/
Текст
г- • / :
яишяшш
ЛЕД Б Жсто Р И И
Серия «След в истории»
Хыо Броган
ДЖОН КЕННЕДИ
Ростов-на-Дону
«Феникс»
1997
ББК 63.3 (03)
Б 88
Хью Броган
Б 88 Джон Кеннеди. Серия «След в истории».
Ростов-на-Дону, «Феникс», 1997 — 384 с.
«Политика должна быть нравственной», — говорят озабо¬
ченные будущим. «Политика — дело грязное», — угрюмо твер¬
дят озабоченные сиюминутным. И часто выигрывают сегодня,
но, как правило, терпят поражение завтра.
Джону Кеннеди иногда приходилось поддаваться угрюмому
принципу, но в целом его политика была подчинена светлому,
нравственному. И это чувствовала не только Америка. Автор
пишет: «Убийство в Далласе заставило содрогнуться весь мир».
Это не дань ритортлке. Содрогнулась и та часть мира, которая
должна была по предписанному ей правилу считать правитель¬
ство США главным источником всех зол и бед на земле. Но
даже те, кто свято верил в это, а таких было много, не могли
не содрогнуться от выстрелов в Далласе...
На любом президенте больше пятен, чем на Солнце. И все
же бывают среди них те, чье предназначение — сделать жизнь
хоть чуточку светлее. Джон Кеннеди — в первом ряду таких
президентов.
Книга, бесспорно, будет интересна широкому кругу читателей.
Данный перевод Kennedi, 1996, first edi¬
tion, публикуется по договору с Addison
Wesley Longman Limited, London, 1997
© Hugh Brogan, 1996
© Перевод: Дрозд А.Б., 1997
© Оформление: изд-во «Феникс», 1997
ISBN 5-222-00063-Х
ББК 63.3 (03)
БЛАГОДАРНОСТИ
Эта книга создавалась на протяжении длительно¬
го времени, поэтому прежде всего я хочу поблагода¬
рить моих терпеливых издателей, в том числе редак¬
тора серии профессора Кейта Роббинса. Он не толь¬
ко проявлял внимание, но и поддерживал, а каждый
автор знает, как это важно.
Я также получил поддержку, совет и помощь от
столь многих, что их трудно перечислить, чтобы быть
справедливым. Я чрезвычайно благодарен Ричарду И.
Нойштадту, осветившему многие моменты в своих
лекциях и беседах в Гарвардском и Эссекском универ¬
ситетах; Артуру Шлезингеру-младшему, встречи с
которым в Лондоне и Нью-Йорке были весьма полез¬
ны. Также могу добавить, что большую помощь этой
книге оказали их знания и научные труды, и, надеюсь,
это придало ясности некоторым отрывкам.
Книга не была бы написана без того времени, ко¬
торое я потратил, работая в библиотеке Джона Фиц¬
джеральда Кеннеди. Осенью 1990 года я провел там
два плодотворных месяца и благодарен сотрудникам,
особенно Мауре Портер и Джун Пейн. Я также пре¬
много обязан Чарльзу Уоррену Сентеру из Гарвардско¬
го университета, который отнесся ко мне как к дру¬
гу, оказав сердечный прием и всячески помогая мне
не только в исследованиях, но также предоставив пи¬
шущую машинку. Я горячо признателен Бернарду
Вэйлину, благодаря которому была осуществлена эта
3
Кеннеди
работа. Следует также воздать должное комиссии
Фулбрайта, которая не только оплатила мои поездки
по стране, но и организовала несколько полезных встреч
в Гарвардском университете. Жизнь Джона Ф. Кенне¬
ди невозможно понять, не побывав в Бостонском уни¬
верситете, и своим пребыванием там я также обязан
комиссии.
Многое я почерпнул из встреч с Дональтом Бал¬
мером, Д. Дж. Р. Брукнером, Дж. К. Гелбрейтом,
Найджелом Гамильтоном, Энтони Льюисом, Дэвидом
Найгэном, Юджином В. Ростоу, Вирджинией Сапи-
ро, Вильямом Саттоном, Марком Дж. Уайтом и Грэ¬
хэмом К. Уилсоном. Я благодарен за помощь Майк¬
лу Жиллетту, работнику Национального архива, и
Дону Бейкону, который нас познакомил. Мне помог¬
ли также коллеги из Эссекского университета, а имен¬
но Тим Хэттон, Колин Сэмсон и Эрик Смит. Доктор
Смит прочел часть книги, а Энтони Дж. Баджер, сэр
Майкл Говард, Хью Таллок и Энн Туса отредакти¬
ровали остальные отрывки, что уберегло от многих
грубых ошибок (а результат этой работы был достав¬
лен мне). Я сердечно благодарен им всем.
Я также признателен Эйлин Фрейзер за разреше¬
ние процитировать строки из ее поэмы «Вместо эле¬
гии».
И, наконец, я хочу поблагодарить Эссекский уни¬
верситет за возможность работать в превосходной
библиотеке этого учебного центра и цивилизованные
условия для исследований, без чего эта книга не была
бы завершена.
Хъю Броган
Вивехау,
22 мая 1996 г.
4
'Qpejusi Кеннеди
СОКРАЩЕНИЯ
ИП = Документы Пентагона. История постановле¬
ний министерства обороны США по Вьетна¬
му (издание сенатора Гравела, Бостон; Бикон
Пресс, 1971)
КУИ = Мемориальная библиотека Кеннеди. Устные
истории
ПАС = Джон Ф. Кеннеди. Почему Англия спала (Лон¬
дон, Сиджвик и Джексон, 1962)
ПД = Правительственные документы президента Со¬
единенных Штатов: Джон Ф. Кеннеди в 3 то¬
мах (Вашингтон, округ Колумбия, 1961-1963)
ПС = Джон Ф. Кеннеди. Пусть слово звучит»: речи,
выступления и письменные документы Джона
Ф. Кеннеди с 1947 по 1963 год», издано Тео¬
дором Соренсеном (Нью-Йорк, Делакорт,
1988)
ПСД = Джон Ф. Кеннеди. Портреты сильных духом»
(Нью-Йорк, издание Покета, 1961)
РК, Выступления = Эдвин О. Гутман и Джеффри Шулъ-
ман (издания). Роберт Кеннеди в своих вы¬
ступлениях (Нью-Йорк, Бантам, 1988)
СМ = Джон Ф. Кеннеди. Стратегия мира, издана
Алланом Невинсом (Нью-Йорк, Харпер, 1960)
Шлезингер, РК = Артур М. Шлезингер-мл. Роберт Кен¬
неди и его время (Лондон, Андрэ Дойч, 1978)
Шлезингер, СД = Артур М. Шлезингер-мл. Сто дней:
Джон Ф. Кеннеди в Белом доме (Нью-Йорк,
издание Фосетт Премьер, 1971).
5
Глава 1
ВРЕМЯ КЕННЕДИ
Личность Кеннеди привлекает внимание пи-
/й сателей и историков наравне с Елизаветой I,
^ кардиналом Ришелье и Дэвидом Ллойдом
Джорджем, хотя это и не столь очевидно. В качестве
президента Соединенных Штатов Кеннеди обладал
властью, какую только современный мир может дать и,
возможно, самой большой за все время истории, но как
недолго! Всего два года и десять месяцев отделяют день
его инаугурации как президента Соединенных Штатов
от убийства; как Теодор Соренсен сказал с горечью,
услышав ужасную новость: «Они не дали ему порабо¬
тать даже трех лет»1. Из сорока президентов только
шестеро занимали этот пост меньшее время, чем Кен¬
неди; в двадцатом веке лишь двое ушли раньше (это
Хардинг и Форд, хотя они и Кеннеди просто несопос¬
тавимы). В своей инаугурационной речи он сказал:
«Давайте начнем»; а его преемник, принимая дела:
«Давайте продолжим»; и, хотя время его президентст¬
ва было коротким, это еще не говорит о том, как оно
было наполнено. Основные поворотные моменты его
6
Грелся Кеннеди
времени, как настаивают некоторые, произошли задо¬
лго до того, как он пришел к власти. Став президен¬
том, Кеннеди обучался этой работе и совершенствовал
результаты, но был выведен из нее, не успев показать,
чему он научился, употребив свои знания в дело. Я не
разделяю эту точку зрения, но должен иметь ее в виду.
Это не портрет, а скорее набросок. Хотя жизнь
Кеннеди была коротка, она изобиловала большими
и малыми событиями, многие из которых не рассмат¬
риваются в этой книге. Читателям, которым нужны
полные данные, следует обратиться к другим источ¬
никам. Но, тем не менее, эта работа потребовала до¬
статочной информации, чтобы обосновать точку зре¬
ния, утверждающую, что президентство Кеннеди дей¬
ствительно имело большое значение, что это было
время важных решений и выборов и — к худу или
к добру — изменило направление истории, резуль¬
тат чего ощущается до сих пор; что это та призма,
через которую можно рассмотреть президентство и
сами Соединенные Штаты; и, благодаря личности
Кеннеди, невероятным обстоятельствам его смерти и
вызванных этим последствиям, оно является тем пе¬
риодом, исследование которого постепенно заставляет
политического историка уйти довольно далеко от
коридоров власти и архивов. Одним словом, время
Кеннеди было важным для истории. (Это даже не
следует особо доказывать: количество литературы о
нем постоянно увеличивается, что подтверждает дан¬
ную точку зрения.)
Моей работе помогало время. Порой единственной
привилегией историка является освещение давно
произошедших событий, а недавние остаются как бы за
кадром. В литературе о Кеннеди я нашел очень немного
Кеннеди
материала, который можно отнести к историческому. И
в этом вина не только авторов; дело в том, что прошло
недостаточно времени для зрелого и взвешенного ана¬
лиза. Более тридцати лет отделяет нас от президентст¬
ва Кеннеди; тридцать лет — время одного поколения
(хотя, учитывая продолжительность жизни сейчас, бо¬
лее реалистичным было бы назвать цифру «40»). Как
бы то ни было, тридцать лет — это тот рубеж, после
которого события перестают называться текущими и
становятся историческими; предшественник Кеннеди на
посту президента, Дуайт Д. Эйзенхауэр уже стал до¬
стоянием ученых-историков, анализирующих его дея¬
тельность со всей научной дотошностью и строгостью.
Я полагаю (и полагал), что теперь настает очередь Кен¬
неди. Я вовсе не хочу добавить (если когда-либо это
случалось) еще один голос к хвалебному хору, даже
оправдывая это молодостью автора, который, однаж¬
ды увидев Шелли, был им очарован и, как и весь мир,
был ошеломлен его убийством. Полного беспристрас¬
тия достичь трудно, но это не мешает описывать пре¬
зидентство Кеннеди, проблемы, встававшие перед ним,
и их решение, что в итоге способствует лучшему по¬
ниманию его деятельности, его страны и его времени.
Мы видели достаточно проявлений горя, гнева, пред¬
рассудков, восхищения и обвинений. Теперь настало
время взвешенного обсуждения — это та цель, к ко¬
торой историки постоянно должны стремиться.
Время уже начало менять фундаментальные катего¬
рии толкования. Например, Кеннеди называют прези¬
дентом «холодной войны» — и эта война сейчас окон¬
чена. Одним из не самых значительных последствий
этого огромного события явилось то, что большинство
исследований по внешней политике Кеннеди оказались
8
Т$рем,я Кеннеди
устаревшими; некоторые из работ сохранили свою цен¬
ность из-за содержащейся в них «сырой», необработан¬
ной информации и ценных авторских замечаний; но
устарела их интерпретация, и историк, живший в пе¬
риод «холодной войны», имел точку зрения, которую
сейчас, вероятно, следует отвергнуть, и, кроме того,
он был обременен грузом теорий и мнений других уче¬
ных, чьи утверждения еще вчера казались бесспорны¬
ми. Неважно, к какой школе они принадлежали —
правой, левой или центристской — от всех них следу¬
ет избавиться. То же самое, если возможно, в мень¬
шей степени, следует сказать и о работах, посвящен¬
ных внутренней политике этого периода: годы прези¬
дентства Рейгана мало что оставили неизменным. Вре¬
мя Кеннеди перестало быть частью нашего настоящего,
оно уже принадлежит определенному историческому
периоду, и задача в том, чтобы оценить его значение.
Не все споры вокруг этого времени уже утихли.
«Холодная война» окончилась, но продолжают выдви¬
гаться аргументы относительно места Соединенных
Штатов в современном мире и выработки нового ми¬
рового порядка. Эти тридцать лет вполне доказали
разумность политики укрепления гражданских прав,
которую начал Кеннеди и довел до завершения Лин¬
дон Джонсон в Законе о гражданских правах 1964 года
и Законе об избирательном праве 1965 года, но дилем¬
ма остается острой до сих пор. А экономические и
финансовые проблемы, которым Кеннеди отдавал мно¬
го времени, стали сейчас даже более настоятельны, чем
были в его время. Кабинет президента, где он наибо¬
лее ясно выразил свои взгляды, и по сей день остает¬
ся центром американской политики, где горячо обсуж¬
даются возможности и цели Америки. В последнее
9
Кеннеди
время в США не было политических убийств, но стра¬
на лидирует по количеству смертей в результате ис¬
пользования оружия, находящегося в частном поль¬
зовании, и каждый год из-за этого погибает почти
столько же людей, сколько американских солдат во
время войны во Вьетнаме. И память об этой войне, в
которой Кеннеди принадлежит решающая роль, до сих
пор болезненно сказывается на формировании и ис¬
полнении дел в американской внешней политике.
Поэтому, если стоит изучать прошлое, чтобы улуч¬
шить будущее, то именно в этом контексте. Это мо¬
жет не иметь смысла для рассмотрения представле¬
ний и решений, сделанных Кеннеди, но то, почему
он поступал так, а не иначе, поможет понять Амери¬
ку не только 60-х годов, но прежде всего ту, какой
она является сегодня.
Обязанность ученого — оценить тот период, в те¬
чение которого изменились наши представления о пре¬
зидентстве Кеннеди, и свести к минимуму все, что
связано с мифами вокруг его имени. Справедливое и
подкрепленное фактами отображение столь обширной
и сложной темы требует привлечения большого коли¬
чества различной литературы, в результате чего вопро¬
сы политики и деятельности теряют четкость, что не
всегда можно полностью исключить. Джона Кеннеди
его собственная легенда вводила в заблуждение лишь
иногда (хотя он всегда был готов признать это, когда
считал политически выгодным); но и он был поражен,
сколь мало внимания уделяется реальным обстоятель¬
ствам, которые ему пришлось преодолевать, —впро¬
чем, как и его реальным достижениям. Сомнительно,
что время когда-либо полностью восстановит всю прав¬
ду о его репутации: в конце концов, единственное, о
10
Время Кеннеди
чем знают спустя четыре столетия о Генрихе VIII —
это то, что у него было шесть жен. В то же время в
течение сорока лет после убийства Авраама Линколь¬
на создавали свои «творения» тайные теоретики, ко¬
торых снабжала невероятными историями возбужден¬
ная и падкая на сенсацию публика, но с течением вре¬
мени интерес к такого рода информации угас, и с тех
пор больше никто ничего об этих историках не слы¬
шал. Сексуальная жизнь Байрона затмила его поэзию
более чем на сто лет после его смерти, но это может
быть объяснено скорее превосходным слогом его пи¬
сем, в которых он описывал свои любовные приклю¬
чения, а также налетом сенсационности его подвигов
— начиная с инцеста и кончая гомосексуализмом (по
сравнению с ними похождения Кеннеди выглядят до¬
вольно бледно). В наши дни, к счастью, его стихам
уделяется больше должного внимания. История семьи
Кеннеди — это смешение саги, трагедии и «мыльной
оперы» — скорее помешала попыткам понять исто¬
рию, чем послужила основанием для серьезной темы.
Это напоминает некоторые работы о Наполеоне, ос¬
новной интерес в которых прикован к Жозефине и
Марии Валевской. Однако один из плюсов заключа¬
ется в том, что легенды, связанные с именем Кенне¬
ди, неоценимы в плане исследования американского
сознания с его акцентом на сентиментальность, лег¬
коверность и склонность к плотским желаниям; но
автору небольшого портрета-наброска простительно
опустить некоторые несущественные мелочи, даже
если потребность в такого рода светской информации
не удовлетворена до конца.
Портрет не должен быть результатом свежих ар¬
хивных изысканий и новой информации, хотя все, что
Кеннеди
мне удалось найти, не очень сильно изменило прежнее
понимание личности Кеннеди и его времени. Сейчас
у нас данных больше, чем мы можем усвоить. Этому
мешают краткость и незавершенность карьеры Кен¬
неди и завеса молчания после его смерти. Портрет же
требует ясности темы, и в этом случае слово «власть»
я считаю не вполне подходящим термином. Скорее,
это портрет лидера. Почти всю жизнь — с ранней мо¬
лодости до самой смерти — Кеннеди интересовала про¬
блема лидерства в демократии. Он читал об этом,
писал, изучал из первых рук, анализировал и исполь¬
зовал на практике, пока не приобрел глубокий опыт и
стал своего рода экспертом. Как и все политики, он
был нетерпелив и чувствителен к критике; он лучше,
чем кто-либо другой, мог судить о том, что требуется
президенту — как в больших, так и в малых делах.
Он играл в большую и продолжительную игру, и в
1963 году был уверен, что выиграет: на одной из сво¬
их последних пресс-конференций он отметил, что ожи¬
дает введения в действие всех своих основных зако¬
нодательных предложений — реформы налогообло¬
жения, гражданских прав, медицинской помощи пре¬
старелым — в 1964, самое позднее — в 1965 году:
«Я с нетерпением ожидаю того момента, когда смогу
доложить об этом в отчете конгрессу, но... боюсь, что
для выполнения данной задачи потребуется восемнад¬
цать месяцев»2. Оценка Кеннеди собственной деятель¬
ности в области внешней политики была более опти¬
мистичной. Конечной целью этой книги, таким обра¬
зом, должно быть исследование истоков его уверен¬
ности в себе, рассмотрение того, как воплощались его
идеи на практике и насколько оправданной была его
заявка на лидерство.
12
T}peuta Кеннеди
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Уильям Манчестер. Смерть президента (Нью-
Йорк, Харпер и Роу), 1967, с.249.
2. Новости с президентской конференции 14 нояб¬
ря 1963 года // ПД III, с.849.
Глава 2
КАНДИДАТ в ПРЕЗИДЕНТЫ
Стать президентом Соединенных Штатов
было единственным наиболее трудным до¬
стижением Джона Кеннеди, включая три
года упорного труда, расчетов и удачи. После того, как
он занял этот пост, легко было считать, что его победа
была неизбежна, но мало кто так думал, когда он был
выдвинут кандидатом от Демократической партии в 1960
году, и ни один реально мыслящий человек не допус¬
кал такой возможности после небольшого перевеса го¬
лосов на осенних выборах. Не допускал этого и сам Кен¬
неди. Когда Бенджамин Брэдли напомнил ему, что од¬
ного из организаторов его избирательной кампании на¬
звали «блистательным профессионалом», президент
усмехнулся и ответил: «Иногда эти парни забывают, что,
будь 50 тысяч голосов у другого кандидата — и они все
стали бы «блистательными олухами»1. Этот небольшой
перевес над кандидатом от республиканской партии Ри¬
чардом Никсоном — 118 574 голоса, или 0,17% состава
избирателей, — самый точный индикатор важности той
задачи, которую поставил перед собой Кеннеди.
14
Кандидат в президенты
«Перспективность» (термин, обозначающий особого
рода умение в традиционной американской политике)
была требованием, предъявляемым всем обществен¬
ным деятелям в 1957 году, когда Кеннеди начал всерь¬
ез планировать выдвижение своей кандидатуры, и
было очевидным, что, согласно ему, случай Кеннеди
был безнадежен2. С точки зрения Демократической
партии на перспективность (Республиканская имела
свой, несколько отличный взгляд), Кеннеди был вы¬
двинут от «не того» штата: Массачусетс имел только
14 голосов, хотя, тем не менее, устойчиво оставался
«демократическим» штатом. Перспективным демокра¬
том считался тот, кто был выдвинут от крупного не¬
центрального штата — такого, как, например, Нью-
Йорк или Иллинойс, — чей статус «любимого сына»
мог помочь ему достичь дня выборов. Кеннеди был
очень молод: 29 мая 1957 года он отпраздновал толь¬
ко сороковой день рождения (Линдон Джонсон, гроз¬
ный лидер демократов в Сенате, обычно называл его
не иначе как «молодой человек»). Он был американ¬
ским сенатором, особо не отличающимся ни заслуга¬
ми, ни усердием. По традиции, при выдвижении в
кандидаты на пост президента предпочтение отдается
губернаторам штатов перед членами конгресса, так как
обычно в их полномочия входит формирование деле¬
гаций на встречи и съезды, а также благодаря их
опьггу исполнения власти, что, как принято думать,
является лучшей подготовкой для президентства, чем
опыт обычного законодателя; кроме того, сенаторы,
если они дойдут до тура голосования на националь¬
ном уровне, могут на своем пути встретить недобро¬
желателей там, где губернаторы благополучно избег¬
нут. Далее, Кеннеди вызывал нарекания со стороны
15
Кеннеди
либерального крыла партии из-за двусмысленных
заявлений относительно сенатора Джозефа Маккар¬
ти, злого гения антикоммунизма, и того, что был
сыном миллионера, нажившего состояние «пиратским»
способом, Джозефа П. Кеннеди, известного своей
сомнительной деловой карьерой и либеральными
взглядами на внешнюю и внутреннюю политику.
Наконец, для большинства людей последним и на¬
ибольшим минусом Джона Кеннеди являлось то, что
он был католиком (хотя бывший президент Гарри С.
Трумэн, будучи убежденным баптистом, заметил, что
больший интерес вызывает земной, чем небесный отец
кандидата в президенты). После того, как в 1928 году
великий Эл Смит был блистательно разбит Гербер¬
том Гувером, лидеры Демократической партии реши¬
ли более никогда не выдвигать католика кандидатом
в президенты3.
Но времена изменились, и Кеннеди был достаточ¬
но умен, чтобы понять это. Деньги его отца, прак¬
тичность и влиятельность не были лишними, а его
молодость могла стать ценным качеством. Во время
президентства Эйзенхауэра Америка процветала, но
даже у тех, кто дважды проголосовал за него и сде¬
лал бы это еще раз, не будь 22-й поправки Консти¬
туции, запрещающей переизбрание президента на
третий срок, оставалось чувство, что страна понемногу
теряет свой путь под его патриархальным, осторож¬
ным руководством; возможно, Америка была очень
благополучна и убаюкана, потеряла свое ощущение
цели, что могло позволить ужасным советским ком¬
мунистам застать ее врасплох; чтобы справиться с этой
проблемой, вызывающей беспокойство, Эйзенхауэр
создал комитет, призванный выработать «цели аме¬
16
Кандидат в президенты
риканцев». Экономическая политика Эйзенхауэра
справедливо может быть оценена как умеренно кон¬
сервативная: три спада за восемь лет — это достаточно
много в век господства кейнсианских методов и от¬
крытий. И даже сам Эйзенхауэр чувствовал, что в
каком-то смысле Америка миновала свой пик расцве¬
та: разрушения, причиненные Европе и Азии во вто¬
рой мировой войне, давно стали достоянием прошло¬
го, и уникальное положение Соединенных Штатов как
единственной страны, благополучно вышедшей из нее,
также переставало соответствовать действительности.
В экономике росло число успешных конкурентов, и
горы золота, хранящиеся в Форт Нокс, начинали
таять. Пришло время перемен; причиной тому могла
быть и энергия молодежи. Это всеобщее настроение
было столь сильно, что не только Кеннеди, но и
Ричард Никсон (которому тогда было 48 лет) сделал
это одним из тезисов своей предвыборной програм¬
мы в 1960 году; и, возможно, именно недостаточная
убедительность выступлений Никсона на эту тему по
сравнению с Кеннеди (в качестве вице-президента
Айка он должен был поддерживать политический
курс, начатый Эйзенхауэром) и лишила его победы.
Действительно, не являлось препятствием то, что
Кеннеди был сенатором — скорее это выглядело пре¬
имуществом, поскольку из пяти основных соперников,
выдвинувших свои кандидатуры от Демократической
партии на выборах 1960 года, четверо были сенато¬
рами (Кеннеди, Джонсон, Хамфри, Саймингтон), а
пятый, Эдлей Стивенсон, не имел никакого преиму¬
щества, кроме того, что однажды занимал пост губер¬
натора Иллинойса. С расширением федерального пра¬
вительства сенаторы получили большую возможность
17
Кеннеди
влиять на положение дел в своих штатах, а во время
«холодной войны» внешняя политика стала одной из
важнейших сфер интересов. Без преувеличения мож¬
но сказать, что это было делом жизни и смерти, и
ни один губернатор даже не мог надеяться конкури¬
ровать с сенатором в этом вопросе, если только они
не переходили, подобно Стивенсону и Нельсону Ро¬
кфеллеру от Нью-Йорка (республиканец), из госде¬
партамента США в законодательный орган штата. Из
двадцати двух кандидатов на посты президента и вице-
президента, выдвинутых от основных партий в пери¬
од с 1960 по 1988 год, семнадцать были членами либо
Сената, либо Палаты Представителей; трое, включая
Кеннеди, работали в обоих местах; и пятеро имели
большой опыт исполнительной власти в штатах. Это
была эра «своих людей Вашингтона», и она клонилась
к закату очень медленно — первыми сигналами тому
были появление Джимми Картера и Рональда Рейга¬
на, оба — бывшие губернаторы, и оба открыто высту¬
пали против того, что, как они считали, было коррум¬
пированным и неэффективным правительством «с
Кольцевой дороги»: Кольцевой дорогой называлась
скоростная автострада, построенная в 60-х годах и опо¬
ясавшая округ Колумбию и Большой Вашингтон, ко¬
торую вызвало к жизни непрерывное расширение фе¬
дерального правительства и увеличивающееся количес¬
тво людей, которые хотели иметь с ним дело. Дорога
была символом этой эры, весьма ей соответствующим,
— как во время ее расцвета, так и упадка. В 1957 году,
в самом начале этого периода, Кольцевая дорога только
планировалась, и доверие федеральному правительст¬
ву было все еще очень сильно, так что отождествле¬
ние ее с Вашингтоном не являлось недостатком.
18
Кандидат 6 президенты
Католицизм Кеннеди также мог обернуться для
него плюсом. Следует сказать, что демократы призна¬
ли право голоса за католиками с 1798 года, когда был
принят закон об иностранцах; и с 1850 года, когда
республиканцы унаследовали нативизм, антикатоли¬
ки голосуют от Американской, или «Ничего-не-знаю»,
партии. В свою очередь, отождествление избиратель¬
ного права католиков с движением рабочего класса в
растущих городах стало основой усиления демокра¬
тов на всем Юге и обеспечило массовую поддержку
множества людей при проведении «Нового курса». Но
в 50-х годах дети выходцев из рабочего класса стали
называть себя средним классом и селиться в приго¬
родах; католики ощущали привлекательность Респуб¬
ликанской партии. Антикоммунисты казались более
надежными, чем Демократическая «ялтинская» парт¬
ия, которая якобы уступила Китай «красным» и не
смогла сделать ничего лучше, чем завести в тупик
войну в Корее. Кеннеди, католик ирландского про¬
исхождения, который осудил администрацию Трумэ¬
на за то, что она потеряла Китай («То, что сохрани¬
ла наша молодежь — растратили наши дипломаты и
президент»), мог воззвать к традиционной верности
ирландцев и католиков, как никакой другой канди¬
дат; и, хотя это не могло оказаться недостаточным для
победы на выборах (так как на другой стороне было
много предубежденных протестантов), но, как ни па¬
радоксально, вполне хватило бы для выдвижения в
кацдццаты: его кандидатура могла иметь сильную при¬
влекательность в больших городах демократов, таких,
как Чикаго, Бостон и Нью-Йорк, где еще была жива
старая политическая машина — или, по крайней мере,
не совсем мертва.
19
Кеннеди
Как бы то ни было, занятие определенного поста
в партийной структуре предполагало проверку на
перспективность, что, говоря откровенно, начало те¬
рять свое значение. Этим занимались высокопостав¬
ленные руководители и государственные лица, кото¬
рые, с тех пор как была официально организована
Демократическая партия, обычно распоряжались и
контролировали работу, выдвигая тех или иных кан¬
дидатов. Закон и политика им не были безразличны,
но их первостепенные интересы прежде всего были
нацелены на победу, и выбранные ими кандидаты
(кроме тех случаев, когда в 1896 году избиратели с
ними не согласились, или когда в 1924 году выборы
затянулись настолько, что все были буквально исто¬
щены, работая, пока не остался один-единственный
кандидат) должны были иметь, согласно их холод¬
ному суждению, наилучшие шансы на выигрыш или,
по меньшей мере, иметь право участвовать в гонках.
В начале XX века участие в первичных выборах мало
влияло на результат, и в 1952 году они были отмене¬
ны президентом Трумэном как «очковтирательство».
Но через несколько недель после этого замечания Тру¬
мэн был посрамлен сенатором Истесом Кефаувером,
победившим его на первичных выборах в Нью-Гем¬
пшире, что заставило президента объявить не только
о своей отставке из-за проигрыша, что само по себе
уже было достаточно плохо, но и о походе против
первичных выборов в других местах, которые попа¬
ли в почти непреодолимую зависимость от партийной
политики выдвижения кандидатур с ее жесткой став¬
кой на лидерство. Кефаувер был остановлен губер¬
натором Эдлеем Стивенсоном, чья перспективность
была выше, хотя он не участвовал в первичных вы¬
20
Кандидат в президенты
борах, сопутствующих выдвижению в кандидаты; но
в 1956 году, когда снова понадобилось остановить
Кефаувера, Стивенсону на первичных выборах при¬
шлось потрудиться, чтобы тот не обогнал его, и на
сей раз на финишной прямой шансы их были при¬
мерно равны. Со всей очевидностью первичные вы¬
боры приобрели новое значение, и кандидат, который
умел продемонстрировать свою способность и жела¬
ние выиграть все выборы или, по крайней мере, те,
где он выдвигал свою кандидатуру, мог не опасаться
таких препятствий, как неодобрение Элеоноры Руз¬
вельт, или того, что он был выдвинут от небольшого
штата. Теперь перспективность понималась иначе, по-
новому, и это был единственный путь, подходящий
Кеннеди, так как только таким способом он мог раз¬
веять сомнения боссов на свой счет. К тому же он
выглядел многообещающе. Кеннеди принадлежал к
типу кандидатов, умеющих вызвать интерес избира¬
телей, а благодаря богатству его отца у него было до¬
статочно денег, чтобы совершать поездки и встречать¬
ся с ними.
Кеннеди не упоминал публично об этих причинах
при выдвижении своей кандидатуры. Когда его спро¬
сили, не странно ли то, что он участвует в предвы¬
борных гонках, он ответил: «Да, так и было до тех
пор, пока я не остановился и взглянул на остальных,
Kio боролся за этот пост. После чего я счел, что для
этой работы я столь же подготовлен, как другие5.
Девизом его избирательной кампании, когда он впер¬
вые баллотировался в Сенат в 1952 году, было: «Он
может сделать для Массачусетса больше», и теперь он
считал, что может сделать больше для Соединенных
Штатов или, по меньшей мере, для Демократической
21
Кеннеди
партии. Он полагал, что Линдон Джонсон малоприв¬
лекателен для избирателей из-за того, что его отождес¬
твляли с белыми Юга, и пресловутого консерватизма
в вопросе о гражданских правах. Эдлей Стивенсон
публично отказался от притязаний на пост президен¬
та в 1956 году, после чего у обоих братьев Кеннеди
(особенно у Роберта, который работал со Стивенсо¬
ном в его предвыборной команде) осталось столь
невыгодное впечатление о Стивенсоне как участнике
кампании, что они не считали, что партия захочет или
сможет обратиться к нему вновь. Аверрел Гарриман,
губернатор штата Нью-Йорк и опытный дипломат, мог
стать опасным конкурентом, но потерял шанс на пе¬
реизбрание в 1958 году, когда в это же время Кенне¬
ди выиграл перевыборы в Сенат с высоким процен¬
том голосов — 73,6% от общего числа избирателей.
Кеннеди не сомневался, что он на голову выше по
сравнению с сенаторами Стюартом Саймингтоном и
Хьюбертом X. Хамфри. К тому же его привлекатель¬
ная уверенность в себе была одним из его ценнейших
качеств политика. Ни один из его соперников не мог
с ним в этом сравниться.
И небезосновательно. Когда Кеннеди только начи¬
нал свой путь в политике в качестве кандидата от 11-
го округа г. Бостона в 1946 году, он зарекомендовал
себя с наилучшей стороны. Это были выборы, о ко¬
торых его отец сказал: «Мы будем продавать Джона
как мыльные хлопья», но он мог позволить себе рас¬
ходы6. С его необыкновенным обаянием (что, в час¬
тности, привлекало избирательниц), признанной ре¬
путацией героя войны, скромностью, выдающимся
умом и твердой решительностью, «Джон мог войти в
конгресс очень легко, почти за десять центов», по
22
Кандидат в президенты
выражению его двоюродного брата Джо Кейна (того
самого Кейна, который сказал, что в политике необ¬
ходимы три вещи, чтобы выиграть: «Во-первых —
деньги, во-вторых — деньги и в-третьих — тоже день¬
ги»7. И к своим четвертым выборам Кеннеди подо¬
шел, обладая несравнимо большими достоинствами и
политическим мастерством.
Наиболее убедительные доводы в пользу Кеннеди
как потенциального кандидата в президенты появились
в 1956 году во время съезда Демократической партии
в Чикаго. Кеннеди приехал туда в качестве влиятель¬
ного помощника Стивенсона, надеясь быть выдвину¬
тым в кандидаты на пост вице-президента. Он давал
пояснения к фильму, внесшему оживление в сухие
протоколы первых заседаний, и произнес речь в поль¬
зу кандидатуры Стивенсона («Бесспорно и вне вся¬
ких сомнений он является для нас наиболее подхо¬
дящей, убедительной и достойной фигурой»)8. Оба
выступления произвели большое впечатление на со¬
брание делегатов и не менее сильное — на телевизи¬
онную аудиторию. Это превратило Кеннеди в «звез¬
ду». Стивенсон по не совсем понятным причинам (воз¬
можно, даже для нёго), решил предоставить съезду
самому выбрать кандидата на пост вице-президента,
вместо того, чтобы сделать это за них. Такой демок¬
ратический жест привел в смятение профессионалов
и внес оживление в заседания. На первичных выбо¬
рах Кеннеди уже почти отобрал победу у Истеса
Кефаувера, другого кандидата и соперника Стивен¬
сона, но в последнюю минуту решение делегации Те-
несси поддержать своего сенатора спасло Кефаувера
от поражения. Сенатор от штата Массачусетс произ¬
нес мягкую компромиссную речь («То, что сегодня
23
Кеннеди
произошло, подтверждает справедливость высказыва¬
ния нашего губернатора Стивенсона о том, что реше¬
ние этого вопроса следовало оставить на усмотрение
съезда»)9, но наедине с собой он отдавал отчет в сво¬
ем поражении. Кеннеди не любят проигрывать. «Он
ощущал себя индейцем, в которого вонзилось множес¬
тво стрел, и на вопрос о том, как он себя чувствует,
мог ответить только, что ему больно лишь тогда, когда
он смеется»10. Но Кеннеди обладал гибкостью и оп¬
тимизмом, которые развились в нем с детства, и вско¬
ре осознал, что все происшедшее, хотя и не дало
конкретных результатов, оказалось для него полити¬
чески выигрышным. Это сделало его видной фигурой
и привлекло к нему внимание влиятельных лиц, вер¬
шащих дела в коридорах власти, в то же время по¬
ражение на съезде уберегло его от того, чтобы в даль¬
нейшем быть связанным с проигравшей командой
Стивенсона; важно и то, что так как он был в списке
кандидатов от Демократической партии той осенью
(списке, который непреходящая популярность Эйзен¬
хауэра обрекла на неудачу), то многие могли винить
в поражении партии его католицизм и сомнения в его
перспективности усилились бы. Как бы то ни было,
Эдлей Стивенсон оказался более дальновидным про¬
роком, чем ему хотелось бы, когда заметил: «У меня
ощущение, что сейчас именно он — настоящий герой,
и в будущем мы еще услышим об этом многообеща¬
ющем молодом человеке»11.
Таким образом, у Кеннеди были основания смот¬
реть в будущее, в том числе на гонки 1960 года, с
большими надеждами. Демократы были за его кан¬
дидатуру на пост вице-президента (что уже само по
себе доказывало, что вопрос о католицизме потерял
24
Кандидат в президенты
былую остроту), но, как он сказал в интервью жур¬
налисту Джо Элсопу: «Я категорически против огра¬
ничений во всех проявлениях» 12. Столь же опреде¬
ленно он высказался и в беседе со своим другом
Дэйвом Пауэрсом: «Если мы как следует поработаем
в течение следующих четырех лет, то можем полу¬
чить всю мыслимую власть»13. Именно так он пони¬
мал перспективность.
И как все теперь знают, он достиг цели; но, судя
по другим оценкам, не было столь очевидным, что он
станет президентом. Перспективность имеет мало об¬
щего с заслугами или опытом. Вряд ли кто-либо из
членов партии удивился бы, если бы Кеннеди оказал¬
ся не подготовленным к этой работе. Президентство
стало исторической вершиной его карьеры. Три вы¬
дающихся человека занимали по очереди этот пост:
демократы Рузвельт и Трумэн и республиканец Эй¬
зенхауэр. Большие исторические испытания, последо¬
вавшие одно за другим — депрессия, затем вторая
мировая война и, наконец, «холодная война» — были
успешно преодолены, и страна почти непрерывно
процветала, начиная с 1945 года. Наконец был осоз¬
нан потенциал возможностей Америки и, в то время
как страна превосходила все другие нации в мире,
президент, который ее олицетворял, выглядел наибо¬
лее представительным из государственных лиц. Его
ответственность была столь же велика, как и его
власть, и к любому, кто претендовал на эту должность
после Эйзенхауэра, не казалось чрезмерным предъяв¬
лять требование иметь способности и опыт, по мень¬
шей мере равные тем, которыми обладал Айк. Един¬
ственная задоринка состояла в том, что приобрести
их было невозможно. Из всех вероятных кандидатов
25
Кеннеди
лишь Эдлей Стивенсон в чем-то соответствовал это¬
му требованию, но так как он дважды проиграл пре¬
зидентские выборы, то с трудом верилось, что достиг¬
нет успеха в третий раз.
Создатели конституции США, при всем благогове¬
нии перед историческим прошлым, не подумали об
учреждении чего-то наподобие почетной должности,
что предусматривало создание консульства в респуб¬
ликанском Риме для тех, кто до этого служил на
менее важных постах. Такая должность неофициаль¬
но возникла в первые пятьдесят лет существования
конституционного правительства, когда никто, кроме
Джорджа Вашингтона, не мог быть избран президен¬
том, не поработав до этого в качестве вице-президен¬
та, госсекретаря США или сенатора; так, Мартин Ван
Верен прослужил на всех трех постах. Но в 40-х го¬
дах прошлого столетия на первый план вышел кри¬
терий перспективности, и с тех пор основные поли¬
тические партии стали обращать внимание на канди¬
дата только в том случае, если он мог выиграть; не
собирались отказываться от принятой практики и на
выборах в 1960 году. Даже в XIX веке, когда Джеймс
Брайс писал свое классическое объяснение того, по¬
чему больших людей не выбирают президентами, эта
система в целом работала не так уж плохо14. Это
ненамеренно причинило вред в случае с Бачененом и
Грантом, но принесло пользу республике, выведя на
арену Полка, Кливленда и, несомненно, Линкольна
(чья карьера вплоть до 1860 года давала мало пово¬
дов считать, что он подойдет для этой работы). Вместо
создания абстрактных и малореалистичных критери¬
ев оценки Кеннеди (и его соперников) следует обра¬
титься к имеющему гораздо больший смысл вопросу
26
Кандидат, в президенты
о том, какие качества Кеннеди сыграли важную роль
для его избрания президентом. И с конца 50-х годов
множество опытных политиков и журналистов с жа¬
ром принялись исследовать этот вопрос.
Кеннеди был американским аристократом, хотя
снобы Бостона и Филадельфии с трудом принимали
этот факт. Его семья считалась парвеню, «выскоч¬
кой», почти как это было с лордом Мельбурном,
английским либеральным премьер-министром, кото¬
рым Кеннеди так восхищался и на кого весьма похо¬
дил. Оба его дедушки были лидерами Демократичес¬
кой партии в Бостоне: его дед по матери, Джон «Душ¬
ка» Фицджеральд (более известный как «душка
Фиц») был первым американо-ирландским мэром
города. Его отец являлся одним из первых помощни¬
ков Франклина Рузвельта и впоследствии в правитель¬
стве «Нового курса» занимал должность главы служ¬
бы безопасности и валютной комиссии (согласно пос¬
ловице, «нет лучше лесника, чем бывший браконь¬
ер»), а также председателя морской комиссии. С
1938-го по 1940 год он служил послом в Британии,
вначале успешно, затем с губительным для себя ре¬
зультатом: он придерживался политики мира даже
после того, как от этого отказался его друг Невилл
Чемберлен, и вызвал к себе негативное отношение как
в Британии, так и в своей стране. Его пригласили для
поддержки кандидатуры Рузвельта при выдвижении
на третий срок, но после этого его политическая карь¬
ера окончилась, и ему пришлось направить силы на
воспитание своих сыновей (дочерям предписывалась
поддерживающая роль). Он дал своим мальчикам
полезное, т. е. не католическое образование; это были
привилегированные протестантские закрытые учебные
27
Кеннеди
заведения, Гарвардский колледж и различные высшие
академии (его старший сын, Джо-младший, поступил
в Лондонскую экономическую школу). Джек, второй
сын, также воспользовался предоставленными шанса¬
ми. Дж. Л. Гелбрейт с полуиронией-полусожалением
вспоминал его буйные проделки на последнем курсе,
когда он и сам был небогатым молодым гарвардским
преподавателем, выходцем из отдаленных сельских
провинций Канады. Ирония состояла в том, что Кен¬
неди всегда считал себя неудачником, одним из угне¬
тенных ирландцев, которых сначала притесняли ан¬
гличане в Ирландии, затем «истинные» бостонцы в
Массачусетсе. Обычные отношения между бостонски¬
ми ирландцами, независимо от их богатства, однаж¬
ды стали важнейшей взаимосвязью между конгрессме¬
ном Кеннеди и его избирателями. Но все же это было
достаточно фантастично.
Молодой Джек воспользовался и другими возмож¬
ностями Гарварда, помимо времяпрепровождения с
женщинами и разъездов на машинах. В свои ранние
годы он относился к учебе серьезно и больше удо¬
вольствия получал от изучения специальных дисцип¬
лин, что впоследствии отличало его всю жизнь. Как
отмечает Феликс Франкфуртер, оба старших сына
Кеннеди работали у него по очереди в качестве лич¬
ного секретаря, следуя примеру семьи Адамс, три
поколения которой дали стране министров, представ¬
лявших интересы США в Лондоне. Джека уже отме¬
тили как весьма многообещающего молодого челове¬
ка на общественной сцене Лондона, но его опыт сек¬
ретаря (с февраля по сентябрь 1939 года) был той
подготовкой, которой не имел ни один будущий пре¬
зидент со времен Джона Куинси Адамса. Этот опыт
28
Кандидат в президенты
не пропал даром: у Джека развился интерес к внеш¬
ней и военной политике, который остался у него на
всю жизнь.
Путешествия были лишь небольшой его частью, будь
это поездка в Москву или Иерусалим, нацистский
Берлин или фашистский Рим (где Кеннеди представ¬
ляли свою страну на коронации своего старого знако¬
мого, кардиналла Паселли, когда он стал папой рим¬
ским Пием XII). Джек помогал своему отцу в теку¬
щей работе в посольстве и исполнял небольшие по¬
ручения для посла США в Париже Вильяма Буллита,
который, как и посол Кеннеди, мог легко получить
замечание от президента Рузвельта. Когда через не¬
сколько часов после начала второй мировой войны
немцы торпедировали лайнер с американцами, Джек
был послан в Глазго, чтобы устроить и помочь остав¬
шимся в живых, а заодно проявить себя. Но истин¬
ное значение этих месяцев проявилось в другом. Бла¬
годаря своим друзьям и той жизни, которую он вел,
он постепенно превращался в настоящего англофила:
стиль жизни и ценности, разделяемые правящим клас¬
сом Британии, становились его собственными; они
были теми стандартами, которыми, как человек об¬
щества, он всегда руководствовался, стараясь строить
свое поведение (его сентиментальная привязанность
к «старой доброй Ирландии» никогда серьезно не
изменяла его позицию). И он как-то вдруг возмужал,
чему способствовала напряженность тех дней, когда
Гитлер вверг Европу и весь мир в войну.
Несмотря на вольность поведения, никто из тех,
кто хорошо знал Джека Кеннеди, не принял бы его
за плейбоя. Его родители (особенно мать) воспитали
всех своих детей в идеалах служения обществу и
29
Кеннеди
прививали интеллигентное отношение и интерес к
политике. Посол Кеннеди играл ведущую роль во
время одного из самых больших кризисов XX века.
Поэтому вряд ли кого удивило, что после возвраще¬
ния в Гарвард осенью 1939 года Джек решил исполь¬
зовать свой опыт, написав диссертацию на старших
курсах о неудаче Британии в эффективном перевоору¬
жении в 30-х годах нашего столетия. Получив завид¬
ную оценку с «отличием» в апреле 1940 года (право¬
писание и синтаксис были достойны сожаления, так
как Кеннеди, как это обычно принято у студентов,
не оставил себе достаточно времени, чтобы привести
все в порядок), диссертация была сразу же подготов¬
лена к публикации и в июле вышла в виде неболь¬
шой книги под названием «Почему Англия спала».
Она стала бестселлером; президент Рузвельт послал
автору письмо, поздравив его (и сделав это так хо¬
рошо, как возможно, принимая во внимание, насколь¬
ко книга поддержала его авторитет). В 23 года Джон
Ф. Кеннеди начал свой путь к известности.
«Почему Англия спала» была хорошо построена,
исчерпывающе документирована и написана с предель¬
ной ясностью. Возможно, некоторые простые момен¬
ты излагаются с излишней подробностью. Не все
аргументы выглядят сегодня убедительно: в частнос¬
ти, небесспорна интерпретация мюнхенского кризиса.
И все же эта книга всегда будет занимать свое почет¬
ное место в небольшой библиотеке, которая вызвала
споры, затрагивая вопросы британской политики вре¬
мен Болдуина и Чемберлена. Это относится и к дру¬
гим книгам — «Гроза надвигается», «Виновный» и «Не
достаточно ли неведения?»15.1 Все эти работы не яв¬
ляются обычной данью истории и следствием пони¬
30
Кандидат, в президенты
мания некоторых ее моментов — это было своего рода
политическим вмешательством. И отсюда их большой
успех: они представляли собой эффектное изложение
тех сообщений, которые американцы слышали отовсю¬
ду из других источников. Это был вклад молодого
Кеннеди в подготовку к встрече опасности и приня¬
тию обязанностей, которые уже в 1940 году встали
перед ними лицом к лицу. И это же было его обра¬
щением и предостережением: Америка больше не
может позволить себе пребывать в уверенности, что
ей нечего бояться, и поэтому продолжать бездейство¬
вать, что морские границы защитят ее от нападения
и поэтому ей не нужны армия и морской флот. За
шестнадцать месяцев до Перл-Харбора Кеннеди при¬
зывал Соединенные Штаты извлечь урок из опыта
Британии и провести перевооружение вовремя. Меж¬
ду строк ясно читалось, что Кеннеди ожидал войны,
хотя говорил об этом скупо. Скорее, он хотел пока¬
зать очевидность того, что вооружение само по себе
не является причиной войны, что безумство — отве¬
чать пацифизмом на такую угрозу, как нацистская
Германия, и что люди должны осознать как опасность,
грозящую им, так и свою ответственность, в против¬
ном случае лидеры страны не смогут успешно служить
своему народу. И он был услышан. Но сегодня основ¬
ное значение и интерес книги «Почему Англия спала»
состоит в том, что касается личности автора; как за¬
метил Найджел Гамильтон (возможно, ошибаясь во
многом другом, но достаточно точно подметив в дан¬
ном случае): «Ничто другое, написанное Джеком за
всю жизнь, не могло бы лучше выразить его челове¬
ческую суть»16. Ему недостает лишь немного юмора.
Если бы кто-нибудь из демократов, заинтересовавшись,
31
Кеннеди
прочел это в I960 году, то он наверняка заключил бы,
что речь идет о ком-то, рангом равным президенту.
Книга несет на себе отпечаток личности автора,
она обнаруживает себя в его стиле. Кеннеди пишет
в соответствии с академическими требованиями быть
предельно объективным как в манере письма, так и
в материале — во всем. Но холодный скептицизм, ко¬
торый вскоре станет узнаваем во всем мире, прони¬
зывает каждую страницу. Только однажды проскаль¬
зывает чувство в призыве Кеннеди к своим сограж¬
данам обратиться лицом к фактам: «Теперь, когда мир
в огне, Америка повернулась к проблемам. Но в про¬
шлом мы постоянно отказывались ассигновать день¬
ги на оборону. Мы не можем обойти тот факт, что
демократия в Америке, как и в Англии, спала, пока
ее не разбудили. Если бы мы не были окружены трид¬
цатью пятью тысячами миль океана, мы бы сами ока¬
зались в положении Мюнхена в Европе»17. Книга оз¬
начала переход из-под влияния его отца к самосто¬
ятельному мышлению по политическим вопросам.
Посол был горячим поборником миротворчества и
изоляционизма; он верил, что Соединенные Штаты
никогда не вступят в войну, если не будут атакованы
первыми, и был глубоко обеспокоен перспективой
того, что ему придется рисковать жизнью своих сы¬
новей в этой войне. В 1938 году его позиция отража¬
ла воззрения консервативного класса, связанного с
бизнесом, к которому он принадлежал, и в Невилле
Чемберлене он нашел человека со сходными взгляда¬
ми. Джека же более привлекал Уинстон Черчилль,
но ко времени его возвращения в Гарвард он разде¬
лял (или считал, что разделял) взгляды своего отца
в другом отношении. Важные события, влияние его
32
Кандидат в президенты
гарвардских учителей, упорная работа над подготов¬
кой книги к печати все изменили. Влияние его отца
всегда было значительным (до того времени, когда с
ним случился удар в 1961 году), и Джек впитал не¬
которые из его воззрений и даже фразы, использо¬
вав их, например, в книге «Почему Англия спала»,
но сейчас, на пороге своей карьеры, сын доказал, что
он сможет отказаться от этого, если будет необходи¬
мо. Формировалось новое видение позиции Америки
в мире. Изоляционизм быстро становился кредо лю¬
дей среднего и пожилого возраста. А атака Перл-
Харбора окончательно изменила взгляды молодежи:
после этого в семье Джо-младший остался привержен¬
цем традиционного кредо. Таким образом, Джек про¬
демонстрировал истинную независимость характера,
не говоря уже об уме, на том пути, который выбрал,
что, впрочем, не было особенно удивительным, учи¬
тывая, что этот юный американец, своими глазами
видевший гитлеровскую Европу, отверг устаревшую
благодушную веру и поддержал сторону Британии,
став, выражаясь языком того времени, интервенцио¬
нистом.
Он чувствовал себя уверенным в мире происходя¬
щих событий. В своей книге он отказывается как от
благодушного самообмана консерватизма, так и от
высокоморальных иллюзий прогрессизма18. На интер¬
претацию событий повлиял и его характер: как и всем
в 1930 году, ему пришлось испытать положительные
и отрицательные стороны как диктатуры, так и демок¬
ратии — и сравнить их между собой; и его симпатии
отнюдь не были полностью на стороне демократии. Он
видел ее справедливость и устойчивость на протяже¬
нии долгого времени; но временами он наблюдал ее
2. Д. Кеннеди
33
Кеннеди
несостоятельность, которая привела Запад к краю
гибели. Он всегда считал, что общественное мнение
при демократии (по крайней мере, в Британии и Аме¬
рике) часто пробуждается тогда, когда уже слишком
поздно: на это может повлиять только очень сильный
шок (несомненно, он имел в виду Перл-Харбор и его
последствия в доказательство своей правоты). Не¬
сколько наивным кажется то, что Кеннеди, тем не
менее, считал важным для государственного деятеля,
предвидящего ход событий, выступать, убеждать и
публиковаться: именно поэтому он был так восхищен
Уинстоном Черчиллем. Ему особенно нравилось цити¬
ровать мысль Черчилля о том, что демократия — худ¬
шая форма правления, за исключением всех остальных.
Будучи президентом, он с радостью присвоил Черчил¬
лю звание почетного гражданина США, сказав при
этом: «Во время черных дней и еще более черных
ночей, когда Англия осталась одна... он обратился к
великому английскому языку и начал сражаться с его
помощью»19. Это не может не наводить на мысль о
том, что и в своем предостережении о приближающем¬
ся кризисе и недостатках реактивного вооружения, и
в состоянии беспокойства во время своего первого года
пребывания на посту президента — не говоря уже о
его неизменном стремлении к красноречию — он со¬
знательно хотел быть Черчиллем своего поколения.
Влияние этого человека просматривалось даже в са¬
мом названии книги «Почему Англия спала», что было
прямым намеком на работу Черчилля «Пока Англия
спала». По иронии, позиция Кеннеди как президента
во время его борьбы с приоритетами гораздо более
была близка к позиции Чемберлена, чем бросающего
вызов целеустремленного лидера.
34
Кандидат в президенты
И, вопреки черчиллевскому пессимизму по поводу
общественного мнения, Кеннеди оставался твердо
убежден в том, что в своей основе люди рациональ¬
ны и делают разумный выбор, и дело лидера —про¬
свещать их, чтобы их выбор был возможно более
информирован. Таким образом, в книге «Почему
Англия спала», далее выражая неодобрение паники в
Британии по поводу бомбардировки («бомбардиров¬
щик всегда достигнет своей цели», сказал Стэнли
Болдуин), которая так сильно повлияла на политику
1937-1938 гг., Кеннеди мог допустить замечание:
«Даже если предположить, что человек в своей осно¬
ве разумен и остается таковым долгое время, то в те¬
чение года после Мюнхена паника не оставила и на¬
мека на это»20. Эта вера в рациональность не была ни
странной, ни наивной, как это могло показаться; и она
служила Кеннеди ориентиром до самой смерти.
Кроме того, книга «Почему Англия спала», несо¬
мненно испытавшая на себе влияние отдела полити¬
ческой науки Гарварда, является примером изучения
проблемы лидерства в демократии. Кеннеди увлека¬
ли не столько вопросы внешней политики, сколько
положение демократических политиков: даже если они
знали, что им требуется (Кеннеди не обязательно имел
в виду Болдуина и Чемберлена), они не всегда мог¬
ли действовать, если их избиратели были с ними не
согласны, а если все же что-то предпринимали, то это
могло разрушить их политическую карьеру (как это
почти произошло с Черчиллем). К этой теме он воз¬
вратился годы спустя в книге «Портреты сильных
духом», и она занимала его всю жизнь. Он еще не
выдвигал свою кандидатуру на какой-либо пост, но
ни один читатель (особенно те, кто был осведомлен
2
35
Кеннеди
об этой ранней работе выпускника Гарварда, а ныне
конгрессмена) не сомневался, что перед ним будущий
политик. И тем более не возникает сомнений сейчас,
когда мы читаем утверждение 23-летнего молодого
человека, затрагивающего вопрос, который стал для
своей страны одним из основных в области обороны
и внешней политики до конца столетия: «Наше во¬
оружение всегда должно соответствовать тому, что
мы делаем. Мюнхен учит нас этому; мы должны осоз¬
нать, что любой самообман опасен» 21. Возможно,
обращение Кеннеди к берлинскому кризису и, несо¬
мненно, подчеркивание необходимости будить чувст¬
ва народа и просвещать его («Англии был нужен
человек, который мог выйти за рамки непосредствен¬
ной ситуации, оценить изменившиеся условия и оп¬
ределить благоприятные возможности на будущее»)22
предвосхитили исход президентской кампании I960 года.
Даже тема его инаугурационного обращения была
предопределена в его высказывании о Британии 30-х
годов: «... она испытывала большой недостаток в
молодых, прогрессивных и способных лидерах. Те,
кто должен был вести дела, принадлежали к военно¬
му поколению, большая часть которых осталась на
полях Фландрии»23. Будущее Кеннеди угадывается в
каждой строке, прочитанной с позиции сегодняшних
дней.
Но в самих военных действиях Кеннеди не учас¬
твовал. Даже записавшись добровольцем в морской
флот США до событий в Перл-Харборе, он затем
оказался в информационном отделе военной контрраз¬
ведки в Вашингтоне (в основном «благодаря» тому,
что был вовлечен в историю из-за любовной связи с
датской журналисткой Инге Арвад, которая одно
36
Кандидат в президенты
время была близка к руководству нацистской Герма¬
нии), пока, наконец, попал на патрульную торпедную
лодку (ПТ), несущую службу на юге Тихого океана.
Его корабль, казалось, был сконструирован, чтобы
демонстрировать свои лучшие качества, и в то же
время мало на что был пригоден реально24. Эти лод¬
ки были не очень быстроходны, сделаны из гладкой
клееной фанеры, а их торпеды устарели. Тем не ме¬
нее, они внушали страх, были обласканы вниманием
прессы и имели полуавтоматическое управление; в
целом то, что они привлекли такого отчаянного,
своенравного парня, как Джек Кеннеди, было понят¬
но. Но вклад ПТ-лодок в победу (модели 109 и за¬
тем, после того как затонула первая из них, — ПТ-
59) был незначителен; вероятно, самым полезным де¬
лом, в котором принимал участие Кеннеди, была кам¬
пания по выводу флота из окружения близ острова
Шуазель, входящего в группу Соломоновых остро¬
вов25. Кеннеди вскоре понял, что если у лодок ПТ и
было будущее, то только в качестве орудийных ко¬
раблей, но именно их уязвимость и устаревшее воору¬
жение сделали его героем. 1 августа 1943 года, во
время безнадежно плохо подготовленной операции
(флотилия лодок ПТ была послана в непроглядную
тьму ночи на перехват четырех японских эсминцев,
шедших за подкреплением на свою базу, находившу¬
юся на островах Ныо-Джорджии; лишь на немногих
лодках были радарные установки — (ПТ-109 не вхо¬
дили в их число), корабль, на котором находился
Кеннеди, был протаранен и наполовину срезан вра¬
жеским эсминцем «Амагири», вследствие чего погиб¬
ли два человека. Кеннеди мобилизовал команду и ру¬
ководил людьми, латая пробоину; на следующий день
37
Кеннеди
лодка, преодолев десять миль и имея сильное повреж¬
дение, достигла пустынного острова, и Кеннеди уда¬
лось вытащить ее на берег с помощью кожаных рем¬
ней, буквально зажатых зубами. Руководитель опе¬
рации, пославший лодку на это задание, не позабо¬
тился о надлежащей организации поисков тех, кто
выжил, и это было счастливой случайностью, что
через несколько дней Кеннеди и его людей нашли
дружественно настроенные местные жители на челно¬
ках-каноэ, после чего спасательная команда не заста¬
вила себя долго ждать. Как и следовало, Кеннеди и
его помощнику вручили честно заработанные медали
за спасение жизни солдат, поддержание их боевого
духа и оказание помощи при спасении. Без усилий
Кеннеди команда ПТ-109 могла бы бесследно исчез¬
нуть, пополнив собой бесконечный список людей,
напрасно погибших на войне по вине высшего коман¬
дования.
Это событие сильно повлияло на Джека Кеннеди.
Задолго до того он простил себе (если вообще это
делал) потерю двух своих людей. Однажды, во вре¬
мя торжественного парада, молодой дерзкий поклон¬
ник Джека крикнул ему: «Как вы стали героем?» —
«Я потерял свой корабль», — ответил кандидат, и
вряд ли были причины полагать, что он будет смот¬
реть на это иначе. Он выполнил свой долг, как это
полагается офицеру, и отнесся бы к себе с презрени¬
ем, если бы не сделал этого. Он обоснованно считал,
что если бы флотилией руководили надлежащим об¬
разом, то всего этого не произошло бы, и важным
последствием этого случая стало растущее неприятие
высшего военного руководства. Он испытывал радость
от того, что преодолел боль, страх, усталость и со¬
38
Кандидат, в президенты
хранил веру вместе со своей командой; с зтими людь¬
ми у него остались самые тесные связи, которые ког¬
да-либо были у него в жизни. Когда его выбрали пре¬
зидентом, он пригласил их на парад по случаю своей
инаугурации, а впоследствии с помощью федерального
правительства помогал им найти работу (в свою оче¬
редь, они также оказывали ему поддержку).
Но Кеннеди не был ни глуп, ни сентиментален.
После 1945 года в Соединенные Штаты вернулось
много героев, желавших использовать военные заслу¬
ги, сколь угодно незначительные, чтобы построить
политическую карьеру. Ричард Никсон построил ее,
играя в покер. Линдон Джонсон с помощью генерала
Макартура стал «серебряной звездой» вследствие жес¬
та в сторону общественности (самым известным пос¬
тупком Джонсона был единственный полет на бомбар¬
дировщике в качестве пассажира, но он был конгрес¬
сменом, а Макартур знал, как обращаться с такими
людьми). Джо Маккарти, как и Кеннеди, получил
медаль «Пурпурное сердце», которой награждают за
ранение в ходе боевых действий, так как сломал ногу,
спускаясь по лестнице к гостям (несомненно, он был
пьян). Он осаждал Пентагон с просьбами о награж¬
дении его Крестом за выдающиеся заслуги в воздуш¬
ных боях за 25 или более вылетов —он не совершил
ни одного26. Видя это, Кеннеди счел безрассудством не
использовать свою историю с ПТ-109 и с помощью сво¬
его отца эффектно это сделал. Писатель Джон Хер-
си, друг семьи, написал для «Нью-Йоркера» статью
о его приключении, которую затем перепечатала «Ри-
дерз дайджест», после чего, как заметил Кеннеди, «в
любой кампании, в которой я когда-либо участвовал,
мы использовали миллионы копий статьи Херси,
39
Кеннеди
распространяя их всюду»27. Таким образом, для аме¬
риканского народа он стал не просто богатым наслед¬
ником своих родителей — он был отважен и имел
преданных друзей.
Кеннеди не возражал против того, чтобы быть ге¬
роем — это питало его заметно возросшую уверен¬
ность в себе; но хвастовство было ему чуждо; и он
был удивлен, даже изумлен, когда в 1961 году Ро¬
берт Дж. Донован решил написать книгу о ПТ-109.
Тем не менее он понял, сколь полезен мог быть для
него этот проект, и выразил полную готовность со¬
трудничать. Позже он принял участие в работе над
постановкой фильма по книге Донована, редактируя
сценарий и отбирая актеров, будучи уверен, что это
не повредит администрации Кеннеди (но он взял на
себя слишком многое, и фильм провалился)28. Это
был типичный пример создания Кеннеди своего имид¬
жа. Точно так же, несмотря на свою и жены любовь
к уединенной жизни, он был убежден, что следует
извлечь всю возможную пользу из рекламы своего
брака и своих детей, вплоть до приглашения фоторе¬
портера на свой медовый месяц в 1953 году. С дру¬
гой стороны, его беспорядочная сексуальная жизнь,
хотя и не была секретом в Вашингтоне, тем не менее
не становилась достоянием прессы. Откровения пос¬
ледних лет повредили его репутации более, чем что-
либо другое, но легенда о Джоне Ф. Кеннеди как
примерном семьянине завоевала популярность столь
же быстро, как и о моряке-герое, также внеся свой
вклад в рост его перспективности.
Другая легенда сложилась о Кеннеди как о спортсме¬
не: его считали яхтсменом, выдающимся пловцом,
звездой футбола, получившим почетную грамоту в
40
Кандидат в президенты
Гарварде. Правда заключалась в том, что его спор¬
тивные достижения, кроме яхты, были в лучшем слу¬
чае минимальны (он проиграл соревнования по пла¬
ванию с Йельским университетом из-за плохого здо¬
ровья и получил сносную оценку за футбол исклю¬
чительно из-за доброты тренера — почти как в случае
«серебряной звезды» Линдона Джонсона) 29. Здоровье
не позволяло ему добиться более высоких результа¬
тов. Казалось, что он родился с уже несимметричным
телом: одна сторона его имела большую длину, чем
другая, и эта непропорциональность, вдобавок к бес¬
печному отношению к своему телу и решимости до¬
стичь физического совершенства, скоро привела к пос¬
тоянным, а в итоге — угрожающим жизни пробле¬
мам со спиной. Еще хуже дело обстояло с недоста¬
точностью надпочечных желез, называемой болезнью
Аддисона, что, видимо, было врожденным (насколь¬
ко известно, этим же страдала его сестра Юнис).
Несомненно, эта болезнь объясняет недомогание Кен¬
неди в детстве: болезнь Аддисона ослабляет иммун¬
ную систему, а юный Джек подхватывал любую бо¬
лезнь. В результате он проводил недели и месяцы
своего детства в лазарете, что сильно его расстраива¬
ло, но в то же время сделало его увлеченным читате¬
лем и писателем (что сослужило ему неоценимую служ¬
бу в политике). Его флотская жизнь, когда он не уде¬
лял внимание своему телу, оказалась губительной как
для спины, так и для надпочечников: в 1945 году он
был признан инвалидом и в течение последующих
десяти лет боролся со своей немощью, что временами
казалось безнадежным, а диагноз «болезнь Аддисона»
ие был поставлен вплоть до 1947 года. К счастью, по¬
лучил известность кортизон, и когда в 50-х годах он
41
Кеннеди
стал доступен для приема внутрь, болезнь перестала
быть большой проблемой: кортизон не мог вылечить,
но смягчал большинство последствий. Со спиной дело
обстояло иначе: ни хирургия, ни лекарства, ни самые
известные инженерные изобретения не могли обновить
его позвоночник. Каких-либо значительных улучше¬
ний не наблюдалось до тех пор, пока он не стал пре¬
зидентом и был передоверен заботам военных врачей.
К 1963 году строгий режим массажа и плавания сде¬
лали Кеннеди гораздо более здоровым для своего
возраста, чем это казалось возможным во время всей
его предыдущей политической карьеры. После смер¬
ти Джека Бобби Кеннеди имел все основания сказать:
«По меньшей мере половина дней, проведенных им
на этой земле, были днями непрерывной физической
боли»30, но перед своим отъездом в Даллас Кеннеди
однажды заметил, что он сейчас чувствует себя луч¬
ше, чем до сих пор все эти годы.
Защищая спину, ему все время приходилось носить
поддерживающий корсет и обувь со съемной подошвой,
чтобы было удобно ходить и не напрягать мускулы
неравномерной нагрузкой; он каждый день должен был
принимать кортизон и не мог выполнить и дюжины
простых физических действий. Он говорил о своем
маленьком сыне: «Он будет носить меня на руках
прежде, чем я его»31, и в 1961 году на церемонии не
мог посадить традиционное дерево без того, чтобы
высвободить спину, что причинило ему острейшую
боль, которая продолжалась в течение месяцев. И боль¬
шая ирония заключалась в том обстоятельстве, что в
1960 году он «выиграл» первые из четырех телевизи¬
онных дебатов с Ричардом Никсоном из-за того, что
последний, не успевший подлечить поврежденное ко¬
42
Кандидат в президенты
лено, выглядел разбитым, в то время как Кеннеди,
казалось, лучился здоровьем и энергией.
Хотя, впрочем, энергии у него действительно было
много. Как и все Кеннеди, он отличался неуемной
энергией и вкусом к жизни. Вдобавок ко всему он
обладал жизнерадостным характером своего деда
«душки» Фица: это помогало ему переносить все ис¬
пытания с удивительным спокойствием (даже когда
они были весьма серьезны, как, например, в середи¬
не 50-х годов, когда дела со спиной обстояли столь
плохо и причиняли сильное беспокойство, что личный
секретарь Кеннеди, Эвелин Линкольн, думала о том,
чтобы сменить работу). Он не собирался отступать
перед своими болезнями, а скорее, боролся против них
с теми же упорством и волей, с какими прошел войну
на Тихом океане. Казалось, его обуревали мечты о
политике, если не конкретные планы, с 1942 года32.
Это было вполне естественно. Его родители верили в
ценность общественной жизни, и хотя посол был
прежде всего бизнесменом, тем не менее к политике
он испытывал истинную любовь. Он сам подумывал
о президентстве, но, погубив собственные шансы (ко¬
торые, впрочем, никогда не были особенно велики),
сосредоточил все честолюбивые стремления на стар¬
шем сыне. Но Джо погиб молодым в бою в послед¬
ний год войны, к безграничному горю своего отца, и
казалось только справедливым, что Джек займет его
место. Хотел этого также и Джек. Он был еще по-
юношески застенчив и обращен внутрь себя; чувство¬
вал себя на высоте в небольших группах, у которых
не вызывала симпатий экспансивность демократичес¬
кой политики; но весь его опыт студента, дипломата-
любителя, автора, моряка и журналиста (он успешно
43
Кеннеди
работал в газете «Херст» после того, как получил
инвалидность и ушел из флота), намеренно или нет,
готовил его к политической карьере. В нем проснул¬
ся инстинкт к соперничеству, сильно развитый у всех
Кеннеди: это был еще один вызов, чтобы утвердить
себя. Поэтому он выдвинул свою кандидатуру в кон¬
гресс, хотя знал, что ему, возможно, придется вести
жизнь полуинвалида; и уж наверняка не допускал
мысли о том, что не сможет успешно завершить пред¬
выборные гонки. Он становился фаталистом, если
флотская служба не сделала его таковым; казалось,
он был уверен, что умрет молодым; он находил смеш¬
ное в любой ситуации; он оставался равнодушен к
физическому риску (не напоминает ли вся его жизнь
игру?) и с пугающей лихостью демонстрировал это;
и он не позволял осмотрительности помешать, когда
чего-то хотел. С его стороны было неблагоразумно
бросить вызов Генри Кейботу Лоджу-младшему на
выборах в сенат в 1952 году; люди старой закалки,
включая его отца, сочли, что он поступает неразумно,
выдвигая свою кандидатуру на пост вице-президента
в 1956 году; и самой большой дерзостью со стороны
столь молодого человека была заявка на то, чтобы стать
президентом в 1960 году. Кеннеди игнорировал все
подобные соображения. Он не знал, сколько у него
осталось времени; неблагоразумие было для него един¬
ственно разумной вещью.
Эта позиция придавала ему привлекательности, но
если бы американский народ осознал это, то его пла¬
ны кандидата в президенты могли бы расстроиться.
Только нация ипохондриков могла считать плохое
здоровье Кеннеди причиной для его дисквалификации
на эту должность; он был инвалидом менее, чем
44
Кандидат, в президенты
Франклин Рузвельт, о котором, однако, нельзя ска¬
зать, что он плохо справлялся со своими обязаннос¬
тями. Даже зная все факты, идет ли речь о 1944 или
I960 годе, стоило выбирать скорее Рузвельта-Труме¬
на и Кеннеди-Джонсона, чем Дьюи-Брикера или
Никсона-Лоджа. Но американскую общественность
очень легко напугать медицинской стороной дела, и
в обоих случаях правда была тщательно скрыта. Это
было особенно благоразумно в 1960 году, так как о
Франклине Рузвельте было известно уже достаточно
«компрометирующего» материала. К Кеннеди еще
только подбирались, и вполне резонно мог быть за¬
дан вопрос, разумно ли выбирать человека, столь
небрежно относящегося к ограничениям скорости.
Республиканцы могли потребовать ответа на этот во¬
прос самым решительным образом.
Курьез заключался в том, что дерзость поведения
была ему скорее приписана и, казалось, беспокоила
Кеннеди лишь в том, что касалось его одного. В кон¬
це 50-х годов те, кто этим интересовался, узнали дру¬
гого человека — того, чьей основной политической
позицией была осмотрительность. В то время как годы
правления Эйзенхауэра шли не спеша, Кеннеди был
убежден, что отразилось в его самом известном при¬
зыве, что для Америки пришло время двинуться даль¬
ше. Но то движение, которое он имел в виду, не имело
ничего общего с доктринерством, импульсивность ко¬
торого (к примеру) была характерной для нововве¬
дений Маргарет Тэтчер в ее бытность премьером.
Кеннеди, кроме книги «Почему Англия спала», не
сразу признал влияние, оказанное на него Франкли¬
ном Рузвельтом, покровителем и противником его отца;
но ни один политик его поколения не мог избежать
45
Кеннеди
этого влияния, и это научило его не только тому, что
с помощью правительства можно многое изменить,
но также тому, что лучше всего этого можно было
достичь трезвым и умелым применением политичес¬
кого мастерства. Лидерство, вдохновляющее общес¬
твенность, было одним из них: он ценил это очень
высоко и стал одним из его лучших представителей;
но инстинкт подсказывал ему, что удобные случаи для
смелых успехов бывают нечасто. В каждодневной по¬
литической работе пропуском является осторожность,
и усовершенствования представляют собой лишь не¬
большую ее часть, их проводят постепенно, шаг за
шагом, но даже в этом случае они могут оказаться
под угрозой из-за неосмотрительности. Несомненно,
Кеннеди была известна книга «Рузвельт: лев и лиса»,
написанная первым биографом Рузвельта Джеймсом
Мак-Грегором Бернсом. Карьера самого Кеннеди была
иллюстрацией макиавеллиевского афоризма о том,
что, когда того требуют события, принц должен про¬
являть сначала одни качества, потом другие.
Невозможно узнать, когда Кеннеди впервые уви¬
дел тот день, когда станет принцем. В 1947 году, став
конгрессменом, он сосредоточил свое внимание пре¬
жде всего на укреплении своего влияния в 11-м ок¬
руге Бостона. Как все истинные американские поли¬
тики, он начал работать над созданием своей репута¬
ции. И делал это эффективно, но без претензий на
оригинальность. Он скрупулезно следовал известно¬
му совету Сэма Рейберна и ассигновал столько средств
своему округу, что в результате стал известен — это
и есть «Новый курс» — своей заботой о вопросах
труда и строительства жилья для ветеранов (этот
округ был одним из немногих, поддержавших непо¬
46
Кандидат в президенты
пулярное вето президента Трумэна на акт Тафта-Хар¬
тли) и одновременно — громкими антикоммунисти¬
ческими и антиниспровергательскими выступлениями
в те годы. В северном Бостоне могли не увидеть про¬
тиворечий в этих позициях, хотя в Кембридже (ко¬
торый также являлся частью его округа), где нахо¬
дился Гарвардский университет, вполне могли. Но не
следует думать, что Кеннеди был обычным оппорту¬
нистом. Когда он впервые начал задумываться о своей
политической карьере, то глубоко проработал вопрос
о труде, а что касается антикоммунизма, то в то вре¬
мя это было непререкаемой истиной почти для всех
американских католиков (со всей иерархией, начиная
с главы) и особенно для посла Кеннеди. Через Юнис
Кеннеди Джо Маккарти стал другом семьи, включая
Джека. Но эти связи теперь значили меньше (чело¬
век может изменять свои мнения, что часто и проис¬
ходит), чем многократный абсентеизм конгрессмена.
Джек очень быстро учился, легко ориентировался в
вопросе и мог очертить его основные положения; но
ему быстро наскучило в Палате Представителей, от¬
части из-за того, что его члены обладали очень не¬
большой властью («мы были ничтожны», скажет он
несколько лет спустя)33, и отчасти потому, что его
пока еще мало интересовали внутренние вопросы. Он
часто пропускал голосования по списку и слушания
комитета, так как находился на прогулке или прохо¬
дил лечение, а вследствие одного случая дал повод
конгрессмену Джону Мак-Кормаку, лидеру соперни¬
чающего бостонского политического клана, заметить:
«... Он присоединился к группе конгрессменов, рассмат¬
ривающих жилищное законодательство, — вниматель¬
но огляделся вокруг, ища отсутствующего Кеннеди,
47
Кеннеди
положил перед собой бостонскую газету, в заголовок
статьи которой был вынесен запрос Кеннеди о росте
строительства, спрашивая: — «Где Джонни? Где
Джонни?»34 Лишь однажды Кеннеди заметно отли¬
чился, когда Мак-Кормак обратился к нему с про¬
сьбой подписать петицию, чтобы освободить Джей¬
мса Майкла Керли из тюрьмы. Несколько лет назад
Керли (который продолжал действовать как мэр
Бостона, оставаясь в камере) положил конец успеш¬
ной политической карьере деда Кеннеди, «душки»
Фица, предав гласности информацию о его супру¬
жеской измене; возможно, внук «душки» Фица и
допускал проявление великодушия за давностью лет,
чтобы помочь старому негодяю (Керли был осужден
за мошенничество с письмами). Но Керли был все
еще чрезвычайно популярен в Бостоне; он являлся
непосредственным предшественником Кеннеди в
одиннадцатом округе, а посол Кеннеди присоединил¬
ся к его избирательной кампании по выдвижению в
мэры, что лишило его места в Палате и освободило
путь Джеку. И это придало некоторую храбрость,
чтобы отвергнуть предложение Мак-Кормака. Что го¬
раздо важнее, этот поступок Джека показал, что в
будущем Кеннеди обещал стать новым типом амери¬
кано-ирландского политика. Старая клановая лояль¬
ность дала ему старт в политике, и он мог эксплуа¬
тировать ее до конца; он был в превосходных отно¬
шениях с профессиональными политиками Бостона,
но ему не было суждено стать одним из них даже в
мелочах. В юности он любил коллекционировать
различные головные уборы, но, когда открыл однаж¬
ды, что каждый американо-ирландский политик в
Бостоне имеет свою шляпу, то оставил это занятие
48
Кандидат в президенты
и в противоположность им стал известен тем, что
обходился вообще без шляпы, даже в буран.
Внешняя политика по-прежнему оставалась его
первой любовью и областью его наибольшей эруди¬
ции. Журналистом он побывал на открытии сессии
ООН в Сан-Франциско в 1945 году и на всеобщих
выборах в Британии в том же году; Джеймс Форрес-
тол, министр морского флота, послал его на конфе¬
ренцию в Потсдаме; в 1951 году он побывал в Евро¬
пе и на Дальнем Востоке (включая Вьетнам), что
помогло смягчить категоричность его взглядов на
внешнюю политику Трумэна (но самым важным ре¬
зультатом его дальневосточной поездки стало то, что
он очень сблизился, особенно вначале, со своим бра¬
том Бобби, с которым они путешествовали вместе).
Для молодого конгрессмена во внешней политике не
было большого простора для деятельности; но, впро¬
чем, Кеннеди не помышлял делать карьеру в конгрес¬
се. В нем не было ничего от характера жителя не¬
большого городка, который счастлив тем, что имеет,
находясь там, где он есть. Кеннеди вскоре решил
выдвинуть свою кандидатуру на государственный пост
и, ожидая подходящего случая, в то же время, что
стало его основным приемом в политике, проклады¬
вал свой путь, принимая в Массачусетсе отовсюду
приглашения выступать перед любой аудиторией и по
любому вопросу. «Я ручаюсь, что он переговорил по
меньшей мере с миллионом людей и пожал руки се¬
мистам пятидесяти тысячам», — сказал один из зна¬
комых семьи. Джеймс Мак-Грегор Бернс считает, что
это было сильным преувеличением35.
