Издание представляет собой публикацию перевода на-
учных статей и отрывков монографий ведущих иссле-
дователей клиентелизма и патронажа. В хрестоматии
собраны междисциплинарные тексты по различным
дисциплинам - истории, политологии, социологии,
антропологии. Хрестоматия будет полезна и интерес-
на специалистам социальных и гуманитарных наук, в
особенности преподавателям и студентам, а также ши-
рокому кругу читателей, которых волнуют темы па-
трон-клиентских отношений, кумовства, клановости,
голосования в обмен на услуги.
РОССПЭН
ПАТРОН-КЛИЕНТСКИЕ ОТНОШЕНИЯ
В ИСТОРИИ И СОВРЕМЕННОСТИ
ПАТРОН-
КЛИЕНТСКИЕ
ОТНОШЕНИЯ
в истории
и современности
хрестоматия
Центр сравнительных
исторических и политических
исследований
ПАТРОН-
КЛИЕНТСКИЕ
ОТНОШЕНИЯ
в истории
и современности
хрестоматия
РОССПЭН
Москва
2016
УДК 009+316
ББК 60
П20
Патрон-клиентские отношения в истории и современ-
П20 ности : хрестоматия / [пер. с англ.]. - М. : Политическая
энциклопедия, 2016. - 415 с.: ил.
ISBN 978-5-8243-2084-8
Издание представляет собой публикацию перевода научных ста-
тей и отрывков монографий ведущих исследователей клиентелизма
и патронажа. В хрестоматии собраны междисциплинарные тексты по
различным дисциплинам - истории, политологии, социологии, ан-
тропологии. Хрестоматия будет полезна и интересна специалистам
социальных и гуманитарных наук, в особенности преподавателям
и студентам, а также широкому кругу читателей, которых волнуют
темы патрон-клиентских отношений, кумовства, клановости, голосо-
вания в обмен на услуги.
УДК 009+316
ББК 60
ISBN 978-5-8243-2084-8
© Политическая энциклопедия, 2016
ПРЕДИСЛОВИЕ
Любой начинающий (и не только) исследователь редко проходит
мимо темы неформальных отношений, подковерной борьбы, полити-
ческого патронажа, коррупции и взяточничества. Слова «патронаж»,
«клиентелизм», перемежаясь с бытовыми выражениями «свои да
наши», «пристроить», «правильные связи», «свои люди», «подкуп»
или «дать на лапу», порой создают ложное впечатление о вездесущ-
ность патрон-клиентских отношений. Любое негативное явление в
социальной, экономической или политической реальности, так или
иначе противоречащее принципам меритократии, транспарентно-
сти и просто человеческой справедливости, рискует рано или поздно
быть заклейменным как патронаж или клиентелизм.
Во время работы над этой хрестоматией, мы, как ни странно, с
каждым новым текстом все больше убеждались в том, насколько
разные феномены общественной жизни удавалось схватить антропо-
логам, историкам и политологам. Чем дальше мы продвигались в по-
иске, обсуждении и работе с текстами, тем очевиднее становилось то,
насколько непросто установить патрон-клиентские отношения в том
виде, в котором их привыкли описывать в качестве добровольных,
персональных, асимметричных, диадных (или триадных - с участием
брокера) отношений, подразумевающих обмен и повторяемость. Од-
нажды один из рецензентов проекта пошутил, что это определение на
самом деле описывает отношения в традиционном патриархальном
браке.
То историки начинали сомневаться в инструментальной природе
патрон-клиентских отношений, то политологи экспроприировали
представление о партийном патронаже, превратив его в массовый па-
тронаж, тем самым нарушив принцип диад, или начинали сомневать-
ся в критерии повторяемости (покупка голосов). Могут ли брокеры
или патроны конкурировать? Бывает ли массовый патронаж и клиен-
телизм, или это что-то сугубо элитное? Это пережиток традиционных
обществ или одно из проявлений модерности? Почему устанавлива-
ются или разрушаются патрон-клиентские отношения? Могут ли
они быть одной из форм политической подотчетности или заменой
«слабому» государству? Все эти вопросы заставляют взглянуть на
привычные термины по-иному, рассматривая патрон-клиентские от-
ношения не как сорняк, который будет произрастать практически в
3
любых условиях, а как особого вида растение, требующее определен-
ного климата. Не исключено, что мы все стали заложниками своего
рода «стокгольмского синдрома» по отношению к теме, которая му-
чила нас в течение последних трех лет. Каждый блок текстов - это
попытка по-новому посмотреть на неформальные связи в политике и
культуре глазами тех, кто когда-то писал об этом едва ли не впервые.
Составители настоящей хрестоматии до сих пор не согласны по
многим пунктам теории патрон-клиентских отношений, поэтому вы-
бор текстов стал результатом своего рода борьбы разных дисциплин,
что пошло на пользу книге, в которой представлены разнообразные
тексты и авторы, и в конечном счете читателю. Выбор текстов про-
исходил в течение полугода усилиями не только коллектива Центра
сравнительных исторических и политических исследований, но и
коллег, наставников, которые указали на редкие, но меж тем ценные
тексты, помогли раздобыть их оригиналы на польском и немецком
языках (с англоязычными текстами обычно все менее драматично).
До сих пор в распоряжении академической публики, интересу-
ющейся историей и теорией патрон-клиентских отношений в про-
светительских целях, была книга М. Афанасьева «Клиентелизм в
российской государственности» (М., 2000), основным лейтмотивом
которой стало обоснование неизбывной и даже органичной роли кли-
ентелизма в российской политической и общественной жизни, что
во многом справедливо, однако отдает избыточным детерминизмом,
если не сказать обреченностью. Основным подспорьем этой книги
стала теория клиентелизма как отношений обмена Ш. Эйзенштад-
та и Л. Ронигера, чья статья также вошла в наш сборник. В данной
хрестоматии мы постарались ввести в оборот произведения и других
авторов, чьи голоса по разным причинам были слышны до сих пор в
меньшей степени.
Одним из образцов, которому мы пытались следовать, является
сборник статей, даже вернее хрестоматия Friends, Followers, and Fac-
tions (1977) под ред. Л. Гвасти, Ш. Шмидта, К. Ланде и Дж. Скот-
та, - книга, в которую вошли тексты и антропологов, и социологов,
и политологов. К сожалению, наша хрестоматия по содержанию ока-
залась более скромной: жесткие рамки не позволили включить в нее
все, что достойно перевода и публикации. Каждый текст обсуждался
на регулярных семинарах нашего Центра вместе с коллегами извне и
студентами. Очевидно, что «выжить» удалось далеко не всем текстам.
В завершение нам, вслед за редакторами англоязычного сборника,
осталось повторить: когда мы взялись за это дело, то отнеслись к нему
опрометчиво легкомысленно, полагая, что собрать лучшие тексты и
издать их - дело нетрудное. В результате через множество раундов
4
обсуждений, поиска и обмена текстами, общения с переводчиками и
бесконечного редактирования мы добрались до финишной прямой.
Редактор и коллектив составителей выражает благодарность тем,
без кого бы этот проект никогда бы не состоялся: Европейский уни-
верситет в Санкт-Петербурге и Программу развития партнерских
кафедр в лице Олега Хархордина, Бориса Колоницкого и Михаила
Соколова.
Отдельно мы хотели бы выразить признательность нашему на-
ставнику и «поставщику» текстов по политологии - Владимиру
Гельману (Европейский университет в Санкт-Петербурге и Универ-
ситет Хельсинки) за его поддержку, требовательность и оптимизм и
Михаилу Крому (Европейский университет в Санкт-Петербурге) за
мудрые научные консультации.
Эксперты и участники исследовательских мастерских и от-
крытых семинаров в Перми в 2012-2014 гг. - М. Ващучонек (EUI,
Флоренция), Р. Домингес (Университет Саффолка, Бостон), В. Ле-
бедева-Каплан (Университет Тель-Авива), Н. Митрохин (Универ-
ситет Бремена), О. Малинова (ИНИОН РАН), П. Панов (ПГНИУ,
Пермь), Д. Сакони (Колумбийский университет, Нью-Йорк), А. Се-
мёнов (ЦСИПИ ПГНИУ, Пермь) (К. Сулимов (ПГНИУ, Пермь),
Ф. Чапковский (EUI), Е. Шмоллер (ЦСИПИ ПГНИУ, Пермь) -
внесли серьезный вклад в выбор и переосмысление многих текстов.
Особая благодарность переводчикам - Юрию Агафонову, Ивану
Григорьеву, Елене Кулаковой, Владиславу Лепеле, Ильдару Рисму-
хамедову, Екатерине Рыбкиной, Алине Скулкиной, а также Всеволо-
ду Бедерсону и Валентине Ефремовой за высокий профессионализм
и административную помощь в подготовке рукописи.
Наши студенты - Анастасия Поперечная, Александр Шишкин,
Никита Баранов - помогли в вычитке текстов и активном обсужде-
нии во время семинаров. Наконец, мы хотим выразить благодарность
каждому из нас за то, что довели это академическое дело чести до
конца и нам друг перед другом не стыдно.
Редакторский коллектив Центра сравнительных исторических
и политических исследований Пермского государственного
национального исследовательского университета:
Алексей Гилев (главный редактор), Мария Григорьева,
Маргарита Завадская, Людмила Кузнецова,
Александр Резник, Ирина Шевцова.
ЦСИПИ ПГНИУ создан в 2012 году в рамках программы развития
партнерских кафедр при поддержке Европейского университета
в Санкт-Петербурге.
Алексей Гилев
ВВЕДЕНИЕ. ЧЕРНЫЕ КОШКИ В ТЕМНЫХ КОМНАТАХ:
ИССЛЕДОВАНИЯ ПОЛИТИЧЕСКОГО ПАТРОНАЖА
В ОБЩЕСТВЕННЫХ И ГУМАНИТАРНЫХ НАУКАХ
Ученый, исследующий общественно-политические процессы, не-
редко может почувствовать себя одураченным. Исследователь может
увидеть, как борются друг с другом уважаемые люди, вдохновленные
различными идеями об общем благе. Как на смену личным дворам
монархов приходят бюрократизированные махины государств ново-
го времени. Как лучшие из бюрократов получают продвижение по
службе и реформируют общество. Как партии стараются увлечь сво-
ими программами наибольшее число избирателей. Вырисовывается
довольно простая картина, в которой тут же хочется усомниться.
А что если авторитет уважаемых людей куплен щедрыми подарка-
ми? Вся борьба сводится к дележке постов группами родственников
и земляков? Государственные должности раздаются по знакомству, а
не по заслугам? Реформы сверху не меняют ничего внизу? Избира-
тели голосуют не за программы, а за индивидуальные услуги, будь то
устройство на работу или мешок с продуктами? Порою такой скепсис
находит подтверждение, и тогда некоторые вопросы снимаются. Од-
нако сами участники политического процесса и сегодня, и прежде
слишком часто были заинтересованы скрывать неприглядные факты
или трактовать неоднозначные явления удобным образом. А значит,
у нашего ученого всегда есть основание посомневаться.
Впрочем, сменив точку зрения с наивной на циничную, можно вы-
играть не так уж и много. Презумпция виновности и повсеместный
скепсис создают такую же упрощенную картину мира. Действитель-
но, давайте предположим, что вся политика состоит только из кумов-
ства, подкупа избирателей и подобных прагматичных дел. Очевидно,
что этому противоречит множество наблюдаемых фактов: «беско-
рыстное» (например, идеологическое) голосование избирателей,
продвижение по службе не связанных с каким-либо покровителем
бюрократов (профессиональных или просто случайных). Очевидно,
что даже у самой богатой партии вряд ли хватит денег вознаградить
всех своих избирателей. Не менее очевидно, что у самого дружелюб-
ного начальника с огромной семьей вряд ли хватит друзей и род-
ственников на все подотчетные места, потому на третьестепенную
6
должность во второстепенный департамент обязательно просочит-
ся какой-нибудь меритократический выскочка. Как же проверить,
есть ли в темной комнате черная кошка, жива эта кошка или мертва?
А если из темноты доносится кошачье мяуканье, как узнать, сколько
там кошек, какой они породы, откуда они взялись?
Необходима оптика, фиксирующая полутона и различные оттенки
серого. Для описанных выше явлений такая оптика последовательно
создавалась и шлифовалась на протяжении нескольких поколений
исследователей общественных и гуманитарных наук. Это много-
образные теории патрон-клиентских отношений, описывающие раз-
личные формы патронажа и клиентелизма: личное покровительство,
сети личных ставленников, группировки внутри государственного
аппарата, контролирующие выборы «политические машины» ло-
кальных «боссов», распределение политическими партиями инди-
видуализированной помощи конкретным избирателям в обмен на
голоса и т. д. По каждой из этих тем есть своя классика, ежегодно по-
являются новые тексты.
Россиянам не повезло. Ни одна из классических работ по теме не
доступна на русском языке. Не переводились и современные ино-
странные работы, только становящиеся классикой. Да и получить эти
работы на языке оригинала можно не во многих библиотеках. Лишь
благодаря известной книге Михаила Афанасьева «Клиентелизм и
российская государственность»1 большинство российских читателей
может познакомиться с классическими подходами. Наблюдаемый
дефицит удивительно контрастирует с распространенным мнением о
бесспорной значимости неформальных патрон-клиентских отноше-
ний в российском контексте. Так что остается исправить эту неспра-
ведливость. Именно такова задача настоящей хрестоматии.
В хрестоматии представлены как базовые тексты 1960-х -
1970-х гг., задавшие рамки изучения явления, так и отдельные тексты
последующего периода. Собрать в одном издании все примечатель-
ные работы по теме было бы крайне затруднительно, ведь получив-
шееся многотомное издание не уместилось бы на книжной полке.
Поэтому составители хрестоматии постарались выбрать статьи та-
ким образом, чтобы были представлены разнообразные дисциплины,
различные подходы и методы. В изучении патронажа2 можно выде-
1 Афанасьев М.Н. Клиентелизм и российская государственность. М.:
МОНФ, 2000.
2 Термины «патронаж», «клиентелизм», «патрон-клиентские отноше-
ния» в дальнейшем будут использоваться как синонимы. Хотя различные
авторы иногда подчеркивают нюансы, отличающие объем этих понятий. Так,
7
лить три крупных направления. Во-первых, изучение патронажа как
особого типа отношений обмена, это направление было особенно рас-
пространено на начальном этапе. Во-вторых, изучение патронажа как
покровительства в бюрократическом аппарате. В-третьих, изучение па-
тронажа и клиентелизма на выборах. Второе и третье направления по
сей день развиваются независимо друг от друга, отталкиваясь от работ
первого поколения классиков3. Далее во введении в трех соответству-
ющих параграфах будет представлен краткий обзор основных направ-
лений изучения патронажа и клиентелизма, таким образом отдельные
тексты хрестоматии будут вписаны в общий научный контекст.
Патронаж как отношения обмена
Интерес к патронажу как к особому типу обмена достиг пика к
1960-м гг. Данное хронологическое замечание - не просто сообщение
сухого энциклопедического факта. Понимание научного контекста
1960-х гг. позволяет объяснить особенность первых классических
работ о патронаже. К этому времени в социальных науках были осо-
бенно сильны структуралистские, структурно-функционалистские и
системные логики объяснения. В этих логиках патронаж рассматри-
вался как особый тип отношений, характеризующий не только и не
столько конкретные взаимодействия между двумя людьми, сколько
все общество целиком. Многочисленные работы того времени, напи-
санные часто на весьма экзотическом материале, показывали, что в
патронажных отношениях, как в капле воды, отражаются принципы
организации всего общества. Патронажные отношения при этом опи-
сывались как постоянные, двусторонние, взаимовыгодные, иерар-
хичные и относительно добровольные отношения, в основе которых
лежит обмен благ.
Краеугольный камень в исследование этой тематики заложили
антропологи. Во многом благодаря Марселю Моссу и Клоду Ле-
ви-Строссу4 правила обмена стали одной из центральных тем при
«патронажем» чаще называют предоставляемые блага (в первую очередь го-
сударственные должности), а «клиентелизмом» и всю систему отношений, и
настрой людей, ищущих персональные блага от государства (в первую оче-
редь во время выборов).
3 Здесь не будет рассмотрена тема патронажа как меценатства, которая
связана с политикой лишь косвенно.
4 См., например: Леви-Стросс К. Мифологики. В 4 т. Т. 1. Сырое и приго-
товленное. М.; СПб.: Университетская книга, 1999.406 с.; Мосс М. Общества.
Обмен. Личность. М.: Восточная литература; РАН, 1996.
8
антропологическом изучении сообществ. Антрополог Маршалл Са-
лине, суммировав исследования островов Меланезии, создал образ
типичного локального патрона - бигмена5. Благодаря раздаче подар-
ков бигмен (с англ, дословно «большой человек») приобретает ува-
жение и создает фракцию последователей. Таким образом, дарение
представляет собой отложенный обмен: последователи-дарополуча-
тели обеспечивают бигмену «резерв власти» (в терминах Бронислава
Малиновского), предоставляя впоследствии свои продукты и услуги.
Власть бигмена, таким образом, опирается на обмен и харизмати-
ческую легитимность6. Его статус не обеспечен чем-либо, кроме веры
в его устойчивость и возможности «властного резерва». Сама эта вера
фактически представляет собой «самосбывающееся пророчество»7:
бигмен силен настолько, насколько сильным его считают другие. С од-
ной стороны, это, конечно, означает риски стремительного обрушения
авторитета (как в случае падения стоимости акций финансовой пира-
миды в результате паники акционеров). С другой стороны, в стабиль-
ной ситуации авторитет бигмена становится «фокальной точкой»8 и
устойчив к колебаниям погоды и урожайности. Поскольку всем из-
вестно, кого считают бигменом, причем то, что это всем известно, тоже
известно всем. Потому единственный последователь, засомневавший-
ся в силе, должен убедиться, что и другие считают так же, как он, и
только после этого предпринимать какие-либо действия9.
В противоположность меланезийским бигменам вожди из Поли-
незии, которых также описывает Маршалл Салине10, опираются не
столько на харизму, сколько на традиционные институты. Их поло-
жение меньше зависит от личного распределения благ постоянным
последователям (то есть патронажа), поэтому они часто могут позво-
лить себе «проедать» властные резервы. Распределение благ при этом
зачастую безадресно и приобретает характер расточительных фести-
5 Sahlins M.D. Poor man, rich man, big-man, chief: political types in Melanesia
and Polynesia // Comparative studies in society and history. 1963. Vol. 5. № 3.
P. 285-303.
6 Вебер M. Политика как призвание и профессия // Вебер М. Избранные
произведения. М.: Прогресс, 1990. С. 644-706.
7 Merton R.K. The Self-Fulfilling Prophecy // The Antioch Review. 1948.
Vol. 8. № 2. P. 193-210.
8 См. Шеллинг T. Стратегия конфликта. M.: ИРИСЭН, 2007.
9 Похожим образом сегодня политолог Милан Сволик объясняет логику
подчинения личной власти диктаторов от Сталина до Хусейна: Svolik М. The
Politics of Authoritarian Rule. Cambridge: Cambridge University Press, 2012.
10 Sahlins M.D. Op. cit.
9
налей. Подобного рода «хищническое» поведение не тождественно и
даже прямо противоположно патронажу.
Клиенты могли появиться у бигмена, поскольку вступление в
отношения обмена и выход из них были в значительной мере до-
бровольными, а не предписанными (аскриптивными). Тогда как
подданные вождя становились таковыми автоматически в силу тра-
диции, поэтому вряд ли корректно называть их клиентами. Клиенты,
благодаря отношениям патронажа, могли рассчитывать на решение
насущных проблем. Фактически в догосударственной среде выби-
рать можно было между фигурами покровителей, но альтернативы
покровительству как таковому не было. В описанных структуралист-
ских картинах индивид мог выбирать стратегии поведения, однако
общий каркас социальных институтов задавался обществами.
Помимо моды на структурализм, 1960-е гг. привнесли в первые
исследования патронажа имплицитную модернизационную теоре-
тическую рамку. Среди многочисленных работ этого периода можно
выделить «пессимистическую» и «оптимистическую» традиции11.
Фокусировка и сами названия «пессимистических» работ (например,
«Патронаж в Центральной Италии») могли фиксировать повсемест-
ную и вневременную традиционалистскую ситуацию, порою в ориен-
талистском ключе. «Оптимистические» работы, напротив, обращали
внимание на переходность модернизирующихся обществ, отход от
традиций и отмирание патронажа. Патронажные институты виде-
лись атрибутом «традиционных» обществ, обществ, пронизанных
политической культурой «приходского» типа (в терминах полито-
логов Габриэля Алмонда и Сиднея Вербы), для которых характерна
размытость границ между публичным и частным, политическим и
неполитическим. Естественным образом в работах, синхронных ра-
ботах Салинса, многие авторы не проводили разграничения между
«политическими» и «неполитическими» отношениями и, соответ-
ственно, между «политическим» и «неполитическим» патронажем.
Полями для исследователей оказывались различные традиционные
среды: деревни, пригороды, часто в слабо урбанизированных стра-
нах Латинской Америки, Южной Европы, Азии и Африки. Джордж
Фостер описывал социальную структуру мексиканской деревни в
Цинцунцане, Гарольд Гулд - деревню на севере Индии, Жереми Бу-
ассвен - мальтийскую деревню, Стивен Шмидт - колумбийскую,
Сайдел Сильверман - взаимодействие умбрийской коммуны, Алекс
11 Ярлыки взяты из: Гельман В.Я. «Подрывные» институты и нефор-
мальное управление в современной России // Полития. 2010. № 2. С. 6-24.
10
Вингрод - аграрную Сардинию, Джон Кэмпбелл - аграрную горную
Грецию, Уэйн Корнелиус - мексиканские пригороды12. Старейшины,
крестные отцы, касики концентрировали в своих руках власть: поли-
тическую, экономическую, посредническую, и обладали моральным
авторитетом. Клиентелизм в этом смысле рассматривался не просто
как иерархические отношения обмена, но и как феномен, нарушаю-
щий границы частного и политического.
В силу пограничного положения объекта исследователей па-
трон-клиентских отношений работы этих авторов также порой не-
просто разделить между дисциплинами - антропологией, социоло-
гией и политологией. На этих границах с появлением первой волны
работ возникли междисциплинарные брокеры, закрывшие «струк-
турные дыры» между науками: некоторые из них удачно использо-
вали сетевой подход, также трансдисциплинарный по своему духу13.
Так, Карл Ланде полемизировал в своей работе с традиционными
12 Foster G. The Dyadic Contract: A Model for the Social Structure of
a Mexican Peasant Village // American Anthropologist. 1960. Vol. 25. № 2.
P. 1173-1992; Gould H.A. The Hindu Jajmani System: A Case of Economic
Particularism // Southwest Journal of Anthropology. 1958. № 14; Boissevain J.
Factions, Parties, and Politics in Maltese Village // American Anthropologist.
1964. Vol. 66. № 6. P. 1275-1287; Schmidt S.W. The Transformation of
Clientelism / S.W. Schmidt, L. Guasti, C. Lande, J.C. Scott (eds.). Friends,
Followers, and Factions. A Reader in Political Clientelism. Berkeley and Los
Angeles: University of California Press, 1977. P. 305-323; Silverman S. Patronage
and Community-National Relationships in Central Italy // Ethnology. 1965.
Vol. 4. № 2. P. 172-189; Weingrod A. Patrons, Patronage and Political Parties
// Comparative Studies in Society and History. 1968. № 10. P. 377-400;
Campbell J.K. Honour, Family and Patronage: A Study of Institutions and Moral
Values in a Greek Mountains Community. Oxford: Oxford University Press,
1964; Cornelius W. Leaders, followers, and official Patrons in Urban Mexico /
R. Kern (ed.). The Casiques: Oligarchial Politics and the System of Caiquismo in
the Luso-Hispanic World. Albuquerque: University of New Mexico Press, 1973.
Все эти тексты представлены в фундаментальной хрестоматии: S.W. Schmidt,
L. Guasti, С. Lande, J.C. Scott (eds.). Friends, Followers, and Factions. A Reader
in Political Clientelism. Berkeley and Los Angeles: University of California Press,
1977. Эта хрестоматия, собравшая ключевые тексты по состоянию на конец
1970-х гг., стала вдохновляющим образцом для настоящего издания.
13 Mayer А.С. The Significance of Quasi-groups in the Study of Complex
Societies / S.W. Schmidt, L. Guasti, Lande C., J.C. Scott (eds.). Friends, Followers,
and Factions. A Reader in Political Clientelism. Berkeley and Los Angeles:
University of California Press, 1977. P. 43-55; Foster Op. cit.; Lande C.H.
Networks and groups in Southeast Asia: Some observations on the group theory
of politics//American Political Science Review. 1973. Vol. 67. № 1. P. 103-127.
11
групповым и классовым подходом к изучению политической борь-
бы, демонстрируя, как в четырех обществах разного уровня госу-
дарственности действующими лицами оказывались не солидарные
группы с общим признаком (классы, группы интересов), а сети, объе-
диняющие высокопоставленных патронов, среднее звено брокеров и
зависимых от них клиентов. Согласно выводам Ланде, современные
филиппинские партии просто неправильно изучать так же, как совре-
менные американские, ведь логика их функционирования отлична.
Поначалу сетевой подход в изучении патронажа мог имплицитно
основываться на модернизационной картине мира, в которой тради-
ционным, родственным и дружеским сетям противостоит строяща-
яся железная клетка формальных институтов. Так или иначе, роль
неформальных отношений в формальных организациях не могла
быть замечена только в развивающихся странах третьего мира. В ре-
зультате часть исследования роли личных связей при продвижении
по службе отпочковалось в отдельное направление в рамках социо-
логии организаций. Причем основным объектом в этом направлении
стали коммерческие и государственные организации в современных
модернизированных странах.
В итоге сетевой взгляд на мир нормализовал личные связи, об-
наружив повсюду кланы и фракции и распаковав черные ящики
мобилизации и принятия решений. Изучение сетей личных связей
необязательно «стигматизировало» их обладателей, напротив, такие
понятия, как «сети доверия» и «социальный капитал», имели по-
ложительные коннотации14. «Патрон-клиентские отношения» при
этом по-прежнему воспринимались скорее как что-то не совсем «пра-
вильное» и не очень «хорошее». Только теперь основной причиной
такой оценки был не сам по себе обход формальных правил, струк-
тур и классовых границ, а иерархический (вертикальный) тип связи.
Подковерная борьба группировок внутри партии может и выглядеть
не так уж «криминально» (скорее увлекательно). А вот покровитель-
ство, оказываемое высоким начальником своим землякам, слишком
похоже на коррупцию и злоупотребление служебным положением.
14 Coleman J.S. Social Capital n the Creation of Human Capital //
American Journal of Sociology. 1988. Vol. 94. P. 95-120; Burt R. Structural
Holes. Cambridge: Harvard University Press, 1992; Putnam R., Leonardi R.,
Nanetti R. Making Democracy Work: Civic Traditions in Modern Italy.
Princeton: Princeton University Press, 1993; о доверии и кооперации см. так-
же: Axelrod R., Hamilton W.D. The Evolution of Cooperation // Science. 1981.
Vol. 211. № 4489. P. 1390-1396; Trust. Making and Breaking Cooperative
Relations / D. Gambetta (ed.). Cambridge: Basil Blackwell, 1988.
12
Можно сказать, что анализ патрон-клиентских сетей стал основой
для второго направления изучения патрон-клиентских отношений
(изучения патронажа в бюрократии).
В 1960-е гг., кроме анализа сетей, на междисциплинарном погра-
ничье возникла еще одна концепция, вдохновившая множество авто-
ров. Речь идет о концепции «политическая машина», новую жизнь
которой дали Эдвард Банфилд и Джеймс Скотт15. Банфилд и его
соавтор Джеймс Уилсон изучали городскую политику и управление.
Джеймс Скотт, которого сложно вписать в жесткие рамки научных
классификаций, в своей статье обратил внимание на сходства поли-
тик в некоторых американских городах и молодых демократий Азии.
В модели Скотта политическая машина (в оригинале просто ма-
шина - Machine) - это неидеологическая организация, удерживаю-
щая власть благодаря контролю над избирателями. Во главе такой
машины стоит «босс», обладающий обширными связями в пределах
своей территории, как правило, целого города. Работники машины
патронируют бедное население города, часто мигрантов, и в обмен на
постоянные услуги добиваются от своих подопечных нужного голо-
сования на выборах. Клиенты могут получать от машин помощь при
устройстве на работу, экономическое вспомоществование вплоть до
небольших подарков, советы, простое человеческое внимание. Поли-
тическая машина существует в рамках формальных демократических
институтов, однако подрывает их смысл. Ведь кандидаты выигрыва-
ют не в зависимости от востребованности программ или успешности
работы в должности, а благодаря умению договориться с боссом по-
литической машины. Фигура «босса» чрезвычайно напоминает ме-
ланезийского бигмена: он может стать локальным патроном, а может
быть брокером, предоставляя услуги своей машины политическим
патронам. Появление подобных конструкций стало возможным бла-
годаря совмещению всеобщего избирательного права с наличием
значительного числа бедных. Не удивительно, что в городах США
золотым веком политических машин стали конец XIX и начало XX в.
По мере снижения неравенства и благодаря стараниям центра, власть
американских городских машин в итоге была подорвана. Однако в
середине XX в. политические машины возникли в новых демократи-
ях с большой долей бедных и институтом всеобщего избирательного
права, причем охватывали они теперь нередко не город, а регион или
целое государство.
15 Banfield Е.С., Wilson J.Q. City Politics. Cambridge: Harvard University
Press, 1963; Скотт Дж. С. Коррупция, политические машины и политические
изменения (статья в настоящем издании).
13
Концепт политической машины выявил более сложную взаимо-
связь между патронажем и модернизацией. В центре внимания Скот-
та, Банфилда и их последователей оказался патронаж не только тра-
диционных деревень, но и современных городов. Ему оказывается
подвержено население демократизировавшихся стран, независимо от
места проживания. Конечно, с одной стороны, ресурсом для клиентел
городских патронов становились выходцы из «традиционных» сред -
мигранты, часто вчерашние сельские жители. Но с другой стороны, их
лояльность обеспечивалась не столько преданностью традиционным
институтам, сколько новыми для них политическими и экономиче-
скими условиями. Концепция политических машин в значительной
степени «рационализировала» клиентелизм, выводя на первый план
прагматические мотивы, а не эмоции и благодарность. Это позволи-
ло легко вписать концепцию клиентелизма в теории электорального
поведения, в которых преобладает рационалистический (экономиче-
ский) подход. Можно сказать, что третье направление изучения па-
тронажа, сфокусировавшееся на электоральном аспекте, базируется
в первую очередь на работах 1960-х гг., описавших политические ма-
шины.
Таким образом, задача описания патронажа как особого типа
обмена была решена к 1970-м гг. Джеймс Скотт в своей статье о па-
трон-клиентской политике в Юго-Восточной Азии систематизировал
выводы структурно-функционалистского подхода к клиентелизму,
сведя к общей терминологии различные локальные феномены и на-
именования, описав причины выживания и исчезновения, ресурсную
базу и характерные черты патрон-клиентских отношений16. Скотт
выделил в качестве важных признаков клиентелизма дисбаланс сто-
рон, диадность (двусторонность) и неопределенность типа и разме-
ра услуг, которые стороны могут по случаю запросить друг у друга.
Глядя на ситуацию не глазами государств, но глазами бедных людей,
Скотт отмечает, что добровольность вступления в патрон-клиент-
ские отношения в значительной степени вынужденная. Поскольку
как патронам, так и клиентам говорить об этом невыгодно и непри-
лично, риторика не должна вводить нас в заблуждение. Наконец, это
соответствует промежуточной стадии развития обществ, в которой
слабеют аскриптивные институты - родственные сети.
Подводя итог, можно сказать, что в рамках первого направления
патрон-клиентские отношения рассматривались как более или менее
16 Scott J.С. Patron-client politics and political change in Southeast Asia //
American Political Science Review. 1972. Vol. 66. № 1. P. 91-113.
14
универсальный атрибут, характерный для множества традиционных
либо модернизирующихся обществ. Строго говоря, не все авторы
(в их числе Салине) использовали термины «патрон» и «клиент»,
предпочитая локально специфические (эмические) обозначения. Од-
нако корпус текстов в целом обнаруживал проявления универсаль-
ного феномена, «клиентелистского элемента». Итогом этого этапа
стала фундаментальная монография Шмуэля Эйзенштадта и Луиса
Ронигера «Патроны, клиенты и друзья»17. Авторы отметили проме-
жуточный тип клиентелистского обмена, располагающийся между
обобщенным обменом дарами18 и рыночным обменом. Клиентелизм
промежуточен и парадоксален во всем: он возникает при отказе кли-
ента от автономного доступа к рынкам и центрам принятия решений
и делегировании этой функции патрону19. Легитимность порядка
оказывается достаточно слабой. Порядок пассивно принимается как
данность, пусть и не вполне справедливая и не освященная связью
с трансцендентными космическими принципами. В случае когда па-
троны обладают каким-либо статусом в традиционной иерархии, они
могут подкрепить свою легитимность авторитетом традиции (здесь
уместно вспомнить о крестных отцах). Однако их власть обеспечива-
ется монополией на доступ к потокам ресурсов, а вовсе не традицией,
чье влияние слабеет под напором рынков.
Таким образом, если вернуться к нашей метафоре, авторы перво-
го направления дали характеристику темным комнатам, где обитают
кошки, указали, чем кошки отличаются от остальных животных, и
определили функциональность типичной кошки, не углубляясь в
мистику и суеверия. В результате был накоплен огромный объем ин-
17 Eisenstadt S.N., Roniger L. Patrons, Clients, and Friends. Interpersonal
Relations and the Structure of Trust in Society. Cambridge: Cambridge University
Press, 1984. Книга примечательна полнейшим библиографическим сопрово-
ждением с включением описания патронажа в самых разных обществах. См.
также статью Эйзенштадта и Ронигера в настоящей хрестоматии.
18 В ходе обобщённого обмена даритель не предполагает конкретно-
го адресата своего дара, но рассчитывает в будущем получить аналогичные
дары от других дарителей его общества. Обобщенный обмен описан в знаме-
нитом очерке М. Мосса.
19 В этом концепция Эйзенштадта и Ронигера напоминает недавнюю кон-
цепцию социальных порядков экономистов Д. Норта, Дж. Уоллиса и Б. Вайн-
гаста с их понятиями порядков «ограниченного доступа» (естественные) и
«открытого доступа». См.: Норт Д., Уоллис Д., Вайнгаст Б. Насилие и со-
циальные порядки. Концептуальные рамки для интерпретации письменной
истории человечества. М.: Изд. Института Гайдара, 2011. Непосредственной
генеалогической связи между теориями нет.
15
формации о патронаже как таковом, однако с уходом моды на струк-
турный функционализм, польза такого знания стала ставиться под
сомнение. Еще в 1970-е гг. ученые все чаще спускались по «лестнице
абстракций»20 и делали обобщения не относительно патронажа как
такового, а относительно его специфических проявлений в государ-
ственном аппарате или на выборах. Либо же их обобщения касались
вполне конкретных феноменов, таких как клиентела Яна Замойского
или политическая машина аргентинской Партии перонистов. Неуди-
вительно, что концепция патрон-клиентских отношений оказалась
востребована историками и специалистами по отдельным регионам
и странам.
Патронаж в бюрократии
Бюрократический патронаж представляет собой подмножество
патронажа как отношений обмена. «Бюрократическая» специфика
заключается в том, что в процессе двусторонних, иерархических, дли-
тельных и относительно добровольных отношений патрон предостав-
ляет клиенту государственную должность. (Стоит оговориться, что
часто исследователь видит только одну сторону этих отношений - пре-
доставление поста, но не ответное поведение клиента.) Тема патрона-
жа в бюрократическом аппарате в значительной степени несет на себе
исторический отпечаток. В веберовской концепции модернизации со-
временные государства оснащаются независимой профессиональной
бюрократией, набранной меритократически. Соответственно, патро-
наж в бюрократии существует там, где современные государственные
махины только формируются, либо там, где институциональный ап-
парат сформирован, но используется чиновниками в своих интересах.
Первой теме - формированию аппаратов государств Нового вре-
мени - посвящено немало исторических исследований. Построение
государств в Европе происходило в том числе за счет включения в
государственный аппарат местных нотаблей с их клиентелами. Исто-
рик Шэрон Кеттеринг показывает, что именно таким путем происхо-
дило укрепление центральной администрации во Франции XVII в.21
В этом смысле местные нотабли выступали брокерами для новой
королевской власти. Зародыши европейских Левиафанов были еще
слишком слабы, чтобы управлять политикой вдали от столицы, в
20 Sartori G. Concept Misformation in Comparative Politics// The American
Political Science Review. 1970. Vol. 64. № 4. P. 1033-1053.
21 Kettering S. Patrons, Brokers, and Clients in Seventeenth Century France.
Oxford: Oxford University Press, 1986.
16
терминах Майкла Манна, обладали слишком слабой «инфраструк-
турной властью». Весь период XV-XVII вв. в Европе Чарльз Тилли
назвал временем «брокеража»22. Этот период сменил предшество-
вавший ему период «патримониализма», когда государство являлось
хозяйством правителя и в физическом смысле представляло собой
большую усадьбу.
В новый период деятельность на государственном посту также
было сложно отделить от личных отношений или семейного пред-
приятия23. Большая европейская политика была делом нескольких
семей с их связями и интересами. В центре внимания историков это-
го периода закономерно оказались сети персональных связей влия-
тельных патронов, важным источником для восстановления которых
стали архивные документы и переписка. В ряде выдающихся работ,
таких как статья Кристофера Ансела и Джона Паджета24, понятие се-
тей использовалось не только как метафора, но и было подкреплено
исследованием с помощью методики сетевого анализа. Исследования
дали основания усомниться в телеологизме исторических наррати-
вов, которые зачастую предписывают деятелям прошлого государ-
ственное мышление и выверенные, стратегически спланированные
действия, направленные на построение политических монополий.
Так, Ансел и Паджет показывают, что Козимо Медичи, выбравший-
ся на вершину власти из макиавеллистских лабиринтов Флоренции,
отнюдь не был выдающимся интриганом. Его восхождению способ-
ствовали не столько личные качества, сколько удачно выстроивши-
еся патрон-клиентские сети, которые позволили Медичи выступить
брокером между двумя влиятельными городскими группами, вра-
ждовавшими после травматической междоусобицы.
Патрон-клиентские отношения среди знати в период образова-
ния государств Нового времени характерны для всего европейского
22 Тилли Ч. Принуждение, капитал и европейские государства. 990-
1992 гг. М.: Территория будущего, 2009.
23 McLean P.D. Patronage, Citizenship, and the Stalled Emergence of the
Modern State in Renaissance Florence. Comparative Studies in Society and
History. 2005. Vol. 47. № 3. P. 638-664; Adams J. The Familial State: Elite Family
Practices and State-Maki ng in the Early Modern Netherlands. Theory and
Society. 1994. Vol. 23. № 4. P. 505-539; Thiessen H. von. Patronageressourcen
in Aussenbeziehungen: Spanien Und der Kirchenstaat im Pontifikat Pauls V.
(1605-1621) / H. von Thiessen, C. Windier (eds.). Nahe in der Feme. Personale
Verflechtung in den Aussenbeziehungen der Friihen Neuzeit. Berlin: Duncker &
Humblot, 2005. P. 14-39.
24 См. статью в настоящей хрестоматии.
17
континента (Московское государство не исключение25). Истори-
ческая эпоха изобилует фигурами первых министров и канцлеров,
которым монархи делегировали на время вопросы государственной
важности и распределение государственных постов. Отношения па-
тронажа (патроната) между «большими людьми»26 и их просителя-
ми декорировались цветистым лексиконом и системой ритуалов27.
Весь лексикон и ритуалы как будто бы двусмысленно указывают на
эмоциональные дружеские привязанности, однако основание этих
отношений патронажа было предметом дискуссии. Влиятельная
школа Ролана Мунье предполагала, что патронаж основан на особом
чувстве верности (fidelite)28. Однако большинство авторов обнару-
живают у участников вполне прагматичные мотивы29. Так Войцех
Тыгельский показал как клиентела Яна Замойского, влиятельней-
шего польского вельможи конца XVI в., формировалась благодаря
его возможностям раздавать должности и пожалования30. А Линда
Леви Пек обратила внимание на изменение финансовой стороны
королевского патронажа: если прежде в Англии престиж доставался
высокому покровителю, а доход - клиенту, то с конца XVI - начала
XVII в. потоки развернулись в обратном направлении. Теперь уже
клиенты платили за получение престижного титула31. Следуя ло-
гике Тилли, можно сказать, что государствам нужны были деньги,
чтобы содержать аппарат и вести войны, которые бы формировали
эти государства.
Стоит сделать оговорку, что взаимосвязь клиентелизма и фор-
мирования государств не универсальна. Нельзя сказать, что все го-
сударства Нового времени единообразно выстраивали свой аппарат,
пользуясь патронажем32. Например, Карен Барки показала, что в Ос-
25 Krom М. Private Service and Patronage in Sixteenth Century Russia //
Russian History. 2008. Vol. 35. № 3-4. P 309-320.
26 Здесь вновь уместно вспомнить о бигменах Меланезии.
27 Об этом см.: Mqczak A. Nierowna przyjazn: uklady klientalne w perspektywie
historycznej. Wydaw. Uniwersytetu Wroclawskiego, 2003. P 70-84.
28 Hommage a Roland Mousnier. Clienteles et fidelites en Europe a 1’Epoque
moderne / Y. Durand (ed.). Paris, 1981.
29 В этом авторы сходятся с упомянутой скептической позицией Скотта
относительно эмоциональной составляющей патронажного обмена.
30 См. статью В. Тыгельского в настоящей хрестоматии.
31 См. статью Л.Л. Пек в настоящей хрестоматии.
32 Ertman R. Birth of the Leviathan: Building States and Regimes in Modern
Europe. New York: Cambridge University Press, 1997.
18
майской империи XVII в. центр не опирался на местных нотаблей,
как во Франции, а регулярно ротировал губернаторов, не давая им
обрасти связями33. Схожим образом, уже в XX веке, строители ре-
волюционного государства в Мозамбике аналогично игнорировали
местных вождей34.
Исследования создания новых государств, появившихся, как Мо-
замбик, в XX в., продолжили традицию изучения ранних модерных
государственных бюрократий. Только теперь исследователями, как
правило, выступали политологи и социологи, а не историки, хотя
опирались они часто на те же концепты. Так, веберовское поня-
тие патримониализма дополнила концепция неопатримониализма,
предложенная Ш. Эйзенштадтом. Эта концепция описывает захват
современных государственных институтов правителями и чиновни-
ками. Особую популярность она снискала среди африканистов35, но
нередко применяется и к посткоммунистическому пространству36.
Анна Гжимала-Буссе предложила типологию «захвата государства»
элитами, противопоставив клиентелизм «хищничеству» (predatory
state)37. В случае клиентелизма государство стремится подкупить
лояльность населения, предоставляет значительное количество рабо-
чих мест. Напротив, в случае «хищничества» элиты только извлека-
ют ренту из государственных постов, не думая с кем-либо делиться.
Классическим примером последнего типа стал режим Фердинанда
Маркоса на Филиппинах. Любые проекты инфраструктурного раз-
вития при Маркосе в итоге приводили лишь к извлечению большего
количества налогов с населения38. Причем строительству хищниче-
33 Barkey К. Bandits and Bureaucrats. The Ottoman Route to State
Centralization. Ithaca and London: Cornell University Press, 1996.
34 Earle T, Derluguian G. Strong chieftaincies out of weak states, or elemental
power unbound // Comparative Social Research. 2010. Vol. 27. P. 51-76.
35 Cm. Bratton M., Walle N. van de. Democratic Experiments in Africa:
Regime Transitions in Comparative Perspective. Cambridge: Cambridge
University Press, 1997.
36 Гельман В. Модернизация, институты и «порочный круг» постсовет-
ского неопатримониализма. СПб.: Издательство Европейского университета
в Санкт-Петербурге, 2015; Фисун А. Постсоветские неопатримониальные
режимы: генезис, особенности, типология // Отечественные записки. 2007.
№6.
37 Ср. с противопоставлением брокерства бигмена и хищничества вождей
у Маршалла Салинса.
38 Grzymala-Busse A. Beyond clientelism incumbent state capture and state
formation // Comparative political studies. 2008. Vol. 41. № 4-5. P. 638-673.
19
ского государства на Филиппинах не помешали даже сильные ло-
кальные «боссы»39.
В модели Гжималы-Буссе клиентелизм становится, таким об-
разом, не самым «худшим» и несправедливым вариантом режима,
поскольку как минимум способствует развитию инфраструктурной
власти и механизмов мониторинга на местах. (Хотя следует отме-
тить, что автор классифицировала только случаи «захвата государ-
ства», а не все виды режима.) В наборе стратегий удержания власти
экономиста Рональда Уинтроуба перераспределение как меньшее из
зол противопоставляется репрессиям40. Избыточность патронажа в
этой модели порождает лояльность, подобную рыночной лояльности
потребителя той или иной марки. Эта лояльность делает репрессии
избыточными, и режим становится «мягче». Для Уинтроуба, обраща-
ющегося к эмоциональной стороне послушания, нет разницы между
расчетливым брокером-бигменом и вождем, устраивающим пышные
фестивали, и щедрым императором Августом, безадресно раздарива-
ющим деньги толпе41. Клиентелизм в этой перспективе выглядит как
«средний» сценарий, когда правитель пусть и присваивает себе го-
сударственные ресурсы, но хотя бы немного делится ими с другими.
Картина мира, в которой владение государством как собствен-
ностью - естественная и желанная мечта правителя, не желающего
быть неудачником, описана в классическом «Государе» Никколо
Макиавелли. Нельзя сказать, что это описание морально устарело: в
современной политологии макиавеллистское описание реальности
составляет основу теории политического выживания Брюса Буэно де
Мескиты, Алистера Смита, Рэндольфа Сиверсона и Джеймса Мор-
роу42. Авторы этой теории предполагают, что вознаграждение (т. е.
патронаж) ключевых сторонников - естественное и обязательное
поведение руководителя. Такое поведение - результат естественного
рационального выбора, а не плохих традиционалистских привычек.
39 Sidel J.T. Capital, Coercion, and Crime. Bossism in the Philippines.
Stanford: Stanford University Press, 1999.
40 Wintrobe R. The Political Economy of Dictatorship. Cambridge University
Press, 1998.
41 См. также блестящую иллюстрацию подобного стиля правления -
историю эфиопского императора Хайле Селассие в: Капущинский Р. Импе-
ратор. М.: Европейские исследования, 2007.
42 Bueno de Mesquita В., Smith A., Siverson R.M., Morrow J.D. The Logic of
Political Survival. Cambridge: MIT Press, 2003; Bueno de Mesquita B., Smith A.
Dictator’s Handbook. Why Bad Behavior is Almost Always a Good Politics? New
York: Public Affairs, 2011.
20
Леонардо Арриола находит этой аксиоме эмпирическое подтверж-
дение, обнаружив, что увеличение количества министерских постов
в правительствах до определенного предела помогает снизить риск
государственных переворотов в Африке43.
Современная литература о партиях и «фасадных» институтах в
авторитаризме рассматривает их не в последнюю очередь как инстру-
мент кооптации элит44. Партиям также отводится роль объединяю-
щей организации, способной примирять разные кланы и фракции с
существующей властью. Партии благодаря этому оказываются цен-
ными при государственном строительстве и по «французскому», и
по «османскому» (или «мозамбикскому») образцу45. И тогда, когда
клиентелы местных «вождей» пытаются встроить в госаппарат, и тог-
да, когда их ослабляют, создавая лояльный противовес. Хотя значи-
тельное число теорий, в том числе и эмпирическое описание Скотта,
указывают на неидеологичность политических машин, партии, осно-
ванные на идеологии, оказывается крепче, чем аморфные конгломе-
раты циничных клиентелистов, жаждущих постов. По крайней мере,
на это указывает анализ устойчивости революционных партий в той
же Африке, проведенный Стивеном Левицки и Луканом Уэем46.
Отдельный случай государственного строительства представляют
собой империи. Например, Колин Ньюбери демонстрирует значение
патронажа в государственном строительстве британских колоний47.
Между тем, хотя речь в случае империй идет о том же самом фор-
мировании бюрократии, эти процессы чаще описываются в терминах
«непрямого»/«прямого» управления или «позитивной дискримина-
43 См.: Arriola L.R. Patronage and political stability in Africa // Comparative
Political Studies. 2009. Vol. 42. № 10. P. 1339-1362.
44 Geddes B. What Do We Know about Democratization after Twenty
Years? // Annual Review of Political Science. 1999. Vol. 2. P. 115-144;
Brownlee J. Authoritarianism in an Age of Democratization. New York: Cambridge
University Press, 2007; Gandhi J. Political Institutions under Dictatorship. New
York: Cambridge University Press, 2008; Svolik M. Op. cit.
45 Lemarchand R. Political Clientelism and Ethnicity in Tropical Africa:
Competing Solidarities in Nation Building // The American Political Science
Review. 1972. Vol. 66. № 1. P. 68-90.
46 Levitsky S., Way L. Beyond Patronage: Patronage: Violent Struggle,
Ruling Party Cohesion, and Authoritarian Durability// Perspectives on Politics.
2012. Vol. 10. № 4. P. 869-889.
47 Newbury C. Patrons, Clients, and Empire. Chieftaincy and Over-Rule in
Asia, Africa and Pacific. Oxford: Oxford University Press, 2003.
21
ции» (affirmative action)48. Либо уже в рамках постколониальной па-
радигмы в терминах гегемонии (по Антонио Грамши), гибридизации
(по Хоми Бабе), фуколдианской концепции власти и т. д.49
В начале параграфа мы оттолкнулись от теории бюрократии Ве-
бера, предположив, что служебный патронаж уместно искать в «не-
достроенных» государствах, а также в «достроенных» государствах,
за фасадом которых руководители используют институты как свою
собственность (т. е. государствах «неопатримониальных»). Наши
рассуждения были умозрительными, так что полезным будет опу-
ститься на землю и задаться вопросом, свидетельствует ли случаи
патронажа о том, что государство не достроено или неопатримони-
ально? Не обязательно, поскольку веберовское современное рацио-
нальное государство - это идеальный тип, некоторые отклонения от
этого идеала в реальности неизбежны.
Зонтичным термином для обозначения такого рода девиаций
служит «коррупция». И действительно, исследования показывают
сильную взаимосвязь между показателями коррупции и клиенте-
лизма50. В работах, сфокусированных на модернизации и развитии
государств, соотношение понятий «коррупция» и «патронаж» ча-
сто не проблематизировано, поскольку в обоих случаях речь идет о
снижении качества управления (governance). Исследовательница
коррупции Сьюзен Роуз-Аккерман в главе «Коррупция как культур-
ная проблема» описывает вместе «взятки, патронаж и подарки»51.
В модернизационной логике коррупция и патронаж, таким образом,
видятся как экзогенная к законам рынка и государственного управле-
ния, «культурная» коррозия. Конечно, строго говоря, объем понятия
«коррупция» в конкретной стране зависит от местного законода-
тельства, тогда как бюрократический патронаж, как аналитическая
48 Lange М. Lineages of Despotism and Development. British Colonialism
and State Power. Chicago: University of Chicago Press, 2009; Мартин T. Импе-
рия «положительной деятельности». Нации и национализм в СССР, 1923—
1939. М.: РОССПЭН, 2011; Миллер А. Империя Романовых и национализм:
эссе по методологии исторического исследования. М.: Новое литературное
обозрение, 2006.
49 См., например: Там внутри. Практики внутренней колонизации в куль-
турной истории России / под ред. А. Эткинда, Д. Уффельмана, И. Кукулина.
М.: Новое литературное обозрение, 2012.
50 Hicken A. Clientelism // Annual Review of Political Science. 2011. Vol. 14.
P. 289-310.
51 Rose-Ackerman S. Corruption and Government. Causes, Consequences
and Rephorm. Cambridge: Cambridge University Press, 1999. P. 89-110.
22
категория, имеет универсальное определение. Это определение не
подразумевает нелегальность, более того, авторы первых исследова-
ний патронажа подчеркивали, что этот тип отношений, как правило,
не нарушает законов и общественных норм, хотя и может порицаться.
Для исследований модернизации все эти нюансы второстепенны, по-
этому коррупция и патронаж могут рассматриваться в них как единое
явление52.
Не удивительно, что авторы обнаруживали антимодернизацион-
ное влияние патронажа, хотя и не универсальное53. Например, Дэвид
Канг показал, что сплоченность правящей элиты и сплоченность биз-
нес-элиты в Корее создали ситуацию «взаимных заложников», кото-
рая в итоге некоторые годы способствовала модернизации54. Но даже
в корейском случае речь шла о временном эффекте. Неэффективная
бюрократия, изъеденная патронажем, часто рассматривается именно
как причина, а не как следствие, экономической неэффективности.
Экономисты Георгий Егоров и Константин Сонин включили патро-
наж (назначение лояльных бюрократов) в объяснительную модель
неэффективности авторитарных режимов, где диктаторы заинтере-
сованы в назначении лояльных, а не компетентных подчиненных, по-
скольку компетентные, а не лояльные могут предать их55.
Между тем, хотя патронаж и рассматривается либо как отмира-
ющий пережиток, либо как неизбежный и вечный атрибут бюрокра-
тии, возможна и другая перспектива. В этой перспективе патронаж
растет в связи с новыми тенденциями 1980-х - 1990-х гг. Так, Робин
Теобальд связал уход государства из общественного регулирования в
тренде нового государственного менеджмента с рисками роста патро-
нажа в сферах, уходящих от глаз публичного контроля в тень закры-
того корпоративного управления56. Эндрю Мвенда и Роджер Тангри
52 См., например: Кеппу P.D. The Origins of Patronage Politics: State
Building, Centrifugalism, and Decolonization // British Journal of Political
Science. 2015. Vol. 45. № 1. P. 141-171.
53 См., например: рассуждения Сэмюела Хантингтона о коррупции
(включая патронаж) в: Хантингтон С. Политический порядок в меняющихся
обществах. М.: Прогресс-Традиция, 2004. С. 75-88.
54 Kang D.C. Crony Capitalism. Corruption and Development in South
Korea and the Philippines. Cambridge: Cambridge University Press, 2002.
55 Егоров Г.В., Сонин К.И. Диктаторы и визири: экономическая теория
лояльности и компетентности // Общественные науки и современность.
2008. №2. С. 36-51.
56 Theobald R. On the survival of patronage in developed societies //
European Journal of Sociology. 1992. Vol. 33. № 1. P. 183-191.
23
показали, что угандийский авторитарный режим, благодаря помощи
международных финансовых институтов, сумел пополнить бюджет-
ные резервы и направить их в негосударственные агентства, которые
de facto контролировались президентским окружением и использо-
вались как источник патронажных синекур. Авторитарный режим
благодаря этому стал только крепче57 58. Аналогично Барбара Лем-
брух и Лия Саникидзе обнаружили, что неолиберальные реформы
Саакашвили в Грузии фактически привели к усилению государства,
благодаря финансированию подконтрольных режиму негосудар-
ственных агентств (квази-НКО или quaNGO)5S. Питер Мэир и Петр
Копецки также рассматривают патронаж как инструмент, помогаю-
щий партиям сделать бюрократию управляемой и в итоге провести в
жизнь свои программы. В конечном счете это связано с тем, что пар-
тии современного, картельного, типа предлагают себя избирателям
как профессиональные чиновники-управленцы59. Таким образом,
в связке «менеджеризм - непрозрачность - патронаж - управляе-
мость», патронаж соединяет «управляемость» и «непрозрачность».
Это соединение отвергает идеалтипическое веберианское допущение,
что рациональный чиновник по умолчанию ответственно слушается
руководителя, но предполагает, что послушание основано на личных
связях. В социологии организаций личные связи оказываются крепче
за счет налета иррациональности, а в экономических и политологи-
ческих подходах теории рационального выбора благодаря большей
рационалистичности, вследствие преодоления проблемы недоверия
и снижения трансакционных издержек.
Прежде чем подводить итоги параграфа, зададимся вопросом:
а что же Россия? Как патронаж изучается применительно к оте-
чественному случаю? Роль патронажных связей в построении и
функционировании Российской империи и Советского государства
находилась в ведении историков, а также советологов. В их отно^
шении к российскому и советскому патронажу можно выделить как
минимум две традиции. В первой традиции «патронаж государствен-
ного аппарата» звучит как диагноз, который автор может поставить
57 Mwenda А.М., Tangri R. Patronage Politics, Donor Reforms, and Regime
Consolidation in Uganda // African Affairs. 2005. Vol. 32. № 2. P. 449-467.
58 Lehmbruch B., Sanikidze L. Soviet Legacies, New Public Management and
Bureaucratic Entrepreneurship in the Georgian Protection Police. Agencifying
the Police? // Europe-Asia Studies. 2014. Vol. 66. № 1. P. 88-107.
59 Kopecky P, Mair P. Party Patronage as an Organizational Resource /
P. Kopecky, P. Mair, M. Spirova (eds.). Party Patronage and Party Government
in European Democracies. Oxford: Oxford University Press, 2012. P. 3-16.
24
или не поставить. (Обычно авторы этот «диагноз» все же ставят.) Во
второй традиции авторы рассматривают закономерности конкрет-
ных типов и особенности специфических случаев патронажа. Во вто-
рой традиции наличие патронажа в государственном аппарате, как
правило, не рассматривается как серьезная патология. Работы о рос-
сийском современном патронаже (обычно политологические) также
вписываются в эти две традиции.
Именно к первой традиции принадлежит самая известная рос-
сийская работа об отечественном клиентелизме - «Клиентелизм
и российская государственность» Михаила Афанасьева60. В кни-
ге Афанасьева патронаж рассматривается как постоянный атрибут
российских государственных институтов. Аналогично современный
социолог Алена Леденева выводит из истории особенности совре-
менной российской «Системы»61, историк Арч Гетти схожим образом
объясняет практики сталинизма62, политолог Джон Виллертон нахо-
дит у патронажности российско-советской политической культуры
«крестьянские корни»63, а историк Дэниел Орловски прослеживает
значимость личных назначений на протяжении всего имперского
периода64. Выводы работ этой традиции десятилетиями не выходят
из колеи пессимизма, однако видеть в них наследие специфически
российского ментального паттерна было бы не совсем верно. Эта
традиция наследует логике «пессимистической» половины65 первых
исследований патронажа, сфокусированных на патронаже как типе
отношений. Как уже было отмечено в предыдущем параграфе введе-
ния, эти работы основывались на структурно-функционалистском
видении политической культуры как единого социального факта,
элемента, пронизывающего все общество. Обобщающее и одновре-
60 См.: Афанасьев М. Указ. соч.
61 Ledeneva A.V. Can Russia Modernise? Sistema. Power Networks and
Informal Governance. Cambridge: Cambridge University Press, 2013.
62 Getty J. A. Practicing Stalinism: Bolsheviks, boyars, and the persistence of
tradition. New Haven, 2013.
63 Wiilerton J. Patronage and Politics in the USSR. Cambridge: Cambridge
University Press, 1992. P. 231.
64 Cm.: Orlovsky D.T. Political Clientelism in Russia: The Historical
Perspective /Т.Н. Rigby, B. Harasymiw (eds.). Leadership Selection and Patron-
Client Relations in the USSR and Yugoslavia. London: Allen & Unwin, 1983.
P. 174-199.
65 Как было указано, с одной стороны, половина исследований патро-
нажа была «пессимистической», с другой стороны, вторая половина все же
была «оптимистической».
25
менно статическое видение представляло клиентелизм как нечто
неизменно всеохватное. С другой стороны, теория модернизации,
также оказавшая решающее влияние на первые работы о клиентелиз-
ме, интерпретировала его как атрибут традиционного общества, т. е.
признак неудавшейся модернизации. «Недоразвитость» в этом кон-
тексте видится органичной и повсеместной, а патронаж в госаппарате
в этом контексте лишь дополняет другие «печальные» практики.
Во второй традиции наличие патронажа принимается как дан-
ность. Например, в уникальной отечественной монографии, посвя-
щенной патронажу в российском флоте первой половины XIX в.,
Дмитрий Копелев показывает, что мощнейшие сети доверия сформи-
ровали остзейские немцы в значительной степени благодаря удачным
бракам66. Джеральд Истер продемонстрировал, что строительство
Советского государства происходило благодаря инкорпорированию
«дружин» локальных лидеров, а попытки их дисциплинирования
завершились Большим террором67. Йорам Горлицкий заметил, что
в позднесталинском и послесталинском СССР сети доверия строи-
лись скорее не на кумовстве, а на моральных рисках от использова-
ния компромата68. Во второй традиции, таким образом, исследование
сфокусировано на конкретных исторических или политологиче-
ских дискуссионных вопросах о государственной службе. В центре
внимания этих вопросов, как правило, оказывается специфический
исторический период (процесс) или конкретный властный институт,
а обнаруженные особенности служебного патронажа помогают оха-
рактеризовать изучаемый период или институт. Можно заметить, что
вопросы в этой традиции конкретны, но ответы не уникальны. Дей-
ствительно, карьеры адмиральских кланов напоминают восхождение
Медичи. СССР в 1920-е гг. строился по «французскому» образцу,
описанному Кеттеринг, а затем дисциплинировался по «османской»
модели, описанной Барки69. Наконец, механизм, описанный Гор-
лицким, напоминает механизм, описанный Егоровым и Сониным.
66 Копелев Д .Н. На службе Империи. Немцы и Российский флот в первой
половине XIX. СПб.: Издательство Европейского университета в Санкт-Пе-
тербурге, 2010.
67 Истер Д. Советское государственное строительство. Система личных
связей и самоидентификация элиты в Советской России. М.: РОССПЭН,
2010.
68 Горлицкий Й. Структуры доверия после Сталина // Неприкосновен-
ный запас. 2013. № 6.
69 На это сходство модели Барки и сталинской кадровой политики указа-
ли Николай Митрохин и Михал Ващучонек во время дискуссии на одном из
семинаров ЦСИПИ 10 июля 2014.
26
Концепт патронажа используется как рабочий инструмент, когда это
удобно.
Соответственно, когда это неудобно, его заменяют другие концеп-
ты. Так, политолог Генри Хейл, описывая политику на постсоветском
пространстве, ввел собственный термин «патронализм», противо-
поставив его более широким понятиям клиентелизма и неопатримо-
пиализма70. Хейл обратил внимание на сетевую структуру постсовет-
ской политики и, как и Карл Ланде71, использовал базовые метафоры
сетевого анализа. Термины сетевого анализа могут оказываться более
«аккуратными», поскольку не подразумевают патрон-клиентских от-
ношений (отношений, по своему базовому определению постоянных,
а в некоторых трактовках и «эмоциональных»). Поэтому, не удиви-
тельно, что сетевой анализ политики личных назначений может об-
ходиться без термина «патронаж»72.
Подводя итоги параграфа, вновь прибегнем к метафоре о поис-
ке черной кошки в темной комнате. Исследовательские стратегии
серьезно отличаются. Одни авторы берут на веру, что кошка навер-
няка где-то спряталась, объясняют ее присутствием беспорядок в
убранстве. Другие авторы прислушиваются к звукам и проверяют
количество молока в блюдце, не рассчитывая иначе оценить размеры
кошки в кромешной тьме. Третьи авторы вооружаются фонариком
и пытаются поймать кошку лучом света. Если вернуться от метафо-
ры к нашему объекту, первые авторы, использующие умозрительные
модели патримониализма, неопатримониализма, теорию «политиче-
ского выживания» Буэно де Мескиты и его коллег либо же просто до-
пускающие, что локальные лидеры контролируют решающее число
земляков и соплеменников, могут объяснить иные явления, но не сам
патронаж. Другие авторы, оценивающие косвенные показатели (био-
графии сослуживцев, количество государственных рабочих мест или
расходы на эти места), могут делать выводы о патронаже, его масшта-
бе, причинах и эффектах, но вынуждены помнить, что их данные гру-
бо отражают реальность. Наконец, третьи авторы, обнаруживающие
патронаж через интервью, письма, другие личные или официальные
70 Hale Н. Patronal Politics. Eurasian Regime Dynamics in Comparative
Perspective. Cambridge: Cambridge University Press, 2015.
71 Cm.: Lande C.H. Networks and groups in Southeast Asia: Some observations
on the group theory of politics // American Political Science Review. 1973.
Vol. 67. № l.P. 103-127.
72 Пример сетевого анализа современной российской элиты см. в: Дятли-
кович В., Чапковский Ф. Кто есть кто и почему в российской элите // Рус-
ский репортёр. 2011. № 35.
27
источники, могут разузнать механизмы и изучить конкретные при-
меры патронажа, но часто вынуждены сомневаться в выводах о его
эффективности и масштабах, равно как и в объективности данных.
Общим для всего направления изучения патронажа в бюрократии
остается приоритет внимания к «патронской стороне» отношений -
предоставлению поста, «отдаривание» клиента часто представляет
собой лояльность, измерение которой является сложной задачей для
исследователя, впрочем, как и для патрона.
Электоральный клиентелизм
Электоральный клиентелизм также представляет собой подвид
патрон-клиентских отношений. Здесь в процессе двусторонних,
иерархических, устойчивых и относительно добровольных отноше-
ний клиент предоставляет патрону голос на выборах в обмен на инди-
видуальные блага. Если для бюрократического патронажа слабыми
местами были взаимовыгодность и устойчивость, то для электораль-
ного клиентелизма слабым местом является двусторонний характер
связи: далеко не всегда голосование клиента вознаграждается инди-
видуально. Список индивидуальных благ, предоставляемых избира-
телю, включает разнообразные «подарки» - от продуктовых наборов
и полезных в быту предметов до тривиальных денег. Однако часто
изучаемые блага оказываются de facto «клубными», т. е. предоставля-
ются всем без ограничения, но только на определенной территории.
Клубные блага, или на американском политическом жаргоне «бочка
свинины» (pork barrel), могут представлять собой дополнительные
рабочие места в округе или инфраструктурные услуги (например, во-
доснабжение и канализация73 или ремонт дома74). Благодаря неболь-
шому размеру аудитории клубных благ логика их предоставления
фактически совпадает с логикой индивидуальной сделки75, поэтому
авторы обычно рассматривают их наравне с личными.
73 Пример Египта при Хосни Мубараке см. в: Blaydes L. Elections and
Distributive Politics in Mubarak’s Egypt. Cambridge: Cambridge University
Press, 2011.
74 Пример Сингапура 1980-х гг. см.: Chua В.Н. Public Housing Residents
as Clients of the State // Housing Studies. 2000. Vol. 15. № 1. P. 45-60.
75 Cm.: Robinson J.A., Verdier T. The Political Economy of Clientelism //
The Scandinavian Journal of Economics. 2013. Vol. 115. № 2. P. 260-291. Эко-
номисты Джеймс Робинсон и Тьерри Вердье доказывают, что предоставле-
ние рабочих мест в ответ на лояльное голосование - самый выгодный способ
клиентелистского обмена, поскольку позволяет решить проблему недоверия.
28
В основе отношений электорального клиентелизма оказывается
выбор, совершаемый клиентом. Патроны могут только предложить
или не предлагать свой патронаж, в этом смысле они тоже стоят пе-
ред выбором. Поскольку речь идет об индивидуальном ситуативном
выборе, логика интерпретации преимущественно оказывается эконо-
мической (а не исторической, например), основанной на постулатах
теории рационального выбора. В литературе об электоральном кли-
ентелизме можно выделить два основных направления: во-первых,
механизм электорального клиентелизма и, во-вторых, политические
и экономические последствия электорального клиентелизма.
Механизм клиентелизма76 был впервые изложен в описаниях по-
литических машин в работах Скотта, Банфилда и Уилсона, а прежде
в разоблачительных репортажах, сатирических памфлетах и откро-
венных воспоминаниях о теневой стороне выборов77. Кроме историй
американских политических машин хрестоматийной стала работа
Джудит Чабб о патронаже партии Христианских демократов на Юге
Италии78. В классических описаниях политических машин клиенте-
лизм бывает сложно отличить от прямого разового подкупа в ряду
других теневых и криминальных практик машины.
Следующей прорывной работой после работ Скотта стала статья
Мартина Шефтера «Партия и патронаж: Германия, Англия и Ита-
лия» (1977). В ней автор отказался от прямой аналогии с рыночной
моделью спроса и предложения. Структурные условия бедности из-
бирателей еще не гарантируют того, что партии начнут заниматься
патронажем. Шефтер демонстрирует, что для патронажности партии,
кроме запросов избирателей, нужны два условия - «внутреннее» про-
исхождение партии (т. е. нахождение партийных политиков внутри
правящей элиты) и отсутствие независимой бюрократии. Первого ус-
ловия для патронажности не хватало, например, итальянским комму-
нистам, а второго - немецким христианским демократам. Тогда как,
например, итальянские христианские демократы входили во власть и
Рабочее место можно предоставить избирателю до выборов и отобрать в слу-
чае «неправильного» голосования уже после.
76 Здесь и далее в тексте термином «клиентелизм» называется именно
электоральный клиентелизм.
77 См., например: Riordon W.L. Plunkitt of Tammany Hall. Dodo Press, 2009.
Это книга 1905 г. о Джордже Планкитте, многолетнем «боссе» нью-йоркской
политической машины Таммани-Холла. Из художественной литературы
можно вспомнить рассказ Хорхе Борхеса «История Росендо Хуареса».
78 Chubb J. Patronage, power, and poverty in Italy. A tale of two cities.
Cambridge: Cambridge University Press, 1982. P. 170.
29
не встречали препятствий в лице дисциплинированной веберовской
бюрократии79. В результате Шефтер предлагает смотреть на истори-
ческое соотношение времени принятия всеобщего избирательного
права и установления государственности80.
Герберт Китчелт и Стивен Уилкинсон также рассматривали кли-
ентелистскую стратегию как один из возможных выборов партии. Но
в их модели этот выбор не был историческим, как у Шефтера, но про-
исходил постоянно в зависимости от возможности изменить предпо-
чтения избирателя, предложив частные блага. Во-первых, избиратель
может быть достаточно обеспечен и не нуждаться в частных благах
вроде пакета с едой или дополнительных рабочих мест. Во-вторых,
избиратель может взять награду, но скрывать свое поведение, по-
этому необходим мониторинг голосования. В-третьих, партиям
бессмысленно тратиться на избирателей там, где нет фактической
конкуренции81. Поэтому идеальная аудитория для клиентелизма -
это бедные поселки и небольшие городки либо кварталы, заселенные
общинами (авторы приводят пример нью-йоркского квартала люба-
вичских хасидов). И дело здесь не в традиционной среде (по крайней
мере, не только в ней), а в том, что голосование в них проще контро-
лировать.
Китчелт и Уилкинсон противопоставляют классической модели
программатических партий Энтони Даунса модель клиентелистской
подотчетности, когда партии отвечают не за свои политические кур-
сы, чьи результаты ощущает все общество, т. е. не за предоставление
общественных благ, а за предоставление индивидуальных услуг, т. е.
за личные блага. Стивен Левицки обратил внимание на то, как партии
могут компенсировать патронажем низкую популярность политиче-
ского курса. Так, в Аргентине 1990-х гг. перонисты, благодаря опоре
на патронаж бедных избирателей (в первую очередь из пригородных
79 См. статью Шефтера в настоящей хрестоматии.
80 Подход Шефтера был развит и критически осмыслен в сборни-
ке: Clientelism, Interests, and Democratic Representation / S. Piattoni (ed.).
Cambridge: Cambridge University Press, 2001.
81 См. статью Китчелта и Уилкинсона в настоящей хрестоматии.
Kitschelt Н., Wilkinson S. Citizen-politician linkages / Н. Kitschelt, S. Wilkinson
(eds.). Patrons, Clients, and Policies. Patterns of Democratic Accountability and
Political Competition. Cambridge: Cambridge University Press, 2007. P. 1—49;
Medina L.F., Stokes S.C. Monopoly and monitoring: an approach to political
clientelism / H. Kitschelt, S. Wilkinson (eds.). Patrons, Clients, and Policies.
Patterns of Democratic Accountability and Political Competition. Cambridge:
Cambridge University Press, 2007. P. 68-83.
30
трущоб), сумели сохранить власть, несмотря на потерю левого элек-
тората из рабочего класса82. А Беатрис Магалони, анализируя другую
латиноамериканскую страну - Мексику, указала на то, что в реально-
сти партии применяют ту или иную комбинацию программатических
и клиентелистских стратегий. Клиентелизм слишком дорог, чтобы
предоставлять его всем сторонникам партии. Анализируя распреде-
ление государственной программы борьбы с бедностью PRONASOL в
1990-е гг., авторы обнаружили, что правительство пыталось сохра-
нить электорат и поддерживало в первую очередь те округа, где бы-
стро сокращалась поддержка правящей партии (а вовсе не в самые
бедные)83.
Альтернативную перспективу предложила Сьюзен Стоукс: в ее
модели перевернутой, «извращенной» подотчетности (perverted ac-
countability) не политики подотчетны избирателям, а избиратели -
политикам. Как в модели «принципал - агент», избиратели могут
уклоняться от лояльного голосования, несмотря на получение инди-
видуальных благ, поэтому партиям нужны надежные агенты-броке-
ры, распределяющие блага и следящие за дисциплиной клиентелы84.
Эти брокеры могут быть как «боссами» местного происхождения, на-
подобие бигменов, вождей или нотаблей, так и партийными субпод-
рядчиками, чей авторитет выстроен исключительно на доступе к
партийной кассе.
Клиентелизм оказался вписан в теории таргетирования избира-
телей, прежде сформулированные для объяснения программного
соревнования партий. Если изначально в теориях речь шла о под-
гонке партиями пунктов своей программы под мировоззрения це-
левой группы избирателей85, то в клиентелистской модификации
82 Levitsky S. From populism to clientelism? The transformation of labor-
based party linkages in Latin America / H. Kitschelt, S. Wilkinson (eds.). Patrons,
Clients, and Policies. Patterns of Democratic Accountability and Political
Competition. Cambridge: Cambridge University Press, 2007. P. 206-226.
83 Magaloni B. Voting for Autocracy. Hegemonic Party Survival and Its
Demise in Mexico. Cambridge: Cambridge University Press, 2006. Подробный
обзор см. в: Stokes S., Dunning T, Nazareno M., Brusco V. Brokers, Voters, and
Clientelism. Cambridge: Cambridge University Press, 2013. P. 136-143.
84 Stokes S. A Formal Model of Machine Politics with Evidence from
Argentina // American Political Science Review. 2005. Vol. 99. № 3. P. 315-326.
85 В первую очередь это модели Линдбека и Вейбулла, а также Диксита
и Лондрегана, предполагающие борьбу партий за сомневающихся избирате-
лей, и модель Кокса и Маккьюбинса за удержание «своих» избирателей, уже
голосовавших за партию. Lindbeck A., Weibull J. Balanced Budget Distribution
31
речь идет о выборе целевой аудитории получателей индивидуальных
благ. Таким образом, партии могут не только выбирать между кли-
ентелизмом и предложением программы, но и, предпочтя патронаж,
выбирать, кому предоставлять клиентелистские блага через свои
брокерские сети. Вместе с тем в фундаментальном исследовании
клиентелизма и брокерства Сьюзен Стоукс, Тед Даннинг, Марсело
Насарено и Валерия Бруско обнаружили, что брокеры могут препят-
ствовать осуществлению стратегий партийных лидеров. Хотя лидеры
заинтересованы направлять бюджет сомневающимся избирателям,
как это делало мексиканское правительство, брокеры раздают блага
своим лояльным сторонникам86. В результате расчетливое перерас-
пределение в пользу «сомневающихся» регионов приносит гораздо
меньше пользы, поскольку большинство конкретных благополуча-
телей и так не «сомневается» и собирается голосовать лояльно. Тем
самым по вине брокеров может не выполняться главное предназначе-
ние патронажа - изменение предпочтений избирателей87. Стоукс и ее
соавторы демонстрируют, что партии с готовностью отказываются от
посредничества брокеров, когда могут добраться до избирателей при
помощи других способов с более высоким коэффициентом полезно-
го действия, например, при помощи агитации в средствах массовой
информации. Именно поэтому рано или поздно пришли в упадок
большинство городских политических машин в США и сети электо-
ральных брокеров в британских городках88.
Выводы, описывающие клиентелистские предпочтения партий-
ных стратегов, валидны при соблюдении допущения о контроле
политиков над государственными ресурсами, на что обратил вни-
мание еще Мартин Шефтер89. Поэтому бюрократический патронаж
и электоральный клиентелизм ходят рука об руку. Кеннет Грин ис-
следовал доминирование на выборах клиентелистских партий вроде
мексиканской ИРП и пришел к выводу, что те обязаны своим успе-
as Outcome of Political Competition // Public Choice. 1987. № 3. P. 273-297;
Dixit A., Londregan J. The Determinants of Success of Special Interests in
Redistributive Politics // The Journal of Politics. 1996. Vol. 58. № 4. P 1132—
1155; Cox G.W., McCubbins M.D. Electoral Politics as Redistributive Game //
Journal of Politics. 1986. № 2. P. 370-389. Ср. также: Bueno de Mesquita B.,
Smith A., Siverson R.M., Morrow J.D. Op. cit.
86 Stokes S., Dunning T, Nazareno M., Brusco V., Brokers, Voters, and
Clientelism. Cambridge: Cambridge University Press, 2013.
87 См. статью Китчелта и Уилкинсона в настоящей хрестоматии.
88 Stokes S., Dunning Т, Nazareno М., Brusco V. Op. cit. P. 240-244.
89 См. статью Шефтера в настоящей хрестоматии.
32
хом доступом к государственным ресурсам и обилию этих ресурсов90.
Таким образом, литература о клиентелизме соприкасается с темой
«ресурсного проклятия». В бедных странах у лидеров при всем жела-
нии может не хватать ресурсов для клиентелистской политики (если
только этой стране не предоставляется международная помощь, как в
описанном случае Уганды). А вот в обеспеченных ресурсами государ-
ствах источник легитимации находится у правителей, порой автори-
тарных, прямо под ногами.
В отличие от исследований служебного патронажа, разобранных
в предыдущем параграфе введения, изучение клиентелизма уделя-
ет много внимания не только выбору, совершаемому патроном, но и
расчетам клиента. Изучая этот вопрос, Леонард Уанчекон с коллегами
даже сумел организовать в африканском Бенине исследовательский
эксперимент, договорившись о том, что партии в нескольких похожих
округах будут использовать разные стратегии91. Уанчекон обнаружил,
что в Бенине клиентелизм оказывается более популярной среди из-
бирателей стратегией, но женщины менее восприимчивы к нему, чем
мужчины. Элен Ласт-Окар, изучив выборы в современной Иордании,
пришла к выводу, что большинство избирателей может вполне рацио-
нально предпочитать клиентелистских кандидатов программным, ког-
да парламент, куда они баллотируются, имеет скорее декоративное
значение для политического режима92. Представители племен выдви-
гаются в парламент не только из соображений племенной солидарно-
сти, но и в надежде на последующее вознаграждение уастой, помощью
при взаимодействии с государством, которую бесполезно ожидать от
идеологизированных оппозиционных кандидатов. Таким образом,
Ласт-Окар вступает в дискуссию с участием Барбары Геддес, Беатрис
Магалони, Дженнифер Ганди и других представителей сравнительной
политологии, указывающих на полезность частичного введения де-
мократических институтов в авторитарных режимах93. Ласт-Окар де-
монстрирует, что в закрытых автократиях лояльные кандидаты могут
90 Грин К. Политическая экономия авторитарного доминирования //
Полития. 2011. № 1. С. 19-49.
91 См. Wantchekon L. Clientelism and voting behavior: Evidence from a field
experiment in Benin // World politics. 2003. Vol 55. № 3. P. 399-422.
92 См. статью Ласт-Окар в настоящей хрестоматии.
93 Эту дискуссию мы кратко рассмотрели в предыдущем параграфе введе-
ния. Подробнее см.: Gandhi J., Lust-Okar Е. Elections under Authoritarianism //
Annual Review of Political Science. 2009. Vol. 12. P. 403-422; Magaloni B.,
Kricheli R. Political Order and One-Party Rule // Annual Review of Political
Science. 2010. Vol. 13. P. 123-143.
33
побеждать на вполне свободных выборах. Равно как и то, что в закры-
тых автократиях свободные выборы не научат граждан демократии94,
а лишь приведут к укреплению поддержки режима за счет патронажа.
(В связи с этим «пессимистка» Ласт-Окар также расходится с «опти-
мистом» Уинтроубом в вопросе о пользе международной финансовой
помощи: для Уинтроуба это способ сократить репрессии, а для Ласт-
Окар - способ подпитать популярность авторитарного правления.)
Теории электорального клиентелизма обнаруживают материали-
стичную подоплеку племенной и локальной солидарности, которая
часто принималась за данность при рассмотрении встраивания ло-
кальных нотаблей и разного рода бигменов в государственную маши-
ну. Канчан Чандра объясняет таким образом успех многочисленных
этнических партий в Индии95. Для политических машин российских
губернаторов Генри Хейл также обнаруживает эффект политизации
этничности, способствующий их большему электоральному успеху96.
В связи с этим интересны выводы Анируда Кришны, обнаруживше-
го, что за несколько десятилетий господство в индийских деревнях
перетекает от прежних родовитых самантов, к образованным поли-
тическим брокерам найа нета97. Джеймс Скотт обратил внимание на
аналогичный конфликт между клиентелистскими и родственными
связями неподалеку от Индии - в Юго-Восточной Азии98. А исто-
рик Марк Кишлански проследил похожие трансформации в Англии
XVII в., когда парламентская должность перестала быть свидетель-
ством локального признания того или иного семейства и стала при-
зом в жестком соревновании покупателей голосов99.
94 Противоположную точку зрения см., например: Lindberg S. The
Surprising Significance of African Elections // Journal of Democracy. Vol. 17.
№ 1. P. 139-151. См. также Scott J.C. Patron-client politics and political change
in Southeast Asia // American Political Science Review. 1972. Vol. 66. № 1.
P. 91-113.
95 Chandra K. Why Ethnic Parties Succeed: Patronage and Ethnic Head
Counts in India. Cambridge: Cambridge University Press, 2004.
96 См. статью Хейла в настоящей хрестоматии.
97 Krishna A. Politics in the middle: mediating relationships between the
citizens and the state in rural North India / H. Kitschelt, S. Wilkinson (eds.).
Patrons, Clients, and Policies. Patterns of Democratic Accountability and Political
Competition. Cambridge: Cambridge University Press, 2007. P. 141-158.
98 Cm.: Scott J.C. Patron-client politics and political change in Southeast
Asia // American Political Science Review. 1972. Vol. 66. № 1. P. 91-113.
99 Kishlansky M.A. Parliamentary Selection. Social and Political Choice in
Early Modern England. Cambridge: Cambridge University Press, 1986.
34
Большинство исследований клиентелизма, таким образом, осно-
вываются на постулатах теории рационального выбора и предпола-
гают, что избиратели действуют рационально и вполне расчетливо.
Между тем такая оценка клиентелизма - результат отстраненного
взгляда. Социолог Хавьер Ауйеро, исследовавший бедные пригоро-
ды Буэнос-Айреса и решивший посмотреть, как сами клиенты оце-
нивают отношения, обнаружил, что те фреймируют клиентелизм
отнюдь не в терминах выгоды и расчета, но в терминах семьи, забо-
ты и ответной благодарности. Причем речь не идет не о лицемерном
принятии навязанного патроном языка, как в модели Джеймса Скот-
та, но о стремлении клиентов предложить собственную интерпре-
тацию («доксу»), в которой действия сторон по-семейному лишены
прагматизма. Напротив, прагматичное, «приземленное» восприятие
клиентелизма в терминах quid pro quo, подкупа и «грязной» полити-
ки характерно для тех, кто его отвергает. Ауйеро обнаруживает, что
ближний круг постоянных клиентов одного брокера малочислен, на
заботу о большом количестве просителей у брокера просто физиче-
ски не может хватать времени и сил. Тогда как получатели разовой
помощи, соединенные с брокером слабыми связями, формируют
гораздо менее надежный внешний круг100. Наблюдение за полити-
ческими машинами партийных брокеров напоминает исследования
клиентел придворных фаворитов времен становления государств в
Новое время. С одной стороны, вместо всесильного спрута обнару-
живается сеть с небольшим солидарным ядром и слабо контролиру-
емой периферией. С другой стороны, взаимодействие внутри этой
сети сопряжено с использованием языка и ритуалов, наподобие тех,
что описаны историками на материалах почтеннейших писем клиен-
тов своим покровителям.
Исследования клиентелизма фокусируются не только на объясне-
нии логики его функционирования и в конечном счет, причинах его
возникновения, но и на последствиях клиентелизма для политики.
Здесь уже клиентелизм выступает в качестве независимой перемен-
ной (или промежуточной) переменной, а зависимыми переменными
оказываются политический режим, государственность и экономиче-
ское развитие.
Экономические последствия электорального клиентелизма быва-
ет сложно отделить от последствий бюрократического патронажа и
низкого качества государственного управления. Клубок этих разно-
100 Auyero J. From the Client’s Point(s) of View: How Poor People Perceive
and Evaluate Political Clientelism // Theory and Society. Vol. 28. № 2.
P. 297-334.
35
образных, но родственных явлений экономисты часто маркируют как
«коррупция». Их эффект на экономику, как мы рассмотрели в пре-
дыдущем параграфе, при всех оговорках сложно признать положи-
тельным. На контрасте с такими «простыми» выводами экономистов
дискуссия о политических эффектах клиентелизма полна разноголо-
сицы. Это во многом связано с «промежуточностью» самого явления.
С одной стороны, клиентелистская подотчетность менее демократич-
на, чем подотчетность политиков с программами (programmatic ac-
countability), но она все же демократичнее, чем отсутствие какой-либо
подотчетности. А электоральный патронаж все же лучше для госу-
дарственного строительства, чем «хищничество» правящих элит101
или снижающие информационную подотчетность репрессии102. На
легитимирующие функции клиентелизма и его способность предот-
вращать конфликты обращал внимание и Джеймс Скотт103. Выше
уже были рассмотрены многочисленные бонусы, которые клиенте-
лизм сулит автократиям, но то, что для диктатур - допинг, для демо-
кратий - яд.
Многие авторы, в их числе Ланде, Ласт и тот же Скотт, указывают
на то, что клиентелизм препятствуют формированию классовых, ши-
роких идентичностей и стратегическому голосованию за политиче-
ские курсы. Согласно предположению экономиста Филиппа Кифера,
в молодых демократиях экономические показатели хуже из-за того,
что партии вынуждены опираться и тратиться на патронов, посколь-
ку только те пользуются доверием у избирателей104. Хотя, как уже
было отмечено выше, природа этого доверия может интерпретиро-
ваться по-разному, местные нотабли часто оказываются монополи-
стами на электоральном рынке105. Эдвард Гибсон демонстрирует, что
после перехода к демократии, политические машины региональных
лидеров могут устанавливать авторитарный режим в своем регионе
(субнациональный авторитаризм) при попустительстве центральных
101 Grzymala-Busse. Op. cit.
102 Wintrobe. Op. cit.
103 См. статью Джеймса Скотта в настоящей хрестоматии.
104 Keefer Р. Clientelism, Credibility, and the Policy Choices of Young
Democracies // American Journal of Political Science. Vol. 51. № 4. P 804-821.
105 Hale H. Why not Parties in Russia? Democracy, Federalism, and the
State. Cambridge: Cambridge University Press, 2006; Голосов Г.В. Губер-
наторы и партийная политика // Pro et Contra. 2000. Т. 5. № 1. С. 96-
108; Frye Т., Reuter O.J., Szakonyi D. Political Machines at Work Voter
Mobilization and Electoral Subversion in the Workplace // World Politics.
Vol. 66. №2. P. 195-228.
36
властей. Центральные лидеры даже могут быть заинтересованы в су-
ществовании территориальных электоральных баз для своих партий
и закрывать глаза, какими методами политические машины этого
добиваются106. В связи с этим иллюстративны случаи губернаторов
Карлоса Хуареса, ставшего полновластным хозяином аргентинской
провинции Сантьяго-дель-Эстеро107 в 1980-х - 1990-е гг., или Ва-
лерия Кокова, господствовавшего в постсоветской Кабардино-Бал-
карии108. В обоих случаях заурядные региональные руководители,
подобно Козимо Медичи, без особых интриг и усилий оказались на
пересечении сетей и установили авторитаризм в одном отдельно взя-
том регионе. Таким образом, политические машины в отдельных ре-
гионах становятся фактором, препятствующим общенациональной
демократизации109.
О политических машинах как биче новых демократий писал еще
Джеймс Скотт в классической статье110. Перераспределительное
бремя может оказаться для них непомерным, и клиентелизм как ме-
ханизм особенно неэффективного перераспределения способен сы-
грать роковую роль. Эта тема широко освещена в политэкономии
режимов. Критикуя демократию с позиций экономической теории,
Мансур Олсон описывал механизмы перераспределения, грубо напо-
минающие клиентелизм111. В концепции Олсона автократ («оседлый
бандит») способен установить более эффективный размер налогоо-
бложения, чем сменяющиеся демократические лидеры («кочующие
бандиты»). Последние в модели Олсона заинтересованы наращивать
налоги, чтобы перераспределить средства в пользу своих избирате-
лей. В противоположной по настроению теории Дарона Аджемоглу
и Джеймса Робинсона демократии оказываются устойчивыми благо-
106 Gibson Е. Boundary Control: Subnational Authoritarianism in Democratic
Countries. Cambridge: Cambridge University Press, 2013. См. также: Гель-
ман В. Динамика субнационального авторитаризма: Россия в сравнительной
перспективе // Общественные науки и современность. 2009. № 3. С. 45-59.
107 Там же.
108 Дерлугьян Г. Адепт Бурдье на Кавказе: Эскизы к биографии в миро-
системной перспективе. М.: Территория будущего, 2010. С. 415-427.
109 Голосов Г. Электоральный авторитаризм в России // Pro et Contra.
2008. № 1. С. 22-35; Golosov G.V. Machine Politics: The Concept and its
Implications for Post-Soviet Studies // Demokratizatsiya. Vol. 21. № 4.
P. 459-480.
110 См. статью Скотта в настоящем издании.
111 Олсон М. Диктатура, демократия и развитие // Теория и практика
демократии. М., 2006. С. 375-382.
37
даря большему перераспределению, преодолению неравенства и, как
следствие, снижению рисков восстаний многочисленных угнетенных
бедняков. Аджемоглу и Робинсон предполагают примиряющий эф-
фект для перераспределения, которое будет справедливым. Тогда как
таргетированное перераспределение в их модели, напротив, вызовет
недовольство обделенных и повысит риск переворотов и восстаний112.
Для обеих этих экономических моделей клиентелизм представляет
собой подмножество неэффективных политик, ослабляющих демо-
кратии. В модели Олсона - перераспределения как такового, мешаю-
щего развитию. В модели Аджемоглу и Робинсона - неэффективного
и несправедливого способа перераспределения, который, в отличие
от эффективного и справедливого перераспределения, не снижает об-
щественную напряженность.
Эти довольно абстрактные экономические модели могут напом-
нить также о веберовском разделении между господством благода-
ря экономическому интересу и господству, основанному на той или
иной легитимности, или о стратегиях репрессии и перераспределения
в модели Уинтроуба, наконец, о триаде источников авторитарного
равновесия по Адаму Пшеворскому - лжи, страхе и экономическом
процветании113. Однако электоральный клиентелизм как понятие
среднего уровня подразумевает обязательное адресное вознаграж-
дение лояльных избирателей. Тогда как экономическая заинтере-
сованность и благодарность могут присутствовать и в безличных
отношениях, которые с клиентелизмом не тождественны. Будет на-
тяжкой записывать в патрон-клиентские отношения такие явления,
как популизм или таргетирование больших социальных групп (на-
пример, пенсионеров или бедных) - и то, и другое относится к поли-
тическим программам. Клиентелизм появляется здесь только тогда,
когда раздача помощи происходит персонально.
С макроэкономических позиций электоральный клиентелизм
видится серьезным пороком, с политологических позиций - «полу-
демократической» практикой. В то же время для ряда социологов
клиентелизм как сеть доверия вполне может иметь «положительные»
112 Acemoglu D., Robinson J.A. Economic Origins of Dictatorship and
Democracy. Cambridge: Cambridge University Press, 2005. Строго говоря, Ад-
жемоглу и Робинсон имели в виду классовое, а не географическое таргети-
рование.
113 Пшеворский А. Демократия и рынок. Политические и экономические
реформы в Восточной Европе и Латинской Америке. М.: РОССПЭН, 2000.
С. 98.
38
коннотации114. Социальный капитал клиентелистских сетей в конеч-
ном счете может помочь коллективному действию, о необходимости
которого для демократии так много говорили Аджемоглу и Робин-
сон, и о труднодостижимости которого так убедительно писал Олсон.
Пабло Лапенья и Хавьер Ауйеро показывают, что организационные
структуры для протестов в Боливии 2003 г. были созданы местны-
ми брокерами для других целей115. Восстания машин, таким образом,
редки, но возможны.
Подводя итог, можно сказать, что электоральный клиенте-
лизм - наиболее изученная ипостась патрон-клиентских отноше-
ний. Выражаясь метафорически, авторы осветили темные комнаты,
диагностировали наличие или отсутствие черных кошек, хорошень-
ко изучили особенности их поведения и рацион и даже, не обращая
внимания на самих кошек, обсудили следы произведенного ими бес-
порядка. Иными словами, одни авторы, предположив рациональную
природу человеческих отношений, изучили экономическую и электо-
ральную статистику и обнаружили причины и механизмы появления
и угасания электорального клиентелизма, а также логику спроса на
него как со стороны патрона, так и со стороны клиента. Другие авто-
ры не делали допущений и изучали электоральный клиентелизм в его
повседневном воспроизводстве, пристально рассматривая действия и
слова сторон. Третьи исследователи изучали не сами политические
машины, а их влияние на экономику и политику, исходя из допу-
щений об их рациональной либо эмоциональной природе. Для этих
исследователей ценность представляли как показатели стран, так и
характеристики динамического политического процесса.
Окинув взором систематизированные выше работы, мы можем
обнаружить, что границы между подходами не совпадают с граница-
ми между дисциплинами. Первое серьезное разграничение внутри
литературы проходит между работами, которые изучают сами па-
трон-клиентские отношения, и работами, которые используют тер-
мины как аналитические категории и фокусируются на объяснении
с их помощью других феноменов. Второе разграничение проходит
между теми, кто рационализирует патрон-клиентские отношения и
теми, кто видит в них нечто иррациональное - эмоциональное или
114 См.: Clientelism in Everyday Latin American Politics / T. Hilgers (ed.).
Palgrave Macmillan, 2012. Особенно главу: Lapegna P, Auyero J. Democratic
Processes, Patronage Politics, and Contentious Collective Action in El Alto,
Bolivia. P. 63-80.
115 Op. cit. Авторы тем самым дополняют теории Чарльза Тилли и Сидни
Тэрроу.
39
же традиционное и все то, что относится к остаточному термину
«культура». Авторы по разную сторону разграничений могут предъ-
явить немало доводов в пользу того, что их точка зрения наиболее
взвешена, тогда как их научные противники слишком поверхностны.
В нашем обзоре упор сделан не на эти доводы, а на результаты работ.
Тем самым мы отказались от того, чтобы концентрироваться на не-
совершенствах подходов, предпочитая рассмотрение массива знаний,
полученных с их «несовершенной» помощью. Можно заключить, что,
хотя патрон-клиентские отношения на первый взгляд кажутся абсо-
лютно непроницаемыми для изучения, этих знаний удалось накопить
немало.
Джон Ф. Паджет и Кристофер К. Ансел1
УСТОЙЧИВОЕ ДЕЙСТВИЕ
И ПОДЪЕМ МЕДИЧИ (1400-1434)
Мы анализируем централизацию политических партий и элитных
сетей, которая обусловила возникновение ренессансного государ-
ства во Флоренции. Первопричинами консолидации элит явились
классовое восстание и фискальный кризис, но сосредоточение поли-
тического контроля в руках Медичи было обеспечено сетевыми раз-
рывами внутри элиты, которые заполнялись одними только Медичи.
Неоднозначная идентичность Козимо де Медичи, затруднявшая по-
нимание его мотивов, позволяла воспользоваться возможностями,
которые давали эти сетевые дыры, для установления контроля и в
то же время разрешить присущее всем организациям противоречие
между судьей и боссом. Методологически мы утверждаем, что для
понимания формирования государств необходимо проникнуть за фа-
сад формальных институтов, групп и целей к содержанию отношений
в реальной жизни людей. Неопределенность и гетерогенность, а не
планирование и корыстный интерес - вот тот материал, из которого
строятся могущественные государства и личности.
Введение
Независимо от времени и места, в основе любого государственного
строительства лежит политическая централизация. Меньше внима-
ния, однако, уделяется тому факту, что процесс централизации проти-
1 Наш коллега Пол Маклин является полноправным участником более
масштабного проекта, в рамках которого написана эта статья. Его помощь была
бесценной. Мы также хотели бы поблагодарить Уэйна Бейкера, Рональда Бри-
гера, Джина Брукера, Майкла Коэна, Сэмюэля Кона, Вальтера Фонтану, Мар-
ка Грановеттера, покойного Дэвида Гринстоуна, Венди Грисуольд, покойного
Дэвида Херлихи, Алекса Хикса, Иэна Люстика, Чарльза Перроу, Тони Тэма,
Чарльза Тилли и участников Рабочей группы по изучению организаций и го-
сударственного строительства при Чикагском университете, семинара «think
and drink» в Новой школе и конференции по адаптивным организациям в Ин-
ституте Санта-Фе за множество полезных комментариев. Статья посвящается
памяти Дэвида Херлихи, чьи количественные исследования Флоренции эпохи
Ренессанса сделали возможной работу, подобную этой.
41
воречив. Агенты этого процесса вынуждены решать одновременно две
задачи: обеспечивать как воспроизводство, так и контроль. Центра-
лизация происходит, часто внезапно, тогда, когда из «первичного бу-
льона» соперничающих акторов возникают основатели государства,
устанавливающие (возможно, непреднамеренно) новые правила, по
которым будут взаимодействовать другие. Воспроизводство стано-
вится возможным в ситуации, когда правила порождают роли, роли
порождают интересы, интересы порождают стратегические обмены,
которые делают вынужденными (locked-in) модели коллективного
действия, определяемыми правилами2. Контроль имеет место, когда
вынужденные взаимодействия других людей формируют поток кол-
лективного поведения, которое как бы само собой служит чьим-то
интересам.
Противоречие, присущее государственному строительству или
любой организации, - это противоречие между судьей и боссом: ос-
нователи не могут быть и тем и другим одновременно. Стабильное
саморегулируемое поддержание правил (т. е. легитимность) зависит
от убежденности соперничающих акторов в том, что судьи и прави-
ла не мотивированы соображениями личной выгоды (Elster 1983;
Padgett 1986; Douglas 1986). В то же время кошмар всех основателей
состоит в том, что их организационное детище может зажить само-
стоятельной жизнью. Еще Вебер понимал, что прямое вмешательство
или открытое господство над вынужденными взаимодействиями в
ситуации кризиса (а такой кризис рано или поздно неминуем) - это
верный признак отсутствия контроля, а не его наличия. Тактические
уловки с целью удержания хрупкого контроля втягивают основате-
лей в вынужденный ролевой фрейм, что приводит к приписыванию
им личной заинтересованности и подрывает их положение беспри-
страстного судьи, стоящего над схваткой.
В настоящей статье анализируется один исторический пример
разрешения этого противоречия государственного строительства:
подъем Козимо де Медичи во Флоренции эпохи Ренессанса в начале
XV в. Мы сфокусируем наше внимание на анализе структуры и по-
следовательности возникновения брачных, экономических и патро-
нажных сетей, конституировавших политическую партию Медичи,
2 Зависимость от обратной связи не обязательно принимает форму, при
которой все соблюдают правила. Более распространена ситуация, когда пра-
вила структурируют и упорядочивают процесс нарушения самих же этих
правил, поддерживая симбиоз между нарушением и правилами. Пример, от-
носящийся к судебной сфере, см. в: Padgett (1990).
42
которую в 1434 г. Козимо использовал для захвата складывающегося
ренессансного Флорентийского государства.
Этот исторический пример показателен во многих отношениях.
С точки зрения государственной централизации, указанный пе-
риод отмечен резким переходом от позднесредневековой модели
подвижной городской фракционности к рождению консолидиро-
ванного на региональной основе ренессансного государства (Baron
1966)3. На протяжении двух столетий до прихода к власти Медичи
политику позднесредневековой Флоренции можно было охарак-
теризовать как циклическое чередование цехового корпоратизма
и враждующих феодальных фракций города (см. рис. 1). Перво-
начально Медичи вписывались в этот старинный ритм, но затем си-
туация загадочным образом изменилась. После их прихода к власти
периодические взрывы системы под давлением поднимающихся
снизу «новых людей» внезапно прекращаются и более не возобнов-
ляются4.
Как мы покажем ниже, в основе государственной централизации
Флоренции лежала следующая динамика: первопричинами являлись
неудачное классовое восстание (1378-1382) и вызванная войнами
фискальная катастрофа (1424-1433), но их шоковые эффекты опо-
средовались механизмом трансформации элитных сетей, действо-
вавшим постепенно. Городская олигархия, сплоченная посредством
браков, первоначально возникла из квазифеодальной федерации со-
седских патрицианских иерархий. Однако сам процесс консолидации
олигархии породил ее собственного могильщика: партию Медичи.
Партия Медичи представляла смешение противоречивых интере-
сов и пересекающихся сетей. Вопреки этому факту, современники
однозначно воспринимали Медичи как «героев новых людей». Вну-
тренне противоречивая и разнородная агломерация, контролируемая
Медичи, демонстрировала большую сплоченность и способность
к продолжительному коллективному действию. Но какие цели они
преследовали, не ясно и по сей день.
3 До режима Козимо (1434-1464) значительную роль в этом переходе
сыграл олигархический режим Мазо дельи Альбицци и Никколо да Уццано
(1382-1433). Олигархический режим породил формально демократиче-
ские институты, которые заново конституировали «государство согласия»
(Najemy, 1982). Посредством сети политической партии режим Медичи нау-
чился использовать эти институты в целях контроля (Rubinstein 1966).
4 К «новым людям» (novi cives) относятся семьи, только «недавно» допу-
щенные к участию в государственном управлении на законных основаниях;
см. рис. 1.
43

35
Число новых семей
1282	1300
Основание
Синьории
1343	1378	1400	1434
Свержение	Восстание	Захват
герцога	чомпи	власти
Афинского	Медичи
1494	1512	1532
Свер- Реставра- Ликви-
жение ция прав- дация
Медичи ления Синьории
Медичи
...........Первичные	данные
Сглаженные данные
(3-летнее скользя-
щее среднее)
Рис. 1. Новые семьи, допущенные в Синьорию, 1282-1532 гг. (Источник: Najemy, 1982. Р. 320-322)
На поверхности кажется очевидным, что всем управлял Козимо
де Медичи (1389-1464), который разными способами был укоренен
в сложных и разветвленных брачных, экономических и патронажных
сетях флорентийской элиты. И он следил за макрополитическими и
макроэкономическими силами, масштаб которых далеко превосходил
его способность контролировать их. Однако он основал династию,
которая правила Флоренцией три столетия. Он укрепил банковскую
сеть европейского масштаба, которая способствовала развитию меж-
дународной торговли и формированию государств в других местах
(de Roover 1966). Он покровительствовал тому расцвету интеллек-
туальной и художественной жизни во Флоренции, который мы се-
годня называем Ренессансом. Современники понимали, насколько
велика власть Козимо. После 1434 г. иностранные государи толпи-
лись во дворце Козимо, обсуждая именно с ним, а не с должност-
ными лицами Флоренции, вопросы международных отношений. По-
сле смерти он удостоился официального звания «отец отечества», что
было немалым признанием со стороны граждан, столь циничных и
подозрительных, какими являлись флорентийцы. Спустя почти сто-
летие, Макиавелли (Machiavelli ([1525] 1988) все еще испытывал
благоговейный трепет перед Козимо и его семьей, приписывая его
изощренным и безжалостным интригам все хорошее и плохое в не-
давней флорентийской истории5.
И все же природа власти Козимо являет собой загадку. В «Госуда-
ре» Макиавелли называл признаками успешного правителя решитель-
ность и целеустремленность. В полном противоречии с этим образом,
свидетельства очевидцев рисуют Козимо в качестве таинственного
сфинкса (Brown 1961: 186). «Козимо всячески старался держаться в
тени, пряча свое огромное влияние, и при необходимости действовал
через помощников. В результате мы мало знаем о решениях, за кото-
рые он несет прямую ответственность» (Gutkind 1938:124). Несмотря
на почти полный контроль над государством, Козимо никогда не зани-
мал официальную должность в течение длительного срока6. Он едва
5 Это и не удивительно, учитывая тот факт, что Никколо Макиавелли
писал в изгнании, где он оказался благодаря Медичи, его друзьям детства.
Вероятно, на его позицию повлияло и то, что только память об этой дружбе
спасла тогда Макиавелли от немедленной казни.
6 Государственные должности Козимо занимал только на короткие сро-
ки: три раза по два месяца он был Гонфалоньером Справедливости (Gutkind
1938:123), в 1428 г. отбыл однолетний срок в Ufficiali del Banco (Molho 1971:
218), а также участвовал в нескольких комиссиях по морским и банковским
вопросам.
45
ли когда-нибудь произносил речь на публике7. Можно было бы по-
думать, что он предпочитал действовать методами закулисной поли-
тики. Но в дошедших до наших дней описаниях конфиденциальных
встреч с Козимо мы видим ту же самую странную пассивность8. Ми-
лостиво выслушав страстно высказанную просьбу сделать что-либо,
Козимо, как правило, безучастно отвечал: «Да, сын мой, я подумаю
над этим» (ср. Vespasiano 1963: 223, 226).
Особенно после 1434 г. все действия Козимо, которым он никогда
не давал рациональных объяснений, выглядят удивительно реактив-
ными по своему характеру. Все делалось в ответ на поток просьб, и
«так уж получалось», что эти просьбы, так или иначе, служили весьма
разнообразным интересам Козимо.
Для обозначения характерного для Козимо стиля контроля мы
используем термин «устойчивое действие» (robust action). Мы
утверждаем, что ключом к пониманию загадочного характера власти
Козимо, а через это и к пониманию противоречия между судьей и
боссом является неоднозначность (multivocality). Под неоднознач-
ностью мы понимаем тот факт, что одни и те же действия могут быть
7 Мы знаем о немногословности Козимо, потому что во Флоренции засе-
дания Consulte е Pratiche (неформальный консультативный орган «внутрен-
ний элиты») и другие речи подробно стенографировались. Двумя редкими
исключениями являлись дебаты 1446 г. о возможных электоральных рефор-
мах (Rubinstein 1966: 24) и его горячий публичный спор с Нери Каппони в
1450 г. о том, должна ли Флоренция сменить союзника с Венеции на Милан
(Gutkind 1938:110).
8 Вот как современники описывали стиль поведения Козимо: «Он дей-
ствовал тайно и с величайшей осторожностью, дабы обезопасить себя, а когда
достигал цели, то выставлял ответственным за это кого-то другого... Он отве-
чал немногословно и иногда невразумительно, так чтобы его словам мог быть
придан двойной смысл» (Vespasiano [са. 1495] 1963: 223). «В 1432 году, как
раз перед изгнанием и триумфальным возвращением Козимо, его политиче-
ский оппонент Франческо Филефо отмечал в письме, что в отличие от своего
“открытого и беззаботного” брата Лоренцо Козимо, “как я замечаю, несмотря
на его видимую преданность мне, человек насквозь притворный и скрытный.
Он настолько молчалив, что даже близкие и слуги в его семейном кругу едва
ли понимают, что у него на уме”» (Brown 1992: 106). «Я хотел бы, - говорил
Нери ди Джино [Каппонти] Козимо, - чтобы ты высказывался ясно, иначе я
не понимаю тебя». Тот же отвечал: «Изучи мою манеру говорить!» (Poliziano
[са. 1478], 1985. Р. 57). Речи Козимо, когда ему случалось их произносить,
часто были загадочными по форме. «Как предположил Гуткинд, в этой си-
туации использование Козимо пословиц и басней служило определенной
политической цели, как сформулировал это Веспасиано, высказать какую-то
мысль “таким образом, чтобы никто этого по заметил”» (Brown 1992: 106).
46
непротиворечиво интерпретированы одновременно с разных точек
зрения; что одни и те же действия могут быть ходами сразу в несколь-
ких играх, и что публичные и приватные мотивации невозможно
отделить друг от друга. Неоднозначность действия ведет к множе-
ственной идентичности, напоминающей пятна Роршаха, к ситуации,
когда другие приписывают субъекту совершенно разные идентич-
ности. Субъекту это дает «только» одно преимущество - гибкий оп-
портунизм, при котором на случай непредвиденных обстоятельств
всегда имеется несколько опций, несмотря на враждебные попытки
других уменьшить число этих опций.
Решающее значение для сохранения свободы действий в разных
ситуациях имеет отсутствие каких-либо определенных целей. Ибо
в неприятных стратегических играх, таких как флорентийская поли-
тика или шахматы, позиционная игра заключается в том, чтобы раз-
личными маневрами вынудить противника раскрыть его (но не вашу
собственную) тактику9. Вынужденная приверженность определенной
линии поведения, а значит, целям - это результат не личного выбора,
но, по крайней мере, в той же степени следствие «экологического кон-
троля», который другие осуществляют над вами (Padgett 1981). Побе-
дить во Флоренции, в шахматах или в го означает вынудить других,
но не дать вынудить себя к действиям, которые определяются целями
игроков, а, следовательно, становятся предсказуемыми10.
Устойчивое действие разрешает противоречие между судьей и
боссом, потому что в центре отсутствует какая-либо явная личная
заинтересованность. В конце концов, Козимо просто милостиво от-
кликался на поток просьб. Поскольку просьбы должны были адре-
соваться ему, то другие, а не сам Козимо, пытались угадать, а затем
служить его непостижимым интересам. Контроль осуществлялся не
9 Идея устойчивого действия возникла у нас после ознакомления с ис-
следованием Эрика Лейфера, посвященным шахматам (Leifer 1991; это
дополненная версия его диссертации, защищенной в 1985 в Гарвардском
университете). Хотя в центре внимания Лейфера находились умения, а не
идентичности, он указал на то, что ходы игроков в шахматах и в диадических
ролях часто направлены на поддержание множественных линий игры, осо-
бенно в сбалансированных ситуациях. Конечно, отличие Флоренции от шах-
мат заключается в том, что множественные сети Флоренции образовывали
полностью взаимосвязанную экологию игр, при которой одна игра наслаи-
валась на другую. Одно и то же действие, следовательно, могло быть ходом
одновременно в нескольких играх.
10 Аналогичной точки зрения придерживается Harrison С. White (1992).
От Джона Холланда мы узнали, что в японской игре го секрет успеха также
заключается в том, чтобы принудить противника раскрыть свою тактику.
47
посредством приказов, а за счет того, что другие сами подстраивали
свое поведение под эти интересы.
Конечно, устойчивое действие не сработает для любого, кто захо-
чет его применить. Только некоторые сетевые структуры способны
направить поток просьб в нужную сторону. И для того чтобы разре-
шение противоречия судья/босс выглядело убедительным, связные
интересы должны оставаться непрозрачными для других участников
игры11. Вопреки Макиавелли, даже у Козимо не было никакого гран-
диозного плана по захвату государственной власти: такое предполо-
жение равносильно прочтению истории от конца к началу. Как будет
показано в этой статье, первоначально политическая партия Козимо
сложилась вокруг него стихийно. И только потом, во время войны
с Миланом, он внезапно осознал политические возможности той
машины социальных сетей, которая оказалась в его распоряжении.
Основную часть нашей статьи составляет археологический поиск
структурных предпосылок, объясняющих, как он пришел к такому
пониманию и почему ему сопутствовал успех.
Нашу аргументацию мы развиваем в следующей последовательно-
сти: после краткого описания используемых эмпирических данных,
мы проанализируем сначала атрибутивный состав, а затем социаль-
но-сетевую структуру партии Медичи в 1427-1434 гг. в сравнении с
их противниками «олигархами».
После этой перекрестной анатомии мы обрисуем долгосрочную
историческую динамику: возникновение первой, брачной, и второй,
экономически-патронажной, половин партии Медичи, связанное с
непрерывными трансформациями внутри флорентийской элиты. На-
конец, мы покажем, каким образом противоречивые сети породили
как устойчивое действие Козимо, так и политическую легитимность
государства Медичи.
11 Разумеется, у Козимо были цели, связанные с конкретными ролями:
наживать деньги в качестве банкира, повышать престиж семьи через браки,
удерживать власть в качестве руководителя Флоренции. Но следует отме-
тить три момента: 1) цели - это характеристики ролей, а не людей; 2) в случае
Козимо не существовало никакой универсальной меры полезности, которая
могла бы расположить в соответствии с приоритетом его потенциально кон-
фликтующие ролевые цели, 3) раз он находился в структурной позиции, то
успех в достижении этих целей сопутствовал ему без тактических вмеша-
тельств или даже каких-либо усилий с его стороны. Действительно, в особой
позиции Козимо невозможно было точно определить, какие цели и в какой
момент времени находились в игре. Таким образом, мы, как и его современ-
ники, не в состоянии определить, являлся ли на самом деле Козимо де Меди-
чи личностью, как она понимается современным либерализмом (ср. Goffman
1974: 293-300; Foucault 1975).
48
Источники и отбор данных
Эмпирический анализ, представленный в настоящей статье, был
бы невозможен без впечатляющей по своей основательности рабо-
ты, проделанной многими специалистами по истории Флоренции.
В частности, мы опираемся на работы Дэйл Кент, чья книга «Подъем
Медичи» (Kent 1978), написанная в традиции Льюиса Нэмира (Nam-
ier 1929) представляет собой глубокое просопографическое исследо-
вание сетевых основ как партии (или фракции) Медичи, так и более
размытой системы альянсов их противников12. По детальному тексту
Кент мы составили основную базу данных сетей, содержащую инфор-
мацию о девяти типах отношений между семьями флорентийской
элиты в начале XV в.: а) один тип родственных отношений - брачных
связей между семьями13; б) четыре типа экономических отношений -
торговые или деловые связи, совладение или партнерство, работа в
банках и отношения по поводу недвижимости14; в) два типа «полити-
12 Кто-то может усомниться в применимости термина «партия» к столь
раннему историческому периоду. Если настаивать на современных опреде-
лениях, предполагающих существование массового электората, то, конечно,
Медичи не организовывали партию. Но организация Медичи была мобили-
зована отчасти для того, чтобы влиять на результаты народных выборов в
органы власти, хотя и при ограниченном электорате. Этим она определенно
подпадает под словарные определения слова «партия».
13 Следуя ценному совету Рональда Бригера, на второй стадии кодиро-
вания мы отличали семью, которая давала жениха, от семьи, которая давала
невесту. Отсюда, в отличие от сведений, использованных прежде (Breiger,
Pattison 1986), брачные отношения между семьями, которые здесь анализи-
руются, ассиметричны. Кодировались только браки в период 1394-1434 гг.
Современному читателю, возможно, стоит напомнить, что все зафиксирован-
ные здесь элитные браки были устроены патриархами (или теми, кто их за-
менял) двух семей. Браки внутри элиты отчасти рассматривались в терминах
политических альянсов. Следовательно, трудно сомневаться в том, что для
того времени и места брачные отношения являлись отношениями межсемей-
ными, а не межличностными.
14 Источниками Кент для всех этих типов экономических отноше-
ний (кроме работы в банках) были catasti, т. е. налоговые отчеты, за 1427 и
1433 гг. Данные о торговых и партнерских отношениях были симметричны-
ми, так как Кент не дает информации о направленности торговли и величине
инвестиций в совместный бизнес. Асимметричные сведения Кент о работе в
банках были кодированы, главным образом, по de Roover (1966). Отношения
по поводу недвижимости были кодированы как симметричные, когда они
относились к совместному владению собственностью, и как асимметричные,
когда они относились к отношениям аренды.
49
ческих» отношений - патронаж и личные займы15 и г) два типа отно-
шений личной дружбы - дружеские связи и отношения mallevadori,
или поручительства16. Социально-сетевые связи конституировали
политические партии во Флоренции, а также являлись фоном, на ко-
тором происходило их формирование.
Данные о сетях, кодированные по работам Кент, были дополне-
ны данными об атрибутах, кодированными по разным источникам:
а) сведения об экономическом богатстве были взяты с перфоленты
catasto за 1427 г., кодированной и щедро предоставленной в общее
пользование покойным Дэвидом Херлихи и Кристианой Клапиш-Зу-
бер (Herlihy and Klapisch-Zuber 1981 )17; б) информация о «времени
первого приора»18, применявшемся во Флоренции мериле социаль-
ного статуса семьи, содержится в Najemy (1982) и Kent (1975); в) све-
дения о соседстве на уровне как района (гонфалона), так и квартала
были получены из Herlihy and Klapisch-Zuber (1981) и Kent (1975);
г) данные налоговой оценки для 600 богатейших домохозяйств го-
15 Слово «политические» взято в кавычки потому, что в основе таких
отношений могла лежать сложная мотивация, включавшая одновременно и
политическую помощь, и экономический обмен, и личную дружбу, и неопре-
деленное «наращивание влияния». Такое переплетение мотивов типично для
многогранных патрон-клиентских отношений.
16 Друзья консервативно кодировались в качестве таковых только в том
случае, если у Кент можно было найти указания на то, что, судя по сохранив-
шейся переписке, отношения не имели политического содержания. Смысл
этого правила кодирования состоял в том, чтобы не допустить смешения
«дружбы» с нашей зависимой переменной членством в политической фрак-
ции. Mallevadori - это друзья, которые вносили залог в качестве гарантии
хорошего поведения изгнанника. «Гражданами, которые помогали родствен-
никам или друзьям, обвиненным в политических преступлениях, двигало
сильное чувство долга, ведь они рисковали не только деньгами, но и своей
репутацией и статусом» (Brucker 1977: 29).
17 Экономическое богатство домохозяйств агрегировалось на уровне
клана или «общей фамилии» для согласованности с другими данными об
атрибутах. При такой процедуре неизбежны незначительные ошибки (Kent
1978: 119).
18 Приорат (или городской совет), впервые созданный в 1282 г., являлся
органом городского управления. По своей ритуальной конструкции (Trexler
1980) этот орган был почти священным; членство в нем, определяемое жре-
бием (среди отобранного круга кандидатов) и ограниченное двухмесячным
сроком, подтверждало высочайший статус и почет в глазах публики (Martines
1963). «Время первого приора», следовательно, показывает, насколько древ-
ней и почтенной была чья-то семья. Флорентийцы твердо помнили о време-
ни вхождения своей семьи в элиту сравнительно с другими семьями.
50
рода за 1403 г. представлены в Martines (1963). Кроме того, для це-
лей интерпретации из работ Brucker (1962, 1977), de Roover (1966),
Molho (1971) и Cohn (1980) мы извлекли систематические сведения
о членстве во фракциях, занятости в банках, городских финансах и
коэффициентах соседской экзогамии в их динамике соответственно.
Вообще же следует отметить необычное для столь далекого исто-
рического периода богатство сведений - свидетельство большой и
плодотворной работы, проделанной как авторами флорентийских
хроник, так и современными исследователями Флоренции.
Для того чтобы определить границы генеральной совокупности,
с которой мы имеем дело в этом исследовании, необходимо сразу же
прояснить два вопроса: определение понятия «семья» и определение
понятия «элита».
«Семья» операционализирована здесь как «люди с общей фамили-
ей». Потому семья ближе к клану, нежели к домохозяйству19. Выбор
такого уровня агрегирования данных объясняется характером части
сведений, имеющихся в нашем распоряжении (особенно о «времени
первого приора» и соседстве)20. Однако у Кент мы находим также
убедительное содержательное обоснование такого способа кодиро-
вания (Kent 1977). В эпоху Ренессанса отношения между далекими
друг от друга ветвями элитного клана были менее солидарны, чем в
средневековое время консортерий. Но вопреки Буркхардту (Burck-
hardt 1860) и Голдвейту (Goldthwaite 1968), Ренессанс во Флорен-
ции не был эпохой индивидуализма. Домохозяйства внутри клана,
как правило, связывали очень тесные отношения (см. также: Brucker
1977: 18-19). Бурное время усилило оборонительную сплоченность
(Brucker 1977: 19-21; Kent and Kent 1981). Законы о гражданстве
коммуны и занятии государственных должностей в начале XV в. так-
же делали больший акцент на унитарном характере кланов, чем преж-
де (Witt 1976: 262; Najemy 1982: ch. 8). Одним словом, хотя выбор
клана в качестве уровня агрегирования данных действительно обу-
словлен соображениями удобства, этот выбор вполне соответствует
социальным реалиям Флоренции.
19 Медиана домохозяйств в нашей выборке из 92 элитных семей равна
девяти. Одно домохозяйство, в свою очередь, в добавление к патриарху-от-
цу может включать ряд политически активных братьев. (Подробнее об
элитарном/неэлитарном составе домохозяйств см. в: Herlihy and Klapisch-
Zuber[1985].)
20 Но также и Кент и Брукер, вслед за авторами флорентийских хроник,
часто идентифицируют альянсы и связи только по фамилиям их участников.
51
Сложнее дать определение элите. Флорентийская политическая
элита (называемая reggimento) ни в коем случае не совпадала с элитой
экономической отчасти из-за волатильности международных рын-
ков. Предлагая наше определение, делающее акцент на политической
практике, мы следуем за Кент (Kent 1975), которая, в свою очередь,
опиралась на Брукера (Brucker 1977).
