Новая и новейшая история стран Западной Европы и Америки - Маныкин А.С.

Автор: Маныкин А.С.

Теги: всеобщая история история история сша история америки западная европа новая и новейшая история

ISBN: 5-8123-0259-6

Год: 2004

Похожие

Новая история стран Европы и Америки

История Новейшего времени стран Европы и Америки. 1945-1990

История стран Европы и Америки в Новейшее время

Текст

ВЫСШЕЕ ОБРАЗОВАНИЕ
НОВАЯ И НОВЕЙШАЯ
СТРАН ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЫ И АМЕРИКИ
ОЛОВО
Филологическое общество «СЛОВО»
Ш издательство
КСМО
Москва
2004

УДК 94(47)
ББК 63.3 (0)я73_
М2£
А. С. Маныкин
доктор исторических наук,
профессор кафедры Новой и Новейшей истории
исторического факультета
МГУ им. М. В. Ломоносова
Все права на данное издание принадлежат
Филологическому обществу «СЛОВО» и находятся
под охраной издательства. Ни одна часть данного издания,
включая название и художественное оформление, не может
перерабатываться, ксерокопироваться, репродуцироваться
или множиться каким-либо иным способом
Оформление художника М. Суворовой
М24 Маныкин А. С.
Новая и Новейшая история стран Западной Европы и Америки/
А. С. Маныкин. — М.: Филол. о во «СЛОВО»; Эксмо, 2004. — 607[1]с.
ISBN 5-8123-0259-6 (Филол. о-во «СЛОВО»)
ISBN 5-699-07320-5 (Изд-во Эксмо)
В издании прослеживается эволюция основных социально-
экономических и идейно-политических процессов, определивших
развитие западной цивилизации в середине XVII - начале XXI вв.
Особое внимание уделяется рассмотрению ключевых моментов в
истории ведущих стран Западной Европы и Америки. Анализируется
динамика процессов, определяющих характер международных
отношений этого периода.
Учебное пособие рассчитано на студентов высших учебных
заведений и всех тех, кто интересуется проблемами исторического
развития Запада в Новое и Новейшее время.
УДК 94(47)
ISBN 5-8123-0259-6 ББК 63.3 (0)я73
ISBN 5-699-07320-5
© Филологическое общество «СЛОВО», 2004
© Оформление. М. Суворова, 2004

РАЗДЕЛ I
Понятие «новая история»: содержание
и периодизация
Предлагаемое вниманию читателей издание рассчитано на сту¬
дентов неисторических факультетов тех высших учебных заведе¬
ний, где в последнее десятилетие начали читать лекционные кур¬
сы по всеобщей истории. ОнЪ призвано помочь студентам разоб¬
раться в сложном каскаде событий, которые составляют содержа¬
ние исторического развития западной цивилизации в Новое вре¬
мя. Мы постараемся познакомить читателя с определяющими тен¬
денциями этой важнейшей исторической эпохи, когда в ходе слож¬
нейших социально-политических коллизий постепенно формиро¬
вался современный облик одного из основных сегментов мирово¬
го сообщества — западной цивилизации. Подчеркиваем: в данном
издании речь идет только об истории ведущих стран Западной
Европы и Северной Америки, положение дел в которых как раз и
определяло как общую динамику, так и основной вектор ее разви¬
тия в Новое время.
Понятие «история цивилизации» сравнительно недавно вош¬
ло в отечественную историографию. Вплоть до рубежа 80-90 гг.
XX в. наши историки оперировали понятием «формация». Не уди¬
вительно, что по поводу трактовки термина «цивилизация», его
соотношения с понятием «формация» сейчас ведутся интенсивные
споры, которые пока далеки от завершения. До сих пор не выра¬
ботано общепринятое определение термина цивилизации. Бесспор¬
но, однако, что это более широкое, чем формация, понятие, вклю¬
чающее в себя такие сферы, как различные проявления духовной
культуры, общественное и бытовое сознание, ментальность, исто¬
рическая традиция и т.д.
В данном издании акцент сделан на проблемах внутренней
политики ведущих западных стран, социальных отношениях,
идеологии и международных отношениях. Дается также обзор
основных тенденций в социально-культурной сфере. Знакомство
с этими аспектами позволяет читателям составить достаточно це¬
лостное представление об основных вехах истории западной ци¬
вилизации в Новое время, понять ее особенности и причины высо¬
кой устойчивости и эффективности.
Термин «новая история» появился в общественно-политичес¬
кой мысли еще в эпоху Возрождения, когда, осмысливая пути раз¬
3

вития человеческой цивилизации, мыслители-гуманисты предло¬
жили трехчленное деление истории (древняя, средневековая и
новая). Это понятие прочно закрепилось в исторической науке,
хотя его содержание постоянно уточнялось и трансформировалось.
К настоящему моменту под новой историей понимают процесс ста¬
новления и утверждения буржуазных отношений в качестве ос¬
новы западной цивилизации.
Всякий процесс, разворачивающийся во времени, имеет свою
периодизацию, которая отражает изменения в сущностных харак¬
теристиках изучаемого явления. В нашем случае речь идет об эво¬
люции западной цивилизации на достаточно длительной стадии
перехода от «традиционного» к «индустриальному» обществу,
или, используя более привычную для отечественной исторической
науки терминологию, на стадии превращения буржуазных отно¬
шений в определяющий фактор общественного развития.
Историки различных школ существенно расходятся между
собой в интерпретации этого процесса, а отсюда и возникают ост¬
рые споры по поводу периодизации новой истории. Как правило,
в отечественной историографии ее начало связывают с английс¬
кой революцией, вспыхнувшей в середине XVII века и ставшей
ярким симптомом кризиса «старого порядка».
Справедливости ради отметим, что это далеко не единствен¬
ная и отнюдь не бесспорная веха, от которой начинается отсчет
событий в истории Нового времени. В качестве исходного рубежа
этой эпохи называют и события, связанные с Реформацией, охва¬
тившей Западную Европу в XVI веке, и даже открытие испанцами
в 1492 г. Нового Света и его начавшуюся колонизацию. Дискус¬
сия по вопросу о периодизации новой истории продолжается и се¬
годня. У сторонников каждой из этих трех действительно чрезвы¬
чайно значимых в истории точек отсчета безусловно есть свои ве¬
сомые аргументы. Но есть и уязвимые места. Не вдаваясь в дета¬
ли, постараемся коротко аргументировать ту позицию, которая
представлена в данной работе.
Мы решили остановиться на традиционной для нашей исто¬
риографии точке зрения в силу ряда причин. Во-первых, мы бе¬
рем революцию в Англии за исходную точку в истории Нового вре¬
мени не столько из-за самих этих событий, сколько из-за того, что
они стали начальной фазой более широкого и значимого процес¬
са — модернизации английского общества, создавшего почву для
промышленного переворота. Он начался именно в Англии отнюдь
не случайно. Успешная модернизация, частью которой и являет¬
ся революция середины XVII в., подготовила все условия для его
успешного старта. Именно этот процесс создал экономический
фундамент будущего индустриального общества. И то обстоите ль-
4

ство, что Англия раньше других вступила на этот путь, обеспечил
ей безусловное и длительное лидерство в мировых делах, продол¬
жившееся вплоть до начала XX в.
Во-вторых, открытие Нового Света и Реформация — действи¬
тельно крупные вехи в истории западной цивилизации, но они
начались и затронули прежде всего те страны, которые либо нахо¬
дились тогда на периферии западной цивилизации (немецкие зем¬
ли), либо уже подошли к пику своей мощи и, не сумев использо¬
вать благоприятную конъюнктуру для развития успеха, начали
быстро сдавать свои позиции (Испания). При всей важности и зна¬
чимости данных событий, страны, ставшие их эпицентрами, не
смогли оказать определяющего воздействия на общую эволюцию
западной цивилизации. Другое дело Англия. Революция, как мы
уже сказали, дала старт своеобразной цепной реакции (модерни¬
зации), благодаря которой Англия вышла на лидирующие пози¬
ции, превратилась в государство, долгое время задававшее общий
темп развития всей западной цивилизации. Она превратилась в
своего рода эталон, на который равнялись остальные.
Третье. Для того чтобы выстроить целостную, убедительную
картину истории Нового времени, основанную на существенно
иной трактовке его внешних рамок и внутренней анатомии, еще
предстоит проделать огромную исследовательскую работу. С дру¬
гой стороны, ни в коей мере не идеализируя советскую историог¬
рафию (многие изъяны ее очевидны), было бы глупо просто отма¬
хиваться от ее наследия. Представляется, что путь корректиров¬
ки (порой существенной) имеющей солидную базу традиционной
для нас концепции истории Нового времени более продуктивен,
чем очередное переписывание истории. Вот почему мы и решили,
что-начать рассмотрение новой истории целесообразно именно с
английской революции.
Еще сложнее обстоят дела с определением верхней границы
данного периода. В советской историографии безраздельно господ¬
ствовала точка зрения, согласно которой период новой истории
закончился в 1917 г., когда в России произошла социалистичес¬
кая революция, открывшая новую эру в развитии человечества.
При этом отечественные историки отталкивались от разработан¬
ной В. И. Лениным теории империализма. Он утверждал, что на
рубеже XIX-XX вв. буржуазное общество в своем развитии дос¬
тигло такого уровня, когда сложились все предпосылки для пере¬
хода к более совершенному и справедливому типу общества — со¬
циализму. Революция в России, по его мнению, как раз и откры¬
ла эту новую эпоху.
Надо сказать, что, разрабатывая свою теорию, В. И. Ленин
опирался на многие вполне реальные факты. Перед западной ци-
5

вилизацией тогда действительно стояло немало сложных, труд¬
норазрешимых проблем, и ее дальнейшие перспективы были весь¬
ма туманны. Скорый «закат» западной (буржуазной) цивилиза¬
ции предсказывали в то время не только марксисты. Другое дело,
что реальная жизнь оказалась гораздо сложнее и многообразнее,
чем это представлялось в начале XX в. Появились новые факто¬
ры, которые никем не прогнозировались и которые оказали исклю¬
чительно серьезное воздействие на развитие западной цивилиза¬
ции. Выяснилось, что, с одной стороны, буржуазное общество от¬
нюдь не исчерпало резервов для дальнейшего прогресса, а с дру¬
гой — реализация на практике социалистической идеи оказалась
делом гораздо более сложным, чем это представлялось идеологам
данного течения.
Естественно, все это серьезно осложнило решение казавшего¬
ся совсем недавно предельно ясным вопроса о датировке верхней
границы новой истории. На наш взгляд, рассмотрение сюжетов,
связанных с новой историей, следует завершать Первой мировой
войной (1914-1918). Судя по всему, именно в это время западная
цивилизация вплотную подошла к очередной исторической раз¬
вилке: ей предстояло либо найти пути для постепенной адаптации
к многочисленным и весьма глубоким изменениям, начавшимся
в ее организме в процессе перехода в фазу «индустриального» об¬
щества, либо резко сменить общий вектор своего развития и пе¬
рейти в принципиально новое качественное состояние.
Сегодня весьма популярна (надо сказать, не без основания)
точка зрения, согласно которой следует завершать рассмотрение
новой истории на рубеже XIX-XX веков: ведь именно в это время
в основном завершилось вступление ведущих западных стран в
фазу «индустриального» общества. Вполне возможно, что уже в
скором времени эта позиция станет общепринятой. Однако пока
все-таки остается ряд вопросов, без ответа на которые вряд ли це¬
лесообразно менять традиционные верхние рамки новой истории.
Во-первых, хотя процесс адаптации буржуазного социума к
реалиям «индустриального» общества начался на рубеже веков,
вплоть до Первой мировой войны было еще далеко не ясно, на¬
сколько новые рецепты, новые подходы к решению важнейших
социально-экономических проблем жизнеспособны, насколько
органично они усвоены политической элитой Запада. Ясно, что в
полной мере их ценность и эффективность были осознаны лишь
после того, как в России в 1917 г. произошла социалистическая
революция, а на западные страны в 1929 г. обрушился самый мощ¬
ный в истории экономический кризис. Так или иначе, но спешить
с пересмотром верхней грани периода новой истории пока вряд ли
целесообразно. Та судьбоносная развилка, о которой мы говори¬
6

ли, четко обозначилась лишь к концу Первой мировой войны, опыт
и итоги которой сыграли огромную роль в дальнейших судьбах
западного общества.
Во-вторых, на рубеже XIX-XX вв. сложилось в полном смыс¬
ле слова единое мировое хозяйство, а система международных от¬
ношений стала действительно глобальной. Однако процессы, про¬
текавшие в этих важнейших комплексах, составлявших внешнюю
среду обитания западной цивилизации, получили логическое за¬
вершение опять-таки лишь в ходе Первой мировой войны, став¬
шей своеобразным переходным этапом от одной модели системы
международных отношений к другой. Изменив верхнюю планку
новой истории, мы искусственно разрываем историческое время в
важнейшей сфере, касающейся международных аспектов суще¬
ствования западной цивилизации.
Наконец, опуская грань новой истории к рубежу XIX-XX вв.,
мы во многом теряем возможность дать адекватное объяснение тем
глубочайшим социальным потрясениям, эпицентром которых ста¬
ла Россия, но которые в полной мере затронули и многие запад¬
ные страны и оказали серьезное воздействие на исторические судь¬
бы западной цивилизации. Ясно, что они, с одной стороны, прямо
и непосредственно связаны с Первой мировой войной, а с другой —
с тем, что ведущие страны мира явно запоздали с адаптацией к
новым реалиям. И это еще одна причина для того, чтобы вклю¬
чить предвоенные и военные годы в хронологические рамки ново¬
го времени. Ниже мы попытаемся показать узловые моменты эво¬
люции западной цивилизации с того момента, когда она вступила
на путь буржуазного прогресса, и вплоть до того, когда достигла
той исторической развилки, о которой говорилось выше.

ГЛАВАI
Кризис «старого порядка»
(середина XVII — середина XVIII вв.)
§ 1. Английская революция
и ее последствия
В исторической литературе XVII век часто называют «веком
кризиса», подразумевая под этим неуклонно нараставшее всесто¬
роннее разложение феодализма. Процесс этот имел несколько со¬
ставляющих. Но даже в той обширной цепи социально-политичес¬
ких потрясений, которыми была так богата та эпоха, события в
Англии занимают особое место.
Что из себя представляла Англия и почему именно в ней про¬
изошли события общеевропейского масштаба, во многом опреде¬
лившие всю дальнейшую динамику развития Старого Света? К
началу XVII в. Англия, как минимум по двум чрезвычайно важ¬
ным параметрам, отличалась от континентальной Европы. Во-пер¬
вых, она стала эпицентром противоборства различных религиоз¬
ных конфессий, причем государство оказалось вовлеченным в эту
борьбу самым активным образом. Во-вторых, этому и без того эмо¬
циональному конфликту дополнительную) остроту придавало то
обстоятельство, что в Англии уже достаточно отчетливо проявля¬
лась жесткая конкуренция двух социально-экономических укла¬
дов. Ясно, что подобная ситуация заметно увеличивала конфлик¬
тный потенциал английского общества.
Чисто внешне наиболее рельефно просматривалось противо¬
стояние на религиозной почве. Собственно, иного в то историчес¬
кое время и быть не могло, ибо люди по-прежнему черпали все ар¬
гументы для обоснования своих действий в церковных догматах.
Светская идеология еще только вызревала в недрах традиционно¬
го религиозного менталитета, и требовались очень серьезные со¬
8

циальные потрясения, чтобы ее зародыш смог сбросить с себя все
ограничители прошлого.
Важно другое: уже тогда ту часть общества, которую сегодня
назвали бы интеллектуальной элитой, перестала устраивать базо¬
вая установка религиозного мировоззрения — принятие мира та¬
ким, каков он есть. В Англии появились люди, которых не удов¬
летворял существовавший порядок вещей. Они стали стремиться
к переустройству общества, к его усовершенствованию. Вся духов¬
ная жизнь английского общества первой трети XVII в. подтверж¬
дает этот тезис. За яростными спорами о трактовке тех или иных
церковных догматов все отчетливее просматривалась иная, новая
и гораздо более значимая для будущего линия конфликта. По сути,
речь шла о том, как должны строиться взаимоотношения между
обществом и властью.
Англия в то время была абсолютной монархией. Во главе ее с
1625 г. стоял представитель династии Стюартов Карл I. Его дес¬
потичное правление, действия, идущие вразрез с реальными го¬
сударственными интересами, вызывали растущее недовольство в
различных слоях общества, прежде всего среди нового дворянства
(джентри), торговой буржуазии, владельцев мануфактур. Их не
устраивало многое. У наиболее активной и динамичной социаль¬
ной силы английского общества того времени — джентри — серь¬
езное недовольство вызывала аграрная политика короля, нацелен¬
ная на консервацию феодальных отношений в аграрном секторе.
Они стремились к тому, чтобы земля превратилась в обычный то¬
вар, с которым можно было бы свободно осуществлять любые ры¬
ночные операции. А старинное феодальное право этому препят¬
ствовало.
Владельцам мануфактур, число которых быстро росло, прети¬
ло то, что королевская власть, слепо приверженная старым поряд¬
кам, всячески пыталась реанимировать цеховую систему, превра¬
тившуюся в серьезный тормоз для развития рыночных отноше¬
ний. Резкое неприятие со стороны большей части торговой бур¬
жуазии, быстро увеличивавшей свой вес, вызывала поддержка
короной монопольных торговых компаний, самой одиозной из
которых была основанная в 1600 г. Ост-Индская компания. Сосре¬
доточив в своих руках огромные по тем временам средства, она
контролировала важнейшие торгово-финансовые потоки, сводя на
нет само понятие конкуренции, без которой немыслимо развитие
буржуазных отношений.
Практически всех англичан-собственников не устраивала фи¬
нансовая политика королевской власти, постоянно возраставшее
налоговое бремя. Раздражение вызывало и то, как тратились эти
средства. По большей части они шли не на обслуживание реаль¬
9

ных государственных интересов страны, а на покрытие огромных
расходов двора. Надо отметить, что и сам стиль поведения при¬
дворных, царившие при дворе нравы далеко не соответствовали
той системе морально-нравственных ценностей, которую пропа¬
гандировали религиозные реформаторы. Еще большее отчужде¬
ние королевского двора от английского общества вызывала вне¬
шняя политика, которую пытался проводить Карл I. Речь идет о
его желании добиться сближения со злейшим врагом Англии —
католической Испанией. Производной от этого курса стала линия
на усиление преследования оппонентов официальной англиканс¬
кой церкви. Центром недовольства стала палата общин английс¬
кого парламента, а идеологической основой протеста — пурита-
низм, английская разновидность протестантизма.
и 1628 г. парламентпрёдставил сиои претензии королю в «Пе-
тиции о праве», в которой отстаивались традиционные права и
свободы англичан, все больше узурпируемые королевской влас¬
тью. Монарх, не терпевший критики в свой адрес, под давлением
обстоятельств (ему нужны были дополнительные финансовые
средства) сначала подписал этот документ, но вскоре круто изме¬
нил свою политику: в 1629 г. парламент был распущен, и вплоть
до 1640 г. Карл I правил единолично.
Однако «твердая власть» не принесла стране успокоения. Бо¬
лее того, волюнтаристские действия королевского окружения,
игнорировавшего настроения, царившие в обществе, вели лишь к
росту протестного потенциала. Широкий резонанс вызвала попыт¬
ка власти возродить в 1635 г. взимание так называемого «кора¬
бельного налога». По официальной версии, его брали для борьбы с
пиратством, от которого ранее действительно серьезно страдали
жители прибрежных графств. Но поскольку о пиратах в этих мес¬
тах уже давно никто ничего не слыхал, то было ясно, что королю
просто нужны дополнительные средства для покрытия непомер¬
ных расходов двора.
Некто Дж. Гемпден отказался платить этот налог и потребовал
судебного разбирательства относительно самой правомочности его
введения. Гемпден проиграл суд, но вызов, который; он публично
бросил королевской власти, оказал заметное воздействие на состо¬
яние умов в стране. Пример его стал заразительным. Если в 1636 г.
казна недополучила лишь 3,5% ожидаемых платежей, то в 1638 г.
эта цифра достигла уже 61 %. Не способствовало успокоению обще¬
ства и развязывание преследований религиозных диссидентов. В
1637 г. публичному наказанию был подвергнут молодой Дж. Лиль-
берн, который с этого момента быстро выдвигается на роль одного
из ведущих идеологов пуританизма. Массовые гонения на пуритан
вызывали быстрый рост их эмиграции из Англии.
10

И все-таки вплоть до конца 30-х годов XVII в. нарастание про¬
теста происходило медленно и носило тягучий характер. Но вот в
1637 г. в Шотландии, объединенной с Англией личной унией,
вспыхнуло очередное восстание. Поводом послужила бездумная
попытка королевской власти насильственно насадить там англи¬
канскую церковь. Восставшие вторглись в северные графства Ан¬
глии. Война, как известно, требует средств, а финансы Англии
находились не в лучшем состоянии. Поэтому 13 апреля 1640 г.
король был вынужден созвать парламент, предложив ему вотиро¬
вать дополнительные средства на ведение войны с непокорными
шотландцами. Диалога с парламентом, однако, не получилось, и
через три недели он был распущен, войдя в историю под названи¬
ем «Короткого парламента».
Война шла крайне неудачно для королевских войск, и стано¬
вилось очевидным, что без созыва нового парламента двору не уда¬
стся выбраться из военно-политического кризиса. Положение ста¬
новилось безвыходным, и 3 ноября 1640 г. открылось заседание
нового парламента, на этот 'раз-в Долгого», ибо ои сразу объявил
себя постоянно действующим (он действительно просуществовал
до 1653 г.). Созыв «Долгого парламента» принято считать нача¬
лом революции, поскольку депутаты с самого открытия прояви¬
ли явное неповиновение власти и не скрывали, что будут добивать¬
ся ограничения произвола двора.
Эти события раскололи страну на два противоборствующих
лагеря: роялистов и сторонников парламента. Поначалу лидеры
парламента (Пим, Гемпден и др.) рассчитывали добиться своих
целей мирным путем. Они учреждали постоянные комитеты и вре¬
менные комиссии, которые постепенно брали в свои руки финан¬
совые и административные дела. Были ликвидированы наиболее
одиозные органы абсолютистской власти — Звездная палата и
Высокая комиссия. К суду были привлечены фавориты короля —
граф Страффорд, архиепископ У. Лод и некоторые другие. Люби¬
мец короля Страффорд был казнен, что свидетельствовало о серь¬
езном влиянии парламента.
Поначалу парламент был един: его сплачивало стремление
ограничить произвол королевской власти. Но уже весной 1641 г.
в нем наметились разногласия, которые проявились при обсужде¬
нии программного документа — «Великой ремонстрации». Состо-
. явший из 204 статей, он содержал подробный перечень злоупот-
реблений Карла I и выдвигал требование правления короны совме¬
стно и в согласии с парламентом. Иными словами, речь шла о за¬
мене абсолютизма на конституционную монархию. Вокруг этого
документа разгорелись жаркие споры. В итоге он был принят в
ноябре 1641 г. большинством всего в 11 голосов.
11

До предела возмущенный подобной «неслыханной наглостью»
парламента, Карл I решил силовым путем подавить разгоревший¬
ся конфликт. В январе 164Z г. онотправился на лояльный ему се¬
вер Англии, где собрал армию и в августе<1642 г. объявил войну
парламенту, уак вспыхнула гражданская война. ^
На первых порах'успех в ней сииу'АСТБОвал королю. Армии
парламента не хватало выучки, дисциплины, талантливых коман¬
диров. Так продолжалось до 1644 г., когда в ходе военных действий
наметился перелом. И связано это было с именем одной из наибо¬
лее ярких фигур в английской истории — Оливера Кромвеля. Этот
человек сыграл в английской истории столь значительную роль,
что представляется необходимым сказать о нем чуть подробнее.
О. Кромвель родился 25 апреля 1599 г. в небольшом провин¬
циальном городке Гентингдоне в дворянской семье среднего дос¬
татка. Женившись на дочери богатого лондонского торговца ме¬
хами, он вплоть до начала революции вел жизнь обычного сельс¬
кого сквайра. В1628 г. он был избран от своего округа членом пар¬
ламента, того самого, который принял «Петицию о праве». Пер¬
вая известная речь Кромвеля была посвящена защите принципов
пуританизма. Таким образом, уже тогда он четко определился со
своими идейными симпатиями. Правда, пребывание в парламен¬
те оказалось коротким: он был распущен, и Кромвель остался не у
дел. После смерти в 1636 г. родственника, оставившего ему наслед¬
ство, Кромвелю удалось успешно решить все свои финансовые
проблемы. Это позволило ему вновь уделять более пристальное
внимание общественной жизни, которая с каждым днем станови¬
лась все более напряженной.
В 1640 г. он опять избирается в парламент, и с этого момента
начинается его восхождение к власти. Настоящую известность и
славу ему принесла, однако, не парламентская деятельность, а
удачное реформирование парламентской армии. Именно он изме¬
нил принципы ее формирования: вместо наемных солдат стал при¬
нимать в армию простых людей —>в. ремесленников, спо¬
собных экипировать себя в качестве кавалериста и желающих сра¬
жаться за дело парламента. В июне 1644 г. в битве при Mapctom-
Муре его «железнобокие» нанесли роялистам крупное поражение.
Обладавший стальной волей, О. Кромвель добился в 1645 г. реор¬
ганизации всей 'парламентской армии по образцу своих частей.
Ключевые позиции заняли радикальные представители пури¬
тан — так называемые индепенденты. Главнокомандующим стал
Т. Ферфакс, а его заместителем — генерал-лейтенант кавалерии
Кромвель. Численность армии была доведена до 70 тыс. человек.
Исход гражданской войны определился в битве при Нейзби в
июне 1645 г. Мощь армии роялистов была подорвана. Король вы¬
12

