ПЕРВАЯ МЕЖДУНАРОДНАЯ
НАУЧНАЯ КОНФЕРЕНЦИЯ
„ОСЕТИНОВЕДЕНИЕ: ИСТОРИЯ И
СОВРЕМЕННОСТЬ"
Владикавказ,
12—18 октября 1991 г

РЕДКОЛЛЕГИЯ:
Т. А. Гуриев (редактор), Е. Б. Бесолова, Т. П. Плиев, Ф. В. Тотоев.

АБАЕВ К. Г.
ОСЕТИНСКИЕ ТЕРМИНЫ,
ОБОЗНАЧАЮЩИЕ ПОРОДЫ КАМНЕЙ
1. Предлагаемая тема сообщения до сих пор не была
предметом специального изучения, хотя ее значение не может вызвать
сомнения. «Русско-осетинский словарь», «Осетинско-русский
словарь», другие лексикографические издания дают возможность
судить о богатстве корпуса названий камней в современном
осетинском языке. Правда, в ходе работы над темой мы
обнаружили, что ряд слов данной группы не нашли отражения в них.
Привлекаемый в сообщении материал почерпнут из словарей,
а также сообщен нашими информаторами (Абаевым
Георгием, Калоевым Камболатом, Кантеевым Махаром, Цагараевым
Созырко и другими).
2. В состав многих терминов данной группы входят,
естественно, слова с компонентом дур «камень»:
згъæрдур «руда»;
хъæбæр дур «корунд»;
æтдур æтдср «кремень»;
сусдур «пемза», «пустотелый камень»;
саудур «оселок», и т. п.
3. Интересно, что значительная часть слов рассматриваемой
труппы для дигорского и иронского диалектов осетинского языка
.являются общими.
4. Особую подгруппу составляют драгоценные камни. Сюда
входят слова, в составе которых нет компонента дур; ср.
лал//нал «рубин»;
налмас, налмаз «алмаз», «драгоценный камень».
Анализ этимологического состава осетинских терминов,
обозначающих драгоценные камни, показывает, что многие из них
заимствованы из других языков.
В осетинском эпосе Нартæ есть упоминания драгоценных кам-
3

Heff, однако go временем их значения затуманились, и нужна
специальная филологическая работа по выяснению их значений.
В «Осетинско-русском словаре» слово лал «рубин» даже не
упоминается.
Сказанное объясняется, видимо, тем, что на каком-то этапе
истории предков осетин драгоценные камни потеряли свое былое
значение в их жизни. Об этом же свидетельствует и слово бай-
дур, семантическое содержание которого не совсем ясно.
(Возможно, этот термин служит обозначением полудрагоценных
камней крепкой породы).
5. Разработка данной темы представляет большой
культурный интерес.
АБРАМОВА М. ГГ.
НОВЫЕ АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ МАТЕРИАЛЫ
К ВОПРОСУ ЭТНОГЕНЕЗА ОСЕТИН
Решение вопроса этногенеза осетин требует использования
новых археологических материалов и их сопоставления с
данными других дисциплин, в частности, лингвистики. В. И. Абаев
установил наличие в осетинском языке двух линий
преемственности— от древне-иранского и субстратного кавказского языков,
что является следствием длительного периода двуязычия.
Распространение массового двуязычия и в результате победа новоп>
языка предполагает в данном случае существование
политического господства пришлого ираноязычного населения (В. П.
Алексеев, Ю. В. Бромлей).
В. И. Абаев установил, что иранизация населения
Центрального Кавказа совершалась двумя этапами, из которых ранний
привел к образованию дигорского, а поздний — иронского диа-
тектов осетинского языка. С приходом каких конкретно грушт
ираноязычного населения можно связать эти этапы?
Существует несколько точек зрения (Е. Й. Крупное, В. А. Кузнецов, Ю. С.
Гаглойты), высказанных по этому поводу в 60-х годах — до
накопления новых археологических материалов, что позволяет
вновь вернуться к этому вопросу.
В настоящее время можно говорить о трех волнах
ираноязычного населения скифо-сарматского времени на Северном
Кавказе: скифы, сираки и аланы. Яркие памятники скифов
известны на Кубани и в Центральном Предкавказье
(Ставропольская возвышенность). Влияние скифской культуры наиболее
прослеживается в Центральном Предкавказье. Длительное пребыва-
4

ние здесь скифов способствовало сложению в более южных
районах (Кабарда) смешанных групп населения (Нартан). После
ухода основной массы скифов в конце V в. до н. э. какая-то их
часть продолжала обитать в Центральном Предкавказье, что
подтверждается некоторыми материалами IV—II вв. до н. э.
(Казинский клад, Кул ары, Комарово), а также тем фактом, что
в материалах грунтовых могильников сарматского времени,
распространившихся на территории Кабарды со II в. до н.э.,
прослеживается целый ряд черт, характерных для памятников этой
территории скифского времени. Можно говорить о том, что в состав
населения, оставившего эти могильники с катакомбным обрядом
огребения, вошли, кроме сарматов, и скифы или их потомки,
обитавшие здесь ранее. Распространение ираноязычности у этих
гоупп населения Кабарды можно относить к скифскому времени.
Вторая волна ираноязычного населения на Северном Кавказе
езязывается с расселением сарматов, начавшимся в IV—II вв.
до н. э. Массовый при-о . .армагов фиксируется в западных
районах Предкавказья в III—I вв. дон. э. К рубежу II1—11 вв. до и. э.
можно говорить о сложении здесь сиракского союза племен — в
значительной степени «меотизированных» сарматов. Памятники
кочевых племен, известные в это время на территории
Центрального Предкавказья, следует относить к периферии сиракского
союза племен. Говорить о политическом господстве сираков
можно лишь применительно к населению Северо-Западного
Кавказа. Поэтому связывать процесс иранизации оседлого населения
центральных районов Северного Кавказа с этой волной
сарматского населения вряд ли правомерно.
Третья волна ираноязычного населения на Кавказе — аланы.
Появление здесь алан, зафиксированное письменными
источниками уже в I в. н. э., существенно изменило политическую
обстановку на Северном Кавказе и привело к значительным
перемещениям обитавших здесь ранее племен. Во II—III вв. в
Восточном Предкавказье распространяются сарматские племена с
признаками поздиесарматскоп культуры, связываемой с аланами.
Подобных памятников нет на территории западных и центральных
районов Предкавказья—присутствие там алан подтверждается
значительным сокращением оседлого населения и перемещением
его в более безопасные районы, з частности, в районы Затеречья.
Стабильное обитание алан к северу от Терека-Сулака
способствовало установлению тесных контактов между ними и
оседлым земледельческим населением Затеречья. У последних
наблюдается ускоренный процесс социального развития, происходит
выделение воинской знати, в состав которой могли войти и
представители кочевников алаи.
5

Таким образом, из трех волн ираноязычного населения на
Кавказе две (скифы и аланы) оказали непосредственное
влияние на процесс иранизации населения центральных районов
Семерного Кавказа. Ранняя из них (скифская) связана с западной
част.ло центральных районов—с территорией Кабарды и
Ставропольской возвышенности. Поздняя (аланская)—с
восточными, более открытыми, районами, преимущественно районами За-
геречья. Новые археологические материалы согласуются с
данными В. И А'баева о двух последовательных волнах иранизации
населения центральных районов Северного Кавказа.
АЛ50РОВ Ф. Ш.
К ПРОБЛЕМЕ ИЗУЧЕНИЯ
ХУДОЖЕСТВЕННОЙ КУЛЬТУРЫ
ОСЕТИНСКОГО НАРОДА
1. Изучение любого этнического формирования, на каком бы
уровне оно не осуществлялось, не может быть полным, если
в нем отсутствует один из главных этнокультурных признаков —
духовная культура, мир его художественных образов, его
идеология.
2. Несмотря на определенные успехи современного осетино-
ведения, в частности в таких важных отраслях знаний, как
языкознание, археология, этнография и пр., к вопросам
становления и развития художественной культуры осетин исследователи
обращаюсь мене^ гр~гемн~>, и изучены они несоизмеримо
меньше.
3. Вгс, что сегодня известно нам о художественной культуре
’ ^етин, в частности о народной хореографии, музыкальном, ху-
лож^стренно-прикладном творчестве, позволяет предполагать, что
дошедшие до нас отдельные образцы этих видов творчества
представляют собой не более, чем осколки некогда активного и высо-
i ого художественного быта народа, что наивысшего своего
рассвета художественная культура его достигла задолго до
нашествия м^нголо-татар.
4. Являясь народом древним, осетины, с их самобытной и
сложной историей, имели в разное время в разной степени
продолжительные и тесные культурно-исторические и поаитгческие
взаимоотношения со многими народами древности. Поэтому
изучение любого аспекта истории их художественной культчры
невозможно без учета и всестороннего освещения исторических
свидетельств по интересующему нас вопросу тех народов, контакты
6

с которыми были относительно длительными и в культурном
отношении наиболее значительными.
5. В культурных сношениях предков осетин— алан — с
(народами Европы наибольший научный интерес представляют алано-
венгерские связи, которые имели место в VI—VIII вв., когда
предки венгров, двинувшись из Зауралья в западном
направлении, довольно продолжительное время осели в южно-русских
степях, войдя здесь в тесное соседство с аланами, и в XIII в., когда
часть алан в 1239 г. под давлением монголо-татар нашли на
территории «ынешней Венгрии убежище и покровительство.
6. То, что здесь еще в XV в. эти аланы сохраняли свой язык,
позволяет предполагать, что независимо от языка, такие
неотделимые элементы быта, как устная традиция, мифологические и
религиозные представления, свадебные и погребальные обряды,
наконец, песни, танцы, традиции народного прикладного
искусства и многое другое, продолжали жить здесь значительно дольше.
7. После монголо-татарского нашествия, имевшего
трагические последствия для аланского государства, в упадок пришла не
только художественная культура, но «а краю исторической
катастрофы и полного физического исчезновения с исторической
арены оказался сам народ. В результате этих роковых событий
ушедшие на Запад аланы унесли с собой традиции
художественной культуры именно домонгольской Алании.
8. Исследования художественных традиций венгерских яссов
представляли бы .несомненный интерес в сравнительном плане. В
частности, было бъг интересно выявить, как пошло дальнейшее
развитие художественно-образного мира алан-осеггин,
оказавшихся в центре развивавшейся европейской цивилизации. Такие
элементы музыкальной выразительности, как ритмическая
структура и звуковысотная организация мелодики народной музыки, ее
гармонические устоц и система кадансов, относятся к категории
наиболее устойчивых,'почти неподдающиеся ни воздействию
времен, ни влиянием извне. К этой же категории относятся и
традиции орнаментального творчества и другие виды прикладного
искусства (художественное убранство национального костюма,
резьба по дереву, многообразие женского рукоделия и пр.).
Поэтому маловероятно, чтобы в художественном творчестве
венгерских яссов, равно как и : других сферах их этнической культуры,
элементы эти исчезли и растворились бесследно. В этой связи не
лишено определенного интереса сравнительное изучение
всевозможных квинтовых комбинаций и оборотов, так характерных и
показательных и для венгерской и для осетинской народной
музыки.
9. Исследования функциональной природы каждого вида на-
7

родного творчества в отдельности и в комплексе, выявление
общих элементов в яссо-осетинских музыкальных,
хореографических и других параллелях представляются -не только
интенсивными, но и чрезвычайно насущными вопросами современного осе-
тиноведсния. Поэтому они должны стать предметом
систематизированной и планомерной работы специалистов-искусствоведов,
м\зылаитов-фольклористов, этнофольклористов, этнопсихологов
и др.
АРДАС EHOB А. М.
А. Г. АРДАСЕНОВ - УЧЕНЫЙ, ПРОПАГАНДИСТ
ЕСТЕСТВЕННО-НАУЧНЫХ ЗНАНИИ
17-го июня 1849 г. v жителя селения Эльхотово Губа Ардасе-
иова родился третий сын, нареченный Алиханом, (по крещению
Алексей Гаврилович). В 1867 г. он успешно окончил
Владикавказское горское училище, ещ: :е,^з три года — Московское
училище сельского хозяйства с дипломом первой степени ученого уп-
равптепя.
В 1870 г. поступил в Петербургский Земледельческий
«Лесной» институт, а в 1875 г. его удостоили степени кандидата
сельского и лесного хозяйства. Охваченный идеей скорой победы
революции, он становится активным участником разночинского
движения в Петербурге и Москве, за что поплатился десятью
годами тюрьмы и ссылки. Его первые опыты по выращиванию овощей
в районе вечной мерзлоты (Среднеколымск) привлекли
внимание местных жителей.
Последние 32 года жизни после ссылки Ардасенов посвятил
научной деятельности в области общественных наук и сельского
хозяйства. Многие положения его трудов перекликаются с
проблемами нашего времени.
Алихан Ардасенов не только ученый, он один из убежденных
пропагандистов науки. Всю силу убеждений он направлял
на пропаганду и популяризацию передовых научных идей среди
народа.
Ардасенов хорошо понимал, что культурное развитие народа
должно было послужить его духовному и общественному
раскрепощению. Вот почему все достижения русской и мировой науки
Ардасенов стремился сделать сразу же достоянием народа.
Многое делал он для реформирования сельскохозяйственного
образования.
Идеи Алихана Ардасенова о развитии .народного обр аз о-
8

вани?, совершенствовании письменности, необходимости
пркййтия тРрÆрбд о буранных мер и т. п. представляются
актуальными и в наши дни.
Издание трудов Алихана Ардасенова отдельной книгой
могло -бы способствовать лучшему пониманию
общественно-политической мысли России конца XIX века.
АПАЖГВА Б. X.
К ВОПРОСУ ОБ ОСЕТИНО-КАБАРДИНСКИХ
ОТНОШЕНИЯХ
1. Осетино-кабардинские отношения на протяжении кесколь^
ких столетий были мигтг*оаз"ьгми и разнообразными.
Объективно и закономерно развивались между ними экономические,
политические и культурные связи. Именно на эти связи обратили
внимание многие видные русские и иностранные путешественники,
историки, этнографы и географы. Так, известный немецкий
путешественник и этнограф Ю. Клапрот писал: «Когда зимний фураж
у них (осетин) истощается, они отправляют свои стада на
равнины Малой Кабарды, которые в конце марта уже покрыты трагой,
тогда как горы еще лишены растительности. В течение лета
черкесы вынуждены в свою очередь выводить свои стада из равнин,
где все выжжено и где их мучают слепни и комары, и отправлять
в горы к дигорцам. Это связывает обе народности и они живут в
добром согласии».
К этому следует добавить, что недалеко от дигорского селения
Ханаз один из участников летнего пастбища называется
местными жителями «скотным двором (загоном) кабардинцев («касгон
стонуатта»)». Вероятнее всего этот топоним сохранился с той
поры, когда кабардинцы своих овец отправляли в горы к дигорцам.
2. Существовали другие объективные условия, которые при
всей сложности, порой противоречивости осеггино-кабардинских
отношений, все же объединяли Осетию и Кабарду.
Необходимость борьбы против более сильных внешних врагов заставляли
поддерживать союз двух народов. О братских отношениях и сим^
патиях осетшн к кабардинцам свидетельствует хотя бы такой
факт. 29 октября 1759 г. в Петербурге во время переговоров
осетинского посольства с полномочными представителями русског
го правительства, был затронут вопрос о взаимоотношениях
осетин с соседними странами и народами. Главным своим врагом
оретины считали Крымское ханство. Оно же было главным
врагом» кабардинцев. Разбойничьи набеги крымского хана приноси-
9

ли немалый урон и разорение Кабарде и Осетии. В Петербурге
интересовались взаимоотношениями Кабарды и Осетин. Члены
осетинского посольства заверяли русскихвтом, что «осетшны
издавна имеют дружбу и соседство с кабардинцами», что «во
время неприятельских на Кабарду походов» они оказывают друг
другу помощь.
3. Научные изыскания моих предшественников установили
причины и характер тесных взаимосвязей Кабарды и Осетии.
Помимо наличия общих врагов, одним из сильнейших факторон
сближения было взаимовлияние культур двух соседних народов.
БАЛКАРОВ Б. X.
АДЫГСКИЕ ЭЛЕМЕНТЫ В ОСЕТИНСКОМ ЯЗЫКЕ
В словарном составе осетинского языка наличествует слой,
восходящий к адыгскому источнику. В него входят термины и
слова, выражающие самые различные понятия. Весь адыгский
лексический материал в осетинском- распадается на две
неравные части: большая часть отмечается в одном дигорском
диалекте, а меньшая — в обоих диалектах одновременно. В
диахроническом срезе в этом фонде выделяются слова, относящиеся к
субстрату, и слова позднего заимствования.
Связи между осетинским и адыгским языками в области
фонетики глубокие и сложные. Они проявляются не только в
совпадении отдельных звуков, но и в единстве принципов, лежащих
в оонове фонетической и фонологической систем этих языков.
В фонетическом строе общим для «них является деление
звукового состава на гласные, полугласные и согласные. В
системе вокализма общим является наличие особых гласных,
именуемых в осетинском (æ, ы). О качественном единообразии
этих гласных свидетельствует облик адыгских слов, проникших
в осетинский язык. Значительно больше оходства в системе
согласных. Осетинские взрывные образуют четырехчленные фонети’-
ческие ряды, как и в адыгских языках. Взрывные сближаются
также в акустической природе. Особую близость обнаруживают
звонкий и придыхательные члены данных рядов. Осетинские
звонкие взрывные являются неполнозвонкими, как и адыгские.
В придыхательных согласных близость проявляется в
одинаковой степени аспирации. Об однородности природы этих
согласных говорит тот факт, что осетинский язык не производит субг
ституцию придыхательных в адыгских заимствованиях. Близость
между осетинской и адыгской фонетическими системами просле-
Ю

живается и в нормах субституции. Она обнаруживается и в
динамической стороне этих сибтем.
Нити связи меЗкду этими языками тянутся и через
грамматический строй, захватывая как морфологию, так и синтаксис.
Осетинское склонение значительно отошло от* индоевропейского
прототипа «под влиянием кавказского субстрата. В его парадигме
отсутствует винительный падеж. Этот тип склонения характерен и
для адыгских языков. Сходство здесь не только в типологии, но
и в материальном воплощении отдельных падежей, в их
значении и функции. Так, в системе осетинского склонения имеется
уподобительный падеж на — ау. Форма его близка к преврати-
тельному падежу в адыгском.
На синтаксическом уровне осетино-адыгские схождения
проявляются в атрибутивных словосочетаниях, в оформлении
прямой речи, порядке слов, способах синтаксической связи.
Таким образом, связи между осетинским и адыгскими
языками обнаруживаются во всех сферах: в проницаемых,
малопроницаемых и вовсе непроницаемых, т. е. как в верхних слоях, так и
в глубоких недрах языка они носят более сложный характер,,
чем те, которые устанавливаются обычно в результате
длительного территориального соседства двух различных народов. По*
своему характеру связи между этикгй языками примыкают к
субстратным явлениям. Это дает основание предполагать, что кав^
казским субстратом в осетинском послужил какой-то язык из
адыгской группы.
БАТАГОВА Т. Э.
РОЛЬ ФОЛ-Ь-КЛМ#А Вм€ТД»НШВ#ЁМеИ
oget и н е ко и тШ9№<мт/ш^т Шжш
Проблема «композитор и фольклор» — объект постоянного и
SSS^внимания содетек6го Л*™^
вне двух типов художественного мышления —фольклооа и ппп
l. Особое значение рассмотрение дайной проблематики прдйб,
■Щ

ретает в рамках изучения формирующихся национальных музы-
кальвых культур. Общеизвестно, что на почве фольклора
выросли многие молодые композиторские школы. Задачи построения
музыкального 'профессионализма —освоения форм и жанров
западно-европейской классической музыки, разрешались на основе
ассимиляции богатейшего опыта народного творчества.
3. Становление осетинской профессиональной музыки —от
первых робких опытов до художественно зрелых произведений,
совершалось в исторически кратчайший срок. Решающим
условием быстрого и успешного строительства национальной
профессиональной музыкальной культуры стало взаимодействие
композиторский и фольклорной творческой практик. Основные
направления взаимодействия протекали по двум руслам
—фольклористической деятельности композиторов и художественного претво
рения фольклора в профессиональной музыке. Но, если компози
торский фольклоризм — явление константное в осетинской
муке, то отношения композиторского творчества и фольклора
демонстрируют эволюционный рост профессионализма.
4. Более глубокое постижение композиторами фольклора
знаменовало более высокие ступени развития осетинской музыки. В
процессе становления национальной школы выделились три
основных этапа:
а) «этнографический» этап, 1920-е—1930-е годы.
Преобладает цитатный метод использования фольклора, создаются
произведения несложных жанров, преимущественно обработки и
аранжировки народных мелодий. Среди них хоры П. Мамулова,
симфонические танцы В. Долидзе, инструментальные пьеоы и
хоры Б. Галаева;
б) этап «накопления». Конец 1930-х—1950-е годы.
Претворение фольклора более опосредовано. Фольклорный тематизм, ме-
лодико-гармонические, метро-ритмические особенности, темброво-
фактурная специфика осетинской народной музыки отражаются
композиторами А. Аликовым, А. Тот*йевьщ, Е. Колесниковым,
А. Поляниченко, Л. КуЛйевЪш, Н. Карницкой, Т. Кокойти,, А. Ко-
койти в оригинальных сочинениях — романсах и песнях, сольных
и ансамблевых инструментальных пьесах и циклах,
симфонических миниатюрах и сюитах;
в) этап первых завоеваний, 1950-е—1960-е годы. Фольклор
становится отправной точкой образно-поэтического
индивидуального композиторского творчества. Произведения композиторов
X. Плиева, Д. Хаханова, И. Габараева нередко лишены прямых
фольклорных включений, но свободное обращение с отдельными
элементами народного музыкального языка остается важным
средством выражения национального характера. Значительно
12

расширяется жанровая сфера осетинской, музыки. Созданы
первые национальные симфонические полотна (Первая симфония Т.
Кокойти, симфонии И. Габараева, Д. Хаханова), оперы («Коста»
X. Плиева, «Азау» И. Габараева), кантаты и оратории
(«Человеку» И. Габараева, «О труде» Д. Хаханова, «Цвети, моя
Осетия» X. Плиева), балет, концерты.
5) Сыграв роль генетической базы осетинской
профессиональной музыки, фольклор и сегодня не теряет своего значения
для композиторского творчества. Новое поколение композиторов
стремится к отражению глубинных закономерностей фольклора.
Возросший уровень музыкального профессионализма ставит
перед композиторами новые задачи. В народном творчестве
композиторы видят источник расширения образной сферы,
идейно-философской направленности сочинений, путь к демократизации и
доступности музыкального языка.
БЕСОЛОВ В. Б.
МОНУМЕНТАЛЬНАЯ АРХИТЕКТУРА АЛАНИИ
В ЛОНЕ ВОСТОЧНОХРИСТИАНСКОГО
АРХИТЕКТУРНОГО КОЙНЕ
Как .ни парадоксально, в культурологическом аспекте
отечественной и иностранной медиевистики, а также и в трактатах по
истории средневековой архитектуры стран «православного»
мира имеется зияющий пробел — полное отсутствие раздела по
архитектуре исторической Алании.
Ситуация мотивируется тем, что аланское архитектурное
наследие до последнего времени не попадало в орбиту
профессионального, историко-архитектурного исследования. Обмерные
чертежи, графические таблицы и .слайды, выполненные мной в
процессе натурного обследования отдельных памятников и целых
ансамблей аланской архитектуры, явились основным
материалом для разработки весьма сложной и актуальной темы,
которая в качестве доклада выносится на строгий суд
представителей столь высокого, престижного международного научного
форума.
I. Монументальная культовая архитектура Алании.
Рассматриваются территориальные границы страны и ареал исследуемых
памятников аланской архитектуры, хронологические рамки их
возведения и функционирования. Политические, социальные,
экономические условия и господствующая идеология средневековой
Алании очень кратко освещаются в историческом экскурсе.
Приводится систематика памятников монументальной культовой
apis

хитектуры Алании, которые составляют две основные группы:
сводчатые церкви и купольные храмы.
2. Компаративный анализ типов форм памятников
архитектуры. Тщательно и всесторонне выполняется анализ композиции
плана и структуры пространства всех известных памятников-
сводчатой и купольной архитектуры Алании. Такой
методический подход необходим для осмысления особенностей построения
плана и закономерностей формирования внутреннего
пространства этих примечательных сооружений. Сравнительный
типологический и формологический анализ памятников аланской, восточ-
нохристианской и византийской архитектуры позволил выявить
некоторые черты сходства и различия в обеих группах
памятников. Развитие и усложнение архитектонической сущности
сооружений не находится в какой-либо зависимости от тенденции
возрастания или убывания элементов общности их с восточнохристи-
анскими и византийскими аналогами, а являются закономерным
культурно-историческим процессом, движимым имманентными-
силами самого аланского феодального общества, и незыблемым
показателем уровня его идеологии.
3. Сравнительно-стилистический анализ памятников
архитектуры. Проводится скрупулезный анализ архитектурного декора
фасадов и художественного облика экстерьера каждого
сооружения. В этих безмолвных свидетелях эпохи их создатели проявили-
понимание законов логики, тектоники и гармонии
архитектурного произведения, а также конкретно отобразили характер
эстетических представлений средневекового аланского общества.
Строгий, аскетический художественный образ аланских храмов-
является своеобразным отблеском .мировоззрения аланского
этноса, его психического склада и объясняется многовековыми
строительными традициями и архитектурными нормами,
отображает воплощение творческой идеи посредством лексики
архитектурного языка и законов композиции и морфологии.
4. Аспекты и концепции архитектурных взаимоотношений.
Компаративный анализ типологии, формологии, стилистики
памятников аланской, восточнохристианской и византийской
архитектуры открывает новый неизвестный аспект проблемы
архитектурных взаимоотношений, возбуждает мысль и корректирует
теоретические концепции исследователя, предоставляет ему
конкретный материал для веских научных суждений. Как ни досадно,,
в алановедении существуют необоснованные аргументами и
фактами примитивные умозаключения, которые, в своей основе
зиждутся на некоторых постулатах дореволюционных авторов или
же являются посредственным пересказом <их сочинений. К тому
же надобно отметить непрофессиональный подход к истолко-
14

Йнию архитектурного (да и художественного в целом)
наследия Алании и нёвладение элементарной методикой архитектуро-
ведного и искусствоведного исследования. Доказательством тому
является масса опубликованных на весьма низком, а порой и
дилетантском уровне работ.
• Во взаимоотношениях между архитектурой Алании и
Византии не было непосредственных и ординарных связей и
контактов. Напротив, эти взаимоотношения происходили гораздо
сложнее и причем в лоне восточнохристианского архитектурного
койне. Это подтверждается результатами компаративного анализа,
а также общими идейными программами.
Если с византийской архитектурой аланскую сближает
незначительная общность в композиции плана, в формировании
внутреннего пространства и оформлении интерьера, в некоторых
случаях— тектонике наружных масс восточной части храма,
что, несомненно, обусловленно общностью самой тематики и
общими литургическими требованиями христианского культа, то в
корне отличны характер и фактура стен, эстетика фасадов,
пропорции, колорит, декор, особенно же неповторимый лиризм
художественного образа ряда памятников и удивительная
взаимосвязь их с окружающей великолепной природой. Этого нельзя
•сказать о взаимоотношениях между архитектурой Алании и
стран Христианского Востока, ибо прослеживается много
признаков сходства в композиции, структуре, тектонике, в характере
эстетического облика памятников культовой архитектуры. Здесь
же поясним еще некоторые моменты. Основным стеновым
строительным материалом в Алании, как и в Армении; Восточной
Грузии, Сирии и Каппадокии, является тесаный камень, небольшие
обломки хаотичной конфигурации из этой же породы камней и
известковый раствор, в то время как в Визатии им служил кирпич, з
некоторых случаях кирпич и камень, конечно, и известковый
раствор. Геометрические поверхности мощных стен и теперь
остаются одним из определяющих компонентов художественного
-облика аланских храмов. Утонченный, мелодичный колорит всех
аланских памятников культовой архитектуры, выложенных из
^природного строительного камня, созвучен естественной среде,
•окружающему горному пейзажу. Экстерьеру аланских культовых
сооружений свойственны лаконичность объема и
взаимообусловленность его частей, граненность и пластичность форм, четкость
и тектоничность масс, геометрическая строгость фасадов,
удачный пропорциональный строй и возвышенный классический дух.
• 5. Архитектура Алании как северокавказский феномен.
Архитектурное наследие средневековой Алании — это не только
монументальные церкви и храмы. Не менее уникальны склеповые и
15

башенные сооружения, остатки жилищ и прсе^ий, развалины
построек общественного, хрзя^веннбгр ц ф^тификацйонибга'
назначения. Все йиды ЗрхйтёкТурйы? произведший отЛйчайтсй
жанровым многообразием и, что особенно важно, в ни?
прослеживается творческая преемственность с архитектурной и
строительной техникой предыдущих эпох, а тайже существует определенная
общность с замечательными памятниками Большого Кавказу
Имеющиеся некоторые родственные черты в культовой
архитектуре Алании и стран Христианского Востока и Византии, не
оказали сколько-нибудь значительного влияния на
самостоятельность пути развития аланокой архитектуры. Проявление
творческой индивидуальности зодчих и мастеров по камням
фиксируется буквально в каждом архитектурном произведении, чта
является историко-культурным фактом огромного значения.
Монументальная культовая архитектура была социальной
необходимостью, внутренней потребностью и ярким воплощением
сложившихся веками местных строительно-технических традиций*
эстетических вкусов и этически* норм алан, создателей
совершенно оригинальной, самобытной ветви архитектуры во всём
христианском и, особенно, восточно-христианском мире.
Между тем Алания — это феномен, несущий на себе печать
исторической и географической судьбы. Именно на этой земле,
в этой стране впервые в северо-кавказском регионе появилась
одна из великих мировых религий — христианство и, вместе с
ним, новая идеология и новые культурные ценности.
БЕСОЛОВ В. Б.
ДРЕВНЕЕ ИСКУССТВО ЦЕНТРАЛЬНОГО КАВКАЗА:
ВЕДУЩИЕ ТЕНДЕНЦИИ И ХАРАКТЕРНЫЕ ЧЕРТЫ
Кавказ, возвышающийся на скрещении экономических
коммуникаций передовых стран Юго-Восточной Европы и Передней
Азии, а историчеоки — на стыке .культур древних цивилизаций
Востока и Запада, представляет собой исключительный очаг
художественной культуры, занимающий важное место в общем
процессе исторического развития искусства Евразии. Естествен*
но-географическое положение и социально-историческая
обстановка издавна определили основные направления политических,
экономических, культурных связей и контактов оседлых земле-
дельческо-скотоводческих племен северных и южных склоню*
центральной части Большого Кавказа и среднего Предкавказья.
На территории Центрального Кавказа, в том числе
Предкавказья во второй «половине второго тысячелетия до нашей эры
на базе предшествующих культур эпохи энеолита, раннеЯ в
16

средней бронзы складывается новая оригинальная и самобытная
культура с высоким уровнем металлургии и металлообработки,
расцвет которой относится уже к концу эпохи бронзы и началу
железного века. Это — замечательная Центральнокавказская
(Кобано-Тлийская) археологическая культура с центром в
Северной и Южной Осетии, и с локальным вариантом на
территории современных Балкарии и Карачая, Кабарды и Пятигорья,
Чечни и Ингушии.
1. Вопросы историко-культурной общности автохтонного
населения Центрального Кавказа, этно-культурных связей и
контактов аборигенов гор Большого Кавказа с «киммерийцами и
скифами—ранними ираноязычными кочевниками степей Юга
России, формирования и этапов развития прославленной кобано-
тлийской культуры (12—4 вв. до н. э.) и ее локальных
вариантов с достаточной полнотой отражены в трудах отечественных
и иностранных специалистов по древней истории и археологии
Центрального Кавказа. В настоящее время смело можно
отметить хорошую историко-археологическую изученность Централь-
нокавказской археологической культуры, чего, к сожалению,
нельзя сказать в отношении исследования
декоративно-прикладного и орнаментального искусства указанного региона.
Подчеркивается следующее: в сущности древнее искусство
Центрального Кавказа является одним из наименее изученных в^
искусствоведческом аспекте явлений мировой художественной культ
туры.
2. Обращается внимание на совокупность ключевых проблем*
историко-искусствоведческого осмысления интерпретации
произведений художественного наследия Центрального Кавказа эпохи
поздней бронзы и раннего железа: сущность и значимость
эстетических идей, композиции, иконография, и художественный
образ, антропозоо — и фитоморфные мотивы декора и сюжетные
изображения, геометризм и линеарность и орнаментики и
пластичность формы, символические и семантические особенности,
художественно-типологическая систематика и художественно-
стилистическая эволюция, специфика звериного стиля и его
параллели и, наконец, признаки сходства и различия в
художественных произведениях горной и предгорной зон, которые до сих
пор почти не являлись предметом специальных исследований.
Немаловажен и тот факт, что в единое время происходило
синхронное формирование двух значительных ценностей
великого наследия малых народностей Большого Кавказа — языка
Древней художественной системы и архаических пластов нарт-
ского эпоса.
3. С современных методологических позиций принципов пос-
2 litis Я 351
17:

ледовательного историзма рассматриваются лишь некоторые
аспекты обширной и сложной для искусствоведного исследования
темы: выявляются ведущие тенденции
художественно-эстетического развития декоративно-прикладного и орнаментального
искусства по историческим периодам и этапам; отмечаются
характерные черты отдельных жанров и всего комплекса
произведений искусства, подчеркивается самобытность и своеобразие
древнего искусства Центрального Кавказа в общем кругу
художественной культуры окружающих близлежащих и более
отдаленных регионов Востока и Запада.
4. Обозревая путь развития художественной культуры
Центрального Кавказа эпохи поздней бронзы и раннего железа,
можно наметить три основных последовательно сменяющихся
периода и четыре этапа ее формирования, расцвета, увядания и
угасания: ранний период (кобано-тлийско-арха-ическпй этап),
средний период, состоящий из двух этапов (кобаио-тлийско-класси-
ческий и кобчио-тлийско-киммерчйский), поздний период (коба-
'но-тлийско-скифский). Таким образом, для разработки
предлагаемой периодизации опорным материалом являлись комплексы
художественных произведений Кобана и Тли, характеризуемых
самостоятельностью, непрерывностью и последовательностью
процесса исторического развития на всем его протяжении, а
также наиболее характерные художественные изделия
восточного и западного локальных вариантов Центральнокавказской
археологической культуры.
5. Последовательно налагается общая х^актеристика
каждого отдельного периода и ьтапа, выделяются главные тенденции
и основные черты их художественного содержания и
исторического развития. Важным моментом является то, что до
появления на исторической арене ранних ираноязычных кочевых
племен— киммерийцев и скифов, уже существовали все основные
типы, формы декоративно-орнаментальные мотивы произведений
древнего искусства Центрального Кавказа. Более того, многие
аспекты художестзенно-эстетических свойств различных жанров
декоративно-прикладного искусства развивались по восходящей
линии. Совершенствовались и проявлялись все характерные для
кобано-тлийского искусства художественные признаки изделий.
Произведения отличаются гармонией и художественной
завершенностью, богатством и разнообразием орнаментальных
мотивов, оригинальностью сюжетных сцен и пластического декора,
что, несомненно, свидетельствует о еысоком мастерстве и
утонченном вкусе древних художников.
6. Отмечается также заметное снижение художественного
уровня произведений декоративно-прикладного искусства в
is

третьем этапе второго, среднего периода развития
художественной культуры Центрального Кавказа. Пока это объясняется
двумя причинами: внедрением нового металла, а значит, и новой
технологии его обработки, и влиянием степной киммерийской
культуры. Возможно, были и иные причины увядания стойких,
характерных художественных признаков, выработанных на
предыдущих этапах развития кобано-тлийокого искусства.
С появлением в Предкавказье скифских племен древнее
искусство Центрального Кавказа утрачивает свой неповторимый,
только ему присущий эстетический лик, его индивидуальный
характер «как бы обогащается и обновляется элементами
скифского искусства. Звериный стиль, восходящий в своем генезисе к.
классическому этапу развития кобаио-тлийского искусства,
окончательно формируется под воздействием художественных
принципов скифского звериного стиля.
7. Для освещения весьма актуальной и сложной проблемы
взаимодействия и взаимоотношения древнего искусства
Центрального Кавказа с художественной культурой смежных стран и
окружающих регионов эпохи поздней бронзы и раннего железа,
в особенности со знаменитой луристанской бронзой, ныне
исследователь-кавказовед располагает таким обширным материалом
соответствующего периода, который позволяет не только
обосновать имеющее наличие многосторонних контактов, но и судить
об историко-культурном значении этих взаимосвязей и
взаимовлияний и их месте в древней истории и культуре Кавказа.
БЕСОЛОВА Е. Б.
ОБ ОСНОВНЫХ ТЕНДЕНЦИЯХ ФОРМИРОВАНИЯ
И РАЗВИТИЯ ТЕРМИНОЛОГИЧЕСКОЙ ЛЕКСИКИ
ОСЕТИНСКОГО ЯЗЫКА
1. Известно, что ©се явления природы и общества находятся
во взаимосвязи и взаимообусловленности, а также в состоянии
непрерывного изменения и развитие, и понятие покоя в природе
и обществе относительно. Закон диалектики в изучении явлений
языка, сама природа языка как развивающегося явления требует
объединения синхронного и диахронического аспектов
исследования. В таких явлениях имеет место два рода связей —
функционирования и эволюции. В каждом синхронном срезе,
языка генетические связи оказывают влияние на связи
функционирования, определяя характер и строение последних.
Понимание закономерностей функционирования языка зависит от понима-
19'

яшя генезиса языковых явлений, а понимание генезиса требует
-знания общих закономерностей функционирования языка
Преодоление этого противоречия предполагает учет внутренней
взаимозависимости синхронии и диахронии.
2. Сочетание синхронии и диахронии крайне необходимо при
изучении словообразования. Современная словообразовательная
система осетинского языка лишь относительно стабильна,
границы синхронии, включая понятие эволюции отдельных
элементов, весьма условны, что свидетельствует о том, что понятие
деривации не вмещается в синхронный план, оно содержит
непременно момент диахронии. Динамическое развитие языка четко
проявляется, на наш взгляд, именно в словообразовании, ибо
словообразование есть диахронические процесс.
3. Рациональное решение проблем современного терминове-
денпя (анализ происхождения и развития отдельных терминов,
проблема новых терминов, актуальность диахронического
анализа в терминоведении, проблема сопоставительного изучения
соотношении национальных и интернациональных терминов,
социолингвистический полход к проблемам терминоведения,
синонимии, влияние прогресса науки и техники па лингвистические
процессы в терминологии и т. д.) возможно только при учете
социолингвистического подхода к ним, т. к. изучением влияния
общества, социальных факторов на функционирование, развитие
и взаимодействие языков, а также роли языков в развитии
общества занимается социолингвистика.
4. Чрезвычайно интересна история формирования, развития
«функционирования национальной терминологии, путей
обогащения, унификации и принципов создания национального термино
логического фонда. Недостаточно, на наш взгляд,
рассматривались в осетинском языкознании орфографические,
морфологические и синтаксические способы тгрминообразезания,
анализировались пути заимствования интернациональной и освоения
национальной лс.ссиьи.
5. Терминологическая лексика распадается на отраслевые
терминологии (работа по созданию отраслевых
терминологических словарей осетинского языка многие годы проходила под
руководством постоянно действующей правительственной
терминологической комиссии). Формирование осетинской
терминологической лексики осуществляется, безусловно, средствами
осетинского словообразования. Общие особенности терминологического
словообразования связаны с характерными признаками термина,
отличающими его от общеупотребительного слова
(возникновение терминов в профессиональной среде и употреоление в строго
терминологической функции только в специальной литературе и
2S

-в профессиональном общении; сознательное терминотворчество;
регулирование и упорядочение его; деривационная сложность
создания термина; принцип содержательной «прозрачности»
термина и т. д.); выявление же частных особенностей предполагает
разрешение ряда вопросов (набор средств, участвующих в
создании терминов; словообразующие аффиксы, характерные для
терминологии; основные способы терминообразования и т. д.).
6. Для системы осетинского словообразования в целом
отмечаем такие основные тенденции, как-то: рост продуктивности
ряда моделей, обслуживающих основные категории наименований;
увеличение регулярности и словообразовательных моделей;
усиление специализации деривационных средств на выражении
определенных значении. Заметим, что три перечисленные тенденции
связаны и обусловливают друг друга. И в этих же
направлениях в основном развивается и терминологическое
словообразование; поскольку оно в целом более динамично, активно,
управляемо и регулируемо, то, конечно, усиливает и углубляет
реализацию этих тенденций. Но в терминологии, по .нашему мнению,
имеются и другие тенденции, действие которых направлено на
усиление трех подчеркнутых выше тенденций. Рассмотрение
терминологии на основе системы осетинского словообразования,
выяснение причин и возможностей, обеспечивающих
словообразовательную качественность терминологической лексики,
особенностей функционирования словообразовательных моделей при
создании терминов и многое другое —таков перечень вопросов,
поставленных в докладе.
Метод корреляции и языковых и социальных явлений
позволяет определить основные этапы становления осетинского
языка как языка, науки, объем и степень развития его
терминологического словообразования, системы, выявить прикладные
проблемы терминоведения.
БУТАЕВА Л. А.
ФОНЕМАТИЧЕСКИЙ СТАТУС ТАК НАЗЫВАЕМЫХ
ДИФТОНГОВ ОСЕТИНСКОГО ЯЗЫКА
Проблема -млио- или бифонематичности сложных гласных
является одной из спорных фонологических проблем вообще.
Примером сложности решения задачи фонемной интерпретации
сложных гласных может служить материал осетинского языка.
Соединения гласных с несогласными (i, и) в осетинском языке
описываются в литературе как ложные (восходящие и нисходящие)
21

дифтонги на основании учета фонетических свойств этих
соединении, а неслоговые элементы, входящие в такие соединения
трактуются по-разному. Однако фонетические свойства
компонентов дифтонгов не определяют их фонологической роли
Важно правильно оценить функционирование неслоговых элементов,
дифтонгов в фонологической системе языка. С позиции школы
Л. В Щербы проблема решается на основании критериев
морфологической членимости, чередований и слогоделения компо-
нентов исследуемых соединений.
В результате рассмотрения морфологических процессов, в
•которых участвуют изучаемые соединения звуков, со всей
очевидностью можно говорить о том, что компоненты этих
соединений членятся морфемной границей — как и другие свободные
сочетания фонем. Это обстоятельство является важным
аргументом в пользу их бифонематичности. При исследовании
чередований оказалось, что компоненты этих сложных соединений
входят в разные ряды чередований. Кроме того, в некоторых
морфологических явлениях неслоговые компоненты соединений
ведут себя как другие согласные осетинского языка: они
удваиваются на морфемных стыках и служат для устранения зияния,
гласных, что также свидетельствует о бифоиемности
исследуемых соединений.
Более сложный случай морфемного членения представляют
собой соединения с первым неслоговым элементом, т. к. в
начале слова, равно как и в середине, они принадлежат одной
морфеме. Как показывают опыты то восприятию, носители
осетинского языка идентифицируют сочетания с начальным
неслоговым, внутри которйх проходит морфемная граница, и
морфологически нечленимые аналогичные сочетания. В силу системности
языковых явлений последние можно членить по аналогии.
Бифонемный характер рассмотренных соединений
подтверждается и результатами опытов по слогоделению. Эти соединения
членятся как в письменном, так и в устном предъявлении
стимулов по законам восходящей звучности: соединения с первым
неслоговым элементом, как правило, не членятся слоговой
границей, в то время как соединения со вторым неслоговым элементом
членятся статистическим большинством испытуемый.
Интервокальные неслоговые элементы дифтонгов принадлежат
последующему слогу вне зависимости ют наличия или отсутствия
морфемного шва. В состав последующего слога выделялись и долгие
(1:,и:).
По принципу открытых слогов членились и слова фонового ма*
териала.
22

Результаты опытов по слогоделению дают возможность
сделать вывод о том, что неслоговые элементы дифтонгов
функционируют как согласные: они никогда не оказываются в вершине
«олрга, а располагаются лишь в его периферии, Те случаи, когда
1 отдельный слог выделялся (и), говорят также о его
консонантной природе, поокольку информанты стремились в этих
случаях образовать дополнительный открытый слог, добавляя
недостающий для целостности слога паразитический гласный.
Проведнный фонологический анализ показывает, что
ситуация с так называемыми дифтонгами в осетинском языке анало-
1*ична той, какая наблюдается в русском языке для сочетаний
едасных с (j), и .коренным образом отличается от той, какая
Обнаруживается для немецких монофонемных дифтонгов, не
делящихся ни морфемной, ни слоговой границей.
Проведенный функциональный анализ так называемых
дифтонгов осетинского языка показывает, что с фонологической точ-
к^зрения термин дифтонги в применении к осетинскому языку
неуместен. Можно говорить лишь о фонетических дифтонгах, или
эдфтонгоподобных сочетаниях, элементы которых фонологически
представляют согласный сонант и гласный. Особый характер
функционирования сонантов (j, w) вытекает из анализа их
дистрибуции: при реализации обеих фонем необходим контраст с
гласными. Обе фонемы не могут находиться в абсолютном конце
слрва шосле согласного, а также не могут быть серединными
Элементами в трехчленных сочетаниях. Следует отметить, что
Щ не может быть и вторым членом в. сочетании с согласным, в
отличие от (w).
Эти ограничения в дистрибуции (j, w) характерны для
аналогичных фонем английского, французского языков и для (j)
немецкого и русского языков.
Можно сказать, что (w) и особенно (j) оказываются
связующим звеном между остальными согласными и гласными. Такое
положение этих звуков в фонологической системе языка не
является специфичным для осетинского.
ГАБОР БАГИ
ВОЕННА СЛУЖБА У ЯСОВ В 14—19-ЫХ ВЕКАХ
Исторические источники говорят о ясах в Венгрии начала
14-ого века. В это время они являются *характерными, по
положению/ подчиненным только королю жителями; которые во( вре-
2*

