Автор: Трещенок Я.И.
Теги: всеобщая история история история средних веков история беларуси история европы
ISBN: 985-6586-82-8
Год: 2003
Текст
Я.И. Трещенок
ИСТОРИЯ
БЕЛАРУСИ
Досоветский
период
Часть 1
Учебное издание
Трещенок Яков Иванович
ИСТОРИЯ БЕЛАРУСИ
Часть 1
ДОСОВЕТСКИЙ ПЕРИОД
Учебное пособие
Технический редактор А.Н. Гладун
Компьютерный набор Е.А. Сущинская
Компьютерная верстка В. С. Малявко
Корректоры: И.Г. Коржова, А.А. Черная
Сдано в набор 14.02.2003. Подписано в печать 25.02.2003.
Формат 60х901/16. Бумага офсетная № 1. Печать офсетная. Гарнитура Times.
Усл.-печ. л. 12,2. Уч.-изд. л. 13,1. Тираж 5000 экз. Заказ № 479.
Учреждение образования “Могилевский государственный университет
им. А. А. Кулешова”, 212022, Могилев, Космонавтов, 1.
ЛВ № 384 от 07.02.2001
Открытое акционерное общество “Полиграфкомбннат им. Я. Коласа”
220600 г. Минск, ул. Красная, 23
МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ РЕСПУБЛИКИ БЕЛАРУСЬ
УЧРЕЖДЕНИЕ ОБРАЗОВАНИЯ
“МОГИЛЕВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ
им. А. А. КУЛЕШОВА”
Я. И. ТРЕЩЕНОК
ИСТОРИЯ
БЕЛАРУСИ
Часть 1
ДОСОВЕТСКИЙ ПЕРИОД
Допущено Министерством образования
Республики Беларусь
в качестве учебного пособия
для студентов высших учебных заведений
Могилев
МГУ им. А. А. Кулешова
2003
[Ьи;Тлйо1тека 'НшП
[И н а. № I
УДК 947.04(4/0)
ББК 63.3(2Б)я73 !
тбб ;
Рецензенты: ]
исполняющий обязанности директора *
Института истории НАН Республики Беларусь,
доктор исторических наук, профессор
НС. Спгашкевич;
доктор исторических наук, профессор I
Э.М. Загорулъский |
I
Научный редактор i
кандидат исторических наук ’
М.И. Матюшевская 1
Трещенок Я. И.
Т66 История Беларуси. Ч. 1. Досоветский период: Учебное пособие. -
Могилев: МГУ им. А.А. Кулешова, 2003. - 176 с.
ISBN 985-6586-82-8.
Учебное пособие предназначено для студентов высших учебных заведе-
ний республики. Излагает историю Беларуси с древнейших времен до Октябрь-
ской революции 1917 года в соответствии с оригинальной авторской концепци-
ей национальной истории.
УДК 947.04(476)
ББК 63.3(2Б)я73
ISBN 985-6586-82-8
© Я. И. Трещенок, 2003
© Учреждение образования
“МГУ им. А. А. Кулешова”, 2003
СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
Об историческом своеобразии прошлого Беларуси...................5
Глава I. ИСТОРИЯ ДРЕВНЕЙ РУСИ
КАК ПРЕДЫСТОРИЯ БЕЛАРУСИ..........................15
§ 1. Славянская колонизация Восточноевропейской равнины...15
§ 2. Образование древнерусского государства
и древнерусской народности..........................24
§ 3. Формирование западнорусских княжеств,
как одна из предпосылок белорусской истории.........30
Глава II. БЕЛОРУССКИЕ ЗЕМЛИ В СОСТАВЕ ВЕЛИКОГО
КНЯЖЕСТВА ЛИТОВСКОГО
(2-я ПОЛОВИНА XIII в. - 1569 г.)........................39
§ 1. Образование Литовского княжества.....................39
§ 2. Становление Великого княжества Литовского.......41
§ 3. Польско-литовская уния и ее исторические последствия.46
§ 4. Социально-политическое устройство и организация
государственного управления на белорусских землях
в составе Великого княжества Литовского
(XIV - 1-я половина XVI в.).............................51
§ 5. Становление фольварочно-барщинного хозяйства и массовое
закрепощение крестьянства на белорусских землях.....53
§ 6. Аграрная реформа Сигизмунда II Августа 1557 г...56
§ 7. Города Беларуси в XIV - 1 -й половине XVII в....58
§ 8. Русско-литовские отношения в XV- XVI вв.........62
§ 9. Формирование белорусской этнической общности
и ее культуры.......................................66
§ 10. Культура белорусской народности в XV - XVII вв.72
3
Глава Ill. БЕЛОРУССКИЕ ЗЕМЛИ В СОСТАВЕ
РЕЧИ ПОСПОЛИТОЙ (1569-1795).......................... 82
§ 1. Люблинская уния. Образование Речи Посполитой.....82
§ 2. Брестская религиозная уния 1596 г. и историческая
судьба Беларуси..................................86 *
§ 3. Освободительная война украинского
и белорусского народов в середине XVII в........95
§ 4. Белорусские земли в годы Северной войны (1700 -1721 гг.) 101
§ 5. Положение белорусских земель в середине
и 2-й половине XVIII в.........................103
§ 6. Падение Речи Посполитой. Включение белорусских земель
в состав Российской империи....................107
Глава IV. БЕЛОРУССКИЕ ЗЕМЛИ В СОСТАВЕ
РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ
В ДОРЕФОРМЕННЫЙ ПЕРИОД (1772-1861 гг.).............112
§ 1. Положение белорусских земель
в составе России (1772 - 1861 гг.).............112
§ 2. Беларусь в Отечественной войне 1812 г............115
§ 3. Положение белорусских земель в составе России
в первой половине XIX в........................117
§ 4. Отмена крепостного права на белорусских землях.122
§ 5. Польское восстание 1863 г. на белорусских землях.128
Глава V. БЕЛОРУССКИЕ ЗЕМЛИ В СОСТАВЕ
РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ
В ПОРЕФОРМЕННЫЙ ПЕРИОД (1861-1917 гг.)............135
§ 1. Социально-экономическое развитие белорусских земель
в пореформенное время..........................135
§ 2. Становление белорусской нации. Белорусская культура
в XIX - начале XX в............................142
§3. Беларусь между двух революций (1904-1917 гг.)..156
БИБЛИОГРАФИЯ.............................................168
ЛИТЕРАТУРА...............................................169
4
ВВЕДЕНИЕ
Об историческом своеобразии прошлого Беларуси
Изложение научной дисциплины традиционно принято начинать с определе-
ния предмета ее исследования. Однако, обращаясь к белорусской истории, прихо-
дится сразу же констатировать, что определение предмета истории Беларуси как
истории конкретной страны, носящей это имя, сталкивается с серьезными мето-
дологическими трудностями.
В обыденном употреблении понятие “страна” обыкновенно отождествляется
с понятием “государство”. В этом случае государство воспринимается не как
социальный институт, а как точно определяемая территориальная единица. Од-
нако следует помнить, что понятие “история страны”, “история народа” и “исто-
рия государства” не вполне между собой совпадают. “Страна” - это понятие тер-
риториально-географическое, “государство” - политико-правовое, а “народ” -
этно-социальное. Страна может делиться между несколькими государствами (на-
пример, Германия или Италия до их воссоединения, Польша после ее разделов), а
государство включать в себя несколько стран (полиэтнические империи). Народ
как этническая общность не всегда обладает собственным государством и мо-
жет на протяжении своей истории менять страну обитания.
Тем не менее, хотя история страны не равнозначна истории государства, изло-
жение истории той или иной страны обычно строится именно в рамках конкретной
политической структуры, территориально очерченной государственными грани-
цами. Белорусское государство реально существует только с 1 января 1919 г., со
времени образования БССР. Появившаяся ранее Белорусская народная республи-
ка - БНР, была провозглашена в период германской оккупации в марте 1918 г. и
так и осталась никем не признанной. Она была не более чем декларацией неболь-
шого числа политиков об нх намерениях и потому не может считаться началом
белорусской государственности.
До образования БССР Беларусь никогда не имела четко определенной наци-
ональной государственности, а следовательно и государственных границ. Она
всегда составляла часть территории других, многонациональных государств. Их
исторически сложившиеся внутренние административные деления не принимали
во внимание этнический состав населения. Поэтому даже определение террито-
рии, подлежащей изучению в рамках истории Беларуси, не всегда оказывается
простым делом. Отсюда возникает первая методологическая трудность.
Вторая методологическая трудность заключается в следующем. При изложе-
нии истории страны, лишенной в прошлом отдельной национальной государствен-
ности, всякий раз приходится балансировать между двумя опасностями. С одной
стороны, возникает угроза незаметно подменить историю этой страны очерками
по истории тех стран, в состав которых она входила. В этом случае история таких
5
стран будет лишь сдобрена местным “национальным колоритом”. Так, история
Беларуси нередко подменяется историей Великого княжества Литовского и Речи
Посполитой. С другой стороны, подстерегает опасность свести изложение к крае-
ведческим очеркам описательного характера. Найти некую среднюю линию оказы-
вается очень нелегкой задачей.
Третья методологическая трудность, с которой приходится считаться при
определении предмета истории Беларуси - хронологический порядок. С каких
пор начинается собственно история Беларуси? Ведь белорусская народность как
самостоятельная этническая общность сформировалась сравнительно поздно.
Славяне на территории будущей Беларуси были населением пришлым. Они стали
здесь преобладающим этносом лишь к концу I тысячелетия нашей эры. До этого
территорию населяли племена восточных байтов, впоследствии ассимилирован-
ные славянами. Затем сформировалась и существовала до XIII в. включительно
единая древнерусская народность. Как провести рубеж между историей Древней
Руси и собственно историей Беларуси? По этому вопросу велось и ведется немало
споров, было изломано немало копий, но единого общего мнения пока нет.
Существующие на сегодняшний день обобщающие труды по истории Бела-
руси не вносят необходимой ясности в определение ее предмета. Первый том
изданного в 1972-1975 гт. АН БССР пятитомника, остающегося до сих пор самым
содержательным обобщением национальной истории, во “Введении” дает такое
определение предмета истории Беларуси до середины XIX в.: она изучает “про-
цесс общественного развития на территории республики с древнейших времен до
отмены крепостного права”1. Это не очень определенное научное “определе-
ние”. Строго говоря, в территориальном отношении его невозможно последо-
вательно выдержать: ретроспективное наложение на историческую карту ны-
нешних границ республики - прием совершенно искусственный. По живому
телу рассекаются регионы, составлявшие некогда в экономическом, политичес-
ком и культурном отношениях единое целое. Например, современная граница
республики рассекает пополам древнюю Берестейскую землю - Подляшье, Чер-
ную Русь, Виленщину и т.д. Очень расплывчато и выражение “процесс историчес-
кого развития с древнейших времен”. К рассмотренному определению предмета
истории Беларуси мало что добавляют и другие энциклопедические издания.
Так каким же должно быть научное определение предмета истории Белару-
си? Это далеко не праздный вопрос. Ведь определение должно выражать наибо-
лее существенные, специфические черты определяемого явления. Отмеченные ме-
тодологические трудности преодолимы только при всестороннем учете реальных
особенностей исторического пути Беларуси, его конкретного своеобразия.
В этой связи нельзя не отметить, что накопленный наукой громадный факти-
ческий материал еще далеко не обобщен и полностью не осмыслен. Несомненно, что
сегодня уже имеется необходимая фактическая база для решения многих, давно
поставленных вопросов истории Беларуси. Дело видимо не столько в недостатке
фактов, сколько в их интерпретации. Ведь если исходить только из требования
поиска максимального количества фактов, то до итогового обобщения можно ни-
1 Псторыя Беларускай ССР. - Мн., 1972. - Т. I. - С. 9.
6
когда так и не добраться. 11роцесс накопления фактов оесконечен, и еще i луиоко-
мысленный Козьма Прутков знал, что никто не обнимет необъятного. Но к сожа-
лению, многие историки сводят свои усилия главным образом к такому бесконеч-
ному “введению в оборот” все новых и новых однородных фактов. Ничего прин-
ципиально нового в познание исторического процесса такой труд не вносит.
Итак, история страны - понятие синтетическое. Оно не совпадает полностью
ни с историей народа, как определенной этнической общности, ни тем более с исто-
рией языка народа, ни с историей экономики, политических учреждений, движе-
ний и т.д. Хотя она и опирается на все эти более узкие области знания. Замечание
это необходимо, поскольку в литературе, особенно в произведениях неисториков,
допускается известное смешение понятий.
Рассмотрение авторской позиции по изучаемому вопросу начнем с выясне-
ния хронологических рамок истории Беларуси. Этот вопрос имеет первостепен-
ное значение потому, что понять закономерности развития любого общества
можно лишь при подходе к нему, как к качественно особой, обладающей только
ей присущей внутренней спецификой общности. С этой точки зрения западные
земли-княжества Древней Руси не могут быть верно поняты в отрыве от ее цело-
стной истории - от Карпат до Белого моря. Но эта целостная история Древней
Руси не может быть предметом собственно истории Беларуси. История Древней
Руси в целом и ее западных земель, в частности, является лишь предысторией
Беларуси, т.е. временем, когда накапливались предпосылки отпочкования само-
стоятельной белорусской этнической общности. Начинать же предысторию Бе-
ларуси следует со времени славянской колонизации ее будущей территории, т.к.
некоторые языковые и этнографические черты белорусской народности уходят
своими корнями еще в более древнюю эпоху племенных княжений.
Что же касается сведений, с которых обычно начинают изложение истории
Беларуси: о первоначальном появлении человека на территории Беларуси,
о распространявшихся на этой территории археологических культурах разных
эпох, - то этот материал должен изучаться в курсах археологии и исторического
краеведения. Непосредственного отношения к истории Беларуси он не имеет. В
конечном счете, все человечество относится к одному биологическому виду Ното
sapiens, и все люди родственники. В этом смысле корни любого народа многообраз-
ны. Они уходят к его биологическим предкам. Этногенез незаметно переходит в
антропогенез, лежащий за пределами национальной истории какого бы то ни было
конкретного народа. Поэтому, когда исследуется национальная история, всегда
существуют пределы углубления в прошлое. Человечество имеет один возраст, на-
роды-этносы - разный. Искусственное удревление национальной истории, к сожа-
лению, является одним из распространенных приемов ее фальсификации.
Собственно историю белорусских земель следует начинать со времени раз-
грома и расчленения древнерусского государства в ходе татаро-монгольского
нашествия, т.е. со 2-й половины XIII в., когда, несмотря на сложную иерархичес-
кую субординацию внутренне самостоятельных земель-княжеств, Древняя Русь
перестала существовать как относительно целостный социальный организм. На-
чалось обособление ее отдельных частей в самостоятельные структуры. Одной из
них и стала в конечном итоге Беларусь.
7
Употребляемый здесь термин “белорусские земли” в данном случае представ-
ляется наиболее уместным. Под ним надо разуметь совокупность территориаль-
ных единиц, первоначально еще слабо связанных между собой и не вполне опре-
деливших внешние границы, в которых шло формирование и развитие белорус-
ского народа. Эти внешние границы не были чем-то постоянным и в разные исто-
рические эпохи охватывали неодинаковую территорию. Белорусская народность к
сформировалась как самостоятельная этническая общность в полиэтническом
государстве во главе с литовской династией - Великом княжестве Литовском, впос-
ледствии поглощенном шляхетской Польшей. Это определило своеобразие исто-
рического развития Беларуси до ее воссоединения с Россией. Таким видится ответ
на вопрос о начале белорусской истории.
Итак, предметом истории Беларуси досоветского периода является история
экономического, социально-политического и этнокультурного развития белорус-
ских земель в составе тех полиэтнических государств, куда они входили в разные
исторические эпохи.
Изучение такого предмета требует особого научного подхода. История Бела-
руси, подобно истории многих других стран, лишенных в прошлом отдельной
национальной государственности, отличается рядом общих для таких стран спе-
цифических особенностей. К их числу относятся следующие.
Во-первых, политическая, государственная организация, в рамках которой
развиваются такие страны, выступает для них как чуждая сила в социальном и
национальном смыслах. Она воспринимается как организация чужеземного гос-
подства, независимо от объективной обоснованности такого восприятия. Это
определяет особое, по сравнению с национально-суверенными странами, отно-
шение к государственной власти не только народных масс, для которых в любом
обществе государственная власть есть нечто господствующее, внешнее по отно-
шению к ним, но и части социальных верхов угнетенного народа. Ими как угнете-
ние нередко воспринимается не столько отсутствие равенства, сколько неприятие
претензий на первенство.
Во-вторых, не имея собственной политической организации, такие страны
обычно очень долго не составляют самостоятельной экономической общности.
Ведь угнетение политическое всегда основывается на угнетении экономическом.
Экономика политически зависимых территорий обыкновенно насильственно
приспосабливается к своекорыстным интересам правящих кругов господствую-
щих стран. Такое экономическое развитие в гораздо большей степени, чем в поли-
тически самостоятельных странах, подвергается воздействию внешних сил. Это
воздействие может приобретать даже определяющее значение.
В-третьих, социальные противоречия - основная движущая сила всякого
вышедшего из первобытности общества, приобретают в таких странах особые
формы. Социальные противоречия переплетаются с борьбой национальной, ме-
жэтнической, которая проявляется как в виде национально-освободительной борь-
бы эксплуатируемых народных масс, так и в виде национальной конкуренции в
среде эксплуатирующей элиты.
В этой борьбе последовательно отстаивают национальные интересы только
народные массы и их идеологи. Господствующая элита часто ставит на первое
8
место свои социальные привилегии и ради их сохранения идет на национальную
измену, даже на прямой отказ от своей национальности, как это произошло с
большинством белорусских феодалов.
В-четвертых, такие страны, как правило, отличаются специфическими особенно-
стями культуры, которые формируются в условиях национального угнетения. Для
них характерна деформация культурного развития, сочетание архаичных черт,
ревностно оберегаемых как признаки этнической самобытности, с элементами за-
нимающей господствующее положение иноэтнической культуры, обычно активно
навязываемой угнетенным. Это проникновение чужеродных элементов особенно
ощущается в языке и культуре социальных верхов. Оно обыкновенно выходит за
рамки естественных культурных контактов и может приобретать характер на-
сильственной ассимиляции. Разрыв между культурой народных масс и социальных
верхов в таких странах достигает особенно больших масштабов.
В-пятых, население таких стран, как правило, отличается смешанностью,
пестротой этнического состава. Наряду с коренным этносом на их территории
постоянно проживают более или менее компактные группы иноэтнического насе-
ления, находящегося в сложном взаимодействии с коренными жителями. В Белару-
си, например, к их числу относятся поляки, евреи, литовцы, татары и др. История
этих групп населения также составляет неотъемлемую часть истории данной стра-
ны и было бы ненаучно ее игнорировать.
В-шестых, в политически зависимых странах при существовании религиоз-
ных различий социальный и национальный гнет изначально органически пере-
плетается и сливается с гнетом религиозным. Для средневекового человека это
являлось самой всеобъемлющей и тяжкой формой угнетения. Да и в последующие
времена религиозная форма придавала особую изощренность социальному и
национальному гнету, увековечивала его в особо утонченном и оскорбительном
виде. Достаточно сослаться хотя бы на пример страданий католического мень-
шинства в современном Ольстере, в самом центре просвещенной Европы.
Вместе с тем белорусские и украинские земли сами явились ареной экспансии
такой страшной силы средневековья, какой был воинствующий католицизм. С като-
лической экспансией история связывает порабощение и физическое истребление це-
лых народов, религиозные войны, поражавшие своей жестокостью даже ко всему
привыкших современников, ужасы инквизиции и духовное растление иезуитизма,
беспощадное преследование всякого свободомыслия. Все это полной мерой довелось
испытать нашим предкам. Католическая экспансия вылилась здесь в изощренную
форму насаждения религиозной унии. Не удивительно, что национально-освободи-
тельная борьба приобрела в Западной Руси форму борьбы за веру предков.
Более того, особенностью истории Беларуси и Украины, в отличие от других
национально-угнетенных стран, стал тот факт, что Западная Русь была расположе-
на на стыке западнохристианской и восточнохристианской цивилизационных под-
систем. Конфессиональная и этническая идентификация здесь нерасторжимо слива-
лись. Средневековая оппозиция “вера русская - вера польская” пережила века, т.к.
конфессиональные отношения были структурообразующей основой всей обще-
ственной системы средневековья. Конфессия правящей династии определяла этно-
культурный облик государства. Отступничество от православия неизбежно вело к
9
культурной, языковой, этнической ассимиляции восточнославянского населения.
Окатоличение означало полонизацию. Всей полнотой прав пользовались только
феодалы-католики, православные подвергались постоянной и жесткой дискрими-
нации. В итоге большая часть феодальной верхушки Западной Руси отреклась от
своего народа, от его религии, культуры и языка, перешла в польский этнос. Не
пожелавшие отречься были вынуждены эмигрировать в православную Московс-
кую Русь, где составили значительную часть царского окружения.
Этим определялось своеобразие отношений Западной Руси с Россией. Мос-
ковское царство выступало как естественный центр притяжения для всего право-
славного восточного славянства. Население Украины и Беларуси продолжало счи-
тать и называть себя, свою веру, свой язык русскими. И хотя основные этнические
признаки украинской и белорусской народности к XVII в. уже вполне сложились,
продолжало жить представление о едином русском народе, объединяющем всех
потомков древних русичей. Преобладало двойственное самосознание: сознание
местной самобытности сочеталось с сознанием русского единства. Именно такой
подход мы видим в творчестве выдающихся западнорусских публицистов (Иван
Вышенский, Захарий Копыстенский и др.).
Формированию такого сознания способствовали экономические, церковные,
культурные связи Беларуси и Украины с Россией. Они никогда полностью не пре-
рывались. Поэтому даже в периоды многократных войн, когда русские войска всту-
пали в пределы ВКЛ и Речи Посполитой, они всегда встречались народными масса-
ми как освободители, получали всестороннюю поддержку и содействие. В то же
время в России находили убежище массы беглецов из Беларуси и Украины, кото-
рые совместно с великорусами осваивали бескрайние просторы на Востоке страны.
Бесспорно, в анализе таких отношений неуместна идеализация. Россия в сред-
невековье была феодальной, крепостнической страной и объективно не могла
осуществить всех связываемых с ней народных чаяний. Также не следует забы-
вать, что военные действия в те времена обычно сопровождались насилиями над
мирным населением войск обеих враждующих сторон, и зачастую “свои” польско-
литовские войска творили насилий несравнимо больше. Этим они отличались и в
мирное время. Но несмотря ни на что, пронесенная через века тяга белорусского и
украинского народа к России есть неоспоримый исторический факт, имевший в
их истории огромное прогрессивное значение. Воссоединение с православной
Россией предопределило все последующее развитие Украины и Беларуси.
Завершая рассмотрение особенностей исторического развития стран, лишенных
в прошлом своей национальной государственности, хотелось бы отметить черты,
присущие только истории Беларуси. Остановимся на особенностях, отличающих
историю Беларуси даже от ее ближайшей сестры по исторической судьбе - Украины.
В ходе средневековой истории на Украине сложилась такая опора нацио-
нального сопротивления как казачество. Оно образовало свой национально-го-
сударственный центр - Запорожскую Сечь, и новую феодальную верхушку в
лице казацкой старшины, заместившей ополячившуюся старорусскую аристок-
ратию. Беларусь этого не имела. Она совершенно утратила национальную фео-
дальную верхушку. Хотя выходцы из Беларуси и принимали участие в формиро-
вании казачества на Украине и в России, в самой Беларуси не было исторических
условий для возникновения казачества.
10
Как и в Беларуси, тенденция к денационализации социальных верхов про-
явилась в истории многих национально-угнетенных стран (Чехии, Словакии,
Словении и др.), однако нигде, за исключением Литвы и Беларуси, этот процесс не
зашел так далеко, до полной смены этнической принадлежности феодалов. Но
даже в Литве, в отличие от Беларуси, ополячившиеся помещики оставались еди-
новерцами своих “хлопов” и не порывали совершенно с литовским языком. Здесь
нельзя было общаться, говоря на разных языках: польский и белорусский отно-
сятся к одной - славянской языковой группе, литовский - к балтской.
Эта особенность истории Беларуси дополняется еще одной: воссоединение
Беларуси с Россией произошло на полтора столетия позже, чем Левобережной
Украины. В силу особых исторических условий социальный гнет на Беларуси
достиг самых крайних, исключительных пределов по сравнению с другими крепо-
стническими странами Европы. Экономическая эксплуатация Беларуси нередко
доходила до грани, за которой находилось прямое разрушение, деградация про-
изводительных сил страны. Задавленность трудящихся масс доходила до состоя-
ния, которое даже проезжавшие через Беларусь путешественники-иностранцы и
сами местные власти определяли ужасным словом “вырождение”.
Такое положение, лишь в несколько смягченном виде, сохранялось в предре-
форменной Беларуси и после воссоединения с Россией, поскольку в составе России
польские помещики сохраняли здесь свои экономические и социальные позиции.
Потому на протяжении столетий крайне неблагоприятными были условия разви-
тия белорусской культуры. Был вытеснен из употребления и запрещен старобело-
русский язык, практически прекратилось белорусское книгопечатание. Возникла
угроза самому существованию белорусского этноса.
Но тем не менее воссоединение с Россией явилось таким переломом в судьбе
Беларуси, все последствия которого могут быть поняты лишь в исторической
перспективе. Совместная историческая жизнь с Россией спасла белорусский на-
род от денационализации и привела его к национальному самоопределению в
форме суверенного государства после победы Октябрьской революции. Последу-
ющие деформации социализма нанесли Беларуси, как и всей великой стране, тяже-
лый урон, однако не смогли перечеркнуть главных итогов Октября - государ-
ственность белорусского народа состоялась.
В этой связи хотелось бы сделать несколько замечаний о своеобразии поло-
жения белорусских земель в составе Российской империи. Можно констатиро-
вать, что оно принципиально не отличалось от соседних великорусских и укра-
инских губерний. В отличие от Кавказа, Средней Азии и даже русской Сибири,
Беларусь, подобно другим национальным окраинам Европейской России, не была
в экономическом смысле колонией. Ее экономика являлась органической состав-
ной частью российской метрополии. В.Ленин в своем классическом анализе эко-
номики пореформенной России не отделял белорусских губерний от других гу-
берний Европейской России. Тем не менее, следует учитывать ряд специфических
черт, отличавших Беларусь от великорусского центра.
Во-первых, наблюдалось своеобразие аграрного строя белорусских губерний,
сохранившееся со времени Речи Посполитой: практически безраздельно господ-
ствовало крупное польское землевладение и подворное землепользование крестьян.
11
Поземельная община сохранилась только в восточных уездах Витебской и Моги-
левской губерний. В Беларуси длительно сохранялись поземельные сервитуты.
Во-вторых, своеобразием отличалась социальная структура населения. Для
Беларуси было характерно наличие довольно многочисленного (до 10%) слоя мало-
и безземельной шляхты - своеобразной промежуточной группы между крестьян-
ством и земельным дворянством. Белорусская шляхта частично сохраняла в быту
белорусский язык в его местных диалектных формах, но в целом находилась под
сильным влиянием польского дворянства, перешла в католическую конфессию и
относила себя к польской национальности. Шляхта всегда настойчиво противопо-
ставляла себя крестьянству в социальном и национальном отношениях.
Экономическое положение шляхты было крайне неопределенным. Шляхтич
мог находиться на положении малоземельного крестьянина-бедняка, даже батра-
ка, являться управляющим или арендатором крупного имения. Из шляхты в значи-
тельной мере формировалась мелкобуржуазная интеллигенция Беларуси. В боль-
шинстве случаев реальный статус шляхтича далеко не соответствовал его соци-
альным притязаниям, и это было источником постоянно грызущего его недоволь-
ства своим положением, питало его социальную активность и оппозиционные на-
строения. Шляхта принимала деятельное участие в польской национальном дви-
жении. Впоследствии многие ее представители влились в ряды русских народников,
а затем и социал-демократов. По мере формирования во второй половине XIX в.
белорусской нации некоторая часть шляхты (довольно, впрочем, незначительная
по отношению к ее общей численности) включались в белорусское национальное
движение. Именно из шляхты происходило большинство его идеологов.
Третьей особенностью Беларуси было своеобразие состава ее городского насе-
ления. Около 70% всех горожан Беларуси, проживавших в основном в мелких
городах-местечках, являлось еврейским населением. Еврейский капитал занимал
доминирующее положение в промышленности и торговле белорусских губерний.
Искусственное скопление еврейского населения, закрепляемое пресловутой “чертой
оседлости”, создавало в городах Беларуси безработицу и ограничивало приток в
них крестьян-отходников. Это было одной из причин того, что основной поток
отходничества из белорусской деревни направлялся за пределы страны, в города
России, Украины и Прибалтики.
В-четвертых, названные особенности обуславливали своеобразие националь-
ного вопроса в Беларуси, слабое развитие белорусского национального движения.
Национальная белорусская буржуазия, представленная главным образом сельским
кулачеством, была самой слабой группой среди буржуазии белорусских губерний.
Экономически она противостояла не русской буржуазии, а прежде всего польско-
му помещику и еврейскому купцу. Польский и еврейский национализм, имевшие в
крае глубокие исторические корни и опиравшийся на экономическое могущество
польских помещиков и еврейской буржуазии, проявлялись здесь несравнимо ост-
рее, нежели белорусский национализм.
Факторами, тормозившими белорусское национальное движение, являлись
также этническая близость белорусов и великорусов, общность их происхожде-
ния, близкое родство языка, культуры и национального характера, сложившихся
на общей матрице восточнохристианской цивилизации, а также своеобразие
12
национальной политики царизма в Беларуси. Прямого грубого национального
гнета, каких-либо юридических ограничений по отношению к белорусам не было.
Власти относили белорусов, как и украинцев, к титульной русской нации, не
отличая их в правовом отношении от великорусов. В национальном сознании
белорусского крестьянства, наряду с ощущением своей самобытности, всегда при-
сутствовало чувство общности “со всей Русью”. Этому активно содействовала и
православная церковь, традиционно пользовавшаяся здесь огромным влиянием.
Гонениям подвергалась националистическая белорусская интеллигенция, в
большинстве своем происходившая из ополяченной католической шляхты и на-
строенная антирусски, но она была очень немногочисленной, а влияние ее на
народные массы крайне несущественным. Решающее значение в Беларуси имели
общие для всей России социальные конфликты, прежде всего земельный вопрос, в
борьбе за решение которых белорусское крестьянство не отделяло себя от русско-
го. Национальные призывы белорусской католической интеллигенции встречали
в среде православного крестьянства безразличие, а часто и прямую враждебность.
В результате национализм не пустил в Беларуси глубоких корней, и белорусское
национальное движение никогда не носило массового характера, всегда остава-
лось верхушечным движением мелкобуржуазной интеллигенции.
Конечно, упомянутые черты не исчерпывают всего своеобразия истории Бе-
ларуси. Это лишь основные, наиболее характерные штрихи, позволяющие вы-
пукло выделить ее индивидуальный облик.
Рассмотренные особенности истории Беларуси предопределяют известную
специфику подхода к ее изучению и преподаванию.
Нельзя успешно заниматься историей Беларуси без широких познаний по ис-
тории Древней Руси и России, Литвы и Польши. Это безусловное требование к
историку Беларуси, который не может быть “узким специалистом”, замкнувшим
круг своих интересов в истории какой-либо одной страны.
Следует также постоянно иметь в виду особый характер исторических связей
Беларуси с Россией, существующих на всем протяжении ее истории. Сложившее-
ся в древнерусский период единство восточного славянства оказалось настолько
прочным и всеобъемлющим, что, несмотря на разделившие его политические гра-
ницы, никогда совершенно не прерывалось и продолжало существовать в иных
исторических формах своеобразного этнического союза братских народов. Без
учета этого фактора невозможно воссоздать объективную историю Беларуси.
Говоря о специфике истории Беларуси необходимо особенно подчеркнуть -
историческое прошлое Беларуси было необычайно трудным. Воистину достойна
удивления поразительная жизнестойкость, необыкновенная сила сопротивления,
проявленная белорусским народом, сумевшим отстоять и сохранить свою само-
бытность в столь неблагоприятных исторических условиях. И мы должны знать -
только в братском единстве “со всей Русью” белорусский народ видел залог своего
счастливого будущего, за это боролся и страдал, это воспевал в песнях, поэтизиро-
вал в легендах. Это один из важнейших уроков истории Беларуси, забывать кото-
рый мы не имеем права. Вся история Беларуси - яркое и наглядное подтверждение
великой животворной силы дружбы народов.
Такое недвусмысленное определение основных черт истории Беларуси имеет
большое методологическое и идейное значение еще и потому, что специфика бе-
13
лорусской истории нередко трактуется весьма неопределенно, расплывчато. Это
открывает лазейки для разного рода субъективных спекуляций. Тем более, что су-
ществуют и активно используются в идейном противоборстве национал-экстреми-
стские интерпретации исторического пути Беларуси. В их основе лежит чисто умоз-
рительная схема, выборочно иллюстрированная вырванными из исторического
контекста отдельными фактами, при замалчивании других, более существенных.»
Взгляды эти не новы. Они были сформулированы в публицистических выступ-
лениях идеологов белорусского национального движения в конце XIX - начале XX в.
и были своего рода “исторической мотивировкой” его политических притязаний1.
Белорусская историография в это время делала еще первые шаги, а на первом месте у
публицистов стояло не столько постижение реальной истории, сколько пропаганди-
стское воздействие на читателей. Таковыми, по сути, эти взгляды остаются до сих пор.
Они широко использовались антисоветской националистической оппозицией в годы
революции и гражданской войны, затем - националистической эмиграцией и ее еди-
номышленниками внутри страны. Они были на вооружении коллаборационистов,
пособников фашистских оккупантов в годы Великой Отечественной войны и оста-
ются в арсенале политической оппозиции в наши дни. Именно эти схемы использова-
лись национал-экстремистскими силами во время разрушения исторического обра-
зования в Беларуси после распада СССР в начале 90-х гг. Поэтому мотивированное
преодоление этих схем является одной из задач настоящего пособия.
Поскольку в учебном плане исторических факультетов предусмотрены спе-
циальные курсы источниковедения и историографии истории Беларуси, учебное
пособие не выделяет данный материал в особый раздел и затрагивает его лишь в
той мере, какая необходима в дальнейшем изложении. Не рассматриваются и све-
дения о предшествовавших славянам древних археологических культурах, ареа-
лы которых никогда не ограничивались современной белорусской территорией.
Это предмет особого курса археологии.
Периодизация истории Беларуси представляется наиболее научно коррект-
ной в следующем виде:
I Предыстория Беларуси: со времени славянской колонизации Восточноев-
ропейской равнины и до расчленения общевосточнославянского древнерусского
государства Киевская Русь (первые века I тыс. н. э. - XIII в.).
II Западнорусские земли в составе Великого княжества Литовского, форми-
рование белорусской народности (2-я половина XIII в. - 1569 г.).
III Белорусские земли в составе Речи Посполитой (1569 -1795 гг.).
IV Белорусские земли в составе Российской империи. Становление белорус-
ской нации (1795 -1917 гг.).
V Советский период истории Беларуси. Образование и консолидация бело-
русского национального государства-БССР (1917- 1991 гг.).
VI Становление и развитие суверенной Республики Беларусь (с 1991 г.).
1 См., например “Кароткую псторыю Беларуа” Власта (В.Ластовский). - Внльна,
1910 и др. Здесь мы не касаемся историографических корней этих построений, которые
восходят к ранее возникшей украинской националистической историографии, а также
к отдельным, соответствующим образом истолкованным положениям польской н рос-
сийской историографии.
14
Глава I
ИСТОРИЯ ДРЕВНЕЙ РУСИ
КАК ПРЕДЫСТОРИЯ БЕЛАРУСИ
§ 1. Славянская колонизация
Восточноевропейской равнины
Современный облик этнической карты Европы в основных чертах сло-
жился в итоге Великого переселения народов. Оно было порождено слож-
ным переплетением многих социально-экономических, политических и этно-
культурных факторов массового передвижения европейских и азиатских
племен в I тысячелетии н. э. Начавшись во II в., это движение в основном
завершилось к VIII в., хотя последовательные - волна за волной - вторже-
ния в Европу кочевых азиатских народов, которые можно считать заключи-
тельной фазой Великого переселения, продолжались и в последующие века,
вплоть до татаро-монгольского нашествия в XIII столетии. В эту противоре-
чивую и во многом для нас еще темную эпоху - эпоху крушения античной
рабовладельческой системы и разложения родоплеменного строя на громад-
ной варварской периферии античного мира, завязалась предыстория бело-
русского народа.
Мы не можем еще точно сказать, когда в Средней Европе сложилась
совокупность близкородственных племен - носителей своеобразной земле-
дельческой культуры, которые впоследствии стали известны под именем сла-
вян. Известно лишь, что это произошло задолго до нашей эры. Славяне го-
ворили на очень близких между собой диалектах единого общеславянского
языка, представление о котором могут дать древнейшие памятники старо-
славянского письменного языка - первоначально общего письменного языка
всех славян. Этот язык затем в течение многих веков использовался восточ-
ными и южными славянами. Он до сих пор остается языком богослужения
Русской православной церкви.
Само собирательное самоназвание “славяне” означало “люди слова”, в
отличие от “немцев”, иноязычных иноплеменников, речь которых была не-
понятна славянам. Такие люди были для них “немыми”. Вплоть до петровс-
кой эпохи на Руси “немцами” именовали не только германцев, за которыми
закрепился этот этноним, но и всех европейцев-неславян.
Доныне остается спорным вопрос о территории первоначального форми-
рования славянства. Одни исследователи помещают славянскую прародину
15
между верхним и средним течением Одера и Вислы, другие - к востоку от
Вислы, до Днестра и даже до Среднего Поднепровья, третьи - в области сред-
них Карпат и Среднего Подунавья. Показания древних авторов на этот счет
отрывочны и чрезвычайно противоречивы. Материалы археологических ис-
следований также не позволяют пока проследить бесспорную генетическою
преемственность древнейших славянских памятников с памятниками какой-
либо из предшествовавших им археологических культур. Все попытки такого
рода остаются пока в области недостаточно убедительных гипотез. Их широ-
кая популяризация может привести только к компрометации археологической
науки в глазах неспециалистов, как это нередко уже происходило. Представ-
ляется доказанным лишь тот факт, что в ходе Великого переселения народов
славяне удержали за собой свою первоначальную территорию и широко рас-
селились по Центральной, Южной и Восточной Европе, превратившись в са-
мую крупную из всех европейских этнических группировок.
Характерно, что время бытования первой бесспорно славянской археоло-
гической культуры Корчак и первое обстоятельное описание славянских пле-
мен греческими авторами (Прокопий из Кессарии) приходятся на VI в. н.э. К
VII в. относятся первые арабские известия о славянах, и далее историческая
нить уже не прерывается, хотя и остается еще много лакун, заполняемых пока
малодоказательными гипотезами.
Особенностью славянской колонизации было то, что славяне выступали
преимущественно колонистами, а не завоевателями. Они занимали террито-
рии с разреженным населением: в Центральной Европе приходили на место
переселившихся германских и кельтских племен, на юге, в Византии, рассе-
лялись среди местного населения, органически входя в его состав. Славяне
не разрушили Византии, как разрушили Западноримскую империю германс-
кие и кельтские племена. Преимущественно мирно славяне расселились и на
девственных пространствах Восточной Европы.
О путях продвижения славян в Восточную Европу, в частности на терри-
торию будущей Беларуси, пока трудно утверждать что-либо вполне опреде-
ленно. В начале нашей эры Восточная Европа была краем дремучих лесов с
преобладанием хвойных пород и болотных топей. Северная его часть, пере-
сеченная невысокой моренной грядой, теперь называемой Белорусской воз-
вышенностью, была усеяна многочисленными озерами, а потому лучше дре-
нирована и более благоприятна для земледелия, чем южная, где в почти
сплошь заболоченной полесской котловине пригодные для обработки земли
располагались отдельными островами. Почвы Восточной Европы в боль-
шинстве случаев не отличались плодородием. Недоставало хороших лугов,
что не благоприятствовало развитию животноводства. Вместе с тем хозяй-
ственному освоению края способствовали относительно мягкий, влажный
климат, хорошие охотничьи и рыболовные угодья, обилие болотных желез-
ных руд и гончарных глин.
16
Громадные водораздельные лесные массивы-пущи выполняли в Восточ-
ной Европе роль, аналогичную горным хребтам Западной Европы - роль
естественных межплеменных рубежей. Будучи не менее труднопреодолимы-
ми для древнего человека, чем горы, эти рубежи были почти лишены посто-
янного населения и лишь очень постепенно осваивались с окраин. Памятни-
ками-остатками этих девственных чащ являются сохранившиеся до наших
дней на территории Беларуси лесные массивы-пущи, особенно заповедная
Беловежская. Ведь само слово “пуща” означает девственный, пустой, т.е.
незаселенный лесной массив.
Многочисленные реки бассейнов Балтийского и Черного морей в Вос-
точной Европе близко сходятся истоками. Они издревле соединялись воло-
ками для перетаскивания судов и служили основными путями сообщения. По
ним, в частности, с незапамятной старины проходили пути с побережья Бал-
тики в Причерноморье, “из варяг в греки”.
Древнейшими насельниками этих мест, согласно современным представ-
лениям, были племена восточных балтов, близких родичей предков совре-
менных литовцев и латышей. Восточные балты оставили на Севере и Восто-
ке Беларуси археологические культуры городищ - Западнодвинскую и Смо-
ленскую. Некоторые исследователи считают их локальными вариантами еди-
ной Днепре-Двинской культуры. В Центре и на Западе Беларуси выделялась
культура штрихованной керамики, на Юге - Милоградская культура, кото-
рую иногда пытаются связать со славянами. С Северо-востока на террито-
рию будущей Беларуси частично распространялась область Дьяковской куль-
туры, связываемой с угро-финскими племенами.
Очерченный этнический облик дославянского населения будущей Бела-
руси помимо археологических данных убедительно подтверждает сохранив-
шийся здесь мощный пласт балтской, а на Северо-востоке - угро-финской
топонимики.
Ко времени прихода славян у местных племен еще господствовал перво-
бытнообщинный строй. Их главным занятием было примитивное подсечное
земледелие в сочетании с животноводством и лесными промыслами. Укреп-
ленные родовые поселки балтов тянулись редкими цепочками вдоль притоков
крупных рек, располагаясь главным образом на возвышенных местах, обра-
зуемых при впадении одной речки в другую. Селиться у берегов больших рек,
грозивших опасностью нападения иноплеменников, балты обычно избегали.
Так, еще недавно на высоком берегу притока Днепра Дубравенки в цен-
тре Могилева (Пр. Мира у Дворца пионеров), где некогда в Дубравенку
впадал ныне пересохший ручей, сохранялось такое городище - Змиевка.
Памятник был варварски разрушен при строительстве моста.
Вдоль рек стали селиться и славянские пришельцы, частью вперемешку
с аборигенами, частью оттесняя их в сторону водоразделов на более удален-
2 История Беларуси. Ч. I . ж 17
I • ..... . ..икии
:и. Взаимодействие славян с первонасельниками было весьма слож-
гворечивым, растянувшимся на века процессом, носившим в ве-
рный характер. Славяне принесли с собой навыки пашенного зем-
будучи более развитыми в социально-экономическом и культур-
ении, постепенно ассимилировали аборигенов, изменяя при этом и
>1Й облик.
[имому, даже в первые века II тысячелетия н.э. отдельные группы
: жили среди славян почти по всей территории будущей Беларуси,
ерждают, в частности, данные археологии. На востоке, между
I и вятичами, в бассейне притока Оки-Протвы, до XI-XII вв. со-
стровок сплошного балтского населения - летописная голядь. На
заде страны образовалась своеобразная переходная полоса с эт-
(ешанным балто-славянским населением, впоследствии назван-
й Русью. Окончательная славянизация этой полосы на белорус-
:ко-латышском порубежье - современные Гродненская область,
эайоны Витебской и Северо-западные Минской, затянулась до
в. На непосредственном пограничье Беларуси, Литвы и Латвии
J процессы не могут считаться окончательно завершенными и в
время. Многие населенные пункты на ныне безусловно белорус-
ториях еще первой Всероссийской переписью 1897г. зафиксиро-
итовские или латышские.
и же можно утверждать, что к исходу 2-й половины I тысячелетия
з верхнего Днепра и его крупнейших притоков - Припяти, Берези-
1 также верхней и средней Западной Двины, были прочно освоены
, которые определяли этнический облик этих территорий.
инство историков полагают, что славяне проникли в будущую
юга, из области среднего Поднепровья, где бесспорно славянс-
зики (древности типа Корчак) известны уже с VI в. н.э. Тем не
о бы неверным совершенно игнорировать мнение тех ученых, ко-
ают возможным проникновение славян в верхнее Поднепровье и
неверным путем - со стороны славянского балтийского Поморья
кин, В.Седов). Хотя эта интересная гипотеза, в целом, еще недо-
боснована фактически, наличие следов очень древних связей кри-
вгородских словен - северных славянских группировок Восгоч-
>i, со славянскими группировками южного побережья Балтики при-
огими исследователями. Эта гипотеза находит дополнительное
,ение в новейших исследованиях языка новгородских берестяных
онстатируется существенное различие северных кривичско-
з диалектов от южных, полянско-северянских, дреговичских и др.
:м древнее памятники, тем больше это различие, т.к. единый древ-
язык развивался в сторону сближения северных и южных гово-
ров. При этом прослеживаются связи северных говоров с западнославянски-
ми языками.
Относительно группировки, сидевшей по Сожу и верхней Десне - ради-
мичей и их восточных соседей вятичей, существует летописная легенда о
том, что они будто бы пришли на Русскую землю с запада, “от ляхов”. Одна-
ко версия о “ляшском” происхождении этих группировок не подтверждается
данными археологии, этнографии и истории языка. Очевидно, эта легенда
отражает лишь смутные воспоминания о тех временах, когда радимичи и
вятичи, передвигаясь вместе с другими славянскими группировками, разме-
щались где-то западнее полян - в той стороне, которая для летописца ассоци-
ировалась с ляхами-поляками.
Начало и длительность процесса славянской колонизации будущей Бе-
ларуси различные исследователи представляют себе по-разному. Одни счи-
тают, что еще до VIII и даже до IX в. н.э. территория верхнего Приднепровья
и прилегающих регионов была по преимуществу балтской и лишь накануне
образования древнерусского государства в VIII - IX вв. на смену балтам
приходят славяне (И. Ляпушкин и др.). Другие ученые полагают, что сла-
вянское проникновение в верхнее Приднепровье началось уже в первые
века н.э. и носило весьма длительный, качественно различный в разные
периоды характер (П. Третьяков и др.). Сторонники второй точки зрения
связывают славянское проникновение с Зарубенецкой культурой, распрост-
ранившейся на юге Беларуси примерно ко II в. н.э., главным образом на
территории, где ранее находились племена Милоградской культуры. Одна-
ко славянскую принадлежность зарубинецких древностей признают не все
исследователи. Связь этих древностей с позднейшими, несомненно славянс-
кими памятниками, далеко не бесспорна. Не исключено, что эта культура
была этнически-смешанной, не принадлежавшей исключительно какому-либо
одному народу.
Таким образом, ни одна из существующих гипотез не может считаться
безусловно доказанной. Нельзя исключить вероятность весьма раннего про-
сачивания славянского элемента на рассматриваемую территорию, может быть
и в составе населения, оставившего Зарубенецкую культуру. В то же время до
VI-VII вв., т.е. до начала разложения у славян родового строя и вступления их
в стадию военной демократии (период, совпадающий с Великим переселением
народов) еще не существовало социально-экономических условий для образо-
вания у них обширных территориальных группировок. Видимо первоначаль-
ное славянское проникновение лишь подготовило относительно быструю сла-
вянизацию будущих западнорусских земель в VIII - IX вв.
Итак, накануне образования древнерусского государства на просторах
Великой русской равнины сложилась система относительно устойчивых сла-
вянских группировок. Память о них сохранялась еще в начале XII в., когда
19
создавалась Библия древнерусской историографии - знаменитая “Повесть вре-
менных лет”. Летописец, отвечая на вопрос: “откуда пошла земля русская” -
перечисляет примерно 14 славянских группировок, составлявших в IX в. “сло-
венеск язык (народ) на Руси”. Это поляне, древляне, дреговичи, север (северя-
не), кривичи, полочане, словене-новгородцы, радимичи, вятичи, бужане, во-
лыняне (прежде дулебы), уличи, тиверцы, белые хорваты. В научной литера-
туре их обычно называют “племенами”, хотя летописец ни разу не употребля-
ет этот термин в подобном смысле. Слово “племя” в “Повести временных лет”
употребляется исключительно в смысле “потомство”.
Конечно, объединения славян не были племенами в понимании этого тер-
мина современной этнографией и социологией. Это были, по-видимому, уже
некие территориальные группировки. Археологически они могут быть иден-
тифицированы с территориями составлявших славянский союз малых пле-
мен, имена которых в восточнославянской памяти не сохранились.
Летописец делает ударение прежде всего на территории, где славяне той
или иной группировки “сели” или “сидят”. На это во многих случаях указы-
вают и сами названия группировок, которыми, по словам летописца, они
“прозвались”, т.е. названия не носили изначально, а именно “прозвались”
после переселения. Названия отражают особенности территории расселе-
ния: поляне - от полей (лесостепье), древляне - от лесов (дерев), полочане -
“речки ради Полоты”, дреговичи - от болот (дрягвы). Впрочем, некоторые
исследователи полагают, что название “дреговичи”, как и “кривичи”, име-
ет балтское происхождение.
Ряд “племен” сохранил типичные для славян древние племенные назва-
ния. Часто они осмысливались как производные от имен легендарных родо-
начальников: хорваты, север (сербы, сорбы), радимичи, вятичи, возможно и
дреговичи. Новгородские словене сохранили, подобно некоторым иным ок-
раинным группировкам в славянском мире, например, словакам и словен-
цам, общеславянское самоназвание.
Таким образом, летопись не дает определенных указаний на социальный
характер славянских группировок Восточной Европы. Одни исследовате-
ли признают их союзами племен - последней ступенью развития первобыт-
нообщинного строя на пороге социально-стратифицированного общества
и государства (И. Ляпушкин, Б. Рыбаков и др.). Другие ученые (П. Треть-
яков, В. Пашуто и др.) считают их в политическом отношении примитив-
ными государствами-княжениями, а в этнокультурном - небольшими фор-
мирующимися народностями раннефеодального типа.
Союз племен есть последняя возможная степень обобщения родоплемен-
ных связей, за которой наступает их разложение. Народность есть результат
такого разложения. Она возникает на основе распада родоплеменных отно-
шений и формирования принципиально новых, территориальных связей. Союз
20
племен и народность - качественно разные формы организации этноса. Они
отражают переход от одного способа производства - первобытнообщинно-
го, к другому, основанному уже на экономической эксплуатации одной час-
ти общества другой.
Возникающее государство, с одной стороны, является аппаратом наси-
лия в руках господствующей верхушки общества, которая политически обес-
печивает себе экономическую эксплуатацию, организацию публичной влас-
ти, уже отделенной от самого общества. Но с другой стороны, государство
становится правовым органом, призванным в той или иной степени гармони-
зировать социальные противоречия, чтобы обеспечить нормальную жизнь
всего общества.
В этой связи, вторая точка зрения - признание летописных “племен” уже
примитивными государствами, представляется предпочтительной. Однако
следует сделать одну оговорку: славянские группировки Восточной Европы
находились на разных ступенях развития и разложения первобытного строя.
Качественный скачок в виде возникновения на территории, занятой тем или
иным союзом племен, примитивной государственной организации - племен-
ного княжения, происходил не одновременно во всех землях, а в течение
достаточно длительной эпохи в несколько столетий.
На это указывает сам летописец “Повести временных лет”. Он подчер-
кивает, что “племена” имели каждое “свой обычай”. В частности, наслед-
ственная княжеская власть (князья держат княжение “родом своим”) была
характерна лишь для полян, древлян, дреговичей, словен-новгородцев и
полочан. Создается впечатление, что других кривичей летописец отделяет в
этом отношении от полочан, отмечая однако их этническую общность с ними.
Даже делая поправку на киевский Полянский “патриотизм” летописца,
игнорировать его указания на социальную отсталость некоторых группи-
ровок (“зверским образом жывяху”) не следует. Тем более, что они под-
тверждаются другими данными. Например, вятичские и радимичские зем-
ли, еще в XII в. сохраняли архаические черты. Здесь более медленно, чем в
других землях, распространялось христианство. До XIV в. происходили
языческие курганные погребения. Более быстро развивались южные лесо-
степные группировки. Именно в лесостепье сложилось первоначальное ядро
Руси, впоследствии “Русская земля” в узком смысле слова - великокня-
жеский домен. На этой территории сохранялись древние традиции высокой
земледельческой культуры, возникли связи с черноморским побережьем и
Византией. Из северных группировок лесной полосы в своем развитии опе-
режали других новгородцы и полочане. Сами названия этих ответвлений
кривичей носят подчеркнуто территориальный характер, и даже в более
поздний период сохранялось много общих черт в социальном устройстве
Новгородской и Полоцкой земель.
21
Некоторые исследователи (И. Ляпушкин, болгарский профессор И. Ле-
нов) вообще полагают, что первым делением славянского мира на группы,
отличающиеся специфическими чертами материальной культуры и обычая-
ми, было деление на северных - лесных, и южных - лесостепных славян.
Особенности природной среды обусловили различия между данными груп-
пами в хозяйственном укладе (подсека на Севере и степной перелог на Юге),
типе земледельческих орудий (соха на Севере и плуг-рало на Юге), типе жи-
лищ (полуземлянка на Юге и наземные срубы на Севере) и т.д. Эта точка
зрения подкрепляется данными истории древнерусского языка.
Неодинаковым был характер связей между отдельными группировками.
Одни издавна были тесно связаны между собой, другие занимали обособлен-
ное положение. По современным представлениям, все славянские “племена”
Восточной Европы составляли своеобразную конфедерацию. Внутри нее к IX
в. сложилось два более тесных союза земель. Северный союз возник вокруг
Новгорода. Сюда входили славенско-новгородская, кривичская и еще толь-
ко осваиваемые славенами чудская, весьская и мерянская (будущая Ростово-
Суздальская) земли. Южный союз сформировался вокруг Киева. Его первона-
чальный состав не столь очевиден. Во всяком случае, волыняне, дреговичи и
радимичи - насельники южной половины будущей Беларуси, несомненно тя-
готели к Киеву. Южный союз земель возник раньше. Поэтому память о нем в
летописные времена была уже не столь отчетливой, как и память о еще более
ранних группировках антов и дулебов-волынян. Смутные воспоминания о них
продолжали жить в Киевской Руси, что нашло отражение в “Слове о полку
Игореве” и “Начальной летописи”.
Оба союза сложились в ходе совместной борьбы земель с иноземными
захватчиками. Северные земли защищались от варяжских завоевателей. Под
их именем обычно подразумевают скандинавов, но в их числе могли быть
дружины поморских славян и балтов. Южные земли воевали с Хазарским
каганатом.
Летопись упоминает также о распрях между самими славянскими земля-
ми, в результате которых варягам на севере, хазарам на юге удавалось на
непродолжительный срок облагать их данью. Однако не вызывает сомнения
тот факт, что объединительные тенденции преобладали. В результате ядром
государственного объединения восточнославянской конфедерации стало
Среднее Поднепровье, а общерусская княжеская династия “Рюриковичей”
имела северное происхождение.
На территории будущей Беларуси накануне образования древнерусского
государства существовали три славянские племенные княжения - полоцких
кривичей на средней Западной Двине, дреговичей на Припяти и ее левых прито-
ках, радимичей по Сожу и верхней Десне. Восточная часть радимичской земли
теперь составляет Брянскую область России. Кроме того на Северо-востоке на
22
территорию будущей Беларуси по верхней Западной Двине и верхнему Днепру
распространялись земли смоленских кривичей. Их основное ядро впоследствии
вошло в состав Великороссии. На Западе - по Западному Бугу и в бассейне
верхней Припяти, находилось княжение волынян, основная территория кото-
рых стала частью Украины. Что касается бассейна Немана, то здесь (ныне это,
в основном, Гродненская область Беларуси и Белосгокское воеводство Польши)
в указанный период существовал ятвяжский племенной союз.
Ятвяги - восточные пруссы, были ближе к славянам, чем остальные бал-
ты. Они не подвергались насильственной ассимиляции, как западные прус-
сы, но уже к концу древнерусского периода полностью ославянились. С Се-
веро-востока к ятаяжскому союзу примыкали многочисленные союзы литов-
ских племен - жемайты и аукштайты, а на средней Западной Двине - латыш-
ские племена. На границе с теми и другими образовалась полоса смешанно-
го славяно-балтского населения (будущая Черная Русь).
Характерно, что на протяжении веков шел процесс мирной славяниза-
ции балтов, но никогда не наблюдалась литуанизация сколько-нибудь зна-
чительных групп славянского населения. Славяно-балтская граница непре-
рывно сдвигалась к балтийскому побережью. Это происходило даже тогда,
когда балты преобладали в военно-политическом отношении, т.е. в первые
века существования Великого княжества Литовского, однако не может быть
объяснено только культурным превосходством славян. Такой процесс про-
должался и тогда, когда культурный уровень славян и балтов вполне выров-
нялся. Эта проблема для своего окончательного решения нуждается сегодня
в углубленном изучении.