нужден был бежать к шотландцам, но те за денежный выкуп вы¬
дали его в 1646 г. парламенту.
Судьба Англии решалась не только на полях сражений, но и в
парламентских баталиях. Пока шла гражданская война, парла¬
мент в принудительном порядке ввел в Англии пресвитерианское
вероисповедание, конфисковал земли короля, роялистов и англий¬
ского духовенства, которые затем были пущены в свободную про¬
дажу. 24 февраля 1646 г. был принят закон об отмене «рыцарско¬
го держания», согласно которому крупные землевладельцы осво¬
бождались от платежей в пользу короны. Таким образом, произош¬
ло пусть одностороннее, но все же уничтожение феодальной струк¬
туры землевладения. В пользу крупных собственников была и
финансовая политика парламента.
В итоге к 1647 г. господствовавшая в парламенте умеренная
группировка пресвитериан посчитала, что те задачи, которые она
ставила перед собой, начиная борьбу с королевской властью, вы¬
полнены и пора искать пути соглашения с побежденной стороной.
Продолжения, а тем более углубления преобразований эти круги
не хотели. Гражданская война, сломавшая многие прежние сте¬
реотипы поведения, подогревшая радикальные настроения, гро¬
зила благополучию зажиточных слоев, поддерживавших пресви¬
териан. Не удивительно, что их лидеры стремились к достижению
политической стабильности и закреплению в правовых нормах
сложившегося статус-кво.
По-иному оценивали обстановку индепенденты, опорой кото¬
рых была революционная армия. В наиболее концентрированном
виде их программа была сформулирована сподвижником Кромве¬
ля Генри Айртоном. В его «Главах предложений» ключевым мо¬
ментом были требования, связанные со значительным расшире¬
нием власти парламента: в его компетенцию включалась высшая
судебная власть и контроль над армией. Предполагалось осуще¬
ствить реформу избирательной системы, с тем чтобы увеличить
представительство городов, а следовательно, торгово-финансовых
слоев.
Сегодня, в век атеизма и бутафорной религиозности, трудно
представить, сколь большое значение имели религиозные вопро¬
сы в жизни людей XVII века. Сплошь и рядом они были для них
важнее меркантильных экономических и политических проблем.
Не случайно английская революция, социальная по своему содер¬
жанию, по 'форме* во многом носила религиозную оболочку. Ка¬
кой должна быть правильная религия, какую роль и место она
должна занимать в жизни людей и общества в целом, имело для
англичан того времени первостепенное значение. Ясно, что Г. Ай¬
ртон, претендовавший на выражение программно-целевых уста¬
13

новок индепендентов, не мог обойти эти вопросы. Он резко высту¬
пал против «насильственного принуждения кого-либо к принятию
ковенанта» (пресвитерианства) и добивался предоставления неза¬
висимости каждой религиозной общине.
Рядовые англичане, вступившие в армию парламента, вери¬
ли, что борются за более счастливую жизнь, за обновленную Анг¬
лию, где люди будут равны не только перед Богом, но и в повсед¬
невной жизни. Однако король был разбит, а светлое будущее явно
не проглядывалось. «Главы предложений» отражали интересы
прежде всего верхушки армии, но по сути дела ничего не давали
рядовым солдатам. В их среде зрело убеждение, что необходимо
углублять преобразования.
На этой основе еще в середине 40-х годов возникло движение
левеллеров (уравнителей), признанным вождем которых стал
Дж. Лильберн. В основе его мировоззрения лежала идея равенства.
Он полагал, что верховная власть принадлежит народу и исходит
от него. Отсюда идея республики, власть в которой должна нахо¬
диться в руках однопалатного парламента, избираемого каждые
два года всеми мужчинами (кроме слуг), достигшими 21 года.
Лильберн выдвигал также ряд прогрессивных социально-эконо¬
мических требований: реформу налогообложения, ликвидацию
всех монополий, уничтожение десятины, запрет огораживания.
Программа левеллеров получила законченное выражение в доку¬
менте под названием «Народное соглашение».
Серьезные расхождения внутри революционного лагеря пред¬
вещали резкое обострение политической борьбы, ставкой в кото¬
рой была судьба Англии. Все участники конфликта готовились к
решающему столкновению. Многое в этой ситуации зависело от
позиции армии. Стремясь усилить свое положение в вооруженных
силах, Кромвель и его единомышленники добились создания Со¬
вета армии, который держал войска в постоянной готовности. Пре¬
свитериане же стремились к скорейшему роспуску армии, утвер¬
ждая, что, поскольку война завершилась, содержать столь огром¬
ный военный контингент совершенно ни к чему. Конфликт меж¬
ду армией и парламентом нарастал.
6 августа 1647 г. армия вступила в Лондон. По инициативе
Кромвеля была осуществлена чистка парламента, откуда были
изгнаны лидеры пресвитериан. Большинство в этом органе пере¬
шло к индепендентам. Однако конфликт этим не был исчерпан.
На заседании Совета армии в предместье Лондона Пэтни осенью
1647 г. произошло столкновение сторонников Кромвеля с предста¬
вителями левеллеров. И те, и другие пытались навязать свою плат¬
форму всей армии, чтобы использовать ее как таран в политичес¬
кой борьбе.
14

Споры между индепендентами и левеллерами затягивались,
чем воспользовался Карл I, бежавший из плена. В феврале 1648 г.
в стране вновь вспыхнула гражданская война. Однако уже в авгу¬
сте в битве у ПренстрнА р^^^ттт бт тYTTfL-pn?6"ntH, а король опять
пленен. Победоносная парламентская армия в декабре 1648 г. вер¬
нулась в Лондон. Опираясь на ее мощь и авторитет, лидеры инде-
пендентов провели новую чистку парламента. Новый, «очищен¬
ный» его состав принял решение о суде над королем. Короткое су¬
дебное разбирательство завершилось вынесением Карлу I смерт¬
ного приговора, и 30 января 1649 г. король был казнен, а в мае
1649 г. Англия стала республикой.
Провозглашение республики отнюдь не означало стабилиза¬
ций ситуации. Стране сразу же пришлось столкнуться с рядом
сложных внешне- и внутриполитических проблем. Стремление
оградить английскую торговлю от иностранной конкуренции пре¬
допределило военное столкновение с Голландией (1649-1652).
Почти четыре года продолжалась война с Португалией (1650-
1654). В итоге все эти события завершились благоприятно для рес¬
публики и принесли ей солидные политические и материальные
дивиденды.
Несколько лет продолжалась борьба с восставшими еще в
1641 г. ирландцами. Пока в Англии шла гражданская война, пар¬
ламенту было не до них. Но после казни короля сам Кромвель ре¬
шил заняться усмирением мятежного острова и в августе 1649 г.
со своими войсками высадился в Дублине. К этому шагу его побу¬
дили несколько причин. Во-первых, ирландцы были католиками
и поэтому рассматривались в Лондоне как потенциальные сторон¬
ники не до конца сломленных роялистов, как их возможный ре¬
зерв. Очевидно, что, с точки зрения Кромвеля, такую перспекти¬
ву следовало пресечь в корне. Во-вторых, ирландские земли, кон¬
фискованные у мятежников, должны были стать важным источ¬
ником пополнения доходов английской казны. И, наконец, пос¬
леднее. Кромвель не мог не понимать, что в его главной опоре —
армии — рядовые солдаты после бурных дискуссий 1647-48 гг.
отнюдь не успокоились. Симпатии к идеям левеллеров в их среде
не исчезли. Необходимо было занять их конкретным делом, от¬
влечь от «опасных» идей и предложить оптимистическую перс¬
пективу решения их жизненных проблем.
К 1652 г. основные силы восставших были разбиты, и это по¬
зволило принять «Акт об устроении Ирландии». Он предусматри¬
вал конфискацию огромных земельных массивов, которые были
переданы кредиторам парламента, армейской верхушке и отчас¬
ти рядовым солдатам, участвовавшим в подавлении мятежа. За
счет подобного решения ирландского вопроса Кромвелю и его ок¬
15

ружению удалось заметно сбить волну радикальных настроений в
армии, что, однако, не означало разрешения всех внутренних кон¬
фликтов.
Процесс их урегулирования шел тяжело. В стране разверну¬
лась так называемая «памфлетная война», в которой представи¬
тели разных идеологических течений пытались склонить обще¬
ственное мнение на свою сторону. К 1653 г. отношения между ин-
депендентами и левеллерами обострились до предела. Первые счи¬
тали, что основныезадачи, стоявшие перед революционным лаге¬
рем, успешно решены и теперь пришло время пожинать плоды
победы. Вторые полагали, что с провозглашением республики про¬
цесс подлинного переустройства Англии на началах равенства и
справедливости только начался. В их среде выделилась крайне
радикальная группировка «истинных левеллеров» во главе с Дже¬
рардом Уинстенли, которые замахивались на принципы неприкос¬
новенности частной собственности и требовали не только юриди¬
ческого, но и имущественного равенства.
В воздухе вновь запахло гражданской войной, на сей раз уже
между бывшими союзниками по революционному лагерю. Но до
этого дело не дошло. Верхушка армии, явно тяготившаяся этой не¬
стабильностью, пошла на государственный переворот и установле¬
ние в стране твердой власти. В апреле 1653 г. Кромвель разогнал
парламент и добился провозглашения себя лошюм-протектором (за¬
щитником) республики. По его инициативе был подготовлен доку¬
мент под названием «Орудие управления» — прообраз современной
Конституции, который, сохраняя республиканские учреждения, на
деле передавал все реальные рычаги государственной власти в руки
лорда-протектора, т.е. Кромвеля. По сути, он стал диктатором. Стра¬
та Была раздельна на 11 военных округов, во главе которых стояли
подотчетные только Кромвелю генералы.
До 1653 г. в Англии, уставшей от постоянных потрясений, было
немало сторонников «твердой руки», но когда установился режим
диктатуры, и в низах, и в верхах общества стало быстро нарастать
недовольство действиями Кромвеля. Лорд-протектор не мог не ви¬
деть этого и искал пути укрепления своих позиций. В 1657 г. был
подготовлен новый конституционный документ — «)1о^оршЛшаД
петиция и совет», объявлявший власть протектора наследственной.
Этим планам не суждено было сбыться, ибо в 1658 г. Кромвель умер,
а его сын явно не подходил на роль монарха.
В мае 1659 года в стране была вновь восстановлена республика,
но ее судьба находилась в руках армии. После смерти О. Кромвеля
среди генералитета на первые позиции выдвинулся Монк. Он не
поддержал планы установления в стране военной диктатуры, но,
полагая, что безвластие чревато социальным взрывом, усиленно
16

искал пути укрепления власти. В феврале 1660 г. армия Монка за¬
няла Лондон. Были организованы выборы в новый парламент, ко¬
торый начал работу в апреле. По согласованию с Монком первым
актом парламента стало приглашение сына казненного короля на
английский престол. В документе под названием «Бредская декла¬
рация» были оговорены принципы, на основе которых осуществ¬
лялась реставрация: амнистия всех участников революционных
сббмтий, религиозная терпимость, неприкосновенность земельных
владении; Приобретенных в годы революции, управление с «согла¬
сия и совместно» с парламентом. Подписав этот документ, сын каз¬
ненного короля под именем Карла II взошел на английский престол.
Англия вступила в период Реставрации. Однако возвращение
Стюартов не означало восстановления дореволюционного статус-
кво. За 20 лет, прошедших с начала революции, английское обще¬
ство изменилось, и весьма существенно, по многим параметрам.
Заметно укрепили свои экономические и политические позиции
торгово-финансовые круги и новое дворянство. И наоборот, влия¬
ние старой аристократии было серьезно подорвано. В менталите¬
те англичан более прочно укоренилась мысль о том, что власть
обязана опираться на закон и действовать строго в его рамках, а
сам закон должен черпать свой авторитет из согласия подданных.
Иными словами, в Англии уже в это время закладывались основы
правового государства. Наконец, начавшаяся модернизация всей
совокупности социально-экономических отношений готовила
плацдарм для резкого рывка Англии вперед. Уже в эти годы ее
престиж на международной арене начал расти, и ее действия там
все больше подчинялись не династическим интересам, а объектив¬
ным потребностям развития буржуазных отношений.
§ 2. Просвещение — идеологическая
подготовка новой эры
Если XVII век называют «веком кризиса», то следующее сто¬
летие — «веком Просвещения». Его роль в разрушении устоев
«старого порядка» и в обосновании необходимости перехода к
гражданскому обществу трудно переоценить. В Средние века бес¬
спорным арбитром в вопросах морали, этики, повседневного бы¬
тия человека выступала церковь. Она освящала своим авторите¬
том существующий правопорядок, доказывала, что политические
отношения, присущие Средневековью, являются единственно
справедливыми и возможными. Иного не дано, утверждала цер¬
ковь. Все, что не вписывалось в церковные каноны, объявлялось
ересью и подвергалось жесточайшим гонениям.
IX

Однако по мере того, как устои средневекового общества на¬
чинали все больше колебаться под напором новых веяний, рели¬
гиозные догмы стали постепенно утрачивать свою неоспоримость.
В сфере духовной жизни образовывался своеобразный вакуум. Вся
система отношений, на которой зиждился «старый порядок», ли¬
шалась одной из своих важнейших опор. Перед обществом во весь
рост стал вопрос: что заменит веру? Жизнь дала на это ответ —
разум.
Конечно, происходило это далеко не сразу и отнюдь не глад¬
ко. Вторая половина XVII в. — время бурного прогресса естествен¬
ных наук. В их развитии произошел фундаментальный сдвиг.
Достойным завершением этого процесса стало создание ньютонов¬
ской механики. Каскад открытий в сфере естественных наук по¬
родил своеобразную эйфорию в умах интеллектуальной элиты ев¬
ропейского общества. Логика рассуждений была проста: если мож¬
но четким математическим языком изложить законы, по которым
живет Вселенная, то, вероятно, сходным путем можно описывать
жизнедеятельность человеческого общества. Следующий шаг в
цепочке этих рассуждений выглядел так: если разуму посильно
все, то, следовательно, люди в состоянии сконструировать опти¬
мальную модель организации общества и государства.
Просвещение было интернациональным явлением. Зародив¬
шись в Англии еще в XVII в., его идеи быстро пересекли Ла-Манш
и в XVIII в. распространились на континенте — во Франции, Прус¬
сии, Австрии, России, Италии и других государствах, а затем про¬
никли в Новый Свет, в испанские и особенно английские колонии.
Век Просвещения дал мировой цивилизации целую плеяду блестя¬
щих мыслителей: Т. Гоббс, Дж. Локк, Г. Болингброк, Дж. Свифт,
М. Ф. Вольтер, Ш. Монтескье, Д. Дидро, Ж. Ж. Руссо, Б. Фран¬
клин, Т. Джефферсон, Т. Пейн, М. В. Ломоносов, Н. И. Новиков,
И. Кант, Г. Лейбниц, И. Гердер, Дж. Вико и др. Каждый из них был
ярчайшей личностью и оставил заметный след во многих отраслях
знания. Собственно говоря, именно их труды составили фундамент
современной цивилизации.
В каждой стране эпоха Просвещения имела свои нацио¬
нальные особенности, но в то же время можно выделить и некото¬
рые общие для всех просветителей идеи. Наибольший вклад они
внесли в развитие представлений о государстве и обществе. Для
всех просветителей наука стала новой религией, и они внедряли в
общество, прежде всего в умы представителей правящей элиты,
мысль о том, что наука является новой важнейшей ценностью
цивилизации, что престиж государства, его благосостояние и бла¬
гополучие определяются не только военной мощью, но и тем, ка¬
кое место в нем занимает наука. Культ науки неизбежно выводил
18

просветителей на вопрос об отношении к религии. Вот здесь един¬
ства между ними не было.
В протестантских странах, как правило, отношение религи¬
озных деятелей к распространению новых идей было относитель¬
но терпимым, и в силу этого обычно удавалось избегать резких
конфликтов с просветителями. Характерно, что большинство про¬
светителей в этих странах были деистами, т.е. в их мировоззре¬
нии сочетались вера в Бога с верой в Разум. Иная ситуация сло¬
жилась в странах, где господствовала католическая церковь, от¬
носившаяся резко враждебно к любым попыткам выйти за рамки
обветшалых церковных догм. Особенно это относится к Франции.
Не удивительно, что там большинство просветителей открыто по¬
рвали с церковью и встали на атеистические позиции. Именно в
этих странах закладывались основы современного материалисти¬
ческого мировоззрения. Именно там наиболее решительно расша¬
тывались устои «старого порядка» и готовилась почва для форми¬
рования гражданского общества.
Вторая общая для всех просветителей черта — безусловная вера
в прогресс, которую от них унаследовали практически все совре¬
менные идеологии. В их представлении он выглядел как постоян¬
ное, поступательное движение по восходящей — от примитивных
ко все более совершенным формам организации общества. Сегодня
очевидно, что прогресс — понятие более многомерное, но для свое¬
го времени введение в оборот понятия прогресс существенно рас¬
ширяло горизонты представлений людей об обществе, избавляло
их от присущего средневековому менталитету статичного видения
общества. Кроме того, введение в обиход этого понятия поставило
вопрос о критериях, позволяющих сопоставлять уровень прогрес¬
са. С точки зрения практически всех просветителей, эталоном выс¬
тупала западная цивилизация, которая с этого момента прочно зак¬
репилась в сознании людей на позициях мирового лидера и локо¬
мотива истории. С этого времени стал утверждаться принцип евро¬
поцентризма, согласно которому именно Западная Европа являлась
центром мироздания и от этого центра на периферию шли волны
прогресса. Иными словами, развитие человеческой цивилизации
стало рассматриваться как распространение норм и принципов за¬
падной цивилизации на остальной мир.
Общие исходные основы мировоззрения Просветителей пре¬
допределили и приверженность большинства из них идее граж¬
данского общества. Начиная с Джона Локка просветители реши¬
тельно порвали с традиционными для средневекового менталите¬
та многочисленными ограничениями, которые жестко регламен¬
тировали поведение человека в обществе. Каждый индивид обла¬
дает естественными правами, благодаря чему «он свободен от ка¬
19

кой бы то ни было стоящей выше его власти на земле и не подчи¬
няется власти другого человека, но руководствуется только зако¬
ном природы», утверждал Локк.
Отстаивая концепцию естественных прав, просветители, бе¬
зусловна, не могли уйти от расшифровки этого понятия. К концу
XVIII в. стало очевидно, что в их среде существуют определенные
разночтения в трактовке этого ключевого вопроса. Классическую
триаду естественных прав сформулировал еще Локк, который
включил в нее право на жизнь, свободу и собственность. Важно
отметить, что Локк совершенно недвусмысленно отвел главную
роль в этой триаде праву собственности. Сегодня на основании это¬
го сторонники либеральной идеи утверждают, что это бесспорная
истина, не подлежащая обсуждению. На деле, однако, вопрос этот
не столь однозначен.
Уже в XVIII в. ряд крупнейших мыслителей эпохи Просве¬
щения поставил формулу Локка под сомнение. Так, Т. Джеффер¬
сон, автор Декларации независимости, исключил право собствен¬
ности из триады базовых естественных прав. Резко критиковал
концептуальные подходы Локка к проблеме естественных прав
Ж. Ж. Руссо. Он видел в собственности, точнее говоря в неравно¬
мерности ее распределения, корень всех тех зол, с которыми на
протяжении своей истории сталкивалось человечество. Конечно,
ни Джефферсон, ни Руссо не ставили вопроса об уничтожении ча¬
стной собственности как таковой. Однако, в отличие от Локка, для
которого основной смысл деятельности государства заключался в
защите и охране этого «незыблемого права», они полагали, что
общество в интересах «общественного блага» может накладывать
на собственность определенные ограничения. Ясно, что подобные
разночтения в трактовке понятия естественных прав содержали в
себе зародыш будущих острейших идейно-политических колли¬
зий, определявших базовые параметры эволюции западной циви¬
лизации.
В построениях просветителей концепция естественных прав
была неразрывно связана с идеей общественного договора, кото¬
рый только и придавал, по их мнению, легитимность власти. Если
средневековому менталитету была присуща вера в то, что сослов¬
но-монархический принцип вечен и нерушим и любое отклонение
от него гибельно для общества, то просветители решительно от¬
вергали эту установку. В основе отношений между Государством,
обществом и личностью должны лежать исключительно нормы
права, которые призваны гарантировать каждому человеку некий
набор неотчуждаемых, или естественных, прав. Функции государ¬
ства главным образом и ограничиваются сферой защиты этих прав.
В остальном же взаимоотношения между людьми строятся бед его
20

вмешательства. Общество представлялось просветителям как не¬
кая саморегулируемая и самонастраиваемая система, в которой
государству отведена четкая, вполне определенная, ограниченная
жесткими правовыми рамками роль. Из подобных представлений
о характере функционирования общества, о его взаимоотношени¬
ях с властью вытекали и экономические выкладки тех мыслите¬
лей, которые обратили свои взоры к этой сфере человеческой дея¬
тельности. По существу именно просветители способствовали вы¬
делению экономики в самостоятельную отрасль научных знаний.
Лидерство в этой области принадлежало англичанам и французам.
При активном участии У. Петти, считающегося родоначальником
классической политэкономии, в Лондоне было создано Королевс¬
кое общество, в рамках которого осуществлялась, в частности, раз¬
работка экономической проблематики. Во Франции инициатива
в таких вопросах принадлежала так называемым «физиократам»,
крупнейшим представителем которых являлся А. Тюрго.
Именно они экстраполировали тезис философов-просветите-
лей о том, что идеальное общество есть саморегулируемая и само¬
настраиваемая система, на экономику. В этой сфере, полагали они,
также должны господствовать естественные порядки, под которы¬
ми понималась полная свобода экономической деятельности ин¬
дивида. Именно они изобрели знаменитую формулу «laissez faire,
laissez passer», ставшую девизом либеральных политиков XIX в.
Пиком классической политэкономии по праву считаются труды
крупнейшего экономиста той эпохи Адама Смита. Он выдвинул
тезис о том, что рыночная конкуренция есть тот камертон, с помо¬
щью которого осуществляется самонастройка экономики в масш¬
табах страны. Конкуренция, по его мнению, позволяла в оптималь¬
ной форме сочетать частные и общественные интересы и обеспе¬
чивать неуклонный общественный прогресс. Государство же не
должно вмешиваться в эти отношения. Его роль заключается в на¬
блюдении за тем, чтобы все участники рыночной экономики со¬
блюдали данный порядок вещей.
Естественно, просветители не могли не понимать, что в самих
властных структурах всегда могут появиться силы, которые захо¬
тят нарушить общественный договор. Отсюда возникал вопрос: как
обезопасить общество от попыток государственной власти узурпи¬
ровать не полагающиеся ей права?
В поисках ответа на этот вопрос просветители (прежде всего
Дж. Локк и Ш. Монтескье) разработали концепцию разделения
властей. Итак, исходная цель была ясна — обеспечить безопас¬
ность граждан, оградить их от произвола и злоупотреблений влас¬
тей. Анализируя природу власти, они приходили к выводу, что в
ней присутствуют три составляющих: 1) она устанавливает опре¬
21

деленные законы; 2) разрешает все споры, возникающие между
индивидами; 3) проводит в жизнь те или иные принципы. Если
власть в одном лице выполняет все три эти функции, она превра¬
щается в абсолютного монополиста, навязывающего свою волю об¬
ществу. Значит, надо разделить эти функции между различными
ветвями вАасти. Каждая ветвь власти — законодательная, испол¬
нительная, судебная — должна иметь четко ограниченные, непе-
ресекающиеся функции, каждая должна заниматься сугубо сво¬
им делом. Это исключит концентрацию власти в одних руках и
гарантирует общество от тиранических поползновений.
Принцип разделения властей в своей основе статичен. И в этом
плане он вступал в определенное противоречие с базовыми уста¬
новками просветителей, Справедливо полагавших, что общество
находится в постоянном движении и развитии. Та картина, кото¬
рая была изложена выше, обрисовывает лишь ключевые парамет¬
ры некоей идеальной модели государства, но ничего не говорит о
том, как она функционирует, как строятся взаимоотношения меж¬
ду ветвями власти. Ответить на этот вопрос просветителям было
непросто, ибо в то время по существу не было практического опы¬
та функционирования государственной машины на базе этих прин¬
ципов. Лишь в Англии формировались зачатки механизма разде¬
ления властей. В основном просветители строили умозрительные
концепции. Отсюда споры о том, какая ветвь власти важнее, мо¬
гут ли хотя бы в какой-то мере пересекаться их полномочия, ка¬
кой должна быть иерархия отношения властей в рамках единого
государственного механизма и т.д.
В решении этих важных проблем на помощь просветителям
Старого Света пришли представители интеллектуальной элиты
английских колоний в Северной Америке. Там нарастало недо¬
вольство действиями метрополии и росло желание создать систе¬
му управления, отвечающую местным потребностям. Именно на
американской почве зародилась идея создания системы «сдержек
и противовесов», которая придала концепции разделения властей
необходимую гибкость и динамизм, а чуть позднее, в конце XVIII
в., легла в основу конституции нового государства — США. Само
название этой системы говорит о замысле ее творцов. Ветви влас¬
ти не следует противопоставлять друг другу, разделяя их в попыт¬
ках решить, кто главнее. Они должны тесно сотрудничать, допол¬
нять и одновременно уравновешивать друг друга. Только тогда это
будет эффективно действующий механизм, способный формиро¬
вать оптимальные условия для общественного прогресса.
Архитекторы системы «сдержек и противовесов» дополнили
теоретические представления просветителей в области государ-
ствоведения еще в одном плане. На американской почве не просто
22

зародились, но получили конкретное воплощение идеи федератив¬
ного устройства государства. Федерализм иногда называют «раз¬
делением властей по вертикали» — между центром и субъектами
федерации. Но констатация этого факта не означает, что федера¬
листские принципы явились лишь простой модификацией концеп¬
ции разделения властей. Это был результат сложных поисков и
длительных размышлений о том, какой должна быть анатомия
государства новой эпохи, как добиться того, чтобы в рамках еди¬
ного комплекса в должной мере учитывались и общие, совокуп¬
ные интересы государства, и потребности всех его составных час¬
тей. Конструкторы федерализма стремились найти такую золотую
середину, которая позволила бы в процессе создания нового госу¬
дарства избежать очевидных издержек, присущих двум основным
известным тогда формам государственного устройства — унита¬
ристскому и конфедеративному. Они искренне мечтали о государ¬
стве нового типа, свободном от недостатков всех прежних моде¬
лей и способном обеспечить максимально эффективные условия
для непрерывного, прогрессивного буржуазного развития.
Так в их умах родилась идея разграничения полномочий меж¬
ду федеральным правительством, отвечающим за решение общих
для всей страны проблем, и органами власти на местах, в субъек¬
тах федерации, которые ответственны за положение дел в каждом
данном регионе. Безусловно, применительно к большей части
XVIII в. концепция федерализма была не более чем абстрактной
схемой. Лишь после принятия в 1787 г. Конституции США она по¬
степенно стала наполняться конкретным содержанием. И тем не
менее сам факт ее появления явился серьезным прорывом в раз¬
витии представлений людей о сущности государства, формах его
устройства, принципах функционирования.
Деятельность просветителей нанесла серьезный удар по усто¬
ям «старого порядка». Новые идеи ставили под сомнение разум¬
ность и незыблемость тех основ, на которых покоилось феодаль¬
ное обществен Важно подчеркнуть, что взгляды просветителей
получили распространение прежде всего в среде западноевропей¬
ской элиты. Именно в это время начинает формироваться слой
просвещенной аристократии, объединяемый общими ценностями,
общим стилем жизни, общим менталитетом. Эффективность уда¬
ра по устоям «старого порядка» обуславливалась тем, что просве¬
тители не просто критиковали его наиболее одиозные стороны, но
выдвигали развернутую, привлекательную в глазах современни¬
ков конструктивную альтернативу общественного устройства. Они
впервые предложили осознанную перспективу развития общества.
На надгробии одного из самых выдающихся просветителей —
Вольтера — было написано: «Поэт, историк, философ, возвеличив¬
23