мя войн должны были строить кавалерию с луками. Изс некото
торые группы поселядись вокруг королевского центра; наверное,
они вводили в состав личного отряда венгфского короля.
Значение военной службы ясов и половцев уменьшилось в
15-ом веке; вместо военной службы за своими привилегиями они
платили дань в форме денег или разных продуктов. Во время
турецкого нашествия (16^- 17-ые столетия) ясы и половцы
постепенно ассимилировались, а их военный статус изменен.
После турецкого нашествия территория ясов и половцев
(Область Яскуншаг) попала под власть немецких помещиков
(Немецкое Рыцарство), но их военная роль обновилась. В общую
австро-венгерскую армию они постоянно посылали контингентьг и,
кроме того, вовремя внешних и внутренних опасностей жителей
Яскуншага вызывали сражаться. В борьбе за независимость
страны против Габсбургской династии под руководством
РАКОЦИ (1703—1711) они отдельно от половцев организовали
собственный кавалерийский полк. В 1745-ом году императрица
МАРИЯ ТЕРЕЗА снова дала им автономию и вернула бывшие
привилегии. За это она требовала вооружить полк из 600 куман-
ских и ясских воинов, принявших участие в разных кампаниях.
Во время французской революции произошли изменения в
порядке прохождения военной службы яскунов; кроме службы в
императорской королевской армии надо было поставлять
пополнение новых и новых солдат, в венгерские гусарские полки. В
1801-ом году из них был создан 12-ый гусарский полк (Полк Па-
латинуса), который существовал до 1918-ого года и который
считался одним из специальных военных подразделений. До 1848-ого
годы главой этого полка был «Nador», заместитель
венгерского короля (в это время он был габсбургским герцогом). В то
время он был самым важным деятелем в Области Яскуншаг и
носил зваяие графа и главного судьи Яскунов. Полк принимал
участие в некоторых сражениях во время наполеоновских войн,,
но позже нес службу только в тылу для поддержания порядка..
Последний раз яскуиы поставили значительную команду в;
1848—49-ых годах. Тогда был создан гусарский полк №. 18
имени «Легеля». Те войсковые части, которые несли службу в Чехии
во время борьбы за свободу против австрийского владычества,,
несколько раз пытались вернуть в Венгрию, но только некоторые
части попали домой.
С созданием Австро-Венгерской империи изменилось
гражданское управление, а область Яскуншаг ликвидирована.
Одновременно население области лишилось 'привилегий. Со временем в
яскунский полк стали направлять новобранцев из других обла-
2*

стей, но «автйрит&г» военных отр&дбв’ яскунок «дожил» до конца
Австро-Венгерской монархий.
ГАБУЕВА О. А.
ГОРОД И ТРАДИЦИИ. К ПРОБЛЕМЕ ИНТЕГРАЦИИ И
РАЗВИТИЯ ЮВЕЛИРНОГО ИСКУССТВА НАРОДОВ
СЕВЕРНОГО КАВКАЗА В XIX—НАЧАЛЕ XX в. в.
Одной из сложных и неисследованных проблем при изучении
декоративно-прикладного искусства Кавказа XIX—начала XX
'Веков является проблема содержания понятия «кавказский
стиль». К этой же категории относятся и более узкие по
значению понятия «владикавказские кинжалы», «тифлисские
пояса», «кавказская черкеска» и пр.
Возникнув в.XIX веке и получив широкое распространение
даже в специальной литературе, эти термины не лишены
конкретного содержательного объема. Они служили для обозначения
определенных явлений и объектов художественной культуры,
возникновение которых связано с важнейшими социальными,
экономическими и идеологическими процессами, протекавшими
на Кавказе в XIX веке.
При этом нетрудно заметить, что названные термины как бы
■0тр|гд.;ют конкретную этническую атрибуцию и отражают не
столько место их изготовления, сколько своеобразную
художественную специфику памятников, может быть, даже стилевую. Но
так называемый «кавказский» стиль был отнюдь не однороден
л его конкретные варианты были связаны именно с этническими
различиями.
В XIX веке диапазон контактов расширил национальные рам-
*и. Возникло некое новое качество в национальной
художественной культуре. Термины «кавказский», «’владика’вказский» в
данном случае стали служить для обозначения этого нового, вполне
Определенного явления, связанного не с этнической или
типологической общностью, а с понятием маргинального состояния, воз-
temero в процессе сложения нового типа культуры как
результат сложных интеграционных процессов.
В последней четверти XIX века на Северном Кавказе получи-
ДО распространение кинжалы ,отличающиеся единой
стилистикой, едиными художественными особенностями, получившие
название «владикавказские». С очевидностью можно выделить два
Стилистических источника «владкавказских» кинжалов—
осетинскую и дагестанскую художественные традиции, которые в
пропсе сложения нового «городского», «маргинального» стиля в
25

осетинском искусстве, встулили в сложное взаимодействие.
Стилевая и типологическая близость «владикавказских» кинжалов
как к собственно осетинским, так и к дагестанским порождала
иллюзию единства этого круга оружия. Как результат контактов
двух национальных культур, в осетинском ювелирном искусстве
определилась новая тенденция к дальнейшему развитию
художественного решения ножен холодного оружия.
Конструктивно-функциональная структура осетинских
кинжалов отвечает таким критериям, как уравновешенность,
соразмерность, пропорциональность, которые в сочетании с другими
отличительными признаками-минимальностью декоративных средств,
сдержанностью орнаментальных разработок, внутренним
самоограничением—приводят к лаконизму и монументальности
художественного образа.
Здесь на «владикавказской» почве оно столкнулось с
принципиально иной художественной системой, строящейся на
беспрерывном движении орнаментальных сложносоставленных
структур, ориентированных на разработку орнаментальных форм, на
внутреннее развитие, количественно неисчислимое, насыщенное,,
часто и избыточное. Из дагестанского же была усвоена глубокая
гравировка — технический прием, сразу выделяющий это
искусство среди других кавказских художественных форм.
Усваивая внешне наиболее вычленяемые состоящие
дагестанской художественной системы, осетинское искусство подчиняло
его своему мировоспитанию, особенностям своих
коммуникативных связей, в которых нашло отражение национальное
мировосприятие. Адаптация в осетинской художественной традиции
чужих художественных систем шла на ментальном уровне.
Процесс нарушения эстетической условности шел в обеих
стилистических системах, замкнутых каноном художественный язык
преодолевал границы, выходя за пре|делы предназначенного ему
трафарета. В городе эти процессы активизируются. Во
Владикавказе в них включались разные художественные системы
(включая и армянскую), которые в свою очередь испытывали
сильное воздействие разноэтнической городской и в первую
очередь—русской культуры. Это взаимодействие происходило не
только на уровне культура-«-*культуре, но в особенности дпрос
-«-►культура. Термин «спрос» в данном случае перерастает,
значение,, «потребление» и приобретает с'олее широкое значение,
включающее пристальный, целенаправленный ,и главное
действительный интерес.
Для удовлетворения вненационального, в первую очередь рус-
кого спроса осетинское искусство, не находя необходимых, как
казалось, средств в собственной традиции привлекает такие сред-
Яв

«тва из другой. Чужеродность же новых включений была такова,
рто с уходом конкретных обстоятельств были утрачены и эти
ловые приобретения: ни глубокую гравировку, ни дагестанский
орнамент, осетинское искусство в XX веке не удержало.
Недолговечность «владикавказского» стиля объяснима
кратковременностью существования самой ситуации.
Зародившись как заказ определенной социальной среды,
«владикавказский» стиль генетически был социально определен, став
затем принадлежностью всех. Возникнув во Владикавказе как
ответ на запросы нового социального класса — буржуазии, он
распространился на весь Северный Кавказ.
Апалогия мелкобуржуазным вкусам — доминирующая
направляющая творчества городских ювелиров. Оружие в этих ус-
лових должно было отвечать новым требованиям, связанным со
все возрастающим тяготением буржуазного быта к
представительности, становясь символом престижа, теряя боевые качества
и приобретая репрезентативность.
Но время его сликпвования было коротким. Созданный в
определенной ситуации, он с разрушением этой ситуации,
распался.
ГАБУЕВ Т. А.
АЛАНСКИЕ КУРГАНЫ У С. БРУТ
В СЕВЕРНОЙ ОСЕТИИ
В 1989—90 г. г. КАЭ ГМИНВ в районе села Брут в Северной
Осетии было раскопано 7 курганов, содержавших катакомбы
догребения, относящиеся к аланской культуре.
Курганы представляют собой невысокие (от 0,7 до 2 м) на-
рыпи полусферической формы, с основными катакомбными
погребениями, расположенными в центре кургана. Диаметр курга-
ДОяот 20 до 40 м. Прямоугольные входные ямы катакомб были
одееитированы с севера на юг имели ступеньки, вырытые в
плотном материковом rpyimre. Для спуска в камеру во входных
ямах ими вырыты ступеньки, которые устраивались или во всю
№<рйну входной ямы, или вдоль продольной южной стены. Ка-
неры прямоугольной формы располагались с северной стороны
входной ямы так^ чт0 их длинные оси были взаимоперпендику-
ляриы. Камеры и входные ямы соединялись с помощью
небольшого входного отверстия — дромоса. Дромосы закрывались мас-
ВДШми каменными плитами. Своды камер стрельчатые (кург.
fU; 5, 6), зеркальные (кург. №№ 4, 8) и купольной (кург.
№ Л фо’рмьт.
, 27

Все щогребенйя ограблены. Грабительские ямы четко
прослеживались в бровках и в заполнении входных ям. Костей
погребенных почти «е обнаружено, а из- инвентаря сохранились
только разрозненное цредйетй. Исключение составляют
катакомбы из курганов №J6- 2 »7:
В кургане №> 2 под йадогаеью, на уровне древнего горизонта
рядом с «краем входной ямы было обнаружено скопление изделий
из золота. В кургане № 7 золотые вещи были найдены в»
тайнике, устроенном в стенке входной ямы, противоположной входу в
камеру. В обеих 'комплексах зафиксированы следующие
предметы: меч й кийжал с золотыми обкладками ножей, два набора
элементов конской уздё^ки, пряжки, наконечники ремней,
рукоять нагайки й пр. Вещи из обоих комплексов выполнены в так
называемом «полихромцом гуннском стиле», для которого
характерная золотые и серебрй’йые предметы, богато инкрустированные
цветными вставками, чаще всего краоного цвета, образующими
геометрические композиции. Изделия, выполненные в этом стиле,
распространены на огромной территорий (от Китая до Западной
Европы), что не позволяет связать их происхождение с каким-
либо одним этносом. .Оба комплекса можно датирова_ть V в и. э.
Этой же дате не противоречат и находки из других курганов
данного могильника.
Несколько аналогичных катакомб у с. Брут бьвло раскопано
М. П. Абрамовой в 19J69 г. Все брутские катакомбы идентичны
подкурганным катавдадб!ам Правобережья Терека (Братское,
Октябрьское, Виноградная и др.), датированными III—IV вв н. э.
Подкурганные катакомбы имеют существенные отличия от
катакомб грунтовых могильндаов сарматского вдемеии. Отличия
эти наблюдаются в разном характере могильников (одни
грунтовые, другие подкурганные), в различии детал_ей конструкций
катакомб (форма сводов, количестго и «харгктер устройства
ступеней во входной яме и пр.), в ра.знище размеров и пропорций
погребений, а также в глучбиие их залегания. И са'мое главное
го, что среди катакомб сарматского времени нет преобладания
тех форм, которые им;ел:1 бы сходство с дрдкургадньщи
катакомбами. Эти различия, кик и некоторые другие данные,
свидетельствуют о том, что подкурганные катакомбы пдидадлежзли
населению, отличавшгмуся от населенкя, оставигщего грунтовые
катаком’бные мргиль.ндаи сэ-радатшеко времени.
Если грунтовые катакбмбные м,огидьцики (II в до н. э,—III
в. н. э.) могли быть оставлены щещанцыц сармато-кавказским
населением, то подкургаднце у&тащмСщ III—V вв л. э. следует
связывать с приводом в Центральное Предкавказье
значительной волны аланских племён. Последнее, однако, не отрицает
28

наличия алан на Северном Кавказе в первые века н. э., что
фиксируют древние письменные источники.
Кроме того, следует отметить схождение подкурганных
катакомб с грунтовыми катакомбами раннего средневековья, что
говорит об их преемственности. Однако Сложение средневековой
аланской культуры происходило не за счет единовременного
переселения на Северный Кавказ аланских племен, а в результате
передвижения в этот регион нескольких волн ираноязычных
кочевников, начиная еще со скифского времени. Последнее
подтверждает концепцию В. И. Абаева, объясняющую существование
Ангорского (более раннего) и иранского (более позднего) диа-
дектов в осетинском языке.
гаглойты р. х.
ПРЕДМЕТЫ КОСТЮМА КАК ИСТОРИЧЕСКИЕ
ИСТОЧНИК
1. Костюм, так же как жилище и поселение, тесно овязан с
образом жизни и представляет собой ценный источник для
изучения этнической, социально-экономической и политической
истории народа, его идеолого-религиозных воззрении и контактов с
окружающим миром.
2. В качестве общих элементов костюма (в основиом
женского) дошли до нас —височные привески, серьги, бусы, фибулыг
браслеты, подвески ритуально-магического характера и т. д..
которые имели сходные формы почти у всего населения
проживавшего в позднеантичное время на территории Южной Осетии. Но
при этом имелись и локальные, разнообразные варианты,
обусловленные характером и спецификой социально-экономического,
политического развития, природно-географическими условиями,
а,также внешними связями, которые охватывали как
хозяйственную, так и историко-культурную и торговую сферы, причем с
•населением не только сопредельных областей и регионов, но и,,
иногда дальних стран.
3. С эпохи поздней бронзы, античности и средневековья на
интересующей нас территории не могли не сталкиваться народы,
обладавшие резко отличными друг от друга: культурами.
Все это, конечно, не «могло не наложить свой отпечаток на
национальные традиции, в том числе и на обычаи, обряды,
символику, костюм.
4. Основными компонентами костюма человека (особенно,.
Женщины) на территории Южной Осетии были головные
булавку диадемы (в редких случаях), височные привески, серьги,.
29«

ожерелья и медальоны (в редких случаях),, бусы (в большинстве
случаев), фибулы, нательные булавщ, пояоные пряжи.
5. Мода на ношение того или иного предмета костюма в раз-
:<ных районах изучаемой территории была одна, хотя
прослеживается и определенное различие, что можно связать с
многовековыми взаимоотношениями местного населения как с
близлежащими культурными регионами, так и с Ближним Востоком,
Средней и Передней Азией, взаимовлиянием культур разных народов.
6. Учитывая стратегическое местонахождение на пути к
перевалам, которое занимала территория Южной Осетии, и то
обстоятельство, что сюда могли если не вторгаться, то пробиваться
отдельные иноэтнические (по отношению к местным племенам)
племена, надо констатировать и то, что отдельные элементы ино-
этнической материально йкультуры и быта проникают на
интересующую нас территорию вместе со (в разное время) скифами,
сарматами и аланами, и, возможно, римлянами — учитывая
расположение отдельных легионов, посредством связей различного
характера.
7. Не отрицая того факта, что памятники материальной
культуры, находимые на .е».ритории Южной Осетии, объединены
общностью со многими памятниками Восточной Грузии, в то же
время следует сказать и о том, что начиная с скифского времени
и особенно, с первых веков нашей эры в северных районах
Центрального Закавказья, в том числе и на территории Южной
Осетин, появляется ряд элементов, свидетельствующих о наличии
здесь скифо-сармато-аланского этнического элемента. Это
подтверждается и данными письменных источников, что является
доказательством длительных исторических тесных контактов
местного населения, частью этнически родственного со скифами,
сарматами и аланами — предками осетин, с окружающим
культурным миром.
8. В некоторых чертах погребального обряда, элементах
звериного стиля, своеобразных пряжек, нашитых бусах, ряда
сосудов и т. д.—прослеживается несомненная связь с культурами
как скифов, так и сарматов, и аланов.
Совпадение определенного ряда данных письменных
источников и археологии, позволяет обратить внимание исследователей на
возможность научных изысканий, касающихся как этнических,
так и,социально-экономического и голитического характера
аспектов истории народов, проживавших на Кавказе в древности и
участвовавших со всех исторических процессах, которые
происходили в данном культурном регионе на протяжении более двух
тысяч лет.
30

ГАГЛОЙТИ Ю. С
НАЧАЛЬНЫЙ ЭТАП ЭТНОГЕНЕЗА ОСЕТИН
I. Теория аланского происхождения осетин, высказанная еще
л последней четверти XVIII в. (Г. Ф. Миллер) и
сформулированная в начале следующего (Я. Потоцкий, Ю. Клапрот), получила
убедительное подтверждение в работах последующих авторов
(В. де Сэн-Мартен, В. Ф. Миллер, В. И. Абаев, 3. Н. Ванеев и
Др.). Верная в своей основе, эта теория однако в определенной*
мере ограничивает хронологические и территориальные рамки»
этнической истории осетин. Поскольку этноним «аланы»
появляется лишь в 1 в. н„ э., то предшествующий как бы выпадает иа
этого процесса. Это в первую очередь относится к роли скифских
племен Северного Кавказа в начальном этапе этногенеза осетин.
II. Между тем. начиная по крайней мере с эпохи скифских
^вторжений в Закавказье в VIII—VII вв. до н. э. одним из
основных регионов обитания скифов был Северный Кавказ. В связи
с этногенезисом осетин этот вывод был уже сделан на основании
письменных источников (Ю. С. Гаглойты). Теперь он, кажется,..
получает и археологическое подтверждение (В. О. Мурзин, В. Г.
Петренко, В. А. Ильинский). Древность скифского элемента на
Северном Кавказе подтверждается топо- и гидронимикой — «Тер-
модон, река в Скифии».
Большинство скифских племенных .названий, зафиксированных.,
здесь античными авторами, доживают до 1 в. «. э., когда они
постепенно перекрываются этнонимом «аланы». Появление этого»
имени было связано с внутренними перегруппировками среди сар-
Иато-аланских племен Северного Кавказа и образованием здесь
нового политического объединения, возглавленного аланами и
включившего в свой состав наряду с сармато-аланами и остатки»
скифских племен. Поэтому, начиная с VIII—VII в до «. э., мы
имеем здесь дело с непрерывной цепью скифо-язычных племен,
остатком которых являются современные осетины. Эта связь
хорошо прослеживается и по данным грузинских источников, в
которых именем «овен» обозначаются как современные осетины,.
*ак й скифы и сарматы.
."• Наряду с данными языкознания и письменных источников
вдетическая связь осетин со скифами четко прослеживается и.;
'основании этнографических данных. Главным из них являются
кифо-осетинские параллели, сохранившиеся как в.нартских
сказаниях, так ив реальном быту, верованиях, генеалогических пре-
cKri*1™* °брядах, языке, т. е. в самых различных сферах
этнической культуры осетин. Наиболее показательными из этих парал-
3Ji

лелей являются трехфункциональное деление скифов, нартов и
алан, локлонение богу войны в образе меча, ежегодные соб'рания
«пиров славы» скифов, сарматов и нартов (афадзы амбырд, цыты
куывд), сюифская -«чаша героев», нар.тская Уацамонга и
осетинский «нуазаи»,. культ «ееш богов» у скифов и аналогичный культ
«семи святых» у осетин, гадания на палочках у скифов, алан и
осетин, конские жертвоприношения у скифов, сар\мат и алан и
«посвящение коня» (бахфалдиеын) у осетин, скальпирование
побеждённых.врагов, культ предков, #оль надочажной цепи и
др. Ряд скифских пословиц и выражений почти в неизменном
виде сохраняются в современном осетанском языке.
IV. Истррические, лингвистяческие и этнографические дан-
: ные, однозначно свидетельствующие о генетической связи осетин
со скифами,, говорят о том, что начальный этап этногенеза осетин
i связан со скифами'Северного Кавказа. «Хронологически он
охватывает период с VIII—VJI до HI—Н вв. до н. э.» Сообщение
«Картлис Цховреба».о том* что скифы («хэзарш»), давшие
начало осетинскому этносу, поселились на территории,
(принадлежавшей прежде «кавкасиаиам», и включали в свой состав
«пленников Сомхотиии 4(артл_и; отражает этнические процессы,
протекавшие л скифский период в этом регионе. Процесс
ассимиляции скифами племен Центрального Предкавказья и
Кавказа был в основном завершен к рубежу н. э.
гаглойтэ л.
ПЕРВЫЙ ОСЕТИНСКИЙ ПОСЛЕДОВАТЕЛЬ
Мякбвскбго^
Агубечир Болайегфырт—«футурист, воспринявший, по словам
Юго-Осетинской АПП Сико Кулаты, «раньше всех из осетинских
писателей требования революционной жизни...»-
«Действительно, в начале 20-х годов, догда осетинские «пролетарские» поэты
с трудом преодолевали в своей поэтической практике штампы
дореволюционной медитативной лирики, когда старшие по
возрасту литераторы мучительно искали ответ на вопрос, какие
песни писать, «каковы ,они будут» (Нигер), стихи А. Болайе —
: фырта представали -как прямое воплощение революционного
духа эпохи.
Уже в первых из :нйх, написанных во время пребывания в
Москве, поэт признается в «подражании чьему-то знаменитому
jfiepy». Современникам нетрудно было угадать, что перо это
принадлежало В. Маяковскому. Сохраняя многие признаки поэта
Л

ки фщризма (изощренную технику письма, эпатаж, языковое
зййерйентаторство), ранняя поэзия А. Болайе-фырта обна-
^вала тенденции, в большей степени присущие
футуристической шрактике В. Маяковского. Был в ней зримый контакт с
действительностью, а «не освобождение от нее», как того
требовали отцы русского футуризма Д. Бурлюк, Б. Лифшиц, А.
Крученых, была содержательная обоснованность
формалистических приемов, связь специфической образности с сегодняшним
днем.(сПохороны Христа»).
Современная поэту критика в лице известного
литературного деятеля. А. Тибилова справедливо отмечает в его творчестве
формальную изощренность, затрудняющую восприятие стихов,
нагнетание вульгаризмов, отрыв от проблем, близких
осетинскому читателю. Сборник «Отрывки Октября» (1927) показали, что
шйтам проделана значительная работа в этом направлении.
Формальные элементы в нем не затмевают цели поэтического
выказывания, необычная лексика обходится без нарочито
эпатирующих вульгаризмов. В призывной интонации, обращенной
к конкретной аудитории, самом шафрсе сборника чувствуется
влияние уже пореволюционной лирики В. Маяковского.
С 1929 года А. Болайе-фырт, к тому времени автор 3-х
поэтических сборников, переезжает в Осетию. Здесь он в точном
соответствии с установкой Маяковского («врабатывайтесь в
газету!) , окунается в самую гущу литературной борьбы,
основывает газету «Большевикон аивад» («Большевистское искусство»).
Работа в газете оттачивает его литературный стиль, усложнен-
нбсть формы уступает место достуЬнбстк и яркости поэтических
Ц^раллелей и сравнений.
Пройдя период увлечения агитационной поэзией, Болайе-
tT претворяет в своем творчестве одно из высших достиже-
зрелого Маяковского — соединение эпического размаха в
написании актуальных событий с лирическим отношением к
п|рисходящему. Таковы его поэмй «На отрогах Кавказа» и
«Песня Матэ».
Из того, что было издано А. Болайе-фыртом, не все попало
вдоле нашего зрения (ввиду ряда обстоятельств книги его были
уничтожены). Но и по тому материалу, который удалось
собрать по страницам журнальной и .газетной периодики, можно
Фрать, что поэт в своем творчестве эволюционировал от
дореволюционного отрицания и новаторских поисков Маяковского в
области формы до освоения достижений революционного поэта
*{ща 20-х годов. Подобную же закономерность отмечают
исследователи у многих национальных художников слрва. На
приоре А. Болайе-фырта еще раз можмо убедится в исторической
<3> Заказ № 351 S3

обусловленной роли Маяковского в формировании новых
качеств национальных литератур, с одно^ сторонен — с другой —
что путь был весьма пл&дотворен для эстетического освоения;
действительности 20—30-х годов осетицской поэзией.
ГУРИЕВА М. Т.
МАЙОРАТ И МИНОРАТ В ОСЕТИНСКОМ ЭПОСЕ
1. Проблема майората и минората решается в
устно-поэтических произведениях многих народов, что нашло
соответствующее отражение в научной литературе.
Отдельные стороны проблемы в отношении осетинского
героического эпоса «Нартæ» нашли отражение в трудах В. Ф.
Миллера, В. И. Абаева, Ж. Дюмезиля, Т. А. Гуриева и других
исследователей, однако эта тема не стала до сих пор предметом
специального монографического исследования. А между тем она
представляется чрезвычайно интересной и важной для
характеристики идеологии скифо-сакских племен и их потомков.
2. Под термином «майорат», обычно понимают
сохранившуюся в отдельных странах от глубокой древности систему
наследования, при которой все имущество переходит либо к старшему
в роде, либо к старшему из сыновей умершего. Этим же
термином обозначается само имущество, перешедшее к старшему в
чоде. Термином же «минорат» обозначается наследование
имущества младшим в роде, семье. Утверждению того или иного
порядка наследования предшествовал длительный период борьбы
между претендентами на имущество. Об этом свидетельствуют,
кроме вполне надежных исторических свидетельств, материалы
устного народного творчества.
Майорат (как и минорат) у разных народов не был и не мог
быть одинаковым. Это объясняется тем, в частности, что устно-
поэтические произведения донесли до нас свидетельства разных
исторических эпох.
3. В свете сказанного особый интерес представляет
осетинский героический эпос «Нартæ». В осетинских кадагах
(эпических песнях, сказаниях) сохранились исключительно древние
верования скифо-сарматоких племен. Ж. Дюмезиль убедительно
показал архаичность осетинского эпоса и объяснил
причины этого уникального явления. «Вплоть до присоединения ?с
России их (т. е. скифов, М. Г.) социальный строй не особеннр
уличался от того строя, который можно/разглядеть у. сздфо^
Лукиана и даже Геродота».
34

Например, в скифо-сарматский период истории осетин вопрос
оправах старших и младших находил вполне отчетливое
решение, о чем свидетельствуют известные генеалогические
легенды, дошедшие до нас в версиях Геродота (Легенда о Таргитае и
<его сыновьях Лилоксас, Арпоксас и Колоксас и легенда о Ге-
факле и его сыновьях Агафирсе, Гелоне и Скифе). В данных ле-
рендах о происхождении скифов царство достается младшим
«цановьям. Однако в споре за первенство решающее значение
•щели не возраст, а личные качества младших сыновей. По
мнению Д. С. Раевского, попадание священных атрибутов в руки
•одного персонажа является отражением главенства военной
аристократии (и прежде всего самого царя) над другими
социальными слоями.
.:• Тот же сюжет просматривается и в борьбе потомков Ахсар-
ага (младшего из братьев) за главенство в Стране Нартов.
Следует заметить, что этот мотив является весьма популярным
^фольклорных произведениях осетин.
... 4. В.известном кадг.ге «Ацамаз и Агунда» говорится о праве
.доследования по традиции, т. е. ло старшинству. Ацамазу
достается золотая свирель и симпатии сказателей. Складывается та-
<щ,ситуация: Ацамаз лишен права равного наследования, хотя
его личные качества должны были дать ему преимущество.
Ясно, чт(У сказатели осуждают существующее положение,
А,р. майорат. Таким сс'разом, минорат в фольклоре есть
своеобразная реакция на существующий порядок, который то и дело
дает трещину.
... 5. Осетинскую семейную общину чаще всего возглавлял, по
лфению Б. А. Калоева, старший по возрасту мужчина, а в ряде
.ЗДуяаев и старейшая же н щин а.Дднный порядок
наследовали?, ^охранялся вплоть до недавнего времени; нарушение ука-
•ЭДРого латриархального принципа старшинства было вызвано
условием жизни осетин уже в последние века, т. е. после
присоединения Осетии к России.
6. Наблюдения показывают, что осетинский героический эпос
Щ/щортью воспроизводит идеологию скифо-сарматского мира,
*то>ей£ раз служит подтверждением' высказанной мысли о -ски-
фо-алано-осетинской фольклорной и языковой непрерывно-
с гчг.
Шз сказанного следует, что проблема майорат и минорат
.#чО$|£Й11Ском героическом эпосе (жанровый синкретизм Нартиа-
ЙЫ fie вызывает.сомнений), не только многоаспектна. В
•^Щ’фйваемом. явдении Переплетаются интересы разных соци-
ШРЩ.слой на протяжении тысячелетий, и оно должно изу-
Cfb??|0^MecTKbiMH Лилиями опециалибтЬв смежных дисциплин.
.35

ГУРИЕВ Т. А.
ЭТИМОЛОГИЧЕСКИЙ ДОСТАВ ИМЕН
АЛАН-АСОВ КИТАЙСКИХ ЛЕТОПИСЕЙ
. 1
1:0. В конце 30-х годов XIИ века Алания подверглась
нашествию fafapo-монгольскйх войск под командованием хана Мункэ
— близкого друга й союзника правителя Золотой Орды Бату.
Последовавшие соб'ытия показали, что Мункэ преуспел в
проведении аланской политики Вату, в улус которого должна была
войти Алания. Чингисиды были кровно заинтересованы в
привлечении алан на свою сторону, надеясь с их помощыр
укрепить свои позиции на £адКазе, а также использовать их
военную силу в прёдстойй^ик'кйМпайгияХ. гг
Часть аланской феодальной верхушки перешла на сторону
врага, и к середине XIII века равнинная часть страны оказалась
во власти татаро-монголов, а ее воинские контингенты были
включены в состав монгольской армии. Они участвовали в
различных золотоордьшских и имперских кампаниях. Позже, когда
между джучидамй и хулагидами .разгорелась война за сферы
влияния, аланские правители оказались в разных лагерях, что
имело исключительно пагубные последствия.
1.1. Первые крупные контингенты алан были направлены b
далекую Монголию и Китай, видимо, после восшествия Мункэ
на великоханский престол. Последний приступил к
осуществлению широкомасштабной кампании по покорению Китая, в
которой приняли участие и аланские соединения. Как показывают
введения той поры, в окружении великого хана (и в
лейб-гвардии) было сравнительно много влиятельных алан.
Неудивительно, что аланские традиций сыграли «йаЖную роль в монгольском
искусстве ведения войны» (Вернадский).
Внимание исследователей привЛёШ) имя сына Мункэ Асу-
тай: его связъгвают с этнонимом алан-асов (Кливз) •
2:0. Китайские летописи запечатлели дела и имена знатных
алан-асов, бывших йа монгольской сЛуж'бё в ХТП—XV вв.
Корпус этих "имен представляет значительный интерес. Правда,
чтение некоторых из них встречает определенные трудности, что
объясняется спецификой китайской йёроглйфйки и традициями
передачи иноязычных антропонимов. Напр., Коу-р-цзъь читаете** •
как Георгий (Бретшнейдер, Рерйк) р рк Хор? (Дбаев).
2.1. Одним из первых аланскщс правителей, перешедших m
сторону чййгисидов, был Анг-ху-сё или Ханг-ху-се. Монгольски^
хан удостоил его почётного титула бадур и золотой пайцзы, тем
36

«самым узаконив его правление в стране. (Вскоре он был убит
♦своими же взбунтовавшими подданными). Имя Анг-ху-се
летописей можно связать с названием известного царствующего рода
Алгъуз. Именно его высокое происхождение объясняет, видимо,
внимание Мункэ к нему и его потомкам. Его наследникам были
Адачи (ср. ос. Æдас «Бесстрашный»), Бодар, О лосе (по Рериху
- Василий, по Иванову — У рус), Фодим и Дудан. Любопытно,
что Фодим был одним из авторов письма аланских князей к
Папе Римскому (1336).
Как видим, представители старшего поколения царствующего
фода носили исконно аланские имена. Но уже правнук Анг-ху-се
Шм христианское имя. И не случайно он оказался среди тех,
*то обращался к Папе Римскому с просьбой прислать к ним
йёгата вместо «усопшего Иоанна Монте-Корвино».
2.2. Среди аланских предводителей были и другие лица с
явно христианскими именами: Елия (Илья), Никола(й), Иоанн,
Димидир (Димитрий).
Из иранских имен определенный интерес представляют Ма-
щша, Арс(е)лан, Асаген и другие.
Сказанное свидетельствует о том, что аланы-ясы XIII—XV вв.
придерживались разных религиозных взглядов.
2.3. Анализ имен алан-асов китайских летописей позволяет
пролить дополнительный свет на мотивы отправления письма к
tlane Римскому. Аланские предводители были заинтересованы в
сохранении своего влияния на массы рядовых сородичей. Для
Этой цели была использована и религия.
3.0. Исследователи по-разному рассматривают вопрос об
этнической принадлежности алан-асов Востока. Одни считают их
выходцами из Средней Азии, другие — частью алан Северного
'Причерноморья. Сопоставления разных материалов, в том числе
антропонимических, показывает, что они были выходцами из
Северного Кавказа.
3.1. Потомки алан-асов Востока смешались с другими
народами и были ассимилированы. Среди монгольских племен мы
находим несколько таких, какие носят имена, под которыми были
шеаны «чуждые моторам париды или даже вероисповедания»,
Писал Б. Я. Владимирцов, и первым называет асут,
«принадлежащие к правому крылу монгольского народа». Они живут в
восточной части Монголии и сохраняют свое этническое
название— асут —отог.
П

ГУЫРИОН f.
НАРТЫ КАДДЖЫТÆ: СÆ АХАДЬШДЗИНАД
1. Нарты эпос —ирон адæмы тæккæ рагондæр æмæ сæйраг-
дæр фольклором уацмвдс — скифты заманы раэдæры дугтæй баз-
зайгæ мифты æмæ таурæгъты бындурыл кæй сырæзыд, уадмæн
бирæ алыхуызон æвдисæнтæ ис (Миллер, Дюмезиль, Абайты Ва-
со, Раевский æмæ æндæртæ). Уый бæрæг у, ирон элос æмæ ин-
нæ ариаг адæмы сфæлдвдстады цы иухуызондзинæдтæ ис; уыдо-
нæй дæр.
Мах Нарты эпосæн йæ фольклорон уæлцъар куы сисæм, уæд
дзы фандзыстæм нæ рагфьцдæлты цардоы нывтæ, идеологийы ми-
ниуджытæ æмф эстетикой домæнтæ. На адæмы истоои нæ куль-
турæйы гуырæнтоэ аемæ йæ рæзъшады фарстатæ иртасгæйæ мах
,хъуаМ«æ нæ зæрдыл дар.æм кадджытьг хъомыс.
2. Нарты эпос «цард» »æмæ рæзыд незаманъæй суанг XIV æну-
еы кæронмæ. Æгъатыр Тимуры- ныббъфс^гыты заман аланиде дæ-
рæнгонд ’æрцыдыогы, сæ байзæттæгтæ æнусты дæргъы æвирхъау
зындзинæдт.æ æвзæрстой, æвдæ кадджыты дарддæры рæзтæн фа-
дæттæ нал уыд. Иуæй-иу кадæггæнДжытæ ма йæм хищæн ивд-
.дзинæдтæ кастой, фæляе, æмтгæй ,райсгæйæ, эпосы рæзт фæкъуы-
лымпы, эпикон дæониад та дæлдæрæй^дæлдæрмæ цыд. Уæдæй
нырмæ дзыллæтæй бирæ фольклором хæзнапæ ферох сты, фæлæ
•дзф ’цы аирвæзт, уый дæр иттæг ахсджиаг у.
3. Сæрмагокдæй æркæсыны аккаг стты Нартиадоæйы
историзмы фарстатæ. Нæ адæмон эпос у алыхуызон байдуртæй. амад
алæмæттаг мæсыджы хуызæн. Йæ тæккæ рагондæр сьшæлдæг
бает у матр.иарзсаты дугимæ. Зæгъæм, иу кадæджы ныхас цæуы,
Сатана æмæ Уырызмæг, хо æмæ æфсым-æр уæвгæйæ, сæ цард куыд
баиу кодтой, уый тыххæй. Уырызмæг йæ р.æдыд куы бамбæрста,
уаад йæ уавæрыл æрдиаг кодта, ст.æй, Сатанайы фæидмæ пæсгае,
хæрæгыл фæстæрдæм сбадт æмæ йыл æртæ здæхты акодта
Нарты Ныхаоы астæуты, фæндаразæг та йæм æнхъæлмæ каст. Уъщы
;«худинаджы балц» æрьшысгæ цау нау -^ ахæм æгъдау уыдис
суанг индоевропæйаг адæмтæм дæр. Рагон индиаг офæлдыстады
дхæм уавæры уыдис «фæрæдиæг сышгоймаг, нæ эпосы та «худи-
яаджы балды» ацыд нæлгоймаг. Ацы кадæджы хорз зыны ^мат-
риархаты улæфт (Фрйтц, Гиплерт),
Æркæсæм-ма, Нартæн хуыцæуттæ, дауджьгпæ, зæдтæ, бар-
дуæгтимæ цы ахастдзинæдтæ уыдис, уыдонмæ. Кадджыты кæд
чырыстон .æмæ пыаылмон динты тæваг зыны, уæддæр рагон мур-
таккаг уырнындзинаёдты ахадьшдзинад фьплдæр у. Рагæй-æрæг-
мæ табу кодтой уыцы æрвон дунейы цæрджытимæ (Æфсати, Са-
38

<|а æмæ иннæтимæ) Нарты гуыппырсартæ æмхæрдч^мнозт уы-;
дцсты. Кæй зæгъыя йæ хъæуы, хуыцæуггтимæ ахæм æнгом ахаст-I
дзннæдтæ æрмæст нæртон хъайтартæн мæ уыдис (Макдонелл,
Абайты Васо), фæлæ уыдон алы адæммæ дæр райстой хицæн
хуызтæ.
4. Иттæг цымвдисаг сты кадджыты лексикæ æмæ сæрмагонд
нæмтты сконд. Æркæсæм-ма »æрмæст этнонимтæм. Уыдонæй бæ-
рæг у, Нарты хъайтартæн цавæрдæр ахастдзинадт,æ кæй уыди
-китайæгтимæ, печенегтимæ, египетæгтимæ жмæ æндæр адæмти-
щ. Цæвиттон, эпосы мах уынæм, нæ рагфьидæлтæ кæимæты æм-
^бæлдысты, уыцы дæрддаг æмæ æввахсщæрæг адæмты нæмттæ.
5. Нарты эпосæн ис дунеон ахадындзинад. Иуæй, скифтæ
æмæ сарматтæ (алантæ) бирæ алыхуызон знæмтæ æмæ адæмы-
оæттытимæ æмбæлдысты Европæ æмæ Азийъг. Уьщы фембæлдтæ
Ææлвырд фæдтæ 1Ныууагътой æвзæгпы æмæ фольклирон уацмыс-
<ты. Зæгъæм, оæрмагонд функцитæ æххæстгæнæг æртæ мыггаджы
мотив скифты эпосæй бацыд япойнаг фольклормæ (Ацухико Ио-
япида). Уæларвæй æрхаугæ лæвæрттæ, æхсары функцитæ æндæр
хюжеттæ быцыдысты бирæ адæмты сфæлдыотадмæ. Ацы дæнцæ’г-
тйнхъуамæ аккаг аргъгонд уа; нæ кадджыты æрмæг хъуамæ йæ
(бынат бацахаса зонадон куысиыты. Иннæрдыгæй та, — Нартиа-
дæ тынг хъæздыг æмæ бирæвæрсыг уацмыс у. Кадджыты æрмæг-
яæ лæмбынæг куы ’ркæоæм, ужд дзы фендзыстæм, эпос куыд
■рæзы,уый. Цыбырдзырлæй, ьартологийы фарстатæ бæстон иртæст
>куы ’рцæуой, уæд уый сшр ахъаз уыдзæн адæмон сфæлдыстады
цетодологийы фарстатæ иртасны хъуыддагæн дæр.
гутнов ф. х.
СТАДИАЛЬНО-ТИПОЛОГИЧЕСКАЯ
Шактеристика аланского государства к—xii- вр.
Формирование кл’сссп и гоул^рспп v алан связано с эво- {
*№>аией военной лемократии. Можно выделить 4 этапа этого
процесса: Разуме т я, хрс не л ги ее иевехи гыД лепных этаповуслов-
'Щ.Первый на»:ингется с рубежа де«ух эр и загершается в сере- *
Лине 1-го тысячелетия, копа аланские племена кбнеолидирова-•
лись в лве относительно гвтопомы^ счдналъгы0 общности —
бледную и восточную. Структура влчети в это вргмя тигичиа
Ш Обществ военной демократ;!:!. Союзы эпотгприториальных ?
ЩМ' овсов возглавляли «цари», управлявшие с «соцарствую-;
-Щим-й» архонтами — советом. Верхушку оаществп составляли^
представители старой родо племенной знати («скептухи», «архонт
39 v»

ш>>, «мхарары») и довой, военной по происхождению,
аристократии («военные чшш»., «багатары», «алдары»). Второй этап —
V—\г1 вв.—характеризуется дальнейшей тсбнсолйдацией алан-
нов-осов, в западном &СО приведшей к соцйальйому перевороту
где-то в середине VI в. В результате переворота «соцарствующие»
i рхонты потеряли прежнее функции в управлении. В восточной
Алании шла борьба за установление наследственной власти
инутри объединения, что толкало вождей к поискам внешних
сэюзников. В связи с этим становится понятным, почему
восточные алаыы в ирано-ризантийских войнах участвовали то на
одной, тона другой стороне. Третий этап—VII—середина
VIII вз.— время укрепления позиций военной аристократии у
алан в целом. Представители элиты западных алан в начале
VIII в. совмещают военные и гражданокие функции (Итаксис-
пити-ахш). По мере усиления арабо-хазарских войн в первой
Головине VIII в. усиливались и центростремительные тенденции
и у восточных алан —«страиы Ирхан» дагестанской хроники
«Дербенд-на1ме». Ее владельцы взяли на себя ведущую роль
в борьбе с арабской экспансией. Наконец, четвертый этап,
начавшийся в середине VIII в., завершается объединением обоих
аланских ЭСО в начале X в. и образованием государства. Правда,
степень развития государственного аппарата и единоличной
власти не следует преувеличивать. Аланское общество X в.
разделялось на полярные классы: «людей простых» и «людей властных и
знатных». Прибавочный продукт изымался посредством
налогов, даней, полюдья, «добровольных даров», торговых, судебных
и иных пошлин и т. д. Следов ренты обнаружить не удается.
Частнособственническая эксплуатация на этом этапе не играла
существенной роли. Об этом же свидетельствуют данные ката-
комбных могильников алан. Судя по археологическим
материалам X в., зависимые категории населения составляли всего
3,4%. Для стадиальной характеристики Зтого общества самым
точным представляется использование термина
«раннеклассовое».
В X—XII вв. в структуре Аланского общества произошли
серьезные перемены. Динамику этого процесса на материале
ряда могильников проследил С. Н. Савенко. По его данным, вХ—
начале XI вв. знать составляла 6,8%, средний слой —
69,8%, общественные низы—20%, «зависимые»—3,4%. Во
второй половине XI—XII вв. соотношение среднего слоя и бедных
общинников иное. В катакомбах Змейской станицы эти
прослойки составляют 26,5% и 47% соответственно, а в могильнике
Кольцо-Гора—23,8%. и 52,5%. Выделилась /промежуточная
группа между средними и низшими слоями: 11,2% и 8,6% в
40

Змейской и Кольцо-Горе, возросло число «зависимых»—7,1% и
8,61
Как видно, число обедневших общинников (более половины
населения) и «зависимых» резко увеличивается со второй
половины XI в. С этого же времени в истории Алании начинаетсяпе-
риод децентрализации. Совпадение это, очевидно, не случайно.
Расцад единого государства и возникновение самостоятельных
княжеств связано с возросшей политической и экономической
самостоятельностью. Оформившаяся на этапе утверждения
раннеклассовых обществ военная аристократия на следующем
этапе уже не выполняла никаких существенных экономических
функций, но всецело занята в военно-административной сфере.
В'условиях преобладания в раннеклассовых обществах
натурального хозяйства это, в .конечном итоге, приводит к развитию
непосредственных форм зависимости и эксплуатации между
отдельными представителями знати и крестьянскими домохозяйст-
вами. Таким образом формировалась уже собственно
феодальная система эксплуатации. Ее развитие в Алании предмонголь-
ского периода нашло отражение в резком сокращении среднего
слоя общинников и увеличении бедтых и зависимых категорий
населения.
Таким образом, между первобытными и раннефеодальными
структурами у алан-овсов находилась стадия развития, которую
Условно можно назв»ать «раннеклассовым обществом». В нем
имелись классы; прибавочный продукт изымался посредством
даней, полюдья, «добровольных даров», торговых, судебных и
иных пошлин, и т. д. Частнособственническая эксплуатация на
этом этапе не играет существенной роли. Она начинает расти
дишь после возникновения государства и в конце концов
приводит к утверждению собственно феодального метода
эксплуатации.
ДЗАИИАТЫ Р. Г.
j АЛАНЫ В ЗАКАВКАЗЬЕ
1. В исторической литературе бытовало мнение о появлении
алан в Закавказье в качестве насельников с XVII века (по дан-
ным этнографии) и с XII—XIII вв. (по некоторым историческим
свидетельствам). Новейшие археологические исследования поз-»
воляют значительно углубить дату поселения алан-осетин в
2. Раскопанные в с. Едыс погребения при сопоставлении с
41

г.синхронными ламятниками Сев, Осетий, Восточной Грузии и
Абхазии дают интересные и полные аналогичные ряды категорий
предметов, обрядов и обычаев.
3. Серебряные, 'бронзовые и железные поясные пряжки,
серебряные^ и бронзовые детали воинского поясного набора,
фибулы, серьги, б том числе с 14-граиником, каменные печати,
геммы и монеты сасанидского происхождений, глиняные сосуды,
Э том числе уникальный зооморфный сосуд, характер
погребального обряда, а так же наличие деформированных черепов —
все это специфичные черты аланских могильников» раннего
средневековья и обнаруживаются в могильниках Едыс, Алеви, Агая-
ни, Жинвали, Цебельды и др. Суммарная датировка
могильников VI—VII вв.
4. Материал могильников Едыс и Алеви может быть увязан
■со сведениями из хроники ксанских эриставов— географией
продвижения группы алан во главе с 'изгнанным из Осетии чпредста-
вителем младшей ветви осетинской царской фа/милии Сидамонта.
Датировка этого события VI веком может подтверждаться как
упоминанием Юстиниана в Хронике, так и хронологической
характеристикой археологического материала.
5. Появление групп алан-воинов в Восточной Грузии в»
раннем средневековье может быть связано с реорганизацией
армии Вахтангом Горгасалом. Царь создает личную гвардию
из воинов-алан, отличившихся в битвах. Возможно, сам царь
возглавил эту дружину, отчего и получил прозвище—«глава
волков», а не «волчья голова», как переводят это название.
6. Интенсивность появления алан в VI—VII вв. в Закавказье
вполне может быть связана с владычеством персов в Восточной
Грузии, что подтверждается историческими хрониками, где
прямо указывается на факт приглашения северян на гарнизонную
службу в пограничных крепостях.
7. Уже имеющиеся в нашем распоряжении материалы
аланских могильников в Двалетии и Восточной Грузии VI—VII вв.,
а также рассмотрение исторических свидетельств под новым
углом зрения позволяют высказывать мнение о проникновении и
оседании в Закавказье алан-осетин, начиная с раинего
средневековья.