Следуя этому пути, он успешно выдвинул свою
кандидатуру в сенат США в 1952 году и был избран
49
Кеннеди
большинством, набрав 70 ООО голосов (51,5%). Это
было замечательной победой, учитывая, что с 1928
года 1952-й был наихудшим для демократов. Они
потеряли президентство и большинство в обеих пала¬
тах конгресса; кроме того, в Массачусетсе они поте¬
ряли губернаторство. Таким образом, Кеннеди имел
причину быть собой довольным. Возможно, своим
триумфом он обязан благоприятному стечению мест¬
ных обстоятельств: у него был целый набор неболь¬
ших козырей. Но они не сыграли бы своей роли без
упорных усилий кандидата и его семьи. Игнорируя
боль в спине, которая становилась все сильнее, Кен¬
неди объявил о выдвижении своей кандидатуры в
начале апреля и с того момента не прекращал рабо¬
ты вплоть до ночи перед выборами. Его соперник,
сенатор Генри Кейбот Лодж-младший, напротив, на¬
чал кампанию поздно и реального успеха так и не
добился 36. С 1946 года Кеннеди подключил к этому
свою мать, братьев и сестер. Деятельность Розы Кен¬
неди была особенно эффективна, когда она рассказа¬
ла о своем замечательном сыне на десятке вечеринок
и утренних приемов, что было тем успешнее, что за¬
мечательный сын, без сомнения, сам был не прочь
погреться в лучах женского восхищения. А молодой
Бобби (которому было тогда 27 лет) оказался пре¬
красным организатором кампании: он был энергичен,
как и его брат, и относился непринужденно-доброже¬
лательно к каждому, кто мог оказаться полезен в этой
работе.
Возможно, именно поэтому Бобби был привлечен
к работе: он являлся единственным, кто мог проти¬
востоять своему отцу37. Тем не менее, кампания 1952
года стала шедевром Джозефа Кеннеди. Он пустил в
50
Кандидат в президенты
ход все свои политические связи, мобилизовал мно¬
гочисленных друзей среди массачусетских республи¬
канцев правого крыла, держал под контролем все
решения — стратегические и тактические и уволил по
крайней мере одного из ближайших консультантов
Джека; и никто не знает, сколько потратил или ка¬
ким образом он это сделал (официально кампания
Джека обошлась в 350 тысяч долларов, но вряд ли
кто-то в это верил). Он только назывался демокра¬
том (он вложил средства в кампании по переизбра¬
нию Роберта А. Тафта и Джо Маккарти, впрочем, как
и в президентскую кампанию Эдлея Стивенсона) и
хотел, чтобы его сын выдвинул свою кандидатуру как
открыто антитрумэновскую и изоляционистскую, так
как Лодж, вопреки семейным традициям, стал извес¬
тен своим интернационализмом. Джек не решался оби¬
деть множество массачусетских либералов, заняв по¬
добную позицию; не могла помочь и апелляция к
авторству книги «Почему Англия спала».
Он также не мог причинить беспокойство своим
избирателям — ирландцам и католикам — тем, кто
был его основной опорой, заняв открыто антимаккар-
тиевскую позицию. Он и не хотел этого делать: не
то, чтобы он считал публичные обвинения Маккарти
необходимыми, но прежде всего полагал, что его
взгляды не были неверны, и уж тем более не рассмат¬
ривал их как угрозу американской демократии. Мак¬
карти нравился ему лично, и вскоре после выборов
он на одном из гарвардских собраний обличил спи¬
кера, проведшего параллель между Элджером Хис-
сом и Маккарти: «Как вы смеете ставить рядом имя
великого американского патриота и этого изменни¬
ка!»38. Молодому мистеру Кеннеди следовало еще
51
Кеннеди
многому научиться: он оставался сыном своего Отца
и конгрессменом из Бостона; но, чтобы выиграть вы¬
боры в Сенат и остаться на этом посту, ему следова¬
ло подняться на более высокий уровень. Возможно,
лучшее, что сделал посол — это использовал свои кон¬
такты, чтобы удалить Джо Маккарти из Массачусет¬
са на время предвыборной кампании. Великий дема¬
гог переживал пик своей популярности; нельзя было
позволить, чтобы он атаковал или поддержал Джека
Кеннеди, и этого не могло произойти, пока он нахо¬
дился вне штата.
И все же появление Бобби, как и другие разно¬
образные признаки, указывали на то, что у них появи¬
лись реальные шансы. Начиная с 1952 года, влияние
Джо Кеннеди пошло на убыль, в то время как сенатор
приобретал все большую самостоятельность. Потребнос¬
ти и желания его избирателей, число которых вклю¬
чало в себя уже всех жителей Массачусетса, неизбеж¬
но начали формировать большинство направлений его
политического курса; ему пришлось глубоко вникнуть
в серьезные государственные экономические пробле¬
мы, чтобы оправдать лозунг, под которым проводи¬
лась его кампания, о том, что он может сделать боль¬
ше для Массачусетса, и быть избранным, чтобы про¬
должать их исследование. Он также счел, что Мас¬
сачусетс является частью большего региона — Новой
Англии и, чтобы добиться успеха, ему придется об¬
ратить внимание на проблемы Коннектикута, Род-
Айленда, Мэна, Нью-Гемпшира и Вермонта в гой же
мере, что и своего штата. Он вскоре понял, что быть
сенатором от Новой Англии и оказывать поддержку
в штатах янки — это не только хорошая сенаторс¬
кая, но и президентская политика. Он успешно про¬
52
Кандидат в президенты
должал изучать многие проблемы и, хотя никогда
особенно не разбирался в сельскохозяйственных во¬
просах, тем не менее к I960 году ориентировался во
внутренней политике довольно хорошо и явно полу¬
чал удовольствие, бросая вызов экономике. И этот
путь все дальше уводил его от желаний, мнений и
людей его отца.
До 1953 года его удовлетворяла работа с коман¬
дой, подобранной послом Кеннеди, почти все члены
которой были из ирландских бостонцев. Кеннеди
прекрасно с ними ладил, но был весьма категоричен
в своих суждениях о том, кто остался для него це¬
нен теперь, когда он в Сенате, а кто — нет. Из пре¬
жней команды перешел только Дэвид Пауэрс в ка¬
честве кого-то вроде придворного шута; остальные из
известной «ирландской мафии» — Лэрри О’ Брайен,
Кеннет О’ Доннелл, Ральф Данджен и другие — были
приглашены отдельно, во время кампании 1952 года или
в ближайшие годы; они были людьми сенатора, не
посла. Это явилось еще одним актом утверждения не¬
зависимости, и Джек был рад это сделать. Ему ни¬
когда не нравилось, что некоторые люди из его ок¬
ружения следили за всеми его действиями и затем до¬
кладывали отцу.
Лэрри О’ Брайен оказался чрезвычайно ценным
пополнением, человеком обширного политического
опыта, чему свидетельством была его карьера до и
после президентства Кеннеди; но в 1953 году в коман¬
ду пришел гораздо более важный участник. Теодора
Соренсена обычно рисуют человеком, писавшим речи
для Кеннеди, но с самого начала он занимал более
значительное место. Он был приглашен, чтобы помочь
сенатору и обдумывать дела, и произносить речи. Он
53
Кеннеди
должен был изучать информацию и вопросы текуще¬
го дня и тем самым помогать Кеннеди вырабатывать
и укреплять его политическую позицию. Его отноше¬
ние к своему работодателю было таким же, как ан¬
глийского поверенного к своему барристеру (т. е.
помощника адвоката к адвокату, занимающему более
высокий ранг): он кратко инструктировал Кеннеди и
вводил его в курс дела относительтно выступлений на
заседаниях или, по меньшей мере, политических во¬
просов. Он был безымянным автором, писавшим для
Кеннеди большинство статей, благодаря которым се¬
натор получил известность как вдумчивый и хорошо
информированный молодой государственный деятель.
Это было вполне обычной практикой (которая с тех
пор стала еще обычнее) и, возможно, имело свои ми¬
нусы. Близкое сотрудничество, возникшее между дву¬
мя друзьями, способствовало обучению их обоих.
Соренсен был прогрессистом со Среднего Запада,
поддерживающим коренные преобразования (его отец-
республиканец близко знал сенатора Джорджа Нор¬
риса, главу администрации долины Теннесси); даже
будучи моложе Роберта Кеннеди (ему исполнилось 24
года), он оставался глубоко убежден, согласно тра¬
дициям «Нового курса», что правительство следует
использовать в помощь делу, проведя для этого, если
необходимо, структурные и экономические реформы.
Кеннеди, как и приличествует бостонцу, голосовал в
Палате Представителей, всегда сообразуясь с точкой
зрения Соренсена; нетрудно было обсудить с ним
какую-либо проблему в более широком контексте или
побудить предпринять более смелые шаги. Эта рабо¬
та проводилась, соответственно, для того, чтобы рас¬
ширить имеющиеся связи между сенаторами Кенне¬
54
Кандидат в президенты
ди и Маккарти39. В свою очередь, Кеннеди обучал
Соренсена правилу и всему необходимому в полити¬
ческой практике.
Избрание в Сенат было частью общего подведения
итогов, пересмотра и упорядочения жизни Кеннеди.
В сентябре 1953 года он женился на Жаклин Бувье,
что также придало стабильности его жизни, хотя и
не остановило его безудержное волокитство. Муж и
жена должны унести свои секреты в могилу, если они
вместе лгали, но, вероятно, можно сказать о том, что,
хотя их брак не был гладким, самым важным для них,
особенно для Джека, после появления детей было
нечто более ценное. Миссис Кеннеди не была обыч¬
ной женой политика и никогда специально не обуча¬
лась тому, как привлечь симпатии во время предвы¬
борной кампании; но ее своеволие (с точки зрения Ка¬
питолийского холма) отдалило ее и, как и присущие
ей красота и элегантность, служила доказательством,
что Джек Кеннеди женился на очень необычной жен¬
щине. В глазах американского общества, у четы Кен¬
неди был «класс». Джек старался укрепить это впе¬
чатление, отказавшись от легкомысленной, даже не¬
брежной одежды, которую он носил до женитьбы, и
став наподобие денди. Он также пытался сделать что-
нибудь радикальное со своей спиной — то, что мог¬
ло бы освободить его если не от боли, то по меньшей
мере от костылей. Он перенес две опасные и болез¬
ненные операции на спине, хотя это мало помогло:
улучшение было минимальным. Но во время выздо¬
ровления он много читал, как бывало прежде, и у него
появилась идея написать книгу.
Биографы обычно отмечают, что Кеннеди отнюдь
не был интеллектуалом, равно как и его бостонские
55
Кеннеди
друзья настаивают, что он не являлся либералом; но
с тем же успехом можно сказать, что в действитель¬
ности он — не политик. Если бы он был очень до¬
брожелателен и общителен, человеком широкой души,
которого долго помнят друзья, то ему дали бы отстав¬
ку, если бы он сфальшивил. Действительно Лэрри
О’Брайен вспоминает, что в свое время он еще не был
политиком в полном смысле слова: «он был очень
сдержан, очень закрыт. Стоять около заводских во¬
рот и пожимать руки — нелегкое занятие»40. Но по¬
жимание рук — это искусство, которое следовало
изучить. Прежде всего Кеннеди видел, скорее спон¬
танно, необходимость утверждения себя как мысля¬
щего человека, если он хотел достичь более высоко¬
го уровня, чем Сенат (он имел это в виду с самого
начала). У него неплохой академический стиль. Он
пригласил Дж. К. Гелбрейта, чтобы обучаться эконо¬
мике, в чем быстро преуспел, и теперь, одолеваемый
старыми проблемами со здоровьем, обратился к Со¬
ренсену за помощью в достижении своих главных це¬
лей.
Работа «Портреты сильных духом» написана по¬
пулярнее, но слабее, чем «Почему Англия спала», и
читается скорее как цикл журнальных статей. В ос¬
новном она состоит из восьми эссе о политиках —
членах Сената США в XIX и XX столетиях, пытав¬
шихся решить те же проблемы, что и Кеннеди, впер¬
вые поставивший их для себя в книге «Почему Анг¬
лия спала»: что следует делать государственному де-
ятелю-демократу, если его партия и избиратели хо¬
тят того, что он считает неверным и даже опасным?
Сенаторы считали: все, что они делают, — верно
(или, по меньшей мере, верно то, что они думают),
56
Кандидат в президенты
когда они следуют своим убеждениям, но история не
всегда доказывала их правоту (протест Роберта А.
Тафта против суда в Нюрнберге — не очень мудрый
поступок). Многие из них заплатили в политике боль¬
шую цену. И написать об этом книгу было велико¬
лепной идеей. К несчастью, ни Кеннеди, ни Сорен¬
сен (признанный «исследователь» и непризнанный
соавтор) не обладали достаточно солидными познани¬
ями в истории, чтобы копнуть глубже того, что ле¬
жало на поверхности, в результате чего книга немно¬
гим более отличалась от сборника анекдотов. Сегод¬
ня она, как и ее предшественница, ценна прежде все¬
го своей автобиографичностью —и это пока ее
единственное достоинство. В качестве документа о
Джоне Ф. Кеннеди работа «Портреты сильных ду¬
хом» не менее интересна.
В этом компилятивном труде авторство порой уга¬
дывается с трудом, что, впрочем, не относится к всту¬
пительной статье Кеннеди «Сила духа и политика»:
она более личностна, чем «Почему Англия спала»,
написана с большей искренностью и открытостью.
Насколько здесь обнаруживает себя рука Соренсена,
настолько же — язык Кеннеди. Временами проскаль¬
зывает незамысловатый юмор его юношеских писем
к своему другу Ле-Мойну Биллингсу: «Если бы мы
мысленно сказали нашим избирателям, что мы ниче¬
го не делаем, они сочли бы нас некомпетентными и
вызывающими неприязнь. Если бы мы что-то попы¬
тались предпринять и не выполнили — как обычно,
встретив противодействие со стороны других сена¬
торов, имеющих свои интересы — они бы сказали,
что мы не отличаемся от остальных политиков. Все,
что мы можем сделать, — это поплакаться на плече
57
Кеннеди
своего сочувствующего коллеги или пойти домой и по-
ругаться с женой»41. В этом аргументе обнаружива¬
ется многое. Прежде всего становится очевидным, что
вступление к серии эссе, прославляющее политическую
смелость, является, по сути, апологией искусства
политического компромисса. Лучше иметь наполови¬
ну хороший или даже плохой счет, чем не иметь его
вовсе, говорит автор по определенному поводу 42. Ге¬
рой этой главы — не один из непреклонных гиган¬
тов политики: не Джон Куинси Адамс, но Великий
Соглашатель Генри Клэй. Здесь Кеннеди говорит с
большой политической и личной убежденностью, име¬
ющей глубокие корни. Это не было отражением кни¬
ги «Почему Англия спала», так как могло бы выгля¬
деть попыткой оправдать Болдуина и Чемберлена. В
«Портретах» он мог свободно высказать свою точку
зрения — о том, что давление, оказываемое на госу¬
дарственного деятеля-демократа, большей частью уза¬
конено, и, кроме того, очень сильно; что нет смысла
все время с ним бороться, так как тем самым можно
лишь спровоцировать свою преждевременную отстав¬
ку. Политика похожа на катание в шторм на лодке,
когда собственное спасение можно считать лучшим ре¬
зультатом. С другой стороны, Кеннеди искренне ува¬
жал смелость и честность. Как ясно из второй гла¬
вы, в которой авторство Кеннеди просматривается
столь же четко, он был очарован Джоном Адамсом и
Джоном Куинси Адамсом, тем более что во многих
отношениях их можно рассматривать как предшествен¬
ников Джозефа П. и Джона Ф. Кеннеди; как и ан¬
глийские либералы, они продемонстрировали образец,
к которому должен стремиться сенатор. Но предста¬
вить Кеннеди ловкачами было не легче, чем Брейнт¬
58
Кандидат в президенты
ри —твердыми пуританами. И Джек Кеннеди видел
честность карьеры Адамса, искренне уважал в нем это,
хваля перед читателями, но все же удивляясь ему;
даже допуская то же в отношении себя, он не был в
этом твердо уверен. И в то же время он был прав:
было трудно поверить, что поддержка Адамсом эм¬
барго Джефферсона, стоившая ему места в Сенате,
принесла какую-либо пользу Америке или Массачу¬
сетсу; тем не менее это способствовало дипломатичес¬
кой карьере Джона Куинси.
Это было еще одним выбором между львом и ли¬
сой, и если Кеннеди и не сделал его, то, по меньшей
мере, обдумал это с точки зрения разумности и по¬
литической целесообразности. Что имелось в виду,
возможно, лучше всего понятно из главы об Эдмон¬
де Г. Россе и других сенаторах-республиканцах, чьи
голоса спасли президента Эндрю Джонсона от импич¬
мента в 1868 году. Кеннеди не сомневался, что им¬
пичмент был вредной и опасной интригой, направлен¬
ной на подрыв Конституции; но он утверждал: Росс,
Фессенден и другие были убеждены (или их убеди¬
ли), что Джонсон на верном пути: «Я хочу, чтобы
мои друзья и избиратели поняли, что я, а не они, могу
судить о президентстве. Я, а не они поклялся быть
беспристрастным в своем суждении. Я, а не они от¬
вечаю перед богом и людьми за свои действия и их
последствия»43. Именно Фессенден обращает внима¬
ние на Кеннеди, предлагая объяснение, почему в 1954
году этот джентльтмен не выразил вотум недоверия
Джо Маккарти. Он был слишком болен, чтобы явить¬
ся лично (голосование состоялось сразу после того,
как он перенес первую операцию и был близок к тому,
чтобы отправиться к праотцам), но его оплошность,
59
Кеннеди
к тому же имеющая документальное оправдание, мог¬
ла ему дорого стоить; он писал о Россе, поддержи¬
вая его косвенно. Возможно, это не было очень убе¬
дительной поддержкой. Конечно, Маккарти следова¬
ло обсудить согласно Конституции и законам; его кол¬
леги-сенаторы были обязаны уважать приличия, чем
так часто пренебрегал он сам; и, как сказал позже
Кеннеди Артуру Шлезингеру-младшему: «Если кто-
то не разбирается в вопросе, то как им можно разре¬
шить об этом судить?»44. Но реальные причины, за¬
ставившие Кеннеди столь вяло выступать против
Маккарти, заключались в существовании тесных вза¬
имосвязей этого человека с его семьей, особенно от¬
цом, сильной поддержке Маккарти в Массачусетсе
(бостонская «Пост» обвинила всех сенаторов Новой
Англии, голосовавших против Маккарти, в том, что
они действуют по указке Кремля»)45 и, плюс ко все¬
му, в двусмысленной позиции и неверном понимании
самого Кеннеди. Он был ненамного мудрее остальных
американцев того времени и, казалось, действитель¬
но верил (о чем утверждал мгогократно), что комму¬
нистическая угроза ниспровержения США была дей¬
ствительно серьезной. Поэтому он одобрил «охоту на
ведьм» и явно не был разочарован ее методами. Не¬
сколькими годами позже он допустил: «Возможно, мы
не были столь впечатлительны, как некоторые, и
должны были действовать быстрее» 4б. Это неболь¬
шая уступка и касается только медлительности Сена¬
та по отношению к Маккарти; она немного напоми¬
нает запоздалое и неохотное раскаяние Ричарда Ни¬
ксона по поводу уотергейтского скандала. Что касает¬
ся сенаторов Росса и Фессендена, то они игнорировали
своих избирателей, в то время как Кеннеди поворачи¬
60
Кандидат в президенты
вался лицом к некоторым из них. В целом данный
случай достаточно хорошо объясняет, почему Кенне¬
ди пришлось столь усердно работать, чтобы завоевать
доверие либеральных демократов, когда он понял —
а это произошло довольно быстро, — что они нуж¬
ны ему, и это заставило его принять в основном все
их позиции.
Не «Портреты сильных духом» побудили его так
поступить. Это было бы невозможно без тщательно¬
го политического расчета, и Кеннеди прекрасно знал,
что ни один демократ не может надеяться стать кан¬
дидатом в президенты от своей партии без поддерж¬
ки Юга, не говоря уже о президентских выборах. Так,
никто из прославленных героев книги не был демок¬
ратом с Севера, и Кеннеди счел весьма возможным
сказать нелицеприятные слова об аболиционистах и
добрые — о Джоне С. Кэлхоуне (он не имел пред¬
ставления о революции в историографии, касающей¬
ся рабства, гражданской войны и периода реконструк¬
ции, которая набирала обороты даже когда он писал
и собиралась привлечь его внимание к этому безвре¬
менью). Он был очень снисходителен к Роберту А.
Тафту, что, возможно, происходило вследствие ото¬
ждествления себя с ним в этой работе: «Мне вспоми¬
нается, — говорит он, — сильное впечатление удиви¬
тельного и необычного личного обаяния и обезоружи¬
вающей простоты в обращении. Это были качества,
сочетаемые с непоколебимым мужеством, демонстри¬
руемые им в течение всей жизни и особенно в послед¬
ние дни, которые связали его приверженцев с ним не¬
разрывными узами»47. Он поместил фотографию не¬
укротимого Тафта на костылях, идущего в зал Сена¬
та, в последние дни жизни: они были в этом схожи,
61
Кеннеди
как Кеннеди часто говорил о себе. Вся книга была
направлена на то, чтобы получить одобрение Центра
и умеренного Правого крыла, Юга и Среднего Запа¬
да. В середине тех лет, когда у власти была адми¬
нистрация Эйзенхауэра, он не предполагал, что ини¬
циатива вновь перейдет к левым, как, разумеется, и
того, что он выиграет выдвижение в кандидаты на
пост президента отчасти благодаря тому, что лидеры
демократов-южан сочтут его наименее радикальным из
северян. «Портреты сильных духом» с очевидностью
это доказали.
Но впечатление от книги не столь однозначно.
Говорит ли сенатор о смелости или компромиссе, или
имеет в виду и то и другое (смелые поступки, кото¬
рыми он восхищается, скорее напоминают действия
умеренно сопротивляющихся экстремистов) — все это
отражает его натуру и навыки политического лидера;
и в заключение звучит общее утверждение о том, что
в конце концов наивысшим законом является благо
нации: если оно поставлено на карту, то государствен¬
ный деятель должен быть готов противостоять любо¬
му давлению, даже если это повлечет за собой вре¬
менное или окончательное поражение. Это было кре¬
до Кеннеди, и в ближайшие годы он намеревался
неуклонно ему следовать. Это явилось главным ак¬
том его самоопределения и обнаруживало его твердое
желание повести за собой Америку. Это было — и
могло быть единственно — позицией претендента на
президентство и убедительно демонстрировало, как
далеко он продвинулся с тех пор, как почти нехотя
согласился баллотироваться в конгресс десятью года¬
ми ранее. Мощный соревновательный инстинкт, вос¬
питанный его родителями во всех своих детях, теперь
62
Кандидат в президенты
громко заявил о себе — что неудивительно, если мы
примем во внимание, что политика оставалась миром
Кеннеди в течение почти всей его взрослой жизни.
Некоторые обозреватели заметили подтекст бестсел¬
лера: популярные работы по истории редко удостаи¬
ваются серьезного анализа, которого они могли бы
ожидать. Напротив, Кеннеди полагал, что успех книги
вверг его в другую беду.
Он воспользовался помощью Соренсена для напи¬
сания портретов так же, как и для составления сво¬
их речей и статей, и книга отразила интересы его
помощника в той же мере, что и интересы сенатора.
Но писать было для Кеннеди нвозможным. На Ка¬
питолийском холме каждый знал, что «Преступность
в Америке», недавний бестселлер сенатора Кефауве¬
ра, был большей частью написан его персоналом, хотя
на титульном листе стояло только его имя. Возмож¬
но, эта практика покажется оскорбительной для воз¬
вышенного читателя, но в этом есть свой коммерчес¬
кий смысл: «Портреты» имели бы меньший спрос на
рынке литературы, если бы продавались как совмес¬
тная работа Кеннеди и Соренса, а не произведение
(вклад в которое со стороны других людей мог быть
сколь угодно велик) молодого героя войны — учено-
го-сенатора, написанное им самим. Точно так же одна
из самых известных книг XIX века — «Три мушке¬
тера» — была издана как роман Александра Дюма,
так как его соавтор и помощник-исследователь был
весьма неизвестен, чтобы быть достойным, полностью
или частично, выпавшего на их долю признания. Кроме
того, Соренсен не собирался утверждать свою репута¬
цию в литературе. Трудность возникла, когда книга по¬
лучила Пулицеровскую премию за биографииность.
63
Кеннеди
Кеннеди не искал этого (хотя доходили темные слу¬
хи о том, что его отец подкупил жюри), но и не от¬
вергал: вручение этой премии стало одним из самых
замечательных моментов его жизни, которыми он мог
гордиться. Даже если временами у него возникала
мысль отказаться, то он ее тотчас гнал, так как осно¬
ванием для этого служило лишь то, что он не являл¬
ся единственным автором книги: он обвинял себя в
мошенничестве, в том, что тем самым приобретает
дурную репутацию, хотя во многих отношениях он
был автором (даже если труды знающих толк в ли¬
тературе конструктивистов не имеют никакой ценнос¬
ти, то, по крайней мере, они показывают, насколько
запутано понятие авторства) — обвинять себя озна¬
чало обвинять невиновного. И даже глава о Джорд¬
же Норрисе, в основном написанная Соренсеном,
подчеркивает достоинство сенатора-протестаита, под¬
державшего на президентских выборах 1928 года Эла
Смита, который был католиком — еще одна черта
Кеннеди. Таким образом, моральная дилемма заклю¬
чалась не в самом деянии, как часто бывает в Амери¬
ке, когда что-то пытаются скрыть, в результате чего
журналисты начинают задавать «неудобные» вопро¬
сы. Дрю Пирсон действительно утверждал, что Со¬
ренсен — такой же реальный автор. У Кеннеди не
было выбора. Как он заметил Соренсену, призывав¬
шему быть осторожным, «это подвергает сомнению
мою способность написать книгу, мою честь, когда я
ставил свою подпись, и мою честность, когда я полу¬
чал Пулицеровскую премию»48. Он мог повторить
вслед за Дюма: «Я набирал сотрудников, как Напол¬
еон назначал генералов», но шутить по этому поводу
с непреклонной американской прессой было небезопас¬
64
Кандидат в президенты
но. Поэтому он считал, что должен бороться, лгать
и, выиграв это дело (Дрю Пирсон позволил себя убе¬
дить в том, что был неправ), он и Соренсен были
вынуждены до конца жизни утверждать, что не воз¬
никло ни малейшей проблемы с авторством книги. Это
очень понятно, но придает иронии фразе «портреты
сильных духом». По крайней мере, у этого сенатора
хватило духа и смелости, чтобы выпутаться из слож¬
ного положения.
Основную массу времени после 1957 года он потра¬
тил на то, чтобы стать президентом. Он поддержи¬
вал соих основных избирателей тем, что последова¬
тельно отстаивал контроль Демократической партии
в Массачусетсе и, чтобы о нем узнали демократы во
всей Америке, продолжал помещать статьи в газетах
и журналах и использовать методы, опробованные в
Массачусетсе, на более высоком уровне, принимая
столько приглашений выступить, сколько мог себе
позволить. Это означало, что он пропускал много
заседаний, но это обстоятельство никогда его не ос¬
танавливало, и он продолжал идти своей дорогой,
точнее, воздушным путем. Позже Тед Соренсен (ко¬
торый, по обыкновению, был на стороне Кеннеди)
вспоминал, как он вручную устанавливал «дворники»
на небольших самолетах под проливным дождем, как
смотрел вниз с места второго пилота, отыскивая по¬
садочную полосу, или держал закрытой аварийную
дверь весь путь от Финикса до Денвера. Как утвер¬
ждает Соренсен, однажды им угрожала реальная опас¬
ность, когда во время полета в Рино в мотор чуть не
попала горлица, при заходе на посадку в Скалистых
горах. Это путешествие они завершили ночью на дру¬
гом, одномоторном, самолете, пилот которого всю
3. Д. Кеннеди
65
Кеннеди
дорогу уверял их, что одного мотора для безопаснос¬
ти достаточно, так же как и двух. Они приземлились
в одном конце аэропорта Рино, «в то время как чины
от демократической партии и духовой оркестр ожи¬
дали нас, выйдя встречать более солидный двухмо¬
торный самолет на другом конце поля, привезший
двух удивленных промышленников»49. Соренсен
вздохнул с облегчением, когда в 1959 году Джозеф
Кеннеди отдал сыну во владение самолет «Каролина»,
названный так в честь младшей дочери Джека; и во
время первичных выборов в I960 году сенатор не
упустил случая снисходительно поинтересоваться у
отнюдь не щедрого Хьюберта Хамфри, как он может
без этого обходиться.
Непрерывные поездки (Джеймс Мак-Грегор Бернс
подсчитал, что в 1957 году у Кеннеди было, «по
меньшей мере, 150 выступлений по всей стране», и
в 1958 — «вероятно, на две сотни больше»)50 дали
ему широкие, хотя и поверхностные впечатления о Со¬
единенных Штатах, но их целью было не столько по¬
лучить знания об Америке, сколько помочь Америке
узнать Кеннеди. Своим желанием работать в качест¬
ве кандидата от Демократической партии в любом мес¬
те и в любое время он показал себя истинным ее при¬
верженцем (Ричард Никсон, будучи республиканцем,
поступал так же в 50-х годах); своим обаянием и крас¬
норечием, чему способствовал Соренсен, он убедил
многих сомневающихся, что перед ними действитель¬
но возможный президент. Он не ограничивался обра¬
щением только к простым людям. «Я понял, что в
политике нельзя далеко продвинуться, пока вы не ста¬
нете «политиком для всех». Это означает, что вам сле¬
дует иметь дело как с лидерами партий, так и с изби¬
66
Кандидат в президенты
рателями. И именно таким политиком я хочу быть»51.
Он пришел в сенат, создав отдельную «организацию
Кеннеди»; в раздробленном на фракции Массачусет¬
се у него не было шанса; но, чтобы выиграть прези¬
дентские гонки, требовалось меньше, чем от развед¬
чика52. Он достиг своего прежде, чем главы католи¬
чества попытались его обойти. Они оказались среди
сильно сомневающихся, которые считали, что пред¬
убеждение против католиков, поднявшееся в связи с
выдвижением Кеннеди, стоявшего на вершине лестни¬
цы, могло повредить католикам, стоявшим на ее ни¬
зших ступеньках, но постепенно они начали понимать,
что Кеннеди очень сильно отличается от Эла Смита.
Особенно большое впечатление на них оказала .его
убедительная победа на перевыборах в 1958 году,
после чего Джон Бейли из Коннектикута понял, что
Кеннеди сможет вести Новую Англию, а Дик Дейли
из Чикаго счел, что ему можно доверить Иллинойс.
Дейли был близким помощником Эдлея Стивенсона,
но тот уверил его в своем неучастии в гонках. Поэто¬
му Дейли получил возможность поддержать Кеннеди
и активно убеждал других католиков и городских
боссов сделать то же самое. Ему помогала репутация
Кеннеди как великолепного организатора рабочего
класса, множество фондов и помощники предвыбор¬
ной кампании: Кеннеди успешно удалось сгладить
острые углы Билля Лэндрама-Гриффина и провести
антипрофсоюзные меры, которые в 1959 году стали
законом благодаря коалиции в конгрессе между рес¬
публиканцами и демократами-южанами.
В 1960 году гонки были во многих отношениях
предопределены переходом от одной политической
системы к другой, и Кеннеди стоял во главе этих
з*
67
Кеннеди
перемен. Боссы уже были не столь всемогущи, как
раньше, но все еще имели вес, и Кеннеди благора¬
зумно считался с ними. Но состоялись, кроме того,
предварительные выборы, и только они смогли пока¬
зать, что ему удалось преодолеть религиозный вопрос
(чему напоминанием была поддержка боссов), дока¬
зав, что на его стороне избирателей больше, чем у лю¬
бого другого демократа. К счастью, в этот переход¬
ный период ему не требовалось пройти ничего, кро¬
ме предварительного голосования: оно было необхо¬
димо, чтобы собрать съезд делегатов. Ему также не
нужно было выигрывать на нем в условиях, когда
оппозиция была чисто символической или отсутство¬
вала вовсе. Ему был нужен бой — и победа, и благо¬
даря Хьюберту Хамфри он получил и то, и другое.
Будучи политиком творческим, деятельным, вос¬
приимчивым, порядочным и немного наивным, Хам¬
фри в некотором отношении являлся наиболее под¬
ходящим из демократов для предвыборного марафо¬
на I960 года. Ко это был не его год, хотя он упорно
не хотел принять этот факт. Он был выдвинут от
Миннесоты, где был неуязвим, и считал, что имеет
хорошие шансы победить на предварительных выбо¬
рах в штате, соседствующем с Висконсином. Кенне¬
ди был с этим согласен, и много сделал для того,
чтобы выдержать предвыборную борьбу до конца, и
не собирался уклоняться от брошенного ему вызова.
Демократы Висконсина в основном были выходцами
из сельскохозяйственных районов, либералами и про¬
тестантами; все они знали и любили Хамфри и про¬
голосовали против другого ирландца-католика сена¬
тора Джо Маккарти, недавно ушедшего. Именно по
этим причинам Кеннеди должен был участвовать в
68
Кандидат в президенты
гонках. Если бы он хорошо показал себя в Вискон¬
сине, то тем самым продемонстрировал бы свою «пер¬
спективность»: кандидат, который мог победить в
Висконсине, штате, где «средняя Америка» представ¬
лена лучше всего в стране, мог рассчитывать на по¬
беду где угодно в любом другом месте от Гудзона до
Скалистых гор. И Кеннеди действительно выиграл,
но с небольшим перевесом — возможно, из-за пред¬
убежденности против католиков, либо потому, что был
для них слишком богат, этот горожанин с Восточно¬
го побережья, или из-за популярности Хамфри. По¬
беда была неабсолютной и немногим могла помочь
избирательной кампании Кеннеди, не считая того, что
его незначительное преимущество поддержало надеж¬
ды Хамфри, с тем чтобы он продолжил участвовать
в гонках, которые были так нужны Кеннеди. Он
продолжил свою борьбу на предварительных выборах
в Западной Вирджинии.
Западная Вирджиния была самым протестантским
и коррумпированным из всех штатов. И поэтому да¬
вала Кеннеди прекрасный шанс. Если бы он обошел
там Хамфри, то можно было бы забыть о религиоз¬
ной теме; и он победил. Обе стороны прибегали к
грязным трюкам, за которые потом приносили изви¬
нения, но когда все заканчивалось, то забывались все
сомнения по поводу значимости результата. Кеннеди
набрал 61% голосов; он лидировал во всех округах,
кроме семи; за него проголосовали фермеры, шахте¬
ры и черные американцы. И, кроме того, он победил
потому, что демократы Западной Вирджинии страст¬
но желали доказать, что они не фанатики.
После этого кандидатство было почти гарантировано.
Ни Линдон Джонсон, ни сенатор Стюарт Саймингтон
69
Кеннеди
— бесцветный политик, который мог бы стать кан¬
дидатом от партии, если бы Кеннеди и Джонсон ус¬
транили друг друга — не попытались ущипнуть Кен¬
неди на предварительных выборах, хотя им настоя¬
тельно следовало проявить свою перспективность:
Джонсону — потому что он был хорошо известен в
Вашингтоне как мошенник, которому не очень следует
доверять, и был южанином; а Саймингтону — так как
у него не было мощной поддержки на национальном
уровне. Они позволили себе поверить тому, что съезд
будут контролировать их друзья, имеющие большое
влияние, в то время как Кеннеди был холодно-реа¬
листичен с самого начала. Жизнь научила его не ос¬
новываться на иллюзиях, когда он предпринимал что-
нибудь серьезное (легенда о Камелоте, случись она в
его жизни, вызвала бы его отвращение), и, возмож¬
но, его немного удивила глуповатость соперников.
Саймингтон и Джонсон не снизошли до серьезной
работы с делегатами округов, но не Кеннеди. Эдлей
Стивенсон в который раз продемонстрировал склон¬
ность к тщеславию, нерешительность и уход в сторо¬
ну, так что стало трудно поверить в то, что он ока¬
жется подходящим кандидатом в трудное время; кро¬
ме того, он уже дважды проигрывал. Кто еще оста¬
вался? Партия могла обратиться только к Кеннеди —
теперь, когда он имел небольшое, но достаточное
большинство делегатов, выигрыш на предварительных
выборах и трудные переговоры с боссами. Действи¬
тельно, если бы лидеры партии знали его слабые мес¬
та в предвыборном марафоне, то знали бы также и
уязвимые стороны его самого — но то же самое стало
бы известно и Кеннеди о них. В отличие от тех, кто
живет надеждами, он оценивал себя холодно и бес¬
70
Кандидат в президенты
страстно, как и свою кампанию, во время которой он
направил усилия прежде всего на исправление недо¬
статков. Замечательно то, что на выборах I960 года
никто из демократов не предпринял похожей попыт¬
ки, пока не стало слишком поздно.
Таким образом, Кеннеди отправился на съезд в
Сан-Франциско с достаточным количеством голосов,
чтобы выдвинуть свою кандидатуру на первой балло¬
тировке, что также было правильным, так как он не
мог рассчитывать, что все его избиратели твердо под¬
держат его на второй и третьей. Предпринятая в пос¬
леднюю минуту попытка склонить мнение съезда на
сторону Стивенсона полностью провалилась. Лидеры
партии приступили к традиционному процессу зали¬
зывания ран, к которому с энтузиазмом примкнул и
выдвинутый кандидат.
Но главная польза была в том, что это обещало
стать одним из немногих важнейших поворотных
пунктов его карьеры. Кандидатом в вице-президенты
он предложил Линдона Джонсона, несмотря на то, что
его брат Бобби и все остальные, к кому он обращал¬
ся с вопросом, убеждали его не делать этого. Так же,
как и в случае с изменением решения Стивенсона в
1956 году, это действие было несколько неожиданным,
но, возможно, тому есть вполне логичное объяснение:
Кеннеди произвел свои обычные хладнокровные рас¬
четы и понял, что Джонсон будет полезен более, чем
любой другой претендент. Демократам было важно
усилить свои позиции в Техасе и на всем Юге (где
Никсон и Эйзенхауэр зашли опасно далеко в 1956
году), и только Джонсон мог им это гарантировать.
Допускал ли Кеннеди, что он примет предложение —
другой вопрос, но у Джонсона были свои причины
71
Кеннеди
так поступить. Его прекрасное исполнение роли хо¬
зяина Сената при известном президенте-республиканце
невозможно было повторить, если бы он был при
демократе или даже при Ричарде Никсоне; время шло,
а вице-президентство как национальный институт
могло дать ему шанс покончить с его отождествлени¬
ем с определенным местом и заново оформить вери¬
тельные грамоты (это был человек, заявивший в пер¬
вые 24 часа после смерти Кеннеди: «фактически, от¬
кровенно говоря, Джон Ф. Кеннеди был несколько
консервативен, по-моему мнению»53. Таким образом,
он ухватился за предложение Кеннеди, которое тот
сделал, чтобы поддержать перешедших на его сторо¬
ну. В пользу этого решения было много других ар¬
гументов, помимо предвыборных соображений. Джон¬
сон столь же хорошо разбирался в делах, как и пре¬
зидент, и, вероятно, был наиболее подходящим де¬
мократом, который мог принять должность, если бы
что-то случилось с Кеннеди; выбор пришелся по душе
Сэму Рейберну, спикеру Палаты Представителей (од¬
нажды он пришел взглянуть на это, что было наилуч¬
шим способом не допустить Никсона к Белому дому),
Гарри Трумэну и всей остальной старой гвардии;
кроме того, это устраняло Джонсона как возможный
источник проблем в Сенате. Либералы, которым не¬
куда было отступать, научились жить с этим выбором.
Этого нельзя было сказать о Роберте Кеннеди. Он и
Джонсон испытывали друг к другу взаимную непри¬
язнь, и с тех пор она постепенно росла, способствуя,
возможно, осознанию Бобби того, что в этом важном
вопросе Джек не доверял ему полностью, скорее,
манипулируя им. Последствия были далеко идущи¬
ми, но более важно то, что никто не мог предвидеть,
72
Кандидат в президенты
что этот выбор позволил Джеку Кеннеди одержать
окончательную победу в его программе внутренней по¬
литики и одновременно скомпрометировать его со¬
бственную репутацию в истории: если бы Джонсон в
качестве президента стал проводить прогрессивные
преобразования с той быстротой и доведением дела
до конца, какой Кеннеди не удалось достичь, то он
мог ввергнуть Соединенные Штаты в разрушительную
войну, чего Кеннеди сумел избежать. Но такая идея
ни у кого не возникла, как только сделка была со¬
вершена и съезд сделал свое дело. Для борьбы су¬
ществовали выборы.
Кеннеди не верил, что большинство американцев,
будучи предоставлены сами себе, не предпочтут ему
Ричарда Никсона. Но они не были предоставлены
сами себе. Никсон тоже был энергичным политиком.
Его кандидатура была известна гораздо лучше. Де¬
мократы могли его не любить (их излюбленной шут¬
кой было «купили бы вы подержанный автомобиль
у этого человека?»), но дурная слава способствова¬
ла его известности у публики, и восемь лет его вице¬
президентства он потратил на то, чтобы использовать
эту позицию для укрепления своего влияния в Рес¬
публиканской партии и завоевать уважение не при¬
надлежащих к ней. Он также был последователем
чрезвычайно популярного Эйзенхауэра. Это были
трудные выборы.
Кеннеди не решился атаковать Айка прямо, но ви¬
дел свою задачу в том, чтобы выступить против по¬
литики Эйзенхауэра столь же твердо, как и против
политики Никсона. Потому что, пока он не переубе¬
дил избирателей в необходимости изменения полити¬
ки и команды Эйзенхауэра, он мог почти наверняка
73
Кеннеди
проиграть выборы, так как Эйзенхауэр все еще был
мощной силой, как показали последние дни кампа¬
нии, когда президент был в растерянности. Соглас¬
но предварительным опросам, Кеннеди убедительно
лидировал; это было тем, что Артур М. Шлезингер-
мл. назвал «сдержанным незаметным отливом»; Кен¬
неди тогда же заметил: «На прошлой неделе Никсон
запаниковал и побудил Айка заговорить, и в каж¬
дом слове слышалось: «Я чувствую, что теряю го¬
лоса избирателей»54. Он мало что мог сделать, кро¬
ме как рассчитывать на искусство Айка (к которо¬
му, к счастью для Кеннеди, обратились слишком
поздно); но он мог атаковать его репутацию — что
и сделал. Появились предостережения по поводу
множества совершенных и несовершенных ошибок и
тяжести грядущих перемен: «За обманчивым фаса¬
дом мира и процветания скрыты опасно растущие,
нерешенные, долго откладываемые проблемы, кото¬
рые неизбежно вырвутся на поверхность в течение
ближайших четырех лет во время работы следующей
администрации: отсутствие паритета в реактивном во¬
оружении, подъем коммунистического Китая, отча¬
яние слаборазвитых народов, взрывоопасная ситуа¬
ция в Берлине и в Тайваньском проливе, ослабле¬
ние НАТО, недостаток соглашений по контролю над
вооружениями и все наши внутренние проблемы с
фермерскими хозяйствами, городами и школами»55.
Эти и другие темы подчеркивались все время в пери¬
од проведения кампании; сегодня они не выглядят
столь убедительными, особенно голословное утвержде¬
ние об отсутствии паритета в реактивном вооружении.
Чтобы быть справедливым к Кеннеди, следует ска¬
зать по этому поводу, что относительно вопроса об
74
Кандидат в президенты
отсутствии паритета существовало согласие между
всеми демократами и даже многими независимыми
экспертами: успех Советского Союза в запуске в 1957
году первого космического спутника под тем же на¬
званием был большим ударом для американской са¬
монадеянности и вело к тому, что сильно были пе¬
реоценены как достижения, так и потенциал советс¬
кой военной технологии. И так или иначе, разуве¬
рения бывшего генерала Дуайта Д. Эйзенхауэра,
президента Соединенных Штатов, главы НАТО (Се¬
вероатлантического союза) и Объединенных экспе¬
диционных войск в Западной Европе не возымели ус¬
пеха, хотя были хорошо обоснованы. Речи Кеннеди
по этим вопросам, произнесенные как до, так и во
время кампании 1960 года, с их подчеркиванием оп¬
ределенной и реальной опасности, в настоящее вре¬
мя вызывают у читателей недоумение. В сенатской
речи в августе 1958 года он определенно сравнивает
50-е годы в Америке с 30-ми годами в Британии, ис¬
пользуя при этом фразу Стэнли Болдуина: «годы,
которые съела саранча»56 (которую он впоследствии
приписал Уинстону Черчиллю). В следующем году
он приравнял 1959-й к 1939-му году59. Сегодня это
выглядит безнадежно преувеличенным.
Мы должны напомнить себе, что сейчас нам из¬
вестно, что Кеннеди этого не сделал: не было войны
между Советским Союзом и Соединенными Штата¬
ми, а затем советская экономика начала приближать¬
ся к своему краху исключительно из-за собственной
хронической и неизлечимой неэффективности. И все
же непоследовательность и противоречия в выска¬
зываниях Кеннеди очевидны; то, что сей факт не был
замечен ни самим выступающим, ни его слушателями,
75
Кеннеди
возможно, вызывает наибольший интерес. Американ¬
цами владело как беспокойство, так и самомнение:
они требовали от администрации Эйзенхауэра столь
многого и одновременно хотели, чтобы все остава¬
лось по-прежнему; они опасались ядерной угрозы,
экономического краха и потери национальной неза¬
висимости, но, как и их молодой оратор, верили, что
современный американский капитализм «может вре¬
мя от времени замедлять свой ход или демонстри¬
ровать слабость. Но он способен достичь гораздо
больших высот, чем мистер Хрущев когда-либо ви¬
дел или мог себе представить. Он может создать
защиту, которая нам нужна, и школы, и дома, и
промышленность — и в то же время помочь сфор¬
мировать ситуацию могущества и стабильности во
всем некоммунистическом мире»58. Другое противо¬
речие, скорее кажущееся, чем реальное, но в то же
время и более опасное, заключалось в попытке Кен¬
неди использовать свои предостережения о нацио¬
нальной угрозе и слабости в качестве причины, по
которой он настаивал на необходимости переговоров с
Советским Союзом. Его точка зрения действительно
была проста и заключалась в том, что ядерная война
столь ужасна, что обе стороны были весьма заинтере¬
сованы в установлении мирных отношений и, следо¬
вательно, налаживании дипломатических связей; он
не намеревался вести переговоры с позиции слабос¬
ти, но американцам, как и другим, было легко истол¬
ковать его слова неверно, увидеть в нем скорее Чем¬
берлена, нежели Черчилля.
Но тогда выступления сделали свое дело: если
Кеннеди не удалось напугать американский народ,
заставив поверить, что они стоят на краю самого опас¬
76
Кандидат в президенты
ного момента в своей истории, то, по меньшей мере,
он убедил самого себя. Но его настойчивость никому
не показалась ненадуманной. Тем не менее суждение
было таково, что если выборы потребуют обсуждения
этих вопросов, то Кеннеди «заслужит проигрыш» (что
совсем не то же самое, что сказать о Никсоне, что он
«заслужит выигрыш»).
Но существовало три фактора, помогавших Кенне¬
ди, которые подпитывали друг друга и все вместе
придали значительность победе на выборах 1960 года.
Первым фактором было всеобщее чувство неудовлет¬
воренности и беспокойства в связи со спадом в 1957-
1958 годах и кризис в американо-советских отноше¬
ниях, что подтвердила неудача на встрече в Париже,
усугубленная инцидентом с самолетом У-2 (Советский
Союз распорядился сбить шпионский самолет У-2,
пролетавший над его территорией, и воспользовался
этим случаем в целях пропаганды в полной мере).
Возможно, американцам трудно поверить, что их мир
и процветание будут длиться долго; может быть, по
пуританскому обычаю, они хотели наказать себя за
то, что им так хорошо жить; как бы то ни было,
Никсон не был и наполовину более убедителен, чем
Эйзенхауэр. Эти треволнения наверняка помогли де¬
мократам (и Кеннеди, как мы видели, постарался сде¬
лать их более убедительными и приспособленными к
местным условиям), но сами по себе не были решаю¬
щими. Тем не менее эффект беспокойства был уси¬
лен вызовом, брошенным поколением. Начиная с 1945
года, когда солдаты стали возвращаться с войны, в
американской политике наметилась тенденция, направ¬
ленная против существующего порядка, которую с
блеском использовал Кеннеди в своей массачусетской
77
Кеннеди
предвыборной кампании. Теперь он обратил свой
призыв к национальным ценностям, перенеся акцент
со слабых сторон на достоинства. «Наша страна мо¬
лода, — сказал он 4 июля, — созданная 184 года
назад молодыми людьми, сегодня она имеет молодое
сердце, юный дух, ее благословили новые молодые
лидеры обеих партий, обеих палат конгресса и губер¬
наторы всех штатов. Белому дому в равной мере нуж-
«.> S9
ны сила, здоровье и энергия этих молодых людей»03,
и Ричард Никсон был человеком, который не мог это¬
го обеспечить, потому что, хотя, «разумеется», он был
молод, но «его подход был устаревшим, как у Мак¬
кинли»60.
Это обращение к силе и энергии, несомненно, было
смелым: публика еще помнила правление Эйзенхауэ¬
ра, его сердечные приступы и боли в животе, и не
знала о проблемах Кеннеди со здоровьем. Тактика
имела заметный успех. Кандидатство Кеннеди откры¬
ло дорогу молодым смелым идеалистам, многих из ко¬
торых вдохновили кампании Эдлея Стивенсона. В пос¬
леднюю неделю своей кампании он выдвинул пред¬
ложение о создании Корпуса мира. Реакция была не¬
замедлительной и вызвала широкий отклик: пресса
одобряла, Ричард Никсон — нет(«эта программа
внешне хороша, но опасна внутренне») 61. Это был
решающий момент: возможно, более чем на что-либо
другое во время кампании, он указывал на то, что
Кеннеди собирался сделать. Но Кеннеди также при¬
влек на свою сторону множество не столь альтруис¬
тично настроенных бунтовщиков против высшего во¬
енного офицерства и высокопоставленных чинов,
против всех этих осторожных консервативных ста¬
ромодных политиков, которые позволили Джо
78
Кандидат в президенты
Маккарти так долго действовать, которые полностью
предоставили Уолл-стриту и его союзникам управ¬
лять экономикой (чаще всего вспоминается высказы¬
вание «что хорошо для «Дженерал моторз» — хо¬
рошо для Америки»), стояли в стороне, в то время
как белый Юг боролся за сохранение превосходства
белых и расовую сегрегацию, и казались неспособ¬
ными понять или вступить в схватку с межнациональ¬
ными проблемами нового дня. Это было скорее ощу¬
щением, чем взвешенным анализом, и Кеннеди пре¬
красно его использовал не только потому, что мог
преподнести себя преемником Эдлея Стивенсона; не
могло также принести вреда и то, что лидеры «пар¬
тии ветеранов» первоначально выдвинули не его. У
демократов, как и у республиканцев, был истеблиш¬
мент; Кеннеди мог стать претендентом от обеих парт¬
ий, несмотря на то, что он, в противоположность Ни¬
ксону, только что вошел в эту среду. И, становясь
на очень либеральную партийную платформу, широ¬
ко изложенную последователями Хьюберта Хамфри,
Кеннеди получил все наиболее идеалистическое,
прогрессивное и энергичное в американской полити¬
ке. Ему удалось даже расположить к себе Элеонору
Рузвельт.
Но самым драматичным вопросом I960 года оста¬
вался религиозный. Возможно, в 90-годах, когда
между и внутри наций религиозный вопрос стал
очень настоятелен и горячо обсуждается политика по-
ликультурализма, проще понять, что было многими
поставлено на карту в то время. В тот момент, ког¬
да американская политика формировалась под вли¬
янием расового, классового и внешнеполитического
вопросов, многим наблюдателям и участникам было
79
Кеннеди
трудно увидеть за страстями, поднятыми «религиоз¬
ным вопросом», что-то, кроме атавизма и устаревших
взглядов. Сегодня, когда нам все время настойчиво
напоминают о силе религии как пути индивидуального
и социального отождествления, мы можем осознать
огромную важность кандидатства и победы Кеннеди
для понимания Соединенных Штатов в 1960 году, а
также того, с помощью каких инструментов убедитель¬
но удалось добиться небольшого, но подлинного со¬
циального прогресса.
Сенатор Юджин Маккарти, слегка угрюмый и, не¬
сомненно, искренний обозреватель жизни семьи
Кеннеди, заметил с сожалением, что каидидат-като-
лик был очень неважным католиком. Эго было не¬
правильно. Пожалуй, не считая сестру Кэтлин, кото¬
рая вышла замуж за пределами США и за человека
другой веры, Джек был очень привержен в вопросах
веры и, хотя в своей частной жизни не являлся об¬
разцом христианина, но добросовестно придерживал¬
ся ритуалов веры, молясь, регулярно ходя к обедне
и искренне наслаждаясь хорошей проповедью 62. Он
отказывался подавать себя как кандидата-католика,
говоря, что не уверен, что проголосовал бы за себя в
этом случае, но, несмотря на советы, был готов пуб¬
лично отстоять право католика на выдвижение своей
кандидатуры на пост президента. Он мог открыто
обсудить эту тему и серьезно ответить на все вопро¬
сы, касающиеся предмета, даже самые глупые. Эта
политика обернулась добром и оказалась хорошим
упражнением в самоопределении. Нравилось ему или
нет, он был кандидатом-католиком и ему пришлось
взять на себя ответственность этой роли. Не то что¬
бы действительно не хотелось этого делать: его не¬
80
Кандидат в президенты
приятие сектантской политики было искренним, но он
имел в виду прежде всего уши протестантов. Это не
объясняло всего. Его ощущение себя членом пресле¬
дуемого религиозного меньшинства было очень про¬
чным; он не собирался предавать своих людей, дип¬
ломатично обыграв религиозный вопрос, далее если бы
у него была такая возможность, чего, тем не менее,
не было.
Протестанты Соединенных Штатов успешно себя
защитили в 20-е годы нашего столетия, когда настоя¬
ли на своей идее Америки как республики, проведя
ограничительный Закон об иммиграции в 1921 году,
а в 1924-м разгромив Эла Смита. С тех пор они пос¬
тепенно утратили свои завоевания: Франклин Руз¬
вельт отменил запрет и ввел иудеев и католиков в са¬
мый центр федерального правительства, и с 1945 года
обе группы, особенно католики, добились огромных
преимуществ в предвыборной политике: даже Фила¬
дельфия стала демократической. Пришло время,
когда белые протестанты обнаружили, что они яв¬
ляются просто другой этнической группой, вместо
того, чтобы, как когда-то давно, считаться американ¬
цами. Можно было ожидать некоторого роста соци¬
альной напряженности, даже насилия; но был при¬
нят закон о несанкционированных действиях. Благо¬
даря Закону об иммиграции (одной из мелких обя¬
занностей Кеннеди была их корректировка или
отмена) доля иностранцев в США снизилась с 13% в
1920 году до 5,6% в 1960-м, в то время как числен¬
ность населения возросла со 106 миллионов до 179. В
этнических и религиозных вопросах разногласия сме¬
нились растущей стабильностью; одно за другим вы¬
росло два поколения американцев, которые за время
81
Кеннеди
«Нового курса» и большой войны за демократию
научились стыдиться предубеждений, как показало
предварительное голосование в Западной Вирджинии.
Одним словом, Кеннеди втолкнули в открытую
дверь, но это не уменьшило необходимости полити¬
ческой смелости и не избавило предприятие от рис¬
ка историки сейчас обсуждают этот вопрос так же,
как это делали журналисты и политологи в то вре¬
мя, но наиболее вероятно то, что религия Кеннеди
почти стоила ему выборов. Было ясно, что его кан¬
дидатура — смелый и неизбежный вызов одному из
самых старых, могущественных и наименее терпимых
американских предрассудков.
Наиболее благоприятный момент для кампании
наступил в сентябре, когда Кеннеди встретился ли¬
цом к лицу с министрами-протестантами в Хьюстоне,
штат Техас. «Они устали от того, что их называют
фанатиками за их оппозиционизм к католиками, —
сказал Пьер Сейлинджер, помощник Кеннеди по свя¬
зям с прессой, — но их вопросы продемонстрирова¬
ли, насколько они были далеки от реальности: один
из них поинтересовался, будет ли просить претендент
у кардинала Кушинга, «собственного настоятеля мис¬
тера Кеннеди в Бостоне», одобрения политики отде¬
ления церкви от государства. Кеннеди не позволял
такого рода вопросам сбить себя с толку («Я явля¬
юсь кандидатом на пост президента, а не кардинал
Кушинг»)63. Он отвечал с достоинством и уважением,
а его речь, возможно, была самым успешным выступ¬
лением, касавшимся религиозной свободы и равенст¬
ва, когда-либо сделанным американским политиком
(наверняка американцы об этом читали и слышали бо¬
лее, чем кто-либо другой). «Я считаю, что в Америке
82
Кандидат в президенты
наступит время, когда религиозная нетерпимость окон¬
чится, когда ко всем людям и церквям будут отно¬
ситься одинаково, когда у каждого человека будет
право посещать или не посещать церковь по собствен¬
ному выбору, когда не будет голосования за или про¬
тив католика, как и любого другого препятствия для
голосования, и где католики, протестанты и иудеи как
в светской, так и религиозной жизни будут воздер¬
живаться от пренебрежения и разногласий, что так
часто мешало им в прошлом, и вместо этого содей¬
ствовать американскому идеалу братства... Я верю в
такую Америку и за нее сражался на юге Тихого
океана, как и мой брат, погибший за нее в Европе.
И тогда никто не сможет сказать, что у нас «разног¬
ласия в лояльности», что мы «не верим в свободу»
или принадлежим к нелояльной группе, которая уг¬
рожает «свободам, за которые погибли наши отцы»64.
Кеннеди и его избирательная команда были уве¬
рены, что эта речь поможет его кампании или раз¬
рушит ее. Возможно, более эффективным было бы
обратиться к интересам католиков, иудеев, неверу¬
ющих и либералов, чем уверять не-католически на¬
строенных приверженцев, которые продолжали мус¬
сировать религиозный вопрос до самого дня выбо¬
ров. Но настойчивость Кеннеди победила, а вместе
с ней пришла и окончательная победа, правда, ма¬
лая; и красноречие, ум и убежденность, с какими
он отстаивал свое право, как и право всех граждан-
католиков претендовать и стремиться в этой стране
на пост президента, навсегда закрыли этот вопрос.
Это было важным делом в длительных попытках по¬
будить традиционную Америку принять современ¬
ность.
83
Кеннеди
Но если право католика выдвигать кандидатуру на
официальный пост следовало защитить, то гораздо
более важным было убедить большинство избирате¬
лей, что именно этот католик более других подходил
на пост президента в этом году. Несмотря на толпы
обожавших его, задача могла бы стать для Кеннеди
трудновыполнимой, если бы не согласие Никсона
появиться вместе с ним на четырех теледебатах. Се¬
годня этот ритуальный турнир является частью пред¬
выборной политики, поэтому трудно понять, почему
предложение об их проведении в 1960 году выгляде¬
ло радикальным: но они состоялись, хотя Никсон мог
благополучно уклониться от состязаний. Но он про¬
игнорировал указание на то, что его участие только
придаст популярности Кеннеди. Он считал, что смо¬
жет разбить его с помощью аргументов. Это было
полным просчетом.
В наши дни деталям дебатов уделяется самое при¬
стальное внимание. Оба кандидата подавали себя
наилучшим образом или так, как это соответствова¬
ло их представлениям о наилучшей подаче себя. Ни¬
ксон подавил свое стремление к ударам ниже пояса
(не совсем удачно). Кеннеди тщательно скрывал свое
чувство юмора (хотя в одном месте он все же не
удержался от смеха); это выглядело так, как будто
он решил отнестись серьезно к своему пути к пре¬
зидентству. Никсону также пришлось изображать
себя ответственным государственным деятелем. В ре¬
зультате они оба почти все время пытались вернуть
себе вид тяжеловесной неискренности. На третьем
раунде один из журналистов («дебаты» действитель¬
но были не более чем совместной пресс-конференцией
перед камерой) попросил кандидатов прокомменти¬
84
Кандидат в президенты
ровать характерно-приземленный язык, с помощью
которого Гарри Трумэн выразил все, что думал по
поводу республиканцев. Никсон, чья незабвенная
способность ругаться так хорошо была всем памят¬
на со времен уотергейтского скандала, благочестиво
пробормотал что-то незначительное о важности ис¬
пользования подобающего президенту языка во всех
случаях; Кеннеди, который в частной обстановке так¬
же не брезговал «словами из четырех букв», откро¬
венно ответил, что не его дело указывать мистеру
Трумэну, какой язык использовать, но он не высме¬
ял вопрос, во всяком случае, перед камерой. Оба
кандидата сделали все от них зависящее, чтобы по¬
бедитель, кто бы им ни был, имел основания сожа¬
леть о своей победе. Прежде всего Кеннеди настаи¬
вал на необходимости что-нибудь делать с недавно
установившейся тиранией Фиделя Кастро на Кубе и
поддерживать, если необходимо, настроенных против
Кастро эмигрантов, если они попытаются затеять
контрреволюцию. Он в равной мере мог знать и не
знать, что администрация Эйзенхауэра уже применя¬
ла такую политику, в любом случае ему могли напом¬
нить о его словах, чтобы привести в замешательство.
С точки зрения выборов все это было неважно.
Четвертые дебаты показали, что Кеннеди и Никсон
спорили на равных, и с тех пор Кеннеди, как более
привлекательный кандидат, стал считаться лидером
предвыборных гонок. Попытка Эйзенхауэра вмешать¬
ся в последнюю минуту потерпела крах, но президент
не был в состоянии проводить кампанию с необходи¬
мой энергичностью, хотя, возможно, именно благода¬
ря его вмешательству Кеннеди победил с очень неболь¬
шим перевесом. Айк все еще был самым популярным
85
Кеннеди
и вызывающим доверие человеком в Соединенных
Штатах.
Демократы правильно выбрали кандидатуры: воз¬
можно, никакая другая команда не смогла бы пре¬
взойти преимущество Никсона как кандидата попу¬
лярной администрации в период мира и процветания.
Джонсон обрабатывал Юг в своей неподражаемой
манере, в то время как Кеннеди старался закрепить
успех в остальной стране. Ошибки происходили (так,
кампания в Калифорнии проходила сумбурно, и
Никсону удалось набрать только 36 тысяч голосов),
но не были фатальны, и в критические моменты
Кеннеди демонстрировал свое умение действовать как
интуитивно, так и с расчетом. 19 октября в Атланте
во время демонстрации за гражданские права был
арестован и Мартин Лютер Кинг-мл. (он в этот мо¬
мент сидел в ресторане, где были места отдельно для
белых и черных). Несколькими днями позже его
посадили в тюрьму на четыре месяца, что было само
по себе нелепо и показало, что риск линчевания был
реален. Шурин Кеннеди Сэрджент Шривер пореко¬
мендовал Джеку позвонить миссис Коретте Кинг и
предложить помощь, что Кеннеди немедленно сде¬
лал. Миссис Кинг была ему очень благодарна, и эта
новость тотчас распространилась. И, скорее импуль¬
сивно, Бобби Кеннеди позвонил судье, выразив про¬
тест против нарушения прав подсудимого, и на сле¬
дующий день Кинг был освобожден. На черных
американцев это произвело такое впечатление, что
они безоговорочно проголосовали за Кеннеди в день
выборов. Это было умным политическим ходом, но
казалось, что оба брата поступили так из чувства
естественного негодования и хороших побуждений без
8S
Кандидат в президенты
консультаций друг с другом: «Лучшая стратегия воз¬
никает обычно в результате несчастного случая», —
сказал Джек Кеннеди несколько недель спустя65. Его
комментарий на реакцию Мартина Лютера Кинга-ст.
по поводу инцидента весьма характерен. Пока сын
придерживался нейтралитета на выборах, его отец ска¬
зал: «Я обращусь хоть к католику, хоть к самому
дьяволу, если это поможет высушить слезы моей не¬
вестки. У меня целый портфель голосов — вся моя
церковь — за сенатора Кеннеди». Услышав это, се¬
натор заметил: «Это заявление сильно отдает фана¬
тизмом, не так ли? Представьте: что, если Мартин
Лютер Кинг примет своего отца за фанатика? Впро¬
чем, — улыбнувшись, — у нас у всех есть отцы, вер¬
но?»66.
Читая о подобном курьезе, трудно не почувство¬
вать, что Кеннеди не заслужил победы, но он не
поступил бы так только из хороших побуждений,
даже если бы ему помогли незаурядные способности
Бобби как руководителя кампании. Линдон Джонсон
и другие демократы-южане собирались отобрать у
республиканцев Луизиану, Западную Вирджинию и,
разумеется, Техас. На Севере в последнее время под¬
тверждало свою состоятельность старое искусство
политической машины. Легенда утверждает, что мэр
Чикаго подтасовал в пользу Кеннеди результаты вы¬
боров в Иллинойсе, а затем и на президентских вы¬
борах. Легенда лжет, так как победа Кеннеди не за¬
висела от положения дел в Иллинойсе, но 27 голо¬
сов на выборах в этом штате были неплохой прибав¬
кой к демократическому большинству. Кеннеди
относил эту заслугу исключительно на счет усилий по¬
литической машины Чикаго: выборы стали звездным
87
Кеннеди
часом Ричарда Дж. Дейли, поэтому неудивительно,
что он и его семья были первыми гостями в Белом
доме, как только Кеннеди поселился там. Первым его
действием в качестве президента было признание дру¬
гого политического долга — он подписал распоряже¬
ние, удваивающее количество продуктов, выделяемых
федеральным правительством четырем миллионам
бедных Америки. Это было его ответом на острую
нищету, которую он видел в горняцких общинах За¬
падной Вирджинии. Его глубоко потрясла встреча с
такой ужасающей бедностью, какую ему никогда не
приходилось видеть раньше: продвижение по пути к
президентству дает опыт обучения, и Западная Вир¬
джиния сыграла такую же роль в том, что он стал
президентом, как и Чикаго.
Многочисленные усилия были вознаграждены 8
ноября I960 года, когда Кеннеди с небольшим пере¬
весом победил Ричарда Никсона и кандидатов от
менее крупных партий (Партия социалистического
труда, прогибиционисты, Партия защиты прав наци¬
ональных штатов и т. д.). Это были захватывающе
интересные выборы; «Нью-Йорк Таймс», которая
обещала победу Кеннеди в своих утренних выпусках,
остановила печатные станки в 4.45 утра, которые сто¬
яли по меньшей мере до 7 утра, когда ее экстренный
выпуск наконец объявил о том, что КЕННЕДИ ПО¬
БЕДИЛ. Когда в свое время Джеймс Рестон сказал
Кеннеди, какой ужасной была ночь, он ответил: «Если
вас напугала «Таймс», то вам нужно было видеть
меня»67. Никсон мог предполагать другое, как и мно¬
гие в Соединенных Штатах, и не верил в поражение
до десяти часов утра (люди Кеннеди бушевали из-за
того, что он все еще не уступил, когда появился на
Кандидат в президенты
телевидении в три часа утра, но Кеннеди заметил про
себя: «Почему он должен уступить? Я бы этого не
сделал»)68. Если граница победы была столь неуло¬
вима, то количество голосов производило впечатление:
проголосовало 64,5% избирателей, что было на 11%
выше, чем в 1956 году, и с тех пор эта цифра не была
превзойдена. Возможно, Кеннеди не смог бы сдвинуть
Америку, но ему удалось ее наверняка расшевелить:
единственное, что вскоре случилось и принесло огор¬
чения, был переход избирателей на другую сторону.
Как указал ранее Теодор X. Уайт, результат был в
некотором смысле счастливой случайностью: даже по¬
теряв несколько сотен голосов в Иллинойсе и Теха¬
се, Никсон мог победить, получив большинство как
в коллегии выборщиков, так и на прямых выборах,
чем Кеннеди в тех же процедурах69. Но отнюдь не был
счастливой случайностью огромный рост числа голо¬
сов демократов на президентских выборах. Республи¬
канцы потеряли более одного миллиона голосов, ко¬
торые они получили в 1956 году, но, тем не менее,
положение было лучше, чем в 1952 году, когда при
голосовании за Лика произошло резкое перераспре¬
деление голосов. Демократы получили почти 8 мил¬
лионов голосов из 34 миллионов. Только в двух шта¬
тах (Оклахоме и — как предупреждение — Мисси¬
сипи) снизилось количество отданных за них голосов.
Даже если допустить, что это произошло в результа¬
те естественного количественного роста электората, до¬
стижение все же было значительным.
Но что это означало на самом деле? Просматривая
результаты, Кеннеди вполне мог прийти к выводу, что
страна, или по крайней мере та ее часть, которая про¬
голосовала за него, принимала то, что Америке было
89
Кеннеди
необходимо снова двинуться вперед; это привлекло
внимание к «партии активности» и к кандидату, про¬
возгласившему курс «Новый рубеж». «Новый курс»
Франклина Рузвельта обещал помощь и безопасность
всем, кто в этом нуждался. Но «Новый рубеж», о
котором я говорю — не набор обещаний, а серия вы¬
зовов. И я спрашиваю не о том, что Америка может
сделать для американцев, но что они могут дать своей
стране. Я взываю к их гордости, а не к кошельку —
это обещание скорее того, что потребуется жертвен¬
ность, а не обещание безопасности»70. Теперь Кеннеди
был законно избранным президентом: граждане, кото¬
рые его выбрали, не могли сказать, что их не предуп¬
редили. Он получил мандат на свободу действий.
Но у него не было права на конкретные решения.
Многое зависело от того, насколько ему удастся скло¬
нить на свою сторону конгресс, а положение дел здесь
было далеко от идеального. В 1952 и 1964 годы чис¬
ло демократов в конгрессе было весьма внушитель¬
ным, но между этими «пиками» оно оставалось не¬
много меньшим, и в 1960 году партия потеряла 20
мест в Палате Представителей и 2 — в Сенате. Если
к этому добавить тот факт, что крайние демократы
на Юге были настроены консервативно и почти гото¬
вы сотрудничать с консервативными республиканца¬
ми, то Кеннеди столкнулся со значительными труд¬
ностями при выполнении своей программы. Делу
помогало и то, что за Кеннеди проголосовало почти
столько же американцев, как и за Никсона. Чтобы
обеспечить себе переизбрание в 1964 году и усилить
свой авторитет в настоящее время, ему требовалось
получить как можно больше голосов тех, кто раньше
поддерживал Никсона; и так как в целом они были
90
Кандидат в президенты
сторонниками сохранения статус-кво, то эта необхо¬
димость приходила в столкновение с его радикальны¬
ми инстинктами. Не то чтобы его инстинкты были
очень радикальны. В основном «Новый рубеж» со¬
стоял из демократических предложений, которые уже
прорабатывались в течение предыдущих лет, а в не¬
которых случаях — и со времен второй администра¬
ции Рузвельта. Однако новые безотлагательные вопро¬
сы потребовали новых предложений, как достаточно
убедительно продемонстрировали ближайшие годы: но
как можно было переиграть консерваторов, получив
их поддержку, чтобы Кеннеди имел количественное
большинство и конгресс, желавший бы с ним сотруд¬
ничать в предстоящие четыре года? В день своей
победы Кеннеди заслуживал прощения за то, что,
решая одну проблему, он порождал другую: выиграв
выборы I960 года, он тут же начал готовиться к сле¬
дующим.
В любом случае он уже не был кандидатом. Два
месяца, с ноября по январь, он потратил на созда¬
ние своей администрации и подготовку инаугураци¬
онной речи: вдохновляли также растущий интерес и
энтузиазм, которыми, если верить журналистам и об¬
щественным опросам, сопровождалось каждое его
действие. Казалось, что уже многие из тех, кто не
голосовал за «Новый рубеж», начали верить, что они
за него голосовали. 20 января 1961 года, когда ярко
светило солнце и стоял крепкий мороз (метель за
ночь укутала Вашингтон снегом), Кеннеди произнес
клятву и свою самую знаменитую речь. Как обыч¬
но, это было усилием, направленным на сотрудни¬
чество: Соренсен набросал пожелания президента и
разнообразные предложения других людей, а затем
91
Кеннеди
вместе с Кеннеди они придали им окончательную
форму. Годы практики превратили его из неуклю¬
жего Кеннеди в эффективного, если не великого,
оратора: и теперь звучал его сильный голос, пере¬
давая послание, которое никто из тех, кто его слы¬
шал, не мог забыть. Это было его самое смелое за¬
явление о столь долгосрочных целях. Оно было
определено, и это слышалось почти в каждом пред¬
ложении, влиянием «холодной войны», как это ви¬
дел Кеннеди, и не было свободным от обвинений
высокомерной риторики, что стало обычным стилем
в Америке, начиная с Декларации Независимости.
Даже спустя 30 и более лет оно поражает своей си¬
лой: «За долгое время мировой истории лишь не¬
скольким поколениям выпадала роль защитить сво¬
боду в час наибольшей опасности. Я не отступаю
перед своей ответственностью — я принимаю ее. Я
не думаю, что кто-нибудь из нас мог бы поменяться
местами с любым другим народом или другими по¬
колениями. Энергия, вера, преданность, которые мы
вложили в наши усилия, будут освещать путь нашей
страны и всех, кто этому служит, — и жар этого
огня действительно может осветить мир.
Итак, мои дорогие американцы, не спрашивайте,
что страна может сделать для вас — спросите, что
вы можете сделать для своей страны.
Мои дорогие граждане всего мира, спрашивайте,
не что Америка сделает для вас, а что мы можем
сделать вместе для свободы человека.
Наконец, являетесь ли вы гражданами Америки
или мира, просите нас здесь придерживаться тех же
высоких стандартов силы и жертвенности, о чем мы
просили вас».
92
Кандидат в президенты
Речь заслуженно имела большой успех, но неко¬
торые заметили, что она в основном касается темы
места Америки в мире. Ничего не было сказано о
внутренних проблемах Соединенных Штатов или о
том, как Кеннеди планировал ими заниматься. Это
исключение возникло потому, что Кеннеди не хотел
портить элегантность своего обращения, добавив к
нему обломки платформы Демократической партии,
но он также хотел избежать риска преждевременного
возникновения оппозиции в конгрессе. Президентст¬
во уже побудило его прибегнуть к компромиссам.
Кеннеди
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Бенджамин С. Брэдли. Беседы с Кеннеди. Лон¬
дон, Квартет, 1976. С. 234.
2. Классический анализ перспективности Д. У. Бро¬
угэна. Введение в американскую политику. Лон¬
дон, Хэмиш Гамильтон, 1954. С. 196-202.
3. Как мы увидим, не считая либералов с их неизле¬
чимой идеологией, время мало изменило мнения
по одному из самых больших вопросов современ¬
ности. Считалось, что демократ будет продолжа¬
телем «Нового курса» и сможет как следует про¬
тивостоять русским. Остальное было неважно.
4. Цитируется по Джеймсу Мак-Грегору Бернсу.
Джон Кеннеди: политический портрет. Нью-
Йорк, Эйвон, 1060. С.89.
5. Брэдли. Беседы. С.16.
6. Найджел Гамильтон. Джон Ф. Кеннеди: бесша¬
башная юность. Лондон, Сентури, 1992. С.753.
7. Там же. С.758.
8. ПС. С.85.
9. Там же. С.87.
10. Герберт С. Пармет. Джек: битвы Джона Ф.
Кеннеди. Нью-Йорк, Дайал Пресс, 1980. С.380.
11. Там же. С.382.
12. Джозеф Элсоп. Я видел самое лучшее. Нью-
Йорк, Нортон, 1992. С.406.
13. КУИ: Дэйв Пауэрс.
14. Джеймс Брайс. Американский союз. Лондон,
1888, часть 1, гл.8.
15. Уинстон С. Черчилль. Гроза надвигается. Лон¬
дон, Касселл, 1948; «Като» (Майкл Фут, Питер
Говард и Франк Оуэн). Виновный. Лондон, Гол-
94
Кандидат в президенты
ланц, 1940; Д. У. Броугэн. Не достаточно ли не¬
ведения? Лондон, Хэмиш Гамильтон, 1941.
16. Гамильтон. Джон Ф. Кеннеди. С.317.
17. ПАС. С.180.
18. Возможно, поэтому Гарольду Лэски не нравилась
эта книга по столь необъяснимым причинам.
19. ПД. С.315.
20. ПАС. С. 127.
21. Там же. С. 180.
22. Там же. С.171.
23. Там же. С. 171-2.
24. Гамильтон. Джон Ф. Кеннеди. С.500-502.
25. Роберт Дж. Донован. ПТ-109: Джон Ф. Кенне¬
ди во время второй мировой войны. Нью-Йорк,
издание Уорнера, 1989. С. 199-210.
26. Ричард Г. Ровер. Сенатор Джо Маккарти. Клив¬
ленд и Нью-Йорк, издание Меридиан, без даты.
С.95.
27. Донован. ПТ-109. С.7.
28. Пьер Сэлинджер. С Кеннеди. Лондон, Кейп,
1967. С.102-105.
29. Гамильтон. Джон Ф. Кеннеди. С.210.
30. Пармет. Джек. С. 15.
31. Брэдли. Беседы. С. 159.
32. Гамильтон. Джон Ф. Кеннеди. С.472-473.
33. Бернс. Джон Кеннеди. С. 100.
34. Там же. С.99.
35. Там же. С. 106.
36. Он не сделал ничего более выдающегося, чем
стать в 1860 году кандидатом в вице-президен¬
ты, прославившимся своей неэнергичностью.
37. Пармет. Джек. С.238.
38. Там же. С.245.
95
Кеннеди
39. Теодор С, Соренсен. Кеннеди. Нью-Йорк, изда¬
ние Харпера и Роу Перенниал, 1988. С.45-49.
40. Лоуренс Ф. О’Брайен. Окончательных побед не
бывает. Нью-Йорк, Баллантайн, 1974. С.32.
41. ПСД. С.9.
42. Там же. С.5.
43. Там же. С. 124.
44. Пармет. Джек. С.310. Ответом на вопрос Кен¬
неди должно быть то, что Маккарти проходил
испытательный срок, что его поведение было ре¬
зультатом универсального знания общества и что
сам Кеннеди тщательно старался игнорирвать
очевидное вплоть до предыдущего года, Он знал,
как он проголосует, но с точки зрения политики
не было причины, почему бы не обсудить это
публично. В своих мемуарах Соренсен лояльно
берет на себя вину (Кеннеди. С.49), но было бы
лучше, если бы он сказал правду, как он сделал
это позже в беседе с Гербертом С. Парметом.
45. Пармет. Джек. С.311.
46. Соренсен. Кеннеди. С.47.
47. ПСД. С.182.
48. Соренсен. Кеннеди. С.69.
49. Там же. С. 101.
50. Бернс. Джон Кеннеди. С. 199.
51. Кеннет П. О’Доннелл и Дэвид Ф. Пауэрс, с
Джо Маккарти. Джонни, мы плохо тебя знали:
воспоминания Джона Фицджеральжа Кеннеди.
Бостон, Литтл, Браун. 1972. С. 126.
52. Там же.
53. Джеймс Н. Джильо. Президентство Джона Ф.
Кеннеди. Лоуренс (Канзас), издательство Кан¬
засского университета, 1991. С. 120.
96
Кандидат в президенты
54. Шлезингер. СД. С.76; Пол Б. Фей-мл. Удоволь¬
ствие от его общества. Нью-Йорк, Харпер и Роу,
1966. С.59.
55. Речь в национальном пресс-клубе 14 января
1960г. // ПС. С.18.
56. 14 августа 1958 года; перепечатано из СМ.
С.33-45. Рассматриваемая версия, относимая на
счет суждения Бернса о речи (Бернс. Джон Кен¬
неди. С.190-191), не содержит прямой паралле¬
ли с 30-ми годами Британии. Замечание Болду¬
ина относится, разумеется, к ПАС.