ший человеческий разум и научивший его быть свободным». Пре¬
красная эпитафия, чрезвычайно емко суммировавшая вклад про¬
светителей в развитие европейской цивилизации. Их деятельность
позволила сбросить давящие оковы Средневековья и открыла че¬
ловечеству безграничные горизонты прогресса.
§ 3. Начало промышленного
переворота — подготовку
экономического фундамента нового
общества
К концу XVIII в. в социально-политической и идеологической
сферах накопилось уже немало симптомов, свидетельствовавших
о том, что «старый порядок» переживает глубокий кризис. В 60-е
годы XVIII в. дало о себе знать еще одно новое явление, не вписав¬
шееся в рамки «старого порядка», — промышленный переворот,
готовивший тот экономический фундамент, на который в XIX в.
стало опираться буржуазное общество. Промышленный переворот
начался в Англии. И это не случайно. К середине XVIII в. здесь
уже существовала достаточно развитая по меркам того времени
промышленность. Ее основой являлись мануфактуры: на них про¬
изводилась большая часть товаров. Однако этому типу производ¬
ства свойственны жесткие внутренние ограничения, и к этому вре¬
мени развитие мануфактур в Англии достигло своего пика. Воз¬
ник вопрос: что дальше?
Предпосылки для перехода промышленного производства на
более высокую стадию развития были подготовлены предшествую¬
щими событиями истории Англии. К этому времени там практи¬
чески завершилась аграрная революция, оказавшая большое вли¬
яние на английское общество: с одной стороны, она стимулировала
аккумуляцию капиталов, заметно увеличивала емкость внутрен¬
него рынка, с другой — вела к созданию широкого рынка наемного
труда. Разделение труда на мануфактурах достигло к этому, време¬
ни очень высокой степени и предельно упростило и специализиро¬
вало отдельные производственные операции, что готовило почву для
замены ручного труда на простейшие машины. Еще в первой поло¬
вине XVIII в. появились механические приспособления для подъе¬
ма воды из шахт, летучий челнок в ткацком станке и некоторые
другие. Однако в это время машины были скорее исключением из
правил и еще не определяли лицо производства.
Промышленный переворот начался в легкой промышленнос¬
ти. Это было закономерно, поскольку там внедрение машин тре¬
бовало меньших капиталовложений и приносило быструю финан¬
24

совую отдачу. Приток дешевых и красивых индийских тканей
диктовал производителям английских тканей необходимость рез¬
кого улучшения их качества. В 1765 г. ткач Джеймс Харгривс
изобрел механическую прялку, в которой одновременно работали
15-18 веретен. В честь своей дочери он назвал ее «Дженни». Но¬
вое изобретение быстро завоевало Англию и неоднократно модер¬
низировалось. Именно с ним обычно связывают начало машинно¬
го века.
Поток усовершенствований нарастал очень быстро. Важной
вехой в этом процессе стало изобретение в 1784 г. паровой маши¬
ны, которую можно было использовать практически на любом
производстве. Резко расширило производственные возможности
внедрение токарного станка. Новая техника очень быстро потре¬
бовала иной организации производства. На смену мануфактуре
шла фабрика. Первые фабрики появились в Англии в 70-е годы
XVIII в. В отличие от мануфактуры, основанной на ручном труде,
фабрика была крупным машинным производством, рассчитанным
на получение прибыли. Распространение фабрик ознаменовало
собой начало перехода к индустриальной цивилизации.
Промышленный переворот имел не только техническую, но,
что еще более важно, социальную сторону. В ходе этих преобразо¬
ваний формировались два основных класса индустриального об¬
щества: промышленная буржуазия и наемные рабочие. Этим двум
новым социальным группам предстояло найти свое место в старой
социальной структуре и выработать модус взаимоотношений меж¬
ду собой. Это оказалось очень непростым делом, растянулось на
многие десятилетия, и динамика данного процесса стала с середи¬
ны XIX в. определять основные параметры развития общества. В
этом процессе можно выделить несколько различных по своему
содержанию этапов.
Уже на первом,этапе (вторая половина XVIII — первая треть
XIX в.) промышленный переворот резко изменил весь социально-
экономический облик Англии. Возникли крупные промышленные
центры (Манчестер, Бирмингем, Шеффилд). К концу XVIII в. уже
четверть населения жила в городах. Бурно развивалась транспор¬
тная инфраструктура: по всей стране строилась сеть каналов, со¬
оружались дороги с твердым покрытием. Завершилось складыва¬
ние внутреннего рынка, который опирался на солидную промыш¬
ленную базу. Именно в промышленном секторе создавалась теперь
основная часть национального богатства. Естественно, что форми¬
рующийся слой промышленников стремился к тому, чтобы госу¬
дарство строило свою политику с учетом специфических интере¬
сов и этой фракции буржуазии, а не только торгово-финансовой
элиты и старой аристократии. И если в период своего становления
25

промышленную буржуазию удовлетворял лишь учет ее интересов
в политике государства, то очень скоро она стала добиваться под¬
чинения всей его политики своим запросам. Она начала открыто
претендовать на власть.
Еще сложнее складывались отношения между владельцами
промышленных предприятий и работавшими там наемными ра¬
бочими. Невысокая производительность труда, желание получить
максимальную прибыль вели к тому, что предприниматели стре¬
мились любой ценой сократить затраты на производство товаров,
всячески занижали заработную плату и увеличивали продолжи¬
тельность рабочего дня. Если к этому добавить различные штра¬
фы, полное отсутствие техники безопасности и какого-либо зако¬
нодательства, защищающего права лиц наемного труда, то впол¬
не можно констатировать, что в этот период степень эксплуата¬
ции рабочих была максимально высокой.
Не удивительно, что эта ситуация рождала стихийный про¬
тест. Плохо осознавая новые реалии, причины, их порождавшие,
и способы улучшения своего положения, рабочие первоначально,
как правило, направляли весь свой гнев против машин, именно в
них видя главную причину своего бедственного положения. Ло¬
гика их рассуждений была предельно проста: когда не было ма¬
шин, жизнь простого человека была легче и лучше — значит, во
всем виноваты машины и их надо уничтожать. Здесь проявился
свойственный людям стереотип восприятия бытия: изменения,
чреватые неизвестностью и неожиданностями, ломающие привыч¬
ный уклад жизни, обычно внушают опасения, рождают носталь¬
гические воспоминания о прошлом. Именно эти особенности мас¬
сового сознания породили такое специфическое явление, как дви¬
жение луддитов (по имени некоего Неда Лудда, который якобы
первым сломал свой станок). Луддиты поджигали фабрики, ло¬
мали станки, короче говоря, добивались закрытия фабрик.
Движение луддитов быстро набирало размах. Это встревожи¬
ло не только предпринимателей, но и власти, которые усматрива¬
ли в нем угрозу существующему правопорядку. Уже в 1769 г. пар¬
ламент принял суровый закон против луддитов. Не удивительно,
что отношения между власть имущими и рабочими приняли жес¬
тко конфронтационный характер, превращаясь в серьезный фак¬
тор, дестабилизировавший общество.
У движения луддитов по существу не было будущего: остано¬
вить изменения, инициированные промышленным переворотом,
было невозможно. Однако вопросы, порожденные промышленным
переворотом, оставались. Преследование луддитов ни в коей мере-
не решало проблем — положение рабочих оставалось крайне тя¬
желым. Следовательно, сохранялось стремление его изменить, а
26

нежелание предпринимателей улучшить его постоянно подпиты¬
вало конфликт. Он принимал все новые формы. Убедившись в не¬
эффективности луддизма, рабочие стали искать иные способы
борьбы за свои права. Так родилась идея создания тред-юнионов
(профсоюзов). Раньше всего они возникли в наиболее развитой
тогда отрасли промышленности — текстильной. Конечно, они по
многим параметрам отличались от современных, но, раз возник¬
нув, они прочно заняли свою нишу в структуре общества и посте¬
пенно превратились в основную форму организации трудящихся.
Промышленный переворот начался в Англии, но это было яв¬
ление, которое невозможно было удерйсать в национальных гра¬
ницах. В сферу промышленного переворота постепенно попадали
все новые и новые страны. В каждой из них он шел разными тем¬
пами, имел свою национальную специфику. Однако конечный ре¬
зультат был один и тот же: промышленный переворот радикально
подрывал устои «старого порядка» и создавал фундамент нового
«индустриального» общества.

ГЛАВА II
У истоков европейского плюрализма:
основные направления социально-
политического развития западной
цивилизации в XVIII в.
Кризис «старого порядка» — явление многомерное. В нем,
как мы видели, присутствовало несколько компонентов. Сама ди¬
намика этого процесса была отнюдь не прямолинейной. Его
нельзя рассматривать как неуклонно убыстрявшееся разложение
социально-экономических и идейно-политических устоев пре¬
жнего миропорядка. В нем были свои приливы и отливы. «Ста¬
рый порядок» уступал дорогу новым ценностям в упорной и же¬
стокой борьбе, которой был заполнен весь XVIII в. Она оказала
сложное воздействие на все стороны развития западной цивили¬
зации. Важно отметить, что в ходе ее трансформации из одного
качественного состояния в другое она обрела одну достаточно
устойчивую черту: она стала носить отчетливо выраженный плю¬
ралистичный характер. В ее рамках начали формироваться не¬
сколько моделей социально-политического развития, имевших
как общие черты, так и серьезные различия в своцх базовых ха¬
рактеристиках .
Прежде всего, уже в XVIII в. стала очевидной существенная
специфика британского варианта движения по пути буржуазного
прогресса. Она была столь явной, что и в Англии, и за ее предела¬
ми начинают формироваться представления о «британской исклю¬
чительности». Что касается континентальной Европы, то здесь
ситуация была более сложной.
С момента окончания Тридцатилетней войны (1648 г.) и
вплоть до середины XVIII в. роль морально-политического лиде¬
ра на континенте принадлежала Франции. В то время она зада¬
вала тон почти во всех сферах жизни европейского общества. Для
многих в Европе она являлась образцом, ей стремились подра¬
28

жать, копировали французские права и порядки. Но как это ска¬
зывалось на самой Франции?
Подобный статус оказывал сложное воздействие на французс¬
кое общество. Взлет Франции был обеспечен прежде всего ее воен¬
ной мощью, которая опиралась на потенциал, мобилизованный
французским абсолютизмом. Естественно, это укрепляло престиж
абсолютизма внутри страны, позволяло ему тормозить эрозию той
социальной базы, поддержка которой и обеспечивала незыбле¬
мость «старого порядка». В глазах многих французов он до поры
до времени ассоциировался с величием Франции. Однако цена это¬
го величия оказалась очень дорогой. Внешний блеск способство¬
вал тому, что правящая элита занималась как бы самогипнозом:
она убеждала себя, что дела в стране идут великолепно — победы
на полях сражений свидетельствовали, по ее мнению, о справед¬
ливости этого утверждения. В реальности же в организме фран¬
цузского общества неуклонно накапливались многочисленные
конфликтные проблемы, решить которые без корректировки ба¬
зовых устоев «старого порядка» было невозможно. А их нерешен¬
ность все более и более затрудняла для Франции реализацию ком¬
плекса мер, связанных с поддержанием своего величия. Получил¬
ся замкнутый круг, разорвать который смогла только революция.
В Европе, однако, были страны, где «старый порядок» в
XVIII в. еще не исчерпал своего позитивного потенциала. Речь
прежде всего идет о Пруссии, которая в XVIII в. быстро увеличи¬
вала свое влияние в европейских делах. Правда, и здесь «старый
порядок» подвергся определенной корректировке, но она осуще¬
ствлялась сверху, подчинялась вполне продуманным замыслам.
В Пруссии начала формироваться особая модель развития, кон¬
сервативная в своей основе, но одновременно способная к усовер¬
шенствованию за счет тех импульсов, которые регулярно исходи¬
ли от власти' игравшей роль катализатора модернизации, осуще¬
ствляемой во имя поддержания существующего правопорядка.
Наконец, на процесс разложения «старого порядка» оказал вли¬
яние тот факт, что в это время европейская цивилизация активно
осваивала Новый Свет. Можно наметить несколько направлений
этого воздействия. Известно, что гигантские потоки драгоценных
металлов, хлынувшие из Америки в Европу, сослужили плохую
службу Испании и Португалии — первым европейским державам,
вставшим на путь создания заморских колониальных империй.
Правящие круги этих стран совершенно бездарно распорядились
этим поистине фантастическим богатством. По существу, именно
оно подавило в них всякое желание осуществлять модернизацию
своих обществ. С другой стороны, огромный приток золота и сереб¬
ра вызвал «революцию цен» в Европе, способствовал радикально-
29

му изменению торгово-финансовых потоков, стал мощнейшим ис¬
точником так называемого первоначального накопления, подрывав¬
шего устои «старого порядка». Освоение Нового Света подтачивало
«старый порядок» не только тем, что ломало прежний баланс сил,
но и тем, что меняло прежний менталитет, который был важной
составной частью этого «старого порядка». Наконец, необходимо
отметить, что в XVIII в. в Новом Свете зарождается своеобразная
модификация европейской цивилизации, связанная с ней, вырос¬
шая из нее, но в силу специфики существования не дублировавшая
ее, а представлявшая оригинальную, становящуюся все более са¬
мостоятельной модель общественного развития.
Итак, западный мир по мере ослабления устоев «старого по¬
рядка» делался все более плюралистичным, в нем в рамках еди¬
ной западной цивилизации постепенно формировались различные
модели буржуазного прогресса.
§ 1. Формирование основ «британской
исключительности»
События 40-50-х годов XVII в. заметно выделили Англию из
общего контекста развития европейской цивилизации. Именно в
данной стране в то время был нанесен самый сильный удар по со¬
циально-политическим устоям «старого порядка». Уже сам этот
факт ставил ее особняком, делал исключительным явлением в
Европе. Очевидно, что эти события наложили серьезный отпеча¬
ток на то, как сами британцы воспринимали свою страну. Англия
вступила на какой-то новый, никем не изведанный путь, и с кон¬
тинентальной Европой ей было не по пути. Там царил «старый по¬
рядок», а в Англии, как тогда казалось, он канул в вечность. Эта
мысль все крепче входила в представления британцев об истори¬
ческом процессе и о месте их страны в нем.
Однако когда в Англии в 1660 г. удалось осуществить Рестав¬
рацию, то стало казаться, что тучи, сгущавшиеся над «старым
порядком», начали рассеиваться. Правда, ненадолго. Бездумная
политика нового короля Карла II вела к сужению социальной базы
сторонников монархии, накаляла внутриполитическую обстанов¬
ку. В верхах общества возникли две группировки: партия двора
(будущие тори) и партия страны (будущие Ьиги). Ничему не на¬
учившийся Карл II последовал примеру отца и в 1679 г. распус¬
тил парламент. Расчет на то, что новый его состав будет более ло¬
яльным, не оправдался, и в 1681 г. парламент вновь был распу¬
щен. Вплоть до 1685 г., т.е. вплоть до своей смерти, Карл II пра¬
вил как абсолютный монарх.
30

Его наследник Яков II, ярый приверженец католицизма, по¬
пытался реставрировать не только дореволюционные политичес¬
кие порядки, но и католицизм, что абсолютно не совпадало с умо¬
настроениями подавляющего большинства англичан. Это намере¬
ние на время примирило тори с вигами, заставив их объединиться
в оппозицию королевской власти. Они обратились к лидеру евро¬
пейских протестантов, штатгальтеру (статхаудеру) Голландии
Вильгельму Оранскому, женатому на дочери Якова II Марии, с
просьбой защитить англичан от произвола фанатичного католи¬
ка. До войны дело не дошло, ибо, когда Вильгельм Оранский в
1688 г. высадился на Британских островах, выяснилось, что у
Якова II практически нет сторонников. В результате он вынуж¬
ден был бежать на континент, где и умер в 1702 г. В Англии про¬
изошел бескровный переворот, вошедший в историю под названи¬
ем «Славной революции».
Между занявшим королевский трон Вильгельмом и парламен¬
том было достигнуто соглашение, зафиксированное в «Билле о пра¬
вах». В нем устанавливались четкие конституционные гарантии
власти парламента, закреплялось господство протестантизма в стра¬
не. Этот документ заложил правовые основы конституционной мо¬
нархии. Ее утверждение в одной из ведущих стран Западной Евро¬
пы нанесло чувствительный удар по позициям абсолютизма.
Итоги «Славной революции», традиционно несколько недооце¬
нивавшиеся в нашей историографии, еще больше закрепили тот
вектор развития страны, который был определен в середине века.
Отсутствие сколько-нибудь широкой оппозиции новой власти,
особенно на первых порах, свидетельствовало, что в элите обще¬
ства в целом утвердилось согласие относительно избранного на¬
правления развития. По крайней мере, в умах элиты английского
общества все более прочно укоренялась мысль о том, что особый
путь страны й выгоден ей, и предопределен многими факторами.
Этот мощный консенсусный импульс, исходивший от элиты, ока¬
зывал заметное воздействие на всю дальнейшую политическую
жизнь Великобритании.
Преобладание консенсусных тенденций в политическом про¬
цессе не означало, что в Англии в этой сфере царил штиль. Имен¬
но в это время началось формирование зачатков партийно-поли¬
тической системы страны. В этом важнейшем для становления
гражданского общества процессе Англия опять-таки выступала
пионером. Еще в период Реставрации стали оформляться две со¬
перничавшие группировки, своего рода протопартии — виги и
тори. Конечно, до партий в современном понимании им было еще
далеко, однако старт этому процессу был дан. В ходе политичес¬
ких баталий конца XVII в. — начала XVIII в. началось оформле¬
31

ние их идеологических концепций, электоральной базы и, нако¬
нец, что самое главное, шло становление норм и принципов их вза¬
имодействия.
Выборы в парламент в 1679 г. дали толчок образованию вигс-
кой партии, а политика Якова II способствовала формированию
консенсуса в ее отношениях с тори. «Славная революция» 1688 г.
закрепила его, а триада законов (Habeas Corpus Act —1679 г., Билль
о правах — 1689 г. и Акт о престолонаследии и статус об устройстве
королевства — 1701 г.) зафиксировала то правовое поле, в рамках
которого виги и тори вели соперничество за право определять, ка¬
ким курсом будет двигаться государственный корабль.
Билль о правах зафиксировал, что Англия окончательно пре¬
вратилась в конституционную монархию. Теперь предстояло опре¬
делить, как будет функционировать в рамках этой парадигмы но¬
вый властный механизм. В английском обществе уже давно суще¬
ствовал парламент. Революция в корне изменила его место в поли¬
тической системе: он стал тем институтом, который аккумулиро¬
вал основные властные полномочия. Однако по самой своей приро¬
де парламент не мог заполнить вакуум, который образовался во
властной среде после ограничения прерогатив короны. Пустующую
нишу в системе власти быстро заполнило правительство (кабинет
министров), ставшее олицетворением исполнительной власти.
Сам по себе этот институт не был для англичан какой-то но¬
винкой. Правительство существовало и при абсолютистской мо¬
нархии, но тогда оно целиком и полностью зависело от монарха,
было ответственно только перед ним и проводило в жизнь его волю.
Теперь ситуация изменилась. Договорившись о том, что король и
парламент несут совместную ответственность за управление стра¬
ной, эти два субъекта власти немедленно начали борьбу за конт¬
роль над правительством. Уже к концу XVII в. признанной нор¬
мой стало право партии, победившей на выборах в парламент, фор¬
мировать правительство, а ее лидер становился главой кабинета
министров. Таким образом, контроль над парламентом стал глав¬
ным призом в политической борьбе, проходившей по уже доста¬
точно четко очерченным правилам. Это был важный шаг в плане
создания правового государства.
В то время и виги, и тори полагали, что доступ даже к фор¬
мальному участию в политическом процессе должен быть ограни¬
чен. Именно поэтому в 1717 г. был резко повышен имуществен¬
ный ценз для избирателей: до 600 ф. ст. годового дохода с недви¬
жимости и 200 ф. ст. от торговых и финансовых операций. Таких
людей в Англии было около 250 тыс. человек из почти 5 млн. насе¬
ления. Почти одновременно был установлен 7-летний срок полно¬
мочий парламентариев.
32

Возникает вопрос: почему лидеры новой политической элиты
пошли на такой шаг? Ныне становится аксиомой, что чем шире
формализованное участие масс в политическом процессе, тем бо¬
лее устойчивой базой обладает правящий режим. Сегодня правя¬
щие элиты научились достаточно уверенно интегрировать в рам¬
ки политической системы самые разнообразные радикальные дви¬
жения протеста. В XVIII в. подобным опытом ни виги, ни тори не
обладали. Возможный радикализм низов общества их откровенно
пугал, и они всеми доступными способами стремились изолиро¬
вать радикалов, перекрыть им доступ к участию в политическом
процессе. Кроме того, нахождение компромиссных развязок спор¬
ных проблем для руководства вигов и тори при таком «келейном»
характере политического процесса, как в Англии XVIII в., было
гораздо проще. А постулат о ценности политического компромис¬
са для успешного развития страны все прочнее и увереннее впи¬
сывался в политическую культуру Великобритании. Это, в свою
очередь, еще более оттеняло особый характер английской модели
развития, вычленяло ее из общего контекста эволюции западной
цивилизации.
К началу XVIII в. в Англии уже просматривались контуры
партийного тандема, составные компоненты которого вели напря¬
женную борьбу за власть. Вплоть до 1714 г. перевес был на стороне
тори, выражавших интересы прежде всего земельной аристокра¬
тии. Затем преимущество перешло к вигам. Их взлет связан с име¬
нем Р. Уолпола, возглавлявшего правительство с 1721 по 1742 г. Он
успешно использовал те преимущества, которые давали Англии ее
островное положение и уверенное доминирование на морях.
Островное положение позволяло Англии не тратить чрезмер¬
ные средства на обеспечение безопасности своих границ. Эти день¬
ги шли на .развитие торговли, нарождавшейся промышленности
и флота. Флот занимал особое место в исторических судьбах Анг¬
лии. События, связанные с разгромом испанской «Непобедимой
армады» в конце XVI в., убедили англичан в том, что реальная
угроза их безопасности может исходить только от державы, спо¬
собной организовать вторжение с моря. Из этого делался вполне
обоснованный вывод о том, что ради своей безопасности и своего
будущего Англия должна добиться статуса ведущей морской дер¬
жавы, флот которой будет при любых обстоятельствах превосхо¬
дить своих соперников. Не менее важно было взять под контроль
основные мировые морские коммуникации, ибо в этом был залог
не только безопасности, но и финансово-экономического процве¬
тания Англии. Наконец, Уолпол лучше других своих современ¬
ников понял, какие выгоды сулит Британии развитие колониаль¬
ной экспансии. И не тодько понял, но и перешед к практической
33

реализации данной идеи. Именно в это время Англия вступает на
путь активного строительства своей колониальной империи.
Успехи на этом поприще еще больше закрепляли в умах анг¬
личан стереотип особого, исключительного характера британско¬
го общества. Причем эта исключительность все больше ассоции¬
ровалась с тем, что именно она есть основа процветания Англии,
и, следовательно, ее необходимо всячески культивировать.
Намеченные Уолполом основные параметры политического кур¬
са в целом адекватно соответствовали тогдашним государственным
интересам Великобритании, и не удивительно, что вплоть до начала
60-х годов XVIII в. их никто серьезно не ставил под сомнение.
Однако в начале 60-х годов XVIII в. английскому обществу
пришлось столкнуться с затяжным политическим кризисом. Его
инициатором обычно называют нового английского короля
Георга III. В отличие от своих предшественников, он не желал
мириться с той сугубо формальной ролью, которая отводилась ему
в английской системе разделения властей. Человек властолюби¬
вый, крайне неуравновешенный, не терпящий никакой критики
в свой адрес, он всерьез вознамерился возродить старые порядки.
Ясно, что подобная линия поведения не могла не натолкнуться на
оппозицию значительной части английского общества.
В 1763 г. король, поправ все существовавшие законы, прика¬
зал арестовать депутата парламента от вигской партии Дж. Уилк¬
са, известного своими резкими высказываниями в печати против
Георга 1П. Это вызвало в стране взрыв возмущения. Всюду прохо¬
дили митинги под лозунгом «Уилкс и свобода». Столкнувшись с
мощной волной протеста, власти были вынуждены освободить
Уилкса, но, поскольку тот был лишен парламентской неприкос¬
новенности, ему пришлось эмигрировать во Францию, где он ос¬
тавался до 1768 г. Вернувшись на родину, он вновь добился избра¬
ния в парламент, однако под давлением короны результаты выбо¬
ров были признаны недействительными, и Уилкс вновь был арес¬
тован. Тем не менее жители графства Миддлсекс вновь избрали
его, а в мае того же года лондонцы попытались силой освободить
его из тюрьмы. По Англии прокатилась (впервые в истории) вол¬
на политических стачек в поддержку Уилкса. Только в 1771 г.
королевский двор смирился с тем, что Уилкс займет место в пар¬
ламенте. Радикальные элементы, группировавшиеся вокруг со¬
зданного в 1769 г. «Общества сторонников билля о правах», быст¬
ро усиливали свои позиции. В 1774 г. они провели 12 своих сто¬
ронников в парламент. Все это заставляло наиболее дальновидных
политиков задуматься о мерах по очередному реформированию
политической системы страны, ибо иначе сбить волну радикализ¬
ма не представлялось возможным.
34