ДЗИДЗОЕВ В.
К ВОПРОСУ ОСВЕЩЕНИЯ ИСТОРИИ И КУЛЬТУРЫ
ОСЕТИН В СОВРЕМЕННОЙ ПЕЧАТИ КАВКАЗА
(1961-1991 гг.)
1. Большое внимание отдельным вопросам истории,
культуры, этнографии осетин уделяют газеты и журналы Северной
Осетия, Кабардино-Балкарии, Чечено-Ингушетии и Дагестана.
В условиях демократизации, гласности и так называемого*
плюрализма (нет единых и четких критериев толкования
советского плюрализма, а потому его разные авторы
интерпретируют по-разному) открылись большие возможности для
совершенствования и проявления истинного журналистского
мастерства. Однако многие журналисты Северного Кавказа избрали
для себя критерием «творчества» достижение популярности
ценой легковесных суждений, искажения исторической
действительности, порой даже фальсификации исторических фактов.
•Они завоевывают симпатии недостаточно просвещенных и
наивных читателей «жареными фактами», ошеломляющими
«открытиями» и шокирующими выводами, которые иногда подаются
под видом плюрализма мнений. Чаще всего это бывает в-
материалах печати, посвященных национальной политике партии и
государства, национально-государственному строительству
народов Северного Кавказа, насильственной депортации северокав-
казских народов в 1944 г., современным межнациональным
отношениям и т. д.
2. Нами проведен контент-анализ материалов печати
Кабардино-Балкарии, Северной Осетии, Чечено-Ингушетии и Дагестана
за годы перестройки, где освещается (или затрагивается)
история, культура, этнография осетин и народов Северной Осетии
Выявлены ошибки и искажения, которые не всегда бывают
безобидными, пустяковыми. Некоторые из них искажают
историческую действительность, формируют в определенном смысле
нежелательные настроения и эмоции. Они непосредственно
создают межнациональный дискомфорт. Приведу примеры.
'Всей стране известен знаменитый осетинский борец
дореволюционного периода Бола Кануков. О нем в разное время писали
в книгах, журналах, дзетах, издававшихся во Владикавказе,
Москве, Ленинграде и т. д. Кабардино-балкарские газеты «Ле-
нинтъуэгу» и «Коммунизма жол» объявили его кабардинцем:
Точно так же основоположник осетинокой литературы и литера-
43

турного языка Коста Хетагуров, современный осетинский поэт
Георгий Кайтуков объявлены кабардинцами.
«Заря коммунизма» КБ ССР пишет: «Народы России по
своему уровню находились на самых различных ступенях своего
общественного развития. Одни (среди них кабардинцы) стояли
до 1917 года на стадии капиталистического развития и
сформировались как целая нация в дооктябрьский период. Некоторые
Народы находились на докапиталистической
патриархально-феодальной стадии развития и еще не начали формироваться как
нации (осетины, ингуши, чеченцы и другие). Были также и
народности, сохранившие патриархально-родовые отношения
(уйгуры, каракалпаки, ногайцы и др.»
На самом деле из народов Северного Кавказа лишь осетины
и отчасти кабардинцы и чеченцы прошли стадию
капиталистического развития. Об этом писал С. М. Киров: «Осетины с
давних пор познали капитализм». Об этом же пишут известные
историки профессора Р. X. Гугов, А. М. Козлов и Л. А. Этенко:
Газета «Советская Россия» повторила беспочвенное
утверждение, будто город Орджоникидзе (столица Северной Осетии —
В. Дз.) был основан ингушами 3,5 тыс. лет тому назад. Для
таких утверждений нет оснований. Но тем не менее некоторые
газеты Чечено-Ингушетии повторяют эту сомнительную версию
^ тем самым накаляют и без того накаленную этнополитическую
ситуацию в» регионе.
ДЗОДЗИКОВА 3. Б.
О ФОНЕТИЧЕСКИХ ВАРИАНТАХ ОСЕТИНСКИХ СЛОВ
И ПРИНЦИПАХ ИХ ПОДАЧИ
В ОРФОЭПИЧЕСКОМ СЛОВАРЕ
Среди вопросов культуры осетинской речи особое место
занимает тема вариантности слов, под которой мы вслед за многими
исследователями понимаем наличие у слов тождественных
значений при частичном различии их звукового состава (дъæхдзаст —
цъæхцæст, пехунмпар — пахунмпар, таба — тебæ и т. Я.).
При изучении вариантов осетинских слов перед
исследователями встают такие вопросы, как определение круга
многовариантных слов, сфер их употребления, выбор одного или более
вариантов в качестве нормы, выяснение степени литературности,
второстепенных вариантов и т. д. В осетиноведении эти вопросы
ждут своего углубленного изучения, после чего можно будет
приступить к составлению орфоэпического словаря.
44

Языковый материал показывает, разнообразие звуковых
различий между фонетическими вариантами.
Основная масса примеров связана с различием в составе
согласных. Это случаи, связанные с возникновением ассимиляции
'(осъудуцджытæ — хъугдучшытæ), диссимиляции (æфсымæр —
æвсымæр), метатезы (кæрдзæвæг — кæрвæдзæг), перебоя
согласных (уæливых — уæлибых), выпадения согласных (бакаст-
зджын — бакасджын и т. д.) :
В вариантах могут противопоставляться также гласные
æ/ы; ы/и; а/æ; ы/е; а/е; æ/о; о/и. Например: æрæмба-
<рын — æрымбарын, æрыма — æри — ма, пъгхцыл — пехцел, хæ-
лæф — хæлоф, таба — тобæ и т. д
Другим источником образования вариантов слов в устной
речи является репродукция, результатом которой часто становится
выпадение гласного. Это явление может происходить как
внутри слова, так и на стыке слов (алыхатт — алхат, сæдæ авджы —
сæдавджы). При встрече гласных нередко наблюдается еще
одно явление—вставка согласного, хотя часто возможно
употребление слова; без этого вставочного гласного (фæамонын —
фæцамонын, бацамонын — байамоньш).
Параллели возникают не только в результате различий
между отдельными гласными и согласными. Многочисленные случаи,
когда в словах варьируют сочетания звуков и гласные или же
разные сочетания звуков, нуаезт — нозт, стауæн — стуан и т. д.
Перечисленные разновидности вариантов слов противопостав
ляются в разных планах, как литературный и диалектный (сги-
гъын —стъигъын, луæрст — лыуæрст), или же как литературный
и разговорно-просторечный (афтæ — йафтæ, згъорын — гъзо-
рын, хсойын, акасджын нахтор) и произносительный (хъуыдый-
ад —хъуыдйад, фæархайдта — фарх^йдта, æцæп—цæг и т. д.)
как варианты представленные в орфографических словарях в
качестве равноправных литературных (æрмæст — æмрæст и т. д.)
Перед там, как отнести вариант слова к той или иной из
перечисленных разновидностей, необходимо изучить как письменные
источники, так и устные формы речи. Особое внимание следует
уделить разграничению диалектных вариантов от
просторечных. И только после этого возможно решение вопроса о выборе
нормы произношения многоварианвдых слов.
Вполне определенно, что в орфоэпическом словаре, во-первых,
должны найти отражение не все виды вариантов, а, во-вторых,
не все включенные типы должны иметь одинаковый статус.
В качестве равноправных могут характеризоваться
орфографически, допустимые варианту типа \æрмæст—æмрæст, ведра —
оёдра и т. д. Равноправными по отношеннию к норме могут
45

считаться и формы хъуыдыйад (орфогр.} и хъуыдйад (проиэн.),
зæрдиаг (орфогр.) и зæрдйаг (произ.) и т. д.).
Материал позволяет сделать вывод о том, что не всегда
орфографические варианты могут приниматься в качестве орфо^-
эпических. Достаточно привести такие примеры, как чызджытæ
(орфогр.) и чызытæ (произ.) амондджын (орфогр.) и амонджын
(произн.).
Возможно выделить также и такие случаи, «когда рядом
могут сосуществовать правильные варианты типа кæронмæ, мæн-
мæ, хъугдуцджытæ, лæдзджытæ вместе с их менее
желательными произносительными соответствиями кæроммæ, мæммæ,
хъугдуччытæ, лæччытæ.
В орфоэпический словарь неуместно включать как
диалектные варианты, так и устные (разговорно-просторечные) формы
гъзорын (лит. згъорьш), хсойын, (лит. схойын) æртхутæг) т. д.
Успешной разработке орфоэпического словаря осетинского
языка во многом бы способствовала также унификация
правописания слов.
ДОЦОЕВА Л. Б.
ВОПРОСЫ ДИСТРИБУЦИИ ФОНЕМ В ОСЕТИНОВЕДЕНИИ:
В решении такой важной проблемы осетиноведения, как
вопрос о двуприродности осетинского языка, большую помощь
может оказать дистрибутивный анализ фонем.
Мнение о двуприродности осетинского языка признается
миогими учеными. Например, проф. Г. С. Ахвледиани считает,
что, «переняв звуковой строй кавказских языков», осетинский
язык фонетически «окавказился» (Ахвледиани Г. С. Сборник
избранных работ по осетинскому языку. Тбилиси, 1960, с. 136.)'.
Проф. В. Й. Абаев полагает, что осетинский язык подвергся
«фонетической ассимиляции» (Абаев В. И. Осетинский язык
и фольклор. М.— Л., 1949, т. I, с. 112), уподобился кавказским
языкам.
Иного мнения по этому вопросу придерживается проф.
Т. А. Гуриев. Он рассматривает проблему с точки зрения
дистрибутивных отношений и приходит к выводу о том, что осетинский
был и остается индоевропейским, иранским языком, |таяс как
нельзя считать наличие или отсутствие тех или иных звуков
единственным и решающим аргументом] при решении вопроса о
фонетическом строе языка (Гуриев Т. А, Зйкгетаи- по поводу эф-
46

gsni^вуязцчияl- В сб.:.Взаимодействие и взаимообогащенив
Шов народов ССЙР.'Орджоникидзе/1988 с 21) •■ •*"• ^
.J? ВЫСКазыва'ний В. И. Абаева й-Г. С. Ахвледиани напраши-
дается вывод о том, что, с усвоением осетинским языком так «а-
аываемых «.кавказских звуков» фонетическая система осетинско-
ф языка автоматически сблизилась с фонетической системой
грузинского. Но переход вещи из одной системы в другую вле-
дет за собой изменения старых и приобретение новых свойств и
качеств (См.: Уемов А. И. Системный подход и общая теория
здстем. М., 1978). Следовательно, перейдя из кавказских языков
t" .Осетинский, смачно-гортанные звуки не могли оставаться
неизменными, так как они попали в совершенно иную систему, у
которой свои правила и законы. Поэтому, несмотря на почти оди-
»йрковый фонетический состав, фонетические системы грузинско-
|Ь и,осетинского языков различны. В полной мере изучить
фонетическую систему осетинского языка поможет проведение
дистрибутивного анализа фонем.
доцоева л. б.
ДИСТРИБУЦИЯ ФОНЕМ В ОСЕТИНСКОМ ЯЗЫКЕ
В последнее время центр тяжести в осетинском языкознании
Закономерно сместился в сторону изучения истории
осетинского языка, его ономастики, лексического и грамматического
.хтроя, стилистики. Вместе с тем из признания закономерности
изменения приоритетов отнюдь не следует, что другие аспекты
осетинского языка — и, в частности, фонологический—уже
поручили вполне удовлетворительное освещение.
Исследователи осетинского языка еще в большом долгу
перед фонологией (как, впрочем,, и перед фонетикой). И,
хотя первые шаги в этой области были сделаны более ста лет на-
„зад, фонологическая система осетинского языка изучена далеко
Йе полностью.
Мы не ставмм своей задачей анализ современного состояния
осетинской фонологии. Это тема отдельного исследования. Наша
цель — проследить за тем, может ли дистрибуция' каким-
то образом влиять на возможности заимствования слов. Для
наглядности мы взяли одну фонему осетинского языка — хъ.
Усвоение осетинсюим языком этого звука получает в
специальной литературе однозначную оценку. Он широко распространен
в кавказских и тюркских языках и заимствован, видимо, у тюр-
47

йойзычных народов Кавказа вместе с тюркскими славами
обычно бытового значения. Например:
тюрк, qan > осет хъан «воспитанник»,
тюрк, qalan > осет. хъалон «подать, дань»,
тюрк, qalaba > осет. хъæлæба «шум, спор, возня»,
тюрк, qabas > осет. хъæбыс «объятие» и др.
Интересно, что многие тюрскские слова были заимствованы
осетинским языком без существенных изменений в своем
звучании. Это позволяет думать о близости в правилах дистрибуции
тюркоких и осетинского языков. Заметим, что тюркизмы среди
заимствованных слов с начальным смычным увулярным хъ cdfc*
тавляют абсолютное большинство — около 50%.
Много слов осетинский язык заимствовал из арабского (в
большинстве случаев через посредство персидского и
некоторых других языков):
араб., перс, qabul > осет. (ирон.) хъабыл «угодный, согласный»,
араб., перс. qlamat>ocer. хъаймæт «потоп, кончина мира,
страшный суд»,
араб., перс. qatar> осет. хъатара «патронташ»,
араб., перс. qaum>ocer. (диг). хъаун «род, племя», «поколение»
араб, (через тюрк.)' уаиуа>6сет. хъаугъа «шум, свара, ссора»
и др.
Как видим, арабские слова не встретили на своем пути
проникновения в осетинский язык никаких препятствий., Они были
«готовы к употреблению» в осетинском. Большую роль в этом,
безусловно, играет закон полногласия.
Есть в осетинском и слова с начальным хъ, заимствованные
из кавказских языков, но их меньше, чем слов тюркского и
арабского происхождения; причем не всегда ясно видно, какой язык
послужил «донором» того или иного слова. Чаще слово бывает
общим для многих кавказских языков; ср.:
Груз, (диал.) ghc'ai; авар, qqhvei qqhui. дид.
gut', анд. ghoj, убых. goa, каб. 'ugwa, осет. (диг.) хъуæцæ
«дым»;
сван, agar, груз, xala, инг. gol, каб. qwal.
осет. хъæл, х’буæл «столбик, чурка (в детской игре)».
Интересны также и слова, точное происхождение которых не
установлено, но они сравнимы с подобными по звучанию и
смыслу словами какого-либо из кавказских языков. Ср., напр.:
чеч. gnaiba осет. хъайван «потолочная балка, жердь»,
чан. gvampo осет. хъæмп «солома»
48

каб. pq'na осет. (диг.) хъæне «подсолнух»,.
ЙйЕ ’фсШп оеет. (дйг:) Хъоданнæ «сй’тны"й»„
груз, (диал.) qvincili—осет. хъынцъым «горе, огорчение»,
гРуз. qblo, ifvaio осет. (ир.) хъоло «конский щавеле»;
груз, qnduri осет. хъæдур «фасоль, бобы»
й: др.
Как видим, правила дистрибуции фонем .в осетинском
принципиально отличаются от соответствующих правил картвельских
языках. Известно, что осетинский избегает стечения гласных в
абсолютном начале слова, что, напротив, характерно для грузинского
и некоторых других кавказских языков (действие закона
полногласия).
ДЗИЦЦОЙТЫ Ю. А.
ТАРГИТАИ НА КАВКАЗЕ
1. Согласно одной из этногонических легенд скифов,
записанной Геродотом (V в. до и. э.), прародителем скифов был-
«человек по имени Таргитай (Tarjitaos)... У него родились три
сына: Липоксай и Арпоксай и самый младший Колаксай... От
Липаксая произошли те скифы, которые именуются родом ав-
хатов. От среднего Арпоксая произошли именуемые катиарами
и траспиями. От самого же младшего из них—цари, которые
именуются паралатами. Все вместе они называются по имени
царя; скифами же назвали их греки» (Геродот, IV, 5—6).
2. Родителями Таргитая, согласно той же легенде, были
Зевс и дочь реки Борисфена (Геродот, IV, 5). Как показал-
©. И. Абаев, мотив рождения героя от союза небожителя и
дочери владыки водной стихии встречается и в осетинском
♦нартовском эпосе: родителями одной из главных героинь эпоса,
Сатаны, являются небожитель Уастырджи и дочь хозяина
подводного царства Дзерасса (Абаев 1949: 242). Эта параллель,
свидетельствующая о преемственности эпической традиции-
скифов и осетин, этногенетическая связь между которыми
надежно установлена, является звеном в цепи скифо-осетинских
(фольклорных параллелей (Dumezil 1978; Абаева 1985). Наша
ц§ль — показать,что имя Таргитай также сохранилось на Кав*
казе.
, 3. Согласно грузинской хронике «Картлис цховреба» (XI в.),
прародителем кавказских народов был внук библейского Иафе*
I та. Таргамос. Как полагает Г. В. Цулая, автор хроники конст-
, руировал генеалогическое дерево народов Кавказа «по образ-
1 щ известных до него аналогичных схем» (Цулая 1979; 3), в
4 заказ Н' .'51
4*

числе которых, помимо, библейской,, могла быть упомянутая
«скифская легенда о происхождении скифов. К такому выводу
подводит исследование Л. А. Ёльницкого, констатирующего
фонетическое тождество имен «Таргитай» я «Таргамос», и
допускающего, что легенда о Таргамосе является «отголоском
легенды о Таргитае» (Ельницкий 1977: 128, 177). Это
сопоставление не привлекало внимания скифологов, в том числе и
занимавшихся этимологией имени «Таргитай»,, между тем оно
представляет интерес.
4. По этимологии В. И. Абаева, имя «Таргитай» во второй
части содержит иранское слово* (v)i—tava—«сила», «мощь»,
«сильный», «мощный» (Абаев 1949: 185: 1990: 122; см.
также: Грантовакий 1970: 122); предполагаемая связь первой
части с йран... *darga —«длинный», «долгий» (Абаев 1949: 163)
менее очевидна. Таким образом, имя «Таргитай» в
архаизирующем переводе означает «сильный (или мощный) Тарг» или
«обладающий силой Тарг-а». Такое же значение может иметь имя
ч<Тар(гамос» (конечное «од»— суффикс, (встречающийся и в
других личных именах грузинской легенды: Уобос, Картлос, Ле-
кос и т. д.). В иранских языках было несколько синонимов,
передающих понятие «сила», «мощь», среди них — слово ата
«сила», наличие которого мы и предполагаем в имени Targam
(6s). Перед нами синонимическая альтернация *Targ — Itav —
*Targ^ama, аналогичная той, какую мы видим в парах Ars-
tava—(Arsama—'обладающий силой героя (илк жеребца, или
медведя)' Грантовский 1970: 121—122); ср. также бактрийское
имя Bazodeo (из *bazu-tavaya-) ’мощнорукий’
«Стеблин-Каменский 1981: 321) с староосетинским именем собственным Amba-
zuk (из *ama-bazu-ka) с тем же значением (Maenchen-Helien
1970: 275)., но с обратным порядком определения и
определяемого-
5. Следы интересующего нас скифского имени сохранились
и в осетинском эпосе. Согласно большинству сказаний,
прародителем нартов был Waerxaeg, В одном сказании-утверждается, что
Waerxaeg и Taerxaeg были из третьего поколения нартов (Нарт,
сказ, и пред., Цхинвал, 1973: 82). Из текста не ясно, являются
ли Уархаг и Тархаг (братьями или просто сородичами. В любом
случае его имя связано с прародителем нартов, а это позволяет
.компонент Тæгх конечное aeg — распространенный осетинский
суффикс) сопоставить с компонентом Targ в упомянутых выше
-именах. Й осет. Тæгх й скифское Targ предполагают праформу
-*1агка-. Подобно тому, как др. -Иран. *уагка-«волк», дало в
осетинском рефлексы waerx и waerg (Абаев ИЭС IV: 93, 94, 9&—97),
&>

др.—иран. Чагка — дало рефлексы Тæгх (æg) и Taerg(itav) Tafg
(ама|) Скифский характеризуется ранним озвончением
заднеязычного смычного *к(Абаев 1949: 211; ИЭС IV: 70), поэтому наличие
формы Targ уже на скифском уровне вполне оправдано. Рефлекс
в виде Тæгх также существовал иа скифском уровне, о чем
свидетельствует заимствование интересующего нас имени в языке
русского фольклора в форме «Тарх-Тарахович», на которое
указал Б. А. Рыбаков (Рыбаков 1988: 45). Восстановленное *tarka-r
возможно, связано с др. нран. tark-' иметь суждение',
'размышлять', 'думать* и пр., в прошлом активно использовавшимся в
качестве собственного имени: тюрк Тагхап, сргд. *Тагхип, этно-
русское Tarchan и пр. (см.: Абаев ИЭС III: 276—277).
6. Этимологическое значение интересующего нас имени —
сильный в суждениях' (Таргитай, Таргамос) или 'муж
суждения' (Тархаг, Тарх Тарахсвич).. Сравните характеристику рода
жрещов Алагата в осетинском эпосе: znndaej tnxgin 'сильные
умом* (Туганов 1925: 373). Возможно, Таргитай и Тархаг
имели какое-то отношение к жречеству. Такое предположение
косвенно подтверждается функциональной близюстью Таргитая к
образу божества Траетаоны-Феридуна в иранской мифологии,
обоснованной Д. С. Раевским (1977: 81—86). Есть черта,
сближающая Траетаону и с осетинским Тархагом: оба они —герои
третьего поколения (о Траетаоне см.: Мифы народов мира, I:
86.3). Существует мнение о связи Траетаоны с Артой (авест.
Аша 'Правда как олицетворение добра, мирового порядка') (там
же, II: 523). Авестийское божество «Аша Вахишта» («Арта Ва-
хишта» — букв, 'лучший распорядок') «сочетает функцию духа:
огня и абстрактную сущность идеального распорядка в мирет
общине и -семье, праведность», духовную персонификацию
верховного жреца зороастрийских общин» (там же I: 142). Не
исключено, что и у скифов Таргитай-Тархаг (Таргамос)
олицетворял Иервожреца.
7. В различных версиях общескифской мифологической
традиции имя Таргитая имело несколько фонетических и
словообразовательных вариантов: *Targ-itava-, *Targ-ama-, Tarx-aka,
*Тагх. В осетинском имя Taerxaeg — исконное наследие,
восходящее к имени «мифологического персонажа того скифо-сармат-
ского племени, которое в этногенезе осетин было
доминирующим. В грузинском имя «Таргам(ос)»— заимствование из того
окифо-сарматского диалекта, откуда идет и щелый пласт скифо-
осетйнской лексики грузинского языка, проанализированный в
исследовании М. Андроникашвили (1966: 40—141). К началу
сложения нартовского эпоса в древнеосетинской мифологии бьк
61

ло два персонажа, считавшихся легендарными
родоначальниками племен — Тархаг и Уархаг. Имя последнего этимологически
означает 'волк' (Абаев ИЭС IV: 96—97), и оно почти полностью,
вытеснило своего конкурента, так как больше подходило
военизированной идеологии создателей героического эпоса.
иванчик а. и.
ДРЕВНЕИНДОЕВРОПЕИСКОЕ ОБЩЕСТВО
В СВЕТЕ ДАННЫХ ОСЕТИНСКОЙ ЭТНОГРАФИИ:
ЕЩЕ О ВОЗРАСТНЫХ КЛАССАХ
При раскопках поселений раннебронзового века на Балканах
и в западной Анатолии было открыто значительное количество
погребений младенцев, совершенных под полами жилищ (Троя,
Алишар-укж, Терми Ситагри, Езеро, Юиаците и др.).
Существование подобного обычая и в других, весьма удаленных
территориально и хронологически, культурах свидетельствует о том, что
здесь идет речь о пеком типологически сходным явлении. В то
же время примечание особого погребального обряда для
младенцев (взрослые и дети, вышедшие из младенческого возраста
хоронились не на поселении, а в специальных некрополях)
свидетельствует о том, что эта возрастная группа в тех обществах, где
зафиксирован данный обычаи, была выделена именно по
возрастному признаку. Примитивные общества, в стру/ктуре которых
основную роль играли возрастные классы и связанные с ними тайные
сою:ы, были уже давно достаточно подробно описаны на
этнографических материалах, в основном африканских (Н. Schurtz,
Н. Webster). Позже аналогичная социальная структура на основе
анализа текстов была реконструирована для ряда древних индо
европейских обществ (О. Hofler, L. Weiser, S. Wikander, G. Wi-
dengeri, H. Jeanmaire, G. Dume?il и др.). что позволило
восстановить ее для общейндоевропейского состояния. Это вполне
согласуется с общепринятым мнением, что носители балканских
культур эпохи ранней бронзы уже были индоевропейцами.
Для -изучения древнеиндоевропейского общества особую
ценность представляют данные осетинской этнографии. Осетинское
общество в силу ряда особенностей своего развития сохраняло
многие архаичные черты, восходящие к индоиранской и даже
общей идоевропейокой эпохе. TaiK, v осетин еще в XIX в. в полной
мере сохранялась социальная структура, основанная на
возрастных классах (см. Чочнев А. Р., !985). Принадлежавшие :•:
первому возрастному классу — сывæллон —дети до 3 лет считались
как бы еще не окончательно родившимися, тесно связанными с
матерью, не имели право носить обычную одежду, не учитывались
№

•при подсчете численности рода и т. д. В случае смерти младенца,
не успевшего пройти первой ступени инициации, по «ему не
совершалось обычных поминальных обрядов, и он не мог б'ььть
.похоронен на общем кладбище, поскольку это считалось осквернением
«последнего. Младенца хоронили под полом дома, у входа или оча-
а, или в огороде. На памятниках бронзового века, когда удается
«проследить связь младенческих захоронений с интерьером
жилищ, выясняется, что дети также погребались обычно у очага
или в углу помещения, или у входа. Следы такого обычая
сохранились и в осетинском нартовском эпосе (оказание об
изобретении Сырдоном фанлыра). Тот же обычай погребения младенцев
прослеживается по археологическим материалам и у предков
осетин — скифов и сарматов. Так, при раскопках Неаполя
Скифского под полами жилищ было раскрыто свыше 20 младенческих
огребепий в урнах. Осетинский этнографический материал,
объясняющий суть рассматриваемого погребального обряда, в
особенности ценен тем, что демонстрирует его включенным в реально
функционирующую систему общественного устройства и
связанной с ним идеологии, а именно такую ситуацию следует иметь в
«виду для индоевропейского общества раннебронзовой эпохи. В
качестве пережитка обряд погребения младенцев под полами
жилищ долгое время сохранялся у разных индоевропейских
народов, например, у южных славян.
Итак, обряд погребения младенцев под полами жилищ,
распространенный на поселениях балкано-малоазийского региона
эпохи ранней бронзы, свидетельствует о том, что в обществе
обитателей этих поселений большую роль играли возрастные классы
или сохранялись значительные пережитки соответствующей
социальной структуры. Данный обычай является одной из новых
черт, появляющихся на Балканах со сменой энеолитических
культур культурами ранней бронзы. В энеолитических поселениях
погребения встречаются крайне редко, и, напротив, на
энеолитических некрополях хоронили ,й младенцев. Это подтверждает
предположение о том, что смена .культур энеолита культурами
фанней'бронзы на Балканах была одновременно и сменой этноса и
должна связываться с индоеврапеизацией этих территорий.
Наличие v ранних индоевропейцев социальной структуры, основанной
на возрастных классах, которое реконструируется по текстам, та-
-ки-мсобразом, подтверждается и данными археологии.
Рассматриваемый погребальный обряд на Балканах исчезает примерно в
Чёриод перехода от ранней с средней бронзе, что следует
связывать с разложением социальной структуры, основанной на
возрастных классах и ее вытеснением более развитыми формами
общественного устройства.
53

ИСАЕВ /М. И.
СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ОСЕТИНОВЕДЕНИЯ
ОСНОВНЫЕ ЭТАПЫ И ИХ ОСОБЕННОСТИ
1. Осетиноведение как комплексная научная дисциплина
сформировалась и развивается на протяжении более чем два
столетия. Ныне оно достигло своего наивысшего расцвета и
поддается определенной периодизации.
2. В качестве первого этапа выделяются сведения об осетинах
(их обычаях, нравах, языке »и т. п., имеющиеся в сочинениях
известных путешественников XVII—XIX в»в. Здесь находим
значительный этнолингво-культурный материал, который обратил
внимание европейских и отечественных ученых на осетин.
3. Второй этап в истории осетиноведения связан с
деятельностью известного русского ученого, академика Андрея Шегрена
(1794—1855), основоположника научного изучения осетин и их
языка.
4. С именем другого выдающегося русакого ученого,
академика В. Ф. Миллера, связан третий этап осетиноведения, этап
всестороннего изучения осетин, этап сравнительно-исторического
анализа лексики и грамматики осетинского языка.
5. Современный, четвертый этап истории науки об осетинском
народе, также выделяется рядом специфических черт: рост кадров
осетиноведов из их собственной среды, вычленение и
самостоятельное развитие отдельных осетиноведчеоких дисциплин и др.
Данный этап представлен трудами третьего корифея
осетиноведения В. И. Абаева.
ИШТВАН САБО
ВОПРОС НЕПРЕРЫВНОСТИ СРЕДНЕВЕКОВЫХ ЯСОВ
Источники о непрерывности средневековых ясов — с точки
зрения демографии — возникли впервые в конце 17-ого века.
Первые описания ясов датируются 1323 годом. В материалах переписи
и грамотах встречаются аланские фамилии; очень интересные
данные содержат акты церковных регистрации. Известно, что во
время турецкого нашествия в Ясшаг, т. е. в 1550—1580-biix годах,
многие поселения были разорены, а их население вынуждено
было переехать в другие места постоянного жительства. Как мы
заметили, фамильные названия ясов требуют самого
внимательного изучения. Мы должны изучать все материалы, которые говорят
&

io непрерывности истории ясов. В1 докладе «мы говорим об этом.
1. В одной переписи 1699 года есть сведения о том, какую
♦дань платили ясы туркам в середине 16-го века. Это значит, что
«каждом яоком поселении были еще люди, которые помнили
размеры турецкой дани.
2. Знаем, хотя и в меньшей iMepe, такие фамильные названия,
«которые совпадают с материалами более ранних источников. В
То время в Венгрии даже церковь не фиксировала фа»М)ильные
шазвания. Люди обычно носили имена, связанные с какими-то
личными чертами (Маленький, Сильный, Тихий и т. п.) или с
профессиями (Кузнец, Столяр, Портной и т. п.). В Ясшаге еще в
конце века встречались подобные наименования.
. 3. В памяти членов отдельных ясских семей, как и у осетин,
сохранились сведения генеалогического характера. И эти люди
знают не только имена своих прешков.но знают и подвиги,
которые их предки «огда-то совершили. Это является
доказательством их непрерывного пребывания на данной территории.
4. С точки зрения демографии критическим является период
фойны 1595—1608 г. Письменных сведений тех лет у нас нет; ясы
<не выбирали главу (nador). Поселения ясов, которые
существуют в наши дни, очевидно, уже были. В 1608-ом году глава ясоз
(Nador) и турецкий паша призывают ясов вернуться’домой. Мно-
тие семьи возвратились, и через несколько^лет Ясшаг стал одним
«з экономически сильнейших территорий Большой Венгерской
Низменности.
5. Непосредственные доказательства непрерывности жителей
йсшага антропологические представляют труды Л. Бартуца и
Д. Хенкеи. По их данным, высота тела и индексы головы
единогласно говорят о такой непрерывности. В последнее время
исследования, «проведенные профессором Э. Цейзолом по крови и волосам
дали тот же самый результат. Результаты совместных венгероко-
«емецких исследований подтвердили сказанное. Характерные
черны настолько очевидны, что можно их регистрировать среди
жителей Маленького Куншага, где ясы поселились в 18-ом веке,
•и где они смешались с местными жителями.
6. Этнографы, со своей стороны, отмечают, что давние
традиции ясов сохраняются (культ рога Легеля, распространение бу-
мавы с формой звезды, обилие молочных блюд, культура
земледелия, поселения с огородами, роль «военной службы,
церемониальное свадебное блюдо и т. п.).
55

КАЛОЕВ Б. А.
КОНЬ В БЫТУ И ДУХОВНОЙ КУЛЬТУРЕ НАРОДОВ
СЕВЕРНОГО КАВКАЗА
1. Лошадь — самое любимое домашнее животное у горских
народов, что объясняется ее важным значением в различных
областях их жизни. По наблюдениям многих путешественников,
•горец мог оставить Сч»мыо голодной, но своего коня—никогда.
Он ухаживал за ним, как за ребенком, вовремя кормил и поил,
строго следил за ого уиранствам, по 'возможности содержал
отдельно в слаго^ст^оепном помещении.
2. Применение лошади в хозяйстве, функции ее были
ограничены в зависимости от географических зон. На равнине
лошадь использовалась почти до начала XX в. исключительно
для верховой езды, полагая, что она предназначена только
для этой цели и нарушение такого запрета считалось грехом.
После этого лошадь стали впрягать в арбу и плуг. В горах
она, кроме того, использовалась как вьючное животное.
3. с*ти традиции уходят корнями в сК'Ифск>ю эпоху, ко
времени появления на Северном Кавказе лошади (о чем
свидетельствует, например, захоронение с конем в Моздокском скифском
i ургане ^-V—Ш вв. до н. э.) и использования ее в хозяйстве,
развитию которого она ©о многом способствовала.
Вместе с коневодством древние иранцы (скифо-сарматы
и аланы), являясь превосходными коневодами, занесли сюда
немало своих традиций, связанных с этой отраслью хозяйства.
Некоторые приемы и навыки коневодства скифов (стреноже-
ние, кастрация, коновязь и т. д.) отражены на скифских
курганных находьах. 1лавнь:м образом, на знаменитой Чертом-
лыкской вазе, а люоовь к лошади, ее значение в
хозяйственной и духовной жизни иранцев отмечено многими древними
авторами.
4. Яркое представление о древнем коневодстве Северного
Кавказа дают некоторые первоначальные пласты Нартовско-
го эпоса, в которых выступают конные дружины и кони
выдающихся героев, наделенные свойствами людей. Здесь же
фигурирует трехногий небесный конь, на котором герои мигом
спускаются на землю и также быстро поднимаются обратно.
Во всем этом можно усмотреть отражение реальной жизни
древнесеверокавказейих Алемен эпохи скифо-сарматов и
алан, периода формирования эпоса.
5. В области духовной культуры древнеиранскими
чертами, связанными с конем, характеризуются у горцев до приня*
56

здя ими ислама похоронные и погребальные обряды, в част-
щЫГ, лосаящениё коня покойнику, скачки, оплакивания й- т.
% уходящие корнями Ъ скифскую эпоху, исполнявшиеся
осетинами еще в недавнем прошлом .Здесь коню, после его посвя-
щфщ старикам-пббвятвделем, отрезали кончик уха, или делали
«надрез, или отрезали волосы из челки; торезанный кончик уха
или волосы клали в могилу покойника, что заменяло древний
скифский обряд приношения коня в жертву. Этот обряд
хорошо представлен и в сказании «Путешествие Сослана «в страну
мертвых» из осетинского нартовского эпоса, составлявшего
один из древних его пластов, отражающих сюифский быт.
Важным элементом похорон мужчин-горцев считались
<ж'ачйй в чеейь^покойника, устраивавшиеся обычно в день
погребения или на 'годичных поминках с учаспюм нескольких
заранее отобранных скакунов и почт стольких же
сопровождавших их всадников. Осетинские дугъ (скачки) восходят к алан-
ской эпохе, что обосновывается топонимическими названиями
ряда мест Осетии и вне ее, на которых устраивались подобные
скачки. Не обходились без конских .состязаний и свадьбы, и
большие народные празднества горцев*, на которых молодежь
демонстрировала умение джигитовать, делать на скаку
различные сложные номера.
У осетин существовала даже мелодия «барæджы кафт» (на-
шфыс: для всадника) , .под которую всадний «танцевал» на
свадьбе.
6. Наконец, конский череп у всех горцев Северного
Кавказа, подобно многим другим народам, служил в качестве
оберега от дурного глаза. Его вешали на заборе скотного двора,
сажали на длинный шест и ставили на окраине хлебных посевов.
КАМЕНСКИЙ В, Н.
ИЗ ВОЕННОЙ ИСТОРИИ АЛАН
1. Начало роенисй истории алан характеризуется
значительным количеством набегов за добычей^ на соседние племена и
более отпалрчнкр ^еприторми (За^ап^азье, Малая Азия,дунай-
<&ир провинции Ри»мской истории). Одним из наиболее
крупная событий на злое военной истории алан можно считать
поход 72 г. н. э. в Majjyio Азию. Рост могущества алан однако
рройзошел! немного! р'аньше'ЧБ. БахрахЛВ. А. Кузнецов)'. Воею-
>ные знания алан весьма 'значительны и становятся предметом
заимствования римской армией.
57

С выходом данной книги осетинские дети сразу получили на *
точной и Западной Европе. Аланы вторгаются в пределы Рим-,
ской империи. Военные столкновения с Римом сменяются
выступлением алан на стороне Римской империи против гуннов и
различных германских племен. К середине V в. н. э. отряды.
алан служат в составе римской армии. Военная тактика алан
является предметом заимствований в римской армии.
Кроме того в восточноримской и западноримской армиях аланские
военноначальники занимают достаточно высокие посты, играя
большую роль и в политической жизни Рима и Византии.
2. В VI в. северокавказские аланы были втянуты в
длительные ирано-византийские войны», в которых они (принимали
участие то на стороне Ирана, то Византии. Участие алан в Ирано-
византийских войнах носило наемный характер и отряды,
вероятно, формировались перед каждым набором отдельно за
определенную плату. Наемное союзничество обеспечивалось
усиленным притоком значительный материальных ценностей в Аланию.
Ирано-византийские войны не прошли бесследно для
военного дела алан. Накопление знаний в военном деле в
дальнейшем сыграло значительную роль в борьбе с арабской
экспансией. Одновременно с участием алан в ирано-византииский
•войнах, им приходилось отражать нападения тюркских племен
на собственной территории.
3. В середине VII в. началась арабская экспансия на
Северный Кавказ. Особенно действия арабов активизировались в
начале VIII в., когда они совершили ряд походов против хазар и
алан. В 737 г. арабы под руководством Мерваиа нанесли сокру^
шительное поражение хазарам и разорили восточные районы
Алании.
Общение и сотрудничество с хазарами, напряженная
борьба с арабами способствовали подъему военного дела и
быстрому распространению у алан новейших образцов вооружения
(сабля, седло с деревянной конструкцией, стремена). Сильным
потрясениям во впе»мя агабо-хазарских войн была .подвергнута
восточная часть Алании, экономическое развитие которой
оказалось подорванным. Вместе с тем западная часть Алании про-
дЬлжала интенсивно развиваться, проводя самостоятельную
внешнюю политику,
4. Экономический расцвет Алании в IX—XI вв. усилил к
ней интерес со стороны соседних государств и в первую очередь
Византии. Под влиянием Византии в конце IX— первой поло-
BrfHb* X вв. происходит пяд войн между " Аланией и Хазаои»
ВЛШинё Византии усиливается в X в. после принятия в Ала*
нии христианства. Из Алании набйрга%)тся отряды б состав
5V

византийской армии, где аланы проявили себя отличными воинами
{битвы при Манцикерте, Никодимии, Филипполе и др.). Алания
«выступает союзником с значительными военными силами на сто-
ерше Грузии в походе на Гандзу (Картлис Цховреба). Военная
фщъ Алании в X—XII вв. неоднократно подчеркивалась
современниками (ал-Масущи, Картлис Цховреба).
5. В XII в. произшел подрыв военной структуры Алании из-
-за феодальной раздробленности. Теперь каждый князь имел
<ШОю. дружину, воюя не столько с внешним' противником,
сколько друг с другом. Феодальная раздробленность сильно
ухудшила, состояние 'военного дела в Алании накануне татаро-;монгрль
«кого нашествия.
В союзе с половцами аланы выстояли при первой встрече с
faiapo-монголами в 1222 г. Но вторжение татаро-монгол в
Аланию в 1237 г. привело.ее к краду. Сопротивление татаро-
монголам было достаточно сильным, что хорошо
документируется как письменными источниками, так и археологическими
материалами. При раскопках алански* городищ фиксируются
следы сильных разрушений монгольского времени (городища
Первомайское, Ильичевское и др.). Часть алан без
сопротивления перешла на службу к монголам- (хроника Юань-Ши).
Сопротивление алан татаро-монголам продолжалось в 4№—50тт.
$111 в. (Пильом Рубрук).
КАНТЕМИРОВА Р. С.
СТАНОВЛЕНИЕ И РАЗВИТИЕ ОСЕТИНСКОЙ
ДFTCKOH Л ИТЕРШФЬк
(ПРОБЛЕМЫ, ПОИСКИФЁШЁНИЯ).
••■ Д. Как известно, возникновение детской литературы
принято увязывать с появлением письменности, с зарождением школ.
. (Если придерживаться этой традиции, то появление осетин-
Йрйчдетской литературы можно отнести к 1798 году, когда
осетинский ребенок получил в свои руки рервую книгу на родном
Шке —«Начальное учение, человеком хотящим учитися книг
'ЙЖестюенного писания», представляющую собой пеоевод ..Ка-
техиаиеа с русского языка на осетинский. Переводчиком, и.сос-
*|ййтелем были Tafij Такаов и Павел Генцауров. ^
II: Кодга была предназначена учащийся детям первой
-осетинкой духовной школыу открытой .р Моздоке в 1764 г.
69