Мы будем считать флорентийскую семью принадлежащей к элите
в политическом смысле, если она удовлетворяет хотя бы одному из
следующих критериев: а) два или более члена этой семьи выступали
в Consulte е Pratiche2X три или более раз между январем 1429 и дека-
брем 1434 г.; б) три или более ее члена в 1433 г. имели право занимать
главные государственные должности Флоренции21 22 или в) семья яв-
лялась кланом магнатов23. Информация по первым двум критериям
содержится у Кент (Kent 1975); по последнему (добавленному из-за
политического значения этой юридически исключенной группы) - у
Беккера и Лэнсинг (Becker 1965, Lansing 1991). Так как официально
политическое участие во Флоренции было сравнительно широким,
то наше либеральное определение правящей элиты включает больше
парвеню из «новых людей» и представителей верхних средних клас-
сов, чем можно было ожидать.
Всего 215 флорентийских семей (т. е. кланов) удовлетворяют од-
ному или более из перечисленных критериев. Атрибуты этих 215 се-
мей анализируются в следующем разделе. Книга Кент содержит
информацию, по крайней мере, об одном брачном или экономичес-
ком отношении для 92 из 215 семей (Kent 1978). Эти 92 семьи и со-
ставили основу для сетевого анализа, представленного ниже.
Целью Кент в ее книге было сравнительное исследование фракции
Медичи и олигархической фракций. Потому наша выборка из 92 се-
мей из генеральной совокупности, включающей 215 семей элиты, ис-
кажена в пользу семей, принимавших активное участие во фракциях,
21 Консультативные собрания, созываемые Синьорией из чиновников и
влиятельных граждан (примеч. ред.).
22 Особенно в т. н. Большую Тройку: Синьорию (или Приорат) и Двенад-
цать добрых мужей и Шестнадцать добрых мужей (вспомогательные колле-
гии Синьории).
23 К магнатам относились старые, прежде могущественные и воинствен-
ные знатные семьи, которые в прошлом совершили политические проступки.
Они и их потомки были наказаны победившими в 1293 г. пополанами (и вре-
мя от времени наказывались впоследствии) запретом на занятие высших го-
сударственных должностей (Becker 1965; Lansing 1991). Однако политически
обезврежены они были только в этом формальном смысле.
52
и в ущерб тем, кто занимал нейтральную позицию24. Нам неизвестно
о какой-либо деформации выборки партийных семей у Кент25.
Сетевая структура
Атрибутивный анализ флорентийских партий
Начнем наш анализ с традиционного вопроса: кем собственно
были члены партии Медичи и их противники олигархи? Какие соци-
альные интересы они представляли? В литературе были предложены
четыре гипотезы (необязательно взаимоисключающие), основанные
на общем допущении, что сущность политики состоит в борьбе групп,
преследующих эгоистические интересы.
Старейшая гипотеза, делающая акцент на экономическом классе,
заключается в том, что олигархи были богачами, а сторонники Меди-
чи относились к середнякам. К современным известным сторонни-
кам такого классового подхода, хотя и не применяемого эксплицитно
к партии Медичи, относятся Мартиенс и Кон (Martines 1963, Cohn
1980). В другом важном варианте экономической классовой гипотезы
в расчет берется не величина состояния, а ее изменение во времени:
Медичи были поднимающимися экономическими парвеню, а олигар-
хи представляли «старые деньги» и в целом переживали упадок26.
24 Это означает, что с таким набором данных трудно изучать фракцион-
ное участие, можно изучать только фракционное членство при данном уча-
стии. Однако, как покажет ниже анализ атрибутов, «фракционное участие»
охватывало практически все экономически и социально значимые семьи
Флоренции. Неучастие было более актуально для политически активных, но
не входивших во фракции средних классов. В настоящее время мы работаем
над расширением нашего набора данных о сетях за счет первичных источ-
ников, в том числе для того, чтобы оценить возможные проблемы выборки.
Паджет кодирует оригинальные брачные записи Carte deWAncisa во флорен-
тийских архивах за период «большой длительности» 1300-1500 гг. Наш кол-
лега Пол Маклин кодирует оригинальные налоговые отчеты catasti за 1427 и
1433 гг. с целью получить широкий срез экономических взаимоотношений
флорентийской элиты. Анализ этих первичных материалов будет отражен в
будущих публикациях.
25 В частности, отсутствуют серьезные искажения в распределении брач-
ных диад по месту жительства (потенциально релевантном для смещения оце-
нок коэффициентов экзогамии, рассчитанных ниже). Небольшое завышение
представительства семей Сан-Джованни, наоборот, работает против получен-
ных нами данных об экзогамии в этом родном квартале Медичи (см. ниже).
26 Третьим логически возможным вариантом мог бы быть акцент на заня-
тии: члены партии Медичи были банкирами, а олигархи рантье. Однако, на-
53
В табл. 1-4 представлены статистические распределения для всей
совокупности из 215 элитных семей, которые позволяют проверить
эти две гипотезы. Распределения величины и изменения состояния
приведены для семей сторонников Медичи, олигархических и ней-
тральных семей. Данные о партийной принадлежности здесь, как и во
всей статье, взяты из двух списков, опубликованных в приложении у
Кент (Kent 1978)27.
Обе экономических классовых гипотезы ошибочны. В то время
как сторонники Медичи и олигархи были существенно богаче ней-
тральных семей, распределения богатства для самих двух партий
статистически идентичны. Кроме того, элита не была разделена на
партийных богачей и нейтральных бедняков; обе партии были крайне
разнородными по своему имущественному положению. То же самое
относится и к изменениям величины состояний, измеренным относи-
тельно 1403 г. Это не было марксистской классовой борьбой.
Таблица 1
Распределения богатства для семей reggimento в 1427 г.
Совокупное состояние (1000 флори- нов)	Число олигар- хических семей	Число ме- дичейских семей	Число нейтраль- ных семей	Общее число семей	Пропор- ция пар- тийных семей
Больше 100	4	2	0	6	1000
50-100	7	7	6	21	.714
10-50	16	23	44	86	.488
0-10	14	10	58	83	.301
Нет сведений	0	0	18	19	.053
Всего	41	42	126	215	.414
Примечание. Медиана совокупного состояния (во флоринах) для олигархи-
ческих семей равна 21 053, для медичейских 20 874, для нейтральных 9052, для
всех семей 12 414. Источником данных для этой таблицы послужила работа
Herlihy and Christiane Klapisch-Zuber (1981). Операционально «семья» опре-
деляется по общей фамилии. Поэтому приводимое здесь совокупное семейное
состояние является суммой состояний всех домохозяйств с общей фамилией
сколько нам известно, никто из ученых всерьез не придерживается этой точки
зрения по той простой причине, что флорентийские экономические элиты были
известны широтой и разнообразием своей активности по извлечению дохода.
27 Членов партии Медичи Кент идентифицировала главным образом на
основании личной переписки с Медичи. Членов олигархической партии она
идентифицировала по спискам тех, кто был выслан из города после прихода
Медичи к власти.
54
до вычета налогов в catasto 1427 г., согласно компьютеризированной кодиров-
ке Херлихи. Числа не складываются полностью из-за семей, разделившихся по
партийной принадлежности. Если большинство в разделившейся семье при-
надлежало к одной партии, то для целей атрибутивного анализа она считалась
здесь принадлежащей к этой партии. Однако в шести семьях партийные при-
страстия разделись поровну, и они были исключены из всех табличных рас-
пределений (но не из подсчета пропорций партийных семей).
Таблица 2
Тесты Колмогорова - Смирнова для различия
в распределении семейного состояния
	Статистика Колмогорова - Смирнова	Одностороннее Р-значение
Медичейские и олигархические семьи	.1051	.632
Медичейские и нейтральные семьи	.3942	.000
Олигархические и нейтральные семьи	.3202	.002
Примечание. Здесь и в табл. 4 и 6 статистика Колмогорова - Смирнова
подсчитана на основе скрытых непрерывных распределений, а не на осно-
ве суммарных табл. 1, 3, 5, в которых данные приведены в ординальный вид
посредством разделяющих интервалов. В табл. 2, 4, 6 применены не обычные
двусторонние тесты Колмогорова - Смирнова, а более строгие односторонние
тесты, использующие приближение по критерию хи-квадрат, так как на основе
изучения литературы можно ожидать следующее: в среднем медичейские се-
мьи были менее состоятельными, разбогатели позднее и являлись более новы-
ми (в терминах «времени первого приора»), чем олигархи. См.: Blalock (1972.
Р. 264) об этой процедуре одностороннего приближения по критерию хи-квад-
рат, с которой труднее опровергнуть гипотезу о том, что партии отличались
друг от друга. (Мы благодарим Эда Лаумана за этот совет.)
Таблица 3
Распределения изменения относительного состояния
для семей reggimento в 1403-1427 гг.
Оценочное изменение относительного состояния	Число олигар- хических семей	Число меди- чейских семей	Число ней- тральных семей	Общее число семей	Пропор- ция пар- тийных семей
Более 100 %	2	7	7	17	.588
От Одо 100 %	15	И	19	46	.587
От 0 до 50 %	8	7	17	34	.500
От-50 до- 100%	4	8	17	29	.414
Нет сведений	12	9	66	89	.258
Всего	41	42	126	215	.414
55
Примечание. Медиана налога в 1403 г. равнялась 24 флоринам; медиана
состояния в 1427 г. равнялась 22 500 флоринам. Источниками данных в таб-
лице являются работы: Herlihy and Klapisch-Zuber (1981) и Martines (1963).
Так как мы не располагаем систематическими сведениями о богатстве для пе-
риода, предшествующего catasto 1427 г., то таблица основана на налоговых та-
блицах prestanza (вынужденных займов) 1403 г., опубликованных в Martines
(1963. Р. 356-365). В этих таблицах содержатся налоговые сведения только
для 150 богатейших домохозяйств в каждом из четырех кварталов, т. е. всего
для 600 домохозяйств. Поэтому используемая здесь информация prestanza яв-
ляется усеченным набором данных. Данные prestanza, конечно, несопоставимы
с данными о совокупных состояниях, так что перед тем, как было подсчитано
оценочное изменение, оба набора данных были стандартизированы с помощью
их медиан. То есть оценочное изменение = [(состояние 1427 г. / медиана состо-
яния) - (налог 1403 г. / медиана налога)] / (налог 1403 г. / медиана налога).
Вследствие этой стандартизации «оценочное изменение» относится здесь не
к абсолютному изменению во флоринах, которое невозможно определить, а к
относительному изменению в ранжированном сравнении с другими элитными
семьями. Данные в таблице (и соответствующие медианы) включают только
те семьи, сведения по которым имеются как для 1403, так и для 1427 г. Отсут-
ствие сведений представляет здесь серьезную проблему вследствие усеченного
характера налоговых данных для «богатейших» у Martines.
Таблица 4
Тесты Колмогорова - Смирнова для различия в распределении
(оценочного) изменения относительного состояния
	Статистика Колмогорова - Смирнова	Одностороннее Р-значение
Медичейские и олигархические семьи	.1735	.395
Медичейские и нейтральные семьи	.1606	.333
Олигархические и нейтральные семьи	.2954	.033
Примечание. Объяснение используемой статистике см. в примеч. к табл. 2.
К экономическому классовому анализу примыкает гипотеза, де-
лающая акцент на социальном классе (или престиже): члены олигар-
хической партии рекрутировались из старых патрициев, тогда как
сторонники Медичи были «новыми людьми» не в смысле богатства,
но в терминах политического возраста их семей. Наиболее известны-
ми сторонниками той точки зрения, что флорентийская история во
многом объясняется конфликтом между старыми и новыми семей-
ными политическими когортами, являются Брукер и Беккер (Bruck-
ег 1962, 1977; Becker 1962). В пользу такого объяснения говорит тот
факт, что многочисленные современники, как например (псевдо)
56
Никколо да Уццано (Kent 1978: 212-214) и летописец Кальваканти,
убедительно анализировали конфликт Медичи и олигархов в клас-
совых терминах, не всегда различая экономическую и социальную
версии «класса».
Релевантные данные, представленные в табл. 5 и 6, не позволяют
вынести однозначного суждения относительно социально-классовой
гипотезы. Среди олигархов патриции, действительно, были пред-
ставлены больше, чем в партии Медичи, но это объясняется отно-
сительным отсутствием «новых людей» в олигархической партии, а
не отсутствием патрициев на стороне Медичи. Нельзя сказать, что
партия Медичи была партией «новых людей» - она просто была в
большей степени социально разнородной, чем партия олигархов. По
сравнению с нейтральными семьями, взятыми как контрольная груп-
па, она выглядит как вполне патрицианская по своему составу.
Таблица 5
Распределения социального престижа для семей reggimento
«Время перво- го приора»	Число олигар- хических семей	Число меди- чейских семей	Число нейтраль- ных семей	Общее число семей	Пропор- ция пар- тийных семей
1282-1299	24	19	26	72	.639
1300-1342	10	7	30	48	.375
1343-1377	5	9	31	45	.311
1378-1434	2	7	33	44	.250
Нет сведений	0	0	6	6	.000
Всего	41	42	126	215	.414
Примечание. Медиана «времени первого приора» для олигархических
семей равна 1289, для медичейских 1318.5, для нейтральных 1349, для всех
семей 1327. Источник данных в этой таблице: Najemy (1982, Р. 323-327).
Кроме произвольно выбранного 1300 г., временные интервалы в первом
столбце определены крупными революциями в истории Флоренции: в 1282,
1343 и 1378 гг. Так как крупные волны «новых людей» получали право изби-
раться в приорат во время этих революций, то историческая периодизация
в табл. 5 соответствует обособленным политическим когортам. У старых се-
мей магнатов либо вообще не было «времени первого приора», так как они
никогда не имели законного права занимать эту должность, либо они имели
обманчиво недавнее «время первого приора», если в какой-то момент вос-
станавливались в статусе пополанов. Поэтому большинство магнатов было
кодировано как имевшее первого приора в 1284 г., фактически в самое раннее
время. В этом наборе данных насчитывается 21 семья магнатов.
57
Таблица 6
Тесты Колмогорова - Смирнова для различия
в распределении социального престижа
	Статистика Колмогорова - Смирнова	Одностороннее Р-значение
Медичейские и олигархические семьи	.2968	.026
Медичейские и нейтральные семьи	.2619	.014
Олигархические и нейтральные семьи	.4477	.000
Примечание. Объяснение используемой статистике см. в примем, к табл. 2.
Наконец, как сама Дэйл Кент (Kent 1978), так и Ф.У. Кент (Kent
1977, 1987; Kent, Kent 1982), прямо не выражая несогласия ни с той,
ни с другой версией классового подхода, подчеркивают важность со-
седства: партия Медичи была укоренена в квартале Сан-Джованни,
особенно в родном для Медичи районе Лион д’Оро, тогда как цен-
тром олигархической партии был квартал Санта Кроче.
Табл. 7 и 8 показывают, что между двумя партиями не существовало
статистически значимого различия по месту жительства. Это не озна-
чает, что география не имела никакого значения: две партии являлись
зеркальным отражением друг друга в плане географической концен-
трации, особенно по сравнению с нейтральными семьями. Сторонники
Медичи действительно были чрезмерно представлены в Сан-Джован-
ни, но опять-таки то же самое относилось и к олигархам. Сан-Джован-
ни был самым поляризованным из всех кварталов Флоренции; второе
место со значительным отставанием занимал Санта-Кроче.
Таблица 7
Распределения места жительства для семей reggimento
Квартал города	Число олигар- хических семей	Число меди- чейских семей	Число нейт- ральных семей	Общее число семей	Пропор- ция пар- тийных семей
Санта Спирито	7	8	36	52	.308
Санта Кроче	14	6	33	55	.400
Санта Мариа Новелла	9	7	29	46	.370
Сан Джованни	И	21	27	61	.557
Нет сведений	0	0	1	1	.000
Всего	41	42	126	215	.414
Примечание. Источником этих данных, как для четырех кварталов, так и
для \figonfaloni (районов), послужила работа Kent (1975. Р. 624-632).
58
Таблица 8
Проверка по критерию хи-квадрат различия
в распределении места жительства
	По кварталам (#=3)		Wo gonfaloni (# =15)	
	с	Р	с	Р
Медичейские и олигархические семьи	6.629	.084	17.806	.273
Медичейские и нейтральные семьи	12.554	.006	29.567	.014
Олигархические и нейтральные семьи	2.683	.443	19.660	.185
Лейтмотив всех этих атрибутивных анализов - это сходство, а не
различие. За важным исключением отсутствия «новых людей» на
стороне олигархов, партии Медичи и олигархов были зеркальным от-
ражением друг друга. Дело выглядит так, что вся элита раскололась
на две фракции без какого-либо социально-группового основания.
На этом фоне необъяснимым остается следующий историчес-
кий факт. Вопреки гетерогенной статистике о социальном составе
враждующих партий, у современников было совершенно четкое по-
нимание того, что стоит на кону в партийной борьбе. Практически
все участники событий того времени, оставившие письменные сви-
детельства, объясняли эту борьбу в терминах экономических и/или
социальных классов: олигархи считались консервативной партией
старых, богатых и находящихся под угрозой исчезновения патрици-
ев, а в членах партии Медичи видели героев «новых людей», пере-
живавших экономический подъем (Brucker 1977; Kent 1978), хотя
объективно такое объяснение не имеет под собой оснований28. Меж-
ду четкими когнитивными типизациями социальных групп на уровне
культуры, с одной стороны, и крайней гетерогенностью и пересечени-
ями социальных групп на уровне поведенческого действия, с другой,
существовало озадачивающее структурное несоответствие.
Эта головоломку - несоответствие между знанием и поведением -
еще предстоит разрешить, но уже сейчас мы можем сделать вывод, что
prima facie данные табл. 1-8 опровергают классические групповые те-
ории партий как в плюралистских, так и неомарксистских их разно-
видностях. В этих теориях предполагается, что партии представляют
коалиции групп. Но если мы понимаем под политическими «группа-
28 Даже если в качестве критерия брать не состав партии, а проводимую
ей политику, то на рис. 1 ясно видно, что Медичи, в действительности, не
представляли интересы «новых людей» после прихода к власти.
59
ми» совокупности индивидов со схожими социальными атрибутами,
которые решают проблемы коллективного действия для координации
своего поведения ради общих (латентных) интересов, то во Флоренции
эпохи Ренессанса таких групп попросту не существовало. Более того,
как мы покажем ниже, чем однороднее атрибуты, тем менее сплочен-
ным является коллективное действие. Это не значит, что социальные
атрибуты и группы не играют никакой роли в формировании партий;
мы всего лишь утверждаем, что эту роль следует рассматривать в более
глубоком контексте отношений. Не существует простого совпадения
границ групп и партий; социальные атрибуты и групповые интересы -
это всего лишь когнитивные категории, пересеченные поперек партий-
ными мобилизациями, сетями и действием.
Социальная структура: блок-модельный анализ
Перейдем теперь непосредственно к этой мобилизации и про-
анализируем наши девять микроструктурных сетей. Партийная ор-
ганизация не была отражением ни одной из этих сетей, взятых по
отдельности, но, как уже убедительно продемонстрировала Кент, обе
партии были сконструированы на основе различных сочленений су-
ществовавших до того социальных сетей. В последующих разделах
мы вернемся к изучению следствий этих моделей микромобилизации
для агрегированных социальных атрибутов (или «интересов»), кото-
рые они организовывали.
Сейчас же наша задача состоит в том, чтобы реконструировать
общую картину отношений социальной структуры Флоренции для
92 семей правящей элиты. Для целей данной статьи мы определяем
«социальную структуру» как брачные и экономические сети, кото-
рые по Грановеттеру рассматриваются в качестве «сильных связей»
(Granovetter 1973)29. Рисунок 2а наглядно отображает результаты
29 К этому разграничению «сильных» брачных и экономических и «сла-
бых» политических и дружеских связей мы пришли в некоторой степени ин-
дуктивным путем. С самого начала мы старались исключить патронажные и
дружеские сети из этого анализа, так как они могли быть слишком близки к
нашей зависимой переменной, членству в политических партиях, чтобы за-
конно рассматриваться в качестве независимых предикторов. С другой сто-
роны, в основе брачных и экономических сетей лежали в основном расчеты,
не относящиеся к партийной принадлежности. Утверждение, что эти сети не
зависели от политики, противоречило бы самой сути нашей статьи, но, тем
не менее, первостепенным соображением в экономических отношениях было
получение прибыли, а первостепенным соображением при заключении бра-
ков был статус в иерархии. Кроме того, партийная политика развивалась в
60
нашего анализа: агрегированный блок-модельный образ брачных и
экономических сетей, полученный методами, которые описываются
в приложении А. Рис. 26 представляет параллельный блок-модель-
ный образ политических и дружеских сетей, «слабых связей», осно-
ванный на семейных кластерах, которые были сконструированы в
результате анализа данных о брачных и экономических отношениях.
В приложении Б представлен список семей, заполняющих различные
структурные блоки на рис. 2а и 26, вместе с их партийной принадлеж-
ностью и социальными атрибутами.
Вопросы методологии и точности аппроксимации рассмотрены
в приложении А. Здесь же достаточно указать, что структуралист-
ский стиль исследования, предполагаемый блочным моделирова-
нием, агрегирует акторов в структурно эквивалентные группы, или
«блоки», не по их плотным внутренним связям между собой (как в
кликах), а по их общим внешним связям с аутсайдерами. Другими
словами, группы семей, перечисленных в приложении Б, кластери-
зованы на основании их общих связей с третьей стороной, т. е. семь-
ями за пределами группы; эти блоки необязательно должны иметь
какие-либо связи (а в действительности обычно и не имеют) внутри
себя30.
Для правильного понимания рис. 2а и 26 необходимо помнить
о трех вещах. 1. Названия семей на рисунках не обозначают
единичные семьи; они кодируют наиболее заметную семью в том
или ином структурно эквивалентном блоке семей (подробнее см. в
приложении Б). 2. Образная линия, или «связь» (bond), соединяющая
более высокочастотной темпоральности, чем медленно меняющиеся брачные
и экономические структуры. По поводу связей на основе личных займов и
mallevadori у нас не было четкой позиции. Мы провели блок-модельный ана-
лиз как с включением, так и с исключением этих сетей и проверили устой-
чивость полученных распределений, а также точность аппроксимации (см.
ниже). Включение этих двух сетей не повысило точность аппроксимации, но
в результате мы получили разбиение олигархических блоков на более мел-
кие «глобулы», свидетельствующие о наличии связей, которые пересекали
существующую систему, не способствуя ее укреплению. Рис. 26 наглядно это
иллюстрирует: связи на основе личных долгов и mallevadori направлены не
только к структурно близким, но и весьма далеким по своей позиции в со-
циальной структуре семьям. Возможно, элитные семьи пытались установить
контакт с новыми партнерами, и такие связи были «мостами» к будущим
структурным изменениям так, как это и предполагается концепцией Грано-
веттера о слабых связях.
30 В тех случаях, когда такие связи имелись, наименование блока на ри-
сунках обведено кружком.
61
два блока, соответствует, по крайней мере, двум отношениям
графически обозначенного типа, существовавшим между семьями в
этих блоках. 3. Триангулированный круг, наложенный на диаграмму
блок-модели, очерчивает членство в партии Медичи - зависимую
переменную. Ядро олигархической партии образует прямоугольник
из связанных взаимными брачными отношениями семейных блоков,
расположенный сразу под партией Медичи.
Типы связей:
9 " Браки
Партнерство
......—• Работа в банках
......... Торговля
......... Недвижимость
Рис. 2а. Блок-модельная структура брачных и экономических связей
(92 семьи элиты)
62
Гваданьи
> Барончелли
Веллути
Типы связей:
— — — — Личные долги
nmmmvm Патронаж
----------- Дружба
«««<« w * Malleavadori
Рис. 26. Блок-модельная структура «политических» и дружеских связей
(92 семьи элиты)
Первое, что бросается в глаза на рис. 2а, это способность брачных
и экономических блок-моделей предсказывать партийную принад-
лежность - способность тем более примечательная, что две партии
были практически идентичны по своим социальным атрибутам. Так
как семья Медичи была тесно связана и с той, и с другой стороной,
то ее партийную принадлежность невозможно предсказать, только
исходя из социальной структуры. Но учитывая, что эта семья поли-
тически враждовала с группой семейных блоков, располагающихся
63
ниже ее, ответ на вопрос, кто являлся сторонниками Медичи, оче-
виден: в круге располагаются блоки семей, которые только через
семью Медичи имели систематический доступ к остальной части
элиты.
Действительно, 93 % семей в триангулированном круге активно
участвовали в партии Медичи. 59 % всех остальных семей, включая
нейтральные, были организованы в олигархическую партию. Исклю-
чая нейтральные семьи, 82 % всех остальных семей, участвовавших в
партийной борьбе, присоединились к олигархам (см. приложение А,
табл. А1 и А2). Даже ошибки в предсказании партийной принад-
лежности немного преувеличены: мы бы предсказали, что блоки Гу-
аскони и Альбицци, подверженные разнонаправленным влияниям,
разделятся по партийной принадлежности, а именно так по большей
части и обстояло дело в действительности. Микроструктура брака и
экономики имела поистине центральное значение для формирования
партий во Флоренции31. Мы утверждаем, что не социальные группы
порождали партии, а, скорее, лежащие в их основе сети обусловлива-
ли появление и партий, и социальных групп.
В другом разделе мы вернемся к каузальному обсуждению того,
как разворачивалась во времени эта глубокая связь между соци-
альными сетями и партийным членством. Сейчас же мы обсуждаем
только следствия, которые эта социальная структура имела для по-
литического контроля.
Современникам и историкам давно известен тот факт, что партия
Медичи была более сплоченной и централизованной, чем более сво-
бодная и подверженная разнонаправленным влияниям олигархиче-
ская фракция. С помощью рис. 2а легко понять почему.
Партия Медичи являлась чрезвычайно централизованной и про-
стой сетевой системой со «звездой» и «спицами». Между ее членами
было мало связей: партия почти целиком состояла из прямых связей
31 Заслуживает внимания отсутствие конгруэнтности между патрона-
жем (рис. 26) и остальной частью социальной структуры (рис. 2а). Обычно
считается, что патронаж - тот «клей», которым обеспечивается внутреннее
единство партий. Здесь же мы видим, что это далеко не так. Элиты оказывали
друг другу разнообразные услуги (в налогообложении, поиске работы, судеб-
ных делах и т. д.), почти невзирая на партийную принадлежность, в такой же
степени, как и клиентам из собственных партий. Хотя во Флоренции эпохи
Ренессанса патронаж пронизывал все сферы жизни, партии были намного
глубже укоренены в брачных и экономических отношениях, чем в отноше-
ниях патронажа.
64
с семьей Медичи32. Одно важное следствие этого для контроля из
центра состояло в том, что одни члены партии были связаны с други-
ми исключительно через самих Медичи. И с остальной частью оли-
гархической элиты сторонники Медичи также были связаны только
через них. Примечательно, что члены партии Медичи вообще имели
мало сетевых связей внутри элиты; по сравнению с олигархами, они
были структурно бедны33. Легко понять, какое значение в таком обед-
ненном сетевом контексте приобретает зависимость от одной могу-
щественной семьи (Emerson 1962).
Олигархическая сторона, наоборот, отличалась плотностью вза-
имных связей, особенно брачных. Плотная структурная взаимос-
вязанность, однако, не приводила к сплоченному коллективному
действию. Среди олигархов было слишком много равных по статусу
семей, каждая из которых имела достаточно сетевых ресурсов, чтобы
32 Централизацию графа можно измерить при помощи статистики сете-
вой промежуточности (СВ) Фримана (Freeman 1979: 230), обычно интерпре-
тируемой как интенсивность концентрации ресурсных или информационных
потоков. Среди семей Медичи концентрация брачных отношений была на
уровне СВ = 0,362. Среди членов олигархической партии брачная СВ = 0,184.
На экономическом фронте у промедичейских семей СВ = 0,429, у олигархи-
ческих СВ = 0,198. (Для расчета последних показателей были объединены
экономические связи, включая личные займы. Личные займы были включе-
ны, потому что в противном случае плотность связей внутри партии Медичи
была бы слишком низкой. Все данные для этих расчетов были бинаризованы
и симметризованы, как это требуется мерой Фримана). Мы благодарим ре-
цензента American Journal of Sociology за совет произвести эти статистиче-
ские подсчеты.
33 Статистика двухшаговых связей (число семей, с которыми были свя-
заны семьи, связанные с Медичи брачными или экономическими отношени-
ями), ясно это демонстрирует, особенно в случае браков. В нашем массиве
данных из 92 семей брачные партнеры Медичи имели смешанные браки по
медиане только с двумя другими семьями. (Согласно блок-модельному ана-
лизу эти две связи были структурно некогерентными). Напротив, медианное
число брачных партнеров для двух контрольных групп олигархов (см. описа-
ние ниже) было следующим: 6,5 для ведущих семей фракции Санта-Кроче и
4,5 для семей олигархической сверхэлиты. Данные о «политических» и дру-
жеских партнерах выявляют тот же паттерн, хотя и менее ярко: медианное
число (брачных или экономических) партнеров «политических» или друже-
ских партнеров Медичи равнялось 2 и 3 соответственно. Сравните с числом
партнеров контрольных групп: 5,5 и 6,5 для лидеров фракции Санта-Кроче и
4 и 4 для сверхэлиты. Что же касается экономических партнеров, то разни-
ца была небольшой: 3,5 для партнеров Медичи против 5 для партнеров Сай-
га-Кроче и только 3 для партнеров сверхэлиты.
65
претендовать на лидерство. Когда в кризисные времена каждая семья
тайно сговаривалась с другими, связанными с ней семьями по пово-
ду подходящей стратегии поведения, то в плотных сетях возникала
какофония. Противоречащие друг другу разговоры, которые ведутся
одновременно, через окольные приватные каналы отдаются эхом по
всей сети, генерируя вместо коллективной конвергенции разнона-
правленные воздействия на каждую семью.
Чтобы проиллюстрировать этот тезис, рассмотрим конкретный
поведенческий пример: решающее «военное» столкновение двух
партий. Утром 26 сентября 1433 г. номинальный лидер олигархов
Ринальдо Альбицци призвал своих сторонников собрать войска на
одной из площадей, чтобы силой захватить городскую ратушу и пра-
вительство (Kent 1978:332-334). В назначенный час появилась толь-
ко часть его сторонников. Каждый из сторонников смотрел на других
и, без сомнения, с ними советовался; установилось стохастическое
пороговое равновесие, при котором повторные усилия Ринальдо со-
брать больше войск (особенно от Палла Строцци) терпели неудачу
вследствие того, что эти другие изменяли свое решение и оставались
в стороне.
Пока олигархи пребывали в замешательстве, Медичи быстро и
решительно мобилизовали своих сторонников на защиту приоров в
Палаццо Веккьо. Четкость и скоординированность их действий была
поразительной, учитывая что в тот момент Козимо и Лоренцо де
Медичи находились в Венеции34. В результате столь внушительной
мобилизации со стороны Медичи никаких военных действий в дей-
ствительности не произошло, так как сторонникам Альбицци, если не
самому Ринальдо, стало ясно, что у них нет шансов. Маятник обще-
ственного мнения решительно качнулся в сторону Медичи, Козимо
вернулся из Венеции триумфатором, а его враги-олигархи были вы-
сланы из города, на этот раз навсегда.
Кент приводит другие, менее драматичные примеры, показыва-
ющие большую сплоченность партии Медичи в ходе электоральных
маневров 1427-1428 гг. (Kent 1978: 228-34).
Даже при таком объяснении большей сплоченности партии Ме-
дичи остается загадкой: как такая централизованная «спицевая»
система могла сохранять устойчивость? Исторически флорентий-
ские патрон-клиентские системы славились своей ненадежностью.
И олигархи имели ясный стимул к установлению родственных или
34 Братья Медичи были временно высланы из города. Но несмотря на
это, они могли поддерживать тайную связь со своими сторонниками и отда-
вать им приказы.
66
деловых связей со сторонниками Медичи, чтобы внести раскол в
их ряды. Сторонники же Медичи могли иметь столь же ясный сти-
мул ответить олигархам взаимностью для облегчения своей край-
ней зависимости от семьи Медичи. По крайней мере, им могло
быть выгодно заключать браки между собой хотя бы для оборони-
тельных целей, так как только это давало бы им организационные
возможности сопротивляться господству Медичи, если они ког-
да-то на это решились. Структурная изоляция сторонников Меди-
чи, казалось бы, была выгодна в долгосрочной перспективе только
самим Медичи.
При более внимательном изучении рис. 2а и 26 головоломка
структурной атомизации становится еще сложнее. Два больших бло-
ка сторонников Медичи были связаны с ними, в сущности, только
через браки. Другие блоки их сторонников связывали с Медичи ис-
ключительно экономические отношения или личные долги. Медичи
имели множественные отношения с олигархическим блоком Гуаско-
ни35, но внутри своей собственной партии они не вступали в браки с
теми семьями, с которыми их связывали экономические отношения,
и не вели дела с теми, с кем у них были брачные связи36.
Это резко отличало партию Медичи от олигархов, связи между
которыми характеризовались большей сложностью: основные оли-
гархические семьи - сверхэлита и лидеры фракции Санта-Кроче (см.
ниже) - имели брачные связи с 40 и 38 % кланов соответственно, с
которыми у них были деловые отношения.
Большинство социологов предположило бы в духе Дюркгейма,
что чем больше перекрывающихся связей вы имеете с другим, тем
сильнее этот другой к вам привязан, образуя с вами одно целое.
Обязательства из одной сферы перетекают в другую. Однако Меди-
чи, по-видимому, придерживались противоположной точки зрения:
чтобы политически контролировать сторонников, нужно сегрегиро-
вать свои социальные отношения с ними. Составные связи (совме-
щающие брак и экономику) в целом не поощрялись. Структурная
изоляция, таким образом, действовала двояким образом: брачная и
экономическая изоляция сторонников от всех других (включая со-
ратников по партии) и сегрегирование типов связей с самими Ме-
дичи.
35 Банк Медичи являлся одним из главных источников этих исключи-
тельных сложносоставных связей. Часто такие исключительные связи в ко-
нечном счете не оказывали Медичи политическую поддержку например, две
видные семьи в блоке Гуаскони Барди и сами Гуаскони.
36 Из этого правила было только одно исключение - Торнабуони.
67
Сопоставление атрибутов с сетями
Для того чтобы приблизиться к объяснению устойчивости пар-
тии Медичи, рассмотрим снова социальные атрибуты, перечислен-
ные в приложении Б. Крупные блоки Гвиччардини и Торнабуони,
с которыми семью Медичи связывали смешанные браки, практи-
чески целиком состояли из патрициев («время первого приора» до
1343 г.), которые к тому же обладали значительными состояниями.
Блоки Джинори, Орландини и Кокко Донати, связанные с Медичи
экономически или личными займами, напротив, почти целиком со-
стояли из «новых людей» («время первого приора» после 1343 г.).
Остальные блоки на стороне Медичи - Даванцати, далл’Антел-
ла, Диетисальви и Валори - включали главным образом патрици-
ев, обладавших только скромными состояниями. Эти блоки семей
были связаны с Медичи опосредованно - через смешанные браки с
«новыми людьми», состоявшими с Медичи в экономических отно-
шениях.
Таким образом, проясняется гибридный социально-классовый
характер партии Медичи, выявленный ранее табл. 5 и 6. Эта партия
представляла собой агломерацию структурно несовместимых ком-
понентов в виде патрициев и «новых людей». Она вобрала в себя
разные социально-классовые интересы; (социальное) классовое
противоречие было вполне реальным. Но более того, внутри партии
эти элементы были обособлены в отдельные кластеры, связанные
с Медичи, а затем удерживались в строгой изоляции друг от друга,
так что между собой они могли быть связаны только посредством
самих Медичи.
Поэтому нет ничего удивительного в низком коэффициенте
взаимных браков среди сторонников Медичи: патриции и «новые
люди» презирали друг друга. Как правило, для статусно сознатель-
ных патрициев (включая самих Медичи) породниться с семьями
новых людей означало запятнать свою честь, а если такой брак
заключался, то это было признанием равенства в статусе и нис-
ходящей мобильностью. Одним словом, часть особой партийной
организации Медичи поддерживалась обычными когнитивными
классификациями и социальными брачными правилами флорен-
тийских элит.
Более внимательное изучение приложения Б обнаруживает еще
один поразительный атрибутивный раскол между двумя социаль-
но-классовыми сегментами партии Медичи, на этот раз по признаку
соседства. Почти никто из блоков Гвиччардини и Торнабуони не жил
в квартале Сан-Джованни, где базировались Медичи, т. е. Медичи
68
не вступали в браки с соседями37. С другой стороны, 10 из 14 семей
в других блоках партии Медичи - как «новые люди», так и косвен-
но связанные патриции, имеющие брачные отношения с «новыми
людьми» - жили в Сан-Джованни. Медичи, другими словами, вели
дела с теми (и давали займы тем), с кем жили по соседству. Кроме
того, они каким-то образом склоняли поддерживавших их патрициев
Сан-Джованни к заключению браков не между собой, а с их, Медичи,
партнерами по бизнесу.
Таким образом, сторонники Медичи были глубоко расколоты
сразу по двум атрибутивным измерениям: социальному классу (т. е.
престижу) и соседству. Различные компоненты партии Медичи не
только презирали друг друга, но и редко встречались друг с другом.
Единственное, что их связывало, это сами Медичи.
Более точное представление об этой отличительной особенно-
сти агломерации Медичи дает табл. 9. Верхние трехчастные секции
содержат коэффициенты по престижу, богатству и соседству для
партии Медичи двух сопоставимых олигархических групп: группы
семей сверхэлиты (Перуцци, Строцци, Альбицци и Джанфильяцци)
и группы лидеров фракции Санта-Кроче (семьи Перуцци, Рикасоли
и Кастеллани). Нижние трехчастные секции показывают, какие след-
ствия связи сетевой мобилизации, табулированные в верхних секци-
ях, имели для принадлежности к той ли иной партии.
Таблица 9
Социальные атрибуты и партийная принадлежность связей:
Медичи, сверхэлита и лидеры фракции Санта Кроче
37 Насыщенную, сосредоточенную на площадях уличную жизнь ренес-
сансной Флоренции, подразумевавшую постоянное общение (или, по край-
ней мере, встречи) с соседями, ярко описывает Вайсман (Weissman 1982).
69
Продолжение табл. У
	Социальный престиж: «время первого приора»								
	Медичи			Сверхэлита			Лидеры фрак- ции Санта Кроче		
	До 1343 г.	После 1343 г.	а	До 1343 г.	После 1343 г.	а	До 1343 г.	После 1343 г.	с
« Политические»	.62	.38	45	.86	.14	21	.69	.31	16
Экономические	.44	.56	27	.88	.12	16	.86	.14	21
Все	.69	.31	109	.90	.10	126	.81	.19	81
Следствия связей для политической поддержки*									
Брачные	.71	1.0		.73	.31		.85	.37	
Дружеские	.76			.57	.00		.84	.00	
«Политические»	.58	.97		.42	.17		.82	.20	
Экономические	.55	.90		.81			.85	.50	
Все	.64	.94		.65	.25		.84	.27	
	Экономический класс: состояние (в 1000 флоринах)								
	Медичи			Сверхэлита			Лидеры фрак- ции Санта Кроче		
	Более 25	0-25	а	Более 25	0-25	а	Более 25	0-25	а
Типы связей:									
Брачные	.82	.18	28	.79	.21	58	.83	.17	30
Дружеские	.89	.11	9	.81	.19	31	.86	.14	14
« Политические»	.51	.49	45	.71	.29	21	.94	.06	16
Экономические	.56	.44	27	.50	.50	16	.52	.48	21
Все	.63	.37	109	.75	.25	126	.78	.22	81
Следствия связей для политической поддержки*									
Брачные	.72	.80		.72	.64		.74	1.0	
Дружеские	.73			.54	.33		.61		
«Политические»	.67	.74		.47	.17		.60		
Экономические	.61	.92		.79	.81		.76	.85	
Все	68	.78		.63	.54		.69	.92	
70
Окончание табл. 9
	Соседство: городской квартал								
	Медичи			Сверхэлита			Лидеры фрак- ции Санта Кроче		
	Сан Джованни	За пределами квартала	а	Внутри квартала	За пределами квартала	а	Санта Кроче	За пределами квартала	а
Типы связей:									
Брачные	.14	.86	28	.36	.64	58	.33	.67	30
Дружеские	.33	.67	9	.29	.71	31	.36	.64	14
«Политические»	.40	.60	45	.48	.52	21	.50	.50	16
Экономические	.59	.41	27	.31	.69	16	.43	.57	21
Все	.38	.62	110	.36	.64	126	.39	.61	81
Следствия связей для политической поддержки*									
Брачные	.58	.76		.65	.73		.80	.77	
Дружеские	.78	.76		.33	.57		.70	.64	
«Политические»	.82	.62		.60	.18		.75	.50	
Экономические	.84	.60		.80	.80		.78	.82	
Все	.80	.68		.62	.62		.76	.72	
Примечание. К сверхэлите относятся семьи Перуцци, Альбицци, Строцци
и Джанфильяцци. К лидерам фракции Санта Кроче в олигархическом лагере
относятся семьи Перуцци, Рикасоли и Кастеллани. Все числа, кроме п, обо-
значают пропорции.
* Следствия связей для политической поддержки = (число связей с семь-
ями, принадлежащими к той же партии) / (общее число связей), причем
семьи, разделившиеся в партийных пристрастиях, распределены пропорци-
онально. Связь с нейтральной семьей принимается здесь за равнозначную
связи с врагом.
Начнем с обсуждения первой контрольной группы - сверхэлиты.
Часть А табл. 9 (престиж) показывает, что Перуцци, Строцци, Аль-
бицци и Джанфильяцци были патрициями до мозга костей. Неважно,
о каком типе сетевых отношений идет речь, брачных, экономических,
«политических» или дружеских, примерно 90 % связей этих семей
приходилось на патрициев же. «Новые люди» третировались во всех
сферах.
71
В части Б табл. 9 (богатство) мы видим аналогичную картину,
правда, за одним исключением: сверхэлита имела экономические от-
ношения со многими менее состоятельными семьями. Но это лишь
еще раз подтверждает их эксклюзивность в плане престижа. Даже
если многие патриции переживали экономические трудности, сверх-
элита продолжала вести дела именно с ними, а не с более состоятель-
ными «новыми людьми».
Поведение лидеров фракции Санта-Кроче мало отличалось от
сверхэлиты, за исключением того, разумеется, что степень их соци-
альной эксклюзивности была немного слабее, так как их собственный
статус был чуть ниже.
По сравнению с этими контрольными группами сетевые стратегии
самих Медичи, как уже отмечалось, были более дифференцирован-
ными. Что касается браков и дружбы, то по сравнению со сверхэлитой
Медичи были даже большими снобами, если это вообще возможно.
Зато в экономической сфере Медичи были очень тесно связаны с
«новыми людьми», чем совершенно отличались от своих собратьев
по элите. «Политические» связи (т. е. личные долги и патронаж) за-
нимали промежуточное положение в социально-классовой эндога-
мии; Медичи устанавливали такие отношения как с экономическими,
так и брачными партнерами. Одним словом, внутри элиты Медичи
выделялись не тем, что они представляли «новых людей», а тем, что
они вообще вступали с ними в какие-либо отношения.
Политическая отзывчивость (responsiveness) тех «новых людей»,
с которыми Медичи соблаговолили иметь что-то общее, поражает:
90 и 96 % «новых людей», связанных с Медичи экономически или
«политически», стали активными сторонниками их партии. Действи-
тельно, уровень поддержки был настолько велик, что если Медичи и
не установили отношения с еще большим числом «новых людей», то,
как видно, партийное строительство не являлось их единственной за-
ботой. «Новые люди», которые не были эксплицитно мобилизованы
через связи Медичи, не выказывали большого энтузиазма по поводу
их партии (см. табл. 5, 6).
Теперь становится понятным, почему современники восприни-
мали события вокруг партии Медичи как проявление социальной
классовой борьбы. Не то чтобы Медичи из-за всех сил старались
мобилизовать «новых людей» - это олигархи делали для такой мо-
билизации удивительно мало. В глубоко элитистском климате Фло-
ренции того времени всего лишь один шаг навстречу «новым людям»,
даже со стороны такой сверхпатрицианской семьи, как Медичи, мог
обеспечить внушительную поддержку. «Новые люди», эти парвеню,
давно мечтавшие о вхождении в закрытую для них элиту, были струк-
72
турно доступны, ожидая мобилизации, по причинам, которые не име-
ли ничего общего с Медичи как таковыми. Последние всего лишь
чуть приоткрыли дверь, и получили за это от врагов клеймо клас-
совых предателей: наименование «герои новых людей» несло в себе
презрительные коннотации. Когнитивная классификация групповой
промедичейской идентичности, принятая как современниками, так
и историками, стала следствием не действий Медичи, а язвитель-
ной полемики олигархов (эффект которой, без сомнения, усиливался
склонностью «новых людей» принимать желаемое за действитель-
ное). Разумеется, непроницаемый Козимо не делал ничего, чтобы
опровергнуть эту классификацию.
Часть В табл. 9 статистически демонстрирует то, что мы уже
утверждали по поводу соседства. Сети как сверхэлиты, так и лидеров
фракции Санта-Кроче распространялись на весь город, независимо
от типа связей38.
Связи Медичи, напротив, географически были весьма дифферен-
цированы: только 14 % браков Медичи было заключено внутри их
родного квартала, тогда как у сверхэлиты таких браков было 36 %.
С другой стороны, 59 % экономических связей Медичи приходилось
на Сан-Джованни, тогда как у сверхэлиты 31 %.
Теперь мы имеем ясное представление о структуре партии Меди-
чи и ее корнях в стратегии элитных сетей. Это была агломерация из
двояким образом разъединенных частей: структурно изолированных
«новых людей» Сан-Джованни, которых Медичи напрямую моби-
лизовали через экономические отношения, и структурно изолиро-
ванных патрициев, живущих за пределами Сан-Джованни, которых
Медичи напрямую мобилизовали через браки. Сознательная сегрега-
ция по месту жительства, а также «естественная» сегрегация по соци-
альному классу являлись ключевыми факторами, препятствующими
установлению как независимых связей между сторонниками, так и
сложносоставных связей с самими Медичи. В результате возникла
превосходно централизованная патримониальная машина, способ-
ная поддерживать высокую дисциплину и контроль «сверху вниз»,
так как единственным связующим звеном в этой внутренне противо-
речивой агломерации являлись сами Медичи39.
38 Возможными исключениями являются случаи долгов и патронажа.
39 Теперь можно прояснить нашу общую позицию по поводу взаимосвя-
зи социальных атрибутов и социальных сетей. Разумеется, мы не считаем (в
отличие от ярых приверженцев сетевого анализа, иногда впадающих в по-
лемические преувеличения), что социальные атрибуты нерелевантны: спец-
ифический способ, каким Медичи рекомбинировали социальные атрибуты
73
Перевод этой сетевой структуры в способность Медичи осущест-
влять контроль осуществлялся с помощью следующих микромеха-
низмов.
1.	«Спицевая» структура означала, что сторонники одинаково за-
висели от Медичи в плане доступа к другим членам элиты, и, сле-
довательно, внутрипартийная коммуникация по любым деликатным
вопросам, требовавшим основанного на связях (tie-enforced) дове-
рия, должна была проходить через Медичи (ср. Molho 1979: 19).
2.	Двойная сегрегация атрибутов препятствовала возникновению
оборонительных контральянсов среди членов партии, не доверявших
друг другу, «восстание полковников» было невозможно40.
3.	С точки зрения взаимодействий браки с географически отда-
ленными патрициями, с которыми Медичи виделись только от слу-
чая к случаю, означали, что подобные родственные отношения не
будут выходить за рамки формальных приличий, что предотвращало
возникновение нежелательных домыслов о близком общении и ста-
тусном равенстве. Напротив, экономические взаимоотношения с жи-
вущими по соседству «новыми людьми» порождали полезное с точки
зрения мотивации дружелюбие. Статусная дистанция между Медичи
посредством сетей, составляет саму суть нашей аргументации в этой статье.
Против чего мы возражаем, так это против расстановки атрибутов дискретно
в качестве групп или пространственно в качестве решеток процедуры, кото-
рая предполагает, что атрибуты могут иметь какой-то поведенческий смысл в
сетевом вакууме. Конечно, акторы в системе, как и исследователи, совершают
в уме как раз такие процедуры кластеризации, когда анализируют собствен-
ную социальную структуру; в этом вся суть «ограниченно рациональных»
когнитивных классификаций. Но существует сильно недооцененный зазор
между этими макрокогнитивными (или «культурными») операциями и ми-
кроповеденческим «локальным действием», совершаемым конкретными
индивидами в очень специфических, разнородных и часто пересеченных
разнонаправленными влияниями обстоятельствах. Упрощение социальной
реальности до однородных подмножеств с «общими интересами» вырыва-
ет индивидов из их (часто противоречивых) множественных сетевых кон-
текстов и мешает пониманию самой гетерогенности и сложности, из которой
сконструированы организации типа партии Медичи.
40 Для «восстания полковников» требуется нечто большее, чем просто
взаимопонимание на почве общего недовольства (comparing dissatisfactions).
Полковники должны быть уверены в том, что другие полковники не вонзят
им нож в спину. Должна существовать независимая от босса организаци-
онная инфраструктура, через которую они могли бы координировать свои
действия. И они должны предложить друг другу нечто, что будет лучше их
нынешнего положения. Перекрестные сети Медичи исключали каждую из
этих предпосылок.
74
и «новыми людьми» была настолько велика, что Медичи не нужно
было опасаться ослабления той смиренной почтительности, с кото-
рой относились к ним «новые люди».
4.	Атрибутивная разнородность партии Медичи обеспечивала
ей во флорентийской законодательной политике право решающего
голоса, несоразмерное ее численности. Причиной тому была острая
классовая поляризация, которую вновь переживала Флоренция
(подробнее об этом см. ниже).
Таким образом, разнородность атрибутов и противоречие груп-
повых интересов нисколько не мешали Медичи контролировать
свою партию. Наоборот, именно эти факторы являлись ключевыми
для осуществления контроля. Но для достижения такого результа-
та окружающие когнитивные групповые идентичности (и враждеб-
ность) должны быть интенсивными. На этом и держится стабильная
и монопольная позиция брокера - практическая политическая орга-
низация становится когнитивно невидимой (или, по крайней мере,
плохо различимой) для внешнего наблюдателя именно тогда, когда
она не соответствует сильным идентичностям.
Сетевая динамика
Динамика формирования партий: браки среди патрициев
За недостатком места мы не можем детально описывать, как исто-
рически возникла конфигурация, отображенная на рис. 2а, но в сле-
дующих двух разделах мы все же обрисуем динамику этого процесса:
ключевыми факторами, обусловившими реконфигурацию брачных и
экономических элитных сетей, явились восстание рабочего класса и
вызванный войнами фискальный кризис соответственно. Реконфи-
гурация элиты объясняет, почему олигархи не заключали браки с па-
трициями из партии Медичи.
Наш основный вывод относительно формирования партий будет
простым: у Козимо де Медичи не было плана создания централизо-
ванной партии, и он не намеревался (до самого конца) захватывать
власть. Конфигурация сетевых связей на рис. 2а была непреднаме-
ренным последствием предшествующих действий олигархов, направ-
ленных на восстановление их собственной власти. Партия Медичи
выросла вокруг Козимо и Лоренцо из сырого материала сетей, кото-
рые оказались направленными на их семью в результате подавления
олигархами сначала восстания рабочих сукнодельческих мануфак-
тур, т. н. чомпи (1378), а затем выступления «новых людей» во вре-
мя войн с Миланом и Луккой (1424-1433). Только ближе к финалу,
75
путем проб и ошибок, Медичи понял, каким политическим потенци-
алом обладает социально-сетевая машина, оказавшаяся в его распо-
ряжении. Почти по Гегелю, олигархи сами связали сети, которые их
же погубили.
Исторические тренды соседской экзогамии. Первое, что нужно
принять во внимание при анализе брачной стратегии Медичи в ее ди-
намике, это факт, открытый Коном (Cohn 1980): историческим трен-
дом брачного поведения флорентийской элиты являлась растущая
соседская экзогамия. Медичи не были революционерами - они про-
сто оказались на переднем краю трансформации сетевой структуры
флорентийской элиты, происходившей в их время.
В табл. 10 пересчитанные данные Кона о соседстве представлены
вместе с нашими собственными данными для исторического сравне-
ния. Кон изучал период с середины XIV до конца XV в., включающий
интересующий нас период (начало XV в.). Поскольку его интересо-
вали главным образом меняющиеся брачные модели среди низших
классов, то количество браков среди элиты у него меньше того, что
можно извлечь из работ Кент41. Наличие у него данных, относящихся
к концу XV в., позволило добавить разделение на «государственные
браки» и другие - понятие, не имевшее реального смысла до того,
как Медичи фактически изменили форму правления с республики на
княжество42. Обнадеживает тот факт, что при разных операциональ-
ных определениях элиты наши оценки эндогамии/экзогамии превос-
ходно согласуются с исследованием Кона.
41 Для низших классов или «тощего народа» Кон обнаружил прямо про-
тивоположный тренд: рост браков внутри соседств. Отчасти (но не целиком)
это объяснялось ростом иммигрантских этнических анклавов, сосредоточен-
ных вокруг шелковой промышленности. Кон убедительно доказывает, что
новые административные методы контроля над низшими классами (удержи-
вание в границах приходов) в конце XV в. препятствовали контактам между
соседствами и организации среди рабочих. Повторение восстания чомпи сде-
лалось почти невозможным (ср. Molho 1979).
42 Мы называем «государственными» те браки, которые были зареги-
стрированы личным секретарем Лоренцо де Медичи. «Большинство таких
браков торжественно заключалось во дворце Медичи, а свидетелем брачу-
ющихся был Лоренцо. В нескольких случаях Лоренцо даже давал приданое.
В сущности, мы видим, что государство начинает активно структурировать
брачные отношения, которые одновременно являлись политическими альян-
сами» (Cohn 1980: 53).
76
Таблица 10
Исторические тренды брачного поведения элиты
	Внутри прихода	Внутри гонфа- лоне	Внутри кварта- ла	За пре- делами кварта- ла	Всего
I. Элитные браки в XIV в. (1340-1383)*	5(20)	8.5 (34)	12 (48)	13(52)	25
II. Элитные браки в начале XV в. (1395-1434)+:					
Патриции с патрициями		16(12)	37 (29)	92 (71)	129
Патриции с «новыми людьми»		8(27)	17 (57)	13(43)	30
«Новые люди» с «новыми людьми»		1	1	1	2
Всего		25(16)	55 (34)	106 (66)	161
III. Элитные браки в конце 15 века (1450—1530)±:					
Государственные браки++:					
Патриции с патрициями		0(0)	1(8)	И (92)	12
Патриции с «новыми людьми»		1	1	1	2
«Новые люди» с «новыми людьми»		0	0	0	0
Всего		1(7)	2(14)	12 (86)	14
Другие элитные браки:					
Патриции с патрициями		0(0)	2(29)	5(71)	7
Патриции с «новыми людьми»		1(17)	4(57)	3(43)	7
«Новые люди» с «новыми людьми»		0(0)	2(40)	3(60)	5
Всего		1(5)	8(42)	11 (58)	19
Примечание: В скобках указаны проценты.
* «Элита» определяется по фамилии плюс приданое, по меньшей мере, в
400 флоринов. Данные взяты из книги Кона (Cohn 1980. Р. 52). Чтобы сде-
лать эти данные сопоставимыми с другими, используемыми в таблице, мы
приводим число браков, а не «число брачных отношений», как у Кона (число
«брачных отношений», по Кону, в два раза превышает число браков, т. е. одно
на каждого супруга).
77
+ «Элита» определяется по политическому участию (см. текст). Данные
из настоящей статьи. В этой категории, кроме пункта «всего», числа относят-
ся к бракам между патрициями и патрициями внутри политической элиты,
между патрициями и «новыми людьми» внутри политической элиты и т. д.
± «Элита» определяется по прохождению процедуры «рассмотрения»
на право занимать главные государственные должности плюс приданое, по
меньшей мере, в 600 флоринов. Числа взяты из брачных данных, приводи-
мых в Cohn (1980. Р. 54-56). Критерием для отнесения к «новым людям»
здесь является период после чомпи (после 1383 г.), а не после 1343 г., как во
всей статье.
++ Браки, зарегистрированные личным секретарем Лоренцо де Медичи
(см. Cohn 1980. Р. 53).
Сводная статистика наглядно демонстрирует тезис, уже выска-
занный нами ранее: коэффициенты элитных браков, заключаемых за
пределами соседства, росли нарастающими темпами в течение XIV
и XV вв. Сведения о браках среди элиты у Кона слишком скудны,
чтобы надежным образом детализировать эту динамику по десяти-
летиям, но из сводных данных создается впечатление, что основные
изменения произошли между 1383 и примерно 1420 г., т. е. именно в
то время, когда патрицианская элита восстановила свою власть после
разрушительного (с их точки зрения) восстания чомпи.
Перекрестные оценки также согласуются: для обоих периодов
XV в. чем выше позиция в элитной иерархии, тем выше коэффици-
ент вступления в брак за пределами соседства. Экзогамные коэффи-
циенты для патрициев, вступавших в браки с другими патрициями,
выше, чем для патрициев, вступавших в браки с «новыми людьми».
И что больше всего поражает, несмотря на малое их количество, 92 %
государственных браков устраивалось не внутри, а между соседства-
ми. Другими словами, то, что в начале XV в. являлось инновацией
Медичи, стратегией контроля над сторонниками, применимой толь-
ко к их собственным бракам, позднее стало официальной политикой
государства, применимой ко всем сторонниками из высших слоев.
Этот тренд лучше объясняется с точки зрения его происхождения,
чем исходя из знания его конечного результата: патрицианские сосед-
ские кластеры, основанные на браке, постепенно распадались. Клика
Перуцци - Рикасоли - Кастеллани в Санта-Кроче, блоки Альбицци и
Гваданьи в Сан-Джованни и группа Строцци в Санта-Мария-Новелла
свидетельствуют о незавершенности этого процесса (если он вообще
78
когда-либо был завершен)43. Но способ организации элиты, основан-
ный на «соседской солидарности», был пережитком прошлого.
Исторически этот способ был связан с феодализмом. Первона-
чально (в 1200-х гг.) флорентийские соседства формировались в
результате иммиграции из близлежащих сельских регионов. Урба-
низировавшиеся феодалы привозили с собой иерархические свиты,
создавая таким образом самодостаточные соседские зоны, больше
связанные со своей деревенской родиной, нежели с другими частями
Флоренции (Weissman 1983: 7-9). К XV в. термин «феодализм» едва
ли подходил для флорентийских соседств, но иерархические внутри-
соседские браки продолжали существовать.
Однако когда примерно в начале столетия основанная на сосед-
ских браках солидарность распалась, обстоятельства вынудили па-
трициев выйти из уютной (и, в сущности, оборонительной) скорлупы
своих районов, приходов и площадей. Позднее такое расширение ра-
диуса брачных связей предоставит организационную инфраструкту-
ру, на основе которой возникнет «городская» элита, психологически
(хотя не материально) отделенная от своей соседской базы44.
Возникает вопрос: какие силы привели к эрозии элитной сосед-
ской солидарности и к замещению ее элитной соседской экзогамией?
Ответ на этот вопрос приблизит нас к пониманию исторических кор-
ней инновационной брачной стратегии Медичи.
Политическая уязвимость патрициев из партии Медичи. Собы-
тия середины XIV в. до восстания чомпи лучше всего описаны Бру-
кером (Brucker 1962). Интернационализация торговли и финансов
порождала все новые волны экономически преуспевающих «новых
людей». Без покровительства аристократов эти коммерсанты, кото-
рых в любом случае трудно было назвать радикалами, были обрече-
ны на политический остракизм и фрустрацию. Однако напор «новых
43 Учитывая убедительность аргументов в пользу сохраняющегося зна-
чения соседства во Флоренции эпохи раннего Ренессанса, выдвинутых не-
давно Ф.У. Кентом (Kent 1987), необходимо уточнить нашу позицию. Мы не
говорим о каком-то тотальном снижении значения соседства для патрициев.
На самом деле мы согласны с Кентом, когда он подчеркивает важность сосед-
ского патронажа (и мы бы добавили к этому соседскую экономику). Однако
брак больше не являлся основой для элитной консолидации внутри квартала.
44 Эта ссылка на психологию здесь далеко не лишняя. Не вдаваясь в де-
тали, Кон сообщает читателю, что он испытывал большие затруднения при
определении места жительства семей конца XV в. (Cohn 1980:37), так как но-
тариусы того времени, регистрируя браки, записывали семьи только как cives
Florentinis (граждан Флоренции). В XIV же в., напротив, было принято фик-
сировать место жительства вплоть до прихода, независимо от статуса семьи.
79
людей» снизу часто совпадал с фракционными расколами внутри са-
мой элиты. Самым важным таким расколом в середине XIV в. была
вражда фракций Альбицци и Риччи, последняя из которых завоевала
наибольшую поддержку среди «новых людей». Между 1343 и 1378 г.
шла напряженная политическая борьба вокруг вопроса, кто имеет
право избираться в Синьорию. «Новые люди» (при поддержке ремес-
ленников) решили добиваться официального признания своих про-
тивников беззаконными магнатами, а старая гвардия ответила тем,
что попыталась выставить оппонентов изменниками и антипапскими
гибеллинами.
Со временем эти распри аристократов и коммерсантов вышли
из-под контроля, и в 1378 г. восставшие чомпи в союзе с ремеслен-
никами на два месяца захватили государственную власть. В ответ
последовала быстрая перегруппировка купцов из старших цехов,
которые, объединившись с ремесленниками из младших цехов, вос-
становили порядок. Но в 1382 г. и этот альянс, в свою очередь, был
свергнут озлобленной патрицианской элитой (которая включала в
себя более ранние когорты купцов из теперь уже старых «новых лю-
дей»). «Олигархи» отстранили ремесленников от политического уча-
стия и правили Флоренцией до тех пор, пока Медичи не захватили
власть в 1434 г.45
Что интересует нас в этой истории, так это то, какие последствия
для соседской солидарности имели сначала фракционная вражда
Альбицци и Риччи, а затем сокрушительное восстание чомпи. Не мог-
ло ли быть так, что внутриэлитная фракционная борьба в XIV в. была
настолько острой, что сначала, по средневековому образцу, поляри-
зовала каждое соседство в соперничающие патрицианские кластеры
(ср. Barth 1959), а затем, вследствие вызванной чомпи эскалации,
раздробила проигравшую патрицианскую фракцию на структурные
изоляты, чем впоследствии воспользовались Медичи? Если да, то это
отчасти объясняет рост соседской экзогамии, так как победители и
особенно проигравшие имели меньший выбор подходящих брачных
вариантов внутри своих соседств. Если предположить существование
социально-классовой эндогамии, то соседская блокада или структур-
ные «дыры» внутри соседств вынуждали флорентийских патрициев
к заключению браков за их пределами.
45 В области флорентийских исследований работы Брукера, в которых
в качестве главных агентов рассматриваются группы, представляют собой
историографию высочайшего качества. Хотя мы не согласны с его группо-
вым подходом, мы не испытываем к его новаторским исследованиям ничего,
кроме глубочайшего уважения.
80
Мы протестируем достоверность этого объяснения по частям.
Одно из поддающихся проверке его следствий состоит в том, что
среди патрициев в партии Медичи должно быть непропорциональ-
но велико число тех, кто проиграл в предшествующих фракционных
конфликтах. В нашем распоряжении имеется фактический матери-
ал из вторичных источников: а) о членстве патрицианских семей во
фракциях Альбицци и Риччи в середине XIV в. и б) о патрицианской
поддержке режима чомпи/ремесленников в 1378-1382 гг. Мы распо-
лагаем также очень ограниченной информацией о фракции Альберти
(видоизмененной наследнице фракции Риччи) в 1385-1400 гг.
Используя детальный текст Брукера (Brucker 1962), мы иденти-
фицировали 39 семей, входивших во фракции Альбицци или Риччи в
XIV в., которые также фигурируют в составленном Дэйл Кент списке
участников партийной борьбы в 1434 г. (Kent 1978). Соотношение
между двумя этими списками показано в табл. И. Историческая пре-
емственность подтверждается данным материалом скорее для победи-
телей-олигархов, чем для проигравшей «либеральной» фракции Риччи.
Медичи действительно пользовались определенной поддержкой со сто-
роны семей, входивших в XIV в. во фракцию Риччи, но эта поддержка не
являлась значительным фактором мобилизации партии Медичи46.
Таблица 11
Наследие политических приверженностей середины XIV в.
	Патрицианские семьи в 1434 г.+		
Патрицианские семьи в 1360 г.*	Медичи	Разделившиеся	Олигархи
Фракция Альбицци	4	3	12
Разделившиеся в приверженностях	4	4	2
Фракция Риччи	5	2	3
Не упомянутые у Брукера	44	3	34
* Brucker(1962)
+ Kent(1978)
46 С высоты нашего знания нам, возможно, не следовало бы ожидать
слишком многого от эффекта с таким длительным лагом. Олигархи узнали
об отношениях между Риччи и Медичи слишком много; но больше того, во-
жди фракций Риччи и Альберти не просто были подвергнуты остракизму,
их участие в правящем режиме было полностью исключено, а кто-то из них
даже лишился жизни.
81
Более весомые доказательства исторической преемственности
относятся к периоду 1378-1382 гг. У Наджеми опубликован список
семей «традиционной внутренней элиты», входивших в Синьорию во
время корпоратистского цехового режима 1378-1382 гг. Этот список
из 15 «коллаборационистских» патрицианских семей включает Аль-
берти, Альдобрандини, Ардингелли, Даванцати, дель Бене, Веккьет-
ти, Корбинелли, Корсини, Медичи, Питти, Ринуччини, Салимбени,
Сальвиати, Скали и Строцци (Najemy 1982: 260).
Шесть семей из списка являлись безусловными сторонниками
Медичи в 1434 г. Кроме того, разделившаяся семья Сальвиати сильно
тяготела к партии Медичи (Kent 1978: 55), а технически нейтраль-
ные Корсини находились в процессе присоединения к партии, когда
наступил 1434 г. (Kent 1978: 53). В 1434 г. олигархов поддерживали
только три коллаборационистских семьи47.
Последним препятствием на пути восстановления патрицианской
олигархии в 1385-1400 гг. была фракция Альберти (Brucker 1977:
75-102). Однако, кроме описаний самих Альберти - исключительных
богачей, являвшихся банкирами папы до того, как после изгнания их
заменили в этом качестве Медичи (Holmes 1968; Foster 1985), - о со-
ставе этой фракции не опубликовано почти никакой информации.
Но мы все же знаем, что поддержка Медичи семьей Аччаюоли начи-
нается с того времени, когда из города был выслан сторонник Аль-
берти Донато Аччаюоли (Brucker 1977: 97; Kent 1978: 59)48. Кроме
того, близкими друзьями Аччаюоли, внесшими 20 000 флоринов в
качестве залога под его высылку, были три члена семьи Кавальканти,
Луиджи Гвиччардини и Николо ди Вьери де Медичи (Brucker 1977:
29), и все эти патриции позднее окажутся в партии Медичи.
Итак, хотя тезис о том, что историческая преемственность сре-
ди патрициев партии Медичи восходит к середине XIV в., находит
очень слабое подтверждение, мы имеем вполне весомые (хотя все
еще только косвенные) доказательства того, что корни патрициан-
ской поддержки Медичи следует искать в периоде восстания чомпи
и непосредственно после него. Наши данные о соседской экзогамии,
47 Ринуччини и Салимбени, а также высланные дель Бене и Скали боль-
ше не являлись заметными игроками во флорентийской политике.
48 Близкие отношения между семьями Аччаюоли и Медичи, впрочем,
установились до рассматриваемого периода. С середины и до конца XIV в.
важным клиентом банкира Вьери ди Камбио де Медичи был Анджело Ачча-
юоли, игравший значительную роль в политике в период своего пребывания
в сане архиепископа Флорентийского (Brucker 1977:10). Брак, заключенный
примерно в 1405 г., укрепил союз между семьями.
82
объединенные с данными Кона, подтверждают распад соседской со-
лидарности элиты в течение десятилетий, следующих за восстанием
чомпи; сведения о преемственности патрицианских фракций также
указывают на то, что структурная изоляция патрициев из партии Ме-
дичи восходит к тому же периоду
Герметизация олигархической элиты. Впрочем, установить факт
исторической преемственности, насколько бы важным он не был, это
не то же самое, что раскрыть механизмы создания такой преемствен-
ности. Ведь далеко не очевидно, что полученные во фракционной
борьбе раны нельзя было бы постепенно залечить (например, перед
лицом серьезной внешней угрозы типа Миланской войны); что не-
довольные элиты не могли быть (при тщательном контроле) реин-
тегрированы и что политическая система не могла вернуться в свое
привычно беспокойное состояние стохастического равновесия. Но
в действительности этого не произошло, а наблюдался своего рода
«эффект маховика», который мы и собираемся сейчас объяснить.
В частности, мы утверждаем, что в период с 1385 до примерно 1420 г.
брачные сети элиты непрерывно эволюционировали от квазифеодаль-
ной модели параллельных внутрисоседских брачных иерархий, инкор-
порировавших большинство патрицианских семей, к не ограниченной
соседствами и охватывающей всю городскую элиту модели брачных
кругов, которые кооптировали «политически корректные» патрици-
анские семьи, но в то же время структурно изолировали «классовых
предателей» - патрициев, сотрудничавших с чомпи и ремесленны-
ми цехами. Образование закрытого и плотного ядра олигархической
элиты (прямоугольная группа блоков на рис. 2а) и отделение от этого
ядра патрициев из партии Медичи (блоки Гвиччардини и Торнабуони
на рис. 2а) - это две стороны одного и того же процесса реконсолида-
ции элиты49. Эффект такой трансформации брачных сетей состоял в
том, чтобы предотвратить повторение вызовов типа восстания чомпи.
Больше не существовало текучих фракций элит, противоречиями ко-
торых могла бы воспользоваться третья сила.
Этот процесс наглядно иллюстрируется рис. 3. Сплошные линии
создают условное изображение квазифеодальной модели параллель-
49 На рис. 2а эта эволюция от соседской к общегородской патрицианской
элите иллюстрируется контрастом между старой иерархической организаци-
ей Перуцци—> Кастеллани—> Пепи в Санта-Кроче, с одной стороны, и более
поздней самогерметизирующейся организацией Гуаскони—> Строцци—> Пан-
чатики —> Альбицци —> Гуаскони (и схожих кругов), с другой.
83
ных соседских иерархий перед восстанием чомпи50. Как отмечалось
выше, эта брачная модель восходит к сельским иерархиям феодала
и свиты, перенесенным в локальные городские соседства за столетия
до рассматриваемого периода. Однако она продолжала существовать
и в промежуточный период позднего средневековья, когда в ее основе
лежала логика статуса. За видимостью равноправного политического
союза, который скреплял устроенный флорентийскими патриарха-
ми брак51, скрывалась претензия на превосходство в статусе: семья,
дававшая жену с приданым, была выше семьи, получавшей жену и
приданое52. Это объяснялось двумя причинами: а) с точки зрения
культуры во всех ритуальных системах обмена дарами престижем
наделяется тот, кто превзошел других в щедрости (Mauss [1925]
1967)53; б) с точки зрения структуры зять потенциально являлся по-
литическим лейтенантом (Kent 1978: 55)54.
Из-за интенсивного статусного соревнования семьи, являвшиеся
поставщиками жен, не могли принимать дочерей от своих свойственни-
ков - получателей жен, так как это автоматически означало бы отказ от
претензии на превосходство. Особенно это касалось соседств гонфало-
на - этих теплиц, отделенных от внешнего мира четкими границами и
отличавшихся высокой частотой как внутренних взаимодействий, так и
50 Это изображение позволяет сопоставить сети фракций Альбицци и
Риччи с предшествующими брачными структурами, подпиравшими кон-
фликт гвельфов и гибеллинов, а также черных и белых гвельфов. Но в на-
стоящее время мы не располагаем сведениями, по которым можно было бы
проследить средневековые этапы трансформации, если таковые имелись.
С информацией о браках из Carte dell’ Ancisa, которая сейчас обрабатывается,
мы сможем продвинуться в исследовании этого вопроса.
51 Излишне говорить о том, что современные представления о любви яв-
ляются анахронизмом в этом глубоко сексистском контексте. Отцы-патриции
устраивали браки между сыновьями, которым было около 35 лет, и дочерьми,
которым не исполнилось двадцати (Herlihy and Klapisch-Zuber 1985).
52 Эта комбинация скрытого господства и культурных представлений о
дружбе, в которые оно обволакивается, типична для патрон-клиентских от-
ношений.
53 Это соответствовало также католическому принципу «милости», слу-
жившему идеологической основой европейской знати (Lovejoy 1936; Duby
1980).
54 Легче всего эта возможность могла быть реализована в двух случаях:
а) когда зять происходил из маленького и дезорганизованного клана, а зна-
чит, его отец, как потенциальный противовес, был слаб; или б) когда зять по
какой-либо причине считался «паршивой овцой». В партии Медичи легко
найти примеры и того, и другого.
84
статусной вражды (Weissman 1982; Kent 1977). Добавьте ассиметричные
браки к таким огороженным соседствам и вы получите сетевую модель,
отображенную линиями на рис. 3: иерархические деревья наподобие
«порядка клевания» у домашних птиц55.
---------> Браки до восстания чомпи
---------> Браки после восстания чомпи
После подавления чомпи Риччи и Альберти фактически устранены
Рис. 3. Механика герметизации элиты (1380-1420)
Средневековые фракции, даже если они группировались под зна-
менами папы или императора, всегда коренились в локальных анта-
гонизмах на уровне соседства (Waley 1969: 203). На рис. 3 это видно
по фракционным расколам между враждующими феодалами внутри
каждого соседства. Между соседствами фракции географически со-
единялись на манер шахматной доски (ср. Barth 1959)56. Средневе-
ковая фракционная динамика выглядела следующим образом. Рано
55 Разумеется, феодалы самого высокого уровня должны были брать жен
откуда-то еще. Невозможность принимать невест от нижестоящих внутри
своего соседства вынуждала их обмениваться между собой поверх границ со-
седств, но это происходило только на самом верху. Отдельные боссы соседств
обладали достаточным престижем, чтобы принимать невест из-за пределов
города.
56 То есть каждая локальная фракция была окружена врагами. Действо-
вавшая здесь логика группообразования это теория баланса: «Соседи-враги
моих соседей-врагов мои друзья».
85
или поздно конфликт завершался поражением одной из сторон с
изгнанием ее вождей, экспроприацией их имущества и сожжением
домов. Однако после нелегкого испытательного периода «лейтенан-
ты» и низшие по рангу члены проигравшей фракции медленно реин-
тегрировались в систему через ассиметричные браки (так как новые
оппозиционеры внутри победившей ранее фракции нуждались в их
поддержке).
Как раз к такому типу традиционной средневековой фракционно-
сти мы и относим распри Альбицци и Риччи в середине XIV в. Но
за одним исключением, катастрофическим образом усложнившим
картину: восстание чомпи бросило вызов всей элите, неожиданно
оказавшейся перед угрозой массового изгнания. Сторонники Риччи
и особенно те патриции, которые перешли на сторону чомпи (как Ме-
дичи), теперь были не просто элитой из проигравшей фракции - они
были классовыми предателями в самом прямом смысле. Восстание
чомпи настолько ожесточило олигархов, вновь осознавших себя как
один класс, что потом десятилетиями структурировало их полемику
и практически каждую институциональную реформу (Brucker 1977;
Najemy 1982).
Возвращение олигархов к власти в 1382 г. имело далеко идущие
последствия для внутриэлитных брачных сетей.
1.	Олигархические семьи-победители стали игнорировать классо-
вых предателей из патрициев при выборе брачных партнеров. Этим
объясняется структурный барьер между олигархами и блоками сто-
ронников Медичи Гвиччардини и Торнабуони на рис. 2а. Чтобы уви-
деть в динамике, как возник этот барьер, посмотрим снова на рис. 3:
а) семьи Риччи и Альберти, фактически, были вычеркнуты из схе-
мы - обычное следствие для вождей проигравших средневековых
фракций; б) в результате оставшиеся без вождей семьи-лейтенанты
как, например, Медичи, оказались структурно изолированными и от-
резанными от своих соседей-победителей; в) колеблющиеся (swing-
vote) семьи как, например, Рондинелли, которые могли бы послужить
мостами для реинтеграции проигравших, теперь находились в подве-
шенном состоянии; но г) «брачный остракизм», которому подвергли
проигравших патрициев олигархи, был слишком суров.
Последнее утверждение не просто гипотеза. После того, как муж-
чины Альберти были окончательно высланы в 1397 г., практически
никто не пожелал породниться с этой семьей (Foster 1985: 321). Пе-
ред этим, в 1394 г., Филиппо Бастари, умеренный патриций из очень
престижной семьи, был приговорен к вечной ссылке только за то, что
пытался уговорить Ринальдо Джанфильяцци изменить свое реше-
ние о расторжении брачного соглашения с Альберти. Джанфильяцци
86
расторг соглашение с Альберти прежде всего из-за давления, которое
оказал на него Мазо дельи Альбицци (Brucker 1977: 95-96)57. Этот
громкий случай, несомненно, произвел должное впечатление на ря-
довых патрициев, мечтавших о продвижении наверх при новом режи-
ме: теперь они знали, с кем можно заключать браки, а с кем нельзя58.
2.	Помимо того, что симпатизанты чомпи в отместку подверглись
остракизму, претерпела изменения структура самой олигархии: нача-
ли формироваться брачные круги, преодолевающие соседства59. Тем
самым была создана общегородская элита, вышедшая за пределы сво-
ей прежней соседской базы60.
Краткосрочной мотивацией для образования брачных кругов над
соседствами являлась, по нашему мнению, прежде всего кооптация
57 Такие консультации между семьями о политически значимых браках,
включавшие только одну из сторон брачного обмена, возможно, являлись
обычной практикой. Кент упоминает гораздо более поздний, относящийся
к 1431 г. случай (Kent 1978: 130), когда Аламанко Сальвиати советовался со
своим тестем Аверардо де Медичи о возможном браке его дочери с отпры-
ском Фрескобальди (Аверерадо, по-видимому, одобрил этот брак).
58 В начале XV в. Джованни Морелли в своих воспоминаниях, которые
должны были служить посмертным руководством для его сыновей, писал:
«[Когда вы решите жениться] прежде всего думайте вот о чем: не унижайтесь
до человека ниже вас, а пытайтесь улучшить свое положение, хотя и не до
такой степени, чтобы она захотела быть мужем, а вас сделать женой... Кроме
своей родовитости, они должны быть гвельфами, уважаемыми в Коммуне и
не имеющими на своей репутации пятен вроде тех, что связаны с изменой...
Стремитесь породниться с властвующей семьей гвельфов, семьей могуще-
ственной, пользующейся доверием и не запятнанной никакими скандалами»
(цит. по: Martines 1963: 58-59). Согласно Мартинесу, для Морелли эта тема
была особенно болезненной, он сам когда-то совершил ошибку, взяв жену из
семьи Альберти: «По свидетельству Морелли, этот брак повредил его поли-
тической карьере, подорвал его связи, и из-за него он в течение двадцати лет
подвергался налогообложению, имевшему целью его банкротство» (Martines
1963: 59); мы благодарим Сэмюеля Кона, обратившего наше внимание на
воспоминания Морелли.
59 С точки зрения сетевого анализа триадические круги являются при-
чиной сворачивания сетей в самое себя, создавая тем самым четкие границы
«групп». Поэтому понимание того, как формируются цикличные брачные
триады, - это ключ к пониманию на микроуровне того, как произошла герме-
тизация реконструированной патрицианской элиты.
60 Вероятно, именно эта новая брачная сеть элиты была фундаментом
гражданского гуманизма, являвшегося в 1400-1430 гг. идеологией общего-
родских элит, хотя более непосредственным катализатором его формирова-
ния послужили войны с Миланом 1390-1402 гг. (Baron 1966).
87
колеблющихся семей, которые могли послужить мостами между из-
гоями и олигархией (как, например, Рондинелли на рис. 3). Олигархи
хотели полностью перекрыть традиционный путь реабилитации для
классовых предателей. И, конечно, они не хотели давать последним
какую-либо возможность откалывать колеблющихся сторонников.
Дело осложнялось статусными последствиями браков, упомяну-
тыми выше. «Важные шишки» не могли принимать дочерей от коле-
блющихся патрициев-середняков по соседству, не поставив под угрозу
собственный статус в локальной иерархии. Но это могли делать дру-
гие важные олигархические семьи, за пределами данного соседства - в
таком случае статусный порядок не нарушался ни в том, ни в другом
соседстве. Кроме того, вследствие снижения числа соседских браков
из-за остракизма к этому же толкали чисто демографические причины.
На рис. 3 потоки дочерей от одних соседств к другим иллюстри-
руются пунктирными линиями. Прямым, хотя и непреднамеренным,
следствием этих потоков было образование брачных кругов.
Поскольку процесс кооптации происходил во всех соседствах од-
новременно (следствие модели шахматной доски), олигархическая
элита замкнулась на себя. Получив неожиданный шанс породниться
с семьями настоящей элиты, патриции среднего звена испытывали
нехватку дочерей, которых можно было бы отдать в семьи с еще более
низким статусом. Тем не менее эта новая кросс-соседская элита была
намного более статусно открытой, чем предшествующие средневеко-
вые федеративные альянсы между боссами соседств: вследствие ко-
оптации настоящая элита имела меньше сыновей, которыми можно
было бы обмениваться между собой. Конечным результатом всего
этого стала прямоугольная клика олигархических блоков на рис. 2а.
3.	И последнее следствие: кросс-соседские браки среди структур-
но изолированных классовых предателей. Учитывая успешную ко-
оптацию колеблющихся семей в реконсолидированную элиту и их
собственный географический разброс, патриции-изгои имели очень
небольшой выбор статусно приемлемых брачных партнеров внутри
своих соседств (в этом-то и заключалась суть, как мы указывали).
В результате таким патрициям оставалось одно из двух. 1. Они
могли начать принимать дочерей из низших социальных групп. Но
в глазах других патрициев это опускало их на уровень статуса «но-
вых людей»61. 2. Или же они могли заключать браки с такими же
61 Это не значит, что даже за деньги патриции никогда бы не снизошли
до таких браков. Но за богатое приданое дочерей «новых людей» они всегда
расплачивались понижением престижа. Это были грязные деньги, признак
того, что патрицианская семья переживает трудные времена.
88
структурно изолированными патрициям за пределами своего сосед-
ства. Это, по крайней мере, сохраняло их претензию на высокий ста-
тус, хотя и не прибавляло власти. Для изгоев, желавших оставаться
патрициями, такие внесоседские браки являлись единственно воз-
можным выбором. Поэтому, хотя уровень экзогамии рос для всех,
коэффициенты внутрипатрицианской экзогамии были выше для из-
гоев, чем для олигархов: олигархи заключали браки как за пределами,
так и внутри своих соседств.
Короче говоря, именно таким путем, как мы полагаем, изгои Ме-
дичи открыли свою «передовую» брачную стратегию, имевшую столь
значительные последствия. Браки с патрициями за пределами их соб-
ственного соседства были стратегией, к которой Медичи подталкивала
невозможность браков с соседями-патрициями в их родном Сан-Джо-
ванни из-за брачной блокады со стороны олигархов. Та половина пар-
тии Медичи, которая состояла с ними в родстве, была «выбрана» семьей
Медичи только в том смысле, в каком выбираются ходы в позиционной
шахматной игре: их решения был структурно навязаны олигархами.
Таким образом, олигархическая клика и «спицевые» брачные
сети Медичи не были двумя отдельными партийными организация-
ми, которые позже столкнуться лбами как автономные единицы. Они
возникли в тандеме как единая сеть, рефлексивно и ассиметрично
структурируя друг друга62.
Эмпирические данные об изменении брачных стратегий элиты во
времени. Мы все еще не объяснили, как самим Медичи, единственным
из патрициев-изгоев, удалось со временем породниться с олигархией.
Но перед тем как разрешить эту последнюю головоломку, предоста-
вим доказательства в пользу рассуждений, высказанных выше.
Мы попытались датировать 162 брака в нашем массиве данных,
охватывающем период примерно с 1395 до 1434 г. Даты заключения
54 из этих браков точно установлены Кент в ее книге. Для 84 из ос-
тающихся 109 браков мы смогли примерно определить десятилетие в
основном путем триангуляции известных дат браков родственников
с генеалогической информацией, содержащейся во флорентийских
именах63. Из-за использования этой оценочной процедуры в табл. 12
62 Паджет развивает схожий аргумент о «рефлексивном структурирова-
нии посредством взаимного оспаривания» в совершенно ином эмпирическом
контексте применительно к профессионализму и переговорам о заключении
сделки со следствием в уголовных судах США (Padgett 1990: 450).
63 Флорентийские имена обычно содержали в себе имена отца и часто
деда, например, Козимо ди Джованни ди Биччи де Медичи. Это еще одно
свидетельство важности для флорентийцев генеалогии по мужской линии.
89
указана погрешность измерения, которая будет уменьшаться в ходе
дальнейших архивных исследований. Для наших целей, однако, тех
оценок, что мы имеем, вполне достаточно, чтобы определить основ-
ные тренды в стратегическом поведении элиты.
Таблица 12
Элитные браки в динамике
Соседство / Оценоч- ная дата брака	Всего	1395- 1410	1411- 1420	1421- 1429	1430- 1434	Дата неиз- вестна
Брачные стратегии Медичи:						
Сан Джованни	4 (.143)	0	0	3	0	1
Санта Спирито	10 (.357)	1	2	3	4	0
Санта Мариа Новелла	9 (.321)	2	4	2	0	1
Санта Кроче	5 (.179)	2	1	2	0	0
Всего	28					
Брачные стратегии Перуцци + Рикасоли + Касте л л ан и:						
Сан Джованни	10 (.345)	2	3	1	3	1
Санта Спирито	5 (.172)	0	1	0	4	0
Санта Мариа Новелла	6 (.207)	3	1	1	1	0
Санта Кроче	8 (.276)	4	0	1	3	0
Всего	29					
Брачные стратегии Строцци + Джанфи- льяцци:						
Сан Джованни	И (.344)	4	2	1	2	2
Санта Спирито	6 (.188)	2	0	0	3	1
Санта Мариа Новелла	9 (.281)	4	2	1	1	1
Санта Кроче	6 (.188)	3	1	0	2	0
Всего	32					
Брачные стратегии Альбицци + Гваданьи						
Сан Джованни	13 (.591)	2	5	5	0	1
Санта Спирито	4 (.182)	2	0	1	1	0
Санта Мариа Новелла	3 (.136)	3	0	0	0	0
Санта Кроче	2 (.091)	0	1	0	0	1
Всего	22					
Примечание: В скобках указаны проценты от общего числа.
90
В табл. 12 представлены данные о числе браков ведущих семей
в различных кварталах с представителями семей во всех кварталах
(включая их собственные), сгруппированные по десятилетиям. Ме-
дичи жили в западной части Сан-Джованни; враждебные, но тесно
связанные с ними Альбицци и Гваданьи - в восточной. Перуцци, Ри-
саколи и Кастеллани, как уже отмечалось, были вождями Санта-Кро-
че. А Строцци и Джанфильяцци являлись наиболее заметными
семьями в Санта-Мария-Новелла. В Санто-Спирито ни одна семья
не заключила достаточного числа браков, чтобы быть включенной в
таблицу.
Если взглянуть сначала на общие цифры, то больше всего поража-
ет тот факт, что все наиболее престижные олигархические семьи име-
ли наивысший коэффициент смешанных браков с патрицианскими
семьями в Сан-Джованни - родном квартале Медичи. Мы уже уста-
новили, что сами Медичи очень редко заключали браки с собствен-
ными соседями. Теперь мы лучше понимаем, почему: их окружали
враги-патриции (Kent 1978: 170), которых олигархи уже привяза-
ли к себе. Более детальные временные данные также подтверждают
этот вывод: олигархи активно устанавливали брачные связи с Сан
Джованни в период 1395-1420 гг., в течение которого Медичи не за-
ключили там ни одного брака (по крайней мере, в нашем массиве дан-
ных). По-видимому, олигархи хорошо осознавали потенциальную
опасность, исходящую от этого квартала (где также жили Риччи), и
предпринимали меры к тому, чтобы ликвидировать ее в зародыше.
Стратегия олигархов наглядно иллюстрируется случаем Ронди-
нелли, упомянутыми выше как «колеблющаяся» семья. В 1340-х гг.
Медичи, Рондинелли и Делла Стуфа сформировали в Сан-Джован-
ни группу, имевшую все признаки традиционной клики (Kent 1978:
65). В 1370-х гг. Рондинелли вместе с некоторыми Медичи активно
участвовали во фракции Риччи, базировавшейся в Сан-Джованни
(Brucker 1977: 34, 125). Казалось бы, Рондинелли являлись первыми
кандидатами на соседские браки с Медичи и на статус парии. Однако
ранее они дали жену Строцци, которые сами разделились на привер-
женцев фракций Альбицци и Риччи, а затем заключили браки обоих
типов с Гуаскони, которые до этого предоставили жену Строцци. Это,
по-видимому, и спасло их от остракизма и обратило в ярых олигар-
хов. Таким способом Строцци сумели расколоть локальную патрици-
анскую клику Медичи.
Кроме этой новой стратегии кросс-соседских рейдов в тыл Ме-
дичи, совершаемых элитами Санта-Мария-Новелла и Санта-Кроче,
они, как показывают наши данные, использовали и более традицион-
ный способ ослабить позиции Медичи в их родном Сан-Джованни.
91
По неизвестным нам причинам с 1410 г. консервативные Альбицци
и Гваданьи возвращаются к старомодной, но успешной стратегии со-
седской консолидации. С точки зрения их интегрированности в эли-
ту это дало меньший эффект, чем можно было ожидать, учитывая их
высокое положение (ср. Kent 1978: 177). Но и Медичи теперь стало
труднее восстановить свою локальную патрицианскую базу.
Пока эти данные подтверждают (хотя только в общем) наши пред-
положения. Но они содержат в себе и нечто неожиданное. Олигархи
настолько сосредоточились на том, чтобы установить контроль над
Сан-Джованни, что явно упустили из вида квартал «старой окраи-
ны» Санто-Спирито (т. е. до 1430-х гг.). Возможно, это был просто
недосмотр с их стороны, объясняемый чуть менее престижным ха-
рактером района. Но мы полагаем, что такое чрезмерное внимание
к Сан-Джованни по сравнению с Санто-Спирито, по крайней мере,
отчасти являлось сознательным решением по размещению ограни-
ченных брачных ресурсов64.
Так или иначе, в результате этого недосмотра в брачной сети
олигархов образовалась явная «структурная дыра», которой сполна
воспользуются Медичи против своих врагов после того, как посте-
пенно придут к пониманию политического потенциала Санто-Спи-
рито: к началу 1430-х гг. 100 % браков Медичи заключалось именно
в этом квартале. Причем в каждых трех из четырех случаев Медичи
не давали, а получали жену - признак того, что к тому времени их
не очень заботили вопросы соизмерения статусов при заключении
браков. Один такой брак, при котором Медичи получали жену, был
заключен с Гвиччардини, семьей, хорошо интегрированной в элиту,
что объяснялось необходимостью укрепить старый брачный союз,
находившейся под угрозой65. Но все другие (с Корбинелли, Корсини
и Ридольфи) вписывались в обычную стратегию Медичи - заклю-
чать браки с патрициями в структурно изолированных позициях.
64 Первоначально район Санто-Спирито, расположенный по ту сторону
реки Арно («на другой стороне путей»), больше напоминал старую окраи-
ну, чем часть географического ядра города (Weissman 1982: 6). Квартал был
центром района чомпи. Не то чтобы его населяли только чомпи и «новые
люди», здесь жило и много старых магнатских семей. Но такое расположение
определенно предполагало, что элита этого квартала была несколько менее
плотно интегрирована посредством браков (но не посредством экономики) в
самое себя и в другие соседские элиты.
65 В 1434 г. Перуцци устроили также брак с Гвиччардини с явной целью
переманить последних на свою сторону. В результате этих компенсирующих
ходов семья Гвиччардини раскололась в своих партийных пристрастиях.
92
Олигархи тоже не были глупцами и поспешили, хотя и доволь-
но поздно, заделать брешь в их обороне. По своему обыкновению все
свои брачные союзы в Санто-Спирито в 1430-х гг. они заключили с
консервативными семьями, уже хорошо интегрированными, хотя и
не на высших уровнях, во флорентийскую брачную сеть. Таким об-
разом, поздняя, но интенсивная мобилизация патрициев Санто-Спи-
рито обеими сторонами в уменьшенном виде воспроизвела тот же
самый паттерн, что демонстрирует общая блок-модель: успешная мо-
билизация структурно изолированных патрициев партией Медичи и
успешная кооптация в ряды олигархов тех патрициев, которые уже
были достаточно хорошо интегрированы в элиту.
Микроповеденческие процессы принятия решений, выявленные
нашими данными, наводят на соображение более общего порядка.
Ряд структурных дыр, возникающих вначале из-за чрезмерной кон-
центрации внимания элиты на чем-то другом, а затем постепенно,
но уверенно используемых противниками, хорошо показывает, что
элитные тактики развиваются не как часть взаимодействия «боль-
ших стратегий» всеведущих игроков, на манер теории игр, но, скорее,
в результате процесса взаимного адаптивного обучения (Lave and
March 1975).
Флорентийские семьи были крайне расчетливы и беспринцип-
ны, но их модус поведения - это всегда ограниченно рациональное
(boundedly rational) локальное действие, продиктованное их глубо-
кой сетевой укорененностью в контекстах с неповторимыми мест-
ными особенностями. Любая сложная и эндогамная брачная система
предоставляет каждому актору узкий диапазон возможностей, ме-
няющихся, как в цепи вакансий (White 1970), в зависимости от дей-
ствий или бездействия других акторов на других аренах. Но никто,
даже сам Козимо де Медичи, не обладал ясным видением ситуации в
целом, как она отображена на рис. 2а. Каждый видел элитную струк-
туру с эгоцентричной позиции своей собственной сети, привязанной
к определенному месту. Такой вывод не подвергает сомнению, что се-
мьи учились, часто проявляя большую сообразительность, но ставит
под вопрос правдоподобность исторических объяснений, придающих
большое значение макиавеллевскому расчету и дальновидности, тем
более в бурные времена (ср. Skocpol 1979: 14-18).
Структурно аномальная позиция самих Медичи. Наконец, нам
нужно объяснить, учитывая глобальную предрасположенность к соз-
данию партий, почему именно Медичи оказались во главе партии?
В самом деле, учитывая успешность стратегии контроля, применяе-
мой против них олигархами, и особенно глубину их вовлеченности
93
в предыдущие дискредитированные режимы66, в 1400 г. современни-
кам могло бы показаться невероятным предположение, что в 1434 г.
Медичи захватят государственную власть.
Одно из возможных объяснений - банк Медичи, поднявшийся за
счет связей с папой. Но оно неубедительно. В качестве «дойной ко-
ровы», источника личного богатства, которое Медичи использовали
как для личного патронажа (Molho 1979), так и для городских займов
(Molho 1971: 168), роль банка очевидна. Но точно такое же эконо-
мическое положение не спасло Альберти, которые до своего изгна-
ния являлись главными банкирами папы. Банк Медичи как институт
(а не только как источник богатства) невозможно было использовать
для политической мобилизации: кроме того, что он охватывал немно-
го семей, партнеры и работники из числа олигархов (особенно Барди,
но также Гуаскони и делла Каза), вовлеченные в его деятельность и
позднее подвергнутые чистке, делали банк весьма ненадежным ты-
лом (de Roover 1966: 56).
Лучшее объяснение, как мы полагаем, связано с аномальной или
структурно противоречивой позицией Медичи в патрицианских се-
тях. Они были единственной влиятельной семьей во Флоренции,
для которой не существовало структурной пропасти, созданной
герметизацией элиты, и которая участвовала одновременно в двух
разъединенных патрицианских мирах (см. связи Медичи с блоками
Гуаскони и Альбицци на рис. 2а). Чтобы объяснить эту странность,
рассмотрим более подробно своеобразную семейную историю са-
мих Медичи.
Как явствует из статьи Брукера о семье Медичи в XIV в. (Bruck-
er 1957), на протяжении большей части своей истории они едва ли
66 Сальвестро ди Аламанно де Медичи был энергичным и в чем-то дема-
гогическим вождем кампании против партии гвельфов, которая дала начало
восстанию чомпи (Brucker 1962: ch. 8). Благодаря этому, а также благодаря
последующему руководству, он стал героем чомпи. В день своего уличного
триумфа, когда горели патрицианские дома, «толпа» чомпи возвела Сальве-
стро в рыцари за его заслуги перед popolo. Другие Медичи последовали
примеру Сальвестро, приняв активнейшее участие во фракции Альберти.
В 1397 г., вскоре после падения в 1393 г. Альберти, Бастардино де Медичи
(вместе с Мазо де Риччи) был казнен за попытку убить Мазо дельи Аль-
бицци и Ринальдо Джанфильяцци с целью свергнуть режим (Brucker 1977:
100). В 1400 г. Медичи участвовали в другом таком заговоре и покушении,
в результате чего всей семье Медичи (вместе с Альберти и Риччи) было за-
прещено занимать государственные должности в течение 20 лет. Трудно себе
представить действия, которые сильнее настроили бы против них олигархи-
ческий режим.
94
могли считаться банкирской семьей. Скорее, это был клан доволь-
но воинственных и беззаконных магнатов, действующих под видом
пополанов. Только Вьери ди Камбио занимался банковским делом, но
настоящий экономический подъем семьи начался только после того,
как Джованни де Медичи, используя остатки фирмы Вьери, перехва-
тил папский бизнес у дискредитированного Альберти (Holmes 1968).
Сам Джованни всю свою жизнь (1360-1429) держался в стороне от
политики и пытался уговорить своих сыновей Козимо и Лоренцо по-
ступать так же (Machiavelli 1988: 161). Одной из причин такой осто-
рожности, по-видимому, была роль его родственника Сальвестро в
восстании чомпи.
После 1382 г. Медичи вполне могли быть подвергнуты самому
настоящему остракизму. Каким образом им удалось избежать такой
участи, помогут объяснить два эпизода, которые, основываясь на
двух более ранних хрониках, подробно описывает Макиавелли.
В 1393 г., сразу после того, как Альберти были окончательно из-
гнаны олигархами Альбицци, возле дома Вьери ди Камбио, кото-
рый возглавил клан Медичи после смерти Сальвестро в изгнании в
1388 г., собралась возбужденная толпа из ремесленников и «тощего
народа». Согласно Макиавелли (Machiavelli 1988: 139-140), они,
заклиная именем Сальвестро, умоляли Вьери возглавить восстание
сторонников Альберти с целью свергнуть олигархический режим.
Родственник Вьери Антонио также убеждал его в том, что Медичи
должны немедленно присоединиться к восставшим, но:
Окруженный всеми этими людьми, он отправился на площадь, вошел во
дворец и, оказавшись перед лицом Синьории, сказал, что отнюдь не раскаи-
вается в том, что своим образом жизни заслужил любовь флорентийцев, но
весьма огорчен, что о нем высказали суждение, коего он никак не заслужи-
вал... Поэтому он и умоляет милостивых синьоров не вменять ему в вину не-
вежественность толпы, ведь он сразу же, как только смог, отдал себя в руки
[Синьории]... После этих переговоров мессер Вери вернулся на площадь и
присоединил своих вооруженных людей к тем, которых возглавляли мессер
Ринальдо [Джанфильяцци] и мессер Донато [Аччаюоли]... он [просил толпу]
сложить оружие и повиноваться Синьории [что и было сделано]67.
Намного позже, в 1426 г., Джованни де Медичи повел себя при-
мерно так же, хотя за то время, что прошло с первого эпизода, роли
поменялись и теперь к действию главного Медичи побуждали совер-
шенно другие люди. На этот раз инициатива исходила- от Ринальдо
67 Макьявелли Н. История Флоренции. Л.: Наука, 1973. С. 132.
95
Альбицци; он обратился к Джованни с просьбой присоединиться к
его фракции олигархов, чтобы вместе лишить «новых людей» изби-
рательного права (подробнее об этом ниже). Но тот ответил отказом,
заявив, что он против любой фракционной вражды:
Эти тайные замыслы стали, однако, известны, что увеличило ува-
жение к Джованни и усилило ненависть к его противникам.
Он же избегал популярности, чтобы не поощрять тех, кто пожелал бы ис-
пользовать эту популярность, чтобы заводить какие-либо новшества... Такое
поведение вызвало недовольство многих его сторонников, которые хотели
бы видеть в нем больше боевого пыла. Среди них был, между прочим, Ала-
манно Медичи [сын Сальвестро]. Будучи от природы человеком неуемным,
он без устали побуждал Джованни к преследованию врагов и к поддержке
друзей, укоряя его за холодность и медлительность, из-за чего, уверял Ала-
манно, враги не унимаются... Возбуждал он против Джованни даже его сына
Козимо, но... тот твердо стоял на своем68.
Как видим, на протяжении ряда десятилетий после восстания
чомпи вожди клана Медичи дистанцировались от своих беспокой-
ных родственников. Их помыслы не шли дальше того, чтобы вернуть
своей семьи прежние позиции, став частью консервативного олигар-
хического режима. И даже больше того, они изо всех сил старались
успокоить страсти, когда ситуация выходила из-под контроля. Как
показывает Макиавелли (см. также Martines 1963: 55), несмотря на
такое покорное поведение в политике, народное сознание по-преж-
нему связывало имя Медичи с «новыми людьми». Но за их роль в
сдерживании направленного против режима недовольства они все же
заслужили скупую благодарность от олигархов.
Несмотря на это, олигархи смягчили свое отношение к Медичи
и начали кооптировать их в свои ряды через брачные круги только
в 1420-х гг. Кроме браков с Барди, все родственные союзы между
Медичи и олигархическими блоками на рис. 2а были заключены не-
давно69. Именно за это, за то, чтобы быть вновь принятым в элитные
круги, и боролся всю свою жизнь осторожный Джованни. Но то, что
68 Макьявелли Н. Указ. соч. С. 147.
69 Период начала 1420-х гг., к которому относится такое кооптирующее
брачное поведение, довольно короткий, так что объем свидетельств не так
велик. Но что важно здесь отметить, так это браки с Лукой ди Мазо Альбиц-
ци (после смерти его отца), с Джанфильяцци и с Барбадори одним словом,
с блоком Альбицци на Рисунке 2а, при которых названные семьи получали
жену. Кроме того, имел место брак с Гуаскони, при котором последние давали
жену.
96
было пределом мечтаний для поколений Вьери и Джованни, случи-
лось слишком поздно - жребий был брошен, и Козимо и Лоренцо ди
Джованни и их кузен Аверардо ди Франческо поистине с энергией
младотурков вступили во фракционную борьбу (подробнее о том, по-
чему это произошло, в следующем разделе).
Таким образом, мы связываем наше объяснение структурно ано-
мальной позиции, занимаемой домом Медичи в патрицианских брач-
ных сетях XV в., с линией поведения, избранной Вьери ди Камбио.
После него Джованни также следовал этой осмотрительной линии на
примирение с режимом и демонстрировал примерное послушание.
Но все же именно Вьери ди Камбио, остановив народное восстание в
самом его начале, спас имя Медичи в глазах олигархов70.
Впрочем, даже со всеми мерами предосторожности и вынужденно,
не все олигархи соглашались принять Медичи в свои ряды:
Никколо да Уццано не преминул обратить на это внимание [на по-
литическое признание Джованни ди Биччи] других граждан, убеждая
их, что опасно возвышать человека, пользующегося столь широким
влиянием, что нетрудно пресечь возможность беспорядка в самом на-
чале, но крайне трудно чинить ему препятствия, когда он уже возник
и начал усиливаться, и что ему слишком хорошо известно, как много
у Джованни качеств, делающих его человеком более значительным,
чем даже мессер Сальвестро. Однако коллеги Никколо не вняли его
речам, так как завидовали его влиянию и не прочь были найти новых
союзников против него71.
Динамика формирования партии:
экономические связи «новых людей»
В этом разделе мы обрисуем, за недостатком места очень крат-
ко, мобилизацию второй половины партии Медичи, «новых людей»
Сан-Джованни, которая осуществлялась в 1420-х и 1430-х гг. через
экономические связи. Эта реконструкция опирается на богатый фак-
тический материал (Molho 1971; Brucker 1977; Kent 1978). Наш тезис
состоит в том, что краткосрочным фактором, толкнувшим «новых лю-
дей» Сан-Джованни к Медичи, которые в результате этого осознали
70 Еще одним подтверждением этого служит тот факт, что только для по-
томков Вьери было сделано исключение, когда в 1433 г. олигархи объявили
вне закона клан Медичи (Kent 1978: 295).
71 Макьявелли Н. Указ. соч. С. 140.
97
себя как партию, явились войны с Миланом и Луккой 1424-1433 гг.
Вкратце наша аргументация выглядит следующим образом72.
Войны с Миланом и Луккой увеличили налоговое бремя настоль-
ко, что под угрозой оказывались целые фамильные состояния как па-
трициев, так и «новых людей». Это породило всеобщее стремление
максимально переложить непосильную налоговую нагрузку на других.
Соседство было административной единицей, осуществлявшей
сбор налогов; поэтому фискальный кризис возродил политику сосед-
ства. Сосед следил за другим соседом, чтобы иметь большее влияние
на третьего соседа, занимавшего в порядке ротации должность, на ко-
торой он был уполномочен производить налоговую оценку.
Процедуры налоговой оценки обнаруживали фиксированные
активы (вроде недвижимости) легче, чем ликвидные активы (вроде
денежных средств и инвестиций). Это, естественно, не устраивало па-
трициев, которые законодательными мерами добивались, чтобы ком-
мерсанты из «новых людей» занимали меньше должностей и платили
больше налогов.
Первоначально «новые люди» ответили на это тем, что стали
объединяться в тайные общества - религиозные братства, базиро-
вавшиеся на уровне приходов. Не будучи классово однородной, та-
кая корпоративная форма, тем не менее, являлась первым шагом к
организованной классовой солидарности и сопротивлению. Ответом
олигархов были жестокие и эффективные репрессии. Ликвидация
братств лишила «новых людей» способа координировано поддер-
живать друг друга на уровне соседств. Единственное, что теперь им
оставалось, это просить о помощи местных патрицианских патронов.
Но предшествующая успешная мобилизация патрициев для классо-
вых репрессий означала, что большинство олигархов уже не могло
откликаться на просьбы, идущие снизу, даже если бы они этого хо-
тели. Механизмом для проведения в жизнь такого координированно-
го классового отторжения «новых людей» служила плотная брачная
сеть, проанализированная выше.
Медичи были единственным исключением: их структурно про-
тиворечивая позиция в брачных сетях элиты оставляла только на
усмотрение самих Джованни и Козимо откликаться им на просьбы
«новых людей» Сан-Джованни или нет. Мы уже видели, как Джован-
72 Читателям, которым интересны документальные подтверждения, ав-
торы могут выслать черновик настоящей статьи. Из-за ограничений объема
мы решили существенно сократить этот раздел о «новых людях», так как ар-
гументация, которая здесь приводится, в основном является синтезом вто-
ричных источников.
98
ни де Медичи на склоне лет ответил на прямую просьбу Ринальдо
Альбицци присоединиться к нему в наступлении на «новых людей»
(см. цитату из Макиавелли выше). На фоне острой поляризации того
времени горячий Ринальдо, вероятно, воспринял двусмысленный от-
вет Джованни как вызов, брошенный олигархии представителем чом-
пи (или, по крайней мере, «новых людей»). С этого времени (после
1426 г.) семье Медичи было отказано в начавшейся было кооптации
в олигархию, и она пустилась в свободное плавание как отдельная
политическая фракция. «Новые люди» Сан-Джованни через эконо-
мические связи получили патронажную поддержку от своих соседей
Медичи, но другие «новые люди» не получили такой поддержки ни
от Медичи, ни от кого-либо другого73.
Таким образом, мы полагаем, что именно поток просьб о помощи от
«новых людей» Сан-Джованни во время Миланской войны привел к
тому, что Медичи осознали себя в качестве политической партии (а не
просто семьи изгоев, отчаянно борющейся за то, чтобы вернуть себе про-
пуск в элитарный клуб). Олигархи направили симпатии «новых людей»
в сторону Медичи, а затем исключили возможность двусмысленного от-
вета. Поэтому не удивительно, что первые свидетельства намеренной и
скоординированной манипуляции выборами семьей Медичи относятся
к 1427 г., т. е. сразу после рассмотренного выше периода.
Сетевые идентичности
Устойчивое действие
Теперь, когда проанализирована динамика партии Медичи, мы
можем понять структурные предпосылки устойчивого действия. Мы
можем только предполагать, что Козимо научился вести себя как
сфинкс, сидя на коленях у своего отца Джованни, а затем адаптиро-
вал этот стиль поведения к революционным обстоятельствам. Та-
кая стратегия, несомненно, не была новой для Флоренции (Weissman
1989). Но устойчивое действие - это не просто вопрос двусмысленного
поведения. Другие слишком прозорливы, чтобы не предположить за
внешним поведением эгоистичные мотивы. Чтобы выглядеть убеди-
тельно, когда вы действуете в неоднозначной манере, интересы, кото-
рые приписывают вам другие, сами должны быть неоднозначными.
73 Потому пиковое значение числа вновь допущенных в Синьорию семей
в 1434 г. составляет всего лишь четверть от среднего исторического показа-
теля, см. рис. 1.
99
Внутри самой партии Медичи структурные основания для про-
тиворечивых атрибуций «личной выгоды Медичи» очевидны. Меди-
чи являлись героями «новых людей» не только из-за исторического
наследия Сальвестро д’Аламанно. Они действительно покровитель-
ствовали нескольким семьям «новых людей» в Сан-Джованни, чем
сильно отличались от своих противников-олигархов. И после того
как Джованни отверг предложение Альбицци о создании классового
альянса, олигархи приклеили к Медичи презрительный ярлык «ге-
роев новых людей» с целью настроить против них патрициев. В то
же время глубокие патрицианские корни Медичи были очевидны
для тех, с кем они заключили брачные союзы. Можно представить,
как перемигивались их сторонники из патрициев, когда слышали
публичные обвинения в пособничестве «новым людям», высказыва-
емые со всех сторон по адресу их свойственников. Такие патриции
глубоко ненавидели олигархов, а ведь «всякий знает, что тактические
союзы иногда необходимы для восстановления старого режима».
В конце концов, не первый и не последний раз в истории Флоренции
предавались интересы «новых людей».
Какая из атрибуций была правдивой? Убедительные доказатель-
ства можно было собрать в пользу и той, и другой точки зрения, но
«новые люди» и патриции из партии Медичи едва ли имели возмож-
ность встретиться с глазу на глаз, чтобы сопоставить противоречи-
вую информацию. И даже если бы такая встреча состоялась, они
настолько не доверяли друг другу, что никто из них не поверил бы
ни единому слову противной стороны. Устойчивое действие Меди-
чи было убедительным именно из-за противоречивого характера их
базы поддержки.
Прояснению атрибуций не помог бы и переход на более низкие ми-
кроуровни. Всякий знал, что как банкиры Медичи хотели наживать
деньги; как семья - повышать престиж; как патроны - увеличивать
власть. Но какую именно из этих целей (которые на самом деле яв-
лялись ролями) они преследовали в той или иной конкретной ситуа-
ции? При фиксированных ролевых фреймах своекорыстные интересы
(и атрибуции) очевидны, но в ситуации хаоса, как во Флоренции во
время войн с Миланом и Луккой, сами игры перемешиваются. Раци-
ональный выбор требует единой системы измерения полезности в ка-
честве опоры, но проявленные предпочтения (основа для определения
приоритетного соотношения целей/ролей) существуют только post hoc.
Цель захвата государственной власти может быть достоверно
приписана Медичи на основании исторических документов, но толь-
ко после того, как единственной альтернативой этому для них стало
изгнание. До этого момента Медичи вели себя как обычные приспо-
100
собленцы, мечтавшие только о том, чтобы постепенно вернуть себе
расположение олигархов. Впрочем, учитывая таинственность их
поведения, не очевидно, что Козимо и Джованни чем-то отличались
от своих предшественников. Оба были рассудительными и двусмыс-
ленными оппортунистами, которые действовали по обстоятельствам.
В действительности, делаем мы вывод, ясные цели, определяемые
своекорыстным интересом, это несвойства людей, а флорентийские
(и наши) интерпретации меняющихся игровых структур.
Легитимность
Кроме неоднозначной позиции в конфликте, у медичейского
устойчивого действия был и другой аспект. Козимо не только за-
помнился в истории как политик макиавеллиевского типа, но и по-
смертно удостоился от современников официального звания «отец
отечества» (ср. Schwartz 1983). Каким-то образом в общественном
мнении двусмысленность, окружавшая его личные интересы, возвы-
силась до того, что стала выражать общественные интересы.
Объяснить это превращение «героя новых людей» в соломоновско-
го мудреца можно, если вернуться к тем флорентийцам, которые до сих
пор в нашем повествовании оставались на заднем плане: к семьям, со-
хранявшим политический нейтралитет. Козимо не побеждал олигархов
в решающем сражении, он был отозван из венецианского изгнания со-
гражданами и триумфально въехал в город как спаситель республики74.
Ключ к объяснению - когнитивная категория «олигарх». В самом
деле, когда олигархи надежно держали власть в своих руках, их не на-
зывали олигархами; они были «гражданами, управляющими республи-
кой». Утрата легитимности и победа Медичи - вот чему они обязаны
своим уничижительным наименованием. В глазах флорентийцев они
больше не являлись бескорыстными выразителями общественных ин-
тересов, став воплощением своекорыстного классового интереса.
Как произошла эта делегитимизирующая перемена в атрибуции?
Наш ответ - позиционная шахматная игра. Сами Медичи никогда не
швыряли в лицо оппонентов ярлык «олигархов». Как упоминалось
во введении, Козимо вообще ни разу в своей жизни ни по одному по-
воду не высказался определенно. Вместо него тактические уколы на-
носили другие: «новые люди» и неприсоединившиеся.
События развивались следующим образом. Как уже было описано
выше, фискальный кризис военного времени вновь привел к поля-
74 Ирония, конечно, состоит в том, что большинство историков считают
Козимо разрушителем республиканизма (Rubinstein 1966).
101
ризации социальных классов, и олигархи не удержались от соблазна
защитить свои интересы с помощью кампании репрессий. Успешная
в краткосрочном плане, эта кампания заработала им звание «олигар-
хов» в глазах «новых людей». Однако, как показывает Кент, наступле-
ние олигархов было не просто опрометчивой борьбой с ветряными
мельницами, объясняемой неумением просчитывать на несколько
ходов вперед (Kent 1978). Незадолго до того они обнаружили, что
их способность контролировать законодательный процесс (особен-
но в коллегиях), а значит, достигать своих целей мирным путем за-
труднена сетевыми щупальцами, протянувшимися от предательской
фракции Медичи. Неафишируемая поддержка со стороны «новых
людей» и разнородный контроль над некоторыми должностями да-
вали Медичи право решающего голоса, несоразмерное их числу. Хотя
в законотворческом плане они только задерживали прохождение за-
конов и ничего больше. Но в ситуации, когда фамильные состояния
олигархов таяли на глазах, даже одного этого было достаточно, чтобы
вынудить их к наступлению. Либо они подавляли оппозицию, либо
лишались своих богатств.
Козимо, напротив, вел себя в свойственной ему реактивной мане-
ре: он только выполнял чьи-то просьбы и ничего не предпринимал
сам. Он направил значительную часть активов своего банка на фи-
нансирование краткосрочного займа республики, за что был возна-
гражден государственной должностью в Ufficiali del Banco, которую
занимал с ноября 1427 по декабрь 1428 г.75 Финансовая хитрость тут
заключалась в следующем: в качестве стимула для таких чрезвычай-
ных кредитов государство предлагало проценты выше средних. Та-
ким образом, в то время как его противникам угрожало банкротство,
Козимо мог даже получить прибыль76. Но здесь для нас важно другое:
раз Флоренция выстояла благодаря этому займу, то Козимо де Меди-
чи представал в глазах сограждан спасителем города (Molho 1971).
Это понимали олигархи, которые сразу по окончании войны с Лук-
кой поспешили выслать Козимо, Лоренцо и других Медичи, а также
их лейтенантов в Венецию (и другие места). Предвидя именно такое
развитие событий, Козимо успел вывести, спасая от возможной экс-
проприации, значительную часть своего состояния из города и в даль-
нейшем использовал его для задабривания венецианцев (de Roover
1966: 54; Kent 1978: 304-308). Легитимность олигархов теперь была
75 Даже после ухода Козимо с данного поста его сторонники продолжали до-
минировать в этом ключевом для городских финансов учреждении (Molho 1971).
76 Ряд олигархов владели такими же большими состояниями, но у Козимо
было больше ликвидных активов вследствие его особых отношений с папой.
102
весьма проблематичной. Они все еще не имели достаточно власти, что-
бы произвести чистку содержимого избирательных сумок Синьории77,
и когда по жребию фракции Медичи досталось слишком много долж-
ностей (Kent 1978: 328), олигархия была вынуждена пойти на отчаян-
ные меры. Ринальдо Альбицци призвал сторонников собрать войска
для захвата Синьории, но по причинам, описанным выше, только часть
их явилась в назначенный день. В итоге политически нейтральные
флорентийцы присоединили свои голоса к требованию вернуть Меди-
чи, и Козимо под шумное одобрение сограждан стал не только финан-
совым, но и политическим спасителем Флоренции.
Конечно, необходимым условием была война, но заметьте, что
на каждом этапе игры аккуратное позиционное маневрирование
Козимо вынуждало или провоцировало олигархов на наступатель-
ные действия, выдававшие частный интерес. Эти действия были
однозначными, необратимыми и, следовательно, предсказуемыми.
Реактивный характер его собственных устойчивых и неоднозначных
действий заработал революционеру Козимо легитимизирующий аре-
ол защитника status quo. Партия превратилась в государство.
Заключение
Мы не будем резюмировать аргументы этой статьи за исключе-
нием следующего. Государственная централизация и Ренессанс воз-
никли в результате бурных исторических событий, наложившихся
на трансформацию элит. Козимо не создавал партию Медичи, но он
быстро усвоил правила, по которым были устроены сети вокруг него.
Он не растратил власть, которую они ему давали, в попытках господ-
ствовать посредством приказов, а замаскировал ее множественными
идентичностями, которые и по сей день остаются непостижимыми.
Множественные идентичности правдоподобно придавали всем его
реактивным действиями неоднозначный смысл. Преднамеренными
или непреднамеренными (кто знает?) последствиями этого были
устойчивая свобода действий (discretion) в непредсказуемых обсто-
ятельствах, какими бы неблагоприятными они не оказались, а так-
77 У флорентийцев была тщательно продуманная избирательная систе-
ма, включавшая отбор кандидатов в избирательные сумки - одна сумка для
каждого класса должностей. Назначения на должности производились каж-
дые два месяца путем извлечения записок с фамилиями кандидатов из сумок
вслепую и сверок их с разного рода правовыми ограничениями. Смысл этой
республиканской по духу системы состоял в том, чтобы затруднить консоли-
дацию власти в руках одной фракции (см.: Najemy 1982).
103
же «соломоновская» легитимность правителя, стоящего над борьбой
эгоистических интересов.
Мы завершим статью следующим методологическим коммента-
рием. Как мы доказывали выше, для понимания государственного
строительства необходимо проникнуть за фасад формальных инсти-
тутов и видимых целей к содержанию отношений в реальной жизни
людей. Мы утверждаем, что изучение «социальной встроенности»
предполагает не отрицание самостоятельности агента или существо-
вания групп, но понимание локализованного, неопределенного и про-
тиворечивого характера этой жизни. Гетерогенность локализованных
действий, сетей и идентичностей объясняет и то, почему агрегирова-
ние предсказуемо только в ретроспективе, и то, как рождается поли-
тическая власть.
Приложения
Приложение А
Методы блочного моделирования
В качестве меры структурной эквивалентности мы используем
корреляцию, точно так же, как в алгоритме CONCOR (White, Boor-
man, and Breiger 1976). Евклидово расстояние как часто используе-
мая альтернативная мера (Burt 1976) придает вес количеству связей,
а также паттерну связей (Faust and Romney 1985). В настоящем кон-
тексте, когда партии и класс пересекаются, такое взвешивание беспо-
лезно, так как отделяет элиту от неэлиты, а не одну партию от другой.
В то же время, в отличие от CONCOR, мы предпочитаем агломера-
тивную кластеризацию дивизионной78.
Таким образом, наш метод состоит в том, чтобы коррелировать
столбцы «уложенных» (stacked) матриц (и транспозиций) со всеми
сетями сильных связей, а затем ввести полученную корреляцион-
ную матрицу в стандартный complete-link алгоритм кластеризации
78 Такой выбор обусловлен различием подходов к структурным изолятам
в двух процедурах. Мы предпочитаем, чтобы эти «нерелевантные» акторы не
портили нашу структурную картину отношений внутри ядра. (Это не значит,
что связи между центральными и изолированными семьями игнорировались
при обнаружении ядра. Такая информация уже включена в исходную меру
корреляции.)
104
Джонсона79. В результате мы получили распределение семей, данное
в приложении Б. Для того чтобы получить структурные портреты,
отображенные на рис. 2а и 26, были генерированы блок-модельные
образы социальных связей (bonds) между кластерами путем а) агре-
гирования каждой матрицы первичных данных в соответствии с
кластеризацией семей в приложении Б и затем б) определения и ото-
бражения на рисунке социальной «связи» (bond) всякий раз, когда
число первичных сетевых связей между кластерами было равно или
больше двух80.
Таблицы А1 и А2 посвящены вопросам точности аппроксима-
ции. Таких вопросов два. Насколько хорошо упрощенные блок-мо-
дели репрезентируют более сложные фактические данные о сетях?