Культура и общественный строй названных славянских земель к концу
IX в. были в основном едины. Можно полагать, что им были присущи неко-
торые этнографические особенности, как и особые диалекты восточносла-
вянского языка, но судить о них чрезвычайно трудно. Почти единственным
объективным источником истории этой эпохи, кроме полулегендарных вос-
поминаний, записанных летописцем не ранее XI в., т.е. через два века пос-
ле самих событий, является археологический материал. А он практически
однороден для всей восточнославянской территории. Определенная диф-
ференциация отражает лишь разницу хозяйственного уклада лесной и ле-
состепной полосы.
Некоторые культурные отличия, выявленные археологами на территори-
ях бывших племенных княжений, например, отличия в форме женских височ-
ных колец, относятся к XI - XIV вв., когда сами эти княжения были уже дале-
ким историческим воспоминанием. Археологические находки говорят лишь о
существовании на славянских территориях определенных местных традиций,
но не объясняют, каковы они были изначально. Как специфически-кривичс-
кую черту часто называют захоронения в виде характерных длинных курга-
23
нов. Однако рад исследователей (И. Ляпушкин и др.) относят эти курганы к
древностям балтов. Во всяком случае, их изначально славянская принадлеж-
ность не может считаться бесспорно доказанной. Приходится признать, что до
X в. включительно, среди древностей разных летописных племен не обнару-
живается достаточно четких, бесспорных отличительных черт. t
Тем не менее, прослеживаемые вплоть до современности этнографичес-
кие отличия коренного населения территорий бывших летописных племен-
ных княжений заставляют предполагать их глубокую древность. Дополни-
тельным подтверждением этого является тот факт, что этнографические осо-
бенности зафиксированы даже в радимичской земле, несмотря на то, что в
древнерусскую эпоху здесь не сложилось отдельного феодального княже-
ства - радимичская земля оказалась разделенной между Смоленским и Чер-
ниговским княжествами. Но как и археология, этнография не может отве-
тить, каковы конкретно были межплеменные отличия. Надежно выделить из
совокупности зафиксированных в новое время территориальных этнографи-
ческих особенностей тот древнейший пласт, который относится к интересу-
ющим нас легендарным временам, и отделить его от поздних новообразова-
ний разного происхождения в большинстве случаев невозможно. А потому
вопрос: какие этнографические и языковые черты современных восточнос-
лавянских народов восходят к первоначальным этнографическим группам
древнерусской народности, а какие возникли на более поздних этапах их
исторического развития - остается пока открытым.
§ 2. Образование древнерусского государства
и древнерусской народности
Как и историю культуры, социально-экономическую структуру восточ-
нославянского общества накануне образования древнерусского государства
мы пока представляем себе лишь гипотетически. В современной науке наи-
более аргументированные представления по этой проблеме сводятся к сле-
дующему.
Рост производительных сил, совершенствование агротехники и орудий
труда обусловили распространение к IX в. в южной лесостепной полосе па-
ровой системы пашенного земледелия с навозным удобрением. Первоначаль-
но это было двухполье, а затем - трехполье. Постоянно обрабатываемые
пашенные угодья сделали возможной индивидуализацию производства. Ос-
новной производственной единицей постепенно стала малая семья (муж, жена,
несовершеннолетние дети). Правда, на малоплодородном лесном севере еще
долго наряду со старопахотными землями сохранялась подсека. Это обус-
лавливало длительное существование здесь больших неразделенных семей-
патронимий (белорусское “дворище”).
24
В целом, можно констатировать, что производительные силы славянского
общества к IX в. уже обеспечивали устойчивое получение прибавочного про-
дукта, т.е. наличествовали экономические условия для социальной стратифи-
кации. Возрастала общая численность и плотность населения. В то же время
экономическое положение каждого отдельного хозяйства было весьма неус-
тойчивым. Рассчитывая теперь в основном на свои слабые силы, а не на спло-
ченность многочисленного родового коллектива, оно стояло перед лицом ты-
сяч случайностей, каждая из которых грозила разорением и гибелью.
Определяющую роль играли уже территориальные связи между людьми,
поскольку основой производственной организации теперь являлась соседс-
кая община (вервь, Шир). Она состояла из малых семей, не обязательно при-
надлежащих к одному роду и ведущих на общинной земле индивидуальное
хозяйство. Основным типом поселения стало неукрепленное село - весь (де-
ревня) из нескольких односемейных усадеб, которая пришла на смену укреп-
ленному родовому поселку.
Родоплеменная организация еще регулировала сферу семейных отноше-
ний. В ее рамках отправлялся религиозный культ. В известной мере она со-
храняла функцию социальной защиты своих членов (институт кровной мес-
ти, родовая взаимопомощь). Но неуклонно шел процесс ее оттеснения сосед-
ской общиной, а затем и княжеской властью. Родоплеменная организация
уже не могла быть основой общества. Однако новая территориальная орга-
низация пока не могла ее полностью заменить, т.к. еще не отлилась в устой-
чивую, соответствующую экономической структуре общества форму. Но-
вая система общественных связей, подобно экономике, ремеслу, за исключе-
нием кузнечно-металлургического, еще не отделившемуся от земледелия,
носила переходный, неустоявшийся характер.
Общество также было социально неоднородно. Из его состава выдели-
лась привилегированная верхушка. Поскольку социальный облик этой вер-
хушки еще был недостаточно определен, ее целесообразно именовать латин-
ским термином нобилитет, как это принято по отношению к типологически-
аналогичному обществу Прибалтики на рубеже XI-XII вв.
Нобилитет был двойственного происхождения. Во-первых, возвысились
отдельные племена и роды, из которых постоянно выдвигалась родоплемен-
ная знать - старцы, верховодившие на народном собрании - вече, и возглав-
лявшие организованное по десятичной системе (десятки, сотни, тысячи)
народное ополчение. Они же, вероятно, исполняли жреческие функции, т.к.
отдельной группы жрецов у восточных славян не наблюдалось, контролиро-
вали разнообразные сборы и пожертвования на культовые цели. Родопле-
менная знать была первым слоем формирующегося нобилитета.
Во-вторых, складывалась дружинная организация. В ее функции входи-
ли как постоянная защита своей земли от внешних вторжений, так и военные
25
экспедиции в чужие земли, иногда очень дальние. Источником содержания
дружины, помимо условленной доли военной добычи, была дань с крестьян-
ских миров, носившая первоначально характер добровольных взносов-да-
рений. Предводители постоянных дружин - князья, и старшие дружинники -
мужи, впоследствии ставшие именоваться боярами, составили второй слой
нарождавшейся социальной верхушки. Оба слоя переплетались и сливались
друг с другом. Князья обычно происходили из родоплеменной знати, но их
устремления могли сталкиваться с интересами местных старцев, т.к. князь и
ядро дружины были нередко чужеземцами, приглашенными на службу. Час-
то они были не славянами по происхождению, а например, варягами-сканди-
навами. СIX в. они наперебой предлагали свои услуги любому, кто хорошо
заплатит.
Так или иначе, оба эти слоя составляли нобилитет - социальную вер-
хушку, накапливали значительные богатства и экономически противостоя-
ли системе сельских общин-миров. Первобытное равенство уходило в про-
шлое. Сплеталась сложная сеть личной и групповой зависимости рядовых
общинников от могущественных нобилей. Эти личные связи воплощали в
себе и маскировали экономическое неравенство членов общества. Развива-
лось патриархальное рабство, основным источником которого был плен1.
Можно считать, что в подобном обществе имелись зачатки рабовладельчес-
кого и феодального способов производства. Но только зачатки, т.к. господ-
ствовал патриархально-общинный уклад. Направление дальнейшего раз-
вития общества определила вся совокупность конкретных исторических ус-
ловий. Известно, что развитие славян, как и большинства народов Цент-
ральной и Северной Европы, пошло по пути феодализма.
Унаследованный от первобытности вечевой аппарат управления, воз-
главляемый родоплеменной знатью, дружинная организация с князем во гла-
ве в сложившейся социально-экономической обстановке не могли не прояв-
лять стремления превратиться из слуг общества, в каковой роли они перво-
начально выступали, в его господ. Тон в этом задавала дружинная органи-
зация, которая, являясь историческим новообразованием, не была в такой
степени связана с уходящими в первобытность извечными общественными
традициями, как вечевой аппарат. Возникший процесс облегчался очень рано
наметившимся у славян территориальным обособлением знати в укреплен-
ных “градах”. Из таких градов - племенных центров, впоследствии вырос-
ли древнейшие русские раннесредневековые города, к которым “тянула”
прилегающая сельская округа. Это дает основание некоторым исследовате-
1 Ряд историков даже полагают, что именно рабовладельческие отношения опреде-
ляли социальный облик славянского нобилитета в VI-VIII вв. Эта точка зрения, впрочем,
не разделяется большинством специалистов (см. “Проблемы возникновения феодализ-
ма у народов СССР. - М.,1969.)
26
лям (И. Фроянов, А. Дворниченко) говорить о существовании в средневеко-
вой Руси своеобразных примитивных “городов-государств”.
По всей вероятности, к IX в. в большинстве земель восточнославянской
конфедерации уже произошел качественный скачок к публичной власти в виде
племенных княжений. Однако возникшие очаги государственности остава-
лись очень примитивными, оплетенными пережитками первобытности, кото-
рые имели силу векового обычая. Поэтому сбросить эти путы в рамках от-
дельных племенных княжений было чрезвычайно трудно. Сложилось так на-
зываемое “варварское”, “предфеодальное” состояние общества. Ближайшую
аналогию ему можно было наблюдать на севере Европы, в Скандинавии.
Неустойчивое переходное состояние восточнославянского общества
было преодолено в рамках единого раннефеодального древнерусского госу-
дарства с центром в Киеве. Оно поглотило в себе уходящие корнями в перво-
бытность местные территориальные группировки и тем самым окончательно
подрубило эти корни. Киевская Русь возникла в 882 г. с захватом северной
княжеской династией варяжского происхождения киевского стола. С этого
времени процесс складывания единого государства восточных славян стал
необратимым и был закреплен принятием в конце X в. в качестве государ-
ственной религии христианства в его восточной, православной форме.
Принятие восточными славянами христианства имело громадное исто-
рическое значение. Со времени оформления человека разумного (Ното
sapiens) и родоплеменного общества, на протяжении десятков тысяч лет выс-
шей формой человеческих связей, несущим каркасом общества оставались
кровнородственные, родовые связи. Родовая принадлежность была высшей
ценностью первобытного человека. Она освящалась языческими религиоз-
ными системами, в которых каждый род имел свое божество-покровителя,
противостоящего всем остальным родовым божествам. Родоплеменной строй
противоречиво сочетал в себе родовую солидарность в рамках племен и ро-
довую вражду, сопровождаемую кровной местью. В таком обществе зача-
точные формы этнического сродства не могли оформиться в единые народы-
этносы. Этническая солидарность постоянно подрывалась родоплеменной
враждой, освящаемой всей системой языческих верований. “И восстал род
на род” - гласит древняя новгородская легенда о призвании князей.
Единая княжеская власть являлась лишь внешней скрепой, опирающейся
на насилие, и не могла консолидировать родоплеменные группы в единую
народность. Попытки реформировать славянское язычество в общенародную
религию, предпринятые князем Владимиром в X в. потерпели полный провал.
Такой консолидирующей силой стало православное христианство, провозгла-
шенное тем же Владимиром в качестве государственной религии в 988 г.
Православие было выбрано не случайно. Правящая верхушка Киевкой
Руси была издавна связана с Византией, являвшейся главным торговым парт-
27
нером славян. Само византийское общество к X в. было во многом славяни-
зировано. В отличие от Западной церкви Византийская церковь поощряла
переводы Священного писания на живые языки варваров. Великие просве-
тители славян братья Кирилл и Мефодий унифицировали славянское письмо
и перевели священные христианские тексты на славянский язык, близкийдс
живому языку восточных славян. Христианство пришло в Киевскую Русь на
родном языке новообращенных, и это во многом объясняет сравнительную
легкость ее христианизации.
Единая вера в единого Бога стала высшей духовной ценностью, возвыси-
лась над родовым сознанием и постепенно сплотила родоплеменные группы
восточных славян в единый древнерусский христианский народ. Ведь этничес-
кое самосознание тоже есть вера. Человек относится к определенному этносу
только тогда, когда он сам верит в это. Не существует иного способа опреде-
лить этническую принадлежность человека кроме как спросить его, кем он себя
считает. Никакие этнографические или языковые особенности сами по себе не
порождают этническое самосознание. Наоборот, этническое самосознание вы-
водит те или иные особенности в ранг этнически значимых признаков.
Важным объективным признаком оформления любой этнической общно-
сти является появление принятого всеми ее членами самоназвания - этнони-
ма. Одним из самых сложных и спорных проблем древнерусской истории
является происхождение самого имени - “русь”. Характерно, что это имя
изначально звучало на севере как “русь”, на юге как “рось”. Новгородскую
землю с юга окаймляла река Русса, Киевскую - Рось. В древнейших свиде-
тельствах зафиксированы оба варианта. Само же слово “рус”, “рос” встре-
чается еще в Библии, но его первоначальное значение остается темным.
Большинство современных исследователей сходятся на том, что первона-
чально слово русь (рось) означало в славянском обществе приближенную к
великому князю полиэтническую дружину, “русской землей” называли под-
властную великому князю территорию, а “русскими людьми” - население этой
территории. После принятия великокняжеским окружением, “русью”, христи-
анства оно стало для славян “русской верой”. По мере формирования Киевс-
кой Руси русской землей, русью стали все восточнославянские земли - вели-
кая, внешняя, окольная Русь. За киевским ядром сохранилось название “ма-
лой Руси” или внутренней “Русской земли” в узком смысле слова, как вели-
кокняжеского домена. “Весь словенский язык на руси” стал именовать себя
русским, и это имя пережило века и остается общим самоназванием всех вос-
точных славян, несмотря на все исторические перипетии.
Киевская “империя Рюриковичей” не была централизованным, унитар-
ным государством. До эпохи, когда стали возможны такие государства, было
еще очень далеко. Она всегда являлась федерацией земель-княжеств, состав-
лявших сложную иерархическую структуру-пирамиду, венчавшуюся киевс-
28
ким великокняжеским столом. Степень реальной власти киевских великих
князей над всей Русью, более высокая на первых порах, слабела по мере
укрепления феодальных порядков и возвышения местных феодальных цент-
ров. Однако вплоть до татаро-монгольского погрома государство продол-
жало оставаться единым.
Полный “распад Руси на самостоятельные королевства-княжества” есть
никак не вытекающий из источников историографический миф. Сами земли-
княжества очень рано, с XI в. начали дробиться на уделы, воспроизводя в
миниатюре общерусскую политическую систему. Территориальные уделы
одной земли, необязательно пограничные, могли периодически включаться
в политическую систему другой. Например, в XII в. ряд уделов Полоцкой
земли были под сюзеренитетом черниговских князей. В каждом уделе воль-
ные слуги-бояре, формирующиеся феодалы-вотчинники, могли служить не
обязательно своему князю. При этом, как и другие феодально-раздроблен-
ные страны Европы, несмотря на феодальную децентрализацию власти, Русь
оставалась политической целостностью. Так она воспринималась собствен-
ным населением, что отразилось в летописной традиции, и соседями.
Совершенно ненаучны модернистские представления о взаимоотноше-
ниях земель-княжеств наподобие политических взаимоотношений государств
Нового времени. Во-первых, все земли-княжества воспринимались их совре-
менниками как составные части единой Русской земли. Во-вторых, все они
возглавлялись различными линиями единой княжеской династии “Игоря Ста-
рого”, названной впоследствии русскими книжниками династией Рюрико-
вичей. Перемещения князей со стола на стол по всей русской земле не пре-
кращалось вплоть до монгольского нашествия. Вся Русь традиционно счи-
талась общим владением княжеского рода, действовал принцип - “для рус-
ского князя земли не на Руси нет”.
В-третьих, для взаимоотношений между княжествами был характерен
средневековый партикуляризм - стремление каждой группы феодалов-зем-
левладельцев и каждого из них в отдельности к максимальной независимос-
ти от вышестоящей власти. Это явление носит название феодальный иммуни-
тет. Он был необходим феодалам не для отделения от государственного иерар-
хического целого, а для утверждения себя в нем на возможно более высокой
ступени. Система сюзеринитет-вассалитет была универсальным институтом
для всей феодальной Европы, как на Западе, где она была более сложной и
многоступенчатой, так и на Востоке, где она была менее развитой. Но пра-
вило - “нет человека без сеньора”, действовало одинаково и там, и тут.
Пришельцы на Русь с Запада легко адаптировались, встречая родственные
порядки. Нелепо представлять междукняжеские вооруженные усобицы в виде
межгосударственных войн Нового времени. Это типологически разные яв-
ления. Усобицы были домашней внутренней обыденностью и четко проти-
вопоставлялись летописцами внешним столкновениям с иноплеменниками.
29
§ 3. Формирование западнорусских княжеств,
как одна из предпосылок белорусской истории
Территория будущей Беларуси в составе древнерусского государства
слагалась из следующих земель-княжеств: северная Беларусь (нынешняя
Витебщина и северные части Гродненской и Минской областей) - ПолоцкЪй
земли; восточная Беларусь (нынешняя восточная Могилевщина) - Смоленс-
кой земли; южная Беларусь (нынешняя западная Гомелыцина, восточная часть
Брестской и южная часть Минской областей) - Туровской земли; восточная
Гомелыцина - Черниговской земли; западная часть Брестской и южная часть
Гродненской областей - Волынской земли. Все эти земли были органически-
ми составными частями Киевской Руси. Их местные особенности были вто-
ростепенны и незначительны по сравнению со связывающей их древнерус-
ской общностью. Это были местные особенности внутри целого и понять их
историю в отрыве от истории всей Руси невозможно.
История древнерусских земель-княжеств в составе Киевской Руси обес-
печена источниками и изучена несравнимо обстоятельнее, чем эпоха им пред-
шествовавшая. Истории русских княжеств посвящена огромная литерату-
ра. Ряд земель, например, Полоцкая и Смоленская изучены монографически.
Говоря о местной истории отдельных земель, надо иметь в виду, что грани-
цы древних племенных союзов и феодальных княжеств Руси не вполне между
собой совпадают. Как уже отмечалось, племенное княжение радимичей вооб-
ще не переросло в феодальное княжество. Его территория была разделена между
Смоленской и Черниговской землями и сейчас входит в Могилевскую и Го-
мельскую области Беларуси, Брянскую область России и Черниговскую Ук-
раины. Границы древних княжеств не совпадают и с этническими границами
современных восточнославянских народов. Так, из древнерусских земель-кня-
жеств в территорию Беларуси ныне практически полностью входят только
Полоцкая и Туровская земли (около половины территории страны). Смоленс-
кая земля - от реки Други у Белынич на западе и до Вязьмы на востоке, делится
современной белорусско-русской границей почти пополам. Черниговская
земля ныне входит в Гомельскую область Беларуси, Брянскую и прилегаю-
щие районы Калужской и Орловской областей России, Черниговскую и
Сумскую области Украины; Волынская земля - в Брестскую и частично Грод-
ненскую области Беларуси и Волынскую область Украины и т.д.
Диалекты древнерусского языка, на которых говорило население древ-
них земель, также не тождественны современным восточнославянским диа-
лектам. “Лишь немногие различия, - пишет специалист по исторической ди-
алектологии, - являются архаизмами, унаследованными из предшествую-
щей исторической эпохи. Все остальные различия для эпохи XIV - XV вв.
являются новообразованиями, все они сложились после падения редуциро-
ванных и так или иначе связаны с формированием новой фонологической
30
системы после XII - XIII вв. Следует отметить, что и явления, отнесенные к
архаизмам, по говорам могли быть новообразованиями... Опираясь на куль-
турно-исторические и социально-политические данные, мы можем заключить,
что и выделенные для рубежа XIV - XV вв. диалекты следует рассматривать
еще как диалекты древнерусского языка, языка древнерусской (общевос-
точнославянской) народности”1.
Выводы языковедческой науки столь же однозначны, как и историчес-
кой. Вообще не следует смешивать процессы глоттогенеза (формирование
языка) и этногенеза (формирование народности). Языковые и этнические гра-
ницы не совсем совпадают. По данным языковеда Е. Карского, говоры с
белорусскими особенностями охватывают помимо собственно Беларуси всю
западную и юго-западную Россию до Вязьмы и Орла и в то же время не рас-
пространяются на юго-западную Беларусь - ареал западнополесского (во-
лынского) диалекта, который ближе к украинскому языку. В то же время ряд
особенностей южновеликорусского наречия (например, мягкие “р” и “т”)
доходят на Западе до Днепра, охватывая всю восточную Беларусь.
Коренное население территорий, где некогда размещались племенные
союзы и феодальные княжества, доныне сохраняет некоторые этнографичес-
кие черты, уходящие корнями в эти далекие эпохи. Традиционная аграрная
культура отличается удивительной исторической устойчивостью именно
потому, что существует объективно. Люди воспроизводят ее как бы рефлек-
торно, автоматически. Хотя, конечно, и здесь, как и в случае с языком, не
всегда возможно отличить подлинные архаизмы от более поздних новообра-
зований. Ведь при кажущейся неподвижности традиционного быта развитие
все же происходит.
Не надо быть специалистом-этнографом, чтобы заметить этнографичес-
кую и языковую близость, если не тождественность, населения восточной
Могилевщины и соседней Смоленщины (территория древних смоленских
кривичей), юго-восточной Могилевщины, Гомельщины и соседней Брянщи-
ны (радимичей), Брестской области и Волынской области Украины (волы-
няне). Это население, составляющее ныне части белорусской, русской и
украинской наций, этнографически ближе к населению прилегающих терри-
торий соседних республик, чем к населению центральных районов собствен-
ных. Хотелось бы вновь настойчиво подчеркнуть: достигнутое в древнерус-
скую эпоху этническое единство восточных славян оказалось удивительно
прочным и пережило века. Между восточнославянскими народами доныне
нет четких этнических границ.
В этой связи следует напомнить еще одно важное обстоятельство. В све-
те новейших разысканий не выдерживает критики унаследованное еще от
дореволюционной имперской историографии положение о резком противо-
1 Горшкова К.В. Очерки исторической диалектологии северной Руси - М., 1968.
31
поставлении единого Киевского государства и эпохи удельной раздроблен-
ности, когда якобы произошел “распад” древнерусского государства. Ха-
рактерно, что в Западной Европе, например, во Франции, где степень ослаб-
ления королевской власти и феодальная децентрализация были несравнимо
более глубокими, чем на Руси, историки никогда не писали о “распаде” Фран-
цузского королевства. Феодальное дробление никогда не воспринималось
на средневековом Западе как некая катастрофа, подобно тому как воспри-
нимали феодальные усобицы русские летописцы. Это произошло потому,
что на Западе сословное деление общества утверждалось раньше этническо-
го единства. Господсгво разноэтничного рыцарства над разноплеменными
сервами было повседневной реальностью. С этой точки зрения французский
рыцарь ощущал себя ближе к английскому или немецкому рыцарю, чем к
французскому мужику.
Совсем не то было на Руси. Здесь этническое сплочение опережало соци-
альное. Потому феодальные усобицы воспринимались общественным созна-
нием как разрушение этнического единства, как братоубийство. “Немиги
кровавые брезе не бологом бяхуть посеяны, посеяны костьми русских сы-
нов”, - с болью пишет гениальный автор “Слова о полку Игореве” о столк-
новении южнорусских и полоцких князей под Минском в 1067 г. Он одинако-
во оплакивает и тех и других как детей единого народа. Ничего подобного
стонам и сетованиям наших летописцев по поводу княжеских раздоров не-
возможно найти в западной хронисгике.
В реальности никакого “распада” Руси не было, как не было единого цент-
рализованного государства, невозможного в ту эпоху. ВIX - XIII вв. у восточ-
ных славян была своеобразная архаичная федерация, иерархическая структура
из отдельных земель. Роль великого княжения то вырастала, то умалялась в
зависимости от исторической ситуации. Она имела тенденцию к ослаблению по
мере укрепления феодальных порядков и возвышения местных центров, к пере-
ходу верховного контроля над страной от великого князя к коалициям сильней-
ших князей. Но на Руси, постоянно сталкивавшийся с внешними угрозами, этот
процесс до конца не доходил. Наряду с центробежными всегда существовали
центростремительные силы. Однако этот естественный процесс был насильствен-
но прерван катастрофой татаро-монгольского погрома, приведшего к разрыву
сложившихся связей и фактическому расчленению страны.
Единство древнерусского культурного наследия не требует какого-либо
специального доказательства. Достаточно элементарного ознакомления с
историческими источниками Киевской Руси. Великолепная многотомная
публикация “Памятники литературы Древней Руси” под редакцией акаде-
мика Д. Лихачева с параллельными текстами на древнерусском и современ-
ном русском языках очень облегчает эту задачу историку, даже не имеюще-
му специальной филологической подготовки. Конечно, общерусский харак-
32
тер творчества древних культурных деятелей западнорусских княжеств нис-
колько не противоречит тому, что их наследие продолжало жить и оказывать
влияние на последующую культурную традицию в период, когда возникла
самостоятельная белорусская культура. Она, как и русская, и украинская,
является законной наследницей всей древнерусской культуры, а не только
создававшейся на ее будущей территории. Попытки “разделить” между со-
временными восточнославянскими нациями единое неделимое древнерусское
наследие не имеют никакого отношения к науке.
Не нуждаются в научном разборе и непрофессиональные фантазии о “на-
циональных белорусских княжествах” в XII в., о “межнациональных столк-
новениях” на древнерусской почве и т.д. Они могут держаться только на
элементарном незнании фактов. Политическая история древнерусских кня-
жеств, “бессмысленные драки княжеские” (Н.Карамзин) и коловращение
расплодившихся потомков Игоря и Ольги по лицу русской земли скрупулез-
но изучены в позапрошлом веке. Возвращение в широкий читательский обо-
рот классических трудов Н.Карамзина и С.Соловьева фактически снимает
эту проблему. Другое дело, что древнерусские государственные традиции
вообще, и региональные традиции западнорусских княжеств, в частности,
оказали мощное воздействие на последующую государственность Великого
княжества Литовского, в составе которого сформировалась белорусская
народность. В этом отношении они относятся к числу исторических предпо-
сылок собственно белорусской государственности.
Полоцкая земля
Полоцкая земля охватывала северную часть современной Беларуси и
сложилась на западе обширной территории, занятой в VII-X вв. разветв-
ленной племенной группировкой кривичей. По наиболее научно мотиви-
рованному на сегодняшний день предположению кривичи пришли на вер-
хнюю Двину, верхнюю Волгу и верхний Днепр из псковской земли. Про-
цесс появления славян на самой Псковщине остается пока проблемой не-
решенной. Существующие гипотезы опираются на косвенные свидетель-
ства и недостаточно доказательны.
“Начальная летопись” называет полочан среди славянских группиро-
вок, которые “прозвашася” по новому месту обитания - речке Полота, и уже
имели племенных князей. Изначально полоцкие кривичи относились к север-
ной конфедерации славянских земель во главе с Великим Новгородом и под-
держивали связи с другими кривичскими группировками. С южными группи-
ровками дреговичей и радимичей, тяготевшими к киевскому центру, они со-
перничали за помежные водораздельные земли.
В домонгольский период еще не просматривалось никаких предпосылок
слияния северных и южных славянских группировок будущей Беларуси в
3 История Беларуси. Ч. 1 33
единую отдельную страну. С захватом в 882 г. северной новгородской дина-
стией скандинавского происхождения Киева сложилось древнерусское ран-
нефеодальное государство, экономической осью которого стали древние
речные пути из балтийского в черноморский бассейн, так называемый путь
“из варяг в греки”. Его северную оконечность замыкали Новгородская и
Полоцкая земли. Эти же земли стали славянскими форпостами на порубежье
с угро-финским и балтийским мирами, оказавшимися частично в данничес-
кой зависимости от Древней Руси. Через них же осуществлялись контакты со
Скандинавией, а затем с немецкими рыцарскими орденами. Это обусловило
экономическое значение Новгородской и Полоцкой земель и привело к появ-
лению тенденции их раннего обособления в системе русских княжеств. Эко-
номическое и политическое значение этих земель обнаруживается в том фак-
те, что из трех великих храмов св. Софии, созданных в XI в. вдоль пути из
варяг в греки и потребовавших огромных по тому времени затрат, третьим
после Киева и Новгорода был полоцкий Софийский собор.
Социально-политические порядки в Новгороде, Пскове (сначала “при-
городе” Новгорода) и Полоцке были сходными. Доминировало вече из “луч-
ших людей”, избиравшее “совет господ” - своеобразное правительство во
главе с посадником. Князья были ограничены в правах и выступали лишь
как полководцы и судьи по ряду дел. К сожалению, полоцкое летописание и
актовые материалы практически не сохранились, но известные источники
настойчиво подчеркивают сходство политического строя Новгорода, Пско-
ва и Полоцка как в древности, так и в последующее время, когда Полоцк
вошел в систему литовского княжества.
Если на новгородском столе традиционно сидели сыновья великих киевс-
ких князей и отсюда при под держке богатых новгородцев они обычно уходили
в Киев на великое княжение, то в Полоцке сложилось иное положение. Здесь
рано обособилась отдельная княжеская линия потомков Изяслава. Он был
сыном князя Владимира Святославича и полочанки Рогнеды, высланной, по-
добно другим языческим женам Владимира, на родину после его крещения и
христианского брака с гречанкой Анной, сестрой византийского императора.
По принятому в роду киевских князей правилу “лесгвинечного восхождения”
на великий стол младшие “изгойные” линии теряли право соперничать в борь-
бе за Киев и либо получали тот или иной удел по общему согласию, либо рано
закреплялись на прародительских “отчинах”. Экономически мощное полоц-
кое боярство рано закрепило за полоцким столом свою династию потомков
Изяслава, что также содействовало обособлению Полоцка.
Записанное киевским летописцем, спустя два столетия, устное предание
о Рогнеде, которое в учебной литературе нередко преподносится как истори-
ческий факт, конечно, всего лишь поздняя легенда. Она достоверна не бо-
лее, чем легенда о мести Ольги древлянам за смерть Игоря - о дани воробья-
34
ми, которые затем были выпущены с привязанным горящим жгутом, конеч-
но, легенда о Рогнеде, как и легенда об Ольге, отразила смутные воспомина-
ния о неких реальных событиях. Видимо, во 2-й половине X в. власть в По-
лоцке действительно захватил варяжский конунг Рогволод, и к его дочери
Рогнеде действительно сватался Владимир, тогда новгородский князь. По-
лучив отказ, он взял “на щит” Полоцк, убил Рогволода и насильно взял его
дочь, сделав ее одной из своих многочисленных жен или наложниц, а после
христианского брака с Анной-гречанкой выслал Рогнеду на родину. Этим
более или менее достоверные сведения исчерпываются. Факт же рождения
родоначальника полоцких князей от Рогнеды в патриархальном древнерус-
ском обществе никакого существенного значения не имел. Бог весть сколько
князей родилось от иноплеменниц. Например, матерью знаменитого князя
Мстислава Великого была англичанка, а матерью Андрея Боголюбского -
половчанка. Род считался только по отцу.
Потомство Изяслава оказалось плодовитым. Не имея возможности по-
добно князьям старших линий блуждать по бескрайним просторам Руси, Изяс-
лавичи уже к XII в. растащили Полоцкую землю на множество уделов, гры-
зущихся меяеду собой. Сам же купеческий вечевой Полоцк продолжал жить
своей обособленной жизнью.
Самым знаменитым из полоцких князей, оставившим глубокий след в ис-
торической памяти народа, был Всеслав Брячиславович. Всеслав был полоц-
ким князем на протяжении 57 лет (с небольшими перерывами)-с 1044 по 1101 гг.
Отважный, хитрый и удачливый князь прослыл чародеем. Его известность
распространилась на всю Киевскую Русь. Гениальный автор “Слова о полку
Игореве” упоминает его в ряду самых славных князей Русской земли, наряду
с владимиро-суздальским Всеволодом Большое гнездо и галичским Яросла-
вом Осмомыслом. Разбитый на реке Немиге в 1067 г., Всеслав попал в плен, но
в 1068 г. был освобовден восставшими киевлянами и провозглашен ими вели-
ким князем. Однако, по представлениям княжеского рода он не имел на это
законных прав, а потому удержался на киевском столе только семь месяцев,
был вынужден бежать в Полоцк, где с 1070 г. окончательно и утвердился.
В ряду замечательных людей Полоцкой земли нельзя не назвать св. Еф-
росинью Полоцкую, дочь князя Георгия Всеславича, в миру носившую имя
Предслава и ставшую впоследствии игуменьей Спасского монастыря в По-
лоцке (род. около 1120 г.-ум. 23 мая 1173 г.). Ефросинья приобрела широ-
кую известность своей просветительской деятельностью. Она собственно-
ручно переписывала книги. С ее именем связаны первые школы в Полоцкой
земле и знаменитый напрестольный крест работы Лазаря Богши - один из
немногих подписанных автором художественных изделий Древней Руси.
Ефросинья совершила паломничество в святую землю, где у гроба Господня
закончила свой земной путь. По преданию она поставила в этом святом для
35
христианского мира месте свечу “за всю русскую землю”. Мощи ее были
упокоены в первенствовавшей на Руси Киево-Печерской Лавре. В настоящее
время они находятся в основанном ею Полоцком Свято-Ефросиньевском мо-
настыре. “Житие” св. Ефросиньи Полоцкой, созданное в XII -XIII вв., дошло
до нас в списке XIV в. и является ценным памятником древнерусской литера-
туры. Ефросинья Полоцкая остается одной из самых высокочтимых святых
Русской православной церкви.
Со смертью Всеслава Полоцкая земля окончательно погрузилась в пучину
склок. С середины XIII в. она оказалась поделенной между Литвой и Смоленс-
кой землей. В составе Литвы она первое время сохраняла автономию, ликвиди-
рованную в 1385 г. С этого времени история Полоцкой земли начинает высту-
пать как органическая часть истории Великого княжества Литовского.
В предыстории Беларуси Полоцкая земля занимает особое место. Имен-
но на ее западной окраине, в зоне славяно-балтского контакта зародилось
на рубеже XIV - XV вв. ядро консолидации новой восточнославянской на-
родности- будущих белорусов. Современных белорусов совершенно нена-
учно отождествлять с древними кривичами хотя бы потому, что этнографи-
ческое и языковое своеобразие белорусов в большей мере сохранило южные
дреговичско-радимичские черты, нежели кривичские, которые наиболее
выразительно сохранились лишь на исходной территории распространения
кривичей - в Псковской земле и в ряде пограничных с ней районов Витебс-
кой области Беларуси. И тем не менее этническое обособление белорусов от
остальных потомков древнерусской народности началось действительно на
Западе Полоцкой земли, в смешанной балто-славянской полосе, на террито-
рии прозванной впоследствии Черной Русью. Но это был уже выход за пре-
делы древнерусской истории в историю Великого княжества Литовского.
Этносы не размножаются делением, подобно простейшим одноклеточным
организмам. Новые этносы всегда возникают в результате сложных этничес-
ких процессов на стыках уже существующих этнических общностей. У них
всегда не менее двух родителей. Да, Полоцкая земля породила этническую
Беларусь. Но дочь не тождественна матери. И потому, что несет в себе не
только материнское, но и отцовское начало, и потому, что ей обязательно
присущи свои собственные, новые оригинальные черты, которых не было у
родителей. Древняя полотчина- органичная составная часть древнерусской
этнической общности, рожденная ею Беларусь - историческое новообразо-
вание, ранее не бывшая этническая индивидуальность.
Смоленская земля
Восток будущих белорусских земель - верхнее Поднепровье, земля древ-
них смоленских кривичей, а затем Смоленского феодального княжества. Этой
древнерусской земле было суждено стать средостением между двумя новыми
36
центрами этнической консолидации - великорусским и белорусским. Между
ними впоследствии она и оказалась разделенной. По обе стороны белорус-
ско-российской границы население до сих пор этнографически однородно.
Никаких трений по этническим признакам здесь никогда не было, несмотря
на поздние попытки белорусских национал-экстремистов их спровоцировать.
Типичное для белорусских земель тяготение к великорусскому центру здесь
на востоке проявлялось особенно выразительно.
Южная территория Смоленского княжества охватывала часть радимичс-
кой земли, где, как уже упоминалось, не возникло самостоятельного княжения.
Радимичская земля оказалась разделенной между Смоленским и Черниговским
княжествами. На востоке в состав Смоленской земли вошла часть вятичских
земель, также поделенных между Смоленском, Черниговом и Ростовом.
В XII в. на смоленском столе закрепилась линия Росгиславичей. В отли-
чие от полоцких Изяславичей, Росгиславичи принадлежали к старшей кня-
жеской линии и принимали активное участие в общерусских междукняжес-
ких коллизиях. Они неоднократно занимали великокняжеский киевский стол,
выступая компромисными кандидатурами между соперничающими коали-
циями наиболее влиятельных северо-восточных и юго-западных князей.
Этому содействовали также выгодное расположение Смоленщины на
речных путях, ее защищенность лесными дебрями от внешних вторжений.
Тем не менее, процесс дробления на уделы не миновал и наследие потомков
Ростислава Мстиславича. Раздробленная Смоленская земля стала утрачи-
вать порубежные уделы и в конце XIV в. перешла под власть Литвы.
Туровская земля
Центр и юго-запад будущей Беларуси, бассейн Припяти и ее притоков
издревле занимало племя дреговичей. Их древнейшим центром стал Туров,
впоследствии центр Туровского княжества. Туровская земля изначально тя-
готела к южному киевскому центру и впоследствии стала частью великокня-
жеского домена. Туров не раз отдавали старшему сыну великого князя, отку-
да он переходил на киевский стол. По мнению академика М.Тихомирова,
поддержанному рядом других крупных специалистов (А.Насонов, П.Толоч-
ко), Турово-Пинская земля как отдельная политическая единица Древней Руси
вообще никогда не существовала. Она всегда оставалась киевским уделом.
Северные уделы со смешанным дреговичско-кривичским населением
(Минск, Логожеск, Изяславль) были спорными с Полоцкой землей. К ней
эти территории отошли к XII в. За восточную оконечность дреговичских
земель - к западу от Днепра, киевские князья соперничали с черниговски-
ми. В XII в. под властью черниговских князей были Гомий (Гомель), Че-
черск и даже Рогачев и Клеческ (Клецк).
37
Западные Берестейская, Дрогичинская и Гродненская волости со сме-
шанным волынско-дреговичско-кривичским населением были спорными меж-
ду киевскими, волынскими и полоцкими князьями. Эти территории постоян-
но переходили из рук в руки. В ХШ в. туровские земли были разорены монго-
лами, после чего их западные уделы окончательно закрепились за Волынью.
От этой эпохи сохранилась, например, знаменитая Белая вежа. В XIV в. Ту-
ровская земля перешла под власть Литвы.
Сближение и этническое сплочение дреговичско-волынских и северо-за-
падных Черниговских северянско-радимичских земель с кривичским севе-
ром в новую белорусскую этническую общность произошло только в XV -
XVI вв - в период, когда на этой территории начинает доминировать вилен-
ский этнокультурный центр. Однако и доныне южное белорусское население
сохраняет черты этнической особности (полешуки), которые сближают его с
украинским этнографическим массивом. Впрочем, по данным историков язы-
ка, именно дреговичские фонетические черты (сильное аканье, твердое “р” и
шипящие, “дзеканье” и “цеканье”, усеченные окончания глаголов - “идзе”,
“нясе” против северных “идзець”, “нясяць” и др.) закрепились как специфи-
ческие черты типичных белорусских говоров. Этот факт лишний раз под-
тверждает то, что процессы этногенеза (формирования этноса) и глоттогене-
за (формирование языка) - не вполне совпадающие явления.
Расчленение Древней Руси в результате татаро-монгольского нашествия,
совпавшее с резко возросшей литовской экспансией на русские земли, за-
вершило древнерусскую предысторию белорусских земель. Начиналась но-
вая эпоха собственно белорусской истории.
Глава II
БЕЛОРУССКИЕ ЗЕМЛИ В СОСТАВЕ
ВЕЛИКОГО КНЯЖЕСТВА ЛИТОВСКОГО
(2-я половина XIII в. — 1569 г.)
§ 1. Образование Литовского княжества
История Беларуси начинается с вхождения западнорусских земель в со-
став Великого княжества Литовского. Это вхождение последовало за тата-
ро-монгольским погромом Древней Руси, хотя большая часть будущих бело-
русских земель, кроме Туровской, избежала опустошения. Силы монголов
обескровило ожесточенное сопротивление южных и восточных княжеств. К
тому же глухие девственные пространства пущ и болот были труднопреодо-
лимы не только для кочевников, но и для коренных жителей.
Основными путями сообщения в XIII в. оставались реки. Челны через
волоки на водоразделах переволакивали из одной речной системы в другую.
Сухопутные пути не были развиты. В своем “Поучении детям” знаменитый
князь-писатель Владимир Мономах вспоминает, как однажды напрямую про-
ехал из Киева в Северо-восточную Русь через черниговские леса. Он гор-
дился этой экспедицией как подвигом. Дальше на северо-запад местность
была еще труднодоступней. До конца XV в. через территорию Беларуси по
сути отсутствовал сухой путь с запада на восток.
Поэтому тщеславные рассуждения о том, что все княжества потерпели
поражение, “а мы отбились” от монголов - наивны. Северо-западные земли
были малолюдны даже на общем фоне редконаселенной по европейским мер-
кам (около 6 млн. человек) Киевской Руси. Недоставало пахотных земель.
Давние миграционные потоки с более густонаселенного юга направлялись
преимущественно на северо-восток, во Владимирское ополье, где было боль-
ше пригодных для сельскохозяйственной колонизации угодий.
В XIII в. уже существующим проторенным путем устремились потоки
беженцев от татар. Эти потоки в основном обтекали заболоченный северо-
запад. О таких переселениях говорит память земли - топонимика. Карта се-
веро-востока является почти зеркальным отражением юго-запада. Десятки
городов, многие сотни сел доныне носят тут одинаковые имена: Владимир
Волынский и Владимир на Клязьме, Ярославль на Сане и Ярославль на Вол-
ге, Перемышль и Перемышль, Дорогобуж и Дорогобуж, Переяславль и Пе-
реяславль, Судиславль и Судиславль, Галич и Галич.
39
Избежав прямого разорения, северо-западные земли лишились необхо-
димой поддержки опустошенного центра. Порвались вековые связи. Севе-
ро-западные земли оказались лицом к лицу с агрессивными западными сосе-
дями, которые, опомнившись от первоначального шока татарской угрозы,
возобновили натиск на Восток Европы. Военно-политическую ситуацию
здесь определяли две главные силы: быстро укреплявшееся Литовское кня-
жество и немецкие духовно-рыцарские ордена, Тевтонский и Меченосцев.
Возникновение Литовского княжества своими корнями уходит в исто-
рию восточно-балтских племен. К X в. они составляли четыре рыхлых этни-
чески близких племенных союза: прусский (территория нынешней Калинин-
градской области России и Олыптынского воеводства Польши - бывшая
Восточная Пруссия), ятвяжский (от Нарева до Немана, Белостокское вое-
водство Польши и часть Гродненской области Беларуси), Жмудский (ны-
нешняя литовская Жемайтия, Западная Литва) и Аукштайтия или собствен-
но Литва, соседствовавшая с родственными летто-латышскими племенами
на Севере и с Русью на юге и востоке.
С образованием мощной Киевской державы эти племенные союзы оказа-
лись в составе ее даннической периферии. Устойчивая данническая зависи-
мость распространялась на Ятвягию, Литву, Латгалию (Летиголу) и Земиго-
лу, где даже возникли небольшие удельные княжества Полоцкой земли -
Герсике, и Псковской земли - Телава. Сбор дани с Пруссии и Жмуди носил
нерегулярный, эпизодический характер. Ограничиваясь данью, русские кня-
зья не вмешивались во внутреннюю жизнь Литвы. Она оставалась языческой
и после принятия Русью православного христианства. Однако феодализиру-
ющаяся литовская верхушка втягивалась в княжеское окружение Киева, а
затем - региональных княжеств. Она включалась в состав дружины, посте-
пенно принимала православную веру и русскую культуру, сближалась с рус-
скими феодалами и славянизировалась. Сближение социальной верхушки с
Русью ускоряло феодализацию Литвы.
В XII в. на русско-литовском порубежье со смешанным населением, в бу-
дущей Черной Руси, возникло вассальное Литовское княжество. Первона-
чально его столица была в Новом городке, ныне Новогрудке. В XIII в. Литов-
ское княжество стало самостоятельным и включило в свой состав всю Аукш-
тайтию. Столица была перенесена вглубь Литвы, сначала, возможно, в Тра-
кай, а во времена Гедемина в Вильнюс (Вильну). В годы монгольского наше-
ствия Литовское княжество распространило свою власть далеко на восток и
юг - на западнорусские земли. Литовско-русские отношения из внутриполи-
тической сферы Руси переместились во внешнеполитическую сферу, посте-
пенно смещаясь от русского политического доминирования к литовскому.
Начало литовской государственности на рубеже XII - XIII вв. - возник-
новение на основе племенных союзов племенных княжений, было типологи-
40
чески сходным с процессами, происходившими у славян несколькими века-
ми ранее. Если у славян эти процессы стимулировались и ускорялись втор-
жением варяжских дружин, то теперь, в свою очередь, славянские дружины
сами стимулировали создание государственности на балтской даннической
периферии Руси. Источники, в основном позднего происхождения, не позво-
ляют подробно проследить эти процессы. Подобно легендарному Рюрику с
братьями, образы первых литовских князей столь же легендарны и тонут в
историческом тумане. Впервые союз литовских князей во главе со “старей-
шими” князьями из Аукштайтии, вступившими в договорные отношения с
Русью, упоминает лишь Галицко-Волынская летопись в 1219 г.
Первым великим литовским князем, деятельность которого достаточ-
но обстоятельно документирована, был Миндовг, объединивший в конце
30-х - начале 40-х гг. XIII в. под своей властью собственно Литву и Чер-
ную Русь. Миндовг пытался проводить политику лавирования между не-
мецкими орденами и Русью. Он даже в 1251 г. принял католичество и
королевский титул от имени папы, но уже через несколько лет вернулся в
язычество и породнился с Даниилом Галицким. Власть Миндовга была
весьма непрочной. Непокорная местная знать, подстрекаемая немецкими
рыцарями, непрерывно плела заговоры. В результате одного из них Мин-
довг был убит в 1263 г.
Генеалогия последующих литовских князей остается неясной до вокня-
жения Гедемина. Происхождение самого Гедемина достоверно неизвестно,
но он сумел основать устойчивую династию. С этого времени уже можно
говорить о существовании Великого княжества Литовского.
§ 2. Становление Великого княжества Литовского
Успехам литовских князей содействовал раннефеодальный характер
Литовского княжества. Он напоминал время первых русских князей, когда
основные военные силы страны концентрировались вокруг великого князя
и еще не были столь раздроблены по отдельным землям, как это стало впос-
ледствии. И тем не менее “в пору образования Литовского государства
(1219-1341 гг.), - пишет крупнейший знаток вопроса профессор В. Пашу-
то, - выяснилось, что его ядро - Аукштайтия - не имело достаточных эко-
номических и политических сил для прочного подчинения белорусских и
украинских земель. Но феодалы этих более развитых, чем Литва, земель,
напуганные завоеваниями монгольской Орды и немецкого Ордена, пошли
на сговор с литовскими феодалами. В его основу был положен традицион-
ный на Руси принцип договора - “ряда”... Превращение небольшого Ли-
товского государства в Литовское великое княжество в результате присое-
динения древнерусских земель стало возможно лишь при условии признания
41
широких иммунитетных прав за местным боярством... Его поддержка обес-
печила успех литовскому правительству”1.
Политический строй сложившегося в результате этих процессов Вели-
кого княжества Литовского В.Пашуто определяет как неполноправную фе-
дерацию литовских и русских земель2. Этот всесторонне аргументирован-
ный вывод следует признать убедительным. Новое государство было феде-
рацией, поскольку русские земли пользовались широкой внутренней авто-
номией. Особенно это проявлялось в положении восточных земель по Двине
и Днепру. Здесь на первых порах сохранялись свои удельные князья, а вско-
ре Подвинье и Поднепровье начали именоваться Белой Русью. Впервые они
были так названы в латинской грамоте виленского двора, датируемой кон-
цом XIV в.
Сегодня существует множество гипотез, объясняющих происхождение
имени Белая Русь. Как представляется, наиболее вероятная из них основана
на противопоставлении в древнерусском языке социальных понятий - “чер-
ная земля”, обложенная государственной данью, и “белая земля”, такой да-
нью не обложенная. “Черная Русь” - порубежные с Литвой земли, были ра-
нее других обложены данью в пользу литовских князей. На севере России
также обложенные централизованной данью государственные земли до на-
чала XVIII в. назывались “черными”, “черносошными”. И наоборот, княже-
ства Подвинья и Поднепровья по заключенному между феодалами “ряду”
первоначально общегосударственной дани в пользу литовских князей не
платили. Отсюда берет свое название “Белая Русь”. По аналогии, в России
частные слободы, существовавшие в городах до середины XVII в. и не пла-
тившие городских податей, называли “белыми”. “Беломестцами” вплоть до
XIX в. назывались земельные владельцы, освобожденные от государствен-
ной подати.
Социальный статус славянских земель в ВКЛ был высок. Русская знать
входила в состав литовской великокняжеской думы (с конца XIV в. - “паны
рада”), участвовала в общегосударственной администрации. В государстве
преобладало русское право и русская культура. Русский язык был основным
языком великокняжеской канцелярии, т.к. до XVI в. на литовском языке не
существовало письменности. Однако несмотря на это, русско-литовская фе-
дерация не была равноправной для славян.
В государстве господствовала опиравшаяся на языческую Аукштайтию
литовская династия. Великий князь до конца XIV в. всегда оставался языч-
ником и лишь иногда принимал христианство на смертном одре. Аукштайт-
ская знать неизменно занимала преобладающее положение в системе госу-
1 А.П. Новоселов, В.Т. Пашуто, Л.В. Черепнин. Пути развития феодализма - М.,
1972. - С. 295-296.
2 Указ, соч., с. 301.
42
дарственного управления и в войске. На западнорусских землях в крупней-
ших княжествах обыкновенно княжили ближайшие родичи великого князя.
Так, в первой половине XIV в. в Пинске княжил Наримунт, в Гродно - Кей-
стут, в Новогрудке - Кориат, в Витебске - Ольгерд, в Слониме - Манвид, в
Заславле - Явнут и т.д.
Полный титул великого князя - князь литовский, русский, жемайтский и
прусский, отражал полиэтнический состав государства и иерархию сопод-
чинения его отдельных частей. Литовские, аукштайтские земли, были воен-
но-политической базой государства, русские земли - преимущественно эко-
номической и культурной. Жемайтия (Жмудь), за которую около 200 лет
шла упорная борьба с немецким Орденом, оставалась фактически полунеза-
висимой. Что же касается добавления к титулу “князь прусский”, впослед-
ствии замененного дипломатичным “и иных земель”, то это было лишь поли-
тическое притязание. На Пруссию власть литовского князя фактически ни-
когда не распространялась.
Великое княжество Литовское было федерацией феодальной верхушки
двух народов. Литовские феодалы-язычники, как и в древнерусский период,
постепенно продолжали сближаться с русской знатью. На русских землях
они принимали православие, роднились с русскими соседями. Женились на
русских княгинях и великие князья. Так, Ольгерд Гедеминович был женат
дважды - на Марии Витебской (за ней он получил в приданное Витебский
удел), а затем на Ульяне Тверской. Из его 12 сыновей все, кроме наследника
Ягайлы, остававшегося язычником, были крещены в православную веру и
воспринимались как русские князья.
В рамках этой федерации государственность западнорусских феодалов
будучи прямым продолжением государственности древнерусской, уже не
была тождественна ей. Она являлась новым этапом государственного разви-
тия Западной Руси и несла в себе, по определению В.Пашуто, специфику
литовско-русского синтеза. Мы вправе рассматривать эту государственность
уже как старобелорусскую, имевшую определенные отличия от формирую-
щейся в это же время на северо-востоке великорусской государственности.
Хотя белорусские феодалы ни в это время, ни много позже не отделяли себя
этнически от остальной Руси, эта государственность стала одной из истори-
ческих предпосылок формирования самостоятельной белорусской народно-
сти. Но в таком направлении развитие относительно свободно шло только в
течение первых полутора столетий существования Великого княжества. За-
тем оно подверглось существенным деформациям.
До 2-й половины XIV в. Великое княжество Литовское оставалось пози-
тивным фактором в истории Восточной Европы. Оно внесло весомый вклад
в отражение крестоносной агрессии немецких феодалов и в борьбу с Золотой
Ордой. Хотя и в этот период Великое княжество не следует идеализировать.
43
Его в никоим случае нельзя трактовать как “белорусскую державу” (версия
национал-экстремистов), или даже как “Русско-литовское государство” (по
версии российской дореволюционной историографии). Это было государ-
ство литовских феодалов, первоначально допускавшее на правах непол-
ноправной федерации элементы белорусской государственности. И не бо- •
лее. Это была Литва в симбиозе с подвластными ей русскими землями.
Уже основатель Великого княжества Гедемин активно стремился к под-
чинению всех русских земель, всемерно препятствовал их объединению на
национальной основе и проводил последовательную антимосковскую поли-
тику. Эту политику продолжал его сын и наследник Ольгерд. Ольгерд уже
делал попытки перейти от борьбы с татарами к антимосковскому союзу с
ними, но не нашел поддержки даже у своих сыновей, рожденных от русских
матерей и православных по вере. Однако наследник Ольгерда князь-языч-
ник Ягайло вступил в прямой союз с Мамаем.
Полчища Мамая впервые после ХШ ст. были соизмеримы с армией хана
Батыя. В Западной Европе в это время еще не сложились мощные централи-
зованные государства, способные противостоять нашествию столь много-
численных татарских конных орд. Поэтому на Куликовом поле в 1380 г.
решались судьбы не только Восточной Европы. Ягайло же со всем литовс-
ким войском выступил на помощь Мамаю.
По не вполне выясненным причинам Ягайло опоздал к началу битвы и
после разгрома татар отступил, опустошив русские тылы. Возможно, учас-
тию в сражении на стороне татар воспротивилась русская часть его соб-
ственного войска. Возможно, Ягайло опасался нависшей с тыла сильной
рати не участвовавшего в битве рязанского князя. Но все это не более чем
предположения. Характерно, что единокровные братья Ягайло - Андрей
Ольгердович Полоцкий и Дмитрий Ольгердович Брянский со своими дружи-
нами сражались под стягами Дмитрия Московского. После гибели Мамая
Ягайло, как отмечал академик Л.Черепнин1, признал верховную власть
Тохтамыша и принял присланный ханом ярлык на подвластные ему русские
земли.
Ханы Золотой Орды считали своим вассальным владением - улусом, всю
Русь и требовали дани со всех ее держателей, как от Великого княжения Вла-
димирского, каким было тогда официальное название Северо-восточной Руси,
так и от Великого княжения Литовского, а также от Польского королевства.
В течение первых ста лет ига Золотая Орда регулярно получала дань от непос-
редственно прилегавших к ее основной территории Северо-восточных земель
Руси, Литва и Польша уплачивали дань периодически. В таких же отношени-
ях они были затем и с наследником Золотой Орды - Крымским ханством.
1 Черепнин Л.В. Образование русского централизованного государства в XIV-XV
веках. - М., 1960. - С. 596-627.
44
К концу XIV в. вся территория будущей Беларуси оказалась под влас-
тью Литвы. Последним в состав Великого княжества Литовского вошло
Мстиславское княжество. Мстиславское удельное княжество Смоленской
земли - историческое ядро нынешней Могилевщины, располагалось в самом
сердце Белой Руси. В качестве порубежной крепости-замка во 2й половине
ХШ в. возник город Могилев. Характер городского поселения он приобрел
не ранее XV в.
В 1358 г. после долгой борьбы Мстиславское княжество окончательно
перешло в руки великого князя литовского Ольгерда. Он посадил здесь свое-
го сына Лугвена - Семена в православном крещении. Однако связи Мстислав-
ской земли со своим историческим центром - Смоленском, и вообще с Северо-
восточной Русью еще долго не прерывались. Об этом свидетельствует брак
князя Семена с дочерью московского князя Дмитрия, будущего Донского. Се-
мен Ольгердович, предводительствуя смоленскими полками, в составе кото-
рых были прямые предки нынешних могилевчан, по свидетельству польского
латинского хрониста Яноша Длугоша, сыграл выдающуюся роль в Грюн-
вальдской битве 1410 г. Он сдержал натиск основных сил крестоносцев и обес-
печил тем самым перелом в пользу славяно-литовских сил.
Таким было становление Великого княжества Литовского. Анализ это-
го процесса показывает его объективность, но не избавляет от вопроса: как
маленькая Литва подчинила такую большую Западную Русь? При ответе на
этот вопрос нельзя ориентироваться на современную геополитическую и де-
мографическую ситуацию. В древности она была совершенно иной. Как уже
отмечалось, балтская территория была тогда намного пространнее совре-
менной, лучше дренированной и более благоприятной для сельского хозяй-
ства. Прибалтика была населена гораздо плотнее, чем очень редконаселен-
ные западные русские княжества. Сопоставление карт средневековых архе-
ологических памятников доказывает это со всей очевидностью. Отчетливо
различавшие литву и славян немецкие хронисты в один голос свидетель-
ствуют о многочисленности литовских дружин. То же отмечают и русские
летописи. Источники не позволяют точно оценить соотношение балтского и
славянского населения в Великом княжестве, но подавляющего превосход-
ства славян, как это может показаться при взгляде на современное соотно-
шение территорий, безусловно не было. Именно этнические литовские дру-
жины составляли в то время основу боевой мощи литовского войска.