Трудно сказать, как дальше развивались бы события в Анг¬
лии, перерос бы политический кризис в революционную ситуа¬
цию, если бы в его ход не вмешался незапланированный фактор —
в английских колониях в Северной Америке началась Бойна за
независимость. Это событие резко изменило не только ситуацию в
Англии, но во многом и весь ход развития западной цивилизации.
§ 2. Специфика кризиса «старого
порядка» на континенте
Если Англия в XVIII в. уже достаточно четко дистанцирова¬
лась от «старого порядка», строила особую, британскую модель
общества, то в Западной Европе вплоть до конца XVIII в. «старый
порядок» хоть и с трудом, но удерживал господствующие пози¬
ции. На континенте довольно отчетливо определились два вари¬
анта развития «старого порядка» — французский и прусский.
Поскольку Англия была явно потеряна для приверженцев
«старого порядка», то в XVIII в. его оплотом в глазах обществен¬
ного мнения Европы считалась Франция. В середине XVII в. эта
страна, так же как и Англия, пережила острый социально-поли¬
тический кризис — так называемую Фронду (1648-1653 гг.). Од¬
нако во Франции абсолютизм не только устоял, но и достиг при
Людовике XIV, «короле-солнце», невиданного расцвета. «Государ¬
ство — это я1» — любил говорить Людовик XIV, и, действитель¬
но, он стремился к тому, чтобы королевской власти были подкон¬
трольны все основные стороны жизнедеятельности государства:
финансы, внешняя и внутренняя политика, внешняя торговля,
осуществление правопорядка, сбор налогов, стимулирование про¬
мышленного производства, культура и т.д.
Активным пропагандистом усиления вмешательства государ¬
ства в экономику был генеральный контролер финансов Жан Ба¬
тист Кольбер. Талантливый организатор, он поставил свои способ¬
ности на службу «величию Франции» и ее короля. Кольбер стре¬
мился сократить ввоз иностранных товаров и, наоборот, увеличить
экспорт французских. Рост отечественного производства позволял
расширить налоговую базу, а следовательно, и доходы государства.
С этой же целью поощрялась колониальная торговля. По примеру
Британии был создан ряд монопольных торговых компаний, со¬
средоточивших в своих руках контроль над внешней торговлей.
Деньги Франции действительно были крайне необходимы. Они
требовались на обслуживание роскошного королевского двора, на
оплату многочисленных государственных чиновников, а главное,
на финансирование постоянных войн, которые велись в то время
35

опять-таки во славу «величия Франции». За 54 года единолично¬
го царствования Людовика XIV Франция воевала в течение 32 лет.
К этому надо добавить, что «король-солнце» проводил политику
религиозно-церковной унификации, пытаясь сделать XVII век
временем реванша католицизма. В 1685 г. был отменен Нантский
эдикт о веротерпимости, и возобновились гонения на гугенотов.
Около 300 тыс. человек были вынуждены уехать из Франции.
Итоги царствования Людовика XIV были весьма противоречи¬
вы. С одной стороны, Франция достигла высшей точки своего влия¬
ния. Она стала сильнейшей европейской державой, диктовала свою
волю многим мелким европейским государствам. Ей принадлежали
огромные владения в Северной Америке, Вест-Индии, Индии, Север¬
ной Африке. Она вела активные торговые операции по всему миру.
Возрос экономический потенциал страны. Париж стал крупнейшим
культурным центром Европы, бесспорным законодателем мод. Стиль
жизни французской элиты копировали власть имущие в других стра¬
нах. Пышно расцвела французская культура. Имена и произведения
П. Корнеля, Ж. Б. Мольера, Ж. Расина, Ж. Лафонтена золотыми
буквами вписаны в сокровищницу мировой культуры.
Однако за все это внешнее великолепие Франции пришлось
заплатить немалую цену. Замах на величие оказался явно больше
реальных возможностей Франции. Ей приходилось содержать ог¬
ромную по тем временам армию (более 300 ть!с. чел.), численность
которой за годы царствования Людовика XIV выросла более чем в
10 раз. Это требовало колоссальных средств, предопределяло по¬
стоянный рост налогового пресса, душившего экономику, вело к
обескровливанию прежде всего сельского хозяйства. Многократ¬
но вырос государственный долг. Если добавить к этому серию не¬
урожаев и эпидемий, обрушившихся на Францию, то нетрудно
понять, что к концу царствования Людовика XIV страна вступи¬
ла в полосу затяжного кризиса. Он стал зримым проявлением того,
что потенциал абсолютизма в развитии общества, его совершен¬
ствовании практически исчерпан.
Последний исторический шанс этой формы политической
организации общества был связан с так называемым «просвещен¬
ным абсолютизмом». Данное явление получило распространение
в ряде стран Европы в XVIII в. Это была попытка реформировать
абсолютизм, приспособить его к изменившимся условиям, поста¬
вить на службу монархии некоторые из идей просветителей. Наи¬
более яркими примерами просвещенного абсолютизма историки
традиционно считают правление Марии-Терезии в Австрии
(1740-1780) и Иосифа II (1780-1790), Фридриха II в Пруссии
(1740-1786), Карла III в Испании (1759-1788) и Екатерин,Ъ1 Ц в
России (1762-1796). Чтр объединяет эти царствования?
36

Во-первых, понимание того, что для сохранения базовых ус¬
тоев «старого порядка» обществу нужны определенные перемены.
Всех перечисленных выше монархов можно назвать консерватив¬
ными реформаторами. Набор осуществленных в этот период пре¬
образований был примерно одинаков во всех этих странах: поощ¬
рение торговли, развитие образования, ограничение сферы дея¬
тельности цеховых структур, попытка оптимизации финансов и
государственного управления и, наконец, очень осторожные шаги
по модернизации аграрных отношений.
Во-вторых, изменение взглядов элиты на мир, само общество,
государство. Трансформировалась вся иерархия ценностей, кото¬
рыми руководствовались просвещенные монархи и их окружение.
Раньше в основе мировоззрения и верхов, и низов общества лежа¬
ли церковные догматы. Отталкиваясь от них, определяли нормы
повседневной жизни, взаимоотношений между различными соци¬
альными группами, обосновывали принципы государственного ус¬
тройства, выводили задачи государства на международной арене.
Теперь стремились найти рациональное объяснение и обоснование
всех сторон жизнедеятельности общества. Покровительство науке
и искусству стало признаком хорошего тона.
Наконец, отход от теологических императивов готовил почву
для постепенного перехода к гражданскому обществу. Конечно, его
создание никто не планировал. Но объективно все реформы, о кото¬
рых шла речь выше, все подвижки в менталитете элиты, мощный
взрыв гуманитарных знаний предопределяли углубление кризиса
старого общества. В итоге внешне пышный расцвет абсолютизма
лишь камуфлировал его многочисленные внутренние изъяны.
В-третьих, изменение взглядов на сущность государства, его
природу повлекло за собой ускорение начавшегося еще в середине
XVII в. процесса формирования концепции государственных ин¬
тересов ведущих стран Европы. Это способствовало укреплению
системных начал в международных отношениях, сплачивало от¬
дельные европейские страны в единый комплекс, живущий по
своим, общим для него нормам, укрепляло правовые начала. Ины¬
ми словами, просвещенный абсолютизм дал импульс формирова¬
нию такого явления, как европейская цивилизация. И не случай¬
но именно в это время зарождаются первые проекты создания «еди¬
ной Европы».
Кризис абсолютизма в наибольшей мере проявился во Фран¬
ции. Стремление Бурбонов утвердить свою гегемонию в европейс¬
ких делах требовало наращивания мощи страны. А это, в свою
очередь, предполагало форсированное развитие экономического
потенциала. Но именно здесь отживавшие свой век социально-эко¬
номические отношения превращались в серьезное препятствие на
37

пути вперед. Политическая власть не только не помогала форми¬
рованию оптимальных условий для экономического роста, но вся¬
чески консервировала старые порядки, тормозившие развитие бур¬
жуазных отношений в аграрной сфере, сохраняла цеховую систе¬
му, предоставляла льготы отдельным монопольным торговым ком¬
паниям. Постоянно усиливался налоговый пресс, высасывавший
деньги из всех сфер хозяйственной жизни. Внутри страны, в ее
административной системе сохранялись рудименты средневеко¬
вой раздробленности, мешавшие складыванию единого общефран¬
цузского рынка. Например, между устьем и верховьями Луары —
одного из главных торговых путей внутри Франции — существо¬
вало 75 таможенных барьеров.
Не меньше проблем существовало и в социальной сфере. Со¬
хранялась система сословных привилегий, закрывавшая третье¬
му сословию дорогу к высшим административным, судебным и
военным должностям. В то же время основную тяжесть налогово¬
го бремени несло именно это сословие. Ясно, что в этой среде рос¬
ло недовольство существующим порядком вещей. Но и в среде ари¬
стократии проявлялось недовольство абсолютизмом, там были
популярны идеи возрождения былых политических вольностей
дворянства. В итоге социальная база абсолютизма неуклонно су¬
жалась.
Занимавший с 1715 г. королевский трон Людовик XV, в отли¬
чие от просвещенных монархов Австрии, Пруссии, России, стре¬
мившихся модернизировать устои «старого порядка», тратил всю
свою энергию на фавориток. Не удивительно, что государствен¬
ные дела приходили во все большее расстройство. Падал и престиж
Франции. Отражением этого стало ее серьезное поражение в Се¬
милетней войне (1756-1763), в результате которого она лишилась
большинства своих колониальных владений. Военная неудача, яв¬
ный кризис абсолютизма настоятельно требовали проведения ре¬
форм. В последний период своего царствования (1770-1774)
Людовик XV под давлением обстоятельств предпринял суматош¬
ные попытки как-то затормозить прогрессирующий кризис. Од¬
нако четкого представления о том, как этого добиться, ни у него,
ни у его окружения не было, как не было и воли для проведения
преобразований. Внутренние распри в правящей элите окончатель¬
но похоронили все эти планы.
По иному сценарию развивались события в Пруссии. В начале
XVII в. Пруссия еще находилась в вассальной зависимости от Речи
Посполитой (так тогда называлась Польша). Но уже в XVIII в. она
достаточно уверенно вошла в «клуб великих держав» и продол¬
жала наращивать свое влияние и мощь, постепенно превращаясь
в центр, который реально претендовал на объединение германс¬
38

ких земель. Еще в XVII в. там начала формироваться особая мо¬
дель общественного развития — весьма спорная и противоречи¬
вая, до сих пор являющаяся предметом острых дискуссий.
Постепенное выдвижение Пруссии началось в годы Тридца¬
тилетней войны. В самом ее начале, в 1618 г., произошло объеди¬
нение под властью Гогенцоллернов двух немецких земель — Прус¬
сии и Бранденбурга. Благоприятные для государства итоги вой¬
ны (оно получило ряд важных территориальных приобретений,
укрепивших его позиции на Балтике и в Северной Германии), рез¬
кое ослабление в середине XVII в. Польши, а затем в начале
XVIII в. и Швеции (двух его главных врагов) создали достаточно
благоприятную внешнюю среду для его укрепления и развития.
Большое воздействие на исторические судьбы Пруссии оказа¬
ла экономическая конъюнктура, прежде всего резко возросший
спрос, а следовательно, и цены на хлеб. Если в Западной Европе
традиционные аграрные отношения вступили в полосу глубокого
кризиса, то в этом уголке континента быстро окрепло крупное бар¬
щинное хозяйство, работавшее на экспорт. Сложился влиятель¬
ный слой остэльбских помещиков, которые, оставаясь феодала¬
ми, вместе с тем все больше вписывались в рыночные отношения.
Для них изначально очень важна была поддержка и покровитель¬
ство курфюрста (с 1701 г. королевство), поэтому они поддержива¬
ли абсолютистские тенденции в жизни Пруссии.
Удачная и продуманная внешняя политика способствовала
неуклонному территориальному росту Пруссии, притоку в госу¬
дарство иммигрантов из других стран, где жизнь была не столь
стабильной или где имели место религиозные гонения. Активная
внешняя политика — изначально характерная черта развития
Пруссии — предопределила еще одну особенность этого государ¬
ства. В нем почти всегда исключительно важную роль играла ар¬
мия, являвшаяся предметом особых забот государства. Даже та¬
кой известный своей скупостью король, как Фридрих Вильгельм I
(1713-1740), никогда не жалел средств на развитие вооруженных
сил. Культ армии уже тогда оказывал заметное воздействие на все
стороны жизни прусского общества.
Вступление Пруссии в «клуб великих держав» произошло при
Фридрихе II. Динамичный, хорошо образованный, решительный
государственный деятель, он видел смысл своей жизни в том, что¬
бы обеспечить своему королевству доминирующие позиции в Цен¬
тральной Европе. Он стремился к тому, чтобы именно Пруссия
стала притягательным центром для всех германских земель. Глав¬
ная роль в этом отводилась армии и дипломатии. Фридрих П, од¬
нако, хорошо понимал, что их эффективность во многом зависит
от состояния дел внутри страны. Много внимания он уделял со¬
39

вершенствованию государственного управления, была реоргани¬
зована система судопроизводства и подтверждена свобода вероис¬
поведания, введено обязательное начальное обучение. При
Фридрихе II были упразднены внутренние таможни и ограниче¬
ны права городских цехов, что стимулировало развитие мануфак¬
тур, за которыми, правда, государство осуществляло жесткий кон¬
троль. Уже на этой стадии развития буржуазных отношений про¬
явилась еще одна отличительная черта прусской модели — жест¬
кое государственное регулирование основных аспектов экономи¬
ческих отношений.
Наиболее сложной задачей, с которой столкнулся Фридрих И,
как и везде на континенте, было реформирование аграрных отно¬
шений. Здесь каждая из основных социальных групп прусского
общества имела, по сути дела, взаимоисключающие интересы, и
государству было трудно выработать некий модус поведения, ко¬
торый бы не допускал эскалации конфликта в этой сфере.
Фридриху II не удалось в полной мере найти развязку этой про¬
блемы. Однако он сумел сбить остроту аграрного кризиса и под¬
держать относительно высокую рентабельность юнкерских хо¬
зяйств, что позволило Пруссии даже в период глубокого кризиса
«старого порядка» наращивать свой экономический потенциал.
Поддерживая юнкерские хозяйства как основу аграрного секто¬
ра, Фридрих II одновременно стремился создать условия для раз¬
вития иных форм хозяйственной деятельности в этой сфере эко¬
номики. На это была нацелена целая серия его указов (1744,1763,
1764 и 1777 гг.), создававших определенные условия для укреп¬
ления самостоятельных крестьянских хозяйств. Наконец, он вся¬
чески поощрял развитие науки и искусства, создавая тем самым
и себе, и своему королевству благоприятный имидж.
В итоге при Фридрихе II были заложены основы прусской мо¬
дели общественного развития, которая оказалась весьма устойчи¬
вой и довольно эффективной. Если французская модель рухнула
под натиском революции, оказавшись неспособной к внутренне¬
му саморазвитию, то прусская модель сумела за счет внутренней
эволюции достойно встретить те вызовы, с которыми столкнулась
европейская цивилизация в условиях кризиса «старого порядка».
Однако прусский вариант развития оказался скорее исключе¬
нием из правил. В большинстве европейских стран возможности
«старого порядка» к концу XVIII в. были в основном исчерпаны.
Совместить его устои с новыми веяниями в развитии западной
цивилизации для большинства представителей тогдашней поли¬
тической элиты оказалось задачей непосильной. Ее слепая при¬
верженность традиционным ценностным установкам неуклонно
сужала поле для политического маневрирования.
40

Жить по-старому, ничего не меняя, становилось все сложнее.
Чтобы держать ситуацию под контролем, приходилось содержать
огромный государственный аппарат, с помощью льгот покупать
лояльность аристократии, увеличивать расходы на армию как
главный гарант безопасности страны. На все это требовалось все
больше и больше денег. Обеспечить их приток могла только дина¬
мично развивающаяся экономика. Однако «старый порядок», с его
жесткой, мелочной регламентацией всех сторон хозяйственной де¬
ятельности, многочисленными ограничениями, сковывавшими
всю социально-экономическую сферу, препятствовал формирова¬
нию рыночной экономики, которая только и способна обеспечить
качественный скачок в развитии общества.
Попытки представителей просвещенного абсолютизма найти
развязку накопившихся проблем за счет проведения отдельных
реформ также не приносили желаемого результата. Жесткие ка¬
ноны, на которых основывалось средневековое общество, плохо
поддавались реформированию: в нем все было предельно взаимо¬
связано и взаимообусловлено, и любая попытка как-то видоизме¬
нить какую-либо из несущих конструкций сразу же заметно под¬
рывала устойчивость всей системы. В силу этого реформы просве¬
щенных монархов, снимая наиболее жесткие и устаревшие огра¬
ничения, несколько расширяя возможности для общественного
прогресса, одновременно расшатывали основы того миропорядка,
в который они пытались вдохнуть новую жизнь. Таким образом,
и этот вариант развития пусть и не столь очевидно, как откровен¬
но консервативно-охранительный, но тоже во многом исчерпал
свои возможности.
§ 3. Европейская цивилизация осваивает
Америку
В исторической литературе не прекращается спор о том, кто
первым из европейцев и когда вступил на землю американского
континента. Бесспорно, однако, что систематическое освоение
Нового Света началось лишь после того, как к его берегам в 1492 г.
прибыли каравеллы X. Колумба. Испанцы первыми начали осво¬
ение (тогда это слово было синонимом завоевания) Южной и Цен¬
тральной Америки. К середине XVII в. им принадлежали огром¬
ные владения, простиравшиеся от Калифорнии на севере до Ог¬
ненной Земли на юге. Почти одновременно с ними португальцы
обосновались на побережье современной Бразилии. Затем к про¬
цессу колонизации Америки подключились англичане, францу¬
зы и голландцы. Таким образом, большая часть западноевропейс¬
41

ких стран оказалась вовлеченной в этот сложный процесс, кото¬
рый в долговременном плане оказал огромное воздействие на всю
мировую историю.
К рубежу XVII-XVIII вв. в Новом Свете сформировалось не¬
сколько типов колониальных владений. В Латинской Америке
доминировала испанская модель колониального устройства. Ес¬
тественно, Испания, как и любая другая метрополия, стремилась
перенести свои права, обычаи, установления на подвластные за¬
морские территории. В Испании был учрежден «Королевский со¬
вет Индий», осуществлявший жесткий контроль за всей админи¬
стративно-хозяйственной жизнью испанских колоний. На подкон¬
трольной Испании территории была создана система вице-коро-
левств (всего их было четыре), которыми управляли назначаемые
Мадридом вице-короли. Им принадлежала вся военная и граждан¬
ская власть на вверенной территории.
Хотя испанские колонии в Америке часто называют « заповеди
ником феодализма», исследования отечественных и зарубежных
историков достаточно убедительно показывают, что в их эконо¬
мике сосуществовало несколько укладов: от натурального хозяй¬
ства в малоосвоенной глубинке до элементов капиталистического
уклада в городах. Безусловно, не они доминировали в хозяйствен¬
ной жизни, определяли лицо колониальной экономики. Ее основ¬
ным хребтом являлся феодальный способ ведения хозяйства, ко¬
торый существенно дополнялся рабским трудом на плантациях и
рудниках.
Политика испанской короны в области аграрных отношений
отличалась определенной непоследовательностью. С одной сторо¬
ны, она сохраняла индейскую общину как административную и
налоговую единицу. В то же время широкое распространение по¬
лучил другой хозяйственный институт — энкомьенда, т.е. помес¬
тье, предоставлявшееся короной испанским дворянам-переселен-
цам, к которому приписывались, точнее, передавались на попече¬
ние индейцы-общинники. Они должны были трудиться в этом по¬
местье, а его хозяин должен был заботиться о приобщении индей¬
цев к христианским ценностям и вносить за них в казну подуш¬
ную подать. Ясно, что такая практика вела к разрушению индей¬
ских общин. Формально испанские законы запрещали продажу
общинных земель и переселение туда других лиц. Однако, посколь¬
ку из-за жестокой эксплуатации индейцев их численность неук¬
лонно сокращалась, появились обширные пустующие земли, ко¬
торые попросту экспроприировались крупными землевладельца¬
ми в свою пользу. Так помимо короны шло активное формирова¬
ние слоя крупных зе млев лад ельцев-латифундистов, постоянно
занимавших главенствующие позиции в колониальном обществе.
42

Их интересы далеко не всегда и не во всем совпадали с тем курсом,
который пыталась проводить в колониях королевская власть.
Надо сказать, что Мадрид так и не сумел выработать четкой
долговременной стратегии экономического развития своих коло*
ний. Его политика в этой сфере была полна противоречий. Для
испанской элиты эти территории были прежде всего источником
получения гигантских сверхприбылей за счет вывоза оттуда золо¬
та, серебра и драгоценностей. Но для обеспечения их бесперебой¬
ной доставки в метрополию волей-неволей приходилось создавать
в своей колониальной империи определенную хозяйственную ин¬
фраструктуру. Однако люди, занявшие в ней ключевые позиции,
рано или поздно начинали проявлять недовольство мелочной рег¬
ламентацией, чрезмерной опекой со стороны властей. В этой сре¬
де постепенно зарождались сепаратистские настроения, и они пре¬
вращались в один из источников социальных конфликтов в коло¬
ниях. Естественно, и у других социальных групп колониального
общества были серьезные основания проявлять недовольство по¬
литикой, которую проводила назначаемая Мадридом абсолютно
оторванная от местных корней колониальная администрация.
Важной чертой колониального общества в Латинской Амери¬
ке было то, что в нем глубокие социальные различия изначально
теснейшим образом переплетались с расово-этническими. Так,
например, высшие должности в системе колониального управле¬
ния могли занимать только представители родовитого испанско¬
го дворянства. В основном это были молодые отпрыски знатных
семей, и они, как правило, стремились не задерживаться надолго
в колониях. Они жили замкнутой жизнью, презрительно относи¬
лись даже к тем белым, которые родились уже в Новом Свете, со¬
знательно и очень тщательно отгораживались в социокультурном
плане от влияния местной жизни. Например, в вице-королевстве
Новая Испания (в основном современная Мексика) в конце XVIII в.
из 6 млн. населения их было не более 15 тыс.
Ниже их в социальной иерархии стояли креолы — потомки
первых испанских переселенцев, родившиеся в колониях. Коман¬
дные посты в армии были для них по существу закрыты. Это была
гораздо более широкая прослойка, хотя и она являлась меньшин¬
ством. Так, в той же Новой Испании их численность составляла
чуть более 1 млн. человек. В отличие от чистокровных цспанцев,
креолы часто помимо своей воли испытывали определенное влия¬
ние местной культуры, обычаев и нравов, и в их среде зарожда¬
лись те тенденции, которые вели к формированию новой социо¬
культурной общности — латиноамериканской.
Основную часть населения испанских колоний в Америке со¬
ставляли метисы, которых подразделяли на 16 групп, соответство¬
43

вавших различным вариантам смешения белых, индейцев и не¬
гров. В различных вице-королевствах доля метисов в общей струк¬
туре населения колебалась от 30 до 40%. Они занимались ремес¬
лами, мелкой торговлей, из них формировался слой низшего ду¬
ховенства и мелких землевладельцев, они же составляли костяк
городского люмпен-пролетариата. На низших ступенях социаль¬
ной иерархии находились индейцы и негры. Важно подчеркнуть,
что, несмотря на жесткие социальные перегородки, все эти груп¬
пы, взаимодействуя между собой, формировали качественно но¬
вую цивилизацию — латиноамериканскую, которая уже в XVIII в.
вступила в сложные отношения с европейской цивилизацией, не¬
избежно усложняя общие параметры ее развития.
При всей значимости событий, связанных с возникновением
латиноамериканской цивилизации, гораздо большее значение для
будущего имели процессы, разворачивавшиеся в английских ко¬
лониях в Северной Америке. Первые английские поселения на
территории нынешних США появились в начале XVII в. В 1607 г.
в устье реки Джеймс (современный штат Виргиния) англичане
заложили первое поселение — Джеймстаун. В 1620 г. к берегам
Новой Англии прибыл корабль «Мэйфлауэр» (Майский цветок),
на котором в Америку прибыла группа пуритан. Спасаясь от ре¬
лигиозных преследований у себя на родине, они мечтали создать в
Новом Свете свой «Град на холме», жизнь в котором целиком и
полностью отвечала бы пуританским идеалам. Так было положе¬
но начало новоанглийским колониям.
Жизнь в Новом Свете была непростой, но приток колонистов
не ослабевал, и английские поселения постепенно расширялись,
охватив все атлантическое побережье от испанской Флориды до
французской Канады. К середине XVIII в. в английских колони¬
ях в Северной Америке проживало уже более 1 млн. чел. Ехали в
Новый Свет по разным причинам: в поисках золота, из-за религи¬
озных преследований или из-за неладов с законом, а главное — в
надежде на лучшее будущее. К середине XVIII в. сложилось три
типа колоний: новоанглийские, южные и среднеатлантические.
В политическом плане между ними было немало общего. В боль¬
шинстве власть принадлежала губернатору, назначаемому англий¬
ским королем. Во многих существовали колониальные ассамблеи
(частично избираемые, частично назначаемые); правда, их права
были весьма ограниченными.
Тем не менее этот осознанно внедрявшийся дуализм власти в
североамериканских колониях не раз вызывал острые политичес¬
кие коллизии, крупнейшей из которых стал конфликт в Вирги¬
нии в 1676 г. между ставленником короны губернатором У. Берк¬
ли и жителями колонии, которые выражали открытое недоволь¬
44

ство политикой, проводимой губернатором. Их борьбу возглавлял
молодой депутат колониальной ассамблеи Н. Бэкон. Восстание
подавили, но и власти метрополии пошли на уступки: Беркли был
смещен со своего поста, права ассамблеи восстановлены в полном
объеме. Такие конфликты в менее острой форме имели место и в
других колониях.
Возникает вопрос: почему Англия допускала существование
элементов самоуправления в своих североамериканских колони¬
ях, хотя это грозило подрывом устоев ее господства, почему она не
пошла по пути Испании и не создала в колониях жестко центра¬
лизованную вертикаль управления?
Отвечая на эти вопросы, прежде всего необходимо отметить
огромную разницу в структуре населения английских и испанс¬
ких колоний в Америке. В последних собственно испанцы состав¬
ляли абсолютное меньшинство населения, а подавляющая его
часть состояла из представителей низших, по понятиям европей¬
цев XVII-XVIII вв., рас, и о предоставлении им права самоуправ¬
ления тогда просто не могло быть и речи. Другое дело английские
колонии. Там коренные жители беспощадно вытеснялись со сво¬
ей земли, и основу населения составляли выходцы из метрополии.
Вплоть до царствования Георга III в Лондоне, как правило, избе¬
гали проводить четкую разграничительную линию между англи¬
чанами, живущими на Британских островах, и англичанами —
жителями переселенческих колоний. А раз так, то колонисты в
принципе могли претендовать на то, чтобы жить по английским
законам, в привычной для англичан управленческой системе. В
английском обществе уже к концу XVII в. концепция разделения
властей имела достаточно влиятельных сторонников. В этом кон¬
тексте та схема управления колониями, о которой шла речь, выг¬
лядит вполне уместно, как обеспечивавшая относительную устой¬
чивость и стабильность колониального общества. Естественно, она
не исключала споров, подчас острых, о соотношении полномочий
каждого из составлявших ее институтов, о степени демократич¬
ности при их формировании, но в целом она позволяла до опреде¬
ленного исторического момента поддерживать пусть не очень проч¬
ный, но все же консенсус в отношениях метрополии и ее поддан¬
ных, живущих в Новом Свете.
Наиболее развитыми в социально-экономическом плане были
колонии в Новой Англии, где уже тогда широкое распростране¬
ние получили фермерские хозяйства, стали возникать мануфак¬
туры, первые банки, активно развивалась торговля, центром ко¬
торой являлся Бостон. В южных колониях основной хозяйствен¬
ной единицей была плантация, где широко использовался труд
рабов, привезенных из Африки. Средне атлантические колонии
45