57. 1 октября 1959 года; СМ. С.19, 13-14.
58. Там же. С. 13.
59. 4 июля 1960 года; ПС. С.93.
60. Принятие речи кандидата на пост президента, 15
июля 1960 года. Там же. С.100.
61. Джерард Т. Райс. Смелый эксперимент: «Кор¬
пус мира» Джона Ф. Кеннеди. Нотр-Дейм, Ил¬
линойс, издательство Нотрдеймского универси¬
тета, 1985. С.16.
62. Частная информация.
63. 12 сентября 1960 года. ПС. С.135-136.
64. Там же. С.131-132.
65. Дж. К. Гелбрейт. Дневник посла: личные впе¬
чатления о годах Кеннеди. Бостон, Хыотон Миф-
флин, 1969. С.6.
66. Шлезингер. РК. С.218.
67. Джеймс Рестон. Предельный срок: мемуары.
Нью-Йорк, издание Таймс Букс, 1992. С.297.
68. Теодор Г. Уайт. Как становятся президентом.
Лондон, издание Кейп Пейпербэк, 1964. С.25.
69. Там же. С.350-351.
70. 15 июля 1960 года. ПС. С. 101.
4. Д. Кеннеди
Глава 3
ДЕЛА И ЗАБОТЫ
опросы внешней политики почти всегда яв
ляются предметом самого пристального вни
мания национальных правительств. И в Ва¬
шингтоне 1961 года совершенно определенно ничто не
выглядело более настоятельным. Не успел Кеннеди
произнести клятву при вступлении на пост президен¬
та, как ему пришлось столкнуться с серией следую¬
щих один за другим кризисов, связанных с зарубеж¬
ными странами, которые не прекратились ни с его
смертью, ни много позже. Будет лишь поучительно
рассмотреть, насколько он был хорошо подготовлен,
чтобы справиться с ними.
Со времен своей юности в Лондоне до назначения
в сенатский комитет иностранных дел в 1957 году и
много позлее он видел себя специалистом по вопро¬
сам внешней политики. Ему не хватало политическо¬
го опыта, недостаток которого болезненно отражался
на результатах в первый год его работы в качестве
президента (это было платой за популярность). Что¬
бы отдохнуть, он путешествовал, проводил совещания,
98
Dejia и заботы
учился, писал речи и публиковал статьи, наиболее
важным из которых он был обязан как себе, так и
Соренсену. Эти действия усилили его нетерпимость
к старому поколению, людям 40-х и 50-х годов, ко¬
торые в это время начинали сходить со сцены. На¬
пример, ему казалось, что не имеет смысла уважать
планы и интересы загнивающих европейских империй.
Его поездка в Индокитай не вызвала у него ничего,
кроме презрения к французскому империализму, бри¬
танцы пустили по ветру свою империю с похвальной
быстротой, в лице Португалии он не видел своего еди¬
номышленника, который пойдет на компромисс в
вопросах, касающихся ее колоний, и Бельгия не стес¬
нялась покрыть себя позором как имперская сила,
жестоко попирающая законность, которая оставила за
собой нерешенные проблемы, когда спасалась бегст¬
вом из Конго. В вопросах такого рода Кеннеди был
весьма радикален (гораздо радикальнее он был по
отношению к представителям «старой гвардии», та¬
ким, как Дин Ачесон, занимавший при Трумэне пост
госсекретаря). Он считал, что интересы Америки со¬
стоят в том, чтобы способствовать развитию постим-
периалистических стран Африки и Азии, и ему хоте¬
лось как можно сильнее встряхнуть квазиимпериалис-
тическое прошлое самих Соединенных Штатов в Ла¬
тинской Америке. Все эти отношения имели смысл в
1961 году: они начали входить в моду и проходили
проверку временем, гак как им невозможно было
подобрать какую-либо разумную альтернативу. Осо¬
бый вклад Кеннеди состоял в том, что он был подго¬
товлен для того, чтобы переработать их в энергичную
и детальную политику, как он продемонстрировал это
в 1957 году, когда произнес свою самую известную
4
99
Кеннеди
допрезидентскую речь, убеждая Соединенные Штаты
поддержать независимость в Алжире против своего
союзника Франции1. Такими действиями он показы¬
вал, что молодой свежий ум действительно сможет
придать заметно новое направление внешней полити¬
ке США, и за его короткое президентство было пред¬
принято множество инициатив, которые, к несчастью
для Америки и всего мира, не были проведены пос¬
ледовательно. Кеннеди полагал, что бывшие колонии
хотят американизироваться: он так считал потому, что
эти государства стремились к национальной незави¬
симости, демократии и процветанию, и, как наслед¬
ник революции 1776 года, он очень желал помочь им.
В его подходе было много наивности, когда начались
эти события, но они начались также потому, что в
этом было достаточно мудрости.
К несчастью, к этим надеждам и ожиданиям при¬
мешивались и совершенно другие интересы. Как все
в его время, кто делал политику и определял мнения,
Кеннеди был убежден, что центральной проблемой,
с которой предстоит иметь дело Америке и всему
миру, является глобальное соперничество не просто
между Соединенными Штатами и Советским Союзом
за влияние, но между западной демократией и вос¬
точным коммунизмом. Несомненно, он хотел ради
дружбы установить связи с такими новыми государ¬
ствами, как Гана и Республика Индия, но он также
сильно боялся, чтобы американская пассивность не
открыла дверь советскому экспансионизму. Во всех
его речах, в которых эти страны вскоре стали назы¬
ваться «странами третьего мира» (а вскоре будет на¬
звано и кое-что еще), разрабатывалась тема о меж¬
дународной коммунистической угрозе. Кеннеди не
100
Dexa и заботы
повторил ошибку Джона Фостера Даллеса, госсек¬
ретаря в администрации Эйзенхауэра, предположив,
что каждое государство, которое старается остаться
нейтральным по отношению к «холодной войне»,
разумеется, является врагом или тайно сочувствует
коммунистам, но в своем анализе он близок к тому,
чтобы легко впасть в другое заблуждение, к которо¬
му был склонен Даллес: он рассматривал развитие
других стран исключительно в свете советско-амери¬
канского соперничества; он полагал, что сила сопер¬
ничества присуща нациям таких стран, как Египет и
Индонезия, в большей мере, чем это было там в дей¬
ствительности, и он почти полагал, что правительст¬
ва этих стран никогда не смогут действовать автоном¬
но и им придется примкнуть к приоритетам Америки
либо России. Пока новый мир оставался сферой чьих-
либо интересов, он считал, что Соединенные Шта¬
ты должны проявлять заинтересованность в том,
чтобы ни один американский штат не стал комму¬
нистическим, а если это произойдет, то чтобы такое
положение вещей оставалось недолго.
Эти точки зрения показывают лишь, что Кеннеди
не был свободен от некоторых заблуждений своего
поколения. Доктрина Мойра, свободно интерпретиро¬
ванная в том смысле, что Соединенные Штаты име¬
ют преимущественную ответственность в обеих Амери¬
ках (невзирая на то, что Лима от Вашингтона даль¬
ше, чем Лондон, Рио-де-Жанейро — дальше Берлина,
а Буэнос-Айрес — дальше Москвы), была постоянным
заклинанием американской политики, и ни один кан¬
дидат на пост президента не осмелился бы сказать, что
Соединенным Штатам мало дела до того, какая систе¬
ма правительства существует в государствах южнее
101
Кеннеди
Рио-Гранде и каковы их связи с Советским Союзом.
Я конце 80-х годов Рональд Рейган мог вполне серь¬
езно полагать, что если Эль-Сальвадору позволить
«стать коммунистическим», то следующее, что случит¬
ся, будет марш красных в Техасе. Он много над этим
смеялся, но это не повредило его отношениям с из¬
бирателями. Что касается Кеннеди, он излагал все
свои предложения по внешней политике в терминах
«холодной войны». За более чем сорок лет американ¬
цы допускали лишь простейшую дихотомию в объяс¬
нении мировых проблем, и теперь, когда она потер¬
пела крах, они почувствовали себя в проигрыше. Пока
это было личными взглядами Кеннеди, он не имел
альтернативы принятию и использованию категорий
«холодной войны» при поиске поддержки своей внеш¬
ней политике. В лучшем случае он мог только про¬
свещать американцев относительно однозначности и
нюансов дипломатии, что, к его чести, он все время
пытался делать.
С одной стороны, соперничество с Советским Со¬
юзом, какими бы естественными причинами оно ни
было вызвано, являлось реальностью, и потенциаль¬
но — опаснее всех других реальностей. Имея факты
и опыт борьбы против Гитлера, было неудивительно,
что Кеннеди, войдя в Белый дом, видел свою первей¬
шую обязанность в том, чтобы управлять «холодной
войной» более эффективно, чем Эйзенхауэр. Все его
заявления (включая инаугурационную речь) показы¬
вают, что он считал, будто ситуация требует больших
усилий, большего понимания и большей самоотдачи
(что на практике означало большие затраты на обо¬
рону). Он считал, что Эйзенхауэр очень сильно за¬
висел от ядерного сдерживания: вооруженные силы
102
Т)ела и заботы
должны были иметь более разнообразное оружие и
расположение тактических сил. Он полагал, что Со¬
ветский Союз начнет действовать, если сочтет, что
Соединенные Штаты теряют свое могущество и, сле¬
довательно, их можно запугать; это надлежало изу¬
чить. Он также думал, что разум и терпимость могут
уменьшить напряжение «холодной войны» и разре¬
шить некоторые разногласия, разделявшие Запад и
Восток. Этот последний пункт указывал на слабость
и противоречивость «старой гвардии», но также мог
быть и просто продуктом здравого смысла.
Реальная слабость Кеннеди заключалась в той труд¬
ной области, когда большие замыслы требовалось
переработать в конкретную политику. У него не было
непосредственного опыта в этом: это один из мину¬
сов системы разделения власти в противоположность
парламентской, которая утверждает, что политик
может достичь президентства без прохождения под¬
готовки в министерстве. Опытный госсекретарь мог
успешно справиться с этим недостатком, и Эдлей
Стивенсон как нельзя более подходил на эту до¬
лжность, но, к несчастью, в то время Кеннеди питал
к нему сильную личную неприязнь, что не только
повлекло за собой несколько бесполезных (и нехарак¬
терных для него) действий, вместо того чтобы уско¬
рить ход событий, но и сделало сотрудничество в Ва¬
шингтоне невозможным. Таким образом, Стивенсона
направили в Нью-Йорк в качестве посла при ООН,
где он так превосходно работал, как будто решил до¬
казать, каким хорошим госсекретарем он мог бы быть.
Кандидатура Честера Боулза, почти столь же хоро¬
шо подготовленного, не могла быть одобрена без глав¬
ной битвы в сенате (Ричард Никсон предупреждал
103
Кеннеди
Кеннеди, что он открыто будет против кандидатуры
Боулза). Сенатор Уильям Фулбрайт, которого Кенне¬
ди больше других хотел видеть на этом посту, не под¬
ходил по той причине, что он поддерживал власть бе¬
лых на Юге и, кроме того, был чрезвычайно полезен
на посту председателя комитета по связям с зарубеж¬
ными странами. Поэтому Кеннеди вновь обратился к
Дину Раску, бывшему заместителю секретаря и помощ¬
нику госсекретаря, которого настоятельно рекомендова¬
ли Дин Ачесон и другие. Кеннеди никогда не встречал
его, но не сомневался после полученных заверений, что
он будет превосходным вторым игроком: Кеннеди имел
в виду — быть «его собственным» госсекретарем, хотя,
как заметил Раск несколько лет спустя, теперь работа
охватывает такое множество дел, что даже госсекретарь
не может быть «собственным»2. Раск действительно ока¬
зался хорошим «рассыльным»; оба Кеннеди и, как сле¬
довало ожидать, Линдон Джонсон, оценили его проф¬
ессионализм, умение быть незаметным, лояльность и
честность. К несчастью, американской системе требо¬
валось иное, история госдепартамента с очевидностью
показывает, что система функционирует лучше, если
госсекретарь действует по своему усмотрению, спосо¬
бен противостоять своему президенту, принимая вы¬
зов и высказывая свою точку зрения, если необходи¬
мо, намечать и проводить собственную внешнюю по¬
литику (с одобрения президента и в сотрудничестве с
ним); вести единую и эффективную дипломатическую
команду. Такими были Джордж Маршалл, Дин Аче¬
сон и (со всеми его ошибками) Джон Фостер Даллес;
таким мог быть Генри Киссинджер. И таким не был
Дин Раск, что повлекло за собой множество отрица¬
тельных, порой тяжелых последствий.
104
D&jlcl и заботы
По всей видимости, в первые дни своего президент¬
ства Кеннеди был озабочен не столько внешней по¬
литикой, сколько экономикой и относящимися к ней
вопросами. Обращения в конгресс содержали предло¬
жения по законодательству в области социального
обеспечения, налогов, расходов на социальные нуж¬
ды, минимальной заработной платы и так далее: ка¬
залось, что Кеннеди прежде всего постарается преодо¬
леть медленный спад, который он унаследовал от
Эйзенхауэра. В этот период «медового месяца», ког¬
да его популярность оставалась высока (согласно
опросам общественного мнения), конгресс разумно
продемонстрировал свою готовность к кооперации, но
его долгие процедуры показали, что при такой спеш¬
ке невозможно ожидать большого количества резуль¬
татов, а тем временем подспудно накапливались во¬
просы по внешней политике, которые наконец потре¬
бовали внимания президента. Две проблемы надо
было решать, и третья стучалась в дверь: Лаос, Куба
и Берлин. Он не мог этого знать, но они воплотили
в себе те главные вопросы, которые Кеннеди пытал¬
ся разрешить весь период своего президентства и
которые продолжали доминировать у его последова¬
телей.
В последние десятилетия XX века трагедия Индо¬
китая3 обещала стать тем, во что Соединенным Шта¬
там никогда не следовало себя вовлекать. Теперь кажет¬
ся ясным, что когда французская империя пала, непре¬
менно должно было начаться острое соперничество,
чтобы заполнить образовавшийся вакуум: можно было
сказать уже при первом приближении, что в это бу¬
дет вовлечен старый буддистский уклад или то, что
от него осталось, новая европеизированная элита и
105
Кеннеди
коммунисты; при более глубоком рассмотрении это
станет соперничеством между вьетнамцами, более сла¬
быми народами Лаоса и Кампучии и огромным Кита¬
ем, который на протяжении всей истории преследо¬
вал в Юго-Восточной Азии свои имперские замыслы.
Соединенные Штаты могли повлиять на эту борьбу
лишь незначительно, когда события выйдут на повер¬
хность: говоря на жаргоне марксизма, баланс сил был
против этого. Но те, кто делал американскую поли¬
тику в 50-х годах, не видели и, возможно, не могли
увидеть состояние дел столь ясно. По крайней мере,
некоторые из них видели, что Лаос мало что значил
для Америки. Ему самому следовало найти новое
место в изменяющемся мире: маленький, замкнутый
и окруженный хищными соседями, все, на что он ре¬
ально мог надеяться — это найти свою нишу, но, по
возможности, мирным путем. Надежды были обрече¬
ны на обман, Америка обвинена в ошибках, повлек¬
ших за собой недели страданий, которые пришлось
перенести. В конечном счете эти ошибки были порож¬
дены «холодной войной» и умонастроением, которое
она взрастила, и Кеннеди не был свободен от этого.
Но в 1961 году в самом начале своего руководства
Кеннеди справлялся с проблемой Лаоса довольно хо¬
рошо.
Два вопроса встали перед американцами. Первый:
что произойдет, если Соединенные Штаты повернут
назад? На пего несколько раз без обиняков отвечал
президент Эйзенхауэр (как он поделился в своих
мемуарах): «Несмотря на удаленность, мы были об¬
речены охранять независимость Лаоса, чтобы нас не
сменили северные соседи — коммунистический Китай
и Северный Вьетнам. Так как если бы Лаос стал ком¬
106
IУела и заботы
мунистическим, началась бы цепочка переходов к
этому строю — как цепь падающих костяшек домино
— их пока еще свободных соседей, Кампучии и
Южного Вьетнама и, по всей вероятности, Таиланда
и Бирмы. Такая цепь событий могла бы открыть путь
коммунистической экспансии на всем Юго-Востоке
Азии14. Эта «теория домино» была широко принята в
то время, история ее опровергла: окончательная ком¬
мунистическая победа в Индокитае повлекла за собой
множество ужасных последствий, но предсказанная
международная дестабилизация не входила в их чис¬
ло. Самое лучшее, что можно было сказать о кампа¬
ниях США в Индокитае — то, что они дали какое-то
время Малайзии и Сингапуру, но и это вызывало
сомнения, так как для завершения этих дел можно
было использовать менее жестокие средства.
Однако Кеннеди, став президентом, столкнулся
прежде всего не с «теорией домино», но, в основном
благодаря деятельности Эйзенхауэра, со вторым во¬
просом: что произойдет, если Соединенные Штаты
продолжат вторжение в Лаос? На этот вопрос не мог
ясно ответить даже Эйзенхауэр, который ставил его
перед Кеннеди на его доинаугурационных встречах.
Русские наладили снабжение в эту страну, не счи¬
тая помощи коммунистическим повстанцам, которых
широко поддерживало коммунистическое правитель¬
ство Северного Вьетнама своей усиливающейся ар¬
мией, Соединенные Штаты продолжали обеспечивать
антикоммунистические силы, при необходимости по¬
сылая туда собственные войска. Айк, без сомнения,
был рад демобилизации: Кеннеди не мог попять,
почему он не был взволнован столь ужасными реко¬
мендациями5. Он был гораздо более озабочен, когда
107
Кеннеди
понял, что объединенный комитет начальников шта¬
бов был готов, если необходимо, использовать ядер-
ное оружие в Индокитае, при этом оставаясь уверен¬
ным, что это не спровоцирует войну в «третьем мире».
Он не мог разделить эту уверенность. Действитель¬
но, все эти инструктивные совещания (позже он жа¬
ловался, что потратил на Лаос больше времени, чем
на что-либо другое в первые месяцы своего президен¬
тства), казалось, имели обратный эффект. Кеннеди
не собирался вести дела в таком ключе, подразуме¬
вая ядерную войну — следовало найти другую поли¬
тическую стратегию: и чем больше он обсуждал этот
вопрос со своими советниками, тем яснее станови¬
лась альтернатива (та, к которой склонялась даже ад¬
министрация Эйзенхауэра в свои последние дни»)7.
Бисмарк заметил, что восточный вопрос не стоит и
ногтя одного померанского мушкетера. Кеннеди ре¬
шил, что Лаос не стоит ногтя любого американца. Не
следовало вносить разобщение в администрацию, ни
продолжая интервенцию, ни открыто выйдя из игры.
Но, тем не менее, лаосский вопрос надо было закрыть.
«Нейтральное» правительство должно быть учрежде¬
но международным соглашением: оно также могло ус¬
пешно образоваться и само. Советско-американское со¬
перничество за влияние могло преследоваться повсе¬
местно. Это решение явилось платой за него. С точ¬
ки зрения попытки Лаоса избежать коммунистического
рабства это было преступно низко. С точки зрения
антикоммунистического Вьетнама это было чрезвычай¬
но опасно, особенно после того, как стало известно о
появлении Тропы Хо Ши Мина, по которой из Се¬
верного Вьетнама в Южный к повстанцам переправ¬
лялись продукты и оружие. Разумеется, это не решало
108
Dexa, и заботы
всех проблем американской политики в данном реги¬
оне. Но с точки зрения президента Соединенных
Штатов это было наименее плохой альтернативой и,
следовательно, той, которую ему следовало выбрать.
Вырабатывать новую политическую стратегию было
бы утомительно и отняло бы много времени: это было
поручено прежде всего Авереллу Гарриману, послу,
имевшему большой опыт и работавшему помощником
секретаря по вопросам Дальнего Востока. Но Кенне¬
ди не отступил, ему были ясны два основных пунк¬
та: Лаос не представлял реальной стратегической цен¬
ности ни для Москвы, ни для Вашингтона, и до тех
пор, пока супердержавы не связывали свой престиж
с тем, что там происходило, переговоры оставались
возможны: во-вторых, американцы с трудом представ¬
ляли, где находится Лаос, и наверняка не интересо¬
вались этим. И, пока их не убедили, что администра¬
ция Кеннеди «теряет» Лаос (как правительство Тру¬
мэна уже якобы «потеряло» Китай), они спокойно иг¬
норировали ее проблемы. Из этого следовало, что
Кеннеди должен постараться заключить некоторое со¬
глашение с Советским Союзом, которое наконец поя¬
вилось, решив лаосский вопрос, что тут же попало
на первые страницы газет и в телепрограммы новос¬
тей. В результате республиканцы поверили, что труд¬
но, если не невозможно, повернуть назад. Расчеты в
данном случае, как и в других, были низкими, но
Кеннеди был прав, делая их. Его юношеское «я»
автора «Почему Англия спала» могло вспомнить со¬
жаление, высказанное Невиллом Чемберленом по
поводу Чехословакии («далекая страна, о которой мы
ничего не знаем»), и обвинить его в том, что он пот¬
ворствует появлению другого Мюнхена: никогда еще
109
Кеннеди
о вероломстве коммунистов, чтобы расстроить согла¬
шение, заключенное Гарриманом в Женеве в 1962
году, не говорилось с такой убежденностью, как и во
времена Гитлера. Но вся эта критика упускала основ¬
ной момент: Мюнхен был тщетной попыткой предот¬
вратить войну, которая была неизбежна; но, по край¬
ней мере, Женева помогала предупредить войну, ко¬
торая не соответствовала ничьим интересам (даже ла¬
осским).
Другой проблемой Кеннеди была Куба, решения
которой он не видел столь ясно. Как и большинство
граждан его страны, он был жертвой очень многих
непроверенных предположений по этому вопросу. Он
не переносил вульгарных клише, но действительно
верил, как и каждый обыватель со Среднего Запада,
что Карибы и, возможно, вся латинская Америка
являются «задним двором» для Соединенных Штатов
и, следовательно, к ним надо относиться собственни¬
чески (здесь любой неамериканец может определить
губительное влияние доктрины Монро). Ему не хо¬
телось, чтобы США оказывали поддержку коррумпи¬
рованной и слабой кубинской диктатуре Фульгенсио
Батисты, и он, как и многие другие американцы, при¬
ветствовал романтическое восстание Фиделя Кастро,
которое свергло Батисту в 1959 году. К несчастью,
Кастро был нетерпимо-враждебно настроен к Соеди¬
ненным Штатам. Он экспроприировал большую часть
американской собственности. Это было скверно, но
мироощущение «холодной войны» сделало неизбеж¬
ным то, что официальный Вашингтон почувствовал в
желании Советского Союза распространить свое вли¬
яние гораздо большую угрозу для безопасности США.
Как и во времена Эйзенхауэра, администрация вер¬
110
1Уела и заботы
бовала множество эмигрантов, теперь бежавших с
Кубы: в течение зимы 1960-1961 годов Центральное
разведывательное управление (ЦРУ) сформировало
повстанческие отряды из 1500 человек, которых на¬
чали тренировать в Гватемале для контрреволюцион¬
ного вторжения на остров.
В некотором отношении кубанская и лаосская про¬
блемы были похожи. Оба слабых народа боролись за
достижение своей независимости, подавляемые могу¬
щественными соседями (Лаос, к несчастью, имел двух
таких соседей — Вьетнам и Китай). Их трудности
усугубляла «холодная война». Вмешательство супер¬
державы также не могло принести ничего хорошего.
Разница между обеими странами заключалась в том,
что Куба находилась в непосредственной близости к
США и являлась их страной-спутником с 1898 года.
Американцам искренне не нравилась диктатура, ко¬
торую устанавливал Кастро. Американская разведка
сильно недооценила трудность свержения нового ре¬
жима. Кеннеди разделял эти позиции (как и Эйзен¬
хауэр, Никсон и большинство высоких умов страны),
к тому же ощущая некоторое личное соперничество с
Кастро, который был еще одним молодым действую¬
щим политиком.
Все это было понятно. Менее понятными были
шаги, которые предпринимал Кеннеди в отношении
Кубы в первые месяцы работы своей администрации.
Он видел, что быстрота действий против Кастро была
вопросом первостепенной важности. Если раньше На¬
циональный совет безопасности уделял время Лаосу,
то теперь на обсуждении была Куба. Кеннеди хотел
заручиться поддержкой ЦРУ и Пентагона. И он по¬
лучил ее: адмирал Берк, глава штаба военно-морских
111
Кеннеди
операций, сказал ему: «Пока мы будем в состоянии
выполнять эту работу, все будет в порядке. Это хо¬
роший план»8. Алан Даллес, шеф ЦРУ, говорил Кен¬
неди, что он гораздо более уверен в кубинском пла¬
не, чем в том удачном ходе, который предприняло
ЦРУ в Гватемале несколькими годами раньше9. Не¬
сколько разумных и веских голосов были подняты
против этого проекта, но они не возымели действия,
возможно, потому, что Кеннеди, усиленно убеждае¬
мый экспертами, подавил свои собственные сомнения.
К тому же все еще протестовало британское прави¬
тельство, считая такие действия незаконными, соглас¬
но их стандартам международного права, которые Со¬
единенные Штаты, казалось, поддерживали: но это¬
му не суждено было сбыться. По этому поводу ха¬
рактерно высказывание Дина Ачесона, который
говорил президенту, что он не считает необходимым
звонить в Прайс Уотерхауз, чтобы понять, что 1500
кубинцев на самом деле являются 25 тысячами10.
Фулбрайт утверждал, что вторжение обернется бед¬
ствием независимо от того, достигнет ли оно успеш¬
но своих целей или нет, и осудил навязчивую идею
Кастро: «Режим Кастро — это заноза в теле, но не
кинжал в нашем сердце»11. Артур Шлезингер, рабо¬
тавший в Белом доме, приводит убедительный аргу¬
мент, что если бы захватчики утвердились на Кубе,
то почти наверняка за этим последовала бы граждан¬
ская война, создав затруднительную ситуацию, в ко¬
торую были бы вовлечены Соединенные Штаты, и
формирующаяся международная репутация Кеннеди
как человека «великолепного ума, рассудительности,
честности и твердости» была бы принесена в жерт¬
ву12. У Дина Раска были свои сомнения, но, как он с
112
Т>ел.а. и заботы
грустью замечает в своих мемуарах, Кеннеди не всегда
эффективно использовал свои плюсы: «Будучи пол¬
ковником пехоты и руководителем военных операций
на китайско-бирманско-индийском театре во время
второй мировой войны, я знал, что небольшая брига¬
да этих кубинских эмигрантов вряд ли имела хоть
малейший шанс на успех. Я не переношу это военное
суждение на президента Кеннеди, потому что сам
больше не участвую в военных действиях»13. Но это
не имело бы большого значения и в том случае, если
бы он участвовал. Кеннеди был одержим идеей свер¬
гнуть Кастро, заплатив небольшую цену. Успех это¬
го предприятия был подкреплен ЦРУ и его репута¬
цией, снискавшей дурную славу. Начальники штабов,
возражения которых он мог услышать, уступили или
поддержали (как сказал Раек, «они полагали, что если
весь спектакль был операцией ЦРУ, то им следовало
лишь одобрить это и умыть руки»)14. Гарри Уиллс
высказал точку зрения, что Ричард Уиллс, ответствен¬
ный за проведение операций ЦРУ, убеждал несколь¬
ких последователей «Нового рубежа» в Йельском
университете, включая Макджорджа Банди, советни¬
ка по национальной безопасности, уступить ему: и он
вполне мог быть уверен в том, что президент это
одобрит, так как весь план был образцовым приклю¬
чением в стиле «Нового рубежа», романтичным, не¬
ортодоксальным, импровизированным, смелым —
такого рода делом, которое было достойно Джеймса
Бонда (Кеннеди очень любил триллеры Яна Флем¬
минга)15. Несомненно, Кеннеди чувствовал, что Эй-
зейхауэр и Никсон пошли бы дальше, как мог бы и
он, и, возможно, он вспомнил опрометчиво данное
обещание поддержать кубинских «борцов за свободу»,
113
Кеннеди
которое он сделал во время предвыборной кампании16.
14 апреля он дал «добро», и операция началась.
Вторжение потерпело трагическое фиаско. Секрет¬
ность перестала быть таковой задолго до этого; пре¬
зиденту пришлось ответить на несколько неудобных
вопросов на своей пресс-конференции 12 апреля (его
ответы изобретательно уводили в сторону без того,
чтобы стать явной ложью). Предупрежденному и,
следовательно, вооруженному Кастро не составило
труда разбить вторгшиеся отряды, в то время как они
старались отбить плацдарм недалеко от местечка Бей-
оф-Пигз.
На Кубе освободителям не было оказано широкой
поддержки. Еще несколько дней Кеннеди надеялся и
верил, что те, кто останется жив после битвы, уйдут
в горы, чтобы создать партизанские отряды (как го¬
ворил брат Роберт, он верил, что это возможно, толь¬
ко потому, что он допустил это предприятие)17, но он
ошибался: когда планировалась операция в Бей-оф-
Пигз, ЦРУ не заметило, что поблизости совсем нет
гор, только болота, где отрядам Кастро было легко
поймать беглецов. Успокаивало лишь то, что все за¬
кончилось очень быстро (меньше чем за неделю). Со¬
единенным Штатом больше не на что было опереть¬
ся, не было смысла бросать туда какие-то силы, что
могло бы длиться бесконечно и не приносить резуль¬
тата, как того боялся Шлезингер.
Несомненно, операция в Бей-оф-Пигз была самым
неудачным моментом администрации Кеннеди. Она
продемонстрировала целый ряд слабостей американ¬
ской стороны, начиная с некомпетентности ЦРУ (уп¬
равления, которое регулярно доставляло правитель¬
ству США больше трудностей, чем само того заслу¬
114
Dexa и заботы
живало) и заканчивая благодушием начальников шта¬
бов объединенного комитета и недостатками концеп¬
ции Дина Раска относительно его обязанностей. Это
показало несостоятельность некоторых претензий
«дяди Сэма»; он просто не мог удержаться от неза¬
конного, с применением насилия, вторжения на Ка¬
рибы, даже проклиная свою глупую привычку не¬
сколько раз. Но для президента Кеннеди главным яв¬
лялось исполнение его роли в этом несчастье. Он не
стеснялся в выражении извинений, и делал это со всей
искренностью (в противоположность президенту Рей¬
гану, который в сходных обстоятельствах вынужден
был допустить, что дела шли не так, как следовало,
«на мой взгляд», использовав это в качестве прелю¬
дии, чтобы перейти к другой теме). Другие старались
«переписать» ход событий заново; как он сказал на
конференции 21 апреля, «давно сказано, что у побе¬
ды сто отцов, а у поражения — ни одного».
Он сам не избегал очевидного: «Я отвечаю за то
место в правительстве, которое занимаю»18. Но это
была ответственность особого рода. Он позволил себе
сказать то, против чего его тщетно удерживали ин¬
стинкты: он подверг риску интересы США, не сумев
убедить, что предложения ЦРУ были адекватно про¬
анализированы: из-за его ошибок он дал нескольким
смелым кубинским эмигрантам погибнуть бесполезной
смертью и сотням — попасть в плен к Фиделю Кас¬
тро. Последнее он ощущал очень остро, так как это
напоминало ему потерю ПТ-109, когда он реабилити¬
ровался в собственных глазах только тем, что попытка
спасти свою команду оказалась успешной. Теперь он
снова потерпел крах, и снова люди, за которых он
отвечал, платили свою цену. «Как я мог не понимать
115
Кеннеди
всего этого? Вся моя жизнь научила меня лучше эк¬
спертов. Как я мог быть столь глуп, чтобы позволить
им действовать?»19. Он размышлял, он действитель¬
но горевал по поводу своего провала. Позже Бобби
Кеннеди сказал, что в то время он был расстроен
больше, чем когда-либо еще», и заметил, что однаж¬
ды он стал свидетелем того, что «он качал головой и
прижимал ладони к глазам»20. Он также не скрывал
своего угнетенного состояния, когда 22 апреля его
посетил экс-президент Эйзенхауэр в его резиденции
в Кэмп-Дэвиде (Кеннеди не хотел, чтобы республи¬
канцы возобновили непрерывные атаки из-за его не¬
удачи: он также пригласил Ричарда Никсона). Айк
нашел его «очень открытым и искренним, но в то же
время весьма подавленным и более чем озадаченным».
КЕННЕДИ: Невозможно представить, как трудна эта
работа, пока не посвятишь ей несколько месяцев.
ЭЙЗЕНХАУЭР: Мистер президент, я прошу проще¬
ния, но я думаю, что уже упоминал об этом три
месяца назад.
КЕННЕДИ: Я многому научился с тех' пор 21.
В этом была суть дела. Кеннеди понял, что прези¬
дентство — это непрерывное обучение. Это радикаль¬
но его изменило, и Бей-оф-Пигз был его самым труд¬
ным и мучительным уроком. Благоприятный аффект
этого дал себя знать почти сразу же, когда началь¬
ники штабов объединенного комитета (которые, ка¬
залось, были неспособны обучиться какому угодно
уроку) начали защищать отправку войск США в Лаос.
Несколько острых вопросов президента (в тоне, ко¬
торый он прежде не допускал по отношению к тем,
116
DejLa и заботы
кто спланировал операцию в Бей-оф-Пиг) сделали
явным тот факт, что если бы они высадились, то были
бы смяты превосходящими силами и в этом случае, как
советовали начальники штабов, пришлось бы исполь¬
зовать ядерное оружие22. И войска не были посланы.
Хотя президент принимал всю ответственность за
кубинский кризис, он не мог наказать себя, не мог
уйти в отставку (и не хотел): он желал продолжать
заниматься той работой, на которую был избран. Но
не стоило смотреть сквозь пальцы на грубые ошибки
подчиненных, которые так подвели его в беде, и он,
по меньшей мере в глубине души, обвинил их гораз¬
до больше, чем они того заслуживали. Он приложил
все силы, чтобы предотвратить губительное желание
возбудить взаимные обвинения внутри администрации,
остановив публичное обсуждение дела (пресса приня¬
ла его мягкий отказ говорить об этом на своих пресс-
конференциях) и одновременно предприняв шаги, что¬
бы восстановить доверие людей. Довольно легко было
с начальниками штабов: в любом случае они скоро
выходили на пенсию и их можно было проводить без
лишнего шума, вручив медали в саду роз Белого дома.
(Адмиралу Берку было предложено остаться еще на
один срок руководителем военно-морских операций,
но у него хватило здравого смысла отказаться, как
это от него и ожидали)23. Председателю объединен¬
ного комитета начальников штабов генералу Лемни-
церу разрешили остаться на своем посту до конца сро¬
ка, но одновременно Кеннеди пригласил генерала
Максвелла Тейлора, к которому благоволил, в Белый
дом в качестве своего военного советника, что обес¬
покоило Пентагон, и, когда пришло время, Тейлор
сменил Лемницера на посту председателя. В ноябре
117
Кеннеди
Аллену Даллесу, которого Кеннеди утвердил в должнос¬
ти на следующий день после своей победы на выбо¬
рах, были вручены награды, и он также ушел в от¬
ставку. Бисселла заменил Ричард Холмс в качестве
руководителя тайных операций. После всех этих пе¬
рестановок президент надеялся, что бюрократия по¬
лучила предупреждение.
Заботясь о том, чтобы больше не потерять кон¬
троль, Кеннеди произвел также несколько решающих
изменений в том же духе, когда он шел к президен¬
тству. Они были столь заметны, что значительно уси¬
ленный персонал Белого дома отныне активно стал
осуществлять контроль за всеми правительственными
действиями. Макджорджу Банди было поручено дер¬
жать в поле зрения и координировать все вопросы
обороны и рекомендации по внешней политике, ко¬
торые поступали к президенту. Назначение Максвел¬
ла Гейдара также было внесено в список. Президент
говорил Теду Соренсену, который до того в основ¬
ном занимался вопросами внутренней политики, что
ему следует начать уделять некоторое время внешне¬
политическим делам24. Бобби Кеннеди, (который, как
и Соренсен, не участвовал в разработке операции Бей-
оф-Пигз — он занимал пост генерального прокуро¬
ра) решил никогда больше не позволять тупым под¬
чиненным причинять брату столько вреда. Он счел это
своей обязанностью и, с его проницательным умом,
безграничной преданностью Джеку и готовностью
нажить врагов, был для этого достаточно подготов¬
лен. И эта его связь с президентом постоянно укреп¬
лялась, что побудило вице-президента кисло заметить:
«Ые смейтесь над тем, кто является первым советни¬
ком... Бобби входил в дела первым и завершал пос¬
118
Т>ела и заботы
ледним, он был тем, кого Кеннеди слушал»25. Заняв
пост президента, Джек решил не назначать началь¬
ника штаба, как это сделал Эйзенхауэр в отношении
Шермана Адамса, но теперь он у него был.
Бобби Кеннеди сказал в 1964 году: «Бей-оф-Пигз,
возможно, было лучшим, что случилось за время
пребывания администрации у власти»26, подразумевая,
что это преподало много ценных уроков. Могли
счесть, что удачливый президент — один из тех, кто
совершает ошибки поначалу. Опыт научил его быть
осторожным и осмотрительным до того, как он сде¬
лает первый шаг. Президенты, у которых в первые
годы дела шли хорошо, становились благодушными
либо высокомерными, что влекло за собой несчастья.
Это случалось даже с Франклином Рузвельтом, ко¬
торому пришлось бы в 1941 году уйти с поста с по¬
дорванной репутацией, не случись второй мировой
войны. Либо при благоприятных условиях президент
мог допустить грубую ошибку, но не извлечь из нее
урока или не поправить ее. Так произошло с Джим¬
ми Картером.
Но невозможно закрыть глаза на серьезные ошиб¬
ки. Даже Эйзенхауэр, который проводил сдержанную
политику, как и любой современный президент, с
неохотой занимался проблемой Джо Маккарти, пло¬
хо решал вопрос о гражданских правах и, благодаря
своему упорному консерватизму в экономике, способ¬
ствовал созданию условий, которые сделали возмож¬
ной победу Кеннеди (которую Айк с уверенностью
рассматривал как несчастье). Президенты — это
люди, а президентство — пост, где многое значит лич¬
ность, и еще никто не изобрел средства, которое над¬
ежно защитит должность от самой себя. Тщательно
119
Кеннеди
разработанная система совета национальной безопас¬
ности Эйзенхауэра не спасла его от неприятности с
У-2, неформальные приемы Кеннеди не предотвратили
Бей-оф-Пигз, и гораздо более официальные действия
Линдона Джонсона не уберегли его или страну от на¬
правления американской армии в Южный Вьетнам.
Это не особенно удивляет: в каждом случае президент
налаживает систему, с которой он чувствует себя
удобно, систему, которая, как он считает, даст ему
возможность управлять наиболее эффективно и сфор¬
мулировать такую политику правительства Соединен¬
ных Штатов, которую он сочтет наиболее подходящей.
В ней реализуются его достоинства, но неизбежно, так
как он лично к этому причастен, на системе также
отражаются и его недостатки. Практически только
президент может осознать свои ошибки и исправить
их. Следовательно, важно, чтобы он мог быстро
учиться и у него было бы на чем учиться.
Если все это действительно так, то катастрофа Бей-
оф-Пигз воистину была самой лучшей возможностью,
когда-либо предоставившейся президенту Кеннеди. Он
сам нес ответственность за эту путаницу и осознавал
это, и поэтому первое, что он себе пообещал, было
не повторять ошибок в будущих критических ситуа¬
циях (он решил, что наихудшим было то, что он за¬
давал недостаточно много вопросов). Но некоторых
важных уроков он все же не извлек, например, те¬
перь кажется довольно очевидным, что продолжать
попытки свергнуть правительство Кастро было как
неверно, так и повторно обречено на поражение. Он
не всегда достигал успеха, пытаясь улучшить проце¬
дуры принятия решений. Но в целом афоризм Бобби
Кеннеди был верен.
120
Dexa и заботы
Инцидент причинил на удивление мало вреда от¬
ношениям между президентом и гражданами: как
ничто другое, это сделало его более популярным, чем
когда-либо, чего он искренне не мог понять и был
этим немного насторожен. Увидев результаты опроса
общественного мнения, которые утверждали, что его
поддерживает 82% населения, он сказал: «Так же, как
это было и с Эйзенхауэром. Чем хуже я веду дела,
тем популярнее становлюсь»27. Левые провели против
него демонстрации в стране и за рубежом. Но союз¬
ные Америке правительства, обрадованные тем, что
эпизод закончился так быстро, выступили в его под¬
держку. Только в одной стране это обернулось серь¬
езным ущербом — в Советском Союзе. К несчастью,
как заметил Артур Шлезингер-мл., именно это было
самым сложным испытанием — «способность Кенне¬
ди иметь дело не с Фиделем Кастро, а с Н. С. Хру¬
щевым»28.
Постоянное утверждение Кеннеди о том, что в 1961
году Соединенные Штаты столкнутся с большой опас¬
ностью, обрело действительность в состоянии русско-
американских отношений. Советский Союз продемон¬
стрировал свои технологические достижения, создав
атомную и водородную бомбы, запустив «Спутник»
(весной 1961 года в космос отправился также первый
человек — Юрий Гагарин). Он грубо, но успешно
подавил выступления в Берлине и Венгрии в ближай¬
шие годы, прошедшие после смерти Сталина: вновь
утвердилась его гегемония в Восточной Европе. Его
официальная статистика показывала, что уровень эко¬
номического роста в Союзе был выше, чем в Соеди¬
ненных Штатах; лишь немногие понимали, что эта
официальная статистика ничего не стоит. Хрущев,
121
Кеннеди
который так поспешно сменил Сталина на его посту,
наконец обрел могущественное влияние в 1957 году.
Он немедленно продемонстрировал, что Советский
Союз, наконец, обладает большей уверенностью и
силами, чтобы рискнуть бросить вызов Западу по
поводу статуса Берлина и Восточной Германии. В 1956
году он грозил подписать односторонний мирный
договор с Германский Демократической Республикой,
как она тогда называлась, и тем самым (как он ут¬
верждал) ликвидировать право западных союзников
на их продолжавшееся присутствие в Берлине и га¬
рантию свободы западноберлинцев. Запад был непо¬
колебим, и Хрущев не осуществил своих угроз, но
тучи над Берлином все еще не развеялись, когда
Эйзенхауэра сменил Кеннеди, и пожар мог вспыхнуть
в любой момент. Хрущев начал разрабатывать план
на тот случай, если опять произойдет Бей-оф-Пигз.
Эта катастрофа, когда она случилась, дала ему по¬
вод думать, что его могут счесть слабаком, и он не
упустил открывшуюся перед ним возможность.
В некоторых отношениях перед Хрущевым, как и
перед Кеннеди, встала та же дилемма. Кеннеди, для
того, чтобы быть избранным, и Хрущев, чтобы сохра¬
нить власть, были схожи в стремлении продемонстри¬
ровать свою приверженность идее наращивания меж¬
дународной мощи обеих стран: никто не желал инци¬
дентов за рубежом, которые бы отвлекли их от про¬
ведения программ в их собственных странах. Но это
требовало времени на создание обычного фундамен¬
та, который бы стал ощутим. Хрущев был очень ин¬
дивидуалистичен и вспыльчив. Его громко провозгла¬
шаемая вера в достижения и обещание построить ком¬
мунистическую систему, которые очень насторожили
122
Dgjlcl и заботы
американское общественное мнение, были весьма ис¬
кренни, но сочетались с горьким осознанием слабости
Советов как в военной, так и в экономической облас¬
тях. Его напыщенность была, проще всего, попыткой
скрыть слабость от мира, но не намеревалась замал¬
чивать оппозиционность Советского Союза. Он над¬
еялся на ослабление напряжения в отношениях с
Западом отчасти ради самого ослабления, отчасти по¬
тому, что связи с маоистским Китаем становились все
более затруднительны; но он не мог прибегнуть к
средствам дипломатии договоров из-за страха перед
старой сталинской гвардией и коммунистическими
лидерами других стран, которые могли подумать, что
он проявляет слабость перед капиталистическим ми¬
ром. Он излучал чисто человеческое обаяние, кото¬
рое многих с Запада располагало к себе, но также мог
вести себя как упрямый шумливый хулиган. Он мог
быть искренним, но и приврать к случаю без тени
стыда. Он считал, что Запад понять трудно, имея
чрезвычайно малый опыт общения с ним: смесь про¬
винциализма и догматичной идеологии делала его
слепым по отношению ко многим реальностям капи¬
тализма. До последнего дня он не верил в то, что их
однажды ставшие знаменитыми переговоры на кухне
с Ричардом Никсоном были чем-либо большим, чем
утопической фикцией: мысль о том, что такие кухни
действительно могут быть обычным делом в Соеди¬
ненных Штатах, была выше его понимания.
Кеннеди был плохо подготовлен к тому, чтобы иметь
дело с таким человеком, и вскоре это понял: как и
Эйзенхауэр, он не верил в переговоры в верхах как в
форму, где можно решить существенные вопросы, и
собирался обратиться к Дину Раску, отчасти потому,
123
Кеннеди
что Раск был его официальным представителем. Но
он не видел ничего плохого в проведении частной
встречи с советским лидером, которая позволила бы
им лучше узнать друг друга. Как заметил Чарльз
Боулен (бывший посол в Москве), Кеннеди «как
почти каждый человек, с которым я познакомился во
время этой работы на данном поприще, действитель¬
но хотел выяснить это для себя. Серьезные вопросы
и последствия ошибок, которые появляются, когда вы
имеете дело с Советским Союзом, столь велики, что
человек любого характера и ума не может полностью
воспринять взгляды кого-либо другого»29. Но это было
косвенным указанием на недостаток опыта президен¬
та: кроме этого, другой трудностью была сильно раз¬
рекламированная оборонная политика Кеннеди. Он
заявил, что Соединенные Штаты не могут оставаться
перед лицом коммунистической угрозы, опираясь
только на ядерное превосходство. Он принимал до¬
ктрину «гибкого ответа», предложенную Максвеллом
Тейлором, и, чтобы ее воплотить, назначил очень спо¬
собного Роберта С. Макнамару министром обороны.
Новая политика означала, кроме всего прочего, уве¬
личение расходов на вооружение: автор книги «По¬
чему Англия спала» был спокоен. Он помнил, как
военная ослабленность заставила Чемберлена согла¬
ситься на Мюнхен, и решил не допустить повторения
этого. «Давайте никогда не проводить переговоров,
если нас побуждает страх»30. Вооружаться из страха,
с другой стороны, было всего лишь здравомыслием.
Таким образом, в течение первых месяцев своего пре¬
зидентства он повторял, что Соединенные Штаты
оказались в серьезном историческом положении. Это
позволило ему провести свои предложения в конгрес¬
124
Т>еха и заботы
се, но встревожило русских, так же, как бахвальство
Хрущева насторожило Кеннеди. Они не могли понять
Кеннеди, так как ожидали, что он будет гораздо ме¬
нее воинственен, чем Никсон. Затем последовал Бей-
оф-Пигз. Казалось, что это побудило Хрущева при¬
нять предложение о встрече, которое Кеннеди сделал
в феврале и которое до сих пор оставалось без отве¬
та. Так как Кеннеди решил посетить в начале июля
Францию, то было решено, что он продолжит свою
поездку в Веку, где его будет ожидать Хрущев.
В 1961 году лидер русских был озабочен берлин¬
ским вопросом. Из Восточной в Западную Германию
через открытые ворота старейшей столицы хлынул
поток эмигрантов. Он грозил разрушить экономику
Восточной Германии (так как уезжали прежде всего
наиболее образованные и квалифицированные), и в
1961 году, как и тридцать лет спустя, было ясно, что
крах Восточной Германии может привести к падению
всей советской империи. Но в то время как в 1989
году Горбачев ощущал бессилие, чтобы сопротивлять¬
ся событиям, Хрущев так не считал. Необходимо было
только точно решить, что и когда надо сделать. Хру¬
щев рассматривал встречу в Вене как свой шанс уз¬
нать, насколько американцы окажутся терпимы. По¬
этому в обсуждение был включен вопрос о ядерных
испытаниях. Запад проявлял большую заботу о ра¬
диоактивных осадках и последствиях испытаний, ко¬
торые могли вызвать политическую дестабилизацию;
действительно, период около тридцати лет, прошедший
после Хиросимы, можно было назвать веком ядер ной
опасности, и Кеннеди, как дитя своего времени, имел
большое желание подписать договор о запрещении
ядерных испытаний; но советским руководителям
125
Кеннеди
нужна была хорошая реклама ядерного оружия для
того, чтобы запугать Китай, и Хрущеву надо было
успокоить своих генералов. Он отмечал, что советс¬
кие испытания скоро будут возобновлены вопреки
добровольно установленному мораторию, который
США и СССР соблюдали в течение трех последних
лет; но, так как он ожидал, что американцы первы¬
ми нарушат мораторий, то считал, что стоит подо¬
ждать, пока это произойдет, — пусть они будут теми,
кто пострадает от осуждения мирового общественно¬
го мнения. В этом отношении Вена была хорошим
шансом, чтобы успокоить американцев, внушив им
ложное чувство безопасности.
Президент и миссис Кеннеди вылетели из Нью-
Йорка в Париж вечером 30 мая и на следующий день
прибыли в аэропорт Орли, где их встречал генерал
Де Голль. Последующие три дня, проведенные в ин¬
тенсивной работе, оказали чрезвычайно хорошее вли¬
яние на моральное состояние Кеннеди. Неожиданно
выяснилось, что европейцы восхищены им так же, как
и американцы; французы, казалось, были особенно
очарованы красотой, элегантностью, умом и превос¬
ходным французским Жаклин Кеннеди. Свою пресс-
конференцию Кеннеди начал со слов: «Я сопровож¬
даю Жаклин Кеннеди в Париж, и мне это доставля¬
ет удовольствие»31. Везде, где они появлялись, их
ждала огромная восторженная толпа: все великолепие,
которое имелось в распоряжении французского госу¬
дарства — от золотых ванн Парижа до блестящих
банкетов в Версале — в лучших традициях королей,
щедро изливалось на чету Кеннеди. Президенты обе¬
их стран провели пять встреч и относились друг к дру¬
гу с самой любезной предупредительностью, хотя каж¬
126
Dexa и заботы
дый из них оставил некоторые соображения про себя.
Старый генерал, с его особенной проницательностью,
дал понять своему молодому гостю, чего он хочет
прежде всего. Он поддерживал политику нейтрали¬
зации Лаоса, о чем всегда предупреждал, если верить
его мемуарам: «Чем более вы вовлечены в противос¬
тояние с коммунизмом, тем чаще коммунисты кажут¬
ся вам победителями в области национальной неза¬
висимости и тем больше поддержки они получают,
даже из чувства отчаяния... Шаг за шагом вы будете
погружаться и военную и политическую трясину не¬
зависимо от того, сколько вы займете этим людей и
вложите средств»32. Он говорил Кеннеди, что госу¬
дарственный деятель должен быть убежден в своем
высказывании; он также настаивал, что уместно и
возможно противостоять русским по берлинскому
вопросу. Хрущев блефует; он посылал угрозы в те¬
чение двух с половиной лет, которые до сих пор ничем
не кончились, и он никогда не решится на войну от¬
носительно Берлина»33. Укрепленный таким образом,
3 июня Кеннеди отправился в Вену.
В этом городе его тоже приветствовали толпы, но
Кеннеди приехал не для того, чтобы посмотреть на
австрийцев и показать им себя, и два дня встреч с
Хрущевым отразились болезненным контрастом по
сравнению с его беседами с Де Голлем. Он не соби¬
рался предпринимать постоянные дипломатические
усилия, но надеялся, что будет создана достаточная
основа, чтобы прогресс в переговорах по различным
вопросам был возможен. Хрущев не был одержим
этими иллюзиями. Он приехал в Вену, чтобы прове¬
рить Кеннеди и по возможности запугать его или, во
всяком случае, вывести из равновесия. Как Кеннеди
127
Кеннеди
вскоре понял, это делало его невосприимчивым к
обаянию, искренности, доводам, учтивости и всему
остальному. Вместо этого он все время давил, давил,
давил на своего противника, стараясь выяснить, на¬
сколько он сможет уступить и что заставит его сдать¬
ся. Кеннеди такое поведение привело в ужас: по окон¬
чании первого дня переговоров он спросил у Луэл-
лина Томпсона, посла США в Москве: «И так всег¬
да?» — «Эго его обычное состояние», — ответил
посол34.
Что-нибудь меньшее, чем дух товарищества сената
США, трудно было представить. Приложив множес¬
тво усилий, Кеннеди все же не смог найти общего
языка с Хрущевым, поэтому неторопливая беседа,
приправленная юмором, в чем он был мастер, оказа¬
лась невозможной. Хрущев начал с того, что отбро¬
сил свои обычные причитания о том, что ядерная
война может произойти в результате ошибки в расче¬
тах с той или с другой стороны. «Ошибка в расче¬
тах? Все, что я слышу от ваших людей, ваших жур¬
налистов и ваших друзей, — это проклятое слово
«ошибка» в расчетах... Мы не делаем ошибок. Мы
не начнем войну по ошибке»35. Он не сказал ничего
дельного о ядерных испытаниях: «Мы никогда пер¬
выми не нарушим мораторий. Нарушите вы, и это
заставит нас возобновить испытания»36. Берлинский
вопрос заставил его напустить на себя напыщенность
и ярость. Он прибег к еще нескольким угрозам, ко¬
торых не было ранее, настаивая, что пришло время
подписания мирного договора, по которому Восточ¬
ная Германия признавалась законным государством и
ей передавался контроль над Восточным Берлином
(Западный Берлин должен был остаться «свободным
128
Dexa. и заботы
городом»), но теперь он это делал, оказавшись ли¬
цом к лицу с президентом Соединенных Штатов,
похлопывая по столу, кидая свирепые взгляды и го¬
воря с силой: «Мне нужен мир. И если вам нужна
война, то это ваша проблема. Если Соединенные
Штаты не пойдут на некоторые уступки, то в декаб¬
ре Советский Союз подпишет мирный договор с Вос¬
точной Германией. «Если это правда"1, — сказал Кен¬
неди, — то зима будет холодной»37.
Он уехал из Вены, погруженный в уныние, раз¬
дражение и беспокойство, но ситуация была менее
серьезна, чем он полагал. Он остался тверд, не пой¬
дя на уступки Хрущеву, и в то же время не дал себя
в обиду: не его вина, что русские не поняли, что он
не тот человек, которого можно запугать. Он мог не
знать этого, но Хрущев, ни на йоту не уменьшив сво¬
его давления, видимо, почувствовал к нему симпатию.
Он побудил советского лидера согласиться на его
уступку, которая хотя и мало значила для Хрущева,
в то же время много дала Кеннеди: как они догово¬
рились, Лаос был одним из важных вопросов в от¬
крытой дискуссии двух супердержав. Это сходство
взглядов отразилось на лаосцах, но означало, что
между США и СССР стало меньше возможных
взрывоопасных моментов, а у республиканцев — мень¬
ше поводов упрекнуть президента. И он понял, почув¬
ствовал: все, что ему нужно знать о личности Хруще¬
ва, — это то, что он никогда не согласится встретиться
с ним снова. Как только к нему вернулось его обыч¬
ное хорошее расположение духа, он смог убедиться,
что эта конференция, в итоге, ничего не изменила:
западные союзники остались в Берлине, НАТО было
по-прежнему прочно. Де Голль вполне мог оказаться
5. Д. Кенпеди
129
Кеннеди
прав: если судить не по словам, а по делам Хруще¬
ва, то реальная опасность войны была мала. Он не
обманывался относительно того, что берлинский кри¬
зис был предотвращен, но он отказывался говорить
об этом. По возвращении в Соединенные Штаты он
выступил в своей яркой и ясной манере, дав отчет
американскому народу, в котором он был (по британ¬
ским стандартам) удивительно откровенен, но не об¬
ратил особого внимания на трудность, связанную с
берлинским вопросом. Вместо этого он сделал пред¬
положение, что соперничество между Востоком и
Западом в следующем десятилетии развернется в стра¬
нах «третьего мира», и использовал эту идею в под¬
тверждение развертывания своей программы помощи
другим государствам, которая была отдана на рассмот¬
рение в конгресс. После этого он вернулся к основ¬
ной теме: он не давал пресс-конференций в течение
трех недель: когда он встретился с журналистами, то
сделал твердое продолжительное заявление по берлин¬
скому вопросу: «В Германии и Берлине — мир. Если
там кто-то обеспокоен, то это прямая ответственность
советской стороны»38. Однако он еще не провозгла¬
сил никакой политики, и казалось, что журналисты
в целом интересовались другими вопросами. Но, ос¬
тавшись вдали от глаз, президент лихорадочно изу¬
чал кризис во всех его аспектах.
Жаль, что, переключившись на Кубу и Лаос, он
действовал не так быстро, позволив русским захва¬
тить инициативу, которые не упустили такой возмож¬
ности. 10 июня они вновь повторили свою угрозу под¬
писать сепаратный мирный договор с Восточной Гер¬
манией, хотя Кеннеди дал ясно понять, что подобное
действие приведет к основному кризису в отношени¬
130
Dejia. и заботы
ях Запада и Востока. Возможно, они думали, что
Кеннеди блефует. Если так, то они сильно ошибались.
В конце июля подписание документов начало обора¬
чиваться тем, что Вашингтон стал готовить похожий
случай, и 25 июля Кеннеди обратился по телевиде¬
нию «к городу и миру». Раньше он предоставлял
другим широкое поле деятельности, когда принял
президентство — теперь же он сам постарался захва¬
тить командование.
Проводя линию, согласованную со всеми союзни¬
ками, Кеннеди настаивал на том, что если для уста¬
новления мира требовалось угрожать, то это была
целиком заслуга советской стороны: «Мир знает, что
сегодня для берлинского кризиса нет причины, и
если он разовьется, то это произойдет благодаря
попытке Советского правительства посягнуть на пра¬
ва других и усилить напряженность»33. Он старался
по возможности доступно объяснить, что западные
союзники, и Соединенные Штаты в частности, на¬
мереваются защитить эти права. Программа была
подана на рассмотрение в Сенат и требовала более
трех миллиардов долларов на дополнительную обо¬
рону и добавку в 207 миллионов долларов на граж¬
данскую оборону. Это означало, что будет набрано
больше человек в армию и флот, призваны резерв¬
ные части, гражданским лицам прийдется больше
работать, самолеты и суда, у которых кончается срок
эксплуатации, продолжат службу, и появится допол¬
нительное обеспечение в виде неядерного вооруже¬
ния, боеприпасов и снаряжения40. Обращение было
более чем ясно. Кеннеди придерживался трех основ¬
ных положений, начало которым дала администра¬
ция Эйзенхауэра: воздушный и наземный доступ на
5*
131
Кеннеди
территорию Берлина, остающееся там западное во¬
енное присутствие и свобода Западного Берлина41. На
этом настаивало НАТО, и в результате необходимое
было успешно достигнуто; но кое-что в то же время
упустили. В. В. Ростов однажды заметил: «Кеннеди
был готов рискнуть, решившись на войну, чтобы за¬
щитить Западный Берлин, но не поддерживая сво¬
бодное сообщение между советским и западными сек¬
торами»42, хотя это-сообщение было достаточно боль¬
шим для законных прав Запада, как и для других
трех вопросов. В своей телевизионной речи Кенне¬
ди упомянул Западный Берлин четырнадцать раз,
как будто остальные части города не представляли
для него интереса.
В этом выступлении он был откровенен с американ¬
ским народом, но также, возможно, ненамеренно, от¬
крыл свои планы русским43. Эгон Бар, один из кол¬
лег Вилли Брандта, позднее мэр Берлина, упоминая
об этих трех основных положениях, напрасно возра¬
жал: «Это же почти приглашение Советам делать то,
что они хотят, с Восточным сектором»44. И так дума¬
ли не только западноберлинцы. Советскому правитель¬
ству было ясно, что НАТО было готово предоставить
Восточному Берлину положиться на судьбу. И в пол¬
ночь 12 августа 1961 года коммунисты начали строить
то, что позже стало пресловутой Берлинской стеной.
Таким образом русские охраняли свои собственные ин¬
тересы.
Постройка Берлинской стены вызвала волну стра¬
ха и возмущения на всем Западе. Она тут же пре¬
вратилась в зловещий символ коммунистической ти¬
рании и оставалась таковой в течение тридцати лет
до падения режима в Восточной Германии. Ее дур¬
132
Deject и заботы
ная репутация укрепилась после того, как множество
людей пыталось ее преодолеть: они были убиты, ра¬
нены или схвачены пограничниками под самым но¬
сом у Запада, и их судьба постоянно побуждала ас¬
социировать Западный Берлин со свободой, а Восточ¬
ный — с ненавистью и беззаконием. Хрущев не по¬
мог делу, пожимая плечами: «Я ожидал подобной
неприятности», и называл стену «пограничным кон¬
тролем»45. За долгое время своего существования сте¬
ка объединила мнения Запада, отказав Восточной Гер¬
мании в любой законности, и внесла вклад в развен¬
чание Советского Союза в глазах Запада (и в то же
время добавив романтизма относительно маоистского
Китая и Кубы Фиделя Кастро). Но ни одно из этих
соображений не оправдывало молчаливого согласия
Кеннеди с постройкой Стены.
И все же было трудно придумать, что еще он мог
сделать. Верно, что соглашения 1945 года, которые
узаконили британское, французское и американское
присутствие в Западном Берлине, также предусмат¬
ривали создание единого правительства Берлина:
«железный занавес» не собирались устанавливать
непосредственно перед Брандербургскими воротами.
Но на практике власти Запада уступали Восточный
сектор коммунистам — российским и немецким, как
это было и в 1953 году, когда Запад отказался под¬
держать берлинское восстание, и в 1956 году, при
отказе в помощи Венгрии. Теоретически Запад мог не
признать существование Германской Демократической
Республики (ГДР), но практически ему пришлось бы
это сделать. Берлинская стена просто придала этому
факту видимость с помощью колючей проволоки и
бетона. Кеннеди не считал, что право на свободное
133
Кеннеди
передвижение между секторами может привести к вой¬
не или к риску ее возникновения: примечательно, что
никто из его советников, даже упорный Дин Ачесон,
никогда не предположил обратного. Все они понима¬
ли, что престиж и сила Советов очень зависят от того,
насколько постоянен режим Ульбрихта, и допускали,
что в случае необходимости Хрущев пойдет на реши¬
тельные меры. И когда в июле поток беженцев с
Востока на Запад достиг уровня 10 тысяч человек в
неделю, было трудно не понять, что время пришло.
Немцы же в действительности держали ситуацию под
контролем.
Несомненно, тревога по поводу кризиса, желание
уехать, пока можно, несколько увеличила поток эмиг¬
рантов, но не было причины считать, что миграция
совсем прекратится, потому что Хрущев ничего не
предпринял, или потому что она началась в резуль¬
тате кризиса: скорее, кризис возник вследствие роста
миграции. Кеннеди и Хрущев с января наступали друг
другу на мозоли, но именно Ульбрихт настоял, что
необходимо что-то сделать с тем, что вызвало появ¬
ление стены, и Хрущев не мог ему что-либо противо¬
поставить без того, чтобы не подвергнуть опасности
собственную политическую позицию. Неясно было
даже, будет ли дальше работать эйзенхауэровская
тактика уверток, которая более или менее была ус¬
пешна на первой фазе берлинского кризиса; как бы
то ни было, выборы 1960 года привели демократов к
власти, и все они, от Ачесона до Эдлея Стивенсона,
выразили свое неодобрение внешней политикой Эй¬
зенхауэра. Они не верили в «помутнение сознания»,
и Хрущев вздохнул с облегчением, когда направле¬
ния наконец были четко определены. В то же время
134
Т)ела и заботы
обычная осторожность советской дипломатии была
очевидна: постройка стены была наименее агрессив¬
ным действием, которое могло бы произойти. Уста¬
новился статус-кво, который Кеннеди всегда обещал
соблюдать. За короткое время это не привело к ос¬
лаблению ни одной из сторон, но отдалило день, когда
вопрос об объединении Германии был решен. Как
заметил один историк»46, призрак Большого Альянса
все еще не ушел со сцены. Ни Восток, ни Запад в
действительности не хотели немедленного объедине¬
ния Германии; даже федеральное правительство в Бон¬
не не желало этого; и никто не хотел, чтобы ядерная
война послужила причиной объединения Германии или
спасения Берлина. Эти факты обусловливали проис¬
ходящие события — неоспоримые, но о которых не
упоминалось: они убедительно объясняли происходя¬
щее. Сделка по берлинскому кризису (с течением
времени упоминания об этом постепенно исчезли из
заголовков газет и больше никогда не появились) всех
прекрасно устраивала, за исключением негодующих
берлинцев.
И все же, так как они очень много потеряли, сле¬
дует спросить, был ли возможен какой-то другой
выход: вероятнее всего, ответ будет отрицательный,
ветераны берлинской блокады, такие, как Ачесон,
всегда были склонны верить, что русские отступают
всякий раз, если их ждет достаточно холодный прием,
но пустые угрозы Ачесона, как мы видели, не всегда
совпадают с его рекомендациями президенту. Полагаться
на европейских союзников было бесполезно; как сказал
Соренсен: «французы были против любых перегово¬
ров, и немцы с приближением у них осенних выбо¬
ров были против этих позиций, и, видимо, вообще
135
Кеннеди
против всего»47. После смерти брата Бобби Кеннеди
вспоминал о французах как о тех, кто особенно со¬
противлялся сотрудничеству: «Французы выступали
по этому поводу и отказывалась беседовать с Хруще¬
вым. По фундаментальным вопросам: что вы будете
делать, если самолет собьют с земли... будете ли вы
атаковать эти наземные военные сооружения и какие
виды бомб примените; если самолеты атакуют вас в
то время, когда вы нападаете на наземные сооруже¬
ния, вызовете ли вы подкрепление; если вызовете, то
в каком количестве; если самолет будет сбит другим
самолетом, что вы сделаете — и по всем этим осно¬
вательным вопросам людям, которые были готовы на
решительные меры в случае, если русские или ком¬
мунисты предпримут действия против нас, всегда
противостояли французы. Они делали публичные
заявления о том, что встанут на защиту Берлина и
не уступят им ни на йоту. Но когда это наконец до¬
шло до действительно неприятной части всего пред¬
приятия, они не спешили его отстаивать»48. Операция
Бей-оф-Пигз привила обоим Кеннеди глубокое отвра¬
щение к недостаточно продуманным романтическим
проектам, и во время берлинского лета они ничего не
слышали кроме того, что выбранный ими курс может
противостоять осмотрительным вопросам, которые
будут км заданы. У нового главы штаба военно-воз¬
душных сил, Кертиса Ле Мэя, на все проблемы был
только один ответ: «Да завалите их всех бомбами!»49.
Это подтверждало сомнения Джека Кеннеди относи¬
тельно своих генералов.
Но на его плечи легло и другое бремя, которое
никто не мог разделить, даже Бобби и которое редко
оставляло его внимание. Будучи, согласно конститу¬
Т>ела и заботы
ции, главнокомандующим США, он и только он один
из всех американцев мог, сделав ошибку, дать нача¬
ло ядерной войне и разрушению всего мира. Это за¬
ставило Ачесона оглянуться далеко назад, в те дни,
когда в Берлин по воздуху перебрасывались войска:
у Советского Союза тогда не было ядерного оружия.
Это устраивало генерала Де Голля, нового хозяина
ударных соединений, который говорил о явно вызы¬
вающем поведении России, которое он хотя и не мог
сломить, но, по крайней мере, мог как-то укротить.
Примечательно, что три первые ядерные державы
Соединенные' Штаты, Британия и Советский Союз —
оставались по-разному, но самыми осторожными во
время всего спора. Кеннеди был твердо убежден, что
он ошибался относительно осторожности, и убедил в
своих взглядах Макнамару и Раска50. Кеннеди счи¬
тал, что суть кризиса заключена в восприятии Хру¬
щевым Соединенных Штатов. Если он считает, что
американская позиция слаба, он мог впасть в ошиб¬
ку, инициировав однажды войну: «Если Хрущев хо¬
чет облить меня грязью, то он это сделает». Если
советский лидер считал, что Кеннеди пытается задеть
его, то он в равной мере мог ответить и губительным
открытым вызовом. Некоторому здравому смыслу
Хрущев все же был научен, но «это животное не
обращало внимание на слова. Ему нужно было уви¬
деть ваши действия»51. Для Кеннеди это был самый
поучительный аспект берлинского дела, который год
спустя принес неоценимые плоды. Что касается бер¬
линцев, Кеннеди принес им извинения и был готов
для них сделать все, что в его силах: но всю берлин¬
скую ситуацию он рассматривал как неудачную исто¬
рическую аномалию, непредвиденным и нежеланным
137
Кеннеди
последствием второй мировой войны и определенно
неподходящей причиной для развертывания третьей.
Он обвинял западных немцев в том, что они сделали
из Берлина мелодраму: «Что ж, если они думают, что
мы ввяжемся в войну из-за Берлина исключительно
потому, что сочтем это нашей последней отчаянной
попыткой сохранить альянс НАТО, то пусть они луч¬
ше подумают о чем-нибудь другом»52.
Оглядываясь назад, берлинский кризис можно
рассматривать как один из двух драматичных эпи¬
зодов (другой эпизод — военный ракетный конфликт
на Кубе), ставший началом второй фазы «холодной
войны», а ее можно назвать киссинджеровской — по
имени государственного деятеля, который был ее ве¬
дущим теоретиком и практиком. «Холодная война»
уже стала государственным институтом как на За¬
паде, так и на Востоке и оказала разнообразное вли¬
яние на жизнь народов мира. Кеннеди было предна¬
значено судьбой стать частью поколения государ¬
ственных деятелей, завершавших переход от первой
фазы, фазы Ачесона. Они уже забыли некоторые
уроки. Немного времени прошло с тех пор, как Джон
Фостер Даллес говорил о возврате коммунизма: ког¬
да бы западные государственные деятели ни собира¬
лись на закрытых совещаниях, вопрос об объедине¬
нии Германии обсуждался как непосредственная пер¬
спектива; Кеннеди в это не верил 53, но однажды в
разговоре упомянз^л о «свободной Кубе» так, как
будто это вскоре могло произойти54*. Постепенно
появилось осознание того, что «холодная война»
больше не является движущей силой, но остается
болезненным вопросом. НАТО и страны Варшавского
Договора были непременными фигурами пейзажа,
138
1Уела и заботы
коммунизм не мог продвинуться западнее Рейна, не
говоря о Ла-Манше; западная демократия вернула бы
большевизм к границам Советского Союза. Во вре¬
мена Киссинджера обе стороны поняли, что не сле¬
дует ожидать или искать что-то другое, кроме неболь¬
ших достижений, и что военная угроза все же при¬
вела к некоторому сотрудничеству по основным по¬
зициям между супердержавами. В целом это была
западная, даже американская логика, и именно ад¬
министрация Кеннеди первой внушила это Востоку.
И она оставалась в действии, пока экономическая и
политическая слабость Советского Союза не приве¬
ла к третьей и последней фазе «холодной войны» —
фазе Горбачева.
Но то, насколько далек был Советский Союз от
принятия такой точки зрения, показывает не только
оптимистичность взгляда Хрущева в связи с берлин¬
ским вопросом (он рассматривал его как чистую по¬
беду советской политики), но также то, как 28 авгус¬
та Кеннеди воспринял новость о том, что Советский
Союз готовится возобновить ядерные испытания в
атмосфере. «Опять, черт возьми!» — таковы были
слова президента Соединенных Штатов55. Он был
взбешен, и, как полагали его советники, взбешен этим
предательством более, чем каким-либо другим надува¬
тельством со стороны Советов за все время его пре¬
зидентства. Он полагал, что мораторий является до¬
статочным политическим гарантом (большинство
граждан считало, что ему также следует возобновить
испытания), он верил обещанию Хрущева о том, что
СССР не начнет испытания первыми; его глубоко
заверили в том, что будет уменьшена угроза ядерно-
го оружия и радиоактивных осадков, и вот Хрущев
139
Кеннеди
демонстрирует, что он предпочел развивать советское
вооружение, удовлетворить аппетиты своих военных
и показать всему миру, что Советы могут соперни¬
чать с Западом (возможно, в качестве компенсации
за то, что из берлинского дела удалось извлечь столь
немногое)56. Кеннеди отозвал американского предста¬
вителя со ставшей теперь бесполезной конференции
по разоружению в Женеве. 4 сентября, после трех
больших испытаний в атмосфере, проведенных Сове¬
тами, он дал согласие на возобновление подземных
испытаний США. Чтобы смыть с себя вину, Кеннеди
совместно с британским премьер-министром Гароль¬
дом Макмилланом выдвинул предложение о запреще¬
нии проведения в будущем ядерных атмосферных ис¬
пытаний ядерными державами; до сих пор Хрущев
его отвергал. Даже сейчас Кеннеди неохотно шел на
то, чтобы вновь начать испытания в атмосфере. Ког¬
да 25 сентября он появился перед генеральной ассам¬
блеей ООН, в своем обращении он сделал основной
упор на предложения по разоружению, но это не
принесло пользы. 30 октября Советский Союз, про¬
игнорировав последнее заявление Кеннеди, провел
испытание бомбы в 50 мегатонн: в тот же день Кен¬
неди отдал приказ подготовиться к испытаниям в
атмосфере. Возможно, это было необходимо для аме¬
риканской безопасности, а если не для нее, то для
американского народа.
На первый взгляд, первый год управления аме¬
риканской внешней политикой для Кеннеди нельзя
назвать успешным. Бей-оф-Пигз стало бедствием, и
другие его инициативы также не были триумфаль¬
ны. Самое большее, на что он мог претендовать, это
поддержание мира и западного альянса, когда он од-
140
DeAa и заботы
повременно дал ход новой оборонной программе, ко¬
торая очень укрепила Соединенные Штаты. Это было
не совсем тем, что он обещал в своем инаугурацион¬
ном обрахцении. Но за этим стояло многое. Кеннеди
изучил правила сложной игры, в которой он теперь
принимал участие, и набирался силы на будущее.
Хрущев мог считать его зеленым юнцом, ко тем, кто
недооценивая Джона Ф. Кеннеди в прошлом, при¬
шлось платить в будущем. Кроме того, постоянные
кризисы усилили влияние Кеннеди на американское
общественное мнение. Американцы могли или не мог¬
ли быть в большей безопасности в январе 1962 года,
чем в январе 1961-го, но они чувствовали, что нахо¬
дятся в хороших руках. Кеннеди убедил их и боль¬
шинство стран в мире, что, пока Советский Союз не
обошел его тактически или в военном отношении, он
искренне будет стремиться к переговорам, к тому,
чтобы мирными средствами разумно разрешать спор¬
ные вопросы. Это личное влияние постоянно возрас¬
таю в течение последуюших двух лет и стало цен¬
ным качеством, с чем Хрущев не мог сравниться или
чему противостоять. Вряд ли Кеннеди достиг бы это¬
го так быстро,' если бы ему не пришлось извлечь
столько уроков в 1961 году.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. См.: СМ. С. 65-81.
2. КУИ: Дин Раск. Большинство дел таково, что
не только госсекретарь может быть его собствен¬
ным госсекретарем.
3. Я использую этот термин, так как он географи¬
чески однозначен и определен в качестве альтер¬
нативы, а «Юго-Восточная Азия» — нет (это на¬
звание я тоже использую в подходящих случа¬
ях). «Индокитай» означает Вьетнам, Кампучию
и Лаос; «Юго-Восточная Азия» может включать
в себя что угодно от Филиппин до Бенгальского
залива.
4. Дуайт Д. Эйзенхауэр. Проводя политику мира.
Цитируется по Джейн Гамильтон-Меррит. Тра¬
гические горы: Монг, американцы и тайная война
в Лаосе, 1942-1992. Индиана, 1993. С. 69.
5. Герберт С. Пармет. Джон Ф. Кеннеди. Нью-
Йорк, Дайал Пресс, 1983. С. 81; Теодор С. Со¬
ренсен. Кеннеди. Нью-Йорк, издание Харпер и
Роу Перенниал, 1988. С. 640.
6. Соренсен. Кеннеди. С. 645.
7. См.: Артур Дж. Доммен. Конфликт в Лаосе: по¬
литика нейтрализации. Лондон, Пел Мел Пресс,
1964. С. 175-177.
8. КУИ: Джек Белл.
9. Шлезингер. СД. С. 234.
10. КУИ. Дин Ачесон.
Пела, и заботы
11. Шлезингер. СД. С. 235-236.
12. Приблизительно в это время Шлезингер пригла¬
сил Д. У. Броугена на ленч к президенту в Бе¬
лый дом, который с характерной неловкостью за¬
метного иностранного гостя спросил, что он ду¬
мает о плане. Броуген ответил, что он против.
13. Дин Раск. Как я это видел. Нью-Йорк, Нортон,
1990. С. 210.
14. Там же. С. 209.
15. Гэри Уиллз. Лишения Кеннеди. Бостон, Литтл,
Браун, 1982. С. 219, 222.
16. Шлезингер. СД. С. 212 - 213.
17. РК. Выступления. С. 240. 254.
18. ПД. С. 312-313.
19. Соренсен. Кеннеди. С. 309.
20. Шлезингер. РК. С. 446.
21. Стивен М. Амброуз. Президент Эйзенхауэр.
Лондон, Аллен и Юнвин. 1984. С. 638.
22. РК. Выступления. С. 247-248.
23. Когда в 1962 году Берк начал публично крити¬
ковать администрацию, Кеннеди крикнул, поте¬
ряв терпение: «О боже, ретивый Берк! Можно
подумать, что я когда-нибудь восхищался этими
людьми!» (Ричард Ривз. Президент Кеннеди:
портрет власти. Лондон. Пейпермак, 1994. С.
307).
24. Соренсен. Кеннеди. С. 295.
25. Джэймс Н. Джильо. Президентство Джона Ф.
Кеннеди. Лоуренс (Канзас), издательство Кан¬
засского университета, 1991. С. 40-41.
26. РК. Выступления. С. 246.
27. Шлезингер. СД. С. 273.
28. Там же. С. 279.
143
Кеннеди
29. Там же. С. 285.
30. ПД. С. 2. Инаугурационное обращение.
31. Там же. С. 429. Пресс-ленч в Париже.
32. Майкл Р. Бечлосс. Кеннеди против Хрущева:
годы кризиса 1960-1963. Лондон. Фабер, 1991.
С. 184-185.
33. Там же. С. 183-186. По одному важному пунк¬
ту Де Голль был определенно прав, что подтвер¬
ждают мехмуары Хрущева. Знал ли он, как да¬
леко мог зайти Хрущев, блефуя, или действи¬
тельно был готов что-то предпринять - разные
вещи.
34. Там же. С. 205.
35. Там же. С. 196.
36. Там же. С. 221.
37. Там же. С. 223-224.
38. ПД. С. 477. Пресс-конференция президента 28
июня 1961 года.
39. Там же. С. 514. Пресс-конференция президента
19 июля 1961 года.
40. Там же. С. 535-536. Радио и телевыступление
перед американским народом по берлинскому
кризису, 25 июля 1961 года.
41. Бечлосс. Кеннеди против Хрущева. С. 149.
42. Дуглас Бринкли. Дин Ачесон: годы «холодной
войны», 1953-1971. Нью-Хейвен (Коннектикут),
издательство Йельского университета, 1992. С. 145.
В результате рассуждений Бринкли становится
ясно, что эту позицию разделяла вся команда
США,, включая Ачесона.