И насколько хорошо блок-модельное распределение предсказывает
реальный состав партий, зафиксированный Кент? Ответ на первый
вопрос дается в табл. А1, где точность аппроксимации оценивается
а) по проценту реальных связей между семьями, представленных в
«связях» между блоками на рис. 2 и б) по корреляциям между матри-
цами сырых данных и средними плотностями блоков, основанными
на распределениях в приложении Б (Noma and Smith 1985).
Все корреляции в табл. А1 и А2 значимы на уровне Р < 0.001, со-
гласно процедуре QAP, разработанной Baker and Hubert (1981)81.
79 В добавление к этим компьютерным результатам мы внесли одно руч-
ное исправление: объединили блок Каппони/Бусини с состоящим из одной
семьи блоком Строцци. Это улучшило (минимально) точность аппроксима-
ции. Что важнее, Kent (1978, р. 184) приводит убедительные доказательства
в пользу структурной эквивалентности Строцци и Каппони. Кроме того,
было очевидно (из сравнения D. Kent [1978] с F.W. Kent [1977]), что мы рас-
полагаем только ограниченными брачными и экономическими сведениями
о Каппони.
80 Вместо первичного количества связей, как в нашем случае, в качестве
критерия отсечения (cutoff criteria) часто используются проценты плотности.
Наш выбор обусловлен тем, что для блоков малого размера проценты не на-
дежны: одна-единственная реальная связь может означать до 50 % плотности.
81 В непараметрической процедуре QAP (Baker and Hubert 1981) эмпи-
рическое распределение случайных корреляций генерируется путем повтор-
ной перестановки строк и столбцов матрицы первичных данных, а затем ее
коррелирования с фиксированной матрицей образов. Ни в одном случае из
примерно 1000 попыток ни одна из наших собственных симулированных
случайных корреляций не превысила 0.1. Применение более формальных
параметрических критериев значимости редко возможно в случае сетевых
данных, так как такие данные входят в противоречие с допущением о «неза-
висимых наблюдениях», лежащим в основе традиционных критериев.
105
Кроме того, основными тенденциями блок-модели схватывается
50 % общего количества связей82,61 % брачных и экономических свя-
зей (рис. 2а) и 33 % «политических» и дружеских связей (рис. 26).
Учитывая, что блок-модель выведена из одних только брачных и эко-
номических отношений, т. е. сильных связей, мы были приятно удив-
лены результатами в части слабых связей.
Очевидно, что брачные и торговые отношения являлись главными
движущими силами за этим блок-модельным портретом флорентий-
ской элиты. Отчасти это объясняется высокой степенью их успешно-
сти в плане инклюзии (their high rates of inclusive success), но также
и большим количеством данных. Связи на основе партнерства и осо-
бенно занятости в банках, когда они возникали, были очень важны,
но они охватывают небольшую часть элиты. Отношения по поводу
недвижимости фактически не имели значения.
Что касается слабых связей, то личная дружба и личные долги в
значительной степени функционировали в рамках брачных и экономи-
ческих отношений. Однако mallevadori и патронажные отношения не
очень хорошо предсказываются брачными и экономическими связями.
Успешность, с которой блок-модель предсказывает партийную
принадлежность в табл. А2, говорит сама за себя. 93 % семей в меди-
чейских блоках было мобилизовано в партию Медичи; 59 % семей в
немедичейских блоках было мобилизовано в олигархическую партию.
Таблица А1
Точность аппроксимации блок-модельного образа
к первичным данным о сетях
Тип отношений	Все			Медичи	
	Коли- чество связей	Пропор- ция связей в образе	Корреляция со средней плотностью блоков	Коли- чество связей	Про- порция связей в образе
Браки	161	.646	.492	28	.964
Торговля	92	.674	.561	10	.800
Партнерство	45	.556	.513	13	.846
Работа в банках	13	.769	.415	10	.800
Недвижимость	22	.091	.378	5	.400
82 Это отличный результат, учитывая, что данная блок-модель дезагре-
гирована до средней величины 2.7 семьи на блок и что средняя общая плот-
ность девяти исторических сетей равна всего лишь 0.7 %.
106
Окончание табл. А1
Тип отношений	Все			Медичи	
	Коли- чество связей	Пропор- ция связей в образе	Корреляция со средней плотностью блоков	Коли- чество связей	Про- порция связей в образе
Подытог*	333	.610		66	.848
Mallevadori	31	.194	.338	3	.000
Дружба	50	.360	.381	14	.714
Личные долги	89	.404	.408	25	.840
Патронаж	36	.222	.389	21	.381
Подытог*	206	.330		63	.619
Итого	539	.503		129	.736
Распределения в блок-модели выведены из данных только о первых
пяти типах отношений. Для последних четырех типов отношений точность
аппроксимации определена путем наложения наиболее точных распределе-
ний из первых пяти типов. Все корреляции в табл. А1 и А2 значимы на уров-
не Р < .001 согласно непараметрической процедуре QAP (Baker and Hubert
1981), примененной в UCINET.
Таблица А2
Точность аппроксимации распределений блок-модели
к реальному составу партий
Число семей	Меди- чейские блоки	Все дру- гие блоки	Элит- ные блоки	Неэ- литные блоки
Медичейские	26	4	2	2
Разделившиеся	2	10	6	4
Олигархические	0	31	8	23
Нейтральные	1	18	2	16
Пропорция мобилизованных*	.966	.714	.889	.644
Пропорция собственной партии 1	.958	.823	.737	.871
* Пропорция мобилизованных = (число всех семей - число нейтральных
семей) / (число всех семей).
± Пропорция собственной партии = (число семей в собственной партии) /
(число всех семей - число нейтральных семей), причем разделившиеся се-
мьи распределены пропорционально.
107
Приложение Б
Таблица Б1
Состав блоков: кластеризация корреляций отношений (брачных,
торговых, партнерских, банковских и по поводу недвижимости)
Семья reggimento	Партия	Совокупное состояние (флорины)	«Время первого приора»	Сосед- ство (гонфа- лоне)
Медичейские блоки:				
МЕДИЧИ:				
Медичи	Медичи (5)	199 672	1291	41
Карнесеччи	Медичи	42 316	1297	42
Берлингьери	Медичи	6117	1365	22
ТОРНАБУОНИ:				
Тонабуони /				
Торнаквинчи	Медичи	121 310	Магнаты	34
Сальвиати	Разделились (1/1)	29 964	1297	24
Серристори	Медичи	56 675	1392	23
Джиньи	Медичи (3)	41086	1291	24
Пецори	Медичи	17 244	1284	42
Корсини		16 387	1290	13
Веккьетти	Медичи	17212	Магнаты	34
ГВИЧЧАРДИНИ:				
Аччаюоли	Медичи	28 200	1282	31
Гвиччардини	Медичи	60 060	1302	12
Ридольфи	Медичи	49196	1290	13
Питти	Медичи (2)	9676	1283	12
Корбинелли	Медичи	58 955	1286	12
ДЖИНОРИ:				
Джинори	Медичи (3)	34 831	1344	41
Мартелли	Медичи (8)	7502	1343	41
ДИЕТИСАЛЬВИ:				
Диетисальви	Медичи (2)	3943	1291	41
Чьяи (Ciai)	Медичи	22 331	1389	41
ДАЛ’АНТЕЛЛА:				
дал’Антелла	Разделились (1 /2)	18 437	1282	21
Бартолини	Медичи	19 477	1299	42
ОРЛАНДИНИ:				
Орландини	Медичи	11012	1420	42
108
Продолжение табл. Б1
Семья reggimento	Партия	Совокупное состояние (флорины)	«Время первого приора»	Сосед- ство (гонфа- лоне)
Лапи	Медичи	5303	1394	44
ДАВАНЦАТИ:				
Даванцати	Медичи (2)	19 887	1320	32
КОККО ДОНАТИ:				
Кокко Донати	Медичи (2)	2580	1376	22
Арнольфи	Медичи	4160	1318	42
Пандольфини	Медичи	30 520	1381	43
ВАЛОРИ:				
Валори	Медичи	15213	1322	43
дел Бенино	Медичи	22 629	1345	13
Немедичейские блоки:				
АРДИНГЕЛЛИ:				
Ардингелли	Олигархи	57 596	1282	32
да Панцано	Разделились (1/1)		1312	22
ДА УЦЦАНО:				
да Уццано		75 737	1363	И
Бучелли	Олигархи	20 394	1284	22
ГУАСКОНИ:				
Гуаскони	Олигархи (3)	29 074	1314	41
Барди	Разделились(1/3)	189 452	Магнаты	И
Кальваканти	Разделились(1/1)	50 122	Магнаты	31
Пацци	Медичи	75 550	Магнаты	43
РОНДИНЕЛЛИ:				
Рондинелли	Олигархи	21053	1296	41
Бранкаччи	Олигархи (4)	15 697	1317	14
Манчини		6838	1284	22
АЛЬДОБРАНДИНИ:				
Альдобрандини	Олигархи	7171	1307	34
Рауджи	Олигархи	3634	1304	21
ПЕРУЦЦИ:				
Перуцци	Олигархи (8)	104 795	1283	23
Ри касол и	Олигархи (2)	36178	Магнаты	21
дельи Альи		9402	Магнаты	42
КАСТЕЛЛАНИ:				
Касте л л ан и	Олигархи (5)	61 696	1326	21
109
Продолжение табл. Б1
Семья reggimento	Партия	Совокупное состояние (флорины)	«Время первого приора»	Сосед- ство (гонфа- лоне)
Спини	Олигархи	35 553	Магнаты	32
Фаньи		10 106	1295	23
ПЕПИ:				
Пепи	Олигархи	2865	1301	23
Доффи	Олигархи	12 700	1393	22
Морелли		27 535	1387	23
СКАМБРИЛЛА:				
Скамбрилла	Олигархи (2)	148	1387	21
Сертини			1376	34
БЕНИЦЦИ:				
Беницци	Олигархи (2)	9672	1301	12
Манелли		16421	Магнаты	12
СТРОЦЦИ:				
Строцци	Олигархи (4)	296 250	1283	33
Каппони	Медичи	54 027	1287	12
Бусини		57 019	1345	23
РУЧЕЛЛАИ:				
Ручелаи		54 968	1302	33
Бальдовинетти	Олигархи (2)	9831	1287	31
Саккетти		29 092	1335	22
ПАНЧИАТИКИ:				
Фрескобальди	Олигархи	28 898	Магнаты	12
Панчиатики	Олигархи	151 542	Консулы	42
Мановелли	Олигархи	13 438	1283	42
АЛЬБИЦЦИ:				
Альбицци	Разделились(1/2)	92 599	1282	43
Джанфильяцци.	Разделились(1/5)	47 853	Магнаты	32
Барбадори	Разделились(1/2)	98 663	1295	12
Бельфрателли	Олигархи (2)	9014	1321	12
Бенчивенни	Разделились (1/1)	1811	1389	43
АЛЬТОВИТИ:				
Альтовити	Олигархи (2)	42 357	1282	31
дел Паладжио		8676	1328	43
Кореи	Разделились (1/3)	26 588	1354	23
ДЕЛЛА КАСА:				
делла Каса	Разделились (1/1)	31069	1393	42
Адимари		45 689	Магнаты	44
110
Окончание табл. Б1
Семья reggimento	Партия	Совокупное состояние (флорины)	«Время первого приора»	Сосед- ство (гонфа- лоне)
Серральи		63 866	1325	14
СОЛОСМЕИ:				
Солосмеи	Олигархи (2)	5757	1364	41
ЛАМБЕРТЕСКИ:				
Ламбертески	Олигархи (2)	52 524	Консулы	21
Барончи	Олигархи	12 251	130	42
ВЕЛЛУТИ:				
Веллути	Разделились(1/1)	22 372	1283	12
Арригуччи	Олигархи	5736	Магнаты	42
БАРОНЧЕЛЛИ:				
Барончелли		67 966	1287	21
Росси	Олигархи	24 649	Магнаты	44
ГВАДАНЬИ:				
Гваданьи	Олигархи (5)	25 179	1289	43
БИСКЕРИ:				
Бискери	Олигархи	55 230	1309	44
Арриги		23 499	1373	43
ФИОРОВАНТИ:				
Донати		26 099	Магнаты	43
Сколари		12 074	Магнаты	43
Фиорованти	Медичи	19 501	1344	43
Прочие (не в блоках):				
Кардуччи	Медичи (2)	28 909	1380	31
Фортини		30 645	1386	43
дел Форесе	Олигархи	4220	1296	24
Бартоли	Олигархи	54 956	1345	32
* Для медичейской и олигархической партий в скобках указано число ак-
тивных, если таковых было больше одного. Для разделившихся по партий-
ной принадлежности семей в скобках указано, во-первых, число медичейцев
и, во-вторых, число олигархов. Пропуск означает, что никто в данной семье
не был активным членом какой-либо партии.
± Для квартала Санта Спирито И = гонфалоне Скала, 12 = гонфалоне
Никкио, 13 = гонфалоне Ферза, 14 = гонфалоне Драго Верде. Для кварта-
ла Санта Кроче 21 = гонфалоне Карро, 22 = гонфалоне Буэ, 23 = гонфалоне
Лион Неро, 24 = гонфалоне Руоте. Для Санта Мариа Новелла 31 = гонфалоне
Випера, 32 = гонфалоне Уникорно, 33 = гонфалоне Лион Россо, 34 = гонфа-
111
лоне Лион Бьянко. Для квартала Сан Джованни 41 = гонфалоне Лион д’оро,
42 = гонфалоне Драго Сан Джованни, 43 = гонфалоне Чьяви, 44 = гонфалоне
Вайо.
Пер. с англ. Ильдара Рисмухамедова
Источники
Baker, Frank В. and J. Lawrence Hubert. 1981. The Analysis of Social Inter-
action Data: A Nonparametric Technique. Sociological Methods and Research 9:
339-61.
Baron, Hans. 1966. The Crisis of the Early Italian Renaissance. Princeton, N.J.:
Princeton University Press.
Barth, Fredrik. 1959. Political Leadership among Swat Pathans. London: Ath-
lone.
Becker, Marvin. 1962. An Essay on the «Novi Cives» and Florentine Politics,
1343-1382. Mediaeval Studies 24: 35-82.
Becker, Marvin. 1965. A Study in Political Failure, the Florentine Magnates:
1280-1343. Mediaeval Studies 27: 246-308.
Blalock, Hubert. 1972. Social Statistics. New York: McGraw-Hill.
Breiger, Ronald L. and Philippa E. Pattison. 1986. Cumulated Social Roles:
The Duality of Persons and Their Algebras. Social Networks 8: 215-56.
Brown, Allison. 1961. The Humanist Portrait of Cosimo de’ Medici, Pater Pa-
triae. Journal of the Warburg and Courtauld Institutes 26: 186-221.
Brown, Allison. 1992. Cosimo de’ Medici’s Wit and Wisdom. P. 95-113 in:
Cosimo «il Vecchio» de’Medici, 1389-1464 / ed. by Francis Ames-Lewis. Oxford:
Clarendon.
Brucker, Gene A. 1957. The Medici in the Fourteenth Century. Speculum 32:
1-26.
Brucker, Gene A. 1962. Florentine Politics and Society, 1343-78. Princ-
eton, N.J.: Princeton University Press.
Brucker, Gene A. 1977. The Civic World of Early Renaissance Florence.
Princeton, N.J.: Princeton University Press.
Burckhardt, Jacob. 1860. The Civilization of the Renaissance in Italy, trans-
lated by S. G. C. Middlemore. London: Phaidon.
Burt, Ronald. 1976. Positions in Networks. Social Forces 55: 93-122.
Cohn, Samuel Kline. 1980. The Laboring Classes in Renaissance Florence.
New York: Academic.
De Roover, Raymond. 1966. The Rise and Decline of the Medici Bank. New
York: Norton.
Douglas, Mary. 1986. How Institutions Think. Syracuse, N.Y: Syracuse Uni-
versity Press.
Duby, Georges. 1980. The Three Orders: Feudal Society Imagined. Chicago:
University of Chicago Press.
Elster, Jon. 1983. Sour Grapes: Studies in the Subversion of Rationality. Cam-
bridge: Cambridge University Press.
112
Emerson, Richard M. 1962. Power-Dependence Relations. American Socio-
logical Review 27: 31-40.
Faust, Katherine, and A. Kimball Romney. 1985. Does STRUCTURE Find
Structure? A Critique of Burt’s Use of Distance as a Measure of Structural Equiv-
alence. Social Networks 7: 77-103.
Foster, Susannah. 1985. The Ties That Bind: Kinship Association and Mar-
riage in the Alberti Family, 1378-1428. Ph. D. dissertation. Cornell University,
Ithaca, N.Y.
Foucault, Michel. 1975. What Is an Author? Partisan Review 42: 603-14.
Freeman, Linton C. 1979. Centrality in Social Networks: Conceptual Clarifi-
cation” Social Networks 1: 215-39.
Granovetter, Mark S. 1973. “The Strength of Weak Ties” American Journal of
Sociology 78:1360-80.
Goffman, Erving. 1975. Frame Analysis. Boston: Northeastern University
Press.
Goldthwaite, Richard A. 1968. Private Wealth in Renaissance Florence:
A Study of Four Families. Princeton, N.J.: Princeton University Press.
Gutkind, Curt S. 1938. Cosimo de’ Medici: Paterpatriae, 1389-1464. Oxford:
Oxford University Press.
Herlihy, David, and Christiane Klapisch-Zuber. 1981. Census and Property
Survey of Florentine Domains in the Province of Tuscany, 1427-1480. Madison:
University of Wisconsin, Data and Program Library Service.
Herlihy, David, and Christiane Klapisch-Zuber. 1985. Tuscans and Their
Families: A Study of the Florentine Catasto of 1427. New Haven, Conn.: Yale
University Press.
Holmes, George. 1968. How the Medici Became the Pope’s Bankers. P. 357-
80. In Florentine Studies, edited by Nicolai Rubinstein. Evanston, Ill.: Northwest-
ern University Press.
Kent, Dale. 1975. The Florentine Reggimento in the Fifteenth Century. Re-
naissance Quarterly 28: 575-638.
Kent, Dale. 1978. The Rise of the Medici: Faction in Florence, 1426-1434.
Oxford: Oxford University Press.
Kent, D.V., and F.W Kent. 1981. A Self-disciplining Pact Made by the Peru-
zzi Family of Florence (June 1433). Renaissance Quarterly 34: 337-55.
Kent, D.V., and F.W. Kent. 1982. Neighbours and Neighbourhood in Renais-
sance Florence: The District of the Red Lion in the Fifteenth Century. Locust
Valley, N.Y: Augustin.
Kent, F.W. 1977. Household and Lineage in Renaissance Florence. Prince-
ton, N.J.: Princeton University Press.
Kent, F.W. 1987. Ties of Neighborhood and Patronage in Quattrocento Flor-
ence. P. 79-98 in Patronage, Art, and Society in Renaissance Italy, edited by
F.W. Kent and Patricia Simons. Oxford: Clarendon.
Lansing, Carol. 1991. The Florentine Magnates: Lineage and Faction in a Me-
dieval Commune. Princeton, N.J.: Princeton University Press.
Lave, Charles A. and James G. March. 1975. An Introduction to Models in the
Social Sciences. New York: Harper & Row.
113
Leifer, Eric. 1988. Interaction Preludes to Role Setting: Exploratory Local Ac-
tion. American Sociological Review 53: 865-78.
Leifer, Eric. 1991. Actors as Observers: A Theory of Skill in Social Relation-
ships. New York: Garland.
Lovejoy, Arthur O. 1936. The Great Chain of Being. Cambridge, Mass.: Har-
vard University Press.
Machiavelli, Niccolo. (1525) 1988. Florentine Histories, translated by Lau-
ra F. Banfield and Harvey Mansfield, Jr. Princeton, N.J.: Princeton University
Press.
Martines, Lauro. 1963. The Social World of the Florentine Humanists, 1390-
1460. Princeton, N.J.: Princeton University Press.
Mauss, Marcel. (1925) 1967. The Gift: Forms and Functions of Exchange in
Archaic Societies. New York: Norton.
Molho, Anthony. 1971. Florentine Public Finances in the Early Renaissance,
1400-1433. Cambridge, Mass.: Harvard University Press.
Molho, Anthony. 1979. Cosimo de’ Medici: Pater Patriae or Padrino? Stan-
ford Italian Review 1: 5-33.
Najemy, John M. 1982. Corporation and Consensus in Florentine Electoral
Politics. Chapel Hill: University of North Carolina Press.
Namier, Lewis. 1929. The Structure of Politics at the Accession of George III.
New York: Macmillan.
Noma, Elliot, and D. Randall Smith. 1985. Benchmark for the Blocking of So-
ciometric Data. Psychological Bulletin 97: 583-91.
Padgett, John F. 1981. Hierarchy and Ecological Control in Federal Budget-
ary Decision Making. American Journal of Sociology 87:75-129.
Padgett, John F. 1986. Rationally Inaccessible Rationality. Contemporary So-
ciology 15: 26-28.
Padgett, John F. 1990. Plea Bargaining and Prohibition in the Federal Courts,
1908-1934. Law and Society Review 24: 413-50.
Poliziano, Angelo. (Ca. 1478) 1985.1 detti piacevoli, edited by Mariano Fres-
ta. Siena: Editori del Grifo.
Rubinstein, Nicolai. 1966. The Government of Florence under the Medici
(1434-1494). Oxford: Clarendon.
Schwartz, Barry. 1983. George Washington and the Whig Conception of He-
roic Leadership. American Sociological Review 48:18-33.
Skocpol, Theda. 1979. States and Social Revolutions. Cambridge: Cambridge
University Press.
Trexler, Richard C. 1980. Public Life in Renaissance Florence. New York:
Academic.
Vespasiano da Bisticci. (Ca. 1495) 1963. Renaissance Princes, Popes, and
Prelates: The Vespasiano Memoirs, edited by Myron P. Gilmore. New York:
Harper & Row.
Waley, Daniel. 1969. The Italian City-Republics. New York: McGraw-Hill.
Weissman, Ronald F.E. 1982. Ritual Brotherhood in Renaissance Florence.
New York: Academic.
Weissman, Ronald F.E. 1989. The Importance of Being Ambiguous: Social
Relations, Individualism, and Identity in Renaissance Florence. P. 269-80 In Ur-
114
ban Life in the Renaissance, edited by Susan Zimmerman and Ronald Weissman.
Dover: University of Delaware Press.
White, Harrison C. 1970. Chains of Opportunity. Cambridge, Mass.: Harvard
University Press.
White, Harrison C. 1992. Identity and Control: A Structural Theory of Social
Action. Princeton, N.J.: Princeton University Press.
White, Harrison C., Scott A. Boorman, and Ronald L. Breiger. 1976. Social
Structure from Multiple Networks. I. Blockmodels of Roles and Positions. Ameri-
can Journal of Sociology 81: 730-50.
Witt, Ronald G. 1976. Florentine Politics and the Ruling Class, 1382-1407.
Journal of Medieval and Renaissance Studies 6: 243-67.
Источник: Padgett, J. and C. Ansell (1993). "Robust Action and the Rise of the
Medici." American Journal of Sociology 98(6): 1259-1319.
Войцех Тыгельский
ФРАКЦИЯ, КОТОРАЯ НЕ МОГЛА ПРОИГРАТЬ
Ян Замойский - единственный человек, который в конце XVI в.
одновременно смог стать и великим коронным канцлером (kanclerz
wielki koronny)1, и великим коронным гетманом (hetman wielki ko-
гоппу). Он создал уникальную по своим размерам и влиянию поли-
тическую фракцию, деятельность которой неплохо представлена в
переписке Замойского со своими сторонниками.
Жизнь и карьеру Замойского можно упрощенно разделить на не-
сколько этапов2. Рожденный в богатой шляхетской семье, он получил
образование на родине - в Кракове и после за границей - в Пари-
же, Страсбурге и Падуе. По возвращении в Польшу он стал королев-
ским секретарем, эта должность не только дала ему прямой доступ
к правителю, но и позволила изучить основные механизмы власти в
политическом центре государства. После смерти своего первого ко-
ролевского покровителя Замойский вернулся в Рутению, занимался
политической деятельностью в родном Белзе и получил признание
местной шляхты. Уже в ходе первых свободных выборов короля
(1573) шляхетское сообщество с интересом выслушало изложенные
им политические идеи. Однако только второе междуцарствие (после
стремительного отъезда Генриха III Валуа и поражения кандидата от
Габсбургов), закончившееся выбором на польский трон князя Тран-
сильвании Стефана Батория, открыло перед Замойским перспекти-
вы блестящей карьеры. Новый король, не знавший языка и местных
реалий, выбрал его ближайшим и наиболее доверенным советником.
Дальнейшее продвижение не заставило себя долго ждать. В 1576 г.
Замойский стал вице-канцлером, двумя годами позднее великим ко-
1 «Коронный», т. е. польский; Литва, имела собственных канцлеров и
армейских начальников.
2 См. Kazimierz Lepszy, Wrog Habsburgow Jan Zamoyski (Z problematyki
monografii о kanclerzu), in: Roczniki Historyczne 18 (1949) 118-134; Stanislaw
Lemicki, Mecenat Wielkiego Kanclerza. Studia о Janie Zamoyskim (Warszawa
1980); Waclaw Sobieski, Trybun ludu szlacheckiego. Pisma historyczne
(Warszawa 1978); Artur Sliwinski, Jan Zamoyski, kanclerz i hetman wielki
koronny (Warszawa 1947); Aleksander Tamawski, Dzialalnocs gospodarcza Jana
Zamoyskiego kanclerza i hetmana w. kor. (Lwow 1935).
116
ронным канцлером, а спустя еще три года гетманом (главнокоман-
дующий вооруженными силами Короны). Как глава правительства и
ближайший сподвижник короля он достиг конечной цели - прямого
влияния на кадровую политику монарха.
Такая выдающаяся карьера вызывала враждебность и зависть со
стороны потенциальных соперников, возглавляемых могуществен-
ной семьей Зборовских. Чтобы сохранить свою монополию на власть,
канцлер, по соглашению с королем, решился на радикальные шаги.
Его главный оппонент, Самуил Зборовский, был арестован, заключен
в Краковский замок, обвинен в государственной измене и поспешно
обезглавлен. Через год его брат Кшиштоф, обвиненный в сеймовом
суде (s^d sejmowy) в том же преступлении, был заочно приговорен к
изгнанию3. Жестокое подавление оппозиции вызвало волну проте-
стов и обвинений против Замойского и его многочисленных последо-
вателей. После внезапной смерти их монаршего покровителя (1586)
конфликт вылился в битву в ходе выборов4. Противники канцлера,
по большей части присоединившиеся к прогабсбургскому лагерю,
предвкушали возможность мести.
Однако было очевидно, что победить канцлера и тех, кто его поддер-
живал, невозможно. Несмотря на то что параллельные выборы почти
одновременно отдали польский трон шведскому принцу Сигизмунду
Ваза и австрийскому эрцгерцогу Максимилиану соответственно, путь
соперников к короне был заблокирован вооруженными силами под ко-
мандованием Замойского, освободившими осажденный Краков, позд-
нее нанесшими поражение армии Максимилиана при Бычине (январь
1588 г.) и захватившими в плен самого эрцгерцога.
Однако власть Замойского в Польше была поставлена под вопрос
с противоположного направления. Стало очевидно, что молодой ко-
роль, обязанный короной Замойскому, не намерен терпеть влияние
своего всесильного министра. Возникший в результате конфликт,
вызванный разногласиями по вопросам кадровой политики, набирал
обороты, пока канцлер не покинул двор в тот период, когда влияние
его сторонников было ограничено растущей властью новых коро-
левских фаворитов. В последнюю декаду XVI в. политическая ат-
мосфера в большой степени зависела от взаимоотношений короля и
канцлера, которые не только пожизненно занимали два важнейших
3 См.: Josef Tichji. Zipas Jana Zamojskeho ze Zborowskyrni v letech 1582-
1585 (Praha 1937); Julian Sutowicz. Sprawa Zborowskich na sejmie 1585, in:
Przeglad Polski 10/2 (1875).
4 Cm.: Johannes Caro. Das Interregnum Polens im Jahre 1587 und die
Parteikampfe der Hauser Zborowski und Zamojski (Gotha 1861).
117
государственных поста, но и имели в своем распоряжении массу сто-
ронников.
Вскоре стало ясно, что в долгосрочной перспективе король не в
состоянии эффективно править без modus vivendi с Замойским и его
политическими союзниками и подчиненными. Был достигнут ком-
промисс: король получил поддержку канцлера в проведении швед-
ской политики, а Замойский частично восстановил свое влияние в
кадровой сфере и обрел полную свободу при проведении Молдав-
ской и Валашской кампаний. Разные центры оппозиции, естественно
склонявшиеся к тому, чтобы принять Замойского в качестве своего
лидера, должно быть, почувствовали себя разочарованными. Наибо-
лее серьезное и открытое антикоролевское выступление произошло
только после смерти Замойского в 1605 г.5
Невероятная карьера Замойского имела место в один из самых
значимых моментов польской истории. Это был ранний период вы-
борной монархии, который должен был принести с собой важные
перемены для властвующей элиты благодаря появлению огромных
владений на юго-востоке (Волынь, Подолье, Украина), присоединен-
ных к Польской Короне после Люблинской унии в 1569 г. Можно
поэтому предположить, что карьера Замойского была предвестником
иной стадии социально-политического развития.
Формирование новой элиты в конце XVII в., а также индивиду-
альные карьеры, ускорившие создание нового аристократического
класса (магнатство) вызывают постоянный интерес польских исто-
риков6. Владение земельными богатствами и должностями - два
хорошо известных и очевидных фактора. Я напротив решил сосре-
доточить внимание на третьем элементе, который делал возможными
карьеры магнатов, на элементе, который был менее определенным, но
в равной степени важным, а именно на социальной базе политической
деятельности, факторах, связывающих членов разных социальных
групп с политическим лидером, который обеспечивал возможность
продвижения своей фракции, и который, в свою очередь, существен-
но влиял на судьбу нации. Мне был интересен не только механизм
формирования различных социальных и политических связей между
5 См.: Kazinzierz Lepszy. Walka stronnictw w pierwszych latach panowania
Zygmunta III (Krakow 1929); idem, Rzeczpospolita Polska w dobie sejmu
inkwizycyjnego 1589-1592 (Krakow 1939); August Sokotowski. Przed rokoszem
(Krakew 1882).
6 Дискуссия подытожена в: Adam Kersten. Warstwa magnacka kryterium
przynaleinoki, в: Magnateria polska jako warstwa spoleczna, XI Powszechny
Zjazd Historykow Polskich (Torun 1974).
118
индивидом и канцлером, но и внутренняя структура и функциониро-
вание указанной фракции в различных политических условиях.
Исследование жизни и судьбы Замойского приводит к главному
вопросу: каким образом канцлер, обязанный своей карьерой королев-
ской протекции, смог удержать власть и сохранить влияние в новых
политических условиях, несмотря на принципиальный конфликт с
новым правителем? Что придавало его положению такую силу, что
он выдержал тяжелейший кризис в 1590-е гг.?
Письма и их авторы: представление исследовательского метода
В поиске ответа обратимся к богатой корреспонденции канцлера,
которая сохранилась в Главном архиве древних актов в Варшаве. Этот
материал позволяет не только изучить разнообразную деятельность
Замойского в сфере литературы, искусства, образования, экономики,
архитектуры, медицины и не в последнюю очередь, политики, но и
понять социальный контекст этой деятельности через анализ групп
его адресатов. В связи с недостатком материала было сложно рекон-
струировать их биографии (за исключением биографий нескольких
наиболее выдающихся личностей). Однако предметом данного ис-
следования являются не отдельные жизни и дела как таковые, а их
отражение в письмах. Но я думаю, подобные ограничения не исклю-
чают использование просопографического подхода, предложенного
Лоуренсом Стоуном7. По этой причине данное исследование будет
основано не на сумме биографий людей изучаемой группы и не на
результатах указанной методологической процедуры, но в первую
очередь на анализе типовых ситуаций, механизмов и общих тенден-
ций эволюции групп адресатов канцлера, а также на самих текстах и
основных мотивах их написания.
Отправная точка исследования - это письма, главным образом
написанные, а также полученные Замойским. Не вдаваясь в подроб-
ности, полезно обратить внимание на преимущества и недостатки
источника.
В интересующий меня период переписка стала общераспростра-
ненной формой коммуникации в шляхетских кругах. Письмо было
не просто наиболее используемым средством личных контактов, но и
инструментом политической пропаганды и каналом решения разно-
образных вопросов. Размеры публикации не позволяют мне проана-
7 Lawrence Stone. Prosopography, в: Daedalus (Winter 1971) 46-57, 65-73.
119
лизировать истоки этого феномена, но он определенно был привне-
сен новым поколением политиков, по большей части получивших
образование в заграничных университетах.
Переписка, в центре которой такой выдающийся человек, как За-
мойский, - стилистически разнообразный, яркий и привлекатель-
ный набор источников. Этот материал, несмотря на его значимость
и богатство деталей, остается чрезвычайно сложным для интерпре-
тации. Вопреки тому факту, что в случае Яна Замойского перепи-
ска, несомненно, представляет собой огромный по объему источник
(около 9000 писем), сложно применить к ним обычные статистиче-
ские методы анализа, чтобы обнаружить закономерности частоты
написания по наиболее активным корреспондентам. Аналогичным
образом невозможно было распределить письма в соответствии с их
содержанием. Почти каждое из них - явление само по себе, отправ-
ленное в силу разных мотивов. Такое богатство также затруднило
выбор и определение типов писем в зависимости от социального
положения их авторов и адресатов. Существуют письма Замойско-
го своим покровителям в ранний период его карьеры, письма род-
ственникам, письма тем, кто разделял его политические взгляды,
равно как и хвалебные письма самому канцлеру, написанные по
случаю его политических триумфов или заключения союзов, пись-
ма от подчиненных, чиновников, последователей и политических
друзей, письма, которыми он обменивался с сенаторами, бравши-
мися за его проекты или оказывавшими влияние на политические
настроения в разных частях страны. Их тексты содержат просьбы
о протекции, инструкции и приказы, а также экономические и по-
литические донесения. Письма были средством официальных, се-
мейных, общественных, коммерческих и политических контактов.
В целом они иллюстрируют запутанную систему социальных от-
ношений, основанную на совокупности взаимных услуг. Страницы
большинства из них наполнены фразеологией, которая с трудом
поддается какой-либо интерпретации. Наконец, письмо - это фор-
ма дистанционной коммуникации, и потому, если рассматриваемые
люди находились в одном и том же месте, сомнительно, что может
быть обнаружен хоть какой-то письменный след их контакта8. Пло-
дотворная критика переписки как источника потребовала бы зна-
ния маршрутов передвижения Замойского и его корреспондентов.
Такая информация помогла бы объяснить недостаток писем или
8 Отсюда высокая интенсивность переписки Замойского в период войн
с Московией 1579-1582 гг.
120
их избыток в разные периоды, а также эффективно дополняла бы
общее распределение текстов во времени. Подобной идеальной ис-
следовательской ситуации не существует. Зато существует осозна-
ние того факта, что недостаток писем в определенный период может
быть следствием (помимо потерь источникового материала) самых
разнообразных причин - от низкой интенсивности переписки и раз-
рушения отношений между определенной персоной и Замойским
до теснейшего сотрудничества, влекущего за собой ежедневные
контакты. Однако можно допустить, что обмен письмами обычно
указывает на существование хороших отношений между отправи-
телем и получателем.
Переписка как форма взаимодействия нуждается в наличии си-
стемы доставки писем, определенных мест их распространения и
надежных курьеров. Хотя анализируемый материал и позволяет на-
звать, как минимум, несколько человек, специально занимавшихся
доставкой писем, курьеры обычно принадлежали к группе доверен-
ных лиц, уже путешествующих в силу каких-то обстоятельств, кото-
рым поручали передачу письма наряду с их основной миссией.
Современники рассматривали технические условия переписки
как чрезвычайно неудовлетворительные. Письма содержат бесчис-
ленные жалобы на нестабильную, запоздалую и ненадежную достав-
ку. Недостаток страстно ожидаемой информации мешал многим
политическим действиям9. Иногда адресат получал несколько писем
от одного и того же отправителя одновременно. Курьеры были посто-
янным объектом жалоб и обвинений, хотя на трудности с их наймом
сетовали почти столь же часто. Такая ситуация вынуждала участни-
ков переписки исключать из писем большинство секретных деталей,
которые должны были передаваться устно через надежного курьера,
облеченного дополнительными полномочиями10. К несчастью для
9 «На написанное мне письмо нельзя было дать ответ прежде, чем оно
мне было отдано» («Na list WM. do mnie pisany, nie moglem pierwej responsu
dac, nim mi go oddano»), - философски замечал Кшиштоф Радзивилл, гетман
польный литовский, в письме Яну Ходкевичу, виленскому каштяляну, напи-
санном в Вильно 2 апреля 1578 г., см.: Ignacy Polkowski. Sprawy wojenne krola
Stefana Batorego. Diariusze, relacje, listy i akta z lat 1576-1586, в: Acta historica
11 (Krakow 1887) 100; ниже: Polkowski, Sprawy.
10 «...небезопасно так сильно доверять письма...» («...a lystowy tak wyelye
zwierzycz nyebeszpyeczna...»), - писал Сигизмунд Чижовский, белзский
каштелян, канцлеру из Войславице 9 июля 1578 г., см.: Архив Яна Замой-
ского, I, № 224 (далее AJZ, I, 224); «Все не может быть доверено бумаге»
(«Wszystko nie moze bye papierowi powierzono»), - вторил ему 8 июля 1588 г.
из Венеции Станислав Решка, польский дипломат (AJZ, IV, 1306); «...поэто-
121
историка следы таких посланий не сохраняются, и нам следует пом-
нить об этом дефиците базового источникового материала.
Знание о том, что самые важные и секретные новости никогда не
записывались, отчасти компенсируют некоторые формулировки, ко-
торые подчеркивали конфиденциальность информации и предлагали
немедленно «замазать» ее или уничтожить письмо после прочтения.
Также в качестве легкого утешения заметим, что некоторые дела от-
ражаются в письмах как напоминание, хотя в действительности они
решались ранее через непосредственный контакт заинтересованных
сторон11.
Таким образом, письма как источник Замойского хотя и со мно-
гими ограничениями и несмотря на то, что нам неизвестно их из-
начальное количество, определенно отражают значительную часть
политических и персональных решений. Для большинства анализи-
руемых ниже вопросов они остаются единственным источником ин-
формации12.
Трудно дать определенный ответ на вопрос о том, насколько в
действительности репрезентативен материал. Попытки прибли-
зительно оценить возможные пробелы, основываясь на истории
семейного архива, диспропорциях в количестве полученных и напи-
санных Замойским писем и их числе за отдельные года, могут дать
лишь половинчатый результат. За исключением вывода о том, что
в определенные годы (1593-1603 гг.) степень сохранности писем
представляется высокой, сложно сделать количественные умоза-
ключения.
му не следует обо всем рассказывать в письме...» («...gdyz nie zawsze si? zeydzie
wszystkiego przez list oznajmic...»), - соглашался сам Замойский в письме
Яну Ходкевичу, великому маршалу литовскому, написанном из Цеханува
31 июля 1567 г. AJZ, I, 87.
11 См. i. a.: AJZ, I, 148, 212, 246; III, 899; Главный архив древних актов
(Archiwum Glowne Akt Dawnych), Архив Замойских (Archiwum Zamoyskich)
(далее AZ) 183. Иероним Годзятковский Замойскому, Уяздов, 27 июня,
1600 г.; Biblioteka Kornicka PAN. 1708 f.67v; Архив дома Радзивиллов
(Archiwum Domu Radziwillow) в: Scriptores Rerum Polonicarum VIII (далее
SRP VIII). P. 39; Jan Piotrowski. Dziennik wyprawy Stefana Batorego pod Pskow
(Krakow 1894) 208.
12 Столь же высокую оценку подобного источникового материала, ис-
пользованного для изучения политических структур Флоренции XV столе-
тия, дала недавно Дейл Кент, см. Kent D. The Rise oj the Medici Faction in
Florence 1426-1434. Oxford. 1978. S. 33) (далее Kent, The Rise).
122
Диаграмма I. Корреспондения Замойского: а) соотношение по пятилетним
периодам; б) соотношение отправленных и полученных писем
123
Главный позитивный индикатор репрезентативности Источнико-
вой базы - внушительный объем этого наследия. В архиве Замойско-
го около 12 000 черновиков и чистовиков документов, связанных с
личностью канцлера. Число писем - в подавляющем большинстве
оригинальных - оценочно составляет около 9000 экземпляров13.
Я ограничил группу корреспондентов Замойского теми, кто жил в
Польше или находился за границей временно. В целях более точно-
го анализа были введены пятилетние периоды, связанные с наиболее
важными политическими событиями в стране и отсылающие к стади-
ям собственной карьеры Замойского. Результаты такого распределе-
ния по годам, включающего 4569 писем и 861 корреспондента, можно
представить в графической и табличной форме (диаграмма 1 и табл. 1).
Таблица 1
Корреспонденция Замойского, распределенная по пятилетним периодам
Годы	Кол-во писем		Среднее кол-во писем в год			% писем, написан- ных За- мойским		Индекс 1597 г. = 100		
		%	От- прав- лен- ных	По- лу- чен- ных	Все- го			От- прав- лен- ных	По- лу- чен- ных	Все- го
1572- 1576	59	1	2,2	9,6	11,8	9	51	5	4	4
1577- 1581	356	8	31,2	40,0	71,2	4		175	17	26
1582- 1586	485	И	58,6	38,4	97,0	60		140	16	35
1587- 1591	480	И	27,4	68,6	96,0	29	15	66	29	35
1592- 1596	921	21	29,0	155,2	184,2	16		69	66	66
1597- 1601	1385	31	41,8	235,2	277,0	15		100	100	100
1602- 1605	735	17	18,0	192,0	210,0	9		43	82	76
Всего	4421*									
146 недатированных писем, а также 2 письма периода 1563-1571 гг.
были опущены.
13 Такое количество даже по европейским стандартам, выглядит очень
большим, см.: Antony Molho. Cosimo de’Medici: “Pater Patriae» or «Padrino» in:
Stanford Italian Review (Spring, 1979) 28; (далее: Molho, Cosimo); Kent, The Rise, 33.
124
Только 20 % писем было написано при Батории или раньше; наи-
большее число приходится на третий пятилетний период правления
Сигизмунда III (1597-1601), а также на смежные периоды 1592-1596
и 1602-1605 гг. Среднее число писем в год в течение трех периодов
указывает на этот факт еще точнее (последний период короче).
Предварительное представление материала следует завершить
информацией об интенсивности переписки с конкретными людьми.
Показатель концентрации был достаточно высоким: существовало
небольшое количество людей, обменявшихся с Замойским несколь-
кими десятками или даже более чем сотней писем. С другой сторо-
ны, остается огромное множество тех, кто написал или получил всего
одно или в лучшем случае несколько писем.
Распределение с этой точки зрения показано в табл. 2.
Таблица 2
Корреспонденция Замойского по числу обмена письмами
Число писем	Количество людей	%	
1	468	54	77
2-3	200	23	
4-5	73	9	14
6-10	47	5	
11-20	35	4	9
21-30	15	2	
31 и более	23	3	
Всего	861	100	
Основной целью исследования является получение точного
представления о социальной и функциональной структуре групп
корреспондентов Замойского14. Следовательно, я исхожу из пред-
положения, что эволюция структуры этой группы синтетически
выражает сущность и формы его политического влияния и будет
давать, по меньшей мере, косвенный ответ на поставленный выше
вопрос.
Специальное группирование в попытке связать занимаемые со-
циальные позиции с функциями, выполняемыми для Замойского,
14 См.:Juliusz Bardach. О uj^ciu socjologicznym struktury spotecznej i ideologii
szlachty polskiej, in: Czasopismo Prawno-Historyczne. 15/2 (1963). 159-178.
125
оказалось чрезвычайно трудоемкой15 задачей и потребовало многих
упрощений. В конечном итоге я выбрал следующие категории:
I 1. Королевское окружение
2. Королевские секретари
3. Дипломаты
II 1. Центральные государственные чиновники (министры, польские и
литовские сановники)
2.	Светские сенаторы
3.	Епископы (католические и православные)
III	1. Низшие государственные чиновники
IV	1. Остальная шляхта
V	1. Солдаты
VI	1. Слуги Замойского
VII	1. Мещане
2.	Низшее духовенство
VIII	1. Ученые (гуманисты)
2.	Врачи
3.	Иностранцы16.
Диспропорции в количестве писем в отдельные периоды опре-
делили использование относительных величин. Процент участия в
переписке для каждой из выбранных групп приведен в графической
форме (диаграмма II) и в виде табл. III)17.
15 Недостаток биографических данных, карьерные перемещения отдель-
ных людей в течение изучаемого периода, возможность причисления одного
человека сразу к нескольким категориям.
16 Незначительная группа крестьян, а также лиц неопределенного соци-
ального статуса была опущена.
17 Неравномерное распределение писем по отдельным годам и требова-
ния анализа указывают на необходимость специального метода исследова-
ния. Предложенная в тексте идея касается ситуаций нахождения в переписке
с Замойским. Хронологическая рамка этих отношений ограничена первым
и последним письмами, которыми обменялись канцлер и интересующее нас
лицо. Я предположил, что на протяжении периода, определенного этими да-
тами, контакты через письма (или их отсутствие) существовали независи-
мо от распределения писем во времени. Это предположение, по-видимому,
больше соответствует социальной реальности, чем если бы мы принимали
во внимание только даты сохранившихся писем. Но чтобы не объединять
частых корреспондентов с теми, кто писал редко, был введен индекс интен-
сивности переписки, выступающий в роли статистического баланса, отделя-
ющего важных корреспондентов от маргинальных.
126
коро-
100
90
80
70
60
50
40
30
20
10
1572-1576 1577-1581 1582-1586 1587-1591 1592-1596 1597-1601 1602-1605
левское
окружение,
секретари,
дипломаты
цен-
тральные
сановники,
светские
сенаторы,
епископы
государ-
ственные
чиновники
низшего
уровня
остальные
корре-
спонденты
из числа
шляхты
солдаты
слуги
мещане,
низнее ду-
ховенство
гуманисты,
иностранцы
Диаграмма II. Относительные доли разных социальных групп
в переписке с Замойским (по количеству человек)
Таблица 3
Социальные группы в переписке с Замойским, 1572-1605 гг., в %
Годы	I	II	III	IV	V	VI	VII	VIII
1572-1576	0	65	и	5,5	5,5	11	2	0
1577-1581	13	46	15	2	И	6	5	2
1582-1586	15	38	15	1	16	7	6	2
1587-1591	13	31	19	3	17	7	5	5
1592-1596	9	28	20	9	15	9	5	5
1597-1601	8	27	18	10	16	И	5	5
1602-1605	6	25	17	8	16	13	9	6
127
Первая группа, составленная из низших, но влиятельных чинов-
ников центрального правительства, наиболее интенсивно перепи-
сывалась с Замойским в период 1577-1591 гг.; переписка достигла
своей максимальной частоты во второй половине правления короля
Стефана. Это подтверждает мнение, что Замойский был активен при
дворе только в первые пять лет власти Сигизмунда III.
Роль сенаторов среди корреспондентов постепенно снижалась, хотя
они всегда оставались самой важной группой. Эта наиболее любопыт-
ная и важная тенденция вытеснения сенаторов с лидирующих пози-
ций другими социальными группами косвенно иллюстрирует природу
собственной социальной и политической базы канцлера. Достигнув
высшего положения в государстве, Замойский все меньше занимался
написанием посланий равным ему по статусу, хотя в то же время уси-
ливал контакты со своими подчиненными и другими простыми людь-
ми. В первый пятилетний период сенаторская группа доминировала в
структуре письмообмена. Ее члены рассматривали юного Замойского
как привлекательного и многообещающего политика, и тогда же он
использовал их как свою основную опору для возможной карьеры.
В годы правления Батория важность этой группы постепенно сокра-
тилась. Замойский обрел политическую независимость и согласовы-
вал свою деятельность только с частью сената, что сильно раздражало
других его членов. Эта практика последовательно продолжалась при
Сигизмунде III. Система патронажа в значительной степени заместила
кооперацию с политическими союзниками из сената.
Отмеченный феномен подтверждается неуклонным ростом доли
низших государственных чиновников в переписке. Он продолжался
первые двадцать пять лет, хотя в период с 1597 по 1605 г. низшие чи-
новники были заменены более подчиненными группами. Это указы-
вало на утрату канцлером его политического влияния.
Анонимная в своей массе группа корреспондентов из числа шлях-
ты также демонстрирует (пусть и нестабильную) тенденцию роста.
Индекс для 1572-1576 гг., вероятно, искусственно завышен. Во вре-
мена Батория и в бурный период после третьих выборов короля, доля
шляхты в переписке была незначительной. В водовороте его поли-
тической деятельности ей не оставалось места. Резкое увеличение
доли этой группы приходится на период 1592-1601 гг. В то время
многочисленные толпы низшей шляхты обратили свой взор на канц-
лера в поисках поддержки и более широких перспектив. Это следует
трактовать как важный индикатор политических возможностей За-
мойского. В последние годы жизни канцлера доля низшей шляхты
в переписке (письмах, полученных Замойским) была лишь незначи-
тельно меньше.
128
Доля солдат исключительно стабильна, особенно с момента, когда
он получил должность гетмана.
Устойчивый и выраженный рост объема писем от слуг (груп-
па VI) показывает успех Замойского в построении своей собствен-
ной клиентелы (значение в 1572-1576 гг. - одиннадцать - выглядит
невероятно высоким). Наблюдается также увеличение доли мещан
и низшего духовенства. Однако для всего периода 1577-1601 гг. она
остается неизменной как результат широкого разнообразия контак-
тов между членами этой группы и Замойским: от полного подчине-
ния мещан города Замосць или священников, несущих обязанности в
поместьях канцлера, до связей, строящихся только на взаимных эко-
номических интересах. Намного заметнее учащение контактов с уче-
ными и иностранцами, которые роились вокруг него, получая выгоды
от патронажа, особенно в годы правления Сигизмунда III.
Следовательно, можно предположить, что основой социальной си-
стемы, которую выстроил Замойский, были, главным образом, слуги,
мещане и низшее духовенство, а также интеллектуалы и иностран-
цы, тогда как основу его политической базы составляли обладатели
низших должностей, низшая шляхта и солдаты. Это позволяет нам
представить количественно его социально-политическую систему на
материале данных табл. 3 и табл. 4.
Полученные результаты указывают на 1587-1591 гг. и смежные
периоды 1582-1586 гг. и 1592-1596 гг. как на наиболее важные для
построения социальной базы канцлера.
Таблица 4
Количественный индекс накопления социальной поддержки Замойского
Годы	I	II	I + II	Индекс 69 = 100
1572-1576	22	13	35	51
1577-1581	28 [+6]	13 Н	41	59 [+8]
1582-1586	32 [+4]	15 [+2]	47	68 [+9]
1587-1591	39 [+7]	17 [+2]	56	81 [+13]
1592-1596	44[+5]	19 [+2]	63	91[+10]
1597-1601	44 [-]	21 [+2]	65	94 [+3]
1602-1605	41 [-3]	28 [+7]	69	100 [+6]
Столбец I показывает процент низших должностных лиц, шляхты и сол-
дат, в то время как столбец II относится к слугам, низшему духовенству, уче-
ным и иностранцам.
129
К настоящему моменту анализ охватил почти всю совокупность
корреспондентов канцлера. Хотя я продолжаю настаивать на том,
что обмен письмами обычно был знаком хороших взаимоотношений,
также очевидно, что всю эту группу нельзя понимать ни как единую
фракцию, ни в более широком смысле как социальную базу деятель-
ности Замойского, определяющую его лидирующую роль в публич-
ной жизни18.
Анализ используемой в письмах терминологии показал ее бес-
связность и непоследовательность. Чтобы описать силу и природу
связи между Замойским и каждым конкретным человеком с учетом
приблизительного социального положения индивида, переписы-
вающегося с канцлером, я был вынужден разработать собственную
классификацию19. Систематическое изучение этой изменчивой
статистической совокупности было затруднено в силу нескольких
причин. Так, для некоторых корреспондентов существовала неопре-
деленность в отношении их знатности. Главное препятствие, одна-
ко, проистекало из того факта, что политическая и функциональная
стратификация внутри страны в целом не совпадали с подразделени-
ями в группе приверженцев Замойского (т. е. не было соответствия
между социальной структурой и предоставляемыми Замойскому ус-
лугами). Также было чрезвычайно сложно найти общий знаменатель
для разных функций и услуг, оказываемых Замойскому. Может ли
управляющий поместьем канцлера быть поставлен на одну ступень с
политическим союзником из числа сенаторов-магнатов?
18 Человек канцлера, «замойчик» (zamoyszczyk), понимается как инди-
вид, который действует от его имени или по его поручению. Человеком кан-
цлера он был либо постоянно, либо время от времени. Также вероятно, что
«замойчиком» был человек, поддержанный канцлером. Однако необходимо
назвать несколько исключений: а) если поддержка канцлера была получена
под давлением третьей стороны; Ь) если существуют другие следы патрона-
жа, помимо просьб в письмах; с) если проситель был равным Замойскому по
социальному статусу.
19 Предложения других авторов, изучающих аналогичные процессы в
разных европейских странах, не могут быть применены главным образом
в силу терминологических противоречий. Среди последователей Медичи
в XV в. Дейл Кент выделяла только «клиентов» (clients) и «сторонников»
(partisans) (Kent, The Rise, 35), последние понимались в строго политическом
смысле. Для Франции эпохи модерна Ролан Мунье установил только два
типа патрон-клиентских отношений: «maitre-fidele», что согласно его точке
зрения предполагает эмоциональный элемент, и «protecteur-creature», име-
ющий политическое значение (Roland Mousnier. Les Institutions de la France
sous la Monarchic Absolue. Vol. 1 (Paris, 1974). 86-92.
130
Вопреки многочисленным проблемам классификации, совокуп-
ность корреспондентов Замойского все же можно охарактеризовать в
соответствии с их к нему отношению. Я перечисляю группы в поряд-
ке убывания их зависимости.
1.	Клиенты Замойского (полностью в его распоряжении) - слу-
жащие в королевской канцелярии и при дворе канцлера, командиры
личных отрядов, поверенные, заместители, курьеры, священники на
территории собственных наследственных поместий и старосты, уче-
ные (включая профессоров Замойской академии) etc.20
2.	Экономические клиенты (полностью в его распоряжении) -
дворецкие в поместье, контролеры, управляющие имуществом, клер-
ки, мелкие арендаторы21.
3.	Политические последователи (полностью в его распоряжении) -
средняя шляхта: подчиненные земельные (на уровне воеводства) и
земские чиновники, политически активные военачальники, лидеры
сеймиков (окружных собраний знати), курьеры с политическими мис-
сиями, информанты, резиденты при королевском дворе, дипломаты22.
4.	Политические друзья (в ограниченном распоряжении) - сенат-
ского уровня - занимающие низкое положение в сенате и придворные
20 Эта группа включает исключительно политических чиновников пред-
ставителей Замойского при королевском дворе, некоторых земских и город-
ских чиновников, полностью от него зависимых с момента, когда они начали
действовать в сфере его прямой власти, а также личных функционеров, т. е.
профессиональных юристов.
21 Нет нужды объяснять настоятельную необходимость сохранения
эффективной административной системы огромного поместья. Можно до-
бавить, что степень вовлечения в политику мешала Замойскому в течение
продолжительных периодов лично контролировать экономическую жизнь
его владений. Его расширяющееся поместье нуждалось в опытных управлен-
цах, тогда как крупномасштабные инвестиции требовали лучших работников
и организаторов. Фрагментарно сохранившиеся письма сотрудников его по-
местья показывают, что эта группа сохраняла с ним близкие личные отноше-
ния, обеспечивая канцлеру опору в его политической деятельности.
22 Последователи, особенно обладающие высоким социальным статусом,
принимали участие в решении частных дел канцлера. Стоит упомянуть вов-
лечение братьев Дрогойовских в его матримониальные дела. Ян Кшиштоф,
королевский секретарь, вел переговоры от лица Замойского с Радзивилла-
ми о свадьбе с Кристиной, дочерью Николая Радзивилла Черного, воеводы
ниленского и канцлера литовского; Ян Томаш, королевский референдарий и
староста перемышльский, служил в 1583 г. maitre d’hotel Гризельде Баторий,
которая, прибыв из Трансильвании, сопровождалась им от границы страны
до Кракова, останавливалась по дороге в его родовом поместье Воютичи и
разглядела в нем участника ее будущей свадьбы с Замойским.
131
сановники. Карьерой они были обязаны Замойскому, что создавало
чувство лояльности канцлеру Их политические союзы были долго-
временными23.
5.	Политические союзники (независимые) - ключевые государ-
ственные министры и главные сенаторы, равные политические пар-
тнеры Замойского. Их карьера не основывалась на его патронаже; их
должности, семейные связи и богатство гарантировали их независи-
мость24.
Я опустил маленькую, но ключевую категорию окружения За-
мойского - «мастеров на все руки» (totumfacki) - его ближайших
соратников, выполняющих множество задач, которые обычно рекру-
тировались из земских чиновников. Другая категория окружения
канцлера - важная, но трудно определяемая - включает в себя его
секретарей, врачей, капелланов, резидентов его двора и соседей; она
также не принималась в расчет.
Метод анализа здесь тот же самый, что применялся ко всей массе
корреспондентов. Я попытаюсь отразить интенсивность написания
писем для каждой из описанных социально-политических групп.
Критерием отнесения к определенной группе было содержание пи-
сем, отражавшее тип существующей связи. Биографические данные,
извлеченные из других источников, использовались только как до-
полнение. Относительные изменения в частоте корреспонденции
определенных групп продемонстрированы на диаграмме III.
Основной тенденцией для всей статистической совокупности
было постепенное снижение относительной доли сенатских поли-
тических союзников (подтверждаемое аналогичной тенденцией для
этой группы среди всех корреспондентов). Уровень этого снижения
был наиболее высоким в первые пятнадцать лет, позже оно значи-
тельно замедлилось. Место сенатских союзников постепенно было
передано группам больших степеней зависимости.
23 Представители этой группы выражали абсолютную лояльность в ходе
конфликта с семьей Зборовских, не покинули канцлера в тяжелые 1590-е гг.
(известен протест группы сенаторов против антизамойских деклараций в
Коло в 1590 г.) и сохраняли продолжительные контакты через переписку. Их
независимость и высокое социальное положение не ослабили отношения с
канцлером хотя и изменили природу этих отношений.
24 Сжато такие отношения политического союзничества можно проил-
люстрировать словами примаса Станислава Карновского, обращенными к
канцлеру в 1585 г. Архиепископ объявил, что он хочет быть в согласии с кан-
цлером, «хотя не всегда одной дорогой ходим» («chocia nie zawzdyjedn^drogQ
chodzim»), см.: AJZ. IV. 1083.
132
100
полити-
ческие
союзники
90
80
70
60
50
40
30
20
10
политиче-
ские друзья
полити-
ческие
сторонники
экономи-
ческие
сотрудники
Замойского
сотрудники
Замойского
1572-1576 1577-1581 1582-1586 1587-1591 1592-1596 1597-1601 1602-1605
Диаграмма III. Относительная доля в переписке связанных с Замойским
групп (по числу людей, переписывающихся в данный период)
Роль политических друзей несущественная в первом пятилетии
по очевидным причинам заметно выросла при Батории и впослед-
ствии сохранилась примерно на том же уровне.
Иная картина возникает в отношении политических последовате-
лей. Главный тренд здесь - также рост, но апогей влияния этой груп-
пы приходится на годы политического кризиса 1587-1596 гг. В то
время все имеющиеся в распоряжении канцлера силы были мобили-
зованы, чтобы выстоять перед лицом угроз, вызванных конфликтом
с новым правителем. Небольшое снижение показателей у его по-
литических сторонников в более поздний период может говорить о
том, что, по крайней мере, для Замойского, конфликт был преодолен.
133
В последние годы жизни канцлера последователи уступили место
клиентам и в некоторой степени политическим друзьям. Это, в свою
очередь, может свидетельствовать о замыкании фракции Замойского
в ее основном ядре, либо также о том, что сам канцлер больше не про-
являл экспансионистских политических устремлений.
Эта картина в значительной мере дополняется постоянным рос-
том относительного числа писем, которыми патрон обменивался со
своими личными клиентами (знатными служащими) - людьми, чья
деятельность была прямо связана с персоной канцлера. В соответ-
ствии с этой тенденцией доля экономических клиентов (служащих
поместья) в 1577-1582 гг. демонстрирует свой минимум, что снова
подтверждает тезис о том, что Замойскому, занятому построением
министерской карьеры, просто не хватало времени на экономические
вопросы. Доля других клиентов канцлера медленно, но стабильно
росла, в основном не подвергаясь влиянию политических событий и
отражая последовательный процесс привлечения и найма более мно-
гочисленных и разнородных групп подчиненных.
Применяя аналогичные техники расчетов и допустив, что ядро
фракции Замойского состояло из его клиентов, последователей и
политических друзей, мы получаем путем суммирования данных,
описывающих относительные доли каждой группы в определенный
период, числовые показатели развития созданной канцлером поли-
тической структуры (табл. 5).
Таблица 5
Количественный индекс накопления для группы Замойского
Годы	I - по чис- лу людей	II - по чис- лу писем	III - среднее (I+ID/2	Индекс 84 = 100	
1572-1576	31	19	25	30	
1577-1581	54 [+23]	37 [+18]	45,5	54 [+24]	самый высокий уровень
1582-1586	68 [+14]	65 [+28]	66,5	79 [+25]	
1587-1591	76 [+8]	72[+7]	74	88 [+9]	
1592-1596	80 [+4]	79 [+7]	79,5	95 [+7]	
1597-1601	82 [+2]	82 [+3]	82	98 [+3]	
1602-1605	84 [+2]	84 [+2]	84	100 [+2]	
Полученные результаты говорят о том, что фракция Замойско-
го наиболее высокими темпами создавалась при Батории. При этом
индекс, основанный на количестве авторов писем, даёт приоритет
134
периоду 1577-1581 гг., тогда как основанный на количестве писем -
второй половине правления этого короля. Уровень роста заметно за-
медлился в годы власти Сигизмунда III, хотя тенденция сохранилась.
Среднее арифметическое двух показателей нивелирует указанную
разницу. Принимая последнее значение усредненного индекса (для
1602-1605 гг.) за 100, обнаруживаем, что окончательный результат
снова свидетельствует о том, что период правления Батория был ре-
шающим для построения политической организации Замойского.
...к счастью есть Бог, судьба и друг...
Анджей Тарановский на полях его
первого письма из Адрианополя, 157925
...не за деньги хочу я служить Вам, Ваша Милость...
Ян Пиотровский, королевский секретарь,
Анджею Опалиньскому, коронному маршалу, 157826
Патронаж
С момента первого министерского назначения поток писем, адре-
сованных Замойскому, увеличивался в геометрической прогрессии.
Это показывает, как быстро люди осознали его возможности влиять
на королевские решения. Можно наблюдать интересную ситуацию:
благосклонности нового министра в равной степени добивались и
члены группы сенаторов, стремившиеся заручиться его поддержкой,
и все возрастающее число шляхтичей, выражавших свое политиче-
ское расположение и желание установить с ним связь.
В их письмах обнаруживаются декларации «служения» и наде-
жда на «вознаграждение за службу», первые конфиденциальные
политические донесения, первые ссылки на общее происхождение,
первые проявления радости успехам Замойского. Последователей
Замойского можно найти среди бывших секретарей Сигизмунда Ав-
густа, среди белзских выборщиков, которые в первое междуцарствие
25 AJZ. I. 290.
26 Polrowski. Sprawy. 105.
135
поспособствовали его начальным политическим шагам, и среди тех,
кто был связан с ним по крови (Гербурты - через его мать, Ожехов-
ские - через мачеху, Оссолинские - через первую жену). Он также
унаследовал группу ближайших слуг и советников от своего отца
Станислава - белзского каштеляна. На поздних этапах карьеры в
круг его сторонников вошли другие группы: арендаторы, старосты,
слуги из его королевских доменов (krblewszczyzny) и из собственного
поместья, а также многочисленная, но не монолитная группа людей,
обязанных Замойскому должностью или королевским пожаловани-
ем, важная группа его бывших и действующих подчиненных и, на-
конец, те, кто пользовался его покровительством в сфере культуры.
Возможности патронажа с его стороны были главной силой, притя-
гивающей людей.
Хотя именно король являлся главным распорядителем благ, ре-
альные механизмы политики были сложнее. В действительности
значение имела возможность контакта с королевским двором и полу-
чения королевского расположения. Достичь этой цели можно было
только через надлежащую рекомендацию при поддержке человека,
имеющего непосредственный доступ к королю. Это стало главной
движущей силой системы патронажа. Во многих европейских стра-
нах раннего Нового времени структура и реальные механизмы патро-
нажа зависели от ситуации при дворе, а также от личности правителя
и его управленческого стиля.
Современница Замойского, королева Елизавета Английская, в от-
личие от своих предшественников (особенно Генриха VIII и Эдуар-
да VI), радикально сократила королевские пожалования и попыталась
взять бразды патронажной политики в свои руки, жалуя должности,
титулы и поместья27. В тот же период король Стефан Баторий, из-
бранный на трон в непривычных для себя политических условиях,
как казалось, концентрировал внимание на внешней политике. При-
сущая ему склонность рассматривать государство как единое целое
создавала хорошие возможности для его окружения, знакомого с ре-
алиями местной политики. Основным результатом стало учреждение
должности вице-короля - королевского представителя по внутрен-
ним делам. Эту роль взял на себя Замойский, который, по нетипично
единогласному мнению современных ему наблюдателей, в течение
большей части правления Батория был его главным советником по
кадровой политике. Подтверждения верховной власти канцлера в
27 Wallace Т. MacCaffrey. Place and Patronage in Elizabethan Politics,
in: Elizabethan Government and Society. Essays presented to Sir John Neale
(London, 1961). 102.
136
сфере патронажа в этот период следуют (косвенно) и из переписки,
постоянно затрагивавшей подобную тематику.
В более поздние годы канцлер явно старался поддерживать пред-
ставление о неизбежности своего личного вмешательства при ключе-
вых назначениях. Интересен для наблюдения механизм сохранения
его влияния в различных сферах общественной жизни. Возможности
долговременного патронажа создали неписаное правило, согласно
которому Замойскому обычно принадлежали некоторые типы благ.
Вплоть до его смерти одной неоспоримой областью его компетен-
ций, полностью утвердившейся после войны с Московией (1579—
1582), были пожалования в Ливонии. Специальные соглашения с
его ближайшими и уже авторитетными политическими партнерами
гарантировали Замойскому влияние при назначении чиновников
на должности в земских урядах и на церковные должности. Терри-
ториальный рост наследственных владений и староств обеспечил
канцлеру прямой политический контроль над значительными облас-
тями, где возможные противники не имели шансов конкурировать
с его людьми. Даже при назначении чиновников на ключевые долж-
ности потеря влияния Замойского была только временной. После
относительно неблагоприятной первой половины 1590-х гг. канцлер
преуспел в создании системы сильного давления на короля через
своих сторонников, постоянно находившихся при монаршем дворе.
Роль такого проводника точки зрения Замойского выполнял Петр
Тылицкий, великий коронный секретарь (sekretarz wielki koronny) и
впоследствии подканцлер (podkanclerzy koronny), и Николай Зебжи-
довский, новый маршал коронный (marszaXek wielki koronny). Группа
выразителей интересов канцлера при дворе в связи с большим чис-
лом требующих решения вопросов должна была быть еще шире. При
Батории эту функцию выполняли последовательно подканцлеры -
Ян Боруковский и Войцех Барановский, находившиеся полностью в
распоряжении Замойского, а также низшие сотрудники королевской
канцелярии: Мацей Клодзинский, Томаш Окунь, Ян Пиотровский и
Ян Кшиштоф Дрогойовский. Позднее эта группа пополнилась каште-
ляном Подляшья Мартином Лесниовольским, великим коронным
секретарем Вавжинеком Гембицким, стольником плоцким Анджеем
Липским и другими.
Такой способ ведения дел и степени свободы и гибкости, предо-
ставленные его агентам, демонстрируют три заметки, добавленные
Замойским к письму, посланному Тылицкому из Осецка 18 апреля
1598 г.: «Пишу Вам по множеству дел, ведь иначе быть не может.
Пусть Вас это не утомит, Ваша Милость, получив письмо, дать от-
вет, не докучаю Вам далее. Какая из просьб более мне необходима, вы
137
сами можете легко понять»28. Таким образом, детальные тактические
приготовления должны были гарантировать результат и частично за-
меняли прямое, личное воздействие на короля.
С точки зрения канцлера, протекционистская деятельность была
ключевым элементом в конструировании системы зависимости, на
которую он опирался в дальнейшей политике. Теоретически можно
представить, что такие действия канцлера были двух типов: он мог
либо продвигать определенных людей на позиции и должности, либо
вербовать тех, кто уже занимал подобное положение. Я предполагаю,
что второй метод использовался на ранней стадии его политической
карьеры, тогда как первый применялся позднее и с большей последова-
тельностью. Так или иначе, в своей деятельности Замойский с выгодой
для себя использовал уже существующую функциональную структуру
государства, пытаясь лишь изменить ее персональный состав. Исклю-
чениями были его собственные полномочия. В этом случае, особенно
в должности верховного главнокомандующего (великого гетмана), он
старался предельно расширить свои прерогативы.
В поиске европейских параллелей феномена, обнаруженного в
Польше, можно обратиться к Англии времен Елизаветы I, а также к
политическим структурам, созданным в XV в. во Флоренции семей-
ством Медичи. Несмотря на разницу в законодательных, социальных
и экономических условиях, ситуацию в Англии, как стало известно
из недавних исследований, можно рассматривать как аналогичную.
Монополию на патронаж в период правления Елизаветы I осущест-
влял лорд Берли, с 1561 - глава Палаты феодальных сборов (Master
of the Court of Wards), a c 1572 г. - лорд-казначей (Lord Treasurer).
Королева и ее министр напоминают пару Баторий - Замойский, даже
принимая во внимание многие отличия в характерах и компетенциях
обеих пар. Принципиальная разница, однако, состояла в том, что Ели-
завета I - по А.Г.Р. Смиту - пыталась удержать в своем окружении не-
скольких влиятельных людей, ни один из которых не контролировал
патронажную систему целиком, будучи при этом лидером какой-то
политической группы. Высокая позиция Берли только подтверждает
этот тезис. Более того, после его смерти в 1598 г. можно наблюдать
усиливающуюся борьбу за влияние на патронаж между его сыном
28 «Pisywam do wm. za wielem ich, gdysz inaczey bydz nie moze. Nie przykrz
si? wm. panu: odniosszy, a replikowawszy raz, nie dokuczay wm. daley. Na ktorych
z prozb wi?cey mi nalezy, latwie wm. sam przes sie moze rozumiec», AZ 635.
138
Робертом Сесилом и графом Эссекским. Это означало существова-
ние нескольких параллельных сетей патронажа29.
На самом деле ситуация в Польше при Батории в течение ряда лет
была исключительной: существовало полное доминирование одного
человека над политикой патронажа. Трудно найти современных За-
мойскому политиков, имевших схожий с ним объем власти. В период
правления Сигизмунда III, однако, уже можно указать на несколько
сетей, существовавших одновременно. Можно назвать познанского
воеводу Иеронима Гостомского, а также некоторых епископов - Ста-
нислава Карнковского, Иеронима Розражевского, действовавших
как независимые и эффективные лоббисты, и, очевидно, членов се-
мьи Острожских с Волыни, в частности, с того момента, когда князь
Януш Острожский стал каштеляном краковским (это давало место
в сенате), более активно вовлекая тем самым всю семью в политику.
Другими влиятельными персонами были новые королевские фаво-
риты - подканцлер Ян Тарновский и позднее маршалок коронный
(marszatek koronny) Сигизмунд Мышковский. В определенной сте-
пени независимым от Замойского был гетман польный коронный
(hetman polny koronny) Станислав Жолкевский. Поэтому при короле
Сигизмунде структура патронажной политики вернулась к модели,
уже знакомой по Англии. Времена Батория остаются в этом отноше-
нии интригующим исключением.
Стоит также обратить внимание на еще одно отличие в системе
патронажа. В Англии можно наблюдать множество ступеней, веду-
щих к центру патронажа. Приведенный пример Берли иллюстрати-
вен, но его собственный личный секретарь, Майкл Хикс, занимавший
эту должность в течение 18 лет (1580-1598), также подчинял - бла-
годаря этому положению - многочисленные группы клиентов, же-
лавших найти доступ к Берли и получить его поддержку. Согласно
А.Г.Р. Смиту, такие многоступенчатые структуры зависимости были
типичны для елизаветинского общества30. Система, существовав-
шая в Польше, представляется менее развитой. Ее целью был пря-
мой доступ к главному патрону, а когда требовалась дополнительная
29 Блага, имевшиеся в распоряжении английского монарха, имели еди-
ную, четкую и упорядоченную структуру и иерархию ценностей, в отличие
от Польши, где было бы сложно систематизировать блага, использовавшие-
ся королем для награждения тех, кто их заслужил. Впрочем, это не означает,
что реальных возможностей в Польше было меньше. См.: Smith A.G.R. The
Government of Elizabethan England (London, 1967) 58-61, 64ff (далее: Smith,
The Government); Cecil Read. Mr. Secretary Cecil and Queen Elizabeth (New
York, 1961).
30 Smith, The Government, 61-62.
139
поддержка, ее оказывала другая влиятельная персона, но не личные
подчиненные потенциального благодетеля. Подобное впечатление
может возникнуть и при чтении писем, адресованных лично Замой-
скому, и это опасное искажение оптики нельзя недооценивать. Од-
нако сделанное выше заключение, возможно, верно, поскольку из-
вестные из писем немногочисленные попытки добиться внимания
канцлера через его личных подчиненных касались лишь просьб и
проблем, связанных с его двором и поместьем. Прямой доступ к та-
кому важному лицу в польских условиях не являлся непреодолимой
проблемой, хотя можно упомянуть некоторых людей, кто время от
времени упрощал такой контакт: епископ хелмский Иржи Замой-
ский, гетман польный Станислав Жолкевский, староста пшемысль-
ский Ян Томаш Дрогойовский, поэт Шимон Шимонович.
Схожие результаты могут быть получены при сравнении с Фло-
ренцией. Дейл Кент в ее исследовании политических структур XV в.,
созданных семейством Медичи, также подчеркивала одновременное
существование нескольких администраторов патронажа, подчинен-
ных Медичи, хотя относительно малая территория этой городской
республики способствовала большей частоте политических контак-
тов между подчиненными и правителями, что минимизировало роль
посредников31.
* * *
Среди адресованных Замойскому писем на протяжении всего из-
учаемого периода большинство содержат просьбы. За исключением
некоторых строго экономических отчетов, поиск протекции был их
главным мотивом. Просьбы обнаруживаются почти на каждой стра-
нице писем, причем написанных как теми, кто имел справедливые
основания ожидать поддержки канцлера, так и абсолютно неизвест-
ными людьми, для которых просьба была начальным ходом в их от-
ношениях с канцлером. Наконец, среди просителей находятся люди,
которые, будучи врагами Замойского или союзниками его противни-
ков, не могли рассчитывать на какую-либо поддержку. Прошение в
этом случае, как ожидалось, не было выражением какой-либо близо-
сти и не имело оснований, но было скорее разновидностью компли-
мента получателю письма, знаком того, что автор уважает адресата за
его положение.
Упомянутые прошения, украшенные уникальной и богатой стили-
стикой, касаются самых разных тем. Просьбы о небольших займах или
разрешении основать деревню у границы идут бок о бок с просьбами о
31 Kent. The Rise, 92; см. также: Molho, Cosimo, 7 ff.
140
высоких сенаторских и министерских постах и о богатых староствах.
Просьба о нобилитации (пожаловании в дворянство. - Примеч. ред.)
соседствует с просьбой о поддержке в судебном разбирательстве, а тре-
бование о компенсации ущерба, причиненного солдатами, стоит рядом
с требованиями солдатского жалованья. Прошения о королевской под-
держке появляются вместе с запросами о командовании войсками, о
средствах, необходимых для содержания солдат, с вопросами о мест-
ных и международных новостях или просьбами уладить текущие дела.
Просьбы семейного, персонального и социального характера переме-
шаны с запросами инструкций и приказов, извинения идут вместе с
требованиями, просьбы о конкретных благах вместе с просьбами об
абстрактных вещах: награде, совете, памяти, милости и опеке или на-
поминании королю о прошлых заслугах просителя.
В большинстве случаев оценить итоговый эффект этих стараний
сложно. В сравнении с просьбами, благодарности просителей появ-
ляются исключительно редко. Большая часть пожалований и назна-
чений не может быть подтверждена другими источниками. Сверх
того, количество писем канцлера слишком ограниченно, чтобы проил-
люстрировать его реакцию на конкретную просьбу и подтвердить ее
последующее донесение королю. Схожим образом, сравнение просьб
в письмах с другими источниками информации о произведенных на-
значениях не ведет к всесторонней оценке. Тем не менее, опираясь на
многочисленные мнения современников, антиканцлерские пасквили
и другие политические сочинения, можно утверждать, что во времена
Батория главный министр обычно добивался желаемого. В результате
в этот период состоялось около пятидесяти сенаторских и министер-
ских назначений, которые могут быть отнесены на счет канцлерского
вмешательства, одобрения или, по меньшей мере, нейтралитета.
Вследствие недостатка сопоставимых надежных внешних источ-
ников труднее судить об эффективности патронажа Замойского в
правление Сигизмунда III. Вывод о том, что возможности канцлера
в этой сфере не были надолго и сильно ограничены, базируется на
большом числе просьб о покровительстве, по-прежнему содержав-
шихся в адресованных ему письмах. Статистический анализ просьб
для всего обсуждаемого периода (1950 просьб в 3514 письмах) тре-
бует использования многих техник классификации и применения
относительных величин. Результаты, представленные в графической
форме (диаграмма IV), сгруппированы в соответствии с тремя основ-
ными типами просьб.
1.	«Наступательная» поддержка (protekcja ofensywnd) - просьбы о
помощи в целях обеспечения карьерного продвижения просителя (по
материальным и должностным вопросам).
141
2.	Защитная поддержка (protekcja defensywna) - просьбы о про-
текции и защите в случае угрозы.
3.	Личный патронаж (patronat) - просьбы о помощи и поддержке,
относящиеся к частной сфере жизни Замойского, его двора, поме-
стья, а также покровительство в сфере искусств.
«Наступательная» поддержка ожидалась от Замойского главным
образом в правление Батория. В последующие десять лет происходи-
ло резкое падение доли просьб подобного рода. Это можно объяснить
конфликтом с новым правителем, который радикально ограничил
возможности и результативность влияния канцлера на короля. Тренд
остановился и постепенно повернулся в обратном направлении в пе-
риод с 1597 по 1605 г. Вместо «наступательной» поддержки письма
запрашивали в основном личный патронаж. Обращение к непосред-
ственным сферам власти Замойского иллюстрирует структуру его
социальной базы. Этот тип просьб достиг наибольшей относительной
интенсивности в 1587-1596 гг.: как раз в тот момент, когда возмож-
ности канцлера в сфере персональной поддержки были на спаде и его
отношения с королем проходили критическую фазу.
Обращения к Замойскому о поддержке защитного типа - о помо-
щи - росли незначительно, но устойчиво в сравнении со всем корпу-
сом просьб. Эта категория была также прямо вовлечена в развитие
личной системы зависимости, апеллируя к неизменным сферам вла-
сти канцлера.
В последний, отчетливо выделяющийся период 1597-1605 гг.
количество просьб личного патронажа уменьшились относительно
числа просьб защитной поддержки, а также «наступательных» воз-
можностей, что связано с улучшением его отношений с королевским
двором. Анализируя защитную поддержку и личный патронаж на
протяжении трех отдельных периодов времени, можно предложить
другой индекс. Этот индекс показывает степень сосредоточенности
канцлера на создании личной социальной базы и интенсивность это-
го процесса:
Годы	% просьб о защитной протекции и личном патронаже
1577-1586	51
1587-1596	72
1597-1605	67
Решающим периодом были 1587-1596 гг. - тяжелые времена для
публичной активности канцлера. Если довести эту мысль до конца, я
полагаю, что наращивание максимально возможного числа клиентов
142
послужило компенсацией и заменой потере политической власти при
дворе и в королевстве. Это произошло благодаря прежнему обширно-
му и сугубо политическому влиянию, а успех в формировании лич-
ной социальной базы стал фактором давления, используемым, чтобы
восстановить собственное значение в более поздние годы.
1572-1576 1577-1581 1582-1586 1587-1591 1592-1596 1597-1601 1602-1605
Диаграмма IV. Относительная доля основных типов просьб,
обнаруженных в письмах Замойскому
«Воистину, дети разных матерей разное по-разному понима-
ли»32 - пусть эти слова Замойского, характеризующие довольно спо-
32 «Aczci jako mi^dzy roznych matek dziecmi varii varia rozumieli». SRP VIII,
155-156, Замойский Кшиштофу Радзивиллу, Замосць, 24 января 1600 г.
143
койный ход сеймиков в 1600 г.33, послужат нам девизом в попытке
дать оценку его политической деятельности. Какой термин можно ис-
пользовать для обозначения внутренней политической организации,
сложившейся вокруг фигуры великого канцлера? В соответствии с
современными стандартами ее нельзя назвать партией, так как базо-
вые критерии общего согласия членов по поводу постоянной поли-
тической программы не наблюдались. Но нельзя отрицать идею того,
что программа (или программы) существовала. Замойский имел соб-
ственные политические планы как относительно соседних с Польшей
государств (Габсбургская монархия, Московия, Молдавия и Валахия
и, вероятно, Швеция), так и внутриполитические (предложения вы-
борной реформы, проекты изменения метода комплектования сеймов,
обеспечение религиозного мира, учреждение королевского трибуна-
ла (TrybunaXu Koronnego), реформы вооруженных сил). В отличие от
более раннего шляхетского движения за реформу государства (ruch
egzekucyjny), сторонники Замойского не имели общей программы.
Об этом свидетельствует отсутствие единства в их действиях после
смерти Замойского, а главным доказательством стал так называе-
мый рокош Зебжидовского (rokosz Zebrzydowskiego). Их программой
была персона лидера и его индивидуальные политические решения.
Присоединение к списку последователей канцлера было серьезным
выбором, который в то же время не требовал обоюдно согласовывать
политические взгляды, но скорее предполагал определенный тип де-
ятельности. Ее результаты должны были гарантировать жизненные
выгоды. Лояльность лидеру заменяла личные мнения. Успех патрона
становился также и успехом слуги.
Нет никакого смысла подвергать оценке моральную сторону дея-
тельности Замойского, целью которой было достижение верховной
позиции в государстве и ее удержание. В соответствии с моральными
стандартами своего времени он применял все доступные ему методы,
включая жадное накопление богатств, использование королевских
войск во внутренних политических конфликтах и высокоразвитую
систему патронажа. С другой стороны, следует рассмотреть негатив-
ные последствия деятельности канцлера для развития политической
системы Речи Посполитой. Созданная им фракция, около двадцати
лет игравшая ведущую роль в польской политике, служила моделью
для последующих аристократических объединений. Единственной
33 Hans Dowdier. Parties, Elites and Political Developments in Western
Europe (Princeton, 1972); Political Parties and Political Development / Joseph
LaPalombara, Myron Weiner (eds.). Princeton, 1966, Maurice Duverger. Political
Parties (New York, 1955).
144
целью их существования стала борьба за власть и влияние с посте-
пенным устранением лозунгов и программ, которые должны были бы
исполняться после политической победы34.
Карьера Замойского дает новую пищу для размышлений о поли-
тических реалиях Польши конца XVI в. Нестабильность ее властву-
ющей элиты была результатом постоянных кадровых изменений и
шоков, вызванных сменой правителей. Действительное число членов
элиты не определено. В своем исследовании властвующей элиты при
Сигизмунде Августе Анна Сухеня-Грабовская обозначила этим терми-
ном чрезвычайно узкую группу людей, непосредственно работавших с
королем35. Представляется, однако, что министрами, членами сената,
наиболее выдающимися и активными депутатами, а также некоторы-
ми придворными список не ограничивается. В отличие от исследовате-
лей елизаветинской эпохи36, специалисты по нововременной польской
истории не в состоянии даже приблизительно установить численность
активных участников политической жизни. Здесь, как кажется, дей-
ствие патронажа и социальный охват индивидуального влияния были
более широкими, а также адресовались представителям более много-
численных и социально разнородных групп.
Мы подходим к другому ключевому вопросу: была ли карьера,
основанная на системе патронажа, примером которой служит груп-
повой портрет, представленный выше, единственно возможной?
Игнорировала ли политическая система конца XVI в. шансы пред-
приимчивых людей, не связанных с конкретным патроном? Наконец,
стали ли авторитет и парламентские навыки, приобретенные лидера-
ми шляхты в третьей четверти того же века, бесполезными в новой
ситуации, которую определяли патрон-клиентские отношения?
По-видимому, в изучаемый период продолжался процесс посте-
пенного устранения средней шляхты из политики. Развитие систе-
34 См. Jozef Siemieriski. Polska kultura polityczna wieku XVI, in: Kultura
staropolska (Krakow, 1932). 119-167.
35 Anna Sucheni-Grabowska. Badania, nad еПц wladzy w latach 1551-1562,
in: Spoleczeristwo staropolskie 1 (Warszawa, 1976). 65, 69, 83-84.
36 По приблизительной оценке Уоллеса Маккафри, в публичной поли-
тической жизни елизаветинской Англии участвовало около 2500 человек.
«Это было политическое общество, где большинство участников непосред-
ственно знали друг друга и почти все были лично известны ключевым ми-
нистрам. Wallace Т. MacCaffrey. Place and Patronage in Elizabethan Politics,
in: Elizabethan Government and Society. Essays presented to Sir John Neale
(London, 1961). 99. Как представляется, эти замечания не могут быть прило-
жимы к Польше XVI в.
145
мы зависимости и подчинения Замойскому определенно усилило эту
тенденцию. Центры власти, сложившиеся вокруг отдельных магна-
тов, набирали силу и расширялись, заполняя политическую арену
всего государства. Независимые территории резко сокращались. По-
литическая география XVII в. определялась региональными центра-
ми власти - вотчинами влиятельных семей. Концентрические круги,
очерчивающие области их территориального доминирования, начи-
нали сжиматься, покрывая всю страну и явно заменяя шляхетскую
демократию новыми властными конфигурациями. Лишь немногие
шляхетские роды оставались независимыми и влиятельными. Эта
опасная тенденция началась при жизни Замойского, и я полагаю, что
созданные им политические структуры выступили в роли ее катали-
затора.
Власть канцлера, непрерывно подтверждавшаяся просьбами о его
покровительстве, столкнулась с двумя главными вызовами: борьбой
с семьей Зборовских и даже более длительным противостоянием при
Сигизмунде III. Оба испытания были пройдены успешно. В первом
случае Замойский выиграл, будучи другом короля. Во втором - во-
преки королевской враждебности, он доказал свою необходимость
и не мог быть отодвинут в сторону. Его сила, в то время менее впе-
чатляющая и внушительная, опиралась на иное, несомненно, более
устойчивое ядро. Сравнение этих двух фаз может открыть секрет
политической системы канцлера. В первый период было просто най-
ти друзей, которых привлекала не столько его собственная персона,
сколько королевское расположение, которым он пользовался. В бо-
лее поздние годы его власть процветала благодаря системе союзни-
ков и групп, которые были с ним тесно связаны. Его многочисленные
последователи решали связать свою карьеру с тем лидером, который
создал реальную и заметную политическую силу, вызывавшую у со-
перников уважение и примирительный настрой. Это, в свою очередь,
обеспечивало Замойского действительным влиянием, которое под-
держивало и укрепляло веру его людей. Хотя Замойский был обязан
своей карьерой королю, его власть, умело усиленная и упроченная
патронажем, развивалась впоследствии независимо от королевского
вмешательства и даже выдержала монаршую немилость, оставаясь
неприступной вплоть до начала XVII в.
Королевская благосклонность давала колоссальные возмож-
ности. Стабильность власти и владение земельными богатствами,
накопленными за счет королевских пожалований и искусных тор-
говых операций на стадии политического восхождения, могли быть
гарантированы только при окружении, выстроенном надлежащим
образом и состоящем из людей, обязанных благодарить и делающих
146
ставку на протекцию патрона. Пожалования и назначения на важные
должности служили отправной точкой в развитии такой системы. Ее
политическая эффективность в случае Замойского была доказана в
1590-е гг. Важными факторами в ходе этого процесса, хотя и намного
более неопределенными, были слава, репутация и популярность. Ко-
ролевская милость имела разные последствия: с одной стороны, она
давала известность, с другой - порождала зависть и враждебность,
которые объединяли отдельных конкурентов с разными политиче-
скими убеждениями. В этот период многие сплотились вокруг лиде-
ра, и также многие были глубоко обескуражены и обижены.
Обладание высоким статусом имело свои светлые и темные сто-
роны. Использование государственного властного аппарата в личных
целях, наряду с политическими выгодами и материальными дохода-
ми, было определенно одним из преимуществ. Но, оставив в стороне
этот очевидный вопрос, интересно рассмотреть недостатки. Одним
из них было преобладание ожиданий над реальными возможностями
патрона. Даже ближайшие союзники могли быть помехой, не гово-
ря уже о мелких саттелитах, беспрестанно что-то для себя испраши-
вавших. Союз со знатными семьями и развитие социальной базы
вызвали нескончаемый поток просьб. Как публичная особа канцлер
должен был реагировать на многочисленные жалобы. Его все чаще
умоляли лично прибыть и рассудить соседские споры. Это не всегда
было технически возможно и вынуждало канцлера искать уполномо-
ченных представителей или находить другие решения.
Вообще говоря, высокая должность, кроме очевидных преиму-
ществ, означала целый ворох проблем. Облеченность властью на-
значать на должности и раздавать пожалования, и в реальности, и
в глазах общественного мнения, или, другими словами, положение
королевского благоволения создавали двойную угрозу. Если число
просителей было больше, чем шансы на вознаграждение, кто-то всег-
да оставался с пустыми руками и либо продолжал ожидать лучшей
возможности, либо уходил с обидой в сердце к другому поставщи-
ку благ, становясь потенциальным врагом или, что в равной степени
опасно, начинал ставить под сомнение влияние патрона. В первом
случае Замойский терял человека, во втором - страдала его репута-
ция. Другая трудность проистекала из того, что патрон постоянно
имел обязанности перед своими людьми. Рост числа клиентов увели-
чивал количество дел, которые необходимо было решать. Это отни-
мало значительное количество времени, взять хотя бы упомянутые
выше арбитражи. Каждая маленькая осечка или неудача грозила се-
рьезными трудностями. Для их разрешения необходимо было искать
помощи у других и, в свою очередь, становиться им за это обязанным.
147
Конечно, я не хочу утверждать, что блестящая карьера Замойско-
го вела только к заботам и печалям с его стороны. Неоспоримым фак-
том остается его продолжительная способность сохранять множество
зависимых от него людей. Причиной этого успеха, помимо удачной
внутренней ситуации и лидерских талантов, был недостаток альтер-
натив для массы шляхтичей с политическими амбициями.
В заключение резонно прояснить вопрос о количественном со-
отношении политических решений, сделанных в пользу выбора За-
мойского патроном. Здесь снова практически невозможно избежать
искажения перспективы. Если взять за образец группу наиболее
значимых последователей Замойского, занимающих высокие места
в социальной иерархии, образ выйдет идиллическим. Однако те, кто
не пытался или не преуспел в построении карьеры при Замойском,
вполне возможно более многочисленные, всегда будут оставаться
анонимами. Но на вопрос о том, была ли связь с канцлером, понимае-
мая как эпизод в индивидуальной политической биографии, помехой
и недостатком в ситуации, изменившейся после его смерти, должен
быть дан в основном негативный ответ. Значительная группа полити-
ков, получивших опыт борьбы на стороне Замойского, смогла занять
позицию настолько сильную и независимую, что продолжила благо-
денствовать после смерти патрона. Его бывшие люди более низкого
ранга, очевидно, столкнулась с большими препятствиями. Заметные
симптомы кризиса фракции в последние годы жизни Замойского -
недостаток дисциплины и неадекватная функциональная эффектив-
ность - наводят на гипотезу о том, что политический организм, не
пережил создателя. В более поздний период только самые выдающи-
еся из его последователей добились политического успеха. При этом
социальная система, прямо связанная с семьей и двором Замойского,
продемонстрировала большую долговечность; ее становой хребет со-
хранился до зрелости сына канцлера Томаша, который смог эффек-
тивно реконструировать и реорганизовать ее заново.
Пер. с англ. Владислава Лепеле
Источник: Tygileski, W. (1988). A Faction Which Could not Lose. Klientelsys-
teme im Europa der Fruhen Neuzeit. A. Maczak. Munich: 177-201.
Линда Л. Пекх
«ДЛЯ КОРОЛЯ НЕ ПРОЯВЛЯТЬ ЩЕДРОСТЬ
БЫЛО БЫ ОШИБКОЙ»: ВЗГЛЯД НА ПАТРОНАЖ
ПРИ ДВОРЕ ПЕРВЫХ СТЮАРТОВ В АНГЛИИ
На выставке работ Уильяма Добсона под названием «Роялисты
на войне» в Национальной портретной галерее среди портретов ро-
ялистских солдат и военачальников был портрет сэра Томаса Эй-
лсбери. Он держит в руках документ, который начинается словами
«Его Превосходнейшему Величеству Королю смиренная петиция»1 2.
Позируя в своей официальной черной мантии, которая напоминает
о значимости закона, и привлекая особое внимание к петиции, Эй-
лсбери подчеркивает свое положение докладчика прошений королю.
В качестве докладчика прошений даже в Оксфорде в 1640-е гг. его
обязанностью было передавать петиции на рассмотрение королю с
просьбой об удовлетворении жалоб или личном продвижении, сло-
вом, передавать прошения о королевской щедрости. Как показыва-
ет портрет Добсона, во времена ранних Стюартов подобного рода
петиции были не жалкими требованиями придворных, но открытой
и важной связью между монархом и подданным, достойной запечат-
ления в портретной живописи. Картина утверждает традиционную
роль короля как гаранта справедливости и распределителя благ даже
в разгар гражданской войны. В то время как королевское обещание
справедливости восходит к ранним англосаксонским статутам и ко-
ронационным присягам X в., раздача вознаграждений распространи-
лась в ренессансную эпоху правления Тюдоров3.
1 Линда Леви Пек - адъюнкт-профессор истории университета Пердью
(шт. Индиана). Эта статья была представлена в виде доклада на англо-амери-
канской исторической конференции 4 июля 1985 г. Автор выражает благодар-
ность Лестеру Коэну (Lester Cohen) и Марку Эдвардсу (Mark Edwards), за их
комментарии к ранней версии статьи, а также тем, кто комментировал доклад
на конференции. Орфография во всех цитатах была модернизирована.
2 Malcolm Rogers, William Dobson, 1611-46 (London, 1983). P. 32. Color pl. 2.
3 Для изучения патронажной системы Тюдоров-Стюартов см.: Wallace
MacCaffrey. Place and Patronage in Elizabethan Politics, in Elizabethan
Government and Society: Essays Presented to Sir John Neale / ST. Bindoff,
J. Hurstfield, C.H. Williams (eds.). (London, 1961). P. 95-126; Sir John Neale.
149
Историки Европы Нового времени заинтересовались придвор-
ным патронажем, изучая политику и политическую элиту С XV по
XVIII в., начиная с работы Макфарлина и до Нэмира, изучение от-
ношений между патронами и клиентами располагалось на переднем
крае современной историографии. Работа Ролана Мунье и его студен-
тов по французской истории помогла очертить отношения между ко-
ролями и сословиями. Работа сэра Джона Нила, Уоллеса Маккафри
и Джефри Элтона по английской истории сформировала мышление
современного поколения ученых, исследующих тюдоровско-стюар-
товскую Англию, о месте, патронаже и дворе. Совсем недавно реви-
зионистская историография, ставя под сомнение виговский анализ
гражданской войны в Англии, сделала новый акцент на отношениях
патронов и клиентов в политике ранних Стюартов, смещая акцент с
политических вопросов на политический клиентаж4. На самом деле
историки использовали патронаж как объяснительный механизм тем
больше, чем дальше они отходили от идеологических и экономиче-
ских интерпретаций английской истории XVII в. Однако не было
предпринято изучение природы и значения самого патронажа. Более
тщательное рассмотрение того, как участники понимали патронаж и
как патронаж отображал свой исторический контекст, предопреде-
ляет более комплексный взгляд на политическую историю первых
Стюартов.
В этой статье дается начало исследованию того, что казалось
краткосрочным, однако значительным изменением в придворном
патронаже в начале XVII в., с использованием двух продуктивных
The Elizabethan Political Scene, in Essays in Elizabethan History (London,
1958). P. 59-84; G.E. Aylmer. The King’s Journal of British Studies 25 (January,
1986). 31-61.
4 См.: K.B. MacFarlane. The Nobility of Later Medieval England (Oxford,
1973); England in the Fifteenth Century (London, 1981); Lewis Namier. England
in the Age of the American Revolution, 2d Ed. (New York, 1961); R. Mousnier. La
Venalite des offices sous Henri IV et Louis XIII (Rouen, 1945); Les Hierarches
socialesde 1450 a nos jours (Paris, 1966); Conrad Russell. Parliamentsand English
Politics, 1621-1629 (Oxford, 1979); Kevin Sharpe. Faction and Parliament
(Oxford, 1978); David Starkey. From Feud to Faction: English Politics Circa
1450-1550, History Today 32 (November 1982). 16-21; Simon Adams. Faction,
Clientage and Party, English Politics, 1550-1603, History Today 32 (December
1982). 33-39; Kevin Sharpe. Faction at the Early Stuart Court, History Today
33 (October 1983). 39-46; David Starkey. The King’s Privy Chamber, 1485-
1547. (Ph. D. diss., Cambridge University, 1973); William Tighe. The Gentlemen
Pensioners in Elizabethan Politics and Government (Ph. D. diss., Cambridge
University, 1983).
150
моделей патронажа, направленных на разрешение историческом про-
блемы. Проблема заключается в следующем. Первые Стюарты и их
политически значимые подданные имели единое мнение по поводу
королевской щедрости. Они принимали ее распределение через си-
стему придворного патронажа. Однако несмотря на это соглашение,
королевская щедрость и придворный патронаж стали подвергаться
все более и более энергичным нападкам в начале XVII в. Патрон-кли-
ентские отношения, некогда воспринимавшиеся как обладающие ста-
бильностью контракта, все больше виделись подверженными хаосу и
изменениям. Это происходило по двум причинам: во-первых, из-за
увеличивающегося значения денег в патрон-клиентских отношени-
ях, в особенности продажи должностей и титулов, приносящих бо-
гатство не клиенту, а (что нехарактерно) патрону; и во-вторых, из-за
использования фаворита для распределения придворного патронажа.
Решающим стал тот факт, что во время господства герцога Бе-
кингема с 1616 по 1628 г. эти практики объединились. Яков I созна-
тельно использовал положение фаворита, который решал проблему
просителей и продажи титулов, чтобы пополнять хронически скуд-
ную королевскую казну Но эти методы распределения королевской
щедрости изменили придворный патронаж. В процедуре импичмента
против герцога, как мы увидим позже, были сформулированы разные
понимания щедрости, патронажа и чести, имевшие важные послед-
ствия для монархии и политической элиты, от которой монархия за-
висела. Однако необходимо подчеркнуть, что деньги и фавориты не
были чем-то новым для английского двора XVII в. Чтобы объяснить,
почему они имели такое влияние на политику первых Стюартов, тре-
буется анализ самого патронажа и его действия до и во время нахож-
дения герцога у власти.
Патрон-клиентские отношения - это культурный конструкт,
зависящий от матрицы ценностей, социальных и экономических
структур, идеологии и ритуала в любом обществе. Они принимают
разнообразные формы от простых двухсубъектных отношений до со-
обществ, посредников и фракций. Существует несколько различных
способов понимания этих одновременно неравных и взаимовыгод-
ных отношений, но здесь мы рассмотрим два из них: патронаж как
особую форму общего обмена и патронаж как поведение5.
5 S.N. Eisenstadt и Louis Roniger. Patron-Client Relations as a Model of
Structuring Social Exchange, Comparative Studies in Society and History 22.
Nb 1 (January 1980). 42-77; The Study of Patron-Client Relations and Recent
Developments in Sociological Theory, in Political Clientalism, Patronage and
Development / S. Eisenstadt and Rene Lemarchand (ed.). (London, 1981).
151
I
Согласно теории обмена, патронаж состоит и двух форм обмена -
особой и общей. Во многих обществах, в которых полный доступ к
ресурсам и рынкам ограничен, и власть применяется произвольно,
те, кто контролирует подобный доступ или воздействует на такую
власть, функционируют как патроны. Клиенты - это те, кто хочет по-
лучить доступ к политическим и экономическим ресурсам, и поэтому
устанавливают связи с патронами в обмен на обещания долгосрочных
обязательств. Патроны и клиенты зачастую обговаривают этот осо-
бый обмен, и обычно патроны готовы принять некоторое ограничение
своей власти или отказаться от выгоды и рисков, присущих рынку,
в обмен на обещания обязательств с обеих сторон. Но в отличие от
коммерческого или рыночного обмена, патронаж заключает в себе не
только доступ к материальным ресурсам. Он также характеризует-
ся тем, что антропологи называют общим обменом, задача которого
была описана Марселем Моссом в «Даре»6. Дарение подарков, как и
патронаж, является формой общего обмена. Оно кажется щедрым и
бескорыстным, однако на самом деле производится с формальной ус-
ловностью и социальным обманом. Цель подобного дарения подарков
(или, в сущности, гостеприимности) является нравственной: создать
условия доверия, единства и долга поддерживать свои обязанности;
короче говоря, упрочить и защитить свою честь7. Этот общий обмен,
в котором честь играет важную роль, лежит в основе патрон-клиент-
ских отношений. Сводя символы долга и чести вместе с конкретными
специфическими обменами, патронаж является «особым способом...
структурирования... ресурсных потоков, отношений обмена и власти
и их легитимации в обществе»8.
Р. 271-329. Eric R. Wolf. Kinship, Friendship, and Patron-Client Relationships in
Complex Societies, in The Social Anthropology of Complex Societies / M. Benton
(ed.). (New York, 1966). Richard Waswo. Review of Patronage in the Renaissan-
ce / G. Lytle and S. Orgel (ed.), in Bibliotheque d’Humanisme et Renaissance 46
(1984): 207-10.
6 Marcel Mauss. The Gift: Forms and Functions of Exchange in Archaic
Societies, trans. Ian Cunnisan (Glencoe, Ill., 1954).
7 Felicity Heal. The Idea of Hospitality in Early Modern England, Past and
Present. № 102 (February, 1984). P. 66-93. Eisenstadt и Roniger. Patron-Client
Relations as a Model of Structuring Social Exchange. P. 54.
8 Eisenstadt и Roniger. Patron-Client Relations as a Model of Structuring
Social Exchange. P. 71.
152
Эти отношения должны повторяться, поскольку зачастую они
хрупки, несмотря на понимание продолжительного обязательства, на
котором они построены, и положение участников, патронов, посред-
ников и клиентов не всегда ясно. Когда отношения рушатся, попытки
их восстановить либо со стороны патрона, либо со стороны клиента
часто сопровождаются призывами к чести и долгу. Понимание патро-
нажа как особой формы общего обмена важно для патронажных от-
ношений при дворе первых Стюартов.
Также важным является понимание патронажа как поведения,
т. е. как сознательно созданного языка и набора символов, обозначаю-
щих и усиливающих связь между патроном и клиентом. Как монархи,
так и придворные эпох Тюдоров и Стюартов постоянно обращались
к образу театра, часто говоря, что находятся на сцене. «Должно лишь
казаться чем-то и блистать наружно»9, - так Уайетт описал поведе-
ние, требуемое от придворного XVI и XVII вв. Гиперболизирован-
ный язык придворной службы при Елизавете и Якове предполагает
принятие серии ролей, сознательное создание позы, призванной сни-
скать расположение монарха или придворного патрона. Такой взгляд
позволяет объяснить кажущиеся противоречия в записях искателей
покровительства при елизаветинском и раннестюартовском дворе,
являлись ли они литераторами или помещиками. Так Леонард Тен-
ненхаус показал, как сэр Уолтер Рэли применил язык любви в поэ-
зии, посвященной королеве Елизавете, используя термины, которые
были также характерны для социального и экономического языка па-
тронажа. Когда Елизавета умерла, и Рэли обратился за покровитель-
ством к принцу Генри, то ему пришлось изменить свою позу и манеру
поведения и перейти от романтических фантазий, подходивших для
королевы-девственницы, к нравоучительной истории. Книги по эти-
кету - руководства к придворному поведению - были написаны для
двигающихся вверх по карьерной лестнице; в них символическое по-
ведение придворного упаковывалось и продавалось как товар10.
9 Пер. Григория Кружкова (см.: http://kruzhkov.net/translations/
с ngl ish-poet ry/t homas-way tte /).
10 Leonard Tennenhouse. Sir Walter Raleigh and the Literature of Clientage,
in Patronage in the Renaissance / Guy Lytle and Stephen Orgel (ed.). (Princeton,
NJ., 1981). P. 235-60. См. также: Stephen Greenblatt. Renaissance Self-
Fashioning (Chicago, 1980). P. 129, 162-65; Frank Whigham. Ambition and
Privilege: The Social Tropes of Elizabethan Courtesy Theory (Berkeley and
Los Angeles, 1984). P. 1-5, 32-34; Daniel Javitch. Poetry and Courtliness in
Renaissance England (Princeton, N.J., 1978).
153
В конце XVI и начале XVII в. происходило важное изменение, ко-
торое исказило язык этикета. В то время как для денег и ресурсов
естественно двигаться вниз, к клиенту, а престиж движется наверх, к
патрону11, в конце елизаветинской и раннестюартовской эпохи про-
исходило прямо противоположное. В самом деле обмен деньгами от
клиента к патрону, иногда происходивший под официальной эгидой
короны, превратил отношения во что-то совершенно другое - в сдел-
ку купли-продажи. Результат был двояким: призыв вернуться к чести
и долгу традиционных связей и позднее - ослабление связи между
монархом и подданными. Накануне Реставрации призыв вернуть-
ся к традиционным связям прозвучал снова. Понимание патронажа
как особой формы общего обмена и как поведения, его проявление в
языке и действиях открывают важные перспективы, с которых мож-
но анализировать не только политический, но также литературный и
художественный патронаж.
II
Начнем с краткого рассмотрения отношений к королевской ще-
дрости в раннестюартовской Англии. Добродетель в XVI и XVII вв.
заключалась в оказании покровительства и раздаче наград; она пе-
рестала быть таковой в XVIII в., когда республиканцы подвергали
нападкам парламентские связи и ставленничество12. «Для короля не
проявлять щедрость было бы ошибкой», - с такой защитой высту-
пил Роберт Сесил, граф Солсбери, против критики награждений и
расходов Якова I в парламенте в 1610 г. Он утверждал, что король
придерживался того же мнения, что и другие ученые мужи, «что
нет большего раба, чем деньги, не стоящие отчета среди мудрецов,
негодные ни к чему, кроме использования»13. Граф не придумывал
оправдания. Скорее, он повторял вслед за теоретиками гуманизма
XV в., которые в «зерцалах государей» подчеркивали, что «среди са-
мых величайших добродетелей» находятся щедрость и великолепие.
В то время как Макиавелли, может, и предложил этику, отличную от
своих современников, и он в «Государе» отметил, что «хорошо иметь
11 См., например: Robert R. Kaufman. The Patron-Client Concept and
Macro Politics: Prospects and Problems. Comparative Studies in Society and
History 16 (1974). 285.
12 Caroline Robbins, The Eighteenth-Century Commonwealthman
(Cambridge, Mass., 1959).
13 Elizabeth Read Foster (ed.). Proceedings in Parliament, 1610, 2 vols. (New
Haven, Conn., 1966). 1:6.
154
славу щедрого государя»14. Это понимание королевской щедрости
совпадало с представлениями о божественной природе королевской
власти и подтверждало их. В Европе эпохи Возрождения, как и в ар-
хаических обществах, честь и престиж были «тесно связаны с расхо-
дами»15. Уподобляя короля фонтану, современники объявили, что
«король свободен», и, свободно действуя, король награждал своих
подданных16.
В то же время необходимо подчеркнуть, что современники также
полагали, что проявление щедрости было частью взаимовыгодных
отношений между королем и подданным. Граф Солсбери продолжал,
что «долг лучше и вернее всего проверяется там, где его ждет награ-
да, которая выступает причиной, заставляя человека усерднее нести
службу»17. Награждение королем политической элиты, особенно
знати, было существенным, потому что таким образом усиливались
взаимовыгодные связи, установленные между короной и ее самыми
важными подданными. Клод де Сейсель, французский гуманист, за-
нимал должность докладчика прошений Людовику XII. Во «Фран-
цузской монархии», опубликованной в 1508 г., он подчеркивал, что
король должен поддерживать дворянское сословие (которое во всем
стоит на первом месте) и заботливо к нему относиться, не только за-
щищая их права и преимущества, но и, более того, показывая всем
людям этого сословия, что он особенно любит и ценит их, людей это-
го сословия должно всегда предпочитать всем остальным в почетных
и доходных должностях, которые способны занимать все сословия,
таких как бенефиции и судебные ведомости, в том случае если кан-
дидаты одинаково отвечают требованиям или даже если у противо-
положной стороны есть легкое преимущество. Это качество знати
заслуживает дополнительной поддержки в светских делах18.
(Это была позитивная дискриминация, отличная от позитивной
дискриминации XX в.)
14 Quentin Skinner, The Foundations of Modern Political Thought, 2 vols.
(Cambridge, 1978). 1:127-38, 135.
15 Mauss, P. 34-35.
16 Цит. no Margaret Judson, The Crisis of the Constitution (New York,
1964), P. 27-28. Эразм писал, что «щедрость и щедрые дары приличествуют
королям» (Nicholas Udall, trans., Apothegemes, that is to say prompte sayinges.
First gathered by Erasmus [1542; reprint, London, 1877]. 215a).
17 Foster, ed., 1:6.
18 Claude de Seyssel. The Monarchy of France, trans / J.H. Hexter. D.R. Kel-
ley (ed.) (New Haven, Conn., 1981). P. 95-96. Сейсель продолжил полемизи-
ровать с награждением неподходящих дворян.
155
Яков I принял взгляды Сейселя. В «Царском даре», написанном в
1599 г. для его сына, принца Генри, Яков изложил классический слу-
чай королевской щедрости. Король, подобно Богу, щедро одаривал
своих людей и также обеспечивал справедливость. Он удостаивал
политическую элиту, награждая ее должностями и почестями при
дворе. Предупреждая, что дворянство необходимо заставить соблю-
дать законы, он подчеркивал важность использования придворного
патронажа для того, чтобы заставить их повиноваться короне. «Чем
чаще твой двор может ими украшаться, тем большей почитай это че-
стью, знакомя их со всеми своими важнейшими делами и вовлекая
их; мудрость в том, что они должны быть твоими руками и исполни-
телями твоих законов... как можешь, заставь величайших из них ду-
мать, что наиглавнейшая суть их чести заключается в борьбе против
негоднейших людей королевства с покорностью тебе и повиновени-
ем твоим законам». Как и теоретики «зерцал государей», Яков про-
славлял королевскую щедрость: «Проявляй настоящую щедрость в
награждении добра и искренне одаривай ради своей чести и блага»19.
Обильное распределение королевской щедрости, формы общего
обмена, которую мы рассмотрели ранее, было, следовательно, ренес-
сансным идеалом, поддерживавшимся как монархами, так и теорети-
ками, а не просто расточительным поведением шотландского короля.
Этот идеал утверждал свободную раздачу даров и наград, поскольку
он был добродетельным. Затем от благодарных получателей следова-
ли долг и уважение. Этот идеал отражал политическую реальность:
придворный патронаж в Англии XVI и XVII вв. предоставлял центру
средство политического контроля над периферией через распреде-
ление королевской щедрости местным правителям, которые именем
короля правили в сельской местности. Он также вознаграждал коро-
левских служащих, для того чтобы обеспечить выработку политиче-
ских решений и существование королевской администрации. Обе эти
функции были ключевыми при отсутствии оплачиваемой центральной
и местной бюрократии и регулярной армии. Восстановление монархи-
ческой власти, достигнутое Тюдорами, частично основывалось на ис-
пользовании сил королевского патронажа, королевской щедрости.
Образ Якова VI (Якова I Английского) как благодетельного мо-
нарха, свободно оказывавшего покровительство, сочетался, хотя и
не так успешно как в случае с королевой Елизаветой, с нравом эко-
номного домоправителя. Увеличение числа просителей, которое
19 James I. Basilikon Doron, in The Political Works of James I, with an
introduction by С. H. McIlwain (New York, 1965). P. 25-26, 42, 52.
156
происходило из-за расширения политической элиты, и финансо-
вые проблемы короны сделали такую позицию необходимой. Но
Яков VI всегда испытывал трудности с распределением королевских
милостей. Он и сам признавал это в «Царском даре», где советовал
принцу Генри избегать проблем, с которыми столкнулся, будучи ко-
ролем Шотландии, донимаемый «поверенными, рекомендовавшими
мне слуг более за службу... их друзьям... нежели их хозяину»20. Что-
бы справиться с этой проблемой, в 1592 г. Яков заставил шотланд-
ский парламент ввести закон, защищающий короля от просителей21.
Когда Яков стал королем Англии, его лорд-казначей Роберт Сесил,
граф Солсбери, еще в 1608 г. составил свод правил для распределе-
ния патронажа, которые были опубликованы в 1610 г. под названием
«Книга щедрости». Целью Якова было исполнить «желание, которое
мы имеем, использовать нашу щедрость для достойных людей», но
предотвратить «любые дары, которые впоследствии могут оказать-
ся неудобными». «Книга щедрости» кодифицировала предыдущий
порядок, требующий подачи прошений как от слуг, так и от поддан-
ных, «у которых была причина ожидать... наград или компенсаций»,
группе служащих, включая королевский совет. В то время как «ни
один правитель не может обходиться без обслуживания, ни служба
не может остаться без некоторой награды», сутью «Книги щедрости»
было предотвратить растрату государственных доходов, служивших
поддержанию стюартовских монархов «в не меньшей чести и ве-
ликолепии, чем наших предков»22. В качестве идеала сохранялись
великолепие и щедрость гуманистов XV в., хотя реальность принуж-
дала к более пристальному вниманию к королевскому бюджету, чем
к королевской щедрости. Яков стремился к установке на патронаж,
который напоминал дарение подарков или общий обмен, свободное
распределение милостей, чтобы создать узы обязательства, в то же
время стараясь умерить требования своих подданных.
20 Ibid. Р. 32.
21 The Acts of the Parliaments of Scotland / T. Thomson (ed.). (Edinburgh,
1966). 3: 563. C. 41. Cm.: J. Wormaid. Two Kings or One? History 68 (1983).
P. 187-209.
22 Public Record Office (PRO). State Papers (SP) 14/37/168, 176, 177;
A Declaration of his Majesty’s Royal Pleasure, in what sort He thinketh fit to
enlarge Or reserve Himself in matter of Bountie (London, 1610). См. изучение
«Книги щедрости» в: Linda Levy Peck. Northampton: Patronage and Policy at
the Court of James I (London, 1982). P. 28-29; письмо Якова I Сесилу, описы-
вающее его попытку ограничить запросы лорда Шеффилда в: Letters of King
James VI and I / G.P. Akrigg (ed.). (Berkeley and Los Angeles, 1984). P. 242-245.
157
Почему в таком случае подданные критиковали первых Стюартов
за проявление щедрости? Для того чтобы ответить на этот вопрос, нам
необходимо посмотреть, как этот идеал воплощался на самом деле, т. е.
как и кому король и двор должны были проявлять щедрость. Это было
тем, что могло уладить или спровоцировать политический конфликт.
III
Для того чтобы в полной мере понять патронаж при дворе первых
Стюартов, необходимо проникнуть в ментальный и лингвистический
мир участников. Чтобы построить картину придворного патронажа,
нужно посмотреть, как патрон и клиент строили и объясняли свои от-
ношения. Вот взгляд одного из патронов на такие отношения. Чарльз
Корнуоллис был послом в Испании в течение первой декады правле-
ния Якова I. Он представлял официальные отчеты Роберту Сесилу,
графу Солсбери, первому королевскому министру. Кроме того, он
писал письма своему патрону Генри Говарду, графу Нортгемптону,
лорду-хранителю малой печати, и племяннику графа Томасу Говарду
графу Суффолку: их письма в основном содержали не донесения об
испанском дворе, а были посвящены английской придворной поли-
тике. В 1607 г., не получая известий от Нортгемптона в течение не-
скольких месяцев, Корнуоллис с тревогой пишет ему, чтобы узнать,
не обидел ли он его. Нортгемптон уверил Корнуоллиса, что только
неотложные дела совета удерживали его от написания писем. С пре-
увеличенной высокопарностью Нортгемптон создал идеализиро-
ванную версию патрон-клиентских отношений. Стоит внимательно
изучить следующий отрывок, так как Нортгемптон эксплицитно на-
зывает их отношения договором:
Я избрал Вас с такой верой в Ваши достоинства, действовал в отноше-
нии Вас с такой искренностью, с такой исключительностью привлекал Вашу
любовь, я рекомендовал Вас милости и покровительству самых лучших и
влиятельных людей с такой убежденностью, я защищал Ваши способности
от соперников и завистников с такой решительностью, принял выражение
Ваших клятв с такой уверенностью, взялся за Ваше дело с таким усердием, я
принял Ваши интересы как свои собственные с таким бескорыстием, я опи-
рался на Вашу веру с таким постоянством, что изменения моей любви, моей
надежды и доверия без должных оснований от человека [Вашего] достоин-
ства, честности и ума я не могу ожидать, и поэтому условия договора остают-
ся в силе, и Вам не следует страшиться никаких потерь23.
23 The earl of Northampton to Charles Cornwallis. April 10, 1607. Bodleian
Library (Bodl.). Tanner MS 75.
158
Это эксплицитное утверждение обязательств патрона не являлось
ни сделкой купли-продажи, ни военным контрактом. В то время как
их отношения были асимметричными, патрон признавал положение
и способность клиента (Нортгемптон, например, не занимает положе-
ние работодателя в крестьянском обществе). Эксплицитно основан-
ный (по крайней мере, на словах) на личной чести, любви, надежде и
доверии, откровенно это был договор между придворным патроном
и клиентом, с помощью которого осуществлялся доступ к королев-
ской щедрости. Более того, Нортгемптон обрисовал образ не только
патрона, но и атмосферы самого двора, поскольку Нортгемптон дей-
ствовал не только как патрон Корнуоллиса, но и как придворный по-
средник. Он подчеркивал жесткую конкуренцию за покровительство
при дворе и, ссылаясь на более темную сторону жизни двора, заме-
чал, что он защитил Корнуоллиса от его завистников и соперников.
Нортгемптон воспроизводит образ напряженного соперничества при
якобитском дворе. Действительно, именно такой портрет рисовали
современные писатели, но он также наводит на мысль о деятельности
придворного патрона, пытающегося усилить эффект от работы, кото-
рую, как он утверждал, он предпринял ради клиента.
Наиболее красноречивым является, возможно, тот факт, что
Нортгемптон предполагает существование почти религиозной свя-
зи между патроном и клиентом, прибегая к словам с религиозным
звучанием, таким как «избрать», «клятвы» и «вера». Если это звучит
диссонансом в отношениях между патроном и клиентом, то необхо-
димо вспомнить, что при монархии, основанной на Божественном
праве, при которой сам король и многие другие современные писа-
тели использовали метафору, сравнивавшую его с Богом, - щедрый
податель благодати, - придворный патрон или посредник могли ви-
деть себя подобно священнику, который ходатайствует перед всеве-
дущим Богом, чтобы принести спасение и милость для молящегося
и себя. Автор просительного письма королеве обратился к той же
метафоре: «Достаточно того, что они обрели милость не по нашим за-
слугам, но по Вашей щедрости»24. Множество картин эпохи Ренес-
санса показывают патрона следующим образом: небольшая фигура,
руки, сложенные в молитве, обращенной к святому или Мадонне, чье
изображение он заказал своему клиенту-художнику, чтобы снискать
милость у Бога.
Для кого Нортгемптон служил посредником? В данном случае это
был Роберт Сесил:
24 Historical Manuscripts Commission (НМС). Portland. 9:154.
159
Вы премного обязаны здесь милорду Солсбери, в чьем голосе, в своей
стихии имеющем силу большую, чем у тех, кто говорит в отдалении, хотя и
в унисон, мы не испытывали нужды во всех тех случаях, когда можно было
подчеркнуть Ваше достоинство или улучшить Вашу репутацию25.
На что его клиент Корнуоллис ответил в подобных преувеличен-
ных и эмоциональных выражениях:
Этим совершенным единогласием будут служить Вашему государю, и со-
хранят Вашу страну, и ваш скромный слуга скроет свою голову в тени этого
лавра, которому я желаю вечного неувядания и пышного цветения26.
Контракт между Нортгемптоном и Корнуоллисом является хоро-
шим примером патронажа как общего обмена и как поведения. Оста-
вив индивидуальные попытки обеспечить доступ к покровительству,
клиент превозносил успехи патрона, которые обещали награды для
обоих. В своих неумеренных излияниях они лишь косвенно говори-
ли о конкретных наградах, сделав акцент на личностях и службе го-
сударству. Ни патрон, ни клиент не упоминали деньги; вместо этого
можно было видеть благодушие со стороны патрона и почтение со
стороны клиента. Но тип контракта, предложенный Нортгемптоном
и Корнуоллисом, ни в коем случае не являлся единственным типом
патронажа, действовавшем в якобитской Англии. В самом деле, воз-
растающая роль денег как средства обмена от клиента к патрону, как
и контроль над придворным патронажем со стороны королевского
фаворита, изменили облик придворного патронажа. Нортгемптон
мог упустить любое упоминание денег в своем панегирике Корнуо-
ллису, но он служил посредником за огромные денежные платежи,
осуществляемые торговыми клиентами королевскому фавориту Со-
мерсету за доходное место на таможне27.