стали центром зернового хозяйства и торговли. Там, в Нью-Йорке
и Филадельфии, аккумулировались финансовые ресурсы колоний.
Практически во всех колониях, независимо от доминирующе¬
го типа хозяйственной деятельности, у их жителей вызывала не¬
довольство мелочная опека и регламентация важнейших сторон
местной экономики со стороны метрополии. Их возмущало, что в
то время как в самой Англии неуклонно усиливалось влияние ли¬
беральной экономической идеологии, проповедовавшей снятие
всех ограничений с хозяйственной деятельности, невмешательство
государства в экономическую жизнь, развитие саморегулируемо-
го рыночного хозяйства, в североамериканских колониях власти
явно не спешили воплощать в жизнь эти доктрины.
Прежде всего колонистов волновал вопрос о доступе к свобод¬
ным (т.е. не занятым белыми) землям. Надежда получить землю в
собственность была одним из главных побудительных мотивов,
заставлявших людей отправляться в опасное путешествие через
Атлантический океан. Однако колониальные власти отнюдь не
спешили предоставить переселенцам такие права. Они стремились
к тому, чтобы земельные участки предоставлялись переселенцам
на основе выплаты фиксированной ренты (квит-ренты). Правда, в
условиях Северной Америки, с ее обширными малозаселенными,
а то и малоисследованными территориями, при малочисленном
фискально-полицейском аппарате, осуществлять на практике ре¬
гулярное взимание квит-ренты было непросто. В колониях про¬
цветало т.н. скваттерство — самовольный захват земли, особенно
в пограничных районах. Однако это было делом незаконным, а
колонисты хотели иметь свободный доступ к земле на законных
основаниях. Борьба за это право вносила элементы серьезной сс>-
циальной нестабильности в жизнь колониального общества.
Недовольство колонистов вызывала и торгово-экономическая
политика Лондона. Английскими властями вводились многочис¬
ленные ограничения на строительство мануфактур в различных
отраслях местной промышленности. После начала промышленно¬
го переворота Англия всячески ограничивала ввоз в колонии но¬
вых машин, санкционировала запреты на въезд в колонии специ¬
алистов, умевших на них работать. Ставились многочисленные
препоны на пути развития торговли с третьими странами. Особен¬
но раздражали торгово-финансовую элиту северо-востока и судо¬
владельцев попытки Лондона перекрыть возможности расшире¬
ния очень выгодной торговли с Вест-Индией. Подобный курс пло¬
хо соотносился с тем, что делало английское правительство внут¬
ри метрополии, и это как бы лишний раз подчеркивало, что коло¬
нисты, даже находящиеся на высших ступеньках социальной
иерархии местного общества, являются «англичанами второго
46

сорта». Однако поскольку Новый Свет предоставлял широкие воз¬
можности для частной инициативы, то это позволяло снижать со¬
циальную напряженность.
Так постепенно, в ходе непростых коллизий вырабатывался
модус взаимоотношений колоний и метрополий: колонисты стре¬
мились к тому, чтобы их полностью уравняли в правах с жителя¬
ми метрополий, а британская корона пыталась регламентировать
все стороны социально-экономического и политического развития
колоний, надежно привязав их к Англии. В итоге до середины
XVIII в., несмотря на периодически возникавшие трения, обеим
сторонам удавалось избегать перерастания конфликта в их отно¬
шениях в кризис.
Завершая характеристику английских колоний в Северной -
Америке, необходимо сказать, что уже в XVII — начале XVIII в.
они стали ареной острой идеологической полемики, в ходе кото¬
рой определялись многие будущие подходы к проблемам обще¬
ственного устройства. У интеллектуальной элиты колонистов из¬
начально довольно отчетливо прослеживалось желание создать не
девственной почве американского континента общество, избавлен¬
ное от пороков европейской цивилизации. Эта общая посылка от¬
нюдь не исключала серьезных разночтений в отборе тех характе¬
ристик, которыми должно было обладать новое общество. Уже ь
XVII в. обозначилось несколько подходов к этой проблеме.
Идейный лидер новоанглийских пуритан Дж. Уинтроп сумел
создать в середине XVII в. в Массачусетсе (одна из колоний в Но¬
вой Англии) по сути теократическое общество. «Бог, создав мир и
людей, создал и неравенство, сделав так, что одни люди могут уп¬
равлять другими, что кто-то богат, а кто-то беден», — утверждал
Уинтроп. В соответствии с этим постулатом и строилась жизнь ь
Массачусетсе. Там была создана конгрегационалистская церковь,
члены которой только и становились полноправными поселенца¬
ми. Из преследуемых они быстро превратились в преследователей:
любое инакомыслие в этой колонии безжалостно подавлялось. Все
жители колонии были обложены специальным налогом на содер¬
жание господствовавшей церкви, лидеры которой сосредоточили
в своих руках всю политическую, экономическую и религиознук
власть.
Ясно, что подобное «идеальное» общество не могло соответ¬
ствовать устремлениям и чаяниям тех колонистов, которые не
входили в элиту массачусетского общества. Практически с само¬
го начала Уинтропу пришлось столкнуться с вызовом радикаль¬
ных критиков. Наиболее ярким среди них стал Р. Уильямс. Ои
выступал за полную свободу вероисповедания, за разделение свет¬
ской и религиозной власти. Поскольку в Массачусетсе этого до¬
47

биться не удалось, Уильямс и его сторонники основали новую ко¬
лонию — Провиденс (нынешний штат Род-Айленд), где и попыта¬
лись воплотить в жизнь свои представления о справедливом об¬
ществе. Власть там опиралась на своеобразный общественный до¬
говор, заключаемый жителями колонии с ежегодно избираемым
губернатором. В этой колонии были на практике предвосхищены
многие положения концепции просветителей о народном сувере¬
нитете и общественном договоре, и не случайно Род-Айленд дол¬
гое время оставался надежным прибежищем для всех инакомыс¬
лящих в английских колониях в Северной Америке.
По мере развития колониального общества в нем все отчетли¬
вее обнаруживались черты, отделявшие его от прообраза в метро¬
полии. В английских колониях в Новом Свете закладывался фун¬
дамент некоей новой цивилизационной общности, которая уже на
самой ранней стадии плохо вписывалась в «старый порядок», еще
господствовавший в Европе. Это и не удивительно. Сами условия
существования колонистов значительно отличались от той социо¬
культурной среды, в которой обитали жители европейских стран.
Важно учитывать и то, что английская колонизация в Северной -
Америке началась, когда «старый порядок» уже стал объектом
интенсивной критики. В подобной ситуации вполне естественно
было поставить вопрос: зачем слепо копировать старое общество с
его многочисленными пороками?
Суровые условия жизни, большая оторванность от метропо¬
лии изначально заставляли колонистов полагаться прежде всего
на свои собственные силы, а не рассчитывать на патерналистскую
опеку британского государства. Естественно, в такой ситуации
никакого особого пиетета в отношении государства они не испы¬
тывали. Колонисты больше полагались на собственные сйлы и
свою инициативу. Здесь следует искать объяснение тому, почему
позднее в США такое распространение получила идеология инди¬
видуализма.
Оборотной стороной недоверия к государству стал быстро на¬
рождавшийся культ частной инициативы. А это, в свою очередь,
накладывало отпечаток на взгляды и представления колонистов
о социальной структуре и социальных отношениях своего обще¬
ства. Хотя знатность, происхождение, принадлежность к аристок¬
ратии не утратили в колониальный период своего значения, роль
этих факторов в Северной Америке была ниже, чем в метрополии.
В глазах колонистов на роль решающего фактора, определявшего
положение индивида в обществе, все больше выдвигается коммер¬
ческий успех. Жесткая социальная стратификация, характерная
для Старого Света, в английских колониях в Северной Америке
стала давать серьезные трещины.
48

Вплоть до середины XVIII в. эта специфика колониального
общества хотя и раздражала английские власти, но все же вписы¬
валась в рамки той политики, которую Англия проводила в отно¬
шении колоний, и это позволяло Лондону считать, что он держит
ситуацию под контролем. Надо сказать, что и сами колонисты дол¬
гое время не собирались обострять отношения с метрополией. Они
были явно не готовы к открытому разрыву с ней. Более того, они
по многим причинам еще нуждались в Англии. Так, им была нуж¬
на ее поддержка и в плане борьбы с индейскими племенами, и с
возможной экспансией французов, они испытывали необходи¬
мость во многих товарах, производимых только в Англии, нако¬
нец, еще слишком тесны были связи и слишком велика была за¬
висимость от английского капитала, чтобы идти на прямой раз¬
рыв с Лондоном.

ГЛАВА III
Международные отношения:
от Вестфальского мира до Великой
французской революции
§ 1, Борьба за господство в Европе
(вторая половина XVII —
начало XVIII вв.)
24 октября 1648 г. в городе Мюнстер (Вестфалия) бЬш под-
писан мир, знаменовавший собой окончание долгой и кровопро¬
литной Тридцатилетней войны. Ее завершение положило конец
претензиям Габсбургов на создание всемирной империи. На ве¬
дущие позиции в Европе выходят Франция и Швеция. Зафик¬
сировав в правовых нормах итоги военного конфликта, Вест¬
фальский мир стал одновременно основой для дальнейшей борь¬
бы за господство в Европе, исходной точкой всех последующих
международных договоров. В Старом Свете на время установил¬
ся довольно устойчивый баланс сил.
Однако, закрепив сложившееся к середине XVII в. статус-кво,
Вестфальский мир отнюдь не гарантировал Европе спокойную
жизнь. По итогам Тридцатилетней войны на континенте возник¬
ло несколько новых узлов противоречий. Во-первых, в центре Ев¬
ропы на месте современной Германии по условиям Вестфальского
мира сложилась пестрая мозаика из многочисленных мелких не¬
мецких государств. С одной стороны, это как бы уравновешивало
притязания Франции и Австрийской империи, но, с другой — по¬
рождало желание воспользоваться слабостью германских князей
и за их счет укрепить свои позиции.
Во-вторых, возросшие претензии Франции наталкивались нД
сопротивление Голландии, достигшей пика своего могущества:
Маленькая Голландия в это время была финансовым центром Ев-
50

ропы. Ее богатства привлекали к себе внимание соседей, прежде
всего Франции. Однако Голландия не собиралась жить под дик¬
товку Людовика XIV. Используя свои финансовые ресурсы, она
всячески стимулировала антифранцузские настроения, поддержи¬
вая всех их сторонников.
В-третьих, вторая половина XVII в. — время, когда экспан¬
сия Османской империи достигла своего пика. Турецкие войска
стояли на подступах к Вене. Над Европой нависла серьезная угро¬
за со стороны чуждой ей цивилизации. Однако это не только не
консолидировало государства региона, но, наоборот, подлило мас¬
ла в огонь внутриевропейских конфликтов: Франция попыталась
использовать этот фактор в своих интересах, против Австрийской
империи. Наконец, Англия, вышедшая к 90-м годам XVII в. из
полосы внутренних потрясений, активно вмешалась в борьбу ев¬
ропейских держав, нарушив прежний баланс сил.
Во второй половине XVII в. главной дестабилизирующей силой
в европейской политике была Франция. Успехи в Тридцатилетней
войне, выведшие ее на первые роли в международных отношени¬
ях, быстро перестали удовлетворять честолюбие Людовика XIV,
стремившегося к тому, чтобы утвердить безусловную гегемонию
Франции в европейской политике. На протяжении 60-х — 90-х го¬
дов XVII в. Франция вела постоянные войны. В 1667-1668 гг.
вспыхнул военный конфликт с Голландией из-за Испанских Ни¬
дерландов (нынешняя Бельгия). Через 4 года из-за этого же разго¬
релась новая война, завершившаяся в 1679 г. подписанием Нимве-
генского мира, согласно которому Франция округлила свои владе¬
ния на северо-западе, присоединив ряд городов, входивших ранее в
состав Испанских Нидерландов, и провинцию Франш-Конте, являв¬
шуюся частью Священной Римской империи. В 1681 г.
Людовик XIV неожиданно захватил Страсбург. По Регенсбургско¬
му миру (1684 г.) все эти завоевания были признаны законными.
Это был пик влияния Франции. Однако ее успехи и постоянно
растущие амбиции Людовика XIV не на шутку встревожили всю
Европу. По инициативе Голландии, над которой нависла вполне
реальная угроза, стала формироваться антифранцузская коали¬
ция. Ее душой был один из крупнейших политических деятелей
Европы того периода — штатгальтер Голландии Вильгельм III
Оранский. Благодаря его дипломатическим усилиям к коалиции
подключились Австрия, Испания, Бранденбург, Савойя и даже
бывший союзник Франции Швеция. Но, пожалуй, самым круп¬
ным успехом Вильгельма Ш стало привлечение на сторону коали¬
ции Англии. «Славная революция» в Англии в 1688 г. привела к
изгнанию из страны симпатизировавшего Франции Якова П Стю¬
арта. Английский трон занял Вильгельм Ш. Он прекрасно исполь¬
51

зовал накопившееся в английском обществе недовольство действи¬
ями Франции и без особого труда добился ее подключения к коа¬
лиции.
Рост антифранцузских настроений, увеличивавшаяся изоля¬
ция Франции на международной арене, огромные затраты на пред¬
шествовавшие войны, казалось бы, должны были Побудить
Людовика XIV к более сдержанной и осторожной политике. Од¬
нако ослепленный предшествовавшими успехами Людовик XIV
стал терять чувство реальности и способность трезво оценивать
обстановку и возможности своей страны. Ему казалось, что стоит
сделать еще одно усилие — и его враги будут сломлены.
Исходя из этой логики, он в 1688 г. начал новую войну, кото¬
рая на сей раз велась не только на полях Европы, но и в Вест-Ин¬
дии и Северной Америке. Воздействие конфликтов, разворачивав¬
шихся в рамках Вестфальской системы, начало выходить за пре¬
делы Старого Света. На этот раз война оказалась затяжной. Стол¬
кнувшись с сопротивлением объединенной коалиции,
Людовик XIV попытался уравновесить ее потенциал тем, что до¬
говорился с Османской империей о совместных действиях против
Австрии. Теперь уже та оказалась в непростой ситуации, будучи
вынужденной вести войну на два фронта. Война истощала обе сто¬
роны и шла с переменным успехом. В 1697 г. противоборствую¬
щим сторонам пришлось пойти на заключение Рисвикского мира.
Впервые Франция в результате войны ни на дюйм не увеличила
своей территории. По существу, ее экспансии был положен пре¬
дел. Через два года, в 1699 г., была закончена война с Турцией.
Пожалуй, только на заре своей истории турки терпели столь серь¬
езное поражение. Его прямым следствием стало снятие угрозы их
вторжения в Центральную Европу.
Рисвикский мир правильнее было бы назвать перемирием, ибо
основных участников конфликта не удовлетворяли итоги прошед¬
шей войны. Мир был очень хрупким, и любой конфликт мог вы¬
бить всю систему международных отношений из состояния неус¬
тойчивого равновесия.
Повод не заставил себя ждать. В ноябре 1700 г. умер бездет¬
ный король Испании Карл II. На освободившийся престол претен¬
довали сразу двое кандидатов: внук Людовика XIV Филипп Ан¬
жуйский и сын императора Леопольда I эрцгерцог Карл. Ставка
была огромной: помимо собственно Испании и ее владений в Ев¬
ропе, речь шла о громадной колониальной империи в Новом Свете
и колониях в других частях света. Реализация любого варианта в
чистом виде — возведение на испанский трон либо Филиппа Ан¬
жуйского, либо эрцгерцога Карла — сразу самым решительным
образом ломала весь баланс сил в Европе в пользу либо Франции,
52

либо Австрии. Были, правда, и компромиссные варианты (раздел
наследства между претендентами или передача его кому-то из них
без права объединения с основной державой), но обе стороны, осо¬
бенно Франция, стремились заполучить все наследство на своих
условиях.
Людовик XIV добился того, что Филипп был провозглашен
испанским королем. Правда, согласно достигнутой договореннос¬
ти он лишался права на французский престол. Однако не успели
высохнуть чернила на этом документе, как Людовик XIV начал
игнорировать это обстоятельство и особой грамотой признал пра¬
ва Филиппа на французский престол, ввел свои войска в Испанс¬
кие Нидерланды и, ссылаясь на неопытность внука, попытался
управлять обоими государствами.
Действия Франции способствовали реанимации антифранцуз-
ской коалиции, и в 1701 г. в Европе вспыхнула война, охватив¬
шая весь континент. Боевые действия велись на Рейне и в Испан¬
ских Нидерландах, в Северной Италии и на Пиренеях. Ожесто¬
ченная война шла на море. Не остался в стороне от конфликта и
Новый Свет. Почти одновременно с войной за испанское наслед¬
ство на востоке Европы вспыхнула Северная война, в которой
Швеция боролась против России, Польши и Дании. Вскоре оба
конфликта переплелись теснейшим образом, и возникла по сути
дела общеевропейская война. Асинхронность в развитии Запад¬
ной и Восточной Европы была ликвидирована. Вестфальская сис¬
тема охватила теперь практически весь континент, и отныне меж¬
дународные отношения приобрели общеевропейский характер.
Война затягивалась, и это требовало от всех ее участников пре¬
дельного напряжения сил. В особенно тяжелом положении оказа¬
лась Франция, которой пришлось воевать чуть ли не против всей
Европы. В 1713 г. в Утрехте был подписан мирный договор, поло¬
живший конец войне за испанское наследство. По его условиям
Филипп остался испанским королем, но отрекся от претензий на
французский престол. Франция выводила свои войска из Лотарин¬
гии, теряла часть своих владений в Северной Америке (Ньюфаун¬
дленд, Акадию). Австрийские Габсбурги, лишившиеся последних
надежд на испанскую корону, в качестве компенсации получили
Неаполитанское королевство, Миланское герцогство, Сардинию
и бывшие Испанские Нидерланды. Англия укрепила свои пози¬
ции в Северной Америке, получила весьма важный в стратегичес¬
ком плане Гибралтар и выторговала себе очень выгодное в финан¬
совом отношении право «асиенто», т.е. предоставление особых
льгот на торговлю с испанскими колониями, включая торговлю
рабами. Кроме того, Англия прочно закрепила за собой статус ве¬
дущей морской державы. Небольшие территориальные прираще¬
53

ния получили Пруссия, ставшая отныне королевством, и герцог¬
ство Савойское. Несколько позднее, в 1721 г., завершилась Север¬
ная война, которая принесла крупный успех России, ставшей од¬
ной из великих держав европейского класса. Отныне без нее уже
не мог решаться ни один вопрос общеевропейского уровня.
Эти события завершили собой важный этап в развитии Вес¬
тфальской системы. Ее базовые параметры прошли проверку на
прочность и в целом подтвердили свою жизнеспособность: тот
баланс сил, который сложился по этому договору, несмотря на
многократные попытки, никому не удалось разрушить. У веду¬
щих государств Европы формируются достаточно устойчивые,
долгосрочные концепции государственных интересов, что дела¬
ло их позицию более предсказуемой и стабильной. На этой ос¬
нове уже могли формироваться союзы государств, складывать^
ся их иерархия.
В то же время система международных отношений была еще
сравнительно незрелой. Только к концу этого этапа удалось лик¬
видировать асинхронность политического развития различных
регионов Европы и включить весь этот континент в рамки Вест¬
фальской системы. Ее консолидация шла на фоне почти непрерыв¬
ных войн, что, естественно, увеличивало ее неустойчивость. Сфе¬
ра действия системности постоянно расширялась, включая в себя
все новые регионы, и это также осложняло функционирование
Вестфальской системы. И все же, несмотря на серьезные пробле¬
мы, с которыми сталкивалась в своем развитии Вестфальская си¬
стема, в ее механизме существовал достаточный позитивный по¬
тенциал для того, чтобы предотвратить сползание европейских
государств к состоянию хаоса и анархии, характерному для меж¬
государственных отношений предыдущей эпохи.
§ 2. Закат Вестфальской системы
Утрехтский мир расширил и адаптировал условия Вест¬
фальского мира на расширяющееся европейское сообщество. Те¬
перь ни одна из великих держав не могла остаться в стороне от
крупных международных конфликтов. Взаимозависимость стран
мира постепенно увеличивалась. Именно в это время начинает
формироваться европоцентристская модель мира, когда европей¬
ская политика оказывала определяющее воздействие на развитие
других регионов мира.
В расстановке сил, которая после войны за испанское наследи
ство приобрела устойчивый характер, произошли определенные
изменения по сравнению с тем, что возникло после Тридцати лет¬
54

ней войны. Франция в основном сохранила то, что приобрела в ходе
многочисленных войн во второй половине XVII в. Однако после
Утрехтского мира она втянулась в полосу глубокого внутреннего
кризиса, и это, безусловно, ослабляло ее позиции на международ¬
ной арене. После жестокого поражения в Северной войне в полосу
упадка вступила некогда могущественная Швеция. Тяжелые вре¬
мена переживала и Испания, которая всего столетие назад была
самой мощной державой континента. Отходят на вторые роли Гол¬
ландия и Османская империя, а Польша, государство, простирав¬
шееся некогда «от моря и до моря», разваливалась прямо на гла¬
зах. Зато неуклонно укрепляла свои позиции Англия. Быстро рос
политический вес России и Пруссии.
XVIII век — время бурного развития колониальной экспансии.
Вопросы, связанные со строительством колониальных империй,
оказываются в центре мировой политики. Правда, великие дер¬
жавы по-разному смотрели на роль и место этих вопросов в общем
контексте своей внешней политики и связывали с колониальной
экспансией различные планы.
Можно выделить два поколения колониальных держав. Пер¬
вую, старейшую группу олицетворяли собой Испания и Португа¬
лия. К XVIII в. они уже прошли пик своей активности в сфере стро¬
ительства колониальных империй и теперь стремились лишь со¬
хранить ранее приобретенное, не допустить, чтобы более сильные
и агрессивные соперники растащили по частям их владения. Их
подход к данным проблемам мало изменился по сравнению с тем,
каким он был, когда они только вступили на путь создания коло¬
ниальных империй. Огромные заморские владения этих стран по-
прежнему интересовали их лишь как источник пополнения свое¬
го неуклонно истощавшегося золотого запаса.
Другойтип колониальных держав представляли собой Голлан¬
дия, Франция и особенно Англия. Они вступили на эту стезю го¬
раздо позже, по существу уже в XVII в., на иной стадии развития
западной цивилизации, и соответственно несколько иначе, а глав¬
ное, шире смотрели на проблемы колониальной экспансии. Для
них колонии были не только и не столько примитивным источни¬
ком пополнения золотого запаса (в их колониях в то время золота
по существу не было), сколько средством укрепления своей сово¬
купной мощи, стимулирования собственной экономики и реше¬
ния ряда социальных проблем. Особенно большое внимание коло¬
ниальной политике уделяла Англия, которая, используя свое гос¬
подствующее положение на морях, стремилась взять под контроль
важнейшие морские коммуникации. Для этого ей необходимо
было закрепиться в стратегически важных опорных пунктах, где
можно было создать свои базы, опираясь на которые контролиро¬
55

вать всю мировую торговлю. Одной из первых баз подобного типа
стал Гибралтар. Опорным пунктом англичан в Вест-Индии стала
Ямайка. И в дальнейшем Англия стремилась брать под свой конт¬
роль те точки земного шара, которые давали бы ей стратегичес¬
кую инициативу.
Поскольку Англия уделяла колониальной экспансии особое
внимание, напрямую связывая с ней свой прогресс и процветание,
то не удивительно, что она преуспела в совершенствовании мето¬
дов ее осуществления. Уже в XVIII в. в рамках формирующейся
английской колониальной империи выделилось несколько типов
колоний: владения, выполнявшие роль опорных стратегических
пунктов в регионе (например, Гибралтар), переселенческие коло¬
нии (например, колонии, расположенные на территории нынеш¬
них США) и восточные (прежде всего Индия). Каждый из этих
типов предполагал использование особой стратегии освоения и
развития, выполнял свою особую историческую функцию. Первые
были призваны прежде всего помочь в решении конкретных за¬
дач, связанных с обеспечением безопасности страны и реализаци¬
ей ее глобальной стратегии (политическая элита Великобритании
уже начинала мыслить глобальными категориями), вторые спо¬
собствовали распространению английской модели общественного
устройства и английской системы ценностей по всему миру, и,
наконец, третьи постепенно превращались в основной источник
сырья для английской промышленности и гигантский рынок сбы¬
та для ее товаров.
С наибольшими трудностями англичане столкнулись при ко¬
лонизации интересовавших их территорий на азиатском конти¬
ненте, прежде всего в Индии. Там существовал целый ряд доста¬
точно крупных государств с большими, хотя и архаичными воо¬
руженными силами, в количественном отношении на много по¬
рядков превосходившими английские войска. Однако ни одно из
этих государств не смогло организовать эффективное сопротивле¬
ние экспансии Англии. Именно в Индии англичане успешно ап¬
робировали тактику под названием «разделяй и властвуй», кото¬
рую в дальнейшем часто применяли в самых различных регионах
мира. Она позволила им компенсировать малочисленность своих
войск, переложить основное бремя колониальной войны на самих
индусов. Стравливая местных раджей друг с другом, англичане
вели борьбу за подчинение Индии во многом чужими руками. Свою
роль в успехе англичан сыграло преимущество европейской воен¬
ной техники и европейской организации военного дела.
События, связанные с проникновением англичан в Индию, ока¬
зали заметное воздействие и на само английское общество, и на всю
сферу международных отношений. Именно в это время начала скла¬
56