43. Маловероятно, что он перепутал «Берлин» и
«Западный Берлин», но если вспомнить, что в
60-х годах он говорил «Вьетнам» вместо «Юле-
Dexa и заботы
ный Вьетнам», то это могло иметь место.
44. Бечлосс. Кеннеди против Хрущева. С. 243, прим.
Бечлосс цитирует Бара, который упомянул «За¬
падный сектор», но это сводит на нет поправку,
которую я вставил, чтобы это исправить.
45. Никита Хрущев. Хрущев вспоминает. Лондон,
Бук Клаб Ассошиэйтс, 1971. С. 456.
46. К огромному сожалению, я не могу вспомнить,
кто.
47. Соренсен. Кеннеди. С. 590-591.
48. РК. Выступления. С. 274.
49. Там же.
50. Соренсен. Кеннеди. С. 590. Энн Туса говорит,
что ради справедливости следует указать, что
Ачесон старался привить понимание того, что
только балансирование на грани войны может
удержать русских. Кеннеди пришлось осознать
эту правду, когда произошел ракетный конфликт.
51. Шлезингер. СД. С. 363.
52. Кеннет О’Доннел и Девит Ф. Пауэрс, с Джо
Маккарти. Джонни, мы плохо тебя знали. Бос¬
тон, Литтл, Браун, 1972, С. 300.
53. Там же. С. 299.
54. См. С. 146.
55. Бечлосс. Кеннеди против Хрущева. С. 291.
56. Там лее. С. 293-295. Относительно всего.
Глава 4
ВЗГЛЯД ИЗ БЕЛОГО ДОМА
Внешняя политика была самой тяжелой от¬
ветственностью, возложенной конституцией
США на плечи президента, но ни в коем
случае не единственной, и время от времени станови¬
лась основным вопросом для американских полити¬
ков и американского народа, даже во время «холод¬
ной войны». Согласно конституции, президент был
наделен исключительной властью в правительстве; с
меньшей степенью возвеличивания, но большей точ¬
ностью его можно также назвать домохозяйкой всей
нации. Прежде всего его обязанностью было удос¬
товериться, что все идет хорошо; он дает клятву «бе¬
речь, охранять и защищать» конституцию. Законот¬
ворчество предположительно закреплено за конгрес¬
сом, но практическая необходимость стерла эти раз¬
личия. В наше время не только президент обязательно
создает свою законодательную программу, но также
и конгресс вовлечен в дела исполнительной власти
правительства. О президенте можно широко судить
по законам, которые он проводит в конгресс или ко¬
146
'Взгляд из Ъелого долга
торые ему не удается провести через конгресс или
вето; сенаторы и конгрессмены проигрывают или
побеждают на выборах отчасти в зависимости от того,
какие отношения у них сложились с президентом.
Главной задачей национального «ведения хозяйства»
является (и являлось), конечно, разделение ответ¬
ственности между всеми. Никто не мог стать успеш¬
ным президентом, если не относился к этому серьез¬
но и не был готов этому посвятить по меньшей мере
половину своего времени, а зачастую и больше.
Это было реальностью, с которой столкнулся Кен¬
неди, и он знал это. Он принял вызов; ему понрави¬
лась идея стать «главным законодателем» (по выра¬
жению Гарри Трумэна) и ощутить в действии власть,
которой у него не было в Капитолии. Но едва ли ему
были нужны предостережения Ричарда Нойштадта о
том, что его власть сильно ограничена1; он начал
размышлять об этом факте с того момента, когда
написал свои первые серьезные тезисы. Он очень
хорошо знал, что ни один из демократических при¬
нципов не укоренился так глубоко в сознании амери¬
канского народа, как принцип разделения властей.
Как по вертикали — разделение на законодательную,
исполнительную и судебную функции — так и по
горизонтали — существование федерального, на уров¬
не штата и местного управления — все вместе это
образует политическую структуру и, возможно, само
по себе достаточно, чтобы объяснить огромное число
адвокатов, которое стало ныне заметной чертой аме¬
риканского общества. И этого наверняка достаточно
для объяснения, почему жизнь президента — это
постоянная борьба с обстоятельствами, чтобы что-то
сделать: но ему также приходится бороться с другой
147
Кеннеди
неизбежностью, которую можно назвать третьим раз¬
делением властей.
Если бы корпорации, средства массовой информа¬
ции, церкви, профсоюзы, лобби и так далее не были
бы институтами в том смысле, как их понимал Мон¬
тескье, то они бы работали как постоянная система
блокирующей друг друга элиты, которой были бы
подотчетны все политики, прежде всего президент: их
влияние подтверждено многочисленными полуофици¬
альными объединениями, в которых участвуют и они,
и официальные лица. Поэтому такой президент, как
Кеннеди, с его большой и бросающей вызов програм¬
мой, нацеленной на реализацию, оказался лицом к
лицу с системой, которая изначально была предназна¬
чена как раз для того, чтобы препятствовать любому
смелому шагу и с самого момента своего создания
развила высокоэффективную систему дублирования.
Препятствия были очень великими и, хотя они
могли немного меняться в деталях от поколения к
поколению, по сути своей оставались неизменны. Для
их преодоления президент полагал заручиться поддер¬
жкой одяой-двух крупных политических партии, но
в реальности партии образовали еще один слой об¬
струкции, поэтому силы, которые поддерживали рес¬
публиканцев и демократов, часто освобождали своих
лидеров на уровне государства и конгресса от любой
сколько-нибудь существенной необходимости сотруд¬
ничать с номинальными руководителями их партий.
Это верно прежде всего в отношении проигравших
кандидатов в президенты: для них партийное руко¬
водство становится чисто номинальным в тот момент,
когда подсчет голосов закончен. Президент находит¬
ся в очень прочной позиции, но лояльность и дисцип¬
Взгляд из Ъелого долю.
лина требуют, чтобы он это заработал и продолжал
заслуживать. И избирателям, и их президенту, и
партийным политикам нетрудно увидеть, где бездей¬
ствует высшая власть, и поступать соответственно.
Эти необходимости только определяют проблему,
но не утверждают, что она неразрешима. Просмотрев
деятельность трех своих предшественников, Кеннеди
счел, что у него нет особой причины разочаровывать¬
ся. Рузвельт, Трумэн и Эйзенхауэр переживали каж¬
дое серьезное поражение вместе с конгрессом, или с
народом, или с группами людей, но у каждого на
счету было также несколько заметных побед, которые
изменили направление американской истории. Со дня
его избрания и далее настал черед Кеннеди разраба¬
тывать стратегию и тактику, которая помогла бы ему
действовать так же хорошо, а по возможности и луч¬
ше: стратегия, которая привела бы к переизбранию
его и других демократов в 1964 году. Он понимал,
что на этой дороге много камней.
На первом из них он споткнулся сразу же после
инаугурации, и это бросило его в гущу сражения,
которое, если бы он его проиграл, стало бы катастро¬
фой для внутренней политики, эквивалентной Бей-оф-
Пигз, и происходило, как и то дело, из-за неопыт¬
ности новой администрации. Сторонники Кеннеди в
Палате Представителей почти проиграли голосование
по расширению Комитета по урегулированию.
После выборов 1960 года демократы все еще кон¬
тролировали обе Палаты конгресса, но потеряли двад¬
цать мест в Палате Представителей. Это могло не иметь
значения, если бы партия была едина в вопросах по¬
литики, но это был далеко не тот случай. Хотя «упор¬
ный Юг» начал уступать под нажимом революции
149
Кеннеди
гражданских прав, почти все сенаторы и конгрессме¬
ны из южных штатов являлись демократами все еще
номинально, и многие из них не только твердо под-
держивали власть белых, но были чрезвычайно кон¬
сервативны в целом. Благодаря системе старшинства
джентльмены с Юга возглавляли большинство важ¬
нейших комитетов при конгрессе, от комитета по
международным связям в Сенате до постоянной бюд¬
жетной комиссии Палаты Представителей, и таким об¬
разом имели прекрасную возможность влиять на про¬
хождение предложений президента и определять, что
могло, а что не могло пройти через конгресс. Но
важнее было то, что эти реакционно настроенные
демократы работали в неофициальной коалиции с рес¬
публиканцами с 1938 года, когда они отошли от
Франклина Рузвельта, оставив его одного. Их пре¬
обладание объясняло, почему конгресс пропустил
сравнительно мало либеральных.предложений по за¬
конодательству за двадцать лет до 1960 года.
Комитет по урегулированию первоначально был
учрежден для помощи и содействия в делах Палаты
Представителей. Их обязанностью было взаимоувязы¬
вать графики заседаний и комиссий, что совершенно
не предполагало определение вопросов политики. Но
со временем комитет присвоил себе часть законода¬
тельной власти. Его председателем был «судья» Го¬
вард Смит из Вирджинии, большой реакционер, ко¬
торый при поддержке демократов-южан в комитете и
республиканского меньшинства взял за правило не
пропускать любое прогрессивное предложение, кото¬
рое проходило через него: он не выпустил бы из сво¬
его комитета ничего, что было предназначено для
голосования в Палате Представителей. Чтобы вырвать
Взгляд из Ъелого долга
билль из его челюстей, существовали процедуры, но
они были громоздки, неопределенны и отнимали мно¬
го времени. Кеннеди мог быть уверен, что Смит,
предоставленный сам себе, замнет большую часть
президентской программы, что уже будет достаточно
плохо; но то, что Комитет по урегулированию —
организация, обладавшая небольшим демократическим
авторитетом, либо вовсе его не имевшая, созданная ис¬
ключительно для удобства Палаты Представителей, —
в действительности превратилась в третью палату кон¬
гресса, было из ряда вон выходящим. Если отцы-ос-
нователи хотели бы создать такой институт, они бы
это сделали, но они предполагали достаточным Се¬
нат и Палату Представителей.
Кеннеди не был одинок в своей оппозиции к тому,
что комитет узурпировал власть. Либералы Палаты
Представителей годами боролись против этого и на¬
верняка примкнули бы к президенту, если бы он за¬
теял бой. Более важным было другое: уважаемый
спикер пришел к заключению, что с этим ничего не¬
льзя сделать, кроме как вызвать на открытый обмен
мнениями. Мистер Рейберн, чья максима управления
звучала как «если вы хотите поладить — ладьте»,
годами терпимо относился к поведению Смита —
столько, сколько председатель был готов ладить, пока
спикер говорил ему, что это действительно необходи¬
мо. Оба ветерана знали всю политическую жизнь друг
друга, и Рейберн помнил, что именно он способство¬
вал тому, чтобы Смит занял в комитете первое место.
Но Смит, с растущей уверенностью в своей несокруши¬
мости, предпочел забыть это и в течение 50-х годов,
особенно после подъема движения за гражданские
права, все менее и менее сотрудничал с большинством
Кеннеди
из тех, кто, как предполагалось, был его собственной
партией. Еще до того, как Джек Кеннеди выиграл пре¬
зидентские выборы, мистер Рейберн пришел к выво¬
ду, что с этим надо что-то делать.
Прямое нападение было вне обсуждений. Учиты¬
вая почти врожденный консерватизм Палаты Предста¬
вителей и приверженность ее членов принципу стар¬
шинства, было бы тщетно стараться убрать «судью»
Смита с поста председателя и тех, кто его поддержи¬
вал — из комитета. Спикер решил попытаться ввес¬
ти трех новых членов в комитет, где их до этого было
двенадцать: одного республиканца и двоих заслужи¬
вающих доверия демократов. Таким образом, теперь
на стороне президента было большинство с перевесом
в один голос. На мистера Рейберна произвела глубо¬
кое впечатление предвыборная кампания Кеннеди и
его инаугурационная речь, и, по мере того, как он
узнавал его лучше, Кеннеди нравился ему все боль¬
ше. Если кто-нибудь и мог разбить «судью» Смита,
то это был он, и он был готов это сделать. Таким
образом, Кеннеди был рад предоставить возможность
побороться старым ветеранам. Хотя спикер и пред¬
упреждал его, что будет сложно, Кеннеди не нуждал¬
ся в предупреждениях о том, что он проиграет, за
день до голосования.
Как заметил позже Лэрри О’Брайен, новая команда
Белого дома едва ли успела бы снять фраки, кото¬
рые надела в день инаугурации2, и начала бы действо¬
вать немедленно. Голосование было отложено до дня
ежегодного послания президента конгрессу «О положе¬
нии в стране», и О’Брайен с несколькими доверен¬
ными помощниками поспешил в Капитолий. Была
использована каждая мелочь президентского влияния:
152
Взгляд из Ъелого дома
это был один из трех случаев за время его президен¬
тства, когда Кеннеди поставил на карту все, всю свою
власть и престиж, на эту проверку, не оставлявшую
обходного пути3. У него был небольшой выбор. Он
заявил публично, что все это является делом конгрес¬
са, от которого он как президент стоит и должен сто¬
ять в стороне. На пресс-конференции он сказал, что,
пока поддерживает Рейберна, «ответственность оста¬
ется на плечах членов Палаты Представителей, и я
не попытаюсь нарушить эту ответственность. Я толь¬
ко обнародую свои взгляды перед всеми заинтересо¬
ванными гражданами»4, но каждый улыбнулся бы
иронично, если бы всерьез предположил, что прези¬
дент действительно поступит так. Каждому было по¬
нятно, что успех администрации Кеннеди сильно за¬
висит от победы в этом сражении. В день последнего
голосования разразилась драма: мистер Рейберн поки¬
нул свое кресло спикера, что происходило редко, и сде¬
лал серьезное заявление, которое, как он знал, могло
позволить предложению пройти — соотношение голо¬
сов оказалось 217 к 212. Это сделало ему честь в гла¬
зах его биографов, но без вмешательства Белого дома
победа не могла бы быть отпразднована.
Победа! Но, как Кеннеди заметил Соренсену, «со
всем, чем это было для нас, с репутацией самого Рей¬
берна, поставленной на карту, со всем давлением и
обращениями, какие новый президент мог сделать —
мы выиграли с перевесом в пять голосов. Это пока¬
зывает, против чего мы поднялись»5. Мораль очевид¬
на: лидерство в законотворчестве не могло быть де¬
легировано демократам в конгрессе. Скорее, к его
удивлению, Лэрри О’Брайену предложили постоян¬
ную работу по организации взаимодействия между
153
Кеннеди
членами обеих палат, и его специально с этой целью
созданная группа стала постоянной. Это обернулось
одним из самых удачных планов Кеннеди. Его ли¬
дерство в конгрессе безуспешно пытались очернить
в течение лет, сравнивая с его последователем —
Линдоном Джонсоном, который был одним из самых
успешных руководителей конгресса в истории, воз¬
можно, самым успешным. Линдон Б. Джонсон был
определенно гениален в своем умении склонить кон¬
гресс на свою сторону, но даже гениям необходимы
благоприятные обстоятельства, в которых бы они
проявили себя наилучшим образом, даже гениям надо
с кем-то сотрудничать, и Кеннеди снабдил своего пре¬
емника и тем, и другим, институт, который унасле¬
довал Джонсон, был уже гораздо более управляем,
чем это было в 1961 году, и Джонсон оставил
О’Брайену — человеку Кеннеди — работу, которую
он так хорошо выполнял. В противоположность
мифу, Кеннеди и сам отлично руководил конгрессом
— факт, который обычно упускают, так как за все
время он имел не очень заметную поддержку в кон¬
грессе, и отчасти из-за того, что его стиль так отли¬
чался от джонсоновского. У О’Брайена было два
принципа, ни один из которых не восходил к Джон¬
сону, но оба — к Кеннеди. Он добросовестно соблю¬
дал разделение властей, что он должен был делать:
еще никогда не было столь хорошо взаимодейству¬
ющей постоянной команды Белого дома, и было
очень легко убедить чувствительных законодателей
в том, что им навязывают мнение и происходит узур¬
пация. Во-вторых, О’Брайен никогда не просил се¬
натора или представителя Палаты совершить поли¬
тическое самоубийство ради президента. «Нам дей¬
7}зглдд из Ъелого долю.
ствительно в самом деле нужно ваше голосование:
сделайте это, потому что Джек меньше всего может
этого просить»6. Кеннеди сам взял это за правило в
Овальном кабинете: если конгрессмен или сенатор
указывали, что политически было невозможно по¬
мочь президенту, Кеннеди молча соглашался с ут¬
верждением. Что касается школы Джонсона, то все
это казалось ему слабостью: но обычно Кеннеди был
дальновиден. Он никогда не забывал, как мало кон¬
гресс был ему обязан, как мало было его большин¬
ство в I960 году: свою задачу он видел в том, что¬
бы постепенно завоевывать уважение и лояльность,
накапливая основной капитал, из которого он мог бы
позже почерпнуть. О’Брайен все время «взращивал»
конгресс; когда он не занимался активно переговора¬
ми, то перед каким-нибудь решающим голосованием
приглашал законодателей на обед или в поездку на
президентской яхте «Секвойя». Долгое время он был
в прекрасных отношениях в конгрессе с каждым, кроме
известного своей непреклонностью члена Палаты Пред¬
ставителей Отто Пэссмэна из Луизианы, чьей целью
жизни было саботировать программу иностранной по¬
мощи. С Пэссмэном ничего нельзя было сделать, он
был невыносим как для президента Эйзенхауэра, так
и для президента Кеннеди: но большинство из его
коллег-демократов, иногда даже республиканцы, на¬
ходили, что время от времени было весьма приемле¬
мо работать с Белым домом. Было приятно находить¬
ся на стороне победителя. О’Брайен оставил прези¬
дента в резерве: он всегда хотел иметь честь и случай
получить звонок от Кеннеди; но он видел, что члены
конгресса, и особенно лидеры стали понимать прези¬
дента лучше, одновременно осознавая, как сказал Сэм
155
Кеннеди
Рейберн, что он им очень нравится. О’Брайен стал
мастером в продвижении президентской программы;
как он любил заметить, у него был хороший 1961
год, и еще лучший — 1962-й. В 1961 году из пяти¬
десяти четырех президентских биллей, посланных в
конгресс, прошли тридцать три («больше, чем про¬
шло в последние шесть лег администрации Эйзенхау¬
эрам»7) с большинством голосов в 61%. В 1962 году
из следующих пятидесяти четырех прошли сорок с
74%8. На каждого, кто привык к британской систе¬
ме, где правительство может спокойно ожидать, что
пройдет каждый поданный на рассмотрение билль,
эти цифры могут оказать не столь большое впечат¬
ление, но в системе США, с ее разделением властей
и гораздо меньшей партийной дисциплиной, эти циф¬
ры наглядно демонстрируют умение О’Брайена и
лидеров-демократов в конгрессе (сенатора Майка
Мэнсфилда, спикера Джона Мак-Кормака и других)
и, кстати, законодательную активность Кеннеди.
И все же они были проданы не за свою первона¬
чальную стоимость. Билли, которые президент, пос¬
тавив подпись, превращал в законы, часто существен¬
но отличались от того, что он сам подавал в Капито¬
лий (как называют его вашингтонцы); вопреки утвер¬
ждениям О’Брайена, не все билли, которые прошли,
имели большое значение, а некоторые из очень важ¬
ных либо не прошли (например, предложения по
гражданским правам до 1963 года), либо не были
представлены на рассмотрение. Кеннеди никогда не
удавалось. командовать конгрессом — лишь немногим
президентам выпадала такая удача. Его задачей было
понемногу отвоевывать место у оппозиции, чтобы
постепенно твердо обосноваться, в надежде, что три¬
156
Взгляд из Ъелого дома.
умфальные перевыборы в 1964 году сломят оставше¬
еся сопротивление и сделают неизбежным полное
осуществление программы Кеннеди. Тем временем
автор «Портретов сильных духом» никогда не забы¬
вал своего правила о том, что «хороший или плохой
билль лучше, чем его отсутствие, и только после ком¬
промиссов с обеих сторон любой билль имеет шанс
получить одобрение Сената, Палаты Представителей,
президента и народа»9.
Предположения Лэрри О’Брайена по меньшей мере
показывают точку зрения, широко распространившу¬
юся после смерти Кеннеди, что администрация, ко¬
торая не соглашается с конгрессом, неправа. Это был
миф, связанный с другим, который представляет са¬
мого Кеннеди как довольно незаинтересованного во
внутренней политике и не связанного со своей про¬
граммой: миф, который усматривал что-то дурное в
вере Кеннеди в компромисс. Это глубоко неверно. Как
и всем детям Джо Кеннеди, Джеку нравилась борьба
и победа, и если это была борьба за то, чтобы про¬
вести законы через конгресс, то он был тем челове¬
ком, кто не мог этого избежать и желал победить. Ког¬
да в 1981 году он услышал, что его предложению по
минимальной зарплате в 1 доллар 25 центов не хва¬
тило в Палате Представителей одного голоса, это при¬
вело его в такое негодование, что он тут же написал
открытое гневное письмо10. Но в этом проявилось го¬
раздо большее. По натуре Кеннеди был очень замкну¬
тым человеком: он всегда что-нибудь оставлял про
себя, с кем бы ни общался (возможно, кроме Бобби
и, позже, своей жены); его обаяние, юмор, иронич¬
ный подход к жизни охраняли его глубоко запрятан¬
ное «я», но его порывы были гуманны и щедры. Он
157
Кеннеди
очень любил жизнь, отчасти потому, что понимал,
насколько защищен своим воспитанием, что позволи¬
ло ему не знать нужды в деньгах: он застал Депрес¬
сию и «Новый курс», как Лэрри О’Брайен и Линдон
Джонсон. Поэтому было неизбежным то, что большая
часть его законодательных рекомендаций шла в кон¬
гресс без глубокой эмоциональной подпитки с его
стороны: несомненно, он был убежден в их достоин¬
ствах и политической необходимости, но, вероятно,
не только Хьюберт Хамфри не верил с той же
страстью в каждый отдельный билль. Просто их было
очень много. Но Кеннеди мог научиться быть более
восприимчивым к чувствам на непосредственном опы¬
те. Как мы видели в главе 2, он был потрясен бед¬
ностью, которую увидел в Западной Вирджинии: он
решил, что должен что-то с этим сделать, и его пер¬
вым распоряжением было ускорить распределение
продуктов питания беднякам. Незадолго до смерти он
готовил программу, которая позже, очень расширен¬
ная во времена Линдона Джонсона, стала войной с
бедностью.
В образовании Кеннеди большую роль сыграла
семья. Его старшая сестра Розмари была инвалидом:
имея с детства умственную отсталость, она перенесла
лоботомию, которую ей сделали, послушавшись луч¬
шего (или, по крайней мере, самого дорогого) меди¬
цинского совета в 1941 году: операция привела к
ухудшению. Ее отдали в дом для инвалидов, где она
оставалась с тех пор, в то время как ее родители,
братья и сестры пытались успокоить свою совесть и
горе. Когда был убит Джо-младший, в его честь ос¬
новали фонд, который с успехом возглавила Юнис
Кеннеди Шривер: он ежегодно выделял 1,5 миллио¬
158
Взгляд из Целого долга
на долларов на программы в помощь умственно от¬
сталым. У миссис Шривер, возможно, самой способ¬
ной из всех Кеннеди, нимало не вызвало сомнений
то, что избрание Джека президентом — это послан¬
ный Богом подарок, чтобы помочь ей. Эта помощь
включала в себя уход за душевнобольными, заботу о
детях до рождения («У нас тратится больше денег на
беременных коров, чем женщин», — любила она го¬
ворить)12, но ее основной заботой была связанная с
этим проблема умственно отсталых. Заинтересованный
ее проблемами, Кеннеди учредил комитет, который
оказывал помощь в уходе и предупреждении умствен¬
ной отсталости, и делал рекомендации: и затем, ког¬
да в результате билли начали проходить через кон¬
гресс (которым положило начало специальное посла¬
ние президента от 27 февраля 1962 года)12, давая
своего рода рекламу оказываемой им помощи в каж¬
дом возможном случае. Он давал согласие всегда, о
чем бы миссис Шривер ни попросила его, и, так как
конгресс считал, что ее влияние преодолеть невозмож¬
но, билли становилась законами.
Это произвело революцию в обустройстве умствен¬
но отсталых в Соединенных Штатах, но, как и при всех
законах, последствия этого были разнообразны —
хорошие, плохие, никакие и непредвиденные. Напри¬
мер, предыдущий билль в конгресс, который Кенне¬
ди подписью превратил в закон, касался «конструи¬
рования орудования для медицинской области, име¬
ющей отношение к умственной отсталости, и постро¬
ение общественных центров психического здоровья».
Он не скупился на похвалы биллю: это было, как он
сказал, самым значительньм усилием в данной облас¬
ти, которое конгресс когда-либо предпринимал. «Я
159
Кеннеди
думаю, что в ближайшие годы те, кто занимался этим
делом... осознает, что существовало не так много ве¬
щей, которые они сделали за время своего пребыва¬
ния в должности и которые бы оказали столь боль¬
шое влияние на счастье и благо многих людей». И,
конечно, билль смонтировал исследования по умствен¬
ной отсталости и недоношенности, предполагал обу¬
чение большего числа сиделок и открытие новых те¬
рапевтических центров. «Это должно быть достигну¬
то за одно-два десятилетия, чтобы снизить число па¬
циентов в психических клиниках на 50% или более».
Все это действительно было приятно слышать13.
К несчастью, как указывал сенатор Патрик Мойни-
гэн тридцать лет спустя (он был одним из авторов
программы), дела никогда не идут так, как задумано.
Были начаты исследования и расширена терапевтичес¬
кая система, и хотя государственные психические
клиники были пусты, так что в одном только Нью-
Йорке число больных сократилось более чем на 90%
к 1995 году, общественные центры здоровья не были
построены в достаточном количестве, пациенты про¬
сто перешли из государственных клиник в частные,
что не означало никакого улучшения14.
Это грустная история, которая иллюстрирует гра¬
ницы человеческого предвидения и либеральных ре¬
форм 60-х годов, а также мудрость христианского
высказывания о том, что если вы положите руку на
плуг, то вам нельзя оборачиваться назад. Но Кенне¬
ди вряд ли можно обвинить в том, что он оставил Аме¬
рику в момент беспомощности: он не мог поспеть
всюду, чтобы противостоять этому. Худшее, что мож¬
но было сказать о нем и его сестре, — это то, что
они имели хорошие намерения, что не всегда можно
160
'^згллд из Ъелого дома
сказать о тех, кто находится в конгрессе сегодня. Его
путь на этом посту был честным и характерным для
него. Он любил детей: на замечательных фотографи¬
ях он снят с мальчиком-инвалидом около Белого дома
во время Недели заботы об умственно отсталых. Здо¬
ровье детей было еще одним вопросом, который про¬
ходил красной нитью через весь его личный опыт:
когда он спросил миссис Шривер, почему необходим
новый институт детского здоровья («у него были труд¬
ности с бюджетом»), она ответила: «А как насчет тво¬
его собственного сына? Возможно, благодаря тому,
что мы узнаем больше о преждевременном рождении,
ты не потеряешь одного из своих детей»15. И такой
случай произошел: в августе 1963 года Жаклин Кен¬
неди преждевременно родила мальчика, спешно ок¬
рещенного Патриком Бувье Кеннеди, который умер
в сорок часов из-за болезни стекловидной мембраны,
к большому горю своих родителей. С тем же намере¬
нием Кеннеди подходил и к укреплению мира, так как
он хотел, чтобы его Каролина и Джон-младший жили
в безопасном мире.
Другие рассказы о его отношении к законодатель¬
ству можно назвать историей аристократической щед¬
рости — «ноблесс оближе». Но такие вопросы, как
умственная отсталость, могли быть подняты челове¬
ком, который разделял общую судьбу человечества.
Удар, случившийся в 1961 году с послом Кеннеди,
уже сам по себе был несчастьем и обрекал семью на
то, чтобы всю оставшуюся жизнь иметь дело с огром¬
ными счетами за лечение и уход. Семья Кеннеди мог¬
ла не испытывать таких трудностей, но президент счел,
что ноша будет непосильна для большинства семей, у
которых нет миллионного состояния. Это укрепило его
6. Д. Кеннеди
161
Кеннеди
решение учредить систему федерально поддерживае¬
мого медицинского страхования («Медикеэр»), кото¬
рая в любом случае являлась частью программы де¬
мократов с 1945 года. Это не прошло через конгресс
ни при его жизни, ни после выборов в 1964 году, но
то, что президент отождествлялся с этим предложе¬
нием (чрезвычайно популярным среди избирателей
старшего поколения, но не в Американской медицин¬
ской ассоциации), проясняло и укрепляло позицию
его и его партии в американской жизни, а также под¬
готавливало путь великой победе Линдона Джонсона.
Постоянное обращение к публичным выступлениям
Кеннеди было продиктовано его огромной верой в
возможность и желательность просвещения американ¬
ских избирателей, он снова и снова подбирал новые
аргументы, пока не убедил их. Умственной отсталос¬
ти уделялось внимание; он постоянно формулировал
3-4 простые позиции: например, в то время как в Шве¬
ции 1% населения можно отнести к умственно отста¬
лым, то в США — 3% — разница, которая убеди¬
тельно доказывала возможность прогресса; и эта
профилактика имела больший экономический смысл,
чем настоящие условия, так как умственная отсталость
обходилась стране в большую сумму, чем программа
по ее снижению; и успехи в науке, на которое отчас¬
ти выделял средства Фонд Кеннеди, могли сильно
повлиять на эту разницу. Снова и снова он расска¬
зывал о посещении Белого дома двумя девочками,
сестрами, одна из которых была пожизненно приго¬
ворена к болезни, а другая хотя и не была, но имела
ту же предрасположенность, что и у сестры, и за два
года, которые отделяли время рождения девочек,
наука открыла основные изменения в диете, которые
162
Взгляд из Ъелого дома
могли ее спасти. Таким путем Кеннеди надеялся по¬
казать людям возможность и, следовательно, жела¬
тельность действия, и если не людям (этот случай не
был очень популярен), то конгрессу. Это было типич¬
ным подходом Кеннеди16.
Тем временем ежедневно следовало заниматься
делами обеих палат. Палата Представителей была
очень неподатлива, и смерть спикера Рейберна в 1961
году оказалась не столь страшна, как представлялось.
Рейберна сменил его опытный заместитель Джон Мак¬
кормак из Массачусетса. Семьи Кеннеди и Мак-Кор-
маков были старыми кровными бостонскими соперни¬
ками17, и в 1962 году сын спикера Эдди прошел
предварительные демократические выборы в качест¬
ве кандидата, заняв место в Сенате, которое покинул
Джек Кеннеди. Младший брат Кеннеди Тедди также
был кандидатом и опережал Мак-Кормака до того, как
внезапное перераспределение голосов принесло тому
победу на всеобщих выборах. Это могло привести к
ухудшению взаимоотношений между президентом и
спикером (Джек сомневался, стоит ли Тедди выдви¬
гать свою кандидатуру), но, как видим, не принесло
вреда. Мак-Кормак и его команда (Карл Альберт из
Оклахомы и Хейл Боггз из Луизианы) сотруднича¬
ли с О’Брайеном лояльно и эффективно с начала до
конца. Все были согласны, что секрет прогресса был
связан с демократами-южанами. Так как представи¬
тельство в Палате было от количества человек, а не
от штата18, то демократы-северяне и из городов име¬
ли гораздо больший вес, чем в Сенате: они образо¬
вывали ядро поддержки президента, но ни в 1961, ни
в 1963 году не смогли сформировать большинства в
конгрессе, лояльность и дисциплина Республиканской
6*
163
Кеннеди
партии (которая всегда была прочнее, чем у демок¬
ратов) были гарантом того, что либерально настро¬
енные республиканцы вряд ли могли помочь. Таким
образом, О’Брайену пришлось поухаживать за самы¬
ми неподатливыми южанами: они могли не только
обеспечить ему перевес, но также, благодаря системе
старшинства, контролировали большинство важных
комитетов. Комитет по урегулированию можно было
приручить (хотя он все еще время от времени поку¬
сывал), но следовало наладить руководство бюджет¬
ной комиссией Палаты Представителей. Ее председа¬
тель, Вильбур Миллз из Арканзаса, был столь могущес¬
твен, что постоянным вопросом О’Брайена в отношении
любого политического предложения (например, повысить
расходы на медицину) всегда было: «Как это согласуется
с мнением Вильбурга?» Он знал, где власть лжет, и
не скрывал (по крайней мере впоследствии), что го¬
тов оставить либералов в беде, даже когда они могли
работать на предложения президента, если это озна¬
чало повышение для Миллза и таких людей, как он.
Ему так сопутствовал успех, что в итоге он отошел,
как считал, от коалиции с республиканцами-южана-
ми: осенью 1963 года по меньшей мере половина де-
мократов-южан регулярно голосовала за его партию19.
Палата Представителей никогда не была либеральной
во времена Кеннеди, но становилась управляемой. Се¬
нат разительно отличался от этого. Он был меньше
Палаты, сенаторы избирались на шестилетний срок (в
противоположность двум годам у Палаты Представи¬
телей), и во время президентства Кеннеди у демок¬
ратов было 65-67 мест против 35-33 у республикан¬
цев. Все это облегчало сотрудничество. Но по отно¬
шению к количеству населения Юг и Запад (также
164
ЦзгляЭ из Ъелого долю.
консервативный регион) были представлены в более
неравном соотношении: сенаторы из Нью-Йорка, са¬
мого населенного штата (16 782 ООО человек, соглас¬
но переписи населения в 1960 году), имели те же два
голоса, что и сенаторы из Северной Дакоты (618 ООО
человек). Это поддерживало консервативную коали¬
цию, и в дальнейшем укрепило сенатский принцип от¬
крытых дебатов, что означало, что решительно настро¬
енная группа сенаторов могла устроить обструкцию
неприемлемому биллю, не пропустив его, пока две
трети сенаторов не будут присутствовать и проголо¬
суют за прекращение прений, подведя дебаты к окон¬
чанию. Но Кеннеди хорошо знал Сенат и имел совет¬
ников, являвшихся гораздо большими экспертами, чем
он (хотя Линдону Джонсону не приходилось давать
советы особенно часто), и уже давно подобрал ключи,
чтобы достичь успеха. Он поместил, насколько мог
ненавязчиво, постоянную коалицию между республи¬
канцами и демократами-южанами, и временную —
между республиканцами и демократами-северянами.
В начале 60-х Республиканская партия, возможно,
была разнородна, как это случилось после раскола в
1912 году. Наступление на права было консерватизмом,
позже ассоциировавшимся с сенатором Бэрри Голдуо-
тером из Аризоны; все еще оставался левым (до тех
пор, пока губернатор Нельсон Рокфеллер не отобрал
все его шансы на выдвижение кандидатом в президен¬
ты)20 республиканизм Нью-Йорка, который был обязан
своим успехом отношению к «Новому курсу» в обыч¬
ном стиле «да, но...». Между ними располагался неод¬
нородный республиканизм Среднего Запада, который
представлял все — от интересов бизнеса в Чикаго до
неконструктивного изоляционизма сельскохозяйственной
165
Кеннеди
Айовы. В Сенате большая часть этой пестрой армии
шла за своим лидером — сенатором Эвереттом Дер-
ксеном из Иллинойса. Дерксен мог регулярно обеспе¬
чивать двадцать голосов или около того, и они, если
их добавить к голосам либеральных и умеренных се-
наторов-демократов, образовывали в Сенате большин¬
ство. Кеннеди не хотел, чтобы эта коалиция проявля¬
лась очень часто (обычно он полагался на О’ Брай¬
ена, который «ухаживал» за южанами, как это делал
в Палате Представителей), но она могла ему понадо¬
биться в больших делах. Таким образом, он сам при¬
нялся «ухаживать» за Дерксеном.
Он и Бобби также старались «поглаживать» Дж.
Эдгара Гувера, влиятельного главу федерального бюро
расследований (ФБР), но безуспешно. С Дерксеном
договориться было легче. Он представлял штат с
большими промышленными и городскими интересами,
поэтому не мог себе позволить слишком далеко отойти
от линии, которую хотел проводить Чикаго: этот го¬
род контролировал альянс между крупными бизнес¬
менами и политической машиной демократов. Его
экономические и социальные взгляды были консерва¬
тивны, но небезосновательны, неразумны или непат¬
риотичны. Человек большого личного обаяния, он
прекрасно поладил с Джеком Кеннеди. Наконец, как
лидер меньшинства, он знал, что только через сотруд¬
ничество с Белым домом он может надеяться достичь
большого влияния (ему было недостаточно только пре¬
пятствовать чему-нибудь). Несомненно, он предпочел
бы, чтобы пост президента занимал республиканец,
но так как это было не так, то и Кеннеди хорошо
подходил. Он стал завсегдатаем Белого дома, и «об¬
мен лошадьми» ни на минуту не затихал.
166
Взгляд из Ъелого дома
Кеннеди никогда не афишировал или объяснял
свою связь с Дерксеном: это могло навлечь неприят¬
ности. Но все же проявления этого не могли остать¬
ся незамеченными. Например, на выборах в конгресс
в 1962 году Кеннеди энергично содействовал предвы¬
борной кампании кандидатов от его партии, при этом
говоря везде, где ему приходилось бывать, что «Но¬
вому рубежу» нужно больше конгрессменов и сена-
торов-демократов. Но он заметно уступал в выраже¬
нии более чем формальной поддержки оппонента
Дерксена в Иллинойсе на сенатских выборах(которые
выиграл Дерксен). В том же году сотрудничество
президента с Дерксеном едва не привело к провалу
билля сенатора Кефаувера о лекарствах и вывело их
из-под механизма контроля цен. Эти маневры непо¬
нятны для непосвященного ума; но было очевидно,
что сотрудничесгво Дерксена с президентом выходит
далеко за рамки успеха обычного демократа.
Расчеты с лихвой окупались. Был ли это договор о
запрещении ядерных испытаний, подписанный в 1963
году (для принятия которого требовалась поддержка
двух третей присутствующих сенаторов), или закон
1964 года о гражданских правах (который хотя и про¬
шел после смерти Кеннеди, но благодаря именно им
принятой стратегии), присутствие Дерксена отмечалось
повсюду. Этот процесс требовал шагов навстречу с
обеих сторон: законодательство, проведенное Кеннеди
через конгресс, а затем и Джонсоном, редко оказыва¬
лось тем, что требовалось исполнительной власти, и
иногда решительно изменялось, сильно отличаясь от
того оригинала, который некогда был выработан Бе¬
лым домом. Но альтернативой было полное отсутст¬
вие законодательства; как бы то ни было, странный
167
Кеннеди
либерализм отклонял право конгресса внести свой
вклад в реформы и новые законы согласно их собствен¬
ному пониманию и долгу. В итоге у конгресса появи¬
лась утвержденная обязанность выработки и введения
в действие законов; он также стал организацией, на¬
чинающей большинство реформ, что окончательно
нашло свое отражение в своде законов. Президент
является скорее энергетизирующей силой, чем созида¬
тельной, и, кроме случаев появления весьма исключи¬
тельных лидеров в конгрессе, таких, как Линдон
Джонсон, между 1955 и I960 годами (что вряд ли
когда-либо происходило раньше), его основная рабо¬
та заключалась в том, чтобы находить компромиссы,
которые бы успешно довели билли до воплощения;
если бы он хотел, то мог бы стать самым важным ли¬
дером в законодательстве, но он был не один и в ко¬
нечном счете не мог выполнять работу за конгресс.
Необходимость по долгу и лично иметь дело с
конгрессом (в котором всегда находились тщеславные
и неподатливые люди) могла быть связана с собствен¬
ными сложными обязанностями президента. Это оп¬
ределенно объясняло большинство явных провалов
Кеннеди в конгрессе, его успех как законодателя легко
объяснялся — если взглянуть широко — тем, что он
сеял хлеб: он хотел того же, что и Америка, и ожи¬
дал соответственно (это относилось даже к такой его
кампании, отдающей донкихотством, как забота о
психическом здоровье)21. Америка хотела, разумеет¬
ся, улучшения системы образования, как среднего так
и высшего, профессионального и университетского.
Кеннеди хотел это обеспечить и каждую сессию по¬
сылал в конгресс билли об образовании, но обнару¬
жил, что ему очень мешает религиозное отождествле¬
168
Т}зги-яд из Ъехого дома
ние его с теми обещаниями, которые он давал как кан¬
дидат. В Хьюстоне он говорил министрам, что верит,
что в Америке отделение церкви от государства бу¬
дет полным и протестантская Америка его в этом
поддержит. Как он заметил Соренсену, настоящей
проверкой были не выборы, но деятельность в соста¬
ве администрации: если своими действиями он дока¬
зал, что президент-католик не является орудием в
руках католической церкви, то с религиозным вопро¬
сом покончено, а если является — то нет22. Он был
прав, и история с реформами в образовании во вре¬
мя его президентства это продемонстрировала.
Кеннеди серьезно занимался образовательной про¬
граммой, которую провозгласил во время предвыбор¬
ной кампании I960 года. Уровень рождаемости в стра¬
не рос с 1945 года — отчасти из-за этого и отчасти
из-за того, что на систему школьного образования не
выделялось новых средств во время Депрессии и вто¬
рой мировой войны23, не хватало учителей и школь¬
ных зданий для миллионов детей, которые в этом
нуждались; а учителя, которые работали, низко оп¬
лачивались и были недостаточно квалифицированные,
здания ветшали. Более того, из-за бума детской ро¬
ждаемости «ожидался неизбежный наплыв студентов
в высшие учебные заведания»24, хотя гораздо мень¬
шее их число могло платить за свое дальнейшее об¬
разование, а большинство колледжей и университе¬
тов было неспособно справиться с таким количеством.
Кеннеди знал всю эту неутешительную статистику на¬
изусть: «Только б из 10 пятиклассников окончат сред¬
нюю школу: только 9 из 16 выпускников школ пос¬
тупят в колледжи; один миллион молодых американ¬
цев уже был вне школы и без работы; это приведет
169
Кеннеди
к повышению уровня безработицы и снижению дохо¬
дов»25. Только крайние реакционеры считали, что
федеральное правительство ничего не должно делать
с кризисом, кроме как предоставить решение этого
вопроса штатам: даже сенатор Тафт отказался от этой
позиции задолго до своей смерти26. Президент Кен¬
неди никогда так не считал. Поэтому неудивительно,
что, согласно Соренсену, треть всех основных про¬
грамм Кеннеди содержала вопрос об образовании в
качестве своего основного элемента. Неудивительно
также, что одно из многих заметных предложений,
сделанных в первый месяц его пребывания в должнос¬
ти, было биллем по привлечению ресурсов федераль¬
ного правительства в помощь правительствам штатов,
которые исчерпали свою налоговую базу в попытках
выделить средства на образование.
Еще до своей инаугурации Кеннеди знал, что на¬
влекает трудности: кардинал Спеллмен из Нью-Йор¬
ка, прелат, известный своей нелиберальностью, реши¬
тельно нападал на отчет Кеннеди о силе задачи про¬
свещения. (Эти «силы задачи», как кто-то сказал, мог¬
ли быть также названы комитетами и были основаны
при президенте, чтобы помочь ему в подготовке ра¬
боты по управлению — их насчитывалось около дю¬
жины). Трудность заключалась в том, что в то вре¬
мя как половина из 10 миллионов детей-католиков в
Соединенных Штатах ходила в общегосударственные
школы и получала знания, завися от выделяемых на
эти школы денег, другая половина посещала школы,
принадлежащие католической церкви, которые, со¬
гласно интерпретации конституции Верховным Судом,
не могли быть субсидированы средствами, выделяе¬
мыми из налогов, так как это нарушило бы Первую
170
7}згляд из Ъелого 3ojua
поправку28. Как человек практики, Кеннеди не был
благоговейно запуган конституционным фетишем: он
знал, что это можно повернуть и иначе; но он знал
также и то, что он, первый президент-католик, за
которым ревниво наблюдали, не был тем человеком,
который мог бы это изменить: «Эйзенхауэр мог бы
справиться со всей этой проблемой, но не я»29. Так
что его билль о помощи школам исключал приходс¬
кие школы, в результате чего гнев его церкви пал на
его же голову. Точка зрения католической церкви
стала известна как Сенату, так и Палате Представи¬
телей. «Если не нам, то и никому» — говорилось в
послании, имея в виду денежные средства.
У Кеннеди никогда не было столько трудностей с
Сенатом, как по этому вопросу. Мнения были разно¬
образны по большинству пунктов, и ни одна группа
не могла сказать президенту, что делать: давление с
обеих сторон уравновешивало друг друга. Сенаторский
инстинкт подсказывал ему, что следует искать среднюю
позицию. Таким образом, по вопросу об образовании
Кеннеди всегда имел в Сенате большинство. Гораздо
сложнее обстояли дела в Палате Представителей. Там
не только был выше процент демократов-католиков, но,
кроме того, они были выходцами из областей, где ка¬
толики имели подавляющее преимущество. Даже если
это могло не иметь значения, республиканцы были рады
использовать раскол в стане демократов: они твердо
проголосовали против билля Кеннеди. Все, что более
или менее всплывало на поверхность, становилось пред¬
метом обсуждения. Консервативные демократы-южане
противостояли федеральному вмешательству в образо¬
вание, так как считали (весьма справедливо), что это
приведет к выступлению против сегрегации школ на
171
Кеннеди
юге. Давление на администрацию значительно ослаб¬
лялось необходимостью президента держаться в сто¬
роне. К чему все это привело, показало то, как вновь
учрежденный Комитет по урегулированию голосовал
о том, следует или нет направлять билль на обсужде¬
ние в Палату Представителей. Администрация не мог¬
ла умиротворить католиков без того, чтобы не разгне¬
вать протестантов, и наоборот. Поэтому представитель
Палаты Джеймс Делэни из г. Нью-Йорка, демократ-
католик, проголосовал за «судью» Смита, и республи¬
канцы не пропустили билль вопреки ходатайствам
Лэрри О’Брайена («Он не желал сделать ни малей¬
шего шага, — говорил О’Брайен впоследствии, — но
я хотел, чтобы он это сделал»)30. О билле не вспоми¬
нали весь 1961 год. Кеннеди переподписал его, и даже
в более строгой форме, в 1962 году, но потерпел еще
более сокрушительное поражение, чем раньше: в час¬
тности, Ассоциация национального образования — лоб¬
би школьных учителей — выдвинула мощные возра¬
жения против предложения о помощи высшему обра¬
зованию, очевидно, на той основе, что деньги общест¬
ва не должны идти в частные институты, такие, как
Гарвард и Нотр-Дейм31. Президент был этим разгне¬
ван, министр образования Абрахам Рибикофф и пред¬
ставитель комиссии по образованию ушли в отставку,
завершив этим поражение не очень эффективного ли¬
дерства администрации.
До отставки, будучи в Сенате, Рибикофф жаловал¬
ся, что «система образования для этой нации еще не
так совершенна»32. Кеннеди отказывался так считать,
и в 1963 году послал другой билль об образовании.
Он пошел еще на две уступки оппозиции: он отка¬
зался от текущих планов помочь школам и обеспечить
172
Взгляд из Ъелого дома
стипендии нуждающимся студентам колледжей. Его
билль 1963 года касался исключительно средств вы¬
сшего образования. И он прошел. Обе стороны ско¬
рее испытывали стыд за себя, а кризис в образова¬
нии был глубок, как никогда. Католики отозвали свою
оппозицию, так как их колледж и университеты мог¬
ли получать средства от фондов, не входя в противо¬
речие с биллем: и Уэйн Морс, проводя закон через
Сенат, ловко отвел угрозу обструкции со стороны
южан. Билль был подписан в закон до Рождества; как
заметил президент Джонсон, заслуга в этом принад¬
лежит прежде всего президенту Кеннеди. Но Кенне¬
ди погиб, и выборы в 1964 году, когда демократы за¬
воевали 37 мест в Палате Представителей, вызвали
ряд мер помощи школам Америки, которые он хотел
воплотить в жизнь. Взаимоотношения с конгрессом,
хотя и являются главными при оценке лидерства пре¬
зидента внутри страны, ни в коей мере не являются
единственными. Ни на минуту ни одни президент не
может забыть, что за очертаниями Вашингтона сущес¬
твует такая непредсказуемая реальность, как амери¬
канский народ; гораздо ближе находятся магнаты об¬
щества. Ни один президент не может надеяться до¬
ставлять удовольствие всегда и всем, удовлетворять
любой интерес моментально; конечно, некоторые пре¬
зиденты успешно построили карьеру, выбирая «нуж¬
ных» врагов и борясь с ними: но хорошо работающее
правительство Соединенных Штатов требует, чтобы со¬
временный президент выработал некоторую стабиль¬
ность в своих отношениях с церквами, корпорациями
и внушительными государственными объединениями
(если остановиться на каких-либо трех примерах). Ко¬
нечно, чтобы понять Кеннеди, надо просмотреть его
173
Кеннеди
записи по всем этим вопросам, а также проследить,
как он пришел к победе и удержал доверие своих из¬
бирателей.
Возможно, самым сложным партнером в медленном
танце демократии были интересы бизнеса. Отчасти
этому способствовала традиция Демократической пар¬
тии. Лидеры американского бизнеса всегда хотели взять
на себя вину за крах 1929 года и последовавшую за¬
тем Депрессию, и во времена Рузвельта и Трумэна бо¬
гатство демократов стало предметом регулярных пуб¬
личных разоблачений как «преступников с большими
доходами», чья жадность и незаконные действия при¬
вели американский народ к бедности. В 50-х годах это
уже не имело смысла. К добру или нет, но то, что
Рузвельт назвал «американской системой дохода»,
выжило (отчасти благодаря его собственной политике),
корпорации вновь обрели уверенность в себе и боль¬
шую часть своего влияния, и теперь задачей правитель¬
ства США было убедиться, что система работает с
наиболее возможной выгодой. Эдлей Стивенсон был
первым национальным демократическим лидером, по¬
пытавшимся пойти на сближение с большим бизнесом,
и неудивительно, что Кеннеди, который своим высо¬
ким положением был обязан отцу-бизнесмену, был
готов двинуть это большое дело дальше. Одним из его
первых действий в качестве президента было предло¬
жение направить значительные «инвестиционные кре¬
диты» туда, где модернизировались заводы или строи¬
лись новые предприятия. Эти суммы могли не облагать¬
ся налогом. Этот проект был одним из президентских
планов, чтобы сделать экономику США полностью кон¬
курентоспособной на мировом рынке, и он ожидал, что
люди бизнеса останутся довольны. Ни один президент-
174
ВзгхяЭ из Ъелого дома
республиканец не осмелился бы столь открыто благо¬
волить к интересам бизнеса.
Ответом в лучшем случае было недовольство. Кен¬
неди не следовало ожидать чего-то иного. Американс¬
кие финансисты, промышленники и торговцы, вопре¬
ки своим претензиям, оказались удивительно глухи к
политике. По большей части очень консервативные, они
судили обо всем сквозь призму идеологии (которая
оборачивалась любой несусветностью, о чем на неделе
разглагольствовал «Уолл-Стрит Джорнэл»), и плохо
понимали мотивы и действия других людей. Непоко¬
лебимо убежденные в своей правоте и способности, они
не умели осознать свои время от времени проявляю¬
щиеся жадность и коррумпированность, как и у дру¬
гих смертных. Прекрасно разбираясь в своих делах,
они не могли вот так просто понять, что существует и
другой мир: они ошибались лишь отчасти. Они издав¬
на питали предубеждение к искренним принципам. В
1961 году это означало, что к Кеннеди они отнеслись
подозрительно, и их реакцией на инвестицию креди¬
тов были два крайних вопроса: почему он не сделал
для них больше и почему он вообще что-то для них
сделал. Они были психологически неспособны пове¬
рить, что демократы могут дать им что-то хорошее, а
республиканцы — сделать что-то плохое, хотя частич¬
ное предупреждение президента Эйзенхауэра против
создания военно-промышленного комплекса было са¬
мым памятным из всего им сказанного, а Кеннеди,
стараясь уменьшить налоги в бизнесе, открыто продол¬
жил направление политики Эйзенхауэра.
Не каждый бизнесмен был столь туп, и, кроме того,
мир бизнеса был очень разделен: интересы большого
бизнеса и малого, например, не были одинаковы, и
175
Кеннеди
отдельные люди и компании быстро осознали поли¬
тику администрации. Но если бы Кеннеди установил
удовлетворяющее обе стороны партнерство с бизне¬
сом (он хотел бы, чтобы в этом появилась и третья
сторона — организованный труд), ему бы пришлось
непрерывно с этим работать, причем с гораздо боль¬
шей, чем обычно, энергией и самоотдачей.
Кризис определился весной 1962 года в сталелитей¬
ной промышленности США. На экономическую поли¬
тику Кеннеди оказывали влияние разные факторы.
Самым важным был баланс между оплатой и расхо¬
дом золота. Благодаря системе Бреттона Вудса доллар
приближался к золотому номиналу и был главной ста¬
билизирующей силой в мировой торговле: не причи¬
нило вреда то, что в 1945 году Соединенные Штаты
находились в позиции подавляющего экономического
превосходства; но с оживлением других торговых стран
увеличением потока золота на оплату усилий Амери¬
ки в «холодной войне» эта позиция опасно ослабла.
Кеннеди не собирался урезывать средства на нацио¬
нальную безопасность, в которую он включал свои про¬
граммы иностранной помощи (такие, как «Альянс за
прогресс); альтернативой была стабилизация внутрен¬
ней экономики через удержание низких цен, что вос¬
станавливало международную конкурентоспособность
Соединенных Штатов: не было вреда в том, что эта
политика была также антиинфляционной. Одним из
последствий этого было то, что он и его советники
уделяли пристальное внимание сталелитейной промыш¬
ленности, так как в то время повышение цен на сталь
быстро повлекло за собой рост цен на все остальное.
Трехлетние соглашения по заработной плате в ин¬
дустрии появились вследствие подъема цен в 1962 году,
176
Взгляд из Ъелого долю.
и Кеннеди использовал все свое влияние и связи с
профсоюзами, чтобы снизить требования по зарплате
до минимума. В свою очередь, благодаря такому ог¬
раничению, он ожидал, что крупные сталелитейные
компании поглотят небольшие добавки в деке, появив¬
шиеся в результате их роста, и откажутся поднимать
цену на свой продукт. Общим аргументом было то, что
это могло помочь стабилизации экономики, но непос¬
редственный довод утверждал, что удержание низких
цеп побудит к экономической активности: будет про¬
дано больше стали, а компании получат большую при¬
быль. Это было прежде всего политикой администра¬
ции, которая ее демонстрировала в течение месяцев.
Именно в свете этого следует рассматривать то, что
Союз сталелитейщиков принял ограничение по зарпла¬
те, а Кеннеди считал, что он заключил джентльменс¬
кое соглашение с компаниями, чтобы продолжать при¬
держиваться своей политики.
И он был разгневан, когда президент сталелитей¬
ной промышленности Роджер Блау, посетив Белый
дом 10 апреля 1962 года, четыре дня спустя после
урегулирования вопроса о зарплате сказал, что он
поднимет цену на сталь своей компании на шесть
долларов за тонну. Блау не было необходимости го¬
ворить, что так как «Биг Стил» являлась главной
силой в промышленности, то остальные сталелитей¬
ные компании немедленно последуют ее примеру.
Кеннеди зримо не показал всей силы своего гнева по
отношению к Блау, сказав ему только, что он совер¬
шает ошибку, но Артур Голбдерг, министр труда, чья
умелая дипломатия внушила веру в то, что договор по
зарплате будет сохранен, открыто сказал, что это была
уловка33. Он и президент лицом к лицу столкнулись с
177
Кеннеди
надвигающимся провалом стабилизации экономики,
вновь возникшей угрозой балансу оплаты и, что хуже
всего, подрывом авторитета президента: если позво¬
лить неповиновение сталелитейной промышленности
США, то ни один союз или корпорация больше ни¬
когда снова не воспримут Кеннеди всерьез.
Едва Блау покинул Овальный кабинет, Кеннеди
мобилизовал всю силу своего президентского влияния,
чтобы заставить его пойти на уступки. Возможно,
именно тогда он высказал мысль, ставшую известной:
«Мой отец всегда мне говорил, что сталелитейщики —
сукины дети, но я не верил ему до сегодняшнего дня»34.
Множество книг (например тех, чей автор — Ри¬
чард Нойштадг) и статей написаны, чтобы продемон¬
стрировать ограниченность власти президента США.
Кризис в сталелитейной промышленности показывает,
что ограничения происходят скорее из политической
необходимости президента, чем из промышленной на¬
стоятельности. Кеннеди решил дать Блау бой, он счел,
что цена ничегонеделания перевешивает любой ущерб
от борьбы, поэтому он обрушил всю мощь своего пре¬
зидентского авторитета на оппонента. Его главным
оружием было право закупок федерального правитель¬
ства: он приказал департаменту обороны и другим фе¬
деральным организациям иметь дело только с теми ста¬
лелитейными компаниями, которые не последуют за
Блау. Кеннеди также побудил сенатский антитрестов¬
ский подкомитет (возглавляемый Истесом Кефаувером)
предпринимать расследования возможных нарушений
закона; министр юстиции предоставил ФБР свободу
проведения своих собственных расследований; с по¬
мощью прессы и телевидения американскому народу
рассказывали, сколь низко поведение «Биг Стил»; и в
178
Взгляд из Ъ&лого долга
два дня Блау отменил вызывающий возражение подъем
цен. Все, что Кеннеди следовало сделать, — это за¬
платить цену за победу.
На первый взгляд, это было внушительной демон¬
страцией силы президента, хотя на самом деле она не
во всем была такова, какой казалась. Кеннеди мог од¬
нажды им воспользоваться. Были убедительные эконо¬
мические доводы думать так, что подъем цен Блау дей¬
ствительно являлся ошибкой: казалось, он действовал
так, чтобы удовлетворить своих акционеров, и после¬
дующая история сталелитейной промышленности США
дала нам мало поводов уважать способность лидеров
корпорации к бизнесу. Во всяком случае, администра¬
ции не составило труда найти сталелитейные компании,
которые не последовали примеру Блау: так, «Инлэнд»,
«Кайзер» и «Армко» — все они воздержались35. Но
вряд ли бизнесменов можно обвинять в том, что они
усмотрели в поведении Кеннеди только возрождение
угрозы Демократической партии, как это случилось,
когда Рузвельт поднял налоги и Трумэн конфисковал
сталеплавильные заводы. Отношения между админис¬
трацией и корпорацией вдруг резко ухудшились.
Кеннеди хотел совсем не этого, и в дальнейшем пос¬
вятил много времени, чтобы восстановить отношения.
Сенатор Кефаувер был в беде, и использовалась
любая возможность, чтобы подчеркнуть, что админис¬
трация «не против бизнеса». Упадок на фондовом
рынке, который произошел месяц спустя после кри¬
зиса в сталелитейной промышленности, не облегчил
задачу — было соблазнительно обвинить в этом пре¬
зидента: но к осени Кеннеди удалось вернуть себе боль¬
шую часть утраченного было доверия. Продемонстри¬
ровав свою власть и определенность в формировании
179
Кеннеди
экономической политики, он почувствовал, что вновь
волен показывать свою решимость работать в парт¬
нерстве с бизнесменами. 7 июня 1962 года он объявил
Tfi
о своих планах по существенному снижению налогов00
Он правильно рассчитал, что почти каждый с одоб¬
рением встретит его предложение. Это должно было
уничтожить неприятный осадок, который остался
после сталелитейного кризиса и обвала на рынке.
Затем он изложил свою зрелую концепцию управле¬
ния экономикой в одной из своих наиболее заметных
речей — обращении по случаю получения почетной
степени Йельского университета 11 июня. Он начал
с приятной шутки («Теперь я могу сказать, что преус¬
пел в обеих областях — получил как образование в
Гарварде, так и степень в Йеле»)37, но эта речь стала
известна своей твердой убежденностью в том, что
старым мифам и предрассудкам больше не следует
позволять переключать внимание с технической на
идеологическую природу большинства экономических
проблем, с которыми сталкивается современное пра¬
вительство: «Неблагоприятная сторона дела заключа¬
ется в том, что наша риторика отстает от социальных
и экономических изменений. Наши политические де¬
баты, наши публичные выступления по текущим
внутренним и экономическим вопросам очень часто или
вообще не связаны с актуальными проблемами, с ко¬
торыми столкнулись Соединенные Штаты»38. Миф о
том, что он хотел нарушить систему, был верой в то,
что федеральный бюджет всегда должен быть по воз¬
можности сбалансирован: чтобы снизить налоги, что он
предлагал сделать, пришлось бы ввергнуть бюджет в
дефицит, и многие из его советников считали, что было
бы неплохо, если бы дефицит был неизменен.
180
Взгляд из Ъелого долга
Во многих отношениях задача, стоящая перед ним,
была проще, чем он полагал. Федеральный бюджет
испытывал дефицит почти все время с 1929 года, и хотя
конгресс, младшие члены торговой Палаты и «Уолл-
Стрит Джорнэл» все еще обращались к устаревшим
аргументам («Джорнэл» напечатал сильную статью на
эту тему в тот же день, когда Кеннеди посетил Йель),
никто уже не верил в это всерьез. Как заметил исто¬
рик-экономист Герберт Штейн, дефициты в результа¬
те Депрессии и второй мировой войны не причинили
никакого вреда: «Молния никого не задела. Страна «не
обанкротилась», что бы там ни говорили»39. И всем
нравилась идея снижения налогов. Но так как ни Кен¬
неди, ни кто-либо другой не знал, как слаба стала
идеология сбалансированного бюджета, это придало
ему смелости привести бюджет к дефициту, что обыч¬
но требовало умения и терпения, чтобы провести пред¬
ложение через конгресс. Это был характерный для
Кеннеди успех (хотя, как и во многих случаях, имен¬
но Линдон Джонсон в итоге сохранил систему в фев¬
рале 1964 год); но, оглянувшись назад спустя трид¬
цать лет, мы видим, что получен не совсем тот резуль¬
тат, который намечался. Он сам немного стал мифом.
Никто не сомневается, что снижение налогов было
необходимо. Налоги во время второй мировой и Ко¬
рейской войн все еще приносят свою пользу, так как
они не использовались нигде, кроме как при форми¬
ровании бюджетных издержек и оплаты националь¬
ного долга, который мог еще подождать, так как в
своей речи в Йельском университете Кеннеди отметил,
что они выросли всего на 8% с 1945 года, в то время
как долг частного сектора — на 305%, а государствен¬
ный долг и долг правительств штатов — на 378%.
181
Кеннеди
Верно, доходы могут и, вероятно, должны использо¬
ваться для оплаты различных видов государственных
работ, как утверждал Дж. К. Гелбрэйт: его «Общес¬
тво изобилия», развивающее тему частного благосос¬
тояния и общественной нищеты, было одной из са¬
мых важных работ по политической экономии, опуб¬
ликованных с 1945 года. Кеннеди и многие из его
советников были склонны к тому, чтобы согласиться
с ним; он, и они, и все демократы были наследника¬
ми традиции Рузвельта. К несчастью, в этом было две
трудности. Первая, с которой столкнулся Рузвельт в
самом начале при проведении «Нового курса» — то,
что не было наработано достаточное количество прак¬
тических схем для государственного инвестирования и
на их развитие ушли годы. Более того, стал поперек
дороги конгресс, как продемонстрировали события в
области образования, и, уже с более либеральным
конгрессом 1965-1967 годов, неудавшаяся попытка
Линдона Джонсона убедить обе Палаты дать адекват¬
ный ход его программам. Таким образом, совету, ко¬
торый в 1961-1962 годах дал Гелбрэйт, не последова¬
ли, и он уехал в Индию в качестве посла. Он продол¬
жал бомбардировать Вашингтон, особенно президента,
умными и тонкими аргументами, но по экономическим
вопросам Кеннеди скорее прислушивался к министру
финансов Дугласу Диллону — республиканцу, кото¬
рый тем не менее стал частью узкого президентского
круга, и «новому экономисту» Уолтеру Геллеру, пред¬
седателю Совета по экономическим вопросам.
Геллер и его команда считали, что их задачей было
обучить Кеннеди кейнсианской экономике, и они рас¬
сматривали силу экономики США между 1961-м и
1965 годами как доказательство их мудрости и успе¬
182
Взгляд из Ъелого долга
ха. Их профессиональная компетентность была вне со¬
мнений, но как много их финансовых манипуляций с
процветанием во времена Кеннеди было необязатель¬
ным. Они считали, что их действия вызвали финан¬
совую революцию (увеличение дефицита; «компенси¬
рующая финансовая политика»40; несбалансирован¬
ность бюджета); но, как указал Герберт Штайн, их
теории в действительности никогда не были доказа¬
ны, ив 70-х годах соперничающие теории монетариз¬
ма овладели умами, со столь же сомнительными ут¬
верждениями, а в 90-е годы снова вернулся атавис¬
тический культ сбалансированного бюджета. В реаль¬
ном мире работы, торговли и политики процветание
Кеннеди вполне могло получить стимул в результате
сокращения налогов на 10 миллиардов долларов, ко¬
торое бы вернуло деньги людям, чтобы они их тра¬
тили, как надеялся Геллер, либо инвестировали как
хотел Диллон. Кеннеди использовал оба аргумента. Не¬
заметная стагнация последних лет периода Эйзенхау¬
эра стала воспоминанием. Но о ней могли вспомнить
благодаря огромной жизнеспособности необъятной аме¬
риканской экономики и политики правительства США,
и если бы бизнес и доверие других стран были вос¬
становлены, то только потому, что мир бы увидел, что
экономическая политика находится в осторожных и
умелых руках Диллона — что было причиной его
назначения Кеннеди. Не принесло вреда и то, что ко¬
мандные высоты в конгрессе все еще были заняты
ригидными в отношении финансов консерваторами.
Несомненно, Кеннеди был доволен, что ему доста¬
лась по наследству экономика, которая находилась в
хорошем состоянии и, возможно, также потому, что
его политика продвигалась успешно или, по меньшей
183
Кеннеди
мере, не ослабляла этого условия. Конечно, его не¬
льзя назвать счастливым в полном смысле слова, так
как он недолго был у власти, в то время как проти¬
воречия его политики — например, между его жела¬
нием остановить вывоз золота и дорогостоящим ре¬
шением «платить любую цену, нести любое бремя...
чтобы обеспечить выживание и успех свободы»42 —
почти не давали о себе знать, но нельзя обойти и тот
факт, что ему не пришлось столкнуться с проблема¬
ми, как Джонсону и Никсону после него. Но в корот¬
кий срок он выработал превосходную экономическую
политику, которая легла на его плечи, как он заме¬
тил в своей речи в Йельском университете. Прекра¬
тилось выкачивание золота, само по себе установилось
равновесие в торговле, безработица снизилась, коли¬
чество продукции — возросло, инфляция была ми¬
нимальной. Никто из его преемников до сих пор
(1996 год) не сделал это столь похвально. Можно ли
его считать преуспевшим на длительное время, как он
надеялся, — это другой вопрос. Миф о сбалансиро¬
ванном бюджете был надломлен, но не убит. В 1994
году Герберт Штайн чувствовал всю настоятельность
опубликования статьи, вновь подтверждающей, что в
сбалансированном бюджете не было необходимости —
но это не возымело действия. Республиканцы прова¬
лили выборы в конгресс в 1994 году, в то же время
поддержав пункт конституции, который делал сбалан¬
сирование бюджета подведомственным конгрессу и
президенту. Более удивительно, что такое развитие
событий не побудило Рональда Рейгана во время его
пребывания в Белом доме уменьшить налоги, феде¬
ральные займы и щедрое выделение средств, что све¬
ло на нет значение всего, о чем мечтал Кеннеди (либо
184
ВзгхяЭ из Ъелого долга
счел разумным). В результате интересы националь¬
ного долга стали второй большой статьей расходов от
федеральных доходов и оставили ближайшее будущее
страны в руках тех, кто являлся должником, боль¬
шей частью иностранцев (например японцев). Соеди¬
ненные Штаты все еще не «стали банкротами», но
дефицит во времена Рейгана подорвал доверие к биз¬
несу и веру в доллар, и обязательства по долгам силь¬
но ограничили свободу действия правительства, как
полагал президент Буш, убеждая власти других стран
платить за участие США в кампании второй войны в
заливе. Президенту Клинтону пришлось уменьшение
дефицита выдвинуть в число своих первоочередных
приоритетов, что серьезно повредило его отношени¬
ям с Демократической партией. В целом нельзя ска¬
зать, что провозглашенная в йельской речи эра была
отмечена большой финансовой мудростью: налогопла¬
тельщики и политики имеют одинаковую тенденцию
присваивать лишние деньги, предоставив процветанию
устраиваться самому по себе. Только председатель
федеральных ресурсов стоял между американцами и
последствиями их безрассудного поведения.
Кеннеди бы ужаснулся такому повороту событий. В
глубине души он был консервативным финансистом: он
хотел получать пользу от денег, и в своей частной
жизни был скуповат, что вело к забавным столкнове¬
ниям с его женой, которая таковой не была44. Ему было
нетрудно работать с Вильбуром Миллзом, весьма мо¬
гущественным и традиционно консервативным предсе¬
дателем бюджетной комиссии Палаты Представителей.
Так, Миллз был убежден в необходимости объявлен¬
ного снижения налогов, но настаивал на проведении
налоговых реформ: должны быть приняты меры по
185
Кеннеди
закрытию разнообразных лазеек в системе и тем са¬
мым получен доход в три миллиарда долларов. Миллз
надеялся таким образом компенсировать некоторые
финансовые последствия снижения налогов. Кеннеди
в конце концов принял предложение Миллза, и Белый
дом в сентябре 1963 года представил весь пакет доку¬
ментов; но по мере того, как события разворачивались,
Сенат становился менее податлив. Гарри Бирд, оппо¬
нент Миллза — он был председателем финансового
комитета — отказался принять налоговые реформы и
был готов далее придерживаться своей позиции, так
как билль по гражданским правам тоже проходил со
скрипом и Кеннеди не хотел, чтобы в парламенте раз¬
горелось сразу две крупных битвы. Тем не менее, он
передал это не Байрду после своей смерти, а оставил
в январе 1964 года Линдону Джонсону. Тот, в свою
очередь, снизил налоги. Он подписал соответствующий
закон в феврале.
Стоит заметить, что если бы Кеннеди остался жив
и пошел на те же уступки (с чем ему, вероятно, при¬
шлось бы столкнуться), его критики сказали бы, что
это показывает, как он был слаб в качестве лидера
конгресса, в то время как репутация Линдона Б. Джон¬
сона была такова, что никто не помышлял о том, что¬
бы ее расстроить. Через три года Джонсон вновь под¬
нял налоги, чтобы оплатить последствия войны во
Вьетнаме. Это могло бы придать основательности ут¬
верждению о том, что, останься Кеннеди жив, войны
удалось бы избежать и его налоговая политика успешно
бы продолжилась.
Осторожный, но не испугавшийся разумного ново¬
введения, этот банальный стиль объясняет, почему
Уолтер Липман сказал, что администрация Кеннеди
186
ТЦзгмяд из Целого долга
была повторением администрации Эйзенхауэра, но на
тридцать лет моложе45. Липман считал это оскорбле¬
нием; сегодня это выглядит скорее как комплимент, Но
едва ли это было так, как видело — или хотело ви¬
деть — большинство людей, которые обращали взгляд
на Белый дом Кеннеди. Молодые, обаятельные и бо¬
гатые, Джек и Джекки участвовали в ослепительном
шоу: они сделали Вашингтон хотя бы на некоторое
время в истории модным и веселым; бюджетная поли¬
тика меньше характеризует стиль Кеннеди, чем при¬
зыв президента к молодым романтикам с их «корпу¬
сом мира» и проектом запуска человека на Луну.
Все эти поступки, казалось, не вписывались в курс
«Нового рубежа» и дали повод для благородного
восхищения администрацией Кеннеди, которое не
угасло до сих пор. Определенно у Кеннеди была спо¬
собность к этому виду лидерства, но испытание Кор¬
пуса мира и программы «Аполлон» придало ему не¬
сколько знакомых и характерных черт. «Пятидесятые
годы сделали нас похожими на древних моряков —
спокойных, ожидающих, со слегка пересохшим гор¬
лом. Затем нас подхватил ветер перемен, принесен¬
ный Кеннеди, — «Новый рубеж», новые лица в пра¬
вительстве, энергичные, вселяющие надежду речи.
Корпус мира»46. Рождение Корпуса мира было типич¬
ным примером того, чего может достичь энергичное
политическое руководство. Идея послать молодых
американцев за рубеж поработать в программах по¬
мощи бедным странам держится уже несколько лет.
В 30-х годах зять Кеннеди Сэрджент Шривер (муж
Юнис) был вовлечен в деятельность так называемого
«эксперимента по между народной деятельности», и
два самых успешных агентства «Нового курса» были
187
Кеннеди
соединены, получив название «Молодежь» (слово,
характеризующее это время); Гражданский переговор¬
ный корпус и Национальная молодежная администра¬
ция дали старт в жизни и политике Линдону Джон¬
сону. В 50-е годы конгресс обыгрывал эту идею, и
Хьюберт Хамфри принял ее на вооружение; в июле
I960 года он представил билль, где впервые прозву¬
чало словосочетание «корпус мира» (мир как слово,
также характеризующее время). Этот билль являлся
частью стремления Хамфри приложить руку к созда¬
нию программы Демократической партии. Корпус
мира познакомил бы Америку с миром, а мир — с
Америкой. Это даже могло принести практическую
пользу: большинство программ помощи в 50-х годах
основывалось на инвестициях капитала, но не вкладе
в самих людей. Кеннеди симпатизировал предложе¬
нию, которое прекрасно сочеталось с его желанием
увеличить влияние Америки в странах «третьего
мира». Как только началась его предвыборная кам¬
пания и его обращение к молодым избирателям, осо¬
бенно студентам колледжей, приобрело ясность, же¬
лательность направления всего энтузиазма на конкрет¬
ные цели стала более очевидной. Поворотным пунк¬
том стала территория Мичиганского университета в
Энн-Арборе 14 октября 1960 года, когда десять ты¬
сяч студентов прождали до двух часов ночи, чтобы
услышать своего кандидата. Кеннеди, который толь¬
ко что приехал со своих третьих дебатов с Никсоном,
был уставшим, но такой прием его воодушевил, рав¬
но как и поразил. Без подготовки он спросил своих
молодых почитателей, хотят ли они записаться в
Корпус мира (хотя он не использовал эту фразу). «Я
спрашиваю не о вашем желании прослужить один или
Взгляд из Ъелого долга
два года, а о желании отдать часть вашей жизни этой
стране. Я думаю, это будет ответом на вопрос, явля¬
емся ли мы свободным обществом, способным состя¬
заться»47. Это было одной из вариаций его любимой
темы, необходимости самопожертвования, чтобы вы¬
играть «холодную войну», но его слушатели воспри¬
нимали это как призыв к смелому предприятию. Они
были полны патриотической и личной уверенности в
себе: ничто в их опыте не научило их сомневаться в
себе или своей стране. В трех войнах Соединенные
Штаты отстояли свое право быть лидером свободы и
прогресса как в долгом противостоянии коммунизму,
так и в фантастическом изобилии, которого они до¬
стигли. Они были первым поколением «бума рожда¬
емости», достигшим взрослости, и искали то, что дало
бы им осуществиться, а не просто респектабельнос¬
ти, которую дали им времена Эйзенхауэра. Также,
пусть не совсем осознанно, они хотели прихода ли¬
дера: и он неожиданно появился. Как и всегда, Кен¬
неди пришелся ко времени: год или два спустя идеа¬
листы, стремившиеся поначалу в Корпус мира, вли¬
лись в движение за гражданские права. Как бы то ни
было, он и его слушатели были друг другом удовлет¬
ворены. Кеннеди говорил Дэйву Пауэрсу, что он об¬
ратился к «нужным» избирателям48, и в одной из сво¬
их последних речей во время предвыборной кампа¬
нии 2 ноября в Сан-Франциско он открыто пообещал
основать «Корпус мира, состоящий из талантливых
молодых юношей и девушек», а также квалифициро¬
ванных преподавателей, врачей, инженеров и медсес¬
тер, которые поедут за рубеж на три года с миссией
свободы, присоединяясь к войне против бедности, бо¬
лезней и неграмотности49. Это не преследовало цели
189
Кеннеди
привлечь на свою сторону избирателей Калифорнии,
но выглядело как стремление Кеннеди объединиться
с молодежью: как только он пришел к власти, то вско¬
ре приступил к выполнению своего обещания.
Он поручил это дело Сэрдженту Шриверу, который
великолепно с ним справился как директор по ресур¬
сам, разыскивая талантливых людей, чтобы ввести их
в новую администрацию, и, подгоняемый нетерпели¬
вым президентом, подготовил план к концу февраля.
Спешить было необходимо не только чтобы подтвер¬
дить, что администрация полна энергии и готова на
нововведения, но и потому, что без этого Корпус мира
не мог бы привлечь выпускников, оканчивающих кол¬
леджи в 1961 году: поэтому Шривер рекомендовал
президенту не ждать действий конгресса, а издать
постановление, хотя директору было необходимо со¬
гласие Сената. Кеннеди принял эти предложения, 1
марта вышло постановление о создании временного
корпуса, и Кеннеди одновременно запросил конгресс
о разрешении сформировать постоянную организацию.
Он также убедил Шривера принять назначение на пост
первого постоянного директора Корпуса. Это, как и
многое другое, обеспечило успех программы, хотя
Шривер утверждал, чго он стал выполнять эту рабо¬
ту, потому что «никто не был уверен в успехе, и было
проще уговорить согласиться родственника, чем дру¬
га»50. Шривер, возможно, был самым большим идеа¬
листом из клана Кеннеди; они называли его «комму¬
нистом в нашей семье». Он был целиком привержен
францисканскому духу Корпуса мира».
Никто из добровольцев не имел особых привиле¬
гий во время службы: они жили так же, как и те
люди, которым они помогали: их не использовало
190
Взгляд из Ъелого дома
ЦРУ и им не разрешалось иметь оружия. Даже ад¬
министраторы жили не лучше: постоянные напомина¬
ния госдепартамента о том, что им нужны водители
машин, приводили директора в бешенство51. В то же
время у Шривера была способность к ведению дел по
многим вопросам. Так, он успешно лоббировал конгресс
по вопросам Корпуса мира, и 22 сентября 1961 года
получил законное основание; и сразу стал почти столь
же любимым в конгрессе, как и президент — даже
Бэрри Голдуотер изменил свое мнение52; с помощью
Линдона Джонсона он успешно преодолел бюрократи¬
ческое поползновение отдать Корпус в подчинение аген¬
тству помощи зарубежным странам; и по совету Кенне¬
ди он объехал весь мир, чтобы убедить людей в инос¬
транных правительствах принять его добровольцем, что
он опять-таки сделал с заметным успехом. Менее года
прошло от Энн-Арбора до постановления о Корпусе
мира; Кеннеди и Шривер могли себя поздравить с тем,
что их предприятие стало прекрасным примером того,
как «Новый рубеж» заставляет жизнь идти вперед. Не¬
довольные могли бы сказать, если бы им довелось, что
это единственное, что удалось сделать.
Итак, Корпус мира ожидал успех. Если для свое¬
го основателя это символизировало «идеалистическое
ощущение цели, которое, я думаю, нас мотивирова¬
ло»53, сегодня это выглядит как полезный образова¬
тельный эксперимент, который приносит пользу как
Америке, так и другим странам, но Америке, вероят¬
но, все же больше. Его расцвет прошел, но он был.
«Я бы никогда не сделал ничего политического, пат¬
риотического или неэгоистичного, — сказал один
доброволец, — если бы никто меня об этом не поп¬
росил. Но попросил Кеннеди»54. То, чего Кеннеди и
191
Кеннеди
Корпус хотели для Америки, возможно, иллюстриру¬
ется тем, что случилось после его убийства: на сле¬
дующий день Корпус мира был завален заявлениями
о поступлении к ним на службу, и на следующей
неделе «был достигнут пик рекорда — 2500»55. Все
понимали, что они отвечали на призыв своего лидера
сделать то, что они могли, для своей страны.