Использование денег было частью патронажной системы до
XVII в., но оно служило дополнением к другим подаркам, сделан-
ным патрону его клиентами, самыми важными из которых, возмож-
но, были нематериальные - почтение и служба28. В начале XVII в.
деньги стали играть все более важную роль, частично из-за целена-
25 Northampton to Cornwallis. April 10.1607. Bodl. Tanner MS 75.
26 PRO.SP 14/37/177.
27 Peck. P. 71.
28 Относительно использования денег как главной формы обмена в
придворном патронаже см.: Aylmer G.E. Op.cit. Р. 86-96, 219, 225-40, 274;
Neale J. Op. cit. P. 59-84; Roger Lockyer. Buckingham (New York, 1981). P. 39-
41, 61, 67-68; относительно политического воздействия денег на патронаж
160
правленной политики короны по продаже титулов и должностей.
Функционально такие продажи обеспечивали короля и придворных
денежными средствами, когда парламент выделял недостаточные
субсидии и когда недостаточной становилась прибыль от доходов
короны. Продажи также служили способом защиты слишком многих
достойных просителей, т. е. тот, кто мог платить, и был тем, кто по-
лучал денежные вознаграждения. Но такая политика и порядки не-
ожиданно подействовали на некоторые патронажные отношения, от
которых двор зависел при осуществлении управления государством.
Одним из клиентов, чьи записи проливают свет на эти изменения,
является сэр Джон Холлис. Его записи напоминают язык Нортгем-
птона и Корнуоллиса и изображают двор с точки зрения завзятого
искателя должностей. Холлис приоткрывает окно, через которое
можно увидеть патронаж накануне появления герцога Бекингема
па политической арене и изменения, вызванные новым фаворитом.
В 1617 г. Холлис писал другу в провинции:
Признаюсь, этот век, в котором мы живем, полон странных и необычай-
ных происшествий; и как мир начинался с хаоса и беспорядка, пока Божиими
законами, законами природы и человека каждая тварь и вещь не получили
своего должного отделения, одна от другой, так и теперь Божиим Промыс-
лом все вещи, влекомые к своему начальному периоду, оставляя эти законы
и правила, которые содержали их в рамках надлежащих сфер и протяженно-
стей, возвращаются через этот распад к своему первоначальному беспорядку;
и как старая игра закончилась, карты можно перетасовать заново для после-
дующей игры29.
И Нортгемптон, и Холлис придерживались одного мировоззре-
ния, но их выводы разнятся. Имели ли дворцовые связи стабиль-
ность контракта (или, по словам Холлиса, «Божиих законов, законов
природы и человека»), или они вернулись к своему первоначальному
беспорядку и хаосу с появлением Бекингема?
Холлис происходил из семьи джентри в Ноттингемшире и стал
графом Клэром в 1620-х гг. Являясь членом аграрной партии, Хол-
лис фактически служит примером связи двора и провинции в умах
см.: James С. Scott. Proto-corruption in Early Stuart England, в Comparative
Political Corruption (Englewood Cliffs, N.J., 1972). P. 12,54.
29 Sir John Holies to Lord Norris, June 17, 1617. The Letters of Sir John
I Idles / Peter Seddon (ed.). 2 vols. Thoroton Society Record Series, vols. 31, 35
(Nottingham, 1983). 2: 167.
161
и действиях стюартовского джентри30. Он выступал против шот-
ландцев и герцога Бекингема, но в то же самое время устанавливал
связь с Робертом Карром, королевским шотландским фаворитом, и
купил как титул барона, так и графский титул во время нахождения
герцога у власти. Он боролся с некоторыми своими высокопостав-
ленными соседями, такими как граф Шрусбери, и искал влияния
правительственных министров в урегулировании местных дел. На
примере семьи Холлиса видны разделения, вызванные гражданской
войной: его сын Дензил Холлис был лидером пресвитерианцев Дол-
гого парламента с 1640 по 1646 г.; его зять Томас Уэнтворт - критик
двора, занявший пост правительственного министра, стал графом
Страффордом и был приговорен к смерти Долгим парламентом. Но
Холлис иллюстрирует не просто сложные связи двора и провинции
в умах одного человека или одной семьи. Через свой опыт искателя
должностей он открывает для нас мир якобитского двора и его про-
тиворечий, существующий в хрупком балансе: продолжительные
связи между патроном и клиентом и множественность посредников;
противопоставленные образы контракта и хаоса; ритуальный язык,
граничащий с игрой, и противоречивое отношение ко двору. Эти про-
тиворечия были сняты новой системой, введенной Бекингемом, но не
обязательно с благоприятным исходом.
Холлис рассказывает нам, как функционировала система. Па-
троны были обязательными. В советы своему наследнику, где он
предлагает десять наставлений, касающихся женитьбы, детей, госте-
приимства и родственников, Холлис включил наставление относи-
тельно патронажа, взятое у лорда Берли:
Непременно имей у себя в друзьях какого-нибудь известного человека, но
не докучай ему мелочами, часто говори ему комплименты, делай ему много-
численные, но небольшие и недорогие подарки; а если у тебя будет причина
сделать ему значительный подарок, то в таком случае, пусть это будет что-ни-
будь, что может постоянно находиться у него на виду, иначе ты будешь жить
как хмель без опоры, жить в безвестности и превратишься в мяч, который
будет пинать всякий обидчик31.
Совет Берли, перенятый Холлисом, отражает версию патронажа
XVI в. как поведения и общего обмена: первого - через настаивание
30 См. вступления Седдона (Seddon) к обоим томам в его издании писем
Холлиса. Alexander Thomson. John Holies. Journal of Modern History. 8 (June
1936). 145-72.
31 HMC. Portland. 9:6. Перец Загорин указывает, что его совет позаим-
ствован у лорда Бёрли (The Court and the Country [New York, 1970]. P. 45).
162
на том, что патрону необходимо часто говорить комплименты; второ-
го - через рекомендацию делать многочисленные небольшие подарки
или один большой подарок, который бы напоминал о клиенте. Плата
патрону совершенно не упоминается.
В XVI и XVII вв. можно встретить много подобных отцовских на-
ставлений сыну, это любимый способ коммуникации как государей,
так и джентльменов32. Холлис также неофициально давал советы
своему отцу. В 1587 г. Холлис сообщил своему отцу, что последний не
получил назначение мирового судьи не по злому умыслу (как пред-
положил его отец):
но только из-за недостатка в каком-нибудь друге, который бы в то время со-
общил Совету о твоей совершенной пригодности и службе для того места,
что мог бы сделать... милорд главный судья [сэр Эдмунд Андерсон]... если бы
он был тебе хотя бы наполовину тем другом, каким себя называл33.
Патронаж был в таком случае необходимым даже для оказания
небольшой услуги. Но что мог сделать клиент, у которого не было
связи с чиновником, имевшим право оказать эту услугу? Выход был
в том, чтобы найти придворного посредника. В одном случае Холлис
хотел оказать услугу своему двоюродному брату, что требовало вме-
шательства лорда главного судьи. Затруднение Холлиса заключалось
в следующем:
Осознавая, что мои воды слишком мелки, чтобы нести тяжесть корабля
его светлости, поскольку никогда ни дружеским общением, ни заслугами я
не вызвал его заинтересованности, я посоветовался сам с собой, кто из моих
влиятельных друзей мог бы убедить его оказать эту услугу, и кто, возможно,
по своей любви ко мне подошел бы к его борту вплотную.
В итоге он обратился к сэру Френсису Бэкону:
предполагая, скорее из Вашей любви, которая была мне верна... благодаря
которой Вы можете считать, что если моя участь улучшится, то и моя служба
может оказаться лучшего качества34.
32 См., напр., «The Emperor Charles V’s political instructions to his son
Phillip II», translated by Henry Howard, British Library, Lansdowne MS 792;
и совет сэра Джона Темпла его сыну Томасу, Henry Е. Huntington Library,
Stowe MSS, Temple Correspondence, STT 1943 [ 1567() 1603].
33 John Hoiles to his father Denzil Hoiles. August 7.1587. Seddon. Ed., 1:1.
34 HMC. Portland. 9:141.
163
В данном случае, Бэкон был всего лишь одним из нескольких па-
тронов, к которым Холлис обратился, используя язык любви, а так-
же, возможно, намекая на взятку для генерального атторнея.
Хотя Берли и Холлис предлагали в качестве идеала единственно-
го патрона, клиенты якобитского двора часто обращались ко многим.
Но они использовали язык исключительного почтения, как если бы
были обязаны лишь одному. Кажется, что этот язык стал более ви-
тиеватым с тех пор как, начиная с 1590-х гг., поиски патронажа уси-
лились. Холлис прислуживал во внутренних покоях короля почти
девять лет и затем продолжил службу среди придворных принца Ген-
ри. Это была его самая важная придворная должность. Хотя Холлис
часто гордился тем, что получил эти должности без помощи иных
патронов, помимо короля и принца, после смерти принца Генри он
непрестанно искал новых покровителей в надежде на должность и
титул. Он обращался ко многим патронам, включая графа Сомерсета,
архиепископа-аббата, графов Суффолка и Нортгемптона, герцога Бе-
кингема и герцога Леннокса. Последнему он писал:
Я служил Его Величеству восемь лет и, поскольку я ни от кого более не
зависел, то время прошло без признания, моим товарищам и младшим по по-
ложению повсюду отдавали передо мной предпочтение, некоторым в награ-
дах, некоторым в службе35.
Сэру Томасу Лейку он заметил, что скорее удача, нежели усердие,
приносила успех36. Хотя Нортгемптон как патрон ссылался на ста-
бильность контракта, для такого клиента, как Холлис, якобитский
придворный патронаж имел большую неопределенность.
Необходимо помнить, что Холлис был не просто провинциальным
джентльменом; для него и его коллег, находившихся на службе при
дворе, проблема неопределенности политической обстановки имела
особую важность. Холлис служил советником сэра Джона Дигби, ан-
глийского посла в Испании. Когда Холлис сообщил ему о последней
болезни Солсбери, Дигби отметил свою собственную связь с Сеси-
лом как патроном и администратором:
Никто не будет разделять общую утрату так, как я, кого он связал с собой
многими обязательствами. Кроме того, Вы не можете не представить, каким
преимуществом для человека моего положения является покровительство и
любовь его руководства37.
35 НМС. Portland. 9:141. Р. 20.
36 Ibid. Р. 20.
37 Ibid. Р. 33.
164
После смерти Солсбери Дигби нужно было узнать, к какому па-
трону обратиться, к какой фракции ему примкнуть. Он поблагодарил
Холлиса за совет, замечая, что исполнить его может быть трудно, так
как в этом деле необходимо действовать с большим искусством, по-
скольку изменения подобного рода должны проводиться незаметно.
Заняв позицию безразличия относительно того, кто получил высокие
должности при дворе, Дигби писал:
Я продолжу идти тем же путем, займет ли должность мой лучший друг
или заклятый враг, опираясь на порядочность своих собственных дел и на
свое усердие на службе королю, а не на своего рода дружбу или министра,
находящегося в фаворе.
Но постепенно он признал важность искания дружбы с патроном:
хотя я не упущу всеми подходящими средствами попытки снискать их хоро-
шее мнение, поскольку мне хорошо известно, что те, через кого мои услуги
должны доходить до Его Величества, могут между прочим, если пожелают,
придать им дурной вкус.
Он закончил свое письмо с волнением:
Молю Вас, первым же письмом дайте мне знать, как обстоят дела38.
Важность придворного патронажа для человека, находившегося на
службе при дворе, былая ясна как Дигби, так и Корнуоллису, его пред-
шественнику на должности посла. Но Дигби выдвинул противоречивые
идеи о важности придворного патрона для исполнения своих служеб-
ных обязанностей. Только когда он поссорился с герцогом Бекингемом
во время злополучной поездки герцога и принца Чарльза в Испанию с
целью добиться руки инфанты, Дигби вполне осознал первостепенную
важность «дружбы» с министром, находящимся в фаворе39.
В XVI и XVII вв. королевский двор воспринимался и как центр
великолепия и наград, и как сирена, своей песней увлекающая под-
данных в морскую пучину. Холлис разделял эти взгляды. Но клей-
мя двор как лабиринт, «место фальши», он желал восстановления на
службе при дворе и в спальных покоях принца Чарльза, написав, что
(* неохотой удаляется к частной жизни. Не добившись успеха, этот
предполагаемый член аграрной партии оплакивал тот факт, что
38 Ibid. Р. 102-3.
39 Об изучении нападок Бекингема на Дигби, графа Бристоля, см.
Russell С. Op. cit. Р. 216, 218, 269, 285, 302-3, 327, 373-74, 391; Lockyer R.
Op. cit.P. 150-51,160-61,276,321,333.
165
с этого времени бесполезная провинция поглотит меня; и я понятия не имею,
куда поток моей судьбы несет меня, поскольку якорь, на котором я стоял,
исчез40.
Быть членом королевского двора означало не только оказывать
частные услуги монарху, но и находиться в центре придворного па-
тронажа и часто - дворцовой политики. Хотя ключевые решения
принимались при участии тайного совета, было необходимо, как
предположил Дэвид Старки, чтобы главным придворным служащим
был обеспечен личный доступ к монарху41. Поэтому ведущие при-
дворные патроны зачастую располагали клиентов в спальных покоях
монарха и его семьи, чтобы усилить свои позиции или политику, ко-
торую они проводили. Для клиентов это означало играть ключевую
роль в распределении королевского покровительства.
Холлис с завистью смотрел, как шотландцы занимали важные
посты при королевском дворе; как многие другие Холлис полагал,
что шотландцы монополизировали королевскую щедрость42. Это не
было вопросом частной обеспокоенности нескольких придворных.
На парламентской сессии 1610 г. Холлис сказал, что это наносит вред
обществу в целом:
Королю требуются деньги, для снабжения которыми созван этот парла-
мент... Причина всему - двор, поскольку, приняв другую нацию, эта голова
стала слишком тяжела для маленького тела Англии... Равная любовь коро-
ля к нам и к ним улучшила бы положение... но шотландцы монополизируют
его королевскую особу, вставая подобно горам между лучами его милости
и нами; и хотя нам не подобает предписывать ему частности, тем не менее,
мы должны смиренно просить Его Величество, чтобы доступ в его спальные
покои был открыт одинаково как для наших соотечественников, так и для
них, чтобы это семилетнее позорное клеймо зависти, недоверия или недосто-
инства было, наконец, с нас смыто, и чтобы эти покои имели то же братское
деление, что и другие низшие формы Двора, приемный зал и внутренние
покои короля. Из этого неравенства проистекает двойное неравное распре-
деление привилегий и почестей, поскольку не только они истощают орди-
нарные и экстраординарные доходы короля... все почести и награды прямо
или косвенно проходят через их руки; не только они находятся в присут-
ствии королевских особ, они им согреты, в то время как лучшие из нас без
него умирают. Таким образом, этот огромный и ежедневно обновляющийся
избыток их нации подпитывается, как из родника, и, окружая весь двор, по-
глощает королевское гостеприимство и утраивает обычные расходы. Многие
40 НМС. Portland. 9:129. 14-15.
41 Starkey D. Op. cit.
42 См., например: HMC. Portland. 9:113, 14-15.
166
из них достойные люди; я не худ, оттого что они толсты, я лишь желаю равен-
ства, чтобы они не казались детьми семейства, а мы - слугами; правильное
соотношение не только породит взаимную любовь, но и в такой мере закроет
эту брешь, что, король будет обогащаться от своих подданных, и эти слова
об обогащении и поддержке и этот ужасный период недовольства более не
будут вспоминаться, и впредь мы станем действительно счастливыми под-
данными гораздо более счастливого монарха43.
Несмотря на свои нападки на шотландцев, Холлис, стремившийся
стать клиентом, часто писал герцогу Ленноксу и объединился с Ро-
бертом Карром, графом Сомерсетом44. То, что кажется непоследова-
тельностью, является на самом деле типичным поведением клиентов,
ищущих покровительства при якобитском дворе. Но один раз связав
себя с Сомерсетом, Холлис оставался ему верным более десятилетия
после падения фаворита. Поначалу Холлис был настроен по отно-
шению к Сомерсету критично, особенно из-за того, что фаворит был
«главным мастером» придворных назначений. Холлис чувствовал
себя «чужим в Уайтхолле и не мог засвидетельствовать что-либо по-
мимо повсеместного влияния величия Сомерсета». В 1614 г. он при-
соединился к Сомерсету и через его посредничество поцеловал руку
короля. После этого его близость с Сомерсетом не нарушалась. Ища
покровительства Сомерсета, Холлис открыто просил о назначении
на королевский двор, «где я также смогу служить Вашей светлости в
большей близости»45. Холлис тонко чувствовал заинтересованность
выдающихся деятелей в том, чтобы их клиенты при королевском дво-
ре находились в ежедневном контакте с монархом.
Холлис с недоверием встретил обвинения в отравлении, направ-
ленные против Сомерсета в деле об убийстве Овербери46. Во время
казни Ричарда Уэстона Холлис неоднократно взывал к осужденному,
чтобы тот отрекся от утверждения причастности графа к заговору. За
свое поведение Холлис был заключен в тюрьму. Когда он вышел на
свободу, он сохранял сильную привязанность к Карру на протяжении
43 Там же. Р. ИЗ; другими, кто поднимал вопрос о шотландцах-придвор-
ных в парламенте, были Джон Хоскинс в 1610 и 1614 гг. и сэр Чарльз Корну-
оллис в 1614 г. См.: Foster E.R. Ed. Op. cit. 2: 344-345; Peck L.L. Op. cit. P. 209;
256 (см. сноску 98 на стр. 34).
44 Герцог Леннокс и граф Сомерсет - влиятельнейшие шотландские дво-
ряне в окружении Якова VI (примеч. ред.)
45 НМС. Portland. 9: 14-15, 28-29; Holies to the earl of Somerset, March 4,
1615. Seddon P. Ed. Op.cit. 1: 61-62.
46 Seddon. Ed. 1: xli-xliv. Cm.: Beatrice White. A Cast of Ravens (New York,
1965).
167
того времени, что Бекингем находился у власти, навещая прежнего
фаворита в Тауэре, сообщая ему придворные новости и даже давая
ему советы относительно его патрона47. Он даже предположил, что
утрата Сомерсетом расположения вызвала душевную болезнь:
Болезнь милорда Сомерсета несомненно проистекает от обоснованного,
глубокого неудовольствия относительно того жесткого и недостойного обра-
щения с ним, поскольку пренебрежение тяготит способный ум больше, чем
ненависть или оскорбление, и это чувство, тлевшее в нем, прорывается те-
перь в этом опасном проявлении48.
Некогда бичеватель шотландцев, Холлис теперь называл бывшего
шотландского фаворита «лучшим другом, который у меня когда-ли-
бо был». Это утверждение отражает не только чувства Холлиса, но и
его неспособность приобрести большего друга.
Падение Сомерсета и восхождение Бекингема стало для Холлиса
ударом. В судьбе Сомерсета он увидел традиционные опасности дво-
ра и зависимость от придворного покровительства:
Этим утром я отправляюсь в Тауэр навестить больного; такие визиты нуж-
ны иногда для смирения, в страданиях других, как в зеркале, мы можем узреть
несчастье, которому подвержены все люди, подчиняющиеся воле другого... то,
что в современном духе называется интересами государства, - это стрела, про-
летающая над головой всякого человека, и никто не в силах избежать ее, если
окажется на ее пути, разве что по счастливой случайности; поскольку для за-
мыслов Государя падение одних так же важно, как служба других49.
В то время как Сомерсет пострадал от нового поворота колеса
Фортуны, новой перетасовки колоды, появление Бекингема привело
к иной системе придворного покровительства, которая придала но-
вое значение интересам государства.
47 Hoiles to Lord Norris. July 1. 1617. Seddon. Ed. 2: 171-172; Hoiles to
the earl of Somerset, September 16. 1623. Там же. P. 282-283; July 5. 1624. Там
же. P. 285-286; August 11. 1624. P. 288-90; September 2. 1624. P. 292-293,
September 20. 1624. Там же. P. 294- 295; October 20. 1624. Там же. P. 298-300;
August 2. 1627. Там же, P. 359-361; Hoiles for the earl of Somerset to the earl of
Dorset. August 12.1627. Там же. P. 364.
48 Holies to the earl of Somerset, September 26,1630. Nottingham University
Library (NUL), Newcastle MS NEC 15404 и NEC 15405, Hoiles Letters, № 163.
P. 239-241.
49 Hoiles to Lord Norris. July 1.1617. Seddon. Ed. 2:171-172; Холлис пред-
положил, что это правило составляет «всю религию и государственную дис-
циплину нашего времени: как указывают нам на то наши соседи из Испании
и Франции, особенно в деле убийства маркиза д’Анкре».
168
После того как Бекингем стал фаворитом, Холлис продолжил
добиваться должности при дворе. Он потерпел неудачу, возможно,
из-за того, что сохранял верность старому фавориту Сомерсету и пе-
решел дорогу Бекингему, когда последний пожелал выдать дочь сэра
Эдмунда Коука за своего брата. Холлис поддержал живущую отдель-
но жену Коука, которая пыталась предотвратить свадьбу, и скабрез-
но прокомментировал внимание, которое общество обратило на эту
дворцовую интригу. Все, сказал он, в ней заинтересованы:
от Короля до фаворита и от фаворита до паромщика в Патни и торговки ку-
рицами, которые были допрошены в связи с возмутительными словами о
больной ноге сэра Джона Вильерса50.
Хотя Бекингем позволил Холлису приобрести два титула, он
больше никогда не допускал его к службе при дворе. Холлис, как кли-
ент, рассуждал о потере своего патрона Сомерсета, используя, как и
Рэли, язык любви, чтобы описать свой безуспешный поиск покрови-
тельства:
Для этой доли я рожден... по-прежнему вместе с Танталом открывать рот
вслед поднимающимся яблокам, всегда сея и никогда не пожиная. Но есть
время остановиться, так же как и отступить, и довольно того, что я сделал
попытку, достаточно часто добиваясь расположения судьбы и благосклонно-
сти, и возможно, гораздо лучше для моего состояния было быть ее солдатом,
чем ее любимцем51.
Выдающееся положение, занимаемое Сомерсетом, разделялось с
другими патронами; контроль Бекингема над королем и двором был
полным, или так это воспринимал Холлис:
Все мы тростник, который гнется от любого дуновения, а не дубы, ко-
торые могут выстоять при самых буйных ветрах; слепое иезуитское послу-
шание является естественной температурой этого климата, который хотя,
возможно, и хуже для отдельных личностей, жаждущих жить по правилам
чести Короля и своей, однако, гораздо лучше для большинства, чьим высшим
благом является праздное спокойствие, купленное и сохраняемое, неважно
какими путями52.
Написав это в начале господства Бекингема, Холлис затрагива-
ет два момента: слепую верность и куплю - отличительные черты
правления фаворита, которые привели к преобразованию раннестю-
50 Hoiles to Sir Thomas Lake. July 26. 1617. Seddon. Ed. 2:180-181.
51 Holies to the earl of Somerset. July 18.1617. Ibid. P. 174.
52 Hoiles to the earl of Somerset. July 18.1617. Ibid. P. 174-175.
169
артовской патронажной системы. Холлис, который не смог присоеди-
ниться к новому фавориту, противопоставил им аспект королевской
чести, обращаясь к понятию общего обмена, который традиционно
находился в центре патронажа. Эта тема стало часто повторяться,
поскольку Холлис, как и многие другие, продолжали высказывать
свои взгляды не только в частной переписке, но также в парламенте
в 1620-е гг.
Если мы перейдем от поиска покровительства к обмену между
патронами и клиентами, то необходимо будет изучить символиче-
ское значение систематического введения денег в схему, по кото-
рой король оказывает милости. Необходимо подчеркнуть, что дар,
пожалованный всемогущим монархом, превращается в сделку куп-
ли-продажи. Такие рыночные сделки разрушали основное значение
патронажа.
Обмен денег клиента на покровительство патрона не принят в
патрон-клиентских отношениях, но он стал характерной чертой яко-
битского патронажа и был систематизирован при герцоге Бекингеме.
Собственное отношение Холлиса к получению денег было совершен-
но ясным: он внимательно следил за своими имениями. Давая совет
лорду Шеффилду в 1598 г., он писал:
Я всегда покупал дешево, и сейчас я жажду, чтобы Вы продали дорого53.
Однако в то время, когда он предлагал деньги в обмен на покро-
вительство и продвижение, в его словах появилась неловкость и на-
тянутость. Это видно в его письме герцогу Ленноксу, в котором он
просит его посредничества между ним самим и королем:
Поскольку Ваша светлость удостоила меня места в Вашей благосклон-
ности, я убеждаю себя в том, что и благо мое учитывается. Уверенности в
других моих друзьях у меня нет. За эти последние годы я узнал на опыте,
что деньги превосходят все обязательства заслуг и природы, поэтому я не
дивлюсь, что у великих людей есть основания выражать недовольство теми,
кого они называют друзьями, за то, что те покидают их, когда пора их цве-
тения заканчивается: видя, что они выбирают ни родство, ни добродетель...
но только выгоду; которые, осуществив поставленную цель, отплатят таким
помощникам той же монетой. Я говорю это не с целью сэкономить деньги, но
даже в них Вы найдете меня благодарным54.
53 НМС. Portland. 9: 61.
54 Ibid. Р. 140. Относительно исследования денежных наград, использо-
вавшихся в тот же период во Франции, см.: Robert Harding. Corruption and
the Moral Boundaries of Patronage in the Renaissance, in Lytle G. and Orgel S.
eds. Op. cit. P. 47-64.
170
Это не было пустым обещанием. Холлис сделал сходные предло-
жения Роберту Карру, графу Сомерсету и герцогу Бекингему Он об-
ратился к Карру на языке, который описывал якобитский патронаж:
Зная, что милости государей выгодны для их фаворитов, как через отра-
жение от нижестоящих, так и через влияние, сходящее от них самих, и когда
люди моего ранга упускают из вида это соображение, то поступают неспра-
ведливо как с собой, так и с теми великими лицами, чье уважение они стре-
мятся снискать прежде других55.
Не таков был Бекингем. Холлис так и не стал клиентом фаворита,
но нельзя сказать, что он не пытался. Патронаж требовал исполне-
ния роли верного последователя и использования преувеличенного
языка союзничества, даже если клиент был настроен по-иному. Итак,
Бекингему он писал:
Я взываю к чести и справедливости Вашей светлости и не боюсь никакого
испытания в делах чести и дружбы, и либо примите меня таким, какой я есть,
либо выбросьте меня вон из Вашего гнезда с теми орлятами-отродьями, кото-
рые слепнут от каждого солнечного луча: также я не буду поддерживать дела
прошлого, от мира не скрыто, при каких условиях я приобрел имя друга56.
Постоянное использование Холлисом слова «приобретать» может
показаться метафорическим, но можно утверждать, что язык, кото-
рый он воспринял, обозначал не только чувства чести и дружбы, но и
одновременно плату за услуги.
Холлис не скрывал, что купил свои титулы. После того как он ока-
зался втянутым в дело с сэром Эдвардом Коуком, которое также ка-
салось Бекингема, Холлис с негодованием писал герцогу Ленноксу с
жалобой на дурное обращение с ним Тайного совета на допросе:
Ко мне допустили несправедливость, выведя меня на сцену, назвав пре-
ступником, и еще более порицая голосом народа, который так справедлив по
отношению к почестям всех людей, особенно же к почестям той значимости,
которые я приобрел... государи ищут наказания преступников, а не причине-
ния недовольства своим верным, честным слугам57.
Однако даже будучи готовым платить, Холлис скупился. Можно
списать это обстоятельство на его прижимистость, но было и нечто
гораздо более важное. Хотя продажа должностей происходила де-
сятилетиями, а продажа титулов вызвала интерес у большого числа
55 Hoiles to the earl of Somerset. March 4. 1615. Seddon. Ed. 1: 61-62.
56 Hoiles to the duke of Buckingham. July 17.1617. Ibid. 2: 173.
57 Holies to the duke of Lennox. July 25.1617. Ibid. P. 178-179.
171
кандидатов, снаряжённых соответствующими высокими рекомен-
дациями, распространение и институционализация таких продаж
подняли вопрос о природе самой щедрости. Противоречие между
королевскими милостями и рыночным мышлением было с силой
подчеркнуто Холлисом, когда, будучи придворным служащим, он
подвергал критике предполагаемую женитьбу принца Генри на доче-
ри герцога Савойского. Холлис утверждал, что мотивом выступали
деньги:
возможно, самое лучшее средство, которое можно получить, чтобы покрыть
долги Короля... Но почему наследник английского престола должен быть
продан?., какая честь, какая выгода, настоящая или грядущая, сможет таким
образом способствовать этому королевству. В сферу слова «выгода» мы мо-
жем добавить слово «честь», считая, что принцы имеют такое превосходство,
что никто, кроме Бога, не может добавлять бриллианты к их коронам, и их
выгода обладает большей широтой, чем можно было определить деньгами58.
Возможно, с точки зрения королевского дефицита это было несбы-
точной мечтой, однако она была у многих в парламенте.
IV
Господство герцога Бекингема с 1616 по 1628 г. изменило ранне-
стюартовский патронаж. Это было недавно ясно показано в прекрас-
ной биографии Роджера Локьера59. Что нам не удалось пока столь же
ясно увидеть, так это фазы патронажа: они рассматриваются в книге
Ричарда Каста, готовящейся к изданию. Новая колода карт, которую
Холлис увидел в 1617, к 1628 г. стала крапленой. После трудной пар-
ламентской сессии того года Холлис писал, что «быть порицаемым
любой палатой - верный способ продвижения по службе»60.
Бекингем изменил политическую вселенную раннестюартовско-
го двора в двух отношениях. Во-первых, он настаивал на том, чтобы
клиенты признавали его единственным патроном. Среди нескольких
примеров Локьера есть следующие. Сэр Хамфри Мэй испытал на
58 НМС, Portland, 9: 41-42. Холлис обсуждал назначение сэра Артура
Ингрема на службу при дворе за плату (Hoiles to Lord Norris [March 1615].
Seddon. Ed. 1:63-65).
59 Lockyer R. Op. cit. P. 39-41.
60 Richard Cust. The Forced Loan and English Politics, 1626-1628 (Oxford,
в печати); см. также: Richard Cust. The Forced Loan and English Politics, 1626—
1628 (Ph. D. diss., University of London, 1983). Hoiles to Lord Vere.July 2.1628.
NUL. Newcastle MS NEC 15405. Hoiles Letters. № 38. P. 56 ff.
172
себе гнев Бекингема, когда обратился и к нему, и к графу Пембруку за
должностью канцлера герцогства Ланкастерского, которую он искал;
жалование должности было приостановлено до тех пор, пока Мэй не
принес смиренного извинения, признавая, что он испытал «величай-
шее горе», утратив расположение герцога. И когда сэр Генри Илвер-
тон был назван генеральным атторнеем, Бекингем, имевший в виду
другого кандидата, настоял на том, чтобы Илвертон (которого желал
выдвинуть сам король) дал ему свидетельство о назначении для предо-
ставления королю, чтобы таким образом Илвертон символически по-
лучил свою должность через фаворита61. Это требование преданности
единственному покровителю не было нормой в Англии начала XVII в.
Даже если патроны желали того, клиенты на это не шли. Искатели
покровительства при дворе первых Стюартов обращались ко многим
патронам. Хотя они использовали язык, соответствующий зависимо-
сти от одного патрона, это было условностью. Так Холлис обратился к
трем разным патронам, чтобы добиться небольшой услуги для своего
двоюродного брата Джона Уостнеса, прося, чтобы он не был избран
шерифом. Умоляя всех троих, Холлис со всей серьезностью писал гер-
цогу Ленноксу, что не мог обратиться ни к кому, кроме него62.
В то время как узы в XVI и XVII вв. были зачастую ослаблены, с
первых дней нахождения у власти в 1616-1618 гг. Бекингем стремил-
ся привязать к себе всех членов политической элиты, вынудив их при-
знать его господство еще до конфликтов с парламентом в 1626 и 1628 г.
Сначала это не представляло большой трудности. В первые годы сво-
его фаворитства Бекингем широко распространил свою сеть - его
патронаж включал многих, желавших покровительства. Но начи-
ная с 1625, как указывает Каст, он систематически сокращал число
своих клиентов, требуя от них верности и наказывая тех, кто, как он
думал, предал его в парламенте. Это достаточно сильно отличалось
от парламентского патронажа таких ранних якобитов, как Роберт Се-
сил и Генри Говард, которые способствовали продвижению местных
джентльменов или придворных сторонников в Палату общин, но,
кажется, не следили за их деятельностью после этого. В 1625 г. Бе-
61 Lockyer. Р. 39-41. Локьер также предполагает, что Бекингем рассма-
тривал патрон-клиентские отношения как контракт (Р. 45, 70), хотя природа
этого контракта могла отличаться от природы контрактов патронов ранне-
стюартовской эпохи.
62 НМС. Portland. 9: 141-142. См. также: Ian Rowney. The Hastings
Affinity in Staffordshire and the Honor of Tutbury. Bulletin of the Institute of
Historical Research 57 (1984): 35-45, для интересного исследования патрона-
жа конца XV в.
173
кингем выбрал своих оппонентов на должности шерифов, чтобы они
не могли заседать в Палате общин. В 1626 г. он систематически уда-
лял со скамьи многих из тех, кто пытался организовать против него
импичмент63. Это изменение в поведении отразилось и в изменении
восприятия. В 1625 г., сочувствуя своему зятю Томасу Уэнтворту, ко-
торый был избран шерифом, Холлис писал: «Мне кажется, что это
служит знаком уважения для тебя и твоих товарищей. Ведь гонение
чаще, чем награда, является признаком добродетели»64. Добродетели
награды и щедрости, превозносимые гуманистической традицией и,
как мы видели, Яковом I, теперь ставилась под сомнение.
Помимо того, Бекингем изменил роль денег для проявления коро-
левской щедрости, что представляется чрезвычайно важным. Долж-
ности, конечно же, продавались десятилетиями; титул баронета был
учрежден королем и советом в 1611 ис 1611 по 1640 г. системати-
чески продавался влиятельным землевладельцам65. Но для Карра
и особенно Бекингема вознаграждения и щедрые дары, в изобилии
приносимые патрону благодарным клиентом, теперь стали не допол-
нением к обмену, но сутью самого обмена. Контракт или соглашение,
описанный Нортгемптоном в эмоциональных, почти религиозных
словах, был превращен в торговую сделку купли-продажи.
Эта трансформация была ясно выражена в попытке подвергнуть
герцога импичменту в 1626 г.: важно, что из тринадцати пунктов об-
винения, предъявленных Палатой общин Бекингему, восемь каса-
лись королевской щедрости и придворного патронажа. Палата общин
недвусмысленно сказала, что король перестал быть хозяином соб-
ственной щедрости66. В ответ на обвинения Бекингем отождествил
63 Cust. The Forced Loan and English Politics. P. 27-30, 293-301.
64 Holies to Thomas Wentworth. November 22. 1625. Wentworth Papers,
1597-1628 /J.P Cooper (ed.). Camden Society, 4th ser. Vol. 12 (London, 1973).
P. 243.
65 Lawrence Stone. The Crisis of the Aristocracy (Oxford, 1965). P. 65-128;
C.R. Mayes. The Sale of Peerages in Early Stuart England. Journal of Modern
History 39 (1957): 21-37; The Early Stuarts and the Irish Peerage, в: English
Historical Review 73 (1958): 227-51; Katherine S. Van Eerde. The Jacobean
Baronets: An Issue between King and Parliament, в: Journal of Modern History
33(1961): 137-147.
66 House of Lords Record Office (RO). Manuscript Journal of the House
of Lords (MS LJ). P. 614. May 15. 1626 (Yale Center for Parliamentary History
transcript [Yale transcript]. P. 734). Для изучения парламентской сессии 1626 г.
см.: Russell (№ 4 выше). Р. 260-323; Colin Tite. Impeachment and Parliamentary
Judicature in Early Stuart England (London, 1974). P. 178-218. Другое иссле-
174
себя с королем таким образом, что повредил королевской щедрости и
самому королю. В вышеприведенном анализе патронажа как общего
обмена была высказана гипотеза, что патронаж предполагал готов-
ность со стороны патрона ограничить свои запросы, чтобы сохранить
отношения. Затем было сделано предположение, что за разрывом та-
ких отношений следовал призыв к чести с целью их восстановления.
Оба этих аспекта иллюстрируются процедурой импичмента против
герцога, когда критики неоднократно взывали к чести, а герцог был
обвинен в обмане своих клиентов.
Например 15 мая 1626 г. Палата лордов заслушала доклад об об-
винениях, предъявленных герцогу Палатой общин. Граф Девоншир
представил два обвинения, касающихся чести и судопроизводства, в
которых щедрость и справедливость были увязаны. Важна ритори-
ка, с помощью которой составлены эти обвинения. Во-первых, было
сказано, что герцог «исказил древний и уважаемый способ получения
почетных званий... Во-вторых, что ради своей собственной выгоды он
вынудил некоторых того нежелающих приобрести звание». Палата
общин признавала, что продажа титулов и должностей началась еще
до появления Бекингема, однако заявляла, что герцог возвел это в сис-
тему. Именуя звание «непосредственным лучом добродетели», она
утверждала, что такие продажи были незаконными. «Никогда не су-
ществовало нации настолько варварской, которая бы устанавливала
определенную цену за почетные звания». На карту была поставлена
также честь королевства, теперь умаленная из-за «введения этой но-
вой торговли званиями... Честь была нерасцветшей девой, по крайней
мере, не настолько открыто выставляемой на продажу до времени
этого человека, который все вещи обращает к своей выгоде, все люди
должны уступить и покориться его неукротимым желаниям и тщес-
лавным прихотям».
Ссылаясь на старину, доклад объявил честь священной, сродни
свободе, и бесценной. На языке, напоминающем язык гуманизма
XV в. и сочинений самого Якова, утверждалось, что продажа титулов
наносила ущерб способности короля проявлять щедрость:
Это пятнает самый прекрасный цветок короны и делает его скверным
и дешевым в глазах наблюдателей... Это отнимает у короны единственный
честный и скромный способ награды выдающихся достойных слуг, которые
никогда не удовлетворятся тем, к чему, как они видят, относятся с таким пре-
дование дебатов 1626 г. см. в: М.В. Young. Buckingham, War and Parliament:
Revisionism Gone too Far. Parliamentary History (в печати).
175
небрежением, и что так легко приобретается... Этот путь заставляет людей с
большим прилежанием стремиться к выгоде, чем к добродетели.
И наконец Палата общин заявила, что дело Бекингема должно
стать прецедентом, когда человек
недавно поднятый на исключительную высоту, считает, что он не может све-
тить достаточно ярко, если только он не затемнит и не потушит остальную
часть своей сферы, и не сделает Вашу честь презренной по ее заурядности и
ходкости.
Доклад с обвинениями герцога в продаже судебных должностей
ясно показал разницу между торговым договором и королевской ще-
дростью. Хотя в Англии XVII в. купцы могли с успехом стремиться
к знатности, к их занятию все еще относились с презрением, по край-
ней мере, на словах:
Поскольку торговое ремесло целиком состоит в покупке и продаже... есть
опасения, что даже в местах судопроизводства они будут вести себя так же,
как когда они были купцами, и будут продавать правосудие.
Те, кто покупал свои должности за деньги, препятствовали надле-
жащему повышению других. К тому же они скорее принимали мате-
риальные вознаграждения. Результатом стала коррупция: «Те, у кого
большие кошельки, хотя и дурные цели, в судах будут лучше оценены».
Важно то, что
влиятельные люди, которые продают места и должности другим, должны и
будут сохранять непомерные взыскания... с тех, кого они таким образом воз-
высили, как потому что они их создания, так и потому что чем большая гро-
зит угроза выгоде, тем большая плата должна быть взыскана за следующую
вакансию с последующего преемника67.
В то время как патронаж являлся приемлемым способом продви-
жения, продажа должностей и титулов теперь отождествлялась с кор-
рупцией.
Граф Клэр, бывший сэр Джон Холлис, представил одиннадца-
тое обвинение, выдвинутое Джоном Пимом, гласившее, что герцог
«добился почестей для своих бедных родственников». Бекингем
67 House of Lords RO, MS LJ, P. 610-612. May 15. 1626 (Yale transcript.
P. 721-28). Для изучения речи Джона Пима по одиннадцатому и двенадца-
тому пунктам обвинения, зачитанной в Палате лордов, см.: Hampshire Record
Office, Jervoise MS 07. Я благодарна Конраду Расселу (Conrad Russell) за пре-
доставленную копию этой речи.
176
злоупотребил королевской щедростью, сделав своих родственников
дворянами. Это наносило ущерб знати, королевству и даже самому
королю, не потому что «это может сделать его неспособным к раздаче
почестей, поскольку эта власть неотторжима, но, став обыкновенным,
звание делается недостаточной наградой за выдающуюся доброде-
тель»68.
8 июня герцог Бекингем ответил на эти обвинения. Его ответы,
как и обвинения Палаты общин, были основаны на прецеденте. Они
включали в себя отрицание особых просьб и что важнее - соучастие
двух королей в его награждении и утверждении фаворитом. Он го-
ворил, что может без порицания принять и сохранить, то, что было
свободно даровано щедрой рукой его владыки; и существует нема-
ло прецедентов как в древние времена, так и в наши дни, когда один
человек, высоко оцененный своим монархом, в одно время занимал
много высоких должностей. Но если станет известно, что он лжет
или бесчестно использует эти места, или некоторые из них, или если
в связи с этим будет страдать общество, то он, имея благодарность
за все, что он свободно получил, когда бы его великодушный хозяин
не потребовал этого, не имея разногласия с монархом, с готовностью
положит к королевским ногам не только свои владения и должности,
но и все свое состояние и свою жизнь, лишь бы услужить ему69.
Бекингем отрицал не продажу титулов, а только то, что это проис-
ходило с принуждением. Не отрицал он и продажу мест в суде, но он
ответил, что «согласно указаниям Короля эти самые деньги были вы-
плачены другим, и герцог не сохранил, не использовал на собствен-
ные нужды из них ни пенни, как о нем предполагали»70.
Относительно жалования своей семье дворянства, он заявил,
что его старший брат, теперь виконт Пурбек, получил свой титул от
Карла, когда служил в его спальных покоях. Граф Англси служил в
спальных покоях короля Якова, и почести и земли были пожалова-
ны ему, пока Бекингем находился в Испании. Граф Денби получил
почести, упомянутые в обвинении, но король не даровал ему земель,
а мать Бекингема получила лишь титул графини Бекингем, который
68 House of Lords RO, MS LJ. P. 613-614. May 15. 1626 (Yale transcript.
P. 731, 734).
69 House of Lords RO, MS LJ. P. 657. June 8. 1626 (Yale transcript. P. 930-
931). В «Царском даре» (№ 19 выше) Яков открыто советовал не заводить
фаворита: «Не используй одного во всем, чтобы он не загордился, и его това-
рищи не стали ему завидовать» (Р 32-33).
70 House of Lords RO, MS LJ. P. 661-662. June 8. 1626 (Yale transcript.
P. 948).
177
не наследуется. В оправдание Бекингем сослался на королевскую ще-
дрость и важность родства, обе темы, являвшиеся дорогими для тех,
кто вел против него процесс. Яков, из своей королевской благосклон-
ности сам удостоив герцога от своих щедрот многими титулами и
высокими постами, в качестве веского доказательства своей королев-
ской милости также счел приемлемым удостоить и тех, кто делил с
оным одну кровь... Но если бы оказалось правдой, что это герцог обе-
спечил почестями тех, кто ему так близок и дорог, то закон природы и
расположение Короля, он надеется, будут служить ему оправданием.
И он скорее считает, что мнением всех благородных умов, его бы осу-
дили, если, пользуясь такой благосклонностью своего господина, он
бы заботился только о своем собственном преуспеянии и пренебрег
бы теми, кто ему ближе всех.
Таким образом, Бекингем, чтобы поддержать свою точку зрения,
сослался на традиционные понятия королевской щедрости и вели-
кодушия, как сделали и его оппоненты: «Королевское великодушие
не может быть вменено герцогу в преступление, поскольку король
является источником оного»71. Обе стороны согласились, по край-
ней мере, на словах, что для короля не проявлять щедрость было бы
ошибкой. В чем, в таком случае, они расходились? В двух пунктах.
Во-первых, Бекингем не затронул главный вопрос - о деньгах, изы-
маемых патроном у клиента. Во-вторых, ни Бекингем, ни король
Карл не придавали значения взаимовыгодной стороне королевской
щедрости. В ответ на призывы к выполнению обязательств обеими
сторонами Карл сослался лишь на собственную честь. Он заключил
в тюрьму сэра Дадли Диггса и сэра Джона Элиота «за то, что они
бросили тень на королевскую честь». В попытке прекратить борьбу
против Бекингема он направил послание в Палату общин со словами,
что «его Величество не может поверить, что мишенью является гер-
цог Бекингем, но... ваш процесс явственно задевает честь и правление
его самого и его отца»72.
Дж. Г.А. Покок утверждал, что в 1628 г. Палата общин и король не
поняли друг друга по вопросам свободы и собственности73. Кажет-
ся, нечто подобное произошло и в 1626 г. Ментальный мир полити-
ческой элиты основывался на традиционных интерпретациях чести
71 House of Lords RO, MS LJ. P. 662. June 8. 1626 (Yale transcript. P. 949-
950,962).
72 Russell. P. 291, 319.
73 J.G.A. Pocock. Propriety, Liberty and Valour: Ideology, Rhetoric and
Speech in the 1628 Debates (доклад сделан на конференции по Петиции о пра-
ве в университете Вашингтона, 20-21 октября 1978 г.).
178
и щедрости. Как мы увидели, королевская щедрость понималась и
как свободно даруемая монархом, и как взаимная, как двусторон-
ний контракт между королем и подданным, сильно напоминавший
договорные отношения между патроном и клиентом. Таким образом,
великодушие было добродетелью, когда король распределял коро-
левскую щедрость на тех подданных, заслуживавших награды, кто в
обмен клялся в повиновении и службе. Но когда право распределения
щедрости было передано королевскому фавориту, который превратил
щедрость из свободного дара сходного с Божественной милостью, в
предмет рыночной торговли, восприятие благосклонности, фаворита
и даже самого короля изменилось. Бекингема нельзя назвать просто
дурным советником: король (а на самом деле два короля) терпел и
даже поощрял то, что многие воспринимали как превращение чести
и добродетели в торговлю. (Добродетель и торговля могли сочетать-
ся в конце XVIII в., но в 1620-х гг их еще нельзя было соединить74.)
Многие историки утверждают, что структурные проблемы финансо-
вой системы и давление большого количества искателей королевских
милостей были чумой раннестюартовского двора75. Королю хрониче-
ски не хватало денег. Продажа должностей и титулов была разумным
средством их получения в дополнение к парламентским субсидиям.
Фаворит, распределяя патронаж, помогал королю справиться с за-
просами фракций и отдельных искателей милостей. Яков писал Со-
мерсету: «Разве все придворные милости и места не проходят через
Вашу должность управляющего, а награды - через должность Ва-
шего тестя-казначея? Разве вы двое не... ограждаете весь двор таким
образом, чтобы все с неизбежностью от вас зависели?». Бекингему
в качестве новогоднего подарка в 1619 г. он послал краткое размыш-
ление. Во вступлении он отметил, почему размышление было крат-
ким: «Когда я принимаю во внимание Ваше постоянное присутствие
на моей службе... и непрерывный поток просителей, домогающихся
Вашего внимания без благоразумия и различия времени, я убежда-
юсь, что Вы сможете уделить размышлению лишь немного своего
времени»76. Таким образом, Бекингем являлся ситом, через которое
просеивались требующие королевской щедрости, функциональным
74 См.: J.G.A. Pocock. Virtue and Commerce in the Eighteenth Century.
Journal of Interdisciplinary History 3 (1972-73): 19-134.
75 См, например: Linda Levy Peck. Court Patronage and Government
Policy: The Jacobean Dilemma, in: Lytle и Orgel, eds. (№ 10 выше). P. 27-46;
Northampton (№ 22 выше). P. 23-63,146-167.
76 Akrigg G.P. Ed. Op. cit. P. 339-340, 367. В «Царском даре» Яков насто-
ятельно рекомендует сыну избирать для своей службы «людей, известных
179
приспособлением для общения с слишком большим количеством
просителей.
Патронаж и фаворитское положение Бекингема воспринимались
как главный вопрос не только Палатой общин в ходе импичмен-
та, но также и советниками короля. Один подвергнул критике «эти
парламентские разговоры» как «некоторые симптомы последующих
восстаний, гражданских войн и свержения наших королей». Король
Яков, как он заявил, «укрепил себя», держа фаворитов, «которым он
может доверять больше, чем многим из дворянства, зараженных этим
желанием олигархии». Если бы король Карл позволил, чтобы Бекин-
гема «только изгнали со двора, то с разрушением этого краеугольного
камня начнётся падение его монархии. Поскольку если они достиг-
нут победы в этом, у них есть тысячи других тайно выношенных тре-
бований лишить королевскую власть ее оперения»77. Таким образом,
сплачиваться вокруг Бекингема означало поддерживать не только
королевского фаворита, но и трон. Но придворные клиенты и зем-
левладельцы, заседавшие в парламенте, смотрели на это по-другому.
В своей попытке вынести Бекингему импичмент, Палата Общин раз-
работала риторику, которую представили лорды, предъявляя обвине-
ние в том, что продажа титулов и судебных должностей обесценивала
королевскую щедрость и королевскую справедливость. Это были те
самые темы, на которых покоилась ренессансная монархия и которые
прославлялись в добсоновском портрете сэра Томаса Эйлсбери. То,
что Эйлсбери, докладчик прошений королю, был клиентом Бекинге-
ма и купил титул баронета через год после неудавшегося импичмента
герцогу, символизирует парадокс, лежавший в основе раннестюар-
товского патронажа.
Суждение «для короля не проявлять щедрость было бы ошибкой»
являлось трюизмом, принимаемым как королем, так и подданным.
Изменение, произошедшее в краткий срок с конца XVI по начало
XVII в., благодаря которому деньги в ходе обмена доставались не
клиенту, а патрону, было ключевым для широкой оппозиции Бекин-
гему и самому королю Карлу. Ситуация обострилась, когда в 1626 г.,
чтобы поддержать Бекингема, Карл распустил парламент до голосо-
вания по импичменту и выступил против врагов герцога. Король не
осознал, что целью импичмента было не нападение на монархию, а
возвращение к традиционным практикам королевской щедрости.
своей мудростью, честностью и добросовестностью... свободных от всяческих
фракций и пристрастий» (Р. 32-33).
77 Ab Ignoto in Cabala Sive Scrivia Sacra. 3d ed. (1691). P. 255-57, цит. no:
Cust R. 1983. Op. cit. P. 22-24.
180
Правота современников, которые думали, что что-то идет не так, под-
тверждается советом, высказанным будущему Карлу II во время Ре-
ставрации.
Накануне Реставрации Уильям Кавендиш, маркиз Ньюкасл, на-
писал письмо, содержащее совет, будущему Карлу II. Как его бывший
наставник и тайный советник Ньюкасл пользовался расположением
Карла. Как участник политической жизни начала XVII в. и граждан-
ской войны он помнил политические конфликты, в которые были
втянуты первые Стюарты, и хотел помочь Карлу избежать проблем,
которые стояли перед отцом и дедом последнего. Ньюкасл не был
ни глубоким мыслителем, ни серьезным администратором. Касаясь
политических проблем XVII в., он не проявил ни строгости анализа,
ни исторической точности. Его письмо содержало описание царство-
вания королевы Елизаветы как золотого века, набор современных
(разделяемых многими другими) мнений об ошибках, совершенных
первыми Стюартами, и набор предписаний, согласно которым могли
бы действовать Карл и его парламент78. Ньюкасл напомнил Карлу бо-
лее раннее понятие королевской щедрости, бескорыстно подаренной
услуги, способствующей чести короля, определяемое нами выше как
общий обмен. Как и ранние теоретики, Ньюкасл сравнивал власть
короля и власть Бога, особенно - власть награждать и наказывать.
Он убеждал его принять такую практику и исполнение патронажа,
которая свяжет подданных с короной.
Можно вспомнить, что Холлис жаждал назначения при коро-
левском дворе, потому что тот был местом придворного патронажа
и политики. Позволение придворным вельможам играть такую роль
Ньюкасл назвал одной из ошибок первых Стюартов. Поэтому он на-
стаивал, что
ни один придворный, не являющийся тайным советником, не должен вме-
шиваться в государственные дела... и ни один камердинер не должен зани-
маться прошениями и делами, более чем ему полагается, поскольку у Вашего
Величества имеется докладчик прошений для всех ходатайств, и так каждый
должен держаться внутри своего круга, должности и места. Я уверяю Ваше
Величество, что их вмешательство ради собственной выгоды внесло большой
беспорядок в Содружество [Commonwealth].
78 Thomas Р. Slaughter, Ed., Ideology and Politics on the Eve of Restoration:
Newcastle’s Advice to Charles II (Philadelphia, 1984). Я благодарна Элизабет
Рид Фостер (Elizabeth Read Foster) за доведение до моего внимания совета
Ньюкасла. Стоун (Stone; № 64 выше). Р. 120, привлекает внимание к рояли-
стам 1650-х, которые считали продажу титулов политической ошибкой.
181
Ньюкасл предлагал, чтобы придворный патронаж находился под
строгим контролем, обеспечивающим его распределение в интересах
короля.
На языке, напоминавшем парламентский язык 1626 г., Ньюкасл
утверждал, что фавориты и продажа должностей подорвали королев-
скую службу. Во времена королевы Елизаветы джентльмен посылал
своего младшего сына в университет, в «Судебные инны», а потом,
возможно, на службу послом за границу. Сын бывал удачлив, если
увенчивал свою тридцатилетнюю карьеру должностью секретаря
канцелярии или совета.
Но когда появились большие почести, они вытеснили эту породу
государственных деятелей; кто мог дать за место на тысячу фунтов
больше, тот его и получал, и джентри, видя это, распорядились сво-
ими сыновьями по-иному... и так наша раса государственных деяте-
лей вывелась». Принимать на важные должности и королевский двор
зажиточных джентльменов было важно потому, что они были «спо-
собны служить Вам в стране и Содружестве и никогда не подводить
Ваше Высочество79.
Как и Клод де Сейсель, Ньюкасл утверждал, что королевская
щедрость должна быть в первую очередь дарована дворянству и
джентри, которые служили королю при дворе и в провинции, а не фа-
воритам, которых он отождествлял с посредственными людьми:
Одной из причин, что навлекли на нас эти скорбные времена, было высо-
кое мнение о посредственных людях... Тех людей, которые не могли призвать
ни одного человека, но только жили за счет короля, должно было уважать, а
других, которые жили за собственный счет и были способны призвать ты-
сячи, презирали, потому что они не могли сделать хорошего реверанса или
станцевать серебон, аккомпанируя себя кастаньетами80.
Ньюкасл детально изложил выгоду, получаемую королем и стра-
ной от патрон-клиентских отношений, когда он описал исполнение
патронажа старым графом Шрусбери. На праздновании дня святого
Георгия обеспеченные джентри добровольно признали себя слугами
графа, надев его ливреи. Однако на следующий день они сидели ря-
79 Slaughter. Ed. Р. 52-56, 58-59.
80 Ibid. Р. 47-51. Жалуя звание пэра слишком часто, первые Стюарты
сделали Палату лордов более фракционной, чем Палата общин, в самом деле
«все величайшее зло в парламенте пришло из королевского дома, поскольку
более слабая фракция при дворе всегда стремилась свергнуть более сильную
в парламенте, в котором они не только принуждали своих друзей и служащих
Палаты делать все возможное, чтобы заполнить парламент, но также отрав-
ляли землевладельцев».
182
дом с ним за столом, и он обращался к ним близко, как к родственни-
кам. Ньюкасл говорил, что эти джентльмены,
таким образом, обязали милорда быть их слугой на протяжении последую-
щего года, с его властью служить им и в суде, и в Вестминстер-Холле, и быть
их поверенным, и кроме того у милорда не было дел в провинции, но они
предоставили их ему, и затем дела у короля пошли легко, поскольку какое
бы дело у Его Величества ни было в любом графстве Англии или же во всей
Англии, стоило только поговорить со Шрусбери, или Дерби, или подобными
выдающимися людьми, и дело было сделано... и что это стоит Вашему Вели-
честву - орденской ленты, поста члена Тайного совета или таких должностей,
которыми Ваше Величество не может распорядиться лучше, чем пожаловать
таким великим людям. Поскольку люди не завидуют великим людям так, как
они завидуют людям посредственным, и потом все их родственники, друзья,
подчиненные, слуги, арендаторы очень довольны, и Ваше Высочество на-
ходится в безопасности, но надменность наших времен такова, что если эти
люди не получают назначения в спальные покои Вашего Высочества, то они
с неизбежностью протестуют и становятся недовольными81.
Ньюкасл убеждал Карла представлять монархию с великолепи-
ем, окружить ее, как королева Елизавета, публичными церемониями.
Королевская щедрость и придворный патронаж сыграли свою роль в
реставрации монархии. Ключевым моментом было то, что щедрость
должна была принять форму даров, жалуемых королем, а не платы за
должность или титул искателями милостей, чтобы она распределя-
лась не через фаворитов и не им, а выдающимся людям королевства
и через них же. Награждая дворянство и джентри, король укреплял
монархию. Оглядываясь назад на золотой век, каким, как он утверж-
дал, была елизаветинская эпоха, Ньюкасл имел возможность судить
задним числом. Но его совет усиливает важность рассмотрения ис-
полнения патронажа и природы обмена между патроном и клиентом
в раннестюартовской Англии.
Пока предписания Ньюкасла звучат в ушах Карла и наших соб-
ственных, несложно понять, почему так много историков впечатля-
лись патронажем раннестюартовского периода. Кроме того, важную
роль сыграли историографические дебаты, особенно буря по поводу
джентри и пришествие ревизионизма. Уйдя в сторону от экономи-
ческих и идеологических объяснений, многие социальные и поли-
тические историки сосредоточились на иерархической, основанной
81 Ibid. Р. 47-48. Ньюкасл вспоминал, что в свое время и Уильям, граф
Пембрук, и Томас, граф Арундел, безуспешно пытались быть назначенными
в королевские спальные покои во время правления и короля Якова, и короля
Карла.
183
на почтении природе Англии Нового времени. Анализ шел в двух
направлениях, во-первых - к обобщениям, простирающимся на це-
лые столетия, и во-вторых - к тонкому микроскопическому анализу
отдельных эпизодов истории. Таким образом, историки, изучающие
патронаж, варьируются от пуантилистов, изучающих мельчайшие
элементы патрон-клиентских отношений, до абстрактных экспрес-
сионистов, которые подчеркивают важность общей картины, раз-
рабатывая более продолжительные тематические трактовки предме-
та, в которых, к примеру, упадок клиентажа связывается с развитием
государства и нуклеарной семьи. Однако вопреки этим аргументам,
новое государство Тюдоров широко использовало свои патронаж-
ные ресурсы, чтобы добиться верности короне. Специфическое ари-
стократическое влияние, возможно, и пришло в упадок, но важнее
было усиление триадической структуры корона - патрон - клиент.
Кратковременный кризис придворного патронажа, произошедший в
раннестюартовский период, был результатом неспособности короны
использовать свой патронаж для цементирования связей в провин-
ции. Если широкие исследования патронажа необходимо поставить
под вопрос, то так же надо поступить и со слишком узкими работа-
ми. Эта узость служит способом деконструкции - не деконструкции
текста, о которой говорят теоретики литературы, а деконструкции
контекста. Изменения не происходит только при условии, что взят
краткий промежуток времени и само событие достаточно неболь-
шое. Результатом является переопределение, если не уничтожение
причины и следствия. Не желая отслеживать восхождение джентри
или историю свободы, мы составляем личные связи, в которых мы
можем быть уверены. Но делая так, мы рискуем стать редукциониста-
ми, рискуем свести мотивы, поведение и ритуал к одному измерению,
к бледному подобию жизни, как мы ее знаем, к бледному подобию
жизни, какой ее знали те, кого мы исследуем. Итак, отображая сооб-
щества, отслеживая фракции и находя неожиданные патрон-клиент-
ские связи, историки должны четко помещать их в контекст, который
включает верование и ритуал, общество и родство, социальные и
экономические связи и администрирование. Поскольку только ког-
да патрон-клиентские отношения находятся в своем контексте, мы
сможем понять политическое и символическое значение патронажа
для участвовавших в нем индивидуумов и его значение для полити-
ческой системы, в которой он функционировал.
Пер. с англ. Алины Скулкиной
Источник: Peck, L. L. (1986). "For a King not to be Bountiful were a Fault':
Perspectives on Court Patronage in Early Stuart England." Journal of British
Studies 25(1): 31-61.
Мартин Шефтер
ПАРТИЯ И ПАТРОНАЖ:
ГЕРМАНИЯ, АНГЛИЯ И ИТАЛИЯ
Это пересмотренная и сокращенная версия доклада, сделанно-
го 22 апреля 1976 г. в университете Висконсина на конференции,
посвященной вопросам масштаба и практики общественной науки
истории. Доклад был опубликован в непериодической серии центра
международных исследований Корнельского университета Western
Societies Program. Я хотел бы поблагодарить Дэвида Гринвуда, Пите-
ра Гуревича, Питера Каценстайна, Джеймса Курта, Петера Лэйнджа,
Чарльза Мэйера, Сидни Тэрроу и Дугласа Эшфорда за полезные за-
мечания.
Политические партии и патронаж: теория
Политическая партия может взять на вооружение одну из двух
базовых стратегий для того, чтобы побудить избирателей голосовать
за своих кандидатов, спонсоров - оказывать финансовую помощь, а
активистов - работать в интересах партии. Она может либо распре-
делять привилегии и льготы в качестве патронажа в разных его видах
между отдельными лицами, поддерживающими партию, либо обе-
спечивать коллективные блага или обращаться к коллективным ча-
яниям как к средствам для получения финансовой, организационной
помощи или голосов от своих сторонников1.
При каких условиях партии будут придерживаться той или иной
стратегии? За последние десять-пятнадцать лет многие специали-
сты по общественным дисциплинам изучали этот вопрос. Хотя они
и предложили множество различных ответов на него, все сошлись
во мнении о том, в какой области следует искать этот ответ. Наи-
более распространенные сегодня теории политического патронажа
носят преимущественно социологический характер. Все исследова-
тели пытаются объяснить межстрановые различия роли патронажа
в деятельности политических партий, изучая отличия в социальной
1 Scott J.C. Comparative Political Corruption. Englewood Cliffs. N.Y.:
Prentice-Hall, 1972. P 110.
185
структуре и политической культуре, которые могут накладывать
отпечаток на разное поведение партий. Все они склонны объяс-
нять любые обнаруживаемые связи схожим образом, фиксируя,
что избиратели, которые обладают определенными характеристи-
ками, с большой вероятностью будут требовать патронажа в обмен
на свои голоса. Таким образом, в последние годы ученые, прибегая
к различным аргументам, утверждают, что политика машин бу-
дет преобладать там, где большая часть электората находится на
переходном этапе социальной модернизации: либо в обществах с
когнатической системой родства; либо среди групп, обладающих
узко собственническим или индивидуалистским политическим
этосом; либо в городах с этнически разнообразным электоратом,
среди социальных классов скорее с местечковыми, а не космопо-
литическими взглядами и т. д.2
Подобные теории патронажа имеют некоторые недостатки.
В первую очередь они трактуют проблему слишком узко, посколь-
ку не принимают во внимание то, что вопрос патронажа имеет от-
ношение к интересам групп людей, которые не принадлежат ни к
избирателям, ни к деятелям партий, и эти группы могут иметь зна-
чительное влияние на стратегии, проводимые партиями, или даже
мешать их осуществлению. В частности, вопрос о том, смогут ли
политические партии использовать для своих нужд бюрократию в
поисках патронажа, поднимает несколько проблем, подобных тем,
которые сопровождали борьбу, имевшую место во многих странах
в предшествующую появлению массового электората и партийных
политиков эпоху. Более того, социологические теории патрона-
жа слабы и в том отношении, что страдают антиисторизмом. Как
правило, они не учитывают, что приобретаемые разными группа-
ми в додемократическую эпоху интересы и формируемые этими
группами во время борьбы за патронаж союзы могут продолжать
существовать и в эпоху массового избирательного права. Эти стол-
2 Scott J.C. Comparative Political Corruption. Ch. 6; Lande C. Networks and
Groups in Southeast Asia: Some Observations on the Group Theory of Politics
// American Political Science Review. 1973. № 1. P. 119; Banfield E., Wilson J.Q.
City Politics. Cambridge: Harvard University Press, 1963. P. 40-41, 122-123;
Banfield E., Wilson J.Q. Political Ethos Revisited // American Political Science
Review. 1971. № 4. P 1048-1062; Cornwell E. Bosses, Machines and Ethnic
Groups // The Annals of the American Academy of Political and Social Sciences.
1964. № 1. P. 27-39; Hays S.P. Political Parties and the Community-Society
Continuum// The American Party Systems / W.N. Chambers, WD. Burnham
(eds.). New York: Oxford University Press, 1967. P. 173-181.
186
кновения на ранних этапах имеют долговременные последствия,
которые могут влиять на мощь противоборствующих сторон в по-
следующих столкновениях вокруг партийного патронажа. Также
эти последствия могут сохраняться, несмотря на произошедшие
разного рода общественные изменения: модернизацию, индустри-
ализацию, ассимиляцию, аккультурацию, которые, согласно соци-
ологическим теориям патронажа, приводят к расцвету или упадку
патронажной политики.
В этой статье я попытаюсь построить теорию патронажа, свобод-
ную от перечисленных недостатков. Я приступлю к решению этой
задачи в следующем разделе и представлю некоторые данные, ко-
торые ставят под сомнение приводимые в социологических теори-
ях патронажа доводы и объяснения. Затем я перейду к обсуждению
некоторых важных условий, влияющих на вероятность применения
партией патронажной стратегии. В современных теориях этим ус-
ловиям еще не было уделено должного внимания. Я же предложу
альтернативную теорию, которая их учитывает. В трёх последую-
щих разделах будут даны доказательства этой теории. В них будет
продемонстрировано то, каким образом можно учитывать роль па-
тронажа в партийной политике Германии, Великобритании и Ита-
лии - стран, ситуация в которых иллюстрирует три основные типа
исторических альтернатив, обозначенных в предлагаемой мною
теории. В заключительном разделе показано, как излагаемая здесь
теория может быть использована в отношении двух других стран -
Франции и США, условия в которых, казалось бы, противоречат
положениям теории.
Неоклассическая теория патронажа
В современных научных публикациях, посвященных вопросам
патронажа, просматривается несколько общих тем, которые от-
личают их от работ ученых предыдущего поколения и дают право
говорить о появлении нового знания о том, что такое патронаж и
«политическая машина». Во-первых, в основе содержания этих
работ лежит общая модель поведения партии, которая весьма схо-
жа с моделью фирмы в неоклассической теории экономики. В них
утверждается, что политические партии в открытой электоральной
системе не в состоянии использовать принуждение для того, чтобы
удержать власть. Напротив, чтобы заручиться народной поддерж-
кой, они должны отвечать запросам избирателей, так же как ком-
мерческие фирмы, работающие на свободном рынке, вынуждены
187
реагировать на вкусы и предпочтения потребителей, если они хотят
продавать свои товары и получать прибыль. Во-вторых, как было
упомянуто выше, авторы всех современных работ исходят из того,
что запросы и предпочтения избирателей обусловлены их социаль-
ным происхождением и культурным наследием. И хотя объяснения
этих тезисов сильно отличаются, практически все авторы едино-
душно признают, что иммигранты, переехавшие в город крестьяне и
неимущие в особенности склонны требовать патронажа в обмен на
свои голоса; и что избиратели из среднего класса и промышленных
рабочих скорее всего поддержат партии, которые предложат кол-
лективные или программные блага. Из этих общих посылок следует
общий вывод: политические партии с большей вероятностью будут
прибегать к политике патронажа тогда, когда захотят заручиться
поддержкой избирателей первого типа. В то же время они скорее
будут выступать с коллективистскими или идеологическими лозун-
гами тогда, когда решат привлечь на свою сторону избирателей вто-
рого типа. Это положение, высказанное в работах Джеймса Скотта,
Эдварда Банфилда и Джеймса К. Уилсона, Леона Эпстейна и мно-
гих других политологов, можно назвать неоклассической теорией
политического патронажа3.
Приведенная ниже таблица дает нам возможность провести са-
мую общую проверку этой теории посредством классификации пар-
тий по двум предлагаемым неоклассической теорией признакам:
какого рода привилегии: партикулярные (индивидуальные) или
коллективные они обещают своим сторонникам, и на голоса какого
типа избирателей они опираются: на живущих в городах мигрантов и
перебравшихся туда же крестьян или же на средний класс и рабочих,
занятых в крупной промышленности.
Указанные в таблице политические партии приведены лишь в
качестве примера. Однако без труда можно найти случаи, которые
не согласуются с неоклассической теорией, - речь идет о партиях,
сгруппированных в левой нижней и в правой верхней ячейках.
3 Scott J.C. Comparative Political Corruption. Englewood Cliffs. N.Y.:
Prentice-Hall, 1972. P. 93,118; Banfield E., Wilson J.Q. City Politics. Cambridge:
Harvard University Press, 1963. Ch. 9. См. также: Wilson J.Q. Political
Organizations. New York: Basic Books, 1973. Ch. 6; Epstein L. Political Parties in
Western Democracies. New York: Praeger, 1967. P. 27-31.
188
Классификации политических партий
(в соответствии с социальной базой сторонников
и предлагаемыми им благами)
Предлагае- мые блага	Социальная база	
	Мигранты, переехавшие в города крестьяне	Средний класс, промышленный рабочий класс
Индиви- дуальные (патро- наж)	Филиппины: Национали- стическая партия Гана: Народная партия кон- вента Чикаго, Филадельфия: машина демократов Индиана, Огайо: Демократическая партия	Франция: Радикальная партия Нью Йорк, Пенсильвания: Республиканская партия Графство Нассау: машина республиканцев Италия: Христианские демократы
Коллек- тивные (внутрен- няя по- литика, идеоло- гия)	Болонья: Коммунистиче- ская партия Италии Испания в годы Республи- ки: Социалистическая пар- тия, Анархо-синдикалисты Мичиган, Висконсин: Демократическая партия	США: Прогрессисты, Реформисты Англия: Лейбористы, Консерваторы Германия: Социал-демократы, Христианские демократы
Сначала рассмотрим партии, перечисленные в левой нижней
ячейке. Каждая из них является или идеологической, или ориенти-
рованной на решение общественно значимых проблем, или сильно
зависящей от солидаристских лозунгов, тем не менее каждая из них
весьма схожа по социальной базе с ориентированными на патронаж
партиями, которые обозначены в верхней левой ячейке. В современ-
ной Болонье, например, Коммунистическая партия (КПИ) сильно
зависит от голосов недавних мигрантов из сельской округи. Посколь-
ку местное правительство формируется ею, она в состоянии исполь-
зовать городскую казну для осуществления патронажа. Несмотря на
это, КПИ не превратилась в патронажную машину, а в администра-
ции города Болонья меньше коррупции и мелкого фаворитизма, чем
в сопоставимых итальянских городах, управляемых христианскими
демократами (ХД)4. Вообще, как заметили Майкл Пол Рогин и Сид-
ни Тэрроу, база сторонников социалистических партий в индустри-
ализированных городах Европы в конце XIX в. была вполне схожа
4 Evans R.H. Coexistence: Communism and Its Practice in Bologna 1945-
1965. South Bend. Indiana: University of Notre Dame Press, 1967.
189
с базой сторонников политических машин, заправлявших в инду-
стриализированных городах США в ту же эпоху. Снявшиеся с наси-
женных мест крестьяне, перебиравшиеся в города Европы - в Милан
или Париж, голосовали за партии, проповедовавшие революцию и
классовую солидарность, в то время как их кузены, мигрировавшие
в города США - в Чикаго или Филадельфию, были мобилизованы
консервативными патронажными машинами5. Аналогично в сель-
ской Европе ранее в XX в. можно было найти как партии, которые
объединяли крестьян против традиционных патрон-клиентских от-
ношений, так и партии, которые взаимодействовали с крестьянами
посредством таких отношений: в республиканской Испании можно
найти примеры для обоих случаев6. Наконец, приведем несколько
примеров из современной американской политики. Демократиче-
ские партии в штатах верхнего Среднего Запада (например, Ми-
чиган, Висконсин) являются, по терминологии Джона Фентона,
«ориентированными на решение общественно значимых вопросов»
(issue-oriented), в то время как их коллег в нижнем Среднем Западе
(например, Индиана, Огайо) можно назвать «ориентированными на
обеспечение занятости» (job-oriented), хотя и те, и другие опираются
на избирателей иммигрантского происхождения, принадлежащих к
рабочему классу7.
В том же духе можно привести еще много примеров ориентиро-
ванных на патронаж партий, сильно зависящих от поддержки сред-
него класса. Они перечислены в правой верхней ячейке таблицы.
Ярким примером является Французская радикальная партия Тре-
тьей и Четвертой республики. Это классическая партия среднего
класса, ориентирующаяся на верхушку («нотабли») малых городов и
парижских «министраблей»8. Политические партии в США с само-
го начала своего существования имели такой же характер. Система
«дележа трофеев» {spoils system, система передачи государственных
должностей сторонникам победившей партии. - Примеч. пер.) демо-
кратов времен Джексона была доведена до совершенства, когда США
5 Rogin М.Р. The Intellectuals and McCarthy: The Radical Spectre. Cambridge:
MIT Press, 1967. P 187; Tarrow S. Economic Development and the Transformation
of the Italian Party System // Comparative Politics. 1969. № 2. P. 181.
6 Brenan G. The Spanish Labyrinth. Cambridge: Cambridge University
Press, 1943. Pt. 2.
7 Fenton J.H. Midwest Politics. New York: Holt, Rinehart and Winston, 1966.
8 Larmour P.J. The French Radical Party in the 1930’s. Stanford: Stanford
University Press, 1964. Министрабли - узкий круг постоянных претендентов
на министерские посты (примеч. ред.).
190
были страной относительно зажиточного протестантского землев-
ладельческого класса и фермеров; однако очень скоро обедневшие
крестьяне из Ирландии, Южной и Восточной Европы стали важной
составляющей американского населения.
Патронаж до сих пор продолжает играть значительную роль в
партийной политике большинства штатов Северо-Востока и ниж-
него Среднего Запада, его используют и те партии (например,
Республиканские партии Пенсильвании, Огайо и Нью-Йорка),
которые во многом опираются на средний класс. (Действительно,
большую часть времени в двадцатом столетии одной из сильней-
ших местных организаций, входящих в Республиканскую партию
штата Нью-Йорк, была машина Г. Уилбура Даути, Дж. Рассела
Спрага и в настоящее время Джозефа Марджотты в графстве Нас-
сау, среди жителей которого преобладают представители среднего
класса9.) Наконец, можно упомянуть случай Христианско-демо-
кратической партии в современной Италии, ориентированность
на политику патронажа которой Луиджи Грациано и Аллесандро
Пиццорно объясняют ее стремлением привлечь на свою сторону
средний класс10.
Все эти примеры наводят на мысль, что поведение политиче-
ских партий не обусловлено исключительно составом их электо-
ральной базы: партии привлекают на свою сторону мигрантов и
крестьян в традиционных обществах, действуя как через «верти-
кальные» патрон-клиентские сети, так и организуя их в «гори-
зонтальные» объединения. Партии смогли мобилизовать средний
класс и рабочих в более современных социальных условиях как
путем распределения патронажных благ между отдельными чле-
нами этих классов, так и выдвижением программы, учитывающей
более широкие интересы избирателей в социальной и профессио-
нальной сферах.
9 О патронаже и об управлении партиями в США в середине XIX в.
см.: Carmen H.J., Luthin R.H. Lincoln and the Patronage. New York: Columbia
University Press, 1943. О региональных вариациях значения патронажа в со-
временной американской политике см.: Wolfinger R. Why Political Machines
Have Not Withered Away and Other Revisionist Thoughts //Journal of Politics.
1972. № 2. P 397-398.
10 Graziano L. Center-Periphery Relations and the Italian Crisis: The Problem
of Clientelism // Territorial Politics in Industrial Nations / Sidney Tarrow et al.
(ed.). New York: Praeger, 1978. P. 312; Pizzorno A. I ceti medi nei meccanismi
del consenso // Il Caso Italiano / F.L. Cavazza and S.R. Graubard (eds.). Milan:
Garzanti, 1974, цит. no: Ibid, сноска 59 на стр. 24.
191
Конструирование альтернативного объяснения
Если неоклассическая теория в целом нас не устраивает, каким об-
разом можно создать более совершенную теорию? Для определения
подходов к решению этой задачи будет полезно вернуться к модели
политической партии, с которой мы начали. Эта модель предполага-
ет, что политические партии стремятся получить голоса в условиях
открытой электоральной системы по аналогии с коммерческой фир-
мой, которая борется за клиента на свободном рынке. Это сравнение
может нам пригодиться, однако упомянутые политологи, утверждая,
что политическая партия будет вынуждена учитывать предпочте-
ния потенциальных сторонников для получения их голосов, вводят
в оборот спорное предположение. Они полагают, что политические
предпочтения электората формируются до и независимо от разных
вариантов программ, предлагаемых им на предстоящих выборах.
Подобное допущение в сфере политологии является эквивалентом
понятия автономных предпочтений (или внешних предпочтений),
которое входит в неоклассическую теорию и которое подверглось
убедительной критике со стороны экономистов. Как показывают
приведенные примеры, это понятие является спорным при исполь-
зовании его и в области политологии11. Очевидно, что электораль-
ное поведение избирателей как в «переходных», так и «модерных»
условиях является значительно более изменчивым и поддающимся
воздействию, чем предполагают авторы неоклассических теорий.
Политические партии нашли возможность добиваться голосов изби-
рателей и в тех, и в других условиях, обращаясь одновременно к пар-
тикуляристским и коллективным ожиданиям избирателей.
В случае если предвыборные стратегии партий не зависят полно-
стью от характеристик их целевого электората, стоит поискать дру-
гие факторы, способные объяснить их поведение. Как и раньше, нам
может пригодиться аналогия с коммерческой фирмой. Генеральный
директор в вопросах производства товаров и маркетинговых страте-
гий своей фирмы будет принимать во внимание помимо (автоном-
ных) предпочтений клиентов и другие факторы по мере того, как
эти предпочтения перестают влиять на функционирование фирмы12.
Хрестоматийным примером является, конечно, неуклонное следо-
11 Duesenberry J. Income, Saving and the Theory of Consumer Behavior.
Cambridge: Harvard University Press, 1949; Marris R. The Economic Theory of
Managerial Capitalism. New York: The Free Press, 1964. Ch. 4.
12 Cyert R.M., March J.G. A Behavioral Theory of the Firm. Englewood
Cliffs. N.J.: Prentice-Hall, 1963. Ch. 3-5.
192
вание «Большой тройки» автомобильных концернов в течение двух
десятилетий после Второй мировой войны нескольким схожим биз-
нес-установкам (производство крупногабаритных легковых машин,
быстрое расширение модельного ряда, ежегодное обновление дизай-
на), что вызывало массу критики и в конечном итоге пошло во вред
американским компаниям на фоне растущей конкуренции со сторо-
ны иностранных автопроизводителей. Чтобы объяснить поведение
концернов «Дженерал Моторе», «Форд» и «Крайслер», необходимо
учесть три обстоятельства. Первое - вкусы и предпочтения потреби-
телей: американская публика действительно с готовностью покупала
такие машины. Однако производство и маркетинговые решения ав-
топроизводителей нельзя объяснить исключительно особенностями
спроса на рынке. Автомобильные компании в конце концов проводи-
ли массированные рекламные кампании для поощрения и усиления
такого спроса, но когда зарубежные производители начали продавать
в США меньшие по габаритам и менее стильные машины, стало оче-
видно, что и для таких автомобилей существует рыночная ниша, ко-
торую «Большая тройка» развивала слишком медленно. Второе - в
то время для автоконцернов США наиболее оправданной мерой была
поставка на рынок габаритных машин, а не малолитражек. Бывшие
в их распоряжении ресурсы - заводы, технологии, профессиональ-
ные навыки сотрудников, а также сама их организационная структу-
ра - все это было «заточено» на производство и продажу больших
и стильных автомобилей. Третье и самое важное - выпуск больших,
стильных машин давал топ-менеджерам автоконцернов наилучшие
возможности для взаимодействия с несколькими «сообществами» -
группами заинтересованных лиц, а именно менеджерами их заводов,
кредиторами, акционерами, профсоюзами, филиалами, поставщика-
ми и потенциальными (американскими) конкурентами, поскольку
взятая ими на вооружение стратегия обеспечивала высокий уровень
валовых доходов, прибыли, зарплат, а также затрат для конкурентов,
желающих войти на рынок13.
Подобным же образом, в любое время при решении партийными
лидерами вопроса о целесообразности патронажной стратегии не-
обходимо учитывать три обстоятельства. Первое - существующие
ориентации и предпочтения избирателей, которых партия желает
привлечь. Второе - доступные для партии ресурсы. Третье - инте-
ресы активистов, работающих в партийном аппарате, и элит (если
13 Rothschild Е. Paradise Lost: The Decline of the Auto-Industrial Age. New
York: Random House, 1973. Ch. 2-3.
193
таковые есть), с которыми партия связана или которые могут ограни-
чивать деятельность партии. Если партия решит использовать пред-
выборную программу с патронажными обещаниями, то для успеха
необходимо выполнение нескольких условий: целевой электорат
должен высоко ценить партикуляристские блага, которые можно
получить от партии в случае ее победы на выборах; партия должна
иметь доступ к ресурсам для распределения таких благ. Принимая
во внимание реакцию элит и избирателей, партийное руководство
должно заранее оценить, будут ли ожидаемые выгоды перевешивать
потери, включая упущенные возможности, при условии использова-
ния ресурсов таким образом.
Запросы избирателей
Итак, как я уже отметил, первый из этих факторов - ориентация
целевого электората партии - не может быть рассмотрен в отдель-
ности от (и ранее чем) изучение воздействия технологий, которые
партия применяет для получения голосов таких избирателей. За ис-
ключением стечения необычных обстоятельств, которое не нужно
здесь рассматривать14, социальный состав электората сам по себе не
14 Если партия собирается применить патронажную стратегию, ей необ-
ходимо предложить своим сторонникам преференции, превышающие по сво-
ей ценности выгоды, которые они могли бы получить из других источников.
Таким образом, будет ли группа избирателей привлечена обещанием патро-
нажных привилегий, зависит в первую очередь не просто от характеристик
представителей этой группы (каждый человек, как заметил Гоббс, имеет свою
цену), а скорее от соотношения между ценностью благ, получаемых от госу-
дарства, с одной стороны, и возможностями, доступными лицам, поддержку
которых партия хочет получить, с другой. Условия для существования па-
тронажной партии не имеют жестких ограничений. Слабые режимы, такие
как Америка времен Джексона и Англия времен Ганноверской династии,
были способны раздавать льготы и привилегии, укреплявшие положение па-
тронажных партий, поскольку даже такие режимы, одаривая должностями и
преимуществами, были в состоянии влиять на взгляды значительной части
политического класса по ключевым вопросам. Только при условии, что сфе-
ра полномочий режима несоразмерна по масштабу с основными чаяниями
населения, стоящая во главе режима партия не будет способна использовать
патронажную стратегию. Пожалуй, яркой иллюстрацией такого положения
дел являются люди с высоким доходом и собственным домом в пригороде.
Для бизнесменов, чьи компании работают на рынках больших городов всей
страны и даже за рубежом, будет малозначима выгода, которую они могут
получить от заказов пригородного муниципалитета или от налоговых льгот,
получаемых при помощи политиков в этом муниципалитете. А уровень зар-
194
обусловливает поведение партии. Скорее, как я покажу ниже, реак-
ция представителей той или иной социальной группы на различные
предвыборные программы является производной того, каким об-
разом эта группа была первоначально привлечена партией на свою
сторону Следовательно, нужно начать наш анализ с рассмотрения
факторов, влияющих на стратегические решения по выбору партий-
ного курса, независимо от предпочтений избирателей.
Обеспечение патронажем
Следующий из перечисленных выше факторов нельзя рассмотреть
столь же быстро. Ясно, что для наделения своих сторонников благами
у партии должен быть доступ к ресурсам для осуществления патро-
нажа. Как видится, существует два условия, при которых у партии не
будет такого доступа: 1) если сами лидеры партии не занимают госу-
дарственных должностей и не связаны с элитами, контролирующими
источники патронажных благ; 2) если правительственные учреждения
оберегаются кодексами о государственной службе и другими общими
законами, которые регулируют распределение льгот, пособий и обяза-
тельств, и таким образом ограничивают вмешательство политиков в
административный процесс на индивидуальной основе.
Первое из этих условий действительно объясняет то, почему пар-
тии, основанные аутсайдерами - не занимающими властных постов
людьми, вынуждены брать на вооружение идеологические или со-
лидаристские программы до того, как они придут к власти. Теперь
становится понятно, почему, например, ведущие рабочие партии Ев-
ропы использовали подобного рода стимулы в годы своего станов-
ления. Однако это условие само по себе не может объяснить, почему
партии, такие как лейбористы в Англии, социал-демократы (СДПГ)
в Германии или коммунисты в Италии, продолжают избегать патро-
нажных программ уже после того, как они пришли во власть и полу-
чили доступ к ресурсам государства. Я попытаюсь кратко доказать,
что обстоятельства происхождения партии, т. е. то, имела ли она воз-
плат муниципальных рабочих мест, которые контролируют местные полити-
ки, значительно ниже доходов, которые обеспеченные жители таких районов
могут получать, работая в частном секторе. Классическая («экологическая»)
ошибка, таким образом, состоит в том, что вывод в отношении поведения
представителей верхнего и среднего классов основывается на наблюдени-
ях за политической деятельностью в районах, населенных людьми верхнего
и среднего классов, такими как Уиннетка, штат Иллинойс, или Скарсдейл,
штат Нью-Йорк. См.: Banfield Е., Wilson J.Q. Op. cit. Р. 140.
195
можность раздавать патронажные блага в начальный момент моби-
лизации своих последователей, могут оказывать решающее влияние
на дальнейшее поведение партии. Но для построения такого доказа-
тельства мне необходимо пройтись по всему списку объяснений.
Второе условие, при котором партии, по всей вероятности, не
могут получить доступ к патронажу, т. е. когда государственные уч-
реждения охраняются законами о государственной службе, сфор-
мулировано Леоном Эпстейном в работе «Политические партии в
западных демократиях»15. Эпстейн утверждает, что патронаж играет
меньшую роль в партийной политике европейских стран, нежели в
США, потому что в Европе партии возникли после принятия зако-
нодательства о государственной службе, в США же - до введения его
в действие. Вследствие этого, по мысли Эпстейна, политики в Евро-
пе не имели доступа к патронажу в эпоху партийного строительства,
в то время как их коллеги из США пользовались таким доступом и
сумели стать частью патронажной системы. Такое положение они от-
стаивали в арьергардных боях уже после принятия законов о государ-
ственной службе. Далее я собираюсь показать, что именно различие
во времени, когда произошли эти два события, может иметь реша-
ющее значение. А для понимания того, что объяснение Эпстейна не
является абсолютно убедительным, нужно лишь обратить внимание
на то, что многие из наиболее видных, ориентированных на патро-
наж партий в современном мире были основаны или же приобрели
массовую поддержку уже после введения в действие законов о госу-
дарственной службе. Например, можно вспомнить о христианских
демократах в послевоенной Италии, машине Чермака и Келли в Чи-
каго16 и, если расширить географический охват, о партийных маши-
нах, появившихся в независимых странах третьего мира в 1950-е и
начале 1960-х гг.
Простого принятия норм государственной службы недостаточно
для сдерживания потока патронажа, поскольку такие нормы не ре-
ализуются сами по себе. Более вероятно, что условием, при котором
система государственной службы или любого административного ме-
ханизма, обеспечивающего государственные пособия и несущего за-
траты согласно общим правилам, способна противостоять хищению
средств осуществляющими патронаж политиками, будет поддерж-
ка обороняющих ее администраторов или чиновников со стороны
15 Epstein L. Op. cit. Р. 110-111.
16 Антон Чермак был мэром Чикаго в 1931-1933, Эдвард Келли в 1933-
1947 гг. (примеч. ред.).
196
группы, которая заинтересована и достаточно сильна для противо-
действия конкурентам. Только страх втягивания в конфликт с такой
группой может заставить правящую партию отказаться от мысли о
политических дивидендах, которые можно было бы получить, дав
указания чиновникам наградить сторонников партии и наказать ее
противников. Группы, которые, выступая против патронажной си-
стемы, проводят принцип распределения государственных пособий и
обязательств согласно общим, универсальным правилам и процеду-
рам и пытаются защитить самостоятельность бюрократии от посяга-
тельств политиков, стремящихся вмешиваться в ее работу, лоббируя
свои интересы, мы обозначим как «сообщества за универсализм» или
«сообщества за самостоятельность бюрократов».
Кто же входит в эти сообщества? Их члены, естественно, желают
преодолеть то, что они считают злом политики патронажа, которая,
по словам Карла Ланде, подрывает регулятивные и фискальные спо-
собности государства17. Весьма характерно, что сообщества за само-
стоятельность бюрократов организуются лидерами, стремящимися
укрепить государство в этом отношении. Однако для того, чтобы
одержать верх над теми, кто получает выгоды от патронажной систе-
мы, таким лидерам, как правило, необходимо вступать в коалиции
с другими силами. В то же время общие правила распределения го-
сударственных пособий и обязательств, по определению, являются
нейтральными в отношении отдельных людей, однако не обязательно
будут таковыми в отношении общественных групп. Поэтому лидеры
сообщества за самостоятельность бюрократии могут расширить базу
своей поддержки, вступая в союз с группами, стремящимся посред-
ством общих правил получить льготный доступ к государственным
постам и привилегиям.
Элиты и кадры
Концепция сообщества за самостоятельность бюрократии ведет
нас к третьему пункту, о котором упоминалось выше. Я отметил, что
партия будет вынуждена отказаться от патронажной стратегии, если
потери от использования государственных ресурсов превысят выго-
ды от ее реализации; у партии будет мотив использовать патронаж-
ную стратегию, если выгоды от этого превысят затраты. Партия будет
двигаться в том или ином направлении в зависимости от того, какую
из групп ей труднее будет оттолкнуть от себя - противников патро-
17 Lande С. Op. cit. Р. 118.
197
нажной системы (сообщество за самостоятельность бюрократии) или
ее защитников. Последнюю группировку назовем (для соблюдения
последовательности в терминологии) «сообщество за патронаж».
Среди его ведущих представителей, по замечанию Эпстейна, нахо-
дится верхушка муниципальных органов управления, авторитетные
люди на местах, caciques (касики (исп.) - влиятельные политики мест-
ного масштаба. - Примеч. пер.) и askari (аскари (араб.) - наемники из
местных африканских племен в армиях европейских колониальных
держав. - Примеч. пер.), которым необходим постоянный поток па-
тронажных благ для того, чтобы удержать в своих руках клиентов и
последователей. Две группировки могут задействовать множество
ресурсов для утверждения своих позиций: богатство, известность,
знания, способность мешать работе правительства или смещать его.
Однако в предвыборной обстановке та или другая сторона получит
решающее преимущество, в случае если одну из них поддержат массы
электората. И чем более обширна и организованна база избирателей,
тем решительнее будет полученное этой стороной преимущество.
Если патронажные политики внутри партии пользуются такой под-
держкой, как, например, в сегодняшней Демократической партии
Чикаго, такая «реформа» станет делом элит, опирающихся только на
узкий слой электората, и партия под угрозой потери массовой под-
держки избирателей проигнорирует требования своего сообщества и
будет использовать патронаж. Если же, наоборот, сторонники патро-
нажа не имеют в партии серьезной поддержки, ее руководство при-
слушается к запросам сообщества за самостоятельность бюрократии
без боязни того, что это может повлечь за собой провал на выборах.
В свою очередь, мера зависимости партии от использования па-
тронажа для удержания последователей является производной от
способа установления партийным руководством связи с народны-
ми массами. Если по причинам, которые я вкратце затрону, партия
в первоначальный момент массовой мобилизации своих сторонни-
ков была не в состоянии распределять конкретные осязаемые блага,
ее руководство будет вынуждено опираться на существующую сеть
(или даже создавать такую сеть) массовых организаций - профсою-
зы, крестьянские лиги, религиозные учреждения, партийные фрак-
ции, - для сотрудничества с которыми не требуется использовать
патронаж. Партия, связанная через такую организационную структу-
ру со своим электоратом, не станет для удержания своих сторонников
опустошать государственную казну после прихода к власти. С другой
стороны, та партия, которая сможет получить массовую поддержку,
прибегнув к распределению индивидуальных благ через местные
каналы, не станет создавать такую организационную структуру для
198
привязки избирателей непосредственно к партии, и, следовательно,
такая партия сможет существовать, лишь если будет идти на поводу
выступающих за патронаж политиков, которые с ней связаны.
Теория «критического опыта»
Мои доводы состоят в следующем. Как только партия приходит к
власти, ее склонность принять или отвергнуть патронажную страте-
гию будет производной от третьего рассмотренного фактора - от того,
приобретет ли она больше, чем потеряет, если будет вмешиваться в
административный процесс распределения благ на основе партий-
ного индивидуального подхода. Будет ли выгод больше, чем потерь,
или потерь больше, чем выгод, зависит от относительной мощи элит и
партийных кадров, способных получить прямую выгоду от патронаж-
ной системы, с одной стороны, и элит и кадров, чьим интересам более
отвечают универсалистские системы государственного управления, с
другой. В свою очередь, вес, которые эти два сообщества будут иметь
во внутрипартийных органах, является производной от того, каким
образом партия первоначально получила массовую поддержку. Иначе
говоря, способ первоначальной мобилизации партией своих сторонни-
ков имеет значение характерообразующего или «критического» опыта,
в том смысле, в котором этот термин использовали Филип Селзник
и Ира Кацнельсон18. Как пишет Сэмюэл Хантингтон, политические
партии «формируются путем создания организованной связи между
политической группой и общественной силой»19. Первоначальный
способ установления такой связи влияет на организационный харак-
тер партии, определяет последующие меры для упрочения ее соци-
альной базы и в конечном итоге силу позиций адептов патронажной
политики и их противников внутри партии.
При каких условиях основатели политической партии будут ис-
пользовать или не использовать патронаж для установления связи с
массой избирателей, т. е. для получения народной поддержки? Что-
бы ответить на этот вопрос, будет полезно охарактеризовать одну
особенность, которая описана в литературе, посвященной вопросам
возникновения партий. Об этой особенности я уже упоминал. Как
заметили и Дюверже, и Хантингтон, политические партии возни-
18 Selznick Ph. Leadership in Administration. Evanston. DI.: Row, Peterson
and Co., 1957. Ch. 2; Katznelson I. Black Men, White Cities. London: Oxford
University Press, 1973. P. 24.
19 Huntington S.P. Political Order in Changing Societies. New Haven: Yale
University Press, 1968. P. 415.
199
кают при одном из двух возможных обстоятельств20. Одни партии
основываются элитами, представители которой занимают посты во
властных структурах правящего режима. Они стремятся заручиться
народной поддержкой для получения или упрочения контроля над
правительством. Такие партии можно обозначить как «внутренне мо-
билизованные». Демократы-республиканцы и федералисты в США,
либералы и консерваторы в Великобритании попадают в эту катего-
рию. Другие партии создаются людьми, не занимающими властных
постов в государстве. Они обращаются к народным массам либо для
встраивания своей партии и ее сторонников в существующую поли-
тическую систему, либо для демонтажа этой системы. Такие партии
можно назвать «внешне мобилизованные». В эту категорию попада-
ют социалистические партии Европы и националистические партии
третьего мира.
Учрежденные не имеющими власти политиками партии второй
категории (внешне мобилизованные) во время возникновения не
имеют доступа к патронажу от имени государства и волей-неволей
должны полагаться на другие средства для привлечения сторонни-
ков. Ситуация с внутренне мобилизованными партиями сложнее.
Партии, основанные элитами, представители которой занимают пос-
ты при существующем режиме, могут использовать ресурсы государ-
ства для получения поддержки народных масс. У них появится мно-
го побудительных причин использовать это преимущество, если они
не встретят сопротивления уже выросшего и укрепившегося к этому
моменту сообщества за универсализм. Таким образом, последова-
тельность, в которой происходят эти два события - формирование
сообщества за бюрократическую самостоятельность и мобилизация
массового электората, будет оказывать продолжительное влияние на
внутренне мобилизованные партии.
Можно выявить два разных сообщества за бюрократическую само-
стоятельность, которые в ходе истории возникли в странах, управля-
емых внутренне мобилизованными партиями. Две разные коалиции
элитарных групп, которые стремились упразднить патронаж в сфере
государственной службы, создать и затем оберегать нерушимость та-
кой системы бюрократии, в рамках которой вступление в службу и ее
прохождение было бы предположительно основано на принципе лич-
ных заслуг21. Во главе первой из таких коалиций, которую мы назовем
20 Duverger М. Political Parties. London: Methuen, 1959. P. XXIV-XXXVII;
Huntington S. Op. cit. P. 412-20.
21 Cp.: Fischer W. and Lundgreen P. The Recruitment and Training of
Administrative and Technical Personnel // The Formation of National States
200
«абсолютистская коалиция» (absolutist coalition), стояли монархи,
которые в течение XVII и XVIII вв. стремились увеличить фискаль-
ные и регулятивные возможности своих режимов с целью развития
хозяйства и создания армии для успешного противодействия внеш-
ним угрозам, а также для обуздания внутренней оппозиции. Это
потребовало создания модерного, централизованного, бюрократиче-
ского государства, которое пришло на смену децентрализованному,
патримониальному Standenstaat (сословное государство (нем,). -
Примеч. пер.) более раннего времени. Способы достижения этих це-
лей монархами в процессе модернизации их стран варьировались.
Если обобщить, они добились политической поддержки своей про-
граммы благодаря назначению на посты в реформированной системе
администрации выходцев из крупной буржуазии (haute bourgeoisie) и
аристократии. Таким образом, создавалась новая административная
элита, которая отчасти пополнялась из рядов старых элит и сохраняла
связи с ними. Эти группы в эпоху демократии продолжали существо-
вать как сообщества за реформирование государственного аппара-
та. Вторую коалицию можно назвать «прогрессивная» (progressive
coalition), поскольку та роль, которую играли монархи в коалициях
первого типа, принадлежала здесь рациональному среднему классу,
чью идеологию выражали последователи Бентама в Англии, позити-
висты в континентальной Европе и прогрессисты в США. Хотя лиде-
ры коалиций первого и второго типа различались, их рядовые члены
принадлежали к одинаковым общественным группам. Чтобы побу-
дить провести административную реформу и впоследствии успешно
поддерживать реформированную систему государственной службы,
рационально мыслящей буржуазии необходимо было найти опору
среди представителей других общественных групп (будь то дворяне,
городская верхушка или же менее статусные государственные служа-
щие), занимавших должности при прежнем режиме.
Выводом из этих рассуждений является то, что обстоятельства,
при которых партии впервые удается собрать под свои знамена массу
сторонников, имеют долговременные последствия для последующего
ее поведения.
Подведем итог: внешне мобилизованные партии с большей вероят-
ностью не будут использовать патронаж (чем сильнее сопротивление,
которое партии необходимо будет преодолеть для прихода к власти, тем
более высока будет эта вероятность) в независимости от социального
in Western Europe / Charles Tilly (ed.). Princeton: Princeton University Press,
1975. P. 456-561; Armstrong J.A. The European Administrative Elite. Princeton:
Princeton University Press, 1973.
201
состава своего электората. Внутренне мобилизованные партии с боль-
шей вероятностью будут ориентированы на патронаж, при условии, что
они не действуют в ситуации, когда либо абсолютистская, либо прогрес-
сивная коалиция успели пустить корни до вовлечения народных масс
в предвыборную политику Обстоятельства происхождения партии
влияют на ее последующее поведение вне зависимости от социальных
характеристик ее избирателей, потому что формативный опыт партии
обусловливает три фактора, которые, как я указывал выше, определяют,
возьмет партия на вооружение патронажную стратегию или нет: 1) за-
просы и ожидания рядовых сторонников партии; 2) материальные и ор-
ганизационные ресурсы, которые партия имеет в своем распоряжении,
и 3) ориентация партийного руководства и ее кадров, а также позиция
элит, как связанных с партией, так и способных ей противостоять.
Внешне мобилизованные партии
В случае с внешне мобилизованными партиями существует практи-
чески прямая зависимость между происхождением партии и ее дальней-
шим поведением. Чем сильнее «внешние» факторы, игравшие роль при
возникновении партии, чем меньше союзников у нее было во властных
органах существовавшего тогда режима, чем больше была общественная
и идеологическая дистанция между основателями партии и режимом,
чем выше степень сопротивления, которое пришлось преодолевать пар-
тии, чтобы прийти к власти, тем меньше вероятность того, что партия
деградирует в патронажную машину после прихода к власти. Эта взаи-
мосвязь четко выражена, поскольку родовые муки такой партии (если
они велики) могут навсегда сформировать ее характер.
Рассмотрим крайний случай: партии, основатели которых не
имеют серьезных союзников среди властей предержащих или пред-
ставителей элит. Лидеры такой партии не смогут получить доступ к
правительственным или другим источникам патронажа и будут вы-
нуждены прибегнуть к другим средствам привлечения сторонников.
Именно при таких обстоятельствах возникли, несомненно, пурита-
низм как идеология лишенных политических прав владельцев по-
местий (и кальвинизм как идеология лишенного политических прав
провинциального дворянства) в XVII в., либерализм как идеология
политически бесправной буржуазии в XVIII в., социализм как идео-
логия политически бесправного рабочего класса в XIX в. и анархизм
как идеология политически бесправных крестьян в XX в.22 Чем мень-
22 Trevor-Roper H.R. The General Crisis of the Seventeenth Century //
Crisis in Europe, 1560-1660. Garden City / Trevor Aston (ed.). N.Y.: Anchor
202
ше у такой партии союзников во властных структурах, тем сильнее,
по всей вероятности, режим будет пытаться препятствовать деятель-
ности партии, вплоть до ее запрещения. В подобной ситуации рядо-
вые члены, оставаясь в партии, будут вынуждены пойти на серьезные
жертвы. Партии будет необходимо создать крепкую организацию, в
которой лидеры и рядовые члены были бы спаяны друг с другом и что
наиболее важно - партии придется, чтобы прийти к власти, сплотить
вокруг себя очень большую массу электората.
Эти испытания на ранних этапах создания партии имеют долго-
временные последствия для положения этой партии в системе ко-
ординат в трех указанных плоскостях. Первое - преданные сто-
ронники партии, прошедшие вместе с ней через все тяготы, по всей
вероятности, не станут требовать от партии после прихода ее к вла-
сти партикуляристских компенсаций за то, что они продолжают ее
поддерживать. Также такие приверженцы партии, будучи ее посто-
янным электоратом, не польстятся на посулы «машинных» полити-
ков из других партий, поскольку, как отмечают С.М. Липсет и Стейн
Роккан, та партия, которая первой вовлекает социальную группу в
политическую жизнь, сохраняет затем преимущественное влияние
на ее членов на протяжении десятилетий и даже на протяжении жиз-
ни нескольких поколений23. Наконец, если партия собрала под свои
знамена значительные массы народа еще до прихода к власти, ей не
придется, чтобы удержаться у власти, искать дополнительной опоры
среди групп электората, которые оставались в стороне от нее, когда
партия была в оппозиции, и, соответственно, степень приверженно-
сти которых к партии не так сильна. Что касается второго упомяну-
того фактора - доступные партийному руководству материальные и
организационные ресурсы, то лидерам, сумевшим построить крепкую
организацию еще до того, как они получили возможность использо-
вать патронаж (такая организация обязательно будет базироваться
на идеологических и солидаристских мотивах), совсем не обязатель-
но подпитывать эту организацию патронажными благами, чтобы обе-
спечить ее бесперебойную работу и поддерживать связь с филиалами
и массами последователей. Более того, у руководящего такой креп-
кой партийной организацией лидера не будет необходимости терпеть
коррупцию и поползновения нижестоящих руководителей усилить
Books, 1967. Р. 87; Kramnick I. The Rage of Edmund Burke. New York: Basic
Books, 1977. Ch. 2; Bendix R. Nation Building and Citizenship. Garden City. N.Y.:
Anchor Books, 1969. P. 86-89; Brenan G. Op. cit. P. 195, 201.
23 Lipset S.M., Rokkan S. Party Systems and Voter Alignments. New York:
The Free Press, 1967. P. 50-52.
203
свое влияние. Его позиции будут достаточно сильны для того, чтобы
дисциплинировать и даже увольнять функционеров, использующих
государственную власть для приобретения ими политического веса24.
Третье и последнее - лидеры и кадры таких партий сами составляют
сообщество за универсализм, и партия не будет ничем обязана со-
обществу за патронаж. Руководители и кадры внешне мобилизован-
ной партии, как я отметил, с большей вероятностью будут привержены
идеологии - своему видению общества - и, придя во власть, не будут
тратить на патронажные одаривания ту власть, которую они получили
для изменения общества, по крайней мере в том случае, если получе-
ние власти будет сопряжено с неизмеримыми трудностями. И если эти
лидеры приобрели массовую поддержку до того, как получили доступ
к ресурсам государства, и если партия не опиралась на местные элиты
и авторитетных людей для привлечения сторонников, она впослед-
ствии не будет зависеть от поддержки ориентированных на патронаж
политиков для удержания массы своего электората.
Приведенный ряд суждений может объяснить то, почему соци-
алистические партии Европы, перечисленные в таблице, - партии,
которые сплотили вокруг себя массы последователей до получения
доступа к источникам патронажа, не деградировали в политические
машины после прихода к власти в муниципалитетах и даже в цен-
тральном правительстве. Этот тезис справедлив в отношении этих
партий независимо от социального состава их электоральной базы
даже в случаях, когда их последователи принадлежали к группам,
чьи представители в частной и общественной жизни придержива-
ются своей узкой, семейно-ориентированной системы ценностей
(покинувшие села крестьяне, недавние мигранты в города, католики,
испаноязычные).
На другом полюсе находятся партии, которым для прихода к вла-
сти не надо было преодолевать значительное сопротивления правя-
щего режима. Эта категория включает националистические партии,
пришедшие к власти в большинстве стран третьего мира сразу же
24 Как заметил Карл Ланде, лидеры слабых режимов не в состоянии по-
мешать подчиненным им чиновникам использовать свою власть для осу-
ществления патронажа и создания личной свиты, поскольку самим таким
лидерам необходима поддержка этих чиновников и их окружения, чтобы ре-
жим удержался у власти. Этот феномен объясняет, почему чем дольше Хри-
стианско-демократическая партия в Италии остается у власти, тем больше
она распадается на фракции и прибегает к патронажу. См.: Land6 С. Op. cit.
Р. 126-127; Zariski R. Intra-Party Conflict in a Dominant Party: The Experience
of Italian Christian Democracy //Journal of Politics. 1965. № 2. P. 3-34.
204
после обретения ими независимости. Этим партиям не нужно было
собирать большие массы последователей или строить крепкую пар-
тийную организацию прежде, чем они получили ключи от государ-
ственной казны. Как следствие, когда им понадобилось в первый раз
мобилизовать народную поддержку на выборах, спонсированных
колониальными властями, или сразу же после получения незави-
симости, эти партии уже были частью правящего режима и имели
влияние на государственную бюрократию. Не имея альтернативных
средств добраться до сельской местности (или даже до близлежащих
городков), они попытались, естественно, привлечь последователей,
используя бывшие в их распоряжении патронажные инструменты.
Другими словами, в момент, когда они впервые приступили к при-
влечению народных масс, эти партии по своим намерениям и целям
были в том же положении по отношении к своим сторонникам, что и
внутренне мобилизованные партии. Именно этим объясняется то об-
стоятельство, что политологи наблюдали повсеместное использова-
ние патронажа в партийной политике стран третьего мира, включая и
страны (Филиппины, Гана), которые указаны в верхней левой ячей-
ке таблицы25. Напротив, те партии в странах третьего мира, которым
пришлось бороться за власть (например, партия «Новый Дустур» в
Тунисе), в меньшей степени ориентированы на патронаж, даже в тех
случаях, когда они формируют свой массовый электорат главным об-
разом из крестьян или мигрантов26.
Внутренне мобилизованные партии
Подобным образом и у внутренне мобилизованных партий пер-
воначальный механизм привлечения массы избирателей оказыва-
ет решающее влияние на их последующий характер. Для описания
специфики этого механизма разделим всю совокупность таких пар-
тий на две подкатегории: партии, которые получили опору в народе
уже после формирования абсолютистской или прогрессивной ко-
алиции, и партии, которые сумели мобилизовать массы до момента
появления сообщества за бюрократическую самостоятельность того
или иного типа. Партии первой подкатегории впоследствии скорее
будут избегать патронажных посулов, а партии второй подкатегории
будут ориентированы на ведение патронажной предвыборной агита-
25 См., например: отчет о развитии «машины» Народной партии конвен-
та: Scott J. Op. cit. Р. 124-31.
26 Moore С.Н. Tunisia Since Independence. Berkeley and Los Angeles:
University of California Press, 1965.
205
ции, тем не менее зависимость дальнейшего поведения партии от об-
стоятельств ее возникновения у внутренне мобилизованных партий
слабее, чем у внешне мобилизованных. Поскольку влияние борьбы в
период становления на последующую ориентацию рядовых последо-
вателей и характер организационной структуры для внутренне моби-
лизованных партий не такое сильное, как у внешне мобилизованных,
у которых годы становления проходили в условиях острой борьбы
(а общий опыт такой борьбы укрепляет долговременную лояльность
последователей и создает сильные партийные институты). Так или
иначе, первые годы формирования внутренне мобилизованных пар-
тий оказывают сильное воздействие на то, будет ли впоследствии
партия прислушиваться к мнению сообщества за бюрократическую
самостоятельность или же сообщества за патронаж. Именно поэтому
внутренне мобилизованные партии первой подкатегории с наимень-
шей вероятностью будут ориентированы на патронаж, чем партии
второй подкатегории. В оставшейся части статьи я попытаюсь обо-
сновать это предположение.
Сначала я приведу аргументы в доказательство того, что в странах,
где либо абсолютистская, либо прогрессивная коалиция возникает до
вовлечения народных масс в политику, внутренне мобилизованные
партии не могут использовать патронаж для установления связи с
массовым электоратом, а вынуждены обращаться к другим средствам
(например, апеллировать к патриотическим или религиозным чув-
ствам) и к другим организационным структурам (например, церквям
или группам интересов). Если партия для привлечения массовой
поддержки не стала раздавать патронажные блага через сеть мест-
ных политических деятелей, в дальнейшем у нее не будет серьезной
зависимости от таких искателей патронажа. Так что возникновение
абсолютистской или прогрессивной коалиции в конкретной стране
означает, что аграрный и/или верхний городской классы, которые
являются союзниками внутренне мобилизованных партий, будут
участвовать в разработке правил и процедур, гарантирующих им
получение контроля над реформированной бюрократией и преиму-
щественный доступ к должностям. По этим причинам партийное ру-
ководство будет иметь множество мотивов избегать использования
патронажа, поскольку оно связано с сообществом за бюрократичес-
кую самостоятельность и независимо от сообщества за патронаж. Эти
соображения объясняют причину, по которой европейские консерва-
тивные партии, указанные в таблице, немецкие Христианско-демо-
кратический союз / Христианско-социальный союз и английские
консерваторы, в настоящее время воздерживаются от раздачи па-
тронажных благ (абсолютистская коалиция возникла в Германии, а
206
прогрессивная - в Англии еще до появления массового электората).
Я подозреваю (хотя и не уверен), что эти факторы объясняют, почему
патронаж играет сейчас незначительную роль в партийной политике
тех европейских наций, которыми в XVI в. управляли, по выражению
Иммануила Валлерстайна, «сильные государства ядра» мир-систе-
мы27. (Я готов доказать, хотя и не буду этого здесь делать, что эти же
факторы объясняет скромную роль патронажа в политической жизни
городов Юга и Запада США и американских штатов на севере Сред-
него Запада28 и западнее реки Миссисипи даже в тех случаях, когда
партии опираются на голоса иммигрантов из рабочего класса.)
С другой стороны, в странах, где ни абсолютистская, ни прогрес-
сивная коалиции не существовали до эпохи массового избиратель-
ного права, внутренне мобилизованные партии имеют возможность
изначально прибегнуть к патронажу для привлечения на свою сто-
рону массового избирателя, и по причине отсутствия противодей-
ствия сообщества за бюрократическую самостоятельность никто не
помешает им воспользоваться такой возможностью. У них есть все
стимулы раздавать привилегии авторитетным людям и политикам,
которые пользуются народной поддержкой на местах. Такая страте-
гия имеет два преимущества: партии следуют по пути наименьшего
сопротивления, решают задачи быстрее и с меньшими трудностями,
чем при создании партийной организации «с нуля»; поддерживаю-
щие партию местные элиты посредством патронажа могут укрепить
свое влияние на клиентов и даже усилить свою власть. Для удержа-
ния власти на местах и в рамках партии региональным политикам и
нотаблям потребуется постоянный приток патронажных благ, а по-
скольку партия связана со своими избирателями именно через таких
деятелей, она, стремясь сохранить власть, попадет в зависимость от
этой группы. Партия, чья политическая жизнь так завязана на патро-
нажную систему, необходимую для обеспечения жизнедеятельности
партийной структуры и поддержки избирателей и кадрового состава,
не сможет положительно отреагировать на сообщество за бюрокра-
тическую самостоятельность, если такое сообщество впоследствии
действительно появится. Эти обстоятельства, как я докажу далее,
объясняют ориентацию на патронаж правящих партий Южной Ев-
ропы (наиболее яркий пример - христианские демократы в Италии),
27 Wallerstein I. The Modern World-System. New York: Academic Press,
1974. Ch. 5.
28 Средний Запад - географический регион США, включающий Айову,
Висконсин, Иллинойс, Индиану, Канзас, Миннесоту, Миссури, Мичиган,
Небраску, Огайо, Северную и Южную Дакоту (примеч.ред.).
207
они же объясняют ту значительную роль, которую патронаж играет в
партийной политике американских штатов Востока и нижнего Сред-
него Запада (Нью-Йорк, Пенсильвания, Иллинойс), перечисленных
в таблице, и в крупных городах этих штатов (Нью-Йорк Сити, Фи-
ладельфия, Чикаго). Более того, в каждом из этих случаев патронаж
помогает привязать к партии рассматриваемого типа средний класс,
равно как и других избирателей.
В оставшейся части статьи, анализируя три случая, я приведу до-
казательства своего тезиса о внутренне мобилизованных партиях.
Первый случай - Германия, где абсолютистская коалиция возникла
до появления массового электората, второй - Англия, где формиро-
вание прогрессивной коалиции предшествовало полному вовлече-
нию народных масс в политическую жизнь, и последний - Италия,
где ни одна из этих коалиций не появилась до начала эпохи массо-
вого избирательного права. Хронологический порядок этих событий,
по моему убеждению, может объяснить, почему в настоящее время
патронаж играет большую или меньшую роль в партийной жизни ка-
ждой из этих стран.
Германия
Германия является, пожалуй, показательной моделью страны,
в которой абсолютистское сообщество за бюрократическую само-
стоятельность сплотилось и пустило глубокие корни еще в додемо-
кратическую эпоху. Пример Германии наглядно показывает, какие
последствия имеет это обстоятельство для дальнейшей эволюции
партийной политики. В этом разделе я хочу рассмотреть появление
абсолютистской коалиции в Бранденбурге Пруссии в течение XVII
и XVIII вв. Я покажу, что способность этой коалиции пережить по-
следующие смены режимов и защитить в итоге самостоятельность
бюрократии стала причиной ограниченной роли патронажа в по-
литической жизни партий, в том числе партий, опиравшихся на
поддержку наиболее реагирующих на патронажные посулы слоев из-
бирателей, во времена Германской империи, Веймарской республики
и Федеративной республики.
Возникновение абсолютистской коалиции. Начало атаки на децен-
трализованную административную структуру, укомплектованную
посредством патронажа выходцами из аристократических кругов,
относится ко времени окончания Тридцатилетней войны29. В ходе
29 Anderson Р. Lineages of the Absolutist State. London: NLB, 1974. Pt. 2. Ch. 3.
208
этой войны Германия была опустошена, и правители Бранденбурга и
Пруссии из династии Гогенцоллернов, в особенности курфюрст Фри-
дрих-Вильгельм (1640-1688), короли Фридрих-Вильгельм I (1713—
1740) и Фридрих II (1740-1786), стремились восстановить свои
позиции путем создания мощной постоянной армии, которая могла
бы защитить неприкосновенность доменов Гогенцоллернов и выдви-
нуть Пруссию в ранг великих держав30. Великий курфюрст (принятое
в историографии прозвище прусского курфюрста Фридриха-Виль-
гельма. - Примеч. пер.) вместе с тем понимал, что господствовавшие
в управлении государством сословия будут сопротивляться обложе-
нию их налогом на финансирование большой постоянной армии, осо-
бенно если она будет находиться под контролем короля. Поэтому он
создал административный аппарат, позволивший ему обойтись без
участия сословий в управлении, расширить власть в монарших доме-
нах и получить необходимые доходы на содержание армии.
В процессе набора на службу чиновников Гогенцоллерны пыта-
лись решить несколько задач. В первую очередь, они подбирали таких
служащих, которые были бы лично преданы особе короля и охотно
поддержали бы корону (а не сословия) в борьбе за управление Прус-
сией. Во-вторых, королям Пруссии требовалось, чтобы чиновники
были компетентны и способны грамотно выполнять возлагаемые
на них обязанности. Наконец, посредством политики назначений на
посты в администрацию Гогенцоллерны хотели создать социальную
базу своего режима, заручиться молчаливым согласием тех сил, чья
поддержка была необходима для успеха предприятия. В процессе
укомплектования администрации стремление к достижению этих це-
лей рождало противоречия. Наилучшим способом для обеспечения
лояльности короне государственного чиновника было назначение на
госслужбу людей из народа и иностранцев, так как они были всеце-
ло обязаны королю за приобретенные таким образом статус и власть.
Сохранение же этого статуса полностью зависело от победы короны
в борьбе с сословиями, с которыми у этих людей было меньше свя-
зей, чем у чиновников из дворянской среды31. Усилия по повышению
уровня компетентности бюрократов имели в общем и целом схожие
последствия, так как были созданы условия, при которых кандидатам
на занятие должностей не отдавалось предпочтение по праву рожде-
ния, а большинство выпускников университетов Пруссии происхо-
30 Carsten EL. The Origins of Prussia. Oxford: Clarendon Press, 1954. Pt. 3.
31 Cp.: Fischer W., Lundgreen P Op. cit. P. 457 ff.
209
дили из буржуазных, а не дворянских, кругов32. С другой стороны,
потребность Гогенцоллернов в сохранении поддержки своей власти
и политики государственного строительства обществом влияла и
на другую сторону процесса формирования бюрократии. Дворяне
представляли собой класс, который монархия меньше всего могла
позволить отдалить от себя, поскольку они располагали средствами
эффективного сопротивления всему тому, что считали проявлением
тирании, и потому, что из их рядов формировались офицерские кад-
ры для прусской армии. По этим причинам у королей Пруссии был
стимул назначать на должности в государственном аппарате выход-
цев из юнкерской среды33.
Гогенцоллерны шли к намеченным целям, назначая на должно-
сти государственных служащих людей, происходящих как из бур-
жуазии, так и из дворянства. Соотношение этих двух классов внутри
бюрократии менялось по мере изменения политической конъюн-
ктуры34. В частности, победа Наполеона над Пруссией в битве при
Йене в 1806 г. опозорила армию и дворянство, что позволило группе
реформаторов во главе со Штейном и Гарденбергом при поддерж-
ке среднего класса прийти к власти35. Реформаторы настаивали на
том, что национального возрождения можно добиться, лишь отдавая
преимущество праву таланта и образования, а не праву рождения.
Для определения того, располагают ли кандидаты к вступлению на
государственную службу этими качествами, была разработана си-
стема экзаменов, для успешного прохождения которых желающие
посвятить себя государственной карьере юноши должны были по-
лучить классическое и юридическое образование. Получить такое
образование можно было, только посещая классическую гимназию,
а затем университет. Такое условие ограничило круг лиц, которые
могли делать карьеру в верхних эшелонах государственной служ-
бы - теперь это было доступно только состоятельным людям; но оно
не дискриминировало молодых людей из семей, где богатство было
прибретено с помощью коммерции, в пользу тех, которые получили
богатство вследствие владения поместьями. Идеология таланта и об-
32 Mueller Н.-Е. Bureaucracy and Education: Civil Service Reform in
Prussia and England as Strategies of Monopolization. Ph. D. diss., University of
California at Berkeley, 1974. P. 138.
33 Rosenburg H. Bureaucracy, Aristocracy and Autocracy. Cambridge:
Harvard University Press, 1958. P. 43 ff.
34 Ibid. P. 66, 68 ff.; Mueller H.-E. Op. cit. P. 103, 230.
35 Gillis J.R. The Prussian Bureaucracy in Crisis. Stanford: Stanford
University Press, 1971. P. 29 ff.