дываться специфическая каста колониальных чиновников, воен¬
ных, дельцов, карьера и богатство которых целиком и полностью
зависели от успехов Англии на ниве колониальной экспансии. Они
были кровно заинтересованы в ее всемерном развитии и делали все
возможное, чтобы интерес к ней в верхах британского общества не
ослабевал. Постепенно они превратились во влиятельную силу, ока¬
зывавшую заметное воздействие на формирование внешнеполити¬
ческого курса Великобритании. В XVIII в. символом этой социаль¬
ной группы стал Р. Клайв. Начав молодым человеком службу в Ост-
Индской компании, он сделал фантастическую карьеру, нажил ог¬
ромное состояние, как раз в ходе борьбы Англии за подчинение
Индии. С его именем связаны все те новации, нестандартные ходы,
подчас авантюристические решения, которые обеспечили Англии
успех в борьбе за господство над Индией.
Не меньшее влияние победа англичан над многократно пре¬
восходившим их по численности соперником оказала на восприя¬
тие европейцами событий на международной арене. Она еще боль¬
ше укрепила в их умах уверенность в превосходстве западной ци¬
вилизации над всеми иными, закрепила принцип европоцентриз¬
ма в мировой политике.
После заключения Утрехтского мира Европа, измученная бес¬
конечными войнами, стала постепенно успокаиваться. Начался
период стабильного развития Вестфальской системы. У ведущих
государственных деятелей Европы в памяти отчетливо запечатле¬
лись нескончаемые войны, которые сопровождали их становление
как политиков, и те многочисленные проблемы, которые они по¬
рождали. Отсюда убеждение в том, что война — крайнее средство,
к которому можно прибегать лишь в исключительных случаях.
Такая исходная установка, господствовавшая в менталитете по¬
литической -элиты Европы, обусловила то, что вплоть до 1740 г. в
Европе не было серьезных конфликтов.
1740 г. стал заметной вехой в истории ряда европейских стран.
Так получилось, что практически одновременно произошла сме¬
на власти в ряде ключевых государств Европы: в России к власти
пришла Елизавета, в Пруссии — Фридрих И. Вскоре скончались
Р. Уолпол и кардинал Флери, долгие годы направлявшие вне¬
шнюю политику Англии и Франции. Однако ключевые события
разворачивались в Австрии. Там в 1740 г. скончался император
Карл VI, не оставивший мужского потомства. Встал вопрос о пре¬
столонаследии. Он решался на фоне нараставшей напряженности
в англо-французских и англо-испанских отношениях, роста агрес¬
сивности Пруссии, новый король которой не скрывал своих чес¬
толюбивых замыслов — добиться объединения немецких земель
вокруг Пруссии.
57

Австрийский престол унаследовала дочь Карла VI, молодая
Мария-Терезия. Ее признали Англия, Россия, Голландия. Одна¬
ко был и другой претендент — Карл-Альберт Баварский, которо¬
го поддерживали Франция, Испания, Саксония, утверждавшие,
что женщина не имеет права занимать императорский престол.
Очень многое в этой ситуации зависело от Пруссии.
Фридрих II решил использовать данное положение в своих
интересах. Пока в европейских столицах обсуждали законность
прав Марии-Терезии на престол, Фридрих II заявил о своих пре¬
тензиях на одну из богатейших провинций Австрийской импе¬
рии — Силезию, обуславливая этим свое согласие на признание
Марии-Терезии. Эти притязания, естественно, были отвергну¬
ты. Тогда Пруссия присоединилась к антиавстрийской коали¬
ции. Вспыхнула война, продолжавшаяся вплоть до 1748 года.
В итоге Мария-Терезия отстояла свои права на австрийский
престол, но Австрия все же лишилась Силезии, которая отошла
к Пруссии.
Эта война имела два главных следствия. Во-первых, резкое
усиление Пруссии нарушало устоявшийся баланс сил, усиливало
дестабилизирующие тенденции в развитии Вестфальской систе¬
мы. Во-вторых, к англо-французскому и франко-австрийскому
антагонизму добавился австро-прусский. Прежняя структура
международных отношений изменилась и заметно усложнилась,
в ней происходило неуклонное нарастание конфликтного потен¬
циала. Все это накладывалось на углубляющийся кризис «старо¬
го порядка» и сулило Европе серьезные потрясения.
В середине XVIII в. на международной арене развернулась
сложная перегруппировка сил, призванная адаптировать изменив¬
шиеся интересы ведущих стран Европы к новым реалиям. Задача
оказалась непростой, и решить ее мирным путем не удалось. Ито¬
гом сложных процессов, проходивших в это время в сфере между¬
народных отношений, стала Семилетняя война (1756-1763). Стро¬
го говоря, она вспыхнула несколько раньше, в 1754 г., когда на
границе английских и французских колониальных владений в Се¬
верной Америке начались постоянные пограничные стычки. Прав¬
да, поскольку тогда это была глубокая периферия «цивилизован¬
ного мира», в Европе эти события поначалу воспринимались от¬
носительно спокойно: в этом еще не видели повода для общеевро¬
пейской войны. Но напряженность в англо-французских отноше¬
ниях нарастала, и это заставляло обе стороны искать возможнос¬
ти для укрепления своих позиций.
Англия нуждалась в союзнике на континенте, которого мож¬
но было использовать в качестве противовеса Франции. Ее взо¬
ры обратились к Пруссии, динамично развивающемуся государ¬
58

ству, имевшему сильную сухопутную армию. Англия была го¬
това субсидировать Пруссию и поддерживать ее притязания на
объединение немецких земель в обмен на помощь в борьбе с
Францией. На этой основе и сложился англо-прусский альянс.
Это, в свою очередь, побуждало Францию искать союзников,
которые могли бы нейтрализовать Пруссию. Естественным
партнером в борьбе с ней могла стать Австрия, не простившая
вероломства Фридриха II. Общая опасность примирила тради¬
ционных противников и помогла сформировать франко-авст¬
рийский союз, который и был официально заключен в мае
1757 г. Бурное развитие событий в Европе встревожило Россию,
которая к этому времени стала играть весьма активную роль в
европейских делах. В англо-прусском союзе императрица Ели¬
завета и ее канцлер А. П. Бестужев не без основания усматри¬
вали угрозу государственным интересам своей страны. Поэто¬
му Россия решила поддержать Австрию, с которой в феврале
1757 г. был заключен союзный договор.
Все эти маневры в итоге привели к военному столкновению
противоборствующих группировок. Военный пожар охватил не
только Европу, но и Северную Америку, Вест-Индию, Индию.
Конфликты на разных театрах военных действий развивались по-
разному. В Европе прусские войска в самом начале войны нанес¬
ли ряд молниеносных ударов по французам и австрийцам, но
вступление в войну Российской империи резко изменило ситуа¬
цию не в их пользу. Ряд блестящих побед русской армии поставил
Пруссию на грань катастрофы. Фридриха II спасла лишь смерть
Елизаветы в январе 1762 г., в результате чего императором Рос¬
сии стал один из самых бездарных представителей дома Романо¬
вых — Петр III. Он недолго продержался на престоле, но за время
своего короткого царствования натворил массу глупостей. Бес¬
спорно, крупнейшей из них была чисто волюнтаристская переори¬
ентация внешнеполитического курса России. Новый император
не только отказался от всех завоеваний в Пруссии, но и изъявил
желание оказать Фридриху II помощь.
Неудачи на европейском театре военных действий Англия ком¬
пенсировала успехами на море, в Америке и в Индии. Там ей уда¬
лось нанести серьезные поражения своему основному конкурен¬
ту — Франции. Англичане заняли большую часть Канады и опор¬
ные пункты Франции в Индии. Их флот полностью доминировал
на морях.
Война закончилась двумя мирными договорами: Губерт-
сбургским (15 февраля 1763 г.) и Парижским (10 февраля 1763 г.).
Франция потеряла Канаду, французскую Луизиану (т.е. бассейн
реки Миссисипи) и большую часть своих владений в Индии, кото¬
59

рые отошли к Англии. Австрия теперь уже навсегда потеряла Си¬
лезию. Мария-Терезия сохранила, правда мало что значащую,
корону Священной Римской империи. Англия закрепила свое гос¬
подство на морях. В дополнение к французским владениям в Се¬
верной Америке она получила отторгнутую от Испании Флориду.
Таким образом, Англия лишила Францию возможности бороться
с ней на периферии системы. Что касается наметившегося русско-
прусского сближения, то оно не получило развития, ибо в том же
1762 г. Петр III был свергнут с престола, а новая государыня
Екатерина II аннулировала все внешнеполитические планы свое¬
го бывшего супруга.
Семилетняя война имела важные последствия для Вест¬
фальской системы, базовые параметры которой были серьезно де¬
формированы. Это выразилось, во-первых, в резком ослаблении
позиций Франции на международной арене, во-вторых, в измене¬
нии ситуации в Центральной Европе, где заметно укрепилась
Пруссия, претендовавшая на роль лидера в этом регионе, в-треть¬
их, в появлении новой великой державы, без которой отныне не
мог решаться ни один общеевропейский вопрос, — России. Все это,
естественно, подрывало тот баланс сил, который придавал устой¬
чивость Вестфальской системе. После Семилетней войны oi*a всту¬
пила в фазу распада.
Сильнейший удар по этой конструкции нанесли события в
Северной Америке. Англия, торжествовавшая свою победу в Се¬
милетней войне, вытеснив из Северной Америки Францию, пола¬
гала, что в этой части земного шара в обозримом будущем у нее не
будет серьезных проблем. Если в ходе войны она заигрывала с ко¬
лонистами, нуждаясь в их поддержке, то после победы метропо¬
лия развернула наступление на их права: им запрещалось пересе¬
ляться за Аллеганы, урезались полномочия органов местного са¬
моуправления, усиливалось налогообложение, воздвигались раз¬
личные рогатки на пути развития торговли и т.д. Поначалу коло¬
нисты не ставили вопрос о независимости. Они просто добивались
предоставления им таких же прав, как и жителям метрополии.
Однако английская корона не желала идти на уступки, и тог¬
да в 1775 г. в тринадцати английских колониях в Северной Аме¬
рике вспыхнуло восстание, в ходе которого было создано новое
независимое государство — Соединенные Штаты Америки. Это
было в полном смысле слова государство нового типа, образован¬
ное на чисто буржуазной основе. Несмотря на все усилия сильней¬
шей в мире державы подавить выступление своих подданных,
Англии в итоге (в 1783 г.) пришлось признать свое поражение и
смириться с появлением нового государства. Как справедливо от¬
мечал К. Маркс, победа американцев «прозвучала набатным ко¬
60

локолом для европейской буржуазии», призывая ее к решитель¬
ному слому «старого порядка».
Одновременно она еще больше ускорила эрозийные процессы
в Вестфальской системе. Война за независимость и появление на
международной арене государства качественно иного типа поста¬
вили в повестку дня новую для всех великих держав проблему —
о соотношении идеологических императивов с реальными государ¬
ственными интересами тех или иных стран.
В то время мир был практически тотально монархическим, и
в нем идеи республиканизма даже в самой умеренной трактовке
выглядели абсолютной крамолой на фоне общепринятых пред¬
ставлений, прямым вызовом всему существовавшему миропоряд¬
ку. Ситуация усугублялась тем, что колонисты восстали против
законной в глазах всей Европы власти метрополии и, следова¬
тельно, по всем правовым канонам того времени являлись пре¬
ступными бунтовщиками. Казалось бы, это создавало почву для
проявления «монархической солидарности». Однако в реально¬
сти события развивались совсем по другому сценарию. Недоволь¬
ные чрезмерным усилением Англии после Семилетней войны ев¬
ропейские монархи, прежде всего во Франции и Испании, уви¬
дели в событиях в Новом Свете хорошую возможность насолить
своему главному сопернику и хотя бы частично восстановить до¬
военный баланс сил. Руководство Франции и Испании, естествен¬
но, ни в коей мере не разделяло взглядов лидеров американской
революции, но реальные интересы этих стран в данном случае
явно перевесили идеологические стереотипы. Прагматизм возоб¬
ладал над идеологией.
После признания Англией независимости нового государства
встал вопрос о том, какое место оно займет в системе междуна¬
родных отношений, как оно будет строить отношения с другими
ее членами. По существу это означало, что в нее должно вписать¬
ся инородное тело. Ясно, что решение подобной сложной и бо¬
лезненной задачи вносило в нее дополнительный заряд неста¬
бильности.
Ее распад приближали и события на восточном фланге Евро¬
пы. Рамки Вестфальской системы становились все более тесны¬
ми и неудобными для новых великих держав — Пруссии и осо¬
бенно России. Она конструировалась без их участия, без учета
их интересов, и не удивительно, что и в Берлине, и в Петербурге
чем дальше, тем больше высказывали неудовлетворенность су¬
ществовавшим миропорядком, всерьез размышляли о возмож¬
ности его модернизации. Наиболее активно в этом плане действо¬
вала Россия, которая со второй половины 60-х годов XVIII в. при¬
ступила к созданию, говоря современным языком, локальной
61

подсистемы, т.н. «Северной системы», которая обеспечивала бы
России надежный контроль за всем Балтийским регионом, а это
открывало в перспективе широкие возможности для эффектив¬
ного влияния на все общеевропейские дела. Реализация этой дол¬
госрочной программы связана прежде всего с именем Н. И. Па¬
нина, который почти 20 лет стоял во главе российской внешней
политики.
Смысл его стратегического плана состоял в том, чтобы выст¬
роить в Северной и отчасти Центральной Европе систему союзов
под эгидой России, жестко ориентированную на нее. К участию в
этом прообразе регионального блока предполагалось привлечь
Пруссию, Польшу, Данию, Швецию и Саксонию. Ключевую роль
должен был сыграть альянс с Пруссией, которую, как уже отме¬
чалось, не устраивало существовавшее статус-кво. Именно это ста¬
ло основой для заключения в 1764 г. договора с Пруссией о взаим¬
ных гарантиях территориальных владений друг друга, а в секрет¬
ной конвенции предусматривалось и оказание военной помощи в
случае нападения третьей страны на одну из этих двух держав. В
дальнейшем Панин намеревался подключить к этой оси другие
страны Балтийского региона.
В полном объеме реализовать план «Северной системы» не
удалось, ибо Пруссия не собиралась играть роль статиста в слож¬
ной дипломатической игре, начатой Россией. Тем не менее борьба
за реализацию этого масштабного проекта привела к серьезной
перегруппировке сил и вносила свою лепту в общий процесс рас¬
шатывания устоев Вестфальской системы.
Не меньшую активность проявляла Россия и на своих юго-за¬
падных рубежах. В серии победоносных русско-турецких войн
(1768-1774 и 1787-1791) Россия решила проблему безопасности
своих юго-западных границ. По Кючук-Кайнарджийскому
(1774 г.) и Ясскому (1791 г.) миру все Северное Причерноморье
(Южная Украина, Крым, Северное Предкавказье) вошло в состав
Российской империи. Османская империя вступила в полосу за¬
тяжной агонии, растянувшейся до Первой мировой войны. С кон¬
ца XVIII в. в повестку дня международных отношений надолго
вошел так называемый восточный вопрос, т.е. проблема раздела
имущества разваливавшейся Османской империи.
В конце XVIII в. прекратило свое существование некогда мо¬
гущественное Польское государство. Поляки любят обвинять в
своих бедах русских, немцев, австрийцев. Но претензии следует
предъявлять прежде всего к тогдашней польской элите, своеко¬
рыстная, нередко близорукая политика которой привела страну к
национальной катастрофе. Государственное устройство Речи По-
сполитой, позволявшее каждому члену сейма блокировать любое
62

решение, привело к тому, что к последней трети XVIII в. это госу¬
дарство оказалось в состоянии глубочайшего коллапса. Видя его
полную неспособность не только к развитию, но даже к решению
вопросов, связанных с обеспечением собственной безопасности и
поддержанием суверенитета, его соседи — Австрия, Пруссия и
Россия — взяли курс на раздел Польши. В результате трех разде¬
лов (1772, 1793 и 1795) эта страна исчезла с политической карты
Европы, а ее земли вошли в состав трех указанных сопредельных
государств.
Последний, решающий удар, похоронивший Вестфальскую
систему, был нанесен событиями во Франции. Там в 1789 г.
вспыхнула грандиозная революция, поставившая точку в исто¬
рии «старого порядка», а вместе с ним и в истории Вестфальской
системы.

ГЛАВА IV
На рубеже новой эры: западная
цивилизация в конце XVIII —
начале XIX вв.
§ 1. Война за независимость
и образование США
Сегодня бесспорным лидером и гарантом западной цивилиза¬
ции являются Соединенные Штаты Америки. Они претендуют на
то, чтобы играть ведущую роль в мировых делах, служить этало¬
ном государственного устройства, научно-технического прогресса,
стиля жизни. Ныне они действительно оказывают весьма большое
воздействие на динамику развития мирового сообщества. А начи¬
налось все с тринадцати английских колоний, занимавших узкую
прибрежную полосу земли на побережье Атлантического океана.
Их население быстро росло, они интенсивно осваивали дев¬
ственную территорию, закладывали все новые и новые поселения,
некоторые из которых (Нью-Йорк, Бостон, Балтимор, Филадель¬
фия, Чарлстон, Норфолк) к середине XVIII века превратились в
крупные города. Стала появляться и собственная промышлен¬
ность. Особенно бурно развивалось судостроение. Развитие торгов¬
ли стало важным источником первоначального накопления капи¬
талов в колониях. К середине XVIII в. представители торгово-фи¬
нансового капитала занимали весьма заметное место в колониаль¬
ном обществе. Вплоть до этого рубежа отношения североамерикан¬
ских колоний с метрополией, хотя и нельзя назвать бесконфликт¬
ными, но в то же время очевидно, что в целом элементы согласия в
них преобладали и ни та, ни другая сторона не были заинтересова¬
ны в стимулировании конфликта. IJo крайней мере, ничего не
64

предвещало того социально-политического взрыва, который про¬
изошел спустя всего четверть века.
Ситуация стала быстро меняться после Семи летней войны,
которую большинство исследователей рассматривает как исход¬
ный пункт противоборства, которое в итоге привело к образова¬
нию нового государства. Дело в том, что в ходе войны англичане
вынуждены были активно прибегать к помощи колонистов. Те
охотно им помогали, полагая, что, вытеснив французов, они по¬
лучат доступ к новым землям, что будет дан мощный импульс к
развитию ремесел и торговли, что англичане расширят права са¬
моуправления колоний.
Однако в действительности развитие событий пошло по совсем
иному сценарию. Британская корона «в знак благодарности» на¬
чала широкое наступление на права колонистов. В 1764 г. был
принят акт Гренвеля, увеличивавший пошлины на целый ряд то¬
варов. Был запрещен выпуск бумажных денег, что нанесло тяже¬
лый удар по внутриколониальной торговле. Войска, участвовав¬
шие в войне, остались в Америке, и их содержание ложилось на
плечи колонистов. И что самое главное, колонистам запрещалось
переселяться за Аллеганы, на новые земли, отошедшие после вой¬
ны к Англии. Этим актом перечеркивались все надежды колонис¬
тов на получение земли. А в 1765 г. был принят «закон о гербовом
сборе», облагавший налогом все торговые операции, все сделки,
любые юридические акты.
Возмущению колонистов не было предела. Корона откровенно
демонстрировала им, что они являются людьми «второго сорта».
Во всех колониях развернулась кампания протеста против «закона
о гербовом сборе». Колонисты требовали, чтобы впредь новые нало¬
ги вводились только с одобрения их представительных органов —
колониальных ассамблей. «Никаких налогов без представитель¬
ства!» — таков был наиболее популярный лозунг тех дней. Хотя ан¬
глийское правительство вынуждено было отменить «закон о гербо¬
вом сборе», оно не отказалось от попыток полностью поставить под
контроль развитие колоний. В 1767 г. был принят законХауншед:
^да, вводивший новые, на этот раз косвенные налоги. Но вновь вла¬
сти столкнулись с решительным сопротивлением колонистов. В
итоге остался только налог на чай. Но и он вызывал протесты. Сре¬
ди колонистов возникла идея бойкота английских товаров.
Обстановка с каждым днем становилась все более напряжен¬
ной. Английские власти, не считаясь ни с чем, гнули прежнюю
линию. В колониях назревал взрыв. В декабре 1773 г. в Бостоне
группа колонистов во главе с С. Адамсом и Дж. Хэнкоком пробра¬
лась на английские суда и выбросила за борт груз чая. Это собы¬
тие вошло в историю под названием «бостонское чаепитие». В от¬
65

вет были приняты «пять нестерпимых актов»: бостонский порт
был закрыт, законодательное собрание Массачусетса (колонии, где
находился Бостон) распущено, власть перешла к военному губер¬
натору генералу Т. Гейджу, в колониях расквартировывались до¬
полнительные войска и, наконец, все земли, лежавшие к северо-
западу от Массачусетса, за Аллеганами, передавались Квебеку.
Несмотря на то что эти акты были направлены только против
одной колонии — Массачусетса, жители остальных двенадцати
колоний справедливо усматривали в них угрозу и для себя. По всей
стране стали создаваться «Корреспондентские комитеты», кото¬
рые стали координировать действия противников английской ко¬
роны во всех колониях. В ходе этой борьбы у колонистов росло
чувство общности интересов, осознание того, что в колониях сфор¬
мировалась новая этническая общность — американцы, у которых
своя культура, свои традиции, свои интересы, свое будущее, от¬
личное от Англии.
В сентябре 1774 г. в Филадельфии собрался I Континенталь¬
ный конгресс. В его работе участвовали 56 представителей от 12
колоний. В итоге была принята «Декларация прав». Поскольку
на конгрессе доминировали умеренные круги, не готовые к откры¬
тому разрыву с метрополией, то и в документе требования коло¬
нистов были сформулированы соответствующим образом. Суть их
сводилась к тому, что впредь все законы, касающиеся жизни в ко¬
лониях, должны принимать представители самих колонистов. Это
была последняя попытка умеренных кругов добиться компромисс¬
ного решения спорных вопросов и не доводить дело до открытого
разрыва с Англией.
Однако для компромисса необходимо обоюдное желание уча¬
стников конфликта, а у Англии его явно не было. В Лондоне вер¬
ховодила «партия войны», которая полагала, что дерзким коло¬
нистам надо преподать достойный урок и отбить у них охоту к
вольнодумству. В апреле 1775 г. начались вооруженные столк¬
новения между английскими войсками и отрядами «минитме-
нов» (колонистов, готовых в любой момент собраться по тревоге
и с оружием в руках защищать свои права). Одновременно нара¬
стала и политическая борьба. В мае 1775 г. собрался
II Континентальный конгресс, которому и суждено было провоз¬
гласить создание нового государства. На этот раз среди его деле¬
гатов перевесом обладали сторонники отделения от метрополии.
15 июня был принят закон о создании революционной армии, во
главе которой встал пользовавшийся большим авторитетом и
известностью Джордж Вашингтон.
Правда, и после этого делегаты Континентального конгресса
продолжали испытывать серьезнее колебания по поводу того, как
66

строить отношения с Англией. Хотя де-факто колонисты уже ока¬
зались в состоянии войны с метрополией, участники конгресса
никак не могли расстаться с иллюзией, что примирение все еще
возможно. Под давлением умеренных конгресс направил Георгу III
так называемую «Петицию оливковой ветви». Само название го¬
ворило о содержании этого документа: это была последняя попыт¬
ка примирения. Однако в Лондоне ее решительно отвергли, посчи¬
тав проявлением слабости, и взяли курс на вооруженное подавле¬
ние «мятежа». Такая тактика англичан исключала шансы на дос¬
тижение компромисса, и это все яснее понимали политические
лидеры колонистов.
Все исследователи отмечают, что очень большую роль в ради¬
кализации настроений американцев сыграло появление в 1776 г.
памфлета Т. Пейна «Здравый смысл». В истории общественной
мысли найдется не так уж много политических эссе, сопостави¬
мых по силе эмоционального воздействия на общество с работой
Пейна. Не согласный с политикой Георга III Т. Пейн в 1774 г. пе¬
реселился за океан, где сразу попал в атмосферу надвигавшегося
социального взрыва. Его симпатии без колебаний были отданы ко¬
лонистам. В своем памфлете, тираж которого превысил 100 тыс. —
цифра даже по сегодняшним меркам большая, он убеждал своих
новых соотечественников, что нельзя одновременно оставаться
лояльными короне и в то же время вести с ней борьбу за свои пра¬
ва. «Оружие, как последнее средство, решает сейчас спор», —
убеждал он. Только провозглашение независимости поможет ко¬
лонистам решить их проблемы и создать общество, свободное от
тирании, в котором его граждане действительно смогут в полном
объеме реализовать «естественные права», считал Пейн.
Страстные призывы Пейна к войне оказали огромное влияние
на умонастроения современников, в том числе и на членов Конти¬
нентального конгресса, где укрепились позиции сторонников пол¬
ного разрыва с Англией. К этому их подталкивала и политика мет¬
рополии, и общая ситуация в стране. В итоге 4 июля 1776 г. была
одобрена подготовленная Томасом Джефферсоном Декларация
независимости, провозглашавшая отделение колоний от Великоб¬
ритании. Это один из самых известных документов Нового време¬
ни, оказавший огромное влияние на дальнейшее развитие поли¬
тической мысли не только в Америке, но и в Европе.
Необходимо отметить несколько ключевых идей, содержав¬
шихся в этом документе. Отправным пунктом Декларации неза¬
висимости стало положение об естественных правах человека, в
его радикальной трактовке. Если Локк выделял в качестве есте¬
ственных прав жизнь, свободу и собственность, то Джефферсон
заменил «собственность» на «стремление к счастью». Джеффер¬
67

сон исходил из того, что все люди рождены равными и, следова¬
тельно, должны иметь равные права. Второй принципиальный
момент Декларации — положение о народном суверенитете, со¬
гласно которому источником власти является народ. Каждое по¬
коление должно заключать с властью общественный договор. Толь¬
ко в этом случае власть легитимна. И, наконец, третье: если власть
не хочет заключать подобный договор или нарушает его, народ
имеет право на восстание. Именно эти идеи сделали Декларацию
независимости документом огромного исторического значения, не
утратившим актуальность и сегодня.
Провозглашение независимости, безусловно, сыграло чрезвы¬
чайно важную роль в развитии борьбы американцев за свои пра¬
ва. Этот документ открывал новую страницу в истории междуна¬
родного права и государственного строительства. Однако незави¬
симость мало было провозгласить — ее предстояло завоевать, до¬
казать всему миру, что под этим актом есть серьезные основания.
Судьба молодого государства решалась не в стенах конгресса,
а на полях сражений. А там поначалу дела шли весьма неудачно
для американцев. Это и не удивительно. Колонистам противосто¬
яла хорошо обученная регулярная армия, прекрасно укомплекто¬
ванная и дисциплинированная. Акт о создании революционной
армии сам по себе ничего не решал. Все приходилось начинать с
нуля. Поэтому первые годы стратегическая инициатива полнос¬
тью находилась в руках англичан. Перелом наметился в 1777 г.,
когда в битве под Саратогой американцам удалось нанести первое
крупное поражение англичанам. После этого чаша весов начала
неуклонно склоняться на сторону армии, ведомой Дж. Вашингто¬
ном. Наконец в 1781 г. в битве под Йорктауном ей удалось нанес¬
ти англичанам решающее поражение, предопределившее итог всей
кампании. По мирному договору, подписанному в 1783 г. в Верса¬
ле, англичане вынуждены были признать независимость своих
бывших колоний.
Независимость была завоевана, но в тот момент вряд ли кто
мог поручиться за будущее нового государства. Предстояло решить
три крупных комплекса вопросов: 1) найти оптимальную модель
государственного устройства; 2) по возможности снять напряжен¬
ность в сфере социально-экономических отношений; 3) получить
международное признание и определить перспективный внешне¬
политический курс.
Еще в 1777 г. в ходе войны бывшие колонии, понимая необхо¬
димость консолидации усилий в борьбе с метрополией, предпри¬
няли шаги по созданию общего для всех государства. Были одоб¬
рены «Статьи Конфедерации», которым отводилась роль основно¬
го закона нового государства. Поскольку американцы еще испы¬
68