По мере возвышения Москвы, оформления национального объединитель-
ного центра в самой Руси, к которому естественно потянулись все русские
земли, не только на востоке, но и на западе, власть литовского князя стала
все более тяготить русских феодалов. Этому в громадной степени способ-
ствовала также общерусская победа на Куликовом поле. В.Пашуто пишет:
“Укрепление Московского великого княжества при Иване Калите открыло
45
начало коренных изменений в политическом положении Восточной Европы.
В этих новых условиях насильственное распространение власти литовских
феодалов на белорусские, украинские и русские земли постепенно преврати-
лось из источника силы Литвы в источник ее слабости. Заря национального
государства в России возвестила начало заката экономически и политичес-
ки, культурно и этнически разнородного Литовского Великого княжества”*?
§ 3. Польско-литовская уния
и ее исторические последствия
Реальная угроза отпадения русских земель побудила аукштайтскую знать
обратить свои взоры в сторону быстро крепнувшего западного соседа -
Польского королевства. Польские феодалы к XIV в. захватили Галицко-
Волынскую Русь - этническое ядро будущей Украины, и лелеяли планы
дальнейшей экспансии на русские земли. В этом их интересы сталкивались с
амбициями ВКЛ. Однако общая угроза со стороны немецких крестоносцев
толкала обе стороны к сближению.
Немецкий (Тевтонский) орден появился в Прибалтике после его изгна-
ния из Палестины. В 1226 г. он был приглашен польским мазовецким князем
Конрадом, который надеялся, что рыцари будут защищать его владения от
набегов пруссов. Князь крепко просчитался. Подчинив пруссов, немцы при-
нялись опустошать владения своего “благодетеля”.
Еще ранее в восточную Прибалтику явился немецкий орден Меченос-
цев. В 1201 г. в устье Западной Двины он основал замок Ригу и вступил в
противоборство с соседними русскими княжествами и Литвой. Разгромлен-
ный русскими и литовцами, орден Меченосцев в 1237 г. был присоединен к
более мощному Тевтонскому ордену, а земли меченосцев стали рассматри-
ваться как филиал Тевтонского ордена, размещенного в Ливонии. После
ослабления прусского ядра ордена этот филиал приобрел самостоятельность
и стал называться Ливонским орденом, по месту своего размещения.
Немецкие крестоносцы под флагом католического миссионерства, с бла-
гославления римской курии, не стесняясь в средствах, стремились расши-
рить свои прибалтийские владения. Они жестоко опустошали соседние
польские, литовские и русские земли. Однако всесторонний исторический
анализ показывает, что крестоносцы никогда не располагали такими сила-
ми и средствами, чтобы могли всерьез угрожать существованию таких боль-
ших государств как Польша, Литва или Русь. Крестоносная угроза не шла
ни в какое сравнение с татарской, не раз ставившей под вопрос само бытие
народов, оказавшихся жертвой вторжения кочевых орд.
1 А.П.Новоселов, В.Т.Пашуто, Л.В.Черепнин Пути развития феодализма - М.,
1972. - С.301.
46
Для того, чтобы разгромить основные силы немецкого ордена на чудс-
ком озере в 1242 г. и отбросить немцев от русских границ оказалось доста-
точно сил по сути одной, не самой многолюдной Новгородской земли. Впос-
ледствии, грюнвальдский разгром 1410 г., последующие военные конфлик-
ты, самым напряженным из которых была Тридцатилетняя война в середине
XV в., превратили в начале XVI в. Восточную Пруссию на несколько столе-
тий в польского вассала.
Гораздо большую угрозу этнической целостности Польши представля-
ло постепенное, начавшееся еще в X в., поглощение ее западных земель со-
седними немецкими княжествами Германской империи. Этот процесс сопро-
вождался немецкой торгово-ремесленной колонизацией польских городов и
захватом немецким духовенством руководящих постов в польской церкви.
Такое поглощение отнюдь не было остановлено унией с Литвой. Уния, от-
влекая силы польского государства на восточную экспансию, скорее ослаб-
ляла его на западе. Как известно, западные земли были возвращены Польше
только в результате победы советского народа во Второй мировой войне.
В ходе нее, а также в последующие десятилетия, в обстановке “холодной
войны” в советской историографии и сложилась традиция всячески акценти-
ровать немецкую угрозу для Восточной Европы со стороны немецкого ры-
царского ордена. Однако, как свидетельствует история, основной очаг внеш-
неполитической борьбы находился не на этом направлении. Неизмеримо боль-
шие и длительные усилия понадобились России, Литве и Польше, чтобы ог-
радить европейскую цивилизацию от татарской угрозы, слившейся в середи-
не XV в. с турецкой.
Таким образом, крестоносная угроза содействовала польско-литовской
унии, но отнюдь не была ее основной причиной. Главной причиной было
стремление литовских феодалов, опираясь на помощь Польши, удержать и
расширить русские владения. Польские же феодалы, в свою очередь, надея-
лись инкорпорировать в состав Польши саму Литву вместе с ее русскими
владениями.
Сближение Литвы с Польшей имело еще один чрезвычайно важный ас-
пект. Литва оставалась последним в Европе языческим государством, где
языческое меньшинство доминировало над христианским большинством. К
тому же это христианское большинство принадлежало к соперничавшему с
западным католицизмом греческому православию. Такая ситуация ставила
литовское государство в изолированное и весьма уязвимое положение. Хри-
стианизация Литвы была неизбежным условием включения ее в систему ев-
ропейской цивилизации, а выбор между Польшей и Русью означал для ли-
товской знати не только отказ от язычества. Он означал выбор между запад-
ным католицизмом и восточным православием. Это был не только полити-
ческий, но и цивилизационный выбор, выбор этнокультурной ориентации.
47
как уже отмечалось ранее, в средневековье религия была единственной и
универсальной формой идеологии, санкцией феодального строя.
Польская ориентация аукшайтской знати привела Литву к Кревской унии
1385 г., принятой всего через пять лет после Куликовской битвы. Срок для
неспешного средневековья необыкновенно быстрый. Уния укреплялась ди-
настическим браком Ягайло на наследнице польского престола княжне Яд-
виге. Сам Ягайло (в крещении Владислав) и вся языческая Литва принимали
христианство в его западной, католической форме.
Ранее “русская партия”, составленная русскими феодалами Великого
княжества и частью принявшей православие литовской знати, выдвигала
другую династическую комбинацию: женитьбу Ягайлы на дочери Дмитрия
Московского, православное крещение Литвы и последующее объединение
обоих великих княжений под властью объединенной династии. Победа
польской партии обнажила истинные причины Кревской унии - стремление
литовской знати укрепить свою власть над русскими землями и объединен-
ными силами форсировать восточную экспансию. Жребий был брошен.
Характерно, что в 1399 г. Ягайло заключил с крестоносцами Виленский
договор, по которому отказывался в пользу Ордена от литовской Жмуди в
обмен за помощь в борьбе с Русью за Псков и Новгород. Захватить Новго-
род и Псков не удалось, а Жемайтия оставалась в немецких руках вплоть до
поражения Ордена под Грюнвальдом. Вспомним и заключенный в это же
время ценой принятия ханского ярлыка антирусский союз с Тохтамышем.
Это доказывает, в частности, что вовсе не опасения оказаться ханскими дан-
никами в случае объединения с Русью оттолкнули пропольское большин-
ство литовских феодалов от московского проекта. Их решению способство-
вала боязнь утратить свое привилегированное положение, которое они наде-
ялись сохранить и упрочить в союзе с Польшей. История, в конечном счете,
рассеет это заблуждение.
О Кревской унии сегодня написано много. Это событие имело огромное
влияние на исторические судьбы Беларуси и самой Литвы. Оно трагически
аукнулось и в истории Польши. Как гласит Библия: “давлеет дневи злоба
его”... Если бы люди, когда бы то ни было, могли предвидеть отдаленные
последствия своих деяний.
Подлинный латинский текст унии, заключенной в замке Крево вблизи
Сморгони на Черной Руси (ныне Гродненская область), не сохранился и изве-
стен нам в пересказе польского хрониста Яна Длугоша. По его данным уния
первоначально означала прямое слияние двух государств в одно, под влас-
тью польского короля и одновременно великого князя литовского. Полити-
ческие права получали только феодалы католики.
Однако такая редакция унии вызвала ожесточенное сопротивление не
только православных феодалов, но и значительной части новокрещенных
48
феодалов Аукштайтии, вовсе не желавших терять свое доминирующее поло-
жение на территории Великого княжества. Недовольных возглавил двою-
родный брат Ягайлы (в крещении Владислава) Витовт (в крещении Алек-
сандр, но так и оставшийся в обиходе Витовтом). Вспыхнула гражданская
война, которая привела после ряда промежуточных соглашений к компро-
миссу, окончательно оформленному Городельской унией 1413 г., заключен-
ной в замке Городля на Западном Буге (сегодня это территория Польши).
По новым условиям Великое княжество сохраняло самостоятельную
администрацию и широкую автономию в рамках государственного союза
двух стран. Витовт провозглашался великим князем литовским, но призна-
вал верховную власть польского короля. Впоследствии оба стола - польский
королевский и литовский великокняжеский, замещались только с взаимного
согласия польских и литовских феодалов и могли совмещаться в одном лице,
как это обыкновенно и было.
47 знатных литовских феодальных родов вступали в гербовое братство
с 47 знатными польскими родами, получали их гербы и скрепляли это пород-
нение взаимными браками. Таким феодалам предоставлялись все права и
привилегии польских панов. Витовт обязывался замещать все главные адми-
нистративные должности в Великом княжестве только католиками, предста-
вителями этих родов.
Католическая церковь получила обширные земельные пожалования и
государственные привилегии. Православные были поставлены в условия
дискриминации. Хотя западнорусский язык, как символ автономии офици-
ально оставался в Литве государственным вплоть до конца XVII в., начался
процесс неуклонного вытеснения элементов белорусской государственнос-
ти из политической жизни Великого княжества. Для того, чтобы избежать
унизительной дискриминации, даже крупным русским феодалам отныне ос-
тавалось только два пути - или эмиграция в Россию, или ренегатство, раз-
рыв с верой предков, что в условиях средневековья означало неизбежный
разрыв с родным языком и культурой, разрыв с родным народом. Большин-
ство феодалов, в конце концов, вступило на второй путь.
Аукштайтская знать как будто достигла своих целей. Неполноправная
литовско-русская федерация была фактически разрушена. Но этот триумф
обернулся пирровой победой. На смену литовско-русской федерации, в ко-
торой политически доминировала Литва, пришла неполноправная польско-
литовская федерация, в которой литовские феодалы оказались на вторых
ролях. В Литве первоначально не была даже образована отдельная католи-
ческая епархия. Новообращенных просто присоединили к мазоветскому епис-
копату, а весь церковный клир рекрутировали из Польши. Он являлся
польским или немецким по этнической принадлежности. На почву ранее от-
носительно веротерпимого, не знавшего резких национальных противоречий
4 История Беларуси. Ч. 1
49
Великого княжества были брошены семена острой национально-религиоз-
ной вражды. Беларусь постепенно превратилась в арену ожесточенного про-
тивоборства католицизма и православия.
Это принесло народу Беларуси неисчислимые страдания, поскольку не
было для средневекового человека розни горшей, чем рознь религиозная.
Особенно если речь идет о столь нетерпимом к инакомыслию, столь экспан-
сионистском вероучении как средневековый католицизм. Конечно, ожесто-
чение нарастало постепенно и не сразу приобрело те крайние формы, кото-
рые стали характерны для эпохи Контрреформации и Унии в XVI в. Это был
не одномоментный акт, но отныне религиозная рознь на западнорусских зем-
лях уже никогда не прекращалась.
Постепенному разрушению стала подвергаться не только белорусская, но
и неразрывно связанная с ней исторически литовская государственность. За
окатоличением по пятам шла полонизация, ополячение литовской феодальной
верхушки. Внедрялись польские нравы и обычаи, язык и правосознание. На
все свое, литовское и русское, начинали смотреть как на второсортное, вар-
варское. Конечно, это вызывало сопротивление патриотически настроенной
части общества. Агония растянулась примерно на два века, но исход был пред-
решен - религиозный фактор был решающим, а католицизм выступал в Литве
как “польская вера”. Следующая Люблинская уния 1569 г., приведшая к окон-
чательному поглощению Великого княжества Польшей в единой Речи Поспо-
литой, уже не встретила отпора, подобно Кревской 1385 г. К концу XVII в. все
было фактически кончено. Политическая автономия Литвы сменилась адми-
нистративной. Отныне были один король, один сейм, одни социально-полити-
ческие порядки и единая польско-литовская шляхта - “единая польская шля-
хетская нация”.
Конечно, близкие этнокультурно к крестьянству низы шляхты оконча-
тельно никогда не были полонизированы. Они сохраняли черты белорусско-
го, украинского и литовского этноса, родной язык на диалектном уровне и
обычаи. Однако, в массе своей они идеологически и политически шли за
полностью ополяченной верхушкой своего сословия и, в целом, сменили рус-
скую и литовскую самоидентификацию на польскую. Русский (старобело-
русский) язык был окончательно вытеснен из государственного обихода и в
1696 г. запрещен. Единственным официальным языком социальных верхов
Литвы стал польский язык. В конечном итоге в Великом княжестве сложился
провинциальный (крессовый) вариант польской государственности со всеми
присущими ей чертами политической ущербности, которые и привели ее в
конце концов к историческому краху, - презрением к народу, “хлопам” и
мещанам, феодальной анархией и продажностью, спесью, самохвальством и
сервилизмом-лизоблюдством, пресмыкательством перед сильными мира сего.
Это историческое наследие до сих пор гирей висит на ногах польского
государства. Современный польский историк со знанием дела пишет:
50
“... Многочисленные отряды шляхты в кунтушах, которые из поколения в
поколение за талеры, луидоры, рубли и флорины срывали планы королевс-
кой власти, писали пасквили, плели интриги, распространяли клеветничес-
кие стишки, драли глотки на шляхетских собраниях, склоняя чашу весов в
пользу иностранных покровителей, хозяйничавших в Польше, как в соб-
ственном доме, - вся эта масса подкупленных бунтарей, состоявшая из лю-
дей видных и мелкой братии, в народной памяти на разные лады оправдыва-
ется. .. В Польше, где весь класс принимавший участие в политической жиз-
ни, веками учился торговать троном, явно или тайно наниматься на службу к
чужеземным властителям, плести в их интересах интриги и поднимать мяте-
жи, наследственность политической морали особенно расшатана.
Та необыкновенная легкость, с которой нынешние оппозиционеры из
граждан превращаются в ищущих покровительства клиентов, также объяс-
няются и этой дурной наследственностью... ”1
Белорусская же шляхта, как сословие, совершила двойное предательство:
сначала предала свой народ, чтобы слиться с польской шляхтой, а затем вкупе
с ней предала Польшу. Впоследствии наследники этих традиций, “землячки”
типа Ф. Булгарина, К. Собаньской и компании, столь же легко предавали
Россию. Наивно думать, что это наследие - только польская проблема. Попы-
ток оправдать, обелить и даже возвеличить средневековую шляхту “в кунту-
шах” предостаточно и на страницах современных белорусских изданий.
Такова в самых общих чертах противоречивая и трагическая история Вели-
кого княжества Литовского, в рамках которого происходило становление бе-
лорусской народности. Характер неполноправной литовско-русской федера-
ции это государственное образование носило лишь до Кревской унии 1385 г.
Дальнейшая его история - это история нарастающей национальной дискрими-
нации, католической экспансии и ренегатства социальных верхов Беларуси и
самой Литвы, отчаянной борьбы белорусского народа за свою самобытность.
§ 4. Социально-политическое устройство и организация
государственного управления на белорусских землях
в составе Великого княжества Литовского
(XIV — 1-я половина XVI в.)
В первый период существования Великого княжества Литовского, в период
литовско-русской неполноправной федерации, под властью литовских князей
сохранились порядки, унаследованные от древнерусского государства. Про-
должало действовать русское право, привилегии русских феодалов были за-
щищены иммунитетами, сохранялась привычная социальная структура
1 Анджэй Василевский. Восток, Запад и Польша.- М., 1989. - С. 146-148.
51
общества, не подвергалась ущемлениям православная церковь. Со времени
Кревской унии с Польшей порядки начинают кардинально меняться. Посте-
пенно на страну распространяется польское право и обычаи, меняется полити-
ческая терминология. Совет-дума при великом князе начинает именоваться
“панами-радой”, обращение “пан” вытесняет привычное русское “боярин”.
“Боярами” теперь все чаще называют не крупных феодалов, а мелких nocjfy-
жильцев, за которыми затем окончательно закрепляется польский термин
“шляхта”. С XV в. в Великом княжестве начинает созываться по польскому
образцу “вальный сейм” - собрание военно-служилого сословия.
В 1413 г. великий князь Витовт разделил литовско-белорусские земли по
польскому образцу на два воеводства - Виленское и Трокское с центрами в
коренных литовских землях. Большинство удельных княжеств на территори-
ях воеводств было преобразовано в наместничества, которые в свою оче-
редь делились на поветы и волости. Эти административные единицы управ-
лялись соответственно воеводами, наместниками, старостами и тиунами,
внизу пирамиды находились сельские войты.
Тем не менее, до середины XVI в. продолжали сохраняться автономные
удельные княжества, подчиненные воеводам лишь в военном отношении.
Они находились на территории Белой Руси, в Подвинье и Поднепровье (По-
лоцк, Витебск, Мстиславль и др.).
В 1564-1566 гг. в Великом княжестве была проведена административно-
территориальная реформа. Удельные княжества были формально ликвиди-
рованы. Страну разделили на 13 воеводств, из которых 8 (Брестское, Витеб-
ское, Минское, Мсгиславское, Новогрудское, Полоцкое, Виленское и Троц-
кое) полностью или частично состояли преимущественно из белорусских по-
ветов. В воеводствах и поветах собирались свои сеймы и сеймики из местных
феодалов, формировалась система феодально-сословных судов (господарс-
кие, подкоморские, земские, градские), защищавших интересы феодалов.
Однако, централизованным государством Великое княжество так и не
стало. Вместе с польскими обычаями распространялись также польские тра-
диции феодальной анархии. Хотя удельные княжества были упразднены,
фактически вотчинные владения крупных магнатов были почти полностью
независимы от государственной администрации. Магнаты учреждали соб-
ственное управление, суд, вотчинную полицию и даже вооруженные форми-
рования из мелкой шляхты и иностранных наемников. Магнаты, окружен-
ные пресмыкавшейся перед ними продажной свитой, полновластно распоря-
жались на местных сеймиках и безнаказанно творили любые беззакония. Все
это получило гипертрофированное развитие после Люблинской унии и обра-
зования Речи Посполитой, но сложилось гораздо раньше и подготовило окон-
чательное превращение Великого княжества из суверенного государства в
“кресы всходние” польские.
52
§ 5. Становление фольварочно-барщинного хозяйства
и массовое закрепощение крестьянства
на белорусских землях
Как и во всех средневековых странах Европы крестьянство в Беларуси
составляло подавляющее большинство всего населения. К середине XVII в.
по оценкам демографов население Беларуси достигло 2,8 млн. человек (в
1528 г. числилось около полутора миллионов). Из этого числа сельское на-
селение составило не менее 2,4 млн. человек.
К XVII в. уже доминировала трехпольная система земледелия (пар, ози-
мые, яровые) с навозным удобрением. В обиход вошла усовершенствован-
ная двурогая соха с полицей, оборачивающей пласт. При этом в глухих ме-
стах Полесья продолжала сохраняться подсечно-огневая система земледе-
лия. В качестве тягловой силы преобладали волы мелкой местной породы -
одна пара приравнивалась к половине рабочей лошади. Возделывались рожь,
яровая и озимая, ячмень, овес, просо, пшеница-однозернянка, из бобовых
культур - конские бобы и горох, из технических культур - лен и конопля. С
XV в. все большее распространение получает гречиха. В это время уже были
известны все доныне традиционные для Беларуси огородные и садовые куль-
туры, кроме картофеля и помидоров.
Разводились все виды домашнего скота и птицы, хотя животные были
преимущественно мелкие, малопродуктивные. Как и в древности, были рас-
пространены охота, бортничество, рыболовство, сбор дикорастущих расте-
ний и грибов. По мере становления фольварочного (барщинного) хозяйства
феодалы монополизировали эксплуатацию природных ресурсов. Для крес-
тьян стали ограничиваться, а то и вовсе запрещаться лесные промыслы, им
воспрещалось иметь оружие. Так, например, за покушение на присвоенное
феодалом бортное дерево (с дикими пчелами) практиковалась зверская смер-
тная казнь - человеку вспарывали живот и выматывали кишки вокруг ство-
ла дерева. По преданиям такие казни случались еще в XVIII в.
Почти все предметы обихода изготовлялись крестьянами дома. Специ-
ализировалось только кузнечное дело, отчасти гончарное и плотницкое.
До XVI в. изделия городского ремесла почти не проникали в жившие нату-
ральным хозяйством деревню и низшие слои феодалов. Сельские поселения
(“села”, “веси”, “деревни”) первоначально состояли из дворищ-патрони-
мий - больших неразделенных семей, ведущих хозяйство совместно. В дво-
рищах обычно жили также пришлые люди, которых именовали “подсуседка-
ми”, “потупниками” или “сябрами”. Несколько семей составляли семейную
общину, совместно владевшую всеми земельными угодьями. На протяжении
XIV -XV вв. общинная собственность захватывалась государством и отдель-
ными феодалами. Сельская община становилась лишь землепользователем
53
“за службу”. Дворища постепенно делились на малые семьи - “дымы”, ве-
дущие хозяйство самостоятельно.
К середине XVI в. крестьяне Беларуси, в зависимости от того на чьей
земле они проживали, подразделялись на государственных (“данников”) и
частновладельческих. “Служба” данников состояла из натуральных обро-
ков - зерном и фуражом (“дзякло”, “позем”), мясом и яйцами (“мезливо”),
медом и воском, мехами, частично заменяемыми или дополняемыми в отдель-
ных местностях деньгами (“дань грошовая”, “чинш”). Кроме того государ-
ственные крестьяне обязаны были выполнять различные издельные повинно-
сти: подводную, дорожную, замковую, сторожевую и др.
Частновладельческие крестьяне помимо натуральных повинностей в
пользу господина отбывали барщину (“пригон”). Обычно барщина отраба-
тывалась 2-3 дня в неделю с дыма под надзором специальных вотчинных
слуг - “пригонятых”. Помимо этого все податное население платило цер-
ковную десятину.
По своему юридическому положению все крестьяне подразделялись на
“людей похожих” - лично свободных, могущих при условии исполнения по-
винностей и выплате задолженности переходить от одного феодала к другому,
и “людей непохожих”, “ойчистых”, находившихся в крепостной собственнос-
ти феодала. Кроме того, существовала “челядь невольная” (“паробки” и “жон-
ки”) - не имевшие своего хозяйства слуги-холопы, и особая категория кресть-
ян-слуг: путные слуги (курьеры-посыльные), конюхи, охотники, разного рода
ремесленники. Большинство крестьян-слуг происходило из представителей
мелкого военно-служилого люда, не попавшего в шляхетское сословие. Их
положение могло быть самым разным: от близкого к шляхетскому (путные
бояре, несшие почтовую службу, панцирные бояре, выполнявшие роль погра-
ничной и лесной стражи и т.д.), до почти холопского “непохожего” состояния.
Государственные земли подразделялись на два разряда: собственно го-
сударственные, казенные земли - “волости”, позже “экономии”, и земли,
принадлежащие лично великому князю (королю), - “дворы”. Часть государ-
ственных земель отдавалась в аренду или заклад за долги, а также в держа-
ние за службу волостным старостам - “староства”. Нередко эти земли про-
сто противозаконно захватывались вооруженной рукой в результате так
называемых “наездов”. Таким образом, государственные земли постепенно
сосредотачивались в руках крупных магнатов.
Уже с середины XV в. на белорусских землях начало оформляться кре-
постное право. Привилей Казимира IV 1447 г. закрепил за феодалами на-
следственное бессрочное владение “ойчистыми” непохожими людьми, ко-
торые освобождались в пользу феодала от постоянного государственного
налога “серебщизны”. Постепенно крестьяне оказались в полной, почти не
ограниченной власти у феодалов. Общеславянское название крестьянина-
54
общинника - “смерд”, сменившееся в XIV в. в Восточной Руси на “крести-
янин” - “христианин”, в Польше и Литве заменилось выразительным тер-
мином “хлоп”, “раб”. Это название сохранилось и в современном польском
языке, хотя нынешние его носители задумываются об этимологии слова
“хлоп” не более, чем русские над словом “крестьянин”. Но тем не менее
штрих многозначительный: христианин - человек, исповедующий общую с
господином веру, хлоп - раб. Таких рабов с течением времени паны все
чаще именовали уже не людьми, а “быдлом”, скотом.
В редконаселенной, постоянно осаждаемой внешними врагами Восточ-
ной Руси, защищать страну не призывая под знамена крестьян было невоз-
можно. Русские дворяне шли на войну “людно, конно и оружно” во главе
отрядов из своих крестьян. Поэтому русские крестьяне должны были уметь
владеть оружием. Они поливали свою землю не только потом, но и кровью.
Отсюда уважительное название “крестьянин” - христианин.
В Польско-Литовском государстве народ был отстранен от военного
дела. Оно стало привилегией шляхты, которая разоружила народ и низвела
его до положения холопов. К тому же, по мере денационализации переходив-
шего в католичество феодального сословия жестокость социального угнете-
ния в государстве возводилась в степень религиозно-национального гнета.
Крепостное право бытовало во всей Европе к востоку от Эльбы: в Вос-
точной Германии, Дании, австрийских владениях, Польше и Руси. Однако
степень жестокости крепостных порядков варьировала в зависимости от кон-
кретных условий той или иной страны, переходя от простого сословного
неполноправия до крайних форм, приближающихся к рабству. Определяю-
щими в этом были два основных фактора - культурная традиция и способ-
ность центральной власти ограничивать аппетиты крепостников.
Для белорусских земель оба фактора сложились очень неблагоприятно.
Здесь возобладали самые крайние формы крепостного насилия, чему способ-
ствовал резкий цивилизационный этнокультурный разрыв между народной
массой и феодальным сословием. Во все времена и во всех странах самыми
лютыми угнетателями были ренегаты из собственной среды. Белорусские
феодалы в подавляющем большинстве стали ренегатами собственного наро-
да, т.к. порвали с ним в конфессиональном и этнокультурном отношениях.
Белорусские феодалы осознали себя частью единой “польской шляхетс-
кой нации”. Белорусский “хлоп” был для них существом чуждым не только
социально, но и конфессионально, а значит по представлениям эпохи чуждым
и этнически, поскольку являлся носителем “низшей” культуры. Принудитель-
ная религиозная уния ничего не изменила в этом отношении. Шляхетство вос-
принимало унию, как и православие, религией второго сорта для “быдла”.
Присловье “для пана - плебана, для хлопа - попа” равно относилось к право-
славным и униатам и вошло в плоть и кровь белорусского общества.
55
Общий уровень социального гнета определяли не отдельные изуверы,
пытавшие и казнившие своих крестьян, не добряки-благотворители, хотя
встречались и такие, а среднепривычный, обычный уровень отношений. Вся
совокупность многочисленных дошедших до нас источников однозначно
свидетельствует: жестокость крепостных порядков Беларуси поражала не
только заезжих западных путешественников, но даже российских дворян,
тоже крепостников, которые единогласно находили положение белорусско-
го мужика непереносимым.
Не лучше обстояло дело со вторым фактором, определявшим уровень
развития крепостного права. Слабая центральная власть, феодальная анар-
хия еще более усугубляли положение. Крестьянство юридически было низве-
дено до рабского состояния. Даже жизнь крестьянина не гарантировалась
законом. Сеймовое постановление 1573 г. гласило: “шляхциц кожны права
маець подданых сваех судити, рядити, водле бачення и воли своее горлом
карати” (предавать смертной казни). Это постановление было закреплено
третьим Литовским статутом 1588 г. Мало того, феодалы даже передавали
право распоряжаться жизнью крепостных арендаторам своих имений. По-
добных порядков не существовало ни в одном другом крепостническом го-
сударстве. Везде за убийство крепостного (по крайней мере, если дело при-
обретало огласку) виновного предавали суду. И только в польско-литовс-
ком государстве человека можно было безнаказанно убить, как скотину.
Таковы печальные факты. Попытки национальных романтиков перепи-
сать историю, раскрасить розовыми красками постыдные страницы нацио-
нального предательства, ренегатства белорусского шляхетского сословия
обречены на неизбежный провал. История такова, какой она была на самом
деле, а не каковой ее кому-то хочется видеть. В подобном увлечении мы не
первые и не последние. В славянской Чехии в свое время тоже делались по-
пытки обелить онемечившихся чешских баронов. Сейчас об этом предпочи-
тают не вспоминать. Повзрослеем и мы.
§ 6. Аграрная реформа Сигизмунда II Августа 1557 г.
Сокращение фонда государственных земель и финансовые иммунитеты
частновладельческих крестьян пагубно сказывались на состоянии казны. Ее
доходы к середине XVI в. резко упали. Положение попыталась исправить
королева Бона. Она происходила из знаменитого миланского рода Сфорца,
продолжала поддерживать связи с родиной и при помощи итальянских специ-
алистов помогла осуществить аграрную реформу. Эта реформа вошла в исто-
рию под именем “волочной померы”. Нормативный документ, по которому
она проводилась, на западнорусском языке назывался “Уставой на воло-
ки”. Он был издан в 1557 г.
56
В результате реформы в Восточной Европе появился один из первых зе-
мельных кадастров: все пахотные земли разделялись на “предние” (хоро-
шие), “середние” и “подлые” (плохие). Узаконивалось трехполье с принуди-
тельным севооборотом. Была произведена сплошная перепланировка госу-
дарственных земель, которые делились теперь на приближенные к четыреху-
гольнику участки. В них перемещались крестьянские поселения.
Участки делились на три поля, каждое поле - на одинаковые полосы по
11 моргов (7,12 га). Крестьянский двор получал полосы в трех полях, что
составляло 33 морга или одну волоку (21,36 га). На 7 крестьянских волок
приходилась одна волока фольварковой (барщинной) земли. Предполага-
лось, что каждый средний двор (дым) будет наделен одной волокой земли.
На практике на волоку иногда приходилось по 2-3 двора, а сильные дворы
дополнительно арендовали землю в соседних селениях. Большинство крес-
тьян находилось на положении “тяглых”, барщинных. Они отрабатывали на
барщине 2 дня в неделю с волоки, выплачивали натуральные и денежные
повинности. “Осадные” крестьяне, “чиншевики”, вместо барщины выпла-
чивали дополнительный денежный оброк - “чинш”.
Таким образом, в ходе проведения волочной померы разрушалась позе-
мельная община. Она заменялась подворным наделением земли. Многие се-
ления были переселены на новые места, преимущественно на неудобицы.
Унавоженные поколениями крестьян усадебные огородные земли отходили
к фольварку, разрывая наследственные связи хозяйств с их земельными уча-
стками. До сих пор часто бросается в глаза, насколько неудобно располага-
ются многие селения центральной и западной Беларуси - в заболоченных
лощинах или на песчаных гривах. Это удивляло иноземных наблюдателей и
нередко превратно ими истолковывалось. На самом деле это историческое
наследие волочной померы. На востоке Беларуси, где помера практически
не проводилась и сохранялась исконная сельская община, селения размеще-
ны, как правило, в самых удобных, живописных местах.
Причины, по которым волочная помера не была проведена на востоке
Беларуси, иногда мотивируют худшими условиями для ведения зернового
хозяйства и удаленностью от портов Балтийского моря. Подобные объясне-
ния не выдерживают критики. Качество земель в восточной Беларуси не ус-
тупает ее центральным и западным районам, а лессовидные суглинки района
Орша - Шкл ов - Г орки даже относятся к лучшим землям Беларуси и распо-
ложены вдоль днепровского водного пути. Решающим фактором была бли-
зость русской границы. При всяком усилении гнета крестьяне “голосовали
ногами”. Русские власти поощряли переходы и не выдавали беглецов.
Аграрная реформа существенно увеличила доходность государственных
имений. Это побудило частных владельцев к реорганизации своих хозяйств.
57
Взяв за образец “Уставу на волоки”, они приспосабливали ее к своей выгоде,
произвольно увеличивая повинности. Барщина стала доходить до 4-6 дней в
неделю. Большинство крестьян оказалось не в состоянии отработать полную
волоку. В описях-инвентарях имений 2-й половины XVI - XVII вв. за большин-
ством крестьянских дворов числилось по 1/2 -1/3 волоки. В этой связи разни-
ца между похожими и непохожими крестьянами исчезла. Они слились в еди-
ную крепостную “пригонную” массу.
Начатое привилеем Казимира 1447 г. оформление крепостного права на
белорусских землях было окончательно завершено третьим Литовским стату-
том 1588 г. По нему каждый свободный человек, проживший на земле феода-
ла 10 лет, становился его крепостным. Срок розыска беглых крестьян устанав-
ливался в 20 лет, что в XVI в. фактически являлось пожизненным сроком.
§ 7. Города Беларуси в XIV — 1-й половине XVII в.
Яркой страницей белорусской истории XIV - 1-й половины XVII в. была
история городской жизни. Городская культура всей Западной Руси принадле-
жала к числу высших достижений православного цивилизационного региона.
На этом ярком фоне города Беларуси выделялись своими особенностями.
Кроме городов Туровской земли они не подверглись татаро-монгольс-
кому разгрому и сохранили непрерывную культурную традицию со времен
Древней Руси. Их торгово-ремесленное население даже умножилось за счет
переселенцев из разоренных местностей. Геополитическое промежуточное
положение белорусских городов на рубеже Восточной и Западной Европы
открывало возможность чрезвычайно выгодной посреднической торговли.
Будучи единоверцами и единоплеменниками с Великой Русью белорусские
купцы пользовались торговыми привилегиями в России и перепродавали на
Запад чрезвычайно ценимые там русские товары: меха, кожи, мед, воск, мор-
жовую и мамонтовую кость, красную рыбу, восточные товары. В Россию на
продажу шли цветные металлы, сукно, ремесленные изделия западноевро-
пейских и белорусских мастеров.
Уровень урбанизации Беларуси был существенно выше, чем в России. К
середине XVII в. из 2,8 млн. всего населения в городах и местечках прожива-
ло около 12-13% (350-370 тыс. человек). Это было примерно вдвое больше,
чем в Русском государстве, где в городах жило 5-6% населения. В Беларуси
насчитывалось 37 городов и 377 местечек.
Сегодня города того времени по числу населения подразделяют на три
группы. К первой группе относят города с населением более 8 тыс. человек
(таких насчитывалось 5 - Витебск, Могилев, Пинск, Полоцк, Слуцк), ко
второй группе - города с населением от 5 до 8 тыс. человек (Брест, Быхов,
Минск, Гродно, Мстиславль, Новгрудок и др.), к третьей группе - города с
58
населением от 2 до 5 тыс. человек (Бобруйск, Кобрин, Кричев, Лида, Не-
свиж, Орша, Слоним, Туров и др.).
Городские торгово-ремесленные поселения с числом жителей от 200 до
2 тыс. назывались местечками. Около половины (приблизительно 40%) всех
городов и большинство местечек принадлежали крупным магнатам. К чис-
лу таких городов относились Слуцк, Быхов, Шклов, Клецк, Копыль и др.
Кроме того, во многих великокняжеских городах находились администра-
тивно обособленные частные владения светских и духовных феодалов -
так называемые “юридики”.
Основным занятием горожан было ремесло и торговля. К концу XVI в. было
известно до 200 ремесленных профессий. В крупных городах в среднем их на-
считывалось свыше 50™. Изделия белорусских кожевников (гарбаров), седель-
ников, сабельников, целинников (мастеров, изготовлявших цветные изразцы),
резчиков по дереву, шорников (рымарей), скорняков (кушнеров), портных (крав-
цов), сапожников (шевцов) и других мастеров были известны далеко за предела-
ми страны. В то же время горожане не порывали с сельским хозяйством. На
прилегавших к городам территориях у них располагались земельные участки и
выпасы. Горожане держали огороды, разводили скот, птицу. Натуральное хо-
зяйство оставалось основой существования большинства жителей.
Города выполняли роль административных центров и военных крепос-
тей. В центральной части городов возводились замки, обычно из деревянных
рубленных конструкций, иногда с забутовкой глиной и диким камнем. Они
были приспособлены к длительной осаде. С XV в. на стенах замков размеща-
лись пушки.
С древнерусских времен города обладали традициями вечевого самоуп-
равления и корпоративной организации ремесла и торговли. Эти традиции
первоначально носили характер неписаного обычая и поэтому детально ос-
тались незафиксированными в источниках. Известно только, что, например,
в Полоцке вечевое устройство было организовано по новгородскому типу.
Это подтверждалось привилеями первых литовских князей.
Впоследствии традиции вечевого самоуправления получили развитие в
“магдебургском праве”, которое с конца XIV в. великие князья начали предо-
ставлять белорусским горожанам по образцу самоуправления немецких горо-
дов. Причинами появления “магдебургского права” явились слабость вели-
кокняжеской власти и своевольства крупных феодалов. Поскольку города
наряду с государственными имениями были основными источниками пополне-
ния казны, это вынуждало власти идти на уступки городским корпорациям.
В то же время городское самоуправление ограждало жителей от феодального
произвола и гарантировало поступление в казну городских сборов. Горожане
получали права на вооруженное городское ополчение.
“Магдебургское право” в белорусских городах не следует идеализиро-
вать. Они отнюдь не были самоуправляющимися городскими коммунами,
59
подобными имперским городам Германии, тому же Магдебургу, городской
устав которого был принят за образец. В белорусских городах избиратель-
ным правом пользовалась лишь горстка наиболее состоятельных горожан из
гильдейского купечества и ремесленных цеховых старост. Войт, распола-
гавший всей полнотой власти, назначался владельцем города из числа круп-
ных феодалов.
Как и во всех обществах, лишенных прочных правовых устоев, на прак-
тике многое в жизни города зависело от случайных личностных причин. Один
феодал был милостив, другой - наоборот. Даже исполнение законного су-
дебного решения горожанину можно было добиться, лишь располагая влия-
тельными покровителями. История белорусских городов пестрит многочис-
ленными примерами самого разнузданного феодального произвола. И тем не
менее горожане дорожили даже этим весьма ограниченным правом. Следует
признать: оно в известной мере содействовало развитию городской жизни.
В соответствии с привилеями на “магдебургское право” в городах со-
здавались магистраты. Магистрат состоял из рады, городской управы, суда
по гражданским делам и лавы-суда по уголовным делам. В раду выбирались
бурмистры и радцы (райцы), в лаву - лавники. Городские избиратели еже-
годно избирали из своей среды только кандидатов в бурмистры, радцы и
лавники, из которых затем войт по своему усмотрению назначал должност-
ных лиц. Все ранее избранные оставались в составе магистрата и по истече-
нии срока полномочий.
Постепенно в каждом городе власть оказалась монополизированной не-
сколькими богатыми семействами, годами удерживавшими в своих руках
все избираемые должности. Это порождало многочисленные злоупотребле-
ния, с которыми горожане пытались бороться, создавая специальные конт-
рольные органы из “присяжных посполитых”. Они были наделены правом
контроля за городскими расходами. Однако “присяжные посполитые” выби-
рались из той же среды, что и члены магистрата, а потому быстро находили
с ним взаимопонимание. Как всегда страдали бедняки - “лезные люди”, “най-
миты”, “гультяи”, как их называют источники.
Заседаниями рады поочередно руководили бурмистры, заседаниями лавы -
войт или чаще назначенный им из числа своих приближенных ленвойт.
Верхушку городского общества составляли купцы, которые объединя-
лись в гильдии - “братства”, и имели монополию на оптовую торговлю.
Ремесленники объединялись в цехи. Владельцы мастерских ежегодно изби-
рали старшину-цехмистра и казначея. В цех обыкновенно входили мастера
одной или нескольких родственных профессий. У каждого цеха была своя
приходская церковь, которая одновременно служила д ля общих собраний и
пиров - “братчин”. В каменных церковных подвалах хранили на случай
пожара, бывшего обычным бедствием в скученном деревянном городе, цен-
60
ное имущество мастеров. Каждый цех составлял в городском ополчении осо-
бый отряд - хоругвь.
Полноправными членами цеха являлись только мастера - “майстры”,
которые нанимали подмастерьев - “товарищей”, “челядников”, и учеников -
“хлопцев”. Формально мастером мог стать каждый подмастерье. Для этого
было необходимо после нескольких лет работы на мастера пройти полутора-
годовую или двухлетнюю стажировку в других городах (так называемую
“вандроуку”), затем представить в цех образцовое изделие своего ремесла
(“зрабить штуку” - показать искусство), организовать для членов цеха пи-
рушку-братчину, иногда еще и внести денежный залог. Только после этих
процедур можно было приобрести собственную мастерскую и стать полноп-
равным мастером. На практике все это было посильно лишь для сыновей и
других родственников богатых мастеров. Скопить необходимую сумму де-
нег, работая подмастерьем, было фактически невозможно.
Мастера работали на заказ и торговали в розницу в собственных лавочках.
Во всех городах и местечках 1 -2 раза в неделю устраивались торговые дни, а в
крупных городах ежегодные ярмарки - “кирмаши”. На них съезжались иного-
родние и даже иностранные купцы, заключались крупные оптовые сделки.
Цех строго регламентировал объем производства, качество изделий и
используемую технологию. Он не допускал никаких новаций, которые мог-
ли бы дать преимущество одному мастеру перед другими. Подавляя конку-
ренцию, цеховые правила тормозили технический прогресс. Цехи беспощад-
но преследовали внецеховых мастеров - “партачей”, но искоренить их так и
не смогли. Партачи находили убежище во дворах феодалов и успешно со-
перничали с цеховыми ремесленниками.
Город выплачивал в государственную казну или казну магната-владель-
ца единый городской налог. Его размеры определялись в соответствии с эко-
номическим состоянием города на данный год. Здесь многое зависело от по-
зиции войта, который не забывал и о собственных интересах. Компромисс
достигался прежде всего за счет городских низов, которые не выходили из
беспросветной нужды.
В городах была сложная криминальная обстановка. Воры, грабители,
мошенники и попрошайки также объединялись в некое подобие цехов. Го-
родские власти были вынуждены с ними считаться. Хотя при этом лава не
оставалась без дела. В каждом городе нанимался за немалую плату специ-
альный палач-кат, тоже без работы не простаивавший.
На дорогах бесчинствовали не только собственно уголовники-грабите-
ли - “лупежники” (от польского слова “луп” - грабительская пожива), но и
местная шляхта. Она нередко разбивала целые купеческие обозы, вступая в
настоящие сражения с вооруженной купеческой охраной. Борьбы с разбой-
никами на государственном уровне, как это было в Московском государ-
61
стве, фактически не велось. Кавдый оборонялся как мог. “Польша стоит на
беспорядке”, - эту поговорку уже тогда знала вся Европа.
Середина XVII в. стала трагическим периодом в истории белорусского
города. События национально-освободительного восстания в Западной Руси
и русско-польской войны нанесли страшный удар по городам Беларуси. Пос-
ле отступления из Беларуси русских войск большая часть торгово-ремеслйн-
ного населения, как добровольно, так нередко и принудительно выселялась в
Россию, где чрезвычайно активизировала городскую жизнь. В городах Рос-
сии и в самой Москве появились целые “мещанские слободы” населенные бе-
лорусами. Лишившиеся городских доходов польская казна и частные вла-
дельцы городов - магнаты, стали в массовом порядке заселять белорусские
города еврейскими общинами - “кагалами”. Они переселялись из Польши и
Германии. Белорусский город стал терять белорусский этнический облик.
§ 8. Русско-литовские отношения в XV — XVI вв.
В ряду исторических сюжетов, определявших историю белорусских зе-
мель в составе Великого княжества Литовского, особое место занимает ис-
тория взаимоотношений Литвы и Московской Руси. Первые великие литов-
ские князья в период русско-литовской неполноправной федерации претен-
довали на подчинение своей власти всей Руси, включая Восточную. “Литва
это и есть вся Русь”,-заявил императорскому послу в 1358 г. князь Ольгерд.
Некоторые историки, например И.Греков, даже считали возможным ут-
верждать, что Москва и Вильно выступали как конкурирующие общерус-
ские объединительные центры. Это не вполне научно корректно. В тех конк-
ретных исторических условиях, когда основой всех общественных связей
выступали связи конфессиональные, Литва могла выступать в подобном ка-
честве лишь при условии принятия православия. Такой проект, как.уже от-
мечал ось, существовал, но не осуществился. Куликовская победа Дмитрия
Донского окончательно определила ведущее положение Московского кня-
жества как национального объединительного центра. Литва, вступив в унию
с Польшей, сделала свой выбор. Между Литвой и Русью разверзлась про-
пасть конфессиональной, а значит в условиях средневековья и цивилизаци-
онной, этнокультурной розни.
Эта пропасть прошла не по границе с Московской Русью. Она рассекла
само литовское государство: по одну сторону оказалась союзная с Польшей
католическая Литва, по другую - православные русские земли, которые от-
ныне стали из века в век тянуть в сторону православной Московской Руси.
Литовский натиск на восток, который вначале выступил в форме династи-
ческой борьбы между породнившимися династиями московских Рюрикови-
чей и литовских Гедеминовичей “за всю Русь”, за древнерусское наследие,
62
теперь окончательно приобрел характер внешней экспансии католического
государства против православного. Это была борьба, в которой едва ли не
большая православная часть населения Литвы сочувствовала ее православ-
ному противнику.
Известный историк А.Зимин определил взаимоотношения России с Ве-
ликим княжеством Литовским в XV в. как “странную войну”1. Формально
она никогда не объявлялась, но пограничные стычки, сопровождавшиеся
переходами пограничных православных феодалов со своими вотчинами на
русскую сторону, были непрерывными. Князья так называемых “верховс-
ких княжеств” в верховьях Оки - Воротынские, Трубецкие, Масальские,
Одоевские издавна служили “на обе стороны”. С 80-х годов XV в. они окон-
чательно перешли на русскую сторону.
Без формальной войны двух государств граница стала отодвигаться на
запад. Весной 1500 г. началась полномасштабная война вдоль всей грани-
цы. Начало массовому воссоединению русских земель на западе положила
знаменитая битва при Ведриже 14 июля 1500 г. Главные силы Литовского
княжества потерпели сокрушительное поражение. Сам главнокомандующий
гетман Константин Острожский и другие литовские воеводы были взяты в
плен. Это предопределило присоединение к России части Смоленской земли
и обширных Северских земель, в том числе Брянска и Гомеля. Но главная
цель русского наступления - возвращение Смоленска, достигнута не была.
Гетман К.Острожский пробыл в заточении до 1506 г. После этого он был
освобожден и принес присягу на верную службу Василию III “до живота”.
К.Острожский получил от московского великого князя чин воеводы и об-
ширные земельные пожалования. Однако уже в 1507 г. он нарушил присягу
и бежал в Литву. С началом новой войны за Смоленск в 1512 г. К.Острожс-
кий снова был во главе литовских войск.
Такое поведение было типичным для феодалов ВКЛ. Двойственное по-
ложение православных русских феодалов в Литве, служивших католичес-
кому государю, часто вело к двурушничеству, “перелетам” с одной сторо-
ны на другую, к деморализации. Пример К.Острожского не единичен. Так-
же вели себя, например, князья Глинские. Наиболее известный из них Ми-
хаил Львович Глинский стал настоящим международным кондотьером. Он
как перчатки менял государей, присяги и вероисповедания, подвизался в
Германии, Италии, Литве, России, принимал католичество и возвращался
в православие, приносил и преступал клятвы. Михаил Глинский то строил
планы создать для себя отдельное княжество на Белой Руси, то, потерпев
неудачу, бежал в Россию. Затем после взятия Смоленска домогался пере-
дачи ему города в отдельное княжение. Для этого Глинский вступил в заго-
вор с Сигизмундом, но был разоблачен и оказался в заточении. Освобож-
1 Зимин А.А. Россия на рубеже XV - XVI столетий. - М., 1982 - С. 93-110.
63
денный после женитьбы Василия III на его племяннице Елене, он не прекра-
щал плести интриги и в конце концов окончил свою бурную жизнь в мос-
ковской темнице.
Сходная судьба была у многих. Часть западнорусских феодалов окон-
чательно вошла в состав русской знати, в ближайшее окружение московс-
ких государей. Оставшиеся в Литве в конечном итоге к XVII в. перешли в
католичество, стали ренегатами и ополячились.
Война 1512-1514 гг. окончилась возвращением Смоленска, что ознамено-
вало полное объединение будущих великорусских земель. Белорусские наци-
онал-экстремисты неоднократно поднимали шумные кампании, посвященные
неудачной для русских битве на реке Крапивна под Оршей 8 сентября 1514 г.
Это событие трактуется как разгром “белорусским войском” “полчищ моска-
лей”. Ничего общего с исторической истиной подобные трактовки не имеют.
Можно указать конкретные причины неудачи под Оршей: измена князя Ми-
хаила Глинского, выдавшего планы командования, местническая грызня
между русскими воеводами И.Булгаковым и М.Челядниным и т.п. Однако
это лишь исторические частности. Изрядно истощившая силы обеих сторон
борьба за Смоленск шла к победному завершению для России. Поражение
под Оршей было одним из заключительных эпизодов этой войны, никак не
изменившим ее результатов. За ним последовало очередное поражение ли-
товских войск под смоленскими стенами. В итоге Смоленск вплоть до интер-
венции начала XVII в. оставался в составе России.
О фактической стороне этих событий известно немного. Наиболее про-
странное описание сражения под Смоленском дошло до нас в Устюжском
летописце. Сообщения других русских летописей являются сокращенным
изложением этой записи. В них точных сведений о составе и численности
противоборствовавших ратей не приводится.
Что же касается битвы под Оршей 8 сентября 1514 г., то известно, что
через десять дней после нее от имени Сигизмунда I папе Льву X и магистру
Альбрехту было направлено послание. В нем король хвастливо сообщил, что
им разгромлено “много” московитов и поддерживавших их “схизматиков”.
Так король именовал своих православных подданных, невольно признавая,
на чьей стороне они находились. Король указал, что было убито 20 тыс. вои-
нов противника, взято в плен 46 военачальников и 1500 дворян.
Впоследствии в сочинениях Деция и Стрыйковского цифры убитых вы-
растут до 40 тыс., а пленных дворян до 2 тыс. Такие непомерные преувеличе-
ния в те времена были делом обычным. Вскоре был сочинен панегирик “Жи-
гимонту Казимировичу и князю Острожскому”, где неимоверное приукра-
шение победы под Оршей должно было подсластить горечь утраты Смолен-
ска. Этот текст дошел до нас в составе Супральской литовской летописи.
В 1517 и 1526 годах Россию посетил посол австрийского императора
Сигизмунд Герберштейн. Оба раза его путь лежал через Литву. Герберш-
64
тейн встречался с князем К. Острожским и с его слов сделал записи об Ор-
шанской битве. В 1549 г. первым изданием вышли “Записки о Московитс-
ких делах” Герберштейна, где были воспроизведены эти записи, ставшие
основным источником всех последующих популярных изложений событий
Оршанской битвы на всех языках. Их приблизительность и предвзятость
никогда не вызывали сомнений ни у одного серьезного историка.
К сожалению, мы не знаем сколько людей сошлось над речкой Крапив-
ной и кто воевал там. Наверное, уже никогда не узнаем. Рассуждения о трех-
кратном превосходстве московитов пусть останутся на совести фантазеров.
Однако не мешает помнить, что к началу XVI в. население Великого княже-
ства Литовского существенно превышало население России. Необходимо
учитывать также польскую и немецкую помощь Литве.
В этой связи закономерен вопрос: в какой мере можно считать войска
К.Острожского белорусскими? Их основу составляли хоругви польской и
литовской шляхты, наемные немецкие ландекнехты. Среди литовской шлях-
ты, конечно, были и этнические белорусы, но не они составляли ядро войска.
Число белорусских мужиков в войске также было невелико. Они являлись
принудительно мобилизованными “в подводы” обозниками. В отличие от
России, в Литве с XV в. простолюдинов, не шляхту, под знамена не призыва-
ли. Такова фактическая сторона вопроса о пресловутой Оршанской битве.
Попытки представить череду литовско-московских войн как белорус-
ско-русское столкновение, в котором московская сторона была “агрессо-
ром”, носителем “отсталой азиатской культуры, угрожающим европейской
цивилизации” и т.д., являются типичным образцом злонамеренной фальси-
фикации белорусской истории. Реальная линия цивилизационного размеже-
вания проходила не по внешней границе государств, а через души людей в
сердце самой Литвы.
Заключительным этапом векового литовско-русского противоборства
стала Ливонская война 1558-1583 гг. Начавшись борьбой за земли Ливонс-
кой конфедерации, отгораживавшие Россию от Балтики, война затем пре-
вратилась в войну против всех западных соседей России. Образовалась
широкая антирусская коалиция в составе Ливонии, Швеции, Польско-Ли-
товского государства, Крыма и Турции.
В первый период Ливонской войны русские войска заняли Северную Бе-
ларусь с Полоцком (1563 г.). Население встречало их как освободителей.
Папский нунций сообщал в Рим, что местные “схизматики” (православные)
открыто молятся во всех церквах о даровании победы московитам. Литовс-
кая шляхта терпела поражение. Это стало одной из причин Люблинской унии
1569 г. и окончательного слияния Литвы и Польши в единую Речь Посполитую.
В дальнейшем внутренние потрясения в России, связанные с учреждени-
ем опричнины, и подавляющее военное превосходство антирусской коали-
5 История Беларуси. Ч. 1
65
ции во главе с вступившим на польский трон в 1576 г. талантливым полко-
водцем, трансильванским воеводой Стефаном Баторием привели к ряду круп-
ных поражений русского войска. Четвертьвековая кровопролитная война
закончилась на тех же рубежах, где и началась. Ливония была разделена
между Швецией и Речью Посполитой. Проблема выхода России к Балтийс-
кому морю была решена только в результате Северной войны 1700-1721 fr.,
а Беларусь возвращена только в конце XVIII в.
§ 9. Формирование белорусской этнической общности
и ее культуры
Этногенез - формирование новой, ранее не существовавшей этнической
индивидуальности, принадлежит к числу наиболее сложных и трудных для
изучения исторических процессов. Он задевает самые глубинные, интимные
чувства и интересы людей. Поэтому вокруг этой проблемы всегда возникает
целый шлейф всевозможных домыслов. Она особенно часто вольно или не-
вольно фальсифицируется.
Новые этносы всегда являются результатом сложных этнических взаи-
модействий. Они всегда возникают на стыках уже существующих этничес-
ких общностей. При этом обязательным условием является формирование
устойчивых групп населения, связанных с обоими родительскими этносами и
в то же время отличных от каждого из них. Только в таких группах возможно
возникновение особого этнического самосознания по принципу: “мы от них,
но мы не такие, мы сами по себе”. Появляется оппозиция “мы - они”, подсоз-
нательно ощущаемая как переживание кровного родства - исконно самой
древней и глубинной связи в человеческом обществе.
Ранее уже отмечалось, что никакие этнографические и языковые отли-
чия сами по себе не могут порождать особого этнического сознания. Этног-
рафическое и языковое разнообразие является естественным состоянием об-
щинно-родовой стадии развития, которую проходили все ранние этнические
общности. “Что сельцо, то и словцо, что сторона, то и обычай”, - до сих пор
говорят в народе. По таким приметам еще и сегодня можно опознать корен-
ных насельников той или иной местности.
Этнографические особенности воспринимаются не более, чем черты мес-
тного своеобразия. Наоборот, возникновение этнического самосознания
придает местным чертам характер этнического признака. Как говорят этно-
логи, оно этнически маркирует ту или иную группу населения. Этническое
самосознание - это вера, убеждение. Этноса нет до тех пор, пока многочис-
ленная и достаточно устойчивая группа людей не будет сознавать и активно
утверждать себя в этом качестве. Поэтому однажды возникшее этническое
самосознание может пережить и традиционную культуру, и язык. Например,
66
кельтские народы, ирландцы и шотландцы, даже сменив свои этнические
языки на английский, переселившись в другие страны, остаются ярко выра-
женными этническими индивидуальностями.
Достаточно надежным признаком возникновения нового этноса являет-
ся закрепление в обиходе нового самоназвания - этнонима. Нет имени - нет
индивида. Это касается как отдельного человека, так и любой солидарной
группы людей. Обычно новый этноним возникает в среде первичного ядра
нового формирующегося этноса. Затем он постепенно распространяется на
прилегающее к территории этого ядра этнографически родственное населе-
ние, или наоборот растворяется в нем. Этот процесс может быть многоакт-
ным, колебательным. Старое и новое этническое самосознание могут совме-
щаться, носить ситуативный характер: в одной ситуации на поверхность
выходит одно сознание, в другой - другое. Такой дуализм весьма характе-
рен для близкородственных этносов.
Поскольку этническое самосознание это вера, оно напрямую не связано
ни с какими объективно формирующимися внешними признаками. Исключе-
ние составляют только частные случаи возникновения этносов на расовой
основе, например, появление афроамериканцев. Поэтому не существует иного
способа определить этническую принадлежность человека как спросить его
самого: кем он себя считает?