Но все же Корпус мира был редким явлением,
украшением, цветком в петлице, чистым носовым
платком в кармане. Это было напоминанием о луч¬
шем мире, чем тот, где президент все время прово¬
дил свои дни. Кеннеди сам не имел иллюзий относи¬
тельно важности Корпуса, его собственный идеализм
сочетался со скептицизмом и реализмом южного Бос¬
тона более, чем у Шривера. Он любил и уважал сво¬
его зятя, но подчас был с ним нетерпелив. Он знал,
что о нем не могут и не будут судить в итоге только
по тому факту, что он основал Корпус мира, как в
равной мере и по его планам приземления на Луне.
Наряду с Корпусом мира, очень романтичный про¬
ект высадки на Луну также имел длинную предысто¬
рию до его воплощения Кеннеди. Запуск в 1957 году
«Спутника», первого космического аппарата, возбудил
и обеспокоил американское общественное мнение, но
Эйзенхауэра в равной степени не обеспокоили как
достижения, так и военная угроза, что, можно сказать,
было довольно характерно. Другая реакция была у
Линдона Джонсона: Джеймс Н. Джильо цитирует уди¬
вительно необдуманную речь, сделанную государствен¬
ным деятелем, в которой он утверждал, что «контроль
над космосом означает контроль над миром. Из кос¬
моса хозяева бесконечности получат возможность кон¬
тролировать погоду Земли, вызывать засуху или на-
192
'Взгляд из Ъехого дома
водиение, контролировать приливы и повышать уро¬
вень моря, повернуть вспять Гольфстрим и снизить
температуру климатов»56. Подгоняемая столь ужасны¬
ми картинами и, возможно, гораздо больше — блес¬
ком больших ассигнований для округов конгресса, за¬
конодательная власть сделала все, что было в ее си¬
лах, чтобы преодолеть бездействие Эйзенхауэра по
этому вопросу, но безуспешно, так что Кеннеди мог
предотвратить следующую атаку относительно косми¬
ческой гонки против администрации в i960 году.
Но однажды, уже будучи на посту, он заколебал¬
ся. Его вице-президент стремился воплотить в жизнь
посадку на Луну, но расходы были огромны (в итоге
они превысили 30 миллиардов долларов) и достаточ¬
ны для того, чтобы дать передышку президентам еще
на тридцать лет. Но, как это часто бывает, его пото¬
ропили события. 12 апреля 1961 года Советский Союз
отправил Юрия Гагарина в космос: на орбите оказал¬
ся первый человек. Это было большим событием, вы¬
звавшим энтузиазм во всем мире. И оно произошло сра¬
зу же после фиаско в Бей-оф-Пигз Кеннеди, который
в это время рассматривал исследование космоса (как
и большинство вещей) целиком в понятиях конкурен¬
ции сверхдержав и был особенно внимателен к пози¬
циям других стран, не хотел, чтобы они заключили,
что именно коммунизм — это путь в будущее, и ре¬
шил, что наилучшим средством вернуть престиж было
бы побудить Соединенные Штаты послать человека на
Луну в конце десятилетия. Обращаясь 25 мая к кон¬
грессу, в постоянно звучащем контексте о «большом
поле битвы за оборону и распространению свободы» в
южном полушарии, он утверждал, что «в настоящий
период нет ни одного космического проекта, более
7. Д. Кеннеди
193
Кеннеди
впечатляющего для человечества или более важного для
долгосрочного исследования космоса»57, одновременно
допуская, что он является и самым дорогостоящим.
Ответ конгресса, слушавшего его на объединенной
сессии, был прохладен: но за большие ассигнования,
о которых он просил, проголосовали почти единоглас¬
но. В 1969 году первый человек высадился на Луну.
Как и планировал Кеннеди, он оказался американцем.
Исследование Вселенной с помощью таких косми¬
ческих чудес, как телескоп Хаббла, является одним из
самых замечательных достижений XX века, и Соеди¬
ненные Штаты играли в этом ведущую роль. Вклад
Кеннеди заключался в том, что немного случайной и
не очень сильной космической программе Соединенных
Штатов необходимо было стать более мощной, и пред¬
приятие с «Аполлоном» (невозможно ответить, поче¬
му его не назвали «Артемидой» или «Дианой») как раз
подходило для этой цели. Его вклад был существен,
как, впрочем, и относительно многих других вещей
(включая немецких военных преступников, с чьей эк¬
спертной помощью были построены ракеты). Он так¬
же заслужил доверие своей решительностью и энтузи¬
азмом, с помощью коих выполнял свои намерения. Он
сказал конгрессу, что это нельзя делать, не отдавшись
делу всецело, и жил согласно своему правилу. Столь
же интересно просмотреть, как изменялось его отно¬
шение к этой космической «авантюре»: не в том смыс¬
ле, что это может не произойти, но в его восприятии
политических и дипломатических возможностей.
Даже в начале президентства, когда его стремление
к разным кампаниям было в самом разгаре, он над¬
еялся сделать космос ареной международных усилий
и привлечь Советский Союз в качестве партнера. По¬
194
Т}згмяд из 'Ъелого дома
нятно, что Хрущев сначала не ответил. Он стал более
сговорчив после того, как полковник Соединенных
Штатов Джон Гленн постарался превзойти подвиг Га¬
гарина в феврале 1962 года, хотя это ничего не изме¬
нило в жизни Кеннеди. Но после полета Гленна Кен¬
неди стал подчеркивать важность международного при¬
мирения через космос как более возможную, чем важ¬
ность преобразования коммунистов, хотя он никогда
не отказывался от своей патриотической позиции, что
«это — новый океан, и я верю, что Соединенные Шта¬
ты должны пуститься в это плавание и достичь непре¬
взойденных высот»58. Это было существенным измене¬
нием акцентов. В равной мере это являлось восхище¬
нием перед величием самого космического предприятия.
Он не упустил аргумент о безопасности, о том, что
Соединенные Штаты не могут спокойно предоставить
Советскому Союзу одному осваивать космос, и любил
подчеркивать экономические выгоды разнообразных
космических технологий, например, как в речи, про¬
изнесенной в университете Раиса: «То, что однажды
стало главным аванпостом на старой границе Запада,
будет им на новом рубеже науки и космоса. Хьюстон,
ваш город Хьюстон, с его Центром «Мэнд Спей-
скрафт», станет центром большой научной и инженер¬
ной общности»59. Но его заключительный пункт был
полон романтики: «Много лет назад британского ис¬
следователя Джорджа Мэлори, погибшего на Эверес¬
те, спросили, почему ему так хочется на него взобрать¬
ся. Он ответил: «Потому что он существует».
Что ж, космос существует, и мы будем идти туда,
и существуют Луна и планеты, и новые надежды на
разум и мир тоже существуют. И, следовательно,
когда мы к этому приступим, то следует попросить
7*
195
Кеннеди
благословения на самое рискованное, опасное и боль¬
шое приключение, какое человек когда-либо предпри¬
нимал»60. Это придало действительно воодушевляющий
конец его обращению, но нет причины сомневаться в
искренности того, что он подчеркнул. Как сказал Ро¬
берт Кеннеди после его смерти, «он думал об иссле¬
довании космоса как об исследовании Америки Льюи¬
сом и Кларком, и ему всегда нравилось, когда Соеди¬
ненные Штаты предпринимали что-нибудь неординар¬
ное. То, что требует не только ума и способностей, но
и смелости» 61. Этим объясняется, почему он и его жена
так много сделали для полета Джона Гленна; хотя
здесь также помогло и то, что Гленн потенциально был
(а после смерти Кеннеди — и реально) привлекатель¬
ным кандидатом на пост в Белом доме.
И все же, оглядываясь назад, едва ли мы можем
сказать, что именно Кеннеди превратил возможность
в неизбежность. Время требовало космической програм¬
мы. Ни один президент (даже Эйзенхауэр) не мог
долго позволять Советскому Союзу оставаться моно¬
полистом славы открывателя космоса. Технологичес¬
кие выгоды спутниковой технологии были очень со¬
блазнительны для мирового бизнеса. Интеллектуаль¬
ные задачи тоже были заманчивы для людей науки;
как заметил Кеннеди в Райсе, «большинство ученых,
которых знал мир, живут и работают сегодня», и их
число в Соединенных Штатах удваивается каждые
двенадцать лет 62. И это эффективное лобби также было
услышано другими президентами. Во всяком случае,
нельзя было сказать, что одним из самых важных
культурных феноменов была научная фантастика. Это
служило средством, с помощью которого человечество
справлялось с ядериой угрозой и явно ограниченны¬
196
Взгляд из Ъелого долм
ми обещаниями — или чего оно еще боялось? — че¬
ловеческой науки; исследование космоса в равной мере
было выражением как этих страхов, так и надежд. Я
не знаю ни одного свидетельства, которое Кеннеди бы
взял из научной фантастики, но его речи показывают,
что он очень хорошо чувствовал напряжение, беспо¬
койство и надежду и сделал себя инструментом этого
примирения. Космическая программа стала воплощен¬
ной научной фантастикой. Никакой другой президент
не смог бы среагировать на происходящие события так
же, так как никто не воспринял бы их сходным обра¬
зом, но результат был тот же. Как и многое, что де¬
лал Кеннеди, космическая программа была полна ре¬
шительности.
Такой была репутация Кеннеди как национальной
домохозяйки. Он заслужил уважение, это рисует его
как компетентного, хотя и идеалистичного, осмотри¬
тельного, и в то же время смелого. С другой сторо¬
ны, в целом это не было столь драматичным (призем¬
ление на Луну произошло в другое время, чем пред¬
полагал Кеннеди). Нам следует во всем искать кампа¬
нии и кризисы, которые сделали президенство Кеннеди
столь запоминающимся.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Ричард И. Нойштадт. Президентская власть.
Впервые опубликовано с огромным успехом в
I960 году (Кеннеди книга очень нравилась, и он
втянул автора в качестве советника в президен¬
тские преобразования); переиздано, исправлено
и дополнено, выйдя под названием «Президен¬
тская власть и современные президенты». Нью-
Йорк, Фри Пресс, 1990.
2. КУИ. Лэрри О'Брайен.
3. Другими случаями были война в сталелитейной
промышленности и билль о гражданских правах.
4. ПД. С. 11. Пресс-конференция 25 января 1961 г.
5. Теодор С. Соренсен. Кеннеди. Нью-Йорк, изда¬
ние Харпер и Роу Перенииал, 1988. С. 341.
6. КУИ. Лэрри О’Брайен.
7. Лоуренс Ф. О’Брайен. Окончательных побед не
бывает. Нью-Йорк, Баллантайн, 1974. С. 130.
8. Там же. С. 138.
9. ПДС. С. 5.
10. О’Брайен. Победы. С. 127.
11. КУИ. Юнис Кеннеди Шривер.
12. ПД ii. С. 165-173. Последняя версия этого пос¬
лания была написана в основном Юнис Шривер.
13. ПД iii. С. 825: заметки о подписании билля по
созданию приспособлений для умственно отста¬
лых и Общественного центра психического здо¬
ровья, 31 октября 1963 года.
14. Д. П. Мойнигэн. Записки конгресса. 12 декабря
1995 года; также напечатано в «Нью-Йоркском
литературном обозрении», 11 января 1996 года.
198
Взгляд из Ъелого долю.
С. 33-36. Доктор Сэмсон дал мне ценный совет
из истории политики Кеннеди по вопросу пси¬
хического здоровья.
15. КУИ. Юнис Кеннеди Шривер.
16. Джеймс У. Трент-мл. Инвестируя ослабленный
мозг: история вопроса умственной отсталости в
Соединенных Штатах. Беркли, издательство Ка¬
лифорнийского университета, 1994. Полезные дис¬
куссии о программе Кеннеди и их результате.
17. См.: С. 26.
18. Хотя каждый штат согласно конституции обязан
иметь по меньшей мере одного представителя в
Палате конгресса, независимо от того, насколь¬
ко мало он населен.
19. О’Брайен. Победы. С. 138.
20. Когда вспыхнул огонь в здании губернатора в
городе Олбани (штат Нью-Йорк), Рокфеллер
начал смотреть, нет ли лестницы, по которой мож¬
но было бы спуститься из спальни с леди, кото¬
рая пока еще не была его женой (но после того,
как они поженились, все же последовал развод).
21. См.: Трент. Ослабленный мозг. С. 225-255.
22. Соренсен. Кеннеди. С. 358.
23. Под «общественными школами» американцы под¬
разумевают то, что англичане называют «государ¬
ственными школами». То, что англичане зовут
«общественными», или «независимыми», школа¬
ми, американцы именуют «частными». «Приход¬
ские школы» строятся и поддерживаются като¬
лической церковью.
24. ПД. iii. С. 108: специальное послание по вопро¬
су об образовании, 29 января 1963 года.
25. Соренсен. Кеннеди. С. 358.
199
Кеннеди
26. Ирвинг Бернштейн. Обещания, которые сдержали:
«Новый рубеж» Джона Ф. Кеннеди. Нью-Йорк,
издание Оксфордского университета, 1991. С. 219.
27. Соренсен. Кеннеди. С. 359.
28. См.: Бернштейн. Обещания. С. 221.
29. Там же. С. 224.
30. Соренсен. Кеннеди. С. 361.
31. На взгляд англичанина, любопытно, что этот ар¬
гумент, который был очень значим в Великобри¬
тании, почти не произвел впечатления в Соеди¬
ненных Штатах и не был никем поддержан.
32. Бернштейн. Обещания. С. 234.
33. Соренсен. Кеннеди. С. 448.
34. Версия, которая сначала была принята, гласила,
что Кеннеди назвал всех «бизнесменов» сукины¬
ми детьми, и это вызвало сильное негодование.
Президент всегда отрицал эту версию, и действи¬
тельно невероятно, чтобы так выразился Джозеф
П. Кеннеди или его сын.
35. См. относительно всего: Джим Ф. Хид. Кенне¬
ди и сообщество бизнеса. Чикаго, издательство
Чикагского университета, 1969 год. С. 70-71.
36. ПД. ii. С. 456-458: пресс-конференция.
37. Там же. С. 470.
38. Там же. С. 473.
39. Герберт Штейн. Финансовая революция в Аме¬
рике. Чикаго, издательство Чикагского универ¬
ситета, 1969. С. 459.
40. Там же. С. 463 и далее.
41. Герберт Штейн. Интернешнл Геральд Трибюн,
14 сентября 1994 г.
42. ПД. i. С. 1: Инаугурационное обращение. Дэвид
П. Каллио. Высшая экономика. Кембридж (Мае-
Взгляд из Ъелого долга
сачусетс), издательство Гарвардского универси¬
тета, 1982 год. С. 11-24, очень жестко к подо¬
бным противоречиям.
43. Штейн. Интернешнл Геральд Трибюн, 14 сен¬
тября 1994 г.
44. Бенджамин С. Брэдли. Беседы с Кеннеди. Лон¬
дон, Квартет, 1976. С. 118-119, 186-187.
45. Герберт С. Пармет. Джон Ф. Кеннеди. Нью-
Йорк, Дайал, Пресс, 1983. С. 303.
46. Джерард Т. Райс. Смелый эксперимент: Корпус мира
Джона Ф. Кеннеди. Нотр-Дейм (Иллинойс), изда¬
тельство университета Нотр-Дейм, 1985. С. 30-31.
47. См. относительно всего — там же. С. 1-12.
48. Там же. С. 21.
49. ПС. С. 120-121.
50. Райс. Смелый эксперимент. С. 138.
51. Там же. С. 93.
52. Там же. С. 89.
53. Там же. С. 269.
54. Там же. С. 299.
55. Там же. С. 169.
56. Джеймс Н. Джильо. Президентство Джона Ф.
Кеннеди. Лоуренс (Канзас), издательство Кан¬
засского университета. С. 1991. С. 149.
57. ПД i. С. 404: специальное послание конгрессу по
неотложным нуждам страны, 25 мая 1961 года.
58. ПД И. С. 150: сопроводительные замечания об
орбитальном полете полковника Джона X. Глен-
на-мл., 20 февраля 1962 г.
59. Там же, 12 сентября 1962 г.
60. Там же. С. 671.
61. РК. Выступления. С. 340-341.
62. Там же. С. 668.
Глава 5
ОКТЯБРЬ:
РАКЕТНЫЙ КРИЗИС
Операция в Бей-оф-Пигз* и берлинский кри¬
зис научили Джона Ф. Кеннеди больше¬
му, чем ему было необходимо знать, и
ввели его в тайный и опасный мир высшей диплома¬
тии. В частности, Бей-оф-Пигз было той бедой, ко¬
торая многому его научила. Но более поздние собы¬
тия показали, что этого «образования» все же было
недостаточно.
Это подтвердило его убежденность в важности
Соединенных Штатов для Латинской Америки. Его
политика была обращена к этому региону еще до того,
как он стал президентом; Бей-оф-Пигз показал насто¬
ятельность этого. Он не хотел, чтобы позже о нем пи¬
сали как об «империалисте-янки». Кроме того, еще
были свежи воспоминания о «политике добрососед¬
ства» Франклина Рузвельта, и Кеннеди не хотел по¬
казаться несостоятельным в любом отношении по срав¬
* Залив Свиней (на Кубе). — Ред.
Октябрь: ракетный кризис
нению со своим великим предшественником. Гораздо
более заставляла о себе задуматься «холодная война».
Для Кеннеди, который считал, что коммунисты и
Советы шли маршем по всему миру, Центральная и
Поясная Америка представлялись особо подвержен¬
ными риску. Кубинская революция, казалось, сдела¬
ла" опасность реальной и непосредственной. Быстрое
превращение Кастро из партизанского героя в ком¬
мунистического диктатора было достаточно настора¬
живающим; вероятность того, что он и его привер¬
женец Че Гевара (аргентинец по рождению) побудят
другие латиноамериканские страны последовать их
примеру, не прельщала; полагали, что если это и
произойдет, то они будут получать эффективную
помощь из Советского Союза. Вся территория южнее
Рио-Гранде могла сразу стать «красной», и что тогда
осталось бы делать Соединенным Штатам? Что-то
надо было предпринимать. Это была одна из немно¬
гих точек зрения, по которым Эйзенхауэр, Никсон и
Кеннеди сходились во мнениях. Для Латинской Аме¬
рики было бы лучше, если бы было иначе.
Но в этом регионе политика Кеннеди не была про¬
сто продолжением политики Айка. Как ясно видел
либерал-демократ Кеннеди, поддержка Эйзенхауэром
коррумпированных милитаристских диктатур в Латин¬
ской Америке была бесчестным и неблагодарным де¬
лом. Эти режимы не оставляли ни одной надежды
своему народу, они были слабее, чем казались, и как
барьер на пути распространения коммунизма, что было
главной заботой Кеннеди, являлись весьма неэффек¬
тивными. Свержение Фульгенсио Батисты на Кубе и
утверждение Кастро иллюстрируют все эти моменты.
Было ясно, что Соединенным Штатам необходимо
203
Кеннеди
выработать новую политику; эта мысль сама по себе
выглядела привлекательно для молодого президента с
его желанием продемонстрировать, что приняло коман¬
дование новое, более творческое поколение. В резуль¬
тате появился так называемый «Альянс за прогресс»,
о намерении создать который говорилось в инаугура¬
ционной речи и что было осуществлено 13 марта 1981
года под громкие звуки фанфар. Официально было до¬
говорено о проведении межамериканской встречи в
августе в уругвайском городе Пунта-дель-Эстэ.
Кеннеди очень надеялся на «Альянзу» (как назы¬
вали этот союз между собой); он посвятил ему много
времени на первых порах, и если сравнить политику
США, которая проводилась потом, то она часто быва¬
ла безответственной, недостаточно критичной и бездуш¬
ной, если не преступной (как в Эль-Сальвадоре в 80-х
годах), в то время как ту можно назвать освещающей
путь и щедрой. Тем не менее дело не удалось: отчасти
потому, что Кеннеди настаивал на том, что планы
тренировки солдат и полицейских против повстанцев
входят в противоречие с показным духом «Альянзы»
(но не с президентской концепцией этого союза)1, и
отчасти из-за того, что это было слишком амбициоз¬
но. Хотел ли Кеннеди объявить о пересмотре полити¬
ки, убеждая Соединенные Штаты поддерживать толь¬
ко более порядочные и демократические силы в Ла¬
тинской Америке и порвать с военными олигархия¬
ми, он мог достичь наибольшего и действительно этого
достиг, осуществив эту политику США. В качестве
пропагандистского хода «Альянзу» ожидал триумф,
сильно воодушевивший реформаторов и передовых лю¬
дей по всей Латинской Америке, что повысило репу¬
тацию Кеннеди еще более, чем Корпус мира, которым
204
Октябрь: ракетный кризис
он занимался в то же время. Но Кеннеди и его людям
хотелось большего. Тогда была популярна книга «Ста¬
дии экономического роста» У. У. Ростова, которая
была признана демократическим контрответом на «Ком¬
мунистический манифест». Анализ Ростова говорил о
том, что применение правильных техник и достаточ¬
ное количество денег ускорит достижение третьими
странами стадии подъема и они станут самообеспечи¬
вающимися капиталистическими демократическими об¬
ществами. Автору довелось поработать в администра¬
ции Кеннеди, и последователи «Нового рубежа» спе¬
шили воплотить его намерения. Они напоминали себе
о 1776 годе и объявили, что Соединенные Штаты яв¬
ляются единственной действительно революционной
страной в мире: это могло привести к революции изо¬
билия и избавить третьи страны от вторжения комму¬
нистов навсегда. Но идея революции не была един¬
ственной, которая могла не подойти, оказаться натя¬
нутой и определенной согласно воле государственных
деятелей, особенно тех, кто был весьма консервативен
(даже если они являлись либералами), демонстрируя
определенную фривольность, если использовать этот
термин. Люди Кеннеди не составляли исключения из
этого правила. Тезис Ростова здесь не подходил.
Последователям «Нового курса» было соблазнитель¬
но обвинить конгресс, который год от года все более
неохотно голосовал за большие программы зарубеж¬
ной помощи, о которых запрашивал Белый дом, и
оставался явно безразличен особенно к призывам от¬
носительно «Альяизы». Но недостаток ассигнований
был несравним с дефицитом ресурсов. Соединенные
Штаты, которые не осознавали свою мощь — впрочем,
как и кто-либо другой, — просто не стали побуждать
205
Кеннеди
свои власти к переделыванию Латинской Америки
столь окончательно и быстро, как надеялись. Более
того, даже если бы они были богаче, то все равно
имели недостаточное обеспечение в других областях,
чтобы удачно довести своих соседей до спокойной га¬
вани. Речь могла идти только об общем и поверхнос¬
тном соглашении, а что касается результатов и
средств, а также вопросов о том, старались ли севе¬
роамериканцы вырваться за пределы, в то время как
внутренне сдерживались, то не все из них были не¬
достаточно мотивированы или плохо информированы,
идеализм и энергия янки были неразрывно связаны
с самоуверенностью и культурными предрассудками:
непривлекательная смесь. Постепенно стало ясно, что
любой успех, какого может достичь «Альянза», при¬
дет нескоро. Кеннеди был слишком умен, чтобы ожи¬
дать немедленных результатов, и понятно, что он был
разочарован, открыв, насколько малы и нескоры бу¬
дут успехи «Альянзы», но в одном отношении он над¬
еялся сразу получить определенный результат. Его
вражда с Кастро не могла ждать.
Бей-оф-Пигз оставил после себя некоторые беспо¬
коящие политические проблемы, которые со временем
не исчезли. Фидель Кастро унизил Кеннеди и Соеди¬
ненные Штаты; хотя американское общественное мне¬
ние не было лояльно к президенту после этой опера¬
ции, тем не менее именно в этом был выход, кото¬
рый, как были уверены республиканцы, можно было
использовать столько, сколько потребуется времени
на решение проблемы. Они могли это сделать, фаталь¬
но повлияв как на промежуточные выборы в 1962
году, так и на следующие президентские выборы в
1964 году. Так, лидеры страны с 1947 года старались
2С6
Октябрь: ракетный кризис
напугать людей коммунизмом и их аппетитами отно¬
сительно зарубежных стран. Они достигли в этом не¬
малого успеха, и когда Кастро объявил себя комму¬
нистом, условные рефлексы доделали остальное.
Отчасти это была забота об общественном мнении (в
отношении которого он сам немало постарался, что¬
бы разжечь его), что заставило Кеннеди скорее под¬
твердить, чем отменить план Бей-оф-Пигз, и провал
операции не уменьшил давления. Более того, Кенне¬
ди чувствовал, что, санкционируя план, он в каком-
то смысле способствует тому, чтобы лидерами стали
кубинские изгнанники: их разгром не уменьшал его
обязательства перед ними, как раз наоборот. Ни он,
ни любой другой американец, принадлежащий к ис¬
теблишменту, не видел в Кастро того, кем он был —
национального лидера, который в настоящее время
заслужил безоговорочную преданность и признание
всего народа и которого нельзя было сместить без
значительных военных усилий со стороны Соединен¬
ных Штатов. Его взаимоотношения с Советским Со¬
юзом в лучшем случае являлись далеко не первым и
не самым важным делом. Кеннеди же и его советни¬
ки в первую очередь рассматривали Кастро как обык¬
новенное орудие в руках советского империализма.
Наконец, в 1961 году оба брата Кеннеди почувство¬
вали, что они разгневаны на Кастро лично. Они еще
никогда не терпели поражения, да еще от кого! В
течение лета они предпринимали шаги, которые, как
они надеялись, в конце концов приведут к его свер¬
жению. Их не останавливала очевидная трудность за¬
дачи блокировать Кастро. Они просто решили, что в
следующий раз, когда они предпримут против него
действия, добьются успеха.
207
Кеннеди
Как мы видели, президент решил извлечь пользу из
кубинских ошибок и считал, что во избежание повто¬
рения этого стоит сделать брата своим заместителем и
правой рукой. Это было не совсем мудро. Джек Кен¬
неди, хотя и был настроен здравомысляще и дружес¬
ки, мог испытывать к людям антипатию (например,
как к Эдлею Стивенсону) и почувствовать желание
отомстить Кастро. Ио это была мстительность чело¬
века, который редко позволял своим эмоциям управ¬
лять им. С другой стороны, генеральный прокурор
частенько испытывал ненависть, и когда он решал,
кого взять с собой и кто бы обладал неослабной энер¬
гией и не очень большими сомнениями, как у преступ¬
ников, подобных Джимми Иоффе, коррумпированное
и преступное руководство Профсоюза водителей гру¬
зовиков было определено. Джек принимал в этом
большое участие; он вплотную этим занимался в те¬
чение всего лета и осени 1961 года, но к лету 1962
года Кеннеди, казалось, потерял интерес к тому, что
происходило на Кубе, его гнев остыл. Его политика
не изменилась. Он все еще надеялся на падение ре¬
жима Кастро и напряженно работал, пытаясь пред¬
отвратить распространение его влияния в Латинской
Америке, но предмет перестал быть одним из его
главных приоритетов. Он наделил Бобби полномочи¬
ями и вскоре был рад предоставить ему все дела.
У Бобби было ясное представление о своей роли:
он должен был оживить исполнение президентской по¬
литики иа Кубе и защитить своего брата от плохих
советов. Его приемы стали легендарными в администра¬
ции Кеннеди. В своей крайней форме это выглядело так,
когда он взрывался на встрече, обличая всех присут¬
ствующих в лени и бездеятельности, после чего буря
208
Октябрь: ракетный кризис
выходила за пределы комнаты. Не имея времени, что¬
бы отчитать дипломатов и бесхарактерных либералов,
он не желал слушать, когда они разъясняли сложнос¬
ти кубинского вопроса: с его точки зрения, они толь¬
ко пытались оправдать свое бездействие. По одному
ужасному случаю, произошедшему вскоре после Бей-
оф-Пигз, он яростно атаковал Честера Боулза, позже
заместителя госсекретаря, который бестактно разъяс¬
нял в двух документах от госдепартамента, каковы ре¬
альные трудности в свержении Кастро. Это было не
тем, что хотелось услышать Кеннеди, во всяком слу¬
чае, они оба нашли, что Боулз невыносимо скучен,
хотя он и был весьма полезен на выборах 1960 года.
Кроме того, он был очень готов дать знать своим друзь¬
ям в прессе, что был против операции Бей-оф-Пигз.
Джек, к которому еще не вернулась вся желчь, силь¬
но вознегодовал на такую нелояльность, и так как в
его привычку не входило высмеивать людей, то он
предоставил это Бобби. И вскоре после этого Боулз
потерял свою работу2.
Эти методы блицкрига по меньшей мере всех дер¬
жали настороже, и в департаменте юстиции Бобби
проявлял себя как вдохновенный лидер, но, что каса¬
ется кубинского вопроса, его стиль был просто непод¬
ходящим. Бобби хотел (а вслед за ним и президент),
чтобы подход к проблеме свержения Фиделя Кастро
был прям, динамичен и энергичен. Он не желал, что¬
бы ему сказали, что это было бы слишком просто. Он
не хотел вникать в детали. Как заметил Артур Шле¬
зингер, «в его отношении к Кастро было много эмо¬
ций, но мало обеспеченности информацией»3. Как и
президент, он был поглощен другими заботами; слиш¬
ком поглощен, чтобы изучить планы атаки Кубы с
209
Кеннеди
необходимой тщательностью. Он хотел действовать как
вдохновитель, оставив детали исполнителям — так, как
это сделал президент по отношению к нему. И все же
это было тем же образцом, по которому развивался сце¬
нарий, приведший к неудаче Бей-оф-Пигз.
Все снова пошло не так почти с самого начала. Как
только возможность нового вторжения была исклю¬
чена и ни у кого не осталось уверенности в обычных
средствах дипломатии, Бобби обратился за помощью
к ЦРУ, которое ухватилось за возможность реабили¬
тировать себя. Вновь обратились даже к Ричарду
Бисселу. Снова были созданы оперативные группы,
и к концу лета 1961 года была отправлена группа с
целью саботажа и поощрения общей околовоенной
деятельности на Кубе. Так появилась операция «Ман¬
густа». В начале ноября обо всем этом было доложе¬
но президенту и Роберту Макнамаре на встрече в
Белом доме. Бобби позже писал в своих воспомина¬
ниях: «Моей идеей было ускорить ход событий на
острове путем шпионажа, саботажа, общих беспоряд¬
ков, которые бы разрабатывали и осуществляли сами
кубинцы... Не знаю, свергли бы мы Кастро или нет,
но нам не следовало ничего упускать, по моему мне¬
нию»4. ЦРУ засело за работу и, среди прочей дея¬
тельности, отыскало схему, первоначально являвшу¬
юся частью плана Бей-оф-Пигз, целью которой было
убийство Фиделя Кастро. Споры развернулась вокруг
вопроса о том, следует ли знать братьям Кеннеди об
этой идее, если что-то случится. Эта часть операции
«Мангуста» никогда официально не афишировалась,
и Джон Маккоун, новый глава ЦРУ, был категори¬
чески против убийства как политики; ревностный ка¬
толик, он говорил, что будет отлучен от церкви, если
210
Октябрь: ракетный кризис
согласится на что-либо подобное5. Никто из прибли¬
женных сотрудников Кеннеди не был допущен к ин¬
формации о планах убийства, и все утверждали, что
Кеннеди их не одобрил бы. Но в мае 1961 года Кен¬
неди обнаружил, что ЦРУ поставляет оружие в До¬
миниканскую Республику, чтобы дать там возможность
убить диктатора Рафаэля Трухильо, и он безуспешно
старался выпутать Соединенные Штаты из этого сце¬
нария (что достигло цели на следующий же день),
утверждая, что «США в принципе не могут мириться
с убийством. Этот последний принцип не принят во
внимание»6. С другой стороны, некоторые обстоятель¬
ства натолкнули его на мысль, что убийство было
частью плана Бей-оф-Пигз, и в ноябре 1961 года он
заметил в разговоре с одним из гостей, что «находит¬
ся под сильным давлением, которое заставляет его
согласиться на убийство Кастро». Он сказал также
(возможно, поняв, что его гость, журналист Тэд Залк,
не симпатизировал этому), что «по нравственным при¬
чинам» Соединенным Штатам не следует делать ниче¬
го подобного, что согласовалось с его утверждением
относительно Трухильо, но напоминало никсоновское
«это плохо кончится» во время уотергейтского дела.
Как заметил Ричард Ривз, все давление относительно
того, чтобы «избавиться» от Кастро (что бы это ни
означало), исходило от самих Кеннеди7. В январе 1962
года, как утверждает Ричард Холмс из ЦРУ, Бобби
настаивал, что «основной задачей» правительства США
является свержение Кастро8, поэтому не особенно удив¬
ляла уверенность ЦРУ, что вскоре будет дано разре¬
шение на все необходимые действия.
Джек Кеннеди, который питал особую слабость к
тайной деятельности любого рода, в итоге смирился с
211
Кеннеди
идеей убийства Кастро, но вновь отверг само убийство
как инструмент политики — на этот раз публично, хотя
и не особо подчеркивая в своей речи 16 ноября 1961
года, через несколько дней после визита Залка: «Как
и большинство тех, кто может защитить свободу на
Земле, мы считаем, что не можем избежать ответствен¬
ности за свободу, но и не можем наслаждаться ею без
ограничений, налагаемых теми свободами, которые мы
хотим защитить. Как свободный народ мы не можем
стать на одну доску с нашими противниками, обра¬
тившись к тактике террора, убийства и ложных обе¬
щаний9. Возможно, у него и был соблазн, но в конце
концов он остался верен своей порядочности и здра¬
вому смыслу: как он заметил в беседе с Тэдом За-
лком, «мы не можем сделать что-либо подобное, иначе
сами окажемся мишенями»10. (Возможно, его еще не
научило, что президент Соединенных Штатов всегда
является мишенью). Что касается Бобби, то он, ве¬
роятно, немного подбодрил Хелмса и не осознавал, к
чему это приведет. Это стало ясно после инцидента
весной 1962 года. ЦРУ считало, что лидеры органи¬
зованной преступности, которые потеряли много де¬
нег во время кубинской революции, могут помочь
избавиться от Фиделя: им очень часто удавалось ус¬
пешно избавиться друг от друга. Одним из тех, к кому
обратились, был Сэм Джанкана, заметная фигура чи¬
кагского синдиката. Кроме того, в настоящее вре¬
мя его протеже была Джуди Лэмбелл, одна из быв¬
ших подруг президента. Эта деталь не укрылась от
внимания главы ФБР Дж. Эдгара Гувера, и, возмож¬
но, он довел это до сведения президента, что побу¬
дило Кеннеди порвать с ней в марте 1962 года. За¬
тем, наконец, в мае ЦРУ было приказано сообщить
212
Октябрь: ракетный кризис
генеральному прокурору о ее связях с мафией, и с
этого момента департамент юстиции повел энергичную
кампанию против организованной преступности, что
причинило неудобство мистеру Джанкане и его друзь¬
ям (как возмущался один из них, «я помогаю прави¬
тельству, стране, а этот сукин сын расстроил мою
игру»). Офицер ЦРУ, который сказал об этом Боб¬
би, провел неприятные полчаса: как он говорил поз¬
днее, «если бы вы видели, как глаза мистера Кенне¬
ди сделались стальными, а его голос — низким и чет¬
ким, то у вас появилось бы чувство надвигающейся
опасности». «Я считаю, что если вы когда-либо по¬
пытаетесь сотрудничать с мафией снова — с гангсте¬
рами, — то вам следует дать об этом знать генераль¬
ному прокурору», — сказал Бобби. Он немедленно
остановил выкидывающего коленца Джанкану и был
расстроен тем, что вообще пожаловался об этом Дж.
Эдгару Гуверу, выбор которого в наперсники был
столь неподходящим, что само по себе это показыва¬
ет, как это его встревожило. Но при поддержке свое¬
го брата он не прекратил настаивать на не менее жес¬
тких действиях против Кастро. Трудность была в том
(что позже послужило причиной вьетнамской войны),
что, насколько бы ни была неуспешна операция «Ман¬
густа», каковой она, вероятно, и останется, ни у кого
не было альтернативы, так как президент мог воспре¬
пятствовать вторжению США. Мак-Джордж Банди
предвидел, что это означает: «Нам следует также за¬
явить, будем ли мы строить военные или альтерна¬
тивные отношения с Кубой и Кастро и, соответствен¬
но, нашу политику». Братьям Кеннеди не нравились
обе альтернативы, поэтому операция «Мангуста» в ок¬
тябре 1962 года все еще продолжалась. Бобби даже
213
Кеннеди
попытался ее ускорить во время ракетного кризиса —
к счастью (так как решение по этому вопросу могло
встретить еще большие трудности, чем само дело), без
какого-либо более громкого успеха, чем обычно11.
Читая об этом сегодня, планы смещения или убий¬
ства Кастро (ни один из которых не был осуществ¬
лен даже отчасти) выглядят несерьезно. Одной из
идей было остричь Фиделю бороду и тем самым ли¬
шить его привлекательности для народа, другой —
подсунуть ему отравленную сигару12. (Я помню, как
в дни моего счастливого детства мы с моим братом
тратили часы, тщательно готовя бутылку с отравлен¬
ным пивом — из пыли, воды и плюща — чтобы на¬
поить Гитлера). Но это действительно было не смеш¬
но, хотя и не более эффективно, чем программка
саботажа. Основная статья кубинского экспорта —
тысячи тонн сахара — была разрушена за неделю,
грузовые перевозки товара прекратились, были пред¬
приняты попытки вызвать аварии на медных рудни¬
ках, на пропаганду и шпионаж против Кастро были
потрачены большие суммы, оказана помощь партизан¬
ским отрядам в горах'3. Гораздо больше вреда при¬
несло эмбарго в торговле между Соединенными Шта¬
тами и Кубой. Оба Кеннеди решили, что все это при¬
вело к результату, в котором никто не был заинтере¬
сован: это сблизило Фиделя Кастро и Советский
Союз. Так как Кастро уже был в коммунистическом
лагере, то братья полагали, что дела могут пойти еще
хуже. Если так, то это было плохо.
Политика «Мангусты» таила в себе ловушку для
президента и в другом отношении. Вне узкого круга
лиц в Вашингтоне никто точно не знал, что последу¬
ет, но фигура Кеннеди была достаточно заметной,
Октябрь: ракетный кризис
чтобы возбудить враждебность американцев к Каст¬
ро до опасных пределов. «В нашем отношении к Кубе
было много эмоций», — сказал Роберт Макнамара
несколькими годами позже, что объясняет ход вещей
в Соединенных Штатах и то, каким образом история
распространилась по всей стране14. Американский
народ был склонен делать пугала из недружественно
настроенных зарубежных лидеров, и летом 1962 года
многих из них почти преследовали навязчивые мыс¬
ли о Кастро, что принесло выгоду республиканцам,
которые утверждали, что президент был мягок в этом
вопросе. Таким образом, а также благодаря ошибке
Кеннеди коммунистическая Куба начала превращать¬
ся из обычной занозы в теле — в кинжал в сердце,
если употребить сравнение сенатора Фулбрайта.
Более того, как и перед Бей-оф-Пигз, Кеннеди не
продумал своего плана действий. Его Особая группа
(расширенная), которая была инструментом в его по¬
литике на Кубе, совершила элементарную стратеги¬
ческую ошибку, не учтя того, какова может быть ре¬
акция оппонента на их наступление. Фиделя Кастро
запугать было нелегко. Как только дал себя знать аме¬
риканский саботаж, он публично выразил протест,
громко и не единожды; и когда летом 1962 года во¬
енно-морские силы США начали проводить крупно¬
масштабные маневры в кубинских территориальных
водах, это его не испугало, как, несомненно, о нем и
думали; он объявил, что Соединенные Штаты открыто
планируют вторжение (он знал, что некоторые в Ва¬
шингтоне энергично отстаивали подобные действия).
Что было вполне объяснимо, он усилил контроль сво¬
его режима и ускорил превращение Кубы в ленинс¬
кое государство. Если забота Кеннеди действительно
215
Кеннеди
состояла в спасении Кубы от коммунизма, то все равно
он бы не мог выбрать менее подходящей политики.
Есть старая сказка о солнце и ветре, которые всегда
шли гулять вместе. Однажды, увидев на дороге че¬
ловека, они поспорили, кто из них скорее заставит
его снять пальто. Ветер дул и дул, но человек толь¬
ко сильнее кутался в свою одежду. Затем со всем
летним зноем начало припекать солнце. Человек снял
пальто и перекинул его через руку.
Кастро знал, что ему не устоять перед огромными
Соединенными Штатами без серьезной помощи, и он мог
лишь немного надеяться, что ему удастся ее найти. Куба
уже была в очень хороших отношениях с Советами —
первым государством, ставшим коммунистическим по
своей воле (более или менее). Они наверняка не позво¬
лили бы Кубе вновь стать «завоеванной капитализмом»,
если могли это сделать.
У них были другие мотивы. В частности, у Хруще¬
ва. И здесь историкам следует быть осторожными,
исследование советских архивов только началось и, без
сомнения, таило в себе множество сюрпризов. Но ос¬
новные линии кризиса 1962 года были уже намечены.
Зимой и весной того года Хрущев еще помнил уроки
холодного приема в Берлине. Не производящий впе¬
чатления молодой человек, которого он встретил в
Вене, посмел возражать против часто провозглашаемых
советских планов в Берлине; его это кое-чему научи¬
ло. Кроме того, собственная позиция Хрущева начала
выглядеть шаткой, его берлинская инициатива оберну¬
лась против него же, его большая кампания по увели¬
чению количества сельскохозяйственной продукции в
России, построенная на освоении так называемых «це¬
линных земель», развивалась не очень уверенно: уро¬
216
Октябрь: ракетный кризис
жай 1961 года был самым скромным за пять лет. Раз¬
ногласия с Китаем становились все ощутимее и серь¬
езнее, и даже Албания, позже страна сталинистской
реконструкции, открыто игнорировала ведущую роль
Советов15. Люди Кеннеди унизили Советский Союз,
показав, что отсутствие паритета в ракетном вооруже¬
нии является мифом и что на самом деле у Соединен¬
ных Штатов имеется превосходящее преимущество в
ядерном вооружении. Хрущев искал быстрый, деше¬
вый и простой путь, чтобы перехватить инициативу, и
в настоящем состоянии кубинской проблемы он уви¬
дел такую возможность.
Экономику острова можно было спасти от худших
последствий американского эмбарго с помощью совет¬
ских субсидий; вопрос о спасении кубинской незави¬
симости от возможности вторжения был более сложен.
Любая попытка послать войска в Гавану была бы рас¬
ценена Соединенными Штатами как брешь в доктрине
Монро. Советский Союз мог бы с этим смириться, если
бы это не противоречило международному законода¬
тельству, но его правительству пришлось бы задумать¬
ся, насколько далеко они могут зайти, провоцируя
американцев, при этом оставшись в безопасности. И,
как и опасался Кеннеди, Хрущев просчитался.
Он действительно считал, что однажды, в не очень
отдаленном будущем, советский коммунизм будет тор¬
жествовать на всем Западе: он считал, что это прису¬
ще сильной системе, и верил, что это произойдет в
момент, который Уолт Ростов назвал точкой подъема.
Соединенные Штаты должны были признать Советс¬
кий Союз себе равным, что означало, что им следо¬
вало отказаться от односторонней привилегии делать
то, что хочется. Джон Фостер Даллес однажды сказал
217
Кеннеди
Андрею Громыко, почти постоянному министру инос¬
транных дел: «Вопросы о размещении американских
военных баз решаются Соединенными Штатами, и
только ими по своему усмотрению и соглашению со
страной, на чьей территории они будут установле¬
ны»16. В таком тоне разговор больше не шел: или по
крайней мере то, что было соусом для гусыни, сле¬
довало таковым признать и для гусака. Например,
почему СССР терпел ядерные ракеты в Турции, воз¬
ле самых своих границ? В то время как возле гра¬
ниц Соединенных Штатов не было ни одной ракеты.
Хрущев жаловался на это в течение нескольких лет.
В 1958 году он спросил Эдлея Стивенсона: «Что бы
подумали американцы, если бы русские разместили
свои базы в Мексике или другом месте? Как бы вы
себя чувствовали?»17. Размышляя над этими вопро¬
сами и над просьбой Кастро о помощи, Хрущев под¬
умал, что он нашел путь. Ядерные ракеты на Кубе
могли решить несколько проблем: они бы охраняли
Кастро, заставили бы Соединенные Штаты считаться
с амбициями Советов и сохранили бы советский пре¬
стиж. Это могло бы позволить вновь вернуться к бер¬
линскому вопросу. Логика казалась неопровержимой,
и не только Хрущеву: новые инициативы получили
единодушную поддержку Политбюро. В мае 1962 года
были предприняты первые шаги.
Русские совершили ту же ошибку, что и американ¬
цы: они не рассмотрели достаточно серьезно, какой
может быть реакция другой стороны. И, как и обоих
Кеннеди, их могло увести в сторону оскорбленное
самолюбие. В воспоминаниях Хрущева ощущался
определенно злобный тон, когда он выложил свои
аргументы в пользу размещения ракет: «Теперь они
218
Октябрь: ракетный кризис
узнают, что значит иметь вражеские ракеты, нацелен¬
ные на вас; мы не сделаем ничего, кроме как дадим
им немного попробовать их же лекарства. Долгое
время Америке не приходилось воевать на своей зем¬
ле, по меньшей мере в течение последних пятидесяти
лет. Она посылала войска за рубеж участвовать в двух
мировых войнах — и имела успех. Америка не пот¬
ратила и нескольких капель своей крови, делая мил¬
лиарды на крови других в этом мире»18. Если такова
была позиция Хрущева, то неудивительно, что он
неверно оценил Кеннеди, как Сталин Гитлера за не¬
сколько месяцев до июня 1941 года.
Он также упустил и другую блестящую возможность,
открывшуюся перед ним. Он был согласен послать на
Кубу только обычное вооружение, чтобы можно было
спасти Кастро от любой угрозы вторжения США и в
то же время аннулировать доктрину Монро. Он бы пос¬
тавил Кеннеди в ужасное политическое положение.
Президенту пришлось бы объяснять своему негодующе¬
му электорату, почему он позволил Кубе стать основ¬
ной опорой Советов и почему он ничего не собирался с
этим делать. Не было ни одного нейтрального или со¬
юзного латиноамериканского народа по отношению к
США, даже если они приветствовали вторжение янки
на Кубу, чтобы свергнуть Кастро. Немногие американ¬
цы хотели вступить в войну с Советским Союзом, пол¬
ную риска, по подобной причине. Те же факторы, ко¬
торые удерживали Запад от того, чтобы поддержать
венгерскую революцию, снова вступили в игру; Кенне¬
ди мог потерпеть большое поражение, и что хуже все¬
го — саморазрушиться, а Хрущев — измотать его силы.
Но ничего этого не произошло, так как Хрущев тоже
хотел убрать западные ракеты из Турции.
219
Кеннеди
То, что русские знали свое дело и немного прово¬
цировали, показывало, что они скрывали это от мира
до тех пор, пока дело не было закончено. Это было
другой ошибкой: если бы они продолжали действо¬
вать открыто, то Соединенным Штатам было бы труд¬
нее, если не невозможно, сплотить международную
оппозицию. Хрущев полагал, что если бы ему уда¬
лось скрыть ракеты до выборов в конгресс 6 ноября,
то Кеннеди бы не чувствовал, что он под давлением
и принял бы свершившийся факт (так что Хрущев мог
считать себя правым, говоря, что не может повлиять
на исход выборов). Но полностью скрыть все было
невозможно, как его предупреждал Анастас Микоян,
ветеран Политбюро, который вел основные перегово¬
ры с Кастро. В августе до Вашингтона дошли слухи,
к которым примешивался факт, что Советский Союз
посылает на Кубу обычные вооружения и строит там
глубоководную гавань. Голоса (в основном республи¬
канцев) утверждали, что на Кубу доставляются стра¬
тегические ядерные ракеты, но администрация не за¬
метила этих утверждений, расценив их как реклам¬
ные в преддверии выборов. Только Джон Маккоун
сказал, что свидетельства указывают на наличие ядер-
ных ракет типа «земля-земля», и что он не может
оказать помощь, так как в настоящее время проводит
в Европе со своей невестой медовый месяц.
Тем не менее в сентябре опасность казалась доста¬
точно реальной, чтобы побудить президента к дейст¬
вию, поэтому Кеннеди выступил с предостережением
4 сентября и еще раз, более определенно, 13-го; в
последнем выступлении он недвусмысленно заявил
советскому руководству, что «основание военной базы
большой мощности» (то есть с ядерным оружием) на
220
Октябрь: ракетный кризис
Кубе может спровоцировать Соединенные Штаты на
«все надлежащие действия», чтобы защитить свою
безопасность19. Советское правительство дало ответ
публично (11 сентября) и по прямым каналам меж¬
ду Хрущевым и Кеннеди20, из которого следовало, что
оно не будет устанавливать ничего, кроме защитного
вооружения на острове — линия, которой они при¬
держивались даже после того, как правда стала из¬
вестна общественности. Если вам надо солгать, то де¬
лайте это смело и правдоподобно; в конце концов,
обидно это или служит обороне — субъективный во¬
прос, по крайней мере, так полагали в Кремле. Факт,
что американский народ не придаст внимания таким
деталям, можно было предположить.
ЦРУ усилило на Кубе свою разведывательную дея¬
тельность. В течение нескольких дней покров облаков
препятствовал полетам на знаменитых разведыватель¬
ных самолетах У-2; но в воскресенье 14 октября небо
было достаточно ясным, чтобы удалось заснять объек¬
ты на кинопленку. Результаты, расшифрованные с плен¬
ки, бесспорно доказывали, что Советский Союз спеш¬
но устанавливает баллистические ракеты среднего ради¬
уса действия (ИРБМ), которые могли разрушить лю¬
бой крупный город США кроме Сиэттла. Мак-Джордж
Банди был проинформирован вечером в понедельник 15
октября. Он решил дать президенту выспаться, расска¬
зав Кеннеди о новостях на следующий день за завтра¬
ком. Так началось серьезнейшее испытание президента,
возможно, самое серьезное в XX веке за всю челове¬
ческую историю того времени: никогда до этого у госу¬
дарственного деятеля не было такой власти, чтобы унич¬
тожить большую часть человечества, цивилизаций и, воз¬
можно, саму планету как дом обитания.
221
Кеннеди
В 11.45 утра во вторник 16 октября Кеннеди собрал
своих советников, и группа начала работать, что за две
последующие недели определило политику США (она
стала известна как Экс-комм — сокращенно от «испол¬
нительного комитета Совета по национальной безопаснос¬
ти»). Она состояла из двадцати человек, из которых
восьмеро были временными участниками, входящими и
выходящими из группы по мере возможности и необхо¬
димости. Кеннеди посещал группу нерегулярнее всех:
после первой встречи Соренсен счел, что члены выска¬
жутся более откровенно в его отсутствие, и Кеннеди
согласился. Заседания проходили неформально, в стиле
Кеннеди, с хорошими результатами: как сказал Сорен¬
сен, «одной из замечательных сторон этих встреч было
ощущение полного равенства»21. Дину Ачесону, одному
из временных участников, очень не нравилось то, что он
назвал позже «неопределенной игрой с решениями»22. Он
считал, что президенту или госсекретарю следует провести
встречи с председателями. Но Кеннеди отсутствовал как
раз для того, чтобы этого избежать: он не хотел, чтобы
из-за его положения кто-нибудь не смог высказаться
откровенно. Следовало извлечь все идеи и информацию,
рассмотреть со всех сторон, и требовалось, чтобы под¬
чиненные, так же как и начальство, делились своим мне¬
нием по важнейшим пунктам. Присутствовал также один
из молодых людей, Бобби Кеннеди, который взял на
себя руководство, так как Дин Раск, как всегда, сту¬
шевался23. Бобби имел большой вес в комитете, так как
являлся братом президента, но его основной функцией,
как всегда, было задавать очевидные вопросы, о кото¬
рых никто не задумывался, и в то же время не поте¬
рять из виду основные принципы. В течение несколь¬
ких следующих дней Экс-комм прекрасно поработал, не¬
222
Октябрь: ракетный кризис
важно, каковы были методы, благодаря чему укрепи¬
лась уверенность в администрации Кеннеди.
Первейшей задачей комитета было определить при¬
роду и альтернативы, которые имелись у президен¬
та. Возможность ничего не предпринимать, позволив
продолжать устанавливать ракеты, вскоре была отвер¬
гнута. Ракеты могли увеличить или уменьшить опас¬
ность для Соединенных Штатов, но, пока существо¬
вало состояние неопределенности, обязанностью Кен¬
неди было осторожно устранить ее ради националь¬
ной безопасности. Неудача в этом деле могла привести
к его импичменту, чего он опасался; он должен был
это сделать. На этот счет имелись и другие сообра¬
жения. Пассивность могла причинить вред его пре¬
зидентству, что было далеко не его личным делом; с
ним угасли бы все надежды, которые возродили его
выборы. Хрущев мог не ожидать успеха Кеннеди либо
желать ему поражения, но если бы ему это удалось,
даже тайно, то это была бы убедительная демонстра¬
ция силы Советов, имеющая непредсказуемые послед¬
ствия. По меньшей мере, это почти наверняка приве¬
ло бы к поражению демократов на выборах в 1962 и
1964 годах, и Соединенные Штаты были бы оставле¬
ны на милость правых республиканцев. За рубежом
удар по американскому престижу мог разрушить За¬
падный альянс до основания. Кеннеди не мог покор¬
но уступить намерениям Советов, так как если бы он
это сделал, то оставил бы мир в еще большей опас¬
ности, чем тогда, когда он вступил на пост президен¬
та. С другой стороны, если бы Кеннеди или кто-либо
другой понял всю меру риска, в который они пусти¬
лись, то они бы неохотно — очень неохотно — на все
это согласились. Опасность просчета или неудачи,
223
Кеннеди
тяжело легшей на плечи президента, оказалась боль¬
ше, чем он предполагал.
Как бы то ни было, риск был большой. Одним из
мучивших Экс-комм вопросов была непредсказуемость
советского руководства. Кеннеди был разгневан всей
той ложью, которую ему приходилось выслушивать
(в четверг 18 октября он, встретившись с Андреем
Громыко, был вынужден принимать уверения в том,
что СССР почти ничего не предпринимает на Кубе),
и беспокоился еще больше: почему Хрущев предпри¬
нял эту большую и нехарактерную для него игру, под¬
вергнув весь мир опасности по столь незначительной
причине? Дин Раск считал, что это могло быть об¬
манным маневром, чтобы отвлечь внимание Соединен¬
ных Штатов, в то время как главный удар обрушил¬
ся бы на Берлин, «но я должен сказать, что не вижу
смысла, зачем Советам было заходить так далеко,
если только не в случае, что они сильно переоцени¬
ли значение Кубы для своей страны»24. Дезориенти¬
рованные таким образом, американцы были бы вы¬
нуждены принимать решения, оставаясь в неведении.
Объединенный комитет начальников штабов, как
обычно, не сомневался: следует бомбардировать Кубу
и затем вторгнуться на ее территорию — таков был
их совет. Казалось, все, кроме Максвелла Тейлора,
были неспособны понять, что эта стратегия могла
иметь неприемлемые последствия: например, длитель¬
ная война с Советским Союзом. Столь же небезопас¬
но было как оставаться в бездействии, так и предпри¬
нимать слишком многое. Так где же находилась зо¬
лотая середина?
Экс-комм считал, что все аргументы за и против
возможных вариантов были взвешены: каждая причи¬
224
Октябрь: ракетный кризис
на была серьезно обоснована25. Так что человеческий
фактор был решающим. Американская конституцион¬
ная система возлагала окончательную ответственность
на человека: президента. Все восходило к суждению
Джона Ф. Кеннеди (его любимое выражением) — к
его характеру, уму и опыту. И он тоже знал это. Гля¬
дя из окна своего офиса, он говорил Дину Ачесону:
«Я думаю, что за эту неделю я заслужил свое жало¬
вание»26. Его критичный юмор редко покидал его, даже
в дни кризиса. Но он не смог скрыть от своего брата
по крайней мере то, сколь большое он испытывал на¬
пряжение. Наблюдая его в не самый лучший момент,
в среду 24 октября, когда ожидали, воспримут ли
русские серьезно американскую блокаду, Бобби вспо¬
минал, как он выглядел в те ужасные дни сразу после
смерти их старшего брата, или в те моменты, когда
его собственная жизнь висела на волоске: «Он закрыл
рукой рот. Все время сжимал и разжимал кулаки. Лицо
вытянулось, в глазах застыла боль, они почти почер¬
нели. Мы смотрели друг на друга через стол»27. У
Джека Кеннеди было достаточно воображения, чтобы
понять всю меру своей ответственности. К его чести,
он не сломался. Пожалуй, за все время кризиса он был
самым молчаливым человеком в Белом доме.
Он как раз читал «Оружие в августе», замечательно
изложенный доклад Барбары Тачмэн об ошибках пра¬
вительств, которые привели к первой мировой войне.
Он решил их не повторять, если не хотел оказаться
в том же положении. Если бы кто-то дозрел до того,
чтобы написать об октябрьском ракетном кризисе, ска¬
зал он, то «им пришлось бы понять, что мы пред¬
принимали усилия ради мира и для того, чтобы за¬
ставить нашего противника двигаться. Я и пальцем
8. Д. Кеннеди
225
Кеннеди
не пошевелю, чтобы что-то сделать в отношении рус¬
ских кроме того, что необходимо»28. Возможно, лю¬
бой президент в тот момент почувствовал бы то же
самое; но Кеннеди придерживался этой позиции в
течение всего кризиса с удивительной твердостью и
последовательностью и преодолел все обстоятельства
с большой ловкостью. Его склонность решать все
мирным путем не была обычной реакцией его поко¬
ления, которое вынесло на себе основную тяжесть
второй мировой войны и с тех пор жило под ядер-
ной тенью. В равной мере автор книги «Почему Ан¬
глия спала» был привержен и невротическому анти¬
милитаризму Британии и Америки 30-х годов. Его
желание обезопасить мир было связано с тем, что
глубоко укоренилось в его натуре — ответствен¬
ностью, которую он ощущал за команду ПТ-109, как
и за все человечество; он чувствовал, что, как один
из Кеннеди и как лидер в семье, он не должен в этой
ситуации, бросающей вызов, уронить честь своей
семьи неосмотрительностью или бойкими сужениями;
он желал счастья и своим детям, чье будущее он хотел
сохранить (в этом он был очень похож на своего
отца); и он знал, что если события плохо скажутся
на его жизни и жизни тех, кого он знал, то конец
будет печален. В 1962 году судьба мира находилась
в руках далеко не незначительного человека, а ок¬
тябрьские ракеты кого угодно побудили бы серьезно
задуматься.
Он не был поджигателем войны, как некоторые из
критиков описывали его после смерти. Как человек,
попавший в трудное положение, он произнес множест¬
во не очень разумных воинственных речей и чепухи в
самой плохой старой традиции. Он был изначально
226
Октябрь: ракетный кризис
неспособен действовать, кроме как считая, что все лица,
стоящие у власти, с подозрением относятся к тому, что
они ясно видят и причины чего представляются несо-
мненными (он испытал шок во второй раз, когда по¬
нял — а это случалось с ним регулярно, — что его
представления очень оптимистичны. Он считал, что Со¬
ветский Союз — агрессивная страна, которой следует
энергично противостоять, и предприятие с ракетами
убедило его в том, что он был прав: но он также счи¬
тал, что если он как следует постарается, то советские
лидеры однажды увидят происходящее в его истинном
свете. Республиканцы были рады выразить ему свое
недоверие: он вел переговоры и объявил в своей ина¬
угурационной речи о том, что не будет проводить крес¬
товых походов против «красной угрозы».
Все это помогало ему справляться с кризисом, но
было необходимо большее. Ему недоставало умения
судить и ловкости игрока в покер, а еще — холодной
головы и благородного сердца, чтобы достичь желае¬
мого. Все это наилучшим образом проявилось на пя¬
тый день кризиса, в субботу 20 октября, когда Эдлей
Стивенсон начал настаивать на том, что Соединенным
Штатам следует убрать свои ракеты из Турции и
Италии, если Советский Союз сделает то же со свои¬
ми ракетами на Кубе. Он также предложил оставить
базу США на Кубе в бухте Гуантанамо. Стивенсону
пришлось дорого заплатить за выдвинутые им пред¬
ложения29, но, помимо Гуантанамо, было и другое
реальное, если не самое скрытое, основание, чтобы
решить этот спор. Но 20 октября Кеннеди видел, что
Соединенные Штаты не могут предоставить по мень¬
шей мере двух союзников советской угрозе. Было еще
не время раскрывать карты.
8*
227
Кеннеди
Но, тем не менее, наступило время действовать. С
каждым днем приближался момент, когда ракеты были
бы использованы. После долгой и жаркой дискуссии
Экс-комм отказался от предложения вторгнуться на
Кубу, по крайней мере вначале. Бобби Кеннеди с
жаром доказывал, что неожиданная атака дискредити¬
рует Соединенные Штаты в глазах всего мира. Дру¬
гих — возможно, памятуя о Бей-оф-Пигз, отговори¬
ли, уверив в том, что вторжение повлечет большие
жертвы со стороны США, а исход дела не столь опре¬
делен: если американские солдаты начнут воевать с
советскими, то что получится в итоге? Их обеспокоен¬
ность была бы больше, если бы они знали, что на ост¬
ров высадились советские войска численностью 43 ООО
человек, а не 10 ООО, по оценке ЦРУ, и самым боль¬
шим безрассудством со стороны советского правитель¬
ства было то, что они действительно послали такти¬
ческие и стратегические ядерные боеголовки на Кубу
и, вероятнее всего, использовали бы их в случае ата¬
ки со стороны американцев30. Уже стало ясно, что
разница между тактическими и стратегическими ядер-
ными боеголовками была незначительной: использова¬
ние первых быстро привело бы к эскалации и исполь¬
зованию последних.
Вопрос об этом был далеко не праздным. Если бы
Советы применили тактические ракеты, чтобы пред¬
отвратить вторжение армии США, то Кеннеди, ско¬
рее всего, дал бы санкцию на ядерную контратаку —
возможно, чтобы вызвать стратегические изменения,
и мир подошел бы к краю гибели. То, что Хрущев
должен был поступить таким образом, полностью про¬
тиворечило принятой советской практике и до сих пор
кажется невероятным; размышление над этим фактом
228
Октябрь: ракетный кризис
сегодня помешает нам понять чувство огромного не¬
доверия, с каким Кеннеди реагировал на первые но¬
вости о ракетах. Он никогда не представлял, что
Хрущев мог быть столь безрассуден и лишен здраво¬
го смысла, что объясняло его собственную медлитель¬
ность (и его советников) в восприятии приближаю¬
щейся угрозы31.
Экс-комм пришла к выводу, что только реальная
возможность немедленного вторжения могла это ос¬
тановить — Кеннеди предпочитал называть это «ка¬
рантином», тем самым избежав определенных проблем
с международным правом. Введенное жесткое эмбар¬
го в отношении советских военных кораблей на Кубе
доказывало, что правительство США действовало
верно и, возможно, побудило русских убрать ракеты,
что они смогли сделать с минимальной потерей авто¬
ритета. Если бы они твердо продолжали придержи¬
ваться своей позиции, то вторжение было бы пред¬
принято. Кеннеди принял эту рекомендацию 20 октяб¬
ря, и немедленно началась политическая, дипломати¬
ческая, военная и морская подготовка. Столь большая
активность не могла быть скрыта от репортеров тех
немногих газет, которые поняли, что это означает, но
их убедили хранить молчание, воззвав к их патриотиз¬
му. Все, что знал американский народ, — это то, что
президент неожиданно отошел от дел, связанных с
предвыборной кампанией (выборы в конгресс шли пол¬
ным ходом) из-за простуды и что он обратится к на¬
роду по телевидению вечером в понедельник 22 октяб¬
ря. Шел седьмой день кризиса.
Это была самая важная речь в его жизни, хорошо
исполненная. Язык был лишен литературных украше¬
ний: вопрос был для этого слишком серьезен. Как
229
Кеннеди
всегда, Соренсен набросал речь и затем пересмотрел в
свете других предложений, но основным редактором
был сам Кеннеди, внеся дюжину поправок, некоторые
из них — довольно большие (для короткой речи) и
существенные32. Окончательный вариант обладал пря¬
мотой, краткостью и касался сути дела, в речи гово¬
рилось о серьезной опасности, которая неожиданно
возникла, о лжи со стороны Советов, о том, что наме¬
ревается делать администрация и как она надеется, что
Советы все же передумают. Единственной фальшивой
нотой было обращение к «захваченному кубинскому на¬
роду», который ввели в заблуждение. В основном об¬
ращение было адресовано к народу Соединенных
Штатов: «Дорога, которую мы сейчас выбрали, полна
опасности, как и другие, но она соответствует нашему
характеру, смелости нации и нашим намерениям по
всему миру. Цена свободы всегда была высока — но
американцы всегда ее платили. Дорога, которую нам
никогда не надо избирать, — это подчинение»33. Речь
сплотила американцев; возможно, это не было неожи¬
данностью, учитывая, как сильно Кеннеди акцентиро¬
вал внимание на нужных понятиях — «свобода», «под¬
чинение», «мир»; его искренность — «правительство
чувствует себя обязанным рассказать вам об этом кри¬
зисе во всех деталях»34 — также произвела впечатле¬
ние; он также воззвал к жертвенности и самодисцип¬
лине. Вера граждан в свою страну и ее институты,
включая президентство, все еще была сильна: двадцать
один год войны и «холодная война» научили их, чего
можно ожидать и как себя вести в подобных экстрен¬
ных ситуациях. Короче говоря, они успешно вышли
из кризиса. Они испытывали некоторое беспокойство,
а иногда даже были в панике, но большинство приня¬
230
Октябрь: ракетный кризис
ло президентский выбор и решило привести русских
в замешательство. Возможно, они не могли полностью
осознать, насколько опасна была ситуация, но, несо¬
мненно, ими руководил патриотизм: Кеннеди предуп¬
редил их об опасности, и средства на оборону резко
возросли, став самыми большими за все время его пре¬
зидентства. К этому кризису готовились. Но здесь при¬
мешивался и другой фактор. Той осенью журналисты
и политики возбуждали агитацию по кубинскому во¬
просу по всей стране, волна чувств народа, отчасти
выразившаяся в письмах, посланных в газеты, была
сильна, как ни по одному международному вопросу.
Ракетный кризис сработал как предохранительный
клапан для потока эмоций: Кеннеди наконец действо¬
вал. В каком-то смысле это было платой за его беспо¬
койство о Кастро.
Реакция из-за рубежа была более смешанной. Га¬
рольд Макмиллан сразу же высказался: «Сегодня
американцы могут понять, как мы здесь, в Англии,
жили в течение последних нескольких лет»35. Британ¬
ское общественное мнение разделилось (односторон¬
няя агитация достигла своего апогея) и, соединенное
с естественным беспокойством, в результате придало
скептицизма по отношению к заявлениям американ¬
цев. Но британское правительство твердо стояло на
своих позициях; более ясно высказалось французское
правительство, хотя антиамериканские настроения
сильно давали о себе знать: так же поступила и За¬
падная Германия, искусная дипломатия США спло¬
тила Организацию американских штатов, чтобы при¬
дать легитимность карантину; Эдлей Стивенсон ус¬
пешно изобличил Советский Союз перед ООН. Воз¬
можно, все это не имело большого значения. Все
231
Кеннеди
ложилось под ответственность советского правительст¬
ва: и по меньшей мере неделю это оставалось нерешен¬
ным. В Вашингтоне нервы были натянуты сильно.
Казалось, в Москве они были напряжены еще силь¬
нее. Хрущев, виртуоз ложных ультиматумов, обезу¬
мел, увидев, к чему идет дело. Игрок зашел в своем
блефе слишком далеко, и теперь его призвали к от¬
вету. Он не осмелился поднимать ставки (это важно,
если вспомнить, что в продолжение всего кризиса
Соединенные Штаты никогда не грозили использовать
ядерное оружие), но вряд ли бы выдержал униже¬
ние от пережитого поражения. Казалось, он был ис¬
кренне изумлен — и в равной мере рассержен и оза¬
дачен — действиями Кеннеди. Несомненно, он убе¬
дился, наряду с другими ошибками, в том, насколь¬
ко неправильно было уверовать в свою пропаганду.
Но, терзаясь, он не мог избежать выбора, к которо¬
му его побуждали Соединенные Штаты. Покуда был
велик риск войны и вторжения США на Кубу, что
он стремился предотвратить в первую очередь, каран¬
тин следовало продолжить; все советские корабли,
несущие ядерное оружие, должны были вернуться
домой, и в среду 24 октября (на девятый день кри¬
зиса) был дан сигнал начать. «Мы предпочли действо¬
вать око за око, — сказал Дин Раск, — в то время
как другие предпочли закрыть на это глаза»36.
Чем дальше — тем больше. Но основной задачей
было убрать с Кубы уже размещенные ракеты, и это
бы сделало поражение Советского Союза еще более
ощутимым. И на это было отпущено очень мало вре¬
мени. Правительство США решило, что они будут уб¬
раны до того, как их приведут в рабочее состояние.
Работа в местах расположения ракет шла лихорадоч¬
232
Октябрь: ракетный кризис
но, как отметил Кеннеди в своем заявлении в пятницу
26 октября: «Эта деятельность со всей очевидностью
направлена на достижение полной боевой готовности
со всей возможной быстротой»37. Это следовало оста¬
новить, в противном случае Соединенным Штатам
пришлось бы послать туда свои войска: самое позднее,
в понедельник 29 октября, как порекомендовал объ¬
единенный комитет начальников штабов38. Затягивание
таило в себе и другую опасность — опасность выхода
ситуации из-под контроля высшего командования дру¬
гой стороны. Кеннеди отдал приказ посадить все У-2
кроме тех, которые наблюдали за Кубой, но в суббо¬
ту один из самолетов, базировавшихся на Аляске, не
только взлетел, но и вторгся в советское воздушное
пространство над Сибирью. «Всегда найдется какой-
нибудь сукин сын, который не понимает слов», —
сказал Кеннеди39; Советы тоже не приняли этот полет
за начало атаки, и в тот же день другой У-2 был сбит
над Кубой ракетой типа «земля-воздух»; местное со¬
ветское командование действовало по своему усмотре¬
нию (с сердечного одобрения Фиделя Кастро) в слу¬
чае, если бы американцы предприняли неожиданную
атаку (Москва была разгневана)40. Было ясно, что если
Кеннеди и Хрущев сохранят контроль над кризисом,
то все сразу же закончится.
К счастью, теперь стало ясно, на каких условиях
это могло закончиться. Ракеты пришлось бы убрать;
в свою очередь, Соединенные Штаты согласились бы
не вторгаться на Кубу. Они не считали, что именно
так все и будет, поэтому уступка была незначительна,
но применение ими военной силы, понятно, насторо¬
жило Советы; публичный отказ Кеннеди от любого по¬
добного проекта значительно укреплял международные
233
Кеннеди
связи. Из сверхсекретных переговоров между Бобби
Кеннеди и советским послом также стало ясно, что
ракеты «Юпитер» в Турции, стоящие возле советских
границ, к чему Хрущев столь часто апеллировал, бу¬
дут убраны, так как их сравнение с ракетами на Кубе
было весьма прозрачным. Администрация Кеннеди
была более чем готова пойти на эту уступку, опаса¬
ясь, что в противном случае Хрущев предпримет еще
какие-нибудь действия против Западного Берлина; кро¬
ме того, ракеты были технически устаревшими и до¬
лжны были быть убраны тем более, чтобы это не по¬
буждало Турцию долго оставлять их в качестве основ¬
ного оружия. Чувствительность турок следовало по воз¬
можности уважать (хотя президент был готов обойти
ее своим вниманием, если бы мог, несмотря на то,
какой бы вред это ни нанесло доверию Европы к Аме¬
рике)41. К счастью, русские приняли само предложе¬
ние и необходимость соблюдать секретность. Кеннеди
опубликовал свои официальные тезисы 27 октября;
Хрущев услышал их по радио на следующий день.
Кеннеди сделал публичное заявление, и кризис неожи¬
данно закончился. Ракеты были убраны в течение сле¬
дующих нескольких недель.
«Он оказался чертовски хорошим игроком в покер,
должен сказать», — прокомментировал Линдон Джон¬
сон42. Когда Экс-комм собрался 28 октября, чтобы
подтвердить поражение русских, все встали, когда в
комнату вошел президент: он завоевал свое место в
истории43. Но не все так думали. 29 октября обрадо¬
ванный президент счел, что следует задобрить тех
начальников штабов, чьи воинствующие советы он
столь непреклонно отвергал. Он пригласил их в ка¬
бинет, и начальник военно-морского штаба сказал:
234
Октябрь: ракетный кризис
«Они нас сделали!», а начштаба военно-воздушных
сил известный генерал Кертис Ле Мэй опустился на
стул и сказал: «Это самое большое поражение в на¬
шей истории, мистер президент... Нам следует сегод¬
ня начать вторжение!» Неудивительно, что на следу¬
ющий день Кеннеди говорил Артуру Шлезингеру, что
начштабов были рассержены, и двумя неделями поз¬
же заметил Бену Брэдли, своему другу-журналисту,
что «первый совет, который я дам своему преемни¬
ку, — это наблюдать за генералами и избегать того,
чтобы они думали, что их мнения по военным вопро¬
сам чего-то стоят только потому, что они являются
военными людьми»44. Но это было единственным пят¬
ном на светлом полотне достижений и надежд. Он поз¬
волил себе наконец улыбнуться республиканцам, ко¬
торые, как только миновала опасность, опять начали
атаковать (некоторые даже полагали, что он иниции¬
ровал этот кризис, чтобы в ноябре выиграть выборы).
По крайней мере, он перехватил инициативу у Совет¬
ского Союза и направил развитие международных
отношений по пути, который считал необходимым.
Трудности переговоров с русскими сильно напоми¬
нали о себе; терпение, изобретательность и решитель¬
ность все еще оставались основными качествами, ког¬
да приходилось иметь дело со столь упрямым и не¬
предсказуемым правительством; но теперь .успех был
возможен, в отличие от прежнего положения дел. Обе
стороны получили некоторые существенные представ¬
ления о мире, в котором они жили, и друг о друге.
Они поняли, что не следует играть с ядерным оружи¬
ем, но что самое важное — это не загонять своего
оппонента в угол; поняли, что ни одна из сторон не
желала войны, что не следует недооценивать желаний
235
Кеннеди
и намерений друг друга. Это объясняло все, что гово¬
рил Кеннеди с тех пор, как вошел в Белый дом. Он
снова резюмировал это в своей речи в Американском
университете в Вашингтоне 25 июля 1963 года, где вид¬
но, какую мораль он извлек из ракетного кризиса, в
котором участвовали как американцы, так и русские:
«Прежде всего, защищая наши собственные интересы,
мы говорили, что ядерные державы должны предотвра¬
тить конфронтацию, которая побудила противника к вы¬
бору между позорным отступлением и ядерной войной.
Принять этот путь в ядерный век означало бы банкрот¬
ство нашей политики — либо всеобщее пожелание смер¬
ти всему миру. Чтобы этого не произошло, американс¬
кие ракеты не являются провоцирующими, они нахо¬
дятся под тщательным контролем, предназначены для
защиты и способны выбирать цель. Наши военные силы
призваны охранять мир и воспитаны в самоограниче¬
нии. Нашим дипломатам даны указания избегать вызо¬
ва необязательного беспокойства и враждебных выска¬
зываний»45. И снова он настаивает на важности избега¬
ния неверных расчетов, предлагая установить телефон¬
ную «горячую линию» между Москвой и Вашингтоном,
чтобы «обойти с обеих сторон опасные отсрочки, недо¬
понимание и неверное истолкование других действий,
которое могут произойти в период кризиса»46. (И кото¬
рые, как он мог бы добавить, являлись наиболее тре¬
вожными аспектами ракетного кризиса). Кроме того, он
утверждал: «Давайте не будем слепы к нашим разли¬
чиям, но также давайте направим внимание не наши
повседневные интересы и средства, с помощью которых
эти различия могут быть разрешены. И если мы не
можем стереть их сейчас, то по крайней мере сумеем
сделать мир безопасным в его разнообразии. Потому что
236
Октябрь: ракетный кризис
в конечном счете мы все живем на этой планете, мы
все дышим одним и тем же воздухом. Мы все нежно
оберегаем будущее наших детей, а все мы смертны»47.
Это можно назвать тезисами Кеннеди, и его объ¬
ективный здравый смысл наконец нашел отклик и
отзывчивую аудиторию в Москве. Если верить его
мемуарам, Хрущев был убежден — как тогда, так и
после отставки — что «карибский кризис явился три¬
умфом советской внешней политики»48. Было очевид¬
но, что Кастро выжил, и ракеты «Юпитер» убрали
из Турции. Но даже Хрущев должен был признать,
что тех же результатов можно было достичь гораздо
менее опасным путем; голым фактом было то, что
Советский Союз, идя на конфронтацию с решитель¬
ными Соединенными Штатами, за неделю потерпел
поражение, в то время как до этого шумно угрожал.
Эпоха оживления советского авантюризма подошла к
концу: следовало выработать новую политику. Поэ¬
тому тезисы Кеннеди были приняты и стали основой
американо-советских отношений (хотя другая сторо¬
на не очень придирчиво их рассмотрела) до конца
«холодной войны». Они вводили во вторую фазу
конфликта и объясняли, почему больше не произош¬
ло другого кризиса, подобного берлинскому, или
другого разрыва в русско-американском диалоге до
вторжения в Афганистан в 1979 году и почему, к худу
или к добру, Соединенные Штаты не выдвинули серь¬
езного протеста против интервенции русских в Чехос¬
ловакии в 1968 году, как и Советский Союз не сделал
большего по вопросу о войне против Вьетнама. Сде¬
лали ли сверхдержавы мир более безопасным в своем
разнообразии — более чем сомнительно, но по край¬
ней мере мировая война была предотвращена. Была от
237
Кеннеди
этого и другая польза. Со дня инаугурации Кеннеди
надеялся добиться подписания договора о запрещении
ядерных испытаний, который СССР упорно отвергал
по той причине, что Соединенным Штатам требуется
провести инспекцию слишком многих военных объек¬
тов. Это возражение оставалось, но теперь был отк¬
рыт путь для договора о запрещении ядерных испы¬
таний в атмосфере, что способствовало бы оздоровле¬
нию Земли и объявило о начале новых взаимоотноше¬
ний между Россией и Америкой. 25 июля 1963 года
этот договор был подписан в Москве. Это было время
больших надежд, которое бы не наступило, не обла¬
дай Кеннеди авторитетом, завоеванным им благодаря
умелому управлению ракетным кризисом.
Кеннеди хотел, чтобы этот договор стал предтечей
следующих шагов, и действительно, в последующем
был подписан договор о нераспространении ядерного
оружия, и позже — первый договор об ограничении
стратегических вооружений. Они оба укладывались в
традицию. Но основное различие оставалось. Напри¬
мер, советские маршалы сделали очень простые выво¬
ды из ракетного кризиса: СССР никогда не должен
быть превзойден в вооружении своим противником.
Поэтому они ускорили гонку вооружений; с обеих
Сторон количество ядерного оружия неимоверно воз¬
росло (этого уже было достаточно, чтобы обеспокоить
Кеннеди); в этом отношении, и ни в каком другом,
Советский Союз отчасти превзошел своего соперника.
