АКАДЕМИЯ НАУК СССР
ИНСТИТУТ ВСЕОБЩЕЙ ИСТОРИИ
СРЕДНИЕ ВЕКА
СБОРНИК
Редакционная коллегия:
О. И. ВАРЬЯШ
(ответственный секретарь),
Е. В. ГУТНОВА, [л. А. КОТЕЛЬНИКОВА],
Л. Т. МИЛЬСКАЯ, А. Н. НЕМИЛОВ,
|В. И, РУТЕНБУРП
(ответственный редактор),
Ю. М. САПРЫКИН, В. И. УКОЛОВА,
А. Н. ЧИСТОЗВОНОВ
(зам. ответственного редактора)
СРЕДНИЕ ВЕКА
ВЫПУСК
52
ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА»
МОСКВА 1989
ББК 63.3(0)4
С 75
Рецензенты:
кандидат исторических наук Н. И. БАСОВСКАЯ,
кандидат исторических наук Л. П. РЕПИНА
С 75 Средние века. Вып. 52. — М.: Наука, 1989
ISBN 5-02-008963-Х
В сборнике публикуются исследования по истории средневековой
Западной и Центральной Европы. Специальные разделы посвящены
средневековому городу, проблемам культуры и идеологии, между-
народным отношениям, истории Северной Европы. Публикуются
переводы источников. Широко представлены разделы рецензий и
аннотаций.
Для историков.
Научное издание
СРЕДНИЕ ВЕКА
Выпуск 52
Утверждено к печати
Институтом всеобщей истории Академии наук СССР
Редактор издательства И. Н. Кузнецов
Художественный редактор Н. Н. Власик
Технический редактор А. С. Бархина
Корректоры Т. П. Вдов, Л. И. Николаева
ИБ № 38853
Сдано в набор 12.07.88. Подписано к печати 11.11.88.
А-13374. Формат 60X90‘/i6. Бумага офсетная.
Гарнитура обыкновенная. Печать офсетная. Фотонабор.
Усл. печ. л. 25,5. Усл. кр. отт. 26.5. Уч.-изд. л. 31.3.
Тираж 1850 экз. Тип. зак. 605
Цена 5 р. 80 к.
Ордена Трудового Красного Знамени издательство «Наука»
117864 ГСП-7, Москва, В-485, Профсоюзная ул., 90
Ордена Трудового Красного Знамени
Первая типография издательства «Наука»
199034, Ленинград, В-34, 9 линия, 12
0503010000-381
042(02)-89
116-89
ББК 63.3(0)4
ISBN 5-02-008963-Х
© Издательство «Наука», 1989
СТАТЬИ
Л. А. Котельникова
«ФЕОДАЛЬНОЕ ВОЗРОЖДЕНИЕ»
ИЛИ «СТАРЫЙ» ФЕОДАЛИЗМ?
(Некоторые проблемы аграрной эволюции
Северной и Средней Италии
XVI—середины XVII в.)
Эпоха Возрождения в Италии была величайшим прогрессив-,
и ым переворотом не только в сфере искусства, литературы, науки,
всего общественного сознания. В передовых итальянских городах
в XIV—XV вв. возникли «зачатки капиталистического произ-
водства» *, появились раннекапиталистические мануфактуры,
новые формы организации торговли, кредитно-банковского дела,
глубокие структурные перемены произошли и в аграрных отно-
шениях.
После кризисных явлений середины XIV в., оказавших не-
малое негативное воздействие на все стороны экономической
и общественной жизни, в XV в. наблюдался постепенный подъем
промышленного производства, торговой и финансовой деятель-
ности, росло народонаселение. Происходила переориентация
экономики отдельных городов и областей с одной отрасли на дру-
гую, перемещение тех или иных сфер экономической активности
в другие регионы. Данные новейших исследований опровергают
тезис о том, что значительно сократилась деловая активность
Флоренции, Милана, Венеции, Лукки и ряда других городов1 2.
И в сельском хозяйстве, прежде всего в Северной Италии,
имели место прогрессивные явления, развитие орошения и мелио-
рации, дальнейшая интенсификация производства и разведение
специализированных культур, обработка новых площадей (осо-
бенно в холмистых районах и предгорьях), расширение пере-
гонного скотоводства.
К концу XV в. господствующие позиции в центральных и се-
верных областях заняло городское землевладение. Рост инвес-
тиций в землю со стороны представителей делового мира не может
1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 3. С. 728.
2 Подробный обзор литературы см.: Ролова А. Д. Конец эпохи Возрождения
в Италии: специфика экономики и общества в XVI в. Рига, 1987.
6
Л. А. Котельникова
быть оценен однозначно как «отлив капиталов» из промышлен-
ности и торговли. Землевладение горожан являлось одной из сфер
их активной хозяйственной деятельности. Структурные измене-
ния в землевладении проявились и в ускорившихся процессах
дифференциации и концентрации земельной собственности, объе-
динении и утрате земельных участков тысячами мелких и средних
собственников, и соответственно обогащении сравнительно неболь-
шой прослойки крупных землевладельцев, в первую очередь
богатых горожан. Теряли свои наследственные права на держания
и многие либеллярии и колоны. Место наследственных держа-
телей все более занимали краткосрочные арендаторы — исполь-
щики и аффиктарии 3. Видимо, передовые области Италии нахо-
дились накануне процесса первоначального накопления капитала,
более того, были налицо его отдельные элементы 4. И тем не менее
Италия в XIV в. не вступила на путь генезиса капитализма.
К. Маркс в «Экономических рукописях 1857 — 1859 гг.» очень
точно определил состояние итальянского общества в тот период,
когда в его передовых городах возникли раннекапиталистические
отношения, отметив, что «в некоторых местах мануфактура может
спорадически развиваться в окружении, целиком относящемся
еще к другому периоду, как она развивалась, например, в италь-
янских городах наряду с цехами. Но условия для капитала, в ка-
честве всеобъемлющей формы целой эпохи, должны быть развиты
не всего лишь в местных рамках, а в широком масштабе. . . Разви-
тие мануфактуры предполагает начинающееся разложение старых
экономических отношений земельной собственности. С другой
стороны, из этого совершающегося в отдельных точках разло-
жения новая форма земельной собственности возникает во всей
своей полноте и широте лишь тогда, когда современная промыш-
ленность достигает высокой степени развития, а это развитие
в свою очередь всегда идет вперед тем быстрее, чем более разви-
лись современное земледелие, соответствующая ему форма собст-
венности, соответствующие ей экономические отношения. В этом
отношении Англия является образцом для других, континенталь-
ных стран» 5. В Италии, помимо того, что рапнекапиталистиче-
ские мануфактуры развивались лишь «в местных рамках», а не
в «широком масштабе», не произошло и «стыковки» современного
земледелия и соответствующей ему формы земельной собствен-
ности с современной промышленностью. XVI век, ознаменовавший
в Европе начало капиталистической эры, не принес адекватных
перемен в Италии. Что же произошло?
Итальянские войны, рост конкуренции в самой Италии и со
3 См.: Котельникова Л. А. Феодализм и город в Италии в VIII—XV вв. М., 1987.
С. 98-111.
4 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 728.
5 Там же. Т. 46, ч. 1. С. 497, 228-229.
Феодальное возрождение?
7
стороны западноевропейских государств — Германии, Нидер-
ландов, Испании — породили в первой половине XVI в. значи-
тельные экономические трудности: сокращение промышленного
производства в сукноделии Милана, Брешии, Комо, а затем и
во Флоренции. Впрочем, одновременно наблюдался рост шелко-
делия в Генуе, расширилось типографское дело в Венеции, италь-
янцы сохранили в своих руках многие позиции в торговле между
Бвропой и Левантом. Уже в 40-х годах XVI в. начался новый
подъем деловой жизни, которому способствовали прекращение
итальянских войн, сближение с Испанией и торговля с ее коло-
ниями, временное ослабление конкурентов (Нидерландов, Фран-
ции), расширение местной сырьевой базы (особенно для шелко-
делия), протекционистская политика крупных государств (Тос-
каны, Савойи).
Снова возросли объемы промышленного производства —
сукноделия и шелкоделия во Флоренции, Венеции, Милане, Комо,
Болонье, Кремоне и Павии; увеличился спрос на итальянские
шелковые ткани во Франции, Англии, Германии, Польше, Венг-
рии. При этом 3/4 сырья в миланском шелкоделии и 2/з во Фло-
ренции к середине XVII в. составлял местный шелк-сырец. Вы-
росла торгово-финансовая активность генуэзцев, флорентийцев,
и венецианцев на внешних рынках, активизировалась торговля
в региональном и межрегиональном масштабе на Апеннинском
полуострове, углублялось разделение труда между промышлен-
ным Севером (Милан, Генуя, Венеция, а также Флоренция) и все
более превращавшимся в рынок сырья и сельскохозяйственной
продукции Югом.
Производственные операции по выделке шелковой нити начали
перемещаться в деревню. Заметным достижением технического
прогресса были введенные в Италии раньше, чем в других странах,
шелкокрутильные мельницы. Они механизировали трудоемкие
процессы кручения и перемотки шелковой нити, заменяли труд
нескольких сот человек, нередко обслуживались женщинами
и детьми. Все это способствовало концентрации производства
и расширению применения наемного труда. Значительным был
подъем в типографском деле, кораблестроении, стеклодувном
производстве Венеции, строительном деле, изготовлении оружия,
гонких льняных тканей, горной промышленности.
Однако на рубеже второго и третьего десятилетий XVII в.
произошел поворот к нисходящей линии развития экономики,
хотя упадок наступил не одновременно и не повсюду. В совре-
менной историографии решающими причинами упадка Италии
считают не Великие географические открытия, приведшие к пере-
носу главных торговых путей, не турецкие завоевания или тяже-
лый финансовый гнет Испании, хотя, конечно, они тоже сыграли
свою роль. Более весомыми факторами были узость внутреннего
и отсутствие национального рынка в условиях лишь локальной
8
Л. А. Котельникова
централизации и политической раздробленности, кризисные
явления XVII в. и др. Ориентированная прежде всего на внешний
рынок экономика итальянских государств была весьма неустой-
чивой и сильно зависела от его конъюнктуры. Конкурентами были
централизованные государства, в которых происходило перво-
начальное накопление капитала, противостоять им экономика
отдельных итальянских городов или даже региональных госу-
дарств-синьорий, к тому же постоянно боровшихся друг с другом,
оказалась не в силах 6.
И тем не менее ряд ученых возражает против характеристики
XVII в. как периода сплошного упадка (В. И. Рутенбург, Р. П. Рапп,
Ф. Бродель, Д. Селла, П. Маланима, А. Де Маддалена). Они отме-
чают, что сохранилась мануфактурная организация производства,
продолжались крупные инвестиции в торговлю и промышленность,
отдельные производственные отрасли переместились в деревню
(выделка шелковой нити, выработка бумаги и бумазеи и др.).
XVII в. был веком стагнации, но не возвращения к прошлому.
Капиталистическое производство в XVIII в. опиралось на опыт
предыдущих столетий.
Изменился и социальный облик городской верхушки — пат-
рициата, крупных купцов и банкиров, предпринимателей и земле-
владельцев, занимавших наиболее высокие и доходные должности
в государстве-синьории или стоящих непосредственно у кормила
власти в республиках. Патриции сближались с родовитым дво-
рянством в стиле жизни и нравах, принятии дворянской симво-
лики 7. Означало ли это «одворянивание» патрициата? Ведь земля
не стала основным источником дохода преобладающего боль-
шинства патрициев. Важна и форма эксплуатации земельных
владений. Не произошел ли здесь возврат к «классическому фео-
дализму» ?
Термины «рефеодализация», «феодальное возрождение» или
даже «новый феодализм» по отношению к периоду XVI—XVII вв.,
а порой и XV в. в аграрных отношениях по-прежнему употреб-
ляются в современной литературе (см. работы Дж. Фазоли,
Дж. Киттолини, Л. Бонелли Коненны, Дж. Челаты, Ф. Джонса
6 См.: Ролова А. Д. Указ. соч. С. 12—40; См.: Рутенбург В. И. Италия и Европа
накануне нового времени. Л., 1974; Он же. Истоки Рисорджименто: Италия
XVII—XVIII вв. М., 1980; Braudel F. L’Italia fuori d’Italia: due secoli e tre
Italiae // Storia d’Italia. Torino, 1974. Vol. 2, pt. 2. P. 2115—2116; Cipolla С. M.
Storia economica dell’Europa preindustriale. Bologna, 1974; Romano B., Tenenti A.,
Tucci U. Venise et la route du capitalisme 1499—1517 // Mediterranees et
Ocean Indien: Traveaux du Sixieme Colloque international d’histoire maritime.
Venezia, 1970; Maddalena A. Dalia citta al borgo: Avvio di una metamorfosi
economica e sociale nella Lombardia spagnola. Milano, 1982; Malanima P. La
decadenza di un economia cittadina: L’industria di Firenze nei secoli XVI—XVIII.
Bologna, 1982; Sella D. L’economia lombarda durante la dominazione spagnola.
Bologna, 1979.
7 См.: Ролова А. Д. Указ. соч. С. 25—40.
Феодальное возрождение?
9
и др.) 8 9 10. При этом, если сторонники так называемого социоинсти-
гуционального направления связывают это явление прежде
всего с широко распространившейся в XIV—XV столетиях в Се-
верной, а с 30-х годов XVI в. в Средней Италии инвеститурой
феодов, то историки-марксисты (Э. Серени, Дж. Джорджетти)
трактуют «рефеодализацию» как этап развития, затронувший
широкие пласты городской и сельской экономики в XVI—XVII вв.
Jtot «второй феодализм», по словам Э. Серени, был процессом
интеграции верхушки крупной буржуазии — купцов, банкиров,
высших чиновников — в сферу феодальной власти. Рефеодали-
зация, отмечал Э. Серени, происходила как в Неаполитанском
королевстве, так и в Великом герцогстве Тосканском, где земель-
ные отношения товарного или капиталистического происхождения
были втиснуты в рамки юридических феодальных форм, таких,
как фидеикомиссы, майорат, комменда .
Дж. Джорджетти, анализируя состояние тосканской деревни
второй половины XVI в. в зоне медзадрии и сиенской Маремме,
отмечал, что повсеместно не произошло существенного изменения
типа экономических отношений и уровня техники по сравнению
с предшествующим периодом, а в сиенской Маремме наблюдались
даже консервация и воспроизведение существующих отношений.
В той и другой зоне имел место рост дополнительных обязательств
испольщиков, в том числе полусервильного характера. Деревня
не порождала стимулов для городской экономики, а городская
экономика развивалась по большей части в старых формах, что
ограничивало конкурентоспособность тосканской продукции
на внешних рынках .
Таким образом, если следовать взглядам современных сторон-
ников теории «рефеодализации» деревни XVI—XVII вв., относят
ли они это явление в первую очередь к социально-политическим
структурам или ко всей направленности аграрной эволюции,
то нам придется провести глубокий водораздел между развитием
городской и сельской экономики и социальными структурами.
Новейшая историография, как мы отмечали, при всей неравно-
мерности и зигзагах развития, подъемах и спадах, не считает
XVI—середину XVII в. периодом сплошного упадка или даже
лишь нисходящего развития. Если же согласиться с высказанной
точкой зрения о «рефеодализации», упадок деревенской эконо-
8 Подробнее историографию вопроса см.: Котельникова Л. А. Деревня в Централь-
ной и Северной Италии в канун позднего средневековья (XIV—XVI вв.):
новые работы итальянских историков и проблемы исследования // Социально-
экономические проблемы генезиса капитализма. М., 1984. С. 129—148; Она же.
Феодализм и город в Италии. С. 13—14, 224—226.
9 Serenl Е. Agricoltura е mondo rurale // Storia d’Italia. Torino, 1972. Vol. 1. P. 176 —
200.
10 Giorgetti G. Per una storia della campagna toscana nella seconda meta del
Cinquecento//Capitalismo e agricoltura in Italia. Roma, 1977. P. 432—442.
10
Л. А. Котельникова
мики и отступление назад, к «классическим» феодальным формам
были как бы предопределены с самого начала XVI в., задолго до
кризисной ситуации 20—30-х годов XVII в. Но тогда возникает ряд
новых вопросов: чем это объяснить? Почему так тесно взаимо-
связанное развитие города и деревни на протяжении всего сред-
невековья «вдруг» оборвалось и те прогрессивные тенденции
в эволюции городской промышленности, торговли и кредитно-
финансового дела, которые были весьма ощутимы на протяжении
по меньшей мере полутора столетий, в аграрной сфере не нашли
отражения, не оказали видимого воздействия на ее развитие?
Да и так ли это было, по крайней мере в передовых прежде цент-
ральных и особенно северных областях?
К сожалению, аграрной истории Италии этого периода «по-
везло» гораздо меньше, чем истории промышленности или тор-
говли и вообще городской экономической истории. Правда, в пос-
ледние десятилетия появился ряд работ, посвященных аграрным
отношениям в Ломбардии, хотя и здесь мы пока пе имеем сколько-
нибудь обобщающего труда. Сельское же хозяйство Тосканы
XVI —XVII вв. после работ Дж. Джорджетти, которые в основном
также рассматривают более поздние столетия, изучено еще очень
мало. В распоряжении исследователей, в сущности, лишь отдель-
ные статьи, охватывающие локальные сюжеты сиенской Мареммы
и Пизанской округи.
В настоящей статье мы, естественно, не ставим своей задачей
исследование аграрных отношений в Северной и Центральной
Италии XVI—XVII вв. в их совокупности, да это и невозможно
сделать в ограниченных рамках статьи. Наша цель иная: наме-
тить некоторые тенденции эволюции аграрных отношений в Лом-
бардии и в Тоскане. Это позволит, как нам кажется, согласиться
или не согласиться с оценкой периода XVI—середины XVII в.
как эпохи «феодального возрождения» или «второго феодализма».
В Ломбардии XVI в. продолжались процессы имущественной
дифференциации в деревне, концентрации земельной собствен-
ности, роста городского землевладения за счет мелкой крестьян-
ской собственности, земель наследственных держателей, терри-
торий, находившихся во владении сельских коммун.
Расследование, проведенное испанцами (под власть которых
перешла Ломбардия после Итальянских войн) в середине XVI в.,
свидетельствует о том, что ломбардские крестьяне владели лишь
3 % плодородных земель на равнине, им «оставили» лишь бедные
почвы горных областей. О той же тенденции говорят и данные
по отдельным районам Ломбардии. Из переписи 1531 г., которая
охватила часть округи Кремоны, видно, что 57 % земельной
площади принадлежало горожанам, церкви — 17,5 % и селянам —
25 %. В конце XVI в. в предместьях Пьяченцы концентрация
земель в руках горожан была еще выше: им принадлежало
73,72 %, а в руках сельских землевладельцев было лишь 5,2 %.
Феодальное возрождение?
11
Па плодородной равнине горожанам удалось овладеть 69,28 %,
а селяне сохранили лишь 16,04 % территории. Сельским жите-
лям оставались повсюду менее продуктивные земли. В области
Падуя в середине XVI в. из обработанных земель треть принад-
лежала нобилям и горожанам Венеции, четверть — горожанам
Падуи, треть — падуанскому и венецианскому клиру и только
двенадцатая часть — жителям деревень (вилл), в подавляющей
своей части крестьянам 11.
Преобладание (или значительный удельный вес) землевла-
дения горожан не означало само по себе создания или внедрения
буржуазной формы собственности. Сближение пополанских се-
мей с нобилями в Северной Италии в XV —XVI вв., интеграция
старых и новых земельных собственников были здесь не меньше,
если не больше, чем в центральных областях. Этому способст-
вовало более раннее возникновение и консолидация территориаль-
но-региональных государств, их политика инфеодаций (см. ниже).
Прогрессирующее сокращение церковных земель здесь находи-
лось в определенной связи с ростом территориальных государств
и с внедрением в церковные учреждения представителей нобиль-
скнх семей, получавших от церкви многочисленные наследст-
венные держания на условиях, близких к собственности 12.
Среди предпосылок возникновения нового типа краткосроч-
ного найма земли — крупной предпринимательской аренды —
в Ломбардии были концентрация крупных массивов плодородных
и удобных для ирригации земель в руках не только пополанских,
но и нобильских патрицианских семей и церкви; близость доста-
точно емких городских и европейских рынков с их дифферен-
цированным спросом на различные сельскохозяйственные про-
дукты, в том числе мясо, молоко, сыр, масло.
Благоприятствовала проведению этих преобразований и высо-
кая плотность населения (в XVI в. — 110 человек на 1 км2 в Ми-
лане, Лоди и округе, 117 — в Кремоне, 108 — на равнине в Бер-
гамо и т. н.). Необходимым было наличие в руках пополанских
и нобильских семей значительных денежных средств, которые
могли быть с выгодой пущены в дело. Все это позволило в довольно
сжатые сроки путем интенсивного строительства ирригационных
сооружений значительно поднять урожайность зерновых (с 10
квинталов с га на неорошаемых землях до 16—17 квинталов),
но прежде всего — обеспечить высокие урожаи трав на орошаемых
лугах и разведение молочного скота, высевать такую трудоемкую
культуру, как рис.
Стойловое содержание скота в течение зимнего периода соз-
давало нужные запасы органического удобрения. Появилась
11 Cherubini G. La propriety fondiaria in Italia nei secoli XV e XVI nella storiografia
ilaliana // Societa e storia. 1978. N 1. P. 25 — 26.
12 Cipolla С. M. Une crise ignoree. Comment s’est perdue la propriete ecclesiastique
dans I’ltalie du Nord entre le XI et le XVI siecle // Annales. 1947. P. 317 — 327.
12
Л. А. Котельникова
возможность распространения непрерывных севооборотов с чере-
дованием зерновых и бобовых культур без применения пара13.
Продукты молочного животноводства — прежде всего различные
виды сыров — вывозились в Марсель, Венецию и другие города 14.
Основные перемены в арёндных отношениях состояли во все
более широком распространении в Ломбардии двух полярных
социальных группировок: крупных состоятельных арендаторов,
владеющих значительным количеством скота и денег, накоплен-
ных в результате их городских занятий, и батраков из прежних
мелких собственников и арендаторов. В аренду сдавались боль-
шие земельные массивы величиной от полусотни до нескольких
сот гектаров. Обычный срок аренды составлял 9 лет, чинш был
денежным. Арендатор на свои средства обеспечивал содержание
и ремонт ирригационных сооружений.
Переходной формой к этой крупной аренде до конца XVI в.
была так называемая посредническая аренда, при которой участки
непосредственно обрабатывали субарендаторы-массарии, упла-
чивавшие натуральный фикт, а съемщиками земель являлись
«посредники» — зажиточные люди.
С конца XVI в. «посредническую» аренду сменила крупная,
когда непосредственными производителями были батраки —
сезонные (на покосе и уборке сена, жатве зерновых) и постоянные
(работавшие на виноградниках и занимавшиеся уходом за скотом).
Ими были нередко выходцы из бедных семей предальпийских
районов и бергамских или пьяченцских Альп. Крупная предпри-
нимательская аренда возникла на землях церкви, например Боль-
шого Миланского госпиталя, и во владениях нобильских семей
Ломбардии. К середине XVI в. одним из крупнейших землевла-
дельцев был старинный нобильский род Тривульцио, которые
служили кондотьерами у Сфорца и французских правителей,
а в XV—XVI вв. были членами тайного совета при герцогах.
Герцоги Тривульцио в 1628 г. владели около 1871 га земли
в Миланской округе и около 960 га — в области Лоди, 88 га —
в области Пьяченца, а также землями в областях Кремона и Ман-
туя. Многие из этих владений прежде принадлежали церкви и
перешли к новым владельцам в результате как прямых приоб-
ретений, так и наследственных либеллярных пожалований.
К концу XVI в. в результате объединения разрозненных вла-
дений образовались четыре крупных комплекса, сдаваемых в арен-
ду арендаторам. Основное направление сельскохозяйственного
производства — разведение молочного скота. Впрочем, немалое
место занимали и зерновые: более половины посевов принадле-
13 См.: Roveda S. Una grande possessione lodigiana dei Trivulzio tra Cinquecento
e SeLtecento//Ricerche di storia moderna. Pisa, 1979. Vol. 2. P. 25 — 140.
11 Cm.: Braudel F. Mediterranee et le monde mediterraneen a I’epoque de Philippe II.
P., 1966. P. 41-138,- 172, 204, 354.
Феодальное возрождение?
13
жало пшенице, порой она высевалась вместе с рожью, но и рожь
занимала не последнее место, хотя и уступала примерно вдвое
но объему урожая; встречались и бобовые. Не последнее место
занимали виноградники. Весь этот набор культур в первую очередь
предназначался для удовлетворения потребностей самого насе-
ления этой географической области; о продаже зерновых в источ-
никах нет данных.
Большой Миланский госпиталь сосредоточил в своих руках
значительный земельный массив — около 1100 га на территории,
расположенной в 15 км к юго-востоку от Лоди, по течению реки
Адда. Этот массив был поделен на 3 доли. Лишь небольшая часть
владений в восточном секторе (590—600 га) использовалась под
«непрерывные севообороты». Остальная земля была болотистой,
подверженной частым затоплениям во время разлива реки и пред-
назначалась в основном под пастбища. На западе же вблизи селе-
ния Бертонико массив размером около 350 га состоял из пахотных
земель, засевавшихся пшеницей, рожью, в меньшей мере — ячме-
нем, овсом, просом, отдельно расположенных виноградников
(135 га) и небольших лугов.
Луга и пастбища в 70-х годах XV в. — 20-х годах XVI в. были
объединены в единый массив размером около 600 га и сданы в крат-
косрочную аренду на 9 лет трем или четырем арендаторам на
условиях уплаты денежного чинша. Обрабатывали эти земли
и ухаживали за скотом батраки, как и на подобных владениях
Тривульцио. Впрочем, имела место и субаренда мелких арен-
даторов-массариев.
Пахотные земли — в основном в Бертонико — сдавались
в аренду сравнительно небольшими участками (30—35 га) за
фиксированный чинш зерновыми культурами. Иногда аренда-
торы получали ссуду семенами, но чаще последние доставлялись
самими арендаторами. Для обеспечения кормом скота они сни-
мали в аренду части луга от крупных арендаторов на условиях
издольщины.
В конце 90-х годов XV в. Большой Миланский госпиталь сда-
вал в аренду весь комплекс своих владений (луга и пашни) ком-
пании из 5 крупных арендаторов во главе с Габриеле Таленти
из Флоренции на 9 лет. Основной задачей была постройка новой
крупной оросительной системы длиной около 30 км вблизи г. Лоди.
Орошаемые земли занимали площадь 700—800 га.
Существовавшая прежде мелкая аренда за фикт на пахотных
землях сохранилась, но массарии теперь стали субарендаторами
новых крупных арендаторов госпиталя. В 20-е годы XVI в. гос-
питаль заключил новые арендные договоры на 9 лет с крупными
арендаторами на условии уплаты опять же денежного фикта.
Однако было бы преждевременно говорить о быстрых и уве-
ренных шагах по пути фермерской аренды в Миланской округе:
крупные комплексы в 30-е и последующие годы XVI в. снова стали
14
Л. А. Котельникова
дробиться, и непосредственными производителями подчас ста-
новились снова не батраки, а мелкие субарендаторы-массарии 15.
Продолжали существовать дополнительные обязательства фео-
дального типа (поставки домашней птицы, телятины, свинины).
Собственник осуществлял довольно жесткий контроль за расхо-
дами арендатора. Становление крупной фермерской аренды рас-
тянулось еще по меньшей мере на два столетия.
Связанные и с демографическим спадом падение производства
и снижение цен на текстильные изделия, как и другие кризисные
явления, затронули в XVII в. не только город, но и деревню. Однако
данные новейших исследований свидетельствуют о том, что в Лом-
бардии, по крайней мере во второй половине XVII в., снова отме-
чается медленный прогресс.
Довольно тесную связь развития сельского хозяйства Восточ-
ной Ломбардии с городской промышленностью XVI—XVII вв.
показал в своей монографии Д. Селла. Разведение шелковицы
и шелковичных червей и вытягивание шелковых нитей из коконов
были тесно связаны с развитием шелкоделия в городах XVI в.
(в меньшей мере в XVII в.). Перестройка городского шелкоделия
состояла в том, что вместо выделки готового продукта производ-
ство сосредоточивалось на начальных стадиях: вытягивании
и прядении нитей. Следствием разделения труда между евро-
пейскими странами было то, что Ломбардия вывозила теперь
не готовые изделия из шелка, а пряжу (в Лион и Турин). Северная
Италия и в особенности восточная часть Ломбардии располагали
условиями, благоприятными для разведения тутового дерева
и шелковичных червей и посадок шелковицы в районах распрост-
ранения подеральной системы с ее поликультурой, где хозяева
включали поставку шелковицы в хозяйскую половину урожая.
Изобретение крутильной мельницы в Болонье способствовало
развитию шелкопрядения. Однако подобные занятия были свойст-
венны сельским жителям, населявшим не самые плодородные
области Ломбардии, т. е. те, где имелись скрытые резервы рабочей
силы.
Наряду с этим в деревне получило распространение прядение
шелковых нитей, связанное с городской мануфактурой. В его
развитии были заинтересованы и хозяева подере, содействовавшие
посадкам тутового дерева в их владениях.
В ломбардской деревне, мелких городах существовали и дру-
гие сельские ремесла и промыслы: льнопрядение, бумажное и
шапочное дело, а также обработка металлов 1б.
Итак, применительно к Ломбардии XVI — середины XVII в.,
15 Сhlllollni С. Alle origini delle «grande asiende» della bassa Lombardia //
Quaderni storici. 1978. N 39. P. 828-844.
Sella D. L’economia lornbarda. . . P. 181—227; Malanima P. Cilla e cainpagna
neH’oconoinia lornbarda del Seicenlo: Qualche considerazione // Sociela e storia,
1982. N 16. P. 351-365.
Феодальное возрождение?
15
очевидно, следует констатировать ряд явлений, которые свиде-
тельствуют не о застое или попятном движении в деревне по срав-
нению с XV в., а о продолжающейся, хотя и неравномерно,
прогрессивной перестройке хозяйства, связанной с потребностью
уже не только местного — городского, — но и международного
рынка в продуктах питания п сырье для быстро развивающихся
промышленных стран Западной Европы (что не исключало, ко-
нечно, удовлетворения потребностей населения и промышлен-
ности близлежащих городов).
Как обстояло дело в центральных областях и прежде всего
в Тоскане?
К началу XVI в. процесс концентрации земельной собствен-
ности в руках горожан здесь отмечен не меньшими, если не боль-
шими успехами, чем в Северной Италии. Из 35 810 земельных
собственников в округе Флоренции 37,1 % составляли горожане
Флоренции, в руках которых было сосредоточено 60,4 % владе-
ний (по стоимостной оценке). Половина собственников, главным
образом мелкие и средние землевладельцы, проживавшие в сель-
ской местности, владела лишь 17,3 % собственности, церковным
учреждениям (15,1 % собственников) принадлежало 22,3 % всех
земельных владений. Эти пропорции были различны в разных
зонах контадо, но, как бы то ни было, крестьянская собственность
почти исчезла в близких к городу районах и плодородных доли-
нах. Она сохранилась лишь в горных районах юго-востока 17. И в ок-
руге Лукки в XVI в. было немало мелких собственников, лишив-
шихся земель на равнине |8.
В XVI в. при этом проявилась тенденция к объединению ряда
нодере в своего рода хозяйственный центр — факторию, на тер-
ритории которой (обычно это был один из прежних крупных по-
дере) располагались не только хозяйственные службы, помеще-
ния для скота и жилище арендатора, но и жилой дом фактора —
управляющего факторией, агента собственника.
Фактору поручался сбор «собственнической части» урожая
п доставка ее землевладельцу, надзор за ведением хозяйства арен-
даторами, разведением и содержанием скота, организация допол-
нительных, не предусмотренных договором работ на подере и их
оплата (за счет собственника), наем сезонных и постоянных рабо-
чих, ведение регулярных отчетов о расходах и доходах фактории
и т. д. Изучение функций фактора весьма важно для понимания
существа арендного договора и тенденций его эволюции.
Несомненно, что фактор стремился занять довольно самосто-
ятельную позицию в управлении хозяйством имения, извлекать
lz Cherubini G. La propriela fondiaria. . . P. 23 — 24.
18 Berengo M. Nobili e merconti nella Lucca del Cinquecento. Torino, 1965. P. 301;
Maddalena A. de. Il mondo rurale italiano nel Cinque e nel Seicento: (Hassegna
di studi recenti) // Rivista storica italiana. N 4. P. 349—426.
16
Л. А. Котельникова
по возможности материальную выгоду из своего положения (по-
мимо постоянного жалованья — деньгами и натурой).
Фактор нобильского рода Герардеска в Волгери (Пизанская
округа) в 70-е годы XVI—XVII вв. получал 10 % дохода от живот-
новодства, около 6 % дохода с тратторий и мельниц, около 8 %
стоимости произведенных в фактории вина и оливкового масла,
примерно такую же часть от вырученной суммы при продаже
зерновых, 5 % арендной платы при передаче в аренду пастбища
и т. п. На свое месячное жалованье фактор мог купить около 3
центнеров пшеницы, 4 — 4,5 баррелей (1 баррель — 45,6 л) вина,
более 3 центнеров бобовых,
В деятельности факторов, несомненно, просматривается по-
пытка «выйти за рамки» лишь вотчинного агента и обеспечить
себе постоянную и по возможности возрастающую долю в доходах
имения. Об этом свидетельствуют имеющиеся в Государственном
архиве Флоренции соглашения факторов имения Герардеска
в Волгери с графами Герардеска (70-е годы XVI — конец
XVII в.) 19.
В этих соглашениях видна тенденция всячески ограничить
деятельность факторов и усилить надзор за ними, осуществлять
мелочный и повседневный контроль их деятельности и, главное,
не допускать проявления самостоятельных предприниматель-
ских черт в управлении имениями.
Контроль собственников за деятельностью факторов возрастает
в XVII в. Им воспрещается заниматься чем-либо иным, кроме
осуществления управленческих функций в фактории. Все иму-
щественные сделки — купля-продажа, долговые и кредитные
обязательства, раздача феодов или наследственных держаний-
ливелл, передача скота в аренду-поручение (фиду) — должны
происходить лишь при личном согласии графа в письменном
виде, с указанием, с кем и на какую сумму заключена сделка.
Фактору не разрешается принимать участие в каких-либо пред-
приятиях, преследующих «извлечение прибыли» (хотя, как мы
видели, на деле часть «прибыли» он имел почти от всех сделок).
Строго ограничивается 8 работниками количество постоянного
наемного персонала в фактории. В случае превышения фактором
их количества или самовольного повышения им жалованья он
был обязан производить «доплату» из собственного кармана.
Все было направлено на то, чтобы графский управляющий
не смог противопоставить себя графу по своему весу и влиянию
в данной фактории.
Означало ли объединение подере и создание факторий в Тос-
кане качественные перемены в системе медзадрии? На этот вопрос
трудно ответить однозначно. Мы только что отметили некоторые
потенциальные возможности к превращению фактора из адми-
19 ASF. Famiglia Gherardesca. F. 33. Scritte con fattori e inventari. 1570 — 1696.
Феодальное возрождение?
17
нистративного агента в арендатора-предпринимателя. Но даже,
судя по тексту дошедших до нас соглашений, к середине XVII в.
едва ли эти потенции сколько-нибудь реально укрепились. Без-
условно, ответ на вопрос надо искать в непосредственном анализе
хозяйственной деятельности фактории: соотношении фонда по-
требления и продажи произведенной продукции, расходов на вос-
производство, масштабов применения наемного труда. Велики ли
были размеры торговой активности Герардеска? Из фонда Ге-
рардеска (20—60-е годы XVI в.) известно о постоянном вывозе
графской пшеницы, других зерновых, скота, дров из Мареммы
за пределы Пизанской округи. При этом городские власти Пизы
устанавливали квоту (от 500 до 2 тыс. мешков) вывоза этих зер-
новых товаров без уплаты габелл. Сверхнормативный вывоз обла-
гался налогами.
Сами размеры нормативов безналогового экспорта свидетель-
ствуют о значительных размерах продаваемой продукции20.
Известно также, что, например, в 1638 г. в фактррии Мондеджи
было продано около 65 % произведенного вина 21.
Вместе с тем изучение приходно-расходных документов за
1635 — 1644 гг. трех факторий (Патерно, Корно, Пьяно — в окрест-
ностях Прато), принадлежавших членам известной банкирской
семьи Строцци—Лоренцо ди Лоренцо Строцци, показывает, что
весьма небольшая доля продукции шла на продажу. Так, в 1635 г.
было продано всего 2,5 % полученной продукции — пшеницы,
льна, бобов, цыплят и оливкового масла. Правда, в 1636 и 1641 гг.
доля проданной продукции сильно возросла (до 18 и даже 27 %).
Это была прежде всего пшеница (в 1636 г. было продано 752 стайя),
затем — бобовые и вино, в 1641 г. — пшеница (842 стайя), бобо-
вые, вино, сыр, лен и оливковое масло 22.
Что касается расходов, связанных с издержками производ-
ства, — на семена, приобретение навоза и т. п., то эти расходы
в факториях Строцци были сравнительно невелики и не подни-
мались выше 2—4 % стоимости всей произведенной продукции.
Не более 1 % полученного дохода в факториях тратили Строцци
на оплату привлекаемых постоянных и сезонных работников 23.
Можно ли установить какой-либо прогресс в росте продук-
тивности, интенсификации подере в течение полутора столетий?
Изменение структуры подере в изучаемых факториях не позво-
ляет провести точные сопоставления объемов произведенной
продукции, расходов на семенной материал, стоимости разных
видов продукции с подере. Вместе с тем показательны некото-
рые данные.
20	ASF. Famiglia Gherardesca. Arm. В. F. 23. N 1. При продаже товаров в пре-
делах контадо Пизы габелла не взималась.
21	Ibid. Arm. Н. F. 8. N 4. С. 47, 146г.
22	ASF. Carle strozziane. Ser. 5. F. 336. Spoglio. C. 2—8rv. 16—25rv.
23	Ibid.
2. Зак. 605
18
Л. А. Котельникова
Известно о высокой плотности посадок виноградников на
подере Строцци в конце XVI и начале XVII в. (особенно в округе
Прато). Повсюду среди зерновых преобладала пшеница, проис-
ходил постепенный рост посевов бобовых культур при уменьше-
нии площадей под ячмень и просо 24. На землях Герардеска в ок-
рестностях Флоренции в 30-е годы XVI в. (подере Мондеджи),
напротив, сокращались площади под бобовыми за счет увеличе-
ния посевов полбы и ячменя. Плотность виноградников здесь
была ниже, чем во владениях Строцци, пшеница давала посте-
пенно увеличивавшиеся урожаи 25.
Распространено мнение, что в XVI и особенно в XVII в. «фео-
дализация» медзадрии проявлялась прежде всего в росте объема
и расширении круга «дополнительных взиманий», т. е. поставок
продуктов сверх половины урожая, и особенно в выполнении
дополнительных работ, которые, по существу, были той же фео-
дальной барщиной.
Дополнительные взимания во владениях Строцци в 40-е годы
XVI в. были относительно невелики и состояли из поставок срав-
нительно небольшого количества (несколько сот) яиц, сыра (не-
сколько фунтов), около сотни голов домашней птицы. В конце
XVI в. начинается их рост; кроме того, добавляются поставки
дров, хвороста и соломы. В 30—40-е годы XVII в. объемы взи-
маний существенно увеличиваются: помимо доставки нескольких
тысяч яиц, соломы и хвороста арендаторы обязываются доставлять
оливковое масло за пользование господским прессом для выжи-
мания оливок, вино — за изготовление его на господской вино-
дельне (до 150 конгиев) 26.
В числе дополнительных взиманий на землях Герардеска —
в фактории Мондеджи — сотни возов наиболее ценного естест-
венного удобрения — навоза, а также доставка соломы, выполне-
ние барщины в виноградниках, объем которой не фиксировался,
рассадка черенков виноградных лоз в течение недели и т. п.27
Как видим, эти дополнительные взимания более разнопла-
новы и ближе к барщинным повинностям. Вместе с тем те же
Герардеска принимали гораздо более активное участие, чем Строц-
ци, в издержках производства на своих подере, сданных в исполь-
ную аренду.
Строцци обычно предоставляли лишь семена для введения
в культурный оборот новых участков, оплачивали доставку на
поля навоза и нанимали работников для выполнения некоторых
работ на подере (расходы на наемных работников невелики).
Герардеска же нередко на свои средства приобретали скот
24 ASF. Carte strozziane. Ser. 5. F. ИЗ, 189.
25 ASF. Famiglia Gherardesca. Arm. H. F. 8. N 4. C. 137 — 161.
26 ASF. Carte strozziane. Ser. 5, F. 113, 189.
27 ASF. Famiglia Gherardesca. Arm. H. F. 1. N 9.
Феодальное возрождение?
19
(испольщики возмещали обычно около */4 их стоимости). Они же
давали арендаторам половину семян бобовых и низших злаковых
(семена пшеницы полностью доставлял арендатор), оплачивали
не предусмотренные договором перевозки продуктов, работы
па молотьбе, жатве, виноградниках. Любопытно, что деньги за
выполнение части работ включались в стоимость поставок «арен-
даторской половины». Тем самым арендатор уже частично высту-
пал как наемный работник. Подобная оплата отдельных сельско-
хозяйственных и транспортных работ имела место и при сдаче
в аренду пастбищ в пизанской Маремме в конце XVI в.2 Вместе
с тем объем неоплаченных и обязательных «дополнительных
работ» оставался достаточно высоким. И если мы может отме-
тить более активное участие нобильской, а не пополанской семьи
в издержках производства, это не означает существенного облег-
чения материального положения арендатора во владениях графов.
Значительными по объему и видам были «дополнительные
обязательства» арендаторов-испольщиков и аффиктариев на зем-
лях церковных учреждений. Они состояли из поставок нескольких
десятков яиц, нескольких пар домашней птицы, 2 — 3 возов соломы.
Весьма часто это было и рытье канав в виноградниках, рассадка
новых лоз, а также дополнительные поставки зерновых, немалое
количество (до 30 кг) льна, лука, сушеного винограда и т. и.29
На церковных землях также происходило объединение несколь-
ких подере в факторию. Последнее влекло за собой более актив-
ное участие собственника (самостоятельно или через фактора)
как в издержках производства, так и в самой организации хо-
зяйства: выбор культур в севообороте, насаждение специали-
зированных культур, забота о приобретении семян, которые час-
тично или полностью — на вновь осваиваемых землях — постав-
лялись собственником. Имело место и авансирование испольщи-
ков для покупки скота или приобретение скота фактором, уст-
ройство дополнительных оросительных канавок и каналов, при-
нимались меры для более рационального ведения хозяйства30.
Церковные учреждения сохраняли в своих владениях и на-
следственные формы аренды, в том числе либеллярную. Однако
весьма часто съемщиками были не непосредственные произво-
дители, а крупные пополанские фамилии, в свою очередь сдающие
полученные земли, подчас поделенные на более мелкие участки,
в субаренду, обычно краткосрочную. Именно таким путем про-
ASF. Faniiglia Gherardesca. Ann. L. F. 2.
29 Lutazzl Gregori E. Vicende del palrimonio Cavalcanti e orranizzazione della
«fattoria» tra XV e XVII secolo// Bicerche di storia nioderna. Pisa, 1979.
Vol. 2. P. 1-14.
30 ASF. Conventi soppressi. F. 100. N 130. S. 1570. (Libri di campagna. Lavoratori.
Fittnari. Pigionali); Guaglia A. M. Il patriinonio fondiario di un inonastero toscano
tra il XVI e il XVIII secolo// Bicerche di storia nioderna. Pisa, 1976. Vol. 1.
P. 143-208.
20
Л. А. Котельникова
исходило распространение медзадрии в округе Пизы, где до XVI в.
преобладала краткосрочная денежная аренда мелких парцелл.
«Нашествие» флорентийских пополанских фамилий после присо-
единения Пизы к Флорентийскому государству в начале XV в.
привело к постепенному освоению части территории (где это
оказывалось возможным по природным характеристикам) под
медзадрию, но как бы при посредстве церковных учреждений,
получавших земельные массивы в результате вкладов и завещаний
многих пополанских фамилий, впрочем, нередко тут же оформляв-
ших договор о наследственной либеллярной аренде только что
подаренных земель за незначительный чинш. Тем самым «пода-
рок» оказывался в немалой степени символическим, так как
реальным распорядителем владений оставался недавний дари-
тель, теперь — либеллярий. Типичным примером такой транс-
формации были земли богатой флорентийской семьи Риккарди.
Естественно возникает вопрос: имела ли место в Центральной
Италии специализация сельскохозяйственного производства
в соответствии с потребностями городской промышленности,
которую мы наблюдали в Ломбардии, т. е. своего рода частичное
перемещение промышленного производства в деревню в XVI —
середине XVII в.?
Вопрос этот пока изучен очень мало. В свое время мы выска-
зывали предположение о том, что такого рода сочетание сель-
ских занятий с домашними промыслами, выполнением отдель-
ных операций в производственном цикле городской мануфактуры
вполне могло иметь место и было даже почти неизбежным для
арендатора парцеллы, держал ли он ее в аффикт или исполу 31.
П. Маланима утверждает, что для испольщика, арендовав-
шего подере, было невозможным сочетание его сельскохозяйст-
венной деятельности с выполнением отдельных операций по
ткачеству или прядению на сукнодельческий цех Лана, так как
испольщик и его семья были целиком заняты работой на подере,
а всякие иные занятия собственник строго пресекал (что не исклю-
чало изготовления арендаторами одежды из местной грубой шерсти
у себя дома: почти у всех испольщиков были ткацкие станки).
Иное положение сложилось в шелкоделии. Шелковица вхо-
дила в XVI—XVII вв. нередко в состав поликультуры на подере.
В интересах собственника было не только выращивание тутового
дерева, но и выполнение испольщиками первоначальных опера-
ций по раскручиванию коконов, вытягиванию и прядению нитей.
Администрация Медичи своими законодательными распоряже-
ниями всячески стимулировала разведение шелковицы на терри-
тории герцогства.
К 60-м годам XVII в. 70 % шелковых нитей были местного
производства. И хотя герцоги были озабочены тем, чтобы произ-
3|‘ Котельникова Л. А. Феодализм и город. . . С. 207—208, 230.
Феодальное возрождение?
21
водство шелка в принципате удовлетворяло прежде всего пот-
ребности своей аристократии, экспорт шелковой пряжи и ткани
возрастал, так как спрос на них существовал далеко за пределами
Италии. В XVI в. тосканские шелка вывозились в Испанию,
Англию и Нидерланды, а также и в Левант. На рынке в Лионе
продавали значительную часть флорентийского шелка 32.
Как мы уже отмечали, получившие довольно широкое рас-
пространение в Тоскане с 30-х годов XVI в. (а в северных облас-
тях Италии столетием раньше) инвеституры феодов порой свя-
зываются с процессом «рефеодализации», «возвратом феода-
лизма», укреплением и утверждением «нового феодализма».
Такая точка зрения особенно характерна для представителей
социоинституциональной историографии, которая отождествляет
феодализм с определенными институтами и системой лично-
вассальных связей.
Действительно, последние в той или иной мере здесь присутст-
вовали. Но ведь пожалования феодов, да и само их существование
в Тоскане, как и в других областях Италии, вовсе не «изобретение»
XVI в. В XIV—XV вв. в той же Тоскане феоды держали от горо-
дов-государств, признав их верховенство и суверенитет, городские
вассалы — представители многих нобильских и магнатских фа-
милий.
Да и объектами их феодов нередко также были территории,
принадлежавшие мелким и не добившимся автономии сельским
коммунам. Феоды держали в XV в. от нобильских фамилий и
синьоров как нобили, так и горожане, причем в качестве объектов
феодов могли фигурировать и целые графства. В XVI —XVII вв.
в феод жаловались также главным образом лесные или пастбищ-
ные территории (Маремма), находившиеся в собственности (или
владении) сельских коммун. Так, феодалы из старого нобильского
рода Орсини, которых в 1561 г. изгнали со своей территории вос-
ставшие жители небольшой коммуны Питильяно, расположенной
в сиенской Маремме, отдавшиеся под власть Козимо I Медичи,
вскоре вернулись в те же коммуны как обладатели феода от тех же
Медичи. Права Орсини на общинные земли, которые жители
Питильяно прежде держали в аренду или узуфрукт, полностью
сохранились в руках графов, а несколько лет спустя графы вер-
нули себе и баналитеты. И великий герцог, к которому обратились
с жалобой жители коммуны, ответил, что они должны подчи-
няться графу Орсини, так как он поступает по праву 33.
Инвеститура феода влекла за собой (при условии уплаты
незначительного чинша) взимание получателем доходов, связан-
32 Malanima Р. La decadenza. . . Р. 64 —120, 199 — 288; Morelli R. La seta fiorentina
nei Cinquecento. Milano, 1976. P. 60.
33 Celata G. Proprieta ed economia agricola in un feudo toscano del’500 // Archivio
storico italiano. 1976. Vol. 1/2. P. 75—117.
22
Л. А. Котельникова
ных с исполнением им гражданской, уголовной и смешанной
(т. е. такой, когда к преступнику не применялось наказание,
связанное с пролитием крови) юрисдикции, и разного рода нало-
гов и сборов, которые государство полностью передавало в руки
владельца феода. Последнему доставались и права на использо-
вание пастбища и леса, охоты и рыбной ловли, баналитеты. К но-
вым властителям переходила и часть административно-фискаль-
ных функций, которые, однако, по большей части давно уже при-
надлежали близлежащему городу.
В 1584 г. герцог Урбино дон Франческо Мария Фельтре делла
Ровере пожаловал феод синьору Джулио Чезаре Мамиани из
Пармы. Объектом пожалования была крепость св. Ангела в контадо
Пезаро и все принадлежавшие ей земли, провозглашенные графст-
вом. В 20-е годы XVII в. этот феод по завещанию перешел к внуку
Джулио, матерью и опекуншей которого была графиня Констанца
из рода Герардеска — нобильской пизанской фамилии 3l. Терри-
тория феода постепенно разрасталась в результате многочислен-
ных поземельных операций Мамиани. В Пезаро находилась и
постоянная резиденция — палаццо. Мамиани наделялись высшей
уголовной и смешанной юрисдикцией, а за владение феодом —
графством — вносили незначительный чинш — 12 корзин сухих
фиг (впрочем, феод иногда в акте пожалования именуется арен-
дой — аффиктом). В акте инвеституры придается важное значе-
ние свободе торговли Мамиани пшеницей, фигами и другими
«плодами», которые, однако, предписывается вывозить непосред-
ственно в город, подчиняясь его установлениям.
И тем не менее было бы ошибочным преувеличивать значи-
мость инвеституры феодов в структуре аграрных отношений
Тосканы. Этому препятствуют два обстоятельства. Феоды зани-
мали далеко не большую часть Тосканы. Согласно описи 1640 —
1642 гг., в феод было пожаловано лишь 4,3 % территории герцог-
ства 34 35.
Главное же состояло в том, что права получателей феодов
в основном имели фискальный характер, их господство имело
прежде всего характер судебно-политического и финансового
подчинения пожалованных в феод земель, хотя осуществление
тех же делегированных синьорам судебных полномочий, прав
на баналитеты и получение чиншей с прежних общинных земель
являлись, несомненно, проявлением феодального господства над
территорией феода.
Феодализм не был здесь создан заново, да он и не мог быть
34 ASF. Famiglia Gherardesca. Arm. C. F. 1. N. 2.
35 Впрочем, этот процент варьировал на территории флорентийской и сиенской
областей (в первой в феодах проживало 2,7 % жителей, во второй — 14 %).
См.: Panaini G. Per una storia del feudalesimo nel Granducato di Toscana
durante il periodo mediceo//Quaberni storici. 1972. N 19. P. 131 —
186.
Феодальное возрождение?
23
создан в результате самого акта пожалования, инвеституры, но
феодальное господство в этих не передовых для Тосканы и Италии
в целом районах в определенной степени укрепилось, прогрес-
сивные преобразования замедлились.
В начале статьи мы отметили необходимость исследования
процессов социально-экономического развития в городе и деревне
Италии в тесной связи и взаимозависимости и в период позднего
средневековья. Неравномерность развития экономики города
в XVI в. и возрастающий ее упадок к середине XVII в. в немалой
степени сказались и на аграрном строе, эволюция которого не
в последнюю очередь зависела от потребностей складывавшегося
мирового рынка, и в первую очередь — от рынка сопредельных
стран. Свидетельство тому — распространение в Ломбардии
(а позднее в Тоскане) культуры тутового дерева, перенесение
в деревню ряда первоначальных производственных операций
в шелкоделии. Шелк-сырец и пряжа в значительном количестве
продавались не только в самой Италии, но во Франции и на Ближ-
нем Востоке. Возникновение и рост предпринимательской аренды
орошаемых лугов с целью расширенного производства кормов,
а несколько позже — риса и кукурузы, крупной аренды скота
с применением постоянных наемных работников имело место
прежде всего в центральной части Ломбардии. Здесь в большей
степени, чем в Тоскане, продолжалось поступательное движение
промышленности, переместившейся в новые городские и сель-
ские центры, а следовательно, не уменьшалась и даже возрастала
потребность в продукции сельского хозяйства, причем не только
для своей области, но и для Центральной Италии, где деревня
почти всегда была не в состоянии удовлетворить эту потребность
в продуктах питания и сырье для ремесленного производства.
Некоторые импульсы прогресса в сельском хозяйстве Лом-
бардии не прекратились и в XVII в., однако в 30-х годах они уже
значительно ослабели. Новые качественные сдвиги до середины
XVIII в. в сельском хозяйстве не произошли.
В Центральной Италии мы не встречаем в этот период даже
зачатков предпринимательской аренды, подобной той, что воз-
никла в Ломбардии. Вместе с тем было бы упрощением полагать,
что в аграрном развитии здесь можно констатировать лишь стаг-
нацию или тем более регресс в направлении к «классическим»
феодальным порядкам. И здесь имела место интенсификация
производства, введение новых специализированных культур,
рост посевов бобовых и использование их для улучшения струк-
туры почвы. Образование факторий и стремление управляющих-
факторов выйти из-под опеки и контроля собственников-земле-
владельцев, присвоив себе ряд функций арендаторов предпри-
нимательского толка, участие фактора в доходах и производст-
венной деятельности фактории, в торговле частью ее продукции —
24
Л. А. Котельникова
все это, несомненно, также свидетельствует об определенных
сдвигах в прогрессивном направлении. В этот же ряд следует
поставить и распространенную практику использования постоян-
ных и сезонных наемных работников. В статусе арендатора по-
является и ряд черт, сближавших его с наемным работником.
Подвижность и неустойчивость социальных граней при про-
должавшихся процессах имущественной дифференциации, обез-
земеливания мелких и средних собственников и наследственных
держателей отчетливо сказывались в появлении лиц, социальный
статус которых не был однозначным: арендаторы-парцеллярии,
как правило, совмещали сельскохозяйственные занятия с ремес-
ленными, с выполнением отдельных операций в системе город-
ской мануфактуры или с сезонным наемным трудом в той же
округе, арендаторы крупных подере брали дополнительно пар-
целлы или выполняли отдельные работы по найму у соседей,
ремесленники и торговцы нередко были одновременно арендато-
рами парцелл (реже — подере). Показательно, что интенсифи-
кация производства, образование факторий, рост применения
наемного труда, торговля сельскохозяйственной продукцией
имений были свойственны далеко не в первую очередь хозяйствам
пополанов.
В то же время конец XVI — середина XVII в. — период, когда
постепенно, но неуклонно растут «дополнительные взимания»
с арендаторов, сверх «половины урожая», что было одним из
проявлений феодальной реакции. Постепенно круг этих обяза-
тельств расширяется, в их число включаются дополнительные,
сверх обусловленных ранее договором, поставки, выполнение
работ, близких к феодальной барщине. Устойчивы и баналитет-
ные платежи, причем не только на землях церкви или знати, но
и крупных пополанских фамилий.
Получившие довольно широкое распространение инвеституры
феодов, объектами которых нередко были территории целых
сельских коммун и их общинные земли, чаще всего в «наиболее
феодальных» областях, в то же время было бы неправомерно
отождествлять с процессом «рефеодализации», так же как и рас-
пространять этот термин на все процессы аграрного развития
Италии позднего средневековья.
Феодализм, который в Италии, с ее исключительным разви-
тием городов, вобрал в себя городские черты и стал урбанизи-
рованным (именно в этом была его специфика), не прекратил
своего существования в XV в. Поэтому «не было нужды» и в его
«возвращении» или «возрождении» в XVI — XVII вв. Мы встре-
чаемся в эти столетия не с «новым феодализмом», а с уже знако-
мым нам прежде, однако сильно видоизменившимся. Некоторые
проявления феодальной реакции конечно же были, но это не дает
нам права характеризовать всю направленность аграрной эво-
люции в позднее средневековье как феодальный регресс.
М. А. Бойцов
ЗОЛОТАЯ БУЛЛА 1356 г.
И КОРОЛЕВСКАЯ ВЛАСТЬ В ГЕРМАНИИ
ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIV в.
Золотая булла императора Карла IV по праву считается одним
из самых значительных юридических памятников средневековой
Германии. Сохранилось семь оригиналов этого документа. Они
были изготовлены в императорской канцелярии и предназна-
чались для курфюрстов и имперских городов: короля чешского,
архиепископов Кёльнского, Майнцского и Трирского, пфальц-
графа Рейнского, Франкфурта-на-Майне и Нюрнберга L Кроме
этих наиболее ранних кодексов до наших дней сохранилось не
менее сотни латинских рукописей Золотой буллы и ее немецких
переводов конца XIV — начала XVI в. Текст Буллы издавался
десятки раз 1 2. Только в ряду инкунабул можно указать на три
латинских издания и шесть немецких. Число исследований, по-
священных Золотой булле и выходящих практически непрерывно
начиная с 1610 г., с трудом поддается учету 3. Интерес к Булле
не был чисто академическим ни в XVII в., ни двести лет спустя.
После того как в 1636 г. император официально назвал Золотую
буллу основным законом Священной Римской империи (а факти-
чески она им считалась и ранее) и вплоть до упразднения этого
государственного образования в 1806 г. Булла составляла ядро
всего имперского законодательства. Уже в качестве курьеза можно
вспомнить, что попытки апеллировать к авторитету этого юри-
дического памятника предпринимали некоторые историки еще
накануне первой мировой войны 4.
По разному оценивая Золотую буллу, немецкие историки
XVII—XIX вв. сходились в том, что этот конституционный акт
в значительной мере определяет своеобразие и современного им
политического устройства Германии. Естественно, дискуссии об
историческом значении Золотой буллы были тесно связаны со
спорами по самым насущным проблемам общественно-полити-
ческой жизни, и в первую очередь с обсуждением самой больной
1 В настоящее время два кодекса хранятся в Мюнхене, два в Вене, по одному
в Дармштадте, Штутгарте и Франкфурте-на-Майне.
2 Последнее издание: Die Goldene Bulle Kaiser Karls IV. vom Jahre 1356 / Bearb.
von W. D. Fritz. Weimar, 1972.
3 Перечень основной литературы см.: Die Goldene Bulle. . . S. 38—42; Wolf. A.
Die Goldene Bulle. Konig Wenzels Handschrift. Graz, 1978. S. 30—40.
4 Bloch E. Zur bayerischen Konigsfrage //Juristische Wochenschrift. 1913. Bd. 42.
S. 233-236; Cp.: Wolf A. Op. cit. S. 19.
26
М. А. Бойцов
из них — проблемы территориальной раздробленности Германии
и путей ее преодоления. Неудивительно, что в публикациях, по-
священных Булле, наука тесно соприкасалась с публицистикой,
а подчас и оттеснялась на второй план.
Разнообразие оценок Золотой буллы в науке, публицистике
и даже художественной литературе в общих чертах воспроиз-
водило спектр политических течений в Германии и Австрии конца
XVIII и XIX в. Консерваторы призывали хранить оригинал Золо-
той буллы в государственной сокровищнице рядом с император-
скими инсигниями «новой» империи Гогенцолернов 5, либералы
упрекали Буллу за недостаток «германского духа» 6, демократы
же называли ее «ничего не значащим куском пергамента, на ко-
тором написано, как император и имперские чины по очереди про-
давали друг друга» и «мерзким контрактом, погубившим Герма-
нию» 7.
Таким образом, рассматривалось и оценивалось не столько
значение Буллы в XIV в., сколько ее роль в государственно-
правовых построениях значительно более позднего времени.
И лишь последняя треть прошлого века окончательно подвела
черту старой полемике и создала объективную возможность для
не столь страстного, но зато углубленного изучения Золотой буллы.
Достаточно сказать, что первое действительно критическое изда-
ние ее текста с необходимым комментарием увидело свет только
в 1908 г.8 Работа К. Цоймера стала классической и во многом
не утратила своей ценности до сих пор 9.
За последние десятилетия историки ГДР и ФРГ все больше
внимания стали уделять двум предреформационным столетиям
германской истории, причем проявляется стремление пересмот-
реть многие, казалось бы, вполне устоявшиеся оценки ряда сторон
общественной жизни Германии в эти века 10. Показателем рас-
тущего интереса к судьбам империи после крушения династии
Гогенштауфенов стало и широко отмечавшееся научной общест-
венностью в ЧССР, ФРГ и ГДР шестисотлетие со дня смерти
германского императора и чешского короля Карла Люксембурга
(1316—1378), издавшего Золотую буллу. Подготовка к юбилей-
5 Lindner Th. Uber die Goldene Bulle. Eine Entgegnung // Forschungen zur
deutschen Geschichte. 1885. Bd. 25. S. 184 — 187.
6 Schlosser F. C. Weltgeschichle fur das deulsche Volk. Frankfurt a. M., 1847.
Bd. 8. S. 311-316.
7 Heine H. Sammtliche Werke. Hamburg, 1889. Bd. 11. S. 143.
8 Zeumer K. Die Goldene Bulle Kaiser Karls IV. Th. 1: Enlslehung und Bedeutung;
Th. 2: Text. Weimar, 1908.
9 Крупнейшими исследованиями, предшествовавшими труду К. Цоймера были:
Ludewig L Р. Vollstandige Erlauterung der Guldenen Bulle. Frankfurt a. M. e. a.,
1752. Th. 1—2; Olenschlager J. D. Neue Erlauterung der Guldenen Bulle Kaysers
Carls des IV. Frankfurt a. M.; Leipzig, 1766.
10 См., например: Schubert E. Konig und Reich: Studien zur spatmittelalterlichen
deutschen Verfassungsgeschichte. Gottingen, 1979.
Золотая булла 1356 г.
27
иым торжествам дала повод вновь обратиться к спорным проб-
лемам политики этого монарха, в том числе коснуться и вопроса
об историческом значении Золотой буллы 1356 г.11
В результате интриг папской курии, враждовавшей с герман-
ским императором Людвигом IV, часть немецких курфюрстов
I 1 июля 1346 г. провозгласила в Ренсе (неподалеку от Кобленца)
новым римским королем маркграфа Моравии Карла Люксем-
бурга, сына чешского короля и внука императора Генриха VII.
Внезапная смерть Людвига IV в октябре 1347 г. принесла Карлу
неожиданно легкую победу. К тому же в сражении при Креси
погиб отец Карла Ян Люксембург, оставив сыну чешскую ко-
рону.
После торжественной коронации, состоявшейся 5 апреля
1355 г. в Риме, Карл оказался на вершине успеха, тем более
значительного, что императора, выбранного и коронованного
но всем правилам, признанного папой и князьями, не было в Гер-
мании с 1237 г.11 12 Император, получивший свой сан с соблюдением
всех необходимых процедур, обладал в Германии большим прес-
тижем не только в XIV, но еще и в XVI в.13
После возвращения в Прагу Карл во всем блеске император-
ского величия представил на обсуждение сословий Чехии проект
сборника законодательных установлений, получившего позже
название «Майестас Каролина», а на следующий год на собра-
ниях имперских чинов в Нюрнберге и Меце была торжественно
оглашена Золотая булла.
Вряд ли случайно две крупнейшие законодательные акции
Карла совпали с его возвращением из успешной римской экспе-
диции. Небольшой промежуток между выдвижением этих про-
ектов заставляет предполагать, что «Майестас Каролина» и Булла
могли быть проявлением одних и тех же политических установок,
реализовывавшихся Карлом сначала в пределах наследственного
королевства, а затем в империи. Есть общее и в характере памят-
ников — оба они являются преимущественно записями уже дейст-
11 См.: Зрёиасек. J. Karel IV.: Zivot a dilo 1316—1378. Pr., 1979; Mezinarodni
vedecka konference «Doha Karla IV. v dejinach narodfi CSSR»: Malerialy ze sekce
dejin statu a prava. Pr. 1981; Die Goldene Bulle. Das Reichsgesetz Kaiser
Karls IV. vom Jahre 1356. Weimar, 1978; Karl IV. Politik und Ideologic in 14.
Jahrhundert / Hrsg. von E. Engel. Weimar, 1982; Kaiser Karl IV., 1316—1378:
Forschungen iiber Kaiser und Reich / Hrsg. von H. Patze. Neustadt / Aisch,
1978; Kaiser Karl IV.: Staatsmann und Mazen / Hrsg. von F. Seibl. Munchen,
1978; Seibt F. Karl IV.: Ein Kaiser in Europa 1346 — 1378. Munchen, 1978;
Moraw P. Karl IV. im Spatmittelalter // Historische Zeitschrifl. 1979. Bd. 229.
S. 1—24; Der 600. Todestag Karls IV. und seine Resonanz in der Tschechoslowakei.
Marburg / Lahn, 1979; Зрёиасек J. Zahranicni literatura о Karlu IV. a jeho dobe:
Predbezna bilance // Folia historica bohemica. Pr., 1980. Bd. 2. S. 352 — 365.
12 Генрих VII умер в Италии вскоре после своей коронации, Людвиг IV короно-
вался против воли папы.
13 Schubert Е. Op. cit. S. 29—65.
28
М. А. Бойцов
вующего права, а отчасти и компиляцией из опубликованных
ранее законов. Но среди историков оценки «Майестас» и Буллы
существенно различны. Политический смысл чешского королев-
ского законника особых споров в историографии не вызывал.
Традиционно признавалось, что целью Карла было укрепление
власти чешского монарха в собственном королевстве. Некоторые
историки даже утверждают, что Карл с помощью своего «гран-
диозно задуманного государственно-правового проекта» пред-
полагал «сломить силу чешского дворянства и превратить Чехию
в государство современного типа. . .» 14.
С другой стороны, старая историографическая традиция рас-
сматривает Золотую буллу как весьма значительную уступку,
сделанную императором князьям Германии, в первую очередь
курфюрстам. Но почему же Карл в Праге стремился ко всемер-
ному усилению своих прерогатив (что, кстати говоря, прекрасно
поняли и чешские паны, воспротивившиеся на сейме принятию
«Каролины»), а в Нюрнберге и Меце, наоборот, уступил своим
потенциальным соперникам? Согласно ответу, ставшему хресто-
матийным, именно сопротивление сейма земель чешской короны
вынудило Карла не только объявить, что единственный экземп-
ляр «Каролины» случайно сгорел, но и «со значительно большим
реализмом» отнестись к переговорам с немецкими курфюрстами,
чтобы не потерпеть еще одного поражения 15 16. В этой же связи
историки нередко вспоминали слова, якобы сказанные импера-
тором Максимилианом I о Карле IV: «. . .он был отцом для Чехии
и отчимом для империи» ,6. Чешская буржуазная историография
делала акцент на первой части этой формулы 17, немецкая —
на второй 18. Историки и того и другого направления считали,
что отношение Карла к Чехии и к Германии различались по су-
ществу. В его политике интересы империи всегда стояли на втором
месте. Постоянно заботясь об усилении наследственного коро-
левства Люксембургов, Карл готов был жертвовать имперскими
владениями ради самых скромных временных выгод.
Согласно другому мнению, распространившемуся особенно
в последние десятилетия, Карл ехал на имперские собрания
в Нюрнберг и Мец вовсе не для того, чтобы осыпать там курфюр-
стов милостями и привилегиями, но нажим князей был так силен,
что компромисс, достигнутый наконец в результате трудных
14 Llermann Н. Die goldene Bulle von 1356 und Franken // Zeilschrifl fiir
bayersche Landesgeschichte. 1958. Bd. 21. S. 10.
15 Patze H. Karl IV.: Kaiser im Spatmittelalter // Kaiser Karl IV., 1316—1378. . .
S. 64-65.
16 Об истории этой формулы см. специальную работу: Frey В. Pater Bohemiae,
vitricus imperii. Bern; Frankfurt a. M., 1978.
17 Cm.: Kral V. Karel IV. a nase doba // Slovansky prebled. 1979. N 2. S. 169 —
172.
18 См., например: Шлоссер Ф. К. Всемирная история. СПб., 1863. Т. 8. С. 297.
Золотая булла 1356 г.
29
переговоров, был заведомо выгоднее князьям, чем императору 19.
Обе эти точки зрения основываются, в сущности, на одной
и той же посылке. Они исходят из признания бессилия импера-
торской власти в Германии в середине XIV в., ее неспособности
не только оказать сколько-нибудь серьезное сопротивление кур-
фюрстам, но и в какой-либо степени ограничить их притязания.
Однако исследования последнего времени позволяют скорректи-
ровать тезис о «бессилии» центральной власти в XIV в. Напротив,
при Карле IV наметилась даже тенденция к ее усилению, так
как в распоряжении Люксембурга оказались довольно значитель-
ные ресурсы чешского королевства, а к тому же, как сейчас ясно,
не были еще полностью исчерпаны материальные возможности
императорской власти и в самой Германии 20. Недаром один из
самых информированных хронистов XIV в., Якоб Твингер фон
Кёнигсхофен, писал, что Карл хотя и был в начале своего правле-
ния очень беден, но вскоре стал «богаче любого из императо-
ров. . .» 21.
В руках Карла была еще и судебная власть, размеры которой
пока, однако, не совсем еще ясны за недостатком исследований,
посвященных дворцовому суду 22. А главное, как показало иссле-
дование К. Ф. Кригера, ленные связи монарха с его вассалами,
в том числе и князьями, в XIV в. еще не утратили значения и
продолжали во многом определять характер политических вза-
имоотношений императора как верховного сеньора и крупнейших
феодалов Германии как его ленников 23.
Противостояли императору в первую очередь курфюрсты,
как считается в большинстве исследований. Коллегия из семи
князей-избирателей известна еще «Саксонскому зерцалу», а пер-
вые выборы, о которых известно, что в них приняли участие все
курфюрсты, состоялись в 1257 г. Важной вехой в политической
консолидации курфюрстов стал съезд шести из них в Ренсе в 1338 г.
19 Petersen Е. L. Studien zur goldenen Bulle von 1356 // Deutsches Archiv zur
Erforschung des Mittelalters. 1966. Jg. 22. S. 227—253.
20 Вопрос о материальных возможностях центральной власти в середине XIV в.
заслуживает специального рассмотрения. В свете новых данных следует
признать устаревшей единственную обобщающую работу по этой проблеме:
Nuglisch, A. Das Finanzwesen des deutschen Beichs unter Karl IV.: Diss. phil.
Strassburg, 1899.
21 Die Chroniken der deutschen Stadte vom 14. bis ins 16. Jahrhundert. Leipzig,
1870. Bd. 8. S. 492.
—’ Кроме старой работы О. Франклина следует указать на специальные иссле-
дования Г. Вольгемута и Ф. Батенберга: Franklin О. Das Reichsgericht
im Mittelalter. Weimar, 1869. Bd. 1; Wohlgemuth, H. Das Urkundenwesen des
deutschen Reichshofgerichts 1273—1378. Koln; Wien, 1973; Battenberg F.
Gerichtsschreiberamt und Kanzlei am Reichshofgericht 1235—1451. Koln; Wien,
1974; Idem. Die Gerichtsstandprivilegien der deutschen Kaiser und Konige bis
zum Jahre 1451. Koln; Wien, 1983. Bde 1—2.
23 Krieger K. F. Die Lehnshoheit der deutschen Konige im Spatmittelalter.
Aalen, 1979.
30
М. А. Бойцов
Но прочных организационных связей между курфюрстами в XIV в.
еще не было. Даже их право составлять особую курию на импер-
ских съездах было зафиксировано только в 1544 г., правда, со
ссылкой на давнюю традицию. В течение всей второй половины
XIV в. и вплоть до 1437 г. Люксембурги и другие германские
монархи сами являлись курфюрстами (Чехии, Бранденбурга,
Пфальца). Таким образом, в качестве контрагентов монарха
в государственно-правовом отношении в рассматриваемое время
выступали не семь, а шесть, временами пять князей-избирателей.
При этом относительно сплоченной группой были только четверо
рейнских курфюрстов: архиепископы Майнца, Кёльна и Трира
и пфальцграф Рейнский. Кстати, и накануне съезда 1355/1356 г.
в Нюрнберге состоялись предварительные консультации по край-
ней мере между тремя из них 24.
Из шести курфюрстов, собравшихся по вызову императора
в Нюрнберге в конце 1355 г. (седьмым был сам Карл), только
кёльнский архиепископ Вильгельм может рассматриваться как
политический противник Люксембурга. С остальными Карла свя-
зывали родственные отношения, совместная борьба против Люд-
вига IV. Двое из князей были заинтересованы в поддержке импе-
ратором их претензий в спорах с побочными соперничающими
линиями их родов, а один — маркграф Бранденбурга, сын Люд-
вига IV — был слишком слаб и зависел от сословий своего княже-
ства до такой степени, что в^яд ли его можно принимать за серьез-
ную политическую фигуру "5.
Что касается прочих весьма многочисленных участников
имперского собрания в Нюрнберге, то лишь некоторые из них
приглашались для обсуждения отдельных статей Буллы. Так.
по мнению К. Цоймера. формулировка одной из ее глав принад-
лежит епископу Страсбурга26. На собрание прибыли и послы
Ульма, Ротенбурга-на-Таубере, Вормса, Страсбурга, Аугсбурга,
Любека, Равенсбурга, Кёльна и, возможно, других имперских и
вольных городов. В принятии Золотой буллы их роль была совсем
незначительна. Основные переговоры велись между императором и
курфюрстами, о чем, кстати, косвенно свидетельствуют и скромные
размеры зала в доме «У золотого щита», где, как считается, прохо-
дило обсуждение 27.
Ключевой вопрос, вокруг которого ведутся дискуссии, — кто
именно, император или же князья, сыграли главную роль в созда-
24 Salomon R. Ein Rechnungs- und Reisetagbuch vom Hofe Erzbischof Boernunds II.
von Trier 1354 — 1357 // Nenes Archiv der Gesellschaft fur altere deutsche
Geschichtskunde. 1908. Bd. 33. S. 421, 423.
25 Характеристику каждого из курфюрстов см.: Hergemoller B.-U. Der Nurnberger
Reichstag von 1355/1356 und die «Goldene Bulle» Karls IV.: Diss. phil. Munster,
1978. S. 63-97.
26 Ze inner K. Op. cit. Th. 1. S. 76.
27 Ludewig J. P. Op. cit. S. 55.
Золотая булла 1356 г.
31
нии окончательного варианта текста Буллы? — требует выяснения,
каким был проект этого документа, который привез с собой в Нюрн-
берг Карл, и сколь сильно он отличается от принятой собранием
редакции. Состояние источников не позволяет с уверенностью
утверждать что-то определенное. В письме Карла магистрату
Страсбурга от 17 ноября 1355 г. говорится, что на предстоящем
съезде речь пойдет о «мире и безопасности наших верных поддан-
ных» 28. Ненамного конкретнее и послание Карла в Мец от 26 нояб-
ря. В нем говорится, что император прибыл в Нюрнберг для прове-
дения торжественной курии, созванной ради блага государства и
благоденствия подданных, чтобы обсудить с остальными участни-
ками собрания все, что касается общего спокойствия, и объединен-
ными усилиями заложить основы будущего мира 29. Самым содер-
жательным кажется донесение послов Страсбурга своему город-
скому совету: «Да будет вам известно, что император прибыл
в Нюрнберг в день св. Екатерины 30 и призвал к себе господ и го-
рода, которых здесь много, и говорил с ними. Однако он ждет
епископов Кёльна, Майнца и Трира, без которых он не желает
ничего предпринимать. Он желает знать, какие династии обладают
званием светских курфюрстов. Когда он это выяснит, он желает
позаботиться о том, как следует обменивать монеты — гульдены
и другие деньги. . . Когда это будет решено, он желает знать,
каким образом понизить пошлины на Рейне и ,,геляйте“ 31
на суше. . . Когда и это будет разрешено, он желает обсудить, как
установить в стране мир и спокойствие на суше и на водах, и хочет
позаботиться о том, чтобы на выборах короля города и господа
признали королем того, за которого проголосует большинство
князей, чтобы не случилось впредь войны за империю, как слу-
чалось ранее» 32. Вокруг этого документа и разворачиваются среди
историков горячие споры. Он известен давно, его использовал и
К. Цоймер, но этот исследователь не придал ему большого значения
в отличие от Э. Л. Петерсена, построившего на нем свою концеп-
цию. Э. Л. Петерсен увидел здесь изложение программы импера-
тора, предложенной им на обсуждение, т. е. главные пункты
предполагаемого законодательного акта. А так как известный нам
текст Буллы существенно отличается, по мнению датского ученого,
от этого проекта, то, следовательно, налицо нажим курфюрстов,
заставивших Карла внести предложенные ими изменения. Концеп-
ция Э. Л. Петерсена не так нова, как показалось некоторым
западным историкам. Основные положения ее казались очевид-
2К Urkundenbuch der Stadt Strassburg. Strassburg, 1896. Bd. 5. N 361.
24 Acta imperii sei octa / Ed. J. F. Bohmer. Innsbruck, 1870. N 855. P. 577.
30 2 5 ноября.
” Так называлась плата за охрану при передвижении по дорогам. Фактически
превратилась в особый вид пошлины.
12 Unkundenbuch Strassburg. . . N 361.
32
М. А. Бойцов
ними еще современникам Й. П. Людевига 33. Но все дело в том,
что надежность источника, на котором основываются эти построе-
ния, довольно сомнительна. Во-первых, «программное» выступле-
ние монарха перед собранием, по наблюдению Э. Шуберта, стало
обычным только с XV в.34 Во-вторых, неясно, почему император
решил обращаться с подобной речью к «господам и городам»,
принимавшим слабое участие в выработке текста Буллы, но не дож-
дался прибытия в Нюрнберг курфюрстов — наиболее важных для
него членов собрания. В-третьих, нет никакой уверенности в том,
что здесь указаны все задачи, которые ставил перед собой Карл,
а ведь только при этом условии можно на основании сравнения
донесения страсбуржцев и текста Буллы судить о том, в чью пользу
сложился баланс переговоров, как это делают Э. Л. Петерсен и
Б.-У. Хергемёллер. Так ли уж склонен был Карл объявлять во все-
услышанье о своих политических целях? Из текста Буллы, скажем,
ясно следует, что император всеми силами добивался привилегиро-
ванного положения для Чехии в системе империи. А в письме пос-
лов Страсбурга об этих намерениях нет ни слова. Все эти сообра-
жения не позволяют придавать указанному документу принци-
пиальное значение. Но, с другой стороны, кое-что из него все-таки
перекликается с текстом Буллы. И вряд ли это простой пересказ
ходивших слухов, как полагает Э. Шуберт 35. Скорее всего, Карл
выступал не перед всем собранием, а перед отдельными группами
участников, принимая их по очереди в своей резиденции. На этих
встречах император мог говорить о каких-то пунктах подготовлен-
ного им проекта имперского закона, а мог обсуждать с собеседни-
ками текущие политические вопросы, давать обещания, выяснять
позицию сословий. Вероятно, страсбуржцы и пересказали то,
что показалось им наиболее существенным в их встрече с Карлом,
в той мере, как им удалось понять замыслы императора. Вряд ли
Карл собирался взяться за столь малоперспективное дело, как
унификация монеты по всей империи. Речь могла идти лишь
о каких-то частных соглашениях, например, с теми же представи-
телями Страсбурга. Переговоры об этом могли вестись независимо
от обсуждения Буллы и завершились, очевидно, довольно скром-
ным итогом — зульцбахским постановлением, опубликованным
уже после окончания имперского собрания 20 января 1356 г. В нем
действительно шла речь и приравнивании фунта геллеров к одному
гульдену36. Итак, о намерениях Карла в отношении будущей
Буллы можно лишь с определенностью сказать, что император
заранее готовил вопросы о порядке выборов римского короля и
33 См.: Ester J. G. Vorwort // Ludewig J. P. Op. cit. §XXVI.
34 Schubert E. Konigswahl und Konigtum im spatmittelalterlichen Reich //
Zeitschrift fur historische Forschung. 1977. Bd. 4. S. 288.
35 Ibid.
36 Regesta imperii // Hrsg. von J.-F. Bohmer und A. Huber. Hildesheim, 1968. Bd. 8.
N 2422.
Золотая булла 1356 г.
33
составе коллегии курфюрстов. Теперь обратимся к тексту самой
Буллы.
Золотая булла начинается стихотворным прологом — компи-
ляцией из строк латинского поэта V в. Седулия и автора XII в.
Алайна. В тринадцати строках содержится обращение к господу,
чтобы он не позволил своему народу направить стопы свои туда,
«где правит Эриния, властвует Алекто и судит Мегера», а дал бы
ему во главе с «коронованным императором Карлом» достичь
священного источника с небесной влагой, капли которой животво-
рящи.
Затем следует перечисление глав, относящееся, впрочем, лишь
к той части Буллы, что была принята в Нюрнберге. Далее идет
краткое введение в виде императорского указа. Сразу обращает
на себя внимание первая фраза документа: «Всякое царство,
лишенное единства, подвергается опустошению, ведь князья его
становятся сообщниками грабителей. . .» 37 Мысль о гибельности
раздоров проводится и далее, подкрепленная многочисленными
цитатами, и наконец Карл объявляет, для чего им были изданы
«написанные ниже законы»: «...чтобы способствовать единству
среди курфюрстов и ввести единодушие при избрании и прегра-
дить путь гнусным раздорам и многим опасностям, от них проис-
ходящим» .
Основная часть «императорского законника» 38 состоит из
31 главы, причем последние восемь — результат деятельности
Мецского имперского собрания. Им предшествует собственное вве-
дение. Ощутимы следы редакционной недоработки. Так, например,
глава 3 начинается в отличие от других как самостоятельный доку-
мент.
В полном соответствии со словами Карла в центре внимания
составителей документа стоят вопросы, связанные с выборами гер-
манского короля, будущего императора. Законодатель стремился,
очевидно, предусмотреть любые мелочи, которые могли бы затруд-
нить процедуру избрания. Согласно Булле, майнцский архиепи-
скоп, узнав о смерти монарха, должен в месячный срок сообщить
всем остальным курфюрстам о времени собрания, на котором будет
избран новый король. Если он пренебрежет этой обязанностью,
37 Все цитаты даются по изданию В. Фрица. «Omne regnum in se ipsum divisum
desolabitur, nam principes eius facti sunt socii furum. . .» Эта парафраза
двух мест из Библии: Лука, XI, 17 и Исайя, I, 23. И. В. Гёте вспоминал, что
И. Д. Оленшлагер, известнейший историк Буллы XVIII в., каждый раз, когда
слышал ее начало, «покачивал головой и задумчиво говорил: „Что же это были
за времена, если император на великом имперском собрании мог бросить такие
слова в лицо своим князьям?11» (Гёте И. В. Собр. соч.: В 10 т. М., 1976. Т. 3.
С. 132). Ср.: Muller-Mertens Е. Geschichtliche Wiirdigung //Die Goldene Bulle.
Das Reichsgesetz. . . S. 20—21.
38 Карл называл Буллу «unser keyserliche rechtsbuch». С 60-х годов появляется
название «книга с золотой буллой». На рубеже XIV и XV вв. впервые упоми-
нается просто «Золотая булла». 3
3. Зак. 605
34
М. А. Бойцов
то курфюрсты по своей воле соберутся во Франкфурте. Даже враги
курфюрстов обязаны предоставлять князьям-избирателям, едущим-
избирать короля, надежную охрану39 40 41. Допускается и передача
курфюрстами своих полномочий доверенным лицам. Четко уста-
навливается, кто из князей является курфюрстами. В отношении
трех рейнских архиепископов никаких трудностей не было, а вот
в том, что касалось князей светских, существовали некоторые
сомнения. Две линии Виттельсбахов—пфальцская и баварская —
оспаривали друг у друга право именоваться курфюрстами. Анало-
гичная ситуация сложилась и в Саксонии. Там соперничали
герцогские фамилии из Виттенберга и Лауэнбурга 4и. Карл еще
до начала собрания в Нюрнберге высказался в пользу Пфальца
и Виттенберга. Естественно, что Карл признал курфюрстами своих
сторонников и союзников, игнорируя при этом любые договоры,
которые были заключены к тому времени различными линиями
княжеских династий между собой 4|. Теперь же, на съезде в Нюрн-
берге, состоялась процедура взаимного признания курфюрстами
прав друг друга, и они были официально санкционированы импе-
ратором 42. Достижение единства между Карлом и курфюрстами
можно считать крупнейшим дипломатическим успехом Люксем-
бурга. Он сумел оставить за порогом коллегии не только слабых
представителей Лауэнбургской династии в Саксонии, но и могуще-
ственных герцогов Баварии и, что не менее существенно, герцогов
Австрии. И баварские Виттельсбахи, и Габсбурги сразу поняли,
что решения собрания направлены против них. Баварцы, опасаясь
императора, не поехали в Нюрнберг отстаивать по праву принад-
лежащее им, а не пфальцграфам курфюршеское достоинство 43.
Австрийский герцог Рудольф IV, пришедший к власти в 1358 г.,
ответил на решение императора и курфюрстов изготовлением так
называемой «Большой привилегии», в которой якобы от имени
Фридриха I и даже Юлия Цезаря, Нерона и других императоров
Австрии предоставлялись неслыханные привилегии, далеко пре-
восходящие права любого из курфюрстов 44. Возможно, австрий-
ский герцог чувствовал себя особенно уязвленным Золотой буллой
еще и потому, что все светские курфюрсты, как показал А. Вольф,
39 Подробно см.: Dotzauer IV. Das Konigswahlgeleit fiir die Kurfurslen in der
Goldenen Bulle Karls IV. (1356) //Gescbichtliche Landeskunde. 1981. Bd. 21.
S. 82-139.
40 Mohrmann W. D. Lauenburg oder Wittenburg? Hildesheim, 1975.
41 Hergemoller B.-U. Op. cit. S. 83, 98.
42 Wolf A. Das «Kaiserliche Rechlbuch» Karls IV (sogenannte Goldene Bulle) //
Ins commune. 1969. N 2. P. 9.
43 Die Chronik Heiricus Taube von Selbach / Hrsg. von H. Breslau. Munchen,
1922. P. 108 — 109: «. . .timentes polentiam imperatoris predicti. . .»
44 Lhotsky A. Privilegium Majus. Die Geschichte einer Urkunde. Wien, 1957;
Doslal E. Die Goldene Bulle Karls IV. als Vorlage des unechten Privilegien
des Herzogtums Osterreich // Monalsblatt des Vereins fiir Landeskunde von
Niederosterreich. 1911. Bd. 5. S. 225 — 260.
Золотая булла 1356 г.
35
были потомками короля Рудольфа Габсбурга по женской линии,
а прямые его потомки в лице Рудольфа IV и его предшественника
/Альбрехта 11 оказались демонстративно отстраненными от участия
в коллегии курфюрстов 4о.
Карл IV сумел не только добиться недопущения своих сильней-
ших противников в состав коллегии, он обеспечил и привилегиро-
ванное место в ней для чешского короля. Так, Эйке фон Репгов
в «Саксонском зерцале» категорически утверждал: «. . .король
чешский не имеет права избирать, потому что он не немец». Некото-
рые поздние глоссы к «Зерцалу» подтверждают, что чешский
король не является курфюрстом, «хоть он и стал немцем». Многие
юристы XIII—XIV и даже XV в. настаивали на том, что чешский
король голосует лишь тогда, когда мнения остальных шести участ-
ников выборов разделились поровну между двумя претендентами
па престол 46. В Золотой булле сказано со всей определенностью,
что после голосов трех архиепископов следует очередь чешского
короля, «который среди светских курфюрстов обладает первен-
ством благодаря величию королевского сана, праву и заслугам» 4/.
Зто явное новшество, так как ранее считалось, что первое место
среди светских избирателей принадлежит пфальцграфу.
Итак, благодаря усилиям Карла, коллегия курфюрстов оформи-
лась в составе, не менявшемся в течение ряда столетий. В нее
вошли архиепископы Майнца, Кёльна и Трира, король Чехии,
Рейнский пфальцграф, герцог Саксонии и маркграф Бранден-
бурга 48.
Далее в тексте Буллы подробно, вплоть до мельчайших деталей,
регламентируется порядок избрания нового короля. Главное заклю-
чается в том, что достаточно простого большинства, чтобы выборы
считались законными (гл. 3). При этом, если претендент сам
является курфюрстом, он имеет полное право подать голос за са-
мого себя. Можно предположить, что последнее установление было
тесно связано с намерением Карла сохранить германскую корону
за своей династией. Из-за опоздавших на выборы курфюрстов
' ’ Wolf Л. Op. cit. S. 10—13; Idem. «Goldene Bulle» von 1356 in genealogisclier
Sicht // Genealogisches Jahrbuch. 1970. Bd. 10. Думается, что А. Вольф преуве-
личивает значение родства с Габсбургами для формирования коллегии. Речь
в данном случае может идти скорее о любопытном совпадении, чем об
определяющем факторе. Традиция и политическая ситуация значили для
состава коллегии много больше, чем генеалогические связи курфюрстов.
'/earner К. Op. cit. S. 245 — 255.
IZ Cap. 4: «. . .qui inter electores laycos ex regie dignitatis fastigio iure et merito
obtinet primaciam. . .»
|н Чехия не пользовалась своим голосом с гуситских войн и до 1708 г. Пфальц
в 1623 г. потерял свой голос в пользу Баварии, но в 1654 г. получил вновь как
восьмое курфюршество. В 1777 г. баварское курфюршество слилось с пфальц-
ским. В 1692 г. образовалось курфюршество Ганновер. Резкие изменения в составе
коллегии произошли в 1803 г. После упразднения империи в 1806 г. некоторые
князья продолжали носить титул курфюрстов. Последнее курфюршество
Гессеп-Кассель просуществовало до 1866 г., когда его поглотила Пруссия.
36
М. А. Бойцов
переголосование не производилось, а мнения неявившихся во вни-
мание не принимались. Из всего содержания Буллы ясно, что изб-
рание курфюрстами является необходимым и достаточным усло-
вием для приобретения королевского сана. Тем самым молчаливо
отвергаются любые претензии папской курии «утверждать» канди-
дата, уже назначенного избирателями. Так же обходятся молча-
нием стремления папы быть «викарием» империи между смертью
императора и избранием нового короля. Викариат предоставляется
Буллой пфальцграфу и саксонскому герцогу (гл. 5). Поэтому
большинство историков подчеркивает большое значение буллы для
II	49
ермании .
В Булле неоднократно подчеркивается, что курфюрсты явля-
ются «семью светочами», «семью колоннами» и «стенами» импе-
рии, но почти ничего не говорится о том, какую роль они должны
играть в политической жизни Германии тогда, когда нет необходи-
мости избирать нового монарха. Кроме чисто представительских
функций, Булла не отводит курфюрстам места в повседневной
жизни империи за одним исключением. В главе 12 предусматри-
валось, что курфюрсты будут собираться ежегодно для обсуждения
важнейших политических дел с императором. Первая такая
встреча, как и было назначено, состоялась в том же году в Меце.
Но она же оказалась и последней. Кому обязана глава 12 своим
появлением в тексте — Карлу или курфюрстам? Если курфюрсты,
как считают некоторые историки , действительно настаивали
на создании такой постоянной «комиссии», то почему с течением
времени, когда королевская власть в Германии все более слабела,
а курфюрсты усиливались, положение о регулярных собраниях так
и не было реализовано? Скорее можно предположить, что Карл
стремился расширить основу управления империей. Трезво оцени-
вая существующую обстановку, он хотел привлечь к участию
в «правительстве» самых авторитетных князей, стараясь отвлечь
их от партикуляристских устремлений, и заставить разделить
с монархом ответственность за руководство империей49 50 51.
Такая установка требовала, естественно, обеспечения прежде
всего лояльности князей к королевской власти, а этому должны
были, в частности, служить те разделы Золотой буллы, где речь
шла о правах ^привилегиях курфюрстов, которые каждый вновь
избранный король обязывался немедленно подтвердить (гл. 2).
Первой среди них обычно называют предоставление курфюрстам
горной и монетной регалий (гл. 9—10). Там же указывается и
49 Только Э. Шуберт утверждал, что вопрос о папской «апробации» никак не
затрагивался Буллой. А. Вольф полагает, что император достиг полного
соглашения с папским легатом на съезде в Меце, где Булла была оконча-
тельно составлена. См.: Schubert Е. Op. cit. S. 295; Wolf A. Das «Kaiserliche
Rechtbuch». . . S. 21—32.
50 Zeunier K. Op. cit. S. 61.
51 Petersen E. L. Op. cit. S. 249; Muller-Mertens E. Op. cit. S. 15.
Золотая булла 1356 г.
37
право приобретать земли, замки, владения, заклады и т. п. у любых
князей, графов «и других людей». Композиция этих глав, особенно
10-й, позволяет предположить, что прежде всего речь шла в них
о чешском королевстве, а лишь затем, то ли по настоянию курфюр-
стов, то ли по желанию короля, перечисленные привилегии были
распространены и на остальных князей-избирателей. Земли чеш-
ской короны росли особенно активно как раз в 50 —60-х годах,
и потому Карл был заинтересован в фиксации законности его
приобретений. Недаром бранденбургский маркграф просил именно
у чешского короля, а не у какого-либо другого курфюрста особой
привилегии для своей марки, чтобы чешская корона не искала
себе вассалов, земель и замков в Бранденбурге 52. Дата этой приви-
легии позволяет предположить, что она стала условием, при
котором маркграф согласился «ратифицировать» 10-ю главу.
9-я и 10-я главы Буллы не предоставляли курфюрстам каких-
либо новых привилегий, они скорее фиксировали реальное поло-
жение дел. В большинстве случаев у князей уже были королевские
привилегии. Так, чеканка серебряной монеты практически с самого
начала находилась в руках территориальных владетелей. Золотую
монету Чехия чеканила с 1325 г., архиепископ Кёльна — с 1339-го,
а привилегию он имел с 1346-го. Майсенский прелат пользовался
тем же правом, по крайней мере с 1354 г., и т. д.53 * Почти то же са-
мое можно сказать и о судебных привилегиях, пожалованных
8-й и 11-й главами. Чехия приобретала полную судебную независи-
мость от империи, которой она, в сущности, также уже обладала.
Остальные курфюрсты получили несколько меньше. Карл ввел
в текст Буллы постановление, по которому подданные курфюрстов
(кроме подданных чешского короля) при каких-либо затруднениях
в осуществлении правосудия имели право обратиться в имперский
суд или лично к судье, его возглавляющему . Тезис был сформу-
лирован настолько туманно, что центральная власть могла при
определенных условиях использовать 11-ю главу Буллы для
усиления своей юрисдикции.
Булла устанавливала неделимость курфюршеского звания
между различными членами рода и четкий порядок наследования
(гл. 7 и добавленная в Меце гл. 25). В этой же связи вводился
и принцип неделимости не только титула, но и самого княжества:
«. . .какой-либо раздел, дробление или отчуждение частей княже-
ства и того, что ему принадлежит, запрещены». Кроме того, в 20-й
главе проводится очень важная мысль о том, что титул курфюрста
не существует отдельно от всех прочих прав, которыми обладает
52 Kegesta imperii. . . N 2309. 3.12.1355.
53 Hergemoller B.-U. Op. cit. S. 174 — 177.
,4 «In defectu vero iustitie predictis omnibus ad imperialem dumtaxat curiam et
tribunal seu iudicis immediate in imperial! curia prro tempore presidents
audientiam hiis, quibus denegata fuerit iustitia, liceat appelare».
38
М. А. Бойцов
княжество. Он связан не с личностью, а с владением, и претендо-
вать на звание курфюрста может только тот, кто реально обладает
«великим и славным» княжеством, а не тот, кто имеет на него фор-
мально-юридические права.
Здесь также не вносится новшеств в имперское право. Еще
Ронкальский сейм 1158 г. запрещал делить герцогства, марки и
графства 55. Во многих княжествах действительно издавна практи-
ковалась передача титула только одному из наследников, а нередко
и запрещалось делить владения 56. Особая формула «против раз-
дела земель» вошла в состав канцелярского сборника, созданного
при Карле IV 57. Включение этих разделов в текст Золотой буллы
объясняется, возможно, не только требованиями князей, но и
стремлением Карла IV иметь в лице курфюрстов, которых, как уже
указывалось, он хотел привлечь к имперскому управлению, реаль-
ную силу, на которую можно было бы опереться. Разделы привели
бы к ослаблению курфюршеств и необходимости искать новых
«сотрудников» среди других князей.
Глава 24 резко выделяется из текста Буллы. Она представляет
собой не запись действующего права, как большинство глав Золо-
той буллы, а обширную цитату из Кодекса Юстиниана, не имею-
щую ничего общего с германскими условиями середины XIV в.
В соответствующем месте Кодекса император провозглашал, что
римские сенаторы, «как часть нашего тела», принимаются под
защиту закона «об оскорблении величества». В Булле же эти
постановления механически переносились на курфюрстов. Все
содержание главы и особенно система предусмотренных ею наказа-
ний были совершенно чужды германскому праву и на протяжении
всего средневековья не применялись. Некоторые интерпретаторы
Буллы видели в 24-й главе чуть ли не предоставление курфюрстам
королевских прерогатив, права носить титул «величества», не под-
чиняться приказам короля и т. д. Скорее, вслед за Э. Шубертом,
можно предположить, что речь здесь идет только об обеспечении
личной безопасности князей-избирателей и ни о чем большем 58.
Из семи курфюрстов в наиболее выгодном положении оказался
чешский король, т. е. сам Карл IV. Помимо полной судебной неза-
висимости от империи и приобретения первого места среди свет-
ских курфюрстов Карл подтвердил в Булле, что Чехия занимает
особое место в системе ленных связей империи. Если прочие
светские курфюршества в случае прекращения династии возвраща-
лись в качестве «имперских ленов» в распоряжение монарха
55 MGH. Const. Bd. 1. Р. 248.
56 Ю. Фикер приводит в пример герцогства Брабапт, Лотарингия, Юлих, Гельдерп,
Люксембург, графства Бар, Берг, Клеве. См.: Picker J. Vom Reichsfiirsten-
stande. Innsbruck, 1861. Bd. 1. S. 240 — 242.
37 Collectarius perpetuarum forinarum Iohannis de Geylnhusen / Hrsg. von H. Kaiser.
Innsbruck, 1900. N 145. S. 121-122.
58 Schubert E. Konig und Reich. . . S. 144.
Золотая булла 1356 г.
39
(причем Булла прямо не требовала, чтобы не позже чем через год
и день эти лены были вновь розданы), то в Чехии сословия имели
право самостоятельно избирать себе короля. Чехия становилась
независимой от империи; но император оказывался в какой-то
степени зависим от чешского короля, как самого привилегирован-
ного из курфюрстов. Сможет ли чешская королевская династия
закрепиться на имперском троне, как. вероятно, планировал
Карл 59, или нет, — в любом случае Булла гарантировала ее пред-
ставителям весьма выгодное и влиятельное положение в политиче-
ской организации империи.
Действительно новой привилегией, пожалованной Золотой бул-
лой курфюрстам, стало разрешение не платить при инвеституре
или подтверждении прав на имперский лен взноса в размере
()3,25 марки (гл. 30). О том, что такие платежи все еще практико-
вались, свидетельствует упоминание о выплате названной суммы
архиепископом Трира на имперском собрании 1355/1356 г. в Нюрн-
берге 60. Однако, если принять во внимание аргументы М. Бухнера,
придется признать, что императорский двор и канцелярия не
проиграли от этой привилегии, а, напротив, выиграли. М. Бухнер
утверждал, что давняя традиция требовала уплаты взноса только
от церковных князей 61. Но Золотая булла, разрешая курфюрстам
не выплачивать этих денег, потребовала, чтобы все остальные
князья, как светские, так и церковные, если не имеют особых при-
вилегий, делали указанный взнос. Получается, что Булла, отказав
императору в получении денег от семи курфюрстов, позволила ему
требовать их от всех светских «рядовых» князей! Другой вопрос,
естественно, в какой мере император мог реализовать возможности,
предоставленные ему Золотой буллой.
В целом, очевидно, можно сказать, что никаких новых принци-
пиальных уступок курфюрстам и другим князьям Карл IV не сде-
лал. Лишь со временем, в XVI—XVIII вв., ряд положений Золотой
буллы стал использоваться княжескими юристами для оправда-
ния политической ситуации в Германии. Даже если представлять
себе программу Карла перед имперским собранием в Нюрнберге
па основании сомнительного донесения послов Страсбурга, то и
тогда трудно говорить о поражении императора на переговорах
с курфюрстами. Главные для него политические вопросы: о составе
коллегии курфюрстов и об обязательности принципа большинства
при избрании короля — оказались решены, очевидно, в полном
соответствии с его первоначальными планами. Пункт о единстве
монеты полностью отсутствует в Булле, а о необходимости пони- 54 * * * *
54 Mezinarodni vedecka konferencc. . . S. 69.
Salomon R. Op. cit. S. 427—428. О происхождении этой суммы см.: Zeumer К.
Op. cit. S. 99-165.
G1 Buchner M. Die Reichlehntaxen vor dem Erlass der Goldenen Bulle //
Historisches Jahrbuch. 1910. Bd. 31. S. 17 — 22.
40
М. А. Бойцов
зить чрезмерные пошлины в самом общем виде говорится в главе 17.
Что же касается задачи установления мира, о чем говорил Карл,
то большинство исследователей видели в его словах свидетельство
желания императора заключить в Нюрнберге договор «земского
мира», охватывающий значительную часть Германии . Но такой
ландфрид не был заключен ни в Нюрнберге, ни в Меце. Лишь одна
хроника дает смутные и не подтверждаемые другими источниками
сведения о том, что подобный договор состоялся 62 63. Но дело в том,
что и до собраний в Нюрнберге и Меце, и после Карл ориенти-
ровался отнюдь не на создание ландфрида «по всему королевству»,
а на систему небольших местных и региональных организаций
«земского мира» 64. Вот и Золотая булла в 15-й главе подтверждает
и поддерживает группу «союзов и объединений. . . заключенных
князьями, городами и другими для укрепления всеобщего мира
в землях и областях». Т. е. Булла не вводила какого-либо нового
ландфрида, а утверждала систему уже действующих. Но можно
обратить внимание и на то, что слово «мир» в Булле употребляется
применительно не столько к ландфриду, сколько к главному во-
просу собрания — обеспечения избрания нового короля. Мир для
Карла в данном случае — это прекращение раздоров между кур-
фюрстами, недопущение двойных выборов, чреватых войной, или
даже мелких процедурных споров и неясностей.
Историки, анализирующие государственно-правовое содержа-
ние Буллы, почти не обращают внимания на многочисленные
разделы кодекса, в которых речь идет о всевозможных церемониях
и торжественных обрядах, совершающихся при избрании короля и
на первом имперском собрании, им созываемом. Старые исследова-
тели извинялись перед читателями за «дурной вкус» средневеко-
вых немцев 65, новые утверждают, что столь много места вопросам
протокола уделяется лишь тогда, когда в руках законодателя нет
реальной силы 66. Часто эти главы Буллы используются как иллю-
страции того, в какой обстановке проводились собрания в Нюрн-
берге и Меце. А между тем любой церемониал несет определенную
смысловую нагрузку, и, говоря о том, какие политические тенден-
ции воплощает в себе Булла, нельзя обходить вниманием идеи,
которые составители кодекса предполагали внушить многочислен-
ным зрителям публичных церемоний 67. Представляется, что глав-
ным в этих политических спектаклях была демонстрация автори-
62 Petersen Е. L. Op. cit. S. 232.
63 Fontes rerum Germanicarum: T. 4/ Ed. J. F. Bohmer. Stuttgart, 1868. P. 101.
64 Angermeier H. Herrschaft und Friede in Deutschland unter Kaiser Karl IV //
Kaiser Karl IV.: Staatsmann und Mazen. . . S. 839.
65 Ester J. G. Op. cit. § XXVII.
66 Schneider R. Probleme der Reichspolitik Karls IV. // Kaiser Karl IV. 1318—1378.
Forschungen. . . S. 95 — 96.
67 Только в разделе «Рейхстаг как праздник» монографии Э. Шуберта делается
попытка связать обряд и политику. См.: Schubert Е. Op. cit. S. 341—348.
Золотая булла 1356 г.
41
тетности императорской и королевской власти и единства империи,
выражающихся в том, что все ее «чины» — курфюрсты и некото-
рые другие князья — несли четко определенные «службы» импе-
ратору, действуя согласованно и в строгом порядке, которого так
не хватало реальным политическим отношениям в империи. Ни
о каком уравнивании курфюрстов в правах с монархом и в этих
разделах Буллы речи нет, напротив, всячески подчеркивается
подчиненное положение избирателей по отношению к своему
сеньору. Император всегда находится в центре процессии или
праздничного пиршества. Почетность всех прочих мест меряется
в соответствии с тем, насколько далеко находятся они от королев-
ского, справа или слева от него. Курфюрсты занимают ближайшие
места, даже императрица должна следовать после них (гл. 26).
Курфюрсты, как это указано в Булле (гл. 21), спорили между со-
бой за право нести те или иные королевские инсигнии перед персо-
ной монарха. Особенно четко пришлось установить, кто распола-
гается по правую руку от императора, — на эту честь претендовали
архиепископ Майнца, как фактический глава коллегии, и архи-
епископ Кёльна, распоряжавшийся коронацией (гл. 3). Второе
место справа закрепили за чешским королем — единственным
«коронованным помазанником» среди всех курфюрстов (гл. 5).
Ему принадлежит первенство перед любым королем, появившимся
при императорском дворе (гл. 6). Ранним утром перед началом
процессии все курфюрсты обязаны собраться перед домом, где
расположился император, и дожидаться его выхода (гл. 26).
На торжественных трапезах стол императора, сидеть за которым
никто, кроме него, не имеет права, возвышается на 6 футов над
столами князей (гл. 28). Когда он приближается к столу, его стоя
встречают трое курфюрстов-архиепископов в окружении прочих
прелатов и благословляют императора (гл. 27). Позже архиепи-
скопы, считающиеся архиканцлерами империи, «почтительно»
кладут перед императором знаки своей должности — серебряные
печати, а затем получают их обратно из его рук. Начинается
«служба» светских курфюрстов. Каждый из них верхом подъез-
жает к возвышению, на котором происходит трапеза, и выполняет
ритуал, к которому его обязывает почетная «должность». Импер-
ский маршал (т. е. конюший) — герцог Саксонии — зачерпывает
из груды овса серебряную меру и отдает ее слуге, который, вероятно,
относит ее в конюшню для коня государя. Маркграф Бранденбурга
(«камергер») подает императору серебряный таз с водой и «кра-
сивое полотенце», чтобы государь мог вымыть руки. Пфальцграф
(«стольник») приносит четыре серебряных блюда с кушаньями и
ставит их перед монархом. «Чашник» — король Чехии (или его
заместитель, например герцог Люксембурга, как в Меце) — напол-
няет вином, разбавленным водой, большой серебряный кубок.
От курфюрстов требуются значительные расходы, так как после
выполнения «службы» кони, на которых они подъезжали к месту
42
М. А. Бойцов
торжества, а также все перечисленные предметы из серебра,
приобретаемые за счет курфюрстов (причем вес каждого из этих
изделий Булла регламентирует), переходят в собственность раз-
личных постоянных чинов императорского двора, а печати архие-
пископов достаются канцлеру (гл. 27).
Курфюрсты обязаны проявлять не только лояльность к мо-
нарху. но и дружелюбие и уважение друг к другу. Ни один не мо-
жет приняться за еду, пока остальные выполняют свои «службы»,
а дожидается, стоя у своего места (гл. 28). Церковные князья
также должны «давать прочим людям пример взаимного уваже-
ния» (гл. 23) и по очереди проводить торжественные мессы и раз-
давать благословения.
Итак, нет никаких противоречий между «правовой» и «церемо-
ниальной» частями Буллы. Те же самые идеи выражены в одном
случае на языке юриспруденции, а в другом — символикой церемо-
ний, происхождение которых можно искать в обычаях двора франк-
ских королей. Даже особое положение Чешского королевства
в империи, подтвержденное Буллой, отразилось в разрешении
«чашнику» исполнять свою «службу» без королевской короны
на голове (гл. 4).
Таким образом, никаких принципиальных уступок Карла
курфюрстам в Золотой булле, если не считать в высшей степени
гипотетического отказа от монетной реформы и понижения пош-
лин, не обнаруживается. Объединение в одном своде записи
порядка королевских выборов с перечислением прав и привилегий
курфюрстов позволяло Карлу надеяться на то. что закон переживет
его автора, так как сами курфюрсты оказывались заинтересованы
в сохранении значения Золотой буллы 68.
Современные хронисты, даже самые информированные, не за-
метили Золотой буллы, хоть и были потрясены торжествами,
сопровождавшими ее принятие. Лишь Вернер из Льежа мельком
упомянул, что Карл IV «сочинил много законов», а Левольд фон
Нортхоф, явно читавший текст Буллы, сочувственно процитировал
17-ю главу Буллы, где речь шла об ограничении междоусобиц69.
За всю вторую половину XIV в. ссылок на Буллу очень мало.
Она упоминается мельком в счетных книгах Франкфурта и Нюрн-
берга под 1366, 1371 и 1385 гг.70, причем воспринимается как. . .
привилегия, полученная этими городами. Если курфюрсты сильно
укрепили свое положение благодаря Булле, то почему же они
не ссылались на этот документ? Что касается императора, то для
него главным в ней было избрание нового короля, а эта проблема
68 Schubert Е. Konigswahl. . . S. 289.
69 Zeumer К. Op. cit. S. 4; Die Chronik der Grafen von der Mark von Levold von
Northof // Hrsg. F. Zschaeck. Gottingen, 1984. S. 93.
70 Harnack 0. Das Kurfiirstenkollegium bis zur Mitte des XIV. Jhs. Giessen,
1883. S. 176; Wolf A. Die Goldene Bulle. Konig Wenzels Handschrift. . . S. 46.
Золотая булла 1356 г.
43
до 1376 г. не возникала. Карл не чувствовал себя связанным поло-
жениями Буллы и в случае необходимости нарушал их. Так, он
позволил городам Эльзаса иметь пфальбюргеров, хотя они и были
запрещены в 16-й главе Золотой буллы 71 72.
Если и не вопреки букве, то уж несомненно вопреки духу Золо-
той буллы Карл добился присоединения к своим наследственным
землям Бранденбурга вместе с его голосом в коллегии. Если для
историков нового времени имя Карла IV неизбежно связывается
с окончательным оформлением коллегии курфюрстов, то младшим
своим современникам он запомнился скорее в качестве ее разруши-
теля. В трактате начала XV в. Дитриха Нимского соответствующий
раздел именуется «Каким образом Карл IV Август с помощью
обходных средств нарушил этот порядок избрания». Дитрих пи-
шет: «Однако это предусмотрительнейшее устройство Карл IV
Август нарушил опаснейшим образом, когда каким-то путем приоб-
рел для себя и своих преемников Бранденбургскую марку, чтобы
чешский король. . . мог воспользоваться всегда двойным [голосом]
при избрании римского государя. И так как это избрание вслед-
ствие многих голосов (оказавшихся у Люксембургов. — М. Б.)
происходило бы или в его пользу, или в пользу кого-либо другого,
кто был бы угоден указанному чешскому королю. . . то в этой
части империя должна быть возвращена к порядку, бывшему ранее,
поскольку он был торжественно и предусмотрительно уста-
новлен» /2.
Однажды под нажимом курфюрстов Карлу пришлось даже от-
менять положение Буллы, касавшееся места избрания нового ко-
роля 73, но в конце концов избрание Вацлава состоялось, как и
предусматривала Булла, во Франкфурте. И тогда, и 25 лет спустя,
когда курфюрсты низложили Вацлава, установления Золотой
буллы в целом постоянно принимались во внимание, хотя прямых
ссылок на нее и не делалось 74. По предположению А. Вольфа, как
раз после своей детронации Вацлав заказал для себя роскошный
экземпляр Золотой буллы 75. А это значит, что король видел
возможность использовать Буллу как идеологическое оружие про-
тив мятежных курфюрстов. Они в свою очередь доказывали обосно-
ванность своих действий тем же документом 76. Если курфюрсты
потребовали от избранного ими на престол короля Рупрехта под-
твердить все их привилегии, ссылаясь на Золотую буллу 77,
71 Cartulaire de Mulhouse / Ed. X. Mossmann. Strassburg, 1883. T. 1. N. 294. P. 274 —
275.
72 Dietrich von Nieheim. Viridarium imperatorum et regum romanorum / Hrsg.
A. Lhotsky, L. Pivec. Stuttgart, 1956. P. 18.
73 Deutsche Reichstagsakten. Altere Reihe. Gottingen, 1956. Bd. 1. N 3. S. 19.
74 Schmidt M. G. Die staatsrechtliche Anwendung der Goldenen Bulle bis zum Tode
Sigmunds. Diss. phiL Halle//Saale, 1894. S. 24.
75 Wolf A. Op. cit. S. 46.
76 Deutsche Reichstagsakten. . . Bd. 3. N 231. S. 289.
77 Ibid. N 200. S. 248.
44
М. А. Бойцов
то вскоре и новый король стал отвергать некоторые чрезмерные
претензии бывших союзников с помощью той же Буллы 78.
По-настоящему Золотая булла вошла в политическую жизнь
Германии при двойных выборах 1410 г. Это были последние вы-
боры, когда на престоле оказались два короля. С этих пор подобных
«раздоров и ссор» в Германии больше не случалось во многом
благодаря четкости порядка избрания, установленного в Булле.
В 1410 г. майнцский прелат требовал допуска во Франкфурт и
посылал магистрату выписку из текста Буллы 79. Горожане, ссы-
лаясь на тот же документ, который, кстати, вслух зачитывался
на городской площади Франкфурта, требовали от курфюрстов не
приводить с собой в свитах более 200 человек80. Пфальцграф
требовал признания своего права быть викарием империи, пока
длится междуцарствие 81, юристы обсуждали, имеет ли право кур-
фюрст, заложивший свое княжество в долг, голосовать на выборах,
или это следует делать его кредитору 82, а претенденты на престол,
апеллируя все к тому же документу, упрекали друг друга в неза-
конности избрания 8 .
В течение XV в. Булла завоевывает все больший авторитет.
Экземпляры ее хранятся рядом со списками «Саксонского зерцала»
даже не в самых крупных библиотеках 84, ее переводят, иллюстри-
руют и неоднократно переиздают. Но с 1410 г. ситуация, предусмот-
ренная Буллой, когда новый король избирается специально собрав-
шимися курфюрстами после смерти его предшественника, возни-
кала только однажды, в 1742 г. Обычно престол передавался еще
при жизни государя. В исторической литературе нередко преувели-
чивается выборный характер королевской власти в Германии,
якобы установившийся после принятия Золотой буллы. Напротив,
по сравнению с периодом с середины XIII по середину XIV в.
принцип передачи власти по наследству стал играть значительно
большую роль, чем принцип «свободного выбора». В самом деле,
с 1349 по 1437 г. в Германии правит династия Люксембургов,
и лишь на 10 лет в 1400—1410 г. корона переходит к представителю
дома Виттельсбахов. Сигизмунд Люксембург умирает в 1437 г.,
не оставив прямых наследников, но усыновив Альбрехта Габс-
бурга, — и курфюрсты выбирают Альбрехта. С тех пор и до прекра-
щения рода Габсбургов в 1740 г. корона переходит последовательно
от отца к сыну. В 1742—1745 гг. на престоле вновь оказался Вит-
тельсбах — Карл VII, но лишь потому, что состоял в родстве с Габс-
бургами. После его смерти императорский титул перешел к другой
78 Ibid. Bd. 6. N 14. S. 33-34.
79 Ibid. Bd. 7, N 14. S. 30.
80 Ibid. N 17-20. S. 32-34.
81 Ibid. N 3. S. 15.
82 Ibid. N 53. S. 79.
83 Ibid. N 30. S. 41.
84 Grunewald E. Das alteste Lehenbuch der Grafschaft Oettingen, 14. Jh. bis 1471
(1477). Ottingen, 1975. Th. 1. S. 186.
Золотая булла 1356 г.
45
побочной линии угасшей династии — Габсбургско-Лотарингскому
дому — и оставался в этом роду до конца существования им-
перии 85.
Против мнения, что Золотая булла была принята исключи-
тельно в интересах курфюрстов, говорит и тот факт, что князья-из-
биратели позабыли о судебной привилегии «de non appelando»,
предоставленной им в упоминавшейся 11-й главе. Они стали доби-
ваться ее от императора в XVI в., получали ее сначала в весьма
ограниченных размерах и только позже, на определенных усло-
виях, в полном. Так, архиепископ Трира добился недопущения
апелляций его подданных в вышестоящий императорский суд
только в 1716 г.! 86
Но в целом княжеские юристы XVI—XVII вв. широко исполь-
зовали Золотую буллу для обоснования претензий многочисленных
германских территориальных владетелей. Именно тогда Булла ста-
новится «основным законом немецкого многовластья», по словам
Ф. К. Шлоссера, обратившим на себя внимание К. Маркса87.
В первые же десятилетия после своей публикации Булла не играла
реакционной роли и не являлась капитуляцией императора перед
курфюрстами. Скорее она отражала некое «политическое равнове-
сие» 88 между силами централизации и раздробленности, королев-
ской властью и «княжеским многовластием». Историк ГДР про-
фессор Э. Мюллер-Мертенс писал, что Булла «была политически
применима в русле как одной, так и другой тенденции, как для
усиления мощи князей, так и в интересах центральной власти,
как для обоснования государственной раздробленности, так и для
конституирования централизованной сословно-представительной
монархии» 89. Конечно, правовой памятник сам по себе не опреде-
ляет пути общественного развития, наоборот, он получает ту или
иную интерпретацию в зависимости от социального контекста,
в котором он оказывается. Вероятно, при благоприятных условиях
Булла могла быть использована королевской властью для укрепле-
ния своих позиций. Но не слишком ли гипотетична возможность
появления этих условий?
Главный «изъян» Золотой буллы заключался не в привиле-
гиях, данных ею курфюрстам, не в тех или иных деталях проце-
дуры избрания короля, не в «замене выборностью наследственно-
династического принципа», а в том, на союз с какими силами
в империи ориентировался император. Союзниками центральной
власти оказывались князья — наиболее последовательные предста-
85 Muller-Mertens Е. Op. cit. S. 19.
86 Eisenhardt U. Die Rechtswirkung der in der Goldenen Bulle genannten Privilegia
de non evocando et appelando // Zeitschrift fur Rechtsgeschichte. Germ. Abteilung.
1969. Bd. 86. S. 81-83.
87 Архив Маркса и Энгельса. Т. 6. С. 82 — 83.
88 Колесницкий Н. Ф. «Священная Римская империя»: притязания и действи-
тельность. М., 1977. С. 186.
89 МйИег-Mertens Е. Op. cit. S. 22.
46
М. А. Бойцов
вители децентрализаторских стремлений в империи. Ради их под-
держки были введены в буллу статьи, прямо направленные против
городов, — запрещались городские союзы и пфальбюргерство
(гл. 15—16). И Карла IV нельзя упрекнуть в недальновидности.
Из двух наиболее организованных общественных сил в империи
он выбрал самую мощную — «великая городская война» 80-х го-
дов XIV в. показала достаточно ясно, что имперское бюргерство,
даже объединившись в союзы, не могло противостоять князьям.
Другого выбора сделать было нельзя. Парадокс, не лишенный
трагизма, заключался в том, что силой обстоятельств королевская
власть в Германии не могла найти сколько-нибудь надежной
социальной опоры в империи вне круга своих объективных против-
ников и не могла не отворачиваться от своих объективных сторон-
ников.
A. H. Чистозвонов
ТОРГОВО-КОЛОНИАЛЬНАЯ
ЭКСПАНСИЯ НИДЕРЛАНДОВ
В XVI-XVII ВВ.
И ВОССТАНИЯ НА СУДАХ
ОКЕАНСКИХ ФЛОТОВ
В первой половине XVI в. Нидерланды занимали уже практи-
чески доминирующее место на начинавшем формироваться миро-
вом капиталистическом рынке. По расчетным статистическим дан-
ным к 60-м годам объем их импорта составлял примерно 20—22 млн,
а экспорт — 16 млн гульденов, причем последняя цифра представ-
ляется несколько заниженной. Кроме того, следует, видимо, учиты-
вать доходы от услуг, предоставлявшихся в портах, пошлин и
других сборов. Львиная доля в этой торговле принадлежала Ант-
верпену. Экспорт набиравшего силу Амстердама оценивался приб-
лизительно в 226, а размеры его торговых капиталов — в 194 тыс.
гульденов.
Через столетие, в период своего расцвета, торговое могущество
и экспансия Республики Соединенных провинций несопоставимо
возросли. В Голландии проживало до половины населения Респуб-
лики, а доля в ее «национальном продукте» составляла около 58 %;
общий торговый оборот, по расчетным сведениям, достигал 75 —
100 млн гульденов, из них основная часть приходилась на долю
внешней торговли ’. По современным данным, в 1636 г. моря и
океаны бороздили около 2 тыс. нидерландских судов разных типов:
схёйтен, боотсхепен, хакеботен, фрегатен, пинассен, бойеров, хуке-
ров и др.1 2 Общая же стоимость только ввозных товаров составляла
свыше 30 млн гульденов. Кроме того велики были объемы тран-
зитной торговли.
Основные направления торговли на европейских коммуника-
циях не изменились. Это Прибалтика и Россия, Средиземноморье,
Британское острова, Франция, Пиренейский полуостров. Однако
акценты смещались с юга на северо-восток, из Средиземноморья
в Прибалтику и Россию. Согласно таможенным регистрам Зунда,
за период с 1578 по 1616 г. через Зунд в одном направлении в сред-
нем проходило от 800 до 1500 нидерландских торговых судов в год.
В 1636 г. было зарегистрировано около 400 судов, но значительно
1 Чистозвонов А. Н. Генезис капитализма в Нидерландах //Проблемы генезиса
капитализма. М., 1978. С. 128, 129, 141.
2 Bruin J. R. Scheepvaart in de Noordelijke Nederlanden // Algemene geschiedenis
der Nederlanden. 1980. D. 7. Biz. 138—139. (Далее: AGN).
48
A. H. Чистозвонов
большей грузоподъемности, а из общей суммы голландского им-
порта (30 400 тыс. гульденов), 15 500 тыс. гульденов выпало
на долю Прибалтики, Норвегии и Северной России. В 1666 г. тор-
говля с Прибалтикой поглощала до 75 % капиталов амстердамской
биржи. В XVII в. Амстердам ежегодно ввозил до 150 тыс. тонн
зерна из Прибалтики и России общей стоимостью в 10 млн гуль-
денов 3. В этой зоне Нидерланды и Англия получали повышенную
норму прибыли за счет слабее развитых стран прибалтийского
региона.
Средиземноморье, включая Юго-западную Францию, занимало
второе место в «континентальной» торговле Голландии — их
«квота» там в 1636 г. составляла 6 млн гульденов и в этом направле-
нии крейсировало до 500 кораблей разной грузоподъемности.
Экспансионистские устремления Республики здесь подкреплялись
энергичной дипломатической деятельностью во всех странах, при-
мыкавших к Средиземному морю. Антииспанская ее направлен-
ность в этом регионе притупилась на время перемирия 1609 —
1621 гг., а после Вестфальского мира 1648 г. сменилась достаточно
активной торговлей с Испанией, и ее владениями. В 1604 г. были
восстановлены и успешно развивались разорванные в конце XVI в.
отношения с Портой. Хотя и в Прибалтике торговля не выглядела
идиллией, в Средиземноморье нравы выглядели, пожалуй, значи-
тельно более «разбойными». Торговля в собственном смысле пере-
плеталась с контрабандой. Проводились контрабандные закупки
зерна у дружественной Порты; в 1596 г. флот в составе 400 судов,
обманув бдительность союзного английского военного флота, бло-
кировавшего эту «операцию», благополучно доставил зерно в га-
вани «испанского врага» и т. п. Голландские капитаны и шкиперы
торговали с пиратами рабами (порою из числа порабощенных
соотечественников и прочих христиан), поставляли им кандалы
для невольников, при случае и сами занимались каперством.
Противодействие таким преступным акциям со стороны консулов
Республики в средиземноморских портах, создание в 1625 г. нидер-
ландской Левантийской компании лишь несколько ограничивали
преступный «бизнес», но не пресекали его. Крупные голландские
купцы, проявляя крайний космополитизм, порою переселялись
в Руан, Эмден, Гамбург, чтобы беспрепятственно вести торговые и
контрабандные операции под личиной «нейтралов», под чужими
флагами. Поэтому немало кораблей отплывало из голландских
портов недогруженными или с балластом, в расчете на последую-
щую догрузку контрабандными товарами. Капитаны судов менее
всего склонны были в своей практике руководствоваться мораль-
3 Чистозвонов А. Н. Указ. соч. С. 145; Бааш Э. История экономического раз-
вития Голландии в XVI—XVIII вв. М., 1949. С. 162; Bruin J. R. Scheepvaart. . .
Biz. 137—148; Christensen A. Dutch Trade to the Baltic about 1600. Copenhagen;
the Hague, 1941. P. 85-89, 100-102, 316, 444-447.
Торгово-колониальная экспансия Нидерландов
49
ними соображениями. Вот характерное заявление одного из них:
«Я не спрашиваю ни бога, ни черта, ни короля, почему я должен
спрашивать нидерландские [власти]?» Информированный совре-
менник писал по этому поводу: «. . .все христианские купцы про-
клинают голландцев, даже турки удивляются, глядя на нас!»
Что же можно было ждать от рядовых матросов, получавших
мизерную оплату, встречавшихся с грубым произволом корабель-
ного начальства, терпевших избиения и одновременно наблюдав-
ших скандальное обогащение «денежных мешков» 4.
Истории торговли в Средиземноморье и с Левантом посвящена
большая по объему и разнообразная по содержанию литература,
а также ряд изданий источников, среди которых, с учетом угла
зрения настоящего очерка, одним из наиболее ценных представля-
ется публикация по истории торговли Республики с Левантом 5.
Неустойчивый торговый баланс с Англией по-разному оценива-
ется в специальной литературе и общих работах. Основными стать-
ями вывоза из Англии в Нидерланды были ткани, каменный
уголь, свинец, некоторые сорта рыбы. В обратном направлении
шли полотно, рыба, сыр, вина, соль, зерно, древесина. Уже со вто-
рой половины XVI в. дипломаты и ведущие политические фигуры
Англии — лорд Бёрли, Френсис Уолсингем — с нескрываемой тре-
вогой воспринимали быстрое экономическое развитие Нидерлан-
дов, видели в них наиболее опасного эвентуального противника.
Этот политический прицел во многом определял торговую политику
Англии, чем дальше, тем более агрессивную в отношении Респуб-
лики. Финал хорошо известен: навигационные акты Кромвеля, се-
рия затяжных англо-голландских войн второй половины XVII в.,
конечное поражение Республики. Литература вопроса велика и
очень разнообразна 6. Среди публикаций источников можно выде-
лить нидерландское издание 7.
Политическая конъюнктура не раз влияла и на динамику раз-
вития торговли Республики с Францией. По расчетным данным
Я. Р. Брёйна на долю Франции в 1636 г. приходилось около 4700 тыс.
гульденов и в направлении Франции курсировало до 450 судов.
По статистическим подсчетам, основанным на документах, Т. Маль-
4 Чистозвонов А. Н. Указ. соч. С. 141; Bruin J. R. Scheepvaart. . . Biz. 138, 153—155;
Watjen H. Die Niederlander im Mittelmeergebiet zur Zeit ihrer hochsten
Machtstellung. B., 1909. S. 52-68, 92-99, 116, 121-124, 133, 166-171, 174-187,
191-202, 204-205, 226-234 ff.
5 Bronnen tot de geschiedenis van den Levantschen handel, 1590 — 1660 / Verz.
door K. Heeringa. ’s-Gravenhage, 1910, D. 1.
6 См., например: Бааш Э. Указ. соч. С. 261 — 262, 285—297; Bruin J. R. Scheep-
vaart. . . Biz. 150—151; Klompmaker H. Handel, geld- en bankwezen in de
Noordelijke Nederlanden, 1490 —1580 //AGN. 1979. D. 6. Biz. 71; Idem. Handel,
geld- en bankwesen in de Noordelijke Nederlanden, 1490—1580//AGN. 1980.
D. 7. Biz. 118.
7 Bronnen tot de geschiedenis van den handel met Engeland, Schotland en Ireland /
Uitg. door H. J. Smit. ’s-Gravenhage, 1928—1950. D. 1 — 2.
50
A. H. Чистозвонов
везен оценивал на 1646 г. голландский ввоз во Францию в 21 445 тыс.
ливров. Ассортимент поражает своим многообразием. Первые места
занимали пряности, ткани, книги, предметы прикладного искус-
ства. оружие и боеприпасы; последняя статья отражала складыва-
ние новой отрасли торговли, в которой нидерландским купцам
принадлежала крупная роль. В Республику из Франции ввозились
вина, продовольственные товары, соль 8 9.
Несмотря на все осложнения, порожденные войной за незави-
симость, торговля с Испанией и Португалией, переживавшая
резкие колебания, велась достаточно интенсивно. Запрещая
ее время от времени, Филипп II вынужден был (перед лицом
голодовок и экономических трудностей) смотреть сквозь пальцы
на появление судов и целых больших торговых эскадр, принадле-
жавших «скандальным еретикам». В свою очередь голландские
купцы, готовые торговать и в самой преисподней, вопреки полити-
ческим конфликтам внутри страны и протестам своих союзников,
особенно англичан, беззастенчиво пользовались любой возмож-
ностью. чтобы сбыть «врагу» не только зерно, но при удобном
случае также снаряжение, боеприпасы, оружие и даже корабли.
В 1636 г. нидерландские купцы продолжали числиться контраген-
тами «врага» .
Работорговля в Средиземноморье, о которой упоминалось ранее,
воспринимается как патриархальная дань экзотике и «региональ-
ным пережиткам» по сравнению с той свирепой оргией, каковой
ознаменовалось все возраставшее с середины XVI в. применение
труда привозных рабов в американских колониальных владениях
европейских завоевателей. Первыми в этой сфере отличились
португальские купцы, набравшиеся достаточно опыта уже в Сре-
диземноморье. Примерно с 1510 г. приобретенный там живой товар
стал небольшими партиями контрабандным путем вывозиться
в Америку. В 1517 — 1518 гг. Карл V дал Лоренцо Гувеноту моно-
польное право на работорговлю в испанских владениях сроком
на восемь лет, по 4 тыс. человек ежегодно. Из этой практики разви-
лась система соглашений или «асьенто», узаконивших работор-
говлю, хотя и в ограниченных размерах. Но эти «квоты» превыша-
лись за счет контрабанды. Считается, что в 1545 г. доход Испании
от американских колоний достигал 5 млн фунтов стерлингов,
8 Бааш Э. Указ. соч. С. 284 — 290; Bruin J. В. Scheepvaart. . . Р. 138—139,
151 — 152; Brulez W. De zoutinvoer in de Nederlanden in de 16-e eeuw//
Tijdschrift voor geschiedenis. 1955. Afl. 2. Biz. 182 — 184; из источников см.:
Bronnen tot de geschiedenis van den handel met Frankrijk / Verz. en uitg. door
Z. W. Sneller en W. S. Unger. ’s-Gravenhage, 1930. D. 1.
9 Cm.: Bruin J. B. Scheepvaart. . . P. 138—139, 152 — 154; Kernkamp J. H. De handel
op den Vijand. D.: 1: 1572-1588; D. 2: 1588-1609. Utrecht, 1931-1934;
Snapper F. Oorlogsinvloeden op de overzeese handel van Holland, 1551 — 1719.
Amsterdam, 1959; Wittman T. Das Goldene Zeitalter der Niederlande. Budapest,
1975. S. 161-162.
Торгово-колониалъная экспансия Нидерландов
51
но уже через несколько лет новые рудники драгоценных металлов
и камней, где в основном работали рабы-негры, стали давать
продукцию, превышавшую 35 млн фунтов стерлингов в год. С се-
редины XVI в. в работорговлю деятельно включились англичане,
в частности Хокинс, соединивший торговлю с конрабандой, пират-
ством и прямым бандитизмом, которого даже рьяный апологет ра-
боторговли Эдвардс считал «убийцей и разбойником» 10 11 12. В первой
половине XVII в. в работорговле укрепились голландцы, прорва-
лись к ней скандинавы, французы, и этот постыдный промысел
окончательно стал смесью торговли, контрабанды, пиратства и
откровенной преступности.
Голландские купцы после Вестфальского мира 1648 г. в широ-
ких масштабах занимались работорговлей, а одновременно и конт-
рабандой в испанских колониях. От амплуа посредников они бы-
стро перешли к ведению прямых операций, которыми дирижиро-
вала в первую очередь амстердамская «камера» Нидерландской
Вест-Индской торговой компании. Хотя формально считалось,
что торгуют только военнопленными, на самом деле от 25 до 33 %
«живого товара» составляли женщины и в меньшей степени дети.
Чтобы обходить формальные рогатки, работорговцы разработали
«конфиденциальную» терминологию. В документах рабы именова-
лись «индийскими штуками», что прикрывало также половозраст-
ной состав рабов. Три ребенка от 7 до 15 лет шли за две «индийские
штуки», два ребенка от 4 до 7 лет за одну, дети же от 2 до 4 лет счи-
тались за единицу вместе с матерью н.
По оценке Ш. де ля Ронсьера, в XVII —XVIII вв. в Новый Свет
из Африки было завезено до 15 млн рабов. Условия транспорти-
ровки были тягчайшими — смертность составляла 25 %. Когда
контрабандисты замечали погоню и понимали, что им от нее
не уйти, с целью сокрытия улик они топили живой груз в море.
Вся прибыль от работорговли шла в руки предпринимателей.
Персоналу, обслуживавшему работорговлю, торговать рабами
от своего лица было запрещено |2. Но практически все участники
работорговли, а во многих случаях и «чистые купцы» автомати-
чески втягивались в разного рода преступную деятельность, ведя
насильно по той же тропинке матросов и обслуживающий персо-
нал, хотя на их долю выпадал чаще всего лишь «профессиональный
риск», если они не обманывали своих хозяев. А нередко они так и
поступали. Да, в сущности, третьего пути и не существовало, ибо
профессия определяла «этику». Кто этого не понимал или пытался
10 Абрамова С. Ю. История работорговли на Верхне-гвинейском побережье
(вторая половина XV —начало XIX в.). М., 1966. С. 10 — 24.
11 Brakel S. van. Bescheiden over den slavenhandel der West-Indische Compagnie //
Economisch-Hislorisch Jaarboek. 1918. D. 4.
12 Абрамова С. Ю. Указ. соч. С. 13—21, 27 — 28, 35 — 44; см. также: Ronciere Ch. de la.
Negres et Negriers. P., 1933; Сюре-Каналь Ж. Африка Западная и Централь-
ная. География. Цивилизация. История. М., 1961. С. 186.
52
A. H. Чистозвонов
сопротивляться, платил жизнью или должен был сменить род
занятий.
«С развитием капиталистического производства в течение ману-
фактурного периода, — писал К. Маркс, — общественное мнение
Европы освободилось от последних остатков стыда и совести.
Нации цинично хвастались всякой гнусностью, раз она являлась
средством для накопления капитала» . Такая база просматрива-
лась в различных формах торговли. Хотя в ней было занято много
людей, основные скрытые рычаги сосредоточивались в руках
не столь большой группы лиц. До сих пор эта «элита» не выявлена
исследователями. В современной историографии установилось
мнение, что в рассматриваемый период занятие одной торговлей,
контрабандой или пиратством не обеспечивало устойчивого дохода.
Он достигался лишь совмещением всех этих трех «отраслей» 13 14.
Столь усложненные и экстремальные условия не могли не отра-
зиться на характере и формах социальной и классовой борьбы
безжалостно эксплуатируемого, но одновременно «бунтовского»,
вороватого, способного к «социальным шараханиям» морского
люда, впитавшего в себя немало уголовного и авантюристического
элемента. Он был сходен со средневековым городским плебсом,
хотя, благодаря своей скитальческой, богатой впечатлениями
жизни, обладал более широким кругозором.
Проблема характера и форм социальной и классовой борьбы
на судах торгового флота полнее представлена в источниках и
лучше исследована в существующей литературе, пожалуй, по Ни-
дерландской Ост-Индской компании. Прежде чем перейти непо-
средственно к ней, следует, видимо, сказать несколько фраз
об Ост-Индской компании как таковой.
Она была создана в январе 1602 г. Этим подводился итог
анархичного, наполненного конфликтами и авантюрами разного
рода предшествовавшего десятилетия, когда мелкие разрозненные
компании, организовывавшиеся для проведения одной или не-
скольких экспедиций в заманчивую Ост-Индию, растрачивали свои
силы во взаимной конкуренции, вражде и столкновениях. Лишь
вмешательство центральных властей, прежде всего великого пен-
сионария Голландии Яна фан Олденбарнефелта, увенчалось успе-
хом и была создана единая монопольная Ост-Индская компания,
способная противостоять опасным английским конкурентам, соз-
давшим двумя годами ранее одноименную компанию по торговле
с Ост-Индией. Нидерландский аналог в то же время с самого начала
и в организационном, и в финансовом отношении превосходил
своего предшественника. В английской компании сложился разо-
вый принцип сбора средств для проведения каждой отдельной
13 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 769.
14 Klompmaker Н. Handel. .	1490—1580. Biz. 60; Idem.Handel, geld- en bankwezen
in de Noordelijke Nederlanden, 1580—1650. AGN. 1980. D. 7. Biz. 103.
Торгово-колониальная экспансия Нидерландов
53
экспедиции. Первый сбор принес лишь 80 133 фунта стерлингов.
Учредительный же капитал Нидерландской Ост-Индской компа-
нии составил колоссальную по тем временам сумму — 6 424 тыс.
флоринов 15. Значительную его часть внесли южнонидерландские
иммигранты. В состав наиболее крупных учредителей входили
«сливки» голландского и иммигрантского патрициата: Исаак ле
Мэр, Дирк фан Ос, Рениер Пааув, Якоб Поппен и др. Все это были
дельцы широкого масштаба, ворочавшие огромными капиталами
в разных областях: торговле, в частности с Россией, финансах,
осушении полдеров, занимавшие крупные регентские должности
в центральных правительственных учреждениях и магистратах
городов. Пайщиками стали Ян фан Олденбарнефелт, члены колле-
гий адмиралтейств, видные деятели кальвинистской церкви —
Якобус Арминий. Петрус Планциус 16.
Компания с самого начала приобрела четкие организационные
формы: совет директоров и шесть «камер»; постепенно сложился
многочисленный административный аппарат в метрополии и
на местах, непрерывно возраставший по своей численности, мощ-
ный флот, располагавший сильной артиллерией, а затем и воинские
части. Опираясь на содействие своих могущественных пайщиков,
рассматриваемая правительством как важная составная часть стра-
тегических военно-морских сил, Компания стала своего рода госу-
дарством внутри государства, нередко злоупотребляя собственной
монополией и полномочиями.
Главной коммерческой целью Компании являлась торговля
с Ост-Индией, а попутно и со странами Ближнего Востока. Основ-
ной ассортимент — пряности, перец, шелковые и хлопчатобумаж-
ные ткани, чай, сахар, кофе, медь. Затраты на снаряжение экспе-
диций составляли в 1603 г. — 992 379; 1605 г. — 1 202 719;
1606 г. — 1 217 368 гульденов. После этого динамика нарастает.
По десятилетиям картина такая: 1639—1649: 42 681 тыс.; 1649—
1659: 71 073 тыс.; 1659-1669: 80 367 тыс.; 1679-1689: 87 568 тыс.;
1689—1699: 106 879 тыс. гульденов17.
Компания располагала своими верфями для каждой «камеры»,
на которых строились основные типы военных и торгово-транспор-
тных судов — ретурсхиппен (возвратные корабли), пинассен,
флёйтен, яхтен. К середине XVII в. флот Компании, возвратный
и постоянно находившийся в колониях, достиг уже сотен единиц,
15 Het oudste aandeelhoudersregister van de Kamer Amsterdam der Oost-Indische
Compagnie / Door J. G. van Dillen. ’s-Gravenhage, 1958. Biz. 5—20, 35.
16 Ibid. Biz. 5, 22, 25-26, 34, 36-37, 47, 61, 106, 107-111, 209, 216 et al.
17 Houtte J. van. Economische en sociale geschiedenis van de Lage landen. Antwerpen,
1964. Biz. 150; Glamann Kr. Dutch-Asiatic Trade, 1620—1740. Copenhagen,
The Hague, 1958. P. 3—8; Korte J. G. De (door). De Jaarlijkse financiele
verantwording in de VOC. Verenigde Oostindische Compagnie. Leiden, 1984.
Biz. И. e. а. Детальную историю Ост-Индской компании см.: Pieter van Dam.
Beschryvinge van de Oostindische Compagnie / Uitg. door F. W. Stapel en C. Th. van
Boetzelaer. ’s-Gravenhage, 1927 — 1954. D. 1—3.
54
A. H. Чистозвонов
вел в колониальных владениях самостоятельные войны, но систе-
матически крейсировавшие флоты были не столь велики — до двух-
трех десятков большегрузных и сопровождающих судов. В целом
в период 1602 — 1610 гг. — до 70, в 1650—1660 гг. — до 200 судов
в год. Зато доставлявшиеся ими грузы обладали большой цен-
ностью. В 30-е годы эскадры из 13 ретурсхиппен приплывали
с грузом в 1330 ластов (около 2660 тонн), составившим 0,2 % грузо-
оборота Республики, но стоимость его равнялась 12—15 млн флори-
нов. Продажные цены были неизмеримо выше закупочных: на пря-
ности — до 1000 %, на шелк — до 325 % и т. д. Однако из-за высо-
ких накладных расходов, потерь от пиратства и контрабанды,
таможенных сборов и принудительных правительственных «зай-
мов» реальные прибыли были гораздо ниже. После нескольких пер-
вых очень высоких дивидендов за время с 1620 по 1700 г. они
колебались в пределах от 12,5 до 67 %, составляя в среднем около
18 % годовых.
Методы деятельности Компании хорошо известны: принуди-
тельный неэквивалентный обмен, прямой грабеж и разбой, уничто-
жение зарослей пряностей для поддержания монопольных цен,
истребление аборигенов, пиратство. Лишь работорговля здесь
не имела сколько-нибудь существенного значения, в противопо-
ложность Вест-Индской нидерландской компании. Но и без этого
обслуживающий персонал и команды судов приобретали более чем
достаточный опыт алчности, беззакония и жестокости 18.
Управлению Компании было присуще сочетание олигархи-
чески-иерархического принципа с чертами партикуляризма, но ее
аппарат целиком состоял из оплачиваемых наемных служащих
разных рангов, которым категорически запрещалось вести само-
стоятельные торговые операции. Многочисленная администрация
обладала должной квалификацией, однако ее действенность снижа-
лась из-за дробности «камер», бюрократизма и разноликой кор-
рупции, существовавшей несмотря на все запреты и контроль.
Рыба гнила с головы. Сами директора вопреки всем правилам
бесцеремонно скупали часть доставленных грузов по заниженным
ценам до начала распродажи оптовикам с последующей их пере-
продажей с большими наценками. Существовало и правило, со-
гласно которому служащие Компании, выезжавшие после оконча-
ния контракта, могли брать с собой на борт корабля весьма огра-
ниченную сумму денег и драгоценных металлов. Все остальное
подлежало сдаче на месте под векселя, погашавшиеся по прибытии
18 Rachfahl F. Die hollandische See- und Handelsmacht vor und nach dem Ausbruche
des Niederlandischen Aufstandes. B., 1910. S. 83; Zimmerman A. Die Kolonial-
politik der Niederlander//Die europaischen Kolonien. B., 1903. Bd. 5. S. 178—
181; Glamann Kr. Op. cit. P. 93, 115, 259—260; Bruin J. R., van Eyck van
Heslinga E. S. Muiterij: Opruren berechting op schepen van de VOC: De Boer
Maritiem. Haarlem, S. d. [1980?]. Biz. 10 — 12; Чистозвонов A. H. Указ. соч.
С. 143; Г убер А. А. Избр. труды. М., 1976. С. 21—41.
Торгово-колониальная экспансия Нидерландов
55
в метрополию. Но имелись способы обходить ограничения; поль-
зуясь услугами контрабандистов, договариваясь тайно с членами
экипажей судов Компании и т. п. С созданием прочных англий-
ских и датских колоний в XVIII в. стало возможным осуществлять
переезды на их кораблях и вести разные «коммерческие» дела
по этим каналам. Запреты могли лишь ограничить нарушения
устава, но не исключить их.
Штаты служащих в колониях отличались подвижностью не
только из-за относительной краткосрочности контрактов, но и
вследствие значительной смертности в пути следования, эпидемий
на местах, участия в военных и других опасных для жизни акциях
служебного характера и пр. Существующая статистика дает такие
сведения: в 1602 — 1620 гг. с родины в колонии выехало 28 тыс.
человек, вернулось на родину около 8 тыс.; с 1620 по 1640 г. выеха-
ло 54 тыс., вернулось около 16 тыс. и т. п. Эти цифры косвенны
и не абсолютно точны, часть людей могла оседать на местах в иных
качествах, но определенную динамику они дают 19.
Человеческий материал, контрактовавшийся в колонии в преде-
лах Республики,был социально пестр, не сбалансирован в возраст-
ном и половом составе. Среди приезжих европейцев женщины
составляли до 40 %, но немалая часть из них, по словам одного
современника, «не умела ни стирать, ни шить, или трудиться
иначе, да и не хотела этого делать, а уже в юные годы с утра сидела
по борделям». Сожительство с туземками терпелось, но браки
запрещались. Вокруг таких вопросов шла борьба, что усиливало
напряженность и пр.20, тем более что жалованье большинства
служащих было небольшим, а достаток и богатство являлись
уделом социальных верхов.
Еще более сложной и контрастной выглядела структура
экипажей судов Компании. Рядовые матросы корабельных эки-
пажей вербовались в основном среди жителей крупных портовых
городов, в первую очередь Амстердама, где помимо опытных
профессионалов роилось множество социально неустроенного
люда, авантюристов, а то и просто уголовников. 57 % моряков
Амстердама составляли натурализовавшиеся недавно иноземцы; из
каждых пяти профессиональных моряков только два являлись
нидерландцами. При этом многие из них проживали постоянно
19 См.: Het oudste aandeelhoudersregister. . . Biz. 28 — 30; Bruin J. R., van Eyck
van Heslinga E. S. Op. cit. Biz. 12—13, 16 — 17; Bruin J. R. De personeelsbehoefte
van de VOC overzee en aan boord, bezien in Asiatisch en Nederlands perspectief //
Bijdragen en mededelingen betreffende de geschiedenis der Nederlanden. ’s-
Gravenhage, 1976. AfL 2. Biz. 219 — 222, 226—228; Gaastra F. S. De Verenigde
Oost-Indische Compagnie in zeventiende en achttiende eeuw: de groei van een
bedrijf // Ibid. Biz. 256—257; Meillink-Roelofsz M. A. P. Een vergelijkend
onderzoek van bestuur en handel der Nederlandse en Engelse handelscompagnien
op Azie in de eerste helft van de zeventiende eeuw // Ibid. Biz. 207 — 208, 210 — 213.
20 Bruin J. R., van Eyck van Heslinga E. S. Op. cit. Biz. 16; Bruin J. R. De personeels-
behoefte . . . Biz. 226 — 228.
56
A. H. Чистозвонов
в Ватерланте, Фрисландии и других областях. Обычный срок
контрактов для матросов и юнг до середины XVII в. — три года.
Обратный рейс составлял около 13 месяцев; следовательно,
экипажи судов нанимались практически на срок двух обратных
рейсов, солдаты — на пять лет. Низших категорий матросов на
судах было от 14 до 28 человек. Они питались из общего котла,
подчинялись «квартирмейстеру, спали вповалку в общем помеще-
нии, находившемся «перед мачтами». Питание их было скудным
и однообразным, оплата — около 11 гульденов в месяц. Обычно
матросы находились в долговой кабале у оплачивавших и ростов-
щически эксплуатировавших их «фолкхаудерс». Солдаты стояли
ниже матросов и. отлынивали от любых работ.