Кроме того, поскольку этническое самосознание есть вера, оно всегда
тесно связано с религиозной принадлежностью, с конфессией. Великие миро-
вые религии впервые породили между людьми связь более высокую, чем родо-
племенная, которая десятками тысяч лет была вершиной ценностных ориента-
ций в человеческих коллективах. Все европейские народы сформировались
на основе христианства. Религиозная принадлежность выступила системооб-
разующей силой, определяющей все остальные человеческие связи. Принятое
восточными славянами православие явилось решающим фактором их этни-
ческого сплочения, консолидации древнерусской народности. Православие
стало “русской верой” - главным этническим признаком. В народе слова “рус-
ский” и “православный” воспринимались как синонимы.
Принятие западными славянами, и прежде всего непосредственными
соседями восточных славян - польскими племенами, католицизма стало
цивилизационной гранью между ними. Распространение католицизма на
языческую Литву после польско-литовской унии внесло глубокий раскол в
правящую верхушку Великого княжества Литовского. Значительная часть
литовских феодалов, включая членов великокняжеского семейства, к это-
му времени уже стали православными. Они породнились с русскими, нахо-
дились под русским культурным влиянием. Превращение католицизма в
государственную привилегированную конфессию Великого княжества по-
ставила не только их, но и большую часть населения в неполноправное
дискриминируемое положение.
67
Католицизм пришел из Польши. Оттуда прибыл весь католический цер-
ковный клир. Практически все священнослужители были поляками или нем-
цами по этнической принадлежности. Поэтому в Литве католицизм был вос-
принят как “польская вера”, противостоящая “русской вере” - правосла-
вию . А поскольку по условиям унии полноправными были только феодалы-
католики, это не могло не внести раскола в еще недавно относительно веро-
терпимое литовское общество. Фактически окатоличение стало означать
ополячивание. Перемена веры неизбежно влекла за собой этнокультурную и
языковую ассимиляцию.
Разумеется, это был не одномоментный, а постепенный процесс. Но он
развивался неумолимо. На протяжении XV - XVI вв. происходило постепен-
ное превращение политической системы Великого княжества в окраинный,
“кресовый” вариант польской государственности. Разноэтничная феодаль-
ная католическая шляхта сливалась в “единую шляхетскую нацию” с
польским языком, культурой и польским этническим самосознанием.
Этот процесс был сложным и противоречивым. На стыке литовских и
славянских регионов стали возникать промежуточные группы, принявшие
католическую веру, но сохранившие русскую и литовскую бытовую культу-
ру и язык. Отличаясь от основного массива русскоговорящего населения по
решающему в эпоху средневековья этническому признаку - вере, они отде-
ляли себя и от поляков. Эти группы, в массе принадлежавшие к мелкому
служилому люду, группировались вокруг великокняжеской администрации,
которая пользовалась русским языком в его западном варианте как языком
государственного делопроизводства. Он сохранялся после унии как приме-
та и символ литовской автономии.
Как можно судить по косвенным данным, сохраненным источниками, эти
промежуточные группы смешанного литовско-русского происхождения назы-
вали себя литвинами. Этнические литовцы-балты предпочитали называть себя
по имени племенных групп - аукштайтами и жемайтами. Русские называли и
тех, и других “литвой”, иногда отличая от прочей лигвы “жмудь” - жемайтов.
Термин “литвин” в качестве этнонима впервые фиксируется в порубеж-
ной Черной Руси. Он встречается рядом с этнонимом “русин” как обозначе-
ние не совпадающей с ним группы населения. Впоследствии, по мере нарас-
тания противоречий между верхушкой Великого княжества и коронных
польских земель, термин “литвин” все чаще начинает употребляться как по-
литоним для обозначения всех жителей Литвы. Например, после разделов
Речи Посполитой польские землячества в российских университетах тради-
ционно подразделялись на “литвинов” и “короняжей”. Такое деление проис-
ходило не по этническому, а по историко-географическому признаку: уро-
женцы бывшего Литовского княжества, т.е. Литвы и Беларуси, и уроженцы
польских коронных земель, т.е. собственно Польши и Украины. Но тем не
68
менее, жители ряда селений Черной Руси, будучи белорусскоязычными като-
ликами, в отличие от большинства населения относящего себя к полякам,
продолжали считать себя именно “литвинами”. Так же определяла себя и
часть местной шляхты.
Эти разные значения термина “литвин” надо четко различать. “Литвин”
как политоним, как обозначение всех жителей Великого княжества незави-
симо от их этнической и религиозной принадлежности, и “литвин” как этно-
ним, как обозначение особой этнической группы в составе населения ВКЛ.
В этом отношении уже в XX в. характерна судьба известной семьи Иванов-
ских - трех родных братьев. Старший брат Ежи стал польским националис-
том, близким к ЮГПилсудскому, второй брат Вацлав - белорусским нацио-
налистом, впоследствии коллаборантом, а младший брат Тадеуш - литовским
националистом. Он называл себя не иначе как Тадасом Иванаускасом и уже
взрослым человеком выучил литовский язык, стал литовским академиком.
Группы “литвинов”, по-видимому, и стали носителями нового этничес-
кого самосознания, не совпадающего ни с польским, ни с русским, ни с соб-
ственно литовским. От единоверцев-поляков их отличал не только язык и
культурное своеобразие, но и прежде всего традиционная связь с виленским
великокняжеским центром, с его администрацией, которую они обслужива-
ли. От единоязычных “русинов” их отделяла католическая религия.
Промежуточное положение “литвинов” порождало у них ощущение эт-
нической ущемленности, сопрождавшееся притязаниями на главенствующее
положение в Великом княжестве. Эти притязания не признавались как боль-
шинством русинов, считавших их религиозными ренегатами, так и поляка-
ми и ополяченным большинством белорусской и литовской шляхты. Они
почитали их за “нечистую”, “кресовую” разновидность польской католи-
ческой общности.
Так на цивилизационной грани нерасторжимо сливалось конфессиональ-
ное и этническое размежевание. Поэтому уже в самих истоках отдельного
“ Литвинского” этнического самосознания присутствовал элемент сектантства,
сословной ограниченности и закомплексованности. Неумолимо растворяясь
в польской среде, эти люди очень болезненно воспринимали уход с историчес-
кой арены Великого княжества Литовского и превращение его в польскую
провинцию. Это не давало им раствориться окончательно: всегда оставался
некий нерастворимый остаток, поддерживавший существование “литвинско-
го” этнического меньшинства. К концу XIX в. в этой среде возникнет белорус-
ский национал-сепаратизм. Он будет нести в себе те же родовые черты.
Этническая самобытность литовских “русинов”, православного восточ-
нославянского населения Великого княжества начинает достаточно отчет-
ливо осознаваться к XVI в. Однако представления об этническом единстве
“всей Руси”, всего восточного славянства оставались доминирующими как
69
в народном сознании, так и в сознании правящих верхов. Польские авторы
XV - XVI вв. писали: “люд литовский, русский и московский - одна и та же
Русь, одно и то же племя”. Так же воспринимали восточнославянскую дей-
ствительность иностранные западные и восточные авторы.
Этническое самосознание восточных славян оставалось двойственным.
Осознание восточнославянского, общерусского единства, опиравшегося
прежде всего на единство конфессиональное, сочеталось с пониманием мес-
тной самобытности. Это способствовало устойчивому сохранению во всем
восточнославянском регионе общего этнического самоназвания - “русин”,
“русский”. Это приводило также к замедленному становлению новых регио-
нальных этнонимов. Они окончательно утвердились только в XX в. в ходе
становления национальной государственности.
Этническое самосознание восточнославянских народов остается дуали-
стичным и поныне. Все усилия местных националистов изменить ощущение
восточнославянского единства остаются тщетными. Более того, они пара-
доксальным образом содействуют его укреплению, т.к. в области этничес-
ких взаимоотношений насилие всегда встречает упорное сопротивление.
Поэтому такими же тщетными оказались в прошлом усилия “литвинов”
навязать православному белорусскому народу свою этническую парадиг-
му. “Литвины” так и остались вечным меньшинством на белорусской земле.
В этом их заблуждение и их трагедия. Они не смогли принять ценности наро-
да, но тщетно пытались навязать ему ценности своей ограниченной группы,
прибегая при этом к помощи и поддержке чуждых народу внешних сил. Они
никогда не ощущали себя слугами народа, всегда претендовали на роль гос-
под над ним, в крайнем случае на роль доверенных приказчиков при госпо-
дах чужеземных.
Также ведут себя их современные наследники. Они готовы принудитель-
но “осчасливить” якобы не понимающий своих интересов народ. Национа-
листически ориентированная интеллигенция мечтает о моноэтнической, мо-
нокультурной и моноязыковой Беларуси. Но такой Беларусь реально никог-
да не существовала, не существует и существовать не будет.
Восточнославянские народы продолжают сохранять структуру своеоб-
разного этнического союза - Русского мира, трилистника, неразделенного в
основании. Разрыв этого единства был бы губительным для всех трех час-
тей. Народы это сознают не только на уровне общественного сознания, но и
на уровне подсознательных культурных архетипов. Такими нас сделала ис-
тория, такими мы и пребудем в этом мире.
Бесспорно, ни одно человеческое установление, ни один социальный ин-
ститут и ни одно историческое событие нельзя идеализировать. Все на свете
имеет оборотную сторону, за все приходится платить свою цену. И тем не
менее, несмотря на все теневые моменты, существуют судьбоносные, спаси-
70
тельные события. Для Беларуси таким событием стала миссия Русской пра-
вославной церкви.
Мать любого из нас не идеальная женщина, но она - подарившая нам
жизнь Мать, и в этом качестве ее ценность для нас абсолютна. Православ-
ная церковь - мать белорусской нации. Если бы она была уничтожена, на
этой земле не было бы белорусов. Это должен знать и помнить каждый бело-
рус, независимо от его индивидуального отношения к религии и современ-
ной церкви. Это одна из абсолютных истин белорусской истории.
После Второй мировой войны, в порядке обмена населением с
Польшей, из Беларуси выехали сотни тысяч белорусов-католиков. Где
эти люди сейчас? Несмотря на то, что их расселяли относительно компак-
тно на тех западных землях, откуда были выселены немцы, они за считан-
ные годы слились с польским большинством. Белорусское меньшинство в
Польше сохраняется только среди православных, несмотря на мощный
прессинг со стороны общественного мнения и официальных властей. Та-
ковы факты.
Не случайно все без исключения ненавистники славян вообще и бело-
русов, в частности, ополчаются прежде всего на православную церковь,
стремятся дискредитировать и подорвать ее, не жалея на это огромных
средств. Да, как и в любой истории, в церковной истории Западной Руси
было немало неприглядных страниц. На высших духовных постах запад-
норусской церкви нередко оказывались случайные, недостойные люди.
Польские короли и крупные магнаты открыто торговали церковными дол-
жностями, предоставляя их тем, кто больше заплатит (право патроната),
расплачиваясь ими за разного рода услуги. Случалось, что одна должность
давалась одновременно нескольким лицам, которые затем боролись за нее
вооруженной рукой. Так произошло, например, в 1565 г. с Владимиро-
Волынской епископской кафедрой, где дело дошло до применения артил-
лерии. Но это наша история. Это отражение теневых сторон нашей соб-
ственной души. Будем же предельно осторожными и деликатными, когда
речь идет о земном пути нашей Матери-родительницы.
Вся история белорусского этноса и белорусской культуры, возникших
на цивилизационной грани между западнохристианским католическим, а после
раскола западной церкви и протестантским, миром и восточнохристианским
православием, была историей цивилизационного противостояния. Начало
белорусского этногенеза совпало с превращением католичества в государ-
ственную религию Великого княжества Литовского и происходило на фоне
непрекращавшейся агрессивной католической экспансии на православные
восточнославянские земли. Потому в массовом народном сознании конфес-
сиональная и этническая самоидентификация практически совпадали. По-
пытки разделить эти виды самоопределения в среде сознававших свою этни-
71
ческую особность “литвинских” групп оказались несостоятельными. Среди
католической шляхты Черной Руси решительно возобладала польская этни-
ческая самоидентификация. Она преобладает среди их потомков и поныне.
Таким образом, именно конфессиональный фактор стал определяющим
в этнической и культурной истории белорусов. „
§ 10. Культура белорусской народности
в XV - XVII вв.
Культура есть отношение сообщества людей и каждого человека в от-
дельности к природе, человечеству и самому себе. В этом случае природа
понимается расширительно. Она включает рационально постигаемую сферу
материальных и духовных явлений, а также высшую духовную иррацио-
нальную сферу, обыкновенно осмысляемую как отношение к Богу.
Чтобы исследовать, что есть культура данного сообщества, человече-
ства в целом и каждого конкретного индивида, необходимо найти ответы на
следующие вопросы:
- Что данное сообщество (человечество в целом, конкретный индивид,
в частности) умеет делать в этом мире.
- Что оно (они) знают об этом мире.
- Как оно (они) воспринимают этот мир, какова их система ценностных
ориентаций, что в этом мире для них благо, а что зло, что прекрасно, а что
безобразно, во что они верят, т.е. каковы их идеальные устремления в ту или
иную эпоху бытия.
Культура, как качественная характеристика общества, пронизывает все
сферы бытия. Она определяет собой его неповторимый индивидуальный облик.
В основании всякой культурной системы лежат основные смыслы жизни и смер-
ти, высшие смыслы бытия, изначально постигаемые и формируемые религией.
Расцвет науки и успехи материального производства в Новое время по-
родили иллюзию всемогущества человеческого разума, иллюзию исчерпан-
ности религиозного сознания. “Бог умер!” - провозгласил немецкий философ
Фридрих Ницше, - “На смену ему грядет Сверхчеловек”. Богоборчество
стало религией коммунистического мира. В остальных цивилизованных стра-
нах от религии не отреклись прямо, но свели ее к архаической традиции,
вроде британской монархии. Однако вместо сверхчеловека пришел осна-
щенный сверхоружием сверхварвар, а сам Ф.Ницше окончил свои дни в
сумасшедшем доме. Трагический XX век доказал: поторопились хоронить
Бога. Религиозная традиция как была, так и осталась фундаментом всех суще-
ствующих сегодня культур.
Основой формировавшейся в XV - XVII вв. культуры белорусской на-
родности было общевосточнославянское, древнерусское наследие. Оно обус-
72
ловило исключительную близость белорусской, русской (великорусской), а
также украинской (малорусской) культур, которые до сих пор сохраняют до
80% общих реалий, восходящих к этому наследию. С XIV в. на древнерус-
ский фундамент начинают надстраиваться новые реалии, порожденные бы-
тием в полиэтническом Великом княжестве Литовском, а затем и в Речи По-
сполитой.
Рассматривая их, следует помнить, что в социально-стратифицирован-
ном обществе культура в принципе не может быть однородной. Во-первых,
существует культура народных масс, слагающаяся из совокупности различ-
ных местных вариантов. Так, если мы возьмем Подвинье и Поднепровье -
Белую Русь в узком смысле слова, Черную или Литовскую Русь - северо-
запад и центр края, Восточное и Западное Полесье, Поднятье, то обнару-
жим, что различия между этими регионами были нередко большими, чем их
различия с прилегающими регионами Великороссии и Украины. Чем дальше
от центров нового культурогенеза, тем менее определенной была этнокуль-
турная дифференциация восточнославянского, генетически древнерусского
населения.
Во-вторых, существует культура социальных верхов. Она более иститу-
изирована, упорядочена, но и более подвержена иноэтничным влияниям.
Естественные для всякого феодального общества сословные культурные
различия на белорусских землях осложнялись конфессиональным, а затем
этнокультурным и языковым отрывом шляхетского сословия от народных
масс. Переход в католицизм с целью сохранить и упрочить сословные приви-
легии на практике означал полонизацию шляхты, слияние многоэтничного
по происхождению шляхетского сословия Польско-Литовского государства
в “единый польский шляхетский народ”.
В XVI в. в Польше была даже сформулирована “сарматская теория”
происхождения шляхты. Она выводила шляхетский род от легендарных древ-
них сарматов, некогда якобы завоевавших славянское и литовское просто-
народье и составивших господствующий слой общества. Таким образом
шляхта противопоставляла себя собственному польскому крестьянству как
особое племя. На территории Литвы и Беларуси к XVII в. сформировался
окраинный (“кресовый”) вариант польской шляхетской культуры, противо-
стоявший местным русским и лиговским традициям как якобы “неполноцен-
ным”, “низшим” и даже иноплеменным.
Сложнее обстояло дело с низшими слоями “застенковой”, шерачковой
шляхты. Ко времени падения Речи Посполитой подавляющее ее большин-
ство было католическим и польским по этническому самосознанию. В быту
“застенковая” шляхта отчаянно тянулась за польским паном-помещиком,
сословие и этнически противопоставляя себя “мужикам”. Она отчаянно цеп-
лялась за свои мелкие привилегии, вроде права носить “шаблю”, но при
73
этом еще сохраняла элементы бытовой культуры, близкой к культуре бело-
русских крестьян, и разговорный белорусский язык в его местных диалект-
ных формах. В качестве письменного языка грамотные шляхтичи использо-
вали только польский язык. Русский (старобелорусский) язык был официаль-
но запрещен сеймовым постановлением 1696 г., когда от него, по-существу,
осталась одна кирилловская графика.
Можно отдельно выделить специфическую культуру духовенства, раз-
личающуюся в разных его слоях. Особая страница - городская культура,
весьма оригинальная в Беларуси.
Следует учитывать также, что понятия “культура белорусских земель” и
“культура белорусской народности” далеко не тождественны, о чем нередко
лукаво умалчивают. Белорусская народность не обладала отдельной этни-
ческой государственностью. Более того, православная белорусская народ-
ность находилась под властью католических государей, в окружении кото-
рых быстро возобладала иноэтничная польская культура. Белорусская на-
родность развивалась в обстановке религиозной, а следовательно и культур-
ной дискриминации со стороны государственной власти. Наряду с православ-
ной белорусской культурой, развивавшей в новых условиях традиции Древ-
ней Руси, на белорусских землях стал развиваться “кресовый”, окраинный
вариант католической польской культуры. Он постепенно втянул в свою ор-
биту белорусские и литовские феодальные верхи, а затем большую часть мел-
кой шляхты и часть городской верхушки. В этой среде возобладал польский
язык, польские обычаи, польское этническое самосознание. Хранителями бе-
лорусской культуры остались народные массы и православная церковь.
Господствовавшая польская культура не могла не оказать влияния на
культуру белорусской народности, но это влияние оставалось поверхност-
ным, внешним, не затрагивающим глубин народной души. В народный язык
проникали полонизмы, обозначавшие преимущественно реалии польскоя-
зычного панского мира. При этом невредимо сохранялись основной словар-
ный запас и грамматический строй родного языка. Незыблемыми оставались
восточнославянские устои народного быта. Народ свято хранил родные обы-
чаи, обряды, фольклор, традиционное изобразительное искусство. Многие
элементы традиционного восточнославянского быта на Беларуси сохрани-
лись лучше, чем в других частях Русского мира.
Кроме собственно белорусской и польской культуры на белорусских зем-
лях развивалась своеобразная, очень замкнутая культура еврейских общин-
кагалов, экономическая роль которых непрерывно возрастала. Возникали
отдельные поселения выходцев из Прибалтики и Германии, в той или иной
мере сохранявших свои культурные особенности. Складывалась также куль-
тура татарских мусульманских слободок. Белорусские татары сохраняли
свою религию и арабскую графику письма, но перешли на белорусский язык.
74
Рукописные духовные книги татар “Аль Китаб” сохранили архаичные фор-
мы старобелорусского языка и являются ценным историко-филологическим
источником. С окружающим христианским населением татары традиционно
поддерживали мирные отношения.
Проблема своеобразного польско-белорусского двухкультурья на бело-
русских землях, когда польская культура выступала как господствующая,
доминирующая среди социальных верхов общества, а белорусская все более
оттеснялась на этнографический уровень, сегодня вызывает острую полеми-
ку в белорусской историографии. Историки национал-радикальной ориен-
тации, не будучи в состоянии под влиянием неопровержимых фактов оспари-
вать сам процесс окатоличения и последующей полонизации белорусской
шляхты, пытаются представить польскую культуру белорусских земель как
тоже белорусскую, только польскоязычную. Они утверждают, что польский
язык стал литературным языком белорусской народности вместо “русского” -
старобелорусского, окончательно запрещенного в Речи Посполитой в 1696 г.
Вместо анализа, к какой культурной среде принадлежал тот или иной куль-
турный деятель, такие историки занялись генеалогическими разысканиями,
поисками этнических корней того или иного рода.
Однако такой подход к историческому исследованию является явной
передержкой. То, что родоначальники многих польских культурных деяте-
лей имели “русинское”, восточнославянское происхождение, не делало их
меньше поляками, чем всех остальных, якобы “чистокровных”. Все евро-
пейское дворянство, чтившее родословные, было смешанным по составу
родоначальников. Это никак не влияло на их принадлежность к той или иной
этнической общности, той или иной культурной системе.
Если верить родословным, родоначальником А.Пушкина по отцу был
некий “выходец из прус”, а по матери - пленный эфиоп. У М.Лермонтова
родоначальник - шотландец, у Е.Баратынского - поляк, у Ф.Тютчева - то
ли итальянец, то ли татарин. Однако никто не сомневается, что эти великие
поэты были русскими дворянами и деятелями национальной русской культуры.
Но если стать на точку зрения белорусских историков-“патриотов”, то М .О-
гинский, Т.Костюшко, А.Мицкевич, С.Монюшко, Ф.Достоевский, М.Глин-
ка и большая часть польских магнатов - белорусы, поскольку у них были
“русинские” предки. Все это не имеет никакого отношения к науке.
Утверждение, что с XVII в. польский язык выступает в качестве литера-
турного языка белорусской народности, подобно тому как среди интелли-
генции всей Европы был распространен французский язык как второй лите-
ратурный язык наряду с родным, также не выдерживает критики. Это вновь
явная передержка: “наряду с родным” не означает “вместо родного”. Род-
ной язык повсеместно оставался ведущим языком культурной системы, еди-
нящим этнос.
75
Знаменитый русский философ П.Чаадаев в начале XIX в. написал свои
“Философические письма” по-французски. На этом же языке написано боль-
шинство других его сочинений, но ни одному французу не придет в грлову
объявить его на этом основании французским философом. П. Чаадаев отож-
дествлял себя с русской народностью и русской культурой. Он писал свои
сочинения о России и для русских. Французский язык был для него рабочим
инструментом философской мысли и не более. Пушкинская Татьяна, “рус-
ская душою”, любовное письмо Онегину написала тоже по-французски. Так
поступали многие тысячи русских барышень и польских панночек того вре-
мени. Таков был характер европейского дворянского образования. Но ни
русские барышни, ни польские панны не помышляли именовать себя францу-
женками, а французский язык своим родным языком. Однако их современни-
ки, бывшие белорусские дворяне прямо называли себя поляками, и польский
язык стал д ля них действительно родным. Их предки законом запретили упот-
ребление старобелорусского литературного языка, а сами они живой бело-
русский язык воспринимали как “хамское” мужицкое наречие.
Давно пора назвать вещи своими именами. Белорусская феодальная вер-
хушка порвала со своим народом и перешла в состав другого этноса -
польского. Ее творческий потенциал стал работать в польской культурной
системе, а не просто на польском языке. Не имеется никаких оснований счи-
тать это культурное творчество белорусским, хотя оно и совершалось на
белорусской территории. Это была область культурного взаимодействия двух
родственных, но разных славянских культур в рамках польской культуры,
ассимилировавшей белорусскую социальную верхушку.
Иной характер носили попытки творчества на латыни - в XII -XVII вв.
международном языке науки и искусства, не носившем этнической опреде-
ленности. Латиноязычные произведения составляли своеобразный культур-
ный слой во всех западноевропейских литературах, который дополнял твор-
чество на национальных языках. Образцовой попыткой такого рода на бело-
русской почве в начале XVI в. стало посвященное родному краю латинское
сочинение Николая Гусовского - “Песнь про зубра”. Однако это явление в
белорусской культуре так и осталось единичным. В православной Беларуси
к латыни относились прежде всего как к языку идейного противника - като-
лицизма.
Переход белорусской шляхты в польскую культуру и в польский этнос
обозначился с полной определенностью к концу XVII в. Белорусская народ-
ность утратила образованную социальную верхушку и родной литератур-
ный язык. Белорусская культура оказалась оттесненной на этнографический
уровень. Это была культурная катастрофа, последствия которой не преодо-
лены до сих пор. И эта катастрофа явилась результатом целенаправленной
католической экспансии на православные восточнославянские земли.
76
Центральным актом этой многовековой трагедии стало исчезновение
белорусской городской культуры - самого яркого цветка всей древней бело-
русской культурной системы. Как уже отмечалось, помимо чисто духовных
факторов сохранению православной городской культуры способствовали
те преимущества, которые православие обеспечивало в посреднической тор-
говле с Россией, приносившей белорусскому городу огромные доходы. Эти
доходы пополняли казну владельцев городов - государства и крупных маг-
натов, что заставляло их в известной мере считаться с интересами горожан,
терпеть православные городские братства. Сложившаяся ситуация позволя-
ла братствам до поры до времени лавировать между властями, заинтересо-
ванными в своих^доходах, католической церковью и ее филиалом - униат-
ством, которые стремились к вытеснению православия из города и образова-
тельной сферы, где особенно активно подвизались иезуиты.
В XVI - XVII вв. православные братства существовали практически во
всех городах Беларуси и в крупных местечках. Братства содержали монас-
тыри, школы, типографии, ремесленные мастерские, госпитали. В некото-
рых братских школах содержали и обучали детей ремесленников на полном
иждивении. Например, Спасское братство Могилева в 1597 г. так формули-
ровало задачи братской школы: “В школе братской детей братеи писанной
и убогих сирот языка и письма Словенского, Русского, Греческого, Латинс-
кого и Польского накладом братства дармо учити, повинны водлуг нашего
братского, также и людии в письме ученых, особ духовных и светских, для
науки школьной, для проповеди слова Божьего, до науки детей и до спева-
ния, в справе и в звыклости своей ховати маем”1.
В уставах православных братств подчеркивалось равенство учащихся
независимо от их социального происхождения. Учебные программы были
приближены к программам городских школ Западной Европы и обеспечива-
ли высокий по тому времени уровень образования. Он не уступал иезуитским
коллегиумам, которые фактически монополизировали католическое обра-
зование в Речи Посполитой.
По количеству типографий, печатных изданий, школ Украина и Бела-
русь в XVI-XVII вв. занимали одно из первых мест в славянском мире и зна-
чительно превосходили Московскую Русь. По подсчетам известного исто-
рика культуры А.Пыпина, к 1650 г., т.е. ко времени воссоединения Украины
с Россией, из московских типографий вышло 275 наименований книг, а из
типографий Западной Руси - 300, причем значительную часть из них соста-
вили оригинальные труды местных авторов2.
Опираясь на эти и другие сведения, некоторые историки называют XVI -
XVII вв. “золотым веком” белорусской культуры. Конечно, сравнительно с
1 Василеиок С.И. Фольклор и литература эпохи феодализма. - М., 1961. - С. 150.
2 Указ, соч., С. 143.
77
последовавшим со 2й половины XVII в. упадком белорусской культуры раз-
ница действительно впечатляющая. Однако не следует забывать, что куль-
турный подъем белорусских городов в XVI- Iй половине XVII в. наделе был
проявлением отчаянной борьбы за выживание под прессом католической эк-
спансии, ставившей вполне осознаваемую цель денационализации белорус-
ской народности. Фактически все оригинальные сочинения белорусских й
украинских авторов представляли собой полемические произведения про-
тив Брестской унии, в защиту православной веры, обличали дискримина-
цию и угнетение православного русского народа. Достаточно вспомнить
названия наиболее известных сочинений этого рода: “Апокрисис” (“Отпо-
ведь”) Христофера Филалета, “Фринос” (“плач”) Мелетия Смотрицкого,
“Палинодия или Книга обороны кафолической святой апостольской всход-
ней церкви и святых патриархов и о греках и о россах христианских” Заха-
рия Копыстенского (“россов”, восточных славян, Захарий рассматривает
как единый народ) и т.д.
Такой подъем духовного сопротивления был бы просто невозможен без
устойчивых культурных традиций, которыми располагала православная
Беларусь. В этой связи достаточно вспомнить деятельность восточнославян-
ского первопечатника, сына полоцкого купца Франциска (Георгия) Скари-
ны(род. около 1490г,-ум. около 1541 г.). Ф.Скаринав 1504-1506 гг. учился
в Краковском университете. В 1512 в Падуанском университете в Италии
он получил степень “доктора лекарских наук”. В1517-1520 гг. в Праге Ф.Ска-
рина на западнорусском языке XVI в. издал “Псалтырь” и “Библию руску” с
оригинальными “предисловиями” и замечательными гравюрами на дереве.
В ней первопечатник ставил целью просвещение “своей братии Руси”. Воз-
можно в этот период были и другие издания. Впоследствии уже в Вильне им
были изданы “Апостол” (1523), “Малая подорожная книжица” (1522). Умер
Ф.Скарина в Праге в должности королевского садовника.
Ф.Скарине посвящена огромная литература. Однако его подлинно на-
учная биография еще не написана. Из-за скудости сохранившихся источни-
ков многое из того, что связано с этой замечательной личностью, остается на
уровне недостаточно мотивированных гипотез. Неизвестно даже само имя
просветителя. Католическое имя Франциск он получил при поступлении в
Краковский университет. Каким же именем Скарина был крещен до сих пор
остается не выясненным.
Не вполне понятны отношения Ф.Скарины с православной церковью в
период его издательской деятельности. Все его издания на русском языке,
издаваемые им “для братии своей Руси”, вполне соответствовали право-
славному канону, его русское этническое самосознание и последовательная
защита им интересов православного русского народа несомненны. Но в то
же время он служил секретарем у виленского католического епископа и окон-
78
чил свой век в Праге на службе у католического короля. Все эти противоре-
чия также требуют своего дальнейшего исследования.
С Беларусью связана деятельность еще одного первопечатника - Ивана
Федорова. От И.Федорова берет начало уже не эпизодическое, а систематичес-
кое, никогда не прерывавшееся славянорусское книгопечатание. В1566 г. при
невыясненных обстоятельствах И.Федоров выехал из Москвы в Литву, имея с
собой комплект типографского оборудования и шрифты. В 1569 -1570 гг. он
издал в Заблудове, в имении тогда еще православного магната Григория Ход-
кевича, “Евангелие учительное” и “Псалтырь”. Белорусом был его ближай-
ший помощник Петр Мстиславец, который после отъезда И.Федорова во Львов
в 1570 г. основал в Вильне самостоятельное типографское дело, издал “Часов-
ник”, “Евангелие” напрестольное и “Псалтырь”. Все эти издания отличались
высоким полиграфическим уровнем.
Особую страницу в истории белорусской культуры составил эпизод с про-
никновением в ВКЛ и Речь Посполитую в XVI - начале XVII вв. протестантс-
ких сект, преимущественно кальвинистского толка. Ряд магнатов, зарившихся
на громадные земельные богатства католической церкви и недовольных духов-
ным засильем иезуитов, воспользовались протестантизмом д ля еще большего
укрепления своего могущества. За ними последовала зависимая от них мелко-
шляхетская свита. Они переходили в новую веру и приближали к себе социниан
и других протестантов-сектантов, изгнанных из стран Западной Европы.
Сектанты стали открывать в Польше и Литве свои школы, типографии,
издавали богослужебную и полемическую литературу, в том числе и на ста-
робелорусском (“русском”) языке. Так, Симон Будны основал в Несвиже
под патронатом князя Радзивилла типографию, в которой издал на русском
языке протестантский “Катехизис”. Василий Тяпинский в собственном име-
нии вблизи Лепеля издал “Евангилие” с предисловием.
При всех гуманистических устремлениях протестантской интеллигенции,
у протестантизма в ВКЛ и Речи Посполитой не было будущего. Решающим
идеологическим противоречием здесь оставалось противостояние католи-
цизма и православия, неразрывно связанное с противостоянием восточных и
западных славян, а также с социальным противостоянием феодальных вер-
хов и народных низов. Хотя гуманистически настроенная протестанская ин-
теллигенция, те же С. Будны и В. Тяпинский, и выступала с патриотических
позиций в защиту гонимой русской народности, она не могла стать нацио-
нальным идеологом в феодальной православной стране. Ее идеи были глу-
боко чужды господствовавшей в народе системе ценностей. Ее голос оста-
вался голосом вопиющих в пустыне. Климат на востоке Европы для этого
раннебуржуазного цветка был явно неподходящим. Слабо затронуло проте-
стантство и белорусский город, духовные и экономические устремления ко-
торого лежали в совершенно иной плоскости.
79
Магнаты, округлив свои владения и преобразовав их в своеобразные
государства в государстве, поспешили вернуться в католицизм. За ними туда
же устремилась и их свита. Немногочисленные несогласные пополнили на-
ряду с православными ряды гонимых “диссидентов”. Протестантизм остал-
ся лишь эпизодом в культурной истории Беларуси. Его значение безмерно
преувеличивается некоторыми историками и политиками, но на деле сколЬ-
ко-нибудь глубокого следа на белорусской почве он не оставил. Попытки
современных сектантов искать в нем свои исторические корни - несостоя-
тельны. Современные секты, преимущественно американского происхожде-
ния и оттуда руководимые, не имеют никакого отношения к гуманистичес-
кой реформации XVI в.
Трагический финал расцвета городской культуры Беларуси наступил во
2-й половине XVII в. в ходе событий национально-освободительной войны
на Украине и в Беларуси и русско-польской войны. В этот период белорус-
ские города подверглись опустошению. По данным польского историка
Юзефа Моти, численность населения Беларуси (6 воеводств с преимуществен-
но этническим белорусским населением) сократилось на 55,2%, в Полоцком
и Мстиславском воеводствах - на 72%. В городах наблюдалось полное за-
пустение1 .
Большая часть городского торгово-ремесленного населения добро-
вольно ушла вслед за русскими войсками в Россию. Среди документации
московских приказов сохранились многочисленные списки выходцев из
белорусских городов, приписанных к посаду и получивших денежное
пособие из казны на обзаведенье. В Москве и других городах России по-
явились мещанские слободы сплошь заселенные белорусскими переселен-
цами. Мещанскими они назывались от польского слова “място” - город.
В Поволжье и на востоке России, вплоть до Сибири, появились целые
уезды, заселенные “литовскими выходцами”. Большинство этих людей
получило статус государственных крестьян и улучшило свое социальное
положение.
Разумеется, были случаи и насильственного вывоза людей. Русские дво-
ряне нередко выводили белорусских крестьян в свои имения. Характерно,
что когда по Андрусовскому перемирию 1667 г. эти люди получили право
вернуться на родину, этим правом воспользовались лишь немногие.
Фактически значительная часть белорусского народа воссоединилась с
Россией еще до территориального объединения. Белорусские переселенцы зна-
чительно повысили городскую культуру России. Из белорусских городов были
перенесены целые отрасли художественного ремесла: ценинное дело - произ-
водство полихромных красочных изразцов, которые доныне украшают хра-
1 Хрестоматия по истории БССР. - Мн., 1976. - 4.1. - С. 36.
80
мы Москвы, Ярославля и других русских городов; скульптурная золоченая
резьба по дереву, так называемая “белорусская резь”; литейное искусство и
многое другое.
Запустение белорусских городов резко сократило доходы королевской
казны и магнатов - частных владельцев городов. Стремясь компенсировать
убытки, они стали интенсивно заселять белорусские города еврейскими об-
щинами-кагалами из Польши и Германии. Во владениях крупных магнатов
возникли местечки полностью населенные еврейскими ремесленниками, тор-
говцами и ростовщиками.
Еврейские общины получили собственное кагальное самоуправление.
Его возглавляли религиозные руководители - раввины, а также старшие и
почетные члены кагала, сборщики податей, судьи и др. Они ежегодно изби-
рались из ограниченного числа зажиточных семей. При кагалах были молит-
венные дома-синагоги и духовные школы-хедеры.
Изолированные от окружающего христианского населения в религиоз-
ном (иудаисты), языковом (евреи говорили на “идиш” - искаженном немец-
ком диалекте с примесью древнееврейских и славянских слов) и бытовом
отношениях, кагалы вели замкнутую культурную жизнь. Однако они под-
держивали тесные взаимоотношения между собой в пределах всей Речи
Посполитой и даже за ее рубежами. Кагалы составляли своеобразную суб-
культуру, лишь внешне соприкасавшуюся с польской и белорусской куль-
турой. В то же время верхушка кагала была весьма активна экономически,
выступала в качестве арендаторов, банкиров, купцов и предпринимате-
лей, постепенно подчиняя себе всю торгово-промышленную жизнь на бело-
русских землях.
Правители Речи Посполитой сознательно играли на национально-религи-
озных противоречиях, отдавая в аренду еврейским купцам не только кабаки,
промышленные предприятия, но и целые имения, и даже православные церк-
ви, обращая гнев угнетенного народа на головы иноверцев. Разумеется, стра-
дали при этом в первую очередь не еврейские богатеи, защищаемые отряда-
ми наемной шляхты, а беззащитная еврейская беднота. Впрочем, понятие
бедноты всегда относительно. Экономически еврейские общины всегда жили
зажиточнее окружающего населения.
Ко времени воссоединения Беларуси с Россией еврейское население со-
ставляло более трех четвертей городских жителей края. Этот статистичес-
кий факт говорит о том, что города Беларуси утратили свой этнически бело-
русский характер. Вместе с тем изменилась и вся белорусская культура.
6 История Беларуси. Ч. 1
81
Глава III
БЕЛОРУССКИЕ ЗЕМЛИ В СОСТАВЕ
РЕЧИ ПОСПОЛИТОЙ (1569-1795)
§ 1. Люблинская уния. Образование Речи Посполитой
Подписанная 28 июня 1569 г. и утвержденная на раздельных заседани-
ях польского и литовского сеймов Люблинская уния завершила начатый в
1385 г. в Крево процесс поглощения Польшей Великого княжества Литов-
ского. По мере распространения среди литовско-белорусской шляхты
польской культуры, обычаев и правосознания, у нее непрерывно нараста-
ло стремление уравняться с польской шляхтой юридически, приобрести ее
права и привилегии. Феодальная вседозволенность образа жизни польской
шляхты на фоне абсолютного бесправия “посполитого” люда-простонаро-
дья была сильнейшим стимулом, толкавшим Литву в польские объятия.
В этом процессе роль крупных литовских магнатов, предки которых в
свое время инициировали польско-литовскую унию, была противоречивой.
Эти магнаты - Радзивиллы, Огиньские, Сапеги, Воловичи, Сангушки и дру-
гие, безраздельно господствовали в Великом княжестве и в известной мере
ограничивали своеволие зависимой от них шляхетской мелочи. В своих вла-
дениях они были большими государями, чем польские магнаты коронных
земель, и в отличие от них не зависели от решений мелких шляхетских сейми-
ков. Магнаты ВКЛ не спешили расставаться со своим исключительным по-
ложением и до поры до времени сдерживали объединительную прыть литов-
ской шляхты, опиравшуюся на поддержку католической церкви.
Поражение литовского войска в Ливонской войне изменило соотноше-
ние сил. Условием военной помощи польская шляхта выставила требова-
ние окончательного объединения Литвы и Королевства. В этом требова-
нии литовская шляхта выступила с польской единым фронтом. Магнаты
попытались поднять знамя регионального литовского патриотизма, маски-
руя тем самым свои подлинные цели, но силы оказались неравны. Уния
была подписана.
По ее условиям политическая автономия Литвы была окончательно све-
дена к ограниченной административной автономии в пользу местных магна-
тов. В Польше и Литве утвердилось единообразное государственное управ-
ление, общая денежная система, общий сейм. Была существенно урезана тер-
ритория Великого княжества: украинские земли и Поднятье стали коронными
82
польскими землями. Ливонию государства объявили общим достоянием, но
на деле она была присоединена к Польше.
При этом были сохранены великокняжеская виленская канцелярия, скар-
бница, местная правовая система и литовское войско в качестве составной
части общих вооруженных сил. Еще в течение века сохранялся русский язык
государственного делопроизводства как символ местной автономии.
Этому фактору литовской истории ученые иногда придают непомерно
расширительное значение. Однако, его не следует преувеличивать. Характер
национальной государственности вовсе не сводится к языку делопроизвод-
ства. Например, в Польше, как и в большинстве западноевропейских госу-
дарств, вплоть до XVI в. таким языком оставалась канцелярская латынь.
Язык, который сами его носители называли “русским”, а современные
белорусские историки называют “старобелорусским”, сложился в ходе эво-
люции на западнорусских землях древнерусского письменного делового язы-
ка. В него постепенно проникала польско-латинская правовая и бытовая
терминология, элементы живой украинской и белорусской речи. Кстати, кан-
целярский книжный “русский язык” четко отличался современниками от на-
родной “простой мовы”. В ходе эволюции этого языка он постепенно отда-
лялся от делового языка Московской Руси, с которым был первоначально
сходен как вариант единой нормы, и терминологически сближался с польским
письменным языком, который с XVI в. стал сменять в Польше канцелярскую
латынь.
В XVI в. наметилась дифференциация общего западнорусского языка на
“литовский” (белорусский) и “малорусский” (украинский) варианты. Впро-
чем, в XVI - XVII вв. она окончательно так и не завершилась. Белорусизмы
и украинизмы встречаются в памятниках созданных как в Беларуси, так и на
Украине. Нередко все зависело от происхождения писца. Например, Литов-
ский статут 1588 г. был издан в Литве на украинском (полесском) варианте
“русского” языка.
С научной точки зрения такой белорусско-украинский письменный язык
правильнее называть “западнорусским”, как это и принято в мировой линг-
вистической литературе. “Старобелорусским” (равно и “староукраинским”)
он является лишь в той мере, в какой исторически предшествовал на терри-
тории Великого княжества современным восточнославянским литературным
языкам. Строго говоря, прямую преемственность с древним письменным язы-
ком сохранил только русский язык. Современные украинский и белорусский
литературные языки возникли уже в Новое время после перерыва в письмен-
ной традиции на основе обработки живых народных говоров.
Наступление польского языка приводило к его смешению с “русским”
и подготовило окончательное вытеснение последнего к концу XVII в. Как
пишет известный белорусский историк языка А.Журавский, ко времени зап-
83
рета “русского” языка в Речи Посполитой (1696 г.) уже и запрещать, по-
существу, было нечего, разве что только кирилловскую графику1.
Совместное государство стало называться Rzecz-Pospolita - “Речь По-
сполитая” в русском произношении. Это название явилось буквальной каль-
кой латинского res publikum - “республика”, поскольку король избирался
на всеобщем сейме и всецело от него зависел. В 1589 г. было установлено
“либерум вето”: необходимость единогласия всех послов сейма при приня-
тии любого постановления. Достаточно было одному послу провозгласить
“не позвалям” - не разрешаю, чтобы решение не проходило.
На деле все решали крупные магнаты, съезжавшиеся на сеймы с “орша-
кем” - вооруженной шляхетской свитой, которой не смела перечить шляхетская
мелочь. Заседания нередко выливались в вооруженные схватки противобор-
ствовавших коалиций, продолжавшиеся за стенами сейма. Поскольку едино-
гласие магнатов достигалось редко, множество заседаний заканчивалось ни-
чем. С 1652 г., когда шляхтич из свиты Я.Радзивилла по его приказу в первый
раз сорвал заседание сейма, и по 1764 г., когда “право вето” было ограничено,
из 55 сеймов Речи Посполитой на 48 не было принято ни единого решения.
Затем в Речи Посполитой утвердилось право конфедерации - право шлях-
ты создавать военно-политические союзы для защиты своих сословных прав,
вплоть до права объявлять войну собственному государству (“рокош”) и
обращаться за помощью к иностранным государствам. Это постепенно при-
вело к полному параличу центральной власти и не прекращавшемуся вме-
шательству соседних государств во внутренние дела страны. Крупные маг-
наты обзаводились собственными вооруженными силами, артиллерией. На-
пример, князь Радзивилл основал в своих владениях военные училища, где
преподавали наемные иностранные специалисты, и самолично присваивал
офицерские и даже генеральские звания.
Между отдельными коалициями магнатов велись войны по всем прави-
лам тогдашней военной науки. При этом беспощадно опустошалась соб-
ственная территория, сгонялось с насиженных мест население, творились
безобразия, превосходившие насилия, чинимые иноземными вторжениями.
Такова была хваленая “злота вольность” Речи Посполитой, столь идеализи-
рованная некоторыми историками. “Вольность”, о которой в самой Польше
говорили, что “Polska nieporzadkiem stoi” (“Польша держится на беспоряд-
ке”) и что в Польше, “кто толще, тот и пан”.
Неудивительно, что когда в конце XVIII в. пришел для Речи Посполитой
судный день, народ не пожелал защищать это государство. Соседи разделили
его как пирог. Народные массы даже в самой Польше воспринимали ее госу-
дарственную действительность как глубоко чуждую своим интересам - паны
1 Журауск! A.I. Псторыя беларускай лпаратуриай мовы. - Мн., 1967. - Т.1.
84
дерутся, а у холопов чубы трещат. Православное население на протяжении
всего существования Речи Посполитой тяготело к единоверному русскому
государству, но его настроениями интересовались только хитрые эмиссары
папского Рима, доносившие в Ватикан, что местные “схизматики” открыто
молятся в церквах о даровании победы московитам. Дальнейшая история ка-
толической экспансии показала, какие выводы сделал Святой престол из этих
событий. Вслед за Люблинской унией последовала Брестская религиозная уния.
С точки зрения некоторых историков, магнаты Великого княжества Ли-
товского отстаивали “национальные интересы белорусской народности”.
Однако факты доказывают: они отстаивали только свои сословные интере-
сы. По отношению к преданному ими народу магнаты неизменно демонстри-
ровали высокомерное презрение. Люблинская уния несомненно сплотила
полиэтническое сословие в “единую шляхетскую польскую нацию” с
польским этническим самосознанием. Но традиция закрепила и дуалисти-
ческую структуру этого образования - деление на “корону” и “Литву” с
элементами соперничества между ними и местным патриотизмом.
Вместе с тем, историческая справедливость требует отметить, что по
сравнению с самодержавной Россией, ее мощной центральной деспотичес-
кой властью, польские порядки были не в пример вольготнее для господ-
ствующего сословия и нередко возбуждали зависть у тянувших тяжелое
тягло государевой службы русских дворян. В России, в отличие от Польши,
государственные интересы безусловно доминировали над личными и узко-
сословными интересами, нравственный максимализм над релятивизмом.
Поэтому побеги в Литву в XVI в. случались не только из страха перед
опричными казнями.
У польских дворян по сравнению с русскими было более развито лично-
стное начало, культивировалось чувство личной свободы. Иной вопрос,
насколько реально были обоснованы эти притязания, но они существовали,
по крайней мере как некий идеал. У польской шляхты были лучше развиты
навыки сословной самоорганизации, свободнее было положение женщин. В
быту они активно тяготели к общеевропейским нормам, в отличие от русско-
го традиционалистского уклада, где еще долго оставались актуальными
средневековые домостроевские порядки.
Впрочем, в этом отношении польская шляхта едва ли не превзошла своих
западных учителей. По свидетельствам мемуаристов, дамы являлись на балы
в совершенно прозрачных платьях на голое тело, так что можно было во всех
подробностях рассматривать все, чем одарила их природа. Подобные “штуч-
ки”, совершенно неприемлемые д ля православной ментальности, в шляхетс-
кой среде были обычны, как и публичное целование обнаженной груди у деву-
шек и дам, что трактовалось просто как “проявление вежливости”.
Но, во-первых, все эти достаточно сомнительные преимущества каса-
лись только католического шляхетского сословия. А во-вторых, не слишком
85
ли дорогую цену заплатило за них польское государство и общество? Траги-
ческая участь Речи Посполитой, кажется, проясняет этот вопрос.
§ 2. Брестская религиозная уния 1596 г.
и историческая судьба Беларуси «
Брестская религиозная уния занимает в истории Беларуси совершенно осо-
бое, центральное, судьбоносное место. Вопрос был поставлен со всей опреде-
ленностью - быть Белой Руси или не быть. До сих пор продолжают существо-
вать силы, для которых этот вопрос еще не закрыт. Борьба вокруг унии про-
должается. Угли еще тлеют под историческим пеплом. Поэтому именно в этом
разделе учебного пособия имеет смысл еще раз оглянуться назад, еще раз по-
дытожить рассмотренные ранее события трагической белорусской истории.
Фактическая, событийная сторона подготовки и проведения самого Бе-
рестейского собора, а также последующего принудительного насаждения на
белорусских землях униатства давно и хорошо изучена. Опубликованы и
прокомментированы источники. Это сделано настолько основательно, что
возможные новые единичные находки вряд ли способны что-либо существенно
изменить в наших представлениях. Споры в науке ведутся либо о фактогра-
фических частностях, либо об интерпретации событий. Круг дискуссионных
проблем приблизительно таков.
Сколько было сторонников унии в разных слоях населения и насколько
они были искренними? При этом сам факт сопротивления большинства насе-
ления унии и ее насаждения насильственными действиями, ни один серьезный
историк, независимо от конфессиональных пристрастий, не оспаривает.
Можно ли считать униатство самостоятельной конфессией, или это был
лишь замаскированный остатками православной обрядности филиал като-
лицизма? Думается, на этот вопрос в настоящее время однозначно ответил
сам Святой престол в Риме, официально определяя униатство в Западной
Украине как “Украинскую католическую церковь восточного обряда” и
относя ее приходы к католической канонической территории.
Содействовала ли уния смягчению межконфессиональной напряженнос-
ти, укреплению веротерпимости, или наоборот? В какой мере можно считать
деятелей унии борцами за единство христианства в духе равенства и люб-
ви? При ответе на этот вопрос совокупность фактов позволяет уверенно
утверждать, что, несмотря на возможно благие намерения отдельных деяте-
лей, уния усложнила и ожесточила межконфессиональные противоречия. Дис-
сидентский вопрос стал одной из главных причин внутреннего разложения
Речи Посполитой и, в конце концов, ее падения.
Содействовала ли уния развитию белорусской народности и ее культу-
ры? Здесь яростно спорят о многих частностях, но главный итог очевиден:
86
носители профессиональной образованности народа, дворянство и верхние
городские слои денационализировались. Они порвали не только с правосла-
вием, но и в конечном счете с унией, осознали себя поляками, в лучшем слу-
чае “поляками белорусского происхождения” (gente Rusus albus natione
Polonus). Хранителями белорусской культуры остались народные массы и
православное духовенство, в том числе низы униатского духовенства. Они
на деле никогда с православием не порывали и всегда с надеждой смотрели
на Восток.
Перечень таких научных проблем и обоснование вариантов их решения
можно продолжить. Все это достаточно обстоятельно отражено в многочис-
ленной исторической литературе. Однако обращает на себя внимание следу-
ющий факт: инициаторы споров из числа так называемых национал-радика-
лов, “адраджэнцау”, как они сами предпочитают себя называть, постоянно
стремятся свести проблему лишь к истории межконфессиональных отноше-
ний, трактовать ее с позиций узкоцерковной истории. Внутриполитический
аспект проблемы видится ими лишь в русле отношений церкви и светских
властей, церкви и культуры, а внешнеполитический - как “проявление аг-
рессивных замыслов Москвы против Беларуси”. При этом замалчиваются
исконное, с X в. конфессиональное и этнокультурное единство восточных
славян и очевидная католическая экспансия на славянские земли.
На деле эта проблема гораздо шире и глубже. Она носит для белорус-
ской истории судьбоносный, цивилизационный, геополитический характер.
На протяжении столетий решается вопрос о том, быть ли Беларуси самой
собой. Или перестать быть, стать чем-то иным, сохранив лишь имя, как опу-
стевшую оболочку. Впрочем, и на имя покушались и покушаются, предла-
гая сегодня переименоваться в “литвинов”, “кривов” или еще как-нибудь,
лишь бы избавиться от ненавистного для таких прожектеров корня “рус”,
единящего белорусов с другими восточными славянами.
Речь идет о том, чтобы отвлекая внимание специалистов и общественно-
сти разными второ- и третьестепенными частностями, исподтишка похитить
у народа его живую душу. Подменить ее, подобно тому как подсовывает
кукушка свое яйцо в гнездо певчей птахи, чтобы вскормленный обманутыми
хозяевами гнезда кукушонок затем выбросил наземь их потомство и про-
длился род кукушечий. Недаром в свое время народ окрестил “душехватом”
лютого ренегата, униатского епископа Иосафата Кунцевича, убитого в
1623 г. восставшими витьбичами, и возведенного впоследствии римской
курией в ранг католического святого.
Вот что следует уяснить с полной определенностью. И неважно насколь-
ко субъективно осознают это отдельно взятые современные душехваты.
Иным, может быть, кажется, что они радеют на благо народа, но давно ска-
зано - благими намерениями вымощен путь в ад. Идеологи же, вдохновители
87
этой кампании прекрасно знают, чего хотят. Им выгодно скрывать эти дале-
ко идущие цели не только от народа и оппонентов, но и от своих же ослеплен-
ных фанатизмом последователей.
Сама же историческая суть проблемы Брестской религиозной унии сво-
дится к следующему. Вспомним, что современные европейские нации, госу-
дарства, цивилизации, культуры, при всех нюансах в различении этих поня-
тий общепринято определять как христианские. В справедливости этого оп-
ределения не усомнится ни один серьезный специалист, независимо от своего
личного отношения к религии и церкви. Действительно, именно христиан-
ство создало из раздираемых родовой враждой племен варварской перифе-
рии Римской империи поныне существующие народы-этносы, явилось ду-
ховной основой европейской культуры, цивилизации и государственности.
Но христианство никогда не было единым, как не была внутренне единой
сама Римская империя, в лоне которой оно возникло, сформировалось и воз-
высилось до положения государственной религии.
Римская мировая держава изначально делилась на латинский Запад и
греческий Восток. Затем она раскололась на Западную империю и Восточ-
ную - Византию. В государственно-правовом и военном отношении доми-
нировал Запад, в культурном - Восток. Соответственно западная христи-
анская церковь впитала в себя духовное своеобразие Запада, его холод-
ный рассудочный рационализм, агрессивную авторитарность, индивидуа-
лизм, натурализм в искусстве, которое всегда выступало в религиозной
форме. Эти особенности породили затем притязания западной церкви на
светскую власть, схоластику, торговлю индульгенциями, догмат о папс-
кой непогрешимости и т. д.
Восточная церковь впитала в себя утонченную духовность эллинизма,
его спиритуализм, доминанту эмоционального начала, интуитивизм и собор-
ность, символизм в искусстве. Она не знала схоластики, и православные
богословы никогда не занимались исчислениями количества чертей, кото-
рые могут поместиться на кончике иглы, не пытались утверждать веру раци-
ональными доказательствами. Восточная церковь не распространяла духов-
ный свет огнем и мечем, не знала монашеских рыцарских орденов, кресто-
вых походов и инквизиции. Если инквизиционные проявления случались, то
они всегда почитались ревнителями православия за уклонение в латинство.
При единстве основных догматов западное и восточное восприятие Бога
и Мира было существенно различным. Поэтому разделение церквей, юриди-
чески оформленное Великой схизмой 1054 г. было неизбежным. В Европе
сформировались две родственные и глубоко различные христианские циви-
лизации. Западные варвары, кельты и германцы вошли в католический мир,
впоследствии расколовшийся на католиков и протестантов, но сохранив-
ший общий духовный архетип. Славяне и народы Закавказья вошли в лоно
88
восточной православной церкви, к сожалению, также впоследствии раско-
ловшейся на ряд течений, сохранивших общую духовную основу.
Христианизация славян прошла органично, без серьезных эксцессов, вслед-
ствие удивительной близости к православию их исторически сформировавше-
гося духовного облика. Славяне никогда не были завоевателями. Они были
колонистами, осваивавшими сетью своих общин огромные незаселенные или
с разреженным населением пространства, не стремились уничтожать или пора-
бощать, подобно западным крестоносцам, аборигенное население, а мирно
уживались с ним. Их обряды и верования, сформировавшиеся на величествен-
ном фоне девственной природы отличались поэтичностью, высокой эмоцио-
нальностью. Все это хорошо корригировалось не с западным, а именно с вос-
точным типом христианской духовности. Православная проповедь нашла в
этой среде живой отклик. Тем более, что эта проповедь велась на родном язы-
ке славян и часто проповедниками славянского же происхождения, т.к. славя-
не составляли значительную часть населения Византии.
Однако уже с этой поры на границах славянских земель начинается ци-
вилизационное противостояние. Развивавшийся в несравнимо более благо-
приятных природных и геополитических условиях католический Запад рань-
ше государственно организовался и устремился на Восток, оправдывая аг-
рессию служением Божьему делу, обращением в “истинную веру” язычни-
ков, мусульман, а затем и инаковерующих христиан. Западные и часть юж-
ных славян были обращены в католицизм или прямым завоеванием - словен-
цы, хорваты, полабские и поморские славяне, словаки, или угрозой завоева-
ния - чехи, поляки, моравы, мазовшане.
Характерно, что мирную православную проповедь христианства на сла-
вянском языке и с помощью славянского письма, славянские первоучители
св. Кирилл и Мефодий начали именно с западнославянского региона. Пра-
вославие там укоренилось раньше, чем на Востоке. Но впоследствии оно
было вытеснено с этих земель, оставив, впрочем, след в славянских душах.