Свыходом дайной книги осетинские дети сразу получили на
родном языке целый комплекс новых понятий религиозного и
философского характера. «Страницы, шестрящие печатными
знаками и вопросно-ответная система изложения, звучащая на родном
языке, пробуждали в детях любознательность, желание
поскорее научиться читать и писать», а значит, больше узнать,
познать себя и окружающий мир.
Ш. Другим пионером ъ области создания детской
литературы был священник Иуан Ялгузидзе — поэт и переводчик,
создатель осетинской письменности на грузинской основе.
В 1821 году И. Ялгузидзе составляет первый осетинский
букварь «для обучения осетинского юношества на природном
языке $тен»то и письменности», куда вошли в качестве
иллюстративного Материала ранние образцы осетинской переводной
прозы — маленькие рассказы религиозного характера.
ТИ. Начиная с 30-х rt\ XIX в. вместе с распространенней
хрйстиан^ва в Северной Осетии отмечается значительное
оживление в культурной жизни края. Открываются школы не
тбйько Ъ адмйНйстратМной центре — г. Владикавказе, но и в
отдельных селах церковно-приходские школы, создается
новый алфавит на основе русской графики (создатель — автор
акад. А. М. Шегрён).
И хотя у Ялгузидзе долгое время не было последователей,
осетинские дети, хоть изредка, но стали получать специальные
издания для детей. К подобным книгам можно отнести
«Рассказы Кахетизиса», «Букварь осетинского языка» Й. Чепигов-
ского, «Рассказы для осетинских сельских ичсол» Г. гто""ева.
Наряду с чисто учебным материалом в букварь И. Чепи-
говского были включены как раздел моральных догм, так я
тексты светского характера (среди них отрывки из
стихотворений Лермонтова, Кольцова и др. авторов в переводе на
русский язык).
IV. К 70-м годам, с заметным проникновением русского
языка в сферу общественной жизни края и формированием
гпя^^анс^ои •^тттол"И",гнмии. ^о^в^ют^ п^ппио m ^^''кян'ин
осетинского фольклора (Д. Чонкйдзе, В. Цораева, Тхостова,
Шифнера и д|).), первые (буквари и книги для чтения, аяторамй
которых были осетинские деятели просвещения (А. Кануков,
В. Кочиев, С. МйМй’гов), что И определило их общественную
направленность.
В эТих книгах использован богатый опыт русской и
мировой педагогики, они были снабжены иллюстративным
материалом. По этим книгам дети могли знакомиться с шедеврами
художественны* образцов рбдной речи. Эти образцы же .при-
60

1йвали первую любовь к книге, к Чтению. А это одно из
основных требований детской литературы.
V. И всё же это были тервые робкие и неуверенные, хотя
и Необходимые шаги к созданию осетинской детской
литературы. И только сильной рукой 1Соста Хетагурова было
заложено основание и начало строительства «сказочного домика» для
^осетинских детей.
«Мой подарок детям Осетии»—так любовно назвал Коста
iCbok) книгу. В ней он стремился рассказать детям о темных
•сторонах жизни, о тяжелом, бедственном положении народа1.
Тем самым поэт как бы пробуждал в них неистребимое
желание к справедливости, к свободе, к просвещению....
Коста писал не о детях (в отличие от Некрасова), а для де-
лей, поэтому стихи содержат в себе и некоторые заветы: не
бояться бедности жизни и тяжести труда, Устремиться к знаниям,
любить природу, родные горы.
Продолжая лучшие традиции Л. Толстого (Для детей «Рас-
казьт, басни, сказки, былины»), В. Королёйко («Дети
подземелья»), А. Чехова («Ванька»), и др., Щ>ста впердае в
осетинской литературе изобразил детей в содйально^ ракурсе не
только посредством слова (поэма «Фатима», «ГТлачущая скала»,
стихотворение «Мать сирот», и др.), но и с помощью кисти («За
водой», «Дети каменотесцы»).
С этого времени осетинская детская литература имеет уже
свой традиции, а Коста Хетагуров своих последователей.
Ш. В 1900—1901 гг.. вышли 4 небольшие йнйкки. Три из них
были составлены из произведений фоЛЁКШр* и только 4-ю —
«Гæл&ебу» («Бабочка») составили произведения молодых тогда
оде авторов Г. Цаголова, Ал. Кубалр^ %t. Кайтмазова, кроме
того сюда вошли прозаическое изложение Затени Крылова
«Стрекоза и Муравей», осетинская 6abtf» «Саг æйае дзæбидыр»
^&ленъ и тур») в изложении Гаппо баёва, а такйсе небольшое
детское стихотворение того же автора ($\*Баева).
В данном слх'чае важно отметить, то что, после
вышеназванных книг Коста Хетатурояа, сборник «Гæлæбу», был первой
книгой, непосредственно адресованной детям Осетии.
УН. Дальнейшее становление и развитие осетинской детской
Литературы прямо связано с револкщйбннлмм движением
народных масс, участием в нем писателей (Ц. Гадиева, Ел. Бритаева1
ty#p). Рост культурного уровня народа, развитие
художественной" литературы (С. Гадиев, А. Коцоев, X. Тлатов, Р. Гаглоев),
появление периодической печати —все это вместе стимулировало*
развитие профессйойа!лЪной Детской литфат^гры.
^МТ. ЗначитеЛьйое влияние ia фазви^ие осетинской детской
6U

литературы оказали и переводы. Произведения М. Лермонтова,
А. Пушкина, В. Г аршина, В. Вересаева, В. Короленко, Беллами
и др. авторов в прекрасных переводах Бабу Зангиева, Цоцко
Амоалава, X. Цомаева (Харлампи) значительно обогатили
осетинскую детскую литературу дореволюционного периода как в
жанровом, так и в тематическом отношении.
КАРАЖАЕВ Ю. Д.
ОСЕТИНСКИЙ МЕНТАЛИТЕТ:
АСПЕКТЫ СТРУКТУРЫ И СОДЕРЖАНИЯ
I. Как известно, в возникновении и становлении
сознательного в менталитете того или иного народа значительную роль
играет бессознательное—и индивидуальное, и коллективное.
Известно также, что коллективное бессознательное объективируется
посредством обрядов и ритуалов — форм проявлений развития и
рефлексий трансцедентного (народного) духа, свободно и
одновременно детерминированно избравшего себе определенные цели
еще задолго до мачала своего рождения и движения в
пространственно-временных (конечно — бесконечных)
параметрах—структурах. Одними из форм проявления (мерой фиксированное™ —
субстанциальности (означенных выше обрядов — ритуалов —
целей являются произведения устного народного творчества —
мифы, легенды, эпические и паремиологические жанры, сказки и
т. д., использующие силу первозданного магического) языка —
языка Логоса —Творца.
Исходя из сказанного, произведения устного народного
творчества можно рассматривать как композиции—возможные
миры — пропозиции, собранные из комбинаций языка Логоса и
претворенные силой Воли (трансцендентного Духа) в реальные
миры. В контексте изложенного-особо следует отметить ценность
фразеологизмов, представляющих собой удивительное сочетание
народного творчества и языка — они, с одной стороны, есть
произведения устного народного творчества, с другой стороны
же они представляют принадлежность языка.
В связи со сказанным произведения осетинского устного
народного творчества вероятно можно распределять по нескольким
глобальным темам — интерпретациям (млрообъяснепиям,
переплетенным, однако, с функциями миропорождений) —это
космогонические, антрспогонические, этногонические,
глоттогонические и т. п. темы.
II. При этом, очевидно, предварительно в современном^
осетинском менталитете следует выделить несколько эволюдион-
42

|ных пластов —слоев: 1) общечеловеческий, 2) общеиндоевро-
| дейекйй, 3) общеарийский, 4) общескифский, 5) общеаланский,:
j 6)< общеосетинский, 7) диалектно-социумные — «иронский, дигор-.
I ский, юго-осетинский. (Вероятно, здесь можно бы было выде-
лигь и восьмой пласт — пласт заимствовавши— влияния).
III. Очевидно, что произведения осетинского устного народ-
црг/о творчества, посвященные космогоническим и антропогони-
ческим темам, можно б'ы было отнести к отмеченному выше!
(первому пласту осетинского же менталитета, поскольку в иих мы1
видим такие модели мироощущений, мировосприятий, которые-
явно одинаковы для всех народов, о чем и говорит анализ
фольклорного материала разных же народов.
IV. Говоря о «космогонических идеях, заложенных в недрах
<(в ядре бессознательного) осеъинакого менталитета, следует,
напр., сказать о тех реминисценциях, которыми так богаты все-
древние жанры фольклора. При этом здесь особо нужно отметить-
НР'езвычайно интересную мысль об отношении материи (иначе,
вещности) к пространству и времени. Эта идея представлена,,
напр.; в дигорском мифе, записанном еще ©. Миллером в
прошлом веке. В нем рассказывается о мифическом существе—руймо-
<щ который рождается слепым. Руймон этот обладает таюш
свойством, что глаза у него раскрываются не сразу, а
постепенно, и при этом, однако, происходит чрезвычайно любопытное
Йвлеиие—все то пространство, которое постепенно попадает в
сферу раскрывающихся глаз руймона .и охватывается ими, тут
Же полностью заполняется телом этого руймона. Учитывая эта
обстоятельство и боясь того факта, что все пространство будет
пЪглощено (заполнено) телом руймона, Святой Илья, стараясь,
помочь людям, забирает его на небо еще слепым.
V. Большое количество произведений осетинского устного
народного творчества посвящено космогоническим и антропогони-
деоким мотивам, причем их особенностью здесь является факт
переплетения друг с другом. TalK, напр., знаменитые нарты
происходят из брака земного человека (Ахсартага) с девушкой из^
цодводного царства (Дзерасса), а также в результате страсти;
небожителя (Уастырджи) к Дзерассе. Появление звезд также-
часто связывается с людьми (ср. хотя бы, напр., версии о
происхождении Полярной звезды, Большой медведицы, Плеяды и т. д.).
Здесь у этих мифов, предавши сущность общечеловеческая, а
форма сугубо осетинская.
VI: Известно, что в этногенезе осетин приняли участие два
(а может и более) начала — ираноязычное и кавказское. В этом*
сййбле интересны опять же произведения народного
творчества ^-хранители коллективной (социальной) памяти — важней-
№

щ§й основы общественного менталитета. Речь в данном случае
идет о семейных (фамильных) предания^, во множестве
которых рассказывается о том, что предки того или иного рода
(фамилии) явились в Осетию (на Ка>в(каз) из других мест (из
Грузии, Кабарды, Балкарии, ^арачая, России и т. д.)ч. Еще более
примечательным в этих преданиях является тот факт, что
основатель того или иного рода' (фамилии) есть лифр грузин, либо
кабардинец, либо балкарец, карачаевец и т. д., который,
поселившись в Осетии, женится на местной девушке. По некоторым
легендам же отдельные фамилии» происходят даже от
среднеазиатского эмира Тамерлана. Как видно, во всех этих преданиях
в несколько трансформированном виде проявляется социальная
память об этнических истоках — корнях осетин. Вероятно,
фольклорные произведения на этногонические темы в осетинском
менталитете можно б|Ы было отнести « пластам, отмеченным выше
под номером 5, 6, 7.
VII. Не менее интересны в плане раскрытия этногенетичеокой
темы и такие произведения устного народного творчества
осетин, которые отражают контакты с другими народами. В данном
случае речь идет об осетинской народной песне «Тауче», в
которой загадочным яэляется не только содержание, но и само
слово «Тауче», входящее в припев указанной песни. Очевидно,
здесь мы 'имеем дело не только с заимствованием, но и с пластом
осетинского менталитета, который мы выше обозначили как
общеймдоевропейский. В самом деле, осетинское Тауче и
содержательно^ фонетически перекликается с таким.и словами и
сочетаниями слов, как таусень, авсень, овсень, баусень, овсей, усе-
ня, овоеньюи; аусеньки, той авсень, бай овсень, ай таусень, ай f ав-
'Сень, ты усень, то-аосинь и т. д., которые встречаются во .многих
произведениях обрядовой поэзии русского народа, а также
некоторых народе® Поволжья. Этимология этого слова в русистике не
.выявлена до сих пор. Но, наш взгляд, то обстоятельство, что
юбряд колядования, в который входит и исполнение песен с ана-
лцэируемым словом, свяоьлвается и с обрядом «посевания», дает
нам возможность соотнести слова «тауче» и «таусень», а также
адногочиоленные их варианты, о исходным словом «тауын»—
«сеять». Кстати, эту нашу мысль потверждает и осетинское
слово- «басил»—«обрядовые фигурные печенья», восходящее к
имени-Святой Василий, и, по всей вероятности, заимствованное из
русского языка. Это слово из новогодних обрядовых песен,
исполнявшихся в день (ночь) Святого Василия, когда пелись и
песни со словом «таусень». Любопытно, однако, что в осетинских
новогодних песнях не встречается «таусень тауче)», а в русских
песнях отсутствует слово «баоил». Очевидно, величальная часть
«64

обрядовых яесен в осетинском подвергалась отчуждению от
новогоднего обряда и стала функционировать самостоятельно.
VIII. Выше мы говорили об этиодиалектном пласте
осетинского менталитета. Прекрасным потверждеиием этой мысли
является факт расхождения между дигорокими и иронскими, се-
веро-осетинскими я юго-осетинскими фразеологизмами, особенно
же между такими, которые отсутствуют в одном, но присутствуют
в другом диалекте {социуме). Отсюда ясно, что мировосприятие-
нвроощущение в разных диалектах предстает по-разному, а
это значит, что осетинский менталитет в своем развитии все
больше и больше идет по линии дискретизации, т. е. членения на
отдельные составляющие (о чем, кстати, говорит и языковой
материал номинативного плана, отражающего собой разные
способы называния — отражения мира).
ШЭЧИЕВК. К.
:4№ШЮМ #РЕДЩТЕ РИТУАЛЬНОГО ОБЛАЧЕНИЯ
ОСЕТИНСКИХ ЖРЕЦОВ
Вфассказе основоположника осетинской художественной
1фэздц| знания дароднагй .быта Гадиаты Сека (1855—1915)
«Залда» содержится эпизод, связанный с празднованием дня
святилища Ломисы Уастырджи (св. Георгий Ломнсский) в
ЩшщА Осетии. Одно из действующих лиц эпизода — Жрец
(дэуарлаг) святилища Уастырджи. Вот как олисывается лото-
ле)йие этого персонажа: «Из святилища показался старец»
годом его -была повязана лоскутом белого миткаля (...) * руке—
змотттилища» (Секъа 1588: 343J.
jB изображении дзуарлага привлекает «внимание его
головня-* убор в виде белой повязки. Несколькими десятилетиями
лоэдее о таких повязках упоминает проф. Б. А. Алборов. По
его сведениями сел. Кара з Куртатинском ущелье коллегия из
BOGbHM специально выбранных жрецов занимается устройством
празднования в честь Аларды, и «жрецы же возносят к богу
молитвы, сняв шапки и повязав белыми повязками головы»
(Алборов 1928: 387). Использование жрецами белых головных повя-
зок^ще© первой трети XX в. подтверждается также
сообщениями информантов в Южной Осетии.
Рассматриваемый головной убор не характерен для
обычного осетинского костюма XVIII— начало XX в. Принадлежностью
последнего являлись различные шапки из меха, ткани и войлока,
а т.'Кже б-шлыки. Естественно поэтому считать белые головные
5 Лечи М Л |
65

повязки дзуарлагов предметом исключительно ритуального
назначения.
Хотя в кавказоведческой литературе одежде горцев, и
осетин в частности, уделялось немала внимания, сведения об
одеянии осетинских жрецов очень скудны: к началу
этнографического изучения осетин институт дзуарлагов, как и традиционные
культы, ь(ах1ади1лс<я 'в с/тадии угасания. Известно Лишь, 'что
жрецам было предоставлено право носить белое одеяние, и что для
совершения священнодействия жрет облачался в новую,
изготовленную им одежду белого цвета (Ю. Клапрот, А. Шегрен,
Г. Чочишвили). Цветовая символика костюма дзуарлагов
связывается с идеей ритуальной чистоты и находит соответствия в
индоиранской и общеиндоевропейской традициях.
Поскольку других подробностей об одежде дзуарлагов не
приводится, остается предполагать, что она ничем, кроме цвета,
не отличалась от обычного мужского костюма, и потому
специального внимания бытописателей не привлекала. Белые
головные .повязки—единственный, засвидетельствованный д ...ггера-
турё, символ жреческого достоинства дзуарлагов, помимо цвета
их одежд.
Известно, что при общей снмзоличес?сой обусловленности
одеШЪГ роль головного' убора особенно велика; и зачастую он
::ыпо'лт4ёт не столько практические, сколько символичёскисфун--
кции г(Ба;йбурип. Топорков 1990: 86). В культуре» ргз'пых'
народов голодной убор-служил маркером социального; статусу, боз:.
растЬ, имущественного положения, 'кокфессиона'льней принуд-'
ле^ргбетк \гт. д. Огромное значение имеет головной убор' в: "№-'
честве ритуального символа. Особая роль головного убор^'сбълс-'
няется- в:'свгли- q представлениям и о голове JkaiK о бажнейш'ей'
чггти тела, соотносимой с «небом», «верхом» (как космическим;'
так и социальным) и представляющей высшую ритуальную
цсшшеть. В индоиранских системах символических (класоифи'ка-'
ций с .«головой» — «небо-м» — «верхом» ассоциировалось
сословие жрецов. Особый головной уб’ор был отличительным
признаком жречества у иранских народов (Грантовский, 1960: о).
Поиок аналогов голов’ным повязмам осетинсюмх дзуарлагов
увехдйт за пределы Кавказа. При обращении к истории костюма
иранских народов обнаруживается, что головные повязки были
хорошо известной деталью одежды ираноязычных племен
древности (Горелик 1985:39). Известны и изображения
причерноморских скифов с головными повязками. Античные источники
содержат ценные сведения для социальной атрибуции
рассматриваемых уборов.
Валерий Флакк в «Аргонавтике» (VI, 63—64) изображает
66

вождя «киммерийцев» Авха в головном уборе, обвивающем
голову тройной повязкой (или узлом), со спускающимися со
«священной головы» двумя лентами. Со ссылкой на изображения
иранских жрецов с ритуальными головными повязками с
золотых пластин из Амударьинского клада, Э. А. Граитовский
считает убор Авха атрибутом; жреческого сословия; кроме того
подчеркивается, что Авх, по Флакку, «имеет от рождения белые
волосы», а белый ивет у индоиранцев считался цветом жреческой
касты (Граитовский 1960:6).
Интерпретация Э. А. Грантовским головного уб!ора Авха бы
ла поддержана Д. С. Раевским, который привлекает
изображение лучника в головном уборе, украшенном двумя лептами, в
нише склепа № 2 некрополя позднескифской столицы» к
обоснованию принадлежности скальных склепов этого некрополя
скифскому жречеству (Раевский, 1977: 152). Нещнократно
высказывалось мнение о высоком статусе персонажей с головными
повязками на предметах скифскоэллинского искусства. По Б. М. Мозолев-
скому, «ритуальная повязка» на голове скифа с пекторали из
Толстой Могилы говорит о его принадлежности к высшим слоям
скифского общества! (Мшолевск!ий 1983: 167). *Д. С: Раевакий
отмечает, что персонаж с/ повязкой помещен в правой (для
носителя) части пекторали, что говорит о его'более высоком* чем
у его партнера, ранге (Раевский 1984: 199) Т. Д. Равдоникас.
расематривая изображения скифов на пекторали .и куль-юббком
сосуде, указали на слова Сенеки в «Письмах к Луцилию»;:
«Видишь того скифского или сарматского царя, украшеннопкцар-
ским головным убором? (...) развяжи эту повязку, .под ней
прячется много зла» (XI, 1 (80), 10). По мнению
(исследовательницы, головные повязки являлись символом власти скифских
вождей —г «царей» (Равдоникас 1990: 35). Такое толкование также
обосновано, учитывая «скорее ритуально-магическую, чем ад
министративно-политическую функцию скифских царей»
(Раевский 1977: 163).
Интерпретация окифских головных повязок (убора Авха),
предложенная Э. А. Грантовским, находит надежное
подтверждение в лингвистическом материале. В. И. Абаев обратил
внимание на сообщение Иордана со ссылкой на Диона Хризостома
о том, что у фраки'йЦеЕ! цари и жрешы происходят из касты
«Tarahosteis» .причем их отличительным признаком является
особый головной убор (Get., 40). Как показывает В. И. Абаев,
термин «Tarabosteis» восходит к др. иран. *tara — easta, —
«носящий либную повязку» и может быть объяснен в связи с соответ-
ств,ющей скифской реалией, рассмотренной Э. А. Грантовским
(Абаев 1984: 18—20).
67

Суммируя сведения о головных повязках скифов можно с
уверенностью судить об их принадлежности привилегированным
верхам скифского социума — жречеству или- царям-жрецам, и
о тождестве этих повязок ритуальным повязкам осетинских дзуа-
рл-гов, которые спустя два тысячелетия продолжали, надевать
для священнодействия убор легендарного первожреца Авха. В
свете надежно установленной этногенетичеокой преемственности
и множества уже выявленных параллелей в языке и культуре
скифов и осетин рассмотренный реликт скифской древности
может послужить дополнительным материалом к социальной
истории осетин и их далеких предков.
КОЗАЕВ А. И.
НРАВОУЧЕНИЕ АНАХАРСИСА
1.. В* VLI-^V аав. до н. э. жизнь скифского и, в особенности,
греческого общества, сложилась таким образом, что из всех
форм общественного сознания, за исключением религии,
доминирующее место заняла нравственность. Оказавшись в центре
внимания тогдашних мыслителей» она стала не только особым
объектом их размышлений-, но и формой выражения других
установок, идеалов и стремлений.
Проблемы» нравственности заняли особое место и в
исторической деятельности Анахарсиса. Но, что самое главное, в
личности Анахарсиса олранически сочетались мыслитель и
моральный человек. При этам он природу человека понимал не только
к«к некря* твердая основа, биологическая к асоциальная^ но дан
же и как благо» присущее людям независимо от их
национальности; «Кто бы ни был пё природе расположен к добру, будь
хоть он эфиоп -^ тот благороден» (Менандр, Фрг. 612—, 11г—
13).
2. Этическая программа Анахарсиса довольно многогранна-и
многоаспектна. В ней в известной мере рассматриваются почти
все основные категории морали —добро и зло, счастье, долг,
совесть,, гуманизм, Дружба, патриотизм:
Характер и уровень понимания этих категорий, стало быть,
характер оценки человеческого поведения полностью зависят
от того* в чем видит мыслитель смысл жизни, место, значение
и назначение человека в обществе:
Смысл жизни человека у Анахарсиса сводится к служению
народу (государству,, родине), прежде всего — к соблюдению
общественных порядков, принятых в обществе разумных
писаных и неписаных законов.
68

3. <Аиахарсис считал, что человек должен быть добрым и
t добродетельным. Иначе он перестает быть человеком: В этом —
I его призвание. Для человека главным должен быть другой че-
» ловек, другие люди. «Восхваляй доородетель», «О добром гово-
| ри доброе», «Благодеяния чтгс»,. «Добрых людей почи-
| тай*,, «Усердствуй другим чем можешь», «Несчастливому оказы-
* вз&срстрадание»,— назидал Анахарсис.
4- Человек живет очень мало, t о жизнь человеческая доста-
! точно долга для того, чтобы человек оставил свой неповторим
мый и светлый след на долгом и тернистом пути своего
народа, всего человечества. Лишь таким образом может духовно
обессмертить себя физически смертный человек.
Анахарсис предупреждает: «Знай, что ты гость на земле»,
; поэтому «Пользуйся благами как смертный», «Помышляй о
1 смерти». Но так как счастье человека зависит прежде всего от
, других, «Благополучия желай», Будь благосклонен ко всем» и
; «В издержках на добрые предприятия будь первым».
j &• Принцип труда — один из главных принципов истинной
! человечности, ибо творчески-созидательный труд — это альфа
I и- ом^га, начало и коней, первая потребность и последняя цель,
; Пест?'- песней «истинно человеческого наслаждения: Девиз
-Аяамареяка? ' «Трудом приобретай 'состояние»: Свободный
труд»-* источник, подлинной нравственности и могущества
отечества: «Все мы избираем ради цели, блаженство же ради
блаженства,— говорит Анахарсис: Глупою и слишком уж
детскою покажется нравственная жизнь ради развлечения:
Развлекаться надо для работы» (Пресс А. Аристотель. Этика.
Политика СПБ, 1900, стр. 22).
6v В творчестве Анахарсиса дается характеристика и таким
принципам истинной человечности; как принцип
самосовершенствования («Делай добро самому себе»; «Злобы отвращайся»
и т; д.); принцип благородства («Ot убийства удерживайся»;
«Неприязненности избегай» и др.); принцип благодарности
(«Воздавай благодарность»; Благославляи всех», «Никому не
завидуй»; «Клеветы отвращайся» и т: д:):
Т.' Основные принципы нравоучения Анахарсиса (Вместо
дополнения и заключения):
«•Будь к своим родителям таков, каковым ты хочешь, чтобы
были дети твои к тебе самому;
-*• В самках тайных твоих делах воображай, что имеешь
целую» вселенную свидетелем;
— Не надейся, что предосудительные дела могут остаться в
неизвестности; ты можешь иногда их скрыть от других, но
никогда от самого себя;
69

— Употребляй свободное время свое на слышание беседы
мудрого;
— Рассуждай медлительно, -исполняй скоро;
— Помогай несчастней добродетели: благодеяния разушо
изливаемые суть сокровища честного человека;
— Когда ты будешь иметь важную должность, то не держи
*гри себе >люде# [бесчестных; оставляя »же( дЬлжность;; оставляй,
ее с большей славой, нежели богатством...» (Бартелеми Ж. Ж.
Путешествие Анахарсиса... т. 3, СПБ, 1809, стр. 35).
козаев п. к.
К ИСТОКАМ ЭТНОКУЛЬТУРНОЙ ИСТОРИИ
НАРОДОВ КАВКАЗА
Последние десятилетия были не только периодом массового
сбора и накопления археологического материала по всему
Кавказу, но и периодом его серьезнейшего изучения/ За последние
годы вводится в научный оборот интереснейшие источники,
выходят в свет и исследования по этнокультурной истории народов
региона. Большинство проблем учеными пока только ставятся и
ил решение во многом аэвисит от того, насколько успешно
исследователи древнейшего этапа 'истории Кавказа смогут привлечь
памятники устного народного творчества.
.Было бы странно не предполагать отражения в духовной
сфере потомков ранних археологических -культур их реальна
существовавшей истории: Оггражая в гиперболизированной
фантастической форме этнокультурную историю древних племен,
эпос сохранил для нас ее основное содержание, отбросив все
преходяшее и. второстепенное. Подобно археологическим
культурам, Нартиада делится на самые различные пласты и они
сплетались как сплетались тысячелетия назад судьбы древних
племен и народов.
Завершающие аккорды эпооотв^рчества несомненно
прозвучали в эпоху алан. При этом, национальные версий эпоСа
фиксируют этнографические «особенности среды ик сохранявшей.
Историческое в этих версиях тем богаче, чем значительнее была
роль предков данного 'народа в древнйший период. Сказанное
подтверждают два примера из осетинской версии:
1. Несомненно субстратным явлением следует признать
обрэз бога Грозы, Войны, Горных вершин, бога Грома
и Молнии, самого осетинского из нартоваких героев,
Батралза, двойника хурритского Тейшеба, что
заставляет ставить проблему этнической связи с субарейцами.
70

2. Несомненно арийским цкладом следует называть
деление нартов на три рода: жрецов, воинов и земледельцев
и являющимся, отчасти, несомненным же отражением
арийской действительности III—II тыс. до н. э. в» Ала-
занской долине где обитали племена «cap», «къух» и
«къах», то есть этносы, чьи этнонимы обозначали части
тела первопредка индоариев Пуруша и «з которых, по
преданию вышли вышеупомянутые касты-племена- Эти
•племенные наименования известны еще в
средневековой Грузии, но память о древних членениях отразилась
не у грузин, а в эпосе арийских потомков
Центрального Кавказа.
КОЗАЕВ П. К.
«СЕМАНТИКЕ СЮЖЕТА НА МАЙКОПСКОМ СОСУДЕ
ИЗ С. СУНЖ&Л
Прошло около столегия^ё тех пор] ткгизвестным русским
ученым Н. И. Вебеловским <был p^idaflSWfttgpjBfirft^Ky^raH майкоп-:
мой культуры, поразивший научный мир фантастическим бо-
p^feTBW"поистине царского погребения/©собо^о вниманий зас-
й^рйв^куг сосуды с шествием зверей:* Все попытки.-наувного:
о&Ш>лёиия Шш сюжетой остаются. безрезультатш-мИя-Йовот.
'Нйвйл.уд1ача. :S •"" '" "•" : •"• -"•■>•■ • ^-
• Экспедиция 1989 г^беверо-Осетинсжочто гобъедитен«й.муз;ея:
ЪбЯЩфШШа в центральном погребейии^второпжуртенв^у'нжен-
скШ^ртанного могильника уникальный тчпиня’вдай сосуд,г ча~
лб1Й1йй1ющи1й по форме второй майкопский ееребряный<;еосуд^
ШёсМйяем зверей. Эт&т пнфос t ша]Ши'дным ?уаовом? уплощен-"
ным^дном4 и ^цилиндрической' формь^Форлам.-Цвет>внут.рии сна*.
,руж!Р серо-черный с темно-коричневыми лятнами-.--Вйёшняя
поверхность сосуда тщательно заглажена и подлощеяа. «В фор*
мешочной массе ее имеются примеси песка. Общая-высота сосу»
да.^45 см.; высота горла сосуда — 11 см.; наибольший диаметр
деёуКа» (экватор)— 40,4 см. -:•
Йа плеч1иках сосуда расположено четыре сдвоенных, полусфе-
ВИ^бЬких выступа, расположенных вряд; пять налёйных
изображений безоаровых <коз, человека, собаки и кошачьего хищнй*-
кй/Реконструируется оцена нападения кошачьего • хищника на
безоарового козла. Центральной фигурой в композиции является
человеческая фигура с согнутыми в локтях в молитвенной позе
,ру&ами или же стоящего подбоченившись. С обевд сторон,
головой к человеку двигаются или стоят «козы. Эта часть сюжета
71:

^.вот^ЕГ из^**ения бо™НИ зверей и разных -копытных
nnuu ui u ( ° ’ ТУР0В' баРанов)> изготовляемых осетинами в
ночь на Ноши год из сладкого теста и соответсвующим образом
располагают, желая тем самым увеличения своих стад Во
время молитв, в честь Нового года фигурки устанавливают на
столе, рядом с ритуальными пирогами.
Таким образом, уже в 24-23 вв. до н. э. мы можем
предполагать у носителей майкопской культуры верований и
представлений о богине охоты, «которая в последующем сопровождалась
воинственными амазонками, располагаемыми рядом
исследователей на Центральном Кавказе. Вместе с амазонками и сама
богиня приобретает воинственные черты и приближается- по
своим осовным .характеристикам ос арийской, «кровожадной
богине Кали (осет. Акола). ЗшпШй майкопец, вероятно,
причислял себя 1к потомкам Великой богини.
кудэша А. Ф.
ПРОБЛЕМА ПОРЯДКА СЛОВ
© «ГРАММАТИКЕ» А. ШЕГРЕНА.
. \. Академик А- М. (Шегрен по драву считается основодвлож-
нщихм осетинского языкознания. Его фундаментальный труд
«Осетинская грамматика с кратншм словарем осетинско-россий-
ским и российско-осетинским» (Санкт-Петербург, 1844) £т<ал
-идеалом научного изучения осетинского языка.
2. Одна из двух частей Грамматики посвящена волро£ам
синтаксиса, .где рассматриваются простое и сложное
предложения и таис называемый период; здесь же исследуется проблема
порядка слов, прячем анализу подлежит как порядок сяоа в
в предложении, так и порядок «предложений в периоде».
3. Проблема словопорядка, как известно, тесно связана с
учсшием об актуальном членении. Эта проблема, ставшая
чрезвычайно полулярмой во второй половине XVJII в., была
обстоятельно разработала в работе Анри Вейля о порядке слов,
первое издание которое вышло в 1844 г. Судя по Грамматике,
А. Шегрен был хорошо знаком с этой проблемой и совершенно
сгсрздедлив© е?*вил порядок слов в предложении в зависимость
от его актуяльдапэ цжнтт (разумеется, термин этот не
употребляется в Грамматике): «Вообще слова в каждом предлрже-
1ЖИ располагаются <во мере их важности, зависящей от
предстоящей цели говорящего,; и так то -именно слово., которое ему
кажется важнейшим, .ставится в самом начале» (532).
■\. Универсальный' порядок словораелоложения — от темы к
72

ЩЩ (яаще всего подлежащее в составе гтщ а сказуемое —в
«кадве ремы) ученый распространяет.: и; на -осетинский язык,
оадюЧая при этом, что может быть и обратим» яторядок »в за.ви-
ешластл от коммуникативной; цели высказывания: «Весьма часто
ft наоборот аказуемое » разные его» ’опре^елешш ставятся
впереди на юеновапии одного и тоио;же общего правила, именно
тогда, когда покажутся говорящему вЯ&нёе подлежащего, по-
*reitfy он « желает обратить, на о»ые особенное внимание» (533).
,5». Ученый обращает внимание на существовавшую уже тогда
рпосетиноком языке тенденцию ставить глагол* в обоолютном
коще предложения; и связывает это с естественным ходом
мысли,когсордой осуществляется в направлении5 от субъекта
суждение* его: атрибуту: «Вообще в осетинском языке, как и в
латинском» немецком, примечается склонность поставлять глаголы н-а
\ «опте «предложения, и» то естественно по щой причине, что опре-
^.делеиия*тлаголов по большей част»-находятся-в уаких
отношениях «к подлежащему, что воображаются вымысле прежде самого
I $лагол а» (535).
«6. «Единственное исключение» <А. Швг;р£н делает для «побу-
t $йтельных» предложений, «в коих главная сила заключается
|ЩШф &> fcttaiHwie"; '«почему й ceffi Шследйвй пЫЦагайбТся- в нача^
%!Ш\ЯЩ№> ЦЩяошъще ил»£узп^сттигтел|»ше; а «ртом» стальная
| Фастть предложения» (536). Глагол встречается в- начале не
I только побудительных предложений; но»1й<л10бы* других; в зави-
j trntfo^Mi Ьт их актуального члейеШя, ню»оёщая!^ен»денодя ;за*
fci иечадо, шрно: в повествовательиых, стилистически*ге|И*ральнЬ|Х
^тредлшкенйЯ'Х, и в предложениях с nptico ^выраженной- повество-
^ат^е^нрё’кью: сказуемое.чаще о1"гягйвабтс^1с?к©н1^.
k к /Ученый ошечает, что порядокслов, в рсетннскбм языке не
\ ♦CTpQiro фиксированный, но й не свободыети, * насчитает эозмож-
*ным'Определять обычное для «каждой* «аётй речи {в, духе грам^
\ Матй& tqfo времен») место* в предложении; причем анализу под-
\ тщая деак повествовкаггельные, так *и /вбщр^итеюыные и/«пове-
i да*льные» предложения,
I -8: Я. Шегрен не рассматривает елучаи инверси», *но и не
• <ечрга.е>г это явление аномальным О’пклонением- ©т 'нормального
«елоршорядка. Более того, он утверждает, что во избежание
«всяческих двусмысленностей.., часто нужно не только перемё-
| иятьфорядок слов в предложении, но< и прибегать к другим обо*-
! |oirai^ для- выражения той же мысли».
I & Многие выводы А. Шегрена по словорасположению со-
| верщенно справедливы и по сей день (например, а Препозиции
i этьределения : «Имена прилагательные «причастия, служат опи*
} делением имен существительных, » потому полагак^ся всегда
i
\ 73
\

пред последними одно за другим по мере их важности» (542),
или: «Как определение вообще почитается важнее
определяемого, то и родительный падеж, когда служит определением какого-
либо понятия, у осетинов, равно как и в турецко-татараких и
чудских языках, в противоположности к русскому и большей
части других главных европейских языков, полагается всегда
перед определяемым» (540).
10. Некоторые же другие выводы либо спорны (или требуют
уточнения), либо неверны. Так, 'например, действительно «в
сложных глаголах составные части нередко разделяются
вставляемым между ними предметом действия» (539), но этим
«предметом действия» могут быть только краткие формы
местоимения.
Все это можно объяснить, с одной стороны, дальнейшим
развитием языка, а с другой—тем, что А. Шегрен; представитель
традиционной 'лингвистики; был под определенным влиянием,
систем европейских языков.
КУЗЬМИНА Е. Е.
ТРАДИЦИИ МАТЕРИАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ ИНДОИРАНЦЕВ
В НАРТОВСКИХ СКАЗАНИЯХ И ЭТНОГРАФИИ ОСЕТИН
1. Генетическая связь осетин с раннесредневвковыми
аланами была установлена еще Г. Клапротом и доказала В. Ф.
Миллером, выявившим скифские истоки многих осетинских обрядов
и нартовгкого эпоса. Эта тема получила дальнейшее развитие в
трудах Ж. Дюмезиля, В. И. Абаева, Б. А. Калоева, Я. Хармат-
ты, Ю С. Гаглоева, Л. А. Чибирова и в археологических
исследованиях В. Б. Ковалевской, В. А. Кузнецова и др.
2. Ж. Дюмезилем и В. И. Абаевым на лингвистическом и
мифологическом уровнях выявлены некоторые не только
скифские, но и индоиранские истоки. Обращение к комплексному
анализу материальной «культуры осетин и ее отражения в нар-
товоких сказаниях позволяет значительно расширить круг
сопоставлении, отнеся время формирования многих черт культуры
к "чдоиранокои древности.
3. Большой дом (ныкканд) в Осетии — прямоугольная
полуземлянка каркасно-столбовой конструкции с коньковой крышей
|'К-°«лоев Б. А., 197!). ргздеиная на две половины: жилище
(хг'дзар) с очагом и хлев; имеющий культовое значение опорный
столб (астауыккаг зхараг), дымовое отверстие (эрло), почет-
ро:;кп лля новобрачных (уат) повторяют планировку и
строительную технику. не только скифской землянки, но и больших
74

’Шадищ. еру.бцойi. и андроиоюкой культурных общностей Евра-
зйсдох чстепей XVII—ГХ вв. до н. э.< .,.;■.•■. ' ■"■ »""
.Л. Осетинское жилище (эрдояли-сахли) с пираМидалыю-
.стуяенчатым оводам (Пчелина Е. Г.; 1930; Ильина М, И.; 1946)
также имеют прототипы в срубно-андроновском домостроительст-
лв, а. их аналоги сохранились в другом конце индоиранского
ареала: на Памиро, Гиндукуше, Средней Азии, Афганистане,
Северном Индостане иТурфане (Андреев М. С, 1927: 1958, Кис-
ляков Н. А., 1936; 1939, Воронина В. Л., 1951; 1959, Tlncafp-
« А. К.; 1975; Логашова В. Р., 1981, Жилина А- Н., 1982; Ма-
маФназаров М., Якубов М. X., 1985, Stein A., 1912, Godard A.,
Hackin J., 1928, Hackin J., Garl J, 1933, Le Coq A., 1925).
Этот древний индоиранский тип жилища был заимствован
некоторыми кавказскими народами, причем строительные
термины жилища дарбази в армянском и грузинском языках —это
заимствования из иранского.
5. Описания большого типа осетинского и памирского и их
срубио-андровоких прототипов сохранйлись-в нартовском эпосе
rf древней индоиранской традиции: в Авесте—жилище богини
Анахиты (Ардвисур Яшт, V, 101) и Ригведе и Атхарваведе (III,
f2;lX, 3) и проанализированы В. А. Лившицем (1963), L. Renou
'(Ю30), W. Rau (1983).
"' *6. Эти жилища предназначены для проживания большой
патриархально семьи. В мартовских сказаниях все 100 сыновей.
3&и'вут вместе с Сатаной, а в доме Бурофарныга Барата обитают
семь его сыновей с семьями.
* 7. Божественные кузнецы в эпосе. Курдалагон и Сафа1^
указывают на значение металлообработки, в частности—
изготовления больших культовых котлехв (чаша нартэмонга),
хранившаяся в Рекоме и других святилищах, -восходящих к сако-
скифским :и срубно-андроновским прототипам (Бочкарев В. G.).
• «8. Костюм осетин: бурака, шуба, куртка-бешмет,, пояс,
брюки сапоги; подвязанные ремешками, украшенными металлом,
Шеют иранские и индоиранские названия' (Абаев В. И., 1949,
Bayley H-, 1955) и сако-скифские и срубно-андроновские
прототипы Сосновокит! Г. П., 1934; Кузьмина Е. Е., 1988). Название
шапки сохранилось древнеиранское, но покрой изменился под
влиянием КаЕ1казских на)родов (Калоев Б. А., 1971); к
индоиранским колпакам восходит башлык; «к скифским «калафам
(Степанов-П. К., 1916; Мирошина Т. В., 1977; Кузьмина Е. Е., 1986)—
цдрадная шапка девушек. Техника изготовления войлока и
сукна имеет скифские истоки.
9. Некоторые транспортные средства осетин очень архаичны-
конструкция саней (дзоныгъ) с ярмом (Калоев Б. А., 1971) сок-
9*

раняет энеолитическую традицию, название двухколесной арбы
(уардон) — древнеиранское, «звеетно у алан и в нартовском
эпосе и заимствовано абхазами, чеченцами и ингуша»ми (Абаев В. И.
Ift49)., а конструкция восходит к бронзовому веку.
- 10. Важным .фактором истории предков'осетин было
знакомство с колесницей, запрягавшейся конями. Воспоминания об
этом сохранились в нартовских сказаниях о
колеснице-самолетке, колесе Балслга и в культе колеса-солнца и коня Арфана и
других коней, имеющих широкие индоевропейские соответствия
(К: лоев >Б. А., 1964). Иогребова М. Н., 1977; Кузьмина Е. Е.,
1977) и прямые параллели в среднеазиатском фольклоре о вол-
щебкых крылатых небесных конях.
Эта мифолюгема датируется XVII—XV вв. до н. э. — временем
по- з^он 1Я кончых колеониц в Евразийских степях.
В иартоюких оказаниях фигурируют лук, стрелы и узда
Батраза, его меч, волшебное оружие других героев и чаши, «евя-
зывлемые с легендами Геродота (IV, 5—7),' и Квинта Курция
Руфа VII, 8, 18—19) о небесных дарах скифов и саков и индо-
еврогейакой символикой трех) социальных ггрупл (Грантов-
скг ?. А, I960- Раевский Д. С, 1977; Кузьмина Е. Е,, Ш7;
1986; Christensen А., Ш18 ;Dumezil J., 1930; 1941; 1968; 1990;
Ben Veniste E. 1932; 1938) Инсигнии индоиранских воинов по
Гат м и Шатапатаа Брахмане (V, Ш,-5)—лук, по Алтарея
Бояхмане (VII, 19)— колесница, кони, доспех, лук и стрелы, их
лаг -ют героям боги в Авесте, Махабхаряте и Рамаяне: Аху$>а-
Мазда — Йиме стрелу, Индра — Раме стрелу и колесницу, Аг-
ий — Арджуне лук; быквглавая булава Иимы становится скипет-
pov царей Кеяиидов. ?-
Богатые погребения петровско-синташтинского типа воинов
с i олесницей, конями, луком, стрелами, копьем, булавой и }го-
(пором-секирой позволяют отнести сложение в Евразийских
степях потестарной системы индоиранского общества и появления
ян ^ *ич сословия воинов и соответствующие миф'ологических
проставлений к XVII—XVI вв. до н. э. (Смирнов К. Ф.,
Кузьме' г. Е., 1977; Она же, 1986).
12. Основную ячейку осетинского общества составляла боль-
ur патриархальная семья с главой |дома (хадзары-хууац) и
хо тг'пг" (афС(Ин). Члены патронимии живут в одном селении,
члены рода — в ущелье, имея общее святилище и кладбище.
Аг~ логичная структура была у горных таджиков на Памире
(К’’сляков Н. А., 1936; Андреев М. С, 1958) и реликтовых
индоиранских народов на севере Индостана (Fussman G., 1977). Она
восходит к «индоиранокой древности и отражена в Авесте* вла-
дьр ■ дома (нманопатни)) и его жена, патронимия (<нафа),. род
W

«голмаве ^выборным пати•'(Дыпеонго-№ %, 1961; Лившиц'В; А.,
'0ЯЬ Фафдоов’ÆГ. Г., ШЩ. Йрхебясхгячёские исследования;
позволили проследить эту ^структуру у алан '(Ковалевская -в.-Б.,
498 ) и выявкть ее истоки в бронзовом веке: андроновокйе
материалы одного поселения характеризуются единством керами-
wt,'родственные поселки концентрируются в микрорайоны, -в
которых можно ъидеть родовые территории (Кузьмина-Ё.Ё., Йбб).
КУЛАЕВ К. В.
СИСТЕМА ЭСТЕТМЧБСКСМПО ВОСП ИТАНИЯ
И Æ1Е НАЦИОНАЛЬНОЕ СВОЕОБРАЗИЕ
1. Очень важным аспект -созда^и^ системы эстетического
воспитании г.яза'н с проблемой со**,j ••'^^'ия национального и
общечеловеческого. vHa свершенном эгяпе она призвана не только
гармонизировать все сферы'(Фществз, нон нйциональньце
отношения, обогатить их содержание -ё’бшечеловечёскийга
ценностями. Как известно, в процессе эсггтит ^f ого воспитания как раз и
Происходит 1и/нтернщйЮнали1за<1№я •: амого 'Йек^ссгйа &ерез:
«раскрытие его национальной епёц-нфчтет! Это доё+игается «е-тЬЛрко
благодаря искусству, но тем -фг>рмя м и методам ^воспитания,
через которые происходит тгриофигеиие ктясс к художественнойкулъ-
irjfpe.
7 Н'эЩ'оиальные интересы не ^во"ят^я только к
социально-политическим и экономическим у<^0ви^м .наций, й включаюпгяу-
Яовные, этические иэстетичеею*е^от^?$ноет^^^^
интересы нации выступают идео^о-гпФ^ит*^^^
йктйя тации., #нтернационал^г:тни жизни ^ждой^ФгдеЛвной
"Чтобы народы «могли дейет^-то.пьн'* объединиться,— писал
К Маркс, — у них должны быть общи* интересы»
2. Когда при социализме мы пгогим об единстве коренных
интересов наоди, то это «еознпчгтт *б олютное тождество ду-
ковкыч I итт) ов и потребит: г гг •• .->чые потребностийсаж-
дой v% *ки -г-т^рмированны ° :^ - новыми отношениями,
•но и гпсц|иФ?*чесшши услов^у кования.
Поэтому-система воспитания в многонационально>• -^сударстве при всей ее
обще Г; ^р • гтгости в выб^г» cd »• * \ методов, форм должна
исхо ■'!• >:.,. всего из нгн^- -wi., интересов и
потребностей. ••:• •„ -п-лческие у т ' т.< -рожают время и не учи-
тыв , • ••» !;.• v нациоигм ? 1ьт >"ч-?ов»в практике
воспитаны рг-.мыв ются -и классово^, и национальное.
II-,.. i.iajibHbic идеалы, потребности, в искусстве получают
?7