Унтер-офицеры находились в лучшем положении: размещались
на отдельных койках «позади мачт», питались вместе с офицер-
ским составом и пассажирами, им подавались и деликатесы:
изюм, южные фрукты, вина, столы сервировались керамической,
а то и серебряной посудой. Пассажирами были в основном
купцы, члены их семей, служащие. В целом санитарные условия
на судах были тяжелые: не хватало воды, витаминов, давила
скученность — на кораблях размещалось от 180 до 300 человек.
Поэтому нередки были эпидемии, особенно сыпного тифа. Средняя
смертность в пути — 10 % 21 22.
Детальная иерархия младших, средних и старших офицеров
и начальников призвана была обеспечивать соблюдение всех
правил кораблевождения и жесткой дисциплины. До середины
XVIIL в. высшая власть на судне принадлежала «главному
купцу», ближайшим помощником которого был шкипер. Флотом
управлял командор. Навигационную часть плавания обеспечивал
штурман, унтерштурманы и «третья вахта». Помощник «главного
купца» возглавлял офицеров, он вел судовые журналы и книги.
Матросы находились в прямом подчинении у старшего боцмана,
отвечавшего и за управление парусами. Артиллерией, боепри-
пасами и легким оружием ведали соответственно констебль, кано-
ниры и корабельный капрал. Продовольствием и напитками
распоряжались кок, бутельер и их помощники. Прочими хозяй-
ственными делами занимались плотник, парусник и бондарь.
Медицинско-санитарную службу нес главный хирург и его помощ-
ники, религиозно-моральную — проповедник и «утешитель боль-
ных» 2 .
«Дисциплинарный устав», утвержденный Генеральными шта-
тами, содержал общие предписания о правилах общежития и
дисциплины на судах. За их соблюдением следил «профост»,
имевший право налагать штрафы.
21 Bruin J. R., van Eyck van Heslinga E. S. Op. cit. Biz. 12—13, 16—18; Bruin J. R.
De personeelsbehoefte. . . Biz. 218 — 219, 221, 223, 236.
22 Bruin J. R., van Eyck van Heslinga E. S. Op. cit. Biz. 13—18.
Торгово-колониальная экспансия Нидерландов
57
Более серьезные проступки и преступления рассматривались,
в зависимости от их характера и места совершения правонаруше-
ния, в разных соподчиненных инстанциях. На борту каждого
корабля имелся Судовой совет. Членами его были «главный
купец» (председатель), его заместитель, главный штурман и его
заместитель, главный боцман. Судовой совет рассматривал дела
о грубых нарушениях порядка и безопасности на борту, о состав-
лении заговора, мятеже. Свои полномочия он получал от коман-
дора флота, занимавшего одновременно должность председателя
Большого совета. Сам этот орган, общий для эскадры или флота,
решал судебные дела, выходившие за пределы компетенции Су-
довых советов. Членами судебной коллегии являлись купцы,
шкиперы кораблей, заместители главных купцов; численно она
варьировалась в зависимости от размеров флота, но в любом
случае не менее семи человек. Солдат в судовых советах и Боль-
шом совете представляли их командир и офицеры.
В крупных колониях — на мысе Доброй Надежды, в Персии,
Батавии — имелись территориальные суды Компании — Советы
юстиции, полномочия которых были примерно такими же, как
у Больших советов эскадр и флотов. В европейских водах, если
корабль находился недалеко от берега, дела о дезертирстве,
заговоре или восстании разбирал от лица Генеральных штатов
Военный совет. На суше это было компетенцией Морского
военного суда, где председательствовал формально Главный ад-
мирал (одна из должностей статхаудера), а членами коллегии
являлись 7 — 9 капитанов и флаг-офицеров.
Главарям и основным участникам по делам о «заговорах
и мятежах» обычно выносился смертный приговор в разных
видах: повешение, расстрел, выбрасывание в море, высадка на
необитаемых островках. Рядовым участникам — жестокая порка,
до 200 ударов, с последующим привязыванием к мачте, трехкрат-
ное протягивание под килем судна 23.
Практика расправ с матросами была часто еще круче этих
жестоких законов. Общеизвестны безмерная эксплуатация, подве-
дение любого, даже обоснованного неповиновения, в том числе
и противозаконным распоряжениям командиров, под статью о за-
говоре или мятеже, тайные, а то и нескрываемые убийства «непо-
корных», особенно на одиночно плавающих судах, грубый произ-
вол офицерского состава. В том же направлении действовало на
матросов открытое противостояние на борту судов их запуганности
и нищете оргии несчетного богатства, добытого самыми отвра-
тительными и преступными способами, культ открытого насилия
и грабежа по отношению не только к туземцам в колониях,
но и конкурентам по колониальному грабежу, будь то порту-
гальцы, англичане или другие европейцы. Подобная практика
23
Ibid. Biz. 19-24.
58
A. H. Чистозвонов
сводила на нет все проповеди судовых пасторов. Среди матросов
и солдат зрели чувства жадности, стремление самим разбогатеть
любыми, в том числе и преступными, средствами, отомстить
своим эксплуататорам. Этот сплав социального и классового
протеста с уголовными деяниями вопреки всем репрессиям про-
рывался в бунтах и мятежах, порою поражающих своей дикостью
и жестокостью.
Сведений о восстаниях и мятежах в плавающих флотах Компа-
нии за первую половину XVII в. сохранилось немного. В основном
это судебная документация или донесения местных властей, далеко
не всегда объективные. Но и то, что есть, достаточно красноречиво.
Бунты и мятежи на кораблях и во флотах стали реальным
фактом вместе с появлением мореходства, особенно в период
XIV—XV вв., именуемый в немарксистской историографии «мор-
ской революцией». Но чаще всего они связывались со злоупотреб-
лениями командования или акциями проникавшего на суда
уголовного элемента, исключая, может быть, Средиземноморье,
где такие традиции сложились раньше и были прочнее. В XVI —
XVII вв., как видно из вышеизложенного, они обрели новую эко-
номическую и социальную окраску, крупнее стали их масштабы,
больше численность, тотальнее причины.
По первой половине XVII в. документальные сведения есть
об 11 мятежах на кораблях «Мидделбюрх» (1611 г.), «Зеландия»
(1613 г.), «Вестфрислант» (1616 г.), «Витте Беер» (1621 г.),
«Девентер» (1630 г.), «Делфсхафен» (1629 г.), «Вапен фан
Роттердам» (1629 г.), «Зютфен» (1635 г.), «Фредерик Хендрик»
(1636 г.), «Ниве Хаарлем» (1638 г.). В 1652 — 1654 гг. были
восстания на двух из четырех судов Компании, временно вклю-
ченных во флот Адмиралтейства для участия в англо-голландской
войне. Есть скудные сведения о мятеже на корабле «Вапен фан
Роттердам», где взбунтовавшаяся команда утопила профоста,
отвечающего за состояние дисциплины, и принудила офицеров
выплатить большой выкуп. Можно предположить, что бунт был
следствием притеснений со стороны командования судна. Мятежно
вела себя команда в том же году на судне «Делфсхафен»,
оскорблявшая офицеров и требовавшая вина 24.
Более подробная документация выявлена относительно мяте-
жей на яхте «Мэувтье», отплывшей в составе флота из шести
кораблей 8 августа 1614 г. из гавани на о-ве Тексел в Ост-Индию
через Гибралтар. Из-за неисправности судна «Хроте Эолус» флот
зашел в порт острова Уайт. Там группа членов экипажей
«Мэувтье» и «Хроте Ман» составила заговор с целью овладеть
«Мэувтье». Зачинщиками были пушкарь Иеронимус Хендрикс
и младший плотник Ян Фредериксен с «Хроте Ман», сплотившие
12 человек. Сведения о заговоре стали известны командованию,
24 Ibid. Biz. 21-27.
Торгово-колониальная экспансия Нидерландов
59
и 1 января 1615 г. Большой совет флота на своем заседании
приговорил обоих зачинщиков к повешению. Остальные были
помилованы и рассредоточены по разным кораблям.
17 марта 1615 г. группа заговорщиков во главе с Варнартом
фан Фруаслантом еще раз попытались овладеть судном. Но захва-
ченный ими шкипер сумел повернуть ход событий и восстановить
свою власть. По приговору судового совета зачинщики были выбро-
шены за борт корабля. Тем не менее после прохода Магелланова
пролива экипаж «Мэувтье» снова взбунтовался, и судно пошло
своим курсом на Ларошель, ибо большинство мятежников были
жителями этого города. Неподалеку от Ларошели «Мэувтье»
перехватили корабли французского военного флота. Требование
Генеральных штатов Республики о возврате судна, его шкипера
и констебля, которые оказались пленниками бунтовщиков, фран-
цузские власти выполнили по-своему. Яхту «Мэувтье» конфиско-
вали и продали купцу из Бруажа, шкипер и констебль вернулись
в Амстердам, но были встречены довольно холодно: им оплатили
лишь дорожные расходы, оставив на службе. Нидерландским
участникам мятежа во Франции жилось не слишком хорошо.
Один из них, Херрит Хермансз, в 1616 г. был арестован в Дордрехте
и, видимо, казнен 25. В данном случае Компании пришлось
расплачиваться и за промахи в комплектовании экипажа инозем-
цами одной национальности, и за явные ошибки в разбиратель-
стве дела, что имело следствием трехкратное повторение мятежа
на одном и том же судне в течение одного рейса.
Мятежи на одном из крупнейших судов Компании «Вест-
фрислант» грузоподъемностью 1100 тонн происходили в условиях
драматически осложненного рейса. Корабль отплыл в мае 1652 г.
в Батавию, в безветрие попал в мощное течение, увлекшее его
к берегам Гвинейского залива, снова вошел из-за безветрия и гру-
бой ошибки главного штурмана в водоворот, а после длительного
блуждания вернулся к прежним местам. Экипаж и пассажиры
испытывали муки голода и жажды, капитан умер. Главный
штурман попытался поднять мятеж, захватить судно и отвести его
к португальцам. Заговор сорвался. Судовой совет приговорил
зачинщика к расстрелу, а четырех его главных соучастников
решили выбросить живыми в море. Плохому управлению кораблем,
по свидетельству, источников, способствовал конфликт среди его
командования. Он возник из-за интриг жён главного купца,
шкипера, штурмана и пассажирки, оказавшейся женщиной легкого
поведения.
В ноябре 1652 г. «Вестфрислант» вошел в Сьерра-Леоне,
имея на борту лишь 15 здоровых людей. 82 трупа были сброшены
в море. Здесь с двух торговых голландских кораблей пострадав-
шему судну было доставлено продовольствие, вода и 50 матросов.
25
Ibid. Biz. 28-31.
60
A. H. Чистозвонов
Но судьба преследовала «Вестфрислант». Он опять сбился с курса
и возвратился в Сьерра-Леоне с множеством трупов на борту.
В апреле 1653 г. «Вестфрислант» отправился в порт Пернамбуко
в Бразилии. На этом отрезке рейса снова перебои в снабжении
водой и продовольствием, экипаж вел стычки с португальцами,
с его борта бежали 8 солдат и матросов. Тем временем владения
Республики в Бразилии были утрачены и корабль отплыл
в Европу, но. . . в Ла-Корунью. Лишь в июле 1654 г. в сопровожде-
нии военного судна он прибыл на родину. Началось расследование
по обвинению в мятежах, вскоре прекращенное; шкипера оставили
в Компании лишь в должности младшего штурмана 2 .
На тот раз Компании пришлось поплатиться за небрежный под-
бор командного и рядового состава экипажа корабля и пассажи-
рок. Мятеж с предательскими целями, дезертирство как бы
«наложились» на некомпетентность командования штурманской
службы.
Война с Англией породила восстания на кораблях, переданных
Адмиралтейству и включенных в состав действующего морского
флота без проведения расчета по контрактам, предусматривавшим
лишь коммерческие рейсы в Ост-Индию. В числе их находились
«Хенриетта Луиза», «Фохелстрёс», «Фреде» и «Принс Виллем»,
экипажи которых с полным к тому основанием считали, что их
самым беззаконным образом превращают из вольнонаемных матро-
сов в пушечное мясо. К тому же хитроумные «отцы» Ост-Индской
компании не сплоховали и здесь, дав Адмиралтейству нелучшие
суда, а то и просто «плавающие гробы». Выполнив таким обра-
зом свой «патриотический долг» они решили, что на дно лучше
идти таким посудинам.
Неудивительны и последствия. В октябре 1652 г. экипажи
«Хенриетты Луизы» и «Фохелстрёса» начали бунтовать по той
причине, что их корабли не могут действовать из-за своей ветхости
в бурных водах осеннего сезона. Матросы «Фохелстрёса» находи-
лись в такой степени опьянения во время трехдневного морского
боя 28 февраля—2 марта 1653 г., что судно попало в плен к англи-
чанам. На «Хенриетте Луизе» произошли еще два мятежа.
Включенный во флот адмирала Тромпа, этот корабль 9 августа
1653 г. был выведен из боя мятежными матросами, завладев-
шими рулевым управлением. Обещанием шести бочек пива офи-
церы смягчили конфликт, однако на следующий день корабль
покинул самовольно боевой строй и зашел в безопасный порт.
Мятеж продолжался до 14 августа. Прибывших на борт предста-
вителей Компании, Генеральных штатов и Адмиралтейства экипаж
встретил оскорблениями и угрозами. Власти пошли на крайние
меры. 35 бунтовщиков арестовали и предали суду 26 27. С главарями
обошлись беспощадно. Кока Андриеса Янсзона приговорили
26 Ibid. Biz. 31-34.
27 Ibid. Biz. 35-38.
Торгово-колониальная экспансия Нидерландов
61
к удавливанию с последующим сожжением его трупа, четверых —
к повешению. Одного подвергли килеванию и дали 6 лет тюрьмы.
Ряд бунтовщиков получил менее тяжелые наказания 28.
В данной серии мятежей, пожалуй, наиболее отчетливо
проявилась их социально-классовая подоплека — вооруженный
простеет против насильственной «военизированной эксплуатации»
моряков, пришедших во флот Компании^ на чисто договорно-
наемной основе в противоположность также наемным, но профес-
сиональным военным моряка^ морских сил Республики. Разно-
национальный состав матросов может рассматриваться в данном
случае как дополнительный оправдательный аргумент в их
пользу — никакой патриотический долг не обязывал их проливать
свою кровь ради экспансионистских интересов «высокомощных
господ» Республики. К тому же здесь не действовала уже при-
манка хотя бы и противозаконных дополнительных доходов,
возможных при плавании в Ост-Индию.
Восстанием, где как бы синтезировались все компоненты
социально-классовых противоречий, столь накаленных, спрессо-
ванных по содержанию и гротескно драматических по своим
формам, могут расцениваться и восприниматься события на
корабле «Батавия» в 1628—1629 гг. Материалы о нем были
обнаружены и вошли в научный оборот сравнительно недавно.
Суть их сводится к следующему. Осенью 1628 г. «Батавия»
вышла с рейда о-ва Тексел в Ост-Индию с грузом и пассажирами
на борту. Среди них находилась знатная дама Лукреция Янез
со своей камеристкой Зваантье Хендриксз. Шкипер судна
Ариан Якобсз попытался соблазнить Лукрецию, но, потерпев
неудачу, перенес свои ухаживания на ее камеристку Зваантье
и добился взаимности. Возгордившаяся своим возвышением
Зваантье вместе с подговоренными шкипером лицами стала
оскорблять Лукрецию, которую защищали капитан и «главный
купец» Пелсарт, приказавший расследовать дело штурмана.
Последний вместе с «младшим купцом» Иеронимусом Корне-
лисзом составил заговор с целью убить капитана, захватить
корабль и стать пиратами. Однако плохо управлявшееся из-за
всех этих конфликтов судно потерпело крушение у необитаемых
островов близ западного побережья Австралии. 180 человек, в их
числе все слабые, больные и дети, были перевезены на соседний
необитаемый остров с запасом воды и пищи. Пелсарт вместе
с штурманом, Зваантье и 50 другими лицами на спасательном
боте достиг Батавии 7 июля 1629 г. Губернатор Кун, разузнавший
о поведении штурмана, арестовал его, а нескольких его приспеш-
ников суд приказал повесить.
Тем временем на месте крушения корабля «Батавия» развер-
тывались трагические события. Иеронимус Корнелисз поднял
28 Ibid. Biz. 39.
62
Л. Н. Чистозвонов
мятеж, зверски истреблены были около 125 человек, а сам он
готовился выполнить ранее задуманный план заняться пиратством,
после чего перейти к испанцам. Ему помогал некий Конрад
фан Хёйссен. Часть женщин убили сразу, часть сделали общими
наложницами, а затем также умертвили. В живых остались лишь
Лукреция и девушка по имени Юдифь, но ценою превращения
в наложниц главарей мятежа. Группа под предводительствохМ
простого солдата Виебе Хайеса сумела укрыться на другом необи-
таемом острове, продержаться там до прибытия Пелсарта. ТвхМ
временем Иеронимус Корнелисз на основном острове провозгласил
себя «капитан-генералом», создал микрогосударство, а соучастни-
ков объявил «избранными людьми», одев их в нарядную форму.
По возвращении Пелсарт, предупрежденный сторонниками
Виебе Хайеса о произошедших событиях, принудил бунтовщиков
к капитуляции, провел следствие и суд, приговоривший Иерони-
муса Корнелисза и его ближайших подручных к отсечению
правой руки и повешению. Всех оставшихся в живых доставили
в Батавию, где после проведения дополнительного расследования
подверглись казни другие виновники совершенных преступле-
ний 29.
Бунт на «Батавии» и его последствия представляют собой
совершенно особый случай. Его пролог, цели и действия бунтов-
щиков были преступлением, имели корыстные цели. Но он пол-
ностью вписывается в фон, созданный процессом первоначального
накопления с его разбоем, дикими насилиями и опустошениями.
Действия Иеронимуса Корнелисза тем не менее придавали всему
свершившемуся особый оттенок. Аптекарь из Хаарлема, возможно
фризского происхождения, он, по мнению авторов публикации,
был связан с меннонитами. Но скорее всего Иеронимус принадле-
жал к последователям сектантского вожака из Хаарлема Йохан-
неса Торрентиуса, который еще до отбытия «Батавии» в свой
последний рейс подвергся репрессиям за «колдовство, безбожный
образ жизни и совращение несовершеннолетних». Действия
Иеронимуса сближают его скорее с какими-то отдаленными после-
дователями «батенбуржцев», чем с непротивленцами-меннони-
тами. Все события в целом свернулись в столь туго запутанный
клубок, что разобраться в них можно только путем проведения
дополнительных исследований. Кое-что в этом направлении уже
сделано в национальной нидерландской историографии.
Стремление вырваться из пут унылого низкооплачиваемого
труда, серой и бесперспективной обыденности, атмосфера аван-
тюристического ажиотажа, слухов и примеров баснословного
обогащения участников военных доходов и заокеанских экспе-
диций продолжали толкать тысячи и тысячи людей в ряды солдат
29 Wertheim-Gijse Weenink А. Н., Wertheim W. F. Hel en paradijs op de Abrolhos //
Spiegel Historiael. 1967. N 6. Biz. 373-379.
Торгово-колониальная экспансия Нидерландов
63
наемных армий и экипажей океанских флотилий. Подобным
настроениям поддавались порою и девушки. Согласно материалам
одной из специальных работ по этому вопросу, в XVII—XVIII вв.
выявлено около 90 случаев, когда девушки, обрезав волосы
и переодевшись в мужское платье, нанимались солдатами или
матросами на суда торгового флота; 22 из них — на корабли
Ост-Индской компании. До 50 % этих «амазонок» разоблачались
в сроки от нескольких дней до месяца. Но отдельные из них
служили длительное время и за свою воинскую доблесть стави-
лись в пример бывалым профессиональным солдатам 30. И конечно,
далеко не все случаи такого рода выявлены и исследованы.
Такова фактическая канва рассмотренных событий. Однако
вряд ли на этом можно ставить точку, ибо, взятые в комплексе,
они с неизбежностью ставят важный методологический вопрос
о «социальной принадлежности» буржуазии и пролетариата
мануфактурной стадии капитализма. Разбойничий облик первой
достаточно доказательно обрисован и аргументированно охаракте-
ризован в существующей специальной литературе, как марксист-
ской, так и немарксистской. Иначе обстоит дело с разработками,
связанными с определением социального облика пролетариата
мануфактурного периода в целом, и тем более отдельными его
структурными слоями, в частности матросами торгово-транспорт-
ного флота. Для Республики Соединенных провинций и Англии
в XVII в. речь шла о десятках тысяч людей31. Можно ли здесь
все списать за счет первоначального накопления, особенностей
эпохи и без оговорок относить их в разряд мануфактурного
пролетариата? Делать какие-то оговорки, или подождать с выво-
дами, доисследовать встающую проблему?
Массу люмпенов, роившихся во всех более или менее значитель-
ных торговых морских портах, пробавлявшихся случайными зара-
ботками, подачками и т. п., нет оснований причислять к рабочим
мануфактурной стадии. Маркс не относил к числу производи-
тельной части населения «многотысячную банду предлагающих
свою помощь носильщиков и т. п. в портовых городах и т. д.» 32.
В отношении профессиональных моряков описываемых времен
вопрос решить труднее, и автор пока ограничивается его поста-
новкой.
30 Dekker R., van de Pol L. Daar was laalst een meisje loos: Nederlandse vrouwen
als malrozen en soldalen: een historisch onderzoek. Baarn, 1981. Biz. 15—31,
34-45, 68-73.
31 Bruin J. R. Scheepvaart. . . Biz. 139 — 140.
32 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 46, ч. 1. С. 223.
СРЕДНЕВЕКОВЫЙ ГОРОД
Н. Г. Подаляк
РОСТОКСКАЯ «СОБОРНАЯ РАСПРЯ»
1487-1491 гг.
(К вопросу о социально-политической борьбе
в ганзейских городах конца XV в.)
Политическое развитие средневековой Германии отмечено зна-
чительными особенностями. Наиболее существенная из них —
закрепление территориальной раздробленности в период, когда
в других европейских странах создавались централизованные на-
циональные государства. Развитие товарно-денежных отношений,
вызвавшее рост городов и изменения в формах феодальной
эксплуатации и поземельных отношений, привело в большинстве
западноевропейских стран к общегосударственной централизации.
В Германии же происходила концентрация политической власти
в масштабах лишь отдельных территориальных владений, так
называемая княжеская централизация.
Не составляли исключения и мекленбургские герцоги, одному
из которых, Генриху IV, удалось к 1471 г. подчинить своей власти
все мекленбургские города ’. И хотя наиболее крупные из них —
ганзейские Росток и Висмар — управлялись патрицианскими ма-
гистратами и пользовались довольно широкой автономией,
формально они подчинялись территориальным князьям. Посяга-
тельства последних на городские вольности и привилегии особенно
активизировались со второй половины XV в., когда обнаружилась
тенденция к упадку ганзейской торговли и к ослаблению ганзей-
ских городов.
В этот период резко обострились внутригородские социальные
противоречия и борьба основной массы городского населения за
демократизацию местного управления. Пример такого столкнове-
ния дают события, разыгравшиеся в 1487 — 1491 гг. в Ростоке
и названные хронистами «соборная распря» (Domveide). Борьба
горожан вышла тогда далеко за рамки антикняжеского выступле-
ния, превратилась в острейший внутригородской социальный
и политический конфликт.
В большинстве работ немецких буржуазных историков этот
вопрос затрагивался лишь попутно и решался без анализа
1	Sauer Н. Hansestadte und Landesfiirslen. Koln; Wien, 1971. S. 73.
«Соборная распря»
65
социально-экономических, внутри- и внешнеполитических усло-
вий. Так, О. Краббе, К. Коппманн, Г. Витте, Р. Ланге дают довольно
подробное описание конфликта, но считают магистрат последо-
вательным защитником общегородских интересов и не видят связи
между ухудшающимся материальным положением трудящихся
слоев и ростом их политической активности. Правда, упомяну-
тые авторы не смогли обойти молчанием внутригородскую борьбу,
но классифицировали ее как бунт черни, а в вожаке народного
движения Гансе Рунге усматривали лишь диктатора, жаждущего
власти2. Правовое урегулирование конфликта, все частности
встреч и переговоров представителей ганзейских съездов с мек-
ленбургскими герцогами освещаются Г. Зауэром, но опять-таки
без анализа социально-экономических причин движения 3.
В монографии историка ГДР И. Шильдхауэра упоминаются
события «соборной распри», но без обстоятельного обобщения
приведенного материала 4.
Между тем учет явлений феодальной реакции, выразившихся
в усилении княжеской централизации, в немалой степени должен
помочь более глубокому осмыслению предпосылок той широкой
общественной борьбы, которая развернулась в Германии в эпоху
Реформации и которая достаточно ярко проявилась в вендских
городах.
Автор сообщения видит свою задачу в рассмотрении анти-
княжеского движения в Ростоке как составной части последующей
социально-политической борьбы и пытается исследовать причины,
характер и итоги городских выступлений 1487—1491 гг. Поскольку
к тому времени Росток был одним из основных центров Ганзы 5,
эти события имели и общеганзейское значение.
Основным источником по «соборной распре» служит хроника
профессора теологии Ростокского университета Альберта Крант-
ца б, хорошо информированного современника описываемых собы-
тий. А. Крантц принимал непосредственное участие в урегулиро-
вании конфликта, выступая на стороне патрициата, поэтому его
«Вандалия» пронизана явным осуждением борьбы горожан. Нами
использованы также хроника А. Корнера, любекская и анонимная
2	См.: Krabbe О. Die Universitat Rostock im 15. und 16. Jahrhundert. Rostock,
1854. S. 184 — 193; Koppmann K. Geschichte der Stadt Rostock. Rostock, 1887.
S. 24—41; Lange R. Hans Runge und die inneren Kampfe in Rostock zur Zeit
der Domfehde // Hansische Geschichtsblatter. 1888. S. 101 — 134; Witte H.
Mecklenburgische Geschichte. Schwerin, 1909. Bd. 1. S. 282 — 284.
1 Sauer H. Op. cit. S. 101—135.
1 Schildhauer J. Soziale, politische und religiose Auseinandersetzungen in den
Hansestadten Stralsund, Rostock und Wismar im ersten Drittel des 16. Jahrhun-
derts. Weimar, 1959. S. 21—25.
Daenell E. Die Bliitezeit der deutschen Hanse. 1906. Bd. 2. S. 293—
300.
*’ Krantz A. Wandalia. Frankfurt, 1580.
Зак. 605
66
И. Г. Подаляк
ростокская хроники 7, протоколы переговоров магистрата с горо-
жанами 8, протоколы ганзейских съездов 9, ганзейские грамоты 10 11.
Весьма яркий и колоритный материал дают документы,
содержащиеся в приложениях к монографиям и статьям Г. Лиша,
Э. Шнитцлер, И. Шильдхауэра, У. Хаушильд: генеалогические
таблицы патрицианских семей, постановления магистрата, налого-
вые реестры, сведения об эволюции цен и заработной платы 11.
В конце XV в. Росток был одним из значительных ганзей-
ских центров с населением около 12,5 тыс. человек 12. К этому
времени права мекленбургских герцогов ограничивались взима-
нием поземельного налога и осуществлением верховной юрисдик-
ции 13. Вся полнота экономической, административной и полити-
ческой власти находилась в руках магистрата. Его состав форми-
ровался из связанных с внешней торговлей богатейших купцов
и пивоваров — городского патрициата 14. С XIV в. право заседать
в нем узурпировалось ограниченным кругом богатейших семейств,
находившихся во взаимном родстве и тесных деловых взаимоот-
ношениях 15. Всесилие и бессменное правление ограниченного
круга лиц открывали перед магистратом широкие возможности
и позволяли ему осуществлять политический курс в соответствии
с интересами патрициата.
Уже с середины XV в. Росток, процветавший ранее за
счет ганзейских привилегий, оказался, как и Ганза в целом,
не в состоянии конкурировать с растущей английской и нидерланд-
ской торговлей. Поэтому крупное ростокское купечество все
активнее стало вкладывать излишки торгового капитала в надеж-
ные источники доходов — в приобретение рент и земельных
участков 16, стремясь ослабить пагубные последствия неблаго-
7 Von der Rostocker Veide. Rostocker Chronik von 1487 bis 1491. Hrsg. v. K. Krause //
Programm der grossen Stadtschule zu Rostock. Rostock, 1880. S. 1 — 22 (далее: Rost.
Veide); Korner A. Cronica novella / Hrsg. von J. Schwalm. Gottingen, 1895;
Chroniken der deutschen Stadte. Lubeck, 1897. Bd. 26.
8 Wochentliche Lieferung alter nie gedruckter Rostocker Urkunden und anderer
Nachrichten. Rostock, 1759.
9 Hanserezesse. Leipzig, 1881 — 1883. Abt. 3. Bd. 1—2. (Далее: HR).
10 Hansisches Urkundenbuch. Bd. 1: Halle, 1876; Bd. 8: Halle, 1899; Bd. 10: Halle,
1907; Bd. 11: Halle, 1916. (Далее: HUB).
11 Lisch G. Die Landfahrer-Kramer-Kompanie zu Rostock//Mecklenburgische
Jahrbiicher. 1842. S. 196 (далее: MJb); Schnitzler E. Die Griindung der
Universitat Rostock // Wissenschaftliche Zeitschrift der Universitat Rostock.
Gesellschafts- und sprachwissenschaftliche Reihe. 1957/58. S. 152ff.; Schildhauer J.
Soziale, politische und religiose Auseinandersetzungen. S. 46—47; Hauschild U.
Studien zu Lohnen und Preisen in Rostock im Spatmittelalter. Koln; Wien, 1973.
12 Paache H. Stadlische Bevolkerung friiherer Jahrhundert // Jahrbiicher fur
Nationalokonomie und Statistik. 1882. N 5. S. 353.
13 Rische A. Geschichte Mecklenburgs. B., 1901. Bd. 2. S. 118.
14 Schildhauer J. Soziale, politische und religiose Auseinandersetzungen. S. 26—40.
15 Schildhauer J. Soziale politische und religiose Auseinandersetzungen. S. 33.
16 Ibid. Tab. II. N 13, 18, 39, 51, 61 u. a.
«Соборная распря»
67
приятной экономической конъюнктуры. Между тем среднее и осо-
бенно мелкое купечество не имело подобной возможности, и именно
оно в первую очередь испытало всю болезненность последствий
ганзейского упадка.
Утрата Ганзейским союзом его былого могущества вела к ухуд-
шению материального положения массы среднего и мелкого
купечества и ремесленников, связанных с транзитной и экспорт-
ной торговлей. По данным налоговых реестров, в 1482—1490 гг.
численность низших слоев ростокского населения возросла
с 55,8 % до 57,4 %, что происходило преимущественно за счет
разложения и пауперизации средних слоев и, естественно, не
могло не вызвать роста социальных противоречий. Доля же
богатейших горожан к 1490 г. составляла 0,5 % ростокского
населения 17. Но если купцы и пивовары-оптовики, не принадле-
жавшие к патрициату, формально могли избираться в магистрат,
го ремесленники устранялись от участия в городском управлении.
Из этого правового неравенства, обусловленного превалирующей
ролью в ганзейских городах торговли, вытекало и различие целей,
выдвигаемых купечеством и ремесленниками: если для первых
речь шла лишь о реальном избрании в совет, то для других — о
получении власти путем изменения городской конституции.
Кризисные явления, переживаемые Ганзой, нашли отражение
в росте дороговизны. Так, в 1487 г. по сравнению с предыдущим
годом заметно поднялись цены на основные продукты питания:
хлеб, мясо, рыбу и т. п. Среднегодовой семейный расход на них
возрос примерно с 53 марок 13 шиллингов до 60 м. 14 ш., а средне-
годовая заработная плата составляла у носильщиков 46 м. 14 ш.,
подсобных рабочих — 56 м. 4 ш., каменщиков и пильщиков —
75 м.18, т. е. в отдельных случаях она не покрывала даже расходов
па питание, не говоря уже об остальных. Естественно, рост цен
прежде всего ударил по материальному положению низших слоев
грудящихся, и это не могло не повлечь за собой обострения со-
циальных противоречий.
Таким образом, к концу 80-х годов XV в. в Ростоке созрели
объективные предпосылки для широкого народного недовольства.
Еще в 1418 г. мекленбургские герцоги Альбрехт V и Иоганн IV
совместно с ростокским магистратом выразили желание создать
в Ростоке университет и ежегодно выделять на его содержание
<800 рейнских гульденов. 13 февраля 1419 г. последовало разреше-
ние папы, но герцоги, хлопотавшие об основании университета,
постарались все материальные заботы свалить на плечи горожан 19.
Те согласились нести бремя по содержанию университета, лишь бы
пе допустить усиления в городе княжеского влияния. В сентябре
,z Ibid. S. 46.
|Н Hauschild U. Studien. . . S. 162, 164.
14 Schnitzler E. Die Griindung. . . S. 152.
68
Н. Г. Подаляк
1419 г. ростокский магистрат принял решение оказывать универси-
тету ежегодную денежную помощь в размере 800 рейнских
гульденов и аккуратно их уплачивал 20. Однако после того, как
в 1437 г. в ходе внутригородского конфликта университет по
решению Базельского собора покинул Росток, городские власти
позволили ему вернуться только в 1443 г. и лишь при условии от-
каза на 200 лет от городской денежной помощи 21 22 23 24.
С 1477 г. власть в Мекленбурге перешла к сыновьям
Генриха IV Магнусу и Балтазару. Если последний в основном
увлекался охотой, то с именем Магнуса связано дальнейшее
усиление княжеской централизации, которая выразилась в попыт-
ках подорвать городскую монополию морской торговли, ввести
новые налоги, распространить на города княжескую юрисдикцию
• 22
И т. п.
Поводом для вмешательства в городские дела послужил отказ
Ростока от уплаты денег университету. В 1483 г. под благовидным
предлогом заботы о его материальном обеспечении и об улучшении
в Ростоке богослужения герцоги заявили о желании преобра-
зовать университетскую приходскую церковь св. Якоба в собор,
все доходы от которого поступали бы на нужды университета.
Правда, сама университетская администрация, по замечанию
хрониста, весьма сдержанно отнеслась к этому проекту, справед-
ливо рассудив, что он может послужить почвой для конфликта
между горожанами и церковью 2 . К концу XV в. влияние
духовенства в Ростоке и без того было достаточно велико: здесь
насчитывалось 182 прихода, 204 церковных лена, 300 монахов
24
и монахинь .
К концу XV в. в Ростоке заметно усилились предреформацион-
ные настроения. Так, еще на исходе XIV в. в вендские города,
в том числе и Росток, проникли идеи Д. Виклифа 25, по-видимому,
благодаря контактам местных купцов с их английскими контраген-
тами. Несколько позднее в результате тесных связей с Пражским
университетом 26 в городе стала известна программа гуситов,
которая, видимо, пользовалась особой популярностью у росток-
ского населения, так как именно против гуситов в первую
очередь направлялось острие пера официальных хроник второй
половины XV в.27 В городе уже действовали собственные пропо-
20 Krantz A. Op. cit. XIV, 6; Koppmann К. Geschichte. . . S. 24.
21 Koppmann К. Geschichte. . . S. 33—34.
22 См.: Подаляк H. Г. Ганзейские города в борьбе против мекленбургских герцогов
во второй половине XV в. // Ежегодник германской истории. М., 1984. С. 65—
79.
23 Krantz A. Op. cit. XIII, 39.
24 Schroder М. D. Papistisches Mecklenburg. Wismar, 1741. S. 61.
25 Schroder M. D. Op. cit. S. 1551.
26 Schnitzler E. Das geistige und religiose Leben Rostocks am Anfang des Mittelalters.
Munster, 1940. S. 21. Anm. 52.
27 Chronicken der deutschen. . . S. 149; Korner A. Cronica. . . S. 499.
«Соборная распря»
69
ведники, выступавшие за упразднение сложной церковной
иерархии, пышного католического культа и почитания икон 28.
В таких условиях открытие собора, безусловно, должно было
натолкнуться на противодействие основной массы горожан. Кроме
того, его учреждение не только укрепило бы позиции католи-
ческого духовенства, но прежде всего усилило бы поддерживав-
ших его территориальных князей. Не случайно А. Крантц
утверждал, что осуществление своего проекта герцоги рассматри-
вали как первый шаг для широкого наступления на городские
привилегии, желая возвести в Ростоке замок и перенести сюда из
Шверина епископскую резиденцию их младшего брата Конрада 29.
Неудивительно, что 8 сентября 1483 г. магистрат отклонил
предложение герцогов, но, поскольку те не желали отступать,
более полугода прошло во взаимных препирательствах и жа-
лобах 30.
По мере обострения ситуации в январе 1484 г. ростокский
магистрат обратился с просьбой о поддержке к вендским горо-
дам 31. Дело в том, что в 1483 г. Любек, Гамбург, Росток, Штраль-
зунд, Висмар и Люнебург заключили трехлетний антикняжеский
союз, продленный затем в 1486 г. еще на 5 лет 32. Города обязы-
вались оказывать друг другу помощь в случае вооруженного
конфликта с территориальными князьями, а также совместными
усилиями защищать городские привилегии от их посягательств 33.
Поэтому 15 марта 1484 г. вендские города уведомили меклен-
бургских герцогов, что готовы посредничать в урегулировании
конфликта, подчеркнув, что «не покинут Росток в его справед-
ливом деле». В ответ герцоги заявили: поскольку речь идет
о церковных делах, то и решать их должен суд духовный, а не
светский; городам же не следует поддерживать Росток 34. Лишение
Ростока поддержки его светских союзников обеспечило бы скорую
победу князьям, выступавшим в тесном единстве с духовенством.
Между тем 9 мая 1484 г., не дождавшись приговора высших
духовных инстанций — епископа Бременского и папы, к которым
апеллировали враждующие стороны, — епископ Шверинский на-
ложил на Росток интердикт. В ответ возмущенные горожане не
только не подчинились ему, но 1 июня 1484 г. заявили протест
папе Сиксту IV 35.
28 Miiller J. Zu den Schriften des Magisters Nicolaus Rutze in Rostock // Zeitschrift
der Gesellschaft fur niedersachische Kirchengeschichte. Braunschweig, 1896.
S. 187-188.
29 Krantz A. Op. cit. XIV, 6.
30 Ibid.; HR. Abt. 3. Bd. 1. N 547, § 45.
31 HR. Abt. 3. Bd. 1. N 495.
32 Ibid. Bd. 2. N 11. § 42; N 23; N 26, § 1-5.
33 Ibid. Bd. 1. N 482, § 14-15.
34 Ibid. N 508, 509.
35 Ibid. N 547, § 45.
70
Н. Г. Подаляк
В июле 1484 г. посольство Ростока известило находившихся
на переговорах в Копенгагене представителей Ганзы о подготовке
князей к вооруженным действиям против Ростока и обратилось
с просьбой о помощи36. Как показали дальнейшие события,
опасения Ростока были не напрасны. В августе 1484 г. любекский
магистрат сообщил, что союзник мекленбургских герцогов Иоганн
Саксонский набирает для них войско 37, в связи с чем любекцам
категорически запрещалось участвовать в вербовке 38.
Тогда же вендские города попытались уладить конфликт
дипломатическим путем. При их посредничестве в сентябре
1484 г. между Ростоком и территориальными князьями было
заключено годичное перемирие для выработки взаимоприемлемых
условий 39. Примиренческая позиция князей, еще недавно отвер-
гавших любые предложения, объяснялась довольно просто.
Поскольку в августе 1484 г. Сикст IV отменил интердикт40,
герцоги пытались выиграть время для перехода в новое наступ-
ление. И действительно, вскорё Сикст IV умер. Магнус II
немедленно обратился к жалобой к новому папе Иннокентию VIII,
и тот 27 ноября 1484 г. издал буллу об учреждении в Ростоке
собора 41.
Однако ее обнародование 13 марта 1485 г. натолкнулось на столь
решительный протест горожан, что папа подверг город новому
интердикту 42. В январе 1486 г. Магнус II совершил поездку в Рим
и добился от Иннокентия VIII издания повторной буллы об откры-
тии собора. По всей вероятности, на встрече с папой шла речь и
о сопротивлении вендских городов. Во всяком случае, призыв папы
к императору Максимилиану I, а также к территориальным князь-
ям оказать мекленбургским герцогам всемерную поддержку не
кажется нам случайным 43.
Упорство мекленбургских герцогов имело конечной целью
широкое наступление на городские вольности и привилегии.
Когда 13 июля 1486 г. в Ростоке стало известно содержание
папской буллы, в магистрате разгорелись дебаты. Часть ратманов
считала, что необходимо пойти на кажущиеся уступки герцогам,
выиграть время, а затем действовать в зависимости от обстоя-
тельств. Их немногочисленные противники настаивали на немед-
36 Ibid. N 546, § 160, N 547, § 45.
37 В ответ на образование межгородских антикняжеских союзов территориальные
князья в свою очередь старались сплотиться против городов. Так, в 1482—
1487 гг. оформилось «содружество» мекленбургских герцогов с Богиславом
Померанским, Иоганном Саксонским и графом Руппинским, действовавшее
и во время «соборной распри». См.: Rische A. Op. cit. S. 121.
38 HN. Abt. 3. Bd. 1. N 572.
39 Ibid. N 567.
40 Ibid. N 571.
41 Ibid. S. 551. Anm. 3.
42 Koppmann K. Geschichte. . . S. 43.
43 Krantz A. Op. cit. XIV, 6.
«Соборная распря»
71
ленном и решительном отпоре посягательствам князей. Победила
первая точка зрения, и 15 июля 1486 г. бургомистр Вике фон
Херворд в присутствии свидетелей и нотариуса торжественно
заявил членам магистрата, что Росток подчиняется приказу
папы 44. 22 июля магистрат сообщил Магнусу II: «. . .мы и наши
бюргеры. . . покоряемся высочайшей воле господина нашего папы
Римского и как добрые христиане будем следовать его указа-
ниям» 45. Противопоставив себя интересам основной массы бюргер-
ства, магистрат не рискнул, однако, объявить горожанам правду
и лицемерно заверил их в том, что не допустит открытия собора 46.
Введенная в заблуждение община одобрила позицию властей,
двуличие которой объяснялось боязнью новых народных возму-
щений.
Результаты такой политики не замедлили сказаться. После
ряда проволочек 47 22 ноября 1486 г. было принято компромиссное
решение: ростокские власти прекращали противодействие строи-
тельству собора; в январе 1487 г. намечалось с помощью третей-
ского суда уладить все прочие спорные вопросы между городом и
герцогами 48. Уступчивость магистрата понять не так уж трудно.
Дело в том, что территориальные князья оспаривали привилегию
Ростока на пользование береговым правом и настаивали, чтобы
к ним по праву выморочного лена переходили земельные владения
бюргеров, не оставивших прямых наследников49 50. Именно эти
вопросы надлежало рассмотреть на предстоящих переговорах, и,
поскольку в сохранении городского землевладения и привилегии
берегового права прежде всего была заинтересована патрициан-
ская верхушка, церковный конфликт ввиду ее имущественных
интересов отодвинулся на второй план. Герцогам удалось одержать
первую победу.
8 января 1487 г. Магнус II уведомил магистрат о своем намере-
нии со свитой и многочисленными гостями прибыть в Росток
для освящения нового собора. Городские власти оказались в крайне
щекотливом положении, ибо все еще не известили горожан
о ноябрьской договоренности с князьями. Видимо, опасаясь рас-
правы, они просили Магнуса II освободить их от участия в празд-
ничной церемонии, но, получив отказ, вынуждены были пойти на
новую уступку и 12 января присутствовать на освящении собора
** 50
и введении в должность его служителей .
Появление герцогов в Ростоке поставило горожан перед свер-
шившимся фактом. И хотя сохранялось внешнее спокойствие,
44 Ibid.
45 Wochentliche Lieferung. . . S. 119.
46 Rost. Veide. S. 1.
47 Koppmann K. Geschichte. . . S. 47.
48 См. об этом: HR. Abt. 3. Bd. 2. N 78-79.
49 HUB. Bd. 11. N 72; HR. Abt. 3, Bd. 2. N 75.
50 Krantz A. Op. cit. XIV, 7, 10; HR. Abt. 3. Bd. 2. N 102, § 4.
72
Н. Г. Подаляк
наблюдательный хронист отметил: «. . .бюргеры этого доброго
города недоумевали, повторяя, что произошло большое недоразу-
мение, с гневом и осуждением говорили о магистрате, который их
обманул» 51. Окрыто возмущение прорвалось 14 января. Группа
горожан сорвала воскресную мессу в новом соборе и, устремив-
шись затем к ратуше, потребовала от магистрата выдачи спрятав-
шегося соборного настоятеля Томаса Роде, в прошлом герцогского
канцлера. Вскоре он был захвачен разгневанной толпой и убит.
Декана собора Хинрика Пентцина, в недавнем прошлом советника
герцогов, заперли в башне. Другим соборным служителям удалось
либо надежно спрятаться, либо бежать из города. Сам Магнус II
спешно покинул Росток, не успев даже забрать драгоценности,
привезенные к празднику. Уже у городских ворот оскорблениям и
насмешкам горожан подверглась его жена, герцогиня Софья.
Затем возбужденная толпа вернулась на городскую площадь,
где от ее имени выступил каменщик Ганс Рунге. Он предъявил
властям следующие требования: ввести отчетность магистрата
перед общиной по всем внутри- и внешнеполитическим вопросам;
ознакомить население с городскими привилегиями, которыми
пользовались лишь патрициат и крупнейшее купечество, а рядовые
горожане, как правило, не знали даже их содержания; избавить
от наказания виновников случившихся беспорядков. Магистрат
счел эти требования слишком радикальными, однако все попытки
заставить горожан отказаться от них оказались безуспешными,
и властям пришлось уступить52. Принятие указанных статей
внесло качественные изменения в характер движения, придав ему
социально-политическую окраску.
Тем не менее, как только в Ростоке наступило некоторое успо-
коение, городские власти отдали приказ о казни убийцы Т. Роде и
об аресте одной из женщин, оскорблявших герцогиню. Одновре-
менно магистрат заверил князей, что будут наказаны «все участ-
ники насилия» 53. Такое вероломство вызвало новую бурю возму-
щения патрицианским магистратом. 28 марта 1487 г., обнаружив
нарисованные на дверях своих домов виселицу и колесо, из Ростока
вместе с сыновьями бежали бургомистры Керкгоф и Хассельбек,
очевидно, главные инициаторы репрессий. Затем исчезли еще два
ратмана 54. Обстановка вновь накалилась.
Этими обстоятельствами не замедлили воспользоваться терри-
ториальные князья. В конце мая 1487 г., когда на съезде в Любеке
обсуждался вопрос о возможностях мирного урегулирования конф-
ликта между Ростоком и мекленбургскими герцогами, последние
потребовали от вендских городов немедленно прекратить торговые
51 Rost. Veide. S. 1.
52 Ibid. S. 2.
53 Ibid.
54 Ibid. S. 3.
«Соборная распря»
73
связи с Ростоком и без околичностей заявили, что гарантируют
безопасную сухопутную перевозку товаров только по одной, лежа-
щей в стороне от Ростока, дороге55. Таким образом, крупное
ганзейское купечество оказалось перед лицом материальных
потерь и немедленно пошло на уступки. Съезд обязал ростокский
магистрат предать суду зачинщиков волнений и навести в городе
порядок, грозя в противном случае исключением из Ганзы. Однако
магистрат, прибегнув к малоубедительным отговоркам, не рискнул
выполнить постановления съезда 56, что, бесспорно, диктовалось
тревожной внутригородской обстановкой. В ответ 17 июля 1487 г.
объединенные силы союзных князей из 2 тыс. пехоты и 200 всадни-
ков направились к Ростоку 57 58 59.
Перекрыв сухопутные дороги к городу, князья стремились отре-
зать ему выход к морю. Поэтому первый удар обрушился на мор-
ские ворота Ростока — местечко Варнемюнде, население которого
оказало неожиданно упорное сопротивление. Лишь 10 августа,
разрушив Варнемюнде и забаррикадировав выход из гавани,
герцоги начали осаду Ростока . Благодаря стойкости жителей
Варнемюнде, Росток имел достаточно времени, чтобы должным
образом подготовиться к отпору врагу. Он выставил ополчение из
1,5 тыс. пехоты и 150 всадников. 17 августа оно разбило против-
ника. С нескрываемой гордостью ростокский хронист писал:
«В этом сражении князья понесли огромные потери. Оно длилось
всего полчаса, было коротким и решительным» 5 .
Князьям пришлось вновь встать на путь переговоров. 22 сен-
тября 1487 г. на встрече в Висмаре были высказаны взаимные пре-
тензии и принято решение о рассмотрении дела третейским
судом 60. Любопытно, что одновременно ростокское посольство
вело тайные переговоры с вендскими городами о предоставлении
Ростоку денежного займа, вербовке наемников, поставках оружия
в случае новой агрессии. Любек, Гамбург и Люнебург немедленно
ответили согласием, но Висмар и Штральзунд, находившиеся во
владениях померанского и мекленбургских герцогов, заняли вы-
жидательную позицию. Опасение репрессий было сильнее сообра-
жений ганзейского единства. Лишь под давлением союзников
Висмар и Штральзунд заявили о верности своему долгу в отноше-
нии Ростока61.
Наконец усилиями вендских городов 13 декабря 1487 г. удалось
установить 15-месячное перемирие, после чего предполагался
55 HR. Abt. 3. Bd. 2. N 160, § 5.
56 Ibid. § 62-65, 69, 71-79, 113, 177.
57 Rost. Veide. S. 4.
58 Ibid.
59 Ibid. S. 5.
60 HR. Abt. 3. Bd. 2. N 200, § 15-22.
61 Ibid. N 217, § 34-36.
74
Н. Г. Подаляк
созыв третейского суда 62. В июле 1488 г. был также отчасти урегу-
лирован конфликт с бургомистрами Керкгофом и Хассельбеком.
Им возвращалось конфискованное имущество, хотя в магистрате
их места уже заняли другие представители патрициата — Роделоф
Бусинг и Иоганн Вилькен 63.
Казалось бы, все шло хорошо: в городе сохранялось спокойст-
вие, на 11 марта 1489 г. был назначен третейский суд, перед кото-
рым Росток предстал бы, опираясь на деятельную поддержку венд-
ской Ганзы. Однако в этот момент вспыхнули новые беспорядки.
Поводом к ним послужил слух о том, что магистрат договорился
с герцогами и идет им на уступки в ущерб ростокским вольностям.
10 февраля 1489 г. толпа народа' собралась у ратуши и заявила
о своем недоверии патрицианскому магистрату. Затем был избран
так называемый «Совет 60-ти», куда вошли по 30 представителей
от купечества и цехов 64. Инициатором его создания и руководите-
лем стал Ганс Рунге. Он приказал всю ночь держать членов магист-
рата под охраной, вынудив их тем самым признать правомочность
«Совета 60-ти». 11 февраля по настоянию Рунге и его ближайших
сподвижников — мастера цеха каменщиков Берндта Вартберга,
купца Титке Болдевана, бюргеров Иоахима Варнеке, Дитера Род-
дуста и др., — а также по требованию собравшихся перед ратушей
горожан было принято решение об отстранении от должности и
заключении под домашний арест 9 ратманов. Остальные члены
магистрата поклялись действовать в единстве с общиной и благо-
даря этому остались на своих постах 65.
Итак, бюргерство одержало решительную победу над патрици-
анским магистратом, добившись создания собственного органа
власти. Образование «Совета 60-ти» было мерой социально-полити-
ческого характера и свидетельствовало, что бюргерство, стремив-
шееся ограничить господство патрициата, представляло уже доста-
точно организованную и внушительную силу.
События в Ростоке серьезно встревожили власти вендских
городов. Поэтому ганзейский съезд заявив, что до тех пор, пока
ростокский магистрат будет действовать в неполном составе, урегу-
лирование конфликта с герцогами не возможно, направил в Росток
двух авторитетных послов: А. Крантца и гамбургского писца
Николауса Шульте. Под их влиянием 21 марта 1489 г. магистрат
призвал ростокцев покончить с беспорядками и обещал не наказы-
вать их виновников, оговорив, однако, что в дальнейшем любой
внутригородской конфликт надлежит рассматривать в третейском
суде 66.
62 Ibid. N 270.
63 ПК. Abt. 3. Bd. 2. N 255.
64 HUB. Bd. 11. N 273.
65 Wochentliche Lieferungen. . . S. 58.
66 HR. Abt. 3. Bd. 2. N 271.
«Соборная распря»
75
Тогда от имени общины и «Совета 60-ти» Г. Рунге заявил, что
магистрат сам должен решать городские проблемы и обязан взять
на себя ответственность за случившееся при освящении собора.
Два дня ратманы колебались. Но когда 23 марта группа бюргеров,
предводительствуемая Г. Рунге, пригрозила им оружием, а «неко-
торые, особенно нетерпеливые, с ножами и топорами полезли в окна
ратуши», магистрат был вынужден дать письменное обещание
выполнить предъявленные требования. Лишь после этого находив-
шиеся под домашним арестом ратманы были введены в должность
и магистрат, став правомочным, приступил к переговорам с князь-
ями 67.
Они проходили в Висмаре и завершились вынесением 7 сен-
тября 1489 г. следующего решения: учреждение в Ростоке собора
признавалось законным; город лишался всех привилегий и приго-
варивался к уплате герцогам штрафа в 30 тыс. рейнских гульденов;
«Совет 60-ти» подлежал роспуску, а опальные бургомистры
Керкгоф и Хассельбек — восстановлению в своих должностях;
зачинщики беспорядков должны были предстать перед княжеским
судом 68.
Итак, на сей раз победа досталась герцогам, что, на наш взгляд,
было результатом их сговора с властями вендских городов. Мотивы
такого соглашательства достаточно ясны: во-первых, из-за про-
должавшейся морской блокады Ростока крупное купечество венд-
ских городов несло ощутимые убытки; во-вторых, оно опасалось,
что народные волнения из Ростока могут переброситься к ним.
Патрицианский магистрат Ростока также предпочел в угоду собст-
венным материальным выгодам поступиться интересами бюргер-
ства.
Понимая между тем, что сделка с герцогами грозит новым
обострением внутригородских противоречий, магистрат стремился
расколоть движение, привлечь на свою сторону купеческую и
ремесленную верхушку. Так, по его наущению один из членов
«Совета 60-ти», некий старшина цеха лавочников, т. е. человек
зажиточный, пугал горожан предстоящими наказаниями и призы-
вал содействовать магистрату в прекращении беспорядков, за что
был изгнан из рядов «Совета» 69. Все же власти попытались пе-
рейти к решительным действиям. 3 декабря 1489 г. были аресто-
ваны шляпник Матиас Вольгемут и шкипер Ганс Гроте, а затем
еще два бюргера, требовавшие их освобождения 70. Сами члены
магистрата и их сторонники заняли оборону в ратуше, вооружив-
шись и установив перед ее дверями морское орудие и две заряжен-
ные дробью пушки71.
67 Ibid.
68 Wochentliche Lieferungen. . . S. 94—96.
69 Lange R. Op. cit. S. 119.
70 Wochentliche Lieferungen. . . S. 73.
71 HR. Abt. 3. Bd. 2. N 424. § 40.
76
Н. Г. Подаляк
Однако пустить их в ход «отцы города» не решились. 4 декабря
перед ратушей вновь собрались негодующие горожане, причем
многие из них были вооружены и настроены весьма решительно.
Магистрату пришлось освободить арестованных, но волнения
нарастали. В частности, освобожденный из-под стражи Матиас
Вольгемут заявил, что не успокоится, пока не убьет виновника
своего ареста бургомистра Вилькена 72. Его призыв был с готов-
ностью подхвачен, и горожане осадили монастырь, где укрылись
те ратманы, в адрес которых раздавались самые страшные угрозы.
Спасая свои жизни, они отказались от власти. Таким образом,
к 11 декабря 1489 г. в ростокском магистрате вместо 24 членов ока-
зались только 1 бургомистр и 8 ратманов, что дало «Совету» основа-
ние требовать пополнения состава магистрата. 12 декабря были
избраны новые ратманы. Ближайший сторонник Г. Рунге, уже
упоминавшийся Т. Болдеван, получил должность бургомистра 73.
Сам Г. Рунге в магистрат не вошел, скорее всего на том основании,
что был ремесленником. Кроме того, оставаясь главой «Совета
60-ти», он, вероятно, рассчитывал через него оказывать прежнее
влияние на общину. И действительно, 3 марта 1490 г. Рунге и его
сторонники категорически потребовали смещения оставшихся
у власти членов старого магистрата. Несомненно, это требование
опиралось на широкую поддержку народа, ибо оно немедленно
было исполнено, причем «старые» ратманы не только лишались
должностей, но вместе с семьями в 14-дневный срок подлежали
выселению из Ростока, а на их имущество налагался арест74.
«Совет-60-ти» превратился в реальную силу, которая могла дикто-
вать свои условия магистрату. Немаловажную роль в усилении
влияния «Совета» сыграли решительность, принципиальность и
авторитет его руководителя Г. Рунге, последовательно выступав-
шего за уничтожение власти патрицианской олигархии.
Между тем в Ростоке сложилась крайне сложная ситуация.
Блокада морской торговли, постоянные грабежи сухопутных
купеческих караванов, учиняемые князьями, острый дефицит
продовольствия и топлива привели к резкому росту цен 75 и ухуд-
шили положение городского населения, в первую очередь его сред-
них и низших слоев. К тому же над Ростоком нависла новая угроза
княжеского нападения. Понимая, что без поддержки союзников
город вряд ли сумеет его отразить, новый магистрат с одобрения
общины согласился предстать перед третейским судом. Он начался
13 декабря 1490 г. в Любеке и завершился подписанием 17 декабря
следующего договора: «старый» магистрат возвращался в город
и восстанавливался в своих правах; одновременно с ним сохра-
72 Wochentliche Lieferungen. . . S. 81.
73 Rost. Veide. S. 14-15.
74 HR. Abt. 3. Bd. 2. N 325.
75 Hauschild U. Studien. . . Tab. 97. S. 162.
«Соборная распря»
77
нял свои полномочия и «новый» магистрат, который был
обязан признать законным требование герцогов об открытии
в Ростоке собора76. Следовательно, перед лицом дальнейшего
обострения внутригородских противоречий и угрозы княжеского
вторжения «новый» магистрат пошел на компромисс с патрициан-
ской верхушкой города, фактически подчинился ей, предав инте-
ресы народа. И хотя мы точно не знаем, к каким именно слоям
купечества принадлежали члены «нового» магистрата, их выступ-
ление на стороне патрициата против основной массы горожан
позволяет предположить, что это были представители и вырази-
тели интересов умеренной части бюргерства, видевшей цель движе-
ния исключительно в достижении реальной власти.
Совершенно по-иному повели себя сторонники Г. Рунге.
12 марта 1491 г. они объявили договор 17 октября 1490 г. незакон-
ным на том основании, что, отправляя посольство в Любек, росток-
ская община уполномочила его принять лишь предложения по
урегулированию конфликта, но не заключать договор. Произошла
стычка между горожанами и ратманами, обстановка вновь стала
неустойчивой и тревожной. На тайной сходке ближайшие при-
верженцы Рунге решили в ночь на 6 апреля свергнуть «новый»
магистрат, убить наиболее ненавистных ратманов и активно под-
держивавших их богатых бюргеров. Но власти были заранее
уведомлены о готовившемся заговоре, и замысел Г. Рунге про-
валился. Объявив заговорщиков уголовными преступниками,
магистрат перешел к репрессиям.
При обыске в квартире Вартберга удалось обнаружить план
замышлявшегося переворота с именами его участников. Немед-
ленно были арестованы Рунге и 8 других руководителей движе-
ния 77. Опасаясь новых возмущений, магистрат так спешил рас-
правиться с вожаками народа, что вечером того же дня Рунге,
Вартберга и Крукенберга обезглавили 78. 14 апреля казнили еще
двух активных участников выступлений, «многих других» бросили
в тюрьму 79. «Совет 60-ти» был распущен, и город вновь оказался
во власти магистрата 80.
Такой исход событий был, на наш взгляд, обусловлен рядом
причин. Основная сила движения — средние слои бюргерства и
городские низы были измучены многолетней борьбой. Оставшись
без авторитетных руководителей, они оказались не в состоянии
продолжать активное сопротивление. Отрицательную роль сыграл
отход части бюргерства от принципиальных требований общины,
после получения власти переметнувшейся на сторону патрициата.
76 HR. Abt. 3. Bd. 2. N 394-395, 397-398.
77 Rost. Veide. S. 22.
78 HR. Abt. 3. Bd. 2. N 525.
79 Rost. Veide. S. 22.
80 Lange R. Op. cit. S. 129—130.
78
Н. Г. Подаляк
Немаловажное значение имела также поддержка, оказанная рос-
токским властям патрицианскими магистратами вендских городов.
Расправившись с народным движением, ростокские власти
приступили к переговорам с князьями. Они завершились 20 мая
1491 г. подписанием в Висмаре соглашения, по которому при
университете открывался собор, в город возвращался и уравни-
вался в правах с «новым» «старый» магистрат, горожане обязыва-
лись к уплате герцогам 21 тыс. рейнских гульденов, передаче им
деревушек Никгузен и Фаренгольц, к принесению князьям изви-
нений и клятвы верности . Только на таких условиях удалось
сохранить неприкосновенными городские привилегии и городское
землевладение, т. е., по сути дела, оградить интересы патрициан-
ской верхушки. В итоге она не только удержала власть, но и не
понесла серьезных материальных убытков.
Таким образом, ростокское движение 1487 — 1491 гг., направ-
ленное первоначально против усиления княжеской централизации,
довольно скоро слилось с борьбой за ликвидацию неограниченного
господства патрицианской олигархии и проведение политики,
отражавшей интересы основной массы купечества и ремеслен-
ников. Эта борьба была тесно связана с обострением внутригород-
ских социальных противоречий, вызванных упадком Ганзы, глав-
ная причина которого состояла в неспособности ганзейского
купечества приспособиться к новым требованиям времени. Но если
патрициат надеялся найти выход из кризиса в расширении отжи-
вавшей свой век феодальной системы ганзейских привилегий, то
бюргерство стремилось покончить с кризисом, добившись ограни-
чения господства патрициата и проведения ряда демократических
преобразований. Однако объективно это было возможно лишь
в условиях капиталистического развития.
81 HR. Abt. 3. Bd. 2. N 562, 564.
П. Ю. Уваров
ГОРОДСКИЕ СЛОИ
ПО РЕГИСТРАМ ШАТЛЕ
(1539 — 1559 гг.)
Нотариальные акты являются одним из самых информационно
насыщенных типов источников. В своей повседневной практике
нотариус облекал в относительно унифицированные формы все
многообразие явлений социально-экономической жизни. Сведения
нотариальных актов более приближены к реальности, чем инфор-
мация нарративных, юридических, а иногда и фискальных источ-
ников.
Не случайно без использования массового нотариального
материала не обходится ни одно солидное исследование по соци-
ально-экономической проблематике позднего средневековья.
Положение отечественного историка здесь невыгодно: к сожале-
нию, архивы малодоступны, а рассчитывать на появление новых
публикаций не приходится. Тем большее внимание должно быть
уделено немногочисленному фонду изданных нотариальных ак-
тов.
По ордонансу в Виллер-Коттре 1539 г. Франциск I предусмат-
ривал введение обязательной регистрации дарственных актов
в судах первой инстанции. С конца 1539 г. в Шатле (суд Парижа
и превотства Иль-де-Франс) начали вести регистры дарений.
Инвентарь регистров до 1559 г. был издан в 1906 г. архивистом
А. Компардоном и историком Э. Тюети *. В публикацию вошло
5382 дарственных акта.
В рамках данного исследования мы остановимся на самом
распространенном их типе. Это 1350 дарений на имя студентов
университета. Типичная дарственная студенту имеет следующую
структуру — информация о дарителе (или дарителях): имя,
в ряде случаев — звание («экюйе», «парижский буржуа»,
«мэтр». . .), указание на профессию или должность, адрес; сведе-
ния о студенте 1 2: имя, указание на характер связи с дарителем,
прочие сведения; информация об объектах дарения: ренты, права
на земельный участок и наследство какого-либо родственника,
причем иногда указывалась его профессия или должность; некото-
1 Compardon A., Tuety Е. Inventaire des registres des insinuations de Chatelet
de Paris. P., 1906. (Далее: IR1).
2 Под этим термином могли понимать как 12-летнего подростка, так и вполне
солидного магистра искусств, преподающего в коллеже.
80
П. Ю. Уваров
рые акты упоминают о цели дарения (например: «чтобы помочь
достойно содержать себя в школах»). В конце грамоты стоит дата
составления акта, порой отстоящая от даты регистрации на
полтора-два года.
Если дарений 1350, то число упомянутых в них студентов
меньше — 1102 человека (т. е. 248 студентов получили более одного
дарения), число упомянутых дарителей — 1248. Таким образом,
мы располагаем массовым и при этом однотипным материалом.
Какую информацию можно из него получить?
Прежде всего можно проанализировать состав дарителей и тем
самым попытаться выявить социальное происхождение и социаль-
ные связи студентов. Эта задача тем более актуальна, что француз-
ские университеты не знали матрикулов, поэтому никакой
университетской статистикой мы не располагаем. Кроме того,
регистрируемые акты информируют нас о самих дарителях, их
месте в социальной иерархии, материальном положении, формах
деловой активности, социальных контактах, об их амбициях и
сокровенных целях. Таким образом, комплекс дарственных актов
может дать картину реальной жизни французского (главным обра-
зом, городского) общества.
Стоит ли говорить, что наблюдения, сделанные на этом специ-
фическом материале, не могут быть распространены на все стороны
реальной городской жизни? Из того, что даритель А наделяет
своего племянника-студента щедрее, чем даритель Б, вовсе не
следует, что социальная группа, к которой принадлежал дари-
тель А, лучше обеспечена материально или что первый даритель
богаче второго. С другой стороны, массовый характер наших
источников позволяет выдвигать гипотезы, вырываясь за рамки
единичных примеров, опираясь на элементы статистики.
Следует признать, что дарения почти не в состоянии осветить
внутриуниверситетские проблемы — данные о распределении
студентов по факультетам и коллежам крайне редки. Мы не
сможем сделать выводов и о материальном обеспечении студентов.
Дело в том, что дарители зачастую преследовали иные цели: члены
университетской корпорации обладали значительными юридиче-
скими и фискальными привилегиями. Стоило перевести на имя
студента участок земли где-нибудь в Шампани, как любой связан-
ный с ним судебный процесс рассматривался бы лишь в Шатле.
Противная сторона понесла бы огромные расходы: прибавлялись
еще и транспортные издержки. О подобных мотивах сообщалось
иногда достаточно откровенно. Так, в 1552 г. Жан Лестель заявил,
что «дарение его отца, парижского буржуа, имело целью лишь
использовать его имя, чтобы получить недоимки с одного из фер-
меров, который должен был предстать перед парижским прево или
лейтенантом — хранителем университетских привилегий». При
этом ни отец, ни мать не хотели реального перехода фермы в руки
Городские слои по регистрам Шатле
81
Жана Лестеля3. Возможно, именно стремление использовать
университетские привилегии объясняет то, что среди объектов
дарения часто встречались просроченные платежи, недоимки,
спорные права на наследства, судебные тяжбы4. Не этим ли
объясняется и столь ощутимое преобладание дарений студентам
в «инвентаре регистров»? Следующая по величине группа (даре-
ния, связанные с заключением брака) насчитывает всего 325 актов.
Но если источник не дает истинного представления о мате-
риальном обеспечении студентов, то ни в реальности существова-
ния дарителей, ни в обладании ими объектами дарений сомневаться
не приходится.
Известный специалист по истории образования Д. Жюлиа,
обратившаяся недавно к регистрам Шатле, определяет представи-
тельность выборки в 12 — 15 % 5. Эта цифра представляется нам
достаточно правдопобной, во всяком случае для первых пятнад-
цати лет регистрации дарений, так как во второй половине
1550-х годов число дарений значительно сократилось. Если, напри-
мер, в одном 1542 г. отмечено 266 дарений студентам, то с 1555 по
1559 г. их зарегистрировано только 29. Впрочем, такое снижение
наблюдается для всех групп актов.
У нас нет оснований предполагать, что какая-то группа населе-
ния была заинтересована в регистрации дарений больше других.
При сопоставлении с расхожими представлениями о социальном
контингенте французского студенчества XVI в. и с данными иных
стран 6 наш источник демонстрирует несколько большее содержа-
ние выходцев из низших слоев (ремесленники, подмастерья,
крестьяне, поденщики). В то же время специфика Парижского
университета позволяет допустить, что их доля на самом деле
была даже несколько больше, — прочные традиции средневековой
университетской благотворительности делали возможным обуче-
ние студентов, лишенных родительской помощи. Вспомним судьбу
Эразма.
Данные о социальном составе дарителей отражены в таблице 1.
Подавляющее большинство дарителей являлись родственниками
или свойственниками студентов. В дарениях женщих мы учиты-
вали профессию ее мужа для определения социально-профессио-
нальной принадлежности. В случае повторного брака главным для
нас является статус отца студента. Мы не смогли включить в анали-
3	IRI. № 4491. См. также: Guene В. Tribunaux et gens de justice dans le baillage
de Senlis a la fin du Moyen age. Strasbourg, 1963. P. 456.
4	Так, некий сеньор передает студенту права на возмещение убытков за убитую
свиноматку (IRI. N 330).
5	См. ее раздел в кн.: Histoire des universites en France / Sous la direction de
J. Verger. Toulouse, 1986.
6	Huppert C. Bourgeois et gentilshommes. P., 1983; Histoire mondial de 1’education.
P., 1981. T. 2. P. 248-263.
6. Зак. 605
Таблица 1. Социальный состав дарителей
	I дворяне	п сеньоры	in духовенство	IV чиновники и судейские	V буржуа	VI купцы	VII ремесленники	VIII крестьяне	IX низшие слои	X неуста- новленные	Итого
число актов	86	27	63	281	285	219	170	110	47	62	1350
число дарителей	67	26	59	242	254	200	182	114	45	59	1248
% от общего числа	5,37 %	2,08 %	4,72 %	19,39 %	20,35 %	16,02 %	14,58 %	9,13 %	3,61 %	4,72 %	100 %
Таблица 2. Социальный состав студентов *
экюйе	। сеньоры |	чиновники	адвокаты и медики «практики» **	купцы	| ремесленники ।	крестьяне ।	Итого	| Общее число
5,6 %	3,9 % * Histoire des universites en France ** Этим термином обозначали низы	5,8 %	4 %	14,1 % . Р., 1986. Р. 182. мира судейских — прокуроров, стряпчих, приставов		37,4 % И т. д.	18,9 %	10,3 %	100 %	816
Городские слои по регистрам Шатле
83
зируемый комплекс небольшую группу дарений парижских меди-
ков, сделанных студентам-медикам. Они слишком сильно отлича-
ются от других актов — часто речь идет о разделе семейного
имущества, брачных контрактах, сделках, что объясняется специ-
фикой медицинского факультета (для студентов и докторов там
отсутствовал целибат). Мы не учитывали также дарения, являю-
щиеся, по существу, разделом семейного имущества между наслед-
никами, один из которых был студентом университета.
На принципе группировки данных сказался наш интерес в пер-
вую очередь к городским слоям. В категории I и II входят лишь те
дворяне и сеньоры, которые не имели иных социальных или про-
фессиональных признаков. В категорию V, напротив, зачислены и
купцы и ремесленники, имеющие звание «буржуа». Если чинов-
ник упомянут также как сеньор, он отмечается соответственно
в IV или V категориях. Крестьяне-торговцы отнесены нами к VIII
категории.
Конечно, эта классификация весьма условна. Д. Жюлиа, напри-
мер, группирует свои данные иначе (см. табл. 2). При сопостав-
лении двух таблиц следует помнить, что во-первых, Д. Жюлиа
отмечает сведения о студентах, тогда как мы — о дарителях;
во-вторых, она учитывала лишь уроженцев Парижского диоцеза
и не включала 112 студентов, чьими дарителями были представи-
тели духовенства или лица, чья профессия не установлена (к ним
отнесены и 36 парижских «буржуа»). Неудивительно, что абсолют-
ные цифры двух таблиц расходятся, но соотношение между катего-
риями примерно одинаково.
Дарители могут быть разделены и на иные группы. Например,
на парижан и провинциалов. Дарения последних, независимо от
их социального положения, отмечают большее число натуральных
рент. Сведений о целях дарения парижане почти не указывают
или отделываются стереотипными формулировками, в то время как
провинциалы более склонны к пространным рассуждениям. Они
чаще, чем парижане, дарят имущество посторонним (т. е. не сос-
тоящим в родстве) студентам.
В рамках одной статьи мы не сможем в равной мере рассмот-
реть все группы. Мы вынуждены опустить характеристику таких
категорий дарителей, как «духовенство» (III) и «неустановленные
лица» (IX), кратко остановиться на относящихся к сельскому
миру (чтобы выявить специфику дарений).
Дворяне и серьоры. В категорию дворян входят 47 экюйе,
7 шевалье, 5 баронов, вдова виконта, графиня, две дарительницы,
именуемые «dame». Иногда в одном акте даритель фигурировал
как экюйе-сеньор, а в другом просто как сеньор 7. Как следует из
отношения числа актов к числу дарителей, дворян можно назвать
самыми заботливыми родственниками. Например, экюйе Луи де
7 Также исчезнуть мог и баронский титул (IRI. N 544, 603).
6*
84
П. Ю. Уваров
Призи в 1541 —1543 гг. составил на имя сына 9 дарений 8. Специфи-
ческими объектами дарений являются сеньории, феодальные пла-
тежи, сеньориальные печи и мельницы, участки леса, пруды,
а также материи и фермы. Половина дарителей-дворян являлась
рантье. Ренты экюйе в среднем составляли 10—20 ливров9 —
за участки земли, виноградники, городскую недвижимость. Шева-
лье и бароны обладали крупными рентами в 400 и 100 ливров,
они же выступали как крупные кредиторы — встречаются рас-
писки на 500 и 800 ливров.
В актах отражены и трудности, с которыми сталкивались
дворяне. Они были связаны с падением доли старых платежей —
цензов (встречаются цензы в 6 парижских су, в 12 денье). Часто
речь идет о задолженностях крестьян и фермеров. Обнаружива-
ются и следы практики отчуждения дворянских земель — семья
перигорских дворян «дарит» права на родительское наследство
студенту — сыну нотариуса за 150 золотых экю 10 11 12. Возможно,
своеобразной формой отчуждения дворянских земель являлись
дарения «посторонним» студентам — их гораздо больше, чем
у дарителей иных категорий (9 дарений у дворян, 3 — у сеньоров).
Такое дарение может маскировать продажу, но чаще речь идет
об оплате профессиональных услуг или использовании привилегий
студентов.
Но в целом дворяне богаче других категорий дарителей как
по средним размерам рент, так и по размерам кредитов. Реже, чем
другие категории, дворяне прибегают к совместным дарениям
родственников, передают наследственные права. Отсюда — редкие
упоминания родственных связей. Среди родственников и свойст-
венников дворян встречаются дворяне и сеньоры, советники
парламента, элю, буржуа11. У сеньоров отмечены родственники-
дворяне, королевский адвокат, но также и отец-прокурор, свояк —
провинциальный торговец вязаными вещами.
Показательно дарение экюйе Этьена де Биерн, который пере-
давал сыну мельницу, 4 фьефа, пруд, 40 ливров ренты — «с тем,
чтобы его вышеназванный сын мог бы лучше содержать себя
в школах, изучая право, и в нем смог бы достичь степени. . . и
в дальнейшем подобрать себе лучшую партию в браке» |2. Типичны
здесь и объекты дарения, и ориентация на непременно юридическое
8 IRI. N 86, 117, 129, 143, 333, 521, 602, 741, 929.
9 При максимальной — в 50 ливров, образованной, по-видимому, от продажи
парижского дома. Здесь и далее имеются в виду турские ливры.
10 IRI. N 637, 3252, 3423.
11 Исключение представляет дарение на имя студента Жана Гийара (IRI.
№ 4885). Среди дарителей — экюйе, провинциальный сержант, мэтр-портной,
торговец солью, вязальщик. Этот странный конгломерат родственников или
свойственников нами в дальнейшем не учитывается.
12 IRI. N 1979.
Городские слои по регистрам Шатле
85
образование, и желаемая цель — достичь степени, которая наравне
с титулами и обладанием сеньориями повышала престиж.
Ни одна из категорий дарителей не была представлена столь
полно, как чиновники и судейские. Но ни одна из категорий не
была и столь разнородна по своему составу. У нас, к сожалению,
нет возможности классифицировать дарителей строго по рангам.
Очень условно их можно разделить на следующие группы.
1.	Президенты палат и курий, королевские секретари, королев-
ские советники, мэтры палат докладов, советники парламента,
советники и аудитор Шатле — 21 человек.
2.	Генеральный лейтенант, бальи, прево, капитаны и шателены,
лейтенанты бальи, местные королевские сержанты, смотрители
лесов, начальники королевских почтовых станций — 18 человек.
3.	Элю, ординарные и экстраординарные сборщики, контро-
леры и казначеи — 24 человека.
4.	Адвокаты парламента и адвокаты Шатле — 34 человека.
5.	Провинциальные адвокаты, провинциальные прокуроры и
нотариусы — 17 человек.
6.	Прокуроры парламента, прокуроры и комиссар Шатле,
нотариусы Шатле — 48 человек (соответственно 10, 30, 1, 7).
7.	Парижские и провинциальные «практики» — 41 человек
(соответственно 28 и И).
8.	Парижские сержанты — 15 человек.
9.	Прочие — 20 человек: коммунальные и сеньориальные
чиновники, должности дворцового ведомства, военные, лиценциаты
без указания должности.
Границы между группами более чем условны — есть, например,
адвокат, владеющий должностью бальи, прево, являющийся также
сеньориальным сборщиком и т. д.
Наиболее многочисленными и относительно однородными были
группы адвокатов, прокуроров и «практиков», т. е. людей, должно-
стями, собственно, не владевших. Как и следовало ожидать,
представителей юстиции значительно больше, чем «финансистов»
и чиновников «короткой робы».
Затраты на образование и получение степени (как и покупка
должности) являлись обременительной, но важной задачей для
высших групп. Адвокат парламента Шарль Дюмулен, оставшись
после смерти отца старшим в семье, выделил брату земли и фьефы
и «содержал его в орлеанских школах в течение трех лет, на свои
средства обеспечил ему степень лиценциата, содержал у себя
в Париже, одевая, обучая и вводя в звание адвоката парламента».
Такое нарочитое подчеркивание заслуг главы семьи вызвано тем,
что дарение аннулируется «по причине неблагодарности» |3.
Существовал и другой тип профессиональной подготовки:
многодетный адвокат Жан Пилёр сообщает, что одних детей поме-
IRI. N 3269.
86
П. Ю. Уваров
стил в школах, других — на пансион к прокурорам. Такое учени-
чество было практичнее — ведь и лиценциат прав должен был
доучиваться в судах. Жан Пилёр считает, что его дети устроены
хорошо и «будут в фаворе у прокуроров» |4: помимо знаний и
навыков они обретут ценные связи, а возможно, и покровителей 14 15.
В XVI в. такой путь был еще возможен, но все большее количество
должностей требовало обязательного обладания степенью.
Для высших групп — от советников до адвокатов — обретение
степени сыном служило целям социального воспроизводства.
Новоиспеченный лиценциат начинал карьеру с позиций, уже
завоеванных предшествующими поколениями. Для прокуроров,
нотариусов, «практиков» усилия, затраченные на достижение
сыновьями степени, означали попытку прорыва «наверх».
Университетское образование ценилось не столько из-за про-
фессиональных знаний, но и как свидетельство высокого статуса
лиценциата, его причастности к миру избранных, для которых
открыты должности. Провинциальный нотариус хочет обеспечить
племяннику «достижение мудрости и приобщение к числу людей
знания» 16 17 18. Для высших групп, видимо, нужна была иная мотива-
ция. Адвокат Рауль Спифам «хочет отправить сына учиться в про-
славленные университеты королевства, чтобы он был хорошо
наставлен и просвещен (institue et endoctrine en bonne lettre)».
Дарение делалось с тем, «чтобы придать ему желание к продолже-
нию образования и склонить его к лучшему извлечению пользы
от оного» |7.
Многие родственники чиновников занимали выгодные церков-
ные должности, но пожелание «достичь священных духовных
степеней» содержится только в дарственной вдовы прокурора и
у Жана Бриссонэ — президента Счетной палаты. В последнем
случае пожизненная рента даруется слуге и крестнику президента.
В характерной для «робенов» манере обеспечивается «максималь-
ная эффективность» благотворительного акта — крестник должен
пожизненно молиться за благодетеля, а после смерти рента пере-
°	18
ходит на тех же условиях в сиротскии приют .
Шестеро дарителей этой категории упоминаются как дворяне:
1 шевалье (генерал финансов) и 5 экюйе — элю, королевский
адвокат, прево, капитаны. 18 именованы сеньорами. Скорее всего,
в этой группе и дворян и сеньоров было больше. Парижскими
буржуа названы два «практика», контролер финансового ведом-
ства, королевский пристав Большого совета, бывший лейтенант
парижской ночной стражи, один сержант именуется буржуа
Сен-Дени. Среди выявленных родственников парижских сержан-
14 IRI. N 66.
15 Fedou R. Les hommes de loi lyonnais a la fin du Moyen age. Lyon, 1964. P. 304.
16 IRI. N 3110.
17 IRI. N 514.
18 IRI. N 3000, 3062.
Городские слои по регистрам Шатле
87
тов, «практиков», прокуроров Шатле много крестьян, ремесленни-
ков, провинциальных купцов. С парижскими «буржуа» связаны
прокуроры и адвокаты. Начиная с прокуроров появляются родст-
венники и свойственники — сеньоры, начиная с адвокатов —
дворяне. Но преобладающими были разнообразные связи внутри
мира чиновников.
Объектами дарения по мере понижения социального уровня
чиновников все чаще становятся части наследства без указаний
состава. Для высших групп характерны дарения сеньорий, мете-
рий, мельниц, для низших — мелких участков земли, виноград-
ников.
Практически все крупные чиновники являются дарителями
недвижимости. Средний размер рент — около 70 ливров. Трое
чиновников этой группы, единственные из всего корпуса дарите-
лей, передают в актах коммунальные ренты — в 10, 30 и
331 ливр 19. Характерным также является наличие конституиро-
ванных рент, кредитование купцов.
Для чиновников второй и третьей групп отличительной чертой
является преобладание долговых расписок над рентами в качестве
объектов дарения. Некоторые из них связаны с исполнением
служебных обязанностей. Так, бывший сборщик орлеанского
домена передает остаток суммы, которую должны выплатить
наследники его помощника по сборам 1517—1523 гг.20 Крупные
кредиты встречаются редко — средний размер передаваемых
обязательств — от 10 до 30 ливров. Ренты чиновников этих групп
небольшие — от 20 су до 15 ливров.
Адвокаты парламента довольствуются рентами от 4 до 25 лив-
ров, реже попадаются долговые обязательства21. Ренты адвокатов
Шатле еще меньше — от 8 су до 7 ливров. Впрочем, сравнительно
скромные размеры адвокатских рент могут быть чистой случай-
ностью — эта группа была весьма неоднородной 22.
Прокуроры в дарениях упоминают несколько мелких рент, но
при этом передают расписки на сравнительно крупные суммы от
17 до 90 ливров. Они образованы из задолженностей за квартирную
плату, пансион и обучение, а также из гонораров. «Практики»
отличаются от прокуроров меньшим числом дарений недвижи-
мости. В этой группе преобладание прав на наследство уже весьма
заметно. Встречаются характерные для низших групп расписки
за оплату профессиональных услуг. Сержанты представляются
еще менее обеспеченными. Одним из упомянутых видов доходов
19 IRI. N 2650, 3000, 3295.
™ IRI. N 4305.
21 Исключение представляет собой Жиль Гюедон, имевший какие-то недоимки
за откуп судебных штрафов в превотстве Понтуаз, а также расписку в 50 ливров
от королевского сержанта из этого города. См.: IRI. N 1365, 1557.
22 Quilliet В. Les corps d’officiers de la prevote et vicomte de Paris et de ГI Ile-de-
France. Lille, 1982. P. 566.
88
П. Ю. Уваров
«практиков» и сержантов является содержание у себя студентов
на пансионе23. Низшие чиновники проявляют порой большую
изобретательность и предприимчивость. Так, сержант из Нотр-
Дам-де-Шамп Николя Филон сам фигурирует как рецепиент —
в 1541 г. некий экюйе дарит ему 5 арпан земли «за доброе отноше-
ние в период болезни и пребывания в тюрьме», в 1543 г. ему пере-
дает землю какая-то вдова за оказанные ей любезности, в 1555 г. —
престарелый крестьянин, взятый Филоном на пансион. По всей
видимости, дарение вдовы Жаклин Анго его сыну — студенту
Пьеру Филону такого же происхождения 24.
И тем не менее усилия мелких чиновников не приносили
желаемых результатов. Б. Килье установил, что никто из детей сер-
жантов и почти никто из детей прокуроров Шатле не достиг даже
адвокатского уровня 25 26.
Большинство дарителей составляло торгово-ремесленное насе-
ление города (50, 95 %).
Для французского бюргерства получение степени было тради-
ционным и престижным путем социального возвышения: в обще-
стве, относящемся к социальной мобильности с неодобрением, его
не осуждали даже строгие моралисты. Пребывание в университете
требовало больших жертв, но далеко не всегда приводило к желае-
мым результатам. Так, бывший студент фигурирует как париж-
° 26
скии портной , в другом акте упомянут виноторговец с магистер-
ской степенью 27. Но, хотя перед буржуа открывались и иные воз-
можности повышения своего социального статуса, все же универ-
ситетская степень до самой революции продолжала обладать боль-
шой привлекательностью в глазах ротюрье.
Категории дарителей-горожан наряду со сведениями о профес-
сии часто обладали рядом званий («буржуа», «купец», «мэтр»).
Скрывались ли за подобными различиями некие реалии городской
жизни?
Термин «буржуа» в широком смысле обозначал полноправного
жителя привилегированного города 28, но в актах так именуется
лишь часть горожан, причем случаи, когда купец-буржуа упоми-
нался бы во второй раз просто как «купец», встречаются значи-
тельно реже, чем пропуск титула «экюйе».
Подавляющее большинство дарителей-буржуа — парижане,
только 17 провинциалов обладали этим званием. В то же время
среди «непривилегированных» купцов парижане составляют мень-
23 IRI. N 1964, 1434.
24 IRI. N 451, 943, 2486, 4162, 1450.
25 Quilliet В. Op. cit. Р. 561.
26 Сын торговца оловянной посудой и племянник приора (т. е. из относительно
состоятельной и образованной семьи). См.: IRI. 2659.
27 IRI. N 1751.
28 Loyseau Ch. Traicte des ordres et simples dignitez. Les oeuvres de m. Charles
Loyseau, parisien. P., 1640. P. 92—93.
Городские слои по регистрам Шатле
89
шинство. Видимо, в этом — отражение сравнительной легкости
получения прав парижского буржуа.
Группа парижских буржуа, не имеющих указаний на профес-
сию, составляла 35 человек 29. Званием «буржуа» владеет вдова
виконта, один экюйе, семеро буржуа обозначены как сеньоры.
Более половины дарителей этой группы передают студентам
недвижимость, среди которой наряду с обычными «землями и
виноградниками» — сеньория, фермы и метерии, мельницы, леса,
рыбные пруды. Типичным является комплексное дарение, напри-
мер: дом, земли и виноградники в Юрпуа, 50 ливров ренты на
советника палаты косвенных сборов, 25 ливров — на докладчика
королевской канцелярии, рента на ферму и метерию в Шам-
пиньи 30. Если кредиторами выступает четверть всех буржуа
(размеры долговых обязательств от 100 до 1616 ливров), то рентами
владеют более половины из них. Типичными являются ренты
в 15 — 20 ливров, как земельные, так и конституированные на
купцов, чиновников. Сведений о социальных связях буржуа очень
немного: упомянут лишь отец-сеньор и зять-хирург, также имено-
ванный «буржуа».
Можно было бы предположить, что эта группа состоит из
дворян, по каким-то причинам заинтересованных в звании «бур-
жуа» 31. Но, не уступая экюйе в богатстве, буржуа отличаются
от них: среди объектов дарения почти нет сеньориальных прав и
феодальных платежей, нет характерных для дворян дарений
«посторонним» студентам, судебных тяжб. Эта социальная группа
имелась во всех городах, в ряде случаев только их и называли
буржуа, т. е. тех «кто, унаследовав ренты, дома, поместья, живут
чисто», не занимаясь торговлей32. Положение буржуа представ-
ляется сбалансированным, они — активные кредиторы, хорошо
обеспеченные при этом недвижимостью.
Многочисленная группа «купцов-буржуа» (110 человек)
выглядит более разнородной. Основной контингент отмеченных
в дарениях родственников — провинциальные и парижские купцы
и ремесленники, но есть также повар кардинала де Медон и коро-
левский комиссар из Мелена.
Среди дарений недвижимости встречается одна ферма, рента
и ценз на метерию, один из дарителей упоминает сеньориальные
права и доходы, переданные ему недавно семьей экюйе 33.
В отличие от «буржуа», как и от чиновников, купцы-буржуа
в пяти случаях передают тяжбы. Кредиторами являются менее
29 Только двое дарителей встречаются также с иными званиями: «буржуа-купец»
и «буржуа-суконщик».
30 IRI. № 2861; см. также № 4529.
31 О большой привлекательности привилегий буржуа в торговле по Сене см.:
Registres des compagnies frangais (1449—1467) / Ed. par. J. Favier. P., 1977.
32 Pisan Ch. de. Le livre de corps du policie / Ed. H. Lucas. Geneve, 1967. P. 176.
33 IRI. N 4747.
90
П. Ю. Уваров
одной пятой их числа. Средняя величина долговых обязательств —
от 50 до 100 ливров, но разброс значений очень велик (от 9 до
1076 ливров). Среди должников часто фигурируют провинциаль-
ные купцы — есть обязательство на имя купца из Оверни, расписки
суконщиков из Бове, бакалейщика из Шатодена, трактирщика
из Сен-Дени. Р. Гаскон отмечал, что если в Лионе уже существо-
вали банкиры, то в Париже их функции выполняли купцы-
буржуа 34. Среди объектов дарения встречаются также расписки
за поставки товаров — например, 25 ливров за партию в 10 тыс.
яиц 35.
Около 40 % купцов-буржуа владели рентами от 14 су до 50 лив-
ров. Наиболее типичны были ренты от 4 до 7 ливров, т. е. втрое
меньше, чем у буржуа.
Еще одна группа — буржуа привилегированных цехов, знаме-
нитых «шести корпораций», из числа которых избирался по
крайней мере один из эшевенов. Среди 38 дарителей этой группы
преобладали суконщики — 15, на втором месте ювелиры 36 — 12,
на третьем — аптекари и бакалейщики — 8.
Представления о респектабельности этой группы подтверждает
учет отраженных в дарениях родственных связей. Отец ювелира —
прокурор парламента, свояк суконщика — адвокат. Один из сукон-
щиков именован в другом акте только как «парижский буржуа».
Родственники в провинции, среди которых нет ни одного крестья-
нина, упомянуты только у пяти дарителей этой группы. Отметим,
что суконщики — самые многочисленные из буржуа «шести це-
хов» — не имеют родственников в провинции. Возможно, в этом
есть некая закономерность: ведь они — самый традиционный эле-
мент среди всех парижских буржуа.
Шестеро из них обладают долговыми обязательствами купцов и
дворян, средний размер которых (223 ливра) значительно превы-
шает расписки купцов-буржуа. Но денежные ренты значительно
скромнее — от 17 су до 10 ливров. Диспропорция рент и кредитов
объясняется спецификой деятельности буржуа «шести цехов»,
которые имели дело с предметами роскоши. Недаром две самые
крупные расписки в 400 и 711 ливров принадлежали ювелирам.
32 дарителя составляют группу остальных купцов-буржуа
с указанной специализацией (меховщик, торговец вязаными
вещами и т. д.). По своим социальным связям она выглядит более
приниженной — их родственники — крестьяне, ремесленники,
провинциальные торговцы, мелкие чиновники (ниже «прокурор-
ского» уровня). Для этой группы появляется неизвестная иным
«буржуа» практика кооперирования родственников в одном даре-
34 Histoire economique et sociale de la France. P., 1977. T. 1. I*. 304.
35 IRI. № 829; см. также № 251.
36 К ювелирам мы отнесли также торговцев драгоценностями и золотых дел масте-
ров.
Городские слои по регистрам Шатле
91
нии. Например, купец-буржуа (владелец гостиницы), его жена,
шурин (мэтр-корзинщик), свояк (старьевщик) дарят студенту
37
свои права на семейное имущество .
Среди объектов дарения появляется больше прав на наследство,
больше тяжб (12 % от общего числа дарений), появляются необыч-
ные для буржуа и чиновников дарения «посторонним» студентам.
Долговые обязательства фигурируют только в трех дарениях:
на 12 ливров у виноторговца, на 227 ливров у старьевщика и три
расписки у торговца шелком (на 91, 127 и 373 ливра). Еще в одном
случае речь идет о натуральных обязательствах 37 38. Столь же
неоднородны 8 упомянутых рент: от мельчайших в 5 и 8 парижских
су до 15 ливров. Наибольшую активность среди этой группы дари-
телей проявляют виноторговцы, старьевщики, торговец шелком.
Последнюю группу составляют 23 буржуа, не являющиеся
купцами: столяр, оптик, хирург-цирюльник, мэтр-каменщик и др.
Они обладают только тремя рентами — в 12 парижских су, 40
турских су и 25 ливров, выплачиваемых провинциальным купцом
«мэтру мостов». Четверо упоминают расписки на довольно круп-
ные суммы, по-видимому, за оплату их услуг. Так, мэтр-портной,
парижский буржуа, передает обязательство в 139 ливров Фи-
липпа де Буланвилье, графа де Даммартен за поставку четырех
платьев из сукна и велюра, ливрей, попон и ковров 39.
Примером связи буржуа различных групп может служить семья
Тюрпенов: Антуан Тюрпен, буржуа, «мэтр мостов», переводит на
имя внука земли, конституированную ренту, право на возмещение
убытков за повреждение деревенского дома; его сын, Пьер Тюрпен,
купец-буржуа, переводит на имя сына расписки купцов из городов
на Йонне, права на продажу партий различных товаров в речных
портах 40.
Итак, дарителей из категории «буржуа» можно разделить на
три «высших» группы и две «низших» с соотношением 183 к 55.
Дарители первой и третьей групп («буржуа» и «буржуа шести
корпораций») выглядят более однородными. В целом дарителей
этой категории характеризует незначительное количество тяжб,
дарений «посторонним» студентам, отсутствие ориентации на
церковную карьеру, лаконизм в мотивации дарений. Для имуще-
ства буржуа характерен сравнительно высокий процент движи-
мости в виде долговых расписок, товаров. Средний и крупный
кредит соседствует с мелкими рентами. Ренты купцов-буржуа и
«буржуа шести корпораций» меньше средних рент адвокатов —
отнюдь не самых богатых парижан. Причем долговые обязательства
37 IRI. N 1047.
38 Некий купец задолжал буржуа-торговцу свечами 6 баррелей лампадного
масла по 9 ливров за баррель и 30 фунтов свечей по 2 су за фунт (IRI. N 688).
39 IRI. N 31.
40 IRI. N 429, 662, 955, 1119, 1139, 1762, 2058.
92
П. Ю. Уваров
затрагивают в основном дворян и купцов. Пока конъюнктура
оставалась благоприятной, престиж буржуа подкреплялся стабиль-
ным материальным положением, но достаточно было начаться
серии банкротств (в конце 1550-х годов), как позиции буржуа
оказались более уязвимыми, чем позиции чиновников не только
высшего, но и среднего ранга.
90 парижских купцов звания «буржуа» не имели. Только в од-
ном случае старьевщик в другом дарении именован «буржуа» 41.
Грань между купцами и ремесленниками представляется более
размытой. Правда, для дарителей этой категории сузилось поле
сравнения: повторные дарения встречаются очень редко. Чаще дру-
гих попадаются дарения купцов без указания на специализа-
цию (22), колпачников (6), виноторговцев (4), книгопродавцев и
типографов (4), суконщиков и старьевщиков (по 3), галантерей-
щиков и булочников (по 2) 42.
Характерной чертой являются многочисленные коллективные
дарения родственников (10 %). Выявленные сведения о родствен-
ных связях демонстрируют сравнительно низкий социальный «по-
толок» родства — парижские купцы-буржуа, «практики», препо-
даватель в Орлеанской школе письма. Остальные — крестьяне,
провинциальные и парижские ремесленники и торговцы.
В большинстве дарений передаются права на наследство без
дальнейшего уточнения. Среди недвижимости нет ни сеньорий,
ни ферм (правда, один купец передает права на мельницу, другой —
на половину мельницы). Только 8 из дарителей этой группы
являются рантье, их земельные ренты были маленькими — от 8 до
100 су, и лишь в одном случае виноторговец и его шурин париж-
ский купец дарят ренту в 25 ливров. Только в трех актах упомя-
нуты расписки в 14, 18 и 90 ливров (последняя выдана викарием
из Шато-Тьерри).
Эта группа выглядит, таким образом, гораздо беднее буржуа.
Если у буржуа «шести цехов», купцов-буржуа и просто буржуа
содержание детей в университете является реализацией завоеван-
ного материального благополучия, своего рода инвестицией, то
у парижских непривилегированных купцов, как и у более низких
слоев, это результат крайнего напряжения сил, мобилизации
семейных ресурсов, а иногда — последняя надежда семьи «вы-
биться в люди». Характерна судьба семьи Пассе. Книгопродавец
Гильом Пассе и его сестра Марта Пассе в 1541 г. дарят свои права
на наследство отца, книгопродавца Жака Пассе, студенту Франсуа
Берро, «их брату с материнской стороны». Через год Гильом уже
совместно с женой дарит ему же ренту в 26 парижских су на
виноградники близ Орлеана. В 1545 г. в дарственной вновь
41 IRI. N 2840, 3290.
42 Осталось неясным, почему не именованы «буржуа» представители специаль-
ностей, относящихся к «шести цехам».
Городские слои по регистрам Шатле
93
фигурируют Гильом и Марта Пассе, а также ее муж — подмастерье
портного передающие права на наследство деда, Жана Пассе,
проживавшего в Неви, и отца, в которое входят земли, дома и
виноградники в Неви и Буро 43. Брак дочери и сестры книгопро-
давца с подмастерьем, видимо, свидетельствует о социальной
деградации семьи. В этих условиях на родственника-студента
возлагались все надежды, ради которых наследственное имущество
семьи Пассе переходило в руки Берро.
Оставим на время Париж и обратимся к провинциальным горо-
жанам, 16 из которых упомянуты как «буржуа», остальные 120
этого звания не имеют. Наиболее часто встречаются уроженцы
городов Санса (6 человек), Орлеана и Мо (по 5), Труа, Амьена и
Монтаржи (по 4), Мелена (3). Почти все дарители живут в городах
и бургах Парижского бассейна, только один из них — купец из
далекого Лиссабона, но его брат — парижский каменщик 44.
Из 16 провинциальных буржуа семеро являются кредиторами.
Суммы принадлежащих им расписок от 18 ливров до 300 экю.
Шестеро передают ренты, по преимуществу натуральные; среди
недвижимости встречаются права на фьефы, на лес. Никто из них
не ограничился только передачей наследственных прав. Среди
родственников упомянуты каноник и архидьякон. В целом склады-
вается впечатление, что провинциальные буржуа близки по своему
уровню к высшим группам парижских буржуа, отличия разве
в более подробном описании сельских угодий 45.
Но провинциальное нетитулованное купечество отличает от
простых купцов-парижан прежде всего более высокий уровень
родственных связей. Половина упомянутых родственников — свя-
щенники средних санов: каноники, архидьякон, парижские свя-
щенники с учеными степенями, есть также криминальный лейте-
нант бальяжа, королевский прокурор. Из родственников более
скромного положения — ремесленники и даже рабочий-поденщик
(manouvrier). Возможно высокий процент родственников из духо-
венства, характерный также и для провинциальных дарителей-
ремесленников, не случаен. В университет из провинции легче
попадали те, чьи семьи уже имели своих представителей в мире
людей церкви среди gens de lettre.
Сравнительно большое число дарителей (свыше одной трети)
владели недвижимостью, причем один из купцов обладает сеньо-
риями, двое — фьефами, в том числе «в благородном держании» 46.
Встречались фермы, право получения арендной платы за сеньорию,
скотобойни, две мельницы, одна из которых — сукновальная. Треть
купцов — рантье (вспомним, что в Париже рентами владели лишь
43 IRI. N 462, 638, 2030.
44 IRI. N 2960.
45 Например, Жан Кайен, буржуа из Санса, описывает сад со специальными
сортами яблок, персиков, вишен, гороха (?). См.: IRI. № 3212.
46 IRI. N 3420.
94
П. Ю. Уваров
10 % непривилегированных купцов). Их ренты невелики — в сред-
нем около 3 ливров, но все же выше, чем у парижан. Отличительной
чертой являлось обилие натуральных рент — их вдвое больше,
чем денежных. Пятая часть дарителей упоминает расписки, от
очень мелких до значительных сумм (от 26 су до 435 ливров).
Последнюю сумму передает Клод Бияр, это недоимки по ренте,
конституированной на архидьякона Мо. Тот же купец ведет
процесс против наследников генерального лейтенанта Санлисского
бальяжа по поводу откупов с земель на Йонне 47. Один из купцов
выступает также как сеньориальный сборщик. Среди передавае-
мых тяжб есть процесс купца против вдовы виконта д’Аваллон по
поводу земель. Таким образом, некоторые из провинциальных
купцов предстают в дарениях достаточно активными по отношению
к имуществу высших сословий.
Любопытен пример купца из Мо Пьера Клемана. Его сын
являлся единственным наследником, и, возможно, поэтому иму-
щество дарителя отражено в актах достаточно полно. Среди
объектов дарения — право взыскивать долги «как записанные в рас-
четную книгу (papier journal), так и по обязательствам (par
obligation)»; 200 мюи вина, хранящегося в парижских погребах,
просроченные расписки, рента зерном, лесосека и, наконец, два
дома в Мо, денежные и натуральные ренты, лощадь под муаровой
попоной. Все это передано «в надежде на то, что он сможет всем
хорошо и мудро распорядиться, дабы достичь степени и знаний и
добиться того, чтобы быть порядочным человеком» 48. Можно
предположить, что Пьер Клеман достаточно красноречиво выразил
скрытые чаяния провинциальных купцов.
Несмотря на обилие родственников из числа духовенства,
только в одном дарении студенту желают «достичь священных
степеней духовенства» — этим студентом был племянник купца и
сын рабочего» 49.
В целом группа провинциальных купцов, при всей своей
неоднородности, близка к парижским буржуа. Это негоцианты,
обладающие прочными позициями в своих городах и энергично
укрепляющие их в сельских округах. В то же время парижские
непривилегированные купцы — это лавочники.
Среди ремесленников 137 дарителей — парижане и только 43
провинциала. Но среди парижан по формальному признаку можно
выделить небольшую группу «мэтров» — 39 человек. Среди про-
винциалов упомянуты только два maitres des forges (по-видимому,
владельцы кузнечных мастерских из бальяжа Эперне). Эти
объекты дарения (лес, долговые обязательства) резко отличают
их от остальных ремесленников и приближают к купцам 50.
47	IRI. N 2672.
48	IRI. N 606, 629, 1123, 1499, 1500.
49	IRI. N 534.
50	IRI. N 707, 1258.
Городские слои по регистрам Шатле
95
В подавляющем большинстве случаев ремесленники дарят не-
дифференцированные права на наследство. Среди недвижимости
встречаются деревенские и городские дома, отдельные комнДты,
виноградники, луга, огороды. Лишь единицы имеют расписки.
У парижских ремесленников их 7, с указанной в акте суммой —
лишь две: в 30 ливров (досталась по наследству от тестя-купца) и
в 350 ливров (расписки, выданные кровельщику за его работу) 51.
У провинциалов их нет вовсе. Рент также немного (8,2 % от общего
числа) — две у провинциалов, две — у парижан, правда, среди них
встречаются не только мелкие, но и средние ренты (в 4, в 8 ливров),
главным образом у булочников.
Булочники чаще других встречаются среди этой категории
дарителей — их 16 человек (еще двое обозначены как купцы).
Нарративные источники свидетельствуют, что булочник был одиоз-
ной фигурой для горожан — в их лавочках бедняки на практике
познавали драматический разрыв между стабилизированной зара-
ботной платой и неуклонным ростом хлебных цен в XVI в.
Булочники, видимо, старались извлечь максимальную выгоду из
продовольственных трудностей. Во всяком случае, они часто посы-
лают детей учиться, выступая в дарениях достаточно предприим-
чивыми во многих сферах деятельности. Так, Дени Алабарб
передает сыну 8 ливров 15 су ренты, 8 ливров наличными, а также
права на 72 локтя полотна, которое задолжал булочнику его
родной брат, крестьянин из Нормандии 52. Несмотря на отсутствие
определения «marchand», булочники ближе к лавочникам, чем
к ремесленникам.
Следом за булочниками идут каменщики и каменотесы (10 че-
ловек) — достаточно квалифицированные рабочие, обладающие
сильной корпоративной организацией. Довольно много транспорт-
ников, чья деятельность требовала обладания некоторым изначаль-
ным капиталом (пятеро извозчиков, четверо речников), 7 слесарей.
Четырьмя дарителями представлены профессии типографов, че-
сальщиков шерсти, портных, мясников.
Разница между группами дарителей в количестве дарений
посторонним студентам: их нет у мэтров, зато много у простых
ремесленников (10%). Встречаются также ответные дарения:
в трех случаях ремесленники отчуждают свои наследственные
права в пользу студентов «за оказанную ранее помощь». На
возможность церковных карьер в мотивациях дарений указывают
только провинциалы. Если для мэтров кооперация дарителей-
родственников встречается только один раз, то для остальных —
в 13 случаях, а в одном из актов число дарителей доходит до
8 человек. Между родственниками зафиксированы судебные тяжбы.
Портной Пьер Перше переводит на имя постороннего студента свои
51 IRI. N 2882, 4889.
52 IRI. N 4609.
96
П. Ю. Уваров
права на несправедливо поделенное наследство дяди, «так как не
к его чести было бы возбуждать процесс против собственного
отца» 53.
В целом ремесленники почти не владеют ни рентами, ни креди-
тами, представляются довольно бесцветной группой.
Еще меньше информации содержится в дарениях низших
слоев. В эту категорию мы отнесли дарения 22 подмастерьев,
17 рабочих-поденщиков, четырех слуг. То, что эти дарители чаще
фигурируют в актах совместно со своими родственниками, то, что
они почти совсем не владеют ни кредитами, ни рентами, неудиви-
тельно. Более примечательно, что 12 подмастерьев и 8 рабочих
без помощи родственников дарят имущество своим детям-студен-
там. Естественно, что уровень социальных родственных связей
очень невысок, в лучшем случае — булочник, провинциальный
купец. Пастух Пьер Моран, например, дарит права на дом своему
кузену — студенту, сыну рабочего из предместья Сен-Марсель 54.
Среди дарителей из числа вечных подмастерьев наиболее часто
встречаются сукнодельческие профессии (стригальщики, сукно-
валы, валяльщики) — 5 человек. Подмастерья портных, мясников,
мельников, меховщиков встречаются по два раза. Пожалуй, самым
важным является факт участия представителей этих групп в даре-
ниях студентам, их надежды на возможное социальное продвиже-
ние, скорее всего утопические.
Гораздо ярче выглядит категория дарителей-крестьян, заслу-
живающая самого пристального внимания. К сожалению, рамки
статьи не позволяют подробно проанализировать характер крес-
тьянских дарений. Отметим только самые общие положения.
Свыше ста крестьян-дарителей обозначены терминами «виногра-
дарь», «огородник», «пахарь» (laboureur), «купец-пахарь». По
данным Ж. Жаккар, два последних обозначения могли относиться
как к средним крестьянам, так и к фермерам 55.
Характерной чертой этой категории является неоднородность:
среди объектов дарения можно встретить и рекордно мелкие
ренты — в 2 су 1 денье и крупные — в 25 ливров, крупное
долговое обязательство в тысячу ливров. Наряду с приусадебными
участками, комнатами в домах встречаются такие объекты недви-
жимости, как метерия, ценз, право на сбор арендной платы.
Среди родственников кроме крестьян и рабочих можно встретить
буржуа, купцов, средние церковные чины. Есть даже профессор
королевского коллежа, преподаватель греческого языка. Пятеро
дарителей (больше, чем в любой другой группе) желали видеть
своего сына 56 священником. Сказывалось традиционное крестьян-
53 IRI. N 2587.
54 IRI. № 2856; см. также № 273.
55 Jaccquart J. La crise rurale en Ille-de-France, 1550—1670. P., 1974.
56 Или крестника. См.: IRI. N 4677.
Городские слои по регистрам Шатле
97
ское представление о единственно возможном и престижном пути
социального возвышения. Ради этой цели крестьяне могли идти на
большие жертвы. Сын крестьянина Дени Жан, «студент лет
двадцати или около того (!). . . указал на степень и достоинство
сана священника и, чтобы достичь его, принял низшие и несовер-
шенные церковные чины, постоянно опасаясь быть отвергнутым,
так как он из семьи, не имеющей никаких богатств, и по этой
причине просит покорнейше своих родителей выделить ему иму-
щество в аванс наследства» 57. Такие авансы выдавались, крестьяне
рассчитывали, что им воздастся сторицей. Виноградари из Шабли
дарят студенту, «их сыну и племяннику», часть комнаты в окрест-
ностях Шабли, «с тем чтобы он после этого смог легче достичь
мудрости и людской образованности, и как напоминание об услу-
гах и любезностях, которые они надеются получить, когда Эть-
ен Майан станет взрослым» 58.
Произведенный анализ социального состава дарителей свиде-
тельствует об относительной открытости образования в XVI в.
Д. Жюлиа показывает, что в XVIII в. надежд на получение степе-
ней не было ни у крестьян, ни у ремесленников, ни у большинства
купцов 59.
Полученный срез реальности не может отразить динамику
социальных, а тем более политических процессов. Однако упомя-
нутые студенты и дарители принадлежали к группам, принявшим
в надвигающемся социально-политическом кризисе Религиозных
войн самое деятельное участие. Так, Жан Спифам, будучи совет-
ником Парламента, каноником, перейдет на сторону гугенотов,
женится на вдове пастора и бежит в Женеву, где вступит в борьбу
с кальвинистским руководством и будет казнен в 1566 г. В 1549 г.
семья орлеанских купцов Шампиньи переводит на имя сына-
студента права на иск о возмещении убытков, причиненных
орлеанским официалом, обвинившим Адама де Шампиньи в ереси и
заточившим его в тюрьму 60. В 1548 г. купец-буржуа Жан де Лаб-
рюйер и его брат-колпачник передали имущество Матье де Лаб-
рюйеру61. Последний, закончив не только Парижский, но и
Орлеанский университеты, вынужден будет довольствоваться вто-
ростепенными должностями в Шатле, и только активное участие
старшего и младшего де Лабрюйеров в Парижской лиге принесет
им головокружительный, но кратковременный успех 62.
57	IRI. N 3646.
58	IRI. N 3162.
59	Корректность сопоставления данных Шатле, где идет речь о студентах всех
факультетов, и материалов XVIII в. о студентах, допущенных к степени лицен-
циата прав, вызывает сомнения.
60	IRI. N 2965.
61	IRI. N 2814, 3335.
62	Descimon R. Qui etaient les Seize? // Paris et Ille-de-France. P., 1983. T. 34. P. 126.
7. Зак. 605
98
П. Ю. Уваров
Многие историки полагают, что в Религиозных войнах выходцы
из купцов и мелких чиновников, испытывавшие трудности в до-
ступе к выгодным должностям, выступали в качестве катализатора
социального брожения 63. Во всяком случае, путь постепенного
возвышения ротюрье через получение степени был нелегким и не
гарантировал успеха.
Но существовал и иной, менее престижный, но не менее
традиционный, путь превращения купца в чиновника. Среди
дарителей встречается небольшая яркая группа «финансистов» —
казначеи, контролеры, сборщики королевских и сеньориальных
доходов, купцы — кредиторы и откупщики. Так, неоднократную
помощь племяннику-студенту оказывает Флорен Ленуар. В одних
дарственных он фигурирует как амьенский купец, в другой — как
сборщик крупного сеньора. Вдова этого сеньора перевела имуще-
ство племяннику Ленуара, возможно компенсируя услуги предпри-
имчивого сборщика. В последующем акте Ленуар дарит студенту
фьеф, находящийся в близком соседстве с владениями покойного
сеньора 64. Подобного рода карьера хорошо известна историкам:
купец становится сначала кредитором или откупщиком, затем —
финансовым чиновником. Успехи, достигнутые первым поколе-
нием, подкреплялись университетским образованием их сыновей и
племянников, чей доступ к должностям представляется более
обеспеченным, чем у лиценциатов из первой категории.
И наконец, еще одно наблюдение: среди дарителей почти не
встречаются лица, связанные с новыми отраслями, в которых
интенсивно развивались раннекапиталистические отношения. Нет
ни банкиров, ни судовладельцев, ни владельцев оружейных ману-
фактур, лишь один торговец шелком. Даже типографы и книго-
продавцы — представители многочисленной и тесно связанной
с университетом группы — отражены намного слабее, чем колпач-
ники, булочники, тряпичники.
Впрочем, еще раз стоит оговорить, что все сделанные наблюде-
ния относятся к небольшой группе горожан и носят лишь вероят-
ностный характер.
63 См.: Уваров П. Ю. Борьба тенденций в новейшей историографии Католической
лиги // СВ. Вып. 51. С. 181—200.
64 IRI. N 1430, 2717, 3100, 3324, 3540, 3841, 4502.
МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ
Д. Г. Федосов
АРБРОТСКАЯ ДЕКЛАРАЦИЯ
НЕЗАВИСИМОСТИ ШОТЛАНДИИ
1320 г.
Письменные исторические свидетельства безгранично богаты
в своем многообразии. Но в истории некоторых стран и народов
есть памятники, которые заметно возвышаются над всеми другими.
Доступные и известные не одним лишь сведущим знатокам, но
почти каждому, они по праву вызывают всеобщую гордость и
уважение. Для англичан это Великая хартия вольностей 1215 г.,
для швейцарцев — договор о союзе трех первых кантонов Ури,
Швиц и Унтервальден 1291 г., для американцев — Декларация не-
зависимости 1776 г. Такова и Арбротская декларация 1320 г. для
шотландцев.
Декларация принадлежит славному времени в истории Шот-
ландии — эпохе Войны за независимость 1296—1328 гг., когда все
старания английской короны покорить казавшееся слабым север-
ное государство оказались напрасны. Трижды Англия брала верх,
и трижды за десять лет поднималась Шотландия, от крестьян до
магнатов. Третье, самое широкое восстание возглавил Роберт Брюс.
В 1306 г. он взошел на шотландский трон, в 1308-м сокрушил
своих мятежных вассалов, в 1314-м уничтожил при Бэннокберне
25-тысячное войско Эдуарда II, а в 1318-м изгнал из страны
последний вражеский гарнизон и перешел в наступление на
североанглийские графства. Через год шотландцы добились очеред-
ного успеха в бою под Майтоном, близ Йорка. Однако окончатель-
ная победа была еще далека. Эдуард II, несмотря на поражения,
по-прежнему не признавал ни королевского титула Брюса, ни
«королевского достоинства» Шотландии, которую он упрямо назы-
вал «нашей землей» (nostre terre d’Escoce). К тому же для обеих
сторон перо и пергамен значили не меньше, чем меч и щит.
Наряду с боевыми действиями стороны вели непрерывную и ожес-
точенную дипломатическую борьбу. Так или иначе, к британским
событиям имели отношение Франция, Норвегия, Ирландия, фла-
мандские и ганзейские города. С самого начала за ходом дел
пристально следил верховный арбитр в государственных спорах —
апостольский престол, и не просто следил, но весьма решительно
влиял на их ход. Чтобы снискать расположение папы, и англичане
и шотландцы не жалели усилий.
7*
100
Д. Г. Федосов
Папство издавна благоволило к Шотландии, признав уникаль-
ное и независимое положение ее церкви. С середины XII в.
Scoticana ecclesia считалась отдельной церковной провинцией
Рима, единственной провинцией, не имевшей примаса и состояв-
шей из двенадцати равноправных диоцезов. Йоркский архиепис-
коп притязал на права митрополии над ними, но шотландские
прелаты этому противились. В 1176 г. папа Александр III издал
буллу Super anxietatibus, которая отвергла верховенство Йорка
и утвердила независимость епископов Шотландии *. Целестин III
пошел дальше. Булла Cum universi 1192 г. провозгласила шотланд-
скую церковь «особой дщерью» Рима (filia specialis), подчиненной
ему непосредственно (nullo medio) 1 2. Преемники Целестина, в том
числе могущественный Иннокентий III, переиздавали Cum uni-
versi от своего имени, а Гонорий III в 1225 г. сверх того предоставил
шотландским епископам право созывать провинциальный собор и
избирать из своей среды «хранителя привилегий шотландской
церкви» 3.
Как и союз с Францией, помощь Рима много значила для
Шотландии в неравном единоборстве с державой Плантагенетов.
Преодолевая английскую морскую блокаду и трудности двухмесяч-
ного путешествия, к папскому двору из Шотландии прибывало
одно посольство за другим. Осенью 1294 г. Целестин V освободил
шотландцев от всех клятв и обещаний Эдуарду I, данных ими по
принуждению 4. Но самым благоприятным для них оказался понти-
фикат Бонифация VIII, который вынашивал замысел общеевропей-
ского теократического государства и всячески утверждал авторитет
духовной власти над светской. Ввиду особых отношений Рима
с шотландской церковью и низложения Эдуардом I шотландского
короля Джона Бэллиола Бонифаций видел в Шотландии свой лен,
и шотландцы охотно поддерживали его в этом мнении. Булла
Scimus fili 1299 г., вынудившая Эдуарда I прервать новый поход
на север, гласила: «Мы ни в коей мере не сомневаемся, что
с древних времен королевство Шотландия полноправно принадле-
жало, и принадлежит поныне, Римской церкви и, как мы понимаем,
оно не было, по феодальному праву [feudale], подвластным ни
предкам твоим, королям Англии, ни тебе» 5. Однако после кончины
Бонифация и перемещения римской курии в Авиньон положение
резко изменилось к худшему для Шотландии.
В феврале 1306 г. выступление Роберта Брюса началось с убий-
ства им во храме своего соперника Комина, за что он был отлучен от
1 Registrum Episcopates Glasguensis. Bannatyne Club. 1843. N 38.
2 Anglo-Scottish Relations 1174 —1328 / Ed. E. L. G. Stones. Oxford, 1970. N 5.
(Далее: ASR).
3 Duncan A. A. M. Scotland: The Making of the Kingdom. Edinburgh, 1978. P. 286.
4 The Chronicle of Walter of Guisborough. L., 1957. P. 280.
5 ASR. N 28.
Арбротская декларация
101
церкви. В 1310 г. папа Клемент V снял отлучение, но при этом не
называл Роберта I монархом. Впредь папа стал открыто отдавать
предпочтение Эдуарду II, разумеется, не без воздействия англий-
ских миссий в Авиньоне. Сменивший Клемента Иоанн XXII при
посредничестве в англо-шотландском споре также не признавал
Роберта I королем. Со своей стороны Брюс отказался читать
папские грамоты, адресованные ему как «правителю королевства
Шотландии», и вопреки объявленному папой перемирию взял
приступом Берик-на-Туиде 6. Тогда Иоанн XXII обрушил на шот-
ландцев множество грозных посланий, в которых вторично подверг
Брюса отлучению, освободил его подданных от присяги, наложил
на страну интердикт и к 1 мая 1320 г. вызвал Брюса в авиньонскую
курию для разбирательства вместе с епископами четырех круп-
нейших диоцезов — Сент-Эндрюс, Данкелд, Эбердин и Морей (но-
вый епископ Глазго в то время еще не был посвящен в сан) 7.
В назначенный срок никто из них не явился в Авиньон. Взамен
туда прибыли от имени Брюса два рыцаря — шотландец Эдам Гор-
дон и француз Одар де Мобюиссон, — вручившие Иоанну XXII
ответ. Брюс не мог далее усугублять конфликт с папой перед
неизбежно скорым возобновлением войны с Англией, поэтому его
доводы были тщательно взвешены. Гордон и Мобюиссон доставили
в курию сразу три письма со всесторонним обоснованием и защи-
той шотландских интересов: от Роберта I, от епископа Сент-Эн-
дрюс Лэмбертона и от магнатов Шотландии. Первые два не
обнаружены, а третье получило известность как Арбротская де-
кларация.
Название Декларации связано с тиронским аббатством Арб-
рот 8, расположенным в одноименном городе на восточном побе-
режье Шотландии, но до недавних пор обстоятельства ее принятия
оставались загадкой. Поскольку документ датирован 6 апреля
1320 г. «в Арбротском монастыре» и исходил от графов, баронов
и «всей общины королевства Шотландии», полагали, что он был со-
ставлен и принят на арбротском парламенте или съезде магнатов.
В доказательство ссылались на хрониста середины XV в. Уолтера
Бауэра 9. Однако никаких других актов мнимой ассамблеи в Арб-
роте не существует, и даже Бауэр не ведет речи о «парламенте».
В то же время трудно вообразить, чтобы Брюс пренебрег советом
и согласием своих баронов в таком чрезвычайном деле.
После внимательного изучения подлинника и современных
ему документов, предпринятого шотландскими учеными, можно
6 Двухлетнее перемирие с Англией было согласовано в декабре 1319 г.
7 Calendar of Entries in the Papal Registers relating to Great Britain and Ireland:
Papal Letters. L., 1893. Vol. 2. P. 191—192.
8 Тиронский орден — ветвь бенедиктинцев — назван по аббатству Тирон возле
Шартра, основанному в 1109 г. Арбротский монастырь Сент-Томас (осн. 1178 г.)
был одним из самых почитаемых в Шотландии.
9 Scotichronicon Walteri Bower / Ed. W. Goodall. Edinburgh, 1759. Vol. 2. P. 275.
102
Д. Г. Федосов
считать установленным, что обсуждение Декларации состоялось на
совете магнатов в монастыре Ньюбэттл (Лотиан) в марте 1.320 г.
Судя по королевским хартиям, дарованным в марте месяце, Ро-
берт I и его канцелярия находились тогда в Ньюбэттле, а среди
свидетелей хартий встречаются имена, указанные в Декларации |0.
Вместе с тем от принятого названия Декларации не стоит отказы-
ваться. Оно не случайно предполагается в ее тексте. Арбротский
монастырь служил постоянным местом пребывания канцелярии
Брюса. Вполне вероятно, что именно там был написан предвари-
тельный вариант и по его обсуждении выполнен и скреплен
печатями окончательный текст.
С XIV в. Декларацию многократно копировали, издавали (впер-
вые — в 1680 г.), переводили на английский. Ей посвящено немало
страниц в общеисторических и политических трудах, а также
особых исследований. Тем более странно, что первый опыт науч-
ного сопоставления разных вариантов текста был получен совсем
недавно 11 и до сих пор нет полной ясности и единства взглядов на
этот счет. Послание Иоанну XXII существовало, видимо, в трех
оригиналах: 1) набросок, или черновой вариант, 2) письмо, отправ-
ленное в Авиньон, и 3) копия, оставленная в королевском архиве
Шотландии. Сохранился, хотя и с повреждениями, лишь третий
вариант. Однако он не исчерпывает наших сведений о тексте
Декларации, известном, кроме того, по нескольким рукописям
хроники Бауэра, по сборнику формул сент-эндрюсского приора
Холденстона первой половины XV в. и по хронике приорства
Пласкарден, созданной около 1461 г. монахом Морисом Бьюкене-
ном |2. Бьюкенен переписал Декларацию даже дважды, один раз
полностью, другой не до конца, словно спохватившись, что повторя-
ется. Все эти источники содержат разночтения как с оригиналом,
так и между собой, не говоря о явных ошибках. Похоже, что
в распоряжении Бауэра и Бьюкенена был утерянный ныне черно-
вой вариант, а Холденстон брал за образец дошедший до нас
подлинник. Как бы то ни было, последний обладает преимуществом
перед более поздними редакциями и имеет исключительную исто-
рическую ценность.
Единственный уцелевший подлинник Арбротской декларации
вначале находился с другими государственными актами Шотлан-
дии в эдинбургском замке. Затем он попал в частные руки и
входил в собрание манускриптов графов Хэддингтон. В XVIII в.
документ пострадал от сырости и небрежного хранения, вследствие
чего исчезли многие печати и часть текста. К счастью, когда он был 10 11 12
10 Duncan А. А. М. The Making of the Declaration of Arbroath // The Study of Medie-
val Records. Oxford, 1971. P. 177 — 180.
11 Fergusson J. The Declaration of Arbroath. Edinburgh, 1970.
12 Scotichronicon. Vol. 2. P. 285—287; Copiale Prioratus Sanctiandree. L., 1930. P. 17 —
18; Liber Pluscardensis. Edinburgh, 1877. Vol. 1. P. 201—205, 252—255.
Арбротская декларация
103
еще в хорошем состоянии, с него сделали факсимильную гравюру,
и, благодаря ее великолепному качеству и точности, мы все-таки
располагаем полным текстом |3. В 1829 г. подлинник вернулся
в Государственный архив в Эдинбурге, где и выставлен сегодня как
национальная реликвия. Он представляет собой свиток перга-
мена размером 36,3X49 см. Текст, насчитывающий более тысячи
слов, нанесен красивым ровным почерком (знакомым и по другим
актам правления Роберта I), с большим количеством традиционных
сокращений. Никаких исправлений и помарок нет, хотя придирчи-
вый разбор Фергюссона выявляет до десятка ошибок. Их характер
заставляет думать, что копия, предназначенная для канцелярии
Брюса, подготовлена с поспешностью 13 14 15 16. Декларация скреплена
тремя рядами печатей на шелковых лентах.
Печати двадцати знатнейших магнатов, привешенные первыми,
были сделаны из красного воска, остальные — из зеленого. Над
каждой прорезью для ленты или на самих лентах стоят имена,
определяющие принадлежность печатей. Первоначально их число
достигало пятидесяти, теперь осталось всего девятнадцать |5.
Декларация открывается обычным приветствием папе от три-
дцати девяти титулованных светских магнатов, названных по-
именно в порядке знатности и положения, а также от «прочих
баронов и свободных держателей, как и всей общины королевства
Шотландии». Список представленных авторов послания крайне
любопытен, так как включает большинство самых родовитых и
сановных феодалов королевства из мирян и почти всех, кто в 1320 г.
оставался в живых из видных участников Войны за независимость.
Первыми названы непосредственные и богатейшие ленники ко-
роны — графы, начиная по обыкновению с первого среди равных —
Файфа. Из четырнадцати шотландских графов Декларацию заве-
рили восемь, девятым графством владел Джон Ментит, тоже ука-
занный в обращении. Что до остальных, графство Кэррик в 1320 г.
было во власти самого Брюса; Бьюкен и Этолл Роберт I изъял
у своих противников, расчленив первое из них; граф Мар, племян-
ник Брюса, с отроческих лет пребывал в английском плену, и
один лишь граф Энгус, верный союзник англичан, уклонился от
подписания .
Среди других упомянутых в Декларации магнатов отметим
владельцев высших государственных, придворных и военных
должностей Шотландии. Это сенешал, дворецкий (butler), кон-
стебль и маршал. Пост казначея занимал Александр Фрейзер,
а канцлер отсутствует потому, что им был служитель церкви.
13 Selectus Diplomatum et Numismatum Scotiae Thesaurus. Edinburgh, 1739. N LI;
Facsimiles of the National Manuscripts of Scotland. L., 1870. Vol. 2. P. VIII.
14 Fergusson J. Op. cit. P. 22—23.
15 Duncan A. A. M. Op. cit. P. 182—187.
16 Barrow G. W. S. Robert Bruce and the Community of the Realm of Scotland.
Edinburgh, 1982. P. 381-391.
104
Д. Г. Федосов
Еще одна примечательная черта списка — представительство раз-
ных частей страны: от баронов Лотиана, Стрэтклайда и других
южных областей (Соулс, Дуглас, Максуэлл) до феодалов северо-
востока (Кит, Чейн) и посланцев западных гэльских кланов
(Ардроссан, Кэмпбелл, Кэмбрен).
Заслуги многих перечисленных Декларацией лордов в англо-
шотландской войне велики, но не обязательно на стороне патрио-
тов. Конечно, из среды баронов вышли почти все вожди освободи-
тельного движения, и в списке их немало. Здесь Томас Рэндолф,
племянник Роберта I, и сенешал Уолтер Стюарт, зять короля и
отец основателя династии Стюартов, будущего Роберта II; здесь
правая рука Брюса сэр Джеймс Дуглас, чьими подвигами восхи-
щались шотландский поэт Барбор и французский хронист Фруас-
сар; здесь герои Бэннокберна Кит и Хэй, граф Леннокс и Кэмпбелл.
Все они были испытанными ветеранами, шедшими за Брюсом
с первых, самых тяжких, лет его правления. Однако есть и
примеры иного рода.
В целом светские магнаты составляли самую непоследователь-
ную часть патриотического движения. Они нередко предпочитали
делу независимости личные выгоды или отстранялись от борьбы по
политическим соображениям. Для некоторых законным государем
Шотландии оставался Джон Бэллиол до его смерти во Франции
в 1313 г. Брюс же, совершивший святотатство и преданный ана-
феме, не считался королем ни в папской курии, ни в Англии. В гла-
зах многих соотечественников, особенно знатных, он предстал пона-
чалу убийцей, бунтовщиком и узурпатором. Кроме того, часть
баронов держали землю от шотландской и английской корон
одновременно. Поставленные перед выбором сеньора в бурном
водовороте событий, они выжидали, колебались, переходили из
одного стана в другой или же твердо брали сторону англичан.
Судьбу пертширского рыцаря Уильяма Олифанта трудно назвать
исключительной. В 1304 г. он с горстью людей много месяцев
оборонял Стирлинг от армии Эдуарда I, был схвачен и на четыре
с половиной года заточен в Тауэр, откуда его выпустили с условием
сражаться против Брюса. В 1311 — 1313 гг. Олифант служил
Эдуарду II как кастелян Перта, пока город не захватил Брюс,
позднее бился за шотландцев при Бэннокберне и приложил свою
печать к Арбротской декларации. Другой участник Декларации,
Александр Ситон, в 1308 г. поклялся «до скончания жизни
защищать свободу [шотландской] державы и короля Роберта про-
тив всех смертных» 17 и нарушил клятву, перейдя к англичанам,
но в ночь накануне Бэннокберна пробрался к Брюсу и обратился
к нему с призывом: «Мой король, если ты желаешь выиграть
Шотландию — час пробил!»18 После этого уже не покажется непо-
,z Scottish Historical Review. Vol. XLV. P. 199. (Далее: SHR).
18 Scalacronica / By Sir Thomas Gray of Heton. Knight. Maitland Club, 1836. P. 142.
Арбротская декларация
105
нятным, как очутился в списке Джон Ментит — тот самый Стюарт
из Ментита, который в свое время предал англичанам их бесстраш-
ного и неуловимого врага, поднявшего восстание 1297 г., Уильяма
Уоллеса. Впрочем, Ментит не опозорил своего имени перед совре-
менниками. Он стал одним из первых соратников Брюса, в отличие,
скажем, от графа Марча или Ингерама Амфравилла, примкнувших
к Брюсу после долгой службы английской короне.
Обращает на себя внимание еще одно обстоятельство. Всего
через четыре месяца после утверждения Декларации в Шотландии
был разоблачен заговор с целью свергнуть Брюса и возвести на
престол Уильяма Соулса, состоявшего в дальнем родстве с прежней
шотландской династией. В заговор помимо Соулса были посвящены
еще четыре барона, подписавшие Декларацию, — Моубрей, Бри-
хин, Максуэлл и Патрик Грэхем. Кроме умершего Моубрея, они
предстали перед судом «Черного парламента» в августе 1320 г.
Максуэлл и Грэхем были оправданы, но Соулс приговорен к пожиз-
ненному заключению, а Брихин осужден на казнь |9. Все это
бросает тень на сплоченность шотландских магнатов, которую
стремилась выразить Декларация, и позволяет сделать вывод, что
единодушие едва ли было достижимо и скорее рисовалось привер-
женцам Брюса в идеале. Но другая точка зрения кажется более
правдоподобной. Присутствие в списке стольких бывших или
тайных противников Брюса наводит на мысль, что Декларация
стала для них своеобразным испытанием. Возможно, они сами
поспешили к ней присоединиться, чтобы развеять подозрения ко-
роля или слухи о заговоре. Еще вероятнее, что им было предложено
явиться лично или прислать свои печати в знак лояльности. Это
объяснило бы, почему вообще понадобилось заверять печатями
копию послания в Авиньон, что расходилось с обычной практикой
королевской канцелярии. Замечено также, что многих преданных
соратников Роберта I не привлекли к подписанию Декларации,
хотя знатностью и положением они не уступали подписавшим 19 20.
В этом не было надобности: список и без того выглядел внуши-
тельным 21.
Перейдем к содержанию Арбротского манифеста. Право шот-
ландского народа на независимость и самоуправление выводится
из его древнего происхождения (никак не связанного с мифом
о троянце Бруте, правнуке Энея, который считался основателем
Лондона и английской монархии), славных деяний, исконной и
самостоятельной королевской власти («сто тринадцать королей
из своего монаршего рода») и раннего принятия христианства.
19 Scalacronica. Р. 144; Barbour J. The Bruce / Ed. W. W. Skeat. Oxford, 1968. Vol. 2.
P. 464-467.
20 Barrow G. W. S. Op. cit. P. 430.
21 К документу были дополнительно приложены печати по меньшей мере один-
надцати баронов, не названных в тексте.
106
Д. Г. Федосов
Легендарная прародина скоттов, потомков Скоты, дочери фараона,
переносится из Египта в Скифию, чтобы доказать их крещение
апостолом Андреем Первозванным, патроном Шотландии, который
проповедовал скифам. Крещение скотты приняли «одними из
первых», хотя путь от Палестины и Рима до «крайних пределов
земли» был долог22. В XIV в. эти сведения производили несрав-
ненно большее впечатление, чем в XX.
Область преданий занимает в Декларации довольно скромное
место. Тут же следует тонкий переход к действительности: коль
скоро покровитель шотландцев св. Андрей приходится братом пер-
вому папе римскому св. Петру, «частые милости и многие при-
вилегии», оказанные римской курией Шотландии, вполне законо-
мерны.
Мирная жизнь шотландского народа, оберегаемая Римом,
внезапно прервалась вероломным вторжением Эдуарда I, который
необоснованно домогался сюзеренитета над Шотландией, тогда
как ее жители всегда сохраняли свою страну «свободной от всякой
повинности». Краткое, но сильное описание жестокостей англичан
как будто сделано очевидцем и не содержит ничего лишнего или
ложного. Чтобы оценить его истинность, приведем несколько
фактов. Только за один день, 4 августа 1306 г., в Ньюкасле по
приказу Эдуарда I повесили шестнадцать шотландских баронов 23.
Кроме них в разное время были повешены, обезглавлены, сожжены
и четвертованы Уильям и Джон Уоллесы, Кристофер и Джон
Ситоны, Саймон Фрейзер, Реджиналд Крофорд и другие предво-
дители шотландцев, включая трех братьев Брюса — Нила, Томаса
и Александра. Граф Этолл стал первым графом Британии, обречен-
ным на эшафот. Епископы Глазго, Сент-Эндрюс, Содор и аббат
Сконский были закованы в кандалы и брошены в английские
тюрьмы. От худшего их спас только сан 24. Суровому наказанию
подверглись даже знатные дамы. Супруга Роберта I, королева
Шотландии, содержалась под строгим надзором, а сестру Брюса
Мэри и графиню Изабеллу Бьюкен на общее осмеяние посадили
в клетки, где они томились годами 25. В том же 1306 г. Эдуард I
отобрал фьефы у ста пятидесяти баронов и рыцарей Шотландии
и отдал своим вассалам 26. Если Эдуард обходился подобным обра-
зом с благородными шотландцами, что сказать о простом люде?
В 1296 г. Эдуард штурмом овладел самым большим и богатым
бургом страны — Бериком-на-Туиде, вырезал горожан и пригласил
новых из Англии2 . Плодородные южношотландские земли за
22	Христианство проникло в Южную Каледонию в IV в.
23	Calendar of Documents relating to Scotland / Ed. J. 3ain, Edinburgh, 1881 — 1888.
Vol. 2, N 1811. (Далее: Cal. Docs. Scot.).
24	Ibid. N 1786; ASR. N 28.
25	Documents and Records Illustrating the Jistorv A Scotland / Ed. F. Palgrave.
L., 1837. P. 358-359.
26	Ibid. 301—319; Barrow G. W. S. Op. cit. l). 447 — 452.
27	Chronicon de Lanercost. Maitland Club, '339. °.
Арбротская декларация
107
время войны постигло такое разорение, что поместье, оцененное
в 1290 г. в 10 фунтов годовых, через двадцать лет давало в пять раз
меньше 28.
От этих поистине «бесчисленных бедствий», продолжает
Декларация, Шотландию избавил Роберт Брюс, чьи подвиги
достойны ветхозаветных героев Иисуса Навина и Иуды Маккавея.
Выдающаяся роль Брюса в войне неоспорима: в битвах с внешними
и внутренними врагами, при освобождении шотландских крепо-
стей, в ирландских походах, набегах на Англию он ярко проявил
отвагу рыцаря и мудрость полководца. Не менее значительны его
достижения в политике и дипломатии. Но автор Декларации не
задерживается на заслугах Роберта I, ограничившись словами
о «трудах и лишениях» Брюса во имя народа и королевства. Это не
пустые слова. Вначале Брюса преследовали несчастья: он был
дважды разбит, потерял почти всех родных и сторонников и долго
скрывался на Гебридах (а может быть, в Ирландии или Норвегии).
Во время гражданской войны 1308 г. он тяжело заболел из-за
многомесячных невзгод, и командовал походом с носилок 29.
Подробно превозносить в письме Иоанну XXII качества отлу-
ченного им Брюса вряд ли имело смысл, и автор письма вскоре
обращается к главному — убедительно обосновать законность
королевского титула Роберта I. Защита титула покоится на пяти
веских доводах: божественный промысел, освобождение страны от
англичан, личные достоинства короля, выбор народа и наследст-
венное право. Последний аргумент особо важен, так как после
падения Бэллиола Брюс остался ближайшим претендентом на
корону. Дед Брюса, происходивший в четвертом колене от короля
Дэвида I, участвовал в Великой Тяжбе за престол Шотландии
в 1291 — 1292 гг. и особой грамотой завещал свои права сыну и
внуку30. Тем не менее Декларация провозглашает, что народ,
поставивший Брюса королем, вправе свергнуть его, если он «отсту-
пится от начатого дела» и подчинится Англии, и избрать ему
преемника, «способного нас защищать». Правда, этим не столько
предполагается изгнание Брюса (его «отступничество» в будущем
было очень сомнительным), сколько оправдывается низложение
Бэллиола. Затем патриотический пафос Декларации достигает
особенной силы в гордых словах: «Доколе хоть сотня из нас оста-
нется в живых, никогда и ни в коей мере не покоримся мы англий-
скому владычеству. Ведь не ради славы, богатств или почестей
мы сражаемся, но единственно во имя свободы».
Жизненно важной целью Шотландского государства в 1320 г.
было скорейшее заключение мира с Англией. Арбротская деклара-
ция призывает папу обратиться к Эдуарду II, чтобы тот прекратил
28 Cal. Docs. Scot. Vol. 3. N 416.
29 Barbour J. The Bruce. Vol. 1. P. 198-203.
30 ASR. N 18.
108
Д. Г. Федосов
кровопролитие и оставил шотландцев в покое. Однако Шотландию
отнюдь не устраивал мир любой ценой. Брюс стремился к пере-
говорам, выражал готовность пойти на уступки, но «сохраняя ува-
жение к нашему достоинству», т. е. при соблюдении непременного
условия — признания его королем суверенной страны.
Чтобы добиться от папы заступничества в споре с Англией,
в послании искусно обыгрывается близкий Иоанну XXII замысел
крестового похода против неверных. Автор обвиняет европейских
правителей (подразумевая короля Англии) в том, что они ищут
«ближайшую выгоду» в войнах со слабыми соседями вместо
отвоевания Святой Земли. Шотландцы же, напротив, торжественно
обещают отправиться в крестовый поход, как только воцарится
мир. Брюс до последних дней намеревался исполнить обет. Умирая,
он повелел лучшему из своих рыцарей — Дугласу — отвезти
в Палестину его сердце. На пути Дуглас вместе со своим отрядом
погиб в Андалусии, сражаясь с маврами Гранады31.
Выдержанная в почтительном тоне, Декларация в конце неожи-
данно упрекает Иоанна XXII, что он «слишком легко внимает
наветам англичан», и предостерегает, что, если он не поможет
приблизить мир, дальнейшие жертвы войны будут на его совести.
Требовалась немалая смелость, чтобы вести с папой такие речи
от лица правителя и страны, находившихся под отлучением и
интердиктом. Как бы желая смягчить почти угрожающий смысл
фразы, автор уверяет папу в преданности шотландцев наместнику
Христа, уповает на помощь «высшего Владыки и Судии» и закан-
чивает, как и начал, учтивым приветствием главе церкви.
Личность составителя Арбротского манифеста давно привле-
кает внимание. Прямых указаний на авторство нет ни в тексте
Декларации, ни в каком-либо другом источнике. И все же текст
говорит о многом, Декларация написана не просто на безупречной
средневековой латыни, она являет прекрасный образец высокого и
изящного риторического слога, доведенного до совершенства
римской курией в XIII в. — ars dictaminis. Согласно канонам этого
стиля, фраза строилась и завершалась с применением трех ритми-
ческих оборотов (cursus), основанных не на числе и долготе глас-
ных, как в классическом латинском языке, а на слоговом ударении,
как в новой поэзии. Текст Декларации, по меткому замечанию
лорда Купера, «положен на музыку» 32. В русском переводе не
было возможности полностью передать без ущерба для смысла
красоту ars dictaminis, но вот три примера:
cursus planus: дактиль—хорей — ярость неверных,
cursus tardus: двустопный дактиль — беды и горести,
cursus velox: дактиль—двустопный хорей — доблести и заслуги.
31 Barbour J. The Bruce. Vol. 2. P. 502 — 514; Froissart J. Chronicles of England,
France, Spain and the Adjoining Countries. L., 1967. Vol. 1. P. 67—69.
32 Cooper T. M., Lord. Supra Crepidam. L., 1951. P. 50.
Арбротская декларация
109
Блестящее владение этим сложным стилем в документе, при-
сланном из «скудной Шотландии», из «крайних пределов земли»,
не могло не удивить Иоанна XXII.
Помимо стилистического мастерства Декларация выдает и дру-
гие достоинства ее автора. В тексте насчитывается не менее десяти
цитат из Вульгаты, которые иногда намеренно изменяются, чтобы
образовать cursus. Так, фраза из Апокалипсиса «Царь царей и
Господь господствующих» (19, 16) звучит как «Rex regum et
dominancium Dominus» (cursus tardus). Превосходным знанием
Библии начитанность автора в латинской литературе не исчерпы-
вается. Как по духу, так и в некоторых частностях (настойчивое
напоминание об отдаленном положении Шотландии, «далее коей
нет обитаемой земли») Декларация сходна с речью каледонского
вождя Кальгака из «Агриколы» Тацита 33. И хотя это может быть
случайным совпадением, знакомство автора Декларации с антич-
ными писателями несомненно. Уже приведенные слова о реши-
мости шотландцев сражаться за свободу почти в точности повто-
ряют строки из приводимого Саллюстием письма Гая Манлия34.
Выдвинутое в Декларации право народа избирать угодного ему
монарха и низлагать неправедного государя показывает, что созда-
тель послания в Авиньон имел представление о политических
теориях своего времени. Хорошо известную в средневековье
идею свержения тирана в середине XII в. рассматривал Иоанн
Солсберийский, а в начале XIV — Марсилий Падуанский. Нако-
нец, изложение легендарных начал шотландского народа, намек
на анлийскую гептархию, упоминание о папских привилегиях
Шотландии свидетельствуют о знании автором исторических тру-
дов и документов.
Итак, автор Арбротской декларации предстает очевидцем, если
не участником, Войны за независимость, приближенным Брюса,
человеком образованным и одаренным, опытным в составлении
высших государственных актов, по-видимому носившим духовный
сан и не в последнюю очередь страстным патриотом. Круг лиц,
отвечавших этим признакам, тесен. Честь создания Декларации
давно отведена Бернарду Линтону, аббату Арбротскому и канцлеру
Шотландии в 1306 — 1328 гг., что подтверждают и косвенные дан-
ные. Во-первых, у хрониста Бауэра, приводящего свою редакцию
документа, которая предположительно восходит к черновому
варианту, имеется важное отличие от подлинника: «Дано в нашем
Арбротском монастыре» 35. Такова распространенная форма
датировки аббатом документов, издаваемых в стенах его обители.
Во-вторых, несколько других государственных документов, отно-
сящихся к правлению Роберта I, также написаны в стиле ars
33 Tacitus С. Agricola. 30—32.
34 S.H.R. 1944. Vol. 26. P. 75 — 78; Sallustius C. Crispus. Catilina. 33, 4.
35 Scotichronicon. Vol. 2. P. 287.
по
Д. Г. Федосов
dictaminis, пусть и не столь отточенном. Это манифест магнатов
в поддержку Брюса 36 и письмо королю Франции Филиппу Краси-
вому 37, принятые на парламенте в Сент-Эндрюс в 1309 г., указы
о престолонаследии 1315 и 1318 гг.38 39 и условия мира с Англией
1326 г. Их объединяет и некоторое сходство содержания (утвержде-
ние королевского достоинства Брюса, картина военных бедствий,
общие места из Библии). Будучи кацлером, Линтон мог в той или
«	_ 3 9
инои степени иметь отношение ко всем этим актам .
Что касается внешней формы Арбротского манифеста как
совместного послания магнатов папе, то она была редкой, но не
уникальной40. Еще в 1212 г. англо-ирландские бароны заявили
протест Иннокентию III по поводу освобождения их папой от
присяги королю Англии. В 1301 г. семь английских графов и
девяносто семь баронов выразили одобрение шотландской поли-
тики Эдуарда I и отрицали за папой право вмешательства в спор
двух британских стран, возражая на буллу Бонифация VIII Scimus
fili. Очевидно, Арбротская декларация явилась ответным выпадом
на письмо английской знати. И еще об одной интересной аналогии.
В 1318 г. «король Ольстера и истинный наследник всей Ирландии»
Донал О’Нил в так называемой Ирландской Ремонстрации на
имя Иоанна XXII передал все свои права брату Роберта Брюса
Эдуарду, который за два года до того высадился в Ирландии и
короновался ее монархом 41. Ремонстрация в отдельных положе-
ниях очень близка к Арбротскому манифесту, но в отличие от него
это весьма многословный и неумело построенный документ.
Каковы же последствия Арбротской декларации и в чем ее зна-
чение? Иоанн XXII получил ее с некоторым опозданием. Шотланд-
ское посольство еще не достигло Авиньона к 16 июня 1320 г.,
когда папа подтвердил свой приговор Брюсу и покарал отлучением
также четырех епископов за неявку в курию до 1 мая. Запоздалое
прибытие Декларации означает, что либо она была отправлена
много позже даты своего принятия — 6 апреля (из-за необходи-
мости собрать все печати магнатов), либо посольство встретилось
с какими-то препятствиями в дороге. Но мы точно знаем, что
Иоанн XXII принял послов до 29 июля. В этот день он письменно
обратился к Роберту I и Эдуарду II. О произведенном Декларацией
впечатлении можно судить по тому, что в письме королю Англии
папа дословно использовал ее строки, а Брюсу сообщал, что уже
38 ASR. N 36.
3/ The Acts of the Parliaments of Scotland. Edinburgh, 1844. Vol. 1. P. 459.
38 Ibid. P. 464-466.
39 Дж. Бэрроу недавно высказал предположение, что автором Декларации мог быть
клирик Александр Киннинмонт, сопровождавший посольство Гордона и Мобюис-
сона в курию. См.: Barrow G. W. S. Robert Bruce and the Scottish Identity.
Edinburgh, 1984. P. 22-23.
40 SHR. 1977. Vol. LVI. P. 15-16.
41 Scotichronicon. Vol. 2. P. 259 — 267.
Арбротская декларация
111
направил в Британию нунциев в целях достижения мира.
Иоанн XXI1 не оставил без внимания и письма, сопровождавшие
Декларацию и не дошедшие до нас, от Роберта I и епископа Сент-
Эндрюс. В августе Иоанн XXI1 обстоятельно ответил на все три
шотландских послания. Он приостановил действие церковного
приговора в отношении Брюса и епископов на год, пока не будет
вынесено окончательное решение, и уведомил магнатов Шотлан-
дии, что их просьба «наставить и побудить английского короля»
к миру удовлетворена 42. Это была крупная победа шотландцев.