Две супердержавы смотрели друг на друга в течение
более двадцати лет сквозь решетку ракет. В этом не
было никакого экономического смысла, это серьезно
увеличило риск для всего человечества, и оно являлось
постоянным барьером на пути к взаимопониманию
238
Октябрь: ракетный кризис
между Востоком и Западом. В этом отношении нель¬
зя было сказать, что ракетный кризис закончился бла¬
гополучно. До тех пор, пока в 80-х годах Советский
Союз не взорвался изнутри, невозможно было догова¬
риваться о реальном прекращении ядерной конкурен¬
ции; и само падение коммунистического режима сдела¬
ло возможной эту развязку, но в то же время и созда¬
ло риск возникновения хаоса, который бы помешал
реализовать эти планы. Все это предполагало, что Кен¬
неди не извлечет много из своей попытки ослабить на¬
пряженность между двумя государствами, даже если
Хрущев стремился продвинуться на пути к достижению
мира и сотрудничества. Это заставляло думать, что
исключительно дипломатический подход к проблеме
ракет, как предлагал Эдлей Стивенсон, был бы более
предпочтителен в долгосрочном плане. Что касается
краткосрочных, то у Кеннеди был небольшой выбор,
чтобы действовать как-то иначе: но затем — и это мы
видели тоже — он отчасти сам спровоцировал кризис.
Ракетный кризис не помог ему также решить про¬
блемы, которых было достаточно много и у Западно¬
го альянса. Генерал Де Голль, президент Франции,
оказал Кеннеди решительную поддержку, однако он
видел, что если президент Соединенных Штатов и
председатель советского правительства приведут мир
к краю гибели и удостоят своих партнеров не более чем
вежливым извинениям49, то стране — например, такой,
как голлистская Франция — придется положиться на
свою судьбу и вновь обдумать их альянс; и так как
путь выхода из НАТО для Франции будет открыт, то
французская независимая возможность наложения за¬
претов, как и вето Франции на вступление Британии
в Европейское сообщество — все это будет сметено
239
Кеннеди
политикой США. Напротив, похожий кризис с Бри¬
танией в начале зимы 1962 года, последовавший сразу
же после ракетного кризиса, когда Соединенные Штаты
необдуманно лишили Британию ее основной опоры в
виде так называемой независимой ядерной сдержаннос¬
ти, запретив производство ракет «Скайболт», не был
прямым результатом кубинских событий; с другой
стороны, получив от правительства Макмиллана под¬
держку в пользу администрации Кеннеди — не в ок¬
тябрьские дни, а во время Бей-оф-Пигз, впрочем, как
и в других случаях, — американцы вряд ли сказали
бы «нет», если бы Макмиллана попросили бы дать пус¬
ковую установку, расположенную на субмарине, вместо
уже обещанных «Скайболтов». Как объяснил Дин
Раск: «Нам нужен кто-нибудь, чтобы помогать нам об¬
щаться с миром»50. Но немедленным последствием
этого было дальнейшее отчуждение Де Голля; впослед¬
ствии это означало неверное понимание британскими
политиками надлежащего места своей страны в мире;
вероятно, для президента Соединенных Штатов это
имело небольшое значение.
Для него было важно, что ракетный кризис ничего
не принес для установления более рациональных от¬
ношений с Кубой. Кастро был разгневан тем, как рус¬
ские себя повели, заставив его принять ракеты как акт
коммунистической солидарности, затем провели все
решения, даже не проконсультировавшись с ним, а
затем предоставили их янки, которым Кастро готов был
более чем не повиноваться. (Он говорил, что Куба
скорее умрет, чем сдастся, и если он действительно
намеревался использовать тактическое ядерное воору¬
жение, которое имелось в его распоряжении, то, несо¬
мненно, исходом было бы уничтожение Кубы в воору¬
240
Октябрь: ракетный кризис
женном конфликте). Оставаться спутником Советов оз¬
начало попасть в невыгодное положение, предпочти¬
тельнее выглядело достижение согласия с Соединен¬
ными Штатами. Случай представился, когда после
напряженных дипломатических усилий со стороны
американцев Кастро согласился выдать заключенных,
участвовавших в операции Бей-оф-Пигз, в обмен на
медикаменты на сумму в 500 ООО долларов. Заключен¬
ные вернулись к Рождеству в свои семьи, и Кеннеди
мог с удовлетворением отметить, что теперь он выпол¬
нил свое обязательство по отношению к кубинским
беженцам. Он подтвердил это, появившись со своей
женой на больших гонках, устроенных для них в
Майями 29 декабря 1962 года, когда ему было пере¬
дано знамя бригады эмигрантов, и он произнес следу¬
ющее: «Этот флаг будет отдан этой бригаде в свобод¬
ной Гаване. С помощью «Альянза пара эль прогресо»
мы поддерживаем Кубу и все страны этого полушария
в их праве на свободные выборы и то, чтобы они ис¬
пытали все права, предоставленные человечеству, и уве¬
рен, что на Кубе — и в правительстве, и в армии, и в
милиции — многие сохранили веру в свободу, кто
видит опасность гибели свободы на своем острове»51.
Давний романтизм все еще давал о себе знать; его
выражение в данном случае было очень неуместным и
плохо повлияло на развитие дел в другом отношении.
Как часть соглашения между Кеннеди и Хрущевым
Соединенные Штаты обещали снять свою блокаду, как
только ООН удостоверится, что все ракеты убраны с
острова, но Кастро отказался от проведения инспек¬
ции ООН, поэтому блокада оставалась; это нежелание
со стороны коммунистов выполнять свою часть сдел¬
ки освободило Кеннеди от его обещания не прибегать
241
Кеннеди
к вторжению. Ничему не научившись в этом отноше¬
нии у ракетного кризиса, он обрадовался возможнос¬
ти возобновить угрозу применения военной силы. Хотя
Совет национальной безопасности положил конец опе¬
рации «Мангуста» вскоре после окончания ракетного
кризиса, попытки саботировать кубинскую экономику
продолжались — с энергичного одобрения генераль¬
ного прокурора. Дело ухудшало то, что ЦРУ продол¬
жало вынашивать грязные планы убийства Фиделя
Кастро и не прекратило это делать и в ноябре 1963
года — возможно, без ведома Кеннеди.
В подобных обстоятельствах общеизвестная готов¬
ность Кеннеди (выработанная в осторожных контак¬
тах с достойными доверия посредниками) к перего¬
ворам с Кастро мало что давала, и так как его дейст¬
вия в равной степени вызывали отказ Кастро (нару¬
шение политической жизни во всей Латинской
Америке, высылка всех советских военных с Кубы и
окончание его эксперимента с социализмом), трудно
было поверить, что переговоры, даже если бы они
были проведены, к чему-либо привели: со всех сто¬
рон было бы лучше, если бы тратилось поменьше
слов53. Возможно, Кеннеди изменил бы свою полити¬
ку, если бы его избрали на второй срок; возможно,
его твердую позицию можно было объяснись исклю¬
чительно необходимостью подвести Флориду к выбо¬
рам 1964 года (он хорошо знал этот штат); может, он
устыдился, когда понял, что спустя тридцать лет пос¬
ле того, как он безуспешно пытался взяться за дело,
блокада США все еще существовала, и едва ли было
что-либо труднее этого; в то же время, вопреки или
благодаря американской агрессии, власть Кастро ук¬
репилась еще больше. Обещанные Кеннеди бедствия
242
Октябрь: ракетный кризис
кубинскому народу почти ничего не достигли. Отвер¬
гнутые кубинские эмигранты спустя какое-то время
вернули свой флаг.
Если бы Кеннеди считал, что кубинская политика
была, возможно, самым большим его поражением, то
он никогда бы о ней не упомянул. Скорее, он пони¬
мал, сколь огромен выигрыш, который ему принесли
ракетный кризис и летом 1963 года — договор о за¬
прещении ядерных испытаний в глазах американско¬
го общественного мнения. Народ Соединенных Шта¬
тов не был в целом столь воинственен, как лидеры
правых, например, Бэрри Голдуотер, на что он всегда
претендовал. В стране никогда не существовало серь¬
езного движения за ядерное разоружение, но все по¬
нимали, что могло за собой повлечь изменения в ядер¬
ной безопасности, и были рады этой передышке, ко¬
торую, как они считали, сохранил для них президент
(который потратил предыдущие два года на то, чтобы
их напугать). В сентябре 1963 года Кеннеди всерьез
задумался о своей следующей избирательной кампании
и предпринял несколько «неполитических» поездок,
чтобы опробовать почву и по возможности укрепить
поддержку. Первая поездка была на Запад, где в 1960
году его позиции не были особенно хороши; он счи¬
тал, что несколько речей о сохранении существующе¬
го порядка могут принести некоторую пользу. Но вско¬
ре он понял, что договор был гораздо более выгодной
картой. Старый изоляционистский пацифизм, который
однажды был провозглашен одним из основных принци¬
пов политики региона, мог уже не иметь былого влия¬
ния, но тем не менее все еще оставаться широко приня¬
тым, настоятельным и здравым стремлением к миру и
безопасности. К его удивлению, речь, превозносившая
243
Кеннеди
договор, имела огромный успех в Солт-Лейк-Сити — в
том же месте, где в 1960 году он почувствовал наиболь¬
шую необходимость бить в барабаны «холодной войны».
Он вернулся в Вашингтон, убежденный, что нашел
пункт, который поможет ему выиграть, особенно учи¬
тывая то, что республиканцы были столь неблагора¬
зумны, что выдвинули в кандидаты Голдуотера, одно¬
го из небольшой группы сенаторов, который голосо¬
вал против ратификации договора о запрещении ядер-
ных испытаний 24 сентября. Он все еще был способен
зажечь дух патриотизма, если было необходимо: речи,
которые он произнес в ноябре в Техасе, и те, с кото¬
рыми он собирался выступить, были полны пыла,
направленного против русских. Но Техас был другим
сомнительным штатом, как и Флорида. В целом мож¬
но сказать, что в течение 1963 года смысл его прези¬
дентства полностью изменился, и это относится к внеш¬
ней политике в той же мере, как и к другим аспектам
его деятельности, и поиски мира сменили кампании за
свободу в качестве определяющего интереса админис¬
трации Кеннеди. Это была новая фаза; насколько пос¬
ледовательно она будет принята, как долго продлится
и с каким успехом — этого мы никогда не узнаем.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Решительность Кеннеди в использовании Альян¬
зы против повстанцев наглядно проиллюстриро¬
вана в книге Эдварда Б. Клафлина (ред.) Джон
Ф. Кеннеди хочет знать. Нью-Йорк, Уильям Мо¬
роу, 1991, например, с. 224-226, где приведен
текст о НСАМ-206 «Военная помощь для внут¬
ренней безопасности в Латинской Америке».
2. Ричард Ривз. Президент Кеннеди: портрет влас¬
ти. Лондон, Пейпермак, 1994. С. 104-105.
3. Шлезингер. РК. С. 480.
4. Там же. С. 476.
5. Майкл Р. Бечлос. Кеннеди против Хрущева:
годы кризиса 1960 —1963. Лондон, Фабер, 1991.
С. 418, текст и примечание.
6. Например, см.: Шлезингер, РК. С. 488-494, и
Теодор С. Соренсен. Кеннеди. Нью-Йорк, Хар¬
пер и Роу Перенниал, издание 1988 г. С. 631.
Об инциденте с Трухильо см.: Шлезингер. РК.
С. 491.
7. Ривз. Президент Кеннеди. С. 264-265.
8. Бечлос. Кеннеди против Хрущева. С. 5-6.
9. ПД. С. 725.
10. Бечлосс. Кеннеди против Хрущева. С. 140.
11. Обо всем этом см.: Шлезингер. ВК. С. 488-498,
и Кристофер Эндрю. Только для глаз прези¬
дента. Лондон, Харпер, Коллинз, 1995. С.
274-290.
12. Шлезингер. РК. С. 481-482.
245
Кеннеди
13. См.: Бечлосс. Кеннеди против Хрущева. С. 376,
412, 639.
14. Эндрю. Только для глаз президента. С. 274.
15. См.: Бечлосс. Кеннеди против Хрущева. С. 356.
16. Там же. С. 392.
17. Там же. С. 382.
18. Никита Хрущев. Хрущев вспоминает. Лондон
Бук Клаб Ассошиэйтс, 1971. С. 494.
19. ПД. ii. С. 674: пресс-конференция президента,
13 сентября 1962 г.
20. Бечлосс. Кеннеди против Хрущева. С. 420-427.
21. Соренсен. Кеннеди. С. 679.
22. Дуглас Бринкли. Дин Ачесон: годы «холодной
войны» 1953-1971. Нью-Хейвен (Коннектикут),
издательство Йельского университета, 1992. С. 159.
23. Роли Бобби Кеннеди и Дина Раска во время кри¬
зиса несколько спорны: ни один из них не питал
к другому теплых чувств и каждый придерживал¬
ся своей точки зрения. См.: Бечлосс. Кеннеди
против Хрущева. С. 451-452. Их взаимную кри¬
тику следует принимать с осторожностью.
24. Там же. С. 434-435.
25. Роберт Ф. Кеннеди. Тринадцать дней: октябрь¬
ский ракетный кризис на Кубе, 1962 год. Лон¬
дон, Макмиллан, 1968. С. 37-38.
26. КУИ. Дин Ачесон.
27. Кеннеди. Тринадцать дней. С. 71.
28. Там же. С. 66, 125.
29. Когда буря благополучно утихла, многие другие
члены администрации использовали инцидент,
чтобы предположить —достаточно неверно, —
что Эдлей Стивенсон хочет уйти от брошенного
ему вызова. Кеннеди молчаливо способствовал
246
Октябрь: ракетный кризис
этому слуху, который появился в журнальной
статье, отчасти потому, что ему не нравился Сти¬
венсон, и отчасти из-за того, что он хотел ука-
зать ему свое место (его деятельность в ООН
произвела большое впечатление на американскую
публику); и отчасти, как полагает Бечлосс (Кен¬
неди против Хрущева. С. 569), чтобы скрыть тот
факт, что в действительности он принимает по¬
зицию Стивенсона. Это был характерный маневр,
который не добавляет уважения или любви пре¬
зиденту.
30. Роберт С. Макнамара. Оглядываясь в прошлое.
Нью-Йорк, Таймз Букс, 1995. С. 340-341.
31. Бечлосс. Кеннеди против Хрущева. С. 420, 448.
Результаты предупреждения, сделанного Кенне¬
ди в сентябре, были неутешительны, так как
было уже достаточно поздно, чтобы можно было
что-то сделать (ракеты уже были размещены),
и только ограничили его свободу действий. Это
произошло из-за непредусмотрительности. В сен¬
тябре политическая ситуация в Америке, каза¬
лось, требовала устойчивого общественного про¬
тиводействия всему, чего, как были уверены Кен¬
неди, Банди и остальные, не могло произойти.
Они ошибались, но чьей это было ошибкой?
32. См.: Соренсен. Кеннеди, особенно С. 698-700.
33. ПД. п. С. 809: объявление запрета на доставку
наступательного вооружения на Кубу.
34. Там же. С. 806: радио- и теледоклад американ¬
скому народу.
35. Бечлосс. Кеннеди против Хрущева. С. 477.
36. Дин Раск. Как я это видел. Нью-Йорк, Нортон,
1990. С. 237. Раск объясняет, что эта известная
247
Кеннеди
фраза пришла из игры, в которую он, бывало,
играл в Джоржии: «Мы становились в двух
шагах друг от друга и пристально смотрели в
глаза. Кто первый моргнет — тот проиграл. В
этой игре не так-то просто победить».
37. ПД. ii. С. 812: заявление Белого Дома относи¬
тельно мест расположения ракет на Кубе.
38. Бечлосс. Кеннеди против Хрущева. С. 530.
39. Там же.
40. См. там же. С. 531-532.
41. Там же. С. 538.
42. Там же. С. 543.
43. Соренсен. Кеннеди. С. 717.
44. Бечлосс. Кеннеди против Хрущева. С. 544-545;
Шлезингер, РК. С. 524; Бенджамин С. Брэдли.
Беседы с Кеннеди. Лондон, Квартет, 1976. С.
122. Бредли пишет о большом недостатке управ¬
ления со стороны Кеннеди объединенным коми¬
тетом начальников штабов, за исключением Мак¬
свелла Тейлора. Ему нравился также начальник
военно-морских сил генерал Шоуп.
45. ПД. iii. С. 462: начало выступления в Американ¬
ском университете.
46. Там же. С. 463.
47. Там же. С. 462.
48. Хрущев. Хрущев вспоминает. С. 504.
49. Дин Ачесон был эмиссаром Кеннеди к Де Гол-
лю во время ракетного кризиса; он сказал: «Что¬
бы прояснить наши роли, правильно ли я пони¬
маю, что вы прибыли от президента, чтобы про¬
информировать меня о некоторых принятых им
решениях, или вы хотите проконсультироваться
со мной относительно шагов, которые он наме¬
248
Октябрь: ракетный кризис
ревается предпринять?» И я ответил: <<Мы до¬
лжны внести полную ясность в этот вопрос. Я
приехал, чтобы информировать вас о решении,
которое он принял» (КУИ. Дин Ачесон).
50. Цитируется по Ричарду И. Нойштадту. Отчет
президенту по вопросу о ракетах «Скайболт». С.
71. Этот чрезвычайно подробный документ лишь
недавно был опубликован. Я чрезвычайно бла¬
годарен доктору Нойштадту за предоставленную
мне копию.
51. ПД iii. С.911: заметки в Майами.
52. Бечлосс. Кеннеди против Хрущева. С.674.
53. См. там же. С. 636-639.
Глава 6
РЕВОЛЮЦИЯ
Оглядываясь назад, в 1961 год, когда Кен¬
неди вступил в должность, мы видим, что
страна была готова к глубоким и быстрым
изменениям, которые сравнимы лишь с отменой раб¬
ства. Непопулярная система расовой несправедливости
потерпела крах, и единственным выбором, оставшимся
на долю американцев и американских политиков, было
ускорить ее падение, либо тщетно ей сопротивлять¬
ся, либо равнодушно стоять в стороне. За все надо
было платить. Именно поэтому, чтобы завоевать пос¬
тоянное доверие мыслящих людей и укрепить принци¬
пы, администрации Кеннеди и Джонсона решили
помочь переменам по возможности скорее, оставаясь
осмотрительными и принимая во внимание все дета¬
ли. Ни Кеннеди, ни Джонсон не намеревались жер¬
твовать будущим успехом во имя восхищения в на¬
стоящий момент по поводу собственной праведности.
Не забывали и о том, что у президента Соединенных
Штатов есть и другие обязанности помимо спасения
расовой справедливости, которая вызывала у их бо¬
лее радикальных сторонников нетерпение; но в кон¬
250
Революция
це концов к их суждению прислушались, и все со¬
оружение сегрегации и белого превосходства рухну¬
ло. Это был один из блестящих моментов в амери¬
канской истории, и роль Кеннеди, который подтолк¬
нул к этому, является одним из ярчайших подтвер¬
ждений его репутации.
Этот вопрос не стоял столь остро до того, как Кен¬
неди стал президентом. Его открыто демонстрируемое
мнение по расовому вопросу было частью взглядов его
партии, но его истинная важность была для него не
столь очевидной. Часто посещая Вашингтон до 1947
года и впоследствии став его постоянным жителем,
регулярно совершая поездки во Флориду, объездив всю
страну, будучи кандидатом, он вынес для себя убеж¬
дение, что система белого превосходства неверна, жес¬
тока, смешна и невыносима. Но он не знал о жизни
негров (как затем предпочли называть этих людей)
кроме того, что они могут быть слугами или полити¬
ческими деятелями. Он поддерживал их сторону, но
также считал необходимым работать с белыми лиде¬
рами Юга, уважая их мнения и интересы (это отно¬
шение объясняет, почему он был столь расположен к
демократам-южанам в 1960 году). Он не отождествлял
себя с афроамериканцами (число черных избирателей
в Массачусетсе было мало). Он был способен на не¬
ожиданные всплески щедрости и лидерства, например,
когда позвонил Коретте Кинг во время кампании 1960
года, но он не смотрел на Соединенные Штаты с точки
зрения афроамериканцев, с которой, кстати, он и не
очень хорошо был знаком, его брат Бобби позже ска¬
зал об этом времени: «Я не потерял много сна из-за
черных, я не думал о них много, я не знал обо всей
несправедливости»1, и Джек мог сказать о себе то же
251
Кеннеди
самое. Мир Кеннеди был удобен, состоял из северян
и белых. Расовый вопрос не был настоятелен для
Джека. Он считал, что большинство насущных про¬
блем, с которыми он столкнулся в 1961 году, связаны
с внешней политикой. Он думал, что сегрегация при¬
обретает большой смысл для президентов потому, что
для Соединенных Штатов становится невозможным иг¬
рать роль знамени демократии, в то время как на тре¬
ти их территории преобладает система ужасающей не¬
справедливости. Он полагал, что его вклад во внеш¬
нюю политику определит исход выборов 1954 года и
что его переизбрание окажется невозможным, если он
отдалится от белого Юга. Но он также не хотел, что¬
бы события направляли его действия. Президент до¬
лжен быть хозяином положения.
Но Соединенные Штаты уже стояли на пороге рево¬
люции. Это слово с легкостью используют историки, как
и остальные, и если оно что-нибудь обозначает, то в
нашем случае подходит как нельзя более. История не¬
гров продолжительна, сложна и далека от окончания,
но лучше всего может быть понята через свое разви¬
тие, прошедшее четыре фазы. Первая фаза — это на¬
сильственный вывоз рабочей силы из Африки, посте¬
пенно превратившийся в пресловутую работорговлю в
Атлантике, что, в свою очередь, сформировало общес¬
тво рабов, которое набрало силу, стало прочным и од¬
новременно подверглось наибольшему угнетению в конце
XVIII века. Затем последовал период лихорадочной эк¬
спансии, во время которого, тем не менее, начали раз¬
виваться силы, разрушающие рабство; гражданская
война явилась кульминацией и закономерным оконча¬
нием этой фазы. На третьей фазе повторилось то же
самое: утвердилась новая система расового угнетения (не
252
Революция
только на Юге, в своем наихудшем варианте), которая
спустя почти век (включавший в себя президентство
Кеннеди) была готова рассыпаться в прах. После пе¬
риода Второй реконструкции черные американцы, ко¬
торые в XIX веке помогали уничтожать рабство, могли
сказать, что в XX веке они добились гражданства и по¬
литического равенства. Началась четвертая фаза, но
было весьма очевидно, что работа по завоеванию сущес¬
твенного социального и экономического равенства бу¬
дет завершена только в XXI веке; имея с 1973 года2 пос¬
тепенный экономический рост, необходимые усилия
могли стать слишком большими и затянувшимися, как
и в предыдущие периоды. И все же не следовало отча¬
иваться, так как в XIX и XX столетиях необходимая
энергия наконец была приобретена, и она придала со¬
циальным преобразованиям удивительную скорость, что
и можно назвать революцией.
Медленно появлялась возможность свергнуть ста¬
рый порядок на Юге, по крайней мере немного, на¬
чиная со второго периода пребывания Эйзенхауэра у
власти. Препятствия были огромны. Здание структу¬
ры белого превосходства было пугающе большим; за
двумя незначительными исключениями (Истес Кефа-
увер3, Альберт Гор-ст., Линдон Джонсон и Клод Пеп¬
пер были теми немногими, кто это понимал и глубоко
разделял эту мысль), существовало опасное меньшин¬
ство воинствующих расистов, готовых убивать, стре¬
лять, калечить и жечь, чтобы поддержать систему; бе¬
лое большинство, сравнительно пассивное, тем не ме¬
нее было готово поддержать единой командой цели и
проигнорировать методы этого меньшинства; легальная
система — местная, государственная или чаще феде¬
ральная — оставалась частью сегрегационистской
253
Кеннеди
структуры; экономическая власть находилась непосред-
ственно в руках белых; культура Юга молчаливо со¬
глашалась пребывать в статус-кво, который включал
в себя вечный страх, смирение и лишения для всех
черных американцев, даже если они составляли боль¬
шинство местного населения или если достигли какой-
то степени экономической независимости4. Черные
жми под постоянной угрозой, им также был закрыт
доступ к получению образования, работы и жилья —
всех основных завоеваний, предоставляемых американ¬
цам. Что касается остального, то не все в Соединен¬
ных Штатах было так плохо, но оставалось достаточ¬
но много глубоких расовых предрассудков, которые не
допускали какого-либо прогресса по отношению к аф¬
роамериканцам; именно на Севере движение за граж¬
данские права потерпело в конце концов поражение.
Но прежде оно победило на Юге.
Эта победа стала возможна прежде всего благода¬
ря тому, что черные американцы наконец захотели
управлять своей судьбой. Этого не могли понять даже
многие белые либералы, особенно южане. Они под¬
держивали гражданские права и выступали за устра¬
нение белого превосходства (платформа Демократи¬
ческой партии была заявлена, самое большее, с 1948
года), но считали, что контролируют ход событий, что
от них зависит, когда следует предпринять действия.
Они ожидали, что черные примут приоритеты белых.
В1960 году все эти предположения устарели, действи¬
тельно эффективное воздействие на изменение оказа¬
ли сами черные, и черным лидерам — например, из
Национальной ассоциации содействия цветному насе¬
лению (НАСЦН), — пришлось откликнуться на это
воздействие. Одной из черт величия Мартина Лютера
254
Революция
Кинга, характеризующей его, была следующая: он от¬
правился в тюрьму потому, что его активисты сказа¬
ли, что ожидают от него этого поступка. Коротко гово¬
ря, ближайшее будущее Соединенных Штатов находи¬
лось в руках бедных и униженных. Это был реальный
факт, который президенту Кеннеди пришлось осознать
и принять во внимание. Как и генеральному прокуро¬
ру. Это был нелегкий процесс, но он, наконец, закон¬
чился и привел к самому большому достижению —
постоянному, достойному и недвусмысленному.
Джек Кеннеди поддерживал права черных как нечто
само собой разумеющееся, и на своем пути к президен¬
тству он предпринял усилия, чтобы убедить Роя Уилкин¬
са из НАСЦН и других лидеров черных, что он говорит
дело по этому вопросу5. Но в 1960-1961 годах он стал более
одержан, как его описывают историки. Это было верно
лишь отчасти, так как он знал, что не сможет выиграть
ни на кандидатских, ни на президентских выборах, пока
не станет приемлемо относиться к белому Югу. Он не
считал, что только радикальные действия (которые он на¬
зывал экстремизмом) могут уничтожить сегрегацию; вве¬
денный традицией в заблуждение, чего не исправило его
гарвардское образование, он считал, что в основе этого за¬
труднения лежит не расизм южан, а их гордость. Он
полагал, что Первая реконструкция потерпела поражение
потому, что проводилась в жизнь федеральными чинов¬
никами, которые нанесли ущерб принятием неверных за¬
конов, имея дело с коррумпированными законодателями
и необразованными черными лидерами на Юге, которые
в противном случае вели бы себя здраво после разгрома
в гражданской войне. Он остро и постоянно критиковал
президента Эйзенхауэра за то, что тот послал войска в
Литтл-Рок во время кризиса 1957 года: ему никогда не
255
Кеннеди
следовало допускать развитие событий до этого. Кеннеди
в качестве президента общался с Югом гораздо тактич¬
нее. Наконец, как и любой другой президент, он рассмат¬
ривал гражданские права как одну из проблем, с которы¬
ми он имел дело; ей следовало ждать своей очереди, ког¬
да ей уделят внимание и займутся ею. Как он замечал,
если его экономическая программа не пройдет через кон¬
гресс, то черные трудящиеся пострадают от этого не мень¬
ше, чем белые. «Если мы подведем Спаркмена, Хилла и
других умеренных южан к многочисленным требованиям
по гражданским правам, которые больше нельзя игнори¬
ровать, — обращался он к южанам, — что произойдет с
черными, если их оставят с минимальной зарплатой, жиль¬
ем и всем остальным?»6. Он не предвидел, что даже по
вопросам, не касающимся гражданских прав, он не мог
достичь большего сотрудничества с демократами-южана-
ми, как бы деликатен он ни был.
Это были обычные политические воззрения и рас¬
четы, но политика гражданских прав не являлась обыч¬
ной (даже если когда-либо казалась таковой). Ход
событий имел свою ломку и стратегию развития. В 1961
году до подчиненной позиции была сведена легальная
стратегия НАСЦН, которая с успехом добилась того,
что в суде сегрегация была признана неконституцион¬
ной. Автобусный бойкот в Монтгомери в 1955-1956
годах показал, что произойдет позже, в конце 60-х
годов, и придал исключительную значимость лидеру
бойкотирующих — Мартину Лютеру Кингу7. Кинг был
священником-баптисгом и последователем Ганди и по
этой причине исповедовал философию не-насилия: он
полагал, что только так могло слабое черное меньшин¬
ство победить сильное и жестокое белое большинство
на Юге. Движение черных должно было опираться на
256
"Революция
библию и конституцию и привлечь сознание белых в
свою сторону. Только для приверженцев имело значе¬
ние происхождение этой философии, но в ее пользу
говорил и другой довод — психологический: осталь¬
ные должны были видеть, что все это оказывает свое
действие. Автобусы в Монггомери были собраны во
имя Кинга и ненасилия, все больше и больше черных
— особенно молодежи — требовали права своему на¬
роду на беспрепятственный проезд, возможность обе¬
дать в ресторанах, жить в гостиницах, учиться и раз¬
влекаться так, как и другие американцы. Эта актив¬
ность вела прямо и неуклонно к сильным столкнове¬
ниям с властями белого большинства в самой ужасной
форме; это поддерживало интерес к вопросу в умах
всего американского народа; это служило движущей
силой для черных и не в последнюю очередь побуди¬
ло федеральное правительство перейти на сторону уни¬
женных. Активисты оказались изобретательны по час¬
ти тактических идей. У них была инициатива, кото¬
рую они прекрасно использовали.
Что это означало для администрации Кеннеди,
прежде всего стало понятно в начале лета 1961 года,
когда начались демонстрации за свободу. Это было
логичным следствием отсутствия какого-либо движения
в предыдущие годы. Небольшие группы преданной
делу черной и белой молодежи, юношей и девушек
садились в автобусы дальнего следования, отстаивая
свои конституционные права ехать вместе по всему Югу
от Балтимора до Нового Орлеана. Чем дальше, тем
хуже их принимали, особенно после того, как они
въехали в Алабаму. В Эннистоне один из автобусов, в
котором они следовали, был сожжен разгневанной
белой мафией. В Бирмингеме, где печально известный
9. Д. Кеннеди 257
Кеннеди
шеф полиции «бык» Коннор постоянно держал сво¬
их офицеров на улицах (позже он заявлял, что дал
им разрешение остаться дома по причине празднова¬
ния Дня Матери), другая мафиозная группировка
жестоко атаковала ехавших и еще кого-то, следовав¬
шего той же дорогой. В Монтгомери Джона Шиген-
талера, одного из главных помощников генерального
прокурора, ударили по голове куском трубы, когда
он пытался защитить молодую женщину, и он упал
без сознания под машину. («Вы делали то, что счи¬
тали правильным», — сказал позже его босс)8. На
следующий вечер мафия осадила ехавших и их дру¬
зей (среди которых был Мартин Лютер Кинг) в цер¬
кви, где они нашли убежище: только приезд нацио¬
нальной гвардии предотвратил резню. Затем протес¬
тующие направились в Миссисипи.
У президента и генерального прокурора не было
выбора: им пришлось охранять борцов за права, но им
не очень нравилась эта необходимость. Когда Джек
впервые о них услышал, он готовился к поездке в
Париж и Вену, и хотя новости с Юга ослабили его
позицию в беседе с Де Голлем и Хрущевым, («скажи¬
те им это отменить», — так он обратился к своему
советнику по гражданским правам Харрису Уоффор¬
ду, который терпеливо ответил: «Я не думаю, что сей¬
час их может кто-нибудь остановить»)9. Бобби был
более обеспокоен ущербом, который это дело могло
нанести репутации его брата на белом Юге10. Но они
не могли стоять в стороне и позволить убить борцов
за свободу. Бобби более или менее постоянно звонил
по телефону губернатору Алабамы Паттерсону, в кон¬
це концов убедив его послать национальную гвардию.
Даже президент был в это вовлечен, хотя это и не
258
Революция
принесло большой пользы: по одному пункту губерна¬
тор — который без колебаний поддержал Кеннеди в
1960 году — отказался что-либо предпринимать. Братья
начали понимать, что связи между друзьями-демокра-
тами и политиками переставали работать, когда дело
касалось расового вопроса; но даже растущее подозре¬
ние, что на Юге вряд ли существует нейтральная тер¬
ритория, не убедила Кеннеди целиком перейти на сто¬
рону борцов за свободу: они считали, что в конгрессе
им очень необходимы южане. В итоге Бобби провел
переговоры с сенатором Истлэндом из Миссисипи: бор¬
цов будут сопровождать с охраной в поездке по Алаба¬
ме, и насилия со стороны мафии больше не будет, но
как только они окажутся в штате Миссисипи, их арес¬
туют местные власти и посадят в тюрьму за нарушение
законов штата; таким образом, более или менее счас¬
тливо, они избегнут попадания в заголовки газет. Так
они и сделали; и хотя генеральный прокурор хотел
найти путь, чтобы вызволить их из тюрьмы, большин¬
ство из них настояло на том, чтобы остаться там, что¬
бы дать показания в качестве свидетелей (когда они,
наконец, были освобождены, то их встретили на Севе¬
ре как героев). И все же, вопреки принятым соглаше¬
ниям, это дело побудило Бобби к действию. Подхватив
предложение, выдвинутое ранее Мартином Лютером
Кингом, он оказал беспрецедентное давление на торго¬
вую комиссию, в руках которой находилось правосудие,
и осенью она запретила сегрегацию на всех автобусных
маршрутах11. Вскоре была введена десегрегация на ли¬
ниях железных дорог и воздушного сообщения12. В
конце концов победа осталась за борцами.
История демонстраций за свободу служит обобще¬
нием всего рассказа о встрече администрации Кеннеди
Кеннеди
с гражданскими правами. В деталях и в целом Кенне¬
ди вынуждены были действовать быстрее и дальше, чем
они ожидали. Это не значит, что Джек намеревался
остаться в борьбе пассивным. Он не собирался риско¬
вать, вызвав конфликт с южанами в конгрессе тем, что
представил билль о гражданских правах, который в
1861 или 1962 году провалился, но в то же время он
не собирался оставить тех, кто его поддерживал, среди
черного населения, один на один с их проблемами: в
итоге они обеспечили его небольшой победный перевес
на выборах, федеральное законодательство могло быть
разрушено в один момент, но исполнительная власть
обладала огромной силой, десегрегация правительства
тоже была долгим процессом13: Кеннеди был в ужасе,
когда исследование показало, что очень и очень немно¬
гие черные занимали какие-либо ответственные посты
в правительстве США, если вообще их занимали. В день
инаугурации его острый глаз отметил, что в расчете бе¬
реговой охраны, который проходил перед ним на пара¬
де, не было лиц афроамериканцев; он приказал немед¬
ленно предпринять действия, чтобы исправить ситуацию,
и потребовал отчета от каждого чиновника кабинета, как
обстоят дела в его департаменте. Результаты были обес¬
кураживающими: Честер Боулз из сенатского департамен¬
та доложил, что в службе внешней политики из 3647
человек только 15 — афроамериканцы; из отчета Бобби
Кеннеди следовало, что в департаменте юстиции из 995
прокуроров Вашингтона черных всего 10 человек; из 13
649 сотрудников ФБР — 48 (которые в основном ра¬
ботали в качестве водителей машин). Далее стало из¬
вестно, что из всех работников федерального правитель¬
ства афроамериканцев — 12,6%, из которых только двое
занимали высокий пост в гражданской службе, а под¬
260
Революция
авляющее большинство работало в качестве подручных14.
Это требовало немедленного внимания Кеннеди; в 1963
году он назначил больше черных на посты в федераль¬
ное правительство, чем все президенты до него, его
двумя самыми крупными назначениями стали Роберт С.
Уивер на должность главы финансового агентства стро¬
ительства жилья, и Таргуд Маршалл, самый опытный
адвокат НАСЦН, во второй окружной апелляционный
суд в Нью-Йорке. Кеннеди надеялся поднять жилищ¬
ное агентство до департамента градостроительства, ко¬
торое бы имело место в кабинете, но так как было хо¬
рошо известно, что Уивер будет секретарем (и таким
образом — первым членом кабинета в истории США),
то сегрегационисты в конгрессе блокировали все пред¬
ложение целиком. Он оказался для них недостаточно
хорош.
Очень часто одно подменялось другим. Сенатский
судебный комитет также мог успешно заблокировать
назначение Таргула Маршалла (во всяком случае, от¬
нял бы на это время), если бы Кеннеди не согласился
назначить Гарольда Кокса федеральным судьей в
Миссисипи: Кокс был другом сенатора Истлэнда по
колледжу, который, в свою очередь, являлся предсе¬
дателем комитета. Как заметил Артур Шлезингер,
«Кокс был слишком большой платой»15. Он являлся
ярым сегрегационистом, который делал все, чтобы воз¬
двигнуть обструкцию на пути гражданских прав в
Миссисипи. И это был не единственный случай. Дру¬
гие назначения на Юге в судебной системе в 1961 году
также ничего хорошего не принесли и лишь подверг¬
ли обоих Кеннеди критике со стороны республикан¬
цев. Они сделали вывод, что в будущем станут осто¬
рожнее — и так и поступили16. Это было еще одним
261
Кеннеди
доказательством того, что попытки работать с консер-
ваторами-южанами в конгрессе того не стоят.
У генерального прокурора была своя собственная
стратегия, как перехитрить обе стороны — и расистов,
и борцов за гражданские права, департаменту юстиции
была предоставлена свобода действий. Бобби подобрал
хорошую команду в отдел по гражданским правам,
который начал повсюду подавать иски, чтобы придать
действенность законам о гражданских правах 1957-го,
1960-го и других годов, чтобы ускорить десегрегацию
везде, где возможно. Структура белого превосходства
оставалась в итоге фактом, за который голосовали бе¬
лые южане, но южане черные — из-за запуганности,
коррупции, апатии и отчаяния — не голосовали. Поэ¬
тому Бобби побуждал движение за гражданские права
регистрировать черных избирателей как свою главную
обязанность. Фонды в большом количестве должны
были быть доступны для регистрирующихся и обуче¬
ния тех, кто этим занимался. Департамент юстиции
рассчитывал, что такая кампания отведет нападки ра¬
систов. Таким образом, за несколько лет на Юге могла
быть создана значительная избирательная сила среди
черных; Бобби знал, что, как только это будет сдела¬
но, белым южанам-политикам не останется другого
выхода, кроме как дать согласие — или потерять власть.
Это было рациональной стратегией, далекой от аван¬
тюризма, на взгляд Кеннеди, которую довольно долго
молено было держать в тени: участие администрации в
регистрационной кампании можно было скрыть, что не
представляло трудности для конгресса, как ,и не было
необходимости в маршах, демонстрациях и бунтах. Все
было проведено спокойно. К несчастью, в схеме име¬
лись недостатки. Как вскоре быстро выяснилось, в
262
Революция
удаленных уголках Юга стали активно противодейство¬
вать регистрации избирателей, как и другим проявле¬
ниям защиты прав черных. Убийство троих молодых
работников регистрационной службы летом 1964 года
(одного черного и двух белых) произошло вскоре после
смерти Джека Кеннеди, но всплеск подобных мрачных
событий был предсказуем и в итоге обернулся необ¬
ходимостью создания особого закона об избирательном
праве (он вступил в силу в 1965 году). Таким обра¬
зом, стратегия Кеннеди, даже полностью принятая
движением за гражданские права, не могла долго ос¬
таваться вне внимания конгресса. Как бы президент
Кеннеди ни хотел это обойти, однажды ему пришлось
бы выйти с основательным законодательным решени¬
ем по этому вопросу. Как бы то ни было, у движения
не вызывало вопросов само принятие стратегии Кен¬
неди. Игра называлась «гражданские права». Важность
регистрации избирателей была осознана, и организа¬
ции черных были рады принять деньги, которыми
Кеннеди давили на них; в частности, молодые акти¬
висты студенческого организационного комитета нена¬
сильственных действий начали с энтузиазмом работать
в большинстве отдаленных уголков Юга и очень жа¬
ловались, если департамент юстиции из-за недостатка
людей не мог их защитить, как обещал17; но по мере
развития логика движения неизбежно меняла приори¬
теты, как доказали демонстрации в защиту свободы.
Но в конце 1961 года приоритеты Кеннеди остава¬
лись теми же. Он продолжал то, что считал нужным
сделать по гражданским правам, но вопрос был бо¬
лее сложен, чем предполагалось; теперь следовало
приложить усилие, чтобы удержать его на расстоя¬
нии. Харриса Уоффорда постепенно отстранили от
263
Кеннеди
принятия решений, и в итоге заставили присоединить¬
ся к «Корпусу мира»18. Только законодательная ини¬
циатива администрации являлась бесспорным биллем
для конституционной поправки, запрещающей изби¬
рательные налоги на федеральных выборах; она была
принята конгрессом в августе 1962 года и ратифици¬
рована Штатами в январе 1964 года; но, как указы¬
вает Шлезингер, она оказала свое действие только на
выборах в пяти штатах, а на выборы в масштабе стра¬
ны не повлияла совсем19. Ничто не вмешивалось во
второй раз в большую борьбу до лета 1962 года, ког¬
да Олбани, штат Джорджия, оказался в центре вни¬
мания большой десегрегационной кампании.
Олбани не принес успеха интеграционистам, хотя
практиковавшаяся там тактика хорошо сработала сле¬
дующей весной в Бирмингеме. Бобби Кеннеди нако¬
нец это использовал в попытке показать белому Югу,
что он применяет закон беспристрастно по отношению
к расам, что возмущало черных лидеров. Но эпизод
дошел до сведения президента, который не мог себе
позволить все время отмалчиваться по вопросу о граж¬
данских правах, что заставило его заметить на пресс-
конференции: «Я не могу объяснить, почему бы го¬
родскому совету Олбани не сесть с гражданами этого
города, среди которых есть черные, и попытаться
защитить для них мирным путем их права. Правитель¬
ству Соединенных Штатов пришлось в Женеве сесть
с Советским Союзом (это было намеком, чтобы обе¬
зоружить спорщиков). Я не могу понять, почему пра¬
вительство. Олбани... не может сделать того же для
американских граждан»20. Возможно, это было самым
сильным утверждением, которое он сделал, по, край¬
ней мере, в качестве президента. Шесть недель спус¬
264
Революция
тя он показал, что сделал еще один шаг — на следу¬
ющей пресс-конференции, — возвращаясь к событи¬
ям, когда во время регистрационной кампании в Мис¬
сисипи сжигались церкви черных: «Я не знаю более
жестокого и возмутительного действия, которое про¬
изошло в стране за многие месяцы и годы, чем сож¬
жение церкви — двух церквей — из-за усилий, пред¬
принимаемых черными, чтобы зарегистрироваться в
качестве избирателей... Я благодарю тех, кто старал¬
ся регистрировать каждого гражданина. Они имеют
право на защиту правительства Соединенных Штатов,
государства, местных общин, и мы должны сделать
все, что можем, чтобы ее обеспечить, и если это пот¬
ребует дополнительных законов и сверхусилий, мы
должны это сделать»21. Он вряд ли мог ожидать мень¬
ше (в действительности он сказал гораздо больше),
представив картину происходящего и дав понять, на¬
сколько крепко взялся департамент юстиции за регис¬
трационную кампанию, но самым важным сейчас было
то, что в первую очередь президент одновременно
упомянул возможность начала изменения законода¬
тельства и возможность использования силы. Дорога
была открыта, и Кеннеди учился по ней идти.
Следующий урок (который принес пользу многим,
помимо Кеннеди) завершился в сентябре 1962 года,
когда Джеймс Мередит, черный гражданин, воодушев¬
ленный выступлениями Кеннеди, подал заявление на
обучение в университет Миссисипи. Последовавшее за
этим стало, возможно, самой решительной битвой в
борьбе за гражданские права, поворотным пунктом,
после которого изменились все условия.
Личная позиция Мередита была лишь небольшой
деталью во всей конфронтации. Он настаивал на правах,
265
Кеннеди
которые нельзя было легально отрицать; это стало
возможно благодаря его упрямому, почти замкнутому
характеру, который поддерживал его в периоды враж¬
дебности и физической опасности, что вполне могло
бы сломать гораздо более слабого человека. Но с его
упрямым геройством случай мог обернуться серьезны¬
ми препятствиями, и это произошло, когда Отрин
Люси (что не было ошибкой в ее случае) исключили
из университета Алабамы в 1956 году.
Позиция федерального правительства была двой¬
ственной. Исполнительная власть была обязана по
конституции защитить права Мередита, и на то была
далеко нацеленная историческая причина, чтобы пос¬
тупить таким образом: чем скорее Юг приготовится
к трудностям и примет десегрегацию, тем лучше бу¬
дет для всех. Чтобы чего-то достичь, надо было дей¬
ствовать быстро. Но администрацию Кеннеди также
интересовала политика вопроса. Пиррова победа в
Миссисипи, которая стремительно открыла двери
университета перед Мередитом, но расстроила про¬
грамму администрации в конгрессе и привела к про¬
игрышу демократов на выборах 1962-го и 1964 годов,
в некотором отношении была хуже поражения. Как
в деле о демонстрациях за свободу, Кеннеди надея¬
лись прийти к разумному соглашению с местными по¬
литиками и избежать применения войск. Этот поиск
разумного стоял в самом центре политического стиля
Джека Кеннеди, его девизом скорее могло бы стать
«давайте обсудим вместе», чем для Линдона Джон¬
сона его идея обсуждения, немногим отличающаяся
от запугивания. Но теперь в Миссисипи дали волю
чувствам, и большую часть отдаленных уголков Юга
уже нельзя было пронять здравым призывом. Ку-
266
"Революция
Клус-Клану снова развязали руки, и запахло кровью.
Тридцать лет спустя, возможно, легче понять гнев¬
ное недоумение президента Кеннеди, чем в его время.
Казалось, он встал против компании сумасшедших22.
Название книги того времени «Далекий Юг никогда
не скажет» точно отражает позицию, но позиция была
бессмысленна. Структура власти сегрегационистского
Юга поддерживалась со дня ее учреждения с помощью
насилия и крючкотворства, обе подпорки теперь ру¬
шились под давлением высшей власти в лице федераль¬
ных судов, федеральной исполнительной власти и даже
конгресса. Афроамериканцы, хотя все еще оставались
в стороне, теперь были способны как никогда ранее
эффективно заявлять о своих правах как американс¬
ких граждан, и их нельзя было остановить. Если при¬
лив отдавал один ярд, то захватывал три. Здание все¬
го современного мира изменялось, чтобы накопить силу
неевропейских народов (как вскоре поняли Соединен¬
ные Штаты в Индокитае); движение за гражданские
права было частным проявлением гораздо более ши¬
роких сдвигов. Наконец, весь Юг наполнился переме¬
нами, становясь более городским, индустриальным, со¬
временным: его лидеры бизнеса не могли допустить су¬
ществования, как и основная часть белого населения
более не поддерживала в действительности, системы не¬
справедливости в сельских районах, которая стояла на
пути прогресса и процветания. Короче говоря, сегре¬
гированный Юг представлял собой карточный домик,
который начал рассыпаться. Кеннеди ясно это видел
и был очень озадачен и огорчен отказом лидеров Юга
заглянуть в лицо фактам.
Он выступил против представителей той хорошо из¬
вестной демагогии, которая приумножила оживленность,
267
Кеннеди
абсурдность, коррупцию и жестокость политиков-
южан, начиная с конца периода Первой реконструк¬
ции. Такие люди, как Вардамэн, Бильбо и братья
Лонг умели играть на любви и ненависти, надеждах
и страхах, безразличии, предрассудках и амбициях
своих избирателей более, чем взывать к их уму, луч¬
шим чувствам и здравому смыслу. Демагогия, чтобы
быть честным, была распространена не только на Юге,
она существовала и на Севере, хотя и в менее край¬
них формах, даже в Бостоне. Но демагогия на Юге
была опасна потому, что действовала в закрытом об¬
ществе23. Отчасти из-за того, что умеренные южане
так не хотели брать на себя бремя лидерства и вы¬
ступить за реформы на сцене, с тех пор, как Верхов¬
ным Судом было принято решение по делу Брауна,
доминировали те, кто верил — или притворялся, что
верил — и, по меньшей мере, провозглашал, что при¬
чина сегрегации все еще не устранена, и это стойкое
сопротивление заставит новое поколение упрямых янки
отказаться от затеи, как их предшественников 80 лет
назад. На выборах дважды победили расисты; Джордж
Уоллес из Алабамы так объяснял свою тактику на гу¬
бернаторских выборах в 1962 году: «Я начал говорить
о школах, скоростных дорогах, налогах и тюрьмах —
и я не мог побудить их слушать. Затем я заговорил о
черных — и они впились в меня глазами»24. Полити¬
ки и избиратели будто старались перещеголять друг
друга в сумашедших фантазиях, замешенных на леген¬
дах о прошлом Юга, расовой ненависти, страхе гря¬
дущих событий, которые сметут старые пути в забве¬
ние, обиды янки, возмущение чувств и действия ма¬
фии. Джеймс Мередит вступил в этот вихрь, что пот¬
ребовало привлечь к делу более умного человека, чем
268
Революция
губернатор Росс Барнет из Миссисипи, чтобы удержать
контроль и уменьшить последствия.
Но Барнет даже не попытался это сделать. Он про¬
должал молча сопротивляться. Кеннеди хотели сотруд¬
ничать с ним и дальше. Если бы он позволил Мереди¬
ту поступить в университет и окончить его, то же са¬
мое пришлось бы позволить и другим черным студен¬
там и кризис мирно бы завершился. По каким причинам
Барнет согласился бы допустить Мередита в универси¬
тет? Ни по каким, ответил губернатор: «Я не могу со¬
гласиться принять этого юношу в учебное заведение. Я
никогда не соглашусь это сделать. Лучше я проведу ос¬
таток своей жизни в тюрьме, чем так поступлю».
РОБЕРТ КЕННЕДИ: Штат Миссисипи должен вы¬
полнять закон, так как он является частью го¬
сударства.
БАРНЕТ: Мы были частью государства, но я не уве¬
рен, так ли это сейчас.
РОБЕРТ КЕННЕДИ: Вы хотите выйти из Союза?25.
Барнет прослыл легендой в конфедеративной ар¬
мии и пользовался в своем штате большой популяр¬
ностью. Это доказывало, что торговаться с ним было
бесполезно — возможно, к счастью: большие дела
нельзя делать тайно, хотя Кеннеди уже сдвинули их
с мертвой точки, но о деталях невозможно было до¬
говориться, а тем временем злобные утверждения
губернатора вызвали бурю гнева и ненависти, кото¬
рую он не мог ни сдержать, ни проконтролировать.
Он появился на футбольном матче в университете
Миссисипи (местная команда называлась «Повстан¬
цами университета Миссисипи») и провозгласил под
269
Кеннеди
рев и одобрительные крики: «Я люблю Миссисипи!
Я люблю ее народ! Я люблю ее обычаи!» (шум апло¬
дисментов)26. Огромная толпа студентов чувствовала,
что она поняла, в чем состоит ее долг. 30 сентября
1962 года Мередит был препровожден на территорию
университета и триста федеральных чиновников на¬
званивали в здание администрации, отчасти чтобы
ввести в заблуждение (Мередита поселили в одном
из студенческих общежитий), отчасти — чтобы со¬
здать рекламу федеральным властям. Решив, что все
хорошо, в десять часов вечера президент выступил по
телевидению, убеждая население Миссисипи, особен¬
но студентов университета, принять закон, который
надлежит выполнять: «Честь вашего университета и
штата висит на волоске... Позвольте нам сохранить
закон и мир, и затем залечить внутренние раны, что¬
бы мы могли повернуться лицом к проблемам, кото¬
рые нас окружают... объединимся, встанем как еди¬
ный народ в знак стремления к человеческой свобо¬
де»27. Он все еще надеялся, что белых жителей Мис¬
сисипи можно побудить к сотрудничеству, и поэтому
он ничего не сказал о справедливости случая Мере¬
дита, только то, что закон следует проводить в жизнь
и исполнять («Американцы могут не соглашаться с
законом, но не могут ему не повиноваться»)28, и поль¬
стил их гордости и тщеславию, с восхищением упо¬
мянув о белых героях штата, таких, как, например,
Л. К. Ламар29. Когда двумя часами позже он подпи¬
сал распоряжение об отзыве национальной гвардии,
как поступил Эйзенхауэр в Литтл-Роке, он сказал, что
делает это за столом Улисса С. Гранта, но что о рас¬
поряжении не должна знать пресса: он не хотел, что¬
бы неоконфедеративная паранойя разгорелась вновь30.
270
Революция
Все эти смягчающие усилия были бесполезны. Немно¬
гие из студентов Миссисипи слышали или обратили
внимание на его призыв. Еще до того, как он начал
говорить, хотя он этого не знал, чиновники поспешили
защитить себя слезоточивым газом (им было строжай¬
ше запрещено использовать пистолеты: они скрыва¬
лись за внушительными заграждениями из камней,
кирпича) и другими метательной снарядами, исчезли
полицейские со скоростных магистралей: губернатор
Барнет позже сказал, что им было приказано остать¬
ся и поддерживать порядок, но он так часто лгал во
время кризиса, что ему трудно было поверить; как
бы то ни было, полицейских было немного, и они не
имели оружия. У некоторых бунтовщиков было ору¬
жие (тридцать лет спустя кажется удивительным, что
их было сравнительно немного), с помощью которо¬
го они ранили 26 чиновников и убили журналиста и
прохожего. Регулярные войска, наконец посланные
Бобби Кеннеди, появились с досадным опозданием
(еще один минус Пентагону в глазах генерального
прокурора и его брата); все это продолжалось до зари.
Президент не спал всю ночь: «Я никогда так инте¬
ресно не проводил время после Бей-оф-Пигз», —
отметил он31. Генеральный прокурор жестоко себя
обвинил за то, что не послал войска по соседству,
которые находились в повышенной боевой готовнос¬
ти. Но когда с рассветом войска появились, главное
было достигнуто: Джеймс Мередит был зарегистри¬
рованным студентом университета Миссисипи — пал
еще один бастион сегрегации.
Дело университета приобрело гораздо большую зна¬
чимость. Это заставило каждого задуматься снова.
Сенатор Истлэнл, публично нападая на чиновников за
271
Кеннеди
то, что они навлекли проблемы на свои головы со¬
бственным «любительством», и по обыкновению рас¬
суждая о «судебной тирании», в частной беседе ска¬
зал Бобби, что Барнет вел себя нелепо32. Барнет ре¬
шил, что его политическая карьера окончена, и ког¬
да его бывший заместитель Пол Джонсон стал
губернатором, он быстро продемонстрировал, что
отказался от вызывающей риторики, к которой часто
прибегал Барнет в течение всего кризиса. Что гораз¬
до более важно, власти в Алабаме сделали надлежа¬
щие выводы. Алабамский университет теперь остал¬
ся последним университетом в стране, который не
осуществил расовую интеграцию, и приближалась его
очередь; следовало больше не допустить повторения
фиаско, имевшего место в Миссисипи — это было
плохо как для университета, так и для дела. «Мно¬
гие из нас знали, что будущее Юга предопределено
и что смешно продолжать пустословное открытое не¬
повиновение», — сказал один конгрессмен33.
У обоих Кеннеди был собственный расчет. Это дело
вряд ли было рекламой их умения управлять кризи¬
сом: они были чрезвычайно рады, что никто из их
чиновников не был убит и Мередита не линчевали.
С точки зрения политики университет Миссисипи
являлся тем, чего Кеннеди стремился избежать боль¬
ше всего, как повторения Литтл-Рока, с войсками, пос¬
ланными в южный город (они там оставались, пока
Мередит не окончил университет летом 1963 года), и
мощно вскипающим негодованием Юга относительно
того, что он расценил как еще одно неправомерное
вторжение янки. Но шума было больше, чем резуль¬
тата: интеграция высшего образования на Юге шла
вперед, но черепашьим шагом и чисто символически.
272
Революция
Мартин Лютер Кинг и другие черные лидеры ощу¬
щали, что президент упускает время, не используя
этот случай для того, чтобы воззвать к справедливос¬
ти: все, о чем он говорил, сводилось к тому, насколько
важно слушаться закона. Кинг чувствовал, что граж¬
данские права «больше не господствуют в сознании
нации»34. Президенту следовало забыть об эпизоде с
Меридитом и о потенциально опасных политических
последствиях для него самого, его программы и его
партии, обращаясь к этому как можно реже.
Он поддерживал такое положение дел в течение
нескольких месяцев. Он позволил пройти столетию
провозглашения освобождения (1 января 1963 года) без
президентского одобрения и сделал все для того, что¬
бы информация о большом приеме черных лидеров в
Белом доме по случаю дня рождения Линкольна не
попала в белую прессу35. (Мартин Лютер Кинг, А.
Филип Рэндольф и Кларенс Митчелл не бойкотиро¬
вали это событие). Он был занят другими президентски¬
ми делами, особенно кубинским ракетным кризисом и
выборами в конгресс. Невозможно восхищаться столь
неблагородным поведением, но это — одна из черт,
которых время от времени требуют от демократических
политиков их менее благородные избиратели. Даже
когда он подписывал Закон об избирательном праве в
1965 году, Линдон Джонсон точно предсказал, что де¬
мократы не будут существовать для Юга еще в тече¬
ние тридцати лет; его предшественника, возможно, не
следовало обвинять за попытку избежать судьбы. Пра¬
вильно или нет, он не должен был отказываться от уси¬
лий, которые оставались на его долю.
И все же в его позиции и расчетах произошел фунда¬
ментальный сдвиг. Он начал видеть Юг в его истинном
273
Кеннеди
свете. Так, после шума, поднятого вокруг случая Ме-
ридита, «он особенно хотел знать, правда ли, что
все, чему его учили и чему он верил относительно зол
реконструкции, действительно было правдой»36. Уже
в феврале 1962 года он встретил Дэвида Дональда из
Гарварда, одного из самых авторитетных историков
периода гражданской войны, и начал понимать, что его
собственные знания этого периода устарели по мень¬
шей мере на двадцать пять лет. Сразу после событий
вокруг университета Миссисипи он принялся читать ра¬
боты К. Ванна Вудварда, включая, несомненно, «Не¬
обыкновенную карьеру Джима Кроу», основополага¬
ющую книгу по вопросу о движении за гражданские
права37. Летом 1963 года, когда лист противозаконных
действий на Юге пополнился новыми убийствами, он
был готов поверить Артуру Шлезингеру, который ска¬
зал: «Я не понимаю Юг»; признать свою некомпетен¬
тность — это начало мудрости: «Я начинаю верить, что
Тедиес Стивенс был прав. Меня всегда учили смотреть
на него как на человека ошибочных взглядов. Но ког¬
да начал разбираться во всем этом, то удивился, как
иначе можно было к этому отнестись»38. К тому вре¬
мени он стал понимать, что безнадежно, даже амораль¬
но, пытаться дальше поддерживать компромисс с ли¬
дерами сегрегационистов, и что вместо этого он должен
был подхватить знамя старых радикалов и укрепить
Вторую реконструкцию. Это имело смысл даже поли¬
тически: если он не мог выиграть на Юге, то ему уда¬
валось сплотить Север.
Внешние силы продолжали вести его по пути, ко¬
торым он должен был следовать. Он был популярен
среди простых черных, но лидеры хотя и легко под¬
давались его обаянию, все более становились скептич¬
274
'Революция
ны к его действиям. Он считал, что недостаточно хо¬
рошо выполняет свои обязанности, особенно когда
республиканцы принимались это обсуждать. 28 фев¬
раля 1963 года, две недели спустя после приема по
случаю дня рождения Линкольна, он направил в кон¬
гресс специальное послание по гражданским правам,
в котором хвалился достижениями последних двух лет
в этой области и призывал законодательные органы
совместно с исполнительной властью по окончании
редакции провести новый закон об избирательном
праве и ускорить рассмотрение исков по этому зако¬
ну; он попросил фонды помочь продолжающейся де¬
сегрегации общественных школ. Это был первый
билль о гражданских правах, когда-либо предложен¬
ный, и тот факт, что Кеннеди вообще выдвинул пред¬
ложения, показывает, как далеко он продвинулся со
дня инаугурации. Но для лидеров движения по граж¬
данским правам этого было недостаточно. Рэндольф
начал планировать большой марш в Вашингтоне, что¬
бы оказать давление на конгресс, и если необходи¬
мо, то также и на Белый дом; Кинг последними штри¬
хами заканчивал план основной кампании в Бирмин¬
геме, штат Алабама; который он называл «самым
сегрегированным городом в США»39.
Бирмингемская кампания была самым героическим
моментом в революции гражданских прав, целью было
игнорирование законов господства белых и побужде¬
ние города к принятию десегрегации посредством си¬
дячих забастовок, экономических бойкотов и массовых
демонстраций; магазины были опустошены, а тюрьмы
— заполнены; давление постоянно росло, заставляя
городскую элиту уступить. Пройдя долгий и трудный
старт, преодолев огромные препятствия, план наконец
275
Кеннеди
заработал. Мартин Лютер Кинг был посажен в тюрь¬
му, где создал свой шедевр «Письмо из Бирмингемс¬
кой тюрьмы», в котором обосновывал свою стратегию
и тактику. Один очень опасный образчик подобной
тактики — крестовый поход против детей — оказал¬
ся достаточно действенным: тюрьмы были перепол¬
нены, вокруг них собирались толпы, и «бык» Кон¬
нор дал выход своему гневу, послав вооруженных по¬
лицейских: одних — с пожарными шлангами, других
— с палками на цепях и злобных полицейских собак
против женщин и детей. Вся Америка видела, что про¬
исходило: телевидение стало новым мощным средст¬
вом, сделав всех участниками событий. Президент
сказал, что зрелище его угнетает, и подтвердил то,
что сказал ранее: «Я не прошу о терпении. Я пре¬
красно могу понять, почему черные Бирмингема хо¬
тят, чтобы их попросили быть терпеливыми»40. Пос¬
лание Мартина Лютера Кинга наконец задело его за
живое. Но что дальше? В Бирмингеме наконец было
достигнуто соглашение между обеими сторонами —
благодаря стараниям ведомства Берка Маршалла,
помощника главного прокурора штата, начальника
отдела по гражданским правам, но в других местах
Юг содрогался: до конца лета было арестовано 14 ООО
демонстрантов41. Как считал Бобби Кеннеди, феде¬
ральному правительству было невозможно защитить
всех: это нельзя было сделать, так как для этого не
существовало ни легальных, ни физических путей и
способов. Следовало обрубить самые корни. 1 июня,
на встрече со своими ближайшими советниками, Пре¬
зидент Кеннеди объявил, что он пошлет в конгресс
основной билль по гражданским правам. То, что ка¬
залось немыслимым и недостижимым два года назад,
276
Революция
теперь стало предметом усилий. И единственно воз¬
можным выходом.
Президенту это не нравилось. На встрече 1 июня
он был очень раздражен43, так как знал, что прини¬
мал решение, которое уже само по себе могло разру¬
шить его президентство. Даже после его предложений,
посланных в Капитолий, он сказал генеральному про¬
курору (который один из всего внутреннего окруже¬
ния поддерживал этот поступок): «Вы думаете, мы пос¬
тупаем правильно?.. Посмотрите, в какие неприятнос¬
ти нас это вовлекает»44. Он немного шутил: в своей
обычной манере, Кеннеди прибег к несерьезности, что¬
бы справиться с эмоциональным напряжением в кри¬
зисе. Как ему пришлось убедиться, он был прав. По
предложению Линдона Джонсона администрация лоб¬
бировала каждого члена конгресса до того, как билль
был официально представлен; президент ждал поли¬
тически благоприятного момента, чтобы объявить о
своей новой позиции. И такой случай представился с
помощью Джорджа Уоллеса.
Два черных студента, Джеймс Гуд и Вивиан Мэло¬
ун, подали вступительные заявления в таскалусский
филиал Алабамского университета, и это учебное за¬
ведение, откладывая как можно дальше окончательное
решение, в конце концов их приняло: здесь знали, что
не следовало повторять пример Миссисипского универ¬
ситета, игнорируя закон. Они очень надеялись, что
повторения беспорядков, подобно инциденту в случае
с Отрин Люси, или — что хуже — с университетом
Миссисипи, не будет; но события нельзя было прокон¬
тролировать. Уоллес второй раз поклялся противосто¬
ять и игнорировать федеральные власти, если они
попытаются зарегистрировать Гуда и Мэлоуна, как
277
Кеннеди
Мередита: «Если придет постановление суда, то я
поставлю себя, вашего губернатора, таким образом,
чтобы приказ федерального суда был направлен про¬
тив вашего губернатора. Я не должен придерживаться
подобных незаконных приказов федерального суда,
даже если мне придется встать в школьных дверях,
если будет необходимо»45. Вопреки огромному давле¬
нию со стороны федерального правительства и многих
рассудительных алабамских бизнесменов, Уоллес твер¬
до держался своего слова, и когда подошел день ре¬
гистрации студентов, Кеннеди опять мобилизовал на¬
циональную гвардию; на сей раз он должен был быть
уверен, что бездействие, как в случае с университетом
Миссисипи, не повторится. В этом деле гарантом того,
что в Таскалусе на будет трудностей, у Кеннеди имел¬
ся союзник — сам губернатор Уоллес. Он прекрасно
знал, что Алабама не может успешно противостоять фе¬
деральному правительству, и что если бы там произо¬
шел бунт, то его политические амбиции (которые были
огромны) стали бы недостижимы: он оказался бы в
забвении, как и Росс Барнет. Он решил разыграть
представление: он встанет в школьных дверях (или,
по меньшей мере, в дверях здания университетской
администрации) и будет яростно протестовать, после
чего отойдет в сторону с трогательным видом жертвы
тирании янки. Сердца простых жителей Алабамы бу¬
дут на его стороне, его репутация горячего защитника
будет подтверждена, и, как только студенты зарегис¬
трируются, вопрос интеграции наконец будет постав¬
лен на обсуждение. Таким образом Уоллес постарал¬
ся сделать так, чтобы не вмешался ку-клус-клан и сту¬
денты университета вели себя надлежаще. Кеннеди
создал союз национальной гвардии в Алабаме, и пред¬
278
Революция
ставление началось. Николас Катценбах, заместитель
Бобби Кеннеди, появился со студентами на террито¬
рии университета; Уоллес встал в дверях, выкрикивая
вызывающие лозунги, и затем уступил дорогу; Джеймс
Гуд и Вивиан Мэлоун были зарегистрированы. Кен¬
неди стало легче, он был удовлетворен, и вечером того
же дня импульсивно решил выступить по телевидению
с обращением, объявив о своем решении выдвинуть
подробный билль о гражданских правах. Он наконец
победил и управлял событиями, не только реагируя на
них, и он решил использовать победу.
Речь была одной из самых важных и эффектив¬
ных, которые Кеннеди когда-либо произносил, и в то
же время одной из наименее лакированных. Его ре¬
шение выступить оказалось сюрпризом для Теда Со¬
ренсена, и у него не оставалось времени, чтобы под¬
готовить нечто большее, чем набросок. За несколько
минут до выступления Кеннеди и его советники по¬
колдовали над текстом, и затем он появился перед
камерой. Это было неважно. Теперь он был столь
опытен и уверен в себе как оратор, что был способен
сымпровизировать все обращение, скомпилировав его
из отрывков. Оно не звучало столь впечатляюще, как
другие его речи, но убежденность Кеннеди, что при¬
шло время действовать, чтобы исправить ошибки
прошлого, взяла верх и набирала силу по мере того,
как он работал над задачей, которая становилась все
настоятельнее и неотложнее. Соренсер указывал, что
в речи было мало из того, о чем Кеннеди говорил
раньше (кроме не теряющего важности упоминания
о всеобъемлющем билле о гражданских правах), но
никогда ранее он не высказывался с такой убежден¬
ностью и столь развернуто перед огромной аудиторией
279
Кеннеди
— американским народом46. «Прежде всего мы столкну¬
лись с моральным вопросом. Он стар, как манускрипт,
и ясен, как американская конституция... Это единая
страна. Она стала единой благодаря нам и всем людям,
которые сюда пришли, имея равные шансы на разви¬
тие своих талантов. Мы не можем сказать 10 процен¬
там населения, что у них не будет этого права, что их
дети не получат шанса развивать таланты, которые у
них есть; единственный путь, с помощью которого они
получат свои права, — это выйги на улицы и участво¬
вать в демонстрациях. Я считаю, мы должны им и себе
обеспечить жизнь в лучшей стране, чем эта»47. Речь
имела огромный успех, количество писем в Белый дом
возросло в четыре раза. Одно из них пришло от Мар¬
тина Лютера Кинга: «Это было одним из самых крас¬
норечивых, глубоких и определенных воззваний в за¬
щиту справедливости и свободы всех людей, когда-либо
сделанных президентом. Вы горячо говорили о мораль¬
ном вопросе, который был частью борьбы за интегра¬
цию»48. Это действительно было так. Джон Ф. Кенне¬
ди был вовлечен в эту борьбу надолго.
События были далеки от завершения, и тот же
вечер, когда Кеннеди произносил свою речь, в Мис¬
сисипи был убит Медгар Иверс. В течение лета по
США прокатилось несколько волн демонстраций;
повсюду накалялись чувства. В сентябре в начале
учебного года почти в каждом штате школы были
мирно интегрированы; исключением оставалась Ала¬
бама, где губернатор Уоллес вновь прибег к своим
мелким хитростям. Он послал в четыре города войс¬
ка штата (в том числе в Бирмингем), чтобы задер¬
жать открытие учебного года. Но, благодаря предпи¬
санию суда, он отозвал войска, заменив их на наци¬
280
Революция
ональных гвардейцев; Кеннеди федерализовал гвар¬
дию и приказал гвардейцам оставить школы. Уоллес
еще раз попытался играть на публику, но не достиг
ничего, кроме популярности среди крайних консер¬
ваторов в Алабаме и на остальном Юге; но он воз¬
буждал страсти, которые следовало охлаждать: 15 сен¬
тября в Бирмингеме в церкви для черных взорвалась
бомба, убив четырех маленьких девочек. Возник бунт,
в результате которого были застрелены еще двое аф¬
роамериканцев: один — пытаясь бежать, а другой —
тринадцатилетний мальчик — в результате беспоря¬
дочной стрельбы, поднятой двумя скаутами, возвра¬
щавшимися с собрания сегрегационистов. Впоследст¬
вии они не могли объяснить свои действия: они про¬
сто повиновались импульсу опробовать свои новые
пистолеты на мальчике, едущем на велосипеде49.
Было ясно, что Америка неверными шагами идет к
ужасной пропасти; но центр действия теперь перемес¬
тился в Вашингтон. Целью администрации Кеннеди и
организаций по гражданским правам был конгресс.
Суды и исполнительная власть сделали или делали все
от них зависящее; это был поворотный момент в зако¬
нодательстве. И билль, который Кеннеди отослал 20
июня, был написан так, чтобы не вызвать сопротивле¬
ния: смелый шаг, который, тем не менее, с осторожностью
и консерватизмом (не имеет значения, по отношению к
республиканцам или демократам) мог без особых жертв
поддержать принципы или навлечь на себя гнев его
избирателей. Билль включал в себя февральские пред¬
ложения (по которым, как сухо заметил президент в
своем специальном послании, ни один парламент еще
не имел счастливой возможности проголосовать)50; он
также добавил предложения, объявляющие вне закона
281
Кеннеди
расовую дискриминацию в общественных местах (в гос¬
тиницах, ресторанах, кафе, театрах, кинотеатрах и так
далее); сильно упрочившаяся власть генерального про¬
курора способствовала рассмотрению исков, касающих¬
ся десегрегации; была запрещена расовая дискримина¬
ция в программах, получающих помощь на федераль¬
ном уровне, и учреждена Комиссия по предоставлению
равных прав в получении работы, контролирующая пра¬
вительственные контракты. Как впоследствии оберну¬
лось, Закон о гражданских правах, принятый год спус¬
тя, был значительно строже в отношении мер, предпри¬
нятых против дискриминации в области трудоустрой¬
ства51; он был слабее, не предусмотрев никаких шагов
против расового неравенства в школах или колледжах,
как того хотел Кеннеди; но в целом закон повторял
билль, отстаивая мнение человека, который предложил
его первым.
Но если президент предлагал, то законодательные
власти утверждали. Пришло время настоящей провер¬
ки умения Кеннеди управлять конгрессом, и иногда
казалось, что он полностью неспособен с ним справить¬
ся. С июня до конца октября все внимание было об¬
ращено на судебный комитет, на чье рассмотрение
администрация отослала билль. Возможно, предстоя¬
ло выдержать еще одну битву с комитетом по урегу¬
лированию: Кеннеди опять пришлось понять (вслед за
Эмануэлем Селлером, председателем комитета, пред¬
оставляющим запутанным вопросам решаться самим по
себе), что увенчанные славой ветераны конгресса, со
всей их властью и опытом, часто были неспособны
выполнить свои оптимистичные обещания. Даже Лэр¬
ри О’Брайен соглашался, что он слишком надеялся на
них. И все же в итоге основная цель была достигнута.
282
Революция
Кеннеди знал, что у очень строгого билля не было
шанса ни в Палате Представителей, ни в Сенате. Ошиб¬
ка Селлера была в том, что он позволил своему под¬
комитету поправить билль администрации, пока он не
стал слишком радикальным для исполнения; ситуацию
могли спасти только в комитете, и только’ с помощью
республиканского руководства — Уильяма М. Мак-
Каллока и Чарли Халлека, лидера меньшинства. Они
запросили цену за свою помощь: они настояли не толь¬
ко на том, чтобы стать полноправными участниками в
написании билля, но и получить полномочия от общес¬
тва на эти действия. Это было небольшой ценой, и
Кеннеди с радостью согласился, одновременно обру¬
шив все возможное давление на своих неуправляемых
демократов. В результате 29 октября исправленный
билль был выпущен комитетом, и первый барьер в кон¬
грессе был преодолен. Кеннеди это чрезвычайно радо¬
вало: новый билль был строже, чем тот, который он
подписывал, но лишь настолько, чтобы избежать опас¬
ности. Он немедленно сделал публичное заявление:
■«Этот билль — всесторонний и исчерпывающий... С
самого начала принятие эффективного билля по граж¬
данским правам потребовало того, чтобы частные и по¬
литические различия были отставлены в сторону пе¬
ред надвигающимся национальным кризисом. Эта де¬
ятельность была осуществлена под руководством спике¬
ра Палаты Представителей Джона Мак-Кормака, лидера
меньшинства палаты Чарльза Халлека, председателя
комитета Эмануэля Селлера и главы меньшинства
Уильяма Мак-Каллока»52. Следующую битву следо¬
вало выдержать, забирая билль из комитета по уре¬
гулированию, но с руководством республиканцев, под¬
держивающих то, что теперь являлось определенно
283
Кеннеди
двухпартийным биллем. Кеннеди мог обоснованно над¬
еяться преодолеть и этот барьер, у него также имелось
обещание Дерксена о поддержке республиканцами в Се¬
нате на заключительном голосовании, и таким образом
устранялось одно из лучших вариантов оружия южан
— обструкция.
Вряд ли что можно к этому добавить. Никому не
известно, что бы произошло, если бы Кеннеди не был
убит. Сегодня ясно, что многое следовало сделать
иначе, но стоит заметить, что даже когда у власти
находился Линдон Джонсон с его удивительными спо¬
собностями, билль о гражданских правах стал законом
не раньше лета 1964 года. Приз, который получил
президент Джонсон (отчасти это было вызвано памятью
о его предшественнике), мог не завоевать президент
Кеннеди. С другой стороны, могло быть и иначе. Он
и его команда в самом начале допустили несколько
серьезных промахов, стараясь провести билль через
судебный комитет, но по мере того, как они это дела¬
ли, начали разбираться в вопросе и в итоге достигли
успеха. Нет определенной причины полагать, что эти
очень умные, способные люди, в чьих руках была со¬
средоточена власть и влияние президентства, не мог¬
ли решить этот вопрос как следует на последующих
стадиях. Либералы в конгрессе так не считали, но их
политические суждения мало что содержали по сути,
их неподатливость являлась одним из главных препят¬
ствий на пути Кеннеди.
По крайней мере, никто не может отрицать, что
Кеннеди начал процесс, который столь триумфально
привел к подписанию Закона о гражданских правах в
1964 году и Законам об избирательном праве в 1964
году. Поэтому лучше всего его будет запомнить во
284
’Революция
время большого марша в Вашингтоне 28 августа 1963
года. Это событие первоначально планировал А. Фи¬
лип Рэндольф — как мы видели, для того, чтобы
оказать давление на президента. В августе в этом боль¬
ше не было необходимости; целью этой огромной де¬
монстрации лоббирования являлся конгресс, успешным
результатом чего стало объединение различных изби¬
рателей движения за гражданские права в единое дей¬
ствие (в то лето существовала реальная опасность, что
движение рассеется и потеряет свою силу из-за неко¬
ординированного и, возможно, насильственного буйства
на улицах, тем самым отдалившись от основных бе¬
лых союзников, которые были выведены на сцену
благодаря жестокости «быка» Коннора). Кеннеди сна¬
чала марш беспокоил, он боялся, что это принесет ка¬
кой-нибудь вред; но вдруг ему стало ясно, что марш
все равно состоится, независимо от того, насколько он
будет в это вовлечен и возьмет на себя руководство
этим действием. Когда в Вашингтоне появилось более
200 ООО демонстрантов, то им разрешили делать все,
кроме как бить в барабаны и разбрасывать листовки.
Федеральное правительство обеспечило наибольшую
доступность получения медицинской и санитарной по¬
мощи, холодных напитков и других возможностей, а
город принял демонстрантов мирно и после речей около
мемориала Линкольна, кульминацией которых стало
знаменитое выступление Мартина Лютера Кинга «У
меня есть мечта», лидеров в Белом ломе принял улы¬
бающийся президент. Настроение было хорошим, и
Кеннеди, по своему обыкновению, использовал случай
для дела. Марш оказался прекрасным случаем для
лоббирования — но лоббирования чего? Уилкинс,
Рэндольф и Уолтер Рейтер хотели, чтобы президент
285
Кеннеди
возглавил кампанию и оказал давление, чтобы билль
стал еще строже. Кеннеди (который, как и его брат
Бобби, хотел, чтобы существовал билль, а не вопрос
об этом)53 провел их по всем коридорам Палаты
Представителей и Сената, предоставив Лэрри О’Брай¬
ену объяснить им, как голосует каждый член конгрес¬
са. Это будет довольно трудно и безнадежно — если
не вернуться опять к двухпартийному биллю, други¬
ми словами, уступить позициям республиканцев. Ни
одна сторона не поколебала другую, но они дружес¬
ки побеседовали и лучше поняли точку зрения друг
друга. Это было одно из событий того процесса, ко¬
торый шаг за шагом вел президента к лагерю ради¬
калов.
Если Кеннеди и лидеры движения за гражданские
права могли счесть, что им будет трудно друг с дру¬
гом сработаться, как это обычно бывает у практичес¬
ких политиков и идеалистов, то сомнений в огромной
популярности президента среди черных не оставалось.