Ведь православие для славянских племен было гораздо органичнее, чем за-
падное латинство.
Древняя Русь сумела ответить на вызов и остановила католическую эк-
спансию. Однако потрясения татарского нашествия, расчленение Руси, а
затем падение Византии изменили соотношение сил на востоке Европы. В
частности, Западная Русь, будущая Беларусь, разными путями оказалась
под властью языческих литовских князей в Великом княжестве Литовском.
Первые полтора века, до конца XIV ст., положение Западной Руси было
сравнительно благоприятным. Русские земли пользовались широкой авто-
номией, находясь фактически лишь в вассальной зависимости от великого
князя, славянская знать доминировала культурно и принимала участие в
общегосударственном управлении. Отношения с литовцами-язычниками
89
были в основном мирными, хотя отдельные эксцессы случались. Сама Русь
еще помнила языческие времена. В народе бытовало своеобразное “двоеве-
рие”, а литовское язычество было очень похоже на славянское, имея общие с
ним истоки.
Православие постепенно и ненасильственно распространялось в Литве.
Даже члены великокняжеской семьи, получая уделы в русских землях обык-
новенно крестились. Были распространены смешанные браки. Правда, сам
великий князь, опиравшийся в военно-политическом отношении на язычес-
кую литовскую знать, неизменно оставался язычником. В целом, до конца
XIV в. Великое княжество Литовское можно характеризовать как литовско-
славянскую неполноправную федерацию.
К концу XIV в. положение изменилось. Стало очевидным, что в христиан-
ской Европе языческое государство далее существовать не может, тем более,
что большая славянская часть подвластных ему земель была христианской,
православной. Литва оказалась перед цивилизационным выбором: на Восто-
ке, постепенно высвобождаясь от татарской зависимости, быстро подымалась
православная Московская Русь, втягивая в свою орбиту восточнославянские
земли Литвы, на Западе выходила из феодальной раздробленности и быстро
набирала силы католическая Польша, более многолюдная и богатая, чем ред-
конаселенная, истощаемая противоборством с татарами Россия.
В середине XIV в. Польша уже поглотила Юго-Западную, Галицко-Во-
лынскую Русь и продолжала лелеять новые экспансионистские планы на
востоке. Доминировавшая в Литве языческая знать во главе с великим кня-
зем Ягайлой была поставлена перед выбором: православие или католицизм,
Москва или Краков? Осенью 1380 г. выбор был сделан, Ягайло с литовской
дружиной пошел на Куликово поле на помощь хану Мамаю, а через пять лет
в замке Крево близ современной Сморгони был заключен договор об унии
Литвы с Польшей.
Историки по-разному оценивают Кревскую унию, которая вскоре привела
к д лительной междуусобице в Литве и окончилась компромиссом между коро-
лем Ягайло--Владиславом и его двоюродным братом Витовтом-Александром,
ставшим великим литовским князем, но признавшим себя вассалом польского
короля. Ученые указывают на роль унии в консолидации славяно-литовских
сил в борьбе с Тевтонским орденом, что содействовало его разгрому на Грюн-
вальдском поле в 1410 г. Подчеркивается ее очевидная антирусская направлен-
ность, раздаются споры о юридических перипетиях польско-литовского едине-
ния: союз, конфедерация, федерация? Однако меньше всего внимания уделяется
кардинальнейшему факту, перед которым меркнут все эти частности, и который
на века предопределил геополитическую ситуацию на востоке Европы - одно
из крупнейших европейских государственных образований, полиэтническое
Великое княжество Литовское с православным населением на большей части
90
территории, стало католическим государством. Литовские язычники были об-
ращены в католицизм и только феодалы-католики получили все права. Только
они отныне могли занимать все основные государственные посты, только им
гарантировалась неприкосновенность земельных владений. Великое княжество
перестало быть литовско-русской федерацией.
Средневековое сознание четко различало понятия страны, территории и
населения, земли и государства - господствующей властной структуры во
главе с государем. Вплоть до торжества идей Просвещения в ходе и после
Великой Французской революции конфессиональная принадлежность госу-
даря была решающей характеристикой государства. Религиозные отноше-
ния были определяющими, системообразующими в структуре общественно-
го сознания всех стран Европы. Лишь в XIX в. в Западной Европе на первое
место выходят правовые национально-государственные факторы. До этого
несколько веков континент сотрясали религиозные войны, и угли этих рас-
прей все еще тлеют под казалось бы уже остывшим пеплом. Вспомним хотя
бы ирландский Ольстер, не говоря уже о Балканах.
Чтобы стать французским королем, гугенот Генрих IV отступился от своей
веры и от своих протестантских сподвижников. Его слова: “Париж стоит
мессы” - стали крылатыми. Но еще задолго до него великий князь Ягайло,
чтобы стать польским королем, отступился и от своего наследственного язы-
чества, и от своих православных подданных. Это отступничество имело го-
раздо более тяжкие последствия. Католицизм и протестантство были вариа-
циями единой западнохристианской цивилизации, тогда как православие
являлось иной в своих духовных основах восточнохристианской цивилиза-
цией. Оно гораздо труднее совместимо с католицизмом, чем протестантство,
если совместимо вообще.
Итак, в итоге Кревской унии две православные страны - Украина (Ма-
лороссия) и Беларусь оказались во власти католического государства. Бо-
лее ужасного противоречия для средневекового сознания нельзя и предста-
вить. В это время религиозная и культурно-этническая самоидентификация
человека не различались, сливались воедино. Католицизм пришел как
“польская вера”. Вместе с ним пришли польское право, польская культура,
польский язык, которые стали агрессивно вытеснять русскую и литовскую
культуру, право и язык. Начались никогда уже не прекращавшиеся гонения
на православие, объявленное неистинной, хамской, мужицкой верой. Изме-
на вере отцов, переход в католицизм стал означать разрыв с этносом, по-
скольку тут на цивилизационной грани религиозная и этническая принад-
лежность отождествлялись особенно остро.
Нельзя сказать, чтобы этот процесс не встречал сопротивления. Поды-
мались восстания, иногда вырывались временные уступки. Самые неприми-
римые отъезжали на Русь, пограничные феодалы уходили вместе со своими
91
вотчинами, так что восточная граница Великого княжества и без войны ста-
ла отступать на запад. К началу XVI в. почти треть великокняжеского, а
потом царского окружения в Москве составляли “литовские выходцы”.
Вместе с тем процесс окатоличения шел с нарастающей скоростью. Слиш-
ком велик был соблазн социальных привилегий католиков. Ополячивались
целыми родами не только русские, но и литовские феодалы-католики. Одйи
стремились культурно уравнять себя с польскими феодалами. Другие пере-
ходили в новую веру под мощным церковным давлением, которое поощря-
лось Римской курией. Неумолимо шло превращение некогда суверенной
Литвы в польскую провинцию, “кресы всходние”.
В середине XVI в. Люблинская уния завершила процесс фактического
политического поглощения Литвы польским королевством. Остатки админис-
тративной автономии просуществовали до конца Речи Посполитой - в инте-
ресах местных магнатов, отнюдь не населения. Но Люблинская уния еще не
завершила трагедию. Оставался белорусский народ, православное духовен-
ство, православные городские братства и даже некоторая часть дворянства,
которые как отеческий завет, как душу хранили верность православию, упор-
но отстаивали свою цивилизацию и не поддавались ополячению.
“Схизматики” продолжали оставаться значительной частью населения
католической Польши. Поэтому в конце XVI в. была предпринята попытка
изнутри взорвать православие и окончательно поставить православную цер-
ковь Речи Посполитой вне закона. Пробил час Брестской унии. Она замыш-
лялась как финал двухвековой трагедии.
В XVI в. католическая церковь, глубоко погрязшая в духовном и матери-
альном разврате, сама находилась в глубоком кризисе. Реформация отняла у
нее половину Европы. В странах, оставшихся католическими - Франции,
Испании, Австрии, формировались мощные абсолютистские режимы, отнюдь
не склонные щедро делиться богатствами своей казны со святым престолом в
Риме. В этих условиях Польша с ее феодальной анархией, позволявшей ка-
толическим прелатам бесконтрольно распоряжаться в стране, превратилась
в “излюбленную дщерь” Римской курии. Через обращение в католицизм
православных подданных Польши Рим мечтал распространить “истинную
веру” до “стен Китая”, взять реванш за Реформацию. Тайный заговор, интри-
ги, подкуп, угрозы, откровенная ложь, лесть и заискивание, поощрение любых
пороков - все было пущено в ход, чтобы найти предателей среди высшего
духовенства православной церкви Западной Руси. И такие иуды, подобные
епископам Ипатию Потею и Кириллу Терлецкому, сыскались.
В ноябре 1595 г. И.Потей и К.Терлецкий “с ведома и соизволения” коро-
ля Сигизмунда III прибыли в Рим, облобызали папскую туфлю и фактически
отреклись от православия. Папа Климент VIII торжественно объявил, что
он “принимает все духовенство и весь русский народ, живущий во владени-
92
ях польского короля, в лоно католической церкви и соединяется с ней в одно
тело”. Была выбита медаль с изображением с одной стороны папского лица,
а с другой стороны - коленопреклоненных перед ним русских епископов с
латинской надписью “Ruthenis receptis” (“На восприятие русских”).
Теперь оставалось закрепить предательство соборным постановлением.
Однако общественное возмущение среди православного народа было столь
велико, что большая часть церковной верхушки, ранее склоненная к унии,
устрашилась и пошла на попятный. Тайно перенесли открытие собора с 8 на
6 октября, чтобы несогласные не успели собраться. Но все было тщетно -
большинства не получалось. Тогда несогласных просто разогнали силой,
объявив правомочными только решения горстки ренегатов. Королевским
указом было объявлено, что отныне в Речи Посполитой существуют только
католическая и униатская церковь.
Впоследствии, в 1618 г., после того как на Украине начались массовые
волнения, существование православной церкви Речи Посполитой пришлось
признать. Однако жестокие гонения, перед которыми бледнело все, что было
раньше, продолжались и уже никогда не прекращались. В Беларуси, в конце
концов, была оставлена одна примыкавшая к русской границе Могилевс-
кая православная епархия, но и на ее территории правили бал иезуиты. Об
этом свидетельствуют архитектурные памятники пограничного Мстиславля -
исторической столицы Могилевской земли, где испокон веку не было ни одно-
го католического селения.
Первоначально Рим предполагал распространить унию на всю Русь. На
выполнение этого плана подвизался самозванец из Московской Руси Лжед-
митрий I. Он тайно перешел в католицизм и в обмен за помощь в завоевании
московского престола обязался ввести унию в России. Однако, убедившись
в абсолютной невозможности этого, отступился. Провал интервенции в Рос-
сию в начале XVII в. заставил инициаторов унии сосредоточить все усилия
на Западной Руси. Было решено огнем и мечом утвердить здесь унию, чтобы
навеки разделить братские восточнославянские народы, подобно тому как
это во многом удалось сделать в отношении западных и южных славян.
Речь шла, по существу, об уничтожении православной цивилизации в
Речи Посполитой. Объективно это означало духовное убийство украинцев и
белорусов. Запрещалось совершать церковные обряды по православному
канону, крестить детей, венчать новобрачных, отпевать покойников. Дело
доходило до осквернения захоронений, истязаний и убийства священников.
Эти факты широко документированы.
Характерно, что даже канцлер Лев Сапега, сам ренегат православия,
пытался урезонить “душехвата”, униатского епископа И.Кунцевича, не без
основания полагая, что подобные зверства будут иметь только обратный ре-
зультат. Но тщетно. В1623 г. в Витебске вспыхнуло восстание, в ходе которо-
93
го Иософат Кунцевич был убит. Витебчане были жестоко наказаны: 75 чело-
век осуждены на смертную казнь, город лишен самоуправления, городская
ратуша обращена в кабак, Пречистенская соборная церковь снесена и на ее
месте сооружен за счет города униатский костел. Впоследствии римская ку-
рия причислила изувера И.Кунцевича к лику святых католической церквц.
Вот о чем зачастую умалчивают комментаторы событий унии. Ведь ци-
вилизацию нельзя сменить, как можно сменить русский кафтан на немецкий
камзол. Цивилизация погружена в заповедные глубины, в тайники челове-
ческой души. Она отнюдь не сводится к обряду, набору внешних проявле-
ний, технике и материальному комфорту, рационально осознаваемой части
духовной жизни. Большая ее часть, как подводная часть айсберга, скрыва-
ется в подсознании, как теперь принято говорить в ментальности, которая
формируется и существует, не проходя через сознание. Она остается на уров-
не над- и подсознания. Именно поэтому современная наука отказалась от
дерзких поползновений рационально объяснить все тайны человеческой
души, от высокомерного третирования религии - хранительницы иррацио-
нального духовного света, определяющего истинное лицо цивилизации.
Борьба за православие в Западной Руси была не только религиозной
оболочкой социальной и национально-освободительной борьбы, что всегда
отмечала советская наука, но и борьбой за духовное выживание народа.
Народ это чувствовал инстинктивно. Вот почему борьба приобрела столь
упорный, ожесточенный характер. Результатом ее была победа. Пусть це-
ною страшных потерь, по сути утраты просвещенной социальной верхушки,
но белорусский народ сумел отстоять себя, остался самим собой - частью
восточнохристианской цивилизации.
“Адраджэнцы”, независимо от того насколько сами они сознают это,
объективно стремятся не к возрождению национальных традиций белору-
сов, а к духовному ренегатству, традициям Берестейского собора и унии.
Недаром отцы-основатели и большинство активистов национал-радикаль-
ных движений в Беларуси - потомки выходцев из денационализированной
католической шляхты. Эти люди по-шулерски подменяют понятия, пытаются
подсунуть кукушечье яйцо в наше гнездо. Они наивно полагают, что пере-
красившись в чужую веру можно уподобиться людям западной цивилиза-
ции. Тщетные потуги. Когда-то конокрады-цыгане, чтобы повыгоднее сбыть
краденую клячу, подпаивали, надували и перекрашивали ее под чистопо-
родную лошадь. Но воздух выходил, краска облазила, и попавшийся на
удочку простак оставался при своей жалкой покупке...
Единая европейская цивилизация - миф. Речь не идет о том, какая циви-
лизация, западная или восточная, лучше. Здесь не существует единого оце-
ночного критерия. У каждой из них есть свои сильные стороны и свои слабо-
сти. Они взаимодополнительны и должны учиться друг у друга. Но они раз-
94
ные, а потому не могут перевоплощаться друг в друга. Они развиваются -
каждая на своих собственных корнях, за каждой стоит тысячелетняя исто-
рия. Это объективный процесс, не подвластный человеческому произволу.
Он, как говорится, - в руце Божией.
Беларусь - страна православной цивилизации. Только в таком качестве
она может сохранить себя на ветрах истории. Этот факт не зависит от лично-
го отношения каждого гражданина к религии как таковой. Можно быть ате-
истом, агностиком, деистом и т.д.. Отношение к религии не мешает объек-
тивной цивилизационной принадлежности, в которой только и возможно куль-
турное самоопределение.
Цивилизацию нельзя заимствовать, но можно убить, физически уничто-
жив ее носителей или духовно убив их души. История знает попытки и того,
и другого. С сильными устоявшимися цивилизациями сделать это еще не уда-
валось никому, хотя жертвы были ужасны. Так что будем бдительны. И пусть
никого не умиляет образ старушки, подносившей хворост на костер Иоанна
Гуса, о которой мученик сказал: “Не ведает, что творит”.
Доказательством этой истины стало ближайшее историческое следствие
Брестской унии: грандиозная национально-освободительная война середины
XVII в. на Западной Руси. Она катастрофически сказалась на судьбе Речи По-
сполитой и знаменовала собой начало распада этой исторической химеры. Хи-
мерой известный этнолог Л. Гумилев называл противоестественное соединение
в одном государственном организме принципиально несовместимых этносов.
§ 3. Освободительная война украинского
и белорусского народов в середине XVII в.
События середины XVII в. охватили всю православную Западную Русь
и не могут быть произвольно разделены на события украинской и белорус-
ской истории. Как на единое событие смотрели на них сами непосредствен-
ные участники, польское королевское правительство, московское царское
правительство и европейская дипломатия. Только так они могут быть поня-
ты и изучены.
Освободительная война середины XVII в. имела сложную предысторию.
В 1638 - 1648 гг., окончательно поглотив Великое княжество Литовское и
навязав западнорусской церкви унию, сбив волну крестьянско-казацких вос-
станий 1591-1593 гг. на Украине под руководством Криштофа Косинско-
го, 1594 - 1596 гг. на Украине и в Беларуси под руководством Северина
Наливайко, восстаний 1625, 1630, 1637 - 1638 гг. и др., отразив попытку
русского государства в ходе Смоленской войны 1632 - 1634 гг. вернуть
оккупированные в начале века русские земли, Польша вступила, по опреде-
лению польских историков, в полосу “золотого покоя”.
95
Страна достигла максимального территориального расширения на вос-
токе и, казалось, достигла вершины политического могущества. Но это толь-
ко казалось. “Золотой покой” 1638 - 1648 гг. на деле был лишь затишьем
перед катастрофической бурей. Раздиравшие страну противоречия не толь-
ко не были решены, но и многократно усугубились. Болезнь была не исцеле-
на, а загнана вглубь общественного организма. Уния не сняла и не могла
снять межконфессиональных противоречий. Для народных масс Западной
Руси она так и не стала “переходным мостом” в ортодоксальный католи-
цизм, как замышляли ее организаторы.
Незыблемым оставалось присловье: “для пана - плебана, а для хлопа -
попа”. Польская шляхта одинаково третировала православие и униатство
как второсортную веру для “быдла”. Сопротивление унии не прекращалось,
и в 1633 г. правительство было вынуждено издать “статьи для успокоения
русского народа”, в которых юридически признавалось существование в
государстве наряду с католицизмом и униатством православной религии.
На Украине был узаконен казацкий реестр. Реестровые казаки счита-
лись состоящими на государственной службе по охране южных границ от
крымских татар. Хотя реестр был ограничен 6 полками и поставлен под кон-
троль назначенного сеймом комиссара, в польских условиях он был полуне-
зависимой организацией, имевшей большое влияние в народе.
“Успокоение” получилось иллюзорное. Копилась критическая масса
народного гнева, угрожая самому бытию государства, которое было глубо-
ко деформировано: веками польская шляхта рвалась на восток, на этничес-
ки непольские восточнославянские и балтийские земли и при этом постепен-
но утрачивала на западе собственную этническую территорию, неуклонно
поглощаемую германскими феодалами.
С X по XVII вв. Польша утратила коренные польские земли - Шленск
(Силезию), большую часть Великополыпи, Поморье (Померанию). Польские
города колонизировались немецкими купцами и ремесленниками, немцы за-
нимали прочное положение в польской церковной иерархии. Аристократия
“восточных кресов” (окраин) литовско-русского происхождения теснила
коренные польские роды, что вносило еще один момент нестабильности и в
без того тяжелую, неустойчивую государственную структуру. Слабая поли-
тически и экономически королевская власть не могла совладать с деструк-
тивными процессами, подрывавшими государство изнутри.
К противоречиям между разными группами магнатов - местных некороно-
ванных королей, следует добавить своевольство буйной и продажной местной
шляхты, которая пресмыкалась перед силой и богатством крупных магнатов.
Она в любой момент была готова сменить хозяина и переметнуться на сторону
того, кто сильнее или больше заплатит. Продажность и корыстолюбие доми-
нировало в этой, по ее собственному мнению, избранной “рыцарской” среде.
96
Столь превозносимый националистической историографией шляхетский
патриотизм начал возникать значительно позже, уже в ходе борьбы за вос-
становление утраченной независимости. Он почти не проявлялся в то время,
когда Польша перезрелым плодом катилась в руки агрессивных соседей, да
и после он никогда не отличался последовательностью. В этом была одна из
причин хронических неудач шляхетских восстаний.
В шляхетской среде личная корысть всегда доминировала над государ-
ственными устремлениями. Все это сопровождалось пресмыкательством пе-
ред Западной Европой, откуда постоянно ждали решения всех проблем, но
всегда - тщетно. Европа всегда приносила Польшу в жертву собственным
интересам. В свою очередь, преклонение перед Западом всегда сопровожда-
лось в Польше высокомерными претензиями на превосходство перед Восто-
ком. Поляки стремились стать своими среди чужих, а становились чужими
среди своих. Тем временем на границах крепли и росли могущественные
соседи. У них были свои счеты с Речью Посполитой.
В 1632 г. на польский престол был избран амбициозный Владислав IV
Ваза. Опираясь на группировку великопольских магнатов во главе с канц-
лером Е.Оссолиньским, стремившимся укрепить польскую государствен-
ность, он попытался несколько сократить своевольство восточных магнатов
и расширить реальную королевскую власть. Однако для этого было необхо-
димо послушное королю войско и деньги на его содержание. И того, и друго-
го остро недоставало.
Владислав IV попытался воспользоваться идущей в это время турецко-
венецианской войной и в обмен за помощь против Турции выторговать у
богатой Венеции денежную субсидию. Ее планировалось употребить на ко-
ролевское войско, а затем, опираясь на военную силу, укрепить централь-
ную власть. Такого эффекта Владислав IV надеялся достичь, бросив против
турецких вассалов - крымских татар, которых смертельно боялись в Евро-
пе, украинских казаков. Таким образом Речь Посполитая в очередной раз
намеревалась заплатить за польские интересы русской кровью.
Однако казачья старшина имела собственные планы. Сотник Богдан
Хмельницкий принял активное участие в организации казачьего войска, но
не для войны против татар, а в союзе с ними против Польши. Эти замыслы
стали известны польским властям.
Схватить Б.Хмельницкого не удалось, т.к. он бежал в Запорожскую Сечь и
поднял там антипольское восстание. Повстанцы избрали Б.Хмельницкого гет-
маном Запарожского войска. Был заключен союзный договор с крымским ха-
ном. По всей Западной Руси были разосланы гонцы с призывом к восстанию
против польского господства, католицизма и унии. После побед казацкого вой-
ска у Желтых вод 6 мая 1648 г. и под Корсунем 16 мая 1648 г. восстание посте-
пенно охватило всю Украину, а к осени 1648 г. - и большую часть Беларуси.
7 История Беларуси. Ч. 1
97
8 июня 1648 г. Б.Хмельницкий отправил к царю Алексею Михайловичу
письмо с просьбой о принятии Западной Руси под власть России. В начале
1649 г. с той же просьбой в Москву прибыли посланцы от казачьего войска.
В Москву направлялись также многочисленные послы от белорусских горо-
дов с челобитными: “их от лятской неволи высвободить” и принять их*‘в
свою государеву оборону”. Однако в это время русское правительство было
еще не готово к большой войне с Речью Посполитой, а потому ограничива-
лось материальной помощью повстанцам и разрешением донским казакам и
отдельным добровольцам сражаться на их стороне.
Восстания в Беларуси, несмотря на их большой размах носили разрознен-
ный характер. Здесь не было такой организованной силы, какой было запо-
рожское казачество на Украине. Отдельные казацкие “загоны”, приходив-
шие с Украины, также действовали разрозненно, без единого плана и руко-
водства. Это облегчило действия шляхетских карательных войск во главе с
литовским гетманом Янушем Радзивиллом. В январе-феврале 1649 г. они ов-
ладели Брестом, Туровом, Мозырем, Бобруйском и Речицей.
Действия карателей отличались невиданной даже для жестокой польской
действительности того времени лютостью. В ходе штурма Пинска, одного из
крупнейших торгово-ремесленных центров тогдашней Беларуси, отчаянно
сопротивлялось все население, включая женщин и детей. “Били как могли, -
пишет современник, - кто из ружей, кто косами, кто палками, другой бросая
камни, полена и чем кто мог”1. Жители Пинска погибли почти поголовно.
После взятия Бобруйска горожан подвергли тотальному ограблению. По при-
казу Я.Радзивилла, у 800 человек были отрублены правые руки, 150 человек
было обезглавлено, более 100 человек посажены на кол. И так повсеместно.
Вместе с белорусами героически сражались отряды Степана Подбайло,
Горкушы, Михаила Кричевского и других казаков. Михаил Кричевский,
белорус родом, был переяславским и киевским полковником, принадлежал
к ближайшему окружению Богдана Хмельницкого. В июле 1649 г. во главе
15 тыс. казаков, к которым присоединились около 15 тыс. белорусских
крестьян, в жестоком сражении под Лоевом 27 июля 1649 он сорвал попыт-
ку прорыва армии Я.Радзивилла на Украину, в тыл повстанческой армии.
М.Кричевский погиб, но его образ навсегда остался в народной памяти.
Народное движение в Беларуси не привело к освобождению страны. Но,
сковав армию Я.Радзивилла, оно оказало мощную поддержку войскам Бог-
дана Хмельницкого, помогло им выстоять против превосходящих польских
сил. Тем не менее силы повстанцев и Речи Посполитой были слишком нерав-
ны, и к лету 1653 г. обозначилась перспектива полного поражения восста-
ния. Это заставило русское правительство собрать Земский собор для рас-
1 История БССР: Учебн пособие для вузов / Под ред. В.В.Чепко, А.П.Игнатенко. -
Мн., 1981. -Ч. 1. - С. 118.
98
смотрения вопроса о судьбе Украины и Беларуси. 1 октября 1653 г. решение
было принято. Это означало официальное объявление войны Польше.
Основные боевые действия развернулись в Беларуси. Они шли для про-
тивоборствующих сторон с переменным успехом. К осени 1655 г. почти вся
территория Беларуси была присоединена к России. Держались только гар-
низоны Бреста, Слуцка и Старого Быхова. Алексей Михайлович стал имено-
вать себя царем “всея Великия, Малыя и Белыя Руси”. Триединство Руси
символировали три короны над российским двуглавым орлом.
Однако обстановка оставалась сложной. Национально-освободитель-
ная борьба, которую поддерживала русская власть, переплеталась с соци-
альной, антифеодальной, к которой она относилась настороженно, неред-
ко и враждебно. Основная масса крестьянства, первоначально с восторгом
встречавшая русские войска и мечтавшая о полном освобождении из под
власти шляхты, стала разочаровываться в своих ожиданиях. В то же время
шляхта, массами переходя в российское подданство, а иногда даже и в
православие, сохраняла свои привилегии, получала от администрации за-
щиту от восставших крестьян, которых нередко вооруженной рукой при-
водили к повиновению помещикам. Если прибавить к этому злоупотребле-
ния и насилия со стороны войск, сложность обстановки становится еще
более понятной.
Неоднозначными были позиции горожан. Они сохраняли свои привиле-
гии, избавлялись от национальйо-религиозного гнета, но также подверга-
лись военному разорению. Страдала посредническая торговля - главный
источник благосостояния городской верхушки. Это заставляло ее лавиро-
вать между борющимися сторонами, тем более, что клятвы и присяги недоро-
го стоили в Польше. Их постоянное циничное нарушение к собственной вы-
годе вошло в повседневный обычай. Соответственно вела себя и шляхта,
постоянно перебегавшая от одной стороны к другой в зависимости от воен-
ной конъюнктуры и нарушавшая торжественные крестоцелования.
В этой связи очень показательна эпопея могилевского шляхтича К.Пок-
лонского. Поступив на царскую службу, он с ведома русских властей создал
в Чаусах из местной шляхты, крестьян и мещан “белорусский казацкий полк”.
Могилевский повет, преобразованный по украинскому образцу в полковую
административно-территориальную единицу и отданный управление К. Пок-
лонскому, оказался в полной власти местной шляхты, которая стала возрож-
дать прежние порядки. Этим была спровоцирована волна крестьянских выс-
туплений. Действия К.Поклонского привели также к столкновениям с укра-
инской казацкой старшиной, в свою очередь стремившейся подчинить бело-
русское Поднепровье своей власти. Завершилась эпопея К.Поклонского
прямым предательством: в феврале 1655 г. он изменнически сдал полякам
Могилев и перебежал на вражескую сторону.
99
Говоря об исторической прогрессивности освобождения Беларуси от
польской власти, не следует идеализировать суровую действительность
XVII в. В этот период речь могла идти только об определенном смягчении
положения народных масс, что далеко не соответствовало их идеалам воль-
ной жизни. Ожидаемая свобода оставалась для них недостижимой. „
Например, на Украине, где была перебита или изгнана польская шлях-
та, ее место незамедлительно заняла собственная казацкая старшина. Она
унаследовала не только имения своих предшественников, но и их политичес-
кое двурушничество, их социальную разнузданность. Подобно белорусской
шляхте, в дальнейшем она неоднократно нарушала присягу и изменяла, ста-
вя на первое место свои эгоистические интересы. К сожалению, так уж уст-
роен человек: у противников всегда скорее заимствуются пороки, нежели
достоинства.
Цену наступившему смягчению могло определить только время, реаль-
ный жизненный опыт, ибо все постигается в сравнении. А пока настроения
разочарования и несбывшихся надежд были неизбежны. Сегодня, вырывая
из исторического контекста отдельные события, можно проиллюстрировать
утверждение о “всенародном сопротивлении белорусского народа московс-
кому вторжению”, как об этом пишут историки национал-радикального тол-
ка, и еще легче изобразить картину “всенародного ликования” по поводу
вступления русских войск, как это утверждала советская историография.
На деле не было ни того, ни другого: “всенародное ликование”, если перво-
начально и наблюдалось, в условиях жестокой войны и социально расколо-
того общества не могло продолжаться сколько-нибудь долго. В каждом кон-
кретном месте и в каждой социальной группе были свои интересы, свои ожи-
дания. Они не всегда сбывались, чаще совсем наоборот.
Тем более не могло быть никакого “всенародного сопротивления” рус-
ским войскам среди задавленного вековым гнетом и ненавидящего своих
угнетателей православного населения, хотя были отдельные крестьянские и
городские возмущения, в том числе и против опекавших шляхту русских
властей. Появились отряды “шишей” и просто уголовные разбои. Объек-
тивный историк должен проанализировать каждый конкретный случай, по-
нять вызвавшие его причины, выявить частотность разнонаправленных со-
бытий и определить доминирующий вектор народных устремлений. В свете
такого анализа становится совершенно ясным, что несмотря ни на какие
осложнения, тяготение белорусского народа к России, стремление быть вме-
сте с нею доминировали безусловно. Никакая игра в “фактики”, никакие
передержки не могут поколебать этого вывода.
Русско-польская война протекала тяжело для обоих государств. В собы-
тие поспешили вмешаться агрессивные соседи - на севере шведы, на юге
турки. Решительной победы не могли достигнуть ни Россия, ни Польша.
100
Дальнейшее продолжение войны угрожало жизненным интересам и той, и
другой стороны. Андрусовское перемирие 30 января 1667 г. закрепило сло-
жившееся соотношение сил - Смоленщина и Левобережная Украина с Кие-
вом переходили к России, Беларусь и Правобережная Украина оставались
за Речью Посполитой. Наступило время исторической оценки совершивших-
ся событий.
Шляхта принялась усердно вымещать на “хлопах” пережитые страхи.
Разоренный запустевший край возрождался медленно и с трудом. Резко уси-
лилось национально-религиозное угнетение белорусского народа. После
Андрусовского перемирия были изданы многочисленные сеймовые поста-
новления, прямо направленные на окатоличение и полонизацию белорусско-
го населения. Закрывались православные храмы, братские школы и типог-
рафии. Всемерно ограничивались культурные и религиозные связи с Росси-
ей. Был окончательно вытеснен из официального употребления русский язык.
Сеймовое постановление от 29 августа 1696 г. гласило: “отныне все реше-
ния должны составляться только на польском языке”. Через сто лет после
Люблинской унии белорусская народность окончательно лишилась нацио-
нального литературного языка. Отныне хранителями родной речи остава-
лись только народные низы. Города утрачивали белорусский этнический
характер, все более приобретая еврейско-польский облик.
Уроки истории оказались жестокими. К началу XVIII в. численность
населения Беларуси так и не восстановилась, а на страну надвигались но-
вые испытания: началась Северная война. Русские войска снова вступили
на белорусскую территорию. В том, как их теперь встречало местное насе-
ление, разных оценок быть не может. Не случайно в написанных с нацио-
нал-радикальных позиций академических “Нарысах псторьп Бел ару ci”,
частка 1 (Мн., 1994), где непомерно преувеличиваются эксцессы, случав-
шиеся во время русско-польской войны 1654- 1667 гг., о событиях Север-
ной войны почти ничего не говорится. О них предпочли умолчать, лишь
вскользь заметив, что Россия и Швеция “сводили свои счеты на белорус-
ской территории”. О боевом братстве белорусского и русского народа ярко
проявившемся в эти годы - ни слова.
§ 4. Белорусские земли в годы Северной войны
(1700 - 1721 гг.)
События Северной войны имели всеевропейский размах. Речь Посполи-
тая вошла в антишведскую коалицию во главе с Россией, преследуя свои
собственные цели. Она стремилась вернуть утраченную по Оливскому миру
1660 г. Ливонию и обезопасить польскую территорию от постоянно нависав-
шей над ней шведской угрозы. Достижения этих целей польское правитель-
101
ство стремилось добиться прежде всего русскими руками, а потому с самого
начала повело уклончивую, непоследовательную политику. По своему обык-
новению магнаты и шляхта в любой момент были готовы переметнуться на
ту сторону, которая будет брать верх.
Так и произошло. После того, как шведский король Карл XII нанес
поражение неопытной русской армии под Нарвой, а затем устремился в
Польшу и разгромил армию Речи Посполитой, он принудил саксонского
курфюрста Августа II отказаться от польского престола. На него был поса-
жен шведский ставленник Станислав Лещинский. Многие феодалы Велико-
го княжества поспешили перебежать на его сторону и принялись вместе со
шведами опустошать собственную территорию. Но стоило лишь военному
счастью отвернуться от шведов, как С.Лещинский был изгнан, вернулся
Август II и шляхта дружно стала перебегать на его сторону. Подобное слу-
чалось не однажды. Русскому правительству предстояло не раз убедиться,
какой это союзник, Речь Посполитая, насколько на него можно было хоть в
чем-то положиться.
В декабре 1707 г. Карл XII начал наступление через Беларусь в сторону
русской границы. В январе 1708 г. шведы заняли Гродно, в феврале - Смор-
гонь, в июле - Могилев. Русские войска отступали, ведя ожесточенные арьер-
гардные бои. Им всемерно помогали партизанские отряды из местного бело-
русского населения. Они нападали на отдельные шведские отряды, обозы и
небольшие гарнизоны, вели разведку, служили для русского командования
проводниками. Крестьяне прятали продовольствие и фураж, отказывались
их поставлять даже за деньги. Шведская армия испытывала недостаток в
обмундировании и боеприпасах.
В августе - сентябре 1708 г. после ряда поражений на территории Вос-
точной Беларуси (у села Доброго, у Раевки и др.) Карл XII собрал военный
совет в Старицах, на котором было решено дожидаться корпус Левенгауп-
та. Он с большим обозом двигался из Прибалтики на соединение с основной
армией. Затем Карл XII планировал повернуть на Украину, где изменник
Мазепа обещал помощь и теплые зимние квартиры.
Петр I, прикрыв русскую границу армией Шереметева, бросил про-
тив Левенгаупта летучий отряд (“корволант”), который сам и возглавил.
С помощью белорусских проводников он перехватил 28 сентября 1708 г.
шведский корпус у деревни Лесное около Пропойска (теперь Славгород).
16-тысячный корпус Левенгаупта был разгромлен наголову. Русским до-
стался обоз из 7 тыс. подвод с продовольствием, снаряжением и боеприпа-
сами, столь необходимыми для шведской армии. Петр I назвал эту победу
“матерью Полтавской баталии”, переломившей в пользу Росси весь ход
Северной войны. В русский язык навсегда вошла поговорка - “пропал
как швед под Полтавой”.
102
Тем временем огонь партизанской борьбы охватил Украину. Украинс-
кий народ не пошел за Мазепой и остался верным присяге. Центр боевых
действий переместился на запад.
Говоря о событиях Северной войны на белорусской территории, следует
помнить, что Беларусь фактически играла роль оперативного тыла русской
армии. Здесь заготавливались продовольствие и фураж, корабельный лес и
другие припасы для создаваемого Петром I флота, вербовались офицеры,
солдаты и матросы в русскую армию и на флот. На русскую службу поступа-
ли представители белорусской интеллигенции, такие как известный куль-
турный деятель, переводчик и книгоиздатель И.Копиевич.
Белорусский народ внес весомый вклад в победу России. Но военное
лихолетье серьезно подорвало экономику страны, еще не вполне оправив-
шуюся от потрясений XVII в. Судьба продолжала испытывать многостра-
дальную Беларусь. В ходе Северной войны немецкие государства начали
настойчиво домогаться у Петра I раздела раздираемой внутренними междо-
усобицами Речи Посполитой. Однако царь, решая стратегические задачи на
севере и юге России, предпочитал иметь на западе слабого и зависимого
соседа, чтобы со временем поглотить его целиком, не делясь ни с кем. Этому
не суждено было случиться. После смерти великого реформатора его сла-
бым наследникам, занятым грызней за власть, стало не до Польши.
§ 5. Положение белорусских земель в середине
и 2-й половине XVIII в.
Начиная с середины XVIII в., на территории Беларуси наблюдается
определенная экономическая стабилизация. Резкое сокращение доходов за-
ставило господствовавших в стране крупных магнатов принять ряд мер по
совершенствованию хозяйственных порядков, развитию в своих имениях то-
варно-денежных отношений и выходу на внешние рынки. Многие магнаты
стали заводить вотчинные промышленные предприятия-мануфактуры, на
которых работали крепостные крестьяне: винокурни-бровары, пивоварни,
поташни-буды, тартаки-лесопилки и т.д.
К концу XVIII в. в Беларуси существовало свыше 50 мануфактур, в
том числе такие крупные предприятия как принадлежавшие Радзивиллам
стекольный завод в Налибоках, зеркальная фабрика в Уречье, слуцкая
фабрика шелковых поясов, приобретшая всеевропейскую известность,
суконная фабрика в Несвиже, стекольный завод князя Мосальского в Но-
вогрудском повете, металлургический завод графа Хребтовича в имении
Вишнево и другие. В Гродно были открыты королевские мануфактуры -
около двух десятков предприятий, в том числе суконная, ковровая, шел-
ковая, полотняная, чулочная, ряд оружейных и другие. Для управления
103
предприятиями привлекались иностранные специалисты. Начали практи-
коваться денежные поощрения работникам, что повышало производитель-
ность труда. Использовался вольный наем, особенно на квалифициро-
ванных работах.
В результате этих мер рос товарооборот. В 1764 г. была установлен^
почтовая связь между городами, усовершенствована таможенная политика,
упорядочена система мер и весов. Стали прокладываться дороги, улучшив-
шие внутренние сообщения. В1767 г. князь Огиньский развернул в Западной
Беларуси работы по соединению каналами рек балтийского и черноморско-
го бассейнов. В 1784 г. прошло первое судно по Огинскому каналу, соеди-
нившему Неман с Днепром через Щару, Ясельду и Припять. В том же году
вступил в строй второй канал, соединивший Западный Буг с Припятью. Все
это заметно активизировало экономическую жизнь края.
Втягивание фольварочного хозяйства в товарно-денежные отношения
вело к усилению крепостной эксплуатации крестьянства. Увеличивалась
барщинная запашка и сокращались крестьянские наделы. Во 2й половине
XVIII в. средний надел крестьянского двора составлял не более половины
или четверти волоки. При этом барщина доходила до 6 дней в неделю, 10-12
раз в году крестьянам приходилось выходить на толоки и гвалты, исполнять
многочисленные отработочные и натуральные повинности. Нередко поме-
щики забирали у крестьян весь урожай, а затем выдавали им помесячный
натуральный паек из непровеянной смеси ржи и ячменя - так называемые
“гарнцы”. Проводилось принудительное насаждение посевов картофеля,
которым из крестьянского рациона вытеснялся зерновой хлеб.
Конечно, можно было сыскать отдельных зажиточных людей среди мел-
ких шляхтичей и даже среди крестьян, но в целом край утопал в беспросветной
нищете. Посещавшие Беларусь иноземцы в один голос утверждают, что им
просто непонятно, как можно есть так называемый “пушной хлеб”, которым
питались белорусские крестьяне: смесь зерна, смолотого вместе с мякиной,
картофеля, толченой коры и всяких иных суррогатных добавок. При попытке
разжевать этот “хлеб” в язык и небо вонзалось множество острых заноз. Прак-
тически все иностранные путешественники, проезжавшие через Беларусь, ут-
верждают, что такой бедности и забитости крестьян нет больше нигде в Евро-
пе. Видный польский общественный деятель Ю.Выбицкий, проехавший через
Беларусь в 1776 г. писал: “Образ жизни крестьян внушает страх. Их образ
жизни нельзя сравнить с положением животных, находящихся в руках хороше-
го хозяина”1. Свидетельство особенно ценное, потому что оставлено поля-
ком. Ведь в самой Польше крестьяне почитались “быдлом”, скотом. Но поло-
жение белорусских крестьян потрясло даже польского наблюдателя.
1 Указ соч., с. 144; см. также Нарысы псторьп Беларуси У 2 ч. - Мн., 1994. - Ч. 1. -
С. 252.
104
Получила массовое распространение сдача феодалами фольварков в арен-
ду, преимущественно еврейским купцам. В частности, только у А.Сапеги, вла-
девшего в Восточной Беларуси 19 тыс. мужских душ, более половины фольвар-
ков находились в аренде. Арендаторы единовременно выплачивали владельцу
сумму аренды, а затем с помощью наемных шляхетских отрядов выколачивали
из крестьян средства многократно большие. Злоупотребления арендаторов вели
к массовым побегам крестьян за русскую границу, чему благоприятствовала
плохая пограничная охрана. Нередко вспыхивали и прямые восстания.
Так, широкий резонанс в самой стране и за ее пределами получило восста-
ние в Кричевском старостве, находившемся в наследственной “залоге” (зак-
ладе) у князей Радзивиллов. Кричевское староство было сдано князем Иеро-
нимом Радзивилом в аренду брату его банкира Мойши Ицковича - Гдалию
Ицковичу. Он довел угнетение жителей старосгва до невыносимой степени.
Все дороги, ведущие в староство, были перекрыты наемными шляхетскими
отрядами, которые перехватывали и истязали многочисленных ходоков, пы-
тавшихся пожаловаться князю на неистовства арендатора. Некоторые до
И.Радзивила все же добирались, но результатов это не приносило.
Сопротивление населения возглавил войт (сельский староста) деревни
Селище близ Кричева Василий Ващило. В.Ващило был человеком уважае-
мым, грамотным и по местным меркам зажиточным - владельцем водяной
сукновальни (“фолюша”). Однако деяния арендатора настолько ущемили
его, что он дважды добивался правды у самого князя, сумев добраться до
княжеской резиденции сначала в Варшаве, а затем в Мире.
За первое путешествие В.Ващило получил 150 плетей и долго болел.
После второго обращения к И.Радзивиллу в 1731 г. он снова был избит,
закован в цепи и брошен в тюрьму кричевского замка. Убедившись в тщет-
ности надежд на княжескую милость, В.Ващило после освобождения из тюрь-
мы стал готовить вооруженное выступление против власти арендатора.
Восстание началось в мае 1740 г. Оно не было направлено против
владельца, а только против злоупотреблений арендаторов и продажной
администрации старостей. Крестьяне продолжали аккуратно платить И.Рад-
зивиллу все подати. Взамен изгнанных арендаторов промышленные пред-
приятия, лавки и корчмы сдавались новым людям из числа местных горожан,
шляхтичей и зажиточных крестьян. Арендные деньги исправно поступали в
княжескую казну. Сам В.Ващило и восставшие крестьяне наивно верили,
что все безобразия в старостве творятся вопреки княжеской воле.
Однако новые арендаторы оказывались не лучше старых. Произвол ме-
стной шляхты не прекращался, и потому борьба стала разгораться с новым
ожесточением. К началу 1744 г. крестьянское войско достигло 2 тыс. чело-
век. Шляхта стала терять свои позиции, и тогда Иероним Радзивилл напра-
вил в Кричев сильный воинский отряд с артиллерией. Повстанцы были от-
105
брошены за Сож, но В.Ващило и его сподвижники, возглавлявшие отдель-
ные отряды - Иван Карпач, Степан Бочка, Василь Ветер, Иван Трус и дру-
гие, не думали отказываться от борьбы. По выработанному ими плану на-
ступление было назначено на 28 января 1744 г. Однако замыслы повстанцев
стали известны карателям. В ночь на 26 января под покровом темноты они
внезапно напали на лагерь повстанцев. Неопытные в военном деле крестья-
не были разбиты.
Началась жестокая расправа. Из 176 человек, захваченных в плен,
30 человек были повешены, еще 30 посажены на кол или подвешены на
крюках за ребра. Имущество повстанцев было отдано на разграбление
солдатам. В феврале 1744 г. в Кричев явился сам Иероним Радзивилл. Он
лично возглавил суд над руководителями восстания. 16 человек были
приговорены к смертной казни.
В.Ващило сумел скрыться за русской границей. В соответствии с Веч-
ным миром И.Радзивилл потребовал выдачи беглеца, однако тот выдал себя
за малороссиянина, русского подданного. Пока шла бюрократическая пе-
реписка между Россией и Речью Посполитой, В.Ващило заболел и скончался
в Стародубской крепости. Тем не менее, восстание заставило И.Радзивилла
в дальнейшем отказаться от сдачи староства в аренду и несколько ослабить
феодальный гнет. Жертвы оказались ненапрасными.
Волна восстаний, подобных кричевскому, прокатилась и в других мес-
тах белорусского края: в Гомельском и Чечерском староствах, Глусском
графстве, Слуцке. Восстаниями было охвачено почти все Полесье. Подав-
ление восстаний потребовало от феодалов и государственных властей ог-
ромных усилий, и все же до “замирения” края было далеко. Так, админист-
рация Брестской экономии доносила в 1768 г., что крестьяне не только от
“повинностей дерзко отказываются и податей отдавать и платить не хотят,
не подчиняются двору”, но и “обращаются к российским войскам за покро-
вительством”1 .
Население подвергалось не только экономическому, но и религиозно-куль-
турному угнетению. Варшавский сейм 1764 г. принял постановление преда-
вать смертной казни всякого, кто перейдет из католичества в другую веру. На
сейме 1766 г. было решено, что любой католик, который выступит в защиту
православных, будет провозглашен “врагом отечества”. Преследовалось из-
дание и продажа богослужебных православных книг. Условия Вечного мира
1686 г. и других договоров с Россией демонстративно не соблюдались. Все это
резко обостряло и без того напряженные межконфессиональные отношения в
Речи Посполитой и толкало государство на край гибели.
1 История БССР: Учебное пособие для вузов / Под ред. В.В.Чепко, А.П.Игнатенко. -
Мн., 1981.-С. 151.
106
§ 6. Падение Речи Посполитой. Включение
белорусских земель в состав Российской империи
В начале 60-х гг. XVIII в. в Речи Посполитой наступило очередное “бес-
королевье”. В борьбе за трон схлестнулись две магнацкие группировки - Чар-
торийских и Потоцких. Как это уже стало правилом, в борьбу вмешались
соседние державы. По приглашению Чарторийских на территорию Великого
княжества были введены русские войска. Под угрозой их вмешательства в
ход событий в 1764 г. на элекцийном (выборном) сейме на трон был посажен
ставленник русского правительства - Станислав Понятовский.
Новый король в молодости жил при петербургском дворе и был фавори-
том Екатерины II. С его участием сторонники реформ провели некоторые
усовершенствования политического строя Речи Посполитой. Было ограни-
чено разрушительное “либерум вето”, несколько упорядочены управление,
финансы, укреплена армия. Однако главные проблемы страны: право кон-
федераций, бесконтрольность магнатов, преследование некатоликов-дисси-
дентов - оставались нерешенными. Особенно болезненным в сложившейся
ситуации был диссидентский вопрос, дававший повод для постоянного вме-
шательства иностранных держав.
На сейме 1764 г. русское правительство внесло предложение об уравне-
нии православных и протестантских диссидентов в правах с католиками.
Сейм в категорической форме отверг это предложение. Ответом стало обра-
зование двух диссидентских конфедераций: православной в Слуцке и проте-
стантской в Торуни. По приглашению конфедератов в Варшаву вошли рус-
ские войска, и под дулами их ружей постановление об уравнении диссиден-
тов с католиками было утверждено.
Тогда противники уравнения организовали в Баре на Подолии свою
конфедерацию и в 1768 г. начали военные действия против правительства.
Отряды конфедератов принялись опустошать территорию Беларуси и Ук-
раины, где в это время вспыхнуло крестьянско-казацкое восстание - “ко-
лиивщина”. Барская конфедерация противоречиво соединяла консерватив-
ных противников любых перемен и часть патриотически настроенных сто-
ронников реформ протестовавших против иностранного вмешательства в
польские дела.
Тем временем по просьбе польского правительства на территорию Бела-
руси и Правобережной Украины вступили русские войска. Они разбили от-
ряды конфедератов и подавили колиивщину. На западе в польские пределы
вторглись австрийские и прусские войска.
В ходе этих событий Россия на юге вела кровопролитную войну с Турци-
ей за Северное Причерноморье. Решалась одна из вековых стратегических
задач Российской империи. На этом сумел сыграть изощренный дипломат и
107
полководец, прусский король Фридрих II. Он поставил условием признания
итогов русско-турецкой войны со стороны Пруссии и Австрии раздел Речи
Посполитой. Екатерина II была вынуждена согласиться, хотя это первона-
чально не входило в ее планы: она пыталась продолжать по отношению к
Речи Посполитой политику Петра Великого. я
5 августа 1772 г. в Петербурге была подписана конвенция о разделе
Речи Посполитой. К Пруссии отошли Великая Польша и польское Поморье,
к Австрии - часть Малой Польши и Галиция, к России - Латгалия и Восточ-
ная Беларусь по Двине и Днепру, до реки Друть. В 1772 г. на вновь приобре-
тенной российской территории были образованы две губернии: Псковская и
Могилевская. В 1776 г. белорусские уезды были выделены из Псковской
губернии, и создана Полоцкая губерния.
Между тем кризис в изувеченной первым разделом Речи Посполитой
продолжал нарастать. Единственным прогрессивным действием сейма 1773-
1775 гг. стало образование Эдукационной комиссии, которой в 1773 г.
передали учебные заведения, принадлежавшие распущенному Ватиканом
иезуитскому ордену. В 1783 г. Эдукационная комиссия издала школьный
статут, в котором нашли отражение идеи французских просветителей. Од-
нако он так и не был претворен в жизнь и, по существу, остался лишь декла-
рацией о намерениях.
В 1788 г. собрался так называемый “четырехлетний сейм”, непрерывно
прозаседавший до мая 1792 г. Верх на нем взяла реформаторская группиров-
ка патриотической партии во главе с Гуго Колонтаем и Станиславом Ста-
шицем. Она выработала новую Конституцию Речи Посполитой, которая была
принята 3 мая 1791 г.
Конституция преобразовывала Речь Посполитую в централизованное
унитарное государство с наследственным монархом во главе. Деление на
Корону и Великое княжество упразднялось. Та же участь постигла наиболее
одиозные пережитки феодальной анархии - либерум вето и право на конфе-
дерацию. Избирательные права предоставлялись только крупной и средней
шляхте. Мелкая безземельная шляхта (“голота”), на которую опирались в
сейме магнаты, избирательные права утрачивала. Городская верхушка мог-
ла получать избирательные права путем “нобилитации” - получения шля-
хетского достоинства. Провозглашалось увеличение королевского войска
до 100 тыс. человек.
Основ феодально-крепостнических порядков Конституция 3 мая не зат-
рагивала, но безусловно облегчала развитие страны по пути постепенной
буржуазной эволюции. Никаких прав для национальных меньшинств не пре-
дусматривалось. Сохранялось господствующее положение католической
церкви. На долю же трудового народа оставались только громкие деклара-
ции в духе французских философов.
108
Впрочем, как и школьному статуту, этой Конституции было суждено ос-
таться только памятником правовой мысли. В действие она так и не вступила.
Помимо массового недовольства реакционной шляхты и немецких интриг,
направленных на окончательную ликвидацию польской государственности,
трагическую роль в очередной раз сыграло преследование православия. Сейм
попытался добиться того, что не удалось сделать во времена Витовта Велико-
го и Сигизмунда IV, когда Польско-Литовское государство было на вершине
могущества, - полностью разорвать церковные, административные и канони-
ческие связи между западнорусскими православными епархиями и Синодом
Русской православной церкви. В каноническом отношении предписывалось
признавать только верховенство Константинопольского патриарха. До ут-
верждения сеймом проекта об автокефалии, церковные дела должны были пе-
рейти в подчинение специальной подотчетной сейму комиссии.
15 июня 1791 г. в Пинске была собрана “генеральная конгрегация” из
96 специально подобранных “представителей православного населения”.
Она представляла собой своеобразное карикатурное повторение Брестс-
кого собора 1596 г. “Конгрегация” проштемпелевала угодные сейму ре-
шения, не имевшие никакого отношения к подлинному волеизъявлению
православного народа. Но времена и возможности для таких решений в
конце XVIII в. были не те. В Россию хлынул поток петиций, молящих о
защите.
Эта авантюра глубоко задела Синод Русской православной церкви и
российское правительство. Тем более, что Екатерина II скрупулезно соблю-
дала все права католической церкви, включая и ее внешние связи. На терри-
тории отошедшей к России Восточной Беларуси была образована Белорус-
ская католическая епархия. Запрещалось только совращение в католицизм
православных.
К сожалению, историческая роль этих событий сегодня недооценивается
в историографии, но в тех условиях она была очень существенной. Следует
учитывать также тот факт, что события в Речи Посполитой совпали с Вели-
кой Французской революцией, глубоко потрясшей всю монархическую Ев-
ропу. Революция разворачивалась под теми же просветительскими лозунга-
ми, которыми вдохновлялись и польские реформаторы. Однако то обстоя-
тельство, что в Польше не существовало предпосылок для буржуазной рево-
люции и что просветительская фразеология здесь служила для мотивировки
очень умеренных государственных преобразований, очевидно сейчас лишь
для нас в свете исторического опыта. Такого восприятия событий у европей-
ских монархов, сплотившихся в единую контрреволюционную коалицию,
не было. Им мерещился призрак второй революции уже на востоке Европы.
Пруссия прямо поставила условием своего участия в антифранцузской коа-
лиции раздел Речи Посполитой.
109
В начале 1792 г. группа магнатов во главе с К.Браницким, С.Жевус-
ским и Щ.Потоцким организовала конфедерацию в защиту исторической
польской конституции против решений “четырехлетнего сейма”. Акт конфе-
дерации, разработанный в Петербурге при личном участии Екатерины II,
был опубликован в местечке Тарговицы на Волыни 14 мая 1792 г. В тот же
день русские войска вступили в Речь Посполитую. Королевская армия по-
терпела поражение, а сам король С.Понятовский капитулировал и присое-
динился к конфедерации, захватившей власть в стране. Были отменены все
решения “четырехлетнего сейма”, в том числе так и не вступившая в дей-
ствие Конституция 3 мая 1791 г..
12 января 1793 г. в Петербурге была подписана русско-прусская кон-
венция о втором разделе Речи Посполитой. Под власть Пруссии переходила
значительная часть коренных польских земель, а к России - Правобережная
Украина и центральная Беларусь (Минщина). Гродненский сейм молчаливо
ратифицировал эти решения.
Патриотически настроенная часть шляхты сделала попытку предотвратить
окончательную гибель польской государственности. В марте 1794 г. началось
восстание, которое возглавил герой войны за независимость США генерал Та-
деуш Костюшко. Происходивший из ополяченной брестской шляхты, талант-
ливый военачальник Т.Костюшко под Рацлавицами сумел одержать крупную
победу. Она имела широкий резонанс, однако восстание не получило развития.
В Польшу был направлен российский полководец А.Суворов, который серией
молниеносных ударов разгромил повстанческие отряды.
Т.Костюшко был пленен русскими войсками. После смерти Екатерины II
император Павел I освободил его из плена под честное слово, что он не будет
сражаться против России. Благородный Т.Костюшко слово сдержал. Впос-
ледствии он отказался возглавить польские легионы в наполеоновской армии.
Главной причиной быстрого поражения восстания была узость его соци-
альной базы. Большинство шляхты не поддержало восставших, не говоря
уже о ненавидевших шляхетскую власть народных массах. Обещание Т.Кос-
тюшко предоставить крестьянам личную свободу не привлекло крестьян-
ство, поскольку феодальная зависимость от панов сохранялась. Однако это
обещание оттолкнуло те слои шляхты, которые первоначально примкнули к
восстанию. Что же касается православного белорусского и украинского
крестьянства, то оно относилось к шляхетским повстанцам враждебно. Та-
кой будет его позиция и во время последующих шляхетских восстаний про-
тив российской власти.
Попытки национал-радикальной историографии представить движение
под руководством Т.Костюшко “национально-освободительным движени-
ем белорусского народа” не выдерживают никакой критики. Даже если при-
нять за “белорусский народ” ополяченную шляхту, то большинство ее на
по
территории Беларуси устранилось от участия в восстании. Слишком далеко
зашло внутреннее разложение страны. Защищать Речь Посполитую, по су-
ществу, было некому.