210
разования - идеология Bildung (образование, просвещение, обуче-
ние (нем.) - Примеч. пер.) - и система экзаменов для поступления
на службу, посредством которой она была институционализирова-
на, позволили буржуазии упрочить свои притязания на должно-
сти в государственном аппарате. В то же время данные факторы
позволили им достичь этого без полного отчуждения дворянства,
поскольку система экзаменов позволяла дворянам получать в ап-
парате представительство, которое значительно превосходило их
пропорциональную численность. А идеология Bildung обеспечи-
вала оправдание этой диспропорциональности, в чем аристократы
особенно нуждались после Йены. Система экзаменов для посту-
пления на службу и идеология Bildung служили также конечной
цели, которая помогает объяснить политическую пользу этой
практики и принципов для оберегавших их групп. Как отмечает
Ганс Розенбург, эти процедуры и принципы увеличивали само-
стоятельность бюрократии, ее власть и, следовательно, ценность
постов для тех, кто мог их достичь, потому что чиновники сами
контролировали службу, ограждая себя тем самым от влияния по-
сторонних сил при найме, увольнениях и повышениях36.
Именно в ходе этих процессов немецкие юнкеры и представители
верхних слоев среднего класса приобрели преимущественный доступ
к должностям в аппарате управления и начали участвовать как в ре-
гулировании этого доступа, так и в защите автономии бюрократии от
«внешних влияний». Другими словами, эти группы образовали сооб-
щество за самостоятельность бюрократии.
Германская империя. Эта абсолютистская коалиция продолжала
влиять на систему государственной службы и в эпоху Германской
империи, когда парламентарии и партийные политики стали глав-
ными «посторонними», от которых нужно было защищать самосто-
ятельность бюрократии. Отто фон Бисмарк, наиболее талантливый
представитель прусского юнкерства и архитектор объединения Гер-
мании, проявлял гибкость в некоторых отношениях, но в этом пункте
он был непреклонен. Бисмарк был готов, смотря по обстоятельствам,
делать различные уступки промышленникам, католикам и даже рабо-
чему классу, однако он не был готов уступить ни одной из этих групп
или политикам, за которыми они стояли, даже малейшей доли вла-
36 Rosenburg Н. Op. cit. Ch. 9. О социальных функциях гимназий и уни-
верситетов в Германии и функциях идеологии Bildung см: Armstrong J.A. Op.
cit. Р. 135 ff., 165 ff.
211
сти над армией и гражданской бюрократией37. Конституция Второго
рейха предусматривала, что канцлер и кабинет несут ответственность
только перед кайзером, и, соответственно, что рейхстаг не будет кон-
тролировать работу министерств и бюрократии.
Во времена Второго рейха практика не отклонялась от принци-
пов, зафиксированных в конституции. Парламентские политики
едва ли могли получить доступ к верхним эшелонам власти, не го-
воря уже о вмешательстве в работу среднего и нижнего уровней бю-
рократии: большинство министров кабинета были рекрутированы из
рядов гражданской бюрократии или армии, а не из Рейхстага. В то
время как большое число чиновников получало места в парламенте,
парламентским и партийным политикам или их сторонникам было
невозможно получить должности в структуре государственного ап-
парата38. Следовательно, во времена Второго рейха Германией управ-
лял, по выражению Отто Киркхаймера, «военно-бюрократический
комплекс», и связанные с ним общественные группы не допускали ни
малейшего вмешательства политиков, выполнявших роль их агентов
на электоральном и парламентском поле, не говоря уже о политиках,
принадлежащих к оппозиционным партиям, в то, что они считали
своей заповедной областью39. Поддерживаемые юнкерами и верхним
средним классом партии, имеющие тесные связи с правительством, -
Немецкая консервативная партия, Немецкая имперская партия (или
Свободно-консервативная), национал-либералы, по этой причине
не пытались воспользоваться для усиления власти над бюрократией
своими законодательными и бюджетными прерогативами, которы-
ми Конституция наделила Рейхстаг. Вместо того чтобы попытаться
использовать для привлечения рабочего класса и крестьян патро-
наж, консерваторы стремились заручиться их поддержкой сначала
с помощью союза с антисемитской Христианско-социальной партии
Адольфа Штекера, а затем - с Союзом сельских хозяев40. Что каса-
37 Hamerow Th. The Social Foundations of German Unification, 1858-1871:
Struggles and Accomplishments. Princeton: Princeton University Press, 1972.
Ch. 4, 7, 9; Rosenberg A. Imperial Germany: The Birth of the German Republic,
1871-1918. Boston: Beacon Press, 1964. Ch. 1.
38 Hochswender K. The Politics of Civil Service Reform in West Germany.
Ph. D. diss., Yale University, 1962. P. 63-65.
39 Kircheimer O. Germany: The Vanishing Opposition // Political
Oppositions in Western Democracies. / Robert Dahl (ed.) New Haven: Yale
University Press, 1966. P. 237.
40 Hertzman L. DNVP: Right Wing Opposition in the Weimar Republic,
1918-1924. Lincoln: University of Nebraska Press, 1963. P. 17.
212
ется неаффилированных с режимом Второго рейха партий - соци-
ал-демократов, Партии католического Центра и прогрессистов, то
они просто были не в состоянии повлиять на бюрократию и получить
доступ к патронажу, даже если бы их лидеры желали этого.
Веймарская республика. Поражение Германии в Первой миро-
вой войне привело к падению монархии и разрушению институтов,
ограждавших бюрократию от влияния политических партий и пре-
пятствовавших представителям всех слоев общества, кроме самых
верхних, достигать высших ступеней государственной службы.
В течение первых месяцев революции 1918 г. политические пар-
тии стремились воспользоваться новой ситуацией: они попытались
проникнуть в административный аппарат старого режима и взять
его под контроль, а также использовать полученное таким образом
влияние в целях укрепления своей организации41. Однако револю-
ция 1918 г. была прервана. Для подавления волны повстанческой
активности левых ранние социал-демократические правительства
Веймарской республики сочли необходимым обратиться к военным
силам старого режима, а для выполнения текущей административ-
ной работы правительство было вынуждено опереться на управ-
ленческий аппарат и бюрократов, перешедших от старого рейха.
Военно-бюрократический комплекс, который ранее управлял им-
перией, сумел таким образом выжить в новую эпоху. И поскольку
немецкая революция не была завершена (так как экономическая и
политическая база власти юнкеров и крупной буржуазии не была
разрушена), коалиция классов, которая оберегала самостоятель-
ность этого комплекса, продолжала оставаться могущественной по-
литической силой и в Веймарский период.
Желание республиканских партий заключить мир с этими силами
было настолько сильно, что они не пытались проводить каких-либо
основательных изменений структуры государственного аппарата,
процедур его комплектования и его социального состава42. Действи-
тельно, по оценке Ральфа Дарендорфа, влияние чиновников по срав-
нению с другими политическими акторами в Веймарский период
41 Finer Н. The Theory and Practice of Modern Government. London:
Methuen & Co., 1932. Vol. 2. P. 1389.
42 О преемственности между системами государственной службы в Гер-
мании во времена Второго рейха и в период Веймарской республики см.:
Marx ЕМ. Civil Service in Germany // Civil Service Abroad / Leonard White
(ed.). New York: McGraw-Hill, 1935. P. 161-274.
213
было сильнее, чем во время предшествовавшего режима43. Закоре-
нелые противники республики настолько укрепились в администра-
тивном аппарате, что авантюристы, такие как Адольф Гитлер, могли
организовывать заговор против властвующего режима, вроде мюн-
хенского «Пивного путча», избежав серьезных наказаний со стороны
судебной власти Веймарской республики44.
Сохранение абсолютистской коалиции Германии имело ряд важ-
ных и в конечном итоге фатальных последствий для политической
жизни Веймарской республики; два из них представляют здесь для
нас интерес. В первую очередь, это то, что сообщество за бюрокра-
тическую самостоятельность было союзником правых партий, в
особенности Немецкой национальной народной партии (НННП) и
Немецкой народной партии. Таким образом, оно изнутри сдерживало
малейшие поползновения партий вторгнуться в вотчину бюрократии
для поиска источников патронажа. Такое сдерживание было особен-
но заметно в отношении НННП, которая стремилась консолидиро-
вать свою популярность среди крестьянства, для чего теоретически
могла бы прибегнуть к патронажной стратегии, но вместо этого взяла
на вооружение националистическую и антисемитскую программу45.
Среди партий Веймарского периода, кажется, лишь Партия католи-
ческого Центра, не имевшая связей с абсолютистской коалицией,
была склонна использовать свои позиции в правительстве для вли-
яния на кадровую политику с целью увеличения представительства
католиков в рядах бюрократии. Однако эти попытки имели ограни-
ченный успех46.
Абсолютистская коалиция продолжала существовать и в эпо-
ху Веймарской республики, что создало условия как для внешнего
сдерживания развития всех веймарских партий, так и для внутрен-
него сдерживания развития партий, с которыми была связана рес-
публика. Опасаясь открытых выступлений против республики со
стороны общественных групп, связанных с бюрократией, веймарские
политики не решались менять порядки и процедуры, которые обере-
гали самостоятельность бюрократии, и давали высшим классам пре-
43 Dahrendorf R. Society and Democracy in Germany. New York: Doubleday,
1967. P. 252.
44 Eyck E. A History of the Weimar Republic. Cambridge: Harvard
University Press, 1962. P. 297.
45 Hertzman L. Op. cit. Ch. 5; Frye Ch. Parties and Interest Groups in
Weimar and Bonn // World Politics. 1965. № 4. P. 641.
46 Chapman B. The Profession of Government. London: Urwin University
Books. P. 284 f.
214
имущественный доступ к ключевым постам в ней. По этой причине
партии веймарской коалиции - социал-демократы, демократы и цен-
тристы - выступили против чистки рядов бюрократии для удаления
антиреспубликанских элементов после Капповского путча в 1920 г.47
Правда, после убийства Вальтера Ратенау в 1922 г. был принят за-
кон, который увеличил число постов в администрации, назначение
на которые было подчинено политическим соображениям, и пар-
тии республики стремились «демократизировать» государственную
службу, назначая своих приверженцев на должности. Однако из-за
боязни спровоцировать противников режима эти партии проявля-
ли нерешительность для извлечения всех выгод из возможностей,
предоставленных законом 1922 .г.48 Подтверждение того, насколько
независимы были веймарские партии от вмешательства в их дела со
стороны государства, появилось уже после захвата власти фашиста-
ми. В апреле 1933 г. фашисты приняли закон о восстановлении ка-
дровой государственной службы, который санкционировал удаление
из бюрократии евреев, коммунистов и «партийных ставленников»,
т. е. таких чиновников, которые поступили на службу после 1918 г.
и не отвечали требованиям занимаемой ими должности. Однако под
действие этого закона попало лишь небольшое число чиновников49.
Наличие таких жестких внутренних и/или внешних ограничений
свободы для политических партий Веймарской Германии может объ-
яснить то, почему эти партии, говоря в терминах современной поли-
тологии, не были специфически ориентированными на патронаж50.
Третий рейх. Фашистский переворот не затронул автономию не-
мецкой государственной службы и разрушил связи между бюрокра-
тией и ее традиционной социальной базой не в большей степени, чем
революция 1918 г. Действительно, судя по принципам чистки бюро-
кратии и удалению элементов, проникших в ее ряды после 1918 г.,
первоначальные последствия прихода Гитлера к власти были по ха-
рактеру скорее реставраторскими, а не революционными. Как пока-
зывает исследование Дэвида Шенбаума, после ограниченных чисток
47 Finer Н. Governments of the Greater European Powers. New York: Holt,
1965. P. 628.
48 Marx F.M. Op. cit. P. 256.
49 Marx EM. Government of the Third Reich. New York: McGraw-Hill,
1937; Hochswender K. Op. cit. P 61.
50 Finer H. Op. cit. P. 480; Pollock J. The German Party System // American
Political Science Review. 1929. № 4. P. 885.
215
1933 г. фашистский режим, на удивление, не оказал серьезного влия-
ния на государственную службу51.
Государственная служба успешно сохранила свою автономию, по-
скольку значительное большинство государственных служащих, до-
ставшихся по наследству Третьему рейху, служили новому режиму
осознанно и лояльно. Поэтому у режима не было мотивов нарушать
установившиеся бюрократические порядки или настаивать на том,
чтобы при назначении на посты партийная принадлежность канди-
датов, а не их служебная компетентность являлась решающим факто-
ром. По этой причине, как замечает Шенбаум, «несмотря на показное
слияние Государства и Партии, в борьбе за жизнь последняя была
явно проигравшей стороной. Преимущества для “старых партий-
цев (нацистов, вступивших в партию до 1933 г.) были минимальны;
прямое партийное вмешательство в традиционную государственную
службу было пресечено почти моментально. Делопроизводствен-
ные документы Министерства внутренних дел содержат множество
свидетельств борьбы за расширение границ своей юрисдикции, в
которой почти всегда победу одерживала государственная служба, а
партия проигрывала»52.
Поскольку Третий рейх в целом не затронул государственную
службу и существенно не изменил ее социальный состав, наследники
немецкой абсолютистской коалиции оказались способны защитить
самостоятельность бюрократии в новых условиях, когда после Вто-
рой мировой войны в ФРГ была восстановлена открытая политиче-
ская система.
Федеративная республика. Государственная служба ФРГ являет-
ся по закону и по существу прямой наследницей бюрократических
структур, существовавших при прежних германских режимах -
Третьем рейхе, Веймарской республике, вильгельмовской империи
и, наконец, Пруссии Гогенцоллернов. С точки зрения юридической
преемственности, федеральный закон, принятый в мае 1951 г. в соот-
ветствии со статьей 131 Боннской конституции, предоставил право
восстановления на службе в ФРГ всем штатным государственным
служащим, включая и тех, которые были уволены за связи с фашис-
тами после 1945 г., и тех, которых выдворила Восточная Германия53.
51 Schoenbaum D. Hitler’s Social Revolution. Garden City. N.Y.: Doubleday,
1966. Ch. 7.
52 Ibid. P. 221.
53 Hochswender K. Op. cit. P. 39.
216
Спустя десять лет после падения фашистского режима из общего
количества чиновников, занимавших высшие должности на госу-
дарственной службе ФРГ, 60 % ранее занимали аналогичные посты в
административных структурах Третьего рейха54. В действительности
процент чиновников, продолживших работу после смены власти в
1945 г., был таким же, как и во время перехода власти от вильгельмов-
ской империи к Веймарской республике в 1918 г. и от Веймарской
республики к Третьему рейху в 1933 г.
Выше я указал на то, что сообщество за бюрократическую са-
мостоятельность в сегодняшней ФРГ скорее является наследником
абсолютистской коалиции Германии, но не идентично коалиции,
которая оберегала автономию бюрократии при старых режимах,
ведь я не стал бы отрицать того, что немецкое общество за послед-
ние несколько десятилетий претерпело значительные изменения.
Совокупное действие таких факторов, как индустриализация, зна-
чительное сокращение населения и послевоенный раздел страны,
привело к уничтожению немецкого юнкерства как общественно-
го класса. Однако два столетия бюрократического абсолютизма,
которые предшествовали (и способствовали) многим из этих из-
менений, не прошли бесследно. Образование абсолютистской коа-
лиции означало не только милитаризацию прусского дворянства,
но еще и «феодализацию» прусской буржуазии - возникновение
государственной буржуазии, которая стремилась войти в ряды
дворянства, приняла его этатистские ценности и сохранила эти
традиции даже несмотря на то, что класс, бывший для нее мораль-
ным авторитетом, покинул историческую сцену. Именно предста-
вители этого класса (и те, кто сейчас стремятся в него попасть) с
их ориентацией на карьеру в государственном секторе, высоким
уровнем корпоративного сознания и убежденностью в том, что они
стоят «выше политики», защитили самостоятельность государ-
ственной службы в ФРГ55.
Это сообщество за самостоятельность бюрократии обладало зна-
чительным влиянием в политической жизни Западной Германии.
Способность государственной службы пережить крушение Треть-
его рейха и военную оккупацию союзников с минимальными пе-
ременами в кадровом составе и структуре является выражением ее
54 Edinger L. Post-Totalitarian Leadership // American Political Science
Review. 1960. № 1. P. 66.
55 Dahrendorf R. Op. cit. Ch. 14.
217
политической силы56. Взяв управление Германией в свои руки, ок-
купационные власти, в особенности американские, намеревались
провести «денацификацию» и «демократизацию» государственной
службы посредством чистки и реорганизации бюрократии. Задачу
же по осуществлению этих мер они возложили на германские вла-
сти. Однако лидеры послевоенной Германии не нашли политической
возможности преодолеть давление со стороны защитников бюрокра-
тического status quo. Немецкий профсоюз госслужащих (Deutscher
Beamtenbund, DBB), главный выразитель интересов высших функ-
ционеров, был наиболее последователен в своих требованиях ува-
жать «незыблемые права» Чиновника. Мерой его успеха служит тот
факт, что из 53 тыс. государственных служащих, которые были пер-
воначально уволены в ходе денацификации, только одна тысяча в ко-
нечном итоге была исключена из рядов бюрократии, а в мае 1951 г. в
ФРГ был принят закон, о котором я говорил выше. Авторитет сооб-
щества за бюрократическую самостоятельность Германии был таков,
что, как отмечает Тэйлор Коул, государственная служба была тем
институтом, который пережил оккупацию с минимальными измене-
ниями57.
Политическая власть сообщества за бюрократическую самостоя-
тельность Германии в послевоенную эпоху покоилась на нескольких
основаниях.
Первое - социалисты осознали в 1918 г., американские, британские
и французские оккупационные власти открыли для себя в 1945 г., и
политики Западной Германии признают и сегодня то обстоятельство,
что любая власть, которая не готова мириться с продолжительным
отсутствием управления в государстве, должна делегировать пол-
номочия для выполнения текущей административной работы госу-
дарственным служащим, перешедшим к ней от предшествовавшего
режима. Ключевые позиции традиционной бюрократической элиты
в Германии дают ей огромный вес в переговорах58.
Второе - государственные служащие в Германии хорошо органи-
зованы и опираются на лоббистские группы в продвижении своих
интересов и защите своего положения в политической жизни ФРГ59.
56 Herz J. The Government of Germany. New York: Harcourt, Brace,
Jovanovich, 1972. P. 130.
57 Cole T. The Democratization of the German Civil Service // Journal of
Politics. 1952. № l.P. 17.
58 Edinger L. Op. cit. P. 80.
59 Herz J. Op. cit. P. 128.
218
Третье - государственная служба тесно связана с другими инсти-
тутами немецкого общества, наиболее заметно - с профессионалами,
работающими в области права, и университетами60.
Четвертую, и последнюю черту, которая укрепляет позиции за-
щитников бюрократической самостоятельности Германии, можно
назвать «обратной колонизацией». По закону политическим парти-
ям запрещено зачислять своих сотрудников в штаты государствен-
ных служащих; тем не менее чиновники «колонизировали» партии и
государственные институты, особенно Бундестаг, Бундесрат и ланд-
таги ФРГ. Эта практика берет свое начало еще в XIX в. Профсоюз
государственных служащих активно сопротивлялся принятию ок-
купационными властями закона, наподобие американского закона
Хэтча (Hatch Act), который бы жестко ограничивал политическую
деятельность госслужащих, и в конечном итоге это сопротивление
было успешным. Профсоюз признал, что практика обратной колони-
зации позволила чиновникам получить представительство для защи-
ты своих корпоративных интересов во внутренних совещательных
органах ФРГ61.
Поскольку защитники самостоятельности бюрократии связаны
с большим числом важных институтов немецкого общества, то лю-
бой партии, рассчитывающей стать правящей, приходится находить
общий язык с этим сообществом, если, конечно, она не собирается
возглавить социальную революцию, как Социалистическая единая
партия в ГДР. Это вдвойне справедливо в отношении такой партии,
как Христианско-демократический союз (ХДС), опирающейся на об-
щественные группы, которые преимущественно поставляют кадры
для государственной службы в Германии. Отношения между этими
группами и ХДС во многом объясняют позиции партии по вопросам
реформирования госслужбы и патронажа в послевоенное время.
Позиция ХДС в отношении предложений союзников по рефор-
ме государственной службы была, по формулировке Карла Хохс-
вендера, «умеренно консервативной»62. Аденауэр и другие высшие
руководители партии, отвергнув идею полной перекройки системы
государственной службы, настаивали на том, чтобы государственная
система кадров ФРГ была построена на основе закона 1937 г. о не-
мецких штатных чиновниках. Будучи лидерами правящий партии,
они тем не менее были заинтересованы в усилении контроля началь-
60 Dahrendorf R. Op. cit. Ch. 15.
61 Hochswender К. Op. cit. P. 193.
62 Ibid. P. 154.
219
ников над подчиненными в административных структурах, а также
в повышении служебной компетентности государственных служа-
щих. В связи с этим они поддержали реформы, которые позволяли
бы начальникам отказывать подчиненным в регулярном повышении
зарплаты и переводить не справляющихся со своими обязанностями
на более низкие должности и которые способствовали бы «открытой
конкуренции» для занятия должностей в государственном аппарате,
т. е. давали бы возможность лицам, не являющимся штатными чи-
новниками, претендовать на высшие административные посты. Од-
нако эти предложения столкнулись с сильным сопротивлением со
стороны представителей профсоюза госслужащих в ХДС, особенно
со стороны членов ХДС, входящих в Комитет по вопросам государ-
ственной службы Бундестага. Комитет отверг первое предложение, а
меры по введению открытой конкуренции были приняты только тог-
да, когда несколько членов ХДС откололись от большинства своих
коллег и проголосовали за ее принятие вместе с фракцией СПД.
Союз ХДС и сообщества за самостоятельность бюрократии так-
же был причиной того, что патронаж не играл более-менее серьезной
роли в партии в течение 15 лет, когда она была ведущей силой в пра-
вительстве ФРГ. В этот период ХДС не был совершенно безразличен
к тому, как ставят себя бюрократы из высших эшелонов власти, од-
нако, как замечает Хохсвендер (цитируя работу Теодора Эшенбур-
га, посвященную изучению масштабов патронажа в политике ФРГ),
внимание лидеров ХДС в этом отношении сосредоточивалось на
двух проблемах63.
Первое - чтобы сохранить коалиционное правительство, которое
они возглавляли, руководители ХДС следили за тем, чтобы назна-
чения чиновников на должности высшего уровня внутри бюрокра-
тии, - «политических чиновников», а также тех, кто претендовал на
правительственные посты, отражали политический состав коалиции.
Поэтому назначение на должности послов было зарезервировано за
партнерами ХДС.
Второе - как квазиконфессиональная партия ХДС не упускал из
вида вероисповедную принадлежность государственных служащих,
особенно занимающих определенные посты. Так, должность главы
отдела культуры Министерства иностранных дел было закреплено за
католиком, а отдел культуры в Министерстве внутренних дел неиз-
менно возглавлял протестант. Религиозно-настроенные круги ХДС
63 Hochswender К. Op. cit. Р. 157-59, цит. по: Eschenburg Th. Aem-
terpatronage. Stuttgart, 1961.
220
настаивали на том, чтобы в католических регионах главными гинеко-
логами в государственных клиниках и педагогами в государственных
школах были католики. Кажется, это единственные участки, где за-
щитникам традиционного порядка укомплектования немецкой госу-
дарственной службы пришлось уступить давлению узкопартийных и
электоральных интересов.
Великобритания
Атаку на патронажную систему может возглавить как рациональ-
но мыслящая буржуазия, так и силы абсолютизма, а коалиция меж-
ду такой группировкой и старыми общественными и политическими
элитами - прогрессивная коалиция - может впоследствии стать сооб-
ществом за самостоятельность бюрократии в стране. В политических
системах, в которых такая коалиция возникала до того, как народные
массы начинали участвовать в выборах, партии воздерживаются от
патронажной стратегии. Великобритания была первой страной, где
это произошло, и поэтому я проиллюстрирую этот тезис на британ-
ском примере.
Появление прогрессивной коалиции. По причинам, которые здесь
нет необходимости обсуждать, в Англии в XVII в., в отличие от многих
стран континента, не было создано централизованное бюрократичес-
кое государство во главе с абсолютистским монархом, поддержива-
емое классом чиновников, происходящих из дворянства и крупной
буржуазии64. Английская гражданская война помешала подобному
развитию событий и утвердила такое положение, когда государствен-
ная администрация в Британии оставалась децентрализованной
вплоть до эпохи массового избирательного права. Основные посты
администрации, в первую очередь, мировые судьи и основные зада-
чи внутренней политики - поддержание общественного порядка, от-
правление правосудия на местах и помощь неимущим - выполнялись
местными помещиками или людьми из их окружения. Государствен-
ные функции, осуществляемые из центра, находились под контролем
парламента, который сам по себе был «комитетом лендлордов»65.
Назначения на эти административные посты проводились так, чтобы
упрочить положение парламентского большинства правящего каби-
64 Anderson Р. Op. cit. Pt. 1. Ch. 5.
65 Moore В. The Social Origins of Dictatorship and Democracy. Boston:
Beacon Press, 1966. Ch. 1.
221
нета: XVIII в. был классической эрой патронажа в британской поли-
тике66. Правящие классы Англии, следовательно, не были связаны с
бюрократическим режимом. В отсутствие какого-либо сообщества за
самостоятельность бюрократии в партийной политике или, по край-
ней мере, в политике парламентских партий67 широко использовался
патронаж.
Лидерство в борьбе против патронажной системы приняли на
себя представители британских профессиональных кругов верхнего
среднего класса - группа, которую уместно будет назвать «рацио-
нально мыслящая буржуазия». Люди, желавшие реформировать госу-
дарственную службу посредством прекращения практики патронаж-
ных назначений и введения конкурсных экзаменов, были частью бо-
лее широкого движения за рационализацию и реновацию основных
государственных и квазигосударственных институтов Британии -
университетов, средних школ, администрации Индии, муниципаль-
ного управления, системы помощи бедным и т. п. Однако в рамках
этой большой группы можно выделить две подгруппы. Первая из них
была ориентирована на интересы старейшего, более авторитетного
сегмента средних классов Британии. Они хотели усовершенство-
вать традиционные институты страны - старые университеты, эли-
тарные средние школы, имперскую администрацию, так, чтобы эти
институты лучше отвечали интересам образованной в либеральных
традициях профессиональной элиты Англии68. Главным выражением
этих устремлений было озвученное в докладе Норткота-Тревельяна
1854 г. предложение о том, чтобы допуск к высшим ступеням госу-
дарственной службы определялся сдачей экзамена по гуманитарному
профилю. Подобное образование можно было получить лишь в Ок-
сфорде или Кембридже. Согласно положениям этого доклада, допуск
к постам верхнего уровня государственной службы предоставлялся
слоям, выходцы из которых посещали эти два университета, а имен-
но аристократии, мелкопоместному дворянству (джентри) и состоя-
тельным представителям свободных профессий.
66 Namier L. The Structure of Politics at the Accession of George III. London:
MacMillan, 1961.
67 Это не относится к внепарламентским группировкам, таким как Йорк-
ширская ассоциация в конце XVIII в., или чартистам в начале XIX в. Эти
образования были прототипами того, что я окрестил «внешне мобилизован-
ные партии». О первых см.: Christie I.R. The Yorkshire Association, 1780-1784:
A Study in Political Organization // The Historical Journal. 1960. № 2. P. 144—
161.0 вторых см.: Briggs A. Chartist Studies. New York: St. Martin’s Press, 1959.
68 Mueller H.-E. Op. cit. P. 281.
222
Вторая группа реформаторов была ориентирована на интересы
нарождающегося класса предпринимателей. Они стремились раци-
онализировать отношение правительства к производительной части
общества. Лидеры этого движения особо настаивали, чтобы прави-
тельство взяло на себя ответственность за создание общественных
условий для индустриализации и заботу о сопутствующих ей из-
держках. Такие фигуры, как Эдвин Чедвик, Гораций Манн и Джон
Стюарт Милль, стремились возложить на государство затраты на обу-
чение, дисциплинирование и здравоохранение трудовых ресурсов
промышленности, а также на опеку над «людскими выхлопами капи-
тализма» - неимущими, правонарушителями, обездоленными69.
Эта вторая группа сторонников реформ, как и первая, добивалась
изменений в порядке кадрового укомплектования государственных
служащих, но поскольку их цели не совпадали, то и предложения
были различными. Эдвин Чедвик, Джон Стюарт Милль и Ассо-
циация за реформы администрации (которая была организована
группой деловых людей) предлагали введение для вступающих на го-
сударственную службу таких экзаменов, которые могли быть успеш-
но сданы лишь при наличии у испытуемых специальных знаний, а не
образования в области свободных искусств70. Они утверждали, что
новая система экзаменов увеличит техническую компетентность пра-
вительственных органов и ослабит засилье представителей высших
классов на государственной службе, которое предложения Тревелья-
на-Норткота только бы увеличили.
Предложения Тревельяна-Норткота 1854 г. не были приняты,
поскольку их не поддержали класс предпринимателей и дворянство.
Когда же в 1870 г. был разработан план, устроивший эти классы,
программа реформы гражданской службы была принята без всяких
возражений. Согласно программе 1870 г., штаты государственных
служащих были разделены на 3 ступени - административную, испол-
нительскую и канцелярскую. Прохождение экзаменов для занятия
должностей административной ступени предполагало наличие гума-
нитарного образования, в то время как экзамены для исполнительских
должностей были профилированы для «английского образования»,
т. е. образования, полученного на английском языке, предметами
которого были современные науки, в отличие от образования, пред-
69 Цит. по: Lowi Т. The End of Liberalism. New York: W. W. Norton, 1969.
P. 243.
70 Anderson O. The Janus Face of Mid-Nineteenth Century English
Radicalism: The Administrative Reform Association of 1855 // Victorian Studies.
1965. № 3. P. 231-242.
223
метами которого были древние языки и классическая литература.
Иначе говоря, программа 1870 г. включала в себя предложения как
реформаторов, ориентированных на создание профессионального
класса, так и тех, кто ориентировался на класс предпринимателей, и,
следовательно, оба слоя буржуазии смогли объединиться для ее под-
держки. Что же касается класса землевладельцев, то его одобрение
реформы гражданской службы 1870 г. объясняется расширением из-
бирательных прав 1867 г.71 Поскольку избирательным правом могли
теперь воспользоваться домовладельцы и арендаторы, аристократы
и помещики перестали считать, что патронажная система будет да-
вать им преимущества при поступлении на государственную службу;
скорее она приведет к ситуации, когда государственная служба бу-
дет открыта для самого широкого класса обладателей права голоса
на выборах, что приведет к ее демократизации. Тем не менее, огра-
ничив назначения на должности административной ступени кругом
лиц, имеющих классическое гуманитарное образование, реформа
1870 г. сохранила преимущественный доступ в верхние эшелоны го-
сударственного аппарата для представителей помещичьего класса,
которые могли позволить дать своим сыновьям непрактичное клас-
сическое образование. Конечно, система экзаменов для вступления
на государственную службу исключала ленивых и награждала только
тех представителей дворянства, которые приобрели навык к сосре-
доточенной работе и посвятили себя служебному идеалу. Благодаря
понуканию школьных наставников, таких как Томас Арнольд, и пре-
подавателей Оксфорда и Кембриджа, таких как Бенджамин Джоуэт,
британская аристократия в XIX в. смогла приспособиться к буржуаз-
ным ценностям и принять идеологию службы - идеологию, которая
оправдывала сохранение их привилегий и власти в индустриальную
эпоху72. Эти уступки предотвратили большие потери.
Партийный ответ: Консерваторы. Когда в Британии была раз-
работана программа реформы, поддержанная землевладельческими
и предпринимательскими классами, а также профессиональными
элитами, патронаж в государственной службе, наконец, был ограни-
чен, и была установлена система состязательных экзаменов. Вслед-
ствие возникновения сообщества за самостоятельность бюрократии
партии, опиравшиеся на те же классы, были вынуждены изменить
71 Mueller Н.-Е. Op. cit. Р. 324-30, 344.
72 Эта мысль появилась у меня благодаря обсуждениям с Мартином
Берналем.
224
соответствующим образом и свое поведение. Приспособление к но-
вым условиям было тесно связано с реакцией партий на расширение
избирательного права и сопутствующие реформы73, что произошло
в одно и то же время, - такое стечение событий, как я уже предполо-
жил, не было ни в коей мере случайным. Адаптация к этим реформам
вызвала у основных партий Британии внутренние конфликты и труд-
ности. Однако их реакция была более единообразной и цельной, чем
партий в странах, где сообщество за самостоятельность бюрократии
образовалось только после вовлечения народных масс в политику.
Ниже я представлю доказательства моего тезиса, взяв для примера
консервативную партию.
Вплоть до 1868 г. в большинстве избирательных округов консер-
ваторы не контролировали партийный аппарат, который существо-
вал отдельно от патрон-клиентских сетей, соединявших помещиков
тори с зависимыми от них людьми74. Выборами в сельских округах
заправляли крупные землевладельцы, а в городских они были в ру-
ках ряда персонажей за кулисами викторианской политики: «интри-
ганов» (wire-pullers), «мытарей» (publicans), «записных угощателей»
(official treaters), «покупных глашатаев» (paid messengers). Основны-
ми делами партии заведовали «хлысты» (whips), главный из которых
одновременно занимал место патронажного секретаря казначейства,
и главный представитель (principal agent), являющийся личным ад-
вокатом лидера партии и с радостью занимавшийся партийными
делами, так как его юридическая контора получала значительную
выгоду от сопровождения исков, связанных с проведением выборов.
Главный представитель и «хлысты» сводили друг с другом кандида-
тов, искавших подходящие округа, и избирательные округа, которые
подыскивали себе кандидатов; они привлекали спонсорскую помощь
от grands seigneurs (больших господ {фр.) - Примеч. пер.) партии и
направляли ее в округа; распределяли патронажные блага как среди
светских, так и духовных сторонников партии75.
73 То есть перераспределением мест, которое было неотъемлемой
частью парламентской реформы в 1867 и 1884 гг. и закона против корруп-
ции и нелегальных действий на выборах 1883 г. О последнем см.: O’Leary С.
The Elimination of Corrupt Practices in British Elections, 1868-1911. Oxford:
Clarendon Press, 1962. Ch. 6.
74 Cornford J. The Transformation of Conservatism in the Late Nineteenth
Century // Victorian Studies. 1963. № 1. P. 41 f.
75 Feuchtwanger EJ. Disraeli, Democracy and the Tory Party. Oxford:
Clarendon Press, 1968. P. 106-113.
225
В конце 1860-х - начале 1870-х гг. родилось движение по созда-
нию другого вида партийной организации. С ним тесно связана карье-
ра Джона Э. Горста76 77. В 1868 г. на прошедшем под председательством
Горста съезде было решено учредить Национальный союз консерва-
тивных и конституционных ассоциаций - организацию, основатели
которой понимали, что будущее консерватизма связано с массовой
партийной организацией. В 1870 г. Дизраэли назначил Горста главным
представителем консервативной партии, и последний немедленно
взялся за решение этой задачи, обратившись к видным консерваторам
в каждом избирательном округе с целью побудить их организовать
консервативные комитеты и подобрать местных кандидатов. Избира-
тельная кампания консерваторов на выборах 1874 г. была проведена
нарождающейся массовой партийной организацией, и победой на них
консерваторы обязаны в большой степени именно ей.
Однако после победы 1874 г. возникли серьезные трения между
лидерами и рядовыми партийцами из нового партийного аппарата, с
одной стороны, и старой гвардией, с другой, - теми элементами в пар-
тии, которых Горст окрестил «старым мышлением» (old identity)11.
Горст жаловался на то, что как только партия пришла к власти, во-
жаки «старого мышления» - «хлысты» - начали подрывать новую
структуру своим вмешательством в дела избирательных округов
совершенно независимо от сети местных комитетов консерваторов
и ассоциаций, создание которых поддерживал Горст. «Хлысты» про-
двигали своих кандидатов без ведома местного руководства, распре-
деляли на местах патронажные блага среди своих друзей и союзников,
давали средства для подкупа на выборах. Это подорвало дисциплину
среди пришедших в партию в начале 1870-х гг., и построенная Гор-
стом структура начала рассыпаться. Горст с горечью жаловался Диз-
раэли, что практика «управления выборами из казначейства» будет
фатальна для партии78. Ничего не добившись, он ушел с поста глав-
ного представителя в 1877 г.
Потерпев неудачу в попытке изменить царившие в партии по-
рядки, Горст поддержал нападки на них извне79. В конце 1870-х гг.
76 Feuchtwanger EJ. J.E. Gorst and the Central Organization of the
Conservative Party, 1870-1882 // Bulletin of the Institute of Historical Research.
1959. № 86. P. 192-208.
77 Cornford J. Op. cit. P. 49.
78 Hanham H.J. Elections and Party Management. London: Longmans,
Green, 1959. P. 362.
79 Cornford J. Op. cit. P. 44.
226
обиженные партийные кадры начали высказывать свои жалобы на
ежегодных съездах Национального союза. Конфликт между сто-
ронниками нового и старого порядков в партийной политике достиг
своего пика после поражения консерваторов на выборах 1880 г. Лорд
Рэндольф Черчилль и его союзники по т. н. Четвертой партии, одним
из которых был Горст, приняли во внимание жалобы несогласных,
взяли верх в Национальном союзе и попытались использовать его в
качестве трамплина для выведения Черчилля в лидеры партии. Исто-
рия с Четвертой партией закончилась компромиссом, по выражению
Э. Дж. Фейхтвангера, «внезапным примирением, причину которого
никто не мог объяснить»80. Однако если посмотреть шире, понять
это примирение не так трудно: это был очередной эпизод из истории
установления modus vivendi между британскими помещичьими и го-
родскими верхними классами, более ранним эпизодом была реформа
государственной службы 1870 г. Это был очередной шаг по направле-
нию к коалиции, образование которой было в равной мере в интере-
сах каждой из сторон.
Провал консерваторов на выборах в 1880 г. заставил ведущих ру-
ководителей партии - лорда Солсбери и сэра Стаффорда Норткота -
признать, что они не могут позволить себе отталкивать противников
патронажной системы внутри партии. Противники этой системы,
главным образом (но не исключительно) происходившие из провин-
циальной буржуазии, по своим собственным причинам очень жела-
ли договориться с группами, составлявшими традиционную опору
партии. Как отмечает Джеймс Корнфорд, главной причиной того,
почему партийцы из круга провинциальных консерваторов и консти-
туционных ассоциаций были готовы взвалить на себя тяготы партий-
ной работы, было то, что таким образом они получали возможность
взаимодействовать с аристократией и помещиками тори на правах
сотрудников, делавших общее дело81. Этот стимул можно было бы
успешно использовать лишь в случае, если стороны смогли бы дого-
вориться друг с другом.
В течение 1880-х гг. было выработано соглашение, устраивавшее
обе стороны. Старые правящие классы сохраняли преимущество в
формировании кабинета82. Более того, как подчеркивают Р.Т. Мак-
80 Feuchtwanger Е. J. Op. cit. Р. 87.
81 Cornford J. The Adoption of Mass Organization by the British Conservative
Party // Cleavages, Ideologies and Party Systems / Erik Allardt and Yrjo Littunen
(eds.). Turku: Publications of the Westermarck Society. P. 411.
82 Guttsman W.L. The British Political Elite. New York: Basic Books, 1963. P.
78 ff. См. также: Cornford J. The Parliamentary Foundations of the Hotel Cecil
227
кензи и С. Бир, контроль за государственной политикой продолжал
оставаться в руках правительства и парламентариев: в вопросах вну-
тренней политики правительства консерваторов не делали вид, будто
прислушиваются к партийным голосам83.
С другой стороны, по всей стране была развернута унифициро-
ванная сеть консервативных ассоциаций, за которыми был признано
право управления выборными кампаниями на местах, а исполни-
тельный комитет Национального союза был реорганизован таким
образом, чтобы стать рупором партийцев, членов этих ассоциаций,
во внутренних советах партии84. Закон против коррупции 1883 г.
поставил вне закона множество привычных технологий, которые
использовали партийные организаторы для влияния на исход мест-
ных выборов, а реформа 1884 г. перекроила границы избирательных
округов, в которых были в ходу старые формы влияния на исход
выборов. Здесь для нас наиболее важно то, что в течение 1880-х гг.
консерваторы стали все более и более уважительно относиться к са-
мостоятельности и неприкосновенности государственной службы.
Гарольд Ханхэм пишет, что в 1870-х гг. практически все назначения
на высокие посты в казначействе, сделанные Дизраэли, были формой
вознаграждения его сторонников. В 1880-е же гг. две трети из числа
всех таких назначений приходилось на чиновников, которых повы-
шали по службе в казначействе как консервативное, так и либераль-
ное правительства85. Поскольку политические издержки, связанные
с нарушением самостоятельности бюрократии, возросли, то обе веду-
щие партии Британии все чаще прибегали к распределению почетных
должностей, в особенности должностей мировых судей, среди сво-
их сторонников на местах86. В 1880-е гг. консерваторы начали при-
сваивать дворянские титулы купцам и промышленникам, которые
внесли существенные суммы в партийные фонды и играли важную
роль в партийной организации консерваторов; эта практика привела
// Ideas and Institutions of Victorian Britain / Robert Robson (ed.). London: G.
Bell and Sons, 1967. P. 268-311.
83 McKenzie R.T. British Political Parties. New York: St. Martin’s Press,
1963. P. 180; Beer S. British Politics in the Collectivist Age. New York: Alfred A.
Knopf, 1967. P. 98.
84 Cornford J. Op. cit. P. 50 ff.
85 Hanham HJ. Political Patronage at the Treasury, 1870-1912 // Historical
Journal. 1960. № 1. P. 77 ff. См. также: Wright M. Treasury Control of the Civil
Service. Oxford: Clarendon Press, 1969. P. 75.
86 Vincent J. The Formation of the Liberal Party. London: Constable, 1966.
P. 126-138.
228
к слиянию аристократии и буржуазии в Великобритании87. Такими
средствами консерваторы могли наградить видных людей партии, не
вмешиваясь в распределение должностей государственной службы и
не отталкивая сообщество за самостоятельность бюрократии, от чьей
поддержки партия все более и более становилась зависима.
Ряд таких соглашений оказался на удивление устойчивым. Соз-
данная консерваторами в 1885 г. модель партийной организации со-
хранилась, как отмечает Маккензи, вплоть до наших дней88. В итоге
после прерывистого и конфликтного переходного периода Консер-
вативная партия Великобритании оставила практику патронажной
политики. Благодаря сильной народной поддержке сообщество за
самостоятельность бюрократов внутри партии смогло победить, а
старые порядки были забыты, оставив после себя на удивление мало
следов. С большой долей вероятности можно предположить, что
если бы всеобщее избирательное право было введено в Англии до
оформления сообщества за самостоятельность бюрократии, то итог
столкновения между практиками и противниками патронажной по-
литики был бы совсем другим. В этом случае Британия повторила
бы опыт США времен Джексона. У «интриганов» внутри консерва-
тивной партии были бы развязаны руки для использования патрона-
жа в целях привлечения настоящего массового электората, а их вес в
сравнении с Солсбери и Норткотом был бы не меньше, чем авторитет
Четвертой партии и Национального союза.
Умозрительные предположения, однако, требуют введения тако-
го большого количества допущений, противоречащих свершившим-
ся фактам, что было бы неплодотворно продолжать высказывать их
далее. Для понимания условий, позволивших патронажу дожить до
наших дней, будет полезнее проанализировать случай, в котором по-
явление массового электората действительно предшествовало фор-
мированию сообщества за самостоятельность бюрократии. Италия
как раз и представляет такой случай.
Италия
«Blocco Storico». В додемократическую эпоху в Италии ни прогрес-
сивная, ни абсолютистская коалиции не встали во главе объединен-
ной страны. Нетрудно объяснить отсутствие первой из них. Италия
87 Hanham Н J. The Sale of Honours in Late Victorian England // Victorian
Studies. 1960. № 3. P. 227.
88 McKenzie R.T. Op. cit. P. 179.
229
была слишком отсталой в экономическом отношении, чтобы идти
по пути Британии XIX в. Для объяснения того, почему Италия не
смогла следовать примеру Германии, потребуется более подробный
анализ. По крайней мере, на первый взгляд, существовало явное сход-
ство между итальянцами и немцами, например, в 1850 г. оба народа
были политически раздроблены; у обоих было по одному государству
(Пруссия в случае немцев, Пьемонт - у итальянцев), в которых цен-
трализованные бюрократические институты укрепились уже в ран-
нее Новое время; у обоих народов в процессе объединения произошло
распространение институтов этих государств на всю нацию. Однако
существовало несколько ключевых различий между этими двумя
случаями. В Германии до объединения ее с более отсталыми в соци-
альном и экономическом отношении областями (к востоку от Эльбы)
управляло государство, институты которого были распространены на
всю объединенную нацию. Как я доказывал выше, это означало то,
что наиболее важный сегмент немецкого землевладельческого класса
был тесно связан с административным аппаратом страны и заинте-
ресован в сохранении его монолитности. В Италии же экономически
и социально самым отсталым регионом (Mezzogiorno) (Южные об-
ласти (ит.) - Примеч. пер.) управляло не государство, проводившее
объединение, а скорее режим (Королевство обеих Сицилий), павший
в ходе объединения. По этой причине землевладельческие классы
Юга (которые в 1860-х гг. включали представителей среднего класса,
завладевших землей дворянства, церкви и крестьян)89 не были заин-
тересованы в целостности бюрократии, которая ими управляла.
Было и второе, связанное с предыдущим, различие между Герма-
нией и Италией. Прусскому абсолютизму практически не пришлось
делать уступок, чтобы поглотить другие немецкие государства, создать
империю и управлять впоследствии объединенным государством. Со-
гласно Конституции империи, Пруссия доминировала в верхней па-
лате законодательного собрания, прусский король стал императором
Германии, канцлер, кабинет и бюрократия были подотчетны импера-
тору, а не Рейхстагу. Таким образом, прусский абсолютизм мог осу-
ществлять контроль над всем аппаратом исполнительной власти. Для
обеспечения большинства в Рейхстаге Бисмарк и его преемники на
посту канцлера сделали одну из немногих серьезных уступок, одобрив
тариф на промышленные товары. Эта уступка привлекла на их сторо-
ну рейнских промышленников и сцементировала знаменитый союз
89 Mack Smith D. Italy: A Modern History. Ann Arbor: University of
Michigan Press, 1959. Ch. 6.
230
«стали и ржи»90 91. Напротив, абсолютистский режим Пьемонта упустил
нити управления правительством и бюрократией в новом государстве
через 15 лет после провозглашения Итальянского королевства.
Тем не менее интересы северных элит более чем удовлетвори-
тельно учитывались новым режимом. Существовала крепкая основа
для создания коалиции между ними и помещиками Юга, которую
Антонио Грамши назвал Ыоссо storico (исторический блок (ит.) -
Примеч. пер.)9{. Более всего эти элиты желали защитить себя от рес-
публиканских противников и сохранить контроль над внутренней
экономической политикой. Помещики Юга стремились защитить
свои владения от угрозы крестьянского восстания, а ввиду упадка хо-
зяйства южных областей они ожидали от новой власти изменений к
лучшему в сфере занятости. «Программы» северных и южных элит
прекрасно сочетались между собой и стали основой для их союза.
Центральное правительство поддерживало порядок на Юге, борясь
с «разбоем» и «бандитизмом». Возглавлявшие представительство
Юга в парламенте помещики получали от правительства патронаж,
средства которого они могли использовать для удержания контроля
над своим клиентами. В обмен на такую помощь южные помещики
сплотились вокруг правительства, а их депутаты поддерживали ми-
нистерства, чьи коммерческие, финансовые и промышленные про-
граммы были связаны главным образом с интересами капиталистов
Севера. Такое соглашение о взаимной поддержке лежало в основе
практикуемого trasformismo (преобразование (ит.) - Примеч. пер.) -
процесса, в ходе которого депутаты, избранные в парламент как про-
тивники правительства, «трансформировались» в его сторонников
посредством возможностей патронажа. Институт trasformismo был
доведен до совершенства правительством либералов во главе с Де-
претисом, пришедшем к власти в 1876 г. и сохранявшим ее благодаря
поддержке депутатов с Юга. Вступив в должность, Депретис сместил
тех префектов, на лояльность которых он не мог рассчитывать, и за-
менил их своими доверенными, которые использовали свою власть
для поддержки правительства. Технологии, доведенные Депретисом
до совершенства, оставались на вооружении управлявших Италией
правительств в течение следующих 40 лет92.
90 Gerschenkron A. Bread and Democracy in Germany. New York: H. Fertig,
1966.
91 Cm.: Allum P.A. Italy: Republic without Government? New York:
W.W. Norton, 1973. P. 4, 22.
92 Mack Smith D. Op. cit. Ch. 15.
231
Партия и патронаж: христианские демократы. Итак, в доде-
мократическую эпоху в Италии не существовало сообщества за
самостоятельность бюрократии. Напротив, страна управлялась ко-
алицией - blocco storico, которая опиралась на патронаж для сохра-
нения своего единства. Коалиция остается ведущей политической
силой в Италии вплоть до настоящего времени, а описанные выше
правила игры продолжают лежать в основе соглашения между дву-
мя основными партнерами коалиции93. Однако это не означает, что
структура политической жизни сегодняшней Италии похожа на
структуру времен Депретиса, Криспи и Джолитти. С введением все-
общего голосования в 1913 г. и снятием церковью запрета участия
католиков в итальянской общественной жизни, на политической
сцене появилось два новых участника: организуемый в основном Со-
циалистической и затем Коммунистической партиями рабочий класс
и ведомые сначала Народной партией, а затем христианскими демо-
кратами католики. Сначала старейшие политические классы Ита-
лии пытались изолировать этих новых акторов от реальной власти.
Конечным итогом этой попытки оказался фашизм94. Однако после
падения фашистского режима землевладельческие и промышлен-
ные элиты Италии посчитали, что необходимо поддержать церковь
и действовать через Христианско-демократическую партию, чтобы
не допустить к власти группы, которые более всего угрожали их ге-
гемонии. Страхи, которым в 1940-х гг. были подвержены северные
промышленники и южные землевладельцы, оставались теми же, что
и у их предшественников в смутные 1860-е гг. - революция на Севере
и крестьянское восстание на Юге95.
Реализованные в 1860-х и 1940-х гг. решения были в целом похо-
жи - союз между высшими и средними классами двух регионов. Хотя
христианские демократы (ХД) выполняли в этом контексте ту же
функцию для этих классов, что и партии в либеральную эпоху, они
были чем-то большим, чем просто одной из старых партий, которую
нарядили по-новому, большим, чем просто «левые» падре в сутане и
93 Fried R. The Italian Prefects. New Haven: Yale University Press, 1963.
P. 297.
94 Подписав Латеранские соглашения 1929 г., Муссолини, конечно, до-
стиг примирения с церковью. Это предзнаменовало и сделало возможным
возникновение политической конфигурации, которая окончательно офор-
милась после Второй мировой войны. См.: Webster R.A. The Cross and the
Fasces. Stanford: Stanford University Press, 1960. Ch. 7.
95 Kogan N. A Political History of Postwar Italy. New York: Frederick A.
Praeger, 1966. P 30.
232
воротничке. Democrazia Christiana (Христианская демократия (ит.) -
Примеч. пер.) в конце концов стала наследницей прогрессистской
Народной партии отца Луиджи Стурцо; она была союзником католи-
ческого профсоюзного движения на Севере и поддерживала земель-
ную реформу на Юге. Не имея голосов депутатов от рабочего класса,
ей было необходимо создать широкую базу народной поддержки для
правления в стране с двадцатью пятью миллионами избирателей96.
Для получения такой поддержки ХД мобилизовали свой электорат
не через старые клиентелистские структуры, а через широкую сеть
партийных отделений и аффилированных организаций: молодежные
и женские движения, общества фермеров и федерацию профсою-
зов97. Хотя средства, используемые ХД для привлечения сторонни-
ков, взяты из инструментария современной массовой партии, суть
их обращения к электорату, по крайней мере на Юге, осталась тра-
диционной для итальянской политики. ХД воспользовались тем,
что они контролируют бюрократию, и выбили из государственного
бюджета средства для обеспечения массы комендантов и уборщиков
приличными зарплатами98. Они дают субсидии нежизнеспособным
фирмам, которые не могут выжить без государственной поддержки
и чьи владельцы и сотрудники становятся полностью обязанными
партии своими занятостью и благополучием99. Сегодня скорее хри-
стианско-демократические депутаты и партийные функционеры, а не
юристы и землевладельцы обеспечивают протекцию кандидатам для
поступления в государственные школы. Сидни Тэрроу, резюмируя
это явление, говорит о движении от «клиентелизма аристократии к
клиентелизму бюрократии» и «от вертикальных к горизонтальным
клиентурам»100.
Но как такое развитие ситуации стало возможным? Почему север-
ные промышленники, которые в послевоенное время финансируют
ХД через Конфиндустрию (Всеобщая конфедерация итальянской
промышленности), терпят патронаж, коррупцию и неэффективность
96 О христианской демократии в Италии см.: Webster R.A. Op. cit;
Einaudi M., Goguel F. Christian Democracy in Italy and France. Notre Dame:
Notre Dame University Press, 1952. Pt. 1.
97 Galli G., Prandi A. Patterns of Political Participation in Italy. New Haven:
Yale University Press, 1970. Ch. 5.
98 Graziano L. Op. cit. Table 7.
99 Pizzorno A. Op. cit.
100 Tarrow S. Peasant Communism in Southern Italy. New Haven: Yale
University Press, 1967. P. 341.
233
правительства, по определению присущие такой манере управле-
ния? Возможно, правильный ответ на эти вопросы был предложен
П.А. Элламом101. Эллам отмечает, что экономическое чудо Италии
в послевоенное время основывается на двух факторах: возможности
итальянской промышленности платить низкие зарплаты до 1963 г.
и монетарной и кредитной политике, воплощенной в «курсе Эйна-
уди». Ни то, ни другое не требовало многого от бюрократии ни в от-
ношении ее производительности, ни в отношении эффективности и
никак не зависело от существования патронажных практик ХД. Не-
обходимым условием первой было выдавливание рабочих партий из
правительства, что и было достигнуто в 1948 г. в ответ на прессинг
Америки. Монетарная и кредитная политики Эйнауди проводились
через банк Италии, почтенное учреждение, находящееся за предела-
ми патронажа ХД.
Итак, в течение 15 лет после окончания Второй мировой войны
связанные с ХД промышленники, со стороны которых вполне веро-
ятно могла бы исходить серьезная критика патронажных практик
партии и которые могли бы бороться за реформу администрации и
большую эффективность правительства, другими словами, кото-
рые со всей вероятностью могли бы возглавить прогрессивную ко-
алицию, не имели к этому сильного стимула. По этой причине ХД
смогли развиваться по указанному выше пути без боязни оттолкнуть
таких серьезных союзников. Однако в начале 1960-х гг. положение
дел стало меняться. Необыкновенно высокий темп экономического
роста Италии как результат монетарных мероприятий правительства
и низкого уровня зарплат в промышленности значительно снизился
к 1963 г.102 Рабочий класс стал более активным и непримиримым,
чем ранее, а руководители крупнейших компаний Италии (которые
могли себе это позволить) стали более склонны к экономическим
уступкам и к продавливанию реформы правительства. Некомпетент-
ность итальянской бюрократии, зависимой от патронажа, и высокая
стоимость содержания гигантского числа чиновников все в большей
степени стали рассматриваться как главная причина «итальянского
кризиса», а в качестве необходимого условия выхода страны из кри-
зиса стало рассматриваться реформирование государственного аппа-
рата103.
101 Allum Р.А. Op. cit. Р. 25-29.
102 Ibid. Р. 29-32.
103 Graziano L. Clientelism and the Political System: The Sources of the
Italian Crisis. Mimeo, 1975. P 5-7 и источники, цитируемые в этом труде.
234
Однако к моменту появления этих тенденций сообщество за па-
тронаж внутри ХД уже обладало достаточной силой, чтобы нейтра-
лизовать потенциальных реформаторов. Неограниченная свобода
партии в использовании патронажа для мобилизации народной под-
держки в послевоенный период позволила адептам патронажной
политики создать базу массовой поддержки. Рафаэль Зариски под-
черкивает, что именно по этой причине ХД чем дольше оставались
во власти, тем больше дробились на фракции104. Ориентированные
на использование патронажа фракции внутри партии не были го-
товы принять реформы, которые бы лишили их выгод нахождения
у власти. Как отмечает Сидни Тэрроу, «поскольку государственные
учреждения использовались партией и фракционными группировка-
ми для обслуживания их электората, ни одно правительство не было
в состоянии приступить к государственной реформе, не создавая
угрозы своему политическому существованию»105. Если бы прави-
тельство ХД предложило реформы, которые оттолкнули бы от него
сообщество за патронаж, возник бы риск раскола партии и потери
значительной доли народной поддержки.
Успех сообщества за патронаж ХД отчетливо контрастирует с
неудачей его аналога в недрах британской консервативной партии,
которая была описана выше. Для того чтобы найти параллели со слу-
чаем ХД, лучше обратиться к другим партиям, которые успели моби-
лизовать и организовать широкую народную поддержку до момента
появления сплоченных противников патронажной системы. Система
американских политических партий дает много похожих случаев, а
фракционная борьба внутри Христианско-демократической партии
по сути и по своим итогам более всего напоминает конфликты между
постоянными и реформистскими фракциями Демократической пар-
тии в Иллинойсе и Нью-Йорке.
Заключение
В заключение, я очень коротко опишу два случая - Францию и
Соединенные Штаты, которые, как представляется, противоречат те-
зисам, представленным в этой статье, и предложу объяснение такого
отклонения от описанных выше моделей.
104 Zariski R. Intra-Party Conflict in a Dominant Party: The Experience of
Italian Christian Democracy //Journal of Politics. 1965. № 1. P. 3-34.
105 Tarrow S. The Italian Party System between Crisis and Transition //
American Journal of Political Science. 1977. № 2. P. 217.
235
Кажется очевидным, что на протяжении последних двух столетий
Франция не шла ни по одному из двух возможных путей, описан-
ных в рассмотренных моделях. Абсолютистская коалиция появилась
во Франции в XVII и XVIII вв., задолго до введения широкого из-
бирательного права. И тем не менее патронаж стал играть главную
роль в парламентской и партийной политике Франции во второй
половине XIX - первой половине XX в.106 Другой поворот случил-
ся после Второй мировой войны. Патронаж играл менее значимую
роль в политической жизни Четвертой республики, чем в Третьей, и
совсем ушел на периферию при Пятой республике107. Что касается
Соединенных Штатов, то появление массового электората в эпоху
Джексона на полвека предшествовало возникновению сообщества за
самостоятельность бюрократии в эпоху прогрессивизма. Тем не ме-
нее прогрессисты победили и сумели положить конец патронажной
политике во многих штатах и городах США. Каким же образом мож-
но согласовать эти случаи с тезисами, приведенными выше?
Доказывая, что внутренне мобилизованные партии будут из-
бегать патронажа в странах, где до вовлечения народных масс в
политику не появилась ни абсолютистская, ни прогрессивная коа-
лиция, а также то, что подобные партии будут ориентироваться на
патронаж там, где мобилизация масс на выборы предшествовала
формированию той и другой коалиции, я вовсе не имею в виду, что
порядок, в котором происходили эти два события, полностью обу-
словливает последующий характер партийной политики страны.
Моя позиция более умеренная: разное соотношение временных то-
чек этих двух событий может перевесить чашу весов в пользу того
или другого исхода. Предсказанный результат может быть обращен
вспять, однако любая такая попытка порождает кризис режима и
для успешной реализации требует полного изменения системы ко-
ординат в национальной политике, а возможно, даже революции.
Если такой кризис и случается, то люди, бросающие вызов старому
порядку, и защитники такого порядка мобилизуют все свои силы,
исход борьбы будет зависеть от широты народной поддержки и ха-
рактера институциональной опоры у обеих сторон. Как я уже пока-
зывал, Германия прошла через несколько таких кризисов, например,
106 Suleiman Е. Politics, Power and Bureaucracy in France. Princeton:
Princeton University Press, 1974. P. 308 ff.
107 Cm.: Tarrow S. Integration at the Periphery: Grassroots Politics in Italy
and France. New Haven: Yale University Press, 1977. В книге дана яркая ил-
люстрация различий между сегодняшними Францией и Италией по этому
поводу.
236
в 1848 и 1918 гг., однако силы абсолютизма смогли в обоих случаях
их преодолеть. Во Франции и США смельчакам, бросающим вызов
правящим режимам, повезло несколько больше.
Франция
Следует заметить, однако, что потребовалась серия революций и
последовательное свержение режимов - три монархии, две империи
и четыре республики, прежде чем в этой стране произошли указанные
выше перемены, и даже после всего этого в сегодняшней Франции
можно увидеть остатки абсолютизма Бурбонов. Революция 1789 г.,
как уже давно доказал Токвиль, не разрушила созданное Людовиком
XIV централизованное государство, не вытеснила ставленников абсо-
лютизма со своих должностей, что демонстрирует карьера наиболее
видного из них - Талейрана. Наполеон, скорее, строил государство
на фундаменте, заложенном Бурбонами108. Только после револю-
ции 1830 г. представители старых семей noblesse de robe (дворянства
мантии {фр.) - Примеч. пер.) были изгнаны из корпуса префектов109.
Однако даже революций 1830 и 1848 гг., возвышения и падения Вто-
рой империи и создания Третьей республики не было достаточно для
ниспровержения абсолютистской коалиции или изгнания ее участ-
ников из цитаделей власти во Франции. Как отмечает Теодор Зелдин
в своей работе о политике Третьей республики, парламентские поли-
тики-республиканцы действительно считали себя оппонентами го-
сударства и солидарных с ним классов. Эти политики использовали
учреждения республики, например, Палату депутатов, чтобы полу-
чить контроль и колонизировать правительственные органы (ведом-
ства внутренних дел, мостов и дорог, образования и шире - местной
администрации), которые более всего затрагивали интересы поддер-
живающей их силы - провинциальный средний класс110.
Однако республиканские министерские политики - малая группа
(например, Сарро, Бриан, Фрейсине), монополизировавшая прави-
тельственные посты Республики, - посчитали надструктурные ор-
ганы центральной администрации (в особенности Государственный
совет и Инспекцию по финансам) настолько полезными для сохра-
108 Tocqueville A. de. The Old Regime and the French Revolution. New York:
Anchor Books, 1955. Pt. 2. Ch. 2.
109 Richardson N.J. The French Prefectoral Corps 1814-1830. Cambridge:
Cambridge University Press, 1966. P. 204-206.
110 Zeldin Th. France 1848-1945. Oxford: Clarendon Press, 1973. P. 576-
579; Larmour P. Op. cit. P. 24.
237
нения власти, что не стали их ослаблять111. Между правительством
и старыми силами абсолютизма было заключено молчаливое согла-
шение о том, чтобы не допустить влияния парламентских политиков
как на эти учреждения, так и на дипломатические, колониальные и
военные службы; штаты этих институтов набирались исключитель-
но из молодых людей, закончивших Свободную школу политиче-
ских наук112. Это учреждение и эти ведомства оставались оплотом
абсолютистской коалиции и, как показали события 1940 г., были
рассадником антиреспубликанских настроений. Другими словами,
при Третьей республике государство во Франции было разделено
ведомственными границами, и каждая половина базировалась на раз-
ных общественных слоях. Патронажная система Третьей республики
нашла опору в той половине государства, из которой в результате ре-
волюций XIX в. была вытеснена абсолютистская коалиция.
С учреждением Четвертой республики благодаря соглашению
с чиновниками нижнего уровня, выработанного Мишелем Дебре и
Морисом Торезом113, защитники автономии бюрократов смогли воз-
вести более высокие, чем существовавшие при Третьей республике,
барьеры между чиновниками и партийными политиками. Поскольку
таким образом была расширена база поддержки сторонников поли-
тической автономии бюрократии, в Четвертой республике партий-
ным политикам стало труднее получать патронаж по сравнению с
временами Третьей республики. А ослабление парламента при Пя-
той республике привело к еще большим для них трудностям в этом
отношении.
Я подробно излагаю эту историю для того, чтобы выделить два
момента. Первое - я хотел бы привлечь внимание к той глубине по-
литических потрясений, которые потребовались для изменения роли
патронажа во французской политике, и к масштабу перестройки всей
структуры национальной политики, вызванной этими переменами.
Второе - я хотел бы отметить, что несмотря на ряд революций и смен
режима, сформировавшееся в додемократическую эпоху во Франции
сообщество за самостоятельность бюрократии смогло все это время
по крайней мере удерживать плацдарм в государственной админи-
страции, а в современный период восторжествовало после того, как
расширило базу своих сторонников.
111 Zeldin Th. Op. cit. P. 603 ff. Ch. 20.
112 Thompson D. Democracy in France Since 1870. New York: Oxford
University Press, 1964. P. 59-63.
113 Suleiman E. Op. cit. P 46 f.
238
США
В то время, как в Третьей республике государство было разде-
лено ведомственными границами между сообществом за самосто-
ятельность бюрократов и сообществом за патронаж, США в XX в.
были разделены географическими границами - адепты патронаж-
ной политики удерживали свои позиции в большинстве штатов к
востоку от Миссисипи, а их противники господствовали в штатах к
западу. Ситуация в восточных штатах соответствует гипотезам тео-
рии, описанной выше: вступление в силу избирательного права для
белых мужчин в США предшествовало формированию сообщества
за бюрократическую самостоятельность (первое событие произо-
шло в эпоху Джексона, второе - в эпоху прогрессивизма); поэтому
основные партии США имели возможность использовать патронаж
для привлечения на свою сторону массы избирателей; следователь-
но, заинтересованные в патронажной системе силы пользовались
широкой народной поддержкой. Эти силы, таким образом, смогли
оказать серьезное сопротивление сообществу за самостоятельность
бюрократии, которое возникло под эгидой прогрессивизма в первые
десятилетия XX в. А противники патронажной системы имели зна-
чительный успех в западных штатах, и этот факт выступает видимым
противоречием описанной выше теории.
Тем не менее различия в характере современных политических
курсов партий в главных регионах США можно объяснить, исполь-
зуя понятийный аппарат, предложенный в данном эссе. Причины
этих различий не связаны с социальным составом электората, как
это утверждал Рэймонд Волфингер114. Не связаны они также и с раз-
личиями в социальном составе тех сил, которые возглавили борьбу
против патронажной системы. Руководители американского сооб-
щества за самостоятельность бюрократии во всех регионах страны
происходят из примерно одних и тех же групп - из профессионалов
верхнего среднего класса и из кругов местных влиятельных людей и
бизнес-сообществ, у которых не было преимущественного доступа
к господствующей в регионе партии. В общем и целом социальный
состав лидеров этого сообщества весьма схож с прогрессивной коа-
лицией Великобритании, если допустить, что потомки патрициев
Новой Англии являются американским аналогом английского дво-
рянства115. Источники этих различий скорее лежат в другой плоско-
114 Wolfinger R. Op. cit.
115 Hoogenboom A. Outlawing the Spoils: A History of the Civil Service
Reform Movement. Urbana: University of Illinois Press, 1961; Mowry G. The
239
сти, на чем я делал акцент, - это масштаб того, насколько широко
партийные политики сумели заручиться народной поддержкой до
появления сообщества за самостоятельность бюрократии* 116. В XIX в.
партийные организации во всех регионах США были патронажными,
однако в штатах американской «периферии» эти организации были
не так жестко выстроены и опирались на меньшую базу, чем поли-
тические машины, управлявшие старыми штатами северо-восточной
«метрополии»: политики, являвшиеся представителями «внешних
корпораций» (как правило, железнодорожных), в «колониальных»
регионах США могли господствовать в политической жизни штата,
не прибегая в привлечению широкой народной поддержки, поскольку
имели в своем распоряжении значительные, по сравнению с другими
политическими акторами, ресурсы. Южно-тихоокеанская «машина»
Уильяма Херрена в Калифорнии, например, являлась совершенно та-
кой же массовой партией, как «машина» демократов в Нью-Йорке117.
Прогрессисты в западных штатах, по моему предположению, могли
прийти к власти, добившись поддержки среди избирателей, которых
не сумели привлечь прежде существовавшие партийные системы.
Иначе говоря, я полагаю, что, несмотря на существование к моменту
появления прогрессистов избирательного права для мужчин на всей
территории США, электорат в периферийных регионах США не был
мобилизован хорошо организованными массовыми партиями, и, сле-
довательно, сообщество за патронаж в этих штатах не имело такой
широкой опоры, как в штатах Северо-Востока. Этим можно объяс-
нить то, почему прогрессисты на Западе смогли вполне убедитель-
но представить себя в качестве выразителей интересов «народа» в
California Progressives. Berkeley: University of California Press, 1951. Ch. 4;
McFarland G.W. Mugwumps, Morals and Politics, 1884-1920. Amherst:
University of Massachusetts Press, 1975.
116 Разумеется, клики, которые доминировали в политической жиз-
ни Юга до наступления эры прогрессивизма, имели еще более узкие базы,
чем их аналоги в западных штатах. Тем не менее в политике Юга патронаж
по-прежнему играет значительную роль. Живучесть патронажа на Юге сле-
дует объяснить скорее слабостью прогрессивизма в этом преимуществен-
но сельском регионе, чем широтой поддержки их оппонентов. В городских
анклавах Юга прогрессивизм был вполне успешен. См.: Vann Woodward С.
Origins of the New South, 1877-1913. Baton Rouge: Louisiana State University
Press, 1951. P. 388 ff.
117 Cp.: Mowry G. Op. cit. Ch. 1; and Shefter M. The Electoral Foundations
of the Political Machine: New York City, 1884-1897 // American Electoral
History: Quantitative Studies of Popular Voting Behavior / J. Silbey, A. Bogue,
W. Flanigan (eds.). Princeton: Princeton University Press, 1978. P. 263-298.
240
противопоставлении «деловым кругам», в то время как на Востоке
электорат скорее рассматривал реформу как дело, в котором была
заинтересована только узкая группа элиты, а «машинные» политики
выступали как представители народного дела118. Однако анализ этих
конфликтов, как и подробное сравнение американского и европей-
ского примеров, не входят в задачи настоящей статьи.
Пер. с англ. Елены Кулаковой
Источник: Shefter, М. (1977). "Party and Patronage: Germany, England, and
Italy." Politics Society 7:403-451.
118 Глейзер и Мойнихан описывают это так: «Возвышение католиков в
Нью-Йорке, во-первых, было основано на количестве, а во-вторых, на прав-
доподобной презумпции, что они, как демократы, как правило, будут выра-
жать интересы простого народа и в особенности наименее обеспеченных,
поскольку сами не так давно вышли из такого состояния. Протестантская
элита города всегда ставила под сомнение эту презумпцию, утверждая вме-
сто этого, что боссы Таммани замешаны в коррупции, откровенной и эле-
ментарной, или в несколько другой формулировке, такой как у Линкольна
Стеффенса, были просто наемными слугами действительно Больших Хапуг.
В любом случае, обвинение заключалось в том, что они не представляют ис-
тинных, как заявляют, интересов людей. На трех выборах из четырёх массы
предпочли поверить словам Чарли Мерфи, а не версии Нью-Йорк Таймс»,
см.: Glazer N., Moynihan D.P. Beyond the Melting Pot. Cambridge: MIT Press,
1971. P. Ixiii.
Джеймс Скотт1
КОРРУПЦИЯ, ПОЛИТИЧЕСКИЕ МАШИНЫ
И ПОЛИТИЧЕСКИЕ ИЗМЕНЕНИЯ
Изучение политического влияния на Западе по большей части
фокусируется на процессах, посредством которых группы интересов
воздействуют на законодательство. Соответственно, в центре внима-
ния оказался «вход» в политическую систему.
Однако исследователи, изучающие политику в новообразованных
государствах Африки и Азии, переняв такой подход, столкнулись как
с относительной неспособностью групп интересов организованно
выражать свои запросы, так и со слабостью институционализирован-
ных каналов, позволяющих доводить такие организованные запросы
до лиц, принимающих решения. Открытого столкновения органи-
зованных интересов на стадии формулирования законодательства в
этих государствах часто попросту нет. Впрочем, было бы совершенно
необоснованным делать вывод об отсутствии или слабости влияния
общества на итоговую политику правительства «на выходе». Между
стадией принятия законодательства и его непосредственной реали-
зацией расположилась совершенно иная политическая арена, кото-
рая, несмотря на свои неформальность и партикуляризм, оказывает
серьезное воздействие на проведение политических курсов в жизнь.
Реальное выражение политических интересов в этих новых госу-
дарствах во многом ускользало от внимания западных исследовате-
лей, потому что привычные к тому, как выглядит политика на Западе,
они смотрели не туда. В развивающихся странах большая часть ин-
дивидуальных и даже групповых запросов достигает политической
системы не до того, как законодательство принято, но на стадии его
применения. Влияние, оказываемое до принятия законодательства,
часто имеет форму «политики групп давления». Влияние на стадии
1 Я благодарен магистратуре и аспирантуре Университета Висконсина
за грант на проведение исследований для подготовки данной статьи. Кроме
того, я бы хотел поблагодарить Эдварда Фридмана, Фреда Хейварда, Кроу-
форда Янга и других коллег с исследовательских факультетских семинаров,
высказавших свои критические замечания, Роберта Сидмана, Чарльза Тил-
ли, Джоела Абербаха и Милтона Эсмана, прочитавших ранние черновики и
сделавших ценные замечания и предложения.
242
правоприменения часто принимает форму «коррупции» и редко когда
трактуется как альтернативный способ артикуляции интересов,
каковым оно на самом деле все-таки является2. Крестьяне, которые
уходят от земельного налога, незаконно выплачивая меньшую сум-
му лично таможенному инспектору, оказывают такое же влияние на
исход проводимой правительством политики, какое они оказали бы,
если бы создали союз крестьян и выступили за снижение земельного
налога. И предприниматели, которые защищают свой бизнес на чер-
ном рынке, покупая протекцию у политика, занимающего важный
пост, изменяют исход проводимого политического курса так же эф-
фективно, как если бы они коллективно работали в торговой палате с
целью положить конец правительственному ценовому контролю.
Конкурирующих и взаимодополняющих объяснений распростра-
ненности влияния на стадии правоприменения, обычно обознача-
емых как «причины коррупции», в множащейся литературе на эту
тему много3. Среди наиболее часто приводимых факторов, веду-
щих к широкомасштабной коррупции в новых государствах: слабая
легитимность формальной политической системы по сравнению с
устойчивыми семейными связями или связями на основе этнично-
сти; относительная значимость государства как источника занятости
и социальной мобильности; существование богатой элиты, у которой
отсутствует доступ к прямому и формальному влиянию на политиче-
2 Этот процесс влияния, группы, которые, вероятно, выигрывают от
этого, и прочие связанные вопросы подробно рассматриваются мною в: The
Analysis of Corruption Developing Nations. Comparative Studies in Society
and History Qune 1969). Поскольку не вся коррупция возникает на стадии
правоприменения и не всякое «влияние на стадии правоприменения» кор-
румпировано, эмпирические референты обоих понятий накладываются су-
щественно, но не полностью. Очевидным исключением является, разумеется,
легитимная арена «политики регулирования», которая в значительной мере
вовлекает противоречащие интерпретации норм законодательства, регули-
рующих деятельность частного сектора.
3 Среди прочего, см.: Ronald Wraith and Edgar Simkins: Corruption in
Developing Countries. London: Allen and Unwin, 1963; M. McMullan. A Theory
of Corruption. The Sociological Review (Keele). 9 Quly, 1961). P. 132-152;
W.E Wertheim. East-west Parallels: Sociological Approaches to Modern Asia.
Chicago: Quadrangle Books, 1965. P. 103-131; J.S. Nye. Corruption and Political
Development. This Review. 61 Gune> 1967). P. 417-427; J. David Greenstone.
Corruption and Self-interest in Kampala and Nairobi. Comparative Studies
in Society and History. 7 Ganuary, 1966). P. 199-210; Colin Leys. What is
the Problem About Corruption? Journal of Modern African Studies. 3 (1965).
P. 215-230.
243
ский курс; недостаточно сильная приверженность элит или же насе-
ления к верховенству закона.
Неявно каждая из этих причин подразумевает фундаментальное
допущение о том, что природа политических запросов в переходных
государствах такова, что они просто не совместимы с законодатель-
ным процессом. Запросы, ориентированные на семью, например, же-
лание семьи «застолбить» чиновничью позицию для своего старшего
сына, в терминах законотворчества выразить, как правило, невоз-
можно. Когда интересы выражаются от имени более широкой груп-
пы, они отсылают к этническим, лингвистическим или религиозным
объединениям и редко когда могут быть облечены в законодательную
форму4. Проблема, таким образом, в меньшей степени состоит в
слабости структур интересов на стадии законотворчества, она скорее
проистекает из характеристик ориентаций, существующих в пере-
ходном государстве, и из запросов, задаваемых этими ориентациями.
Выражаемое на универсальном языке законодательство не подходит
для артикуляции частных (партикуляристких) интересов5. Оказа-
ние же влияния на уровне исполнения закона, с другой стороны, вне
зависимости от того, соответствует ли оно определению коррупции
с правовой точки зрения или нет, носит практически исключитель-
но партикуляристский характер. Тогда нет ничего удивительного
в том, что множество узких местнических запросов, свойственных
новых странам, проявляется именно на стадии реализации законо-
дательства, а не на стадии его принятия. Возможно, подходящие для
небольшого числа групп, организованных по профессиональному
принципу в более капиталоемких секторах экономики, современные
законодательные механизмы в новых странах не могут эффективно
справляться с включением в процесс специальных запросов, исходя-
щих из традиционного сектора.
Существует одна политическая форма, которая, несмотря на эти
формальные препятствия, не только смогла ответить на эти парти-
куляристские интересы, но и расцвела на них. Я, конечно же, имею в
виду городскую политическую машину - форму, пышно разросшуюся
4 Например, Малайзия - это иллюстрация того, как одна этническая
группа (малайцы) обладает эксплицитными конституционными преферен-
циями в доступе к определенным бюрократическим постам. Подобным обра-
зом касты хариджан («неприкасаемые») в Индии наделены преференциями
в отношении образования и государственного найма.
5 «Прикармливание» округов (pork-barrel), продвижение региональных
интересов на законодательном уровне - это исключение из этого правила,
оно подробнее обсуждается ниже.
244
в США на рубеже XIX и XX вв. Несмотря на то что сегодня полити-
ческие машины практически вымерли, когда-то в городах, запружен-
ных иммигрантами, этот механизм позволял превращать какафонию
конкретных местнических запросов в систему правления, одновре-
менно являвшуюся и достаточно эффективной, и вполне легитимной.
Далее будет предпринята попытка обрисовать контуры и выявить ди-
намику модели политической машины в сравнительной перспективе
и показать, что социальный контекст, стимулировавший господство
политических машин в США, в той или иной степени наличествует
и в новообразованных государствах. После 1) описания в общих чер-
тах характера политических машин в работе 2) предлагается модель
развития, объясняющая возникновение машин, 3) определяется, как
социальный контекст машины превращает узкие корыстные интере-
сы в важнейший механизм политической организации, 4) изучается
стабилизирующий и консервативный эффект машины и 5) анализи-
руются причины неравномерного развития и нестабильности машин
в менее развитых государствах.
I.	Машина
Отстраненное рассмотрение базовых характеристик «политиче-
ской машины», очевидно, ведет к умалению многообразия предпри-
имчивости создателей этой формы. Тем не менее, когда, за редким
исключением, практически все машины пали после осады под на-
тиском реформистских сил, на смену порицанию пришел анализ, и
основные черты большинства машин сегодня в общем прояснены6.
С самого начала необходимо признать, что «машинная» форма
может возникнуть только в определенных политических условиях.
Как минимум, установление машины требует:
избрания политических лидеров посредством выборов,
массового (как правило, всеобщего) избирательного права для со-
вершеннолетних,
относительно высокой степени конкуренции на выборах в течение
какого-то времени - обычно между партиями, но иногда и внутри до-
минирующей партии.
6 Некоторые наиболее успешные попытки точного описания и анализа
включают работы: V.O. Key, Jr. The Techniques of Political Graft in the United
States. Chicago: Univ, of Chicago Libraries, 1936; Seymour J. Mandelbaum. Boss
Tweed’s New York. New York: Wiley, 1965; Edward C. Banfield and James A.
Wilson. City Politics. Cambridge: Harvard University Press, 1965.
245
Эти условия отражают тот факт, что политические машины, буду-
чи способом мобилизации избирателей, возникают только в системах,
где завоевание голосов избирателей - важнейший фактор получения
контроля над исполнительной властью. В то время как эти условия
необходимы для установления политики машинного типа, они ни в
коем случае не являются достаточными, что мы и увидим далее.
Термин «машина», всегда используемый в отношении находя-
щейся у власти политической партии, подразумевает надежный и
устойчивый контроль этой партии в своей юрисдикции. Однако от-
личительной особенностью машины является не столько контроль,
сколько природа организационного «цемента», который делает этот
контроль возможным. Машина - это не идеологическая партия с со-
ответствующей партийной дисциплиной, основанная на классовых
связях или же общих программах, тип которой возник в континен-
тальной Европе. Обычно это и не харизматическая партия, осно-
ванная на вере в практически сверхчеловеческие качества лидера,
которая и обеспечивает ее внутреннюю сплоченность. Машина - это
скорее неидеологическая организация, в меньшей степени заинтере-
сованная в политических принципах и в значительно большей сте-
пени в сохранении и удержании властных позиций ее лидеров и в
распределении дохода между теми, кто ей управляет и на нее рабо-
тает7. Машина держится на тех конкретных услугах, которые она
оказывает тем, кто ее поддерживает, а не на идеологии, за которую
она выступает. На самом деле машина может быть уподоблена биз-
несу, все члены которого являются держателями акций, а дивиденды
выплачиваются в соответствии с тем, что было инвестировано8.
С городской машиной в том виде, как она развилась в США, неиз-
бежно ассоциируются слова «патронаж», «трофеи» и «коррупция».
Использование этих терминов указывает на то, что для поддержания
и расширения контроля над своим персоналом машина использова-
ла практически исключительно партикуляристские, материальные
вознаграждения. И хотя для поощрения также использовались бюд-
жетные субсидии этническим группам целиком, машина в основном
оказывала услуги отдельным индивидам и семьям. Сама природа
этих вознаграждений и услуг естественным образом означала, что
7 Banfield and Wilson. Op. cit. P. 116.
8 Данная аналогия проведена бывшим председателем Либеральной
партии на Филиппинах Хосе Авелино в местной газете (Manila Chronicle,
Jan. 18, 1949). Цит. по: Virginia Baterina. A Study of Money in Elections in the
Philippines. Philippine Social Sciences and Humanities Review, XX (March,
1955). P. 39-86.
246
машина стала специализироваться на организации и распределении
влияния на стадии правоприменения. Коррупция, которую она поро-
ждала, не была стихийной жадностью, а была тонко организованным
и ясным механизмом максимизации электоральной поддержки.
Иными словами, машину главным образом характеризует приро-
да «цемента», укрепляющего связи лидера со сторонниками. Связи,
основанные на харизме, принуждении или же идеологии, время от
времени становились фоновым аккомпанементом в «машинной» ор-
кестровке; босс может приобрести некий героических образ, изредка
он может привлечь наемных бандитов или полицию для «наезда» на
оппозицию, его действия может сопровождать идеологическая аура
популизма. Но для машины эти узы остаются второстепенными по
сравнению с конкретными партикуляристскими вознаграждениями,
которые служат главным инструментом политической координации.
Именно преобладание таких сетей вознаграждения - особый харак-
тер связей между лидерами и сторонниками - отличает «машинную»
партию от «немашинной».
Расплывчато-популистский имидж партийной машины в мень-
шей степени основывался на ее заявлениях по вопросам политики
(такие заявления были редки) и в большей на множестве действий,
символизировавших ее доступность, готовность помогать и жела-
ние работать на «маленького человека». Для рядовых членов партии
босс, стоявший во главе машины, являлся патроном, покровителем
людей, находящихся внизу социальной пирамиды. И в то время, как
судебная система со своим рациональным правосудием оказывалась
более благосклонной к интересам состоятельных людей, босс оли-
цетворял для них реальную справедливость, «работающую более
последовательно в интересах бедных, уделяя основное внимание их
конкретным потребностям и несправедливостям в их отношении»9.
Клиентела машины закрывала глаза на проявления муниципальной
коррупции и блата и даже приветствовала их как этакое «разбойни-
чество» городского Робин Гуда, идущее на пользу обществу, несмо-
тря на издержки для города в долгосрочной перспективе. Поэтому
имидж босса в большей степени, чем имиджи других типов полити-
ческих лидеров, формировался за счет конкретных дел и действий и
значительно меньше за счет политической платформы или риторики.
Главной заботой политической машины было сохранение власти,
и поэтому она выступала скорее в роли отзывчивого неформального
9 Murray Edelman. The Symnbolic Uses of Politics. Urbana: University of
Illinois Press, 1964. P. 118.
247
контекста, в рамках которого упрощался процесс торга, основанно-
го на отношениях взаимности. Лидеры машины редко оказывались
в положении, позволявшем диктовать им свои условия, поскольку
те, кто их поддерживал, делали это в ответ на уже полученные или
ожидаемые награды. Машина в большинстве случаев принимала сво-
их клиентов такими, какими они были, и реагировала на их нужды
таким образом, чтобы получить их поддержку. Прагматическая, оп-
портунистическая направленность машины превращала ее в гибкий
институт, способный вмещать и встраивать новые группы и новых
лидеров в высоко динамичных условиях.
Возможность использования этой базовой политической фор-
мы в отношении партий новых независимых государств отмечалась
многими политическими аналитиками10. В своем проницательном
исследовании состояния партий в Западной Африке Аристид Золь-
берг акцентирует внимание на ограниченности власти доминирую-
щих партий и откровенно высказывает соображение, что их было бы
полезно описывать как «политические машины». Он утверждает, что
«партия изначально являлась рыхлым движением, которое естест-
венным образом отражало характеристики общества, в котором оно
развивалось; в конечном счете, оно трансформировалось в политичес-
кую машину, но сохраняла последствия полной интегрированности
территориального сообщества»11. Отличительные, «машинные», ха-
рактеристики, которые Зольберг имеет в виду, включают в себя: гиб-
кий, переговорный характер партии, позволяющий ей, основываясь
на собственном интересе, подстраиваться под запросы гетерогенной
клиентелы, ее способность реагировать на социальные изменения,
используя неформальные механизмы, и, наконец, возможность со-
хранять стабильность и популярность в обстоятельствах, ни к тому,
ни к другому не располагающих.
В контексте Западной Африки надо, как минимум, учитывать тот
факт, что американские политические машины обычно были электо-
ральными, в то время как партии, которые анализировал Зольберг,
делали все возможное для того, чтобы избежать собственной зависи-
мости от привлечения голосов избирателей. Отсутствие серьезного
электорального давления - референдумы такое же сильное давление
10 См., например: Myron Weiner. The Politics of Scarcity. Chicago: University
of Chicago Press, 1962. P. 70-71; Henry L. Bretton. The Rise and Fall of Kwame
Nkrumah. New York: Praeger, 1966. Herbert Beith. The Decline of Constitutional
Democracy in Indonesia. Ithaca: Cornell University Press, 1962.
11 Aristide R. Zolberg. Creating Political Order: The Party States of West
Africa. Chicago: Rand McNally, 1966. P. 123.
248
едва ли оказывают - значительно сужает размах использования ма-
шин; с какого-то момента режим в такой ситуации будет больше на-
поминать олигархию, основанную на принуждении, нежели машину,
полагающуюся на голоса избирателей. Если верить анализу Зольбер-
га, в большинстве западноафриканских стран с партийными система-
ми ситуация редко когда доходила до этого момента.
Описывая партии власти в индийских штатах, Майрон Вайнер так-
же прибегает к машинной модели и не только для того, чтобы объяс-
нить, что происходит, но и для того, чтобы порекомендовать индийским
политикам «машину» как образец для подражания. Как и Зольберг,
Вайнер обратил внимание на способность машины примирять конку-
рирующие этнические и партикуляристские запросы, так что корруп-
ция предстает «незначительной платой, которую необходимо заплатить
за интеграцию иммигрантов в демократическое общество»12.
Например, в индийском штате Орисса доминирующая партия Ин-
дийского национального конгресса (ИНК) становилась все больше и
больше похожа на политическую машину в своем стремлении побеж-
дать на выборах, несмотря на ослабление политических связей, соз-
данных во время борьбы за независимость. Бейли описывает местных
партийных руководителей ИНК как брокеров, тогда как «партийные
работники и иногда избиратели ожидают какого-то материального
вознаграждения, не обязательно взятки, но помощи, которая обычно
предоставляется именно брокерами» (позиции, лицензии, социаль-
ные выплаты и т. д.)13.
В действительности все три автора провели аналогию между со-
циальным контекстом политических партий в Азии и Африки, с од-
ной стороны, и американскими городами конца XIX - начала XX в.,
с другой. В США быстрый приток нового населения, для которого
семья и этническая принадлежность являлись двумя центральны-
ми идентичностями, вкупе с распределением важных монопольных
привилегий (железные дороги, электричество и т. д.) и наймом на го-
сударственные должности создали идеальную почву для возникнове-
ния партийных машин. Развивающиеся страны можно рассматривать
как случаи, воспроизводящие социальный контекст с множеством та-
ких же исходных посылок. Во многих случаях новые правительства
только-только получили контроль над раздачей доходных постов
и привилегий и столкнулись с электоратом, включающим большое
количество бедных, едва урбанизированных крестьян с партикуля-
12 Weiner. Op. cit. Р. 71.
13 Politics and Social Change: Orissa in 1959. Berkeley and Los Angeles:
University of California Press, 1963. P. 138-140.
249
ристскими ориентациями, которых можно легко склонить на свою
сторону конкретными материальными стимулами. Тезис, с которым
выступают эти авторы, состоит не только в том, что машина являет-
ся удобной и относительно демократической политической формой,
посредством которой можно управлять такой сложной средой, но и в
том, что социальный контекст, типичный для многих новообразован-
ных государств, стимулирует появление у правящих партий харак-
теристик, свойственных машине. Этот тезис, применяемый сегодня
в отношении менее развитых государств, для американского случая
был сформулирован Бернэмом:
Если социальный контекст, в котором функционирует двухпартийная
система, значительно фрагментирован в соответствии с региональными, эт-
ническими и другими расколами, то его важнейшие силы будут чрезмерно
фокусироваться на построении коалиций и на разрешении внутренних кон-
фликтов. Потребность объединяться для победы на выборах (построение
широких коалиций) предполагает соответствующую потребность в поиске
консенсуса на любом уровне, где этот консенсус может быть найден14.
А с учетом характера социального контекста, продолжает Бернэм,
цена эффективного политического сотрудничества, по крайней мере,
в краткосрочной перспективе должна включать и обеспечение узких,
партикуляристских запросов посредством патронажа, протекции и
коррупции, которые являются атрибутами политических машин. Но
почему же невозможны другие формы связей и взаимодействия? Ка-
кие изменения социального контекста способствуют развитию одних
и увяданию других способов политического сотрудничества? Пока
мы не встроим эту модель в дискуссию о том, какие политические
формы способствуют экономическому развитию, и не заострим ее по
сравнению с ее нынешним интригующим, но импрессионистским со-
стоянием, ее объяснительная ценность будет низкой.
II.	Социальный контекст политических связей
Схема, представленная ниже, рассматривает изменения, происхо-
дящие с течением времени в природе связей и ориентаций, которые
лежат в основе политических партий. Эта схема привязана к контек-
сту переговоров, в частности, к электоральному контексту и гораздо
14 Walter Dean Burnham. Party Systems and the Political Process. P. 277-
307, in: The American Party Systems: Stages of Political Development / William
Nisbet Chambers and Walter Dean Burnham (eds.). New York: Oxford University
Press, 1967. P. 287.
250
хуже применима к ситуациям, когда основой для сотрудничества вы-
ступает прямое насилие или угроза насилия. Мы не предполагаем,
что движение от фазы А к фазе Вик фазе С строго предопределено.
Вычленение этих фаз основано на эмпиричесих данных о США, Ан-
глии и новообразованных государствах.
Несмотря на то что для концептуальной ясности фазы в табл. 1
были четко разделены, вероятнее всего, в реальности они будут в
значительной мере накладываться друг на друга. Отсюда возника-
ет вопрос, какой из типов ориентации будет наиболее характерным
и распространенным, а какой - наименее. В новых независимых го-
сударствах все три типа обыкновенно присутствуют одновременно;
сельские жители скорее будут сохранять почтение по отношению к
своим традиционным лидерам, недавно переехавшие в город будут ве-
сти себя скорее как свободные агенты, готовые поменять свои голоса
на работу или деньги, в то время как небольшая группа высококвали-
фицированных специалистов, лидеров профсоюзов и интеллиген-
ция будет, вероятно, озабочена какими-либо идеологическими или
классовыми вопросами. Даже в государствах, где произошла полная
индустриализация, могут сохраняться «непокорные», обычно изо-
лированные территории, где тип почтения так и не отступил перед
более оппортунистическими способами политического поведения15.
Таблица 1
Развитие и ориентации, используемые партиями
Фаза А16	Политические связи в целом определяются авторитетом, ос- нованном на традиционных моделях почтения (вертикальных
15 В данном контексте партийные ярлыки обманчивы. Партии, провоз-
глашающие ту или иную идеологию или классовую позицию, часто нахо-
дятся в сельской местности, где ярлыки, подобно традиционным феодам,
экспроприированы могущественными семьями и их клиентелами. Суть в
природе моделей лояльности, а не в названии организации. См.: Carlo Levi.
Christ Stopped at Eboli. New York: Pocket Books, 1965.
16 Общие положения данной схемы были позаимствованы мною из ана-
лиза использования денег на выборах в работе Арнольда Хайденхаймера
(см.: Arnold Heidenheimer. Comparative Party Finance: Notes on Practices and
Toward a Theory. P. 790-811 в: Richard Rose and Arnold Heidenheimer (eds.).
Comparative Studies in Political Finance: A Symposium, Journal of Politics. 25.
4 (November, 1963), особенно P. 808-809. Изменения в природе политических
связей значительно влияют на действенность денежных стимулов во время
избирательных кампаний, поэтому я использовал схему такого анализа для
более общих целей своей статьи.
251
Окончание табл. 1
	связях). Материальные, партикуляристские поощрения к коопе- рации играют миноритарную роль за исключением ограниченно- м	17 го числа местных носителей власти17
Фаза В	Модели почтения существенно ослабляются в период стреми- тельных социально-экономических изменений. Вертикальные связи могут поддерживаться только через взаимовыгодные отно- шения18. Конкуренция между лидерами за поддержку в условиях преобладания узких местнических (парохиальных) ориентаций способствует широкому использованию конкретных, кратко- срочных, материальных поощрений для обеспечения коопера- ции. Чем больше конкурентное давление на выборах, тем шире спектр распространения поощрений. Влияние на стадии реали- зации широко распространено
Фаза С	В процессе экономического роста возникают новые ориентации, которые больше подчеркивает горизонтальные функциональные (классовые или профессиональные) связи. Природа поощрений за политическую поддержку, вероятно, также больше будет фо- кусироваться на политических проблемах или идеологии. Вли- яние на стадии законотворчества становится более адекватным природе новых политических ориентаций
Перед тем как приступить к всестороннему рассмотрению модели,
следует сделать оговорку о процессе изменений, описанном в модели.
Движение от фазы А к фазе В предполагает расшатывание традици-
онного почтения, которое может произойти в нескольких ситуациях.
В случае США причиной таких изменений обычно становилась круп-
номасштабная иммиграция крестьянского населения, в то время как
для менее развитых государств катализатором являются экономиче-
17 Традиционные узы зачастую оставляют больше пространства для тор-
га и взаимности (реципрокностй); способность клиентов сбежать под другую
юрисдикцию, а также военная и экономическая необходимость привлекать и
сохранять многочисленную клиентелу лидера предоставляет подчиненным
лицам некоторое влияние. Указанные здесь различия в степени реципрок-
ности относительны, а не абсолютны, см.: Herbert Р. Phillips. Thai Peasant
Personality. Berkeley: University of California Press, 1965. P. 89; George R.I.
Foster. The Dyadic Contract in Tzintzunzan, 11: Patron Client Relationships.
American Anthropologist, 65. P. 1280-1294.
18 Действительно, в переходной ситуации клиент меньше «завязан» на
одного патрона, так что потребность в политической поддержке заставляет
патронов конкурировать друг с другом за создание крупных клиентел. Бле-
стящий анализ этой модели в филиппинской политике см. в: Carl Ьапбё.
Leaders Factions, and Parties-The Structure of Philippine Politics. Monograph.
№ 6. New Haven: Yale University-Southeast Asia Studies, 1965.
252
ские изменения, производимые колониальными режимами, и быстрая
миграция из деревни в город. Социальная дезорганизация, явившаяся
результатом этих изменений, часто усугублялась этнической, лингви-
стической или даже кастовой фрагментацией, хотя схожие процессы
наблюдались и в относительно гомогенных Таиланде и Филиппинах.
Выборы, конечно же, играли в такой трансформации центральную
роль, поскольку они наделяли даже самых покорных жителей некото-
рым значимым с политической точки зрения ресурсом.
Переход от фазы В к фазе С зависит от индустриализации, по-
скольку в ходе этого процесса выстраиваются новые экономические
порядки, которые создают новые идентичности и ориентации. Слу-
чай США, однако, показывает, что наличие острых этнических или
групповых расколов, особенно когда те усиливаются конституцион-
ными механизмами, может в значительной мере размыть силу этих
новых связей.
Продолжительность фазы В, наиболее благоприятной для поли-
тических машин, может быть разной. В ситуации, когда социальная
дезорганизация, сопутствующая урбанизации и экономическим
изменениям, оказывается особенно резкой и затяжной, когда она
усугубляется культурными расколами, когда выборы на соревнова-
тельной основе и всеобщее избирательное право вводятся на ранней
стадии, условий для перехода к политическим машинам значитель-
но больше, чем когда демографические изменения происходят по-
степенно и не так жестко при фактическом отсутствии культурных
расколов и когда избирательные права ограничены. История США
и большинства новых государств в этом смысле благоприятствова-
ла появлению политических машин, в отличие, например, от опыта
Западной Европы.
Политические партии должны предлагать потенциальным сто-
ронникам различного рода поощрения. Необходимость увеличения
количества последователей, очевидно, будет наибольшей, когда пар-
тия оказывается в ситуации электоральной конкуренции, но даже в
отсутствие битвы за голоса простого желания создать большую базу
поддержки среди населения может быть достаточно.
Тип стимулов, которые, вероятнее всего, будут определять выбор
людей, как ясно следует из модели фаз, обусловлен ориентациями,
наиболее значимыми для потенциальных клиентов. По крайней мере,
нуждающиеся в сторонниках партии в краткосрочной перспективе
будут склонны использовать стимулы, которые мотивируют их кли-
ентелу, а не менять природу этих стимулов. В табл. 2 приводятся ре-
альные практики партийных поощрений, которые, вероятно, должны
иметь место при разных типах ориентации.
253
Таблица 2
Поощрения и природа ориентаций
Природа ориентаций	Тип поощрений
1. Узы традиционного почте- ния или харизма	Скорее символические, нематериальные поощрения19
2. Ориентация на сообщество или местность (также этниче- скую концентрацию)	Невидимые вознаграждения: обществен- ные работы, школы, «прикармливание» округа (pork-barrel), коммунальные по- ощрения
3. Ориентация на индивида, се- мью или малую группу	Материальные вознаграждения: патро- наж, преференции, денежные выплаты, «коррупция», индивидуальные поощре- ния
4. Ориентация на профессию или класс	Приверженность политическим курсам, налогообложение, программы субсидиро- вания и т. п., «общее законодательство», секторальные поощрения20
В реальном мире партии одновременно сталкиваются со всеми че-
тырьмя типами ориентаций и предлагают комбинацию стимулов, ко-
торая соответствует комбинации ориентаций21. Более того, каждый
из этих стимулов может выполнять несколько функций: инфраструк-
турные проекты предполагают создание множества новых рабочих
мест и осуществление закупок, которые можно распределять парти-
куляристски, а патронаж можно использовать с пользой для целых
сообществ или этнических групп.
Со всеми этими оговорками и учитывая острую потребность в под-
держке, партии будут придавать особое значение тем стимулам, кото-
рые соответствуют типам ориентаций, существующим в ее клиентеле.
Материальные стимулы так же характерны для профессиональной и
19 Харизматические связи естественным образом требуют больше симво-
лических благ, чем узы традиционного почтения, когда клиенты в целом обе-
спечены некоторым минимальным уровнем благосостояния (безопасности)
со стороны своего защитника или патрона в обмен на их лояльность.
20 Понятие позаимствовано у Банфилда и Уилсона (Banfield and Wilson.
Op. cit. P. 337).
21 Значимость той или иной модели может, вдобавок, быть увеличена или
уменьшена структурными характеристиками политической системы: в США
федерализм и отбор местных кандидатов укрепляют географические связи.
См.: Theodore J. Lowi. Party, Policy, and Constitution in America. P. 238-276,
in Chambers and Nisbet, eds. Op. cit.
254
классовой ориентации, как для локальных и семейных ориентаций.
Все, что их отличает, - это размер и природа группы, «подкупаемой»
партией, а не сам факт «подкупа». В случае с профессиональной и
классовой ориентацией поощрения могут делаться в форме зако-
нодательства общего характера (и могут быть рационализированы
через идеологию), тогда как поощрения на индивидуальном или
семейном уровне часто приходится делать незаконно (с помощью
коррупционных механизмов) на стадии реализации22. Классическая
политическая машина существует в социальном контексте, где реша-
ющее значение имеют ориентации на сообщества и семью. Реагируя
на эту среду, политическая машина начинает умело распределять
инфраструктурные проекты, «подкармливающие» конкретные тер-
ритории (pork-barrel), и раздавать рабочие места и услуги по менее
формальным каналам.
Исторически расширение избирательного права вкупе с разруше-
нием традиционных экономических и статусных структур означало
переход к партикуляристским материальным поощрениям. У Робер-
та Уолкотта, искусно запечатлевшего английскую электоральную
политику XVIII в., этот переход проиллюстрирован контрастом меж-
ду избирательными округами Центральной Англии, где небольшой
электорат был по-прежнему предан традиционным помещикам, и
большими по размеру городскими округами, где выборы «были пе-
чально известны своей коррумпированностью и турбулентностью.
Состоятельные пивные магнаты с наемными армиями перевозчиков
пива сражались за представительство в Саутуарке, а между тем вест-
минстерские избиратели организовывались, и весьма успешно, для
голосования за кандидатов, отобранных королевским двором»23.
Саутуарк и Вестминстер в то время, которое описывает Уолкотт,
были скорее исключением, нежели правилом, и английская парла-
ментская политика крутилась вокруг коалиций местных нотаблей,
22 Политические системы сильно различаются в возможностях предо-
ставления услуг и патронажа в рамках закона. В США, например, должности
почтмейстеров и послов, а также некоторые государственные посты, к кото-
рым не применяются требования обычной государственной службы, попол-
няют пул партийной «добычи» (spoils), распределяемой среди сторонников.
Большинство индийских, малазийских или нигерийских политиков лишено
таких возможностей.
23 Robert Walcott, Jr. English Politics in the Early Eighteenth Century.
Cambridge: Harvard University Press, 1956. P 13. Сходства между моделями,
описываемыми Уолкоттом, и современной филиппинской политикой рас-
сматривается Карлом Ланде (Carl Lande. Op. cit. P. 101-107).
255
каждый из которых воспринимался как «естественный» представи-
тель своего округа. Трансформация, однако, шла полным ходом.
Подобный отказ от почтения в пользу краткосрочных материаль-
ных поощрений наглядно представлен в современной филиппин-
ской политике. Как английские помещики в XVIII в., филиппинские
асьендеро до недавнего времени полагались на наемных рабочих и
крестьян, вынужденных из-за своих долгов голосовать по их указке.
Тем не менее экономические структуры и традиционные патрон-кли-
ентские узы, поддерживавшие это почтение, сейчас все быстрее
разрушаются, и все чаще крестьянин требует денег или каких-то
специальных поощрений24. Законодательное «подкармливание»
конкретных регионов по-прежнему имеет серьезное значение для
выборов, но настоящей валютой в электоральной борьбе являются
семейные и личностные поощрения (замещающие более широкие
секторальные запросы). Ланде описывает их следующим образом:
Политические партии на Филиппинах считают ненужным делать кате-
горический выбор между программами, поддерживающими... тот или иной
социальный класс. Этому есть две причины. Первая состоит в том, что фи-
липпинские избиратели позволяют своим правителям в каждом случае удов-
летворять их нужды в частном, более или менее индивидуальном порядке...
Вторая причина... в том, что большинство филиппинских избирателей не
очень-то беспокоят меры, идущие вразрез с коллективными интересами их
класса или группы, поскольку они привыкли думать, что в индивидуальном
порядке смогут избежать воздействия принимаемых законов25.
Более того:
среднестатистический избиратель понимает, что может оказывать прямое
воздействие на политику правительства «на выходе». Он знает, что вместо
того, чтобы продавать свой голос за деньги, он может выторговать себе долж-
ность в каком-нибудь инфраструктурном проекте, бесплатную медицинскую
помощь в государственной больнице, защиту против злоупотреблений мест-
ных полицейских или освобождение от уплаты налогов26.
Как и везде, на Филиппинах упадок отношений почтения способ-
ствовал разрастанию политических машин, топливом для которых
служили различные инфраструктурные проекты и что самое важное -
партикуляристские вознаграждения. Необходимые стимулы, как по-
24 David Wurfel. The Philippines. P. 757-773 in Rose and Heidenheimer
(eds.). Op. cit. P. 771.
25 Lande. Op. cit. P. 43.
26 Ibid.P. 115.
256
называет описание Ланде, обычно создаются шансом вмешательства
на стадии реализации. Итогом же становится широкое распростране-
ние коррупции, характерное для Филиппин. Филиппинский опыт в
этом смысле очень напоминает изменения в американской полити-
ке, достигшие апогея к середине XIX в. До этого периода более рас-
пространены были олигархические модели, которые «основывались
на обычае почтения или субординации со стороны избирателей по
отношению к авторитетным в местных общинах нотаблям, которых
воспринимали и признавали как естественных лидеров»27. Только
после того, как перемены в экономике и иммиграция вытеснили та-
кие «обычаи почтения», стало возможным масштабное разрастание
практик партикуляристских материальных вознаграждений полити-
ческими машинами.
Изменения модальных типов ориентации позволяют отслеживать
не только развитие политических машин, но также и их упадок. Кро-
ме тех факторов, о которых речь пойдет ниже, основы политических
машин подрывались укреплением типов политических связей, для
которых семейные узы были менее значимы, чем профессиональные
или классовые28. Специфичные поощрения, которые предоставляла
избирателям созданная для этого машина, срабатывали для все мень-
шей части партийных работников и сторонников. Взамен бизнес и
рабочие, начавшие лучше понимать свои групповые интересы в долго-
срочной перспективе, осознавшие себя как часть общества, стали все
чаще требовать принятия законов, отвечавших их групповым инте-
ресам, в обмен на политическую поддержку. Социальный контекст,
приспособленный к машинной политике, продолжал существовать
в отдельных районах. А машина либо сама примирялась с новыми
ориентациями, постепенно переставая быть машиной, либо станови-
лась электоральной жертвой социальных перемен. Партии по-преж-
нему предлагали избирателям ощутимые материальные поощрения,
но теперь такие поощрения, как правило, встраивались в законода-
27 William Nisbet Chambers. Party Development and the American
Mainstream. P. 3-32, in Chambers and Burnham (eds.). Op. cit. P. 5.
28 Семейные привязанности всегда значимы, однако в случае типичной
машины тесные семейные узы становятся центральным фактором в оценке
правительственных действий. Профессиональные и в гораздо меньшей сте-
пени общие гражданские чувства играют маргинальную и даже ничтожную
роль. Большинство иммигрантов в США, например, «считают само собой
разумеющимся, что политическая жизнь индивида вырастает из семейных
нужд»: Richard Hofstadter. The Age of Reform. New York: Vintage Books, 1955.
P.9.
257
тельство универсального характера, в то время как раньше они были
партикуляристскими и часто незаконными. Банфилд и Уилсон так
подытоживают этот переход:
Если раньше специфичные материальные поощрения раздавались проти-
возаконно, в виде взяток и отдельным людям, то теперь значительно большие
по объему поощрения законно раздаются отдельным классам, а в дополнение
к этому поощрения поставляются каждой большой группе электората и так-
же крошечным, но затрагиваемым напрямую меньшинствам29.
III.	Среда машинной координации
Исторически воплощаемый машинами характерный стиль поли-
тической координации складывался в обстоятельствах, в которых,
помимо быстрых социальных изменений и конкурентной электо-
ральной системы, имели место а) фрагментация политической вла-
сти, б) большое количество этнических расколов и/или социальная
дезорганизация и в) бедность. Выведенные чаще всего на основе
исследований городских машин в США, эти характеристики среды
кажутся в целом применимыми ко многим малоразвитым государ-
ствам, где политические партии напоминают машины.
(а)	Фрагментация власти. Исследуя коррупцию и политиче-
ские машины в Чикаго, Мерриам делает особый упор на сложности
устройства городского управления и множественности юрисдикций,
существующих в городе. Описанные им восемь основных «прави-
тельств», каждое со своими полномочиями, привели к возникнове-
нию большого числа ревностно охраняемых центров власти, и мэр
оказался лицом к лицу с целым рядом групп, обладавших правом
вето и способных парализовать его деятельность30. Сотрудничества
можно было добиться только за счет неформального торга с отдель-
ными центрами власти, что зачастую предполагало использование
патронажа, распределение контрактов и концессий для собирания
власти воедино по кусочкам.
Власть была фрагментировала еще и вот в каком смысле. Кандида-
ты от партий сталкивались не с одним электоратом, а со множеством
электоратов. Каждая этническая группа имела свои собственные
29 Banfield and Wilson. Op. cit. P. 340.
30 Charles E. Merriam. Chicago: A More Intimate View of Urban Politics.
New York: Macmillan, 1929. P. 68, 90. Анализ Мерриама особенно ценен, по-
скольку на протяжении описанного им периода он был одновременно поли-
тологом и политиком.
258
специфичные интересы и запросы, и успешность кампании зависела
от способности организовать временную коалицию, выстроенную на
поощрениях, ориентированных на отдельные группы. Децентрализо-
ванность власти, обусловливаемая гетерогенностью среды, означала,
что контроль «босса» всегда был слабым и нестабильным. Временная
власть «босса» основывалась на его способности поддерживать при-
емлемый уровень потоков вознаграждений.
Нью-Йорк времен Босса Твида31 удивительно похож на Чикаго
в описании Мерриама. Несмотря на приписываемые ему серьезные
подтасовки и манипуляции, Твид не обладал какой-то исключитель-
ной властью и слабо контролировал партийные подразделения, имев-
шие возможность номинировать собственных кандидатов на многие
посты. С чем он хорошо справлялся, так это с созданием временных,
но централизованных и сплоченных коалиций. Тщательно оценивая
природу этого умения Твида, Сеймур Мандельбаум пишет:
В 1860-е годы босс мог бы управлять Нью-Йорком только одним спосо-
бом. Каналы коммуникации были слишком узкими, а почтение - слишком
слабым для того, чтобы электорат добровольно поддерживал признаваемое
и стабильное руководство. Только всеобщая раздача благ - гигантский под-
куп - могла сделать так, чтобы город работал сообща для достижения кол-
лективного результата. Единственной казной, достаточно большой, чтобы
поддерживать координацию, была государственная копилка32.
Многие лидеры развивающихся стран вполне могли бы понять
трудности, с которыми сталкивался Твид. Они также имели дело с
высоко дифференцированным населением - расколы проходили не
только на основании этнической, религиозной, лингвистической или
региональной принадлежности, но также по степени включенности
в капиталоемкий сектор экономики и по степени лояльности или
враждебности к государству За исключением ситуаций, когда доста-
точно физического принуждения, правителям в новых государствах
приходится находить компромиссы со столькими группами инте-
ресов, скольких достаточно, чтобы править. Электоральная борьба
может значительно повысить необходимость такого компромисса,
потому что конкурентные выборы повышают ценность поддержки со
стороны населения. Но в каком-то смысле такая необходимость всег-
31 Глава нью-йоркской политической машины Уильям Твид вошел в
историю под прозвищем «Босс Твид» (примеч. ред.).
32 Описание политики в Нью-Йорке в XX в., где выдвигается похожий
аргумент см. в: Seymour J. Mandelbaum. Op. cit. P. 58. См. также: Edward J.
Flynn. You’re the Boss. New York: Viking Press, 1947. P. 21.
259
да присутствует в ситуации слабой государственной власти. В боль-
шинстве случаев в стоимость нахождения у власти входят издержки,
связанные с подкупом каждой из групп в подходящей каждой из них
«валюте» (обычно партикуляристской). Система координации, та-
ким образом, становится похожей на политику машин.
(б)	Социальная фрагментация и дезорганизация. Иммигранты,
составлявшие основную массу клиентелы американских городских
машин, в большинстве своем в прошлом были европейскими кре-
стьянами. Это означало, что «существовала необходимость их пол-
номасштабной аккультурации просто для того, чтобы они смогли
примириться с жизнью в индустриальном городе, и в значительно
меньшей мере для того, чтобы они стали относительно независимы-
ми акторами в рамках партийной системы»33. Заинтересованность
политиков в том, чтобы предоставлять специальные поощрения в об-
мен на поддержку, провоцировалась фрагментацией власти. Имми-
грантов же сами условия жизни подталкивали к тому, чтобы отвечать
на эти заманчивые предложения, соответствовавшие их непосред-
ственным потребностям. Таким образом, поощрения, предоставляе-
мые машиной, были особенно заманчивы для разобщенных, недавно
переехавших иммигрантов, для которых помощь, быстро предложен-
ная им партией, имела огромное значение.
Зависимость партийных машин от клиентелы, слабо разбираю-
щейся в политике и находящейся в тяжелом экономическом поло-
жении, ярко иллюстрируют небольшие и относительно герметичные
округа, в которых до сих пор сохраняются рудименты некогда мощ-
ных машин. Одним из таких примеров является машина Доусона
(в действительности субмашина) в Чикаго. В основе этой машины -
оказание услуг и патронаж темнокожего населения, большая часть
которого приехала в Чикаго с сельского юга в последние 20-30 лет.
Лишенная даже этой быстро сокращающейся социальной базы маши-
на в других местах просто перестала существовать, когда поддержи-
вавшее ее население интегрировалось в общество и смогло позволить
себе иметь более широкие ориентации и более долгосрочные полити-
ческие цели.
Не случайно, что машины разрослись в период наиболее быстрого
роста городов в США, когда чувство общности было особенно сла-
бым, а фрагментация общества превращала партикуляристские свя-
зи в фактически единственно возможный механизм сотрудничества.
33 Burnham. Op. cit. Р. 286.
260
Машина привязывала к себе клиентелу посредством предоставления
рабочих мест, правовых услуг, экономической помощи и пр.
«В обмен на голоса низших страт она предоставляла значитель-
ный объем примитивных элементов благосостояния, персональную
помощь тем, кто попался в сети закона, и политическую социализа-
цию»34.
Социальный контекст, который подпитывал машины в Америке,
с определенными оговорками совпадает с условиями, существующи-
ми в новых независимых государствах. Быстрая миграция сельских
жителей в города, в особенности после Второй мировой войны, вку-
пе с этнической фрагментацией, экономической нестабильностью и
элементарное незнание западных государственных институтов, пере-
нятых большинством новых государств, привели к созданию анало-
гичного социального контекста. Как в США на рубеже XIX и XX вв.,
здесь существует большая по численности клиентела, готовая с энту-
зиазмом реагировать на краткосрочные материальные стимулы, пре-
доставляемые партиями.
(в)	Бедность'. Возможно, бедность была фундаментальной ха-
рактеристикой массовой клиентелы политических машин. Машины
обычно полагались на голоса бедноты и, естественно, процветали в
условиях, когда бедных было много, а среднего класса практически
не существовало. В отношении Америки Банфилд и Уилсон отме-
чают, что «практически без исключений работает правило, что чем
ниже средний доход и чем меньше среднее количество лет, проводи-
мых жителями округа за школьной партой, тем сильнее лояльность
округа машине»35.
Бедность сокращает горизонт планирования человека и макси-
мизирует действенность краткосрочных материальных поощрений.
Действуя вполне рационально, человек согласится на предложение
работы, денег или же просто обещание помощи, когда та ему потре-
буется, в обмен на свой голос и голоса членов своей семьи. Верность
политическим целям или идеологии предполагает какую-то ориента-
цию на будущее, так же как и более широкие ориентации, в то время
как бедность снижает значимость будущих выгод и неизбежно за-
ставляет сосредоточиваться на том, что происходит «здесь и сейчас».
В развивающихся государствах ассоциируемые с бедностью уста-
новки, способствующие функционированию политических машин,
34 Ibid. Мерриам называет работника местной партийной организации
«кем-то вроде социального работника, не признанного профессионально»,
см.: Op. cit. Р. 173.
35 Banfield and Wilson. Op. cit. P. 118.
261
характерны не только для нескольких городских центров, но и для
части сельского населения36. В таких условиях рабочие места, деньги
и другие услуги, имеющиеся в распоряжении правительства, пред-
ставляют собой заманчивые поощрения. Используемые наилучшим
способом, эти стимулы являются серьезнейшим оружием в деле по-
строения коалиций и во время предвыборных кампаний. Легкость, с
которой в новых государствах покупаются голоса на выборах - ин-
дивидуально в городских районах и в кварталах, где сплоченности
деревенских жителей или этнической сплоченности достаточно для
обеспечения сотрудничества, - отражают силу узких материальных
поощрений в социальном контексте бедности37.
IV.	Личная выгода как политический цемент: патронаж
Популярный режим, как правило, лучше, чем режим, основанный
на принуждении, отражает социальный контекст, в котором возни-
кает. Попытки заручиться широкой поддержкой населения (из-за
конкуренции на выборах или же, например, из стремления создать
клиентуру, достаточно широкую, чтобы предупредить и предотвра-
тить потенциальный переворот) обычно предполагают необходи-
мость реагировать на различные политические запросы, исходящие
от общества. Создание широкой коалиции интересов в обществах, где
присутствуют определенные характеристики, свойственные США
рубежа XIX и XX вв. и большинству новообразованных государств
сегодня, неизбежно предполагает развитие способности к распро-
странению краткосрочных материальных стимулов в среде потен-
циальной клиентелы. Построить крупную партию среди бедного,
гетерогенного населения, находящегося в стадии перехода, можно
только на основе человеческого своекорыстия. Личная выгода, таким
образом, становится необходимым политическим цементом в ситу-
ации, когда нет ни традиционной правящей элиты, ни руководства,
опирающегося на идеологию или классовые интересы.
36 Более развернутую дискуссию об этих отношениях и их истоках см. в
моей книге: Political Ideology in Malaysia. New Haven: Yale University Press,
1968. Ch. 6.
37 Вюрфель, например, утверждает, что 10-20 % филиппинских избира-
телей регулярно продают свои голоса. Op. cit. Р. 763. Различия между город-
скими и сельскими машинами в США и менее развитых государствах - это
важный аспект, который я надеюсь более детально рассмотреть в следующей
статье.
262
Не удивительно в связи с этим, что столкнувшись с внешней сре-
дой, которую мы описали выше, и с устойчивым ослаблением символи-
ческих связей, сформировавшихся во время борьбы за независимость,
партии в новых странах зачастую приобретали многие черты машины.
Признаками такой трансформации являются отказ от преследования
более масштабных целей по изменению или проведению определен-
ного политического курса и чрезмерная забота о партикуляристском
распределении поощрений между сторонниками, позволяющем удер-
живать вместе разрозненные интересы, которые не без труда вмещает
в себя правящая партия. Наиболее поразительные метаморфозы про-
исходили там, где электоральные запросы были наиболее сильными,
например, на Филиппинах38, Цейлоне и большей степени в Индии.
В странах, где единственная партия не сталкивается с серьезной кон-
куренцией и где при этом выборные процедуры не были полностью
демонтированы, также часто присутствуют черты политики машин39.
И только там, где к власти пришли военные, процесс распределения
поощрений настолько ограничен, что больше напоминает олигархию
или временами даже диктатуру, а не машину.
Среди специфичных инструментов координации, имеющихся у ма-
шины, патронаж, вероятно, самый известный. Практика патронажа, од-
нако, никоим образом не является исключительной характеристикой
партийных машин, как не является таковой и блат при распределении
концессий, контрактов и лицензий. В основе способности английского
королевского двора в XVIII в. создавать жизнеспособные парламент-
ские коалиции лежало распределение государственных должностей
нужным людям в нужное время40, тем не менее необходимость созда-
вать широкую поддержку обычно заставляла партийные машины ис-
пользовать действительно масштабный патронаж.
Используя казну для того, чтобы предоставлять посты, которые
можно раздавать в соответствии с политическими критериями, пар-
тийная машина получает важнейший инструмент для поддержания
внутренней дисциплины и сплоченности. Разнообразные группы
38 Филиппинские партии стали похожи на машины задолго до независи-
мости благодаря власти, которую они имели в рамках колониальной системы
и прежним практикам электоральной конкуренции.
39 Для однопартийных государств значение материальных стимулов на-
чинает расти, как только лидер движения за независимость уходит со сцены
или лишается своей харизмы. Как если бы движения par excellence постепен-
но становились машинными партиями. Коммунистические государства в
плохо развитых регионах, разумеется, являются исключениями.
40 Walcott. Op. cit. Р. 36.
263
и отдельные люди, входящие в состав партии, связываются патро-
нажем воедино, в то время как партия получает штат политических
работников, всегда находящихся под рукой и чутких к приказам
руководства. Именно многообразие групп в составе партии делает
фонд имеющихся в распоряжении постов ключевым для организа-
ции. Действенность патронажа как средства координации, конечно,
зависит от характера клиентелы, которую я описал, клиентелы, для
которой позиции имеют важнейшее значение.