свое непосредственное выражение. Поэтому сделать труд и буд^
ни зстетически организованными невозможно без
национального искусства..Административная система управления
общественными процессами не считалась с этим фактором.
Постепенно города, улицы потеряли национальное своеобразие. !Нов<ые
районы. Новгорода, Владикавказа, Нальчика, Владимира мало;
чемгютличались по своим пространственно-образным решениям.
Чисто утилитарные интересы брали верх, духовные потребности
народа отодвигались на будущее. В результате человек
оказывался в окружении стандартных стен и мебели, его стремление
духовно, зстетически ъыраЬить себя постепенно убивало
однообразное пространство. Исчезали сходки и спевки, национальные
танцы и игры, сужались межличностые отношения.
Эти факты убеждают нас, что эстетическое воспитание
начинается с улицы и двора, дома и (квартала. Эти сферы
обитания человека должны быть насыщены национальными
элементами,— искусством, игрой, формами общения.
3.. Сложные проблемы, возникающие с воспитанием
подрастающего поколения, настоятельно выдвигают задачу
возрождение Национально-эстетических форм общения старших и
младших поколений-, пропаганду народного искусства.
Национальное вносит в процесс эстетического воспитания
мн€>гообразие форм и методов, делает, его содержательнее,
интернационализирует его.
Таким образом, система эстетического воспитания носит не
только интернациональный характер, но и национальный. В ней
находят решение не только общечеловеческие задачи, но и
потребности, интересы каждой нации.
-«Наша система эстетического воспитания — это одно из
направлений социальной политики, направленной на раскрепощение
потенций человека, гармонизацию всех сфер общественной
жизни. Эта глобальная цель требует гармоничности самой системы
воспитания.
4. Система эстетического воспитания охватывает все стороны
•(человеческий деятельности, материальной и духовной жизни
общества, но главным ее творцом является человек. Человек не
только преобразует мир, но на снове изменений происходит са-
моиэменение, преобразование его практических и познавательных
возможностей. Это обновление, изменение человека связано с
процессом превращения культуры в определяющий способ его
жизни, деятельности.
Система эстетического воспитания —это реальный,
практический шаг к смыслу человеческого бытия, всестороннему,
гармоничному развитию личности.
78

МАРКОВИН В. И.
ТЕРРИТОРИЯ ЦЕНТРАЛЬНОГО КАВКАЗА
В ЭПОХУ БРОНЗЫ-
ПРОБЛЕМЫ И СПОРНЫЕ ВОПРОСЫ
1. С 1965 г. и по сей день на территории Центрального Кав^
|на, в том числе «и 'Северной Осетий, развернуты* широкие ар^
хеологические исследования памятников эпохи бронзы. Накопи
лены ценные наблюдения и обширный вещевой материал. Это
привело не только й уточнениям отдельных положений- -старых,
довольно устоявшихся «представлений о ходе местной истории в
древности, но и к возникновению' новых теорий о происхождений
северокапказоких памятников, их хронологии и культурно-йсто-
ричеокой принадлежиости.
2. По новой теории В. А. Сафронова и Н. А. Николаевой
носителями MafiKondKoft (культуры эпохи ранней бронзы являлись
семиты — библейские арамейцы, вьцсодцы из Харрана. Эта
версия не согласуется ни с хронологией' Библии и временем, когда
могли действовать ее герои, .ни ,d дачными общвкавказокой и
местшой археологии. В 1988 г. этому вопросу была посвящена
специальная дискуссия-:
3. Попытка отделить от майкожзрих древностей близкие им,
г более поздние по времени так называемые новосвободненские
комплексы, привела тех же авторов «к еще одной новой версии,
которая, опять-таки ;не нахоДйт подтверждения в реальном
материале. Речь «идет о; носителях культур шаровидных амфор и
шнуровой «керамики ^«пришельцах из Западной Европы, якобы
оставивших на Северном^ Кавказе памятники новосвободненско-
го облика. В свою очередь А. Д. Резепкин утверждает,. Зто еще
одна европейская культура, а «йенйо, культура ворончковидных
кубков, также является одним из компонентов упомянутых
древностей. В итоге получается, что семиты и индоевропейцы (если
же следовать за Т\ Косей ной, то просто древние германцы (в
эпоху ранней бронзы занимали поэти все пространство
Северного Кавказа. При этом почти не оставалось места для развития
кавказских племен. Указанные версии те дают ничего
положительного для решения этногене!тичеоких вопросов, связанных с
коренным населением Северного Кавказа, хотя они
поддерживаются некоторыми историками Северной Осетии.
4. Сложные вопросы становления культуры местных племен
во II тис. до -п. э. не снимаются с введением в науку понятия
«.куб?чо-терокой культуры» (Н. А. НшколговМ. Еще бол^е
затеняется изучение данного времени |утверждением1 В. Л. Рос-
79

тунова о проникновении «поеткуро-арак^кой» культуры со
стороны Грузии на территорию Северной Осетии, что привело по
его мнендмо,-.к ^згиишовению специфических погребальных
комплексов. Вместе с тем, рядам-,,но соседству—на территории
Чечено-Ингушетии .и далее в. Дагестане, подобные черты
превалируют и явлйются в- основном исконно местными, восходящими к
энеолиту. Повидамому и здесь сказалось увлечение поисками
экзотических аналогий без учета исторического фона.
5. Для воссоздания древней истории Северного Кавказа
подобные теории нельзя считать лишь частными погрешностями и
их, л сожалению, нельзя абстрагировать. Любой археологический
экскурс здесь -всегда может найти отжлик в истории и -ныне
здравствующих народов. Кавказакая археология, этнография и
лингвистика тесно связаны. Проблемы кавказской археологии и
поиски их решений должны вестись с учетом предшествующего и
последующего времени.
МИКЛОШ НАДЬ-МОЛНАР
ВОПРОСЫ ФОРМАЦИИ ПОСЕЛЕНИИ
С ОГОРОДАМИ В ЯАСШАГЕ
И. Дерффи в книге «Этнография Венгров» (пишет о
появлений поселений с огородами в Большой Венгерской Низменности
(Альфельд);, эта формация — хозяйственный двор отделяется,от
жилого участтка — связана с зимними становищами кочевых
народов, но не тождественна мм. Поселения с огородами впервые
появились в Каршатском Бассейне. Позднее появились хутора.
Т. Гоффмадон думал, чта условия поселений с огородами
народились в Венгрии в 14—15-ый веках. Он полагал, что такие
поселения для мест, где крупные животные считались самыми
главными из домашних животных. Есть другие мнения об
образовании поселений с огородами, однако в настоящее время все
согласны с тем, что тип поселений ограниченно связан с формами
ведения хозяйства.
Из исследований Л. Сабо мы знаем, что хозяйство ясов в
15—16-ых вежах было похоже на хозяйство древних венгерских
земледельческих поселений вокруг ясшх деревень. Он думает,
что ясы занимались земледелием еще до того, как они
мигрировали в районы Карпатского Бассейна. А. Барта пишет: «Ясы,
обитавшие на территории Дешт и Кипчак (Дешт и Хазар),
занимались земледелием и обработкой огородов. «Это сказалось
на формации поселений с огородами в Яасшаге. Мы можем
80

здедцолагать, что .корни формаций доселеннй с огоррда:ми> ух®-.
#иСв более ранний Период. .:. u *
.формация прселений с ^городами связана совьей хозяйст-
яеннЪй системой. В частности, в Яасшагз, занимались лак.
экстенсивным, так и интенсивным скотоводством. В поселениях с
/Огородами земледелие было связано скотоводством. В них полу-
вди распространение новые виды кормления скота, что привело,
«качественным изменениям, к интенсивному скотоводству. •
МИСИКОВА Б. Г.
НАЦИОНАЛЬНОЕ И ИНТЕРНАЦИОНАЛЬНОЕ
В СОВРЕМЕННОЙ ОСЕТИНСКОЙ
ЛИТЕРАТУР НОИ СКАЗКЕ
(на материале художественных изобразительных средств).
1. Истоки осетинокой литературной сказки восходят к 19
веку. Именно тогда она обогатилась «ою^сехамд, фааличнымй
художественными приемами. Рядом с народной сказкой появилась
литературная. Все возрастающая «литературность» устной
сказки— характерная черта творчества современных осетинских
детских писателей. Начальный airaii формирюваиия- и,развития
жанра литературной сказки связана с творчеством К. Л. Хетз-
руррва. Традиции К. Л. Хетагурова продолжили ^писатели С. IV
диев* A: Кс(цоев, Нигер, Д. Мамсуров: Богата и (разнообразна
сегодня тематика литературной, сказки...% ногу со временем
истают осетинокие детские писатели.
&. Диалектика национального, и интернационального — одна
из ведущих закономерностей развития» '.современной осетинской
литературной скажи. И советский ребенок, растущий в мире
новых человеческих отношений, в атмосфере дружбы народов
нашей страны, крепнущих связей с другими странами;
органично впитывает в себя идеи интернационализма.
3. Совпадение тем, сюжетов, идей ■*- это особый вид связей-
между нациями, между народами, говорящий об единстве бы-»
•тйя^ мышления, мировоззрения. В данной статье приводятся
варианты сказок о .животных в осешрсйсих и.русокик
литературных сказках о животных. Склай надионайвшго характера и
особенности народного мировоззрения проявляются даже в самой
соотношении сказочных Жанров. Ест у русского народа
литературные сказки о животные ^аиимают довольное скромное
место, то в осетинокой литературно^ сэкавк§ «этот жанр едва ли не
преобладающий. Обрисовка животных «и в русских и осетински*
6 Заказ Æ 351
*\

литературных окаэках иногда настолько убедительна, что мы с
детства привыкли определять характеры животных по оказкам.
Сюда относится представление, будто лиса и в тех и других
сказках животное исключительно хитрое; волк —сердитый;
медведь — медлительный, сонливый; зайчик — трусливый. В
структуре осетинской и русской литературной сказки важно
отметить еще одну общую сторону — построение. В данной
работе речь идет о кумулятивности сказок в русских и осетинских
литературных окаэках.
4. Специфика осетинская литературное сказки для детей
требует все более интернациональных связей, ибо, во-первых,
дети всего мира, к какой бы нации они не принадлежали, имеют
одинаковые психологические признаки, примерно одинаково
развиваются, одинаково любят ипрать, а во-вторых, чем раньше
дети разных наций узнают друг о друге, тем вернее будет их
путь к интернационализму, (к дружбе народов всей планеты, к
миру во всем мире. Интернациональные связи осетинокой
литературной сказки многообразны. Интернациональное воспитание
литературных сказок современных осетинских писателей
заключается в том, что они развивают у ребят благородный вкус, учат
детей чувствовать радости действия, 'которая так нужна
будущим строителям и борцам.
В современных литературных сказках М. Дзасохова, Г. Чед-
жемова, В. Царукаева, Г. Дзугаева, Э. Айлярова, Ш. Гугкаева н
других писателей разговор об интернациональной дружбе
переведен в глубокий психологический план. Анализируя творчество
современных осетинских писателей, важно отменить* что на
конкретных примерах они показали свое умение разговаривать с
ребенком о самых серьезных вещах (о братстве, о дружбе) в
доступной форме, в соответствии с психологией детского
восприятия. Здесь речь .идет о дружбе, возникающей между животными
самими, между животными и птицами, между птицами и
низшими организмами.
Мастера современной 'осетинской 'литературной- сказки
сохраняют национальный колорит. Они постоянно обращаются к
традициям русской литературной сказки. Знакомство) с
лучшими литературными сказками народов СССР расширяет кругозор
ребенка, обогащает его представление о своей необъятной
родине. Сказки дают ребенку первое представление о далеких
краях, в которых они живут, о животных, которые обитаются в
этих краях. В сказках дети сидят любовь к труду,
сообразительность, честность, душевную чистоту, верность.
5. Как видно из приведенных примеров, литературные
сказки активно помогают нравственному /и эстетическому воспита-
82

иию читателей. Они призывают к смелости, находчивости,
активному отношению к жизни и разоблачают лень коварство, обман,
глупость, зависть, легкомыслие и т. д. Но главная их ценность
состоит в том, что они пробуждают интерес к прошлому и
настоящему братоких народов. Именно такое воспитание будущих
граждан требует 'ленинская национальная политика,
основанная на •нерушимой дружбе народов, совместно строящих новое
справедливое общество.
МУРАТЧАЕВА Ф. А.
ПРОБЛЕМА КАТЕГОРИИ МОДАЛЬНОСТИ
В ИРАНИСТИКЕ И В ТЮРКОЛОГИИ
1. Современные иранисты и тюрколош уделяют пристальное
внимание изучению проблем категории модальности.
Стремление тюркологов и иранистов осветить основные вопросы»,
связанные с изучением этой категории, наталкивалось на массу
неисследованных проблем, так или иначе связанных с категорией
модальности. Сложность решения этой проблемы состоит еще и
в том, что в разных иранских и тюркоких языкам она решается
по-разному, в каждом язьике существует определенная система
средств выражения модальности, классификация основных;
модальных отношений и значений и т. д. Так что проблема
модальности в тюркологии и в иранистике все еще остается
дискуссионной и открытой. •■•....' ,.
2. Проблема модальности стала предметом изучения в трудах
иранских ученых (Шегрен А., Миллер В., Абаев В. И. и др.) и
тюркологов (Агазаде Н- Г., Ангели Ф. А., Зейналов Ф. Р. и др:).
3. Интерпретация категории модальности в трудах
лингвистов различна: от «узкого» понимания модальности как категории,
характеризующей ту или иную степень реальности или
нереальности содержания высказывания, до «широкого» понимания
категории модальности, характеризующей отношение! (говорящего
к действительности, к содержанию речи, к собеседнику и т. п.
Бесспорно, модальными тризнаются два типа языковых
значений: объективная (онтологическая) и субъективная (персуазив-
ная) модальности.
4. Функционально-семантический анализ категории
модальности направлен прежде всего на «комплексное изучение
системы языковых средств выражения этой категории на всех
уровнях: лексическом, морфологическом, синтаксическом. Внимание
исследователей привлекают главным образом аспекты, связанные
с описанием лексико-грамматических средств передачи
медальер

так отношении: модадьнык ;сяов, модальных частиц,
словосочетаниям <г. яг. « .тому, как сообщается, кем сообщается на кого
направлено сообщение; «ак-в делом данное сообщение
выражает «отношение отправителя ^организатора) речевого отреза
(Предложения):к действительности « др.
:S. Сойоставйягел&нйй 'анализ лексико-грам-матических средств
выражения модальности в разноструктурных языках
представляет несомненную ценность для установления определенных об-
щеязмковых задсономерносггей изучаемых языков, а также для
выявления ^особенностей конкретной языковой системы.
Специфика каждого, языка дррявлязгся дсрбещю црт щ>я
сопоставлении частных модальйюс значений и разноуровневых средств их
выражения. ^
ЛЛОРГОЁВ &. У.
К ВОПРОСУ О ФИЛОСОФСКОМ СОДЕРЖАНИИ
ИДДОгСКИФСКОГО ^OTAHCKQFQ) Т|РА«;ТАТА
сК(Н№ГА ЗАМБАСТЫэ ((СКАЗАНИЕ О БХАДРЕ)
1. В' I тыс. до н. э. часть акифов -в составе крупного
племенной) ^ъединения протосаяов отрывается 'от 'основного акифскр-
го массива я уходит далеко на восток да рубежей Китая. '(Аба-
еб)В.*1. -К вопросу о прародине и древнейших мн1грациях
индоиранских народов. Древний Восток и античный мир. iqrp. 37; М.
' В' Китайском .Туркестане (сдшфы (саяш) образовали (ряд не-
'бодцдахкняжеата ib том. числе я m Хотанег'0Оздали уникальные
ддогшонсшскяе 'б|у1№и/йшие лшяшйки. Æерм/йш Йопгаио/гсахокий
является «опорным.
Выдающийся советский ученый iB. А. Лившиц считает
название хотано-сакаклй условным., т. ж. «не доказано, что это были
-еяки» 4 из устного сообщения.).
Несколько иной точки зрения придерживается
первостепенный специалист в области хотано-сакокого языка Г. В. Бейли:
«...лексика саисяких диалектов древнего Хотана (500—1000 гг.
н. э.) и Тушмука совпадает во многих случаях с частью
осетинской лексики, будучи в этом отношении отличной от других
иранских диалектоп. Бели мы признаем в осетинаком языке вклад
чешрех древвдх североираноких групп Ароия, Сака, Сарматов
и Алан, то, кажется, будет .разумным обнаружить лексику двух
<бли»ких сакоюих диалектов в древнехотаж1ком. (Г. В, .'БеИли,
Сакскии и Аланеки’й. |Резюме. Вопросы иранской и общей фило-
jW

логии. Тбилиси, 1977.) Г. В. Бейли. Словарь хотаносакского
языка, рукопись пер. с английского СОНИИ.
2: Буддийский памятник «Сказание о Бхадре», часть
трактата «Книга Замбасты», оригинальное поэтическое произведение,
написанное неизвестным автором, переведен и транскрибирован
специалистами филологами (В. С- Воробьев-Десятковский.
М. И. Воробьева-Десятковская. Новые листы сакской рукописи
«Е» М. 1965.)
Однако исследование фщлософоко-релирюазгош) содержания
хотаносакокого буддизма было в недостаточной степени. По
нашему мнению, содержащие произведения позволяет определить
его принадлежность *к школе ;мадхъямккс-шуньявадов
(северного буддизма Махаша). Автор не является оригинальным
мыслителем, он прекрасный знатоки интерпретатор идей малхьями-
ки, облекший их в прекрасную поэтическую форму, так сказать
«в хотанскую национальную оболочку».
Автор пользуется методом негативной диалектики
основателя мадхьямики, брахмаша изимкшои Индии Напарджуны ок II в.
и. э.)
Метод негативной диалектики Нагарджуны состоит в декон-
цептуализации ума. Диалектика — не информация, а клтарсис,
или путь очищения интеллекта.
3. Принципиальное значение имеет изложение в трактате
учения о трансцендентальном мистическом просветлении,
постижении «высшего смысла и цели». Трактат излагает учение «о
лути к истине», в концепции мадхьямиков:
Куе ttate Ksata bhadrracariya
Paramate mulsde — jsa hamtsa
Balysustu nastamo butte
parrijata hareissa satva.
Кто вместе с шестью «праведными жизненными путями с
помощью высшего .милосердия постигнет лучшее просветление, тот
опасет все существа. (Новые листы сакской рукописи «Е». М.
1965. стр. 42.) Учения мадхьямиков, представлявшее в Хотане
нроиндийское влияние одержало победу в борьбе с
•многочисленными прокитайскими сектами «ча- v 6 пу' -«ном с< >Ю1\ при
дворе тибетского царя победил Камалашипа ченик основателя
школы мадхьямиков Нагарджуны. (7 в и. - (Е. Обермнллер:
Бхавапкрама. Камалашила. Трактат о т--ег »чи. М. 1935 стр.
16.) В трактате излагается важнейший компонент учения
мадхьямиков о ««пути к просветлению»—анализ элементов бытия-дхарм
и постижение основного тезиса мистическо" философии пусто-
тоности и относительности всех элементов б’’тия: bissa dharma
anatma-
135

Bissa sarvabnarma^.pay^anaria»:;
najvattete — jsa rra$tti '
::-caye mananbe mafise
; ttamara prataBiniBai huni
.Следует познать все дхармы праведно с помощью мудрости
ведами подобны волшебствам, миражу, темному изображению'
ену.-v! ; ■ '
4. Выводы. Таким образом, трактат излагает учение мадьями-
ков-шуньявадов, учение о «пути к мистическому» просветлению
изложено в классической трактовке мадхьямиков, а именно т’ран-
цендентальный анализ всех элементов, бытия дхарм и
обязательное .соблюдение религиозных буддийских заповедей парамит.
Все элементы, пропущенные через, принцип относительности и
выражение их пустотности через термины различных категорий
дхарм, считаются космическим телом Будды.
Трактат был предназначен для ритуальной медитативной
пра/ктики монастыроксго образования, для адептов изучающих
буддизм высокого уровня посвящения.
НЕЧИТАЙЛф А. Л.
РАННИЕ ПОДКУРГАННЫЕ ЗАХОРОНЕНИЯ
В ХАРАКТЕРИСТИКЕ СВЯЗЕЙ НАСЕЛЕНИЯ
СЕВЕРНОЙ ОСЕТИИ В ЭПОХУ ЭНЕОЛИТА
В характеристике исторических особенностей и этнической*
специфики населения конкретных регионов очень'важное,
значение приобретает погребальный обряд, как 'несущий в большой
степени этшо-психологичеокую нагрузку. Для значительной
группы древних племен свойственен обряд подкурганных захороне-
ний.-.Зарождение явления искусственной насыши. часто
связывается е выделением .мобильных скотоводческих племен,
располагающихся в соседстве с земледельческими культурами от
Кавказа до Балкан. Существует мнение ряда специалистов (в
частности М. Гимбугас) об идентификации, во всяком случае,
определенной части' ранней курганной -культуры с носителями прото-
индоевропенскно'л культуры. Последний сопоставляются со
степными племенами Юго-Восточной Европы. Вопрос этот активно
дискутируется. И поэтому актуальность приобретает анализ
новых археологических материалов, связанных с погребальным
обрядом такого типа скотоводческих племен.
Интерес в этом плане может представить рассмотрение
особой группы погребений, открытых на территории Северной
Осетии, в частности, в Моздокских степях, относящихся к середине
86

IV тыс. до н. э. (позднемариупольскнй эпат или время первой
половины развитого триполья), которые характеризуются
специфическим комплексом признаков, а именно: подкурганная
могила неправильно-прямоугольной формы, костяк на спине с
согнутыми (коленями вверх) ногами, восточная ориентация, обилие
охры, наличие -крупных кремневых ножевидных пластин. В
принципе такой {комплекс признаков известен и для бескургаишых
погребений; широко распространенных по «сей степной полосе
от Дуная до Терека и Волги; хотя они особенно присущи
курганным погребениям в районах Предкавказья и Юго-Западной
области европейской части СССР.
Именш подкургаипые захоронения с выше указанными
признаками известны на левобережье Терека в Моздокском районе
Осетии. Три из них отмечены в курганном могильнике у с. Кома-
рово, а именно: курган № 2, погребение 18 (Гиджрати Н. И.;
1986); курган № 7, погребения 9 и \Ь (Кореновокии С. Н.; Наг-
лер А. О.; 1987). По данным А. О. Наглера и В. Л. Ростунова
имеются сведения и о других подобных, но разрушенных
погребениях в том же районе, например, у с. Троицкое, курган № 4
(с кремневой пластиной и обилием охры). Наиболее
показательным из этой серии является погребение 2/18 из Комарово,
ориентированное строго на восток, засыпанное охрой, содержавшее
кроме кременевой ножевидной пластины, два кремневых
скребка на пластинах, прекрасно отшлифованное каменное
клиновидное тесло (такого же типа, как на поселениях Свободное, Ясено-
ва Поляна, «Замок» и др.), костяной стержень и фрагмент
костяною изделия (возможно, «застежка»), кирпично-красный
лощеный сосудик со слегка отогнутым венчиком и узким дном. По
верхнему его «краю косые вдавлеиия, под горлом шишечки-
«жемчужииы». Очень близкие фрагменты керамики (по
профилировке ул\1чкг.<а, орнаменту, обработке поверхности (на'йдены
на поселении «Замок» под Кисловодском (Рунич А. П., 1967). В
настоящем погребении сочетаются степные обряды и элементы
материальной культура с наличием типично кавказских находок
(тесло, сосуд), что очень важно, так как указывает на тесную
связь степных племен с кавказским земледельческим населением.
Аналогичную характеристику имеют п другие погребения
этого типа в бассейне реки Терек, ее притоков, в частности,
погребение 23 из кургана у селения Кызбурун 111 (Мизиев И. М.;
1984) с полным комплексам отуече.-^ых признаков и погребение
И в кургане у с. Верхний Акбаш в К-'бирлимо-Балкарин (Круп-
нов 11. И., 1950), содержавшее кремневые: можевчдпую
пластину, тесло, скол; а также медные: спиральку и несколько
Десятков маленьких бляшек, которые С. Н. Кореновский сравнивает с
87

иахрдками Карбунского клада и Варненокого некрополя, а так-
жё'йллюстрирует ими проявление балкано-карпатских
воздействии! В эту же группу включаем и ос!нов1Ные погребения из
курганов^ г. Грозного (Милорадович О. В., 1956) и у х. Новый.Аргиш-
ти-Бамут (Мунчаев Р. М., 1961) в Чечено-Ингушетии.
Последнее, засыпанное охрой, хотя и с отклонением в ориентировке,
имело кремневую ножевидную пластину ю несколько сотен пас-
тового бисера. Разрушенное погребение в Грозном помимо
кремневой пластины содержало круглую мергелевую подвеску,
которую автор публикации справедливо сопоставляла с подобной
подвеской из Мариупольского могильника.
Перечисленные погребения Терской зоны обладают своими
особенностями, причем моздокские наиболее ярко
«аккумулируют» в себе степные и кавказские компоненты. Это терское
объединение может рассматриваться как локалыное в системе
большой предкавказской группы энеолитических погребейий
(Нёчитаило А. Л., 1990). Ее составляют, кроме названных,
погребения из степного Ставрополья (Суворовокая, Веселая РолЫ)
и Прикубанья (Новотиторовская, Батурянская), юго-восточная
Приазовья (Старонижестебщмевюкая) и Дсгна (Каменка близ
Ростова), а также калмыцких степей. В ней вместе с наличием
кавказских элементов четко выделяется «весь комплекс
вышеназванных общих признаков ранних подкурганных захоронений;: с
намечаемым более дробным членением последних. В целом
можно считать, что вед предка/вказекая группа при наличии^ опреде-
деланных нъюансов имеет общие моменты в культурной
характеристике оставивших ее племен. ^.
В то же время, как уже отмечалось, названный комплекс
признаков погребального обряда известен и для памятников юга
Украины и связан с так называемой Новоданиловской группой
Важно, что в материалах указанных памятников имеются
кавказские импорты в виде серпвитинитовых тесел и долот, а также
«амфор», происхождение которой можно связывать с
керамическим производством закубанских энеолитичоаких «поселений.
Так, на поселении Свободное подобная посуда составляет
значительную серию. Бго исследователь А. А. Нехаев синхронизирует
поселение с трипольем этапа В I, что позволяет Новоданиловскую
«амфору» датировать этим периодом.
И наконец, выделяется так Называемая суворовская группа
погребений с таким же комплексом признаков, на (территории
юго-запада СССР (Украина, Молдова) и Румынии. Для
погребений этой группы отмечено наличие трипольского компонента. В
целом, судя по материалам, эти памятники близки
Новоданиловской группе, а по находке в кургане у ст. Кайнары сосуды
88

типа Триполья В I (Мовша Т. Т., ЧебЬтаренко Г. Ф.) могут
датироваться этим же периодом:
Названные группы памятников: предкавказская,
Новоданиловская, суворовская представляют собой культуры большой
территории от Кавказа до Балкан. Несмотря на наличие в них
разных компонентов, общие, выше отмеченные признаки,
позволяют отнести их к определенному культурно-историческому
единству степного энеолита середины IV тысячелетия до н. э.
И население степной территории Северной Осетии,
представленное памятниками Моздокского района, безусловно, входило в
состав этой так называемой общности и активно участвовало в
общих исторических процессах развития культур племен,
захватывающих многие области от Терека до Дуная.
Дальнейшие исследования позволяют более четко определить
од>а-ктер ^взаимодействия этих племен. Однако, имеющиеся даи-
вдё о связи племен, представленных памятниками терской зоны,
с широким кругом населения стешной Украины и более далеких
областей не могут не одень важноото значеиня «этих
исследованиях.
ПАХАЛИНА L Н.
к вопросу о л роисхожд ени и
ОСЕТИНСКОГО СЛОВА NART
1. Славо пай привлекало к себе внимание многих иеслздо-
дователей. Несмотря на большую имеющуюся литературу и >раз-
ндобразие 1мнений относительно происхождения этого слова, все
же нельзя оказать, что в эхом вонрисе имеется лолиая ясность.
Не все ясно, например, в отношении морфологического состава
этого слова. Дискуссионным остается вопрос об источнике
происхождения термина nart (т. е. заимствованное или собственное
слово), его семантики, связи его с осетинским словом nal.
Озадачивает и известная неодиоанашость вршгзводного от пай
осетинского narton. Проблематичным является, как нам
представляется, и соотношение Natr, как родового наименования, и
Mart, как названия осетинского эпоса.
2. Более пристальный сравнительно-историчеокий и
типологический анализ осетинских слов nart и narton позволяет
высказать еще одно предположение относительно происхождении
этих слов.
89

ПЛИБВ А. Г.
ПРОБЛЕМЫ РАЗВИТИЯ СОВРЕМЕННОЙ
ОСЕТИНСКОЙ НАЦИОНАЛЬНОЙ КУЛЬТУРЫ
I. Особенности современной исторической ситуации
выражаются в том что макромир человечества входит в микромир
каждого индивида. В мире, насыщенном средствами
коммуникации, обнаруживается, что на сознание каждого индивида
оказывают влияние различные духовно-культурные явления. Если в
локальном мире традиционной культуры индивид, освоив нормы
поведения, традиции и обычаи среды, мог обезопасить свое
существование, то жизнь в современном мире заставляет его
сопоставлять эти явления; осмысливать реальность, исходя из'норм-
и традиций той культуры; носителем которой он является, иг
главное— совершать постоянно выбор —без этого не обрести
надежной духовной опоры в современном динамичном-и
разноликом мире.. Здесь и сталкиваются традиционное и
инновационное в национальной культуре. Разрешение противоречия меж-'
ду ними может вести к традиционализму, маргинальности или
же к развитию современной национальной культуры.
II.' Сегодня наша страша после долгой изоляции от мировых
интеграционных процессов решительно устремилась в русло этих
процессов. Первые шаги к этому — переход к рыночным
отношениям; пересмотр Догматически, идеологизированных критериев
оценки и понимания ценксгти явлений культуры;
демократизация- !культур1Ной жизни; обращение к инливидуальности'каи
главной ценности общества. Вместе с другими народами включаются-
в эти'процессы и осетины. Как пр»авильно'отметил Ч.-Айтматов,-
«каждая нация стремится быть ие только оытой, но и вечной». В
условиях глобальных интеграционных процессов чрезвычайную
важность обретают научные знания о реальном состоянии
культуры осетинского народа; внутриэтичеоких страт и межнаджк
нальных рлияний; инфраструктурных-особенности
национальной культуры; тесной связи социально-экономических процессов;
рыночных отношений с процессами развития культуры; а также
воздействия культуры па различные общественные процессы..
Возрастает и значимость позитивного, а также негативного
опыта культурного строительства и культурных преобразований в
'оды советской власти.
III. Социалопо-истсрнческал специфика осетин как,
этносоциальной общности:
— исторические миграционные процессы, несоответствие тер-
90

риториально-адмипистративиых единиц реальному
расселению осетин и соседних этносов;
— при сравнительной малочисленности деление еще и на
дигорцев и ироицев; северян и южан; христиан и
мусульман; а также по ущельям;
— наличие внутри- и межнациональной напряженности;
— наличие богатейшего нартского эпоса, многообразия
развитых видов искусства, множества памятников истории
и культуры (на государственной oxpaine находится бо
лее 340 памятников археологии, истории,
градостроительства и искусства);
— интернационализация общественной жизни в
республике и т. п.
IV. Издержки культурной политики в развитии осетинской
национальной культуры:
— ориентация лишь на русскую культуру, разрыв
взаимосвязей с ираноязычной культурой, с мировыми
культурными процессами;
— постепенное вытеснение осетинского языка из сфер
производственной и общественно-политической жизни;
повседневного общения;
— административно-бюрократическая система управления
общественной жизнью способствовала реанимации многих
•г: элементов патриархального создания и соответствующей
культуры: геронтократия, патернализм,
кумовство,-протекционизм, авторитарность и т. п. .--..••
±- трудности в подготовке професиональных кадров
национальной «ультуры;
; — слабость социокультурных инициатив со стороны
общественных лвпжспин, неразвитость н ненадежность
инфраструктуры общественных служб и т. п.
V. Время перехода к рыночным отношениям таит
возможности серьезных утрат в сфере культуры: оттока художественно-
творческих сил и из-за слабой материальной и социальной
обеспеченности и защищенности; разрушений памятников истории и
культуры ввиду остаточного подхода к ним, снижения посещений
театров, концертов, чтение книг ввиду повышения цен на них, а
значит и доступности ценностей культуры для масс и т. п.
Вместе с тем рыночные отношения со временем могут
оказать цивилизующее воздействие на развитие национальной
культуры, ибо они способ твуют созданию многоканальной системы
финансирования культуры, что несет в себе альтернативы для
творческой личности и для учреждений культурм, 'не исключая
при этом возникновения новых распорядителей п организаторов
91

культурной жизни. Но это— в будущем, когда от «дикого»
рынка мы перейдем .к цивилизованному рынку. А до той поры
необходимо разработать прагбвые основы юохран’ения культурного
наследия, развития по мере возможности национальной
культуры, обеспечения престижности деятельности работников культу-
туры. Утраты в сфере национальной кулътуры равнозначны утере
духовных цивилизаций, которые в принципе невосполнимы.
Кстати, многие страны Европы при включении в мировые рыночные
отношения не избежали временного усиления государственно-
правового регулирования отношения» к национальной культуре.
Вывести осетинскую национальную культуру на дорогу
современного цивилизованного развития-—задача нынешнего
поколения осетин!
ПЛИБВ Т. ГТ.
ВЛАДИКАВКАЗ- ИСТОРИЧЕСКИЙ И КУЛЬТУРНЫЙ
ЦЕНТР СЕВЕРНОЙ ОСЕТИИ
1. Присутствие ирано-язычных предков осетин в районе
знаменитого Дарьяльского прохода засвидетельствовано едце Стра-
боном и Плинием, однако после опустошительных нашествий
Тимура на Северный Кавказ на рубеже 14—15 вв. исторические
сведения о районе г. Владикавказа и Дарьяльского прохода
обрываются вплоть до первый русских посольств в Грузию и
описания Осетии груаипокям царевичем Вахуштием Багратиони до
1724 г.
2: Об ираноязычности населения Предкавказской равнины и
района г. Владикавкаеа в древности и в средневековье
свидетельствуют материалы археологических раскопок в районе с. с.
Чми, Балта, Каюбилеевское и самого г. Владикавказа. :
3. Современная история Дарьяльокого проходами
г.-Владикавказа начинается от описания региона учеными — путешест^
вежгиками И. А. Гюльденштедтом (1770—1773 гг.), Г. Ю. Клан*
ротом (1807—1808 гг.) и дививионмым квартирмейстером
русской армии Л. Штедером (1781 г.).
4. Не умоляя значения сведений Гюльденштедта и Клапрота,
следует выделить сведения Л. Штедера о маршруте Военно-
Грузинской дороги от Моздока до Тифлиса, пройденном за три
года до основания крепости Владикавказ, как первоклассный
исторический источник не только по истории ВГД и Кр.
Владикавказ, но и Осетии.
Штедер блестяще выполнил задачи, поставленные перед ним
92

командованием Кавказской липни: проложил' выверенный и
уточненный маршрут ВГД, составил военно-стратегическую карту
региона, склонил осетин (дигорцев) к подданству России,
обеспечивая тем самым и безопасность сообщения по ВГД и,
наконец, попутно провел «минералогические исследования».
В Осетии он провел настолько широкую и продолжительную
работу, что материалы «Дневмика...» до сих пор не потеряли
значения и тем большее шедоразумение вызывает тот факт, что
он не переведен на русский язык и ^полностью, не введен в
научный оборот, хотя часть дневника Штедера публиковалась дваж-
дынна русском языке Г. Кокиевым (1940) и Б. Калоевым (1973).
Именно в неопубликованной части дневника Штедера мы
находим ©первые точную локализацию осетинской деревни Заурова,
на меете которой спустя 3 года — в 1784 г. была заложена кре-
аость Владикавказ.
Недооценка значения работ и материалов Л. Штедера наши-
и» историками привела к тому, что не введен в научный оборот
другой* важный' и ценный документ, связанный с путешествием
Штедера из Моздока в Тифлис в 1781 г.—описание маршрута
путешествия с подробнейшей картой схемой десятидневного
.перехода, с обозначением мест для будущих лагерей, редутов,
укреплений in крепостей, в том числе и Владикавказа.
5, Подробности (топографические) описания маршрута ВГД
Щтедером подтверждаются картографическими материалами;
которые так же недостаточно привлекались до сих пор кисторцц
ВЕД и Владикавказа. ....:»
,$. Начало документальной истории Владикавказа искажена
Ж Г:. Бурковым, пользовавшимся не только (и не столько) ар->
яивншш материалами^ сколько перепиской военных чиновников
Кавказской линии, письменными и устными рапортами офицеров
всех-рангов и даже устными, рассказами очевидцев. Достаточна
сказать, что наибольшее количество ссылок в его 2-х томном
т|руде.-«Материалы для новой истории Кавказа с 1722...»
приходятся н«а Броиевокого, который сам был невысокого мнения о
своем труде. От С. Броневского же позаимствовал мифические»
подробности (начальной истории Владикавказа Д. В. Ракович.
7. Потто и др. авторы, говоря о начальной истории
Владикавказа, утверждают, что крепость заложена у осетинской деревни
Заурово или Капкай, и только А. Казбеги дает правильное,
исконно осетинское название Владикавказа — Дзæуг—по имени
основателя Дзаеуджи æу< (Эауров) — Дзауга Æугуло-за,
согласно осетинскому преданию.
8. Дзæуджикæу из маленького поселения со временем
вырастает в Старый (Южный) форштадт крепости Владикавказ, а
9$

крепость «в 1860 г. преобразована в город, первыми гражданами
которого становятся осетины (из гораких племен) в знак
признания их заслуг в деле защиты Владикавказа от неприятеля.
пьянков а. в.
ГОРОДИЩЕ «КОЛОКОЛЬНЯ» НА р ХОДЗЬ
В КРАСНОДАРСКОМ КРАЕ
1. В 1987 г. во «время работы 'Южно-Кубанакой
археологической экспедиции Краснодарского музея-заповедника в Мостовс-
ком районе Краснодарского «края было обнаружено городище у
ст. Бесланеевокой, раоположеиоой в горной долине на берегу
р. Ходзь (левый приток р. Лабы). Городище находится в 1,)>
км к В от станицы. Местное население называет это урочище
«Колокольней» по каменному столбу, находящемуся на ее
территории. Городище занимает два скальных останца, перемычку
между ними и склоны вокруг них. Поверхность городища
задернована и покрыта лесом. Площадь его около 0,5 га. '<
2. На территории городища выявлены:-участки древней до-
,роги, ворота с круглыми каменными башнями, участки
каменных стен, сложенных насухо; остатки каменного сооружения.
Часть стен сохранилась в виде развалов. На G—В-м останце
ладятся две пещеры, по рассказам местных жителей, содержащие
кости и керамические сосуды. Рядом с пещерами найдены
куски металлического шлака. Обнаружены два могильника,
состоящих из подземных склепов, а в 0,5 км к СВ от городища —
три. целые и две разрушенные скальные «катакомбы».
3. Керамическая .коллекция включает фрагменты тарной,
кухонной и столовой посуды. Найдено также латунное калачевид-
Ное височное кольцо. . .•'.
. 4. Учитывая топографию городища, погребальные сооружения
и характер керамики, следует отнести этот памятник )х кругу
западного варианта аланской культуры. Учитывая «кустовое»
..расположение аланокпх поселений, долина р. Ходзь
перспективна для разведок этих памятников.
5. Изучение городища «Колокольня», а |акже Дятловокого
(Каминский В. Н., 1989 г:), Губ.кого (Ловпаче Н: Г:, 1985 г:);
помогут уточнить западную границу распространения аланскон
культуры, проводимую ранее по р. Лабе (Кузнецов В. А; 1971 г.).
•94

РЫСИН М. Б.
ПЕРИОДИЗАЦИЯ КУЛЬТУРЫ СТРОИТЕЛЕЙ ДОЛМЕНОВ.
(по материалам поселений)
•Смена населения и экстенсивное освоение предгорий привели
к утрате основного компонента археологического ландшафта За
падного Кавказа— дольменов. Поэтому не приходится
надеяться на-получение'серии массового материала из этих памятников.
А периодизация культуры затруднена из-за отсутствия
стратиграфических наблюдений.
Можно) Конртатиров/ать? Нто изучение асультурь( строителей-
дольменов (далее КОД) на материале «погребальных памятников,
зашлфгв тупик. Наполнить исультуру реальным археологичеоким*'
содер*кашем и попытаться решить проблему ее'периодизации*,
возможно только на основании материалов из поселений эпохи.*
средней-бронзы на Зада дном К^В’казе. '*: :-
>Æ«:П^р1вую-очередь?^!ы« опираемся - при- этом на •сТратйфтдайрЬ^
вашлде кера|мическйе.к9мпдекоы из -поселения СтарчиÆи, распо-'»
ложеняого на^берегу р: Фарс, близ ст. Новосвободной/Ча ;Ад*и-1
jeujpecoftrA. j?.-.Из трех «уяьтуриых слоев {36, За,А2) >здбсЬ1:>пЬл-у^:
^ена*чк©ллекция. керамики,.•■ отряжающая три -этапа ’в’’^вШ1
керамдаеокого.комплекса КСД. В эволюции керасМик1ГЧ1рбСяежи-;?
ваю.тся. следующие тенденции. В технологии керамйчеокбг^- ftpo^
шзвфдсфвд* наблюдается прогресс качества1 обработки шуверхнося*
ти .сСхсудсврс одновременным.переходом, «на ^вердьуй оТощитёяьк
^(дресва). В эволюции морфологических признаков; юначала,-ар:^-
иерек^в от слрянЗб.|к:слою- За,-, происходит рост *кулБ¥У|И!Ьго
своеобразия и .ууифжз!ция.керамики, ,выражаю,щиеея*в>появле*>.
нии -ординальных типов • и .признаков', -а также в шкрйщен:ий;
числа вариантов типов сосудов. Затем, при переходе/ко шторому/.
слою, нрослежив1ается размывание культурной специфики и дег-
.радация керамического производства;— сокращение набора
типов, утрата оригинальных признаков, небрежность формовки
сосудов. Стиль керамики эволюционирует от сосудов с темной
блестящей поверхностью и редким! рельефным декорбм '(слой
Зб-подражание торевтике) к сосудам с пыщцыдо орнаментом
(слой За); а затем к сосудам со оку рым и небрежно пеполч1еиным
декором (слой 2).
Эволюция «ерамичеохопо комплекса кр|к субкультуры
отражает, эволюцию культуры в целом. Следовательно, перенося
наблюдения над керамическими комплексами из поселения Старчй-
»ки'«а процесс развития КДС, можно представить этот процесс
в следующем виде. Этап становления КСД на Западном Кавка-
9$