Они считали, что он сделал для них больше, чем любой
другой президент со времен Линкольна, и ожидали от
него еще большего. И его убийство оказалось для них
ужасным шоком. Исследование показало: половина из
них беспокоилась, что событие отразится на их рабо¬
те, жизни и карьере; 81% опрошенных черных детей
чувствовали, что они потеряли «кого-то очень близко¬
го и дорогого». Коретта Кинг (в 1969 году) будет вспо¬
минать, что ничто не тронуло ее сильнее, чем смерть
Кеннеди, даже первая попытка убийства Мартина
Лютера Кинга. Белые активисты сильнее ощущали, что
белое общество их предало, и опасались (несправед¬
ливо, как это вскоре обернулось другой стороной), что
Линдон Джонсон не будет способствовать продвиже¬
286
Революция
нию законодательства по гражданским правам. Фред
Шаттлсворт, выступая в Нью-Йорке на четвертый день
после убийства, отдал Кеннеди должное: «Преданность
свободе и мечте черного руководства и страстное стрем¬
ление угнетенных масс в этой стране были соединены
со смелостью суждений Кеннеди, пониманием требо¬
ваний времени и его, желанием сделать конституцию
США значимой для всех граждан страны»54.
Искренность и справедливость этих слов заставила
Тейлора Бранча заметить, что было что-то «исходящее
извне» в вовлеченности Кеннеди в кампанию по граж¬
данским правам, которое казалось скорее злонамерен¬
ным. Верно, существовала большая разница между
личностью, взглядами и приоритетами Кеннеди и чер¬
ного руководства, но в этом не было ничьей ошибки,
и обе стороны старались преодолеть эту разницу, так
как они знали, что нужны друг другу. Тот факт, что
ни Роя Уилкинса, ни Мартина Лютера Кинга не при¬
гласили на похороны, вряд ли был инициативой Кен¬
неди, и Кинг, хотя и глубоко задетый, стоял на ва¬
шингтонском тротуаре с десятками тысяч других аме¬
риканцев, чтобы увидеть печальный кортеж. Он знал,
что, вопреки всем трениям, он и его народ обязаны
этому человеку55.
Кеннеди вошел в Белый дом в тот момент, когда
вопрос о расовом угнетении уже не мог быть далее
отложен. Ему нужно было действовать, и он это де¬
лал эффективно и (в основном) без принуждения.
Его последователь получил хорошее наследство,
что требовало только убежденности, энергии и жела¬
ния реализовать. Не было причины считать, что лю¬
бой другой человек, которого бы избрали президентом в
1960 году, мог это сделать и сделал бы лучше, чем он.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Карл М. Брауэр. Джон Ф. Кеннеди и Вторая
реконструкция. Нью-Йорк, издательство Колум¬
бийского университета, 1977. С.90.
2. См.: Джеф Мэдвик. Конец изобилия // Нью-
Йоркское книжное обозрение, 21 сентября 1995 г.
С. 13-17.
3. Теннесси, его штат, оставался лоялен Кефауверу,
но в других местах Юга его считали предателем.
Его преступление состояло в том, что он сказал,
что как только десегрегация станет законом на
этой земле (благодаря решению по делу Брауна),
то его придется принять. Как и Линдон Джонсон,
он отказался подписать Южный манифест. Это
привело делегата от Миссисипи на съезд демок¬
ратов в 1856 году, что объясняет его поддержку
Кеннеди: «Мы будем против кого угодно, если
сравнивать с Кефаувером, который любит чер¬
ных» (Брауэр. Джон Ф. Кеннеди. С. 19).
4. Это никогда не было большой мерой. По одно¬
му случаю Мартин Лютер Кинг добивался, что¬
бы каждая баптистская церковь для черных на
Юге выделяла 100 долларов; один пастор отве¬
тил, что он и его паства могут сделать больше,
выделив 500 долларов; никакая сумма не могла
быть очень большой. См.: Тейлор Бранч. Отде¬
ляя воды: Мартин Лютер Кинг и движение за
гражданские права, 1954-1963 годы. Лондон,
Макмиллан, 1988 год. С. 571.
288
'Революция
5. Брауэр. Джон Ф. Кеннеди. С. 25-28.
6. Теодор Соренсен. Кеннеди. Нью-Йорк, Харпер
и Роу Перенниал, издание 1988 года. С. 475-476.
7. Тейлор Бранч. Отделяя воды. С. 307, отстаива¬
ет точку зрения, что белым политикам не сразу
это стало заметно. В I960 году во время кампа¬
нии в качестве кандидата от Демократической
партии Кеннеди удивило сказанное ему Гарри Бе-
лафонте, что единственным черным лидером, с
которым он договорился по существу, был Кинг.
8. Шлезингер. РК. С. 297.
9. Там же. С. 295.
10. Это обернулось тем, что популярность президен¬
та в южных штатах к лету 1963 года уменьши¬
лась незначительно.
11. См.: Бранч. Отделяя воды. С. 478. Неофициаль¬
но сегрегация продлилась немного дольше.
Осенью 1962 года в центральных районах Тен¬
несси была по меньшей мере одна автобусная ос¬
тановка, где имелась одна комната ожидания для
черных и одна (гораздо лучше устроенная) —
для белых, и только непонятливый иностранец
мог это неправильно понять. Но через двадцать
лет я ехал на машине из Теннесси в Северную
Каролину с двумя друзьями-афроамериканцами
и не встретил ни одной трудности в ресторанах,
где мы перекусывали по дороге.
12. Шлезингер. РК. С. 300.
13. См. прекрасную монографию по этому вопросу,
написанную Десмондом Кингом «Отделенные и
неравные: черные американцы и федеральное
правительство США» (Оксфорд, Кларендон
пресс, 1995).
10. Д. Кеннеди
289
Кеннеди
14. Брауэр. Джон Ф. Кеннеди. С. 82-83.
15. Шлезингер. РК. С. 308.
16. Там же. С. 310.
17. Это было чувство, охватившее Бобби Кеннеди на
частном собрании с несколькими выдающимися
афроамериканцами в мае 1963 года, хотя один
молодой человек чинил трудности, говоря, что
ему неприятно находиться в одной комнате с ге¬
неральным прокурором, который работает ско¬
рее на конгресс по расовому равенству, чем на
проект регистрации избирателей.
18. Но Кеннеди говорил ему, что он напрасно впа¬
дает в отчаяние. См.: Харрис Уоффорд. Кенне¬
ди и Кинги: придавая значимость 60-м годам.
Нью-Йорк, Фаррар Стросс Джирокс. 1980. С.
125.
19. Шлезингер. СД. С. 858.
20. ПД. п. С. 592-593; пресс-конференция, 1 авгус¬
та 1962 г.
21. Там же. С. 676-677: пресс-конференция, 13 сен¬
тября 1962 г.
22. Брауэр. Джон Ф Кеннеди. С. 156; но не только
он писал по вопросу о здравомыслии губернато¬
ра Росса Барнета.
23. Относительно того, что это означает, см.: Джеймс
Силвер. Миссисипи: закрытое общество. Лондон,
Голланц, 1964. Эта классическая работа содер¬
жит, среди всего прочего (Силвер был препод¬
авателем университета Миссисипи во время его
большого кризиса), ремарку Уильяма Фолкне¬
ра, которая понравилась Кеннеди: «Жить на
Земле в любом месте в 1955 году нашей эры и
быть против из-за расы или цвета кожи все рав-
290
Революция
но что жить на Аляске и быть против снега».
24. Брауэр. Джон Ф. Кеннеди. С. 141.
25. Там же. С. 185.
26. Бранч. Отделяя воды. С. 659.
27. ПД. п. С. 278: радио- и телеобращение к наро¬
ду о ситуации в университете Миссисипи, 30 сен¬
тября 1962 г.
28. Там же. С. 727.
29. Которые были прославлены в книге «Портреты
сильных духом».
30. Брауэр. Джон Ф. Кеннеди. С. 190-191.
31. Бранч. Отделяя воды. С. 667.
32. Брауэр. Джон Ф. Кеннеди. С. 187 и 198.
33. Там же. С. 200.
34. Бранч. Отделяя воды. С. 672.
35. Даже черная пресса преуменьшила значение это¬
го, но все же он оставался самым большим при¬
емом, когда-либо проведенным; Луис Мартин,
организатор, говорил, что «Кеннеди умилялся та¬
кому количеству черных гостей, которые когда-
либо здесь собирались за всю историю Белого
дома» (Бранч. Отделяя воды. С. 694).
36. Брауэр. Джон Ф. Кеннеди. С. 204., цитируется
по КУИ: Соренсен. Любопытно, что такой при¬
мечательный комментарий не отражен в книге
Соренсена.
37. Там же. С. 153 и 240.
38. Шлезингер. СД. С. 856. Особым нарушением,
которое пробуждает воспоминания, является
убийство Медгара Иверса, главы и организато¬
ра НАСЦН в Миссисипи. Кеннеди принял семыо
Иверса в Белом доме, а генеральный прокурор
присутствовал на похоронах Медгара Иверса на
ю*
291
Кеннеди
Арлингтонском кладбище (где вскоре будут по¬
хоронены он и его брат).
39. Соренсен. Кеннеди. С. 489.
40. Шлезингер. СД. С. 875.
41. Там же. С. 879.
42. РК. Выступления. С. 172-173.
43. Чарльз Уолен и Барбара Уолен. Самые долгие
дебаты: история юридического создания Закона
о гражданских правах 1964 года. Нью-Йорк и
Онтарио, издательство Ментор Бук, 1986. С. 17.
44. РК. Выступления. С. 176,179. «Он всегда чув¬
ствовал, что это, возможно, станет его лебеди¬
ной песней в политике... он получал информа¬
цию, что это повлияет на все остальные законы»
(с. 176).
45. И. Калпеппер Кларк. Школьная дверь. Нью-
Йорк, издательство Оксфордского университета,
1993. С. 154.
46. Соренсен. Кеннеди. С. 459.
47. ПД. Ш. С. 469-470.
48. Бранч. Отделяя воды. С. 824.
49. См.: Уолен и Уолен. Самые долгие дебаты. С. 33-34,
и Бранч. Отделяя воды. С. 890-891.
50. ПД. iii. С. 484: Специальное послание конгрес¬
су по гражданским правам и трудоустройству, 19
июня 1963 года.
51. Посредством разрушительной поправки, предло¬
женной «судьей» Смитом, которая обернулась
против него, он стал первым федеральным зако¬
ном, объявившим незаконной дискриминацию на
рынке труда по половому признаку.
52. ПД. iii. С. 820.: Постановление президента о пос¬
ледующей деятельности по биллю о гражданских
292
Революция
правах, отредактированное судебным комитетом
парламента 29 октября 1963 года. Обо всей ис¬
тории см.: Уолен и Уолен. Самые долгие деба¬
ты, всюду.
53. См. Уолен и Уолен. Самые долгие дебаты. С. 45.
54. Обо всем см.: Брауэр. Джон Ф. Кеннеди.
С. 312-314.
55. Бранч. Отделяя воды. С. 918-919.
Глава 7
ВЬЕТНАМ
ели революция гражданских прав остави¬
ла более глубокий след в американском
обществе и, возможно, в мировой истории,
чем любое другое событие времен Кеннеди, то вни¬
мание потомков привлек другой большой кризис 60-х
годов — война США во Вьетнаме, которая нанесла
рану национальному самосознанию, как ничто другое
после Большой депрессии или даже, возможно, граж¬
данской войны. Роль Кеннеди во втором кризисе так¬
же была важна, но она стала менее центральной, чем
во время революции гражданских прав, и гораздо бо¬
лее спорной. Появилось что-то вроде согласия если не
среди профессиональных историков и обычных людей,
то среди тех, кого можно назвать классами, придер¬
живающимися своего собственного мнения, и Кеннеди
предъявляли столько обвинений в большой националь¬
ной трагедии, как никому другому, даже Линдону
Джонсону или Ричарду Никсону, но существовало
также весомое мнение меньшинства, что он мог и спас
бы Америку от ее судьбы, если бы остался жив. Ни
294
Вьетнам
одна работа о Джоне Ф. Кеннеди не может считаться
законченной без попыток разобраться в том, насколь¬
ко правдивы эти противоречивые суждения.
Мы должны начать с того, что вьетнамский вопрос
действительно существовал, он обсуждался как во
времена Кеннеди, так и впоследствии, и с тех пор
государственными деятелями, генералами и журналис¬
тами было сделано множество выводов.
Индокитай был той частью Юго-Восточной Азии,
лежащей между Таиландом, Малайей и Китаем, ко¬
торую в XIX веке колонизировала Франция. Она
состояла из трех государств — Лаоса, Кампучии и
Вьетнама, расположенных в низовьях великой реки
Меконг. Французская империя потерпела там пора¬
жение от японцев в результате их наступления в 1941-
1942 гг. и не смогла вновь утвердиться по окончании
второй мировой войны, несмотря на огромные усилия
старой империалистической державы. Вьетнамцы
одержали решающую победу при Дьенбьенпху в 1954
году, после чего Франция сдалась. В 60-х годах фран¬
цузская политика уже не прибегала к военным сред¬
ствам в Юго-Восточной Азии.
Итак, история этого вопроса достаточно обычна. В
1945 году пришел конец господству всех больших
империй, имевших колонии за рубежом, принадлежа¬
ли ли они Франции, Японии, Британии, Дании, Пор¬
тугалии или — совсем небольшие — Испании; все они
прошли через этот процесс, длившийся около трид¬
цати лет, когда надо было возвращать земли их ко¬
ренному народу. И сразу после победы над Японией
Соединенные Штаты предоставили независимость Фи¬
липпинам. Империалистические державы постарались
уйти не самым худшим образом, хотя не все из них
295
Кеннеди
были достаточно мудры, чтобы мирно выйти из игры.
Особенно французы не хотели расставаться со свои¬
ми владениями, участвуя не в одной, а в двух коло¬
ниальных войнах — в Алжире и Индокитае. Они по¬
теряли обе колонии, так как французское обществен¬
ное мнение бурно запротестовало против длинного
списка понесенных потерь в борьбе, которая представ¬
лялась непонятной, ненужной и проигрышной. На¬
блюдателям следовало счесть оба эпизода поучитель¬
ными (и некоторые считали). Но на крутом поворо¬
те истории они были всего лишь одними из многих.
Деколонизация в Индокитае имела одну черту,
которая ее отдаляла, к сожалению, многих заинтере¬
сованных в этом, и оказывала определенное влияние
на будущее. Антиимпериалистическое националисти¬
ческое движение во Вьетнаме направлялось вьетнам¬
скими коммунистами. В азиатском контексте это было
неудивительно: в то же время коммунисты были у
власти в Китае. По иронии, силовой фактор был во¬
просом престижа для Парижа. Лидер коммунистов Хо
Ши Мин хорошо знал Францию. Он был одним из
членов Французской коммунистической партии, являв¬
шейся единственной партией во Франции, которая
даже теоретически провозглашала деколонизацию. Он
был также преданным поклонником американской ан¬
тиимпериалистической традиции и направил свое бун¬
тарство против Парижа, прибегнув к цитатам из Дек¬
ларации Независимости. Во время войны он работал
с американскими секретными агентами против япон¬
цев и впоследствии постоянно стремился к взаимопо¬
ниманию с Вашингтоном. Ничто из этого не умень¬
шало тревогу правительства США по поводу того, что
Хо Ши Мин продвигался вперед. Франция заявляла
296
Вьетнам.
о необходимости помощи в ее воине с вьетнамским на¬
ционализмом. В 1947 году госдепартамент убеждал
посла США в Париже, что «Хо Ши Мин прямо свя¬
зан с коммунистами, и должно стать очевидным, что
мы не заинтересованы в том, чтобы колониальные им¬
периалистические администрации были вытеснены фи¬
лософией и политическими организациями, созданны¬
ми и контролируемыми Кремлем»1. Кроме того, Фран¬
ция казалась столь оскорбленной, что ее следовало
поддержать в Индокитае, чтобы она могла противос¬
тоять Советскому Союзу в Европе. Затем в 1949 голу
Китай был захвачен Мао Цзе Дуном и коммуниста¬
ми. Единый коммунистический заговор, членом кото¬
рого был Хо Ши Мин, казалось, начался задолго до
этого. Вторжение в Южную Корею в 1950 году ком¬
мунистической Северной Кореи, действующей по ука¬
зу Сталина, казалось убедительным доказательством
тезиса, объяснявшего непонятную рекомендацию Дина
Ачесона президенту Трумэну, что в ответ на вторже¬
ние должно быть, в частности, существенное увели¬
чение помощи французам в Индокитае2. Францию
теперь рассматривали как защиту южного рубежа
против общего продвижения «Китайско-Советского
блока» в Азии, так что она заслуживала того, чтобы
ее поддержали. Не следовало ставить традиционный
американский антиколониализм у нее на пути. Впос¬
ледствии Соединенные Штаты оплатили около 80% во¬
енных усилий, предпринятых Францией3.
Решение помочь французам в Индокитае не обош¬
лось без возражений со стороны госдепартамента.
Один из чиновников Дина Ачесона, Джон Оули,
предупреждал, что «эта ситуация растет, как ком
снега». Ачесон это проигнорировал. Американски*1
297
Кеннеди
ресурсы в Индокитае были незначительны: «Хотя
французы жаловались, что наша помощь недостаточ¬
на, но поглотить ее способно и гораздо большее пред¬
приятие, чем Индокитай»4. Госдепартамент и объеди¬
ненный комитет начальников штабов пришли к оди¬
наковому решению не посылать вооруженные силы
США в этот район боевых действий, но Соединенным
Штатам теперь следовало поддержать дискредитиро¬
ванный империализм. Несмотря на все перемены,
которые произошли в последующие шестнадцать лет,
это не повлияло на их решение: Хо Ши Мину следо¬
вало противостоять. Поворотный элемент в отноше¬
ниях Соединенных Штатов с Вьетнамом произошел
приблизительно в 1950 году.
Вскоре предостережение Оули получило свое под¬
тверждение. Оно вызвало глубокое противостояние
держав, хотя на рациональном уровне все уже изме¬
нилось. Когда в 1953 году республиканцы сменили
демократов, новый госсекретарь Джон Фостер Дал¬
лес утверждал, что целью американской политики в
Индокитае является сдерживание коммунистического
Китая: «Существует риск того, что, как и в Корее,
красный Китай может послать свою армию в Индо¬
китай»5. В 1954 году президент Эйзенхауэр обратил¬
ся к известной «теории домино», когда на пресс-кон¬
ференции его попросили объяснить «стратегическую
важность Индокитая для свободного мира». «Перед
вами — ряд стоящих фишек домино, вы трогаете
первую из них, и то, что происходит с последней, —
это то, что очень скоро произойдет в реальности...
тогда нас ожидает, как возможное последствие собы¬
тий, потеря Индокитая, Бирмы, Таиланда, всего по¬
луострова, затем Индонезии, и вот вам придется гово¬
298
"Вьетнам
рить о регионах, в которых вы теряете не только ма¬
териалы и ресурсы, но и многие миллионы людей...
реальные последствия для свободного мира невозможно
подсчитать»6. Другим аргументом, оказавшим впечат¬
ление на тех, кто не принимал «теорию домино», был
американский престиж, «жизненно важный националь¬
ный интерес», который был поставлен на карту. В 1966
году Артур М. Шлезингер-мл. писал: «Наш интерес в
Южном Вьетнаме в какой-то мере был создан искус¬
ственно, но от этого он не стал менее реальным. Наш
стремительный уход сейчас отзовется зловещим эхом
по всей Азии»7. Другими словами, мы здесь, потому
что мы здесь, и американский престиж и американс¬
кая справедливость требуют того, чтобы мы остались.
В свете всего, что произошло после, кажется почти
невероятным, что интеллектуальное обоснование аме¬
риканского долга столь хрупко. Робер Макнамара сра¬
жается с этой проблемой на протяжении своих мемуа¬
ров (надо сказать, довольно бесцельно)8. Причиной,
возможно, является устойчивое доминирование так
называемой парадигмы «холодной войны»9. Изоляци¬
онистско-пацифистская парадигма юности Кеннеди
была низвергнута, некоторые члены конгресса верили
в нее и дальше, и одним из ведущих американских го¬
сударственных деятелей 50-х и 60-х годов, на чьих
взглядах она оставила свой след — только след, — был
Эйзенхауэр, который в остальных отношениях стоял
на позициях «холодной войны». Парадигма «холодной
войны» была развернутым изложением интернациона¬
листского тезиса, что поколение Перл-Харбора боро¬
лось за то, чтобы американский народ его принял.
Основной предпосылкой было то, что мир и процве¬
тание Соединенных Штатов зависели от активного
299
Кеннеди
принятия на себя международной ответственности,
вплоть до решения начать войну, если необходимо;
наименее важная предпосылка состояла в том, что
после 1945 года единственным серьезным вызовом этой
ответственности был международный коммунистичес¬
кий заговор, побуждаемый властью русских и опреде¬
ленно направляемый Москвой, который активизировал¬
ся на всех континентах. Явным следствием этого рас¬
суждения было то, что Соединенные Штаты должны
противостоять коммунистам где бы то ни было; менее
очевидным и, скорее, неосознанным, но сильным вы¬
водом было то, что все важные мировые события мог¬
ли и должны быть объяснены в определениях «холод¬
ной войны». Как в 70-х годах сказал Генри Киссинд¬
жер, история вращается вокруг оси Восток-Запад, но
никогда — Север-Юг.
Эта парадигма хорошо работала, когда Сталин был
жив, и еще некоторое время после. Это ограждало
государственных деятелей от того, чтобы заново обду¬
мать природу международной системы в каждом кри¬
зисе, и являлось очень точной путеводной звездой в
области интерпретации и предсказания событий. Она
начала разрушаться, когда Китай и Советский Союз
поссорились; и сильное нежелание многих официаль¬
ных лиц Вашингтона (особенно в ЦРУ) принять ре¬
альность этой размолвки — они считали, что дело
затеяно лишь для того, чтобы ввести Запад в заблуж¬
дение — очень ясно иллюстрирует, насколько тесны
становились тиски парадигмы «холодной войны».
От этих тисков было невозможно избавиться, пока
не была готова новая парадигма, но она уже была
близко. Для большей части политически мыслящих
людей центральной темой периода после 1945 года
300
Вьетнам
была не «холодная война», а то, что очень вольно мож¬
но назвать революционизмом третьего мира10. За гра¬
ницами игр Запада и крепостей советской империи про¬
исходило движение других народов — всех остальных
людей. Националисты бросали вызов империалистам,
деревня — городу, племена восставали против госу¬
дарств, ислам начал свою войну против западных цен¬
ностей, крестьяне воевали против торговой элиты (при
этом будучи сами глубоко скомпрометированными во¬
влечением в старую империалистическую систему)11.
Приближались события более масштабного порядка,
события, которые парадигма «холодной войны» не могла
точно интерпретировать и которые в недалеком буду¬
щем ни коммунизм, ни капитализм не могли прокон¬
тролировать. В этом новом мире власть и ответствен¬
ность Соединенных Штатов не уменьшались, но под
вопросом оказывалась их мудрость. Выяснилось, что
США этого катастрофически недостает, и Вьетнам был
тем местом, где это проявилось со всей очевидностью.
И все же Вьетнаму предстояло стать самым ран¬
ним и простым уроком, в то время как парадигма
«холодной войны» постепенно уходила в прошлое.
Как нация вьетнамцы были сильно разобщены, раз¬
дроблены оставившим свой след колониализмом, пле¬
менными, религиозными, политическими, социальны¬
ми и экономическими различиями. Вряд ли было сюр¬
призом то, что после ухода французов вспыхнула
гражданская война: ситуация имела сильное сходст¬
во с крахом, который постиг Югославию в 1990 году.
Следовало понять очевидность того, что все эти бед¬
ствия имели мало общего с внешним вмешательством.
Так, вьетнамцы были крайне националистичными и на
протяжении всей своей истории стойко сопротивлялись
301
Кеннеди
иностранному господству. Мысль о том, что комму¬
нистический Вьетнам станет марионеткой Китая (или
любой другом страны), была ошибочна: Хо Ши Мин
и его последователи были националистами еще до того,
как стали коммунистами, и очень не доверяли своему
северному соседу, который был известен давними им¬
периалистическими планами относительно Вьетнама12.
Китай и Вьетнам начали сражаться друг с другом сразу
после окончания Вьетнамской войны. Объединенный,
сильный коммунистический Вьетнам под руководством
Хо мог создать большие трудности для свои соседей;
у Вьетнама были собственные экспансионистские тра¬
диции, но само по себе это не угрожало американским
стратегическим интересам. И не могло угрожать впос¬
ледствии. Но «теория домино» утверждала, что такая
угроза не только существует, но и создает большую
опасность для Соединенных Штатов.
Было соблазнительно приписать это упорство в
заблуждении исключительно внутренней политике, и
не было сомнений, что страх правых республиканцев,
который заставил твердить о «потере Китая» после
победы Мао Цзе Дуна в 1949 году, был главным
фактором в расчетах всех президентов, от Трумэна до
Никсона, которые имели дело с вьетнамским вопро¬
сом. Но это было не единственной и тем более доста¬
точной причиной (даже в их собственных глазах)
принятых этими людьми решений. Например, Эйзен¬
хауэр имел почти полную свободу действий в поли¬
тике, в решениях по Юго-Восточной Азии и был бли¬
зок к левым до такой степени, что ему пришлось
встретиться с серьезной оппозицией. (В 1954 году
Джон Ф. Кеннеди был самым заметным критиком в
Сенате). Дело было в том, что действия людей, при¬
302
Вьетнам
нимающих решения, направлялись парадигмой «хо¬
лодной войны», которая была неприменима к ситуа¬
ции в Индокитае, и еще больше преумножала опас¬
ные иллюзии.
Так что в 1954-1955 годах, как только французы
ушли из Индокитая, правительство США столкнулось
с большой дилеммой, которую отчасти само постави¬
ло перед собой: как удержать распространение ком¬
мунизма на юг? Это следовало из трех принципов
политики. Первый утверждал, что не должно быть
предпринято ни одной прямой военной интервенции
со стороны Соединенных Штатов (еще были свежи
воспоминания о Корейской войне, понесенных поте¬
рях и непопулярности). Из всех президентов только
Линдон Джонсон отступал от этого принципа; Ричард
Никсон проводил политику «вьетнамизации» как воз¬
вращение к норме. Во-вторых, у Соединенных Шта¬
тов не было никакого желания заменять французский
колониализм своим13, — подобное мероприятие не толь¬
ко противоречило их традициям, но выглядело доне¬
льзя анахроничным; как заметил Хо Ши Мин, «белый
человек в Азии перестает быть таковым»14. Третий при¬
нцип утверждал, что никакое соглашение с Хо Ши
Мином не является возможным, так как он считался
не истинным националистом, а орудием Кремля. И изо
всех трех принципов следовало, что Соединенным
Штатам был необходим «настоящий» националист,
который бы мог создать эффективное антикоммунис¬
тическое правительство и действовать как надежные
союзник — недоброжелатели назовут это марионеткой
— Вашингтона. По схожим причинам французы в свое
время посадили на трон императора Бао Дай. Адми¬
нистрация Эйзенхауэра сделала фатальный выбор в
303
Кеннеди
пользу Нго Дин Диема. Дием был непокладист и
негибок. Член семьи высокого китайского чиновника,
в националистических кругах он имел репутацию
скромного человека за свой отказ сотрудничать с
французами. К несчастью, это означало, что он в те¬
чение лет отказывался работать также и с кем бы то
ни было. Он возник на политическом небосклоне как
премьер-министр Вьетнама в последние дни француз¬
ского режима, когда его власть простиралась не даль¬
ше Сайгона. Британский обозреватель назвал его на¬
ихудшим премьер-министром, которого и он когда-
либо видел15, и генерал США Дж. Лоутон Коллинз
говорил в отчете Совету национальной безопасности:
«По моему глубокому убеждению, в личности этого
человека не хватает таких качеств, как умение быть
лидером и способность возглавить правительство, ко¬
торое должно иметь единство цели и действенности,
что есть у Хо Ши Мина». Но за первый год пребы¬
вания Диема у власти его прогресс относительно того,
как он укреплял и распространял свою власть, а
именно — с помощью «взяток, убеждения и, нако¬
нец, силы», побудил американцев энергично его под¬
держать. «Президент Дием — самая большая надеж¬
да Южного Вьетнама», — сказал Хьюберт Хамфри в
1955 году. И это продолжало оставаться общей точ¬
кой зрения в Вашингтоне до 1961 года16.
Но американцам никогда не удавалось найти спо¬
собы для реального сотрудничества с Нго Дин Дие-
мом, они никогда не понимали его по-настоящему.
Пытаясь ему что-либо втолковать, они меняли тон от
презрительного до отчаянного; это заставило азиатского
историка представить его понятным Западу. Даже
сквозь искаженную призму американской журналисти¬
304
Вьетнам
ки и историографии можно разглядеть какую-то точ¬
ку зрения (в чем очень помогают бумаги Пентагона).
Глава одной из самых влиятельных вьетнамских семей
(Нго были императорами Аммана в XI веке) имел
политические взгляды, на которые немного повлияло
католическое христианство, в которое были обращены
Нго. Он был националистом в том смысле, что проти¬
востоял французскому могущественному влиянию и
был обречен сопротивляться любой попытке утвержде¬
ния китайской гегемонии; казалось, на него также
немного оказала влияние идея нации, как и сходная
мысль о современной демократии (в противном слу¬
чае едва ли он мог принять и усилить патриотизм своей
страны). Действительно, он совсем не был современен.
Казалось, он полагал, что нашел нечто похожее на
традиционный китайский «мандат небес» на правление.
Хотя он и пожил в Соединенных Штатах, у него поч¬
ти не было представления о том, как должно функци¬
онировать современное государство: он имел неболь¬
шой опыт и прожил в отставке с 1933 по 1954 год. Он
полагался исключительно на свою семью, которая по¬
могла бы ему править, и особенно на братьев (в этом
есть некоторое сходство с Кеннеди, но Нго были бо¬
лее многочисленны и менее приспособлены к своему
времени). Он постоянно негодовал на США за то, что
они оказывали на него давление, побуждая к рефор¬
мированию: он считал, что американцы наивны, и ни¬
когда в ответ на их настойчивость не предпринимал ни¬
чего, кроме жеста уступчивости. Но в действительнос¬
ти он сам был наивен. Он не понимал, что революци¬
онность третьего мира была направлена против старого
режима в той же мере, как и против империалистов;
или, скорее, он хорошо понимал, что традиционные
305
Кеннеди
пути могли преобладать над вызовом нового, хотя им
не удавалось этого сделать где-либо еще со времен бок¬
серского восстания в Китае в 1900-1901 годах.
К тому же у него была очень трудная задача. На
конференции в Женеве в 1954 году, положившей
конец первой индокитайской войне, было подписано
постановление о линии перемирия вдоль 17-й парал¬
лели: коммунисты оставались на севере, их оппонен¬
ты — на юге. Затем последовали большие изменения
относительно населения, и Вьетнам был поделен, как
и Корея. Ожидалось, что общенациональные выборы
в 1956 году снова объединят страну, но этого не слу¬
чилось: это не было нужно ни одной из сторон, по
крайней мере, если они были честны друг с другом,
Хо Ши Мин приступил к созданию типичного сталин¬
ского государства на севере, и полагали (по крайней
мере, американцы), что Нго Дин Днем возродит на¬
цию из расстроенного состояния экономики и рассе¬
янного по всей земле населения на Юге. С высоты
сегодняшнего дня это предприятие представляется
слишком тщетным. Южный Вьетнам всегда был ско¬
рее лагерем для беженцев, чем государством; но со
способностью к самообману, которым отмечена дея¬
тельность американцев от начала до конца, официаль¬
ные лица США вскоре убедили себя в том, что это
так и есть. В конце концов, так им сказал Дием.
Но некоторый прогресс был возможен. Вьетнам
сильно пострадал как во второй мировой войне, так
и в войне против французов, и в Ханое, и в Сайгоне
восстановление могло продлиться на годы, и до I960
года Вьет Мин начал все решительнее вмешиваться в
дела Юга. Но Дием не был заинтересован в реаль¬
ном восстановлении, так как это требовало больших
306
Вьетнам,
социальных реформ. Он сохранял старые землевла¬
дение и систему налогов, хотя их и ненавидели кресть¬
яне, которые составляли большинство населения
Южного Вьетнама. Они решили, что Дием — это не
кто иной, как новый Бао Дай, типичный представи¬
тель класса старых хозяев, который сотрудничал с
французами и принял их религию. Со своей стороны,
Дием, вероятно, помнил, что сотня его предшествен-
ников-католиков была убита буддистами в XIX веке.
Он все чаще обращался к своей семье и тем, кто раз¬
делял ту же религию, за поддержкой, подтверждая
таким образом подозрения крестьян (население Вьет¬
нама в подавляющем большинстве исповедовало буд¬
дизм). Одновременно нарастало движение сопротив¬
ления, которое американцы стали называть вьеткон-
говским (вьетнамские коммунисты). Дием послал свою
армию подавить восстание и переселить крестьян из
своих деревень в так называемые «стратегические по¬
селения», чтобы обезопасить себя от партизанских
атак или влияния. Это только усилило негодование
крестьян и таким образом помогло коммунистам. В
1960 Хо Ши Мин начал направлять оружие и аген¬
тов на юг, чтобы помочь восставшим. Вскоре у Дие¬
ма появился другой повод для беспокойства, заклю¬
чавшийся в недовольстве армии. В ноябре 1960 года
он едва не был свергнут в результате заговора гене¬
ралов, и ему удалось уцелеть, возможно, только бла¬
годаря американской поддержке.
Это было плохое положение дел, которое Кенне¬
ди унаследовал от Эйзенхауэра, и стало очевидным,
что налицо все признаки надвигающегося падения
Южного Вьетнама. Структура была неустойчива из¬
начально, и рациональность американцев не могла
307
Кеннеди
ничего сделать для ее поддержи, кроме как предос-
тавить ей самой обретать прочность. К тому же аме¬
риканцы могли действовать иррационально, но никто
наверняка не знал, будет ли Джек Кеннеди держать
пари. Однажды на встрече с Советом национальной
безопасности, где обсуждался вопрос, касающийся
Юго-Восточной Азии, председатель объединенного ко¬
митета начальников штабов обещал победу, «если нам
дадут право использовать ядерное оружие». Кеннеди
закончил встречу, оставив это без комментариев, но
впоследствии заметил: «Он пообещал нам победу, так
как он не считал, что в дальнейшем ситуация будет
обостряться... Им нужна сила американских войск.
Они говорят, что им это необходимо для обретения уве¬
ренности и поддержания морального духа. Но может
повториться ситуация, которая была в Берлине. Войс¬
ка войдут в страну, оркестры будут играть туш, люди
— приветствовать, а через четыре дня все будет забы¬
то. Затем нам скажут, что нужно прислать дополни¬
тельные войска. Это как алкоголь. После первого при¬
ема эффект снижается, и вам нужно выпить еще»17.
Он был категорически против того, чтобы использо¬
вать ядерное оружие или посылать войска США не
только в Юго-Восточную Азию, но и куда бы то ни
было, где идут военные действия. Как показали кри¬
зисные ситуации на Кубе и в Берлине, он всегда пред¬
почитал переговоры — его недруги могли бы сказать,
что это его слабое место. По этому вопросу он не со¬
бирался отступать от политики Эйзенхауэра18.
Он был отлично подготовлен, чтобы принять к делу
вьетнамский вопрос. В 1951 году он посетил Сайгон,
и era не ввели в заблуждение требования француз¬
ского колониализма или аргументы в его поддержку.
308
Вьетнам.
В 1554 году в Сенате он энергично выступил против
призыва Джона Фостера Даллеса к «объединенному
действию» в Индокитае (другими словами, чтобы Аме¬
рика помогла Франции вместе с другими союзниками,
которых удалось бы привлечь к этому): «выделить
деньги, средства, людей для джунглей Индокитая, не
ожидая победы хотя бы в отдаленной перспективе,
было бы опасным, тщетным и саморазрушительным».
Конечно, вся дискуссия об «объединенном действии»
предполагает неизбежность подобной победы; но такие
предположения очень похожи на самонадеянные пред¬
сказания, которые убаюкивали американский народ в
течение нескольких лет и которые, если бы они про¬
должались, создали бы неверную основу для решения
о расширении участия Америки.
Более того, без представления независимости объ¬
единенным государствам (Индокитая) другим народам
Азии стало бы ясно, что идет колониальная война, и
«объединенное действие», о котором было сказано, что
оно совершенно необходимо для победы в этом регио¬
не, является не чем иным, как односторонней акцией
со стороны нашего государства»19. Слова предсказания!
Он высказался еще резче два года спустя, 2 июля, в
своей речи о французской войне в Алжире. В манере,
навевающей воспоминания о его книге «Почему Анг¬
лия спала», он безжалостно проанализировал француз¬
скую политику в Алжире и предрекал ее поражение;
и, отвечая своим критикам несколькими днями позже,
он открыто сказал, что будет означать для Франции
отказ принять неизбежность алжирской независимос¬
ти: «Не окажется ли Франция с ослабленной эконо¬
микой, истребленной армией и несколькими сменами
нестабильных правительств только для того, чтобы
309
Кеннеди
понять — как она слишком поздно поняла в Индоки¬
тае, Тунисе и Марокко, — что желание человека быть
свободным и независимым является сегодня самой
большой в мире силой?»20. Все это показывает, что
Кеннеди был способен противостоять вьетнамской про¬
блеме; к несчастью, другие его утверждения показа¬
ли, что он недостаточно понял природу революции
третьего мира. Он не видел, что она бросает вызов не
только старым империалистическим державам, но и
экономическому порядку, классовому строю, из кото¬
рых она выросла; «свобода», о которой заявляли стра¬
ны третьего мира, была не совсем тем, что имеют обыч¬
но в виду американцы, которые любят громкие слова.
И, к несчастью, Кеннеди среди тех, кого ввел в за¬
блуждение Нго Дин Дием. В 1954 году он публично
указал, что ожидает, если Вьетнамом будет управлять
Хо Ши Мин, и его не особенно беспокоит эта перспек¬
тива; но в 1955 году он пришел к выводу, что Дием
построил «чудо» в Южном Вьетнаме, которое начало
«освобождать и использовать скрытую силу национа¬
лизма, чтобы создать независимый, антикоммунисти¬
ческий Вьетнам»21, и что он «определенно встретился
с основными политическими и экономическими кризи¬
сами, которые до сих пор продолжали терзать Вьет¬
нам»22. Он все еще верил в Диема, когда тот стал пре¬
зидентом; он полагал, что трудности, которые ощути¬
мо вставали между Сайгоном и Вашингтоном, были
ошибкой администрации Эйзенхауэра, которая не от¬
носилась к Диему с достаточной симпатией.
Почти сразу же ему пришлось вникать в реалии дня.
Как мы уже видели23, Эйзенхауэр, по окончании сро¬
ка своего президентства, сделал все возможное в его
силах, чтобы убедить Кеннеди, что должны быть пред¬
310
Вьетнам.
приняты самые энергичные меры, чтобы защитить Лаос
от коммунистического империализма: «[он] говорил с
большим чувством, что Лаос являлся ключом ко всей
территории Южной Азии... Он утверждал, что нельзя
позволить коммунистам ее захватить... Президент Эй¬
зенхауэр настаивал на том, что определяющим дей¬
ствием должна быть защита Лаоса»24. Кеннеди вскоре
отказался от применения «теории домино» и обратил¬
ся к дипломатическим усилиям — это было не очень
много, народ Лаоса продолжал страдать, по большей
части из-за продолжающейся войны во Вьетнаме, но
безопасность Соединенных Штатов и прочность «сво¬
бодного мира», казалось, не подверглись влиянию
позорного отступления от незащищенной позиции. В
прошлом выводы такого урока нашли бы, очевидно,
свое применение; в то время он был незаметен, да и
Вьетнам, в противоположность Лаосу, имел длинную
береговую линию. Все это было доступно американс¬
кой власти.
Падения и взлеты вьетнамской политики были едва
зафиксированы администрацией Кеннеди во время ее
первых тридцати месяцев пребывания у власти.
«Деньги, средства и люди» (американские военные со¬
ветники) щедро выделялись Южному Вьетнаму; вы¬
сокопоставленные визитеры часто посещали Сайгон,
начиная с вице-президента Джонсона в мае 1961 года;
затем в Вашингтоне, Сайгоне и на Гаваях были про¬
ведены конференции; в результате предпринятых
усилий все согласились, что дела идут хорошо и бу¬
дут еще лучше, как и было доложено президенту.
Кеннеди, у которого имелось множество других бо¬
лее важных дел, согласился продолжить политику
Эйзенхауэра, подкрепленную кстати увеличившимся
311
Кеннеди
потоком средств, энергией «Нового рубежа» и боль¬
шим изначальным желанием сотрудничать с Нго Дин
Диемом. Когда он публично ссылался на Вьетнам (что
было не очень часто), то это всегда происходило в
терминах парадигмы «холодной войны» и «теории
домино»: например, на пресс-конференции 11 апреля
1962 года, когда журналист поднял вопрос о том, что
американских солдат убивают в Южном Вьетнаме, он
ответил: «Меня чрезвычайно заботят те американские
солдаты, которые ставят себя в рискованные обстоя¬
тельства. Мы пытаемся помочь Вьетнаму поддержать
его независимость и не попасть под власть коммунис¬
тов. Правительство заявило, что им нужна наша по¬
мощь, чтобы это сделать... это представляет собой
очень опасную операцию, как первая и вторая миро¬
вые войны, Корейская война, где погибли многие ты¬
сячи и сотни тысяч американцев. Как и эти четыре
сержанта в длинном списке. Но мы не можем пере¬
стать действовать во Вьетнаме»25. Другими словами,
он придерживался трех принципов, хотя они быстро
становились несовместимыми друг с другом и с ре¬
альностью. Официально все шло хорошо, президент
и все его люди, объединенный комитет начальников
штабов и их подчиненные принимали и разделяли эту
линию. Но при просмотре документов, которые в
большом количестве циркулировали между госдепар¬
таментом, Пентагоном и посольством США в Сайго¬
не, они представлялись полными подспудной обес¬
покоенности, сомнений и тревог, их подтексом проры¬
валась реальность. Парадигма не работала надлежащим
образом. Но поражение и разгром еще представлялись
невероятными; упоминать о возможности этого каза¬
лось презренной ересью, как считал Дж. К. Гелбрэйт.
312
"Вьетнам.
Он посетил Сайгон в ноябре 1961 года, и неблагоп¬
риятно отзывался Кеннеди о Диеме: «Я благоразум¬
но приспособился к восточному правительству и по¬
литике, но я не был достаточно подготовлен, чтобы
иметь дело с Диемом... Политической реальностью
является полный застой, который происходит скорее
из огромной необходимости защитить себя от удара,
чем страну от вьетконговцев. Мне вполне ясно, что
отсутствие разумного начала, централизация контро¬
ля в армии, двойственность позиции губернаторов
провинций, армейских генералов и политических ад¬
министраторов, угодливая некомпетентность послед¬
них — все это происходит от его страха быть свер¬
гнутым»26. Он считал важным, что если Днем поки¬
нет Сайгон даже на день, то всем членам его кабине¬
та понадобится его проводить и пригласить опять,
«так как это принесет меньше вреда, чем кажется»27.
Так считал Гелбрэйт, рассматривая ход событий в
Южном Вьетнаме, когда во время визита в Вашинг¬
тон следующей весной (после того как он сопровож¬
дал в качестве посла Жаклин Кеннеди в поездке по
Индии, которая была очень удачна, и вследствие чего
был в хороших отношениях с президентом) он состав¬
лял меморандум с Авереллом Гарриманом, разойдясь
с ним во мнениях по Южному Вьетнаму, предупредив,
особенно подчеркивая, что «мы имеем растущую во¬
енную мощь. Это может постепенно расшириться до
чего-то огромного, с трудом поддающегося решению о
военном вмешательстве», и вновь подтвердил свои со¬
мнения относительно Диема28. Этот меморандум был
передан Пентагону для дополнений и встретил твер¬
дый отпор со стороны генерала Лемницера: «Эти пред¬
положения побуждают Соединенные Штаты начать
313
Кеннеди
переговоры с коммунистами, чтобы освободиться от
хорошо известного обязательства противостоять ком¬
мунистам в Юго-Восточной Азии... Объединенный
комитет начальников штабов был осведомлен о недо¬
статках настоящего правительства во Вьетнаме. Од¬
нако президентская политика поддержки режима
Диема и одновременное оказание давления на рефор¬
мы в настоящий момент представляется единственной
практической альтернативой»29. Лемницер заметил,
что политические предложения Гелбрэйта были не
столь убедительны, как его критика, но к критике он
не обращался вообще. Дела шли как обычно и в сле¬
дующем году, и далее. Дием не провел ни одной ре¬
формы. Все, что он хотел от Вашингтона, — это пос¬
тоянной поддержки, денежных и военных средств
(даже войск, если необходимо), о чем он их просил,
и для себя — свободу действий. Единственное, что
оставалось непонятным, это его упорное сопротивле¬
ние, равнозначное самоубийству.
Дием не мог позволить своей армии серьезно бо¬
роться с вьетконговцами, опасаясь, что большое чис¬
ло жертв лишит поддержки общества и множество по¬
бед может побудить генералов, почувствовавших вкус
успеха, свергнуть его. Он отказывался тщательно
пересмотреть структуру своего командования из стра¬
ха потерять контроль, по той же причине он не хо¬
тел слышать о попытках расширить свое политичес¬
кое влияние. Когда к нему приходили визитеры, осо¬
бенно американские, с ненужными новостями или
советом, он уводил разговор в сторону с помощью
простой уловки непрекращающейся беседы (по мень¬
шей мере по одному случаю, который мог разбирать¬
ся до шести часа). Его окружение убедилось, что с
314
Вьетнам
ним не стоит говорить ни о чем кроме того, что ему
хочется слышать, так как вполне может быть, что он
не поймет, как на самом деле плохо идут дела: ка¬
кую территорию уже завоевали коммунисты, насколь¬
ко неэффективно и непопулярно правительство и не¬
лояльно настроены офицеры30. Единственный человек,
которому он втайне доверял, был его брат Нго Дин
Нху, чьей основной работой являлось руководство
секретной полицией. Наблюдатели не могли понять,
был ли Нху сумасшедшим или просто имел плохой
характер; они были уверены, что он принимает опий,
впадая в параноическое буйство или фантазию мании
величия. Как бы то ни было на самом деле, он имел
губительное влияние на Диема. В довершение всего
у него была прекрасная, но жестокая жена, «леди-
дракон» (как окрестили ее американские журналис¬
ты), чью ужасающую откровенность можно было ис¬
пользовать, чтобы охладить американское обществен¬
ное мнение. В мае 1963 года правительство Южного
Вьетнама состояло в основном из приближенных Дие¬
ма и головорезов Нху. Генералы решили, что война
не может быть выиграна, если не свергнуть Диема,
или, возможно, потому, что им не нравилось быть
отстраненными от власти и выгод, и начали плани¬
ровать государственный переворот, для чего, как они
полагали, им была необходима американская поддер¬
жка или, по меньшей мере, нейтралитет. Ничто не
грозило, по крайней мере, в ближайшее время, кро¬
ме взрыва ненависти и насилия между правительст¬
вом и буддистской церковью. Солдатам было прика¬
зано стрелять в толпу, отмечавшую 8 мая День ро¬
ждения Будды Гаутамы; девять человек было убито
и еще больше ранено. Днем отказался принять на себя
315
Кеннеди
ответственность или даже осознать происшедшее: он
сказал, что к панике привел взрыв вьетконговской гра¬
наты. Но факты не могли быть скрыты, и вскоре
стали известны всем. Руководимые монахами, буддис¬
ты начали проводить демонстрации в каждом южном
городе и встретили гораздо более определенное сопро¬
тивление со стороны правительственных войск. 11
июня, протестуя против религиозного преследования,
на перекрестке в Сайгоне сжег себя монах Тхик Ку-
анг Дук. Показанные на первых страницах американ¬
ских газет и американским телевидением, эти инци¬
денты вызывали чувство отвращения к Соединенным
Штатам, усиливаемое мадам Нху, которая сказала,
что захлопала в ладоши, когда услышала новости о
первом случае самоубийства, и отдала целый ящик
спичек для следующего «барбекю». Напрасно пред¬
ставители США в Сайгоне прибегали к поощрениям
и наказаниям, чтобы побудить Диема примириться с
буддистами. Сходным образом посол в отставке Фриц
Нолтинг олицетворял собой политику «утонуть или
плыть вместе с Диемом» и получил гарантии от Диема
лично, но как только через несколько дней Нолтинг
покинул Сайгон, Дием отдал приказ штурмовать все
пагоды свои особым войскам (обученным в США). В
результате — еще убитые и раненые; монахи заклю¬
чены в тюрьму, а когда студенты университета, а вслед
за ними учащиеся старших классов вышли на демон¬
страцию, было произведено множество арестов. В ав¬
густе сжег себя еще один монах.
Администрация Кеннеди поняла, что находится в
сложной ситуации, как и с Бей-оф-Пигз, но в боль¬
шей степени. Ее излюбленная политика еще раз про¬
демонстрировала миру свой полный провал. Прези¬
316
'Вьетнам
дент вновь потерял контроль над событиями. Адми¬
нистрация снова была расколота, но на сей раз более
глубоко и непоправимо. И во время, оставленное ему,
Кеннеди не мог восстановить этот контроль. Но надо
быть к нему справедливым — у него было достаточ¬
но много других важных дел, назвать хотя бы два из
них: Договор о запрещении ядерных испытаний и
революция за гражданские права. Его инстинкты,
опыт, знание истории начали подталкивать его к раз¬
рыву отношений с Диемом задолго до буддистского
конфликта. Его нельзя винить за осторожность пове¬
дения: не зная, что будет убит, он считал, что у него
есть время, и ситуация была политически и в букваль¬
ном смысле взрывчатой31. Если его целью теперь ста¬
новилось политическое, а не военное решение вьет¬
намского вопроса (что было вероятно), то мы можем
смело утверждать, что он достиг прогресса. Его по¬
сетил Роберт Макнамара, у которого были те же со¬
мнения, и вместе они наметили начало вывода войск
США: в Южном Вьетнаме находилось более шестнад¬
цати тысяч человек, и семьдесят было убито. Кенне¬
ди и Макнамара для начала решили тысячу из них
возвратить домой, и Макнамара хотел, чтобы прези¬
дент выступил с этим приказом к Рождеству32. Воз¬
можно, останься Кеннеди в живых, он бы успешно
завершил это дело и в 1964 году мог повторить, как
и тремя годами раньше сказал Авереллу Гарриману
о Лаосе: «Военное решение невозможно. Я хочу ула¬
дить это политически»33. И он смог бы преодолеть
множество трудностей.
Впечатление, оставленное тем, как его администра¬
ция решала вьетнамский вопрос с мая по ноябрь 1963
года, представлялось очень запутанным. Не было и
317
Кеннеди
следа выдвижения острых аргументов и последова¬
тельной командной работы, как во время ракетного
кризиса. И это неудивительно. Углублявшийся буддис¬
тский кризис показал, что правительство Диема, от¬
носительно которого две администрации США надея¬
лись, что оно создаст справедливое и антикоммунис¬
тическое государство в Южном Вьетнаме, оказалось ус¬
пешным только в объединении всего населения против
себя. Его следующие одна за другой ошибки сильно
помогли появлению мощного и эффективного комму¬
нистического движения; и не было заметно другой
убедительной альтернативы режиму. Если бы не
американское военное участие, было реальным созда¬
ние коммунистического государства в Южном Вьет¬
наме. Это открытие было достаточно неприятно (чего
уже не отрицал даже Пентагон), но далее возникли
другие трудности. Послушная приказам Максвелла
Тейлора американская миссия в Сайгоне была с 1961
года настроена довольно решительно. Это означало,
что она закрывала глаза на мрачные, но точные от¬
четы своих людей в районе боевых действий (из ко¬
торых больше всего памятен Джон Пол Ваан)34, и
вместо этого прислушивалась к неизменно благополуч¬
ным отчетам командиров Южного Вьетнама. В них
говорилось, памятуя о том, что хотели бы услышать
американцы старого поколения, что деревни взяты,
вьетконговцы убиты, сражения выиграны, и так —
сколько угодно, и в свою очередь генерал Харкинс,
глава военной миссии, сказал Макнамаре, что война
будет выиграна за один год. Летом 1963 года Кенне¬
ди понял, что ему не следует верить ни одному отче¬
ту, который он получал от военных. Война уже на¬
чала разъедать армию США. Судьба уберегла его от
318
Вьетнам.
открытия в дальнейшем, что, несмотря на модные раз¬
говоры о мерах, какие следует предпринять против
бунтарей, никто из его генералов, даже Максвелл
Тейлор, в действительности не знал, как бороться с
вьетконговцами. Они надеялись на отдельные сраже¬
ния и соответственно старались тренировать южных
вьетнамцев; на остальных они планировали обрушить
огонь и бомбы, чтобы противопоставить все эти дей¬
ствия партизанам. Они грезили о ядерном оружии и
начали осторожно работать, чтобы распределить аме¬
риканские наземные войска по всему театру военных
действии. Пугающий провал армии и военно-воздуш¬
ных сил США был уже предопределен задолго до
смерти Кеннеди, хотя никто об этом не подозревал.
По крайней мере, было ясно, что армия была раз¬
делена: люди на полях сражений во Вьетнаме были
категорически несогласны с оценкой своих начальни¬
ков. В Вашингтоне госдепартамент был расколот меж¬
ду последователями осторожного Раска, привержен¬
ца «холодной войны», и «крокодила» Аверелла Гар-
римана, который давно разочаровался в династии Нго
и теперь свирепо нападал на несогласных с ним кол¬
лег. Доклады ЦРУ противоречили донесениям разве¬
дывательного управления министерства обороны
США, созданного усилиями Макнамары. Вице-прези¬
дент все еще оставался лоялен Диему. Конгресс за¬
стыл в ожидании. Белый дом был в смятении. Он все
еще придерживался мифа, что война необходима и
будет выиграна; это было видно по выступлениям
президента; если бы новости о реальном положении
дел и разброде в администрации стали известны, это
создало бы большие трудности. Но правда все же про¬
сачивалась. Дэвид Халберстам из «Нью-Йорк тайме»
319
Кеннеди
наводнил свою газету самыми мрачными репортажа¬
ми о ситуации в дельте Меконга (где жило много
южновьетнамцев), как и о приближающейся граждан¬
ской войне в Сайгоне.
На этом этапе вьетнамская проблема представля¬
лась Вашингтону — Белому дому, госдепартаменту и
Пентагону — проблемой, связанной с Нго Дин Дие-
мом: война не могла быть выиграна, если бы он про¬
должал прежний курс — если он вообще еще сохра¬
нял власть. Очень немногие видели, что реальная
проблема заключалась в самом американском присут¬
ствии в Южном Вьетнаме. Среди этих немногих был
и сенатор Майк Мэнсфилд, лидер демократов в Се¬
нате, который по просьбе Кеннеди в 1962 голу посе¬
тил Южный Вьетнам и впоследствии написал: «Это
их страна, и их будущее поставлено на карту, а не
наше. За игнорирование этой реальности мы не толь¬
ко заплатим огромную цену, выражающуюся в сред¬
ствах и жизнях американцев, но можем также ока¬
заться в незавидной позиции во Вьетнаме, в которой
прежде уже побывали французы». Кеннеди не нра¬
вился этот анализ, но, как он сказал Кеннету О’Дон¬
нелу, «я рассердился на Майка за несогласие с на¬
шей политикой столь окончательно, и я зол на себя,
потому что я, кажется, начинаю с ним соглашаться»35.
Но это не было выходом летом 1963 года. Кеннеди
направил в Сайгон нового посла, Генри Кэбота Лод-
жа-мл., которого он победил на выборах 1952 года в
Сенат от Массачусетса, который был кандидатом в
вице-президенты Ричарда Никсона в 1960 году. Лодж
потерял всякую веру в Диема и был готов поддер¬
жать переворот против него; однажды он посетил пре¬
зидентский дворец и продолжил политику Нолтинга,
320
Вьетнам
отстранив генерала Харкинса от любой информации
о его делах с Вашингтоном (что Харкинса очень раз¬
гневало): он считал Харкинса марионеткой Диема.
Кеннеди отправил в Сайгон несколько особых послан¬
ников, чтобы они посмотрели на ситуацию. Одну из
таких миссий составили Джозеф А. Менденхолл из
госдепартамента и генерал военно-морских сил Вик¬
тор Крулак: они прислали столь противоречивые до¬
клады (Менденхолл предсказывал поражение, Кру¬
лак — победу), что президент спросил: «Вы оба были
в одной и той же стране или я ошибаюсь?»36. Снова
туда были посланы Максвелл Тейлор и Роберт Мак¬
намара, скорее, к неудовольствию Лоджа. Кеннеди в
своем послании постарался смягчить его: «Я прекрас¬
но понимаю проблему, которую вы видите в приезде
Макнамары и Тейлора. В то же время мне действи¬
тельно необходим их визит, и я верю, что мы сможем
выработать средства с учетом ваших интересов»37. По
крайней мере, он понял, что трудного выбора больше
не избежать, но он его все еще не сделал.
Его трудности (и его советников) были полностью
высвечены в деле с телеграммой Хилсмана. Несколь¬
ко южновьетнамских генералов довели до сведения
американцев информацию о возможности переворота,
и 24 августа 1963 года госдепартамент послал Лоджу
телеграмму с предписанием, составленную Роджером
Хилсманом и Авереллом Гарриманом. Ключевое пред¬
ложение гласило: «Если, несмотря на все ваши уси¬
лия, Дием проявит упрямство и откажется, тогда нам
следует допустить возможность, что ему не удастся
удержаться у власти»38. Таким образом, генералам дали
зеленый свет. К несчастью, это было в выходные дни
(«Никогда не занимайтесь делами по выходным», —
11. Д. Кеннеди
321
Кеннеди
сказал впоследствии Мак-Джордж Банди)39 и млад¬
шие члены администрации разъехались. (Кеннеди на¬
ходился в Хьянниспорте). Благодаря не только это¬
му, но и путанице между Хилсманом и репортером.
Суть этого очень конфиденциального послания стала
известна газетам40. Все, кто передавал сообщения по
телефону — Кеннеди, Раск, Макнамара, Тейлор —
были разгневаны этой утечкой, нанесшей ущерб, а ни
слова не было произнесено, когда в понедельник 26
августа собрался Совет национальной безопасности.
У Кеннеди была причина для недовольства, но он не
позволил своим советникам использовать утечку
информации, чтобы по зрелом размышлении обдумать
политику. Он обошел вокруг стола, спрашивая всех
по одному: «Не хотите ли вы, мистер Раск, изменить
кое-что? Нет. А вы, мистер Макнамара, не хотите ли
изменить средство связи? Нет. А вы, генерал Тей¬
лор..?»41. Политика осталась прежней, но после это¬
го заседания Кеннеди мрачно заметил: «Мое прави¬
тельство разваливается»42. В администрации споры
продолжались весь сентябрь, удивляя южновьетнам¬
ских генералов своей нерешительностью и отступле¬
нием, но споры вокруг этого были напрасны. К не¬
счастью, Бобби Кеннеди отходил от вопросов внеш¬
ней политики по мере того, как работа в департамен¬
те юстиции становилась все более напряженной;
возможно, он начал забывать о главном, чему его на¬
учило дело Бей-оф-Пигз, а именно — о том, что тыл
президента должен быть защищен, и только он мо¬
жет это сделать. Если бы Джек остался жив, Бобби
обязательно поддержал бы его по мере того, как вьет¬
намский вопрос становился все более настоятельным.
Ею таланты находились в самом расцвете. На сен¬
322
Вьетнам
тябрьском заседании Совета национальной безопаснос¬
ти он правильно ставил вопросы: «Насколько он по¬
нял, мы были там, чтобы помочь людям сопротивлять¬
ся установлению коммунистического режима. Первый
вопрос заключается в том, можно ли ему успешно про¬
тивостоять при любом правительстве. Если нельзя, то
следует полностью уйти из Вьетнама, а не ждать...
На основной вопрос — можно ли сопротивляться ус¬
тановлению коммунистического строя с любым пра¬
вительством — не было дано ответа, и у него не было
уверенности, что кто-то обладает достаточной инфор¬
мацией, чтобы на него ответить»43. Но подобный здра¬
вый смысл не оказал большого влияния на президен¬
та, кроме, может быть, глубоко скрытых его мыслей.
Он должен был довести до сознания советников
необходимость своей политики, и к концу года около
ста из них действительно ее осознали44. Кроме того,
он, как и другие, ждал решения вопроса о Диеме. Он
еще не был готов поставить проблему перед амери¬
канским народом, но неожиданно обнаружил неопре¬
деленность своих собственных противоречивых утвер¬
ждений. 2 сентября в интервью Уолтеру Кронкайту
он заметил, коснувшись вьетнамского вопроса: «Я не
думаю, что до тех пор, пока правительство не пред¬
примет большее усилие, чтобы получить поддержку
народа, мы сможем выиграть войну за пределами
нашей страны. В конце концов, это их война. Они
будут теми, йто ее проиграет или выиграет. Мы мо¬
жем им помочь, можем обеспечить снаряжением, пос¬
лать туда наших людей в качестве советников, но
именно они — народ Вьетнама — должны будут по¬
бедить коммунистов»45. С другой стороны, в другом
телевизионном интервью (с Четом Хантли), когда
11*
323
Кеннеди
спросили, есть ли у него причины сомневаться в «те¬
ории домино», он ответил: «Надеюсь, что нет. Над¬
еюсь. Я думаю, что скоро начнется борьба. Китай
столь огромен, его влияние заметно далеко за его
пределами, так что если Южный Вьетнам уйдет, то
это только даст ему превосходное географическое пре¬
имущество для партизанского нападения в Малайе,
а также создаст впечатление, что волной будущего на
Юго-Востоке Азии был Китай и коммунисты. Так что
я надеюсь»46. Друзья, враги и историки удивлялись
этому противоречию, спрашивая, что в действитель¬
ности имел в виду Кеннеди. К несчастью, он имел в
виду и то, и другое. В этом была вся трудность.
Тем временем события в Сайгоне развивались сво¬
им чередом. Южновьетнамские генералы вновь нача¬
ли разрабатывать свой план действий и на этот раз
получили одобрение правительства США: «Точно так
же, как мы не хотим побудить к перевороту, как и
оставить впечатление, что Соединенные Штаты проти¬
водействуют смене правительства»47, Лодж и Харкинс
продолжали спорить по поводу правильности курса
политики США, и вашингтонские послания с совета¬
ми и запросами оставались неэффективными. 1 нояб¬
ря начался переворот, который завершился на следу¬
ющий день капитуляцией и убийством Диема и Нху.
Кеннеди был на заседании Совета национальной
безопасности, когда узнал новости; от шока он побе¬
лел и ринулся из комнаты. Он принял необходимость
переворота, но не хотел, чтобы братья Нго были
убиты. И все же он не смог это объяснить Сайгону.
Возможно, ему не удалось бы спасти братьев, но он
не прилагал к этому достаточно усилий. Он считал,
что поступил нечестно по отношению к Диему, кото¬
324
Вьетнам.
рый все же был союзником Соединенных Штатов. Его
конец был мрачным предупреждением всем — во
Вьетнаме и других странах, — кто оказывал доверие
Соединенным Штатам.
Тремя неделями позже Кеннеди сам был убит.
Основные решения по Юго-Восточной Азии предпри¬
нял его последователь, человек совершенно других
взглядов.
«То, что могло бы быть» — неподходящие темы
для историков. Достаточно трудно оценить реальную
репутацию Кеннеди во вьетнамском вопросе без того,
чтобы не добавить еще целый ворох спекуляций от¬
носительно того, что бы он сделал, если бы остался
жив. Но, оглядывая его деятельность в этом вопро¬
се, трудно не заметить упущенную возможность. Суть
южновьетнамской проблемы уже была видна для тех,
кто имел глаза, когда Кеннеди вступил в Белый дом:
например, связи посла Дурброва с Нго Дин Диемом
были очень плохи, как и при после Лодже, и воору¬
женные силы Южного Вьетнама были боеспособны не
более, чем в 1963 году. Теоретически новая админис¬
трация Кеннеди умыла бы свои руки от сайгонской
политики и пришла бы к согласию с Северным Вьет¬
намом, как она это сделала с коммунистами в Лаосе.
В 1962 году Ханой начал искать пути для достижения
такого соглашения, но эти усилия были с презрени¬
ем отвергнуты. (Несомненно, коммунисты надули бы
американцев, как это было в Лаосе, но даже это было
бы лучше для всех, чем то, что случилось).
На практике было бы невозможно для администра¬
ции Кеннеди, избранной со столь небольшим переве¬
сом и уязвимой на международной политической аре¬
не, попытаться достичь подобного соглашения в 1961
325
Кеннеди
или в 1962 году, до ракетного кризиса. И так как
политика Эйзенхауэра быть откровенным с Диемом
потерпела неудачу, то попытка быть к нему добрым
выглядела разумно, что означало предоставить ему все,
что он хочет. Но к концу 1962 года эта политика тоже
провалилась, и Кеннеди оказался в гораздо более труд¬
ном положении, чтобы предпринять какие-либо ради¬
кальные изменения. Это стало окончательно ясно,
когда он понял, что его надежды на Диема не оправ¬
дались и что он идет к разрыву отношений с Вьетна¬
мом, но идет медленно, так как видел, что его воен¬
ным и гражданским советникам так же трудно оста¬
вить Диема и решение вьетнамской проблемы самой
себе. Кеннеди все еще не был готов публично объявить
о проведении новой политической линии, сказать на¬
роду откровенно, когда его настигла смерть. Таким
образом, если подводить итог его деятельности по вьет¬
намскому вопросу, можно добавить, что со времен
администрации Эйзенхауэра никаких реальных изме¬
нений не произошло, хотя время не стояло на месте.
Не забывая о его смерти, следует сказать, что за
время, отпущенное Кеннеди, он вряд ли мог сделать
больше в случае с Сайгоном. Не следует также счи¬
тать, что если бы он не был убит, то продолжал бы
придерживаться политики отказа послать войска в Юж¬
ный Вьетнам. Часто считают, что Линдон Джонсон сам
с не очень большим желанием или не так быстро сле¬
довал этим путем — до марта 1965 года, шестнадцать
месяцев спустя после того, как он стал президентом,
морские пехотинцы высадились в Дананге. Мощные
силы вели Соединенные Штаты к фатальному исхо¬
ду. Все, что можно сказать, — это то, что Кеннеди в
гораздо большей степени, чем Джонсон, не желал этого
326
Вьетнам
принять, хотя оно вполне могло показаться более быс¬
трой, трудной и успешной альтернативой.
Тем не менее — это следует признать наиболее
убедительной причиной его беспокойства — Южный
Вьетнам перевернул его жизнь и все привычные пред¬
ставления, что напоминало путешествие в незнакомые
воды. Такая перемена могла произойти только благо¬
даря отказу от парадигмы «холодной воины» и обре¬
тению нового взгляда на мир. Был, видимо, смысл
спросить американцев: «Вы хотите, чтобы ваши сы¬
новья погибли в Сайгоне?», но Кеннеди не мог бы
задать такой вопрос. Он скорее бы сделал так, как в
выступлении 26 сентября 1963 года перед жителями
Грэйт Фоллз, штат Монтана, до вопроса о Договоре
о запрещении ядерных испытаний, заверив их, что
«происходящее в Европе, Латинской Америке, Африке
или Азии прямо влияет на безопасность людей, кото¬
рые живут в вашем городе. Я не приношу извинений
за усилия, которые мы предпринимаем, чтобы помочь
другим странам поддержать свою свободу, так как я
знаю достаточно хорошо, что каждый раз страна, не¬
зависимо от того, как далеко она находится от наших
границ, переходя через «железный занавес», тем са¬
мым подвергает опасности защиту Соединенных Шта¬
тов... Поэтому, когда вы спрашиваете, почему мы в
Лаосе, Вьетнаме или Конго или почему поддержива¬
ем «Альянс за прогресс» в Латинской Америке, мы
делаем это потому, что считаем, что наша свобода свя¬
зана с их свободой... Поэтому мы так поступаем. Мы
не должны уставать»'49. Изменение курса могло пов¬
лечь за собой потоки слов, начиная с инаугурацион¬
ного обращения. И что он мог сказать вместо этого?
Что уход из Южного Вьетнама не окажет воздействия
327
Кеннеди
на безопасность Соединенных Штатов или повлияет
не так сильно, если сражаться в этой не имеющей
успеха войне? Что большая революция, охватившая
мир, или влияние и контроль русских обойдут аме¬
риканцев и Соединенным Штатам следует верить, что
в конце концов их пример демократического мира,
свобода и процветание окажут большее воздействие,
чем любые военные попытки направить людей на тот
путь, которым они должны идти? Что Америка все¬
могуща? 50 С таким посланием было бы трудно обра¬
титься к избирателям.
Так что у Кеннеди была достаточно веская причи¬
на для осторожности, беспокойства и нежелания это
делать, но воспоминания о волнениях предыдущего
президента по этому вопросу были еще более ярки.
Если бы Авраам Линкольн умер в первые семнадцать
месяцев своего президенства, то сейчас бы о нем вспо¬
минали как о невыразительной фигуре, чьи выборы
вызвали гражданскую войну в Америке. Понадобилось
более года бедствий, выпавших на долю Соединенных
Штатов, чтобы он понял, что рабство должно уйти,
и целью войны стала его отмена, и прошли еще ме¬
сяцы, прежде чем он подписал манифест об освобож¬
дении рабов. Джон Ф. Кеннеди продвигался осмот¬
рительно и успешно, и он сделал это так, как мог.
ПРИМЕЧАНИЯ
1. ИП i. С. 4.
2. Дин Ачесон. Как создается настоящее. Лондон,
Хэмиш Гамильтон, 1970. С. 408. Ачесон также
рекомендовал меры по защите Тайваня и Фил-
липин.
3. Там же. С. 674-677; Артур М. Шлезингер-мл.
Горькое наследие: Вьетнам и американская де¬
мократия 1941-1966. Лондон, Андрэ Дойч, 1967.
С. 13.
4. Ачесон. Как создается настоящее. С. 674.
5. Шлезингер. Горькое наследие. С. 13.
6. ИП i. С. 597.
7. Шлезингер. Горькое наследие. С. 9.
8. Например, Роберт С. Макнамара. Оглядываясь
в прошлое. Нью-Йорк, 1995. С. 321-323.
9. Я осторожно использую этот термин в том смыс¬
ле, в каком его употребил С. Кун в «Структуре
научных революций», 2-е издание, расширенное
(Чикаго, издательство Чикагского университета,
1970). Здесь не место это обсуждать, но могу
сказать, что я глубоко убежден, что, несмотря на
все очевидные трудности, категории, выделенные
Куном, могут быть превосходно освещены, если
их приложить к таким областям изучения, как
формирование внешней политики.
10. Нам недостает адекватного термина для названия
этого движения. Ни «национализм», ни «антико¬
лониализм» не подходят в достаточной степени,
329
Кеннеди
а «социализм», «коммунизм» и «демократия»
попросту неприменимы.
11. Эрик Хобсбаум описывает и анализирует то, что
происходило, в его «Эре крайностей».
12. В документах Пентагона долго обсуждаются по¬
зиции Хо и причина, побудившая его пойти на
временное сближение в 1946 году с французами,
как и против китайцев, в следующих выражени¬
ях: «Французы — иностранцы. Они слабы. Ко¬
лониализм умирает. Может, они еще немного
продержатся, но им придется уйти, потому что
кончается время белых в Азии. Но если придут
китайцы, то они уже не уйдут никогда. Что ка¬
сается меня, то я предпочту обонять пять лет
дерьмо французов, чем китайцев всю оставшую¬
ся жизнь» (ИП i. С. 49-50).
13. Хотя я вспоминаю, как Д. У. Броугэн заметил,
что то, что американцы хотят на самом деле —
это найти новое название империализму.
14. ИП i. С. 49.
15. Наблюдатель был экспертом: это был сын Рам¬
си Макдональда.
16. Относительно этого и следующего параграфа см.
ИП i. С. 291-305.
17. Шлезингер. Горькое наследие. С. 29-30.
18. В самом деле, в некотором отношении он это да¬
лее смягчает. В 1954 году Айк был готов ехать
спасать французов после Диенбиенпху, если бы
союзники согласились присоединиться к нему (но
они отказались). Кеннеди, казалось, никогда не
принимал во внимание такую случайность.
19. См. С. 59-60.
20. Там же. С. 80: речь в Сенате США, 8 июля 1957
330
Вьетнам.
года. Дин Ачесон был очень обеспокоен тем, что
он считал неэффективным путем для того, чтобы
иметь дело с французами, так что он был против
этой речи 2 июля, когда она еще печаталась; за
это он получил нагоняй от Жаклин Кеннеди,
когда они встретились в заснеженном поезде из
Нью-Йорка в Вашингтон. См.: КУИ. Дин Ачесон.
21. См. С. 61. Эти фразы приводятся из коммента¬
рия Кеннеди к его речам и, таким образом, от¬
носятся к 1959-му или I960 году; но они точно
выражали и его взгляды в 1955 году.
22. Там же. С. 62.
23. Там же. С. 62-63.
24. ИП ii. С. 636-637: Кларк Клиффорд. Меморан¬
дум конференции, состоявшейся 19 января 1961
года между президентом Эйзенхауэром и недав¬
но избранным президентом Кеннеди по лаосско¬
му вопросу.
25. ПД ii. С. 322: пресс-конференция президента 11
апреля 1962 года.
26. Дж. К. Гелбрэйт. Дневник посла: личные впе¬
чатления о годах Кеннеди. Бостон, Хьютон Миф-
флин, 1969. С. 267.
27. Там же. С. 266-267.
28. Там же. С. 341-344; см. также ИП и. С. 669-671:
Дж. К. Гелбрэйт. Меморандум для президента,
4 апреля 1962 г.
29. ИП и. С. 671-672: Л. Л. Лемницер, председа¬
тель, объединенный комитет начальников шта¬
бов: Меморандум для министра обороны, 13 ап¬
реля 1962 г.
30. Хотя он получил предостережение в феврале 1962
года, когда двое его лучших пилотов сбросили
331
Кеннеди
бомбы на президентский дворец в Сайгоне, а не
на вьетконговцев в дельте Меконга. Днем и его
семья благополучно бежали, хотя было убито
трое человек охраны. Он объяснил этот случай
«божественной защитой». См.: Стэнли Карноу.
Вьетнам. Хармондстворт, Пингвин, 1984. С.
263-264.
31. См.: Дэвид Хальберстам. Самые лучшие и вы¬
дающиеся. Хармондстворт, Пингвин, 1983. С.
349-350.
32. Макнамара. Оглядываясь в прошлое. С. 79-80.
33. Хальберстам. Лучшие и выдающиеся. С. 234.
34. Для Ванн, см.: Нэйл Шихан. Ложь яркого со¬
лнца. Лондон, Кейп, 1989.
35. Карноу. Вьетнам. С. 268.
36. Роджер Хилсман. Побуждая народ: внешняя по¬
литика администрации Джона Ф. Кеннеди. Гордон
Сити, (штат Нью-Йорк), Даблдэй, 1967. С. 502.
37. ИП ii. С. 746.
38. Там же. С. 734.
39. Карноу. Вьетнам. С. 288.
40. Его враги обвинили в утечке информации, но я
не вижу причины, чтобы не доверять его собствен¬
ному отчету Хилсман. Побуждая народ. С. 489.
41. Хальберстам. Лучшие и выдающиеся. С. 324.
42. Карноу. Вьетнам. С. 288.
43. Хилсман. Побуждая народ. С. 501.
44. Среди них был Колин Пауэлл, будущий председа¬
тель объединенного комитета начальников штабов.
45. ПД ii. С. 652: текст радиобеседы с Уолтером
Кронкайтом 2 сентября 1963 г.
46. Там же. С. 659: текст радиоотчета Хантли —
Бринкли 9 сентября 1963 г., Эн-Би-Си.
332
‘Вьетнам
47. ИП И. С. 769: ЦРУ — Лоджу 6 октября 1963 г.
Обращение начинается с того, что содержащие¬
ся в нем темы обсуждены с президентом.
48. Халберстам. Лучшие и выдающиеся. С. 161.
49. ПД iii. С. 727-728.
50. Статью Д. У. Броугэна, написанную им в 1951
году — «Иллюзия американского всемогущест¬
ва», очень много хвалили и часто цитировали,
но, к несчастью, она, по всей видимости, не ока¬
зала влияния на принятие политических реше¬
ний или отношение общества. Обо всем этом ска¬
зано в его «Американских аспектах». Лондон,
Хэмиш Гамильтон, 1964. С. 9-21.
Глава 8
ГИБЕЛЬ КЕННЕДИ И
ПРЕЗИДЕНТСТВО
22 ноября 1963 года во время визита в Даллас
президент Кеннеди был убит двумя выстрелами Ли
Харви Освальдом. Это убийство заставило содрогнуть¬
ся весь мир и оставило граждан США вглядываться
в черную пустоту бессмысленности. С тех пор неко¬
торые из них попытались понять, что же произошло.
С типичной небрежной проницательностью Кенне¬
ди утром в день своей смерти сделал два замечания,
которые могли указать на то, что случится впоследст¬
вии. В своей спальне в Форт-Ворте он просматривал
утренние далласские газеты, полные горячих протес¬
тов против его политики и угроз о расправе, после чего
беззаботно бросил, обратившись к жене: «Мы сегодня
отправляемся в сумасшедшую страну»1. Он был фата¬
листом относительно возможности убийства. Он полу¬
чил множество предостережений о настроениях в Дал¬
ласе, но отмел их прочь. Крытый верх президенсткой
машины не был поднят: он хотел, чтобы люди видели
его и особенно миссис Кеннеди. Несколькими днями
334
Ju6eju> Кеннеди и президентство
раньше он решил обойтись без пары секретных аген¬
тов, которые бы стояли на подножках по бокам ма¬
шины: это заставило бы его почувствовать себя окру¬
женным толпой. Что касается риска появления снай¬
пера, то он сказал, что любому, кто хотел бы его убить,
достаточно только забраться на крышу, следователь¬
но, предосторожности были бы бесполезны: казалось,
он знал, что умрет молодым, и верил, как солдат, что
пуля минует его, пока не придет время, и тогда ее не¬
возможно будет избежать. Если бы можно было взять
у него интервью с того света, то он бы ответил, что в
некотором смысле заслужил свою смерть (это было бы
для него характерно). Но граждане Америки не мог¬
ли разделить эту точку зрения и согласиться с хлад¬
нокровным убийством.
Ли Харви Освальд был жителем этой «сумасшедшей
страны». Ему было 24 года, и он временно работал на
техасском складе школьной литературы в Далласе;
никудышная жизнь и недостатки характера затягивали
его все глубже и глубже в фантазии мании величия,
когда Кеннеди приехал в Даллас и проезжал прямо
перед окнами склада. Состояние его рассудка прекрас¬
но описал Джеральд Познер: «Отказавшись от попы¬
ток найти счастье в России или США, отвергнутый
кубинцами, плохо приспособленный к жизни в Амери¬
ке, разочарованный своим браком и преследуемый, как
он считал, ФБР, он отчаялся вырваться из этого замкну¬
того круга. Он достаточно долго выносил унижение от
своих друзей-моряков, русских и кубинских бюрокра¬
тов, работодателей, что возбуждало в нем гнев... как и
отказ В. Т. Ли и других коммунистических лидеров
признать его усилия и его имя. Ли Освальд всегда счи¬
тал себя умнее и лучше других людей, и его сердило,
335
Кеннеди
если остальные не желали признавать тот статус, кото¬
рого, как он считал, заслуживал. Теперь у него появился
шанс, который, он знал, бывает только раз в жизни»2.
Суть этого отчета стала очевидна с момента ареста
Освальда, час спустя после смерти Кеннеди, но, как и
сама смерть, объяснение было неприемлемо из-за своей
простоты для американского народа.