тывали определенные сомнения и опасения по поводу создания
единого государства, то для своего объединения они выбрали фор¬
му конфедерации — союза отдельных государств (штатов), сохра¬
няющих достаточно высокую степень автономности в решении
внутренних вопросов. Сообща решались главным образом пробле¬
мы, связанные с внешнеполитической деятельностью, ведением
войны и ее материальным обеспечением.
В таком состоянии новое государство закончило войну. Моло¬
дая республика оказалась в сложном экономическом положении.
В стране бушевала инфляция, новые деньги мало что стоили. На¬
пример, в Виргинии бумажные деньги обменивали на серебро по
курсу 1:1000, а в Северной Каролине — 1:800. Кредиторы стреми¬
лись получить свои долги в твердой валюте, должники — отдавать
их в дешевых деньгах. Само государство переживало тяжелый
финансовый кризис. Его платежеспособность была предельно низ¬
кой. Не хватало средств для содержания даже небольшого госу¬
дарственного аппарата. Остро стоял и вопрос об условиях доступа
к западным землям.
Частично развязку этих проблем удалось найти после приня¬
тия в 1785-1786 гг. Северо-западных ордонансов. Западные зем¬
ли были открыты для заселения. Было заявлено, что там в перс¬
пективе будут создаваться новые штаты. На этих территориях из¬
начально запрещалось рабство. Наконец, создавался фонд государ¬
ственных земель. Они поступали в продажу участками по 640 ак¬
ров по цене 1 доллар за акр. Эти средства и создали основу госу¬
дарственных финансов. Однако проблема долгов по-прежнему сто¬
яла остро. В 1786 году вспыхнуло восстание во главе с бывшим
офицером революционной армии Д. Шейсом. Восстание было по¬
давлено, но социальная обстановка оставалась напряженной.
Общее состояние социально-экономической сферы, тяжелое
финансовое положение страны, непрочные внешнеполитические
позиции побуждали элиту молодой заокеанской республики уси¬
ленно искать пути укрепления государства, повышения эффектив¬
ности государственных механизмов. С каждым днем становилось
все очевиднее, что «Статьи Конфедерации» не способны исполнять
роль основы только что родившегося государства.
К этому подталкивала лидеров нового государства и общая
международная обстановка. Хотя Англия официально признала
независимость США, было очевидно, что при дворе Георга III от¬
нюдь не смирились с поражением. В бывшей метрополии имелись
весьма влиятельные силы, которые мечтали о скором реванше,
рассматривали договор 1783 г. как печальное, но временное недо¬
разумение. Было ясно, что над молодым государством нависла се¬
рьезная угроза, требовавшая максимальной консолидации всех его
69

ресурсов, в том числе и укрепления положения на международ¬
ной арене. Задача эта была весьма непростой, ибо с окончанием
Войны за независимость отношение ведущих европейских держав
к США претерпело определенные изменения. Когда Франция и
Испания решили поддержать восставших против Англии колони¬
стов, они руководствовались сугубо прагматическими расчета¬
ми — ослабить своего главного конкурента. В определенной мере
эта задача к 1783 г. была выполнена. Престиж Англии, а следова¬
тельно, и ее влияние в системе международных отношений были
несколько поколеблены. Но означало ли это, что монархические
Франция и Испания будут и дальше поддерживать государство с
совершенно чуждой им системой ценностей?
Вопрос отнюдь не риторический. Даже помогая колонистам,
творцы внешней политики Франции и Испании испытывали по¬
стоянные колебания по поводу того, насколько рациональна под¬
держка людей, бросивших открытый вызов «старому порядку».
Добившись того, что их основному сопернику был нанесен ущерб,
Франция и Испания имели все основания задуматься над тем, как
строить Дальнейшие отношения с новым государством, тем более
что его перспективы были весьма туманны. Однако для США ока¬
заться в изоляции в условиях вполне вероятного нового конфлик¬
та с Англией было крайне опасно. Вполне естественным было же¬
лание американцев обеспечить себе максимально благоприятную
внешнюю среду существования, наладить контакты с другими
странами. Европейские державы, прежде чем определять свое от¬
ношение к США, предпочитали убедиться в жизнеспособности
нового государства. И в этом контексте от принятия новой, дей¬
ственной Конституции также зависело очень многое. Комплекс
этих причин и поставил в повестку дня вопрос о пересмотре «Ста¬
тей Конфедерации» и выработке новой, более эффективной кон¬
ституции.
С этой целью в мае 1787 г. в Филадельфии собрался Конститу¬
ционный конвент. В его работе участвовало 55 человек, которые
вошли в историю под именем «отцов-основателей» США. Им пред¬
стояло решить целый комплекс непростых задач, не имевших ана¬
логов в истории. В том, что новое государство нужно укреплять,
были уверены все. Большинство участников конвента сходилось
во мнении, что конфедерация нежизнеспособна, нужен иной тип
государства. Но какой? Как добиться оптимального сочетания об¬
щегосударственных интересов и очень разных запросов отдельных
штатов? В ходе жарких дискуссий их участники стали склонять¬
ся к мысли, что оптимальной формой союза штатов должна стать
федерация. Но, решив эту ключевую проблему, делегаты конвен¬
та сразу же столкнулись с новым комплексом спорных вопросов.
70

Прежде всего, по каким принципам будет формироваться предста¬
вительство штатов в общефедеральном законодательном органе,
который будет осуществлять в стране высшую законодательную
власть?
Южные штаты настаивали на том, чтобы представительство
штатов в этом органе исчислялось в зависимости от общего насе¬
ления штата. Северные штаты выступали за то, чтобы все штаты
(и большие, и малые) имели там равное представительство. В ито¬
ге был достигнут компромисс: конгресс (так назывался высший
законодательный орган) было решено сделать двухпалатным, в
верхнюю палату — сенат — каждый штат посылал равное коли¬
чество представителей (по 2 человека), в нижней палате делега¬
ция штата формировалась в зависимости от численности его насе¬
ления. Серьезные споры возникли и в процессе обсуждения воп¬
роса о принципах формирования финансовой базы государства, т.е.
о налогах, а также о судьбе института рабства. Но и здесь удалось
достичь компромисса. Конгресс получил право вводить налоги в
соответствии с потребностями государства; институт рабства ос¬
тавался в неприкосновенности (правда, после 1808 г. запрещался
ввоз новых рабов в США из Африки), при исчислении доли пря¬
мых налогов в общее число населения штата включалось 3/5 ра¬
бов, которые, однако, не имели никаких прав.
В соответствии с текстом новой Конституции государственное
устройство США базировалось на принципах разделения властей.
Высшая исполнительная власть принадлежала президенту, изби¬
раемому коллегией выборщиков раз в 4 года. Высшая законода¬
тельная власть вручалась конгрессу, состоявшему из двух палат,
и, наконец, высшая судебная власть — Верховному суду, который
позднее присвоил себе Ьраво интерпретировать Конституцию.
Классический принцип разделения властей был в США усовершен¬
ствован за счет дополнения его принципом «сдержек и противове¬
сов», согласно которому каждая из ветвей власти имела возмож¬
ность нейтрализовать узурпаторские поползновения другой. В
итоге создавался единый, интегрированный государственный ком¬
плекс с разделением его на формально независимые ветви власти.
Для того чтобы Конституция вступила в действие, ее должны
были ратифицировать как минимум 9 из 13 штатов. У нее было
немало сторонников, которых называли федералистами, но были
и противники — антифедералисты. Лидеры федералистов А. Га¬
мильтон, Дж. Мэдисон, Дж. Джей развернули по всей стране ак¬
тивную кампанию в поддержку Конституции. Чтобы нейтрализо¬
вать своих оппонентов, им пришлось пойти на уступку: текст Кон¬
ституции был дополнен 10 поправками, которые назвали «Бил¬
лем о правах». В них содержались гарантии рсновных гражданс¬
71

ких свобод: совести, печати, союзов, собраний, права ношения
оружия и т.д. Только после этого Конституция была ратифициро¬
вана. Острейшая борьба вокруг ее ратификации оказала большое
воздействие на молодое американское общество. В нем наметились
серьезные размежевания относительно ключевых вопросов госу¬
дарственного строительства. Что может и должно делать федераль¬
ное правительство и чего оно не может и не должно делать? За эти¬
ми сугубо правовыми спорами вставали гораздо более широкие
вопросы о том, каким быть американскому обществу, каким кур¬
сом следует двигаться государственному кораблю США. Эти спо¬
ры, начавшиеся в конце 80-х годов XVIII в., продолжались всю
первую половину XIX в., вызвали немало острейших политичес¬
ких коллизий и во многом предопределили общую динамику раз¬
вития американского общества.
В ходе дебатов вокруг проекта Конституции выкристаллизо¬
вались два подхода к вопросу о характере будущей федерации. И
сторонники ее укрепления, и те, кто хотел бы ограничить полно¬
мочия федеральных властей в пользу штатов, смогли не только
отточить в процессе этой борьбы свои аргументы, очертить конту¬
ры идейных концепций, но и приобрести первый важный опыт
ведения легитимной политической деятельности. Дело в том, что
в ходе ратификации Основного закона его творцам не удалось ог¬
раничить дебаты узкими рамками политической элиты. Стремясь
укрепить собственные позиции, и противники, и сторонники Кон¬
ституции вынуждены были апеллировать к общественному мне¬
нию, мобилизовать его в поддержку своей идейно-политической
платформы. В результате политическая борьба вырвалась за сте¬
ны штатных конвентов, где, по сути, келейно обсуждался вопрос
о ратификации. В этой обстановке «отцам-основателям» США по¬
мимо собственного желания пришлось учиться работать с рядо¬
выми американцами.
При всей остроте и серьезности сложившейся ситуации, по¬
литической элите США удалось удержать ее в легитимных рам¬
ках. Именно в это время был дан первый импульс зарождению
двухпартийной системы, без которой немыслимо представить себе
современные Соединенные Штаты. Надо сказать, что в тексте са¬
мой Конституции о партиях не говорится ни слова. Более того,
хорошо известно, что «отцы-основатели» США изначально счита¬
ли партии ненужным и даже вредным политическим институтом.
Это и не удивительно, ибо они понимали под партией «группу
людей, организованную для того, чтобы обеспечить собственную
выгоду за счет общества». Однако потребность в новых полити¬
ческих инструментах, которые позволяли бы даже в ходе острей¬
ших идеологических столкновений не выходить за рамки едино¬
72

го правового пространства и в то же время подключать к полити¬
ческому процессу рядовых избирателей и удерживать их актив¬
ность под надежным контролем элиты, заставила «отцов-основа-
тел ей» начать пересмотр своих представлений о роли и месте
партий в жизни общества.
Так возникли протопартии — федералисты и антифедералис¬
ты, которые, несмотря на свою архаичность и недолговечность,
сыграли важную роль в завершении процесса конституирования
Соединенных Штатов. Они позволили ввести острейшие коллизии
в русло избирательного процесса. Вместо строительства баррикад,
американцы предпочли решать свои споры у избирательных урн.
Ратификация Конституции создала условия для проведения об¬
щенациональных выборов в федеральные органы власти, а прото¬
партии сумели убедить своих приверженцев, что это единственно
разумный способ решения спорных вопросов, единственная воз¬
можность обеспечить целостность и выживание нового государ¬
ства. На базе положений Конституции в 1789 г. были проведены
первые выборы американского президента. Бесспорным кандида¬
том на этот пост был Джордж Вашингтон, который и стал первым
главой Соединенных Штатов.
Это событие подвело черту под сложным, драматическим и
героическим периодом американской истории. В Северной Аме¬
рике образовалось и прошло серьезное испытание на прочность
первое чисто буржуазное государство. В ходе непростых колли¬
зий, которыми сопровождалось его становление, закладывались
основы политической культуры, формировались нормы функци¬
онирования политической системы, образованной на принципи¬
ально иной, чем в Старом Свете, основе. Строительство нового го¬
сударства шло параллельно с развитием нового общества, свобод¬
ного от наслоений прошлого. Это не в последней степени сказа¬
лось на том, что в Новом Свете конфликты, как правило, не дости¬
гали такой остроты, как в Европе. Перед новым государством сто¬
яло немало проблем, по существу начинался эксперимент огром¬
ного исторического масштаба. Но уже само его начало серьезней¬
шим образом отозвалось на развитии событий в Европе.
§ 2. Великая французская революция
Если американская революция прозвучала набатным колоко¬
лом, провозвестником конца «старого порядка», то похоронила его
революция во Франции. Это было событие поистине огромного
исторического масштаба, открывшее новую главу в летописи че¬
ловеческой цивилизации. Ее отзвуки еще долго ощущались не
73

только во Франции, но и во всей Европе и в Новом Свете. Почти
четверть века вся Европа бурлила, исчезали и возникали новые
государства, менялся стиль мышления и поведения людей, евро¬
пейское общество обретало новое качество.
А исходный импульс этим событиям дала все та же Семилет¬
няя война, которая наглядно продемонстрировала ослабление мощи
королевской Франции, еще недавно государства номер один в Ев¬
ропе. В политической и интеллектуальной элите Франции активно
обсуждался вопрос о том, как излечить явно больное общество, вдох¬
нуть в него новые силы. Было очевидно, что как минимум необхо¬
димо вносить коррективы во внутриполитический курс, менять
стиль и методы управления государством, искать способы стиму¬
лирования экономики, оздоровления финансов. Попытки хотя бы
частично решить эти проблемы предпринимал министр финансов
Людовика XVI Жан Тюрго, но, связанный по рукам и ногам кано¬
нами и стереотипами, характерными для «старого порядка», он не
смог существенно продвинуться в решении насущных задач.
Ситуация тем временем продолжала осложняться. Во второй
половине 80-х годов XVIII в. на страну обрушился тяжелейший
торгово-промышленный кризис, вызванный наплывом дешевых
английских товаров. Несколько лет подряд во Франции был жес¬
токий неурожай. В итоге государство оказалось на грани банкрот¬
ства. Чтобы его избежать, власти попытались получить заем у бан¬
киров, но те отказывали в кредитах без серьезных гарантий. Тог¬
да решено было пригласить на пост министра финансов известно¬
го швейцарского банкира Ж. Неккера, имя которого ассоцииро¬
валось с планами проведения перестройки всей налогово-финан¬
совой системы. Для того чтобы придать предполагаемым рефор¬
мам финансовой сферы максимум легитимности, Людовику XVI
пришлось вспомнить о давно не собиравшихся Генеральных шта¬
тах (последний раз они созывались в 1614 г.).
, 5 мая 1789 г. в Версале начали работу Генеральные штаты. 270
депутатов представляли дворянство, 291 — духовенство, 572 —
третье сословие. Король полагал, что работа этого органа сведется
к одобрению его предложений по налоговой реформе. Но с самого
начала события стали разворачиваться по совершенно иному сце¬
нарию. Представителей третьего сословия не устраивала роль ста¬
тистов. С момента открытия Генеральных штатов они взяли ини¬
циативу в свои руки и 17 июля добились того, что прошло предло¬
жение об объявлении этого форума Национальным собранием, т.е.
органом, представляющим интересы всей нации. После некоторой
растерянности король перешел в контрнаступление — 23 июня
отменил это решение и объявил, что из ведения Генеральных шта¬
тов изымаются все дела, касающиеся прав и прерогатив первых
74

двух, привилегированных сословий. В свою очередь, депутаты
третьего сословия отказались выполнить волю короля.
В окружении короля все больше укреплялись позиции тех, кто
полагал, что пора положить конец заигрываниям с третьим сосло¬
вием и вообще реформам. К Парижу стали стягиваться королевс¬
кие войска. 12 июля было принято решение о смещении Неккера
с его поста, а на следующий день в городе вспыхнуло восстание. К
утру 14 июля пал последний оплот короля — крепость-тюрьма
Бастилия. Весь город был в руках восставших. Инициатива теперь
полностью перешла в руки Национального собрания.
В августе 1789 г. депутаты приняли два важных решения. Во-
первых, безвозмездно отменялась церковная десятина, остальные
повинности крестьян подлежали выкупу. Во-вторых, 26 августа
1789 г. была принята Декларация прав человека и гражданина, в
которой были провозглашены общие принципы построения ново¬
го общества. Идеи этого документа были во многом созвучны Дек¬
ларации независимости — естественные права человека как осно¬
ва нового общества, равенство всех перед законом, принцип на¬
родного суверенитета.
Начался новый виток политической борьбы, центром кото¬
рой являлось Национальное собрание. На первых порах там гос¬
подствовали умеренные монархисты-конституционалисты. Их
лидерами были хорошо известные и популярные в стране мар¬
киз Ж. Лафайет и граф О. де Мирабо. Небольшую группу левых
депутатов возглавлял молодой Максимилиан Робеспьер, будущий
лидер якобинцев. Собрание ликвидировало сословные привиле¬
гии, институт наследственного дворянства, цеховую систему, внут¬
ренние таможни, конфисковало церковные землевладения.
К сентябрю 1791 г. завершилась подготовка первой Консти¬
туции Франции. Исполнительная власть оставалась у короля и
назначаемых им министров. Король обладал правом «задержи¬
вающего вето», т.е. мог на время блокировать меры, одобренные
высшей законодательной властью. Она сосредоточивалась в од¬
нопалатном Законодательном собрании. Судебная система осно¬
вывалась на выборности судей и участии присяжных в разбира¬
тельстве. Наконец, перестраивалась структура местного самоуп¬
равления. Вся Франция была разбита на 83 департамента, власть
в которых принадлежала выборным советам. Обговаривалась в
Конституции и система выборов: они были цензовые, двухсту¬
пенчатые. Право голоса получили лишь мужчины, достигшие 25
лет, платившие прямой налог не меньше 1,5 ливров. Таковых во
Франции оказалось примерно 4,3 млн. человек из 26-миллион¬
ного населения. Они выбирали выборщиков, а те уже избирали
депутатов.
75

Все это, естественно, никак не устраивало короля и его окру¬
жение. Там вынашивались планы переворота. Но, находясь в ре¬
волюционном Париже, король мало что мог сделать, поэтому в
ночь на 21 июня 1791 г. королевская семья бежала из столицы и
попыталась достичь австрийской границы, чтобы из-за рубежа
возглавить борьбу контрреволюционных сил. Однако эта попыт¬
ка не удалась: недалеко от границы, в местечке Варенн, беглецы
были задержаны и под охраной возвращены в Париж.
Эти события послужили мощнейшим стимулом для дискус¬
сии о судьбах монархии. Если до этого революционный лагерь был
в принципе един, то теперь он раскололся на сторонников полного
уничтожения монархии и их оппонентов. Это в полной мере под¬
твердилось, когда 1 октября 1791 г. началась работа избранного
согласно Конституции Законодательного собрания. Поначалу
большинством там обладали так называемые фельяны, представ¬
лявшие интересы умеренных кругов французского общества. Их
лидеры А. Варнав и Ж. Лафайет стремились сохранить монархию,
не допустить углубления раскола общества й его радикализации,
ограничить преобразования тем, что уже сделано. Однако с нача¬
лом революции общество пришло в движение, в нем превалирова¬
ли радикальные настроения, господствовало стремление реши¬
тельно покончить со всеми проявлениями «старого порядка», в том
числе и с монархией. В Законодательном собрании эта группиров¬
ка насчитывала 136 депутатов. Поскольку многие из них представ¬
ляли департамент Жиронда, то и всех их окрестили Жирондиста-
W/Mx лидеры Ж. П. Бриссо, Ж. А. Кондорсе выступали за созда¬
ние во Франции максимально благоприятных условий для разви¬
тия частнособственнических отношений. Для этого, по их мнению,
государство должно было полностью уйти из сферы экономичес¬
ких отношений, не регламентировать и сдерживать частную ини¬
циативу, а предоставить ей максимальный простор. А для этого
надо было решительно порвать со всеми проявлениями «старого
порядка», в том числе и с монархией.
Дебаты в Законодательном собрании протекали на фоне обо¬
стрения социально-политической обстановки. В деревне разгора¬
лась «война против замков»: крестьяне решительно добивались
немедленного уничтожения всех оставшихся элементов феодализ¬
ма в аграрной сфере. Неспокойно было и в городах. В стране сви¬
репствовала инфляция, неуклонно росли цены, особенно на про¬
довольствие. Поэтому появилось требование о контроле над цена¬
ми на продукты. Активизировались и роялисты. Поскольку в са¬
мой Франции их возможности были ограничены, многие из них
эмигрировали за рубеж. Центром роялистской эмиграции стал
немецкий город Кобленц. Там было создано эмигрантское прави¬
76

тельство и формировалась «армия вторжения». В конце 1791 —
начале 1792 г. по Франции прокатилась волна контрреволюцион¬
ных выступлений. Это повышало оптимизм монархистов. Были
интенсифицированы усилия по созданию антифранцузской коа¬
лиции» душой которой стала Австрия.
К весне 1792 г. обстановка накалилась до предела.
Людовик XVI, полагавший, что в столкновении с антифранцузс¬
кой коалицией Франция неизбежно потерпит поражение и тогда
можно будет приступить к реставрации «старого порядка», не воз¬
ражал против намерений наиболее воинственных представителей
жирондистов, рвавшихся в бой против коалиции. В апреле 1792 г.
началась врйад. Франции с Австрией, к которой присоединилась
Пруссия. Начало войны было крайне неудачным для Франции. Ее
армия терпела поражение за поражением, что было не удивитель¬
но, ибо офицерский корпус в своей основе был промонархическим
и не желал бороться за новую Францию.
Над страной нависла реальная угроза иностранной оккупации.
И тогда в июне 1792 г. Законодательное собрание приняло декрет,
провозгласивший: «.«Отечество в опасности!» Из добровольцев ста¬
ли формировать батальоны новой революционной армии. Ради¬
кальные элементы революционного лагеря настойчиво требовали
упразднения монархии и ареста короля, обвиняя его в сношениях
с антифранцузской коалицией. Они добивались установления во
Франции республиканского строя. Реализации этих планов спо¬
собствовало вспыхнувшее 10 августа 1792 г. восстание в Париже.
Король и его окружение были арестованы. Власть в столице пере¬
шла в руки Коммуны. Под ее давлением Законодательное собра¬
ние приняло решение об изменении избирательного закона (теперь
к выборам были допущены все мужчины с 21 года) и созыве Наци¬
онального Конвента. Были отменены все дворянские повинности
без выкупа. Все это резко меняло соотношение сил в революцион¬
ном лагере, где на ведущие позиции выдвинулись жирондисты.
Тем временем ситуация на фронтах продолжала ухудшаться.
Казалось, еще немного — и революционная Франция будет раз¬
громлена. Однако в сентябре в войне неожиданно произошел пе¬
редом. 20 сентября молодая революционная армия в битве при
ВальмЦ разбила интервентов, перешла в наступление и вскоре из¬
гнала иностранные войска с территории страны. 21 сентября в
Париже открылся Национальный Конвент, а на следующий день
Франция была провозглашена республикой.
Перед депутатами Конвента стояло два главных вопроса: о
судьбе короля и о ведении войны. В ходе этих дебатов выявилась
новая расстановка сил в Конвенте. Левое крыло, в состав которого
входило 113 депутатов (их называли монтаньярами или якобин¬
77

цами), возглавляли М. Робеспьер, Ж. Ж. Дантон, Л. Сент-Жюст.
Их основными оппонентами стали жирондисты, которым принад¬
лежало 136 мест. Наконец, около 500 депутатов не имели четкой
ориентации, за что их называли «болотом». Несмотря на то что
левых было меньше, стратегическая инициатива все больше пере¬
ходила в их руки. По их настоянию король был предан суду, обви¬
нен в измене нации и приговорен к смерти. 21 января 1793 г. он
был казнен.
В октябре-декабре 1792 г. продолжалось наступление револю¬
ционной армии. Она перешла границы Франции и вступила в Са¬
войю, Бельгию, Рейнскую область. Там упразднялись феодальные
отношения, формировались новые органы власти, а чуть позднее
они были включены в состав революционной Франции.
Однако успехи на фронтах не снимали остроты целого ряда се¬
рьезных внутренних проблем: продолжалась инфляция, росли цены
на продовольствие, а вместе с этим увеличивалось недовольство
широких слоев населения. Особенно остро оно ощущалось в Пари¬
же. Столица Франции уже давно занимала особое место в жизни
страны. Практически по всем параметрам она шла в авангарде об¬
щественно-политической жизни Франции. Из Парижа новые вея¬
ния расходились концентрическими кругами по всем остальным
провинциям. В силу этого состояние столичного общественного
мнения становилось индикатором того, в каком направлении бу¬
дут в ближайшей перспективе развиваться события в стране.
Осенью 1792 г. Париж бурлил, так как неурядицы в социаль¬
но-экономической жизни — неизбежный спутник любой револю¬
ции — ррежде всего ударили по беднейшей части парижан. Она
больше страдала от инфляции, роста цен на товары первой нерб-
ходимости, безудержной спекуляции ловких дельцов, умело
пользовавшихся трудностями, которые переживала революцион¬
ная Франция.
Парижская беднота проявляла в это время исключительно
высокую политическую активность. По Конституции 1791 г. Па¬
риж был разбит на 48 секций (районов), общее собрание которых
превратилось в тот форум, где вначале только избиратели, а по¬
зднее все взрослое население данного района обсуждали животре¬
пещущие политические проблемы, где формировалось обществен¬
ное мнение. В ходе августовских событий 1792 г. они сыграли ре¬
шающую роль в победе жирондистов, но к концу года их переста¬
ла устраивать социально-экономическая политика Конвента, в ко¬
тором доминировали жирондисты. В этой среде быстро росла по¬
пулярность так называемых «бешеных» (Ж. Ру, Ж. Варле), тре¬
бовавших немедленного установления максимума цен и жестких
репрессивных мер в отношении финансово-спекулятивных кру¬
78