зе (комплекс слоя 36). В комплексе отчетливо прослеживаются
элементы предшествующего блока культур (эпохи ранней
бронзы). Типы сосудов еще формируются и демонстрируют большое
число вариантов. Этап расцвета КОД (комплекс слоя За). Здесь
максимально проявилось культурное своеобразие, отразившееся
в наборе оригинальных типов и признаков керамики. Типы
сосудов определились и числю яариа»нтав сократилось. Развитие
орнаментации керамики достигло юыошей точки —«-пышный
стиль». Этап угасания КОД (комплекс второго слоя). Керамика
отражает потерю (культурой ее своеобразия и деградацию. Это
проявляется в сокращении числа типов сосудов, в эклектике
декора, в низком качестве керамического производства.
На примере КОД фиксируются три этапа в эволюции
археологической культуры (|мы не претендуем на универсальность
полученных выводов, поскольку реальный процесс развития всегда
мнаговариантен).
На этапе становления культуры наблюдается активизация
формотворчества —в комплексе сосуществуют многие типы и
варианты сосудов. Развитие культуры продолжается до
наступления этапа расцвета, сопровождаясь появлением (говых, оргиналь-
ных типов сосудов. Однако, в высшей точке расцвета культуры
потенциально заключено и ее угасание, (ведь с ростом
культурного своеобразия, с унификацией и сокращением числа
вариантов типов сокращаются возможности для ее дальнейшего
развития. Третий этап — угасание культуры. Число типов и вариантов
резко сократилось, следовательно, возможности прогрессивного
развития культурой утрачены.
Таким образом, тенденции, прослеженные на уровне
керамического комплекса, свидетельствуют о распространении на
процесс развития археологической культуры общего закона эволюции
»(закон дивергенции).
САБАЕ8 С. Б.
К ПРОБЛЕМЕ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ПЕРЕВОДА
В ОСЕТИНСКОЙ ЛИТЕРАТУРЕ
Становление и развитие осетинской лгтературы тегпо
связано с историей .художественного перевода. Общеизвестно, что
первая осетинская (печатная ►.'««га «Начальное учение
человеком, хотящим учитигя книг божественного писания», изданная
в 1798 году Московский синодальной типографией било перезо-
Ш

Й5й с русского язйка. Но ее назвать началом' художественного
перевода нельзя, т. к. не была «художественным произведением.
@йа с%1гра»ла большую роль в создании осетинской письменности
ft распространении переводной литературы церковного
содержания. Наряду с «последующими книгами церковного содержания,
Переведенными с русского языка И. Ялгузидзе, А. Колиевым,
Д. Чоикадзе, В. Цораевым и др., она явилась как бы прелюдией
•fc художественному переводу.
Начало подлинного художественного перевода с русского
языка на осетинский связано с именем К. Хетагурова, С. Гадиева и
!Б. Гурджибахова. При эюм, 'первые два писателя больше
придерживались принципов так называемого свободного перевода.
Стремясь максимально приблизить переводимое произведение к
осетинскому читателю, очи меняли названия самих
произведении и географических мест, где разворачиваются описываемые
События, меняли иМена дейета^й&йЗс лиц; вносили Ъ оригиналы
националькыи колорит. Чаше*всего из русской литературы
переводили произведения, способствующие, .по их мнению, решению
тех социальных и морально-этических задач, которые
выдвигала руетииакая действительность на данном этапе.
';,. .Ё отличие от них Б. Гурджйбекбв придерживался принципов
"буквалистского перевода, т. к. стирался максимально точно
перевести содержание произведения и даже каждого слова в
отдельности взятое.
Большой .вклад в переводное дело внесли и издаваемые в
насаде 20. г:«ека осетиигкпе газеты и журналы «Новая жизни»,
;«Вестник>>, «Осетинская газета», «Христианская жизнь», «Ко-
jipc», «Знание и «Луч солнца»; В них опубликован ряд ароиз-
вёдё’чЬй’ русских писателей в переводе С. Мамитовк, В. Темирка-
нова, bj,. Амбалова, Б. Зантиева и др.' представителей осетинской
интеллигенции.
Из осетинских писателей в последующие годы переводами с
русского языка чаше всех увлекались X. Тлатов, А. Токаев, Ш.
Абаеп и другие. Хотя их переибиы заметно отличались в лучшую
сторону, более точно передавали идейно-эстетичес(кие
особенности оригинала, но и им были характерны в той или иной
степени недостат» и вольного и буквалистского переводов, которые
в осетинской литературе господствовали вплоть до 30-х годов.
В тридцатых годах по йнййМтибе А. М. Горького и наиболее
Шдак>,ц*их'ся ш1сатслей-пёрёвоДчикЬ1з с'ложился 'ковый, более
совершенный вид перевода, который был назван полным или
реалистическим.. Такой ткрейод, требует сохранения всех идейно-
художестВенных ЬсобёййОстёй 6j?Iirafl§ftUy УЙчГн^Ш ШрйцаЧу
конфетных событий и характеров, которое в ней изображаете»;
7 '-*а-вз ЪЪ.,ю
Ш

сохраадие ем стиля, интонации, ритмики,, национального коло-
рита >и лафосй,
Ш^риод æ аО-х по 50-е годы « истории художественного
перевода с веского языка на осетинский' характеризуется не только
совершеногвоЕднием-.мастерства переводчиков, но и. попытками
теоретически осмыслить их опы1\ В периодической печати
появился ряд статей критиков и самих, переводчиков А. Тибилова,
С. Яоева, 'Б. Зангиева, А\ Гулуева, & которых анализируются
переводы конфетных произведений, выявляются их достоинства и
недостатки.
Важной вехсА в истории художеетвегёного перевода «явился
состоявшийся в конце августа 5954 года съезд Союза писателей
Северной ©сетии, где с обстоятельным докладом о состоянии
переводческой деятельности «выступил порт-переводчик А. С. Гу-
•7уев. 'К этому времени в осетинской литературе выросла целая
плеяда талантливых переводчиков: Ш. Джанаев, Д. Мамсуров.
X. Ардасенов* 'F. Йлиев, Я. Хозиёв и другие, которые внесли
огромней вклад в дело совершенствования Художественного
перевода и в последующие годы.
^Благодаря стараниям наших Переводчиков уже к 50-м годам
переведеад на осетинский яеык м.н<?гие произведения А. С.
Пушкина., М. Ю. Лермонтова, А. Ц\ Толстого, А. М. Горького и
других выдающихся русских писателей.
Интерес к художественному переводу не иссяк в 60-е и 80-е
годы. В эти »годы .вйшди в переводе wa осетинский яэык
отдельными изданиями произведении Ф. И. Тютчева, В.' Шекспира,
публиковались на 'страницах осетинской: периодической печати
произведения русских,, болгарски* и писателей братских
народов СССР в переводе Ш. Джусойш, >Г. йийева, А. Кодзати, Ш.
Джиг*аева, К. Ходова, С. Хугаеаа и многих других осетинских
писателей, опыт которых нуждается в осмыслении-
САБО ЛАСЛР
РОГ Л ЕГЦЛЯ
По прошествии тысяч лет очень трудно показать обЬцие
черты в культурах дау* народов, принадлежавших к одному этносу.
Трудно доказал*>я общие черты в культуре осетин, и венгерских
ясов, ведь пред<св«.ей1^ров«обитали1й в предгорьях Кавказа, где у
них были «озйожн:ос™^ условия' дюя знакомства с культурами
народов С§вернр}ю £айка§й; элементы этих, культур «они унесли с
собой в Венгру Молсе № мы считаем-, что есть вполне
надежна

£ые ориентиры,, свидетельствующие о непрерывности народных
традиций. Например, «ясский рог» или «рог Легеля» в течение
многих столетий является символом ясов, мы обозначаем в их
^культуре такую важную тему, которую возможно сравнивать. К
сожалению, данные о культе рога у осетин и у других кавказски^
народов очень скудные. Поэтому вместо сравнения мы в докладе
излагаем данные о роге ясов.
Пгрвое известное нам изображение рога на печати
датируется 1642 годом, и, несомненно, «является символом одного
ясского общества. В 18-ом веке, как говорят письменные данные,
этот рог, выполненный из слоновой кости и в византийском
стиле, капитан носил по праздникам на шее, а по обычным дням на
поясе как знак своей власти. И{в это время и позже из него
пили ('хоть этот рог первоначально был музыкальным
инструментом: с его помощью можно годать звуковой сигнал). Он служил
также бокалом для Почетного гостя. Считалось, что рог
требовал особых усилий: обыкновенный смертный не мог им
пользоваться. В звуках этого рога было слышно кипение моря, как в
раковине, приставленной к ушам. Первоначально его называли
«ясским рогом», позже «рогом Легеля»; Легель был венгерским
князем во время завоевания Венгрии в 10-ом веке. Рог был
символом его рода, и -но преданиям, этим рогам он убил
немецкого «императора, когда он был в плену.
Это предание в 1358 го^у было написано в одном важном
историческом источнике, в «Хронике с картинами». Мы не знаем,
был ли известен рог ясам. Возможно, приведенное предание и
культ рога у ясов слились позднее. Но культ рога не известен
среди других этнических трупп; он известен только ясам,
которые берегут его как сокровище; его изображение отмечается на
нос гербах, печатях и т. д. Мы думаем, что это не случайно.
Возможно, в будущем мы объясним секрет культа этого рога.
САЛАГАЕВА 3. М.
ИЗ ОСЕТИНСКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ
АХМЕД ЦАЛИКОВ
Жизнь и творчество Ахмеда Цаликова не изучены. Его
произведения за гады советской власти ре переиздавались. Его
архив за рубежом до сих пор не найден. А между тем в нем,
возможно, хранятся рукописи закойчениых писателем в эмиграции
и подготовленных к публикации романов «Семь звезд»,: «сВиглла
Сайд-паши», научных трудов «Кавказ в огне революции»* «Грр-
99

екая республика» и другие материалу (о, ндх сообщалось в
заруДОкрой пе^ах^. fit некоторый трудах полир^фрди Осетии i&
тя к уйомищется ^хмед Щщкщ но ттщо в'лерати^ном njjaijfe
как меньшевик и эмигрант, в истории же осетинской культуры
и литературы оду никакой роли не отводится,, имя его совер?
шенно замалчиваемся. И это при том, что в культуре Осетии, в
ее публицистике » литературе иач’алк’ XX вэкэ Ахмед Цаликов
— 0j5p§ до с^ады^ ярких «фигур, Щго блестящие
публицистические и литературно-критические статьи, стихотворения,
рассказы систематически печатались во многих журналах и газетах;
Северного Кавказа, Петербурга, Москвы, Тбилиси,..« различные
сборниках« альманахам. Он продолжил? лучшие традиции
публикации |£оста ^етагурова, цридя после него в газету «Северны^
Кавказ».
Дитературно-критическую деятельность Ахмед Цаликов ср<
четал с журнальной и издатешьс^ойработой (издание
альманаха «Утро гор», гаветы «Вольной 1го;рец» и дро)
В книгах Ахмеда Цаликова «Кавказ и Поволжье. Очерки*
инрррдзеской политики и культурно-хозяйственного быта»
(1913), «В горах Кавказа» (1914) -и др. вдет^лен ряд сквозных
проблем, характерных для gcero ei?o Творчества- Это прежде
•веего горестное црло^сение гррщев Кавказа', восхищение их
мужеством, высоким пониманием долга, чест& лю.бри, духовное
богатство ий, выраженное в песнях, легетдах и преданиях.
Ка$ социал-демократ Ахмед Цаликов всегда был в самой
гуще астрой поштщеской и идеологической борьбы не тольког
в Осетии, «на 'Кавказе, но ив России, борь'бы сложной, и
противоречивой, приведшей его в лагерь Меньшевиков, а в 20-х гг. В;
эмиграцию ('Константинополь, Чехрслрвакия„«Й;олБшаг).
В ЧеЯословакии Ахмад Цаликов— тдеедседателъ Союза
Горцев Кавказа «< «первый редактор журнала» «Кавказский Горец»
(1924), вокруг которого он сумел объединить представителей
эмигрантской интеллигенции разных национальностей Кавказа.
В опубликованной программе Журнала было сказано, что
«Кавказский Горец» не занимаете» «чисто политическими
вопросами, задачу? еро — служение делу нацшваЭь’но-культурного
возрождения и экономнчеЩоГо благосостояния горских народов
Кавказа». На страницах журнала были опубликованы материалы
об истории, этнографии*,; .фольклоре, литературе Северного
Кавказа, о еГо^пр)Щ)оданй 'богатствах, ©ольхой интерес
.представляют з^есь рейкие Ыр0щЦ<ж осетинских* иигушедих, чеченские
балкарские, кабарДшед^ нароем? Ц£еея Э» переводе на ipyc-
екий Язык.
%ац цублицдер« пфЩтуфЩй1 критик Ахмед Штш> яр&^
W

щщает активное участие не только в журнале «Кавказский Го-
фец», но и в изданиях русского зарубежья («Воля России»,
«Славянская книга» и др.). В статье «Задачи горской
интеллигенции» он призывает горцев-эмигрантов изучать все стороны
истории культуры своих народов. В статье «На Северном
Кавказе. Слова и дела большевиков» он, опираясь на советскую
кавказскую печать, подверг резкой критике бюрократический
аппарат коммунистической партии в Осетии, Ингушетии, Чечне,
Дагестане, состояние здравоохранения и просвещения народов
этих республик, указывает на расхождение слов и дел
Орджоникидзе, Нариманова и др. по национальному вопросу на Северном
Кавказе.
Большой интерес Ахмед Цаликов проявлял к проблемам,
связанными с казачеством. В Русском Доме в Праге им был сде-
яан доклад: «Борьба общественных сил на Северном Кавказе.—
(Демократическое разрешение горско-казачьего вопроса»).
Литературная критика Ахмеда Цаликова за рубежом
сосредоточена в основном вокруг творчества Коста Хетагурова
(«Мотивы поэзии Коста Хетагурова», 1924), А. С. Пушкина (А. С.
Пушкин. «Кавказ и Кавказские горцы», 1924), журналов и газет,
которые выпускали эмигранты из Кавказа де различных языках
(«Литература кавказской эмиграции»). Большую ценность пред^
ставляют в статье «Мотивы поэзии Коста» переводы Ахмеда
Цаликова многих стихотворений Коста Хетагурова на русский язык,
отличающиеся близостью к осетинским текстам.
6 эмиграции раскрылась еще одна грань таланта Ахмеда
Цаликова. В 1926 г. в Праге был опубликован его роман «Брат
на брата», отрывок из которого появился в «Кавказском Горце»
еще в 1924 году («Записки кавказца»). В этом романе, насквозь
олемическом, писатель суровыми красками рисует бурные
революционные сооыгия Icuj . д. в Осетии. Вместе с тем роман
пронизан лиризмом в описании простых горцев-осетин, их
обычаев, нравов, природы Осетии. Проявилось в нем и психолога-,
ческое мастерство Ахмеда Цаликова в изображении и любви,
дружбы его героев.
Вилные газеты и журналы русского и кавказского зарубежья
поместили н-а своих страницах сообщения о кончине Ахмеда
Цаликова (192i) как известного осетинского писателя и
общественного деятеля. В одной из статей, посвященных его памяти,
говорится: «На окраине города Варшавы, на мусульманских
кладбищах, в сени тенистой груши, скромно приютилась могила
^.згнан.шка Ахмеда Цалыкаты. Смерть, близость которой он яс^
по рщущзл, пришла к нему, и 2-го сентября 1923 г. не стадо»
м,еэ*цу нам1* незабвенного певца гор». И далее: «Стать э.-.ВДг.
честЬ* друга и брата к близким, быть истинным сыном отчизны
ч

ц посвятить себя на безвозмездное служение народу —дело
великое, требующее воли сильной и непоколебимой. Таким б'ыл
Ахмед».
СЛАНСВ А. X.
К СКИФО-ЗАКАВКАЗСКИМ ВЗАИМООТНОШЕНИЯМ
НА ТЕРРИТОРИИ ЮЖНОЙ ОСЕТИИ
1. Территория Южнгй Осетии в силу своего
расположения в центральной части Главного Кавказского хребта, через
которую проходят сравнительно легко доступные перевальные
пути, являлись с древнейших времен как бы связующей нитью
между Северным Кавказом и Закавказьем. Поэтому у нас нет
основания исключить возможность передвижения скифов в
период военных походов в Переднюю и Малую Азию через, эти
перевальше пути. В определенной степени в пользу этого
предположения свидетельствуют и археологические находки
скифского облика из различных населенных пунктов Южной Осетии,
известные как в горной зоне края (Тли, Рук, Кобет, Карзман),
так и в равнинной (Кливаи, Кехви, Корине, Рустави).
2. Скифские материалы из Южной Осетии содержат все
компоненты «скифской триады». Более того, среди юго-осетинских
предметов скифского облика встречаются находки, которые не
имеют аналогий в других регионах Закавказья. К ним можно
отнести некоторые типы железных кинжалов-акинаков, псалиев
и наконечников ножен из Tin. Кливаиа и Pvxa.
3. Научная ценность юго-осетинских археологических
материалов тем более значима, поскольку хронологически
охватывается сравнительно большой промежуток времени бытования
с VII по IV вв. до и. э., тем самым свидетельствуя о пребывании
на данной территории в течении трех веков, что, в свою очередь,
дает возможность в какой-то мере не согласиться с выводами
некоторых ис°ледов"-< in. и* к ю аюиих q а:<т проживания
скифского нгселения в Закавказье или допускающих всего лишь
•кратковременное их пребывание здесь.
4. Археологические находки из Южной Осетии нзряду с
аналогичными материалами из других районов Кавказа
достаточно четко иллюстрируют те социально-экономические и культур
но-политические процессы, которые происходили на данной
территории в скифскую °поху. Ососенно значимы в этом отношении
памятники скифской материальной культуры, убедительно
свидетельствующие о появлении и проживании здесь скифов, <#та-
104

ривших, по признанию ведущих специалистов-кавказоведов,
глубокий'след в истории «коренного населения края (Б. Б. Пиот-
«ройский, Г. А. Меликйшвили, Е. И. Крупное и др.).
5. Скифо-Закавказские взаимоотношения были обусловлены
не только скифскими военными походами через Кавказ, но и
тесными торгово-экономическими и культурными контактами
между населением Центрального Кавказа и Северного
Причерноморья, близость социального строя и религиозных
представлений, а также связями жителей этих регионов с
древневосточными й античными цивилизациями.
6. Скифский вклад в материальную культуру населения Цен-
рального Кавказа едва ли можно объяснить этническим
родством скифов с местным населением края, хотя мы не исключаем
определенной близости между ними, тем более, что
проникновение сюда ираноязычных племен происходило по признанию
многих специалистов и до скифо-киммерийских походов.
TEXOB Б. В.
ОБ ЭТНИЧЕСКОЙ ПРИНАДЛЕЖНОСТИ СОЗДАТЕЛЕЙ
КОБАНСКОЙ КУЛЬТУРЫ ЦЕНТРАЛЬНОГО КАВКАЗА
1. Кобанская археологическая культура второй «половины
II и I тысячелетия; до н. э. остается по сей день одной из наибог
лее ярких и богатых культур в древней истории всего
кавказского региона- О ней создано большое писло монографических
исследований и серии статей, в которых затрагиваются
вопросы ее формирования, происхождения, ареала, контактов с
синхронными культурами, но вопрос этнической поинадлежности ее
создателей либо не затрагивался, либо освещался
односторонне (Байэрн, Шантр, Ганчар, Вирхо®, Филимонов, Уваров,
Уварова, Куфтин, Крупнов, Иессен, Гобеджишвилн, Джапаридзе,
Газдапустай, Алексеева, Козенкова, Чеченов, Батчаев, Дударов
и др.).
2. Главными памятниками, определяющими сущность и
содержание кобанской культуры, являются два памятника — мо
гильник, раскспанный у с. Верхний КоС'ан в Северной Осетии и
мдрильник. у с. Тли на'Южном склоне Кавказского хребта, в
южной Осетии. Сравнительный анализ богатейших материалов
этих двух памятников удостоверяет одну бесспорную даучную
истину, суть и смысл которой заключается в том что оставив-
103

пще эти щыфц#щ< одемена «бщш йенетически глубоко !родст*|
вёщщ, 06 ’ЭЩШ •** вдсали <еще « ЩЭ’иоду во втором выпуске!
«Материалов по адоеолории й древней» историй Северной
Осетий». |
3. Щ течение многих тысячелетий не было такого периода»!
времени, <когда6ы<?на, территории Кавказа, особенно в его Цент- \
фальной части, Яе обитали Племена, носители ираноязычной
традщда Шли* миграционные» процессы» .кочевой образ жизни»•
заставлял «многие ялш^на уходить с насиженных «мест
обитания, но на территории Центрального» Кавказа всегда оставались
группы ираноязычных щемен.
4. Многие детали погребального обряда, украшения,
орнамента, устройства могильных сооружений «говорят о том» что с
йезапамятшх времен «а Кавказе в $яду других племен жили к
развявал.и свою материальною и духовную «ультуру многие;
ирдо^европеЙЩ начинай' с хеттов. Со.»врэменем индо-иранцы,»
значительная часть которых осела в ареале Центрального
Кавказа, оказались в окружении кавказских этнических групп. В
рроцессе тысячелетних контактов» с кавказским окружением в
сфере материальной и духовной культуры постепенно «окавка-
эились», навеки закрепившись в» центральной части Кавказа. Но
upafiCKjie лдемена никогда jre* теродн срой язык и свою
самобытную духовную «культуру, особенно в ’гех *раЗюн&х, где бни
проживали компактн’о, а «Шийр регионами били северные и
южные склоны Большого Кавказа.
6. Шо тйрф тголовине Ш и т первой половине i тысячелетия
ДО н. э. «менно ф этих регионах «возникла » раевилась их мате-
■ргаальнай ♦культура», швтфт известна под названием кобанской.
fee .создали <ге индо-иранские племена, которые остались и обос-
•ясшливь я, %фщъдямж Кавказе, терадашя на протяжении
отсиаел§т|#*й& поколений в*школение евогомкультурную»
традицию, свои духовно^творческие достижения.
•■ ’б. ©№?и||скйй 1*а$год—{продолжатель традиций создателей
кобанскойнкул|>туры,( их наследник, преемник и продолжатель их
духрвно*культурной и языковой традиций. Лишь зтим
объясняется тот'факт;*что осетинский народ, едщклшенный среди кавказ^
цев носитель индоевропейской языковой традиции, ее иракской
'Вечши. все^инский яшк пошощ ©орался мръншщ «что4дёс£, на
Центральном Кавкаее* индоевропейская «языковая традиция
жила и р^вивалаоь^'обегатцалась ino своим внутренним законам на
протяжений #]мс'ячел©гий непрерывное из поколения ъ школе-
юие; сохранрвшись ’йплоть до наших дней й сохранив й&Шяд-
ную перспективу ,ра&вйтия"И фуявдионирования.
ЯПМ

ТАКАЗОВ В. Д.
«Е<иее;аБдовАннасть ифгори» фсетинско»
ЖУРНАЛИСТИКИ, НЕОБХОДИМОСТЬ ЕЕ
ИССЛЕДОВАНИЯ
23 июля 1906 года — знаме^ельная дата в истории
осетинской журналистики. В этот день увидел свет первый номер
первой осетинской газеты «Иран газет». Она просуществовала-
исдолго —20 августа того же года, после выхода девятого
номера, она была запрещена из-за своего антисамодержавного и
крайне демократического характера.
8 мплта 1907 года в Тифлисе вышла вторая осет^мп^гы-тггля-
газета «Ног цард» (Новая жизнь). Успех газеты был
продиктован ее проблематикой, характеризующаяся борьбой за интересы
трудового крестьянства Вето зышло 75 номеров газеты.
" 16 сентября 1907 года во Владикавказе был издан первый
осетинский журнал «Зонд» (Знание). Редактор журнала А.
Катуков так объяснял появление этого печатного оргсна: «Нам
нужна такая книга, посредством которой можно было бы
знакомиться со всеми вопросами общественйо-политической жизни.
Постарпемся приобщить к науке все население Осетии, так как;
про BfiiTKir очень дорого лля каждого горца». Выход данного-
Журнала во Владикавказе доказал возможность развития
журнального дела в крае. Вышло два номера журнала.
24 февраля 1909 года появилась третья осетиноязычная
газета «Хабар» (Новость), которая выходила на осетинском и
русском языках одновременно. В программе издания отмечалось,
что необходимо избавиться от «недостаточного уважения к своей
нации и к самим себе. Для этой цели наш орган постарается
собрать материал, который может пролить свет на прошлое
осетинского народа. Будут собраны все исследования об
осетинском 'народе, на каком бы языке они не были написаны».
Вышло десять номеров газеты.
ТТосле газеты «Хабар» на авансцену общественной жизни
вышел журнал «Айсир» (Колос), редакция которого
расположилась в Тифлисе. Первый номер появился 14 февраля 1910,
последний — 14—23 мая того же года. В последствии
разновременно вышли еще два журнала «Чырыстон цард» (Христианская*
жизнь) и «Хуры тын» (Луч солнца),, которые и замкнули до*-
октябрьский период развития осетинской национальной ЖЛГрНа-
ЛИедки. ■■..-...: ...... vr
10fe

f ер-мяртмйэсо* Ф. M.
УТОЧНЕНИЕ ВРЕМЕНИ ПРЕДАНИЯ О СВАДЬБЕ ЦАРЯ
арМвнии APTAiiiifел т аланской царевны сатеник
1. К наиболее ранним' упоминаниям, аланов в многовековой
исторической литературе относятся сведения автора Ув. Мовсеса
Хоренащи в «Истории Армении» (,кн. Л, гл. 50—58), где
рассказывается о нашествии аланов на Др/мению,. завершившимся дина-
стийным браком между армянским! царем Арташесом и аланской
царевной Сатеник и устайовлением дружественных отношений
между этими народами.
2. Несмотря «а общепринятую значимость труда Хоренаци,
он остается во многом непонятны^ произведением и в
современную историографию из »:с го изглекаются;, как правило, лишь
сведения,, поддающиеся перепроверке другими источниками. При
этом данные Хоренаци корректируются и датируются согласно сте-
репроверочным материалам. Так, вышеупомянутый эпизод о ди-
настийной' судьбе армянского царя л аланской. царевны
привлекается* рассмотрению, в '.©новном, при исследовании
литературно-художественных Качеств дрецнеармянского эпоса. С истории
ческой точки зрения данный набег ^лан сопоставляется с
набегом, упоминаемилм Иосифом Флавием* (Иуд. война УП, 7, 4.) и
предполагается, что род, царем- Арташесом скрывается правда-
щий в* то время в Армении царь Трдат I. При таком подходе сам
текст Хоренаци практически подностью. лишается исторической
ценности. Так, царь Армении Арташес правил в первой половине
II в. до»». Э',,.а упоминаемый Иосифам Флавием набег произошел
в %2 г. н. а., и эта хронологическая вилка и полное
противоречие в 'Описании характера походов данное этими авторши
ставят под вопрос и верность эпической традищги.
3. Данная ситуация сложилась в результате того^ что не
учитывались» методьь работ Хоренацщ, которые указывались им
самим: i*y сведение в единый текст эпичфких преданий и сведе
ний из, в р&новном «е дошедших до нас, исторических трудов;
2) построение «Истории Армении»,,какспискародословных
правителей страны. Внимательное отношение к тексту Хоренаци,
позволяет не только понять причдаы' искажений исторических со?
бытии, которые прежде всего обусловлены* фррмой и приемами
эйическей п^реМзд, до» и выявить новые данные по истории
Арменией соседних рародов.
Целью доклада является иллюстрация вышесказанного при-
рассмотрении эпизода 6 нашествии алайн и династийном браке.
4. События», описанные Хоренаци $ кн. II, гл. 52 о междуробг
Ш

шой войне среди алан, вытеснений части их из их страны й iio1
велении их в Армении сопоставимы с аналогичным, но более
'Кратким упоминанием в к*т И, гл Я грудт Хорсиаиь о «гм;тах
в Цепи Великой Кавказской горы» и переселении ч-астч их ябч-
ателей в Армению при царе Аршаке. Исследователями :». з:ю
омечено, что в истории Хоренаци основание династии Арша*
•идов в Армении дано в иной от принятой современной н л\чон
версии. У Хоренаци полностью отсутствует упоминание име-и я
описание деяний царя Трдата I, первого аршакида, начавшего,
правление в Армении с согласия римлян в 66 г. н. э. Вместо не-.
го> у Хоренаци основателями династии Аршакидов в Армении
указан царь Вагаршак, брат парфянскою царя Аршака
Великого. Однако исторически цари эти не идентифицированы. Более
того, Хоренаци включает в аршакидскую династию и царей
более древних династий, «правивших в Армении: последнего царя
лииастии Оронтидов, Ерванда и основателя династии Арташе-
сидов Арташеса I, что резко нарушило хронологическую схему
второй книги «Истории Армении». Рассмотрение автором
доклада списка Аршакидов у Хоренаци позволяет понять* что при
описании деяний царя Аршака Великого у Хоренаци слиты собьь
тия, происшедшие при Митридате П. Как известно, именно при
Митридате II. Агмения «попадает в зависимость от Парфии. Судя
по сообщению Хоренаци, парфяне отторгли от Армении часть
юмоных земель, где было основано отдельное царство со стояк*
цей Мцбин (Нисибин);. Царем этого царства стал аршакид, брат
парфянского царя Вагаршак. Это событие, сохранившееся в
исторической традиции армянских аршакидов как начало
правления династии в Армении, оттеснило в небытие воцарение на
престоле Великой Армении царя той же династии Трдата I. К
этому же времени следует отнести сообщение Страбона (XI, 8,
4,)о захвате у Армении северной области Сакашены.
5. Определение времени правления царя Вагаршака
позволяет отнести время правления царя Аршака сына царя
Вагаршака к рубежу II—I вв. до н. э.
Нашествие алаад обрушилось на северные области Великой
Армении, где по прежнему сохранялась арташесидокая
династия. Набег, как можно судить по сведениям Хоренаци, не толь*
ко завершился миром и династийным браком, но и оказанием
помощи армянами аланам. События эти, свершенные при царе
арташесидской династии, вероятно, отце Тиграна II, и
переданные в эпической форме, согласно фольклорной традиции, были
приписаны! основателю данной династии царю Арташесу.
6. Следует также учесть, что Хореюаоди во всех частях -своего
тРУДа рассматривает Армению как единое неделимое государев
197

венное образование, занимающее вей) тёррито^шр исторической
Армении, ц не допускает возможности одаобременноУо
сосуществования отдельных армянских царств. Щоэтому из одновременно
существовавших на территории исторической Армении царств, в
труде Хоренада, как ш£ударство> Армения-, ко*орому подчиняется
вся странна, описывается наиболее Могущественное царство и
отражается «его историческая традиция. Jlptif этом методе, с
учетом того, что армянская ветьь Аршакидов продолжала царство-
рание еще при жизни Хоренаци, естественно/что в «Истории
Армении» Мовсеса Хоренаци аршакидокая династия выступает как
господствующая над всей Арменией и д-пя J в. до н. э., а Арташе^
сады оказались вкйючены в эту династию, как
преемники-сыновья Аршакидов, отражая форму восприятия подчиненности в
древности и реальную ситуацию дли конца II начала I вв. до
н. э>.
При записи событий о нашествии» алан в «Истории Армении»
Хоренаци армянская эпическая традиция оказалась
дублирована парфянской.
7. Таким образом', рассмотрение эпизода о нашествии алан
«а Армению, завершившимся установлением дружественных
отношений н династиййой свадьбой, показывает, что в «Истории
Армении» Мовсеса Хоренаци содержатся сведения о событиях,
имевших реальное место, но до сих *пор не нашедших место в
исторических исследованиях по истории Ар(мении и Осетии.
ТМЕНОВА Дз> Г.
ДЕГСКИ9 ФОЛЬКЛОР ОСЕТИН
1. Устное народное творчество—-Верный спутник осетин
многих, а, может быть, вгеех! поколений средня рождения и до «конца
жизни. 'Носителями! хранителями этого творчества являются не
только умудренные жизненным оияытЪм взрослые, Но и дети.
Создавая новые произведения, они зледов'али лучшим образцам
творений предков, завещаипш любить родную землю^ родной
аул, васпгатыватв. бесстрашие, спр&ШЛивость, 'совестливость,
трудолюбие, уважение »к старшим.
В отечественной фольклористике термин «детский фольклор»
признание полуаял яедавтй®> хотя образцы произведений
детского фольклора пойВйЯйоь ft т&убоШК дре&н6'с# А уже *огда
являлись: «иеторий&окоЯ памйтью народа», отображающей время
и события давно ийийубШй^ дне®. В диском» фольклоре нахо-
диюсж -юле** т№№№№ШрШШ ШяШот* детски* худо^
т

жествёлныХ вкусов й творческие возможностей детей, а с «ими
эШсанкрода, нации.
2. Народная поэзия неприяуждениЬ.й рационально Ьходила
в жизнь осетинских детей с кЬльШлй, Затем происходило
изменение текстов и зависимости от возраста; и^срзгнанйя будущего
человека, сказывались изменения в общественной Жизни.
3. Понятие «игра» включает разнообразнее формы игрового
фольклора, каждая из которых способствует всестороннему
развитию детей: физическому, психическому, умственному. Во время
игры ребенок познает окружающую действительность, идет
своеобразная подготовка к «настоящей жизни.
Детская игра отражает национальные особенности культуры
и быта. «В детской игре оживает детство человеческого рода»1.
4. Осетинский детский фольклор интересен не только как
оригинальный памятник устного народного творчества осетин,
но и содержит, полагаем мы, богатый материал по народной
педагогике, «психологии детского возраста, детского творчества,
истории и этнографии. Он должен стать ценным средством
воспитания подрастающего поколения, гармонически сочетающего
в себе духовное богатство, моральную чистоту и физическое
совершенство.
ТМЕНОВА Дз. Г.
СКАЗАНИЯ О ДАРЁДЗАНАХ. НЕКОТОРЫЕ ВОПРОСЫ
ИСТОРИЧЕСКОЙ ПфЭТИКИ
1. У осетин, наряду с эпосом о богатырях-нартах, широко
распространены Даредзановские сказания, главным героем
которых является богоборец Амран, 'прикованный за непокорёние
богу к горам Кавказа.
Ученые-кавказоведр (В. Ф, Миллер, В. И. Абаев, Н. Я. Марр
М. Я. Чиковани) ёдйнЫ в мнении о заимствованием характере
?аин5* ° ДаРедзаш*х- Но> согласно известному положению
А. Н. Веселовского, заимствование предполагает встречную
среду с мотивами и сюжетами, сходными с тем, которые были
привнесены со стороны. В любом случае, .национальная
самобытности, выражающаяся.в истории, психологии, мировоззрении на-
PPfa» ^непременно накладывает отпечаток и на своеобразие
произведений устнопбэтйческого творчества. Не вызывает сомнений,
что эпрА о прикованном $ скале . герое-богоборце, называемый
осетинами Даредзановсймм ij. считающимся заимствованным у
грузин, бй’гуя длитедьндё врейя в осетинской устнопоэти^еской
сред^одзер^ался ectecfBeftftbiM влияййкй и йзкенейиям со сто^-
1 Мельников М. Н. Русский детский фольклор. М. 1987, с' 105.
109

ровд поШшт *щ>щиций. Вт же .время эпое о Даредзанах —
срмоогоятёльное эпическое произведение, которое требует
доказательства его самобытности и оригинальности, что поможет,
«кроме To^Qiящвйфь общее »особенное не только в данном
конкретном слрще^ но и в эпической традиции кавказских народов.
2. 11Мастощее время, когда в фольклористике проблемы
исторической 'поэтики являются наиболее актуальными» изучение
л анализ эдДожествеиной системы эпоса о Даредзанах в его
генезисе, сдоёобы реализации шоэтико-сФилевых средств с точки
зрения их, исторического развития представляются особенно
важными длят раскрытия Яудожеетвейного богатства фольклорного
наследия кавказских народов, их взаимосвязи и
взаимообогащения; ^определения национального» своеобразия эпоса в сравни-
тельно-оопоставительном плане. В связи с. этим возникает также
проблема корреляции между иартской и Даредзановской эпикой
на уровне мотивов, сюжетов, цоэт|ВД, стиля.
3. Анализ Даредзановскаго эпоса в соотношении с
грузинским народным эпосом о прикованном Амираии позволяет
определять,- что образы Амрана Даредзанава и Амирани восходят к
универсальному общекавказскому комплексу древнейших
мифологических представлений, являясь результатом переработки
этого единого для всех кавказских народов, в том числе и для
осетин, мифа о прикованном к скале 'богами страдальце.
4. Даредзановский эпос по своей природе, композиции,
общей художественной концепции 'образов, дсанровым показателям
представляет из себя стройную систему подлинного эпического
памятника. Сложность оценки Даредзанодского эпоса с точки
зрения его эпической сущности аСОстойф в том, что он испытал
влияние и со стороны универсального общекавказского древнего
мифа и грузинского эпоса о прикованной Амирани, и мощной
нартской эпической традиции. Сравнительный, анализ позволяет
выявись специфичность и эстетическую-ценность эпоса о
Даредзанах Как памятника, который носит на себе печать
оригинальности и самобытности осетинской устнопоэтичеокой
традиции.
ТОКАЗОВ X. А.
П РОБЖМ А |ИС ПОЛЬЗОВ А Н ЙЯ Д И АЛ ЕКТИЗМОВ
В РА^ВИТНГЙ ОСЕТ^ЙШОГО ЛШЁ1%ТУРНОШЯЗЫКА
1, Максимальное ц умелое использование диалектизмов
является насущной потребить*) любого, литерафурройо яздлка,
но особенно йкту^альногонр^ дата молодых литературные.языков.
% Для создания богатбгЬ г-йбкого и выразительно литё-

ратурного языка наибольшее з«атение имеют лексические диа-
лектйвмУ, хотя неправильным было бы пренебрегать и фонде
тйчеоки&и, и грамматическими- диалектизмами.
»3. Существует два пути использования диалектизмов в
развитии: литературного я^ыка: 1) сбор, систематизация и публи^
ясация диалектизмов с последующим выборочным
использованием их в литературе, 2) использование диалектизмов писателями,
учеными, и др. в художественной и научной литературе
непосредственно из разговорной речи. Оба эти пути крайне
недостаточно используются для обогащения осетинского литературного
языка.
4. Осетинский литературный язык, основанный на базе ирон-
<ского диалекта, имеет два наиболее крупных диалектных
источника обогащения: дигорский -диалект и кударский говор гарон-
ского диалекта, на которых существуют также самостоятельные
фольклорные тексты, художественная литература и периодика
«(на кударском вся эта литература отражает в основном
лексические и грамматические особенности говора), что облегчает
использование диалектизма представителями литературного языка.
5. Тем не менее диалектизмы вводят в свою письменную речь
лишь носители указанных языковых делений. Определенная же
часть писателей, работников редакций, издательств, учеиых
скорей обеспокоена сохранением границ осетинского литературного
языка «исключительно в пределах североиронского диалекга и
любое другое диалектное слово (в том числе и нужное)
отвергается как «нелитературное». Подобное явление изолирует
осетинский язык от естественного и неисчерпаемого источника его
обогащения.
6. Научить «уважать» диалектизм как необходимый источник
развития литературы и яэьгка, организовать планомерный сбор
л «пропаганду» выразительных средств диалектов и говоров,
начать их максимальное использование в письменной речи — это
щи взаимосвязанных вопроса актуальной проблемы —
использование богатства осетинских диалектов и говоров для развития
'национального литературного языка.
ТОКАЗОВ X. А.
К ВОПРОСУ О ВЛ ИЯНИИ ЯЗЫКА
МЕЖНАЦИОНАЛЬНОГО ОБЩЕНИЯ
НА СТРУКТУРНОЕ РАЗВИТИЕ ЯЗЫКОВ
МЛАДОПИСЬМЕННЫХ НАРОДОВ СОВЕТСКОГО СОЮЗА
1. Известно, что языковое контактирование в определенных
Условиях может ётать первопрйчийойглубоких структурных ии-
1И

прямо Йдоиор^ййй^зда я$ лр^ижй:ощ потендиада., 1EJ, машем
случае j?e&5. #Дёт q да(Щзмерймо большем йлвдадии «русского
языка на деся/гки ща^опцсьменяых языков^ чем. доследн^х на
•русский.
2. Еовфря о ^оли щоскдго языка в развитии^ языков народов
CCCR, овычро сжрднцда?|1ются* лекйи^ой, где действительно эта
роль наиболее Очевидна, ©месте fc tfgM более пристальное
изучение тпросз, т оставляет сомнений в том, что влияние русского
языю| в ^ёловй9х интенсивного Национально-русского
двуязычия испытывают и другие стороны яшка.
3'. Вслед за лексикой наиболее проницаемой, по-видимому,
моайю считать фразеологию. Именно здесь можно увидеть
наиболее зримо^ез|ультаты контактирования -младописьменных
языков .с русские
Скажем, вуВДцию jjyecgoFO языка обязаны они появлению в
нрх целых пластов устойчивых «словосочетаний-терминов,
представляющих собой кальки дли полужальки с русского языка.
4. По Степени проницаемости следует затем синтаксис.
Для младописьменных языков в «недавнем, прошлом были
характерны простые предложения. Однако- за» десятилетия
контактирования с русским языком в них вырабатываются более
сложные синтаксические «конструкции (скажему сложные
предложений с несколькими придаточными).
Вслед за русским языком в адл^описьтиэдых языках
получилифаспрострадеци<е так^е Паадё» нецрившнш конструкции,.
кщ «мать^ероиця», «Олимпиада-Й?» и т. :п.
5. Морфология более консервативный раздел,, но и она не
устояла перед ьврщщщ русского языка.
'В особенности это заметно в словообразовании. Каждый язык
понсвоæму водцрицял некоторые аффиксальные ^образования слов
или сложение слов», модели которых усвоены из- русского языка.
*6. Несколько* менее заметны следы «длияния русского' языка
на фонетический ст.рой младописьменных языков.
Среди ученых в £том вопросе имеются -большие расхождения.
Одни утверждают, что дело доходит до. заимствования русских
фонем. Йр» этом они имеют в виду звук& характерные только
заимствованной лексике, Л^угие не согласны >с этим и считают
заимствованной фонему,, которая ужр бьйует т в <исконной
лексике.
Так цди йна«де,, до щлъ$я щ Щ№ц тюго факт^, что- сдещ
влияния русского языка мойсйо обнаружить во все* структурных
раздела* &№№дцёШЩШ MfiWWfc цщт*я Ц фонедай?.
Щя$ уощ, бра} у$зд эщуо *ЩШ$ тШШШ9\ ДОнящ>, т&
щ

изменения, которые происходят в последние десятилетия в
языках многочисленных младописьменных советских народов.
TOTOEB <t). В.
а присоединении реверси: 9ЛШШ К России
1. Проблема присоединения к России народов Северного Кав*
каза, включая осетин, не 'всегда осознавалась историками как:
одна из ключевых в истории России и Кавказа. Осознание и
признание исторического значения проблемы присоединения
нерусских народов к России постепенно переросло в высокозначи^
мое методологическое приобретение исторической и смежных,
гуманитарных дисциплин.
2. Присоединительные процессы, становление и последующее-
развитие многонационального Российского государства
проходили с силой неодинаковой и в разных формах в различных
районах страны. Изучались они также с разной степенью
интенсивности, что имело следствием многоликую, пеструю историографии
ческую .картину в изучении проблемы присоединения. Для
изучения проблемы взаимоотношений русского и нерусского народов
России, включая русско-осетинские связи, в исторической «ауке
используются разнообразные понятия, которые подчас подаются-
как понятия тождественные, хотя это «е всегда приемлемо и
верно. Правомерность и некорректность исторических терминов —
завоевание, включение, воссоединение, вхождение, протекторат,
добровольное присоединение, просто присоединение,
инкорпорация.
4. Кючук-Кайиарджийский мир, его реальное значение.
Ошибочные толкования содержания это$р трактата. Понятие о поэ->
тапном присоединении горских народов к России, его
распространении не изучение русско-осетиноких присоединительных от-
«нощёний. Понятие о двойном подданстве. Преломление
социально-экономических отношений Северной Осетии с процессами
присоединения.
5. ф. Энгельс о прогрессивной роли России для Кавказа.
Водрос о плате за социальный прогресс. Новейшие подходы
советски историков к оценке прогресса в общественном развитии
народов Кавказа, включая осетин.
8 Заказ М 351
11$

№№И№ТИ1-В:-<?
этиокшьшщ» тмтщщ ©сетин^махаджир
Во второй половине XIX века часть северный осетин покинула
родину и переселилась в пределы Турции. Повлекшие этот
печальный факт причины уже рассматривалась в. кавказоведении.
Настоящее сообщение касается этнокультурного аспекта. Свыше
ста лет осетюны-махаджиры сохраняют устойчивый блок
культурных аттестаций. Общегуманииарлая» проблема сохранения,
бытовадя «й развитиянациональной культуры и определила наш
интерес к ?еме.
Жизнь fe Mibix социокультурных и экологических услозиях
поневоле «способ лвовала утере некоторых черт этнических
характеристик. Этому способствовали общие тенденции на
унификацию этнического разнообразия в мире, в том числе и в нашей
стране й своеобразное решение национального вопроса в
Турции. Поэтому речь Может идти преимущественно о трансформи-
рованшх элементах.
£to предварительным оценка»м число осетин^махаджир на
считывает 9 ты:, человек. Основная' масса проживает в городах.
Первоначально они селились компактными группами в сельской
местности. Причины резкой урбанизации связаны с мировыми
тенденциями и культурно бытовыми- условиями турецкого села.
В настоящее время проживают представители более ста
фамилий. Среди них встречаются редкие или вовсе неизвестные
здесь из Кавказе. Все они хорошо* знают места прежнего
расселения в Осетии, хотя отцы, а у многих и деды уже родились
6 Турции. Р нашем распоряжении имеются отрывочные сведения
о семейно-бытовой обрядности и ее изменениях в условиях
откровенного религиозного давления. Важно отметить, что
конфессиональный фон сыграл в обрядности осетин двоякую-роль.
Одни ритуалыше форм>ы были нажиты, а другие — наоборот,
закреплены.
Начиная» с рубежа €0—70 гг. отмечается заметное оживление
интереса к своей этнической культуре. Здмечшую роль в этом
сыгр:ла небольшая •прослойка турецкой, иителлигелщш
осетинского происхождения. Следует отметить важную роль семьи,
землячеств, их культурно^просветительской деятельности в
сохранении и возрождении национального самознания. Следует
ответить такие ор^анизДЦ'йи^как «?Kuzey Kafkasya k*uttur rfefnegi»,
объединяющую'всех выходцев ё Северного Кавказа. В 1989 г.
озстинск^я общи-на Поддала «Alan, Kiittiir ve УагсК-m Vakfi»,
возглавляемый Муратом Бркж« (Хосонты).
\т\ \