Первая попытка заполнить пустоту или примирить
людей с действительностью была предпринята с по¬
мощью ритуала. Линдон Джонсон принял присягу
президента на аэродроме военно-воздушных сил в
Далласе, рядом с ним находилась и Жаклин Кенне¬
ди; фотографии, на которых запечатлены суровая тор-
жественносгь Джонсона, страдание и ошеломленность
миссис Кеннеди, кровь на крае ее платья, быстро
облетели весь мир, как знак непрерывности и един¬
ства в трагедии. Гроб с телом президента был со все¬
ми почестями доставлен в Вашингтон; сначала его
установили в Восточной комнате Белого дома и за¬
тем — под огромным куполом Капитолия; сотни ты¬
сяч людей, скорбя, шли один за другим, чтобы поп¬
рощаться с ним. На следующий день в соборе Свято¬
го Матвея прошла заупокойная месса, после чего про¬
цессия направилась на Арлингтонское кладбище.
Английский поэт хорошо передал настроение, кото¬
рое царило тогда:
При ярком свете посеревшего солнца
Пышно, с почестями и в горести
Коронуют мертвую голову.
Дрогнуло сердце даже у твердых духом,
Но твое сердце, Америка,
Уже не бьется спокойно, уверенно и сильно,
Пораженное в машине триумфа.
336
Табель Кеннеди и президентство
Печальные почести на проводах Цезаря
Отдает военная музыка и строгий ритуал:
Он был храбрым и в день своей смерти!
Гремит ружейный салют. Эхо разносится далеко
Над арлингтонским надгробием.
(Дж. С. Фрейзер)
С точки зрения психологии пышное благородство
похорон было существенно; оно не могло до конца
выразить горе страны, хоть и могло помочь народу
восстановить душевное равновесие, но некоторые во¬
просы, на которые не были получены ответы, тем не
менее оставались. Как с горечью сказал Кеннет О’Дон¬
нелл вечером 22 ноября: «Почему это случилось? Ка¬
кую пользу это принесло? Всю свою жизнь я верил,
что все, что происходит, — к лучшему, как бы ужас¬
но оно ни было. Но что хорошее может произойти из
этого?»3. В тот день была поколеблена не только его
вера.
Теодор Рузвельт, Вудро Вильсон, Франклин Руз¬
вельт помогали утверждать прочную традицию прези¬
дентского руководства XX века, которой следовали их
преемники. Сам Кеннеди нашел, использовал и насла¬
дился президентством именно по этой причине: он
искал самоосуществления для себя и для американского
народа с помощью смелого руководства. Линдон Джон¬
сон тоже был наследником этой традиции и хотел стать
президентом по той же причине; теперь в качестве
президента у него появился шанс показать, что он
может сделать, но он понимал также, что сейчас бо¬
лее всего необходимо обретение уверенности и спокой¬
ствия, чего он намеревался достичь, полностью вопло¬
тив программу Кеннеди как можно быстрее.
337
Кеннеди
Похожий импульс возник после назначения комис¬
сии, которую возглавил главный судья Соединенных
Штатов, Эрл Уоррен, чтобы установить правду об
убийстве. Эта комиссия не была необходима, но так
как Ли Освальд был убит, находясь под арестом по¬
лиции, через два дня после смерти Кеннеди, это об¬
стоятельство также повлияло на ее создание (как и
его жертва, Освальд был доставлен в Парклендский
госпиталь, где было дано заключение о его смерти).
Это жуткое последствие убийства было не совсем не¬
предвиденным: Дэниел Патрик Мойнигэн, впоследст¬
вии младший член персонала Белого дома, напрасно
старался вызвать обеспокоенность у своего начальст¬
ва, указывая на риск подобного события и на извес¬
тную некомпетентность далласской полиции; кроме
того, во время ареста Освальда была предпринята
попытка его линчевать. Теперь стало известно, что
Джек Руби, убийца Освальда, был руководим правед¬
ным негодованием, которое на Юге вполне естественно
связывалось с оружием. Но не следовало ожидать от
американского народа, особенно тех, кто просто обе¬
зумел от горя, что он без вопросов примет просто объ¬
яснение случившегося, или будет ждать, пока суд над
Руби не установит правду или ее часть. У официаль¬
ного Вашингтона было мало сомнении в том, что
Освальд действовал в одиночку по своим причинам
(хотя Бобби Кеннеди, озадаченный, спросил главу
ЦРУ, не он ли убил Джека)4. Надо было, чтобы аме¬
риканский народ думал именно так. Поэтому прези¬
дентская комиссия показалась превосходной идеей и
с успехом выполнила эту задачу, что не очень помог¬
ло понять, кто и как убил Кеннеди. Президент Джон¬
сон настаивал на этой версии до выборов 1964 года;
338
Уибехь Кеннеди и президентство
так же он поступал и в сентябре, эти выводы в ос¬
новном были с почтением приняты. Заседания кон¬
гресса 1963-1964 гг. были завершены. Джонсон быс¬
тро принял всю программу Кеннеди, включая билль
о гражданских правах, что было провозглашено са¬
мой лучшей памятью об ушедшем лидере. Казалось,
что институты и национальное самоуважение Соеди¬
ненных Штатов благополучно выдержали шторм.
Но надеяться было рано. Убийство Кеннеди стало
слишком большим шоком, американцы в своем боль¬
шинстве (включая рьяных журналистов и историков)
считали невозможным, чтобы столь громкое событие
могло иметь такие тривиальные причины, как отвра¬
тительная фигура Ли Освальда и отсутствие секрет¬
ных агентов, прикрывающих тыл президентского
лимузина. Но это было не лучшее время. Основны¬
ми чертами администрации Кеннеди постепенно стано¬
вились активность в стране и за рубежом и ослабле¬
ние напряжения в отношениях с Советским Союзом —
но не с коммунистическим миром в целом. Линдон
Джонсон добросовестно продолжил эту политику, но
это обернулось против него. Закон о гражданских
правах 1964 года он подкрепил Законом об избира¬
тельном праве 1965 года, тем самым завершив рабо¬
ту ненасильственного движения за гражданские пра¬
ва, но вскоре стало ясно, что этих значительных до¬
стижений недостаточно и что огромные социальные
и экономические проблемы, непрочно, но неразрыв¬
но связанные с расовым вопросом, все еще оставались.
Середина 60-х годов была отмечена жаркими летни¬
ми сезонами, когда бунтовщики из городских гетто
сжигали и выбрасывали то, что их окружало, в псев-
дореволюционной ярости, в то время как белые южане
339
Кеннеди
были разгневаны утратой своего контроля. Большая
демократическая коалиция Севера и Юга, города и
деревни, рабочего класса и либералов среднего клас¬
са, черных и иудеев, начала разрушаться. И в поис¬
ках международной стабильности Соединенные Шта¬
ты все глубже увязали во вьетнамской войне. Адми¬
нистрация Джонсона была вынуждена перейти к обо¬
роне, и в тот ужасный 1968 год — год, когда были
убиты Мартин Лютер Кинг и Роберт Кеннеди, год на¬
ибольших беспорядков, когда были разграблены чи¬
кагский Вестсайд и некоторые районы Вашингтона,
год наступления Северного Вьетнама и жестокого раз¬
грома президентской демократической конвенции —
всему этому пришел конец. Линдон Джонсон не стал
выдвигать свою кандидатуру на переизбрание, а Ри¬
чард Никсон победил Хьюберта Хамфри — благода¬
ря отступничеству многих демократов в сторону кан¬
дидата от третьей партии Джорджа Уоллеса. В пери¬
од правления администрации Никсона (1969-1974)
дела шли все хуже, достигнув своей кульминации во
время уотергейтского скандала.
Поэтому неудивительно, что те, кто пережил горь¬
кое крушение иллюзий тех лет, когда правительство
США слишком часто уличали в несправедливости,
крючкотворстве и коррупции, начали искать не толь¬
ко официального объяснения убийства Кеннеди, но
приемлемый отчет администрации Кеннеди. Линдон
Джонсон, как представляется, систематически обма¬
нывал американский народ, Никсон лгал без тени
стыда. Если таково было состояние демократическо¬
го правительства в 1974 году, то почему следовало ве¬
рить, что одиннадцать лет назад оно было лучше и
что Джон Кеннеди превосходил своих преемников?
340
J~u6exb Кеннеди и президентство
Американский республиканизм был обманом, которым
манипулировали политики, генералы, крупные бизнес¬
мены, организованная преступность и такие низмен¬
ные институты, как ФБР и ЦРУ, в собственных це¬
лях. В таком настроении ревизионисты приступили к
работе.
Теоретики убийства привлекали к себе самое при¬
стальное внимание. Вера в заговоры различного рода
всегда была сильна в Соединенных Штатах, которая
являлась привлекательной как для того, чтобы понять
реальность, так и чтобы этого избежать. Рвение пер¬
вых американских революционеров питала вера в за¬
говор между британцами и их марионетками в Новой
Англии; другая вера в заговоры — рабов и аболици¬
онистский — широко поддерживалась во время граж¬
данской воины: большое влияние на политику XX
века оказала также вера в «красную угрозу». Ни один
из этих голословных сюжетов ныне не признан исто¬
риками: как мифы они являются одними из многих
черт прошлого, которые требуют своей интерпретации
и объяснения. Так же было и с далласским загово¬
ром, но, вопреки всей трудности для объяснения, он
имеет долгую предысторию.
Отчет комиссии Уоррена предлагает критикам про¬
стую цель. Парадоксально, но если бы Освальд до¬
жил до суда над ним, тем меньше стало бы известно
об этом случае, но приговор о виновности все же было
бы трудно опротестовать: даже после первого суда над
О. Дж. Симпсоном трудно представить, какие слова
адвоката в защиту можно было найти, чтобы выдержать
допрос в суде, или сам Освальд предоставил бы убеди¬
тельное доказательство своей невиновности. Но комис¬
сию интересовал не только вопрос о том, виновен или
341
Кеннеди
нет Освальд. Также следовало поработать историкам,
чтобы дать насколько возможно полный отчет опре¬
деленного события; их заключение было менее важ¬
ным, чем их аргументы и умение обращаться с дока¬
зательствами; к несчастью, но неизбежно (как ожи¬
дали некоторые профессиональные историки) эта ра¬
бота была полна неоконченных версий, нелогичности,
пробелов и противоречий как в представленных сви¬
детельских показаниях, так и в анализе участни¬
ков комиссии. К здравому смыслу это не имело от¬
ношения: вина Освальда была доказана более чем
достаточно, неоконченность версий не могла повли¬
ять на эту основную точку зрения. Но спорщиков
одолевал скептицизм по поводу того, что здесь не
может быть безобидных ошибок. Кажущиеся или
реальные слабые места отчета комиссии Уоррена про¬
явились, во-первых, в очевидной некомпетентности,
и позже — в доказательстве существования заговора.
В обоих случаях следовало отвергнуть отчет (хотя
критики продолжали упорно полагаться на опубли¬
кованные исследования), питавший многочисленные
дикие фантазии. Как утверждалось, Кеннеди был убит
мафией, или Кастро, или кубинцами, которые были
настроены против Кастро, или ЦРУ, или ФБР, или
Пентагоном. Предубежденность этих гипотез становит¬
ся ясной, если мы заметим, что никого, кроме, воз¬
можно, ЦРУ, серьезно не занимала идея о том, что
Освальд, в прошлом перебежчик из Советского Со¬
юза, явный марксист, имеющий русскую жену, мог
быть орудием КГБ.
Некоторое время, проведенное Освальдом в Рос¬
сии, лишило его иллюзий относительно советской
системы, тем не менее он называл себя марксистом
342
Гибель Кеннеди и президентство
до последних дней (или до того, как началось поли¬
цейские дознание). Он счел, что ему невозможно
поступить в сильно сократившееся войско крайне
левых американцев, несомненно, по той причине, что
оно едва ли существовало в Новом Орлеане или Дал¬
ласе — двух городах, где он жил после своего воз¬
вращения из России; кроме того, он был плохо обра¬
зован, тщеславен и не особенно умен. А черта наси¬
лия, присущая его личности, привела его к тому, что
он стал убийцей. Он пытался убить бывшего генера¬
ла правой ориентации Эдвина Уолкера до того, как
выбрал целью Кеннеди. На первый взгляд, оба пре¬
ступления выглядят противоречащими друг другу, так
как Кеннеди был либеральным президентом (который
уволил Уолкера из армии) и сознательно старался
преумножить наследие Франклина Рузвельта и Гар¬
ри Трумэна, и, возможно, в 1963 году его влекло к
левым быстрее и решительнее, чем он ожидал. Но, с
точки зрения Освальда, в этом не было противоре¬
чия. Каковы бы ни были его реальнее мотивы, он мог
себе сказать, что убить Уолкера или Кеннеди — зна¬
чит нанести удар по капитализму; возможно, он не
осознавал, что в следующей за Кеннеди машине был
Линдон Джонсон, или он понял это позже.
Для многих левых было невозможным принять
такое объяснение случившегося. Даллас был знаменит
своими капиталистами, которые добивались успеха, и
самыми невероятными предубеждениями правого тол¬
ка в Соединенных Штатах. Не могло быть совпадения
в том, что либеральный президент, защитник граждан¬
ских прав и сторонник ослабления напряжения с Рос¬
сией, был убит во время визита в этом определенном
городе. Это было первым общим пред положением; это
343
Кеннеди
стояло и за отказом Жаклин Кеннеди сменить одеж¬
ду с пятнами крови: «Пусть они видят, что сделали»5.
Затем настало время разоблачения Освальда, целью
которого было подтвердить всю ту клевету, которую
в течение поколений распространяли левые и правые.
Леваки были убийцами, нигилистами, сумасшедшими
фанатиками, опасными неамериканцами. По крайней
мере, таким был Освальд. Поколение, которое вышло
из тени маккартизма и которому до сих пор уделял
внимание Дж. Эдгар Гувер, подвергло сомнению про¬
чность параноических иллюзий своих врагов; они были
уверены, отвергая это, несмотря на доказательства, но
некоторые ушли так далеко, что исказили, придумали
или дали другую интерпретацию свидетельствам, что¬
бы уменьшить роль Освальда в истории с убийством,
а если это невозможно, то, по крайней мере, изобра¬
зить его как обыкновенного простака.
Как только начались споры вокруг отчета комиссий
Уоррена (возможно, с публикацией в 1966 году работ
Марка Лэйна «К приговору суда» и Эдварда Джея
Эпштейна «Дознание»), за дело взялись маньяки, сен¬
тиментальные люди, оппортунисты, сумасшедшие,
мистификаторы, преступники, шарлатаны и уфологи.
Их усилия были так прилежны, что неудивительно, что
через некоторое время американцы уже не верили, что
Освальд действовал один, хотя не было согласия в том,
кто ему помогал. Есть надежда, что эта иллюзия ум¬
рет, как только возобладают такая убедительная ин¬
формация и высшая логика, как в книге Джеральда
Познера «Дело закрыто». Тем временем студенты-аме¬
риканцы могли отметить факт, что теоретики, придер¬
живавшиеся версии заговоров, делились на два лаге¬
ря: в одном находились те, кто надеялся, что, когда
344
Уибель Кеннеди и президентство
все станет известно, справедливость наконец восторжес¬
твует и их вера в свою страну будет восстановлена; в
другом были те, чьей целью с самого начала являлось
разрушение этой веры, искренность критики придала
им внушительность, что безуспешно пыталось сделать
американское правительство в 60-х и 70-х годах. Но так
как за убийством Кеннеди действительно не стояло
никакого сценария (если не считать того, что мы при¬
знали Освальда единственным участником заговора), то
усилия теоретиков годились только на то, чтобы озада¬
чивать и искажать общественное понимание, каковы бы
ни были намерения. Они скорее ослабляли американс¬
кую демократию, чем реформировали ее; как убедитель¬
но заметил Познер, они также «прощали человека с
руками в крови и издевались над президентом, которо¬
го он убил»6. Они отвлекали внимание от реального
смысла убийства, смысла столь ужасного, что мцогие
американцы в спорах вели себя так, как будто не хоте¬
ли этого знать, в то время как другие, такие, как Уиль¬
ям Манчестер7, отказывались вообще видеть в этом
какой-либо смысл. Смысл сводился к факту, что Со¬
единенные Штаты являются страной, где Ли Освальд
пожелал убить Джона Ф. Кеннеди и смог это сделать.
Соединенные Штаты — большая страна, но в то
же время и деревня. Как бы ни различались ее жи¬
тели, они все оставались соседями, их жизни посто¬
янно соприкасались. Среди немногих друзей Осваль¬
да в Далласе был человек, Джордж де Мореншильдт,
которой также являлся и другом родителей Жаклин
Кеннеди. Освальд и Джек Кеннеди были связаны не
только посредством такого рода совпадением и пуля¬
ми. Их жизнь молено рассматривать как негатив и
позитив одной и той же картинки.
345
Кеннеди
Взгляни сюда, на эту картину и на ту,
обратное изображение двух братьев...
Джон Фицджеральд Кеннеди казался воплощени¬
ем американской мечты. Молод, красив, богат, умен,
атлетичен и сексуален, смешлив, доволен и велико¬
душен — он взошел на президентский престол как
принц. Благодаря своему обаянию, смелости и общи¬
тельности этот католик, наследник Ирландии, поли¬
тической машины и темных дел бизнеса, защищал
свой народ, свою веру, партию, традиции и институ¬
ты своей страны. Он был самой большой надеждой,
которую Америка дала миру8. Он был слишком хо¬
рош, чтобы быть правдой; Кеннеди был далек от
совершенства, и всплывшие факты о его слабостях
горько разочаровали критиков, писавших после его
смерти; но легенда была достаточно правдива, чтобы
объяснить, почему мир испытывал к нему любовь и
возлагал на него большие ожидания.
И никакого будущего не было у Ли Харви Осваль¬
да. Если бы в американской системе было достаточ¬
но проявлений патриотизма, то все события его жиз¬
ни оказались бы невозможны; в действительности они
подтверждали правоту замечания президента Кенне¬
ди, сделанного им во время инаугурационной речи:
«Если свободное общество не может помочь многим
из тех, кто беден, то оно не будет в состоянии за¬
щитить тех немногих, кто богат».
Родители Освальда не выдерживали требований,
которые предъявляла к ним жизнь. Отец исчез, ког¬
да тот был еще ребенком. Мать два раза неудачно вы¬
ходила замуж, считая, что трудно удержаться на
какой-нибудь работе больше нескольких месяцев, и
346
3~ибель Кеннеди и президентство
была не в состоянии воспитать своих сыновей надле¬
жащим образом. Ли никогда не задерживался надо¬
лго ни в одной школе, особенно из-за трудностей в
общении, его служба в морском корпусе не научила
его ничему, кроме умения стрелять; после своего отъ¬
езда из Советского Союза он быстро ополчился про¬
тив него, в Америке он удерживался на работе не до¬
льше своей матери. Это не снимает с него ответствен¬
ности за его действия и не перекладывает на общест¬
во — весьма враждебное; с начала до конца он
представляется гнусным человеком, который не заслу¬
живал удачи тех, кто пытался помочь ему и его жене.
Но дело в том, что Соединенные Штаты не могли бы
спасти его. В определенном отношении он был насто¬
ящим американцем, который всегда ищет идеальное
общество, «Изумрудный город». Он искал убежища в
морском корпусе, в России и Далласе, в последние ме¬
сяцы жизни он безуспешно пытался податься на Кубу,
которая, возглавляемая Фиделем Кастро, представля¬
ла еще одно иллюзорное воплощение его надежды. Но
ничего не удалось. Это объясняет его тягу к марксиз¬
му. Во всем этом проявилось если не реальное, то
мысленное бегство от мира, который не принимал его
таким, какой он есть, и не оставлял надежды. В эру
«холодной войны» для него было естественным обра¬
титься к коммунизму, громко и открыто отрицавшему
все, чего придерживалась Америка; это было для него
столь же легко, как и для юного Адольфа Гитлера об¬
ратиться к антисемитизму в габсбургской Вене. Но мере
того, как на него оказывали давление сексуальные, об¬
щественные и экономические неудачи, он все дальше и
дальше углублялся в мир фантазий, где он представ¬
лялся себе очень значительным (многозначительный
347
Кеннеди
американизм!) и где были возможны возмездие и три¬
умф. Перемены дали ему возможность реализовать эти
фантазии: он начал искать случая появиться героем на
месте для дачи свидетельских показаний, почти как
убийцы царя Александра11. Но это не делало Ли Ос¬
вальда ниспровергателем американской мечты: это было
его существованием.
Возможно, это служит объяснением его убийства.
Джек Руби, почти трогательная фигура в данной ис¬
тории, потерпел почти такой же крах, как и Ли Ос¬
вальд. Он слишком хотел стать известным. Он хотел
быть богатым, знаменитым и приглашенным в круги
сильных мира сего — или, во всяком случае, в круги
известных. Но в 1963 году он был не более чем вла¬
дельцем двух ночных клубов в Далласе, долги кото¬
рых почти сокрушили его, новость об убийстве Кен¬
неди была воспринята как ужасный удар. Как и Ос¬
вальд, он спасался бегством в мечтах о том, какой
должна быть его страна — местом равных возможнос¬
тей и успеха. Кеннеди был олицетворением этого. Он
также символизировал собой убежище для всех пре¬
следуемых, особенно евреев. Руби со всей ясностью
осознавал уязвимость этого народа и был рад тому мно¬
жеству евреев, которых Кеннеди назначил в свою ад¬
министрацию (хотя в информированности Руби при¬
ходится сомневаться, особенно если учесть, что он, как
оказалось, не знает, кто такой Эрл Уоррен). Выстрел
Освальда оборвал его мечту в то время, когда он пе¬
реживал финансовый крах. Он начал часто появлять¬
ся в далласском отделении полиции, где содержался
Освальд после ареста, и в конце концов уже более не
мог выносить самодовольной усмешки убийцы. Его не
следовало допускать близко к Освальду, но департа¬
348
Jибехь Кеннеди и президентство
мент полиции Техаса оказался компетентен в защите
убийцы не более, чем в защите его жертвы. В тради¬
циях лучших времен Руби проявил взрывной харак¬
тер. «Ты убил моего президента, предатель!» — вы¬
крикнул он и выстрелил. Он был убежден, что дей¬
ствует от имени Америки, и ожидал, что его будут
встречать как героя. Он действительно не понимал, что
потратит несколько лет, которые ему остались, в жал¬
ком состоянии, в тюрьме, убежденный, что в подва¬
лах тюрьмы подвергаются избиению евреи. Он умер
от рака в Парклендском госпитале 1967 году.
Нельзя отрицать, что подобные грязные, печаль¬
ные события отразилась не только на жизни Джека
Кеннеди, но и на всех его стремлениях и желаниях,
на всем, над чем он работал и чего хотел, о чем меч¬
тал. Он верил в огромный созидательный потенциал
политического лидерства и верил в себя как лидера9.
Нельзя отрицать, что он прилагал все усилия для
воплощения своей веры. Здравомыслящий, осторож¬
ный, весьма практичный политик, всегда раздражав¬
ший своих последователей тем, что не шел так быст¬
ро и далеко, как им этого хотелось, тем не менее, он
все время старался побудить своих граждан более
смело овладевать возможностями, предоставляемыми
американской свободой; и он всегда был открыт для
новых идей и предложений. Если и были противоре¬
чия в его личности, то среди них существовало одно,
которое не могло быть решено, так как оно определя¬
ет его характер и отчасти обьясняет восхищение его
современников; оно особенно проявлялось через его
острый ум и юмор, этих бесценных помощников в
разрешении человеческих трудностей. Через официаль¬
ное ли красноречие и законодательные предложения,
349
Кеннеди
улыбаясь или помахивая рукой из проезжающего ли¬
музина, он завоевывал симпатии сограждан и утвер-
жал президентство в глазах его коллег и соперников.
Невозможно сказать, выглядела бы в 1961 году ад¬
министрация Джонсона или Никсона так же, но было
совершенно ясно, что ни один человек, которому
удалось позже попасть в Белый дом, не смог поколе¬
бать чары Кеннеди. Они старались быть собой, как
и Кеннеди: все принималось во внимание в невозмож¬
ной попытке объяснить неудачу этих усилий. Но
Джонсон, продвигая и расширяя программу Кенне¬
ди, пока она не стала его собственной и впервые столь
огромной со времен первого срока правления Фран¬
клина Рузвельта, проявил себя как очень творческий
политик; в равной мере и законодательные успехи
первых лет пребывания Никсона у власти не долж¬
ны быть заслонены двумя катастрофами — Вьетнама
и Уотергейта. Репутация этих двух преемников Дже¬
ка Кеннеди до определенной степени служит подтвер¬
ждением его взгляда на президентство.
Но они не преодолели (и не могли преодолеть)
одну из самых больших трудностей. Кеннеди был пре¬
зидентом в период, когда для Америки ничто не пред¬
ставлялось невозможным, когда казалось вероятным
долететь до Луны в прямом и переносном смысле, а
обязанностью президента и его жены — сделать Бе¬
лый дом местом для празднования великих достиже¬
ний в науке и искусстве и руководить высшим общес¬
твом в его роскошных развлечения. Наилучшим вы¬
ражением духа Америки и президентства было при¬
глашение к Кеннеди нобелевских лауреатов западного
полушария на обед, когда он заметил: «Я считаю, что
это самое выдающееся собрание талантов, человечес¬
350
Уибель Кеннеди и президентство
кого знания, которое когда-либо собиралось в Белом
доме, исключая времена, когда Томас Джефферсон
обедал один»10. Но что следовало делать Америке с
Ли Освальдом, безгласным, плохо образованным не¬
удачником, с его особым пристрастием к Карлу Мар¬
ксу и русскому языку, склонностью бить свою жену,
когда она сидела без работы, в то время как у него
самого было мало шансов ее получить?
Строгие законы, касающиеся оружия, несомненно,
в итоге снизили опасное число убийств в Америке,
хотя такие люди, как Освальд, если хотели, всегда
могли вооружиться. Секретная служба и ФБР с 1963
года научились защищать президента, хотя Джеральду
Форду и Рональду Рейгану едва удалось избежать
покушения, что показывает, сколь многое еще будет
оставаться вне контроля полиции; но это необязатель¬
ное замечание. Не имеет значения и то, относились
ли Освальд и Руби к низшему классу: они таковыми
не были. Но печальные истории их жизни ведут нас
к правде, о которой повествовали великие писатели
— например, Г. Дж. Уэллс в «Машине времени», Ур¬
сула Ле Гуин в «Уходящих из Омелы» — это про¬
славление западной цивилизации покоится на челове¬
ческом отчаянии, которое может смягчить лишь про¬
стая человеческая доброта (хотя Освальд это тоже от¬
вергал) и на что вряд ли способно политическое
действие. Освальд очень легко отчаялся в Америке, а
Руби очень настойчиво цеплялся за свои фантазии, но
никакая мыслимая политика не могла их спасти, или
миллионы таких, как они, от обступавших обстоя¬
тельств. Представления о Кеннеди у них были силь¬
но ограничены, со дна ямы он казался им жестоким
обманом.
351
Кеннеди
Ни один практичный политик, и менее всего лишен¬
ный иллюзий Джек Кеннеди, не надеялся создать со¬
вершенное общество. Все следовало делать на ходу,
положение можно было спасти от худшего, и могли
быть сделаны лишь некоторые реальные улучшения.
Такова действительность. Но демократические политики
все время удерживались от раздачи больших обеща¬
ний. Побуждение раздавать пустые обещания, не¬
обоснованная уверенность, что сегодняшняя полити¬
ческая панацея раскроет секрет немедленного и веч¬
ного счастья, соблазн поверить во всемогущество по¬
литики — этим переболели все, как русские, британцы
и китайцы, так и американцы. В результате насущные
проблемы неизбежно отвергались, игнорировались или
в лучшем случае преуменьшались. И Кеннеди с его
приверженцами не избежал этой ловушки.
70-е годы были более кризисными, чем 60-е, из-за
нефтяного краха, скачущей инфляции, поражения во
Вьетнаме и уотергейтского скандала. Основы амери¬
канской политики, установившиеся после Большой
депрессии, были поколеблены, и реакция политиков
была явно неадекватной. Джеральд Форд, консерва¬
тор старой школы, придерживаясь своего кредо, на¬
ложил вето на билль, выделяющий средства, справа
и слева, и проиграл выборы 1976 года. Джимми Кар¬
тер, чья благопристойность иногда достигала святос¬
ти, верно определил, что американское общество за¬
болевает, но ложно предположил, что этому может
помочь практика христианства: его взаимоотношения
с конгрессом складывалась не так успешно, как у его
предшественника, а его внешняя политика потерпела
полный провал. Его чутко-тревожная интеллиген¬
тность не была тем, чего хотел народ, и в 1980 году
352
Уибель Кеннеди и президентство
его заменили на Рональда Рейгана, который во мно¬
гих отношениях блестяще продолжил традицию Кен¬
неди. Снова Голливуд пришел в Вашингтон, снова
началась большие траты и блестящие приемы (хотя
самому Рейгану нравилось уходить с них рано), сно¬
ва декларируемая приверженность к бережливости
правительства сочеталась с быстрым ростом дефици¬
та средств, снова Соединенные Штаты стремились к
миру, готовясь к войне. Проблема была в излишнем
перебарщивании: чувство меры, никогда особенно
серьезно не присутствовавшее во времени Кеннеди,
теперь было окончательно позабыто; федеральные
финансы находились в расстроенном состоянии, из
которого они было выбрались, и неравенство между
богатыми и бедными, о чем сожалел Кеннеди, но ко¬
торое его не затрагивало, теперь одобрительно поощ¬
рялось и праздновалось. Рейган хотел, чтобы Соеди¬
ненные Штаты вновь обрели благополучие (желанием
Кеннеди было побудить Соединенные Штаты двигать¬
ся), и его методом стало реагировать улыбкой на каж¬
дую проблему. Это была пугающая карикатура на
стиль Кеннеди; он подвигал общество к коррупции, в
то время как Кеннеди старался облагородить его, но,
как и любая хорошая карикатура, содержала частицу
правды. Алчность и беспечность времен Рейгана, ка¬
залось, говорила: «Какая разница? Ешь, пей и весе¬
лись, а бедными вы всегда успеете стать». Руковод¬
ство Кеннеди (как и все политическое руководство),
согласно его взглядам, никогда не должно было дойти
до уровня блестящего шоу: реальность была и есть тем
миром, который вмещает в себя борьбу с ее пораже¬
ниями и удачами и в котором есть место и беднякам
возле Сити-холла.
12. Д. Кеннеди
353
Кеннеди
Пессимист может счесть эти строки правдивыми,
но Соединенные Штаты были созданы не пессимис¬
тами. Рейган был оптимистом. Джордж Буш совер¬
шенно неверно рассчитал цену за переизбрание, ко¬
торое открыло путь человеку, подавшему себя как
полного надежд, активного, простого парня и объявив¬
шего себя наследником Кеннеди. Билл Клинтон тоже
хотел, чтобы Америка снова двигалась в направлении
школьной клятвы о преданности, которая обещает
«свободу и справедливость для всех». Он пришел к
власти, когда требовалось решать многие проблемы,
с которыми столкнулся Кеннеди, имея очень ограни¬
ченные ресурсы: многое было растрачено с 1963 года
и не поддавалось восстановлению. Популистский
южный стиль Клинтона во время предвыборной кам¬
пании сильно отличался от гарвардской элегантности
Кеннеди, но пришелся и ко времени, и к Клинтону
как человеку; смешение высоких надежд и низкой
политики было вполне в духе традиций. К несчастью,
на посту президента Клинтон показал себя гораздо
менее умелым пилотом, чем Кеннеди, и конгресс был
менее надежным партнером в работе с правительст¬
вом, чем в 1961-1963 годах. До сих пор неясно, исто¬
щился ли динамизм президентства и американской
демократии.
Что в свое время демонстрировал Кеннеди? Что он
изменил? В сфере американской внешней политики
и международных отношений, должно быть, не очень
много. И это не столь плохо. К чести Кеннеди надо
сказать, что проблемами, которые он унаследовал, он
занимался до самой смерти. Он сделал несколько
ошибок и не нанес сколько-нибудь серьезного вреда —
похвала, которую можно выразить не всякому прези¬
354
^ибель Кеннеди и президентство
денту Соединенных Штатов. Он был удачлив — в
том, что Бей-оф-Пигз не привел к чему-то худшему,
что ракетный кризис успешно разрешился, возмож¬
но, в том, что ему не пришлось увидеть вьетнамскую
проблему во всей ее полноте. И во всех областях
американской дипломатической активности он проявил
себя таким же исполнительным, умным, трудолюби¬
вым, здравомыслящим, быстро схватывающим суть
дела. Американские сила и престиж не пострадали и
в дни его смерти — возможно, по сравнению с года¬
ми Эйзенхауэра, они даже были выше. Корпус мира
и Договор о запрещении ядерных испытании остава¬
лись ценными достижениями независимо от времени.
В период, отведенный ему, он вряд ли мог сделать
больше; вероятно, в 60-е годы это было и невозмож¬
но. И снова параллель с Рональдом Рейганом оказы¬
вается поучительной. Оба президента начали драма¬
тичное наращивание вооружений и оба проявили ре¬
шительность, противостоя тому, что они наблюдали
в советском авантюризме; оба, по мере того как Мос¬
ква усваивала их уроки, стремились построить про¬
чный мир и побудить людей к этому. Но в 1963 году
Хрущев сам оказался в более сложном положении,
чем Горбачев в 1988-м, и ни он, ни его окружение не
хотели примириться с поражением и разгромом. «Хо¬
лодная война» не окончилась бы в 60-х годах, даже
если бы Кеннеди остался жив.
Что касается внутренней политики, то короткая
жизнь и неожиданный конец администрации Кенне¬
ди заслужили более сложную оценку, чем его дипло¬
матия. В том смысле, что его администрация сохраня¬
лась до 1969 года: хотя в Белом доме произошла быс¬
трая смена персонала, большинство людей, которые
12*
355
Кеннеди
работали в правительстве США, были выбраны Кен¬
неди или Линдоном Джонсоном либо близко с ним
работали. Бобби Кеннеди оставил кабинет в сентябре
1964 года, и Роберт Макнамара, разочаровавшись во
вьетнамской войне, покинул корабль (или его попро¬
сили покинуть) в 1967 году; в противном случае на¬
значенные Кеннеди люди все равно истощили бы свой
потенциал, и это можно было бы объяснить личны¬
ми обстоятельствами — то, что с Линдоном Джонсо¬
ном очень трудно работать. В этом не было сущес¬
твенного изменения позиции или направления. Но этот
факт только подчеркивает необходимость различать
личный вклад Джона Ф. Кеннеди и решения, приня¬
тые мелсду 1961-м и 1963 годами — отличие, которое
тем труднее увидеть, потому что президентство, как
и правительство США, гораздо больше, чем прези¬
дент. Многие билли, которые Кеннеди подписал в
закон, только отчасти были результатом его труда.
Его вклад очевиден в области общественного финан¬
сирования и экономической политики. Здесь он сделал
больше, чем просто показал спектакль. Возможно, за
исключением Вудро Вильсона, ни один президент XX
века не может сравниться с Кеннеди в его интеллекту¬
альном и практическом понимании этой стороны управ¬
ления, в этом отношении он был очень похож на свое¬
го отца Длю Кеннеди. Он видел разумные достоинства
советов, которые ему давали профессионалы, такие, как
Геллер и Гелбрэйт, он видел необходимость выбора
мелсду ними, когда их рекомендации разнились (не для
него была беззаботная вера Франклина Рузвельта в то,
что всех подобных противоречий можно избежать), у
него было достаточно самоуважения, чтобы выбрать, и
более чем достаточно политического чутья, чтобы пред¬
356
~Jибехь Кеннеди и президентство
видеть, какое влияние окажут его решения. В экономи¬
ческой политике он был кейнсианцем, но в финансовых
вопросах — прижимистым консерватором, и это, буду¬
чи слабостью гораздо менее, чем полагали его более ака¬
демически мыслящие советники, являлось именно тем,
что было нужно Америке. Снижение налогов оказалось
экономическим стимулом, который помогал поддержи¬
вать быстрый подъем в годы Джонсона, но бережли¬
вость Кеннеди, которая держала расход финансов об¬
щества под контролем, обещала снизить инфляцию и
тем самым оградить подъем от окончательного сполза¬
ния в банкротство. Для Соединенных Штатов было
большой неудачей, что ни Джонсон, ни Никсон, ни
(прежде всего) Рейган не следовали в этом вопросе столь
же настойчиво, как Кеннеди11. Он рассматривал силу
доллара, баланс торговли и платежный баланс как серь¬
езные вещи и строил свою политику соответственно.
Отдавая дань другим мнениям, было бы излишним об¬
суждать, могла ли его политика предотвратить кризис
70-х годов (к тому времени при любых обстоятельст¬
вах его срок президентства уже подошел бы к концу),
но не нуждается в доказательстве то, что в его время
она работала, и работала, как и должно было быть,
гораздо лучше, чем политика Эйзенхауэра. Что касает¬
ся внешней политики, то те, кто знает, как плохо мо¬
гут идти дела, согласятся, что он кое-что сделал и в этой
области, и его достижения, надо сказать, не столь малы.
Процветание при Кеннеди было подлинным, и вклад в
него со стороны Кеннеди был значителен.
Нет необходимости повторять довод 6-ой главы,
касающейся Кеннеди и гражданских прав, но, возмож¬
но, стоит перенести внимание на то, что похвала и
вина немного шире этого замечания. Соединенные
357
Кеннеди
Штаты дошли до момента решения, результатом ко¬
торого стали содержательные законы о гражданских
правах и избирательном праве. Никсон имел похваль¬
ное намерение относительно голосования расистов на
Юге, но даже он, если бы его выбрали в 1960 году,
был бы вынужден принять Закон о гражданских пра¬
вах, в противном случае он рисковал проиграть вы¬
боры 1984 года. Линдон Джонсон провел закон че¬
рез конгресс, и в 1965 году — также Закон об изби¬
рательном праве. Действия Кеннеди поучительны
прежде всего в том смысле, что они могут рассказать,
как он улаживал отношения между Вашингтоном,
движением гражданских прав, правительствами юж¬
ных штатов и пещерами, которые в этом участвова¬
ли. Затем наступило время кризиса, которое явилось
безжалостной проверкой для народа и его институтов
и показало им, чего они стоили. Было бы трудно
утверждать, что братья Кеннеди преодолели испыта¬
ние с честью.
Реформа обеспечения психически больных была
единственным, почти исключительным достижением
Кеннеди: этого бы не произошло, если бы на выбо¬
рах 1960 года был избран кто-то другой (даже если
бы сенатор Кеннеди выдвинул такое предложение, как
сенатор Кефаувер свое о медицинских препаратах,
это, в конце концов, вероятно, попало бы в свод за¬
конов). Это был такого рода вопрос, который Кен¬
неди особенно нравился, ему хотелось быть хорошо
информированным о существенных предложениях, ка¬
сающихся улучшения и реформ, давать им ход с со¬
ответствующим красноречием и успешно проводить их
через конгресс. Его отношение напоминало позицию
просвещенных монархов XVIII века, и если бы он жил
358
Гибель Кеннеди и президентство
в спокойные времена, то, без сомнения, вспомнил бы,
как гуманный и практичный государственный деятель,
лишенный иллюзий, что Небесное царство находится
сразу же за поворотом, но с твердой верой в способ¬
ность демократического руководства непрерывно про¬
должал бы улучшать мир. Как бы то ни было, он жил
от кризиса до кризиса, и уже только это личное стрем¬
ление характеризует его достаточно, что прежде все¬
го проявилось в его речах.
Он не был утопистом. Когда во время берлинско¬
го кризиса стало необходимо расширить законопро¬
ект и продлить срочную службу, кто-то сказал Кенне¬
ди, что это несправедливо. «Жизнь несправедлива» —
ответил он, подчеркнув ту истину, которой его научи¬
ли успехи и неудачи. По этой причине он не был на¬
пуган тем, что он знал о темных глубинах, которое
взрастили его убийцу. Он придерживался своей ре¬
лигии, но не настолько, чтобы отрицать первородный
грех. Америка и американские институты никогда не
будут совершенны, но могут быть улучшены, и луч¬
ше всего это можно сделать посредством демократи¬
ческой политики. Кеннеди, казалось, находился под
большим впечатлением от президентства и изобрета¬
тельности человеческого ума и получал удовольствие
от обоих. Несомненно, он наслаждался своим поли¬
тическим успехом, благодаря нормальным чувствам
амбиции, гордости и тщеславия; было бы удивитель¬
но, если бы было наоборот, и его открытая радость
из-за обладания властью гораздо предпочтительнее, чем
мучения Иисуса в президенте Эйзенхауэре, который
никогда бы не позволил этому честолюбию довести его
до Белого дома, или отчаянные колебания президента
Джонсона между гротескным самовозвеличиванием и
359
Кеннеди.
столь же гротескным самоуничижением. Но, хотя он
восхищался психологией, какое это имело отношение
к тому, что президент делает с собой и своей властью,
будучи на этом посту? Он может, если хочет, потра¬
тить время на сон, как президент Кулидж, который
является более подходящим примером для подража¬
ния, чем президент Рейган.
Для своей роли Кеннеди выбрал пример обоих
Рузвельтов. Их делом было вдохновить людей, и, как
сказал Теодор Рузвельт, Белый дом был для этого
прекрасной трибуной. Время Кеннеди было недолгим,
поэтому он имел мало завершенных дел, но его сло¬
ва были сильны, и пули Освальда доказали, что его
президентство запомнится прежде всего его красно¬
речием и воздействием этого красноречия.
Над ним всегда подтрунивали, называя его чело¬
веком слов, человеком, чьи прекрасные речи ни к чему
не вели и кто, как бы то ни было, не писал их. Пра¬
вота или неправота этих наблюдений не нуждается в
обсуждении, в равной мере и то и другое близко к
правде. Действительно, Кеннеди, возможно, не мог
сам составить все речи и обращения: он был очень
занят, как и все современные президенты. Но он ак¬
тивно участвовал в создании важнейших из них, и тем
активнее, чем скорее росли его опыт и уверенность в
себе. И написание речей — не самая важная роль
президента. Ораторское искусство состоит в том, что¬
бы написать или сымпровизировать сценарий и ис¬
пользовать его, чтобы донести свои чувства и свое
видение до аудитории. Мартин Лютер Кинг был пре¬
восходным образцом этого искусства в 60-е годы, но
Кеннеди нельзя поставить ниже его (он ценил его и
уважал как своего наставника). Он медленно рос как
360
Уибехь К&ннеди. и президентство
публичный оратор, но его речь в Берлине показыва¬
ет, что к лету 1963 года у него оставалось мало бе¬
лых пятен: «Многие люди в мире не понимают или
говорят, что не понимают, каков предмет большого
спора между свободным миром и коммунистическим.
Пусть они приезжают в Берлин! Там есть несколько
людей, которые скажут, что коммунизм — это вея¬
ние будущего. Пусть они приезжают в Берлин! Есть
в Европе и других местах также те, кто говорит, что
они будут сотрудничать с коммунистами. Пусть они
приезжают в Берлин! Есть и те немногие, которые
скажут, что коммунизм — это система зла, но она
позволяет нам двигаться по пути экономического про¬
гресса. Пусть они приезжают в Берлин!»12. В этом
есть свой парадокс: этот по сути своей невозмутимый
человек не доверял возбужденным эмоциям и почти
боялся бурного восхищения толпы: ему не нравилось,
когда ему говорили, что со времен Гитлера еще ни¬
кто не имел такого успеха, как он. Эта и другие речи
в тот роковой год принесли ему признание самого
блестящего оратора со времен президентства Фран¬
клина Рузвельта. Это было силой, которую он вкла¬
дывал в свои речи, и которые были больше, чем про¬
сто словами, которые завоевали для него постоянное
место в истории и, возможно, в литературе.
Успех его ораторского мастерства — это истори¬
ческий факт, нуждающийся в анализе и объяснении,
который близко соприкасается с жизнью Кеннеди (как
все согласятся) и может пролить свет на функцию
ораторства современного президента (тема, будто спе¬
циально предназаначенпая для мистера Гэри Уиллза).
Возможно, правда в том, что слова Кеннеди были
поступками, как у всех великих ораторов. Вначале как
361
Кеннеди
кандидат в президенты и затем — как президент он
мог послать войска и командовать ими. Прочитанные
сегодня, его речи во время кампании производят
странное впечатление: они кажутся нереальными и не¬
существенными, производят знакомое представление
о профессиональном политике, ветеране кампании, де¬
монстрирующем устаревшее взгляды на небольших
собраниях своих приверженцев в холодных и со сквоз¬
няками помещениях, где ритуальная деятельность
существует почти бесцельно. Но это обманчивое впе¬
чатление. Миллионам американцев нужны были ли¬
дерство, цель, совет, воодушевление. Огромный на¬
род нуждался в возвеличивании своей силы и славы,
которая также была полна опасностей, трудностей и
вероятности свернуть в сторону. Все политики того
выдающегося времени, от Эйзенхауэра до Хамфри,
от Никсона и Рокфеллера до Стивенсона и Линдона
Джонсона, чувствовали его давление и старались ему
соответствовать; Кеннеди удалось это прекрасно. И
удалось благодаря индивидуальному сочетанию юнос¬
ти, очарования и искренности; но он преуспел также
благодаря тому, что он и его команда систематически
занимались речами, книгами и журналистикой, исполь¬
зуя идеи, предложения и не пренебрегая шутками. Так
Кеннеди пришел к президентству, к худу или к добру,
как выразитель своего поколения: «Факел перешел к
новому поколению американцев — к тем, кто родился
в этом веке, кого закалила война, кто почувствовал
горечь и жесткость обретенного мира, кто гордится
своим наследием прошлого и кто не желает быть сви¬
детелем или позволить воспрепятствовать тем челове¬
ческим правам, которым всегда был предан народ и
которым мы преданы сегодня у себя в стране и во
362
Гибель Кеннеди и президентство
всем мире»13. Если бы он ничего, кроме этого, не
сделал, то по меньшей мере он сплотил американс¬
кий мир вокруг чего-то действительно разумного,
прочного и благородного. В самом деле он сделал
гораздо больше. Он убедил своих друзей и последо¬
вателей (даже некоторых своих оппонентов и крити¬
ков), что его повестка дня практична и необходима.
Именно это важно для потомков. Сомнения и ошибки
человека в Овальном кабинете не имели значения —
доверительный тон хозяина подмостков или телеви¬
дение запустило политический процесс. Возможно,
если бы Кеннеди остался жив, он сам собрал бы уро¬
жай; как бы то ни было, Линдон Джонсон, благода¬
ря своим особым способностям (в которые включали
его неповторимое красноречие), был тем, кто это
сделал, но семена которого посеял Кеннеди своими
речами, который обдуманно и целенаправленно гото¬
вился стать пророком своей эпохи. И тем самым он
проиллюстрировал одну из постоянных возможностей,
открытую президентам Соединенных Штатов.
Он не был и не мог быть последователен в своих
обращениях и стиле. Неизбежно речи Кеннеди, про¬
изнесенные на Юге, звучали в более националисти¬
ческом духе, чем те, с которыми он выступал в Но¬
вой Англии (в этом смысле полезно сравнить две его
речи, которые он не прочел, одна из которых адре¬
сована консервативным бизнесменам в Далласе, а
другая — восторженным демократам в Остине). Но
так как все его речи печатались в газетах и передава¬
лась в телевизионных репортажах в масштабе стра¬
ны, он не мог себе позволить очень радикально углу¬
биться в хитросплетения обычной демагогии и, в
любом случае, не хотел этого делать. Его целью было
363
Кеннеди
побудить американский народ думать, вдохновить их
на благородную попытку. Снова и снова он и его
помощники, готовившие речи, прилагали к этому ста¬
рание, и наиболее известным является его инаугура¬
ционное обращение, но, возможно, в долгосрочном
плане более значительны его выступления на актовом
дне в Йельском или Американском университетах (он
проявил свои лучшие качества на территории студен¬
ческого городка), касающиеся новых возможностей в
ослаблении напряженности15. Другие речи были эф¬
фективны, так как президент в них проявился как
человек с твердой волей, умный, компетентный, уп¬
равляющий событиями или дающий им интерпрета¬
цию, заслуживающую доверия; хорошей иллюстра¬
цией того и другого является его радио- и телевизи¬
онная речь о Договоре по запрещению ядерных ис¬
пытаний16. Его ораторская деятельность повысила
самоуважение американцев, снизила их беспокойство
и подняла их дух и стремление к новому. Кеннеди
мог быть чрезвычайно оживлен, а в серьезных слу¬
чаях предпочесть сдержанную, спокойную, даже хо¬
лодно-официальную манеру. В другой раз он излу¬
чал свет, и люди наслаждались этим.
Именно так и поэтому они распахнули перед Кен¬
неди свои сердца. Именно поэтому он до сих пор
внушает им вдохновение, а ветеран-журналист Уол¬
тер Липман сказал в день четвертой годовщины убий¬
ства, что ему нравится миф о Кеннеди, так как «я
думаю, что в нем есть часть правды, которая пред¬
ставляет собой самую большую ценность. Он показал
убедительный пример того, что началось новое вре¬
мя и что люди могут стать хозяевами своей судьбы»17.
Кеннеди не было дано время, чтобы сделать больше,
364
Уибехь Кеннеди и президентство
но в этом отношении он оставил свой след в истории
президенства. Рональд Рейган помог Америке обрес¬
ти чувство комфорта, но только Кеннеди во второй
половине XX века восстановил их веру в себя и в
правительство. Это редкое достижение, и тем более
необходимое в своей редкости. Каковы бы ни были
их заслуги и другая деятельность, большинство его
преемников запомнятся благодаря их ужасным про¬
валам. Кеннеди будут помнить как президента, дав¬
шего надежду; он был убит солдатом армии отчаяния,
но гораздо важнее, что до этого у него было время
продемонстрировать возможность существования та¬
кого руководства и лидера, каким был он.
ПРИМЕЧАНИЕ
1. Уильям Манчестер. Смерть президента. Нью-
Йорк, Харпер и Роу, 1967. С. 121.
2. Джеральд Познер. Дело закрыто: Ли Харви Ос¬
вальд и убийство Дж. Ф. Кеннеди. Лондон, Уор¬
нер, 1994. С. 220.
3. Манчестер. Смерть президента. С. 416.
4. Шлезингер. РК. С. 616.
5. Манчестер. Смерть президента. С. 348.
6. Познер. Дело закрыто. С. 472.
7. Там же. С. 471.
8. «У меня есть мечта», — сказал он, встретив Мар¬
тина Лютера Кинга в Белом доме в день марша
в Вашингтоне.
9. В глазах Кеннеди Бей-оф-Пигз был наихудшим
событием в его карьере, так как оно поколебало
его веру в себя.
10. ПД ii. С. 347: заметки на обеде в честь нобелев¬
ских лауреатов Западного полушария, 29 апре¬
ля 1962 г.
11. Джеральд Форд, который это делал, не понял
другой половины уравнения и не обещал пози¬
тивного экономического руководства, а скорее,
развитие в обратном направлении, что в значи¬
тельной степени объясняет его поражение на вы¬
борах 1976 года.
12. ПД iii. С. 524: заметки на площади Рудольфа
Вильде, Берлин, 26 июня, 1963 года.
366
У ибехь Кеннеди и президентство
13. ПД i. С. 1: инаугурационное обращение 20 ян¬
варя 1961 г.
14. См. С. 107.
15. ПД iii. С. 459-464: выступление на актовом дне
в Американском университете в Вашингтоне, 10
июня 1963 г.
16. Там же. С. 601-606: радио- и телеобращение к
американскому народу по поводу Договора о за¬
прещении ядерных испытаний, 26 июля 1963 г.
17. Цитируется по книге: Рональд Стил. Уолтер
Липман и век Америки. Лондон, Бодли Хэд,
1981. С. 543.
ХРОНОЛОГИЧЕСКИЙ УКАЗАТЕЛЬ
1917, 29 мая
1931-1935
1936-1940
1938-1940
1939
1940 июль
1941, 25 сентября
1943, 2-8 августа
1944, 12 августа
1945, 1 марта
апрель-май
1946, ноябрь
1952
1953, 12 сентября
1956, январь
август
1957, 27 ноября
1958
1960, июль
8 ноябрь
Родился в Бруклине, штат Массачусетс
Посещал школу Чоут
Студент Гарвардского колледжа
Джозеф П. Кеннеди служит послом в
Британии
Работает одним из секретарей своего
отца в посольстве
Опубликование книги «Почему Англия
спала»
Зачислен в военно-морские силы США
Инцидент с лодкой ПТ-109
Смерть Джозефа П. Кеннеди-мл.
Демобилизация из флота по причине
нетрудоспособности, полученной во вре¬
мя срочной службы
В качестве журналиста освещает откры¬
тие ООН в Сан-Франциско для газеты
«Чикаго Геральд-Америкэн»
Избран в конгресс от 11-го округа Мас¬
сачусетса (Северный Бостон) 69 голоса¬
ми против 26 ООО1
Избран младшим сенатором от Массачу¬
сетса, победив Генри Кэбота Лоджа-мл.
1 460 ООО голосами против 1 390 000
Женится на Жаклин Ли Бувье (1929-1994)
Опубликование книги «Портреты силь¬
ных духом»; получение Пулицеровской
премии
На национальном съезде Демократичес¬
кой партии не прошел в качестве канди¬
дата в вице-президенты
Рождение Каролин Бувье-Кеннеди
Переизбран в Сенат 875 000 голосами
против 307 000
Выдвинут от Демократической партии
кандидатом на пост президента
Избран президентом, победив Ричарда
Никсона 34 226 731 голосами против 34
108 157
368
сХронологический указатель
25 ноября
1961 20 января
1 марта
14-19 апреля
4 мая
25 мая
30 мая-6 июня
6 июня
25 июля
7 августа
11 августа
15 августа
24 августа
30 августа
25 сентября
17 октября
30 октября
2 ноября
9 ноября
13 ноября
15 ноября
14 декабря
18 декабря
Рождение Джона Фицджеральда Кенне-
ди-мл.
Вступление в должность президента;
произносит инаугурационную речь
Основание Корпуса мира
Операция Бей-оф-Пигз
Начало движения за свободу
Предлагает послать человека на Луну до
1970 года
Посещает Европу: встречается с Де Гол-
лем в Париже, с Хрущевым — в Вене, с
Макмилланом — в Лондоне
Радио- и телевыступления о своей встре¬
че с Хрущевым
Телевизионный доклад о берлинском кри¬
зисе
Подписывает Акт о создании в Кейп-
Коде национального приморского парка
Выходит НСАМ-65, побуждая США
поддержать значительное увеличение
армии Южного Вьетнама
В полночь коммунисты начинают пос¬
тройку Берлинской стены
Выступление Кеннеди по берлинскому
вопросу
СССР возобновляет ядерные испытания
в атмосфере
Излагает программу о разоружении в
речи к ООН
Хрущев отказывается от своих берлинс¬
ких обещаний
СССР проводят испытания атомной бом¬
бы в 50 мегатонн
Кеннеди объявляет о том, что США го¬
товы возобновить ядерные испытания
Говорит Тэду Залку, что на него «силь¬
но давят», побуждая его санкциониро¬
вать убийство Фиделя Кастро
Концерт Пабло Казала в Белом доме
На встрече с Советом национальной без¬
опасности решает не посылать войска во
Вьетнам
Учреждает президенскую комиссию по
правам женщин
С Джозефом П. Кеннеди случился удар
369
Кеннеди
1962 1 марта
22 марта
6 апреля
10-13 апреля
28 мая
7 июня
11 июня
23 июля
25 сентября-1 октября
15-28 октября
6 ноября
20 ноября
18-19 декабря
29 декабря
1963, 24 января
29 января
28 февраля
3 апреля
12 апреля
10 июня
11 июня
Объявляет по телевидению о возобновле¬
нии ядерных испытаний США
Порывает с Джудит Кембелл после лен¬
ча с Дж. Эдгаром Гувером в Белом доме
Рад соглашению по заработной плате в
сталелитейной промышленности
Кризис в сталелитейной промышленности
«Черный понедельник»: падение фондо¬
вого рынка
Пресс-конференция: объявление полити¬
ки снижения налогов
Получает почетную степень в Йеле; вы¬
ступает в Йельском университете по во¬
просу об экономической мифологии
Подписание в Женеве протокола о нейтра¬
литете Лаоса
Случай Джеймса Мередита
Ракетный кризис
Выборы в конгресс
Выходит постановление о недискримина¬
ционной внутренней политике
Встречается с Макмилланом на Багамах,
чтобы разрешить воздушный кризис, свя¬
занный с ракетами «Скайболт»
Инспектирует кубинскую бригаду в Май¬
ами
Выступление по вопросу о налогах
Специальное послание по вопросу об об¬
разовании, включая билль 1963 года об
образовании
Предлагает свой первый билль о граж¬
данских правах
Мартин Лютер Кинг участвует в марше
в Бирмингеме
Кинга заключают в тюрьму г. Бирмингема
Почетная степень Американского универ¬
ситета: речь в защиту мира
Первые буддийские монахи приносят
себя в жертву в Южном Вьетнаме
Джорж Уоллес «стоит на пути», но
Аламбамский университет успешно ин¬
тегрирован
Кеннеди выступает по телевидению по
вопросу о гражданских правах: обещает
строгий билль о гражданских правах.
Убийство Медгара Иверса.
370
с-Хронологический указатель
19 июня
23 июня-4 июля
26 июня
25 июля
26 июля
7-9 августа
21 августа
28 августа
15 сентября
19 сентября
24 сентября
25 сентября
29 октября
1 ноября
16-18 ноября
21 ноября
22 ноября
25 ноября
Отправляет билль о гражданских правах
в конгресс. Похороны Иверса; принима¬
ет его семью в Белом доме
Посещает Европу: Германию, Ирландию,
Италию
Выступает в Берлине
Договор о запрещении ядерных испыта¬
ний, подписанный в Москве
Телевизионное выступление по случаю
заключения договора
Рождение и смерть Патрика Бувье Кен¬
неди
Санкционирование нападения на пагоды
в Южном Вьетнаме, отданное Нго Дин
Нху
Марш в Вашингтоне; принимает лидеров
движения за гражданские права в Белом
доме
Четыре маленькие девочки убиты во вре¬
мя бомбежки в Бирмингеме, штат Ала¬
бама. Кеннеди публично обвиняет Джор¬
джа Уоллеса в этом убийстве
В Белом доме открывается конференция
по проблеме умственной отсталости
Сенат ратифицирует Договор о запреще¬
нии ядерных испытаний; Кеннеди уезжа¬
ет из Вашингтона в поездку на запад
страны
Палата Представителей пропускает пос¬
тановление о снижении налогов
Комитет судебной палаты возвращает на
доработку билль о гражданских правах
Братья Нго убиты в Сайгоне
Поездка во Флориду
Полет из Вашингтона в Техас
Убит в Далласе Ли Харви Освальдом
Похоронен на Арлинггонском кладбище
Примечание
Некоторые цифры округлены до тысячных.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ
ОЧЕРК
^■уТГ ервичные материалы в большом количес-
3 В тве теперь широко доступны для тех, кто
.Д изучает период Кеннеди и его правления.
Имеются три его книги: «Почему Англия спала» (пе¬
реиздана в Лондоне в 1962 г.), «Портреты сильных
духом» (Нью-Йорк, 1956 г.) и «Нация иммигрантов»
(Нью-Йорк, впервые опубликовано в 1958 г., пере¬
издано в 1964 г.). В конгрессе Кеннеди всегда про¬
являл активность в вопросе об иммиграционной по¬
литике и, будучи президентом, выдвинул предложе¬
ния, которые стали основой Закона об иммиграции
1965 г., преобразовавшего законодательство США. Со¬
гласно Роберту Ф. Кеннеди, он работал над пересмот¬
ром своей небольшой книги до самой смерти. Не вы¬
зывает сомнений, что она была о Соренсене. Я счи¬
таю бесценными три тома Кеннеди «Правительствен¬
ных документов президента Соединенных Штатов»
(Вашингтон, округ Колумбия, 1961-1963 гг.); также
представляет большую ценность собрание речей пре¬
зидента «Стратегия мира» (Нью-Йорк, 1960). Ход
предвыборной компании 1960 года можно проследить
372
Ъиблиограсрическии очерк
по книгам «Речи сенатора Джона Ф. Кеннеди: пре¬
зидентская предвыборная кампания I960 г.» (Вашин¬
гтон, округ Колумбия, 1961) и «Встречи сенатора
Джона Ф. Кеннеди и вице-президента Ричарда М.
Никсона» (Вашингтон, округ Колумбия, 1961 г.).
«Пусть слово звучит»: речи, выступления и письмен¬
ные документы Джона Ф. Кеннеди с 1947 по 1963
год», изданная Теодором С. Соренсеном (Нью-Йорк,
1988), выражает скорее почтительность, чем демон¬
стрирует эрудицию, но не без определенной пользы.
«Правительственные документы» включают в себя
записи всех пресс-конференций президента Кеннеди,
которые также были опубликованы отдельно в кни¬
ге Гарольда У. Чейза и Аллена Г. Лермана «Кенне¬
ди и пресса» (Нью-Йорк, 1965) со вступлением, на¬
писанным Пьером Сэлинджером. Поучительно и за¬
бавно сравнить стиль и манеру выражения Кеннеди
во время его разговора с репортерами (в котором он
выглядел великолепно) и его официальных выступ¬
лений и обращений к конгрессу. С этим контрасти¬
рует книга Эдвара Б. Клафлина «Джон Ф. Кенне¬
ди хочет знать: заметки из президентского офиса,
1961-1963 гг.» (Нью-Йорк, 1991), также со вступ¬
лением Пьера Сэлинджера. Студенты найдут множес¬
тво ценных документов в отчетах Пентагона: «Ис¬
тория постановлений министерства обороны США по
Вьетнаму» (издание сенатора Гравела, Бостон, 1971).
Отчет комиссии Уоррена «Отчет председателя комис¬
сии об убийстве президента Джона Ф. Кеннеди» (Ва¬
шингтон, округ Колумбия, 1964), со всей своей не¬
адекватностью, является единственно возможной
точкой отсчета для изучения смерти Кеннеди и зна¬
чения этого.
373
Кеннеди
Существует множество мемуаров тех, кто сотруд¬
ничал с Кеннеди. К ним относится книга Эдвина О.
Гутмана и Джеффри Шульмана «Роберт Кеннеди в
своих высказываниях» (Нью-Йорк и Лондон, 1988).
В ней собраны подробные интервью Бобби Кеннеди
в осуществление проекта объединения всех его уст¬
ных выступлений, который был предпринят Мемори¬
альной библиотекой Кеннеди. Из них можно извлечь
много полезного, и ранняя датировка множества ин¬
тервью (1964) означает, что у Бобби не было време¬
ни или, возможно, политического мотива подкоррек¬
тировать свои мемуары. То же можно сказать и о его
воспоминаниях о ракетном кризисе «Тринадцать дней»
(Лондон, 1968), которые не были закончены из-за его
убийства в 1968 году, когда он выдвинул свою кан¬
дидатуру в президенты; они не содержат много су¬
щественного.
Очень ценна книга Бенджамина С. Брэдли «беседы
с Кеннеди» (Лондон, 1976), которая в основном пред¬
ставляет собой дневник его дружеского общения с
Кеннеди, когда он был уже в Белом доме. Ее не
может заменить автобиография Брэдли «Хорошая
жизнь» (Нью-Йорк, 1995), хотя она и небезынтерес¬
на. Книга Джона Кеннета Гелбрэйта «Дневник пос¬
ла: личные впечатления о годах Кеннеди» (Бостон,
1969) представляет собой сочетание дневника и мему¬
аров, где непосредственность дневникового стиля — в
чем большая ценность этой книги — в целом преобла¬
дает над неторопливостью воспоминаний. Ни один
источник нельзя сравнить с этими двумя книгами,
хотя я надеюсь, что когда-нибудь будет опубликован
дневник Артура Шлезингера-мл. о днях в Белом доме,
который он вел по предложению Кеннеди.
374
jБиблиографический очерк
Кроме Бобби, никто из семьи Кеннеди не опубли¬
ковал своих мемуаров, но, кажется, это не премину¬
ли сделать многие члены его администрации. Честь
первооткрывателей принадлежит прежде всего Арту¬
ру М. Шлизингеру-мл., с его книгой «Сто дней»
(Бостон, 1965) и Теодору С. Соренсену, «Кеннеди»
(Нью-Йорк, 1965). Шлизенгер был близок к кругу
Белого дома, хотя и не входил в него, и его роман¬
тическая преданность президенту, его жене и брату,
несомненно, повлияла на восприятие и представления,
но эту ограниченность, на мой взляд, с избытком ком¬
пенсируют его живой ум, прекрасные писательские
способности и выдающийся профессионализм истори¬
ка. Он великолепно использовал предоставившиеся
ему возможности. Эти достоинства еще сильнее про¬
явились в его книге о жизни Бобби «Роберт Кеннеди
и его время» (Лондон, 1978). Обе книги незамени¬
мы, но английских читателей следует предупредить,
что издание книги «Сто дней» в твердой обложке
неумно и без необходимости сокращено издателем и
на него не следует полагаться. Соренсен был близок
к президенту как никто другой, и его рассказ о со¬
трудничестве с Кеннеди, который вырос до повество¬
вания об администрации, очень существенен, но час¬
то кажется отчетом о кампании, не допускающим кри¬
тики в адрес Кеннеди, и содержит случайные утвер¬
ждения, которые не могут быть приняты; более того,
по сравнению со Шлезингером, у Соренсена очеви¬
ден недостаток эрудиции. Но суть в том, что после
тридцати лет эти несколько отдающие лестью портре¬
ты с успехом дополняют друг друга и достаточно
сходны: по большинству важных вопросов они гово¬
рили правду и представляли ее точно.
375
Кеннеди
Никто из тех, кто ищет коррективы к этим розо¬
вым изображениям Кеннеди, не найдет этого в мему¬
арах других членов его администрации. Я многое
отдал бы за взвешенные и подробные мнения Линдо¬
на Джонсона, но они не были зафиксированы на бу¬
маге и, возможно, никогда не были сформулирован-
ны: на отношение Джонсона к Кеннеди столь часто
влияли его амбиции и сомнения, он столь вольно
манипулировал фактами, что невозможно выделить
даже самое искреннее в его суждениях. Остальные
коллеги Кеннеди были преданы ему и его памяти и
писали о нем и его президентстве как о самых прекрас¬
ных годах своей жизни. Даже Харрис Уоффорд в своей
книге «Кеннеди и Кинги» (Нью-Йорк, 1980) очень
объективен и здравомыслящ и является одним из тех,
кто оставил президентское окружение по принципиаль¬
ным соображениям, тем не менее до конца оставаясь
его приверженцем, к большой чести Кеннеди. «Окон¬
чательных побед не бывает» (Нью-Йорк, 1974) Лоу¬
ренса О’Брайена — занимательная книга профессио¬
нала, сохранившего самоуважение, несмотря на все
стрессы времен Кеннеди, Джонсона и Уотергейта.
Книги Пьера Сэллинджера «С Кеннеди» (Лондон,
1956), секретаря президента Эвелин Линкольн «Мои
двенадцать лет с Джоном Ф. Кеннеди »(Нью-Йорк,
1965), близкого друга Кеннеди и заместителя минис¬
тра военно-морских сил Пола Б. Фэя-мл. «Наслаж¬
дение от его общества» (Нью-Йорк, 1966), Кеннета
О’Доннела и Девида Ф. Пауэрса «Джонни, мы пло¬
хо тебя знали»(Бостон, 1972) содержат толику лес¬
ти, хотя и не были написаны под непосредственным
наблюдением семьи Кеннеди. В этих книгах много
ценных деталей, но к ним следует относиться с осто¬
376
Ъиблиограсрический очерк
рожностью. То же надо сказать и о совсем другой
работе — «Моя история» Джудит Кембэлл Экснер
(Нью-Йорк, 1977), в которой одна из бывших под¬
руг Кеннеди делится своими секретами. Книга почти
до нелепости недостоверна, а временами ненамерен¬
но смешна, но она знакомит с деталями жизни Белого
дома, которые миссис Линкольн не сочла возможным
упомянуть; будучи осторожно просеяны, они могут
дать часть правды. Гораздо большее историческое зна¬
чение имеют книги Дина Ачесона «Как я это видел»
(Нью-Йорк, 1990), в которой бывший госсекретарь
некоторым образом восстанавливает свою репутацию,
и Роберта С. Макнамары «Оглядываясь в прошлое»
(Нью-Йорк, 1995), где бывший министр обороны до¬
бавляет еше больший ущерб к уже имеющемуся (но
замечательно дополняет тему ракетного кризиса). Кни¬
га Роджера Хилсмана «Побуждая народ» (Гарден
Сити, штат Нью-Йорк, 1967) хотя и очень поучитель¬
на, но, возможно, слишком служит сама себе.
Нельзя сказать, что у Кеннеди было много биог¬
рафов. Наилучшим полным отчетом является двух¬
томная работа Герберта С. Пармета «Джек»и «Джон
Ф. Кеннеди» (Нью-Йорк, 1980 и 1983), причем пер¬
вый том превосходен, а второй вызывает разочарова¬
ние: возможно, иногда мистер Пармет слишком близко
воспринимает затронутые события. Но даже первый
том затмевает книга «Бесшабашная юность» Найджела
Гамильтона (Нью-Йорк, 1992) —блестящий и убеди¬
тельный рассказ о детстве и юности Кеннеди. К не¬
счастью, мистер Гамильтон несправедливо отнесся к
Джозефу и Розе Кеннеди, но с симпатией. Последу¬
ющие тома его планирующейся биографии уже долж¬
ны выйти. «Президент Кеннеди»Ричарда Ривза (Нью-
377
Кеннеди
Йорк, 1993) — замечательная хроника годов, прове¬
денных Кеннеди в Белом доме; ее не следует смеши¬
вать с книгой Томаса С. Ривза «Вопрос характера:
жизнь Джона Ф. Кеннеди»(Лондон, 1991), враждеб¬
но настроенной, которая, как мне кажется, фатально
страдает от недостатка чувства меры.
Что касается отдельных случаев карьеры Кеннеди,
то «Беззаботная юность» служит лучшей иллюстрацией
к инциденту с лодкой ПТ-109, о котором можно про¬
честь в превосходной книге Роберта Дж. Донована
«ПТ-109» (Нью-Йорк, 1989). Значительные сведения
о ранних годах политической карьеры Кеннеди дает
«Джон Кеннеди: политический портрет» Джеймса Мак¬
Грегора Бернса (Нью-Йорк, 1960); это относится не
столько к содержащейся информации — иногда авто¬
ру будто падает на глаза пелена тумана, что, напри¬
мер, касается «Портретов сильных духом», — сколь¬
ко к острому политическому взгляду Бернса и прекрас¬
ному стилю. «Как становятся президентом»Теодора X.
Уайта (Нью-Йорк, 1961) необходимо прочесть для
понимания предвыборной кампании 1960 года, хотя с
позиции сегодняшнего дня ясно — ее основное значе¬
ние в том, что она отслеживает начало формирования
мифа о Кеннеди (как и мифа о президентских выбо¬
рах, но это уже другая история). Ракетный кризис и
то, что ему предшествовало, были изучены столь ис¬
черпывающе, как никакой другой аспект жизни Кен¬
неди, лучшим и наиболее доступным пониманию при¬
мером чего является «Кеннеди против Хрущева: годы
кризиса 1960-1963» Майкла Р. Бечлосса (Лондон,
1991). Кроме вопроса, касающегося политики Кенне¬
ди в области гражданских прав, исследователи несколь¬
ко пренебрегли темой его деятельности по решению
378
библиографический очерк
внутренних проблем; исключение, делающее ему честь
— книга «Обещания, которые сдержали: «Новый ру¬
беж» Джона Ф. Кеннеди» Ирвинга Бернштейна (Нью-
Йорк, 1991). Мой двоюродный брат Джерард Т. Райс
написал замечательную работу о Корпусе мира «Сме¬
лый эксперимент» (Нотр-Дейм, штат Иллинойс, 1985).
«Финансовая революция в Америке»Герберта Штейна
(Чикаго, 1969) — прекрасное начало, хотя ее централь¬
ный тезис с годами обретает некоторую странность.
Достойна внимания прекрасная книга Джима Ф. Хита
«Кеннеди и общество бизнеса» (Чикаго, 1969).
По вопросу о гражданских правах основной кни¬
гой можно считать «Отделяя воды: Мартин Лютер
Кинг и движение за гражданские права 1954-1963 гг.»
Тейлора Бранча (Лондон, 1988). Трудно выбрать еще
какие-то названия из огромного количества литерату¬
ры на эту тему. Следует прочесть «Джон Ф. Кенне¬
ди и вторая реконструкция» (Нью-Йорк, 1977). Что¬
бы почувствовать дух времени, необходимо обратиться
к некоторым сочинениям Кинга, особенно к «Письму
из Бирмингемской тюрьмы». Этот документ, как и
многие другие, можно найти в книге «Взгляд на на¬
граду: читающий о гражданских правах «(Лондон,
1991). Книга Джеймса Силвера «Миссисипи: закры¬
тое общество» (Лондон, 1964) содержит рассказ оче¬
видца о случае Мередита, и не только это. Очень
многое проясняет «Школьная дверь: последний оплот
сегрегации в Алабамском университете» И. Калпеп¬
пера Кларка (Нью-Йорк, 1993).
О Кеннеди и Вьетнаме, кроме уже упомянутых
работ, существенными являются «Самые лучшие и
выдающиеся»Дэвида Халберстама (Нью-Йорк,1972) и
«Ложь яркого солнца»Нейла Шихана (Лондон, 1989).
379
Кеннеди
С 1963 года не утихали голоса, что Нго Дин Днем и
его режим надо было спасти мудрой американской
политикой; но тот, кто просмотрит в этой связи до¬
кументы Пентагона, книги Халберстама и Шихана,
убедится, что только самая упрямая слепота не поз¬
волит счесть эту точку зрения абсурдной и что в лю¬
бом случае Вашингтон был неспособен формировать
мудрую политику. Книга Джона М. Ньюмена «Джон
Ф. Кеннеди и Вьетнам: обман, интрига и борьба за
власть» (Нью-Йорк, 1992) убедительно защищает
политику Кеннеди, но, я считаю, слишком изобрета¬
тельно, чтобы убедить до конца.
Чтобы обсуждать убийство Кеннеди, надо снова
войти в «сумасшедшую» страну. Сомнительно, что¬
бы какие-либо обстоятельства побудили американское
общество легко согласиться с теорией убийцы-одиноч¬
ки, хотя первоначальный шок уже миновал; но об¬
стоятельства были нелепы даже независимо от факта
убийства. Убийство Ли Освальда было достаточно
мрачно, но события последующих годов, казалось,
поставили целью поколебать веру американцев в свое
правительство и его заявления. Скептицизм и пара¬
ноидальный стиль постепенно росли и проникали все
глубже, пока большинство не решило, что выводы
комиссии Уоррена не более чем попытка все тщатель¬
но скрыть. Я помню, как мной овладевало убежде¬
ние в возможности существования некоторого подо¬
бия заговора, по мере того как разные слабые момен¬
ты отчета начинали бросаться в глаза. Но ни один
критик и скептик не осознавал, что, хотя комиссии
Уоррена и не удалось неопровержимо объяснить, как
именно Освальд убил президента, она преуспела в
том, чтобы убедить, что именно он был убийцей:
380
'Ъиблиографический очерк
попытки изобразить его простаком или то, что он имел
двойника (если бы договоры о дешевом обмане су¬
ществовали в реальном мире), никогда не могли оп¬
ровергнуть этот центральный пункт. В 90-годах оп¬
ределенный технический прогресс сделал возможным
отказаться от всех других теорий как основывающихся
на неверном прочтении улик и свидетельств либо на
их отсутствии; и книга Джеральда Познера «Дело
закрыто»(Ныо-Йорк, 1994), системное исследование
Освальда и Руби, проясняет все остальные моменты;
ее следует прочесть всем заинтересованным студентам.
Пресловутый фильм Оливера Стоуна «Джон Ф. Кен¬
неди» являет собой пример того, с чего не следует
начинать — исключительно неприятный пример ис¬
торической фальсификации и, вероятно, наиболее
далеко уводящий от правды в течение нескольких лет.
Книга Уильяма Манчестера «Смерть президента»
(Нью-Йорк, 1967) — наилучший и искренний рассказ
об убийстве в Далласе и последовавших за этим собы¬
тиях.
Наконец, со всем, что касается президентства Кен¬
неди, студенты лучше всего могут познакомиться, об¬
ратившись к книгам Джеймса Н. Джильо «Президен¬
тство Джона ф. Кеннеди» (Лоуренс, штат Канзас,
1991) и Ричарда Нойштадта «Президентская власть
и современные президенты» (Нью-Йорк, 1990).
Оглавление
Благодарности 3
Сокращения 5
Глава 1 Время Кеннеди 6
Глава 2 Кандидат в президенты 14
Глава 3 Дела и заботы 98
Глава 4 Взгляд из Белого дома 146
Глава 5 Октябрь: ракетный кризис 202
Глава 6 Революция 250
Глава 7 Вьетнам 294
Глава 8 Гибель Кеннеди и президентство 334
Хронологический указатель 368
Библиографический очерк 372
Серия «След в истории»
Хью Броган
ДЖОН КЕННЕДИ
Редактор: Передистый Н.
Корректор: Антюфеева О
Художник: Ферез А.
Компьютерная верстка: Русинова Е.
Лицензия ЛР № 062308 от 24 февраля 1993г.
Сдано в набор 24.06.97 Подписано в печать 28.07.97
Формат 84х108/32. Бумага офсетная
Гарнитура Peterburg
Тираж 5 ООО. Заказ № 250.
Издательство «ФЕНИКС»
344007 г. Ростов-на-Дону, пер. Соборный, 17
Отпечатано с готовых диапозитивов в ЗАО «Книга»
344019 г.Ростов-на-Дону, ул.Советская, 57
ФЕНИКС
Торгово - издательская
фирма
• Оптовая и розничная торговля книж¬
ной продукцией
• Издание книг и финансирование изда¬
тельской деятельности своих партне¬
ров
• Быстрообновляемый разнообразный ас¬
сортимент (всегда в наличии более
3000 наименований популярных книг)
• Своевременная доставка книг контейне¬
рами и автотранспортом в любую точку
России
• Умеренные цены
НАДЕЖНОСТЬ, КАЧЕСТВО, ОПЕРАТИВНОСТЬ
Наш адрес:
344007, г.Ростов-на-Дону, пер. Соборный, 17
тел. (8632) 62-55-27, 62-47-07
факс: 62-38-11
ПОЛНЫЙ КОМПЛЕКС УСЛУГ
ДЛЯ ОПТОВЫХ ПОКУПАТЕЛЕЙ
Все аспекты жизни, деятельности и (осо¬
бенно) смерти Джона Кеннеди вызывали и
продолжают вызывать споры. И все же по
прошествии более тридцати лет после его
смерти историки могут более объективно, от¬
странившись от политических страстей, раз¬
веять Миф о Кеннеди и реально представить
лидера нации.
Написанный X. Броганом портрет Кенне¬
ди - это не полномасштабная политическая
биография и в еше меньшей степени интим¬
ная зарисовка. Для того чтобы понять цели и
деяния президента в Белом Доме, начало его
карьеры, окружение, оказавшее значитель¬
ное влияние на все дальнейшее, X. Броган
концентрирует внимание на основных те¬
мах: внешняя политика Джона Кеннеди, его
борьба за гражданские права, экономичес¬
кая политика, реформы и, конечно, смерть.
Автору замечательно удалось представить
Джона Кеунеди как президента и человека, а
не как приукрашенный персонаж из легенды.
От этого достижения президента становятся
только более внушительными и впечатляющими.