Американская городская машина превратила политическое рас-
пределение патронажа в настоящее искусство. В годы расцвета ма-
шин число постов, раздаваемых на основе патронажа, достигло
удивительных масштабов. Согласно Линкольну Стеффенсу, на ру-
беже XIX и XX вв. машина Мартина в Филадельфии устроила на
работу 15 тыс. чел., и «каждый из этих 15 000 человек был отобран
для занятия должности, поскольку он мог приносить голоса либо це-
лых организаций, либо групп людей, либо семей»41. В Нью-Йорке в
1930-е гг. общие расходы на зарплаты на позициях, не подпадавших
под законы о государственной службе, т. е. на политических постах,
превысили семь миллионов долларов даже после того, как были про-
ведены некоторые реформы42.
Несмотря на то что бастионом патронажа в США остались штаты
и местный уровень, исторически на федеральном уровне посты так-
же служили механизмом связывания воедино национальных партий.
Выдающимся примером этого может послужить Республиканская
партия Линкольна 1860 г. - микс из этнических групп, бывших ви-
гов, бывших демократов, сельчан и горожан, семейных кланов и т. п.
Вот как описывают республиканцев Карман и Лютин: республикан-
цы «объединились во время недавней кампании, как объединялись
северошотландские кланы для борьбы с общим врагом, лидеры этих
разнообразных группировок по-прежнему завидовали, часто открыто
враждовали. Линкольн понимал, что именно мудрое распределение
государственных постов должно стать тем цементом, который спло-
тит республиканцев»43.
41 Lincoln Steffens. The Shame of the Cities. New York: Hill and Wang, 1963.
P. 147. Это имело место, несмотря на тот факт, что филадельфийская машина
также прибегала и к откровенным фальсификациям.
42 J.K. Pollock. The Cost of the Patronage System. The Annals, 189. 1937.
P 29; quoted in V.O. Key Jr. Politics, Parties, and Pressure Groups. New York:
Crowell, 1966. P. 353.
43 Harry J. Carman and Reinhard H. Luthin. Lincoln and the Patronage.
New York: Columbia University Press, 1943. P. 10. О патронаже в первые
264
Необходимость координации посредством патронажа привела
к «самому скорому на тот момент в американской истории снятию
чиновников с федеральных постов»44. Должностные лица, занимав-
шие около 1200 позиций (из 1500 имевшихся), были заменены пре-
данными сторонниками партии. С течением времени, распределение
федеральных позиций не только сплотило партию, но и отчасти по-
могло сохранить целостность республики, удержав отдельные штаты
в ее составе во время Гражданской войны. Вывод Кармана и Лютина
состоит в том, что щедрое использование патронажа во многом спо-
собствовало сдерживанию сепаратистских настроений в Кентукки,
Миссури, Мэриленде и Делавэре. Позднее, во время кампании 1864 г.
Линкольн также умело использовал патронаж в каждом отдельном
штате, чтобы обеспечить себе повторное выдвижение на пост прези-
дента и переизбрание. То, что распределение постов оказалось таким
мощным политическим фактором, объясняется как тем, насколько
важны были для партийных работников должности на федеральном
уровне, так и талантом Линкольна.
Учитывая гетерогенный состав партий в новых независимых го-
сударствах, характер их клиентел и особую ценность постов в пра-
вительственных структурах ввиду их ограниченного количества в
бедных странах, патронаж, возможно, является даже более значи-
мым связующим механизмом, чем в Штатах. Эффект «примыкания
к победителю» {bandwagon effect), который испытали на себе после
объявления независимости многие правящие партии, частично свя-
зан с осознанием населением того, что партия в течение ближайшего
времени будет контролировать право распоряжаться материальны-
ми поощрениями. Обратный же эффект, когда партии, которые не
смогли привлечь на свою сторону хотя бы местную властную элиту,
зачастую распадались, был связан с отсутствием материальных по-
ощрений, способных собрать воедино их зарождавшуюся клиентуру.
Использование патронажа в новых государствах, однако, проис-
ходит в контексте, сильно отличающемся от правовой среды амери-
канских городов. Обремененным «самыми новейшими» техниками
регулирования государственной службы, политикам в новых стра-
нах, когда им нужно найти позицию для какого-нибудь партийного
работника, приходится регулярно прибегать к практикам, которые
несколько десятилетий после завоевания независимости см.: Sidney Н.
Aronson. Status and Kinship in the Higher Civil Service: Standards of Selection
in the Administrations of John Adams, Thomas Jefferson, and Andrew Jackson.
Cambridge: Harvard University Press, 1964.
44 Ibid. P. 331.
265
являются либо крайне спорными, либо откровенно противозаконны-
ми. В Индии политическая карьера Пратапа Сингха Каирона, глав-
ного министра провинции Пенджаб, была прервана официальным
расследованием, которое закончилось судом по обвинению его в от-
носительно незначительной растрате бюджетных денег, а также в том,
что, используя свое положение и влияние, он склонил Комиссию по
государственной службе к изъятию нескольких должностных постов
из списка позиций, к которым применяются стандартные требования
по отбору государственных служащих45. Лишенный прямого доступа
к «раздаче трофеев», доступа, позволившего создать сильные партии
в Америке и Англии в XIX в. Каирон был обвинен в поведении, кото-
рое едва ли показалось неподобающим во времена Босса Твида. По-
литики из Индийского национального конгресса, несмотря на риск,
все более активно использовали имевшийся в их распоряжении па-
тронаж (не говоря уже о раздаче лицензий, контрактов и концессий),
чтобы сохранить свою электоральную силу, обеспечить сплоченность
партии, и даже для того, чтобы сдерживать нарастающее давление се-
паратистов46. Индийский национальный конгресс стал напоминать
классическую политическую машину, особенно на уровне штатов.
Многие из экономических инструментов, используемых в новых
независимых государствах, заслуживают пристального анализа на
предмет выполнения ими функций патронажа. Так, программы на-
ционализации, которые также могут быть направлены, собственно,
на решение экономических и патриотических задач государства,
часто формулируются таким образом, чтобы максимизировать чис-
ло патронажных постов, имеющихся в руках у правящей партии.
Примером такого смешения мотиваций может служить Индонезия
до 1957 г. Когда была введена законодательная мера, позволяющая
только индонезийским компаниям осуществлять морские перевозки,
каждая из основных партий, входивших на тот момент в правитель-
ство, создала свои собственные фирмы, владевшие складами, и просто
45 Report of the Commission of Inquiry into the Matter of Pratap Singh
Kairon (Das Commission). New Delhi: Government Printer. June 11. 1964.
P. 222, 224, 235.
46 См., например, введение в Сантанамский отчет Комитета по борьбе
с коррупцией: Santhanam Report. Report of the Committee on Prevention of
Corruption. New Delhi: Ministry of Home Affairs, 1964; Ronald Segal. The Crisis
of India. London: Johnathan Cape, 1965. Ch. 6; а также: Surendranath Dwivedy
and G.S. Bhargava. Political Corruption in India. Delhi: Popular Book Services,
1967.
266
присвоила себе контроль над имевшимися мощностями и бизнесом47.
Компании, получившие таким образом протекцию (несмотря на то
что формально они относились к частному сектору), являлись для
правящих партий источником доходов и постов48. Рассматривая эко-
номическую политику трех кабинетов с 1953 по 1957 г., Герберт Фейт
приходит к следующему выводу:
В целом их меры по индонезиизации не помогли индонезийскому бизнесу
усилиться на рынке - факт, заставляющий полагать, что патронажные функ-
ции этих мер могли быть более значимыми, чем их политический аспект49.
Можно долго перечислять подобные случаи из истории других
новообразованных государств, но индонезийский пример является
иллюстративным, чтобы показать общий паттерн. С необходимостью
использования патронажа также сталкиваются и военные режимы
в новых государствах50, но в режимах, имеющих функционирую-
щую партийную систему, эти тенденции возникают не только из-за
родственных связей и желания политиков получать неформальную
плату за раздачу должностей, но и из-за необходимости поощрять
партийных работников и поддерживать или расширять поддерж-
ку электората51. Военной клике достаточно молчаливого согласия
небольшого числа групп, обладающих властным ресурсом; партия
обычно сталкивается с необходимостью патронажа в значительно
47 Herbert Feith. The Decline of Constitutional Democracy in Indonesia.
Ithaca: Cornell University Press, 1962. P. 478-479, см. также о более общей
дискуссии: Ibid. Р. 366-384.
48 Устройство многопартийной системы в Индонезии того времени на-
поминает партию-маш и ну, которая слабее, чем в ситуации борьбы за власть
двух или более машин. В то время как крепкая машина часто преследует свои
долгосрочные интересы и потому ограничивает патронаж и «пилит» бюджет
умеренным образом, лихорадочно соперничающие за власть потенциальные
машины, как правило, ни в чем себе не отказывают. В Индонезии малые пар-
тии, не беспокоившиеся о долгосрочных вопросах, оказались наиболее алч-
ными.
49 Herbert Feith. Op. cit. P. 557 (курсив оригинала).
50 См., например: Fred W. Riggs. Thailand, The Modernization of a
Bureaucratic Polity. Honolulu: East-West Center Press, 1967. P. 270-271.
51 Меньший масштаб патронажного распределения в военных режимах
не препятствует его большему объему. Если военным лидерам не нужна ши-
рокая поддержка, чтобы править, вряд ли их будет беспокоить то, что чрез-
мерная недобросовестность должностных лиц заставит граждан выразить
недовольство на избирательных участках.
267
большем объеме, поскольку ей приходится заручаться широкой на-
родной поддержкой.
Потребность партии в том, чтобы собирать широкую коалицию,
также часто находит свое отражение в структуре и функциониро-
вании реализуемых правительством программ развития регионов.
Даже в Италии, где правящая Христианско-демократическая партия
зависит от голосов аграрного юга, Фонд развития Юга, по словам Ла-
паломбары, «превратился в гигантскую патронажную организацию,
которая нанимает людей и раздает контракты по развитию строго на
основе политической логики»52. Фонд управляется так, чтобы повы-
сить электоральную мощь Христианско-демократической партии в
«отстающих» южных регионах, что никак не связано с его вкладом в
экономическое развитие Юга.
Во многих новых независимых государствах программы разви-
тия сельской местности создаются с учетом такой двойственности
их функций. Приведу еще один пример. Деятельность малазийско-
го Министерства развития сельской местности очень точно отвечает
электоральным потребностям правящей Партии альянса. Должно-
сти, региональные субсидии (pork-barrel) и контракты на госзакупки,
выделяемые в рамках программ министерства, предусмотрительно
распределяются среди тех жителей сельской Малайзии, которые,
предположительно, могут быть полезны партии, а те немногие обла-
сти, которые удерживает за собой оппозиция, естественно, не полу-
чают ничего53. В лучшем случае политическая составляющая этих
программ не препятствует их экономическому успеху.
Малайзийский и итальянский случаи являются примерами давле-
ния политической машины на программы развития. По сути, в случа-
ях, когда партии в новых независимых государствах сталкиваются с
необходимостью приобретения широкой поддержки (обычно для по-
беды на выборах), на реализации обширных программ развития сель-
ской местности, т. е. программ, способных создавать нужные стимулы
в значимом сегменте общества, будет делаться больший акцент, чем
в государствах, где получение поддержки не так важно. В какой-то
степени такие программы являются функциональным эквивалентом
52 Joseph LaPalombara. Interest Groups in Italian Politics. Princeton:
University Press, 1964. P. 344 (курсив мой).
53 Пример того, как наиболее традиционные территории смогли усто-
ять перед уговорами политических машин, см. в: Manning Nash. Tradition
and Tension in Kelantan. Journal of Asian and African Studies. I (June, 1966).
P. 310-314.
268
услуг, оказываемых американской городской политической машиной
первому поколению избирателей в городах.
Патронаж - лишь один из множества материальных стимулов, к
которым приходится прибегать партиям, рассчитывающим на под-
держку населения в переходный период. Перевод средств в партийные
фонды, помощь при проблемах с законом, выборочное правопримене-
ние - все это, как и патронаж, входит в скрепляющий типичную пар-
тийную машину набор краткосрочных стимулов, предполагающих
коррупционное влияние на стадии реализации. В тех постколониаль-
ных странах, где давление машины очевидно, программы развития
часто правильнее анализировать способом, предложенным в данной
статье, чем фокусируясь на экономических или националистических
требованиях, обыкновенно используемых для оправдания таких про-
грамм. Выбор между различными проектами развития или их вопло-
щение в жизнь правящей партией могут в меньшей степени зависеть
от критериев экономического роста или производительности, чем от
масштаба и качества стимулов, которые они предоставляют в распо-
ряжение партии. Лучше, если экономический успех и политические
выигрыши совпадают, но проект, расцениваемый как провальный с
позиций экономического планирования, может тем не менее достиг-
нуть как раз тех политических эффектов, которых от него ожидают54.
V.	Машина как консервативный ответ на изменения
Несмотря на трудности, с которыми они сталкиваются в периоды
быстрых социальных изменений, машины служат консервативным
ответом на динамичное социальное окружение55. Политика машин
консервативна, как минимум, в следующих четырех аспектах: а) она
служит альтернативой сценариям, связанным с применением наси-
54 Строительство дорог в Малайзии иллюстрирует эту модель. Совре-
менная дорожная система в ближайшее время в целом сохранит пригодное
состояние, и планировщики указывают на низкий приоритет ее улучшения.
Однако уникальная способность программы широкомасштабного строитель-
ства достигать многих сельских территорий посредством «прикармливания»
и патронажных благ привела к тому, что правящая партия продолжает про-
кладывать дороги в сельской Малайзии теми же темпами, что и прежде. По-
хожие расчеты стоят за дорожными программами в других странах и отчасти
в США.
55 Некоторые читатели могут возразить в ответ на подобное использова-
ние термина «консервативный» применительно к описываемым эффектам.
Если так, то каждый отдельный эффект может быть рассмотрен отдельно,
тогда как вопрос понятий здесь второстепенен.
269
лия, потому что позволяет сдерживать конфликты, б) она повышает
легитимность режима в глазах населения в момент перехода, в) она
выводит на первый план краткосрочные выигрыши в ущерб долго-
срочным трансформациям, г) она сглаживает классовые проблемы и
способствует межклассовому сотрудничеству
Важно уточнить, что это влияние, хотя оно частично и следует
из коррупционных практик, связано с политикой машин, а не с кор-
рупцией как таковой56. Самое важное в политической машине то,
что она нацелена на «политическую консолидацию бенефициаров»
патронажа и коррупции57. Если «немашинная» коррупция часто но-
сит случайный и спорадический характер и направлена только на
консолидацию узкого слоя элит, контролирующих экономику или
вооруженные силы, машина, чтобы выжить, должна оставаться попу-
лярной и, следовательно, должна отвечать запросам более широкого
слоя общества. Не всякая коррупция является политикой машин, и
не всякая политика машин коррумпирована.
Предотвращение насилия. Общественная среда, в которой функ-
ционирует машина, обыкновенно устроена так, что связи отдельных
членов с сообществом слабы, а потенциал насилия велик. Способ-
ность машины организовывать и предоставлять материальные по-
ощрения (зачастую посредством коррупции) работает как средство
разрешения хотя бы на какое-то время конфликтов интересов, кото-
рые иначе привели бы к насилию. Чтобы сохранять популярность,
машина все время должна предоставлять место новым амбициозным
лидерам, которые могли бы угрожать ее контролю. Кооптируя новых
лидеров, машина отвечает на новые запросы и в то же время заботит-
ся о собственном будущем58.
Президентские выборы 1946 г. на Филиппинах являются ярким
примером использования машиной стимулов для разрядки ситуа-
ции, которая могла привести к насилию. Столкнувшись с «растущей
56 Джозеф Най (Joseph Nye. Op. cit) и Дэвид Бэйли (David Н. Bayley. The
Effects of Corruption in a Developing Nation. Western Political Quarterly, XIX
(December, 1966). P. 719-732, как кажется, непреднамеренно анализируют
большую часть коррупции так, как если бы это была «коррупция машин», не
проводя внутренних различий.
57 Key. The Techniques of Political Graft in the United States. Op. cit. P. 394.
58 Блестящий образец количественного анализа кооптации бывших оп-
понентов ИНК в штате Орисса в ситуации, когда парламентское большинство
оказалось под угрозой см. в: Baily. Op. cit. Ch. 9. Кооптация консервативных
лидеров изменила социальную базу ИНК и вынудила его отказаться от боль-
шей части исходной законодательной программы.
270
волной крестьянского недовольства условиями труда», основные са-
харные, банковские и коммерческие группы интересов пожертвовали
огромные деньги в фонд Либеральной партии, предвыборная кампа-
ния которой буквально затушила очаги революции мягким «зеленым
ковром»59.
Случай Филиппин демонстрирует и границы политических ма-
шин в деле умиротворения. Машины зависят от партикулярист-
ских, материальных стимулов и потому эффективны настолько,
насколько срабатывают предлагаемые ими поощрения. В индустри-
альном секторе, где уже укоренились гражданственность и широкие
идентичности, или в традиционном секторе, где важны почтение и
символические цели сообщества, увещевания машины падают на бес-
плодную почву. Таким образом, машины лучше всего управляют кон-
фликтом в «переходных» обществах, а в других социальных условиях
могут оказаться неспособны смягчить раздор и даже обострить его.
Создание легитимности. Американским городским машинам дав-
но ставят в заслугу включение иммигрантов в существующую поли-
тическую систему: машины защищают иммигрантов, обеспечивают
их насущные нужды и предоставляют им личные (партикулярист-
ские) услуги. Если новоприбывшие и могли быть как-то встроены
в политическую систему, то только за счет личных материальных
поощрений, и машина была готова такие поощрения предоставлять,
потому что каждый иммигрант - это голос, нужный на выборах. Эф-
фективность поощрений нью-йоркской машины в эру Босса Твида
лишь подчеркивается всем тем, что случилось в короткий период
реформ, последовавший за его правлением. Как пишет Мандельба-
ум, прошел год, и мэр-реформатор Хэвемайер «не имел поддержки
ни одной массовой политической организации»60. Правительства
реформаторов, ставившие своей целью избегать коррумпированных
практик, свойственных машинам, вскоре обнаруживали, что ценой
«незапятнанного» управления была значительная просадка в электо-
ральной поддержке.
В Индии, где этнические группы проживают компактно и где,
таким образом, проблема отчуждения усугубляется риском сепара-
тизма, только торг в рамках политической машины и распределение
ею благ скрепляют государство воедино61. Когда призывы к повы-
шению региональной автономии обретали угрожающие масштабы,
59 Virginia Е Baterina. Op. cit. Р. 81.
60 Seymour Mandelbaurn. Op. cit. P. 106.
61 Myron Weiner. Op. cit. P. 71-72.
271
ИНК действительно начинал наращивать поток партикуляристских
вознаграждений и дотаций, хотя эти усилия не всегда приводили к
успеху. По иронии судьбы, стремление к региональной автономии от-
части и было вызвано осознанием того, что местная партия получит в
свое распоряжение больше постов в госслужбе, больше стипендий и
т. д. в случае предоставления региональной автономии.
К латентной функции выстраивания легитимности, выполняемой
политическими машинами, применимы все те же оговорки, которые
были сделаны о способности машины мирно разрешать конфликты.
Практики политических машин могут обеспечить поддержку тех,
для кого материальные поощрения эффективны, но могут, с другой
стороны, и вызвать неприятие в среде нового среднего класса, в ар-
мии, у студентов и в традиционных слоях. То есть опять эффект от
поощрений зависит от социального контекста. Более того, поддерж-
ка, создаваемая вознаграждениями машины, зиждется на слабом ос-
новании - на способности режима продолжать распределение благ.
Не имея идеологических или харизматических оснований, режим мо-
жет столкнуться с тем, что его поддержка исчезнет в тот самый миг,
когда он потеряет возможность предоставлять конкретные поощре-
ния, служащие тем социальным клеем, который использует партия.
Краткосрочные цели. В каком-то смысле машина вынуждена
покупать свою поддержку. В зависимости от конкуренции цена,
которую приходится платить за популярность, растет, и средств
государственного бюджета может оказаться недостаточно для обе-
спечения запросов, с которыми сталкивается машина. Следствием
такого «напора» в американских городах стало то, что машины зачас-
тую были вынуждены увеличивать дефицит городского бюджета62
и все больше обращаться за помощью к предпринимателям, име-
ющим интересы в городе. Использование такой стратегии не про-
шло бесследно: лицензии и разрешения раздавались электрическим
компаниям на ограниченные сроки, город получал не соответствую-
щие стандартам оборудование и материалы и так далее. Зачастую,
складывался политический треугольник: политик, представляющий
машину, выступал в роли брокера, который, получая должность
в обмен на финансовую помощь со стороны обеспеченных элит,
продвигал выгодный им политический курс, в то же время передавая
часть выручки своему партикуляристскому электорату, у которого
брал «напрокат» свои полномочия. Никто не замечал значительных
62 Босс Твид за четыре года увеличил банковскую задолженность города
Нью-Йорка в три раза, в то же время сохранив ставку и объем налогообложе-
ния нетронутыми. Mandelbaurn. Op. cit. Р. 77.
272
долгосрочных издержек такого расклада для сообщества, потому
что машина контролировала электорат, не обладавший чувством
общности интересов и предпочитавший непосредственные и лич-
ные поощрения.
Машины в новых независимых государствах часто вынуждены
следовать тому же сценарию. Несмотря на то что частный сектор
обладает там меньшей ресурсной базой, чем в случае американских
городов, машины часто поддерживают близкие связи с богатыми
экономическими элитами (порой скрывая этот факт), особенно в
Юго-Восточной Азии и Восточной Африке, где в частном секторе
преобладают меньшинства. Исполнение взаимных обязательств пе-
ред этими группами и распределение материальных стимулов для
обеспечения народной поддержки сделали преследование долго-
срочных целей развития более сложной задачей63. В других случаях
ценой политической машины стали истощающиеся с угрожающей
скоростью валютные резервы или резкий дефицит и растущая ин-
фляция64 65, за которыми обычно следовал приход к власти военных,
осуществлявших программы жесткой экономии.
Внеклассовый фокус. Не требует особого обсуждения тот факт, что
машина обостряет семейные и местнические ориентации, практиче-
ски целиком исключая идеологическую и классовую политику, ведь
это предполагается самим определением машины.
Пока интересы общественности остаются сконцентрированными
на схватке за отдельные блага для каждого, открытое соперничество
чаще будет внутри-, а не межклассовым^.
В то время как старые элиты обычно неодобрительно смотрят на
предоставление машиной возможностей личной мобильности людям
без происхождения, в масштабах всего общества классовые вопросы
за рамками расплывчатого популизма поднимаются редко. Самой
природой вознаграждений, предлагаемых машиной, и тех личных
63 Когда бизнес добивается свободы от ограничений благодаря своим
связям с машиной, экономический рост может ускориться, но в большин-
стве случаев бизнес стремится к привилегированному или монопольному
положению, неограниченному конкуренцией. См., например: the Santhanam
Report. Op. cit.
64 He имеющие политических машин правители часто пользуются похо-
жими выгодными тактиками (например, в Таиланде), но, если машина есть,
ее нужды обычно больше, а ее ресурсы обычно предназначаются для более
широкого распределения, равно как и для большего обогащения самого пра-
вителя.
65 Lande. Op. cit. Р. 48.
273
связей, которые машина встраивает в свою организацию, она впол-
не может подорвать укрепление классовых и профессиональных уз,
сопровождающий экономические изменения, и таким образом про-
длить период, в который семейные и этнические связи имеют реша-
ющее значение.
VI.	Провал политических машин
в новых независимых государствах
Каких-то пять лет назад всякому, кто изучал политику в новых
независимых государствах, машинная модель показалась бы необы-
чайно удобным инструментом анализа. Символические связи, вы-
строенные в период борьбы за независимость, неуклонно слабели, а
проведение выборов все еще подталкивало правящие партии к тому,
чтобы стремиться получить реальную электоральную поддержку. Во
многих случаях происходила политизация бывшей колониальной
бюрократии, и многие партии приобретали навыки получения под-
держки распределением патронажа и территориальных субсидий
(pork-barrel). Несмотря на все эти первые признаки развития, в итоге
партийных машин было выстроено немного, а те, которые возник-
ли, просуществовали недолго66. Отсюда вопрос, почему машины не
развились в новых независимых государствах (как это произошло в
американских городах)? Конечно, самый простой ответ состоял бы
в том, что не успевшие развиться машины в этих странах были свер-
гнуты военными переворотами. Помимо этого, впрочем, есть и дру-
гие причины, по которым машины не смогли добиться процветания.
Эти причины - социальный контекст новых независимых государств
и динамика самой политики машин.
Закат политических машин в Америке не проливает свет на при-
чины неудач недостроенных машин в новых государствах. В конце
концов как можно сравнивать кончину двух машин, если одна из них
(американская) умерла естественной смертью, а другая пала жертвой
военной силы?
Сэмюэл Хэйс приписывает атрофию и исчезновение американ-
ской городской машины ряду очевидных весьма значимых перемен
в американской жизни. Во-первых, большинство активного амери-
66 К новым государствам, где правящие партии обладают явными чер-
тами машин, можно отнести Индию, Малайзию, Филиппины, Кот-д’Ивуар,
Либерию и особенно Ливан. В Кот-д’Ивуаре и Индии правящие партии до
сих пор сохраняют отпечаток идеологии «массового движения» из прежней
истории.
274
канского электората пересекло черту бедности. Большая часть этого
электората больше не была привязана к партии освященными време-
нем узами патронажа и политической машины. Кроме того, для боль-
шого числа избирателей политика, кажется, стала скорее предметом
роскошного потребления67.
Услуги, связывающие клиента с машиной, либо больше не требо-
вались, либо осуществлялись другими организациями. В экономике
с полной занятостью и растущими зарплатами патронажа было уже
недостаточно для укрепления организации и контроля над партией.
После передачи правительственным агентствам функций помощи
находящимся на иждивении детям и старикам «окружной капитан68
с его ведерком угля перестал восприниматься всерьез»69. Защитная
функция машины потеряла политическую актуальность.
С другой стороны, машины попросту разрушили собственную со-
циальную базу. Машины процветали в тех общинах, где по разным
причинам было много «некомпетентных граждан». Поэтому, когда
иммиграция замедлилась, когда новые граждане экономически закре-
пились на новой родине и обрели более разнообразные электораль-
ные ориентации, несущая опора политических машин разрушилась.
Отдельным политикам удалось приспособиться к новому формату и
новым стимулам, но сама машина исчезла вместе с социальным кон-
текстом.
Провал машин в новых независимых государствах не просто от-
личался от американского образца, но и по-разному происходил в за-
висимости от специфических для каждой страны обстоятельств. Тем
не менее мы можем выделить факторы, которые привели к падению
многих незрелых машин.
Во-первых, развитие машины зависит от способности создавать
широкую общественную клиентелу и поддерживать ее посредством
67 William Nisbet Chambers. Op. cit. P. 305. Насколько мне известно, ги-
потезы по поводу роста или упадка политических машин не были проверены
эмпирически. Было бы полезно, например, построить график роста и падений
политических машин с течением времени в американских городах в зависимо-
сти от возможной объяснительной переменной, такой как темп иммиграции,
изменение душевого дохода, изменение в распределении дохода, изменение в
мерах по социальному страхованию, уровень образования и т. д. Я благодарен
Гарри Брюэру за предложение данной общей линии исследований.
68 Волонтёрская партийная должность, создаваемая для контроля над
дисциплиной в партии на низовом уровне и для проведения избирательных
кампаний (примеч. пер.).
69 Ibid. Р. 121.
275
частных поощрений. Обычно эта способность лучше всего развива-
ется при наличии электорального давления. В американских городах
выборы фактически гарантируются тем, что город является единицей
большой политической системы, требующей от них проводить выбо-
ры. Машины оттачивали свое мастерство, понимая, что на выборах
им предстоит периодически сталкиваться с оппозицией. Правящие
партии в новых независимых государствах стартовали со значитель-
ным запасом популярности, возникшей в период борьбы за незави-
симость. Когда же эта поддержка стала снижаться, доминирующим
партиям не обязательно было обращаться к материальным стимулам
для ее сохранения - они могли отменить выборы и избежать обыч-
ной нагрузки машин. Многие бывшие лидеры движений за незави-
симость, ставившие задачи трансформации своих стран, испытывали
все большее разочарование в связи с окружающими их настойчивы-
ми партикуляристскими запросами, как будто навязанными им ли-
беральной демократией. Не склонные к лавированию между боссами
с их близорукими местническими просьбами, многие из них при-
ходили к выводу, что либеральная демократия стоит на пути долго-
срочных национальных целей. И Кваме Нкрума, и Сукарно искренне
озвучивали такие соображения, и оба сознательно предпочли воздер-
жаться от политики машины ради более величественных, символиче-
ских целей70.
Другим фактором, в некоторых случаях существенно изменившим
характер функционирования машин, было доминирование одной эт-
нической группы. В американских городах было практически невоз-
можно, чтобы машина получила власть, не собрав для этого широкую
межэтническую коалицию. В новых независимых государствах, где
машины могли базироваться на единственной доминирующей этни-
70 Разделяя иной подход, Эдвард Фейт, как мне кажется, ошибочно харак-
теризует Народную партию конвента (СРР) Нкрумы до военного переворо-
та как политическую машину. Он различает политическую партию, которая
«агрегирует запросы и конвертирует их в законодательную политику», и по-
литическую машину, которая «существует почти исключительно для того,
чтобы оставаться у власти». Проблема, разумеется, в том, что многие режимы
мотивированы исключительно проблемой сохранения власти например во-
енный режим в Таиланде, Гаити при Дювалье, но понятие «машина» должно
быть зарезервировано за гражданскими режимами, которые опираются на
массовую поддержку. Народная партия конвента примерно до 1960 г. мог-
ла бы рассматриваться как партия-машина, но впоследствии принуждение
и символические цели взяли верх. Military Coups and Political Development:
Some Lessons from Ghana and Nigeria. World Politics, XX (January, 1968).
P. 179-193.
276
ческой группе, например, в Бирме до прихода к власти Не Вина и в
меньшей степени в Нигерии, исключенные этнические группы, зача-
стую проживающие компактно, требовали по меньшей мере расшире-
ния региональной автономии и кое-где устраивали сецессионистские
восстания71. Связанная с этим угроза территориальной целостности
государства часто служила поводом для военных переворотов.
Примеры тех государств, где машины сумели развиться, показыва-
ют важность выборов и этнического равновесия (или гомогенности).
Ливан, Малайзия и Индия, например, этнически сбалансированы, что
выливается в разные формы совместного правления, а филиппинское
общество этнически относительно гомогенно. В этих четырех странах
выборы сохранились. Помимо двух этих факторов, впрочем, есть два
серьезных препятствия для политических машин, связанные с при-
родой клиентелы и ее ресурсной базой.
Машины в американских городах зачастую жили не по сред-
ствам, и данные показывают, что точно так же поступают машины
в новых независимых государствах72. Политические машины особо
подвержены тому, что Зольберг называет «инфляцией запросов»73,
и, естественно, лучше всего развиваются в условиях экономическо-
го роста, обеспечивающего их постоянно расширяющимся фондом
материальных стимулов, которые они распределяют. Не удивитель-
но, что пиком развития политических машин в новых независимых
государствах стала середина 1950-х гг., когда ценовой бум на сырье,
связанный с Корейской войной, гарантировал высокие темпы эконо-
мического роста. К тому же после провозглашения независимости
правящим партиям досталось множество «одноразовых» возмож-
ностей. Можно было национализировать иностранные компании,
выдать новые лицензии, старых чиновников можно было заменить
лояльными партийцами, но в отсутствие экономической экспансии
набор таких материальных стимулов скоро был исчерпан. Фейт так
описывает деятельность поздних правительств накануне введения
военного положения в Индонезии:
возможно, главнейшая слабость этих кабинетов проистекала из недостатка
вознаграждений, которые были у них в распоряжении... Более того, ожида-
71 Превосходную дискуссию об этнических конфигурациях и их полити-
ческих последствиях см. в: Old Societies and New States / Clifford Geertz (ed.).
New York: Free Press, 1963.
72 Этот факт может указывать на то, что машинная политика не являет-
ся стабильной формой правления.
73 Aristide R. Zolberg. Op. cit. P. 1-19.
277
ния материальных вознаграждений и престижных позиций, которые пра-
вительство предположительно должно было предоставить, не становились
скромнее... В итоге эти правительства были настолько же плохо способны
вознаграждать, насколько плохо они могли наказывать74.
Можно обоснованно предположить, что индонезийский случай
не был единственным в своем роде. Материальных вознаграждений
в конечном счете оказывалось недостаточно для достижения цели, и
когда правящая партия теряла поддержку, в игру вступали военные,
которые, хотя и были не способны вознаграждать, но могли ограни-
чивать и наказывать.
Эта логика предполагает, что машины лучше всего развива-
ются на субнациональном уровне, которым они были ограниче-
ны в Соединенных Штатах. Иными словами, устойчивость этой
политической формы максимальна, когда присутствует внешний
гарант электорального процесса, когда машина является частью
более масштабной растущей экономики, которой по карману ее
дорогие привычки, и когда у ее боссов нет монополии на насилие. В зна-
чительной степени нестабильность машин в развивающихся странах
могла быть следствием того факта, что они развивались в националь-
ном, а не в местном масштабе75.
Наконец, в тех странах, где инфляция запросов не была ключевым
фактором, оставался вопрос того, насколько социальный контекст
подходит политическим машинам.
С одной стороны, машина столкнулась с оппозицией небольшого,
но стратегически очень удачно расположенного среднего класса, со-
стоящего из государственных служащих, профессионалов, студентов
и самое главное - военных офицеров. Этот средний класс был менее
падок на материальные стимулы и, подобно представителям этих ро-
лей в Америке, испытывал глубокое отвращение к процветающим в
рамках машины коррупции и патронажу.
С другой стороны, машины, особенно в Африке, столкнулись с
многочисленными этническими группами, для которых религиозные
и культурные ценности по-прежнему имели значение76 и чьи лиде-
ры понимали, что машина угрожает аскриптивным основаниям их
власти. Такие сегменты населения в общем и целом оставались за
74 Herbert Feith. Op. cit. P. 572.
75 Я в долгу перед профессором Генри Хартом за эту идею.
76 С некоторой натяжкой можно связать их с силами в американской
политике, которые наиболее ярко проявляют себя в борьбе вокруг «законов
воскресного дня», запрета на алкоголь и т. д.
278
рамками машины и в любом случае представляли собой скрытый вы-
зов ее власти. Бастионы традиции часто обнаруживались в областях
«непрямого управления», где социальные и политические перемены
были не так заметны, в то время как машина получала поддержку в
основном среди городских мигрантов и в областях (часто управля-
емых «напрямую»), где народные обычаи были окончательно по-
дорваны колониализмом. Переходное население, на которое машина
полагалась в таких случаях, было слишком малочисленным, чтобы
эта форма управления могла противостоять широкому традициона-
листскому неповиновению и влиятельному среднему классу, всту-
пившему в союз с военными. Машине нужна не только нормально
работающая экономика, но также общественный контекст, отвечаю-
щий на те стимулы, которые дает машина. Только когда оба условия
выполняются, машины могут выжить и расти.
Пер. с англ. Ивана Григорьева
Источник: Scott, J. (1969). "Corruption, Machine Politics, and Political Change."
The American Political Science Review 63(4): 1142-1158.
Эллен Ласт-Окар
ВЫБОРЫ В АВТОРИТАРНЫХ РЕЖИМАХ:
УРОКИ ИОРДАНИИ
Данное исследование посвящено электоральной политике ав-
торитарных режимов, среди которых Иордания является одним из
наиболее иллюстративных случаев. В частности, рассматриваются
вопросы: 1) Какова роль выборов в авторитарных режимах? 2) Как
должно анализироваться поведение избирателей во время таких вы-
боров? 3) Как и почему кандидаты участвуют в подобных выборах?
4) Как именно государственные элиты регулируют электоральную
конкуренцию?
Фундаментальное противоречие заключается в том, что выборы
в авторитарных режимах - это все еще важная арена конкуренции,
однако речь идет о конкуренции по поводу патронажа, а не политиче-
ских программ (policy). Последнее оставляет глубокий отпечаток на
характере электоральной политики. Избиратели голосуют в основ-
ном за тех, кто способен предоставить (и, скорее всего, предоставит)
желаемые блага, т. е. они голосуют за кандидатов, которые поддер-
живают хорошие отношения с правящей элитой и с кем у избирате-
лей есть персональная связь. Элиты, в свою очередь, с наибольшей
вероятностью принимают участие в выборах, если они не находятся в
оппозиции по отношению к режиму. Результат - формирование про-
режимного настроя в парламентах, который возникает даже при от-
сутствии манипуляций со стороны режима. Следовательно, вопреки
стереотипным мнениям, эти выборы не являются ни «конкурсом» с
предопределенным исходом при полном контроле со стороны правя-
щих элит, ни основным способом противостояния режима и оппози-
ции. Выборы, даже в особенно репрессивных авторитарных режимах,
часто оказываются аренами реальной конкуренции, которые помо-
гают стабилизировать режим. Таким образом, регулируя выборы и
помогая лояльным кандидатам, авторитарные правители могут обой-
тись без массовых вбросов бюллетеней и полагаться на институты,
используя «перенарезку» округов и вводя электоральное законода-
тельство, благоприятствующее лояльным кандидатам. В заключение
в свете выводов исследования мною будут рассмотрены существую-
щие программы по продвижению демократии.
280
Исследователи уделяют пристальное внимание выборам и в но-
вых, и в уже установившихся демократических режимах, однако они
по большей части проигнорировали выборы на Ближнем Востоке,
в Северной Африке и в авторитарных режимах в целом. Они с лег-
костью избегают «ловушки электорализма» (electoral fallacy) и не
приравнивают наличие выборов к демократии1. Тем не менее многие
впадают в аналогичное заблуждение, полагая, что полноценные ав-
торитарные режимы не способны проводить выборы, имеющие хоть
какой-либо смысл. Первые попытки понять электоральную полити-
ку в авторитарных режимах2 проложили путь исследованиям выбо-
ров исключительно в подвыборке соревновательных авторитарных
режимов3. Сложилось представление о том, что «в полноценных авто-
ритарных режимах такие формальные демократические институты,
как выборы, парламенты и суды, либо не существуют, либо существу-
ют лишь в качестве фасадов или легитимирующих механизмов. Они
не ведут к значимой борьбе за власть и не создают неопределенности
при распределении политического власти»4.
1 Terry Lynn Karl and Philippe C. Schmitter. Modes of Transition in Latin
America, Southern and Eastern Europe. International Social Science Journal.
№ 128 (1991). P. 78. См. также: Wolfgang Merkel. Embedded and Defective
Democracies. Democratization. Vol. 11. № 5 (2004). P. 33-58.
2 No Easy Choice: Political Participation in Developing Countries / Samuel
Huntington and Joan Nelson (eds.). Cambridge, MA: Harvard University Press,
1976; Elections without Choice / Guy Hermet, Richard Rose, and Alain Rouquie'
(eds.). New York: Wiley, 1978.
3 Staffan Lindberg. Consequences of Electoral Systems in Africa:
A Preliminary Study. Electoral Studies. Vol. 24. № 1 (2005). P. 41-64; Staffan
Lindberg. When Do Opposition Parties Boycott Elections? (доклад, представ-
ленный на международной конференции: Democratization by Elections? The
Dynamics of Electoral Authoritarianism. Centro de Investigacion у Docencia
Economicas (CIDE), Mexico, 2-3 April 2004. URL: http://www.svet.lu.se/
Staff/Personal_pages/Staffan_lindberg/ When_Do_Opposition5.pdf (дата по-
следнего обращения: 08.10.2005); Shaheen Mozaffar and Andreas Schedler. The
Comparative Study of Electoral Governance Introduction. International Political
Science Review Vol. 23. № 1 (2002). P 5-27; Andreas Schedler. The Nested
Game of Democratization by Elections. International Political Science Review.
Vol. 23. № 1 (2002). P. 103-122; Jonathan Hartlyn, Jennifer McCoy and Thomas
Mustillo. The «Quality of Elections» in Contemporary Latin America: Issues in
Measurement and Explanation (доклад, подготовленный для: International
Congress of the Latina American Studies Association, Dallas, Texas, 27-29 March
2003).
4 Steven Levitsky and Lucan Way. Autocracy by Democratic Rules: The
Dynamics of Competitive Authoritarianism in the Post-Cold War Era (отре-
281
Специалисты по Ближнему Востоку также не уделили должного
внимания выборам в этом регионе. Многие справедливо указывают
на то, что выборы не знаменуют установление демократии или ее про-
движение5. Но все же концентрируясь на связях между выборами и
демократизацией, они уделяют мало внимания электоральной поли-
тике как таковой. Лишь небольшое число исследований конкретных
случаев посвящено хоть сколько-нибудь детальному анализу пове-
дения избирателей и кандидатов6. Однако и эти исследования не
дактированная версия, представленная на: Annual Meeting of the American
Political Science Association Meeting, Boston, MA, 28-31 August 2002.
URL: http://astro.temple.edu/_lway/autdem (дата последнего обращения:
10.08.2005). P. 4.
5 Anoushiravan Ehteshami. Is the Middle East Democratizing? British
Journal of Middle Eastern. Vol. 26. № 2 (1999). P. 199-217; Russell Lucas.
Institutions and the Politics of Survival in Jordan: Domestic Responses to
External Challenges: 1988-2001. Albany, NY: State University of New York
Press, 2005; Jason Brownlee. Ruling Parties and Durable Authoritarianism (до-
клад, представленный на: the Annual Meeting of the American Political Science
Association, Chicago, 2-5 September 2004); Daniel Brumberg. Democratization
in the Arab World? The Trap of Liberalized Autocracy. Journal of Democracy.
Vol. 13. № 4 (2002). P. 56-68; Bechir Chourou. The Challenge of Democracy in
North Africa. Democratization. Vol. 9. № 1 (2002). P. 17—39; Ellen Lust-Okar
and Amaney Jamal. Rulers and Rules: Reassessing Electoral Laws and Political
Liberalization in the Middle East. Comparative Political Studies. Vol. 35. № 3
(2002). P. 337-370; Marsha Pripstein Posusney. Multi-Party Elections in the
Arab World: Institutional Engineering and Oppositional Strategies. Studies
in Comparative International Development. Vol. 36. № 4 (2002). P. 34-62;
Dankwart Rustow. Elections and Legitimacy in the Middle East. Annals of the
American Academy of Political and Social Science. № 482 (November 1985).
P. 122-146; Larbi Sadiki. Political Liberalization in Bin Ali’s Tunisia: Fac.ade
Democracy. Democratization. Vol. 9. № 4 (2002). P. 122-141. Следует отме-
тить, что Анушираван Эхтешеми (Anoushiravan Ehteshami) утверждает, не-
сколько противореча аргументам, представленным здесь, что выборы играют
важную роль, помогая «политическим партиям в мусульманском мире
учиться играть по заданным правилам игры», см.: Anoushiravan Ehteshami.
Islam, Muslim Polities and Democracy. Democratization. Vol. 11. № 4 (2004).
P. 90-110.
6 Abdo Baaklini, Guilain Denoeux and Robert Springborg. Legislative
Politics in the Arab World: The Resurgence of Democratic Institutions. Boulder,
CO: Lynne Reinner, 1999; Islam and Democracy in the Middle East / Larry
Diamond, Marc E Plattner and Daniel Brumberg (eds.). Baltimore, MD: Johns
Hopkins University Press, 2003; Electoral Politics in the Middle East / Jacob
Landau, Ergun Ozbudun and Frank Tachau (eds.). London: Croom Helm, 1980;
Elections in the Middle East: Implications of Recent Trends / Linda Layne (ed.).
282
сумели бросить вызов распространенному мнению, будто выборы в
авторитарных режимах - это бутафорские постановки, где кандида-
ты проходят жесткий отбор и постоянно находятся под наблюдением,
а результаты заранее предопределены и достигаются вбросами бюл-
летеней и прочими манипуляциями7.
Тем не менее сложно совместить подобное представление о выбо-
рах в авторитарных режимах с тем фактом, что парламенты в таких
режимах имеют значение. Ганди и Пшеворский, например, утвер-
ждают, что авторитарные режимы с парламентскими институтами
обычно имеют более долгую политическую жизнь в сравнении с теми
режимами, в которых таких институтов нет8. Затем Ганди и Бриланд
обнаружили, что парламентские авторитарные режимы реже оказы-
ваются в состоянии гражданского конфликта, нежели их собратья без
парламентов9. Исследуя несколько иные факторы, Геддес, Хадениус
и Теорелл обнаружили, что многопартийные режимы с течением вре-
мени становятся более устойчивыми, чем военные режимы, косвенно
поддерживая аргумент в пользу того, что выборы и парламенты могут
вносить свой вклад в продолжительность и устойчивость режима10.
Более скептической позиции о полезности выборов для выживания
недемократических режимов придерживается Браунли11. Тем не ме-
нее недавние публикации показывают, что мы не должны так быстро
Boulder, СО: Westview Press, 1987; Noha El-Mikawy. The Building of Consensus
in Egypt’s Transition Process. Cairo: American University of Cairo, 1999.
7 Andreas Schedler. The Menu of Manipulation. Journal of Democracy.
Vol. 13. № 2 (2002). P. 36-50; Caroline Boussard, Crafting Democracy: Civil
Society in Post-Transition Honduras. Lund, Sweden: Lund Political Series 127,
Lund University Department of Political Science, 2005. URL: http://www.svet.
lu.se/Fulltext/Caroline_boussard.pdf (accessed 16 April 2006).
8 Jennifer Gandhi and Adam Przeworski. Dictatorial Institutions and the
Survival of Dictators (доклад, представленный на: Annual Meeting of the
American Political Science Association, San Francisco, CA, 2001).
9 Jennifer Gandhi and James Vreeland. Political institutions and civil war:
Unpacking anocracy. Неопубликованный манускрипт (30 августа 2004 г.).
10 Barbara Geddes. Authoritarian Breakdown: Empirical Test of a Game
Theoretic Argument (доклад, представленный на: the American Political Science
Association Annual Meeting, Atlanta, GA, September 1999); Axel Hadenius and
Jan Teorell. Authoritarian Regimes 1972-2003: Patterns of Stability and Change
(доклад, представленный на конференции: Authoritarian Regimes: Conditions
of Stability and Change, Istanbul, Turkey, 29-31 May 2005).
11 Jason Brownlee. Ruling Parties and Durable Authoritarianism (доклад,
представленный на: the Annual Meeting of the American Political Science
Association, Chicago, 2-5 September 2004).
283
сбрасывать эти выборы со счетов как незначимые, а, скорее, должны
стремиться понять политическую логику и последствия данных вы-
боров.
Что еще более важно, присмотревшись внимательно, мы увидим,
что выборы на Ближнем Востоке и в Северной Африке оцениваются
политическими элитами как чрезвычайно важное мероприятие. Даже
там, где либерализация оказалась не столь масштабной или вовсе
была повернута вспять, и инкумбент, и его противники оживленно
спорят из-за правил, регламентирующих участие в выборах. Канди-
даты серьезно инвестируют в выборы: даже при самых, казалось бы,
репрессивных режимах, таких как Сирия или Ирак времен Саддама
Хусейна, они тратят массу времени и денег на все, начиная с щедрых
банкетов и подарков и заканчивая агитационными материалами и
голосами избирателей. Сложно представить, что подобные дебаты
существовали ли бы, если бы институты были абсолютно бессмыс-
ленными, или что кандидаты вкладывали бы столько усилий в выбо-
ры, результаты которых предопределены. Словом, если мы желаем
восполнить пробелы между нашими теориями о выборах в автори-
тарных системах и наблюдаемой реальностью, необходимо глубокое
исследование электоральной политики при авторитаризме.
Наконец, есть серьезные теоретические основания для анализа ав-
торитарных выборов. До тех пор пока мы не поймем политику выбо-
ров и электоральных институтов при авторитаризме, мы не сможем
провести грань между теми выборами, которые благоприятствуют
демократизации, и теми, которые усиливают существующий режим.
Исследователи, работающие в рамках нового институционализма,
убедительно доказывают, что институты могут как формировать,
так и укреплять соотношение сил между акторами, воздействуя не
только на существующие, но и на будущие возможности12. Как утвер-
ждают Марч и Олсен, «действия, предпринимаемые в соответствии
с политическими институтами влияют на распределение политиче-
ских интересов, ресурсов и правил, создавая новых акторов и новые
идентичности, предоставляя акторам критерии успеха и поражения,
конструируя правила надлежащего поведения и наделяя одних инди-
видов властью и другими ресурсами больше, чем других»13. Исследо-
12 Обзор см.: Kathleen Thelen. Historical Institutionalism in Comparative
Politics. Annual Review of Political Science. Vol. 2 (1999). P. 369-404; David
Stark and Laszlo Bruszt. Postsocialist Pathways: Transforming Politics and
Property in East Central Europe. Cambridge: Cambridge University Press, 1998.
13 James March and Johan Olsen. Rediscovering Institutions. New York: Free
Press, 1989. P. 164.
284
вание электоральной политики в условиях авторитаризма позволит
нам различать тех, кто выигрывает и кто проигрывает на электораль-
ном поле, и предоставит больше теоретического знания о факторах,
которые определяют подрывную или усиливающую роль выборов в
отношении устойчивости режима.
Анализ выборов по всему спектру авторитарных режимов так-
же необходим, если мы стремимся заглянуть внутрь серой зоны ги-
бридных режимов14. Манк и Снайдер небезосновательно критикуют
литературу по этой теме за отсутствие концептуальной точности и
неспособность детально исследовать «темную зону» режимов15. Дей-
ствительно, даже определение соревновательных авторитарных ре-
жимов, предложенное некоторыми исследователями, само по себе
ставит выборы во главу угла и, увы, уделяет слишком мало внима-
ния тому, что именно делает эти выборы «соревновательными», или
же игнорирует понимание природы подобного рода соревнования16.
Более пристальный взгляд на электоральную политику в «полноцен-
ных» авторитарных режимах внес бы свой вклад в это важное направ-
ление литературы об авторитаризме.
Настоящее исследование выборов в Иордании является одним из
первых шагов в данном направлении. Оно демонстрирует, что электо-
ральная политика в условиях авторитаризма является систематиче-
ской и регулируемой институтами, даже если она фундаментальным
образом отличаются от электоральной политики демократических
режимов. Анализ начинается с дискуссии о роли «авторитарных
выборов», затем рассматривается то, как природа выборов вкупе с
институциональными правилами очерчивает границы возможного
поведения избирателей и кандидатов и вносит изменения в электо-
ральные результаты. По итогам анализа обнаруживается, что выборы
при авторитаризме способны стабилизировать существующий режим
даже при отсутствии фальсификаций. Наконец, это эссе завершается
14 Thomas Carothers. The End of the Transition Paradigm. Journal of
Democracy. Vol. 13. № 1 (2002). P. 5-21.
15 Gerardo Munck and Richard Snyder. Mapping Political Regimes: How
the Concepts We Use and the Way We Measure Them Shape the World We See
(доклад, подготовленный для: 2004 Annual Meeting of the American Political
Science Association, Chicago, 2-5 September 2004).
16 Steven Levitsky and Lucan Way. The Rise of Competitive
Authoritarianism. Journal of Democracy. Vol. 13. № 2 (2002). P. 51-65; Larry
Diamond. Thinking About Hybrid Regimes. Journal of Democracy. Vol. 13. № 2
(2002). P. 23-35.
285
обсуждением возможных последствий данного вывода для программ
по продвижению демократии.
Перед тем, как начать анализ таких выборов, важно рассмотреть
преимущества и ограничения изучения иорданских выборов. С одной
стороны, Иордания - это особенно ценный для исследователя слу-
чай. После запрета политических партий в 1957 г. и последовавшего
приостановления парламентских выборов Иордания все же предпри-
няла несколько шагов в сторону либерализации в 1989 г. В результате
массовых беспорядков в апреле 1989 г. король Хусейн провозгласил
возобновление парламентских выборов и, соответственно, легали-
зацию политических партий. Это решение открыло дорогу целому
спектру политических сил от исламистов до секуляристов, кото-
рые приняли участие в последовавшей череде выборов. Кроме того,
электоральная система Иордании не требует, чтобы кандидаты вы-
двигались от политических партий, что позволяет нам определить,
насколько партийная идентификация сильна. Наконец, поскольку
Иордания оказалась на фронтире опросных исследований в регионе,
политологам доступен внушительный объем данных - от опросов
общественного мнения до электоральных данных. Таким образом,
иорданские выборы служат своего рода окном в мир выборов при ав-
торитаризме. Как мы увидим, они приведут к несколько контринту-
итивным выводам для теоретиков и политиков и, тем самым, укажут
на необходимость дальнейшего анализа выборов в других авторитар-
ных режимах и других социальных условиях.
Роль выборов
Выборы, а также парламенты, которые формируются посредством
выборов, являются важными аренами конкуренции в авторитарных
режимах. Фактически, никто по большей части не манипулирует
ими. Правительство17 и население со всей очевидностью осознают,
что глава государства при необходимости может вступить в игру,
либо изменив неприемлемые результаты, либо полностью распустив
парламент, а во время выборов правительство и службы безопасности
могут работать в пользу прорежимных кандидатов и против оппози-
ции. Все же, вопреки устоявшемуся представлению, в соответствии
с которым авторитарные выборы зачастую игнорируются как незна-
чимые срежиссированные события, на них существует значительный
уровень конкуренции.
17 «Правительством» я называю центральную власть, а не кабинет ми-
нистров; под «режимом» понимаются правила игры.
286
Эта конкуренция складывается вовсе не вокруг разработки и
реализации политических курсов. Многие (а в некоторых случаях
все) арены разработки политических решений находятся вне досту-
па парламентариев18, что не является секретом ни для самих парла-
ментариев, ни для избирателей. Так, по результатам опроса 2004 г.,
посвященного демократии в Иордании, оказалось, что лишь 7,34 %
респондентов считают, что парламент играет хоть сколько-нибудь
существенную роль в законодательном процессе. Напротив, 28,29 %
считали, что законодатели не имеют никакого влияния на политиче-
ский курс Иордании19.
Кроме того, электоральная конкуренция здесь не имеет ничего
общего с обсуждением границ политического участия и будущего
демократизации. Выборы - это в некоторой степени двухуровневая
игра: соревнование за прибыльные позиции и борьба по поводу самих
правил участия в этом соревновании. Это справедливо для некото-
рых участников и в некоторых случаях. Но все же это далеко не един-
ственная (и, вероятно, даже не первоочередная) роль электоральной
конкуренции. На иорданских выборах 1997 г., когда сопротивление
избирательному закону 1993 г. достигло зенита и широко обсужда-
лось свертывание демократии, менее трети кандидатов говорили об
«укреплении демократичности жизни в Иордании», а на вопросах
пересмотра избирательного закона, усиления политических партий
и дальнейшей демократизации Иордании фокусировались менее
10 %20.
Выборы в условиях авторитаризма скорее предоставляют арену
для конкуренции по поводу доступа к государственным ресурсам.
То, что выборы и парламенты формируют базу для распределения
18 Как якобы воскликнул один сирийский парламентарий: «Мы же чле-
ны парламента. Мы не принимаем законы!»
19 Респондентов спрашивали «В какой степени вы полагаете, что парла-
мент способен повлиять на правительство в вопросах, которые противоречат
правительственным интересам?»: 7,34 % сообщили, что он играл большую
роль, 23,25 - некоторую роль, 23,61 - небольшую роль и 28,19 - никакой
роли в процессе принятия политических решений; 16,99 % ответили, что
не знают, и 0,5 % отказались отвечать или не поняли вопроса, см.: Иордан-
ский опрос о демократии. Центр стратегических исследований. Университет
Иордании, 2004. Вопрос 305. Jordanian Democracy Poll. Centre for Strategic
Studies. University of Jordan. 2004. question 305.
20 Helmi Sari. Tahlil Mahtawi al-Baramij al-Intikhabiyyah li-marashahi al-
Intikhabat li’aam 1997 fil-Urdunn, in Hani Hourani et al., Dirasat fi al-Intikhabat
al-Niyabiyyah al-Urdunniyyah 1997. Amman: Sindbad Publishing House, 2002.
Table 2. P. 72; Table 7. P. 78-79.
287
патронажа, не является уникальной чертой авторитарных режимов,
в какой-то мере теми же самыми явлениями характеризуется элек-
торальная политика демократий. Однако в авторитарных выборах
распределение государственных ресурсов существенно затмевает
любую роль выборов как арены борьбы за посты в системе исполни-
тельной власти или за политические курсы. Парламент - это скорее
площадка, с которой депутат может призвать министров и бюрокра-
тов предоставить рабочие места своим избирателям. Действительно,
министры в иорданском правительстве жалуются, что парламента-
рии заставляют их раздавать рабочие места21, порой «угрожая го-
сударственным учреждениям скандалами в парламенте, если те не
будут положительно реагировать на их требования». Результатом,
как утверждает один журналист, стало то, что правительственные ин-
ституты предоставляли парламентариям «неофициальную квоту для
родственников и знакомых», чтобы избежать трений и обеспечить за-
тишье, без комментариев и критики депутатов22.
В других случаях депутаты лишь пользуются ресурсами, доступ-
ными в парламенте. Пожалуй, наиболее примечательным приме-
ром может служить история спикера нижней палаты Абдула Хади
аль-Маджали, который нанял своих друзей и знакомых, равно как
друзей и знакомых близких депутатов, в качестве 80 секретарей для
парламентариев, проигнорировав при этом рекомендации одного из
комитетов, который был создан специально для рассмотрения 400
заявок23. Парламентарии также получили личные фонды, средства
из которых они могут распределять в тех случаях, когда видят не-
обходимость в удовлетворении потребностей тех или иных округов
(включая их собственные). Важно то, что распределение личных
фондов также находится в полном ведении правительства, которое
оказывает огромное давление на парламентариев, чтобы те «играли
по правилам режима» в парламенте.
Депутаты находятся также под давлением со стороны своих окру-
гов, ожидающих от них услуг. Результаты одного из опросов 400 иор-
данцев в 2000 г. показали, что большинство полагает: им необходимо
посредничество - уаста, чтобы уладить тот или иной вопрос в пра-
вительственных кулуарах (wasta, в оригинале что аналогично
21 See al-Bilad, 13 April 2000 and al-Shahed, 6 September 2000, cited in
Sa’eda Kilani and Basem Sakijha, Wasta: The Declared Secret. Amman: Jordan
Press Foundation, 2002. P. 58.
22 Kilani and Sakijha (note 21). P. 57.
23 Ibid.
288
понятию «блат» в русском языке. - Примеч. пер.). 46 % респондентов
ответили, что станут искать уасту, прежде чем попытаются решить
вопрос своими силами, и 19 - уже приступив к решению. Потому и
неудивительны жалобы некоторых депутатов на то, что избирате-
лям не хватает заинтересованности в общественных делах, что они
обращаются к депутатам с просьбами обеспечить едва ли не все - от
поступления в университет до назначения на посты министров и по-
слов. Как пишут Саеда Килани и Басам Сакиджа:
Парламент, чья основная задача - мониторинг работы правительства и за-
конотворчество, постепенно становится раем для практик уасты. Доброволь-
но или без общественного давления, роль парламентариев в посредничестве
или, иными словами, уасте между гражданами и государством становится их
ключевой задачей24.
Важно отметить, что этот взгляд на выборы несколько контрасти-
рует с устоявшимся мнением о том, что выборы добавляют легитим-
ность авторитарному режиму, тем самым укрепляя его стабильность.
В действительности эта общепринятая логика неубедительна. Она
предполагает, что люди почему-то верят - часто в течение длитель-
ного времени - что выборы и парламенты дают им больше возмож-
ностей влиять на принятие решений, чем на самом деле. С другой
стороны, данная логика предполагает, что электоральные институты
не могут обеспечить стабильность в долгосрочной перспективе, когда
завышенная легитимность «сдуется». Отказ от представления о том,
что выборы предоставляют легитимность, позволяет нам понимать
эту политику и подвергать скепсису зачастую ничем не гарантиро-
ванное ожидание, что выборы знаменуют демократизацию.
Голосование за уасту
Такие выборы - это прежде всего одна из арен распределения па-
тронажа, что оказывает значительное влияние на электоральное по-
ведение. Очевидно, что на таких выборах избиратели будут склонны
отдавать свои голоса кандидатам, которые, как они полагают, сумеют
предоставить им уасту. Вовсе не идеологические предпочтения того
или иного политического курса будут определять их выбор. Избира-
тели с большей вероятностью придут на выборы, если их кандидаты
достаточно близки к правительству, чтобы предоставлять государ-
ственные ресурсы.
24 Ibid. Р. 58.
289
Процесс голосования
Иорданские избиратели скорее ищут тех представителей, которые
захотят и смогут помочь им получить патронаж, а не тех, которые со-
ответствуют их политическим взглядам. Впрочем, когда эти два ус-
ловия совпадают, как мы чуть позже коротко обсудим, они, вероятно,
будут склонны голосовать идеологически. Так что основной приори-
тет при голосовании - не достижение желаемого политического кур-
са, а получение доступа к государству и его ресурсам.
Избиратели, таким образом, предпочитают кандидатов, с которы-
ми у них есть контакт или тех, кто способен оставаться в фаворе у
государства. Один из избирателей, который обратился к своему де-
путату в поисках уасты, пояснил:
Я пришел просить работу у депутата нашего округа. Он сказал нам, что
правительство не прислушивается к ним в нынешнее время. Я спрашиваю,
почему депутаты спорят с правительством? Они должны уступать и слу-
шаться правительства, чтобы мы могли осуществлять наши права. Потому
что только правительство принимает решения по всем вопросам. Честно го-
воря, я не буду голосовать за этого кандидата до тех пор, пока правительство
не поддержит его, потому что мы тоже хотим выжить25.
Другая женщина разделила эти настроения, сказав, что члены ее
племени решили не голосовать за своего нынешнего кандидата, хоть
он и был из их племени. Дело в том, что ему не удалось распределить
полученный личный фонд среди жителей своего округа. Так что на
следующих выборах они поддержат иного кандидата, даже если он
будет из другого племени26.
Опасения, связанные с голосованием за членов того же племени
отражают и более общий интерес: избиратели хотят парламентариев,
которые не просто могут предоставлять блага, но и захотят направить
эти ресурсы лично своим избирателям. В действительности очередной
иорданский опрос, посвященный демократии, в 2003 г. показал, что бо-
лее трети избирателей голосовали за кандидата, потому что он или она
был(а) членом их племени или семьи, и почти половина (49 %) голо-
совала за кандидата, с которым у них был тесный личный контакт27.
К тому же избиратели не голосуют за партии. В силу отсутствия
сколь-нибудь значимой власти парламента в принятии политических
25 Ayman Khaled in al-Arab al-Yawm. 13 April 2000 cited in ibid. P. 59.
26 Interview A. Author’s Interview with Researcher in International NGO.
Amman, Jordan, February, 2005.
27 Democracy Poll, CSS, 2003.
290
решений, партии оказываются относительно неизвестными. Опросы
общественного мнения неуклонно демонстрируют, что иорданцы
уделяют мало внимания политическим партиям. Лишь 1,3 % респон-
дентов были или планируют стать членом той или иной политиче-
ской партии. Свыше 88 не были связаны с партиями, а 9,4 % вовсе
не поняли вопрос28. Не удивительно, что избиратели не отдают свои
голоса на основании партийной принадлежности кандидата. На во-
прос, являлось ли членство кандидата в Исламском фронте действия
(ИФД) или иной партии основной причиной голосования, лишь
13 % иорданцев ответили, что выбрали кандидатов из-за того, что те
принадлежали к ИФД, ассоциированному с «Братьями-мусульмана-
ми», и только 6,3 проголосовали за своих кандидатов, потому что они
были членами иных политических партий29.
Избиратели не убеждены и в том, что нужно голосовать за кан-
дидатов с четкой политической программой. На иорданских выборах
1997 г. проигрывающие кандидаты были более склонны занимать
ту или иную политическию позицию систематически чаще, чем вы-
игрывающие кандидаты30. Избиратели с меньшей вероятностью
выбирали индивидов с четкими политическими программами. Дей-
ствительно, в округах Акаба и Аджлун успешные кандидаты на вы-
борах 1997 г. не озвучили ни единой позиции по поводу социальных,
политических или гендерных проблем31.
Независимые кандидаты выигрывают большинство мест. В 1993
и 2003 гг. кандидаты, выдвигавшиеся под партийными знаменами,
выиграли лишь 31 и 33 места (или 38,75 и 30 % мест) соответствен-
но32. В 1997 г. оппозиционные партии, включая ИФД, бойкотиро-
вали выборы, и доля партийных членов парламента упала до 6,25 %
(см. табл. 1).
Это, в свою очередь, влияет на восприятие обществом политических
партий. Они видят партии сугубо неэффективными, не способными
28 Democracy Poll, CSS, 2004, question 302.
29 Democracy Poll, CSS, 2004.
30 Helmi Sari et al. (note 20). Tables 2-11. P. 72-84.
31 В действительности был зафиксирован лишь один экономический
пункт: один победивший кандидат в Акабе призывал к развитию туриз-
ма. Helmi Sari. Tahlil Mahtawi al-Baramij al-Intikhabiyyah li-marashahi al-
Intikhabat li’aam 1997 fil-Urdunn (note 30). P. 78-83.
32 Hani Hourani. Intikhabat 1993 al-Urdunniyyah. Al-Urdunn Al-Jadid.
Vol. 4. № 2 (Spring 1994). P. 7-31.
291
выдвинуть выигрышных кандидатов или повлиять на правительство,
являющимися всего лишь фрагментированными, персоналистскими
кликами. Действительно, менее одной пятой иорданцев полагают, что
их партии были относительно или очень успешными с 1992 (когда
иорданские партии были легализованы) по 2004 г.33
Таблица 1
Кандидаты от партий и победители, 1997 и 2003 гг.
Партия	1997		2003	
	Число кандида- тов	Число победите- лей	Число кандида- тов	Число победите- лей
Исламский фронт действия	0	0	30	17
Национальная конституци- онная партия	И	2	13	И
Иорданская партия левых	4	1	4	2
Исламская центристская партия	0	0	9	2
Партия движения народного комитета	0	0	3	1
Партия благосостояния	0	0	2	0
Коммунистическая трудовая партия	2	0	1	0
Арабская аграрная партия	1	1	1	0
Иорданская арабская социа- листическая партия (Баас)	2	1	0	0
Арабская партия	0	0	1	0
Демократическое националь- ное движение	0	0	И	0
Всего	20	5	75	33
Источник’. Hani Hourani et al. Who’s Who in the Jordanian Parliament:
2003-2007. Amman: Sindbad Publishing House, June 2004. P. 201; Hani Hourani
et al. Who’s Who in the Jordanian Parliament: 1997-2001. Amman: Al-Urdunn
Al-Jadid Research Centre, 1998. P. 215.
Конкуренция за уасту и государственные ресурсы также влияет на
установки иорданцев по отношению к членам парламента. Ирония в
том, что избиратели выбирают кандидатов, основываясь чаще всего на
33 Democracy Poll, CSS, 2004, question 301.
292
убеждении, что кандидаты могут предоставить им персональные блага,
и затем жалуются, что парламентарии в первую очередь преследуют
собственные личные и семейные интересы. И все же подобные убежде-
ния (в том числе и жалобы) широко распространены. В 2004 г. лишь
18 % иорданцев, опрошенных Центром стратегических исследований
(CSS) при Иорданском университете, полагали, что члены парламента
в первую очередь заняты проблемами общества и нации34.
Явка
Голосование зъуасту также влияет на явку избирателей: те, кто по-
лагают, что их кандидаты не имеют достаточно связей, чтобы предоста-
вить уасту, предпочтут совсем не участвовать в выборах (см. табл. 2).
В Иордании большинство лиц палестинского происхождения имели
меньше связей с влиятельными людьми, чем лица трансиорданского
происхождения, которые образуют традиционную базу поддержки
монархии Хашимитов35. Так как данные переписи недоступны, мы ис-
пользуем процент кандидатов палестинского происхождения как кос-
венную меру демографического состава округа. Там, где кандидатов
палестинского происхождения больше, и, следовательно, кандидаты
с меньшей вероятностью имеют связи в правительстве, наблюдается
низкая явка. Оказывается, избиратели, полагающие, что их кандидаты
не могут ни предоставлять уасту, ни реализовывать свой политичес-
кий курс, предпочитают оставаться дома.
Вступление в борьбу:
поведение кандидатов на авторитарных выборах
Природа выборов в авторитарных режимах воздействует и на
поведение кандидатов. Примечательно, что кандидаты не считают
необходимым сотрудничать с политическими партиями. Они не стре-
мятся к четкой идентификации с политическими позициями, кото-
рые ассоциируются с партиями, потому как избиратели ищут доступ
к ресурсам на основе сильных личных связей, а не через кандидатов
со схожими политическими взглядами. Следовательно, существую-
34 Democracy Poll, CSS, 2004, question 412.
35 Эти отношения сохраняются, несмотря на тот факт, что иорданцы
палестинского происхождения составляют приблизительно 60 % населения
(точные цифры неизвестны). Исключение составляет лишь бизнес-элита па-
лестинского происхождения, малый сегмент населения, не имеющий тесных
связей с монархией.
293
щие партии остаются слабыми и очень часто персоналистскими. Боль-
шинство кандидатов, как и избиратели, пренебрегает потенциалом
политических партий. Единственное исключение - это ИФД. В дан-
ном случае признание и ключевые организационные ресурсы партии
(при наличии сильных связей с «Братьями-мусульманами») сплачи-
вают партийцев и избирателей с этой партией теснее, чем с другими
партиями Иордании36. Действительно, в других случаях некоторые
кандидаты и организаторы электоральных кампаний утверждали в ин-
тервью, что избегают выдвигаться от партий, даже если они ее члены.
Быть кандидатом от партии - это скорее необходимость и обязанность.
Явка в 1997 и 2003 гг.
Таблица 2
Избирательный округ37	Доля палестинских кандидатов, %	Официально зарегистриро- ванная явка в 1997, %	Официально зарегистриро- ванная явка в 2003, %
Амман 2	73	20,74	40,62
Амман 1	63	23,34	41,91
Эз-Зарка	59	27,51	47,96
Амман 4	43	28,05	51,38
Амман 3	32	23,74	41,85
Акаба	22	60,78	63,17
Амман 5	17	28,05	32,49
Эль-Балка	17	47,95	70,70
Ирбид	15	50,10	68,02
Джараш	13	64,70	82,54
Рамта и Бани Кинана	12	60,17	82,10
Эль-Карак	7,5	70,54	-
36 Этот вопрос находится за рамками данного исследования, однако
важно отметить, что сила ИФД и исламистов в целом возможно происходит
из того факта, что депутаты обладают бблыпим полем для маневра в сфере
социальной политики, чем в сфере законодательства по вопросам внутрен-
ней и внешней экономики. Как показало начало 1990-е годы, ИФД может
принимать законы, регулирующие совместную работу мужчин и женщин в
правительственных офисах, работу парикмахерских и баскетбольные матчи.
Консервативным избирателям голосование за ИФД приносит политические
выигрыши на значимых социальных аренах.
37 Так называемые мухафазы, административно-территориальные еди-
ницы Иордании. Во главе мухафаз стоят губернаторы, назначаемые королем
и находящиеся в подчинении министерства внутренних дел (примеч. пер.).
294
Окончание табл. 2
Избирательный округ	Доля палестинских кандидатов, %	Официально зарегистриро- ванная явка в 1997,%	Официально зарегистриро- ванная явка в 2003, %
Kyppax и Северный Гхор	7	60,02	82,20
Эт-Тафила	6	70,94	80,37
Аджлун	2,5	57,94	49,42
Амман 6/Мадаба	0	61,81	84,48
Центральная Бадиа	0	59,67	79,39
Южный Бадиа	0	70,54	84,24
Северный Бадиа	0	64,01	77,74
Маан	0	67,88	68,93
Амман 7 округ	-	—	
Эль-Мафрак	-	60,56	81,76
Источник'. Hani Hourani et al. Who’s Who in the Jordanian Parliament:
1997-2001. Amman: Al-Urdunn Al-Jadid Research Centre, 1998. P. 207; Hani
Hourani et al. Who’s Who in the Jordanian Parliament: 2003-2007. Amman:
Sindbad Publishing House, June 2004. P. 196.
Слабые политические партии затрудняют координацию между
потенциальными кандидатами. Эта проблема была в некоторой сте-
пени решена посредством племенных и семейных праймериз. Но все
же это - неполное решение проблемы, и входные барьеры остают-
ся высокими. В среднем за каждое место на всех выборах с 1989 г.
соревновались семь-восемь кандидатов38. Важно, что конкуренция
остается высокой (а партии остаются слабыми), несмотря на измене-
ния в электоральном законодательстве: например, благодаря закону
о выборах 1993 г. была введена более мажоритарная система, а закон
2003 г. увеличил число мест в парламенте.
Кумулятивным результатом слабости партий, недостатка коорди-
нации при входе на политический рынок и голосования, основанного
на патронаже, становится постоянная сменяемость кадров в парла-
менте. Кандидаты могут довольно легко вступить в предвыборную
борьбу, и поскольку парламентским инкумбентам сложнее распреде-
лять ограниченные патронажные ресурсы так, чтобы удовлетворить
всех избирателей, чем новичкам раздать обещания, которые всем
понравятся, новым кандидатам относительно легко одержать побе-
ду над инкумбентами. Например, из 110 избранных в 2003 г. только
38 Hourani. Who’s Who in the Jordanian Parliament: 2003-2007. P. 198.
295
19 вернулись в парламент из созыва 1997 г.39, по результатам выборов
1997 г. только 20 депутатов созыва 1993 г. сохранили свои места. Сло-
вом, преемственность между парламентами крайне слаба.
Таблица 3
Расхождение между распределением мест
и пропорциональным представительством, 1997 г.
Избирательный округ	Населе- ние	Доля кандидатов палестин- ского про- исхождения	Полу- ченные места	Коли- чество мест, пропорци- ональное доле насе- ления	Раз- ница
Амман 2	527 269	73	3	9,9	-6,9
Амман 1	318 821	63	3	6,1	-3,1
Эз-Зарка	643 323	59	6	12,4	-6,4
Амман 4	197 418	43	2	3,8	- 1,8
Амман 3	160 445	32	5	3,1	+ 1,9
Акаба	68 773	22	2	1,3	+ 0,7
Амман 5	361 850	17	5	7,0	-2,0
Эль-Балка	283 309	17	8	5,4	4-2,6
Ирбид	464 958	15	9	8,9	+ 0,1
Джараш	124 664	13	2	2,4	-0,4
Рамта и Бани Кинана	143 002	12	3	2,7	+ 0,3
Эль-Карак	165 677	7,5	9	3,2	+ 5,8
Куррах и Северный Эль-Гор	146 831	7	2	2,8	-0,8
Эт-Тафила	54 525	6	3	1,1	+ 1,9
Аджлун	95 698	2,5	3	1,8	+ 1,2
Мадаба	104 062	0	3	2,0	+ 1,0
Центральный Бадиа	44 600	0	2	0,9	+ 1,1
Южный Бадиа	49 869	0	2	1,0	+ 1,0
Северный Бадиа	62 622	0	2	1,2	+ 0,8
Маан	58 635	0	3	1,1	+ 1,9
Эль-Мафрак	97 649	0	3	1,9	+ 1,1
Всего	4 164 000	19	80	80	0
Источник. Abla Amawi, Against All Odds: Jordanian Women, Elections, and
Political Empowerment. Amman: Konrad Adenauer Foundation, 2001. Table 6.
P. 231-232; ‘al-Jadwal Raqam 4: Tawzi’a al-Murashahin al-Urdunniyyin min Asal
39 Hourani. Who’s Who in the Jordanian Parliament: 2003-2007. P. 204. Это
составляет 23,75 % от парламента созыва 1997 г. и 17,27 % от созыва 2003 г.
296
Filistin hasab al-Dawa’ir al-Intikhabiyya. 1997 (Table 4: Distribution of Jordani-
an Candidates of Palestinian Background according to Electoral Disctrict, 1997),
in Hani Hourani et al., Dirasat fi al-Intikhabat al_Niyabiyyah al-Urdunniyyah
1997. Amman: Sindbad Publishing House, 2002. P. 24.
Задавая рамки конкуренции
Главы государств используют институты, чтобы управлять кон-
куренцией. Используя нарезку округов и электоральное законода-
тельство, они увеличивают традиционной базе поддержки режима
доступ к парламенту. В Иордании это было особенно заметно в связи
со вступлением в силу законов о выборах 1993 и 2003 гг.
Джерримендеринг
Нарезка округов в Иордании, очевидно, подорвала политический
вес иорданцев палестинского происхождения в пользу иорданцев
трансиорданского происхождения (см. табл. 3). Округа с большим
числом иорданцев палестинского происхождения с большей вероят-
ностью будут недопредставлены, чем округа с трансиорданским насе-
лением. Наиболее экстремальный случай - это второй округ Аммана,
у которого в 1997 г. было бы на семь мест больше, если бы все иордан-
ские избиратели были представлены равномерно.
Новый электоральный закон 2003 г., несмотря на постоянные
жалобы оппозиции, не решил проблему недопредставленности. Как
показано в табл. 4, размер парламента был увеличен на 30 мест, из
которых почти 16 % отошли Амману. Эз-Зарка, который также был
сильно недопредставлен, получил новые места. Общее число мест
увеличилось, однако это не исправило ситуацию в целом. В действи-
тельности диспропорция для Аммана по числу мест после 2003 г.
увеличилась: дефицит мест вырос с почти 12 мест до 16 мест ниже
пропорционального распределения. Таким образом, Амман и Эз-Зар-
ка, два округа с преимущественно палестинским населением, оста-
лись значительно недопредставлены. Посредством манипулятивной
перенарезки округов (джерримендеринг) правительство дало больше
возможностей получить доступ к государственным ресурсам тради-
ционной базе поддержки режима. Правительство выделило больше
мест тем округам, где большинство кандидатов (и населения) были
трансиорданского происхождения в сравнении с округами, где боль-
шинство было преимущественно палестинского происхождения.
И это несмотря на тот факт, что трансиорданцы образуют меньшин-
ство населения.
297
| Всего	Дополни- тельные места для женщин	Всего по мухафа- зам	| Акаба** |	Южный Бадиа	| нтерм)	Эт-Тафи- ла	Эль-Ка- рак	|Джараш |	|Аджлун |	|Ирбид"	Северный Бадиа	Эль- Мафрак	|Мадаба |	Эль-Бал- ♦ ♦ ка	Эз-Зар- ка	Цен- тральный Бадиа	|Амман*** |	Мухафаза
ND		кз 1—к	и-к	и-к.	и-к.	и-к	и-к	и-к	и-к	00	и-к	1—к»	и-к	1—к»		и-к	сл	Число округов
оо о	о	□0 о	КЗ	кз	00	оо	го	кз	00	4х	КЗ	00	00	оо	ОЗ	КЗ	оо	Число мест
			КЗ од	кз сл	Isrd	00 сл	11,25	КЗ сл	00 гл	и-к сл	КЗ од	3,75	00 сл	о	сл	КЗ сл		% от всех мест
			+ о	+ о	+ со	б‘1 +	+ гл 00	1 о К	+ КЗ		+ о 00	+1,1	+ о	+2,6	1 ОЗ 4х	+ и-к и-к	1 го	Диспропорциональ- ность мест в 1997 г.
дх сл		4^ сл	1—к	»—к	оо	КЗ	оз		КЗ	го	1—к		КЗ	4х	4^	>—ь		Число округов
1—к о	оз	1—к о 4х	кз	00	4х	4^*	о	4х	4х	оз	00		4х	О	О	00	КЗ 00	Число мест
			со	КЗ го	ОО го	ОО го	го оз	00 го	ОО со	»—к сл 4х	КЗ го	00 го	00 го	го 03	со ОЗ	КЗ го	КЗ КЗ 1—к	% от всех мест
			+ о сх>	+ 1,7	+ кз оз	+2,6	+5,8	+ о 1о	+ и-к	1 КЗ 00	+1,4	+ 1,5		+3,0	1 ОЗ )—к	+ 00	1 1—к гл со	Диспропорциональ- ность мест в 2003 г.*
00 о	оз	№ 4х	о	и-к.	»—к		и-к	КЗ	и-к	КЗ			1—к	КЗ		и-к.	гл	Прирост числа мест
о о о о	20,00	80,00	о	3,33	1 |	3,33	3,33	I 6,67 I	1 3,33 I	I 6,67 I	3,33	3,33		6,67	13,33	3,33	I 16,67 1	% от добавленных мест
			1 о	+0,7	+ о	+0,7	о	1 +1.3 1	1 S‘0+ 1	1 КЗ К	+0,6	+0,4	1 +<м 1	+0,4	+0,3	+0,7	1	Изменение диспропорциональ- ности мест
Прибавление мест по электоральному закону 2003 г.
*	Рассчет диспропорциональности распределения мест в 2003 г. основан
на показателях диспропорциональности 1997 г. и только применительно к
104 местам, распределяемым по территориям (и за исключением мест для
женщин). Численность населения по округам для 2003 г. не доступна.
*	* Территории, где доля палестинского населения составляет 15-25 %.
*	** Территори, где доля палестинского населения превышает 25 %.
Источник: Hani Hourani et al., Who’s Who in the Jordanian Parliament:
2003-2007. Amman: Sindbad Publishing House, 2004. P. 35; «Amendment: Pro-
visional Law Number (23) for the Year 1989 Amending the Law of Election to the
House of Deputies», in Law of Election to the House of Deputies. Amman: Hash-
emite Kingdom of Jordan Press and Publications Dept, 1993. P. 34-36.
Электоральные правила
Чтобы контролировать результаты выборов, правительство
использует электоральные правила. В Иордании избирательное
законодательство всегда было предметом постоянных дебатов и пе-
ресмотров. Во время каждого пересмотра законы писались комисси-
ями вне пределов парламента или во время парламентских каникул.
В 1993 г. оппозиционные силы (из тех, кто был вовлечен в двухуров-
невую игру по поводу демократизации) обратили внимание на прин-
цип «один человек - один голос», вводимый по новому закону. Суть
изменения правил - уменьшение числа голосов у избирателя: прежде
голосов было по числу мест в округе, теперь оставался единственный
голос. Оппозиционные силы и в особенности исламисты возражали
против прорежимной ориентации закона40. В ответ они бойкотиро-
вали выборы 1997 г., благодаря чему в нижнюю палату вернулись
наиболее консервативные кандидаты. Этот противоречивый прин-
цип сохранился, хотя закон пересматривался накануне выборов как
в 1997, так и в 2003 г.
Влияние этого закона показывает важные различия между выбо-
рами, где во главе угла - распределение патронажа, и выборами, где
на кону - политические курсы. Повсеместно принятая теория, опи-
сывающая избирательные реформы в устоявшихся демократиях, где
40 Эти прорежимные силы, преимущественно племенные, представляют
по большей части социально консервативные позиции. В этом смысле они
немного похожи на ИФД (и порой присоединяются к нему). ИФД хоть и
придерживается социального консерватизма, требует значительных полити-
ческих изменений. В действительности ИФД - ведущая сила оппозиции.
299
борьба идет за реализацию политических программ, подсказывает,
что в результате в Иордании должно было уменьшиться число пар-
тий. Чем более мажоритарным является закон, тем больше стимулов
к сотрудничеству Малые партии уходят с авансцены, небольшое чис-
ло более сильных партий остается. Однако если на кону патронаж, а
не реализация политических программ, наблюдаются обратные эф-
фекты. Когда у избирателей несколько голосов, они зачастую отдают
некоторые из них за кандидатов, от которых они ожидают получить
ресурсы, остальные же голоса достаются тем, кто близок им идеоло-
гически. Когда же избиратели имеют лишь один голос, они делают
выбор в пользу личных интересов41.
Результатом стала фрагментация. Политические партии, в осо-
бенности ИФД, пострадали от реформы. Исламский фронт действия
был единственным крупным блоком в парламенте, получив на выбо-
рах 1989 г. более 25 % мест. Во время войны в Персидском заливе
в 1991 г. его представители вошли в правительство. После выборов
1993 г. парламентское присутствие ИФД резко сократилось, воз-
можно, в какой-то степени из-за противоречивой политики в период
предыдущего созыва, но также - что более важно - из-за изменений
в избирательном законодательстве. В 1993 г. ему удалось получить
лишь небольшое количество мест, затем в силу бойкота выборов
в 1997 г. присутствие сократилось еще сильнее. Вместо него пред-
ставительство в парламенте получили независимые кандидаты от
традиционной базы поддержки режима. Электоральные правила на
авторитарных выборах (когда борьба шла за патронаж) подействова-
ли в сторону дальнейшего ослабления политических партий. Парла-
ментарии же стали еще в большей степени заинтересованы получать
и распределять патронаж, а не разрабатывать политические курсы и
продвигать демократию.
Дебаты по поводу реформы
Дебаты по поводу реформы должны рассматриваться исходя из
контекста. Нельзя сказать, что они незначимы: Королевский двор,
обещая либерализацию и ведя разговоры о демократизации, сам
открывает путь для продолжающихся дебатов о том, как далеко
Иордания продвинулась (или не продвинулась) по пути демокра-
тии. Все эти дискуссии полагают демократию идеалом, который
41 See al-Urdun al-Jadid Research Center, Post-Election Seminar:
A Discussion of Jordan’s 1993 Parliamentary Election. Amman: al-Urdun al-
Jadid, 1995.
300
следует достичь, и стандартом, по которому можно все оцени-
вать. Однако есть множество политических акторов, все больше
инвестирующих в использование парламента в качестве арены
распределения патронажа, для которых демократия и принятие
политических решений не являются приоритетом. Действительно,
для многих из них отказ от патронажных функций в пользу ро-
лей, связанных с принятием политических решений, мог привести
лишь к ослаблению влияния.
Это прекрасно иллюстрируют последние дебаты по поводу изби-
рательной реформы в Иордании. С одной стороны оказались поли-
тические партии, настроенные преимущественно оппозиционно, они
отчаянно протестовали против реформы с самого начала. (Именно
возможность выражать свой протест - через конференции, книги,
речи и газетные передовицы - стала результатом либерализации в
Иордании.) Во главе этих партий - Исламский фронт действия, ко-
торый больше всех проиграл от изменений закона. Ситуация с дру-
гими партиями не так однозначна. Они не были удовлетворены, но
некоторые также смогли оценить, насколько закон ослабил влияние
Исламского фронта действия. С другой стороны, несколько менее
явно заявляли о себе те, кто выиграл в результате реформы.
Впервые партии, прежде всего оппозиционные, собрались вместе
по инициативе премьер-министра, чтобы составить проект избира-
тельного закона. Это было важно по двум причинам. Во-первых, пар-
тии продемонстрировали понимание того, что их способность стать
сильнее тесно связана как с избирательным, так и с партийным за-
конодательством. Таким образом, комитеты составили проекты двух
законов (о партиях и избирательного) и представили их на конфе-
ренциях. Кроме того, возникли «метадебаты» по поводу реформы,
где непартийные политики, включая тех, кто не был заинтересован в
усилении партий, призывали к «расширению» дебатов.
Утверждают, что этим дискуссиям способствовала патронаж-
ная природа парламента, равно как и дискуссии внутри Двора
по поводу децентрализации. Проще говоря, парламент становил-
ся все более требовательным и затратным, ставя правительство в
затруднительное положение. Все выше становилась цена мирно
настроенного парламента, более заинтересованного в предостав-
лении уасты и получении ресурсов, чем в разработке курсов или
продвижения демократизации. Пытаясь снизить требовательность
парламента, правительство открыло двери ослабленным полити-
ческим партиям (не только фрагментированым, но и лишенным
серьезной поддержки) для открытого обсуждения необходимости
усиления парламента.
301
Движение к демократии?
При ближайшем рассмотрении видно, что противоречие между
авторитарными выборами и политической стабильностью может
быть легко разрешено. Ограничение пространства принятия поли-
тических решений в авторитарных режимах приводит к тому, что
выборы чаще являются полем для конкуренции за доступ к госу-
дарственным ресурсам, нежели для дебатов по поводу политичес-
ких курсов и программ. Избиратели осознают это, голосуя за тех,
кто активнее предоставляет им блага. Парламентарии знают об этом,
стремясь удовлетворить потребности электората вместо того, чтобы
ставить под удар свои отношения с правительством. Результат все-
го - нейтрализация партий, цинизм избирателей, снижение спроса
на демократизацию и снижение поддержки сил, выступающих за де-
мократию.
Эта ситуация влечет серьезные последствия для инициатив, про-
двигающих демократию. Программы, стремящиеся усилить полити-
ческие партии в авторитарных режимах, вряд ли будут успешными.
Авторитарные выборы ослабляют политические партии, продвигая
персоналистские клики, а не организации, разрабатывающие полити-
ческий курсы и программы. Попытка усилить партии, предоставляя
им доступ к иностранному финансированию, может лишь усугубить
эту проблему. Финансирование, выделяемое партиям и организа-
циям гражданского общества, связанным с партиями, может просто
работать на снабжение элит очередным источником патронажа. Они
могут использовать эти средства, чтобы получить поддержку, не ме-
няя при этом ни фундаментальную природу партий, ни силу (или
слабость) парламента, ни принципы голосования. Более того, подоб-
ный способ финансирования усугубит расколы между «богатыми» и
«бедными» партиями, проассоциирует партийные элиты с Западом и
тем самым де легитимирует партии, которым оказана поддержка. Это
особенно наглядно демонстрируют примеры стран Ближнего Восто-
ка и Северной Африки, где подавляющее большинство общественно-
сти выражает скепсис касательно инициатив Запада в целом и США
в частности. Словом, есть веские причины полагать, что политичес-
кие курсы, нацеленные на усиление политического и гражданского
общества, создают больше проблем, чем решают.
Результаты анализа также показывают, что в вопросах изменения
баланса власти в авторитарных режимах, роль наблюдателей не так
значима, как зачастую предполагается. Лишь тогда, когда ресурсы
государственных элит истощаются, тем самым осложняя распределе-
302
ние патронажа, выборы с большей вероятностью становятся конку-
рентным полем битвы за «правила игры». В этом случае наблюдатели
могут играть важную роль в продвижении демократии. Там, где этого
нет, наблюдатели вряд ли могут повлиять на исход политического
процесса.
Логика авторитарных выборов должна подвести нас к вопросу о
важности внешнего давления и стимулирования введения выборов
в авторитарных режимах. Например, кажется преждевременным оп-
тимизм по поводу введения муниципальных выборов в Саудовской
Аравии. Такие выборы скорее помогают поддерживать авторитарный
режим, чем продвигать демократию.
На самом деле, если выборы и призваны продвигать демократию,
внешнее давление должно быть оказано в направлении независимых
экономических возможностей с расширением законодательных пол-
номочий власти и уменьшением доступных государственным элитам
и центральной власти ресурсов. Выборы в большей степени усили-
вают спрос на демократию и придают ей дополнительный вес, ког-
да уменьшается их роль в распределении патронажа и уасты. Это в
свою очередь, способствует развитию автономного частного сектора,
который снизит спрос на уасту*2. Эти закономерности, разумеется,
полностью соотносятся с общепризнанной связью между капитализ-
мом и демократией. Также возможна ситуация, когда способность
государственных элит распределять патронаж снижается, в резуль-
тате парламент становится неэффективным механизмом для уаста и
патронажа, даже если альтернативные средства не существуют. Что
согласуется и с взаимосвязью между экономическими кризисами и
демократизацией. Наконец, результаты анализа показывают, что уси-
лия по продвижению демократии, нацеленные на усиление граждан-
ского или политического общества, вряд ли будут успешными, пока
42 Похожим образом Абдельазиз Тестас (Abdelaziz Testas) приходит к
выводу, что в Алжире необходима экономическая диверсификация, чтобы
уменьшить стимулы к рентоориентированному поведению и продвигать
демократию. См.: Abdelaziz Testas. Political Repression, Democratization and
Civil Conflict in Algeria. Democratization. Vol. 9. № 4 (2002). P. 106-21. Раз-
витие такого частного сектора проще обсуждать, чем осуществить. Частный
сектор, зависимый от государства (так называемый crony capitalism или ка-
питализм для своих), склонен лишь сокращать перспективы демократиза-
ции. См., например: Eva Beilin. Contingent Democrats: Industrialists, Labor,
and Democratization in Late-Developing Countries. World Politics. Vol. 52. № 1
(2000). P 175-205.
303
существует скрытая (или явная) поддержка авторитарных элит43.
Пока монополия правящей элиты на государственную ренту неогра-
ниченна, реальная смена власти маловероятна, а парламент остается
механизмом распределения патронажа, а не принятия политических
решений, партии будут слабыми, а демократия - застопоренной.
Пер. с англ. Маргариты Завадской
Источник: Lust-Okar, Е (2006): Elections under authoritarianism: Preliminary
lessons from Jordan, Democratization, 13:3,456-471.
43 См, например: Francesco Cavatorta. Geopolitical Challenges to the Success
of Democracy in North Africa: Algeria, Tunisia and Morocco. Democratization.
Vol. 8. № 4 (2001). P. 175-94; Francesco Cavatorta. The International Context
of Morocco’s Stalled Democratization. Democratization. Vol. 12. № 4 (2005).
P 548-66; Ellen Lust-Okar. Democracy in Jordan: Opportunities Lost. USIP
Workshop on «Beyond Liberalized Autocracy?». New Options for Promoting
Democracy in the Arab World, Washington, DC, July 18-19, 2005.
Герберт Китчелт,
Стивен И. Уилкинсон
ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ ГРАЖДАН И ПОЛИТИКОВ:
ВВЕДЕНИЕ1
После 1970-х гг. «третья волна» демократических транзитов су-
щественно увеличила число и разнообразие типов демократий и под-
няла массу новых исследовательских вопросов по поводу динамики
демократической подотчетности (accountability) и респонсивности
(responsiveness)2. После начального периода академического ин-
тереса к процессу режимных транзитов возникали и более поздние
попытки объяснения происхождения и эффектов таких демокра-
тических институтов, как избирательное законодательство, струк-
туры федерализма или президентские и парламентские системы.
Сегодня, по прошествии богатых на такие исследования десятиле-
тий, представляется, что объяснительная способность формальных
демократических институтов в отношении характеристик демокра-
тического процесса более ограниченна, чем предполагалось первона-
чально. Партийные системы чрезвычайно отличаются друг от друга
даже в условиях одномандатных мажоритарных избирательных сис-
тем. Кроме того, институциональные аргументы не могут ничего ска-
зать по поводу содержательных моментов коалиционного поведения
граждан, которые группируются вокруг противостоящих соперников
или стратегических идей, выдвигаемых ведущими политиками из
каждого лагеря.
Еще одна важная область, которая не получила достаточного вни-
мания - это большая вариация моделей взаимодействия (linkages)
между политиками, партиями и гражданами. В литературе полити-
ческой науки с 1950-х гг. доминирует модель «ответственного пар-
тийного правительства», логика которой послужила основой как
для теорий рационального выбора3, так и для историко-сравнитель-
1 Печатается в сокращении.
2 Респонсивность - это мера отзывчивости или чувствительности прави-
тельства и власти в целом к запросам со стороны избирателей (примеч.ред.),
3 Downs А. 1957. An economic theory of democracy. New York: Harper and Row
305
ных подходов4. Данная модель рассматривает политику как резуль-
тат взаимодействия принципалов (граждане, избиратели) и агентов
(кандидаты на выборную должность, избранные должностные лица),
включающего пять основных ингредиентов.
Во-первых, у избирателей есть политические предпочтения по по-
воду круга наиболее значимых вопросов, связанных с распределением
и перераспределением государством дефицитных ресурсов.
Во-вторых, уже избранные и заинтересованные в получении пос-
тов политики и партии отражают позиции по поводу тех или иных
проблемных вопросов в предвыборных платформах или программах,
которые они обещают реализовать после избрания. Чтобы предпочи-
тающим скупую информацию избирателям было проще, такие про-
граммные узлы могут быть сгруппированы на шкале с минимальным
числом измерений, на простом «право-левом» континууме.
В-третьих, избиратели сопоставляют свои собственные предпочте-
ния с тем, что предлагают партийные соперники, и выбирают наиболее
совместимую программную корзину с поправкой на такие стратегиче-
ские суждения, как шансы на избрание партии и степень правдоподоб-
ности и надежности обещаний с учетом прошлого опыта5.
В-четвертых, победившие партии или коалиции партий с отно-
сительно схожими программами затем реализуют свои обещания,
сверяясь с изменяющимися предпочтениями сторонников среди
электората.
В-пятых, на последующих выборах избиратели возлагают на пар-
тии инкумбентов и оппозиции ответственность за их деятельность в
течение избирательного срока, основываясь на качестве исполнения
предвыборных обещаний.
Данная модель демократического представительства точно схва-
тывает механизмы, посредством которых партийные лозунги и
программы отражают, а иногда и формируют предпочтения своих
избирателей в процветающих капиталистических демократиях6.
4 См., например: Lipset S.M. Rokkan S. 1967. Cleavages, structures, and
voters alignments: An introduction, in Party systems and voter alignments.
5 В пространственных моделях конкуренции избиратели рассчиты-
вают «близость» (proximity) партийных программ вектору их собственных
предпочтений в терминах евклидовых расстояний, в моделях «теории на-
правлений» (directional models) они для определения дистанции между пред-
почтениями используют скалярные произведения. Оба типа являются лишь
вариантами модели ответственной партийной политики.
6 См., например: Powell G.B. 2004. Political representation in comparative
politics. Annual Review of Political Science. № 7. P. 273-296.
306
В соответствии со стандартами модели ответственного партийно-
го правительства многие исследования обнаружили, что в развитых
капиталистических демократиях партийная конфигурация прави-
тельств действительно имеет значение для широкого спектра поли-
тических курсов в социальной и экономической сфере7. Подобным
образом, опираясь на модель ответственного партийного правитель-
ства, исследователи рассматривали вариации политического предста-
вительства, обусловленные электоральными правилами и форматом
партийной системы в той или иной демократической политии8.
Но что модель ответственного партийного правительства дей-
ствительно игнорирует, так это весьма отличный от прочих тип связи
между партией и избирателем (linkage), основанный на патронаже.
Тип, который существует во многих странах, включая некоторые
развитые индустриальные демократии. Во многих политических
системах связи между гражданами и политиками основываются
на прямых материальных поощрениях, нацеленных на индивидов
и малые группы граждан, которые известны своей восприимчиво-
стью к подобным побочным выплатам и готовностью отдать голоса
за должную цену. Демократическая подотчетность в подобного рода
системе не связана с успехами политиков в предоставлении коллек-
тивных благ, таких как экономический рост, рабочие места, моне-
тарная стабильность или система национального здравоохранения.
Точно так же она не связана с лучшей работой универсальных рас-
пределительных механизмов, поддерживаемых широкими катего-
риями граждан (например, перераспределением доходов и активов
посредством налогообложения и социальных пособий). Вместо этого
клиентелистская подотчетность представляет собой транзакцию,
прямой обмен голоса гражданина на непосредственные выплаты или
продолжительный доступ к рабочим местам, благам или услугам.
Необходимость понять такие клиентелистские связи особенно ак-
туальна сейчас по трем причинам.
7 См., например: 1982. The impact of parties: Politics and policies in
democratic capitalist states / F.G. Castles (ed.). Beverly Hills: Sage; Esping-
Andersen G. 1990. The three worlds of welfare capitalism. Princeton: Princeton
University Press; Huber E., Stephens J.D. 2001. Development and crisis of the
welfare state: Parties and policies in global markets. Chicago: University of
Chicago Press; Klingemann H.-D., Hofferbert R., Budge I. 1994. Parties, policies,
and democracy. Boulder: Westview Press.
8 См., например: Lijphart A. 1999. Patterns of democracy. New Haven:
Yale University; Powell G.B. 2000. Elections as instruments of democracy:
Majoritarian and proportional visions. New Haven: Yale University Press.
307
Во-первых, исследования новых демократий в Латинской Амери-
ке, посткоммунистической Европе, Южной и Юго-Восточной Азии, а
также в некоторых регионах Африки сделали очевидным то, что наши
общие теории ответственного партийного правительства не способны
объяснить многое из наблюдаемой вариации в моделях связей между
политиками и гражданами. Не все партии в новых демократиях со-
ревнуются за избирателей, основываясь на связанных программных
пакетах, которые можно с легкостью разместить на право-левом кон-
тинууме (или иных графических изображениях с небольшим числом
измерений). Партийные программы зачастую диффузны и хаотичны,
однако партии, тем не менее, привлекают мощную поддержку, даже
когда взаимосвязи политиков с гражданами вряд ли могут основы-
ваться на эмоциональной «партийной идентификации» или памяти о
прошлом компетентном управлении экономическим ростом.
Второе теоретическое основание исследовать клиентелизм заклю-
чается в том, что, несмотря на превалировавшие в 1950-1960-х гг.
оценки клиентелизма как пережитка доиндустриальных моделей,
которые постепенно исчезнут в странах модернизирующегося За-
пада, клиентелистские структуры сохраняют свою устойчивость в
установившихся партийных системах развитых индустриальных де-
мократий, таких как Италия, Япония, Австрия и Бельгия. Почему эти
системы не пережили ожидаемый транзит от патронажной политики
к борьбе политических программ?
Третья причина, почему так важно исследовать клиентелистские
связи именно сейчас в том, что их распространенность имеет очевид-
ные последствия для экономического роста и перспектив экономиче-
ских реформ. В государствах, где укоренены клиентелистские связи,
попытки международных финансовых институтов либерализовать
развивающиеся экономики и уменьшить размер госсектора встреча-
ют сопротивление политиков, которые, что неудивительно, стремят-
ся подорвать реформы, угрожающие их патронажу и, таким образом,
их способности выигрывать выборы и сохранять власть. В настоящее
время Всемирный банк с его донорским упором на качество управ-
ления (governance) и прозрачность, по нашему мнению, обречен на
неудачу до тех пор, пока не будут приняты во внимание зачастую от-
кровенно противоположные стимулы, действующие на политиков,
перед которыми ставятся задачи реализовать реформы в системах,
основанных на патронаже, от Найроби до Куала-Лумпур и Токио.
Почему политики должны демонтировать патронажные сети, кото-
рые позволяют им удерживать власть, чтобы удовлетворить запросы
международных финансовых институтов, чьи угрозы отозвать эконо-
мическую помощь часто звучат несерьезно и чьи политические при-
308
оритеты и требования твердого соблюдения условий (conditionality),
как порой кажется, меняются каждые пару лет?
До сих пор существует удивительно мало систематических срав-
нительных работ о клиентелизме, отчасти потому что традиция ис-
следований клиентелизма восходит к глубинным антропологическим
и социологическим исследованиям. В этой дисциплинарной перспек-
тиве политический клиентелизм был всего лишь примером гораздо
более распространенной модели социальных связей, обнаруженных в
«традиционных» обществах от Южной Италии до Сенегала и Индии9.
Клиентелизм рассматривался как отношения обмена между патрона-
ми и клиентами - длительные, лицом к лицу, иерархические и, таким
образом, асимметричные, поддерживаемые нормативными рамками.
В противовес дизайну сравнительного политического исследования,
социологические и антропологические изыскания отдают предпочте-
ние детальным анализам случаев (case studies) и общей социальной
теории, а не теоретизированию «среднего уровня» о сравнительной
природе различной распространенности клиентелизма во времени и
пространстве10.
Те немногие политические исследователи, которые изучали кли-
ентелизм в поздние 1960-е гг. и 1970-х гг., начали предоставлять
9 Clapham С. 1982. Clientelism and the state, in Private patronage and public
power / Clapham (ed.). New York: Palgrave; Cruise O’Brien D. 1975. Saints and
politicians: essays in the organisation of a Senegalese peasant society. Cambridge:
Cambridge University; Fox R.G. 1969. From zamindar to ballot box: Community
change in a north Indian market town. Ithaca. NY: Cornell University Press.
10 В качестве свидетельства сокрушительного доминирования иссле-
дований отдельных случаев (case studies) и общей теории см. внушитель-
ную библиографию Ронигера: Roniger L. 1981. Clientelism and patron-client
relations: A bibliography / S.N. Eisenstadt, R. Lemarchand (eds.). Political
clientelism, patronage and development. Beverly Hills. P. 297-329; также мас-
сивный том Эйзенштадта и Ронигера по патрон-клиентским отношениям:
Eisenstadt S.N., Roniger L. Patrons, clients and friends: Interpersonal relations
and the structure of trust in society. Cambridge University Press. 1984. Этот том
раскрывает различные измерения вариации клиентелизма (гл. 7) и охваты-
вает почти каждый регион земного шара, однако ему недостает систематиче-
ского анализа того, как, почему и когда специфические формы клиентелизма
начинают свое существование или исчезают. Примерами в политической на-
уке могут служить исследование Банфилдом Южной Италии и монография
Банфилда и Уилсона о политических машинах в городах США, хотя послед-
няя предлагает, по крайней мере, субнациональную сравнительную перспек-
тиву. Banfield Е.С. 1958. The moral basis of a backward society. New York: Free
Press; Banfield E.C., Wilson J.Q. 1963. City politics. Cambridge, MA: Harvard
University Press, 1965.
309
некоторую сравнительную перспективу, которая принимала в рас-
чет долю клиентелистской политики в различных политических
режимах11. Они также осознали, что стабильный, нормативный и
иерархический характер, приписываемый клиентелизму, оказывал-
ся скорее исключением и не был преобладающим, по крайне мере,
в среде демократической электоральной конкуренции. Наделение
избирательными правами и партийная конкуренция предоставляли
клиентам опцию «выхода» из существующих отношений с патроном.
Демократия усиливает переговорные рычаги клиентов по отноше-
нию к брокерам и патронам12. Более того, электоральная конкурен-
ция способствует расширению клиентелистских сетей от локальной
политики с персоналистскими отношениями лицом-к-лицу до ие-
рархических политических машин национального уровня, резко
отличающихся от патримониальной политической организации13.
В контексте демократических институциональных установок кли-
ентелизм, таким образом, эволюционирует в более симметричные
(нежели асимметричные), инструментально-рациональные (нежели
нормативные) и опосредованные брокерами (нежели лицом к лицу)
отношения обмена14.
С некоторым упрощением мы можем сказать, что первое поколе-
ние исследователей, изучающих причины вариации в демократичес-
ких механизмах подотчетности, сфокусировалось на абсолютных
показателях экономического развития и темпах изменения эконо-
мического развития как на базовых условиях, побуждающих акторов
конструировать различные механизмы принципал-агентских связей.
В 1970-е и 1980-е гг. это поколение сменилось вторым поколением
исследователей со стейтистским (statist) и институционалистским
акцентом. Эти исследователи подробно определили, как время воз-
никновения государственных институтов (бюрократическая профес-
11 См., например: Scott J.C. 1972. Patron-client politics and political
change in Southeast Asia. American Political Science Review 66:91-113; Tarrow,
Sidney. 1977. Between center and periphery: Grassroots politicians in Italy and
France. New Haven: Yale University Press.
12 2001. Clientelism, interests, and democratic representation / S. Piattoni
(ed.). Cambridge: Cambridge University Press. P. 7.
13 Scott J.C. 1969. Corruption, machine politics, and political change.
American Political Science Review 62:1158.
14 Scott J.C. 1972. Patron-client politics and political change in Southeast
Asia. American Political Science Review 66: 91-113; Weingrod A. 1968. Patrons,
patronage and political parties // Comparative Studies in Society and History 10.
377-400.
310
сионализация) и природа формальных демократических институтов
(электоральное законодательство, отношения законодательной и ис-
полнительной ветвей власти и политическая децентрализация) могут
влиять на принципал-агентские отношения в демократии15. Клю-
чевым среди них было сравнительное исследование случаев США,
Франции и Британии Мартином Шефтером (1977, 1994). Работа
Шефтера отличалась тем, что он не выбирал случаи по зависимой
переменной, а сравнивал механизмы клиентелистских связей как в
демократиях, так и в недемократических режимах. Во-вторых, огра-
ничив сравнение политиями на относительно одинаковом уровне
экономического развития, Шефтер показал, что девелопменталист-
ская перспектива не может быть единственным объяснением вариа-
ции среди демократических механизмов связей между политиками и
гражданами. Вместо этого он подчеркивает критическую роль обра-
зования государства (во взаимодействии с социальной мобилизаци-
ей и расширением политических прав) в предопределении наличия
или отсутствия клиентелистских связей в условиях демократии. Там,
где подъем бюрократического абсолютизма профессионализировал
карьеру государственных служащих до демократизации, и админи-
стративные посты остались недоступными для распределения между
сторонниками победившей партии, партиям приходилось бороться
за избирателей программными воззваниями, а не побочными матери-
альными выплатами для индивидов или сообществ. Расширение все-
общего избирательного права после индустриализации и социальная
мобилизация еще больше подорвали клиентелизм. Новым «внеш-
ним» массовым политическим партиям, поддерживаемым людьми
из рабочего класса, которые не были наделены правом голоса, и ве-
домым политиками, которые не могли получить мест в парламенте,
приходилось полагаться на собственные внутренние ресурсы и их
чисто идеологические программные воззвания, поскольку у них не
было доступа к ресурсам государства. После расширения всеобщего
15 Решающий вклад этой эры принадлежит Шефтеру. (Shefter М. 1977.
Party and patronage: Germany, England, and Italy. Politics and Society 7. 403-
451; Shefter M. 1994. Political parties and the state: The American historical
experience. Princeton: Princeton University Press.) Когда бюрократическая
профессионализация предшествует индустриализации и расширению из-
бирательных прав, «внешние» партии, представляющие людей, которым не
разрешено голосовать, организуют программные (programmatic) партии; в то
время как «внутренние» партии в легислатурах традиционных авторитарных
режимов предпочитают клиентелистские вознаграждения, если в их распо-
ряжении имеются государственные активы, которые могут быть переданы
сторонникам в электорате.
311
избирательного права присутствие подобных массовых программ-
ных партий подорвало распространение клиентелистских практик,
даже там, где профессионализм государственной бюрократии вызы-
вал сомнения.
Аргумент Шефтера наносит ответный удар теории модернизации
и государственно- и классово-центристской перспективы, продви-
гаемой политическими теоретиками-компаративистами в 1970-е и
1980-е гг. К сожалению, исследование было опубликовано в то вре-
мя, когда институционалистские увлечения сравнительной поли-
тологии отвлекли внимание от сравнительного изучения массового
политического поведения, политических партий и выборов в целом.
Вместо того чтобы развивать аргументы Шефтера дальше, теорети-
ки-компаративисты, интересовавшиеся государством и классами,
покинули эту сферу исследований и обратились к сравнительной по-
литической экономии, ставшей главным заповедником сравнитель-
ного теоретизирования и эмпирического анализа. Как следствие, на
два десятилетия после 1978 г. приходится очень мало теоретических
выводов, касающихся клиентелизма, за исключением довольно узкой
литературы об эффектах избирательного законодательства на персо-
нализм и внутрипартийный фракционализм в партийных системах.
Поскольку государственно- и классово-ориентированные исследо-
ватели-компаративисты уделяли внимание политическим партиям,
их работа явно или неявно впитывала литературу о теориях ответ-
ственного партийного правительства и пространственных моделях
межпартийной конкуренции, основанной на программных связях16.
Единственным примечательным исключением в этом всеобщем
невнимании был прекрасный том под редакцией Пьяттони об истори-
ческих истоках клиентелистской демократической политики в Евро-
пе17. Эта книга объединяет со сравнительным историческим анализом
клиентелизма в европейской политике исследования отдельных слу-
чаев и охватывает больший диапазон стран, чем в первоначальной
работе Шефтера. Однако эти ценные исследования выявляют также
недостатки объяснительного подхода Шефтера. Статьи (например
случай Франции) показывают, что не везде бюрократия в период,
предшествующий демократизации, стала такой профессиональной и
16 Это применимо, например, к литературе по электоральной карьере ле-
вых партий, см.: Przeworski A., Sprague J. 1986. Paper stones: A history of electoral
socialism. Chicago: University of Chicago Press; Kitschelt H. 1994. The transfor-
mation of European social democracy. Cambridge: Cambridge University Press.
17 2001. Clientelism, interests, and democratic representation / S. Piattoni
(ed.). Cambridge: Cambridge University Press. P. 7.
312
невосприимчивой к клиентелизму, как предполагается в аргументе
Шефтера. Кроме того, возникновение демократии может обратить
вспять бюрократическую профессионализацию и при этом быть
эндогенным по отношении к партийной конкуренции, благоприят-
ствующей клиентелистскому и патронажному окружению, развитие
которых также предполагается французским и индийским случаями.
Цель нашей книги - переориентация причинно-следственного
анализа демократической подотчетности и респонсивности и отказ
от ограниченного фокуса на структурах и институтах. Во-первых, как
и в недавней литературе по демократизации, мы предлагаем поворот
от широких девелопменталистских перспектив, хотя это может быть
достигнуто лишь при наличии более филигранных теоретических
подходов, чем в прошлом18. Предполагается пристальное внимание
к механизмам стратегического взаимодействия граждан и политиков,
связывающим имеющиеся ресурсы и предпочтения индивидуальных
стратегий с коллективными последствиями политического действия,
выражающимися в различных принципал-агентских отношениях
подотчетности и респонсивности. Это подразумевает изучение от-
ношений взаимообусловленности (contingency) и эндогенности,
связывающих экономическое развитие с иными характеристиками
демократических политий и процессов, влияющими на демократичес-
кие принципал-агентские отношения. Именно фокус на этих допол-
нительных процессах и механизмах составляет второе аналитическое
новшество в этом исследовании демократических принципал-агент-
ских отношений, предложенное в настоящем издании19. Критиче-
ский механизм, формирующий принципал-агентские отношения
подотчетности, затрагивает соревновательность демократических
18 Подобным образом Пшеворский и др. (Przeworski A., Alvarez М.Е.,
CheibubJ.A., Limongi Е 2000. Democracy and development: Political institutions
and well-being in the world, 1950-1990. Cambridge: Cambridge University
Press.) возвращаются к перспективе, которая рассматривает развитие в качес-
тве основного предиктора демократии, хотя и с поправками, касающимися
разницы между переходом к демократии и устойчивостью демократии. В не-
котором смысле Бойш (Boix С. 2003. Democracy and redistribution. Cambridge:
Cambridge University Press), а также Бойш и Стоукс (Boix С., Stokes S.C.
2003. Endogenous democratization. World Politics 55. 517-549) говорят об ус-
ловном характере экономического развития как объяснительной переменной
несколько в ином ключе, концентрируясь на моделях неравенства как меха-
низмах, связывающих доступность экономических средств производства и
контроль над выбором политического режима.
19 Имеется в виду: Patrons, Clients, and Policies/ H. Kitschelt, S.I. Wilkinson
(eds.). Cambridge University Press, 2007.
313
выборов. Как мы ниже утверждаем, соревновательность и уровень
экономического развития взаимодействуют в конъюнктурно обус-
ловленных отношениях подотчетности. Подобным же образом струк-
туры политико-экономического управления (governance) и режимы
прав собственности связывают между собой экономическое разви-
тие и принципал-агентские связи. В-третьих, независимую роль в
формировании принципал-агентских связей играет мобилизация
этнокультурных различий, она также взаимодействует с экономиче-
ским развитием и структурами политико-экономического управле-
ния.
Клиентелистская и программная модели взаимодействия
Мы определяем клиентелизм как особый способ «обмена» меж-
ду группами электората (принципалами) и политиками (агентами) в
демократических системах. Этот обмен концентрируется на особого
рода благах, хотя жизнеспособность и устойчивость клиентелистской
взаимности (реципрокность) ни коим образом не определяется типом
благ, подлежащих обмену. В целях единообразия изложения мы ис-
пользуем термины «патронаж» и «клиентелизм» как синонимы, хотя
признаем, что некоторые авторы используют термин «патронаж» в
более узком смысле: как предоставление государственных постов или
рабочих мест в обмен на услуги, оказанные кандидату. Одна из про-
блем, с которой сталкиваются патроны и клиенты, вызвана тем, что
клиентелистский обмен между принципалами и агентами, как прави-
ло, происходит неодновременно и растянут во времени. Это приводит
к очевидной угрозе оппортунистического поведения (ренегатство),
при котором либо избиратель, либо политик в одностороннем порядке
отказываются от сделки, как только кто-то из них получает свою «наг-
раду». Программная политика не сталкивается с такой проблемой,
поскольку имплицитный обмен голосов на политические курсы не
основан на специфическом поведении индивидуальных избирателей
или малых групп избирателей. Общественность в этом случае должна
иметь возможность наблюдать за деятельностью политиков, например,
через свободные независимые СМИ.
Однако клиентелизм как форма прямого обусловленного обмена
требует более специфического контрактного исполнения со стороны
вовлеченных сторон, чем программная модель взаимодействия. Бо-
лее того, вклад участников обмена может или только наблюдаться с
большим трудом, или в принципе не являться наблюдаемыми. Как
следствие, клиентелизм может существовать, если соблюдаются одно
или оба из следующих условий. В некоторых случаях у политиков
314
есть достаточные основания ожидать, что ключевая аудитория клиен-
телистского торга будет вести себя предсказуемым образом и воздер-
жится от оппортунистических решений. Клиентелизм обеспечивают,
во-первых, когнитивное условие - знание о мотивации каждой из сто-
рон и последствий (payoffs) альтернативных вариантов поведения,
во-вторых, мотивационное условие - добровольное, спонтанное под-
чинение целевых групп клиентелистским стимулам. При отсутствии
обоих условий политики могут разработать способы мониторинга
оппортунистического поведения и инструменты последующего на-
казания за групповое и индивидуальное отлынивание {фрирайдит).
Для этого им придется выстроить дорогостоящую организованную
систему наблюдения и принуждения.
Таким образом, в случае клиентелизма в условиях демократи-
ческих гражданских прав основные затраты на конструирование
подобных моделей взаимодействия приходятся на построение орга-
низационных иерархий обмена между электоральными клиентами на
самом нижнем этаже системы, различного уровня брокерами, органи-
зованными в форме пирамиды, и патронами на самом верху. Полити-
кам приходится обозначать ресурсы, которые они могут извлекать и
предлагать клиентам в обмен на их электоральные вложения. Более
того, они должны сконструировать организационные средства и со-
циальные сети надзора, которые сделают прямой индивидуальный
или непрямой групповой мониторинг политического обмена жизне-
способным. В данном процессе клиенты и политики обретают уве-
ренность в жизнеспособности их отношений по итогам итераций, т. е.
повторяющихся успешных отношений обмена, которые делают пове-
дение партнера по обмену предсказуемым и сопряженным с низким
риском. Эволюция форм партийной организации, которая регули-
рует клиентелистские отношения - это затяжной процесс, а не сию-
минутный результат рациональной интеракции в однократной игре
(single-shot game).
В условиях демократической конкуренции и всеобщих изби-
рательных прав для победы на национальных выборах вряд ли бу-
дет достаточно локальных сетей обмена. Политикам необходимо
организовать поток материальных ресурсов через комплексную
пирамидальную сеть клиентско-брокерско-патронских обменов. Ко-
ординируя большое количество политических агентов, они должны
преодолеть потенциальную проблему коллективного действия и
принципал-агентские конфликты с помощью тонко сбалансирован-
ной системы стимулов. Например, брокеры высокого уровня будут
стремиться забрать как можно больше партийных электоральных ре-
сурсов для личного пользования и не передавать их брокерам более
315
низкого уровня, от них, в свою очередь, ожидается ограничение их
эгоистических меркантильных интересов и вознаграждение ресурса-
ми внешних электоральных клиентов, которые в ответ должны щедро
отплатить партии голосами, трудом и финансовыми вложениями20.
Все это требует сложных внутренних механизмов мониторинга и кон-
троля для ограничения хищнического поведения партийных агентов
в той мере, чтобы внешние клиентелистские обмены все еще могли
генерировать ресурсы, необходимые для победы партии на выборах и
господства над распределяющей блага исполнительной властью.
Отношения программного обмена, подобно сетям клиентелист-
ского обмена, требуют мощных инвестиций со стороны политиков
и избирателей, однако каждая из этих практик требует специфиче-
ской техники. Поскольку программная партийная конкуренция де-
лает ненужным наличие прямого (индивидуального) или непрямого
(основанного на социальных сетях) мониторинга электорального
поведения избирателей, конструировать организационные машины
оказывается гораздо дешевле, чем в случаях клиентелизма. В конце
концов программным партиям нужно меньше персонала для регу-
лирования отношений обмена. Меньшие транзакционные издержки
организации масштабных потоков материальных ресурсов вверх и
вниз по организационной лестнице, однако, перевешиваются импе-
ративом, что партия должна вещать более-менее единым коллектив-
ным голосом для создания доверия среди избирателей, что она будет
преследовать заявленные политические цели после выборов. Олдрич
считает решением проблемы коллективного выбора создание общей
коллективной партийной программы21, которая обеспечивает согла-
сие с порядком коллективных партийных предпочтений, которые мо-
гут немного отклоняться от индивидуальных предпочтений членов
партии. Требуется постоянная «идеологическая работа» для поддер-
жания функции коллективных предпочтений, противостояния цен-
тробежным тенденциям индивидуальных партийных активистов,
стремящихся утвердить собственные порядки предпочтений, инди-
видуальные или фракционные. Как и сети клиентелистского обмена,
программные техники партийной политической подотчетности зави-
20 Например, политическая машина республиканцев в Филадельфии
в 1930-е гг. жаловалась на районных лидеров (ward leaders), использовав-
ших ресурсы, чтобы помогать друзьям и семьям, а не обеспечивать контроль
партии над городом. Kurtzman D.H. 1935. Methods of controlling votes in
Philadelphia. Ph. D. diss. University of Pennsylvania. P. 44.
21 Aldrich J. H. 1995. Why parties? The origin and transformation of party
politics in America. Chicago: Chicago University Press.
316
сят от предыдущего пути развития (path depedent). В новых демокра-
тиях они нуждаются в благоприятствующем демократии наследии
или опыте прежних эпизодов демократической конкуренции, кото-
рые позволят политическим акторам решать проблемы обществен-
ного выбора при конструировании программных альтернатив. Если
же подобные предпосылки отсутствуют, конкуренция программных
партий требует повторения электорального соревнования в демокра-
тических условиях, чтобы позволить политикам и избирателям при-
нять на себя издержки преодоления проблем общественного выбора
посредством «идеологической работы».