Культурно-бытовые и этнические процессы среди осетин в
Турции интерпретируются т. н. «законом третьего поколения».
Этнокультурная эволюция прошла три последовательные стадии.
Первоначальное противопоставление и сопротивление сменилось
адаптацией с целью улучшения своего положения и, наконец, -т-
регенерация оамосознания и возрождение интереса к
традиционно-бытовой культуре.
УРТАТЫ АЛАНКА
ПО ПОВОДУ ПРЕДАНИЯ ОБ АМАЗОНКАХ
1. Классический рассказ Геродота о малоазийских амазонка^
Ъиожет служить в качестве надежного историко-этнографическогр
источника.
Этот легендарный рассказ не мог зародиться в среде народа, о
котором он повествует. Перед «ами случай осмысления видения
реального факта наблюдающим со стороны. Он является
отражением запоздалого матриархата.
Амазонки Геродота представляются предшественницами
героинь нартовского эпоса.
2. Предание о воинствующих женщинах представляет
несомненную историческую ценность, поскольку оно четко указывает
на принадлежность амазонок к определенному народу и
географическую достоверность.
3. Если использовать в качестве инструмента психологию
развития личности героини древнейшего нартского эпоса, то
героиня эпоса Сатана дает образ амазбнки в развитии по
прошествии времени, когда женщина уже подчинена условностям
патриархата, но еще удерживает, сохраняет черты несомненного
матриархата.
ХАДАРЦЕВА А. А.
К ВОПРОСУ РАЗВИТИЯ ОСЕТИНСКОЙ КУЛЬТУРЫ,
ЛИТЕРАТУРЫ
1. Осетинская культура в целом, литература в частности,
понесли огромные потеря в ходе сложной истории народа. Из древ-
•них руин археологи извлекают сохранившиеся там осколки
былой материальной культуры аланского, скифо-сар(матского мира.
На камнях и суровых скалах собирают лингвисты скудные ое-
т

^атки письменности, а литературоведы jio сих лор не имеют
полного дредстайления о материалах, по которым молено
говорить о р а з в и т и и осетинской литературы. .
2. Сл^айные находки, робкие,— в силу исторически
сложившихся условий,—попеки вынесли из реки забвения имя
великого Гайто Газданова^ В 16ьлетнем «возрасте он, волею случа^,
попал за рубеж и за всю оставшуюся жизнь, несмотря на
отчаянные попытки, вернуться на родину, к матери, для которой б'ыл
единственным сыном, он так w не смор. И даже его творческое
наследие и его собственные останки остались на чужбине, и, при
этом, могила писателя и его творческое наследие —в двух
разных странах.
Не смог вернуться из Чикаго на родину и Николай Сеоев,
которого «по числу написанных стихотворений, поэм, басен,
-опубликованных и неопубликованных... можно считать самым
•большим русским поэтом за рубежом». (Газ. «Голос Родины»).
3. Преданы забвению имена Гаппо Баева, Ахмета Цаликова
й др., *отя совершенно обойти, например, имя Г. Баева не
удавалось ни одному литературоведу — слишком большую роль он
сыграл в истории «культуры, литературы своего народа. Ведь он
впервые издал нашу книгу книг, какой стала для нас «Ирон
фæндыр» Коста Хетагурова. Ценнейший же архив Г. Баева
находится в Германии, и мы не можем получить его, хотя бы в
светокопиях.
В Праге в 1922 «г. был издан роман Ахмета Цаликова «Брат
на»брата». Вероятнее всего, это было не единстввнньгм его
произведением, неизвестным нам Хотелось бы- все это собрать, чтобы
их авторы вернулись на родину, хотя бы своими книгами.
4. Еще невероятнее судьба литературного наследия братьев
Кубатиевых. Если наш второй тезис, да и третий, говорят о
писателях русского зарубежья, которые «е сыграли в своем
большинстве роли в развитии осетинской литературы, хотя и
-етали фактами осетинской культуры, истории народа, то Умар
и Агубекир Кубатиевы, особенно второй из них* тесно связаны с
развитием о:етинской литературы. Между тем, имена эти
незаслуженно «забыли», а без них не может быть наггйсайа
ИСТОРИЯ осетинской литературы.
т

ХАШБА М. М-
АБХАЗО-ОСЕТИНСКШ МУЗЫКАЛЬНЫЕ ПАРАЛЛЕЛИ
Исследование взаимосвязи и взаимовлияния народных
музыкальны*' культур и в частности абхазо^осетинеких <в свете
исторической закономерности является одной из сложных и
интересных .проблем кавказской музыкальной фольклористики,
этнографии, лингвистики и истории. Мы имеем ввиду особую
важность данной проблемы, разрешение которой будет играть не
только местное значение, она поможет открыть новые пути в
деле изучения этногенеза абхазов и осетин, создавших много об?
щего в отношении духовной и материальной культуры.
Сравнительный ретроспективный анализ музыкального
фольклора абхазов и осетин показал, что в народнопесенном
творчестве этих народов преобладают историко-героические
песни, которые слагались в память о подвиге погибших героев.
В героических песнях осетин выявлено интонационное и
гармоническое сходство с народнопесенным искусством абхазов.
Сходство проявляется и в стиле, и в манере исполнения.
Основными ладами осетинских народных -песен являются
смиксолидийский, ионийский, фригийский и дорийский лады., а
также переменный лад с характерным сопоставлением тоник*
что присуще и народнопесенному творчеству абйазов.
. В абхазских и осетинских народных песнях установлены
общие кадансовые формы с характерной для каждой
музыкальной культуры национальными особенностями. Это квартовый
Каданс и квартовый каданс с остановкой на кварте, а также
сложный и простой кадансы.
Сходство абхазских и осетинских песен проявляется в
характерном метроритмическом стереотипе, состоявшем из
триолей, сочетающих в себе восьмую с четвертью. Вместе с тем
интонационно-родственные песни абхазов и осетин
функционально разняется. Родство осетинских народных песен с
абхазскими объясняется лежащим в основе осетинских песен
кавказским субстратом.
Результаты исследования музыкального фольклора абхазов
и осетин свидетельствуют о существовании в историческом
прошлом общей музыкальной культуры у народов, издрейлё
проживающих на Кавказе.
Как показывает исследование, интонационное сходство на-
роднопесенного искусства абхазов и осетин на древнейших
ступенях развития музыкального мышления свидетельствует о
родстве их музыкальных культур.
117

ХОЗИЕВ Б. Р.
КУЛЬТУРА ОСЕТИИ КАК СИСТЕМА ОТРАЖЕНИЯ
ДРЕВНИХ ЦЕННОСТЕЙ
I. Культура Осетии как система отражений древтгх цен-
••о-л-ей, представляет собой быстро развивающуюся динамичную
совокупность индивидуальных и общественных элементов, взаи-
модсйствугсщих между собой различными способами и с
различной интенсивностью, в зависимости ст оСъективных и
субъективных факторов. Суть sTOii концепции состоит в том, что на
раннем этапе развития осетинская духовность испытывала
влияние различных культур. Этому способствовали два, очень
тесно связанных между собой, шонятия—ДРУЖБА и
ЩЕДРОСТЬ, всегда занимавших ведущее место в иерархии
моральных ценностей скифо-сармато-алан. Национальная гордость
осетин —ФЫНГ (трехногий стол) на протяжении тысячелетий
выполнял почетную роль своеобразного алтаря дружбы,
гостеприимства и великодушия.
II. Обращение к Кобанской культуре в какой-то степени
позволяет надеяться на то, что мы сможем определить
своеобразие, оригинальность, основополарающие черты и характерные
особенности древней художественной бронзы- Однако
«Звездный час Кобани», в основном нашедший свое отражение в кпуп-
нейших музеях мира (Музей национальных ценностей Сен-Жер-
мен-ан-Ле в Париже и др.), значительно затрудняет начало
комплексного изучения этих шедевров с целью расшифровка
магической тайны создателей самобытнейшей культуры. И все-
таки КОБАНСКАЯ СИСТЕМА ЦЕННОСТЕЙ — единственный
животворный источник и удивительно точный указатель того,
каким путем мы должны следовать в исследовании
исторических корней нашей культуры сегодня. Но и этого, через
определенное время, будет недостаточно, так как потребности
культуры и различные обстоятельства нашей ж из ".и постоянно rho
сят коррективы», порой по независящим от нас причинам.
Именно поэтому крайне необходимо сейчас возрождение той
подлинно-национальной системы ценностей, следы которой еще
имеют видимые черты. Составные части этих судьбоносных
линий объединились *в срособразную триалу — Фольклорное,
историко-культурное и православно-христианское начала — осно-
ву-основ всей нашей культуры.
III. Полноценное воссоздание уникальной системы
ценностей национальной культуры невозможна без скрупулезного
анализа народного творчества, лучшие тексты которого наибо-
118

лёё ’о’бъеШю и доступно отражают представления носителей
этого духовного, наследства. МЙФОЛОрИЖСКОЁ содержа-
1Вл&-оЬШя№№'!фл№у^Ш'то бы принести» еще немало поль-
'зы/'однакд наша фольклорная традиция,1 «с которымг»мы
Обошлись не лучшим образам (культурное наследие, осмысленное с
то^ки зрения командно-административной системы-^это
образец1 :всёго усеченного, деформированного), многое от нас утаила.
Произошло это потому, что, начиная с двадцатых годов,
активно- попользовалась только ее чмсто внешняя форма, которая
ошибочно выдавалась за ее «самобытное» своеобразие. Во всех
видах искусства, маскируя вестгамощность индивидуальных
творческих усилий, насаждалось (и весьма успешно)
псевдонародное™ и псевдшатрмотизм. В результате чего была вынута
•ее первооснова, ее сердцевина — ПАНТЕИСТИЧЕСКОЕ
МИРОСОЗЕРЦАНИЕ^ отсутствие которого^ несколько десятилетий
умело прикрывали бутафорской оболочкой. Таким образом, на
смену фольклорной линии пришли примитивные подделки цз
существовавшей действительности — в полном соответствии с
канонами официальной лжеэстетики 30—80-х годов.
V. Вторая особенность системы ценностей состоит в том, что
чтобы, не выходя за рамки исторической проблематики,
обозначить койтуры —СКИФОКОй МОДЕЛИ КУЛЬТУРЫ! Такой
подход представляется необходимым из=за сложности и
многоплановости люнятия культуры (изучение в этом* плане
духовного наследия наших предков составляет одно из традиционных
направлений отечественной и зарубежной скифологии, где
культурно-историческая информация, как известно, весьма незначи*
тельная). Выбор Европейской Скифии, представленной в
исторической литературе сведениями о материальной культуре I
тысячелетия до н. э., был определен в основном двумя
обстоятельствами. Первое из них состоит в том, что истинные границы
распространения культуры ираноязычных народов в долинах
Евразии не могут считаться окончательно установленными,
хотя «в научной литературе на этот счет встречаются и
категорические утверждения. Второе .положение, заставляющее, на
данном этапе разработки поставленной проблемы Ограничиться
пределами Бвропейской'Скифии, определяется характером,
объемом и степенью исследованности имеющихся источников.
Археологически эта часть (территориальная зона между Доном и
Дунаем) изучена, пожалуй, .наиболее полно. С другой стороны,
именно к Европейской Скифии, вследствие ее тесных контактов
с античным миром, относится наибольшее число свидетельств
греческих путешественников и ученых, поддающихся всесто-
рош^у сопоставлению с археологическими данными, в сово-
Ц9

купности позволяющими более или менее полно восстановить
скифскую модель культуры.
V. Третья, значительная часть нашего культурного наследст*
ва —система ценностей православного хрястиадствз, первое
знакомство с которым произошло в V веке («Житие сукиасян-
цев»). Диалектическое значение духовного приобщения к
мировой христианской цивилизации с точки зрения сегодняшних
реалий современной культурологии. Исторический центр Алан-
ской епархии (X—XII вв.) в районе Большого Зеленчука —
шедевр национальной церковной архитектуры—«матери всех
искусств». Северный кафедральный храм и Средний городской
гобор: их интерьеры, фресковая живопись и церковные аксесу-
ары — синтез искусств (применительно к христианству) в
средневековой Алании. Попытка создания собственной
письменности на основе греческого алфавита XI—XII вв. (знаменитая
Зеленчукская надпись). Христианизированная ономастика осе-
жского пантеона («Уастырджи» — святой Георгий, «Уацилля»—
святой Илья, «Донбеттыр»— водный Петр, «Мыкалгабыр»—
Михаил и Гавриил и др.). Нузальская часовня — историко-ар*
хитектурный памятник XIII—XIV вв. Уникальная фресковая
живопись, выполненная десницей великого мастера — Бола
Тлиаг. Знаменитая Нузальская стихоэпитафия «Нас было
девять братьев»— ценнейший историко-культурный и
литературный памятник. Нузальская часовня как усыпальница Давида
Сослана, по другим данным — легендарного аланского рыцаря
Ос-Багатыра, — национальная святыня. И, наконец, научное
осмысление четырехсотлетней истории христианства в Алании
X—XIV веков.
ХУБЕЦОВА 3. Р.
ОБРАЗНЫЕ ВЫРАЖЕНИЯ ОСЕТИНСКОГО НАРТСКОГО
ЭПОСА
I. Нартский эпос — жемчужина устного народного творчества-
осетинского народа — воб'рал в себя множество образныос
выражений, отражающих быт, образ жизни осетин, их религиозные
верования, их историко-этнографические корни-
II. Эти устойчивые словосочетания в словесной форме являются
сокровищницей духовной культуры осетинского народа.
III. Фразеологический пласт нартского эпоса запечатлел:
1) религиозные верования нартов (эти устойчивые
словосочетания активно бытуют и в современном осетинском языке).
120

ФЭДйньгй бог '«хуыцау» зыфгутсаёт во всех проявлениях радости
и горя, проклятиях и восхвалениях.
«Х^ьОДау мвгй'аёй нЫ'ббарæд»^-да лростйт мне бог.
«сХуыцæуттьг хуьфау, м’æХи хуыцау»^ о-бог богов, мой бог.
«Хущауæй, ’зæхйаёй дын ард хæрын»—клянусь богом и зем^-
лей.
К«ард хæрын» съесть клятву—поедался предмет, которым кля-
йисв.
Во время клятвы ткуедался кайо'й-лйбо предйгет — этот обычай
бытует у многих народов Кавказа).
Йарты поклоняются своему «хуыцау»-у, но они не 'боятся его.
Ближе к своему концу нарты бросили вызов богу, предпочитая
Ьмерть позору, и этот факт запечатлен в образном выражении:
«&ыдвæдæй æвæд хуыздæр».
Многозначное иранское слово «фарн» (мир, добро, тишина,
благоденствие) запечатлено в выражениях: «Фарн уæ ныхасы
æмæ уæ райсом хорз»— Да будет добро вашему нихасу
(собранию) и доброе вам утро». «Фарн а хæдзары»— фарн этому дому
(•пожелание добра) и др.
2) бытовые фразеологизмы: (мае зæрдыл æрбалæууыди —
мне вспомнилось, обызда* молчания (уайсадæг чындз —сноха,
соблюдающая обычай молчания), кровная месть, йроклятия и
Др.
W. Образные выражения живут в дате народа всегда и во все
времена, связывая его речь со всей многосторонней и
многовековой жизнью ее носителей:
ХУДАЛОВ Т. Т.
разгром ударной группировки 1-ой немецкой
Танковой армии под городом Владикавказом
(2^11 ноября 1942 г.)
Во второй половине июля 1942 года -немецко-фашистские
войска прорвали фронт наши* войск в междуречье Дона и Сев.
Донца и создали 'непосредственную угрозу Сталинграду и Север-
кому Кавказу.
Немецко-фашистская группа армий «А», приступившая jk
захвату Кавказа (операция «Э'делывейс»), пользуясь значитель^
шым численным превосходство^ над войсками, оборонявшими
Кавказ, вынудила их с 25 ий>ля rt'6.17 августа* отойти за р. Дон
.с северо-западным гйредгорьям1 Главного Кавказского хребта и
121

о&ладеть 5.авруета «городом Ставрополем,. Ш aeiycfa —.Щйко-
пом, 12 августа -^- •Краснодаром'. ,.." V-
В 'Начале августа 1ОД2 года Советским *В,ерэсО!вньш
Главнокомандование ^бьюьи* усилены* важные оперативные
направления -^ Владикавказское и Грозненское,, были выдвинуты к
рубежам рекЗ/рух и Ферек соединения рз Закавказья.
Для удобства управления войсками 8! августа 1942 года
была создана) Северная Группа войск Закавказского Фронта в
роставе 37*ой, ;9-ой армий* а впоследствии в группу вовди и
44-я |i 58-я армии.
•ОпасностФ, цависшгя над Каэказрм, 'еще теснее сплотила
многонйдис/нальньгй регион.
13 айуета i'942 года на» южной окраине г. Владикавказа у
братской йагййы Героев Гражданской войны состоялся митинг
народов Северного КаЕказа, где представители- народов
Северного КарказЯ дали клятву, «Наша> священная обязанность, наш
кровный долг не отдать Кавказ врагу».
25 абгуета 1942 года немецко-фашистские войска овладели
гсуюдом Моздок, 27 сентября- селением Эльхотово. Началась
ШО дневная оборона Эльхотовских ворот. 10? сентября 1942 года
Гитлер, недовольный темпами наступлемил пруплы армий «А»\
сместил, .фельдмаршала Листа и командование этой группой
взяйтса сёбй.
Вновь назначенный на дсищиа(*р& командующего группой
армии «А» (генерал-шлкбвник Элральд «Клейст решил
оправдать доверие Гитлера.
Пр§восХодя,щие силы 1-й немецкой райковой армиц в районе
Котляревакой-Майской прорвали 25 октября 1942 года фронт
обороны 37-й армии и овладели 28 октября г. Нальчик, 1 ноября
г. Алагир.
2 ноября 19*2 года войска 1-й немецкое рисовой ap.Viw
прорвали внешни^ об^роиительтый обвод» Владикавказсуого
оборонительного файона на Участке оборони 34-й Морской
Стрелковой бригады >11-го Гвардейского Стрелкового корпуса
овладели селениями»'Новая Саииб!, Гизель, «передовые ч сти и
отдельные танки врага достигли западной окраины сородз. Началась
ожесточенные обАройдаельнйе бои за г. Владикавказ,
Совет Народных Комиссарова республики и Обком? В*Ш<(1|)'
2 ноября обратились йс населению оккупированных фашистами
районов «...Оуньг я дочери ©еетии! Яййите в партизанские отря^
лы, беритесь &а орудие #'Йаспощадно- истребляйте» немецдзэс
захватчиков».1. ШрЗдоедие Начиналось слоедми велико!?©»
осетинского поэта КЩЩ Хетагурова: «Лучше умереть параден <§ад*-
Годным, чем кровавым* пот од рагба^иг деспоту служить».
Рядом с Красной Армией у стен Владикавказа дрались 6ofe

Цы бригады народного ополчения, истребительных
батальонов, в-аняли районы своих действий партизанские отряды.
В наступит,ельн)ьгх боях с 6 по 11 роября 1942 года войска
'Левого крыла 9-А армии разгромили ударную группировку 1-й
йемецкой танковой армии, освободили селения Гизёль и Ровая
’Саниба, выйдя на рубеж рек Фиагдон « Майрамадаг2.
В этих боях, ino сообщению СовинфорМбюро, наши войска
разбили 13-ю танковую дивизию, полк «Брандербург», 45-й вель-
батальон, 7-й Саперный батальон, 525-й б-н ПТО, батальон
1-й 'Горно-Стрелковой ди»зизии «Эдельвейс», 336-й отдельный
батальон. Серьезное поражение было нанесено 23-й немецкой
танковой дивизии, 2-й Горно-Стрёлкбвой дивизии румын-
Наши войска захватили 140 танков, 7 бронемашин, 70 орудий, 2350
автомашин, 183 мотоцикла. На поле бэя враг оставил-4 тыс.
трупов своих солдат и> офицеров.
Однако, по более уточненным данным, извлеченным из
Центрального Архива МО СССР, гитлеровцы в боях под
Владикавказом с 6 по И ноября 1942 года потеряли более 10 тыс.
убитыми и до 30 тыс. ранеными.3
Газета «Правда» в передовой от 23 ноября 1942 года
писала- «Мощное наступление войск в районе Сталинграда, так же,
как и операции, проведенные m районе -Владикавказа,
показывают, что Красная Армия из(У дня в день мужает, закаляется,
укрепляет свою мощь».4
. Первая ;победа Красной \Ар/мии за всю вторую половину
1942 года имела и мировое звучание. Английская газета «Тайме»
16 .ноября 1942 года писала, что «...Советская мощная контратак
ка, проведенная на прошлой неделе в районе Владикавказа, уже
предвещала в дальнейшей более крупные, и в действительности
за этим последовал незамедлительный1 новый более сильный
удар»5.
В ряде всесоюзных научно-исторических изданий», отдельных
монографий и книг, изданных в центре и© отдельных регионах
извращаются факты « события, связанные с разгромом
гитлеровцев под Владикавказом в 1942 году, принижается значение этой
битвы.6
Немало г второе и гктивных участников разгрома
гитлеровских войск под Владикавказом пишет о значительном
приуменьшении потерь 1-й танковой армии под огородам Владикавказом и
большом значении их для победного исхода Сталинградской
битвы, избавления! народов Ближнего и Среднего Востока от
фашистского порабощения » сохранения нейтралитета Турции до
Коща войны.7
123

ПРИМЕЧАНИЯ:
1. СООПА, ф. 1, оп. 1 д. 540, лл. 18—19.
2. Архив МО СССР, ф. 392, оп. 5629, д. 164, лл. 46, 47.
3. Внутренние войска в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.,
док. и иат. М. 1975, ее. 188, 189; ЦАМО СССР, ф. 10 гв. ск, оп. 426096, д.
1, л. 42; ф. 11 гв. ск, оп. 349354 с, а. 2, л. 1946; ф. 319, оп. 4798; д. 4. л. 295;
ф. гв. ск. оп. 12418 ее. д. 1, лл. 34—35, 40.
4. Газета «Правда», 1942, 23 ноября.
5. Худалов Т. Т. Рубеж Славы. Орджоникидзе. 1985, с. 117.
6. История Второй Мировой войны 1939—1945 гг. Кратк. ист. очерк, М.,
1985, с. 99; Ибрагим Бейли Хаджимурат. Крушение планов гитлеровской
Германии на Кавказе — «Вопросы истории» № 7, 1983 М., с. 54—55, ЦАМО
СССР, ф. 392, оп. 5629, д. 164, лл. 44—47. Гречко А. А. Битва за Кавказ,
1971, м., ее. 196-199;
7. Салтыков Н. Д. Докладываю в Генеральный Штаб., Из-во МО ССР,
М., 1983, 132.
ХЪАНЫХЪУАТЫ ЗÆЛИНÆ
ЭТНОГРАФИОН АХУБ1РАДЫ БЫНДУР
ФÆУÆРÆХДÆР КÆНЫНЫ ФАРСТАТÆ
1. Ирæтты этн’огрзфион куыстытæн сæ фылдæр æнцайынц
традицион гуырæныл — адæм фæлтæрæй-фæлтæрмæ кæй дзу-
рынц, уыцы этнографион æрмæгьвл. Фæлæ уыцы гуырæн бирæ
проблемæтæ раиртасынæн фаг нæу, æппæт фарстатæн дзуапп нæ
дæтты. Ирон этнографийыдарддæры рæзтæн æнæмæнг фæуæрæх-
дæр каенын хъæуы йæ гуыоаанты бындур. Уый тыххаэи сæрмагонд
æргом аздахын хъæуы архивтьв æрмæпмæ, уæлдайдæр та адæ-
мы сфыстытæм, бинонты помхыгъдтагм æмæ æндæртæм. Æнæ-
мæнг сбæлвырд кæнын хъæуы уыцы гуырæнты æрмæг хуыздæр
базоныны мадзæлттæ, цæмæй раргом кæнæм, нырма æмбæхст чн
у, мах абоны бон кæй «нжма зонæм, уыцы структурой информа-
ци.
Уæлдæр ты гуырæнты кой ракодтоы, уыдоимæ хтуынц Дзæу-
джыхъæуы зылды æппæт хъæуты upon зæхкуслжыты бииоиты
номхыгъдтæ (1886 аз): гтæй рæстæгмæиæрæг зæхкусджыты би-
ионты номхыгъдтæ (1905—1906 £1зтæ). Уыцы документтæ нæма
бахаудтой зонады зилдухмæ, куогæ дæр сыл ничи баюдта, <мы-
хуыры дæр нæ уыдысты. Афтæмæп та уым »с хъæздыг æр^æг,
амае уьгй аккаг сты, иæмæй сæм иро-н адæмы цард иртаслжытæ
сæ хъус биионыг æрдарой...
Фыццаджыдæр, уьгцы гуырæн бæлвырд æвдисы адæмы сконд,
124

ома сæ вдмарц (уьщæй дэд ajp>i приходы, алы хъæуы), цас
дш Ш сылгрймæгтае аемæ нæлгойм^гтæ, ^æдааврттæ, яуыд у fijar
нацйон окрнд, чи ’сæ цаэæр даньгл хæст у æмæ æндæртæ.
Уьщы гуырабнты хæдзарады тыххаэй цы бæрæЬгæнæнт^е ис,
уыдойæ биноиьвг æркзес, зæгъгё, уæд дзы рауаид хицæн, сæрн
магб^ ирта[сæй куйст. Ам базонæда ис зæххæй пайда кæнэшь^
хуызтæ aetaae йадзæлтт æ, бинонтæм, мыггагмæ аæхх Дæр нæмытЦ
æмæ i*ac уыдис, алы бинонтæм дæр сæхи. кæнæ арендæйы зæхх
цас уыд, адæм цумæ цавæр зæххытæй пайда кодтой, уый дæр;
Нрдйы ма aii бæрæггаэнæитæ ис фос æмæ хизæнуæтты, мыд*
дарæнты, дергъдаётты æмæ æндæр алыхуызон амалгæнæн фæ-
рæзтьх тыххдгй.
2. Уæлдай цымыдисагд^р сты хицæн б!инрнты бюджеты ты£г
хаей б.æрфггæнæнтæ. Уыдонæй базонæн ие заехкусджыты социа^
лон къррдты ты»ххæй:^иутæ уыдысты æлдариуæггæндэьытæ, хуыдг
той сæ «тæгиатæ», «гагуатæ», «ц»æргæсатæ», цыбырдзырдæ&,
уæлдай «кад æмæ бартæ кæмæ уыд, ахæмтæ; иннæтæ — «кæв-
дæсæрдтæ», хуымæтæг адæм, æппындæр кæмæ шщы бартæ уыд*.
ахæмтæ. Амынд цæуынц алыхуызои цинтæ — булкъон, дæлбул-
къон, штабс-ротмистр, подпоручик æмæ æндæртæ.
Ирон хъæуты чысыл нæ уыд, уы-цы- нæмттæ чи хаста, ахуыр-
гонд чи уыд аамæ уырыссаг æвз^г чи зыдта, ахæмтæ.
Х’вдеуты цæрджыты номхыгъа№ы да мыггæгтæ ис, уыдонмæ
гæсгаб раиртасаеи ис цæрджытъг ахастдзийæдты фарстатæ, тугæй
хаюта^г чи у, уыдоны æдоае афтæ дарддæр. Хуыдтой сæ «иу артæй
р.ацфргæ» кæнæ ту къонайæ рацæугæ». Сæ сæйрагдæр миниу^
джытæр иу уыдис, «æрæдзййы фарсмæ-иу каай æрцардысты,, уый.
Н’ыхас кæуыл цаеуы, уыцы рæстÆджы ахаем æгъдау баззад æр-
цæсг хæхбæсты. Уым «иу артæй рацæугæтæ» æрцардысты хицæн
въщщггы, кæнае алы хфæугы* хдаæнтæй. Уыцы заман бьвдыры
хъаеуты цардысты бирае дадотæгтæ, аамæ иу уым дæр «иу артæйг
рацæугæтæ» æрадардысты хицæн сыхты. Фæлæ номхыгъдтæм
Фркæсгæйæ б!æраег у, куыдфæстæмæ хæстæджытæн æдзух иу
ран цæрьшы фадат кæй h^ji уыдис, уый. Хохæй быдырмæ чй
куыд лыгъдис, афтæ-иу «аедцард, тæцæн ын каем уыдис, уым.
%æб-иу хæстæджытæпчиу сæ муж ■=- заехх, фос, хæдзарадон
бæстщæйттæ — иумш far уыдасты.
3. .Бинонты номхыгъдтæм .гæсгае бæлвырд раиртасæн ис ре-
фррмæйы агъоммæйы ирон бинонты арæзты .цыдис бирæ ивддзи-
щщæ, уыдис ын альг х^ызтæ, алыхуызан «ъæпхæнтæ. Уыдон
дæр æрдыст цæуынц, каей кой кæнын, уьщы историон документты.
Бинонты хуыз æмæ ньшæцæй уæлдай ма базонæн ис, бинонтæ
уаряг^ кæй крдтой, уый- аххосæгтæ. Уый шххæй кæрæдзиимæ
аб§рда хъæуы бинонты сконд æмæ сæ исбоньт ах!аёстдзинæдтæ1мг

бинонтр Зувгз æмæ йаб ньшæцы уавæрмæ, бйнолтæй кусгае чй, кæ-
ны æмæ 43ы куоинхъом чи нæу, уый нымайпæйæ. Ам базо-
нæн ие, «бицояФьв йийуашæры иуæй-иу мйнйуджытæн дæр. \
Бинонты номхыгъдты хъæздыг æрмæг ис цæрæн хæдзæртты
тыххæй, адаам <иу j>a«M йннæ ранмæ кувдд лыгбдысты ирон сæр-
магсЯщ цавæр ивадашæдтæ цыд, стæй бирæ аэндæр цымвдисаг
фарб’гаты Фих*æй.
£йнонты момхыгъдтæ’ æмæ вднæ ис^&рион æвдисæнтыл
математиком шдеæлтæй ^уыстговд куы «рцæуид, уæд нын фадат
фæуид ирон адæмы раздæры царды бирæ фарстатæ хуыздæр,
а$>фдæр «бам’барйиæн.
Цыбырдзв^дæй, иронахуырадæн йæ бындур, йæ гуырæнтæ
кæронмæ чгбæетвырд кæнын хъæуы. Цас уыдон æххæстдæр
уо.й, уый бæрц «ронахуырад рæзт хуьвздæр æмæ æнæ-
къуылышп ыдæрæй цæудзæн, йæ Ха^дзæгтæ та уыдзысты
^нæзйердæхеайгæдæр.
хъыргъаты анжеяа
ЛИТЕРАТ5Ф0Н ФШШШЩ ÆМÆ ЙÆ НОМ
1. Цымыдисаг у литералурæ антропонимийы бастдзийад.
Ирон аия-дон лйтературæйы нæмтты тсроблемæ у вавъпгджын,
бирæвæрсыг æмæ у сазрмагондæй раиртась^иъг аккаг.
2. Антропоним’ты фæрды сæвзæры цаваердæр æнкъарæнтæ,
уыдси аеххæст æмæ арфдæр «кæнъю<ц уацмысьт нывтæ, агххуыс
стц æдæгдзинад йввдисыны хз>уыддагаэд,. аивадон уацмысы .темæ
æмæ ндей^э faprc«Mi кæнынæн.
3. *Иом æмйё литературой фæлгонд, *афтэе фидар баст æрцæ-
у|ынц, æмæ сьш «æрæдзиАæ фæхицæнгæцæн «ал^вæййы. Афтæ
уый ты*хæй ,рауаЙЫ’, æмæ с æ р м а г о и д «ню м у ф æ л-т о н-
ц ы а х с д ж и а г хай, уьшæн шæ бон у уацм&сы архайæджы
аьхсæнадои ахя стдздинæ/стæн *ара*вгёристикæ дæт-
шн, уый |*ын æвдиоьг н а ц и ой æм<& б ы н æттон «колорит,
лæ цæстьп ы л птн у а<ь ын каены и с т op и* о № æ (ц & г д з и на д.
. 4. Ирон аивадсо* уацмысты сæрМагонд нæмттæн сæ фылдæр
сты традицией, адамон нæмттæ кæй хонæм, ахæитæ. Улдокжы
’хса&н зыигж бынаш аХсЫ’Нц рагон ирон эпикой нæмггёе: С о с л а н,
Уыр«ызм дм\, Æ.*;сар .æмæ æнд. Ацы нæмФтæ афтæ кад-
джыи сты ирон адавлми’йе, æмæ ^сæ фьгсджытæ æвæрынц^ æрйæст
фæзминаг арха1йдэкыТБ1Л'. »Фæлае етæм ха*г? фæзынынц æппæрц-
Дæг ({.æлранцты^Дабр, æмæ^æдф’еххйветкæньтц сæрмагбндсш-
лйст к:оп хæс*гæ. Зæпьæм, Ьп^иш1 Т^æрй §æ радзьгрд» JElypw
^дзæнæтмФ» куыд ба^|»гьи сæйраг æппæрдцæп архайаегæн
1»

кадди&д, здодоюМ.,Vырыздааег дэæгъæл^ нае радта. Ады мадзалы
фæрц|ы хуызДæр зьшы сатйрикон геройы ншщæйагдзйнаД, твд^
джьшдаер’ кæны дыууае Уыры з м æ д ж ьь \хсаек контраст.
5/ Æппаерцæг фæлпонщтæн арæхдæр лæвæрд цæуынц:
Щ> раджы заманю арæх чи уыд, æмæ советон дуджъг чи сыстæмг
&хæм: шæммтæ: Госæда, Хъаллæ, Садуллæ, Афæ-
х ъ р, . Д а ф а>, Г а г у ы д з<, Б е к al æм-æ æнд,
2) рДгои нæмтты формæтæм тæогæ арæзт хиæрхъуыдыгонд нæчт-
t-æ: Фæхтыхъо, Дзæр«а<хъо, Соли, Богъа, Ле^
к а, Ц и п к а æмæ æнд.
3) фæлтонцтæн кæддæр фæснамыг кæнæ фидиссаг чи уыд, ф е—
лæ еыл чи ныффидар, ахæмтæ: Д з ы г а, Д з ы н г а, С æ р-
д ж Ь1.н, Хъ ы л м а æмæ æнд.
6., Йуæй-му иæмттæн фамильярон ныхасы уаджы авфтыд æр*-
цæуынцэлементтæ — хъо,— хан,— джер и,— къа: Темы-
рыхъо, Мысырыхъо, Дунетхан, Саламджерй.
Нæмтты стилистикой мидис аивы, ном æххæст кæнын райдайьг
эстетикой хæстæ, проф. Гæбæраты Никъалайы хъуыдымæ гæогæ,.
аёрдæгфæсаефтуан — г о яд сæм аефтвд куы ’рдæуы, уæд.
«Æниу æм цы хорздзйнад йс сæ Дзерассæгондмæ? Æгайтаа’
нæ мыггагмæ не «рбафтыд» (’Ейхиты Таетаэри, «Размæ»).
«Фæлæ дзы иу Астемыржжд разынд, иу, æмæ æгаер уыдйс,.
æвæдза!» (Сечъынаты. ЛаДемыр, «Хъус»).
Ацы формæты æххуысæй фыссæг равдисы дзурæгæн йе с у бъ-
ел т й Е»о н ц æ с т æ н г а с. Дзурæг та ацы формæйæ уьшæн
цайда каеиы, «æмæ йæх« субъект ивондзинад* хъуамæ бафтауа»
хъусæгыл дæр.
7. Литературой нæмлтæй бйрæтæн ирои аевзаджы «мидфор*
мæ» иæ вæййы. Ахæм неемттаан сæ стилистикой гæнæнтæ, лæ-
мæгъдæр сты. Литературæйы а,рæх æмбæлынц, сæ «мидформае»
ирдæ’й кæмæн даны, ахæм «дзурæг» нæммтæ. «Дзурæг» хонынц.
ахæм иæмтты, кæнытæн сæ «лексикон бындуры этимологион ньь
санйуæг æвдисы, «гакк кæны персшажы мидие» (Никонов В. А.
Имя и общество, 1974). Ацымфæраэзæй арæхдæр пайда кæнынц
сатирикои уацмысты, фæлгонц схематикой кæм вæййы, æрмæет-
дæр иу цавæрлæр æууæл тсæм æвдыст æрдæуы. «Двурæн» нæмт-
тæ нот^хæсджытæн сав миииуджытыл.тыхджынаэй дзурын!ц. Зæгъ-
æм-, Ёдхиты Тæтæрийю фаблгонцтæ Бæрбæр Бæрбæры
ф ы р т»), («Е»æрбæр Бæрбæры фырт»), Р æ м уд з о в («Æм-
бал Р’æмудзовы базон-бгзонтæ»), Р æ д у в («Размæ»), Мамсыг
раты Дæбе?1ы Д з ы н г а («Цыт»); Xъ æ и д и л («Хъæндил),
Сечъыиаты Ладемыры Сæ;рджын (Дыккаг ном») æмæ æнд.
Аиы «дзурæг» нæмтæи сæ стилистикой ахадандзинад уый мидæг
лс, æмæ се ’ппæт дæр раст æмае осорз хара^теряст-икæтæ даеттынц
т

фæлгонцт&й’ еæ’ мктæн’ Gas йиниу^кытæн, сæ цардæн æйШъæ-
«16ft.
8. «Жзурæг» наемтгй хьп*ьдмæ хаст ^æуьшщ йгыг^æГтæ
дæр. фысМЩШ Ь£ ейтйрйкой .фшняицт&й щæх&&р Д£тт ынц
хя&рхъуЩ&й&фрнд мьштæгтæ. Уый уъгмзен афтæ у, æмав
а:рхейфгабн ^æлЬырд бæлвырд ирон нам æмæ йыггаг куы радтæм,
уæд уымæй йæ фШдтбщ лæмаепвдæр^онд цаэуьг, æгæр конкретон
кæнй; цыйё йнЪгæ мьпт&гпæм ницы бяр дар/ы, яфтае фæкæсдзæн
чйиы»пкæеАжЬ1тæм.
9. Ирон литературæйы теоретикон æмæ практикой фарстатæй
бирæтыл фагкуыст нæма ис. Цæмæй аевзаджы ,рают нывыл цжуа,,
цæмæй литературæ æмæ Литературой æвзаг М^Шсъуылътпыйæ
рæзой, уый тыххæй м*х хъуамæ адоæхйæр дзурæм стилистикæйы
фЯрстатыл. Уйдбны 'хс£а та стыр б&нгат ахсы литературой
й&рмтты проблемæ.
цаллагоза з, ъ
к ВТЩРОе^ О ПА1>Ё,]ЦИОЯОГИНЕСКО
ттоШ&ъ Афоризмов
На явление парейиологической трансформации в свое время
-Обратили ййймание ф. И. Бусла'ев. 1. М. Даль, А. А. Потёбня.
"Частные аспекты упомянутой проблемы исслеДуЮт современные
парзмцопогй А. Тейлор, М. Кууси,3. Кенгеб-Маранда, С. F. Гав-
рин, А tf. Койсии, Л. А. Морозова и др. Г. Л. Пермяков, йыде-
Æивший в паремйологаческом урозне русского узыка «...по
меньшей /мере двадцать четцре типа изречений», рассматривает па-
ремиологичесясую трансформацию (как всеобщее свойство
паремий , («..лтÆремиологи’ческие "типы «можно дажвг трактовать «как
•шрВДигмдтичёокие фррМЫ одной и та& же 'сущности! (паремии
Вообще) у которой трансформированы те или иные стороны
внешней или внутренней структуры»).
Войрос паремиологичеокой трансформации я жанровой
градаций осетинскийщ фольклористймимне затрагивался, но, судя по
практике составления и изда-иия народных афоризмов,
составители чосто оставляют не уетаговченными границы жа’нра.
Обходя то случаи, >в которых имеет мезго йзвдерениое включение- в
сборники послоФйад й'ШРоЪорвк Щбйэ&кёкШ- д|ругих №алш
экйнрор фоддатра. отметим, что иногда действ итель/но
затруднительно^ отвести ту или иную паремию к какфму^то определен^
йому жанру. Тапг в клятвенных формулах замена цритйжателБ?
йых ме(й»о»мёййй» 2-то <й Знро лица местоимениями Шнро лицз
йЬжет привести К йЪргЪопу из жанра проклятий, в Аанр к.#яяш>
Ийдгдй» о|1нЗ и^аШ*МйФ#еннйя формула в зависимости от %н-
т

кции может выступать и как клятва (если приводится
говорящим в подтверждение истинности своих слов), и как заклинание
(если этими словами говорящий 'сопровождает свою просьбу).
Взаимосвязь различных жанров осетинской народной афорис-
тики прослеживается и на уровне языковых тропов, находя
в этом одну из своих причин, свое объяснение. Метафора;
например, во многом способствует межжанровой диффузии,
взаимопроникновению одного из афористических жанров в другой там,
где их границы близко соприкасаются (в условиях
афористического контекста). Гиперметафоршзация может привести к
модификации пословичного образа в за-гадку т. к. за(Мена предмета
метафористичеокого образа, другим делает этот образ наиболее
характерным и приемлемым для другого жанра.
В свете теории паремиологической трансформации четко
оттеняется тезис о неодинаково резкой выраженности
внутривидовых границ народной афориспики в этнически различных
фольклорных традициях. Указанное обстоятельство корректирует
инструмент анализа» обусловливая в каждом случае свой, особ'ый
подход, к исследованию устно-поэтического материала каждого
народа. Характерным своеобразием осетинского паремиологи-
чеокого материала является то, что среди паремий
афористического .круга наряду с афоризмами, выкристаллизовавшимися в
относительно четко очерченные жанры (пословицы,
поговорки, загадки, формулы, пожеланий), встречаются различные
нефигуративные изречения, не обретшие полной образности,
но обладающие, несомненно, хотя и в неодинаковой степени,
качеством афористичности. Это различного рода бытов»ые
наблюдения, констатации, рекомендации, широко популярные в устной
традиции осетин и много дающие в смысле истормко-этиографи-
ческого изучении парода. По форме синтаксического выражения
они тяготеют /к пословицам, но совершенно очевидно, что такие
нефигуративные мзречелия далеки от них по своей поэтической
структуре. Даже «когда в подобного рода паремиях и есть какая-
то образность, степень преодоления первоначального
(буквального) смысла, высказывания в них очень «невысока.
Понятие паремиологической трансформации охватывает
случаи только взаимного перехода паремий, но и переход в
паремий других жанров фольклора, а также выход афоризма из
собственно паремиолопических рамок и его функционирование на
орбитах,«большого» фольклора, когда паремии вплетаются в
повествовательную ткань других произведений. Так, загадка,
пословица* играют сюжетообразпую роль в произведениях
дидактических жанров; отдельные пословицы и виыеризмы могут быть
итогом сокращения, «сжатия» смысла басни, песни.
9 Заказ № .451
12»

Изучение взаимосвязи жамров и переходных форм — не
самоцель, а средство для осмысления специфики жанров фольклора,
специфики их поэтической формы, способов отражения
действительности, ибо исследование в его объединенное™ в
многожанровый комплекс» с учетом взаимодействия жанров позволяет
рельефней выявить как общие, объединяющие признаки системы,
так признаки специфичные, присущие каждому жанру в
отдельности.
ЦИНОЕВА Е. М.
СТАНОВЛЕНИЕ И ЭВОЛЮЦИЯ СОЦИАЛЬНОГО
СУБЪЕКТА НА МИФОЛОГИЧЕСКОМ МАТЕРИАЛЕ.
К ВОПРОСУ ОБ ИСТОРИЧНОСТИ НАРТОВСКОГО
ЭПОСА
Миф и история органично сосуществуют в осетинском нарто-в-
ckoiM эпосе. Это не раз убедительно показывал В. А. Абаев на
лингвистическом и текстологическом уровнях. В целом, по
неоспоримому мнению .многих исследователей, сказания отражают
период родового строя в стадии военной демократии (В. А: Аба-:
ев, Нарты; т. 1; с. 62; 1989). Целью настоящей работы является
предварительная попытка выявления общественной значимости
личности, ценностных характеристик субъекта для данной
исторической эпохи. . ';
В кратких сюжетах «О гумирзх», «Нарты», «Какие народы
жили до мартов» выделены черты, которые отличают общество
«донартовского периода» от организованного общества героев
эпоса. Так гумиры не знали, как обращаться с огнем, не -имели •
топоров, т. е. орудий хозяйственной деятельности. В более
потаенной, мифологической фор\'е т-ыступсет эта идея в том из
сказаний, где люди; первоначально созданные Богом; физически не
соответствовали условиям существования на земле: одни
слишком малы, другие — велики или тяжелы, и только нарты
оказались подходящим народом. Еще один серьезный недостаток:
уадмеры, как и успги, но зиял:! жилья. Отношение мартов к
среде обитания, к его созданию как к а1кту творения в соответствии
с архетипом, усматривается в сказании о том, как нарты
строили общий дом, хотя за сюжетной кайрой это Еыступает неявно.
Требования к дому нартов, вложенные в уста Сырдона, на
первый взгляд, чисто внешние — очаг и невеста в восточном углу.
Однако поэтапное их выполнение после того, как закончилось •
строительство, носит обрядовый характер. «Всякая территория, •
занятая с целью проживания на ней, ...предварительно
превращается из «хаоса» в «космос», посредством ритуала ей придается
130