Арбротская декларация привела к повороту в отношениях
Шотландии с Авиньоном. При упорном дипломатическом про-
тиводействии Англии они улучшались медленно, но первый шаг
был сделан. С 1323 г. Иоанн XXII стал безоговорочно именовать
Брюса королем. В 1328 г., после заключения англо-шотландского
«вечного мира» в Эдинбурге, он снял с Брюса отлучение, а с его
королевства — интердикт. Полгода спустя папа пожаловал коро-
лям Шотландии право помазания при коронации.
Непосредственная цель Арбротского манифеста — привлечь
Иоанна XXII на сторону шотландцев и способствовать миру
с Англией — была достигнута, но значение Декларации к этому
не сводится. Она была принята не только в интересах Брюса и не
только от лица его баронов. Война за независимость Шотландии
была всеобщим, подлинно народным, освободительным движением,
что и отражено участием в Декларации «свободных держателей
и всей общины королевства Шотландии».
На рубеже XIII—XIV вв., когда независимое Шотландское
государство было в опасности, его право на суверенитет получило
выражение в ряде красноречивых документов. Среди них —
Биргемский договор 1290 г., признавший Шотландию «самостоя-
тельной, отдельной и свободной, без всякого подчинения
Англии» 43; «Процесс» 1301 г. шотландского легиста Бальдреда
Биссета, доставленный в Рим, где Биссет отстаивал независимость
своей страны и уверял, что «египтяне могут обладать большим
правом на Шотландское королевство, чем англичане» 44; сент-
эндрюсский манифест в поддержку Брюса 1309 г., отвергавший
все обещания шотландцев английскому королю, «исторгнутые
насилием и принуждением» 45. Этот ряд продолжила и завершила
Арбротская декларация. В истории Шотландии она занимает
такое же место, что и битва при Бэннокберне. Небольшой народ
достойно и мужественно защищал свою свободу от сильнейшего
противника как оружием, так и словом.
42 Duncan А. А. М. The Nation of Scots and the Declaration of Arbroath. L., 1970.
P. 26.
43 Documents Illustrative of the History of Scotland / Ed. J. Stevenson. Edinburgh,
1870. Vol. 1. P. 162-173.
44 Scotichronicon. Vol. 2. P. 210—218.
45 ASK. N 36.
112
Д. Г. Федосов
По форме, содержанию и стилю Арбротская декларация сходна
со многими документами. Но она выделяется краткостью, строй-
ностью, смелостью, совершенством языка и силой патриотического
чувства. Декларация навсегда останется ранним свидетельством
самосознания народа и замечательным памятником средневековья.
В 1987 г. в отечественной литературе появилась «История
Шотландии», где впервые упоминается, правда очень бегло, Арб-
ротская декларация 46. Автор настоящей статьи рад возможности
познакомить нашего читателя с текстом Декларации. Перевод
выполнен по изданию: The Acts of the Parliaments of Scotland /
Ed. T. Thomson and C. Innes. Edinburgh, 1844. Vol. 1. P. 474 — 475,
с учетом поправок и дополнений, сделанных Дж. Фергюссоном
(Fergusson J. The Declaration of Arbroath. Edinburgh, 1970).
АРБРОТСКАЯ ДЕКЛАРАЦИЯ
Святейшему Отцу во Христе и Господину Иоанну, божественным провиде-
нием Верховному Понтифику Святой Римской и Вселенской Церкви, смиренные
и преданные сыны его: Данкан, граф Файф; Томас Рэндолф, граф Морей, лорд
Мэн и Эннандейл; Патрик Данбар, граф Марч; Малис, граф Стрэтэрн; Малколм,
граф Леннокс; Уильям, граф Росс; Магнус, граф Кейтнесс и Оркни; Уильям,
граф Сатерленд; Уолтер, сенешал Шотландии; Уильям Соулс, дворецкий Шотлан-
дии; Джеймс, лорд Дуглас; Роджер Моубрей; Дэвид, лорд Брихин; Дэвид Грэхем;
Ингерам Амфравилл; Джон Ментит, хранитель графства Ментит; Александр
Фрейзер; Гилберт Хэй, констебль Шотландии; Роберт Кит, маршал Шотландии;
Хенри Сент-Клер; Джон Грэхем; Дэвид Линдсей; Уильям Олифант; Патрик
Грэхем; Джон Фентон; Уильям Эбернети; Дэвид Уимс; Уильям Масет; Фергус
Ардроссан; Юстес Максуэлл; Уильям Рэмсей; Уильям Моуат; Элан Морей;
Доналд Кэмпбелл; Джон Кэмбрен; Реджиналд Чейн; Александр Ситон; Эндрю
Лесли; Александр Стрейтон и прочие бароны и свободные держатели, как и вся
община королевства Шотландии, шлют всяческое сыновнее почтение с благочести-
выми лобзаниями блаженных стоп его.
Мы ведаем, Святейший Отец и Господин, и заключаем из древних преданий и
книг, что среди других славных народов наш, шотландский, народ был отмечен
многими хвалами. Перешедши из Великой Скифии через Тирренское море и
Геркулесовы Столпы и обитая в течение долгого времени в Испании меж свирепей-
ших племен, он никогда не мог быть покорен ни одним из них, сколь бы варвар-
скими они ни были. Удалившись же оттуда спустя тысячу двести лет после
перехода израильтян через Красное море, многими победами и неустанными
трудами он обрел себе пределы на западе, кои населяет и поныне, изгнав бриттов
и совершенно истребив пиктов, и, невзирая на постоянные нападения норвежцев,
датчан и англичан, всегда сохранял их свободными от всякой повинности, чему
свидетельством старинные предания. В королевстве их [скоттов] правили сто
тринадцать королей из своего монаршего рода без какого-либо чужеземного
46 Зверева Г. И. История Шотландии. М., 1987. С. 35—36.
Арбротская декларация
113
вмешательства. Их доблести и заслуги, хотя бы они не явствовали из чего-либо
иного, ярко воссияли из того, что Царь царей и Господь господствующих Иисус
Христос после страстей и Воскресения Своего одними из первых призвал их, насе-
лявших крайние пределы земли, к святейшей Своей вере. Утвердить же их в вере
сей пожелал Он не кем иным, как Своим первым по призванию апостолом, хотя и по
положению вторым или третьим, — именно Андреем, милостивейшим братом
святого Петра, коему Он повелел пребывать всегда их Покровителем. Тщательно
учитывая это, Святейшие Отцы, предшественники Ваши, жаловали сие королев-
ство и народ, как достояние брата святого Петра, частыми милостями и многими
привилегиями.
Так народ наш под их защитой доныне жил вольно и покойно, когда сей
знаменитый государь, король английский Эдуард, отец того, что теперь правит, под
личиной друга и союзника потревожил подобно врагу наше королевство и обезглав-
ленный народ, не подозревавший никакого зла и обмана и еще не привычный
к войнам и вторжениям. Те несправедливости, убийства, насилия, грабежи, под-
жоги, заключение в темницу прелатов, сожжение монастырей, разорение и избие-
ние клириков и иные непомерные бесчинства, какие причинил он сему народу, не
щадя ничьего возраста, пола, сана и достоинства, никто не мог бы описать и в пол-
ной мере осознать, если не испытал этого сам. С помощью Того, Кто излечивает и
исцеляет раны, мы освобождены от этих бесчисленных бедствий доблестнейшим
государем, королем и господином нашим Робертом, который во имя избавления
народа и наследства своего от рук неприятелей с радостью перенес труды и лише-
ния, голод и опасности подобно новому Маккавею и Иисусу Навину. Божественный
промысел, а равно законы и обычаи наши, кои мы будем отстаивать до смерти,
право наследия и должное наше согласие и утверждение сделали его государем и
королем нашим, коему, как благодетелю народа, как по правам его, так и заслугам,
мы во всем будем хранить верность ради защиты нашей свободы. Если бы он
отступился от начатого дела, захотев нас и королевство наше подчинить англий-
скому королю и англичанам, мы тотчас постарались бы изгнать его, как нашего
недруга и губителя прав своих и наших, и избрали бы другого короля, способного
нас защищать. Ибо доколе хоть сотня из нас останется в живых, никогда и ни в коей
мере не покоримся мы английскому владычеству. Ведь не ради славы, богатств
или почестей мы сражаемся, но единственно во имя свободы, кою каждый добрый
человек утратит лишь вместе с жизнью.
Вот о чем, Досточтимый Отец и Господин, мы смиренно и коленопреклоненно
просим Ваше Святейшество со всею настойчивостью. Коль скоро Вы, чистосер-
дечно и благочестивым разумом помыслив, что для Того, Чью службу Вы несете
на земле, нет превосходства и различия меж иудеями и греками, шотландцами
или англичанами, призрите отеческим взором на беды и горести, причиненные
англичанами нам и Церкви Господней, благоволите наставить и побудить англий-
ского короля (коему надлежит довольствоваться тем, что имеет, ибо прежде
земли в Англии было довольно для семи или более королей), чтобы он оставил
в мире нас, обитающих в скудной Шотландии, далее коей нет обитаемой земли, и не
желающих ничего чужого. Мы же ради достижения нашего покоя с готовностью
сделаем для него то, что сможем, сохраняя уважение к нашему достоинству.
Сделать это, Святой Отец, тем более важно для Вас, что Вы видите, как
неистовствует ярость неверных против христиан в наказание за грехи их, а христи-
8. Зак. 605
114
Д. Г. Федосов
анские владения каждодневно уменьшаются. Вы заботитесь, дабы никто не оскор-
бил памяти Вашего Святейшества, если (упаси Господь!) какая-либо часть Церкви
претерпит в Ваше время ущерб или несчастье. Убедите же христианских государей,
дабы они не измышляли предлога, будто не могут отправиться на избавление
Святой Земли из-за войн с соседями. Истинная причина, препятствующая этому, —
что в войнах с малыми соседями они полагают ближайшую выгоду и слабейшее
противодействие. Но Тот, от Кого ничто не сокрыто, знает, с каким радостным
сердцем помянутый господин наш король и мы отправимся туда, если король
английский оставит нас в покое. Мы возглашаем и подтверждаем это наместнику
Христову и всему христианскому миру.
Но если Ваше Святейшество искренно не поверит этому и, слишком легко
вняв наветам англичам, не откажется поддерживать их к нашему смятению, мы
сочтем, что Всевышний вменит Вам в вину умерщвленные тела, погубленные
души и прочие тяготы, совершенные ими и нами, какие воспоследуют. За то, чем
обладаем, мы ныне и впредь готовы во всем угождать Вам, наместнику Господа,
как покорные сыны Ваши. Ему же, как высшему Владыке и Судие, вверяем мы
защиту нашего дела, возлагаем на Него помыслы и твердо уповаем, что Он вселит
в нас мужество и низведет врагов наших.
Всевышний да сохранит во здравии Ваше Святейшество для святой Своей
Церкви на долгие времена.
Дано в Арбротском монастыре, в Шотландии, месяца апреля шестого дня
в год Милости тысяча триста двадцатый, в год же правления помянутого короля
пятнадцатый.
М. Ю. Брандт
ПАРЛАМЕНТСКИЕ ДЕБАТЫ
ПО ВОПРОСУ ОБЪЕДИНЕНИЯ
АНГЛИИ И ШОТЛАНДИИ
В НАЧАЛЕ XVII В.
В правлении Якова 1 К. Маркс видел «пролог английской
революции» *. Кризис феодально-абсолютистского государства
выразился, в частности, в изменении роли парламента. В пред-
шествовавший период он был важной опорой тюдоровской монар-
хии. К концу XVI в. он превратился в арену социально-политиче-
ской борьбы усиливавшейся буржуазно-дворянской оппозиции и
пытавшейся укрепить свое положение королевской власти. Уже
при Елизавете в палате общин все чаще звучала критика решений
правительства по вопросам налогообложения, контроля за пред-
принимательской деятельностью, предоставления монополий на
производство ряда изделий, религиозной политики 1 2. Рост парла-
ментской оппозиции абсолютизму отражал существенные сдвиги
в расстановке социальных сил, вызванные успехами капиталисти-
ческого развития. С усилением буржуазных элементов, подъем
которых сдерживался феодальными социально-экономическими й
политическими структурами, их интересы и интересы абсолютизма
пришли в неразрешимое противоречие. Альянс буржуазии и нового
дворянства с абсолютной монархией перестал существовать.
Абсолютизм, возникший на основе своеобразного равновесия
феодальных и буржуазных слоев, в связи с изменением баланса
в пользу блока буржуазии и нового дворянства, утратил прогрес-
сивную роль и встал «поперек дороги торговле и промышлен-
ности» 3. Предопределенный социально-экономически, классовый
по характеру конфликт короны и парламента был решающим
фактором социально-политического развития Англии в период
правления Якова 1.
Цель настоящей статьи — изучение одного из направлений
борьбы буржуазно-дворянской оппозиции и королевской власти
в 1604—1610 гг. Восхождение шотландского короля Якова VI,
правнука Якова IV Стюарта и Маргариты Тюдор, на английский
1 Маркс К. Хронологические выписки//Архив Маркса и Энгельса. Т. 8.
С. 95.
2 См.: Neale J. Е. Elizabeth I and her Parliaments, 1558—1581. L., 1953; Idem. Eliza-
beth I and her Parliaments, 1584 — 1601. Oxford, 1957.
3 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 4. С. 308; См. также: Там же. Т. 7. С. 218—
223; Т. 21. С. 172; Т. 28. С. 354-355; Т. 37. С. 126-127.
8*
116
М. Ю. Брандт
престол привело к объединению корон Англии и Шотландии.
Достигнутая в марте 1603 г. Уния была чисто династической и
оставляла открытой проблему объединения. Ее решение осложня-
лось воздействием ряда факторов. Отношения Англии и Шотлан-
дии насчитывали столетия военного противостояния, неустанных
попыток англичан завоевать территорию северных соседей и лишь
десятилетия мирного сотрудничества. Объединение ставило новые
проблемы конституционно-политического характера, особенно
важные для Англии: в условиях начавшегося кризиса абсолютизма
вопросы сущности и границ королевской прерогативы, прав парла-
мента, отношения монарха к праву и т. п. оказались объектом
борьбы между оппозицией и короной. При обсуждении Унии вста-
вали и вопросы торгово-экономических отношений между Англией
и Шотландией, затрагивавшие экономические интересы англий-
ского купечества.
Уния 1603 г. в современной буржуазной историографии 4 оцени-
вается не единодушно. Английские, американские и часть шот-
ландских историков придерживаются традиционной концепции.
Уния рассматривается как важная веха в борьбе за политическое
единство Британских островов, следствие усилий Англии по обес-
печению безопасности страны. При этом подчеркивается ее поло-
жительное влияние на социально-экономическое развитие Шот-
ландии, сумевшей уже к началу XVII1 в. преодолеть исторически.
Сложившееся отставание от Англии 5. На состояние современной
шотландской историографии существенный отпечаток накладывает
обострение с середины 60-х годов XX в. шотландской национальной
проблемы. Спектр оценок Унии включает в себя и резко негатив-
ные, и безоговорочно позитивные суждения 6. Однако определяет
лицо шотландской историографии трактовка Унии как явления
либо случайного, либо не имевшего большого значения для истории
страны. Констатация положительных результатов сочетается
с акцентировкой отрицательных последствий объединения, крити-
кой экспансионистской политики Англии и стремлением показать
Шотландию равноправным партнером Унии. Подчас это приводит
к завышенной оценке уровня ее социально-экономического раз-
вития 7.
4 См.: Зверева Г. И. Англо-шотландские отношения XI —XV вв. в современной
буржуазной историографии Великобритании // Историография проблем между-
народных отношений и национально-освободительных движений в странах За-
падной Европы и Северной Америки. М., 1985.
5 Nobbs D. England and Scotland, 1560—1707. L., 1952; Crowson P. S. Tudor Foreign
Policy. L., 1973; Smout T. C. The history of the Scottish Nation, 1560—1830. L.,
1972; Lythe S. G. R. The economy of Scotland under James VI and I // The reign of
James VI and I / Ed. by A. Smith. L., 1973.
6 The Scottish Debate. Essays on Scottish nationalism / Ed. by N. MacCormick.
L., 1970; The radical approach: Papers on independent Scotland. Edinburgh,
1976.
7 Donaldson G. Foundations of Anglo-Scottish Union // Elizabethan government and
Парламентские дебаты
117
В советской историографии заметно оживился интерес к исто-
рии Шотландии, особенно ее роли в системе международных
отношений феодальной Европы 8. Предыстория и последствия
Унии 1603 г. изучались В. В. Штокмар и Г. Ю. Магаковым 9, кото-
рые видели в ней этап в борьбе Англии за аннексию Шотландии.
История обсуждения Унии в английском парламенте в советской
литературе не исследовалась. В общих работах буржуазных исто-
риков она чаще всего трактуется как личный конфликт Якова и
некоторых охваченных чувствами национальной вражды к шот-
ландцам коммонеров ,0. Нагромождением ошибочных действий
короля предстают парламентские дебаты в работах У. Ноутстейна
и Д. Уиллсона н. Интересны исследования Б. Левэка, содержащие
ряд ценных наблюдений, особенно об эволюции подхода Якова
к проблеме объединения. Однако в борьбе вокруг Унии он видит
конфликт конституционных принципов, осложненный националь-
ными трениями и лишенный социально-классовой подоплеки |2.
То же относится к обстоятельному анализу обсуждения в парла-
менте экономических проблем Унии в работах С. Лита 13. Игнори-
рование или отрицание классовой природы парламентской оппози-
ции абсолютизму вообще и по вопросу об Унии в частности состав-
ляют общий порок названных исследований.
society / Ed. by Т. Bindoff. L., 1961; Idem. Scotland: James V — James VII. Edin-
burgh; L., 1965; Ferguson W. Scotland’s relations with England. A survey to 1707.
Edinburgh. 1977; Wormaid J. Court, Kirk and Community. Scotland, 1470—1626.
L., 1981; Mitchison R. History of Scotland. L., 1970; Mackie J. A history of Scotland.
L., 1978.
8	Басовская H. И., Зверева Г. И. Союз Франции и Шотландии в системе англо-
французских противоречий XI—XV вв. //СВ. 1985. Вып. 48; Басовская Н. И.
Столетняя война, 1337—1453. М., 1985; Зверева Г. И. История Шотландии. М.,
1987; Ивонин Ю. Е. О характере англо-шотландских отношений при ранних
Тюдорах // Вопр. истории. Минск, 1981. Вып. 8; Петросьян А. А. Эдинбургский
договор 1560 г. // Англия в эпоху абсолютизма / Под ред. Ю. М. Сапрыкина. М.,
1984.
9	Штокмар В. В. Некоторые условия и дипломатическая подготовка объединения
Англии и Шотландии в конце XVI в. — начале XVII в. // Англия XIV—XVII вв.
Проблемы генезиса капитализма. Горький, 1974. Вып. 2; Она же. Религиозно-
политический и национальный аспекты объединения Англии и Шотландии в на-
чале XVII в.//Проблемы социальной структуры и идеологии средневекового
общества. Л., 1978. Вып. 2; Магаков Г. Ю. Англо-шотландский союзный договор
1586 г. // Вести. ЛГУ. История. Яз. Лит. 1986. № 2.
10	Ferguson W. Op. cit. Р. 97—104; Dicey А. V., Rait R. S. Thoughts on the Union
between England and Scotland. Westport (Conn.), 1971; Rabb T. K. Sir Edwin San-
dys and the Parliament of 1604 // AmHR. 1964. Vol. 69. N 3.
11	Notestein W. The House of Commons, 1604 — 1610. N. Haven, 1971. P. 78 — 85, 211 —
254; Willson D. King James I and the Anglo-Scottish Unity // Conflict in Stuart
England / Ed. by W. Aiken. B. Henring. N. Y., 1960.
12	Levack B. Toward a more Perfect Union: England, Scotland and the Constitution //
After the Reformation / Ed. by B. Malament. Manchester, 1980; Idem. English Law,
Scots Law and the Union // Law-making and law-makers in British history. L., 1980.
13	Lythe S. G. R. The economy of Scotland in its european setting. L.; Edinburgh, 1960.
P. 199-215.
118
М. Ю. Брандт
Программа Унии, отстаиваемая Яковом, окончательный вид
приобрела не сразу. Король обратился к вопросу об объединении
Англии и Шотландии уже 19 марта 1604 г. при открытии своего
первого парламента 14. Последнее его выступление, посвященное
Унии, прозвучало 4 мая 1607 г.15 Судя по всему, король не пред-
полагал, что обсуждение так затянется. Изданная при его вступ-
лении в Англию в мае 1603 г. прокламация объявляла завершение
процесса объединения делом ближайшего будущего 16. Однако чет-
кого плана Яков в 1604 г. еще не имел. Его речь о необходимости и
выгодах Унии не содержала конкретных предложений о путях ее
осуществления. Яков не пошел дальше образных сравнений в духе
теории «священного права королей», которые не проясняли сущ-
ности планируемого объединения. «Я муж, а весь остров — моя
законная жена. . . Надеюсь, среди вас нет безрассудных людей,
которые бы думали, что я, христианский король, буду многожен-
цем, мужем двух жен» 17. Король не пришел еще к выводам
о судьбе парламентов, административно-правовых систем Англии
и Шотландии, характере торгово-экономических отношений. Его
главные советники в Англии Р. Сесиль, состоявший с ним в тайной
переписке еще при жизни Елизаветы, и Фрэнсис Бэкон, сочинив-
ший для Якова трактаты об Унии, лучше короля понимали слож-
ность встававших проблем. «Такие большие изменения следует
осуществлять с большой постепенностью», — писал Бэкон, реко-
мендуя Якову ограничиться предложением о принятии нового
названия для англо-шотландского королевства — «королевство
Великобритании». Он полагал, что переименование — «дело внеш-
ней формы, но оно может произвести впечатление» 18. Р. Сесиль
также настаивал на осторожности и советовал королю «собрать
членов комиссии, избранных с обеих сторон» для разработки плана
Унии 19. Король, сочтя эти рекомендации разумными 20, 14 апреля
представил в парламент два предложения: о принятии нового наз-
вания и утверждении состава комиссии для обсуждения с анало-
гичной комиссией шотландского парламента деталей объедине-
ния 21. Он рассчитывал, перенеся разработку плана Унии в относи-
14 The political works of James I / Ed. by C. McIlwain. N. Y., 1965. P. 271 — 273. (Да-
лее James I. Works).
15 Report of the events and circumstances which produced the Union of England and
Scotland / Ed. by J. Bruce. L. 1799. Vol. 2. Арр. XXI. P. CXLIII. (Далее: Bruce.
Report).
16 Stuart royal proclamations / Ed. by J. Larkin, P. Hughes. Oxford. Vol. 1. P. 18—
19. (Далее: Proclamations).
17 James I. Works. P. 272.
18 The works of Francis Bacon: In 12 vol. / Ed. by Spedding e. a. N. Y., 1968. Vol. 10.
P. 91. (Далее: Bacon. Works).
19 Цит. no: Gardiner S. P. History of England from the accession of James I to the out-
break of the civil war. L., 1883. Vol. 1. P. 171.
20 Bruce. Report. Арр. II. P. XXI; Bacon. Works. P. 194.
21 Bruce. Report. Арр. II. P. XV-XVI.
Парламентские дебаты
119
тельно узкую по составу и потому более «управляемую» комиссию,
избежать длительных дебатов и добиться принятия необходимых
решений, отвечавших его интересам. Предложения казались
королю умеренными, но они вызвали в палате общин бурные
дебаты, неожиданные для Якова, три года спустя обвинившего
советников в том, что они представили ему дело более простым, чем
оно было 22. Реакция коммонеров была, однако, естественной. Дав
согласие на новое название государства, парламент отрезал бы себе
пути к отступлению и оказался бы «заложником» короны, которая
могла бы использовать согласие как одобрение плану Унии в целом.
«Nomen est signum rei» («название есть признак вещи») подчерки-
вал один из лидеров оппозиции, «а мы еще не знаем, каким будет
государство». Палата общин требовала разработать принципы и
определить цели объединения и лишь затем думать об уместности
принятия нового названия 23. Она полагала, что это приведет к лик-
видации старого и созданию нового государства с опасными послед-
ствиями для действия судебно-административной системы; будет
нанесен ущерб престижу короля, вытекающему из «древности
королевств»; перестанут действовать международные договоры
и торговые соглашения; исчезнет приоритет Англии, отраженный
в существующем названии 24. Натолкнувшись на твердую оппози-
цию палаты общин (кроме официальных представителей короны
в ее поддержку выступал только У. Морис25), Яков отступил.
Он согласился передать дело на рассмотрение судьям общего права
и, получив их отрицательный ответ, уже 28 апреля снял свое пред-
ложение 26. Дальнейшие события показали, что отступление короля
было тактическим маневром. 20 октября, в день начала работы
англо-шотландской комиссии, принятие нового титула монарха
было признано королевской прерогативой, и Яков стал именоваться
королем Великобритании. Но новый титул короля парламентом
утвержден не был 27.
На первой сессии парламента Яков добился лишь создания
комиссии для выработки программы Унии 28. Часть плана была
выполнена, но уверенности в том, что парламент примет разрабо-
танные комиссией предложения без борьбы, у короля не было.
Слишком очевидным было сопротивление палаты общин, обра-
22 Ambassades de М. de Boderie en Angleterre sous le regne d‘Henri IV et la minorite
de Louis XIII depuis des annees 1606 jusqu‘en 1611. (Далее: Ambassades). 1750.
Vol. 2. P. 138.
23 Bruce J. Report. Арр. II. P. XVIII—XIX; Calendar of the state papers. Domestic
series of the reign of James I., 1603—1610. L., 1857. P. 100.
24 Bruce. Report. Арр. VI. P. XXXV-XXXIX.
25 The parliamentary diary of Robert Bowyer. 1606—1607 / Ed. by D. Willson. (Да-
лее: Bowyer). Minneapolis, 1932. P. 202 —203n, 224; См. также: Bindoff T. Stuarts
and their style // EHR. 1945. Vol. 60. N 237.
96 Bruce. Report. Арр. XVII. P. CI; Bacon. Works. P. 201—202.
27 Proclamations. P. 95—97; Bowyer. P. 203n, 224.
4 Bruce. Report. Арр. XIII,. P. LXV-LXVIrT: ? pp. IV. P. XXVI-XXX.
120
М. Ю. Брандт
щаясь к которой при закрытии сессии Яков выразил глубокое не-
довольство и подтвердил готовность добиваться осуществления
Унии 29. Он сделал все возможное, чтобы комиссия приняла отве-
чающий его желаниям документ: в ее составе большинство оказа-
лось официальными представителями короля и членами палаты
лордов; он лично появлялся на заседаниях и оказывал нажим на
тех, кто проявлял несогласие 30. И все-таки английский коммонер
Э. Хобби не поставил подпись под документом, а Яков не обрел
полной уверенности в том, что «кто-нибудь из. . . членов палаты
общин не поднимется в парламенте и не скажет: „Мы никогда не
давали своего согласия, а подчинились большинству11» 31. Тем не
менее принятые 6 декабря «Статьи Унии», безусловно, отражали
планы короля, оценившего их как «счастливый успех» 32.
Четыре раздела «Статей Унии» предлагали: отмену законов,
направленных против англичан и шотландцев, принятых в период
англо-шотландской вражды; отмену особых законов для погранич-
ных графств; объединение англо-шотландской торговли; призна-
ние англичан и шотландцев, появившихся на свет после смерти
Елизаветы, полноправными подданными соответственно Шотлан-
дии и Англии. Автономия административных систем стран сохра-
нялась 33.
Таков окончательный вид королевской программы Унии. Ее
обсуждение на третьей сессии парламента в 1606 — 1607 гг. выли-
лось в ожесточенную борьбу короны и парламента, острота которой
обусловливалась непримиримостью целей и подходов к решению
проблемы объединения. Можно согласиться с критикой Б. Лева-
ком 34 мнения, что непрактичный идеалист Яков, преданный
абстрактной идее единства, упрямо навязывал вечный союз, в кото-
ром должны были исчезнуть все различия: языков, веры, права,
парламентов и т. д.35 Обоснованием этой точки зрения служит
фраза Якова о его желании воплотить в жизнь принцип «Unus Rex,
Unus Grex, Una Lex» 36. Но она была «вкраплена» в речь от 31 мар-
та 1607 г., направленную на защиту «Статей Унии», которые на
автономию административно-судебных систем Англии и Шотлан-
дии не посягали. Подобные проекты были, и Бэкон в 1604 г. пред-
29 Ibid. Appl. XI. Р. LVII.
30 Calendar of the state papers and manuscripts relating to English affairs existing
in the archives and collections of Venice and other libraries of Northern Italy. L.,
1900. Vol. 10. P. 182, 192, 198, 199. (Далее: C. S. P. Ven.).
31 Bowyer. P. 187, 194; Calendar of the manuscripts of the most honourable marquesse
of Salisbury preserved at Hatfield House. L., 1940. Pt. 18. P. 378. (Далее: Hatfield
Papers.).
32 Bruce. Report. App. XCV-XCVI.
33 Ibid. Арр. XV. P. LXXIII —LCIII.
34 Levack B. Toward a more Perfect Union. P. 71.
35 См., например: Willson D. Op. cit. P. 45; Notestein W. Op. cit. P. 211 — 254.
36 James I. Works. P. 292.
Парламентские дебаты
121
лагал объединить парламенты обеих стран 37. Но они не получили
отражения в выступлениях короля на первой сессии и, видимо,
не разделялись им уже тогда. Б. Левэк, однако, необоснованно
превращает Якова в беспринципного «прагматика, готового экспе-
риментировать с различными предложениями» 38. Это не так, ибо
принципиальный подход Якова к политическим целям Унии оста-
вался неизменным. Она должна была внести свою лепту в расшире-
ние прерогатив королевской власти, достижение ее независимости,
прежде всего от парламента Англии, который в лице нижней
палаты проявлял растущую непокорность и оппозиционность.
Для Якова программа Унии была неотделима от абсолютистской
теории «священного права королей» 39. Разделяя концепцию
Ж. Бодена о суверенитете и необходимости безусловного подчи-
нения власти государства, он отстаивал мысль о божественной при-
роде монархии. Союз Англии и Шотландии, предустановленный
провидением, осуществляется, по мнению Якова, волей монарха,
единой с волей божества. Теоретический постулат о неотделимости
прав подданных от прерогативы короля получил практическое
значение следования королевств за судьбами их коронованных
вождей. «Разве оба королевства не были с самого начала монар-
хиями и разве может тело иметь какое-то значение без головы,
отныне единой?» 40 Неделимость королевского суверенитета требо-
вала единства имевших общего монарха государств. Этот вывод
не противоречил сохранению автономии парламентов Англии и
Шотландии, самостоятельность действий которых абсолютный
суверенитет короля ограничивал в равной мере, так как их полно-
мочия восходили к священной воле единого монарха. Как «монар-
хии с самого начала», оба государства были результатом деятель-
ности королей, ибо «короли творили законы, а не законы создавали
королей» 41. Такова одна из граней решения о принятии Стюартом
в обход парламента титула короля Великобритании. Эти теорети-
ческие выкладки воплотились в «Статьях Унии» прежде всего
в программе натурализации, которая трактовала вопрос о граж-
данстве объединенного королевства. Но она решала и кардиналь-
ные вопросы конституционно-политического устройства англо-
шотландского объединения. Дебаты вокруг проекта натурализации,
самые продолжительные, были, по существу, дебатами о роли и
правах парламента, власти и границах прерогатив короны.
По плану натурализации, англичане, родившиеся после смерти
Елизаветы, получали неограниченные права на приобретение,
37 Bacon. Works. Р. 228-229.
38 Levack В. Op. cit. Р. 71.
39 См.: Каменецкий Б. А. Идейная борьба в Англии в период кризиса абсолютизма
(конец XVI —начало XVII в.). Политико-юридический аспект//СВ. 1980.
Вып. 43.
40 James I. Works. Р. 271-272.
41 Ibid. Р. 62.
122
М. Ю. Брандт
пользование и наследование движимости и недвижимости, допус-
кались ко всем судебно-административным постам обеих стран.
Лица, родившиеся до марта 1603 г., также могли приобретать и
наследовать движимое и недвижимое имущество, но места в парла-
ментах, судебные, высшие административные должности были для
них закрыты 42. С практической точки зрения такое решение
проблемы устраивало Якова. Не затрагивая королевской прерога-
тивы назначать на любую должность угодных монарху людей вне
зависимости от времени их рождения, натурализация давала более
широкие возможности для привлечения на сторону короны пред-
ставителей шотландской аристократии путем предоставления им
земельных пожалований, денежных сумм, выгодных администра-
тивных и судебных постов, становившихся наиболее обширным и
стабильным источником их доходов. Объективно «приручение»
феодальной шотландской аристократии было необходимым усло-
вием укрепления абсолютизма, единственной опорой которого
в связи с успехами капиталистического развития оставались реак-
ционные элементы старого английского дворянства и магнаты Шот-
ландии. Коммонеры полагали, что натурализация шотландцев
в Англии приведет к наплыву шотландцев в английские города и
деревни, страдающие от избытка не имеющего средств к существо-
ванию населения, вытеснению англичан из окружения короля.
Получив права английских граждан, они приобретут земли и дер-
жания, но, не подчиняясь законам Англии, смогут получать доходы
с английских земель, не платя при этом податей и налогов. Оппози-
ция, рассуждая о несправедливом отношении к тем, кто родился до
марта 1603 г. и делом доказал свою преданность королю, предла-
гала ограничить всех шотландцев, без различий, в широком круге
прав наследования недвижимости, исполнения судебно-админист-
ративных функций, получения церковных бенефициев 43. Яков обо-
снованно оценил это как предложения людей «с медом на устах и
ядом в сердце» 44. За критикой программы натурализации как
решения вопроса о гражданстве стояла оппозиция целям, ей
имплицитным, — целям укрепления абсолютизма.
Безусловным центром государственной структуры, разработан-
ной «Статьями Унии», становилась личность монарха, принявшего
амбициозный титул короля Великобритании. В случае претворения
в жизнь «Статей» упало бы значение английского парламента:
в стране, население которой имело бы общее англо-шотландское
гражданство, он утратил бы исключительное положение единствен-
ного сословно-представительного учреждения и превратился бы
в орган, функционирующий наряду с подобным шотландским
органом, с ограниченной территорией Англии сферой действия
42 Bruce. Report. Арр. XV. Р. LXXXIX-ХСП.
43 Bowyer. Р. 130, 212 —213п, 218-225; С. S. Р. Ven. Vol. 10. Р. 33.
44 James I. Works. P. 293.
Парламентские дебаты
123
принимаемых им актов и вследствие этого располагающий мень-
шими возможностями для участия в выработке общегосударствен-
ной политики. Король наделялся полномочиями абсолютного
монарха, свободного в решении общих для Англии и Шотландии
вопросов от контроля единого для обеих стран органа власти.
Опасный смысл обретала данная королем характеристика внедрен-
ной им системы управления Шотландией, основанной на независи-
мости действий монарха и подчинении парламента его желаниям:
«Здесь [в Лондоне] я нахожусь и правлю ее [Шотландией] пером:
я пишу, и мои указания выполняются; при помощи Совета я. . .
делаю то, чего другие не могли добиться мечом» 45. Умаление роли
парламента своей оборотной стороной имело усиление позиций
короны, прерогативы которой по общим для Англии и Шотландии
вопросам определялись нарочито неясно: в качестве «некоторых
обстоятельств, находящихся в нашей власти как главы обоих
королевств» 46. Принятие титула короля Великобритании вопреки
сопротивлению парламента, установление обменного курса англий-
ского и шотландского фунтов и чеканка единой монеты, утвержде-
ние флага объединенного королевства, попытка ввести беспошлин-
ную торговлю между странами также против желания палаты
общин4 — все это свидетельствовало о широком толковании
Яковом прерогатив короны. Принятый «Статьями Унии» практи-
ческий курс соответствовал теории «священного права», согласно
которой парламент был лишь совещательным органом при мо-
нархе: «король ежедневно издает статуты и ордонансы. . . без
согласия парламента. . . ни один парламент не имеет власти при-
нимать статут или закон без скипетра короля» 48. В связи с этим
принципиальное значение приобрело решение вопроса о судьбе
английского и шотландского права. Как известно, общее право
Англии получило к началу XVII в. значение идеологии буржуазно-
дворянской оппозиции абсолютизму, приспосабливавшей его
«варварски-феодальное наречие» 49 для выражения складывав-
шихся капиталистических отношений. В связи с разрывом союза
буржуазии и нового дворянства с абсолютной монархией общее
право, защищая имущественные интересы восходящих классов,
превратилось и в средство обоснования законности ограничения
королевской власти парламентом. Шотландская правовая система
включала в себя принципы римского права 50, которое использова-
45 Ibid. Р. 301-303.
46 Proclamations. Р. 96.
47 Ibid. Р. 94-97, 99-103, 135-136; Lythe S. G. R. Op. cit. Р. 201-203.
48 James I. Works. P. 61.
49 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 22. С. 312.
50 Об этом говорил сам Яков, см.: James I. Works. Р. 301 — 302; См. также: Wal-
ker D. Н. The Scottish legal system. Edinburgh, 1976. P. 51—54, 63—64, 160—161;
Причины рецепции римского права в Шотландии, начавшейся в XV и активно
шедшей в XVI в., недостаточно ясны. Считают, что решающую роль сыграли
124
М. Ю. Брандт
лось для обоснования абсолютистских концепций 51. Это создавало
очевидную напряженность. Уже в 1604 г. в анонимном трактате,
исходившем, по-видимому, из парламентских кругов, выражалось
опасение, что король отменит английские законы, либо «смешает
их с другими, своими собственными, особенно римскими» 52. Сохра-
нение «фундаментальных законов», которые спикер идентифици-
ровал с общим правом 53, было для коммонеров вопросом сохране-
ния прав и свобод парламента. 26 апреля 1604 г. Э. Сэндис объяснил
сущность такого понимания проблемы. «Король при коронации
клятвенно обещает сохранять наши свободы. . . Подданные. . .
обещают служить королю и сохранять все права, принадлежащие
короне. . . Он, как король Британии, сможет взять с нас клятву.
Мы же не имеем оснований требовать клятвы» от короля .
В 1604 г. Яков оставил этот вопрос открытым. Идя навстречу оппо-
зиции в вопросе сохранения общего права, он гарантировал непри-
косновенность норм шотландского, а значит, и римского права 55.
Такая двойственность была не случайна. «Статьи Унии» оставили
в силе обе правовые системы. Но 31 марта 1607 г. Яков заявил о на-
мерении разработать единое для Англии и Шотландии законо-
дательство: «. . .имея одного короля, они должны иметь и одно
право». Учитывая приверженность коммонеров общему праву, он
попытался представить себя его сторонником. Однако неопреде-
ленность многих норм английского права создает почву для зло-
употреблений и вызывает большие трудности. Поэтому необходима
кодификация общего права в целях его «прояснения и очистки»,
а также приведения в соответствие с нормами шотландского
права 56. Яков пояснял, что пробелы в нормах одного права должны
восполняться нормами другого 57. Речь содержала противоречивые
рассуждения о принятии единой правовой системы. С одной сто-
роны, хотя и нечетко, король говорил, что «прояснение» права
осуществится парламентским путем . С другой стороны, не остав-
ляя сомнений, он заявил, что в случае, когда закон неясен или
неопределен, по нормам римского права «Rex est judex» («Король
недостаточная развитость шотландского «общего права», связанная с относи-
тельно слабой централизацией страны в XI—XV вв., и сильное французское
влияние на социально-политическое развитие страны. См.: Mitchison R. Op. cit.
Р. 65; McKinnon J. The constitutional history of Scotland. L., 1924. P. 153—154;
Rait R. S., Pryde S. Scotland. L., 1954. P. 40.
51	Каменецкий Б. А. Указ, соч.; Mosse G. L. The struggle for the constitution in
England from the reign of Elizabeth to the Petition of Rights. East Lansing, 1950.
P. 139—174; Levack B. The civil lawyers in England, 1603—1641. Oxford, 1973.
P. 123-146.
52	Цит. no: Levack B. Toward a more Perfect Union. P. 59—60.
53	CobbeCs parliamentary history of England. L., 1806. Vol. 1. P. 1046.
54	Bruce. Report. Арр. XI. P. XXXV-XXXIX.
55	Ibid. Арр. XVII. P. C.
56	James I. Works. P. 293-294.
57	Hatfield Papers. L., 1965. Pt. 19. P. 440-441.
58	James I. Works. P. 293-294.
Парламентские дебаты
125
есть судья»), так как он является «lex loquens» («говорящим
законом») и должен восполнять отсутствие закона 59. Это было пря-
мое посягательство на право участия парламента в законодательной
деятельности, объявленное в «Апологии» 1604 г. «наследствен-
ным», подобным праву на «землю и имущество» 60 61 62. Инкорпорация
английского и шотландского права воспринималась как рецепция
проникнутых абсолютистским духом норм римского права. Она
была призвана пересмотреть нормы, определяющие права парла-
мента и прерогативы короля, обосновать законность присвоения
короной исключительных прав на законодательную деятельность.
Разрыв альянса буржуазии и нового дворянства с королевской
властью делал нетерпимыми любые попытки умалить роль парла-
мента. В противовес «Статьям» была выдвинута программа «совер-
шенной Унии», получившая полное выражение в речи Э. Сэндиса
28 апреля 1607 г.6' В ее поддержку палата общин выступала
единым фронтом; против высказывались лишь официальные пред-
ставители короля Ф. Бэкон, Э. Фелипе, Д. Карлтон, Г. Гобарт,
Г. Монтэгю 6 . В центре предложений оппозиции оказался вопрос
о месте парламента в объединенном королевстве и его законода-
тельных полномочиях. Соглашаясь с Яковом в необходимости
подчинить англичан и шотландцев действию единого права, ком-
монеры отвергали идею «прояснения и очистки» общего права
путем включения в него норм шотландского права. Они требовали
подчинить шотландцев английским законам. Внедрение такого
права относилось к исключительной компетенции парламента,
общего для обеих стран. «Пока нет одного парламента, нет и не
может быть одного права. Но если будет один парламент, со време-
нем будет и одно право». Пробелы, имевшиеся в английском праве,
должны были восполняться не по принципу «Rex est Lex loquens»,
а путем принятия парламентского статуса63. Противопоставляя
претензиям короны на роль единственного полноправного законо-
дателя требование создания общего парламента, обладающего
правом на совместную с королем законодательную деятельность,
палата общин защищала принцип правления «короля в парла-
менте», который в условиях кризиса абсолютизма приобрел зна-
чение принципа контроля парламента над монархом. Яков катего-
рически отверг предложение о создании новой комиссии для раз-
работки плана Унии, основанного на изложенных принципах,
заявив, что он «всегда предлагал полную и абсолютную, но не
совершенную Унию» 64. Программа оппозиции была несовместима
59 Ibid. Р. 299.
60 Prothero G. W. Select statutes and other constitutional documents illustrative of the
reigns of Elizabeth and James I. L., 1934. P. 287—288.
61 Bowyer. P. 219 - 220, 256 - 261.
62 Ibid. P. 261-286.
63 Ibid. P. 256-261.
64 Cobbefs parliamentary history. P. 1116.
126
М. Ю. Брандт
со «Статьями Унии», ибо несовместимы были принципы контроля
парламента над королем и независимости монарха от парламента,
подчинения всех, включая короля, праву и свободы монарха от
действия права, участия парламента в законодательной деятель-
ности и объявления ее исключительной прерогативой короны.
За конституционным по форме конфликтом короны и парламента,
частью которого была борьба вокруг конституционно-политических
и публично-правовых аспектов Унии, стояли реальные классовые
интересы феодальных сил, с одной стороны, и буржуазии и нового
дворянства — с другой. Абсолютистские тенденции «Статей Унии»
потаенны и заглушены, но чем «меньше развиты эти новые разру-
шительные общественные элементы, тем более консервативной
является даже самая свирепая реакция старой политической
власти. Чем более развиты эти новые разрушительные общест-
венные элементы, тем более реакционными являются даже самые
безобидные консервативные поползновения старой политической
власти» 65 66.
Обсуждение в парламенте экономических аспектов объедине-
ния характеризовалось единодушием коммонеров, отклонивших
торговый раздел «Статей Унии». По ним протекционистские меры,
запрещавшие ввоз определенных изделий в Англию и Шотландию
из третьих стран, а также их вывоз, становились взаимными.
Торговлю же изделиями, не допущенными к экспорту в третьи
страны, было рекомендовано разрешить, установив между Англией
и Шотландией беспошлинную торговлю и исключив некоторые
виды сырья; пошлиной облагались товары, привезенные из третьих
стран и вовлеченные в англо-шотландскую торговлю один раз, при
их первом ввозе; разрешался доступ английских купцов в шотланд-
ские и шотландских купцов в английские торговые компании .
Устанавливаемое равенство Англии и Шотландии в их взаимной
торговле не могло не быть формальным, учитывая существенный
разрыв в уровнях развития Англии, переживавшей необратимый
вариант генезиса капитализма 67, и Шотландии, добившейся опре-
деленных успехов в развитии ремесла и торговли, но остававшейся
чисто феодальной страной 68. Тем не менее палата общин отвергла
эти предложения. В меморандуме лондонских купцов, одобренном
парламентом, отмечалось, что торговля с Шотландией невыгодна
для Англии, так как Шотландия не является емким рынком для
ввозимых товаров и не производит достаточного количества экс-
портных изделий. Считалось, что беспошлинный вывоз невыделан-
ного сукна в Шотландию лишит работы английских ремеслен-
65 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 4. С. 308.
66 Bruce. Report. Арр. XV. Р. LXXVIII—LXXXXIV.
67 Чистозвонов А. И. Понятие и критерии обратимости и необратимости историче-
ского процесса // ВИ. 1969. № 5. С. 85—86.
68 Lythe S. G. Б. Op. cit. Р. 57-73.
Парламентские дебаты
127
ников; доступ шотландцев в английские компании разорит их; анг-
лийская торговля попадет в руки шотландских моряков, имеющих
дешевые корабли, платящих низкие выездные пошлины и не орга-
низованных в компании 69. Страхи, понятно, были преувеличены.
Напротив, английская конкуренция оказала негативное влияние на
ряд отраслей шотландской экономики 70. Но они отражали настрое-
ния представителей торгового капитала мануфактурной стадии
развития капитализма, стоявших за сохранение системы протек-
ционистских мер. «Мудрость состоит в том, чтобы облагать двой-
ной пошлиной наши основные товары», — писали составители ме-
морандума, относя к ним сырьевые продукты 71. Эти требования пе-
рекликаются с содержанием современных им меркантилистских
трактатов72. Сохранение торговых привилегий шотландцев во
Франции, полученных в прежние годы, усиливало беспокойство
коммонеров. Об итогах работы комиссии, созданной для выяснения
масштабов преимуществ 73, точных данных нет. В Акте об Унии
шотландского парламента наличие значительных различий в усло-
виях торговли отрицалось. Но в палате общин разбиралась жалоба
английского купца, обвинявшего подкупленных французами шот-
ландцев в сокрытии «больших преимуществ» над англичанами 74.
Оппозиция была недовольна и действиями французской диплома-
тии, внушавшей, что Уния «не должна повредить древней друж-
бе. . . Франции и Шотландии» 75. Тесные отношения с шотландской
знатью давали Франции возможность оказывать некоторое влияние
на лондонское правительство. Особый характер франко-шотланд-
ских отношений был одной из причин, на которую ссылалась
оппозиция, критикуя «Статьи Унии» 76.
В предложениях о торговой Унии палата общин видела наруше-
ние принципов протекционизма, направленных на защиту нацио-
нальной промышленности от конкуренции иностранцев, к которым
коммонеры относили и шотландцев. Национальные предубежде-
ния, порожденные столетиями военного соперничества, инициато-
ром которого выступала стремившаяся лишить Шотландию незави-
симости Англия, несомненно, оказали влияние на ход и итоги деба-
тов. Подчас выдвигались возражения, объяснимые только чувст-
вами взаимной неприязни и подозрительности. Апогеем стало
дело К. Пиготта, назвавшего шотландцев «наглецами, бунтовщи-
ками и предателями», отправленного за это в Тауэр по решению
69 Bruce. Report. Арр. VIII. Р. XLCI—CLX.
70 Lythe S. G. R. Op. cit. Р. 64; Hatfield Papers. L., 1965. Pt. 20. P. 35.
71 Bruce. Report. Арр. VIII. P. XLVII-XLVIII.
72 Осокин M. Г. Зарождение буржуазной экономической мысли в Англии в на-
чале XVII в. // Англия в эпоху абсолютизма.
73 Bruce. Report. Арр. XV. Р. LXXXII.
74 Ibid. Арр. XXII. Р. CLVIII; Bowyer Р. 201.
75 Ambassades. Vol. 1. Р. 108; Vol. 2. Р. 140.
76 Ibid. Vol. 1. Р. 61-63, 454-456; Vol. 2. Р. 120-122; Bowyer. Р. 219, 226, 265.
128
М. Ю. Брандт
Тайного Совета 11. Такие выступления вызывали естественную
реакцию шотландцев, а сама борьба «скорее разъединяла, чем
объединяла оба народа» 77 78. Отношение шотландцев к плану Унии
требует специального анализа, выходящего за рамки данной статьи.
Знать, мелкие и средние землевладельцы-лэрды, купцы проявляли
интерес к преимуществам, которые должна была дать Уния:
увеличению земельных пожалований и пенсий, получению англий-
ских придворных и иных постов, участию в английских торговых
компаниях, внутренней политической стабильности. Но Уния,
лишив Шотландию постоянно находившегося в стране короля,
независимой внешней политики, низвела ее до положения сател-
лита Англии 79 80. И «Статьи Унии», и программа «Совершенной
Унии» утверждали полное господство Англии в англо-шотландском
объединении. Яков считал, что Шотландия «со временем станет как
Камберленд, Нортамберленд и другие отсталые северные граф-
ства» , хотя политический расчет потребовал сохранить автоно-
мию шотландских государственных органов. Программа бур-
жуазно-дворянской оппозиции была программой ничем не прикры-
той аннексии Шотландии. «Совершенная Уния» понималась как
поглощение Англией Шотландии в интересах английской буржуа-
зии и нового дворянства. Шотландцы справедливо полагали, что
такая Уния превратит их страну «в завоеванную и порабощенную
провинцию, типа Ирландии» 81, и просили Якова отказаться от
дальнейших попыток убедить английский парламент утвердить
план Унии 82.
Борьба буржуазно-дворянской оппозиции и королевской власти
по вопросу объединения Англии и Шотландии завершилась пора-
жением короны. «Статьи Унии» не получили силы парламентского
статуса. Яков добился лишь отмены враждебных законов. Больше
парламент к вопросу об Унии не возвращался. Проблема натура-
лизации была решена внепарламентским путем: в 1608 г. Суд
Канцлера удовлетворил иск двухлетнего шотландца о нарушении
его владельческих прав на земельный участок в Англии, создав
необходимый судебный прецедент 83. Но это говорило о поражении
короны, оставившей мысль провести Унию через парламент.
Принятие 11 августа 1607 г. парламентом Шотландии Акта об Унии
положения не изменяло: он вступал в силу только после принятия
77 CobbeCs parliamentary history. Р. 1096—1099.
78 С. S. Р. Ven. Vol. 10. Р. 446.
79 Cowan Е. J. The Union of the Crowns and the crisis of the constitution in 17th
century Scotland // The satellite state in the 17th nad 18th centuries / Ed. by
S. Dyrvic e. a. Bergen, 1979.
80 James I. Works. P. 294.
81 Цит. no: Ferguson W. Op. cit. P. 103.
82 A copie of a letter from some of the nobility of Scotland to King James 6th of ever
blessed memory, concerning the Union. Edinburgh, 1607.
83 A source book of Scottish history / Ed. by N. Dickinson, G. Donaldson. Edinburgh,
1954. Vol. 3. P. 461.
Парламентские дебаты
129
аналогичного акта английским парламентом, на что надежды не
было.
Антиюнионистская оппозиция была составной частью оппози-
ции антиабсолютистской и была обусловлена обстоятельствами
объективного социально-экономического и социально-политиче-
ского характера. Торговые аспекты Унии затрагивали экономиче-
ские интересы английских купцов, которые отвергли торговую
унию из соображений протекционистского характера. Определен-
ную роль сыграла исторически сложившаяся враждебность в отно-
шениях между англичанами и шотландцами, не являвшаяся,
однако, ни единственным, ни решающим фактором. Острота борьбы
буржуазно-дворянской оппозиции и королевской власти определя-
лась принципиальным различием их подходов к Унии, ее целям и
путям осуществления. Одним из проявлений кризиса английского
абсолютизма был конфликт парламента и короны — конститу-
ционный по форме, он был классовым по объективному содержа-
нию, ибо обусловливался непримиримостью интересов связанных
с успешно развивавшимся капиталистическим укладом буржуазии
и нового дворянства и феодально-абсолютистской монархии.
Обсуждение Унии поставило комплекс конституционно-политиче-
ских вопросов о месте и роли короля и парламента в англо-шот-
ландском объединении, гарантиях прав и свобод парламента, гра-
ницах королевской прерогативы, преемственности права и т. п.
Анализ «Статей Унии», воплощавших королевскую программу
объединения, показывает, что корона планировала использовать
Унию для существенного усиления абсолютизма. Проект «совер-
шенной Унии», выдвинутый буржуазно-дворянской оппозицией,
был направлен против абсолютистских притязаний короны, на
признание за парламентом права участия в законодательной
деятельности, ограничение власти монарха. Излишне напоминать
о связи борьбы парламента за сохранение своих прав и свобод
с борьбой буржуазии и нового дворянства за неприкосновенность
возникавшей буржуазной собственности от феодальной эксплуа-
тации и произвольных поборов со стороны абсолютизма 84. Насто-
ящий краткий обзор одного из тех конфликтов, из которых склады-
валась история борьбы короны и парламента в предреволюционной
Англии, дает, на наш взгляд, основания для критики распростра-
ненных в современной буржуазной историографии концепций,
не только выхолащивающих классовое содержание этой борьбы, но
и отрицающих сам факт оппозиционности парламента абсолютизму
Стюартов 85.
84 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 7. С. 218—223; Лавровский В. М.,
Барг М. А. Английская буржуазная революция XVII века. М., 1958. С. 177 —
198.
85 См.: Elton G. R. A high road to the civil war? // Elton G. R. Studies in Tudor and
Stuart politics and government. Cambridge, 1974. Vol. 2; Russell C. Parliamentary
history in perspective, 1604 — 1629 // History. 1976. Vol. 61. N 1.
9. Зак. 605
СЕВЕРНАЯ ЕВРОПА
И. П. Шасколъский
ТРЕТИЙ КРЕСТОВЫЙ ПОХОД
ШВЕДСКИХ РЫЦАРЕЙ
НА ВОСТОЧНЫЕ БЕРЕГА БАЛТИКИ
(1293 г.)
Задача настоящей работы — исследование источников по исто-
рии одного из крупнейших внешнеполитических мероприятий
средневековой Швеции — так называемого третьего крестового
похода, приведшего к завоеванию западной Карелии и постройке
главной шведской твердыни на востоке Балтики — Выборгского
замка.
Шведское феодальное государство с середины XII в. до 20-х го-
дов XIV в. вело политику вооруженной экспансии, проходившей
в форме крестовых походов, официальной целью которых было
распространение христианства в землях языческих народов.
Во время первого крестового похода (вторая половина XII в.)
шведами была захвачена юго-западная Финляндия, земля фин-
ского племени сумь (Suomi). Второй крестовый поход (1249 —
1250 гг.) привел к завоеванию центральной части южной Финлян-
дии, земли племени емь (Нате) *. Далее на восток располагалась
земля племени карел. В конце XIII в. началась подготовка к новому
крестовому походу для захвата Карелии, наиболее развитые и на-
селенные области которой располагались на Карельском пере-
шейке.
Поскольку и племя емь, и племя карел (корела) находились
с XI в. под властью Древней Руси, шведская экспансия в землях
еми и карел была прямо направлена против интересов Древнерус-
ского государства. Когда Швеция обратила острие своей агрессии
в Карелию, Новгород (как политический центр Северо-Западной
Руси) стал считать эти действия направленными против его вла-
дений.
В исторической литературе со времен средневековья было при-
нято считать, что шведские рыцари совершили один крупный
поход в Карелию в 1293 г. под руководством правителя Швеции
Тюргильса (Торгильса, Торкеля) Кнутссона. В последние десяти-
1	См.: Шасколъский И. П. Борьба Руси против крестоносной агрессии на берегах
Балтики в XII —XIII вв. М., 1978.
Третий крестовый поход шведских рыцарей
131
летия в шведской и финской исторической литературе это положе-
ние подвергается сомнению. На основе сравнительного изучения
русских и шведских источников было высказано мнение, что
в начале 1290-х годов состоялись два шведских военно-морских
похода в Карелию и что походу 1293 г. предшествовала более
ранняя шведская экспедиция.
В Новгородской I летописи под 1292 годом сообщается о напа-
дении шведов на карел и на соседнее (жившее на берегах Невы
и тоже подвластное Новгороду) племя ижора 2.
Шведское войско из 800 человек напало на земли карел и ижоры
с моря, т. е., видимо, высадилось на Карельский перешеек, где
граничили карельская и ижорская (лежавшая в южной части
перешейка) территории. Для нападения на карел и ижорцев
шведское войско разделилось на два отряда по 400 человек,
двинувшихся в глубь Карельского перешейка. Из летописного
текста можно лишь заключить, что это был обычный набег с целью
разорения неприятельской территории. Шведское нападение встре-
тило энергичный отпор со стороны местного населения, быстро
и самостоятельно организовавшегося для борьбы с врагом, не дожи-
даясь подхода подкреплений из Новгорода. По сведениям лето-
писца, карелы и ижорцы перебили большинство нападавших,
лишь немногие бежали обратно за море.
Видный финский ученый И. И. Миккола привлек косвенные
показания одного шведского документа 1297 г. 3 и связал их с лето-
писным известием 1292 г. В тексте документа 1297 г. содержится
упоминание о состоявшемся на несколько лет ранее (на сколько —
не указано) заседании королевского совета, происходившем
в то время, когда состоялись торжественные похороны короля
Магнуса Ладулоса и когда в первый раз была отправлена летняя
экспедиция против карел. Поскольку король Магнус, по данным
других источников, умер в декабре 1290 г., здесь не может подра-
зумеваться известный крестовый поход 1293 г., и речь должна идти
о каком-то другом, более раннем походе 4. Да и текст, видимо,
намекает, что здесь говорится о каком-то самом первом походе
на карел, и подразумевается, что был затем совершен еще один
летний поход в том же направлении (иначе, если бы второго
похода не было, непонятно указание, что речь идет именно о первой
летней экспедиции против карел). По мнению Микколы, здесь
говорится о походе на карел, отмеченном в летописи под 1292 годом,
2 Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М., 1950. С. 327
(далее: НПЛ). Ср.: Новгородская IV летопись//Полное собрание русских
летописей. Т. IV. С. 247—248.
3 Это грамота Брюньольфа, епископа Скарского, о наследовании земельных владе-
ний, завещанных собору в городе Стренгнесе. См.: Diplomatarium svecanum.
Stockholm, 1837. Bd. 2. N 1203.
4 Mikkola J. 1. Novgorodernas krigsUg till Finland intill ar 1311 // Historisk tidskrift
for Finland. 1927. S. 157.
9*
132
И. П. Шасколъский
а на самом деле относившемся скорее к весне 1291 г., ко времени
спустя несколько месяцев после смерти короля Магнуса Ладу-
лоса 5, когда была подготовлена и проведена церемония королев-
ских похорон.
Это предположение весьма вероятно, но небесспорно; остается
несовпадение в датах — летопись определенно относит поход
к 1292 г., тогда как шведский документ — скорее к 1291 г.
Более обстоятельным исследованием вопроса о датировке
тех же событий русско-шведской борьбы начала 1290-х годов
занялись недавно К. Кумлиен 6 и С. Аксельсон 7. Кумлиен не при-
нял трактовку Микколы (даже не сочтя при этом нужным сказать
о своем несогласии и как-то мотивировать свою позицию), но неко-
торые положения и наблюдения из статьи Кумлиена могут быть
использованы для подкрепления гипотезы Микколы. Так, Кумлиен
показывает, что торжественная церемония погребения короля
Магнуса Ладулоса не обязательно должна была совершаться
в ближайшие месяцы после смерти, она могла задержаться на
полтора года 8 и происходить летом 1292 г., т. е. в то время, когда,
по данным русской летописи, шведы ходили на карел. Наиболее
вероятным временем начала этого похода Кумлиен считает июль
1292 г. и приводит доказательства того, что именно в этом месяце
могли совпасть все три упоминаемые в документе 1297 г. одновре-
менно происходившие события: отправка военно-морской экспе-
диции против карел 9, заседание Королевского совета10 и церемония
5 Задолго до Микколы такую же дату похода, упоминаемого в документе 1297
предложил церковный историк Рейтердаль. См.: Reuterdahl Н. Svenska kyrkans
historia. Stockholm, 1850. Bd. 2. H. 2. S. 62. Not. 4.
6 Kumlien K. Magnus Ladulas* jordfastning och det s. k. tredje korst^get till Finland:
En dateringsfr^ga // Historisk tidskrift. 1955. N 1. S. 59 — 70.
7 Axelsson S. Det s. k. tredje korstSget till Finland och Viborgs grundlaggning:
En dateringsfraga // Historisk tidskrift for Finland. 1965. N 1. S. 25—29.
8 Кумлиен приводит примеры, когда церемония похорон была совершена спустя
длительное время после смерти короля — похороны Иоанна III и Густава
Адольфа (см.: Kumlien К. Op. cit. S. 62. Not. И), и объясняет задержку в проведе-
нии похорон в данном случае (в 1291 — 1292 гг.) тем, что для этой церемонии была
заново сооружена в Стокгольме церковь «серых братьев» (францисканцев),
где король желал быть похороненным и где в присутствии высших чинов
государства было проведено торжественное погребение. См.: Kumlien К. Ор.
cit. S. 66; Yruling Н. Gotlands medeltid. Visby, 1978. S. 34.
9 Правда, Кумлиен признает, что для экспедиции через Балтику июль мог быть
слишком поздней датой, обычно шведские походы начинались раньше.
10 Кумлиен приводит сведения нескольких документов о том, что в июле 1292 г.
в Стокгольме находились высшие сановники государства, являвшиеся членами
Королевского совета, — маршал Тюргильс Кнутссон, епископы Линчёпинга,
Вестероса и Стренгнеса, а также юный король Биргер — и, следовательно,
могло состояться заседание Королевского совета. Кроме того, именно в июле
1292 г. была дана от имени короля грамота городу Любеку с подтверждением
торговых привилегий. В подготовке акта должны были участвовать высшие госу-
дарственные сановники (см.: Kumlien К. Op. cit. S. 65—66). Аргументацию
Кумлиена поддерживают Аксельсон и Яккола (см.: Axelsson S. Op. cit. S. 25—
26; Jaakkola J. Suomen varhaiskeskiaika. Helsinki, 1958. S. 385—386). Аксельсон
Третий крестовый поход шведских рыцарей
133
королевских похорон н. Таким образом, аргументация Кумлиена
делает еще более вероятной гипотезу Микколы о том, что зафикси-
рованный в летописи под 1292 годом шведский поход на Карелию
упоминался и в шведском документе 1297 г. и что этот поход был
подготовлен в Швеции и являлся первой шведской экспедицией
для завоевания Карелии; предложенное Кумлиеном уточнение
даты этого похода — середина лета 1292 г. (а не 1291 год. как
предполагал Миккола) — существенно укрепляет все построе-
ние — отпадает необходимость вслед за Микколой предполагать,
что обычно точный в своих датировках русский летописец в данном
случае почему-то ошибся.
Вооруженные столкновения 1292 г. (или 1291 — 1292 гг.) на
Карельском перешейке и в Ижорской земле, а также происшедший
в том же году русский поход в центральную Финляндию создали
крайне напряженную ситуацию в этих областях и на всем пути по
Финскому заливу и Неве и Ладожскому озеру в Новгород. О напря-
женности обстановки в 1292 г. свидетельствует документ, сохра-
нившийся в Любекском архиве 12.
Летом 1293 г. была совершена основная шведская военно-мор-
ская экспедиция в Карелию, третий крестовый поход. Происшед-
шее в это время внутри Руси обострение княжеской междоусобицы
и вторжение татар создали благоприятную обстановку для швед-
ского нападения. Третий крестовый поход нашел отражение
в нескольких русских и скандинавских источниках.
Шведский поход 1293 г. — вторжение шведских войск в запад-
ную Карелию и основание ими Выборга — освещается всеми
русскими летописями предельно кратко, в одной фразе: «При-
шедши свея, поставиша город на Корельской земле» . Известия
всех летописей об этом событии восходят к известию Новгородской
I летописи, явно записанному современником.
приводит данные о том, что упоминаемая в документе 1297 г. первая летняя
экспедиция против карел не могла состояться ранее 1292 г. В документе 1297 г.
упоминаются два заседания Королевского совета, первое из которых, по другим
грамотам, точно датируется январем 1292 г. Следовательно, второе заседание,
совпавшее (по утверждению того же документа) с первой летней экспедицией
против карел, могло произойти только летом 1292 г. или летом 1293 г. Но,
поскольку речь идет именно о первой летней экспедиции и вслед за ней должен
был произойти еще один летний поход (т. е., очевидно, главный шведский поход
на карел 1293 г.), наиболее вероятен для первого похода 1292 год.
11	Время проведения церемонии Кумлиен, по существу, приурочивает к моменту
совершения двух первых событий, поскольку они хотя бы приблизительно могут
быть датированы, в частности экспедиция на карел могла отправиться только
летом. Существует мнение, что и королевские похороны, и упоминаемый в гра-
моте 1297 г. поход на карел произошли летом 1293 г. (т. е. был только один поход
в Карелию) (см.: Jagerstad Н. Hovdag och r&d under aldre medeltid. Lund, 1948.
S. 127. Anm. 9; Beckman B. Matts Kattilmundsson och hans tid, 1: Intill 1318.
Stockholm, 1953. S. 17). Однако это мнение недостаточно обоснованно.
12	Urkundenbuch der Stadt Lubeck. Lubeck, 1858. 2. Th., 1. Halfte. N DCXX. S. 565.
13 НПЛ. C. 327.
134
И. П. Шаскольский
Все шведские анналы (за одним исключением) относят швед-
ское завоевание Карелии к 1293 г. Поэтому высказанные в литера-
туре сомнения в правильности традиционной даты похода не могут
считаться основательными, поскольку в шведских анналах едино-
душно указывается именно эта дата — 1293 год |4.
Запись о шведском походе 1293 г. содержится в шести шведских
анналах:14 15 16 17
ХРОНОЛОГИЯ ОТ 266 ДО 1430 г.
1293. Сооружен замок Выборг и шведы
победили Карелию 1G.
СТАРИННАЯ ХРОНОЛОГИЯ ОТ
880 г. ДО 1430 г.
1293. Большое войско вступило в Каре-
лию, и построен Выборгский замок |7.
ХРОНОЛОГИЯ ШВЕЦИИ ИЗ КОДЕК-
СА МОНАСТЫРЯ МИНОРИТОВ
В ВИСБЮ.
В лето господне 1293 в Карелию совер-
шен поход Биргера короля Швеции,
и карелы приняли веру и сделаны дан-
никами государя короля Швеции и
сооружен замок Выборг в Карелии 18 19.
ДИАРИЙ СТОКГОЛЬМСКИХ БРАТЬ-
ЕВ МИНОРИТОВ.
1293. Покорены карелы шведами,
и сооружен Выборгский замок |9.
ХРОНИКА ШВЕДСКО-ГОТСКИХ
ДЕЯНИЙ, НЕИЗВЕСТНОГО ШВЕД-
СКОГО АВТОРА.
1297. Пришло войско Швеции к карелам
и основан замок Выборг и карелы
приняли веру 20.
АННОТИРОВАННАЯ ХРОНОЛОГИЯ
АРВИДА ТРОЛЛЕ.
В лето господне 1293 победили швед-
9 1
ские мужи карел .
Известия анналов о походе 1293 г. отличаются такой же
предельной краткостью, как и известие Новгородской I летописи.
При сравнении всех шести текстов нельзя установить прямых
текстуальных заимствований, в каждом источнике изложение
одних и тех же событий дано по-своему. Особняком стоит послед-
ний из приведенных текстов, написанный по-шведски и наиболее
краткий, сообщающий лишь о победоносной операции шведов
против карел. Выделяется и наиболее подробный текст минорит-
ского кодекса из Висби: только здесь сообщается, что карелы
были сделаны данниками шведского короля, что поход был совер-
шен королем Швеции Биргером. Последнее указание явно оши-
бочно — Биргер в то время был еще ребенком и возглавлять
поход не мог. Эта явная ошибка выдает руку позднейшего редак-
14 Указанная в одном источнике дата (1297 г.) явно ошибочна (см.: Pipping R.
Kommentar till Erikskronikan. Helsingfors, 1926. S. 419. Anm. 3), она противоре-
чит всем остальным шведским и русским источникам.
15 О шведских анналах см.: Andersson I. Kallstudier till Sveriges historia 1230—
1436. Lund, 1928. S. 20—24; Bolin S. Om Nordens aldsta historieforskning //
Lunds universitets arsskrift. N. F. 1931. Avd. 1. Bd. 27. N 3. S. 201—207; Nor-
borg L.-A. Kallor till Sveriges historia. Lund, 1968. S. 99 — 102.
16 Scriptores rerum Suecicarum. Stockholm, 1818. T. 1. Ps. 1. P. 26 (далее: SRS);
Finlands medeltidsurkunder. 1910. T. 1. N 214a.
17 SRS. T. 1. Ps. 1. P. 63.
18 Ibid. P. 42.	20 Ibid. P. 87.
19 Ibid. P. 77.	21 Ibid. P. 237.
Третий крестовый поход шведских рыцарей
135
тора анналов, решившего дополнить текст именем руководителя
похода, но уже не знавшего, кто в действительности им был.
Видимо, рукой того же редактора добавлено и известие об обраще-
нии карел в данников (поскольку он знал, что с тех пор и до его
времени карелы являлись данниками Швеции). В остальном же
тексты пяти анналов сходятся: во всех сообщается о победоносном
походе шведов в Карелию и об основании Выборгского замка.
Во втором из приведенных текстов указано, что победоносное
шведское войско было многочисленным. В третьем и пятом текстах
дается еще одно известие — о принятии карелами христианской
веры; возможно, и оно является позднейшей вставкой.
В анналах не указывается, кто стоял во главе похода 22, не при-
водятся точные даты, не сообщается о конкретных действиях
шведских войск и флота, кроме самого факта сооружения Выборг-
ского замка; не отмечено даже, принадлежащую какому государ-
ству территорию захватили шведы. Впрочем, эта лапидарность
вполне соответствует общему характеру шведских анналов —
в этом виде исторических сочинений давалась лишь самая краткая
запись сведений о происходящих событиях.
Сообщение о шведском походе в Карелию внесено и в датские
анналы:
ДИАРИЙ ОТ 1208 ДО 1330 гг.
1293. Шведы победили Карелию 23.
Весть о победоносном шведском походе в Карелию докатилась
и до далекой Исландии и была зафиксирована в исландских
анналах. Здесь она была помещена под 1296 годом. Это скорее
всего описка24 (возможно также, что только тогда в Исландии стало
известно об этом походе).
Господин Торгисл, дроте25 шведского
короля, завоевал две части Карелии
и окрестил их 26.
Сообщение исландских анналов, записанное на другом конце
скандинавского мира, за тысячи километров от Швеции, восходит,
по мнению исследователя этого источника, к какому-то не дошед-
шему до нас тексту шведских анналов 27.
Известие о христианизации карел в результате шведского
похода было и в шведских анналах, но уже там вызвало сомнение:
не явилось ли оно позднейшей вставкой? Подобное подозрение
22 Указание в анналах короля Биргера недостоверно.
23 Finlands medetidsurkunder. 1910. Bd. 1. N 214g.
24 См.: Pipping R. Op. cit. S. 419. Anm. 3; Axelsson S. Sverige i utlandsk annalistik
900-1400. Stockholm, 1955. S. 117.
25 Дроте — одна из высших государственных должностей Швеции.
26 Islandske annaler / Ed. G. Storm. Christiania, 1888. S. 339; Neovius A. Medeltidsak-
ter//Historiallincn arkisto. 1912. T. 23. Ps. 1. N 3. S. 105.
27 Axelsson S. Sverige. . . S. 118, 308.
136
И. П. Шаскольский
допустимо и по отношению к исландским анналам. С особенной
осторожностью нужно подойти к самому раннему в источниках
упоминанию Тюргильса Кнутссона как руководителя похода;
ни один шведский современный событиям источник Тюргильса
в этом качестве не упоминает 28. Весьма вероятно, что его имя
вставлено в текст при редактировании первоначальной записи
шведских анналов или при заимствовании этой записи в исланд-
ские анналы, ибо было достаточно хорошо известно, что именно
Тюргильс тогда стоял фактически во главе государства.
Наряду с анналами важным шведским источником, почти
современным событиям 1293 г., является грамота короля Биргера
городу Любеку от 3 марта 1295 г.29 В этой грамоте, составленной
руководителями Шведского государства меньше чем через два года
после захвата западной Карелии, с официальной правительственной
точки зрения коротко рассказывается о шведском походе в Каре-
лию и о причинах, вызвавших этот поход. Грамота была написана
в ответ на послание короля Германской империи Адольфа Нассау-
ского, которому ганзейские города пожаловались на расстройство
ганзейской торговли на Балтике из-за военных операций Швеции.
Шведское правительство в ответной грамоте изображает свои
действия как вынужденную, оборонительную акцию, вызванную
варварскими действиями язычников-карел, нападавших на швед-
ских подданных и мореходов из других стран 30. Шведские военные
силы выступили «для защиты нашего государства и для безопас-
ности мореплавателей». Иными словами, ганзейские города жало-
вались напрасно: шведские рыцари воевали за их интересы.
И далее говорится, что с указанной целью «мы. . . из жалости
к страданиям несчастных и для распространения всеобщей католи-
ческой веры обратили их, после того как они были с божьей
помощью побеждены, в христианство, и для защиты нашего
государства и для безопасности мореплавателей мы с большим
войском и с огромными расходами в честь Бога и достославной
святой девы построили Выборгский замок; каковых карел в их
безумии и неверии поддерживали русские, которые, не боясь Бога,
добиваются лишь временной выгоды и добычи» 31.
Хотя в приведенном тексте грамоты, как и в анналах, о собы-
тиях 1293 г. говорится весьма кратко, в самых общих словах, здесь
мы имеем все же большее количество сведений: здесь говорится,
28 Beckman В. Op. cit. S. 58—59. Anm. 7; Axelsson S. Sverige. . . S. 116.
29 Finlands medeltidsurkunder. 1910. T. 1. N 217.
30 По словам грамоты, «язычники-карелы в прошедшие времена, не щадя ни пола,
ни знатности, ни возраста, предавали смерти, разорению и неисчислимым же-
стокостям, даже вырывали сердца и внутренности у тех, кто живыми попадал
в их руки, и предавали всевозможным мучениям не только тех, кто принадлежал
к нашим, но и многих других, кто посещал Балтийское море».
31 Finlands medeltidsurkunder. 1910. Т. 1. N 217.
Третий крестовый поход шведских рыцарей
137
что экспедиция в Карелию, совершенная большим шведским вой-
ском, потребовала огромных расходов; впервые указана официаль-
ная идеологическая цель похода — распространение католической
веры. И что особенно важно, в рассматриваемой грамоте говорится,
что карел в их враждебном отношении к шведам до похода 1293 г.
«поддерживали русские». Правда, здесь не сказано прямо о под-
властности карел Русскому государству; не сказано, скорее всего,
потому, что в официальном документе шведскому правительству
не хотелось открыто признавать, что завоевана территория,
принадлежавшая другому государству.
Единственный источник, близкий по времени к этим событиям
и дающий их развернутое описание, это рифмованная «Хроника
Эрика», созданная, видимо, в 20-е годы XIV в.
Текст о походе 1293 г. находится в первой части хроники,
посвященной событиям второй половины XIII и первых двух
лет XIV в.; в основу этой части хроники положены устные предания
и воспоминания очевидцев и участников событий, а также некото-
рые письменные источники, в частности анналы. Имя автора хро-
ники неизвестно, но на основе анализа ее содержания установлено,
что он принадлежал к шведскому дворянству и был близок
к некоторым государственным деятелям 1310—1320-х годов, осо-
бенно к Маттсу Кеттильмундссону и окружению герцога Эрика
(сына короля Магнуса Ладулоса), которому она и была посвя-
щена .
Приводим текст о событиях 1293 г.
Стихи 1324-1347 32 33:
1324 Потом пошли они 34 в языческую землю
1325 и положили конец злу и великой беде.
Язычники слишком близко подходили к ним;
это было главнейшим их делом.
И построили они крепость 35 в том краю,
где кончается 36 христианская земля
32 Bolin G. Till dateringen av Erikskronikan // Historisk tidsskrift. 1927. S. 299—
309; Beckman N. Erikskronikan J/ Arkiv for nordisk filologi. 1928. Bd. 44. H. 2.
S. 222—224; Bolin S. Op. cit. S. 245 — 247, 296; Kraft S. Erikskronikans kallor //
Historisk tidsskrift. 1932. S. 13, 28, 57, 62, 68 — 70, 79; Lonnroth E. Medeltidskroni-
kornas varld // Goteborgs hogskolas Arsskrift. 1941. Bd. 47. N 18. S. 5, 9; Ny illustre-
rad svenska litteraturhistoria. Stockholm, 1955. Del. 1. S. 70, 77 — 78; Bosen J.
Erikskronikan // Kulturhistoriskt lexicon for nordisk medeltid. Lund. Bd. 4. 1959.
S. 29—33; Jokipii M. Hameen ristiretki // Suomen kirkkohistoriallisen seuran vuo-
sikirja. 1962/1963. N 52/53. S. 20—22; Norborg L.-A. Kallor till Sveriges historia.
Lund, 1968. S. 103 — 106; Lehtinen E. Suomen varhaishistorian ja ristiretkikauden
kuvasta uskonpuhdistus-ja suurvalta aikana. Jyvaskyla, 1968. S. 16—32.
33 Finlands medeltidsurkunder. 1910. Bd. 1. N 215.
34 Шведы.
35 Hus — крепость, замок, дом.
36 Буквально: заворачивается, поворачивается.
138
И. П. Шасколъский
1330 и начинается земля языческая;
теперь там добрый мир.
больше тишины и покоя,
и больше людей, верующих в бога.
Эта крепость называется Выборг и находится на востоке;
1335 оттуда освобождено много пленных.
Эта крепость — преграда, сдерживающая язычников,
так что они37 имеют теперь меньше подвластной земли38,
русские, чем они имели прежде,
и беда оказалась у самых их дверей 39.
1340 Они эту крепость всю построили 40 из камня,
а затем поехали господа обратно домой
и посадили там фогта, которому
не страшно было видеть перед собой разъяренных людей
и который не особенно боялся язычников.
1345 Он, наконец, покорил карел
и всю их землю
с четырнадцатью погостами 41, большими и малыми 42.
При рассмотрении данного текста нужно иметь в виду, что
это — не обычное повествовательное историческое сочинение типа
прозаической хроники или русской летописи, имеющее целью
дать конкретный рассказ об исторических событиях. «Хроника
Эрика» прежде всего литературное произведение, написанное
рифмованными стихами; хотя автор и ставил своей задачей осве-
щение важнейших событий истории своей страны за последние
десятилетия, но он должен был в то же время и соблюдать требо-
вания избранной им литературной формы. Видимо, на счет
литературной формы надо отнести и многословие, и наличие
неточностей в описаниях, в характеристиках и определениях,
и наличие неясных, туманных мест; автору, не обладавшему
крупным поэтическим даром, приходилось прилагать большие
усилия, чтобы соблюсти и рифму, и ритм каждого стиха, и потому
ради спасения рифмы и ритма приходилось постоянно добавлять
в текст слова и целые обороты, по существу лишь засорявшие,
затруднявшие ход изложения.
Приходится констатировать, что автор прискорбно мало знал
о большом историческом событии, произошедшем всего 30—35 лет
назад. Бедность его сведений особенно бросается в глаза, если
сравнить рассказ хроники о походе 1293 г. с находящимся в сле-
дующих строках той же хроники ярким и содержательным расска-
37 Подразумеваются русские, упоминаемые в следующей строке.
38 Буквально: власти, господства.
39 Буквально: нашли беду у самых своих дверей.
40 lotho. . .mwra буквально означает: предоставили построить, велели построить.
Глагол шнга означает «строить из камня (или кирпича)».
41 Слово gislalag условно переводится «погосты».
42 Прозаический перевод Е. А. Рыдзевской (см.: Рыдзевская Е. А. Древняя Русь и
Скандинавия. IX —XIV вв. М., 1978. С. 112) для удобства цитирования заменен
нами подстрочным переводом каждого отдельного стиха и приведен подстрочный
комментарий.
Третий крестовый поход шведских рыцарей
139
зом о борьбе за Кексгольм в 1295 г., особенно — с помещенным
еще дальше подробнейшим рассказом о походе на Неву 1300 г.43
Создается впечатление, что автор вообще не имел в своем
распоряжении каких-либо письменных и устных источников и мог
не пользоваться даже анналами. Строго говоря, кроме нескольких
последних стихов, в данном тексте нет известий, которые бы могли
подтвердить наличие какого-то конкретного источника; все факти-
ческие сведения, которые содержатся в этом тексте, должны были
быть общеизвестны по крайней мере в кругах правящего дворян-
ского класса, к которому принадлежал автор хроники (а может
быть, и в широких слоях населения Швеции). Так, в 20-е годы
XIV в. в среде шведского дворянства должны были еще ясно
помнить, что 30 лет назад рыцари совершили успешный заморский
поход и основали Выборгский замок, форпост Швеции вблизи
границ Руси; что эта языческая земля принадлежала русским,
а следовательно, завоевание ее шведами принесло им территориаль-
ный ущерб. Даже такая подробность, как сооружение Выборгской
крепости целиком из камня, тоже может считаться общеизвестным
фактом — в среде шведского дворянства не могли не знать, что
мощная пограничная крепость (в которой многие рыцари бывали
при несении военной службы) имеет каменные стены. В тексте
(стихи 1324 — 1328, 1331 — 1333, 1336) отразилось также официаль-
ное представление об оборонительном характере шведской акции
1293 г. в Карелии. Примечательно, что автор не особенно распрост-
раняется о зверствах язычников, он пишет об этом скорее потому,
что в его среде было принято так трактовать описываемые собы-
тия. Автор почти не касается темы христианизации.
В разбираемом тексте есть и такие подробности, которые,
скорее всего, даны автором просто по общим логическим сообра-
жениям. Рассказывая, что после постройки Выборгского замка
«поехали господа обратно домой», автор исходил из обычной
практики шведских заморских походов. В таком крупном замор-
ском походе должны были участвовать и «Ьеггапе» — наиболее
знатные рыцари государства, которые после завершения похода
возвращались домой. Также по общим соображениям могло
появиться и упоминание фогта — во главе завоеванной области
шведские власти ставили правительственного чиновника; кроме
того, и во время написания хроники в Выборге сидел шведский
наместник. Стихи 1343—1344, повествующие о мужественном
характере фогта, тоже скорее всего написаны исходя из общих
соображений: на такой пост в только что завоеванной земле
безусловно должны были назначить храброго человека. Автор явно
43 См.: Andersson I. Kallstudier till Sveriges hisloria 1230—1436. Lund. 1928. S. 57;
Rosen R. Kolmas ristiretki Suomeen //Historiallinen aikakauskirja. 1945. N 1.
S. 6; Шаскольский И. П. Борьба Руси за сохранение выхода к Балтийскому
морю. Л., 1987. С. 18—25.
140
И. П. Шаскольский
не знал его имени — иначе он должен был бы, конечно, назвать
имя столь лестно характеризуемого им человека. Отсутствие
имени тоже наводит на мысль, что стихи, посвященные фогту,
не основаны на конкретных сведениях.
В сущности, «Хроника Эрика» сообщает только о самом факте
похода 1293 г. и об основании Выборга. Автор не знал даже,
кто стоял во главе шведского войска.
Ближайшим последующим источником является хроника
Эрика Олая, написанная на латинском языке в конце 60-х —
70-е годы XV в. В основу этой хроники при изложении событий
конца XIII — начала XIV в., естественно, положен текст «Хроники
Эрика» 44. Почти все конкретные сведения, сообщаемые Эриком
Олаем, заимствованы из «Хроники Эрика»; Эрик Олай также сооб-
щает, что шведское войско совершило поход в Карелию, там была
построена крепость Выборг, подчинены карелы, в крепости поса-
жен фогт, и шведское войско вернулось обратно на родину.
Повторяются не только факты, но и их освещение; Эрик Олай
шведский поход изображает как оборонительное мероприятие;
при этом используется и религиозный мотив: «агрессивность»
карел вызвана их язычеством. Точная дата похода, по всей вероят-
ности, заимствована из анналов. Более определенно, чем в «Хро-
нике Эрика», говорится о религиозных результатах похода —
Эрик Олай прямо сказал, что карелы приняли католическую веру;
но это утверждение скорее всего не заимствовано из какого-либо
источника, а просто отражает сложившееся в шведской феодаль-
ной среде ко времени написания хроники представление о том,
что прямым результатом выборгского похода было крещение
карел.
44 «В лето господне 1293 г., когда еще государство Швеции при молодом короле
Биргере управлялось господином маршалом Тюргильсом [сыном] Канута, на-
ведшим наилучший порядок внутри государства, маршал государства Тюргильс
по своему и знатных людей государства решению направил экспедицию в Каре-
лию, потому что народ Карелии, ослепленный еще мраком неверия, наносил
тягчайшие убытки и притеснения, не говоря только о близко расположенных
финнах и тавастах, но и о шведах и других христианах; равно как и русские
[делали то же].
Подчинив народ этой земли мечом, те, кто стоял во главе шведского войска,
возвели в ее пределах неприступнейшую крепость, названную Выборг, для того,
чтобы удерживать карел под властью шведов и для того, чтобы сдерживать
русских и не позволять им свободно выходить из своих границ. В каковом
предприятии основными деятелями были упомянутый ранее господин маршал
Тюргильс и Петр епископ Вестеросский. Тогда была проповедана вера и карелы
приняли католическую веру, и обещали навечно подчиняться и служить королю
шведов. . . И сделав таким образом замок Выборг удобным для жительства и
выполнив все, насколько требует первая Необходимость, поставив там сильней-
шего и опытнейшего фогта с необходимыми людьми в столь опасных и мятеж-
ных земле и месте, большая часть войска с вельможами и знатью вернулась
в Швецию» (Erici Olai Chronica Regni Gothorum // Finlands medeltidsurkunder.
1910. T. 1. N 215-b).
Третий крестовый поход шведских рыцарей
141
Единственное существенное отличие текста хроники Эрика
Олая от текста рифмованной хроники — прямое указание, что
организатором похода был Тюргильс (Кнутссон): «...маршал
государства Тюргильс по своему и знатных людей государства
решению направил экспедицию в Карелию». В другом месте
впервые названо и второе имя — епископа Петера Вестеросского;
Эрик Олай специально указывает, что они сыграли главную роль
в завоевании Западной Карелии. Однако в тексте хроники не гово-
рится прямо об участии Тюргильса и епископа Петера в самом
походе; напротив, автор дает более осторожные, весьма неопреде-
ленные формулировки, из которых видно участие обоих деятелей
только лишь в подготовке выборгской экспедиции. Видимо, Эрик
Олай сам точно не знал, ходил ли Тюргильс вместе с войском.
В исторических сочинениях XVI в. (Олая Петри, Лаврентия
Петри, Михаила Агриколы) никаких новых известий уже не да-
ется, а лишь делается краткий пересказ все тех же сведений
и с тем же освещением, что и в «Хронике Эрика». Так, и Олай
Петри, и Лаврентий Петри45 в своих хрониках сообщают о походе
в Карелию и основании Выборгского замка, об обращении карел
в христианство; главная роль в этом предприятии отводится
Тюргильсу Кнутссону и епископу Петеру46. Те же сведения
содержатся и в сочинении Михаила Агриколы47, который также
базировался в рассказе о событиях 1293 г. на сочинениях Эрика
Олая, но в общем излагал в своем произведении те представления
45 Братья Петри — видные церковные деятели первой половины XVI в.; руководив-
шие Реформацией в Швеции. Им принадлежат два больших сочинения по исто-
рии Швеции с одинаковыми названиями: «Шведская хроника». См.: Westin G. Т.
Olaus Petris Svenska kronika // Kulturhistorisk lexikon for nordisk medeltid. Lund,
1967. Bd. 12. S. 558.
16 «Собрал маршал господин Торгель, который управлял страной, большое коли-
чество войска и послал в Карелию, ибо карелы постоянно наносили вред в Тава-
стланде и Финляндии, и тогда были они подчинены и побеждены шведами,
которые тогда построили Выборг, чтобы им сдерживать карел и русских, и это
дело сделали главным образом маршал и епископ Педер из Вестероса, и тогда
карелы были обращены в христианскую веру» (Olai Petri Svenska Chronica.
Scriptores rerum Suecicarum. Uppsala, 1818. T. 1. Ps. 2. P. 256).
«Собрал маршал господин Торгиль большое войско и повел его с собой
в Финляндию против карел, ибо, потому что они еще не были христианами, они
часто нападали на Тавастланд и Финляндию, нанося там большой вред, и шведы
в этом походе взяли над ними верх, так что они завладели всей Карелией и
построили там Выборгский замок против русских и подчинили карел, и тогда
карелы были обращены в христианскую веру и крещены. Все это сделали мар-
шал и епископ Педер в Вестеросе и отправились обратно в Швецию, но маршал
оставил там часть войска» (Laurentii Petri Svenska Chronika // Scriptores rerum
Suecicarum. Uppsala, 1828. T. 2. Ps. 2. S. 82).
47 Михаил Агрикола — видный церковный деятель первой половины XVI в.,
сыгравший ведущую роль в проведении Реформации в Финляндии. Им написано
первое сочинение на финском языке — предисловие к подготовленному им фин-
скому переводу евангелия; во введении Агрикола сообщает краткие сведения
об истории своей страны, в том числе и о событиях 1293 г.
142
И. П. Шасколъский
о крестовых походах шведских рыцарей в Финляндию, которые
имелись в руководящих кругах финской церкви 48 49 50.
Все упомянутые авторы XVI в. повторили вслед за Эриком
Олаем его слова о ведущей роли Тюргильса в событиях 1293 г.
Олай Петри и Михаил Агрикола уловили и осторожный тон Эрика
Олая и тоже говорили лишь о ведущей роли Тюргильса Кнутссона
в организации военной экспедиции в Карелию, но не о его руковод-
стве самой экспедицией. И только Лаврентий Петри пошел дальше
и прямо приписал Тюргильсу личное руководство походом.
Поскольку нет никаких оснований предполагать, что Лаврентий
Петри пользовался какой-то дополнительной информацией по
данному вопросу, очевидно, что в данном случае Лаврентий Петри
произвольно изменил оттенок рассказа Эрика Олая и стал говорить
о личном участии Тюргильса (и епископа Петера) в походе 1293 г.
Вызвано ли это было невнимательностью или же Лаврентий Петри
49
сознательно переставил акценты , теперь установить невозможно.
Поскольку единственный ранний источник, говорящий о роли
Тюргильса в выборгском походе, по ближайшем рассмотрении
оказывается неосновательным, приходится признать правильность
сомнений в участии Тюргильса в этом предприятии .
Таким образом, существующая в исторической литературе
с давних пор (вероятно, с XVI в.) традиция, согласно которой
Тюргильс Кнутссон сам стоял во главе третьего крестового похода
и был основателем Выборга (в Выборге в 1893 г. ему поставлен
памятник как основателю города), не подтверждается сколько-
нибудь достоверными показаниями источников.
48 «Carialaiset ch [г] istituxi tulit. Anno Dom[ini] 1293, nin se herra Torgil, Rotzing
marschi, cocosi palio sotacanssa ia lehetti sen Carialan maha. Sille ette ne Carialai-
set teit aina wahingota Hemeen ia Somen maan pale. Ninquin ne mds olit aina swri
wahingoita ennen tehnyet christitudhen pale. Ja silloin Carialaiset ylitzewoitetiin
Rotzalaisisl, iotca silloin cochta Wiburin linnan ia caupungin rakensit, Carialaisten
ja Wenhelaisten asettamisexi. Ja nin telle taualla mos Carialaiset ensin tulit christi-
tuxi ia katijn Christin vskohon». (Карел крестили. В лето Господне 1293, тогда
господин Торгиль, шведский маршал, собрал много войска и отправил в Карель-
скую землю, ибо эти карелы всегда причиняли много вреда землям еми и суми
таким же образом, как и всегда прежде много вреда делали христианам. И тогда
карелы были побеждены шведами, которые затем вскоре построили крепость и
город Выборг для укрощения карел и русских. И таким образом также карелы
впервые были крещены и обращены в христианскую веру) (Michael Agricola.
Alcupuhe sen wdhen Testamentin pale. [Михаил Агрикола. Предисловие к Новому
завету]. Цит. по: Neovius A. Medeltidsakter. S. 105 — 106. Русский перевод вы-
полнен для нашей работы М. М. Хямяляйненом).
49 Весьма возможно сознательное изменение интерпретации событий: Лаврентия
Петри интересовало усиление роли не столько Тюргильса, сколько епископа
Петера; говоря о прямом участии епископа в завоевательном походе 1293 г.,
Лаврентий стремился подчеркнуть роль церкви в этом походе.
50 Pipping R. Kommentar till Erikskronikan. Helsingfors, 1926. S. 421; Hornborg E.
Finlands havder. Helsingfors, 1944. Bd. 1. S. 212; Rosen R. Op. cit. S. 4 — 7; Suomen
historian kasikirja. Porvoo; Helsinki, 1949. Bd. 1. S. 160; Kirkinen H. Karjala
idan kultuuripiirissa. Helsinki, 1963. S. 96; Juva E., Juva M. Suomen kansan historia.
Третий крестовый поход шведских рыцарей
143
Для спасения традиционного представления о роли Тюргильса
в выборгском походе некоторые авторы предложили другую форму-
лировку: хотя Тюргильс сам в походе и не участвовал, он был его
инициатором и организатором51. Эта формулировка основывается
на хронике Эрика Олая. Но, увы, как уже было показано, этот
текст не доказывает, что у Эрика Олая были точные сведения
об участии Тюргильса даже только в организации похода 1293 г.
Мы можем лишь предположить, что решение о столь крупном
внешнеполитическом предприятии не могло быть принято без
ведома и участия первого человека в государстве 52. А следова-
тельно, нет серьезных оснований считать (как это было до сих пор
в финляндской и шведской науке) всю агрессивную политику
Шведского феодального государства на востоке Финского залива
в 1290-х годах политикой Тюргильса Кнутссона, нет оснований
считать, что именно он выдвинул эту политическую линию
и с самого начала руководил ее проведением в жизнь. Известно
лишь, что он принял участие в осуществлении этой политики
спустя 7 лет после выборгского похода, в 1300 г., когда он возгла-
вил военную экспедицию на Неву. До 1300 г. данную политику
следует рассматривать как вообще результат совместной деятель-
ности правящих кругов Шведского государства.
Несколько иначе решается вопрос о предполагаемом участии
в выборгском походе епископа Петера Вестеросского (Петера
Элави). И это упоминание Эрик Олай давал в столь же осторожной
форме. В данном случае его формулировка также не дает твердых
оснований говорить о личном участии епископа в походе в Каре-
лию. Только Лаврентий Петри дал более определенную формули-
ровку о прямом участии епископа Петера в экспедиции в Каре-
лию 53. Как и по отношению к участию Тюргильса, формулировка
Лаврентия Петри в отношении епископа Петера недостоверна.
Не упоминавшийся ранее Иоанн Магнус в своей «Истории
готов и шведов» (1540) пошел еще дальше и приписал Петеру
Вестеросскому ведущую роль в карельской экспедиции шведских
Helsinki, 1964. Bd. 1. S. 147; Jutikkala E., Pirinen K. Finlands historia. Stockholm,
1968. S. 42; Kaukiainen Y. Viipurin laanin ruotsalaisasutuksen synty varhaiske-
skiajalla//Historiallinen aikakauskirja. 1974. N 2. S. 115.
51	Hornborg E. Finlands havder. Bd. 1. S. 212. Anm. 1; Juva E., Juva M. Op. cit. S. 147.
P. Русён допускает подобную возможность, но не считает ее наиболее
вероятной. См.: Rosen R. Op. cit. S. 5.
52	Возможна и другая постановка вопроса. X. Егерстад выдвинул мнение (правда,
пока не нашедшее поддержки в литературе), что Тюргильс стал
фактическим правителем государства не с начала 1290-х годов, как обычно счита-
лось, а лишь примерно с 1295 г., когда его имя стало помещаться в документах
на первом месте или сразу после имени несовершеннолетнего короля Биргера
(см.: Jdgerstad Н. Op. cit. S. 138 — 141). В таком случае нельзя считать обя-
зательным участие Тюргильса даже в принятии решения об отправке военной
экспедиции в Карелию.
53	Rosen R. Op. cit. S. 4.
144
И. П. Шаскольский
рыцарей; по его словам, именно епископ Петер «крестил всю
Карелию»54 и подчинил ее шведской власти55.
Никаких иных источников, кроме хроники Эрика Олая, Иоанн
Магнус явно не имел, и его утверждение о ведущей роли епископа
Петера в событиях 1293 г. является просто авторским домыслом.
Возвращаясь к общему источнику всех цитированных авторов
XVI в., к хронике Эрика Олая, следует отметить следующее.
Епископ Петер был одним из высших прелатов Швеции, но не гла-
вой шведской церкви, его участие не было обязательным в приня-
тии важнейших государственных решений; его резиденция и вся
епархия не были связаны с Финляндией и Карелией. Одним словом,
только априорными предположениями Эрика Олая нельзя объя-
снить, почему он ввел в рассказ о выборгском походе из всех
шведских епископов Петера. Видимо, в распоряжении Эрика Олая
был какой-то письменный источник 56. Очевидно, он содержал не
очень ясные сведения, не говорил прямо о пребывании епископа
в составе войска. Возможно, что это была просто устная традиция,
сохранявшаяся в близких Эрику Олаю (канонику Упсальского
собора) церковных кругах57. Правда, глухое известие об участии
Петера Вестеросского в карельском походе имеется в Вестеросской
епископской хронике 58; но скорее всего это известие было внесено
в анналы позднее под влиянием хроники Эрика Олая.
Примечательно, с другой стороны, что Михаил Агрикола имени
Петера Вестеросского не упоминает. Следовательно, в устной тра-
диции, сохранившейся в высших церковных кругах Финляндии, не
содержалось никаких воспоминаний об участии епископа Петера
в выборгском походе.
54 Труд Иоанна Магнуса имеет специфические особенности, снижающие его цен-
ность как источника. Иоанн Магнус, бывший глава шведской католической
церкви (архиепископ Упсальский), изгнанный в 1520-х годах при проведении
Реформации из Швеции, писал свой труд в Риме, где он находился под воздей-
ствием современной ему историографии эпохи Ренессанса и допускал довольно
свободное и субъективное освещение многих исторических событий.
55 «Шведы, напав сильным отрядом, одержали верх и подчинили королевству шве-
дов, воздвигнув на его границах против нападений сарматов и московитов
мощнейшее укрепление, а именно город и замок Выборг: все это удачно совершил
Тругиль по совету и благоразумию Петра епископа Арозиенского. . . Но в каче-
стве награды последовало то, что постигает и многих других в наше
несчастное время. Ибо он был вынужден преследованием этого Тургеля пересе-
литься в Нидарозию, митрополию Норвегии, где, уже охваченный смертельной
скорбью, почил. Итак, воздвигнув крепость Выборг и хорошо снабдив продоволь-
ствием и людьми, Тургель с победоносным войском возвратился в Швецию»
(Joannes Magnus. Gothorum Sveonumque historia. Romae, 1554. P. 642—643).
56 Cm.: Westman K. G. Svenska rAdets historia till &r 1306. Stockholm, 1904. S. 224;
Andersson J. Op. cit. S. 94; Bolin S. Op. cit. S. 318; Lehtinen E. Op. cit. S. 32.
57 Cm.: Jaakkola J. Suomen varkaiskeskiaika. Porwoo; Helsinki, 1938. S. 438—439.
58 «В то время, когда он, епископ, был в Вестеросе, он с большим усердием обратил
карел в христианскую веру. . .» (Chronicon episcoporum Arosiensium // Scriptores
rerum Suecicarum. Uppsala, 1876. T. 3. Ps. 2. P. 124).
Третий крестовый поход шведских рыцарей
145
Таким образом, о шведском походе 1293 г. нам известно очень
немногое.
И анналы, и «Хроника Эрика», и грамота 1295 г. сообщают нам,
по существу, только два самых общих факта: что в 1293 г. был
совершен шведский поход в Карелию и что во время этого похода
был построен Выборгский замок. Никаких подробностей о военной
экспедиции шведов и строительстве замка ни один источник не
сообщает. Правда, по самому характеру этих источников ни в ан-
налах, ни в грамоте 1295 г., ни даже в русских летописях и не могло
быть подробного рассказа об этих событиях; такой рассказ мог
содержаться только в «Хронике Эрика», но автор этого произведе-
ния не озаботился сбором конкретных сведений о походе 1293 г.,
а ограничился многословным (и пустословным) изложением обще-
известных в его время фактов.
Третий крестовый поход шведских рыцарей, захват шведами
западной части Карельского перешейка и постройка Выборгского
замка представляли серьезную угрозу для Новгорода. Устье Невы,
важнейший для Древней Руси выход к морю, оказалось под посто-
янной угрозой вражеского нападения. Правда, предпринятая
шведскими рыцарями в 1300 г. попытка овладения Невой кончи-
лась неудачей, русские войска в 1301 г. изгнали шведов с ее бере-
гов, и в 1323 г. на Карельском перешейке была установлена грани-
ца русских и шведских владений. Но основанный во время третьего
крестового похода Выборг продолжал в течение нескольких веков
оставаться шведским форпостом у русских рубежей.
10. Зак. 605
Е. А. Мельникова
ГЕРОИКО-ЭПИЧЕСКАЯ
И ПРАКТИЧЕСКАЯ СИСТЕМЫ
ГЕОГРАФИЧЕСКИХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ
В СРЕДНЕВЕКОВОЙ СКАНДИНАВИИ:
ФОРМЫ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ
Географические представления, существовавшие в скандинав-
ском обществе XII—XIV вв., не представляли однородного комп-
лекса: на протяжении ряда веков сложилось несколько самостоя-
тельных, хотя и взаимодействующих, моделей мироустройства,
среди которых — по материалам древнескандинавских географи-
ческих сочинений — выделяются теоретическая (ученая) и прак-
тическая \ Вместе с тем переходный — от язычества к христиан-
ству, от родового строя к феодализму — характер этой эпохи и не-
обычайное жанровое богатство древнескандинавской литера-
туры обусловили параллельное существование и иных типов миро-
восприятия: мифопоэтического, ортодоксально-христианского, по-
вседневно-практического и др., каждый из которых моделировал
пространство особым, присущим именно ему способом. Одна из
таких моделей формируется в широко развитом у германских
народов героическом эпосе — своеобразной архаической форме
художественного познания и освоения мира.
Героико-эпическая пространственная модель, формируясь и
существуя как некая поэтическая абстракция, хотя и основыва-
ется на практическом опыте, но существенно перерабатывает его и,
соотносясь с реальным пространством, не может быть прямо
отождествлена с ним 1 2. Эпическое пространство, как оно представ-
ляется в древнеисландских эддических песнях и в англосаксонских
героических поэмах, чрезвычайно ограниченно. Самые дальние
обитатели мира — финны в «Беовульфе», сарацины в «Видсиде»,
гунны в «Старшей Эдде» — оказываются на расстоянии, которое
можно преодолеть за несколько дней. Искажение масштаба рас-
стояний обусловлено не отсутствием реальных знаний (пусть
недостаточных) о тех или иных территориях, а спецификой самого
1 Мелъникова Е. А. Географические представления древних скандинавов (к исто-
рии географической мысли в средневековой Европе) // Методика изучения древ-
нейших источников по истории народов СССР. М., 1978. С. 111 — 127.
2 Подробнее см.: Мельникова Е. А. Меч и лира: Древнеанглийское общество
в истории и эпосе. М., 1987. С. 99—104.
Системы географических представлений в Скандинавии
147
понимания пространства в его неразрывной связи с героическим
действием.
Мир видится древнегерманскому певцу как совокупность
отдельных локусов: королевских дворцов или жилищ противников
героя. Значение локусов определяется законами эпической
героики, в соответствии с которыми пространство, лишенное атри-
бутов героического мира, т. е. не заполненное героическим дейст-
вием, не существенно. Пространство между локусами лежит вне
героико-эпического мира как «пустое», «незначащее», а сами ло-
кусы примыкают друг к другу, создавая «точечную» структуру
пространства.
Свойством «точечного» восприятия пространства и является
отсутствие масштаба расстояний, его эпическая субъективность:
далекими или близкими земли оказываются лишь в зависимости
от точки зрения рассказчика, и потому их близость или дальность
несопоставимы с реальными расстояниями. Так, например, Вид-
сид с легкостью оказывается то на севере, то на юге Европы, и все
известные народы становятся равно доступными и близкими для
него.
Так же точно движение в героическом пространстве — переход
из одной точки в другую — важно лишь в своих крайних пунктах
и при пересечении четко маркированных границ (лес, река, море)
между локусами. Эпическое пространство имеет не столько ре-
ально-топографические координаты, сколько эмоционально-оце-
ночные характеристики, которые в первую очередь и определяют
его структуру 3.
В таких памятниках, как англосаксонские «Беовульф» и «Вид-
сид», на первый взгляд эпическое пространство полностью совпа-
дает с реальным: в «Видсиде», например, упоминается огромное
число действительно существовавших народов и территорий; много
их и в «Беовульфе». Правдоподобность описаний местности (на-
пример, скалистого побережья у Хеорота) подчеркивается досто-
верностью структуры микротопонимов (Хреофнабург, Хронеснес
и др.). Однако наряду с эпическими локусами, условно соответст-
вующими реальному географическому пространству (например,
резиденция датских королей: Хеорот в «Беовульфе» — Лейре на
о. Зеландия; страна гуннов в «Старшей Эдде» и в «Песни о нибе-
лунгах» — реальное царство Аттилы и др.), существует и чисто
эпическая «территория», не имеющая прямых параллелей в дейст-
вительности. К ней с наибольшей очевидностью относятся места
обитания чудовищ: логово Гренделя и его матери на дне озера,
пещера на Гнитахейде, где обитает Фафнир, и др.
В древнескандинавском обществе четкая дифференциация
3 См.: Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. М., 1972. С. 44; Мелетин-
ский Е. М. Скандинавская мифология как система // Учен. зап. Тартус. ун-та.
Труды по знаковым системам. Тарту, 1975. Вып. 7. С. 38 — 51.
ю*
148
Е. А. Мельникова
сфер функционирования различных фольклорных и литературных
жанров, которые в равной степени являлись достоянием всех слоев
общества, отсутствовала. Поэтому постоянно происходило взаимо-
действие и взаимообогащение систем представлений (в том числе
и географических), свойственных различным формам духовной
жизни скандинавов. Не были замкнутыми и пространственные
представления героического эпоса. Оставаясь актуальной в созна-
нии ученых исландцев XII— XIV вв., эпическая картина мира
активно взаимодействовала с христианско-теоретической и прак-
тической, что приводило к сложной контаминации различных
систем.
Наиболее очевидным является использование бесспорно эпиче-
ской географической номенклатуры в произведениях, не связан-
ных с героическим эпосом. К этой группе памятников принадлежит
итинерарий, составленный аббатом исландского монастыря Мун-
катвера Николаем, совершившим между 1154 и 1159 гг. поездку
в Палестину через Центральную Европу и Рим 4. «Дневник аб-
бата Николая» представляет собой сухое перечисление населен-
ных пунктов, монастырей и святынь, которые он посетил по пути,
с кратким описанием некоторых из них. По своим задачам, содер-
жанию и характеру описания «Дневник» отражает в первую
очередь практические знания, полученные Николаем во время
путешествия в Рим и Палестину. Поэтому в целом топография
«Дневника» отличается достоверностью и точностью 5. Тем неожи-
даннее выглядит использование в нем топонима «Гнитахейд»:
«Оттуда (из Падерборна. — Е. М.) четыре дня пути до города
Мегинзоборга (совр. Майнц. — Е. М.)\ там посереди есть селение,
которое называется Хорус, и другое, называемое Килианд, и там
расположен Гнитахейд, где Сигурд победил Фабни. Это другой
путь из Стодуборга (Ганновера. — Е. М.)» 6.
Топоним «Гнитахейд» хорошо известен по героическим песням
«Старшей Эдды» и по «Саге о Волсунгах» как место, где находится
пещера, в которую принес клад нифлунгов Фафнир, обратившийся
затем в дракона и оставшийся там охранять свои сокровища.
Именно туда пришел Сигурд, чтобы убить дракона и овладеть
кладом. Уточнение Николая («где Сигурд победил Фабни») не
оставляет сомнений в том, что именно эпический Гнитахейд (точ-
нее, место, отождествляемое с ним) был показан ему жителями
4 Текст см.: Alfraedi Islenzk / Udg. av К. KMund. В. 1. Kj^benhavn, 1908. S. 12—
23. О составе итинерария см.: Мельникова Е. А. Древнескандинавские геогра-
фические сочинения: Тексты, перевод, комментарий. М., 1986. С. 17, 72—
75.
5 Подробную характеристику топонимов «Дневника» см.: Magoun Fr. Р. The
Pilgrim-Diary of Nikolas of Munkalhvera: The Road to Rome // Mediaeval Studies.
1944. Vol, 6. P. 314-343.
6 Alfraedi Islenzk. S. 13.
Системы географических представлений в Скандинавии
149
селений Хорус или Килианд. Однако ничто в этом пассаже не дает
оснований говорить о том, что Николай осознавал или ощущал
какую-либо разницу между эпическим и реальным топонимами.
В его представлениях, так же как, по-видимому, и в представле-
ниях жителей окрестных селений, снабдивших его этой информа-
цией, нет принципиального различия между реально существую-
щим и эпическим пространствами, и топографические объекты
как того, так и другого кажутся равно достоверными.
Иной вариант взаимодействия героико-эпической и практиче-
ской пространственных моделей — включение реальных наимено-
ваний в героико-эпический контекст. Этнонимы и топонимы, кото-
рые имеют прямые соответствия в реальности, кажутся и в эпиче-
ских памятниках достоверными отражениями действительного
мира. Это убеждение лежит в основе, в частности, дискуссии об
идентификации племени геатов, к которому прйнадлежал Бео-
вульф, герой одноименной англосаксонской поэмы, как гаутов
(готов, ётов) или ютов 7. Утонченные этимологические, текстоло-
гические, источниковедческие изыскания с привлечением много-
численных древнескандинавских, древнеанглийских, француз-
ских, позднеантичных источников 8, выявив большую вероятность
первой точки зрения, показали, сколь нечетки и непоследовательны
художественно-поэтические тексты в понимании содержания этого
этнонима.
Более того, в древнеанглийском эпосе и древнескандинавских
«сагах о древних временах» (близких по жанровым признакам
к героическому эпосу), где этот этноним встречается неоднократно,
племя, обозначаемое как geatas и gautar, не имеет каких-либо
конкретно-исторических примет. Геаты «Беовульфа» ничем не
отличаются от других племен, изображаемых в поэме: данов,
свеев, ютов. Место их обитания — Южная Швеция — восстанав-
ливается на основании упоминания о том, что они сражались
со свеями на льду озера (предположительно Венерн), хотя слово
sae может относиться не только к озеру, но и другим значительным
водным бассейнам. В «сагах о древних временах» гаутское проис-
7 Ютскую теорию выдвинул X. Лео (см.: Лео Н. Eteowulf. . . nach seinem Inhalte,
und nach seinen historischen und mythologischen Beziehungen betrachtet. Halle,
1839) и обосновал П. Фальбек (см.: Fahlbeck Р. Beovulfsqvadet s£som kalla for
nordisk fornhistoria // Antikvarisk tidskrift for Sverige. 1884. D. 8. H. 2. S. 38—55).
Критический разбор см.: Chambers R. W. Beowulf. An Introduction to the Study
of the Poem with a Discussion of the Stories of Offa and Finn. Cambridge, 1921.
P. 8—10, 333—345; Malone K. The Identity of the ‘Geatas1 // Acta Philologica
Scandinavica. 1929. Vol. 4. N 1. P. 84—90. Готская теория обоснована X. Шюком
(см.: Schuck Н. Folknamnet Geatas i den fornengelska dikten ’Beowulf’. Uppsala,
1907. S. 1 — 45) и принята подавляющим большинством исследователей.
8 Перечень и характеристику источников см.: Schutte G. Our Forefathers. Cambridge,
1933. Vol. 2. P. 382—386; Schwarz E. Germanische Stammeskunde. Heidelberg,
1956. S. 83—96; Leake J. A. The Geats of ’Beowulf’. A Study in the Geographical
Mythology of the Middle Ages. Madison; L., 1967. P. 13—52.
150
Е. А. Мельникова
хождение героя не сообщает ему каких-либо этноопределяющих
черт, но служит скорее способом героизации 9. Упоминания типа
«он был гаутом», «он был родом из Гаутланда» относятся лишь
к наиболее прославленным героям (например, Бодвару Бьярки
в «Саге о Хрольве-Жердинке») и являются показателем их высо-
ких героических качеств.
Можно предполагать, что наименование (топоним, этноним),
употребленное в различных контекстах, имеет разное значение, и
при переносе его из одной системы (реально-географических
знаний) в другую (героико-эпический мир) происходит его пере-
осмысление. Действительно существующий географический объект
(племя геатов-гаутов) 10 11 12, будучи включенным в эпико-поэтический
текст, не остается адекватным самому себе, но трансформируется
в соответствии с героико-эпическими законами. Как в «Бео-
вульфе», так и в «Саге о Хрольве-Жердинке» страна геатов-гаутов
не столько реальная территория, населенная определенным наро-
дом, сколько страна героев, все представители которой отважны,
могучи, являются своего рода эталоном героического ”. Теряя при
включении в эпический контекст черты конкретно-исторической
реальности, геаты-гауты переосмысляются в эпическое племя,
существующее в эпическом мире как модель идеального героиче-
ского племени ,2. Причем для формирования этой модели мало-
существенны действительные характеристики этноса, но зато прин-
ципиально важно их соответствие законам эпической героики.
Сам же этноним становится символом определенных качеств
героя, указывающим на его исконную принадлежность эпическому
миру, т. е. этноразличительное значение заменяется оценочным.
Более сложная и неоднозначная картина взаимодействия
рассматриваемых пространственно-географических моделей вы-
рисовывается при анализе длительной истории функционирования
этнонима hreidgotar (хрейдготы) и производного от него названия
страны (Н) reictgotaland (Рейдготаланд). Хороним дважды упот-
9 Ср., например, этноним «финны» в исландских королевских сагах и «сагах о
древних временах», где он наряду с этноразличительной несет и эмоционально-
оценочную нагрузку; в глазах составителей саг, все финны — колдуны и чародеи,
и потому выражение «он был финном» равнозначно высказыванию «он был
колдуном» (Джаксон Т. Н. «Финны» в «Саге об Инглингах» // Древнейшие
государства на территории СССР, 1982. М., 1984. С. 56—61.
10 В противоположность «сагам о древних временах», в королевских и родовых са-
гах и других памятниках неоднократные упоминания относятся к реальному
пароду ётов и реальной области в Южной Швеции — Вталанду.
11 А. Лик считает, что геаты «Веовульфа» непосредственно связаны с классической
и средневековой традицией о гетах (готах), в рамках которой «геты рассматри-
вались как народ — прародитель всех германцев» (Leake J. A. Op. cit. Р. 132—
133).
12 Сугубо «эпично» (и противоречит реальности) и повествование о гибели
племени геатов после смерти Веовульфа. См.: Farrell R. Beowulf, Swedes
and Geats. L., 1972.
Системы географических представлений в Скандинавии
151
реблен в таких на первый взгляд достоверных произведениях, как
древнескандинавские географические трактаты, посвященные опи-
санию земли ,3.
Кроме трактатов оба названия встречаются более десяти раз
в разновременных и разножанровых произведениях германских
народов ,4. Древнейшие упоминания имеются в англосаксонской
поэме «Видсид»13 14 15 (VII в.), где этноним включен в перечень наро-
дов, и в шведской рунической надписи на камне из Рёка (Эстеръёт-
ланд, IX в.) в изложении «древнего сказания» (mukmini — mog-
minni) о Теодрике (видимо, Теодорихе Веронском или франкском
короле Теодорихе) 16. В обоих случаях название употреблено
в эпическом контексте. Как в «Видсиде», так и в надписи очевиден
его производный характер от этнонима «готы», что подчеркивается
отделимостью первой части НгёсГ- / НгнГ / 17 *. В «Видсиде» она
встречается также в составе другого двухосновного слова: ЬгёсГсу-
ningas (строка 57), а также отдельно: Hraeda (строка 7), заменяя,
очевидно, полный этноним |8; разделимы обе части и в Рёкской
надписи, где Ьгаф- включено также в топоним *Ьгефатагг.
В позднейших, уже только скандинавских, источниках, где
образуется хороним «Рейдготаланд» (с утратой начального h-),
он закрепляется исключительно в полной (двухосновной) форме
при этнониме gautar, gotar. За исключением уже упомянутых
13 Мельникова Е. А. Древнескандинавские гееграфические сочинения. С. 62, 65;
94, 96.
14 Перечень упоминаний см.: Metzenthin Е. Die Lander- und Volkernamen ini altis-
landischen Schrifttum. Pennsylvania, 1941. S. 86; Pritsak 0. The Origin of Rus’.
Cambrige (Mass.), 1981. Vol. 1. P. 214 — 216.
15 «Я был у гуннов и у хредготов, у свеонов и у геатов, и у южных данов»
(строки 57 — 58). См.: Chambers И. W. Widsith. N. Y., 1965. Р. 207; Widsict / Ed.
К. Malone. Copenhagen, 1962. Р. 24. Кроме «Видсида» они названы в поэме
«Елена» и англосаксонском переводе «Об утешении философией» Боэция.
16 «Расскажу я [ему], во-вторых, кто дерять поколений назад вышел на берег
с хрейдготами / miR Ьгаф kutum — гпесГг Hreid gotum / и умер у них по своей
вине. Теодрик правил, / отважный духом, / вождь мореходов, / берегом моря
Хрейда./ Сидит теперь, /вооруженный, /он на своем коне, /щит полоса-
тый, / защитник Мэрингов» (Friesen О. von. Rokstenen. Stockholm, 1920. S. 28,
108 — 134; Jansson S. В. F. The Runes of Sweden. Stockholm, 1962. S. 14).
17 Первая часть этнонима: др.-исл. hreicT -, рупич. Ьгаф -, др.- англ, hгёсГ , по мнению
большинства исследователей, является существительным «слава» (др.-англ,
hred, др.-исл. hroiT г) и, по справедливому замечанию К. Мэлоуна, «мы не имеем
причины считать, что Hred строк 7 из 57 [поэмы «Видсид». — Е. М.] является
чем-либо иным, нежели epitheton ornans» — украшающим эпитетом (Widsict /
Ed. К. Malone. Р. 175). Образования с украшающими эпитетами в высшей
степени продуктивны в германском героическом эпосе, но это не новые этнонимы,
а лишь варианты уже имеющихся для удовлетворения требований аллитерации
в стихе и в целях поэтической характеристики племени. Именно эта эпическая
модель с «величальным», по определению М. И. Стеблин-Каменского, эпитетом
представлена в этнониме hreid'gotar— «славные готы» (Стеблин-Камен-
ский М. И. Субстантивный эпитет в древнеанглийской поэзии (к вопросу
о развитии древнеанглийского поэтического стиля) // Стеблин-Каменский М. И.
Историческая поэтика. Л., 1978. С. 17 — 21).
8 WidsicT / Ed. К. Malone. Р. 175.
152
Е. А. Мельникова
двух географических трактатов начала XIV в., все случаи его упот-
ребления в XII — XIV вв. тяготеют к героико-эпическому контексту.
Он встречается несколько раз в «сагах о древних временах» |9,
широко использующих древние героико-эпические сюжеты и при-
ближающихся по своему типу осмысления действительности
к героическому эпосу 19 20. Упоминание Рейдготаланда в «Саге об
Инглингах» — первой в сборнике королевских саг «Круг земной»
Снорри Стурлусона, основанной на преданиях о норвежских
конунгах, родословная которых возводится к богу Фрейру21 22,—
содержится в сказании о причинах неудачного похода легендар-
ного конунга Дага на Готланд: «Он [Даг] был такой мудрый, что
понимал птичий язык. У него был воробей, который ему многое
рассказывал. Воробей этот летал в разные страны. Однажды он
залетел в Рейдготаланд в местности, которая зовется Вёрви
[может быть, это не топоним, а общее обозначение побережья 2 .—
Е. М.]. Там он сел на поле и стал клевать что-то. А хозяин подошел,
взял камень и убил воробья. Даг конунг был очень недоволен тем,
что воробей не возвращается. Он принес в жертву кабана, чтобы
узнать, куда девался воробей, и получил ответ, что воробей убит
в Вёрви. Тогда он собрал большое войско и направился в Страну
Готов». Очевидно, что здесь Снорри использует существующую
эпическую традицию, объясняющую, может быть, реальное собы-
тие (о котором, однако, других сведений нет). Именно в контексте
этого традиционного предания и встречается топоним «Рейдго-
таланд». Видимо, не случайно, что далее, когда Снорри обраща-
ется к повествованию о самом походе, т. е. переходит от одного
типа повествования к другому, он употребляет тот топоним, кото-
рый принадлежит реально-географическому пространству (Got-
land). Противопоставленность топонимов «Рейдготаланд» и «Гот-
ланд» здесь может быть объяснена различными контекстами,
к которым они исконно принадлежат: эпическому — первый и
реально-географическому — второй.
Следующее упоминание Рейдготаланда содержится в прологе
к «Младшей Эдде» Снорри Стурлусона, излагающем мифическую
историю предков норвежских конунгов, ведущих свое начало от
Одина, который со своим племенем покинул прародину асов
в Азии и «достиг той страны, которая называется Рейдготаландом,
19 См.: Metzenthtn Е. Op. cit. Passim.
20 Глазырина Г. В. К вопросу об историзме саг о древних временах // Вопросы
источниковедения и историографии досоветского периода. М., 1979. С. 42—54.
21 Ynglinga saga, utg. av E. Wessen. Oslo, 1964. S. 20 (k. 18); Снорри Стурлусон.
Круг земной / Изд. подгот. А. Я. Гуревич, Ю. К. Кузьменко, О. А. Смирницкая,
М. И. Стеблин-Каменский. М., 1980. С. 19. Снорри использовал поэму «Перечень
Инглингов» скальда Тьодольва из Хвинира (конец IX в.). По источникам,
содержанию и мировосприятию ее относят к «сагам о древних временах». См.:
Ciklamini М. Ynglinga saga: its Function and its Appeal //Vfediaeval Scandinavia.
1975. Vol. 8. P. 86-99.
22 Снорри Стурлусон. Указ. соч. С. 636. Примеч. 53.
Системы географических представлений в Скандинавии
153
и завладел в этой стране всем, чем хотел»23. Специфический харак-
тер этой «ученой легенды», сконструированной Снорри или
каким-то иным исландским автором по образцу английских и
франкских хроник этого же времени, возводящих историю своих
народов к эпохе Троянской войны 24, вводит топоним «Рейдгота-
ланд» в совершенно иной, принципиально отличный от предшест-
вующих случаев контекст. Сознательное и целенаправленное пост-
роение исторической схемы возникновения народа, понимаемой
как непрерывная генеалогическая цепочка правителей, тяну-
щаяся от Одина (главы германского пантеона) к современным
Снорри норвежским конунгам, требовало не только восполнения
всех звеньев этой цепочки («Сага об Инглингах»), но и убедитель-
ного пространственного размещения, наглядно показывающего
перемещение скандинавских народов из Передней Азии («Страны
Турков») в Скандинавию. С этой целью Снорри выстраивает ряд
параллельных топонимов, один из которых является «книжным»,
заимствованным из латиноязычной географической или историче-
ской литературы или реконструируемым самим автором, другой —
принадлежит реально-географическому пространству. Так, он
сополагает Энею и Европу, Трою и Страну Турков, Фракию и
Трудхейм. В этот же ряд включена и пара Рейдготаланд—Ютлан-
дия 25. Наиболее важным моментом в этой параллели является
для нас то, что Снорри осознает архаичность названия «Рейдго-
таланд» («называлось прежде» — «теперь зовется» ). Отличный от
реальных топонимов характер хоронима «Рейдготаланд» обуслов-
ливает возможность его введения в ряд «книжных» наименова-
ний: Энея, Троя, Фракия.
В «Большой саге об Олаве Трюггвасоне», составленной около
1300 г. и включившей большое число разнохарактерных материа-
лов (других королевских саг, хроник, географических сочине-
ний, преданий), в том числе и легендарных, этот топоним дважды
приводится в отступлении о потомках Рагнара Кожаные Штаны,
одного из «древних конунгов»: в перечне земель, подвластных его
сыновьям 26, и в той же главе в рассказе о походе конунга Горма
Старого «в то государство в Данмарке, которое называлось
Рейдготаландом, а теперь называется Ютландией, против того ко-
23 Младшая Эдда / Изд. подгот. О. А. Смирницкая и М. И. Стеблин-Каменский.
М., 1970. С. 11.
24 Джаксон Т. Н. Еще раз о «Великой Швеции» // Тез. докл. IX Всесоюз. конф,
по изучению истории, экономики, языка и литературы Скандинавских стран
и Финляндии. Тарту, 1982. Ч. 1. С. 151—153.
25 «. . .И то, что называлось прежде Рейдготаланд, теперь зовется Ютландией»
(Младшая Эдда. С. 11).
26 «Хвитсерк [младший сын Рагнара. — Е. М.} имел Рейдготаланд и [земли]
там в Винланде» (Saga Olafs konungs Tryggvasonar (en mesta) / Udg. af 0. Hall-
dorsson. Kaupmannahofn. 1958. В. 1. S. 1,27). To же в «Саге об Олаве Трюггва-
соне» по Flateyjarbok (Flateyjarbok / Udg. ved F. Jonsson K0benhavn, 1896.
S. 105), где топоним имеет форму Raeid gotaland.
154
Е. А. Мельникова
нунга, который тогда правил там; его звали Гнупа. Между ними
произошло несколько сражений, и случилось так, что Горм одолел
того конунга и завладел всем его государством» 27. В целом сооб-
щение не выходит за рамки стереотипного повествования о похо-
дах, однако форма упоминания Рейдготаланда (противопоставле-
ние названию «Ютландия» по принципу архаичное—современное)
примыкает к приведенному выше его употреблению в «Младшей
Эдде» и, возможно, является заимствованием из Снорри 28.
Наконец, последнее по времени упоминание находится в «Пе-
речне родов» (aettartal) в рукописи XIV в. Flateyjarbok, где
в древнейшей легендарной части списка рассказывается, что один
из предков Сигурда, убийцы Фафнира, по имени Ловдар, «совер-
шил набег на Рейдготаланд и был там конунгом» 29. Никаких пояс-
нений этот топоним здесь не имеет.
Таким образом, анализ контекста, в котором встречается
топоним «Рейдготаланд», отчетливо выявляет три обстоятель-
ства: 1) древнейшие источники (VII —IX вв.) содержат только
этноним, который, очевидно, и является исконным образованием,
давшим впоследствии производный хороним. Отметим при этом,
вслед за О. Прицаком, нередкое употребление этнонима «хрейд-
готы» в паре с этнонимом «гунны» 30. 2) Как древнейшие, так и
подавляющее большинство более поздних (вплоть до XII —
XIV вв.) источников носят героико-эпический характер, или упо-
минание хоронима включено в переложение эпических сюжетов,
т. е. исконным и наиболее распространенным контекстом топо-
нима является героический эпос 31. 3) Встречаясь в иных контек-
стах (книжной легенде-реконструкции и в стереотипном описании
похода), топоним обособляется от актуальных географических
наименований и противопоставляется им в первую очередь как
архаичный — современным.
Четвертой особенностью топонима является неупорядоченность
его локализации в различных произведениях 32. В целом, древне-
скандинавские топографические сведения о хорошо известных
со времен походов викингов регионах (Северная, Восточная
Европа, побережье Северного моря) отличаются достоверностью.
Точность локализации земель, населенных пунктов и прочих
географических объектов в этих областях была результатом
27 Saga Olafs konungs Tryggvasonar. . . В. 1. S. 128.
28 Отмечено много заимствований из редакции саги Снорри Стурлусона (см.: Ibid.
В. 2. S. 290), что не исключает использования им и пролога к «Младшей Эдде».
29 Flateyjarbdk. S. 26.
30 Pritsak О. Op. cit. Р. 214-215.
31 Это мнение в краткой форме было высказано Г. Шютте (см.: Schutte G. Op. cit.
Vol. 2. P. 9). См. также: Holler 0. Germanisches Sakralkonigtum. Der Runenstein
von Rok und die germanische Individualweihe. Tubingen, 1952. Bd. 1. S. 22;
Pritsak 0. Op. cit. P. 539.
32 На это обстоятельство указал еще Ф. А. Браун. См.: Браун Ф. А. Разыскания
в области гото-славянских отношений. СПб., 1899. С. 8.
Системы географических представлений в Скандинавии
155
непосредственного знакомства с ними и важности топографиче-
ских деталей для успешного ведения походов. Поэтому явные
затруднения с определением содержания топонима можно рас-
сматривать лишь как исключение из правила, требующее объясне-
ний.
Наиболее распространенным в источниках XII—XIV вв. явля-
ется прямое отождествление Рейдготаланда с Ютландией («Сага
о Рагнаре Кожаные Штаны», «Младшая «Эдда», «Большая сага об
Олаве Трюггвасоне») или помещение его «рядом с Виндландом»,
т. е. страной вендов, что фактически также означает Ютландию
(«Сага о Хервор» и «Большая сага об Олаве Трюггвасоне»).
Оба географических трактата описывают расположение Рейдго-
таланда таким образом, что ему не остается места на карте Восточ-
ной Европы XIII —XIV вв. Они помещают его «к востоку от
Польши» (где все остальные, а также и эти трактаты — но в дру-
гом месте — справедливо располагают Русь) и рядом с Хуналан-
дом, т. е. страной гуннов. В «Саге о Хервор» (основанной на весьма
архаичных эпических сказаниях) Рейдготаланд также, в противо-
речии с предыдущей трактовкой, размещается к северу и западу от
земли гуннов; между этими двумя областями лежит лес Мюрквид.
Территориально сближают гуннов и хрейдготов англосаксонские
эпические памятники.
«Открывки из саг о древних норвежских конунгах» не дают
прямой локализации, но отмечают, что конунга Рейдготаланда
зовут Хильдебранд 33, т. е. относят хороним, в соответствии с эпиче-
ской биографией Хильдебранда, к южным территориям расселения
германцев 34. Наконец, Снорри в «Саге об Инглингах» отождест-
вляет его с о. Готланд.
Источники обнаруживают два основных ареала локализации
хоронима: юго-восточный («рядом с гуннами») и северо-западный
(Ютландия); третий, Готланд, очевидно, является результатом
позднейшего отождествления (Рейд) готаланд — Готланд. Первый
отражен в наиболее архаичной эпической традиции, восходящей
к эпохе Великого переселения народов, как скандинавской, так и
англосаксонской, и ее отголоски возникают в Скандинавии в гео-
графических трактатах и в ряде «саг о древних временах».
Показательна устойчивая сочетаемость этнонимов «хрейдготы» и
«гунны» в эпическом контексте, а в XII —XIV вв. хоронимов
«Рейдготаланд» и «Хуналанд». Не связанные с Рейдготаландом
упоминания «страны гуннов» как царства Аттилы (Атли) сохрани-
лись также в памятниках скандинавского героического эпоса или
в его позднейших прозаических переработках. Эта локализация,
вероятно, отражает этнографическую ситуацию на юго-востоке
33 Sggubrot af nokkrum fornkonungum / Uidg. af. C. Petersen, E. Olsen. K0benhavn,
1919-1925. Biz. 13.
34 Ibid. S. 7, где прямо сказано «на юг в Рейдготаланд».
156
Е. А. Мельникова
Европы в конце IV — первой половине V в. н. э., когда места обита-
ния гуннов и готов, переселившихся в первые века н. э. в Северное
Причерноморье, были близки 35. Вместе с тем оформление этно-
нима «готы» с помощью укращающего эпитета «славный», как
кажется, недвусмысленно указывает на исконный контекст, в кото-
ром возник и первоначально функционировал этноним, — древне-
германский героический эпос. Таким памятником, в котором мог
появиться «эпизированный», т. е. снабженный украшающим эпите-
том, этноним «готы», не исключено, что была «Песнь о битве готов
и гуннов», реконструируемая по «Саге о Хервор» и ряду других
произведений 36. Именно в рамках этого сюжета было естествен-
ным сближение готов и гуннов; именно в этом произведении, про-
славляющем победу готов над гуннами 37, мог появиться этноним
«готы», «украшенный» определением «славные». Однако вне зави-
симости от связи этнонима с «Песнью о битве готов и гуннов»
очевидно, что в V —VI вв. в складывающемся героическом эпосе
древних германцев этот этноним отражал определенную реаль-
ность, которая к XII —XIV вв. давно исчезла, и этноним, как и хо-
роним, утратил конкретно-историческое содержание.
Поэтому в XII—XIV вв. хороним переосмысляется, делаются
попытки связать его с известными авторам территориями. Однако
в силу его своеобразия эти попытки не привели к последователь-
ному замещению его архаического содержания новым. Продол-
жает ощущаться его отличие от «актуальной» географической
номенклатуры, его архаичность по сравнению с «современными»
названиями, особый характер хоронима.
Таким образом, в рассмотренных случаях взаимодействие
эпической и реально-географической моделей географического
пространства ведет к их контаминации и переосмыслению геогра-
фических объектов и их наименований. Проникая в сферу практи-
ческой географии, эпический топоним (Gnitaheidr, HreidgotalanS)
«бытовизируется», приурочивается к конкретной территории и
становится частью ее топографии. Напротив, реальный этноним,
обозначающий конкретное историческое племя, включаясь в эпиче-
ский контекст, «эпизируется» и утрачивает непосредственные связи
с действительностью.
35 По мнению О. Прицака, Рейдготаланд эпических памятников должен быть
отождествлен с «политическим образованием на территории Украины»,
а Хуналанд — с Хазарией (Pritsak О. Op. cit. Р. 539). Полагаю, что второе
отождествление маловероятно; судя по текстам, это скорее земли, лежащие
значительно западнее.
36 Издание реконструкции см.: Labuda G. Zrod/a, sagi i legendy do najdawniejszych
dziejdw Polski. W-wa, 1960; Cm.: Tolkien Ch. The Battle of the Goths and Huns //
Saga-Book of the Viking Society. L., 1956. Vol. 14. P. 141 — 163; Pritsak 0.
Op. cit. P. 188-225.
37 Предполагается, что историческим зерном поэмы явилось реальное событие —
битва на Каталаунских полях 451 г. Однако историчность песни подвергается
сомнению. См.: Pritsak О. Op. cit. Р. 225.
В. А. Закс
НЕКОТОРЫЕ ОСОБЕННОСТИ
ЯЗЫКА И ЛОГИКИ ОБЛАСТНОГО ПРАВА
СРЕДНЕВЕКОВОЙ НОРВЕГИИ
В последнее время в советской и зарубежной медиевистике
всё больше внимания уделяется изучению различных форм общест-
венного сознания. Достижения в этой области уже позволили
увидеть в новом свете и по-новому понять некоторые стороны
жизни и развития средневекового общества. Это и неудивительно.
Изучение сознания носителей определенной культуры (в широком
смысле — как образа действий и мышления людей) является одной
из важнейших задач исторической науки. Без этого невозможно
приблизиться к правильному пониманию самой реальности обще-
ственной жизни, в том числе и ее социально-экономических ас-
пектов.
Логика мышления и логика поступков неотделимы друг от
друга. Экономические, социальные и бытовые условия жизни
побуждают людей к действиям не непосредственно, а через их
отражение и преломление в сознании, которое собственно опреде-
ляет структуру и конкретное содержание человеческой деятель-
ности. Именно поэтому различные формы сознания играют
в любом обществе не только активную, но и исключительно важную
роль. Общественное сознание можно, по-видимому, считать вполне
объективным фактором исторического развития, ибо его основные
параметры, заданные типом культуры, так же не зависят от воли
людей, как и сами общественные отношения.
Изучение сознания определенной эпохи имеет особое значение
для историка еще и по другой причине. Исследователь сталкива-
ется с действительностью лишь через ее отражение в сознании и мо-
жет познать историческую реальность только посредством изуче-
ния исторического сознания.
Поскольку «призма» источника всегда дает более или менее ис-
каженную картину действительности, историку необходимо знать
закономерности ее преломления в сознании. Конечно, каждый
источник имеет в этом плане свою специфику. Но вместе с тем
в любом источнике так или иначе присутствуют логические струк-
туры, характерные для данной культурной среды в целом или
отдельных социальных групп внутри ее. Они определяют основные
направления, а также границы мышления и поступков людей и
находят свое выражение в общекультурных, идеологических пред-
ставлениях, стереотипах мышления, поведения, реакций и т. п.
158
В. А. Закс
Но прежде всего они воплощаются в языке, который, по выраже-
нию К. Маркса, «есть практическое, существующее и для других
людей и лишь тем самым существующее также и для меня самого
действительное сознание» ’. Выявление и тщательное исследова-
ние этих «культурных блоков» даст историку возможность полнее
понять и объяснить побудительные мотивы, конкретное содержа-
ние, направление самой человеческой деятельности, откроет ши-
рокие возможности для ее реконструкции и, наконец, помо-
жет глубже осмыслить роль «человеческого фактора» в исто-
рии 1 2.
Настоящая работа посвящена выяснению лишь некоторых
аспектов правового мышления средневековых норвежцев и, разу-
меется, никак не может претендовать на сколь-либо полное и
всестороннее освещение этой чрезвычайно важной и сложной проб-
лемы. Особенности языка и логики норвежских судебников до сих
пор практически не рассматривались в историографии, если не
считать отдельных, хотя подчас и весьма тонких, наблюдений,
содержащихся в исследованиях по другим темам.
Говоря о правовых представлениях средневековых норвежцев,
следует иметь в виду, что областные судебники являются в основ-
ном записями народного обычного права. В них прежде всего за-
фиксированы те обычаи, обряды и ритуалы, которые издавна ре-
гулировали отношения между людьми и со временем утверди-
лись в качестве правовых норм. Всего таких судебников известно
четыре, однако только два из них — законы Гулатинга и законы
Фростатинга — дошли до нас в более или менее полном виде 3.
Их окончательная редакция относится соответственно ко второй
половине XII и середине XIII в. Влияние государства на норвеж-
ское законодательство было весьма незначительным по крайней
мере до 70-х годов XIII в., когда при короле Магнусе Законодателе
был издан первый общенорвежский судебник. Объяснение этому
отчасти следует искать в слабости королевской власти как государ-
ственного института. Кроме того, из-за конфликта с духовен-
ством, который разгорелся в период гражданских войн и про-
должался вплоть до середины XIII в., норвежские государи,
по-видимому, сознательно пытались противопоставить народную
традицию церковному праву.
Несколько большее влияние на законодательство оказала
1 Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 3. С. 29.
2 В литературе аналогичные мысли уже высказывал ранее А. Я. Гуревич, им же
разработана методика подобных исследований. См.: Гуревич А. Я. Проблемы
генезиса феодализма в Западной Европе. М., 1970; Он же. Проблемы средневе-
ковой народной культуры. М., 1981; Он же. Категории средневековой культуры.
М., 1984.
3 Den aeldre Gulathings-Lov // Norges gamle Love indtil 1387. Christiania, 1846.
Bd. 1 (далее: G); Den aeldre Frostathings-Lov // Ibid. (Далее: F).
Областное право средневековой Норвегии
159
церковь. Но, несмотря на все усилия католического клира, и она не
была в состоянии радикально изменить старые правовые представ-
ления средневековых скандинавов. Судебники обеих областей со-
держат церковные постановления, которые имели силу наравне
с другими нормами. Характерно, однако, что соответствующие раз-
делы стоят в законах особняком, мало согласуются с другими
частями судебников, хотя прямо им не противоречат, и, видимо,
испытывают сильное влияние народной традиции.
Норвежское право в это время еще не выделилось в особую
сферу социальной деятельности. Правотворчество и толкование
законов не являлось прерогативой какого-либо общественного
слоя. Лагманы-законоговорители и «люди, сведущие в праве» от-
нюдь не были юристами или правоведами в современном смысле
слова. Это были обыкновенные бонды, хранившие в своей памяти
особенно много сведений из области различных юридических казу-
сов и процедур и умевшие применять их в соответствующей обста-
новке. Из судебников, однако, явствует, что к их помощи прибегали
довольно редко, поскольку повседневно необходимые правовые
основы были общеизвестны. Норвежское законодательство в целом
подразумевало самое широкое участие бондов в отправлении
правосудия и было максимально к этому приспособлено 4.
Тесно связанное с разнообразными явлениями жизни, право не
поднялось до абстрактных обобщений и точных формулировок, но
по-прежнему существовало в обыденном сознании средневековых
скандинавов. Постановления содержат подробные описания раз-
личных коллизий, правовых процедур и указания, как следует по-
ступать в том или ином случае. Обращает на себя внимание нерас-
членённость морально-этических, гражданских, уголовных и
процессуальных норм. Их сочетание в одном или нескольких после-
довательно расположенных титулах — совсем не редкость. Таким
образом, вся логика казуса сосредоточивалась в одном месте, что
делало право простым в употреблении и доступным практически
каждому. В условиях подлинно народного судопроизводства, где
не было специалистов права и все функции распределялись между
самими бондами, это было весьма существенно, а подчас даже и
необходимо 5.
В средневековом норвежском праве бессмысленно искать стро-
гую последовательность, характерную для законченной юридиче-
ской системы. Различные постановления или их отдельные группы
были достаточно цельными по своему содержанию и имели вполне
самостоятельное значение. Между ними обычно не существовало
логической связи, поэтому каждая такая «часть права» могла
4 Koht Н. The Skandinavian kingdoms until the end of the 13. century // Cambridge
medieval history. 1929. Vol. 6. P. 370.
5 Holmsen A. Norges historic. Oslo; Bergen; Troms0, 1971. S. 185 — 186.
160
В. А. Закс
быть применена совершенно независимо от других. Неудивительно,
что одно и то же правонарушение, рассматриваемое в разных кон-
текстах, могло повлечь за собой и различные последствия. Веро-
ятно, противоречия, которые современный исследователь отме-
чает в судебниках на каждом шагу, отнюдь не представлялись
таковыми средневековым норвежцам, ибо их подход к праву
был принципиально иным — не аналитическим, а казуистиче-
ским 6.
Судебники записаны простым образным языком. Отдельные
титулы напоминают скупые и бесстрастные, но полные драматизма
повествования исландских саг. Действительность здесь не скрыта
за сухой юридической максимой. Вот как законы Гулатинга осве-
щают порядок пребывания на постоялом дворе: «Дом для проез-
жих находится в общем распоряжении. Хорошо, если все [люди]
могут находиться внутри него, а также их поклажа. Но если из-за
тесноты все вместе с поклажей не могут находиться здесь, то
поклажу всем следует выставить за дверь. Хорошо, если после
этого им хватит места. Если всем хватит места для ночлега, то все
они должны находиться внутри. Если некоторые были здесь без
нужды три ночи подряд, то они должны уйти. В противном случае
нужно бросить жребий, и хорошо, если те, на кого он падет, захотят
уйти добровольно. Но если те, на кого пал жребий, не хотят уйти,
то их наказывают штрафом за разбой. Они дожны заплатить
полное возмещение за тех, кто умрет снаружи, если этим [послед-
ним] выпал жребий находиться внутри. Если люди остановились
в доме для проезжих и он сгорел, то за это ответственны все, кто
находился в нем»7.
В цитированном постановлении порядок отношений внутри
постоялого двора и пожар в нем логически не связаны между собой
ничем, кроме места происшествия. Подобное сочетание сюжетов
в одном титуле — явление весьма распространенное в судебниках.
Оно иллюстрирует характер правового мышления, логика которого
не строилась на классификации правонарушений, а концентриро-
валась вокруг определенного места, события, предмета или лица,
затрагивая при этом массу всевозможных сопутствующих обстоя-
тельств.
По-видимому, большинство постановлений фиксировались
непосредственно со слов законоговорителей. В них встречаются
прямая речь, обращения, повествования от первого лица и типично
разговорные обороты 8. В судебниках прослеживается связь между
6 Bull Е. Lov, rett og statsstyre // Svcrreaettens kongedomrne. Norske historikere
i utvalg. Oslo, 1970. Bd. 3. S. 96.
7 G. 100.
8 Andersen P. S. Samlingen av Norge og kristningen av landet. 800—1130. Bergen;
Oslo; Troms0, 1977. S. 22.
Областное право средневековой Норвегии
161
правом и устным народным творчеством. Нормы нередко выра-
жены в форме поговорок. Бонд может потребовать свои деньги
у должника даже после истечения срока давности свидетельских
показаний, «ибо в соли лежит дело (т. е. не устаревает. — В. 3.),
если истец в нем нуждается» 9 10 11. Вдова покрывает из части своего
имущества долги умершего мужа, которые он сделал до свадь-
бы, поскольку «никто не должен покупать себе жену на чу-
жие деньги» . Во избежание споров и недоразумений следует
огородить свои владения, так как «изгородь примиряет сосе-
дей» н.
Широко применяются также излюбленные германцами аллите-
рированные формулы фольклорного происхождения, усиливающие
характеристику по одному признаку — человек защищается
«копьем и мечом (med odde ос eggiu)»12, подлый убийца лишается
«земли и движимого имущества (land ос eauss eyrir)» |3, для
участия в присяге не должны привлекаться «ни друзья, ни про-
тивники (sifjader ne sakader)» |4, бонд отвечает за подвластных
ему домочадцев «словом и клятвой (orde ос eidi) » |5, имущество
находится «под замком и запором (i ladom eda i lokom) » |б. Почти
полностью аллитерированы некоторые формулы |7. К сожалению,
ритмический строй этих словосочетаний невозможно сохранить при
переводе на русский язык.
Описания событий в законах обеих областей отличаются образ-
ностью и метафоричностью, а обозначения объектов охотно заме-
няются их символами. Человек, обязанный участвовать в ополче-
нии, — это для судебника «нос» (nef): король может отменить
такую повинность для двух «носов» 18, на полене с зарубками бонд
должен отметить численность «носов» своего хозяйства, человек,
не отмеченный на полене, называется «скрытый нос» 19. Обязан-
ность каждого до конца участвовать в ополчении выражена фра-
зой: «Каждый, кто вынес свое весло из дома, должен принести
его домой» 20, т. е. имеется в виду, что бонд не сбежит из лейданга
до окончания военных действий. Оповещение о тинге должно
доставляться «в каждый дом, из которого идет дым» 21, ибо внутри
жилого помещения огонь в очаге поддерживался постоянно. Поэ-
тому об арендаторе, покинувшем хозяйство до конца срока аренды,
9 G	39.	13	F	IV,	2.
10 G	155.	14	F	IV,	8.
11 G	82.	15	G	43.
12 G	66, 121, 238.	16 *	G	255.
17 G 58. Интересно, что в германоязычных странах аллитерированные формулы,
усиливающие впечатление, не исчезли до сих пор. В частности, они широко
применяются в рекламе на немецком радио и телевидении.
18 F indl., 18.	20 F VII, 20.
19 F VII, 8.	21 G 19; F II, 23.
162
В. А. Закс
говорят, что он «сделал угли холодными» 22. Свидетели, показания
которых противоречат друг другу, «говорят двумя языками» 23.
Некоторые специальные термины норвежского права опреде-
ленно имеют общегерманское происхождение. Так, принятие фор-
мулы «незнающий волк» (dvisa vargr) фактически являлось
оправданием для бонда, непредумышленно совершившего просту-
пок, за которым следовало состояние «вне закона» 24. Аналогию
находим в Салической правде: wargus — это человек, лишенный
общего мира 25. Отождествление изгнанного преступника с волком
должно было подчеркнуть всеобщую враждебность по отношению
к нему.