В государственном Историческом музее России хранится золотая таба-
керка с благодарственной надписью А.Суворову от жителей Варшавы. Лю-
бопытна история этой реликвии. В октябре 1794 г. суворовские войска подо-
шли к Варшаве и предложили ей почетную капитуляцию. Повстанцы высо-
комерно отказались, а после того как А.Суворов штурмом овладел восточ-
ным предместьем Варшавы - Прагой, бежали из города, бросив его на про-
извол судьбы. А судьба так диктовалась европейскими военными обычаями
того времени: отказавшийся принять капитуляцию и взятый штурмом город
отдавался войскам на разграбление. А.Суворов пощадил польскую столи-
цу, после чего ему и была поднесена от благодарных горожан золотая таба-
керка. Этот эпизод выразительно характеризует польскую шляхту. Такие,
как Т.Костюшко, были в ее среде скорее исключением, чем правилом.
13 октября 1795 г. в Петербурге была подписана конвенция об оконча-
тельном разделе Речи Посполитой. Россия присоединила к себе Западную Бе-
ларусь, Западную Волынь, Литву и Курляндкое герцогство, фактически уже
давно ей подвластное. Коренные польские земли были разделены между Прус-
сией и Австрией. Одно из древнейших европейских государств перестало су-
ществовать. Отныне все славянские народы за пределами России оказались
под иноплеменной властью немцев или турок. Знаменитый историк В.Ключев-
ский так прокомментировал создававшуюся ситуацию; Россия не присоеди-
нила ни одной квадратной версты коренной польской территории. Но великая
славянская держава не имела нравственного права пополнять и без того об-
ширное славянское кладбище еще одной свежей могилой1.
Мы должны отличать воссоединение с Россией тяготевших к ней восточ-
нославянских территорий, некогда составляющих с ней единое тело, от убий-
ства национальной государственности польского народа. За последнее Рос-
сия несет свою часть исторической вины. Воссоединение восточнославянс-
ких территорий было прогрессивно, исчезновение национальной польской
государственности - реакционно. Но как отделить одно от другого? Такие
узлы история рубит по живому. Придет XX век. Польша восстановит свою
государственность и к ней возвратятся ее западные земли, отвоеванные рус-
ской кровью во Второй мировой войне. А это, в свою очередь, обернется
трагедией миллионов выселенных немцев.
’ 1 Ключевский В.О. Сочинения: В 9 т. - М., 1989. - Т. 5. - С. 55.
111
Глава IV
ft
БЕЛОРУССКИЕ ЗЕМЛИ В СОСТАВЕ
РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ
В ДОРЕФОРМЕННЫЙ ПЕРИОД
(1772-1861 гг.)
§ 1. Положение белорусских земель
в составе России (1772 — 1861 гг.)
После включения в состав России население белорусских земель было
приведено к присяге. Присягнувшие помещики получили все права русских
дворян. Их имущественные и религиозно-культурные права оставались не-
прикосновенными. Были ограничены только несовместимые с российскими
законами проявления произвола, распущены частные вооруженные отряды.
Частные города выкупались. Находившиеся в залоге у магнатов старо-
ства и городские юридики отходили в казну. Отказавшиеся присягать полу-
чали возможность в трехмесячный срок ликвидировать свое недвижимое
имущество и беспрепятственно выехать за границу. После истечения уста-
новленного срока оставшееся имущество отходило в казну. Городское уп-
равление было преобразовано по российскому образцу, но в обиходе оста-
вались нормы Литовского статута. В Восточной Беларуси они были дей-
ствующими до 1831 г., в Центральной и Западной - до 1840 г.
Для еврейского населения вплоть до 1844 г. сохранялось кагальное уп-
равление. Указом от 23 июня 1794 г. на территории литовско-белорусских и
части украинских губерний учреждалась еврейская черта оседлости. В ее
пределах разрешалось постоянное проживание еврейского населения в мес-
течках и городах, но не в сельской местности. Исключение делалось только
для купцов I гильдии и лиц с высшим образованием. Полностью осуществить
требования черты оседлости никогда не удавалось. Всегда находились ты-
сячи лазеек, чтобы их обойти, однако новое законодательство усугубило
денационализацию белорусского города. Оно вело к его перенаселению ев-
рейской беднотой и закрепляло господствующее положение еврейской бур-
жуазии в городской экономике.
После первого раздела Речи Посполитой в Восточной Беларуси была
проведена всеобщая перепись населения и хозяйственный учет, которые по-
казали нестерпимо бедственное положение белорусского крестьянства даже
112
по крепостническим российским меркам. Правительство приняло решение
на два года освободить население от государственных податей, а в последу-
ющие 10 лет взимать их в половинном размере. После дальнейших разделов
эти меры были распространены на остальные белорусские земли.
Крестьяне бывших старосте и конфискованных имений были переведе-
ны на положение государственных. Впрочем, значительная их часть была
затем раздарена Екатериной II и Павлом I своим приближенным, что вызы-
вало возмущение передовой российской общественности. Тем не менее, со-
циальное угнетение крестьян этих имений заметно смягчилось. Ранее в име-
ниях польских магнатов можно было видеть виселицы, не остававшиеся
без употребления. 28 января 1787 г. князь Потемкин в инструкции управля-
ющим своих белорусских имений отдал специальное распоряжение уничто-
жить виселицы и торжественно объявить в церкви, что больше их никогда
не будет.
В имениях прекратилось религиозно-культурное угнетение. Характер-
но, что сразу же после разделов, без какого-нибудь административного на-
жима, началось массовое возвращение униатов в лоно православной церк-
ви. Как правило, инициаторами этого выступали низшие слои униатского
духовенства, внутренне никогда не принимавшие унии.
Конечно, смягчение социального гнета не следует идеализировать. Рос-
сия была крепостнической страной, где именно в конце XVIII - начале XIX
вв. крепостные порядки достигли своего апогея. Польские помещики, в це-
лом, сохранили свои социальные позиции. Российские чиновники в боль-
шинстве своем отнюдь не были добрыми опекунами населения, а являлись
жадными и корыстными держимордами. Примеров тому можно привести бес-
численное множество. Однако все познается в сравнении. При всех злоупот-
реблениях администрации порядка в России было все же побольше, чем в
Речи Посполитой.
В ходе губернской реформы в России к 1801 г. на территории Беларуси
было создано 5 губерний: Могилевская и Витебская, составившие белорус-
ское генерал-губернаторство, а также Минская, Гродненская и Виленская,
которые были подчинены Литовскому генерал-губернатору. Общая числен-
ность населения губерний составляла около 3 млн. человек.
Включение экономики Беларуси в общероссийскую хозяйственную си-
стему стимулировало прирост сельскохозяйственного и промышленного
производства. Необъятный российский рынок, ликвидация таможенных ба-
рьеров и облегчение доступа к морским портам резко повысили товарность
сельского хозяйства Беларуси. Помещики интенсивно расширяли запаш-
ку, проводили мелиорацию неудобных земель. Росло производство карто-
феля и технических культур - льна, конопли. Получило распространение
тонкорунное овцеводство, откорм крупного рогатого скота и свиней на
8 История Беларуси. Ч. 1
113
отходах винокуренных заводов. В белорусских губерниях были расквар-
тированы большие гарнизоны российских войск. Обеспечение их продо-
вольствием, фуражом, обозными лошадьми составило очень существенную
статью доходов местных помещиков и зажиточных крестьян, что также со-
действовало росту производства.
Если во времена Речи Посполитой промышленные мануфактуры воз-
никали преимущественно на западе Беларуси и почти отсутствовали на
востоке, то после воссоединения с Россией они появились повсеместно. В
Могилевской губернии все крупные мануфактуры были основаны после
воссоединения. Кричевское имение Потемкина стало базой новооснован-
ного черноморского флота. В Кричеве была построена судостроительная
верфь, где закладывались корпуса морских судов, которые затем сплавля-
лись по Сожу и Днепру в черноморские порты, где окончательно оснаща-
лись. В Кричеве находились также крупные парусные и канатные ману-
фактуры, железоделательные, стекольные и кожевенные предприятия, в
больших масштабах заготавливались лес, смола и поташ. Этот комплекс
предприятий обеспечивал полностью весь цикл сооружения парусных су-
дов. Уроженцами восточной Беларуси в значительной степени был укомп-
лектован личный состав черноморского флота, они составили значитель-
ную часть населения новых портов - Херсона, Николаева и др. Люди, доб-
ровольно переселявшиеся в черноморские гавани, освобождались от кре-
постной зависимости.
Развернулось массовое строительство дорог, трактов, которые до сих
пор сохраняют название “екатерининских”. Эти тракты пересекли террито-
рию Беларуси с запада на восток и с севера на юг. Дороги строились по
единому образцу, оснащались гравийно-щебенчатым покрытием, придорож-
ными кюветами, верстовыми столбами и обсаживались березами. Кое-где
эти березы-старушки дожили до наших дней. Было налажено регулярное
почтовое сообщение. Завершилось строительство Огинского и Днепро-Буг-
ского каналов, построен Березинский канал, соединивший бассейны Запад-
ной Двины и Днепра.
Начиная с 1773 г. Российская Академия наук начала регулярное изуче-
ние природы и экономики Беларуси (экспедиции И.Исленьева, И.Лепехина,
В.Северина и др.). Большое научное значение имели материалы сенатской
ревизии Восточной Беларуси 1800 г. под руководством знаменитого поэта и
государственного деятеля Г.Державина. Записки Г.Державина до сих пор
сохраняют ценность как очень глубокий и объективный источник белорус-
ской истории.
Обозначившийся после воссоединения с Россией экономический подъем
белорусских земель был прерван начавшейся 12 июня 1812г. Отечественной
войной против наполеоновской Франции и ее сателлитов.
114
§ 2. Беларусь в Отечественной войне 1812 г.
Базой для вторжения французских войск в Россию стало Варшавское
герцогство - вассальное государство, созданное Наполеоном после разгро-
ма Пруссии и Австрии из отобранных у них польских земель. На территории
Варшавского герцогства и Восточной Пруссии была развернута французс-
кая Великая армия, включавшая 640 тыс. человек при 1372 орудиях. Около
половины ее составили войска, набранные из многих стран Европы - немцы,
итальянцы, швейцарцы и др. 5-й корпус Великой армии, которым командо-
вал племянник последнего польского короля Юзеф Понятовский, был сфор-
мирован из польской шляхты. Не случайно начавшуюся войну окрестили в
России нашествием двунадесяти языков.
Главные силы России были дислоцированы на территории Литвы и Бела-
руси. 1 -я Западная армия (137 тыс. человек при 550 орудиях) под командова-
нием военного министра М.Барклая-де-Толли находились на линии Россоны-
Лида. 2-я армия (45 тыс. человек при 170 орудиях) под командованием генера-
ла П.Багратиона располагалась между Неманом и Бугом. По плану военного
советника Александра I прусского генерала Фуля на берегу Западной Двины
у г. Дриссы (теперь Верхнедвинск) был создан укрепленный лагерь. Опираясь
на него 1-я армия М.Барклая-де-Толли должна была задержать армию Напо-
леона, а 2-я армия П.Багратиона нанести по нему удар с тыла.
В случае попытки осуществления этого неудачного плана Дрисский ла-
герь фактически превращался в гигантскую мышеловку для русских войск.
Наполеон получал возможность разгромить армии по одиночке, а затем стре-
мительно продвинуться к Москве и продиктовать там угодные победителю
условия мира. Таким образом было бы обеспечено безраздельное господ-
ство Франции на всем европейском континенте. Подавляющее превосход-
ство в силах и испытанный полководческий гений императора делали эти
планы вполне реальными.
Однако карты Наполеона смешала сила, не учтенная великим полко-
водцем, - патриотическое воодушевление и несгибаемая воля народа Рос-
сии. Уже на территории Беларуси Великая армия столкнулась с сопротивле-
нием не только русской армии, но и всей народной массы. Это сопротивление
по мере продвижения вражеских войск на восток непрерывно нарастало.
Отбросив план Фуля и умело маневрируя, русские войска отступали, укло-
няясь от генерального сражения и нанося французам ряд поражений в арьер-
гардных боях: у местечка Вишнево, Кореличей, Мире и др. 10 июля 1812т.
после боя у деревни Салтановка, где 7-й пехотный корпус генерала Н.Раев-
ского (около 15 тыс. человек) сковал вдвое превосходившие силы маршала
Л.Даву и обеспечил переправу П.Багратиона через Днепр у деревни Даш-
ковка, обе русские армии соединились у Смоленска. План Наполеона разбить
115
русскую армию по частям был окончательно похоронен, но вся территория
Беларуси оказалась оккупированной французами. Для белорусского наро-
да наступил момент истины.
Хотя Наполеон, ограничиваясь туманными намеками, не давал прямых
обещаний возродить под своей властью Речь Посполитую, помещики и шлях-
та соревновались перед ним в холопском усердии. Отбросив присягу России,
они в массовом порядке шли на службу к оккупантам, принимали обязатель-
ства снабжать французские части продовольствием и фуражом, посылали
сыновей в польский корпус Ю.Понятовского. А белорусские крестьяне раз-
вернули партизанскую войну против захватчиков. Они предпочитали унич-
тожать продовольствие и сено, но не отдавать его французам даже за плату.
В восточной Беларуси размах партизанского движения был не меньшим,
чем в соседних великорусских губерниях. В партизаны шли целыми селами,
включая стариков, женщин и подростков. Так, партизаны деревни Жарцы
под Полоцком, объединили практически поголовно все взрослое население
под руководством крестьянина Максима Маркова. Они даже участвовали в
боях за Полоцк вместе с регулярными войсками. Сам М.Барклай-де-Толли
ходатайствовал перед царем о награждении патриотов.
Такие случаи были неединичны. Славной страницей сопротивления
была героическая оборона Бобруйской крепости. Под командованием ге-
нерала Игнатьева на протяжении 4 месяцев крепость успешно оборонялась
от 20-тысячного корпуса генерала Домбровского, вылазками нанося ему
тяжелые потери. Крепость осталась непокоренной. В конце концов враг
был вынужден снять осаду и отступить.
Восставшие крестьяне громили имения польских помещиков, перешедших
на сторону врага, оправдывая свои действия их изменой присяге. После нача-
ла освобождения края наблюдались случаи, когда крестьяне ловили убегав-
ших помещиков и пытались сдавать их в русские воинские части как изменни-
ков “царю и отечеству”. Показательно, что сами помещики и шляхта начали
самовольно оставлять свои посты в наполеоновской администрации еще до
подхода русских войск, как только обозначилось поражение захватчиков.
Новой присяге они изменяли также легко, как и предыдущей, вполне в духе
шляхетских традиций. Правительственная комиссия в Витебске, вспоминал
французский очевидец де Пасторе, “состоявленная из многих князей и графов,
исчезла, как легкая тень, которая проходит и не возвращается”1.
Знаменитый французский писатель Анри Бейль, известный под псевдони-
мом Стендаль, был интендантским офицером Великой армии. В числе немногих
ему удалось вернуться из русского похода живым и здоровым. В своих воспоми-
наниях Стендаль отдает должное мужеству русского народа и, в частности,
отмечает, что по сравнению с Польшей, где народ, в отличие от шляхты, безраз-
1 Корнейчик Е.И. Белорусский народ в Отечественной войне 1812 г. - Мн., 1962. - С. 85.
116
лично относился к иностранным войскам и хлопотал только о своем имуществе,
сразу же после пересечения русской границы начинала ощущаться народная
враждебность. Было опасно отлучаться из расположения частей. Это отмечали
и другие мемуаристы. Сам Наполеон, находясь на территории Беларуси, жало-
вался Коленкуру на “новую манеру войны, усвоенную русскими”.
Большая часть уцелевших после отступления из Москвы остатков Вели-
кой армии осталась в белорусских снегах. Ужасна была переправа через
Березину у деревни Студянка. Подо льдом реки оказались многие тысячи
людей. До сих пор река вымывает останки погибших, французское оружие,
различные вещи. 23 ноября 1812 г. в Сморгони Наполеон передал командо-
вание уже не существующей армии маршалу Мюрату и бежал в Париж.
Завершившаяся для России Отечественная война 1812 г. ясно показала,
каким было отношение белорусского народа, с одной стороны, и ополячен-
ной шляхты, с другой, к перспективе возрождения Речи Посполитой. Это
было голосование практическими делами, а не бюллетенями. Когда по окон-
чании войны Александр I прибыл в Вильну, в дворянском собрании он был
встречен толпой коленопреклоненной шляхты. По старошляхетскому обы-
чаю на затылках склоненных обнаженных голов лежали покаянные грамо-
ты. Ворон ворону глаз не выклюет, и царь помиловал неверных подданных.
Они разъехались по своим имениям, чтобы продолжать жить в том же духе:
тиранить крепостных и доносить друг на друга. А доказавший верность Оте-
честву народ был возвращен под крепостное ярмо.
Конечно, можно подобрать примеры верной и даже доблестной службы
выходцев из польской шляхты в российской армии. Некоторые из тех, кто
служил Наполеону, также остались ему верными и после поражения. Но бе-
зусловно преобладавшая тенденция была не такова. Отдельные примеры не
меняют общей исторической оценки поведения шляхты, как своекорыстной
и двурушнической. Исключения только подтверждают правило. Рассужде-
ния некоторых историков национал-радикального толка об якобы случив-
шемся расколе белорусского народа в годы войны 1812 г. и о гражданской
войне между сторонниками России и сторонниками Франции являются про-
извольными домыслами и не выдерживают испытания фактами. Раскола на-
ции не было. Были лишь патриотическое сопротивление врагу народа и из-
мена оторвавшейся от него шляхты.
§ 3. Положение белорусских земель в составе России
в первой половине XIX в.
Отечественная война 1812г. страшно разорила Беларусь, а героическая
победа не облегчила положение основной массы населения. Более того поме-
щичий гнет резко усилился. Помещики стремились компенсировать за крес-
117
тьянский счет свои убытки. Расширяя фольварочное хозяйство, они обеззе-
меливали крестьян, сокращали их наделы, увеличивали барщину. Злоупот-
ребления помещиков и разорение крестьян приняли такие масштабы, что на
это была вынуждена обратить внимание верховная власть. В 1818 г. был
издан специальный сенатский указ о положении в западном крае. Он предпи-
сывал исполнение крестьянских повинностей строго в соответствии с зафик-
сированными в инвентарях (описях имений) нормами. Однако этот указ был
проигнорирован помещиками.
Как показала IX ревизия 1850 г., в ряде мест Северо-Западного края пере-
стало воспроизводиться население, смертность превысила рождаемость. Кре-
стьяне сопротивлялись как могли. Преобладали пассивные формы сопротив-
ления: уклонение от повинностей, потравы, побеги, жалобы властям. Но на-
растало и активное сопротивление, вплоть до вооруженных бунтов, разгро-
мов усадеб и убийств помещиков. Известно, что из 70 крестьянских волнений,
зафиксированных в 40-50 гг. XIX в. во всей громадной России, 35 произошли
в западных губерниях.
На подавление бунтов посылались воинские команды, практиковались
массовые порки, ссылки на каторгу. Стремясь упорядочить управление кра-
ем, Николай I учредил “Особый комитет по делам западных губерний”. Цар-
ское правительство провело ряд административных мер по ограничению
польского влияния в этих губерниях. Однако в одночасье изменить ситуа-
цию было невозможно. Проблема имела сложную предысторию.
Решением Венского конгресса 1815 г. Великое герцогство Варшавское
было поделено между Пруссией, Австрией и Россией. Большая часть терри-
тории со столицей Варшавой вошла в состав России в качестве состоящего
с ней в династической унии Царства Польского. Русский царь признавался
польским королем. Александр I предоставил Польше весьма прогрессивную
по тем временам Конституцию: страна получила собственный сейм, судеб-
ную и финансовую систему, полицию и вооруженные силы, таможенную гра-
ницу с Россией. Образование и все административные учреждения функци-
онировали на польском языке.
Однако шляхта стремилась к восстановлению Речи Посполитой в гра-
ницах 1772 г. и добивалась присоединения к Царству Польскому литовско-
белорусских и правобережных украинских губерний. При этом ни о каких
национальных правах литовского, белорусского и украинского народов,
разумеется, не было и речи. Частично в такой ситуации был виноват сам
Александр I, который, выступая при открытии польского сейма с тронной
речью намекнул на возможность возрождения Речи Посполитой в будущем.
Затем император предпочел забыть о своих обещаниях, т.к. эта речь вызвала
единодушное возмущение российской общественности всех направлений -
от консерваторов до будущих декабристов.
118
Со времени образования в России в 1804 г. учебных округов с университе-
тами в качестве научно-методических и административных центров во главе
западного учебного округа был поставлен личный друг царя польский магнат
князь Адам Чарторижский. Западный учебный округ включал в себя террито-
рии, вошедшие в состав России в результате польских разделов, в том числе и
территорию Беларуси. Опираясь на Виленский университет, где в этот период
сосредоточивались все основные научные силы разделенной Польши (извест-
ный астроном Я.Снядецкий, филолог С.Линде, историк И.Лелевель и др.),
А.Чарторижский последовательно проводил полонизаторскую политику. Он
стремился идеологически подготовить возрождение Речи Посполитой. На эти
цели, кроме казенных ассигнований, им были использованы переданные в уп-
равление округа огромные имущества иезуитского ордена.
В итоге, в царствование Александра I полонизация края не только не
сократилась, но и резко возросла. Польское этническое самосознание утвер-
дилось даже в тех слоях мелкой шляхты, которые еще ощущали себя “руси-
нами” в последний период существования Речи Посполитой. Эти люди пре-
вратились в резерв польского национализма, окончательно порвав со своим
народом. Усилилась католическая пропаганда. Вся система образования,
кроме немногочисленных православных церковных школ, функционирова-
ла на польском языке.
На этом социальном фоне множились полуподпольные и прямо подполь-
ные кружки местной интеллигенции и учащейся молодежи. Наряду с идеями
возрождения Польши часть из них культивировала просветительские и об-
щедемократические лозунги, сочувствовала европейским революционным
силам (“Товарищество филоматов” в Виленском университете, “Товарище-
ство променистых”, “Союз филаретов”, “Союз литераторов” и др.). Разви-
тию освободительных движений содействовали контакты местных кружков
с формировавшимся в эти годы российским декабризмом. После волнения в
Семеновском гвардейском полку 1820 г. части гвардии были расквартиро-
ваны на территории Беларуси. Здесь оказались многие будущие декабристы.
Именно в Минске будущий руководитель Северного общества Н.Мура-
вьев написал первый вариант своей Конституции. Им и его соратниками
даже вынашивался план захвата в Бобруйской крепости во время военных
маневров императора Александра I. Из этой затеи ничего не вышло, но спо-
ры кипели жаркие. В отдельном Литовском корпусе, который дислоциро-
вался в Гродненской губернии, возникло общество “Военных друзей” во
главе с капитаном К.Игельстромом. Оно установило связи с местными
польскими кружками М.Руткевича и братьв Ф. и К.Ордынских. 24 декабря
1825 г. общество безуспешно пыталось поднять мятеж среди солдат Литовс-
кого корпуса и было разгромлено.
Говоря об общественном движении 20-30-х гг. XIX в., в науке стало тра-
диционным преподносить как реакционное, антинародное, негативное все то,
119
что исходило от правительства. Действия же революционеров наоборот пони-
маются только как прогрессивные, народные, позитивные. Такой подход стал
своеобразным клише, под которое пытаются подогнать сложное многообра-
зие реальных событий. Однако жизнь несравнимо богаче любых штампов. Не
все в правительственной политике было неразумным и безнравственным. Да-
леко не все было разумно и нравственно в действиях революционеров.
Трудно признать нравственными планы террористических актов, вплоть
до цареубийства, сознательную ложь, распространявшуюся среди солдат в
пропагандистских целях и многое другое. Трудно признать исторически про-
грессивными планы возвращения под власть польской шляхты непольских
территорий, игнорирование этнических прав литовцев и восточных славян,
насаждение католицизма в православной стране, за что ратовали все без
исключения польские кружки, независимо от их политической ориентации.
Все это ярко проиллюстрировало вспыхнувшее осенью 1830 г. польское
ноябрьское восстание, частично распространившееся на Литву и северо-за-
падную Беларусь. Движимое националистическими и сословно-эгоистически-
ми целями консервативное крыло, возобладавшее в руководстве восстанием,
не сумело вовлечь в массовое движение население Царства Польского. В Бе-
ларуси, Литве и на Украине восстание не поддержала большая часть шляхты.
Крестьянство же выступило открыто враждебно по отношению к повстанцам.
Вторгнувшиеся из Польши войска не получили массовой поддержки и были
разбиты. К концу 1831г. восстание было полностью подавлено.
По итогам этих событий Конституция Царства Польского 1815 г. была
отменена. Ликвидированы польский сейм, армия, национальные деньги, от-
менена большая часть автономных прав. В Царстве Польском вводилась
общероссийская административная система. Так учит история: националис-
тический эгоизм в конечном счете всегда приводит к антинациональным ре-
зультатам. Пример Финляндии, получившей Конституцию, подобную
польской, сумевшей сохранить и укрепить ее на благо финского народа, не-
смотря на все сложности взаимодействия с самодержавным российским пра-
вительством, лишнее тому подтверждение. Как сказал поэт, что имеем не
храним, потерявши плачем. Ноябрьское восстание носило не столько осво-
бодительный, сколько шовинистический характер. Оно было обречено на
поражение и лишь повредило польскому делу.
После подавления восстания царское правительство изменило свою по-
литику по отношению к западному региону. Началась реорганизация учеб-
ного дела. Стала внедряться русская школа. В мае 1832 г. были закрыты
Виленский и Варшавский университеты, вместо которых открыт русский
Киевский университет. Туда были переведены признанные лояльными
польская профессура и студенты.
В 1837 г. началась реформа управления государственными крестьянами,
которую проводил управляющий новообразованным министерством государ-
120
ственных имуществ, талантливый администратор П.Киселев. При всей ограни-
ченности этой реформы, она заметно улучшила положение государственных
крестьян белорусских губерний: было упорядочено управление государствен-
ными имениями, расширено крестьянское самоуправление и землепользование,
прекращена практика сдачи имений в аренду, ликвидированы барщинные по-
винности, все крестьяне переведены на регламентированный оброк.
Указом от 19 октября 1831 г. был объявлен так называемый “разбор
шляхты”. Дело в том, что когда после Отечественной войны 1812 г. нача-
лась ревизия литовско-белорусских губерний, только в Литве и Беларуси
к 1816 г. претензии на включение в неподатное привилегированное дво-
рянское сословие предъявили около 400 тыс. человек. Показательно, что
по X ревизии середины XIX в. во всей Российской империи было учтено
лишь 232446 человек дворянских душ.
В действительности в Литве и Беларуси владели имениями и были дворя-
нами-помещиками лишь около 16 тыс. человек. Остальные в большинстве
своем были деклассированной некрепостной прислугой распущенных маг-
натских дворов. Некоторые из них арендовали небольшие участки “застен-
ковых” земель - “застенковая шляхта”. Остальные перебивались кто как
мог, находясь фактически на положении малоземельных, или вообще беззе-
мельных крестьян. Но преисполненные сословного гонора они резко отделя-
ли себя от “мужиков”. В этой буйной, давно отбившейся от крестьянского
труда среде жили легенды о “золотом веке” Речи Посполитой, когда шляхта
гарцевала с “шаблей” на боку в магнацкой свите, безнаказанно творя лю-
бые насилия над безропотным “мужичьем”. Пренебрежение и издеватель-
ства магнатов легко забывались, но былые привилегии помнились прочно.
Именно в этой среде и рекрутировалась основная масса рядовых повстанцев
во время польско-шляхетских мятежей в Литве и Беларуси.
Никаких документов подтверждающих дворянское достоинство боль-
шинство этих малограмотных, а то и вовсе неграмотных людей, разумеется,
не имело. Но их и потребовали предъявить власти. Тех, кто не мог предъя-
вить документы, записывали в государственные крестьяне, в лучшем случае
в однодворцы. Они облагались подушной податью, что воспринималось
былыми шляхтичами как крайняя степень унижения.
“Разбор шляхты” косвенным последствием имел развитие в российской
исторической науке такой вспомогательной дисциплины как дипломатика -
учение о формуляре дипломов, удостоверяющих какие-либо права докумен-
тов. В белорусских и украинских городах и местечках, где среди евреев-ре-
месленников было распространено граверное дело, возник целый промысел
по производству фальшивых дворянских дипломов. Во Львове, Могилеве,
Бердичеве любой шляхтич всего лишь за один рубль мог приобрести фальши-
вый документ. Наиболее примитивные грубые подделки без труда отбраковы-
121
вались сенатскими чиновниками, но выполненные более искусно, или полу-
ченные через подделки в архивных актовых книгах, нередко узаконивались.
Так корпус российского дворянства активно пополнялся самозванцами. Во
всяком случае, такого количества полунищих дворян-шляхтичей, как в Бела-
руси, не было нигде в России. Сходная ситуация сложилась только в Грузии.
В великой купаловской комедии “Павлинка” ярко представлен этот со-
циальный тип в образе пана Быковского. Но он не желал мириться со своим
положением. Российский Сенат был завален делами о признании дворянско-
го достоинства, возбуждавшимися польской шляхтой. Многие из этих дел
тянулись вплоть до февральской революции 1917 г., в том числе и дело И.Лу-
цевича - поэта Янки Купалы.
Важным событием белорусской истории стал Полоцкий церковный со-
бор. 12 февраля 1839 г. он утвердил воссоединение литовско-белорусских
униатов с православной церковью. Выдающуюся роль в этом сыграл униат-
ский митрополит Иосиф Семашко. Проклятая народом ненавистная уния на
территории Российской империи упразднялась и сохранялась только в авст-
рийских владениях.
Массовое возвращение униатов в лоно православия началось, главным
образом, по инициативе низшего униатского духовенства сразу же после
воссоединении белорусских земель с Россией. Оно проходило без какого-
либо административного нажима. При Александре I этот процесс искусст-
венно сдерживался. Поэтому ликвидация унии прошла без серьезных экс-
цессов. Представлять ликвидацию унии как некое насилие над совестью бе-
лорусского народа, как ликвидацию “национальной религии белорусов”, -
значит извратить факты истории.
§ 4. Отмена крепостного права на белорусских землях
Развернувшийся в континентальной Европе в первые десятилетия XIX в.
промышленный переворот - переход от мануфактуры к машинному производ-
ству, не мог не захватить Россию, входившую органичной частью в европейс-
кую экономическую систему. Европейский континент стремительно покрывал-
ся сетью железных дорог и лесом заводских труб. На морях и реках задымили
пароходы. Как всегда опережающими темпами развивалась военная техника.
Нараставшее отставание России ставило под угрозу ее статус великой держа-
вы. Этого не могли не видеть в Петербурге. Определенные меры предпринима-
лись, но чем дольше шел процесс становления крупной машинной индустрии,
тем яснее становилась его несовместимость с крепостнической системой.
Часть помещиков центральных промышленных губерний превратилась в
социальных паразитов, проживавших оброки работавших по найму крестьян-
отходников. Содержание таких помещиков ложилось тяжелым грузом на мо-
122
лодое капиталистическое предпринимательство, тормозило рост уровня жиз-
ни населения и сужало рынок. Некоторые помещики сами пытались заняться
предпринимательством, используя подневольный труд своих крепостных, но
не выдерживали конкуренции с капиталистическими предприятиями купцов и
разбогатевших крестьян. Редкие исключения случались лишь при получении
помещиками льготных казенных подрядов на производство грубого сукна и
полотна для армии. Помещики черноземных губерний иногда пытались пре-
вратить свои имения в подобия рабовладельческих латифундий по производ-
ству товарного зерна и другой сельхозпродукции. Они переводили крестьян
на “месячину” - натуральный паек, отбирая их наделы под барскую запашку.
Однако эти попытки встречали отчаянное сопротивление и не получили широ-
кого распространения. Большинство помещиков продолжали вести натураль-
ное потребительское хозяйство, постепенно обрастая долгами и разоряясь.
По аргументированным подсчетам известного экономиста П.Струве, этот
вялотекущий процесс, если рассматривать его изолированно от всей хозяй-
ственной системы, мог тянуться еще многие десятилетия - до конца XIX в. Но
страна уже не могла ждать. События Крымской войны доказали, что как бы ни
был велик героизм русского солдата и матроса, нельзя воевать с кремневым
ружьем прошлого века против нарезных винтовок, на паруснике против паро-
вых броненосцев. Нельзя оснастить армию, не располагая современной ма-
шинной промышленностью, а ее никак не построить на крепостном труде.
Все эти общеимперские процессы в обостренном, концентрированном виде
проявились в белорусских губерниях. Здесь исторически сложился гораздо
более жесткий уровень феодальной эксплуатации, сравнительно с централь-
ными великорусскими и малороссийскими губерниями, и чрезвычайно низкий
уровень жизни крестьян. В то же время близость столиц и морских портов,
большие военные гарнизоны - потребители сельхозпродукции, содействова-
ли более тесной связи помещиков с рынком, стимулировали товарное произ-
водство. Уровень агрокультуры и экономическая эффективность в имениях
польских помещиков, как правило, были выше, чем в русских. Не случайно в
русских губерниях была распространена практика найма в качестве управля-
ющих имениями польских шляхтичей. Они выступали как умелые и беспощад-
ные эксплуататоры, далеко превосходя в этом русских “бурмистров”.
Положение в белорусских губерниях усугубляла еврейская черта осед-
лости. Крестьяне страдали от шинкарства и ростовщичества еврейской бур-
жуазии, легко находившей общий язык и с польским паном, и с русским чи-
новником. Все попытки ограничить этот промысел оставались безуспешны-
ми. К тому же черта оседлости создавала перенаселение в городах и местеч-
ках, резко ограничивая возможность трудоустройства там крестьян-отход-
ников. Поэтому потоки ищущих работу отходников из белорусских губер-
ний устремились за пределы края - в Россию, на Украину, в Прибалтику, а
123
впоследствии и за океан. Если добавить к сказанному национально-религи-
озное угнетение со стороны господствовавшей шляхты, неизбывную враж-
дебность этой шляхты и польского костела к российской власти, то неудиви-
тельно, что правительство признало положение в Северо-Западном крае не-
терпимым. Не случайно первые практические шаги по ликвидации крепост-
ничества начались в Виленском генерал-губернаторстве.
В январе 1857 г. был образован “секретный комитет по крестьянскому
делу”, который через генерал-губернатора Назимова организовал подачу
дворянством Виленской, Гродненской и Ковенской губерний адресов от име-
ни губернских инвентарных комиссий. В адресах дворянство излагало жела-
тельные для него условия решения крестьянского вопроса. Пожелания сво-
дились к освобождению крестьян по “остзейскому образцу”, т.е. с оставле-
нием всей земли в собственности помещика. Крестьяне должны были либо
превратиться в безземельных батраков и наниматься в помещичьи экономии,
либо арендовать землю у помещика по добровольному соглашению, либо
идти куда глаза глядят.
Именно на таких условиях были освобождены латышские и эстонские
крепостные немецких дворян в Прибалтике в 1816 г. Было освобождено около
полумиллиона человек, но и их трудоустройство оказалось невозможным.
Портовые города и столица империи Петербург оказались переполнены не-
счастными оборванными и голодными батраками. Люди умирали на улицах.
Даже нищенствовать они не могли без знания языка и обычаев чужой стороны.
Бедствие растянулось на долгие годы и власти не забыли полученный урок.
Поэтому, несмотря на пожелания дворян Северо-Западного края, непремен-
ным условием освобождения правительство предусмотрело обязательное на-
деление каждого крестьянского хозяйства земельным наделом.
20 ноября 1857 г. Александр II подписал рескрипт на имя Виленского
генерал-губернатора Назимова. В рескрипте дворянству трех губерний доз-
волялись губернские комитеты и общий комитет в Вильно для выработки
условий реформы. Рескрипт признавал собственность помещиков на всю зем-
лю кроме усадеб, подлежащих обязательному выкупу. Однако помещик был
обязан предоставить крестьянам полевые наделы, за пользование которыми
они должны были платить оброк или выполнять барщину. Помещики сохра-
няли право полицейского надзора за крестьянами.
К весне 1858 г. губернские комитеты были образованы во всех белорус-
ских губерниях, а к концу года и во всех губерниях России. В комиссиях
развернулась ожесточенная борьба. Только в Витебской и Могилевской гу-
берниях большинство помещиков соглашались на наделение крестьян зем-
лей. Здесь земля была относительно низкого качества, и основной доход по-
мещиков составляли оброки. Надо учитывать также, что в этих губерниях
была значительная прослойка русских помещиков, ориентировавшихся на
124
великорусский центр. К тому же, в восточной Беларуси не была осуществле-
на водочная помера, и сохранялась поземельная крестьянская община.
В остальных белорусских губерниях, где польские помещики составляли
подавляющее большинство (в Минской - 93%, в Гродненской - 97%) дворян-
ство требовало безземельного освобождения. Помещики в массовом порядке
начали сокращать крестьянские инвентарные наделы, отрезав до 1/3 лучших
земель. В короткий срок численность безземельных бобылей в этих губерниях
увеличилась в полтора раза. В ответ начались крестьянские волнения. Это
заставило власти ускорить реформу. В итоге, созданные при Главном комите-
те редакционные комиссии сочли необходимым выработку для Гродненской,
Виленской, Минской и латгальских уездов (так называемые Инфлянты) Ви-
тебской губерний отдельного положения. Могилевская и Витебская (кроме
Инфлянтов) губернии реформировались на общих условиях с великороссийс-
кими и малороссийскими губерниями.
19 февраля 1861 г. Александр II подписал “Манифест” об отмене крепо-
стного права и “Положения”, регламентировавшие его практическое ис-
полнение. Редакционным комиссиям пришлось решать квадратуру круга: с
одной стороны, не разорить основную социальную опору царизма - дворян-
ство, создать для него условия к переходу на предпринимательское рыноч-
ное хозяйство, а с другой стороны, не допустить массовую пролетаризацию
крестьянства, избежать катастрофических социальных потрясений. Решать
эти задачи приходилось в обстановке радикализации общественного движе-
ния в стране и массового недовольства разоряемых дворянства и крестьян.
Тем не менее правительство отменяло крепостную систему вопреки волеизъ-
явлению большей части собственного господствующего класса. Это свиде-
тельствовало об огромной самостоятельности верховной власти в России.
В отечественной историографии относительно Великой реформы всегда
сталкивались две противоположные тенденции. Преобладала критическая
точка зрения, акцентирующая внимание на недостатках, проблемах и ошиб-
ках реформаторов. Она характеризовала реформу как “грабительскую”.
Вторая точка зрения была апологетической, безудержно и некритически
идеализирующей события. В начале XXI столетия пора отказаться от шара-
ханья в крайности. Надо осознать всю безмерную трудность стоявшей перед
страной задачи и признать: при всех неизбежных в тех условиях просчетах
она была решена блестяще, страна повернула на новый путь развития с ми-
нимальными издержками.
“Положения” признавали собственность помещиков на всю принадлежав-
шую им до реформы землю. Часть этой земли отводилась для обязательного
наделения крестьян. Размеры крестьянских наделов определялись местными
“Положениями”. “Положение” для губерний великороссийских, белорусских
(Витебской за исключением Инфлантов, Могилевской) и малороссийских, где
125
сохранялось общинное землепользование, предусматривало высший надел от
4 до 5,5 дес. на ревизскую мужскую душу и низший - от 1-2 дес. на ревизскую
душу. Если дореформенный надел превышал высший, помещик имел право
отрезать излишек в свою пользу. Так возникла пресловутая проблема “отрез-
ков”, вокруг которой впоследствии было сломано немало копий.
В этой связи следует отметить, что многие русские помещики, в том чйс-
ле в Восточной Беларуси, правом “отрезок” не воспользовались, а некото-
рые вообще дарили крестьянам наделы без выкупа. Были, конечно, и притес-
нители, которые всячески стремились “прижать” крестьян. Но факты не по-
зволяют утверждать, как это делалось в советской историографии, что та-
ких в России было большинство. Преобладали скорее патриархальные, по-
кровительственные со стороны помещиков отношения к своим “подданным”.
Этот стиль отношении изживался в русской деревне очень мед ленно, часто
мучительно для обеих сторон. К сожалению, в его описании классическая
русская литература на сегодняшний день честнее историографии. Позиция
же польских помещиков, в целом, была безусловно намного жестче.
В Минской, Гродненской и Виленской губерниях, где со времени волоч-
ной померы существовало подворное землепользование, местное “Положе-
ние” сохраняло дореформенный надел. Отрезки не более 1/6 части надела
допускались, если надел превышал зафиксированную инвентарем норму,
или если у помещика оставалось менее одной трети принадлежавшей ему до
реформы земли. Помещики сохраняли право переселять крестьян на другие
участки, забирать в свою пользу лесные и пастбищные угодья совместного с
крестьянами пользования - так называемые сервитуты.
До выкупа наделов крестьяне считались “временнообязанными” и долж-
ны были выполнять за использование наделов повинности в пользу помещи-
ка. В Восточной Беларуси повинности временнообязанных крестьян состав-
ляли 40 дней мужских и 30 дней женских барщины в год с душевого надела.
В Минской, Гродненской и Виленской губерниях повинности определялись
инвентарными нормами - не более 23 дней в год барщины и 3 руб. оброка с
десятины надела. При отсутствии недоимок через год после реформы кресть-
яне могли требовать перевода с барщины на оброк. Все эти, казалось бы,
относительно льготные условия для крестьян Центральной и Западной Бела-
руси в значительной мере обесценивались тем, что до момента реформы по-
мещики успели резко сократить крестьянские наделы. Кроме того для крес-
тьянского хозяйства огромное значение имели сервитутные, прежде всего
пастбищные земли, а они в массовом порядке отбирались помещиками.
“Общее положение” определяло порядок управления крестьянами: на
волостном сходе по одному представителю от 10 дворов избиралось волост-
ное правление во главе со старшиной и волостной суд. Для проведения ре-
формы каждый уезд делился на мировые участки во главе с мировыми по-
средниками. При условии, что их собственные имения не будут находиться в
126
пределах участка, мировые посредники назначались губернаторами из мес-
тных дворян. Мировые посредники каждого уезда составляли мировой съезд,
разбиравший спорные вопросы. В губерниях учреждалось губернское при-
сутствие по крестьянским делам и должность непременного члена присут-
ствия, руководившего текущей работой. Целью всей этой структуры была
подготовка в течение двух лет уставных грамот и планов имений, определя-
ющих взаимные отношения помещиков и сельских обществ.
После подписания уставных грамот по взаимному согласию помещиков
и крестьян они могли заменяться на выкупные. Размер выкупа определялся
капитализацией оброка с душевого надела из 6% годовых. То есть помещи-
ку компенсировалась не рыночная стоимость земли, а доход, получаемый в
данной местности от крепостного имения. Люди выкупали не землю, а свобо-
ду. Так, в Восточной Беларуси при рыночной цене на землю от 8 до 12 руб. за
десятину выкупная сумма превышала 33 руб. за ту же десятину.
При выкупе надела 20% суммы крестьяне выплачивали наличными. На
остальную сумму государство предоставляло заем из 6% годовых на 49 лет.
Помещики получали выкупные облигации на 80% выкупа. Ими они могли
распоряжаться по своему усмотрению: положить в банк, что позволяло полу-
чать в виде процентов утраченный оброк с имения, заложить, продать или
обратить в наличные деньги. Таким образом создавался стартовый капитал
для перехода к рыночному хозяйству, а крестьяне в течение 49 лет должны
были возвращать государству долг - выкупные платежи.
В России выкупная операция затянулась на 20 лет. Лишь 29 декабря
1881г’. всех временнообязанных в обязательном порядке перевели на выкуп.
Из-за отсутствия у крестьян наличных денег первичные 20% выкупа факти-
чески не выплачивались, а заменялись отработками. Часть либерально на-
строенных помещиков подарили крестьянам их наделы без выкупа. Большая
часть помещиков растранжирила выкупные суммы и продолжала вести при-
митивное натуральное хозяйство. События революции 1905 г. прекратили
взимание выкупных платежей. Всего cl 861 по 1906 г. их было взыскано бо-
лее 1,6 млрд, руб., что существенно превышало рыночную стоимость ото-
шедшей к крестьянам земли.
Серьезным недостатком проведения реформы в России была непреодо-
ленная чересполосица крестьянских и помещичьих земель. Это порождало
бесконечные споры и недоразумения, сдерживало совершенствование агро-
культуры. Фактически до конца существования царской России этот пере-
житок полностью так и не был преодолен.
В Беларуси на ход крестьянской реформы серьезно повлияло польское
восстание 1863 г. Оно в очередной раз показало политическую неблагона-
дежность польского дворянства и ярко выраженный наивный монархизм бе-
лорусского крестьянства, категорически не поддержавшего польских по-
встанцев. Это определило политику царской администрации: наказать дво-
127
рян и поощрить крестьян. В условия реформы на белорусских землях были
внесены существенные изменения.
С 1 января 1864 г. все крестьяне белорусских губерний в обязательном
порядке переводились на выкуп без уплаты первоначального взноса. В Вос-
точной Беларуси крестьяне получили наделы, которыми они пользовались
до реформы. Отрезки, где их успели произвести, возвращались. В Централь-
ной и Западной Беларуси за крестьянами признавались наделы, обозначен-
ные в инвентарях 30-х гг. XIX в. Это означало существенное увеличение их
размеров, например, в Минской губернии до 1/3. За крестьянами сохраня-
лось право на сервитутные угодья. Дворовые, освобождавшиеся ранее без
земли, получали 3-х-десятинные наделы. В пользу крестьян обращались кон-
фискованные земли повстанцев-шляхтичей.
Очень важным обстоятельством, о котором, как правило, забывают упо-
минать в учебной литературе, было размежевание крестьянских земель от по-
мещичьих. Был ликвидирован бич российского землепользования - череспо-
лосица. Если в России при проведении размежеваний лучшие земли отходили
в пользу помещиков, то в Беларуси, где землемерные работы вели сочувство-
вавшие крестьянам военные топографы, дело обстояло иным образом. Здесь
нередко лучшие угодья отводились сельским обществам. Подобное межева-
ние заставляло помещиков заняться мелиорацией неудобных земель, что в ко-
нечном итоге содействовало интенсификации помещичьего хозяйства.
Хотя перечисленные уступки и не меняли социальной сущности реформы,
они все же значительно ускорили капиталистическое развитие белорусских
земель. Крепостнические белорусские губернии, находившиеся ко времени
реформы в глубоком кризисе, к началу XX в. характеризуются В.Лениным в
его классическом труде “Развитие капитализма в России” как губернии с пре-
обладанием капиталистической или смешанной хозяйственной системы. Этим
белорусские губернии отличались от российского черноземного центра, где
продолжала господствовать отработочная система. Характерно, что в Польше
крестьянам были предоставлены еще большие уступки, и капиталистическое
развитие здесь пошло еще быстрее. До революции 1905 г. на польских землях
практически не было аграрных волнений. Польские крестьяне были законо-
послушны и исправно служили в царской армии.
§ 5. Польское восстание 1863 г.
на белорусских землях
История польского январского восстания 1863 г. на белорусских землях
принадлежит к числу наиболее мифологизированных, тенденциозно искажа-
емых событий белорусского прошлого. Хотя это восстание происходило ис-
торически сравнительно недавно, уже в эпоху массовой прессы, электричес-
128
кого телеграфа и железных дорог, трудно назвать еще одно такое событие,
при освещении которого так откровенно попирались бы бесспорные факты и
подменялись грубыми бездоказательными домыслами.
На сегодняшний день архивы сохранили огромный документальный ма-
териал. Поименно известны едва ли не все участники событий. Многие из
участников противоборствующих сторон оставили подробные мемуарные
свидетельства, допускающие всестороннюю проверку на достоверность.
Только фундаментальное российско-польское издание “Восстание 1863 г.
Материалы и документы”, опубликованное в 1961 - 1994 гг., составило
тридцать объемистых томов. И все же в науке продолжает господствовать
миф. Это не случайно. К событиям польского восстания 1863 г. возводит
свою родословную рожденный в конце XIX - начале XX вв. белорусский
национал-экстремизм, от колыбели своей подменявший историю нацио-
нальным мифом. Искажается сама суть происходивших событий. Назовем
только самые принципиально важные домыслы.
Во-первых, польское шляхетское восстание 1863 г. на белорусских зем-
лях трактуется как национально-освободительное движение белорусского
народа против российского владычества. В то же время реально для бело-
русского крестьянства был типичен наивный монархизм. У крестьян абсо-
лютно отсутствовали антироссийские настроения и доминировало тяготе-
ние к России.
Во-вторых, поскольку шляхетский характер восстания был совершенно
очевиден любому наблюдателю событий, утверждается, что польские поме-
щики Беларуси и полонизированная шляхта являлись подлинными предста-
вителями национальных интересов белорусского народа. Аргументы в за-
щиту такого довода сводятся к изучению родословных корней этих групп
населения, предки которых действительно были некогда белорусами (или
точнее, по терминологии эпохи средневековья - “русинами”) и православ-
ными по религии.
При этом абсолютно игнорируется их религиозное ренегатство, их соб-
ственная самоидентификация. Шляхтичи практически поголовно считали
себя по национальности поляками, принадлежали к польской культуре и род-
ным языком считали польский язык. Некоторые из них, преимущественно в
Восточной Беларуси, еще помнили свое происхождение, но относили себя
безусловно к польской нации. В ходу была латинская фраза: gente Rusus
albus, natione Polonus (по происхождению белорус, по национальности же
поляк). “Беларусь они воспринимали не иначе как польскую провинцию”, -
писал крупнейший знаток белорусского вопроса В.Турук1.
В-третьих, поскольку подавляющее большинство белорусского народа
было крестьянами, пытаются доказать, что восстание поддерживалось ими и * 9
1 Турук В. Белорусское движение - М., 1921.
9 История Беларуси. Ч. 1
129
выражало их интересы. Увы, факты говорят об обратном. Те “крестьяне”,
преимущественно в Гродненской губернии, которые действительно оказа-
лись замешанными в восстании на самом деле были не прошедшими “разбо-
ра” и записанными в государственные крестьяне шляхтичами или помещичь-
ей прислугой. По отношению к повстанцам наблюдалась массовая враждеб-
ность крестьян. Повстанцы выражали сословно-корыстные интересы
польской шляхты, и крестьяне ощущали это буквально на генетическом уров-
не. Веками накопленная ненависть к польскому пану в полной мере выража-
лась при подавлении восстания.
К числу мифов относится утверждение о защите повстанцами крестьян
от жестоких помещиков. В пропагандистской литературе повстанцев можно
встретить угрозы в адрес жестоких помещиков, но на деле неизвестно ни
одного достоверного случая осуществления подобных угроз. В то же время
расправы повстанческих отрядов над крестьянами и православным духо-
венством носили массовый характер. Называть события 1863 г. “крестьянс-
ким восстанием” - значит грубо фальсифицировать историю.
Все руководители восстания, независимо от их социальных позиций и
степени политического радикализма, были едины в стремлении восстано-
вить Речь Посполитую в границах 1772 г. При этом даже самые радикаль-
ные из них не допускали и мысли о самоопределении непольских территорий,
в том числе этнографически неславянской Литвы. Одни видели возрожден-
ную Польшу унитарным государством в духе Конституции 3 мая 1791г.
Другие стремились восстановить ее историческое деление на Корону и Лит-
ву, но все руководители восстания мыслили ее как единую Польшу с польской
культурой и языком.
Едва ли не самый радикальный из польских революционеров, офицер рос-
сийского генерального штаба, друг Н.Чернышевского и Т.Шевченко, Зиг-
мунд Сераковский, будучи родом с Украины, в известной записке “Вопрос
польский” на имя военного министра Д .Милютина утверждал, что восточные
окраины Польши, Правобережная Украина и Беларусь, если некогда, в древ-
ности, и были русскими, то уже много веков, как нераздельно слились с ос-
тальной Польшей. Все, что здесь может думать - думает по-польски, и все кто
могут писать - пишут по-польски. Поэтому Россия во имя мира с польским
народом должна добровольно покинуть эти территории, включая Киев.
Волеизъявление украинского и белорусского крестьянства, как не дума-
ющего и не пишущего по-польски, видимо, польскими революционерами со-
вершенно игнорировались. Характерно, что при общей ненависти к россий-
скому царизму на этом пункте польские революционеры решительно разош-
лись с русскими. А.Герцен требовал, чтобы у самого населения спорных тер-
риторий спросили: хотят они быть с Россией, с Польшей или сами по себе.
Исходя из ответа, надо и поступать. Но поляки даже слышать об этом не
130
желали. И это было не просто заблуждение. Настоящее положение дел им
было отлично известно1.
В конце 1859 г. Кужина, близкий сторонник знаменитого польского шо-
виниста Мераславского, писал, что необходимо скорее поднять восстание
до решения крестьянского вопроса в Литве (имеется в виду историческая
Литва - Великое княжество) и на Украине. Иначе эти области будут потеря-
ны для Польши. Иллюзий относительно тяготения украинских и белорус-
ских крестьян к Польше не было ни у “белых”, больше уповавших на по-
мощь западных держав, недавно вышедших победителями из Крымской вой-
ны, ни у “красных”, надеявшихся на успех шляхетского восстания. Ни те, ни
другие не были готовы пойти на глубокие социальные преобразования, ко-
торые существенно превосходили бы уступки, сделанные царским прави-
тельством. Поэтому народ даже в этнографической Польше не пошел за
ними. Националистическая и сословная ограниченность предопределила
неизбежное поражение восстания.
В идеологии восстания противоречиво переплетались прогрессивный
протест против национального угнетения польского народа, против отжи-
вавших феодальных отношений, с реакционными устремлениями к подавле-
нию непольских национальностей, желанием возобновить иноземное господ-
ство на непольских территориях. Если бы шляхетские революционеры боро-
лись просто за возрождение польской национальной государственности, то
им было бы обеспечено сочувствие широкой европейской и российской об-
щественности. Но они стремились восстановить Речь Посполитую в грани-
цах 1772 г., в которой польская шляхта продолжала бы господствовать на
непольских землях. Самоопределения национальных меньшинств не предус-
матривал ни один из вариантов устройства будущего государства. Такие
претензии сочувствия не вызывали, скорее имели обратный эффект.
Эпоха 60-х гг. XIX в. вошла в историю общественного движения как “эпо-
ха прокламаций”. В огромном количестве появлялись пропагандистские лис-
товки и даже нумерованные серии листовок. Наибольшую известность в Рос-
сии получил “Великорус”, три номера которого вышли подпольно в 1861 г. и
были перепечатаны за границей А.Герценом. Этой формой пропаганды широ-
ко воспользовались и польские заговорщики.
Новым явлением была попытка использовать для пропаганды польских
идей живые литовские и белорусские говоры, на которые стали переводить-
ся польские оригиналы разнообразных “бесед” и “гуторок”. Хотя польские
этнографы, в частности Адам Киркор, утверждали, что “крестьяне в Литве
говорят польским языком, так называемым белорусским наречием”, практи-
ка быстро показала, что за пределами самого примитивного бытового обще-
1 Польско-русские революционные связи. - М., 1963.
131
ния польский язык белорусскому крестьянину непонятен. Белорусская речь
была восточнославянской и ближе к русскому языку, чем к польскому. По-
лучалось, что с пропагандистскими материалами на русском языке к бело-
русскому мужику идти было можно, а на польском - нет. Это и принудило
шляхетских революционеров заняться переводами. „
Никакой культурной программы возрождения белорусского и даже ли-
товского языка у шляхетских революционеров источники не обнаруживают.
Речь шла только о прагматических пропагандистских целях. С этим эпизодом
связан еще один миф - о первой белорусской газете “Мужыцкая прауда”. Так
характеризуют серию нумерованных прокламаций-листовок, набранных
польской латинкой на местном гродненском белорусском диалекте на одной
стороне восьмушки листа бумаги, объединенных общим заголовком “Мужыц-
кая прауда” и общей подписью “Яська, гаспадар з-пад Вшьш”.
С июня - начала июля 1862 г. по декабрь 1862 г. вышло шесть номеров.
Затем с большим отрывом, летом 1863 г. увидел свет седьмой и последний
номер. Принципиально эти прокламации ничем не отличаются от подобных
им серий “Гутарю старога дзеда” и “Гутарю двух суседзяу”. “Гутарю двух
суседзяу” являлись самой распространенной серией, известной в польском
оригинале, а также в литовских и белорусских переводах. Все это были ти-
пичные серии прокламаций, не имевшие признаков, характеризующих газе-
ту как сложносоставное периодическое издание. Тексты сочинялись по-
польски. Затем переводились на местный белорусский говор и печатались в
типографии, спрятанной в Беловежской пуще, где в то время служил лесни-
чим Валерий Врублевский, один из установленных авторов листовок. Кро-
ме В.Врублевского в издании, по косвенным признакам, принимали участие
Викентий Калиновский, Феликс Рожанский и Станислав Сонгин.
Листовки предназначались для чтения вслух пропагандистами, т.к. чис-
ло грамотных крестьян было очень незначительным. Все эти пропагандистс-
кие тексты были крайне однообразны и основаны на примитивной идеализа-
ции истории Речи Посполитой, изображаемой земным раем. В листовках да-
вались заведомо неисполнимые демагогические обещания уравнять кресть-
ян с панами в случае успеха восстания. Авторы откровенно стремились воз-
будить ненависть ко всему русскому, утверждали, что только изгнание “мос-
калей” может обеспечить счастливую жизнь народу. Особенно характерен
шестой номер, в котором доказывается, что истинной верой является только
католицизм и униатство во главе с папой Римским и проклинается правосла-
вие, которое “губит перед Богом навеки”.