-ке&а« «форрздг» ’Фщарфъщ теоторой <она стандви/гея реальной»
<{М. Элиаде* Кое^йэс к> история, М., 10$7*; ■©. 38)..Здесь- в
качестве маркера «реальности выступает лЩность жевдины-хбзяйяи. В
дополнение «к обращу Шатаны это обстоятельство достаточно
рельефно» обрисовывает общественную роль женщины* у нартЬв.
Ритуал, до; мнению* ряда исследователей, выполняет социа^
лизирующую функцию (Dufcheim Е, The ejemejitary forms of
religious life, N. Y.f 1965; Malinowski В., Magic, science and
religion aind other resseys, Glencoe, 1948).
'Ярко выписано ъ эпосе отношение at погребальному ритуалу.
Прийеры тому можно найти ,в оказаниях, принадлежащих
различным циклам. Оли немалочисленьг. В рамкак концепций
отношения к ритуалу как к средству общественного контроля
сюжеты, связанные со смертью, погребением,, поминанием
свидетельствуют .о высокой социал1Лной роли* каждой отдедыной
личности, включая и детей ^Безымянный сын Урузмага).
Представления об «идеальном субъекте» у нартов (Спор нар-
тов или «кто из нартов самый лучший), казалось, подходят под
общечеловечеакие критерии. Историческая специфика их
заключена ,в; пояснениях причин и мотивов, приведших Батрадза к
соблюдению определенных этических норм, поведенческой схемы. В
этом сюжете скрыт доводаио архаичный пласт. Переход
коллективов людей к оргадаадвавдой структуре сопровождается
установлением- социального* (контроля \над инстинктами (История
первобытного общества, 11986). Идея обуздания пищевого
инстинкта отражена в Эпизоде с походом, когда Батрадза посылают
32 ВОДОЙ.
Что же стоит зя внешними обстоятельствами в сюжете,
объясняющем необходимость благородного и с и исходите дьного
отношения к женщина*м? В различны* 'вариантах сказания неизменно
повторяется ситуация, когда нарт>ьимужчины в походе набредают
на поселение, в которое обитают только женщин ьь Можно
усмотреть здесь отзвук» легенды об амазонках, особенно з тех
текстах, из которых следует, что появление мужчин —дело случая;
нооит нерегулярный, непостоянный характер. Однако—-это
отражение «мифа в мифе и имеет свою историческую- привязку
(Ж. Дюмезиль, 1976, с. 40, 55). Большой интерес представляет
возможность интерпретировать сюжет как отражение полового
разграничения и половых табу, характерных для ранних форм
общества с хозяйственным и территориальным разделением
населения, сопровождающимся образованием различных
социальных групп и категорий общества.
Выводы, сделанные на основе анализа отдельных сказаний
?поса, подтверждаются материалами археологии, и этнографии.
131

ЦОМ'АРТОВА А. А.
ГРАММАТИЧЕСКИЕ КАТЕГОРИИ ВИДА
И И0ЛИТЕМПОрАЛЬНОИ КРАТНОСТИ В
СОВРЕМЕННОМ ОСЕТИНСКОМ ЯЗЫКЕ
Ядром функционально-семантического поля аспектуальносш
в современном осетинском языке являются две грамматические
категории: категория вида и «категория политемпоральной
кратности глагольного действия.
Категория вида охваггываэт всю глагольную лексику
современного осетинского языка, однако зона образования
чистовидовых flap ограничена только оппозициями, созданными имперфек-
тивадией с помощью аффикса — цæй — приставочных глаголов.
Например: æрбатулын (прикатить— æрба1цæйтулын)
прикатывать;-рацæуьш (выйти —ра!цæйцæуьгн) выходить и т: п.
Противопоставления такого типа носят формообразовательный
характер и отвечают требованию эмансипированности от лексических
различий, выдвигаемому в качестве самого важного критерия
при.доказательстве видового характера оппозиции.
Значительная часть осетинских глаголов по разным причинам
не имеет видовых коррелятов-имперфективов. Например, группа
глаголов движения-перемещения с приставками а-, ба-, ныне
имеет видовых лар несовершенного шида, та1к как [пространст-
венногориентационные значения данных приставок, связанные с
обозначением локализации (наблюдателя, препятствуют
реализации признака перцептивности, ле дают наблюдателю
возможности перцептировать развитие действия движения-перемещения
в направлениях, указываемых данными превербами. Момент
фиксаций процесса, воспринимаемого наблюдателем, не может быть
выражен в этих приставочных глаголах из-за несоответствия их
локально-ориентационной семантики линейному направлению
действия, которое обозначается приставками а-, ба-, ны-.
Отсутствие пар несовершенного вида для другой группы
осетинской глагольной лексики объясняется несовместимостью
аспектуально-ащиональных значений, свойственных данным
приставочным глаголам, и значением «недостигнутое™ предела
действия, вносимым в глагол аффиксом — цæй —.
Категория кратности глагольного действия также охватывает
всю глагольную лексику осетинского яэыка. Но эта категория
принципиально отличается от категории вида тем, что относится
к числу субъективно^бъективных категорий, устанавливающих,
тот угол зрения, под которым рассматривается действительность»
132

й граМ кратности явдяет*
ся катюрорией^ объективной, по тградйущеетву Отражающей
наблюдаемые и преломляемые сознание^' человека связи и
отношения ^Яъеюдан^ -* -* .-:.■'■'•• л-л.
Категория политемпоральной кратности отличается от %атс*:
хеддашад&'И Щ4,^тО'не13!нает лжсиче^Квдс ог.раниченийут.ак цак
значевде довфсфяемосæи дейстрйя’ в цодаом: объеме в. разные
♦временные ^фомежутки* выражаемся аиздитинесйси, -с помощью
«онстгр/уюаии Благрл+частща-иу.' Этб щозволяет избежать
«столкновений» на 'базе «эдыедовых, айдаональиых,, щ>одтрайственно- .
ориентаадошньгх или елрв1ообр:азо|ват^льнщ причин. Кроме тогб,
%що$способ» ведражерия оæволяетшо&ностьф сохранять аспёк*
туадынуюнкартину действия-в, каждом* отдельном angre его
реализации*
Возникновение категории вида в современном осетинском
языке /©вязано о рдзвитием? ш осетинских пр,евербах: 1)
значения цредельности Хскифоевродейский период истории осетински
го языка).;. 2): пространотвенно-ориентационных значений
(кавказский Период истории осетинского языка), а также с
использованием глагольных форм, имеющих аффикс ~- цæй -г-, для
выражения конкретно-процессуального значения (яе раньше
13^14 вв.).
Взаимодействие категорий вида и политемпоральной крат-
ноопи» при обозначении* характера лротекания и распределения
действия во времени поз^ляет осетинскому» (глаголу выражать
сложнейшие переплетения аспектуальногадциональнцх и дрост-
ранственных и лрост)ранственно1ориеитаЦ|ИО'нн1Ь1х смыслов.
изучение данных /аспектуальнцх категорий q точки зрения их
генетических и ареальных связей <с языками славянскими и
кавказскими позволяет праздедитБ, как осетинский язык,,
располагая определенными лек.сико-словообразовательными средствами
для обозначения предельного / непредельного характера
действия {особенность многих индоевропейских языков), развил на
базе этих средств новую, для него как иранского шьи$а imdQofc
ность—выражать грамматические видовые значения. Этот
процесс интересен и с точки зрения истори(|сртТиполопической.
ЦОПАНОВА Р. Г.
во.зйикновеше стилей
осетинского литературного языка
Основы осетинского литературного языка (ОДЯ) начали
закладываться в середине XIX века споявлением письменной лите-
133

Р*тКры, а тще школ-, с распространением грамотности (Иса-.
™?CTMck*l|y ШЫКу в СевеР«ой Осетии бталй обучать с 1826
когда приадрквах селений Саниба, Унал, Джинат было созлайо
™Т™° «тКРЛ» Z 3-5 нишами. Грамоте * них oS^SS
пы^деканоад. по -букварю Ш. Ялгузидее (История Сев,Ос^
ли^. немалую роль » этом деле сыграло Владикавказское
Духовное училище «18» г.), гдд наряду с другими предметами
ввели и осетинский язык. В №87 году открываете* Ардонское ду-
ховное училище, где обучались многие будущие осетинские
писатели, публицисты.
После выхода «Осетинской грамматичен» А. Шегрена (1844 г.)
на оонове ..разработанной им графики переводится и печатается
религиозная литература. В 1862 году ш>'Переводе В. Цораева в
Тифлисе публикуется книга «Соборные послания...». Были
издаем и другие книги. Язык их становился вееобработанней,
благодаря этому зародился стиль церковнонпродоведнической
литературы. Многие лексико^фравеологичесжие, словообразовательные,
ст«дист«чес(кие средства переводов* через язык» художественной
и другой литературы становились частью ЛЯ. Так, С. К. Гадиев,
первый «осетинский прозаик, сам служитель щеркви, «е проходит
мимо богатого языкового источника: вносит некоторые элементы
переводов в свои произведения. Они естественно включаются в
сказочную маюеру повествования писателя;Йапример: иедзинад
(«существо») «Адæймаг сæрибар иедзинад кæй у, уый æмбаргæ
дæр нае кодтой».—«Не понимали,,*что* человек ^ свободное
существо»), фæсмондзинад («раскаяние»., Буд-^т цырагь
(«Ладан — твой свет»} и Др. А. 6. Колиев («писал стихотворения
религиозного содержания) «внес в ЛЯ переведенные с русского
языка слова и выражения для обозначения новых понятий. Нап-
\тщр,аипджын зæхх («грешная земля»),, тæрягъæдтæ («грехи»),
стырад («величие») и др.
К середине 70Чх годов XIX века в осетинских селах была
открыта 21 школа — мужская и женская,, где 2 года чтению и
письму обучали на родном языке, чтобы учащиеся могли заучи-
ватв закон» божий и отдельные молитвы. К 90-м годам школ
стало 63. «Уже редко встретить теперь*— писала газета «Казбек»
в 1898 году,—где быте было более или менее благоустроенной
школы».
Со второй половины XIX века начинают печататься»
памятники фольклора.
Исходной базой для ОЛЯ стала разговорная речь народа
(имеется в виду иронская речь, так как в основе ОЛЯ лежит
иронский- диалект).
134

•$вшратурный язщ не приравнивается к художественной ли?
терфруре, но последний свидетельствует о состояний ЛЯ в.
определенный период его истории. Об ОЛЯ этого времени можно
судить по произведениям первого 'профессионального поэта Т. О.
МамауфОда., позще,А. 3. !Куб:а,лова ^ «Наконец, самого К. Л. Хе?
тагурова. 'Язык Т. О. Мансурова характеризуется близостью It
народной речи». ©\ художественных целях у него* встречается
стилистически онижеина» лексика., .имеющая разговорно^простореч-
мый хар-актер. Эту традицию' видим и в языке К. Л. Хет агурова,
чье творчество стало «сияющей вершиной» (В. И. Аб!аев)
осетинской литературы.
С (появлением осетинских периодических изданий (с 1906 г.)
свявано» становление !публ'ициагического; 'Стиля. На wx страницах
встречаются и научные статьи, и (художественные тексты, то есть
развиваются, оббгащаюяся «» другие стили.
Языком общественно-политической жизни в Северной Осетии
в XIXвеке, как ив наше в;рбмя, служил руссйсийязык. Поэтому,
офйциаяшогделовой стиль был «в зачаточном состоянии. Следы
этю1ч» стиля можно» ^обнаружить в> религиозной и< художественной
литературе (например,, у jE. Ц. Бритаева).ь в периодической
печатай ":>■■ " ' . : • .
Таким образом;,, с серейины XIX века возникают стили: цер-
коано^фоповедничесйсий,, н ау чноЧ1ед ашги^еский; художественный,
ятозжё публицистичейкийу Шстмщ научный. Разговорный сущестт
щойаяшдотэтого^времени и 'Представлял» богатую стилистическую
систему;
: Именно) едесъ закладывалась дифференциация осетинской
леКсНюи т ^фразеолопи% «грамматических форм: нейтральная,
кнцлоиая и сама раэвовррная. Разговорной Стиль как устная
форма функциоиироаания 'языка оо--раз1н^Му был- представлен в
«нартсюих скавания^, отсазках, песнях и Других вй&ах фольклора,
.атаж*ке в .обиходном^ общении, будущая стилевая система ОЛД
возникла, можно оказать,, из стилистически богатой еокровищвд-
jytbt разшзорнойэ языка>
ЧИБИРОВ' Л. А.
К ПРОБЛЕМЕ ЩЙфО-ОСЕТИИСКЙХ ПАРАЛЛЕЛЕЙ
Выдающимся, достижением исторической науки последних
десятилетий является усяайадденке этнографической .связи
современных юсешн с др.еднюми: скифами. Путь к научной истине был
Проложен памятной запиокой Вс. Ф. Миллера «Черты старины
т

в оказаниях и быте осетин». Ои,а пробивала себе дорогу среди
множества гипотез, начисто отвергавших какие-либо связи
скифов с ираноязычным миром.
Настоящую революцию в скифологии произвели
археологические исследования скифских памятников, предоставившие
науке огромное количество материальных свидетельств скифокой
культуры. Археология дала модный импульс историческим
исследованиям, предоставив возможность проверить сообщения о
Скифии в трудах античных авторов. В то же время больших
успехов добились лингвисты — Мюлленгоф, Миллер, Томашек,
Фасмер, сумевшие на основании изучения ономастики
Причерноморья по античным текстам и эпиграфическим памятникам
доказать принадлежность окифокого языка к числу ира>нских
наречий. Но все это была мертвая история, «дела давно минувших
дней, преданья старины глубокой». И вдруг свершилось чудо:
оказалось, что живущий на Кавказе небольшой народ сохранил
до XIX века множество реликтов скифской древности в быту,
обрядах, мифологии, оказалось, что осетины — по языку и
фольклору;— один из самых бережно относящихся к традициям
индоевропейских народов (Ж. Дюмезиль).
Скифо-осетинская этнографическая преемственность
надежно установлена, однако дальнейшие изыскания в этом
направлении остаются актуальными для науки. Обнаружен лишь вход в
сокровищницу, хранящую золотой фонд «нашего исторического
прошлого. Мнение это разделяется учеными, которые занимаются
исследованием древних истоков этнической истории осетин.
(Этнография и фольклор осетин,— пишет Е. Е.
Кузьмина,—являются важным источником для реконструкции скифской
мифологии и выяснения его генетических овязей с индоиранской
мифологической системой».1
В свете сказанного представляется, что на ближайшее
будущее научное осетииоведение должно обратиться к более
углубленному исследованию скифо-осетиноких параллелей.
Накопленный за последние десятилетия материал ожидает всестороннего
анализа и обобщения.
Работа в этом направлении в высшей степени перспективна.
В 'качестве иллюстрации приведем всего один пример. Долгое
время господствовало мнение, будто для предков осетин было
характерно кочевничество, и будто с земледелием они
познакомились лишь на Центральном Кавказе, заимствовав агротёхни-
I. К у з ь м и н а Е. Е. О «прочтении текста» изобразительных
памятников искусства евразийских степей скифского времени. ВДИ, 1983, 4№ I,
С. 103.

ческие навыки у соседних оседлых народов. Между тем
этнолингвистический материал дает основание возводить истоки
земледельческой «культуры у предков осетин к концу III тыс. до н. э.,
что доказывается наличием в осетинском языке целого ряда
•важнейших земледельческих терминов, восходящих кдревнеиран-
•окому проязыку.
Древнеиранские земледельческие традиции получили у
предков осетин дальнейшее развитие в скифское время в Северном
Причерноморье, где о|ни испытывали влияние со стороны
соседних земледельческих народов, о чем свидетельствуют
сохранившиеся в осетинском языке старые заимствования из
западноевропейских языков, æвсир, тыллæг; æхсырф; хуым, æфсондз,
фæхт, стивдз и др. Эти заимствования могли попасть в
осетинский только через скифское посредство; ибо из предков осетин
только скифы находились в длительном соседстве с народами
Европы. Все это подтверждается этнографическими
материалами.
Установлено тождество многих обрядов и обычаев рождест-
веноко-новогоднего цикла земледельческого календаря осетин и
многих европейских народов. Весьма существенными
оказывались и акйфо-осетинские этнографические 'параллели: пиетет к
. зерновым злакам, у -скифов и осетин; акт оплодотворения, .как
магическое воздействие на плодородие почвы; треугольная
форма, как культово-магический символ почитания земли и
растительности, поминальные и погребальные обряды скифов и осетин,
также тесно связанные с аграрным культом; мотив небесного
плуга, идентичные земледельческие «праздники и обряды и мн. др.
Таким образом, всестороннее исследование и анализ аграрных
элементов в быте скифов и осетин привели к важному научному
открытию в осетиноведении, установлению древнейших истоков
земледельческой культуры. Такая же удача ожидает
Исследователя, который бы взялся за более углубленное изучение уже
известных науке точек соприкосновения скифских и осетинских
древностей: шнтеон с семибожньзм культом, волк-прародйтель,
скальпирование трупов, хтоннческйй «мир, клятва, побратимство;
гадание; предсказатели-вещуны; мотив мирового дерева, культ
очаг^, предков, коня и т. д.
Изучение каждой из перечисленных проблем приоткроет
завесу над неизвестными страницами нашей древней историй, а в
совокупности они бы подняли историческое осетиноведение на но-
•сую, невиданную дотоле, высоту.
137

чик©в*ни f. ч
КУЛЬТУРНЫЕ СВЯЗИ ДРЕВНИХ ПОСЕЛЕНЦЕВ
<СЕВБРНОЙ> ОСЕТИИ ДО ВОСТОЧНОЙ ГРУЗИИ
» ЭПОХЕ ЭНЕОЛИТА -г- РАННЕЙ БРОНЗЫ
Изучение этногенеза осетинского народа цмеет большое науч-
HQe значение не только для многовековой истории самих осетин,
ло «и для истории других народов Давказа.
Как известно, на Кавказе археологическимираскопками были
выявлены высокоразвитые сосуществовавшие и взаимсозаменяю-
щие щтпые цряёологичеокие культурны, распространение кото?
рых часто выводит за. рамки сегодняшних этно-политических
границ, пародов Кавказа,
Цоселенцы^Северной Осетии благодаря* gbohm географическим
расположением издревле имели тесдаые itynbfypHbie связи, как с
Закавказьем, тщ и Предкавказьем, что хородцо. подтверждается
Зр^еолся’ичеощми раскопками.
Исключение не составляет и эпоха энеолита — ранней
бронзы,, зыявденцая из многослойных пещернш стоянок Северной
Oee'frtH (МыштулапъГ лагат, Мардшаджй лагат), материалы
энеолитического слоя проявляют определенное сходство с энер-
литичёс#ими материалами Грузии.
В э(неолйте также наблюдается проникновение элементов
стегёюй хул\>ЩцN рреДкавказья (?пргрёбенле № 18 кургана 2
Коадйдоовокого куръяйного мЬгильникй).
"Болещ ий^енсирнр культурные ебязи продолжается ив
последующей в ранЬефонзоврй элохе. На территории Северной Осе-
тии'^ыявлены рак могвдьндки .(Дзуарикау, Нижцекрбанский
могильник, Загли барайнд I и И),* а также поселения (Щау-лагат;
МиШтулагти лагат,, Заоди бррзонд, 2 поселение ус. Кобан и ло-
селеййе на;ШоссёСу^з—^рмен), которые црдйад/гежат носите-
лад-куро-ардасской культуры. Предполагается проникновение
сода* носителей- одао^йраксекой культур^ из Восточной Грузии
в основном через Шийа Картли.
Последние годы да», территории Восточной Грузии выявлены
новйё йоделения энеОлцта — пшятники Цопи-Гинч1|йс.крго круга
(выделено иёми)* и типа Бериклдееби; которые аймеют большое
научное значение для решений многих спорных допросов лё тольг
ко ^культуры энеолита—ранией бронзы Грузии, но «г Кавказа в
целом».
138

чяёнЬва И: .&
Прародина иранцев и аВё£тШ1СКАя вара
» шёйе »mo^h№h©yfc»?€kwx контактов
Ученые адранасты <К., Маркварт, _ Э. Гер{ефельд) выяснилиу
что на прародине иранцев; & Арьяна Вайджа, было две рек»,
западная .и восточная', берущие нач*ал©>из одгнаго и того ж§ места
и задающие >в одно -и то;#се море Ворудсаща. *(по текстам Авесты
и Ё^цдакАсщша). Эти реад шщвались Раргха* и Вахви Дайтья
<($ацухи Дайтья»)». ЗДря этом щну из этих рек отождествляли с
Волгой (Mi Маршарт, Р. Гирщодац, Как*. йьрДи; Н. Л. Члё’нова’).
S «предыдущих рабошах (1984 Л985* 1989) р. уЗ.'Чдендва
старалась локазать,, что за исток Волги (Рангхи) древние иранцы
принимали р. Белую, берущую дачалр ма ЙЭ^ном Урале и что па
ршсамВедай,.йижи£# Каме # Средней gojjpre проходила граница
древицх ираиц^о:с финнр^упра^и. В таком случае;. Волга (Ран^
рха)*нэто дадаДная.рока, иракских. (Источников а восточна^
река ^ это <р. У1ра:л, ис/гок ее находится, о?ещ> бэдзко от истока р.
Белая (около» §4 км.)'. Обефе«даупадают в &асщшское море* (мб-
ре Вбрукаша Авесты). Древнее название,р. Уракц было Я|гк
(ДМкс^Г’в’пИ. JB. Кодлийдер, Й. С. Гадкин/Ф. И.
ГорДееввозводила едо*ф^НН9-У^о?рсК'Чу54' j;anl^ |адКа (<<вода»). Тогда црароди*
и:а' исран1;ев;-^Э1гр страна»; по* Koiqpoifi текут В,олг4 д Урал.ЕедИ’
'ПриН'Я^ь/это положение, до многочисленные з§имствЬва1иия из- ин-
доиранок-огоги древнеро иранскогоязыка ,в фйнно-угорскйе
полуда^ хорошее объяснение, шооколь-у иранцы и финногугры в
древности были соседями. " •.
•-'■ Жак<и^веетнр,уГ,ерой Авестьг Рима,, живший в Арьяна Вайд*
жа; чтобы.-cn^cjijHCb о^ .наступления суровой зимы, а.затем и
о.бцйьных паводков, построил Вару «Длиной в лрщадиный бег
и© #сем четырем €&ядон$к*,,где посбил людей и скот. Сущест*
«year «мноло подшок идентификации Варbi с различными архео-
ярэдчерким!* юб>.ектами». Дж. Дарместетер считал, что длина
«Л04йадицохо»бе1а»^г«около 2 английских мцль, т. е. около 3 км.
♦Исходя из этой» величины, С. it. Толстив отождествляет Вару с
огррмныш «городищами. >с ядаыми следами» (Калалы-гыр).
Он и другие исследователя считал^ Вару квадратно^ или
прямоугольной. Напротив К. Иеттадар» и Л. л. f уревич считали Ва-
РУ Круглей- «ограда возводилась на (постоянном удалении от
центра». :ЙредставДяется,адо «ддина в дощадиный бег»—эта
•не длина Вары, (есди .otja цря’моугодьцая) ’ и Hg ее диаметр
(Ъслйиойа* круглая;)", а триметр, поскольку за величину города
в древности припимадся периметр. По ряду соображений слё-
г •

jjtyef полагать, что периметр- Шары -до .должен был превышать
#0—1000 м. ПЪселения и городища» таких размеров известны в
Зауралье в 'бронзовом веке (11 тысячелетие до н. э.), они отно-
сятся к андроновекай культуре; создателей которой принято
отождествлять с индоирандами или древними иранцами.
Л,алее, в Авесте шворитсй о фом,. ят Йима построил в Варе
улицы, жилища «н подпол преддверия» и стоянки...» место, зак^
рытое со всех сторон... » в5сод; «и световой люк». Все это
хорошо соответствует полуземлянкам: и землянкам андррновских
поселений, имеющим; обычно коридорообразный вход со
стоящи («преддверие») л часто — световой люк в крыше.
В Авесте указано, что Вдра #меЯа «окружной вал» т. е.
-была укрепленным поселением. Такие поселения —городища
*ак прямоугольные, так и округлые, с валами и рвами;
открыты недавно в Зауралье, Из них городище Аркаим, открытое
ОРГв; Здй1Говйче^;.находите» в» системе р. Урал;, другие
городища — восточнее". Щ Л. Гуревич уже отождествлял Вару с
Городищем Аркаим).
-■1!' Соседи древних ираццев-аВДронс!вцев, носители черкаскуль-
4 oSctfi культуры, «которых при&ято-отождествлять с финно-уграми;
' были Хорошо знакомы с приемами их строительства. Их
жилища той же формы, с коридорообразным входом; что и жилища
йранцей-аядроновцев. Укрепленные поселегаия-городища черка-
скулвекой культуры пока неиз’вестны; но само слово «вара»,
которое в древнеиранскам имеет значение «заслон, укрытие, убе-
жище/огрйждение», известно в финно-угорских языках^ ^ак, в
зейрёрскр^; слово «вар», «варош» означает «город»; это слово
^зврДййф$ иранскому «вара» (Н. fl- йизанец), в* хачткйеком
-,4зы|№. cfioi®><№&T»t означаем «дамба,, цлотина, запруда» (X. Па-
йсонед),. В' «йайбнйском^ есть близкое слово Bieru—«загородка в
' рёкё Д4я Л’овйи рыбы»г оба слова восходят к обско-угорскому
*war ,(#) <('Е. Корейчи)'. В марийском «ор»—«крепость,
укрепление», «#ыр»-^«кругом», «вокруг»; в, коми-зырянском
«йор»—загон ДЛй ркота»,. ^ргор6!ясенйы!Й участок». Мощно: яуйатв, что эти
финяо-угореюйе сДовД восходят к древ£еиранёкому «©ара».
шутова т. *»
ИЗ АРХИВА А «. ФШРВДЕ^ОМ: '
: г Ъ/Щ2 тоду председателе^ Щ*Щ<а избирается Александр
Михайлович Æкатиев. Ма 'Первом» £ъезде Советоврн избирается
кленом* ДЩа <GG€l?y участвует в созДанию декрета об рбразова-

вании СССР и проекта конституции. Мудрый и дальновидный
политик, А. М. Джатиев развернул большую работу по
организации научных исследований и развитию культуры в Южной
Осетии;
В середине 20-х годов в Юго-Осетии начинает работы
геологическая группа, исследовавшая Кударское месторождение
полиметаллов. Она открыла и обосновала цинковую составляющую
уникального месторождения, где позже было создано Квайсин-
ское свинцово-цинковое рудоуправление и комбинат.
Геологическая партия работала под руководством Александра
Александровича Флоренского. Уроженец Тифлиса, А. А. Флоренский
происходил из большой семьи, кровными узами овязанной с
Кавказом. Ее представители внесли неоценимый вклад в развитие
науки, культуры, просвещения нашей страны.
Большая искренная дружба связала А. М. Джатиева и .Д. А.
Флоренского. Джатиев лично помогал геологической группе в
организации исследований, ходил с ее членами по горам и
ущельям, показывая минеральные источники и месторождения
металлов. С 1928 года А. А. Флоренский становится заведующим
- горным отделам СНХ Юго-Осетии, «министром геологии». По
поручению А. М. Джатиева он «готовит Докладную записку в АН
СССР с просьбой помочь организовать комплексное
исследование производительных сил и естественных ресурсов Юго-Осетии.
Комплексная научная экспедиция Академии наук, в которой
приняли участие ученые Москвы, Ленинграда, Тбилиси работала
в Южной Осетии более пяти лет. Б:ыл опубликован пятитомник
-«Производительные оилы Юго-Осетии», предопределивший ее
экономическое и культурное развитие. В Южной Осетии
открылись Научно-исследовательский институт, Горно-луговая
станция АН СССР, была укомплектована уникальная коллекция
музея, созданного в 1926 тоду Научно-литературным обществом
Юго-Осетии.
Трагически сложилась дальнейшая судьб’а тех, кто так много
сделал для Южной Осетии. В 1938 году А. М. Джатиев был
необоснованно арестован и умер в 1942 году в концлагере
от.голода. А. А. Флоренский был арестован в 1937 году и сослан в
Магаданский концлагерь, описанный Варламом Шаламовьгм. В
декабре 1938 1ГОда он был расстрелян. В заключении до
последнего дня рядом с ним был его приемный сын и ученик Е. К. Усти-
, ев, работавший с ним в геологической партии в Кударе.
Переживший концлагерь и реабилитированный, Ё. К- устиев стал
виднейшим петрографом страны с мировым именем.
Долгое время на имена Джатиева и Флоренского было
наложено табу. В семье Флоренских сохранилась часть архива А. А.

Флоренского, касающаяся его работы в Южной Осетии. Это до-
ку^ён’пы на бланке правительства Юго-Осетии, рукописные
справки, подписанные А. М. Джатиевым, Докладная записка в
Академию *наук ©б организации научных комплексных
исследований <в Юго-0сетии, копия письма академику В. И.
Вернадскому юСитуации'в!Юго-©сетии, документы об’организации музей-
наго дела, кустарных промыслов, о> недопустимости распродажи
национальных сокровищ осетинского народа, записка о
священных рощах Осетии, состоянии дорог и многие другие.
О пребывании А. А. Флоренского в-Юз№Осетии, его работе
и £pv>K6e с первым ее руководителем А. М. Джатиевьш помнит
ныне живущий старейший геолог страны В* П- 'Петров, са>м
участвовавший в работах в Кударе.
A.'CHRlSTdL
-i THE MOUNTAINS IN THE SKY (OSS. ÆВРАГЦ
Ossetic ÆВРА’ГЪ «cloud» is explained as coming from
*QbHraka, akin to *abhra «sky» (Oss. APB). Such an etymology
тэу »rely on IE *neb% the meaning of which is both «cloud»
(JjaUn nubes) and ,«sky» (Russian, дебо):: CAMKRELID2E
1VMQV 668); olEngl sky mdtyanlshsky «сШ&ъ.
.."Jyionetics raise more objections it *abhpm yields- Oss. arv
«sjfjwy. with the regular metathesis *гйг->-/Ф-, it cant i?e
expfcwed why -иг- should be preserved in ÆВРАГЪ (ABAEV
1,Щ); the suffLvArblS rare and does not fit- with 4-aka,
\vlii|h yilds Oss.r-ÆГ; in so many words (BIELMEIER
1,?Ш13), ••• .--г ■
^ог д11 these; reasons, <tt .looks better to StUggest an other
explanation, which re.tains -jttie semantical link between /«sky»
aftd.^®wds»:lrjsteajcl of *аЬкпаЛа, ai compound *AP>Bj-*-PAFl>,
the meaning ol which shquld be «mountain pidge <(PAFb «ridge,
хребет» in the sky (APB<)».
the fluster *r~Wr is reduced to -rv~*t there are other instances
of the fall of an implosive г in a cluster: ХУЫЗДÆР «better»,
frott' 'ХУÆРЗ-ЦÆР; HAT-ХОР «corn», from HAPT-XQP
«Harts' food».
v TWs compound may. be a .recent one si nee the components
s-tJH. exist in the inodern dialects but the semantical pattern (of.
Old .Engl .dud «rqeks». ,and; Engl фис1 <'ОБЛАКО»<) might
telbng to Jndo^lranian times. It depends on the interpretation-of
Ve'dic parivain*
One century asfo parvala was supposed to mean both; «mou-
taftb and «clpud» J>utNowadays.schplars agree with the faqt
tliat fiartiata means only «mountain».
142 Г

E$?lb#rthey яге n;g|it>, the mouritailis quaking before Cosmo?
igony anfr set <at rest «by Indra (iRV %l$J2r% shaken beyond: ;Шё
Йееап fay ithe Marnuts 4R¥ кДОД); werte easy to compare With
»etpuds.:
%% *iribkno> ($Kt itibhm '«cloudy)! is ал «adjective derivated from
*.nefrft- «sky», with the expected meaning «celestial». When used
щ av gubstaijj&ve it <mean§« «the celestial' X»s^>«cloud», the
question remains what was the meaning of X before its semantical
merging into the a4№ctsve. Qssetic suggests «moutaiQ», giving
the starting point for the reconstrustion of a kenning «hills/rocks
Inithe sky»== «clouds.
TAMERLAN GURIEV
Ю’Ж NOTES Щ QSS0TJG fHEOGONY
1.0 Фа ©ssetic theogony there are several important gods of
Scythian and Aryan origin. 0ss.etians do not place their gods
^very high or far from mortals. Neither do they find tbepi perfect.
2.0. Among sovereign gods an important part is given to the
Protector of wild vanimals Afsati, whose abpde is the highest
Adayrkhokh (mountaiiij)}. From; here he supervises his subjects,
especially the noble deer and tours.
The image of the Lord of wii'dt afiimals is obviously of fndo-
european origin though' his name is A0an. Afsaiti/Pasupati is
typical of Aryan thepphoric names.
in Indiaй traditton flhe Lord of wild anijnals Pasupati is
proclaimed «a Fj£e b*y {fie twice-bofns». Unhoused cattle are
peculiarly exposed to his ,att4acks and therefore especially
consigned to- Ms» Qare «(Macdoiinejl^. the Ossetie оде-eyed Afsati
is a true protector 9! Ms cattle and, like j?asupati, retaliates
with erielity agaipst «those who dare to inure his» devotee's-cat-
*Ie (Bbattacharji)».
2..1 There is <an ©ssetie legend! about two brothers. After
tiresome hunting the chivied brothers fell asleep on the grass
iajjoye Ursdon. One o| the 'brothers woke first and roused the
«p'ther. The latter got indignant and exclaimed: «Now, why did
you wake me just as I was marking the tour Afsati had given
me?» (Beddeley). The gist of the legend is that the Lord of wild
animals doesn't permit 'hunters 4o exterminate his cattle.
3:0. It is worthy of note that in Indian tradition Siva — Pa-
supeti is_ a patron' of arts. In the old Ossetic kadags (epic
songs) Afsati is connected with music. He presented old Aca
with a miracle flute (uadyndz) which later belonged to his
son Acamaz, the Orpheus of Narta. Acamaz became a
masterful' player on the flute of Afsati. When he played beasts would

gathej; to listen, the glaciers would melt and flow in torrents
and the whole of nature would listen; entranced. When Aca's
son fell in love with beautiful Agunda it w as Afsati who helped
hfm* with 4he uittfsQM1 downy/ uater Afsati ,wenfl to'» old 'Sa^riSg—
aldar' (Agunda •& father), as a best raahv V .£ v'lv ' *
©h *bhe wAol^ ^sati is a kind1—hearted *god<; he is 'rfeady-ta
hejp the honest hunters. But he mercilessly punishes the
haughty and» arrogant who do mot respect him and who" break
rules? in Ins domain.
We Jiave convincingly seen that tthe resemblance in names
of Indian arid Ossetie protectors of wild animals is not a shance
coincidence; The Indian and Ossetic traditions have one Aryan
source.
3.1. We must keep in mind that the cult of wild animals'
protector (or goddess) was known to many other Indo-European
and non-Iridio-European peoples (Heinz).
4,0. Herodotus stated that Scythians honoured above all
other deities Tahiti who was considered the 'qeen of .Scythians».
The Father of history left a very meaningful detail: Tahiti was
a sort of Greek Hestia (Roman «Vestal). It means that Tahiti
was a deisy or goddess of hearth. The nam and the role of
the Scythian deity are inseperable from those of Indian
goddess Tapati, daughter of Surya. The latter was the goddess of
hearth and home. (The name is connected with top —«to make
v/arm»).
We have come to the conclusion that the name of Scythian
Tahiti was not forgotten by their descedants. 'Old ТаЬШЦТа-
pati changed: Тара — Taffl — Safa; liere t~s as in tabakk~sa-
&Ш «flat,, plane» tyffytt~syffytt «gallop by», «rustling», etc.
The p>/ change took place in late Scythian, cf. kapa>kaf
«fish», spada>dfsad «army, troop», etc.
5.0. \r Ossetic tradition Wajyg/WSjug is one of the masters
of the otherwoldd. No doubt he is the Vayu> known from ancient
Iranian escha'tology (Abaev). Among interesting observations
there is one connected with the unique Ossetic ashwamedha--
baxtaldisyn—saddle horse sacrifying at the grave of the
deceased before his travel to internal regions.
The ancient baxfaldisyn ritual itself .presupposes mentioning
the name of Wajug, which is entitled to> open the gate to the
othewold.
As we see, the functions of ancient omnipotent Vayu were
reduced and he 'became a gate-keeper.
6,0'The Ossetic sovereign gods have retained important
traits of old gods — Scythian and Aryan. It means that efforts
must he made to study the Aryan heritage.

ОГЛАВЛЕНИЕ
Абаев К. Г. Осетинские термины, обозначающие породы камней . 3
Абрамова М. П. Новые археологические материалы к вопросу
этногенеза осетин ......... 4
Алборов Ф. Ш. К проблеме изучения художественной культуры
осетинского народа ........ 6
Ардасенов А. М. А. Г. Ардасенов — ученый, пропагандист
естественно-научных знаний ........ 8
Апажева Е. X. К вопросу об осетино-кабардинских отношениях . 9
Балкаров. Адыгские элементы в осетинском языке ... L0
Батагова Т. Э. Роль фольклора в становлении осетинской
профессиональной музыки . ..... ц
Бесолов В. Б. Монументальная архитектура Алании в лоне вос-
точнохристианского архитектурного койне .... 13
Бесолов В. Б. Древнее искусство Центрального Кавказа: ведущие
тенденции и характерные черты ...... 16
Бесолова Е. Б. Об основных тенденциях формирования и развития
терминологической лексики осетинского языка ... 19
Бутаева Л. А. Фонематический статус так называемых дифтонгов
осетинского языка 21
Габор Баги. Военная служба у ясов в 14—19-ых веках . . 23
Габуева О. А. Город и традиции. К проблеме интеграции
развития ювелирного искусства народов Северного Кавказа в XLX—
начале XX вв 25
Габуев О. А. Аланские курганы у с. Брут в Северной Осетии. 27
Гаглойты Р. X. Предметы костюма — как исторический источник 29
Гаглойти Ю. С. Начальный этап этногенеза осетин 31
Гаглойтэ Л. Первый осетинский исследователь Маяковского . 32
Гуриева М. Т. Майорат и минорат в осетинском эпосе 34
Гуриев Т. А. Этимологический состав имен алан-асов китайских
летописей 36
Гуырион Т. Нарты кадджытæ: сæ ахадындзинад .... 38
Гутнов Ф. X. Стадиально-типологическая характеристика аланского
государства X—XII вв 39

Дзаттиаты Р. Г. Аланы в Закавказье ..... 41
Дзидзоев В. К вопросу освещения истории и культуры осетин в
современной печати Северного Кавказа (1961-1991 гг.) . 43
Дзодзикова 3. Б. О фонетических вариантах осетинских слов и
принципах их подачи в орфоэпическом словаре .... **
Доцоева Л. Б. Дистрибуция фонем в осетинском языке . 47
Иванчик А. И. Древ ней ндоевропейс кое общество в свете данных
осетинской этнографии: еще о возрастных классах ... го
Исаев М. И. Становление и развитие осетиноведения. Основные
этапы и их особенности 54
Иштван Сабо. Вопрос непрерывности средневековых ясов
Калоев Б. А. Конь в быту и духовной культуре народов Северного
Кавказа 56
Каминский В. Н. Из военной истории алан .... 57
Кантемирова Р. С. Становление и развитие осетинской детской
литературы (проблемы, поиски, решения) 59
Каражаев Ю. Д. Осетинский менталитет: аспекты структуры и
содержания 52
Козаев П. К. К кстокам этнокультурной истории народов Кавказа 70
Козаев П. К. К семантике сюжета на майкопском сосуде из
с. Сунжа 71
Кудзоева А. Ф. Проблема порядка слов в «Грамматике». А. Шег-
рена 72
Кузьмина Е. Е. Традиции материальной культуры индоиранцев в
нартовских сказаниях и этнографии осетин .... 74
Кулаев К* В. Система эстетического воспитания и ее национальное
своеобразие. 77
Марковин В. И. Территория Центрального Кавказа в эпоху бронзы
— проблемы и спорные вопросы ...... 79
Миклош Надь-Молнар. Вопросы формации с огородами в Яасшаге so
Мисикова Б. Г. Национальное и интернациональное в современной
осетинской литературной сказке 81
Моргоев В. У. К вопросу о философском содержании индо-скиф-
ского (хотанского) трактата «Книга Замбасты» (сказание о Бхадре) 84
Нечитайло А. Л. Ранние подкурганные захоронения в
характеристике связей населения Северной Осетии в эпоху энеолита . . 86
Пахалина Т. Н. К вопросу о происхождении осетинского слова
«нарт» .......•••• 89
Плиев А. Г. Проблемы развития современной осетинской
национальной культуры 90
Плиев Т. П. Владикавказ — исторический и культурный центр
Северной Осетии 92
Пьянков А. В. Городище «Колокольня» на р. Ходзь в
Краснодарском крае 94

Нйсин М. Б. Периодизациям культуры: ^строителе» /дольменов (по
материалам поселений)/ . .., ,. г, .* . . .»
Бабаев С. Б. К. проблемен художественного перево^цамв осетинской»
литературе .., . . '. ' . . ..- .*,. . . *
%бр Ласло. Рог Летели .
(Салагаева 3. ;М. ?№ осетинского зарубежья: Ахмед Цадиков*. •
(Станов А. X. К скифо-закавказским взаимоотношениям на
территории Южной Осетии* . . . . . • <, . :. * / .
Таказов В. Д. Неисследовательность истории осетинской
журналистики, необходимость ее исследования .....
Тер-Мартиросов Ф. И. Уточнение времени предания о свадьбе царя
Армении Арташеса и аланской царевны Сатеник
Тменова Дз. Г. Детский фольклор осетин ....
Тменова 3. Г. Сказания о Дарёдзанах. Некоторые вопросы истори-г
ческой поэтики ........
Токазов X. А. Проблема использования диалектизмов в развтии
осетинского литературного языка ......
Токазов X. А. К вопросу о влиянии языка межнационального об^
щения на структурное развитие языков младописьменных народоз
Советского Союза . . ......
Тотоев Ф. В. О присоединении Северной Осетии к России
Уарзиати В. С. Этнокультурная эволюция осетин махаджир .
Уартаты Аланка. По поводу предании об амазонках .
Хадарцева А. А. К вопросу развития осетинской культуры,
литературы ... ,
Хашба М. М. Абхазо-осетинские музыкальные параллели
Хозиев Б. Р. Культура Осетии как система отражений древних
ценностей ..........
Хубеиова 3. jP. Образные выражения осетинского нартовского эпоса
Худалов Т. Т. Разгром ударной группировки 1-ой немецкой
танковой армии под городом Владикавказом (2—11 ноября 1942 г.)
Хъаныхъуаты Зæлинæ. Этнографион ахуырады бындур фæуæрæхдæр
кæныны фарстатæ
Хъыргъаты Анжелæ. Литературой фæлгонц æмæ йæ ном
Цаллагова 3. Б. К вопросу о паремиологической трансформаций
народных афоризмов
Циноева Е. М. Становление и эволюция социального субъекта на
мифологическом материале. К вопросу об историчности нартовского
эпоса .........
Цомартова А. А. Грамматические катепррии вида и политемпораль-
ной кратности в современном осетинском языке. •
Цопанова P. F. Возникновение -стилей осетинского литературного
языка .

Чнбиров JIl А. К проблеме скифо-осетинских параллелей 135
Чиковани Г. Ч. Культурные связи древних поселенцев Северной
Осетии и Восточной Грузии в эпохе энеолита — ранней; бронзы. 138
Членова Н. Л. Прародина иранцев и авестийская «вара» в свеге
ираио-финноугорских контактов 139
Шутова Т. А. Из архива А. А. Флоренского: становление научных
исследований в Южной Осетине 20-ых годах .... 140
A; Christol. The Mountains in the Sky (Dss. Æврагъ) . 142
Tamerlan Guriev. Some Notes on Ossetic Theogony ... 143
Респ. книжная типография СОССР г. Владикавказ.
Заказ № 351. Объем 9,25 п. л Тираж 500 экз.
148