Иногда смысл этих символических обозначений более или менее
поддается расшифровке в контексте постановлений. В других слу-
чаях он остается неясным. Например, не совсем понятно, по-
чему ополченцев считали именно по носам. Тем не менее можно
подметить одну общую закономерность — символ всегда указы-
вает на атрибут, свойство или признак, наиболее существенный
не столько для самого предмета как такового, сколько для его
характеристики в данной конкретной ситуации. В этом плане мета-
форические выражения судебников сродни кеннингам древне-
скандинавской поэзии 26. У средневековых норвежцев они вызы-
вали вполне определенные ассоциации, взаимосвязь и последова-
тельность которых зачастую нелегко восстановить человеку иной
культуры.
Большое значение в норвежском обществе придавалось соблю-
дению различного рода ритуалов и обрядов. В первую очередь это
касалось тех жизненных явлений, которые казались средневековым
скандинавам наиболее существенными. Судебники во всех подроб-
ностях описывают процедуры заключения и расторжения брака,
введения в род, передачи земельной собственности, порядок при-
глашения в суд и самого судебного заседания. Строгому про-
цедурному регламенту были подвержены и гораздо менее важные
акты. Незначительные повседневные сделки должны были заклю-
чаться «по праву и обычаю», т. е. при свидетелях и обязательно
«с ударом по рукам» 27. Особый ритуал существовал даже для
определения ширины дороги: «Общая дорога должна быть следую-
щей ширины: человек должен сидеть на оседланной лошади,
22 F XIII, 2.
23 G 124; F IX, 10.
24 F III, 1; IV, 41; V, 9. См. также: G. 202.
25 Неусыхин А. И. Возникновение зависимого крестьянства как класса ранне-
феодального общества в Западной Европе VI—VIII вв. М., 1956. С. 127.
26 О связях между правом и поэзией в средневековом обществе см.: Grimm 1.
Von der Poesie im Recht. Darmstadt, 1957; Fehr H. Die Dichtung des Mittelalters
als Quelle des Rechts: Festschirft Karl Haff. Innsbruck, 1950; Rehjeldt B. Recht,
Religion und Moral bei den friihen Germanen //Zeitschrift der Savigny-Stiftung
fiir Rechtsgeschichte. Germanistische Abteilung. 1954. Bd. 71.
27 G 40, 57, 70.
Областное право в средневековой Норвегии
163
опустить древко копья на землю, большим пальцем поддерживать
утолщение копья, и до острия должна оставаться еще пядь. Копье
следует положить поперек дороги, и она не должна быть шире» 28.
Норвежское право строго регламентировало не только дейст-
вия, но также сопровождавшие их слова и выражения. В судебни-
ках нередко встречаются полные формулы клятв и свидетельских
показаний, каждая из которых предназначалась для определенной
ситуации, причем свидетельства обычно тоже давались под при-
сягой 29. Человек, продающий раба, ручается, что его товар не
имеет скрытых недостатков. В противном случае пусть он «не доит
своих коров, пребывает в судорогах и конвульсиях (vid stiarva ос
vid stinga), а также во всякой другой опасной болезни, и при этом
сам будет извлекать из своей одежды кал и мочу» 30. Для свиде-
телей, утверждавших право бонда на наследство, существовала
такая формула: «Мы были при этом, когда его мать была куплена
за мунд, и они должны сказать, где это было, и там были свадебные
гости, как мужчины, так и женщины, и был дан обещанный ей
свадебный дар, не меньший, чем 12 эре — мунд бедняков». Свиде-
тели противной стороны должны им возразить: «Мы были там, где
ты был. И мунд не был ей передан законным порядком» 31.
Точное исполнение всех процедурных предписаний было делом
исключительной важности, поскольку от этого во многом зависел
исход и действенность произведенного акта. Примером этому
может служить порядок отчуждения наследственной земли и
сопровождавший его обряд skeyting (от skaut — «пола»), который
представлял собой бросание продавцом земли в полу нового собст-
венника. При этом продающий «должен взять землю, как это уста-
новлено в законе, а именно: собрать ее из четырех углов очага,
из-под возвышенного (т. е. хозяйского. — В. 3) сиденья и с того
места, где пашня встречается с лугом и где лесистый холм сопри-
касается с выгоном. И пусть он представит тингу свидетелей того,
что земля была взята как положено, наряду с другими, которые
присутствовали при покупке» 32. Отсюда следует, что само по себе
заключение сделки еще не удостоверяло законным образом факт
передачи земельной собственности в другие руки. Необходимо
было буквально «передать» землю новому владельцу.
Однако скейтинг, как, впрочем, и другие подобные ритуалы,
отнюдь не являлся только актом символического значения. Далее
28 G 90.
29 Maurer К. Vorlesungen fiber altnordische Rechtsgeschichte. Leipzig, 1907 — 1910.
Bd. 1. 2. Halfte. S. 235. Cp.: Hertzberg E. Crundtraekkene i den aeldste norske
proces. Christiania. 1874. S. 240 — 248.
30 G 57.
31 G 124.
32 G 292. Подробнее о процедуре и термине skeyting см.: Taranger A. The Meaning
of the Words Othal and Skeyting in the Old Laws of Norway: Essays in Legal
History. Oxford, 1913. P. 161-162.
11*
164
В. А. Закс
в том же постановлении говорится: «Затем, если показания свиде-
телей будут сочтены удовлетворительными, тингманы должны
передать ему землю посредством потрясания оружием (vapnatak).
В каждом случае, когда покупающий и продающий согласны в том,
что земля была взята должным образом, сделка считается состояв-
шейся, а равно и скейтинг в церковной общине, на пиру, на кораб-
ле с командой, который можно обозначить по числу скамей гребцов
(т. е. на большом корабле. — В. 3.). Этого следует придержи-
ваться так же, как и скейтинга, произведенного на тинге». Таким
образом, реальный смысл всей процедуры заключался в том, что
она происходила в публичном месте при стечении массы народа.
Благодаря ее наглядности суть происходящего надолго отклады-
валась в памяти очевидцев. Отныне факт заключения сделки
становился общеизвестным и ни у кого не мог вызывать сомне-
ний 33.
Судя по всему, в средневековой Норвегии публичные про-
цедуры выполняли те функции, которые теперь возлагаются на
юридические учреждения и письменные документы. Они нотари-
ально скрепляли произведенные акты. В соответствии с этим
законы предписывают совершать любое правовое действие и подо-
бающий ему ритуал в общественном месте или, по крайней мере,
при свидетелях 34.
Некоторые обряды не только скрепляли произведенный акт, но,
по-видимому, делали его необратимым. Вероятно, к таковым отно-
сился упомянутый ритуал vapnatak. Во всяком случае, если одна
из сторон, не имея на то законных оснований, отказывалась участ-
вовать в скейтинге, контрагент мог обратиться к тингманам
с просьбой утвердить сделку посредством vapnatak 35. «И тогда
земля как бы сама собой передается в полу», — говорится в судеб-
нике Фростатинга36. Подобно этому устройство отпускной пи-
рушки вольноотпущенником предоставляло ему свободу «распо-
лагать своими делами и женитьбой», даже когда господин не давал
на это своего согласия 37.
Значительная ритуализация норвежского права позволяет
предполагать, что сознание средневековых скандинавов связывало
его с сакральными силами38. Прежде всего на это указывает
крайний формализм судопроизводства. При разборе тяжбы основ-
ное внимание уделялось неукоснительному исполнению правовых
процедур и произнесению соответствующих формул. Истина
должна была проявиться в процессе самой церемонии, поэтому
подсказанное ею решение считалось окончательным и вполне спра-
33 См.: Гуревич А. Я. Проблемы генезиса феодализма. . . С. 111 — 112.
34 Hertzberg Е. Grundtraekkene. . . S. 271—272.
35 G 279; F XII, 4; XIV, 4.
36 F XIV, 4.
37 G 62.
38 Baetke IV. Kleine Scliriften. Weimar, 1973. S. 51 — 52.
11 Зак. 605
Областное право в средневековой Норвегии
165
ведливым. Задача судей заключалась не в рассмотрении дела по
существу, а в оценке правомочности и действенности произведен-
ного ритуала, «программа» которого была им заранее известна.
Еще более очевидным сакральный характер норвежского права
становится при изучении его отдельных элементов. Примером
этому может служить институт присяги. По определению
Я. Гримма, присяга является торжественным подтверждением
правдивости прошлого, подлинности настоящего, верности буду-
щего действия 39. Как явствует из законов, к присяге весьма ши-
роко прибегали в самых разных жизненных ситуациях. Для того
чтобы клятва могла быть признана действительной, а следова-
тельно, и нерушимой, присягавшие должны были передать необ-
ходимые формулы в самых точных выражениях. Этим обеспечива-
лась ее связь с высшими силами, которые становились как бы
гарантом ее правдивости, подлинности или верности. С другой сто-
роны, нарушение присяги влекло за собой проклятие и месть язы-
ческих богов40. Согласно «Младшей Эдде», клятвопреступники
(eicTrofar) наряду с убийцами-злодеями (mordwargar) после своей
смерти обитают в чертоге, свитом из змей, и переходят вброд
ядовитые реки 4|.
Термин eicTrofa упоминается и в судебниках 42. Однако поста-
новления о ложных клятвах помещены здесь в разделах церков-
ного права 43, а бонд, сознавшийся в таком преступлении, «распла-
чивается перед Христом» 44. Присяга дается уже на Библии и весь
ритуал нередко происходит перед дверями церкви 45.
Представления, которые в сознании средневековых скандина-
вов связывались с институтом клятвы, по-видимому, нужно рас-
сматривать в более широком контексте. Дело в том, что в норвеж-
ском обществе еще со времен язычества придавалось исключитель-
ное значение всякому целенаправленному слову. Считалось, что
оно обладало магической силой и в зависимости от своего содержа-
ния могло причинить реальное зло или пользу. Именно поэтому
хвалебные песни скальдов, сложенные в честь правителей, так вы-
соко оценивались последними. С другой стороны, всевозможные
оскорбления, наговоры, злое колдовство могли якобы нанести су-
щественный вред.
Подобное понимание хулы и особенно проклятий в стихотвор-
ной форме (niJ) не чуждо и норвежскому праву христианской
39	Grimm 1. Deutsche Rechtsaltertiimer. Leipzig, 1899. Bd. 1. S. 541.
40	Vogt W. H. Fluch. Eid, Gotter — altnordisches Recht // Zeitschrift der Savigny-
Stiftung fiir Rechtsgeschichte. Germanistische Abteilung. 1937. Bd. 57. S. 2;
Vries J. de. Altgermanische Religionsgeschichte. B., 1956. Bd. 1. S. 300 — 301.
41	Snorri Sturluson. Edda. K^benhavn, 1900. S. 65 — 66.
42	F III, 16.
43	G 28; F II, 46.
45 G 24, 30, 37, 136, 314; F IV, 23.
166
В. А. Закс
эпохи. Этим объясняется то, что судебники сурово карали за них
наравне с наиболее тяжкими преступлениями. Так, в законах
Гулатинга говорится: «Никто не должен направлять порчу против
другого посредством языка (tungunid) или деревяшки (trenid)
(имеется в виду, что на ней вырезается оскорбительная строфа. —
В. 3.). И если его узнают и он будет уличен в том, что это делает,
тогда он вне закона» 46. В области Трандхейма бонда также объяв-
ляли вне закона, если он произносил формулу, «которая может
рассматриваться людьми как ненависть или насмешка и будет
в четверть строфы или длиннее» 47 48 49. Со всеми подробностями раз-
бираются словесные оскорбления, достойные полного возмещения:
«Первое, если мужчина скажет другому мужчине, что он родил
ребенка. Второе, если кто-то скажет о другом, что он позволял
использовать себя для разврата, и это якобы доказано. Третье,
что он приравняет его к кобыле, назовет сукой или распутницей
или сравнит с каким-либо тяглым животным. Тогда он должен
платить ему полное возмещение. За слова, которые я здесь пере-
числил, оскорбленный может убить его как человека вне закона,
если установит их со свидетелями. Люди имеют возможность рас-
каяться в своих словах и взять их назад, если хотят, и заявить при
этом, что они не могут сказать о нем ничего плохого и знают его
как настоящего мужчину» 4Й.
Очевидным свидетельством сакрального характера норвеж-
ского права является использование в судопроизводстве таких
обычаев, как жеребьевка и «божий суд», известных также и по
другим варварским правдам. С помощью жребия решались спор-
ные дела , а также осуществлялся раздел имущества и связанных
с ним обязательств 50. «Божий суд» представлял собой обряд испы-
тания раскаленным железом или кипятком. К нему прибегали в тех
случаях, когда в распоряжении обвиняемого не имелось других
средств защиты 51.
Несмотря на запрещение ордалий IV Латеранским собором
1215 г., они продолжали широко использоваться в Норвегии.
Соответствующие постановления не были исключены из последней
редакции законов Фростатинга 1260 г. Более того, «божий суд»
находился под надзором норвежской церкви — разрешение на
«пробу железом» дается архиепископом, а перед началом испыта-
ния духовное лицо «должно освятить железо» 52.
В судебниках есть и другие указания на сакральное значение
46 G 138; см. также: G 133.
47 F V, 25.
48 G 196.
49 G 48, 51, 82.
50 G 87, 123, 127, 130; F XIV. 4.
51 G 24, 32, 158, 314; F II, 1; III, 15, 18; IV, 5, 6, 14, 23, 35, 62; IX, 10.
52 F II, 45. См. также вводную статью Р. Майсснера: Germanenrechte. Norwegisches
Recht. Das Rechtsbuch des Frostathings. Weimar, 1939. S. XXXII —XXXIII.
Областное право в средневековой Норвегии
167
соблюдения нормы. Так, например, законы Гулатинга не допускали
захоронения лиц, совершивших тяжкие преступления, в «освящен-
ной земле», т. е. на общем кладбище около церкви 53. Для освобож-
дения раба необходимо было привести его в церковь и «положить
ему на голову Библию» 54 и т. д.
При обсуждении этой проблемы нельзя не обратить внимания
на причудливое переплетение в праве христианских и языческих
представлений. В XII—ХШ вв. все население Норвегии было уже
христианским, а язычникам запрещалось даже пребывание внутри
страны 55. Церковь строго следила за соблюдением всех формаль-
ных атрибутов веры. Судебники подробно останавливаются на том,
когда и как следует крестить новорожденного, отдыхать в празд-
ничные дни, поститься, хоронить умершего и какие наказания
ожидают тех, кто уклоняется от исполнения соответствующих
предписаний 56.
Однако христианство не могло оказать решающего влияния
на правовое сознание общества. Древние институты и ритуалы,
связанные со старой религией, имели столь глубокие корни, что
эффективная борьба с ними была практически не возможной. Они
были освящены традицией, а главное, на них базировалась вся
система общественных связей. Норвежская церковь вынуждена
была скорее мириться с существующей ситуацией и приспосабли-
ваться к ней, нежели активно вторгаться в жизнь и способствовать
ее радикальному изменению 57 58.
Дело осложнялось еще и тем, что духовенство рекрутировалось
из той же культурной среды. Поэтому оно само в значительной
степени способствовало не только сохранению общепринятых норм
поведения, но и чисто варварскому пониманию некоторых христи-
анских таинств. Примером этому может служить одно из церков-
ных постановлений, которое предписывало хоронить умершего на
общем кладбище даже при отсутствии духовного лица. Когда же
появится священник, он должен просверлить в могиле дыру вплоть
до гроба, налить туда святой воды и затем произвести отпева-
ние .
Запрещению и преследованию подлежали только совершенно
очевидные проявления язычества. «Жертвы также запрещены нам,
и мы не должны чтить языческих богов, курганы и языческие камни
посредством жертвоприношений» 59. В то же время аналогичные
ритуальные действия, скрепляющие какой-либо акт, считались
53 G 23.
54 G 57, 61.
55 G 22; F II, 4, 5.
56 G 20-23; F II, 5, 15, 38, 41.
57 Ср.: Paasche F.' M0tet mellom hedendom og kristendom i Norden. Oslo, 1958.
58 G 23.
59 G 29, см. также: F III, 15.
168
В. А. Закс
вполне нормальными. Так, например, в ходе процедуры «введения
в род» глава семьи должен был забить трехгодовалого быка, но
явно жертвенный характер этой церемонии здесь никого не сму-
щал и, по-видимому, воспринимался как нечто само собою разу-
меющееся 60.
Старые обычаи и институты проявляли исключительную живу-
честь и со временем прочно срастались с новой идеологией. Своеоб-
разно превращение древнего культового пира. Раньше он являлся
частью ритуала жертвоприношения. В судебниках пир уже приуро-
чивается к христианским праздникам, и пиво освящается во славу
Христа и девы Марии «за хороший год и мир» 61.
Нередко совместные возлияния устраивались в специальном
«доме пира», который по своему общественному значению мог
сравниваться с тингом. В нем происходило разъяснение законов,
выслушивались свидетельства по делам бондов62. По старому
германскому обычаю на пиру заключались всевозможные сделки.
Тинг и пир, некогда находившиеся под покровительством языче-
ских сакральных сил, играли столь важную роль в жизни норвеж-
ского общества, что она не могла быть не признана новой рели-
гией. Это подчеркивается в постановлении, где оба учреждения
приравниваются к церкви: «В трех местах все люди пользуются
одинаковой неприкосновенностью — в церкви, на тинге и на
пиру» 63, а нарушение общего мира каралось здесь двойным
штрафом 64.
С другой стороны, норвежское духовенство вынуждено было
считаться с природными условиями Норвегии и образом жизни ее
населения. Некоторые отступления от христианских установлений
были продиктованы именно этими соображениями. Законы Фро-
статинга разрешали тем, кто находился в труднодоступных местах
во время поста, есть все, «что имеется под рукой, и это будет лучше,
чем если они умрут» 65. Беднякам, «кто имеет одну корову на двух
членов семьи или что-нибудь стоимостью в одну корову», было
позволено ловить рыбу в праздничные дни, что категорически
возбранялось более зажиточным бондам 66. Несмотря на запрет
папы Иннокентия III от 1 марта 1206 г., судебник разрешает
матери, при отсутствии священника и воды, самой крестить ре-
бенка собственной слюной 67.
60 G 58; F IX, 1.
61 G 6, 7; F II, 21.
62 F VIII, 16; IX, 4; XI, 5, 8.
63 F IV, 58.
64 G 187, 198.
65 F II, 43.
66 F II, 27.
67 F II, 3. См. также: Bull Е. Folk og kirke // Rikssamling og kristendom. Norske
liistorikere i utvalg. Oslo, 1967. S. 394 — 395.
Областное право в средневековой Норвегии
169
Любая норма воспринималась средневековыми норвежцами
как абсолютная независимо от того, с какими сакральными силами
она связывалась в каждой конкретной ситуации. Поэтому право
в целом имело всеобъемлющий характер. Его законам подчинено
не только человеческое общество, но и все сущее. Правовые нормы
распространялись на все объекты, способные нанести какой-либо
ущерб. В частности, под действие норвежского права подпадали
домашние животные.
В принципе вина за совершенное «правонарушение» возлага-
лась на саму скотину, которая должна была понести за это соответ-
ствующее наказание. Хозяин отвечал за причиненный вред лишь
в том случае, если брал «преступное» животное под свою
защитуб8. В то же время животное, лишенное покровительства
хозяина, оказывалось как бы в состоянии вне закона по отношению
к пострадавшему. Характерно, что, по представлениям скандина-
вов, дикие звери постоянно пребывали в этом состоянии: «Медведь
и волк повсюду должны быть вне закона (utlagr). За их проделки
никто не должен брать на себя ответственность» 69.
Однако роль сакральных аспектов норвежского права не сле-
дует преувеличивать. Процедуры явно магического характера
сочетались в нем с реалистической оценкой обстановки и трезвым
подходом к делу.
Рационализм норвежского права соответствовал всему строю
мышления средневековых скандинавов и был максимально при-
способлен к условиям существующей юридической системы. Он не
имел ничего общего с абстрактными формулировками, обобщением
и анализом правовых ситуаций. Напротив, представления норвеж-
цев о справедливости отличались чрезвычайной конкретностью и
были проникнуты житейским здравым смыслом. Этому вполне
отвечала и казуистическая манера изложения права: «Найденная
вещь принадлежит любому, кто ее найдет, пока за ней не придет
хозяин со свидетелями. Каждый должен оповестить о своей
находке, если он хочет поступить по праву. Если люди идут по
дороге вместе и идущий впереди что-то находит, то это принад-
лежит всем вместе и также тем, кто шел позади. Но те, кто прошел
мимо, ничего не имеют от этого» 70.
Рационалистический подход к правовым ситуациям воплощал
в себе бытовую логику повседневных отношений между бондами.
Существенную роль в судопроизводстве играли элементарные
наблюдения за человеческой психологией. В частности, уклонение
средневекового норвежца от исполнения правовых процедур или
бегство с места происшествия могло быть расценено как доказа-
68 F V, 16. См. также: G 147, 165, 217. Положение животных в этом плане было
отчасти схожим с положением рабов. Ср.: G 163.
69 G 94.
70 G 144.
170
В. А. Закс
тельство его виновности 71. Ценность человека в обществе опре-
делялась тем, насколько он был активен в хозяйственном и социа-
льном отношении. Поэтому, «если у человека будет одновременно
отрублена и рука и нога, то он живой — хуже, чем мертвый, и за
него следует платить, как если бы он умер» 72.
Другое дело, что правовое сознание средневековых норвежцев
было склонно превращать в ритуал любое практически целесооб-
разное действие. Так, например, упоминавшаяся выше процедура
определения ширины дороги, вероятно, совсем не была случайной
и имела вполне реальный смысл. Судя по описанию, длина копья
равнялась приблизительно трем метрам. Всадник с таким копьем,
переброшенным через седло, должен был свободно проехать по
сельской дороге. Это был максимум ее необходимой ширины,
поскольку любой другой предмет, в том числе и большой воз сена,
как правило, имел меньшие габариты.
Интересна в этом плане и процедура обыска в доме, описанная
в законах Гулатинга: «Если у человека будет украдено имущество
и он увидит, что от дома ведет след, тогда он должен обратиться
к людям своего округа, заявить о пропаже, потребовать от них
помощи в преследовании и идти по следу вплоть до двора человека.
Они должны усесться вне двора, а одного послать в дом объявить
о своем намерении и потребовать обыска в доме. Хозяин разре-
шает им обыск и при этом приглашает своих соседей; тогда те
должны войти в дом, но только в одной рубашке и неподпоясан-
ные. Теперь если он уклоняется от обыска, то сам себя изобличает
в воровстве» 73. Для средневековых норвежцев каждый элемент
этого ритуала не просто диктовал норму поведения, но был естест-
венным и по существу, единственно рациональном актом, обуслов-
ленным всей системой социальных и правовых отношений. Истцу
свидетели были необходимы для того, чтобы впоследствии на суде
подтвердить факт кражи. При чем из текста можно заключить, что
он выбирал их по своему усмотрению. Ожидание перед двором
подозреваемого имело двоякий смысл. Во-первых, целая группа
посторонних лиц не должна была входить в него без разрешения
хозяина. Иначе это могло быть истолковано как нарушение непри-
косновенности жилища и повлечь за собой совершенно правомер-
ный в таком случае вооруженный отпор 74. Кроме того, следовало
дождаться, пока предполагаемый вор пригласит свидетелей
со своей стороны, ибо он не мог доверять свидетелям истца, не без
основания усматривая в них его сторонников. Наконец, раздевание
истца и его свидетелей должно было предотвратить пронос во двор
каких-либо компрометирующих предметов. На возможность
71 G 96, 137, 157, 255; F ХШ, 24.
72 G 179.
73 G 255. См. также: F XV, 7 — 9.
74 G 178; F IV, 5.
Областное право в средневековой. Норвегии
171
возникновения такой ситуации прямо указано в законах Фроста-
тинга 75.
Процедуры, сопровождавшие правовые действия, не обяза-
тельно имели абсолютный характер и не всегда делали произведен-
ный акт необратимым. С особой наглядностью это проявляется при
заключении всякого рода сделок, касающихся имущества, где воз-
можность обмана была особенно велика. Судебники подчеркивают,
что ритуал скреплял окончательно лишь законные сделки, совер-
шаемые правомочными лицами. В противном случае он считался
недействительным, а сама договоренность расторгалась: «Если
люди, имеющие на это право, торгуют друг с другом, то следует
соблюдать все сделки, которые были заключены с ударом по рукам
и так, как о них знают свидетели. Исключением является случай,
когда человек продает что-либо, что ему не принадлежит, или когда
при этом не было точного уговора. В таком случае эту сделку
следует расторгнуть, а другой должен получить свои деньги
назад» 76.
В законах Гулатинга предусмотрен также другой случай:
«Человек продает одну и ту же землю двум людям, тогда ее должен
иметь тот, кто первым заключил сделку. И всегда следует поступать
таким образом: если человек одну и ту же вещь передает двум
людям, то ее должен иметь тот, кто прежде купил или арендовал».
Хотя приоритет остается за первым покупателем, законно оформ-
ленная сделка с другим контрагентом по возможности не должна
быть расторгнута: «Второму [покупателю] он должен передать
другую землю, если она у него есть, или заплатить шесть эре за
нарушение договора, заключенного с ударом по рукам. Но если
у него осталась только одна [земля], на которой он сам живет, тогда
ее должен иметь тот [второй покупатель], а не он сам» 77. Подобно
этому владелец торгового судна, заключивший договоры на пере-
возку товаров, обязан оставить на берегу свое собственное имуще-
ство, если корабль будет перегружен 78.
Постановления судебников нередко содержат специфические
оговорки, призванные предотвратить злоупотребления правом и
предусматривающие отмену произведенного акта. Тем самым су-
дебники вполне сознательно лишали ритуал самодовлеющего зна-
чения и подчиняли его норме отношений. Так, например, недейст-
вительной могла быть признана даже процедура «введения в род».
В тексте ее описания недвусмысленно сказано: «Никто не может
раздавать наследство в ущерб другому. Обманные сделки следует
считать недействительными. Никто не должен обманывать другого
в отношении наследства» 79.
75 F XV, 8.
76 G 40. См.: Сага о Ньяле, Ы // Исландские саги. М., 1956. С. 532.
77 G 78.
78 G 146.
79 G 58.
172
В. А. Закс
Обычно ритуалу придавалось решающее значение лишь там, где
в распоряжении бондов не имелось других средств восстановления
нормы. Примером этому может служить присяга, жеребьевка,
«божий суд». Во всех остальных случаях процедура, вероятно,
была не столько сутью, сколько формой реализации права. И здесь
мы не можем полностью согласиться с мнением, что юридическая
норма не существовала без соответствующего символического сак-
рального акта и что они представляли собой неразрывное един-
ство 80. Определенная слитность между нормой и сопровождавшими
ее ритуальными действиями несомненно присутствовала в созна-
нии средневековых бондов. Но это не означает, что они вообще не
делали различия между реальными и мнимыми отношениями.
Правовое мышление предполагает более или менее ясное пред-
ставление о том, что есть норма и что способствует или мешает ее
реализации. Ритуал в качестве сакральной гарантии действенности
нормы мог иметь смысл только до тех пор, пока норма соблюдалась.
В то же время несостоявшаяся или неправильно произведенная про-
цедура не уничтожала права как такового, она только мешала его
реализации. Напротив, как только норма нарушалась или не могла
быть восстановлена с помощью соответствующей процедуры, между
ними неизбежно возникало противоречие, которое обычно разреша-
лось за счет отмены действенности ритуала. Ранее мы могли
убедиться, что нарушение нормы делало ритуал недействительным.
С другой стороны, норма почти всегда прокладывала себе путы
Так, при невозможности осуществить право на раздел наследствен-
ной земли посредством обряда, скейтинга оно реализовывалось
с помощью другой процедуры — vapnatak.
Социальная действительность, воплощенная в традиционно
устоявшихся отношениях между людьми, осознавалась как некий
санкционированный свыше порядок вещей. Этими представле-
ниями во многом объясняется стремление бондов сохранить фикси-
рованную форму любого жизненного акта. Вместе с тем привер-
женность ритуалу своеобразно сочеталась в правовом сознании
средневековых норвежцев с бытовым рационализмом и житейским
здравым смыслом, которые проявлялись прежде всего на уровне
конкретной ситуации.
80 Гуревич А. Я. Проблемы генезиса феодализма. . . С. 104 —105.
ПРОБЛЕМЫ КУЛЬТУРЫ И ИДЕОЛОГИИ
В. И. Уколова
МАКРОБИЙ
И СРЕДНЕВЕКОВАЯ КУЛЬТУРА
Сочинения Макробия, особенно «Комментарий на „Сон Сци-
пиона44», обладали особой притягательной силой для людей средне-
вековья. Прежде всего темы, затронутые в них, были удивительно
созвучны их сознанию, мировосприятию. В «Комментарии» они
могли найти сведения, иногда общие, а подчас исчерпывающие,
относительно классификации снов, аллегорического и мистиче-
ского толкования чисел, добродетелей, иерархии мироздания, о не-
бесном и земном мирах, связи разума и чувственного восприятия,
движении небесных сфер и планет, о размерах Солнца и Земли,
ли, влиянии знаков Зодиака, о мировой гармонии и музыкаль-
ных созвучиях, об облике различных земель, о виде Океана
и т. п.
Макробий рассматривался не только и даже не столько как
авторитет сам по себе, но как автор, изложивший учения величай-
ших философских школ древности, прежде всего платоников, нео-
платоников, аристотеликов, неопифагорейцев и орфиков, латино-
язычных энциклопедистов. В средние века, например, на Западе
Плотин был известен преимущественно по произведениям Макро-
бия, считавшего основателя неоплатонизма «более мудрым, чем
кто-либо». В сочинениях Макробия много реминисценций из
«Эннеад» Плотина, которые через его комментарии стали известны
средневековому читателю. Он же многое сделал для популяризации
на Западе учения неоплатоника Порфирия. Словом, для средне-
вековья произведения Макробия стали своеобразным «кладезем»
неоплатонизма.
Однако наследие одного из «последних римлян» в средние века
никогда не рассматривалось как чисто философский источник. Оно
особенно ценилось как энциклопедическое собрание античного
знания, а несколько дидактический стиль Макробиевых сочинений
способствовал этому. Отдельные части произведений Макробия
служили учебниками по астрономии, географии, арифметике,
гармонии. Не случайно от средних веков дошло большое количество
рукописей, содержащих законченные в смысловом отношении фраг-
менты «Сатурналий» и «Комментария».
Амвросий Феодосий Макробий родился в третьей четверти
IV в. -- возможно, около 360 г. Он был уроженцем Северной
174
В. И. Уколова
Африки, давшей в III —V вв. немало незаурядных писателей и мыс-
лителей. (Вспомним хотя бы, что из Римской Африки происходили
Аврелий Августин и Марциан Капелла.) Макробий, очевидно, был
греком, но предпочел римскую образованность и латинский язык.
Он занимал высокие административные посты и был «своим» в среде
римской знати, особенно язычески настроенной. Как «сиятельный
муж», он иногда отождествляется с тем Макробием, который
в конце IV в. был префектом Испании, в 410 г. — проконсулом
Африки, а в 422 г. — главным спальником священного дворца. То,
что он мог занимать столь высокие должности во времена, когда
язычество было официально запрещено, заставляет предположить,
что формально он был христианином.Но его сочинения не оставляют
сомнений, что он был непримиримым врагом христианства и
в душе никогда ни на шаг не отступал от религии предков.
В дошедших до нас сочинениях Макробия, в частности главных
из них — «Сатурналиях» и «Комментарии на ,,Сон Сципиона1 11»,
нет ни одного упоминания о христианстве, и, если бы от этого
периода сохранились только его произведения, мы не могли бы
допустить и мысли о каком-либо упадке язычества, Рима и сущест-
вовании иной, соперничающей с язычеством религии.
Вопрос отом, предшествовали ли «Сатурналии» «Сну Сципиона»
или наоборот, все еще вызывает споры в науке *. Иногда считают,
что «Комментарий» был написан раньше, ибо он является сочине-
нием, весьма сложным по своему содержанию и способу изложения,
а «Сатурналии» были созданы с целью популяризации идей «Ком-
ментария», разъяснения той неоплатонической проблематики,
которая разрабатывалась в них. Однако широко распространена
точка зрения, что «Комментарий», как произведение более серьез-
ное и более зрелое, был написан позже. В этом случае его относят
примерно к 410 г. Как бы то ни было, оба эти сочинения были не-
заурядным явлением своего времени и оказали заметное влияние
на западноевропейскую средневековую культуру.
Для своего «Комментария на ,,Сон Сципиона14» Макробий
избрал в качестве комментируемого фрагмента заключительную
часть сочинения Цицерона «О государстве». Это произведение
1 Macrobius. Commentary on the Dream of Scipio / Transl. with an Introduction
and Notes by W. H. Stahl. N. Y., 1952. P. 5. См. также о Макробии: Голенищев-
Кутузов И. И. Средневековая латинская литература Италии. М., 1972. С. 54 — 56;
Майоров Г. Г. Формирование средневековой философии. М., 1979. С. 352—353;
Linke Н. Veber Macrobius’ Kommentar zu Ciceros Somnium Scipionis// Philolo-
gische Abhandlungen. 1888. S. 240—256; Whittaker Th. Macrobius. Cambridge,
1923; Courcelle P. Les Lettres grecques en Occident de Macrobe a Cassiodore. P.
1948; Manitius M. Geschichte der lateinischen Literatur des Mittelalters. Munich,
1911 — 1931. Bd. 1—3; Sandys E. A History of Classical Scholarship. Cambridge,
1906. Vol. 193; Schedler P. M. Die Philosophic des Macrobius und ihr EinflufJ auf
die Wissenschaft des christlichen Mittelalters // Beitrage zur Geschichte der Philo-
sophic des Mittelalters. 1916. Bd. 13. N 1.
Макробий и средневековая культура
175
великого римского оратора в течение многих веков было известно
лишь по вышеназванному комментарию. Его сохранение для после-
дующих поколений уже само по себе имело большое культурное
значение. Цицерон в свою очередь избрал в качестве образца для
своего трактата «Государство» Платона. Однако если диалог грече-
ского мыслителя представляет своеобразную утопию, конструиро-
вание образа идеального государства, то сочинение Цицерона вдох-
новлено типично римской практикой государственности, историей
Рима. Тем не менее «Сон Сципиона» — наименее «практическая»
часть произведения Цицерона, в которой речь идет не только о бу-
дущем Рима, но и синтезируются наиболее общие представления
о боге, мире, государстве, человеке, посмертной судьбе души и т. д.
По существу, здесь сконцентрированы вопросы, которые волновали
философскую мысль первых веков новой эры и находились в центре
идейной и религиозной полемики III —IV вв. Они разрабатывались
как в языческом неоплатонизме, так и в христианской теологии.
Так что, думается, выбор именно этого фрагмента Макробием не
случаен, ибо комментарий у нему давал возможность изложить
свои взгляды на ключевые вопросы идеологии того времени.
Сюжет цицероновского отрывка весьма прост. Спицион Млад-
ший, внук Сципиона Старшего (Африканского), победителя Ган-
нибала, видит во сне своего деда. Сципион Младший просит своего
прославленного предка открыть ему истину относительно будущих
судеб Римского государства, природы мироздания, души, жизни,
смерти, славы и т. п. Сципион Старший отвечает, что земная жизнь
на самом деле есть не что иное, как смерть (тезис, равно созвучный
и платонизму, и христианству), а истинная жизнь ожидает избран-
ных, прежде всего тех, кто «спасал родину, помогал ей и расширял
ее пределы». Поэтому великие римляне продолжают жить в небес-
ных пределах и после своей земной смерти. Такой элитарный
подход, награждающий бессмертием только героев, весьма отвечал
настроениям избранного круга языческой аристократии, к кото-
рому принадлежал Макробий.
Кроме того, привилегия мыслить, философствовать, по мнению
Макробия, принадлежала людям из высших кругов общества, при-
частных к старой культуре. Человек несостоятельный, вышедший
из низов, мог стать святым, аскетом, но никак не настоящим
философом. Глубинные тайны бытия подчас сокрыты даже от
посвященных, истина же может быть открыта лишь высшим му-
жам, обладающим совершенным интеллектом, другие же должны
довольствоваться ритуальной драмой, которая представляет
истину аллегорически, тем самым не давая ей возможности
стать всеобщей и простонародной 2. Собственно, эта позиция была
общей всему неоплатонизму, последователем и защитником кото-
рого был Макробий. Неоплатонизм, давший последний и высший
2 Macrobius. Commentarium in Somnium Scipionis I, II, 18. (Далее: Com.).
176
В. И. Уколова
синтез античной философии, сформировался как учение избранных
и для избранных. Сложнейшие иерархизированные философские
построения неоплатоников в своей полноте были не всегда понятны
даже философски образованным людям. (Не случайно Макробий
задается целью разъяснить их.) Эзотерическая таинственность
окутывала не только само учение, но и жизни его выдающихся
адептов Плотина, Ямвлиха, Прокла. Вместе с тем в нем нет ничего
подобного новоевропейскому индивидуализму и субъективизму,
ничего, связанного «с культом изолированной личности, презираю-
щей толпу и все общественное только из-за собственной гордости,
своеволия и титанизма» 3. Замкнутость, «непонятность» неоплато-
низма определялась прежде всего тем, что он аккумулировал, пере-
плавлял огромный мыслительный материал античности, выработав
для этого собственный аппарат мысли, чувства и образности и зако-
дировав с его помощью в систематическом виде философское суще-
ство античного миросозерцания.
Для понимания позиции Макробия важно также отметить, что
престиж римской культуры был тесно связан у него с престижем
римской государственности. Римская элита была носительницей
идеи империи как авторитарной вселенской державы, воплощав-
шей в себе религиозные, государственные и культурные ценности.
Отсюда философия IV —V вв. могла быть лишь закономерным
продолжением предшествующей, более того, поскольку тогдашняя
философия была и могла быть исключительно объективно-идеали-
стической, дискуссия шла лишь между вариантами «более рассу-
дочными или предпочитавшими мистическую интуицию, более
персоналистическими или тяготевшими к безличному абсолюту,
более спиритуалистическими или дававшими известные права
чувственной эмпирии и т. п., поскольку люди той эпохи желали
мыслить философски, они мыслили платонически. Понятия и тер-
мины платонизма образуют общий язык, на котором противобор-
ствующие доктрины могли объясняться и спорить между собой.
Платонизм был воспринят в двух вариантах — стоическом, более
старомодном, и неоплатоническом, более новом, рационалисти-
ческий корректив к Платону давал Аристотель» 4 *. Макробий отдает
дань и стоическому неоплатонизму, в особенности Нумению из
Апамеи, и собственно неоплатонизму как таковому, следуя за его
основателем Плотином, сирийским неоплатоником Ямвлихом и
Порфирием, систематизатором философии Плотина.
Платонизирующий Цицерон интерпретируется Макробием
в совершенно неоплатоновском духе, хотя последний субъективно
не делает различия между платонизмом и неоплатонизмом. Макро-
бий, впрочем, как и другие комментаторы его времени, не всегда
3 Лосев А. Ф. История античной эстетики. Поздний эллинизм. М., 1980. С. 175.
4 Аверинцев С. С. Эволюция философской мысли / Культура Византии. М.,
1984. С. 43.
Макробий и средневековая культура
177
точно следует предмету обсуждаемого отрывка. Часто фрагмент из
комментируемого сочинения он использует как повод для демон-
страции собственной эрудиции, что дает возможность читателю
ознакомиться с различными областями античного знания.
Четыре вступительные главы комментария посвящены обсуж-
дению сходства и различия в подходах Платона и Цицерона к госу-
дарству, общественному устройству. Макробий особенно настаи-
вает на роли государства как организующего начала человеческого
бытия. Очень важна вторая глава, в которой Макробий в полемике
с эпикурейцами, выступавшими еще против Платона, отстаивает
мнение, что видение, сон, даже вымысел могут быть предметами
серьезного философского обсуждения и вести к постижению
истины. Он оправдывает их аллегорическое значение, философ-
скую интерпретацию мифа, в чем оказывается созвучным Плотину,
Порфирию и Ямвлиху, а также другим неоплатоникам, тем самым
подготавливая почву для дальнейшего расцвета аллегорического
толкования, с приданием особого значения видениям, которое отли-
чало западноевропейское средневековье5. Здесь же Макробий
кратко излагает неоплатоновскую систему мироустройства, указы-
вая вместе с тем на границы аллегорической интерпретации:
«Мы не должны, однако, считать, будто бы философы оправдывают
допущение вымысла, даже если он имеет реальные основания
(хотя бы и указанного рода) во всех рассуждениях. Они обыкно-
венно делают это, когда размышляют о Душе или духовных потен-
циях воздуха и эфира, прочих субстанциях, пребывающих в ниж-
нем и верхнем воздухе, или о богах вообще. Но когда спор касается
Высшего или Первоначала всех богов, который у греков зовется
Благом и первопричиной, или когда речь идет об Уме, называемом
греками Нус и содержащем порождающие вещи виды, именуемые
идеями, когда об этом, повторяю, говорят, т. е. о высшем Боге и
Уме, они совершенно не обращаются к вымыслу. Когда они желают
описать их, превосходящих не только границы человеческой речи,
но и человеческое разумение, то обращаются к подобию или анало-
гии» 6. Макробий отмечает, что Высшее Благо, перводвигатель
может быть уподоблен Солнцу (образ, столь популярный у неопла-
тоников). Комментатор отождествляет Высшее Благо и Единое
с Аполлоном, богом света (давая имени этимологию A-полон, т. е.
отрицание множественности, заимствованную, вероятно, у Пло-
тина) .
Мировая Душа одухотворяет Природу, дает ей начало жизни,
но сокрытый механизм ее действия понятен лишь избранным, он
не выступает на поверхности, а проявляется как мистерия, которая
может быть отражена в мифе, вымысле и понята через них 7.
5 Гуревич А. Я. Проблемы средневековой народной культуры. М., 1981. Гл. IV.
6 Com. I, II, 13-21.
7 Ibid. II, И, 17-18. 12
12. Зак. 605
178
В. И. Уколова
Поэтому, когда речь идет о Душе и ее порождениях, истолкование
вымыслов приобретает познавательное значение. (Показательно,
что спустя век с небольшим неоплатонически настроенный мысли-
тель Боэций последует совету Макробия, истолковав миф об Орфее
и Эвридике как аллегорию освобождения человеческой души).
Таким образом, уже во вступительных главах Макробием
заявлена неоплатоническая система образов, отражающая иерар-
хию бытия: Единое, Ум, Душа, составляющие диалектическую
триаду, являющиеся не просто абстрактным пределом всего
сущего, но через эйдосы порождающие все многообразие природ-
ного существования.
В третьей главе Макробий дает классификацию снов, подразде-
ляя их на пять типов8: загадочный или энигматический сон
(somnium); пророческое видение (visio); сон-оракул (oraculum);
ночной кошмар (insomnium); фантастическое видение (visum).
В классификации снов комментатор в основном следует знамени-
тому в древности сочинению Артемидора «Onirocriticon», которое
стало основой бесчисленных «сонников» последующих веков
вплоть до «толкователя снов» Мартына Задеки, по которому гадала
пушкинская Татьяна. Однако у Макробия и Артемидора обнаружи-
ваются и некоторые расхождения, которые можно отнести за счет
того, что между ними были посредники, быть может, некоторые
сочинения Порфирия или «Гомеровские вопросы» 9 10. Возможно и
другое: и у Макробия, и у Артемидора был один общий источник,
в частности сочинение на аналогичную тему интереснейшего мыс-
лителя I в. н. э. Посидония, предтечи неоплатонизма, отзвуки уче-
ния которого о живом одушевленном космосе с очевидностью обна-
руживаются у Макробия. При описании снов комментатор также
ссылается на Гомера и Вергилия. Следует также вспомнить, что
интерес к «видениям» не был чужд и самому Платону, описавшему
в десятой книге «Государства» «видение» Эра, якобы побывавшего
в «мире ином» и возвратившегося на землю. Любопытно, что пей-
заж, описанный Эром, весьма напоминает некоторые ландшафты
средневековых «видений».
Популярность сочинения Макробия в средние века была, пожа-
луй, не меньшей, чем «сонника» Артемидора |0. Познавательная и
предсказательная значимость снов и «видений», столь высоко
оценивавшаяся в средние века и официальной культурой, но
особенно народным сознанием, имела, таким образом, «теоретиче-
ское» обоснование не только в христианской теологии, особенно той
ее части, что была рассчитана на широкие слои верующих, но и
в языческой традиции. Этот момент иногда ускользает при оценке
места снов и «видений» в средневековой культуре, которые рас-
8 Ibid. I, III, 2.
9 Schedler Р. М. Op. cit. S. 85.
10 Blum C. Studies in the Dream-Book of Arternidorus. Uppsala, 1936. P. 55 — 60.
Макробий и средневековая культура
179
сматриваются преимущественно в христианском контексте.
Четвертая глава непосредственно комментирует высказывание
Сципиона Старшего о бессмертии души. Избранники, исполнившие
свой долг перед отечеством, обретают вечное место пребывания на
небе, а точнее, на Млечном Пути.
Пятая глава особенно ярко демонстрирует, что Макробий
использует фрагмент из Цицерона не только для комментирования
в собственном смысле, но и для максимально широкого изложения
современных ему знаний по тому или иному вопросу. Краткое
замечание Сципиона Старшего относительно того периода времени,
когда Сципион Младший достигнет наивысшей славы, служит
Макробию для показа его эрудиции в области арифметики и симво-
лического толкования чисел. Макробий преимущественно основы-
вается на пифагорейской интерпретации. Так же как его предшест-
венники, римский энциклопедист Варрон, создатель популярного
учебника по арифметике Никомах, комментатор «Тимея» Халки-
дий и просветители V —VII вв. Капелла, Боэций, Кассиодор,
Исидор Севильский, Макробий стал одним из главных авторитетов
«теологии чисел», их символического толкования, получившего
развитие в средневековой Европе и.
Шестая глава посвящена непосредственно раскрытию символи-
ческого и сакрального смысла чисел от единицы до восьмерки и их
комбинаций. У Макробия мы находим наиболее полное (по сравне-
нию с другими авторами) изложение символики числа «семь»,
выдержанное в неоплатоническом духе. Прежде всего семерка —
комбинация единицы и шестерки, она одновременно содержит
мужское и женское начала, чет и нечет. Единица — это не просто
число, это источник и начало чисел, это монада, начало и конец всех
вещей. Она является символом высшего бога, Единого |2. Она также
символизирует Ум, исходящий из Единого и всегда пребывающий
за пределами изменчивости, т. е. вне времени, в настоящем, и содер-
жащий в себе бесконечное многообразие всего сущего. Затем мо-
нада может быть отнесена к Душе 13. Душа свободна от связи
с чем-нибудь материальным, будучи соотнесенной только со своим
создателем, однако она одушевляет мироздание, связывая Ум и
чистую Природу. Монада также символ первопричины всего
сущего14. Непогрешимая монада олицетворяет Деву (Афину).
И через монаду эта непогрешимость передается семерке, которая
«не рождает и не порождена», она также символ Афины Пал-
лады 15.
" Robbins F. Е. The Tradition of Greek Arithrnology // A Classical Philology.
1921. Vol. 16. P. 97 — 123; Hopper V. F. Medieval Number Symbolism. N. Y.,
1938. Ch. VI.
12	Com. I, VI, 8.
13	Ibid. I, VI, 9.
14	Ibid.
15	Ibid. I, VI, 11.
12*
180
В. И. Уколова
Шестерка, которая в соединении с единицей образует семерку,
является числом «со многими достоинствами и возможностями» 16.
Такие числа древние называли «совершенными». Шестерка также
передает свое совершенство семерке. Семерка вбирает в себя досто-
инства и двух других пар чисел, ее составляющих: двойки (диады)
и пятерки; тройки и четверки 17 18.
Двойка, поскольку она следует сразу за монадой, является
первым числом в собственном смысле. Она первая отпадает от
всемогущего в разряд изменчивых вещей и, таким образом, прежде
всего относится к небесным сферам, планетам, солнцу и луне, ибо
они уже отделены от неподвижного перводвигателя и движутся
в соответствии с числовым ритмом |8. Необычной силой обладает
число «пять», потому что оно охватывает все, что имеет бытие
или же предназначено к появлению в будущем, т. е. оно концентри-
рует в себе все, что пребывает на нижнем и верхнем уровнях бытия:
высшего бога, Ум, Мировую Душу — источник всех душ, небесный
мир и мир земной; число «пять» суммирует в себе все мироздание.
Следующая пара, состоящая из тройки и четверки, также испол-
нена сакрального смысла: тройка является связующим все нача-
лом 19, а четверка символизирует четыре элемента, из которых
состоит мир, т. е. его первооснову, четыре основных качества
всего существующего (со ссылкой на платоновского «Тимея») 20.
Таким образом, вобрав в себя все основные достоинства чисел,
семерка является «ключом мироздания» 21.
В этом же роде Макробий излагает символику прочих чисел и
геометрических фигур, рассматривая их как выражение мировой
гармонии, пронизанной числовым ритмом. Часть главы посвящена
символическому истолкованию числовых начал человеческой
жизни. В этом Макробий опирается на сочинения выдающегося
римского врача Гиппократа и Псевдо-Ямвлиха.
Вопрос о гражданских и человеческих доблестях (virtue) был
одним из главных в римской литературе, придававшей огромное
значение моральной проблематике. Через много веков он стал
центральнььм и в гуманистической этике европейского Возрожде-
ния. Макробий посвящает обсуждению доблестей восьмую главу.
Он полагает, что наличие у человека определенных доблестей —
залог бессмертия души. Повторим, что Сципион Старший среди
условий бессмертия первыми называет спасение и приумножение
отечества, ибо ничто из имеющего место на земле не может быть
более любезным верховному управителю вселенной, чем славное,
достойное объединение, сообщество людей, основанное на принци-
16 Ibid. I, VI, 12.
17 Ibid. I, VI, 18.
18 Ibid.
19 Ibid. I, VI, 2, 21, 34.
20 Ibid. I, VI, 24-30.
21 Ibid. 1, VI, 34.
Макробий и средневековая культура
181
пах справедливости, называемое государством. Это утверждение
Макробия, вытекающее из самого существа римского миросозерца-
ния с его абсолютизацией гражданственности и государства, нахо-
дится в полном контрасте с христианскими воззрениями на бес-
смертие человеческой души, которое было поставлено в прямую
зависимость от божественной благодати и религиозно понятых
добродетелей чисто индивидуалистического свойства.
Правители и защитники отечества — первые из тех, кто, по
мнению Макробия, безусловно заслужил бессмертие 22. Он оспари-
вает мнение философов, в частности Платона и Плотина, что
бессмертия прежде всего достойны мудрецы, постигшие разумом
тайны бытия и обретшие знание истины. Тем не менее Макробий,
опираясь на авторитет этих мыслителей, дает классификацию
добродетелей, из которых прежде всего выделяет четыре: благо-
разумие, умеренность, смелость, справедливость. Благоразумие
необходимо для того, чтобы спокойно взирать на мир и отвергать
его соблазны, устремившись к постижению божественных вещей,
сосредоточив на этом все силы своей души. Умеренность, чтобы
подняться выше над потребностями и страстями тела, настолько,
насколько это позволяет человеческая природа без угрозы жизни.
(Эти мысли Макробия почти дословно повторены мыслителем
XII в. Абеляром в его сочинении «Христианская теология»23).
Смелость, мужество необходимы, чтобы душа не боялась расстаться
с телом, чтобы ею не овладел страх перед подъемом на небесные
высоты; справедливость — чтобы избрать единственно достойный
человека образ жизни, служение высшим доблестям 24.
Эта четверная классификация доблестей, берущая начало
у Платона 25, была усвоена последующей философской традицией,
отождествившей их с четырьмя главными добродетелями. Амвро-
сий Медиоланский легализировал платоновско-макробиеву клас-
сификацию в христианской теологии. Церковь признала благоразу-
мие, умеренность, справедливость в качестве «природных» добро-
детелей, прибавив к ним собственно религиозно-теологическую
надежду, веру и любовь.
Каждая из четырех доблестей, собственно, охватывает опреде-
ленный тип добродетелей: политические; моральные, очищающие
душу; добродетели благочестивого разума (порождаемые муд-
ростью); добродетели-примеры. Человек обладает политическими
добродетелями, потому что он общественное животное. С помощью
этих добродетелей праведный человек посвящает себя служению
22 Ibid. I, VIII, 1.
23 Patrologiae cursus completes. Series latina / Ed. J.-P. Migne. T. 178. Col.
1185.
24 Cicero. De finibus. I, 42—53; Idem. Tusculanae disputationes. Ill, 36—37;
Porphyrtus. Sententiae. XXXII, 2—3.
25 Платон. Государство. IV, 427 E.
182
В. И. Уколова
государству, обществу, защищает города, почитает родителей,
любит своих детей, заботится о родственниках. Реализацией поли-
тических добродетелей человек запечатлевается в памяти сограж-
дан 26. Чтобы обладать политическим благоразумием, чело-
век должен мобилизовать все силы своего разума, рассматривать
человеческие деяния в свете божественного авторитета. Чтобы
обрести политическую смелость, необходимо возвысить свой разум
над страхом перед опасностями, не бояться ничего, кроме неблаго-
дарности, с одинаковым достоинством нести бремя несчастий и
принимать дары процветания. Политическая умеренность требует
от человека избегать низких, неблагородных помыслов и поступ-
ков, нескромных, превышающих его силы желаний и устремлений.
Умеренность должна сопровождаться скромностью, смирением,
самообузданием, воздержанностью, честностью, уравновешен-
ностью и благочестием. Политическая справедливость связана
с обязательной заботой о согражданах и тех, чья судьба вверена
данному человеку. Из справедливости произрастают честные отно-
шения между людьми, дружба, гармония, чувство долга, благо-
честие, любовь и человеческая симпатия. С помощью политических
добродетелей человек становится господином самому себе, а затем
и правителем государства или руководителем какого-либо челове-
ческого сообщества, никогда не забывающим о собственных обя-
занностях перед согражданами.
Добродетели второго типа, очищающие, относятся к тем, что
дают возможность человеку приобщиться к божественности, это
прежде всего добродетели созерцателя, а не государственного
человека. Это добродетели, порождаемые мудростью, отказом от
земных вещей и телесных страстей, это добродетели философов.
Третий тип включает добродели уже совершенного, освободив-
шегося от земных уз, безмятежного разума. Это открытая смелость
и мужество мудреца, не подавившего свои страсти, но уже совер-
шенно избавившегося от них, устремленного к божественному
разуму.
Четвертый тип включает добродетели как архетипы, пребываю-
щие уже, собственно, в божественном разуме. Из них эманируют
добродетели перечисленных выше трех типов.
IX—XIV главы первой книги составляют важнейшую часть
комментария Макробия. Это его «сердце». Здесь излагается учение
о Душе, имевшее столь большое значение в неоплатонизме; описы-
вается, как Душа из высших сфер спускается в земные пределы и
поднимается обратно. Это сюжет, который в те времена чрезвы-
чайно занимал не только философов и теологов, но и самые широ-
кие слои как язычников, так и в особенности новообращенных
христиан. Достаточно вспомнить, сколь пламенно вопрошали об
26 Ср.: Вергилий. Энеида. VI, 664.
Макробий и средневековая культура
183
этом верующие Августина27. От IV —V вв. до нас дошло немало
трактатов «О душе» 28. Макробий откликается на острейшую дис-
куссионную проблему своего времени.
Он отмечает, что философы, «чьи взгляды являются правиль-
ными» 29 (т. е. прежде всего последователи Платона), не сомнева-
лись в том, что души имеют свое небесное начало, более того, пре-
бывая вблизи источника своего происхождения, они обладают
высшей мудростью, знанием истины, которые постепенно утрачи-
вают, спускаясь с высоты через небесные сферы, чтобы быть
водворенными в свои темницы — земные тела. Прохождение через
каждый пояс иерархически выстроенного мироздания уносит
частицу совершенства души, стирает в ней память о ее происхож-
дении.
Душа, представляющая собой тончайшую и легчайшую суб-
станцию, когда она не отягчена ничем телесным, пребывает в выс-
ших слоях небесного пространства в непосредственной близости
к чистому разуму и свету. Однако когда душа соединяется с телом
и позволяет его страстям подчинить себя, человек уподобляется
животному. Такая душа трепещет от страха, покидая тело, ибо вся
она пребывает в земных тенях, она боится бестелесности и снова
жаждет обрести другое тело, будь то тело человека или животного.
Для описания «падения» души Макробий использует заключитель-
ную строку «Энеиды» Вергилия: «. . .и к теням отлетела со сто-
ном».
Идея переселения душ (метемпсихоз) характерна для древ-
нейших египетской и индуистской религий, она развивалась также
в учениях орфиков и пифагорейцев. О круговращении и возвра-
щении душ писал также Платон в диалоге «Федон», а за ним и
неоплатоники, в частности Порфирий в сочинении «О возвращении
души», повлиявшем и на Макробия 30. О переселении душ в VII в.
вспомнит Исидор Севильский, а в XII в. — Винсент из Бове, автор
широко известного «Зерцала природы» 31.
Однако не все души обречены на переселение. Души прави-
телей государств и мудрецов, которые никогда не забывали своего
небесного происхождения и исполняли свой долг, после смерти
тела оказываются вновь в своей отчизне, которую, можно сказать,
«они никогда и не покидали» 32. Не случайно же, отмечает Макро-
бий, древние причисляли к богам основателей городов, а также
героев, отличившихся в служении земному отечеству. Их души,
как полагают философы, возвращаются в высшие сферы вселенной,
27 Буасье Г. Падение язычества. М., 1892. С. 375.
28 Eljerink М. A. La descente de Гате d’apres Macrobe // Philosophia antiqua.
Leiden, 1968. Vol. 16.
29 Com. I, IX, 1.
30 Courcelle P. Op. cit. P. 22.
31 Commentary on the Dream of Scipio. P. 45.
32 Com. I, IX, 6.
184
В. И. Уколова
неподвижные и вневременные. Звездная часть Вселенной стано-
вится обиталищем этих душ, которые уже никогда не возвращаются
в тела33. Млечный Путь — часть этой неподвижной звездной
сферы, поэтому совершенно справедливо замечание Сципиона
Старшего, что правители и защитники государства обретают здесь
вечное пристанище, чтобы уже никогда не покидать его 34.
Макробий развивает платоновскую теорию «первой и второй
смерти», также воспринятой средневековой теологией и литера-
турой. Рассматривая вслед за Платоном тело как гробницу души 35,
он считает, что соединение души с телом в акте человеческого рож-
дения на самом деле есть момент ее смерти или в лучшем случае
подобного смерти сна. Гибель тела сопряжена с возрождением
души, обретающей возможность воспарения к своему первоисточ-
нику. Телесная смерть очевидна для всех, но лишь мудрые знают,
что смерть тела влечет за собой возрождение души. Макробий отме-
чает, что большинство людей не понимает, почему бога смерти
иногда называют великолепным, богатым, а иногда жестоким.
Он напоминает, что одно из имен бога инфернальной сферы, бога
мертвых, было Дит, которое ассоциировалось с латинским словом
ditis (богатый). Аналогичное объяснение имени бога преисподней
Плутона дает Платон, производя его от греческого слова ploytos
(богатство) 36. Богат этот бог потому, что в момент «первой
смерти», т. е. гибели тела, он открывает для души возможности
вновь обрести утраченные богатства и присущую ей по природе
свободу, а жесток потому, что обрекает самое душу на гибель
в момент «второй смерти», которая несведущим кажется жизнью,
а на самом деле оказывается погружением в забвение смерти 37.
Комментатор приводит аллегорическое толкование пребывания
души в инфернальной области, ссылаясь на древних философов.
Подземный мир выступает как аллегория человеческого тела —
гробницы, в которой заключена душа. Река забвения Лета символи-
зирует заблуждение души, утратившей знание истины и забывшей
свое происхождение. Огненная река Флегетон — это пламя снеда-
ющих человека страстей и желаний. Ахерон — это печаль и тоска
земного существования, Коцит символизирует то, что вызывает
человеческие стенания и слезы, а Стикс — погружение человече-
ского разума в бездну ненависти.
Любопытно истолкование Макробием наказаний, претерпевае-
мых душой в царстве Дита. И танталовы муки голода и жажды, и
сизифов труд, и другие тяжкие испытания рассматриваются им не
33 Ibid. Ср.: Плотин. Эннеады. HI, IV, 6.
34 Com. I, IX, 10.
35 Ср.: Платон. Федон. 62 В. Эта же мысль развивается у Цицерона, Филона
Александрийского, Плотина, Порфирия.
36 Ср.: Платон. Кратил. 403 е.
37 Com. I, XI, 2.
Макробий и средневековая культура
185
как отражение жизненного опыта людей 38. На самом деле это алле-
гории страданий души, которые она переживает при осознании
собственных заблуждений и проступков. Макробию очень близка
мысль Вергилия, что наказание души дается не извне, а что «каж-
дый из нас понесет свое собственное наказание» 39.
Путешествие души из верхних сфер мироздания в нижние
излагается Макробием как увлекательный роман, и не случайно
оно пользовалось в средние века широкой известностью. Душа
проходит через «врата Солнца», которые Макробий располагает
там, где Млечный Путь опоясывает зодиак, а его большой круг
пересекает зодиак через два созвездия: Козерога и Рака. Коммен-
татор следует Порфирию 40, который в свою очередь желал согла-
совать свое описание с повествованием Гомера о пещере на
Итаке 41. В результате, как заметил средневековый глоссатор, была
сделана ошибка 42, на самом деле пересечение идет через созвездие
Близнецов и Стрельца.
Созвездие Рака — это врата человека, ибо душа проходит через
него, когда спускается на землю. Созвездие Козерога — врата
богов, так как через него душа возвращается в высшие сферы. Итак,
Млечный Путь — родина души. Ссылаясь на Пифагора, Макробий
утверждает, что именно поэтому новорожденный нуждается в мо-
локе, так как первые движения его души происходят на Млечном
Пути. Наивная, но такая по-человечески понятная аналогия.
На Млечном Пути душа находится в сонме богов, но, уже спускаясь
к созвездию Льва, она делает свой первый шаг к земному
существованию. Однако, пока она не достигла созвездия Водолея,
она все еще является частью беспредельной и неделимой Мировой
Души. Лишь последующая эманация приводит к индивидуализа-
ции души. На круге Сатурна она обретает разум и понимание, на
круге Юпитера — способность к действию, на круге Марса — сме-
лость, на круге Солнца — чувственное восприятие и воображение,
на круге Венеры — страсти, на круге Меркурия — способность
говорить и объяснять, на круге Луны — телесные функции.
Именно в этом последнем круге душа утрачивает связь с миром
богов и погружается в телесный мир, душа как бы «оглушается».
Эти рассуждения Макробия оказали влияние на Исидора Севиль-
ского, Беду, Данте и многих других средневековых авторов.
Важное значение для средних веков имело то, что Макробий
дал очень краткое, но емкое и понятное изложение существа
учения неоплатоников, показал его суть так, что сложнейшая и
рафинированная философия смогла стать понятной для образован-
38 Ibid. I, X, 12-15.
39 Вергилий. Энеида. VI, 743.
40 Porphyrii. De antro nimpharum. XXVIII.
41 Гомер. Одиссея. XIII, 109 — 112.
42 Patrologiae cursus completus, series lalina. T. 90. P. 234.
186
В. И. Уколова
них людей средневековья, которые, как правило, не знали грече-
ского языка или знали его недостаточно хорошо, чтобы иметь воз-
можность читать сочинения неоплатоников в подлиннике. XIV
глава представляет своеобразный «конспект» неоплатонизма.
Макробий рассуждает «по поводу» цицероновского пассажа
о том, что люди были созданы с пониманием того, что они должны
устремлять свой взор за пределы шара, именуемого Землей, кото-
рый находится в середине храма. Разум, данный людям, имеет
свое происхождение от вечного огня, звезд и планет, этих сфериче-
ских тел, которые вращаются и движутся по своим орбитам
с достойной изумления скоростью.
Поясняя, почему Цицерон уподобляет Вселенную храму (через
Макробия эта аллегория вошла в европейскую культуру), коммен-
татор дает весьма рационалистическое толкование: это было
сделано для того, чтобы через наглядность примера те, кто почи-
тают богами только видимые небо и звезды, могли почувствовать
и, может быть, даже представить всемогущество и величие той
силы, которая с таким совершенством управляет этой великолепной
громадой мироздания. Он стремится соединить эстетическое вос-
приятие и абстрактное постижение, объяснить невидимое через
видимое, отвлеченную идею через образ. Это возьмут на вооруже-
ние не только средневековые философы и поэты, но и художники,
создатели средневековых соборов, посвятившие творения рук своих
не исключительно прославлению всевышнего, но и сделавшие их
своеобразной моделью и энциклопедией Вселенной. Скорее всего
эти художники никогда и не слышали о Макробии. Однако такое
созвучие в их помыслах свидетельствует о близости одного из «по-
следних римлян», Макробия, к средневековью больше, чем любое
прямое заимствование. Его идеи как бы растворяются в духовном
универсуме средневековья, становятся его естественной частью.
Всемогущий создатель всего сущего пребывает в этом храме, —
в нем живет и человек. Поэтому человек и должен жить как суще-
ство, наделенное частицей божественного огня, разума, неподвласт-
ного законам телесного мира и возвышающего человека до уровня
божественности. Дух (animus), который и есть разум, соединяет
человека и небо. Бог, которого также называют первопричиной,
является началом и источником всего сущего в прошлом, настоя-
щем и будущем. Он, величайший и самодостаточный в своей пол-
ноте, порождает из самого себя Ум (Нус). Этот Ум, когда его взор
обращен к создателю, обнаруживает полное сходство с ним, но
когда он обращается вниз, то он исторгает из себя Душу. Эта Ми-
ровая Душа есть также часть Ума, однако по мере эманации из него
она вырождается собственно в мироздание и тела, хотя сама явля-
ется бесплотной. В ней содержится чистейший разум (logicon), од-
нако она уже обретает чувственное восприятие (aisthetikon) и спо-
собность физического оформления и р.оста (phytikon). Чистейший
разум наделяет ее истинной божественностью, в то время как две
Макробий и средневековая культура
187
последние способности приближают ее к материальному миру.
Душа творит телесный мир, человек же самое совершенное из ее
творений, потому что в него она входит непосредственно, так же
как и в небесные светила и тела. Поэтому разум человека близок
к небу, он несет в себе божественность. (Как тут не вспомнить
очень близкие по смыслу рассуждения гуманистов эпохи Возрож-
дения, стремившихся поднять человека до бога?)
Душа, опускаясь в низшие сферы мироздания, обнаруживает,
что в силу своей бренности царство телесных, преходящих вещей
лишает ее своей целостности и божественности, почерпнутой из
Ума. Человеческие тела, однако, хотя и с большим трудом, спо-
собны быть ее хранилищами, ибо только человек ходит прямо, его
голова является подобием сферы и устремлена ввысь, к небесам.
Он один наделен разумом, который соединен с чувственным вос-
приятием и физической природой. Благодаря своему разуму чело-
век возвышается над животным и растительным миром, он спосо-
бен постичь законы Вселенной.
Со страстью эрудита Макробий перечисляет, какие истолкова-
ния претерпевала Мировая Душа в различных философских уче-
ниях. Платон, считает Макробий, полагал, что душа есть самодви-
жущаяся сущность. Ксенократ видел в ней Число, сообщающее
свое движение всему. Аристотель называл ее энтелехией. Пифагор
и Филолай — гармонией, Посидоний — идеей, Асклепиад — гар-
моничным соединением пяти чувств, Гиппократ — тончайшим
духом, разлитым во всех частях тела, Гераклид Понтийский —
светом, Гераклит-философ — искрой звездного огня; Зенон —
духом, внедренным в тело; Демокрит — духом, пребывающим
в атомах и обладающим такой свободой движения, какую позво-
ляет иметь тело; перипатетик Критолай считал, что душа состоит
из пяти сущностей; Гиппарх называл ее огнем; Анаксимен — воз-
духом; Эмпедокл и Критий — кровью; Парменид — смешением
земли и огня; Ксенофан — равно землей и водой; Боэт — сочета-
нием воздуха и огня; Эпикур — смешением пара, воздуха и дыха-
ния. Признание бестелесности души, равно как и ее бессмертия
было всеобщим, заключает Макробий .
Совершенство, считает комментатор, нисходит по ступеням ми-
роздания и до земного мира, от человеческой души оно начинает
свое восхождение назад, к небесным сферам, к своему первоисточ-
нику. Человеческая душа, отпавшая от Мировой Души, снова
вливается в нее. Аналогичным образом происходит и круговорот
вещества в Космосе — месте становления Мировой Души, от его
высших сфер, в которых происходит переход Ума в Мировую Душу
и появляется телесность, и до его низших сфер с тяжелой и плотной
Землей в их центре. Этот вечный круговорот телесности и духов-
ности, ниспадения и восхождения образует великое единство всего
43 Com. I, XIV.
188
В. И. Уколова
сущего, верхнего и нижнего. Это и есть главное таинство неизбыв-
ного бытия, бесконечной возможности совершенствования, но и
устрашающей возможности впадения в ничтожество, утраты выс-
шего начала. Это и гимн возможностям человека, и предосте-
режение. Однако во всем этом нет элемента личной трагедии, нет
ни ужаса перед грехопадением и вечной гибелью, ни надежды на
вечное спасение; нет, наконец, индивидуальной ответственности,
как в христианстве. Человек вообще должен реализовать свое пред-
назначение в безличном и вечном круговращении бытия, не обор-
вать эту великую и таинственную «золотую цепь», связующую все
ступени мироздания (образ, восходящий к Гомеру 44 и любимый
авторами средних веков и даже нового времени, например Гёте).
Отсюда вытекает убежденность Макробия, что человек волен
распоряжаться своей жизнью и смертью. Стоическая традиция
принимала это право, признавая самоубийство в силу соответст-
вующих условий достойным настоящего гражданина. Христиан-
ство с его индивидуалистическими тенденциями в ужасе отшатыва-
лось от самоубийства как от величайшего греха. Макробий пола-
гает, что человек должен умереть так, чтобы душа покинула тело
в соответствии с законом мироздания, Природы 45, не нарушая
великой всеобщей связи. Когда человек чувствует деформацию
этой связи в собственной жизни, он вправе принять крайнее реше-
ние. Макробий ссылается в данном случае на Плотина, некоторые
исследователи усматривают в его рассуждениях на эту тему влия-
ние Порфирия 46, однако представляется, что здесь комментатор
находится в наибольшем согласии с самим собой и своим собст-
венным ощущением Космоса.
Для комментария Макробия характерен столь типичный для
неоплатонизма интерес к космологическим вопросам, которые
приобретают у него не столько философскую, сколько более «прак-
тическую» астрономическую интерпретацию. Астрономии посвя-
щена значительная часть этого сочинения — начиная с четырнад-
цатой главы первой книги и до девятой главы второй книги. Эти
главы в средние века часто переписывались отдельно и служили
специальным пособием по астрономии, космографии и астрологии.
У Макробия собраны сведения об этих предметах, которые до него
встречались в сочинениях многих греческих и римских
авторов, в том числе у Птолемея, Феона Смирнского, Гемина,
Баррона, Плиния, Халкидия и др. «Астрономию» Макробия
затем основательно использовали Марциан Капелла и Исидор
44 Гомер. Илиада. VIII, 19—27; Lovejoy А. О. The Great Chain of Being. Cambridge
(Mass.), 1936; Woljj E. Die goldene Kette. Die «aurea catena Homeri» in der engli-
schen Literatur. S. 1., 1947.
45 Com. I, XIII, 6.
46 Ibid. I, XIII, 9. Cm.: Linke H. Op. cit. S. 246; Schedler P. M. Op. cit.
S. 97.
Макробий и средневековая культура
189
Севильский, включив значительную ее часть в свои сочине-
ния, ставшие учебниками в средневековых школах.
Макробий повествует о шаровидной земле, представляющей
фиксированный центр Вселенной, вокруг которого враща-
ются семь планетных сфер, движущихся с запада на восток, и
верхняя небесная сфера, движущаяся с востока на запад.
Движение планет проходит через зодиакальный круг, один из
одиннадцати больших небесных кругов, в число которых входит
Млечный Путь, арктический и антарктический круг, небесный
тропик и экватор, а также меридиан и горизонт. Любопытно,
что, рассуждая о горизонте, он впадает в ошибку, смешивая гори-
зонт как небесный круг с видимым горизонтом.
В описании движения планет Макробий, по собственному приз-
нанию, колеблется между позицией Платона, которого он считает
в этом вопросе последователем египетской школы, и Цицерона,
который, как ему кажется, не избежал влияния халдеев 4 . Он
также не остался чуждым влиянию древних астрономов Гераклида
и Аристарха. Очень популярной в средние века была та часть
«Астрономии», в которой описывались размеры Солнца и небесных
тел, способы их вычисления, определения астрономических рас-
стояний, деления знаков Зодиака и зодиакального круга, инстру-
менты астрономических наблюдений.
Вторая книга Макробиева комментария имеет дело с предме-
тами, общими для большинства позднеантичных и средне-
вековых компендиев. Это изложение античных теорий музыкаль-
ных созвучий (т. е. широко понимаемая гармония), география
с началами картографии (в этой области Макробий был большим
авторитетом для средневековья), его преемники унаследовали от
этого «последнего римлянина» как вполне реалистические сведе-
ния, так и совсем фантастические, вроде того, что Океан делит
Землю на две полусферы, нижняя из которых населена антипо-
дами 47 48.
Тщательно разъясняя различные градации времени, он оце-
нивает возраст мира (мировой год) в 15 000 солнечных
лет 49. Мировой год — это время обращения всех звезд и небесных
сфер начиная от исходной точки и до возвращения в нее,
лунный год — это месяц, солнечный год — двенадцать месяцев.
Свой географический экскурс Макробий завершает коммента-
рием к знаменитому и многократно повторенному антич-
ными и средневековыми авторами фрагменту из сочинения Цице-
рона о том, что Земля, если смотреть на нее с небес, выгля-
дит крохотной точкой в пространстве, а любая часть Земли — лишь
точка на этом крохотном шаре. Невольно вспоминается ремини-
сценция Данте из Цицерона—Макробия:
47 Com. I, XIX, 2.
43 Ibid. II, IX, 4, 5.
49 Ibid. II, XI, И.
190
В. И. Уколова
Тогда я дал глазам моим вернуться
Сквозь семь небес — и видел этот шар
Столь жалким, что не мог не усмехнуться.
(Рай, XXII, 133—135, пер. М. Лозинского)
В конце XX в., когда космические путешествия особенно дали
почувствовать, сколь мала и беззащитна наша Земля, мысль Мак-
робия стала снова понятной и близкой.
В заключительных главах Макробий возвращается к теме бес-
смертия души. Таким образом, композиция сочинения как бы обра-
зует замкнутый круг, а круг, как известно, считался в античности
символом совершенства. Все смысловые линии комментария замы-
каются в исходной точке, достигают внутренней завершенности,
образуя некоторую аналогию круговой, замкнутой в самой себе
Вселенной, становясь духовной аллегорией универсума.
Макробий был современником крупнейших деятелей и мыс-
лителей христианской церкви — Августина, Иеронима, Амвросия,
Иоанна Златоуста. Он находился на службе у императора Феодо-
сия, с именем которого связано окончательное запрещение языче-
ства. И тем не менее ни в его «Сатурналиях», ни в «Комментарии
на ,,Сон Сципиона11» нет и намека на испепеляющую борьбу между
христианством и язычеством. Он нигде ни словом не обмолвился
о торжестве новой религии. Что это? Непонимание происходя-
щего? Презрительное молчание римского аристократа, видевшего,
подобно Тациту, в христианстве лишь «нелепое и недостойное
внимания суеверие»? Или это трагическая, последняя оппозиция
новой, не знающей пощады идейной и политической силе, которой
невозможно противостоять, от которой нельзя уклониться, а кото-
рую можно лишь с достоинством настоящего римлянина, носителя
древней доблести, молча отринуть, исключить если не из реального
бытия мира, то хотя бы из круга собственного духовного существо-
вания, оградить священное для римлянина прошлое и его богов от
попытки их уничтожить? А в глазах такого убежденного язычника,
как Макробий, христианство представало именно такой силой,
враждебной, непонятной и неумолимой.
В подобных настроениях Макробий был не одинок. В своем
сопротивлении христианству язычество подчас было не менее
упорным, чем новая религия в стремлении к господству. Через
полтора века после Макробия другой выдающийся римлянин,
Боэций, который хотя и был автором нескольких теологических
трактатов, однако в своем последнем, предсмертном сочинении
«Об утешении философией» не скажет ни слова о христианстве.
В V в. Клавдиан, придворный поэт христианских императоров,
вспомнит о христианстве лишь один раз и то в несколько легковес-
ном тоне. Автор классического для средневековья учебника Мар-
циан Капелла также обойдет христианство молчанием. Такие сов-
падения заставляют думать не о случайности, но об определенной
Макробий и средневековая культура
191
оппозиции, внутреннем неприятии христианства определенным
слоем римской интеллигенции, к которой принадлежал и Макро-
бий. Сохранение античного наследия, пропаганда достижений
древней культуры, их систематизация были у этой группы своеоб-
разным средством противостояния христианству.
Антихристианская направленность систематизаторской и попу-
ляризаторской деятельности вскоре после Макробия ослабеет.
В VI —VII вв. эту просветительскую эстафету примут деятели
христианской культуры, такие, как Кассиодор и Исидор Севиль-
ский. Однако язычески настроенный Макробий «задаст ей тон»,
столь последовательно осуществив задачу систематизации антич-
ных духовных ценностей и став первым в ряду энциклопедистов
и эрудитов, осуществивших передачу античного наследия гряду-
щей эпохе.
Влияние Макробия обнаруживается уже в начале VI в. Извест-
нейший философ и эрудит того времени Боэций говорит о Макро-
бии как об «ученейшем муже». В сочинениях основателя Вивария,
первого центра средневековой образованности, Кассиодора и «пер-
вого энциклопедиста средневековья» Исидора Севильского также
заметны следы влияния Макробия. «Сатурналии» во многом
вдохновили произведения англосаксонского писателя Беды Досто-
почтенного «О временах» и «О порядке времен». Сочинение
псевдо-Беды «Об устройстве мира» также написано не без влияния
«Комментария» Макробия. На Макробия ссылался крупнейший
мыслитель раннего средневековья Эриугена, его трудами пользо-
вались члены Академии Карла Великого, в частности ирландец
Дунгал.
Настоящий «взрыв» интереса к сочинениям Макробия произо-
шел в XII — XIII вв. Блистательный Абеляр считал его «удивитель-
ным философом и интерпретатором великого Цицерона», первым
среди последователей Платона. Макробий был в числе важнейших
источников выдающегося логика Петра Ломбардского, крупней-
шего средневекового педагога Гуго Сен-Викторского и многих
других авторов того времени. Заметное влияние Макробий оказал
на шартрскую школу философии, на писателей, вышедших из
монастыря Сен-Виктор. Бернар Сильвестр и Гильом Коншский,
известные своим свободомыслием, украшали свои сочинения пасса-
жами из Макробиевых сочинений.
«Поликратик» Иоанна Солсберийского, одного из наиболее
своеобразных средневековых мыслителей, а также «Антиклав-
диан» Аллана Лилльского также в определенной мере опираются
на Макробия. Надо отметить, что этот позднеримский полигистор
вообще оказал заметное влияние на развитие европейской схола-
стической философии. «Сумма всеобщей теологии» Александра
Гэльского, «Сумма философии» Роберта Гросетеста находятся
в определенной зависимости от сочинений Макробия. Винсент из
192
В. И. Уколова
Бове, этот выдающийся средневековый эрудит, обнаруживает
несомненные следы знания Макробия.
Альберт Великий опирался на Макробия как на один из глав-
ных источников сведений о платоновской философии. Крупнейший
авторитет схоластики Фрма Аквинский использовал Макробия
в своей «Сумме теологии». В XIVb. «Комментарий на ,,Сон Сципи-
она“» был переведен в Византии и имел хождение как учебник.
Макробий с его особым тяготением к аллегоризму, опоэтизиро-
ванному истолкованию, с его системой ярких образов оказался
близким по духу писателям и поэтам средневековья. Поэтическое
видение мира Макробием не предполагало пристального внимания
к деталям, высокой требовательности к точности эстетического
воплощения. Все образы Макробия таковы, что их пронизывает
равномерный свет универсальной истины и универсальной кра-
соты. Они не изображают мироздание в подробностях, но обозна-
чают различные их проявления. Это оказалось чрезвычайно созвуч-
ным эстетическому восприятию средних веков, произвело большое
впечатление на автора известнейшего «Романа о Розе» — француз-
ского поэта Жана де Мэна, великого Данте и родоначальника
английского Возрождения Чосера.
Макробия любили цитировать Петрарка, Пико делла Миран-
дола и другие авторы эпохи Возрождения.
Особое место занимает Макробий в истории средневековой
геометрии и математики. Не случайно Адальбольд, будущий епис-
коп Утрехта, рекомендовал монаху Герберту, будущему папе
Сильвестру и незаурядному математику, изучать Макробия. Мак-
робий вместе с Халкидием и Марцианом Капеллой был передатчи-
ком античных космологических доктрин, поддерживавшим науч-
ную астрономическую традицию на Западе, подобно тому как
Симпликий на Востоке.
В средние века за Макробием также закрепилась репутация
мага и волшебника, на него ссылались в руководствах по гаданью,
толкованию снов и составлению гороскопов.
Сочинения Макробия только в XV и XVI вв. издавались более
30 раз. Знаток философии и астрономии, постигший магию чисел,
рационалистически настроенный комментатор и поэтизирующий
мироздание писатель, Макробий и сегодня задает исследователям
загадку своей непоколебимой верности языческой культуре,
вскормившей его, и в то же время своей «открытости» духовному
миру наступающей эпохи; удивительного сочетания эзотеричности
и рационалистической «высветленности» своего знания.
О. Р. Бородин
ИНВЕКТИВА «ПРОТИВ РИМА» -
ПАМЯТНИК СРЕДНЕВЕКОВОЙ
ПОЛИТИЧЕСКОЙ ПОЭЗИИ
В данной статье делается попытка исследовать и атрибутировать
значительный по содержанию, но крайне мало изученный аноним-
ный латинский стихотворный текст. В 1886 г. Л. Траубе опублико-
вал в своей антологии каролингской латиноязычной поэзии неболь-
шое стихотворение, озаглавленное «Versus Romae» '. Оно написано
правильным элегическим дистихом, отличается несомненными
художественными достоинствами и представляет собой один из
редких образцов политической лирики раннего средневековья.
И с литературной, и с исторической точек зрения стихотворение,
несомненно, заслуживает внимания русского читателя. Приводим
его текст и прозаический перевод:
1.	Nobilibus quondam fueras constructa patronis;
2.	Subdila nunc servis heu male, Roma, ruis.
3.	Deseruere tui tanto te tempore reges,
4.	Cessit et ad Graecos nomen honosque tuns.
5.	In te nobilium rectorum nemo remansit.
6.	Ingenuique tui rura Pelasga colunt.
7.	Vulgus ab extremis distractum partibus orbis,
8.	Servorum servi nunc tibi sunt domini.
9.	Constantinopolis florens nova Roma vocatur.
10.	Moribus et muris, Roma vetusta, cadis.
11.	Hoc cantans prisco praedixit carmine vates:
12.	«Roma tibi subito motibus ibit Amor».
13.	Non si te Petri meritum Paulique foveret,
14.	Tempore jam longo, Roma, misella fores.
15.	Manziribus subjecta jacens macularis iniquis,
16.	Inclita quae fueras nobilitate nitens.
17.	Transiit imperium mansitque superbia tecum,
18.	Cultus avaritiae te nimium superat.
19.	Nonne Deo perhibente patet: «Pro crimine magno
20.	Servus avaritiae idola corde colit»?
21.	Truncasti vivos crudeli vulnere sanctos;
22.	Vendere nunc horum mortua membra soles.
23.	Sed dum terra vorax animantium roserit ossa,
24.	Tu poteris falsas vendere reliquias 1 2.
*
1 Poetae Latini Aevi Carolini / Rec. L. Traube. B., 1886. T. 3. P. 554 — 556 (MGH).
2 Нумерация строк моя. — О. Б.
194
О. Р. Бородин
1.	Некогда был ты основан своими благородными покровителями,
2.	А ныне ты во власти рабов: увы, Рим, ты погибаешь!
3.	Давно уже покинули тебя твои цари,
4.	И ко грекам перешли имя и слава твои.
5.	НикоТо из благородных правителей внутри тебя не осталось.
6.	Граждане твои возделывают поля пеласгов.
7.	Чернь, собранная с самых отдаленных краев земли,
8.	Рабы рабов ныне твои господа.
9.	Процветающий Константинополь зовется Новым Римом,
10.	В тебе же, Рим древний, рушатся и нравы, и стены.
11.	Вот что в старинном стихе предрек тебе прорицатель:
12.	«Нежданно, Рим, однажды покинет тебя Амур».
13.	Когда б не хранили тебя заслуги Петра и Павла,
14.	Уже давно бы, Рим, в ничтожество ты обратился.
15.	Отдан под иго порочным и мерзким ублюдкам
16.	Ты, который когда-то сиял своей доблестью славной.
17.	Исчезла твоя империя, — лишь надменность осталась с тобою.
18.	Жажда стяжания тобой овладела всецело.
19.	Разве не ясно указано Господом: «Грех великий
20.	Творит раб своей алчности, в душе поклоняясь идолам?»
21.	Истязавший жестоко святых при их жизни,
22.	Мертвыми членами их теперь ты привычно торгуешь.
23.	Но доколе хищная почва поглощать будет кости живших,
24.	Сможешь ты продавать и поддельные их останки.
*
У воспроизведенного здесь стихотворения своеобразная судьба.
Полный текст его содержится в рукописи конца IX в., хранящейся
в библиотеке соборного капитула в Модене (моденская редакция
приведена выше). Другая редакция стихотворения фигурирует
в ряде манускриптов латинского перевода творений псевдо-Диони-
сия Ареопагита, выполненного выдающимся философом IX в.
Иоанном Скоттом Эриугеной. Выглядит эта версия стихотворения
следующим образом 3:
1; 2; 3; 4; 9; 10; 17; 18; 7; 8; 5; 6; 21; 22; 13. Jam ni te meritum
Petri Paulique foveret; 14.
Как видим, ее текстуальные отличия от моденской редакции
минимальны: в 13-м стихе вместо «поп si» («если бы не») значится
«jam ni» («если бы еще не»). Но при этом в стихотворении резко
изменен порядок строк, а целый ряд стихов (11, 12, 15, 16, 19, 20,
23, 24) вообще опущен. В данной редакции 4 стихотворение присут-
ствует в большинстве известных рукописей «Ареопагитик» Эриу-
3 Здесь и далее при цитировании стихотворения цифры обозначают номера стихов
в моденской редакции. В тех случаях, когда отдельные стихи в точности
повторяют соответствующие строки моденской версии, даются только их номера.
Если есть отклонения, стих приводится полностью под соответствующим
номером.
4 Рукописная традиция этой версии стихотворения рассматривается в изд.:
Poetae Latini. . . Т. 3. Р. 554 — 555; loannis Scoti Opera quae supersunl omnia /
Ed. H. L. Floss. P., 1865. P. XXIII et col. 1194. (PL. T. 122).
Инвектива «Против Рима»
195
гены 5. В манускриптах Эриугены стихотворение всегда следует
за текстом писем псевдо-Дионисия Ареопагита. Оно приводится
без каких-либо вводных слов, комментариев и указаний на автор-
ство. Все тексты практически идентичны. Лишь в Ватиканском
манускрипте вместо слова «nobilibus» стоит «habilibus» («послуш-
ными», 1), что следует считать ошибкой переписчика.
В той же редакции, в дальнейшем именуемой «редакция (или
«версия») Эриугены», стихотворение включено в так называемый
кодекс Удальрика — сборник документов, составленный бамберг-
ским монахом по имени Удальрик около 1125 г. (В него наряду
с письмами королей и епископов, синодальными актами и отрыв-
ками из хроник вошло несколько латинских стихотворений6).
Удальрик воспроизвел стихотворение «Против Рима» также без
комментариев и вне всякой связи с Эриугеной.
Следует отметить и то, что в 1563 г. издатель Базельского
собрания творений Беды Достопочтенного включил в свою публи-
кацию текст стихотворения в версии Эриугены, обнаружив его
в рукописи трактата Беды «De ratione compoti» 7. Ему предше-
ствует краткая сводка данных об основании Рима, выписанных
у Павла Орозия; за ним следует другое стихотворение под назва-
нием «О граде треверов». Сведений об авторе рукопись не сооб-
щает. В XVI—XVII вв. стихотворение неоднократно перепечатыва-
лось в собраниях сочинений Беды, хотя базельский издатель и
не считал Беду автором (почему и озаглавил публикацию «Appen-
dix cujusdam» — «Чье-то добавление»). В тексте издания 1563 г.
имеются небольшие отличия от известной версии: в стихе 17 между
словами «transiit» и «imperium» вставлено «et»; в стихе 21 зна-
чится «funere» («убийством») вместо «vulnere» («истязанием»);
в стихе 22 «doles» («болеешь») вместо «soles» («имеешь обыкно-
вение»); в стихе 13 «поп nisi» («ведь если не») вместо «поп si».
Возможно, все или часть этих различий — следствие неправиль-
ного прочтения текста издателем.
Существует еще третья редакция стихотворения. Она представ-
лена бамбергской рукописью X в.8 На нее указал в своем издании
5 Речь идет о рукописях: Регенсбургской (позднее Мюнхенской) XI в. (Cod. ms.
Ratisb. S. Emmeram. 137 bibl. Monac.), Зальцбургской (позднее Венской)
XII в. (Cod. ms. Vindob. 971), Венской (Cod. ms. Vindob. 971, по мнению
Г. Флосса, XI в., по Л. Траубе — XIII в.), Мюнхенской XII в. (Cod. ms. 22037 bibl.
Monac.), Ватиканской XIV в. (по Л. Траубе — Cod. ms. Vatic. 177, по Г. Флоссу —
Cod. ms. Vatic. 176), Фюрстенфельдской (позднее Мюнхенской) XV в. (Cod. ms.
lat. Fiirstenfeld. 9 bibl. Monac.). Собственно, лишь в двух рукописях перевода
«Ареопагитик» (Кёльнской, позднее Дармштадтской XII в. и Ватиканской
XIV в.) нет этого стихотворения.
6 Monumenta Bambergensia // Bibliotheca rerum Germanicarum / Ed. Ph. Jaffe.
Berolini, 1869. Vol. 5. P. 457-458.
7 Opera Bedae Venerabilis / Ed. J. Hervagius. Basileae, 1563. Col. 538.
8 Cod. Bamberg. B. Ill, II membr. saec. X fol. 124 v.
196
О. Р. Бородин
кодекса Удальрика французский источниковед Ф. Жаффе9.
Выглядит бамбергская редакция памятника следующим образом:
1; 2; 3; 4; 5; 6; 7; 8; 9; 10; И. Hoc ante prisco predixit carmine
vates; 13. Jamnite meritum Petri Paulique foveret; 14; 17; 18; 19; 20;
21; 22; 23; 24.
Как видим, бамбергская версия весьма близко стоит к моден-
ской. В ней в целом соблюдается и порядок стихов, однако опущены
стихи 12; 15; 16. Кроме того, стих 13 дан в редакции Эриугены,
а в стихе 11 слово «cantans» («поющий») заменено на «ante»
(«прежде»). (Общий смысл стиха от этого не изменился, только
лишь исчез гендиадис «cantans. . .carmine» — «поющий. . .
в песне» 10 11 12.)
В научной литературе фигурирует и одна псевдоредакция сти-
хотворения. Выдающийся итальянский историк-эрудит Л. Мура-
тори, один из первых ученых, заинтересовавшихся данным памят-
ником, опубликовал его по моденской рукописи, однако не цели-
ком, а без последних восьми стихов н. О причине этого он откро-
венно сообщил здесь же: «Прочесть остальные стихи мне помешала
болезнь глаз». На данное замечание не обратил внимания Ф. Гре-
горовиус, который в своей «Истории города Рима в средние века»
перепечатал и прокомментировал стихотворение в урезанном виде
как якобы целое произведение |2.
Стихотворное обращение к Риму, существующее, как было
показано, в нескольких вариантах, почти не исследовано. Един-
ственный, кто использовал все три редакции памятника, —
Л. Траубе. Однако он лишь сопроводил публикацию небольшим
(в полторы страницы) введением и не предпринял серьезного
содержательного анализа документа. Большинство историков, как
до, так и после Л. Траубе, были знакомы лишь с какой-нибудь
одной редакцией стихотворения и потому чаще всего не могли
прийти к убедительным выводам. Поэтому до сих пор остаются
открытыми вопросы об авторстве, времени и месте написания,
политической тенденции, обстоятельствах и причинах возникнове-
ния отдельных редакций, смысле тех или иных фраз и выражений.
Исследователи творчества Иоанна Скотта Эриугены не сомнева-
ются в том, что именно он — сочинитель стихотворения «Против
Рима» 13. Время написания также определяется достаточно четко:
9 Monumenta Bambergensia. . . Р. 457.
10 Л. Траубе (р. 555) ошибочно указывает, что в базельском издании 1563 г.
и зависимых от него воспроизводится бамбергская редакция памятника (пра-
вильно — редакция Эриугены).
11 Muratori L. A. Antiquitates Italicae Medii Aevi. Mediolanum, 1738. T. 2. Col. 148—
149.
12 Gregorovius F. Geschichte der Stadt Rom im Mittelalter. Stuttgart, 1859. Bd. 2.
S. 171-172.
13 Бриллиантов А. Влияние восточного богословия на западное в произведениях
Иоанна Скотта Эриугены. СПб., 1898. С. 44; Chriestlieb Th. Leben und Lehre
Инвектива «Против Рима»
197
поскольку стихотворение приложено к переводу «Ареопагитик»,
то следует считать, что написано оно было после окончания работы
над переводом, но до преподнесения его королю Карлу Лысому,
т. е. в 859 г. Отметим, однако, что никто из специалистов по твор-
честву Эриугены, включая издателя его трудов Г. Флосса, не знал
о существовании моденской и бамбергской редакций памятника.
Можно ли считать Эриугену автором стихотворения? Такую
возможность нельзя исключать в принципе, так как все дошедшие
до нас рукописи написаны позднее, чем перевод «Ареопагитик»
Иоанна Скотта Эриугены. Однако многие аргументы свидетель-
ствуют против этого. Ни один источник не называет Эриугену
автором стихотворения. Об этом нигде не говорит и он сам. Версия
Эриугены существует не только в качестве дополнения к переводу
«Ареопагитик»: она фигурирует также в кодексе произведений
Беды и в кодексе Удальрика, где никак не связывается с именем
Эриугены. Последнее особенно знаменательно в связи с тем, что
Удальрик всегда очень точен в ссылках. В частности, вслед за сти-
хотворением «Против Рима» он приводит другое стихотворение
и тут же указывает автора — Боэция. (Речь идет об эпитафии жене
Боэция Хелпе 14). Две другие редакции памятника — моденская и
бамбергская — также существуют в рукописной традиции вне вся-
кой связи с Эриугеной. Отметим, что именно они зафиксированы
в наиболее древних рукописях, близких по времени эпохе Эриу-
гены: конца IX и X в. Наконец, если считать автором памятника
Эриугену, то нужно признать версию, включенную почти без разно-
чтений в 5 манускриптов «Ареопагитик», первичным, авторским
вариантом стихотворения. Тогда непонятно, откуда взялись, кем и
для чего написаны стихи, отсутствующие в редакции Эриугены,
но приведенные в двух других. На основании этих доводов можно
сказать наверняка, что Иоанн Скотт Эриугена не является автором
стихотворения.
Иную гипотезу относительно авторства памятника выдвинул
Л. Траубе. Во введении к своему изданию он с уверенностью
заявил, что инвектива «Против Рима» была написана между 878 и
882 гг. неким грамматиком из Неаполя 15. Л. Траубе сознательно
не привел здесь ни одного довода в пользу данной точки зрения,
пообещав изложить свои аргументы в специальной статье. Но та-
des Johannes Scotus Erigena in ihrem Zusammenhang mit der Vorhergehenden
und unter Angabe ihrer Beriihrungspunkte mit der neueren Philosophie und
Theologie. Gotha, 1860; Huber J. Johannes Scotus Erigena. Ein Beitrag zur
Geschichte der Philosophie und Theologie im Mittelalter. Munchen. 1861; Noack L.
Johannes Scotus Erigena. Sein Leben und seine Schriften. Leipzig, 1876. S. 18;
Grauert H. Die Konstantinische Schenkung // Historisches Jahrbuch. Gorres Gesell-
schaft. Munchen. 1883. Bd. 4. S. 564; Diimmler E. Geschichte des Ostfrankischen
Reiches. Leipzig, 1887. Bd. 2. S. 202—203; Bett H. lohannes Scotus Erigena.
A Study in Medieval Philosophy. N. Y., 1964. P. 12.
14 Monumcnta Bambergensia. . . P. 458.
15 Poetae Latini. . . T. 3. P. 554.
198
О. Р. Бородин
кой статьи он не написал. Поэтому его мнение должно быть учтено
как позиция специалиста, но не может служить основой для дати-
ровки. (Несмотря на это, оно без доказательств было принято неко-
торыми известными медиевистами-литературоведами 16 17.)
Третья точка зрения состоит в том, что стихотворение написано
в Италии, вероятнее всего в Риме, в эпоху византийского господ-
ства (второй половины VI —первой половины VIII в.). Впервые эту
идею выдвинул Л. Муратори . В дальнейшем ее поддерживали
Р. Пиццетти, К. Тройя, Ф. Грегоровиус 18.
Рассмотрим содержание стихотворения с учетом его возможных
датировок. Автор скорбит от утрате Вечным городом древней
славы, перешедшей к Константинополю, сетует о канувших в Лету
доблестях римских граждан, негодует по поводу духа торгашества,
обуявшего сердца современных ему римлян. Когда все это могло
быть написано? Прежде всего, безусловно, после падения импера-
торской власти в Риме (476 г.): «. . .давно уже покинули тебя твои
цари». Далее стоит обратить внимание на фразу «Рабы рабов ныне
твои господа». Здесь присутствует сакраментальное сочетание
«servi servorum», входящее в официальный папский титул («Ser-
vus servorum Dei» — «Раб рабов божьих»). Конечно, это не случай-
ное совпадение. Автор саркастически противопоставляет эпоху,
когда Римом правили «благородные цари», современности, когда
господа в городе — «рабы рабов». Такое противопоставление могло
иметь место, во-первых, когда этот своеобразный титул уже был
официально принят папами, т. е. при Григории I (590—604) или
позже. Во-вторых, оно имело смысл в то время, когда он нес еще
в себе определенный элемент новизны, не воспринимался как есте-
ственный и имманентный папскому достоинству и мог быть сати-
рически обыгран. В тексте, впрочем, говорится как о господах
Рима не только о «рабах рабов», но и о «черни, собранной с самых
отдаленных краев земли». Ясно, что это не синонимы. Называть
римских пап собирательным существительным «vulgus» («чернь»)
автор не мог даже по чисто стилистическим основаниям, не говоря
уж об идейных. Кого же он называет «vulgus»? Сторонники
поздних датировок (Г. Флосс, Л. Траубе, А. Бриллиантов) считают,
что «vulgus» — это норманны, неоднократно грабившие в эти годы
Италию. С данным предположением нельзя согласиться. Характе-
ристика «чернь, собранная с самых отдаленных краев земли»
16 Manitius М. Geschichte der lateinischen Literatur des Mittelalters. Munchen, 1911.
Bd. 1. S. 332; Pascal C. Poesia Latina medioevale. Saggi e note critiche. Catania,
1907. P. 85; Benzinger J. Invectiva in Romam. Romkritik im Mittelalter vom 9.
his 12. Jahrhundert. Lubeck; Hamburg, 1968. S. 29.
17 Muratori L. A. Op. cit. Col. 147 — 148. Л. Муратори озаглавил само стихотворение:
«Эпиграмма на город Рим, составленная, как видно, в VII или VIII столетии».
18 Pizzetti Р. Р. Antichita Toscane е in particolare della citta et Contea di Chiusi
nei secoli di mezzo. Siena, 1778. T. 1. P. 332; Troya C. Codice diplomatico longo-
bardo. Napoli, 1852. T. 1. P. 143—144; Gregorovius F. Op. cit. S. 171.
Инвектива «Против Рима»
199
не подходит для норманнов, происходивших из одного североевро-
пейского региона. (Об этом хорошо знали и в Италии.) Кроме
того, пусть норманны были весьма опасны, пусть даже однажды
(в 878 г.) получили дань с Вечного города 19, господами Рима они
никогда не были. Наконец, говорить одновременно о норманнах и
римских папах автор не стал бы, так как в политическом смысле
те и другие, разумеется, не являлись союзниками и вообще не
имели ничего общего. Если же предположить, что стихотворение
написано в эпоху византийского владычества в Италии, фраза
находит себе объяснение. Чужеземная чернь — военные и граж-
данские византийские власти. (В составе византийской админи-
страции в Италии имелись греки, армяне, сирийцы, германцы
и др.20 — люди, в самом деле собранные с самых отдаленных кон-
цов тогдашней ойкумены.) Их же называет поэт порочными и
мерзкими ублюдками («manzires») — с полной мерой презрения
гордого римлянина к греку или варвару. Слово «manzer» — «не-
законнорожденный», «внебрачный», «рожденный во блуде» 21.
Это библейский термин иудейского происхождения, вошедший
в латынь через греческое «|лаФ£тц)». В принципе как ругательство
он мог быть с равной вероятностью адресован и византийцам,
и сарацинам. Но слишком сложным и надуманным выглядит объяс-
нение Л. Траубе, будто автор подразумевает под «manzires» сара-
цин, так как они «агаряне», т. е. потомки развратницы Агари.
Более привлекательной представляется конъектура Ф. Грегоро-
виуса: он предложил читать не «manziribus», a «mancipibus» —
«рабам» 22. Тогда стих 15 будет звучать так: «. . .челяди отдан
под иго порочной и мерзкой» 23. В таком варианте он явно пере-
кликается со стихами 7—8 («чернь», «рабы рабов»). То, что
в раннесредневековой Италии слово «mancipium» могло означать
лишь одно — «раб», — известно точно. Автор Перуджанской
суммы — конспекта Кодекса Юстиниана, составленного в VII в.,
ошибочно интерпретировал выражение первоисточника «mancipi-
bus addicantur» («отдается владельцам») как «in servitio deve-
niat» («обращается в рабство») 24. Таким образом, термин «man-
cipium» мог восприниматься только однозначно: «рабы». И в рас-
сматриваемом нами анонимном обращении к Риму он вполне
уместен. Автор намекает на сервилизм константинопольского
двора, на то, сколь велика разница между правящими в Италии
19 Regesta Pontificum Romanorum / Ed. Ph. Jaffe. B., 1851. P. 272.
20 Guillou A. Regionalisme et independence dans 1’empire Byzantine an VII siecle.
L’exemple de 1’exarchat et de la Pentapole d’Italie. Roma. 1969.
21 Du Cange C. Glossarium Mediae et Infimae Lalinitatis. P., 1938. T. 5. P. 254.
22 Gregorovius F. Op. cit. S. 171.
23 Сам Ф. Грегоровиус почему-то переводит «евнухам». Такой перевод весьма
выгоден для подтверждения его датировки памятника, но не вытекает из текста.
24 См.: Adnotationes Codicum Domini Justiniani (Summa Perusina) / Ed. F. Patetta //
BuIIetino dell’Istituto di Diritto Romano. Roma, 1900. A. 12. § IV, 61, 11.
200
О. Р. Бородин
слугами византийского императора и свободными квиритами —
гражданами древнего Рима. Подтверждение такому прочтению
текста можно видеть во фразе: «. . .граждане твои возделывают
поля пеласгов». «Пеласги» — безусловно, греки. Имеются непо-
средственные свидетельства того, что так их называли на Апенни-
нах, когда хотели подчеркнуть их враждебность, чужеродность
по отношению к Италии. Например, «пеласгами» их именует
равеннский хронист Агнелл в рассказе о карательной экспедиции,
посланной императором Львом III Исавром в 728 г. для подавления
антивизантийского мятежа в Равеннском экзархате 25 Значитель-
ная часть византийских чиновников и военных в Италии превра-
тилась в собственников и арендаторов крупных поместий. Корен-
ные италики («ingenui») в самом деле стали возделывать «поля
пеласгов». Впрочем, русский исследователь А. Бриллиантов истол-
ковал эту фразу иначе26. По его мнению, следует понимать
текст в том смысле, что с основанием Константинополя римские
сенаторы переселились в Грецию, и в их имения включены ныне
греческие («пеласгические») поля. Однако это не лишенное остро-
умия истолкование не выводится из текста и представляет собой
явную натяжку.
В какой конкретно период византийского господства могло
быть написано стихотворение? Очевидно, тогда, когда у автора
были основания не просто негодовать по поводу иноземного влады-
чества, но видеть в римских папах верное орудие византийской
политики., (Папы — «рабы рабов», поскольку они «рабы» визан-
тийских чиновников — «рабов» императора.) Вообще говоря, основ-
ной тенденцией папской политики во второй половине VI —первой
половине VIII в. было стремление к самостоятельности, независи-
мости от империи 27. Вряд ли кому-то пришло бы в голову назвать
рабом византийцев Григория I, или борцов против монофелит-
ства28 пап Северина (638—640), Иоанна IV (640 — 642), Тео-
дора (642—649), Мартина (649—655), или самостоятельного
политика папу Сергия I (687 — 701), или антииконоборческих
пап Григория II (715—731) и Григория III (731—741). Стихотво-
рение было написано в годы правления кого-то из пап —верных
клевретов византийских василевсов: возможно, в первой тре-
ти VII в., или в 60 —70-е годы VII в., или в начале VIII в. При этом,
надо думать, написание произведения такого высокого патриоти-
25 Agnelli Liber Pontificalis Ecclesiae Ravennatis, in: Scriptores rerum langobardica-
rum et italicarum / Ed. O. Holder —Egger. Hannoverae, 1878. P. 377.
26 Бриллиантов А. Указ. соч. С. 44.
27 См. об этом подробнее: Bertolini О. Roma di fronte a Bisanzio е ai Longobardi.
Bologna, 1941.
28 Монофелитство — направление в христианстве, ставшее в XII в. официально
признанным в Византии и утверждавшее наличие у Иисуса Христа единой и бо-
жественной воли. Византийские светские власти пытались навязать римским
папам принятие монофелитского символа веры.
Инвектива «Против Рима»
201
ческого накала могло быть вызвано событиями исключительными,
например особым унижением патриотических чувств римлян.
Ф. Грегоровиус с полным основанием предложил считать таковыми
события 663—664 гг., когда в Италии высадился с войском
византийский император Констант II. После нескольких малоудач-
ных сражений с лангобардами Констант II пришел в Рим для
празднования весьма сомнительного триумфа и беззастенчиво
ограбил город. Из церквей Рима были вывезены драгоценные
сосуды, бронзовые украшения. Многие памятники искусства отпра-
вились в Константинополь. С одной из римских святынь — церкви
Марии Ротонды — был сорван медный купол и отправлен на пере-
плавку в Византию. Выразивший полную покорность императору
папа Виталиан оставался безучастным свидетелем происходящего.
Вполне возможно, что именно в эти дни впервые прозвучали
в Риме гневные и горестные строки неизвестного поэта 29.
Таким образом, датировка создания инвективы «Против Рима»,
предложенная Л. Муратори и уточненная Ф. Грегоровиусом
(время византийского господства; вероятнее всего 663 — 664 гг.),
выглядит наиболее привлекательной. Однако нужно иметь в виду
следующее. Ни Муратори, ни Грегоровиус не знали последних
восьми стихов (17 — 24). Между тем в них говорится о торговле
мощами святых, центром которой выступает Рим. Это не есть
строго датирующее обстоятельство, но оно дает некоторые времен-
ные ориентиры. Расцвет торговли священными реликвиями в Риме
приходится на IX в. В это время с коммерческой целью римляне
безжалостно раскапывают массовые погребения первых христиан
в римских катакомбах и сбывают их останки. Распространяется
практика фальсификации мощей, торговля фальшивыми релик-
виями 30. Эта торговля вызывает резкую критику многих благоче-
стивых современников. Вместе с тем и прежде римские священные
реликвии являлись предметами купли-продажи. Еще в 755 г. лан-
гобарды ограбили римские катакомбы, с тем чтобы использовать
для продажи добытые мощи (следовательно, были уверены, что
найдут покупателей). Еще на полтора столетия ранее папа Григо-
рий I осуждал торговлю мощами31. И хотя отнесение к IX в.
инвективы против торговли святынями было бы более предпочти-
тельно, кажется вполне допустимым датировать ее и серединой
VII в. В этом случае перед нами — одно из первых указаний
на распространение подобной практики в Италии32.
29	Этому не противоречит предположение того же Ф. Грегоровиуса, что идея сти-
хотворения могла быть навеяна XVIII гомилией Григория I Великого, также
посвященной горестному положению Рима.
30	Hermann-Mascard N. Les Beliques des Saints. Formation coutumiere d’un droit.
P., 1975. P. 342-343 etc.
31	MGH. Gregorii Magni Registrum Epistolatum. Berolini, 1891. T. 1. P. 265 (MGH).
Здесь папа говорит уже и об извлечении мощей из римских катакомб.
32	Отметим, что фраза: «... раб своей алчности в душе поклоняется идолам» —
является аллюзией на Послание апостола Павла к колоссянам: «. . . et avaritiam,
202
О. Р. Бородин
Что можем мы сказать об авторе стихотворения? Он, разумеется,
верующий христианин, о чем свидетельствуют его ламентации
по поводу торговли священными реликвиями и ссылки на заслуги
Петра и Павла. В то же время он негативно относится к власти
пап. Его идеал обращен в прошлое, к легендарным временам импе-
раторского Рима. Он воодушевлен памятью о доблестях древ-
них римских властителей, скорбит о плачевном положении «при-
рожденных» («ingenui») римлян в нынешние времена. Наверняка
автор римлянин. Человек достаточно культурный, он владеет
техникой версификации, обладает хорошим поэтическим слогом,
осведомлен о славном прошлом родного города. Очень показательно
то, что он знаком с античными мистическими пророчествами
о судьбе Рима. Заслуживает специального разбора двустишие:
Вот что в старинном стихе предрек тебе прорицатель:
«Нежданно, Рим, однажды покинет тебя Амур».
Фраза «Roma tibi subito motibus ibit Amor» представляет собой
перевертень, или палиндром, т. е. одинаково читается слева на-
право и справа налево. Палиндром этот весьма древнего происхож-
дения и действительно воспринимался римлянами как пугающее
пророчество о будущем Вечного города. В конце V в. н. э. выдаю-
щийся латинский поэт Аполлинарий Сидоний так отвечал на
письмо своего друга Бургундиона:
«Итак, через своего посланца ты просишь меня, чтоб я точнее
объяснил на примере, какие стихи считаю перевертнями (recurren-
tes). Безусловно, те их них суть перевертни, которые при сохра-
нении размера и без изменения порядка букв читаются одинаково
как от начала до конца, так и от конца до начала. Таково вот это,
древнее: ,,Roma tibi subito motibus ibit Amor'1» 33.
Римляне вообще видели мистический смысл в палиндромиче-
ском соотношении слов «Roma» и «Атог». Амур считался покро-
вителем города. В VI в. византийский писатель Иоанн Лид отмечал
в трактате «De mensibus», что Рим имел три имени: «тайное
(теХешхот)), священное (ieparixo), политическое (лоХиЯход).
Тайное же — Эрот (’'Ерод), потому что все в городе поклонялись
божественному Эроту». Священное имя было «Флора», политиче-
ское — «Рома» 34. Знакомство с этой античной традицией и ее са-
мостоятельное использование обличают в авторе стихотворения
«Против Рима» человека, тесно связанного с языческой римской
культурой.
Итак, политические убеждения безымянного поэта и его интел-
quae est idololatria» («алчность, коя есть идолослужение. . .» — Paul. Co-
loss. 3, 5).
33	Gai Solii Apollinaris Sidonii Epistulae et Carmina / Rec. et emend. Ch. Lvetjohann.
B., 1961. P. 167. Ер. IX, 14.
34	loannis Laurentii Philadelpheni Lydi De Mensibus / Ed. С. B. Creuzeri. Lipsiae;
Darmstadti, 1827. P. 231.
Инвектива «Против Рима»
203
лектуальный капитал позволяют предполагать, что автор аноним-
ного обращения к Риму происходил из среды старой римской,
возможно еще сенаторской, аристократии, тесно связанной куль-
турными узами с блестящим наследием императорского Рима.
Это дополнительный довод в пользу ранней (до VIII в.) датировки
стихотворения.
Написание его в условиях византийского господства в папском
Риме требовало от автора незаурядной храбрости. Может быть, поэт
распространял его анонимно, и именно поэтому его имя нам неиз-
вестно. Но не столько литературные достоинства, сколько созвуч-
ность мыслей автора настроениям многих тысяч италийцев, тяжело
переживавших иноземное владычество, обеспечили стихотворению
широкий круг читателей и переписчиков. Вероятно, оно ходило
в Италии во многих списках, цитировалось и включалось в руко-
писные кодексы и в конце концов не позднее IX в., окончательно
оторвавшись от родной почвы, стало известно во Франции, з Бри-
тании, в Германии.
Имеет ли оно какое-либо отношение к Иоанну Скотту Эриугене
или случайно оказалось в составе его переводов псевдо-Диони-
сия? Вероятнее всего первое. В рукописной традиции переводные
«Ареопагитики» в большинстве манускриптов назойливо заверша-
ются этим произведением. Это объясняется, как считает Л. Траубе,
тем, что все сохранившиеся кодексы якобы имеют прототипом один,
регенсбургский, написанный в XI в. монахом Отлоном. Но данное
мнение не подкреплено анализом рукописей, и, в сущности, явля-
ется лишь умозрительным предположением. К тому же оно не объ-
ясняет появление памятника в этой редакции у Удальрика и
Беды. Скорее следует думать, что в этом варианте оно уже в IX в.
нередко встречалось в европейских книжных собраниях. Сам
Иоанн Скотт Эриугена присовокупил его к сделанной им латин-
ской интерпретации «Ареопагитик». Познакомиться с ним он на-
верняка мог во Франции, но, видимо, это было возможно и в Бри-
тании.
Почему, однако, Иоанн Скотт закончил перевод без всяких
комментариев, не оговорив авторство стиха, не сообщив, зачем
он его цитирует, и т. д.? Перевод творений Ареопагита предназ-
начался для короля Карла Лысого и был преподнесен ему Эриуге-
ной в 859 г. Можно предположить, что Иоанн Скотт, вручая госу-
дарю свои переводы, устно объяснил ему, почему он заканчивает
текст этим стихотворением; возможно, даже прочел его вслух.
Остается ответить в таком случае на главный вопрос: зачем же
все-таки потребовалось Эриугене заканчивать свой перевод чужим
стихотворением? Можно предложить следующее толкование. Изве-
стно, что еще за несколько лет до начала работы над «Ареопаги-
тиками» (в 851 г.) Эриугена принял участие в дискуссии о предоп-
ределении в связи с так называемой ересью Готшалка и написал
по этому поводу специальный трактат. Предполагая высказать свое
204
О. Р. Бородин
мнение в теоретическом споре, он не рассчитывал, что натолкнется
на активное, возмущенное неприятие и противодействие со стороны
ортодоксальных богословов. Против Эриугены, вольно истолковав-
шего мнения ряда отцов церкви, и в первую очередь Августина
Блаженного, было написано несколько сочинений, в резкой форме
обвинявших его в ереси. Так как Эриугена позволил себе самостоя-
тельно интепретировать высказывания папы Григория Великого,
он обвинялся и в том, что, будучи «варваром», «дерзко поносит
предстоятеля апостольской кафедры города Рима Григория».
Учение Эриугены было осуждено на соборах галльских епископов
в Керси (853 г.) и в Лангре (859 г.). Папа Николай I (858—
867) одобрил решения Лангрского собора35 36. Эриугена, получив-
ший неожиданный и убедительный урок относительно свободы
богословских дискуссий в западной церкви, имел все основания
неприязненно относиться в папе Николаю и возглавляемой им цер-
ковно-бюрократической машине.
Не менее важно и другое. Для Эриугены характерны особый
интерес и особое уважение к греко-византийской философии,
вообще к «мудрости греков», что отчетливо проявилось уже
в трактате «О предопределении». Он подчеркивал там, что поль-
зуется правилами философии греков, строил свои рассуждения
на основе самостоятельной интерпретации греческого текста Писа-
ния. Великолепно владея греческим языком, он с энтузиазмом ра-
ботал над переводами Ареопагита и, вероятно, уже вынашивал
собственную теологическую систему, которой суждено было стать
своеобразным синтезом восточного и западного богословия. Эриу-
гена не упускал случая подчеркнуть свои симпатии к грекам, хотя
в обстановке острых контроверз между Римской и Константино-
польской епископиями, в условиях начинающегося нового затяж-
ного конфликта между ними — «фотианской схизмы», это не могло
не вызывать глубокого недовольства в Риме.
Однако Эриугена чувствовал себя уверенно. Любимец короля
Карла Лысого, не утративший его расположения несмотря на осу-
ждение Рима, он вращался при дворе в кругу церковных и свет-
ских интеллектуалов, привыкших достаточно свободно выражать
свои взгляды. Карл Лысый не враждовал с папой Николаем I,
но отношения их не были простыми. Именно на эти годы прихо-
дится серия шумных романов овдовевшей в 858 г. дочери короля
Юдифи, которую церковь то отлучала за безнравственность, то про-
щала и допускала в свое лоно . Карл Лысый был тесно связан
со своим племянником Лотарем, королем Лотарингии и Бургундии.
Лотарь же в свою очередь находился в конфликте с папой, отказав-
шимся утвердить его развод (с королевой Титбергой) и новый брак.
Пусть сам Карл Лысый и не стремился обострять отношения
35 См. подробнее: Бриллиантов А. Указ. соч. С. 6—10.
36 См., например: Dummler Е. Op. cit. Leipzig, 1887. Bd. 2. S. 37 — 38.
Инвектива «Против Рима»
205
с римской курией, но словесные выпады, устные насмешки над
ней могли приниматься в его окружении с симпатией.
В такой ситуации Эриугена обратил внимание на стихотворе-
ние, автор которого гневно клеймил папский Рим и скорбел о слав-
ном античном прошлом Великого города. Во всем оно было соз-
вучно настроению Эриугены. Кроме, пожалуй, одного — выпадов
против власти византийцев. Но в середине IX в. они уже были
неактуальны, а может быть, и не всегда понятны читателю и
не привлекали к себе особого внимания: ведь греки давно уже
не имели светской власти в Риме. Более того, в понимании стихо-
творения современниками Эриугены прежние акценты смеща-
лись. На первый план выступали фразы, звучавшие апологети-
чески по отношению к Византии: «К грекам перешли имя и слава
твои»; «Процветающий Константинополь зовется Новым Римом».
То, что два века назад воспринималось как ламентация, теперь
звучало как панегирик. Стихотворение «Против Рима» было спо-
собно продемонстрировать политическую тенденцию Эриугены,
его богословские и общекультурные симпатии и выглядело поэтому
весьма удачным добавлением к переводу «Ареопагитик». Вместе
с тем в устной беседе с королем Эриугена всегда мог изменить
или смягчить впечатление от отдельных стихов, а в крайнем случае
сослаться на то, что не он автор стихотворения. Все сказанное
и побудило Иоанна Скотта присовокупить старинное и в то же
время злободневное стихотворение к тексту «Ареопагитик». И
когда папа Николай I срочно затребовал в Рим текст перевода,
не исключено, что он не просто опасался «еретических» искажений
смысла текста, но был кем-то уведомлен и о том, что вместе с «Арео-
пагитиками» при дворе Карла Лысого читались антипапские стихи.
(Папа Николай I мог быть сам знаком с ними: их списки в различ-
ных редакциях, конечно, имелись в Италии; сохранившаяся до на-
ших дней моденская рукопись почти современна описываемым
событиям.) Так во второй раз в своей истории стихотворение
«Против Рима» стало инструментом политической борьбы.
В третий раз это случилось в XII в., когда немецкий монах Удаль-
рик включил его в свой кодекс, предназначавшийся для юного
бамбергского епископа Гебехарда. Удальрик подбирал для своего
господина такие документы, письма, постановления, которые могли
ввести в его в курс наиболее значительных политических и религи-
озных коллизий. Одновременно эти тексты могли использоваться и
как формулы при составлении сходных документов. Работа была
закончена в 1125 г., спустя три года после заключения Вормсского
конкордата. Лишь недавно был достигнут компромисс в многолет-
ней борьбе императоров и пап, все ее участники были полны
свежими воспоминаниями, многие понимали, что передышка вре-
менна, что надо готовиться к новым битвам. Город Бамберг —
одна из главных императорских резиденций, место проведения
имперских сеймов, цитадель империи. С 1020 г., когда Генрих II
206
О. Р. Бородин
основал здесь епископство, местные прелаты всегда были опорой
трона и всегда назначались по указанию светских властей. В 1122 г.
Генрих V сделал епископом бамбергским молодого графа Геннен-
бергского Гебехарда. Юноша был предан императору, но, встав
во главе епископии в год конкордата, не участвовал в конфронта-
ции с папами. Нужно было воспитать в нем борца за интересы
империи, познакомить с традициями борьбы. С этой целью готовил
свой кодекс бамбергский монах Удальрик. С этой целью он вклю-
чил в него антипапское стихотворение, видимо популярное в Бам-
берге (имевшееся здесь в двух разных редакциях.) Так инвектива
«Против Рима» вновь продемонстрировала свою актуальность.
Три сохранившиеся редакции анонимного обращения к Риму
предоставляют широкие возможности для будущих текстологи-
ческих исследований. Хотелось бы высказать несколько предвари-
тельных замечаний:
1.	Нам не известно точно, как выглядел первоначальный, ав-
торский текст стихотворения, но, вероятнее всего, он представлен
моденской редакцией. Во-первых, только она содержит все извест-
ные нам стихи. Во-вторых, она наиболее логична по построению и
обладает весьма четкой структурой: стихи 1 — 10 — противопостав-
ление блистательного прошлого и горестного настоящего, сетова-
ния по поводу власти Византии; стихи 11 — 14 — предсказание
будущего Рима; стихи 17 — 20 — воцарение алчности в Риме; стихи
21 — 24 — торговля священными реликвиями. Композиция стихо-
творения продуманна, каждая мысль доведена до конца.
2.	Бамбергская редакция близка к моденской, но несет на себе
следы сознательной правки. В ней отсутствует стих 12, содержа-
щий известный палиндром-предсказание древнего прорицателя.
Выпал он, конечно, не случайно. Стихотворение состоит из двусти-
ший; здесь же переписчик позволил себе сохранить первый стих
двустишия и опустить второй, сделав общее число стихов нечет-
ным. Чего он этим добился? Того, что языческое пророчество
исчезло вовсе, а авторская фраза о заслугах Петра и Павла превра-
тилась в пророчество христианское и стала логическим центром
стихотворения. Выброшены также стихи 15—16: видимо, для того,
чтобы избавиться от грубого и малопонятного слова «manzires».
Итак, бамбергская версия стихотворения сознательно создана
благочестивым интерпретатором.
3.	В редакции Эриугены отсутствуют те же стихи, что и в бам-
бергской (12, 15—16), и несколько других (И, 19 — 20, 23 — 24).
Но главное ее свойство — это то, что большинство двустиший
совершенно алогично переставлены; стихотворение представляет
собой произвольную мозаику двустиший. Хотелось бы высказать
предположение, которое, к сожалению, одинаково трудно доказать
и опровергнуть: стихотворение в данной редакции записано
с голоса. Человек, познакомившийся с ним в бамбергской версии,
восторженно пересказал его другому. Тот попытался записать его
Инвектива «Против Рима»
207
под диктовку. Первый, диктуя наизусть, правильно пересказал
начало (стихи 1—4); далее в произвольном порядке стал припоми-
нать отдельные двустишия (стихи 9 — 22), при этом стих 11 ему
вспомнить не удалось, так как в бамбергской версии он был непар-
ным; концовку же он, в сущности, забыл совсем и из шести стихов
вспомнил только два (21 — 22). В возможности такого истолкования
обстоятельств появления редакции Эриугены хочется видеть
показатель силы воздействия инвективы «Против Рима» на умы
людей средневековья.
4.	Таким образом, все три редакции возникли до того, как
со стихотворением познакомился Иоанн Скотт Эриугена, т. е. до
конца 50-х годов IX в.
Суммируя все сказанное выше, следует заключить, что инвек-
тива «Против Рима» — это средневековый стихотворный памятник
редкостных достоинств. Немецкий медиевист И. Бенцингер вклю-
чает его в число основных антипапских художественных произве-
дений, образовавших целое направление в латинской литературе
средневековья 37. Это верно. Но рассматриваемый памятник еще
более важен тем, что был одним из первых, стоял у истоков этого
направления. Исключительная смелость, искренность и эмоцио-
нальность, стилистические совершенства обеспечили ему из-
вестность далеко за пределами Апеннинского полуострова. Анти-
папская направленность сделала небольшое стихотворение, напи-
санное в византийской Италии, актуальным и для Франции
IX в., и для Германии XII в., и для любой силы, боровшейся
против папского Рима. Поэтому резонно предполагать, что в даль-
нейшем медиевистам разных стран удастся найти новые списки,
а может быть, и новые редакции стихотворения «Против Рима».
Но и сейчас возможно продолжение исследований памятника:
в первую очередь, на основе тщательного палеографического
анализа и сличения всех существующих рукописей.
37 Benzinger J. Op. cit. S. 29.
В. Эггерт
ИСТОРИЧЕСКИЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ
В ГЕРМАНИИ XI В.
(некоторые характерные черты и тенденции)
XI век в Центральной Европе принес коренные преобразования
не только в социально-экономической, государственно-полити-
ческой и церковной областях. И в идеологии этого столетия мы
встречаем изменения, которые нельзя обойти вниманием. Пере-
мены затронули и исторические сочинения как важную часть
идеологической сферы. В этот период возникли значительные
исторические произведения, авторы которых, в отличие от авторов
многочисленных анналов, написанных в период Каролингов,
сейчас большей частью известны:
1.	Высокомерный сын саксонского графа Титмар, епископ
Мерзебургский, склонный к глубоким раздумьям и одаренный
политическим чутьем; в своей «Хронике» он изложил историю
Мерзебургской церкви в 1013 — 1018 гг., а также имперской церкви
в правление Саксонской династии *;
2.	Випо, придворный капеллан при императорах Конраде II
(1024—1039) и Генрихе III (1039—1056), который в годы до
1046 описывал жизнь первого, чтобы тем самым особо показать
славу второго 1 2;
3.	Герман Райхенауский, следивший из монастырской кельи
за жизнью мира и в середине века весьма продуманно ее изобразив-
ший в двух больших произведениях 3;
4.	Хильдесхаймские анналы, интересующая нас часть которых
возникла в 1065 г. и описывает период до 1040 г. — скудный
остаток значительно более пространного утраченного источника,
тем не менее важный для истории государства 4;
5.	Адам Бременский, ученый историк и географ, автор «Исто-
рии Гамбургской церкви» (начало 70-х годов), четвертая и послед-
няя книга которой — описание Скандинавии — принесла ему
славу «Северного Тацита» 5;
1 Thietmar von Merseburg. Chronicon /Ed. R. Holtzmann. B., 1935. (MGH).
2 Wipo. Gesta Chuonradi II. imperatoris//Wiponis opera / Ed. H. Bresslau.
Hannover; Leipzig, 1915. S. 3—62. (MGH).
3 Hermann von Reichenau. Chronicon / Ed. G. H. Pertz. Hannover, 1844. S. 67 — 133.
(MGH). Другое произведение, которое сегодня с полным основанием ему при-
писывается, утеряно (ср.: Buchner R. Der Verfasser der Schwabischen Weltchro-
nik // Deutsches Archiv fiir Erforschung des Mittelalters. 1960. Bd. 16. S. 389—396.
4 Annales Hildesheimenses / Ed. G. Waitz. Hannover, 1878.
5 Adam von Bremen. Gesta Hammaburgensis ecclesiae pontificum / Ed. B. Schmeid-
ler. Hannover; Leipzig, 1915. (MGH).
Исторические произведения в Германии XI в.
209
6.	Анналы баварского монастыря Нижний Алтаих, доведенные
до 1073 г., важны для истории Юго-Восточной Германии, а также
Богемии и Венгрии и носят явные следы приверженности импер-
ской политике 6;
7.	Ламберт Герсфельдский, блестящий стилист и демагог, чьи
«Анналы» (до 1077 г.) — важнейший источник периода начинаю-
щейся борьбы за инвеституру — полны заботы об империи и нена-
висти к королю Генриху IV (1056—1106) 7;
8.	Бруно Магдебургский, фанатичный приверженец Саксонии,
преисполненный горячего племенного патриотизма, описывает
в своей «Saxonicum Bellum» (1082) восстание против короля8;
9.	Бернольд из Санкт-Блазиена, ревностный сторонник Гри-
гория VII, активно боровшийся на стороне папы; его «Хроника»,
доведенная до 1100 г., важна для понимания событий в Швабии
и Италии; он разделяет с Бруно и Ламбертом решительную
антипатию к Генриху IV9;
10.	Наконец, приор Бамбергского монастыря Фрутольф
Михельсбергский, чья критически написанная обширная мировая
хроника позднее была дополнена и переработана Эккехардом
Аурским; по своему духу, однако, она должна быть отнесена уже
к следующему столетию 10.
Следует еще раз повторить: произведения начала века весьма
отличаются от тех, что возникли в его конце, особенно по позиции
авторов и тенденции изложения. Вплоть до решительной схватки
между папой Григорием VII (1073—1085) и германским королем
Генрихом VI за инвеституру епископов, т. е. до 1076 г., исто-
риографы полагали, что описываемый ими мир находится в равно-
весии; они считали его порядком, навсегда установленным богом,
предначертавшим ход истории. Поэтому они пользовались преиму-
щественно спокойным, деловым тоном повествования, а их позиции
и тому подобные мотивы проявлялись скрыто, «замаскированно»,
и выявить их большей частью можно только с помощью тонких
методов исследования. Но с началом борьбы за инвеституру все
изменилось: теперь не только авторы многочисленных полемиче-
ских сочинений занимали пристрастную позицию по отношению
к разногласиям и столкновениям, но и сами историографы вовле-
кались в борьбу, причем весьма активную. Теперь в хрониках пред-
лагался не только исторический материал, но и подробный анализ
'* Annales Altahenses maiores /Ed. E. von Oefele. Hannover, 1881. (MGH).
' Lampert von Hersfeld. Annales // Lamperti opera / Ed. O. Holder-Egger. Hannover;
Leipzig, 1894. S. 1—304. (MGH).
H Bruno. Saxonicum bellum / Neu bearb. von H.-E. Lohmann. Leipzig, 1937. (MGH).
'' Be mold von St. Blasien. Chronicon / Ed. G. H. Pertz. Hannover, 1844. S. 385—467.
(MGH).
111 Гrutolf von Michelsberg. Chronica//Frutolfs und Ekkehards Chroniken und
die anonyme Kaiserchronik / Ed. F.-J. Schmale, I. Schmale-Ott. Darmstadt, 1972.
S. 47-121.
14 Зак. 605
210
В. Эггерт
и комментарии. Отныне в одних произведениях проявляется
враждебность, в других — симпатия к определенным лицам и
событиям, политическим и церковным течениям ll. То, что теперь
стали пользоваться психологизирующими методами, чтобы из
душевных настроений вывести образ действий соратников и вра-
гов |2, — значительный и не только формальный прогресс.
Все это теперь известно. Возникает вопрос, действительно ли
переход от исторических сочинений одного типа к другому произо-
шел в 70-е годы так внезапно и решительно, как это полагает,
например, Рудольф Бухнер 11 12 13 14 15.
Несомненно, можно и нужно признать, что взаимное низложение
императора и папы (1076 г.), а также «хождение в Каноссу»
Генриха IV (1077 г.) было причиной резкой цезуры в исторических
сочинениях, но в написанных к этому времени анналах, хрониках
и т. д. можно выявить ряд аспектов, которые в чем-то предвосхи-
щают последующее развитие, по крайней мере в отдельных прояв-
лениях. Мне кажется весьма существенным присутствующее в этих
произведениях «чувство-мы» |4, которое позволяет легко уяснить,
с какими лицами, институтами, общностями чувствовали себя
непосредственно связанными отдельные авторы. На рубеже веков
отчетливо различимы рост числа тех документов, в которых
встречаются термины «nos, noster, nostrates» и т. д. Особенно много
их у Титмара Мерзебургского и Адама Бременского; но и в Алтаих-
ских и Хильдесхаймских анналах, в «Книге о Саксонской войне»
Бруно и в хронике Бернольда они встречаются гораздо чаще, чем,
например, во «Франкских имперских анналах» времени Карла
Великого, у Регино Прюмского (около 900 г.) или в написанной
в правление императора Оттона I «Истории саксов» Видукинда
Корвейского. С этим фактом следует, по-видимому, связать и то,
что на проблему «чувства-мы», на проблему прямых идентифи-
каций авторов со своей средой с помощью понятий «мы» и «наш»
было обращено внимание именно при анализе исторических
сочинений, относящихся к раннесалическому периоду |5.
11 См.: Eggert W. Lampertus scriptor callidissimus: Uber Tendenz und literarische
Technik der «Annalen» des Hersfelder Monches//Jahrbuch fur Geschichte
des Feudalismus. 1977. Bd. 1. S. 95 f.
12 Werner E. Zwischen Canossa und Worms: Staat und Kirche 1077 bis 1122. B.,
1973. S. 159.
13 Buchner B. Die friihsalische Geschichtsschreibung in Deutschland // La storio-
grafia altomedievale. Spoleto, 1970. Bd. 2. S. 896.
14 См.: Эггерт В. Идентификация и «чувство-мы» у франкских и немецких
средневековых хронистов (до периода борьбы за инвеституру) // СВ. 1982.
Вып. 45. С. 104 — 118; Eggert W. Das Wir-Gefiihl bei frankischen und deutschen
Geschichtsschreibern bis zum Investiturstreit // Eggert W., Patzold B. Wir-Gefiihl
und Regnum Saxonum bei friihmittelalterlichen Geschichtsschreibern. B., 1984.
S. 13 — 179. См. также: Милъская Л. T. [Рец.] // СВ. 1986. Вып. 49. С. 315.
15 Eggert W. Das. Wir-Gefiihl. . . S. 168.
Исторические произведения в Германии XI в.
211
Скачок, о котором шла речь, проявляется особенно отчетливо
в количественных изменениях; логически он влечет за собой
и большую дифференциацию в возможностях идентификации,
а это означает, что возрастает также число объектов, которые
определяются в исторических сочинениях как «nos» и «noster».
В религиозной области объектом идентификации часто является
свой монастырь или епископство; например, «nostra Augia»
(т. е. наш Райхенау) — у монаха Германа; Хильдесхайм —
«nostra ecclesia», его епископы Бернвард или Годехард — «noster
episcopus» или «senior noster» в Хильдесхаймских анналах |6.
В политической области развитие начинается раньше: прямо
указывается племя, народ и государство (обычно и хронологически
в такой последовательности). При этом прежде всего проявляется
так называемое контрастное сознание: свое («наше») племя или
своё («наше») государство противопоставляются другим народ-
ностям или государственным образованиям и обособляются от них
посредством идентификации. Лишь позднее встречается понимание
общности, которая может восприниматься как «наша» и без пря-
мого противопоставления 1/. В XI в., о котором идет речь, «немцы»,
т. е. состоящий из саксов, остфранков, швабов, баваров, лотаринг-
цев и т. д. народ, уже давно рассматриваются как одна из общно-
стей, ощущающая себя как таковая. «Нашими» эти немцы не раз
предстают у Титмара Мерзебургского 18 и в Алтаихских анналах |9,
причем в обоих источниках связь этих «наших» с королем оказы-
вается решающей для применения этого понятия. Как далеко
были готовы зайти в первой половине XI в. именно в этом пункте,
хорошо показывает отрывок из «Деяний Конрада II» Випо, где
указано, что весьма необдуманно писать о древнеримском царе
Тарквинии Гордом, об Энее и других «неверующих тиранах»,
не удостаивая при этом внимания «наших Каролингов и трех
Оттонов, императора Генриха II, императора Конрада. . . и „побе-
доносного во Христе11 короля Генриха III» 20. В этом пассаже
обозначено важное в дальнейшем для «чувства-мы» противопостав-
ление христиан и язычников, а также то, что политическая
разновидность «чувства-мы», которая находит здесь свое выраже-
ние, потенциально могла бы перейти границы германского государ-
ства и охватить всю «Римскую империю германской нации».
Вообще такое широкое понимание встречается крайне редко,
и возникшие позже, в период борьбы за инвеституру, исторические
lG Ibid. S. 136, 140.
17	Ibid. S. 168 ff.
18	Ibid. S. 108 ff.
19	Ibid. S. 148 ff.; см. также: Buchner R. Die friihsalische Geschichtsschreibung. . .
S. 920; Muller-Mertens E. Regnum Teutonicum: Aufkommen und Verbreitung
der deutschen Reichs- und Konigsauffassung im friiheren Mittelalter. B., 1970.
S. 94 ff.
20	Wipo. Op. cit. S. 4 f.
212
В. Эггерт
произведения покажут, что развитие пошло в прямо противополож-
ном направлении.
Чтобы сделать это более очевидным, приведем отрывок из
упомянутой «Книги о Саксонской войне» Бруно Магдебургского.
Это описание переговоров в Кауфунгенском лесу близ Касселя.
Здесь после смерти выдвинутого против Генриха IV антикороля
Рудольфа Рейнсфельдского (1077—1080) еще раз — и без-
успешно — встретились в надежде достигнуть компромисса
посланцы двух партий — поддерживающей короля Генриха
и сторонников Григория VII. Бруно называет противников короля
салической династии, с которыми он себя уже много лет полностью
идентифицировал, почти всегда «теми, кто с нашей стороны;
нашими»; но наряду с этим они обозначаются иной раз и как
«саксы; principes Saxoniae» и т. п., хотя их представителем был
архиепископ Зальцбурга (в Баварии!); автор называет также
сторонниками этой группировки представителей майнцской
церкви 21. На основе этих свидетельств можно заключить, что,
во-первых, отнесение «чувства-мы» к одному из германских
племен у историографов XI в. может проявляться еще так же
интенсивно, как раньше, во времена императора Оттона I, у Виду-
кинда Корвейского к саксам или еще раньше в так называемом
Регенсбургском продолжении Фульдских анналов, написанных
в последние десятилетия VIII в., к баварскому племени22.
В период, о котором здесь говорилось, появляются даже новые
аспекты: Адам Бременский в своей «Истории Гамбургской
церкви» довольно часто говорит о «наших саксах» или «наших
саксонских герцогах», хотя сам он по рождению был не саксом,
а остфранком, вероятно из окрестностей Вюрцбурга23. Только
в 1066 или 1067 г. он молодым человеком появляется в Бремене —
месте его будущей деятельности и в посвящении к упомянутой
«Истории церкви» еще называет себя «чужаком» 24. Таким обра-
зом, здесь понятие «мы» распространяется на «чужое» автору
племя, что является новшеством в этой области 25. В определенных
произведениях, возникших, как и «Книга о Саксонской войне»,
на первом этапе борьбы за инвеституру, внезапно и массированно
появляется «чувство-мы», направленное на отдельные полити-
ческие группировки, сложившиеся в этой великой борьбе. В начале
своего произведения — там, где он описывает крупное восстание
саксов (1073—1075) против короля Генриха IV, — Бруно действи-
тельно понимал под «саксами» только представителей своего
21 Bruno. Op. cit. S. 118 ff.
22 Eggert W. Das Wir-Gefuhl. . . S. 52, 80 ff.
23 Ibid. S. 146 f.
24 Adam von Bremen. Gesta Hammaburgensis ecclesiae pontificum. S. 1.
25 Buchner R. Die politische Vorstellungswelt Adams von Bremen // Archiv fur
Kulturgeschichte. 1963. Bd. 45. S. 44 f.
Исторические произведения в Германии XI в.
213
племени и относил «мы» только к ним; но теперь, когда он сооб-
щает о событиях 1080 г., племенное обозначение остается чисто
внешним. Чем отчетливее — особенно после выборов антикороля
Рудольфа Рейнфельдского в марте 1077 г. — князья — противники
салического короля формировались в группу, тем более явно его
термины «nostrates, nos», как и обозначение «саксы» в том случае,
когда он его употребляет, относятся именно к этой группе. Новый
вариант прямой идентификации присущ не только Бруно: он
встречается, например, у Бернольда из Санкт-Блазиена, который,
как и Бруно, ощущает и определяет себя как ярого противника
Генриха 26. В его «Хронике» это находит особенно яркое выраже-
ние в описании битвы при Блейхфельде (11 августа 1086 г.),
очевидцем которой он был 27. С другой стороны, автор анонимной
«Carmen de bello Saxonico» — раньше, чем оба названных исто-
риографа, — в свою очередь видел «наших» в собранном Генри-
хом IV имперском войске, которое 9 июня 1075 г. победило
восставших саксов при Хомбурге на Унштруте 28 29. Таким образом,
новый вид «чувства-мы» утверждается очень быстро; это один
из факторов перелома в историографии Германии середины
70-х годов XI в.
По сравнению с концом первого тысячелетия во всех истори-
ческих сочинениях заметно возрастает «христианский компонент».
Это становится одной из целей, для которых создавались некоторые
произведения. Так, исследования последних десятилетий показали,
что обширная «Хроника» Титмара Мерзебургского возникла
не в последнюю очередь для того, чтобы обеспечить «заступни-
чество» за мертвых, чья жизнь и деяния были описаны в этом
произведении, т. е. позаботиться об их памяти в церковном смысле.
(При этом нужно заметить, что и сам автор также надеялся на
подобное заступничество будущих поколений; на это указывают
многие пассажи «Хроники») . Кроме того, ряд мотиваций и обо-
ротов в самих текстах указывает на значение, которое отныне
почти повсюду приобрело христианское благочестие.
У неизвестного автора Алтаихских анналов провиденциализм
столь заметен, что автора (конечно, со всей осторожностью
и в переносном смысле) уже можно назвать наивным «шови-
нистом» 30. Он полагает, весьма примечательно смешивая политику
26 Bernold. Chronicon, ad а. 1087. S. 446; под 1098 годом (S. 466) «наши» противопо-
ставляются язычникам. В качестве партий здесь «fideles sancti Petri» или
«catholici» (т. е. сторонники папы) противостоят «scismatici» (т. е. сторонникам
Генриха IV)
27 Ibid. S. 444. При Блейхфельде (к северу от Вюрцбурга) императору Ген-
риху IV нанес тяжелое поражение его противник, антикороль Герман Зальмский
(1081-1088).
28 Eggert W. Das Wir-Gefiihl.. . S. 152.
29 См.: Lippelt H. Thietmar von Merseburg — Reichsbischof und Chronist. Koln;
Wien, 1973. S. 200 ff.
30 Cm.: Buchner B. Die friihsalische Geschiclhtsschreibung. . S. 934.
214
В. Эггерт
и «набожность», что бог всегда действует только в пользу немцев,
особенно в их войнах с другими народами! Поход в Венгрию
(1042 г.) в его понимании был «испытанием божественного
милосердия», а победа над этой страной двумя годами позже —
«даром господним» 31. Иным образом, но не менее выразительно,
церковно-христианская направленность проявляется позднее
в «Хронике» Бернольда. По принятой в анналах схеме она
подразделяется на отдельные погодные записи и в некоторых
частях следует обыкновению, уже встречавшемуся в более ранних
анналах: в начале или в конце такого погодного описания отмечать
рождественское пребывание царствующего государя. У Бернольда
происходит решительный поворот: в 90-е годы он считает достой-
ным упоминания не ненавистного ему короля, а папу!32 Едва ли он
мог яснее, чем таким пренебрежением к своему верховному свет-
скому господину, показать, насколько история писалась им «сит
ira е studio», перефразируя высказывание Тацита.
Уже в первой половине XI в. в текстах появляется больше
страстности, чем раньше, они насыщены эмоциональными воскли-
цаниями. В этом отношении выделяется прежде всего хильдесхайм-
ская историография: анналы и житие хильдесхаймского епископа
Годехарда пи описании решающих, большей частью печальных,
событий полны ламентаций: «ah! ah! proh dolor» и т. п.33
Последнее, на чем мы считаем нужным остановиться, это
восприятие империи и королевской власти, которое занимает
важное место в политических представлениях почти каждого
средневекового историографа. Германская империя того времени
была центральной категорией для большинства упомянутых авто-
ров. Империю в IX в. называли «regnum orientalium Francorum»,
затем «regnum Francorum» (еще около 970 г. у Видукинда Корвей-
ского) и наконец в X в. «regnum Saxonum» (причем последнее
наименование существовало только короткое время) 34. В XI в.
она оставалась долгое время без названия. У Титмара Мерзе-
бургского, Випо и других авторов она — просто «regnum» без
какого-либо политического или географического определения35 36;
даже о «regnum nostrum» говорят очень редко зь. Только в 70-е годы
31 Ibid. S. 933 ff.; Eggert IV. Spuren der nichtromischen Kaiseridee im 11. Jahrhun-
dert // Eggert W., Patzold B. Wir-Gefiihl und Regnum Saxonum. . . S. 297.
32 Bernold. Chronicon, ad. a. 1092 — 1100. S. 453, 455, 457, 461, 464—467. Папами
были в то время Урбан II (1088—1099) и Пасхалий II (1099 — 1118).
33 См.: Buchner В. Die friihsalische Geschichtsschreibung. . . S. 922, Anm. 65;
Wolfhere. Vita Godehardi prior / Ed. G. H. Pertz. Hannover, 1854. Cap. 23, 26,
29 etc.
34 Cm.: Patzold B. Die Auffassung des ostfrankisch-deutschen Reiches als «Regnum
Saxonum» in Quellen des 10. Jahrhunderts vornehmlich bei sachsischen Geschichts
schreibern // Eggert W., Patzold B. Wir-Gefiihl und Regnum Saxonum. . .
S. 231-286.
30 Cm.: Muller-Mertens E. Op. cit. S. 121 ff. (с подробным рассмотрением причин).
36 Eggert IV. Das Wir-Gefiihl. . . S. 175.
Исторические произведения в Германии XI в.
215
XI в. в Алтаихских анналах и у Ламберта Герсфельдского появ-
ляется наименование «regnum Teutonicum» 3/, причем в обоих
источниках независимо от того, что это понятие почти в то же время
многократно употребляется в письмах папы Григория VII. Каковы
корни этого понятия, названного Э. Мюллер-Мертенсом в 1970 г.
«национально-немецким» 37 38 39, еще до конца не выяснено, хотя суще-
го
ствует ряд интересных гипотез .
Как правило, правитель Германии до своей коронации в Риме
назывался «гех», а после нее — «imperator». Однако два источ-
ника — «История Гамбургской церкви» Адама Бременского и
Алтаихские анналы — называют его «цезарем», причем это отно-
сится ко времени его пребывания и императором, и королем 40.
Этот титул явно возвышает, по мнению историографов, его носи-
теля над всеми остальными монархами, правившими в Европе того
времени. Как с гордостью отмечает автор Алтаихских анналов,
в 1045 г. венгерский король Петр актом вассальной верности
передал свое государство «цезарю» Генриху III, и в этой связи
Генрих выступает как «господин» Петра, а тот как его «сын» 41.
Предполагается, что подлинным правителем Венгрии отныне
является германский король, — мнение, которое решительно
высказывал Випо применительно к более раннему времени42.
Согласно Алтаихским анналам «цезарь» Генрих обладал высшей
властью в Богемии, т. е. данным титулом определялся монарх,
которому подчинены другие государства. Свою верховную власть
он получил, как полагали, от бога — это проявлялось не в послед-
нюю очередь в том, что «цезарь» еще до коронования его папой
в Риме с полным правом осуществлял функции императора.
Например, Генрих IV, еще будучи королем, хотел действовать
от имени всего римско-католического христианства, предложив
в 1064 г. синоду рассмотреть притязания двух соперничавших
пап 43 (синод принял решение в пользу одного из них — Алек-
сандра II).
Из этого следует, что термин «цезарь» был пережитком
(и, возможно, последним) распространенного в IX и X вв. пред-
ставления о «свободной от Рима» или, вернее, «неримской»
императорской власти немецкого короля. В соответствии с ним
правитель мог стать «императором» и без коронации в Риме, если
ему были подвластны многие народы, или если другой король
приносил ему клятву верности, или если он одерживал крупную
37 Muller-Mertens Е. Op. cit. S. 88 ff., 228 ff.
38 Ibid. S. 246, 398.
39 Ibid. S. 389 f.
40 Eggert W. Spuren. . . S. 289 ff.
41 Annales Altahenses maiores, ad a. 1045. S. 39 f.
42 Cp.: Eggert W. Spuren. . . S. 294.
43 Annales Altahenses maiores ad a. 1064. S. 64.
216
В. Эггерт
победу (подобную той, которой добился в 955 г. Оттон I) 44.