Несмотря на отражение в текстах прокламаций некоторых типичных для
общественного движения 60-х гг. XIX в. общедемократических призывов,
такая шовинистическая антирусская и прокатолическая пропаганда шла в
разрез с коренными национальными интересами белорусского народа. Не-
132
мудрено, что успеха она не имела и, в целом, была встречена крестьянством
враждебно, как происки польских панов. Характерно, что в ходе подавле-
ния мятежа, российские власти также прибегали к созданию пропагандистс-
ких материалов на местных языках. Эти издания пользовались большим ус-
пехом, чем польские прокламации. К сожалению, этот пласт источников ос-
тается совершенно неизученным. В неприятии его сходились и националис-
ты, и коммунисты.
С мифом о “белорусском характере” восстания связана мифологизация
некоторых его руководителей на территории Литвы и Беларуси, в частно-
сти, фигуры Викентия Калиновского. Миф переименовал его в “Кастуся”,
хотя в действительности своим вторым именем “Константин” Викентий Ка-
линовский ни в официальной документации, ни в частной переписке никогда
не пользовался. В.Калиновский был сторонником возрождения федерации
Короны и Великого княжества, и относил себя к “литвинам”. По этнической
самоидентификации он был безусловным поляком, и нигде никогда не назы-
вал себя белорусом. Впрочем, и по происхождению Калиновские были, как
установила сенатская комиссия, признавшая шляхетство семьи Калиновс-
ких, выходцами из коренной польской Мазовии. В данном случае мифологи-
заторы предпочитают закрывать глаза на столь излюбленные ими “этничес-
кие корни”. Никаких объективных оснований превращать В.Калиновского
в “национального героя белорусского народа” не существует. Это типич-
ный национал-экстремистский миф.
В свете трагического опыта XX ст. давно пора отказаться от многих
стереотипов традиционной историографии, от черно-белой оценки истори-
ческих событий, в которой все, что в XIX в. исходило от власти однозначно
трактовалось как реакционное, а все направленное против власти - как
революционное, прогрессивное. При таком понимании событий все положи-
тельное со стороны государства мыслилось как уступка, насильственно выр-
ванная революционерами. В подобной интерпретации нередко утрачивалась
грань между революционным протестом и обыкновенной уголовщиной, про-
сто своекорыстными противоправными действиями отдельных лиц и групп,
лишь прикрывавшихся революционными лозунгами. Об этом особенно сле-
дует помнить, когда речь идет о столь неоднозначных событиях как польское
восстание 1863 г.
Власть не только подавляла и усмиряла. Она умиротворяла, устраива-
ла, стремилась усовершенствовать управление. Знаменитый генерал М.Му-
равьев был не только “вешатель”, но и талантливый администратор и орга-
низатор. Внесенные по его инициативе изменения в ход крестьянской рефор-
мы на белорусских землях заметно улучшили положение белорусских крес-
тьян по сравнению с центральными русскими губерниями и содействовали
ускорению буржуазного развития края.
133
С другой стороны, повстанцы далеко не всегда выступали эталоном нрав-
ственности. Да, были примеры самоотверженности и мужества, но были и
своекорыстные интриги, предательство и коварство. Восстание началось с
внезапного нападения на мирно спящих в казармах солдат. Убивали разде-
тых безоружных людей, ни в чем неповинных крестьянских парней, в том
числе и уроженцев польских губерний. Стоит ли удивляться, что затем эти
солдаты были так беспощадны к повстанцам?
Стремясь обратить общественное мнение Европы против России, повстан-
цы не останавливались ни перед какой клеветой и ложью, доходили до пропа-
ганды расовой ненависти. Политически ангажированной была позиция польско-
го костела. Божьи храмы превращались в пропагандистские и заговорщицкие
центры, склады оружия и подрывной литературы. В политические демонстра-
ции вовлекались несовершеннолетние. Повстанцы сеяли в душах людей нетер-
пимость и ненависть, разжигали террор. Все это трудно назвать нравственным.
Невольно вспоминается иезуитское “цель оправдывает средства”.
Жизнь сложнее любых схем. Помимо субъективных устремлений отдель-
ных лиц и групп существуют объективные интересы государства и обще-
ства. Государственный интерес России не мог допустить превращения
Польши в плацдарм для антирусской политики, в открытые ворота для вне-
шних вторжений, как это уже неоднократно случалось в истории. России в
будущем предстояло примириться с национальной Польшей, но с Речью По-
сполитой она примириться не могла.
Что же касается Беларуси, то в 1863 г. самостоятельным субъектом по-
литики она еще не выступала. Для российского правительства она была За-
падной Россией, отличавшейся от Центральной только польским землевла-
дением, влиянием католицизма и еврейской чертой оседлости. Так воспри-
нимала ее и сама местная интеллигенция православной ориентации, состав-
лявшая течение “западнорусизма”. Для той Польши, которую мечтали воз-
родить мятежники, Беларусь была “кресами всходними”, восточными окра-
инами. Для православного белорусского народа места в этой Польше вооб-
ще не предусматривалось.
Так уж распорядилась история, что возродиться как этнос и как нация
Беларусь смогла только в государственном союзе с Россией. Никакой альтер-
нативы этому не существовало, и народ ощущал это на подсознательном уров-
не. Устремления польских повстанцев и национальные интересы белорусско-
го народа решительно расходились. Впрочем, и с долгосрочными национальны-
ми интересами самого польского народа цели мятежников также не имели ни-
чего общего. Их попытки возродить Речь Посполитую были историческим
тупиком. Они олицетворяли реакционную, изжившую себя идею “великой
Польши от моря до моря”, и были заведомо обречены на поражение.
134
Глава V
БЕЛОРУССКИЕ ЗЕМЛИ В СОСТАВЕ
РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ
В ПОРЕФОРМЕННЫЙ ПЕРИОД
(1861-1917 гг.)
§ 1. Социально-экономическое развитие
белорусских земель в пореформенное время
За крестьянской реформой 1861 г. последовали реформы государствен-
ного управления, судебная, военная, городского и земского самоуправле-
ния, народного образования и ряд других, открывших возможность для бур-
жуазного развития страны. Белорусские губернии, будучи органичной со-
ставной частью российской метрополии, развивались в том же русле, что и
великорусский центр. Утверждения о некоем колониальном статусе бело-
русских губерний надуманы и не подтверждаются источниками.
Особенности белорусских губерний в глазах правительства обусловли-
вались оппозиционностью и государственной неблагонадежностью польско-
го земельного дворянства. В националистической историографии упорно
муссируется мысль о белорусской принадлежности местных польских поме-
щиков, которых предпочитают именовать “белорусскими”. Это явная исто-
рическая передержка, сознательное смешение географического и этническо-
го факторов. Местные помещики не отделяли себя от дворянства Польши,
Литвы и Украины, но решительно противопоставляли местному православ-
ному крестьянству. Исповедуя католицизм, они занимали активные польско-
националистические позиции. Случаи участия помещиков в белорусском
национальном движении были единичны и носили при этом политически-спе-
кулятивный характер.
Государственная система Российской империи была сословно-дворянс-
кой. Дворянство составляло основную социальную базу царизма. Поэтому
руками дворянства осуществлялись буржуазные реформы. Самодержавие
настороженно и с недоверием относилось к буржуазии. Слабая, эгоистичная
и малокультурная в основной своей массе русская буржуазия объективно не
могла в 60 - 70-е гг. XIX в. быть надежной опорой власти. В таких условиях
политическая оппозиция польского дворянства была для властей немалой
головной болью. Это тормозило проведение реформ в западных губерниях.
135
Проведение земской реформы вообще было отложено и началось только
после революции 1905-1907 гг., в 1911 г., но так и осталось незавершенным.
С опозданием, в 1872 г. началась судебная реформа. При ее осуществлении
были допущены отступления от прогрессивных принципов Устава 1864 г.
В центральных губерниях России судебная реформа являлась наиболее
последовательной из всех буржуазных реформ XIX в. Она была основана на
принципах отделения суда от администрации, равенства всех перед зако-
ном, гласности и состязательности судебного процесса, несменяемости су-
дей и судебных следователей, создании суда присяжных заседателей и ин-
ститута присяжных поверенных - адвокатов. Вводилось два вида судов:
мировой и коронный.
Мировой суд упрощенно решал несложные дела. Каждый уезд и город
подразделялся на мировые участки. Мировые судьи избирались уездными зем-
скими собраниями, в столицах - Городскими думами. Коронный суд состоял
из окружных судов первой инстанции и судебной палаты. В каждой губернии
создавалось от 1 до 3 окружных судов. Судебные округа во главе с судебной
палатой объединяли несколько губерний. В Сенате были созданы кассацион-
ные департаменты. Все это создавало достаточно стройную правовую систе-
му, стоявшую на уровне европейской юридической мысли того времени.
В белорусских губерниях ввиду отсутствия земств мировые судьи не изби-
рались, а назначались министром юстиции из числа благонадежных помещи-
ков. Суды присяжных были созданы в западных губерниях только в 1882 г.
Списки присяжных заседателей утверждались властями. Окружные суды Мин-
ской, Гродненской и Виленской губерний подчинялись Виленской судебной па-
лате, Могилевская губерния относилась к Киевской, а Витебская - к Петербур-
гской судебным палатам. Недоверие властей к польским помещикам прояви-
лось также в том, что институт земских начальников, появившийся в русской
деревне в 1889 г. для контроля за крестьянским самоуправлением, в Беларуси (в
Витебской, Могилевскойи Минской губерниях) стал вводиться толькос 1900г.
На общих основаниях в белорусских губерниях были проведены воен-
ная и школьная реформы. В соответствии с военной реформой была введена
всесословная воинская повинность для мужчин. Территория страны разде-
лялась на военные округа. В них осуществлялась мобилизация вооруженных
сил. Призыву на действительную военную службу подлежали все здоровые
мужчины, достигшие 20 лет и не имевшие законного права на льготу. Срок
службы в сухопутных войсках устанавливался 6 лет, на флоте - 7 лет. Флот
укомплектовывался почти исключительно восточными славянами, русски-
ми - так по официальной терминологии обозначались великорусы, мало-
русы и белорусы. Для лиц, имевших образование, предусматривалось
сокращение сроков службы: для имевших высшее образование до 6 мес.,
среднее - до 1,5 лет, окончивших городские училища - до 3 лет, начальные
136
школы - до 4 лет. Это стимулировало призывников к получению образова-
ния. Расширялось комплектование военных училищ за счет недворянской
молодежи. В результате в России утвердились буржуазные принципы форми-
рования вооруженных сил.
Школьная реформа предусматривала учреждение сети всесословных
гимназий классического и реального типа. В классических гимназиях ориен-
тация была преимущественно на гуманитарное образование, в реальных гим-
назиях, позднее переименованных в реальные училища, - на естественнона-
учное. Расширялась сеть начальных школ. С конца 50-х гг. XIX в. стали от-
крывать женские гимназии. Их учебная программа была более ограниченной по
сравнению с мужской. Как говорилось в “Положении” от 10 мая 1860 г., про-
грамма женских гимназий ставила целью обучение обязанностям “будущей суп-
руги и матери семейства”. В 1878 г. был открыт первый женский университет
в России - Бестужевские курсы.
Политическая оппозиционность польского дворянства тормозила разви-
тие образовательных учреждений на территории Беларуси. Единственное
высшее учебное заведение - Горы-Горецкий земледельческий институт, от-
крытый в 1848 г., уже в 1864 г. был закрыт из-за участия студентов-шляхти-
чей в польском восстании 1863 г. Все попытки возродить в крае высшее
образование до революции так и остались на стадии проектов.
В этих условиях особое значение приобрела система учительских семи-
нарий с 3-4-летним курсом обучения, готовивших учителей народной шко-
лы. Семинарии комплектовались из лиц православного вероисповедания,
успешно окончивших двухклассные народные училища. В 1864 г. была от-
крыта первая учительская семинария в Молодечно, и к 1917 г. их число
достигло 10. Семинарии были открыты в Несвиже, Полоцке, Свислочи, Орше,
Бобруйске, Борисове, Гомеле, Ново-Вильне, Рогачеве. Постановка учебно-
го процесса в учительских семинариях находилась на хорошем уровне, и эти
учебные заведения способствовали развитию народного образования в Бе-
ларуси. Из их стен вышло немало известных культурных деятелей, в том
числе будущий народный поэт республики К.Мицкевич - Якуб Колас.
Характеризуя экономичное развитие пореформенной Беларуси, можно
констатировать: ее территория оставалась аграрным краем с господством
крупного помещичьего землевладения. В руках помещиков находилось около
половины всей земли. 9/10 ее площади было сосредоточено в имениях превы-
шавших 500 дес. Ко времени революции 1905-1907 гг. дворяне европейской
части России потеряли 27,2% своих земель, а в Беларуси - только 10,8%.
Большинство польских помещиков Беларуси вело крупное предпринима-
тельское хозяйство с применением наемного труда батраков. Использовались
сортовые семена, высокопородный скот и передовая по тому времени сельхоз-
техника. Во всех крупных имениях традиционно имелись винокурни-бровары
137
для производства картофельного спирта. Отходы от винокурения шли на от-
корм скота. Только в Минской губернии винокурение давало до 70% общей
стоимости всей промышленной продукции. В целом же западные губернии в
70-х гг. выработали около половины картофельного спирта, полученного во
всех 50-ти губерниях Европейской России. „
Наряду с винокурнями во многих имениях имелись другие предприятия: пи-
воваренные, крахмальные, мельницы, лесопилки, кирпичные, смолокуренные и
др. Интенсивно развивалось мясо-молочное животноводство. Мясные и молоч-
ные продукты поставлялись в Петербург, Москву, Варшаву, Ригу, другие го-
рода промышленного центра, а также за границу. В 1900 г. из Беларуси было
отправлено 385 тыс. пудов молочных продуктов и 310 тыс. пудов мяса и битой
птицы. По темпам роста посевов кормовых трав, по технической оснащенности
владельческих хозяйств Беларусь в начале XX в. уступала только Прибалтике
и Южной Украине. Устойчиво росла урожайность основных культур.
Однако нельзя забывать, что такие успехи достигались за счет умноже-
ния нищеты основной массы населения. Противостояние угнетенного земель-
ной недостаточностью белорусского крестьянина и польского помещика-
латифундиста было самым огромным противоречием в крае, во многом обус-
лавливавшим все остальные противоречия. К тому же оно дополнялось на-
циональной, этнокультурной и религиозной рознью. Это не было обычное
для любой аграрной страны, выходящей из феодальной системы, противо-
стояние белорусского крестьянина и белорусского помещика, как пытается
представить националистическая историография. Это было противостояние
белорусского православного крестьянина и польского помещика-католика.
Польский помещик в массе своей был оппозиционен царской власти, бело-
русский крестьянин, тоже в массе, эту власть поддерживал. Для стоящих на
позициях польской шляхты националистов колонизатором была российская
администрация, для белорусского мужика таким колонизатором выступал
польский пан. Объективным интересом молодой белорусской нации было
государственное единство с Россией, но этого никак не желало польское
дворянство. Отсюда и возникало непримиримое противоречие.
Изменения, внесенные в условия крестьянской реформы в белорусских
губерниях после подавления восстания 1863 г., заметно улучшили положе-
ние белорусских крестьян по сравнению с крестьянами центральных губер-
ний. Это создало лучшие стартовые условия для развития буржуазных отно-
шений в белорусской деревне. Белорусский крестьянин вышел из крепостно-
го состояния лучше обеспеченным землей и отмежеванным от помещика.
Положительное влияние на крестьянское хозяйство имело также право на
пастбищные сервитуты, но в дальнейшем именно они стали основным пово-
дом столкновения крестьянских и помещичьих интересов.
Сервитутные угодья признавались собственностью помещиков, и крестья-
не могли пользоваться ими лишь до тех пор пока их состояние не менялось. В
138
случае мелиорации помещиком этих земель крестьянские права утрачивались.
Лишенные пастбищных угодий крестьяне оказывались часто в безвыходном
положении. Единой практики разрешения подобных споров не существовало.
В одних случаях суды принимали решения о разделе спорных угодий между
помещиками и крестьянскими обществами, в других случаях сервитутные уго-
дья присуждали целиком одной из сторон, чаще всего помещику. Все зависело
от юридической изворотливости и денежных затрат тяжущихся, а потому без
дополнительных комментариев ясно, на чьей стороне было преимущество. Если
в центральных губерниях России болевой точкой крестьянско-помещичьих
отношений были “отрезки”, то в западных - сервитуты.
Развитие буржуазных отношений в деревне сопровождалось быстрым
социальным расслоением крестьянства. В Беларуси эти процессы опережа-
ли центральную Россию. К началу 1900-х гг. беднота, вынужденная посто-
янно продавать свою рабочую силу, составляла в Беларуси примерно 61%,
среднее крестьянство - 29%, и так называемое кулачество, работавшее на
рынок - около 10%, что почти вдвое превышало среднероссийский показа-
тель. В хозяйствах зажиточных крестьян вводились многопольные севоо-
бороты, сортовые семена, породистый скот, применялись искусственные
удобрения и конные сельхозмашины. Высокой норме накопления в таких
хозяйствах содействовал традиционно низкий уровень личного потребле-
ния. Даже в зажиточных семьях не пекли хлеба из чистой муки, без примеси
картофеля и других суррогатов, повседневный рацион отличался поражав-
шей уроженцев других мест скудостью. Каждый лишний рубль стремились
вложить в хозяйство.
Этим, кстати, во многом объяснялась высокая приживаемость белорус-
ских переселенцев в Сибири, куда они отправлялись благодаря столыпинской
аграрной реформе рубежа XIX - XX вв. Если большая часть переселенцев из
центральных губерний возвращалась назад разоренной и озлобленной, то с
белорусами этого почти не случалось, хотя собственным хозяйством сразу
обзавестись удавалось далеко не всем. Дело не только в традиционном трудо-
любии и долготерпении белоруса, но и в разительной разнице уровня жизни в
Сибири и Беларуси. Рацион сибирского наемного батрака был несравним с
тем, что позволял себе и своей семье белорусский “кулак”, евший мясо лишь
по большим праздникам. Только за пять лет (1895-1900 гг.) из белорусских
губерний в Сибирь переселилось более 100 тыс. крестьян, из которых 3/5 были
из Восточной Беларуси. Практически все они остались на новых местах.
В конце XIX в. в “верноподданном докладе” императору Николаю II ви-
тебский губернатор, ходатайствуя о списании с крестьян губернии недоимок,
так мотивировал свою просьбу: исчерпаны все меры воздействия на неиму-
щих крестьян. Острога крестьянин не боится. Там кормят хлебом, которого он
у себя дома не видит и по праздникам. Ссылка в Сибирь его тем более не
139
страшит. Он готов туда переселиться добровольно. Остается только порка, но
и к ней, меланхолично заметил губернатор, он уже, кажется, притерпелся.
Император внял, и недоимки списали.
Основная масса крестьян задыхалась от малоземелья, была задавлена
всевозможными платежами и повинностями. Оба полюса деревни - зажиточ-
ное меньшинство и нищее большинство, с одинаковой ненавистью смотрели
на помещичьи латифундии, которые воспринимались как вопиющая неспра-
ведливость. Говоря словами американского писателя Джона Стейнбека, зре-
ли гроздья гнева... Взрыв грянул в 1905 г. События в Беларуси нерасторжи-
мо вплелись в общий поток общероссийских событий и не могут быть осмыс-
лены вне этого общего контекста.
Важной предпосылкой развития капитализма стало развитие транспорт-
ной системы, прежде всего железных дорог. Выгодное географическое поло-
жение Беларуси на пересечении основных транспортных потоков с Запада
на Восток и с Севера на Юг Европейской России содействовало железнодо-
рожному строительству. К концу XIX в. были построены Либаво-Роменс-
кая, Риго-Орловская, Петербургско-Варшавская, Московско-Брестская и
Полесская железные дороги - всего до 2,8 тыс. верст. Для железнодорожно-
го строительства привлекался как казенный, так и частный капитал, с после-
дующим выкупом частных дорог в казну. По густоте железнодорожной сети
белорусские губернии вышли на одно из первых мест среди других районов
страны. Во многом железнодорожное строительство определялось военно-
стратегическими целями, но в любом случае оно ощутимо содействовало
развитию внутреннего рынка, стимулировало все отрасли народного хозяй-
ства края.
Промышленное развитие белорусских губерний имело ряд характерных
особенностей, отличавших их от остальной России. Во-первых, самые разви-
тые отрасли белорусских губерний - переработка сельхозпродуктов и лесома-
териалов, были представлены главным образом помещичьими вотчинными
предприятиями. Они монополизировали эти отрасли в своих интересах.
Во-вторых, белорусский город и местечко находились под прессом ев-
рейской черты оседлости. Евреи составляли более 70% всего городского
населения Беларуси и около 60% всей буржуазии края. Городская промыш-
ленность, в которой преобладали мелкие предприятия полукустарного типа,
и преобладающая часть торговых предприятий находились в руках еврейс-
кого капитала.
К концу XIX в. стали открываться крупные предприятия общероссийс-
кого и даже общеевропейского масштаба. К их числу относились табачная
фабрика братьев Шерешевских в Гродно (1400 рабочих), льнопрядильная
фабрика “Двина” в Витебске (1100 рабочих), бумажная фабрика в Добру-
ше (900 рабочих), спичечные фабрики в Борисове (759 рабочих), Мозыре
140
(616 рабочих), Пинске (590 рабочих). Но в целом в Беларуси предприятий
с количеством работающих более 500 человек было только 1,1% от их об-
щего числа (в России - 3,5%). Средний размер предприятий в Беларуси был
в 2,3 раза меньше, чем по России в целом. Тем не менее, росло число акци-
онерных компаний, развивалась банковская сеть.
Черта оседлости сдерживала рост белорусских городов, создавала ис-
кусственное скопление еврейского населения, вследствие чего основные
потоки крестьянского отходничества направлялись за пределы края, в горо-
да России, Украины и Прибалтики. В то же время эти постыдные средневе-
ковые ограничения, как ни парадоксально, были выгодны верхушке еврей-
ской буржуазии. Они создавали для нее привилегированное положение и
целиком отдавали в ее руки судьбы еврейской бедноты. В начале XX в. имен-
но еврейские воротилы проваливали попытки либеральных кругов положить
конец этому пережитку.
Еврейские националистические организации приобрели в крае значи-
тельное влияние. Они были сравнимы с польско-националистическим движе-
нием и далеко превосходили влияние возникших к концу XIX в. белорусских
националистических кружков. В формирующихся основных классах буржу-
азного общества Беларуси собственно белорусы были в меньшинстве. Бело-
русская буржуазия была представлена преимущественно сельским кулаче-
ством, а пролетариат - батрачеством. Белорусская буржуазия противостоя-
ла не столько российской власти, сколько польскому пану и еврейскому куп-
цу, и не выделяла себя из общероссийского общественного потока. Земель-
ный вопрос абсолютно доминировал в ее устремлениях. Она разделяла чая-
ния и все иллюзии российского крестьянства. Этим определялась слабость
белорусского национального движения, которое изначально носило мелко-
интеллигентский характер и оказалось связано со шляхетской ренегатской
средой, этнокультурно и конфессионально противостоявшей большинству
белорусского населения.
В целом, к началу XX в. белорусские земли представляли собой аграр-
но-промышленный регион, неразрывно связанный со всей экономической
системой Европейской России. По уровню и темпам развития белорусские
губернии не уступали сходным с ними по природно-климатическим условиям
великорусским губерниям, а в некоторых отношениях, например, в промыш-
ленной переработке сельхозпродуктов, лесоматериалов, развитию транспор-
тной сети, даже превосходили их. Законодательные ограничения по отноше-
нию к оппозиционным польским помещикам не меняют этой общей оценки и
не дают никаких реальных оснований говорить о некоем “колониальном
угнетении” Беларуси. “Колониальное положение” Беларуси в Российской
империи - один из националистических мифов, который должен быть изжит
нашей историографией.
141
§ 2. Становление белорусской нации.
Белорусская культура в XIX — начале XX в.
XIX век - время становления европейских наций. Вслед за первым эше-
лоном ведущих европейских народов в этот процесс стали втягиваться от-
ставшие по тем или иным причинам небольшие этносы, веками находившие-
ся в составе многонациональных феодальных монархий. Объединение Гер-
мании и Италии, в целом, завершило становление национальной структуры
старой Европы.
При всех издержках это были исторически неизбежные, глубоко про-
грессивные процессы. Не столь однозначной является оценка так называе-
мого “возрождения” малых народов. Далеко не во всех случаях они распо-
лагали хотя бы минимальными возможностями для полноценного экономи-
ческого, социального и культурного развития. У многих практически отсут-
ствовала традиция национальной государственности. Зато под крылом гос-
подствующих наций сформировалась амбициозная и корыстная национальная
элита “маленьких, но гордых” народов, никакими иными заслугами кроме
“национального достоинства” не обладавшая. Она всеми силами стреми-
лась управлять своим народом.
Любое проявление недовольства в национальных районах такая элита
стремилась выдать за “национально-освободительное движение” с целью
создания “собственного государства”, т.е. государства для нее. Говорили о
“возрождении”, но на деле речь шла о воплощении химер, о создании ново-
го, никогда доселе не бывшего. Великую европейскую трагедию они стре-
мились превратить в фарс. Поскольку никакой прочной опоры среди своих
народов “возрожденцы”, как правило, не имели, они с самого начала ориен-
тировались на внешние силы, заинтересованные в подрыве стабильности
многоциональных государств.
Почву для такого вмешательства можно найти всегда. Как в XIX в.,так
и в современном мире мононациональных по составу населения государств,
голубой мечты националистов, не существовало, не существует и не может
существовать. Любые “этнические чистки” завершаются восстановлением
полиэтнической структуры. Поэтому подстрекатели этнических конфлик-
тов в других государствах частенько оказываются в положении людей, си-
дящих в стеклянном доме и швыряющих камни. Они думают создать голов-
ную боль для других, а создают себе.
Мир многоплеменен и народы обречены на сожительство. Число го-
сударств всегда будет на порядок меньше, чем народов-этносов. Нельзя
признать прогрессивным любое стремление малого народа к государствен-
ному обособлению только на том основании, что у него имеются этничес-
кие отличия и претенденты на роль этнической элиты. Для такого рода
142
разрушительных потрясений должны быть очень серьезные исторические
обоснования. Напротив, сожительство в мощном федеративном государ-
стве в подавляющем большинстве случаев предпочтительнее для прогрес-
сивного развития малого народа, чем его обособление и превращение в
бессильную игрушку в чужих руках. Все значительные культурные дос-
тижения представителей малых народов совершались во время нахожде-
ния их в системах крупных государств.
Расчленение таких государств в XX в., во многом искусственное и инс-
пирированное извне, неизменно сопровождалось культурным упадком и про-
винциализацией малых народов. Обещанный националистами расцвет пос-
ле свержения “культурного гнета больших наций” не наступил нигде. Жал-
кое положение национальных культур в бывших советских республиках,
наступившее после развала Союза, лишняя тому иллюстрация. Поэтому объе-
динительные тенденции при всех их противоречиях с неизбежностью начина-
ют возобладать в современном мире.
В исторической науке не должно быть священных коров. Нельзя воспри-
нимать разного рода революционные движения как прогрессивные уже по
определению. За всевозможным экстремизмом стоял не только оправданный
протест против угнетения и несправедливости, но и своекорыстные цели от-
дельных групп и лиц, претензии в свою очередь давить и угнетать других.
Это очень отчетливо наблюдалось, например, в польском движении. В пра-
вительственной политике также всегда можно усмотреть, кроме подавления
и усмирения, стремление к обеспечению законности и общественной стабиль-
ности. Истина всегда конкретна. На обоих общественных полюсах были
благородные деятели, негодяи, а зачастую просто люди, которые в одних
ситуациях вели себя достойно, а в других - не лучшим образом. Звание рево-
люционера не страхует от подлости, эгоизма, предательства.
Положение Беларуси существенно отличалось от положения других наци-
ональных регионов России. Во-первых, белорусы, как и малорусы-украинцы,
не воспринимались в России инородцами. Их причисляли к титульной имперс-
кой русской нации. Во-вторых, присоединение белорусских земель восприни-
малось российским общественным мнением как “возвращение отторгнутого”,
а самим православным белорусским народом как самоопределение. Здесь не
проводилось плебисцитов, но вторжение Великой армии Наполеона, а затем
события польских шляхетских восстаний 1830 и 1863 гг. совершенно одно-
значно определили волеизъявление православных белорусов.
Национальным ограничениям в Беларуси подвергалась полонизирован-
ная шляхта с ее стремлением к возрождению Речи Посполитой. Но такого
возрождения не желали не только русские власти. Его категорически не же-
лал православный белорусский народ. Когда часть выходцев из полонизи-
рованной шляхты вспомнила свое происхождение и на волне общеевропейс-
143
кого “возрожденческого” движения обратилась к белорусской националь-
ной идее, то эта идея в их интерпретации обрела ярко выраженный антирус-
ский и антиправославный характер. В таком виде она не могла быть воспри-
нята как российской общественностью, официальными властями, так и са-
мим белорусским народом, увидевшим во всем этом лишь чуждую ему панс-
кую забаву. Впрочем, белорусскую национальную идею не воспринимала и
подавляющая часть самого шляхетского сословия, успевшего усвоить
польское этническое самосознание.
О сколько-нибудь последовательной политике российских властей по
отношению к Беларуси можно говорить только после ноябрьского польско-
го восстания 1830 г. Александр I, давший Царству Польскому конститу-
цию, сделал польского магната А.Чарторысского министром иностранных
дел Российской империи. А.Чарторысский стал негласным наместником царя
на литовско-белорусских и украинских землях и откровенно добивался пря-
мого присоединения их к Царству Польскому. Александр I был склонен к
далеко идущим уступкам Польше. Процессы полонизации Западного края
резко усилились. Это было одной из причин возмущения декабристов, кото-
рые лучше царя представляли себе обстановку в Западной Руси.
Восстание 1830 г. обнажило устремления польской шляхты и католичес-
кого костела в Беларуси. Это заставило российское правительство вспомнить
древнерусскую историю края и заняться изучением его современного положе-
ния. Тем же активно занялась польская интеллигенция, претендовавшая пред-
ставлять Беларусь перед остальным миром. За белорусскую душу началась
нешуточная борьба, а становление белорусской нации еще только начина-
лось. Характер происходивших процессов здесь далеко не определился.
Нация есть этническая общность индустриальной стадии развития обще-
ства. Поэтому для нее характерна соответствующая этой стадии социальная
структура населения, достаточная степень общности экономической жизни,
скрепляющая эту общность национальная культура и единый язык экономи-
ческого оборота. Нация практически всегда включает в себя и в той или
иной степени ассимилирует этнические меньшинства, которые живут единой
экономической и культурной жизнью с этническим большинством. Степень
ассимиляции может колебаться в широком диапазоне: от относительной изо-
ляции, подобной той в какой находилось в Беларуси еврейское местечко, до
почти полного слияния, что наблюдалось при инославянских включениях в
основной массив белорусского населения.
В западноевропейских языках термин “нация” обыкновенно употребля-
ется как синоним гражданского общества страны. С такой точки зрения,
скажем, во французскую нацию включаются все французские граждане не-
зависимо от их этнического и расового происхождения. При этом в обще-
ственном сознании понятия просто “француз” и “этнический француз” очень
144
различаются. В славянских языках акцент обычно переносится на этничес-
кую характеристику нации, хотя термин нередко употребляется и в западном
смысле гражданского общества. Отсутствие терминологической четкости в
употреблении этого понятия в русском языке нередко порождает недоразу-
мения. Говоря о белорусской нации мы будем разуметь гражданское обще-
ство, сформировавшееся на основе белорусского этноса.
К середине XIX ст. признаки, характеризующие нацию, в Беларуси су-
ществовали скорее в потенции, чем в наличии. Социальная структура обще-
ства носила феодальный характер и была глубоко деформирована. Помест-
ное дворянство по своей самоидентификации и по фактическому положению
находилось в польской культурной системе и было частью польского этноса.
На разных стадиях полонизации находилась мелкая шляхта. Она хотя и со-
храняла бытовой белорусский язык в его местных диалектных формах и бы-
товую культуру, близкую к культуре белорусского крестьянства, но также
имела преимущественно польское самосознание и отчаянно тянулась за
польским паном. Большинством этих людей белорусское своеобразие вос-
принималось как разновидность польского. Беларусь понималась ими как
польская провинция, а белорусская речь - как польская “гвара”.
Решающим этноразличительным признаком была принадлежность к рели-
гиозной конфессии: “русской” веры человек или “польской”. Такое деление не
было искусственно навязано церковниками, как представляется авторам ака-
демических “Нарысау псторьп Беларуа” (Мн., ч. 1,1994, с. 333). Это отвечало
вековым убеждениям населения - убеждениям живым и наблюдаемым еще се-
годня, в начале XXI века. Шляхтичи, получавшие образование в русских уни-
верситетах, состояли там в католических польских землячествах и в подавляю-
щем большинстве уходили затем в польскую национальность. Конфессиональ-
ный признак, независимо от личной религиозности, оказывался решающим.
Именно он закладывал матрицу этнокультурной идентификации.
Белорусский этнос как самостоятельный восточнославянский народ мог
выжить и существовать только на исконной православной матрице, общей с
великорусами и украинцами. В ходе истории речь шла не о том быть белору-
сам православными или католиками, как это трактуют националисты, отда-
вая предпочтение католицизму, а о том быть вообще белорусам или не быть.
Ведь даже ныне белорусское самосознание среди католического меньшинства
в составе белорусской нации возможно только благодаря существованию пра-
вославного большинства. В Польше белорусов-католиков практически нет.
Низы принудительно навязанной Западной Руси униатской церкви про-
должали ориентироваться на Восток и сумели, преодолевая страшное
католическое давление, сохранить восточнославянскую православную эт-
нокультурную матрицу. Но не без потерь. Процесс ее деградации уже в пер-
вой трети XIX в. дошел до опасных пределов. Над духовным единством
10 История Беларуси. Ч. I
145
белорусского народа нависла смертельная угроза. Вот почему сегодня вос-
принимаются как судьбоносные решения Полоцкого церковного собора
1839 г., расторгнувшего унию, а епископ Иосиф Семашко, вдохновитель
собора, относится к числу самых выдающихся деятелей белорусской исто-
рии. Хочется еще раз подчеркнуть: речь шла о духовном бытии народа., и
перед результатами этой акции совершенно несущественными представля-
ются отдельные административные злоупотребления, допущенные неради-
выми чиновниками. Они не могут идти ни в какое сравнение с кровавой
эпопеей насаждения унии в XVII - XVIII и даже еще в начале XIX вв. Недо-
бросовестным критикам всегда было свойственно подметить в глазу оппо-
нента малейшую соринку, не замечая бревна в собственном.
Белорусское крестьянство проявило поразительную стойкость в сохра-
нении своей веры, культуры и языка. Оно осталось самим собой и выжило в
нечеловечески трудных условиях, покинутое верхними социальными слоя-
ми, предавшими его и ушедшими в чужой этнос. Такова трагическая истина
белорусской истории. Не на католиков и православных раскололся бело-
русский этнос, а на белорусов и ренегатов-небелорусов. Белорусами оста-
лись белорусские мужики, православное духовенство и буквально единич-
ные дворянские роды. Только на этой основе могла сформироваться бело-
русская нация. Но в реальной жизни все складывалась намного сложнее.
Центрами национальной концентрации во всем мире выступали промыш-
ленные города. Они разрушали местную обособленность, перемалывали
местное своеобразие отдельных регионов, вырабатывали общенациональ-
ные нормы речевого общения и формировали разговорную форму националь-
ного литературного языка. Национальная стадия развития этноса - это преж-
де всего урбанистическая, городская стадия, в отличие от преимущественно
сельского феодального быта. Но белорусский город ко времени воссоедине-
ния белорусских земель с Россией утратил белорусский этнический харак-
тер. В составе городского населения преобладали евреи - до 70%, среди
купцов - до 85%. Они говорили на немецком диалекте - идише, городская
администрация функционировала на польском языке.
Литературный старобелорусский язык был вытеснен из обращения еще в
XVII в. В1696 г. его употребление было прямо запрещено специальным сеймо-
вым постановлением. К концу XVIII в. живых носителей этого языка уже прак-
тически не было. Древнерусская письменная традиция на белорусских землях
оказалась прерванной. Остатки языка дотлевали в причудливом смешении с
церковнославянским, новым русским и живыми народными говорами только
за церковной оградой. Вместе с тем начались первые попытки литературного
творчества на живых белорусских говорах. Поскольку не существовало ни
разработанной белорусской грамматики, ни единой нормализованной орфог-
рафической системы и давно была утрачена практика школьного обучения
146
по-белорусски, некогда существовавшая в братских школах, каждый автор
пытался на собственный лад передать особенности белорусского произноше-
ния. При таких попытках в зависимости от культурной ориентации использо-
валась графика и орфография русского или польского языка.
В XIX в. в белорусский город постепенно приходит русский язык, заме-
няя польский в качестве языка администрации, школы и местной прессы.
Близость русского языка к белорусскому содействовала его быстрому осво-
ению белорусами. Разговорный русский литературный язык в белорусском
городе столь же успешно “перемалывал” белорусские говоры как и, напри-
мер, близкие к ним южновеликорусские в городах самой России. Специфи-
ческий местный акцент преодолевался по мере роста образовательного и
культурного уровня городского населения. Русский язык воспринимался
белорусским крестьянином не как другой национальный язык, а как “город-
ской”, “книжный” язык образованных людей. Уже к середине XIX в. можно
говорить о развитии в Беларуси белорусско-русского двуязычия, которое
станет характерной чертой местной культурной ситуации.
При всей близости между собой живые белорусские говоры разных реги-
онов были достаточно различны. Не существовало четкой грани, отделяю-
щей белорусские говоры от смежных великорусских и украинских. Пригра-
ничные белорусские говоры были ближе к русскому или соответственно ук-
раинскому языку, чем к говорам центральной Беларуси, которые были наи-
более типичны для белорусского языка и впоследствии легли в основу его
новой литературной формы. Многие польские лингвисты вообще утвержда-
ют, что собственно белорусский язык не распространяется далее Березины в
центре Минской области.
Следует иметь ввиду, что литературная упорядоченная форма родно-
го языка по отношению к местным говорам сама выступает как другой
язык, требующий для освоения немалых усилий со стороны носителей го-
воров. При отсутствии семантического барьера, делающего невозмож-
ным или хотя бы существенно затрудняющим понимание при пользовании
в общении разными языками, простой человек на такие усилия никогда
не пойдет. Экономическая и культурная ситуация в крае объективно тре-
бовала овладения нормализованным русским языком, который вполне
успешно выполнял роль литературного языка по отношению к белорус-
ским говорам и был достаточно к ним близким. Это тормозило становле-
ние общенациональной литературной формы собственно белорусского
языка. Она оказывалась как бы избыточной.
Однако затормозить - не значит остановить естественный процесс. Фун-
кции родного этнического языка не сводятся только к обслуживанию эконо-
мики, социальной, политической и научной деятельности. Этнический язык
выступает как язык народной души, как уникальное средство художествен-
147
ного освоения мира, как этническое самоутверждение народа. Потенциаль-
но в самостоятельный язык может развиться любой оригинальный диалект,
но реально это происходит достаточно редко. Мало лингвистических потен-
ций, необходимо оригинальное этническое самосознание, которое должно
опираться на историческую традицию.
При всей близости к великорусам-русским и малорусам-украинцам бе-
лорусы сформировались в этнически самостоятельный народ. Они оконча-
тельно не разделились с русскими и украинцами. В сознании белорусов про-
должает жить чувство восточнославянской “русской” общности. Сами вос-
точные славяне, несмотря на нетерпимость местных националистов, продол-
жают составлять своеобразный этнический союз, и будет научно-коррект-
ным считать их частями триединого народа. Но следует исходить из непре-
ложных фактов: этот триединый народ состоит из трех равноправных час-
тей, кавдая из которых кроме общих восточнославянских особенностей зак-
лючает в себе и свое оригинально-этническое, свою культуру и язык, опира-
ющиеся на свою историческую традицию.
У белорусов в прошлом не было этнического государства, но была этни-
ческая история, трудная многовековая борьба за свою веру, культуру, язык,
просто за выживание на историческом сквозняке цивилизационного разлома
на востоке Европы, в условиях иноплеменного политического господства.
Народ выжил, сохранил себя, и его историческая память, до времени дре-
мавшая в архивах и библиотеках, мерцавшая в народных преданиях, долж-
на была ожить и актуализироваться.
Говоря о роли русского языка в этих процессах необходимо помнить, что
она отнюдь не сводилась только к торможению процесса становления ново-
го белорусского литературного языка. Русский язык объективно выступал в
роли модельного языка по отношению к молодому белорусскому. Именно на
него в первую очередь, вольно или невольно ориентировались новые бело-
русские писатели. Всякое отступление от этой линии, например, в сторону
польского языка, шло только во вред белорусскому языку, и в конечном
счете отторгалось им.
Естественный процесс становления белорусской нации оказался чрезвы-
чайно осложненным и искаженным вторжением в него чуждых Беларуси край-
не агрессивных политических сил. Беларусь оказалась яблоком раздора в
вековом российско-польском противостоянии. В это противостояние польские
шовинисты постарались втянуть все антироссийски настроенные европейс-
кие круги, всегда столь же высокомерно-несправедливые к России, сколь и
невежественные по отношению к ней. Не следует забывать, что русофобия
имеет очень давнюю историю в Европе.
Использование польскими шляхетскими революционерами живых белорус-
ских говоров для антироссийской политической пропаганды диктовалось ис-
148
ключительно прагматическими целями. Хотя шляхетские революционеры и твер-
дили, что белорусская речь не более чем разновидность польской, очень скоро
выяснилось, что белорусский мужик польской пропагандистской литературы
просто не понимает, а обратиться к русскому языку, который он понимал, не
позволял шляхетский гонор. Волей-неволей пришлось обратиться к языку “му-
жицкому”. При этом нарушалась вековая традиция восточнославянской кири-
ловской графики, белорусские тексты передавались польской латинкой.
Превращение живого белорусского языка в средство антироссийской и
прокатолической пропаганды встретило неприятие не только русских властей
и православной церкви, но и широких масс самого белорусского населения.
Такое использование белорусского языка придавало ему антибелорусский
характер, тем более, что обратившиеся к белорусскому языку представители
шляхты стремились свести его к некоему варианту провинциальной польской
речи. Вместо консолидации культурных сил края намечался их раскол на пра-
вославное большинство и католическое меньшинство, которое претендовало
на монопольное представительство в белорусской культуре.
Начиная с 80-х гг. XIX в. в среде мелкой католической шляхты, еще не
забывшей о своем происхождении, стали возникать белорусские националис-
тические кружки. Они сначала выдвигали требования культурной автономии,
но не встретив поддержки ни в собственной полонизированной среде, ни среди
народа, национальной проблемой никак не озабоченного и видевшего в них
панычей, “которые с жиру бесятся”, быстро радикализировались. Деятели
кружков пришли к убеждению, что для того чтобы “будить спящий народ”
хороши все средства и чем острее, тем лучше. Выходцы из польской шляхты
принимали участие в общероссийском народническом терроризме. Именно из
этой среды происходил Игнатий Гриневицкий, убивший Александра II.
Трагедией новорожденного белорусского национал-экстремистского
движения стало то, что оно изначально возникло в сектантской ренегатской
среде ополяченной шляхты, этнокультурно и конфессионально противосто-
явшей православному большинству белорусского народа. Это было мень-
шинство в меньшинстве, ибо большая часть польской шляхты относилась к
этим идеям в лучшем случае с насмешливым безразличием, а нередко и пря-
мо враждебно. В этой среде решительно преобладал польский национализм.
“Пробуждаться” равно не спешили ни православный белорусский мужик,
ни католик-шляхтич. Это относилось даже к ближайшим родственникам
новоявленных националистов: сын одного из родоначальников белорусско-
го движения, писателя Франтишка Богушевича слыл за ярого польского
шовиниста. Он предпочел уничтожить отцовский архив, чем передать его
единомышленникам покойного родителя.
Все это с самого начала определило узкосектантский, ограниченный
характер белорусского движения и его агрессивно-сепаратистскую направ-
149
ленность. Все зло видели прежде всего в “обрусении” белорусов, во влиянии
русской культуры, от которого и стремились всемерно оградить белорус-
скую культуру. Это были заведомо несбыточные устремления, т.к. нельзя
игнорировать фундаментальное своеобразие этнического самосознания бе-
лорусов - его дуалистический характер.
Узость социальной базы внутри страны заставляла искать союзников за
ее пределами, и очень скоро идеологи белорусского национал-сепаратистс-
кого движения оказались на положении клиентов внешних антироссийских
сил. Но несмотря ни на какие усилия, их идеи продолжали оставаться чужи-
ми для православного крестьянства, составлявшего подавляющее большин-
ство белорусского народа. Для мужиков националисты были польскими
шляхтичами-католиками, бунтующими против царской власти, которую
крестьяне идеализировали. Бунтовщики воспринимались ряженными, кото-
рые притворяются белорусами не будучи ими по рождению. Национальный
вопрос, на котором были зациклены “будители” не занимал всерьез белорус-
ского крестьянина. Эта проблема не шла ни в какое сравнение с решающим
для него земельным вопросом, а добиваясь его решения белорусский мужик
не отделял себя от русского. Тем более, что главным его социальным оппо-
нентом выступал польский пан, а не российская власть, в которой национа-
листы неизменно видели главного врага.
Для националистической историографии характерно непомерное преуве-
личение исторической роли шляхетских кружков. Во многих исторических
изложениях они представлены чуть ли не как главное стержневое начало бе-
лорусской истории рубежа XIX - XX вв., как белорусское “возрождение”. На
самом деле, если мы обратимся к источникам этой эпохи, то обнаружим, что
само существование этого движения для подавляющего большинства населе-
ния было неизвестно. Все знали “эсдеков”, “эсеров”, польских “пепеэсовцев”
и еврейских “бундовцев”, но составить какое-нибудь представление о бело-
русских националистах было весьма затруднительно. Их никто не принимал
всерьез. Даже движения за национальную начальную школу, подобного тому,
что наблюдалось на Украине, в Беларуси никогда не было. Когда в годы
первой революции отдельные радикально настроенные учителя попытались
организовать такое движение, они не встретили поддержки крестьянства. При
этом в Беларуси никогда не наблюдалось народных протестов против русской
школы. Зато принудительная белорусизация всегда встречала отпор.
Объективная историография призвана не замалчивать те или иные фак-
ты, пусть для кого-то и “неудобные”. Но она должна обязательно констати-
ровать их реальный удельный вес, иначе мелкие второстепенные факты бу-
дут непомерно преувеличены, а крупные и существенные - преуменьшены.
Исказится реальная историческая перспектива. К концу XIX в. в Беларуси
появились люди одержимые национальной идеей. Это - факт. Но факт и то,
150
что число и влияние этих людей в белорусских условиях было исчезающе
малым. Все это были бури даже не в стакане - в ложке воды. Все это было
вторично, подражательно, не серьезная политика, а игра в нее. Поэтому не
удивительно, что не находя социальной базы внутри страны, эти люди изна-
чально возлагали надежды на внешние антироссийские и антиправослав-
ные силы. Коллаборационизм - врожденный порок белорусского национа-
лизма, и история не устает это демонстрировать снова и снова. Диапазон тут
широк: от прямой службы вооруженному оккупанту до призывов к экономи-
ческим санкциям против собственной страны.
Как уже отмечалось, отношение российской власти к белорусам опреде-
лялось теорией триединого русского народа. Белорусов причисляли к гос-
подствующей имперской русской нации, и они рассматривались как полноп-
равная ее часть. Российская общественность с уважением и интересом отно-
силась к национальным особенностям белорусов. Вопреки встречающимся в
литературе утверждениям, призывы к национальной нивелировке восточ-
нославянского населения относились скорее к исключениям. Они были при-
сущи лишь отдельным реакционным изданиям и политическим деятелям, и не
поддерживались общественностью. Неверно также утверждение национа-
листической историографии, что в России не признавали существование бе-
лорусского этноса. Достаточно открыть любой из существовавших на рубе-
же XIX - XX вв. справочников, чтобы убедиться в обратном. Другое дело,
что белорусский народ рассматривался как часть триединой восточносла-
вянской общности, как связанный неразрывными узами с великорусами и
малорусами. Такой подход отвечал мировосприятию подавляющего боль-
шинства восточных славян, хотя были люди, его не разделявшие и настроен-
ные узконационалистически, прежде всего на Украине.
Характерно, что отношение к националистам в Российской империи пре-
обладало снисходительно-терпимое. За такой точкой зрения признавалось
право на существование. В то же время националисты всегда с ожесточени-
ем отвергали позицию людей, ощущавших и продолжающих ощущать себя
частью широкой славянской общности. “Манкурты”, “здрадники” - наибо-
лее мягкие определения, которые им давались. А ведь таких людей всегда
было больше нежели узких националистов.
Среди российской общественности преобладали славянофильские пред-
ставления о необходимости изучения и развития местных региональных
особенностей не только Украины и Беларуси, но и этнографически своеоб-
разных регионов Великой России. К концу XIX в. начинает бурно разви-
ваться местное краеведение. Развернулась археографическая работа и были
изданы многотомные серии бесценных архивных материалов, без которых
непредставима научная разработка белорусской истории, этнографии и фоль-
клористики. Позиция официальных властей была достаточно осторожной и
151
взвешенной. Прямой конфронтации предпочитались поиски согласия с мест-
ной интеллигенцией. Жестко подавлялась только деструктивная антигосу-
дарственная деятельность. Приходится признать, что именно такой деятель-
ностью и занимались разного рода революционные кружки. Показательно,
что когда после 1917г. революционеры сами пришли к власти, то продемон-
стрировали такую нетерпимость к инакомыслию, такое жестокое подавле-*
ние политических оппонентов, по сравнению с которыми царские порядки
могут казаться верхом гуманизма, а тюрьмы чуть ли не домами отдыха.
В националистической историографии утверждается, что царское пра-
вительство щедро финансировало научную и издательскую деятельность “для
научного обоснования русификаторской политики” (см. “Нарысы псторьп
Беларусь - Мн., 1994. - Ч. I. - С. 344-345.). Воистину национальная исклю-
чительность ослепляет! Побольше бы такой “русификации”, и состояние бе-
лорусской историографии не было бы столь печальным, как ныне. Что доба-
вили националисты после революции к собранному ранее документальному
фонду, когда захватили руководящие посты в национальной Академии Наук?
На что употребили немалые средства, ассигнованные народом? На безот-
ветственные эксперименты с “белорусизацией”.
На рубеже XIX - XX вв. изучение Беларуси развернулось в общем русле
изучения местной истории и этнографии. Возникло так называемое течение
“западнорусизма”. Сегодня в исторической литературе Беларуси преобла-
дают негативные оценки этого течения, идущие еще от активного национа-
листа А.Цвикевича. Думается, они должны быть решительно пересмотрены.
“Западнорусизм” не был антибелорусским шовинистическим течением, как
его представлял А.Цвикевич. Впрочем, сам он, в отличие от нынешних наци-
оналистов, делал оговорки, признавая белорусский патриотизм М.Кояло-
вича и ряда других выдающихся деятелей этого течения.
“Западнорусизм” выступал с православных позиций против окатоличе-
ния Беларуси, против узкого национализма, за государственное единение с
Россией. Такой подход отвечал объективным национальным интересам бело-
русского народа. Кроме выдающегося историка М.Кояловича и его школы, к
этому течению принадлежали крупнейший филолог, этнограф и историк Е. Кар-
ский, явившийся фактическим основателем современного научного белорусо-
ведения в широком этнокультурном плане, историк А.Сапунов, лексикограф
и составитель знаменитого “Словаря белорусского наречия” И.Носович, эт-
нографы П.Бессонов, П.Шеин, Е.Романов и многие другие. Все эти люди были
горячими патриотами Беларуси, и в России никто не требовал от них отрече-
ния от Родины. Напротив, их уважали и ценили труды на пользу своего наро-
да. Ведь объективная история только подтверждает этнокультурное единство
восточного славянства, не отрицая при этом национальной оригинальности,
самобытности его отдельных частей. Трудами сторонников “западнорусско-
152
го” направления были заложены основы научной белорусской историогра-
фии, филологии, этнографии и фольклористики. Именно на этом фундаменте
зиждется современная гуманитарная белорусская наука.
В отличие от этих достижений, дилетантские, научно беспомощные “тру-
ды” национал-экстремистов из католических кружков конца XIX в. лишь
продолжали пропагандистскую традицию польско-шляхетской публицисти-
ки. Их концепции представляли из себя набор антироссийских и антиправос-
лавных мифологем, безмерно идеализирующих литовско-польскую старину
и всемерно принижающих и очерняющих Россию, как носительницу “азиат-
ского деспотизма” и бескультурья, якобы главного исторического врага
Беларуси. Впервые этот набор мифологем был систематически изложен В.Ла-
стовским в “Кароткай псторьп Benapyci”, изданной в Вильне в 1910 г. С тех
пор он транслируется в националистической историографии фактически в
неизменном виде лишь с незначительными вариациями.
В целом эти концепции, претендующие на изложение национальной бело-
русской истории растворяют ее в литовско-польской. Национальными героями
Беларуси оказываются не только древние литовские князья-язычники, но и
польские короли, литовско-польские магнаты и шляхетские мятежники-терро-
ристы. Литовско-русские, а затем и польско-русские войны оказываются “бело-
русско-российскими”, события вроде Оршанской битвы 1514 г. - “нашими по-
бедами над москалями”. Эти исторические трактовки, откровенно излагаемые с
позиций ренегатской ополяченной шляхты, выдаются за истинно-патриотичес-
кие, национально-белорусские. В сущности трудно представить себе большего
издевательства над многовековыми страданиями православного белорусского
народа, которое позволяют себе люди, этим народом вскормленные, получив-
шие за его счет образование и общественное положение.
Итак, к началу XX в. необходимые и достаточные предпосылки для офор-
мления белорусской нации уже сложились. Своеобразием процесса было то,
что белорусская нация формировалась в государственном союзе с российс-
кой. Это отвечало субъективным устремлениям и объективным интересам
белорусского народа. Демократическое развитие страны неизбежно должно
было привести к формированию в рамках этого союза национальных бело-
русских государственных институтов в той или иной форме. Однако револю-
ционные события резко деформировали эти естественные процессы.
По иронии судьбы к началу XX в. национал-сепаратисты рядились в
основном в социалистические одежды, тогда как “западнорусы” были пре-
имущественно выходцами из православного духовенства и придерживались
политически умеренных, частью и монархических взглядов. После револю-
ции они сразу же попали в разряд “социально-чуждых” деятелей и “велико-
державных шовинистов”, а белорусскую идею стали отождествлять с наци-
онал-сепаратистами.
153
В материалах сталинского “наркомнаца” “белорусами” именуются толь-
ко сторонники католического национал-сепаратизма, которые самочинно
присвоили себе монополию на белорусский патриотизм. Это имело тягост-
ные последствия для развития культурной политики новорожденной Бело-
русской Советской республики. Захватившие руководство культурной по-
литикой националисты развернули экстремистские социальные эксперимен-
ты по принудительной “белорусизации”, вызвавшие массовые протесты и
нанесшие большой вред подлинной белорусской культуре. Они строили уто-
пические планы вытеснения из Беларуси русского языка и тотального насаж-
дения белорусского моноязычия. В стремлении максимально отдалить бело-
русский язык от русского его ориентировали на наиболее удаленные запад-
ные диалекты. Литературный язык захлестнул поток полонизмов и архаиз-
мов, делавших его малопонятным для носителей живых говоров. Язык пре-
вращался в некое арго для посвященных. Вынашивались планы отказа от
исторической кирилловской графики и перехода на латинский шрифт.
По счастью здоровые силы в обществе оказались сильнее и сумели по-
ставить заслон этим планам. Однако ведущая в “западнорусской” науке
православная белорусская идея также оказалась подавленной богоборчес-
кой советской властью. Она была заклеймена как “национально-нигилисти-
ческая” и надолго вытеснена из белорусской историографии. Пришла пора
ее вернуть и продолжить.
Борьба вокруг национальной идеи на рубеже XIX - XX вв. осложнила
становление белорусской литературы - важнейшего показателя зрелости
любой нации. Некогда выдающееся творчество Гете и Шиллера заставило
Европу признать немцев, политически раздробленных на десятки карлико-
вых государств, единой нацией. Польская нация получила европейское при-
знание не шляхетскими бунтами, а творчеством Адама Мицкевича. Значе-
ние имени Т.Шевченко для Украины также не нуждается в пояснениях.
Становление белорусской нации неразрывно связано с тремя именами:
Янки Купалы (И.Луцевича), Якуба Коласа (К.Мицкевича) и Максима Бог-
дановича. Все три поэта вошли в литературу практически одновременно.
Первое стихотворение Я.Купалы “Мужик” было опубликовано в 1905 г.,
стихотворение Я.Коласа “Наш родны край” - в 1906 г., рассказ М.Богда-
новича “Музыка” - в 1907 г. М. Богданович рано умер от туберкулеза, но он
был вполне конгениален своим старшим современникам - Я.Купале и Я.Ко-
ласу, дольше прожившим и больше написавшим. Только взятые в неразрыв-
ном единстве лучшие произведения этих трех великих писателей образуют
феномен рождения новой славянской литературы, достойной сестры вели-
ких русской и украинской литератур.