Позвольте нам сейчас обратиться к трем компонентам, кото-
рые мы определяем как конституирующие клиентелистский об-
мен: обусловленный (contingent) прямой обмен, предсказуемость и
мониторинг. Во-первых, обмен между принципалом и агентом являет-
ся обусловленным и прямым. Он касается благ, которые не доступны
не участникам обмена. Во-вторых, такие обмены становятся жизне-
способными с точки зрения политиков, если группы электората от-
вечают на клиентелистские поощрения предсказуемым образом, без
избыточного оппортунизма и фрирайдинга. В-третьих, не дожидаясь
спонтанного и добровольного следования условиям клиентелисткого
договора со стороны избирателей, политики могут инвестировать в
организационные структуры мониторинга и принуждения к клиен-
телистским обменам.
Обусловленный прямой обмен
Все политики в демократических системах направляют блага на
конкретные сегменты электората, следуя своим представлениям о
том, что отдельные группы избирателей предпочтут пакеты про-
грамм, выгодные для этих групп. В системе программной партийной
конкуренции политики, объявляя и реализуя политические курсы,
создают бенефициаров и проигравших, но не сверяются при этом с
тем, что именно бенефициары отдают им свои голоса. Программная
модель взаимодействия, таким образом, направляет блага на очень
большие группы, в которых лишь часть представителей действи-
тельно поддерживает кандидата. Иными словами, политики вступа-
ют в необусловленный косвенный политический обмен. Разрабатывая
программные пакеты, они знают, что те скорее благоприятствуют
одним группам избирателей (обычно это неопределившиеся избира-
тели - swing voters) больше, чем другим, и рассчитывают, что члены
выигравших групп проголосуют за эту партию. Но такая адресная
политика (таргетирование) не сопровождается ни мониторингом, ни
317
какими-либо санкциями для избирателей, отошедших от партийного
лагеря, ни точным знанием того, кто из целевой группы проголосует
за партию, предоставляющую блага.
В клиентелистских отношениях, наоборот, предоставление по-
литиком того или иного блага обусловлено действиями конкретных
представителей электората. Это первое отличие (необходимое, но
недостаточное) клиентелистской политики от программной. Кли-
ентелистский обмен отличается не просто наличием адресных
благ. Его скорее отличает то, что политики адресуют спектр благ
исключительно индивидам или идентифицируемым малым группам,
которые уже предоставили или пообещали предоставить электораль-
ную поддержку своему партийному благодетелю. Избиратели отдают
свои голоса только тем политикам, которые пообещали взамен пре-
доставить им (индивидуально или малой группе) ту или иную ком-
бинацию товаров и услуг. Таким образом, именно обусловленность
адресными благами, а не адресные блага как таковые, конституируют
клиентелистский обмен.
Природа благ, предлагаемых патроном-политиком или партией,
лишь в некоторых случаях безоговорочно свидетельствует о природе
связей. Например, о клиентелистских отношениях почти по опреде-
лению сигнализирует политизированное распределение достающих-
ся индивидуальным гражданам частных благ, таких как работа в
госсекторе и продвижение по службе, избирательный доступ к де-
фицитным или субсидируемым ресурсам - земле, государственно-
му и муниципальному жилому фонду, образованию, коммунальным
услугам или социальным пособиям (пенсии, медицинское страхова-
ние), особые контракты с частными предприятиями и т. п. Наравне
с материальными благами (деньги, работа) партии и патроны могут
предложить клиентам менее осязаемые, но более ценные частные
блага - власть и влияние. В государствах, где индивидуальные чи-
новники и политики обладают большой свободой действий в области
правоприменения, многие люди особенно ценят постоянный доступ
к могущественному патрону, обеспечивающему честность действий
других государственных агентов или же, когда необходимо, их не-
честность, например, при игнорировании норм налоговых предписа-
ний, строительных кодексов, законодательства против незаконных
поселений, процедур взимания платы за воду и электричество или
предоставлении благосклонного судейства22.
22 См., например: Milne, R.S. 1973. Patrons, clients and ethnicity: The case
of Sarawak and Sabah in Malaysia. Asian Survey 13. 891-907.
318
В то время, как предоставление частных благ посредством поли-
тического обмена неизменно сигнализирует о существовании кли-
ентелизма, общественные блага (желаемые каждым в том или ином
обществе и из потребления которых никто не может быть исключен,
независимо от того, вкладывались ли они в производство этого блага
или нет) могут игнорироваться клиентелистским обменом. Обще-
ственные блага включают предоставление внешней и внутренней без-
опасности, макроэкономического роста, полной занятости, низкого
уровня инфляции и чистоту окружающей среды. Практически каж-
дый извлекает выгоду из этих благ. Они являются «особо ценными»
(valence issues) в том смысле, что распределение массовых предпо-
чтений сильно смещено к одному концу спектра. Поэтому политики
конкурируют, не предлагая различные пакеты таких благ, а пытаясь
превзойти друг друга в убедительности своей компетентности и спо-
собности предоставить эти блага, будучи избранными.
Много значимых благ, которые политики распределяют, пребы-
вая у власти, не относятся ни к общественным, ни к частным благам.
Они принадлежат туманной промежуточной категории «клубных
благ», которые предоставляют бенефиции одним подгруппам граж-
дан и влекут издержки для других. Из потребления этих благ могут
быть исключены граждане, находящиеся за пределами определенных
групп, но не члены этих групп. Клубные блага обычно перераспре-
деляют жизненные шансы между группами населения, а политики
манипулируют таким перераспределением, чтобы упрочить и рас-
ширить свою электоральную коалицию. «Клубный» характер со-
путствует всем схемам перераспределения с помощью налогов или
социального страхования - независимо от явности формулировок.
С перераспределением также связано государственное регулирова-
ние благ и сферы услуг, например, в пользу потребителей или про-
изводителей.
Когда речь идет о клубных благах, политики могут пытаться орга-
низовать модели отношений со своими избирателями, основываясь
либо на программных, либо клиентелистских основаниях. Если они
идут по программной дороге, то они фреймируют расходы ресурсов
в понятиях общих правил с детализированными условиями право-
применения, которых, несмотря на личные предпочтения, должны
придерживаться и администраторы политических курсов, и реци-
пиенты благ. Политики тогда просто надеются на то, что перерас-
пределительный эффект политических курсов создаст достаточную
поддержку для их партии или личной кандидатуры для переизбра-
ния. Программным политикам приходится широко раскидывать свои
319
сети и надеяться на скромные электоральные плоды со стороны тех,
кто выигрывает от их пребывания у власти.
Клиентелистские политики, напротив, предпочитают такие пра-
вила распределения издержек и выгод, которые оставляют им мак-
симум свободы (политическая дискреция) в фазе правоприменения,
т. е. предельно неконкретные правила расходования средств и на-
деления благами. Поэтому политики расставляют свои сети узко и
пытаются привлечь конкретных индивидов и малые группы, доби-
ваясь их поддержки материальными поощрениями от имени партий.
Вместо того чтобы рассеивать умеренные блага среди большой ауди-
тории, клиентелистские политики концентрируют большую пропор-
цию благ на критической массе групп избирателей, чья поддержка,
как ожидается, принесет им победу на следующих выборах. Тем не
менее, чтобы эта сфокусированная, концентрированная стратегия ра-
ботала, нужны либо некоторые когнитивные и мотивационные пред-
посылки, либо средства мониторинга и принуждения к соблюдению
условий клиентелистского обмена.
Добровольное соблюдение условий
как предпосылка обусловленного обмена:
предсказуемость и эластичность гражданского поведения
Какое знание позволяет политикам быть уверенными, когда
они предлагают своим избирателям прямой обмен с использова-
нием адресных клубных и частных благ? Как минимум политикам
необходимо быть уверенными, что избиратели, которые получили
вознаграждение, действительно проголосуют за них (условие пред-
сказуемости поведения граждан). Более того, политики, возводящие
клиентелистские отношения, окажутся в крайне проблематичной си-
туации, если их электорат будет в точности совпадать с аудиторией
прямого адресного клиентелистского обмена. Политики растратили
бы впустую свои ограниченные ресурсы, если бы фокусировали кли-
ентелистские блага только на округах, которые поддерживают их при
любом раскладе, независимо от «подгонки» материальных поощре-
ний. У политиков есть основания предлагать клиентелистские блага
только тогда, когда электоральное поведение граждан «эластично»
и обусловлено предоставлением этих благ. Предсказуемость выбора
может быть функцией величины поощрения, полученного целевой
группой. Эластичность выбора при голосовании - это функция ве-
роятности того, что некоторый конкурент мог бы предложить группе
такие же или даже более ценные адресные материальные блага. Ите-
рация (повторение) политической игры может влиять на убедитель-
320
ность конкурентов, предлагающих клубные блага клиентелистским
путем. Там, где некая партия или отдельный политик уже выиграли
несколько предшествующих раундов конкурентной борьбы, нович-
кам становится сложнее сформировать хорошую репутацию потен-
циального альтернативного источника благ.
Когда поведение индивидуальных избирателей или малых групп
избирателей не может быть легко предсказано или когда поведе-
ние предсказуемо, но не эластично, у политиков возникают стимулы
прибегать исключительно к программным стратегиям с непрямыми,
неспецифическими обменами, посредством которых клубные блага
распределяются между большими группами избирателей. Либо поли-
тики могут вступить в программную конкуренцию, пытаясь доказать
собственную компетентность в предоставлении коллективных благ,
востребованных всеми гражданами политии (например, благоприят-
ных экономических условий) или клубных благ, требуемых гражда-
нами, живущими в конкретном округе (pork). Во всех этих случаях
политики экономят на транзакционных издержках мониторинга и при-
нуждения акторов к нужным шагам, но действуют в условиях неопре-
деленности и непредсказуемости. Поскольку их политические блага
не так адресны (таргетированы) и по сравнению с клиентелистскими
отношениями им недостает обусловленности, они благоприятствуют
большому числу граждан, не поддерживающих их переизбрание.
Позвольте нам проиллюстрировать влияние высокого уровня
предсказуемости и эластичности на облегчение клиентелистской
политики случаем пятого избирательного округа Гумма в Японии.
Местная экономика Гуммы сильно зависит от локальной аграрной
индустрии по выращиванию ямса23, которая составляет 80 % япон-
ского производства. Индустрия ямса Гуммы является глубоко неэф-
фективной по международным меркам и могла бы просто не выжить,
если бы не правительственные тарифы на импорт величиной в 990 %.
Люди в округе подавляющим большинством голосуют за Либераль-
но-демократическую партию (ЛДП), которая предложила мощную
поддержку ямсовой индустрии, как и государственные рабочие ме-
ста, необходимые для местной строительной отрасли24.
23 Восточно-азиатский овощ конняку (Amorphophallus konjac), или
дьявольский язык, весьма отличается от ямса (Dioscorea) и, строго говоря,
относится к другому семейству, хотя его клубнелуковицы в обиходе иногда
ошибочно называют «ямс». Ямс достаточно распространенный овощ, а здесь
и далее речь идет именно о конняку (примеч. ред.).
24 2-Party elections a foreign concept in rural Japan. New York Times.
05.11.2003. P.A-3.
321
Является ли предоставление ЛДП клубного блага (тариф на ямс)
избирателям Гуммы клиентелистской практикой или нет? Эту тран-
закцию следует счесть клиентелистской, если она удовлетворяет сле-
дующим условиям прямого обмена: 1) предсказуемость', для жителей
Гуммы защита их местной ямсовой индустрии является решающей
для электорального выбора. Учитывая размер тарифа и структуру
доходов в округе, такой результат выглядит очень неплохой сдел-
кой. Более того, тот факт, что прошло уже множество итераций это-
го электорального торга между ЛДП и избирателями округа Гумма,
существенно повышает предсказуемость политических действий.
2) эластичность', вознаграждение (тариф) достаточно значимо для
местной экономики и ощутимо и для членов целевой группы, поэто-
му во время выборов оно может склонить чашу весов в пользу партии,
предоставляющей это вознаграждение, предопределив голосование
большинства избирателей. Судя по всему, необычная величина воз-
награждения способствует эластичности выбора. 3) конкуренция'.
если бы ЛДП прекратила вознаграждение или же альтернативные
партии с достойной репутацией пообещали бы такое же или боль-
шее, вне всякого сомнения избиратели переметнулись бы на стороны
других партий. По мере роста национальной конкуренцией между
японскими партиями в 1990-е гг. политики от ЛДП понимали, что
с большой вероятностью утратят местный округ, если откажутся от
политики тарифа.
По этим критериям модели взаимосвязей между гражданами и
политиками в Гумме, очевидно, являются клиентелистскими: газет-
ные материалы предлагают местным гражданам голосовать за могу-
щественную семью ЛДП, контролирующую округ благодаря рьяной
поддержке тарифов, защищающих главный продукт префектуры,
равно как и поддержке местной строительной индустрии. Обе от-
расли служат столпами, обеспечивающими доходом местные бан-
ки, страховую сферу, сельскохозяйственных поставщиков и прочие
местные службы. В то время как ЛДП была готова снизить иные
сельскохозяйственные тарифы, тарифы на ямс она все же сохранила
из-за чрезвычайной чувствительности и экономической значимости
вопроса в этом политически важном округе, который породил череду
могущественных лидеров ЛДП, включая премьер-министра Кейдзо
Обути25.
25 2-Party elections a foreign concept in rural Japan. New York Times.
05.11.2003. P.A-3.
322
Противодействуя оппортунизму в клиентелистском обмене:
мониторинг и принуждение
Мониторинг электорального поведения зачастую непрост, но без
мониторинга от выборов к выборам политики рискуют напрасно
адресовать ресурсы избирателям, которые впоследствии перейдут
на сторону противника: иными словами, получат деньги и сбегут.
Оказывается, существует много способов избежать этого, не дохо-
дя до грубых, принудительных, насильственных и затратных нака-
заний граждан за односторонний отказ от клиентелистского торга.
Некоторые из этих способов детально рассматривают Чандра, Хэйл
и Левитски26. Политики, разумеется, предпочитают низкозатратные
методы тем, что требуют больших инвестиций времени и денег, а это
склоняет их скорее к групповому, чем индивидуальному мониторин-
гу, скорее к публичным методам мониторинга, чем к опоре на сети
частных информантов. Во-первых, мониторинг голосования той или
иной группы менее затратен, чем мониторинг индивидуального голо-
сования. Потому индивидуальный мониторинг будет чаще использо-
ваться там, где избиратели немногочисленны (там, где их сотни или
тысячи, а не десятки тысяч) и географически компактны, а не дис-
персны. Во-вторых, частные обещания поддержки от индивида гораз-
до менее ценны для политика, нежели публичные, с демонстрацией
значков, партийных цветов или символов. Преимущества требования
от потенциальных избирателей публичной поддержки очевидны. Это
особенно применимо к членам этнических, религиозных или иных
легко идентифицируемых групп, поскольку публичная поддержка со
стороны влиятельных членов этих групп имеет множественные эф-
фекты на электоральные предпочтения группы в целом. Если пред-
ставители группы вынуждены публично заявить о своей лояльности
партии инкумбента, а не оппозиции, это означает, что они фактиче-
ски обрубают возможность получения вознаграждений в случае по-
беды оппозиции. Это повышает вероятность того, что члены группы
в целом, включая тех, кто уже согласился с решением лидеров под-
26 Chandra К. Counting heads: A theory of voter and elite behavior in
patronage democracies / H. Kitschelt, S.L Wilkinson (eds.). Patrons, Client and
Policies: Patterns of Democratic Accountability and Political Competition. 2007.
P. 84-109; Hale H.E. Correlates of Clientelism / H. Kitschelt, S.L Wilkinson
(eds.). Patrons, Client and Policies: Patterns of Democratic Accountability
and Political Competition. 2007. P. 227-250; Levitsky S. From populism to
clientelism? The transformation of labor-based party linkages in Latin America /
H. Kitschelt, S.L Wilkinson (eds.). Patrons, Client and Policies: Patterns of
Democratic Accountability and Political Competition. 2007. P. 206-226.
323
держать партию инкумбента, действительно будут голосовать за
инкумбентов, дабы избежать наказания в случае победы оппозиции
и повысить шансы на вознаграждение в случае переизбрания ин-
кумбента. Мы должны отметить, что продолжительное взаимодей-
ствие и обмен между патронами и клиентами с течением времени
(например, на местных празднествах) могут в конечном счете сде-
лать такой регулярный мониторинг голосования ненужным, потому
что а) само по себе регулярное взаимодействие эффективно отсека-
ет клиентов от возможных вознаграждений со стороны другого па-
трона; Ь) взаимодействие может обеспечить внедрение культурных
ожиданий взаимности (реципрокности), присущих любой ситуации
дарения (см. ниже).
Мониторинг индивидов
Наиболее простой способ мониторинга индивидуальных избира-
телей, но при этом один из самых затратных для партий - нарушение
тайны голосования. Или, как показывает Чандра27, создание у изби-
рателей ощущения, что некто может нарушить тайну голосования.
Разумеется, на протяжении нескольких сот лет в Европе и Север-
ной Америке голосование по закону было открытым, что позволяло
патронам безошибочно наказывать и награждать избирателей, а в
некоторых случаях и долго удерживать власть после того, как факти-
ческие предпочтения избирателей были уже не в их пользу28. Законы,
которые предписывали открытое голосование, что не удивительно,
часто были эндогенны ожиданиям политических элит от голосования
при открытых и тайных бюллетенях. Даль, например, описывает, как
члены протестантской элиты Коннектикута в начале XIX в. обеспо-
коились по поводу утраты власти по мере расширения избиратель-
ных прав и установили правило вставания при голосовании (stand-up
law) в 1801 г., чтобы убедить голосующую публику в том, что они
смогут отомстить новым избирателям, голосующим неправильно29.
Даже когда политики были не способны блокировать введение
тайны голосования, они разработали множество методов мониторин-
27 Chandra К. Counting heads: A theory of voter and elite behavior in
patronage democracies. Patrons, clients, and policies: Patterns of democratic
accountability and political competition (2007). P 84-109.
28 Whyte J.H. 1965. Landlord influence at elections in Ireland, 1760-1885.
English Historical Review 80. P 741-749.
29 Dahl R.A. 1961. Who governs? Democracy and power in an American
city. New Haven: Yale University Press. P. 16.
324
га избирателей и могли затем вознаграждать или наказывать тех, кто
поддержал их или проголосовал против соответственно. Исследо-
вания голосования в США в XIX и XX вв. описывают широко рас-
пространенное использование следующих уловок: помеченные или
заранее отпечатанные бюллетени; партийные работники, заставляю-
щие избирателей «просить их о помощи» в будке для голосования,
так как они якобы «инвалиды» или «неграмотные»; избирательные
системы, которые требуют от избирателей публично идентифициро-
вать себя, если они не проголосовали за официально одобренных кан-
дидатов30. Политические реформаторы и оппозиционные политики
пытались бросить вызов инкумбентам, оказывая давление на введе-
ние машин для голосования, которые, как они надеялись, сделали бы
такой мониторинг невозможным. Партийные машины инкумбентов
предсказуемым образом боролись против введения таких техноло-
гий; например, правящие республиканцы в Филадельфии предпри-
няли огромные усилия чтобы избежать реформы, «доказывая», что
новые машины для голосования затратны, сложны и ненадежны31.
Но на практике даже такие очевидно угрожающие технологии, как
машины для голосования, могли иногда адаптироваться к необходи-
мости политиков следить за голосованием людей. Например, в неко-
торых городах машины были сконструированы так, что бюллетень за
инкумбента принимался быстрее и с отличительным звенящим зву-
ком, в то время как бюллетени за оппозицию обрабатывались дольше
и без звукового сигнала, так что такие комбинации однозначно сооб-
щали о предпочтениях избирателя всем, находящимся за пределами
будки для голосования32.
Существуют и другие методы мониторинга голосования индиви-
дов, не требующие нарушения тайны голосования. Устная агитация
«от двери к двери» позволяет политикам получать достоверную ин-
формацию о партийных преференциях избирателей, так как известно,
что большинство людей не любит лгать, а альтернативы их не очень
привлекают. Этнографические исследования выборов указывают на
то, что партийные работники быстро становятся квалифицирован-
ными, чтобы по короткому интервью определить, поддерживают ли
30 Ibid. Kurtzman D.H. 1935. Methods of controlling votes in Philadelphia.
Ph. D. diss. University of Pennsylvania. P. 121,133-135
31 В результате этих усилий Филадельфия потратила на закупку и техни-
ческое обслуживание каждой машины для голосования в десять раз больше,
чем соседнее графство Делавэр. Kurtzman D.H. 1935. Methods of controlling
votes in Philadelphia. Ph. D. diss. University of Pennsylvania. P. 121.
32 Ibid.
325
избиратели их партию или нет. Намерения тех, кто пытается маски-
ровать свои предпочтения, могут потом быть раскрыты по реакции
на просьбу принять партийную литературу, желанию вступать в кон-
такты в будущем или выказать свою поддержку ношением значков
или демонстрацией партийных цветов и символики. Во многих из-
бирательных системах партийные работники также раздают такие
товары, как сладости или алкоголь, своим сторонникам за пределами
мест для голосования, что заставляет избирателей публично провоз-
гласить свою приверженность той или иной партии. Другой путь,
посредством которого политики могут отслеживать предпочтения
избирателей, - это фиксация количества избирателей, представляю-
щих определенные районы или группы, которые приходят с просьба-
ми об услугах в ответ за их поддержку политика33.
Мы можем рассматривать модель массовой партийной организации
как высокоэффективную структуру для наблюдения и мобилизации, в
которой местные партийные босы осуществляют плотный мониторинг
поведения индивидов. Вопреки тезису Шефтера34 о массовой партии
как о противоположности клиентелистской политической машине,
массовые партии предоставляют возможности для практик клиенте-
листского мониторинга. В демократическом политическом контек-
сте лидеры массовых партий приобретают доступ к государственным
ресурсам, которые служат топливом для клиентелистских распреде-
лительных схем. Это такие ресурсы как полномочия назначать госу-
дарственных служащих, предоставлять доступ к государственному
жилищному фонду, пенсии и пособия по безработице.
Мониторинг групп
Мониторинг групп избирателей или принуждение их следить
друг за другом с последующим награждением или наказанием груп-
пы - гораздо эффективнее, чем мониторинг и последующее возна-
граждение и наказание индивидов, особенно там, где партийные
организации слабы, а также на выборах с большим числом избирате-
лей, рассеянных по большой территории. Для сплоченных этничес-
ких групп с четкой иерархией хорошей иллюстрацией могут служить
любавичские хасиды в некоторых районах Нью-Йорка - политикам
33 Kurtzman D.H. 1935. Methods of controlling votes in Philadelphia. Ph. D.
diss. University of Pennsylvania. P. 121,
34 Shefter M. 1977. Party and patronage: Germany, England, and Italy.
Politics and Society 7. 403-451; Shefter M. 1994. Political parties and the state:
The American historical experience. Princeton: Princeton University Press.
326
нужно лишь вступить в контакт с лидером, чтобы заручиться под-
держкой всей группы целиком. Уверенность в отплате (payoff) поли-
тику помогает объяснить, почему любавичские хасиды имеют в своем
распоряжении так много политического патронажа при небольшой
численности. Один бруклинский политик описывал, как «они идут
в синагогу и получают свои брошюры с информацией о кандидате
и едут прямо на избирательные участки. Мэр Дэйли35 ими бы очень
гордился... Они - последний результативный блок в городе... Они по-
лучают огромные деньги от всех, поскольку могут обеспечить голо-
са. Им нужны баксы. Они хотят социальных программ, потому что
программы означают рабочие места и власть в их сообществе. Они
получают тонны вещей и, что особенно важно, жилье»36.
Хотя редкие группы достигают такого уровня сплоченности, у
политиков есть другие способы отслеживать голосование групп. Ре-
зультаты голосования и опросы общественного мнения, если их де-
загрегировать на должном уровне, могут предоставить политикам
достаточно информации, чтобы позволить им зафиксировать уровень
поддержки группой, с высокой точностью и с низкими транзакцион-
ными издержками, даже в отсутствие публичных либо частных заявле-
ний о поддержке или индивидуальной информации об электоральном
поведении37. Они могу свериться с уровнем поддержки и предоставить
вознаграждение с очень низкими транзакционными издержками. Ста-
тьи Чандры, Хэйла, Шайнера и Левитски38 приводят примеры геогра-
фического мониторинга групп, например, через подсчет бюллетеней на
35 Ричард Дэйли, многолетний мэр Чикаго, известен своей дисциплини-
рованной политической машиной (примеч. ред.).
36 Birth of a voting bloc: Candidates pay court to Hasidic and Orthodox Jews.
New York Times. May 2.1989. P. B-l.
37 Предполагая низкую географическую и социальную мобильность со
стороны целевой группы.
38 Chandra К. Counting heads: A theory of voter and elite behavior in
patronage democracies / H. Kitschelt, S.I. Wilkinson (eds.). Patrons, Client and
Policies: Patterns of Democratic Accountability and Political Competition. 2007.
P. 84-109; Hale H.E. Correlates of Clientelism / H. Kitschelt, S.I. Wilkinson
(eds.). Patrons, Client and Policies: Patterns of Democratic Accountability and
Political Competition. 2007. P. 227-250; Levitsky S. From populism to clientelism?
The transformation of labor-based party linkages in Latin America / H. Kitschelt,
S.I. Wilkinson (eds.). Patrons, Client and Policies: Patterns of Democratic
Accountability and Political Competition. 2007. P. 206-226; Scheiner E.
Clientelism in Japan: the importance and limits of institutional explanations /
H. Kitschelt, S.I. Wilkinson (eds.). Patrons, Client and Policies: Patterns of
Democratic Accountability and Political Competition. 2007. P. 276-297.
327
субокружном (subdisctrict) уровне в Японии39. До 1971 г. бюллетени в
Индии подсчитывались на каждом избирательном участке, что позво-
ляло политикам быстро определять, выполнила ли деревня свою часть
соглашения. В Филадельфии и Чикаго результаты на уровне админи-
стративных районов аналогичным образом позволяли награждать ло-
яльные (часто этнически гомогенные) и наказывать оппозиционные.
Опросы общественного мнения, если они дезагрегированы по расе,
этничности, округу или иным видимым групповым атрибутам, также
облегчают клиентелистское таргетирование со стороны политиков.
Если определенная группа избирателей, таких как афроамериканцы
в США, ультраортодоксальные евреи-сефарды в Израиле или члены
касты ядав в северной Индии, по опросам предстает как голосующая
за конкретную партию (Демократическая партия, ШАС, партия «Са-
маджвади» соответственно) на уровне от 80 % и выше, тогда патронам
действительно не нужна индивидуальная информация о предпочтени-
ях избирателей, чтобы быть уверенными на 80 % и выше, предоставляя
блага этим группам.
Если взаимодействие между патроном и клиентами поддержива-
ется в течение длительного времени, то патрону не требуется продол-
жать мониторинг голосования клиентов - при таких обстоятельствах
мы можем помыслить клиентелизм как самоподдерживающийся
групповой эквилибриум. Социолог Хавьер Ауйеро40 предлагает пре-
красный пример такого эквилибриума в своем исследовании клиен-
телизма в Аргентине. Он показывает, как клиентелистские брокеры
(районные боссы перонистской Хустисиалистской партии) развили
сеть услуг, через которую предоставляли материальные блага ин-
дивидам (от еды и лекарств в благодарность за работу на местную
партийную машину и муниципалитет до поставок марихуаны на
митинги). Участники поглощены системой генерализованного, не-
явного обмена, в котором брокеры ожидают и поощряют, но не при-
нуждают к взаимным действиям. Клиенты участвуют в партийных
митингах и собраниях (где они получают выпивку и травку) и воз-
вращают свой голос партии. Эта непрекращающаяся сеть социальных
отношений порождает широко разделяемые когнитивные ожидания
о подобающем поведении, которое, в свою очередь, снижает затра-
39 Scheiner Е. Clientelism in Japan: the importance and limits of institutional
explanations / H. Kitschelt, S.L Wilkinson (eds.). Patrons, Client and Policies:
Patterns of Democratic Accountability and Political Competition. 2007. P. 276-297.
40 Auyero Javier. 2000. Poor people’s politics. Peronist survival networks
and the legacy of Evita. Durham, NC: Duke University Press.
328
ты на мониторинг41. Инструментальный аспект обмена остается
негласным и скрыт символическими репрезентациями отношений
между брокерами и клиентами. Это продолжающийся, итеративный
процесс, при котором прошлое поведение функционеров партии и
сообществ влияет на текущие ожидания относительно обязательств
патронов перед клиентами и наоборот. Тот же тип отношений суще-
ствует при голосовании в Таиланде, где более старшие избиратели,
которые регулярно участвуют в патрон-клиентских сетях, объясня-
ют свои действия в нормативных терминах и, как сообщается, рас-
сматривают как бап (проступок) неголосование за патрона, который
дал им деньги или другие вознаграждения42. Исторический анализ
голосования в Англии XVIII-XIX вв. также демонстрируют, что ге-
нерализованные связи «почтения» и «обязательства» арендатора по
отношению к арендодателю и наоборот (поддерживаемые во времени
не просто посредством взаимных транзакций, а посредством продол-
жительного участия в делах и событиях местного сообщества) объ-
ясняли выбор избирателей лучше, чем простые угрозы принуждения
или обещания денежных вознаграждений во время выборов43.
Мониторинг и принуждение к клиентелистским моделям связей
между гражданами и политиками - это не просто процесс, когда па-
троны на каждом шагу мониторят своих клиентов и вмешиваются,
чтобы наказать «безбилетников» (free-riders). Клиентелизм вовле-
кает комплексную сеть отношений, где мониторинг и принуждение
практикуются лишь косвенно и скрыто. Маскировка клиентелиз-
ма может зайти настолько далеко, что приводит к «фальсификации
предпочтений» у части участников44. Ни патроны, ни клиенты не же-
лают или даже не способны описать клиентелистские отношения как
quid-pro-quo обмен дефицитными и желанными благами, но вместо
этого интерпретируют их в цветистых выражениях как укрепление
отношений в сообществе и гражданскую солидарность.
41 Ibid. Р. 122-123.
42 Callahan W.A., McCargo D. 1996. Vote-buying in Thailand’s northeast:
The July 1995 general election. Asian Survey, 36.
43 O’Gorman F. 1984. Electoral deference in «unreformed» England: 1760-
1832. Journal of Modern History 56. 398-403; Whyte J.H. 1965. Landlord
influence at elections in Ireland, 1760-1885. English Historical Review 80.740-60.
44 Мы используем термин Курана (Kuran Т. 1991. Now Out of Never: The
Element of Surprise in the East European Revolution of 1989. World Politics
44. 7-48), изначально описывавшего граждан коммунистических режимов,
которые отрицали малейшее желание упразднить существующие властные
структуры до того момента, пока это не стало осуществимым.
329
Альтернативные модели связей
граждан и политиков
Таким образом, клиентелистские модели взаимоотношений вос-
производятся либо через единичные транзакции, либо через мно-
жественные дискретные транзакции, либо, наиболее часто, через
комплексные продолжительные сети обмена, обязательств и взаим-
ности (реципрокности). Во многих системах, характеризующихся от-
носительно высоким уровнем бедности, таких как Таиланд, Индия,
Пакистан или Замбия, патроны напрямую покупают голоса клиентов
в обмен на деньги, алкоголь, одежду, еду или другие потребительские
товары первой необходимости45. Гораздо чаще это не однократные
транзакции, но поддерживаемые продолжительное время сети об-
мена, обязательств и взаимности, в которых патроны предоставляют
частные или клубные блага своим клиентам46.
Как правило, политики нацелены на конкретные группы электо-
рата посредством клиентелистских благ, когда они могут предсказы-
вать электоральное поведение этих групп в ответ на стимулы. Более
того, эффективность адресного клиентелизма повышается по мере
развития мониторинга и принуждающих механизмов, даже несмотря
на то, что эти мероприятия могут быть дорогостоящими. Предсказу-
емость клиентского поведения повышается, так как взаимодействие
гражданина и политика представляют собой итеративный процесс, в
котором обе стороны могут координироваться по поводу кооператив-
ного решения. Точность мониторинга растет от недорогого группо-
вого мониторинга к более затратному мониторингу индивидуального
поведения. Как мы можем видеть (см. табл. 1.1), клиентелистские от-
ношения как способ получения политической поддержки становятся
для политиков более ценными, если они 1) могут быть легко нацеле-
ны на индивидов или малые группы и 2) если есть возможность в од-
ностороннем порядке разорвать отношения в случае несоблюдения
избирателем своих обязательства.
45 Callahan W.A., McCargo D. 1996. Vote-buying in Thailand’s northeast:
The July 1995 general election. Asian Survey. 36.
46 Деньги, алкоголь, еда и т. п. могут раздаваться избирателям в день
голосования как частичное выражение этих генерализованных сетей вза-
имности и обмена, но во многих случаях было бы ошибкой рассматривать
эти подарки как достаточные сами по себе для определения выбора изби-
рателя.
330
Таблица 1.1
Какие взаимообусловленные обменные отношения наиболее ценны
для политиков в клиентелистских системах?
		Предсказуемость обмена: однократные или продолжительные отношения	
		Однократные (single-shot)	Продолжительные (ongoing)
Противодействие оппортунизму: на кого рас- пространяется мониторинг и при- нуждение	Группы	Слабое влияние по- литического агента на принципала	Среднее влияние
	Индиви- ды	Среднее влияние	Сильное влияние политического аген- та на принципала
Очевидные примеры благ, наиболее эффективно мотивирующих
избирателей, включают разрешение работать на земле арендодате-
ля и доступ к рабочим местам в местной администрации в системах,
где отсутствуют серьезные гарантии для госслужащих. Существует
множество исторических примеров, когда землевладельцы угрожали
арендаторам утратой сельскохозяйственных кредитов, поставок се-
мян, ссуд или права работать на земле патрона, если они осмелятся
проголосовать «неправильно»47. В классических американских пар-
тийных машинах рабочие места охотно раздавались известным сто-
ронникам партии инкумбента, и эти сторонники знали, что их работа
и работа их близких оказались бы под угрозой, если бы они сменили
сторону или не проголосовали бы достаточно массово, чтобы их пар-
тия осталась у власти48.
Теперь мы можем сравнить клиентелистскую политику с другими
типами взаимосвязей граждан и политиков в конкурентных партийных
демократиях (табл. 1.2). Мы рисуем лишь стратегические модели взаи-
модействии, когда действия принципалов и агентов взаимообусловлены
тем или иным способом. Мы оставили в стороне нестратегические моде-
ли, когда группы электората оказывают безусловную поддержку поли-
тикам. Они скорее совместимы с социально-психологическим подходом
к «партийной идентификации», основанной на процессах социализации
и аффективных связях, но не к стратегическому подходу, рассматрива-
47 Whyte J.H. 1965. Landlord influence at elections in Ireland, 1760-1885.
English Historical Review 80. 740-60.
48 Отчеты предполагают, что «классические» американские политиче-
ские машины все еще живы. Председатель Демократической партии в Фи-
ладельфии предупреждал тысячи городских работников в августе 2003 г., что
их рабочие места будут отданы республиканцам, если мэром будет избран
республиканец. Democrat says win by Katz would imperil patronage jobs. The
Philadelphia Inquirer. August 27. 2003.
331
ющему партийную идентификацию как результат кумулятивного «под-
счета» (running tally) политических действий, предпринятых партиями
за долгие периоды времени, чтобы расположить к себе тех ли иных из-
бирателей. Стратегический подход также не применим к отношениям,
основанным на личных чертах кандидата (харизма), независимых от по-
литических предпочтений кандидата.
Таблица 1.2
Модели взаимосвязей гражданина и политика
	Стратегические связи		
	Конку- ренция востребо- ванных программ	Конкурен- ция про- грамм	Клиентелистская конкуренция
Условие обмена: Благо привязано к голосу? («адресная доставка»)	Нет	Нет (не- прямой обмен)	Да (прямой обмен)
Природа предлага- емых благ: частные, клубные или обще- ственные	Коллек- тивные или клуб- ные (pork) блага	Клубные блага	Частные или клубные блага
Предсказуемость: соблюдение инди- видами/группами условий обмена	Низкая	Изменчи- вая	Высокая
Эластичность: из- менение выбора в ответ на стимулы политика	Низкая	Средняя	Высокая
Мониторинг и внешнее принужде- ние к обмену	Нет	Нет	Изменчиво: 1. Индивидуальный надзор 2. Групповой надзор и само- регулирование
Среди стратегических отношений мы отличаем клиентелизм от
двух типов программатического голосования. Первый относится к
ситуации востребованных «валентных» (valence) благ со смещенным
распределением предпочтений и политиков, пытающихся продемон-
стрировать свою компетентность в предоставлении наиболее желае-
мых избирателями клубных или коллективных благ. А другой имеет
отношение к конкуренции партий внутри политических направлений
(directional) и на всем политическом пространстве (spatial) партий,
когда группам электората с различными предпочтениями предлага-
ются различные программные пакеты.
332
По двум из пяти аспектов модели взаимоотношений существует
четкая разница между обеими формами программной конкуренции
и построения связей, с одной стороны, и клиентелистской конку-
ренцией и связями, с другой. Только в клиентелистской политике
блага имплицитно или эксплицитно привязаны к предоставлению
политической поддержки (голос, материальные ресурсы и время,
потраченные на партии) в обмен на материальные блага, текущие из
политического офиса. Программные политики не включаются в обу-
словленный обмен и потому не пытаются отслеживать и принуждать
избирателей к партийной лояльности, тогда как клиентелистские па-
троны с большой вероятностью так и поступают.
По оставшимся трем измерениям мы располагаем градуирован-
ной шкалой от программной востребованности («валентности») к
программному голосованию за направление (directional voting) до
клиентелисткой конкуренции. Клиентелистские связи склонны вов-
лекать блага с малым радиусом распространения и меньшими воз-
можностями для фрирайдинга, при этом нет никакой четкой и быстро
определяемой границы. Местные и региональные клубные блага мо-
гут использоваться политиками и в клиентелистских, и в программ-
ных целях. Подобным образом даже для программных политических
стратегий предсказуемость ответа избирателей на программные ини-
циативы может быть достаточно высока, чтобы установить клиенте-
листский обмен. Наконец, хотя общая электоральная эластичность к
программным инициативам, вероятно, ниже, чем к клиентелистским
стимулам, это вопрос степени, и его сложно как-либо измерить.
Эвристическая ценность табл. 1.2 заключается в прояснении ус-
ловий, при которых политики могут стремиться выстраивать клиен-
телистские модели взаимосвязей рациональным инструментальным
способом, принимая во внимание полную стоимость политических
альтернатив и преимущества этой стратегии. В этой главе мы опре-
делили характеристики клиентелистских и программных моделей
взаимосвязи и институциональные или поведенческие предпосылки
для функционирования каждой из них в условиях демократической
электоральной конкуренции партий. Обе модели построения связей
требуют со стороны политиков значительного времени и ресурсов,
чтобы скоординировать свои команды соискателей постов (office
seekers) так же, как и группы электората вокруг выбранного образца
демократической подотчетности и респонсивности.
Пер. с англ. Маргариты Завадской и Алексея Гилева
Источник: Kitschelt, Н. and S. Wilkinson (2007). Citizen-politician linkages: an
introduction. Patrons, Clients, and Policies. Patterns of Democratic Accountabil-
ity and Political Competition. H. Kitschelt and S. Wilkinson. Cambridge, Cam-
bridge University Press: 1-49.
Генри Xewix
ФАКТОРЫ КЛИЕНТЕЛИЗМА: ПОЛИТИЧЕСКАЯ
ЭКОНОМИЯ, ПОЛИТИЗИРОВАННАЯ ЭТНИЧНОСТЬ
И ПОСТКОММУНИСТИЧЕСКИЙ ТРАНЗИТ
Почему в одних странах после падения авторитарного режима
формируются конкурентные отношения между сильными программ-
ными партиями, а в других сохраняется клиентелизм? В данной
главе мы пытаемся дать несколько ответов на этот вопрос. Во-пер-
вых, материал главы позволит исследователям поразмышлять о
клиентелистской предвыборной борьбе не только с точки зрения
клиентелистских партий, но и с точки зрения значимых непартийных
политических форм, замещающих партии. Последние могут пред-
ставлять собой крайнее проявление клиентелистских связей между
электоратом и политиками в новых демократиях, но обычно им не
придается значение в исследованиях, посвященных исключительно
партиям. Во-вторых, данная глава подчеркивает, что влияние клиен-
телистской политики внутри одной страны может значительно отли-
чаться, а также то, что, изучая такую вариативность (при фиксации
остальных переменных на уровне страны в качестве постоянных), мы
можем получить новые знания. В-третьих, глава сочетает два при-
веденных выше подхода для проверки основных элементов общей
теории клиентелизма, разработанной Китчелтом и Уилкинсоном
во введении к настоящему изданию1 2. В частности, данная глава ис-
пользует возможность применения квазиэкспериментального иссле-
дования, которую предоставляет случай Российской Федерации. К
оригинальной базе данных применяется статистический анализ для
объяснения того, почему в некоторых из 89 регионов России поли-
1 Автор благодарит Наоми Вахе за помощь в проведении научно-иссле-
довательской работы, Институт России и Восточной Европы университета
Индианы за помощь в спонсировании проекта через фонд Эндрю Меллона,
редакторов и Джорджа Бреслауэра за полезные отзывы, а также Боба Орт-
тунга и Институт Ист-Вест за помощь при работе с данными и организаци-
онную поддержку
2 Patrons, Clients, and Policies. Patterns of Democratic Accountability and
Political Competition / H. Kitschelt, S. Wilkinson (eds.). New York: Cambridge
University Press, 2007. 392 p.
334
тические машины с развитыми клиентелитскими связями оказались
сильнее, а в других - слабее.
Результаты анализа, за редким исключением, подтверждают теоре-
тические построения, предложенные в рамках настоящего издания3,
показывая, что самый высокий уровень регионального клиентелизма
наблюдается там, где существуют самые низкие показатели экономи-
ческого развития и политической конкуренции. Там, где государство
может легко отслеживать и выборочно наказывать представителей
определенных секторов экономики. А также там, где политизирова-
ны этнокультурные сети. Мы показываем, что общая модель, изучен-
ная на примере России, характеризует страны с определенным типом
коммунистического наследия - патримониального коммунизма. Это
суждение основано на предварительном анализе практически всех
посткоммунистических стран.
Региональный экономический клиентелизм: российские случаи
Не вызывает сомнений важность понимания электорального кли-
ентелизма в России, страны распоряжающейся вторым по величине
в мире ядерным арсеналом и одной седьмой частью суши. Данная
глава посвящена одному особенно важному аспекту патрон-клиент -
ских отношений в российской политике - политическим машинам,
которые контролировались избранными региональными лидерами -
губернаторами4 в течение первого десятилетия после распада СССР5.
Безусловно, общепризнанным является тот факт, что губернаторы в
течение 1990-х гг. полагались в основном на клиентелистские формы
связей и являлись самыми сильными акторами предвыборной борь-
бы в России6.
В целом российские губернаторы действительно имели возмож-
ность вступать в прямой обмен с избирателями, особенно во второй
половине 1990-х гг. Кроме всего прочего, это было возможным благо-
даря тому, что они обладали весьма сложной системой рычагов, с по-
мощью которых могли наделять значительными привилегиями или,
3 Ibid.
4 Хотя указанный пост мог называться по-разному, термин «губерна-
тор» используется для простоты изложения.
5 Губернаторские выборы были отменены в России с начала 2005 года.
6 См.: например: Golosov G. Russian political parties and the «bosses»:
Evidence from the 1994 provincial elections in Western Siberia // Party
Politics. 1997. № 1. P. 5—21; Stoner-Weiss K. Central weakness and provincial
autonomy // Post-Soviet Affairs. 1999. № 1. P. 87-104.
335
наоборот, наказывать отдельные групп людей (а иногда и отдельных
людей). Кроме того, они могли отслеживать лояльность таких людей
при распределении вознаграждений и санкций. Поскольку поощре-
ния и наказания могли оказывать значительное влияние на жизнь
населения региона, такие рычаги часто оказывались очень эффектив-
ными для обеспечения голосами кандидатов, которых поддерживали
губернаторы.
Региональные патроны в России обычно держали в руках ключи
к благополучию региональных промышленных предприятий и могли
отбирать эти ключи, если замечали, что такие предприятия не могут
обеспечить необходимое количество голосов. Во многих регионах
государство было крупнейшим акционером важнейших предприя-
тий и могло напрямую влиять на их деятельность. В иных регионах
руководство при помощи регламентации норм установило жесткий
контроль над местной экономикой, требуя, чтобы экономическая де-
ятельность крупных предприятий получала одобрение со стороны
региональных властей. Часто такое влияние достигалось с помощью
налоговых ставок, субсидий, регулирования цен, производственных
норм, разрешений на строительство, а также банковской политики.
Наряду с этим, большую роль играл губернатор в получении и рас-
пределении субсидий из федерального и регионального бюджета,
которые могли избирательно распределяться среди предприятий ре-
гиона7.
Принуждение и обмен может разделять тонкая грань, особенно в
обществе, где отсутствует достаточное уважение к закону, который
нередко рассматривается как несправедливый и потому часто нару-
шается. В связи с этим регулятивные и правовые полномочия могут
применяться избирательно (например, в случае норм охраны труда,
санитарных норм, норм защиты окружающей среды, а также норм
пожарной безопасности) для преследования или наказания тех, кто
не поддерживает ту или иную политическую машину. Типичный гу-
бернатор в 1990-х гг. также обладал, по крайней мере, неформальным
контролем над наиболее важными органами, такими как налоговая
служба, прокуратура и милиция. Часто к этому списку добавлялись
местные суды. В то время как региональные судьи и сотрудники, ра-
ботавшие в системе правосудия, обычно получали мизерные зарпла-
ты, губернаторы были акторами, располагавшими возможностями
для улучшения их жизни путем предоставления квартир или прибав-
7 Афанасьев М.Н. Клиентелизм и российская государственность. М.:
МОНФ, 1997. 301 с.; Treisman D. After the deluge. Ann Arbor: University of
Michigan Press, 1999. 280 p.
336
ки к заработной плате. Безусловно, и права аренды или вид на жи-
тельство могли быть с легкостью даны или отняты по политическим
причинам8.
Губернаторы также обладали возможностью отслеживать степень
конформности определенных групп избирателей. Процесс такого
мониторинга упрощался ситуацией, когда избирательные участки
территориально совпадали с проживанием электората, зависящего от
одного предприятия, которое, в свою очередь, в значительной степе-
ни зависело от государства. Особенно заметно это было в сельских
поселениях, которые во многом представляли собой (бывшие) колхо-
зы или совхозы, где проживало примерно две тысячи жителей. Такие
поселения, как правило, формировали один избирательный участок,
число голосов в котором легко оценивалось при подсчете. Поселе-
ния, проголосовавшие «правильно», в результате могли рассчиты-
вать на вознаграждение в виде необходимого сельскохозяйственного
оборудования, инвестиций в инфраструктуру, в то время как другим
могло быть отказано в предоставлении таких благ. Похожая ситуа-
ция существовала, например, в тюрьмах, больницах и некоторых
университетских городках. Конечно, возможности для мониторинга
в разных регионах России были различными. В наиболее сложных
городах, где рабочие разных предприятий были дисперсно расселены
по территории, оценить конформность сотрудников определенных
предприятий при подсчете голосов не представлялось возможным.
Но даже в таком случае губернаторы могли угрожать наказанием ру-
ководителям компаний в случае, если голосование осуществлялось
«неправильно» или отмечалось, что та или иная компания недоста-
точно активно поддерживала кандидата, выдвинутого политической
машиной. Фактически администрации губернаторов обычно были
внушительными организациями, способными привлекать к работе
небольшие армии чиновников (часто включая представителей мест-
ных властей) по всему региону для отслеживания конформности
элит, а где это было возможно, и населения.
То же самое влияние часто использовалось для подавления на
корню притязаний любых потенциальных соперников, угрожавших
положению регионального патрона. Чтобы воспрепятствовать по-
тенциальным лидерам оппозиции или кандидатам с программами в
распространении ими альтернативных сценариев дальнейшего раз-
вития, им могли, например, отказывать в праве публичного высту-
8 Афанасьев М.Н. Указ. соч. С. 195; Dynamics of Russian politics: Putin’s
reform of federal-regional relations / P. Reddaway, R.W. Orttung (eds.). Lanham:
Rowman & Littlefield, 2004. 527 p.
337
пления на заводах. Офисы компаний должны были обклеиваться
предвыборными материалами кандидатов, выдвинутых политиче-
ской машиной, а сам кандидат должен был появляться на публике
вместе с руководителем компании в соответствующей обстановке
(необязательно напрямую связанной с предвыборной кампанией).
В регионах с высоким уровнем клиентелизма от больших регио-
нальных компаний также ожидались «добровольные» пожертвова-
ния крупных денежных сумм в пользу «правильных» кандидатов.
Кроме того, ожидалось, что такие компании будут избегать финан-
сирования соперников, способствуя, с одной стороны, росту доверия
к предвыборным обещаниям кандидата, выдвинутого политической
машиной, и подавлению его или ее соперников - с другой. Такой под-
ход помогал снизить уровень политической конкуренции, которая
могла бы способствовать массовому переходу избирателей на сто-
рону политического соперника и приходу к власти оппозиции, ставя
под сомнение способность губернаторов наказывать «непослушных».
В связи с этим типичная губернаторская политическая машина
в России могла очень сильно вовлекаться в прямой обмен с изби-
рателями посредством контроля над жизненно важными сферами
экономики и политики, а также благодаря своим возможностям по
отслеживанию лояльности. Учитывая важность этих сфер губерна-
торского контроля над жизнями людей и способность губернаторов
пресекать попытки политической оппозиции распространять свои
требования, голосование могло быть крайне чувствительным к реа-
лизации перечисленных способов влияния (эластичным), а значит -
в значительной степени предсказуемым.
Тот факт, что губернаторы посткоммунистической эпохи в Рос-
сии обладали такой властью, не случаен. В то время как часть иссле-
дователей рассматривали такие региональные машины в качестве
пережитка советской эпохи, эти «пережитки» все больше проявляли
себя в качестве современного феномена9. На самом деле, они проя-
вились и достигли пика развития в 1990-х гг. по большей части пото-
му, что губернаторам были предоставлены широкие полномочия для
влияния на структуру экономики регионов и для регламентации вза-
имоотношений между бизнесом и государством на местном уровне
(при помощи регулирующих рычагов и контроля над процессом при-
ватизации). Этот процесс начался, когда СССР еще находился в ста-
дии распада, а президент России Борис Ельцин искал возможность
9 Hale Н. Explaining machine politics in Russia’s regions: Economy,
ethnicity, and legacy // Post-Soviet Affairs. 2000. № 3. P. 228-263.
338
«перещеголять» своего соперника, а затем и начальника, президента
Советского Союза Михаила Горбачева, путем предложения регио-
нальным лидерам все большей и большей автономии и полномочий в
обмен на поддержку
Некоторые губернаторы обладали дополнительными ресурсами,
которые могли быть конвертированы в клиентелистское влияние10.
К таким ресурсам относятся и этнические связи, сформированные
в рамках советской системы. Российский федерализм 1990-х гг., во
многом являющийся продуктом советского периода, частично струк-
турирует страну в соответствии с этническими границами.
Восемьдесят девять регионов можно было разделить на три основ-
ные категории: 1) области, края и два крупнейших города (Москва и
Санкт-Петербург); ни один из этих субъектов не имеет какого-либо
определенного этнического характера; 2) республики, которые офи-
циально признаются в качестве родины определенных «титульных»
этнических меньшинств; и 3) автономные области и автономные
округа (АО), выделенные на этнической основе территориальные ад-
министративные единицы, формально являющиеся частью областей
или краев, но одновременно - что противоречит первому - рассма-
триваемые в качестве «субъектов федерации», обладающих собствен-
ным правом отдельного прямого представительства в верхней палате
российского парламента - Совете Федерации.
В связи с этим губернаторы в «этнических регионах» (республики
и АО) обладали дополнительными возможностями для реализации
патрон-клиентских отношений, обеспечивая обмен, заключавшийся
в предоставлении членами титульной этнической группы поддерж-
ки на выборах в обмен на преференциальное отношение в сфере
образования, занятости на государственной службе, предоставле-
ния инвестиций конкретным территориям, а также в отношении
общественного статуса. Там, где этническая группа была сконцен-
трирована на одной территории, губернаторы могли осуществлять
мониторинг «этнического» голосования и соответственным образом
распределять поощрения и наказания. Однако в большинстве слу-
чаев возможность такого клиентелистского обмена в значительной
степени базировалась не на открытом мониторинге, а на своего рода
когнитивных или мотивационных механизмах, описанных во введе-
10 См.: Kitschelt Н., Wilkinson S. Citizen-Political Linkages: an
introduction // Patrons, Clients, and Policies. Patterns of Democratic
Accountability and Political Competition / H. Kitschelt, S. Wilkinson (eds.).
New York: Cambridge University Press, 2007. P 1-49.
339
нии к настоящему изданию11. Иными словами, с того времени, как в
Советском Союзе этничность была политизирована и начало повсе-
местно распространяться понимание того, что руководство респу-
блик и АО может определенным образом предоставлять привилегии
титульным этническим группам, лидеры таких регионов поняли, что
могут рассчитывать на значительную поддержку своего этнического
электората за публичное предоставление некоторых основанных на
этнической принадлежности привилегий. Поэтому такая политика
губернаторов фактически способствовала установлению клиенте-
листского обмена коллективных благ (привилегий для конкретной
этнической группы) на голос и другие способы выражения лояльно-
сти местному режиму.
Бросается в глаза еще одна черта российских региональных по-
литических машин 1990-х гг. - тенденция таких машин к трансфор-
мации в непартийные. История России того времени напоминает
важные периоды истории Соединенных Штатов и Индии сразу после
достижения ими независимости, в течение которых базировавшиеся
в регионах и фактически независимые политические машины до-
минировали на поле местной политики12. Поскольку региональные
политические машины в России часто напрямую, без открытого вы-
ражения лояльности какой-либо партии, выдвигали и поддерживали
своих кандидатов, они могут в практических целях рассматриваться
в качестве заместителей партий, организационных форм, успешно
соперничавших с политическими партиями за доминирование на
электоральных рынках13.
Этот факт очень важен потому, что партии с помощью своих
названий и платформ пытались адаптировать, по крайней мере,
некоторые аспекты языка партийных программ, даже когда их ос-
новным аргументом был патронаж. Происходило это потому, что
клиентелизм, как правило, окружен в обществе аурой противоза-
конности и аморальности14. В той степени, в какой хотя бы часть об-
11 См. статью Китчелта и Уилкинсона «Взаимодействия граждан и по-
литиков: введение» в настоящей хрестоматии.
12 Aldrich J.H. Why parties? The origin and transformation of party politics
in America Chicago: Chicago University Press, 1995. 355 p.; Weiner M. Party
building in a new nation: The Indian National Congress. Chicago: Chicago
University Press, 1967. 509 p.
13 Hale H. The makeup and breakup of ethnofederal States: Why Russia
survives where the USSR fell // Perspectives on Politics. № 1. P. 55-70.
14 Kitschelt H., Wilkinson S. Op. cit.
340
щества воспринимает такую программную риторику всерьез, даже
клиентелистские партии могут задействовать некоторое количество
связей, базирующихся на предвыборных программах, особенно если
лидеры партии рассчитывают получить электоральные преимуще-
ства за счет не полностью разочарованных избирателей, ориенти-
рующихся на программы. С другой стороны, заместители партий
часто с самого начала исключают даже такую ограниченную форму
задействования связей, основанных на предвыборных программах.
Они преодолевают общественную стигматизацию клиентелистских
методов не столько путем перехода к четким программным аргумен-
там, сколько путем адаптации одной или комбинации нескольких
следующих стратегий: обеспечения незаметности (flying beyond the
radar) и ограничения поля действия рамками региона; вуалирова-
ния своих реальных ценностей, избегания четких названий или ком-
плексной программы; ориентации в публичном поле на личность и
практические компетенции губернатора; отсутствия претензий на
создание института, который продолжит свое существование и по-
сле того, как руководитель такой политической машины уйдет из
политики. Включение в наше исследование клиентелизма преиму-
щественно непартийных форм даст нам в руки новый, разработан-
ный на основе эмпирических данных, инструмент для понимания
причин клиентелизма.
Важно отметить, что региональные политические машины часто
дополняли клиентелизм принудительными практиками, которые
практически полностью равнозначны «электоральному жульниче-
ству» (и которые никак не связаны с сутью клиентелизма) - напри-
мер, фальсификациями при подсчете голосов. Хотя жульничество
может быть спровоцировано клиентелистским обменом между гу-
бернатором и членами избирательной комиссии, непосредствен-
но избиратели в обмен не вовлекаются и фактически исключены
из него. Рассуждая на тему власти губернаторских политических
машин в России, мы говорим не только о клиентелистском обме-
не между избирателями и политиками. Но поскольку клиентелизм
и принудительные практики, как правило, сочетаются и поскольку
электоральный клиентелизм является такой важной составляющей
силы политической машины, более подробный анализ определяю-
щих факторов политики таких машин в России представляется, при-
менительно к анализу причин электорального клиентелизма, весьма
информативным.
341
Регионы (названия приведены выборочно)
Рисунок 10.1. Средняя доля голосов на выборах в Думу
по одномандатным округам, завоеванных кандидатами,
поддерживаемыми губернаторами, в России в 1999 г.
Региональная вариация силы клиентелизма
Тот факт, что политика российских губернаторов являет собой
пример политики машин, еще не означает, что политические маши-
ны везде одинаково успешны. Напротив, их успешность значительно
варьируется. Рис. 10.1 хорошо демонстрирует распределение отно-
сительной силы губернаторских машин. Каждый столбик показыва-
ет среднюю долю голосов, полученных кандидатом, поддержанным
губернатором, в конкретном регионе в 1999 г. на выборах в Государ-
ственную думу России по одномандатным округам.
Как следует из рисунка, сила таких региональных политических
машин варьируется от 91 % полученных голосов в удаленном Агин-
ском Бурятском автономном округе до 0,33 % в Астраханской области.
По имеющимся данным, четыре губернатора оставались «над схват-
кой», не поддерживая ни одного из кандидатов. В таких случаях их
влияние на политическую машину оценивалось как «0». Для иллю-
страции того, как такая разница выглядит на практике, будет полезно
краткое сравнение опыта двух кандидатов в депутаты Думы, поддер-
живаемых разными региональными политическими машинами.
Примером сильной машины в 1999 г. может служить Республика
Башкортостан, одна из крупнейших этнических республик России.
342
В экономической сфере в 2000 г. нефтяная отрасль давала около 40 %
ВНП республики, а государственные холдинговые компании («Баш-
кирская топливная компания» и «Башнефтехим») владели крупны-
ми пакетами акций практически во всех значительных компаниях
нефтяного сектора15. Кроме того, региональный лидер фактически
контролировал местный «центральный банк» («Башкредитбанк»),
в котором все компании, осуществляющие деятельность на террито-
рии Республики Башкортостан, должны были иметь счет. Это было
важнейшим механизмом по отслеживанию, регулированию, поощре-
нию и наказанию местных предпринимателей16.
Наиболее сильными клиентелистские связи были в удаленных
сельских районах республики (где даже порой не было газа, и прохо-
дила лишь одна телефонная линия), нередко состоящих из маленьких
сельских поселений, каждое из которых одновременно представля-
ло собой единое хозяйство и единый избирательный участок. Та-
кие поселения почти всегда находились под контролем директоров
сельских предприятий. В трех районах Башкортостана с наивысшей
долей сельского населения отрыв кандидатов, поддерживаемых гу-
бернаторами, на выборах в Государственную думу в 1999 г. был впе-
чатляющим: 32,35 и 37 % соответственно. Региональный лидер также
всегда получал электоральную поддержку от представителей этниче-
ской группы башкир, по этнониму которых и названа республика.
В качестве ответного шага такой лидер предоставлял им должно-
сти и расширял возможности образования на национальном языке.
В то же время губернатор пытался не ущемлять полностью другие
группы, которые также обеспечивали ему поддержку на выборах.
Например, он иногда мог советоваться с лидерами местного русско-
го сообщества.
С другой стороны, случай Пермской области, демонстрировавшей
гораздо более слабый электоральный клиентелизм, в связи с чем об-
ласть заработала репутацию одного из самых демократических реги-
онов России17. Тем не менее региональные политические аналитики
и политики сообщали о некоторых сохранившихся элементах кли-
ентелистской политики. Например, губернатор сохранял контроль
над деятельностью ключевых региональных компаний, таких как
15 Ведомости. 2002. 23 августа.
16 Асылгужин Х.Б. Банки // Башкортостан: краткая энциклопедия /
ред. Р.З. Шакуров. Уфа: Башкирская энциклопедия, 1996. С. 145-146.
17 Лента новостей. Радио «Свободная Европа» / «Радио Свобода». 2002.
17 октября.
343
«Пермские моторы» (крупное предприятие ВПК, зависимое от феде-
ральных властей) и «Уралкалий» (ведущий российский химический
концерн). Наблюдатели рассматривали такие государственно-кор-
поративные связи в качестве важных для электоральной поддержки.
Однако это не помешало кандидатам, не имеющим поддержки в виде
патрон-клиентских отношений, создать серьезные проблемы для
кандидатов, пользующихся как губернаторской, так и корпоративной
поддержкой. Так, например, редактор газеты Сергей Левитан в 1999 г.
организовал энергичную, основанную на идее (хотя и негативной)
кампанию против провластного кандидата Виктора Похмелкина, что
позволило ему добиться значительных результатов - для победы ему
не хватило всего 4 %18.
Теоретическая рамка, разработанная Китчелтом и Уилкинсоном19,
дает удобный познавательный инструмент для понимания причин
упомянутой вариативности. Без пересказа самой логики в следую-
щих параграфах рассматриваются важнейшие аспекты применения
теоретической рамки к России, а также объясняется, как разработан-
ная теория может быть операционализирована и протестирована на
эмпирических моделях российского случая. Впоследствии мы ис-
пользуем эти операционализированные концепты в статистическом
анализе региональных вариаций уровня клиентелизма.
Развитие
Россия с ВНП на душу населения20 около 7500 амер. долл, имела
в 1999 г. средний уровень экономического развития. Хотя в рамках
исследования одной страны невозможно оценить влияние кросс-на-
циональной вариации экономического развития, мы можем оценить
влияние внутристрановой вариации факторов развития.
Во-первых, мы можем ожидать, что в регионах, в наименьшей сте-
пени испытавших влияние экономического развития, с высокой до-
лей сельскохозяйственного сектора будет наблюдаться наибольшая
успешность губернаторов. Можно предположить, что в сельскохо-
зяйственных поселениях, преимущественно бедных, предпочтение
будет отдаваться благам, которые могут немедленно обеспечить вы-
живание, а не менее определенным обещаниям долгосрочных эконо-
18 Компаньон (Пермь). 1999. 14 сенября. С. 1, 4.
19 Kitschelt Н., Wilkinson S. Op. cit.
20 United Nations Development Programme // Веб-сайт Программы раз-
вития OOH. URL:jwww.undp.org/hdr2001/indicator/cty_f_RUS.html
344
мических благ. Сконцентрированные в одном месте и отделенные от
прочего населения с другими источниками доходов, сельские сооб-
щества сильно зависят от товаров и услуг, которые может предоста-
вить государство. Такая зависимость вкупе с тем, что эти сообщества,
как правило, образуют единые избирательные участки, облегчает мо-
ниторинг голосования. Учитывая это, можно ожидать, что наиболее
сильные губернаторские политические машины будут наблюдаться
в регионах с высокой долей занятых в сельскохозяйственном произ-
водстве (переменная «Сельский» в статистическом анализе, описы-
ваемом далее).
Помимо разницы между городами и сельскими поселениями, важ-
ную проблему представляют собой последствия вариации в уровне
богатства регионов. В соответствии с теорией Китчелта и Уилкинсо-
на, на национальном уровне более высокий уровень богатства должен
снижать уровень клиентелизма. Однако внутри страны при среднем
уровне развития связь между богатством и клиентелизмом не обя-
зательно должна быть односторонней. Можно ожидать, что резкий
переход от низкого уровня развития (1000 долл. ВНП на душу насе-
ления по паритету покупательной способности) к высокому уровню
(скажем, в 30 000 долл.) способен резко подорвать клиентелизм во
всех регионах той или иной страны. В то же время ситуация, когда
наблюдается незначительное различие в богатстве между регионами
внутри страны со средним уровнем развития (что служит предпосыл-
кой для сильного клиентелизма), означает, что более богатые регио-
ны обладают большими ресурсами, которые они могут бросить в печь
патрон-клиентских отношений.
Несмотря на то что бедные регионы России были действительно
бедными, они не достигли той степени бедности и изолированности,
который мы можем наблюдать, например, в Буркина-Фасо. Более
того, Москва хотя и была значительно богаче, в 1999 г. она едва ли
воспринималась кем-то в качестве западноевропейской столицы. Из
этого следует, что даже уровень развития не мог бы в целом рассма-
триваться как необходимый фактор подрыва укрепившегося клиен-
телизма. Кроме того, в таких обстоятельствах более высокие доходы
населения могут свидетельствовать о том, что политическая машина
продолжает привлекать клиентов публичными обещаниями сохране-
ния доходов на высоком уровне. Такая логика может быть применена
при статистическом анализе, который реализовывался путем оценки
среднего реального дохода на душу населения в каждом регионе в
1998 г. (переменная «Доход 1998»).
Вне зависимости от описанных эффектов можно также ожидать,
что экономическое развитие порождает большую дифференциацию
345
в электорате. Тот факт, что люди заняты на большем количестве пред-
приятий, усложняет для патронов мониторинг конформности и не
позволяет распределять поощрения и наказания среди реальных сто-
ронников и оппонентов. Поэтому переменная «Концентрация 1999»
показывает долю ВНП каждого региона, складывающуюся в результа-
те функционирования крупнейших отраслей экономики в 1999 г. По-
скольку мы хотим разделить последствия концентрации, вызванные
деятельностью самих губернаторов в 1990-х гг., по секторам («Концен-
трация 1999»), а также многокомпонентность экономики региона вне
зависимости от концентрации по секторам, мы ввели отдельную пере-
менную («Многокомпонентность 1990»). Эта переменная определяет
многокомпонентность экономики каждого из регионов по состоянию
на 1990 г. сразу по окончании советского периода истории страны и до
начала экономических преобразования 1990-х гг.21
Можно также предположить, что экономическое развитие будет
воздействовать еще несколькими способами, которые мы рассмо-
трим далее. Поскольку модернизация, как правило, исходит из про-
цветающего центра, «удаленность» региона от Москвы (измеренная
в километрах) может быть связана с более высоким уровнем электо-
рального клиентелизма, если теория корректна. Регионы, в которых
СМИ («Газеты» - переменная, включающая общее количество нахо-
дящихся в обращении газет, и «ТВ/радио» - переменная, показываю-
щая количество станций на душу населения) оказывают наибольшее
влияние, как правило, считаются более модернизированными, и в
них, возможно, будут наблюдаться более слабые региональные поли-
тические машины.
Политическая конкуренция
Поскольку успех политической машины частично выражается в
электоральном успехе, исследователю во избежание тавтологии сле-
дует быть осторожным, утверждая, что низкий уровень политической
конкуренции способствует электоральному успеху политической
машины. Существует несколько способов проверить приведенное
утверждение, избегая тавтологии. Основа упомянутого аргумента,
21 Корреляция между переменными «Концентрация 1999» и «Много-
компонентность 1990» равна 0,07. Последний индекс предоставлен Ксенией
Юдаевой, Марией Горбань, Владимиром Поповым и Натальей Волчковой.
См. Yudaeva К., Gorban М., Popov V., Volchkova N. Down and Up the Stairs:
Paradoxes of Russian Economic Growth. URL: http://www.gdnet.org/pdf/
draft_country_studies/Russia_final.pdf.
346
который также разрабатывается Мединой и Стоукс22, состоит в том,
что клиенты становятся менее восприимчивы к благам, предлагае-
мым патронами, в ситуации, когда возрастают шансы, что патроны
после выборов перестанут занимать положение, позволяющее им во-
площать в жизнь угрозы и обещания.
Исходя из этого, в случае, когда сами патроны выдвигают свою
кандидатуру для переизбрания, добавляется больше неопределенно-
сти относительно того, сможет ли патрон действительно сохранить
позицию после выборов, чтобы поощрить или наказать избирателей
на других - проходящих в то же время - выборах (например, на пар-
ламентских выборах, проходящих в один день с губернаторскими).
В связи с этим можно ожидать, что патронажные сети будут силь-
нее, а также можно предполагать, что «субпатроны» (например,
поддерживаемые политической машиной кандидаты в депутаты пар-
ламента) смогут завоевать больше голосов, когда выборы патронов
и субпатронов происходят в разное время. Такой аргумент входит в
противоречие с известными выводами, полученными на российском
материале, в соответствии с которыми принято прогнозировать «эф-
фект шлейфа» {coattail effect)23, заключающийся в том, что победа гу-
бернатора на выборах увеличивает шансы его союзников на выборах.
В процессе работы мы ввели дамми-переменную «Совпадение
губернаторских/думских выборов», которая кодируется в виде еди-
ницы «1» для девяти регионов, в которых в декабре 1999 г. губерна-
торские выборы проходили в один день с думскими.
Дополнительным способом операционализации конкуренции
может служить вопрос о том, является ли губернатор фигурой, кон-
солидирующей региональные интересы. В связи с этим мы ввели пе-
ременную («Бывший глава регионального законодательного органа»),
показывающую, являлся ли губернатор председателем первого област-
ного избранного законодательного органа в 1990 г., когда были введе-
ны конкурентные выборы для таких органов власти (и перед тем, как
был введен институт губернаторов). Все первые региональные законо-
дательные органы избирались по одномандатным округам. Это озна-
22 Medina L.F., Stokes S. Monopoly and monitoring: an approach to
political clientelism // Patrons, Clients, and Policies. Patterns of Democratic
Accountability and Political Competition / H. Kitschelt, S. Wilkinson (eds.).
New York: Cambridge University Press, 2007. P. 48-83.
23 Ситуация, когда популярный кандидат помогает привлечь голоса
своим сторонникам, баллотирующимся на других, параллельных, выборах.
Например, если одновременно проходят выборы президента и парламента
(примеч. ред.).
347
чает, что для того, чтобы стать спикером, лидер должен был обладать
большими способностями к построению коалиций и должен был быть
в состоянии связаться с представителями большинства округов на вы-
борах в региональный законодательный орган области. Предположи-
тельно, только самые успешные спикеры могли позже преобразовать
свой пост в должность губернатора, демонстрируя способность вы-
страивать региональные коалиции на широкой основе. Несмотря на то
что индикатор несовершенен, мы можем утверждать, что губернаторы
с упомянутым опытом могли более эффективно сокращать политиче-
скую конкуренцию в своих регионах или управлять ею, способствуя
созданию более эффективной патронажной политики.
Экономический контроль
Как утверждают Китчелт и Уилкинсон, клиентелистский обмен
усиливается при большем участии государства в экономике, осо-
бенно когда такое участие выражается в прямом управлении. Од-
ной из самых важных ролей государства в экономике России было
распределение пенсий. Поскольку пенсионеры не концентрируются
в конкретной географической точке, а также не описываются дру-
гими характерными чертами, которые упрощали бы мониторинг их
электорального поведения, они являются группой, наиболее стремя-
щейся к избеганию рисков, учитывая, что многие пенсионеры живут
за чертой бедности и даже на грани голода, так как в постсоветский
период пенсии были (и в некоторых случаях остаются) мизерными.
Стремление к избеганию рисков у указанной группы могло увели-
чивать их чувствительность к обещаниям патронов по повышению
пенсий в обмен на их голоса, даже несмотря на то, что губернаторы не
могли эффективно отслеживать голосование пенсионеров за преде-
лами больниц и домов престарелых. Более того, богатый опыт жизни
пенсионеров при тоталитарном режиме, вероятно, заставлял многих
из них в первую очередь обращать внимание на лиц, занимающих го-
сударственные должности, и оказывать поддержку им. Российские
пенсионеры, как и их американские «коллеги», своей высокой явкой
в день голосования еще больше способствовали тому, чтобы патро-
ны со своими обещаниями коллективных благ обращались именно к
этой группе. В связи со всем сказанным мы ввели в анализ перемен-
ную «Пенсия», показывающую процент населения каждого региона,
получающий пенсии.
Безусловно, губернаторам также было важно производить впе-
чатление, что они способны предоставить обещанные экономические
блага для тех, кто за них голосовал. Одним из таких индикаторов, как
348
было упомянуто ранее при обсуждении экономического развития,
может быть средняя величина реального дохода. Другим индикато-
ром выполнения обещаний может быть не оценка общего уровня эко-
номического благосостояния в том или ином регионе, а коэффициент
улучшения ситуации относительно ключевых экономических про-
блем, относящихся к важнейшим группам избирателей, поскольку
они являются более понятными для граждан. Так как одной из самых
больших экономических проблем 1990-х гг. была задолженность по
заработной плате, мы рассматриваем процент невыплаченных зара-
ботных плат в 1998 г., которые оставались невыплаченными в 1999 г.
(«Невыплаченные заработные платы 1999»). Более высокие показа-
тели этого индикатора означают более высокий уровень задолженно-
сти, более низкие экономические показатели и, следовательно, менее
эффективные политические машины.
Если мы предполагаем, что руководители с опытом в бизнесе или
советской политике были более успешны в установлении контро-
ля над экономикой для распределения частных или коллективных
благ с политическими целями, чем другие, логичным представляется
включить серию дамми-переменных, характеризующих биографию
того или иного губернатора, чтобы оценить, как они коррелируют с
эффективным клиентелизмом. Такие переменные для каждого кон-
кретного региона кодируются как «1», если лицо, занимающее пост
губернатора во время думских выборов 1999 г., занимало один из сле-
дующих постов: первого секретаря региональной, городской или об-
ластной организации Коммунистической партии Советского Союза
(переменная «Бывший руководитель КПСС»); директора промыш-
ленного предприятия до проведения первых масштабных экономиче-
ских реформ 1988 г. («Директор, СССР»); директора промышленного
предприятия во время советских реформ 1988-1891 гг. («Директор,
Перестройка»); директора совхоза или колхоза («Бывший директор
сельскохозяйственного предприятия»); руководителя регионального
органа исполнительной власти до 1988 г. («Исполнительная власть,
СССР»); руководителя регионального органа исполнительной вла-
сти в период реформ 1988-1891 гг. («Исполнительная власть, Пере-
стройка») или лидера ВЛКСМ («ВЛКСМ»).
Кроме того, мы предполагаем возможность того, что губернато-
ры с опытом «новой» политэкономии могли быть более эффектив-
ными патронами. Переменные, относящиеся к губернаторам с таким
опытом, кодируются как «1», если губернатор был директором про-
мышленного предприятия в посткоммунистическую эру («Новый ди-
ректор») или бизнесменом в частном секторе («Новый бизнесмен»).
Предполагается также, что губернаторы, родившееся в своем реги-
349
оне, имеют более тесные связи с важнейшими сетями, способствуя
эффективному распределению обещанных благ и получению необхо-
димой поддержки («Родной регион»). Относительно губернаторов с
опытом военной службы можно предполагать наличие особых орга-
низационных способностей и личного авторитета, необходимого для
выстраивания мощной политической машины («Военный»), Нако-
нец, мы включили в анализ переменную, характеризующую возраст
губернатора. Переменная операционализируется с помощью года
рождения. Можно предположить, что более молодые губернаторы
быстрее обучатся управлению в новых переходных условиях.
Наконец, мы можем предполагать, что экономики более населен-
ных регионов труднее поддаются контролю со стороны патронов.
В связи с этим мы включили в анализ переменную «Население 1998»,
определяемую количеством жителей региона.
Этнический характер
Мы можем систематически рассмотреть значимость этнокультур-
ных сетей, важность которых предположили Китчелт и Уилкинсон,
используя три переменные. Две дамми-переменные характеризуют
отношение определенного региона к официально признанным этни-
ческим регионам: «Республика» и «АО». Республики представляют
собой не только пример инстутиционализированных за десятилетия
советской власти этнических сетей, но также обладают некоторыми
дополнительными институциональными ресурсами (например, ака-
демиями наук), позволяющими поддерживать развитие и культуру
титульной группы. АО, хотя формально и остаются субъектами феде-
рации, также формально являются частями других регионов (краев и
областей), которые сами по себе не обладают этническим характером.
Из этого следует, что АО в связи с официальным подчинением друго-
му региону обладают меньшими институциональными ресурсами по
сравнению с республиками. Поэтому мы ожидаем, что республики и
АО демонстрируют более высокие уровни клиентелизма по сравне-
нию с неэтническими регионами, хотя неясный статус АО делает этот
эффект менее значимым. Если этнические сети важны, мы сможем
найти также подтверждение того, что в республиках и АО, возглав-
ляемых принадлежащими титульной этнической группе лидерами
(что характеризуется переменной «Титульная этническая группа»),
политические машины будут сильнее. Конечно, титульные этниче-
ские сети могут мобилизовываться лидерами, не принадлежащими к
титульной группе, однако мы можем ожидать, что такая мобилизация
не будет столь эффективной.
350
Повторяемость
Наконец, теория, разработанная Китчелтом и Уилкинсоном24,
предполагает, что клиентелизм может усиливаться посредством обу-
чения как патронов, так и клиентов. В связи с этим интересно пред-
положить, характеризуются ли регионы с первоначально большим
количеством выборов более высоким уровнем клиентелизма. Для
оценки такой возможности была введена переменная «Губернатор-
ские выборы». Она показывает количество губернаторских выборов,
которые были проведены в регионе до выборов в Думу в 1999 г.25
Институты
Здесь термин «институты» используется в очень узком смысле
и в первую очередь относится к избирательной системе26. Перемен-
ные, связанные с институтами национального уровня, взяты в качес-
тве постоянных для всех регионов, и их важность для клиентелизма
в рамках настоящего исследования оценить не представляется воз-
можным. На региональном уровне только в двух российских обла-
стях парламентские системы сохранились к концу 1999 г. (Удмуртия
и Дагестан), и только в четырех к 2000 г. были введены выборы по
пропорциональной системе в региональный законодательный орган.
Рис. 10.1 показывает значительную вариацию в силе губернаторских
политических машин, которая не объясняется разницей между пар-
ламентской и президентской системами или разницей систем, по ко-
торой избирался законодательный орган региона.
Квазиэксперимент: кросс-региональная вариация
Исследование случаев в рамках одной страны позволит нам за-
фиксировать переменные на уровне страны в качестве постоянных
(например, национальные избирательные институты) и уделить вни-
мание другим факторам, которые, по нашему предположению, долж-
24 Kitschelt Н., Wilkinson S. Op. cit.
25 Губернаторские выборы проводились в разных регионах в разные дни
в течение всего года, а в некоторых регионах первые выборы прошли задолго
до выборов в других регионах.
26 В другой работе, где понятие используется шире, показано, что инсти-
туты очень важны. Некоторые из переменных, связанных с такими институ-
тами в широком смысле слова, коррелируют с уровнями развития, логически
связывая этот аргумент с настоящей главой. См.: Hale Н. 2003. Op. cit.
351
ны играть существенную роль. Как упоминалось в разделе выше,
практически все основные гипотезы, сформулированные Китчелтом
и Уилкинсоном, можно проверить с помощью кросс-регионального
сравнения.
Пример России привлекателен с точки зрения проведения квази-
эксперимента по нескольким методологическим причинам. С одной
стороны, колоссальные размеры страны и значительные кросс-ре-
гиональные различия дают исследователю возможность вос-
пользоваться вариацией ключевых интересующих исследователя
переменных. Также важно то, что случай России обеспечивает иссле-
дователя великолепным количественным показателем для оценки
силы губернаторских политических машин - средним процентом го-
лосов, завоеванных кандидатами, поддерживаемыми губернаторами
в 224 одномандатных округах на выборах в нижнюю палату россий-
ского парламента, Государственную Думу, в 1999 г.27 Доля голосов,
полученная такими «субпатронами», отражает то, что интересует нас,
когда мы говорим о силе политических машин, преимущественно ос-
нованных на клиентелистской форме связи, - способности таких по-
литических машин гарантировать получение голосов на выборах28.
Также важно отметить факт доступности результатов думских
выборов 1999 г. по одномандатным округам, что позволяет собирать
полные статистические данные. Наряду с переменными, о которых
шла речь выше, массив данных, используемый для настоящего иссле-
дования, включает средний процент голосов, завоеванных каждым
из кандидатов, поддерживаемым губернатором, в 197 из 224 округов
89 регионов страны. Оценка губернаторской поддержки основыва-
ется на обширных и часто дублирующих друг друга свидетельствах
трех источников: региональных корреспондентов «Радио Свобода»,
российской региональной сети «Ист-Вест Инститьют» (ИВИ), а так-
же на собственных данных крупнейших политических партий Рос-
сии по предвыборной кампании в одномандатных округах, которые
27 Выборы не проводились в избирательном округе в Чечне, поскольку в
1999 г. на территории республики проводилась военная операция.
28 В данном случае неважно, предполагает ли такое завоевание голосов
просто подбор кандидатов, которые уже обладают высоким электоральным
потенциалом, или превращение безусловных кандидатов-неудачников в
победителей. Предполагается, что индикатором силы губернаторских поли-
тических машин является способность включать в свою структуру сильных
кандидатов вне зависимости от того, являются ли они кооптированными или
«созданными».
352
были любезно предоставлены автору29. Поскольку некоторые значе-
ния для важных переменных для небольшого числа регионов отсут-
ствуют (что, однако, не приводит к систематической корреляции с
независимыми или зависимыми переменными), мы провели полный
статистический анализ 67 из 89 регионов России.
Вариации в силе региональных политических машин в России в
соответствии с нашими оценками приведены на рис. 10.1. Градация
между крайними значениями отличается сглаженностью, что пред-
полагает, что регионы не разбиваются по одной или двум категориям,
определяющимся абсолютным различием по одной или нескольким
переменным. Это подтверждает наш аргумент о влиянии целого ряда
факторов, а также аргумент о том, что не существует какого-то одно-
го «российского уровня» силы региональных политических машин
единой для всей страны и, следовательно, аргумент о том, что 89 ре-
гионов страны продуктивнее рассматривать в качестве квазиэкспери-
ментальной лаборатории для изучения факторов силы клиентелизма.
Такая сглаженная градация также означает, что данные не включают
значительные провалы или всплески значений, которые потенциаль-
но могут исказить результаты.
Для проведения количественного анализа использовалась стати-
стическая техника тобит, которая позволяет анализировать модели
с зависимой переменной (в этом случае - средняя доля голосов по
одномандатным округам, поданным за кандидатов, поддерживаемых
губернатором) с ограниченными верхними или нижними значения-
ми30. В четырех случая губернатор не вмешивался активно в процесс
выборов, для них сила губернаторского клиентелизма кодировалась
как минимальная - «0».
Факторы силы региональных политических машин
Таблица 10.1 резюмирует основные модели, выделенные для
классификации силы губернаторских политических машин с помо-
щью множественной регрессии. Чтобы показать, какие переменные
демонстрируют наиболее сильную связь, мы приводим изменение
среднего процента голосов, поданных за поддерживаемых губерна-
торами кандидатов. Показан электоральный эффект изменения на
29 Расшифровки передач «Радио Свободы». URL: http://www. Svoboda.
org/archive/elections99 (дата последнего обращения 29 октября 2005 г.).
30 King G. Unifying political methodology. Ann Arbor: University of
Michigan Press, 1998. 288 p.
353
одно стандартное отклонение для каждой приведенной независи-
мой переменной31.
Экономическое развитие
Статистический анализ в целом подтверждает предположение о том,
что логика развития может помочь нам понять клиентелизм. Измене-
ние в одно стандартное отклонение в доле аграрного населения региона
соответствует росту голосов за кандидата, поддерживаемого губернато-
ром, на 6,5 %. Взаимосвязь между занятостью в сельском хозяйстве и
показателями таких кандидатов значима на однопроцентном уровне.
Таблица 10.1
Изменения в итоговых долях голосов кандидата,
поддерживаемого губернаторами, обусловленные изменением
в одно стандартное отклонение следующих факторов
на российских думских выборах по одномандатным округам в 1999 г.
	Теория предска- зывает	Значи- мость эффекта начиная с одного стандарт- ного от- клонения	Стан- дартная ошибка
Экономическое развитие			
Доход 1998	+	+ 8,6**	(4,2)
Сельский	+	+ 6,5***	(2,3)
Удаленность	+	+ 5,8**	(2,5)
ТВ/радио	-	+ 9,2	(16,0)
Газеты	—	-4,3	(3,2)
Концентрация 1999	+	+ 2,1	(2,1)
Многокомпонентность 1990	—	- 1,5	(1,8)
Конкуренция			
Бывший глава регионального законода- тельного органа	+	+ 3,4**	(1,7)
Совпадение губернаторских/думских выборов	-	-3,0*	(1,6)
31 Константа оценивается в 30,1 (стандартное отклонение = 4,2); N = 66;
псевдо-R2 = 0,09.
354
Окончание табл. 10.1
	Теория предска- зывает	Значи- мость эффекта начиная с одного стандарт- ного от- клонения	Стан- дартная ошибка
Контроль над политической экономией			
Пенсия	+	+ 6,9**	(2,8)
Население 1998	-	+ 6,0***	(2,1)
Бывший директор сельскохозяйствен- ного предприятия	+	+ 3,6*	(1,8)
Невыплаченные заработные платы 1999	-	-3,6*	(2,1)
Исполнительная власть, СССР	4-	-2,4	(1,6)
ВЛКСМ	4-	-2,3	(1,6)
Возраст губернатора	4-	+ 2,3	(2,3)
Бывший руководитель КПСС	4-	- 1,9	(1-8)
Военный	4-	- 1,8	(2,0)
Родной регион	4-	- 1,6	(2,0)
Исполнительная власть, СССР	4-	- 1,1	(2,0)
Новый бизнесмен	4-	-0,9	(1,5)
Директор, Перестройка	4-	+ 0,8	(2,3)
Исполнительная власть, Перестройка	4-	+ 0,8	(2,0)
Новый директор	4-	-0,05	(2,0)
Этнический характер			
АО	4-	+ 12,0***	(4,1)
Титульная этническая группа	4-	+ 5,0*	(2,9)
Республика	4-	+ 3,5	(2,8)
Повторяемость			
Губернаторские выборы	4-	- 1,8	(2,1)
*р < 0,10 **р< 0,05	***р< 0,001		
Также значимой на 1-процентном уровне является гипотеза о
том, что удаленность региона от центра усиливает губернаторскую
политическую машину Изменение в одно стандартное отклонение
сопровождается увеличением доли голосов поддерживаемых губер-
наторами кандидатов на думских выборах на 5,8 %.
Хотя теория предполагает, что снижение уровня клиентелизма в
государстве происходит при большом повышении уровня доходов, в
355
странах со средним уровнем экономического развития относитель-
ный рост доходов в регионе может быть недостаточным для разру-
шения укоренившихся клиентелистских связей. На самом деле, как
доказывают Лайн, Китчелт и Уилкинсон32, люди утрачивают сти-
мулы к принятию клиентелистских благ только при очень высоких
доходах. Поэтому в таких странах, как Россия, где даже самые бо-
гатые регионы не достигают достаточно высоких уровней развития,
ограниченный рост доходов в том или ином регионе означает толь-
ко большие возможности для патронажа, поскольку губернатор мо-
жет распределять повысившиеся доходы, а клиенты будут больше
привержены к клиентелизму. Стоит отметить, что рост реального
дохода в том или ином регионе, выраженный в одном стандартном
отклонении, соответствует росту электорального успеха кандидатов,
поддерживаемых политическими машинами, на 8,6 %.
Также выявлено, что три другие переменные, относящиеся к раз-
витию, связаны с губернаторским клиентелизмом так, как и пред-
полагалось: концентрация экономики по данным на 1999 г. связана
с сильным клиентелизмом, тогда как большое число газет и более
сложная структура экономики в 1990 г. - со слабым. В то же время
проведенный статистический анализ не позволяет на доверительном
интервале 90 % отвергнуть нулевую гипотезу о том, что перечислен-
ные факторы незначимы.
Только одна переменная не подтверждает гипотезу об экономи-
ческом развитии: корреляция между количеством телеканалов и
радиостанций на душу населения в регионе и электоральным клиен-
телизмом незначима, а если и наблюдается, то указывает на обрат-
ную зависимость. Однако более пристальное рассмотрение того, что
на самом деле оценивает данная переменная в России, дает веские
основания назвать такой несоответствующий ожиданиям вывод ско-
рее проблемой операционализации теории, а не проблемой теории
как таковой. Полученный результат можно объяснить тем, что ре-
гиональные политические машины обычно получали контроль над
телевидением в период перехода от тоталитарного режима и тогда
же установили или даже еще более укрепили свою власть над мест-
ными каналами. Чаще всего местные каналы «захватывались» клиен-
телистскими сетями и начинали служить в качестве выразителей их
32 Lyne М.М. Rethinking economics and institutions: the voter’s dilemma
and democratic accountability // Patrons, Clients, and Policies. Patterns of
Democratic Accountability and Political Competition / H. Kitschelt, S. Wilkinson
(eds.). New York: Cambridge University Press, 2007. P. 159-181; Kitschelt H.,
Wilkinson S. Op. cit.
356
интересов. Если телевидение все же оказывает влияние, мы можем
ожидать, что оно должно укреплять региональные политические ма-
шины до того момента, пока не получит хотя бы малую долю реаль-
ной независимости.
Конкуренция
Проведенный количественный анализ также подтверждает гипо-
тезу о том, что клиентелистский обмен менее эффективен для поли-
тиков, которые в качестве патронов сталкиваются с конкуренцией.
К примеру, кандидаты в депутаты на думских выборах, поддержива-
емые губернаторами, получали значительно меньше, когда сами гу-
бернаторы выдвигали свои кандидатуры для переизбрания и могли
потерять должности после выборов. Взаимосвязь переменных не-
случайна на 10-процентном уровне значимости. Вопреки ожидани-
ям многих российских экспертов, можно сделать вывод, что «эффект
шлейфа» российских губернаторов скорее негативен. Кроме того,
губернаторы, являвшиеся первыми главами соответствующих регио-
нальных законодательных органов, бывшие потому доминирующими
фигурами в регионах, в сфере создания коалиций, как правило, обе-
спечивали больший электоральный успех своим протеже, чем другие
губернаторы. Такая взаимосвязь значима более чем на 5-процентном
уровне.
Контроль над политической экономией
Проведенный статистический анализ также подтверждает гипоте-
зу о том, что эффективный государственный контроль над ключевы-
ми экономическими ресурсами усиливает тесную клиентелистскую
взаимосвязь между политиками и избирателями. Самый яркий при-
мер этого представляют собой российские пенсионеры - значитель-
ная часть населения, сильно зависящая от распределения пенсий со
стороны государства. Изменение доли населения региона, получаю-
щей государственные пенсии, на одно стандартное отклонение соот-
ветствует большей на 6,9 % доле голосов региональных субпатронов.
Хотя губернаторам было сложно отслеживать голосование пенсионе-
ров, те оставались наиболее подверженной рискам группой, живущей
за чертой бедности и под угрозой голода. Потому пенсионеры, как
правило, разделяли с губернаторами распространенные ожидания,
что они голосуют за людей, которые обещают увеличить пенсии и
представить другие необходимые этому слою населения блага и ус-
357
луги, например, бесплатное медицинское обслуживание. Результат
значим на 5-процентном уровне.
Наряду с этим, обнаружено, что бывшие директора колхозов или
совхозов, которые, как мы предполагаем, лучше всех знают, как мак-
симально эффективно контролировать аграрную экономику с по-
литическими целями, как правило, добиваются получения своими
кандидатами на думских выборах гораздо большего количества го-
лосов, чем другие губернаторы, не имеющие такого опыта. Получен-
ный результат является статистически значимым на 10-процентном
уровне значимости.
Губернаторы, оказавшиеся способными предоставлять блага на-
селению своих регионов, в данном случае своевременные выплаты
зарплат между 1998 и 1999 гг., также смогли обеспечить своим субпа-
тронам получение большего количества голосов. Результат стати-
стически значим на 10-процентном уровне. За каждое стандартное
отклонение, на которое региональному лидеру удавалось снизить
задолженности по зарплате между 1998 и 1999 гг., поддерживаемые
этим лидером кандидаты могли рассчитывать на дополнительные
3,6 % голосов.
Единственный статистически значимый результат, противоре-
чащий теоретическим ожиданиям, связан с переменной «Население
1998». Хотя мы предполагали, что российским патронам труднее будет
контролировать экономику наиболее населенных регионов, выводы
оказались диаметрально противоположными. Оказалось, что полити-
ческие машины сильнее в регионах с большим числом жителей.
Существует специфическое для России объяснение такого яв-
ления. В своей широко цитируемой работе Трейсман33 отмечает
важный для российского федерализма 1990-х гг. процесс торга с
центральным правительством по поводу передачи ресурсов. Таким
образом, регионы, обладавшие наибольшей переговорной силой, как
правило, получали наибольшее количество ресурсов. А количество
населения региона было одним из факторов, укреплявших перего-
ворную силу. Одним из объяснений упомянутого результата, таким
образом, может быть то, что наиболее населенные регионы были в со-
стоянии получать непропорционально большое количество ресурсов
от центрального правительства, которые затем использовались для
построения более эффективной машины патронажа.
За исключением бывших директоров колхозов и совхозов, а так-
же бывших спикеров региональных законодательных органов, о чем
33 Treisman D. Op. cit.
358
говорилось выше, регрессионный анализ не подтвердил предполо-
жения, что губернаторы с разнообразным опытом в (старой) поли-
тической или (старой) экономической системе были успешнее в
обеспечении голосов на думских выборах для своих кандидатов по
сравнению с другими губернаторами. Лишь для незначительного ко-
личества факторов знаки коэффициентов указывают на ожидаемое
направление взаимосвязи. И ни для одной из этих связей значимость
отличия от нуля не достигает даже 90 %34.
Этнический характер
Нам удалось найти убедительное подтверждение предположению,
что этнические сети в 1999 г. в России, как правило, были связаны с
сильным клиентелизмом. Прежде всего этнические регионы, управ-
ляемые лидерами, принадлежащими к титульной этнической группе
(«Титульная этническая группа») обычно располагали более сильны-
ми политическими машинами, чем губернаторы в других регионах.
Этот результат является значим на 10-процентном уровне. Кроме того,
несмотря на статистическую незначимость взаимосвязи между стату-
сом этнической республики и силой политических машин кандидатов,
эта взаимосвязь все же имеет предполагаемое направление. И хотя на
первый взгляд такой результат может показаться незначительным,
важно отметить, что между переменными «Республика» и «Титульная
этническая группа» наблюдается сильная корреляция (0,79). Это сви-
детельствует о двух вещах. Во-первых, из-за недостатка независимой
информации для разделения эффектов двух упомянутых переменных
статистическая значимость каждой из них, скорее всего, будет недооце-
ненной. Это в действительности означает, что исключение какой-либо
одной переменной приведет к фиксации сильной значимости другой.
Во-вторых, этот вывод свидетельствует о том, что факторы, рассматри-
вавшиеся как важные для республик в 1999 г., в меньшей степени были
связаны с их институциональным дизайном или ресурсами (напри-
мер, ресурсами, которые, по мнению Трейсмана, республики получали
в ходе переговоров с центральным правительством35) и в большей - с
их этнической природой. Этнические регионы имели наибольшее зна-
чение в тех случаях, когда их главой являлся представитель титульной
34 Эти результаты остаются неизменными при различных категоризаци-
ях многих переменных.
35 Treisman D. Op. cit.
359
этнической группы, что подтверждает наше предположение о значи-
мой роли этнических сетей.
Несмотря на то, что вывод о более высоком уровнем клиентелиз-
ма для этнических АО подтверждает теоретические ожидания, уди-
вительно, что эффект настолько колоссален. Он даже превышает
эффект от статуса республик, рассматриваемых как институциональ-
но более сильных. Мы можем предположить, что переменная «АО»
включает в себя не только «этнические» эффекты, но также и другие
факторы, с которыми она сильно коррелирует: население округов на
думских выборах. Практически все избирательные округа на выбо-
рах 1999 г. были приблизительно одинакового предписываемого раз-
мера (400 000-600 000 чел.). Однако российское законодательство
требовало, чтобы каждый субъект федерации имел на думских вы-
борах хотя бы один округ. Поскольку большинство АО были гораз-
до меньше предписанного размера, они получали очень маленькие
округа. Например, избирательный округ в Эвенкии в 1999 г. насчи-
тывал всего 12 759 зарегистрированных избирателей. Четыре других
насчитывали менее 50 000 чел.36 Нетрудно предположить, что в таких
округах производить мониторинг результатов было легче, а экономи-
ки этих округов проще подвергались «администрированию». Такой
вывод, конечно, согласуется с теоретическим предположением, что
более сильный контроль над политической экономией способствует
укреплению клиентелизма.
Повторяемость
Статистический анализ не может исключить существования свя-
зи между силой региональных политических машин в России и чис-
лом предшествующих губернаторских выборов. Но если такая связь
и существует, можно предположить, что чем чаще избиратели голо-
совали на губернаторских выборах, тем менее они восприимчивы к
поддерживаемым губернаторами кандидатам.
Посткоммунистический мир: за пределами России
Хотя настоящее исследование призвано показать, что сила кли-
ентелизма может варьироваться внутри одной страны и что анализ
такой вариации может принести значительные плоды, интересно по-
36 Выборы депутатов Государственной Думы Федерального Собрания
Российской Федерации. 1999. Электоральная статистика. М.: Весь мир, 2000.
С. 25, 38.
360
размышлять над тем, встречаются ли где-либо еще в посткоммуни-
стическом мире модели подобные тем, что мы выделили на примере
России. Посткоммунистические страны до сих пор относятся к кате-
гории со средним уровнем экономического развития. Поэтому хотя
по отношению к таким странам, которые ныне входят в число раз-
витых, как Польша и Эстония, можно говорить о прогрессирующей
эрозии клиентелистских форм связей, мы считаем маловероятным
проявление четко выраженного эффекта до тех пор, пока эти страны
не достигнут достаточно высокого экономического уровня.
Различия между посткоммунистическими странами в кратко-
срочной перспективе будут зависеть от уровня политической конку-
ренции и контроля над политической экономией. Например, сильная
связь пенсий и клиентелизма в России вызвана тем, что в 1999 г. пен-
сии в России распределялись государством - это характерно не для
всех посткоммунистических стран. В то же время расхождения в про-
цессе политических реформ создают более конкурентные политиче-
ские ситуации в одних государствах и менее конкурентные в других.
Эффективным подходом для анализа такого сложного феноме-
на является концепция непрямого наследия, разработанная Китчел-
том, Мансфелдовой, Марковски и Токой37. Основная идея состоит
в том, что наборы присущих старому режиму характеристик форми-
руют характерные типы коммунистического наследия, которое, как
правило, порождает предсказуемые модели посткоммунистической
политики. Результаты перехода, таким образом, оказываются «подта-
сованы» заранее. Одним из таких типов является патримониальный
коммунизм, характеризующийся вертикальной зависимостью, широ-
кими патрон-клиентскими сетями, культом личности, низким уров-
нем рационально-бюрократической институционализации, а также
низким уровнем толерантности по отношению к внесистемной оп-
позиции. Такой тип отличается от бюрократически-авторитарного
коммунизма, наиболее тоталитарной и бюрократически стратифици-
рованной формы, а также от национально-консенсусного коммунизма -
в незначительной степени бюрократизированного, но сравнительно
либерального типа системы.
Такая типология позволяет нам сделать некоторые обобщения,
касающиеся не только рассмотренного здесь российского случая, но
и других посткоммунистических стран. Во-первых, Китчелт и соав-
37 Kitschelt Н, Mansfeldova Z, Markowski R., Тока G. Post-communist party
systems: Competition, representation, and inter-party cooperation. Cambridge:
Cambridge University Press, 1999. 476 p.
361
торы38 доказали, что патримониально-коммунистические режимы,
как правило, создают политические институты, удовлетворяющие
потребности должностных лиц. Если эти институты будут успешно
созданы, можно ожидать, что для стран с таким наследием будут ха-
рактерны более низкий уровень политической конкуренции и, как
следствие, более сильный клиентелизм. Кроме того, патримониаль-
но-коммунистические режимы со слабой оппозицией и сильным
государством, как правило, меньше заинтересованы в проведении
радикальных экономических реформ в переходный период. Такие
реформы чаще всего направлены на отделение государства от эко-
номики, что приводило бы к снижению возможностей для клиен-
телистского обмена. Патримониально-коммунистические режимы
стремятся сохранять контроль над зависимыми группами населения,
что служит, как показывает российский опыт, важным фактором
укрепления клиентелизма. Двумя примерами таких групп являют-
ся пенсионеры и (бывшие) колхозники. Страны, возникающие на
основе бюрократически-авторитарного коммунизма и националь-
но-консенсусного коммунизма, благодаря проведению радикальных,
ориентированных на создание рынка реформ более склонны к раз-
рушению символов клиентелизма в переходный период. Российский
случай, в свою очередь, предполагает, что клиентелизм может про-
должать развиваться в странах, в которых проводятся поверхностные
реформы, поскольку процесс реформирования может наделить вла-
стью местных политиков, которые, обладая необходимыми навыками
и амбициями, могут использовать полученную власть для построе-
ния политических машин даже в очень многокомпонентных инду-
стриальных экономиках. Москва служит примером того, как один
талантливый мэр построил политические структуры, свойственные
моногородам, в условиях одной из самых развитых и диверсифици-
рованных экономик России39.
Поскольку Китчелт и соавторы на примере четырех стран показа-
ли, что патримониально-коммунистическое наследие, как правило,
способствует скорее патронажной, чем программной конкуренции
партий, настоящая глава предполагает дополнительную (или предва-
рительную) проверку, касающуюся большинства посткоммунистиче-
38 Kitschelt Н, Mansfeldova Z, Markowski R., Тока G. Post-communist party
systems: Competition, representation, and inter-party cooperation. Cambridge:
Cambridge University Press, 1999. 476 p.
39 Hale H. 2003. Op. cit.; Orttung R.W. Business and politics in Russia’s
regions / paper prepared for the Annual Meeting of the American Association for
the Advancement of Slavic Studies. Pittsburgh, PA. Mimeo, 2002.
362
ских стран. Коль скоро, как было доказано, непартийная электоральная
конкуренция предполагает крайнюю степень клиентелизма, то разни-
ца в доле независимых, а не партийных кандидатов на парламентских
выборах должна дать нам хотя бы приблизительную оценку распро-
странения клиентелистской политики в разных странах.
Таблица 10.2 показывает, что из 25 посткоммунистических стран,
все страны, где в парламентах присутствовали хотя бы несколько
независимых членов, имели патримониальное коммунистическое
наследие40. Хотя основательное исследование потребует дополни-
тельной работы, реализованная здесь предварительная проверка по-
зволяет предположить, что обнаруженные в России закономерности
присутствуют и в других странах с патримониальным коммунисти-
ческим наследием.
Таблица 10.2
Тип коммунистического наследия и независимое представительство
в парламенте в посткоммунистических странах
на последних выборах по состоянию на 2004 г.
Страна	Тип коммунистического наследия	Год выборов	Доля независи- мых депутатов в Парламенте, %
Белоруссия	Патримониальное	2000	73,6
Кыргызстан	Патримониальное	2000	69,5
Узбекистан	Патримониальное	1999	50,4
Казахстан	Патримониальное	1999	44,2
Армения	Патримониальное	2003	28,2
Азербайджан	Патримониальное	2000	20,8
Украина	Патримониальное	2002	20,7
Таджикистан	Патримониальное	2000	15,9
Россия	Патримониальное	2003	14,9
Грузия	Патримониальное	2004	9,3
Литва	Национально-консенсус- ное/Патримониальное	2000	2,1
40 Под эту категорию подпадает Литва, которую Китчелт и соавторы
описали как страну со смешанным наследием национально-консенсусного и
патримониально-коммунистического. Показатели России являются сравни-
тельно низкими, так как Кремль в 2003 г. прилагал беспрецедентные усилия
к объединению региональных политических машин под знаменем партии. О
причинах см.: Hale Н. 2005. Op. cit.
363
Окончание табл. 10.2
Страна	Тип коммунистического наследия	Год выборов	Доля независи- мых депутатов в Парламенте, %
Албания	Патримониальное	2001	1,4
Болгария	Патримониальное	2001	0
Венгрия	Национально-консенсусное	2002	0
Латвия	Национально-консенсус- ное/Патримониальное	2002	0
Македония	Патримониальное	2002	0
Молдова	Патримониальное	2001	0
Польша	Бюрократически-автори- тарное/национально-кон- сенсусное	2001	0
Румыния	Патримониальное	2000	0
Словакия	Национально- консенсус - ное/Патримониальное	2002	0
Словения	Национально-консенсусное	2000	0
Туркменистан	Патримониальное	1999	0
Хорватия	Национально-консенсусное	2003	0
Чехия	Бюрократически-автори- тарное	2002	0
Эстония	Национально-консенсусное / Патримониальное	2003	0
Заключение
В целом качественное исследование российского случая и ко-
личественный анализ моделей в регионах России демонстрируют
практическую применимость общей теоретической перспективы,
разработанной Китчелтом и Уилкинсоном. Выборы будут стремить-
ся к клиентелистским формам обмена, когда уровни экономического
развития и политической конкуренции низки, государственный кон-
троль над экономикой значителен, а этнокультурные сети полити-
зированы государством. Есть основания полагать, что сравнительно
низкая политическая конкуренция и высокий уровень государствен-
ного контроля над экономикой характеризуют страны определенного
типа коммунистического наследия - патримониального коммунизма.
Также данная глава доказывает важность изучения непартий-
ных форм электоральной организации. Поскольку такие формы в
364
предвыборной гонке стараются обходиться без каких бы то ни было
программных компонентов, они часто демонстрируют крайние фор-
мы клиентелистской политики. Несмотря на то что губернаторские
политические машины на протяжении 1990-х гг. часто заигрывали с
партийными брендами, в целом в 1999 г. они вели себя в непартийной
манере, их успех в продвижении кандидатов в национальный парла-
мент зависел от факторов, которым была посвящена настоящая гла-
ва: развития, конкуренции, контроля над экономикой и этничности.
Кроме того, мы пришли к выводу, что значительная доля непартий-
ных депутатов в парламентах посткомунистических стран наблюда-
лись в странах с патримониальным коммунистическим наследием.
Было бы полезно посвятить будущие исследования кросс-нацио-
нальному анализу клиентелизма в посткоммунистических странах, а
также изучению степени, в которой модели кросс-региональной ва-
риации по уровню патронажной политики внутри этих стран похожи
на те, что нам удалось выявить на примере России.
Пер. с англ. Юрия Агафонова
Источник: Hale, Н. (2007). Correlates of clientelism: political economy, politi-
cized ethnicity, and post-communist transition. Patrons, Clients, and Policies.
Patterns of Democratic Accountability and Political Competition. H. Kitschelt
and S. Wilkinson. Cambridge, Cambridge University Press: 227-250.
Ш.Н. Эйзенштадт, Л. Ронигер
(Школа экономики и политических наук
имени Элиэзера Каплана,
Исследовательский институт Трумэна,
Еврейский университет Иерусалима)
ПАТРОН-КЛИЕНТСКИЕ ОТНОШЕНИЯ КАК МОДЕЛЬ
СТРУКТУРИРОВАНИЯ СОЦИАЛЬНОГО ОБМЕНА
Изучение патрон-клиентских отношений
I. В последнее время в антропологии, политических науках и со-
циологии изучение патронажа и патрон-клиентских отношений вы-
шло на передний план, завладев вниманием ученых, работающих в
этих областях. Из тем, пребывающих на обочине интересов иссле-
дователей, она превратилась в одну из главных, тесно связанную с
основными теоретическими проблемами и дискуссиями во всех со-
циальных науках.
В конце 1950-х - начале 1960-х гг. тема патрон-клиентских от-
ношений занимала маргинальное положение в большинстве соци-
альных наук: антропологии, социологии и политологии. Речь шла о
типах социальных отношений или организаций, которые рассматри-
вались, как отличные и от «корпоративных», родственных и терри-
ториальных групп, столь сильно выделявшихся в антропологической
литературе, и от универсалистско-бюрократических или рыночных
структур, обычно изображаемых в социологии или политических
науках в качестве олицетворения современности (modernity) и ра-
циональности. Патрон-клиентские отношения, вызывая глубокий
исследовательский интерес, тем не менее рассматривались как нечто
малозначительное в соответствующих обществах и изучались в рам-
ках традиционных понятий и проблем указанных выше дисциплин1.
1 Таким образом, в антропологии они были связаны с изучением таких
явлений, как ритуальное родство или дружба, и антропологи, как правило,
рассматривали институционализированные типы личных патрон-клиент-
ских отношений прежде всего в племенах или в небольших сельских об-
щинах. Из наиболее известных исследований см.: Mintz S.W., Wolf E.R. An
Analysis of Ritual Co-Parenthood (Compadrazgo) // Southwestern Journal
of Anthropology. Winte 1950. № 6 (4). P. 341-368; Foster G.M. Cofradia and
366
С тех пор изучение патронажа и патрон-клиентских отношений
приобрело большую значимость. Это произошло, в первую очередь,
Compadrazgo in Spain // Southwestern Journal of Anthropology. Spring 1953. № 9
(1). P 1-28; Tegnaeus H. Blood Brothers. New York: Philosophical Library, 1952.
P. 1-28; Ishino I. The Oyabun-Kobun: A Japanese Ritual Kinship Institution //
American Anthropologist. 1953. № 55 (1). P 695-707; Pitt-Rivers J. The People
of the Sierra. London: Weidenfeld and Nicholson, 1954; Pitt-Rivers J. Ritual and
Kinship in Spain // Transactions of the New York Academy of Sciences. 1958.
Series 2 (20). P. 424-431; Kenny M. A Spanish Tapestry: Town and Country in
Castile. New York: Harper and Row, 1966 (1961); Hutchinson H.W. Village and
Plantation Life in Northeastern Brazil. Seattle: University of Washington Press,
1957; Freed S.H. Fictive Kinship in a North Indian Village // Ethnology. 963. № 2.
P 86—104; Foster G.M. The Dyadic Contract: A Model for the Social Structure
of a Mexican Peasant Village // American Anthropologist. 1961. № 63 (6).
P. 1173-1192; Foster G.M. The Dyadic Contract in Tzintzuntzan II: Patron-Client
Relationship // American Anthropologist. 1963. № 65 (6). P. 1280-1294. В со-
циологии изучение патронажа было тесно связано с изучением «первичных»
групп и отношений в более формализованном окружении, например, в бюро-
кратии, см.: the Hawthorne Studies в 1930-е годы: Roethlisberger F.J., Dickson
WJ. Management and the Worker: An Account of a Research Program, conducted
by the Western Electric Co., Hawthorne Works. Cambridge: Harvard University
Press, 1970 (1939); Warner L.W, Lunt P.S. The Social Life of a Modern Community.
New Haven: Yale University Press, 1941; Whyte WF. Street Comer Society: The
Social Structure of an Italian Slum. Chicago: University of Chicago Press, 1958;
Shils E. Primordial, Personal, Sacred and Civil Ties, in idem, Center and Periphery.
Chicago: University of Chicago Press, 1975, P. 111-126; Shils E. Primary Groups in
American Army. Chicago: University of Chicago Press, 1975. P 384-405; Katz E.,
Lazarfeld P.E Personal Influence. Glencoe, IL: The Free Press, 1955. В политиче-
ских науках изучение патронажа первоначально было сосредоточено на изу-
чении политических машин и «боссизме» в более развитых обществах, но со
временем уступило место изучению коррупции в развивающихся странах. См.,
например: Carmen НJ., Luthin RJ. Lincoln and the Patronage. New York; Sorauf
EJ. Patronage and Party // Midwest Journal of Political Science. May 1959. № 3 (2).
P. 115-126 Wilson J.Q. The Economy of Patronage //Journal of Political Economy.
Aug. 1961. № 69 (4). P. 369-80; Mandelbaum S. Boss Tweed’s New York. New York:
Wiley and Sons, 1965; Banfield E., Wilson J.Q. City Politics. Cambridge: Harvard
University Press and M.I.T Press, 1963. Работы по изучению этого феномена
в развивающихся странах см.: Wraith R., Simkins Е. Corruption in Developing
Countries. London: G. Allen and Unwin, 1963; Smith M.G. Historical and Cultural
Conditions of Political Corruption among the Hausa // Comparative Studies in
Society and History. Jan. 1964. № 6 (1). P. 164-94; Greenstone J.D. Corruption
and Self-Interest in Kampala and Nairobi // Comparative Studies in Society and
History. Jan. 1966. №8(1). P. 199-210; Nash M. Party Building in Upper Burma//
Asian Survey. April 1963. № 3 (4). P. 197-202; Nash M. The Golden Road to
Modernity. New York: Wiley and Sons, 1965; Lande C.H. Leaders, Factions and
Parties: The Structure of Philippine Politics. New Haven: Yale University Press,
Southeast Asian Studies, 1965.
367
благодаря расширению предмета исследований - от относительно
ограниченных, диадных, межличностных, полуинституционализи-
рованных отношений между единственным патроном и одним или
несколькими клиентами до более широкого спектра социальных
отношений и организаций. Они варьировались от полуинститу-
ционализированных личных диадных или триадных отношений в
небольших сообществах или в более организованных средах, таких,
например, как бюрократические учреждения, до относительно сво-
бодных, менее жестко предписанных социальных отношений, часто
организованных в сложные социальные сети и связанных брокерами,
такими как свободные клики и фракции в политических машинах.
В этих отношениях имел место менее структурированный обмен раз-
нообразными услугами и ресурсами, тогда как элемент солидарности
между патроном и клиентом был намного слабее2.
2 О примерах концептуализации патрон-клиентских отношений с кон-
ца 1960-х гг. см., например: Wolf Е. Kinship, Friendship, and Patron-Client
Relationships in Complex Societies / M. Ban ton (ed.). The Social Anthropology
of Complex Societies. London: Tavistock, 1966. A.S.A. Monographs. P. 1—22;
Weingrod A. Patrons, Patronage, and Political Parties // Comparative Studies
in Society and History. Oct. 1968. № 7 (4). P. 377-400; выпуск Sociologische
Gids, посвященный патрон-клиентским отношениям: Sociologische Gids.
November-December 1969. № 16 (6); Lemarchand R., Legg K. Political
Clientelism and Development: A Preliminary Analysis // Comparative Politics.
January 1972. № 4 (2). P. 149-78; Stuart W.T The Explanation of Patron-Client
Systems: Some Structural and Ecological Perspectives / A. Strickon, S. Green-
field (ed.). Structure and Process in Latin America: Patronage, Clientage and
Power Systems. Albuquerque: New Mexico University Press. 1972. P. 19-42;
Kaufman R. The Patron-Client Concept and Macropolitics: Prospects and
Problems // Comparative Studies in Society and History. July 1974. № 16 (3).
P. 284-308; Grazziano L. A Conceptual Framework for the Study of Clientelism //
Cornell University Western Societies Program Occasional Papers. New York.
1975. № 4. P. 149-174; La Fontaine J.S. Unstructured Social Relations //
The West African Journal of Sociology and Political Science. October 1975.
1 (1). P. 51-81; Patrons and Clients in Mediterranean Societies / E. Gellner, J.
Waterbury (Eds.). London: Duckworth, 1977, особенно следующие работы:
Patrons and clients... P. 1-6; Scott J. Patronage or exploitation? in Patrons and
Clients in Mediterranean Societies / E. Gellner, J. Waterbury (eds.). London:
Duckworth, 1977. P. 21-40; Weingrod A. Patronage and power, in Patrons
and Clients in Mediterranean Societies. London: Duckworth, 1977. P. 41-52
и Waterbury J. An attempt to put patrons and clients in their place, in Patrons
and Clients in Mediterranean Societies / E. Gellner, J. Waterbury (ed.). London:
Duckworth, 1977. P. 329-342; Davis J. People of the Mediterranean. An Essay
in Comparative Social Anthropology. London: Routledge and Kegan Paul, 1977.
Ch. 4; Schmidt S.W. Friends, Followers, and Factions / L. Guasti, C.H. Lande,
J.C. Scott (eds.). Berkeley: University of California Press, 1976.
368
Во-вторых, эти исследования охватывали широкий спектр об-
ществ по всему миру, среди которых Средиземноморье, Ближний
Восток, Латинская Америка, Индия, Юго-Восточная Азия и др.3
3 Широко распространенные патрон-клиентские отношения охватили
большое многообразие связей. Многоцелевые, широко определяемые класте-
ры множественных диадных связей были обнаружены между землевладель-
цами и безземельными слоями общества в соглашениях об издольной аренде
в агрогородках латифундистского юга Италии; в Центральной Италии в си-
стеме испольщины (меццандрии) и патерналистком патронаже signori над
mezzadri; в Испании, где связь была или нормативно закреплена в нравствен-
ных ценностях пуэблос, и часто была неотделима от дружбы, или же была
навязанной и именовалась caciquismo; на Среднем Востоке в патронаже
smiyya с его акцентом на социальной видимости патрона и его власти на ин-
ституциональных рынках, как показано на примерах futuwwa as ibn el-balad в
Египте, muqatiji в Ливане и al-Taba’iyya в Ираке. Патроны могут использо-
вать эти связи на многих рынках или сосредоточивать их на одной институ-
циональной сфере, как это произошло с политически единым clientelismo
знати в Южной Италии или с caciques в Испании. Об этих моделях см.: Rossi-
Doria М. The Land Tenure System and Class in Southern Italy // American
Historical Review. 1958. № 64. P. 46-53; Schneider P. Honor and Conflict in a
Sicilian Town // Anthropological Quarterly. July 1969. № 42 (3). P. 130-154;
Schneider P. Coalition Formation and Colonialism in Western Sicily // Archives
Europennes de Sociologie. 1972. № 13. P. 255-267; Tarrow S.G. Peasant
Communism in Southern Italy. New Haven: Yale University Press, 1967;
Grazziano L. Patron-Client Relations in Southern Italy // European Journal of
Political Research. 1973. № 1 (1). P 3-34; Allum P.A. Politics and Society in
Postwar Naples. Cambridge: Cambridge University Press, 1973; Silver-man S.F.
Patronage and Community-Nation Relationship in Central Italy // Ethnology.
1965. 4 (2). P. 172-189; Silver-man S.F. Exploitation in Rural Central Italy:
Structure and Ideology in Stratification Study // Comparative Studies in Society
and History. July 1970. № 12 (3). P. 327-339; Pitt-Rivers J. The People of the
Sierra. Chicago: University of Chicago Press; Kenny M. Patterns of Patronage in
Spain // Anthropological Quarterly. January 1960. № 33. P. 14-23; Kenny M.A
Spanish Tapestry: Town and Country in Castile. Bloomington: Indiana University
Press, 1961; Aya R. The Missed Revolution. The Fate of Rural Rebels in Sicily and
Southern Spain, 1840-1950 // Amsterdam University. Papers on European and
Mediterranean Societies. 1975. № 3; The Caciques. Oligarchical Politics and the
System of Caciquismo in the Luso-Hispanic World / R. Kern (ed.). Albuquerque:
New Mexico University Press, 1973; el-Messiri S. The changing role of the
futuwwa in the social structure of Cairo, in Patrons and Clients in Mediterranean
Societies / E. Gellner, J. Waterbury (eds.). London: Duckworth, 1977. P. 239-
254; Khalaf S. Changing forms of political patronage in Lebanon Cairo, in Patrons
and Clients in Mediterranean Societies / E. Gellner, J. Waterbury (eds.). London:
Duckworth, 1977. P. 185-206; Rassam A. Al-Taba’iyya: Power, patronage and
marginal groups in Northern Iraq Cairo, in Patrons and Clients in Mediterranean
369
Societies / E. Gellner, J. Waterbury (eds.). London: Duckworth, 1977. P. 157—
166. Более организационно ориентированные модели существовали в Юж-
ной Италии, где clientelismo и партийно-ориентированный боссизм были
укреплены в ходе продолжительной политической конкуренции, расширяю-
щегося распределения богатства и перемещения локуса политической арти-
куляции на более высокий уровень политической борьбы. Такая
пирамидальная централизованная структура также была характерна для ис-
панского caciquismo после Реставрации 1874 г. Эта модель становится более
обезличенной и инструментальной, а также менее зависимой от идеологиче-
ских предписаний солидарности. Подобные модели, сконцентрированные
либо на политической сфере, как в Испании, либо на инструментальной сфе-
ре, также найдены в Греции и в Латинской Америке; они сосредоточены на
преимущественном доступе патронов к вторичным ресурсам и построены на
связи с правящими партиями и государственной бюрократией или на заня-
тии должностей. Такие связи наблюдаются также на Ближнем Востоке
(к примеру в Морокко) и в Юго-Восточной Азии, на политических аренах и
в объединениях в Африке южнее Сахары. В этих случаях, как кажется, при-
сутствует большее давление, способствующее согласованности между поло-
жением лиц в субколлективах и их позицией на институциональных рынках,
а также меньшее идеологическое напряжение в контрактации и функциони-
ровании связей. Похожие модели найдены в политическом патронаже
yuryokusha в Японии, в сфере, воспринимаемой как неважная для обще-
ственного и космического порядка, и в ситуации ослабевших примордиаль-
ных территориальных и родственных связей. См., например: Aya R. The
Missed Revolution...; Costa J. Oligarquia у caciquismo сото la forma actual de
gobierno en Espana, in idem, Oligarquia у caciquismo. Colectivismo agrario у
otros escritos. Madrid: Alianza Editorial, 1967. P. 15-45; Pike F.B. Hispanismo,
1898-1936. Notre Dame: University of Notre Dame Press, 1971; Romero-
Maura J. Caciquismo as a political system, in Patrons and Clients in Mediterranean
Societies / E. Gellner, J. Waterbury (eds.). London: Duckworth, 1977. P. 53-62;
The Caciques...; Campbell J.K. Honour, Family and Patronage, A Study of
Institutions and Moral Values in a Greek Mountain Community. Oxford:
Clarendon Press, 1964; Legg K.R. Politics in Modern Greece. Stanford: Stanford
University Press, 1969; Legg K.R. Political Change in Clientelistic Polity, The
Failure of Democracy in Greece //Journal of Political and Military Sociology.