До сих пор считалось, что эта теория со времени Оттонов утратила
свое значение 45.
Главным признаком основополагающих изменений в понима-
нии империи, происшедших в течение XI века, является возник-
новение надличностных представлений о государстве. В предшест-
вующее время понятия «гех» и «regnum» были тесно и почти
неразрывно связаны друг с другом: первый выступал как предста-
витель второго. Тем самым здесь появляется персонально-функ-
циональное понимание, как его определил Э. Мюллер-Мертенс 46.
Совсем по-иному воспринял это отношение Випо: когда жители
итальянского города Павия после смерти императора Генриха II
до основания разрушили королевский замок и объяснили это
преемнику Генриха Конраду II тем, что у них не было правителя,
тот указал им на неправомерность их действий следующими
словами: «Король умирает, империя остается!» Вех и regnum
здесь разъединяются, империя отчетливо выступает как отделен-
ная от личности правителя (надличностная) величина47. Этот
взгляд на вещи все более утверждается в историографии последую-
щего времени (при этом, впрочем, персонально-функциональное
понимание не исчезает полностью). Как и в других вопросах, здесь
анналы Ламберта Герсфельдского являются ярким примером этой
объективизации империи: король обсуждает с князьями в ряде
случаев вопрос, сохраняет или теряет он regnum; кроме того,
королевство характеризуется свойствами и органами, обладанием
определенными признаками (honor regni, splendor regni; vires
regni; corona regni и т. д.)48 49 и многим другим. В наиболее острый
период борьбы за инвеституру король и империя могли стать
даже противоположными величинами: если в 1076 г. князья выска-
зали мнение, что Генрих IV уже с юных лет запятнал достоинство
49
империи , то в этом проявляется полностью сложившееся
абстрактно-институциональное понимание империи. На это пони-
мание, несомненно, указывает все возрастающее со временем
значение имперских князей 50, которые в историографии вскоре
стали рассматриваться как основная опора империи: сначала они
44 Keller Н. Das Kaisertum Ottos des Gro0en im Verstandnis seiner Zeit. 1964.
Neudruck in: Otto der Grope. Hrsg. von H. Zimmermann. Darmstadt, 1976.
S. 239 (Wege der Forschung, 450).
45 Erdmann C. Forschungen zur politischen Ideenwelt des Friihmittelalters. Aus dem
NachlaP des Verfassers hrsg. von F. Baethgen. B., 1951. S. 48.
46 Muller-Mertens E. Op. cit. S. 134.
47 Wipo. Gesta Chuonradi c. 7, S. 29 f. См. также: Beumann H. Zur Entwicklung
transpersonaler Staatsvorstellungen // Beumann H. Wissenschaft von Mittelalter.
Ausgewahlte Aufsatze. Koln; Wien, 1972. S. 135 ff.
48 Muller-Mertens E. Op. cit. S. 236 f.
49 Lampert von Hersfeld. Annales, ad a. 1076. S. 277.
50 Waltz G. Deutsche Verfassungsgeschichte. B., 1893. Bd. 5. S. 474, Anm. 1.
Исторические произведения в Германии XI в.
217
подчинены королю, затем занимают равное с ним положение,
и, наконец, некоторые из них противостоят ему. И в этом отноше-
нии анналы Ламберта являются вершиной развития и указывают
на его цель, о чем свидетельствуют многочисленные примеры 51.
15 марта 1077 г. значительная часть князей выдвинула в каче-
стве нового правителя швабского герцога Рудольфа Рейнфельд-
ского, противопоставив его Генриху IV, что de facto привело
к разделению империи. Понадобилось, по-видимому, определенное
время, чтобы этот факт нашел свое отражение в понимании
историографов. Сравнивая возникшие в 1078/1079 гг. «Анналы»
Ламберта52 с «Книгой о Саксонской войне» Бруно, написанной
в начале 1082 г.53, мы обнаружим существенные различия в пони-
мании империи. Для герсфельдского монаха существует лишь
единое государство; правда, Генрих IV является, по его мнению,
плохим королем, низложение которого в любой момент Ламберт
приветствовал бы, однако, пока он управляет государством, автор
вынужден его признавать: об этом прежде всего свидетельствует то,
что он на протяжении почти всего своего произведения постоянно
именует его «гех». Второго короля, наряду с правомочным
(каким бы тот ни был «злонамеренным, неспособным и презрен-
ным»), он не мог и не хотел признать; свое обширное произведение
он закончил прежде, чем ему пришлось бы описывать избрание
Рудольфа и последовавшую за этим борьбу, что полностью противо-
речило его представлениям 54. Напротив, для Бруно Генрих уже
в 1076 г., после его низложения папой Григорием, — «ехгех»,
а Рудольф после его прихода к власти — «гех» или «noster гех» 55.
Наличие двух королей с 1077 г. не составляет для него проблемы,
и он не задумываясь цитирует письма папы Григория VII, в кото-
рых около 1080 г. наряду с «германским королевством» упоми-
нается «саксонское королевство», а затем и сам называет его
так56. Это разграничение «империй», по нашему мнению, еще
недостаточно исследовано 57. Можно, однако, сказать: «саксонское
королевство» здесь в конечном итоге — институционализирован-
ное наименование партии противников Генриха; понятие, по край-
ней мере в письмах папы, относящееся не столько к четко ограни-
51 См. прежде всего: Muller-Mertens Е. Op. cit. S. 244 f.
52 Датировку P. Хольцмана см.: Wattenbach W., Holtzmann R. Deutschlands
Geschichtsquellen im Mittelalter. Die Zeit der Sachsen und Salier. Weimar, 1967.
T1 2. S. 462.
53 Sprigade K. Ober die Datierung von Brunos Buch vom Sachsenkrieg // Deutsches
Archiv fiir Erforschung des Mittelalters. 1967. Bd. 23. S. 544 — 548.
54 Eggert IV. Lampertus sc rip lor callidissimus. . . S. 114 f.
55 Ibid. S. 117 f.
56 Bruno. Op. cit. Cap. 118, 120, 121.
57 К интерпретации см.: Miiller-Mertens E. Op. cit. S. 220 f.; Vogel J. Gregor VII.
und Heinrich IV. nach Canossa: Zeugnisse ihres Selbstverstandnisses. Berlin;
New York, 1983. S. 136.
218	В. Эггерт
ченной территории, сколько к союзу определенных лиц, поскольку
представители этого «государства» в значительной степени те же
люди, что и «nostri» или «саксы» в описанных выше переговорах
в Кауфунгенском лесу. В целом это убедительный пример —
и это в равной степени относится ко многим пассажам историогра-
фии XI в. — того, насколько интенсивно некоторые важные поли-
тико-духовные процессы влияли на их идеологическое отражение
и придавали ему определенный отпечаток.
Перевод с немецкого Е. Н. Балашовой
Л, С. Чиколини
БИБЛИОТЕКА
УЧЕНОГО-ГРАММАТИКА
ПО КУРИОНЕ
Столетие книгопечатания в ряде стран Западной Европы озна-
меновалось выходом в свет многих библиографических трудов,
справочников и каталогов. Это был ответ на назревшую потребность
в систематизации накопленных знаний, свидетельство важной
роли, которую получило в XVI в. печатное слово. В условиях
начавшегося перехода от феодализма к капитализму, накала
классовых битв, крестьянских войн, Реформации и контрреформа-
ции невиданно возросло социальное значение книги — она стала
острым оружием идеологической борьбы. Не случайно католи-
ческая церковь поощряла деятельность Конгрегации индексов,
с целью искоренения свободомыслия проводившей своеобразный
учет неугодной ей литературы, которая подлежала уничтожению.
Реакции противостояли прогрессивные ученые, ратовавшие за
просвещение, развитие наук и искусств. Описания книг, советы
читателям становятся распространенным видом литературного
творчества. Для историков они — ценный источник, позволяющий
лучше понять культурный уровень эпохи, степень образованности
людей. В какой-то мере они полезны и для определения социальной
базы гуманизма, других идейных течений (кто и как понимал
книгу, кому ее рекомендовал — свидетельства не только индиви-
дуальных вкусов, но и интересов различных слоев общества).
Во второй половине века особую славу в области библиографии
завоевал четырехтомный труд швейцарского эрудита, филолога
и естествоиспытателя Конрада Геснера «Универсальная биб-
лиотека» ’. Создававшийся в течение 10 лет (1545—1555) с удиви-
тельной скрупулезностью, он был одновременно и попыткой
строгой классификации наук.
В 1550—1551 гг. в Венеции опубликовал свою «Библиотеку»
и Антон Франческо Дони 1 2. Написанная в ином духе, без ссылок
на место и время издания упоминаемых книг, она ставила задачей
познакомить читателя с итальянскими авторами, творившими на
родном языке. Это сочинение проникнуто остроумием, полно
метких наблюдений, но весьма далеко от подлинно научных работ.
1 Gesner С. Bibliotheca universalis, sive catalogus omnium scriptorum locupletis-
simus, in tribus linguis, latino, greca, et hebraica. Tigur, 1545 — 1550.
2 Doni A. F. La libraria. Vinegia, 1550—1551; Idem. La libraria / A cura di Vanni
Bramanti. Milano, 1972.
220
Л. С. Чиколини
Тем не менее этот труд Дони по праву считают первым каталогом
итальянской литературы. Ортензио Ландо, соотечественник
и приятель Дони, переводчик «Утопии», поклонник Эразма и едкий
памфлетист, также был автором своеобразного описания книг
«Бич писателей древних и новых», в котором сатира и юмор
играли не меньшую роль, чем в сочинениях Дони 3.
Из разного рода библиографических работ XVI в. наше внима-
ние привлекли заметки о книгах, сделанные Челио Секондо
Курионе. В отличие от Геснера, тщательно фиксировавшего нали-
чие огромной научной литературы, или Дони, представлявшего
читателям возможность выбрать по вкусу сочинения из числа
обозначенных, Курионе составлял рекомендательный список книг,
без знания которых он не мыслил подлинного образования. Анализ
этих заметок, содержащихся в его произведении «Школа» 4, —
цель данной статьи.
Челио Секондо Курионе (1503 — 1569), педагог-латинист, сни-
скал заслуженную славу эрудита. Сторонник решительного пере-
смотра порядков и догм католицизма, автор ядовитого памфлета
на римскую церковь «Пасквино в экстазе» 5, он был вынужден
покинуть родину и обосноваться в Швейцарии. Там он написал
ряд религиозно-философских трактатов, а также выступил с тру-
дами по проблемам воспитания. Задачей своей жизни Курионе
считал просвещение людей и совершенствование общества, для
него характерно сочетание идеалов гуманизма и радикальной
реформацйи 6.
Педагогические воззрения Курионе наиболее полно раскрыты
в трактате «Школа», герой которого — идеальный Грамматик
(учитель) — наделен ученостью и высокими моральными доброде-
телями; Курионе хотел бы видеть в нем образец всесторонне
и гармонически развитой личности, выдающийся талант и позна-
ния которой обращены на пользу людям. Он должен научить их
жить «по-христиански», в мире, дружбе и братстве. Именно такими
представлялись Курионе человеческие отношения в грядущем
«духовном» царстве Христа на земле, о котором он грезил, питая
милленаристские надежды.
3 Lando О. La sferza degli scrittori antichi e moderni di M. Anonimo di Utopia alia
quale, e dal medisimo aggiunta una essortatione allo studio delle lettere. Vinegia,
1550.
4 Curione C. S. Schola sive de perfecto grammatico libri tres. Basileae, 1555. (Далее:
Schola).
5 Curione C. S. Pasquillus ecstaticus. Genevae, 1544; Idem. Pasquino in estasi
nuovo e molto pin perfetto ch’el primo. Roma, 1545.
6 См. подробнее: Чиколини Л. С. Гуманистические и реформационные идеи
Курионе // Культура Возрождения. Л., 1986. Наиболее крупные труды
о Курионе см.: Cantimori D. Eretici del Cinquecento: Bicerche storiche. Firenze,
1939. P. 98 sg.; Kutter M. Celio Secondo Curione. Sein Leben und sein Werk
(1503-1569). Basel. 1955.
Библиотека Курионе
221
Первая книга трактата, посвященная описанию достоинств
совершенного учителя, завершается главой о его библиотеке. Отбор
необходимых книг Курионе считал делом непростым.
Примером Курионе служили сведения о книжных собраниях
выдающихся мужей прошлого и настоящего. Молва донесла до нас,
писал он, известие о великолепных библиотеках Птолемея
в Египте, Писистрата в Афинах и других. Богатой библиотекой
владел и Аристотель. Из современных Курионе выделял ватикан-
скую римских пап, флорентийскую Лоренцо Медичи, а также
герцогов урбинских. Воображение Курионе поразили также сведе-
ния о библиотеке немецких банкиров Фуггеров. Если они и впредь
будут пополнять ее так, как начали, замечал Курионе, то она
сможет превзойти все остальные 7.
Разумеется, Грамматику иметь подобную библиотеку не под
силу: «нет у него таких средств». Потому-то и стоит задача
отобрать лучшее из лучшего, следя при этом за новинками. Цель
создания библиотеки двояка: прежде всего нужную литературу
учитель должен изучить сам, тем украсит он свой дом образами
Минервы и Меркурия (Мудрости и Красноречия), и это будет
лучше всех изваяний, которыми славились покои древних.
Но это не самоцель. Курионе — противник жизни чисто созер-
цательной. Его идеал — соединение теории и практики. Какой бы
учености ни достиг педагог, его задача — наставлять других,
показывать лик истины8. У Курионе отчетливо звучал мотив
гражданственности. Активной деятельности он придавал особое
значение. «Практика даже без учения значит больше, чем книжное
наставление без практики». Идеальному Грамматику вменялось
в обязанность действовать, нести людям свет, если он и не постиг
еще всей премудрости. «Учи тому, что ты познал, о чем поразмыс-
лил и что исследовал. . . упражняйся в остальном. . . дерзай», —
призывал Курионе 9 10 11 12.
Инструменты Грамматика — книги — не должны лежать
втуне, их надо подготовить для длительного пользования, располо-
жить удобно, найти для каждой свое место, беречь от плесени
и пыли, запирать, всегда помня, что они — самое ценное в доме |0.
Что касается количества томов, то в библиотеке ученого Грам-
матика их, как видно, наберется несколько сотен 11, а это соответ-
ствовало средним размерам билиотеки образованного человека |2.
7 Schola. Р. 66.
8 Ibid.
9 Ibid. Р. 82-83.
10 Ibid. Р. 82.
11 Подсчитать точнее не представляется возможным. Курионе дает примерно
300 наименований, но, с одной стороны, авторы (но не названия) нередко
повторяются, а с другой стороны, рекомендуется несколько их трудов; кроме
того, предлагаются работы без указания имен.
12 Если в XIV —XV вв. крупные библиотеки насчитывали одну-две сотни книг,
222
Л. С. Чиколини
Возможно, подобной владел и сам Курионе, хотя установить это
трудно (такую попытку предпринял М. Куттер, положив в основу
изучение богатой переписки Курионе, но не пришел к определен-
ным результатам). И тем не менее рекомендательный список,
составленный для Грамматика, дает достаточно яркое представле-
ние о любимых авторах Курионе, о том, что он читал, в какой
литературе нуждался в повседневной жизни педагога. Система
образования предполагала тогда сочетание работы с учениками
в собственном доме учителя, где фактически возникала частная
школа, с чтением лекций в публичной гимназии или университете.
В Лозанне, например, Курионе с 9 до 12 часов преподавал дома
детям, находившимся у него на пансионе, а после обеда читал
публичные лекции.
Курионе задумывался над классификацией предлагаемой биб-
лиотеки. Примером служил труд Геснера, «творение любопытное
и достойное удивления», где книги разделялись на 4 класса.
Библиотека Грамматика тоже состоит из 4 разделов, в зависимости
от наук, которыми занимались те или иные ученые, а так как они
пробовали силы в разных отраслях знания, то нередко одни и те же
имена встречаются в разных разделах. В первый раздел включены
писатели, посвятившие свои труды семи свободным наукам
и искусствам, т. е. тривиуму и квадривиуму. Признавая, что науки
эти всем «набили оскомину» 13, и не считая их вершиной челове-
ческого знания, Курионе, однако, обосновывал необходимость
первой ступени в образовании человека. Второй раздел библиотеки
отведен авторам, приложившим усилия для создания чего-либо
«более важного и возвышенного». Это книги по философии, естест-
вознанию, медицине, астрономии, богословию. В третьем разделе
объединены историки (те, кто «не жалел времени» на описание
деяний и событий), ораторы и поэты. Четвертый раздел составляют
писатели, занимавшиеся разными науками.
В этой классификации есть своя особенность, свидетельствую-
щая о происходившей во второй половине XVI в. переоценке
ценностей; более «возвышенными» названы предметы, связанные
с изучением природы, в чем отчетливо проявилось возросшее
влияние натурфилософских представлений и точных наук.
И все же, как увидим, старая гуманистическая традиция не была
разрушена — образование в целом у Курионе было гуманитарным.
Какую же литературу конкретно рекомендует Курионе? Пер-
вый раздел открывает грамматика (латинская, затем греческая) —
предмет основополагающий, по его мнению, без которого не воз-
можно изучение других отраслей знания. Список включает
54 наименования. Это авторы учебников и справочников, по пре-
то к XVI в. их количество в богатых собраниях значительно возросло: библиотека
Лауренциана во Флоренции, к примеру, насчитывала около 3 тыс. томов.
13 Schola. Р. 66.
Библиотека Курионе
223
имуществу античные. Перечень их открывает римский писатель
I в. до н. э. Баррон, среди многих трудов создавший «Трактат
о латинском языке». Затем названы Сект Помпей, Ноний Марцел,
Эмилий Проб и многие другие. Не забыты составители латинских
грамматик IV —VI вв., весьма популярных как в средние века, так
и в эпоху Возрождения, — Донат, Диомед, Присциан. Упомянуты
латинисты, занимавшиеся проблемами орфографии, метрики
и фонетики, среди древних — Теренций Мавр, автор стихотворного
трактата о буквах, слогах и размере, Сервий Тортелий и др.
Из гуманистов рекомендован Гильберт Когнат, соратник и секре-
тарь Эразма, нередко публиковавшийся в Базеле. Особо подчерк-
нуто значение трудов Лоренцо Валлы. Внимание Курионе к трудам
итальянского гуманиста не случайно. Прежде всего он сам был
склонен к «пуризму», заботясь о чистоте классической латыни.
Кроме того, сторонник радикальной реформации, Курионе с сочув-
ствием относился к Валле — автору сочинения «О Константиновом
даре» (его он и рекомендовал Грамматику), ставшего, как изве-
стно, истинной находкой для противников католицизма. Возможно,
имел значение и личный опыт Курионе: находясь некоторое время
в Павии, он занимал кафедру, где сто лет назад преподавал
Лоренцо Валла. Курионе называл своего предшественника «вто-
рым Камиллом», едким критиком, выступавшим против варвариз-
мов и дурного языка 14.
Среди знатоков латыни отмечено немало ученых конца XV —
начала XVI в., а также современников Курионе. Почетное место
отведено Джовиано Понтано. В библиотеку включается книга
Перотты «Основы грамматики», написанная во второй половине
XV в., многократно переиздававшаяся в следующем столетии,
упомянуты труды ученого-филолога Юлия Цезаря Скалигера.
Не забыт венецианский издатель и эрудит Альд Мануций. Курионе
отметил значение его трудов для усвоения правил грамматики.
Названы латинисты других стран Европы: испанский гуманист
Небриха, англичанин Томас Линакр, несколько раз упомянут
Гийом Бюде (автор «Записок о греческом языке»), к которому
Курионе относился с особой симпатией. Из немцев дважды в этом
разделе встречается имя Меланхтона как отлично владевшего
латинским и греческим языками.
Ученым-эллинистам Курионе, как правило, отводил второе
место, что, вероятно, объясняется не только характером его соб-
ственной деятельности педагога-латиниста, но и тем, что знатоков
древнегреческого в Европе было меньше. Из авторов Древней
Эллады отмечены Аполлоний, поэт и грамматик, живший в III в.
до н. э., возглавлявший Александрийскую библиотеку, историк
Геродиан, писавший о Марке Аврелии; из византийских ученых
XV в. — Феодор Газа как автор древнегреческой грамматики
14
Ibid. Р. 67.
224
Л. С. Чиколини
и переводчик Аристотеля, а также Константин Ласкарис. Они
первые познакомили Италию, а затем и Францию, подчеркивал
Курионе, с древнегреческой словесностью 15.
Совершенно очевидно, что список рекомендованных авторов
рассчитан прежде всего на швейцарского, а не на итальянского
читателя. Базель, где написан трактат Курионе, был в ту пору
одним из центров свободомыслия, где не иссякли еще идеалы
гуманизма и куда стекались вольнодумцы из разных стран.
Пребывание в Швейцарии (а в ней Курионе провел 30 лет жизни)
оставило глубокий след в его творчестве. Отсюда повышенный
интерес к латыни, которая в Базеле отнюдь не была мертвым
языком, гуманисты писали и говорили на ней. И если в Италии
латынь утратила доминирующее положение, то для итальянской
диаспоры она оставалась языком «республики ученых», к которой
принадлежал и Курионе.
Значительно меньше книг предложено по диалектике, в списке
значится всего 9 имен. Первое место отведено Аристотелю, в дан-
ном случае рекомендуется его «Органон». Названы также Боэций,
которого Курионе ценил весьма высоко (авторитет этого ученого,
жившего в VI в., твердо держался в средние века и в эпоху
Возрождения) и Георгий Трапезунский. Из гуманистов снова
назван Лоренцо Валла, а также знаменитый педагог XV в. Рудольф
Агрикола, стремившийся перестроить систему образования в Гер-
мании. Курионе отметил его книгу «О структуре наук», в которой
изложена педагогическая теория . Главное внимание в ней при-
влечено к изучению философии; что касается семи свободных
искусств и наук, то у Агриколы тривиум трансформировался
в логику, этику, а квадривиум — в физику. Из швейцарцев здесь
назван Мартин Боррхауз, современник Курионе, ректор Базель-
ского университета, известный некоторым свободомыслием
(он отказался подчиняться авторитету реформационной церкви).ш
Курионе советовал изучить его книгу «Об определении истины» 17.
Сравнительно невелик список трудов по риторике. В нем
тоже всего 9 имен. (Правда, к ораторам Курионе возвращался
позже, в третьем разделе.) Педагогу рекомендуется иметь сочине-
ния Аристотеля «К Теодекту», «К Александру». Выделены книги
Цицерона: «Никто никогда не вложил в искусство красноречия
больше него». Затем назван Квинтилиан, ценность трудов которого,
по Курионе, в том, что он донес до потомков изречения многих
забытых риторов. Следует отметить вообще сильное влияние этого
писателя на Курионе. Он цитирует или пересказывает целые
отрывки из Квинтилиана. Благосклонную оценку получают сочине-
ния Герпогена, Дионисия Галикарнасского, многих новых писате-
15 Ibid. Р. 68-69.
16 Ibid. Р. 69.
17 Ibid.
Библиотека Курионе
225
лей, в том числе Хуана Луиса Вивеса, а также средневекового
философа и богослова Антония Луллия Балеарского, жившего
в конце XIII —начале XIV в.18
Грамматику необходимо знание квадривиума. В его «библио-
теке» по этим наукам 49 названий. К середине XVI в. представле-
ние о квадривиуме постепенно менялось. Если Рудольф Агрикола,
как мы отмечали, объединял их в одно понятие физики, то у Ку-
рионе квадривиум, наоборот, распадался на целый ряд отраслей
знаний, связанных с математикой, геометрией, географией, космо-
графией, астрономией, астрологией, музыкой и т. д. В качестве луч-
ших математиков отмечены Боэций, Иордан, итальянский ученый
Джироламо Кардано (труд последнего «Великое искусство»
выделен особо), Оронций, французский математик, живший
в первой половине XVI в., итальянец Вичелли, Альбрехт Дюрер
и др.
Как обычно, перечень завершают греческие ученые. Грамма-
тику рекомендовалось иметь книги Диофанта Александрийского,
математика III в., Никандра Герасского. Выдающимися геомет-
рами и физиками одновременно признаются Евклид и Архимед;
отмечены труды Авиколы.
Наукой, подчиненной геометрии, Курионе считал архитектуру.
Из знатоков ее на первое место поставлен Витрувий, а затем Леон
Баттиста Альберти, «основательно судивший также о живописи
и ваянии». Отмечен итальянский теоретик архитектуры XV в.
Себастьян Серлий (оговорено, однако, что писал он по-итальян-
ски).
К математическим отнесены труды о мерах веса. Среди знатоков
этого предмета назван Бюде. Курионе, видимо, имел в виду
его труд «Об ассе и его частях», появившийся в 1514 г. Из геогра-
фов и космографов выделены Птолемей Александрийский, Стра-
бон, Помпоний Мела, римский писатель III в., историк, географ
и естествоиспытатель Солин. О космографии, геометрии и астро-
номии хорошо рассуждали Аппиан, Гемма-Фризий, Иоахим Фор-
тий, Мауролико, Оронций, Глариан (под этим псевдонимом скры-
вался швейцарский ученый-гуманист, современник Курионе Ген-
рих Лорис, прославившийся как педагог и теоретик музыки).
Курионе советовал, кроме того, обращаться к трудам других
авторов, в списке не обозначенных, и учитывать, что одни географы
оставили описание всего земного шара, другие — частей света,
третьи — отдельных стран, а иные писали об областях и городах.
Грамматику необходимы также «географические карты», «сколько
возможно будет приобрести», дабы объяснять «не только словами,
I 9
но пальцем и указкою» .
За геометрами следуют теоретики музыки. Здесь названо всего
4 имени: Клеомед (стоик, живший во II в., занимавшийся астроно-
18 Ibid. Р. 70.	19 Ibid. Р. 72.
15 Зак. 605
226
Л. С. Чиколини
мией и гармонией чисел), Боэций, Цензорин и швейцарец Глариан.
Популярные в средние века теоретики музыки Кассиодор и Исидор
Севильский опущены, нет никого из итальянских музыковедов
эпохи Возрождения.
По астрономии прежде всего рекомендуется иметь труды
Птолемея. Из итальянцев названы Понтано (его книги «Сто
сентенций» и «Угания, или О звездах») и Кардано. Достойным
астрономом признается «вольноотпущенник Августа» Гигин.
Первый раздел «библиотеки» завершают имена Марциана
Капеллы, латинского писателя первой половины V в. н. э., создав-
шего краткую «энциклопедию» семи свободных наук и искусств,
и Георгия Валлы, также трудившегося в этой области. t
Как видим, в первом разделе явно преобладают античные
авторы; за ними следуют европейские гуманисты XV—XVI вв.
Ко второму разделу отнесены «более возвышенные» науки
(ради них-то и стоит изучать тривиум и квадривиум20). Это
философия, медицина, право, некоторые практические знания
(сельское хозяйство, труды о государстве, военном деле). Перечень
начинается с философов. При этом опять-таки преобладают имена
древних мыслителей. В первую очередь названы Платон и Аристо-
тель. Превосходство Платона над другими Курионе усматривал
в богатстве его речи и стремлении перенести «божественное»
на мир людей. По мнению древних, Платон и сам был «божествен-
ным». Аристотель силен своим методом и более «открытыми»
суждениями. Он «измеряет все человеческой мерой» — иначе
говоря, более реалистичен.
Среди знатоков нравов отмечен Ксенофонт, написавший «много
прелестнейших вещей». В этом же разделе значатся труды Цице-
рона и Сенеки, первый подражал Платону, другой был стоиком
и писал об этике («все у него о морали»).
Из естествоиспытателей отмечены Теофраст и Диаскорид,
греческий врач I в., написавший труд «О лекарственных сред-
ствах», широко известный и в XVI в. Почетное место снова отве-
дено Геснеру и «превосходнейшей книге» его «О животных»,
этому образцу «безмерного труда, чтения, учености и усердия» 21.
Литература по медицине представлена работами Гиппократа
и Галена. Последний характеризуется как «ученейший переводчик
Гиппократа». Курионе шел по проторенной тропе: имена этих
античных медиков были хорошо известны. В числе крупных
врачей древности названы Аэций, Эгинет, Орибазий из Пергама,
живший в IV в., Аретей из Каппадокии (конец I—начало II в.).
Отмечено значение трудов Корнелия Цельса, «кратко изложившего
по-латыни медицинскую науку». Его авторитет был также велик
в области красноречия. Из средневековых медиков отмечен Альберт
20 Ibid. Р. 73.
21 Ibid. Р. 74.
Библиотека Курионе
227
Великий, из «новых» — Георгий Агрикола (Бауэр), немецкий
медик XVI в., известный также благодаря исследованиям в области
горного дела и металлургии, чему способствовала его врачебная
практика в чешском городе Яхимове.
Важной наукой, имеющей практическое значение, Курионе
считал земледелие и советовал включить в библиотеку сочинения
Катона, Варрона, Вергилия, Колумелы, Гесиода, Палладио. Назы-
вается также сочинение «некоего Константина Кесаря, собравшего
из рукописей разных авторов 20 книг, озаглавленных «Геопо-
22
ника» .
Примечательны указания, как лучше усвоить основы юриспру-
денции. Курионе предлагает только Юстиниана (Институции,
Дигесты или Пандекты), объясняя свой выбор тем, что именно
в них наиболее взвешенно сказано о правах и обязанностях
людей, проявилось отличное знание предмета и специфика речи 22 23.
Курионе, как большинство гуманистов, был противником много-
словия в законодательстве и запутанного судопроизводства,
характерных для феодальной эпохи.
Восемь авторов рекомендованы как знатоки военной науки,
среди них Вегеций, Менандр, Полибий, из представителей Возрож-
дения — Роберто Вальтурио, писавший в XV в. Труды последнего
пользовались большой известностью во времена Курионе, изда-
вались они и в переводах на народные языки. В списке мы не най-
дем Макиавелли, хотя многие итальянцы считали его специалистом
по военному искусству.
Второй раздел завершается перечнем богословов. В нем всего
десять имен. Им предшествует указание на Библию; Курионе
рекомендовал изучать как Ветхий, так и Новый завет. Из теологов
он выбрал отцов церкви — Ириния, Оригена, Иоанна Златоуста,
Василия Кессарийского, Григория Богослова и его соратника Гри-
гория Нисского, Тертуллиана, Августина, Иеронима, Амброзия Ме-
диоланского. Это были те авторы, на которых, как правило, ссыла-
лись сторонники народных ересей и радикальной реформации.
Любопытны заключительные слова второго раздела. Курионе
приносит извинения за имеющиеся в нем пробелы: он не хочет
говорить о современных богословах, «дабы избежать ненависти
сего злосчастного века» 24, и ограничивается общим советом —
читать тех, кто следует за Священным писанием. Курионе явно
стремился обойти острые углы, не желая обнаружить свои симпа-
тии и антипатии (возможно, он не считал теологов своего времени
достаточно авторитетными). Заметим, что имена Меланхтона, неко-
торых других немецких и швейцарских реформаторов если
и встречаются, то представляют не богословие. Это вполне объяс-
22 Ibid.
23 Ibid. Р. 75.
24 Ibid. Р. 76.
228
Л. С. Чиколшш
нимо, если вспомнить, что Курионе выступал противником
не только папства и католицизма, но критически относился
к утвердившимся догмам протестантов; в Швейцарии его трижды
привлекали к суду по подозрению в ереси. В намеренном уходе
от богословских дискуссий проявлялись, видимо, и свойственные
итальянским вольнодумцам безразличие к обрядам, их веротерпи-
мость, а также тяга к умиротворению Европы и прекращению
религиозных раздоров.
Следующий раздел «библиотеки» отведен истории, ораторскому
искусству и поэзии. Список выдающихся историков обширен,
в нем 48 имен. Прежде всего это Саллюстий, Цезарь, Ливий,
Валерий Патеркул, Юстин, Валерий Максим, Тацит, Светоний,
Павел Орозий, Анней Флор. Из греческих и византийских (они
не разделяются) названы Геродот, Фукидид, Ксенофонт, Диодор
Сицилийский, Полибий, Павсаний, Дионисий Галикарнасский,
Дион Кассий, Иосиф Флавий. Отмечено значение «Церковной
истории» Евсевия (во времена Курионе книга пользовалась
большим успехом). Рекомендованы биографии Плутарха и Эмилия
Проба, «Жизнь философов» Диогена Лаэртского, «Жизнь софи-
стов» Филострата.
Немалое место занимает список историографов эпохи Возрож-
дения. Это преимущественно итальянцы (в XVI в. они, как
известно, преобладали в данной области знания) — Бьондо, Саббе-
лико, Пьетро Бембо, Паоло Джовио, Павел Эмилий («написавший
первую историю Франции»), отмечено сочинение Платины
«Биографии пап». Как видим, Курионе отобрал наиболее извест-
ных летописцев XV—XVI вв. Но здесь нет ни Макиавелли,
ни Гвиччардини, хотя «Историю» последнего Курионе позднее
перевел с итальянского на латынь 25. Из трудов представителей
других стран Грамматику рекомендовалась церковная история
Иоанна Слейдена — деятеля немецкой реформации первой поло-
вины XVI в., а также сочинения Лиллия Гиральда, писавшего
о жизни грамматиков и риторов, и некоторые другие 26.
Любопытно, что к числу историков отнесены некоторые поэты,
баснописцы, толкователи мифов и писатели, «повествовавшие
о языческих богах». Среди них Овидий, Апулей, Фульгенций,
Эзоп, Палофет, Лиллий Феррарский. К историкам отнесен и
Лукиан 27, но его имени нет среди сатириков.
К самым выдающимся ораторам Курионе причислял Цицерона
(«один. . . пожалуй, он равен всем») и Демосфена, «славнейшего
из греков» (подчеркнуто, что ему подражал и Цицерон), па третье
25 Francisici Guicciardini patricii florentini Historiarum sui temporis libri viginti,
ex ilalico in Latinum sermonem hunc primum et conversi, et editi, Caelio Secondo
Curione interprete. Basileae, 1566.
26 Ibid. P. 77.
27 Ibid.
Библиотека Курионе
229
место поставлен Исократ. Отмечены прославленные ораторы из
богословов — Григорий Нисский и Григорий Богослов28.
Выделены мастера эпистолярного жанра: снова речь идет
о Цицероне, затем о Плинии Младшем. Следующими значатся
в списке писатели-гуманисты Полициано, Бембо, Эразм («всегда
верный себе, прелестный и приятный») 29, бельгийский цицеро-
нианец Кристоф Ланголий, Гильберт Когнат. Подчеркнуто значе-
ние трудов Садолето и Аонио Палеарио, двух итальянских гума-
нистов, с которыми Курионе был хорошо знаком. Их имена встре-
чаются в книге не раз 30.
Среди поэтов отмечен «цвет римских песнопевцев» Лукреций,
затем Вергилий, названо имя Лукана, рекомендуются «Аргонав-
тика» Валерия Флакка, «Фиваида» римлянина Стация, сочинения
поэтов героического жанра — Силия Италика, жившего в I в.,
и Клавдиана, автора исторических поэм (IV—начало V в. н. э.).
Поэзию в целом Курионе разделял на несколько видов, отдельно
отмечая лириков, комиков, сатириков и т. д. К комическим поэтам
отнесены Плавт и Теренций, весьма известные в XVI в., особенно
в Италии, где им подражали поэты зрелого и позднего Возрожде-
ния, заимствуя сюжеты, а часто просто переводя их. Сенека
отмечен как трагик «возвышенный и дерзновенный». К сатирикам
отнесены Ювенал, Персий, Гораций. В качестве отдельного жанра
фигурирует искусство написания элегий, в чем преуспели Тибулл,
Проперций и Овидий. Мастерами эпиграммы называются Катулл,
Марциал, Авзоний Галл. Среди лириков выделены Гораций
и Катулл 31.
Не обойдены вниманием и драматурги Эллады — Гомер,
Гесиод, Феокрит, Софокл, Эврипид, Эсхил, Аристофан, Пиндар.
Рекомендован сборник эпиграмм греческих авторов, однако не ясно
какой.
«Мы, образованные и необразованные, — замечал Курионе
в конце этого раздела, — тоже пишем поэмы». Если произвести
соответствующий отбор, то многие из современных стихотворцев
окажутся не хуже древних, полагал он, а по содержанию даже
превзойдут их. Кто же эти избранники? Курионе называл Баттисту
Мантуанского и его сочинение «О богоматери», Иеронима Виду,
написавшего «Христиадну», автора сочинения «О бессмертии
28 Ibid.
29 «Sui similis, ducis et iucundus». Об особой симпатии Курионе к Эразму писал
Ландо, с которым Курионе, возможно, встречался в Венеции в начале 40-х годов.
(В сочинении «О погребении Эразма» Ландо говорит о двойственном отношении
к голландскому гуманисту в Италии, среди безусловных его почитателей он
назвал себя, некоторых других лиц, в том числе Курионе.) С другой стороны,
молодой Курионе осуждал Эразма за его нежелание примкнуть к Реформации.
Однако сам Курионе вскоре в ней разочаровался. В сочинении «Школа» имя
Эразма упоминается всегда в доброжелательном духе.
30 Schola. Р. 78.
31 Ibid.
230
Л. С. Чиколини
души» Аония Палеарио, которого Курионе именовал «христиан-
ским Лукрецием». Прекрасными поэтами он считал Понтано,
Марка-Антонио Фламинио, Палингения (выделена его «божествен-
ная» философская поэма «Зодиак», в которой, как известно,
высказано немало еретического). В список включен известный
неаполитанский поэт Саннадзаро. Однако внимание Курионе
привлекла не его «Аркадия» или знаменитые «Рыбацкие эклоги»,
а сочинение «О рождении девы» 32. В то же время среди избранных
поэтов мы не встретим имен многих прославленных поэтов-гума-
нистов от Петрарки до Ариосто. Курионе признавал достойными
изучения тех, кто писал стихи на философско-религиозные темы
и в какой-то мере был склонен к пересмотру догм католицизма.
Этот раздел, может быть, лучше, чем другие, свидетельствует
об изменении вкусов и запросов, о трансформации гуманисти-
ческих идеалов, происходивших под влиянием острой идеологи-
ческой борьбы той эпохи. Эпикурейские, гедонистические мотивы,
свойственные гуманистам-аристократам, у Курионе, представителя
радикального крыла, отступали на второй план.
Четвертый и последний раздел библиотеки Грамматика посвя-
щен писателям «смешанного» жанра. В списке 24 имени. Здесь
упомянут Плиний Старший, Курионе считал его самым выдаю-
щимся, разносторонним ученым Эллады, «родоначальником всех
искусств и наук», которому нет равных в самой древней Греции.
«В прекраснейшем творении „О естественной истории11 он и грам-
матик, и диалектик, и ритор, и арифметик, и теоретик музыки,
и астроном, и космограф, и географ, и этик, и физик, и медик,
и историк, и архитектор, и скульптор, и живописец, и агроном, и,
одним словом, все сразу» 33. Названы Авл Геллий, автор «Атти-
ческих ночей», Макробий, написавший «Сатурналии», Плутарх
как автор «Моралий», Исидор Севильский, составивший «Этимоло-
гикон». В перечне снова встречаются имена Понтано (отмечены
его «Пестрые диалоги»), Полициано, Кардано (подчеркнуто значе-
ние его труда «О тонкости великой и скрытой науки»). Ученому
Грамматику рекомендуется иметь «Адагии» Эразма («чего в них
больше, занимательности или полезности, не знаю точно»),
сочинения Вивеса, Полиодора Вергилия («Об истории Вселен-
ной»), Милея, из патристики назван труд Августина «О граде
божьем», «Ковры» Климента Александрийского, рекомендуются
сочинения Лактанция, Павсания, Евсевия и др.
На этом заканчивается описание «библиотеки» ученого Грам-
матика. Собранные в ней книги, замечает Курионе, станут его
инструментом и оружием. И если к знанию их добавить природное
остроумие, твердую память, хороший вкус, незаурядное рвение
и неугасающую страсть к наукам, Грамматик сможет принести
великую пользу обществу.
Библиотека Курионе
231
Настаивая на изучении определенных авторов, Курионе в то же
время не хотел ограничить свободу выбора Грамматика и отвра-
щать его от чтения другой литературы, «если у него будет такая
возможность». Но и в этом случае дается совет придерживаться
золотого правила, читать не все, что попадет под руку, а выбирать
сочинения обдуманно. Хорошим книгам, снова подчеркивал
Курионе, надо дать практическое применение. С этой мысли
начинается следующая, вторая часть его труда, повествующая
об организации школы и программах обучения. «До сих пор, —
писал Курионе, — мой Грамматик пребывал во тьме и уединении.
Ныне да отомкнет он свой дом, оснащенный столь великолепной
утварью, и да выйдет в столь блистательном облачении на свет.
Отточив свою эрудицию в отдалении от всех, он откроет школу. . .» 34.
Подводя итоги, отметим, что предлагаемая «библиотека»
создавалась Курионе не для эрудита-одиночки, наслаждающегося
жизнью созерцательной, а была рассчитана на деятельность учи-
теля и дома, и в школе. Естественно, что среди отобранных книг
преобладают учебные по разным отраслям знания, хотя достаточно
широко представлена также литература художественная и науч-
ная.
Во всех разделах первенство принадлежит античным авторам.
Курионе явно выступал как гуманист-классик, латинист, защищав-
ший чистоту языка. Некоторое внимание уделено им патристике,
но второе место после древних занимают писатели XV—XVI вв.,
современники Курионе, нередко близкие ему по духу, философы-
еретики. Средневековые писатели если и не забыты вовсе, то пред-
ставлены значительно меньше (это в целом соответствовало
настроениям гуманистов, относившихся к средневековью пренебре-
жительно). Из их числа выделены, однако, представители словес-
ности (Исидор Севильский), те, кто проявлял интерес к изучению
природы (Альберт Великий, Луллий). В списке нет указаний
на труды Фомы Аквинского, других средневековых богословов,
на которых зиждилась догматика католицизма. Курионе не назвал
даже имени Данте (тогда как ему отведено почетное место в «биб-
лиотеке» Дони).
Среди книг идеального Грамматика преобладает литература
мирского содержания. Список богословов, как мы отмечали,
весьма ограничен. Отцы церкви привлекаются в первую очередь
как прославленные знатоки языков и историки. Но слово дается,
однако, ряду писателей XVI в., склонных к радикальной рефор-
мации.
Из современных ученых внимание Курионе привлекали те,
кто прославился в области естественных наук и математики,
так многократно упоминает он, в частности, имена Кардано,
Геснера, а также тех, кто критиковал догмы и порядки католи-
34
Ibid. Р. 82.
232
Л. С. Чиколини
ческой церкви: Валлы, Эразма, Аонио Палеарио, Садолето, Флами-
нио (как известно, написавшего вместе с Бенедетто да Мантова
евангелический памфлет «Благодеяния Христа»). В то же время
составитель библиотеки Грамматика обнаруживал полное равноду-
шие к гуманистической литературе более раннего периода.
В рекомендательном списке отсутствуют имена Петрарки, Бок-
каччо, Саллютати, Бруни, Джованни Пико делла Мирандолы,
Фичино и многих других прославленных писателей XIV—XV вв.
Не уделено внимание и арабским авторам, интерес к которым
был столь велик в эпоху Возрождения, особенно в Испании и
Италии. Курионе лишь констатирует факт, что о них он писать
не намерен, и не ясно, как же он относится к ним. Не проявил
особого интереса Курионе и к литературе на древнееврейском
языке, которая была, как известно, предметом спора между
гуманистами и обскурантами.
Все это говорит о пересмотре прежних ценностей: Курионе
жил во времена Реформации и контрреформации, развития натур-
философии, когда по-новому пытались судить о мироздании
и человеке. Курионе стоит на перепутье — несомненно, он гума-
нист, преклоняющийся перед древними классиками, но многое
связывает его с еретиками и натурфилософами, в том числе
итальянскими, которые, отступая от классических образцов, пыта-
лись найти самостоятельный ответ на злободневные задачи совре-
менности. Библиотека ученого Грамматика хранит следы двойст-
венности воззрений гуманиста и одновременно сторонника ради-
кальной реформы церкви, упорно боровшегося за свои идеалы,
связанного с европейскими гуманистами своего времени, сочине-
ния которого распространялись не только в Швейцарии, но и дру-
гих странах Европы.
В. Б. Гендриков
ПОНЯТИЕ ЧЕСТИ
У МОНЛЮКА И МОНТЕНЯ
(К вопросу о самосознании французского дворянства
в XVI в.)
XVI век — эпоха перехода от средневековья к новому вре-
мени — в истории Франции характеризуется решительными пере-
менами в экономической, политической, социальной и духовной
жизни страны. Перемены коснулись всех слоев общества, но
главным образом отразились на положении господствующего
класса — дворянства.
Все, что составляло сущность второго сословия — освобождение
от тальи, военная служба, право быть судимым особым судом,
в это время становится скорее теорией, чем реальностью. Револю-
ция цен, понизившая реальную стоимость фиксированной феодаль-
ной ренты, тяга дворянства к роскошной жизни привели к экономи-
ческому ухудшению его положения и продажи им родовых фьефов.
Появление и рост наемных армий уменьшили его доминирующую
роль в военной сфере. К тому же аноблирование и продажа
должностей открыли доступ в дворянство лицам из третьего
сословия ’. Обеспокоенное этим второе сословие ищет пути выхода
из кризиса. На Орлеанских Генеральных штатах 1560 г. оно выдви-
гает целую программу, призванную вернуть ему утраченное поло-
жение и превратить его в закрытую касту 1 2.
Дворянство стремится найти неопровержимый аргумент, кото-
рый мог бы отличить родовитого дворянина от дворянина не
благородных родителей. Этим аргументом становится зароди-
вшееся еще в среде рыцарства понятие чести (honneur). Начиная
с XVI в., на Генеральных Штатах и дворянских ассамблеях второе
сословие Франции приводит ее в качестве ultima ratio правомер-
ности каких-либо требований. Так, на Орлеанских штатах граф
де Рошфор, оратор от второго сословия, говоря о предоставлении
дворянам должностей в государственном аппарате, обосновал это
1 В историографии XVI век очень часто называют веком кризиса старого дворян-
ства. См.: Люблинская А. Д. Франция при Ришелье. Французский абсолютизм
в 1630—1642 гг. Л., 1982. С. 236; Она же. Франция в начале XVII в. Л., 1959;
Bitton D. The French nobility in crisis 1560—1640. Stanford, 1969; Devyver A.
Le sang erire. Les prejuges de race chez les gentilshommes fran^ais de 1’Ancien
Regime (1560—1720). Bruxelles, 1973.
2 Picot G. Histoire des Etats generaux. P., 1876. T. 2.
234
В. Б. Гендриков
тем, что они «имеют больше уважения к чести, чем к собственной
жизни» 3.
Проблема дворянской чести во Франции XVI в. в советской
историографии не подвергалась специальным исследованиям. Те
немногие работы, которые касались этого понятия, относятся
к более ранним периодам истории Франции 4. XVI же век в этом
отношении выпал из поля зрения наших историков, в то время как
именно тогда происходило формирование дворянского кодекса,
в котором чести отводилось центральное место 5. В зарубежной
историографии эта проблема освещалась достаточно широко, но
рассматривалась обособленно, вне связи ее с такими категориями,
как национальное самосознание, король и королевская власть,
совесть и др.6 7 Ныне решение этого вопроса, на наш взгляд,
историографически вполне назрело.
Примером того, какое значение придавалось чести в XVI в.,
могут служить два высказывания о ней, принадлежащие двум
современникам, уроженцам одной и той же области Франции —
Гиени.
«Честь и репутация, которые я приобрел. . . я ценю больше всех
богатств мира» 1.
«Те, с кем мое поЛожение чаще всего сталкивает меня, в боль-
шинстве своем не утруждают себя чрезмерной заботой о просве-
щении своих душ, в их глазах наивысшее счастье — честь, а наи-
высшее совершенство — доблесть» 8.
Автор первого — Блез де Монлюк (1501 — 1577), гасконский
дворянин, проведший на военной службе свыше 50 лет и прошед-
ший путь от солдата до маршала Франции. Участник итальянских
походов и религиозных войн, он, попав в последние годы жизни
в немилость, в подражение «Запискам» Юлия Цезаря пишет
свои «Записки», в которых рассказывает историю своей жизни и
те события, участником которых он был.
3 La Harangue de par de la noblesse de toute la Erance faite. . . par le seigneur
de Rochefort // Toussaint Q. Recueil general des estats tenus en France sous
les rois Charles VI, Charles VII, Charles IX, Henri III et Louis XIII. P., 1651.
P. 187.
4 Гуревич А. Я. Категории средневековой культуры. М., 1984; Малинин Ю. П.
Общественно-политические взгляды Филиппа де Коммина: Дис. . . .канд. ист.
наук. Л., 1979; Михайлов А. Д. Французский рыцарский роман. М., 1976.
5 Ю. Б. Виппер в своей работе «Поэзия плеяды» (М., 1976. С. 52) лишь упомянул
об этом понятии в связи с идеализацией рыцарских романов.
6 В настоящее время существует несколько десятков работ, в которых в той
или иной степени рассматривалось понятие чести в XVI в. Назовем лишь послед-
ние: Jouanna A. L’idee de race en France au XVIе siecle et au debut du XVII
siecle (1498 — 1614). Lille; P., 1976. T. 1—4; Boucher J. Societe et mentalite
autour Henri III. Paris; Lille, 1981. T. 1—4; Jouckovsky Fr. La gloire dans la poesie
franchise et neolatine du XVI siecle. Geneve, 1969.
7 Monluc Bl. Commentaires / Ed. P. Courteault. P., 1964. P. 821. (Далее: Commen-
taires).
8 Montaigne M. Essais. P., 1950. P. 744. (Далее: Essais).
Понятие чести у Монлюка и Монтеня
235
Автор второго — знаменитый Мишель Монтень.
Что же понималось под честью в XVI в.? Какое содержание
вкладывалось в него современниками? В чем ее отличие от
прежней рыцарской чести? Вот круг тех вопросов, которые соста-
вят предмет нашей работы. Выбор Монлюка и Монтеня не случаен.
Во-первых, мнения простого дворянина, не претендующего на
глубину философских размышлений 9, на фоне мнений философа
будут выглядеть более рельефно, что позволит осветить проблему
с разных сторон.
Во-вторых, и Монлюк и Монтень, будучи дворянами (послед-
ний, правда, лишь в третьем поколении) 10, выразили свое отноше-
ние к проблеме, которая занимала всех дворянских авторов того
времени. Поэтому сравнение их высказываний о чести позволяет
осветить одну из важных сторон самосознания французского
дворянства в XVI в.
К тому же оба они были знакомы друг с другом, о чем Монтень
упоминает на страницах своих «Опытов» н.
При чтении и «Записок» и «Опытов» сразу же обращает на себя
внимание частота использования слова honneur по сравнению
с другими близкими по значению словами. Нами был произведен
подсчет частоты употребления слова honneur на страницах их
произведений. Были взяты издания «Записок» (53 п. л.) и «Опы-
тов» (77 п. л.) в серии «Bibliotheque de la Pleiade», соответственно
1964 и 1950 гг. Опора делалась на существительные, употребляе-
мые в единственном числе. Для сравнения брались близкие по зна-
чению с honneur слова — reputation, гёпош и gloire. Результаты
были сведены в таблицу.
Из таблицы видно, что у обоих авторов понятие honneur
преобладает над другими сходными понятиями.
Термин	Общее число упоминаний		Частота употребления на 1 п. л.	
	Монлюк	।	Монтень	Монлюк	।	Монтень
honneur	246	208	4,66	2,7
reputation	80	70	1,5	0,9
renom	23	6	0,4	0,07
gloire	18	117	0,3	1,5
9 По словам Монлюка, он больше заботился о том, «чтобы хорошо делать свое дело,
а не заниматься красноречием» (Commentaires. Р. 22).
10 Возможно, именно поэтому он подчеркивал свое дворянство. См.: Suple J. J. L’or-
gueil nobiliaire de Montaigne // Montainge et les Essais: Actes du Congres de
Bordeaux. Paris; Geneve, 1983. P. 100—111; Boon J. P. Montaigne gentilhomme et
essayiste. P., 1971; Barriere P. Montaigne, gentilhomme fran^ais. Bordeaux,
1948.
11 Essais. P. 435. Он, вероятно был знаком и с «Записками», так как в издании
«Опытов» 1595 г. использует данные, приводимые Монлюком. См.: (Courteault Р.
Op. cit. Р. 9).
236
В. Б. Гендриков
Таблица показывает также, что Монлюк понятием чести опери-
рует почти в два раза чаще, чем Монтень. Поэтому в нашей
работе речь в основном пойдет о его взглядах. Он, как представи-
тель «дворянства шпаги», выразил мнение именно этой старой,
родовитой части французского дворянства. К тому же его точка
зрения интересна для нас тем, что здесь мы имеем дело с так
называемой ментальностью, т. е. с не выраженным эксплицитно
образом мыслей и чувствований людей того времени.
В нашу задачу не входит подробное рассмотрение развития
понятия чести в более ранние периоды . Отметим лишь, что
в средние века под выражением «рыцарская честь» понималась
слава, т. е. известность среди окружающих, и определенный свод
норм поведения, которые обязан был соблюдать рыцарь 12 13.
«Дворянская честь», будучи прямой наследницей рыцарской,
претерпела определенные изменения. Если раньше среди доброде-
телей рыцаря она не выдвигалась на первый план 14, то теперь, по
словам Монтеня, честь составляет «наивысшее счастье».
Так же как и в рыцарской, в дворянской чести большое значение
придавалось славе и известности среди окружающих, т. е. внеш-
нему аспекту. На страницах «Записок» Монлюка слова «честь» и
«репутация» часто употребляются вместе в синонимичном значе-
нии. Но, если в рыцарском понимании славой среди окружающих
считалась не особенность, а одинаковость, сходство данного рыцаря
с другими 15, то в XVI в. подчеркивался ее индивидуальный
аспект — «моя».
«Я слишком любил свою честь, — пишет Монлюк, — и хотел
бы быть погребенным в этом славном чистом одеянии» 16. Честь
выступает здесь как осознание им собственного достоинства, отли-
чия от других. Именно она «обессмертила имя Монлюка» 17.
В представлении Монлюка индивидуальная честь, хотя и не при-
носит материального благополучия, все-таки есть «настоящее
богатство», так как дает ему возможность чувствовать «себя
более богатым, нежели государь Франции» 18. Она единственное,
что безраздельно принадлежит человеку. В своем наставлении
комендантам крепостей Монлюк приводит слова барона де Жар-
12 Об этом см.: Лотман Ю. М. Об оппозиции «честь» и «слава» в светских текстах
Киевского периода//Труды по знаковым системам. Тарту, 1967. Вып. III.
С. 100—112; Он же. Еще раз о понятиях «слава» и «честь» в текстах Киевского
периода//Там же, 1971; Вып. V. С. 469—474.
Гуревич А. В. Указ. соч. С. 215; Малинин Ю. П. Общественно-политические
взгляды. . . С. 136.
14 Ален Шартье, автор «Бревиария знатных» (XV в.), перечисляя 12 рыцарских
добродетелей, ставит честь на третье место после благородства и верности. См.:
Barber R. The Knight and Chivalery. N. Y., 1970.
15 Гуревич А. Я., Указ. соч. С. 215.
16 Commentaires. P. 797.
17 Ibid. P. 14.
18 Ibid. P. 348.
Понятие чести у Монлюка и Монтеня
237
нака, сказанные им Франциску I: «Наши жизни и имущества
принадлежат королю, душа — богу, а честь — нам, ибо с моей
чести король ничего не имеет» 19.
На важность этого индивидуального аспекта чести обращает
внимание и Монтень. «Когда нужно, — пишет он, — мы жертвуем
для друзей и имуществом и жизнью. Но уступить свою честь,
подарить другому славу — такого обычно не увидишь» 20.
Индивидуальная честь подразумевает ее «приобретение».
В своих «Записках» Монлюк как раз и говорит о том, как он приоб-
ретал ее. Каковы же в его представлении были источники чести?
Прежде всего это благородное происхождение. «Я всегда любил
и уважал дворянство, — пишет он, — ибо. . . именно оно заставило
меня приобрести ту честь и репутацию, которые я приобрел» 21.
Сама принадлежность к дворянству для него уже предполагает
какое-то понятие о чести. В одном из мест своих «Записок»
Монлюк говорит о том, «что 50 дворян (в бою. — В. Г.) произведут
больше действия, чем 200 солдат, ибо мы помним кое-что о чести,
которую наши отцы приобрели нам, добившись этого прекрасного
титула дворянина» 22. От других сословий дворянство как раз и
отличается тем, что «помнит кое-что о чести». Именно потому, что
«мы, дворяне» рождены с чувством уважения к чести, ценим ее
больше жизни, мы и делаем все лучше. Еще знаменитый Баярд
говорил о том, что лица из третьего сословия «не имеют такого
уважения к чести, как дворяне» 23 24. Монлюк полностью солидарен
с этим мнением. В «Записках» он приводит рассказ о том, как
гугеноты города Ажена пришли к нему на мирные переговоры.
«Среди них, — пишет он, — был один проповедник, который
клялся своей честью (в мирных намерениях гугенотов. — В. Г.),
к каковой я совсем не имел доверия» . По этой причине он отка-
зался разговаривать с ними. Когда же на следующий день к нему
пришел с тем же предложением дворянин, он вступил в пере-
говоры.
Убеждение Монлюка в том, что честь принадлежит только
дворянству, разделяли многие его современники. На Генеральных
штатах 1614 г. д’Авранш, депутат от второго сословия, в своем,
обращении к королю заявил, что дворянство «имеет своей основой
честь, а пищей славу» 25. Это убеждение было основано на старом
19 Ibid. Р. 343.
20 Essais. Р. 293.
21 Commentaires. Р. 841.
22 Ibid. Р. 14.
23 Цит. по: Morel Н. La fin du duel judiciaire en France//Revue historique du
droit fran^ais et etrangere. 1964. N 4. P. 638.
24 Commentaires. P. 478; О социальном составе проповедников см.: Райцес В. И.
О некоторых радикальных тенденциях во французском реформационном движе-
нии середины XVI в. // Культура эпохи Возрождения и Реформация. Л., 1981.
25 Цит. по: Devyver A. Op. cit. Р. 91.
238
В. Б. Гендриков
рыцарском представлении о том, что честь не возможна без доб-
лести и храбрости 26. Последние же наиболее ярко проявляются на
военной службе.
«Военное призвание, — пишет Монтень, — самое важное, самое
подходящее и единственное призвание французского дворян-
ства» 27. Он высказывает здесь расхожую точку зрения своих
современников о предназначении дворянства. Монлюк же вообще
считает, что склонность к военной службе заложена в дворянине от
рождения. «Вы, — пишет он, — рожденные дворянами, помните
о том, что бог создал вас для военной службы» 28. Это качество
дворянина, по его мнению, своими корнями уходит в далекое
прошлое. Говоря о своем происхождении, он пишет: «. . . еще
древние воинственные римляне посылали свои отряды жить в Гас-
конь, откуда я родом; и я произошел от этих воинственных римлян,
которые предпочитали скорее сто раз потерять свою жизнь, чем
поступиться хоть на мизинец своей честью и репутацией» 29.
В своих «Записках» Монлюк неоднократно подчеркивает эту
военную функцию французского дворянства. «Во всем мире нет
такого дворянства как наше. . . Не боясь променять свои луга,
виноградники и мельницы на лощадей и оружие, они пойдут
умирать на поле боя, которое мы называем полем чести» 30.
Подчеркивая это военное предназначение дворянства, он, так же
как и Монтень, одновременно высказывает здесь идею, связанную
с национальным самосознанием, точнее с национальнььм чувством
французского дворянина. Нигде «нет такого дворянства как наше»,
т. е. французское 31. В другом месте своих «Записок» он прямо
пишет: «. . . . стычки и схватки служат главным образом нам. . .
для приобретения чести» 32.
Военная служба в старом рыцарском представлении рассматри-
валась как служба вассала своему сеньору. В XVI в., в связи
с развитием абсолютизма, происходит кардинальное переосмысле-
ние этого представления. Она уже рассматривается как служба
подданного короля. «Я, — говорит Монлюк, — никогда не знал
отдыха ради приобретения чести, делая это на службе королям,
моим единственным господам» 33. Король у него становится тем
лицом, от которого зависит честь дворянина. В обращении к гер-
цогу Анжуйскому, будущему Генриху III, он пишет: «Нам всем
26 Малинин Ю. П. Общественно-политические взгляды. . . С. 135.
27 Essais. Р. 421.
28 Commentaires. Р. 221.
29 Ibid. Р. 331.
30 Ibid. Р. 149.
31 По его мнению, сила Франции как раз и заключена в дворянстве. «Единая
Франция, — пишет он, говоря о планах вторжения в страну Генриха VIII
и КарлаУ, — не может быть завоевана прежде, чем проиграет дюжину сраже-
ний и лишится великолепного дворянства» (Ibid. Р. 169).
32 Ibid. Р. 211.
33 Ibid. Р. 22.
Понятие чести у Монлюка и Монтеня
239
нужно помнить, что честь и репутация. . . достались нам прежде
всего от короля. . . ибо без короля мы ничто» 34. Эта честь, по
мнению Монлюка, должна цениться очень высоко, так как ею
король «почитает не только Вас лично, но и весь Ваш род» 35, т. е.
он — источник не только личной, но и родовой чести.
С этим тесно связана идея верности, также бывшая одним из
главных компонентов рыцарской чести. Раньше под этим понима-
лась верность вассала своему сеньору. В период же зарождения
абсолютной монархии феодальная верность вассала сеньору подме-
няется понятием повиновения государю, подданничества. Еще
Людовик XI упразднил в официальных бумагах термин «вассал»,
заменив его термином «подданный» 36. В XVI в. этот термин уже
становится обиходным. «Мое имя, — пишет Монлюк, — повсюду
известно как имя верного подданного (курсив наш. — В. Г.) и
слуги короля» 37. В «Записках» он хочет создать образ верного
слуги короля, который этим и приобрел свою честь. По его
мнению, всем дворянам нужно стремиться «быть одетыми в белое
одеяние верности и любви, которую все мы должны питать
к нашему государю» 38. Король для него — не только господин,
источник чести, но и символ единства страны, глава дворян, без
которого «мы», взятые и отдельности, «ничто». Это его убеждение
тесно перекликается с высказыванием одного из политических
мыслителей XVI в. Никола Пакье, который честь дворянина
видел в том, «чтобы служить и почитать бога, короля и отечество
и не позволять никому опережать себя в этом» 3 .
Естественно, что неверность и измена королю — понятия, про-
тивоположные чести. «Если человек, — говорит Монлюк, — веро-
ломно совершает измену, то сразу же теряет свою честь и репута-
цию, даже если они достались ему так же, как и Цезарю» 40.
Потеря чести, по его убеждению, приводит к изгнанию дворянина
из общества. «Кем стану я, — восклицает он на предложение
одного из гугенотов изменить королю и перейти в их лагерь, —
когда потеряю честь? Я, который всегда бился за то, чтобы
приобрести ее? Хочу сказать, что после этого не только дворяне,
но даже мои собственные вилланы не захотят видеть меня в своей
компании» 41. Поэтому честь нужно охранять и стараться,чтобы
34 Ibid. Р. 12.
35 Ibid. Р. 340-341.
36 Малинин Ю. П. Мораль и политика во Франции во второй половине XV в.
(Филипп де Коммин) // Политические деятели античности, средневековья
и нового времени. Л., 1983. С. 64.
37 Commentaires. Р. 14.
38 Ibid. Р. 12.
39 Цит. по: Deuyuer A. Op. cit. Р. 98. О короле и королевской власти в представле-
нии современников см.: Jardeni М. La conscience nationale en France pendant les
guerres de religion (1559—1598). Louvain; P., 1971. P. 15 — 29.
40 Commentaires. P. 8.
41 Ibid. P. 48.
240
В. Б. Гендриков
w	*-*42
она «в глазах всех людей оставалась чистой и незапятнанной» .
В этой фразе Монлюка выявляется еще один оттенок чести:
дворянин должен помнить о мнении других о себе. Это заставляет
все время держать «честь перед глазами» 42 43. Образ твоего «я»
в мнении других, их отношение к тебе и есть зеркало твоей чести.
Эту честь-мнение Монлюк связывает прежде всего с кодексом
поведения дворянина в обществе. Он призывает дворян «не делать
ничего недостойного людей чести», дабы не потерять ее44 45.
Монтень, в свою очередь, также обращает внимание на эту
важную сторону дворянской чести. «Человеку чести, — пишет
он, — подобает до глубины души чувствовать самое что ни на есть
ничтожное оскорбление» и, чтобы не запятнать свою честь,
«следует всячески уклоняться от сомнительных дел и никогда не
ввязываться в крикливые ссоры» .
Но если Монлюк в чести как кодексе поведения видит что-то
само собой разумеющееся, то Монтень, не отрицая важности этого
момента, задается вопросом, когда же возник этот обычай «тща-
тельно взвешивать наши слова, сообразуя их с понятием чести».
«У греков, — пишет он далее, — этого не было. . . за слова у них
расплачивались только словами, и словесная перепалка не влекла
за собой никаких последствий» 46. Монтень приходит к выводу
о противоречии между законами чести и разумом. «Хотел бы я, —
восклицает он, — чтобы мне когда-нибудь разъяснили смысл этих
законов чести, которые так часто идут вразрез с разумом и здравым
смыслом» 47. Говоря так, Монтень имел в виду прежде всего
дуэли, широко распространившиеся в XVI в. Многие теоретики
дворянства и защитники дуэлей как раз и утверждали, что честь
имеет свои собственные законы, которые могут вступать в противо-
речие с законами божественными и гражданскими 48.
Отрицательное отношение Монтеня к дуэлям дало ему повод
говорить о двух родах законов: чести и правосудии. «По законам
дворянского герба, — пишет он, — если кто-то снесет оскорбление,
то лишается чести и дворянского достоинства, тогда как по граж-
данским законам тот, кто мстит, подлежит уголовному наказа-
нию» 49. Критикуя этот кодекс чести, Монтень в то же время не
может не отметить тесную связь между честью и дворянством.
Он прямо говорит о том, что потеря чести приводит и к потере
42 Ibid. Р. 29, 448. На это же обращает внимание и Монтень. «Честь, — пишет он, —
является лишь благосклонным суждением других о нас» (Essais. Р. 704).
43 Commentaires. Р. 29.
44 Ibid. Р. 8.
45 Essais. Р. 1138.
46 Ibid. Р. 753.
47 Ibid. Р. 780.
48 Kelso R. The doctrine of the English gentleman in the sixteenth century. Urbana,
1929. P. 99.
45 Essais. P. 780.
Понятие чести у Монлюка и Монтеня
241
дворянского достоинства. В данном случае он где-то даже солида-
рен с Монлюком, для которого потеря чести означает изгнание
дворянина из общества.
Впрочем, для самого Монтеня, человека ранессансного воспита-
ния, честь в системе его моральных ценностей не играет большой
роли. «Всякий честный человек предпочтет скорее потерять свою
честь, чем потерять свою совесть» 50 51. Совесть, сообразованная с ра-
зумом, — вот главная моральная ценность для Монтеня. Она у него
становится даже в определенную оппозицию «чести», в которой он
видит лишь внешний аспект, связанный с мнением «других о нас».
Совесть же — внутренний судия человека, не поддающийся оценке
других людей. «Ценность и достоинство человека, — пишет он, —
заключены в его сердце — воле; именно здесь — основа его
подлинной чести» 5|.
Монлюк также не отвергает понятия совести как этической
категории, но пользуется им очень редко. В его «Записках» слово
conscience встречается всего лишь шесть раз. В своих мемуарах он
приводит рассказ о дуэли между Жарнаком и Да Шатеньре,
имевшей место в 1547 г., где говорит, что последний «дрался
вопреки своей совести и потому потерял свою честь и жизнь» 52.
Ла Шатеньре, распустивший при дворе слух о любовной связи
Жарнака со своей мачехой, оказался не прав и в данном случае
действительно «дрался вопреки своей совести». Понятия «совесть»
и «честь» у Монлюка здесь синонимичны. Поступая против своей
совести, теряешь и свою честь. Последняя же для Монлюка —
главная ценностная категория. Она дороже жизни, которую «все
мы после чести должны ценить очень дорого» 53.
Честь как норму поведения Монлюк связывает и со своей
профессиональной деятельностью как военного. В «Записках» он
дает немало советов военным, как вести себя в той или иной ситуа-
ции, не теряя при этом чести 54 55. В этих советах мы находим черты,
отличные от старых рыцарских представлений. Так, по рыцар-
скому кодексу чести отступление с поля боя было недопустимо .
В XVI в., в связи с ростом наемных армий, отношение к этому
уже иное. «Не меньше чести, — пишет Монлюк, — совершить
хорошее отступление, чем ринуться в бой», более того, «иногда
она и зависит от отступления». Главное теперь — «выйти из
сражения с честью и репутацией» 56. В чем-то это его представле-
ние сближается с комминовским понятием чести как следствия ус-
50 Ibid. Р. 712.
51 Ibid. Р. 250. Об этом см.: Комарова В. П. Шекспир и Монтень. Л., 1983. С. 100.
52 Commentaires. Р. 617.
53 Ibid. Р. 789.
54 Интересно отметить, что по легенде Генрих IV назвал «Записки» «библией для
солдата» (Courteault Р. Op. cit. Р. 9).
55 Малинин Ю. П. Общественно-политические взгляды. . . С. 136.
56 Commentaires. Р. 39, 58.
242
В. Б. Гендриков
пеха 57. В начале своих «Записок», обращаясь к капитанам, он
прямо говорит о том, что «те, кто будет читать мое жизнеописание,
найдут здесь то, из чего извлекут выгоду и приобретут честь. . .» 58 59.
Монтень, говоря о воинском профессионализме, в этом смысле
солидаризируется с Монлюком .
Страстные поиски Монлюком чести имеют для него не только
моральное значение. В рассказе об осаде Сиены он говорит о мар-
кизе де Мариньяно, доставившем ему от имени испанцев условия
капитуляции. «Оба мы, — пишет он, — были бедными дворянами,
которые военной службой выдвинулись на лестнице чести» 60.
Выдвинуться военной службой (parvenir les armes) на «лестнице
чести» для Монлюка значит завоевать высокое социальное положе-
ние. Его путь от солдата до маршала Франции — яркое тому
подтверждение. Моральная иерархия чести в данном случае у него
совпадает с социальной. В этом смысле звание капитана (губерна-
тора, наместника и т. д.) есть «титул чести» 6l. Вершина же лест-
ницы чести для него — звание маршала Франции, которым «король
почтил меня, оказав тем самым дорогую честь (riche d’honneur) » 62.
Социальную роль чести как необходимого посредника между воин-
ской службой и королевскими милостями очень ясно чувствует
Монлюк. Важно обратить на себя внимание короля. Если невоз-
можно отличиться у него на глазах, то честь может принести
и слух о твоих подвигах, дошедший до короля. Даже похвала
знатного лица, этот «маленький знак чести», очень много опреде-
ляет в деле продвижения по служебной лестнице 63. Как и многие
его современники, Монлюк желает возвеличить честь, придав
ей определенный социальный статус. Он предлагает королю ввести
особую «книгу чести», в которую были бы внесены имена тех,
кто на военной службе совершил замечательные подвиги. Именно
среди них король и должен распределять должности и богатства 64.
В этом как раз и состоит суть приобретения чести Монлюком.
Подведем некоторые итоги.
Итак, оба автора независимо от их отношения к чести отмечают
то большое значение, которое она приобрела в XVI в. Честь в само-
сознании родовитого дворянства в этот период начинает рассмат-
риваться как главный отличительный признак его социального
статуса. Это утверждает Монлюк и не отрицает Монтень.
57 Малинин Ю. П. Общественно-политические взгляды. . . С. 139.
58 Commentaires. Р. 22.
59 Essais. Р. 22.
60 Commentaires. Р. 331.
61 Ibid. Р. 810.
62 Ibid. Р. 839.
63 Ibid. Р. 59.
64 Ibid. Р. 814.
Понятие чести у Монлюка и Монтеня
243
Будучи прямой наследницей средневековой рыцарской чести,
дворянская честь XVI в. имела и свои особенности: в ней более
заметна связь с идеями королевской власти и национального
самосознания.
Главной же особенностью дворянской чести было то, что
в XVI в. она приобретала все более и более индивидуальный
характер. Эта индивидуальность привела к различным ее толкова-
ниям, что хорошо видно на примере взглядов Монлюка и Монтеня.
Монлюк, представитель родовитого дворянства, в понятие чести
вкладывает не только индивидуальный аспект, но подчеркивает
еще и ее сословный характер. К тому же она для него, рядового
дворянина, достигшего «чести стать маршалом Франции», имеет и
социальное значение, как средство возвышения по служебной
лестнице.
Для Монтеня же, философа, наследника гуманистической тра-
диции и неродовитого дворянина, честь только индивидуальна, она
интериоризуется в совесть. Он не связывает ее с сословной
принадлежностью и в этом смысле идет дальше элитарного само-
сознания дворянства.
ИСТОРИОГРАФИЯ
А. Д. Ролова
ФЕРНАН БРОДЕЛЬ
И ПРОБЛЕМЫ СРЕДИЗЕМНОМОРЬЯ
В XVI —XVII вв.
В 1949 г. французское издательство «Арман Колен» опублико-
вало книгу под названием «Средиземноморье и средиземноморский
мир в эпоху Филиппа II» *. Ее автор, 47-летний историк Фернан
Бродель, был мало известен во Франции и вовсе неизвестен за
ее пределами. Книга тут же обратила на себя внимание. Последо-
вало огромное количество рецензий, преимущественно восторжен-
ных. Так, Люсьен Февр в 1950 г. писал: «Это образцовый историче-
ский труд. . . это более чем профессиональный шедевр. Это револю-
ция в способе восприятия истории, это ниспровержение нашей
старой практики» 1 2. Завершали рецензию слова: «Это заря нового
времени, я в этом уверен. Это не книга, которая учит, это книга,
которая возвышает» 3. Конечно, раздавались и критические голоса,
но они тонули в потоке похвал. Книга тут же была объявлена
классической, а ее автор выдвинулся на первое место среди фран-
цузских историков. Впоследствии Бродель был назван «наиболее
крупным из живущих историков» 4, «крупнейшим историком со-
временной Франции» 5. В 1985 г. увидело свет уже 6-е издание
«Средиземноморья». Книга Броделя переведена на многие языки
мира.
Не будет преувеличением сказать, что появление книги Броделя
означало поворот в зарубежной историографии. Дело не только
в том, что это первая книга, которая была посвящена Средиземно-
морью XVI в. в целом, а главным образом в том, что она оказалась
наиболее богатой новыми открытиями, наметила новые направле-
ния исследований, дала новую методику, поставила новые вопросы.
1 Braudel F. La Mediterranee et le monde mediterraneen a I’epoque de Philippe II.
P., 1949.
2 Febvre L. Un Livre qui grandit: La Mediterranee et le monde mediterraneen а Гёро-
que de Philippe II // Revue historique. 1950. T. 203. P. 216.
3 Ibid. P. 224.
4 Epoca. 1982. N 1638/1639. P. 48.
5 Афанасьев Ю. H. Методологические проблемы современной французской исто-
риографии социальных движений (до XVIII в.) // Социальные движения
и борьба идей: Проблемы истории и историографии. М., 1982. С. 135.
Фернан Бродель и проблемы Средиземноморья
245
В первом издании книги — 1175 страниц. Она состоит из
трех частей. Первая часть («Роль среды») содержит общую харак-
теристику географической среды Средиземноморья и связи этой
среды с жизнью человека и его деятельностью. Бродель характери-
зует Средиземноморье как некое целое, определяющее судьбу
человека. Он говорит об основных занятиях населения, которые
с древних пор оставались неизменными, — о судоходстве и рыб-
ной ловле, о торговых связях как в пределах региона, так и с Азией
вплоть до Китая, с Польшей и Россией, с Францией и Америкой
и т. д. Говорится о дорогах и городах, о демографии и о товарах.
Средиземноморье охвачено как географическое и социальное един-
ство, которое охарактеризовано с учетом тех незначительных
сдвигов, которые происходили на протяжении веков.
Вторая часть («Коллективные судьбы и общее движение»)
посвящена тем процессам, которые в XVI в. происходили в эконо-
мике и обществе. Здесь речь идет о монетах и ценах, о торговле
перцем и пшеницей, о миграции населения и финансах, о сеньори-
альной реакции и о «предательстве» буржуазии, о пиратах и
бандитах, об уничтожении лесов, о воине и военной технике, об
империях и цивилизациях и о многом другом. Все это характе-
ризуется под углом зрения упадка Средиземноморья.
Третья часть («События, политика и люди») — традиционная
история войн и военных союзов, битв и договоров, действий поли-
тиков и военачальников.
Структура книги отражает основные элементы исторического
мышления Броделя. Его концепция неоднократно подвергалась
анализу и оценке в советской науке 6, и поэтому здесь о ней пойдет
речь очень кратко. Бродель считает, что прошлое связано с настоя-
щим и настоящее с будущим. Изучение прошлого необходимо для
понимания настоящего и для приобретения дальнейшей перспек-
тивы.
«Сегодня», считает Бродель, началось одновременно вчера, по-
завчера и «некогда» 7. Второй тезис: история — наука глобальная.
«Для меня не существует истории вне глобальности», — сказал
он в 1983 г.8 История не может достичь своей цели, если она не
пользуется другими общественными науками — экономикой, со-
циологией, демографией, этнологией, географией и т. д. Все науки
6 Соколова М. Н. Историческая теория Фернана Броделя // Французский ежегод-
ник, 1972. М., 1974; Она же. Современная^французская историография. М., 1979;
Афанасьев Ю. Н. Историзм против эклектики: Французская историческая школа
«Анналов» в современной буржуазной историографии. М., 1980. Далин В. М.
Историки Франции XIX—XX веков. М., 1981; Афанасьев Ю. Н. Фернан Бро-
дель и его видение истории // Новая и новейшая история. 1985. № 5; Он же.
Методологические проблемы. . . С. 135—139; Он. же. Фернан Бродель и его
видение истории // Бродель Ф. Структуры повседневности. М., 1986. С. 5—28.
7 Бродель Ф. История и общественные науки. Историческая деятельность // Фило-
софия и методология истории / Под ред. И. С. Кона. М., 1977. С. 129.
8 Braudel F. Dietro le quinte della storia //Rinascita. 1983. N 17. P. 23.
246
А. Д. Pолова
о человеке важны, все необходимы, но обязательно вместе. «Для
нас нет ограниченных общественных наук. Каждая из них — это
открытая дверь к сущности социального, каждая ведет во все
комнаты и этажи дома в условиях, если исследователь на своем
пути не останавливается из уважения к соседним специальностям.
Если мы в этом нуждаемся, так будем же пользоваться их
9
дверьми и лестницами» .
Благодаря такому подходу удается, по мнению Броделя, рас-
крыть все бесконечные аспекты единого по существу исторического
процесса |0. Книга «Средиземноморье и средиземноморский
мир. . .» и является, говоря словами А. Я. Гуревича, примером
междисциплинарного и многоаспектного подхода в историческом
исследовании ”.
Третий существенный элемент концепции Ф. Броделя заклю-
чается в представлении, что исторический процесс определяется
тремя временными измерениями, главным из которых является так
называемая «длительность» или «долговременность». «,,La longue
duree“ — это не вся история, но одна из ее координат, и думаю, что
с научной точки зрения она наиболее важная; благодаря ей
я могу сравнить то, что случается в XVI в., с тем, что случается
в XIX в.», — говорил Бродель |2. Это история человеческих отно-
шений с окружающей средой, почти неподвижная история. «Чело-
век — пленник своего времени, климата, растительного и живот-
ного мира, культуры, равновесия между ним и средой, создаваемой
в течение столетий, равновесия, которое он не может нарушить,
не рискуя многое потерять» |3. Отсюда Бродель приходит к выводу,
что «историю в целом можно понять только при сопоставлении
с этим необозримым пространством медленной истории. Только так
можно выявить действительный фундамент исторических собы-
и 14
тии» .
Второе временное измерение — это цивилизация, экономика,
социальная структура со всеми их сдвигами, подъемами и спадами
на протяжении определенных отрезков времени. Это человек и его
судьба в этих условиях. Здесь развитие происходит быстрее,
изменения более значительны.
Третье — «короткое время» — это событийная история, кото-
рая, по мысли Броделя, никакого значения не имеет. «События —
это пыль: они проходят через историю как короткие отблески
9	Braudel F. La geographic face aux sciences humaines // Annales E. S. C. 1951. N 4.
P. 491.
10	Braudel F. Sur une conception de I’histoire sociale // Annales E. S. C. 1959. N 2.
P. 319.
11	ГуревичА. Я. Школа «Анналов» и новая историческая наука // История и исто-
рики, 1981. М„ 1985. С. 104.
12	Braudel F. Dietro le quinte. . . P. 23.
13	Бродель Ф. История и общественные науки. . . С. 124.
14	Там же. С. 127.
Фернан Бродель и проблемы Средиземноморья
247
света; чуть возникнув, они уже возвращаются в ночь и часто
в забвение», — писал он 15. Действия отдельных индивидов, поли-
тические события — это поверхность истории. Это все лишь внеш-
нее выражение скрытых сил и процессов, которые единственно
имеют значение для человеческой истории.
Объясняя основной смысл своей концепции. Бродель проиллю-
стрировал его на примере битвы при Лепанто. Эта битва, по его
словам, во-первых, проявление извечного конфликта между Вос-
током и Западом, во-вторых, проявление борьбы двух религий и,
в-третьих, конкретное событие 16. Такой подход свидетельствует
о стремлении охватить жизнь определенного исторического пе-
риода во всем ее многообразии. Бродель писал: «Особенно не сле-
довало бы забывать, что в жизни все смешивается — реальности
длительного, среднего и короткого времени. История — это не
выбор этих элементов, это смесь» 17 18.
Интерес к средиземноморской тематике возник у молодого
учителя, работавшего в Алжире. Была задумана книга «Филипп II
и Средиземное море». Это должна была быть история в традицион-
ном духе. Но материал подсказывал иное решение. Почему не
писать «Средиземное море и Филипп II»? В 1939 г. Бродель
приступил к написанию своей книги. Работа не прекращалась и
во время пятилетнего пребывания в лагере для военнопленных.
Здесь, как он сам говорил, он окончательно понял, как мало
значат действия отдельных людей и что важно лишь медленно
движущееся время.
Большое значение для вызревания исторической концепции
Броделя имел опыт исторического мышления, который сложился
во Франции в начале нашего столетия и особенно в кругу основате-
лей школы «Анналов» — Люсьена Февра и Марка Блока, обрати-
вшихся к жизни человеческого общества во всем ее многообразии
и связях с природой |8. Книга Броделя, какой бы новаторской она
ни была, подготовлена всем ходом развития французской истори-
ческой науки. «Я не являюсь создателем из ничего, — говорил
впоследствии Бродель, — я скорее наследник. . . Я отличаюсь от
Февра и Блока признанием длительности» 19.
Но Бродель впитал в себя и идеи, возникшие вне пределов
Франции и в исторической, и в среде других общественных наук.
Немалое влияние на него оказал и марксизм, хотя он в целом
далек от него. Бродель не раз с большим уважением говорил
15 Braudel F. La Mediterranee et le monde mediterraneen a Pepoque de Philippe II.
3ced. P., 1976. Vol. 2. P. 223.
16 Braudel F. Dietro le quinte. . . P. 24.
17 Braudel F. Qu’est-ce que le XVTsiecle // Annales E. S. C. 1953. N 1. P. 73.
18 О школе «Анналов» см.: Соколова М. Н. Современная французская историогра-
фия; Афанасьев Ю. Н. Историзм против эклектики. . Далин В. М. Историки
Франции. . . С. 171 — 257; Гуревич А. Я. Школа «Анналов». . .
19 Braudel F. Dietro le quinte. . . P. 23.
248
А. Д. Ролова
о трудах К. Маркса: «Гений Маркса, секрет силы его мысли состоит
в том, что он первый сконструировал действительные социальные
модели, основанные на долговременной исторической перспек-
20
тиве. . .» .
Можно сказать, что в книге Броделя выкристаллизовались
идеи, которые зародились до него, но которым он сумел придать
четко выраженную форму; в таком виде они приобрели новое
качество.
Взгляды Броделя отражают определенные новые тенденции,
новый климат в общественных науках, сложившийся на Западе.
Только этим можно объяснить удивительную популярность книги
и взглядов Броделя. Если сначала университетская официальная
наука Франции относилась к нему сдержанно, то очень скоро
ситуация изменилась. Поток молодежи устремился к нему. Эти
молодые люди стали его учениками и последователями. Школа
«Анналов», возглавляемая Броделем, оказывала огромное влияние
на итальянскую, испанскую, английскую, американскую, польскую
историческую науку. В США возник «Центр имени Фернана Бро-
деля по изучению экономики, исторических систем и цивилизаций».
Издание в Италии с 1966 г. журнала «Quaderni storici» было бы
немыслимо без влияния Броделя.
Книга «Средиземноморье. . .» оказала и продолжает оказывать
влияние на зарубежную историческую науку по трем причинам.
Во-первых, из-за того, что в этой книге заложены основы броделев-
ской концепции истории, о которой речь была выше. Во-вторых,
в книге были намечены новые проблемы, давшие возможность
его последователям ставить много таких вопросов, которыми
раньше никто не интересовался. Книга, видимо, сыграла свою роль
в росте интереса к XVII веку, в появлении широкой дискуссии
о «кризисе XVII в.». Дж. Хекстер справедливо писал об этой книге:
«Это семя, из которого. . . выросли деревья, богатые плодами» 20 21.
В своей первой книге Бродель не только затронул новую пробле-
матику, но и применял новые методы исследования. Он показал,
что сегодня уже нельзя работать методами ремесленника. И дейст-
вительно, в 60-х годах во Франции можно говорить о расцвете
коллективных трудов и интердисциплинарных исследований.
Как в области проблематики, так и в области методики иссле-
дования многое было Броделем лишь затронуто, намечено. В то же
время он как бы указывал пути исследования, учил, какими сред-
ствами заполнять пустые места. Тем самым он открывал перспек-
тиву, предполагал новые исследования. Это особенно отчетливо
видно на примере тех новых взглядов, которые были высказаны
им по истории Средиземноморья в XVI в.
20 Бродель Ф. История и общественные науки. . . С. 139.
21 Hexter J. Н. Fernand Braudel and the Monde Braudelien // The Journal of Modern
History. 1972. Vol. 44. N 4. P. 529.
Фернан Бродель и проблемы Средиземноморья
249
Во введении к первому изданию книги Бродель сам указывает
на центральную мысль своей книги. Занимаясь историей Фи-
липпа II, он обратил внимание на то, что в 1580 г. Филипп перео-
риентировался в своей внешней политике из Средиземного моря
к Атлантическому океану. Чем это объяснить? Обычно учитывают
новый динамизм в политике короля, то, что к этому времени он
уже готовился нанести окончательный удар Англии; в поисках
объяснения обращаются к королевской личности, к личностям
его советников. Бродель же считает, что все это слишком просто,
что при помощи одной лишь дипломатии раскрыть сущность
переломных исторических явлений невозможно. Такие личности,
как Филипп II или Дон Хуан Австрийский, могут быть лишь
актерами, а не двигателями исторического процесса. Бродель
стал искать ответ на вопрос в истории и судьбе средиземноморского
региона, в специфике постоянных факторов и конъюнктурных
процессов, характерных для XVI в. Анализ всего этого приводит
его к выводу, что в XVI в. естественное географическое и социаль-
ное единство Средиземноморья, унаследованное с древних времен,
было разбито. В политическом, культурном, идеологическом отно-
шении это выразилось в разделе между Габсбургской и Оттоман-
ской империями. На распад Средиземноморского региона обращали
внимание и до него, но обычно трактовали этот распад лишь
в политическом плане. Бродель же, изучив все стороны жизни
региона, пришел к выводу, что центральная проблема — это упадок
Средиземноморья. Правда, Броделю не по душе термин «упадок».
Он считает, что его надо употреблять очень осторожно. Он предпо-
читает слово «изменение» (cambiamento) 22. Упадок Средиземно-
морья — это не что иное, как превращение европейской экономики
из средиземноморской в атлантическую. Бродель категорически
выступает против упрочившейся точки зрения, связывающей упа-
док Средиземноморья с португальскими открытиями. На протяже-
нии всей книги он подчеркивает, что в действительности в XVI в.
Средиземноморье еще процветало. Несмотря на португальские
открытия, традиционные караванные пути отнюдь не исчезли,
население западной части Средиземноморья все увеличивалось, по-
являлись новые территориальные государства, в итальянских горо-
дах — далее там, где торговля сокращалась, — промышленное про-
изводство расширялось. До поры до времени мир Атлантического
океана и мир Средиземного моря сосуществовали и как союзники
и как враги. Бродель пишет: «Средиземноморье, к которому мы
подошли в эпоху, в которую оно считалось умирающим, представ-
лялось нам еще сильным, богатым, насыщенным жизнью и даже
определенной жизнерадостностью». Поворот в сторону нисходя-
щего движения начался, по мнению Броделя, в 80-х годах. В первом
издании книги он связывает так называемый краткий кризис
22
Braudel F. Vi spiego perche siete grandi // Epoca. 1982. N 1638/1639. P. 49.
250
А. Д. Ролова
80-х годов с политикой Филиппа II, повлекшей за собой финан-
совые и экономические осложнения, во втором же издании —
главным образом с зерновым кризисом. Именно в 80-х годах
сельское хозяйство Испании и Италии начало переживать огром-
ные трудности, во всем регионе царил голод, начался приток
прибалтийского хлеба в Средиземноморье 23. Но упадок наступил
лишь в первой половине XVII в. В первом издании своей книги
Бродель называет 1620 год поворотным пунктом, во втором же
издании он отодвинул этот момент до 1650 г. и предположительно
даже до 1680 г.24 Динамика двух столетий от середины XV в. до
середины XVII в., называемых Броделем «длинный XVI век»,
выглядит так. Подъем начинается с 1450 или 1470 г. и с рядом
спадов конъюнктурного характера продолжается до конца XVI в.,
после чего наступает замедление темпов развития, прерываемое
рядом тяжелых кризисов, до окончательного ухода с центра
экономической жизни в 1650 или 1680 г. 25 То обстоятельство, что
Средиземноморье сумело, несмотря на кризис конца XVI в., так
долго противостоять неизбежному краху, Бродель объясняет труд-
ностями и неудачами атлантической экономики в это время 26.
XVI век — это последнее великое столетие Средиземноморья
как центра европейской цивилизации, это столетие интенсивного
процветания. Эта основная мысль Броделя, в такой отчетливой
форме высказанная впервые, получила дальнейшее развитие,
углубление и подтверждение в трудах многочисленных ученых
разных стран и сегодня вряд ли может быть поколеблена.
Особое значение книга Броделя имеет для истории Италии.
По мнению Броделя, Италия вплоть до середины XVII в. сохранила
относительное превосходство по сравнению с северными держа-
вами, утратив, однако, абсолютное первенство 27. Это отнюдь не
значит, будто вся социально-экономическая жизнь Италии рису-
ется Броделем в сплошных розовых красках. Для него характерно
23 Мысль о значении аграрного кризиса 80-х годов была впоследствии развита
Р. Романо, который обратил внимание на его значение для последующего кри-
зиса в области торговли и промышленности. См.: Romano R. L’Italia nella
crisi del secolo XVII //Studi storici. 1968. N 3/4. P. 728.
24 Braudel F. Pour une histoire serielle: Seville et 1’Atlantique (1504 — 1650) //
Annales E. S. C. 1963. N 3. P. 549; Idem. La Mediterranee... (1976). Vol. 2.
P. 215, 517. Но и в первом издании «Средиземноморья. . .» Бродель высказал
предположение, что об упадке можно говорить не ранее 1640 — 1650 гг. (см.:
Braudel F. La Mediterranee. . . (1949). Р. 347). В другой ранней работе он говорит
о 1620 — 1640 гг. См.: Braudel F. Qu’est-ce que le XVI siecle. P. 73.
25 Braudel F. La Mediterranee. . . (1976). Vol. 2. P. 214—217. Аналогична и оценка
Испании, которая, по мнению Броделя, во второй половине XVI в. еще процве-
тала и лишь в XVII в. переживала упадок — вряд ли такой тяжелый, как обычно
полагают. См.: Braudel F. En relisant Earl J. Hamilton // Annales: E. S. C.
1951. N 2. P. 203.
26 Braudel F. La Mediterranee. .. (1949). P. 717 — 718.
27 Braudel F. L’Italia fuori d’Italia: Due secoli etre Italie // Storia d’Italia. Torino,
1974. Vol. 2, ps. 2. P. 2235-2236.
Фернан Бродель и проблемы Средиземноморья
251
улавливание малейших сдвигов и колебаний, изменений, спадов и
подъемов, которые, однако, не нарушают общей тенденции раз-
вития.
Интересны наблюдения, сделанные Броделем в отношении цир-
куляции денег и финансового хозяйства 28. В целом, считает он,
в течение XVI в. существовало равновесие между Средиземно-
морьем и Атлантикой, однако в деталях развитие было различное.
Средиземноморье испытывало большие трудности с драгоценными
металлами, особенно в последние десятилетия XV в. и в начале
XVI в. С середины XVI в. поток американских драгоценных
металлов шел в Нидерланды, затем во Францию. Это было и раньше
известно. Бродель же впервые обратил внимание на то, что
с 70-х годов этот поток устремился в Италию. Это способствовало
заметному подъему итальянской экономики и ослаблению атланти-
ческой. С этих пор пришли в упадок Антверпен, Лион, Медина
дель Кампо. В Италии начался стремительный рост цен, активизи-
ровалась банковская деятельность. Особенно выиграла Генуя.
После века Фуггеров последовал век Генуи (1550—1650 гг.) 29.
Тезис о значении Генуи в финансовом мире Европы того времени
был Броделем развит впоследствии. Он писал: «Только в наши
дни узнали о финансовом господстве — позднем, но действительно
фантастическом — генуэзцев» 30. «Несомненно, флорентийские
банкиры были велики, но Генуя была всем миром» 31. Бродель
обратил внимание на усовершенствование генуэзцами техники
банковского дела 32.
Рост цен, по мнению Броделя, способствовал также инвести-
циям денег в недвижимость. Тем самым впервые была высказана
мысль, впоследствии развитая другими историками, что усиленные
покупки земли были новым способом извлечения прибыли, а не
просто спасением капиталов 33.
С ростом цен Бродель связывал и неудачи, постигшие в конеч-
ном итоге Италию в области промышленности. Высокой была и
заработная плата, что привело к дороговизне итальянских текс-
тильных изделий и тем самым уменьшило их конкурентоспособ-
ность 34. Эта точка зрения была воспринята и развита К. М. Чипол-
лой, Д. Селлой и др.35
28 Braudel F. La Mediterranee. . . (1976). Vol. 1. P. 420—492.
29 Ibid. P. 360.
30 Braudel F. L’Italia fuori d’llalia. P. 2094.
31 Braudel F. Vi Spiego. . . P. 53.
32 Ibid.
33 Braudel F. La Mediterranee... (1976). Vol. 1. P. 479.
34 Ibid. P. 483.
35 Cipolla С. M. The Decline of Italy: The Case of a Fully Matured Economy //
The Economic History Review. Ser. 2. 1952. Vol. 5. N 2. P. 183—184; Sella D.
Les mouvements longs de 1’industrie lainiere a Venise aux XVIе et XVIIе siecles //
Annales: E. S. C. 1957. N 1. P. 43.
252
А. Д. Ролова
Касаясь вопросов торговли, Бродель высказал мнение, что
в течение всего XVI в. Средиземноморье продолжало торговать
восточными товарами. Трудности в торговле перцем в самом начале
XVI в. были временными. В середине XVI в. ситуация изменилась
в пользу Средиземноморья. Тогда стало прибывать быльше перца,
чем до португальских открытий 36. Впоследствии новые трудности
(80-х годов) сменились новым расширением торговли, и только
после 1600 г. можно говорить об упадке средиземноморской
торговли с Левантом, что, по мнению Броделя, объясняется появле-
нием в Индийском океане голландцев. В этой связи Бродель
останавливается на характеристике венецианской торговли. Он
категорически отвергает распространенное мнение о ее упадке
в XVI в. По его наблюдениям, в этом столетии кратковременные
периоды спада сменялись периодами подъема. Окончательную ут-
рату Венецией ведущей роли морской торговой державы он свя-
зывает с появлением в Средиземном море английских и других
кораблей с Севера 37.
Бродель воспользовался данными, содержащимися в вышедшем
в 1947 г. небольшом исследовании П. Сарделлы об успехах венеци-
анского сукноделия в XVI в.38, сравнил их с ситуацией в Милане,
Генуе, Флоренции и пришел к выводу, что итальянцы сумели ком-
пенсировать утраты в одних областях экономики достижениями
в других. В этом он усматривал основной признак жизненности
этой экономики. В XVI в. итальянские города еще господствовали
в области промышленности — в этом он уверен. И только рост
конкуренции со стороны Англии и других стран послужил причи-
ной гибели итальянской промышленности. Но это произошло
только в XVII в.39
Книга Броделя изобилует целым рядом открытий и догадок по
отдельным сторонам экономической жизни. Так, например, он
ставит вопрос, не компенсировало ли экономическое развитие
малых городов утраты крупных 40. Бродель впервые обратил внима-
ние на значение шелковой промышленности для экономики Италии
XVI в.41, первый заговорил об успехах сельского хозяйства. Во
36 Braudel F. La Mediterranee. . . (1976). Vol. 1. P. 493—516. Эта мысль получила
полное подтверждение в работах: Romano R., Tenenti A., Tucci U. Venise et la
route du Cap: 1499 — 1517 // Mediterranee e Ocean Indien: Atti del Colloquio Inter-
nazionale di storia marittima. Venezia, 1962 / A cura di M. Cortelazzo. Venezia,
1970. P. 109-139.
37 Braudel F. La Mediterranee. . . (1976). Vol. 1. P. 355—358. Ср. также: Braudel F.
La vita economica di Venezia nel secolo XVI //La civilta veneziana del Rinasci-
mento. Firenze, 1958. P. 83—98; Braudel F., Jeannin P., Meuvret J., Romano R.
Le declin de Venise au XVIIе siecle // Aspetti e cause della decadenza economica
veneziana nel secolo XVII. Venezia; Roma, 1961. P. 23—86.
38 Sardella P. L’epanouissement industriel de Venise au XVIе siecle//Annales:
E. S. C. 1947. N 2.
39 Braudel F. La Mediterranee. . . (1949). P. 339 — 347.
40 Ibid. (1949). P. 345-346.
41 Ibid. P. 342-344.
Фернан Бродель и проблемы Средиземноморья
253
втором издании своего труда он гораздо больше подчеркивает
удельный вес аграрного сектора, отнюдь не придавая этому сугубо
отрицательного значения 42. Не отсюда ли пошли переоценка аграр-
ной экономики Италии эпохи Возрождения и принижение эконо-
мики города, характерные для трудов Ф. Джонса и Р. Романо43?
Сам Бродель говорит о победе деревни над городом и об аристокра-
тизации общества лишь применительно к XVII в.
В очерках, посвященных социальным процессам, Бродель уде-
ляет большое внимание феодальной реакции. Не отрицая самого
факта разорения части дворянства, он считает, что в целом оно
усилилось. Феодальная реакция для него не столько увеличение
сеньориальных привилегий, сколько рост эксплуатации крестьян-
ства.
Специальный раздел посвящен одворяниванию буржуазии.
«Никто не заставил буржуазию выйти из игры, — пишет Бро-
дель, — она сама предала себя». Нобилитет притягивал ее,
«это ее солнце» 44. Выражение «предательство буржуазии» стало
с тех пор крылатым словом.
Не оставил Бродель без внимания и народные массы. В его
труде впервые дана всесторонняя характеристика и анализ бан-
дитизма, широко распространенного в то время во всем Средизем-
номорье, но особенно в Италии. Бродель исследует разные формы
его проявления, роль феодального дворянства и крестьянских масс
в этой борьбе. Бандитизм в его понимании — это хроническая
жакерия, дитя нищеты и перенаселения 45, Бродель склонен счи-
тать бандитизм своеобразной формой классовой борьбы того вре-
мени 46.
Богатство фактов, извлеченных из многочисленных архивов,
дает убедительную панораму сложнейших процессов, охвативших
все слои общества, находившихся в постоянном движении — про-
тиворечивом, враждебном, перекрещивающемся, но неизменно
жизненном. При этом Италия не берется как изолированное явле-
ние, а в контексте всего Средиземноморья и всей Европы.
Обновление тематики и проблематики истории Италии XVI —
XVII вв. — огромная заслуга Броделя, не говоря уже о том, что
он сам был руководителем и координатором этих исследований.
Бродель учел результаты работ своих коллег и учеников при
подготовке ко второму изданию «Средиземноморья. . .». Поэтому
второе издание заметно отличается от первого. Оно больше по
42 Ibid. (1976). Vol. 1. Р. 384- 390; Vol. 2. Р. 517-518.
43 Romano R. La storia economica. Dal secolo XIV al Settecento // Storia d’Italia.
Torino, 1974. Vol. 2, ps. 2. P. 1811 — 1931; Jones P. J. Economia e societa nell’Italia
medievale. La leggenda della borghesia // Annali della storia d’Italia / Ed. R. Ro-
mano, C. Vivanti. Torino, 1978. Vol. 1. P. 185—372.
44 Rraudel F. La Mediterranee. . . (1976). Vol. 2. P. 71.
45 Ibid. P. 84, 90.
46 Ibid. P. 78-79.
254
А. Д. Ролова
объему (1218 с.), содержит 67 карт, графиков, аэрофотосъемок,
огромный список источников и литературы, значительно изменен
текст. Отражены изменения во взглядах самого автора, отдельные
его тезисы более обстоятельно обоснованы, больше акцентировано
значение экономических и социальных процессов, демографии;
больше внимания уделено повседневной жизни, меньше — про-
мышленности, появились новые разделы. Подготавливая второе
издание, Бродель хотел сначала убрать всю политическую историю,
но затем все же оставил ее, чтобы не нарушать глобальный харак-
тер исследования 47. Подобная переработка книги полностью соот-
ветствует взгляду Броделя, что в исторической науке никогда
ничто не является окончательно решенным. «Нет никакой книги,
которая не будет заново переписана», — заявил он 48.
Завершая характеристику «Средиземноморья. . .», следует еще
раз подчеркнуть, что у Броделя счастливо сочетается огромная
эрудиция в разных отраслях знания, способности тонкого анали-
тика, сила синтеза, воображения и темперамент. Его книга про-
никнута глубокой любовью к средиземноморскому региону, к его
людям и его истории. Не случайно он начинает книгу словами:
«Я страстно любил Средиземноморье. ..Яс радостью посвятил
ему долгие годы труда» 49. В 1976 г. он с большим удовлетворением
отмечает, что его мысль о процветании Средиземноморья в эпоху
Филиппа II уже не подвергается сомнению, и добавляет: «Я наивно
и безгранично этому радуюсь, как будто я доставил Испании,
Италии и другим странам Внутреннего моря счастливые или, по
крайней мере, достаточно яркие годы, которых традиционная исто-
рия лишила их» 50. Наконец, — и это, пожалуй, не менее важно,
чем все остальное, — глубокий гуманизм сквозит в каждой строчке
книги Броделя. С болью в сердце он рассказывает о страданиях
простого труженика, с гордостью — о достижениях отдельных
народов. Любовь к человеку пронизывает все его сочинения. Ему
принадлежат слова: «Гуманизм — это своего рода надежда, жела-
ние, чтобы люди по-братски относились друг к другу и чтобы
культуры, каждая в отдельности и все вместе, сохранились и
сохранили нас. . .»51 Он верил в прогресс и успехи человеческой
культуры.
При всем том нельзя безоговорочно принять все его взгляды.
Незаслуженно преуменьшено значение событийной истории,
в частности роль отдельных личностей в историческом процессе,
преувеличена роль «длительности». Тем самым историю творят
не сами люди, а силы, не подвластные им. Кроме того, создается
47 Ibid. Р. 223.
48 Braudel F. Dietro le quinte. . . P. 24.
49 Braudel F. La Mediterranee. .. (1976). Vol. 1. P. 13.
50 Ibid. P. 10.
51 Braudel F. Ecrits sur 1’histoire. P., 1969. P. 314.
Фернан Броделъ и проблемы Средиземноморья
255
впечатление, что его три временные измерения существуют каждое
само по себе. Их соединить — задача читателя. Это особенно
относится к взаимосвязи двух первых измерений и событийной
истории. В результате теряется внутренняя причинно-следствен-
ная связь.
В целом историческая концепция Броделя — плюралистическая.
«Для меня история — это сумма всех возможных историй, всех
подходов и точек зрения — прошлых, настоящих и будущих» 52.
Но, постоянно подчеркивая комплексность причин явлений, Бро-
дель всегда выделяет то один, то другой определяющий момент.
В одних случаях это географическая среда, в других — демографи-
ческий фактор. Мысль о решающем значении роста народонаселе-
ния для развития общества встречается неоднократно. Самостоя-
тельное значение движения цен в принципе отрицается, но оно
все же играет немаловажную роль в его концепции. Вместе с тем
автор сводит к минимуму роль производительных сил и пол-
ностью пренебрегает производственными отношениями. В книге
даже отсутствует раздел, посвященный промышленному производ-
ству и его организации. Нет, естественно, в этих условиях и пред-
ставления о закономерности смены общественно-экономических
формаций, о роли классовой борьбы в историческом процессе. Не
ставится вопрос и о связи между общественным устройством и госу-
дарственной структурой, о классовом характере политики государ-
ственной власти. Все это сказывается на решении Броделем глав-
ного вопроса его исследования — о перемещении центра европей-
ской жизни из Средиземноморья к Атлантике. Четкого ответа на
причины этого явления в книге найти нельзя.
Несмотря на неприемлемость методологических позиций Бро-
деля для марксистских историков, его книгу нельзя не признать
выдающимся историческим сочинением, а самого автора — одним
из крупнейших историков нашего столетия. К сочинениям Бро-
деля и особенно к его «Средиземноморью. . .» историки, незави-
симо от их методологических позиций, будут всегда возвращаться
и учиться на ее примере. Эта книга еще далеко не исчерпала
возможности своего влияния на историческую науку в целом и
о Средиземноморье XVI—XVII вв. в частности.
52 Бродель Ф. История и общественные науки. . . С. 128.
О. В. Вишлёв
ОРГАНИЗАЦИЯ ИЗУЧЕНИЯ ИСТОРИИ
ЕВРОПЕЙСКОГО СРЕДНЕВЕКОВЬЯ
В ФРГ
Западногерманская медиевистика, располагающая значитель-
ным количеством квалифицированных кадров, разветвленной
системой научных учреждений, многочисленными печатными
органами, занимает одно из ведущих мест среди национальных
школ медиевистики капиталистических стран. Ученые ФРГ задают
тон в разработке многих важных вопросов теории и методологии
исторической науки, конкретных исследовательских методик,
а также историко-политических концепций. Все это не может не
вызывать интереса к их деятельности как в сугубо научном
аспекте, так и в плане изучения организации исследовательской
работы, которая, как известно, в немалой степени определяет
качество научных разработок и их идейно-политическую направ-
ленность. В данной статье, не претендующей на исчерпывающее
освещение вопроса, мы попытаемся обрисовать современную орга-
низационную структуру медиевистики ФРГ, дать краткий анализ
деятельности наиболее значительных ее центров, а также просле-
дить по мере возможности взаимосвязи между организацией науки
и основными направлениями научно-исследовательской работы за-
падногерманских историков.
Ведущую роль в проведении исследований по истории средних
веков в ФРГ играют университеты и университетские научно-
исследовательские центры, в которых сосредоточена основная
масса ученых-медиевистов. Научные разработки по проблемам
средневековья ведутся в 38 высших учебных заведениях страны.
Ими занято свыше 100 ординарных и 200 экстраординарных про-
фессоров, а также около 400 внеплановых профессоров, доцентов,
референтов, ассистентов. В начале 70-х годов ежегодно в научно-
педагогических подразделениях по истории средних веков только
26 крупнейших университетов ФРГ проходили курс обучения
около 1050 студентов, аспирантов и докторантов 1. Учитывая, что
в течение 70-х годов «персонал исторической науки» в высших
учебных заведениях ФРГ увеличился почти в полтора раза1 2,
1 Подсчитано по: Geschichtswissenschaft in der Bundesrepublik Deutschland: Institu-
tionen der Forschung und Lehre / Hrsg. von Vierhaus R. Gottingen, 1985. S. 8—
64; Dann O. Das Studium der Geschichte. Paderborn, 1971. S. 83—103.
2 Cm.: Wehler H.-U. Historische Sozialwissenschaft und Geschichtsschreibung. Go-
ttingen, 1980. S. 31—32.
Изучение европейского средневековья в ФРГ
257
можно с уверенностью сказать, что сегодня число лиц, ежегодно
получающих специализированную подготовку по истории средне-
вековья, по сравнению с началом 70-х годов также существенно
возросло.
Изучение истории средних веков в учебных заведениях ФРГ
строится по хронологическому, проблемному и страноведческому
принципам. Хронологический организационный принцип приме-
няется к истории «классического региона» — Западной Европы.
В исторических семинарах и институтах практически всех круп-
ных западногерманских университетов имеются секции либо ка-
федры медиевистики, ориентированные на проблемы западноевро-
пейского и германского средневековья. В некоторых университетах
в рамках исторических семинаров имеет место и более узкая
научная специализация — действуют структурные подразделения
по истории раннего либо позднего средневековья.
В соответствии с принятой в буржуазной историографии ФРГ
периодизацией, подразделения по истории средних веков изучают
эпоху от образования первых германских государств севернее
Альп и приблизительно до 1500 г. XVI век—первую половину
XVII в. западногерманские ученые относят в качестве подпериода
к «новому» или «раннему новому времени» («раннее новое время»,
согласно принятой в исторической науке ФРГ периодизации,
охватывает период с 1500 по 1790 г.) и изучают в рамках секций
и кафедр новой истории.
Исследования по истории восточноевропейского средневековья
и истории Византийской империи ведутся в ряде семинаров и
институтов так называемого остфоршунга, работающих в 22 выс-
ших учебных заведениях ФРГ. Специализированные научно-педа-
гогические подразделения по истории Византии имеются также
в Кёльнском, Майнцском, Мюнстерском и Мюнхенском универ-
ситетах.
Хронологические и страноведческие структурные подразделе-
ния по истории средних веков сочетаются с проблемными подраз-
делениями, наличие которых отражает специализацию и диффе-
ренциацию, протекающие в медиевистике ФРГ, а также развитие
ее теоретико-методологических принципов.
На протяжении послевоенного периода произошло определен-
ное расширение предмета исследований буржуазной медиевистики,
оснащение ее новыми методологическими и историко-политиче-
скими концепциями3. Традиционная «политическая история»
в значительной мере утратила господствующие позиции в историо-
3 См.: Данилов А. И. Теоретико-методологические проблемы исторической
науки в буржуазной историографии ФРГ // СВ. 1959. Вып. 15; Данилов А. И.,
Неусыхин А. И. О новой теории социальной структуры раннего средневековья
в буржуазной медиевистике ФРГ // СВ. 1960. Вып. 18; Заметки о современной
западноевропейской медиевистике: Данилов А. И. ФРГ // СВ. 1960. Вып. 18; Ко-
258
О. В. Вишлёв
графин ФРГ. «Немецкому историзму» с его индивидуализирую-
щим методом оказалось не по плечу решение задач, вставших
в современных условиях перед буржуазной исторической наукой:
объяснение причинно-следственных связей в истории, определение
роли и места социально-экономических факторов и «групповых
явлений» в историческом процессе и т. д. Выход из теоретико-
методологического кризиса буржуазные историки ФРГ стали ис-
кать на путях форсированного развития «новых» исторических
дисциплин и их синтезации с традиционными 4.
Большое значение в западногерманской медиевистике приоб-
рела с конца 50-х годов «сравнительная конституционная», или
«правовая», история, вносящая в идеографическую историографию
элементы типологического анализа и имеющая целью дать сравни-
тельное описание «устройства мира», в котором происходят поли-
тические действия, выявить правовые «ограничители» этих дейст-
вий и их историческое значение. «Сравнительная конституционная
история», в свою очередь, по мере развития обнаружила тенденцию
к отходу от анализа макроявлений государственного масштаба и
сконцентрировала свое внимание на региональных и локальных
явлениях, вступив тем самым в тесную кооперацию с историей
земель, «региональной историей» и историческим краеведением,
которые в 60—80-е годы также развивались ускоренными темпами.
лесницкий Н. Ф. «Священная Римская империя» в освещении современной
западногерманской историографии // СВ. 1959. Вып. 14; Он же. Немецкая
буржуазная историография о феодальном государстве в Германии // СВ. 1960.
Вып. 18; Заборов М. А. Крестовые походы в освещении западногерманского
историка // СВ. 1960. Вып. 18; Рыськин Б. И. Вопросы происхождения средне-
векового европейского города в западногерманской буржуазной историографии //
СВ. 1962. Вып. 23; Неусыхин А. И. Судьбы свободного крестьянства в Герма-
нии VIII—XII вв. М., 1964. С. 3—16; Бессмертный Ю. Л. Феодальная деревня
и рынок в Западной Европе XII—XIII вв. М., 1969. С. 163 и след.; Барг М. А.
Проблемы социальной истории в освещении современной западной медиеви-
стики. М., 1973; МилъскаяЛ. Т. К вопросу о трактовке сельской общины в совре-
менной историографии ФРГ // СВ. 1975. Вып. 38; Бимахимов К. А. «Современная
школа» буржуазной медиевистики ФРГ о древнегерманской королевской
власти //Проблемы всеобщей истории. М., 1976; Могилъницкий Б. Г., Черка-
сов Н. С. О некоторых тенденциях развития современной буржуазной историо-
графии ФРГ //СВ. 1976. Вып. 40; Могилъницкий Б. Г. К характеристике
современного этапа кризиса буржуазной историографии ФРГ // Методологи-
ческие и историографические вопросы исторической науки. Томск, 1980. Вып. 4;
Майер В. Е. Деревня и город в Германии в XIV—XV вв. (Развитие производи-
тельных сил). Л., 1979. С. 13—25; Майер В. Е. Община в Германии XIII —
XVII вв. // Аграрная история эпохи феодализма. Ижевск, 1983. С. 75—86; Жума-
гулов К. Т. Новейшие исследования буржуазных ученых ФРГ по аграрной
истории древних германцев // Известия АН КазССР. 1980. № 5. С. 38—44; Unbe-
waltigte Vergangenheit: Kritik der biirgerlichen Geschichtsschreibung in der BRD.
B., 1977. S. 212-239.
4 Cm.: Beumann H. Zur Lage der Miltelallerforschung in der Bundesrepublik Deut-
schland // Jahrbuch der hislorischen Forschung in der Bundesrepublik Deutsch-
land. 1975. S. 19-25. (Далее: JhF).
Изучение европейского средневековья в ФРГ
259
«Сравнительная конституционная история», опирающаяся на ме-
тодику «региональной истории», либо — что то же самое — ориен-
тированная на сравнительное изучение государственно-правовых
структур «региональная история» в значительной мере опреде-
ляют сегодня лицо западногерманской медиевистики.
Развернувшийся в ФРГ с конца 50-х годов процесс «сращива-
ния» исторической науки с социальными дисциплинами (социо-
логией, политологией, социальной психологией и т. п.), также
являвшийся реакцией на кризис теоретико-методологических ос-
нов традиционной идеографической историографии, не обошел
стороной и медиевистику. Наряду с вооружением историков
теориями и методами социологии он стимулировал у них интерес
к «групповым» и «массовым явлениям». «Социальная история»,
ориентированная на изучение общественных структур, социальных
движений, условий существования отдельных социальных слоев
и групп и их роли в обществе в различные исторические периоды,
стала важным элементом буржуазной историографии ФРГ.
Практически одновременно с социальной историей на передо-
вые позиции в западногерманской историографии выдвинулась
«экономическая история» — одна из традиционных отраслей не-
мецкой исторической науки, игравшая, однако, вплоть до начала
60-х годов из-за господства идеалистического историзма подчинен-
ную роль и не принимавшая участия в определении теоретико-
методологического «профиля» историографии ФРГ 5. Значительно
активизировались исследования по экономической истории сред-
них веков.
Названные выше процессы вслед за светской историографией
охватили и такую отрасль исторической науки ФРГ, как история
религии и церкви. Конфессиональная историография стала обна-
руживать повышенный интерес к изучению истории церковного
права, региональной церковной истории и ее социально-экономи-
ческих аспектов.
Особенностью развития буржуазной историографии ФРГ на
протяжении трех последних десятилетий являлось то, что процесс
обновления и совершенствования теоретико-методологических
принципов имел целью не полный отказ от «немецкого историзма»
(хотя призывы к этому нередко раздавались в среде западногерман-
ских историков), а лишь его ограниченную модификацию и при-
способление к современным условиям. Взяв на вооружение
некоторые концепции социальных дисциплин, большинство
историков ФРГ выступило против полного слияния истории с со-
циологией и превращения ее в некую междисциплинарную «исто-
рическую социологию», не имеющую самостоятельного научного
значения. Социологически модифицированный историзм тракто-
5 Unbewaltigte Vergangenheit. . . S. 463 — 464.
260
О. В. Вишлёв
вался ими лишь как «новый способ рассмотрения» явлений
прошлого 6.
Включение в исследовательский арсенал западногерманских
историков концепций и методов социологии поставило перед ними
ряд принципиально важных проблем, от решения которых во
многом зависела дальнейшая судьба исторической науки: как
гармонично соединить традиционные и новоприобретенные теории
и методы? Каковы пределы использования социологического под-
хода в истории? Что является отныне предметом исторической
науки и каково ее место в системе общественных дисциплин?
Ответить на эти вопросы, отмежеваться от социологии, синтезиро-
вать индивидуализирующий и типологизирующий методы буржу-
азная историография ФРГ попыталась на путях «антропологиза-
ции» объекта своих исследований и исследовательского инстру-
ментария. Главным объектом исторической науки были объявлены
не единичные и не массовые общественные явления, а «социо-
культурные исторические системы»; методом же их познания —
не индивидуализирующий и не типологизирующий подходы,
а продукт их синтеза — эмпирический анализ «структур действия»
и «образа поведения» индивидуумов и микросоциальных обра-
зований 7.
«Социально-историческая антропология» спаяла воедино
«политическую», «правовую», «социальную», «экономическую»,
«конфессиональную» истории, замкнув их на индивидууме и пре-
вратив последнего из homo unicus в homo socialis — представителя
элементарной социальной группы, живущего, действующего и
мыслящего в соответствии с ее правовыми нормами, укладом
жизни, культурой и менталитетом. Процесс «антропологизации»
буржуазной историографии ФРГ получил наиболее яркое выраже-
ние в таких начавших бурно развиваться со второй половины
70-х годов отраслях исторической науки, как «микроистория» и
«Mentalitatsforschung». С двумя этими направлениями историки
ФРГ, в том числе медиевисты, связывают сегодня надежды на
достижение их наукой новых, более высоких рубежей. «Микро-
история» в сочетании с «региональной», «социальной», «экономи-
ческой» историей способна дать, по мнению западногерманских
ученых, «аутентичное знание» о жизненном укладе, быте на эле-
ментарном, «максимально приближенном к человеку» уровне (эти
исследования историки ФРГ противопоставляют марксистско-
ленинскому анализу социально-экономических и политических
6 Подробнее см.: Irmschler К., Lozek G. Historismus und Sozialgeschichte in der
gegenwartigen biirgerlichen Geschichtsschreibung / Zeitschrift fiir Geschichtswis-
senschaft. 1979. H. 3; Вишлёв О. В. Союз историков Германии (ФРГ) // Нацио-
нальные исторические организации в странах Западной Европы и США. М.,
1982. С. 4-48.
7 Подробнее см.: Вишлёв О. В. 35-й съезд западногерманских историков // Новая
и новейшая история. 1985. № 3. С. 211—214.
Изучение европейского средневековья в ФРГ
261
макропроцессов). От «Mentalitatsforschung», вбирающего в себя
«правовую», «конфессиональную историю», элементы социальной
психологии и культурологии, ожидают выработки шкалы побуди-
тельных мотивов политического действия и его норм, детерминиро-
ванных духовным миром человека и пригодных для объяснения
исторических процессов и явлений с альтернативных принципам
исторического материализма теоретико-методологических по-
зиций.
«Антропологизация», которой охвачена сегодня буржуазная
историография ФРГ, имеет по существу консервативный характер
и нацелена на то, чтобы «по-новому», но все с тех же субъективно-
идеалистических позиций объяснить исторический процесс. Хотя
«историческая антропология» и позволила «узаконить» междис-
циплинарный подход в исторических исследованиях, сам по
себе этот подход не компенсировал отсутствие у буржуазной
историографии ФРГ цельной теоретико-методологической плат-
формы.
Процессы, протекавшие с конца 50-х годов в историографии
ФРГ, наложили яркий отпечаток на систему ее организации
прежде всего в университетах. Наряду с традиционными пробле-
мными структурными подразделениями по истории средних веков,
такими, как вспомогательные исторические дисциплины, археоло-
гия средневековья, история церкви, в них возникло значительное
число новых структурных единиц. Внутри традиционных проблем-
ных структурных подразделений, в свою очередь, произошла
дифференциация и специализация в соответствии с общими тен-
денциями развития науки.
Сегодня западногерманская университетская медиевистика
имеет сложную организационную структуру. Как и вся историо-
графия ФРГ, она стала в определенной степени междисциплинар-
ной, межфакультетской наукой. Конкретно по вузам организаци-
онная структура изучения и преподавания истории средних веков
по состоянию на зимний семестр 1984 — 1985 гг. была следующей
(в скобках указаны фамилии ординарных профессоров) 8.
Аугсбург: Университет, философский факультет II: кафедра средневе-
ковой истории (Б. Шиммельпфенниг); кафедра истории ран-
него нового времени (В. Райнхард); кафедра баварской
истории (П. Фрид); юридический факультет: кафедра граждан-
ского права и истории права (Г. Шлоссер); католическо-теоло-
гический факультет: кафедра истории церкви в средние века
и новое время (В. Брандмюллер).
8 Geschichtswissenschaft in der Bundesrepublik Deutschland. S. 8 — 64; Internatio-
nales Universitats-Handbuch in 4 Banden. Toil 1/1: Albanien-Osterreich. Miin-
chen, 1976. S. 56 — 295; Wissenschaftliche und kulturelle Institutionen der Bundes-
republik Deutschland. Munchen, 1976. S. 131 — 376; Wer ist wer? Das deutsche
Who’s who. Lubeck, 1983.
262
О. В. Вишлёв
Ахен:
Бамберг:
Байрёйт:
Билефельд:
Бонн:
Бохум:
Брауншвейг:
Рейнско-вестфальский технический университет, философский
факультет, отделение философско-исторических наук: кафедра
средневековой истории и исторический институт (Г. М. Клин-
кенберг), научно-педагогический отдел средневековой и новой
истории (М. Кернер), научно-педагогический отдел истории
раннего нового времени (Р. Хильдебрандт); отделение эконо-
мических наук: кафедра экономической и социальной истории
(Ф. Шинцигер).
Университет, факультет исторических и географических паук,
предметы: средневековая история (Г. Циммерман); экономи-
ческая и социальная история; вспомогательные исторические
дисциплины (Г. Энценсбергер); археология средневековья и
нового времени (В. Заге); историческое краеведение (К. Гут);
история церкви (Г. Денцлер); Исследовательский центр по
истории европейской экспансии раннего нового времени
(Э. Шмитт); факультет католической теологии: предмет ис-
тория церкви и патрология (Э. Л. Грасмюкк).
Университет, культурно-научный факультет: кафедра средне-
вековой истории (П. Зегль).
Университет, факультет исторической науки и философии,
отделение исторической пауки: кафедра средневековой и новой
истории; кафедра истории раннего нового времени (В. Магер);
кафедра истории позднего средневековья и вспомогательных
исторических дисциплин; кафедра социально-экономической
истории позднего средневековья (Н. Бульст); юридический
факультет: секция истории права (Г. Гримм, Н. Хорн, Г. Отте,
Г. Шиман, К. Вольшлегер); факультет теологии, географии,
искусства и музыки: кафедра истории церкви (К. Борнкамм).
Рейнский университет им. Фридриха Вильгельма, философ-
ский факультет, исторический семинар: секция средневековой
и новой истории (К. Хильдебрандт, Р. Коттье, К. Репген,
Т. Шиффер, Э. Р. Опгеноорт, Г. Томас); отделение вспомога-
тельных исторических дисциплин и архивоведения (Р. Коттье) ;
отделеление конституционной, социальной и экономической
истории (Г. Поль, Г. Адельман); институт исторического
краеведения Рейнланда: отделение истории рейнских земель
(Г. Дрёге); факультет правовых и государственных наук; ин-
ститут германской и рейнской правовой истории (Г. Кляйн-
хайер) ; Институт сравнительной истории права (Р. Кпютель);
евангелическо-теологический факультет: отделение истории
церкви (Г. Гольтерс, К. Шефердик); католическо-теологиче-
ский факультет: институт истории церкви: отделение средне-
вековой и новой истории церкви (Г. Адриани).
Рурский университет, IV отделение — историческая наука,
группа предметов по всеобщей истории: кафедра средневековой
истории (Ф. Зайбт, Ф.-Й. Шмале); кафедра вспомогательных
исторических дисциплин (Г. Плехль); кафедра социальной
и экономической истории (В. Вебер, Д. Петцина, В. Кёлльман);
III отделение — социология: секция социальной и экономиче-
ской истории (Д. Петцина); VI отделение — юриспруденция:
секция германской и европейской истории права; секция цер-
ковного права и истории церковного права; I отделение —
евангелическая теология: кафедра истории Реформации и но-
вой истории церкви (Й. Вальмап); II отделение — католиче-
ская теология; кафедра средневековой и новой истории церкви
(Г. Смолински).
Технический университет, отделение философии и социальных
наук, исторический семинар: кафедра средневековой истории
(Й. Элерс, Н. Камп).
Изучение европейского средневековья в ФРГ
263
Вупперталь-.
Вюрцбург:
Г амбург:
Г анновер:
Гейдельберг:
Гёттинген:
Гисен:
Дармштадт:
Дюссельдорф:
Кёльн:
Бергский университет, отделение I — общественные науки:
профессура средневековой истории (Т. Струве); профессура
средневековой и новой истории (Г. де Бур); профессура регио-
нальной истории (К. Г. Бек).
Баварский университет им. Юлиуса Максимилиана, философ-
ский факультет II, институт истории: кафедра истории средних
веков, региональной истории и вспомогательных историче-
ских дисциплин (П. Херде); кафедра социальной и экономиче-
ской истории средневековья (Р. Шпрандель, Г. Ойлер, В. Ци-
глер); кафедра новой истории I (П. Баумгарт).
Университет, отделение исторической пауки, исторический
семинар: секция средневековой и повой истории (Р. Вольфайль,
Г. Мольтман, Л. Буиссон, Г.-Г. Краузе, Р. Постэль, Г. Тройер-
кауф); отделение философии и социальных наук, институт
социальной и экономической истории (Г. Аренс, Г.-Й. Гёрц,
М.-Э. Хильгер, У. Тройтщ); отделение юриспруденции I,
семинар римского права и сравнительной истории права
(Г. Г. Зайлер, К.-Г. Циглер), семинар германской и северо-
европейской истории права (Г. Гайльке, Г. Ландвер); отделение
евангелической теологии, семипар по истории церкви и догмы
(Г. Гюльцов, М. Крёгер, Б. Лозе).
Университет, факультет гуманитарных и социальных наук,
отделение истории, философии и социологии, исторический
семинар: секция средневековой и новой истории (К.-Г. Хаупт-
майер, Г. Обенаус); рабочая группа по региональной истории
(В. Мариенфельд).
Университет им. Рупрехта Карла, Философско-исторический
факультет, исторический семипар: кафедра средневековой и
новой истории (Г. Якобс, Й. Митке); институт франконско-
нфальцской истории и краеведения (Г. Якобс); экономический
факультет, институт социальной и экономической истории
(Э. Шраммер, В. Селлин); юридический факультет, институт
исторического правоведения (К. Мизера, Г. Нидерлендер); тео-
логический факультет: кафедра истории церкви (А. М. Риттер,
Г. Зеебас).
Университет им. Георга Августа, отделение историко-филоло-
гических паук: семинар средневековой и новой истории (Р. фон
Тадден, Г. Боокман, Г. Велленройтер, X. Гребипг, Г. Хоффман,
Ф. Лоттер, М. Тиль); институт исторического краеведения;
отделение экономических наук, институт экономической и
социальной истории (К. Хельберг, К. Г. Кауфхольд); юриди-
ческое отделение: секция германской истории права (В. Зем-
серт); отделение теологии: секция истории церкви (Г.-В. Крум-
виде, Й. Мартикайнен, Б. Мёллер, Э. Мюлленберг, А. Шпрепг-
лер-Руппенталь); институт специальных исследований: секция
нижнесаксонской истории церкви (Г.-В. Крумвиде).
Университет им. Юстуса Либига, специальность 08 — истори-
ческие науки, исторический институт: секция средневековой
истории (К. Брюль, Г.-Д. Каль, Г.-Г. Камински); секция
истории германских земель (П. Морав); специальность 01 —
юридические пауки, юридический семипар: секция германской
истории нрава (Г. Кёблер).
Технический университет, специальность 2 — общественные
и исторические науки; институт истории: кафедра средневеко-
вой истории (граф Л. цу Дона).
Университет, философский факультет, исторический семинар:
секция средневековой истории (Р. Хиштанд, Й. Земмлер);
секция экономической истории (К. Хардах).
Университет, философский факультет, исторический семинар:
264
О. В. Вишлёв
секция средневековой и новой истории (А. Хильгрубер, О. Энгельс,
Й. Купит, А.-Д. фон ден Брикен, П. Буриан, Э. Мойтен); институт
изучения древностей: отдел византинистики (П. Шрайнер); факультет
экономических и социальных наук, семинар экономической и социаль-
ной истории (Ф.-В. Хеннинг, Ф. Цункель); исследовательский институт
социальной и экономической истории (Ф.-В. Хеннинг): отделение
рейнско-вестфальской социальной и экономической истории; юридиче-
ский факультет: институт церковного права и истории рейнского
церковного права.
Киль\ Университет им. Кристиана Альбрехта, философский факультет, исто-
рический семинар: секция средневековой и новой истории (Э. Хоффман,
Г. Леман, Г.-Э. Майер, 3. Лабиб, В. Паравичини); факультет экономи-
ческих и социальных наук, институт экономической и социальной
истории; юридический факультет: кафедра германской истории права
(Г. Хаттен); теологический факультет: институт истории церкви
и церковной археологии (Г. Марон).
Констанц: Университет, философский факультет, группа по истории: кафедра
средневековой истории (А. Борст); юридический факультет: кафедра
германской истории права (Г.-В. Штретц).
Майнц: Университет им. Иоганна Гутенберга, специальность — историческая
наука, исторический семинар: секция 11 — средние века (А. Беккер,
Й. Й. Менцель); секция III — сравнительная история земель (А. Гер-
лих, В. Дотцауэр); секция V — византинистика (Й. Кодер); институт
исторического краеведения (А. Герлих, В. Кляйберг, К. Дювель);
факультет юридических и экономических наук: институт правовой и
конституционной истории (Г. Гудиан, Г. Верле); факультет католиче-
ской теологии, семинар по истории церкви (Т. Баумайстер, И. Франк);
факультет евангелической теологии, семинар по истории церкви
(Г. А. Бенрат, Г. Май).
Мангейм: Университет, факультет истории и географии, исторический институт:
кафедра средневековой истории (Г. Фольрат, К. Ф. Кригер); факультет
народного хозяйства и статистики: кафедра экономической и социаль-
ной истории (Б. Кирхгесснер); институт краеведения и региональных
исследований: рабочая группа по историческому краеведению (Б. Кирх-
гесснер) .
Марбург: Университет им. Филиппа, факультет исторических наук: отделение
средневековой истории (Д. Клод, Й. Петерзон, Г. К. Шульце); отделе-
ние социальной и экономической истории (И. Бог, Г. Хардах); отделе-
ние вспомогательных исторических дисциплин (П. Рюкк); факультет
юридических наук, институт истории права и папирологии: германское
отделение (Э. Кауфман, Д. Веркмюллер); факультет евангелической
теологии: отделение истории церкви (В. Бинерт, Э.-В. Колье, Г. Либинг)
Мюнстер: Вестфальский университет им. Вильгельма, специальность 10 — исто-
рия, исторический семинар: кафедра средневековой и новой истории
(Г. Келлер, Й. Вольаш); глоссарий по истории раннего средневековья
в Восточной Европе (Й. Ферлуга); отделение вестфальской земельной
истории (Г. Штооб); институт по исследованию раннего средневековья
(К. Грубмюллер, Г. Келлер, К. Й. Нарр, Р. Шмидт-Виганд, Й. Вольаш,
Ф.-Й. Ворстброк); особое исследовательское отделение 7 — исследова-
ние средневековья (Р. Шмидт-Виганд, Й. Вольаш); особое исследова-
тельское отделение 164 — сравнительно-историческое изучение городов
(Г. Й. Тойтеберг); специальность 4 — экономические и социальные
науки, институт экономической и социальной истории (Р. Г. Тилли);
специальность 3 — юриспруденция, институт германской истории
права (Г. Хольцхауэр, Г. Кифнер); специальность 1 — евангелическая
теология, семинар средневековой и повой истории церкви (М. Брехт),
институт истории вестфальской церкви (В. Нойзер); специальность
2 — католическая теология, семинар средневековой и новой истории
церкви (А. Ангенедт).
Изучение европейского средневековья в ФРГ
265
Мюнхен'. Университет им. Людвига Максимилиана, философский фа-
культет по историческим наукам и искусствоведению, институт
средневековой истории, истории образования и университетов,
вспомогательных исторических дисциплин (К. Шнит, Э. Хла-
вичка, В. Гизе, Л. Бём, В. Кох); институт баварской истории:
кафедра баварской истории (А. Краус); кафедра средневековой
истории и сравнительной истории земель (Ф. Принц); социоло-
гический факультет, семинар экономической истории (К. Бор-
хардт); католическо-теологический факультет, институт исто-
рии церкви: кафедра истории церкви в средние века и новое
время (Г. Швайгер); кафедра истории церкви в Баварии
(Б. Хубенштайнер); евангелическо-теологический факультет,
институт истории церкви (Р. Шварц, Г. Кречмар, У. Кёнф).
Оснабрюк: Университет, факультет культуры и наук о земле: кафедра
средневековой истории (К. Вридт).
Падерборн: Университет, специальность 1 — философия, история, геогра-
фия, религиозные и общественные науки: кафедра средневе-
ковой истории (Й. Ярнут); кафедра средневековой истории и
дидактики истории (Р. Шпренгер); кафедра вестфальской
земельной истории и дидактики истории (К. Хюзер).
Пассау: Университет, философский факультет: кафедра средневековой
истории (Э. Босхоф); юридический факультет: кафедра граж-
данского права и германской истории права (М. Коблер);
католическо-теологический факультет: кафедра истории цер-
кви (А. Ляйдль); институт краеведения Восточной Баварии
(А. Ляйдль).
Регенсбург: Университет, философский факультет III — история, обще-
ство, география, институт истории (профессора по средневеко-
вой истории X. Фурман, Г. Ангермайер, К. Райндель); юриди-
ческий факультет: кафедра гражданского права и германской
истории права (Д. Шваб); католическо-теологический факуль-
тет: кафедра средневековой и новой истории церкви
(К. Й. Бенц).
Саарбрюккен: Саарский университет, философский факультет, специаль-
ность 5 — фундаментальные и историческая науки, специ-
альность история: кафедра средневековой истории; специаль-
ность 1 — юриспруденция: кафедра германской истории права
и гражданского права (Э. Вадле); институт краеведения земли
Саар (Г. Квастен).
Трир: Университет, специальность III — история: секция средневе-
ковой истории и вспомогательных исторических дисциплин
(Г. Г. Антон, А. Хаверкамп), секция исторического краеве-
дения (Ф. *Ирзиглер); специальность IV — юриспруденция:
секция конституционной истории (Т. Вюртенбергер).
Тюбинген: Университет им. Эберхарда Карла, исторический факультет,
исторический семинар: секция средневековой истории (Г. Цим-
мерман, Г. Баакен); институт исторического краеведения и
вспомогательных исторических дисциплин (Д. Мертенс); фа-
культет экономических наук: секция экономической и социаль-
ной истории (К. Э. Борн, Э. Вандель); юридический факультет:
секция истории права (К. В. Нёрр); евангелическо-теологиче-
ский факультет: секция истории церкви (Л. Абрамовский,
3. Редер, В. Вербек): особое подразделение — позднее средне-
вековье и Реформация (В. Вербек); католическо-теологический
факультет: секция истории церкви (Й. Кёллер, Р. Райнхардт,
Г. Й. Фогт).
Франкфурт- Университет им. Иоганна Вольфганга Гёте, специальность
на-Майне: 8 — исторические науки, исторический семинар: кафедра
средневековой и новой истории (В. Гембрух, Н. Хаммерштайн,
266
О. В. Вишлёв
П. Венде); специальность 2 — экономические науки: кафедра
экономической и социальной истории (Й. Й. ван Клаверен);
специальность 1 — юриспруденция (профессора истории нрава
Б. Дистелысамн, Г. Дильхер, Г. Э. Тройе); специальность
6 — науки о религии: кафедра истории церкви (Г. Рёр).
Фрейбург. Университет им. Альберта Людвига, философский факуль-
тет IV, исторический семинар; профессура по средневековой
истории (К. Шмид, Г. Мордек) ; профессура но экономической и
социальной истории (Г. Отт); секция истории земель
(К. Шмид); юридический факультет, институт истории права
и сравнительно-исторического изучения права (Й. Г. Вольф);
теологический факультет, институт библейской и исторической
теологии: секция средневековой и новой истории церкви
(Р. Боймер, В. Маршалл), институт систематической теологии:
секция истории религии (Р. Гамлих), секция источнико-
ведения по истории средневековья (К. Лор, Г. Ридлингер);
институт практической теологии: секция церковного нрава и
истории церковного права (К. Г. Фюрст).
Штутгарт: Университет, факультет 8 — исторические, социальные эконо-
мические науки, исторический институт: секция средневековой
истории (А. Ничке, В. Штюрнер); секция истории земель
(О. Борст); институт социальных исследований: секция изу-
чения исторических форм поведения (А. Ничке).
Эйхштет: Католический университет, факультет исторических и обще-
ственных наук, специальность — история: кафедра средневеко-
вой истории (Г. Диккерхоф); профессура по истории раннего
нового времени; профессура по истории Баварии (3. Вайнфур-
тер); католическо-теологический факультет: кафедра средневе-
ковой и новой истории церкви (Э. Райтер); кафедра церковного
права и истории церковного права (П. Кремер).
Эрланген: Эрланген-Нюрнбергский университет им. Фридриха Алек-
сандра, философский факультет I, институт истории: кафедра
истории средневековья (В. Гёц, И. Хёсс); кафедра баварской и
‘франконской земельной истории (А. Вендехорст); факультет
экономических и социальных наук: кафедра истории, экономи-
ческой и социальной истории (барон В. Штромер фон Рай-
хенбах): юридический факультет, институт истории права:
кафедра германской и баварской истории права (В. Ляйзер);
теологический факультет, институт краеведения Франконии и
общих региональных исследований (А. Вендехорст).
Эссен: Университет, специальность 1 — философия, наука о религии,
социальные науки: профессура средневековой истории (Р. Кай-
зер), профессура социальной и экономической истории
(Д. Блазиус), профессура социальной истории (Э. Шмекен).
*
Западногерманские университетские центры по изучению исто-
рии средних веков тесно взаимодействуют с академическими
и прочими научно-исследовательскими учреждениями аналогич-
ного профиля. Между ними существуют прочные организационные
и персональные связи. Университетские историки принимают
участие в работе других центров и нередко возглавляют их,
а сотрудники последних, в свою очередь, преподают в универ-
ситетах. В этом сотрудничестве ярко отражается единство
научно-исследовательской и педагогической работы, присущее
деятельности цеха западногерманских историков.
Изучение европейского средневековья в ФРГ
267
Специализированных неуниверситетских научно-исследова-
тельских центров по истории средних веков в ФРГ насчитывается
несколько десятков. Это комиссии академий наук (а их в Западной
Германии пять — Баварская, Гейдельбергская, Академия наук
в Гёттингене, Рейнско-Вестфальская Академия наук, Академия
наук и литературы в Майнце), самостоятельные научно-иссле-
довательские институты, крупные архивы, ведущие научные
библиотеки и музеи, многочисленные объединения историков-
профессионалов и историков-любителей на региональном и локаль-
ном уровнях.
Научно-исследовательские задачи университетских и неунивер-
ситетских центров медиевистики во многом сходны. Однако в их
научных функциях имеются и определенные различия, которые
обусловлены «разделением труда» между ними в исследователь-
ском процессе. Если университетские центры готовят научные
кадры и решают зачастую исследовательские задачи, то неуни-
верситетские заведения, наряду с исследовательской работой,
несут основную нагрузку по осуществлению долгосрочных
сложных проектов, связанных с подготовкой и изданием собраний
документальных и прочих источников, а также координируют
изучение тех или иных крупных научных проблем.
Выявлением, обработкой и изданием источников заняты прежде
всего академии наук ФРГ. В каждой из них имеется одна или
несколько комиссий, проводящих такого рода работу. Всего
в ФРГ насчитывается 15 академических комиссий, изучающих
проблемы европейского средневековья. Комиссии состоят из дей-
ствительных и экстраординарных членов, избираемых общим
собранием комиссии из числа ведущих университетских истори-
ков ФРГ, а также других, как правило германоязычных, стран,
имеют штат постоянных сотрудников и совместителей. Численный
состав каждой академической исторической комиссии обычно не
превышает двух-трех десятков человек. Крупнейшая в ФРГ
Историческая комиссия при Баварской академии наук (образо-
вана в 1858 г.), по данным на 1983 г., насчитывала 107 человек
(41 член комиссии, 34 штатных сотрудника и 32 совместителя).
Действительными членами академических исторических комиссий
могут быть лишь ученые в возрасте до 70 лет. По достижении
70-летия лица, избранные в комиссии, утрачивают статус действи-
тельных членов и право участия в голосовании, но остаются
в составе комиссий. В субсидировании исторических комиссий
академий наук, как и в субсидировании других научных учрежде-
ний исторического профиля, принимают участие земельные органы
власти и различного рода благотворительные фонды. Среди послед-
них можно выделить фонды научных обществ (Фонд Истори-
ческой коллегии Объединения благотворительных фондов содей-
ствия германской науке, Мюнхен; Общество им. Гёрреса по
содействию науке, Кельн; Общество им. Гумбольдта по содействию
268
О; В. Вишлёв
науке, искусству и образованию, Мангейм; Общество им. Макса
Планка по содействию науке, Франкфурт-на-Майне; Общество по
истории и культуре, Бонн; Общество по духовной истории,
Эрланген; Общество им. Георга Агриколы по содействию изучению
истории естественных наук и техники, Эссен; Фонд им. Савиньи
по истории права, Кёльн, и др.), фонды политических партий
(Фонд им. Ф. Эберта, Бонн; Фонд им. Ф. Наумана, Бонн; Фонд
им. Л. Эрхарда, Бонн; Фонд им. К. Аденауэра, Санкт-Августин),
фонды концернов (Фонд Тиссена, Фонд «Фольксваген» и др.),
фонды общественных и религиозных организаций. Историческая
комиссия при Баварской академии наук финансируется из спе-
циального фонда содействия ей (образован в 1880 г.) и подчинена
баварскому государственному министерству образования и куль-
тов, которое утверждает устав комиссии, лиц, избранных на долж-
ности ее президента и секретаря, контролирует выборы ее членов.
Как самая крупная, Историческая комиссия при Баварской
академии наук отличается и наибольшей публикаторской актив-
ностью. Ею издаются несколько серий источников. Центральное
место среди них занимает собрание документов германских
рейхстагов, состоящее из нескольких серий: «Deutsche Reichstag-
sakten. Altere Reihe» (в 20 томах) охватывает период с 1376 по
1480 г. (руководитель проекта — Э. Мойтен); «Deutsche Reich-
stagsakten. Mittlere Reihe» (в 6 томах) охватывает период с 1488
по 1498 г. (руководитель — Г. Ангермайер); «Deutsche Reichstag-
sakten. Jungere Reihe» (в 8 томах) охватывает период с 1519 по
1530 г. (руководитель — Г. Лутц); «Akten der deutschen Reichstage
und Reichsdeputationstage zwischen 1555 und 1613» (руково-
дитель — Г. Ангермайер). Комиссия продолжает издание 38-том-
ного собрания германских городских хроник XIV —XVI вв.,
37-томного собрания германских летописей (руководитель —
Г. Келленбенц). Совместно с Комиссией по баварской истории
Баварской академии наук, возглавляемой А. Краузом, она издает
12-томное собрание источников по баварской и германской истории
« 9
и ряд других источниковедческих серии .
Активной публикаторской деятельностью в области источнико-
ведения средневековья отличается Комиссия по изданию герман-
ских эпиграфических памятников средневековья и раннего нового
времени Баварской академии наук, возглавляемая Б. Бишоффом,
Эпиграфическая комиссия (председатель — Г. Циммерман)
Академии наук и литературы в Майнце, одноименная комиссия
во главе с Ф. Гшнитцером Гейдельбергской академии наук,
Комиссия по германской эпиграфике средневековья (председа-
тель — К. Штакман) и Межакадемическая комиссия по изданию
германских эпиграфических памятников средневековья и раннего
9 См.: Historische Kommission bei der Bayerischen Akademie der Wissenschaften:
1858-1983. Munchen, 1984. S. 79-139.
Изучение европейского средневековья в ФРГ
269
нового времени (председатели — Г. Нойман, К. Штакман и Р. Вен-
скус) Академии наук в Гёттингене. Важным научно-исследова-
тельским центром является расположенный в Кронберге архив
источников по деятельности верховных судов древней империи,
руководимый франкфуртским профессором Б. Дистелькампом.
Большое влияние на развитие западногерманской медиевистики
оказывает деятельность Германского института по изучению сред-
невековья, расположенного в Мюнхене, президентом которого
является X. Фурман. Этот институт, образованный в 1819 г.,
имеет целью «посредством критического изучения и издания
источников служить освещению с научных позиций средневековой
истории Германии и Европы». «Monumenta Germaniae Historica»,
финансируемый и контролируемый баварским государственным
министерством образования и культов, поддерживает тесные орга-
низационные связи с Венским отделением дипломатики Иссле-
довательского института австрийской истории Венского универси-
тета и с Академией наук ГДР 10 11. При их участии институтом
была проведена большая работа По восстановлению и пополнению
пострадавших во время войны архива, библиотеки и подготови-
тельных материалов одной из лучших в мире академических
публикаций средневековых источников, по переизданию ее преж-
них выпусков и изданию новых томов н.
Важным научным центром медиевистики ФРГ является обра-
зованная в 1967 г. при Академии наук и литературы в Майнце
Германская комиссия по обработке «Regesta Imperii» (предсе-
датель — Г. Бойман), организационно связанная с одноименной
комиссией Австрийской АН и финансируемая Немецким исследо-
вательским обществом. Программа издания регест грамот и других
документов Священной Римской империи (т. 1 вышел в свет
в 1972 г.) включает в себя также публикацию регест папских
грамот. В 1969 г. был выпущен первый том такого рода регест
по периоду правления Оттонов, после чего началась обработка
регест папских грамот IX, XI и XII вв. В этой области Германская
комиссия по обработке «Regesta Imperii» тесно сотрудничает
10 Handbuch der deutschen wissenschaftlichen Akademien und Gesellschaften.
Wiesbaden, 1977. S. 248.
11 Публикация источников «Monumenta Germaniae Historica» состоит из пяти круп-
ных многотомных серий, подразделяющихся на секции: «Scriptores», «Leges»,
«Diplomata», «Epistolae», «Antiquitates». Для учебных целей им издается
«Scriptores rerum germanicarum (in usum scholarum) ex Monumentis Germaniae
historicis recusi» (64 тома), а также переиздается в переводе на немецкий
язык «Geschichtsschreibung der deutschen Vorzeit» (92 тома). Кроме традицион-
ных серий в послевоенные годы институт стал выпускать две новые «Staats-
schriften des spaten Mittelalters» и «Quellen zur Geistesgeschichte des Mittelal-
ters». C 1937 г. институт издает журнал «Deutsches Archiv fur Erforschung
des Mittelalters» (редакторы — X. Фурман и Г. М. Шаллер), освещающий
проблемы источниковедения, а также исследовательскую серию «Schriften der
Monumenta Germaniae Historica».