До них были лишь дилетантские подражательные попытки творчества по-
белорусски. Характерно, что автор поэмы “Тарас на парнасе” - наиболее
154
художественно совершенного текста из ряда этих попыток, так и остался неиз-
вестным. Существующие на этот счет гипотезы нельзя признать достаточно
убедительными. Качественный скачок - чудо рождения Литературы, произо-
шел в творчестве нерасторжимого трио поэтов. Каждый сумел выразить не-
повторимую грань национальной души белоруса, каждый дополняет двух ос-
тальных. Можно спорить, какую из сторон этого треугольника принять за ос-
нование. Чаще называют Я.Купалу, но автору данного учебного пособия в
этой роли видится скорее М.Богданович. Существуют веские аргументы в
пользу любой позиции по этому поводу, но бесспорна нерасторжимость вели-
кой троицы. С самого начала великие основоположники задали планку худо-
жественного совершенства такой высоты, что стремление к этому идеалу обес-
печило поразительную скорость становления молодой литературы во всех ос-
новных жанрах при очень высоких эстетических достоинствах.
Всякая молодая литература утверждает себя на образцах старших, уже
состоявшихся литератур. Для белорусской литературы такие образцы могли
дать только родственные ей славянские русская и польская литературы. Рус-
ский и польский языки были распространены среди грамотных белорусов. В
свою очередь, великая русская и польская литературы достигли мирового зна-
чения, опираясь на опыт старших европейских литератур, прежде всего фран-
цузской. Французский язык был вторым языком всего европейского дворян-
ства. Именно французскими романами зачитывались и русские барышни, и
польские панны, по-французски они писали письма своим возлюбленным.
Другого пути литературного становления у белорусской литературы не
было и быть не могло. Народный фольклор дал ей лишь первоначальное
содержание, а литературы-образцы - форму. Первые юношеские попытки
литературного творчества шляхтича Я.Купалы были по-польски, Я.Коласа
и М.Богдановича - по-русски. Однако их обращение к родному языку объек-
тивно означало, что потребность этнического самоопределения нации созре-
ла и требовала адекватного выражения.
Среди молодых белорусских литераторов группировавшихся вокруг
редакции первой белорусской газеты “Наша нива”, которая выходила в
Вильне с 10 ноября 1906 по 7 августа 1915 г., и петербургского белорусско-
го издательства “Загляне сонца i у наша аконца”, действовавшего с 5 мая
1906 по 1914 г., преобладали выходцы из мелкой полонизированной шлях-
ты. Это наложило специфический отпечаток на их деятельность.
В самом по себе преобладании выходцев из шляхетского сословия для
литературного процесса на востоке Европы ничего удивительного не было.
В России и Польше литература первоначально утверждалась прежде всего,
как дворянское занятие. Положение осложнялось социальными характерис-
тиками этого дворянства. В России и Польше оно было государственно-
образующим сословием и в массе своей стояло на национально-патриотичес-
155
ких позициях. Дворянство же Беларуси было ренегатским, в массе стоявшим
на позициях польского патриотизма. Белорусами себя осознало лишь незна-
чительное меньшинство этого сословия.
Поэтому оценка роли белорусских издательств “Нашей нивы” и петер-
бургского “Загляне сонца...” не может быть однозначной. Бесспорно лищь
одно: будучи организационными центрами молодой белорусской литерату-
ры, они делали благое дело, т.к. к началу XX в. белорусский литературный
язык стал насущной необходимостью для белорусской нации.
И все же подлинно великие писатели в этом окружении были белыми воро-
нами. Их поддерживали, ибо нуждались в их талантах, но в то же время откро-
венно использовали, скрывали от них свои истинные цели, плели за их спинами
политические интриги. Сегодня уже не столь важно, насколько субъективно
честными были те, кто пытался это делать. Все решил объективный результат их
деятельности. А он оказался таков: когда в 1915 г. Вильно оккупировали гер-
манские войска, братья Луцкевичи, Вацлав Ластовский и прочие “белорусские
патриоты” из редакции “Нашей нивы” поспешили предложить оккупантам свои
услуги. Они создали так называемую “конфедерацию Великого княжества Ли-
товского”, надеясь при содействии оккупационной власти создать марионеточ-
ное прогерманское и антироссийское государство. Авторы академических “На-
рысау псторьй Беларуа“ элегантно назвали эту возню, которую оккупанты
всерьез не приняли, “приспособлением к новым условиям деятельности”. Назо-
вем же ее подлинное имя - коллаборационизм, родовая болезнь белорусского
национализма, всегда уповавшего на внешние силы из-за катастрофического
отсутствия поддержки внутри страны. Таковой деятельность этого движения
оставалась и в последующее время - вплоть до наших дней. Творческой ориги-
нальностью его приверженцы не отличались никогда. С маниакальным упор-
ством они продолжали долбить лбом стену рядом с открытой дверью.
§ 3. Беларусь между двух революций (1904-1917 гг.)
Ученые спорят, когда закончился европейский XIX в.? Не календар-
ный, а исторический, как особая эпоха с присущими ей чертами - оптими-
стическим прогрессизмом и гуманистическими иллюзиями. Большинство
исследователей сходится на зловещем 1914 г., когда началась Первая
мировая война, а вместе с ней сползание в эпоху нового варварства и
великого крушения иллюзий.
Первые войны XX в.: американо-испанская и англо-бурская, еще не
потрясли европейского сознания. Они вписывались в привычную череду
колониальных войн XIX в., названных идеологом Британской империи и
большим английским поэтом Р.Киплингом “бременем белого человека”. В
том же ряду первоначально воспринимали и начавшуюся 27 января 1904 г.
156
вероломным нападением японцев на Порт-Артур русско-японскую войну.
Но на самом деле это было уже явление иного порядка. Речь шла о карди-
нальном переделе мира, изменении сложившейся системы мирового равно-
весия, циничном допущении при этом любых средств, попрании любых пра-
вовых и нравственных норм, когда торжествует только право сильного.
Внешняя война для России совпала с глубоким внутренним кризисом. Стра-
на была беременна революцией. Для завершения промышленной модерниза-
ции и проведения необходимых социальных реформ были жизненно необходи-
мы несколько мирных десятилетий. История не подарила их России и случи-
лось то, что произошло в1905-1917гг. Для России, а значит и для Беларуси,
XIX в. окончился на 10 лет раньше, чем для остальной Европы: не в 1914, а в
1904 г. Россия была слабейшим звеном в сообществе крупнейших мировых
держав. Ослепленные эгоистическими устремлениями, видевшие в России толь-
ко подсобную силу для реализации собственных целей правящие круги этих
стран не понимали, какую угрозу для них самих несет разрыв этого звена. В
геополитической структуре мира место России не может быть замещено никем,
и очень скоро всем предстояло в этом убедиться.
Правящие круги России проявили преступную слабость и недомыслие, а
революционеры всех толков отчаянно раскачивали государственный ко-
рабль по принципу - “чем хуже, тем лучше”. В среде наиболее последова-
тельных революционеров-большевиков родился страшный лозунг пораже-
ния собственного правительства и превращения войны внешней в войну граж-
данскую. По воспоминаниям свидетелей, большевики бурно радовались
поражениям русских войск в Манчжурии.
Между тем, вопреки господствовавшим в советской историографии пред-
ставлениям, фатальной неизбежности ни мировой войны, ни русской рево-
люции не было. Разумная политика позволила бы разрядить социальное на-
пряжение и избежать взрыва. Но у общественных катаклизмов всегда есть
виновники. По иронии судьбы единственный гениальный политик России, и
возможно всего человечества начала XX в., Владимир Ульянов-Ленин от-
дал свой выдающийся талант не мирной стабилизации, а революционному
разрушению мира. Нельзя преуменьшать роль великой личности, в особен-
ности для стран и народов с традициями авторитарного правления. Она ока-
зывается способной повернуть вектор исторического движения.
В начале XX в. Россия занимала 4-5-е место в ряду крупнейших мировых
держав по объемам промышленного производства, но продолжала оставаться
преимущественно крестьянской страной. Крестьяне составляли более 80%
самодеятельного населения. В их среде продолжал преобладать традицио-
налистский уклад. Промышленная модернизация еще делала первые шаги.
Страна имела несопоставимый с Западной Европой и Северной Америкой
исходный стартовый уровень промышленного переворота.
157
Так, когда в 60-х гг. XIX в. в Германии делал решающие успехи про-
мышленный переворот, мастера-ремесленники составляли более трети само-
деятельного населения. На 1000 человек приходилось 7 инженеров. В Рос-
сии конца XIX в. было соответственно 2% ремесленников и 0,3% инженера на
тысячу человек самодеятельного населения. В составе наемных рабочих пре-
обладали неграмотные и неквалифицированные крестьяне-отходники, в зна-
чительной части еще не оторвавшиеся от примитивного сельского хозяйства.
Ко времени революции промышленный пролетариат западноевропейс-
кого типа в России так и не успел сложиться. В научной литературе обычно
указывают на высокую концентрацию российских рабочих на крупных пред-
приятиях, где в производственном процессе было занято более 500 человек.
Но надо иметь в виду, что крупнейшие предприятия в России были казенны-
ми, а их персонал - постоянными государственными служащими. Это не были
рыночные предприятия классического капиталистического типа. В районах
же развитого капиталистического предпринимательства, в том числе в тек-
стильном Центре и на горно-металлургическом Юге, превалировали прими-
тивные раннекапиталистические формы организации производства. В зача-
точном состоянии находилось фабрично-заводское законодательство. Вплоть
до первой революции отсутствовало профсоюзное движение.
Постоянной бедой общественной жизни России была ориентация не на
отечественную, а на западноевропейскую реальность. Игнорирование типо-
логического отставания Востока Европы вело не к ускоренному выравнива-
нию в развитии, что было стратегической целью, а к консервации разрыва.
Беларусь в начале XX в. жила общей жизнью с остальной Россией. Отли-
чия носили явно второстепенный характер. По экономическому развитию
белорусские губернии не отставали от сходных с ними губерний Централь-
ной России, а в ряде отраслей и опережали их. Здесь располагались правле-
ния ряда общероссийских монополий: спичечного синдиката (по производ-
ству спичек Россия уступала лишь мировому лидеру - Швеции), синдиката
“Продокон” и ряда других. Наряду с процессом монополизации произ-
водства шел процесс слияния промышленного и финансового капитала.
В западных губерниях открывались отделения крупнейших российских бан-
ков: Соединенного, Русско-Азиатского, Азово-Донского и других. Прони-
кал иностранный, в частности, бельгийский капитал. В 1898 г. в Витебске
бельгийским акционерным обществом была пущена трамвайная линия - одна
из первых в России.
В общероссийском русле развивались на Беларуси социально-полити-
ческие процессы и действовали все возникшие в начале XX в. партии. Как
уже отмечалось, особенностью Беларуси было своеобразие национального
вопроса в крае. На ее территорию распространялось влияние польских по-
литических партий. Здесь же возникли многочисленные еврейские организа-
158
ции, в том числе образовавшийся в 1897 г. “Всеобщий еврейский рабочий
союз в Литве, Польше и России” (сокращенно “Бунд”), претендовавший на
исключительное представительство еврейских рабочих и ремесленников, а
также “Паолей-Цион” - влиятельная партия еврейской буржуазии, эконо-
мически господствовавшей в крае.
Влияние белорусских национал-сепаратистов было исчезающе малым.
Даже черносотенный “Союз русского народа” имел большее влияние. В цен-
тральной России в эту погромную организацию шли преимущественно дек-
лассированные люмпенские элементы из городских низов, а на Беларуси в
нее вступали обычные крестьяне. Сказывалась вековая ненависть к польско-
му пану и влияние-еврейской черты оседлости.
Наибольшим влиянием в Беларуси располагала партия эсеров, представ-
лявшая интересы всероссийского крестьянства. В отличие от Украины, бело-
русские эсеры не выдвигали особых национальных требований и действовали
в общероссийском русле. В целом политическая ситуация в Беларуси в начале
XX в. была менее напряженной, чем в Польше и российском центре. Не слу-
чайно социал-демократическая рабочая партия в 1898 г. была провозглашена
в захолустном тогда Минске. Это делалось в целях конспирации.
В общероссийском русле развивались и события революции 1905-1907 гг.
Забастовки и демонстрации в городах Беларуси были эхом событий в России и
Польше и проходили под общедемократическими лозунгами: “Долой самодер-
жавие!”, “Да здравствует демократическая республика!”. Размах и значение
этих событий в советской историографии непомерно преувеличивались, как и
влияние революционных партий.
Гораздо более глубокий и органичный характер имели аграрные волне-
ния. Временами они выливались в настоящие погромы помещичьих имений,
захваты земельных угодий, потравы, лесные порубки, избиения и даже убий-
ства ненавистных помещиков и их слуг. Крестьяне вступали в настоящие
схватки с полицией и карательными воинскими командами. Так, могилевс-
кий губернатор доносил в конце января 1906 г., что “в Чериковском, Климо-
вичском и Горецком уездах происходят разгромы помещичьих усадеб,
составляются и передаются из деревни в деревню приговоры крестьянских
обществ об отобрании земли, производится массовая рубка леса, оказывает-
ся вооруженное сопротивление войскам и крестьяне отказываются платить
подати”1. Аналогичные донесения поступали из остальных губерний запад-
ного края. Только в июне-июле 1906 г. в Беларуси произошло 225 крестьян-
ских выступлений.
Определенные выводы из событий утихшей революции извлекли как ре-
волюционеры, так и власти. Те и другие усилили внимание к деревне. На
1 История БССР: Учебное пособие для вузов / Под ред. В.В.Чепко, А.П.Игнатенко. -
Мн., 1981.-Ч. 1.-С. 275.
159
этой волне была проведена столыпинская аграрная реформа. В Беларуси
она имела больший успех, чем в Центральной России. Ему содействовали
подворное землепользование, преобладавшее в центральной и западной Бе-
ларуси, отмежеванность крестьянских земель от помещичьих, отсутствие
чересполосицы, давние традиции хуторского расселения. К тому же в Бела-
руси имелась достаточно многочисленная прослойка зажиточного крестьян-
ства, способного купить значительные земельные участки и организовать на
них товарное производство.
П.Столыпин, бывший в свое время гродненским губернатором и имев-
ший на территории Литвы родовое имение, хорошо знал ситуацию в крае и
сознательно делал ставку на крепкого хозяйственного белорусского мужи-
ка. Если в Могилевской губернии общинные земли до реформы составляли
80% всей земли, а в Витебской - 47%, то на 1 января 1911 г. 67,3% всех
общинных земель Могилевской губернии и 30,2% в Витебской было закреп-
лено в личную собственность крестьян. Доля общинного землепользования в
этих губерниях уменьшилась на 56%.
К началу мировой войны в пяти западных губерниях России на надель-
ной земле было создано 114 тыс. хуторских и отрубных хозяйств. В эти же
годы было продано крестьянам под хутора свыше 228705 дес. банковской
земли, на которой образовалось 13,5 тыс. хуторских хозяйств. Всего возник-
ло более 128 тыс. хуторов и отрубов, что составило 12% крестьянских дво-
ров. Для сравнения, по России в целом хутора составили менее 10% всех
хозяйств. В этих процессах большую роль сыграл Крестьянский поземель-
ный банк, активно содействовавший мобилизации земель. С его участием в
1906-1910 гг. в пяти западных губерниях России помещичье землевладение
сократилось на 7,2%, а крестьянское возросло на 21,4%.
С 1907 по 1914 гг. из пяти западных губерний России в Сибирь пересели-
лись более 335 тыс. человек, преимущественно беднейших, без- или малозе-
мельных крестьян. Земельная реформа существенно увеличила социальное
расслоение белорусского крестьянства, содействовала общему повышению
уровня агрокультуры, но коренной земельный вопрос - судьба помещичьих
латифундий, к 1914 г. оставался нерешенным. Можно согласиться с В. Лени-
ным, что реформа сыграла роль предохранительного клапана, частично
уменьшив давление в перегретом котле. Но она не могла в краткие сроки
снять сам перегрев. Угроза взрыва предотвращена не была.
К концу Первой мировой войны около 50% сельскохозяйственной земли
Беларуси принадлежало помещикам, составлявшим только 3% всего насе-
ления. Крестьянам, составлявшим 90% населения, принадлежало только 33%
сельскохозяйственных земель. Число кулацких хозяйств достигало в Бела-
руси 12% от всех крестьянских, что вдвое превышало среднероссийский по-
казатель. Кулакам принадлежало свыше 35% надельной и около 80% куп-
160
чей крестьянской земли. Около 70% крестьян, по сравнению с 60% в среднем
по России, были вынуждены регулярно продавать рабочую силу. Таким об-
разом, вовлеченность белорусских крестьян в рыночные отношения была
существенно более высокой, чем по стране в целом.
В Беларуси была совсем незначительной прослойка крестьян-середня-
ков, составлявших значительный процент в центральной России. В Белару-
си они вели полунатуральное потребительное хозяйство. Крестьяне начина-
ли применять несложные сельхозмашины на конной тяге, искусственные удоб-
рения, заводили сортовые семена и породистый скот. В домах появились
городская мебель, утварь, одежда фабричного производства. Около домов
стали разводить фруктовые сады. Но эти успехи не следует преувеличивать.
Облик белорусской деревни по-прежнему характеризовал самодельный ин-
вентарь, двузубая соха, домотканая одежда и лыковые лапти. Большинство
крестьян жило в бедных однокамерных хатах-срубах с земляным полом.
События первой революции со всей очевидностью показали нацио-
нальную несовместимость польского помещика и белорусского крестьяни-
на. Мирно ужиться эти два слоя не могли. Вместе с тем события революции
развеяли иллюзии, которые еще сохранялись в правящих кругах Российской
империи относительно возможности интеграции польской нации в общеим-
перскую структуру. Польша оставалась не только чужеродной, но и враж-
дебной. Она продолжала лелеять химеру возрождения Речи Посполитой “от
моря до моря”. Вопреки азбучным истинам марксизма, в польско-российс-
ких отношениях этническая рознь решительно брала верх над сословно-клас-
совой солидарностью. Это наблюдалось и в верхах, и в низах общества.
Характерно, что российский режим в Польше не шел ни в какое сравне-
ние с жесточайшей политикой германизации польских земель, которые нахо-
дились в составе Германии и Австро-Венгрии. Но по отношению к немцам,
открыто проводившим откровенно ассимиляторскую политику и беспощад-
но подавлявшим малейшее сопротивление, такого неприятия у поляков не
было. Это относится прежде всего к шляхетским верхам польской нации.
Польский крестьянин в этнокультурном отношении был ближе к русскому
крестьянину, чем к польской шляхте. В среде польского крестьянства не было
той ожесточенной русофобии, которой была поражена шляхта, но она там
I неустанно насаждалась польской интеллигенцией и костелом.
Следует помнить, что в России под “народом” понимали прежде всего
крестьянство, мужика. “Народная культура” в российском словоупотребле-
нии это прежде всего крестьянская культура. Русская интеллигенция и уса-
дебное дворянство находились под сильным крестьянским влиянием. В
Польше все обстояло иным образом. “Народ” здесь - прежде всего шляхта.
Шляхетская культура Польши была более космополитична, гораздо более
ориентирована на чужеземные образцы, чем русская дворянская культура.
11 История Беларуси. Ч. 1
161
Шляхетская культура в Польше доминировала над крестьянской. Это при-
давало польской крестьянской культуре некоторый внешний лоск, но иссу-
шало народную славянскую сущность польской души. За великодержавные
устремления польской шляхты расплачивался польский мужик.
Вопреки утверждениям официальной советской историографии и нацио-
налистической историографии разных толков, никакой последовательной
политики “русификации” в Российской империи не существовало. Это один
из историографических мифов, с которым давно пора расстаться. Не следует
смешивать естественные процессы распространения в едином государстве
объективно доминировавших русской культуры и языка с политикой прину-
дительного навязывания языка и культуры, с подавлением местных культур
и языков. Этого в Российской империи, как правило, не наблюдалось. Ско-
рее наоборот, русские ученые содействовали изучению и возрождению мес-
тных культур народов России. Губернаторы национальных регионов счита-
ли своим долгом знать местные языки и обычаи. Так что корректнее гово-
рить не столько о “русификации”, сколько о политике интеграции в единый
правящий слой социальных верхов всех народов империи, заигрывании с
ними, создании для них всяческих привилегий. Самым бесправным и самым
угнетенным в России был простой русский человек, прежде всего крестья-
нин. Он никогда не ощущал себя частью “господствующей нации”, да ему и
не давали никогда такой возможности.
Однако в сложившихся после окончания революции 1905-1907 гг. усло-
виях в российском обществе и особенно в правительственных кругах усили-
лись националистические тенденции. Имперские верхи начали предприни-
мать меры по ограничению польского влияния в Западном крае. Стали де-
латься шаги навстречу православному белорусскому и украинскому кресть-
янству, в первую очередь к его зажиточным верхам.
Сдвинулась с места замороженная в западных губерниях земская рефор-
ма. Проводя ее, правительство стремилось ограничить влияние в крае
польских помещиков. Но оно стало бы подавляющим, если бы на западные
губернии было просто распространено “Земское Положение” 12 июня 1890 г.,
основанное на сословности и размерах землевладения. В то же время, пройдя
через опыт революции, правительство опасалось и преобладающего числа в
земских собраниях представителей крестьян.
Чтобы найти среднюю линию, был придуман замысловатый проект изби-
рательного положения. Вместо сословных курий вводились курии нацио-
нальные - польская и русская (восточнославянская), избиравшие отдельно
уездных и губернских гласных. Представительство каждой национальности
зависело не от размеров землевладения, как это предусматривало “Положе-
ние” 12 июня 1890 г., а определялось особым образом: брался процент чис-
ленности населения данной национальности по губерниям и процент ценнос-
162
ти принадлежащей ей недвижимости в поуездном исчислении, обе цифры скла-
дывались и делились пополам. Полученная цифра определяла число избира-
емых курией гласных.
Сельские общества не могли посылать более 1/3 всех гласных. В губерн-
ское земство не полагалось ни одного крестьянского гласного, но зато здесь
увеличивалось представительство духовенства. До 3-х лиц духовного сана
могли выбрать в уездное земство, и до 4-х - в губернское. Предусматрива-
лось, что председатель и не менее половины членов управ и служащих по
найму (учителя, врачи, агрономы и др.) должны быть русскими (белоруса-
ми). На евреев земское положение не распространялось.
Вокруг законопроекта развернулась ожесточенная борьба. Польское
коло домогалось введения “Положения” 12 июня 1890 г., что отдало бы
земство в руки польских помещиков. Крестьяне добивались увеличения кре-
стьянского представительства до половины общего числа гласных. Либера-
лы заявили, что жестокие меры “толкают поляков ориентироваться на Гер-
манию”. Для революционеров же все исходящее из правительственного ла-
геря было однозначно плохим и неприемлемым.
С некоторыми поправками проект был все же принят Думой, но затем отвер-
гнут Государсгвенным советом. В итоге П.Столыпин был вынужден провести
этот законопроект в чрезвычайном порядке, по 87 статье “Основных государ-
ственных законов Российской империи”. Так он, наконец, стал законом.
Западные земства просуществовали всего лишь несколько лет. Пос-
ледние годы их деятельности прошли в обстановке военного времени.
Тем не менее до сих пор еще сохранились и используются по назначению
построенные земствами школьные здания и сельские больницы. Строи-
тельство велось по наилучшим для начала XX в. проектам, а его каче-
ство превосходило уровень массового строительства советского време-
ни. Земства весьма содействовали росту грамотности в западных губер-
ниях. По данным Н.Улащика, если в 1897 г. среди новобранцев в армию
в Могилевской губернии было 39% грамотных, то в 1913 г. - уже 79%.
При этом Восточная Беларусь опережала по уровню грамотности Запад-
ную, ранее лидировавшую1. Значительно улучшилась медицинская по-
мощь населению. Высоким было качество земской статистики. Такого
качества статистического наблюдения за всеми сферами жизни населения
не было ни в одной европейской стране ни в то время, ни впоследствии.
Ставшая трагедией для России, Первая мировая война ударила по Бела-
руси особенно жестоко. К 1915 г. Беларусь оказалась рассеченной надвое
Западным фронтом: от Дисны на Западной Двине до Припяти в районе Пин-
ска. Была оккупирована четверть всей территории Беларуси с населением
1 Улащик Н.Н. Грамотность в дореволюционной Беларуси // История СССР. - 1968. -
№ 1.-С. 106-116.
163
около 2 млн. человек. Неаккупированная часть страны оказалась ближним
тылом Западного фронта с общей численностью войск в 1,5 млн. человек.
Здесь же размещалась главная Ставка русской армии: сначала в Баранови-
чах, затем в Могилеве.
Экономическая и общественная жизнь в прифронтовой полосе была гл>
боко дезорганизована. Только беженцев из Польши, Литвы и западных рай-
онов Беларуси скопилось 1 млн. 300 тыс. человек. Эти люди, потерявшие все
имущество, лишенные нормального жилья, работы и средств к существова-
нию, еще более осложняли и без того трудную жизнь местного населения.
Невероятно тяжелым было положение населения в условиях германской ок-
купации. Оккупанты установили режим тотального ограбления и подавле-
ния на оккупированной территории любого сопротивления. Для трудоспо-
собного населения была введена трудовая повинность, создана система кон-
центрационных лагерей, многих отправляли на каторжную работу в герман-
ский тыл. Ужасы Второй мировой войны заслонили из поля зрения историков
тот факт, что германские оккупанты в годы Первой мировой войны, в сущ-
ности, не уступали в жестокости фашистским воякам. Вспомним в этой связи
книгу Максима Борецкого “Виленские коммунары”.
Существует некий национальный порог жестокости, который даже озве-
ревшие на войне люди предпочитают не переступать. В Германии этот порог
никогда не был высоким, семена фашизма легли там на вполне подготовлен-
ную почву. Жертвами репрессий в годы оккупации становились старики,
женщины и дети, сжигались селения, применялась система заложников. За
исключением сплошного геноцида еврейского населения, потери мирных
жителей были вполне сопоставимы с теми, что понесла Западная Беларусь в
годы Второй мировой войны. А чего стоят ставшие ныне широко известными
факты массового вскрытия немцами на территории Беларуси в годы Первой
мировой войны русских воинских захоронений с целью добычи для техни-
ческих целей трупного человеческого жира. Далеко ли это ушло от освен-
цимских абажуров из татуированной человеческой кожи?
На этом фоне особенно омерзительным выглядит поведение белорусских
националистов и бундовцев, поспешивших в услужение к оккупантам. Во
имя своих политических химер они хладнокровно приносили в жертву соб-
ственный народ. Только был ли этот народ для них собственным? Нет, он
никак не желал признавать панов-националистов своими господами. Бело-
русский народ отчаянно сопротивлялся и оккупантам, и их прислужникам,
хотел единства с Россией, а не возрождения католического Великого княже-
ства Литовского под германским протекторатом.
В традиционной историографии преобладает тезис о слабой подготовке
России к Первой мировой войне, о “нежелании широких народных масс во-
евать за российское государство помещиков и капиталистов”. Этим объяс-
164
няется постигшая страну катастрофа. Однако такой подход безмерно упро-
щает сложнейшую проблему.
Агрессор, а им выступал союз Германии и Австро-Венгрии, всегда имеет
начальное преимущество, поскольку сам выбирает наиболее выгодное для
себя время нападения и обычно к этому моменту подготовлен лучше своей
жертвы. Тем не менее потенциальные силы Антанты - Франции, Англии и
России, были несомненно большими. Грамотное ведение войны, строгое ис-
полнение союзнических обязательств, не оставляли центральным державам
в войне на два фронта никаких шансов на победу.
План германского командования предусматривал разгром противников
по одиночке. Этого предполагалось достичь, с одной стороны, нанесением
молниеносных сокрушительных ударов, подавляющих волю противника к
сопротивлению (“блицкриг”). С другой стороны, делалась ставка на проти-
воречия между союзниками, на их недоверие друг другу, на стремления к
односторонним выгодам для себя. Во многом эти расчеты оправдались, что и
придало войне столь затяжной характер.
Нельзя утверждать, что царское правительство не извлекло уроков из пе-
чального опыта русско-японской войны. К началу Первой мировой войны бое-
вое оснащение русской армии качественно не уступало армиям вероятного про-
тивника. Германская армия имела преимущество только в тяжелой артиллерии:
в русском корпусе было 108 орудий, из них только 12 гаубиц, в германском
корпусе-160 орудий, из них 34 гаубицы. Русская армия располагала второй по
численности авиацией, в том числе единственными тогда в мире эскадрильями
тяжелых многомоторных бомбардировщиков “Илья Муромец”. Однако отсут-
ствовало собственное производство авиационных моторов. К1913 г. была раз-
работана “Большая военная программа”, рассчитанная на 4-5 лет. В случае ее
исполнения русская армия выходила в число ведущих военных держав мира.
Однако начало войны сорвало выполнение этой программы. Больным местом
России оставался недостаток мощностей по производству боеприпасов, в кото-
рых русская армия испытывала острый недостаток в течение всей войны.
Планы Антанты отводили России вспомогательную роль в войне. Рус-
ская армия должна была сковать на востоке максимальную группировку
германской армии и нанести военное поражение Австро-Венгрии. Французс-
кие и английские войска планировали нанести решающий удар по Германии
с запада. По предварительным расчетам Россия должна была поставить под
ружье около 3,5 млн. человек.
Русская военная промышленность не могла без помощи союзников обес-
печить всем необходимым эту численность людей. Однако на протяжении
войны союзники принудили Россию мобилизовать свыше 14 млн. человек.
Вооружение и снаряжение для них должны были поставить союзники, но на
деле эти обязательства были выполнены ими по винтовкам лишь на 30%,
165
патронам - на 1%, орудиям разных калибров - на 23%, снарядам - на 20%.
Солдат бросали в атаку безоружными, чтобы они поднимали винтовки уби-
тых и раненых. “Немцы вспахивают поля сражений градом металла и равня-
ют с землей всякие окопы и сооружения, заваливая часто их защитников
землей. Они тратят металл, мы - человеческую жизнь”, - писал военному
министру один из командиров корпусов*. *
Более 3/4 суммарного военного потенциала Антанты приходилось на за-
падных союзников. Россия меньше чем с четвертью общего военного потенци-
ала принуждена была удерживать фронт более чем вдвое протяженней запад-
ного. К 1915 г. на русском фронте находилось 140 австро-германских диви-
зий, на англо-французском фронте - всего 91. Большую часть потерь цент-
ральные державы Тройственного союза понесли именно на русском фронте.
Каждый раз, когда союзники терпели поражения, русские армии вынуждены
были идти в наступление, не считаясь с подготовленностью и обеспечением
этих операций. Своей кровью они исправляли положение. Начиная со спасе-
ния Парижа в августе-сентябре 1914 г., когда две русские армии были загуб-
лены неподготовленным вторжением в Восточную Пруссию, но остановили
германское наступление на Западе, такое повторялось неоднократно.
Так, когда в конце февраля 1916г. германская армия предприняла мощ-
ное наступление на Париж и на западном фронте в очередной раз сложи-
лось критическое положение, по требованию союзников 5 марта 1916 г.
войска русского Западного фронта были спешно брошены в наступление в
районе озера Нарочь. Операция оказалась совершенно неподготовленной.
Из семи корпусов 2-й армии только один 34-й армейский корпус имел ком-
плект винтовок, остальные шесть корпусов (около 24 тыс. солдат) не были
полностью вооружены. Остро недоставало патронов, снарядов, шанцево-
го инструмента. Полубезоружные люди отчаянно штурмовали отлично под-
готовленную долговременную оборону немцев. Германия была вынуждена
прекратить наступление на Париж и перебросить войска на восток, а рос-
сийская армия потеряла свыше 100 тыс. человек - втрое больше прекрасно
вооруженного противника.
Это произошло, несмотря на то, что осенью 1915 г. западные союзники,
имея численный перевес перед немцами, не воспрепятствовали массовым
перемещениям немецких войск с Западного на Восточный фронт. Так по-
разному понимался союзнический долг на Западе и в России. Наблюдалось
эгоистическое стремление западных союзников обескровить Россию с целью
поставить ее после войны в полную зависимость от себя, низвести до положе-
ния сырьевого придатка к западному миру. 1 *
1 История СССР с древнейших времен до наших дней: В 2-х сериях в 12 т. 1-я серия. -
М., 1968. - Т. I-VI. - С. 550.
166
К середине 1916г. русская армия по уровню военного оснащения была
оснащена хуже англо-французских войск полевой артиллерией в 5 раз, тяже-
лой артиллерией почти в 9 раз, пулеметами - в 4,5 раза. В конце 1916 г. на
километр русского фронта приходилось в среднем по 2 орудия, тогда как на
англо-французском -12 орудий. По сравнению с Англией и Францией Рос-
сия имела в 2 раза меньше полевой артиллерии, в 3 раза меньше тяжелой
артиллерии, в 4 раза меньше авиации, а по обеспечению снарядами для тяже-
лой артиллерии уступала союзным армиям в 6 раз. Русская армия истекала
кровью. На тысячу солдат английская армия потеряла 6 человек, французс-
кая - 59, а русская - 85.
Эта порочная, неразумная внешняя политика объективно совпадала с
антипатриотической, по сути, предательской политикой внутренних дест-
руктивных сил, готовых из-за ненависти к политическому режиму разрушить
собственное государство. Непосильные нагрузки на экономику постепенно
втягивали народное хозяйство в жесточайший кризис, усугублявшийся раз-
гулом казнокрадства, административных злоупотреблений и разрушитель-
ным влияниям революционной пропаганды и национального сепаратизма на
окраинах.
2 (15) марта 1917 г. император Николай II отрекся от престола. Про-
рвавшаяся к власти буржуазия быстро продемонстрировала свою рабскую
зависимость от западных союзников и полную беспомощность перед лицом
хаоса, охватившего страну. Все рушилось, все разваливалось, началось
массовое дезертирство с фронта, распад воинской дисциплины, прямые рас-
правы над офицерами. В обстановке установившегося “двоевластия” бур-
жуазного Временного правительства и эсеро-меньшевистских Советов,
власть буквально валялась под ногами.
История распорядилась так, что и жестко организованная монолитная
партия, и бесстрашный лидер, способный овладеть ситуацией, оказались
только у крайних революционеров-большевиков. Великая историческая иро-
ния - главным разрушителям государства предстояло стать его спасителя-
ми, однако в форме невиданного утопического проекта, названного идеоло-
гами “диктатурой пролетариата”.
События в прифронтовой Беларуси оказались в полной зависимости от
положения на Западном фронте. Нельзя говорить о революции “в Беларуси и
на Западном фронте”, следует говорить - “на Западном фронте и Беларуси”.
Потому что все зависело от солдатской массы, оказавшейся на Западном
фронте под определяющим эсеро-большевистским влиянием. В новую рево-
люцию Беларусь втягивалась в общероссийском русле. Однако здесь все
чрезвычайно осложнило последующее вмешательство внешних сил. Анализ
этих событий принадлежит уже истории советского периода.
167
БИБЛИОГРАФИЯ
1. Б1бл1яграф1я па псторьп Беларуси Феадал1зм i каштал!зм. Склали
М.Г. Крэканэ i А.А.Саколъчык. Пры удзеле Ю.1. Б1бшы.-Мн., 1969.
2. Сокольчик А.А. Дооктябрьская книга на русском языке о Белоруссии
(1768 - 1917 гг.). Изд. 2-е, доп. и пер. - Мн., 1976.
3. Справочники по истории дореволюционной России. Библиографичес-
кий указатель. Изд. 2-е. - М., 1978.
Документы и материалы:
1. Акты, относящиеся к истории Южной и Западной России, собранные и
изданные археографической комиссией. - СПб., 1897. - Т. I.
2. Археографический сборник документов, относящихся к истории Се-
веро-Западной Руси, издаваемый при управлении Виленского учебного ок-
руга, т.т. 1-14. - Вильно, 1867-1904.
3. Белоруссия в эпоху феодализма. Сб. док. в 4 тт. - Мн., 1959-1979.
4. Беларуск apxiy. - Мн., 1927-1930.
5. Дакументы i матэрыялы па псторьп Беларусь - Мн., 1940. - Т. 1-2
6. Из истории философской и общественно-политической мысли Бело-
руссии. Избранные произведения XVI - нач. XIX в. - Мн., 1962.
7. Памятники литературы древней Руси. - М., 1978-1987. - Т. 1-9.
8. Полное Собрание Русских Летописей (ПСРЛ).-1841-1977.
9. Публицистика белорусских народников.-Мн., 1983.
10. Русская историческая библиотека (РИБ). - СПб (Пч.)., 1872-1915. -
Т. 1-142.
11. Русско-белорусские связи. Сб. док. (1570-1667). - Мн., 1963.
12. Русско-белорусские связи во 2-й пол. XVII в. (1667-1686). Сб. док. -
Мн., 1972.
13. Старажытная беларуская лпаратура. Зборшк. - Мн., 1990.
14. Статут Великого княжества Литовского 1529 г. - Мн., 1960.
15. Статут Вялжага княства Лпоускага 1588 г. Тэксты. Даведкь Камен-
тарый. - Мн., 1989.
16. Уния в документах. - Мн., 1997.
17. Хрестоматия по истории Белоруссии с дореволюционных времен до
1917 г. - Мн., 1977.
18. Хрестоматия по истории БССР. - Мн., 1976. - Ч. 1.
168
ЛИТЕРАТУРА
1. Абезгауз З.Е. Развитие промышленности и формирование пролетариата
во 2-й пол. XIX в.-Мн., 1971.
2. А бецедарский Л. С. Белорусы в Москве XVII в. - Мн., 1957.
3. АбецедарскийЛ.С. У свеце неабвержных фактау. - Мн., 1969.
4. А бецедарский Л. С. Белоруссия и Россия XVI-XVII вв. - Мн., 1978.
5. Алексеев В. В. Полоцкая земля (очерки истории Северной Белоруссии в IX-
XIII вв.).-М., 1966.
6. Алексеев В.В. Смоленская земля в IX-XIII вв. Очерки истории Смоленщины
и Восточной Белоруссии. - М., 1980.
7. А нтонович В. Б. Очерк истории Великого княжества Литовского до пол. XV ст. -
Киев, 1878.
8. Антонович В.Б. Монографии по истории Западной и Юго-Западной Рос-
сии. -Киев, 1885.
9. Архангельский А.С. Очерки по истории западнорусской литературы XVI-
XVII вв.-М., 1888.
10. БагалейД. С. История Северской земли до пол. XIV ст. - Киев, 1982.
11. Батюшков П.Н. Белоруссия и Литва. Исторические судьбы Северо-Запад-
ного края. - СПб., 1890.
12. Без-Корнилович М. О. Исторические сведения о примечательных местах Бе-
лоруссии с присовокуплением и других сведений к ней относящихся. - СПб., 1855.
13. Бейлькин Х.Ю. Сельскохозяйственный рынок Белоруссии 1861-1914 гг. -
Мн., 1989.
14. Беляев И.Д. История Литовского государства с древнейших времен. - Виль-
но, 1889.
15. Бич М.О. Рабочее движение в Белоруссии в 1861-1914 гг. - Мн., 1983.
16. Бич М. О. Развитие социал-демократического движения в Белоруссии в 1883-
1903 гг.-Мн., 1973.
17. БолбасМ.Ф. Развитие промышленности в Белоруссии (1795-1861 гг.).-Мн., 1966.
18. Болбас М.Ф. Промышленность Белоруссии 1860-1900 гг. - Мн., 1978.
19. Бондарчик В.К. Псторыя беларускай этнаграфп XIX ст. - Мн., 1964.
20. Брянцев Л.Д. История Литовского государства с древнейших времен. - Виль-
но, 1889.
21. Брянцев Л.Д. Польский мятеж 1863 г. - Вильно, 1992.
22. Eyp6ic А. Беларуская сацыялютычная грамада у першым перыядзе яе пра-
цы(1903-1907). 36. “Беларусь”.-Мн., 1924.
23. Бурдей Г.Д. Некоторые вопросы дипломатической истории Восточной
Европы XIV-XVI вв. В кн.: “Международные отношения в Центральной и Восточ-
ной Европе”. - М., 1966.
24. Василевский А. Восток, Запад и Польша. - М., 1989.
169
25. Василенок С.И. Фольклор и литература эпохи феодализма. - М, 1961.
26. Владимиров П. Доктор Ф.Скорина, его переводы, печатные издания и язык. -
СПб., 1988.
27. Восстание 1863 г. и русско-польские революционные связи 60-х гг. Сб. ст. -
М., 1960.
28. Тоже.-М, 1962. «
29. Восстание в Литве и Белоруссии 1863-1964. - М., 1965.
30. Гапанов1ч В.Ф., Царанков Л.П. Учарашш i сенняшш дзень ушяцкай царк-
вы. -Мн., 1985.
31. Псторыя беларускай ССР у 5 тт. - Мн., 1972. - Т. 1-2.
32. Голенченко Г.Я. Идейные и культурные связи восточнославянских народов
в XVI- сер. XVII в. - Мн., 1989.
33. ГоршковаВ.К. Очерки исторической диалектологии Северной Руси.-М, 1968.
34. Греков Б.Д. Киевская Русь. - М., 1953.
35. Греков И. Б. Очерки по истории международных отношений Восточной
Европы XIV-XVI вв. - М., 1963.
36. Греков И. Б. Восточная Европа и упадок Западной Орды на рубеже XIV-XV
вв.-М, 1975.
37. Гринблат М.Я. Белорусы. Очерки происхождения и этнической истории. -
Мн., 1968.
38. Грицкевич А.П. Частновладельческие города Белоруссии в XVI-XVIII вв. -
Мн, 1976.
39. Грицкевич А.П. Социальная борьба горожан Белоруссии в XVI-XVIII вв.). -
Мн, 1979.
40. Дворниченко А.Ю., Фролов И.Я. Города-государства Древней Руси.-П, 1988.
41. Дворниченко А.Ю. Русские земли Великого княжества Литовского. Очерки
истории общины, сословий, государственности (до нач. XVI в.). - СПб, 1993.
42. ДлугошЯ. Грюнвальдская битва. -М.-П, 1962.
43. Дмитриев М.В., Флоря Б.Н., Яковенко С.Г. Брестская уния 1596 г. и обще-
ственно-политическая борьба на Украине и в Белоруссии в кон. XVI-нач. XVII в. -
М, 1996.
44. Дмитрук К.Е. Униатские крестоносцы: вчера и сегодня. - М, 1988.
45. Дневник Люблинского сейма 1569 г. - СПб, 1869.
46. Довгялло Д.И. К истории православной западно-русской церкви до пол.
XVII в. - Вильно, 1908.
47. Довнар-Заполький М.В. Очерки по организации западно-русского кресть-
янства в XVI в. - Киев, 1905.
48. Его же, Псторыя Беларусь - Мн, 1994.
49. Древнерусские княжества Х-ХШ вв. сб. ст. - М, 1975.
50. Журауск1 A.I. Псторыя беларускай лп-аратурнай мовы. - Мн, 1967. - Т. 1.
51. Загорульский Э.М. Древняя история Белоруссии. Очерки этнической исто-
рии и материальной культуры (до IX в.). - Мн, 1977.
52. Зайцев В.М. Социально-сословный состав участников восстания 1863 г.
(опыт статистического анализа). - М, 1973.
53. Залога М. Обзор публикаторской работы в Белоруссии. - Мн, 1958.
170
54. Зимин А.А. Россия на рубеже XV - XVI столетий. - М., 1982.
55. Зинченко А.Л. Реформа государственной деревни и секуляризация церков-
ного землевладения в западных губерниях Российской империи // “Исторические
записки”.-М., 1985.-Т. 112.
56. Игнатенко А.П. Ремесленное производство в городах Белоруссии в XVII-
XVIII вв. - Мн., 1963.
57. Игнатенко А.П. Борьба белорусского народа за воссоединение с Россией. -
Мн., 1974.
58. Игнатенко И.М. Февральская буржуазно-демократическая революция в
Белоруссии. - Мн., 1986.
59. Игнатовский В.М. Каротю нарыс псторьп Беларусь - Мн., 1991.
60. История Белорусской ССР. - Мн., 1961.-Т.1.
61. История Белорусской ССР. - Мн., 1977.
62. История БССР. Учебное пособие для вузов. Подред. В.В.Чепко, А.П.Игна-
тенко. - Мн., 1981. - Ч. 1.
63. История культуры Древней Руси. В 2-х тт. - М.-Л., 1951.
64. История рабочего класса БССР. - Мн., 1984.
65. История СССР. С древних времен до наших дней. В двух сериях, 12 тт.
Первая серия-М., 1966-1968.-Т. I-VI.
66. Карамзин Н.М. История государства Российского в 12 тт. (любое издание).
67. Каргалов В.В. Внешнеполитические факторы развития древней Руси. - М.,
1967.
68. Карский Е.Ф. Белорусы. - Вильно, 1904. - Т. 1.
69. Киев и западные земли Руси в IX-X1II вв. Сб. ст. - Мн., 1982.
70. Ключевский В. О. Курс русской истории в 5 тт. (любое, издание).
71. Козловский П.Г. Крестьяне Белоруссии во второй пол. ХП-XVIIbb,-Мн., 1969.
72. Козловский П.Г. Землевладение и землепользование в Белоруссии в конце
XVIII-первой пол. XIXв.-Мн., 1982.
73. Козловский П.Г. Магнатское хозяйство Белоруссии во 2-й пол XVIII в. -
Мн., 1974.
74. Кожушков А.И. Развитие капитализма в сельском хозяйстве Белоруссии во
второй пол. XIX в. - Мн., 1963.
75. Копысский З.Ю. Экономическое развитие городов Белоруссии в XVI- пер-
вой пол. XVII в. - Мн., 1966.
76. Копысский З.Ю. и Чепко В.В. Историография БССР. Эпоха феодализма. -
М., 1986.
Т1. Корнейчик Е.И. Белорусский народ в Отечественной войне 1812 г. - Мн.,
1962.
78. Королюк В.Д. Славяне и восточные романцы в эпоху раннего средневеко-
вья. Политическая и этническая история. - М., 1985.
79. Коялович М. О. Литовская церковная уния. - СПб., 1859.-Т. 1; 1861.-Т. 2.
80. Коялович М.О. Лекции по истории западной России, изд. 4. - СПб., 1884.
81. Коялович М.О. История русского самосознания по историческим памятни-
кам и научным описаниям. Изд. 4-е. - Мн., 1997.
82. Кромм М.М. Межь Русью и Литвой. Западнорусские земли в системе рус-
ско-литовских отношений конца XV - первой трети XVI в. - М., 1995.
171
83. Культурные связи народов Восточной Европы в XVI в. Проблемы взаимо-
отношений Польши России, Украины, Белоруссии и Литвы в эпоху Возрожде-
ния. Сб. ст. - М., 1976.
84. Лазутка С.А. Революционная ситуация в Литве 1959-1962 гг. - М., 1961.
85. ЛаппоИ.И. Великое княжество Литовское во 2-й пол. XVI в. - Юрьев, 1911.
86. Ластоускл В.Ю. Кароткая псторыя Беларуси. - Мн., 1992. »
87. Ленин В.И. Развитие капитализма в России. Поли. собр. соч. - Т. 3.
88. Леонтович Ф.И. Очерк истории литовско-русского права. - СПб., 1894.
89. Липинский Л.П. Развитие капитализма в сельском хозяйстве Белоруссии. -
Мн., 1971.
90. ЛипинскийЛ.П. Столыпинская аграрная реформа в Белоруссии. - Мн., 1978.
91. Лихачев Д.Е. Развитие русской литературы X-XIII вв. Эпохи и стили. - М., 1973.
92. ЛысенкоП.Ф. Берестье.-Мн., 1985.
93. Лысенко П.Ф. Города Туровской земли.-Мн., 1978.
94. Любавский М.К. Областное деление и местное управление Литовско-Рус-
ского государства ко времени первого Литовского Статута. - М., 1892.
95. Любавский М.К. Очерки истории Литовско-русского государства.-М., 1910;
М., 1915.
96. Лютый А.М. Социально-экономическое развитие городов Белоруссии в
конце XVIII - первой пол. XIX в. - Мн., 1987.
97. Ляпушкин И. И. Славяне Восточной Европы накануне образования Древ-
нерусского государства. - Л., 1968.
98. Мавродин В. В. Образование Древнерусского государства и формирование
древнерусской народности. - М., 1971.
99. Максимейко Н.А. Сеймы Литовско-русского государства до Люблинской
унии включительно. - Харьков, 1902.
100. Мальдзю A.I. Беларусь у люстэрку мемуарнай лп-аратуры XVIII ст. Нары-
сы быту i звычаяу. - Мн., 1982.
101. Мальцев А.И. Россия и Белоруссия в сер. XVII в. - М., 1974.
102. Марат Я.Н. Из истории борьбы народных масс Белоруссии против экс-
пансии католической церкви. - Мн., 1969.
103. Марат Я.Н. Ватикан и католическая церковь в Белоруссии (1569-1795). -
Мн., 1971.
104. Медынский Е. Братские школы Украины и Белоруссии в XVI-XVII вв. и их
роль в воссоединении Украины с Россией. - М., 1954.
105. Мелешко В. И. Очерки аграрной истории Восточной Белоруссии (вторая
пол. XVII-XVIII вв.). - Мн., 1975.
106. Мелешко В.И. Клановая борьба в белорусской деревне во 2-й пол. XVII-
XVIII вв,-Мн., 1982.
107. Мелешко В.И. Могилев в XVI- сер. XVII в. - Мн., 1988.
108. Миско М.В. Об освещении характера восстания 1863 г. в Литве и Белорус-
сии в некоторых работах советских авторов. В кн. “Славянская историогра-
фия”, сб. ст. - М., 1966.
109. Молчанова Л. А. Очерки материальной культуры белорусов XVI-XVIII вв. -
Мн. 1982.
172
НО. Мохнач Н.Н. Идейная борьба в Белоруссии в 30-40 гг. XIX в. - Мн., 1971.
111. Нарысы ricTopwi Беларус! у 2-х частках. - Мн., 1994. - Ч. 1.
112. Новосельцев А. П., Пашуто В.Т., ЧерепнинП.В. и др. Древнерусское государ-
ство и его международное значение. - М., 1965.
113. Новосельцев А.П., Пашуто В. Т, Черепнин П.В. и др. Пути развития феода-
лизма.-М., 1972.
114. Очерки мятежного движения в Могилевской губернии в 1863 г. - Вильно,
1865.
115. Очерки по археологии Белоруссии .-Мн., 1970.-Ч. 1;Мн., 1972.-Ч.2.
116. Панютич В.П. Социально-экономическое развитие белорусской деревни в
1861-1900 гг.-Мн., 1990.
117. Панютич В.П. К вопросу о развитии отхожих промыслов в Белоруссии в
эпоху капитализма (1861-1914) // Ежегодник по аграрной истории Восточной Ев-
ропы 1963. - Вильнюс, 1964.
118. Панютич В.П. Из истории формирования пролетариата Белоруссии. - Мн.,
1969.
119. Пашуто В. Т. Героическая борьба русского народа за независимость (XII I в.). -
М, 1956.
120. Пашуто В. Т. Образование Литовского государства. - М., 1959.
121. Пашуто В. Т. Внешняя политика Древней Руси. - М., 1968.
122. Пашуто В. Т, Флоря Б.Н, Хорошкевич А.Л. Древнерусское наследие и исто-
рические судьбы восточного славянства. - М., 1982.
123. Пилипенко М.Ф. Этнография Белоруссии. - Мн., 1981.
124. Пилипенко М.Ф. Возникновение Белоруссии. - Мн., 1991.
125. Пичета В.И. Белоруссия и Литва в XV-XVI вв. - М., 1962.
126. Польша и Русь. Сб. ст. - М., 1974.
127. Польско-русские революционные связи.-М., 1963.
128. Поссевино А. Исторические сочинения о России XVI в. - М., 1983.
129. Проблемы возникновения феодализма у народов СССР. - М., 1969.
130. ПохилевичД.П. Крестьяне Белоруссии и Литвы в XVI-XVII вв. - Львов, 1957.
131. Похилевич Д.П. Крестьяне Белоруссии и Литвы во второй пол. XVIII в. -
Вильнюс, 1966.
132. Пьянков А.П. Происхождение общественного и государственного строя
Древней Руси. - Мн., 1980.
133. Рапов О.М. Русская церковь в IX - первой трети XII в. Принятие христиан-
ства.-М., 1988.
134. Ратч В. Сведения о польском мятеже 1863 г. в Северо-Западной России. -
Вильно, 1867-1868.-Т. 1-2.
135. Рыбаков Б.А. Киевская Русь и русские княжества ХП-ХШ вв. - М., 1982.
136. Рыбаков Б. А. Язычество древних славян. - М., 1981.
137. Рыбаков Б.А. Язычество древней Руси.-М., 1987.
138. Савицкий Э.М. Революционное движение в Белоруссии (август 1914 - фев-
раль 1917г.).-Мн., 1981.
139. Самбук С.М. Политика царизма в Белоруссии во второй пол. XIX в. - Мн.,
1980.
173
140. Сапунов А.П. Витебская старица. - Витебск, 1983-1888.-Т. 1-5.
141. Свердлов М.Б. Генезис и структура феодального общества в Древней Руси. -
М., 1983.
142. Седов В.В. Славяне Верхнего Поднепровья и Подвинья. - М., 1970.
143. Седов В.В. Происхождение и ранняя история славян. - М., 1979.
144. Седов В. В. Восточные славяне в VI-ХШ вв. - М. 1982, *
145. Соловьев С. М. История России с древнейших времен в 29 тт. (любое издание).
146. Соловьев С. М. История падения Польши. Собр. соч. в 18 книгах, книга XVI. -
М, 1995.
147. Соловьев С.М. Император Александр I. Политика. Дипломатия, там же,
кн. XVII. — М., 1996.
148. Смит Ф. История польского восстания и войны 1830-1831 гг. - СПб., 1863.
149. Солодков Т.Е. Борьба трудящихся Белоруссии против царизма 1907-1917 гг. -
Мн., 1967.
150. Снытко Т.Г. Русское народничество и польское общественное движение. -
М., 1969.
151. Спиридонов М.Ф. Закрепощение крестьянства Беларуси (XV-XVIbb.).-Мн., 1993.
152. Татищев В.Н. История Российская в 7 тт. - М.-Л., 1962-1968.
153. Тимощук Б. А. Восточнославянская община VI-X вв. н.э. - М., 1990.
154. Титов ВС Историко-культурное районирование материальной культу-
ры белорусов. - Мн., 1983.
155. Тихомиров М.Н. Древнерусские города. - М., 1946.
156. Тихомиров М.Н. Крестьянские и городские восстания на Руси XI-XIII вв. -
М„ 1955.
157. Токарев С.А. Этнография народов СССР. - М., 1968.
158. Третьяков П.Н. Восточнославянские племена. 2 изд. - М., 1953.
159. Третьяков П.Н. Финно-угры, балты и славяне на Днепре и Волге.-М.-П., 1966.
160. Третьяков П.Н. У истоков древнерусской народности. - Л., 1968.
161. Третьяков П.Н. По следам древних славянских племен. - М., 1982.
162. ТурукВ. Белорусское движение. - М., 1921.
163. Турцевич А. Русские крестьяне под владычеством Литвы и Польши. - Виль-
но, 1911.
164. Турчинович О.В. Обозрение истории Белоруссии с древнейших времен. -
СПб., 1857.
165. Улащик Н.Н. Грамотность в дореволюционной Белоруссии И История
СССР. - 1968. -№1.
166. Улащик Н.Н. Предпосылки крестьянской реформы 1861 г. в Литве и Запад-
ной Белоруссии. - М., 1965.
167. Улащик Н.Н. Очерки по археологии и источниковедению истории Бело-
руссии феодального периода. - М., 1973.
168. Филин Ф.П. Образование языка восточных славян. - М., 1962.
169. Флеров И. О православно-церковных братствах, противодействующих
унии в Юго-Западной России в XVI-XVIII вв. - СПб., 1889.
170. Фридман М.Б. Отмена крепостного права в Белоруссии. - Мн., 1958.
171. Фроянов И.Я. Киевская Русь. Очерки отечественной историографии. - П., 1990.
174
172. Фроянов И.Я. Киевская Русь. Очерки социально-политической истории. -
П., 1980.
173. Флоря Б.Н. Историческая традиция об общественном строе средневеково-
го Полоцка. “Отечественная история”. - 1995. -№ 5.
174. Цъвйсевы А. Запад нарушзм. Нарысы з псторьп грамадскай мысл! на Бела-
pyci у XIX i пачатку XX в. Изд. 2-е. - Мн., 1993.
175. Харлампович К. Западнорусские православные школы XVI и нач. XVII в. -
Казань, 1898.
176. Чепко В.В. Сельское хозяйство Белоруссии в первой пол. XIX в. - Мн., 1966.
177. Чепко В.В. Классовая борьба в белорусской деревне в первой пол. XIX в. -
Мн., 1972.
178. Черепица В.Н. Михаил Осипивич Коялович. История жизни и творчества. -
Гродно, 1998.
179. Черепнин Л.В. Образование русского централизованного государства в
XIV - XV веках. - М., 1960.
180. Чистович И.А. Очерк истории Западно-русской Церкви. - СПб., 1882-1884. -
Т. I-II.
181. Шабуня К.И. Аграрный вопрос и крестьянское движение в Белоруссии
1905-1907 гг,-Мн., 1962.
182. Штыхов Г.В. Города Полоцкой земли. - Мн., 1978.
183. Штыхов ГВ. Крыв1чы. - Мн., 1992.
184. ЩаповЯН. Княжеские уставы и церковь в Древней Руси XI-XIVbb.-M., 1972.
185. Экономическая история БССР. - Мн., 1969.
186. Этнаграф1я беларусау. Псторыяграф1я, этнагенез, этшчная псторыя. -
Мн., 1985.
188. Этнаграф1я Беларуа. - Мн., 1989.