Fall 1973. № 1 (2). P. 231-246; Waterbury J. The Commander of the Faithful...;
Burke E. Morocco and the Near East // Archives Europeennes de Sociologie.
1969. № 10. P. 70-94; Gellner E. The Great Patron: A Reinterpretation of Tribal
Rebellions // Archives Europeennes de Sociologie. 1969. № 10. P. 61-69; Political
Participation in Turkey, Istambul / E. Akarly, G. Ben Dor (eds.). Bogazici
University Publications, 1975; Shor E. The Thai Bureaucracy // Administrative
Science Quarterly. 1960. № 5 (6). P. 66-86; Leeds A. Brazilian Career and Social
Structures: An Evolutionary Model and Case History //American Anthropologist.
1964. № 66 (6). P. 1321-1347; Poitras G. Welfare Bureaucracy and Clientelistic
Politics in Mexico // Administrative Science Quarterly. March 1973. № 18 (1).
370
Р. 18-26; Sandbrook R. Patrons, Clients, and Factions: New Dimensions of
Conflict Analysis in Africa // Canadian Journal of Political Science. March 1972.
№ 5 (1). P. 104-19; Sandbrook R. Patrons, Clients, and Unions: The Labour
Movement and Political Conflict in Kenya //Journal of Commonwealth Political
Studies. March 1972. № 10 (1). P. 3-27; Ike N. Japanese Politics. Patron-Client
Democracy. New York: Knopf, 1972 (1957); Flanagan S.C. Voting Behavior in
Japan: The Persistence of Traditional Patterns // Comparative Political Studies.
October 1968. № 1 (3). P. 391-412. См. также: Zuckerman A. Political Clienteles
in Power: Party Factions and Cabinet Coalitions in Italy. Beverly Hills: Sage
Publications, 1975. Большие принуждения и насилие обнаружены в брокера-
же сицилийской mafiosi между удаленными городскими землевладельцами и
внутренними районами Западной Сицилии; mafiosi соревновались между со-
бой и с нижестоящими секторами за большие доли богатства, пытаясь по-
дорвать контроль землевладельцев. Аналогичная тенденция была обнаружена
в патримониальных отношениях на Северо-Востоке Бразилии между вла-
дельцами плантаций и сахарных заводов и сельскими рабочими; в futuwwa as
baltagi в Египте, а также в случае ливанских qabadat, действующих от имени
zu’ama. См.: Blok A. The Mafia of a Sicilian Village, 1860-1960. A Study of
Violent Peasant Entrepreneurs. Oxford: B. Blackwell, 1974; Hess H. Mafia and
Mafiosi. The Structure of Power. Westmead Farnborough: Saxon House, 1973
(1970); Gelzer M. The Roman Nobility. Oxford: B. Blackwell, 1969 P. 62-111;
Freire G. The Masters and the Slaves: A Study in the Development of Brazilian
Civilization. New York: Knopf, 1956; Hutchinson B. The Patron-Dependent
Relationship in Brazil: A Preliminary Examination // Sociologia Ruralis. 1966.
№ 6. P. 3-30; и Johnson M. Political bosses and their gangs: Zu’ama and qabadayat
in the Sunni Muslim quarters of Beirut, in Patrons and Clients in Mediterranean
Societies / E. Gellner, J. Waterbury (eds.). London: Duckworth, 1977. P. 207-24.
Корпоративные патрон-клиентские отношения трактуются, как имеющие
родственные, территориально-родственные и гражданско-подобные основа-
ния. Пример первых - найденная в Киренаике связь между семьями Саади и
нехваткой прав на воду и землю у племен Mrabtin as-Sadgan; пример корпо-
ративного занимания должностей патронской роли, основанного на граждан-
ском критерии, можно найти в иностранных clientelae, характерных для
civitas liberae республиканского Рима; территориально-родственные основа-
ния характерны для dozoku в Японии. Корпоративный характер занимания
должностей был связан с полу- или квазилегальным провозглашением силь-
ного различия ролей, освобождающего их от склонности к нестабильности в
зависимости от изменения рыночных позиций власти. Похожие ритуальные
модели часто описывают как клиентелистские: японская oyabun-kobun и
христианская compadrazgo. Связь, найденная среди живущих между озер
племен банту в Восточной Африке, напоминает этот аспект; здесь церемони-
альная формализация делает связь более неуязвимой к транзакционным
фактическим интересам партнеров. Об этих моделях, среди прочих, см.:
Peters E.L. The Tied and the Free (Lybia) / J. Peristiany (ed.). Contributions to
Mediterranean Sociology. Paris; The Hague: Mouton, 1968. P. 167-88; Badian E.
371
В-третьих, важность такого рода исследований проистекает из ра-
стущего осознания того, что патрон-клиентским отношениям не су-
ждено было остаться на задворках общества или исчезнуть с развитием
и установлением демократических государств с хорошо функциониру-
ющими политической и экономической системами и присущими им
экономическим развитием и модернизацией, или с ростом классового
сознания среди низших слоев. Оказалось также, что какой-нибудь из
существующих типов патронажа (например, полуинституционализи-
рованные родственные личные диадные патрон-клиентские отноше-
ния) в таких условиях может исчезнуть, в то время как появятся новые
типы, и что примеры патронажа могут быть найдены в различных фор-
мах во многих обществах, пересекая различные уровни экономическо-
го развития и политические режимы и как будто бы выполняя важные
функции в этих высокоразвитых и современных условиях4.
Foreign Clientelae (246-270 В.С.). Oxford: Clarendon Press, 1958; Beardsley R.K.
et al. Village Japan. Chicago: The University of Chicago Press, 1959; Ishino I. The
Oyabun-Kobun...; Nakane C. Japanese Society. London: Weidenfeld and
Nicholson, 1970; Foster G.M. Cofradiaand Compadrazgo...; Mair L.P. Clientship
in East Africa // Cahiers d’Etudes Africaines. 1961. № 2 (6). P. 315-326;
Steinhart F. Vassal and Fief in three Lacustrine Kingdoms // Cahiers d’Etudes
Africaines. 1967. № 7 (28). P. 606-623. Отношения, похожие на патрон-кли-
ентские связи, были представлены в традиционных Китае, Индии, Ирлан-
дии, Венгрии, Восточной Арктике, Непале, Мальте и Балканах. См. например:
Folsom К.Е. Friends, Guests and Colleagues: The Mu-fu System in the late Ch’ing
Period. Berkeley: University of California Press, 1968; Breman J. Patronage and
Exploitation. Changing Agrarian Relations in South Gujarat. India, Berkeley:
University of California Press, 1974; Bax M. Patronage Irish Style: Irish Politicians
as Brokers // Sociologische Gids. May-June 1970. № 17. P. 179-191; Fel E.,
Hofer T. Proper Peasants. Traditional Life in a Hungarian Village // Viking Fund
Publications in Anthropology. № 46. Chicago: Aldine, 1969; Patrons and Brokers
in the East Arctic / R. Paine (ed.). Memorial University of Newfoundland:
Institute of Social and Economic Research //Newfoundland Social and Economic
Papers. 1971. № 2; Caplan L. Cash and Kind: Two media of «Bribery» in Nepal //
Man. 1971. № 6. P. 266-278; Boissevain J. Saints and Fireworks. Religion and
Politics in Rural Malta. London: Athlone Press, 1965; Hammel E.A. Alternative
Social Structures and Ritual Relations in the Balkans. Englewood Cliffs: Prentice
Hall, 1968. Эфемерные связи переходных моделей, как в США и Советском
Союзе, обсуждаются далее.
4 См., например: Ike N. Japanese Politics. Patron-Client Democracy...; Galjart
B. Old Patrons and New: Some Notes on the Consequences of Patronage for Local
Development Projects // Sociologia Ruralis. 1967. 7. P. 335-346; Weingrod A.,
Morin E. Post Peasants: The Character of Contemporary Sardinian Society //
Comparative Studies in Society and History. July 1971. № 13(3). P. 301-324; Blok
A. Peasants, Patrons and Brokers in Western Sicily // Anthropological Quarterly.
372
В-четвертых, растущая важность этих исследований была сопря-
жена с тем, что они стали тесно связаны с основными теоретически-
ми разработками и проблемами в области социальных наук и таким
образом оказались в фокусе внимания теоретических дебатов. На
теоретическом уровне во всех общественных дисциплинах анализ
патронажа стал тесно связан с резким протестом против текущих
«функционалистских», системных и «девелопменталистских» эво-
люционных акцентов в антропологии, социологии и политических
науках в целом и против допущений классических исследований мо-
дернизации и развития, которые были, как известно, довольно тесно
связаны со структурно-функционалистской школой в социологии
в частности5. Эта связь с основными теоретическими дискуссиями
может быть наиболее отчетливо видна в тематике исследований па-
трон-клиентских отношений и в попытках более точно определить
их центральное отличительное ядро. В фокусе одного из первых на-
правлений таких исследований - в противоположность сильному
акценту классической функционалистской антропологии и струк-
турно-функционалистской школы социологии на изучении групп, их
потребностей и механизме поддержания границ, - стала значимость
July 1969. № 42 (3). Р. 155-170; Allum Р.А. Politics and Society in Postwar Naples;
Bax M. Patronage Irish Style; Khalaf S. Changing forms of political patronage in
Lebanon... О более широком исследовании приспособляемости патрон-кли-
ентских отношений см.: Powell J.D. Peasant Society and Clientelistic Politics //
American Political Science Review. June 1970. № 64 (2). P. 411-425; Scott J.C.
Corruption, Machine Politics, and Political Change // American Political Science
Review. Decemer 1969. № 63 (4). P. 1142-1158; Lemarchand R., Legg K. Political
Clientelism and Development... P. 149-178; Lemarchand R., Legg K. Political
Clientelism and Development... P. 149-178; Scott J.C. Patron-Client Politics
and Political Change in Southeast Asia // American Political Science Review.
March 1972. № 66 (1). P. 91-113; Lande C.H. Networks and Groups in Southeast
Asia: Some Observations on the Group Theory of Politics // American Political
Science Review. March 1973. № 67 (1). P. 103-127; Schneider P, Schneider J.,
Hansen E. Modernization and Development: The Role of Regional Elites and
Noncorporated Groups in the European Mediterranean // Comparative Studies
in Society and History. July 1972. № 14 (3). P. 328-350; Legg K.R. Patrons,
Clients and Politicians, New Perspectives on Political Clientelism / Beverly Hills:
Institute of International Studies // Working Papers on Development, n. d. № 3.
5 Эти споры проанализированы в работе: Eisenstadt S.N., Curelaru М. The
Form of Sociology, Paradigms and Crises. New York: Wiley and Sons, 1976, осо-
бенно в гл. 8 и 9; Eisenstadt S.N., Curelaru M. Macrosociology. Theory, Analysis
and Comparative Studies // Current Sociology. 1977. № 25 (2). P 1-73, особен-
но в гл. II и III.
373
личных и межличностных отношений, квазигрупп, социальных сетей
и властных отношений6.
Акцент на межличностных отношениях и обмене стал связывать-
ся в исследованиях о патронаже с признанием таких измерений соци-
альной структуры и действий, которые, как считалось, были обделены
вниманием как классической функционалистской антропологией,
так и структурно-функционалистским подходом в социологии, а так-
же в существовавших в то время исследованиях по модернизации.
Наиболее важными измерениями, в первую очередь, стали автономия
власти с сопутствующим акцентом на связях между распределени-
ем власти, потоками ресурсов и структурой социальных отношений
в обществе; а также такие аспекты межличностных отношений, как
иерархия, асимметрия и неравенство, и, кроме того, автономия неко-
торых аспектов символического измерения человеческой деятельно-
сти. Последние рассматривались в патрон-клиентских отношениях
как тесно связанные с понятиями чести или с духовными сторонами
межличностных отношений вроде дружбы и ритуального родства; а
также со специфическим восприятием общественного порядка, на-
6 О «классическом» функционалистском походе к антропологии см.:
Radcliffe-Brown A.R. On the Concept of Function in Social Science и On Social
Structure, in idem / Ed. Structure and Function in Primitive Society. London:
Cohen and West, 1952. P. 178-204; Gluckman M. Custom and Conflict in Africa.
Oxford: B. Blackwell, 1955. О структурно-функционалистском подходе см.,
например: Toward a General Theory of Action / T. Parsons, E. Shils (eds.).
Cambridge: Harvard University Press, 1951; Parsons T The Social System. New
York: The Free Press, 1964; Parsons T, Smelser N.J. Economy and Society. New
York: The Free Press, 1965. Исследования патрон-клиентских отношений с
акцентом на межличностные связи и обмен см.: Wolf Е. Kinship, Friendship,
and Patron-Client Relationships...; Boissevain J. Friends of Friends, Networks,
Manipulators, and Coalitions. Oxford: B. Blackwell, 1974; Mayer A.C. The
Significance of Ouasi-Groups in the Study of Complex Societies / M. Banton
(eds.). The Social Anthropology of Complex Societies, NY: Routledge, 1966.
P. 1-22; Swartz MJ. Local-Level Politics. Social and Cultural Perspectives.
Chicago: Aldine, 1966. EsP. 53-68, 199-204, 227-241, 243-269; Boissevain
J. The Place of Non-Groups in Social Sciences // N.S. Man. 1968. № 3 (4).
P. 542-556; Pitt-Rivers J. The Kith and the Kin / J. Goody (eds.). Character
of KinshiP. Cambridge: Cambridge University Press, 1973. P. 89-105; Network
Analysis. Studies in Social Interaction / J. Boissevain, J.C. Mitchell (ed.). Paris-
The Hague: Mouton, 1973; Lande C.H. Networks and Groups in Southeast Asia...;
Lande С. H. Group Politics and Dyadic Politics: Notes for a Theory, in Friends,
Followers, and Factions / S.W Schmidt et al. (ed.). Berkeley: University of
California Press, 1977. P. 506-510; Weingrod A. Patronage and power... P. 41-52;
Scott J.C. Political Clientelism: A Bibliographical Essay, in Friends, Followers
and Factions... P. 488-489.
374
пример, в таких терминах, как «ограниченное благо», которое Фостер
считает характеристикой крестьянских обществ7. Вместе с тем росло
признание того, что явления, отнесенные к собирательному понятию
патрон-клиентских или клиентелистских отношений, не только яв-
ляются, как недавно отметил Ланде, маргинальным довеском к более
полно структурированным или организованным социальным отно-
шениям8, но также могут представлять собой центральный элемент
институциональных моделей этих обществ, что свойственно, судя по
всему, многим обществам Средиземноморья, Латинской Америки и
Юго-Восточной Азии.
Становилось все более очевидно, что сложные социальные согла-
шения, известные как патрон-клиентские отношения, обозначают
в их самом полном выражении особый способ регулирования клю-
7 О понятии чести в обществах, в которых можно встретить патрон-кли-
ентские связи, см.: Honour and Shame. The Values of Mediterranean Society /
J.G. Peristiany (ed.). London: Weidenfeld and Nicholson, 1965; Schneider
P. Honour and Conflict in a Sicilian Town...; Campbell J.K. Honour, Family,
and Patronage..., Pitt-Rivers J. Honour and Social Status / J.G. Peristiany
(eds.). Honour and Shame. London: Weidenfeld and Nicolson, 1965. P. 19—78;
International Encyclopaedia of the Social Sciences. Pitt-Rivers J. Honor /
D.Led. Shills (eds.). New York: Macmillan and Free Press, 1968. Vol. 6.
P. 503-510; Davis J. Honour and Politics in Picticci. Proceedings of
the Royal Anthropological Institute, 1969. P. 64-81; Schneider J. Of
Vigilance and Virgins. Honour, Shame and the Access to Resources in
Mediterranean Societies // Ethnology. January 1971. № 10 (1). P. 1-24.
О концепции «образа ограниченного блага» см.: Foster G. Peasant Society and
the Image of Limited Good // American Anthropologist. April 1965. № 67 (2).
P. 293-315. Споры о концепции см., например: Kaplan D., Saler В. Foster’s
Image of the Limited Good: An Example of Anthropological Explanation //
American Anthropologist. January 1966. № 68 (1). P 202-205; Bennett J.W.
Further Remarks on Foster’s Image of Limited Good // American Anthropologist.
January 1966. № 68 (1). P. 206-209; и ответ Фостера в: American Anthropologist
(P. 210-214). См. также: Piker S. The Image of Limited Good: Comments on an
Exercise in Description and Interpretation // American Anthropologist. October
1966. № 68 (5). P. 1202-1211; Foster G.M. A Second Look at Limited Good //
Anthropological Quarterly. April 1972. № 45 (2). P. 57-64; Gregory J.R. Image
of Limited Good or Expectation of Reciprocity? // Current Anthropology. March
1975. № 16 (1). P. 73-92. Об «аморальной семейственности» см.: Banfield
Е. The Moral Basis of a Backward Society. Glencoe. IL: The Free Press, 1958;
Wichers AJ. Amoral Familism Reconsidered // Sociologia Ruralis. 1964. № 4
(2). P. 167-181; Pizzorno A. Amoral Familism and Historical Marginality //
International Review of Community Development. 1966. № 15(16). P. 55-66.
8 Lande C.H. Introduction. The Dyadic Basis of Clientelism, in Friends,
Followers, and Factions / S.W. Schmidt et al. (ed.). Berkeley: University of
California Press,1977. P. XIH-XXXVII.
375
чевых аспектов институционального порядка: структурирование
потока ресурсов, обмена, властных отношений и их легитимации в
обществе9. Это означает, что, хотя многие организационные аспекты
патрон-клиентских отношений (например, диадных или триадных се-
тей брокеров и т. п.) и могут быть найдены в самых разных обществах,
их непосредственные и отдаленные институциональные последствия
видны только тогда, когда они становятся частью или проявлением
основного способа регулирования потока ресурсов и процессов меж-
личностного и институционального обменов и взаимодействия в
обществе или его секторе. Они могут быть лучше поняты, следова-
тельно, по отношению к более широким, часто макросоциальным,
условиям, в которых они происходят. Далее мы попытаемся проана-
лизировать природу этого способа регулирования потоков ресурсов
и социальные условия, наиболее благоприятные для его развития и
преемственности.
II. Основываясь на обширной литературе по этому вопросу10,
стоит начать с определения основных характеристик патрон-кли-
ентских отношений и типов социальных взаимодействий, в кото-
рые они вовлечены, особенно в тех обществах или их секторах, где
патрон-клиентские отношения переплетаются с основным способом
структурирования потока ресурсов. Наиболее важные из этих ключе-
вых аналитических характеристик приведены ниже:
а)	патрон-клиентские отношения, как правило, партикулярны и
диффузны;
9 См., например: Zuckerman A. Political Clienteles / S. Tarrow (ed.). From
Center to Periphery. Alternative Models of National-Local Policy Impact and an
Application to France and Italy. Ithaca: Cornell University // Western Societies
Program Occasional Papers. 1976. Ks 4; Legg K.R. Patrons, Clients and Politicians,
New Perspectives on Political Clientelism. Berkeley: Institute of International
Studies, University of California, 1975; Waterbury J. The Commander of the
Faithful. The Moroccan Political Elite. A Study in Segmented Politics. London:
Weidenfeld and Nicholson, 1970; Grazziano L.A Conceptual Framework for the
Study of Clientelism // European Journal of Political Research. Vol. 4. № 2.1976.
P. 149-174. ; а также материалы конференции о патронаже, состоявшейся в
ноябре 1974 г. в Риме, организованной Центром Средиземноморских иссле-
дований полевого персонала Американских университетов (The American
Universities Field Stuff), включенные в работу: Gellner Е., Waterbury J. Patrons
and Clients..., особенно: Gellner E. Patrons and Clients... P. 1-6.
10 См., например, библиографическое эссе: J.C. Scott, in Schmidt et al.,
Friends, Followers, and Factions / S.W. Schmidt et al. (ed.). Berkeley: University
of California Press, 1977. P. 483-505, а также перечисленную ранее литературу.
376
б)	взаимодействие, на котором они основаны, характеризуется од-
новременным обменом различными типами ресурсов, прежде всего
инструментальными, экономическими, а также политическими (под-
держка, лояльность, голоса избирателей, защита) с одной стороны, и
обещаниями солидарности и лояльности с другой;
в)	обмен этими ресурсами, как правило, осуществляется путем
«пакетного соглашения», т. е. ни один ресурс не может подлежать об-
мену отдельно, но только в сочетании, включающем в себя оба типа;
г)	в идеале в эти отношения должен быть встроен сильный эле-
мент безусловности, доверия и долгосрочных обязательств;
д)	как следствие, несмотря на всю их двойственность, в этих от-
ношениях есть сильный элемент солидарности, который зачастую
определен в терминах межличностной лояльности и привязанности
патронов и клиентов. Элемент солидарности может быть сильным,
как в ограниченных первичных взаимоотношениях классического
типа патронажа, или как во многих более современных политиче-
ских машинах очень слабым, но в какой-то степени он присутствует
во всех из них. Часто солидарность тесно связана с представлениями
о личной идентичности, особенно о личной чести и обязанностях, и
также очевидно, что между патроном и клиентами могут существо-
вать хотя и двойственные, но все же личные привязанности «духов-
ного» характера;
е)	в то же время установленные отношения не в полной мере яв-
ляются правовыми или договорными; они нередко идут вразрез с
официальными законами страны и основываются больше на нефор-
мальных, хотя и крепко обязывающих, договоренностях;
ж)	несмотря на, казалось бы, обязательный, долгосрочный и в их
идеальном изображении почти пожизненный характер, в патрон-кли-
ентские отношения вступают добровольно, по крайней мере, в прин-
ципе, и также, по крайней мере, официально добровольно выходят;
з)	эти отношения чаще осуществляются между индивидами или
сетями лиц в вертикальной форме (простейший вид - сильные диад-
ные отношения), нежели между организованными корпоративными
группами. Они, как представляется, подрывают горизонтальную ор-
ганизацию группы и солидарность как клиентов, так и патронов, но в
особенности клиентов;
и)	последним в списке, но не по значимости является то, что па-
трон-клиентские отношения основаны на очень сильных элементах
неравенства и различий во власти. Даже на этом этапе нашего обсуж-
дения представляется очевидным, что важнейшим элементом этого
неравенства является монополизация патронами определенных по-
зиций, имеющих жизненно важное значение для клиентов и особен-
377
но, как позже мы увидим более подробно, монополизация доступа к
средствам производства, основным рынкам и общественным центрам.
Эти характеристики показывают, что обмен, осуществляемый в
патрон-клиентских отношениях, происходит на нескольких уровнях
и что он создает парадоксальное сочетание элементов, которые явля-
ются одной из главных особенностей патрон-клиентской связи. Наи-
более важными противоречиями являются: во-первых, своеобразное
сочетание неравенства и асимметрии власти с кажущейся взаимной
солидарностью, выражаемой посредством индивидуальной идентич-
ности и межличностных чувств и обязательств; во-вторых, сочетание
потенциального принуждения и эксплуатации с добровольными от-
ношениями и вынужденными взаимными обязательствами; в-тре-
тьих, сочетание акцента на этих обязательствах и солидарности с
отчасти нелегальным или полулегальным аспектом этих отношений.
Эти характеристики и парадоксальные особенности патрон-кли-
ентских отношений можно встретить в обществах, находящихся на
разных уровнях социальной дифференциации, технологического
развития, с разными политическими режимами и в различных видах
конкретной организации (т. е. в диадных отношениях, в более широ-
ких сетях, в качестве части более широкой бюрократической органи-
зации и т. д.). Данные основные характеристики и их кристаллизация
вокруг этих противоречий дают ключ к природе патрон-клиентских
отношений как особого типа социальных отношений в целом и ма-
кросоциального явления в частности.
Прежде всего эти характеристики указывают на то, что в дей-
ствительности суть патрон-клиентских отношений состоит в ор-
ганизации и регулировании обмена или потока ресурсов между
социальными акторами. А также, вопреки тому, что, возможно, под-
разумевается в части литературы, они свидетельствуют, что отно-
шения «патрон - клиенты» не обозначают особого типа простого,
конкретного, рыночного или властного обмена, как это предусмотре-
но теориями индивидуалистического обмена, лучше всего представ-
ленными в работах Джорджа Хоманса и Питера М. Блау11. Скорее 11
11 Homans G.C. Social Behaviour. Its Elementary Forms. New York: Harcourt
Brace and World, 1961; Blau P. Justice in Social Exchange // Sociological
Inquiry. Spring 1964. № 34 (1-2). P. 193-206; Blau P. Exchange and Power in
Social Life. New York: Wiley and Sons, 1964. Изучение различных направле-
ний в теории социального обмена можно найти в: Ekeh Р. Social Exchange
Theory, The Two Traditions. Cambridge: Harvard University Press, 1964. Cm.
также: Turner J.H. The Structure of Sociological Theory. Homewood. IL: The
Dorsey Press, 1974. P. 211-320.
378
всего, как и другие виды регулирования потоков общественных ре-
сурсов, патрон-клиентские отношения представляют собой особую
комбинацию конкретного обмена с таким типом обменов, который
был обозначен в социологической и антропологической литературе
как обобщенный.
Обобщенный обмен и институционализация
основополагающих правил социального взаимодействия
III.	Термин обобщенный обмен, использованный, вероятно, впер-
вые Марселем Моссом, был развит и несколько изменен Клодом Ле-
ви-Строссом в его ранних работах о родстве. Это также связано с его
анализом обобщенных средств обмена, согласно структурно-функ-
циональному подходу Толкотта Парсонса и индивидуалистическому
подходу Джеймса С. Коулмана12.
Проблемы, с которыми связан термин «обобщенный обмен» (gen-
eralized exchange), впервые были определены в работе Мосса о даре.
Как известно, он показал, что дарение устанавливает обмен с осо-
быми, но все же хорошо определенными характеристиками. Обмен
дарами отличается от обычного «конкретного» рыночного обмена
тем, что он, якобы, неутилитарен и бескорыстен. И в то же время он
хорошо структурирован, будучи основанным на сложных правилах
взаимности, которые, тем не менее, отличаются от утилитарного, кон-
кретного рыночного обмена13.
12 Mauss М. The Gift, Forms and Functions of Exchange in Archaic Societies.
London: Cohen and West, 1954. [Essai sur le don // Annee sociologique. n.s. 1925.
№ 1. P. 30-126]; Levi-Strauss C. The Elementary Structures of KinshiP. Boston:
Beacon Press, 1969 (1949); Parsons T. On the Concept of Influence // Public
Opinion Quarterly. Spring 1963. № 27. P. 37-62; Parsons T. Rejoinder to Bauer and
Coleman // Public Opinion Quarterly. Spring 1963. № 27. P. 83-92; Parsons T.
On the Concept of Political Power // Proceedings of the American Philosophical
Society. 1963. № 103 (3). P. 232-262; Coleman J.S. Political Money // The
American Political Science Review. December 1970. № 64 (4). P. 1074-1087.
13 Различие между обобщенным и конкретным обменом в том виде, в
котором они представлены здесь, не идентично различию между ограничен-
ным и обобщенным обменом, как их описывает прежде всего К. Леви-Стросс.
Последнее различие относится преимущественно к масштабу и «направлен-
ности» ограниченного обмена по сравнению с косвенностью обобщенного.
Конкретный обмен может быть одновременно прямым (бартер) и косвенным,
и чем более косвенным он является, тем больше он зависит от обобщенных
средств обмена: денег, политической лояльности или влияния. Надлежащее
функционирование таких средств в известном смысле обостряет проблему
379
Данные различия тесно связаны с целями или функциями этих
двух типов обмена. Скрытой целью обмена дарами является создание
условий для солидарности, «преддоговорных» элементов социально-
го взаимодействия, которые включают обязательство участвовать в
социальном взаимодействии и поддерживать свои обязательства;
или, иными словами, обобщенный обмен в случае успеха помогает
создать условия основного доверия и солидарности в обществе, под-
держивать то, что Дюркгейм назвал преддоговорными элементами
социальной жизни14.
С точки зрения участников любой социальной деятельности, ме-
ханизмы обобщенного обмена выполняют функции безопасности
или страхования от рисков и неопределенностей в социальном «от-
крытом» рынке или властном взаимодействие или борьбе.
IV.	Институционализация обобщенного обмена в каждом обще-
стве осуществляется на двух уровнях. Один из них устанавливает
ограничения на свободный обмен ресурсами в социальном взаимо-
действии и структурирует поток ресурсов и социальные отношения
отличным от «свободного» (рыночного или властного) обмена об-
разом. Такое структурирование отличается от исключительно обу-
словленной, инструментальной или преимущественно адаптивной
деятельности, которая характеризует простой или конкретный обмен.
Но оно не отрицает адаптивные или инструментальные отношения.
Скорее, оно создает связь между инструментальными и властными
отношениями, с одной стороны, и солидарностью и экспрессивными
отношениями, с другой.
Базовая парадигма таких отношений может быть найдена в род-
ственных системах - в дружелюбии (amity), которое Мейер Фортес
назвал основой родства, и которое предполагает безусловные обяза-
доверия и важности соответствующих механизмов обобщенного обмена.
Обобщенный обмен почти всегда менее прямой, но масштаб участников или
сфер, которые в него вовлечены, может сильно различаться.
14 Durkheim Е. On the Division of Labor in Society. New York: Macmillan,
1933. Для дальнейшего изучения преддоговорных элементов социальной
жизни см., например: Parsons Т. The Structure of Social Action..., особен-
но с. 301-338, 460-470, 708-714; Davis J.A. Structural Balance, Mechanical
Solidarity, and Interpersonal Relations // American Journal of Sociology.
January 1963. № 68 (4). P. 444-462; Befu H. Gift-Giving and Social Reciprocity
in Japan // France-Asie / Asia. Hiver 1966/67. № 188. P. 161-177. См. также:
Parsons T. Durkheim on Religion Revisited: Another Look at the Elementary
Forms of Religious Life / C.Y. Glock, P.E. Hammond (eds.). Beyond the Classics.
Essays in the Scientific Study of Religion. New York: Harper and Row, 1973.
P. 156-181.
380
тельства, коренящиеся в основных компонентах личной и коллектив-
ной идентичности и поддерживаемые моральными предписаниями15.
Большинство из этих характеристик, особенно выраженный акцент
на безусловных отношениях как основанных на определенных атри-
бутах, будь то примордиальные, священные или гражданские, разде-
ляются родственными связями с иными социально аскриптивными
коллективами или порядками, такими как общины, сословия, нации
и тому подобные. Во всех таких случаях в первую очередь учрежде-
ние безусловности отношений происходит посредством институцио-
нализации различных прав, т. е. аскриптивных (часто иерархических,
основанных на власти) спецификаций ограничений на институцио-
нальное взаимодействие или обмен и на доступ к позициям16. Далее
устанавливается ограничение на обмен ресурсами через создание
общественных благ, предоставленных коллективом (например, пра-
вительством), таких как оборона или медицинские услуги. Эти бла-
га создаются таким образом, что если один из членов коллектива
получает их, то другим не может быть отказано в их получении; и
они устанавливают цены, которые выплачивают (напрямую или кос-
венно через налогообложение) представители разных групп за это
благо17. Наконец, структурирование потока ресурсов проявляется в
общественном распределении личных благ, то есть путем прямого
распределения услуг и вознаграждений для групп населения в соот-
ветствии с критериями, которые отличаются от тех, которые исполь-
зуются при обмене в чистом виде. Поток отношений в конкретных
моделях обобщенного обмена структурирован всеми означенными
15 Fortes М. Kinship and the Social Order. Chicago: Aldine, 1965. Об обще-
ственной значимости этого аспекта надежности как связанного с «мораль-
ной» областью родства см.: Bloch М. The Long Term and the Short Term: The
Economic and Political Significance of Kinship / J. Goody (ed.). The Character
of Kinship. 1975. P. 75-89.
16 О безусловностях и титулах см.: Eisenstadt S.N. Social Differentiation
and Stratification. Glenview. IL: Scott Foresman and Co., 1971; Eisenstadt S.N.
Prestige, Participation and Strata Formation / J.A. Jackson (ed.). Social
Stratification. Cambridge: Cambridge University Press, 1968. P. 62-103.
17 Об общественных благах см.: Kuhn A. The Study of Society. A Unified
Approach. Homewood. IL: The Dorsey Press, 1963; Olson M. The Logic of
Collective Action. New York: Schocken, 1968; Williamson O.E. Market and
Hierarchies: Some Elementary Considerations // American Economic Review.
May 1973. № 63 (2). P. 316-25; Williamson O.E. Some Notes on the Economics of
Atmosphere / University of Pennsylvania. The Fels Center of Government // Fels
Discussion Papers. 1973. № 29. См. также: Eisenstadt S.N., Curelaru M. The Form
of Sociology. Paradigms and Crises. New York: Wiley and Sons, 1976. 364 ff.
381
выше способами и отличает этот тип от обычного «рыночного» типа
межличностных или институциональных взаимоотношений и обме-
на. Институционализация обобщенного обмена необязательно долж-
на быть эгалитарной. Она часто содержит сильные элементы власти
и иерархии и структурирована иначе, чем прямые отношения власти
или обмен рыночного типа.
V.	Второй уровень институционализации обобщенного обмена
состоит из взаимодействий, символизирующих и делающих леги-
тимным процесс безусловных связей и установки условий доверия и
преддоговорных элементов социальной жизни.
Дар, как показал Мосс, является одним из таких механизмов,
но, конечно, не единственным. Гостеприимство - также недавно в
достаточной мере изученное учеными, близкими к исследователям
патрон-клиентских отношений, проявляется прежде всего в прими-
тивных или традиционных обществах, но, вероятно, имеет аналогич-
ные функции также и в некоторых более современных. Механизмы
обобщенного обмена также иллюстрируют ритуальное родство и
дружба18. Но такие механизмы, как дары, гостеприимство или риту-
ализированная дружба, более заметные в примитивных обществах
или в небольших неформальных секторах более сложных обществ,
являются, конечно, не единственными, с помощью которых структу-
18 О гостеприимстве см.: Pitt-Rivers J. The Stranger, the Guest and
the Hostile Host: Introduction to the Study of the Laws of Hospitality /
J.G. Peristiany (ed.). Contributions. 1968. P. 13—30; выпуск Anthropological
Quarterly, посвященный «Меняющимся моделям и социальной динамике в
восточных средиземноморских сообществах», January. 1974. № 47(1). О ри-
туальном родстве и дружбе, см.: Eisenstadt S.N. Ritualized Personal Relations
// N.S. Man. 1956. № 96. P. 1-6; Gudeman S. The Compadrazgo as a Reflection
of the Natural and Spiritual Person. The Curl Prize Essay 1971. Proceedings
of the Royal Anthropological Institute. 1971. P. 45-71; Goody E.N. Forms of
Pro-Parenthood / J. Goody. Kinship (ed.). Harmondsworth: Penguin Modern
Sociology Series, 1971. P. 331-345; Pitt-Rivers J. Kinship: II-Pseudo-Kinship /
International Encyclopaedia of the Social Sciences. 1968. Vol. 8. P. 406-413;
Вольф, Фостер, Ишино, Вольф и Минц, цитируемые в первой сноске на-
стоящей статьи. О структурировании социального доверия в связи с друж-
бой и родством см.: Eisenstadt S.N. Friendship and the Structure of Trust and
Solidarity in Society / E. Leyton (ed.). The Compact. Selected Dimensions of
Friendship: Memorial University of Newfoundland // Newfoundland Social and
Economic Papers. 1974. № 3. P. 138-145. Текучесть этих механизмов в отноше-
нии своей идеологической концептуализации и применения в общественных
отношениях анализируется в африканском контексте: La Fontaine J.S. The
Mother’s Brother as Patron // Archives Europeennes de Sociologie. 1975. № 16.
P. 76-92; La Fontaine J.S. Unstructured Social Relations // The West African
Journal of Sociology and Political Science. October 1975. № 1 (1). P. 51-81.
382
рированы преддоговорные основы социального порядка, условия и
рамки обобщенного обмена.
Даже в примитивных или традиционных обществах обмен дара-
ми, как показали Леви-Стросс, Фортес и Салине19, тесно связан со
всей динамикой физической близости смешанных браков и обмена
невестами, процессов, которые поддерживают отношения между ос-
новными единицами общества.
В более развитых обществах многие из этих функций осущест-
вляются, как уже показали среди прочих Толкотт Парсонс или Леон
Мэйхью, на макросоциальном уровне общественными механизмами,
такими как гражданство, различными правовыми рамками, которые
поддерживают концепции прав. Они тесно связаны с основными
ритуалами, которые поддерживают базовые символы социальной
идентичности и социального порядка в каждом обществе и легити-
мизируют сам этот обмен20.
VI.	Важнейшим аспектом любой социальной структуры является
отношение институциональных связей между обобщенным и кон-
кретным обменами и особенно степени сцепления (linkage) между,
во-первых, членством в крупнейших аскриптивных категориях и
секторах общества, с одной стороны, и доступом к центрам власти, к
должностям по контролю за производством, а также к основным рын-
кам, с другой, а во-вторых, между таким доступом и относительным
положением различных групп или категорий на основных институ-
циональных рынках, т. е. между собственностью на ресурсы и спо-
собностью контролировать их использование в более широкой среде.
Такие связки производят отношения между неравенством в перечис-
ленных выше различных аспектах социального порядка: между не-
равенством в аскриптивных секторах, в доступе к основным центрам
власти и институциональным рынкам и неравенством внутри этих
рынков. Таким образом, они формируют структуру важнейших со-
ставляющих социальной иерархии в обществе.
19 О взаимности и обмене в примитивных обществах см.: Sablins М.
On the Sociology of Primitive Exchange / M. Banton (ed.). The Relevance of
Models for Social Anthropology. New York: Praeger, 1965. P. 139-236; Sahlins M.
Tribesmen. Englewood Cliffs: NJ, 1968. гл. 4, 5.
20 Theories of Society / T. Parsons et al. Glencoe, (ed.). IL: The Free Press,
1961; On the Concept of Value Commitment / T. Parsons et al. (ed.). // Sociological
Inquiry. Spring 1968. № 38 (2). P. 135-160; Mayhew L. Ascription in Modem
Societies // Sociological Inquiry. Spring 1968. № 38 (2). P. 105-120; Turner T.S.
Parson’s Concept of «Generalized Media of Social Interaction» and its Relevance for
Social Anthropology // Sociological Inquiry. Spring 1968. № 38 (2). P. 121-134.
383
Именно с точки зрения отношений между обобщенным и конкрет-
ным обменами некоторые из основных характеристик патрон-клиент-
ских отношений выделяются и могут быть выделены среди других
видов общественных отношений и организаций. Аналитические осо-
бенности и динамические склонности того, что за неимением лучшего
слова мы будем называть «клиентелистской» моделью структуриро-
вания отношений между обобщенным и конкретным обменом, наи-
лучшим образом объясняют важные аналитические характеристики
патрон-клиентских отношений.
Клиентелистская модель отношений между обобщенным
и конкретным обменами в сравнительной перспективе
VII.	Теперь приведем важнейшие характеристики таких моделей,
которые обычно сравнивают с патрон-клиентскими отношениями, а
именно родственные, аскриптивные иерархические (феодальные или
кастовые) модели, а также «универсалистские» - плюралистические,
монолитные (тоталитарные), консоциативные21.
21 О плюралистической модели и бюрократических обществах открыто-
го рынка см.: S.N. Eisenstadt (ed.) Political Sociology. P. 488-521; Bureaucracy,
Bureaucratization, Markets and Power Structure / S.N. Eisenstadt (ed.). Essays
on Comparative Institutions. New York: Wiley and Sons, 1965. P. 177-215. О то-
талитарной модели см.: Brzezinski Z. The Nature of the Soviet System // Slavic
Review. October 1961. № 20 (3). P. 354-368; Lowenthal R. The Logic of One-
Party Rule / A. Brumberg (ed.). Russia under Krushchev; An Anthology from
Problems of Communism. New York: Praeger, 1962; Rigby TH. Traditional,
Market, and Organizational Societies and the USSR // World Politics. July
1964. № 16 (4). P. 539-557; Linz JJ. Totalitarian and Authoritarian Regimes /
F.I. Greenstein, N.W Polsby (eds.). Handbook of Political Science. Reading. MA:
Addison-Wesley, 1975. P. 175-411. О кастовых системах см.: Dumont L. Homo
hierarchicus: Essai sur le systeme des castes. Gallimard, 1966; Contributions to
Indian Sociology / L. Dumont (ed.). Paris; The Hague: Mouton, 1966; Singer M.
The Social Organization of Indian Civilization // Diogenes. Winter 1964. № 45.
P. 84-119; idem, Traditional India: Structure and Change / M. Singer (ed.). Austin.
American Folklore Society: University of Texas Press, 1959; Srinivas M.N. Caste
in Modern India. New York: Asia Publishing House, 1962; David K. Hierarchy
and Equivalence in Jaffna, North Sri Lanka: Normative Codes as Mediator in
idem, in idem, Ed. The New Wind. Changing Identities in South Asia. Paris; The
Hague: Mouton, 1976. P. 179-226. О феодальных моделях см.: S.N. Eisenstadt
(ed.). Political Sociology, гл. 7. О консоциативных моделях см.: Daalder Н. The
Consociational Democracy Theme // World Politics. July 1974. № 26 (4). P. 604-
21; Liphart A. Consociational Democracy // World Politics. 1969. № 21. P. 207-
225; idem, Liphart A. The Politics of Accommodation. Pluralism and Democracy
in the Netherlands. Beverly Hills, California: University Press, 1968. См. также:
384
В большей части сравнительных работ, за исключением Э. Гелл-
нера, Д. Уотербери и Э. Вулфа, основные различия между этими ти-
пами социальной организации и патрон-клиентскими отношениями
определены в конкретных организационных терминах22. Наш акцент,
однако, сделан на рассмотрении их не в качестве типов социальной ор-
ганизации, а в качестве моделей структурирования потока ресурсов и
межличностного взаимодействия и обменов в обществе. И особенно в
качестве моделей структурирования отношений между обобщенным
и конкретным обменами в целом и связями между различными нера-
венствами, перечисленными выше в частности. В любых конкретных
социальных условиях - обществе или его секторе - разные модели
могут различаться по важности, и хотя какая-нибудь из них обыч-
но преобладает, нередко возникают конфликты между ней и дру-
гими.
Подобным образом, относительно схожие модели могут существо-
вать, как мы уже обозначали, в различных социальных структурах, на
разных уровнях экономического развития и в различающихся поли-
тических режимах. Мы приведем здесь только очень краткий анализ
различных моделей и сосредоточимся по большей части на анализе
Lembruch G. Proporzdemokratie: Politische System und Politische Kultur in
der Schweiz und Oesterreich. Tubingen: Mohr, 1968; Lembruch G. Konkordanz-
demokratie im Politische System der Schweiz // Vierteljahresschrift. 1968.
№ 9 (3); Lembruch G. Konkordanzdemokratie im Internationalen System //
Politische Vierteljahresschrift. 1969. Vol. 10, Sonderheft; Eisenstadt S.N.
Bureaucracy, Bureaucratization, Markets and Power Structure // Essays on
Comparative Institutions. 1965. P. 175-216.
22 См., например: Weingrod A. Patrons, Patronage and Political Parties //
Comparative studies in Society and History. 1968. Vol. 10. № 4. P. 377-400.;
Hall A. Concepts and Terms. Patron-Client Relationship // Journal of Peasant
Studies. 1974. № 1. P. 506-509; Grazziano L. A Conceptual Framework for the
Study of Clientelism // European Journal of Political Research. 1976. Vol. 4. № 2.
P. 149-174. ; Boissevain J. Patrons and Brokers... // Sociologische Gids. 1969.
Vol. 16. № 6. P. 379-386; Blok A. Variations in Patronage // Sociologische Gids.
November-December 1969. № 16 (6). P. 365-378. Примечательные примеры
такого подхода к case studies см.: Allum Р.А. Politics and Society in Postwar
Naples. Cambridge: Cambridge University, 1973; Silverman S.F. Patronage and
Community-Nation Relationships in Central Italy // Ethnology. 1965. № 4 (2).
P. 172-189; Boissevain J. When the saints go marching out. Reflections on the
decline of patronage in Malta, in Patrons and Clients in Mediterranean Societies /
E. Gellner, J. Waterbury (eds.). London: Duckworth, 1977. P. 81-96. Ср. эти
определения c: Gellner E. Patrons and Clients...; Waterbury J. An attempt to put
patrons and clients in their place. P. 329-342; Wolf E. Kinship, Friendship and
Patron-Client Relationships...
385
клиентелистских моделей, а затем кратко сравним их с некоторыми
другими.
Идеальная модель корпоративных родственных отношений, ко-
торую можно встретить прежде всего в различных «примитивных»
обществах, предполагает, что доступ к большинству основных рын-
ков, а также к общественным благам приобретается путем членства
в таких (часто корпоративных) родственных группах; что большая
часть обмена ресурсами осуществляется через корпоративную дея-
тельность этих групп или внутри них и что фактически большинство
рынков, так же как и общественных благ, встроены в отношения меж-
ду ними. Схожие «идеальные» предпосылки могут быть найдены в
аскриптивных (главным образом родственных) иерархических сис-
темах. Наиболее полное выражение, конечно, может быть найдено в
кастовой системе Индии, однако многие элементы присутствуют так-
же в других примитивных, архаичных или феодальных обществах.
В соответствии с родственной моделью, также существует допу-
щение, что большая часть значимых конкретных обменов (если, ко-
нечно, не все обмены) осуществляются через аскриптивные группы.
Таким образом, они сочетают и конкретные, и преимущественно
обобщенные обмены, даже если последние требуют более полного
включения в особый ритуал. Хотя конкретные обмены и соверша-
ются более открыто, они организованы так, чтобы не посягать на
иерархично-аскриптивную модель. Принципиальная разница между
иерархической и чисто корпоративной родственной моделями со-
стоит, конечно, в основных предпосылках неравенства в отношениях
между аскриптивными группами и, следовательно, в большем акцен-
те на иерархических отношениях между ними.
Связь между обобщенным и конкретным обменами формирует
определенную модель связи между неравенствами в основных изме-
рениях институционального порядка. В идеальных предпосылках та-
ких моделей существует тесная связь, почти полное сцепление, между
относительным положением группы или социальной категорией в
аскриптивной иерархической сфере, с одной стороны, и ее доступом
к центрам общества, созданию общественных благ и в особенности
доступом к общественному распределению личных благ и основным
институциональным рынкам, с другой. Таким образом, в некотором
смысле предполагается практическое отсутствие или относительная
незначимость открытых рынков либо же отсутствие и незначимость
автономной активности в них.
«Официальная» модель открытых рыночных или бюрократиче-
ских обществ предполагает, что доступ к основным рынкам, центрам
власти и созданию общественных благ (так же как и к общественному
386
распределению личных благ) распространяется на всех членов более
широкого сообщества, без принятия во внимание их членства в лю-
бых других аскриптивных иерархических субединицах (даже если
некоторые из критериев создания общественных благ и обществен-
ного распространения личных благ создают дискриминацию в пользу
определенных социальных категорий, таких как «бедные» или «обде-
ленные»). Она также предполагает, что все члены могут участвовать в
борьбе за создание критериев распределения и что конкретный обмен
на открытых рынках не будет юридически обусловлен членством в
любой подгруппе.
Эту широкую модель можно разделить на несколько субмоделей,
три из которых - открыто плюралистическая, монолитно-тотали-
тарная и консоциативная (сообщественная) - являются наиболее
важными. В плюралистической модели, превалирующей в большин-
стве западноевропейских обществ, США и британских доминионах,
большинство групп имеет свободный автономный доступ к центрам
власти, производству общественных благ и основным единицам про-
изводства и рынкам. В монолитных системах, превалирующих осо-
бенно в современных тоталитарных обществах с предшественниками
в виде монолитных имперских систем, основные группы имеют доступ
к рынкам и общественным благам, однако их доступ к центрам вла-
сти и общественно распространяемым личным благам строго контро-
лируется центром, хотя и не любой (по крайней мере официально)
единичной аскриптивной субгруппой внутри общества.
В консоциативной модели, также именуемой Proporzdemokratie23,
которая превалирует прежде всего в небольших европейских демо-
кратиях, таких как Нидерланды, Швейцария и Австрия, отношения
между обобщенным и конкретным обменом гораздо более сложные,
чем в универсалистских моделях. Основные права (такие как граж-
данство и все присущие ему права и обязанности) возложены в со-
ответствии с универсалистким критерием на всех членов широкого
коллектива (нации). В противоположность этому, доступ к большин-
ству центров власти так же, как ко многим общественным благам и
публичному распределению частных благ, в большей степени опосре-
дован представителями основных консоциативных сегментов, будь
то религиозные группы, политические партии или локальные сооб-
щества и т. д. Но внутри данных сегментов доступ к власти открыт
каждому. Помимо этого, в большинстве консоциативных систем раз-
виваются относительно широкие рынки, особенно в экономической
23 Proporzdemokratie (нем.) - пропорциональная демократия (примеч. перев.).
387
сфере. Доступ к ним в принципе открыт всем членам общества, и
конкретные обмены, происходящие в них, не ограничены участием в
любом из аскриптивных отношений.
Главное отличие между такими консоциативными и корпоратив-
ными системами, как, например, в Латинской Америке24, заключа-
ется в том, что в последней членство в корпоративных объединений
само по себе не обеспечивает доступ к центрам власти в них; и что
доступ не только к общественным благам и общественному распреде-
лению частных благ, но также и к большим частям открытых рынков,
опосредован корпоративными объединениями.
VIII.	В противоположность всем вышеуказанным моделям
структурирования отношений между обобщенным и конкретным
обменами, клиентелистская модель основана на существующих про-
тиворечиях между, с одной стороны, потенциально обширными, даже
если не очевидными универсалистскими или полууниверсалист-
скими условиями, а также следующими из этих условий свободным
потоком ресурсов и относительно широком масштабом рынков, и не-
прерывными попытками ограничить этот свободный поток, с другой
стороны. Эти условия ощутимы в обществе или его секторах в том
смысле, что в отличие от обществ, в которых преобладает наслед-
ственно аскриптивная модель, члены различных страт в принципе
могут получить прямой доступ к средствам производства, к основным
рынкам и центрам власти. Они [члены различных страт] могут орга-
низоваться для получения такого доступа и обеспечения контроля
над использованием ресурсов в более широком контексте; одновре-
24 О корпоратизме в Латинской Америке см.: Malloy J. Authoritarianism
and Corporatism in Latin America: The Modal Pattern / in idem, ed.
Authoritarianism and Corporatism in Latin America. Pittsburgh: University of
Pittsburgh Press, 1977. P. 3-19; Chalmers D.A. The Politicized State in Latin
America, in idem, ed., Authoritarianism and Corporatism in Latin America.
Pittsburgh: University of Pittsburgh Press, 1977. P. 23-46; O’Donnell G.A.
Corporatism and the Question of the State, in Authoritarianism and Corporatism
in Latin America. Pittsburgh: University of Pittsburgh Press, 1977. P. 47-
87; Schwartzman S. Back to Weber: Corporatism and Patrimonialism in the
Seventies, in Authoritarianism and Corporatism in Latin America. Pittsburgh:
University of Pittsburgh Press, 1977. P. 89-106; Kaufman R.R. Corporatism,
Clientelism, and Partisan Conflict: A Study of Seven Latin American Countries,
in Authoritarianism and Corporatism in Latin America. Pittsburgh: University
of Pittsburgh Press, 1977. P. 109-148; Authoritarian Brazil / X. Stephen (ed.).
New Haven: Yale University Press, 1973.
388
менно центры этих обществ могут развивать автономные отношения
с более широкой стратой, в которую входят клиенты и брокеры25.
В то же самое время, по причинам, которые мы рассмотрим да-
лее, внутри этих обществ были сделаны попытки обойти эти воз-
можности; ограничить, во-первых, свободный доступ широких страт
к рынкам и центрам путем монополизации возможными патронами
и брокерами позиций, на которых можно контролировать доступ, и,
во-вторых, использование и конвертацию их ресурсов. Это сочета-
ние потенциально открытого доступа к рынкам с продолжающимися
полуинституционализированными попытками ограничить свобод-
ный доступ - главная черта клиентелистской модели.
Таким образом, структурирование отношений между обобщенным
и частным обменами, предполагаемыми в клиентелистской модели,
характеризуется, прежде всего, особым видом двух передаточных
механизмов или сцеплений (linkage) между аспектами институцио-
нальной структуры, обозначенными выше как ключевые для струк-
турирования таких отношений. Первый из таких механизмов - это
связь между соответствующим положением потенциальных патронов
и клиентов в полуаскриптивных иерархических субсообществах или
субсекторах общества, с одной стороны, и контролем доступа к цен-
тру или центрам общества, основам производства, основным инсти-
туциональным рынкам, производству большинства общественных
благ и общественному распространению личных товаров - с другой.
Второй механизм - связь между доступом к рынкам и центрам и ис-
пользованием и конвертацией потенциально свободных ресурсов на
этих рынках.
25 Примеры ограничений в масштабе и конвертируемости свободного пото-
ка ресурсов в этих обществах см.: Aya R. The Missed Revolution...; Campbell J.К.
Two Case-Studies of Marketing and Patronage in Greece / J.G. Peristiany (ed.).
Contributions to Mediterranean Sociology. Paris-The Hague: Mouton, 1968. P. 143—
54; Sayari S. Political Patronage in Turkey, in Patrons and Clients in Mediterranean
Societies / E. Gellner, J. Waterbury (eds.). London: Duckworth, 1977. P. 103—
113. О патронских договоренностях в этих обществах см.: Boissevain J.
Poverty and Politics in a Sicilian Agrotown // International Archives of
Ethnography. 1966. № 50. P. 198-236; Tarrow S. Economic Development and the
Transformation of the Italian Party System // Comparative Politics. January 1969.
№ 1 (2). P. 161-83; Tarrow S. Local Constraints on Regional Reform. A Comparison
of Italy and France // Comparative Politics. October 1974. № 7 (1). P. 1 -36. Общие
работы по этой теме см.: Eisenstadt S.N. Beyond Classical Revolution-Processes
of Change and Revolution in Neo-patrimonial Societies, Eisenstadt S.N. Revolution
and the Transformation of Societies. A Comparative Study of Civilizations. New
York: The Free Press, 1978. P. 273-310; см. также далее.
389
Решающим аспектом этих двух передаточных механизмов в кли-
ентелистской модели является то, что они очень сильны, хотя и не
полностью легитимны. Они основаны на отказе клиентов от их по-
тенциального автономного доступа к основным рынкам, к позициям
контроля над использованием ресурсов или к центру и производ-
ству общественных благ и услуг, заменой чему становится доступ
посредством патронов (будь то человек или организация, такие как
партия или профсоюз). Посредничество зависит от желания клиен-
тов вступить в отношения обмена с патроном. Этот обмен обладает
характеристиками обыденного обмена товарами и услугами внутри
различных институциональных рынков и обязательно ограничивает
масштаб и конвертируемость свободно обмениваемых там ресурсов.
IX.	Таким образом можно заметить, что клиентелистская модель
может быть отлична от других подобных моделей по нескольким
параметрам. Она отличается от таких моделей, как корпоративные
родственные или аскриптивно иерархические группы, тем, что она
основывается на существовании основных (а не только маргиналь-
ных) рынков и организации способов производства, не вовлеченных
в такие аскриптивные объединения или в отношения между ними.
Она обусловлена ситуацией, когда уже есть различие между владе-
нием ресурсами и контролем над их использованием в широких усло-
виях и определенном разделении между ресурсами, обмениваемыми
в обобщенном и частном обменах.
В противоположность же наиболее «открытым» универсалист-
ским моделям, будь то плюралистская, монолитная или консоциатив-
ная, в которых любые попытки ограничить доступ различных групп
к основам производства и к позициям контроля над использовани-
ем ресурсов в центрах и на рынках вызывают противодействие, сама
сущность клиентелистской модели состоит в установлении и поддер-
жании таких ограничений, даже если они не происходят из основных
предпосылок общества, как в родственных или аскриптивно-иерар-
хических моделях. Клиентелисткая модель, как указано, наиболее
близка корпоративистской. Действительно, во многих обществах с
сильным корпоративистским элементом патрон-клиентские отно-
шения развиваются в близком контакте с первым, хотя обратное не
всегда верно. Основная разница между ними заключается в том, что
чистая корпоративистская модель не обязательно включает в себя
много пакетных договоров об определенных отношениях между ос-
новными (корпоративными) единицами и их членами.
X.	Различия между клиентелистской и другими моделями наиболее
заметны в сцеплениях между неравенствами в большинстве сфер ин-
ституциональной жизни и структурированием социальных иерархий,
390
которые данная модель производит и которые заметно отличаются
от тех, что развиваются в универсалистских либо в аскриптивно-род-
ственных обществах. Как и в таких обществах, в патрон-клиентском
узле (nexus) возникают сцепления (хотя ни одно из них не определено
точно и нормативно) между аскриптивным иерархическим порядком,
с одной стороны, и доступом к власти, общественным благам и боль-
шинству институциональных рынков, с другой.
Именно продолжительное подавляющее существование таких свя-
зей приписывает неравенству, присущему патрон-клиентским отно-
шениям, характеристики всеохватности и преемственности, которые,
предположительно, не могут быть легко изменены в контексте этих
отношений. Именно всеохватность или преемственность такого нера-
венства отличает патрон-клиентские отношения от «случайных» нера-
венств, которые могут появиться внутри рынков и в доступе к ним как
универсалистских обществ, так и аскриптивно-иерархических.
И все же, несмотря на кажущуюся полноту этого неравенства,
на самом деле определенная связь между неравенствами в основ-
ных секторах институционального порядка, которые развиваются в
клиентелистской модели, достаточно хрупка. Эта хрупкость очевид-
на в нескольких тесно связанных аспектах. Во-первых, в отличие от
аскриптивно-иерархических обществ, такие неравенства и прежде
всего связи между ними не полностью предписаны, узаконены или
обеспечены в клиентелистских обществах или их секторах. Действи-
тельно, как уже было указано в наших прошлых рассуждениях, в
большинстве этих обществ они противоречат некоторым их основ-
ным формальным, более открытым, универсалистким предпосылкам.
Во-вторых, в тесной связи с предыдущим суждением относитель-
ное иерархическое положение различных акторов - патронов, броке-
ров и клиентов - не всегда полностью предписано, и по отношению к
нему могут возникать частые споры26.
26 Об этих аспектах патрон-клиентских отношений и в особенности об
их недолговечности см.: Blok A. The Mafia of a Sicilian village, 1860-1960: a
study of violent peasant entrepreneurs. New York & Oxford: Blackwell, 1974. ;
Wolf E. On Peasant Rebellions // International Social Science Journal. 1969.
№21 (2). P. 286-293; Gellner E. How to live in anarchy // The Listener. 1958.
№ 3 (4). P. 579-583; Gellner E. Patrons and Clients in Patrons and clients in
Mediterranean societies. London: Duckworth, 1977. P. 1-6. ; Cardoso F.H.
Tensoes sociais no campo e reforma agraria // Revista brasileira de estudos
politicos. October 1961. № 12. P. 7-26; Friedrich P. Agrarian Revolt in a Mexican
Village. Englewood Cliffs: Prentice-Hall, 1970; Hottinger A. Zuama in Historical
Perspective / in L. Binder (ed.). Politics in Lebanon. New York: Wiley and Sons,
1966. P. 85-105; Pool D. The Politics of Patronage. Elites and Social Structure in
391
В-третьих, клиенты иногда потенциально или фактически спо-
собны накапливать ресурсы на различных рынках (особенно, но не
только на политических), которые не соизмеримы с их относительно
низким аскриптивным статусом, и в сочетании с латентными широ-
кими предпосылками этих систем могут угрожать монополии покро-
вителей на доступ к рынкам и к центру или центрам общества27.
Общественные условия,
порождающие патрон-клиентские отношения
XI.	Чтобы в полной мере понять отношения между этими характе-
ристиками клиентелистской модели отношений между обобщенным
и конкретным обменами, с одной стороны и ключевыми характери-
стиками патрон-клиентских отношений - с другой, следует проана-
лизировать собственно клиентелистскую модель.
Начнем с тех обществ или их секторов, где клиентелистская модель
преобладает, как, например, в большинстве исторических и совре-
менных средиземноморских территорий (католических, греческих
и в меньшей степени мусульманских), в латиноамериканских или
южноазиатских обществах (Таиланд, Бирма, Малайзия или Индоне-
зия). Основываясь на обширной литературе по патрон-клиентским
отношениям, мы попытаемся проанализировать и систематизировать
наиболее важные характеристики трех аспектов структуры этих об-
ществ, которые были выделены в этой литературе, а именно сферу
экономики, внутреннюю структуру основных групп, страт и соци-
альных классов, а также преобладающие культурные ориентиры и те
связи между ними, которые наиболее важны для понимания клиенте-
листской модели и динамики патрон-клиентских отношений.
XII.	Большинство из этих обществ характеризуются главным
образом экстенсивной и добывающей экономикой с относительно
Iraq. University Microfilms International, 1976; и el-Messiri S. The changing role
of the futuwwa...
27 О возможностях разрыва отношений см., например: Blok A. Mafia and
Peasant Rebellion as Contrasting Factors in Sicilian Latifundism // Archives
Europeennes de Sociologie. 1969. № 10. P. 95-116; Singelmann P. The Closing
Triangle: Critical Notes on a Model for Peasant Mobilization in Latin America //
Comparative Studies in Society and History. October 1975. № 17 (4). P. 389-
409. Квазилегальная и квазиритуальная привязка должностей к ролям может
помочь избежать указанную выше возможность. См.: Peters E.L. The Tied and
the Free (Lybia). P. 167-88; Ishino I. The Oyabun-Kobun. A Japanese Ritual
Kinship Institution // American Anthropologist. 1953. Vol. 55. № 5. P. 695-670.
392
низким уровнем внутренней специализации между внутренними
экономическими подразделениями и, следовательно, незначительной
склонностью к развитию или включению технологических иннова-
ций, ориентированных на интенсификацию основ производства; тор-
говлей, ориентированной на экспорт, регулируемой в большинстве
своем правителями или внешними группами, лишь слегка сталкива-
ющимися на относительно узких внутренних рынках и увеличиваю-
щими внутренний поток ресурсов лишь косвенно28.
Внутри этих экономик развивается только определенные типы
политических курсов и системы собственности. Наиболее важный из
политических курсов в первую очередь тот (используя номенклатуру
Б. Хозелица)29, который носит преимущественно экспансивный ха-
рактер; т. е. стремится к расширению контроля над большими терри-
ториями, в отличие от внутренних, и характеризуется интенсивной
эксплуатацией ограниченного запаса ресурсов. Во-вторых, этот курс
преимущественно добывающий и перераспределительный.
В «традиционные» периоды истории во многих из этих обществ
и в особенности в более централизованных правители пытались
контролировать право собственности на землю, либо взяв всю соб-
ственность в свои руки, либо передав ее помощникам-аристократам
и сделав большинство крестьянских семей своего рода арендаторами,
и/или руководя и контролируя масштаб свободной передачи земель-
ных участков, находящихся в собственности разных родственных
единиц. Такая политика шла в разрез с мерами правителей во многих
28 Об этих понятиях см.: Trade and Market in Early Empires / K.E. Polanyi
et al. (ed.). New York: The Free Press, 1957; Dalton G. Primitive, Archaic and
Modern Economies: Essays of Karl Polanyi. New York: Anchor Books, 1968. Об
экономической структуре и процессах в этих обществах см.: Eisenstadt S.N.
Traditional Patrimonialism and Modern Neopatrimonialism. Beverly Hills: Sage
Research Papers in the Social Sciences, 1973; в качестве иллюстративного
материала см.: The Contemporary Middle East: Traditions and Innovations /
B. Rivlin, J.S. Szyliowicz (eds.). New York: Random House, 1965. P. 297-324,
368-374; Underdevelopment and Economic Nationalism in Southeast Asia /
F.H. Golay et al. (ed.). Ithaca. Cornell University: Department of Asian Studies,
1967; Soedjatmoko S. Economic Development as a Cultural Problem. Ithaca.
Cornell University: Department of Asian Studies, 1968; Readings in Malayan
Economics / TH. Silcock (eds.). Singapore: Eastern Universities Press, 1961;
Jaguaribe H. Desenvolvimento economico e desenvolvimento politico. Rio de
Janeiro: Fundo de Cultura, 1962; Schneider J., Schneider P. Culture and Political
Economy in Western Sicily. New York, 1976.
29 Hoselitz B.E Sociological Aspects of Economic Growth. New York: The
Free Press, 1960. P. 85-114.
393
централизованных имперских системах, которые часто пытались ос-
лабить положение аристократии, содействуя относительно свободно-
му крестьянству30.
В более современных условиях развилось определенное продол-
жение таких дисперсных режимов собственности на землю, а также
сильная тенденция в отношении развития городского обслужива-
ния - сектора, также контролируемого государством. Эти страны ча-
сто связаны с абсентеистской собственностью31, с большим разрывом
между городским и сельским секторами и с олигархическими землев-
ладельческими группами, в большинстве своем ориентированными
на внешние рынки32.
В тесной связи с такой политикой внутри этих обществ выросли
особые модели поглощения высоко активных дифференцированных
экономических групп, в особенности торговцев и производителей,
которые могли способствовать накоплению и добыче ресурсов. Тра-
диционные и современные правители были очень часто заинтересо-
ваны в кооптации таких единиц, но только до тех пор, пока последние
были «внешними» по отношению к центральному структурному
ядру этих обществ; до тех пор пока они не стали посягать на их вну-
тренние структурные договоренности и в особенности на основную
концепцию отношений между центром и периферией. Как следствие,
они выделили их в специальные анклавы. Эта тенденция объясняет
30 О такой политике см.: Eisenstadt S.N. The Political System of Empires.
New York: The Free Press, 1963, особенно гл. 7, S.N. Eisenstadt (ed.). Political
Sociology. A reader. Basic Books, 1971.
31 Абсентеистская собственность, пространственно отдаленная от вла-
дельца, например, поместье, в котором не живет его хозяин (примеч. ред.).
32 Подробную библиографию по этой теме см.: Social Change. The Colonial
Structure / LM. Wallerstein (ed.). New York: Wiley and Sons, 1969; Eisenstadt S.N.
Traditional Patrimonialism and Modern Neopatrimonialism. London: Sage
publications, 1973. В качестве иллюстраций особенно из литературы по па-
трон-клиентским отношениям см., например: Schneider J., Schneider Р.
Culture and Political Economy in Western Sicily. New York. 1976; Snowden F.
On the Social Origins of Agrarian Fascism in Italy // Archives Europeennes de
Sociologie. 1972. № 13 (2). P. 268-295; Schneider J. Family Patrimonies and
Economic Behaviour in Western Sicily // Anthropological Quarterly. September
1969. № 42 (3). 109-129; Hess H. Mafia and Mafiosi The structure of power.
Westmead: Saxon House, 1973; Feder E. Violencia у despojo del campesino: el
latifundismo en America Latina. Mexico: Siglo xxi, 1975 (1971); Stavenhagen R.
Social Aspects of Agrarian Structure in Mexico // Social Research. 1966.
№ 33 (3). P. 463-485; Rossi-Doria M. The Land Tenure System and Class in
Southern Italy // The American Historical Review 1958. № 5. P. 46-53.
394
сильную предрасположенность многих из этих обществ позволять
этнически чужим группам, которые разделены даже в большей степе-
ни, чем коренные элементы, участвовать в структурно более диффе-
ренцированной деятельности33. Таким образом, в большинстве таких
обществ существует тенденция к развитию двойной, бисекторальной
экономики, состоящей из одного обширного внутреннего сектора и
более интенсивного внешне ориентированного. При этом два сектора
подключены к добывающей и регуляторной политике центральных
элит. Данные экономические структуры и политические курсы могут
оказаться зависимыми от внешних сил и развиваться в сторону боль-
шей зависимости, когда в международной среде становятся доступны
новые возможности34.
XIII.	С этим типом экономической структуры тесно связаны
внутренние характеристики большинства социальных групп в этих
обществах. Наиболее важная из них - выделяемая в литературе внут-
ренняя слабость [групп], очевидная прежде всего благодаря относи-
тельно низкой степени внутренней солидарности и символической,
а иногда и организационной, автономии, особенно для нижних сло-
33 Bauer Р.Т., Yaimey B.S. The Economics of Underdeveloped Countries.
Cambridge: Cambridge University Press, 1957; Belshaw C.S. Approaches to
Articulation in the Economy. NJ: Prentice-Hall, 1965; Belshaw C.S. Traditional
Exchange and Modern Markets. Englewood Cliffs: Prentice-Hall, 1965. P. 84-
107. См. также: Eisenstadt S.N. Traditional Patrimonialism...
34 Понятие двойственного характера этих экономик в колониальных
условиях было впервые сформулировано: Boeke J.H. Tropisch-Koloniale
Staathuishoudkunde. Bussy, 1910. Дальнейшее его изучение см.: Furnivall J.S.
Netherlands India. A Study of Plural Economy. Cambridge: Cambridge University
Press, 1939; Boeke J.H. The Structure of the Netherlands Indian Economy. New
York: Institute of Pacific Relations, 1942; Boeke J.H. Economics and Economic
Policy of Dual Societies. New York: Institute of Pacific Relations, 1953. О фор-
мах зависимости в некоторых из этих обществ см.: Furtado С. Obstacles to the
Development of Latin America. New York: Anchor Books, 1970; Furnivall J.S.
Colonial Policy and Practice: A Comparative Study of Burma and Netherlands
India. Cambridge: Cambridge University Press, 1948; Colonization in Africa
1870-1960 / V. Turner (ed.). Cambridge: Cambridge University Press, 1973;
Eisenstadt S.N. Essays on Social and Political Aspects of Economic Development.
Paris-The Hague: Mouton, 1958; Schwartzman S. Sao Paulo eo Estado Nacional.
Sao Paulo: DIFEL, 1975; Schneider P. Coalition Formation...; Guasti L. Peru:
Clientelism and Internal Control, in Friends, Followers and Factions / S.W.
Schmidt et al. (eds.). 1977. P. 422-438; Stallings B. Economic Dependency in
Africa and Latin America. Beverly Hills: Sage Professional Papers in Comparative
Politics, 1972.
395
ев общества35. Более пристальный взгляд позволяет увидеть, что не
только нижние группы, но также, как правило, все главные социаль-
ные акторы - центр или центры, широкая периферия и большинство
элит - проявляют эти характеристики. Другими словами, все эти
социальные акторы (в тех обществах, в которых превалирует кли-
ентелистская модель) демонстрируют, что для достижения их це-
лей достаточна относительно низкая степень автономного доступа к
большинству ресурсов, как и для контроля в более широких услови-
ях их собственных ресурсов.
Подобный относительно низкий уровень автономии очевиден в
центрах обществ, в которых превалирует клиентелистская модель,
необязательно благодаря имеющимся ресурсам или же способности
административного проникновения на периферию, хотя во многих
этих обществах (например, в раннее Новое время в Италии или Гре-
ции или в большинстве африканских обществ) центры были очень
слабыми. Но даже когда центры были намного компактнее и были
способны устанавливать относительно широкие административные
рамки, их относительная структурная слабость проявлялась в их
неспособности независимо проникать на периферию и действовать
автономно, а не просто извлекать ресурсы периферии. Решающее
значение здесь имеет тот факт, что в большинстве этих обществ суще-
ствует совсем немного символически-институциональных различий
между центром и периферией, а также то, что существующая диф-
ференциация основана преимущественно на экологической само-
бытности, символической артикуляции и на большей концентрации
населения, но не на четком отличии от периферии36.
35 Эта точка зрения отстаивается в: Banfield Е. The Moral Basis of a
Backward Society. NY: Glencol, 1958; Wolf E. Peasants. Englewood Cliffs:
Prentice-Hall, 1966; Schneider J. Of Vigilance and Virgins...; Alavi H. Peasant
Classes and Primordial Loyalties //Journal of Peasant Studies. October 1973.
№ 1 (1). P. 23-62; Powell J.D. Peasant Society and Clientelism // The American
Political Science Review. 1970. P 411-425.; Blok A. Coalitions in Sicilian Peasant
Society / J. Boissevain, C. Mitchell (eds.). Network Analysis Studies in Human
Interaction. Paris-The Hague: Mouton, 1973. P. 151-166; Johnson M. Political
bosses and their gangs in Patrons and Clients in Mediterranean Societies...
P. 207-224; Lynch F. Four Readings in Philippine Values / Quezon City: Ateneo
de Manila Press // Institute of Philippine Culture Papers. 1964. № 2.
36 О различии между сильными и слабыми центрами см.: S.N. Eisenstadt
(ed.). Political Sociology; Eisenstadt S.N. Social Differentiation and Stratification,
особенно гл. 8; Eisenstadt S.N. Traditional Patrimonialism... Дальнейшая раз-
работка вопроса может быть найдена в его же работах: Revolution and the
Transformation of Societies..., особенно гл. IV и V. Структурная слабость ха-
396
Ресурсы и символы центров структурированы и организованы
не через автономные каналы, но скорее через каналы, встроенные во
властные сферы периферии, либо структурированы в соответствии
с принципами, схожими с принципами периферии. Похожим обра-
зом, в большинстве этих обществ своеобразие центра не приводит к
попыткам преобразовать периферию структурно или идеологически
или осуществить далеко идущие изменения в базовом представлении
о социальном порядке на периферии. Как было отмечено выше, су-
ществуют довольно слабые автономные сцепления между центром и
периферией, которые производят лишь немногие структурные изме-
нения внутри самого центра и внутри секторов и страт на периферии.
Центр вторгается в местные (сельские, городские или племен-
ные) сообщества преимущественно посредством административных
законов, поддержания мира, взыскания налогов, обеспечения неко-
торыми благами и поддержания культуры и/или религиозных свя-
зей; и в большинстве современных условий - обеспечивая работу
общественных служб. Однако, за редким исключением, большинство
этих связей осуществляются через местные родственно-территори-
альные и/или ритуальные объединения и субцентры, и/или через
патримониальные бюрократии, которые в современных условиях
рактера этих центров стала постоянной темой. См., например: Tarrow S. From
Center to Periphery...; Tarrow S. Local Constraints...; Silverman S.F. Patronage and
Community-Nation Relationships // Ethnology. 1965. P. 172-189; Lande C.H.
Networks and Groups in Southeast Asia...; Scott J.G. Patron-Client Politics
and Political Change. О символических институциональных характеристи-
ках центра и периферии см. Roth G. Personal Rulership, Patrimonialism and
Empire-Building in the New States // World Politics. January 1968. № 20 (2).
P. 194-206; Zolberg A.R. Creating Political Order: The Party States of West Africa
1870-1960. Cambridge: Cambridge University Press, 1971; Riggs EW Thailand:
The Modernization of a Bureaucratic Polity. Honolulu: East West Center Press,
1966; Thaung M. Burmese Kinship in Theory and Practice under the Reign of
King Mindon //Journal of the Burma Research Society. 1959. № 42 (2). P. 171 —
185; Schrieke B. Indonesian Sociological Studies. The Hague-Bandung: W. Van
Hoeve, 1957; Van Lear J.C. Indonesian Trade and Society. The Hague-Bandung:
W. Van Hoeve, 1955. P. 1-221; Whitmore J. K. Vietnamese Adaptations of Chinese
Government Structure in the Fifteenth Century. New Haven: Yale University
Southeast Asian Studies, 1970; Heine-Geldern R. Conception of State and
Kinship in Southeast Asia / Ithaca: Cornell University Press // Southeast Asian
Program Data paper. 1956. № 18. P. 1-13; History of Latin American Civilization /
L. Hanke (ed.). 2 vols. Boston: Little Brown, 1967; Sarfatti M. Spanish Bureaucratic
Patri-monialism in America. Berkeley: University of California Press. Institute of
International Studies // Politics of Modernization Series. 1966. № 1; Haring C.H.
The Spanish Empire in America. New York: Oxford University Press, 1947.
397
распространяют и монополизируют обеспечение услуг населению.
Параллельные проявления относительно низких уровней широкой
корпоративной символической или организованной автономии мо-
жет быть идентифицировано в этих обществах в различных едини-
цах периферии на всей ступенях социальной иерархии37. Основные
социальные единицы обычно не выражают сильного коллективного
сознания и самоидентификации, основанных на символах родства,
территории, класса, страты или же других принципах социальной
организации, будь то в масштабах сообщества, страны или сектора.
Похожим образом единицы периферии имеют лишь немного меха-
низмов, посредством которых они от лица своей корпорации управ-
ляют доступом к внешним ресурсам и местам принятия решений или
получают автономный контроль над преобразованием их собствен-
ных ресурсов. Соответствующим образом единицы периферии в этих
странах имеют лишь небольшие возможности влиять на центр при
выработке политических решений и распределения ресурсов и при
создании центральных символов.
На местном уровне большинство этих единиц, особенно дерев-
ни, фермы и в городских условиях (особенно в более современных)
соседские, профессиональные группы или группы занятости, про-
являют низкий уровень сплоченности и единства или солидарной
корпоративной организации38. С этими характеристиками тесно свя-
зана структура родства в этих обществах, особенно на нижних (или,
по крайней мере, наиболее полно документированных) уровнях соци-
альной иерархии - среди крестьян. Как важнейшие можно отметить
следующие характеристики: относительная слабость корпоративных
37 См., например: Lande С.Н. Networks and Groups...; Boissevain J. Poverty
and Politics... // International Archives of Ethnography. 1966. Nol. P. 198-236;
Gilmore D. Class, Culture and Community Size in Spain // Anthropological
Quarterly. 1976. P. 89-106; Meertens D. South from Madrid: Regional Elites
and Resistance /J. Boissevain, J. Friedl (eds.). Beyond the Community: Social
Process in Europe. European-Mediterranean Study Group of the University of
Amsterdam, 1975. P. 65-74.
38 См., например: Powell J.D. Peasant Society and Clientelistic Politics. P. 411-
425; Aya R. The Missed Revolution... P. 22—23; Waterbury J. The Commander of
the Faithful: the Moroccan political elite-а study in segmented politics. New York:
Columbia University Press, 1970; Tarrow S. Peasant Communism in Southern
Italy. New Haven: Yale University Press, 1967. На Сицилии и в других регионах
наложение и смешение профессиональных ролей и идентичностей может пре-
пятствовать формированию более широких категоричных обязательств. О Си-
цилии см.: Schneider J. Family Patrimonies and Economic Behaviour...; Blok A.
The Mafia of a Sicilian Village... См. также сноску 42.
398
родственных единиц в целом и однолинейных родственных групп
в частности; тенденция к двустороннему родству с акцентом на ма-
трилинейность происхождения; относительно высокая склонность к
узким и нестабильным сквозным родственным связям и союзам с за-
метной тенденцией к недостатку четких границ родственных единиц
или сетей39, наряду с минимальной демаркацией экзогамных единиц.
XIV.	Все эти аспекты низкой автономии периферии объединяются
в основные характеристики структурирования социальных иерархий,
какими они сложились в этих обществах40. Организационно их модели
39 О двустороннем родстве и его социальных последствиях см.:
Pehrson R.H. Bilateral Kin Groupings as a Structural Type // Journal of East
Asiatic Studies. 1954. № 3. P. 199-202; Davenport W. Nonunilineal Descent and
Descent Groups // American Anthropologist. 1959. № 61. 557-572; Blehr O.
Action Groups in a Society with Bilateral KinshiP. A Case Study of the Faroe
Islands // Ethnology. July 1963. № 3 (3). P. 269-275; Pitt-Rivers J. The Kith and
the Kin in The character of kinshiP. Cambridge: Cambridge University Press, 1975.
1973. P. 89-105.; Lande C.H. Kinship and Politics in Pre-Modern and Nonwestern
Societies / J.T McAlister, Jr. Southeast (eds.). Asia: The Politics of National
Integration. New York: Random House, 1973. P. 219-233; Lande C.H. Networks
and Groups in Southeast Asia... О структуре родства в клиентелистских обще-
ствах см.: Swanson Е. Rules of Descent. Studies in the Sociology of Parentage.
Ann Arbor: University of Michigan Museum of Anthropology. Anthropological
Papers, 1969; Murdock G.P. Cognatic Forms of Social Organizations / in idem, ed.,
Social Structure in Southeast Asia // Viking Fund Publications in Anthropology.
1960. № 29. P. 1-14; Khaing M.M. Burmese Family. Bombay: Longmans Green,
1947; Wolf E. Society and Symbols in Latin Europe and the Islamic Near
East // Anthropological Quarterly. July 1969. № 42 (3). P. 287-301; Moss L.W.,
Thompson W.H. The South Italian Family: Literature and Observations // Human
Organization. 1959. № 18 (1). P. 35-41; Lewis O. The Children of Sanchez: An
Autobiography of a Mexican Family. New York: Random House, 1961.
40 О структурировании социальных иерархий в некоторых обще-
ствах см.: Sarfatti М., Bergman А.Е. Social Stratification in Peru // Politics of
Modernization Series. 1969. № 5. P. 43,52-54; Political Forces in Latin America /
B.G. Burnett, R.F. Johnson (eds.). Belmont: Wadsworth, 1968; Graciarena J.
Poder у clases sociales en el desarollo de America Latina. Buenos Aires: Paidos,
1968; Contemporary Cultures and Societies in Latin America / D.B. Heath,
R. Adams (eds.). New York: Random House, 1965, особенно ч. 3; Bourricaud F.
Structure and Function of the Peruvian Oligarchy // Studies in Comparative
International Development. 1966. № 2 (2). P. 17-31; Touraine A. Social Mobility,
Class Relations, and Nationalism in Latin America // Studies in Comparative
International Development. 1965. № 1 (3). P. 19-25; Fernandez J. A. The Political
Elite in Argentina. New York: New York University Press, 1970; Touraine A.,
Pecaut D. Working Class Consciousness and Economic Development // Studies
in Comparative International Development. 1967-1968. № 3 (4). P. 71-84;
399
стратификации характеризовались относительной слабостью незави-
симых средних секторов и преобладанием в них служебных, бюрокра-
тических элементов, а в высших стратах - олигархических групп.
Структурно социальные иерархии этих обществ характеризова-
лись многими хорошо разработанными иерархиями рангов и позиций,
часто соотносящимися с дифференциированным доступом различных
групп к центру. С другой стороны, какой бы разработанной ни была
система ранговой иерархии в центре или субцентре, несмотря на не-
которые находящиеся в зародыше тенденции, никаких страт с обще-
государственным сознанием, как правило, не возникало* 41. Вместо
этого меньшие сектора - территориальные, полупрофессиональные
или местные - стремились стать основными статусными единицами,
каждый из которых стремился к статусной сегрегации лишь с неболь-
шой степенью автономии в политических ориентациях.
Для этих специфических моделей стратификации и формирова-
ния страт были характерны: узкое статусное сознание вместе с низким
уровнем организации или сознания страт в масштабах всего обще-
ства; сильная тенденция к сегрегации среди небольших семейных,
территориальных, этнических и политических групп; относительная
слабость горизонтальных классовых отношений; преобладание вер-
тикальных (корпоративных или менее полно организованных) сетей
узкостатусных сегментов, связанных с постоянно переключаемыми
вертикальными связями преданности и контактов42.
Benda Н. J. Political Elites in Colonial Southeast Asia: An Historical Analysis //
Comparative Studies in Society and History. April 1965. № 7 (2). P. 233-251;
and idem: Non Western Intelligentsia as Political Elites // Australian Journal of
Politics & History. 1960. Vol. 6. № 2. P. 205-218; Singer M.R. The Emerging
Elite: A Study of Political Leadership in Ceylon. Cambridge: MIT Press, 1964;
Lissak M. A Socio-Political Hierarchy in a Loose Social Structure. The Structure
of Stratification in Thailand. Jerusalem: Academic Press, 1973.
41 Которые могут быть найдены, например, в Аргентине см.: Strickon А.
Class and Kinship in Argentina // Ethnology. 1962. № 1 (4). P. 500-515.
42 Хорошие примеры этой модели сегрегации см.: Friedl Е. Vassilika, А
Village in Modern Greece. New York: Holt, Rinehart and Winston, 1962.; Pitt-
Rivers J. The People of the Sierra; Campbell J.K. Honour, Family and Patronage...
См. также: Caro Baroja J. El sociocentrismo de los pueblos espafioles Separata del
homenaje a F. Krueger. Madrid-Mendoza: U.N.C. 1954. T. 2. Критику этих работ
см.: Gilmore D. Class, Culture and Community Size in Spain. О слабости кате-
гориальной организации среди многих других см.: Lande C.H. Group Politics
and Dyadic Politics: Notes for a Theory. О смещении пристрастий в полити-
ческой сфере см., например: Zuckerman A. Political clienteles in power: Party
factions and cabinet coalitions in Italy. NY: Sage Publications, 1975.
400
Вертикальные связи, в отличие от более полно институциона-
лизированных вертикальных связей между различными статус-
ными группами в аскриптивных иерархически организованных
обществах, являются более подвижными и не основанными на ас-
криптивных корпоративных единицах. В отличие от вертикальных
связей между центром и различными статусными секторами, кото-
рые развиваются в универсалистско-монолитных (имперских или
тоталитарных) обществах, связи, которые развиваются внутри кон-
текста патрон-клиентского узла характеризуются более сильным и
сложным переплетением вертикальных линий и сфер и только неко-
торые из них достигают центра43.
XV.	Такие общества также характеризовались преобладанием в
их составе символической ориентации или образов, среди которых
материнские религиозные образы, акцент на медиаторах44 и различ-
ных представлениях о чести, упомянутых выше, были выделены в
литературе как наиболее четко связанные с патрон-клиентскими
отношениями. Но чтобы понять всю полноту значимости этих осо-
бенных культурных идиом в том виде, в котором они применяются к
патрон-клиентским отношениям, важно осознать, что они относятся
к основным представлениям о космическом и социальном порядках,
преобладающим в этих обществах45.
43 Об этом см.: Lemieux V. Le Patronage politique. Une etude comparative.
Quebec: Les Presses de L’Universite Laval, 1977. Wolf E. Peasants. P. 81-95;
Boissevain J. Patrons as Brokers // Sociologische Gids. P. 1969. № 16 (6). P. 379-
386; Davis J. People of the Mediterranean. Ch. 4; Legg K. R. Patrons, Clients and
Politicians...; Rassman A. Al-Taba’yya: Power, Patronage and Marginal Groups in
Northern Iraq / in E. Gellner, J. Waterbury // Patrons and Clients. P. 157-166;
Sandbrook R. Patrons, Clients, and Factions...; Lemarchand R. Political Exchange,
Clientelism and Development in Tropical Africa // Culture et Developpement.
1972. № 4 (3). Bruxelles. P. 483-516; а также среди другой обширной лите-
ратуры, работы Гесса, Цукермана, Буассевена и Блока, цитируемые в этой
статье.
44 Wolf Е. Society and Symbols in Latin Europe and in the Islamic Middle East:
Some Comparisons // Anthropological Quarterly. July 1969. № 42 (3). P. 287-301.
45 Об этих понятиях см.: Eisenstadt S.N., Curelaru M. Macro-Sociology;
idem, The Form of Sociology; Eisenstadt S.N. The Implications of Weber’s
Sociology of Religion for Understanding Processes of Change in Contemporary
Non-Euro-pean Societies and Civilizations / C.Y. Glock, P.E. Hammond (eds.).
Beyond the Classics. NY: Harper & Row, 1973. P. 131-155. Об упомянутых по-
нятиях см.: Arab Socialism / S.A. Hahha, G.H. Gardner (eds.). London: EJ. Briell,
1969 Matz AJ.D. The Dynamics of Change in Latin America //Journal of Inter-
American Studies. January 1966. № 9 (1). P. 66-76; Gallagher C.F. The Shaping
of the Spanish Intellectual Tradition // American Universities Field Staff Reports.
401
Наиболее важные из таких представлений - это, во-первых, опре-
деленные идеи о противоречиях в отношениях между высшим транс-
цендентальным порядком и мирским порядком, в особенности в ре-
лигиозной сфере, вместе с отсутствием или слабостью необходимос-
ти преодолевать противоречия через своего рода «посюстороннюю»
(this-worldly) деятельность (политическую, экономическую или на-
учную), направленную на формирование социального или полити-
ческого порядка или его преобразование. Другими словами, в этих
обществах развиваются сильные «потусторонние» ориентации.
Во-вторых, культурный и социальный порядок воспринимается
как данность; остается слабым представление об активном автоном-
ном участии любой из социальных групп в формировании ее конту-
ров. Большинство групп и элит этих обществ редко воспринимают
себя как активно ответственных за формирование этих контуров.
В-третьих, характерен относительно низкий уровень привержен-
ности широкому социальному или культурному порядку, характерно
восприятие этого порядка как требующего освоения или приспосо-
бления, но не требующего высокого уровня приверженности от участ-
ников. В-четвертых (что тесно связано с предыдущим), практически
отсутствует акцент на автономном доступе основных групп и страт к
большинству атрибутов этих порядков и спасении. Такой доступ, как
правило, рассматривается как опосредованный различными актора-
ми - преимущественно аскриптивными группами или ритуальными
экспертами, представляющими «данный свыше» порядок, и подчер-
киваются посредствующие символы и сверхъестественные силы.
Социальные условия и формирование патрон-клиентских отношений
XVI.	Все выше перечисленные характеристики социальной
структуры и культурных ориентаций этих обществ - экспансивные,
экстрактивные и двойственные характеристики экономики; низкий
1976. № 9 (8); Worcester D.E. The Spanish-American Past. Enemy of Change //
Journal of Inter-American Studies. January 1969. № 11 (1). P. 66-75; Silvert K.
Latin America and its Alternative Future // International Journal. Summer 1969.
№ 24 (3). P. 403-444; Evers H.D. Kulturwandel in Ceylon. Baden-Baden: Verlag
Lutzeyer, 1964; Sarkisyanz R. Buddhist Backgrounds of the Burmese Revolution,
The Hague: M. Nijhoff, 1965; Gallagher C.E Contemporary Islam; A Frontier of
Communalism. Aspects of Islam in Malaysia // American Universities Field Staff
Reports. Southeast Asia Series. 1966. № 14 (10); Peacock J. Rites of Modernization:
Symbols and Social Aspects of Indonesian Proletarian Drama. Chicago: University
of Chicago Press, 1968; Milton R.N. The Basic Malay House //Journal of the Royal
Asiatic Society, Malay Branch. 1965. № 29 (3). P. 145-155.
402
уровень автономности центров и основных социальных страт и от-
носительно пассивные и опосредующие культурные ориентации и
символы - могут возникать в большом разнообразии исторических
условий, которые мы не можем проанализировать в данной работе.
Эти характеристики сильно отличаются (как свидетельствуют срав-
нительные исследования, оставшиеся за пределами данной статьи)
от характеристик обществ, в которых доминируют другие модели
структурирования отношений обобщенного обмена46. Все эти ха-
рактеристики имеют тенденцию производить эффекты и модели
взаимодействия, которые тесно связаны с основными чертами этих
патрон-клиентских отношений.
Прежде всего это низкий уровень общественного доверия, или, дру-
гими словами, масштаб доверия, который развивается в основных груп-
пах общества, узок и не слишком легко применим к широким условиям.
Во-вторых (и в тесной связи с низким уровнем доверия), ни одна
из категорий социальных акторов, прежде всего более высокого поло-
жения, не обладает какой-либо «корпоративной» легитимацией сво-
их попыток сохранить позиции и ресурсы, проистекающие из прямых
отношений с другими акторами и благодаря доступу к основным кон-
тролирующим органам, регулирующим свободный поток ресурсов.
В-третьих, выше означенные характеристики (и особенно куль-
турные ориентации) приводят к относительно пассивному определе-
нию идентичности и доверия среди основных акторов.
И в-четвертых, они вызывают в пределах каждой категории ос-
новных социальных акторов в этих обществах (парадоксально, но
особенно среди высших групп и лиц в самом центре) потенциальную
конкуренцию между членами каждой категории относительно их
возможного доступа к необходимым ресурсам и положениям, кото-
рые эти ресурсы контролируют.
Такое нестабильное положение индивидуальных акторов прояв-
ляется наиболее четко в условиях модернизации и развития, когда
увеличивающийся поток свободных ресурсов делает интенсивной
конкуренцию за любую конкретную позицию; и когда возникает
более открытая конкуренция между различными единицами, при-
надлежащими к одной и той же категории социальных акторов. Все
эти факторы производят определенную модель взаимодействия и
борьбы между членами одних и тех же социальных категорий или
классов; модель, которая характеризируется продолжительной кон-
46 См. об этом более подробно: Eisenstadt S.N. Revolution and the
Transformation of Societies. A comparative study of civilizations. New York: free
Press, 1978, особенно гл. IV, V, IX.
403
куренцией, манипуляцией и постоянным дисбалансом47. Эта борьба
возникает между акторами, принадлежащими к элитам, центру и к
схожим социальным стратам и осуществляется посредством устных
соглашений между неравными партнерами, принадлежащими к раз-
личным социальным категориям. Преобладает определенная страте-
гия, в соответствии с которой акторы, принадлежащие к различным
категориям, идут на сближение друг с другом для получения ресур-
сов, труднодоступных в их собственных социальных сферах или
категориях. В этом контексте полезно говорить, вслед за Пейном, о
порождающей транзакционной модели патронажа48.
Наконец, природа взаимодействия в целом и борьба за власть и
ресурсы в частности объясняет важнейший аспект обмена между па-
троном и клиентами, содержащийся в его основных характеристи-
ках, кратко упомянутых выше, а именно обмен происходит на двух
одновременно разных, но взаимосвязанных уровнях. Один из таких
уровней относится к обмену различными конкретными услугами, то-
варами или ресурсами. Здесь в результате изменения позиций патро-
нов и клиентов на рынках конкретного обмена, конечно, возможно
значительные непостоянство условий обмена.
Однако в отношениях между патронами и клиентами существу-
ет другой уровень обмена, связанный с определенными ключевыми
аспектами обобщенного обмена. На этом уровне клиент, можно ска-
зать, «покупает» протекцию против крайностей рынка или против
природы, произвольности или слабости центра, или против требова-
ний других властных групп либо частных лиц. Цена, которую он за
это платит, - не только своего рода служба, но и принятие контроля
патроном его (клиента) доступа к рынкам и общественным благам, а
также его способности полностью преобразовывать некоторые ресур-
сы49. Но это ограничение, в отличие от ограничения в обществах, где
распространена иерархически-аскриптивная модель, не может пол-
47 Случай мафиози является лишь одним ярким примером непрерыв-
ной борьбы и дисбаланса в отношениях и условиях обмена в этих обществах.
Примеры для Марокко, Латинской Америки, Юго-Восточной Азии и Африки
весьма обширны в исследованиях; для ссылок см. сноски 638, 669, 672, 677.
48 Paine R. A Theory of Patronage, in idem, ed., Patrons and Brokers in the
East Arctic. Institute of Social and Economic Research, Memorial University of
Newfoundland. 1971. P. 3-21.
49 Этот аспект социального «страхования» уже подчеркивался в иссле-
дованиях по Юго-Восточной Азии в конце 1960-х - начале 1970-х гг. (см.:
Scott J.С. Patron-Client Politics, также работу Р. Лемаршана и К. Легга).
404
ностью происходить из институциональных предпосылок общества,
и его принятие является потенциально опасным.
Таким образом, отношения обобщенного обмена здесь, в отличие
от аскриптивных моделей, не оказываются полностью предписан-
ными или прописанными в результате специальных (ритуальных и
властных) переговоров, отличных от переговоров рыночного обмена.
В клиентелистской модели обменные отношения, сопровождаемые
продолжительными переговорами о конкретном обмене, смещают
фокус в сторону борьбы. Также эти особенности означают, что па-
троны действительно готовы принять (по крайней мере, в качестве
принципа) какие-то ограничения, которые может повлечь за собой
патронаж, хотя, конечно, всегда стараются обеспечить оптимальные
для себя условия.
XVII.	Все эти особенности процесса взаимодействия, характери-
зующие патрон-клиентский узел, объясняют его основные свойства
и парадоксы, а также некоторые институциональные последствия.
Прежде всего они объясняют комбинацию неравенства и асимме-
трии власти с кажущейся взаимной солидарностью, а также сочета-
ние эксплуатации и потенциального принуждения с добровольными
решениями, как и серьезные противоречия, встроенные во взаимо-
действия и типы символов власти и порожденных обязанностей, ко-
торые мы проанализируем ниже.
Во-вторых, они объясняют стремление к построению обмена и па-
кетных соглашений, которые совмещают символы солидарности, вы-
раженные прежде всего посредством символики личных элементов,
с отдельными конкретными неравными обменами. Такое сочетание
представляет собой механизм, посредством которого неустойчивость
связи между обобщенными и конкретным обменами, присущая па-
трон-клиентским отношениям, казалось бы, преодолевается. Но она
преодолевается, не позволяя ни четко различить договорные и пред-
договорные элементы социальных отношений, ни сделать четкие од-
нозначные спецификации, как в случае аскриптивных моделей.
Тесную связь преддоговорных и договорных элементов с нена-
дежностью сцепления между обобщенными и конкретным обменами
в патрон-клиентском узле лучше всего рассматривать в различных
персонализированных понятиях: обязательства, чести, личного чув-
ства и ритуальной привязанности, которая часто символизирует и
узаконивает эти отношения. Понятие чести в контексте клиентелист-
ской модели основано на очень сильных, но неопределенных и ам-
бивалентных ориентациях на широкие институциональные условия
за пределами семьи и местности, и в этом оно отличается от анало-
гичных понятий, таких как ритуальная дружба или система гири в
405
Японии. Группы, входящие в эту систему, как правило, определяют-
ся либо в качестве части страт или более широких единиц родства,
либо как укорененные в них, а также в межличностных идентично-
стях и отношениях, широкие идентичности которые, как и «чистая»
дружба, преодолевают любые организованные группы или любые
полностью структурированные отношения50. Хотя этот концепт под-
разумевает асимметричные иерархические отношения, он не может
быть настолько межличностным, как ритуальное родство или друже-
ские отношения, и это всегда предполагает напряжение между иерар-
хическими и сугубо межличностными, потенциально эгалитарными
компонентами.
Важно отметить, что такие представления о чести гораздо менее
заметны в тех патрон-клиентских отношениях, которые развиваются
на периферии общества, где преобладают другие модели отношений
между обобщенным и конкретным обменами, как, например, это про-
исходит в локальной политике в Соединенных Штатах. Действитель-
но, в таких условиях между покровителем и клиентами развиваются
некоторые элементы безусловности, но они редко поддерживаются
концепциями чести, кроме случаев, когда эти концепции приносятся
(например, иммигрантами) из других условий. Такие концепции ос-
лабляются, поскольку более широкие рынки развиваются с гораздо
большим потоком ресурсов и потенциальной конкуренцией между
различными сетями, как это происходит во всех ситуациях модерни-
зации. О важности этих понятий и их функции в патрон-клиентских
отношениях лучше всего свидетельствует тот факт, что, когда они
являются или становятся ослабленными, то потенциально постра-
давшая сторона - патрон или клиент - обычно пытается поддержи-
вать их. Тем самым пострадавшая сторона показывает, что с ее точки
зрения важно придерживаться этих концепций как гарантий доброй
воли и верного поведения партнера в будущем.
Эти характеристики клиентелистской модели объясняют некото-
рые ее структурные последствия.
50 О ритуальной дружбе см. сноски 8 и 25. О системе гири см.: Befu Н.
Gift Giving and Social Reciprocity in Japan // France-Asie/Asia. 1966. № 1 (21).
P. 161-177; Nakane C. Japanese Society. Berkley: Univ of California Press, 1970.
О «чистой» дружбе см.: Eisenstadt S.N. Friendship and the Structure of Trust
and Solidarity in Society; Paine R. Anthropological Approaches to Friendship /
E. Leyton (ed.). The Compact. P. 1-14; La Fontaine J.S. Unstructured Social
Relations // The West African Journal of Sociology and Political Science. 1975.
№ 1 (1). P. 51-81.
406
Во-первых, они объясняют особенность, которая по мере расши-
рения исследований патронажа становится все более и более замет-
ной, а именно существование различных комбинаций устойчивости
и неустойчивости патрон-клиентских отношений в различных со-
циальных условиях. В первых антропологических исследованиях
патрон-клиентские отношения виделись стабильными и непрерыв-
ными. Непрерывность и стабильность в немалой степени объяс-
нялись сильными межличностными отношениями и моральными
связями, которые преодолели, так сказать, сильное неравенство в по-
зициях и власти. С ростом исследований пришло понимание того, что
большинство патрон-клиентских отношений как тех, что находятся в
комплексных обществах, так и тех, что находятся в более ограничен-
ных сельских местностях, могут быть охарактеризованы различными
комбинациями преемственности, нестабильности и постоянной из-
менчивости. Конечно, они различаются в разных наборах определен-
ных личных отношений и организационных условий, в позициях и
судьбах отдельных патронов, а также меняются из-за непрерывной
конкуренции за своих клиентов.
Во-вторых, они объясняют, что более широкие социальные и куль-
турные условия, проанализированные выше, не являются сами по
себе достаточными для формирования различных конкретных типов
патрон-клиентских отношений и взаимодействий. Только тогда, ког-
да они связаны с определенным балансом власти между различными
социальными слоями и категориями и особенно до тех пор, пока они
не создают рыночных условий (как в ходе колонизации или модерни-
зации), при которых отдельные патроны обладают такой монополией
на ресурсы, что устраняется их корпоративная слабость, и что делает
патронов совершенно независимыми от любого клиента, некоторые
формы патрон-клиентских отношений приобретают устойчивость.
В противном случае патроны (или в других условиях потенциальные
клиенты) не заинтересованы в участии на таких условиях. Простая
власть или рыночные отношения растут, часто порождая крайне при-
нудительные установки патронов, а также приводя к «классовому»
преобразованию или уходу клиентов51.
XVIII.	Ранее мы показали, что лучший способ понять природу па-
трон-клиентских или клиентелистских отношений - это рассмотреть
их в контексте модели структурирования отношений между обоб-
51 Пример принудительной тенденции можно найти в работе: el-Messiri S.
The changing role of the futuwwa... О второй возможности см., среди проче-
го: Gilmore D. Patronage and Class Conflict in Southern Spain // Man. 1978.
№ 12(3-4). P. 446-458.
407
щенным и конкретным обменами. Мы также продемонстрировали,
что аналитические черты и динамические свойства этой модели во-
обще и структурирование социальных иерархий и неравенств в част-
ности, формируют тип социального взаимодействия, который лучше
всего может объяснить ключевые аналитические характеристики
патрон-клиентских отношений. Соответственно, аналитические ха-
рактеристики патрон-клиентских отношений, указанные выше, как
правило, полностью проявляются в тех обществах или его секторах,
где преобладает клиентелистская модель. Правда, некоторые специ-
фические виды общественных организаций, характерные для па-
трон-клиентских отношений (и особенно склонность сильных групп
или отдельных лиц отстаивать в суде свою позицию, чтобы монопо-
лизировать доступ к рынкам или власти и диктовать условия обмена
между основными ресурсами), конечно, могут быть найдены во всех
обществах, независимо от модели отношений между обобщенным и
конкретным обменами, которые в них преобладают.
Даже если успех такого вида отношений кратковременен, они
порождают различные формы диадных или сетевых вертикальных
отношений, во многом похожих на патрон-клиентские, даже в тех
обществах, в которых преобладают не клиентелистские модели. Этот
момент был хорошо проиллюстрирован в литературе, посвящен-
ной группам интересов и кликам в плюралистических, монолитных
и консоциативных системах, политическим машинам в Соединен-
ных Штатах или арктическом регионе Канады, или системе Jajmani
в Индии52. Однако, в отличие от патрон-клиентских отношений в
52 О политических машинах в США см.: Wolfinger R., Field J. Political
Ethos and the Structure of City Government // American Political Science
Review. 1966. № 60 (2). P. 306-326; Urban Government / E. Banfield (ed.). New
York: The Free Press, 1969, особенно гл. 3, 5. P. 165-265, 365-425; Wolfinger P.
Why political machines have not withered away and other revisionist thoughts //
The Journal of Politics. 1972. № 2 (34) P. 365-398. О Западной Европе см.:
Вах М. Harpstrings and confessions: An anthropological study of politics in Rural
Ireland. Amsterdam: University of Amsterdam, 1973; Richards PG. Patronage
in British Government. London: Allen and Unwin, 1963; Zeldin T. The Political
System of Napoleon III. London: Macmillan, 1958. О Советском Союзе см.:
Frank Р. How to get on in the Soviet Union // New Society. 5 June 1969. P. 867-
868; lonescu G. Patronage under communism / in E. Gellner, J. Waterbury.
Patrons and Clients. P. 97-102. О Китае см.: Folsom K.E. Friends, Guests,
and Colleagues; Fried M. Fabric of Chinese Society. New York: Praeger, 1973.
О Канадской Арктике см.: Patrons and Brokers in the East Arctic / R. Paine (ed.).
О системе jajmani в Индии см., например: В reman J. Patronage and Exploitation,
Changing Agrarian Relations in South Gujarat, India. Berkeley: University of
California Press, 1974.
408
обществах, в которых преобладает клиентелистская модель, эти на-
поминающие патронаж (patron-like) отношения являются переход-
ным по характеру или, как их определил Карл Ланде, дополняющим
(addendum-like) типом отношений, и они отличаются в нескольких
важных аспектах от полноценной патрон-клиентской модели.
Во-первых, [в такого рода обществах] полунормативное предпи-
сание деталей пакетной сделки между патронами и клиентами го-
раздо менее стабильно. Оно не имеет даже степени легитимации или
нормативного предписания, в отличие от чистых типов патрон-кли-
ентских отношений, поэтому развивается большее разнообразие в
обмене ресурсами.
Вторым отличием, к которому мы обращались, является то, что
в большинстве случаев элемент солидарности и символизм межлич-
ностных отношений гораздо слабее, чем в полноценных патрон-кли-
ентских отношениях. Как только появляются символы и понятия
взаимных обязательств, они часто формулируются больше в терми-
нах «подрывной» дружбы, чем чести.
В-третьих, такие отношения, как правило, более сегментированы и
ограничены некоторыми институциональными рынками. Многие из
них являются прямыми соглашениями со сравнительно небольшой
безусловностью. Последнее и, вероятно, самое главное: эти отноше-
ния, как правило, воспринимаются теми, кто участвует в них и прежде
всего теми, кто находится за их пределами, особенно занимающими
центральные позиции в обществе или его секторах, в качестве неле-
гитимных, в качестве условий, контрастирующих либо для равенства,
либо для аскриптивной иерархии, преобладающей в этих обществах53.
XIX.	Рассмотрение таких отношений как нелегитимных не под-
разумевает моральной оценки: в клиентелистских обществах преоб-
ладающие предпосылки равенства или аскриптивной иерархии, как
правило, приводят к противостоянию сил, направленных на под-
рыв возникающих или существующих патрон-клиентских отноше-
ний или сцеплений между неравенствами в различных измерениях
институционального порядка, которые они пытаются установить.
Уравновешивающие силы вызваны мобилизацией прав клиентов на
доступ к центру, попытками центральных элит (или тех, кто обеспе-
чен властью за пределами существующей клиентелистской ситуа-
ции) подорвать формальный или фактический статус монополий и
в особенности попыток монополистов (потенциальных патронов)
53 См., например: Political Corruption: Readings in Comparative Analysis /
A. Heidenheimer (ed.). New York: Holt, Rinehart and Winston, 1970.
409
контролировать доступ к рынкам и регулировать потоки ресурсов, а
также их конвертацию в обществе.
Таким образом, в плюралистических обществах противодействие
силе монополистов-патронов обычно становится результатом активно-
сти различных элит в центре и более широких групп, к которым принад-
лежат клиенты. В более монолитных системах попытки компенсировать
действия различных субгрупп по монополизации доступа к рынкам, как
правило, инициируются правителями, которые пытаются установить
отношения и контроль над обобщенным и конкретным обменами, а так-
же над потоками ресурсов на специализированных рынках.
Подобным образом в более аскриптивно устроенных корпоратив-
ных или иерархических системах попытки монополизации доступа
к рынкам и власти, не облеченными легитимностью индивидами
(например, из низших каст), как правило, компенсируются коали-
циями между членами высших групп и подчиненными предприни-
мателями54. С другой стороны, в обществах, в которых преобладает
клиентелистская модель, почти все такие компенсирующие силы
не развиваются. Те же, что развиваются, либо неэффективны, либо
успешны только в изменении некоторых личных или организацион-
ных аспектов отношений между патронами и клиентами, или условий
торговых отношений между ними, но не в самой модели как таковой.
Лучше всего это можно увидеть в протестных движениях или
сопротивлении, которые происходят в таких обществах или его
секторах55. Одним из таких типов сопротивления, хорошо описан-
54 Об этих тенденциях в плюралистических обществах см.: Dahl R.A.
Polyarchy, Participation and Opposition. New Haven and London: Yale University
Press, 1971; Dahl R.A. Patterns of Opposition, in idem, ed., Political Opposition
in Western Democracies. New Haven and London: Yale University Press, 1966.
P. 332-347, и «Epilogue», in Political Opposition in Western Democracies.
P. 387-401. О Советском Союзе см.: Fainsod М. Smolensk under Soviet rule.
Cambridge: Harvard University Press, 1958. О кастовой системе см.: Bailey F.G.
Caste and the Economic Frontier. A village in highland Orissa. Manchester:
Manchester University Press, 1957; Isaacs H.R. India’s Ex-Untouchables.
Bombay: Asia publishing House, 1965; Beteille A. The Future of the Backward
Classes, in ibid, Castes: Old and New. London: Asia Publishing House, 1969.
P. 103-145; и David K. Hierarchy and Equivalence in Jaffna inThe New Wind:
Changing Identities in South Asia. The Hague: Mouton, 1976. P. 179-226.
55 О моделях восстаний см.: National Liberation: Revolution in the Third
World /N. Miller, R. Aya (eds.). New York: Free Press, 1971; Imperialism and Revolu-
tion in South Asia / K. Cough, H.P. Sharma (eds.). New York: Monthly Review Press,
1973; Solomon R.L. Saya San and the Burmese Rebellion // Modem Asian Studies.
1969. № 3 (3). P. 209-233; Gobron G. History and Philosophy of Caodaism. Paris:
Dervy, 1949; Goulet G. Les societes secretes en terred’Annam. Saigon: C. Ardin, 1926;
410
ных и проанализированных в литературе, является бандитизм. Его
основные характеристики, а также условия, при которых он возни-
кает, были хорошо изучены Эриком Хобсбаумом56. С точки зрения
патрон-клиентских отношений отличительной особенностью бан-
дитизма является то, что он «изымает» определенную часть населе-
ния - лидера и тех, кто за ним следует или кого он защищает, - из
существующей сети патрон-клиентских отношений и обмена. Но
каким бы разрушительным он ни был для некоторых существующих
патронов и как много бы он ни менял условия торга между ними и
их клиентами, он не меняет по существу природу доступа к рынкам и
центрам власти или природу отношений между присущими им обоб-
щенным или конкретным обменами. Лидер повстанцев может стать
патроном повстанцев, который «обслуживает» более угнетенных
клиентов в данном населении. Однако базовые отношения между ним
и его «клиентами» не сильно отличаются от обычных патрон-клиент-
ских отношений с сильным акцентом на межличностных отношени-
ях, а также на солидарности между ними, хотя, по крайней мере, на
начальных стадиях борьбы такая тенденция существует. Но даже она
со временем может исчезнуть или стать привычной. Повстанческий
или бандитский лидер может сам по себе исчезнуть - быть убитым
властями или патронами, которым он угрожал. Он может стать при-
емлемой частью существующей системы, де-факто придя к согла-
шению с централизующей сетью патронажа, или в исключительных
случаях он может сам по себе стать полулегитимным патроном.
Второй возможный исход таких восстаний - важная разновид-
ность первого, один из примеров которого задокументирован в Брази-
лии - это появление повстанца как нового типа религиозного лидера,
несущего новое слово спасения угнетенным. Кроме того, он перестра-
Guerrero М.С. The Colorum Uprisings 1924-1931 // Asian Studies. 1967. № 5 (1).
P. 65-78; Kartodiridjo S. The Peasants’ Revolt of Banten in 1888, Its Conditions,
Course, and Sequel: A Case Study of Social Movements in Indonesia. The Hague: M.
Nijhoff, 1966; Benda H.J., Castles L. The Samin Movement // Bijdragen Tot de Taal-,
Land-, en Volkenkunde. 1969. № 125 (3). P. 207-240; The Communist Uprisings
of 1926-1927 in Indonesia: Key Documents / HJ. Benda, R. McVey (eds.). Cornell
University Press, 1960; Migdal J. Peasants, Politics and Revolution. Princeton:
Princeton University Press, 1974; Is the Mexican Revolution Dead / S.R. Ross (ed.).
New York: Knopf, 1966. См. также далее.
56 Hobsbawm E. Primitive Rebels, Studies in Archaic Forms of Social
Movements in the 19th and 20th Centuries. Manchester: Manchester University
Press, 1971 (1959); Hobsbawm E. Bandits. London: Weidenfeld and Nicholson,
1969; Cp. Blok A. On Brigandage, with Special Reference to Peasant Mobilization //
Sociologische Gids. 1971. № 18 (2). P. 208-216.
411
ивает или организует своих «клиентов» в новое сообщество; впрочем,
без больших изменений в отношении этого сообщества со средой, в
которой оно находится, и без полного позволения клиентам иметь
автономный доступ к внутренний власти57. До тех пор пока такие со-
общества успешны, они также стремятся развивать особые анклавы
в рамках всех переплетений клиентелистской политики, хотя иногда
против них создаются островки потенциальных диверсий.
Другие типы восстаний, протестов или движений за изменения
в рамках патрон-клиентской связи, конечно, принимают самые раз-
личные формы, такие как переход клиентов от одного покровителя к
другому или организация новых сетей и программ предприимчивыми
потенциальными патронами или брокерами. Такие передвижения, как
правило, связаны с изменениями либо в объеме притока обмениваемых
в данной сети патрон-клиентских отношений ресурсов, либо в реоргани-
зации институциональных рынков. Но во всех этих ситуациях главное
изменение происходит в личном или организационном выстраивании
патрон-клиентских отношений, что может сказаться на устойчивости
некоторых аспектов этих отношений. Но обычно это не влияет на основ-
ные черты отношений между обобщенным и конкретным обменами и на
неравные условия, которые характерны для этой модели.
Движения или восстания могут становиться более экстремаль-
ными только тогда, когда возникают ситуации, в которых патроны
или потенциальные клиенты пользуются своими выгодными моно-
польными позициями до такой степени, что не заинтересованы во
вступлении в определенные патрон-клиентские отношения с потен-
циальными ограничениями их деятельности. Но даже в этом случае,
как показывает анализ ситуации в Юго-Восточной Азии, сделанный
57 Pereira de Queiroz M.I. Brazilian Messianic Movements: A Help or a
Hindrance to «Participation»? // Bulletin of the International Institute for Labor
Studies. 1970. № 7. P. 93-121; Pereira de Queiroz M.I. La «guerre sainte» au
Bresil: Le mouvement messianique du «contestado» // Arts and Sciences Bulletin
№ 187. Sociologia I. 1957. № 5; Pereira de Queiroz M.I. Messianismo e conflito
social: A guerra sertaneja do contestado, 1912-1916. Rio de Janeiro: Civilizaeao
brasileira, 1966; Benda HJ. Peasant Movements in Colonial Southeast Asia //
Asian Studies. 1965. № 3 (3). P. 420-434; Hills F. Millenarian Machines in South
Vietnam // Comparative Studies in Society and History. July 1971. № 13 (3).
P. 325-350; Dahm B. Leadership and Mass Response in Java, Burma and Vietnam.
Доклад, представленный на Международном конгрессе востоковедов в Кан-
берре в январе 1971 года, хранится в Кильском университете. Osborne М.
Region of Revolt: Focus on Southeast Asia. Oxford: Pergamon, 1970; van der
Kroef J. Javanese Messianic Expectations: Their Origin and Cultural Context //
Comparative Studies in Society and History. October 1959. № 1 (4). P. 299-323.
412
Джеймсом Скоттом58, они не всегда приводят к изменению модели,
если они не способны изменить предпосылки потока ресурсов.
На предыдущих страницах мы проанализировали, то, что пред-
ставляется нам самыми «чистыми» типами клиентелистских отно-
шений. Довольно разные констелляции или типы клиентелистских
отношений развивались в таких обществах как, например, имперская
Россия или Япония, в которых только один или два главных соци-
альных актора проявляли структурные характеристики, проанали-
зированные выше. Похожим образом, даже в контексте полностью
клиентелистских обществ, может проявляться большое разнообразие
в конкретной организации патрон-клиентских отношений, социаль-
ных сетях и т. п. Все это еще только предстоит изучить.
Пер. с англ. Екатерины Рыбкиной
Источник: Eisenstadt, S. and L. Roniger (1980). "Patron-Client Relations as a
Model of Structuring Social Exchange." Comparative Studies in Society and His-
tory 22(1): 42- 77.
58 Scott J.C. rhe Erosion of Patron-Client Bonds and Social Change in Rural
Southeast Asia // Journal of Asian Studies. November 1972. № 32 (1). P. 5-37.
ОБ АВТОРАХ
Джон Паджет (John Padgett) - американский социолог, политолог,
профессор Чикагского университета, специалист в вопросах аме-
риканской политики, организационной теории, а также по мате-
матическому моделированию.
Кристофер Анселл (Christopher К. Ansell) - американский поли-
толог, профессор Калифорнийского университета в Беркли,
специалист в вопросах публичной политики и управления, орга-
низационной теории, политической социологии.
Войцех Тыгельский - польский историк, профессор Варшавского
университета, специалист по истории Польши XVI-XVIII вв.
Линда Леви Пек (Linda Levi Peck) - американский историк,
адъюнкт-профессор истории университета Пердью (Индиана,
США), в настоящее время профессор истории Университета
Джорджа Вашингтона, специалист по английской истории XVII в.
Мартин Шефтер (Martin Shefter) - американский политолог, про-
фессор Корнелльского университета, специалист по вопросам го-
сударственной политики, политических партий.
Джеймс Скотт (James С. Scott) - американский политолог, антро-
полог, профессор Йельского университета, специалист по поли-
тической антропологии Юго-Восточной Азии и исследованиям
крестьянства.
Эллен Ласт-Окар (Ellen Lust-Okar) - американский политолог, про-
фессор Йельского университета, специалист по Среднему Восто-
ку, политическим режимам.
Герберт Китчелт (Herbert Р. Kitschelt) - американский политолог,
профессор Университета Дьюка, специалист по вопросам сравни-
тельной политологии, политических партий, выборов, политиче-
ской экономии.
Стивен Уилкинсон (Steven Wilkinson) - американский политолог,
профессор Йельского университета, специалист по вопросам по-
литических изменений, гражданско-военных отношений.
Генри Хейл (Henry Е. Hale) - американский политолог, профессор
Университета Джорджа Вашингтона, специалист по вопросам по-
литики на постсоветском пространстве, этничности, международ-
ной интеграции.
Шмуэль Эйзенштадт (Shmuel Eisenstadt) - американский и из-
раильский социолог, профессор Еврейского университета в
Иерусалиме, специалист по вопросам политических изменений,
модернизации, социальных движений.
Луис Ронигер (Luis Roniger) - американский социолог, профессор
Университета Уэйк Форест, специалист по вопросам сравнительной
политологии, политической социологии, политической культуры.
414
СОДЕРЖАНИЕ
Предисловие..............................................3
Гилев А. Введение. Черные кошки в темных комнатах:
исследования политического патронажа
в общественных и гуманитарных науках...................6
Паджет Дж. Ф., Ансел К.К. Устойчивое действие
и подъем Медичи (1400-1434)...........................41
Тыгельский В. Фракция, которая не могла проиграть......116
Пек Л.Л. «Для короля не проявлять щедрость
было бы ошибкой»: взгляд на патронаж при дворе
первых Стюартов в Англии.............................149
Шефтер М. Партия и патронаж: Германия, Англия и Италия .... 185
Скотт Дж. Коррупция, политические машины
и политические изменения.............................242
Ласт-Окар Э. Выборы в авторитарных режимах:
уроки Иордании.......................................280
Китчелт Г, Уилкинсон С.И. Взаимодействия граждан
и политиков: введение................................305
Хейл Г. Факторы клиентелизма: политическая экономия,
политизированная этничность и посткоммунистический
транзит..............................................334
Эйзенштадт Ш.Н., Ронигер Л. Патрон-клиентские
отношения как модель структурирования
социального обмена...................................366
Об авторах..............................................414
415
Научное издание
Патрон-клиентские отношения
в истории и современности
Хрестоматия
Ведущий редактор Н. А. Волынчик
Редактор Е. А. Кочанова
Художественный редактор А. К. Сорокин
Художественное оформление А. Ю. Никулин
Технический редактор М. М. Ветрова
Выпускающий редактор Н, Н. Доломанова
Компьютерная верстка Е. Ю. Коновалова
Корректор С. С. Куденко
Л. Р. № 066009 от 22.07.1998. Подписано в печать 05.12.2016.
Формат 60x90/16. Бумага офсетная.
Усл.-печ. л. 26. Тираж 1000 экз. Заказ № 9054.
Издательство «Политическая энциклопедия»
127018, Москва, 3-й проезд Марьиной Рощи, д. 40, стр. 1
Тел.: 8 (499) 685-15-75 (общий факс),
8 (499) 709-72-95 (отдел реализации)
Отпечатано в АО «Первая Образцовая типография»
Филиал «Чеховский Печатный Двор»
142300, Московская область, г. Чехов, ул. Полиграфистов, д.1
Сайт: www.chpd.ru, E-mail: sales@chpd.ru, тел. 8(499)270-73-59