270
О. В. Bum лё в
с Благотворительным фондом Пия по изучению папских грамот
и средневековым историческим исследованиям при Академии наук
в Гёттингене и с расположенным в Мюнстере Обществом по
изданию «Corpus Catolicorum», которое возглавляет Э. Изерло.
Аналогичную работу по обработке и публикации папских
регест, однако более позднего периода — XIV—XV вв., ведет
и Германский исторический институт в Риме (руководитель —
Р. Эльце), издающий источниковедческую серию «Repertorium
Germanicum. Regesten aus den papstlichen Archiven zur Geschichte
des Deutschen Reiches und seiner Territorien im XIV. und XV.
Jahrhundert» (выпущено 8 томов) 12. Широко освещаются резуль-
таты исследований в этой области издаваемым институтом журна-
лом «Quellen und Forschungen aus italienischen Archiven und
Bibliotheken», который выходит в Тюбингене.
Источники церковного происхождения по истории средних ве-
ков изучаются и издаются еще одним крупным исследователь-
ским центром ФРГ — Институтом истории им. Макса Планка
в Гёттингене, (директора — Р. Фирхауз, Й. Флекенштайн).
Издаваемая им серия «Germania Sacra» является публикацией
документов германских епископств периода позднего средневе-
ковья и подразделяется на «старую» и «новую» серии, а те, в свою
очередь, — на секции. К настоящему времени опубликовано более
20 томов. Институтом выпускается также исследовательская серия
«Studien zur Germania Sacra», состоящая из индивидуальных
монографий сотрудников Института, написанных в процессе под-
готовки публикации документов.
Важную роль в изучении церковных источников и координации
исследований в этой области играет ряд периодических истори-
ческих изданий, в частности издаваемый с 1969 г. в Кёльне под
редакцией В. Брандмюллера и Р. Боймера «Annuarum Historiae
Conciliorum: Internationale Zeitschrift fur Konziliengeschichts-
forschung», «Zeitschrift fiir Kirchengeschichte» (редактор —
Э. Мойтен; издается в Штутгарте с 1877 г.) и «Zeitschrift fiir
Religions- und Geistesgeschichte» (издается в Кёльне с 1948 г. при
содействии гамбургского фонда Клопштока; редактор — Ф. В. Кат-
ценбах).
Говоря о деятельности западногерманских медиевистов по вы-
явлению, обработке и публикации первоисточников, нельзя не
упомянуть о проводимой с 1974 г. Германским историческим
институтом в Париже работе по подготовке издания регест офици-
альных документов периода Меровингов (руководитель —
К. Ф. Вернер). К середине 70-х годов сотрудниками института
было выявлено более 700 документов того времени и разыскивалось
по меньшей мере еще 300—400 документов, считающихся утра-
12 См.: Diener Н. Das Repertorium Germanicum — Eine Editions- und Forschungs-
aufgabe des Deutschen Historischen Instituts in Rom//JhF. 1975. S. 37 — 42.
Изучение европейского средневековья в ФРГ
271
ценными. Результаты подготовительной работы освещаются в изда-
ваемом институтом с 1973 г. журнале «Francia: Forschungen
zur westeuropaischen Geschichte» 1 .
Заслуживает внимания работа по изданию местных докумен-
тальных источников средневековья и их регест, проводимая
земельными, региональными и локальными историческими комис-
сиями, институтами, обществами и архивами. Научная ценность
осуществляемых ими публикаций определяется тем, что эти пуб-
ликации позволяют выявить общее и особенное в развитии раз-
личных германских областей, нарисовать детальную картину их
исторического прошлого. Наряду с университетскими институтами
по истории земель в Бонне, Гейдельберге, Гёттингене, Гисене,
Майнце, Мюнстере, Мюнхене, Саарбрюккене, Тюбингене и других
городах такая работа проводится почти 60 неуниверситетскими
центрами только земельного масштаба (с учетом региональных
и локальных центров это число будет значительно больше),
публикующими свои источниковедческие серии и Имеющими
нередко собственные научно-исследовательские периодические
издания 13 14.
Неуниверситетские научно-исследовательские учреждения по
истории средних веков, не ставящие в центр своей деятельности
подготовку и издание собраний источников, в основной своей
массе ориентированы на изучение нескольких тем: средневековый
город, позднее средневековье, Реформация, Тридцатилетняя война,
история церкви.
В ФРГ действует несколько центров, изучающих проблемы
возникновения и развития средневековых городов. В 1951 г. из-
вестным медиевистом Т. Майером был основан Городской инсти-
тут исторического исследования района Боденского озера, который
затем, в 1958 г., был переименован в Констанцский рабочий
кружок по средневековой истории (Т. Майер возглавлял его
до 1972 г.). Одно из центральных мест в работе этого научно-
исследовательского центра занимает изучение проблем генезиса
европейского средневекового города, социальной структуры города
и уклада городской жизни. Рабочий кружок издает периоди-
ческий сборник «Vortrage und Forschungen», через который систе-
матически знакомит научную общественность с результатами своей
работы.
Другой центр «городской истории» — Рабочий кружок по изу-
чению провинциальных немецких городов, образованный в 1956 г.
по инициативе также довольно известных западногерманских
историков Э. Эннен и В. Шлезингера, объединяет в основном спе-
циалистов из Кёльнского и Мюнстерского университетов. Кружок
13 Atsma Н. Die Urkunden der Merowingerzeit: Ein Arbeits- und Forschungsvorha-
ben des Deutschen Historischen Institute in Paris // Jhf. 1975. S. 30 33.
14 Cm.: Geschichtswissenschaft in der Bundesrepublik Deutschland. S. 99—197.
272
О. В. Вишлёв
занят разработкой археологических методбв исследования го-
родского ядра, проблемой рынка в средние века, городского
и территориального развития, регионального развития городов
на Маасе, Сааре, Среднем Рейне и Мозеле. С 1971 г. он тесно
сотрудничает с Мюнстерским институтом сравнительной истории
городов (председатель научного правления — В. Эбрехт) и Особым
исследовательским отделением 164 Мюнстерского университета.
Активно работает в области «городской истории» и действующий
в Эсслингене Юго-Западный германский рабочий кружок по изу-
чению истории городов, возглавляемый Б. Кирхгесснером.
Важную роль в координации исследований по проблемам
средневекового города играет журнал «Die alte Stadt: Zeitschrift
fur Stadtgeschichte, Stadtsoziologie und Denkmalpflege», выходя-
щий c 1974 г. в Штутгарте под редакцией О. Борста.
Если в изучении проблем раннего средневековья основная
нагрузка ложится на университетские центры, прежде всего на
исследовательские институты Мюнстерского университета, кото-
рые для координации работы в этой области с 1967 г. выпускают
специальный ежегодник «Friihmittelalter 1 iche Studien» (издается
в Западном Берлине и Нью-Йорке; редактор — К. Хаук) 15 16, то
в исследовании позднего средневековья активно участвуют и не-
университетские заведения. Историками ФРГ намечена и осу-
ществляется широкомасштабная программа пересмотра с позиций
«социально-исторической антропологии» всего комплекса проблем
истории позднего средневековья. Институт истории им. Макса
Планка, Комиссия по исследованию культуры позднего средневе-
ковья Академии наук в Гёттингене (руководитель комиссии —
К. Штакман) и Комиссия по изучению древностей Центральной
и Северной Европы той же Академии наук (руководитель
комиссии — Г. Янкун) пытаются по-новому осветить обществен-
ные отношения этого периода, Тюбингенская исследовательская
группа во главе с В. Вербеком — проблему «позднее средне-
вековье и Реформация». Освещением научных исследований по
этой программе занимается выходящий с 1974 г. в Западном
Берлине под редакцией Й. Куниша журнал «Zeitschrift fur
historische Forschung» ,6.
К Реформации — одной из ключевых проблем германской
истории — у немецких ученых всегда был повышенный интерес.
Сохраняется он и у историков ФРГ, получая свое выражение
не только в многочисленных научных публикациях, но и в опре-
деленных научно-организационных формах.
Ведущую роль в изучении Реформации и координации
исследований в этой области играет располагающееся в Гёттингене
15 Среди неуниверситетских центров, изучающих проблему раннего средневековья,
можно назвать лишь Комиссию по германским древностям Гейдельбергской ака-
демии наук (руководитель комиссии — В. Пёшль).
16 См.: Beumann Н. Op. cit. S. 19—25.
Изучение европейского средневековья в ФРГ	273
Общество по истории Реформации, возглавляемое Б. Мёллером 17.
Общество было образовано в 1883 г. — в год празднования
400-летия со дня рождения М. Лютера — и первоначально на-
правляло свои усилия на изучение классических фигур и проблем
германской Реформации. В послевоенные годы спектр иссле-
довательских интересов общества значительно расширился и вклю-
чает в себя также проблемы реформационного движения в других
странах, вопрос о роли и месте Реформации во всемирной
истории и др. Деятельность общества не ограничивается изу-
чением чисто теологических аспектов реформационного движения,
а распространяется на широкий комплекс вопросов полити-
ческой, правовой, социальной истории, истории языка и культуры
XVI в. С 1975 г. общество стало проводить ежегодные научные
симпозиумы. Активное участие приняло оно в подготовке и прове-
дении в 1983 г. торжеств по случаю 500-летия со дня рождения
М.' Лютера.
Публикации Общества по истории Реформации получили ши-
рокое признание как немецких, так и зарубежных ученых. Среди
них следует назвать издающуюся с 1883 г. научную серию, состоя-
щую из небольших монографий и сборников статей, «Schriften
des Vereins fiir Reformationsgeschichte», которая на сегодняшний
день насчитывает не менее 200 томов, и выходящую в свет с 1911 г.
серию «Quellen und Forschungen zur Reformationsgeschichte»,
в которой представлены издания источников и крупные специаль-
ные исследования (более 50 томов). В рамках этой серии с 1930 г.
при активном содействии американских историков издаются
«Quellen zur Geschichte der Taufer».
C 1903 г. Обществом выпускается журнал «Archiv fiir Refor-
mationsgeschichte: Internationale Zeitschrift zur Erforschung der
Reformation und ihrer Weltwirkung». В его издании после второй
мировой войны активное участие принимает Американское об-
щество исследования Реформации. Журнал издается на немецком,
английском, французском и итальянском языках в Гютерсло под
редакцией М. Узера Крисмена и Г. Р. Гуггисберга.
С 1972 г. «Archiv fiir Reformationsgeschichte» выходит с еже-
годным приложением «Literaturbericht», которое готовит специаль-
ная международная редакция, объединяющая представителей 10
стран. В приложении дается полная мировая библиография
исследований прошедшего года по проблемам Реформации и об-
суждаются наиболее значительные работы. В целом «Literaturbe-
richt» представляет собой универсальный рецензионный орган по
всему комплексу вопросов истории XVI —первой половины XVII в.
Значительная работа по исследованию проблем Реформации
проводится Обществом Лютера, образованным в 1918 г. и распола-
17 Moeller В. Die Erforschung der Reformation und ihrer Wirkungen: Zur Arbeit
des Vereins fiir Reformationsgeschichte //JhF. 1978. S. 48—49.
18 Зак. 605
274
О. В. Вишлёв
гавшимся до 1953 г. в Виттенберге, а затем перенесшим свою
резиденцию в Гамбург. Это Общество, работа которого несет на
себе значительный теологический отпечаток, видит свою цель
в пропаганде наследия Лютера и знаний о нем, в содействии
научным исследованиям по истории Реформации. В организацион-
ном плане Общество подразделяется на три земельных и один-
надцать местных групп. С 1919 г. им издается журнал «Luther-
Zeitschrift der Luther-Gesellschaft», а также публикуются еже-
годник «Luther-Jahrbuch», собрание трудов Лютера и серия науч-
ных трудов о Лютере 18.
Важным центром по изучению истории Реформации является
Историческая комиссия Германского национального комитета
Всемирного лютеровского союза, действующая при факультете
католической теологии Оснабрюкского университета.
Среди проблем позднего средневековья повышенный интерес
у западногерманских историков вызывают вопросы развития
общественной и естественнонаучной мысли. В 1968 г. при финан-
совой поддержке Немецкого исследовательского общества возобно-
вилась начатая еще в 1941 г. работа по подготовке к изданию
полного собрания сочинений Николая Коперника. В 1971 г. на
базе одного из отделов Германского музея в Мюнхене был образо-
ван Германский исследовательский центр Коперника, а на базе
Кеплеровской комиссии Баварской академии наук — Комиссия по
подготовке полного собрания сочинений Николая Коперника.
В задачи этих научных центров входит не только подготовка
10-томной публикации трудов великого ученого, его переписки,
а также писем о нем, но и исследование широкого комплекса
проблем позднего средневековья ,9.
Существенное влияние на развитие германских государств
в период позднего средневековья оказала Тридцатилетняя война.
Поэтому в западногерманской историографии исследованию ее
причин, хода и значения отводится немаловажное место. Можно
назвать по меньшей мере три крупных специализированных
центра, занимающихся этой проблемой. Это тесно сотрудничающие
между собой Общество по изучению новой истории, распола-
гающееся в Бонне (его председателем с момента основания
в 1957 г. и до 1975 г. являлся М. Браубах; ныне общество возглав-
ляет К. Репген) и Комиссия по изданию «Acta Pacis» (председа-
тель — 3. Скальвайт) Рейнско-Вестфальской академии наук
в Дюссельдорфе. Совместными усилиями двух этих центров подго-
товлено к печати 38-томное собрание документов по Вестфальскому
миру («Acta Pacis Westphalicae») и издана большая его часть.
В книжной серии «Schriftenreihe der Vereiningung zur Erforschung
18 См.: Handbuch der deutschen wissenschaftlichen Akademien und Gesellschaften.
S. 414-416.
19 Die Nicolaus-Copernicus-Gesamtausgabe. Die Arbeit der Deutschen Copernicus-
Forschungsstelle//JhF. 1976/77. S. 41—45.
Изучение европейского средневековья в ФРГ
275
der neueren Geschichte е. V.», издающейся с 1965 г., публикуются
монографические исследования по проблемам, связанным с Трид-
цатилетней войной 20.
Значительная работа по выявлению и публикации документов
периода Тридцатилетней войны проводится также Исторической
комиссией при Баварской академии наук, где под руководством
профессора Д. Альбрехта издается многотомная научная серия
«Briefe und Akten zur Geschichte des Dreissigjahrigen Krieges» 21.
Крупным научно-исследовательским центром, изучающим весь
комплекс проблем позднего средневековья и нового времени,
является располагающийся в Майнце Институт европейской исто-
рии 22. Институт был образован в 1950 г. по инициативе фран-
цузской Direction General des Affaires Culturelles и при поддержке
финансовых кругов США. С 1953 г. руководство им находится
в ведении правительства земли Рейнланд-Пфальц. Основанный
в период расцвета идеологии «объединенной Европы», институт,
по замыслу его создателей, должен был «посредством ревизии
традиционалистских, националистических и религиозных пре-
дубеждений. . . выработать сбалансированную историческую
концепцию, определяемую сознанием единства и целостности
Запада», т. е. подвести «исторический фундамент» под «европей-
скую интеграцию».
В организационном отношении Институт европейской истории
подразделяется на два отдела: отдел истории религии Запада,
который возглавляет П. Маннс, и отдел всеобщей истории во
главе с бароном К. О. фон Аретином.
Отдел истории религии сосредоточивает свое внимание на
разработке проблем истории христианства, которое рассматри-
вается в качестве основы — в хронологической последователь-
ности — «объединения Запада», его раскола и затем воссоздания
былого единства. Особый акцент в работе отдела делается на
изучении истории Реформации, ее предпосылок, хода, сущности,
последствий и значения. Причем отдел стремится дать новое толко-
вание деятельности Лютера, других реформаторов и их наследия,
отвечающее интересам католической церкви. Значительное место
отводится также исследованию проблем кризиса и обновления
«западного образа мышления» и церковной догмы (гуманизм,
Ренессанс), реформаторства в католицизме в XVII в., объедини-
тельных устремлений католической и протестантской церквей
с XVI в. по настоящее время.
20 Repgen К. Die Acta Pacis Westphalicae — Vereinigung zur Erforschung der Neue-
ren Geschichte // JhF. 1974. S. 56 — 59; Handbuch der deutschen wissenschaft-
lichen Akademien und Gesellschaften. S. 253 — 254.
21 Cm.: Historische Kommission bei der Bayerischen Akademie der Wissenschaften.
S. 80, 109-111.
22 Cm.: Handbuch der deutschen wissenschaftlichen Akademien und Gesellschaften.
S. 240—241; Unbewaltigte Vergangenheit. . . S. 497 — 499.
276
О. В. Вшилёв
Центр тяжести исследовательских интересов отдела всеобщей
истории, в отличие от отдела истории религии, в значительной
степени смещен на проблемы более позднего периода. Внимание
отдела обращено прежде всего на вопросы формирования «мира
современных европейских государств» начиная с XVII—XVIII вв.,
на историю идей от эпохи Просвещения до современности,
историю Германской империи и германо-французских отношений
с XVII в. до наших дней.
Издаваемые институтом научные серии « Veroffentlichungen des
Instituts fiir Europaische Geschichte» (в ней публикуются моно-
графические исследования) и «Vortrage des Instituts fiir Euro-
paische Geschichte» играют заметную роль в формировании кон-
цепций буржуазной историографии ФРГ, в том числе медиеви-
стики.
Вопросы истории религии и церкви традиционно являются
объектом пристального внимания западногерманских медиевистов.
Это объясняется той исключительно важной ролью, которую
играли религия и церковь в средневековом обществе. В рамках
осуществляемой в ФРГ программы, предусматривающей «новое»
(с позиций «социально-исторической антропологии») прочтение
истории средневековья, этим вопросам отводится одно из централь-
ных мест. «Нового» прочтения ждут такие вопросы, как жизнен-
ный уклад и культура религиозных объединений, место мона-
шества в общественной жизни и его взаимоотношения с дворян-
ством, религиозные движения и др. Наряду с университетскими
центрами по истории церкви в осуществлении этой программы
принимают участие и неуниверситетские исследовательские за-
ведения. О некоторых из них, делающих акцент в своей работе
на «конфессиональную историю», мы уже говорили выше. Кроме
них в проведении исследований по истории церкви принимают
участие и такие крупные научные центры, как Комиссия по
истории церкви Академии наук и литературы в Майнце (руково-
дитель комиссии — Э. Изерло), Институт истории майнцской
церкви (Майнц), Объединение по истории рейнской церкви
(Дюссельдорф), Объединение по истории баварской церкви
(Нюрнберг), Общество по истории среднерейнской церкви
(Кобленц).
Значительную часть неуниверситетских научных заведений,
ведущих исследования по истории средних веков, составляют
центры, которые по своей специализации могут быть отнесены
к так называемым вспомогательным историческим дисциплинам,
хотя эти дисциплины сами по себе имеют вполне самостоятельное
научное значение. Археологическое изучение средневековья яв-
ляется одним из направлений деятельности Германского археоло-
гического института (директор — Э. Бухнер) и Комиссии по архео-
логии Академии наук и литературы в Майнце (руководитель
комиссии — Б. Андрэ), а его результаты освещаются выходящим
Изучение европейского средневековья в ФРГ
277
с 1973 г. в Кёльне под редакцией В. Янссена и Г. Штойера
журналом «Zeitschrift fiir Archaologie des Mittelalters». Эпигра-
фика, нумизматика, геральдика и генеалогия представлены много-
численными обществами, крупнейшие из которых: Комиссия по
древней истории и эпиграфике Германского археологического
института (Мюнхен); Нумизматическая комиссия земель Федера-
тивной Республики Германии (Гамбург, председатель комиссии —
Г. Хатц); Герольд: объединение по геральдике, генеалогии и род-
ственным наукам (Западный Берлин, председатель — Г. Хельбиг);
Германское объединение генеалогических обществ (Мюнхен,
председатель — барон А. фон Эфеле). Ведущим печатным органом
по вспомогательным историческим дисциплинам является изда-
ющийся с 1955 г. в Кельне и Вене журнал «Archiv fiir Diplomatik,
Schriftgeschichte, Siegel- und Wappenkunde» (редакторы —
В. Хайнемайер и К. Йордан).
Как уже говорилось, исследованию средневековья отводится
значительное место в работе неуниверситетских центров по
истории земель, регионов, локальной истории. В своей деятель-
ности многие из них выходят далеко за рамки местной пробле-
матики и занимаются изучением средневековья в самом широком
плане, издавая серии источников, справочники, обобщающие труды
и специальные исследования, научную периодику. Их продукция
получила широкое признание ученых как в ФРГ, так и в других
странах. Крупнейшие неуниверситетские центры земельного мас-
штаба действуют, как правило, на базе архивов и музеев, которые
в системе организации науки играют очень важную роль. В целом
система неуниверситетских центров ФРГ по изучению истории
земель и регионов по состоянию на 1985 г. была следующей:
Амберг: Государственный архив, дир. К.-О. Амбронн;
Аугсбург: Городской архив, дир. В. Бер; Музей им. Максимилиана,
дир. Т. Фальк; Исторический союз Швабии (с 1874 г. издает
«Zeitschrift des Historischen Vereins fiir Schwaben»); Швабское
исследовательское объединение при Комиссии по баварской
истории Баварской академии наук, рук. П. Фрид, В. Цорн
(с 1928 г. совместно с названной комиссией и Обществом по
франконской истории издает журнал «Zeitschrift fiir bayerische
Landesgeschichte»);
Аурих: Нижнесаксонский государственный архив, дир. В. Деетерс;
Исследовательский институт района Фризского побережья;
Ахен: Городской архив, дир. Г. Леппер;
Бад Историческая комиссия по восточно- и западнопрусскому
Мюнстерайфелъ- краеведению, рук. У. Арнольд (с 1963 г. издает в Марбурге
Хоуверат: ежегодник «Preussenland»);
Байрёйт: Исторический союз Верхней Франконии;
Бамберг: Государственный архив, дир. Ф. Махилек;
Бонн: Городской архив, дир. Д. Хёрольдт; Рейнский земельный
музей, дир. К. Б. Рюгер; Ведомство по изучению прирейнских
земель, отделение истории, рук. Р. Кайзер; Исторический
союз Нижнего Рейна (с 1855 г. издает «Annalen des Historischen
Vereins fiir den Niederrhein»);
Бохум: Германский горный музей, дир. Г. Г. Конрад; Горный архив
278
О. В. Витлее
при Германском горном музее, дир. 3. Крокер; Городской
архив, дир. Й. В. Вагнер;
Брауншвейг: Городской архив, дир. М. Гарцмап; Брауншвейгский земель-
ный музей истории и народоведения, дир. Р. Хаген;
Бремен: Государственный архив, дир. Г. Мюллер; Бременский земель-
ный музей искусства и истории культуры, дир. Р. Поль-
Вебер; Историческое общество Бремена (с 1864 г. издает
«Bremisches Jahrbuch»);
Бюккебург: Нижнесаксонский государственный архив, дир. Б. Пошман;
Объединение по изучению истории Шаумбурга, рук. Б. Пош-
ман; Исторический союз Эрмланда;
Вертгейм: Государственный архив, дир. Г. Эмер;
Висбаден: Гессенский главный государственный архив, дир. В.-А. Кропат;
Объединение исторических комиссий в Гессене, рук.
В.-Г. Штрук; Историческая комиссия Нассау, рук. В.-Г. Штрук;
Нассауский союз изучения древностей и исторических иссле-
дований (с 1830 г. издает «Nassauische Annalen»);
Вольфенбютелъ: Нижнесаксонский государственный архив, дир. Г. Шеель;
Библиотека им. герцога Августа, дир. П. Раабе;
Вупперталь: Бергский исторический союз (с 1863 г. издает «Zeitschrift
des Bergischen Geschichtsvereins»);
Вюрцбург: Государственный архив, дир. Г. Кальфельц; Майнско-
франконский музей, дир. Г. Мут; Общество друзей майнско-
франконского искусства и истории (с 1949 г. издает «Main-
frankisches Jahrbuch fiir Geschichte und Kunst»);
Гамбург: Государственный архив, дир. Г.-Д. Лоозе; Музей гамбургской
истории, дир. Й. Браккер; Альтонский музей / Северогерман-
ский земельный музей, дир. Г. Кауфман; Объединение по
гамбургской истории, пред. Г.-Д. Лоозе (с 1841 г. издает
«Zeitschrift des Vereins fiir Hamburgische Geschichte»);
Ганновер: Нижнесаксонский главный государственный архив, дир.
М. Хаман; Нижнесаксонский земельный музей, дир. Г. В. Грон;
Исторический музей, дир. В. Рёрбайн; Исторический союз
Нижней Саксонии; Историческая комиссия Нижней Саксонии
и Бремена, рук. Г. Патце (с 1924 г. издает «Niedersachsisches
Jahrbuch fiir Landesgeschichte»);
Гёттинген: Балтийская историческая комиссия, рук. Г. фон Пистелькорс;
Гисен: Верхнерейнский музей, дир. Ф. Херинг;
Гундельсгейм: Рабочий кружок по трансильванскому краеведению;
Дармштадт: Гессенский государственный архив, дир. 3. Г. Франц; Гес-
сенский земельный музей, дир. В. Бее; Гессенская историче-
ская комиссия Дармштадта, рук. 3. Г. Франц; Исторический
союз Гессена (с 1894 г. издает «Archiv fiir hessische Geschichte
und Altertumskunde»);
Детмольд: Государственный архив Северного Рейна-Вестфалии, дир.
К. Шольц; Линпский земельный музей, дир. Ф. Хоеншверт;
Естественнонаучное и историческое объединение области
. Липпе;
Дортмунд: Городской архив, дир. Г. Лунтовски; Фонд Вестфальского
хозяйственного архива, дир. О. Дашер;
Дуйсбург: Городской архив, дир. И. Мильц;
Дюссельдорф: Главный государственный архив Северного Рейна-Вестфа-
лии, дир. В. Янссен (с 1947 г. издает «Der Archivar: Mitteilungs-
blatt fiir deutsches Archivwesen»); Объединение по рейнской
истории церкви / Архив евангелической церкви в Рейнланде;
Зигмаринген: Государственный архив, дир. В. Шёнтаг;
Карлсруэ: Главный земельный архив, дир. Г. Г. Цир; Баденский земель-
ный музей, дир. В. Химмеляйн; Объединение по истори-
ческому краеведению Верхнего Рейна;
Изучение европейского средневековья в ФРГ
279
Кёльн: Исторический архив Кёльна, дир. Г. Штекемпер; Рейнско-
вестфальский экономический архив, дир. Ф.-В. Хеннинг;
Кёльнский городской музей, дир. Г. Боргер; Общество по
рейнской истории, рук. О. Энгельс;
Кобленц: Главный земельный архив, дир. Ф.-Й. Хайнен (с 1975 г.
издает «Jahrbuch fur wesldeutsche Landesgeschichte»); Земель-
ный музей, Государственное собрание памятников технической
культуры — Рейнский музей, дир. У. Лёбер; Общество по
среднерейнской истории церкви;
Кобург: Государственный архив, дир. Р. Хамбрехт;
Констанц: Городской архив, дир. Г. Маурер; Объединение по истории
Боденского озера и его окрестностей;
Ландсхут: Государственный архив, дир. Й. Гайер;
Любек: Городской архив, дир. А.-К. Грассман; Музей искусства
и истории ганзейского города Любека, дир. В. Шадендорф;
Ганзейский исторический союз (с 1871 г. издает в Кёльне
и Вене «Hansische Geschichtsblatter»); •
Людвигсбург: Государственный архив, дир. А. Зайлер;
Майнц: Городской архив, дир. Л. Фальк; Среднерейнский земельный
музей, дир. В. Вебер; Историческая комиссия по Силезии,
рук. Л. Петри; Институт майнцской истории церкви;
Мангейм: Городской архив, дир. Й. Шадт;
Марбург: Гессенский государственный архив, дир. В. А. Экхардт;
Историческая комиссия Гессена, пред. В. Хайнемайер; Гес-
сенское земельное управление по историческому краеведению
Центральной Германии, рук. Ф. Швинд (с 1951 г. издает
«Hessisches Jahrbuch fiir Landesgeschichte»); Исследователь-
ский совет и Институт им. Й. Г. Гердера, рук. Б. Стасиевски,
Р. Шмидт (с 1952 г. издает «Zeitschrift fiir Ostforschung:
Lander und Volker in ostlichen Mitteleuropa»); Историческая
комиссия по Померании, рук. Р. Шмидт (с 1897 г. издает
«Baltische Studien»);
Мюнстер: Государственный архив Северного Рейна-Вестфалии, дир.
Г.-Й. Бер; Вестфальское архивное управление, дир. Г. Рих-
теринг; Историческая комиссия Вестфалии; Провинциальный
институт по изучению Вестфалии и ее населения, рук.
А. Г. фон Вальтор (с 1838 г. издает в Падерборне «VVest-
falische Zeitschrift: Zeitschrift fiir vaterlandische Geschichte
und Altertumskunde»; c 1909 г. издает «Westfalen: Hefte
fiir Geschichte, Kunst und Volkskunde»);
Мюнхен: Баварский главный государственный архив, дир. Г. Тролль;
Государственный архив, дир. барон К. фон Адриан-Вербург;
Городской архив, дир. Р. Бауер; Баварский национальный
музей, дир. Л. Крисс-Реттенбек; Исторический союз Верхней
Баварии (с 1839 г. издает «Oberbayerisches Archiv»); Институт
народоведения Комиссии по баварской истории Баварской ака-
демии наук, рук. Т. Гебхардт; Collegium Carolinum. Центр
по исследованию богемских земель, рук. Ф. Зайбт, Г. Ханке;
Германская Юго-Восточная историческая комиссия;
Нюрнберг: Городской архив, дир. К. Ильсхёфер; Германский националь-
ный музей, дир. Г. Ботт; Объединение по истории баварской
церкви;
Ольденбург: Нижнесаксонский государственный архив, дир. А. Экхардт;
Земельный музей искусства и истории культуры, дир.
П. Райндль; Ольденбургский земельный союз по истории
(с 1892 г. издает «Oldenburger Jahrbuch»);
Оснабрюк: Нижнесаксонский государственный архив, дир. Г.-Р. Ярк;
Союз по истории и краеведению Оснабрюка;
Регенсбург: Центральный архив князя Турн-и-Таксиса, дир. М. Дальмайер;
280
О. В. Вишлёв
Музей города Регенсбурга, дир. В. Пфайффер; Историческая
комиссия Верхнего Пфальца и Регенсбурга (с 1845 г. издает
«Verhandlungen des Historischen Vereins fiir Oberpfalz und
Regensburg»);
Саарбрюккен: Земельный архив, дир. Г. В. Херрман; Комиссия по саарской
истории и изучению народонаселения, пред. Э. Кляйн (с 1951 г.
издает «Zeitchrift fiir die Geschichte der Saargegend»);
Трир: Рейнский земельный музей, дир. Г. Кюпперс;
Ульм: Городской архив, дир. Г. Э. Шнеккер;
Франкфурт- Городской архив, дир. В. Клётцер; Исторический музей, дир.
на-Майне: Р. Кох; Франкфуртская историческая комиссия, рук. Д. Ан-
дернахт;
Фрейбург: Государственный архив, дир. Б. Оттнад; Городской архив,
дир. Г. Шадек; Алеманский институт, рук. В.-Д. Зик.
Хейкендорф: Рабочий кружок по экономической и социальной истории
Шлезвиг-Гольштейна, рук. И. Э. Момзен.
Шлезвиг: Земельный архив Шлезвиг-Гольштейна, дир. Р. Витт; Шлезвиг-
—гольштейнский земельный музей, дир. Г. Витек; Общество по
шлезвиг-гольштейнской истории, пред. Р. Борциковский
(с 1870 г. издает «Zeitschrift der Gesellschaft fiir Schleswig-
Holsteinische Geschichte»);
Шпейер: Земельный архив, дир. К. Г. Девус; Исторический музей
Пфальца, дир. О. Роллер; Исторический союз Пфальца
(с 1870 г. издает «Mitteilungen des Historischen Vereins der
Pfals»);
Штаде: Нижнесаксонский государственный архив, дир. Г. Й. Шульце;
Штутгарт: Главный государственный архив, дир. Г.-М. Маурер; Экономи-
ческий архив Баден-Вюртемберга, дир. Г. Кольмер; Вюртем-
бергский земельный музей, дир. К. Цёге фон Мантойфель;
Комиссия по историческому краеведению в Баден-Вюртем-
берге, рук. Э. Гённер (с 1850 г. издает «Zeitschrift fiir
Geschichte des Oberrheins», c 1937 r. — «Zeitschrift fiir wiirttem-
bergische Landesgeschichte»); Земельная архивная дирекция
Баден-Вюртемберга, отдел краеведения, рук. М. Шааб;
Вюртембергский союз по истории и изучению древностей;
Эрланген: Общество по франконской истории, рук. граф К. фон Шёнборг,
А. Вендехорст.
Деятельность университетских центров и неуниверситетских
исследовательских заведений по медиевистике координируется
как в рамках совместно разрабатываемых научных проектов,
так и через земельные и национальные объединения историков.
Номинально все исследовательские центры организационно под-
чинены располагающемуся в Марбурге Центральному союзу
германских объединений по истории и изучению древности (пред-
седатель — В. Хайнемайер). Исследовательские центры по «регио-
нальной истории» возглавляются Объединением исторических
комиссий и институтов по истории земель, расположенным в Мюн-
стере (президент — Г. Штооб). Неуниверситетские заведения
на правах членов входят в состав Объединения неуниверситет-
ских исторических исследовательских заведений ФРГ, работаю-
щего в тесном контакте с Исторической комиссией при Бавар-
ской академии наук (председатель объединения — Г. Мёллер).
Работой архивных центров руководит располагающийся в Дарм-
Изучение европейского средневековья в ФРГ
281
штадте Союз германских архивариусов (председатель — Э. Г.
Франц). Исследования по социальной и экономической истории
координируют Общество по социальной и экономической истории,
Вонн (руководитель — Г. Поль), Общество по истории предприя-
тий, Кёльн (председатель — Р. Зельбах), Общество по аграрной
истории, Штутгарт (президент — Э. Энгельбрехт-Греве). Верхов-
ным координирующим органом, стоящим над всеми исследова-
тельскими центрами и объединениями, является Союз историков
Германии (председатель — К. Майер), резиденция которого
располагается в Гёттингене. В союзе имеется специальная секция
по истории средних веков, в функции которой входит изучение
состояния и перспектив развития национальной и зарубежной
медиевистики, координация работы западногерманских специа-
листов по истории средних веков, определение наиболее значи-
тельных научных тем и внесения их в повестку дня национальных
съездов историков ФРГ.
Важную координирующую функцию в области изучения исто-
рии средних веков выполняют ведущие общеисторические перио-
дические издания ФРГ, в которых публикации по медиевистике
занимают нередко до половины объема. Среди таких изданий
можно назвать журналы «Historische Zeitschrift» (выходит с 1859 г.
в Мюнхене; редакторы Л. Галль и др.), «Blatter fiir deutschc Land-
desgeschichte» (орган Центрального союза германских объеди-
нений по истории и изучению древности; выходит в Гёттингене
с 1853 г., редактор — Г. Патце), «Archiv fiir Kulturgeschichte»
(издается с 1903 г. в Кёльне и Вене; редактор — Э. Босхоф),
«Geschichte in Wissenschaft und Unterricht» (орган Союза учи-
телей истории Германии, Детмольд, председатель — Г.-А. Зюсс;
выходит в Штутгарте с 1950 г.; редакторы — К.-Д. Эрдман и
Й. Рольфес), «Vierteljahrsschrift fiir Sozial- und Wirtschaftsge-
schichte» (издается в Висбадене с 1903 г.; редакторы — В. Конце
и др.), «Zeitschrift der Savigny-Stiftung fiir Rechtsgeschichte»
(c 1880 г. издается в Кёльне, Вене и Граце; редакторы — Т. Майер-
Мали и др.), а также ежегодники «Historisches Jahrbuch» (орган
Общества им. Гёрреса; издается с 1880 г. во Фрейбурге и Мюнхене;
редакторы — Л. Бём и др.), «Saeculum: Jahrbuch fiir Universal-
geschichte» (издается с 1950 г. во Фрейбурге и Мюнхене; редак-
торы — Г. Франке и др.), «Jahrbuch der historischen Forschung
in der Bundesrepublik Deutschland» (орган Объединения неуни-
верситетских исторических исследовательских заведений в ФРГ;
выходит в Мюнхене с 1974 г.; редактор — Р. Морзай). Исследо-
вания по истории средних веков рецензируются также на стра-
ницах журнала «Das historisch-politische Buch: Ein Wegweiser
durch das Schrifttum» (издается в Гёттингене и Цюрихе с 1953 г.;
редактор — Г. Франц), который является органом действующего
с 1950 г. в Гамбурге Общества им. Ранке. Широко освещается
история средневековья научно-популярными изданиями «Damals.
282
О. В. Вишлёв
Zeitschrift fiir geschichtliches Wissen» (выходит с 1969 г. в Гисене;
редактор — Й. Лотц), «Geschichte: historisches Magazin» (изда-
ется в Эссене с 1974 г; редактор — Г. фон Фришинг) и др.
В системе организации исторической науки ФРГ медиевис-
тика, как можно судить по приведенным данным, занимает одно
из ведущих мест. Пристальный интерес к средневековью у немец-
ких ученых традиционен, ибо там лежат корни национальной
истории и национальной культуры.
Предпринимавшиеся в 60 —70-е годы попытки политических
кругов ФРГ потеснить историю в преподавательской и научно-
исследовательской работе в пользу политологии, социологии
и других «социально более эффективных дисциплин», а в рамках
исторической науки — антиковедение и медиевистику в пользу
новейшей и «современной» истории закончились безрезультатно.
Историческая наука, а в ее составе медиевистика не только сохра-
нили, но и упрочили свои позиции.
Однако в отличие от других отраслей исторической науки
ФРГ, где в 60 —70-е годы возникли и закрепились критические
направления, медиевистика, хотя и испытала модернизирующее
воздействие, приведшее к расширению предмета ее исследований
и развитию ее методологических основ, тем не менее в идеоло-
гическом и политическом плане мало изменила свои позиции.
ИЗ ИСТОРИИ
СОВЕТСКОЙ МЕДИЕВИСТИКИ
Е. В. Гутнова, Л. Т. Милъская
ЖИЗНЕННЫЙ И ТВОРЧЕСКИЙ ПУТЬ
ПРОФЕССОРА
НИКОЛАЯ ПАВЛОВИЧА ГРАЦИАНСКОГО
1886-1945
(К столетию со дня рождения)*
Место и роль ученого в развитии исторической науки можно
оценивать с двух позиций: с точки зрения вклада в науку его
времени, выявляя то новое, что он внес в нее, и с точки зрения
сегодняшнего дня, выясняя, что же осталось от этого вклада в нау-
ке, что прошло нелицеприятную проверку временем. Эти две
оценки не всегда совпадают. Бывает так, что ученый, считав-
шийся при жизни высочайшим авторитетом, создателем нова-
торских концепций, через два-три поколения оказывается забытым,
тогда как мало оцененные своим временем исследователи через
несколько десятилетий обретают признание, ибо их построения
предвосхитили самые современные идеи.
Применительно к Н. П. Грацианскому эти две оценки очень
близки друг другу. Он жил и работал одновременно и в постоянном
контакте с другими крупными медиевистами 30—40-х годов
нашего столетия, был, как и они, одним из зачинателей совет-
ской медиевистики. В этом созвездии блестящих имен — Е. А. Кос-
минский, С. Д. Сказкин, А. И. Неусыхин, М. М. Смирин и др. —
каждый отличался особым индивидуальным почерком, своим
стилем работы, хотя все они делали общее дело.
Свой особый стиль был и у Н. П. Грацианского. Его отличали
исключительная точность и острота исследовательской мысли,
очень высокий уровень анализа источников и их критики, тонкое
проникновение в их тайны. Это проявилось еще в юности, в его
анализе Парижских цеховых уставов, позднее в исследовании
«Салической правды», «Капитулярия о поместьях» Карла Вели-
* Столетию со дня рождения Н. П. Грацианского было посвящено заседание ка-
федры истории средних веков исторического факультета МГУ им. М. В. Ломоно-
сова 5 декабря 1986 г. под председательством С. П. Карпова (см. отчет о заседа-
нии: Егорова Т. Е. К столетию со дня рождения Н. П. Грацианского // СВ. 1988.
Вып. 51). В основу предлагаемой статьи положены доклады авторов, прочи-
танные на этом заседании.
284
Е. В. Гутнова, Л. Т. Мильская
кого, картуляриев, нарративных источников. Анализ и критика
источников были его, можно сказать, особым призванием. Другой
особенностью научного стиля Н. П. Грацианского была склон-
ность к историографическому анализу, основанному не на логи-
ческих построениях, но на критике методов исследования источ-
ников тем или иным ученым. Блестящие образцы такого анализа
дает его критика построений А. Допша в широко известных исто-
рикам статьях «К критике Capitulare de villis» и «Traditiones
Каролингской эпохи в освещении Допша». Эти статьи являются
убедительным опровержением парадоксальных концепций авст-
рийского историка.
Имя Н. П. Грацианского как одного из ученых, заложивших
своими трудами и педагогической деятельностью основы совет-
ской медиевистики, обязательно упоминается в любой работе,
посвященной становлению и развитию этой науки. В статьях,
обзорах, учебных пособиях мы не раз прочтем перед его именем
слова «первым», «впервые» и т. п.: он принял участие в издании
первых советских пособий по истории средневековья, он впервые
в нашей стране начал исследование варварских правд как важней-
ших источников по социально-экономической и правовой исто-
рии, он впервые у нас обратился к проблемам истории сельско-
хозяйственной техники. . . Этот перечень может быть продолжен.
Жизнь Николая Павловича Грацианского, трагически оборвав-
шаяся всего лишь на исходе шестого десятка, его научное твор-
чество, отличавшееся и внутренним единством, и большим раз-
нообразием, уже не раз были предметом мемориальных и научных
статей и исследований ’, разбору его взглядов посвящаются главы
диссертаций, ссылки на его монографии и статьи до сих пор не
сходят со страниц отечественной и зарубежной печати; его труды
и публикации источников, лекции и пособия прочно вошли в педа-
гогическую практику университетов и педагогических институтов,
к ним обращаются учителя средней школы.
*
Н. П. Грацианский — выходец из среды сельского духовенства,
которое дало немалую часть русской профессуры, и путь его в уни-
верситет лежал через духовное училище (Скопин) и духовную
семинарию (Рязань). Избежав посвящения в духовный сан, 20-
летним юношей Н. П. Грацианский в 1906 г. поступил на исто-
1 См. библиографию трудов Н. П. Грацианского и список работ, посвященных
его жизни и творчеству: Грацианский Н. П. Из социально-экономической
истории западноевропейского средневековья. М., 1960. С. 398—406; Моска-
ленко А. Е. Николай Павлович Грацианский (1886—1945) // СВ. 1976. Вып. 40.
С. 274-283.
Профессор Н. П. Грацианский
285
рико-филологический факультет Казанского университета, кото-
рый переживал тогда пору расцвета и имел в своих стенах таких
профессоров, как В. К. Пискорский и М. М. Хвостов.
Н. П. Грацианский принадлежал к тому поколению, которое
отыскивало свой путь в жизни в бурные годы первой русской
революции, поколению, сознательно ставившему себе задачи не
только приобретения образования и профессии, но и гражданского
самоопределения. Его сверстник Н. М. Дружинин писал в своих
воспоминаниях: «Я не колебался в выборе факультета: история
представлялась мне универсальной наукой, которая вмещает
в себя исследование всего развития человеческого общества на
всех его этапах и во всех его проявлениях» 2. Это отношение к ис-
тории как к науке универсальной, науке, не оторванной от жизни,
а, напротив, тесно связанной с ней, помогающей ориентироваться
в грандиозных задачах настоящего, в той или иной степени было
типично для прогрессивно мыслящей молодежи этого поколения.
На студенческой скамье Н. П. Грацианский проявлял устой-
чивый интерес к положению и борьбе народных масс, проблемам
социальной истории. Известно, что В. К. Пискорский, выпускник
Киевского университета, наряду со своим сотоварищем Д. М. Пет-
рушевским один из лучших учеников И. В. Лучицкого, ученый
европейского масштаба, отличал и высоко ценил талантливого
и чрезвычайно трудолюбивого студента, которому, однако, недолго
было суждено продолжать научное общение с учителем — в 1910 г.
В. К. Пискорский трагически погиб. Н. П. Грацианский на всю
жизнь сохранил благоговейное отношение к своему руководителю
и, сам не занимаясь историей Испании, настойчиво рекомендовал
своим ученикам и научной молодежи исследовать проблемы ис-
панской истории.
Студенческая работа Н. П. Грацианского, удостоенная золотой
медали, вышла в 1911 г. из печати под названием «Парижские
ремесленные цехи в XIII—XIV столетиях». Основательность
и тщательность обработки источников, их умелая подборка, огром-
ный материал, который предоставлен читателю, стройность изло-
жения при всей углубленности в детали — все это дало книге
долгую жизнь. Оценивая работу, А. И. Данилов писал: «Книга
эта. . . была заметным событием в изучении русской буржуазно-
либеральной медиевистикой истории средневекового города. ..
сохранила до сих пор известное научное значение» 3. Работа моло-
дого исследователя была сразу же замечена таким крупным зна-
током истории Франции, как Н. И. Кареев, который в том же
году опубликовал на нее рецензию 4.
2 Дружинин Н. М. Воспоминания и мысли историка. М., 1967. С. 9.
3 Данилов А. И., Неусыхин А. И. Н. П. Грацианский как историк-медиевист //
Грацианский Н. П. Из социально-экономической истории. . . С. 10, 12.
4 Кареев Н. Еще о новых русских работах по французской истории//Вестник
Европы. 1911. № 11.
286
Е. В. Гутнова, Л. Т. Мильская
В 1910—1914 гг. Н. П. Грацианский — магистрант Казан-
ского университета под руководством М. М. Хвостова. Одновре-
менно начинается его педагогическая деятельность. В 1914 —
1922 гг. (с некоторыми перерывами в годы гражданской войны)
он приват-доцент Казанского университета, автор нескольких
статей. С тех пор и до конца жизни его деятельность исследова-
теля и работа педагога теснейшим образом переплетаются, вза-
имно обогащая одна другую.
В 1922 г. Н. П. Грацианский переезжает в Москву и по реко-
мендации Д. М. Петрушевского становится профессором и заве-
дующим кафедрой во 2-м МГУ (впоследствии переименованном
в МГПИ им. В. И. Ленина). Параллельно он читает лекции в Выс-
шем пединституте в Твери, входит в состав сотрудников Инсти-
тута истории РАНИОН (действительным членом института по
тогдашней номенклатуре).
В годы 1931 —1934, трудные годы, когда историческая наука
огранизационно прекратила свое существование, он преподает
историю техники в геолого-разведочном институте, механико-
машиностроительном и станкоинструментальном институтах,
в институте инженеров транспорта. В эти годы была написана
и опубликована одна из немногих в советской медиевистике работ
по истории развития производительных сил, тогда же — вообще
единственная — статья «Из истории сельскохозяйственной тех-
ники во Франции в феодальный период» (1934), ряд статей для
первого издания БСЭ, подготовлен и опубликован сборник
«Из истории западноевропейского феодализма» (совместно
с А. Д. Удальцовым и Е. К. Некрасовой), вышла в свет рецензия
с остроумной и основательной критикой перевода Б. Ярхо «Роланд,
принесенный в жертву букве и внешней форме».
В 1934 г. Н. П. Грацианский вновь вернулся к преподаванию
на исторических факультетах московских вузов, в восстановлении
которых он принял деятельное участие. Он заведует кафедрой
в МГПИ и пединституте им. Карла Либкнехта, преподает
в МИФЛИ и МГУ, становится научным сотрудником Института
истории АН СССР со времени его возникновения (1936). В пер-
вые годы войны он заведует кафедрами во всех московских вузах,
где продолжалось преподавание. Один из немногих профессоров,
он оставался в Москве все военные годы. Весной 1942 г. Николай
Павлович пишет: «Я здесь сейчас остался чуть ли не единствен-
ным медиэвистом. Есть еще Радциг Н. И., но он преподает новую
историю. Приходится преподавать и заведывать кафедрой в трех
местах — в Ин-те на Девичьем поле, в Город. Ин-те и в Ун-те. . .
Помогают в преподавании Лесников М. П. и Лысс. Да и часов-то
не так много, т. к. на 2 курсе везде человек по 30 — 40 студ. А спе-
циалистов медиэвистов в Ун-те (слившемся с ИФЛИ) всего 3 чел.
Читаю им специальный курс, веду семинарий. К сожалению мате-
риалов для практикумов послать не могу, т. к. все, что было напе-
Профессор Н. П. Грацианский
287
чатано и перепечатано, или куда-нибудь заложено, или пропало.
И хуже всего обстоит дело с материалами и книгами.ИФЛИ (кото-
рый вообще, я думаю, никогда не восстановят)» 5. С осени 1943 г.,
по возвращении МГУ и Института истории АН СССР из эвакуации,
преподавательская и исследовательская деятельность Н. П. Гра-
цианского заметно оживляется и расширяется. Он выступает
с рядом интересных докладов, объявляет новый специальный
семинар в МГУ, читает публичные лекции, его острые полеми-
ческие выступления всегда привлекают всеобщее внимание. . .
Сведения о Н. П. Грацианском, в сущности, скудны. Он не
оставил каких-либо воспоминаний, в личном общении был очень
сдержан и немногословен, архив его не сохранился, кроме «личных
дел» и отдельных писем в архивах его адресатов. О нем можно
судить по делам его, по научному наследию, по личным воспоми-
наниям коллег и учеников.
Несомненно, огромное место в его жизни занимала педагоги-
ческая деятельность, интенсивная и насыщенная. Он — яркий
лектор, автор курса, к сожалению изданного лишь на стеклографе,
отдельных глав в первых изданиях учебника по истории средних
веков для вузов, руководитель практических занятий и специаль-
ных семинаров, создатель спецкурсов, автор многочисленных
пособий, подготовка которых диктовалась нуждами преподава-
ния, в их числе и несколько изданий и переводов на иностранные
языки хорошо известной преподавателям-медиевистам «Хресто-
матии по истории средних веков» 6.
В первые годы войны Н. П. Грацианский вел специальный
семинар и читал спецкурс по истории полабских славян. Его
последний спецсеминар, который он вел в 1944/45 учебном году
и продолжал осенью 1945 г., назывался «Франкское государство
при Людовике Благочестивом». Студенческий доклад одного из
участников славистического семинара В. Д. Королюка о Готшалке
лег в основу его статьи 7. В семинарских занятиях Н. П. Грациан-
ского царила атмосфера научного исследования, в них не было
ничего школярского, он требовал хорошего знания источников
в оригинале, исчерпывающей аргументации каждого тезиса, каж-
дого предположения, учил ответственности за каждое слово, даже
букву. Студенческие доклады были важным событием в семинаре,
они внимательно выслушивались и разбирались буквально по
косточкам. Не могло быть и речи о том, что преподаватель просто
прочтет подготовленный доклад и поставит зачет. В процессе
5 Письмо А. И. Неусыхину от 17 апреля 1942 г. (хранится в фонде А. И. Неусыхина
в Архиве АН СССР).
ь Хрестоматия по истории средних веков: Пособие для преподавателей средней
школы//Под ред. Н. П. Грацианского и С. Д. Сказкина. М. Т. 1, 1939; Т. 2,
1938.
7 Королюк В. Д. Государство Готшалка (XI в.) //Славянский сборник. [М.]:
Госполитиздат, 1947.
288
Е. В. Гутнова, Л. Т. Мильская
обсуждения царило абсолютное равенство профессора и студен-
тов, увлекательное совместное отыскание истины, раннее приоб-
щение студентов к настоящей исследовательской работе.
Те, кто знал, видел и слышал Николая Павловича только на
научных заседаниях — язвительного и изящно остроумного оппо-
нента, резкого, иногда беспощадного критика, не может соста-
вить себе полного представления о нем как о преподавателе. Его
насмешливость изчезала или становилась мягкой, он с интересом
следил за переводом и толкованием источников, обращая вни-
мание не только на шероховатости или неточности, но и на тон-
чайшие нюансы сообщений хронистов, на язык перевода. Следить
за ним, когда он показывал, как нужно передать ту или иную
фразу, было подлинным эстетическим наслаждением; он никогда
не проделывал работу, которую был обязан подготовить студент,
терпеливо выслушивал самые путаные и неуклюжие переводы
и вступал в игру, лишь когда было ясно, что в данный момент
больше ничего от студента не добьешься, но иногда он вдруг под-
сказывал буквально одно слово, не больше — и вся громоздкая
телега сложного перевода вдруг выбиралась на ровную дорогу.
Его язык был и лаконичен, и необыкновенно богат и красочен,
он умел замечательно передавать то, что называют «ароматом
эпохи». Вся работа в семинарах строилась на чтении, переводе,
толковании и «вживании» в источник. Мелочей не было. Все
нужно было понять, объяснить и использовать, все было сосре-
доточено на доскональном знании текстов и выработке умения
извлекать из них максимальное количество сведений при строгом
самоконтроле, умении оценивать достоверность своих наблюде-
ний.
Таким же образом строились и спецкурсы: он шел от источ-
ников, строго и последовательно аргументируя ими каждое свое
положение. При этом его изложение поражало полнотой конк-
ретности и стройностью.
Из школы Грацианского вышли такие ученые, как А. Р. Кор-
сунский, А. Э. Штекли, Ю. А. Корхов, А. П. Левандовский,
А. А. Кириллова, В. А. Немировский, Б. А. Каменецкий, Н. И. За-
порожец и др.; под его руководством делали свои первые шаги
слависты В. Д. Королюк, Г. Э. Санчук; его семинары притягивали
к себе и студентов, специализирующихся у других преподавателей;
его лекции остались в памяти многих поколений студентов, фор-
мируя их взгляд на значение исторической науки, их отношение
к делу, которому они себя посвящали.
Большое место в научно-педагогической работе Н. П. Гра-
цианского занимала подготовка учебной литературы: с 1913 г.
он систематически публиковал лекции, методические разработки,
пособия и хрестоматии, переводы источников. По переводу «Сали-
ческой правды», выдержавшему два издания, до сих пор работают
студенты.
Профессор Н. П. Грацианский
289
Как исследователь Н. П. Грацианский оставил более двух
десятков статей, многие из которых стали вехами в развитии
медиевистики, и две монографии. Примечательно, что его статьи
часто вызывали немедленный отклик специалистов: на них пуб-
ликовались рецензии. Научные интересы Н. П. Грацианского
делились между проблемами социально-экономической истории
раннего средневековья (причем пристальное внимание, как уже
указывалось, он уделял источниковедческим проблемам), исто-
рией Франции, историей западных славян и славяно-германских
отношений; особое место в его наследии занимает статья (1940 г.),
посвященная исследованию системы полей в Римской империи 8.
Статьи Н. П. Грацианского подробно характеризовал А. И. Неусы-
хин во вводной статье к посмертному изданию сборника статей
ученого, вышедшего в 1960 г. Ряд работ Н. П. Грацианского был
переведен на иностранные языки. Почти все статьи полностью
сохранили свое научное значение до наших дней; устаревшими
можно считать лишь ранние работы о древних германцах и кресть-
янстве в Сен-Жерменском полиптике, хотя и студент, и начинаю-
щий исследователь найдет там и сейчас полезные сведения.
Главной исследовательской работой Николая Павловича оста-
лась монография «Бургундская деревня в X —XII столетиях»,
вышедшая в свет в 1935 г., в один год с «Английской деревней
в XIII в.» Е. А. Косминского — прежде всего именно эти две
книги заложили основу школы советских аграрных историков
средневековья. Богатое содержание «Бургундской деревни. . .»,
плодотворная методика исследования картуляриев, тонкие наблю-
дения автора оказали большое влияние на несколько поколений
медиевистов и остаются достоянием нашей науки по сей день.
Такие конкретные исследования по истории раннего и раз;
витого феодализма на локальном уровне были необходимы
для последующего типологического изучения западноевропей-
ского феодализма, которое в то время только намечалось. Не пре-
тендуя на конструирование какого-либо типа феодального раз-
вития, Н. П. Грацианский, по существу, поставил в своей книге
вопрос о синтезном пути развития этого строя при сильном влиянии
античного наследия. Весьма актуальными для нашей медиеви-
стики остаются его характеристики особенностей феодализма
в Бургундии, в частности его вывод о силе римских традиций
в этом регионе, о том, что в X —XII вв. там не прослеживаются
сколько-нибудь явственно следы германских общинных распоряд-
ков, рано исчезнувших в ходе быстрого разложения древнегер-
манской общины. Подобные выводы в то время требовали немалой
смелости. В наши дни они подтверждаются наблюдениями ряда
советских медиевистов более молодого поколения, говорящих
8 Система полей у римлян по трактатам землемеров // Грацианский Н. П.
Из социально-экономической истории. . .
19 Зак. 605
290
Е. В. Гутнова, Л. Т. Милъская
о слабости и невыраженное™ общины в X —XII вв. в регионах
синтезного развития, особенно в Юго-Западной Европе. Этот
вывод не следует трактовать как отрицание Н. П. Грацианским
вообще наличия общины в Бургундии (в чем напрасно упрекали
его критики), но лишь как признание ее аморфности, ее отличия
от классической общины-марки. Признание Н. П. Грацианским
наличия общины у бургундов и других варварских народов, посе-
лившихся на территории Западной Римской империи, отчетливо
выступает в его статьях, посвященных общественному строю
этих народов в V —VII вв. по варварским правдам, где подчерки-
ваются значительные пережитки у них родовых и общинных
отношений.
Не обнаружив в Бургундии общину-марку, ибо ее там уже
не было, Н. П. Грацианский глубоко исследовал другие формы
общего ведения хозяйства, без которых не мог функционировать
крестьянский двор. Он не подчинил и не исказил добытый доб-
росовестным трудом материал в угоду господствующим тогда
схематическим представлениям.
Тезис Н. П. Грацианского о разнообразии социально-эконо-
мических типов и распространенности мелкой собственности
в Бургундии X —XII вв. нельзя считать поколебленным основа-
тельными и остроумными исследованиями Я. Д. Серовайского 9 10 11,
напротив, этот тезис был на других материалах подтвержден
исследованиями А. И. Неусыхина о промежуточных типах среди
земельных собственников Германии |0, данными южноитальянских
и каталонских картуляриев11 и т. п.
Дальнейшее развитие получили в нашей специальной лите-
ратуре наблюдения Н. П. Грацианского о сложном характере
бенефиция, сеньориальной зависимости аллодистов, разграничении
прав сеньора и прав земельного собственника, несовпадении по-
местья и сеньории, поместья и деревни (знаменательно, что,
исследовав около 25 тысяч бургундских грамот, Н. П. Грацианский
не обнаружил ни одного бесспорного примера совпадения деревни
с поместьем). Он охарактеризовал различные типы поместья,
подчеркнул крайнюю подвижность земельной собственности —
сейчас это стало общим местом нашей аграрной литературы, но
тогда это звучало совсем по-другому. Он отметил наличие наемного
труда в бургундской деревне, отсутствие или незначительность
барщины, развитие денежного хозяйства, господство деревни
романского типа. Очертив эти явления, он подчеркнул, что все
9 Перечень работ Я. Д. Серовайского об аграрных распорядках в Бургундии см.:
Научные труды Я. Д. Серовайского // СВ. 1983. Вып. 46.
10 Неусыхин А. И. Судьбы свободного крестьянства в Германии в VIII—XII вв. М.,
1964.
11 Абрамсон М. Л. Вотчина в Южной Италии IX —XI вв. // Византийские очерки.
М., 1961; Милъская Л. Т. Очерки из истории деревни в Каталонии X—XII вв.
М., 1962; и др.
Профессор Н. П. Грацианский
291
они включаются в феодальную сеньориальную систему, — этот
важный вывод не хотели заметить его тогдашние критики. Все
эти заключения подтверждены на большом материале различных
стран с высокой степенью романизации и в нашей специальной
литературе, и за рубежом (особенно в 60—80-х годах).
Книга Н. П. Грацианского противостояла взглядам, предпи-
сывающим держаться унылого однообразия голых схем, закрываю-
щих дорогу подлинному научному исследованию. Она противо-
стояла взгляду, утверждавшему существование унифицированной,
всепоглощающей феодальной вотчины, эксплуатирующей единую
массу крепостного населения; взгляду, обосновывающему сущест-
вование чуть ли не с самых истоков раннего средневековья четких
и определенных классовых градаций и противоречий, абсолютное
господство натурального хозяйства — одним словом, воскрешав-
шему все искусственные конструкции вотчинной теории, которая
почему-то выдавалась критиками Грацианского едва ли не за
последнее слово марксизма. В «Бургундской деревне. . .» пока-
зано все богатство и изменчивость действительной жизни, ее широ-
кие возможности, сложность и динамизм в века, которые еще
очень тесно были связаны с эпохой раннего средневековья, и
сейчас иногда рассматриваемой как века стагнации, мертвого
однообразия.
Без основательного знакомства с «Бургундской деревней. . .»
и сейчас нельзя работать в области социально-экономической
истории любой европейской страны в эпоху раннего и класси-
ческого средневековья; эта книга, безусловно, оказала большое
и плодотворное влияние на несколько поколений историков-
аграрников.
«Бургундская деревня. . .» была очень быстро замечена и за
рубежом: рецензии на нее написали два таких крупных медие-
виста, как М. Блок 12 13 и М. Постан |3. Книга постоянно фигурирует
и теперь в сносках и библиографиях к работам западных ученых.
Известно, что талантливый французский исследователь Андре
Делеаж перевел ее на французский язык и подготовил к изданию;
война и гибель Делеажа помешали осуществлению этой публи-
кации.
В отечественной печати о книге появились очень краткие
отзывы типа аннотаций 14 весьма критического толка. Но особенно
резкой, необоснованной критике концепция автора была подверг-
нута в «Предисловии» к книге, помещенном без подписи от имени
редакции. Лишь через несколько лет в 1941 г. Н. П. Грацианский
12 Bloch М. Village et seigneurie: quelques observations de methode a propos d’une
etude sur la Bourgogne // Annales d’histoire economique et sociale. 1937. N 47.
13 Postan M. The Economic History Review. 1936. Vol. 2. N 1.
14 Преображенский В. Д. [Аннот.] // Исторический журнал. 1937 № 1; Борьба
классов. 1936. № 7.
292
Е. В. Гутнова, Л. Т. Милъская
получил возможность ответить на беспочвенные обвинения авто-
ров «Предисловия» |5. Однако эти несправедливые и необъек-
тивные оценки незаметно превратились в некую традицию, кото-
рая продолжилась в книге О. Л. Вайнштейна: «. . .будучи выпол-
нено с большим профессиональным мастерством, исследование
Грацианского содержит обобщения и выводы, подчас весьма спор-
ные и не получившие признания в советской медиевистике. Автор
гораздо удачнее ставит вопросы, чем решает их, и успешнее выпол-
няет задачу накопления материала, чем его убедительного истол-
кования» |6. Над автором этих строк все еще тяготело содержание
пресловутого редакционного предисловия к «Бургундской де-
ревне. . .».
Н. П. Грацианский стремился к «распространению. . . конк-
ретного исторического знания» и шел путем «положительных
построений, добытых применением новых приемов обработки
источников». Он считал, что читатель имеет право на знания
«из первых рук», основанные на строго научных методах иссле-
дования |7. Он был твердо уверен в огромной социальной значи-
мости истории, в возможности и необходимости добывать исто-
рическую истину. Поэтому для него была ясна особая ценность
исторического факта, и он умел его устанавливать в большом и
малом.
Непредвзятость, научная и нравственная ответственность,
интеллектуальная честность — все это заставило автора «Бур-
гундской деревни. . .» взглянуть на свой предмет свежим взором,
обеспечило богатство содержания, множество идей, отнюдь не все
из которых были своевременно и верно поняты. Это в достаточной
мере омрачило его жизнь. И все-таки из этого поединка он вышел
победителем: его безымянные критики не рискнули возразить
на его письмо в редакцию «Историка-марксиста». Книга Гра-
цианского выдержала испытание временем и служит историче-
ской науке.
Сохранили свое место в истории науки и статьи Н. П. Грациан-
ского, посвященные истории полабских славян и немецкого Drang
nach Osten. Они были написаны в годы Великой Отечественной
войны. Продиктованные отчасти стремлением вскрыть агрес-
сивность немецких князей по отношению к славянскому насе-
лению еще в средние века, эти статьи при всей их злободневности
отличались строгой научностью исполнения; они послужили
отправной точкой для исследований советских славистов в этой
отрасли исторической науки, которые справедливо видят
в Н. П. Грацианском одного из зачинателей славистической медие-
вистики.
15	Грацианский Н. П. Письмо в редакцию // Историк-марксист. 1941. № 2.
16	Вайнштейн О. Л. История советской медиевистики, 1917 — 1966. Л., 1968. С. 98.
17	Грацианский Н. П. Письмо в редакцию. . . С. 158.
Профессор Н. П. Грацианский
293
Нельзя обойти молчанием и еще одну сторону деятельности
Н. П. Грацианского, которая в свое время также оказывала за-
метное влияние на развитие и общую атмосферу научных засе-
даний, обсуждений и докладов в различных научных и учебных
учреждениях Москвы. Его огромная эрудиция, острое проникно-
вение в самую суть сложных вопросов и понятий, ясное и отчет-
ливое мышление, чуждое стремлению к парадоксам, нетерпи-
мость ко всякой поверхностности делали его выступления поучи-
тельным событием. Коллеги и аспиранты и ждали, и часто боялись
его острой и язвительной критики. Малейшая небрежность, неточ-
ность или необъективность в анализе источников вызывали его
остроумные и насмешливые замечания — результат его высокой
требовательности и к маститым, и к начинающим ученым. Зато
его редкая похвала расценивалась как высший критерий ценности
данной научной работы и окрыляла. Если он положительно оце-
нивал работу, не оставалось сомнений в ее доброкачественности.
Н.	П. Грацианский был одним из достойнейших в той блес-
тящей плеяде ученых-медиевистов, которые развивали нашу
науку в 30—40-е годы. Он учил не только ремеслу историка, но
и стойкости и ответственности, интеллектуальной честности,
человеческому достоинству и преданности науке, той строгой
науке, в необходимость которой он твердо верил.
Б. С. Каганович
АННА ИЛЬИНИЧНА
ХОМЕНТОВСКАЯ
Историк итальянского Возрождения Анна Ильинична Хомен-
товская (ур. Шестакова) родилась 1 октября 1881 г. в Ростове
Ярославском в семье артиллерийского офицера, ставшего впос-
ледствии генералом Вскоре после рождения дочери семья пере-
ехала в Петербург. Окончив в 1899 г. гимназию, Анна Ильинична
поступила на физико-математический факультет Высших женских
курсов (Бестужевских). В 1902—1903 гг. она увлеклась неле-
гальной литературой и революционными идеями и в январе 1904 г.
ушла от родителей, начав зарабатывать на жизнь уроками и пере-
водами. В частности, ею была переведена «драма для чтения»
Флобера «Искушение св. Антония» 1 2. Тогда же она открыла для
себя Стендаля. «Он был для меня не просто писателем, а чело-
веком, в интимный мир которого я вошла по принципу Wahlver-
wandschaft 3, Вергилием, который мне повстречался nel mezzo del
camin di nostra vita 4, у которого я училась своей науке о чело-
веке» 5. Вероятно, Стендаль сыграл известную роль в обращении
А. И. Хоментовской к темам итальянского Возрождения.
В 1907 г. А. И. Хоментовская окончила физико-математический
факультет. Спустя четыре года она поступила на историко-фило-
логический факультет тех же Бестужевских курсов. Она занима-
лась в семинариях И. М. Гревса, посвященных Флоренции XIII —
XIV вв. и Данте, а также в семинарии Э. Д. Гримма по «Государю»
Макиавелли. Новую историю, к которой относили тогда Ренессанс,
она слушала у Е. В. Тарле. В последние годы пребывания А. И. Хо-
ментовской на курсах преподавательницей их стала О. А. Добиаш-
Рождественская, с которой у нее установились дружеские отно-
шения, сохранившиеся до конца жизни.
В «Пройденном пути» А. И. Хоментовская дала выразительные
1 Биографические сведения почерпнуты в основном из неопубликованных воспо-
минаний А. И. Хоментовской «Пройденный путь», хранящихся у ее племянницы
проф. И. В. Арнольд, которой автор сердечно благодарен за возможность озна-
комиться с рукописным наследием А. И. Хоментовской. См. также: Рутен-
бург'В. И. Лоренцо Валла и его время // Хоментовская А. И. Лоренцо Валла —
великий итальянский гуманист. М.; Л., 1964. С. 18—20.
2 Флобер Г. Искушение св. Антония / Пер. А. И. Шестаковой. СПб., 1906
112 с.
3 Избирательного сродства (нем.).
4 В середине пути нашей жизни (итал.). (Данте. Божественная комедия).
5 Хоментовская А. И. Пройденный путь. С. 16. См. также: Она же. Стендаль
в Москве и в Смоленске // Русская старина. 1912. № 11. С. 378—390.
Анна Ильинична Хоментовская
295
характеристики своих профессоров. «Э. Д. Гримм был столько же
умен и остроумен, сколь неустойчив как в науке, так и в общест-
венно-политической жизни. Он нисколько не походил на немца;
в своей широте и гибкости он усвоил русский стиль, в остроумии,
скепсисе и тонкости равнялся по французам. . . Ни Италии, ни
Макиавелли он по-настоящему не знал, он только перелистнул
источники, но был на методологической и критической высоте, мог
дать оценку и сделать меткое замечание по существу. Кроме того,
он умел не давить превосходством и авторитетом, давая свободу
всякому мнению, и этим стимулировал выступления и высказы-
вания учеников. Исключительно острый материал в цинической
формулировке вызывал на это и сам собой».
«Все-таки, — продолжает А. И. Хоментовская, — мне нужно
было руководство учителя, который знал бы больше не только
вообще, но в области специальной темы. Таким был Греве. . .
И. М. охотно направлял шаги молодежи и умел направлять ее.
Он любил то, чем занимался, и пронес эту любовь через всю жизнь.
„Он с высоты взирал на жизнь” — в этом было его обаяние по
контрасту с господствующим мелким практицизмом, в этом была
и некоторая его ограниченность идеалиста, столь чуждого пороку,
что он его не чуял. . . Я обязана ему прежде всего тем, что он меня
повернул к эпохе коммун, которая до того была вне поля моего
зрения, а без нее нет ключа и к следующей эпохе. На первых же
порах в его семинарии я получила ценные импульсы, когда была
поставлена задача по четырем разным хроникам восстановить
определенный исторический факт и когда впервые в моих руках
оказался такой замечательный публично-правовой документ,
как Ordinamenti di giustizia. Следующие два года мы с наслаж-
дением погружались в Данте». «Отдел по Возрождению, — вспо-
минает А. И. Хоментовская, — я сдавала у Е. В. Тарле, манера
которого как экзаменатора была мне известна. По каждому во-
просу и отделу его память безупречно хранила несколько ведущих
имен и фактов, которыми он маневрировал. В данном случае это
был взгляд Маколея на Макьявелли и личность П. Помпонацци» 6.
Одновременно А. И. Хоментовская занималась историей искусства.
В 1916 г. А. И. Хоментовская окончила Бестужевские курсы
и по представлению И. М. Гревса была оставлена при кафедре
всеобщей истории для подготовки к профессорскому званию 7.
«И ту и другую революцию я встретила как исторически долж-
ное и неизбежное», — писала она спустя четверть века в «Прой-
денном пути» 8.
В 1918 — 1919 гг. А. И. Хоментовская служила в архиве и одно-
временно сдавала магистерские экзамены в университете. Гото-
6 Хоментовская А. И. Пройденный путь. С. 18—22.
7 См.: ЛГИА. Ф. 133. Он. 1. Д. 24. Л. 436-437.
8 Хоментовская А. И. Пройденный путь. С. 23.
296
Б. С. Каганович
вясь к экзамену по русской истории, она написала большую иссле-
довательскую работу о Н. Г. Чернышевском9 10 *, в которой дала
углубленный анализ социально-политической программы и так-
тики, а также литературной манеры Чернышевского и пришла
к выводу, что Чернышевскому принадлежало известное воззва-
ние «К барским крестьянам» и что он был причастен к «прокла-
мациям Великорусса». Работа эта была высоко оценена на экза-
мене профессором А. Е. Пресняковым, особенностью школы кото-
рого являлось именно приложение строгих критических методов
медиевистики к анализу источников нового и новейшего времени.
Аргументация А. И. Хоментовской была оспорена Ю. М. Стек-
ловым |0, но поддержана и развита А. Н. Шебуниным п. Боль-
шинство ее выводов было принято такими авторитетными исто-
риками русского революционного движения, как Б. П. Козьмин,
М. В. Нечкина, Ш. М. Левин 12. Таким образом, А. И. Хоментов-
ская неожиданно вписала свое имя в историографию Чернышев-
ского 13 14 15.
В 1920 — 1923 гг. А. И. Хоментовская состояла доцентом Пет-
роградского университета, который вынуждена была покинуть
из-за известного курса М. Н. Покровского на свертывание препо-
давания истории. В 1921 — 1928 гг. она читала также лекции по
искусству итальянского Возрождения в Институте истории ис-
кусств.
В 1923 г. в биографической серии «Образы человечества»,
выходившей в издательстве Брокгауз —Ефрон под редакцией
И. М. Гревса, была опубликована небольшая книга А. И. Хомен-
товской о Кастильоне .
Знаменитый ренессансный «джентльмен» рассмотрен на
фоне итальянской истории и культуры рубежа XV и XVI вв.
Ярко и интересно описан урбинский двор, с которым был связан
и который воспевал граф Кастильоне. «Придворный салон, одно
из порождений аристократической культуры Ренессанса» восхо-
дит, по ее словам, к «кружку Декамерона, где общество благо-
родных дам и юношей, убегая от чумы в пригородную виллу. . .
коротает свой досуг за рассказыванием новелл, которые дают
повод к переоценке ценностей в области морали» |5. Много места
9 Хоментовская А. И. Н. Г. Чернышевский и подпольная литература начала
60-х годов // Исторический архив. 1919. Вып. 1. С. 324—413.
10 Стеклов Ю. М. Н. Г. Чернышевский. Жизнь и деятельность. М., 1928. Т 1
С. 251-256.
Шебунин А. Н. К вопросу о роли Н. Г. Чернышевского в революционном дви-
жении 60-х годов // Каторга и ссылка. 1929. № 11 (60). С. 7—34.
См.: Левин Ш. М. Общественное движение в России в 60—70-х годах XIX в.
М., 1958. С. 182-183.	*
См.: Новикова Н. Н., Клосс Б. М. Н. Г. Чернышевский во главе революционе-
ров 1861- г. М_, 1981. С. 82-86.
14 Хоментовская А. И. Кастильоне, друг Рафаэля. Пг., 1923.
15 Там же. С. 44.
Анна Ильинична Хоментовская
297
А. И. Хоментовская уделяет, естественно, анализу главного про-
изведения Кастильоне «Книга о придворном», на основании кото-
рой она реконструирует его человеческий идеал. Идеал этот трак-
туется как одна из разновидностей ренессансного идеала «уни-
версального человека». «Совершенство человеческой личности
оказывается в гармоническом универсализме, в равномерном
развитии всех потенций тела и духа» |6. «В реальной личности
Кастильоне все эти элементы культуры Возрождения: и рыцарство,
и классическая древность, и платонизм, и народность», — пола-
гает А. И. Хоментовская |7. В последней главе книги Кастильоне
предстает в реальной жизни в его поздние годы: дипломат при
папском дворе и участник антипротестантской полемики, не гну-
шавшийся апеллировать к инквизиции. «Проблема его личности
разрешается принадлежностью к двум эпохам — отсюда глубокая
трещина в его облике», — замечает А. И. Хоментовская |8.
Книга А. И. Хоментовской наряду с более ранней статьей
А. К. Дживелегова 16 17 18 19 остаются единственными работами о Кас-
тильоне на русском языке. О. А. Добиаш-Рождественская замечала
по поводу работы своей ученицы: «Большой фон чувствуется
в этой маленькой книжке, и через фигуру второстепенного срав-
нительно деятеля глядит Италия Ренессанса с ее многообразием
и противоречиями мысли и быта. Быть может, о выборе данного
,,образа44 в первую очередь можно было бы спорить. Можно поста-
вить вопрос: большое, продуманное знание эпохи, ее своеобразное
понимание и тонкое чутье, которые сказываются в каждой стра-
нице, не нашли бы разве (на предмет чтения для широкой пуб-
лики) в кругу Ренессанса темы более захватывающей и полно-
ценной, нежели тонкая и интересная, но слишком хрупкая фигура
его „царедворца44?» 20
О том, что Кастильоне был, во всяком случае, не единственным
ренессансным героем А. И. Хоментовской, свидетельствует ее
опубликованная в том же году статья о Стендале21. «Бонапарт,
Стендаль и его творение Жюльен Сорель — они все отчасти одной
породы, породы честолюбцев в эпоху великих возможностей. . . —
пишет она. — Революция и Империя вырастили во Франции
новую породу людей. . . Социальная буря и великие войны вызвали
и закалили в новых поколениях новые силы, которые находили
16 Там же. С. 80.
17 Там же. С. 119.
18 Там же. С. 120.
19 Дживелегов А. К. Бальдессар Кастильоне // Очерки итальянского Возрождения.
М., 1929. С. 20—86. Впервые эта статья была опубликована в 1910 г. в «Вест-
нике Европы».
20 Добиаш-Рождественская О. А. Образы человечества // Анналы. 1924. № 4.
С. 290.
21 Хоментовская А. И. Стендаль (Из образов послереволюционной Франции) //
Из далекого и близкого прошлого: Сб. этюдов из всеобщей истории в честь
Н. И. Кареева. Пг., 1923. С. 234—248.
298
Б. С. Каганович
питание и могли расти. Они подняли мятежные страсти, они про-
будили волю к власти. Свое символическое выражение они нашли
прежде всего в том великом кондотьере, том principe nuovo, в кото-
ром история захотела воплотить того, кого лелеяло воображение
Макьявелли. . . Между Империей и Ренессансом в Италии есть
эти точки соприкосновения. . . Можно утверждать, что у Стендаля
есть сознательный и бессознательный культ воли, воплощавшийся
в макьявеллиевской Италии в понятии virtu. Этот термин ему
незнаком, но сущность ему сродни» 22. Как видим, Стендаль был
для Хоментовской своего рода учителем «исторического реализма»
и исторической психологии.
Для понимания научных позиций А. И. Хоментовской пред-
ставляют интерес ее статьи «Итальянский гуманизм в современной
историографии (1890 —1914) » 23 24 и «Источниковедение искусства
в современной постановке» . В последней она, в частности, воз-
ражала против негативной оценки гуманизма в «Истории научной
литературы на новых языках» Л. Ольшки, считавшего, что не
меньше, чем схоластика, он является антиподом новой науки.
«Гуманизм мечтателен, метафизичен и эстетичен, — резюмирует
она аргументацию Ольшки и замечает: — «На самом деле гума-
низма как критической силы он не знает, не знает его как творца
новых форм и посредника с античностью, не понимает, что без
этой стадии не было бы и научной литературы на новых языках» 25.
В другом плане интересен очерк А. И. Хоментовской «Лукка
времен купеческой династии Гвиниджи» 26, в котором она вос-
создает красочный быт этого итальянского города в XV в., как
он отражен в хронике Серкамби, «реалиста с купеческой складкой
ума, хорошего хозяина с привычкой к коммерческому расчету,
с внимательным отношением к вещи как товару» 27. Это, как
кажется, единственная в нашей исторической литературе работа
о Лукке.
С 1925 г. на протяжении десяти лет А. И. Хоментовская заве-
довала библиотекой и архивом наблюдений Главной Геофизи-
ческой обсерватории. Эту службу она совмещала с очень интен-
сивной научной работой. Ею был опубликован, в частности, обзор
так называемой «Флорентийской елки», пестрого и довольно
разношерстного собрания книг, гравюр, оттисков и рисунков
XVII—XIX вв., которыми живший во Флоренции русский кол-
22 Там же. С. 240-241.
23 Хоментовская А. И. Итальянский гуманизм в современной историографии
(1890-1914) //Анналы. 1923. № 3. С. 241-246.
24 Хоментовская А. И. Источниковедение искусства в современной постановке //
Изобразительное искусство: Сб. ст. Л., 1927. С. 162 — 170.
25 Там же. С. 167.
26 Хоментовская А. И. Лукка времен купеческой династии Гвиниджи. // Средне-
вековый быт: Сб. ст., посвященный И.4 М. Гревсу. Л., 1925. С. 78—112.
27 Там же. С. 112 — 113.
Анна Ильинична Хоментовская
299
лекционер И. Е. Бецкий в 1880-е годы регулярно одаривал Пуб-
личную библиотеку 28.
Большим событием для А. И. Хоментовской была научная
командировка в Италию. «Ее путешествие в Италию в 1927 г., —
вспоминала Е. Ч. Скржинская, — когда она, глядя на меня своими
блестящими и необычными глазами, говорила: „и еду я туда,
когда мне уже 45 лет!” — было не только плодотворно по работе,
но и наполнило ее до краев тонко и глубоко воспринятыми обра-
зами красоты как в искусстве, так и в природе» 29.
В ходе своих занятий А. И. Хоментовская обратила внимание
на известный ренессансный роман «Борьба сна и любви у Поли-
фила» («Hypnerotomachia Poliphyli»), анонимно опубликованный
в Венеции в 1499 г. Об авторе его на протяжении нескольких
веков шли споры. Большинство историков (в том числе Бурк-
хардт) приписывали авторство доминиканскому монаху Фран-
ческо Колонна. А. И. Хоментовская назвала в качестве возмож-
ного автора имя веронского гуманиста, типографа и алхимика
Феличе Феличчано (1432 — 1480), забытую автоэпитафию кото-
рого она нашла в 1933 г. В этом, по ее словам, «убеждают не только
признаки хронологические и территориальные, но и замечательный
ряд совпадений по линиям языка, синтаксиса, литературных
форм, эпиграфики, художественных традиций, техники и оккульт-
ных наук» 30. Все эти «линии» были ею очень основательно про-
работаны. «Я решила отправить рукопись Бенедетто Кроче, —
вспоминала А. И. Хоментовская. — Он, который всю жизнь пред-
ставлял una parte per se stesso31, мне представлялся достаточно
смелым, чтобы отойти от рутины. Благодаря его посредничеству
работа была принята Ольшки» 32. Работа А. И. Хоментовской была
опубликована во Флоренции на французском языке 33.
Согласно отзыву О. А. Добиаш-Рождественской, «автору приш-
лось придвинуть к полю зрения своей аргументации всю совокуп-
ность разнообразной полноты научных представлений Ренессанса:
космологических, естественно-исторических, астрономических
и. астрологических, всю полноту «фаустовских» идей эпохи. Ей
пришлось войти в тончайшие оттенки стиля и языка, эстетики
и реторики эпохи. Ее построение глубоко, оригинально и убе-
28 Khomentovskaia A. Firenze illustrata о Enciclopedia fiorentina di Giovanni Betsky
(Un bibliophile russe de la second moitie du XIX siecle a Florence) // Bibliofilia.
1927. Vol. 29. N 9 — 12. P. 367 — 381. Русский текст статьи сохранился в фонде
ученого секретаря ГПБ В. Э. Банка: «Флорентийская елка» И. Е. Бецкого
(К истории и составу фондов Публичной библиотеки) // ГПБ. Ф. 44. Д. 219.
29 Скржинская Е. Ч. Анна Ильинична Хоментовская//ЛОИИ. Западноевропей-
ская секция. Ф. 14.
30 Хоментовская А. И. Лоренцо Валла — великий итальянский гуманист. С. 122.
31 свою собственную партию (ит.).
32 Хоментовская А. И. Пройденный путь. С. 48.
33 Khomentovskaia A. Felice Feliciano de Verona comme 1’auteur de Г «Hypherotoma-
chia Poliphili». Firenze, 1936.
300
Б. С. Каганович
дительно» 34. В современной научной литературе находит сто-
ронников и традиционная точка зрения, и аргументация А. И. Хо-
ментовской, так что вопрос этот нельзя считать решенным 35.
С марта 1935 г. А. И. Хоментовская, вынужденная покинуть
Ленинград, в течение двух лет жила в Саратове, где служила
в университетской библиотеке. Здесь ею была завершена работа
многих лет, которую сама она считала главным трудом своей
жизни — монография «Итальянская гуманистическая эпитафия,
ее судьбы и проблематика (1300—1550 гг.) » 36. Мировоззрение
и мироощущение гуманистов, выраженные в этом своеобразном
жанре, который заставил ее задуматься над тем, «насколько ус-
ловна в своих формах всякая историческая культура», — вот
тема А. И. Хоментовской. «Под итальянским гуманизмом, —
поясняет она, — условимся понимать то идеологическое течение,
которое Studia humana — науку о человеке и для него — противо-
поставило Studia divina, богословию и схоластике с их трансцен-
дентальным уклоном, опираясь на изучение древнего мира в его
совершенной человечности и на сохраненную средними веками
латинскую традицию. Социальная генеалогия гуманизма... свя-
зывает его с эпохой раннего капитализма в Италии и с окрепшей
буржуазией, враждебной силам прошлого: феодальному укладу
и авторитету церкви» 37. Хоментовская превосходно ориентиро-
валась в новейшей научной литературе о Ренессансе и считала
наиболее важными для его понимания «работы, в разной мере
выросшие на почве марксизма и трактующие социально-эконо-
мический генезис эпохи Возрождения, прежде игнорируемый»
(в этой связи она называет сочинения В. Зомбарта, А. Дерена,
А. Мартина), а также работы по философии Ренессанса Э. Кас-
сирера, Дж. Джентиле, Г. де Руджери и, наконец, в области исто-
рии искусства труды А. Варбурга, Ф. Саксля и Э. Пановского.
А. И. Хоментовская углубленно изучила эпиграфическую
технику и поэтику эпитафии-надписи, античные и средневековые
прецеденты ренессансных эпитафий (ее постоянным консуль-
тантом в этих вопросах был крупнейший специалист по античной
эпиграфике академик С. А. Жебелев, который «вынес впечатле-
ние, что в ее лице наука имеет дело с очень крупным ученым-
исследователем» 38). Прекрасно видит она и другую сторону:
34 Добиаш-Рождественская О. А. Отзыв о работе А. И. Хоментовской (1935) //
ГПБ. Ф. 254. Д. 154. Л. 1.
35 См.: Casella М. Т., Pozzi G. Francesco Colonna: Biografia e opere. Padova, 1959.
Vol. 1—2; Donti Z. Il mito di Francesco Colonna // La Bibliofilia. 1962. Vol. 64.
P. 247-270.
36 Хоментовская А. И. Итальянская гуманистическая эпитафия, ее судьбы и проб-
лематика (1300—1550 гг.). Рукопись. Хранится у И. В. Арнольд. Далее цитаты
приводятся по машинописному экземпляру.
37 Там же. С. 5.
38 Жебелев С. А. Отзыв о работе А. И. Хоментовской (1935). (Хранится у И. В. Ар-
нольд) .
Анна Ильинична Хоментовская
301
«Эпитафия есть окончательная и сознательная кристаллизация
причитания, продукт уже старой и утонченной культуры, порож-
денный желанием сохранить следы этого плача вместе со сле-
дами того, кем он был вызван. Скорбь — самая непроизвольная,
непосредственная и сильная эмоция, но и она во всяком обществе
вводится в рамки, складывается в некий ритуал. Ее столько же
надо оценивать в ее стихийности, сколько увидеть на узде обычая,
идеологии и культуры» 39. Читая эту замечательную по выра-
зительности формулу, трудно не вспомнить современных ей при-
зывов Люсьена Февра писать «историю чувств»: «У нас нет исто-
рии Любви, как ее осознают. У нас нет истории Смерти. У нас
нет ни истории Сострадания, ни истории Жестокости. У нас нет
истории Радости» 40 41.
Для раннего Возрождения характерна скорее «оптимисти-
ческая и энтузиастическая концепция человека», и она прояви-
лась также и в эпитафии, хотя здесь «на наивность, на предан-
ность и на гордость роняет свою тень смерть и слова вырастают
в выразительности и силе» 4|. «В связи с отходом от церковной
доктрины в эпитафии встает вместо сознания греха и вины пред-
ставление о роке и фортуне и героических конфликтах с ней
virtu, человеческого гения, исчезает выражение упования на бес-
смертие за гробом» — так резюмировала А. И. Хоментовская
свои наблюдения в «Пройденном пути» 42. «Гуманисты-клирики
в подавляющем большинстве на плитах гробниц не перестраи-
ваются, а остаются верными суете сует вплоть до элегантного
паганизма и либертинизма» 43. «Когда единоборство фортуны
с virtu принимало более серьезный оборот, мироощущение полу-
чало знак минус» 44. Но и «новый тип пессимизма», особенно
заметный в эпитафиях с конца XV в., отличается от средневеко-
вого, исходящего из сознания греховности человека: он «видит
беду человека там, где старый пессимизм видел его вину. Он созер-
цает непостижимые стихийные силы рока, хаоса, фатума, кото-
рые бессмысленно и незаслуженно жестоко играют с человеком,
давят его под своим колесом» 45. Все эти выводы А. И. Хоментов-
ская формулирует на основе изучения эмпирического материала.
А. И. Хоментовская не идеализирует гуманистов как социаль-
ный и человеческий тип. «Профессиональный пафос гуманиста
слишком часто шел рука об руку с близоруким общественным
эгоизмом и безразличием клиента, который легко меняет патро-
39 Хоментовская А. И. Гуманистическая эпитафия. . . С. 159.
40 Febvre L. Combats pour 1’histoirc. P., 1953. P. 236; Idem. Pour une histoire a part
entiere. P., 1962. P. 795-853.
41 Хоментовская А. И. Гуманистическая эпитафия. . . С. 231.
42 Хоментовская А. И. Пройденный путь. С. 50.
43 Там же. С. 154.
44 Там же. С. 191.
45 Там же. С. 193.
302	Б. С. Каганович
нов», — замечает она 46. «Его гибкая идеология становилась идео-
логией места и времени» 47. Но эти негативные стороны не засло-
няют для историка великой революционной роли Возрождения.
«На одной из воскрешенных гуманизмом ,,античных форм па-
фоса“ этот гуманизм в лике, обращенном как обратно, к древности,
так и вперед, к новому времени, открылся перед нами не как рож-
дение классической филологии, а как ,,кипение человека11 в ре-
цепции классического наследия и борьбе за освобождение мысли
и воли на путях к нормам новой человечности, которая и на гро-
бовой доске ратует за право жизни против смерти» — этими сло-
вами А. И. Хоментовская заключает свою работу 48. Работу эту
следует оценить как глубокую и блестящую. «Такого исследо-
вания не знает зарубежная историческая литература», — заме-
чает В. И. Рутенбург 49. Оно безусловно заслуживает скорейшей
публикации.
К «Гуманистической эпитафии» в известном смысле примы-
кает посмертно опубликованная статья А. И. Хоментовской «К ис-
тории книги и библиотек по завещаниям гуманистов и ученых
итальянского Возрождения (1320—1574 гг.)»50. «Несмотря на
предъявляемые к завещанию точные формальные требования
и нотариальную скрепу, оно в эпоху Возрождения не стало еще
актом-трафаретом, а являлось «человеческим документом», при-
ближаясь иногда к исповеди. Вместе с тем типическое завещание
представляет собой некий горизонтальный разрез, по которому
можно одновременно учесть экономическое и социальное лицо
завещателя, господствующие тенденции семейного права, рели-
гиозные верования, материально-бытовую обстановку, круг дру-
зей и связей. Со всех этих точек зрения было бы полезно изучить
завещания граждан разных классов, групп и категорий», — заме-
чает А. И. Хоментовская51. Она обследовала тридцать доступных
ей завещаний гуманистов с целью выяснить их отношение к книге
и констатировала заметные изменения в психологии владельцев
библиотек в эпоху Возрождения.
Как известно, в современной, прежде всего французской,
науке очень популярны работы, посвященные восприятию смерти
европейским человеком в различные исторические и культур-
ные эпохи. Смерть как социальный факт, погребальные ритуалы,
завещания, надгробия, эсхатологические представления, иконо-
графия — все это стало предметом тщательного изучения в ас-
46 Там же. С. 146.
47 Там же. С. 138.
48 Там же. С. 246-247.
49 Рутенбург В. И. Указ. соч. С. 19.
50 Хоментовская А. И. К истории книги и библиотек по завещаниям гуманистов
и ученых итальянского Возрождения // СВ. 1963. Вын. 24. С. 217 — 224.
51 Там же. С. 217.
Анна Ильинична Хоментовская
303
«	52
пекте исторической психологии , причем два протагониста этих
изысканий, Ф. Ариес и М. Вовель, работают по-разному: первый
дает блестящ^ выписанную, но стилизованную и утрированную
картину европейского общества, второй применяет статистиче-
ские и квантитативные методы и приходит к более дифференци-
рованным выводам 52 53. Важны также работы А. Тененти и Э. Па-
новского 54.
Можно, как кажется, думать, что угол зрения, выбранный
А. И. Хоментовской в двух только что характеризованных рабо-
тах, предварил в известном смысле эти штудии.
В 1937 г. А. И. Хоментовская была незаконно арестована.
В 1940 г., выйдя из заключения, она поселилась в Вышнем Во-
лочке и почти сразу же возобновила научную работу. Здесь она
написала книгу о Лоренцо Валле55.
«В своей книге мы стараемся воссоздать историю мысли Ло-
ренцо Валлы в неразрывной связи с историей его жизни», —
заявляет автор 56. Папский Рим XV в., где родился и умер Валла,
неаполитанская культура времен короля Альфонса Арагонского,
при дворе которого Валла прожил 13 лет, гуманистическое дви-
жение первой половины XV в. с разными его оттенками и «дис-
сонансами» получают в книге А. И. Хоментовской глубокую и
красочную трактовку. Характеризуя философские позиции Валлы
на основании главным образом его диалога «О наслаждении»,
А. И. Хоментовская подчеркивает большое значение для него
традиции античного эпикуреизма и отмечает активный и рево-
люционизирующий характер его «либертинажа» 57. Главное
место в книге А. И. Хоментовской уделено знаменитому памфлету
Валлы «О вымышленном и подложном даре Константина». Она
внимательно анализирует филологические, исторические, тео-
логические и риторические аргументы, при помощи которых
Валла неопровержимо доказал подложность документа, считав-
шегося в средние века юридической основой папских притязаний
на светскую власть в Риме, и приходит к выводу, что мы имеем
право считать Валлу ведущим представителем «критического
52 Aries Ph. Essais sur Phistoire de la mort en Occident. P., 1975; Idem. L’homme de-
vant la mort. P., 1977; Vovelle M. Mourir autrefois. Attitudes collectives devant la
mort au XVir et XVIIIе siecles. P., 1974; Idem. La mort et 1’Occident de 1300 a nos
jours. P., 1983.
53 Ср.: Гуревич А. Я. Этнология и история в современной французской медиеви-
стике // Сов. этнография. 1984. № 5. С. 43.
54 См., например: Tenenti А. II senso della morte et Гашоге della vita nel Rinasci-
mento. Torino, 1957; Panofsky E. Tomb sculpture. Its changing aspects from
ancient Egypt to Bernini. L., 1964. Возможно, интерес к этой тематике стимули-
ровала книга Й. Хейзинги «Осень средневековья» (1919).
55 Хоментовская А. И. Лоренцо Валла — великий итальянский гуманист. М.; Л.,
1964.
56 Там же. С. 23.
57 Там же. С. 40—48.
304	Б. С. Каганович	у
---------------------:----------------------------------7
гуманизма» и основоположником современной i/сторической
критики 58. «Его рационалистическая критика колебала и дог-
маты, и веру в бессмертие, и свободу воли. У этого Вольтера XV в.
не нашли, таким образом, пощады ни светская власть пап, ни
каноническое право, ни аскеза и монашество, ни символ веры,
ни догматы, ни реликвии, ни авторитет отцов церкви и канони-
зированного Аристотеля, ни священное писание, ни самая система
схоластического богословия в ее логической основе», — пишет
А. И. Хоментовская 59.
Но все это не помешало Валле вернуться в Рим, когда папой
стал благоволивший к нему Николай V, который назначил его
апостолическим секретарем и профессором. А. И. Хоментовская
дает блестящий портрет Валлы. «Логическая смелость находила
опору и в циническом складе его ума, который одинаково обна-
руживается в произведениях и личном его поведении на протя-
жении всей жизни. Этот цинизм есть проявление того скепсиса
в моральных вопросах и житейских делах, который сопутствует
власти денег и разложению нравов переходной эпохи. . . В личном
поведении Лоренцо Валла является куриалом, который усвоил
себе раз и навсегда, что в курий все продажно. . . Со всем тем
в защите высказанных им принципиальных мнений Лоренцо
Валла, как мы видели, не раз умел проявлять большую твердость
и гражданское мужество» 60 61 62. «Противоречия в облике Лоренцо
Валлы — противоречия между творчеством и послужным списком,
между беспощадной смелостью мысли и уклончивостью тактики —
не могут исказить внутреннего его единства», — заключает А. И. Хо-
ментовская 6|.
Некоторые современные зарубежные авторы менее склонны
подчеркивать радикализм и антиклерикализм Валлы и трактуют
его как «христианского гуманиста» . Но большинство советских
историков, не модернизируя позиции Валлы и учитывая различ-
ные «диссонансы», в целом оценивают его деятельность анало-
гично А. И. Хоментовской 63.
58 Ср.: Косминский Е. А. Историография средних веков. М., 1963. С. 44—52;
Вайнштейн О. Л. Западноевропейская средневековая историография. М.; Л.,
1964. С. 268—274; Ревякина Н. В. Лоренцо Валла — критик «Константинова
дара» // Сборник научных работ аспирантов исторического факультета МГУ. М.,
1963. С. 231-260.
59 Хоментовская А. И. Лоренцо Валла ... С. 127.
60 Там же. С. 118.
61 Там же. С. 142.
62 См.: Рутенбург В. И. Лоренцо Валла и его время. С. 13 — 17.
63 См. указанные выше работы Ё. А. Косминского, В. И. Рутенбурга, О. Л. Вайн-
штейна, Н. В. Ревякиной. См. также: Рутенбург В. И. Италия и Ёвропа накануне
нового времени. Л., 1974. С. 200—204; Горфункель А. X. Гуманизм и натурфи-
лософия итальянского Возрождения. М., 1977 С. 93—95. Черняк И. X. Свободо-
мыслие и атеизм эпохи итальянского Возрождения: Автореф. дис. . . .канд. ист.
наук. Л., 1978.
Анна Ильинична Хоментовская	305
Работу И. Хоментовской очень поддерживал академик
Е. В. Тарле. Рекомендуя ее Соцэкгизу, он писал: «Анна Ильи-
нична Хоментовская давно пользуется среди советских историков
почетной и вполне заслуженной репутацией лучшего в настоящее
время у нас знатока эпохи Возрождения и итальянского гума-
низма. В настоящее время она закончила в самом деле замеча-
тельное исследование о Лоренцо Валле, знаменитом разрушителе
одной из фальсификаций, созданных римской церковью. . . Работа
Хоментовской является прекрасным научным отпором всем по-
пыткам исказить характер исторического дела, им совершенного.
Должно пожелать, чтобы эта серьезная монография талантливой
советской исследовательницы поскорее увидела свет» 64 . 22 января
1941 г. А. И. Хоментовская писала своей приятельнице Е. Ч. Скржин-
ской: «Боюсь надеяться и все-таки надеюсь здесь на успех. Е. В.
вернулся по отношению ко мне на старую зарубку — когда-то
он охотно говорил со мной на научные темы. . . Валла его задел
по существу, он чувствует ,,родную душу“. Обещает сделать все
возможное, чтобы он увидел свет, обронил по поводу темы не-
сколько интересных замечаний» 65. Книга, однако, была издана
только в 1964 г. под редакцией и с предисловием В. И. Рутенбурга.
В Вышнем Волочке А. И. Хоментовская написала также статью
объемом в 2 печ. л. «Гуманистическая школа в Италии эпохи
Возрождения», которую Е. В. Тарле, направляя в журнал «Совет-
ская педагогика», аттестовал как «серьезное научное исследо-
вание и прекрасную научно-популярную работу, изложенную
живо и интересно» 66. Рукопись ее, по-видимому, не сохранилась.
В самые последние месяцы своей жизни «в почти пустом горо-
дишке, в доме с заколоченными окнами, снова оторванная от
всех близких, под пролетающими германскими самолетами»,
А. И. Хоментовская дописала многократно цитированные нами
воспоминания «Пройденный путь» — памятник несломленного
духа и интересный исторический документ.
Анна Ильинична Хоментовская умерла 3 октября 1942 г.
в селе Островно Удомельского района Калининской области,
куда ее взяла к себе племянница-агроном.
Е. Ч. Скржинская говорила об А. И. Хоментовской в кругу
друзей, собравшихся спустя годы почтить ее память: «Первое,
что я почувствовала после беседы с ней — то самое, что чувст-
вовала в эти последние дни, перебирая ее рукописи, — что она —
очаровательная умница, человек с неизменно ощутимым движе-
нием мысли, оригинальной, последовательной, строгой и в то же
время красивой, доставляющей наслаждение. . . Кроме ума, при-
знававшегося всеми, лучшими, конечно, людьми, которые знали
64 Цит. по копии, хранящейся у И. В. Арнольд.
65 ЛОИИ. Западноевропейская секция. Ф. 14.
66 Цит. по копии, хранящейся у И. В. Арнольд.
20 Зак. 605
306	Б. С. Каганович	/
А. И., у нее было еще одно качество, которое равном образом
вызывало восхищение, но которому можно было у нее и по-
учиться, — уму, к сожалению, научиться нельзя. Это замеча-
тельное качество — стойкость, упорство, целеустремленность
и непоколебимость. ,,Non qui inciperit, sed qui perseveraverit“ —
эти слова услышала я от нее, и неизгладимо запомнились они
оттого, что, произнесенные ею, они сливались с существом ее
личности. ,,Не тот, кто почин положит, но тот, кто твердо, упорно
продолжит, кто пребудет непреклонным до конца11 — вот что
выражают эти целиком подходящие к А. И. слова. Всей своей
жизнью, а более всего ее концом она доказала это» 67.
Свою очень нелегкую жизнь А. И. Хоментовская прожила
с великим достоинством. Невольно вспоминается ренессансная
тема единоборства доблести и судьбы.
Наряду с А. К. Дживелеговым А. И. Хоментовская была одним
из первых советских историков, профессионально занимавшихся
итальянским Возрождением, причем работы ее в отношении стро-
гости, надежности и современности метода часто превосходят
гораздо более многочисленные труды Дживелегова, который был
прежде всего талантливым эссеистом и популяризатором. Свои
работы А. И. Хоментовская всегда базировала на первоисточниках,
которые прекрасно знала, чувствовала и интересно интерпре-
тировала. Острота и ясность мысли, научный реализм сочетались
у нее с широким историческим и теоретическим кругозором и
яркой литературной одаренностью. Социологически ориентиро-
ванный историзм А. И. Хоментовской с самого начала имел много
точек соприкосновения с марксистским историзмом, поздние ее
работы сознательно написаны с марксистских позиций. Как ученый
она непрерывно росла до последних дней. Работы ее, написанные
нередко в удручающей бытовой обстановке, в покосившихся избуш-
ках, по соседству с пьяными квартирными хозяевами, были частью
мировой науки и, как мы видели, предварили некоторые новейшие
направления исторической медиевистики. Нет сомнения, что
трудам А. И. Хоментовской суждена долгая жизнь в науке.
67 Скржинская Е. Ч. Анна Ильинична Хоментовская//ЛОИИ. Западноевропей-
ская секция. Ф. 14.
ВСПОМОГАТЕЛЬНЫЕ ДИСЦИПЛИНЫ
А. П. Черных
ТРАКТАТ
БАРТОЛО ДИ САССОФЕРРАТО
«О ЗНАКАХ И ГЕРБАХ»
к
Западноевропейскую средневековую геральдику, как и вообще геральдику
в широком смысле слова, традиционно относят к вспомогательным историческим
дисциплинам. Традицией определен и круг ее возможностей в исторической
науке как исключительно вспомогательного, подсобного раздела. Бесспорна
важность таких форм практического применения знаний в области геральдики,
как атрибуция произведений искусства, нумизматического и сигиллографиче-
ского материала, разрешение палеографических загадок, обеспечение музейных
и исследовательских задач.
Однако за разноречием суждений о степени вспомогательности этой дисцип-
лины небесполезно заметить, что средневековые геральдические сочинения
и геральдический материал могут служить источником для самостоятельных
исторических исследований и построений. Западноевропейская геральдика,
отразившись непосредственно в геральдическом материале и письменных па-
мятниках, в соотнесении с совокупностью фактов и концепций экономической,
социально-психологической, культурологической истории дает возможность
взглянуть на средневековые реалии с совершенно особой точки зрения. Как бы
ни рассматривать систему геральдики — как знаковую, социально-информацион-
ную или иную, — в любом случае речь пойдет о системе всеобъемлющей, все-
проникающей, преломляющей в себе весь мир средневековья. Взгляд на эту
эпоху через призму геральдики безусловно дает возможности приращения исто-
рического научного знания.
На этом пути возникает ряд таких трудностей, как отсутствие статистики
геральдического материала, его чрезвычайно низкая систематизированность
и т. п. В настоящее время нам относительно более доступны для изучения гераль-
дические и близкие к ним по теме сочинения. Они разнообразны как по объему
и лексике, так и по характеру направленности. Один из них — трактат знамени-
того итальянского юриста XIV в. Бартоло ди Сассоферрато «О знаках и гербах» —
предлагается вниманию читателя.
Бортоло родился в 1313 или 1314 г. в местечке Венатура, неподалеку от
Сассоферрато в Анконской марке. Право он изучал в Перудже и Болонье. К сере-
дине 30-х годов XIV в. он получил степень доктора права и близко познакомился
с юридической практикой в Пизе, затем в Болонье. Его приговоры, однако, не
снискали ему любви болонцев, и он был вынужден вернуться в Пизу, где посвятил
свое время изучению и преподаванию права. В 1351 г. Бартоло был приглашен
в Перуджу. К этому времени его авторитет и слава привлекали к нему множество
20*
308
А. П. Черных
слушателей. Работы Бартоло, особенно «Комментарии к Кодекс^ Юстиниана»,
пользовались в средние века общеевропейской известностью. В Испании и Пор-
тугалии его сочинения были весьма популярны. В Португалии «Комментарии»
были переведены на португальский язык ’. В истории права Бартоло остался
как глава школы постглоссаторов. Значение его для рецепции римского права
в Западной Европе хорошо известно. В своих многочисленных трудах Бартоло
затронул практически все стороны жизни средневекового общества, подлежащие
правовому регулированию. Среди этих трудов скромное место занимает напи-
санный юристом в конце жизни трактат о гербах.
Направленный к императору Карлу IV ходатайствовать о привилегиях
для Перуджи, Бартоло, видимо, принял участие в подготовке Золотой буллы
1356 г. Вероятно, именно за это он и был пожалован гербом. Затем он возвратился
в Перуджу и вскоре, в конце 50-х годов, умер. Трактат, посвященный гербам,
был обнародован после смерти его зятем и в XIV —XV вв. пользовался очень
большой популярностью 1 2.
Для отечественного читателя он был до сих пор малодоступен. Обстоятельст-
вом, несколько облегчившим задачу перевода трактата, явилось то, что, касаясь
многих геральдических и социокультурных аспектов жизни средневековья,
он не является собственно геральдическим сочинением. Дело в том, что для оте-
чественной геральдики (по сравнению с западноевропейской) характерны осо-
бенности, исключающие всякие сопоставления. В связи с этим, а также в связи
с обстоятельствами исторического развития русское гербоведение не успело
обеспечить отечественную геральдическую литературу геральдической лексикой,
эквивалентной западноевропейской. .Практически эта работа прекратилась в пер-
вой четверти XX в.3 В результате при работе с геральдическими сочинениями,
с описаниями гербов и другими источниками такого рода затруднительно передать
на русском языке даже отдельные геральдические термины, не говоря уже о том,
что в этих терминах описываются подчас достаточно сложные геральдические
структуры. Геральдическая лексика и в западноевропейских современных языках
представляет собой весьма архаичный пласт и служит предметом интереса фило-
логов. Переводчик геральдического текста оказывается в положении, хорошо
знакомом, скажем, специалистам в области банковского дела, когда ими овладе-
вает на родном языке досадная немота при столкновении с разработанной англо-
язычной терминологией финансовой технологии.
Адекватный перевод чисто геральдического трактата пока остается перс-
пективой будущей работы. В этой ситуации юридический трактат Бартоло, затра-
гивающий геральдические проблемы, по по касающийся слишком специфических
деталей и приемов «благородного искусства», остающийся в сфере наиболее
общих положений, позволяет проникнуть в атмосферу этой проблематики, в ка-
кой-то мере обойдя технические трудности геральдической терминологии.
1 Кошта А. Духовная жизнь при дворе Ависских королей // Становление капи-
тализма в Европе. М., 1987. С. 166.
2 Bascape G., Del Piazzo М. Insegne е simboli: Araldica publica e privata medievale
e moderne. Roma, 1983. P. 27.
3 См.: Арсеньев Ю. В. Геральдика: Лекции, читанные в Московском археологи-
ческом институте в 1907/08 году. М., 1908; Белинский В. Русский геральдический
словарь: В 2 вып. СПб., 1913.
Трактат Бартоло ди Сассоферрато
309
Терминолдгией определенные сложности не исчерпываются. Часть их свя-
зана и с особенностями самого трактата «О знаках и гербах». Во-первых, постоянно
нужно иметь в виду, что Бартоло, человек простого происхождения, имел не
унаследованный, а пожалованный герб и это отразилось на. его сочинении. Во-
вторых, обнародованный после смерти автора трактат получил позднейшую раз-
бивку на главы и, видимо, конспективное оглавление в начале. Поэтому трудно
судить о том, насколько полно отражены в трактате, возможно неоконченном,
проблемы, связанные с геральдикой.
Трактат состоит из 33 глав, проблематику которых можно условно разделить
на две основные части. Первая часть (гл. 1 — 12) посвящена социально-юриди-
ческим проблемам геральдической практики. Речь идет о праве на обладание
гербом, о пожаловании герба; в этом же контексте рассматриваются проблемы
функционирования определенного вида знака (клейма, печати, филиграни)
в обществе; затронуты вопросы наследования герба. Вторая часть трактата делится
на более мелкие подтемы. В ней рассмотрены вопросы, касающиеся техники
составления гербов (гл. 13—23). Часть глав, тематически примыкая к преды-
дущим, в то же время представляет собой самостоятельное изложение иерархии
цветов на гербовом поле (гл. 24—27). Главы с 28-й по 33-ю затрагивают конк-
ретные ситуации и правила ношения и изображения гербов.
В определенном смысле можно говорить об уникальности этого трактата
Бартоло, ибо геральдические проблемы трактует юрист. Естественно, что его
подход — это подход юридический не только по сути, но и по форме, по системе
доказательств и приемам аргументации. Характерные для средневековья ссылки
на авторитеты в данном случае выступают в виде обилия ссылок на источники
правового характера, что связывает проблематику сочинения Бартоло со всем
корпусом юридической мысли средних веков. Для чисто геральдических трак-
татов констатация незыблемости геральдических законов является сама собой
разумеющейся и не требует никаких доказательств. Бартоло же пытается найти
обоснование, допустим, иерархии цветов, обнажая перед нами срезы менталитета
своего времени, независимо от того, общеприняты его построения или созданы
им самим.
Поскольку Бартоло юрист, его интересует прежде всего, если так можно
выразиться, «общественная жизнь» герба, а геральдические тонкости для него,
видимо, менее существенны; он демонстрирует взгляд на геральдику до опре-
деленной степени «сторонний» и поднимает геральдику до юридического уровня
рассмотрения.
Для Бартоло гербы и знаки тесно связаны с понятием собственности. При
этом характер существования, использования гербов оказывается ярко выра-
женно публичным. Бартоло считает герб средством прежде всего личной иден-
тификации, но практически в его трактате герб выступает как средство иденти-
фикации социальной.
При этом социальная практика, на которой основывает свое рассмотрение
Бартоло, дана на примерах, характерных для города и городского сознания.
И дело не только в том, что подавляющее большинство примеров функциониро-
вания герба — на городском материале, но и в том, что совершенно отсутствуют
упоминания знатности или наследственного благородства как критериев права
на обладание гербом. Герб рассматривается в городском контексте и сопостав-
310
А. П. Черных
ляется с функционированием других знаков городского происхождения. Пока-
зательно и то, что рассматриваются знаки не только личные, но и корпора-
тивные.
Современное гербоведение, трактуя геральдику самым широким образом
и включая в нее разнообразный материал, видит в геральдике знаковую систему,
определяемую прежде всего ее социальной функцией 4. Сегодня это уже ясно.
Поэтому вопросы социальной и социокультурной информации, несомой этими
знаковыми системами, ставятся в зависимости не от того, была или нет таковая
информация, а от того, как она выражалась, зачем и в каких конкретных формах
существовала, к кому была обращена. Суть в том, чтобы выяснить, какой была
эта информация для определенного времени, в частности для западноевропей-
ского средневековья, кем и как эта информация закладывалась и считывалась,
как изменялась по мере развития геральдики от становления к расцвету и после-
дующему упадку.
Мы полностью разделяем мнение Ю. Л. Бессмертного о том, что гербы пред-
ставляют собой ценный источник для изучения демографии западноевропей-
ского средневековья. Однако сфера использования геральдического материала
должна быть шире. А это станет возможным, если рассматривать не столько
отдельные гербы, сколько их совокупность и систему геральдики в целом. В ге-
ральдике, как в зеркале, хотя и довольно необычном, отразились характернейшие
черты облика человека и общества средневековья.
С этой целью — как возможность заглянуть в сознание человека средне-
вековья — и предпринимается публикация перевода.
ТРАКТАТ БАРТОЛО
О ЗНАКАХ И ГЕРБАХ 1
1.	Знаки (insignia) 2, пожалованные по достоинству либо
по должности, носит тот, кто обладает этим достоинством или
должностью; прочие же нет.
2.	Единственные [в своем роде] знаки достоинства, скажем,
короля, никто не может ни носить, ни заставлять изображать
их фигуры как главные, но только как дополнительные.
3.	Пользуются гербами (агша) и знаками только те, кому
они пожалованы. Герб, пожалованный Бартоло и его потомкам, —
двухвостый алый лев в золотом поле.
БАРТОЛО О ЗНАКАХ И ГЕРБАХ
4.	Каждый может взять себе гербы и знаки, носить их и изоб-
ражать на собственных вещах.
4 Вилинбахов Г. В. Геральдика — вспомогательная историческая дисциплина
(к вопросу о предмете исследования и структуре) // Геральдика: Материалы и
исследования. Л., 1983. С. 7.
Трактат Бартоло ди Сассоферрато
311
5.	Если кто, взяв герб или знаки другого, которые тот носит
издревле, не причинит этим ущерба или вреда, то пусть возьмет
и носит.
6.	Когда, кем и каким образом может быть запрещено носить
гербы либо знаки другого.
7.	Если кто поставит клеймо (signum) другого мастера,
которое тот ставит на мечах и прочих изделиях, это законным
образом запрещается как им [мастером], так и кем-либо третьим.
8.	Нотариус не может присвоить знак (signum) другого, а если
присвоит, то это ему может быть запрещено. Изготовителю бумаги
может быть запрещено использовать знак (signum) другого изго-
товителя.
9.	Хорошо иметь герб по пожалованию государя, так как он
предпочтительнее других и не может быть кем-либо запрещен.
10.	Гербы или знаки дома переходят на всех потомков этого
рода по мужской линии.
11.	Бастарды не пользуются гербами по праву, хотя этого
обычно не придерживаются в Тоскане.
12.	У кого должен оставаться знак (signum) сообщества,
если сообщество распалось?
13.	Каким образом должны изображаться, расписываться
и носиться знаки и гербы?
14.	Если животные, которых носят на гербах, изображаются
на знаменах (vexiHum) они должны быть обращены к древку,
и наоборот, если изображается часть животного.
15.	Когда изображаются животные, они должны изображаться
в их наиболее благородных позах и так, чтобы они лучше всего
выказывали свою силу.
16.	Лев, медведь и им подобные должны быть изображены
стоящими прямо, с оскаленной пастью и когтистыми лапами.
17.	Конь должен изображаться поднятым, как бы скачущим.
18.	Агнец должен изображаться спокойно идущим по земле.
19.	Когда изображается животное, его правая нога всегда
должна быть впереди.
20.	На знаменах смотрят на ту часть, которая обращена к не-
сущему, а не на оборотную.
21.	Животное, нарисованное на занавеси3 труб, не должно
быть обращено к трубе.
22.	Если в качестве герба носятся два животных, обращенных
друг к другу, то неважно, каким образом они нарисованы на зна-
мени.
23.	Как изображаются гербы, состоящие из сочетания раз-
личных цветов? Место впереди и вверху более благородно, чем
следующее за ним и внизу. Более благородный цвет должен рас-
полагаться ближе к древку.
24.	Золотой цвет благороднее прочих, и им изображается
солнце. Нет ничего благороднее света.
312
А. П. Черных
25.	Алый цвет или пурпурный обозначает огонь; он благо-
роден.
26.	Третий цвет голубой; он обозначает воздух.
27.	Белый цвет благороднее черного; черный цвет — низший.
28.	Герб, который носят на одежде, верхней частью должен
быть обращен к голове, нижней — к ногам. Более благородная
часть герба должна располагаться с правой стороны.
29.	Герб, который нарисован на спине человека, наиболее
благородной частью должен располагаться на левой стороне
человека. Почему наш обычай писать разумнее обычая евреев.
30.	Буквы и гербы на печатях (in sigillis) вырезаются пере-
вернутыми.
31.	Гербы, изображаемые на круглых щитах, наиболее бла-
городной частью должны быть расположены в той части щита,
которая при ношении его находится справа.
32.	Гербы, изображаемые на попонах коней, наиболее благо-
родной частью должно располагать обращенными к голове коня.
33.	Как изображаются гербы на покрывалах ложа, стенах
и других неподвижных предметах.
1.	Итак, рассмотрим знаки и гербы, которые кто-либо носит
на знаменах и щитах.
Во-первых, законно ли, и в том случае, если законно, то каким
образом они изображаются и носятся.
Касательно этого я говорю, что существуют некие знаки дос-
тоинства либо должности, которые может носить любой, обладаю-
щий таковым достоинством или должностью, подобно знакам
прокоцсула или легатов (. . .) 4, так и сегодня мы видим знаки
епископов, и их может носить любой, кто обладает этим достоин-
ством, как сказано в указанных законах; другим же носить не
дозволено: ведь носящий их впадает в преступление подлога (...).
И, таким образом, я полагаю, что те, кто носят знаки докторов,
не будучи докторами, должны подвергнуться такому же наказанию.
2.	Существуют некие знаки единственного [в своем роде]
достоинства. Как мы видим, любой король, любой государь и
другие могущественные владетели имеют свои гербы и знаки,
и никому другому не позволено их брать и изображать на своих
вещах (. . .) ни черным [цветом], ни красным.
Это главное, в чем следует разобраться. Но как дополнительные
(accessorie) они не запрещены, то есть в знак подчиненности
поверх собственных знаков располагаются знаки короля, гер-
цога, господина либо графа, как это можно видеть обычно 5.
3.	Существуют знаки и гербы частных лиц, как благородных
(nobilis) так и простых (polularium) и среди них находятся такие,
кто обладает гербом и знаками по пожалованию императора, или
короля, или другого господина, как это, я видел, было даровано
многим светлейшим государем Карлом Четвертым Римским импе-
Трактат Бартоло ди Сассоферрато
313
ратором и королем Богемии. Тогда и мне, своему советнику, среди
прочего он пожаловал [герб], чтобы я и остальные из моего рода
носили алого льва с двумя хвостами в золотом поле. И нет сом-
нений в том, что им дозволено носить таковые знаки. Ведь спорить
о власти государей есть святотатство (. . .). «Никому не позволено
без власти судей изображать знаки на вещах ни красным, ни чер-
ным». А ведь если без разрешения судьи что-либо [делать] за-
прещается, следовательно, властью судьи разрешается.
4.	Некоторые же присваивают себе гербы либо знаки своей
властью. Надо рассмотреть, позволительно ли им это. Я полагаю,
что позволительно.
Ведь как имена придуманы для опознания людей (...), так
и эти знаки или гербы изобретены для того же (...). Но имя лю-
бой может взять себе по желанию (...). Тогда и знаки любой
может носить и изображать на [чем-либо] своем, однако не на
чужом (. . .).
5.	Но если, спрошу я, один носит определенные гербы либо
определенные знаки, а другой хочет носить такие же, позволи-
тельно ли это, или может быть запрещено? Представляется, что
это позволительно, так как любой может брать имя другого (...).
И многие могут носить одно и то же имя (...).
Следовательно, можно взять чужой герб (arma aiiena) и можно
носить либо помещать на вещах одни и те же знаки, так как обеими
сторонами это делается для распознавания. Но в то же время (. . .)
если сначала знак был наш, то без нашего позволения не может
быть у нас взят. Но это не хорошо сделано: ведь есть и такие слу-
чаи, когда нельзя пользоваться целиком [чем-либо], или наоборот,
как при пользовании улицей или баней, театром и так далее [когда
пользуются все] (...). Кроме того, знак (signurn) который носит
кто-либо, не повторяет другой, но бывают хотя и различающиеся,
однако имеющие всяческое сходство. Следовательно, для решения
вышесказанного я исхожу из того, что запретить или требовать
запрещения носить чужой знак может тот, кому принадлежит
этот знак, если вследствие этого он сам терпит ущерб из-за того,
что герб обесчещен случайно или используется недостойным
образом (...).
Во-вторых, на это может пожаловаться и любой третий, кото-
рому причинен ущерб; и по его просьбе может быть запрещено
носить [герб] (...).
В-третьих, судья может запретить [ношение герба], если по
должности своей видит, что это может привести к возмущению
и раздору среди подданных <...).
6.	На ранее поставленный вопрос, предварив этими заме-
чаниями, отвечаю так. Если кто присвоил герб, который другой
носил издревле и который от него не отличается, не причиняет
этим действительного ущерба. Пример: один тевтон во время
отпущения грехов 6 прибыл в Рим, где нашел некоего италийца,
314
А. П. Черных
носящего герб и знаки его предков, и хотел на это пожаловаться.
Разумеется, он не смог; ведь столь велико расстояние между мес-
том обитания того и другого, что от этого первый не мог понести
ущерба. Следовательно, если кто присвоил себе право пользо-
вания [гербом], ради общего блага не разрешено жаловаться
на это, кроме как по великой причине (...).
7.	Но бывает и так, что это очень важно для другого. Ведь
если человек, имеющий много врагов, жизни которого многие
угрожают, присвоит себе герб либо знаки другого, спокойного
и мирного, для того это действительно очень важно, и он может
заставить запретить [ношение герба]. Так, может быть подана
просьба, чтобы не носили бесчестным образом его герб или знаки,
как сказано; может быть даже потребовано запрещение [ношения
герба], чтобы из-за одинаковых гербов один вместо другого не был
убит или не потерпел ущерба. Так же [поступают], если из-за
этого каким-либо образом ущемлена честь (pudor) первого (...).
Бывает и так, что это важно для многих людей. Приведем
пример из других знаков, которые не носятся как гербы. Поло-
жим, что существует некий искуснейший кузнец, который на
своих мечах и других изделиях ставит определенные знаки, по
которым узнаются изделия этого мастера, и потому эти товары
лучше продаются и охотнее покупаются. Таким образом, я пола-
гаю, что, если другой сделает такое же клеймо, оно может быть
запрещено, так как этим наносится ущерб народу. Ведь изделия
одного принимаются за изделия другого (...).
8.	И этим же рассуждением я пользуюсь, говоря о знаках
нотариев (. . ибо отмечается, что если кто-либо присвоит знак
другого, то это может быть запрещено. То же относительно знаков
(signa), которые употребляют изготовители бумаги. В сходных
случаях [пользуемся] тем же соображением. И пусть это, как
сказано выше, также решает судья.
9.	Но, следуя этому, я спрошу, почему предпочтительнее
обладание им [гербом] по пожалованию государя? Отвечаю под-
робно.
Во-первых, потому, что они — наибольшего достоинства,
подобно завещаниям, сделанным в присутствии государя (...).
Во-вторых, потому, что кто-либо другой не может запретить
их носить (...).
В-третьих, потому, что, если двое присвоят один и тот же герб
либо одни и те же знаки и не ясно будет, кто раньше, а кто позже,
преимущество имеет тот, кто получил их от государя (...).
В-четвертых, потому, что если они находятся в войске либо
где-нибудь еще и выясняется, какие гербы должны идти впереди,
то должны предпочитаться те гербы, которые пожалованы госу-
дарем <...>.
И я придерживаюсь вышесказанного, при прочих равных, так
как, с одной стороны, те, кто имеют гербы, — равного досто-
Трактат Бартоло ди Сассоферрато
315
инства; с другой стороны, предшествует герб того, кто обладает
большим достоинством (. . .).
10.	Я спрашиваю, каким образом эти гербы или знаки пере-
ходят к наследнику? Существует некий герб одного дома или
рода, и он переходит ко всем потомкам этого рода по мужской
линии, являются ли они наследниками отца либо деда их или
нет (...). И никто не может присвоить его себе одному (...).
На родственников по женской линии или свойственников (affines)
он не распространяется (...).
11.	Но можно спросить, могут ли этим знаком пользоваться
бастарды или спурии 7? Видимо, нет, так как они не принадлежат
к семье (de familia) либо к родственникам по мужской ли-
нии (...). Однако противоположный этому обычай наблюдается
в Тоскане, и его следует придерживаться. Когда же множатся
те, кто носят одинаковые знаки или гербы, то по обычаю поверх
некоторых добавляется еще что-либо, чтобы их распознавать и от
других отличать, что разрешается, подобно тому как к фамилии
(nomen) прибавляют имя (ргаепошеп). Существуют также и
знаки неких сообществ торговцев; но здесь, так как сообщество
не переходит к наследникам, о них говорить не надо.
12.	Но у кого останется этот знак (signum) если сообщество
распадется? Ведь то, что все пользуются одним и тем же знаком,
не все равно, как было сказано выше. Я отвечаю, что если есть
в сообществе один, кто был как бы главою (capitaneus) и как бы
старшим (magister) сообщества, то он и будет его носить; то же
относительно сходных случаев (. . .). Знак должен остаться у него,
так как среди прочих он был наиболее уважаемым (. . .). Если же
там не было такового, тогда пусть останется у того, кто был наибо-
лее состоятельным членом сообщества.
А что же, если все равны? Тогда решает жребий (...). Я пола-
гаю, однако, что если при распадении сообщества останется один
[продолжающий дело] торговец, то и знак должен остаться у того,
у кого останется дело, и это потому, что для других это не важно.
Кроме того, хотя распалось сообщество,' однако дело остается
у него. Следовательно, было бы несправедливо, чтобы знак, бывший
принадлежностью этого предприятия, был бы от него отде-
лен (.. .).
Существуют и некие знаки (signa) ремесла или мастерства;
и здесь надо отметить, что когда есть эти ремесленные знаки,
то они в основном обозначают качество [изделий] этого места.
Пример: в Анконской марке есть некий благородный замок [cast-
rum], имя которому Фабриано, где в основном процветает ремесло
изготовления бумаги; и там для этого много мастерских; и лучшая
бумага — оттуда, во многом благодаря добросовестности работаю-
щих там. И, как мы видим, там любой лист бумаги имеет свой
знак (signum), посредством которого обозначается, в помещении
какой [мастерской сделана] бумага. Следовательно, у кого —
316
А. П. Черных
по праву ли собственности или аренды [jure conductionis] или
под любым другим обозначением, целиком, частично или в кре-
дит — остается помещение, в котором она делается, у того в этом
случае остается и знак. И пока он владеет [мастерской], исполь-
зование знака не может быть [ему] запрещено, как и в отношении
прочих имущественных прав (...). То же относительно беру-
щихся за подобные занятия.
Существуют и некие знаки ремесла, которыми в основном
обозначают высокое качество ремесла, как мы видим это в клей-
мах (insignia), которые ставятся на шпагах, мечах и других ме-
таллических изделиях, и в этом случае все, кто находится в одной
мастерской (statio), могут использовать этот знак, так как глава
этой мастерской отвечает за эти изделия (...). Если же они отде-
ляются, то тогда знак должен остаться у того, кто был главным
в мастерской (...). Но если случится так, что все были равны,
тогда они собираются вместе, и у кого останется этот знак, опре-
деляется жребием (. . .).
13.	Далее важно рассмотреть, как эти гербы либо знаки должны
быть нарисованы, запечатлены и носимы. Для этого надо знать,
что иногда они носятся на знаменах (vexillis) и флажках (vexillu-
lis) 8, иногда на одеждах человека, иногда на щитах, на покрывалах
ложа и другом тому подобном, иногда рисуются либо иначе изо-
бражаются на стенах или на других неподвижных предметах.
Желательно рассмотреть каждый случай из указанных выше.
Необходимо знать, что иногда эти знаки выбираются из ка-
ких-либо существующих вещей; ведь многие берут [в качестве
такового] какое-либо животное, либо замок, либо гору, либо цветок,
либо что-то подобное; а иногда эти знаки не заимствуют какого-
либо существующего предмета. И это есть знаки простые, то есть
сочетания цветов, [делящие щит] пополам или на четверти, либо
прямостоящими полосами, либо поперечными и наклонными и
тому подобными; а иногда смешивается и то и другое. Сказав
об этом, посмотрим, как их носят.
14.	На знаменах носят знаки, которые обозначают какой-либо
уже существующий предмет. Добавлю, что искусство подражает
природе, насколько может: поэтому эти знаки должны следовать
природе вещи, которую изображают, а не иначе (...). Что же
касается знамени, то, согласно его предназначению, оно носится
Q
на древке, древко движется впереди, и знамя следует за ним ;
поэтому, каким бы ни было животное, которое должно быть изоб-
ражено на знамени, оно должно быть обращено головой (facies)
к древку, так как по природе своей голова должна быть впереди.
То же касается всякой вещи и фигуры, имеющей части, кото-
рые могут быть обозначены как предшествующие (ante) и после-
дующие (post), как было показано в предыдущем примере,
тогда предшествующая часть вещи всегда должна быть обращена
к древку; иначе она кажется как бы идущей назад, что противо-
Трактат Бартоло ди Сассоферрато
317
естественно. Но если гербом или знаком избирается только пред-
шествующая часть какой-либо вещи, подобно тому как некото-
рые употребляют в качестве своего знака голову агнца, или быка,
или другого животного, тогда предшествующая часть не может
быть обращена к древку, но смотрит в сторону.
15.	Но как быть, когда есть сомнения, каким образом указан-
ные животные должны быть изображены — либо стоящими прямо,
либо ровно идущими по земле, либо как-то иначе? Отвечаю. Ука-
занные животные должны изображаться в их наиболее благород-
ных позах, а также в тех, в которых в наибольшей степени прояв-
ляется их сила (...), подобно тому как с древности принято,
чтобы государь и понтифик изображались со знаками их досто-
инства.
16.	Касательно основного предмета я считаю, что есть некие
животные — лев, медведь и им подобные, — натура которых сви-
репа (...), и они должны быть изображены в состоянии свире-
пости. Следовательно, лев изображается стоящим прямо, с оска-
ленной пастью, скрежещущий зубами, роющий лапами; и подоб-
ные ему животные [изображаются] таким же образом. Ведь в этом
состоянии лев проявляет более всего свою силу.
17.	Существуют и несвирепые животные. Их наиболее благо-
родное состояние должно также быть показано различными спо-
собами. Отсюда, если кто-либо носит в качестве своего герба
[изображение] коня, не должен изображать его поднятым на
дыбы: поскольку это для коня — порок; поэтому должно его ри-
совать устремленным вперед таким образом, как будто конь ска-
чет. Ведь в этом состоянии более всего проявляется его сила.
18.	Но тому, кто в качестве своего герба носит [изображение]
агнца, его следует изображать спокойно идущим по земле. Ведь
в этом состоянии более всего проявляется его сила. И обо всех
других животных и птицах можно сказать то же самое.
19.	Что же касается [изображения] ног, то надо заметить,
что впереди всегда должна идти правая нога, ибо, как было ска-
зано выше, движение начинается справа. Другими словами, изоб-
ражать ее левой было бы против естества, что порочно (...).
Однако здесь есть некоторые сомнения.
Как быть, если [при взгляде] на то, что изображено на знамени,
с одной стороны видится так, будто правая нога идет впереди,
[а при взгляде] с другой — видится, что идет впереди левая нога?
Это несоответствие еще более явно заметно у тех, кто в своем
гербе имеет какую-то одну или несколько букв. Ведь буквы выгля-
дят правильными лишь с одной стороны, а с другой стороны форма
букв чаще всего неверна, что становится ясным, если посмотреть
написанные буквы с оборотной стороны.
20.	Но надо сказать, что, подобно тому как смотрят на ту сто-
рону букв, которая повернута к пишущему, а не на оборотную,
так и в знамени смотрится та часть, которая обращена к несу-
318
А. П. Черных
щему, а не другая; ведь то, что видно с одной стороны, не соответ-
ствует главному предназначению, но случайно, словно некто
самого себя увидит в зеркале: ведь то, что у него справа, в зеркале
окажется левым. Сказанное справедливо для знамен и флажков,
которые носятся на древке, для которого естественно быть под-
нятым прямо (...).
21.	Но когда мы говорим о свободно ниспадающих знаменах
и флажках, которые прикрепляются к трубам (а им свойственно
находиться у рта трубача), тогда голова либо передняя часть изоб-
ражаемого предмета не должны быть обращены к трубе, как
к древку. Ведь труба находится не впереди [подобно древку],
а сверху, и поэтому должны быть обращены туда же, куда и [изоб-
ражение на занавеси] в положении, когда труба расположена
ровно. Но когда речь идет об особенностях гербов и [о том], как
их надо смотреть, сказанное достаточно сомнительно.
22.	А если носят в гербе двух животных, обращенных либо
друг к другу, либо в стороны друг от друга? Тогда нет места и
предшествующему изысканию, так как в неясном и неопределен-
ном есть место для предположений (...).
23.	Относительно второго заметим, что так как гербы (агта)
иногда суть некие простые знаки (insignia) и сочетания цветов,
то надо уяснить, каким образом их должно носить; и прежде всего
скажу, что /более благородные цвета должны предпочитаться и
помещаться в более благородные места (. . .). Также замечу, что
место впереди и вверху [гербового щита] более благородно, чем
позади и внизу 10 (...).
Сделав эти предварительные замечания, скажу, что гербы
иногда делят пополам, окрашивая половины в разный цвет. Так
поступают, когда носят как герб полосы (banderiam) двух цветов,
и тогда он делится посередине либо [горизонтально] на верх-
нюю и нижнюю части, либо [вертикально] на часть впереди и
сзади. И при сомнении в этих случаях более благородный цвет
должен быть вверху, то есть в той части, которая обращена к небу,
или впереди, то есть в той части, которая обращена к древку.
Если же [герб] окрашивается по четвертям, тогда более благород-
ный цвет должен располагаться в верхней и передней четверти,
то есть ближе к древку. Если он раскрашивается вертикальными
полосами, тогда полоса более благородного цвета должна быть
первой от древка. Если же он раскрашивается поперечными поло-
сами, то полоса более благородного цвета должна быть обращена
к небу. Если же есть наклонные полосы (listae vel bandas penden-
tes), то, так как древко считается как бы первой частью полосы
знамени (banderia), более поднятая часть [наклонной полосы]
должна быть обращена к древку. Таким образом, все основыва-
ется на вышеизложенном.
24.	Но бывает сомнение, какой цвет более благороден, и тогда
надо точно определить: один цвет считается благороднее или ниже
Трактат Бартоло ди Сассоферрато
319
другого либо сам по себе, либо исходя из значения того, что он
олицетворяет. Прежде всего наиболее благородным считается
золотой цвет: ведь им обозначается свет, и если кто желает изо-
бразить лучи солнца, так как оно является телом наиболее свето-
носным (. . .), наиболее правдоподобно он может сделать это
лучами из золота. Несомненно, что нет ничего благороднее све-
та (...). Поэтому на священной странице в качестве наиболее
замечательной вещи изображается солнце (...). И вследствие
его благородства никому не позволено носить золотые одежды,
кроме одного государя (...).
25.	Следующий благородный цвет — пурпурный (purpureas)
или алый (rubeus) — изображает огонь, который выше и благо-
роднее всех прочих элементов и есть следующее после солнца
светоносное тело; и вследствие его благородства никому не дозво-
лено носить покровы названного цвета, кроме одного госуда-
ря (...) (ив указанных законах говорится, что этот цвет более
благороден, чем другие).
26.	Следующий за поименованными благородный цвет — голу-
бой (azureus), которым изображается благородный воздух — тело
чистое и прозрачное, в наибольшей степени наполняемое светом;
элемент, следующий после огня и благороднее других. Итак,
вышеуказанные цвета считаются более благородными по тому, что
они олицетворяют.
27.	Каким же образом цвета считаются более благородными
сами по себе? Я полагаю, что, подобно тому как свет благороднее
всего, а противоположное ему, то есть тьма, ниже всего, и в цветах
самих по себе белый цвет (albus) более благороден, так как более
близок к свету, а черный цвет (niger) самый низкий, так как
наиболее близок к тьме. Расположенные между ними цвета благо-
родны более или менее согласно тому, больше или меньше они
приближаются к белизне или к черноте. Об этом, как мы видим,
сказал Аристотель в своей книге «De Sensu et sensato».
28.	Я говорил, что иногда гербы носят на одеждах людей.
Тогда то, что на гербе является верхней частью, должно быть
обращено к голове человека, а то, что является нижней, — к ногам.
Далее, более благородная часть герба, изображаемого спереди
[на одеждах] человека, например на груди, должна помещаться
справа. Ведь эта часть более благородна и отсюда начинается
движение, как говорилось выше.
29.	Может возникнуть вопрос о том, что изображается сзади
[на одеждах] человека. Для объяснения этого я сначала расскажу
о споре, который произошел между иудеями и мною, когда я
изучал еврейский язык. Они говорили, что наш способ писать
неразумен; ведь мы начинаем писать слева и ведем буквы вправо,
и, таким образом, то, что должно быть началом движения, есть
окончание его, и то, что должно быть концом, есть начало; а способ
письма иудеев разумен, так как они начинают справа и идут
320
А. П. Черных
влево. Но я отрицал это, говоря, что все считается разумным
с точки зрения цели, к которой направляется; и поэтому конец
считается главным смыслом и первым побудительным мотивом
действия, и это истинно по природе своей и подтверждается
законами. Ибо, если цель действующего разумна, то, даже если
она потом не достигнута, считается, что действие разумно (...).
А написанное создается для прочтения; читать же значит
следить глазами (...) и таким образом чтение совершается
посредством зрения. Видеть же — есть действие, как говорят
физики; написанное же, представ нашим глазам, входит в них;
глаза, как говорят, от этого страдают, так как из-за этого портятся.
Следовательно, так как написанное входит в наши глаза, это
должно начинаться с правой стороны написанного; ибо эта
сторона — начало движения или действия. Но правая сторона
написанного, обращенного к нам, есть левая, если смотреть
с нашей стороны, как у человека, стоящего лицом прямо ко мне,
правая сторона для меня — слева. И потому оказывается, что
более разумно читаем мы, ибо мы видим цель. А следуя обычаю
иудеев, [чтение] начинается с левой стороны, так как письмо
начинается справа.
Следовательно, на поставленный вопрос о том, как должны
правильно рисоваться гербы сзади на одеждах человека, я отвечаю,
что та часть герба, которая является передней, то есть более
благородной, должна помещаться у человека слева. Обоснование
тому — его герб должен быть таков, чтобы другой смотрящий
видел его правильным, то есть изображение этого герба должно
быть обращено своей [последующей] частью вправо. Но представь,
что человек имеет сзади некое изображение; без сомнения, та сто-
рона, которая была левой, сзади будет правой. Либо предположи,
что некто хочет на латыни [прочесть что-то] в зеркале: тогда,
без сомнения, он начнет с левой стороны, так как в отношении
букв она будет правой, как было показано выше.
Самый наглядный тому пример — вырезание печати, так как
мастер на манер иудеев начинает писать все наоборот для того,
чтобы потом на воске все отпечаталось по обычаю христиан. Это
наилучший пример для наглядного подтверждения вышесказан-
ного.
30.	Из этого же ясно, что буквы и гербы на печатях должны
вырезаться [зеркально] перевернутыми, так, как это делается
с целью отпечатывания на воске либо другом материале; и то, что
на печати перевернуто, на воске либо другом материале окажется
правильным; и, таким образом, мы должны иметь в виду цель, ради
которой это делается, а не то, как это делается. Если же вырезается
на какой-либо вещи, которой не пользуются как печатью, то
вырезать надо правильно, [а не зеркально].
31.	Иногда герб рисуется на круглом щите, и тогда подобным
же образом та часть щита, которая согласно обычаю его ношения
Трактат Бартоло ди Сассоферрато
321
обращена к правой стороне человека, должна считаться пред-
почтительной, что вытекает из того, что было сказано.
32.	Иногда он носится и изображается на попонах коней, и
тогда как с правой, так и с левой стороны герб должен быть
обращен к наиболее благородной части коня — к голове, так как
когда многие прибывают верхом для конной службы, то и справа,
и слева любой видит голову коня. Ибо невозможно, чтобы один
видел голову, а другой — хвост; ведь это для всех неудобно. Когда
же они должны стоять по линии либо группой, тогда правая сторона
[герба] должна располагаться согласно тому, что было сказано.
33.	Иногда [герб] изображается на покрывалах лож и тому
подобного, и тогда тот предмет, на котором он должен быть
изображен, должен быть рассматриваем в том положении, которое
ему наиболее свойственно. Ведь есть части покрывал, которые идут
вокруг ложа, другие же свободно лежат поверх него; и там, где
они лежат, [герб] изображается так, как изображался бы у чело-
века, лежащего на ложе. На свисающих [покрывалах] герб изо-
бражается так же, как у прямо стоящего человека.
Иногда же он изображается либо рисуется на стенах или
других неподвижных предметах, и тогда, если то место, где он
рисуется, стена или выглядит как стена, так, что своей поверх-
ностью, а также и правой стороной, которую определяем, она
обращена к нам, тогда изображение либо более благородная
часть герба должны быть на ней справа. Вышесказанное верно,
если нет причины сделать иначе.
Что же, если посредине стены находится статуя государя,
либо другого выдающегося лица, либо королевский герб? Тогда
те гербы, которые рисуются с обеих сторон, должны быть обращены
к этой статуе либо гербу, как справа, так и слева, подобно тому
как три стоящих вокруг властелина человека обращены к нему.
Но если же место, где рисуется [герб], является потолком, или
комнатой, или залом? Тогда из сказанного ранее в книге следует
выяснить, что считается главной частью комнаты или зала.
После этого представь человека, лежащего там и повернутого
лицом к нам, из чего и определи правую и левую стороны, и
таким образом — способ изображения и начало его, как следует
из предшествующего. Если же место, где [герб] рисуется, является
потолком или полом, то точно так же сообрази, где голова и где
ноги, и представь себе человека, лежащего там, повернутого
лицом к нам, и так определи правую и левую стороны, из чего
выведешь и наиболее разумный способ изображения.
Однако ты должен знать одно: хотя и можно свой герб и знаки
высекать или рисовать на земле, однако герб своего господина или
могущественного лица (majores) не позволено на земле высекать
или рисовать, подобно тому как знак Спасителя Христа не поз-
волено ни высекать из камня или мрамора, ни рисовать красным
или черным и т. д.
21 Зак. 605
322
А. П. Черных
ПРИМЕЧАНИЯ:
1	Перевод выполнен по изданию: Medieval heraldry / Ed. Е. J. Jones. N. Y., 1983
(факс. изд. Cardiff, 1943), текст которого учитывает разночтения других вариан-
тов трактата.
2	В большинстве случаев Бартоло употребляет термины insignia (знаки) и
агша (гербы) вместе. В случае употребления термина «знак» в таком кон-
тексте, что возможна двусмысленность, а также в случае перевода термина
signum другим словом латынь приводится в скобках.
3	Занавесь — украшение сигнальных музыкальных инструментов в виде неболь-
ших флагов. Имеет декоративные и все прочие знаменные функции. См.:
Корнаков П. К. Вексиллологическая терминология // Геральдика: Материалы
и исследования. Л., 1983. С. 124.
4	Скобки с отточиями заменяют многочисленные ссылки Бартоло на правовые
источники. Мы сочли возможным так поступить, чтобы сосредоточить внимание
читателя на основной теме трактата.
5	В данном случае, видимо, речь идет о том, что пожалованные аксессуары
могут располагаться в гербе владельца как посредством наложения, так и просто
в верхней части щита. Геральдические правила допускают и то и другое, а текст
трактата не дает более определенных указаний.
6	Предположительно — в 1300 г.
7	Спурии (spurii) — незаконнорожденные по женской линии в отличие от таковых
по мужской — бастардов.
8	Vexillulum — нечто подобное небольшому штандарту. См.: Корнаков П. К.
Указ. соч. С. 122 — 123.
9	Конструкция средневекового воинского знамени представляла собой знаменное
полотнище, прикрепленное верхним краем к горизонтальной перекладине,
которая в свою очередь крепилась к вертикальному древку. Знамя такого вида,
типа хоругви, и называлось в средние века vexillum (см.: Корнаков П. К.
Указ. соч. С. 123). Однако можно предположить, что Бартоло известно и такое
знамя, которое одной стороной знаменного полотнища крепилось непосред-
ственно к вертикальному древку.
10	Речь идет о классическом правиле геральдики, когда наиболее почетным
местом гербового щита считается верхняя его часть и геральдическая правая
сторона (для зрителя — левая).
ИСТОРИЧЕСКИЕ ПОРТРЕТЫ
О. И. Варьяш
ДИНИШ ПОРТУГАЛЬСКИЙ -
ПОЭТ И ГОСУДАРЬ
Тяжкими смутами, великими деяниями и долгими правлениями
был отмечен XIII век, в Португалии. Афонсу III сумел дать стране
новые земли, относительное спокойствие, сравнительную экономи-
ческую стабильность. При нем с захватом Алгарви были завершены
войны Реконкисты, при нем вдвое вырос Лиссабон, который стал
считаться столицей королевства, при нем впервые собрались
кортесы. Человек, по словам современника, «достойный уважения
за свое благочестие, честность и мудрость», правил королевствами
Португалии и Алгарви в течение 30 с лишним лет. Однако в конце
жизни он долго болел, укрощенная его сильной рукой феодальная
верхушка подняла голову, управление государством расстроилось,
и Динишу, который стал у кормила власти после смерти отца
в 1279 г., чтобы вести корабль Португалии в новый, еще неведомо
опасный XIV век, пришлось на первых порах нелегко.
Имя этого короля хорошо известно, и не только на его родине.
Каждому португальцу на всю жизнь запоминается услышанный
еще на школьной скамье рассказ учителя о посаженных по королев-
скому приказу сосновых лесах в Лейрии, тех самых, из которых
спустя 100 лет искусные португальские мастера строили флот для
дальних морских путешествий, заложивших основу грозной и могу-
щественной португальской империи позднего средневековья.
В португальской историографии Динйш — мудрый правитель,
изощренный политик, устроитель королевства. Традиция награ-
дила Диниша почетным прозвищем Lavrador — король-труженик,
король-земледелец, — в самом этом парадоксальном, казалось бы,
словосочетании заложена высокая оценка его личности и деятель-
ности народом.
Уже в XIV в. о нем распространялись красочные и чудесные
легенды. А позже великий Камоэнс писал о нем:
Он Александра славою нетленной
Своей затмил, горя в веках звездой,
И, добиваясь мира во вселенной,
Создал в стране период золотой.
Народу дал права и ввел законы,
Храня обычаи и честь короны '.
1 Камоэнс Л. Лузиады / Пер. М. И. Травчетова. Песнь III, 96—98.
324
О. И. Варъяш
Наконец, всему миру Диниш известен как один из блестящих
поэтов-трубадуров, автор классических образцов португальско-
галисийской лирики 2.
Чем же заслужил дон Диниш такую добрую славу в веках?
Справедливо ли это? Кто он: властитель, лишь в угоду собственной
прихоти, неведомо зачем повелевший сажать леса, или гениальный
провидец, раздвинувший пелену времени и увидевший, как форш-
тевень португальской каравеллы режет океанские волны? Далекий
XIV век хранит еще много тайн, и многое в нем еще не изучено,
как должно. Поэтому взглянем хотя бы на главные деяния короля,
пока не пытаясь проникнуть в его мысли и побуждения, и пусть
неложный образ отразится в его делах.
Итак, когда Диниш взошел на трон, ему было 18 лет и впереди
46 лет правления государством.
Сложности начались сразу же. Диниш был третьим ребенком
Афонсу III, после сестры Бранки и умершего в малолетстве брата
Фернанду. Родился он во время отлучения Афонсу и очередного
интердикта, наложенного папой на Португалию. Это дало право
его младшему брату отрицать права Диниша на престол и по-
пытаться вступить с ним в открытую борьбу. Однако суть их
противоборства лежала глубже: Диниш не мог смириться с боль-
шими сеньориальными владениями брата, полученными от покой-
ного отца, и всячески стремился ограничить и права и территории,
которые ускользали от короны. Сделать португальскую корону
богатой и сильной стало первой заботой короля.
Уже в конце XIII в. появились первые предвестники грозных
коллизий следующего столетия: голод, повышение цен, как след-
ствие — резкий рост бродяжничества. В горах собирались шайки
разбойников. Дороги стали небезопасны 3. Это была вторая забота
молодого монарха. Наконец, тревожил его и старый, затянувшийся
раздор короны с жителями столицы королевства. Лиссабонцы были
недовольны тем, что Афонсу скупил много лавок, земель, домов
на городской территории 4. Горожане к этому времени представ-
ляли в Португалии значительную силу. Чего стоил один пример
Порту, второго города королевства, в котором уже полстолетия
не утихали страсти, горели дома, жители изгоняли своих законных
сеньоров — епископов. . . А Лиссабон — первый город монархии,
и ссориться с ним не имело смысла.
Диниш постарался как можно скорее покончить и с тем, и
с другим сложным вопросом. По велению короля были введены
2 См. переводы в сб.: Лузитанская лира. М., 1987. Идейно-политическая борьба
в средневековом обществе. М., 1984.
3 Baquero Moreno Н. С. Marginalidade е conflitos sociais em Portugal nos seculos
XIV e XV. Lisboa, 1985. P. 24-26 ss.
4 Monarquia Lusitana. Lisboa, 1976. P. V. L. XVI. Cap. XXXXIII. (Далее —
ML).
Диниш Португальский
325
жестокие законы против бродяжничества и разбоя. Отныне те,
кто был уличен в этих преступлениях, приговаривался к смертной
казни в устрашение и назидание другим5. Обеспечивая таким
образом спокойствие в стране, Диниш, видимо, прежде всего думал
о купечестве. И в Лиссабоне король пошел навстречу требованиям
горожан, в первую голову — крупной купеческой верхушки6,
отказавшись от ряда платежей и земель.
Забота о поддержании добрых отношений с городами и купече-
ством не оставляла Диниша и позже, на протяжении всего его
правления. Видимо, и мостовая, покрывшая Новую улицу, первая
мостовая Лиссабона, появилась при нем 7. До нас дошли много-
численные форалы, в которых городам и местечкам даровались
права и привилегии. При Динише в Португалии возникло 48 ярма-
рок из 95, существовавших здесь в течение средневековая 8.
Диниш покровительствовал и тем купцам, которые занимались
вывозом сельскохозяйственной продукции, соли, рыбы в порты
Фландрии, Франции, Англии. В обмен на эти товары Португалия
получала текстильные изделия, металл, минералы. По меньшей
мере с 1293 г. существовала взаимная свобода торговли португаль-
ских и английских купцов, а в 1308 г. был заключен официальный
договор с английским королевством о привилегиях английских и
португальских купцов 9. Так, говоря современным языком, Диниш,
продолжая традиционное сотрудничество в политической области,
заложил основы экономических связей с Англией, сыгравших
столь значительную роль через столетие *°. Тогда же, в 1283 г., он
утвердил и устав для купцов, заключавших договоры о финансовой
взаимопомощи **; таким образом возникали в Португалии новые
формы торговой деятельности, кассы морского страхования.
К сожалению, мы немного знаем о других «хозяйственных
замыслах» короля Диниша. Но то, что известно, представляет
огромный интерес. Судя по всему, по его приказу были начаты
государственные разработки серебра, олова и серы. Заботясь о под-
держании сельского хозяйства, Диниш требовал заселения и
освоения пустующих земель, обязывал землевладельцев восстанав-
ливать старые и основывать новые поселения, особенно в мало-
людном Алентежу. Им были утверждены различные типы
арендных договоров, которые должны были преимущественно
5 Serrao J. V. Historia de Portugal. Lisboa, 1979. Vol. I. P. 247.
6 ML. L. XVI. Cap. XXXXIII-XXXXIIII.
7' Oliveira Marques A. II. A sociedade medieval. Lisboa, 1969. P. 92.
8	Rau V. Feiras medievais portuguesas. Lisboa, 1982. P. 52. Oliveira Marques A. H.
Historia de Portugal. Lisboa, 1976. Vol. I. P. 137.
9	Livermore H. V. Origens das relacoes Luso-Britanicas. Lisboa, 1976. P. 44 —
45.
10	См.: Черных А. П. О португало-кастильских противоречиях в XIV в. // Проб-
лемы испанской истории. М., 1987.
11	Rau V. Op. cit. Р. 40.
326
О. И. Варъяш
применяться в том или ином районе. Так, например, в провинции
Энтре-Дору-и-Минью наиболее употребительным предполагался
договор типа эмфитевтического на крупные участки земли,
наподобие хуторов, в Траз-уж-Монтеш чаще всего встречалась
передача земли (равно как и мельниц, печей и т. д.) в держание
группе совладельцев. Для других районов предусматривались
иные формы договоров. Особое внимание король проявлял к юж-
ным землям Португалии. На юге в ходе Реконкисты большие
пространства оказались в руках монашеских и духовно-рыцарских
орденов. Здесь располагались владения принявших решительное
участие в отвоевании земель у арабов тамплиеров, госпитальеров,
рыцарей Ависского ордена и Калатравы. Диниш, руководствуясь,
очевидно, и экономическими, и политическими соображениями,
пытался контролировать хозяйство на землях орденов 12.
Постоянная забота о хозяйстве страны давала свои плоды,
и королевская казна не пустовала. Это можно предположить,
зная огромный размах строительства во времена Диниша. Он
реконструирует замок в Шавеш, возводит новые стены в Гима-
райнше, Браге, Монсане и других местах, основывает и сооружает
более 50 замков. И опять его особого внимания заслуживает
Алентежу — провинция, составляющая сердце страны, где
расположена и ее столица Лиссабон, средоточие королевской
власти.
Королевская власть. . . Португалии везло на сильных королей,
начиная с Афонсу Энрикеша, заявившего о самостоятельности
маленькой Португалии и направившего послов к папе римскому
с просьбой принять его вассалом и признать королем, до Жоана I,
сумевшего перед угрозой внутреннего раскола и внешнего
вторжения сохранить единую и суверенную Португалию. Но сила
португальских монархов и королевской власти как института
постоянно испытывалась на прочность в борьбе со знатью.
В памяти Диниша еще были свежи события конца правления его
отца, он знал и о тех смутах, которые предшествовали вступлению
на трон Афонсу III. И, подобно своим предшественникам, с самого
начала правления Диниш старался ограничить силы феодальной
знати. Через три года после интронизации он издал закон, согласно
которому судебные апелляции должны были подаваться и раз-
бираться только в королевском суде. Через год после этого он
отменил все дарения, которые он сделал до своего совершенно-
летия. А еще через год по его повелению начались очередные
«расследования», которые касались королевских земель и налогов
на севере страны и иммунитетов. Расследования длились 6 лет,
и в 1290 г. все незаконно захваченные земли или права были
отобраны и возвращены короне 13. В последующие годы Диниш
12 ML. L. XVI. Cap. LX1I.
13 Ibid. L. XVI. Cap. LXIX-LXX.
Диниш Португальский
327
стремился упорядочить королевскую администрацию, ревностно
охраняя ее прерогативы: так, в 1321 г. были заключены в темницу
те, кто присвоил или пытался присвоить себе функции королевских
официалов 14.
Борьба за земли и права на них неизбежно приводила королев-
скую власть к столкновениям с церковью. В Португалии положение
усугублялось тем, что она находилась в вассальной зависимости
от римского престола. Любой внутренний конфликт вызывал
вмешательство такой универсальной силы, как папская власть,
и применение ею методов церковного наказания как меры воздей-
ствия на государство. Когда Диниш взошел на трон, корона уже
длительное время пребывала в состоянии конфликта со святым
престолом, так как Афонсу III решительно воспротивился узурпа-
ции клиром королевских земель. Долгие годы, не поступаясь
своими правами, проводя «расследования», которые не могли
не затронуть и церковь, и в то же время ведя искусную дипломати-
ческую игру, Диниш пытался смягчить отношения с папой и цер-
ковью в целом. Наконец в 1290 г. был заключен конкордат,
согласно которому в дальнейшем все обиды и конфликты с церков-
ными организациями внутри страны должны были разрешаться
королем и его прелатами. В 1309 г. конкордат был подтвержден.
Но в то же самое время Диниш издал запрещение орденам и
клиру приобретать недвижимое имущество, твердо проводя свою
политическую линию 15.
Таким образом, отношения Диниша с церковью носили, если
так можно сказать, международную окраску. С другой стороны,
все усилия Диниша в этой сфере предпринимались именно из со-
ображений укрепления и спокойствия своего дома — Португалии.
И тут положение усугублялось не только тесными связями ее
с Римом, но и близостью, соседством вечного друга-соперника,
врага-родственника — Кастилии. Кастилия — бывший сюзерен,
не забывший своего прежнего величия, постоянный союзник в вой-
нах с «неверными», иногда забывающий о своих обязательствах
(как, впрочем, и Португалия), страна, к которой тянулись сотни
родственных, хозяйственных, политических нитей, куда бежали
недовольные и откуда приходили купеческие караваны, где читали
португальские стихи и ковали мечи против португальцев. Общ-
ность происхождения, сходство исторического развития и постоян-
ное соперничество — вот чем определялись отношения Португалии
с ее единственной в это время соседкой.
Не останавливаясь подробно на португало-кастильских отноше-
ниях, скажем лишь, что и деятельность Диниша по сооружению
замков на востоке и севере страны, естественно, имела целью
прежде всего укрепление рубежей с Кастилией. Кроме того,
14 Serrao J. V. Op. cit. Р. 247.
15 ML. L. XVI. Cap. LXIII.
328
О. И. Варъяш
Диниш пытался создать военный флот. К сожалению, сведений
об этом очень мало. Однако сохранились указы о наборе во флот
в разных городках, о непременной охране побережья. Для помощи
в организации флота в Португалию был приглашен генуэзец
Мануэл Песанья, ставший родоначальником целой династии порту-
гальских адмиралов 16.
За время правления Диниша старые противоречия с Кастилией
принимали различные формы. В 1295 г. они перешли в вооружен-
ные действия. В 1297 г. тем не менее уже был заключен мир
в Алканисес 17. Больше при Динише войн с Кастилией не было.
Это объясняется отчасти договором на 40 лет, подписанным в Алка-
нисес, а отчасти рядом мер, которые предпринял Диниш. Меры
эти заключались в следующем.
В период Реконкисты кроме многих общеевропейских духовно-
рыцарских орденов в Португалии обосновались и собственно
пиренейские. К таковым можно отнести Ависский орден, бывший
как бы дочерним орденом Калатравы, и Сантьяго. Однако Авис-
ский орден имел своего магистра и был совершенно самостоятелен
в своих действиях, что впоследствии хорошо продемонстрировала
португало-кастильская война 1384 — 1385 гг., в то время как
Сантьяго имел единое управление, и португальские рыцари
подчинялись кастильскому магистру. Кроме того, и это, пожалуй,
не менее важно, Сантьяго обладал землями и замками, расположен-
ными на границе с Кастилией. То и другое делало орден весьма
значительной силой в случае ведения военных действий с соседней
страной. История отношений с Кастилией показала, что угроза
была вполне реальной: орден Сантьяго неоднократно влиял
на военную политику Португалии не в пользу последней 18.
Эта опасность постоянно беспокоила португальских королей.
С самого начала правления Диниш начал попытки добиться
от папы разрешения на автономию ордена Сантьяго. Наконец
в 1288 г. папа Николай IV буллой Pastoralis officii позволил
португальским рыцарям ордена подчиняться провинциальному
магистру из их числа. Но сменившие его Целестин V и Бонифа-
ций VIII в 1295 и 1299 гг. отменили это решение 19. Скорее всего,
причиной тому послужили победы Португалии в войне с Кастилией
и ее усиление на полуострове, что вело к нарушению уже сложив-
шегося баланса сил. Несмотря на отмену решения Николая IV его
преемниками, португальские рыцари не склонили головы. В ордене
шла напряженная борьба. На деле португальцы продолжали выби-
рать своего магистра. В 1317 г. римский престол вновь вмешался
16 Monumenta henricina. Lisboa, 1985. Vol. I. N. 57.
17 Черных А. П. Указ. соч. С. 262.
18 Serrao J. V. Op. cit. P. 285.
19 Quadro elementar das relacoes politicas e diplomaticas de Portugal com as diversas
potencias do mundo. Lisboa, 1864. T. IX. P. 291—292, 309; ML. L. XVI.
Cap. LVIII-LIX.
Диниш Португальский
329
в ход событий, издав буллу Inter coetera, по которой было запре-
щено выбирать португальского провинциала ордена Сантьяго 20.
Но Диниш не считал и не мог считать дело оконченным.
В 1318 г. он послал в Авиньон двух своих приближенных,
одним из которых был адмирал Мануэл Песанья. В ход снова пошли
все аргументы: и борьба с мусульманами, и нужда в военных
силах, и прочее. Длительные переговоры (скорее даже уговоры)
завершились успехом: папа вынес удовлетворительное решение.
Произошло то, что в португальской историографии называют
«национализацией» орденов21, которая принесла португальской
монархии уверенность в рыцарском орденском войске 2 .
Одновременно с «национализацией» ордена Сантьяго Диниш
с успехом провел и другой дипломатический раунд. Широко
известное дело тамплиеров и последовавший за ним суд поставили
орден, принимавший большое участие в Реконкисте и обладавший
значительными землями в Португалии, вне закона. По решению
папы орден был уничтожен, а земли его должны были быть
переданы другим орденам, в частности госпитальерам. Диниша
не устраивало такое постановление, поскольку он не хотел усиле-
ния ордена госпитальеров, справедливо опасаясь возникновения
в стране еще одной силы, могущей составить оппозицию трону.
Гораздо более приемлемым он считал получение этих земель
в распоряжение короны, для создания фонда пожалований. Такое
изъятие земель из ведения церкви не могло не вызвать возражений
папы. Переговоры затянулись. Только в 1319 г. наконец обе сто-
роны пришли к компромиссному решению: в Португалии был
создан новый орден, получивший все владения тамплиеров. Он был
назван орденом Иисуса Христа, имел собственного магистра и
центр в Каштру-Марин 23. Таким образом, появился еще один
«национальный» орден Португалии, теснейшими узами связанный
с королевской властью.
Все политические мероприятия Диниша имели целью и вели
к внутренней консолидации и укреплению престижа Португалии.
Усиление границ страны, нейтрализация иноземных влияний в ее
военных силах, повышение роли королевской власти и относитель-
ная стабильность внутреннего положения дали Португалии воз-
можность не только занять достойное место на полуострове и
в Европе вообще, но и осознать это, что выразилось в целом
ряде общественно-культурных явлений. И здесь король Диниш
тоже играл не последнюю роль.	z
Как и во всех других областях, его деятельность на ниве
культуры отмечена решительными действиями и крупными собы-
20 Ibid. Р. 324.
21 Serrao J. V. Op. cit. Р. 285; ML. L. XVI. Cap. LX.
22 Черных А. П. Указ. соч. С. 263.
23 Serrao J. V. Op. cit. P. 257.
330
О. И. Варъяш
тиями. Он приказал использовать в официальных документах
только португальский язык. До него существовали монастырские
библиотеки, наибольшее значение из которых имели библиотеки
монастыря Санта-Круш в Коимбре и монастыря Алкобаса. При
Динише, видимо, появилась первая светская библиотека 24.
В 1286 г. по его повелению в Лиссабоне начали обучать
теологии. Вскоре здесь, очевидно, возникают и другие факультеты,
так как в 1290 г. в столице Португалии уже существовал
университет. 1 марта 1290 г. Диниш издал Magna carta privilegio-
rum, которая стала первым уставом университета. В университете
читали свободные искусства, гражданское и каноническое право,
медицину. Довольно скоро в Лиссабоне вырос университетский
квартал, шумный и буйный, как и во всех других университетских
городах Европы. Возможно, с этим было связано перемещение
университета в Коимбру в 1308 г.25
Покровительствуя науке и португальскому языку, Диниш по-
велел перевести на португальский исторические и юридические
сочинения 26.
Но для человека, знакомого со средневековой литературой,
имя Диниша связано прежде всего с поэзией. Долгие годы его
двор был средоточием поэтического творчества Португалии и
одним из его центров для всего полуострова. В то время, как
известно, португальская поэзия занимала особое место в поэтиче-
ской культуре пиренейских стран. На галисийско-португальском
языке слагали свои песни трубадуры Кастилии, Андалусии,
традиционные народные португальские «песни о милом» стали
одной из наиболее распространенных поэтических форм этого
времени. На португальском писал свои «Песнопения во славу
святой Марии» король Кастилии Альфонсо X Мудрый, дед Ди-
ниша, посвятивший его в рыцари.
Диниш оставил нам 138 песен: 76 «песен о любви», 52 «песни
о милом», 10 «песен хулы». Диниш до сих пор остается одним
из крупнейших поэтов Португалии и одним из своеобразнейших
европейских трубадуров. Его стихи-песни, выполненные в тради-
ционных для португальской лирики формах, отличаются необыкно-
венной легкостью и непринужденностью изображения, естествен-
ностью чувства, которые бывают свойственны лишь подлинному
таланту. Читая его кансоны, и современный читатель услышит
за их строками и легкие звуки виулы и ситары, под которые
исполнялись песни трубадуров, и деревенские песни португаль-
ских девушек. А в Португалии до сих пор поют балладу о седом
24 Saraiva A. J. Histdria da cultura em Portugal. Lisboa, 1950. Vol. I. P. 82; ML. L.
XVII. Cap. LIIII.
25 SerraoJ. V. Op. cit. P. 264; ML. L. XVI. Cap. LVII, LXXII-LXXIII; Chartularium
universitatis portugalensis. Lisboa, 1966. Vol. I. N 1 — 4.
26 Oliveira Marques A. H. Op. cit. P. 188.
Диниш Португальский
331
короле, который неузнанным пришел на пир и пел гостям свои
кансоны.
Но, как писал современник Диниша, португальский поэт Жоан
Айраш,
Все в мире переменчиво, мы знаем,
и времена, и люди и событья. . .
Долгое правление короля Диниша пришло к концу. Беспокой-
ная, но полная свершений жизнь заканчивалась среди усобиц его
сыновей, по традиции звавших на помощь кастильцев. Уже
пронеслись над Португалией первые страшные голодные годы,
первые эпидемии прокатились по стране — XIV столетие вступало
в свои права. В это столетье Португалия входила как централизо-
ванное государство, имевшее прочные границы и определенное
внутреннее единство. Немалая заслуга в этом принадлежала
королю Динишу.
Политик и человек своего времени, он встает даже со страниц
хроник отнюдь не благоразумным старцем из баллады. Он рубил
головы и казнил за богохульство вырыванием языка или сожже-
нием на костре. Он заключал и нарушал союзы, облагал свой
народ налогами, лишил своего сына престола и, наверное,
совершил еще много подобных поступков. И все же кажется
примечательным, что ставит ему в заслугу хронист: «Во всем он
любил справедливость и очень защищал тружеников, которые и
ему никогда не содеяли зла» 27; не военные заслуги, не благочестие,
а любовь к труженикам, как будто это самая похвальная для
феодального мира черта. И прибавляет: «Это был лучший король
из всех, кого имела Португалия до сих пор».
Диниш взошел на португальский трон в особое время — в по-
воротный для средневековья час, когда вот-вот должен был
произойти слом одной эпохи и начаться другая. Это было время
Филиппа Красивого, Эдуарда I, Данте, Р. Бэкона. Эта эпоха,
казалось, сама порождала возможности для величия, но она же
и ко многому обязывала. Диниш — государь и поэт — оказался
достоин этой эпохи, которая завязала в узел нити развития
предшествующих столетий и потянула связи, определившие
многие явления и события дальнейшей истории.
27 Cronicas dos sictc primeiros reis de Portugal. Lisboa, 1953. Vol. I. P. 7.
К 500-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ
ТОМАСА МЮНЦЕРА
ТОМАС МЮНЦЕР.
ПРАЖСКОЕ ВОЗЗВАНИЕ.
ПИСЬМА
Пер. с нем. М. М. Смирина и В. М. Володарского
Предисловие и комментарии В. М. Володарского
Имя Томаса Мюнцера (ок. 1489—1525) неразрывно с историей революцион-
ных традиций немецкого народа. В эпоху глубоких общественных потрясений,
ознаменовавших начало процессов перехода от феодализма к капитализму в Европе,
Мюнцер стал крупнейшим выразителем идей народной Реформации. Он сыграл
выдающуюся роль в борьбе масс за свободу и социальное равенство во время
Крестьянской войны в Германии.
Творчеству и практической деятельности Мюнцера посвящена обширная
исследовательская литература, особенно выросшая за последние десятилетия.
Большой вклад в мюнцериану внесла и вносит марксистская историография,
начало которой было положено в 1850 г. работой Ф. Энгельса «Крестьянская
война в Германии». Широкий научный резонанс получили фундаментальные
труды о Мюнцере крупнейшего советского исследователя реформационной эпохи
в Германии М. М. Смирина, историков из ГДР М. Бензинга, М. Штейнмеца и др.
К образу Мюнцера обращаются в наши дни также художники, скульпторы,
музыканты, мастера литературы, кино и театра, способствуя средствами своих
видов искусства воссозданию правды о выдающемся немецком мыслителе и
борце XVI в. Вокруг оценки деятельности Мюнцера идет острая идейная борьба
в современной историографии и общественной мысли.
Как известно, творческое наследие Мюнцера сравнительно невелико: это
произведения теологического характера, письма, воззвания, полемические про-
изведения и другие документы, составившие в первом критическом издании его
работ (1968 г.) один том, хотя и достаточно объемистый. Мюнцер писал преиму-
щественно на немецком языке — образном, исключительно экспрессивном, богатом
идиомами. По характеру речи, так же как по складу дарования и страстности, он
был прирожденным народным проповедником. Несмотря на трудности адекватной
передачи текстов Мюнцера на другой язык, растущий интерес к его работам
обусловил появление переводов произведений Мюнцера на английский, датский,
итальянский языки. На русском языке были опубликованы несколько отрывков
из его сочинений и без сокращений — письмо к альштедтцам и мансфельдским
рудокопам (в нашей публикации оно дано в новом переводе^. Наиболее полно эти
тексты, часть которых перепечатывалась в других изданиях, представлены в кн.:
Хрестоматия по истории средних веков. М., 1950. Т. III. С. 113—116; Антология
мировой философии. М., 1970. Т. 2. С. 112 — 117.
В данной публикации использованы переводы Пражского воззвания и писем
Мюнцера 1524 г., сделанные в первые послевоенные годы в учебных целях
покойным профессором М. М. Смириным. Письма 1525 г. переведены В. М. Воло-
дарским. При переводе использованы издания: Thomas Miintzers Briefwechsel /
Hg. von H. Bdhmer und P. Kirn. Leipzig, B. 1931; Thomas Miintzer. Schriften
und Briefe. Kritische Gesamtausgabe / Unter Mitarbeit von P. Kirn hg. von G. Franz.
Gutersloh, 1968; Thomas Miintzer. Politische Schriften, Manifesto, Briefe 1524/25/
Hg. von M. Bensing und B. Biidiger. Leipzig, 1970.
Пражское воззвание
333
Т. МЮНЦЕР.
ПРАЖСКОЕ ВОЗЗВАНИЕ 1
Прага, 1 ноября 1521 г.
Я, Томас Мюнцер из Штольберга, объявляю перед церковью и
всем миром, перед всеми, кому могут быть показаны эти писания:
я готов призвать в свидетели Христа и всех избранных, знавших
меня с младых лет, что я приложил величайшее старание, желая
достичь высоких познаний в святой неопровержимой вере
Христовой. И никогда за всю мою жизнь (господь знает, что я
не лгу) я не получил ни от одного монаха или попа указаний
об истинном соблюдении веры и о необходимости испытания, чрез
которое мы познаем веру в духе страха божьего. Также ни один
из них не указал мне, что всякий избранный должен быть наделен
дарами духа святого до семи раз. Ни от одного книжника я не слы-
хал ни словечка об уставе божьем, данном всему творению его,
и о единственном пути познания целого — чрез познание всех
частей его 2. Этого не слыхали от тех, кто хочет казаться христиани-
ном, а особенно — от окаянных попов. Я узнавал от них только
букву святого писания, которую они украли из библии, как
грабители и разбойники. О таком воровстве говорит Иеремия
в главе 23, что они из уст ближнего своего крадут слово божье,
которое они сами никогда не слыхали от бога3. Да, хороши
проповедники, которых сам дьявол посвятил в их дело.
Павел во втором послании к коринфянам в главе третьей
пишет, что сердце человека есть та бумага или пергамент, на кото-
рых господь не чернилами, а перстом своим вписывает свою
неотвратимую волю и вечную мудрость 4, и эти письмена может
понять каждый человек, если у него здравый разум 5. Иеремия и
Иезекииль также говорят, что господь пишет заповеди свои на
третий день окропления, когда у человека открывается разум. Так
бог свершает со своими избранными от начала веков, дабы они
получили не слабое, а неопровержимое свидетельство духа
святого, что мы дети божьи. Тот же, кто не ощущает в себе духа
Христова и кто не имеет его, тот не причастен Христу, он принад-
лежит дьяволу (Рим., 8) 6.
Мир, введенный в заблуждение всякими сектами, уже давно
стремится к правде. Но здесь-то и сбываются слова Иеремии, что
дети требовали хлеба, но не нашлось никого, кто бы преломил
его для них 7. И до нас, и в наше время были многие, кто этот
хлеб, то есть слово божие, не преломили, и не в духе, а в букве
писания бросили, как собакам. О заметь, заметь это! Они его
не преломили, не разъяснили истинного духа страха божьего, и те
не получили истинного наставления в том, что они дети божьи.
Вот отсюда и выходит так, что, когда надо защищать истину,
христиане становятся подобны трусам. А кое-кто еще осмелива-
334
Томас Мюнцер
ется болтать, что бог больше не говорит с людьми, как будто он
стал немым. Они полагают, что достаточно написанного в книгах
и что это можно преподнести людям в сыром виде, как аист —
лягушек своим птенцам в гнезде. Они не хотят поступать, как
наседка, которая обхаживает своих птенцов и согревает их. Они
не наделяют людей истинным словом божьим, пребывающим
в сердцах всех избранных, подобно тому как мать кормит ребенка
молоком. Они поступают как Валаам: он имел на устах своих лишь
букву закона, но сердце его было за сто тысяч верст от писа-
ния 8.
Не было бы ничего удивительного, если бы господь из-за
глупости нашей дурацкой веры превратил нас в прах. Меня также
не удивляет, что все племена людей издеваются над нами, христиа-
нами, и оплевывают нас. Да никто иначе и не может поступать.
Вот тут и вот тут это написано. Да уж, любезные господа, это
прекрасное доказательство, выдуманное в курятнике. Если простой
или неверующий человек придет туда, где мы собрались, и мы
пожелаем одурачить его такой болтовней, то он скажет: «Что вы —
с ума сошли или одурели? Какое мне дело до вашего писания?»
Но если мы будем проповедовать правдивое, живое слово божье,
то сможем убедить неверующего и направить его к тому, дабы
скрытое в его сердце открылось и дабы он вынужден был смиренно
признать, что бог пребывает в нас самих. Ведь как раз об этом
свидетельствует Павел в первом послании к коринфянам,
в главе 14, где он говорит, что проповедник, не имея откровения,
не в состоянии будет проповедовать слово божие. Иначе сам черт
не поверит, что христианская вера — вера истинная. Но это
отвергается служителями антихриста. Если бы они были правы,
то сам бог мог бы показаться глупым или безумцем, ибо он сам
сказал, что слово его не прейдет вовеки. А разве могло бы оно
пребывать, если бы господь перестал говорить?
Если у тебя есть мозги в голове, вдумайся в текст: «Небо
и земля прейдут, а слово мое пребудет вовеки» 9. Разве оно только
в книгах написано? И неужели бог сказал его один раз, а затем оно
исчезло в воздухе? Тогда это не может быть словом предвечного
бога, а есть лишь создание нашего вымысла, взятое нашим умом
извне. Но такое, по Иеремии, противоречит истинному положению
и правилам святой веры. И посему все пророки утверждают: «Так
говорит господь». Они не говорят: «Это сказал господь», будто
это уже прошло. Они говорят в настоящем времени.
Тяжко лег мне на сердце невыносимый и злостный ущерб, при-
чиняемый христианству, когда я со всем тщанием прочел историю
отцов церкви и нашел, что после смерти учеников апостолов
непорочная, девственная церковь превратилась в блудницу. И все
это случилось по вине книжников, желающих всегда занимать
первое место, о чем пишет Гегесипп, а за ним Евсевий, в 22-й главе
4-й книги ,0.
Пражское воззвание
335
Также я увидел, что ни на одном соборе не дали истинного
отчета о крепком живохМ порядке безобманного слова божия. Там
занимались пустыми детскими забавами. По божьему снисхожде-
нию это все было допущено, дабы выявить дела людей. Но, упаси
боже, никогда больше не будет такого, чтобы попы и обезьяны
представляли христианскую церковь. Избранным друзьям божьи хМ
следует научиться пророчествовать и возвещать слово божье,
как наставляет нас Павел, дабы могли они воистину узнать, сколь
любовно и охотно господь говорит со всеми своими избранниками.
Чтобы открыть миру это учение, я готов пожертвовать во имя
божие своей жизнью.
Господь совершит удивительные дела со своими избранными,
особенно в этой стране. Ибо здесь возьмет начало новая церковь
и народ сей будет образцом для всего мира. Потому-то и призываю я
каждого, чтобы он помог защитить слово божие. Я могу ясно
доказать, ведомый духом Илии, что тебя приучили приносить
жертвы Ваалу. Если же ты не сделаешь, как я говорю, то господь
позволит туркам убить тебя в будущем году. Я уверен, что говорю
правду. Я готов перенести за это те же страдания, какие перенес
Иеремия.
Примите это к сердцу, дорогие жители Богемии. Не я один
требую от вас отчета, как учат меня слова Петра, но сам господь
его требует. Я же, со своей стороны, отчитаюсь вам. И если я
не знаю учения, которым в высшей степени горжусь, то пусть
стану я чадом скорой и вечной смерти. Более высокого залога я
дать не могу.
Да хранит вас Христос.
Написано в Праге в 1521 году
в день всех святых.
Т. МЮНЦЕР -
БОГОБОЯЗНЕННЫМ В ЗАНГЕРХАУЗЕНЕ 11
Альштедт, 15 июля 1524 г.
Я, Томас Мюнцер, призываю на всех богобоязненных, находя-
щихся в Зангерхаузене, мир, которому враждебны все не испытан-
ные в вере.
Господь, по великому милосердию своему, даровал вам истин-
ных проповедников и наставников. Не давайте же теперь безбож-
ным вводить вас в заблуждение своей обольщающей болтовней.
Не будьте легкомысленны, дабы не стать подобными младенцам,
как говорил Павел избранным в своем послании к ефесянам
в главе 4, в которой он предостерегает их от всего сердца 12.
Остерегайтесь, чтобы при помощи угроз и коварства не водили вас
за нос корыстолюбцы. Ведь воистину верно, что все они опасаются
прихода такого времени, когда каждый человек обязан будет
336
Томас Мюнцер
поступать по правде. Они никогда об этом не помышляли, а уж
о действиях таких и думать не думали. Посему не страшитесь
призрака (Пс. 117) 13, принимайте наставление о слове божием
во страхе божием, как сказано в псалме 118 14.
Тогда отпадет от вас всякий соблазн неверия, и вы поймете,
что должны следовать уставам божьим согласно указаниям сердца
вашего. Но вы должны обрести истинный страх перед богом,
а для этого с готовностью принять испытание тем, чего здесь,
на земле боятся наш плотский разум и неверие нашего естества.
К этому да подвигнет вас благость господня, которой мы так
щедро одарены, что у нас уже имеются более тридцати союзов
избранных ,5. И такое свершится во всех странах. Короче говоря —
раз уж взялись, надо и отвечать за дело.
Не падайте духом, как суждено всем тиранам (Чис., 24) ,6.
От господа были ожесточены сердца их, чтобы с корнем истребить
их — нам это открывает Иисус Навин в главе 11 17. Бойтесь только
господа бога нашего, и это будет чистый страх божий (Пс., 18) 18.
Тогда вера ваша будет испытана, как золото в огне (I Пет., 1) 19.
Тут вы найдете достаточно мудрости, и все ваши враги не будут
в состоянии противостоять ей.
Часто и сильно изумляло меня, почему христиане более всех
других народов страшатся своих тиранов, хотя собственными
глазами видят, что все злые ухищрения безбожных постоянно
посрамляются. Виной этому страху их неверие и малодушие
проповедников. Посему не давайте отнимать у вас крепких духом
проповедников. Если вы поставите бедный, жалкий, несчастный
прах выше господа нашего и не пожертвуете жизнью, имуществом
и честью во имя божие, то всего этого лишитесь во имя дьявола.
Обратите же на это внимание, господь вас не покинет. Поначалу
вам будет трудно претерпеть и малейшую скорбь во имя господне,
но получить облегчение вы не можете никаким иным путем, кроме
скорби великой (Ин., 16) 20.
Я считаю своим братским долгом послать вам это поучение и
утешение. Что бы ни постигло вас, мое перо, мои проповедь и
молитва никогда не будут далеки от вас. Крепитесь, безбожные
уже упали духом по воле божией. А она да укрепит вас во имя
господа нашего Иисуса Христа. Аминь.
Написано в Альштедте, в пятницу после
дня Св. Маргариты, в 1524 году.
Т. МЮНЦЕР -
СБОРЩИКУ НАЛОГОВ И. ЦЕЙССУ21
Альштедт, 22 июля 1524 г.
Брату моему возлюбленному во Христе, защитнику альштедт-
цев Иоганну Цейссу.
Да пребудет с Вами истинный, чистый страх божий.
Письма
337
Я хочу предотвратить зло, могущее возникнуть от возмущения,
и показать Вам, что необходимо, чтобы и впредь избегать его
без нашего вмешательства. Нужно, чтобы Вы высказали князю
Ваш совет — никто не должен давать повода к возмущению.
А ведь тираны — и притом почти все — стремятся искоренить
христианскую веру.
Так как Иоганн Рейхард 22, по старому обычаю княжеских слу-
жащих, дал бедным изгнанникам несправедливый ответ, то они
упрекали меня и спросили, какое же у нас евангелие, неужели мы
хотим отдать на казнь людей, готовых пострадать за христианскую
веру? Я им ответил, что, как говорится, «нам, глаза имеющим,
надо умереть, устремив их на толпу, на ее мнения и заботы».
И я добавил, что мне об этом деле ничего не известно. Но так как
я все же понимал о чем речь, то желал сделать все, что было
в моих силах.
Когда я разговаривал с беженцами, ко мне подошел Ганс Рей-
хард, вышедший из типографии. Я ему сказал: «Что же из этого
выйдет? Неужели вы хотите выдать людей, изгнанных за свою
преданность евангелию? Неужели вы не понимаете, что из этого
может получиться?» Но он сказал, что Вы приказали ему выдать
беженцев должностным лицам, которые прибудут в Альштедт
из Зангерхаузена и из других мест. На это я ему ответил, что
правителям не следует выступать против христианской веры.
А сейчас, когда они пошли не только против нее, но и против всех
законов человеческих, их надо задушить, как собак.
Если вы, должностные лица, не будете протестовать, зная, что
Ваш сосед в Шоневерде 23 первым нарушил общий мир и ограбил
своих собственных крестьян, тогда вы вскоре увидите, что с вами
будет.
Поэтому, милый брат, от чистого сердца советую Вам пораз-
мыслить, что из всего этого выйдет. Беженцы будут прибывать
с каждым днем. Неужели мы будем стараться снискать дружбу
тиранов, слыша стенания бедного народа? Это не Bjjyxe евангелия.
Я предупреждаю Вас, что начнется ужасная смута. Вы не должны
следовать примеру других должностных лиц и потакать им, ибо
ясно, как день, что они совершенно не дорожат верой.
Скоро придет конец их власти. Скоро власть перейдет к про-
стому народу 24.
Посему действуйте осмотрительно, ведь там, где евангелие
в силе, христиан не отдадут на расправу в угоду мерзавцам. То,
что я обещал князьям и под чем собственноручно подписался, я
охотно исполню25. Но я не допущу никаких уловок в деле,
к которому меня побуждает дух господень; я не потерплю, чтобы
они стали судьями надо мной в вопросах христианской веры.
Они, наверно, приказали Вам захватить людей, вынужденных
бежать из-за своей преданности евангелию. Если бы я был в этом
вполне уверен, то написал бы князю опять. Советую Вам самому
338
Томас Мюнцер
написать ему, хотя он и относится к этому пренебрежительно, и
рассказать об архибандите Фридрихе фон Вицлебене, нарушившем
общий мир. Он стал, благодаря этому, образцом тирана и источни-
ком всяких волнений. Если он за это не будет наказан другими
господами, то наступит конец общему миру, ибо впредь народ
не будет верить своему господину, и ни народ не сможет помочь
господину, ни господин народу. В этом заключается источник
будущей резни, которую в состоянии с горестью предвидеть всякий
проницательный и опытный человек. Одна мысль о ней приводит
в трепет сердце людское. Но безрассудный мир слишком легко
относится к этому, думая, что еще не наступил конец старому.
Мир живет все еще в своих грезах и дождется того, что бушующие
волны сомкнутся над его головой.
Да сохранит Вас, милый брат, от этого господь.
Написано в Альштедте в день Марии
Магдалины в 1524 году господа нашего.
Томас Мюнцер
Т. МЮНЦЕР - АЛЬШТЕДТЦАМ 26
Мюльхаузен, 26 или 27 апреля 1525 г.
Чистый страх божий прежде всего, дорогие братья.
Как долго уже вы спите, как давно забыли волю божию! Не-
потому ли, что, как говорите вы, и господь забыл вас? Но разве
я не твердил вам много раз, что так и должно быть? Бог не может
открываться иначе, ибо прежде всего вы сами должны отрешиться
от небожьего. В противном случае напрасна ваша жертва, скорбь
мук сердечных: вы снова после этого должны будете претерпеть
страдания. И я говорю вам: если вы не хотите пострадать ради
воли божьей, то испытаете мучения от дьявола. Остерегайтесь же
этого, не падайте духом, не будьте нерадивы, не потворствуйте
лжепророкам и безбожным злодеям, принимайтесь за дело и
боритесь, ибо это борьба господня! Час настал! Убеждайте всех
ваших братьев не презирать свидетельство божье, не то их ждет
гибель. Вся немецкая земля, и французская, и итальянская про-
будились, сам господь хочет вести эту игру, злодеям не будет
спасения. В Фульде на святой неделе опустошили четыре
монастырских церкви, крестьяне Клетгау, Гегау, Шварцвальда
поднялись числом в три тысячи, и их силы становятся чем
дальше, тем больше. Одно лишь заботит меня — как бы неразумные
люди, не распознав коварных уловок, не согласились на лживый
договор.
Знайте же, что если вас будет только трое, но трое преданных
лишь богу, ищущих лишь его воли, его имени и чести, то вам
не страшна и сотня тысяч. А потому — вперед, вперед, вперед! Час
настал! Злодеи сникли, как собаки. Побуждайте братьев к согласию
Письма
339
и готовности. Это необходимо, очень, очень необходимо. Вперед,
вперед, вперед! Не позволяйте себя разжалобить, даже если Исав
обратится к вам с ласковой речью (Быт., 33) 27. Не внимайте стена-
ниям безбожных. Они будут вас так дружески просить, так
умолять, так хныкать — как дети. Не позволяйте себе размяг-
чаться, ибо так повелел господь через Моисея (Втор., 7) 28, и нам
он открыл то же самое.
Поднимайте же города и деревни, а особенно горнорабочих и
другой честной народ, который пригоден для этого дела! Нам
нельзя больше спать!
Смотрите, пока я писал вам, ко мне пришла весть из Зальцы,
что народ хочет вытащить из замка амтмана герцога Георга29
за то, что он намеревался тайно убить трех человек. Крестьяне
из Эйхсфельда поднялись против своих господ и не хотят давать им
пощады. Как много такого, что может быть примером для вас!
Приступайте к делу, час настал! Бальтазар и Бартель
Крумпфе, Валентин и Бишоф 30, начинайте же танец! Ознакомьте
с этим посланием горнорабочих. Мой издатель в ближайшие дни
будет здесь, я получил известие. Я не могу сейчас сделать ничего
иного, хотя хотел бы дать братьям такое наставление, чтобы их
сердца стали крепче, чем затворы и все оружие безбожных злодеев.
Вперед, вперед, вперед, пока горячо железо, не давайте остыть
вашему мечу, не давайте ему бездействовать! Куйте, бейте по на-
ковальне Нимрода, повергните наземь башню его! Пока злодеи
живы, вам не избавиться от страха перед людьми. Невозможно
говорить с вами о боге, пока они властвуют над вами. Итак, вперед,
вперед, вперед, пока еще время! Господь идет впереди вас, следуйте
же, следуйте за ним! (Смотрите Мф., 24, Иез., 34, Дан., 7, Ездр.,
10, Апок., 6, а объяснение ко всему — Рим., 13 31).
Не давайте же страху овладеть вами! Господь с вами, как
написано (2. Паралип., 20). Господь говорит: «Не бойтесь,
не страшитесь даже толпы врагов, это не ваша борьба, а божья.
Будьте мужественны, и вы увидите простертую над вами десницу
господню». Когда Иосафат услышал эти слова, он пал ниц3.
Мужайтесь же и вы, действуя с помощью бога, который да
укрепит вас в истинной вере, избавив от страха пред людьми.
Аминь.
Писано в Мюльхаузене в 1525 году. Томас
Мюнцер, божий воин против безбожников.
Т. МЮНЦЕР - ОБЩИНЕ ЭЙЗЕНАХА 33
Мюльхаузен, 9 мая 1525 г.
Дорогим братьям нашим — всей общине Эйзенаха.
Чистый праведный страх божий прежде всего, дорогие братья.
Ныне с особой твердостью господь устремляет весь мир к познанию
340
Томас Мюнцер
божию, и еще одно свидетельство тому — серьезность действий
всех тех, чье рвение направлено против тиранов. Об этом ясно
говорит Даниил в главе 7: власть должна быть дана простому
народу. И то же самое указывает Апокалипсис, глава 11, — что
царство мира сего должно стать царством Христовым 34.
Вот тут-то и подбрасывают свои фальшивые глоссы защитники
безбожных тиранов, которые жаждут навредить, и вовсе не сло-
вами, а делами.
И потому ясно, как в светлый день, что господь дружески
дозволяет своим людям мучить и терзать противников, но лишь
в одном отношении — в том, что касается имущества, всяких благ,
то есть того, чем с самого начала они чинили препоны установле-
нию царства божьего и справедливости, как свидетельствует своим
незыблемым приговором сам Христос, глава 6 от Матфея35.
Как же это возможно (и чем дальше, тем больше), чтобы при
таких заботах о временных благах простой человек смог воспринять
добрым сердцем чистое слово божие? Матфей, глава 13; Марк,
глава 4; Лука, глава 8 36.
По той же причине, дорогие братья, и вы не должны обманным
путем грабить наших сотоварищей, похищать их ящик с казной и
гауптмана 37. Добрая доверчивая толпа положилась на вас (ведь
личина у вас так великолепна!), тем более после того, как вы
беспрерывно поднимали крик о справедливости веры.
Воистину то, что вы сделали с нашими братьями, доказывает
ваше коварство. И если теперь вы захотите осознать это, мы дру-
жески попросим вас возместить нанесенный ущерб. Коротко
говоря, ущерб от вас — это ущерб всем нам, равно как и ваше
благочестие есть содействие нам всем.
Если нужно дать вам совет, вот он: не презирайте малых
сих (как вы обыкновенно делаете), ведь господь позволяет слабым
свергать сильных с их тронов, он открывается немудрым, а не лжи-
вым предателям-книжникам.
Если мы должны будем вернуть нашим братьям их гауптмана
и их добро насилием, то вы должны как следует вникнуть — жив ли
еще в вас господь, тот, который вас побуждает и просвещает,
чтобы вы осознали, что такое лживый свет (Мф., гл. 6) 38. Этот
свет безостановочно через фальшивых слуг слова превращается
в пагубу для мира, дает гнусные советы простому народу, а в ре-
зультате затем противоположности становятся настолько велики,
что истинный свет должен быть тьмой, а тьма корыстолюбивых —
светом, от чего да отвратит вас господь. Аминь.
Писано в Мюльхаузене во вторник после
дня отпущения, в году христовом 1525.
Томас Мюнцер с мечом Гедеона 39
Письма
341
Т. МЮНЦЕР -
ГРАФУ ЭРНСТУ МАНСФЕЛЬДСКОМУ 40
Франкенхаузен, 12 мая 1525 г.
Послание наставляемому на путь истинный брату Эрнсту в
Хельдрунгене.
Сила от силы господа, стойкий страх божий, крепкая опора
воли его праведной да будут с тобою, брат Эрнст.
Я, Томас Мюнцер, некогда проповедник в Альштедте, предо-
стерегаю тебя: притязанья твои переполнили чашу! Во имя бога
живого прекрати свое тиранство, свое неистовство! Не сгущай и
дальше над собой гнев господень!
Ты начал истязать христиан. Ты пустился на подлости против
святой христианской веры. Ты истребляешь своих подданных —
христиан.
Ну-ка скажи, жалкий, ничтожный мешок плоти, уготованный
червям, кто сделал тебя государем, князем народа, который сам
господь искупил своей драгоценной кровью?
Ты должен и обязан доказать, воистину ли ты христианин.
Ты должен и обязан дать свидетельства твоей веры, как повеле-
вает первое послание Петра, глава 3 41. Твоим конвоем должна
быть одна лишь сущая истина, когда ты выведешь на свет свою
веру, чтобы дело твое решила, собравшись в круг, вся община 42.
Ты должен также покаяться в твоей всем очевидной тирании, ты
должен признаться — кто же это сделал тебя столь дерзким, что
ты ко вреду для всех христиан, под христианским именем, стал
таким языческим злодеем.
Если же ты уклонишься от ответа и не сможешь оправдаться,
я провозглашу перед всем миром, что все братья без колебаний
должны рисковать своей кровью, борясь с тобою, как некогда
против турок. Тогда необходимо будет тебя преследовать и
уничтожить, и это сделает каждый, кто достаточно усерден, и
получит заработанное на тебе отпущение грехов, которое в былые
времена давали паписты. За тебя ничего другого мы и не сумеем
получить.
В тебе нет никакого стыда. Бог сделал тебя закоснелым, как
фараона или как царей, которых господь решил истребить, главы 5
и 11 Иисуса Навина43. Разве не сетует всегда господь, что твоя
грубая, скотски неистовая тирания может быть осознана миром
не раньше, чем ты нанесешь явный и к тому же невозместимый
ущерб? Но иначе ведь и быть не может, разве что сам господь
решит сжалиться над тобой.
Короче говоря, ты осужден мощной властью божией на по-
гибель. Если ты не смиришься пред малыми, то вечный позор
падет на голову твою пред всем христианством, ты станешь мучени-
ком дьявола.
342
Томас Мюнцер
А чтобы и ты также знал, что мы действуем по прямому
повелению господа, я объявляю тебе: вечный живой бог высказал
волю свою — чтобы ты был низвергнут с престола твоего силою,
которая дана нам. Ведь ты не приносишь христианству никакой
пользы, более того — ты вредоносный бич друзей божиих. Это
о тебе и о таких, как ты, господь говорит в главе 34 и главе 39
Иезекииля, в главе 7 Даниила, в главе 3 Михея 44. А пророк Авдий
говорит, что твое гнездо должно быть разрушено и разбито45.
Мы хотим еще сегодня вечером получить твой ответ, иначе
во имя божие тебя настигнет наш отряд, и знай — тогда уж будут
тебя судить.
Мы без отлагательства свершим то, что повелел нам господь,
а ты избери лучшее для себя. Соответственно с твоими действиями
поступлю и я.
Писано во Франкенхаузене в пятницу
после дня отпущения, в год господень
1525.
Томас Мюнцер с мечом Гедеона
Т. МЮНЦЕР -
ГРАФУ АЛЬБРЕХТУ МАНСФЕЛЬДСКОМУ 46
Франкенхаузен, 12 мая 1525 г.
Брату Альбрехту Мансфельдскому для наставления его на путь
истинный.
Страх и трепет да будут в каждом, кто творит зло (послание
к римлянам, гл. 2) 47. Мне жаль, что ты столь преднамеренно
используешь во зло послание Павла. Ты хотел бы эти^м всемерно
упрочить злодейские власти, словно папа, который самих Петра и
Павла превратил в каких-то тюремщиков. Уж не думаешь ли ты,
что господь бог не может во гневе своем побудить свой неразумный
народ свергнуть тиранов (Осия, гл. 13 и гл. 8) 48.
Разве не говорит мать Христа, пророчествуя от духа святого,
про тебя и про таких, как ты: «Низложил господь сильных
с престола, а униженных (которых ты презираешь) возвысил»?
(Лука, гл. 1) 49.
А может быть, тебе в твоей лютеровской кашице да в виттен-
бергском супчике и не удастся найти того, что мощно пророчит
Иезекииль в главе 37 50? Видно, ты в твоем Мартиновом дерьме
никак не распробуешь, что же говорит Иезекииль дальше,
в главе 39, — как господь потребовал от всех птиц небесных, чтобы
пожирали они плоть князей, а от зверей неразумных — чтобы
пили они кровь больших Гансов 51, как описано в Апокалипсисе,
главы 18 и 19.
Да неужели ты и впрямь считаешь, что господь не возложил на
свой народ больше, чем на вас, тиранов?
Письма
343
Ты хочешь под именем Христовым быть язычником, Павлом же
прикрыться. Но тебе необходимо преградить путь, а тогда сообрази,
как тебе держаться.
Если ты захочешь признать, что господь дал власть общине
(Даниил, гл. 7) 52, и если ты явишься пред нами и засвидетель-
ствуешь свою веру, то мы охотно признаем тебя и будем считать
одним из братьев общины. Если же нет, мы не станем возиться
с твоим пустым глупым кривляньем, но будем сражаться против
тебя как против злейшего врага христианской веры, а потому
сообрази, как тогда тебе держаться.
Писано во Франкенхаузене, в пятницу
после дня отпущения, год 1525.
Томас Мюнцер с мечом Гедеона
КОММЕНТАРИИ
1	Известны четыре варианта текста воззвания: краткий вариант на немецком
языке, написанный Мюнцером на большом листе бумаги, как для плаката;
почти втрое расширенная немецкая версия, список которой выполнен не мюнце-
ровской рукой и датирован 29 ноября 1521 г.; латинский текст, написанный
Мюнцером и датированный 1521 годом без указания месяца; чешский вариант,
в котором многие исследователи видят незавершенный перевод расширенного
немецкого текста, сделанный без основательного понимания ряда сложных
по смыслу выражений Мюнцера. В данной публикации переведен краткий
немецкий вариант.
2	Один из центральных религиозно-философских тезисов Мюнцера. М. М. Смирин
справедливо отмечал его связь с записью Мюнцера на обороте письма от 15 июня
1521 г.: «В целом коренится источник лучшего понимания творения, потому что,
когда рукотворное познается в целом, познание его так же похвально, как
познание бога». (Смирин М. М. Народная реформация Томаса Мюнцера и
Великая Крестьянская война. М., 1955. С. 85).
3	Иер. 23, 30. В главе речь идет о пророчествующих «не от уст Господних».
Пересказывая друг другу «сны свои», они подменяют ложью слово божие,
«подобное огню».
4	2 Кор. 3, 3.
5	О рационалистических элементах в теологии Мюнцера см.: Смирин М. М.
Народная реформация. . . С. 100—101.
6	Рим. 8, 9.
7	Пл. Иер. 4, 4.
8	Мюнцер достаточно вольно интерпретирует текст Чис. 22, 20—38, используя
также Ис. 29, 13.
9	Мф. 24 , 35.
10	Речь идет о «Церковной истории» в 10 книгах Евсевия Памфила, епископа
Кесарийского (265 — 340), основателя патристической историографии. Он ис-
пользовал не дошедшие до нас «Записи» — труд в 5 книгах церковного писа-
теля II в. Гегесиппа.
11	Послание Мюнцера было вызвано нараставшими гонениями католических
властей на приверженцев евангелизма в Зангерхаузене, прежде всего на сторон-
ников Мюнцера, связанных с основанным им в Альштедте союзом «избранных».
Письмо написано накануне приказа герцога Георга Саксонского амтману
Зангерхаузена о новых репрессиях, в том числе об аресте проповедника Тиле
Банзе, пропагандиста идей народной реформации, члена альштедтского союза.
12	Еф. 4, 14.
344
В. М. Володарский
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
Пс. 117, 6, но прямого упоминания призрака в псалме нет.
Здесь же к немецкому тексту добавлена цитата на латыни — стих «Утверди
слово твое рабу твоему во страхе божием» (Пс. 118, 38).
Организованный Мюнцером альштедтский союз «избранных», ставивший целью
защиту евангелизма в его народно-реформационном истолковании, в июне 1524 г.
был резко расширен с 30 до 500 человек. В союзе участвовали не только
альштедтцы, но и жители территорий, принадлежавших правителям-католикам,
в том числе горнорабочие мансфельдских промыслов. Стремясь создать сеть
союзов «избранных», Мюнцер рассылал из Альштедта свои послания и эмис-
саров. О характере его пропаганды дает представление ответ общины Орламюнде,
находившейся под влиянием радикально-бюргерских реформационных принци-
пов Карлштадта: община отвергла идею Мюнцера о праве «избранных»
сопротивляться «безбожным тиранам» вплоть до применения силы меча. Упо-
минание Мюнцером более чем 30 союзов «избранных» не поддается точной
проверке.
Мюнцер дает вольную интерпретацию текста Чис. 24.
Нав. И, 20.
Пс. 18, 10.
I Пет. 1, 7.
Ин. 16, 20-22.
Иоганн Цейсс как должностное лицо представлял в Альштедте власть курфюрста
Фридриха Мудрого и его брата герцога Иоганна Саксонского, покровителей
Лютера. Цейсс, однако, собирался выдать представителям католических прави-
телей соседних территорий сторонников евангелизма, бежавших от преследова-
ний за веру в Альштедт, прежде всего из Зангерхаузена, но также и из деревни
Шоневерде, в которой устроил настоящий погром ее владелец, католик Ф. фон
Вицлебен. Он, в частности, жаловался, что, когда его подчиненные обратились
за советом к Мюнцеру, надо ли им основывать союз против своих господ,
Мюнцер ответил: «Да». Публикуемое письмо Мюнцера — первое из двух
посланий, которые он написал Цейссу 22 июля 1524 г., возмущенный его
намерением стать на чисто юридическую точку зрения.
Один из крупнейших исследователей творчества Мюнцера М. Бензинг (ГДР)
не исключает того, что Иоганн Рейхард как княжеский служащий в Альштедте
и упомянутый ниже Мюнцером Ганс Рейхард из типографии могли быть
разными лицами. См.: Bensing М. Idee und Praxis des «Christlichen Verbund-
nisses» bei Thomas Miintzer // Wissenschaftliche Zeitschrift der Karl-Marx-
Universitat Leipzig. 14. Jahrgang, 1965. H. 3, S. 461.
Рыцарь Фридрих фон Вицлебен, которого ниже Мюнцер называет «архи-
бандитом». Позже, в мае 1525 г., он участвовал в подавлении крестьянского
восстания, находясь на службе злейшего врага Мюнцера — графа Эрнста
Мансфельдского.
Мюнцер формулирует здесь одну из центральных идей народной реформации.
После своей проповеди перед князьями 13 июля 1524 г. в капелле Альштедт-
ского замка Мюнцер в беседе с саксонским канцлером Брюком, а затем
в письме на имя герцога Иоганна дал согласие не печатать свои произведения
без предварительной цензуры.
Послание Мюнцера членам альштедтского союза «избранных», известное также
как «Воззвание к мансфельдским рудокопам», по сути, обращено и к тем, и
к другим. Оно возникло в обстановке Крестьянской войны, когда восстание
в районе верхней Верры, начавшееся 19 апреля 1525 г., распространилось
на всю северо-западную Тюрингию, и Мюнцер, находившийся в Мюльхаузене,
стремился активизировать повстанческое движение и в северо-восточной части
Тюрингии.
В указанной Мюнцером главе речь идет, напротив, о стремлении Иакова
умилостивить Исава. Мюнцер перетолковывает текст в нужном ему русле.
Втор. 7, 1—6.
В Лангензальце 25 апреля 1525 г. произошло восстание. Повстанцы захватили
ратушу и городские ворота, изгнали из города попов, распустили монастыри.
Амтман города, Зиттих фон Берлепш, заперся в замке, который был взят штур-
Комментарии
345
30
31
32
33
34
3b
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
46
мом лишь через несколько дней после того, как Мюнцер отправил свое послание.
Герцог Георг Саксонский, которого упоминает Мюнцер, был ярым противником
Реформации.
Мюнцер обращается к членам альштедтского союза. О Валентине сведений нет.
Бальтазар Штубенер был стекольщиком, Бартель Крумпфе — кожевником.
У него хранился список членов союза. Бишоф, т. е. «епископ», — не фамилия,
а прозвище: так называли проповедника из Вольфероде. Трое последних были
месяц спустя названы Мюнцером как участники союза во время допроса и
пыток, которым подвергли Мюнцера перед казнью.
Речь идет, видимо, о главном смысле текста Рим. 13, 11 — 14: «наступил час
уже пробудиться нам от сна» и «отвергнем дела тьмы и облечемся в оружия
света».
2 Паралип. 20, 15—18.
Обращение Мюнцера к айзенахской общине было вызвано известием о предатель-
ских действиях властей .этого города по отношению к восставшим крестьянам.
Ганс Зиппель, предводитель отряда крестьян Верры, пытался вместе со своими
советниками закупить оружие для повстанцев в Эйзенахе. Напуганные победами
князей и приближением к Эйзенаху войск ландграфа Филиппа Гессенского,
власти города вероломно прервали переговоры, арестовали Зиппеля и его товари-
щей и захватили казну отряда. Дальнейший ход событий таков: 10 мая Зиппель
и четверо его соратников были обезглавлены айзенахским палачом.
Дан. 7, 27; Откр. И, 15. Слова о власти, которая будет дана «пароду святых
Всевышнего» (в первом из указанных текстов) Мюнцер относит к простому
народу.
Мф. 6, 19.
Все три текста содержат притчу о посеве, в том числе «на месте каменистом» и
«на добрую землю».
Имеется в виду Ганс Зиппель.
Мф. 6, 23.
В кн. Судей, гл. 6 — 7, повествуется о Гедеоне, «муже сильном», хотя из бедного
племени. Объятый «духом господним», он повел небольшой отряд избранных
воинов против врагов, бывших «в таком множестве, как саранча», и одержал
полную победу: уже единодушный крик его воинов «меч Господа и Гедеона»
привел в смятение вражеский стан. Подпись «Томас Мюнцер с мечом Гедеона»
стоит под рядом последних посланий Мюнцера.
Письмо воинствующему католику, давнему противнику Мюнцера графу
Эрнсту Мансфельдскому написано в тот же день, что и письмо другому
мансфельдскому графу — стороннику Лютера Альбрехту. При различиях тона
обоих посланий их объединяет главная идея — утверждение права народа на
насильственное свержение тиранической власти. Рукописные оригиналы посла-
ний не сохранились. Оба текста впервые были напечатаны в подготовленном
М. Лютером антимюнцеровском издании «Ужасная история и суд божий над
Томасом Мюнцером», вышедшем в Виттенберге 21 или 22 мая 1525 г.,
т. е. уже после ареста Мюнцера, но до его казни. Первые строки обоих писем,
с обращениями к «брату Эрнсту» и «брату Альбрехту», видимо, подправлены
в лютеровской публикации.
I Пет. 3, 11-13.
Сопоставление с концовкой письма показывает, что речь здесь идет не о фигу-
ральном выражении, смысл которого — «явить свою веру всему христианству»,
а о требовании к графу явиться на суд повстанцев.
Нав. 5, 1; И, 6.
Иез. 34, 2; 39, 1—6; Дан. 7, 11; Мих. 3, 1—3. Характерно, что Мюнцер системати-
чески проходит мимо ветхозаветных и евангельских текстов, которые использо-
вались Лютером для оправдания повиновения властям.
Авд. 1, 4. Мюнцер неоднократно использовал этот текст (о высоко устроенном
гнезде, откуда, однако, создавший его будет низринут) для обоснования не-
обходимости захвата и разрушения дворянских замков.
Несмотря на различия в вероисповедании и взаимную вражду графов манс-
фельдских, в пору крестьянского восстания в Тюрингии они действовали против
346
В. М. Володарский
повстанцев фактически в унисон. Подчиненные Эрнста Мансфельдского 4 мая
1525 г. разрушили деревню Ринглебен. 5 мая Альбрехт Мансфельдский с конным
отрядом разгромил деревню Остерхаузен и убил возле нее 20 участников
восстания. Посулами и лавированием Альбрехту удалось добиться отсутствия
единых действий горнорабочих мансфельдских промыслов и повстанцев
франкенхаузенского лагеря. Лишь с прибытием в этот лагерь 11 мая Мюнцера
с отрядом в 300 человек ситуация изменилась: на другой же день, как видно
из публикуемого письма, Мюнцер решительно потребовал подчинения графа
«общине избранных».
47	Рим. 2, 9.
48	Ос. 13, 11; 8, 4 — 7.
49	Лк. 1, 52.
50	Иез. 37, 12.
51	Иез. 38, 17 — 20. «Большими Гансами» обычно называли богачей, сильных мира
сего.
52	Дан. 7, 27. Уже упоминавшийся текст о власти «народа святых Всевышнего»
Мюнцер трактует здесь как указание па верховную власть общины.
РЕЦЕНЗИИ
РУТЕНБУРГ В. И. ИТАЛЬЯНСКИЙ
ГОРОД ОТ РАННЕГО СРЕДНЕ-
ВЕКОВЬЯ ДО ВОЗРОЖДЕНИЯ.
Л.: Наука, 1987.
Новая книга члена-корреспондента
АН СССР В. И. Рутенбурга оригиналь-
на и по замыслу, и по исполнению.
Она посвящена яркому феномену исто-
рии средневековой Италии, во многом
определившему ее лицо,— городам этой
страны. Краткое введение, характеризу-
ющее особенности развития итальян-
ского города, и заключение, подводящее
итоги, обрамляют 9 глав, освещающих
разные черты истории итальянского
города, рассматриваемые сквозь призму
наиболее значительных особенностей
разных городов.
Таким образом, небольшая книга
(10 п. л.) дает широкую панораму
истории итальянских городов от рап-
ного средневековья до XVI, а в отдель-
ных случаях до XVII в., в ней
раскрываются все самые важные и ин-
тересные страницы. На этом же не-
большом пространстве автор сумел
уместить еще весьма ценные приложе-
ния: описание материалов по истории
итальянских городов, хранящихся в
архивах Москвы и Ленинграда, с ука-
занием всех имеющихся публикаций,
описание ломбарда города Губбио и
торгово-банковских книг компании Уц-
цано за 1363—1386 гг. по материалам,
хранящимся в Архиве ЛОИИ АН СССР,
а также описание проекта налоговой
реформы флорентийца Лодовико Гетти,
видимо, первой четверти XV в., по руко-
писи, опубликованной Вильямом Розко
в 1962 г.
Все эти приложения ценны не только
тем, что показывают В. И. Рутенбурга
как прекрасного знатока архивных
материалов по истории Италии, храня-
щихся в СССР, но и тем, что как бы
приглашают молодых ученых к исследо-
ванию тех документов, которые еще не
подвергались специальному изучению.
Книга в целом отличается одновре-
менно лаконичностью и яркостью
изложения. Не обремененная большим
научным аппаратом, она вместе с тем
опирается во многих случаях на анализ
источников, содержит много колорит-
ных выдержек из них.
В этой небольшой книжке как бы
подводится итог многолетних исследо-
ваний В. И. Рутенбурга по истории
Италии вообще и итальянских городов
в частности и достаточно четко вырисо-
вываются основные положения его
концепции. В. И. Рутенбург — сторон-
ник концепции относительного конти-
нуитета средневековых итальянских
городов от античных, или теории их
«жизненного постоянства», которая, од-
нако, не отрицает пи существенных от-
личий между древнеримскими и сред-
невековыми итальянскими городами
в смысле их топографии, ни своеобразия
состава населения и экономических и
социальных функций, пи возможности
возникновения в IX—X вв. совсем
новых городов. Автор подчеркивает
сложность и противоречивость истории
итальянских городов-коммун, позднее
городов-государств, борьбу в них сна-
чала между сторонниками империи и
папства (гвельфами и гибеллинами),
затем между пополанами и грандами;
наконец, в наиболее развитых городах
между беднотой (большое место в среде
которых занимал преднролетариат) и
«жирными» пополанами.
Одно из главных положений В. И. Ру-
тенбурга заключается в том, что отсут-
ствие политического единства средневе-
ковой Италии не означало состояния
феодальной раздробленности, но пред-
ставляло собой полицентризм городов,
который не только не мешал их эконо-
мическому и культурному развитию,
но до XV в. обеспечивал, напротив,
оптимальные его условия и передовые
позиции Северной и Средней Италии
среди европейских стран XIV —XV вв.
Эта мысль автора интересна и плодо-
творна. Но вместе с тем нам представ-
ляется, что, если оценивать ситуацию
с позиций XVI—XVIII вв., нужно было
бы все же отметить, что полицентризм,
отсутствие в стране политического
348
Рецензии
единства к началу XVI в. обернулись
для Италии многими бедствиями: она
не смогла противостоять иноземным
нашествиям и захватам, замедлился
темп ее экономического развития,
прежде всего процесс объединения
страны затянулся на три с половиной
столетия.
На страницах книги отмеченные
положения автора подтверждаются кон-
кретным материалом и вместе с тем
углубляются и уточняются. В гл. I
(«Турин античный и средневековый»)
проблема преемственности и новизны
средневековых городов рассмотрена
на примере не только Турина, но и
многих других городов. Они возникали
в IX —X вв. как на месте старых
римских городов, так и заново вокруг
замков и епископских резиденций,
В. И. Рутенбург подчеркивает, что
и в том и в другом случае массовое
возникновение городов в IX—X вв.
определялось социально-экономиче-
ским процессом складывания торгово-
промышленных центров и оформлялось
юридически превращением этих цент-
ров в самоуправляющиеся коммуны
в XI —начале XII в. В гл. II («Крема
героическая») на примере отчаянного
сопротивления Кремы войскам Фрид-
риха Барбароссы нарисована широкая
картина борьбы североитальянских и
тосканских городов с германским импе-
ратором. В гл. III («Флоренция по-
поланская») показана борьба пополанов
с феодалами, а затем городскими гран-
дами за пополанскую демократию.
И здесь привлечен материал других го-
родов. В гл. IV («Милан Цеховой»)
речь идет о довольно различных формах
цеховых организаций в разных городах-
государствах, и в частности сочетании
в некоторых из них, например во Фло-
ренции, цеховой организации с ранне-
капиталистическими компаниями. Ус-
танавливается пять типов цеховой
организации: южноитальянский, вене-
цианский, миланский, болонский и
флорентийский.
В гл. V («Генуя банкирская») очень
живо и интересно изложена история
банковского дела в Италии, в частности
огромных успехов знаменитого Генуэз-
ского банка Сан-Джорджо, превратив-
шегося в XIV —XV вв. в один из глав-
ных центров финансовой жизни Запад-
ной Европы. Наряду с Генуей большую
роль играли города Ломбардии, Пьемон-
та и Тосканы (среди прочих — Флорен-
ция). В. И. Рутенбург показывает,
что связанное с банкирской деятель-
ностью итальянских городов накопле-
ние капиталов способствовало раз-
витию ранних мануфактур в некоторых
из них.
В гл. VI («Сиена восставшая»)
описаны первые восстания предпроле-
тарских элементов города в Сиене и
Флоренции во второй половине XIV в.,
а также народное восстание в Генуе
в 1574 — 1575 гг., имевшее большие
особенности.
Гл. VII («Падуя аграрная») посвя-
щена важной проблеме взаимоотноше-
ния средневековых городов Италии
с их сельской округой. Она в какой-то
мере корректирует несколько искус-
ственное изолирование в книге истории
городов от истории феодальной Италии
в целом. Ведь при всей их «выделен-
ности» из аграрной сферы и самостоя-
тельности, итальянские средневековые
города не только противостояли фео-
дальной периферии и вели «антифео-
дальную» политику, как это часто под-
черкивается в книге, но и составляли
элемент феодального общества. Подчи-
нив себе феодалов и включив их
в число горожан, они способствовали
определенной феодализации городской
жизни. Освободив лично зависимых
крестьян, они вскоре стали действовать
как их феодальные сеньоры (это отме-
чает В. И. Рутенбург); горожане под-
чинили себе, казалось бы, деревню
экономически, но в XV в. ринулись
обратно на землю, вкладывая туда свои
накопления, превращаясь в ее собст-
венников или хотя бы арендаторов.
Сломленная городами феодальная
деревня, таким образом, не ушла с исто-
рической сцены и продолжала если не
прямо, то косвенно оказывать свое
воздействие на город.
В гл. VIII ( «Болонья ученая») харак-
теризуется история средневековых уни-
верситетов не только в Болонье, но
и Сиене, Перудже, Падуе, Неаполе,
их место в жизни итальянских городов-
государств. Наконец, в гл. IX («Флорен-
ция возрожденческая») дана широкая
картина зарождения и развития куль-
туры Возрождения в Италии на мате-
риале прежде всего Флоренции, а также
Генуи, Феррары, Лукки. Здесь содер-
жатся краткие, но выразительные ха-
рактеристики наиболее известных дея-
Рецензии
349
। елей итальянского Возрождения —
поэтов, писателей, художников, филосо-
фов, историков, архитекторов. В. И. Ру-
гснбург подчеркивает прогрессивный
характер культуры Возрождения. По
его мнению, она достигла своего апогея
в XVI в., когда рождались люди нового
типа, свободно мыслящие, энциклопеди-
чески образованные, подобно Леонардо
да Винчи, проложившие путь таким
мыслителям, как Г. Галилей, Дж. Бру-
но, Дж. Вико,Ф. Бэкон. Интересно обри-
сованы фигуры Н. Макиавелли и
Ф. Гвиччардини, их различные взгляды
па политические судьбы Италии, в част-
ности на способы ее объединения.
В этой главе поставлен и важный вопрос
о соотношении Реформации и гума-
низма. Кратко обрисованы основные
центры реформационной мысли в Ита-
лии: Флоренция в годы правления
Савонаролы, Неаполь, Модена, Витербо,
Венеция, Феррара, Лукка. В. И. Ру-
тенбург, говорит, как нам представля-
ется, излишне категорично об анта-
гонистичности Возрождения и Рефор-
мации (с. 143). Автор сам подчеркивает,
что Возрождение отражало раннебур-
жуазную идеологию, а Реформация —
уже сложившуюся буржуазную. Здесь
можно поспорить с автором, поскольку
Реформация была еще далека от сло-
жившейся буржуазной идеологии и
скорее тоже носила раннебуржуазный
характер. Но дело не только в этом.
Сам автор подчеркивает наличие общих
черт между двумя культурными явле-
ниями, относит к Реформации эраз-
мианскую ересь, явно связанную с
традициями северного гуманизма
(с. 145). Очевидно, взаимоотношения
между гуманизмом и Реформацией
нуждаются в более сложном и много-
плановом подходе.
Завершается последняя глава книги
яркой характеристикой утопии Томмазо
Кампанеллы «Город Солнца», в которой
автор видит попытку своеобразного
преодоления всех отрицательных сторон
жизни средневековых итальянских го-
родов и вместе с тем — творческой
переработки всех достижений их исто-
рии, и в том числе созданной ими
гуманистической культуры.
В целом новая книга В. И. Рутен-
бурга — яркий очерк истории итальян-
ских средневековых городов, много
объясняющий и в последующей истории
Италии вплоть до наших дней. Ее
с удовольствием прочтет и историк-
специалист, и широкий читатель.
Е. В. Гутнова
МЕЛЬНИКОВА Е. А. ДРЕВНЕ-
СКАНДИНАВСКИЕ ГЕОГРАФИЧЕ-
СКИЕ СОЧИНЕНИЯ: ТЕКСТЫ,
ПЕРЕВОД, КОММЕНТАРИЙ.
М.: Наука, 1986. 230 с.
Новая книга Е. А. Мельниковой
чрезвычайно интересна как для истори-
ков-медиевистов, так и для историко-
географов. В определенной мере в этой
книге подводятся итоги исследований,
проводимых автором на протяжении
10 лет в области исторической гео-
графии Древней Руси и скандинавской
топонимики, нашедшей отражение в
географических трактатах, на древне-
скандинавских картах (чертежах)
известной в то время ойкумены;
а также в области средневековой
скандинавской системы географических
знаний.
Книга вышла в свет в известной серии
«Древнейшие источники по истории
народов СССР», издаваемой Институтом
истории СССР АН СССР. В 1977 г.
была опубликована первая книга
Е. А. Мельниковой «Скандинавские
рунические надписи», напечатано не-
сколько интересных статей *, которые
сделали автора одним из признанных
авторитетов в области истории средне-
вековой географии и истории взаимо-
отношений Древнерусского государства
с народами Севера Европы.
За исключением ряда статей М. А. Ко-
1 См.: Древняя Русь в исландских географических сочинениях//Древнейшие
государства на территории СССР: Материалы и исследования, 1975. М., 1976;
Восточноевропейские топонимы с корнем gard в древнескандинавской письмен-
ности // Скандинавский сборник. 1977. Вып. 22; Географические представления
древних скандинавов (к истории географической мысли в средневековой Ев-
ропе) // Методика изучения древнейших источников по истории народов СССР.
М„ 1978.
350
Рецензии
гана, Я. М. Света 2 и недавно вышедшей
в свет статьи О. Р. Бородина 3, до сих
пор не было специальных исследований,
в которых бы детально анализировались
географические представления западно-
европейцев. В ряде научно-популярных
изданий и даже в школьном учебнике
по истории средних веков продолжает
бытовать точка зрения, будто бы до
эпохи Великих географических откры-
тий западноевропейским ученым не
было известно о шарообразной форме
Земли.
Е. А. Мельникова в своей книге и
других работах убедительно доказывает
всю ошибочность подобной точки зре-
ния. В средневековой Европе античные
идеи шарообразности Земли и широтной
природной зональности никогда не за-
бывались.
Книга Е. А. Мельниковой ценна
не только этим. В ней очень глубоко
освещается вопрос о существовании в
Северной Европе на протяжении XII —
XIV вв. оригинальной географической
литературы, которой были присущи не-
которые специфические черты. Именно
в них получили отражение основанные
на практическом опыте викингов гео-
графические сведения о Северной Ат-
лантике и северной половине Восточной
Европы. Частично эти сведения были
зафиксированы на картах (чертежах).
Книга начинается кратким предисло-
вием, где говорится о сохранившихся
в скандинавских странах рукописных
географических трудах и картах. Далее
следует обстоятельное «Введение», где
автор, в частности, рассматривает основ-
ные источники географических пред-
ставлений древних скандинавов,
к которым он относит «крупнейшие
достижения античной географии» (идеи
о шарообразности Земли, природной
широтной зональности и др.), а также
комплекс географических сведений о
разных странах и народах, особенно
тех, с которыми Западная Европа
утратила связь в эпоху раннего
средневековья (Средняя Азия, Юго-
Восточная Азия, Африка, кроме Среди-
земноморского побережья). Автор счи-
тает, что географические знания антич-
ного времени черпались из сочинений
Плиния Старшего («Естественная исто-
рия») и Помпопия Мелы («О строении
Земли»), а также компилятивных
сочинений (Юлия Сол и на, Феодосия
Макробия, Марциана Канеллы).
К источникам этого рода Е. А. Мель-
никова относит «Этимологии или
Начала» Исидора Севильского.
Е. А. Мельникова показывает, что
«при всей авторитарности библейской
картины мира попытки создания гео-
графической модели Земли только на
основе Библии без учета практических
данных не получили распространения
в Западной Европе» (с. 29). И далее опа
пишет, что «Христианская топография»
Косьмы Индикополова (начало VI в.),
известная в Византии (и позднее на
Древней Руси, добавим мы), которая
представляла собой попытку свести
воедино библейские космологические и
географические представления, вызвала
критику современников и не нашла
апологетов в Западной Европе. Поэтому
приспособление и согласование антич-
ных знаний с христианской концеп-
цией мироздания, формирование не-
противоречивой картины Земли стали
основной задачей христианских геогра-
фов раннего средневековья (с. 29—30).
Один из разделов «Введения» («Све-
дения о Восточной Европе в древне-
скандинавских географических сочине-
ниях») особенно интересен для ученых,
занимающихся исторической геогра-
фией Древпей Руси. Если сведения
об Азии, Африке и значительной части
Европы в средневековой географиче-
ской литературе всегда были не очень
обширными и плохо отражали реальную
картину своего времени, то данные
о Восточной Европе базировались на
тесных культурных контактах между
скандинавскими странами и Русью.
•Оригинальными являются восточно-
европейские гидронимы: Vina (Сев.
Двина), Duna (Зап. Двина), Nyia
(Нева), Nepr (Днепр) и др.
В книге четыре главы: «Общие
описания Земли», «Карты мира»,
«Церковно-географические сочинения»
и «Географические заметки». Каждая
из глав включает характеристику источ-
ников данной тематики, публикацию
2 См.: Дитмар А. Б. Изучение истории географии западноевропейского средне-
вековья советскими учеными //Изв. ВГО. 1986. Т. 118. Вып. 6.
3 Бородин О. Р. О «Космографии» Равеннского Анонима // Византийский времен-
ник. 1982. Т. 43.
Рецензии
351
текстов, их перевод на русский язык и
обстоятельный комментарий. Все эти
главы для исследователей истории
средневековой культуры имеют особо
важное значение потому, что рукопис-
ные источники публикуются в отече-
ственной литературе впервые.
В гл. 1 автор анализирует четыре
сочинения, которые он условно именует
так: «Какие земли лежат в мире»,
«Описание Земли I», «Описание
Земли II» и «Описание Земли III».
Приводится сравнительная таблица,
раскрывающая содержание этих руко-
писей, выясняются их источники, вос-
ходящие главным образом к «Этимо-
логиям» Исидора Севильского, произ-
ведению «Об образе мира» писателя
XII в. Гонория Августодупского,
которые в свою очередь пользовались
«Естественной историей» Плиния и от-
дельными разделами Библии.
В гл. 2 рассматриваются древнескан-
динавские карты, изображающие ойку-
мену в виде диска, поделенного Среди-
земным морем и реками Нил и Та-
наис (Дон) на три части света —
Азию, Европу и Африку, а также карты
типа «макробиевых», показывающих
расположение тепловых поясов на по-
верхности Земли. Все они ориентиро-
ваны по востоку. Уменьшенные копии
этих двух типов карт помещены на
восьми рисунках. Кроме того, на от-
дельном листе, приложенном к книге,
размещены четыре картосхемы извест-
ной в то время ойкумены, данной
в современных контурах суши; на них
обозначена та географическая номен-
клатура, которая имеется в географиче-
ских трактатах.
Гл. 3 выясняет содержание трех со-
чинений: «О рае», «О заселении Земли
сыновьями Ноя» и так называемое
«Руководство», представляющее собой
географический трактат, составленный
по «Историческому зерцалу» энцикло-
педиста XIII в. Висепта из Бовэ.
Наконец, гл. 4 объединяет географи-
ческие заметки, посвященные частным
сюжетам («Великие реки», «Фьорды
Исландии», «Большие и малые озера»,
«О климате» и др). В «Приложении»
помещено небольшое произведение
«Пути», в котором перечисляются
пункты маршрутов паломников из
Исландии и Норвегии в Иерусалим.
В конце книги помещены обширная
библиография и подробный «Этногра-
фический справочник», объясняющий
около 700 древнескандинавских геогра-
фических названий.
Автор проделал колоссальную работу
над многочисленными разноязычными
источниками и составлением научного
аппарата, помогающего пользоваться
книгой. Тем самым Е. А. Мельникова
успешно продолжила научные традиции
серии «Древнейшие источники по исто-
рии пародов СССР», которая была
основана членом-корреспондентом
АН СССР В. Т. Пашуто.
А. Б. Дитмар
КНИГА ДЛЯ ЧТЕНИЯ ПО
ИСТОРИИ СРЕДНИХ ВЕКОВ.
Пособие для учащихся / Под ред.
А. А. Сванидзе. Составитель Н. И. За-
порожец.
М.: Просвещение. 1986. 286 с.
Вышла в свет новая «Книга для чте-
ния по истории средних веков». Этот
факт не может остаться не замеченным
среди медиевистов уже потому, что тем
самым продолжена традиция, начатая
еще П. Г. Виноградовым (четыре
выпуска) и продолженная С. Д. Сказ-
киным (три, затем два выпуска).
О нуждах читателей мы уже не говорим,
издательство «Просвещение их не ба-
лует: со времени последнего издания
«Книги» прошло девятнадцать лет, а
со времени первого послевоенного,
которое хоть в считанном числе экземп-
ляров может быть обнаружено в библио-
теках, — тридцать пять *.
Каким же выглядит новое издание?
Подготовленная благодаря плодотвор-
ному содружеству известного ученого-
исследователя А. А. Сванидзе и опыт-
ного методиста педагога Н. И. Запоро-
жец, книга удачно сочетает добрые
традиции и подлинное новаторство,
верность научной истине и заниматель-
ную форму ее преподнесения школь-
никам.
И по формату, и по объему тома
1 См.: Книга для чтения по истории средних веков / Под ред. С. Д. Сказкина.
М., 1951 — 1953. Ч. 1—3; Книга для чтения по истории средних веков / Под
ред. акад. С. Д. Сказкина. М., 1969 —1970. Ч. 1—2.
352
Рецензии
(около 20 п. л.) нынешняя книга на-
поминает своих предшественниц. Пре-
емственность прослеживается и в том,
что некоторые очерки из предыду-
щих изданий вошли в нынешнее
(«Древние германцы» С. Д. Сказкина,
«Суд во времена Салической правды»
Л. С. Чиколини и др.). Как и раньше
выдержано разумное соотношение
между основными темами школьного
курса. Уменьшилась, правда, доля,
относящаяся к средневековой Италии и
Востоку (арабы, Хорезм), но это легко
объяснимо более прочной ориентацией
на школьную программу, на школьный
учебник, где эти темы или сокращены,
или, напротив, подробно изложены.
Наконец, в составе авторского кол-
лектива мы видим то же сочетание
исследователей разных поколений,
педагогов и профессиональных писате-
лей.
Но вот и заметные, удачные нов-
шества. Первое из них — структура
книги: вместо немногих длинных по-
вествований теперь в книге 36 коротких
очерков-рассказов и описаний, дающих
современное представление о многих
сторонах средневековой жизни. Так,
введен материал по историко-географи-
ческой теме («У карты средневековой
Европы»), о развитии производитель-
ных сил и быте населения («Цена
топора», «Что варилось в горшке у
Джона и Мэри?» и др.), заметно увели-
чилось число историко-культурных
сюжетов, введен очерк о развитии
сословно-представительных учрежде-
ний во Франции и Англии и т. д.
Второе удачное новшество книги —
выработка нового тона общения с чита-
телями. В предыдущих изданиях пре-
обладала несколько тяжеловесная
манера изложения, напоминавшая
упрощенную, «облегченную» лекцию,
и школьнику требовалось немало терпе-
ния, чтобы дочитать каждую из них
до конца. Новое издание в значительной
части состоит из «событийных» белле-
тризованных рассказов.
Далее. Составитель и ответственный
редактор разумно распределили между
авторами темы, которые две трети
учебного года находятся в центре
внимания шестиклассников, по XV в.
включительно. Из раннего и классиче-
ского средневековья они вычленили
наиболее важные темы: варварское
общество и сложившийся феодальный
строй, города и торговля, социальная
борьба, культурная жизнь и быт. Можно
утверждать, что отбор тем произведен
взвешенно и продуманно.
В «Книге» последовательно реализу-
ются общие принципы издания такого
типа: отказ от вульгаризации, со-
четание строгой научности, насыщен-
ности содержания (за счет тщательного
отбора и комбинации факторов) с зани-
мательностью и доступностью изложе-
ния. Естественно, что в обширном
авторском коллективе (более 20 человек
внесли свой вклад в новую «Книгу»)
достигнуть единообразия было нелегко.
Да и вряд ли нужно было к нему
стремиться. Организаторы издания, по-
моему, правильно поступили, дав воз-
можность каждому автору проявить
свою творческую индивидуальность.
В итоге перед читателем предстала
картина и разнообразная, и много-
цветная, как сама жизнь. Работы
разнятся между собой и по размеру —
от полутора до 16 страниц, и по манере,
и по впечатлению, которое они произ-
водят. Рассказам В. И. Уколовой
о вагантах, А. Я. Шевеленко о беглых
крепостных, о рационе средневековья,
его же, совместно с А. А. Сванидзе,
о металлургии, самой А. А. Сванидзе —
о балтийских купцах, ряду рассказов
Н. И. Басовской и некоторым другим
присущи изобретательность замысла,
живое изложение, отказ от словесных
штампов, свободное владение словом и,
пожалуй, самое главное — многообра-
зие тех исторических реалий, которые
они предоставляют в распоряжение
читателя. Особенно приятно, что увле-
кательным языком заговорили с детьми
наши ученые — факт, желательность
которого не раз подчеркивалась на
форумах педагогов. И было бы полезно
увидеть подобную беллетризованную
книгу, предназначенную для студентов.
Безусловно, не все очерки в книге
одинаково занимательны. Некоторым
авторам — их, к счастью, немного —
не удалось преодолеть штампы лекцион-
ной формы, избежать тяжеловесности
(очерки о византийской культуре,
о сословных учреждениях, по болгар-
ской истории), найти сюжетные пово-
роты или «зачины».
Наконец, новая «Книга» целенаправ-
ленно и щедро иллюстрирована, и на
этом следует остановиться особо. Ил-
люстрации были и в прежних изданиях,
Рецензии
353
но нынешнее содержит их настолько
больше, что из собрания словесных
образов «Книга» превратилась в сбор-
ник и зрительных, — факт примеча-
тельный. Несомненное достоинство
заключается и в том, что нынешние
иллюстрации — это оригинальные сви-
детельства эпохи, современных зарисо-
вок и музейных реконструкций совсем
немного. Надо воздать должное подбору
рисунков: экспрессия средневековых
изображений производит подчас весьма
сильное впечатление.
Но если сам подбор сделан в целом
удачно, это не всегда можно сказать
о подписях. Прежде всего издательство
не выдержало принцип: называть не
только содержание рисунка, но и опре-
деление вместе- с датой (например,
«Из миниатюры XV в.»). Вместо этого
нередко видим только дату, подчас и
ошибочную (см. с. 182 — «середина
XII в.», хотя рисунок явно современ-
ный, или с. 78—79, где воинское
снаряжение явно дано по музейным
материалам, а не с миниатюры XV в.).
Непонятно также, почему большинство
воспроизведенных в книге рисунков
обозначены как миниатюры — даже те,
которые исполнены в манере гравюры.
Создается впечатление, что художест-
венная редакция не озаботилась и тем,
чтобы рисунки и подписи к ним были
точно привязаны к тексту: они распре-
деляются по книге произвольно. И под-
писи нередко расположены так, что
трудно понять, к какому изображению
они относятся (см. с. 64—65, 68—69).
В отдельных случаях содержание
рисунка прямо противоречит подписи
(на с. 86 изображен не город, а замок),
или рисунок идет вообще без подписи,
хотя ее было бы несложно дать:
например, рисунок . «Добыча серебра
в Чехии» (с. 206) явно взят в книги
«Де ре металлика» Г. Агриколы. Не-
которые латинские надписи переведены
неточно (с. 219). Необходимо исправить
ошибку в объяснении слова «фурт»,
которое означает отнюдь не «мост»
(с. 201), что легко обнаружит любой
шестиклассник, посмотрев школьный
учебник (с. 79).
Нельзя не выразить сожаления и о
том, что иллюстрации в «Книге» не
цветные, в этом смысле она явно
проигрывает перед учебником.
Еще несколько слов об упущениях.
Создатели книги справедливо стремятся
давать ударение в незнакомых (школь-
нику) словах. Но если в слове «баланс»
(с. 227) ударение вряд ли необходимо,
то оно более чем желательно в назва-
ниях: Висмар, Росток, Ганза, — их
не всегда выговаривают правильно.
Не существует «греко-византийского»
алфавита, а есть алфавит греческий,
из таблицы (с. 48) «выпал» финикий-
ский алфавит, а автор просит сравнить
его со славянским.
Все это досадные мелочи. По боль-
шому же счету достоинства новатор-
ского издания «Книги для чтения по
истории средних веков» несомненны.
Ее создатели приступили к решению
своей задачи, отчетливо осознав то
обстоятельство, что в наше время не-
состоятельны старые методы продвиже-
ния исторических знаний в массы,
в том числе в школе. Они серьезно
продумали новые приемы построения
пособия, а авторский коллектив в основ-
ном сумел реализовать этот замысел.
Поэтому «Книге» и обеспечены, на наш
взгляд, долгая жизнь и устойчивое
внимание читателей, причем, как
показал уже имеющийся опыт, не
только школьников.
Бесспорно, при переиздании «Книги»
будут исправлены и ее отдельные не-
дочеты. А необходимость ее переизда-
ния уже в ближайшие годы совершенно
очевидна: «Книга» исчезла с прилавков
столичных магазинов буквально в
считанные дни, а до «глубинки» вообще
не дошла. Очевидно также, что тираж
«Книги», хотя он составил солидную
цифру — 430 тыс., все же мал для
огромной аудитории нашей страны.
Думается, что пора изменить и назва-
ние пособия. Ведь всякая книга — это
«книга для чтения»! Зачем сохранять
название, созданное более ста лет тому
назад? «Рассказы о средних веках» —
такое название было бы и проще, и
точнее.
И еще одно пожелание, возможно
самое важное. Рецензируемая книга
охватывает V—XV вв. Об этом гово-
рится в аннотации на с. 2, но почему-то
ни на титульном листе, ни в обращении
к читателю не сказано, что это — лишь
первый из двух предусмотренных
к изданию томов. А как же обстоит
дело с периодом XVI—XVII вв.? Будет
ли ему посвящен особый том, или же
издательство «Просвещение» намерено
отказаться от двухтомника? Это было бы
354
Рецензии
не только упущением, досадным для
школьного исторического образования,
особенно в условиях реформы, но и еще
одним обидным попятным шагом: ведь
сто лет назад в книге было четыре
выпуска, затем их стало три, затем
два. . .
М. М. Фрейденберг
УКОЛОВА В. И. «ПОСЛЕДНИЙ
РИМЛЯНИН» БОЭЦИЙ.
М.: Наука, 1987. 160 с.
Сейчас много говорят о том, какой
должна быть научно-популярная книга
по истории. Что должно в ней пре-
обладать: научность или популярность?
Должна ли быть актуальной выбран-
ная тема? Каким языком нужно писать
такую книгу, чтобы она не утратила
достоинств, обрела широкого читателя?
В свете подобных споров совершенно
очевидно, что написать хорошую
научно-популярную книгу отнюдь не
легче, чем научную монографию, а в
некоторых отношениях даже труднее,
ибо, сохраняя научную добротность,
книга должна быть доступной и увлека-
тельной по форме. Эти качества
безусловно отличают книгу В. И. Уко-
ловой «„Последний римлянин11 Боэ-
ций» .
В. И. Уколова в конце 60-х годов
начинала в нашей стране изучение
творчества Боэция. До 70-х годов на рус-
ском языке не было опубликовано
ни одной работы об этом крупнейшем
философе и деятеле культуры. Вышед-
шая в начале века книга Н. М. Бубнова
«Абак и Боэций» была посвящена
историко-математической проблема-
тике, лишь связанной с именем Боэция.
В. И. Уколовой, собственно, пришлось
идти по научной целине. В первой
половине 70-х годов она опубликовала
серию научных статей о «последнем
римлянине», во многом новаторских и
пробудивших интерес к этому мысли-
телю у других исследователей. В 1984 г.
вышел в свет перевод на русский
язык главного произведения Боэция
«Об утешении философией», подго-
товленный и прокомментированный
В. И. Уколовой. В рецензиях высказы-
вались пожелания об издании книги
о Боэции. И вот наконец она перед
нами.
Первые же строки, написанные про-
никновенно и с любовью к герою книги,
обещают читателю увлекательное по-
вествование о блестящем мыслителе и
политическом деятеле, человеке с тра-
гической судьбой. В. И. Уколова от-
мечает, что «ученые до сих пор спорят,
был ли он оригинальным мыслите-
лем или эклектиком, христианином
или тайным приверженцем древнего
язычества, ученым или моралистом,
„последним римлянином11 или „отцом
средневековья11, разгадывают загадку
его последних дней и посмертной
легенды, тайну его питаемого муд-
ростью оптимизма» (с. 3—4). Однако
эта книга не только о личной судьбе
блестящего деятеля культуры, «связую-
щего времена», но и о судьбах евро-
пейской культуры на рубеже антич-
ности и средневековья, о преемствен-
ности и противостоянии старого и
нового типов культур, роли традиции
и духовного наследия в развитии
общества.
Книга написана динамично, прекрас-
ным образным языком, но уже с первых
же страниц ощущается сложность пред-
мета исследования, многогранность
фигуры Боэция. В. И. Уколова отме-
чает, что «Боэция потомки называли
„последним римлянином11, тем самым
подчеркивая его нерасторжимую связь
с эпохой, к моменту его рождения уже
ушедшей. Он как бы замыкал отрезок
истории, принадлежавший еще недавно
великой и могущественной римской
цивилизации, был ее последним олице-
творением и носителем. . . Но ведь
Боэция называли и „отцом средне-
вековья", тем самым причисляя его
к творцам нарождавшегося мира,
следовательно, и сам этот мир тоже был
„его временем". Боэций не только
„последний", но и „первый", протянув-
ший руку европейскому средневековью.
И это был не просто жест приветствия,
в руке Боэция лежало сокровище —
любовно отобранные и отшлифованные
знания, которые он хотел передать,
чтобы те, кто придет за ним, могли не
только взглянуть на мир удивленными
глазами ребенка, но и проникнуть
в глубины мира, используя то, что
уже понято и осмыслено до них»
(с. 7).
За отточенной формой изложения
ощутима большая научная глубина. Это
тот случай, когда труд исследователя
Рецензии
355
уже не заметен на поверхности и пред-
стает в преображенном качестве худо-
жественной подачи научного текста.
В этом, думается, автор вольно или не-
вольно попадает под влияние самого
Боэция.
В. И. Уколова избегает упрощенной
трактовки творчества Боэция и его
роли в становлении средневековой
европейской культуры. В книге мы не
найдем ни образа оставшегося не-
преклонным язычника, «последнего
стража» погибающей культуры, ни пре-
имущественно христианского мысли-
теля, каким очень часто представляют
Боэция зарубежные, а вслед за ними
и некоторые отечественные исследова-
тели. Автор убедительно показывает,
что сама постановка вопроса должна
быть диалектичной по своей природе.
В книге раскрыта сущность того, что
происходило в духовной жизни римс-
кого общества на рубеже времен —
при переходе от античности к средне-
вековью. Перед читателями развернута
галерея портретов выдающихся совре-
менников Боэция. Из представленных
свидетельств источников органично
вытекает вывод, что «в остготской
Италии еще оставался живуч дух языче-
ской древности, который явственно
ощущается у писателей конца V —
начала VI в., улавливается в самом
характере городской жизни» (с. 31).
Вместе с тем проанализировано и
своеобразие христианства того
периода, показан процесс усиления его
влияния на духовное состояние обще-
ства.
Судьба Боэция была драматична.
Представитель одного из древнейших
римских родов, блестяще образованный
человек, он был первым министром
остготского короля Теодориха, а затем,
несправедливо обвиненный по ложному
доносу, был заточен в тюрьму и казнен.
Обычно гибель Боэция интерпретиру-
ется как результат прежде всего лич-
ного противостояния короля Теодориха
и философа. В. И. Уколова понимает
это событие шире. Она подчеркивает,
что «в широком историко-культурном
плане потомки не абсолютизировали
этого столкновения. Оба его героя стали
своеобразными идеалами средне-
вековья. Боэций воплощал в себе чело-
веческую (а не божественную) святость,
сопряженную со свободой человеческого
духа, ученостью и культурой; Теодо-
рих — воинскую доблесть, спаянную с
доблестью государя и сюзерена, как
организующего хаос общественной
жизни начала. . . Важно и другое —
в этом столкновении персонифициро-
валась борьба двух миров — римского
и варварского, диалектика этого проти-
воборства» (с. 43—44).
В книге показано становление средне-
вековой системы образования и роль
в этом процессе Боэция. Этому посвя-
щена глава «Четверные врата позна-
ния». Но наиболее оригинальными и
насыщенными являются главы, посвя-
щенные исследованию философской
системы Боэция, на существование
которой В. И. Уколова впервые обра-
тила внимание в своей кандидатской
диссертации, обосновав философскую
оригинальность «последнего римля-
нина» в противовес бытовавшей тогда
концепции эклектичности его мировоз-
зрения. Эту оригинальность она связы-
вает прежде всего с учением Боэция
о высшем универсальном разуме,
не имеющем аналога в античной и
средневековой философии, с его
интерпретацией взаимосвязи судьбы и
мудрости и предназначения человека.
Исключительное значение, придаваемое
Боэцием разуму как высшему началу,
нашло отражение и в художественном
построении его главного сочинения
«Об утешении философией». «Утеши-
тельницей Боэция, — пишет В. И. Уко-
лова, — становится Философия — пер-
сонифицированная Мудрость. Она
заново проводит его по лабиринтам
выпавшей ему судьбы, сопрягая ее с
судьбой мира и вечностью» (с. 90).
Известно, сколь огромное влияние
оказала на средневековую культуру
концепция Фортуны Боэция. Читатель
найдет в книге ее глубокое исследова-
ние в связи с онтологическими,
гносеологическими и эстетическими
представлениями «последнего римля-
нина», в сравнении с воззрениями
отцов церкви и особенно Аврелия
Августина. В книге справедливо отмеча-
ется, что «Боэциеву концепцию судьбы
в отдельных составных частях можно
отождествить с постулатами того или
иного философского учения, но, спаян-
ные воедино, они образуют оригиналь-
ное и стройное целое. Боэций, как
представляется, весьма далек от христи-
анства, приход к которому мог бы
показаться вполне закономерным в его
356
Рецензии
время и в его положении. Однако,
отталкиваясь от платоновской концеп-
ции мироздания, от стоического учения
о логосе, пройдя через горнило мистиче-
ской диалектики Плотина и Прокла,
Боэций отобрал лишь наиболее созвуч-
ное его своеобразно рационалистиче-
скому взгляду на мир» (с. 130).
Боэций как основоположник средне-
вековой схоластики — тема чрезвы-
чайно сложная и, казалось бы, не подда-
ющаяся научно-популярному изложе-
нию. Однако автору книги удалось
показать значение деятельности Боэция
для становления средневекового типа
мышления. Прекрасно найден тон по-
вествования о сложнейшей проблеме
общих понятий — универсалий, пред-
варенный экскурсом о соотношении
платоновской и аристотелевской линий
в философии, поскольку Боэций одной
из важнейших задач философствования
считал раскрытие фундаментальной
общности двух величайших мыслителей
древности. Убедительно выглядит дока-
зательство рационалистической интер-
претации Боэцием проблемы соотноше-
ния разума и веры, в которой
«последний римлянин» предвосхитил
Фому Аквинского, через семь с полови-
ной веков развивающего идеи,
сформулированные в Боэциевых теоло-
гических трактатах.
Заключает книгу глава, символически
названная «Не рвется связь времен».
В пей показано влияние Боэция на
европейское средневековье и Возрожде-
ние. «Своим творчеством, — отмечает
В. И. Уколова, — Боэций решал задачу,
поставленную его временем, которое
было одним из узловых пунктов исто-
рического развития, требовавшим
синтеза прошлого и интуиции буду-
щего. Под пером Боэция . элементы
античного знания и философии прев-
ращаются в строительный материал
для повой системы мышления, новой
культуры. Философ не только охвачен
предчувствием этого будущего, но и
реально помогает ему взрасти не на
вытоптанном поле, но па ниве, под-
готовленной к посеву духовной работой
многих поколений. . . Боэций писал,
чтобы быть понятым, и это ему
удалось» (с. 150—151).
Даже простое перечисление средневе-
ковых и ренессансных переводов и
«версий» сочинений Боэция, выявление
основных линий его влияния произ-
водит огромное впечатление. Хотелось
бы, однако, чтобы эта глава носила
более развернутый характер. В ней
лишь намечены возможные пути буду-
щих научных исследований, и было бы
весьма полезно, если бы в дальнейшем
по ним пошла научная мысль. Это
сделало бы более яркими и объемными
наши представления о средневековой
культуре и о ее связях с античным
наследием, ее гуманистическом содер-
жании. В целом же книга В. И. Уколо-
вой «„Последний римлянин11 Боэ-
ций» — прекрасный образец подлинно
научного и подлинно популярного
произведения, заслуженно вызвавший
интерес широких кругов читателей.
О. И. Варьяш
KOTEL’NIKOVA L. CITTA Е
CAMPAGNA NEL MEDIOEVO
ITALIANO.
Boma: Riunili. 1986. 125 p.
КОТЕЛЬНИКОВА Л. ГОРОД И
ДЕРЕВНЯ В ИТАЛЬЯНСКОМ
СРЕДНЕВЕКОВЬЕ
Рим: Риунити, 1986. 125 с.
В течение многих лет в Италии выхо-
дит серия «libri di base». Книги, входя-
щие в эту серию, рассчитаны на широ-
кую читательскую аудиторию. Их
назначение — знакомить читателей с
самыми разнообразными научными
проблемами в их современной интерпре-
тации. В этой серии имеются как бы
особые «подсерии» по многим отраслям
знаний — физике, экономике, праву,
истории и т. д. Человек, регулярно
знакомящийся с этим изданием, может
значительно расширить свой кругозор,
получить ответы на важнейшие миро-
воззренческие вопросы и новую науч-
ную информацию, в той или иной
степени реализовать цель перманент-
ного самообразования. Просветитель-
ское значение этой серии тем больше,
что в качестве авторов в ней, как пра-
вило, выступают наиболее авторитет-
ные в своей области ученые, пригла-
шаемые из разных стран.
Показательно, что, когда итальянские
издатели решили выпустить в историче-
ской подсерии книгу об экономических
проблемах средневековой Италии, они
обратились к советскому ученому.
Рецензии
357
Л. А. Котельникова, безвременно ушед-
шая из жизни в начале 1988 г., была
крупнейшим авторитетом в этой об-
ласти. Ее работы неоднократно издава-
лись в Италии. Она, по существу,
открыла в итальянских архивах огром-
ные пласты новых источников ио исто-
рии экономической жизни итальянского
общества в средние века. Доклады
Л. А. Котельниковой на международных
встречах историков нередко станови-
лись настоящими научными событиями.
Темой «Город и деревня в средневеко-
вой Италии» Л. А. Котельникова зани-
малась всю свою творческую жизнь.
Она глубоко и всесторонне раскрыта
в последней монографии ученого «Фео-
дализм и город и Италии в VIII—XV
веках», вышедшей в 1987 г. Однако
книга, увидевшая свет в Италии, рас-
крывает новые и даже несколько
неожиданные грани большого таланта
Л. А. Котельниковой. Она представляет
собой великолепный образец популяри-
зации сложнейшего комплекса исто-
рико-экономических проблем, которые
у нас, к сожалению, иногда скоропали-
тельно и непродуманно объявляются
«не поддающимися» популярному изло-
жению и не способными вызвать инте-
рес у широкого круга читателей.
Книга Л. А. Котельниковой «Город
и деревня в итальянском средне-
вековье» опровергает подобное сужде-
ние. В ней мы сталкиваемся не с сухими
экономическими схемами и отвлечен-
ными производственными отноше-
ниями, а с очеловеченным миром эконо-
мической жизни, предстающей много-
мерной, разнообразной и не менее
увлекательной, чем хитросплетения
политических событий. Автор прежде
всего увлечен освещением взаимоотно-
шений города и сельской округи,
взаимосвязей городской и сельской
истории на протяжении более чем де-
сяти векоз, ибо Л. А. Котельникова
убеждена, что «именно в Италии не-
возможно понимание своеобразия как
деревенской, так и городской истории,
если их рассматривать отдельно, не-
зависимо друг от друга» (с. 12).
Во введении к книге сформулирован
ряд вопросов, которые представлялись
автору основополагающими для рас-
крытия данной темы. Как относился
город к поднимавшимся и крепнувшим
рядом с ним в его контадо сотням
крестьянских ассоциаций, большинство
которых в Северной и Средней Италии
превратились в сельские коммуны?
Какую позицию занимал город в отно-
шении сотен и тысяч крестьян, стремив-
шихся пополнить ряды городских жите-
лей и нередко бежавших из феодальных
вотчин? Действовал ли общеевропей-
ский принцип «городской воздух делает
свободным» в итальянских городах,
более развитых и передовых, с большей
полнотой и размахом? Последова-
тельна ли была антимагнатская поли-
тика города? И наконец, как сказыва-
лась па деревне вечная и главная
забота городских властей об обеспече-
нии населения города продовольствием
и сырьем для ремесленной деятель-
ности? На первый взгляд кажется
едва ли возможным дать обстоятельные
ответы на все эти вопросы в небольшой
книжке. Однако Л. А. Котельниковой
это прекрасно удалось. Она убедительно
показала, что города в Италии возни-
кали раньше, чем где-либо в Европе.
Им было суждено пережить в XIII —
XIV вв. период исключительного рас-
цвета, достигнуть наивысшей самостоя-
тельности в лице коммун, городов-
государств, что обеспечило им практи-
чески неограниченное политическое и
экономическое господство в контадо.
Вместе с тем, пожалуй, больше нигде
в Европе (за исключением Испании
и Южной Франции) сложившиеся
отношения между городом и сельской
округой не явились одной из причин
вначале замедленных преобразований
в деревне, а затем и последующего
упадка и стагнации как городской
экономики, так и аграрных отношений.
Будучи проявлением силы города, его
могущества и политической власти над
деревней, рано сложившееся и широко
распространившееся городское земле-
владение, и прежде всего землевладение
городской верхушки, предопределило
во многом особенности деревенской
политики города, ее непоследователь-
ность и противоречивость, равно как и
двойственность политики горожан по
отношению к нобилям и магнатам в сте-
нах городов. Показательно, что не-
последовательность прогрессивных ша-
гов в городской политике в большей
мере сказалась не в начальный период
острой борьбы против грандов, когда
окрепшая коммуна силой заставляла их
переселяться в город, отбирая у них
часть их земельных владений с сидев-
358
Рецензии
шими на них держателями, а тогда,
когда сама городская коммуна стала
крупным землевладельцем, но еще
больше земель приобрели ее пополаны.
В то время как в городах появились
и распространились зачатки капита-
листического производства, в деревне
также происходил процесс глубоких
структурных изменений: росла иму-
щественная дифференциация крестьян-
ства, немало крестьян теряли свои
наделы, переходившие к их разбогатев-
шим соседям и в особенности к горожа-
нам соседнего города (впрочем, нередко
эти горожане часть года проживали
в сельской коммуне, с ними сближались
и состоятельные крестьяне и ремеслен-
ники той же коммуны). Часть обезземе-
ленных крестьян переселялась в город,
но все же большинство их оставалось
в сельской округе, и от эволюции
аграрного строя не в последнюю очередь
зависело, каким путем пойдет развитие
области в целом.
Л. А. Котельникова подчеркивает, что
те предпосылки или даже начатки
явлений, свойственных генезису ка-
питалистического производства, кото-
рые имели место в деревне в Тоскане
уже в XV в., т. е. раньше, чем в других
европейских странах, не получили
в дальнейшем быстрого развития. Город
еще продолжал развивать раннекапита-
листические отношения в производстве,
кредитном деле, торговле, в деревне же
утвердилась испольщина — полукапи-
тал истическая-полуфеодальная аренда,
которая не способствовала быстрому
прогрессу в земельных отношениях,
а затем на несколько столетий обусло-
вила застой в сельскохозяйственном
производстве и аграрном строе.
В целом же «недостаточное развитие):
деревни в Италии в средние век*
во многом объяснялось не тем, что она
«не поспевала» за передовым городом,
который, в свою очередь, «не успел»
ее преобразовать, а тем, что город подчас
сам не давал ей достаточно быстро
«подтягиваться» до своего уровня, что
в определенной мере соответствовало
интересам торгово-промышленной вер-
хушки, представители которой посте-
пенно, но все более и более тесно сбли-
жались с магнатами и нобилями эконо-
мически и политически. В книге
Л. А. Котельниковой также проведено
сравнение развития Тосканы с положе-
нием в других областях Италии.
Несколько слов хотелось бы сказать
и о том, как издана книга. Прекрасная
обложка, разнообразные и тщательно
подобранные иллюстрации, хроноло-
гическая таблица, пояснительный сло-
варь терминов, индекс имен и поня-
тий — все это увеличивает познаватель-
ную и эстетическую ценность книги,
делает ее более привлекательной для
читателей. Очень жаль, что книга
Л. А. Котельниковой опубликована
только на итальянском языке. Она
могла бы украсить и нашу отечествен-
ную научно-популярную библиотеку
по истории. Хотелось бы надеяться,
что эта книга увидит свет и на русском
языке. Это было бы необходимой и спра-
ведливой данью светлой памяти вы-
дающегося советского медиевиста и
прекрасного человека Любови Алек-
сандровны Котельниковой.
В. И. Уколова
VISMARA G. SCRITTI DI STORIA
GIURIDICA. VOL. 1: FONTI DEL
DIRITTO NEI REGNI GERMANICI.
Milano. Dott. A. Giuffre editore. 1987.
VIII, 612 p.
ВИСМАРА ДЖ. ОЧЕРКИ ИСТОРИИ
ПРАВА. Т. 1: ИСТОЧНИКИ ПРАВА
В ГЕРМАНСКИХ КОРОЛЕВСТВАХ.
Милан, 1987. VIII. 612 с.
С 1987 г. начали выходить в свет
первые тома семитомного издания
«Очерки истории права» Джулио Вис-
мары, одного из крупнейших знатоков
средневекового права, директора Инсти-
тута истории итальянского права при
Миланском университете. В 1987 г.
вышли три тома: 1. Источники права
в германских королевствах; 2. Право
в средневековых частных актах; 3. Пра-
вовые институты Ломбардии. В следую-
щих четырех томах предполагается
рассмотреть право замков, семейное
право, наследственное право, право ком-
мун и право, регулирующее отноше-
ния между ранними государствами
(«международное право») *.
1 2. La vita del diritto ncgli atti privati medievali; 3. Istituzioni Lombarde; 4. La disci-
Рецензии
359
Благодаря фундаментальному труду
Дж. Висмары исследователи европей-
ского раннего средневековья получают
комплексное обозрение широкого круга
правовых источников, сведения о кото-
рых рассеяны по многочисленным изда-
ниям.
Первый том, которому посвящена
данная заметка, содержит семь частей,
состоящих из отдельных глав; он осно-
ван на существенной переработке ранее
опубликованных статей и докладов
автора на ряде крупных международ-
ных симпозиумов. В томе рассматри-
вается Эдикт Теодориха (Теодериха),
«Fragmenta Gaudenziana», законы коро-
левства вандалов, уголовное право
остготов, реконструируемое по «Variae»
Кассиодора,законодательство лангобар-
дов, алеманнов и баваров в связи с
влиянием христианской церкви.
Цель автора — показать состояние
исследования источников, позволяющих
установить применение римского права
на средневековом Западе.-
Историю средневекового римского
права автор считает необходимым
начинать с первой генерации герман-
ских государств, т. е. с начала V в.,
когда было создано Тулузское королев-
ство вестготов. Попытки вестготов
в Тулузском королевстве унифициро-
вать право послужили образцом для
последующих варварских законов и
способствовали распространению вуль-
гарного римского права и созданию
единого права в германских госу-
дарствах. Период с V по XI в. характе-
ризуется эволюцией вульгарного рим-
ского права в его взаимодействии
с варварским обществом, затем созда-
нием романского права: оба эти про-
цесса имеют фундаментальное значение
для истории западного общества. К V в.
римская юридическая культура значи-
тельно понизилась, место юриста занял
в поздней античности ритор. В течение
V в. римская правовая культура
переходит к новому обществу варваров.
Автор ставит вопрос, каким же было
право варваров, с которым они пришли
в империю. Историки часто противо-
поставляли обычаи и юридические
институты германцев римскому праву
в том его виде, как оно существовало
в классический период. Между тем
источники свидетельствуют об интен-
сивной вульгаризации римского права,
корни которой уходят очень глубоко;
полное выражение этого процесса
относится к Поздней империи. Это
было право, действующее в западных
провинциях империи, и именно с ним
столкнулись варвары в своих взаимо-
отношениях с римским населением.
Процесс развития права был двусто-
ронним: параллельно варваризации
римского права шла романизация
германского. Этот процесс очевиден
в Галлии второй половины V в.
Вестготское право начало складываться
в Тулузском королевстве сразу же после
заключения федеративного союза с
римлянами в 418 г. и действовало там
до конца правления Алариха II. С
франкского завоевания государства
вестготов начинается вторая генерация
германских государств, а также права,
где в этот период уже превалируют
германские элементы.
Значительную часть тома занимает
рассмотрение проблем, связанных с да-
тировкой и атрибуцией Эдикта Теодо-
риха, который традиционно приписы-
вается Теодориху Великому, королю
остготов. Автор подробно останавли-
вается на дискуссии о происхождении
этого источника, особенно обострив-
шейся в 50-х годах нашего века,
в которой он принял самое деятельное
участие. Рассмотрев Эдикт в свете
исторических событий, экономики и
права, Висмара, подобно П. Раси
и другим, приходит к выводу, что он
был составлен вскоре после 458 г.
королем вестготов Теодорихом II при
участии Магна — префекта претория
Нарбонны и представляет собой законы
Тулузского королевства вестготов. Свою
точку зрения Висмара детально и
скрупулезно аргументирует, подчерки-
вая, в частности, что постановления
Эдикта находятся в противоречии
с «Variae» Кассиодора. В целом Эдикт
выражает нормы римского права,
внутри которого варвары сохраняют
plina giuridica del castello medievale (в печати); 5. La famiglia; 6. Le succession!
ereditarie; 7 Comunita e diritto internazionale. Второй и третий тома издания
будут рассмотрены в следующем выпуске сборника «Средние века», остальные —
по мере выхода в свет.
360
Рецензии
свои привилегии. Существенно также
упоминание о волнениях. Действи-
тельно, в государстве вестготов происхо-
дили серьезные волнения, о правле-
нии же Теодориха Великого современ-
ники говорят как о периоде мира.
Проявления насилия, действия воору-
женных банд не соответствуют харак-
теру правления Теодориха — короля
остготов, но вполне обычны для Галлии
первой половины V в. Сохранение
имперских установлений, провозгла-
шенное Теодорихом Великим, не было
уступкой римлянам: как магистрат
империи Теодорих не обладал властью
изменять римские законы. В качестве
федератов остготы сохраняли свое обыч-
ное право (белагинес). В целом
Эдикт Теодориха полностью вписыва-
ется в правотворчество Тулузского
королевства вестготов. Наиболее рома-
низированные из всех германских пле-
мен, вестготы восприняли основной
принцип римского общества: право как
способ регулирования социальной
жизни. Они переработали уголовное
право и процессуальные нормы так,
как это нашло свое отражение в Эдикте,
который был одинаково приемлем для
римлян и варваров. Нет никаких свиде-
тельств о попытке вестготов создать
какую-либо кодификацию германских
законов, тогда как это совершалось
в ряде германских королевств. Двойная
компиляция римского и германского
права совершенно чужда вестготам
Тулузского королевства и его политиче-
ским идеалам. Весьма важно, что Эдикт
Теодориха — первый сборник римского
нрава, изданный германским королем
для всех своих подданных, римлян
и варваров; он знаменует важную ста-
дию в переходе римского права в право
средневековое. Компилированный рим-
ским юристом, Эдикт вестготского ко-
роля распространяет одинаковые нормы
на всех подданных, римлян и варваров,
предоставляя последним сохранять в
качестве ins singulare свои обычаи
во внутренних взаимоотношениях.
Эдикт Теодориха, как и Кодекс Эйриха,
представляет собой новый тип законода-
тельства, продолжающего имперское
законодательство, но осуществляемое
не императором, а германским королем.
Вестготский король и его галло-римские
советники создали промежуточную ста-
дию перехода римского права в право
Франкского государства. Вплоть до про-
никновения на Запад законов Юсти-
ниана и освоения их Болонской школой
юристов традиция римского права со-
хранялась благодаря праву Тулузского
королевства и последующему законода-
тельству Толедского королевства.
Далее автор рассматривает вопрос
о происхождении и датировке источ-
ника, изданного в 1886 г. А. Гауденци
и известного под названием «Fragmenta
Gaudenziana» (или «Капитула Холкха-
мер»). Копия утерянной рукописи
испорчена и принадлежит ломбард-
скому писцу конца IX или X в. В первой
фразе сказано, что рукопись содержит
законы Юстиниана, в действитель-
ности же в нее входят законы разных
императоров, а среди них — загадочные
14 глав неизвестного происхождения.
Висмара отвергает распространенное
мнение, что в этих фрагментах содер-
жатся нормы остготского и бургунд-
ского права; он полагает, что фрагменты
относятся к вестготскому праву, по
созданы на территории, где власть
вестготского короля уже исчезла: это —
произведение должностного лица —
юдекса, пытавшегося собрать и пояс-
нить нормы все еще действовавшего
на его территории вестготского права.
Висмара датирует этот источник первой
половиной VI в. (после смерти Ала-
риха II и завоевания Тулузского
королевства франками); некоторые по-
становления этого документа действо-
вали, по-видимому, в государстве вест-
готов в Испании.
Большой познавательный интерес
представляют законы вандалов и их
связь с римским законодательством.
В течение 429—533 гг. вандалы
господствовали в Африке. Их юридиче-
ские институты были близки готским.
Поселившись в Африке, они сохранили
свои обычаи, предоставив местному на-
селению жить по римскому праву.
Однако неразработанность их законов
заставляла в новых условиях и вандалов
обращаться к римскому праву. Утратив
прежние традиции, короли вандалов
стали называть свои законы эдиктами,
декретами, leges, constitutiones. И даже
в преследовании католиков арианские
короли вандалов использовали римские
законы против еретиков. При рассмот-
рении вандальского законодательства
трудно решить, редактировалось ли оно
Рецензии
361
римскими юристами или знающими
римское право вандалами. Деромаииза-
ция Африки, по мнению автора, произо-
шла лишь значительно позже, при дале-
ких от римской культуры маврах.
Отыскивая источники остготского
уголовного права в «Variae» Кассио-
дора, Висмара отмечает, что в них есть
постановление, на которое не обращено
внимание историков — об уплате возме-
щения за нанесение ранений. Здесь,
несомненно, речь идет о compositio
германского права, что противоречит
мнению об утрате остготами обычного
права. Из свидетельства Кассиодора
явствует, что существовал ряд основан-
ных на обычном праве эдиктов Теодо-
риха Великого о наказании за нанесе-
ние ран, т. е. право остготов, таким об-
разом, не отличалось значительно от
права других германских народов.
Висмара считает, что, вне сомнения,
существовал эдикт готов (Edictum
Gothorum), изданный по распоряжению
Теодориха Великого. В связи с этим
автор делает весьма существенное пред-
положение, что в отличие от принятого
мнения, будто прообразом одного из
основных источников права лангобар-
дов — Эдикта Ротари — было римское,
вестготское или баварское право, источ-
ником для него мог послужить именно
утраченный эдикт Теодориха для готов.
Связи между оставшимися в Италии
остготами после крушения их госу-
дарства и лангобардами были доста-
точно тесны. Уже тот факт, что королев-
ское правосудие в Павии отправлялось
в зале с портретом Теодориха, показы-
вает, что в нем видели не кодификатора
римского права, а германского законо-
дателя.
В следующей части своей работы
автор обращается к влиянию христиан-
ства на законодательство лангобардов,
алеманнов и баваров, возвращаясь затем
к лангобардскому праву в завершающем
разделе.
Обращение в христианство прибли-
зило варваров к наследию Рима; медлен-
ный и трудный процесс внедрения
христианства в лангобардское общество
привел к глубоким изменениям в их
социальной жизни. Церковь объединила
оба народа в социальный организм, бо-
лее прочный, чем государственные
связи. С определенного момента ланго-
бардский законодатель связал свою
деятельность с церковью. Следы рим-
ского права в лангобардских законах
связаны с социальной реальностью
в жизни лангобардов в Италии. Ротари
использует юридические римские прин-
ципы в нормах семейного права,
собственности, наследования. Он исхо-
дит из социальных и экономических
отношений, а не из религиозных
соображений, однако в отношениях
между римлянами эти институты были
связаны с христианским пониманием
их сути. Но влияние христианских
идей было лишь одной стороной измене-
ний лангобардского общества, которую,
в частности, стремился использовать
папа. Обостренное национальное чув-
ство лангобардов и те их особенности,
которые автор называет индивидуализ-
мом лангобардов (нам представляется,
что этот «индивидуализм» был связан
с сильным влиянием родовых и общин-
ных институтов2), привели к тому,
что королевские законы утверждали
практику народных обычаев. Тем не ме-
нее лангобардское право представляет
собой слияние различных элементов —
христианских, римских, германских.
Институт королевской власти ко вре-
мени Ротари превратился в централь-
ную власть помазанника божьего. На-
чиная с Лиутпранда составителями
эдиктов были люди, достаточно осведом-
ленные в учении церкви и ее дисципли-
нарных нормах.
В Италии были достаточно хорошо
известны алеманнские и баварские за-
коны и их связь с церковью. Близость
их к лангобардскому праву Ротари —
Лиутпранда объясняется общим влия-
нием вестготского права, помимо силь-
ного франкского влияния на баваров
и алеманнов. Очевидно, что германская
культура восприняла через церковь
римские институты. Повторяясь у мно-
гих народов Запада, процесс унифика-
2 См.: Неусыхин А. И. Общественный строй лангобардов в VI—VII веках // СВ.
1942. Вып. 1; Он же. Возникновение зависимого крестьянства в западной
Европе VI—VIII веков. М., 1956. Гл. V; и расширенный немецкий перевод:
Die Entstehung der abhangigen Bauernschaft. . . in Westeuropa. B., 1961.
362
Рецензии
ции заложил основы культурного
единства, первым выражением которого
стала империя Каролингов.
Обширный обзор новой историогра-
фии вопроса подводит итоги исследова-
ния поставленных вопросов за почти
30-летний период (1955—1980) в трудах
крупных историков права, включая
советского медиевиста А. Р. Корсун-
ского 3; в нем исчерпывающе показано
состояние критики текстов, выявив-
шиеся лакуны, новое в атрибуции
Эдикта Теодориха как законов вестгот-
ского происхождения.
Книга Дж. Висмары открывает серию
исследований важнейших проблем исто-
рии раннесредневекового права; она
является не только новым словом в осве-
щении современного источниковедения
раннего средневековья, но значительно
углубляет рассмотрение романо-герман-
ской контроверзы в вопросе проис-
хождения европейского феодализма.
Ученый ярко показывает исключи-
тельно глубокие и сложные процессы
взаимного влияния и переплетения
римских и германских институтов
в сфере правового творчества народов,
в ходе столкновений и ассимиляции
которых рождалась европейская куль-
тура.
Л. Т. Милъская
3 См.: Корсунский А. Р. К дискуссии об «Эдикте Теодориха» // Европа в средние
века: экономика, политика, культура. М., 1972; Он же. Готская Испания. М.,
1969. С. 7. А. Р. Корсунский излагает ход дискуссии 50-х годов и свое осторожное
отношение к гипотезе Висмары.
АННОТАЦИИ
GEARY, PATRICK J.
ARISTOCRACY IN PROVENCE.
THE RHONE BASIN AT THE DAWN
OF THE CAROLINGIAN AGE.
Stuttgart: Hiersemann, 1985, XI, 176 S.
(Monographien zur Geschichte des
Mittelalters, Bd. 31).
ДЖИРИ, ПАТРИК ДЖ.
АРИСТОКРАТИЯ В ПРОВАНСЕ.
ДОЛИНА РОНЫ НА ЗАРЕ
КАРОЛИНГСКОЙ ЭПОХИ.
Штутгарт: Хирсеман, 1985. XI.
176 с.
(Монографии по истории средне-
вековья. Т. 31).
Монография посвящена истории гос-
подствующего класса Юго-Восточной
Галлии VII—VIII вв. Автор книги —
американец, однако выход ее в свет
в Штутгарте в серии, издаваемой
К. Бослем, не случаен: и по своим
исследовательским интересам, и по ме-
тодике он близок к западногерманской
медиевистике с ее традиционным вни-
манием к истории раннесредневековой
знати. Вместе с тем в книге ощутимо
сильное влияние французской историо-
графии, в частности школы Ж. Дюби,
стремящейся включить эту тематику
в контекст социальной истории эпохи
в целом.
Исследование построено по преиму-
ществу на материале одного источника
(рассматриваемого, разумеется, на фоне
многих других), а именно Завещания
патриция Аббона, составленного в 739 г.
Подлинность этого документа, включен-
ного в поддельный диплом начала IX в.
и дошедшего до нас благодаря создан-
ному в XII в. картулярию Гренобль-
ского капитула, долгое время вызывала
сомнение, по крайней мере в немецкой
медиевистике, поэтому П. Дж. Джири
уделяет большое внимание источнико-
ведческим вопросам. Он подробно
анализирует обстоятельства изготовле-
ния фальшивки и соображения, кото-
рыми руководствовались составители
картулярия, решившие увековечить
именно этот документ, после чего вычле-
няет первоначальный текст, вполне убе-
дительно доказывая надежность со-
держащихся в нем сведений. (Следует
отметить, что этот вывод соответствует
возобладавшей в последние два десяти-
летия тенденции пересмотреть гипер-
критическое отношение старой историо-
графии к немногочисленным и оттого
особо ценным памятникам меровинг-
ского времени.) Далее автор дает новое
издание Завещания, снабженное пере-
водом и основательным, в том числе
ономастическим, комментарием, по
качеству, безусловно, превосходящее
прежние издания Пардессю, Мариона и
Мюльбахера.
Б монографии рассматриваются три
круга вопросов. Первый касается объ-
екта Завещания, т. е. земельных вла-
дений Аббона, разбросанных на огром-
ной территории от Макона до Марселя,
в основном же сосредоточенных в До-
финэ, Савойе и внутренних районах
Прованса. Локализация поместий и
отдельных владений патриция сама по
себе явилась проблемой, но П. Дж.
Джири ею не ограничивается и иссле-
дует также пути приобретения Аббоном
этих земель, организацию и структуру
его вотчины, численность и социальный
облик относящихся к этой вотчине лю-
дей и способы их эксплуатации, ха-
рактер повинностей и держаний.
Второй круг вопросов связан с изуче-
нием этнического, социального и куль-
турного облика субъекта Завещания —
самого Аббона и его родни. Анализи-
руется структура семьи этого, как
можно предположить, типичного
аристократа позднемеровингской Гал-
лии, ее матримониальные связи, образ
жизни, социально-юридический статус
и степень приобщенности к правящей
в государстве элите. В данном разделе
в наибольшей мере используются
сравнительно-историографические сви-
детельства, собранные немецкой, в
меньшей мере французской и итальян-
ской медиевистикой для отдельных
районов меровингской державы, — в
данном случае свидетельства генеалоги-
ческого и просопографического харак-
тера.
364
Аннотации
Третья проблема, привлекшая внима-
ние П. Дж. Джири, — это проблема
социально-политической ориентации
южногалльской и особенно провансаль-
ской знати изучаемой эпохи. Завещание
Аббона было составлено в то самое
время, когда Карл Мартел, изгнав
арабов из Прованса, положил конец
его фактической независимости от
франкских монарх.ов. Позиция господ-
ствующего класса Прованса в эти годы
была неоднозначной: часть магнатов,
во главе с ректором Мавронтом,
вступила в союз с арабами; другая,
в том числе Аббоп, приняла сторону
Карла Мартела. Автор освещает исто-
рию взаимоотношений южногалльской
знати со знатью франкской, анализи-
рует вопрос об участии «римской»
аристократии Юга в управлении (обще-
государственном и местном), восста-
навливая тем самым подоплеку франко-
арабских войн в Провансе. Попутно
он касается проблемы социально-эконо-
мических последствий этих войн.
Подводя итог своему исследованию,
П. Дж. Джири отмечает очевидную
устойчивость хозяйственных, фискаль-
ных, юридических, административных
и социокультурных традиций, сохра-
нившихся в Юго-Восточной Галлии
с поздней античности до середины
VIII в. на фоне стабильного в этниче-
ском отношении населения. Ощутимые
изменения прослеживаются в этом
районе, на его взгляд, лишь со второй
половины VII в. и связаны с начав-
шимся инкорпорированием местной
аристократии в господствующий класс
франкского государства. Вне политиче-
ской сферы и особенно в экономике
реальные сдвиги совершаются, притом
не сразу, уже в каролингскую эпоху.
И. С. Филиппов
GIOVANNI CONVERSINI DA
RAVENNA. RATIONARIUM VITE /
Introduzione, Edizione, note a cura
di Vittore Nason.
Firenze: Leo S. Olschki, 1986.
ДЖОВАННИ КОНВЕРСИНИ ДА
РАВЕННА. СЧЕТ ЖИЗНИ /
Предисловие, издание, примечания
под редакцией Витторе Назона.
Флоренция: Лео С. Ольшки, 1986.
Имя итальянского гуманиста Джо-
ванни Конверсини да Равенна (1343—
1408) стало широко известным сравни-
тельно недавно, после выхода в 1924 г.
исследования Ремиджо Саббадини ’.
И лишь в последние десятилетия его
жизнь и литературное наследие стали
предметом основательного изучения.
В основу издания «Счета жизни»,
одного из наиболее значительных про-
изведений Конверсини, положена ла-
тинская рукопись начала XV в. из
Оксфордского собрания. Издание снаб-
жено итальянским переводом, подроб-
ными постраничными примечаниями
и аналитической вводной статьей В. На-
зона.
«Счет жизни» — сочинение авто-
биографического характера, подробно
рассказывающее о главных событиях
жизни автора. Сын личного врача
Луиджи I Венгерского Копверсино
дель Фриньяно Джованни родился
в 1343 г. в Буде. Ребенком был пере-
везен в Италию, в Равенну, где воспиты-
вался дядей, францисканским монахом.
В 1355 г., вскоре после переезда дяди
в Болонью, обстоятельства вынуждают
двенадцатилетнего Джованни же-
ниться.
Через год после женитьбы Конвер-
сини отправляется в Феррару, где при-
ступает к изучению основ диалектики.
Затем в Болонском университете зани-
мается риторикой и схоластикой, увле-
кается словесностью. В 1366 г. стано-
вится домашним учителем в семье
знатного феррарца. К этому времени
относятся его первые риторические
упражнения.
1 Sabbadini R. Giovanni da Ravenna: insigne figura d’umanista (1343—1408).
Da documenti inediti. Como, 1924. Издание включает фрагмент «Счета жизни»
(р. 127-173).
Аннотации
365
Некоторое время Конверсиям с успе-
хом преподает в Тревизо и Флоренции,
в перерывах между лекциями сочиняя
элегии и буколики. Он много стран-
ствует, пишет разнообразные сочине-
нения, среди них несохранившееся
утешительное письмо на смерть Пет-
рарки. Три года (1389—1392) прово-
дит в Удине, затем, после безуспешных
попыток найти применение своим зна-
ниям в Венеции, оказывается в Падуе
при дворе Франческо Новелла, занимая
должность секретаря синьории.
Известно, что последний период
жизни был наиболее плодотворным для
литературного творчества Копверсини.
В 1399—1400 гг. появляется «Счет
жизни» и затем еще около десятка
произведений. С 1404 г., после отъезда
из Падуи, он преподает в Венеции.
Здесь он принимается за свой последний
труд, работу над которым прервала
смерть 27 сентября 1408 г. (с. 9 — 12).
Автобиографическое повествование
Копверсини разделено на 73 небольших
главы с относительно самостоятель-
ными сюжетами, группирующимися
вокруг нескольких тем. Вводная тема
(гл. I — III) включает предисловие
и рассказ о происхождении автора;
затем сообщается о годах детства
(IV—IX); первой женитьбе и принесен-
ных ею бедах (X —XXIII); универси-
тетской учебе (XXIV —XXXIII); работе
в качестве преподавателя и нотариуса
в городах Италии (XXXIII—LVI). Эта
обширная тема в свою очередь делится
на более частные: отказ от связей
с женщинами и повторное «грехо-
падение» (ХХХШ —XXXVIII), нака-
зание за грехи (XXXIX—XLI), различ-
ные перипетии до поступления на долж-
ность секретаря синьории в Падуе
(XLII — LVI). Заканчивает сочинение
рассказ о посольстве к папе Бонифа-
цию IX (LVII-LXXII).
Идея рассказа о себе, несомненно,
навеяна Конверсини Августином и
Петраркой. Однако его сочинение
достаточно своеобразно. Об этом говорит
уже само его название, невольно рисую-
щее в воображении фигуру «доброде-
тельного главы семьи, занятого под-
счетом итога ведения домашнего хозяй-
ства по своей аккуратно ведущейся
расчетной книге» (с. 12).
«Счет жизни» — своеобразный испо-
ведальный рассказ о прожитых годах,
насыщенный морализирующими рас-
суждениями, примерами из Библии
и античных авторов, воззваниями
к богу. Повествование автора обращено
к самому себе (размышления о соб-
ственной жизни способствуют самоочи-
щению), небу (покаяние перед богом
дает надежду на отпущение грехов)
и миру (свою жизнь Конверсини
стремится превратить в назидательный
пример для всех грешников и правед-
ников).
Автор предстает перед читателем
глубоко верующим христианином,
озабоченным достижением вечной
жизни. Собственный земной путь
представляется ему длинной цепью тя-
желых бед и несчастий, а сам себе он
кажется жалким грешником. Однако
в авторе «Счета жизни» нельзя не
увидеть и другого Конверсини, чело-
века, одержимого культом античности,
беспрестанно обращающегося к автори-
тетам языческих писателей и поэтов
(с. 28).
Значение «Счета жизни» как исто-
рического источника не ограничивается
интересом к личности его автора.
Своеобразный исповедально-автобио-
графический характер, напряженное
осмысление главных вопросов человече-
ского существования, несомненно,
позволяют говорить о нем как о ценном
документе эпохи, «документе необыч-
ном и в своем роде единственном»,
раскрывающем «внутреннее содержа-
ние образа жизни и образа мышления
своего времени» (с. 39).
Ю. П. Зарецкий
NELSON J. A. POLITICS AND
RITUAL IN EARLY MEDIEVAL
EUROPE.
L. Ronceverte: Hambledon press, 1986.
XI, 412 p., ill. - Ind.: p. 403-413.
НЕЛСОН ДЖ. ПОЛИТИКА И
РИТУАЛ В РАННЕСРЕДНЕВЕКО-
ВОЙ ЕВРОПЕ.
Лондон; Ронсверт: Хэмблдон пресс,
1986. XI,412 с., ил. Указ.: с. 403 — 413.
Книга представляет собой сборник
статей, посвященных различным аспек-
там взаимоотношений церкви и госу-
дарства в раннее средневековье. В
центре внимания автора находится
366
Аннотации
проблема соотношения ритуала с поли-
тикой.
По мнению исследовательницы, во
Франкском государстве Меровингов
отношения правящей династии и
церкви базировались в основном на лич-
ных связях. Каролинги подвели под них
экономический фундамент, предостав-
ляя церкви огромные земельные пожа-
лования и хозяйственные привилегии
и требуя, в свою очередь, выполнения
ряда повинностей в пользу короля.
В политическом отношении церковь
Франкского государства была самостоя-
тельной организацией, тяготевшей к
объединению. Ее организационно-
иерархическому единству способство-
вали ключевые позиции, со времен
поздней империи занимаемые ее
представителями в местном городском
управлении, а вследствие приобретен-
ного таким образом влияния — также
в управлении всем королевством (через
общегосударственные синоды). По мне-
нию Дж. Нелсон, церковь — единствен-
ная часть франкского общества, где
идея «каролингского возрождения»
была воплощена в конкретных институ-
тах, и наиболее полно — в унифициро-
ванном церковном праве («божествен-
ном» в противоположность «человече-
скому»). Прочное политическое поло-
жение позволило епископату претендо-
вать на юридическое верховенство над
королевской властью, что выразилось,
в частности, в настойчивом внедрении
ритуала помазания на царство.
В Англии духовенство не оказывало
столь существенного влияния на посвя-
щение короля ввиду более слабой
политической организации и большей
зависимости от Рима. В передаче этих
функций английскому епископату в
IX —X вв. были заинтересованы короли
Уэссекса, самого мощного из англо-
саксонских государств, стремившиеся
к объединению последних для борьбы
против внешней опасности. Именно та-
кую роль сыграла коронация Эдгара
в 973 г.
Исследовательница отмечает, что
наиболее адекватно отражает воззрения
своего времени ритуал IX—X вв.,
формировавшийся параллельно с поли-
тическим сознанием и не успевший
превратиться в окаменелую традицию.
Поэтому основное внимание автора со-
средоточено на данном хронологическом
отрезке.
С началом средневековья в западной
и восточной частях христианского мира
в этот ритуал стали вкладывать разный
смысл. Если на Востоке он символизи-
ровал единство всех помазанных в рам-
ках государства, то на Западе, напротив,
стал служить средством упрочения об-
щественной иерархии:здесь социальная
стратификация шла более быстрыми
темпами, чем на Востоке; западная
церковь в политическом отношении
пользовалась большей автономией; на-
конец, отличные от восточных представ-
ления о сакральном и профанном
позволили западной церкви провозгла-
сить себя единственным посредником
между богом и королевской властью.
На Западе обряд помазания со време-
нем превращался в исключительную
привилегию короля. Появляется также
представление о том, что королевская
власть регулируется правовыми уста-
новлениями. Идея подчинения короля
духовному лицу, выполняющему этот
обряд, возникает только тогда, когда
епископат берет функцию помазания
на царство в свои руки (в Испании это
произошло в 672 г., в Западно-Франк-
ском королевстве — в 848 г., в Восточно-
Франкском — в 911 г., в Англии —
в 973 г.).
В Западно-Франкском королевстве
юридически обосновал эту идею Гинк-
мар Реймсский. Соотнеся королевское
помазание с процедурой посвящения в
сан епископа, он, по сути дела, рас-
пространил на короля норму канониче-
ского права, согласно которой посвя-
щаемый попадает под юрисдикцию
посвящающего. Король должен был те-
перь давать клятву верности и послуша-
ния, аналогичную той, которую давали
кандидар»! на епископскую кафедру,
как условие помазания на царство.
За неисполнение этих условий могла
быть применена юридическая санкция
или, по крайней мере, религиозное
наказание (например, отлучение от
церкви).
Эта теория включала королевскую
власть в новую, феодальную систему
политических отношений, основанную
на взаимных обязательствах короля
и народа при идеологическом верхо-
венстве церкви.
Е. Ю. Капранова
ХРОНИКА
ВСЕСОЮЗНАЯ НАУЧНАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ
«КУЛЬТУРА ВОЗРОЖДЕНИЯ И СРЕДНИЕ ВЕКА»
14 — 16 апреля 1987 г. в Ленинграде
проходила очередная Всесоюзная науч-
ная конференция «Культура Возрожде-
ния и средние века», организованная
Комиссией по проблемам культуры Воз-
рождения Научного совета по истории
мировой культуры АН СССР. В конфе-
ренции приняли участие историки,
философы, литературоведы и историки
искусства из Москвы, Ленинграда,
Киева, Риги, Саратова, Иванова, Ка-
луги, Минска, Калинина, Воронежа,
Новгорода, Душанбе, Одессы.
Открыл конференцию председатель
Комиссии по проблемам культуры Воз-
рождения член-корреспондент АН
СССР В. И. Рутенбург, который обра-
тился к собравшимся со вступительным
словом о научной значимости поста-
новки проблемы соотношения двух
культурных эпох и их взаимодействия.
За три дня работы были заслушаны
44 доклада и сообщения по различным
проблемам истории культуры Европы.
Первоочередное внимание было уде-
лено теоретическим аспектам соотноше-
ния двух культур, рассмотренным
в докладах М. А. Барга (ИВИ
АН СССР), С. М. Стама (Саратовский
госуниверситет), М. Т. Петрова (ЛОНИ
СССР АН СССР). Речь шла о неправо-
мерности противопоставления сред-
них веков и Возрождения, об историо-
графической традиции вопроса, о крите-
риях сопоставления понятия «средние
века» и «Возрождение». Анализ этих
проблем на материале итальянского
гуманизма XV в. был сделан в докладе
Л. М. Брагиной (МГУ), проследившей
отношение гуманистов к средневековой
культуре в целом и осмысление
в гражданском гуманизме XV в. эпохи
становления городов-республик.
Вопрос о социальной базе гума-
нистической культуры поднимался в
докладе А. Д. Роловой (Латвийский
госуниверситет) «Правящий слой Фло-
ренции XV в. — нобилитет или ранняя
буржуазия?». Эволюция правящей фео-
дальной элиты в городах-государствах
Северной Италии от средних веков
к Возрождению, приведшая к измене-
нию самосознания нобилитета, была
прослежена в докладе Е. В. Вернадской
(ЛОИИ СССР АН СССР).
Интерес гуманистов и историков
Возрождения к этической и этико-
социальной проблематике предшест-
вующей эпохи освещен в докладе
Л. С. Чиколини (ИВИ АН СССР) на
примере творчества Кампанеллы.
А. Э. Штекли (ИВИ АН СССР) в
докладе «,,Утопия“ на грани эпох»
обратил особое внимание на необходи-
мость изучения среды, в которой жили
гуманисты, и анализа законов ее раз-
вития для понимания творчества по-
следних. Этические аспекты проблем
собственности и накопительства в
средневековой и гуманистической тра-
дициях были рассмотрены в докладах
О. Ф. Кудрявцева (ИВИ АН СССР)
и Г. И. Самсоновой (МГУ).
О развитии средневековых идей об-
разования в гуманистической педаго-
гике речь шла в докладе Н. В. Ревяки-
ной (Ивановский госуниверситет).
Взаимодействию этических категорий
Возрождения и средневековья, анализу
ренессансных представлений о человеке
уделил внимание В. И. Райцес (ЛГПИ)
в докладе о ренессансной интерпрета-
ции феномена Жанны д’Арк.
И. Я. Эльфонд (Саратовский пед-
институт) проследила судьбу средне-
вековых традиций (в частности, учения
Бартоло ди Сассоферрато) в политиче-
ской мысли французского гуманизма.
В сообщении Н. А. Богодаровой (Ка-
лужский пединститут) рассматривался
образ государя и его эволюция в англий-
ской литературе XIV—XV вв.
Ряд докладов и сообщений был посвя-
щен анализу идейных корней немецкого
гуманизма. В. М. Володарский (ИВИ
АН СССР) представил оценку немец-
кими гуманистами, в частности Трите-
мием, Цельтисом, Ренаном, культуры
раннего средневековья и призвал к
большей детализации историко-куль-
368
Хроника
турных исследований. О немецком
средневековом наследии в творчестве
И. Агриколы говорил М. А. Ауган-
баев (МГУ).
Роль религиозно-политических тече-
ний и народных ересей в подготовке
Возрождения и Реформации раскрыта
в докладах соответственно М. Г. Логу-
товой (ГПБ) и Н. В. Ревупенковой
(ГМИРиА). Проблемы соотношения
средневековых, ренессансных и ре-
формационных идей и их преемствен-
ности нашли отражение в сообщениях
Н. Г. Подаляк (Киев), В. Д. Балакина
(ИВИ АН СССР), И. Л. Григорьевой
(Новгородский пединститут).
В докладе И. Н. Осиновского (ИВИ
АН СССР) рассматривалось гума-
нистическое понимание теологии в
сочинении Эразма Роттердамского «По-
хвала глупости». Л. П. Урманова
(Киевский госуниверситет) останови-
лась на анализе отношения Эразма
к политической мысли средневековья.
Его деятельности но изданию средне-
вековых авторов было посвящено сооб-
щение М. Л. Малаховской (ГПБ).
В докладе Д. Э. Харитоновича
(ВНИИ искусствознания МК СССР)
речь шла о проблеме культуры на пере-
ходе от средних веков к Возрождению
в интерпретации И. Хейзинги.
Комплекс литературоведческих проб-
лем соотношения средних веков и Воз-
рождения включил вопросы о роли
средневековых традиций в литературе
Ренессанса и отражении процесса слия-
ния и перехода традиций в литератур-
ном сознании эпохи. В докладе
Р. И. Хлодовского (ИМЛИ АН СССР)
был отмечен литературный прогресс
на рубеже эпох и его отражение в зер-
кале художественного сознания.
Н. Г. Елина (МГУ) на примере
творчества Данте проследила ход прео-
доления противоречий средневекового
поэтического мировидения.
В ряде докладов рассматривалась
эволюция различных литературных
жанров от средних веков к Возрожде-
нию. Е. М. Мелетинский (ИМЛИ
АН СССР) дал анализ исторических и
художественных корней ренессансной
новеллы, ее отношения к средневеко-
вой традиции и жанровых особенностей.
Эволюция традиционного жанра
средневековой литературы — рыцар-
ского романа — и причины его нового
взлета в начале XVI в. были просле-
жены в докладе М. Л. Андреева
(ИМЛИ АЙ СССР). Е. Д. Мурашкин-
цева (Москва) на материале француз-
ской драмы XVI в. проследила эволю-
цию средневековых форм комизма
в эпоху Возрождения. О связи гума-
нистических идей Ренессанса с литера-
турной традицией и философией позд-
него средневековья шла речь в сообще-
ниях И. К. Стаф (ВГБИЛ) (по фран-
цузской поэзии), М. К. Поповой (Воро-
нежский госуниверситет) (о «Кентербе-
рийских рассказах» Чосера), К. Д. Ру-
мянцевой (ЛГУ) (о творчестве ранних
мейстерзингеров), А. В. Романчук
(Ленинград) (отражение националь-
ного самосознания в ренессансной ли-
тературной традиции Италии).
Искусствоведческие проблемы ру-
бежа средневековья и Возрождения
рассматривались на примере творчества
отдельных мастеров и через анализ
эволюции различных жанров изобрази-
тельного искусства. В докладе А. Н. Не-
милова (ЛГУ) были определены роль
и место готических традиций в искус-
стве раннего Возрождения. И. А. Смир-
нова (НИИ теории и истории изобрази-
тельных искусств АН СССР) проанали-
зировала соотношение готических и
ренессансных черт в итальянской
живописи XIV —XV вв.
Идейно-эстетические основы творче-
ской эволюции фра Беато Анджелико
рассматривались в докладе С. С. Аве-
ринцева (ИМЛИ АН СССР), В. Г. Ки-
сунько (ВНИИ искусствознания
МК СССР) проследил связь средне-
вековых и ренессансных идей в сюжет-
ной основе фресок Л. Синьорелли
в Орвисто. Значение средневековых
традиций в творчестве Понтормо под-
черкнула В. Д. Дажина (МГПИ).
Состояние жанров автопортрета (на
примере немецкой скульптуры) и ри-
сунка (на материале итальянской гра-
фики) на рубеже средних веков и
Возрождения получило освещение в
докладе М. Э. Дмитриевой (изд-во
«Искусство») и сообщении М. Н. Нико-
госян (ВХНРЦ им. Грабаря).
Традиции средневековья и отражение
социальных аспектов эпохи в искусстве
и художественной практике Ренессанса
рассматривались в докладах Ц. Г. Нес-
сельштраус (ЛГХИ им. Репина), кото-
рая представила тему «Плясок смерти»
в западноевропейском искусстве XV в.
как характерную для рубежа средних
Хроника
369
веков и Возрождения, а также В. П. Го-
ловина (МГУ), продемонстрировавшего
жизненность средневековых традиций
в организации и художественной прак-
тике ренессансной мастерской.
При обсуждении итогов работы кон-
ференции в выступлениях В. И. Рутен-
бурга, Л. М. Брагиной, А. Н. Немилова,
И. X. Черняка, М. Т. Петрова отмеча-
лась научная значимость конференции,
вызвавшей большой интерес среди
широкого круга специалистов по проб-
лемам культуры Возрождения. Были
высказаны пожелания по организации
плодотворной дискуссии по докладам
на будущих конференциях и публика-
ции материалов их работы.
И. В. Шевченко
ПАМЯТИ
ЛЮБОВИ АЛЕКСАНДРОВНЫ
КОТЕЛЬНИ ЮВОЙ
Послевоенное поколение советских
медиевистов трудно себе представить
без Л. А. Котельниковой. Это поколе-
ние складывалось и развивалось в не-
простое время. Сталинские репрессии
конца 40-х годов, затронувшие и сту-
денческую среду, «разоблачения» «кос-
мополитизма» на рубеже 40 —50-х го-
дов, короткая оттепель конца 50-х —
начала 60-х, стагнация, застой после-
дующих лет вплоть до середины ны-
нешнего десятилетия — таков общеиз-
вестный «фон», на котором протекала
жизнь и научная деятельность Л. А. Ко-
тельниковой и всех тех, кто вместе с ней
вошел тогда в медиевистику. Учителем
Л. А. Котельниковой был признанный
теперь всеми классик советской медие-
вистики проф. А. И. Неусыхин. Впро-
чем, он и тогда был знаменит: его
ученость, эрудицию, беззаветную пре-
данность науке, высочайшую нравствен-
ную чистоту не заметить было невоз-
можно. Вот только реагировали на эти
достоинства нашего учителя разные лю-
ди по-разному. Для его студентов и
аспирантов он был кумиром. Ближай-
шие коллеги — особенно из старой
гвардии — относились к нему с несом-
ненным уважением. Но карьеристы, со-
ставлявшие немалую часть среди тех,
кто задавал тогда тон в исторической
науке, не скрывали высокомерного пре-
7-2 24 Зак. 605
небрежения к нему. Они-то и явились
вдохновителями позорной попытки об-
винить в 1949—1950 гг. А. И. Неусы-
хина в «космополитизме», «объекти-
визме», юридизме, отступлении от
марксизма и прочих грехах.
В тех условиях называть себя уче-
ником А. И. Неусыхипа было непросто.
И именно в эти годы Л. А. Котельникова
сначала записалась в снецсеминарий
к А. И. Неусыхину по проблемам борьбы
империи и папства в Германии, потом
избрала его своим научным руководи-
телем при написании диплома, потом —
по окончании в 1949 г. истфака — стала
его аспиранткой. Было бы преувеличе-
нием сказать, что Любовь Алексан-
дровна публично противопоставляла
свое отношение к А. И. Неусыхину
предписываемому свыше. Такого рода
«п ютивопоставления» в те годы пло-
хо бы кончились. Да и внутреннему
складу Любови Александровны подоб-
ная позиция мало импонировала. Уже
в те годы она редко кому раскрывала
свой внутренний мир и предпочитала
громким словам дела.
Под руководством А. И. Неусыхипа
Л. А. Котельникова смело взялась в
аспирантские годы за новую для себя
тему — по Италии — и за новую проб-
лематику — но истории итальянского
крестьянства. Успех в этом начинании
стал возможным прежде всего благо-
даря незаурядным природным способ-
ностям Любови Александровны. Она об-
ладала прекрасной памятью, способ-
ностью к языкам, редкой! целеустрем-
ленностью и трудолюбием. Но без
подготовки, полученной в семина-
риях и на лекциях А. И. Неусыхина,
С. Д. Сказкина, В. В. Стоклицкой-Те-
решкович и других преподавателей
кафедры истории средних веков МГУ,
осилить новую итальянскую тему бы-
ло бы невозможно.
Точно уложившись в 3-годичный
срок аспирантуры, Л. А. Котельникова
в начале 1953 г. защитила кандидат-
скую диссертацию и после не очень
длительной работы в качестве редактора
и заведующего редакцией в Издатель-
стве литературы на иностранных язы-
ках была в конце 1956 г. приглашена
в Институт истории. На нее были
сразу же возложены нелегкие функции:
она стала ответственным секретарем но-
вой редколлегии сборника «Средние
века», который планировалось превра-
370
Хроника
тить в журнал. Вместо одного-двух
выпусков в год в 1957 — 1959 гг. выхо-
дили три-четыре; расширилась пробле-
матика, вырос за счет славянских зе-
мель географический ареал, охваты-
ваемый сборником. Со всеми этими
новыми задачами Любовь Александров-
на старалась справиться как можно
лучше, соединяя неустанный редактор-
ский труд со столь важной в этом деле
доброжелательностью к автору. Для
многих и многих медиевистов тех лет
Любовь Александровна запомнилась
прежде всего как вдумчивый и терпе-
ливый редактор.
Лишь позднее — в 60-е годы, уже
после прихода к руководству сектором
С. Д. Сказкина — ей удается возобно-
вить в прежних масштабах исследова-
тельскую работу. Получив возможность
работать в итальянских библиотеках и
архивах (ей посчастливилось более
10 раз побывать в научных команди-
ровках в Италии), Любовь Алексан-
дровна вскоре приобрела в среде италь-
янской профессуры реноме вдумчивого
и оригинального ученого, завоеванное
несмотря на неприятие большинством
итальянских коллег марксистской кон-
цепции феодализма. Самые разные
итальянские издания заказывали ей
статьи и обзоры. (Всего за рубежами
нашей страны Любовь Александровна
опубликовала около 40 работ — почти
четверть общего числа ее печатных тру-
дов.) Она была избрана членом несколь-
ких итальянских научных обществ. Ее
первая крупная монография «Итальян-
ское крестьянство и город в XI —XIV вв»
(М., 1967), которую она в 1969 г. защи-
тила в качестве докторской диссерта-
ции, вышла в Италии двумя издания-
ми — в 1975 и 1982 гг. К сожалению,
это признание научных заслуг Л. А.
Котельниковой за рубежом не отрази-
лось на ее возможности передавать свои
знания и навыки в родной стране: ее
ни разу не пригласили ни для чтения
лекций студентам истфака, ни для ру-
ководства аспирантами. Учеников, ко-
торые продолжали бы ее итальянист-
ские исследования, у Любови Алексан-
дровны не осталось.
Тем не менее ее научные труды
несомненно оказали заметное влияние
на нашу итальянистику. Уже в назван-
ной монографии она раскрыла иной,
более сложный, чем казалось ранее,
облик итальянского средневековья, сво-
бодный как от модернистского подчер-
кивания примата городского строя, так
и от догматического выпячивания фео-
дально-крепостнических элементов.
В то же время Л. А. Котельникова
продемонстрировала непродуктивность
попыток объяснить причудливую эво-
люцию земельной ренты (от денежной
к продуктовой, минуя коммутацию бар-
щины) или же массовое освобождение
итальянских сервов, так же как специ-
фику классической медзадрии (исполь-
щины) XI11—XIV вв., преимуществен-
но экономическими процессами — как
показано в книге, во чсех подобных
феноменах едва ли не определяющую
роль играли социально-политические
обстоятельства и конкретные интересы
конкретных социальных сил. Самостоя-
тельное значение для советской медие-
вистики имело акцентирование преем-
ственной связи между позднеантичны-
ми и раннесредневековыми структурами
в Италии, что в нашей науке долгое
время незаслуженно недооценивали.
Этот акцент получил еще более ши-
рокое раскрытие в последующих иссле-
дованиях Любови Александровны —
в статьях, в главах коллективных тру-
дов (в частности, в «Истории Италии»,
в «Истории крестьянства в Европе»),
а также в изданной в 1986 г. в Риме
книге «Cita е campagna nel Medioevo
italiano» («Город и деревня в итальян-
ском средневековье»). В этих и других
работах Л. А. Котельникова предпри-
няла, кроме того, весьма важный пере-
смотр традиционных взглядов на италь-
янский город. Ей удалось показать, что
в средневековой Италии город был
одновременно и антиподом феодальной
деревни, и средоточием своеобразных
форм феодализационного процесса, в
гуще которого он находился. В част-
ности, в связи с этим взаимодействие
города и деревни явилось как бы стерж-
нем всей социальной и экономической
истории средневековой Италии. Пара-
докс, раскрытый Л. А. Котельниковой,
состоит, однако, в том, что «городской»
феодализм Италии, хотя и создавал
условия для раннего возникновения
элементов капитализма, не только не
обеспечил его быстрого развития, но,
наоборот, оказал большее сопротивле-
ние его утверждению, чем в других
западноевропейских странах, ибо таил
в себе возможности длительного са-
мосохранения на основе более успеш-
Хроника
371
пого сопротивления новым социальным
силам.
Эти идеи были с особой силой под-
черкнуты в вышедшей за полгода до
смерти Любови Александровны моно-
графии «Феодализм и город в Италии
VIII—XV вв.». Работу над рукописью
и корректурой она завершала, уже
будучи тяжело больной. Но ни физи-
ческие страдания, ни больничные усло-
вия не были способны пересечь ее ин-
тереса к науке, к научному общению,
к поиску научной истины. Не лучайно
обсуждение этой монографии, которым
в ноябре 1987 г. А. А. Сванидзе открыла
новый семинар сектора истории средних
веков Института всеобщей истории по
актуальным проблемам медиевистики и
на котором Л. А. Котельникова сделала
свой последний доклад, вылилось в апо-
феоз ее научных заслуг.
Л. А. Котельникова скончалась 13 фев-
раля 1988 г. на 62-м году жизни.
Самоотверженная преданность науке,
творческое горение, достойность нрав-
ственной и гражданской позиции — эти
и многие другие замечательные черты
Л. А. Котельниковой навсегда оста-
нутся примером для всех, кто решил
посвятить себя трудному делу позна-
ния исторического прошлого.
Ю. Л. Бессмертный
ВИКТОР ИВАНОВИЧ
РУТЕНБУРГ
В мае 1988 г. ушел из жизни один
из выдающихся советских историков-
медиевистов, член-корреспондент АН
СССР Виктор Иванович Рутенбург.
В. И. Рутенбург родился И ноября
1911 г. в Москве в семье учителей.
В 1927 г. он поступил в Днепропетров-
ский педагогический институт, по окон-
чании которого ряд лет преподавал в
школе на Украине. В конце 30-х годов
он продолжил историческое образова-
ние в Ленинградском университете, где
в 1940 г. был оставлен в аспирантуре
при кафедре истории средних веков.
В годы Великой Отечественной войны
с первого и до последнего ее дня В. И. Ру-
тенбург был на фронте. Демобилизо-
вавшись в 1946 г., он вернулся в Ле-
нинград, стал заведующим западноевро-
пейской секцией Архива ЛОИИ СССР
АН СССР. С 1965 г. до 1987 г. он был
заведующим сектором всеобщей исто-
рии ЛОИИ.
Предметом многолетних научных
изысканий и страстных увлечений
В. И. Рутенбурга начиная со студен-
ческих лет и до последних дней жизни
была история Италии — в средние века,
эпоху Возрождения и в новое время.
В 1949 г. В. И. Рутенбург блестяще
защитил кандидатскую диссертацию,
которая в 1951 г. была опубликована
как монография «Очерк из истории ран-
него капитализма в Италии: Флорен-
тийские компании XIV в.». Эта работа
положила начало изучению в советской
науке социально-экономической проб-
лематики средневекового итальянского
города. Выдвинутая В. И. Рутенбургом
концепция развития раннего капита-
лизма в Италии вызвала живой интерес
и острую полемику среди отечествен-
ных и зарубежных медиевистов, надолго
определила главное русло исследований
в этой области в нашей науке. В ряде
статей и фундаментальной работе «На-
родные движения в городах Италии.
XIV —начало XV в.» (1958), защищен-
ной в 1959 г. в качестве докторской
диссертации. В. И. Рутенбург обратился
372
Хроника
к социальным аспектам истории ранне-
капиталистических отношений, к про-
цессам формирования новой городской
прослойки — предпролетариата, актив-
но заявившего о себе в народных дви-
жениях XIV в., к освещению специфики
внутригородских социальных конфлик-
тов. В. И. Рутенбург разносторонне
раскрыл социально-экономическую
обусловленность широкой волны го-
родских народных движений в Италии
XIV в., главными центрами которой
были Флоренция, Сиена, Перуджа. Вос-
стание чомпи во Флоренции в 1378 г.
предстало не изолированным актом
борьбы осознавшего свою силу предпро-
летариата, а закономерным завершени-
ем, высшей точкой движения городских
низов, бурно нараставшего с середины
XIV в. в ряде городов. Основанная
на внимательном анализе многочислен-
ных источников, в том числе рукопис-
ных материалов, книга В. И. Рутен-
бурга получила высокую оценку не
только у советских специалистов, но и
за рубежом (в 1971 г. опа была издана
в Италии).
Крупнейший советский специалист
по истории средневекового города Ита-
лии, В. И. Рутенбург создал серию бле-
стящих работ, многогранно характери-
зующих городскую жизнь — от налого-
обложения и банковского дела до спе-
цифики индивидуальности горожанина,
выразительно очерченной в портретах
купцов — Франческо Датини и Вона-
корсо Питти. Вышедшая в 1987 г. по-
следняя книга В. И. Рутенбурга «Италь-
янский город от раннего средневековья
до Возрождения» подвела итог много-
летней глубокой разработке этой тема-
тики. занимающей центральное место
в творчестве исследователя. В книге
мастерски воссоздана многокрасочная
картина становления и развития италь-
янского города в феодальную эпоху,
метко обрисована специфика отдельных
городских коммун, намечены общие
черты их эволюции.
Одной из главных сфер научных ин-
тересов В. И. Рутенбурга была история
итальянского Возрождения. Первые ис-
следования в этой области — книга
В. И. Рутенбурга о Кампанелле, статьи
о Валле, Гвиччардини и ряд других
работ — относятся к 50 —60-м годам,
но особенно широко ренессансная тема-
тика оказалась представлена в творче-
стве ученого в 70 —80-е годы. Это и
издание в 1978 г. перевода «.Истории
Флоренции» Макиавелли с основатель-
ным разбором политических идей вы-
дающегося мыслителя. Это и выход в
1976 г. научно-популярной книги «Ти-
таны Возрождения», где исследования
В. И. Рутенбурга о Макиавелли полу-
чили дальнейшее развитие и была дана
интересная интерпретация мировоззре-
ния Леонардо да Винчи с учетом новых
материалов «Мадридских кодексов».
Это и глубокое осмысление ряда общих
проблем ренессансной культуры, на-
шедшее четкое итоговое выражение
в книге «Италия и Европа накануне
нового времени. Очерки» (1974).
В. И. Рутенбург поднял в этой работе
принципиальные, остродискуссионные
вопросы: о социальной природе Воз-
рождения, его идейных истоках, антич-
ных и средневековых, о соотношении
гуманизма и Реформации, роли Контр-
реформации в судьбе светской ренес-
сансной культуры. Определяя своеобра-
зие итальянского Возрождения, В. И. Ру-
тенбург видел наиболее характерные его
черты в образовании новых форм произ-
водительных сил (мануфактура), про-
изводственных отношений (капитали-
стическая эксплуатация), государства
(синьория), раннебуржуазной куль-
туры.
Рассматривая проблему взаимодей-
ствия крупнейших идеологических
течений позднего средневековья — Воз-
рождения, Реформации и Контррефор-
мации, он показал противоречивое
использование гуманизма иными идей-
ными течениями и постепенный упадок
юнессансной культуры под натиском
реакционных сил. Анализ явлений
культуры органически связан в книге
с рассмотрением всего комплекса проб-
лем, неотделимых от особенностей исто-
рического развития Италии в XVI в.
В. И. Рутенбург обосновал важное
положение: процесс прогрессивного
развития Италии по раннекапиталисти-
ческому пути продолжался и в XVI в.,
и в этом опа не отличалась от других
передовых стран Европы. Особенно цеп-
ным в данной связи было скрупулезное
изучение архивных документов (из
фондов ЛОИ И), открывшее новые грани
восстания пополаров в Генуе в 1575 г. —
одного из крупнейших народных дви-
жений в Италии XVI в. В. И. Рутеп-
бург показал сложное переплетение ин-
тересов нарождающейся буржуазии и
Хроники
373
патрициата Генуи, стремившихся ис-
пользовать ПСДОВОЛЬС гво ГороДСЫ1\ ни-
зов и средней прослойки нополаров для
достижения своих узкокорыстных поли-
тических целей.
Труды В. И. Рутепбурга всегда отли-
чаются умением сочетать тщатслыюе
изучение конкретно-исторической проб-
лематики с широтой теоретических
обобщений. В полной мере такой
методологический подход характерен
и для его работы «Истоки Рисорджп-
менто. Италия в XVII —XVIII вв.»
(1980). В этой книге в полемически
заостренной форме рассматриваются
кардинальные вопросы социально-эко-
номической, политической и культур-
ной истории Италии в эпоху перехода
от феодализма к капитализму, в аргу-
ментацию включается богатейший фак-
тический материал, преимущественно
архивный, досконально изученный
В. И. Рутенбургом.
В. И. Рутенбургу как крупному ис-
следователю было свойственно неизмен-
ное тяготение к кропотливой работе
с источником, вдумчивое и бережное
отношение к содержащейся в нем ин-
формации. Он был неутомим в своих
поисках новых документов по интере-
сующим его проблемам и сумел обнару-
жить ценные материалы и в отечествен-
ных хранилищах, прежде всего в ар-
хиве ЛОИИ, и в архивах Италии. Важ-
ное значение для советской и зарубеж-
ной науки имела деятельность
В. И. Рутепбурга по публикации мно-
гочисленных рукописных материалов
из архива ЛОИИ («Акты Кремоны
XIII—XVI веков в собрании Академии
паук СССР», «Итальянские коммуны
XI V —XV веков: Сборник документов из
архива Ленинградского отделения Ин-
ститута истории АН СССР», специаль-
ные Приложения к его монографиям).
В. И. Рутепбурга привлекала не
только научная деятельность: он был и
прекрасным педагогом. Его тщательно
продуманные, четкие и в то же время
эмоционально насыщенные лекции
всегда вызывали большой интерес у
студентов Ленинградского универси-
тета. Он создал свою школу в советской
медиевистике, и многие его талантливые
ученики продолжают лучшие традиции
учителя.
Одной из крупных заслуг В. И. Рутен-
бурга был вклад, который он внес в по-
пуляризацию исторических знаний. Он
умел живо и образно, в форме, доступ-
ной широкому читателю, излагать не
только конкретный материал, но и са-
мые сложные проблемы науки. Это
проявилось в его книгах о Кампанелле,
Ванипи, титанах Возрождения, в главах
во «Всемирной истории» (т. 3), удо-
стоенных государственной премии, в
написанных им разделах учебников по
истории средних веков для университе-
тов, в «Очерках истории Италии» и
первом томе «Истории Италии».
Чрезвычайно разносторонней была
научно-организационная деятельность
В. И. Рутепбурга: председатель италь-
янской группы при ЛОИИ и предсе-
датель комиссии по культуре Возрож-
дения Научного совета по истории
мировой культуры АН СССР, член Со-
вета Музея истории религии и атеизма
и член редколлегии сборника «Средние
века», а с 1981 г. и его ответственный
редактор. Он являлся также членом
Международной комиссии по истории
городов при Международном комитете
исторических наук (с 1970 г.).
В. И. Рутенбург пользовался боль-
шим и заслуженным признанием не
только среди советских историков, но и
у зарубежных коллег. Его работы опуб-
ликованы на многих европейских язы-
ках. В 1976 г. он был избран членом-
корреспондентом Лигурийского об-
щества отечественной истории (Генуя)
и иностранным членом Тосканской де-
путации отечественной истории (Фло-
ренция) . В течение многих лет В. И. Ру-
тенбург с честью представлял советскую
науку па международных конгрессах и
конференциях в Москве, Ленинграде,
Бухаресте, Венеции, Риме, Прато, Спо-
лето, Сан-Франциско. Блумингтоне.
Виктор Иванович Рутенбург навсегда
останется в нашей памяти как человек
широчайшей образованности, доброже-
лательный, остроумный, скромный, по-
истине воплотивший в себе лучшие
черты русской интеллигенции.
Л. М. Брагина

БИБЛИОГРАФИЯ
НАУЧНЫЕ ТРУДЫ С. Д. КОВАЛЕВСКОГО*
1964
Ландслаг короля Магнуса Эриксона /
Пер. со старошвед. и примеч. С. Д. Ко-
валевского // СВ. Вып. 26. С. 185—203.
Еще один удар по сторонникам нор-
манской теории // ВИ. № 1. С. 197—
199. — Рец. на ст.: Коре Сельнес. Древ-
нерусское право и скандинавские за-
коны // Hist, tidskr. 1963. N 1. S. ИЗ-
127.
[Рецензия] //ВИ. №5. С. 185 —
187. — Рец. на кн.: Piekarczyk S. Studia
nad rozmojem struktury spoleczno-gospo-
darczej wczesnosredniowiecznej Szwecji.
W-wa, 1962. Пекарчик С. Очерки
развития социально-экономической
структуры Швеции раннего средневе-
ковья.
1966
О чем говорится в XI главе раздела
о наследовании Эстьёталага: Новое тол-
кование текста // Скандинавский сбор-
ник. Таллин. Вып. XI. С. 130—148.
1967
Оксеншерна Аксель //СИЭ. Т. 10.
Стб. 492.
1971
Разложение общинных отношений и
начало процесса классобразования в
Швеции: Автореф. дис. . . . канд. ист.
наук. М. 20 с.
Шве 'ские областные законы как
исторический источник // СВ. Вып. 33.
С. 287-301.
1972
Так называемое добровольное рабство
в раннесредневековой Швеции и его
сущность: К воир. о генезисе швед,
феодализма//СВ. Вып. 35. С. 114 —
130.
1973
Снорри Стурлусон. Сага об Инглин-
гах / Пер. с древнеисл. и примеч.
С. Д. Ковалевского // СВ. Вып. 36.
С. 238-264.
Новое толкование термина lender та-
ен в Вестъёталаге // Тез. докл. Шестой
Всесоюз. конф, по изуч. Сканд. стран
и Финляндии. Таллин. Ч. 1. С. 57 — 58.
Уплапд // СИЭ. Т. 14. Стб. 837.
«Упландслаг» // Там же. Стб. 837 —
838.
Упсала // Там же. Стб. 839.
1974
Харальд I Хорфагер//СИЭ. Т. 15.
Стб. 522.
Хокон IV // Там же. Стб. 612.
Оксеншерна Аксель // БСЭ. 3-е изд.
Т. 18. С. 355. Без подписи.
1975
Сага о гутах / Пер. с древпегут. и
примеч. С. Д. Ковалевского // СВ. Вып.
38. С. 307-311.
1977
Образование классового общества
и государства в Швеции. М.: Наука.
278 с. Рец.: Данилов А. И., Миль-
ская Л. Т. [Рецензия] // СВ. 1978.
Вып. 42 С. 308 — 314; Loit A. Historiska
forskning och inarxcisrn // Hist, tidskr.
1979. N 2.
[Рецензия] // СВ. Вып. 41. C. 376—
377. — Рец. на кн.: Ekbom C. A Vienne-
tionde och hnndaresindelning: Studier
rorande Sveriges aldsta politiska indel-
ning. Lund, 1974. Экбум К. А. Авиньон-
ская десятина и деление на хундарё:
Очерки о древнейшем политическом де-
лении Швеции. Лунд, 1974.
[Рецензия] // Zapiski hist. TxNT.
Т. 42, z. 1. — Рец. на кн.: Kersten А.
С. Д. Ковалевский (1933—1986) — старший научный сотрудник Института
всеобщей истории АН СССР, специалист по истории раннесредневсковой Швеции.
См. о нем: Памяти С. Д. Ковалевского // СВ. 1987. Вып. 50. С. 341.
Библиография
375
Historia Szwecje. Wroclaw, 1973. В co-
авт. с А. С. Капом.
1978
Харальд I Хорфагер // ВСЭ. 3-е изд.
Т. 28. С. 197. Без подписи.
1982
Три вестьётские хроники / Пер. с
древнешвед. и примем. С. Д. Ковалев-
ского//СВ. Вып. 45. С. 304 — 316.
1983
К вопросу о понятии «военная де-
мократия» //СВ. Вып. 46. С. 198—213.
Продолжение дискуссии см.: Гор-
ский А. А. Социально-экономические
условия в эпоху классообразования и
понятие «военная демократия» // СВ.
1986. Вып. 49. С. 213-219.
1986
Крестьянство Скандинавии (Швеция,
Норвегия, Дания) в XIV —XVI вв.//
История крестьянства в Европе: Эпоха
феодализма. М.: Наука. Т. 2: Крестьян-
ство Европы в период развитого феода-
лизма. С. 407 — 419.
Составитель Е. Н. Балашова
НАУЧНЫЕ ТРУДЫ
1952
Английская агрессия в Ирландии и
освободительная борьба ирландского
народа в XVI в.: Автореф. дис. . . .
канд. ист. наук. М. 15 с.
1953
Килкеннийский статут//БСЭ. 2-е
изд. Т. 20. С. 619 — 620. Без подписи.1
1954
Хронологическая таблица // История
средних веков / Под ред. С. Д. Сказкина
и др. М.: Госполитиздат. Т. 2. С. 488—
492.
1955
Английская агрессия в Ирландии
и освободительная борьба ирландского
народа в XVI в. // СВ. Вып. 6. С. 175—
198.
1957
Хронологическая таблица // Всемир-
ная история / хМ.: Госполитиздат. Т. 3.
Под ред. Н. А. Сидоровой и др. С. 809 —
820.
Литература и источники по истории
отдельных стран//Там же. С. 823—
845.
Справка об основных поступлениях
новой иностранной литературы по за-
падноевропейскому средневековью
в Фундаментальную библиотеку обще-
T. С. ОСИПОВОЙ
ственных наук АН СССР и в Государст-
венную библиотеку СССР им. В. И. Ле-
нина в 1951 — 1954 гг.//СВ. Вып. 10.
С. 371—401. В соавт. с Н. В. Ширяевой.
1959
Irish Historical Studies. Dublin, N 39 —
42, 1957 -1958. (По страницам зару-
бежных журналов: Обзор статей по ис-
тории средневековья) // СВ. Вып. 15.
С. 148.
1961
[Рецензия] //СВ. Вып. 20. С. 247 —
253. — Рец. на кн.: Сапрыкин Ю. М.
Английская колонизация Ирландии
в XVI — начале XVII в. М.: Изд-во МГУ,
1958. 235 с. с карт. 14. В соавт. с А. С. Са-
мой л о.
Сообщения на XI Международном
конгрессе историков в Стокгольме:
(Краткие аннот.) // СВ. Вып. 20.
С. 314 — 324. В соавт. с А. А. Сванидзе,
И. С. Пичугиной.
1962
Освободительная борьба ирландского
народа против английской колонизации
(вторая половина XVI — начало XVI1 в.).
М.: Изд-во АН СССР, 1962. 206 с.,
карта. — Рец.: Семенов В. Ф. // СВ.
1964. Вып. 26. С. 142-143.
Бретонские законы // СИЭ. Т. 2. Стб.
711. Без подписи.1 2
1 Сведения о данной публикации взяты из рукописного списка трудов. Архивами
издательства «Советская энциклопедия» не подтверждается. Аналогичная статья
в СИЭ Т. С. Осиповой подписана.
2 Сведения о данной публикации взяты из рукописного списка трудов. Архивами
издательства «Советская энциклопедия» не подтверждается.
376
Библиография
1963
Статьи ио истории средних веков,
опубликованные в журнале «Irish
Historical Studies» за 1959—1961 гг. //
СВ. Вып. 24. С. 299-302.
1964
Защиты докторских диссертаций
[Ю. М. Сапрыкина] // СВ. Вып. 26.
С. 207-210.
1965
[Рецензия] // СВ. Вып. 28. С. 284 —
287. — Рец. на кп.: Самойло А. С. Ан-
глийские колонии в Северной Америке
в XVII в.: Начальный период истории
США. М.: Изд-во АН СССР, 1963. 324 с.
Килкеннийский статут//СИЭ. Т. 7.
Стб. 236 — 237.
1966
Указатель литературы // История
средних веков: В 2 т./ Под ред.
С. Д. Сказки па и др. М.: Высш. шк. Т. 2.
С. 376-387.
1967
Статьи по истории средних веков,
опубликованные в журнале «Irish Histo-
rical Studies» за 1962—1964 гг.//СВ.
Вып. 30. С. 301-304.
1969
Английская политика в отношении
ирландских городов в XIII—начале
XIV в. 1 //СВ. Вып. 32. С. 194-207.
1970
Труды Ф. Энгельса по истории Ир-
ландии в советской медиевистике // Эн-
гельс и проблемы истории: Сб. ст. М.:
Наука. С. 114—127. — Рец.: Михай-
лов М. И. // Новая и новейшая история.
1971. № 5. С. 190-192.
Белфаст // БСЭ. 3-е изд. Т. 3. С. 168.
Без подписи.3
1971
Английская политика в отношении
ирландских городов в XIII—начале
XIV в. 2//СВ. Вып. 33. С. 144-207.
1972
О развитии ремесла в ирландских го-
родах в XIII —XV вв. // Европа в сред-
ние века: Экономика, политика, куль-
тура: Сб. ст.: К 80-летию акад.
С. Д. Сказкина. М.: Наука. С. 116—131.
1973
Ирландский город и экспансия
Англии XII —XV вв. М.: Наука, 255 с. —
Рец.: Гутнова Е. В.//ВИ. 1974. № 3.
С. 158—160; Басовская Н. И.//Новая
и новейшая история. 1974. № 1. С. 207 —
208.
[Рецензия] //СВ. Вып. 36. С. 210 —
215. — Рец. на кн.: Кириллова А. А.
Классовая борьба в городах Восточной
Англии в XIV в. М., 1969. В соавт.
с А. А. Сванидзе.
Танистри // СИЭ. Т. 14. Стб. 112.
Килкеннийский статут // БСЭ. 3-е
изд. Т. 12. С. 108. Без подписи.4
1975
Ирландский город и экспансия
Англии XII —XV вв.: Автореф. дис. . . .
д-ра ист. наук. М. 34 с. — Аннот. докт.
дне.: Лебедев А. И.//Проблемы бри-
танской истории. 1978. М.: Наука, 1978.
С. 245-246.
Академик Е. А. Косминский//СВ.
Вып. 38. С. 195-201. В соавт. с
Е. В. Гутновой.
Александр Сергеевич Самойло (1'893 —
1974) // СВ. Вып. 39. С. 290. Без
подписи.
1976
[Аннотация] // СВ. Вып. 40. С. 308 —
309. — Аннот. кн.: Morton С. ElizaЬе-
thian Ireland. L., 1971. 198 р. Мортон
Дж. Елизаветинская Ирландия. Лондон,
1971. 198 с.
1977
Библиография // История средних
веков: В 2 т. / Под общ. ред. С. Д. Сказ-
кина. 2-е изд., перераб. М.: Высш. шк.
Т. 2. С. 326-334.
1979
Ирландско-испанские отношения во
второй половине XVI в. // Проблемы
3 Сведения о данной публикации взяты из рукописного списка трудов. Архивами
издательства «Советская энциклопедия» не‘подтверждается.
4 Сведения о данной публикации взяты из рукописного списка трудов. Архивами
издательства «Советская энциклопедия» пе подтверждается. Аналогичная статья
в СИЭ Т. С. Осиповой подписана.
Библиография
377
испанской истории, 1979. М.: Наука.
С. 194-212.
Социально-этническая структура го-
родского населения в Ирландии XII —
XV вв. // Социальная природа средне-
векового бюргерства XIII —XVII вв. М.:
Наука: С. 173—195. — Рец.: Курба-
тов Г. Л., Штокмар В. В. // СВ. Вып. 44.
С. 273-276.
1980
Статьи по истории средних веков,
опубликованные в журнале «Irish
Historical Studies» за 1965—1974 гг. //
СВ. Вып. 43. С. 290-300.
Die sozial-ethnische Struktur der
Stadtbevolkerung in Ireland vom 12. bis
15. Jahrhundert // Wiss. Mitt. N 1/2.
C. 111-119.
1981
Ирландцы против британских коло-
низаторов//ВИ. № 5. С. 101 — 111.
В соавт. с Л. С. Крыловым.
Ирландские города и англо-испан-
ское соперничество в XVI в. // Развитие
капиталистической мануфактуры в Анг-
лии и Германии XVI—XVII вв.: Меж-
вуз. сб. науч. тр. / Под ред. А. А. Ки-
рилловой. М.: МГПИ им. В. И. Ленина.
С. 112-133.
1983
[Аннотация] // СВ. Вып. 46. С. 392—
393. Аннот. кн.: Саппу N. The Eliza-
bethian conquest of Ireland: A pattern
established 1565—1576. Galway, 1976.-
Кенни H. Елизаветинское завоевание
Ирландии: Модель утверждения, 1565—
1576. Голуэй, 1976.
Торговля Ирландии в XVI —начале
XVII в.//СВ. Вып. 46. С. 121-140.
1984
К вопросу об англо-балтийской тор-
говле в XVI в. // Проблемы британской
истории, 1984. М.: Наука. С. 26—28.
Обзор журнала «Ирландские истори-
ческие исследования» за 1975 —
1980 гг.//СВ. Вып. 47. С. 264-273.
1985
Английская политика в отношении
ирландской торговли в XVI —начале
XVII в.//СВ. Вып. 48. С. 141-160.
1987
Государство в Ирландии XIV —
XVI вв. // СВ. Вып. 50. С. 77-90.
Ирландские города и освободительное
движение против английского господ-
ства во второй половине XVI —начале
XVII в. // Городская жизнь в средне-
вековой Европе: Сб. ст. М.: Ин-т все-
общей истории АН СССР. С. 312—330.
1988
[Рецензия:] СВ. Вып. 51. С. 269 —
279. — Рец. на кн.: Сванидзе А. А.
Деревенское ремесло в средневековой
Европе. М.: Высш, шк., 1986. 174 с.
Составитель В. Г. Безрогое
ЛИТЕРАТУРА ПО ИСТОРИИ СРЕДНИХ ВЕКОВ,
ВЫШЕДШАЯ В СССР В 1986 Г.*
1.	СРЕДНЕВЕКОВЬЕ В ЦЕЛОМ
а) ОБЩИЙ РАЗДЕЛ
1.	Гутнова Е. В. Основные проблемы
истории средних веков в трудах
К. Маркса и Ф. Энгельса: Учеб.-ме-
тод. пособие для студентов ист. фак.
гос. ун-тов / Науч.-метод, каб. по
заоч. и веч. обучению МГУ им.
М. В. Ломоносова. 4-е изд. М. 97 с.
2.	Сапрыкин Ю. М. Основные пробле-
мы истории феодального общества
в трудах В. И. Ленина: Учеб.-метод.
пособие для студентов ист. фак. гос.
ун-тов / Науч.-метод, каб. по заоч. и
веч. обучению МГУ им. М. В. Ломо-
носова. 4-е изд. М., 127 с.
*
3.	Грановский Т. Н. Лекции по исто-
рии средневековья / Сост. С. А. Аси-
новская; Отв. ред. Е. В. Гутнова,
С. С. Дмитриев; АН СССР. М.: На-
ука. 427, [1] с., [1] л. портр. (Па-
мятники ист. мысли).
В прил.: Дмитриев С. С. Гранов-
ский и русская общественность.
С. 317 — 335; Гутнова Е. В., Асинов-
ская С. А. Грановский как историк.
С. 336 — 362; Асиновская С. А. Архео-
графический обзор. С. 363—371.
4.	Григорян Г. О. Некоторые методоло-
гические принципы изучения и оцен-
ки средневековой философии // Ме-
тодологические и мировоззренче-
ские проблемы истории античной и
средневековой философии: (Мате-
риалы к Всесоюз. конф. «Методол.
и мировоззрен. пробл. истории фи-
лософии»). М. Ч. 1. С. 24 — 27.
5.	Джохадзе Д. В. Марксистско-ленин-
ская методология исследования исто-
рии античной и средневековой фи-
лософии //Там же. С. 10—17.
6.	Дмитриева Н. А. Краткая история
искусств. [4-е изд., стереотип.]. М.:
Искусство.
Вып. 1: От древнейших времен по
XVI в. 318, [1] с.: ил.
7.	Западноевропейское прикладное ис-
кусство средних веков и эпохи Воз-
рождения из коллекции А. П. Бази-
левского: Кат. выст. / Гос. Эрмитаж;
[Сост. Н. Ю. Бирюкова и др.]. Л.:
Гос. Эрмитаж. 128 с.: ил., цв. ил.
8.	История политических и правовых
учений: Сред, века и Возрождение /
Отв. ред. В. С. Нерсесянц; АН СССР.
Ин-т государства и права. М.: Наука.
349 с.
9.	Калиничева 3. В. «Кристалл небес
мне не преграда доле. . .»: Ист. очер-
ки о закономерностях возникновения
и развития атеизма. Л.: Лениздат.
Часть книги — эпоха средневе-
ковья.
10.	Кириллин В. А. Страницы исто-
рии науки и техники. М.: Наука.
511 с. (Наука. Мировоззрение.
Жизнь).
11.	Литература в контексте культуры /
* В настоящий список включены изданные в 1986 г. в Советском Союзе ориги-
нальные и переводные работы по истории средневековья в странах Западной
Европы и Венгрии, а также опубликованные в 1986 г. в советских журналах
рецензии на книги и статьи, касающиеся истории этих стран в средние века.
В описаниях книг и статей год издания не указывается. Составитель будет си-
стематически давать дополнения к публикуемым спискам в последующих вы-
пусках сборника.
Библиография
379
Под ред. С. И. Пискуновой. М.:
Изд-во МГУ. 272 с.
Содерж.: Мельникова Е. А. Тема
пира и дихотомия героического ми-
ра англосаксонского эпоса. С. 16—
29; Михайлова Т. А. Проблема вер-
бального стереотипа в ирландском
героическом эпосе: формулы при-
ветствия. С. 30—37; Ронин В. К.
О комической литературе Каролин-
гского Возрождения. С. 38—48;
Смолицкая О. В. Творчество Гаса
Брюле и проблема авторской инди-
видуальности труверов. С. 49 — 57;
Мурашкинцева Е. Д. Французский
средневековый театр: актеры и ро-
ли. С. 58 — 67; Абрамова М. А. Ка-
талонский рыцарский роман XIII —
XV вв. С. 68 — 81; Османова А. Г.
Изображение времени в «Селестине»
Ф. де Рохаса. С. 82 — 88; Пискуно-
ва С. И. О хронологических грани-
цах XVII в. в испанской литера-
туре. С. 89—101; Горбунов А. Н.
К проблеме эволюции лирики Джо-
на Донна. С. 102 — 113; Костюко-
вич Е. А. «Парнасские суды» в
итальянской литературной полеми-
ке 1610—1650-х годов: (мотивная
структура и ее функции). С. 114 —
127.
12.	Лозинский С. Г. История папства.
3-е изд. М.: Политиздат. 382 с.:
ил. (Б-ка атеист, лит.).
13.	Немировский Е. Л. Мир книги: С
древнейших времен до нач. XX в. М.:
Книга. 287 с.
В том числе — эпоха средневе-
ковья.
14.	Свободомыслие и атеизм в древно-
сти, средние века и в эпоху Возрож-
дения / Под ред. А. Д. Сухова; Ин-т
философии АН СССР. М.: Мысль.
284, [1] с., [8] л. ил.: ил.
15.	Четырова Л. Б. Методология иссле-
дования феодальной собственно-
сти // Методологические проблемы
науки. Новосибирск. С. 78—85.
16.	Юнусов А. С. Восточное рыцарство:
(В сравнении с западным) // ВИ.
№ 10. С. 101-112.
*
17.	Бородай Т. Ю. [Рецензия] //ВВ.
Вып. 46. С. 249 — 251. — Рец. на кн.:
Взаимосвязь социальных отноше-
ний и идеологии в средневековой
Европе. М., 1983.
18.	Бурин С. Н. [Рецензия] // Новая
и новейшая история. № 5. С. 192 —
195. — Рец. на кн.: Черняк Е. Б.
Пять столетий тайной войны: Из
истории секрет, дипломатии и раз-
ведки. 4-е изд. М., 1985.
19.	Григорьева И. В. [Рецензия] // ВИ.
№7. С. 125 — 127. — Рец. на кн.:
Застенкер Н. Е. Очерки истории со-
циалистической мысли. М., 1985.
20.	Павлова Т. А. «Средние века» ма-
лымтиражом // СВ. Вып.49. С.301 —
304. — Рец. на сборники по истории
средних веков, изданные на рота-
принте Институтом всеобщей ис-
тории АН СССР в 1983—1984 гг.
21.	Паршин А. Н. [Рецензия] // Вопр.
истории естествознания и тех-
ники. 1986. №3. С. 155-157.-
Рец. на кн.: Башмакова И. Г., Сла-
вутип Е. И. История диофантова
анализа от Диофанта до Ферма. М.,
1984.
22.	Уколова В. И. [Рецензия] // СВ.
Вып. 49. С. 272 — 278. — Рец. на кн.:
Барг М. А. Категории и методы ис-
торической науки. М., 1984.
б)	ВСПОМОГАТЕЛЬНЫЕ
ИСТОРИЧЕСКИЕ
ДИСЦИПЛИНЫ
Дипломатика
23.	Баштанов С. М. Современные прин-
ципы издания латинских грамот.
Ч. 2 // Археографический ежегод-
ник за 1984 г. М. С. 75—87.
24.	Каштанов С. М. Современные прин-
ципы издания латинских грамот.
Ч. 3 // Археографический ежегод-
ник за 1985 г. М. С. 52—67.
Источниковедение
25.	Воронова Т. П., Логутова М. Г.
Новые поступления в западный
фонд отдела рукописей и редких
книг Государственной публичной
библиотеки им. М. Е. Салтыкова-
Щедрина в Ленинграде // СВ. Вып.
49. С. 321-323.
26.	Либерзон И. 3. 150-летие Петербург-
ской Археографической комиссии //
Археографический ежегодник за
1985 г. М. С. 332-335.
Среди прочего — о научных пуб-
ликациях западноевропейской сек-
ции архива ЛОИИ.
См. также № 122, 128.
380
Библиография
Нумизматика
27.	Потин В. М. Введение в нумизма-
тику // Тр. Гос. Эрмитажа. Т. 26.
С. 69-162.
Работа построена частично на
средневековом материале.
См. также № НО, 115.
в) ИСТОРИОГРАФИЯ
28.	Удальцова 3. В., Калмыков Н. П.
Итоги и перспективы изучения все-
общей истории в свете решений
XXVII съезда КПСС//Новая и
новейшая история. № 3. С. 3—20.
В том числе об изучении истории
средних веков.
*
29.	Письма А. И. Данилова А. И. Не-
усыхину / Публ. Л. Т. Мильской //
Методологические и историографи-
ческие вопросы исторической науки.
Томск. Вып. 18. С. 131 — 172.
30.	Киракосян Дж. С. А. К. Дживе-
легов и его историко-публицисти-
ческое наследие / АН АрмССР. Ин-т
истории. Ереван: Изд-во АН АрмССР.
88 с., 1 л. портр.
31.	Гутнова Е. В., Удальцова 3. В. К
столетию со дня рождения акаде-
мика Е. А. Косминского//СВ.
Вып. 49. С. 195-212.
*
32.	Памяти М. П. Лесникова (1892—
1983) // СВ. Вып. 49. С. 332.
33.	БессмертныйЮ.Л. Памяти В. Е. Май-
ера (1918-1985) //СВ. Вып. 49.
С. 232-333.
34.	Памяти В. В. Штокмар (1914—
1984) // СВ. Вып. 49. С. 220-
331.
35.	Каганович Б. С. Петербургская
школа медиевистики в конце XIX —
начале XX в.: Автореф. дис. . . .
канд. ист. наук. ЛОИИ АН СССР.
Л. 14 с.
36.	Воспоминания Н. П. Анциферова
об И. М. Гревсе / Публ., вступ. ст.
и примеч. Б. С. Кагановича // Па-
мятники культуры: Новые откры-
тия, 1985. М. С. 59-69.
37.	Каганович Б. С. И. М. Греве —
историк средневековой культуры //
Городская культура: Средневековье
и начало нового времени. Л. С. 216—
235.
38.	Устюгова Е. К. О педагогической
деятельности И. М. Гревса // Во-
просы историографии всеобщей ис-
тории. Томск. С. 214—230.
39.	Золотарев В. П. Н. И. Кареев
как пропагандист отечественной
науки новой истории в странах За-
пада: (По страницам фр. изд.) //
Буржуазная историография Запад-
ной Европы и США проблем новой
и новейшей истории (XIX —XX вв.).
Сыктывкар. С. 57—71.
40.	Ильин В. Н. О средневековом «со-
циализме»: К критике концепции
К. Каутского // История социали-
стических учений, 1986. М. С. 229 —
251.
41.	Две неопубликованные лекции
О. А. Добиаш-Рождественской //
Публ. и вступ. ст. Б. С. Кагановича //
Французский ежегодник, 1984. М.
С. 227-241.
42.	Гуковский М. А. О методах исто-
рии искусства: (Письмо в газету
«Ринашита»)//Культура эпохи
Возрождения. Л. С. 244—226.
См. также № 3, 46, 54, 56, 64, 91,
106, 112, 133, 144, 150, 158, 182, 220,
235, 239, 262, 264, 270, 275, 297.
г) УЧЕБНЫЕ ПОСОБИЯ
43.	История средних веков: Учеб, для
студентов ист. фак. пед. ин-тов /
Под ред. Н. Ф. Колесницкого. 2-е
изд., испр. и доп. М.: Просвещение.
576 с.: карт.
44.	Ливанова Т. Н. История западно-
европейской музыки до 1789 г.
[Учеб, для исполн. фак. муз. вузов:
В 2 кн.] / ВНИИ искусствознания,
Моск, консерватория им. П. И. Чай-
ковского. [2-е перераб. изд.]. М.:
Музыка.
Кн. 1: От античности к XVIII в.
461 с.: нот.
См. также № 1, 2. 80.
д) БИБЛИОГРАФИЯ
45.	Фролова И. И. Литература по исто-
рии средних веков, вышедшая в
СССР в 1983 г. // СВ. Вып. 49.
С. 334-352.
46.	Шарифжанов Н. И. Труды А. И. Да-
нилова: (Доп. к списку, опубл, в
сб. « Средние века». М., 1983. Вып. 46.
С. 270—274) // Методологические и
историографические вопросы исто-
Библиография
381
рической науки. Томск. Вып. 18.
С. 173-175.
*
47.	Филимонова И. И., Корндорф И. И.,
Краснопевцева Л. В. Основной прин-
цип — интеграция // Сов. библиогр.
№6. С. 64-66.
По поводу рец. на кн.: История
средних веков. М., 1984. Т. 2: Ука-
затель литературы, изданной в СССР
(1958-1967), ч. 1-2.
См. также № 53, 83, 164, 281.
е) ХРОНИКА
48.	Белицкий Н. В Ленинградской
группе по изучению истории Фран-
ции и секторе новой истории ЛОИИ
АН СССР//Французский ежегод-
ник, 1984. М. С. 244-245.
О заседании 13 декабря 1984 г.,
посвященном 110-летию со дня рож-
дения О. А. Добиаш-Рождествен-
ской.
49.	Богданова Н. М. Научная студен-
ческо-аспирантская конференция
историков-медиевистов (Москва,
4-7 апр. 1984 г.) // ВВ. Вып. 47.
С. 276.
50.	Пиотровский Б. Б., Фурсенко А. А.,
Шишкин В. А. 75-летие В. И. Ру-
тенбурга // ВИ. № 10. С. 114—116.
См. также № 51, 62, 176, 208, 277,
278.
ж) ИСТОРИЯ ОТДЕЛЬНЫХ СТРАН
Испания
51.	Пожарская С. П., Варьяш О. И.
Коллоквиум историков СССР и Ис-
пании//ВИ. №6. С. 149—151.
*
52.	Серегин С. А. [Рецензия] // ВИ.
№ 12. С. 167. — Рец. на кн.: Los Gal-
legos. Madrid: Ed. Istmo, 1984. 547 p.
Италия
53.	Двадцать лет советской итальяни-
стики: Работы сов. авт. по истории
Италии, изд. в Сов. Союзе в 1965 —
1975 гг.: К IX коллоквиуму сов.
и ит. историков: (Библиогр. указ.) /
Сост. Е. С. Токарева и др.; АН
СССР. Ин-т всеобщ, истории. М.
255 с.
В том числе — работы по истории
Италии в средние века.
54.	Котельникова Л. А. Новые работы
по средневековой Италии // СВ.
Вып. 49. С. 319-321.
Обзор работ по истории города Пи-
стойя.
55.	Удальцова 3. В., Котельникова Л. А.
Власть и авторитет в средние ве-
ка // ВВ. Вып. 47. С. 3—16.
Португалия
56.	Варьяш О. И. Некоторые проблемы
аграрной истории Португалии в со-
временной португальской историо-
графии // СВ. Вып. 49. С. 153—165.
Швеция
57.	Свердлов М. Б., Шасколъский И. П.
Культурные связи России и Шве-
ции в IX —XVI вв. // Скандинав-
ский сборник. Таллин. Вып. 30.
С. 113-124.
II.	ПЕРИОД СТАНОВЛЕНИЯ ФЕОДАЛИЗМА
(V-XI вв.)
а) ОБЩИЙ РАЗДЕЛ
58.	Бессмертный Ю. Л. Международ-
ные отношения в Западной Европе
раннего средневековья и генезис
феодализма // Древнейшие госу-
дарства на территории СССР, 1985.
М. С. 163-169.
59.	Гарнцев М. А. Проблема самосо-
знания в античной и раннесредне-
вековой европейской философии:
(Аристотель, Плотин, Августин) //
Историко-философский ежегодник,
86. М. С. 48-68.
60.	Мажуга В. И. Культурные идеалы
античности в средневековой Европе:
Город как их символ // Городская
культура: Средневековье и начало
нового времени. Л. С. 236—277.
61.	Литаврин Г. Г. Представления
«варваров» о Византии и византий-
цах в VI —X вв.//ВВ. Вып. 46.
С. 100-108.
62.	Лучицкая С. И. Конгресс француз-
ских медиевистов в Пуатье (3—
4 июня 1983 г.) // Французский
ежегодник, 1984. М. С. 250—251.
382
Библиография
Тема: Церковь и светский мир от
раннего средневековья до начала
XII в.
63.	Мачинский Д. А. Возникновение
Древней Руси в контексте истории
Средиземноморья (VIII в. до н. э.—
XI в. н. э.; основные контуры кон-
цепции) //Балканы в контексте
средневековья: Пробл. реконструк-
ции яз. и культуры.: Тез. и пред-
вар. материалы к симпоз. М.
С. 120-122.
64.	Нарочницкий А. Л. Вопросы внеш-
ней политики Древней Руси в на-
учном наследии В. Т. Пашуто //
Древнейшие государства на терри-
тории СССР, 1985. М. С. 8-14.
65.	Нестерова О. Е. Историко-философ-
ские предпосылки учения Августи-
на о соотношении времени и веч-
ности // Историко-философский
ежегодник, 86. М. С. 35—48.
66.	Столяров А. А. Феномен совести
в античном и средневековом созна-
нии: (К постановке проблемы) //
Там же. С. 21—35.
67.	Уколова В. И. Макробий и его
роль в формировании средневековой
культуры // Балканы в контексте
средневековья: Пробл. реконструк-
ции яз. и культуры: Тез. и предвар.
материалы к симпоз. М. С. 73—74.
*
68.	Басовская Н. И. [Рецензия] // ВИ.
№ 5. С. 133. — Рец. на кн.: Сва-
нидзе А. А. Деревенские ремесла
в средневековой Европе. М.: Высш,
шк., 1985.
69.	Васильева Т. В. [Рецензия] // ВВ.
Вып. 47. С. 239 — 242. — Рец. на кн.:
Средневековье в свидетельствах сов-
ременников. М., 1984. 316 с.
70.	Горский А. Д., Хачатурян Н. А.
[Рецензия] //ВИ. №9. С. 143—
148. — Рец. на кн.: История кре-
стьянства в Европе. М., 1985. Т. 1:
Формирование феодально-зависи-
мого крестьянства.
71.	Серовайский Я. Д. [Рецензия] //
СВ. Вып. 49. С. 291-297. - Рец.
на кн.: Корсунский А. Р., Гюнтер Р.
Упадок и гибель Западной Римской
империи и возникновение герман-
ских королевств (досередины VI в.).
М., 1984.
72.	Уколова В. И. [Рецензия] //СВ.
Вып. 49. С. 326—327. — Рец. на
ст.: Dalche Р. G. Tradition et renou-
vellement dans la representation de
I’espace geographique au IXe siecle //
Studi medievali. Ser. 3. 1983. N 24,
fasc. 1. P. 121-160.
73.	Чиколини Л. С. Важный обобщаю-
щий труд советских медиевистов:
(К выходу первого тома «Истории
крестьянства в Европе») // СВ.
Вып. 49. С. 254-260.
74.	Шевелева Н. В. [Рецензия] // ВИ.
№9. С. 151 — 152. — Рец. на кн.:
Королюк В. Д. Славяне и восточ-
ные романцы в эпоху раннего сред-
невековья. М., 1985.
75.	Шевеленко А. Я. [Рецензия] //ВИ.
№ 1. С. 128—130. — Рец. на кн.:
Корсунский А. Р , Гюнтер Р. Упа-
док и гибель Западной Римской им-
перии и возникновение германских
королевств (до середины VI в.).
М., 1984.
См. также № 91, 96, 98, 105.
б) ИСТОРИЯ ОТДЕЛЬНЫХ СТРАН
И НАРОДОВ
Г ерманцы
76.	Горский А. А. Социально-экономи-
ческие условия в эпоху классооб-
разования и понятие «военная де-
мократия» // СВ. Вып. 49. С. 213—
219.
Франкское государство
Меровингов и Каролингов
77.	Биладзе В. История франков в
«Житии» святой Нино // Мнатоби.
№9. С. 144—151. Рез. англ.
78.	Ронин В. К. Византия в системе
внешнеполитических представле-
ний раннекаролингских писате-
лей // ВВ. Вып. 47. С. 85-94.
79.	Ронин В. К. Славянская политика
Карла Великого в западноевропей-
ской средневековой традиции // СВ.
Вып. 49. С. 5 — 25.
Англия
80.	Мошанская О. Л. Народно-поэти-
ческое творчество Англии средних
веков: Учеб, пособие / Моск. обл.
пед. ин-т им. Н. К. Крупской.
М. 82 с.
*
81.	Уколова В. И. [Рецензия] //СВ.
Вып. 49. С. 323—324. — Рец. на кн.:
Библиография
383
Алексеев М. П. Литература сред-
невековой Англии и Шотландии.
М.. 1984.
Г ермания
82.	Мильская Л. Г. Становление немец-
кого государства и чувство народ-
ного самосознания // СВ. Вып. 49.
С. 315—318. — Рец. на кн.: Eg-
gert W., Patzold В. Wir-Gefuhl und
Regnum Saxonum bei friihmittelal-
terlichen Geschichtsschreibern. Wei-
mar, 1984. 328 S.
Испания
83.	Уколова В. И. [Рецензия] // СВ.
Вып. 49. С. 327. — Рец. на ст.: Hil-
garth J. N. The position of Isidorian
studies: A critical review of the
literature 1936—1975 //Studi me-
dic vali. Ser. 3. 1983. N 24, fasc.
2. P. 815-905.
Италия
84.	Бородин О. P. Эволюция войска
в византийской Италии в VI-
VI II вв.: (военно-организационный
аспект) // ВВ. Вып. 46. С. 124—138.
Норвегия
См. № 175.
*
Скандинавские страны
85.	Джаксон Т. Н. Наименование Древ-
ней Руси и Новгорода в древне-
скандинавской письменности: О воз-
никновении топонимов garoar и
holmgaror//Скандинавский сбор-
ник. Таллин. Вып. 30. С. 85—96.
86.	Мельникова Е. А., Петрухин В. Я.
Начальные этапы урбанизации и
становление государства: (На мате-
риале Древней Руси и Скандина-
вии) // Древнейшие государства на
территории СССР. 1985. М. С. 99—
108.
87.	Сванидзе А. А. О роли рабства
в генезисе североевропейского фео-
дализма // Там же. С. 169—177.
88.	Славяние и скандинавы: [Сб. ст.]:
Пер. с нем. / Общ. ред. Е. А. Мель-
никовой; [Послесл. А. Н. Кирпич-
никова и др.]. М.: Прогресс. 411 с.
89.	Шасколъский И. П. Возникновение
государства на Руси и в Сканди-
навии: (Черты сходства) //Древ-
нейшие государства на территории
СССР. 1985. М. С. 95-99.
90.	Петрухин В. Я. [Рецензия] // Сов.
археология. № 2. С. 261 — 267. —
Рец. на кн.: Wikinger und Slaven:
Zur Friigeschichte des Ostseevolker.
B., 1982. 376 S.
III. ПЕРИОД РАЗВИТОГО ФЕОДАЛИЗМА
(XI-XV вв.)
а) ОБЩИЙ РАЗДЕЛ
91.	Блок М. Апология истории или
ремесло историка / Пер. Е. М. Лы-
сенко. 2-е изд., доп. М.: Наука.
254 с. (Памятники ист. мысли).
Прил.: Блок М. Феодальное об-
щество. Т. 1, ч. 1, кн. 2. С. 122—
181; Гуревич М. Марк Блок и «Апо-
логия истории». С. 182—231.
92.	Горфункель А. X. «Молот ведьм» —
средневековье или Возрождение? //
Культура Возрождения и общество.
М. С. 162-171.
93.	Еманов А. Г. Система торговых
связей Кафы в XIII—XV вв.: Ав-
тореф. дис. . . . канд. ист. наук. ЛГУ
им. А. А. Жданова. Л. 16 с.
94.	История крестьянства в Европе:
Эпоха феодализма: В 3 т. / Гл.
ред.: Удальцова 3. В. (гл. ред.) и
др.; АН СССР. Ин-т всеобщ, исто-
рии. М.: Наука.
Т. 2: Крестьянство Европы в пе-
риод развитого феодализма. 694 с.:
ил.;
Т. 3: Крестьянство Европы в пе-
риод разложения феодализма и за-
рождения капиталистических отно-
шений. 561 с.: ил.
95.	Калитина Н. И. Музеи Парижа.
2-е изд., перераб. и доп. М.: Искус-
ство. (Города и музеи мира).
О коллекции западноевропейской
живописи и скульптуры в Лувре
см. с. 47—134.
96.	Методологические и мировоззрен-
ческие проблемы истории античной
и средневековой философии: (Ма-
териалы к Всесоюз. конф. «Методол.
384
Библиография
и мировоззрен. пробл. истории фи-
лософии»). М. Ч. 2.
Из содерж.: Даниленко Л. А. Онто-
логическая проблема в западной и
восточной средневековой эстетике.
С. 57 — 61; Мудрагей Н. С. Мировоз-
зрение средневековой Западной Ев-
ропы. С. 61 — 65; Плечкайтис Р. М.
Теория равносильности высказыва-
ний в средневековой логике. С. 65—
69; Чернышева Л. А. Иерархия
мудростей в христианской филосо-
фии средневековья. С. 70 — 73.
97.	Немировский Е. Л. Имели ли евро-
пейские первопечатники универси-
тетское образование // Книга и со-
циальный прогресс. М. С. 171 — 175.
98.	Рутенбург В. И. Город и городская
культура: Вместо предисл. // Го-
родская культура: Средневековье и
начало нового времени. Л. С. 3—7.
99.	Рутенбург В. И. Общество' Воз-
рождения // Культура Возрожде-
ния и общество. М. С. 5—6.
100.	Соколов М. Н. «Крестьянская
мудрость» как лейтмотив гумани-
стической этики: Иконографиче-
ские аспекты проблемы // Куль-
тура Возрождения и общество.
М. С. 180-189.
101.	Чекин Л. С. Территория СССР
в западноевропейских описаниях
Земли XII — XIII вв.: Автореф. дис.
. . . канд. ист. наук. АН СССР.
Ин-т истории СССР. М. 18 с.
102.	Чекин Л. С. Традиционные и но-
вые сведения в западноевропей-
ской географии XII—XIII вв.//
Древнейшие государства на терри-
тории СССР, 1985. М. С. 157 —
163.
*
103.	Басовская Н. И. [Рецензия] // Но-
вая и новейшая история. № 2.
С. 208—210. — Рец. на кн.: Гут-
нова Е. В. Классовая борьба и об-
щественное сознание крестьянства
в средневековой Европе (XI—
XV вв.). М., 1984.
104.	Завадская Е. В., Федосова А. П.
[Рецензия] // Науч. докл. высш,
шк. Филос. науки. № 3. С. 177—
181. — Рец. на кн.: Иванов В. Г.
История этики средних веков. Л.,
1984.
105.	Ивонин Ю. Е. Социальная сущ-
ность Реформации / ВИ. № 8.
С. 161 — 162. — Рец. на кн.: Ztschr.
Geschichtswissenschaft. 1985. N 5.
О ст. историка ГДР А. Лаубе.
См. также № 62, 64, 68, 70, 73,
188, 190, 192, 194, 197, 203, 204,
206, 208-210, 212.
Крестовые походы.
Государства крестоносцев
на Востоке
106.	Клари Р. де. Завоевание Констан-
тинополя / Пер., ст. и коммент.
М. А. Заборова. М.: Наука. 175 с.:
ил. (Памятники ист. мысли).
В прил.: Заборов М. А. Робер де
королевства // Количественные
методы в изучении истории стран
Клари и его хроника как памятник
исторической мысли средневе-
ковья. С. 81 — 121.
107.	Лучицкая С. И. К характеристике
имущественного статуса господ-
ствующего класса Иерусалимского
Востока. М. С. 124—136.
б) ИСТОРИЯ ОТДЕЛЬНЫХ СТРАН
Англия
108.	Дребушевская Г. А. Социально-
политический кризис 1294—1298гг.
и его роль в складывании англий-
ской сословной монархии: Авто-
реф. дис. . . . канд. ист. наук. МГУ
им. М. В. Ломоносова. М. 23 с.
109.	Гутнова Е. В. Английское общее
право и крестьянство в теории и
на практике (XII—XIV вв.) // СВ.
Вып. 49. С. 26 — 40.
110.	Муха М. В. «Война монет» в Ан-
глии в конце XV в. // Тр. Гос. Эр-
митажа. Т. 26. С. 31—34.
111.	Серовойская Ю. Я. Народная борь-
ба против института королевских
заповедных лесов в Англии в XI —
XIV вв. // СВ. Вып. 49. С. 41-59.
112.	Скогорев А. П. Политико-психоло-
гическая концепция восстания
У. Тайлера в современной англо-
американской историографии //
Общество и государство в древ-
ности и в средние века. М. С. 51 —
68.
113.	Ульянов Ю. Н. Экономическое раз-
витие манора Стонор в XIV —
XV вв. // СВ. Вып. 49. С. 60-81.
*
114.	Писарев Ю. И. [Рецензия] //СВ.
Вып. 49. С. 297—301. — Рец. на
Библиография
385
кн.: Басовская Н. И. Столетняя
война, 1337—1453 гг. М., 1985.
См. также № 80, 81, 225.
Венгрия
115.	Молчанов А. А. [Рецензия] // Сов.
археология. № 1. С. 279—281. —
Рец. на кн.: Pohl A. Miinzzeichen
und Meisterzeichen auf ungarischen
Munzen des Mittelalters 1300 — 1540.
Budapest, 1982. 101 S.
Г ермания
116.	Документы по истории полити-
ческой борьбы на имперских со-
браниях (рейхстагах) в Германии
в конце XIV в. / Пер., вступ. ст.
и коммент. М. А. Бойцова//СВ.
Вып. 49. С. 220-246.
117.	«Хроника земли Прусской» Петра
из Дусбурга / Публ. подгот.
В. И. Матузова // ВИ. № 7. С. 63—
75.
*
118.	Батура Р. К. Оборона правобе-
режья Нижнего Немана против аг-
рессии Тевтонского ордена (XIII —
начало XIV в.) // Древнейшие го-
сударства на территории СССР,
.1985. М. С. 184-193.
119.	Масан А. Н. Прусское бюргерство
и Тевтонский орден (вторая поло-
вина XIV в. — 1454 г.) // Обще-
ство и государство в древности и
в средние века. М. С. 69—89.
120.	Матузова В. И. Особенности
агиографического материала в
«Хронике земли Прусской» Пет-
ра из Дусбурга // Идеология и об-
щественно-политическая мысль в
странах Центральной и Юго-
Восточной Европы периода средне-
вековья: Сб. материалов и тез.
IV чтений памяти В. Д. Королюка.
М. С. 24-25.
121.	Подаляк Н. Г. Ганзейские города
в борьбе против мекленбургских
герцогов во второй половине
XV в. // Ежегодник германской
истории, 1984. М. С. 65—79.
См. также № 128.
Дания
См. № 246.
Испания
122.	Родионова Н. А. К вопросу об
изучении сочинения испанского
путешественника Рюи Гонсалеса
де Клавихо // Историография
истории Дагестана советского пе-
риода. Махачкала. С. 138—145.
Италия
123.	Андросов С. Мастер Ренессанса //
Художник. № 10. С. 45—49, 63.
К 600-летию со дня рождения
Донателло.
124.	Апокин И. А. Леонардо да Винчи:
Общая концепция науки и искус-
ства // Вопр. истории естествозна-
ния и техники. № 4. С. 125—133.
125.	Баранов А. Донателло: К 600-ле-
тию со дня рождения // Творче-
ство № 10. С. 28-31.
126.	Баткин Л. М. О своеобразии
мышления Леонардо да Винчи:
«примеры» и «правила» // Вопр.
истории естествознания и техники.
№ 4. С. 116-125.
127.	Вернадская Е. В. Гуманизм и
политическая практика итальян-
ских государств (конец XIV —
XV в.) //Культура Возрождения
и общество. М. С. 20 — 29.
128.	Бернадская Е. В. Гуманистические
списки сочинений античных авто-
ров: (В собр. рук. Гос. публ. б-ки
им. М. Е. Салтыкова-Щедрина) //
Культура эпохи Возрождения. Л.
С. 238-254.
129.	Бибиков М. В. Корпус итало-
византийских поэтов XIII в. //
ВВ. Вып. 46. С. 234-236. - Рец.
на кн.: Poeti bizantini di Terra
d’Otranto nel secolo XIII / A cura
di M. Gigante. Napoli, 1979. (Col-
lana di studi e testi / Diretta da
A. Garzya; 7); Marcello G. Scritti
sulla civilta letteraria byzantina.
Napoli, 1981. (Saggi Bibliopolis; 5).
130.	Брагина Л. M. Проблема нрав-
ственного идеала в этике Кристо-
форо Ландино // Культура эпохи
Возрождения. Л. С. 94—107.
131.	Брагина Л. М. Социально-поли-
тические идеи в итальянском гума-
низме XV в. // Культура Воз-
рождения и общество. М. С. 7—19.
132.	Газенко Г. В.~ Преемственность
в развитии политической мысли:
Макиавелли и Парето // Законо-
мерности возникновения и разви-
тия политико-юридических идей и
институтов. М. С. 145—153.
133.	Гарэн Э. Проблемы итальянского
Возрождения: Избр. работы: Пер.
386
Библиография
с ит. М.: Прогресс. 394 с.: ил.
Брагина Л. М. Проблемы итальян-
ского Возрождения н трудах Эуд-
женио Гарэна. С. 3—33.
134.	Горфункель А. X. Неизбежность
пантеизма:	(Крестьянин-фило-
соф Доменико Сканделла) //
Культура эпохи Возрождения. Л.
С. 139-149.
135.	Гуковский М. А. Леонардо и Га-
лен // Там же. С. 226—233.
136.	Дживелегов А. К. Леонардо
да Винчи: [Перевод / Послесл.
В. Н. Грашенкова]. Ереван: Совет-
акан грох. 174, [1] с., [32] л. ил.
(Жизнь в искусстве). На арм. яз.
137.	Елина Н. Г. О народной культуре
эпохи Возрождения и поэме Пуль-
чи «Моргайте» // Культура Воз-
рождения и общество. М. С. 77—85.
138.	Еманов А. Г. Восточное направ-
ление торговли Кафы // Вести.
ЛГУ. Сер. 2. История. Яз. Лит.
Вып. 3. С. 99—102.
139.	Карпов С. П. Налогообложение
итальянской торговли и объем
товарооборота в городах Южного
и Юго-Восточного Причерноморья
(XIV—середина XV в.) // ВВ.
Вып. 47. С. 17-23.
140.	Карпов С. П. Работорговля в Юж-
ном Причерноморье в первой поло-
вине XV в. (преимущественно по
данным массарий Кафы) //ВВ.
Вып. 46. С. 139-145.
141.	Касаткин А. А. Культ латыни в
эпоху Возрождения: (Генезис и
исход) // Культура эпохи Возрож-
дения. Л. С. 36—41.
142.	Кация Р. Н. Некоторые сведения
о генуэзской торговле невольни-
ками кавказского происхождения
в XIII—XV вв. // Тр. Абхаз, ун-та.
Т. 4. С. 37-49.
143.	Климанов Л. Г. Венецианские
«секретари»: (О полит, культуре
ит. города) // Городская культура:
Средневековье и начало нового
времени. Л. С. 98—126.
144.	Котельникова Л. А., Ролова А. Д.
Итальянская знать и пополаны в
средние века: (Новые исслед.) //
СВ. Вып. 49. С. 311-315.
145.	Крайнева И. Б. Леон Баттиста
Альберти о роли искусства в об-
ществе // Культура Возрождения
и общество. М. С. 64—70.
146.	Крайнева И. Б. Эстетика живописи
Кватроченто и античная идея о
родстве живописи и поэзии //
Культура эпохи Возрождения. Л.
С. 80-88.
147.	Кудрявцев О. Ф. Гуманистические
академии итальянского Возрожде-
ния // Культура Возрождения и
общество. М. С. 71—76.
148.	Майкапар А. Е. Музыкальные
сюжеты античности в трактовке
художников итальянского Возрож-
дения // Культура эпохи Возрож-
дения. Л. С. 68—80.
149.	Маркузон В. Ф. Античные эле-
менты в архитектуре итальянского
Возрождения // Там же. С. 54—68.
150.	Немилое А. Н. Изобразительное
искусство в трудах М. А. Гуков-
ского по истории итальянского
Возрождения // Там же. С. 17 — 20.
151.	Опочинская А. И. Судакская кре-
пость // Архит. наследство. Вып.
34. С. 255-265.
152.	Петров М. Т. Итальянский поли-
центризм и культура XIII —
XVI вв. // Городская культура:
Средневековье и начало нового
времени. Л. С. 52—74.
153.	Подъяпольский С. С. Деятельность
итальянских мастеров на Руси и
в других странах Европы в конце
XI —начале XVI в. // Сов. искус-
ствознание. Вып. 20. С. 62—91.
154.	Ревякина Н. В. Книжные заботы
Петрарки // ВИ. № 3. С. 183-188.
155.	Ревякина Н. В. Некоторые вопросы
формирования личности в италь-
янской гуманистической педаго-
гике // Культура Возрождения и
общество. М. С. 30—38.
156.	Ревякина Н. В. Поджо Браччолини
и проблема благородства в гумани-
стической литературе итальян-
ского Возрождения XV в. // Куль-
тура эпохи Возрождения. Л. С.
201-217.
157.	Ревякина II. В. Франческо Пет-
рарка и формирование самосозна-
ния новой личности: (По трактату
«Об уединенной жизни») //СВ.
Вып. 49. С. 82-103.
158.	Ролова А. Д. Современная зару-
бежная историография об итальян-
ской синьории // Культура эпохи
Возрождения. Л. С. 21—35.
159.	Романчук А. В. Критика церкви
и папства в «Мемориале» 1435 г.
Леонардо Терунды//Там же.
С. 107-112.
160.	Рутенбург В. И. Университеты
Библиография
387
итальянских коммун // Городская
культура: Средневековье и начало
нового времени. Л. С. 43—51.
161.	Самсонова Г. И. «Речь» против
пророков клира Поджо Браччо-
лини // Культура Возрождения и
общество. М. С. 39—52.
162.	Самсонова Г. И. Этические взгляды
Поджо Браччолини по диалогу
«De avaritia» // Культура эпохи
Возрождения. Л. С. 185—201.
163.	Слепова Т. И. Некоторые аспекты
распространения венецианских и
генуэзских монет и их подражаний
в Восточном Средиземноморье и
Северном Причерноморье в XII —
XV вв.//Тр. Гос. Эрмитажа.
Т. 26. С. 22-30.
164.	Франческо Петрарка: Библиогр.
указ. рус. пер. и крит. лит. на рус.
яз.//Всесоюз. гос. б-ка иностр,
лит.; [Сост. В. Т. Данченко]. М.:
Книга, 237, [2] с., [1] л. портр.
165.	Черняк И. X. Поджо и зарождение
гуманистической критики Биб-
лии // Культура эпохи Возрожде-
ния. Л. С. 217—223.
166.	Черняк И. X. Термин humanitas
у Марсилио Фичино//Там же.
С. 89-94.
167.	Чиколини Л. С. Идеи «смешанного
правления» в итальянской публи-
цистике XV в. // Культура Воз-
рождения и общество. М. С. 120—
137.
168.	Шахиди М. 3. Ибн Сина и Данте:
(К пробл. становления и развития
идеи гуманизма в поэзии) / АН
ТаджССР. Ин-т востоковедения.
Душанбе: Дониш. 123 с.
169.	Шедевры живописи эпохи Воз-
рождения из итальянских музеев:
Кат. выст.: [Пер. с ит. / Вступ. ст.
Ф. Валькановера]. М.: Сов. худож-
ник. [135] с.: цв. ил. В надзаг.:
М-во культуры СССР; Муниципа-
литеты г. Рима и Венеции; О-во
«Италия —СССР»; Гос. Эрмитаж;
Гос. музей изобр. искусств им.
А. С. Пушкина.
*
170.	Жуков К. А. [Рецензия] //ВВ.
Вып. 47. С. 256—260. — Рец. на
кн.: Zachariadou Е. A. Trade and
Crusade: Venetian Grete and the
Emirates of Menteshe and Aydin
(1300-1415). Venice, 1983. 276 p.
(Libr. Hellenic Inst. Byzantine and
Post Byzantine Stud.; Vol. 36,
N 11).
171.	Карпов С. П. Источники и исследо-
вания по истории Генуи и генуэз-
ской Романии // ВВ. Вып. 46.
С. 224 — 230. — Рец. на кн.: Со1-
lana storica di fonti e studi / Diretta
da G. Pistrano; 1st. di Medievistica
dell’Univ. di Genova. Genova,
1969-1983. Vol. 1-39.
172.	Кудрявцев О. Ф. [Рецензия] //
СВ. Вып. 49. С. 278-283. - Рец.
на кн.: Хлодовский Р. И. Декаме-
рон: Поэтика и стиль. М., 1982.
173.	Ролова А. Д. [Рецензия] //СВ.
Вып. 49. С. 284—288. — Рец. на
кн.: Гусарова Т. П. Город и де-
ревня Италии на рубеже позднего
средневековья. М., 1983.
См. также № 254, 255, 258, 260,
261, 264, 270, 272, 275-280.
Нидерланды
174.	Григорьева И. Л. Формирование
общественных взглядов Эразма
Роттердамского в ранний период:
Автореф. дис. . . . канд. ист. наук.
ЛГУ им. А. А. Жданова. Л. 16 с.
Норвегия
175.	Закс В. А. Проблема феодализма
в скандинавских странах: формы
социальной организации и право-
вые представления норвежского
крестьянства в XI —XIII вв. / Ка-
линин. ун-т. Калинин. 93 с.:
схем.
Португалия
176.	Черных А. П. Проблемы истории
средних веков на I коллоквиуме
историков СССР и Португалии //
СВ. Вып. 49. С. 328-330.
Скандинавские страны
177.	Мельникова Е. А. Древнесканди-
навские географические сочине-
ния: Тексты. Перевод. Коммента-
рий / Под ред. В. Л. Янина; АН
СССР. Ин-т истории СССР. М.:
Наука. 299, [1] с.: ил. (Древней-
шие источники по истории наро-
дов СССР).
*
178.	Бибиков М. В. Скандинавский мир
в византийской литературе и ак-
тах // Скандинавский сборник,
Таллин. Вып. 30. С. 97—105.
388
Библиография
179.	Чекин Л. С. Скандинавский полу-
остров на западноевропейских кар-
тах XII—XIII вв.//X Всесоюз.
конф, по изуч. истории, экономики,
лит. и яз. Сканд. стран и Фин-
ляндии: Тез. докл. М. С. 134—135.
См. также № 87, 90.
Финляндия
180.	Дрейер М. Новый взгляд на исто-
рию Финляндии XI—XIII вв.//
Скандинавский сборник. Таллин.
Вып. 30. С. 73-84.
Франция
181.	Коммин Ф. де. Мемуары / Пер.,
ст. и примем. Ю. П. Малинина. М.:
Наука. 495 с.: портр. (Памятники
ист. мысли).
В прил.: Малинин Ю. П. Фи-
липп де Коммин и его «Мемуары».
С. 384-437.
*
182.	Врубель А. Ф. Некоторые проб-
лемы французского гуманизма
эпохи Возрождения в современной
буржуазной историографии // Ме-
тодология, историография, источ-
никоведение истории СССР и
всеобщей истории. Ярославль. С.
32-33.
183.	Золотова Е. Ю. Жан Фуке. 2-е
испр. изд. М.: Изобраз. искусство.
157. [1] с.: ил., цв. ил.
184.	Керов В. Л. Народные восстания
и еретические движения во Фран-
ции в конце XIII —начале XIV в/
М.: Изд-во Ун-та дружбы народов.
136 с.: ил.
185.	Стерлигов А. Б. «Часовник Людо-
вика Орлеанского» из собрания
Государственной публичной биб-
лиотеки им. М. Е. Салтыкова-
Щедрина // Музей Худож. собра-
ния СССР. Вып. 6. С. 84—115.
186.	Уваров П. Ю. Парижский уни-
верситет и городские восстания:
(К вопр. об идеол. функциях
средневековых ун-тов) // Пробле-
мы идеологии и культуры в ранне-
классовых формациях: Межвуз. сб.
науч. тр. М. С. 62—87.
*
187.	Киселева Л. И. [Рецензия] // СВ.
Вып. 49. С. 288—291. — Рец. на
кн.: Мокрецова И. П., Романо-
ва В. Л. Французская книжная
миниатюра XIII в. в советских
собраниях, 1200—1270. М., 1983;
Мокрецова И. П., Романова В. Л.
Французская книжная миниатюра
XIII в. в советских собраниях,
1270-1300. М., 1984.
См. также № 106, 114.
IV. ПЕРИОД РАЗЛОЖЕНИЯ ФЕОДАЛИЗМА
(XVI-1-я ПОЛОВИНА XVII в.)
а) ОБЩИЙ РАЗДЕЛ
188.	Бродель Ф. Материальная цивили-
зация, экономика и капитализм,
XV-XVIII вв.: [В 3 т.] / Пер.
с фр. М.: Прогресс.
Т. 1: Структуры повседневности:
возможные и невозможные. 622 с.:
ил.
189.	Годовикова Л. Н. Иностранные
писатели XVI в. о русском горо-
де // Русский город. М. Вып. 8.
С. 67-82.
190.	Гусарова Т. П. [Рецензия] //
СВ. Вып. 49. С. 260—265. - Рец.
на кн.: Социально-экономические
проблемы генезиса капитализма /
Отв. ред. А. Н. Чистозвонов. М.,
1984.
191.	Даниэль С. М. Картина классиче-
ской эпохи: Пробл. композиции в
западноевроп. живописи XVII в.
Л.: Искусство. 196, [3] с., [12] л.
цв. ил.: ил.
192.	Ермошин В. В. Некоторые тенден-
ции развития международного
права в XV —XVII вв. // Законо-
мерности возникновения и разви-
тия политико-юридических идей и
институтов. М. С. 52—61.
193.	Жбанков М. Р. Натурфилософия
Ренессанса и становление клас-
сического естествознания // Фило-
софия и науч, коммунизм. Вып. 13.
С. 41-47.
194.	Западноевропейская гравюра
XV—XVIII вв. из собрания Госу-
дарственного Эрмитажа: (Кат.
выст.) / Авт. вступ. ст. и сост.
Ч. А. Мезенцева. М.: ВХПО. 51 с.
Библиография
389
195.	Идеи Возрождения и философия
нового времени: (Сб. науч, ст.) /
АН СССР. Ин-т философии. М.
Из содерж.: Богуславский В. М.
У истоков «беллианизма». С. 10—
32; Бургете А. Ф. Эразмиан-
ство — идеологический фактор ис-
панского Возрождения. С. 33—57;
Бургете М. Р. Мигель Сервет —
гуманизм и наука. С. 58—76; Бат-
кин Л. М. Макьявелли об индивиде
как субъекте исторического дей-
ствия: (Письмо к Пьеро Содери-
ни). С. 77—103; Лазарев В. В.
К историко-философскому осмыс-
лению коперниканской револю-
ции. С. 103—132; Михаленко Ю. П.
Ф. Бэкон и эпоха Возрождения.
С. 132-167.
196.	Исламов Т. М., Фрейдзон В. И.
Переход от феодализма к капита-
лизму в Западной, Центральной и
Юго-Восточной Европе: Некото-
рые решения и дискус. пробл. //
Новая и новейшая история. № 1.
С. 83-96.
Виноградов В. Н. Об общем и
особенном // Там же. № 4. С. 78—
81; Малов В. Н. Единство и про-
тиворечия позднефеодального пе-
риода // Там же. С. 82—86; Дья-
ков В. А. Углублять исследования
важной темы // Там же. № 3.
С. 112-113.
По поводу статьи Т. М. Исла-
мова и В. И. Фрейдзона.
197.	Кудрявцев О. Ф. Ренессансная
апология наслаждения. (К прочте-
нию некоторых мест «Утопии»
Томаса Мора) // История соци-
алистических учений, 1986. М.
С. 197-228.
198.	Мотрошилова Н. В. Ориентации
новой личности и их выражение
в философии человека XVII ст. //
Историко-философский ежегод-
ник, 86. М. С. 84-103.
199.	Наумов Е. П. Об особенностях
перехода от феодализма к капита-
лизму в Юго-Восточной Европе //
Новая и новейшая история. № 6.
С. 87-91.
200.	Орнаментальная гравюра XVII в.
в собрании Эрмитажа: Кат. выст. /
[Авт. вступ. ст. и сост. А. Л. Ра-
кова]. Л.: Искусство. 62, [1] с.: ил.
201.	Работа с редкими и ценными изда-
ниями: Метод, рекомендации по
описанию иностр, старопеч. книг
второй половины XVI в. и XVII
в. / Гос. б-ка СССР им. В. И. Ле-
нина. НИО истории кн., редких и
особо ценных изд. (Музей кн.);
[Подгот. Н. П. Черкашиной]. М.:
ГБЛ. 89, [1] с.: ил.
202.	Ревуненкова Н. В. Использование
античных источников Жаном
Кальвином // Культура эпохи
Возрождения. Л. С. 174—184.
203.	Роллан Р. Музыкально-историче-
ское наследие: В 8 вып.: [Пер.
с фр. и ит.]. М.: Музыка.
Вып. 1: История оперы в Европе
до Люлли и Скарлатти: Истоки со-
врем. муз. театра. 310 с.
204.	Россия XV—XVII вв. глазами
иностранцев / Подгот. текстов,
вступ. ст. и коммент. Ю. А. Лимо-
нова. Л.: Лениздат. 543 с.: ил.
(Б-ка «Страницы истории отече-
ства» ).
Лимонов Ю. Россия в западно-
европейских сочинениях XV —
XVII вв. С. 3-16.
204а. Тезисы докладов научных сессий,
посвященных итогам работы Гос.
музея изобразительных искусств
им. А. С. Пушкина за 1985 г. М.
Из содерж.: Кислых Г. С. Рису-
нок А. Дюрера из собрания ГМИИ
им. А. С. Пушкина. С. 20—22; Его-
рова К. С. Картина Гиллиса ван
Фалькенборха из собрания ГМИИ
им. А. С. Пушкина. С. 22—23: Сад-
ков В. А. Неизвестные рисунки
Псевдо-Блеса, Дирка Крабста и
Питера де Молейна из собрания
ГМИИ им. А. С. Пушкина. С. 23—
27; Майская М. И. Рисунок Ганса
Роттенхаммера из собрания ГМИИ
им. А. С. Пушкина. С. 27; Мар-
кова В. Э. Работы итальянских
мастеров на выставке «Натюр-
морт в европейской живописи
XVI —начала XX в.». С. 28—30.
205. Урманова Л. П. Тема труда
в творчестве Эразма Роттердам-
ского// Культура Возрождения и
общество. М. С. 172—179.
206.	Художественная культура в капи-
талистическом обществе: Струк-
турно-типол. исслед. / Науч. ред.
М. С. Каган; ЛГУ им. А. А. Жда-
нова. Л.: Изд-во ЛГУ. 287 с.: ил.
Часть книги — эпоха средневе-
ковья.
207.	Чиколини Л. С. Социальная уто-
пия как явление общественной
390
Библиография
мысли в переходную от феода-
лизма к капитализму эпоху //
История социалистических уче-
ний, 1986. М. С. 26-48.
208.	Чудинов А. В. Конференция
«Эразм Роттердамский и культура
его времени» // ВИ. № 9. С. 117 —
118.
Москва, 25—26 июня 1986 г.
209.	Эразм Роттердамский. Философ-
ские произведения / Отв. ред.
В. В. Соколов; Пер. и коммент.
Ю. М. Каган; АН СССР. Ин-т
философии. М.: Наука. 703 с.
(Памятники филос. мысли).
*
210.	Ананян Ж. А., Галустян Д. О.
[Рецензия] // Народы Азии и Аф-
рики. № 2. С. 197 — 200. — Рец. на
кн.: Османская империя и страны
Центральной, Восточной и Юго-
Восточной Европы в XV—XVI вв.:
Гл. тенденции полит, взаимоотно-
шений. М., 1984.
211.	Брагина Л. М. [Рецензия] // Но-
вая и новейшая история. № 1.
С. 181 — 183. — Рец. на кн.: Со-
циально-экономические проблемы
генезиса капитализма: [Сб. ст.] /
Отв. ред. А. Н. Чистозвонов. М.,
1984.
212.	Тажуризина 3. А. От гуманистов
до Бейля // Вести. МГУ. Сер. 7,
Философия. № 1. С. 87—88. —
Рец. на кн.: Соколов В. В. Евро-
пейская философия XV —XVII вв.
М.: Высш, шк., 1984.
213.	Шпотов Б. М. [Рецензия] //СВ.
Вып. 49. С. 265—272. — Рец. на
кн.: Чистозвонов А. Н. Генезис
капитализма: проблемы методоло-
гии. М., 1985.
214.	Ястребицкая А. Л. [Рецензия] //
Новая и новейшая история. № 4.
С. 189 — 191. — Рец. на кн.: Чисто-
звонов А. Н. Генезис капитализма:
проблемы методологии. М., 1985.
См. также № 92, 94, 95, 99, 100.
б) ИСТОРИЯ ОТДЕЛЬНЫХ СТРАН
Англия
215.	Барг М. А. Историзм Фрэнсиса
Бэкона//ВИ. № И. С. 67-87.
216.	Карев В. М. Фрэнсис Бэкон: рели-
гия, философия и политика // Ре-
лигии мира, 1985. М. С. 141 — 171.
217.	Кириллова В. М. «Основные пла-
вания английской нации» Ричарда
Хаклюйта и пропаганда идеологии
колониальной экспансии Англии
на рубеже XVI —XVII вв.//
Проблемы идеологии и культуры
в раннеклассовых формациях:
Межвуз. сб. науч. тр. М. С. 86 — 98.
218.	Магаков Г. Ю. Англо-шотландский
союзный договор 1586 г. // Вести.
ЛГУ. История. Яз. Лит. Вып. 2.
С. 93-96.
219.	Майкапар А. Е. Музыкант елиза-
ветинской Англии: статус, амби-
ции, контакты // Культура Воз-
рождения и общество. М. С. 219 —
231.
220.	Самсонова Т. Н. Об изучении
«Утопии» Томаса Мора в новей-
шей буржуазной историографии //
История социалистических уче-
ний, 1986. М. С. 251-265.
221.	Сапрыкин Ю. М. Из истории об-
щественных идей в Англии в конце
XVI в. // Вести. МГУ. Сер. 8,
История. № 6. С. 62 — 71.'
222.	Штекли А. Э. «Досуг во Фланд-
рии» и создание «Утопии»: (К
критике господствующей текстол.
концепции) // История социали-
стических учений, 1986. М. С.
174-196.
223.	Штекли А. Э. О политическом
строе Утопии // СВ. Вып. 49. С.
117-140.
*
224.	Гутнова Е. В. [Рецензия] // СВ.
Вып. 49. С. 304—307. — Рец. на
кн.: Mothes G. England im (Jm-
bruch: Volksbewegungen an der
Wende vom Mittelalter zur Neu-
zeit. Weimar, 1983. 279 S.
225.	Мананчикова H. П. [Рецензия] //
ВИ. № 4. С. 131-134. - Рец. на
кн.: Яброва М. М. Зарождение
раннекапиталистических отноше-
ний в английском городе: (Лондон
XIV — начала XVI в.). Саратов,
1983.
Венгрия
226.	Пах Ж. П. Проблема запаздыва-
ния перехода от феодализма к ка-
питализму на примере историче-
ского развития Венгрии // Новая
и новейшая история. № 5. С. SO-
88.
См. также № 115.
Библиография
391
Германия
227.	Баев С. И. Бальтазар Гумбайер
и реформационное движение в
Вальдсгуте в 1523—1524 гг. //
Вести. Харьк. ун-та. № 296.
С. 123-128.
228.	Балакин В. Д. Общественное вос-
питание в социальной утопии Анд-
реэ // История социалистических
учений, 1986. М. С. 154—173.
229.	Володарский В. М. Утопия Ганса
Гергота//Там же. С. 134—154.
230.	Гаврюшенко А. А. Гуманистиче-
ские воззрения Меланхтона в
1518—1520 гг. // Вести. Харьк.
ун-та. № 296. С. 117-122.
231.	Голубкин Ю. А., Дятлов В. А.
Общественно-политические взгля-
ды Андреаса Карлштадта и его
позиция в Реформации // Там же.
С. 109-117.
232.	Иванов В. В. Памфлеты и про-
граммы Юго-Западной Германии
в 1523—1526 гг. и реформация
Ульриха Цвингли: Автореф. дис.
. . . канд. ист. наук. ЛГУ им.
А. А. Жданова. Л. 20 с.
233.	Котюх А. А. К 500-летию со дня
рождения Сигизмунда Гербер-
штейна // Вести. ЛГУ. Геология.
География. Вып. 4. С. 110—112.
234.	Луковцева А. А. Отражение
крестьянской идеологии периода
Великой Крестьянской войны в
Германии в творчестве Себастьяна
Франка// СВ. Вып. 49. С. 141 —
152.
235.	Некрасов Ю. К. Концепция «рево-
люции простого человека» в совре-
менной западногерманской исто-
риографии Крестьянской войны //
Ежегодник германской истории,
1985. М. С. 227-246.
236.	Симонов В. Н. Немецкие газеты
XVII в. — как лингвистический
источник // Науч. докл. высш. шк.
Филол. науки. № 2. С. 77 — 79.
237.	Таценко Т. Н. Реформация и
начальное образование в немецких
городах XVI в. // Городская куль-
тура: Средневековье и начало но-
вого времени. Л. С. 127 — 151.
238.	Чиркин В. А. Социально-эконо-
мическое положение немецкого
крестьянства в I четверти XVI в.:
(По материалам тюринг.-саксон.
р-на): Автореф. дис. . . . канд. ист.
наук. Моск. обл. пед. ин-т
им. Н. К. Крупской. М. 21 с.
239.	Штекли А. Э. Вильгельм Циммер-
ман о движении Ганса Бехайма //
История социалистических уче-
ний, 1986. М. С. 282-284.
240.	Штекли А. Э. Каспар Штюблин
и его утопия // Культура эпохи
Возрождения. Л. С. 153—166.
241.	Шулъц Ю. Ф. Конрад Цельтис
о книгах, книжниках, библиоте-
ках // Книга: Исслед. и мате-
риалы. Сб. 52. С. 170—174.
*
242.	Чертихин' В. Е. [Рецензия] //
Вопр. философии. № 5. С. 162 —
164. — Рец. на кн.: Соловьев Э. Ю.
Непобежденный еретик: Мартин
Лютер и его время. М., 1984.
243.	Чистозвонов А. Н. [Рецензия] //
СВ. Вып. 49. С. 324-326. - Рец.
на кн.: Blickle Р. Die Bevolution
von 1525. Munchen, 1983.
244.	Чистозвонов A. H. [Рецензия] //
СВ. Вып. 49. С. 307-311. - Рец.
на кн.: Schulze W. Bauerlicher Wi-
derstand und Feudale Herrschaft in
der Friihen Neuzcit. Stuttgart, 1980.
344 S.
245.	Шмелев В. Д., Чертихин В. Е.
[Рецензия] // Вопр. философии.
№ 5. С. 160—164. — Рец. на кн.:
Соловьев Э. Ю. Непобежденный
еретик: Мартин Лютер и его время.
М., 1984.
См. также № 128, 279.
Дания
246.	Возгрин В. Е. Копенгагенский
университет и духовная культура
Дании (XV—XVII вв.) // Город-
ская культура: Средневековье и
начало нового времени. Л. С. 152 —
181.
Испания
247.	Каганэ Л. Л. Испанский портрет
XVI в.: Его социальная и гума-
нист. основа // Культура Возрож-
дения и общество. М. С. 209—218.
248.	Плавскин 3. И. Политическая
мысль Испании XVI—XVII вв. и
драматургия эпохи Возрожде-
ния // Там же. С. 200—208.
249.	Iberica: Кальдерон и мировая
культура: [Сб. ст.] / АН СССР;
Отв. ред. Г. В. Степанов. Л.:
Наука.
Вопросы испанской культуры
XVII в. С. 163-228.
392
Библиография
Италия
250.	Монтеверди К. Из писем Клаудио
Монтеверди: Пер. с ит. / Вступ. ст.
и коммент. И. Гамовой // Сов. му-
зыка. № 1. С. 104-111.
*
251.	Андреев М. Л. Социальная проб-
лематика в комедии итальянского
Возрождения // Культура Воз-
рождения и общество. М. С. 138—
144.
252.	Андрушко В. А. Критика мета-
физики в книге Марио Низолио
«Об истинных принципах и истин-
ном методе философствования» //
Культура эпохи Возрождения. Л.
С. 127-138.
253.	Баткин Л. М. На пути к понятию
личности: Кастильоне о «гра-
ции» // Культура Возрождения и
общество. М. С. 86—95.
254.	Бурлацкий Ф. М. Загадка и урок
Никколо Макиавелли: [Пер. с
рус.]. М.: Прогресс, Б. г. 334, [2]
с. На ит. яз.
255.	Воробьева И. Г. Венецианские ис-
точники по истории Далмации
XV —XVII вв. // Сов. славяноведе-
ние. № 4. С. 34—42.
256.	Всеволожская С. Вновь опреде-
ленная картина Ассерето в Эрми-
таже // Сообщ. Гос. Эрмитажа.
Вып. 51. С. 7—8.
257.	Гайденко П. П. О философско-
теоретических предпосылках меха-
ники Галилея // Историко-фило-
софский ежегодник, 86. М. С. 69—
83.
258.	Горфункель А. X. Опыт отож-
дествления издания Данте по фраг-
ментам // Культура эпохи Воз-
рождения. Л. С. 233—237.
259.	Дажина В. Андреа дель Сарто //
Художник. № 8. С. 54—59.
260.	Дажина В. Д. Микеланджело:
Рисунок в его творчестве. М.:
Искусство. 215 с.: ил.
261.	Дажина В. Д. Социальные корни
раннего маньеризма в Италии //
Культура Возрождения и обще-
ство. М. С. 145-152.
262.	Катасонов В. Н. О «платонизме»
Галилея (по поводу интерпретации
А. Койре) // Исследования по ис-
тории физики и механики. М. С.
38-49.
263.	Котельникова Л. А. Ремесленники-
арендаторы в городе и деревне
Тосканы в XVI в.: (По материалам
Гос. архива Флоренции) //СВ.
Вып. 49. С. 104-116.
264.	Кудрявцев О. Ф. Послевоенная
историография итальянского ре-
формационного движения // СВ.
Вып. 49. С. 166-182.
265.	Кустодиева Т. Гризайль Чиголи
«Мучение св. Иакова Старшего» //
Сообщ. Гос. Эрмитажа. Вып. 51.
С. 3-4.
266.	Малашенко Е. Болонская Акаде-
мия и маньеризм: К 400-летию
основания Болон. Акад, братьев
Карраччи // Искусство. № 8. С.
60-68.
267.	Малашенко Е. Жизнь и творчество
Джорджо Вазари: // Художник.
№ 12. С. 49-52.
268.	Панченко Д. В. Утопический город
на исходе Ренессанса (Дони и
Кампанелла) // Городская куль-
тура: Средневековье и начало но-
вого времени. Л. С. 75—97.
269.	Панченко Д. В. «Ad usanza
di Pitagorici»: Об одном источнике
«Города солнца» Кампанеллы //
Культура эпохи Возрождения. Л.
С. 150-153.
270.	Петров М. Т., Черняк И. X. Из
истории изучения эпохи Возрожде-
ния в послевоенный период //
Там же. С. 5 — 17.
О работах В. И. Рутенбурга.
271. Ролова А. Д. Итальянское об-
щество XVI в. и специфика куль-
туры позднего Возрождения //
Культура Возрождения и обще-
ство. М. С. 96—109.
272.	Стам С. М. Высокое Возрождение:
идейное содерж. социальные ис-
токи, общественное значение //
Там же. С. 110 — 119.
273.	Харитонович Д. Э. К проблеме
восприятия гуманистической куль-
туры в итальянском обществе
XVI в. (Ваноччо Бирингуччо и его
трактат «De la pirotechnia») //
Там же. С. 153—161.
274.	Чиколини Л. С. Гуманистические
и реформационные идеи Челио Се-
кондо Курионё // Культура эпохи
Возрождения. Л. С. 112 — 127.
275.	Юсим М. А. Макиавелли в совет-
ской литературе последнего деся-
тилетия // СВ. Вып. 49. С. 183—
194.
Библиография
393
276.	Бирюкова Н. Ю. Рафаэль и разви-
тие шпалерного ткачества Запад-
ной Европы // Рафаэль и его
время. М. С. 132—154.
277.	Григорьева И. Выставка к 500-ле-
тию со дня рождения Рафаэля //
Сообщ. Гос. Эрмитажа. Вып. 51.
С. 75.
278.	Кустодиева Т. [Всесоюзная конфе-
ренция «Рафаэль и его эпоха», Гос.
Эрмитаж, 12 — 14 апр. 1983. г.] //
Там же. С. 92—93.
279.	Немилое А. Н. Рафаэль и Дюрер //
Рафаэль и его время. М. С. 104 —
107.
280.	Рафаэль и его время // Отв. ред.
Л. С. Чиколини. М.
Из содерж.: Гращенков В. Н. Об
искусстве Рафаэля. С. 7—45;
Смирнова И. А. «Станца делла
Сеньятура»: Ее назначение и
пробл. программы росписи. С. 46 —
64; Горфункель А. X. «Диспут»
Рафаэля. С. 65—73; Бартенев И. А.
Рафаэль и архитектура. С. 74 — 88;
Либман М. Я. Рафаэль и скульп-
тура. С. 89 — 103; Майкапар А. Е.
О музыкальной эрудиции Ра-
фаэля. С. 108—120; Неверов О. Я.
Античное искусство и декоратив-
ная живопись мастерской Рафаэля.
С. 121 — 130; Михайлова О. Э. Ис-
пользование композиции произве-
дений Рафаэля и его школы в
росписи итальянской майолики.
С. 142 — 154; Хлодовский Р. И.
Анджело Полициано на «Пар-
насе»: Поэт, генезис худож. идеала
Высокого Возрождения. С. 155—
163; Брагина Л. М. Эстетические
идеи в итальянском гуманизме
второй половины XV —начала
XVI в. С. 164-178; Кудряв-
цев О. Ф. Эстетические искания
гуманистов круга Рафаэля. С.
178—198; Чиколини Л. С. Гума-
нистический идеал Кастильоне.
С. 199—210; Андреев М. Л. Прин-
цип ансамбля в поэтике «Неисто-
вого Орландо»: К пробл. универе,
стиля в лит. и искусстве Высокого
Возрождения. С. 211—217; Ели-
на Н. Г. О лирике Пьетро Бембо.
С. 218—223; Дажина В. Д. Рим-
ское окружение Рафаэля. С. 224 —
237; Кустодиева Т. К. Картины
Рафаэля в Эрмитаже. С. 238—248.
См. также № 124, 126, 132—134,
136, 141,147, 148, 149, 150, 152, 153,
158, 169, 173.
Нидерланды
281.	Издания Бельгии XVII в. / Сост.
В. П. Степанова; Гос. публ. ист.
б-ка. Отд. ред. кн. М. 95 с.
282.	Маркина Ё. Д. «Глобус Блау»
XVII в. в Государственном Исто-
рическом музее // Памятники нау-
ки и техники, 1984. М. С. 128—139.
283.	Смольская Н. Новое о картине
П.-П. Рубенса «Христос в терновом
венце» // Сообщ. Гос. Эрмитажа.
Вып. 51. С. 5 — 7.
284.	Сугробова О. В. Герард Давид
и живопись Брюгге первой трети
XVI в. // Тез. докл. науч, сес.,
посвящ. итогам работы Гос. музея
изобраз. искусств им. А. С. Пуш-
кина за 1985 г. М. С. 67 — 69.
См. также № 174.
Португалия
См. № 176.
Франция
285.	Выговский И. И. Донесения посла
Франции из Польши за 1648 —
1649 гг. как источник по истории
освободительной борьбы украин-
ского народа под руководством
Богдана Хмельницкого//Феода-
лизм: економ1ка, классова бороть-
ба, культура. Ки!в. С. 106—115.
На укр. яз.
286.	Золотов Ю. Пуссен и античность //
Искусство. № 3. С. 61 — 66.
287.	Кайдаков С. В. Декарт: Проблема
философского объекта познания //
Вопр. философии. № 6. С. 85—93.
288.	Лещинская И. И. Влияние идеи
математизации на формирование
рационализма в картезианской
философии // Философия и науч,
коммунизм. Вып. 13. С. 48—54.
289.	Малов В. Н. Фронда // ВИ. № 7.
С. 76-87.
290.	Маслобоева Л. Е. Античность и
современность в поэтической ре-
форме Плеяды // Культура эпохи
Возрождения. Л. С. 42—54.
291.	Червонная Т. М. Рецепция рим-
ского права у Ги Кокиля //
Там же. С. 167 — 174.
292.	Эльфонд И. Я. Проблема тирании
в трактате И. Жантийе «Анти-
26 Зак. 605
394
Библиография
Макьявелли» // Культура Возрож-
дения и общество. М. С. 190—199.
См. также № 186.
Швеция
293.	Чекин Л. С. [Рецензия] // ВИ.
№ 5. С. 118—120. — Рец. на кн.:
Савельева Е. А. Олаус Магнус и его
«История северных народов». Л.,
1983.
Европейские колонии в Америке
294.	Жук С. И. Новая Швеция //
ВИ. № 4. С. 181-185.
295.	Калашников В. М. Освободитель-
ная борьба индейских племен Се-
верной Америки против европей-
ской колониальной экспансии:
Автореф. дис. . . . д-ра ист. наук.
МГУ им. М. В. Ломоносова. М.
32 с.
296.	Лопес Вальдес Л. Р. Рабство и
работорговля на Кубе // Расы и
народы. Вып. 16. С. 167 — 175.
297.	Петрова А. А. Некоторые новые
тенденции в испанской историо-
графии социально-экономической
политики Испании в Америке в
XVI-XVII1 вв.//Вести. ЛГУ.
Сер. 2. История. Яз. Лит. Вып. 1.
С. 24-29.
*
298.	Скрягина М. «Вольные добыт-
чики» — герои книги / Мор. флот.
№ 12. С. 65. — Рец. на кн.:
Блон Ж. Флибустьерское море
[Пер. с фр.]. М.: Мысль.
ДОПОЛНЕНИЯ К СПИСКАМ ЗА 1984 И 1985 гг.*
1.	Антонова Е. В. Проблема свободы
в философии Эриугены // Проб-
лемы истории домарксистской фи-
лософии: Средневековый способ фи-
лософствования. М., 1985. С. 16—52.
2.	Бровина Л. В., Сырников А. С.
Проблема развития человека в про-
цессе управления в раннем утопиче-
ском социализме //Из истории со-
циалистических идей: методология
анализа и проблема личности.
Свердловск, 1984. С. 74 — 78.
3.	Бычков В. В. Эстетика Аврелия
Августина. М.: Искусство, 1984.
264 с.
4.	Васильев Ю. С. Борьба с польско-
шведской интервенцией на Русском
Севере в начале XVII в.: Учеб,
пособие к спецкурсу// Волог. пед.
ин-т. Вологда, 1985. 83 с.
5.	Визгин В. П. Герметическая тради-
ция и генезис науки // Вопр. исто-
рии естествознания и техники. 1985.
№ 1. С. 56-63.
6.	Возрождение: Культура, образова-
ние, обществ, мысль. Иваново, 1985.
Из содерж.: Ревякина Н. Франческо
Петрарка и гуманистическая педа-
гогика. С. 6 — 21; Девятайкина Н.
Петрарка и авиньонское папство:
(По «Письмам без адреса»). С. 24 —
40; Нехаева С. Источники существо-
вания студентов Флорентийского
университета в эпоху Возрождения
(1473-1503). С. 40-54; Тимо-
* СВ. 1988. Вып. 51; СВ. 1989. Вып. 52.
феева Н. Итальянский гуманизм
и античное культурное наследие: (К
историч. изуч. памятников мате-
риал. культуры в XIV —XV вв.).
С. 55—65; Сонина Т. Художествен-
ная ориентация Болоньи XV в.
С. 66 — 76; Горфункель А. Никколо
Макиавелли — банкир или гума-
нист? С. 76—84; Врубель А. Этико-
педагогические взгляды Гийома
Бюде: (Трактат «О воспитании
государя»). С. 84 — 99; Румянце-
ва К. Традиции миннезанга и гума-
нистическая культура в творчестве
Михеля Бехайма. С. 100 — 101;
Иванов М. Социальные идеи Са-
муэля Хартлиба. С. 112—124.
7.	Гутнова Е. В. Марксистско-ленин-
ское понимание истории и проблема
классовой борьбы средневекового
крестьянства в современной запад-
ной медиевистике // Марксизм-ле-
нинизм и развитие исторической
науки в странах Западной Европы
и Америки: (В 2 т.). М., 1985. Т. 1.
С. 68-100.
8.	Евдокимова Ю. К. Полифония сред-
них веков и эпохи Возрождения:
Лекция по курсу «Полифония» /
Гос. муз.-пед. ин-т им. Гнесиных.
М., 1985. 59, [1] с.
9.	Есаян Э. Великая хартия воль-
ностей в современном английском
праве // Вести. Ереван, ун-та. Об-
ществ. науки. 1985. № 3. С. 140—
144. Рез. на арм. яз.
10.	Западноевропейская графика XV —
XX вв.: Сб. ст. Л.: Искусство, 1985.
Библиография
395
Из содерж.: Несселыитраус Ц. Кси-
лографии первопечатного издания
книги Ульриха Молитора «О жен-
щинах-ламиях и пифониссах, по-
немецки именуемых нечистой силой
или ведьмами». С. 5—11; Неверов О.
Серия гравюр Энео Вико «Из антич-
ных камей и гемм» и ее источники.
С. 12—23; Мезенцева Ч. К вопросу
влияния гравюры на искусство не-
мецкой плакетки. С. 24 — 39; Лин-
ник И. О ранее неопознанных ри-
сунках Филиппа де Шампеня и Луи
Сильвестра Младшего к сюитам
картин «Жизнь Бенедикта Нурсий-
ского». С. 40—45.
11.	Казакова Н. А. Русский перевод
XVII в. труда Блау «Theatrum orbis
terrarum sive atlas novus» // Вспо-
могательные исторические дисцип-
лины. Л., 1985. Вып. 17. С. 161 — 178.
12.	Косарева Л. М. Проблема герме-
тизма в западных исследованиях
генезиса науки // Вопр. истории
естествознания и техники. 1985.
№ 3. С. 128-135.
13.	Малов В. Н. Итальянская школа
латинской палеографии и теория
Маллона —Маришаля // Вспомога-
тельные исторические дисциплины.
Л., 1985. Вып. 17. С. 321-342.
14.	Марат Я. Н. Идеологическая экс-
пансия католической церкви в Бело-
руссии и Литве во второй половине
XVI в. // Актуальные вопросы
научного атеизма и истории рели-
гии. Гродно, 1985. С. 52—60.
15.	Мокрецова И. П., Романова В. Л.
Французская книжная миниатюра
XIII в. в советских собраниях,
1270 — 1300. М.: Искусство, 1984.
251 с.: ил.
16.	Мухачев В. В. Утопический социа-
лизм и предыстория социализма //
Из истории социалистических идей:
методология анализа и проблема
личности. Свердловск, 1984. С. 27 —
52.
17.	Мыцык Ю. А. Записки иностранцев
как источник по истории освободи-
тельной борьбы украинского народа
1648 — 1654	гг. Днепропетровск:
Изд-во Днепропетров. ун-та. 1985.
84 с.
18.	Саранчин Ю. К. Антропоцентризм
социальной утопии Ф. Бэкона //Из
истории социалистических идей:
методология анализа и проблема
26*
личности. Свердловск, 1984. С. 67 —
73.
19.	Серовайская Ю. Я. Проблемы
крестьянской общины средневеко-
вой Англии в исследованиях Уор-
рена О. Оулта // Критика совре-
менной буржуазной историографии
всеобщей истории. Караганда, 1984.
С. 34-47.
20.	Сидоров А. А. О мастерах зарубеж-
ного, русского и советского ис-
кусства: Избр. труды. М.: Сов. ху-
дожник, 1985. (Б-ка искусствозна-
ния) .
Из содерж.: «Четыре апостола»
Альбрехта Дюрера и связанные с
ними спорные вопросы. С. 17—42;
Манни и Дюрер: К вопр. о взаим.
влияниях в искусстве XVI в. С. 43—
48; Ганс Гольбейн Младший. С. 49—
61; Графический язык Рембрандта.
С. 62-75.
21.	Соловьев Э. Ю. Мартин Лютер —
критик схоластики // Проблемы ис-
тории домарксистской философии:
Средневековый способ философст-
вования. М., 1985. С. 89—109.
22.	Труды Института всеобщей истории
Академии наук СССР, 1981 — 1984 /
[Сост. Н. А. Араловец]. М.:
ИНИОН. 1985. 207 с.
Среди прочих — работы по исто-
рии средних веков.
23.	Уманская Т. А. Структура учения
Августина о душе // Проблемы ис-
тории домарксистской философии:
Средневековый способ философст-
вования. М., 1985. С. 1 — 15.
24.	Чернышева Л. А. Фома Аквинский
и особенности средневекового спо-
соба философствования // Там же.
С. 53-69.
25.	Черняк О. П. Западноевропейские
словари и учебники русского языка
(XVI—XVII вв.) // Книга и ее рас-
пространение в России в XVI —
XVIII вв. Л., 1985. С. 25-36.
26.	Якимович А. К. Веласкес и испан-
ский театр // Труды / Акад, худо-
жеств СССР. 1984. Вып. 2. С. 150—
‘ 160.
*
27.	Иваненко Д. Д. [Рецензия] //
Вопр. истории естествознания и
техники. 1985, № 3. С. 152—154. —
Рец. на кн.: Galileo е Padova: Mostra
di strumenti, libri in cisoni. Padova,
1983. 116 p.
Составитель И. И. Фролова
РЕЗЮМЕ СТАТЕЙ
М. A. BOJCOV. «DIE GOLDENE
BULLE» VOM JAHRE 1356 UND
DIE KONIGSMACHT IN DEUT-
SCHLAND IN DER ZWEITEN
HALFTE DES 14. JAHRHUN-
DERTS
A. N. TCHISTOZVONOV. «L’EX-
PANSION COLONIALE COM-
MERCIALE DES PAYS-BAS AUX
XVI°-XVIIC SIECLES ET LES
MUTINER1ES SUR LES NAVIRES
DES FLOTTES OCEANIQUES»
Die Goldene Bulle vom Jahre 1356
war keine Kapitulation des Kaisers vor
den Kurfiirsten. Ebensowenig darf man
sic als solchen Kompromiss einschatzen,
der nur Kurfiirsten wesentliche Vorteile
brachte. Es gibt jetzt kaum zuverlassige
Nachrichten liber die urspriinglichen
Absichten Karls IV., um eine Bilanz
von Erfolgen und Niederlagen des Kaisers
auf den Reichsversammlungen in Nurn-
berg und Metz zusammen mit E. L. Peter-
sen und B.-U. Hergemoller aus dem
Text der Bulle ziehen zu versuchen.
Doch ist klar genug, dass es unter
Hauptzwecken des Kaisers wenigstens
zwei waren, die er erfolgreich erreichte:
1) Ausschliessung seiner Rivalen und
Feinde aus dem Kurfiirstenkolleg und
Regelung der Konigswahlen; 2) Befesti-
gung der ganz besonderen, hochst privile-
gierten Lage Bohmens in Reichsverfas-
sung. Das war bemerkenswerter Sieg,
Ausgangspunkt solcher Politik, die wohl
das Ziel verfolgte, bohmische Konigsdy-
nastie in fiihrende Macht im Reich zu
verwandeln. Was bei der Goldenen Bulle
erteilten Kurfiirstenprivilegien betrifft,
hatten sie meistens symbolischen Charak-
ter oder fixierten schon lang vorher aner-
kannte Rechte. Man darf nicht «juris-
tische» und «zeremonielle» Teile der
Bulle voneinander teilen. Sie zeigen
zusammengenommen die Haupttendenz
des «Gesetzbuches», Autoritat der Kaiser-
macht zu befestigen und die von jeder
Schmalerung zu verteidigen. Die Gol-
dene Bulle entsprach zur Zeit ihrer Ent-
stehung mehr Anspriichen der Zentralge-
walt als diesen der Kurfiirsten. Ihr Text
wurde nur viel spater im Laufe politischer
Auseinandersetzungen in Interessen Par-
tikulargewalten interpretiert und benutzt.
Des le milieu du XVIе siecle, les
Pays-Bas jouaient en fait un role domi-
nant dans le marche capitaliste mondial
qui commemjait a se former. Un siecle
plus tard, cette domination etait un fait
indiscutable, bien qu’elle ne soit personni-
fiee que par cette partie des Pays-Bas
qui apres la revolution et la querre
de liberation contre 1’Espagne, prit le nom
de Republique des Provinces-Unies. Le
taux general de la circulation marchande
de la province de Hollande atteignait de
75 a 100 millions de guldens. Plus de deux
mille navires neerlandais sillonnaient-
les mers et les oceans. La direction princi-
pale du commerce restait la mer Baltique.
Cependant, apparut un nouveau bastion:
la Compagnie des Indes Orientales, com-
pagnie au monopole privilegie, qui fut
suivie par la creation de toute une constel-
lation de compagnies commerciales de ce
genre. Les formes et les methodes des ope-
rations commerciales changeaient. Sur-
tout dans les conditions des guerres pres-
que permanentes, les benefices ne pouvai-
ent etre garantis que par 1’union du com-
merce, de la contrebande et de la piraterie,
auxquels se joignit par la suite le com-
merce des esclaves. La piraterie presque
legale et I’arbitraire a bord des flotilles
oceaniques engendrerent un climat socio-
psychologique specifique parmi les equi-
pages. La solde basse des matelots etait
compensee par toutes sortes d’infractions,
les mutineries devinrent de plus en plus
frequentes. L’avidite a s’enrichir poussait
les matelots a commettre ouvertement
des actes criminels, pendant lesquels
etaient commis des actes de terrorisme,
qui dans certains cas acqueraient un
caractere de masse, surtout lorsque des
elements criminels s’infiltraient dans les
Резюме статей
397
equipages. Etant donne que les marins
representaient une partie tres importante
du «proletariat manufacturier» de la Re-
publique, la question se pose: faut-il
rapporter de telles anomalies seulement
aux categories des «particularites» du
risque professionnel, etc. ou bien faut-il
envisager les marins comme un groupe,
une structure socio-professionnel spe-
ciaux.
N. G. PODALJAK. DIE ROSTOC-
KER «DOMFEHDE» 1487-1491
(Beitrag zur Erforschung des sozial-
politischen Kampfes in den Hanse-
stadten am Ende des 15. Jahrhun-
derts).
Im Artikel handelt es sich um eines
der markantesten Ereignissen des deuts-
chen Mittelalters — um die Rostocker
«Domfehde» 1487 — 1491, die durch die
enge Verflechtung der antifiirstlichen
Bewegung mit dem Kampf des Biirger-
tums gegen das Vorherrschen und die
Allmacht der Patrizieroligarchie, fiir die
Demokratisierung der Stadtverwaltung
gekennzeichnet war.
Diese Bewegung entfaltete sich in den
Bedingungen der sich immer vertiefenden
Krise der Hanse, die die scharfe Verschle-
chterung der Lage der Mittel- und
Unterschichten der Bevolkerung der
Hansestadte zur Folge hatte und objek-
tive Voraussetzungen fur das Anwachsen
der Unzufriedenheit des Volkes schuf.
Als Haupttriebkrafte der «Domfehde»
hatten sich die Mittelschichten des
Biirgertums und die Volksmassen erwie-
sen, aus deren Milieu auch der hochbe-
gabte und entschlossene Leiter der Bewe-
gung, der Maurer Hans Runge stammte.
Dem Biirgertum war es gelungen, sein
eigenes Machtorgan «60-er Ausschuss»
zu bilden und die Verwirklichung
mancher seiner Forderungen zu errei-
chen.
Dem Rostocker Patriziat war es gelun-
gen, mit Unterstiitzung der vereinten
Krafte der Hanse und der Landesfiirsten
die Volsbewegung zu unterdriicken und
seine Herrschaft zu behalten.
P. YU. OUVAROV. LES COUCHES
URBAINES D’APRES L’lNVEN-
TAIRE DES REGISTRES DES
INSINUATIONS DE CHATELET
DE PARIS. 1539-1559.
Dans 1’inventaire des registres des
insignuations publie par A. Compardon
et E. Tuety le groupe le plus representa-
tifs est celui des donations aux etudiants
de I’Universite de Paris. L’auteur ne se li-
mite pas a la repartition socio-profession-
nelle des 1248 donateurs, mais tente de
relever les traits de comportement pro-
pres a chaque groupe.
La formation universitaire etait rela-
tivement «ouverte»: parmi les donateurs
3,6 % sont les compagnons et manouvri-
ers, 9,13 % — les «laboureurs» qui trans-
portaient les biens a leurs enfants ou
a leurs proches parents. Mais la plupart
appartient aux couches commercales
et industrielles urbaines. Les bourgeois
composent 20,35 %, les marchands (sans
titre «bourgeois») — 16,02 %, les arti-
sans — 14,35 %. Les officiers et les gens
de loi forment aussi leur groupe
a part — 19,39 %. Les nobles et les
seigneurs qui n’avait pas d’autres indica-
tions representent correspondant 5,37 %
et 2,08 % les donateurs.
Si dans les groupes superieurs (les
officiers, les bourgeois aises, les nobles)
plusieurs donations etaient destine tou-
jours au meme etudiant offertes par le
meme donateur, aux couches inferieurs
sont propres les pratiques de la coope-
rations des efforts d’un groupe des
parents et des allies pour entretenir
un etudiant. Plus la situation socio-
economique de donateur est basse, plus
sont repandues les donations des droits
sur la succession sans aucune preci-
sion.
L’analyse des actes, permet voir une
certaines correlation entre la situation
sociale et materiele des donateurs.
Ainsi, a Paris les bourgeois semblaient
beaucoup plus riches que les «simples»
marchands. Parmi les donateurs-bour-
geois se distinguent les groupes plus
fortunees: «bourgeois» (sans indications
professionnelles), «marchands bour-
geois», bourgeois de six corps. Les autres
bourgeois semblent evidemment moins
aisees. Les donateurs provinciaux consti-
tuent seulement 6,7 % parmi les bourgeo-
is, tandis’que leur part dans le groupe
398
Резюме статей
«marchand» (sans titre «bourgeois») est
57 %. Les droits de la bourgeoisie
n’etaient-ils pas plus accessibles a Pa-
ris que dans les autres villes de France?
Il est remarquable qu’a 1’interieur
des groupes urbains les donateurs-
representants des domaines touches par
le developpement du capitalisme sont
rarissimes. Meme les imprimeurs et librai-
res sont rencontres evidement moins
que les boulangcrs ou les cordonniers.
Pour les gratins de la societe urbaine
les investissements dans 1’education uni-
versitaire de leurs enfants poursuivaient
les buts de consolidation et develop-
pement des positions acquises ou de re-
production sociale (pour les officiers).
Pour les couches inferieures il s’agissait
des tentatives souvent mal renforces
materialement et temeraires meme pour
obtenir une reussite sociale.
D. FEDOSOV. THE ARBROATH
DECLARATION OF SCOTTISH
INDEPENDENCE. A. D. 1320.
Among countless vestiges of history
in the shape of written record there
are monuments that tower high above
their kind and bear perpetual significance
in the annals of a nation. Such is the
Declaration of Arbroath for the Scots.
The position wherein Scotland was
found at the outset of the 14th century
was complicated and precarious. Facing
a formidable opponent during the war
against England Robert Bruce, King
of Scots, had to come to terms with the
hostile papacy in his quest for the king-
dom’s independence and recognition.
To ensure papal support for the Scottish
cause and to promote peace with England
was the immediate aim of the letter
to Pope John XXII from lay magnates
and «the whole community of the realm
of Scotland».
Though the precise circumstances
of adoption as well as the authorship
of the letter are conjectural it is clear
that at least three original copies once
existed of which only one has survived.
However others are also preserved
in later sources and only a collation
of all these can offer the fullest evidence.
The Declaration is a very impressive
document in many respects. It is concise
yet eloquent in style, reserved yet
persuasive in tone and irresistible in argu-
ment. But it should be regarded as the
most crucial link in an entire chain
of documents affirming Scottish indepen-
dence and expressing a distinct national
feeling that enabled the Scots to defy
English power. The Declaration stands
along with the Treaty of Birgham (1290),
the «Processus» of Baldred Bisset (1301)
and the St Andrews declaration of 1309.
The article is supplied with the first
translation of the Latin original to appear
in Russian.
M. YU. BRANDT. PARLIAMEN-
TARY DEBATE ON THE PROB-
LEMS OF ANGLO-SCOTTISH
UNION, EARLY 17th CENTURY
The problems of Anglo-Scottish
Union, achieved as a result of the
accession to the English throne of Ja-
mes VI, King of Scotland, in 1603, was
put to the parliamentary debate in 1604
and became the object of an acute
struggle. The opposition of the House
of Commons to the royal schemes of the
Union is considered in the article
as a part of bourgeois and new nobility
opposition to the Stuart absolutism.
The analysis of the parliamentary de-
bate, evolution of the Grown views
on the problems of the Union, and
speeches of opposition leaders shows,
that the acuteness of the struggle was
determined by fundamental differences
in the parties’ approaches to the aims
and ways of the Union. A complex
of constitutional and political problems
(the place and role Parliament and
King in the future Anglo-Scottish
Union, the guarantees of the rights and
liberties of Parliament and limits of royal
prerogative, preservation of the funda-
mental laws) was raised during the de-
bate. These problems acquired especial
significance in the arising crises of abso-
lutism. According to the author the
Grown intended to use the Union for
considerable strengthening of absolutism
and its positions. Implimentation of the
naturalization project would mean a de-
cline of the significance of English
Parliament as the only assembly of the
estates representation in the country, and
on the other hand, a growth of the role
of King, who was out of control of any
united anglo-scottish state organ in the
Резюме статей
399
settlement of problems, common for
England and Scotland. Incorporation
of English and Scottish law would give
possibility to revise the legal principles,
defining the rights of Parliament and
prerogatives of the Crown. The economic
interests of English merchantry were
touched by trade atricles of the royal
scheme of the Union. Draft of the
«Perfect Union», proposed by the opposi-
tion was directed against the royal
absolutist claims and aimed at assigning
to Parliament functions of participation
in the lawmaking activity. National
prejudices of English commoners attached
additional acuteness to the dispute. As a
result, the scheme of the Union was
rejected, the Grown, was defeated.
I. P. SHASKOLSKY. THE THIRD
CRUSADE OF SWEDISH
KNIGHTS TO THE EASTERN
BALTIC SHORES IN 1293.
The article presents the research
of one of the most important events in the
foreign policy of medieval Sweden, i. e.
the Third Crusade of Swedish knights
to the Eastern Baltic shores. The Crusade,
the took place in 1293, was aimed at cap-
turing the western part of the Korelian
isthmus and also at the foundation
of the Viborg castle, which for several
centures became the advance post
of the Swedes close to the borders
of Russia. The article is devoted to the
studies of the entire spectrum of the
sources, containing information about the
Third Crusade.
E. MELNIKOVA. EPIC AND PRAC-
TICAL SYSTEMS OF GEOGRA-
PHICAL NOTIONS IN EARLY
MEDIAEVAL SCANDINAVIA:
FORMS OF INTERACTION
Geographical notions of mediaeval
Scandinavians (12th —14th centuries) did
not constitute a homogeneous complex.
Through ages there were created
several independent though interacting
patterns of world structure, mytho-
poetical, «learned», practical among
them Each pattern of world perception
adopted and modelled the space in a man-
ner inherent to it and opposed in some
aspects to others. The article discusses
the usage of epic place-names in non-
epic contexts (Gnitaheidr in ’The Diary’
of Nikulas of Munkathvera and Reidota-
land in various sagas and geographical
treatises) on the one hand, and the
ethnic name geatas/gautar in ’Beowulf’
on the other. The analysis of the meaning
of place- and ethnic names, when chan-
ging original context, shows the transfor-
mation of their semantics. Entering the
sphere of practical geography epic
place-names acquire historical trustwort-
hiness, they tend to be connected with
real topographical objects. On the cont-
rary a historical ethnic name in epic
context loses historicity and ethnographic
definitiveness to answer the requirements
of epic laws.
V.	A. ZAKS. SOME LINGUISTIC
AND LOGICAL PECULIARITIES
IN THE REGIONAL LAW OF ME-
DIEVAL NORWAY
The study of structural and linguistic
peculiarities in the regional law of medie-
val Norway enables to reveal the link
between the law and the spoken folklore
as well as some aspects of the medieval
Scandinavians’ mode of thinking. Legal
logic of the bonds was not built on the
classification of law infringements. It was
concentrated round a certain place, event,
thing or person. It made the law
simple and easy to use. Simbolism of the
Norwegian law also attracts attention.
Considerable ceremonialisation of the
law makes it possible to state that in the
bonds’ consciousness it was associated
with sacral forces. It’s necessary to note
a peculiar interlacing in the law of Chri-
stian and pagan notions. But Christianity
as a whole did not make any decisive
influence on the legal consciosness of the
society. Ancient institutions and rites
connected with paganism were consecra-
ted by tradition and based at the whole
syslem of social connections.
The role of sacral aspects in the
Norwegian law is not to be exaggerated.
The law regulated relations between pe-
ople. Procedures of magical character
were inavitably combined in it with realis-
tic and quite reasonable assessment
of the situation. Great importance was
400
Резюме статей
attached to a rite in cases when the
bonds didn’t have at their disposal other
means of re-establishing the norm. In
other cases the procedure was not so much
the essence as the form of law realisa-
tion.
V.	1. UKOLOVA. MACROBIUS
AND PROBLEMS OF MEDIEVAL
CULTURE
The article reveals the views of
Macrobius, one of the most prominent
philosophers of late antiquity, who had
a great influence on medieval thought
and literature. Special attention is paid
to the analysis of his work «The Com-
mentary to Somnium Scipionis». In this
connection simvolism and allegorism
of the works of Macrobius are examined,
as well as mistical interpretation of the
world structure, astronomical notions and
numbers. Principal ways of Macrobius’
influence on medieval authors are out-
lined, and it is shown that anti-christian
tendency in the process of systematiza-
tion and popularization of knowledge
will weaken soon after his death. In the
6 — 7th centuries the enlightenment work
will be carried on by persons engaged in
Christian cultural activities. But Macro-
bius, inclined to paganism, will «set the
tone», consistently achieving the task
of systematization of spiritual values
of antiquity and becoming the first one
among encyclopaedists and erudite per-
sons, who accomplished the task of han-
ding down the antique heritage to the
coming age.
Macrobius with his particular inclina-
tion to poetic interpretation, with his
system of images proved to be congenial
to the writers and poets of the Middle
Ages. His poetic vision of the world did
not presuppose intent attention to the de-
tails, high exactingness and exactness
of aesthetic embodyment. An even light
of the universal truth and beauty runs
through all his images. They do not depict
the world in detail, but mark their diffe-
rent manifestations. It turned to be very
harmonious with the aesthetic perception
of people in the Middle Ages. An expert
in Philosophy and astronomy, who percei-
ved the magic of numbers, commentator
with realistic metod of approach and
a writer, poeticizing the universe, Macro-
bius even today sets the scientists
a riddle by his firm fidelity to pagan
culture, that reared him, and at the same
time by his «opennes» to spiritual world
of the coming age.
O. R. BORODINE. «INVECTIVE
CONTRE ROME», UN MONU-
MENT DE LA POESIE POLITIQUE
MEDIEVALE
L’article analyse le monument de
lagnue latine en vers, un des premiers
echantillons dans I’histoire de 1’Europe
du Moyen Age de la poesie lyrique
medievale. On connait trois redactions
de son texte. Celle de «Modene» (IXе
siecle), la plus complete, conservee en un
seul manuscrit a la bibliotheque du Cha-
pitre de la cathedrale de la ville de Mo-
dene. La redaction d’Eriugene» est parve-
nue jusqu’a nous dans toute une serie
de codex et terminent la traduction
d’Eriugene de l’«Areopagite». La meme
version est fixee dans le «Codex d’Udal-
rik», monument ecrit allemand du Х1Г
siecle. L’article argumente la these selon
laquelle la redaction de «Modene» est la
premiere, celle de 1’auteur, tout le reste
depend d’elle. Selon 1’auteur de 1’article,
le poeme a ete ecrit dans 1’Italie byzan-
tine, le plus probablement au VI1°
siecle et exprime 1’etat d’esprit du patriote
romain haissant 1’autorite etrangere des
Grecs. Son ecrit a un but politique
concret: le poeme devait eveiller les senti-
ments patriotiques des Italiens, leur rap-
peler la gloire des Romains anciens, les
unir dans la lutte contre les intrus
etrangers. Le poeme devint rapidement
populaire, etait transmis de main en
main, il est possible qu’on 1’apprit par
coeur et qu’on le note de vive voix,
ce qui explique 1’apparition de ses nouvel-
les variantes (not amment la redaction
d’Eriugene). L’une d’elles subit les
corrections d’un copiste bien intentionne
qui en exclut les vers douteux du point
de vue d’un chretien orthodoxe. Beaucoup
plus tard, les lamentations sur la
decadence de Rome etaient per^ues
comme une critique de le papaute.
C’est pourquoi Johann Scott Eriugene qui
avait eut plus d’une fois. a faire face
a 1’animosite de la Curie romaine comp-
lete son texte de la traduction des
oeuvres de I’Aeropagite. Ce sont les
Резюме статей
401
memes motifs qui firent introduire 1’invec-
tive le moine allemand Udalrik dans son
codex pendent les hearts survenus entre
1 Empire et la papaute. Ainsi, le poeme
etudie a ete utilise au cours de plusieurs
siecles en tant qu’arme de la lutte
politiqie.
W.	EGGERT. ZUR GESCHICHTS-
SCHREIBUNG DES 11. JAHRHUN-
DERTS IM MITTELALTERLI-
CHEN DEUTSCHEN REICH
In der wahrend des 11. Jahrhunderts
in Deutschland entstandenen Geschichts-
schreibung zeigen sich, was Inhalt und
Form angeht, deutliche Wandlungen,
wobei der Beginn des Investiturstreits
eine Zasur bildet. Hatte man zuvor die
Welt als im Gleichgewicht befindlich
betrachtet und uber sie ruhig-sachlich
berichtet, so nehmen spatere Werke
leidenschaftlich Partei fiir Papst oder
Konig; sie geben nicht nur Nachricht
uber die Ereignisse, sondern werten und
kommentieren sie auch. Dass sich der
Ubergang zwischen diesen beiden For-
men. Geschichte zu schreiben, nicht
vollig abrupt vollzogen hat, kann durch
gewisse Indizien recht gut verdeutlicht
werden. So nimmt das Wir-Gefiihl
schon seit der Jahrtausendwende gegenii-
ber friiheren Werken quantitativ stark
zu, und im gleichen Maasse wachst die
Zahl der Objekte, auf die es sich beziehen
kann (Bistum, Kloster; Stamm, Staat,
Volk usw.), erheblich. «Die Deutschen»
sind fiir die Quellenautoren als «nostri»
wahrend des ganzen behandelten Zeitra-
ums schon eine feste Grosse; jedoch коп-
ией, wie in vielen Werken vor 1 000, auch
einzelne Stamme als «die Unseren» ange-
sehen werden. Neu entsteht im 11.
Jahrhundert ein Bezug des Wir-Gefiihls
auf die einzelnen wahrend der politisch-
kirchlichen Kampfe sich bildenden Par-
teiungen: Heinricianer und Gregorianer.
Ebenfalls schon wahrend der Jahrtau-
sendwende nimmt die christliche Kompo-
nente in den Geschichtswerken zu: das
Eingreifen Gottes in den historischen
Verlauf wird stark herausgestellt, wobei
dies oft direkt zugunsten der Deutschen
erfolgt. Das deutsche Reich erhalt
wahrend der friihen Salierzeit ganz iiber-
wiegend keine politisch-geographische
Benennung und heisst einfach «regnum»;
erst in den siebziger Jahren kommt die
Bezeichnung «regnum Teutonicum» auf,
welche in den Altaicher Annalen und
bei Lampert von Hersfeld jedoch nicht
von der etwa gleichzeitigen abwertenden
Verwendung durch Papst Gregor VII,
abhangig ist, sondern eigenstandig er-
wachst und einen positiven Sinngehalt
hat. Dieses «Reich», friiher untrennbar
mit seinem Regenten (dem «rex» als
seinem Reprasentanten) verbunden, wird
schliesslich immer mehr von diesem
abgeldst und «transpersonal» aufgefasst;
diese grundlegende Veranderung zeigt
sich beispielweise in der Moglichkeit,
Zusatze zu verwenden (honor regni;
vires regni) und in der immer starkeren
Betonung der Rolle der Reichsfursten
(principes regni), welche schliesslich
teilweise den Konig als Reichs-Reprasen-
tanten abldsen. Mit der Etablierung eines
Gegenkonigtums gegen Heinrich IV.
(1077) ist dann auch die Moglichkeit
gegeben, die Herrschaftsspharen des
Saliers und seines Rivalen Rudolf von
Rheinfelden einander gegenuberzustel-
len. So begegnen etwa bei Bruno von
Magdeburg das «regnum Teutonicum»
und das «regnum Saxoniae», wobei-
diese Termini aber wohl eher Personen-
verbande als fest umgrenzte territoriale
Bereiche charakterisieren.
L. S. CHICOLINL THE LIBRARY
OF SCHOLAR ACCORDING
TO CURIONE
The article analyses a part of the
work «Schola», written by Chelio
Secondo Curione, an italian fugitive
religionis causa, who took asylum
in Switzerland. Description of the books,
necessary for an ideal scholar, a compre-
hensively developed person, a teacher
and educator, shows the grown signi-
ficance of the book in the 16th cen-
tury (which became a sharp weapon
of struggle during the Reformation and
Counter —Reformation period), the stri-
ving to sistematize the acquired know-
ledge, to classify the sciences and find the
most rational way of their studying.
Dividing the sciences and scientific
literature into four classes (after the
example of Conrad Gesner’s bibliographi-
cal work «Bibliotheca Universalis...»),
Curione selects the most significant
402
Резюме статей
works on humanitarian and natural
subjects. The library is not ment for
an erudite person, enjoying a contempla-
tive life, but for an energetic work
of a teacher at school. Curione gives
preference to classical authors, thus
appearing as Latin scholar and humanist.
Then he places the writers of the 15 —16th
centuries, i. e. humanists, quite often
philosophers-heretics, being kindred spi-
rits to the author. Secular literature
prevails, but some works by the Fathers
of the Church and writers, inclined to
radical reformation are also recommen-
ded. Curione is indifferent towards huma-
nist literature of the early period. Signs
of duality in views can be seen in the
library of the scholar. Curione was
humanist and at the same time adherent
to radical reformation, what brought
him to giving up epicurean motives and
some other principles of humanism,
however, such one as the sense of civic
duty and service to the society is not
only preserved, but also emphasized
in the work.
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
ВВ — Византийский временник
ВИ — Вопросы истории
СВ — Средние века
Annales, — Annales, Economies. Societes.
E. S. C. — Civilisation.
HUB — Hansisches Urkundenbuch
JhF — Jahrbuch der historischen Forschung in der Bundesrepublik
Deutschland
MGH	— Monumenta Germaniae historica
MUb	— Mecklenburgisches Urkundenbuch
RGP	— Rijks geschiedkundige publication
ZRG	— Zeitschrisft der Savigny-Stiftung fiir Rechtsgeschichle
*
В редактировании данного выпуска принимали участие научные
сотрудники сектора истории средних веков Института всеобщей истории
АН СССР 3. А. Бычкова, О. И. Варьяш, В. А. Ведюшкин, П. Ю. Уваров,
А. П. Черных.
Переводы резюме статей и содержания сделаны В. Н. Михалковой
(фр.), Т. Е. Егоровой (нем.), М. П. Черных (англ.).
СОДЕРЖАНИЕ
СТАТЬИ
| Л. А. Котельникова |
«Феодальное возрождение» или «старый» феодализм? .	5
М. А. Бойцов
Золотая булла 1356 г. и королевская власть в Германии во второй поло-
вине XIV в....................................................... 25
А. Н. Чистозвонов
Торгово-колониальная экспансия Нидерландов в XVI—XVII вв. и восстания
на судах океанских флотов......................................   47
СРЕДНЕВЕКОВЫЙ ГОРОД
Н. Г. Подаляк (Киев)
Ростокская «соборная распря» 1487—1491 гг. .	64
П. Ю. Уваров
Городские слои по регистрам Шатле (1539 — 1559 гг.) .	79
МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ
Д. Г. Федосов
Арбротская декларация независимости Шотландии 1320 г. .	99
Приложение: Арбротская декларация............................... 112
М. Ю. Брандт
Парламентские дебаты по вопросу объединения Англии и Шотландии
в начале XVII в............................................. ...	115
СЕВЕРНАЯ ЕВРОПА
И. П. Шаскольский (Ленинград)
Третий крестовый поход шведских рыцарей на восточные берега Бал-
тики (1293 г.).................................................. 130
Е. А. Мельникова
Героико-эпическая и практическая системы географических представлений
в средневековой Скандинавии: формы взаимодействия................146
В. А. Закс (Калинин)
Некоторые особенности языка и логики областного права средневековой
Норвегии.........................................................157
ПРОБЛЕМЫ КУЛЬТУРЫ И ИДЕОЛОГИИ
В. И. Уколова
Макробий и средневековая культура .	173
О. Р. Бородин
Инвектива «Против Рима» — памятник средневековой политической поэзии .	193
404
Содержание
В. Эггерт (ГДР)
Исторические произведения в Германии XI в. .	208
Л. С. Чиколини
Библиотека ученого-грамматика по Курионе .	219
В. Б. Гендриков (Ленинград)
Понятие чести у Монлюка и Монтеня (К вопросу о самосознании француз-
ского дворянства в XVI в.)......................................233
ИСТОРИОГРАФИЯ
А. Д. Ролова (Рига)
Фернан Бродель и проблемы Средиземноморья в XVI —XVII вв. .	244
О. В. Вишлёв
Организация изучения истории европейского средневековья в ФРГ .	256
ИЗ ИСТОРИИ СОВЕТСКОЙ МЕДИЕВИСТИКИ
Е. В. Гутнова, Л. Т. Мильская
Жизненный и творческий путь профессора Николая Павловича Граци-
анского (1886—1945)............................................ 283
Б. С. Каганович
Анна Ильинична Хоментовская .	294
ВСПОМОГАТЕЛЬНЫЕ ДИСЦИПЛИНЫ
А. П. Черных
Трактат Бартоло ди Сассоферрато <<О знаках и гербах». .	307
ИСТОРИЧЕСКИЕ ПОРТРЕТЫ
О. И. Варъяш
Диниш Португальский — поэт и государь .	323
К 500-ЛЕТИЮ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ
ТОМАСА МЮНЦЕРА
Томас Мюнцер. Пражское воззвание. Письма / Пер. с нем. М. М. Смирина
и В. М. Володарского. Предисл. и коммент. В. М. Володарского....332
РЕЦЕНЗИИ
Е. В. Гутнова
В. И. Рутенбург Итальянский город. Л., 1987. .	347
А.	Б. Дитмар (Ярославль)
Мельникова Е. А. Древнескандинавские географические сочинения.
Тексты, перевод и комментарий. М., 1986........................ 349
М. М. Фрейденберг (Калинин)
Книга для чтения по истории средних веков. Пособие для учащихся. М.,
1986........................................................... 351
О. И. Варъяш
Уколова В. И. «Последний римлянин» Боэций. М.: Наука, 1987 .... 354
Содержание
405
В.	И. Уколова
Kotelnikova L. A. Citta е campagna nel medioevo. Roma: Riuniti, 1986. Ко-
тельникова Л. А. Город и деревня в итальянском средневековье, Рим,
1986.............................................................. 356
Л. Т. Милъская
Vismara G. Scritti di storia giuridica. Vol. 1: Fonti del diritto nei regni germa-
nici. Milano, 1987. Висмара Дж. Очерки истории права. Т. 1: Источники
права в германских королевствах. Милан, 1987...................... 358
АННОТАЦИИ
И. С. Филиппов
Geary, Patrick J. Aristocracy in Provence. The Rhone Basin at the Dawn
of the Carolingian Age. Stuttgart: Hiersemann, 1985. (Monographien zur
Geschichte des Mittelalters, Band 31). Джири, Патрик Дж. Аристократия
в Провансе. Долина Роны на заре каролингской эпохи. Штутгарт; Хирсеман,
1985. (Монографии по истории средневековья. Том 31)................363
Ю. П. Зарецкий (Таганрог)
Giovanni Conversini da Ravenna. Rationarium vite. Introduzione, edizione, note
a cura di Vittore Nason. Firenze: Leo S. Olschki editore, 1986. Джованни Кон-
версини ди Равенна. Счет жизни. Предисловие, издание, примечания под
ред. В. Назона. Флоренция. Изд-во Лео С. Ольшки. 1986............. 364
Е. Ю. Капранова
Nelson J. A. Politics and ritual in early medieval Europe. — London; Ronce-
verte: Hambledon press. 1986. Нелсон Дж. А. Политика и ритуал в ранне-
средневековой Европе. — Лондон; Ронсверт; Хэмблдон пресс, 1986 ....	365
ХРОНИКА
И. В. Шевченко
Всесоюзная научная конференция «Культура Возрождения и средние века» .	367
Памяти Любови Александровны Котельниковой......................... 369
Виктор Иванович Рутенбург ........................................ 371
БИБЛИОГРАФИЯ
Научные труды С. Д. Ковалевского .	374
Научные труды Т. С. Осиповой .	375
И. И. Фролова (Ленинград)
Литература по истории средних веков, вышедшая в СССР в 1985 г. , , .	378
Резюме статей...................................................-	396
Список сокращений ....	...............402
CONTENTS
ARTICLES
I L. A. Kotelnikova
Feudal Revival or «Old Feudalism»? .	5
M. A. Boitsov
The «Golden Bull» of 1356 and the Royal Power in Germany in the Second half
of the 14th c.......................................................... 25
A. N. Chistozvonov
Trade / Colonial Expansion of the Netherlands in the 16 — 17 cc. and uprisings
on Board of the Ocean Fleet Vessels..................................   47
MEDIEVAL CITY
N. G. Podaliak (Kiev)
Rostock Cathedral Strife, 1487 — 1491. .	64
P. Yu. Uvarov
City Strata in the Registers of Chatelet of Paris, 1359—1559. .	79
INTERNATIONAL RELATIONS
D. G. Fedosov
The Arbroath Declaration of Scotland, 1320 .	99
Appendix: The Arbroath Declaration .	112
M. Yu. Brandt
Parliamentary Debate on the Problem of England and Scotland Union in the
begining of the 17 th c..............................................
NOTHERN EUROPE
I. P. Shaskolsky (Leningrad)
The Third Crusade of Swedish Knights to the Eastern Baltic Shores in 1293. .	130
E. A. Melnikova
Epic and Practical Systems of Geographical Notions in Early Mediaeval Scandi-
navia: Forms of Interaction........................................... 146
V.	A. Zaks (Kalinin)
Some Linguistic and Logical Peculiarities of the Regional Law in Medieval
Norway.................................................................157
PROBLEMS OF CULTURE AND IDEOLOGY
V.	I. Ukolova
Macrobius and Problems of Medieval Culture.............................173
Contents
407
О. R. Borodin
The Invective «Against Rome» as a work of Medieval Political Poetry .	193
V.	Eggert (GDR)
Historical Works of the 14th c. in Germany: Some Characteristic Features and
Tendencies............................................................208
L. S. Chicolini
The Library of Scholar according to Curione .	219
COMMUNICATIONS
V.	B. Gendrikov (Leningrad)
Monluc and Montaigne: Their Conception of Honour .	233
HISTORIOGRAPHY
A.	D. Rolova (Riga)
Fernand Braudel and Problems of the Mediterranean in the 16 — 17 th cc. .	244
О. V. Vishlev
Organisation of European Medieval History Studies in FRG .	256
FROM THE HISTORY OF MEDIEVAL STUDIES IN USSR
E. V. Gutnova, L. T. Milskaya
Professor N. P. Gratsiansku’s Life and Scientific Work (1886—1945) .	283
B.	S. Kaganovitch
Anna Ilyinichna Homentovskaya .	294
SUBSIDIARY BRANCHES
A. P. Tchernykh
Bartolo di Sassoferrato’s Treatise «On the Signs and Coats of Arms» .	307
HISTORIC PORTRAITS
О. I. Varyash
Dinish of Portugal — the Poet and the King .	323
TO THE 500TH ANNIVERSARY OF THOMAS MUNTZER
From the letters of Th. Miintzer / Tr. by M. M. Smirin and V. M. Volodarsky.
Introduction and Commentary by V. M. Volodarsky.......................332
REVIEWS
E. V. Gutnova
Rutenburg V. I. Italian City from the early Middle Ages to the Renaissance.
Leningrad, 1987 ..................................................... 347
A. B. Ditmar (Yaroslavl)
Melnikova E. A. Old Scandinavian Works on Geography. Texts, Translation
and Commentary. Moscow, 1987 ........................................ 349
M. M. Freudenberg
A Book for Reading on History of the Middle Ages. Text book for Students.
Moscow, 1986 ........................................................ 351
408
Contents
О. I. Variasch
Ukolova V. I. The «last Roman» Boetius. Moscow, Nauka, 1987 .	354
V. I. Ukolova
Kotelnikova L. A. Citta e campagna nel medioevo italiano. — Roma: Edizioni
Riuniti, 1986 .............................................................356
L. T. Milskaya
Vismara G. Scritti di storia giuridica. Vol. I. Fonti del diritto nei regni germa-
nici. Milano, 1987 ....................................................... 358
ANNOTATIONS
/. S. Filippov
Geary, Patrick J. Aristocracy in Provence. The Rhone Basin at the Dawn
on the Carolingian Age // Monographien zur Geschichte des Mittelalters,
Band 31. Stuttgart, Hiersemsnn, 1985. XI...................................363
Yu. P. Zaretsky (Taganrog)
Giovanni Conversini da Ravenna. Rationarium vite. Introduzione, eduzione,
note a cura di Vittore Nason. — Firenze: Leo S. Olschki editore, 1986 ....	364
E. V. Kapranova
Nelson J. A. Politics and Ritual in Early Medieval Europe. — London; Ronce-
verte: Hambledon press, 1986 ...........................................   365
CHRONICLE
I. V. Shevchenko
All-Union Scientific Conference «Renaissance Culture and Middle Ages» .	367
In Memory of L. A. Kotelnikova .	369
Victor Ivanovitch Rutenburg .	371
BIBLIOGRAPHY
Scientific Works by S. D. Kovalevsky .	375
Scientific Works by T. S. Osipova .	376
/. /. Frolova (Leningrad)
Literature on History of the Middle Ages Published in the USSR in 1985 .	379
Summaries of articles .	397
List of abreviations .	404