гов. Широкую известность получил призыв Жака Ру: «Пусть серп
равенства пройдет по головам богатых». Очевидно, что подобные
настроения вели к консолидации всех противников революции,
создавали благоприятную среду для активизации внутренней кон¬
трреволюции, попытавшейся в 1793 г. взять реванш за пораже¬
ние предшествовавшего периода.
И, действительно, 1793 год оказался, пожалуй, самым тяже¬
лым для новой Франции. В марте вспыхнул мятеж на северо-за¬
паде Франции, в Вандее. Примерно в то же время на сторону ее
врагов перешел командующий революционной армией генерал
Демурье. Над республикой вновь нависла угроза.
Якобинцы требовали мобилизации всех усилий на борьбу с
внешними и внутренними врагами республики. По их настоянию
10 марта был создан Революционный трибунал — суд с чрезвы¬
чайными полномочиями. Этот акт ознаменовал собой начало пе¬
рехода к политике революционного террора. 6 апреля был создан
Комитет общественного спасения, к которому постепенно перехо¬
дили основные полномочия по ведению войны и борьбе с контрре¬
волюцией. Начинает складываться целая система санкциониро¬
ванного законом революционного террора.
Проблема революционного террора, его правомерности, зна-
ченйя до сих пор вызывает яростные споры. Очевидно, что чело¬
век, попавший в жернова этой системы, по существу не имел ни¬
каких шансов на спасение: решения революционного трибунала
не подлежали обжалованию. В период революционного террора
от него пострадали не только те, кто действительно боролся с но¬
вой властью, но и немало людей просто показавшихся подозри¬
тельными. Здесь в силу вступал принцип, известный задолго до
революции: «Пусть лучше пострадают десять невиновных, чем
один виновный ускользнет от возмездия». Безусловно, с точки
зрения нашей обыденной, нормальной жизни принцип неспра¬
ведливый. Но в том-то и дело, что 1793 год никак не назовешь
обыденным. Это один из тех немногих, поистине ключевых мо¬
ментов в истории, когда решалось, по какой дороге пойдет раз¬
витие общества. Накал политических страстей достиг высшей
точки, и никакие компромиссы здесь уже были невозможны.
Вопрос стоял предельно просто: кто — кого. В такой ситуации
говорить об абстрактной справедливости, гуманности, милосер¬
дии по сути дела нереально.
В этом контексте возникает и другой вопрос: насколько эффек¬
тивной оказалась система революционного террора в борьбе с кон¬
трреволюцией? И на этот вопрос также нет однозначного ответа.
На первых порах она, несомненно, помогла якобинцам в борьбе с
их политическими оппонентами, причем как в лагере собственно
79

контрреволюции, так и в лагере сторонников революции (жертва¬
ми этой системы пали жирондисты). Другое дело, что общество не
может постоянно находиться в таком сверхнапряженном состоя¬
нии. Люди ждут от властей конкретных действий, которые бы спо¬
собствовали улучшению их положения. В принципе якобинцы
хорошо понимали это, однако реальная обстановка в стране не да¬
вала им возможности заняться планомерной реализацией своих
социально-экономических планов. На протяжении всего 1793 года
ситуация продолжала оставаться чрезвычайной. Тем не менее,
стремясь расширить свою социальную базу, якобинцы добились в
мае 1793 г. введения твердых цен на муку и зерно, а чуть позднее
ввели принудительный заем у богатых в размере 1 млрд, ливров.
Их отношения с жирондистами после этого обострились еще
больше. 2 июня 1793 г. в Париже вспыхнуло новое народное вос¬
стание, приведшее к падению жирондистов. Власть в стране пере¬
шла в руки якобинцев. 24 июня была принята новая Конститу¬
ция. Формально высшим органом власти являлся Конвент, но на
практике реальное управление государством осуществлялось че¬
рез специальные органы Конвента, имевшие чрезвычайные пол¬
номочия. В их ряду первое место, безусловно, принадлежало Ко¬
митету общественного спасения, который с 27 июля возглавил
М. Робеспьер. По его инициативе была проведена чистка местных
органов управления от тех, кого подозревали в симпатиях к жи¬
рондистам и монархистам, впервые был введен в действие прин¬
цип всеобщей воинской повинности, что позволило в короткий
срок укрепить армию, наконец, было принято решение о созда¬
нии государственных зернохранилищ для борьбы со спекулянта¬
ми. Однако страна по-прежнему бурлила. Особенно напряженной
была ситуация в Париже, где городская беднота и поддерживав¬
шие ее руководители Коммуны требовали усиления террора про¬
тив спекулянтов и контрреволюционеров, а также введения конт¬
роля над ценами. После некоторых колебаний якобинцы пошли
навстречу этим требованиям.
, 17 сентября был принят «Декрет о подозрительных», означав¬
ший, что террор стал основным средством борьбы с противниками
революции. 29 сентября был одобрен декрет об установлении твер¬
дых цен на все основные продукты питания. Эти меры позволили
якобинцам укрепить свою социальную базу, ослабить своих внут¬
риполитических оппонентов и вновь перейти в наступление на
фронтах.
Переход к принципиально новой системе военного строитель¬
ства очень быстро стал приносить первые плоды. Во-первых, зна¬
чительно возросла численность армии: к началу 1794 г. под ружь¬
ем в революционной армии находилось более 1 млн. человек —
80

гигантская по тем временам цифра. Это дало якобинцам возмож¬
ность сформировать 14 мобильных армий, что позволило надеж¬
но удерживать инициативу в своих руках. Во-вторых, революци¬
онную армию отличал высокий боевой дух. Ее солдаты были не
наемниками, сражавшимися за плату, а людьми верящими в то,
что борются за справедливые идеалы. Надо отметить, что руко¬
водство якобинцев уделяло большое внимание политико-воспита¬
тельной работе в армии (это, кстати, было новшеством), всячески
укрепляя в солдатах веру в то, что они не просто защищают стра¬
ну от внешней агрессии, а борются за ее счастливое будущее.
В-третьих, новые принципы комплектования армии открыли до¬
рогу к высшим командным должностям представителям тех со¬
циальных сил, которые связали свою судьбу с революцией. Если
раньше на генеральских должностях находились практически
только выходцы из среды аристократии, то теперь дорога наверх
была открыта для представителей бывшего третьего сословия. Уже
в 1793 г. выделилась целая плеяда новых блестящих военачаль¬
ников — Л. Л. Гош, Ж. Б. Журдан, А. Массенаи др., которые при¬
внесли немало свежих, оригинальных идей в военное дело, суще¬
ственно продвинули вперед стратегию и тактику боевых действий.
Наконец, якобинцы уделяли большое внимание материально-тех¬
ническому обеспечению армии. В экстренном порядке создавались
государственные военные мануфактуры, что позволило к концу
1795 г. полностью покрыть потребности революционной армии в
вооружений.
Все это, естественно, сказалось самым непосредственным об¬
разом на положении дел на фронтах, где к осени 1793 г. произо¬
шел явный перелом в пользу революционной армии. Кульмина¬
цией начавшегося перелома стала битва у Флерюса (июнь 1794 г.),
где войска антифранцузской коалиции потерпели сокрушитель¬
ное поражение.
Военные успехи оказывали противоречивое воздействие на
положение якобинцев. С одной стороны, они, безусловно, укреп¬
ляли их позиции внутри страны, увеличивали престиж в глазах
населения, вселяли уверенность, что дело революции находится в
надежных руках. Однако эти успехи имели и другую сторону,. По
мере того как в обществе крепла уверенность в необратимости на¬
чатых революцией перемен, росло желание более четко опреде¬
литься с тем, какой же будет новая Франция. Если борьба с вне¬
шними и внутренними врагами сплачивала якобинцев, делала их
монолитной силой, то необходимость более точного определения
социальных ориентиров неизбежно вносила в их лагерь семена
раздора. Внутри самих якобинцев быстро нарастали разногласия.
С одной стороны, в их среде выделилась группа, возглавляемая
81

Дантоном, полагавшая, что основные цели революции достигну¬
ты и необходимо сосредоточиться на развитии уже осуществлен¬
ных преобразований. Ей жестко противостояла группа ультрара¬
дикалов во главе с Эбером и Шометтом, призывавшая окончатель¬
но выкорчевать «гидру контрреволюции» и ввести эгалитаристс¬
кие принципы раздела собственности.
В начале марта 1794 г. эбертисты, раздраженные тем, что Ко¬
митет общественного спасения проводил, по их мнению, недоста¬
точно решительную политику, попытались организовать очеред¬
ное восстание парижской бедноты. На этот раз план не удался.
Руководители восстания были арестованы и казнены. Однако Дан¬
тон не намного пережил их. В апреле он предстал перед Револю¬
ционным трибуналом, был признан виновным и казнен. Весной
этого же года Комитет общественного спасения провел ряд мер,
подорвавших позиции якобинцев в деревне: были подписаны дек¬
реты о мобилизации сельскохозяйственных рабочих на полевые
работы и о реквизиции всего нового урожая на нужды республи¬
ки. Нарастало недовольство и среди депутатов Конвента, которых
не устраивала и пугала жестокость Робеспьера. В этой среде со¬
зрел заговор против него. 27 июля 1794 г. (или 9 термидора по ре¬
волюционному календарю) Робеспьер был арестован и без суда
казнен. Якобинская диктатура пала. В истории Франции начался
новый этап. 1
Термидорианский переворот ни в коей мере не означал рестав¬
рации «старого порядка». Он символизировал лишь отказ от наи¬
более радикального варианта переустройства общества и переход
власти в руки более умеренных элементов, ставивших своей це¬
лью защиту интересов новой элиты, уже успевшей сформировать¬
ся за годы революции. Это проявилось уже в первых шагах новой
власти: была распущена Парижская Коммуна — оплот радикалов,'
закрыт Якобинский клуб, возвращены из ссылки жирондисты, от¬
менен закон о максимуме цен. Эта последняя мера сразу же при¬
вела к резкому скачку цен, разгулу спекуляции.
Осенью была подготовлена очередная Конституция, вводив¬
шая ограничения на участие в выборах, реформировавшая зако¬
нодательную власть. Теперь она стала принадлежать двухпалат¬
ному Законодательному собранию. Конвент упразднялся. Испол¬
нительная власть сосредотачивалась в руках Директории, состо¬
явшей из 5 человек. Ситуация внутри страны несколько успокои¬
лась, были подавлены все выступления монархистов. Война была
вновь перенесена за пределы Франции.
Судьба Директории во все большей степени стала зависеть от
успехов в борьбе с антифранцузской коалицией, ибо было очевид¬
но, что реставрировать «старый порядок» можно только извне. А
82

это автоматически увеличивало роль армии. В этой среде все боль¬
шим влиянием начинал пользоваться молодой революционный
генерал.Ишюдеон Бонапарт. Известность ему принесли блестящие
победы в Италии.
Если на фронтах дела шли хорошо, то в сфере экономики осо¬
быми успехами Директория похвастаться не могла. Ей не удалось
обуздать инфляцию и рост цен, поставить барьеры на пути финан¬
совых афер и коррупции, стимулировать приток капитала в эко¬
номику, которая переживала серьезный спад. Собственно говоря,
иного и быть не могло. Франция по-прежнему находилась во враж¬
дебном окружении, а это предопределяло упадок внешней торгов¬
ли. Английская блокада во многом прервала устоявшиеся связи с
колониями и лишила французскую промышленность как сырья,
так и дешевых товаров английского производства. Условия вой¬
ны вели к тому, что государство поддерживало лишь те предприя¬
тия, которые работали на армию. Само содержание армии требо¬
вало регулярной эмиссии дешевых денег, постоянно подпитывав¬
ших инфляцию и рост цен. Рассчитывать на солидные инвести¬
ции частного капитала в экономику в условиях социально-поли¬
тической нестабильности не приходилось, а политика принуди¬
тельных займов лишь усиливала социальный страх буржуазии.
Однако без конфискационных мер невозможно было найти сред¬
ства для финансирования военных расходов.
Понятно, что такая ситуация не могла удовлетворить ни одну
из основных социальных групп французского общества. Предста¬
вители различных страт все чаще задавались вопросом: ради чего,
например, городские низы должны все туже затягивать пояса или
почему буржуа не могут сцокойно пользоваться своими дохода¬
ми? Власть должна была объяснить обществу, для чего ведется
нескончаемая война: ради утверждения принципов социальной
справедливости, или во имя защиты Франции, или просто во сла¬
ву Директории. Однако четких и ясных ответов ни на один из этих
вопросов у нового политического руководства Франции не было,
как не имелось и представления о том, на какие социально-поли¬
тические силы ориентироваться, какому внутриполитическому
курсу следовать. Оно все время лавировало, смещаясь то в правую
часть политического спектра, обрушивая репрессии на остатки
якобинцев, на руководителей парижских секций, сурово подав¬
ляя выступления городской бедноты в Париже, Лионе, Марселе,
то вдруг начинало дрейф влево, обнаруживая англо-эмигрантский
заговор и вновь открывая Якобинский клуб. Законодательное со¬
брание подвергалось постоянным чисткам: под предлогом поли¬
тической неблагонадежности аннулировались мандаты то ^епута-
тов-роялистов, то последователей якобинцев.
83

Эта «политика качелей », как ее окрестили современники, ста¬
ла все больше раздражать и новую элиту, и простых французов. В
обществе нарастало требование порядка и стабильности. Этим и
воспользовался Наполеон Бонапарт. 9 ноября 1799 г,,(18 брюмера
по революционному календарю) оН^ыд_д£зцачец командующим
войсками столичного округа. На следующий же день он разогнал
Законодательное собрание и упразднил Директорию. Власть це~
решла к трем консулам, а по существу к Наполеону.
Так закончился 10-летний период бурных потрясений, ради¬
кально изменивших лицо Франции. За это время были до основа¬
ния разрушены устои феодально-абсолютистского строя, расчи¬
щена почва для утверждения и развития буржуазных отношений.
Эти события наложили огромный отпечаток на всю последующую
историю Франции, на процесс становления ее политической куль¬
туры, на ход и характер формирования гражданского общества.
§ 3. Европа и наполеоновские войны
С самого начала во французской революции теснейшим обра¬
зом переплелись внутренние и внешние аспекты. Внешняя сторо¬
на складывалась из двух компонентов: из влияния идей француз¬
ской революции на европейское общество и из военно-политичес¬
кого фактора. Уже с весны 1792 г. началась длинная череда войн,
растянувшаяся почти на четверть века и постепенно охватившая
всю Европу. Принципы, провозглашенные революцией, и те нор»
мы, по которым жила тогда остальная Европа, находились в не¬
примиримом противоречии. В 1793 г. революционная Франция
смогла переломить ход войны в свою пользу и снять угрозу своему
суверенитету.
И тут выяснилась одна очень важная деталь. Как метко заме¬
тил известный специалист по международным отношениям Дж. -
Рей, «революция стала экспансионистской. Французы были убеж¬
дены, что их идеалы слишком хороши и слишком важны, чтобы
ограничивать их проявление одним государством». Действитель¬
но, новая Франция не только отстаивала свое право двигаться по
выбранному пути, но и стремилась любыми способами экспорти¬
ровать свои ценности за пределы страны. Как только военное сча¬
стье улыбнулось Франции и ей удалось перенести военные дей¬
ствия на территорию сопредельных государств, она вступила на
путь перекройки политической карты Европы.
Уже в 1795 г. на месте Голландии была создана Батавская pefc-
публика. С приходом к власти во Франции Директории роль внеш¬
ней экспансии еще больше усилилась. Собственно, судьба Дирек¬
84

тории во многом зависела от успехов французской армии. Именно
в это время начинается стремительный взлет генерала Бонапарта.
Его блистательные победы в Италии принесли ему общеевропейс¬
кую известность. Здесь же в Италии он впервые заявил о себе не
только как о полководце, но и как о политическом деятеле. Не
дожидаясь санкций из Парижа, он стал переустраивать Апеннин¬
ский полуостров по своему усмотрению.
События во Франции все больше убеждали его в том, что Ди¬
ректория себя исчерпала, что стране нужна сильная власть, кото¬
рая только и сможет обеспечить ее величие и процветание, даст
людям порядок и стабильность и поможет распространить идеа¬
лы новой Франции на остальной мир. Осуществив в 1799 г. госу¬
дарственный переворот, Наполеон сосредоточил в своих руках всю
полноту исполнительной власти. Новый глава Франции ни в коей
мере не посягал на основные завоевания революции: уничтоже¬
ние феодальных отношений, перераспределение земельной соб¬
ственности и изменение ее характера. Он лишь жестко институ¬
ционализировал новый порядок, создал достаточно эффективную
и устойчивую систему, обслуживавшую ее, во главе которой сто¬
ял он сам. Согласно принятой через месяц после переворота Кон¬
ституции, Франция оставалась республикой, но права и полномо¬
чия исполнительной власти были расширены. Формально она при¬
надлежала трем консулам, но на деле вся реальная власть сосре¬
дотачивалась в руках первого консула, избираемого на 10 лет. Им,
естественно, был Наполеон Бонапарт. Два других консула облада¬
ли лишь правом совещательного голоса. Законодательная власть,
по сути, превращалась в придаток исполнительной. Ее функции
сводились к одобрению законодательных инициатив, которые вно¬
сил первый консул и подотчетное ему правительство.
Стремясь стабилизировать социальную обстановку, достичь
столь желанного для любого правителя классового мира, Наполе¬
он, с одной стороны, зафиксировал в Конституции гарантии не¬
прикосновенности собственности, приобретенной в годы револю¬
ции, а с другой, в 1802 г. издал закон об амнистии дворян-эмиг-
рантов, которые могли спокойно вернуться на родину и пойти на
службу новой власти. Чуть раньше, в 1801 г., Наполеон пошел на
примирение с католической церковью, активно боровшейся с ате¬
истически настроенными революционными властями. Католиче¬
ство официально объявлялось религией большинства французов,
государство вновь брало на себя поддержку служителей церкви,
восстанавливало религиозные праздники. Со своей стороны, Папа
Пий VII отказался от претензий на возвращение конфискованно¬
го в ходе революции имущества и обязался ввести особую молит¬
ву за здравие первого консула. Таким образом, церковь возвраща¬
85

лась к привычной функции обслуживания правящего режима.
Логический путь к построению авторитарной власти завершился
в 1804 г., когда Наполеон был провозглашен императором, при¬
чем коронацию осуществлял сам Папа Римский.
В 1801-1802 гг. Наполеон завершил серию войн со второй ан-
тифранцузской коалицией. В 1801 г. был заключен Люневильс-
кий мир, по которому Австрия была полностью вытеснена из Ита¬
лии, она признавала границы Франции по Рейну. Таким образом,
Наполеону удалось осуществить то, о чем мечтали все французс¬
кие государственные деятели начиная с середины XVII в. Чуть
позднее, в 1802 г., в Амьене был подписан мир с Англией. Фран¬
ция вернула свои владения в Вест-Индии, но ушла из Египта.
В войне наступила временная передышка, которая нужна была
всем участникам конфликта, но особенно Франции. Наполеон пре¬
красно сознавал, что для противостояния всей Европе необходи¬
мо привести в порядок финансово-экономическую систему Фран¬
ции, которой бурные потрясения 90-х годов ХУШ в. нанесли се¬
рьезный ущерб.
В момент прихода Наполеона к власти особенно тяжелым было
финансовое положение страны. Поэтому наведение порядка в этой
сфере стало предметом его первостепенной заботы. В 1800 г. был
создан Французский банк, позднее — Совет по делам торговли и
Совет по делам фабрик и мануфактур. Понимая, что рост прямых
налогов не прибавит ему популярности, Наполеон пошел по пути
увеличения косвенных налогов, в то время как налоги с капитала
были сокращены, что стимулировало французскую промышлен¬
ность, особенно процесс внедрения в производство машин. По су¬
ществу именно в это время во Франции начинается промышлен¬
ный переворот.
Большое внимание Наполеон уделял развитию внешней тор¬
говли, видя в ней важный источник распространения французс¬
кого влияния в Европе и пополнения доходов казны. В тех же це¬
лях он взял на вооружение протекционистскую торговую полити¬
ку. Это, правда, вносило дополнительную остроту в отношения с
Англией, да и с другими великими державами, но Наполеона это
не смущало. К этому времени у него уже сложились грандиозные
.планы по переустройству всей сферы международных отношений,
и он прекрасно понимал, что в этом контексте конфликт между
Францией и остальной Европой отнюдь не исчерпан, но стал при¬
обретать новые очертания.
Если в 90-е годы XVIII в. революционная Франция отстаива¬
ла свое право на построение нового общества, а монархическая
Европа пыталась блокировать распространение влияния француз¬
ских событий на другие страны, то с приходом к власти Наполео¬
86

на в политике Франции все отчетливее стала просматриваться тен¬
денция к унификации Европы на тех же принципах, на которых
строилась Империя. С другой стороны, именно в это время в стра¬
нах Европы растет национальное самосознание, усиливается чув¬
ство национального достоинства, стремление жить по тем нормам,
которые каждое данное общество считало для себе приемлемыми.
Эти две тенденции неизбежно вступали друг с другом во все более
жесткую конфронтацию, что предвещало новую вспышку военных
действий, ставкой в которой теперь было будущее всей Европы.
Очередной раунд военных действий начался в 1805 г., когда
сформировалась третья антифранцузская коалиция, в состав ко¬
торой вошли Англия, Австрия и Неаполитанское королевство.
Изначально Наполеон намеревался нанести главный удар по Анг¬
лии, являвшейся душой коалиции. Готовилась армия вторжения.
Над Англией нависла самая серьезная с XVI в. угроза. Однако в
морском сражении у мыса Трафальгар франко-испанский флот
был наголову разбит англичанами под командованием адмирала
Г. Нельсона, и Наполеону пришлось расстаться с планами высад¬
ки на Британских островах.
Тогда он направил основной удар против Австрии, стремясь
укрепить свои позиции в центре Европы. Австрия вынуждена была
выйти из войны и уступить ему Венецию, Истрию, Далмацию.
Неаполитанским королем стал брат Наполеона Жозеф. В Герма¬
нии на месте многочисленных немецких государств под эгидой
Франции был создан Рейнский союз, что знаменовало собой круп¬
ный поворот в традиционной политике Франции: от поддержания
раздробленности германских земель она переходит к практике со¬
здания в центре Европы сети государств-сателлитов.
В1806 г. император объявил о введении континентальной бло¬
кады. Согласно его декрету, на всей территории Империи и в за¬
висимых от нее странах запрещалась торговля с Англией. Пожа¬
луй, впервые одно из государств в таком объеме прибегло к эконо¬
мическим санкциям для реализации своих программно-целевых
установок на международной арене. Справедливости ради следу¬
ет отметить, что Наполеон не достиг этим шагом своих целей. Ско¬
рее наоборот, он стимулировал развитие внутреннего рынка Анг¬
лии, укрепил ее колониальную торговлю, заставил модернизиро¬
вать свою финансовую систему. Французская промышленность
была не такой мощной, чтобы компенсировать странам континен¬
тальной Европы дешевые и качественные английские товары. Не
удивительно, что этот шаг Франции вызвал раздражение по всей
Европе.
Хотя Франция в период 1805-1807 гг. добилась весьма серь¬
езных успехов, ей пришлось залла,тедгь за ци# ц$малук> цену. Брдь-
87

шая часть мужского населения была призвана в армию. Ее содер¬
жание требовало огромных средств. Этой цели была подчинена
практически вся экономическая политика Наполеона. В хозяй¬
ственном организме Империи накапливалось все больше диспро¬
порций, что снижало конкурентоспособность Франции. Ей явно
нужна была очередная передышка. Поэтому в 1807 году Наполе¬
он счел за лучшее сделать перерыв в войне и пошел на подписание
Тильзитского мира. Россия была вынуждена признать изменения,
которые произошли в Европе, и присоединиться к континенталь¬
ной блокаде. Взамен она получила свободу рук в борьбе со Швеци¬
ей и Турцией. На границе с Россией создавалось герцогство Вар¬
шавское, сразу же превратившееся в плацдарм, с которого Напо¬
леон угрожал западным границам нашей страны. Это был пик вли¬
яния Франции на европейские дела.
Однако гигантский рост французской мощи, реальная перс¬
пектива унификации Европы по французскому рецепту наталки¬
вались на растущее сопротивление европейцев. Решить проблему
перевода европейской цивилизации на иной уровень развития с
помощью военной силы оказалось невозможным. Против этого
действовал целый ряд факторов. Европейцам все меньше и мень¬
ше нравилось, что французский император абсолютно не интере¬
суется мнением тех, кто жил на этой земле. Это наиболее ярко про¬
явилось в тот период в Германии и Испании.
В Германии в это время происходят очень существенные из¬
менения в менталитете немцев. В 1807 г. появляется «Обращение
к немецкому народу», написанное И. Фихте, через которое крас¬
ной нитью проходит мысль о том, что немцы — единая нация со
своей историей, культурой, с единым будущим. А раз так, то они
сами, без вмешательства извне, должны строить свое будущее.
Растущее национальное самосознание народов Европы доста¬
вило Наполеону немало хлопот и в других частях континента, осо¬
бенно в Испании. В этой некогда могущественной стране, давно
переживавшей глубокий упадок, с конца XVIII в. назревал соци¬
альный взрыв. Полный застой в сфере социально-экономических
отношений еще отчетливее высветили военные неудачи Испании,
которая, как и другие европейские монархии, участвовала в вой¬
не с революционной Францией. Особенно тяжелые последствия
для страны имела потеря почти всего военно-морского флота, по¬
гибшего в сражении при Трафальгаре. По существу на время по¬
чти полностью прервались связи Испании с ее колониями в Ла¬
тинской Америке, и это еще больше усугубило ситуацию в стране.
Наполеон, пользуясь тяжелым положением Испании, с каждым
днем усиливал давление на нее, стремясь превратить в своего по¬
слушного сателлита.
88

В 1808 г. он добился того, что король Испании Карл IV и на¬
следный принц Фердинанд отреклись от престола в пользу Жо¬
зефа, брата Наполеона. Под диктовку последнего была написана
Конституция, формально выглядевшая достаточно прогрессив¬
но, но, совершенно очевидно, грубо навязанная Испании извне.
Именно это обстоятельство привело к тому, что события стали
разворачиваться по совершенно неожиданному для Наполеона
сценарию. Если верхушка испанского общества скрепя сердце
согласилась признать новую власть, то основная часть населения
Испании не собиралась сдаваться на милость победителя. В мае
1808 г. в Мадриде вспыхнуло восстание, быстро распространив¬
шееся на всю страну. Французам не помогло и то, что Наполеон
отправил в Испанию 200-тысячную армию. По всей стране по¬
лыхала герилья — партизанская война, справиться с которой
французы, несмотря на огромные усилия, так и не смогли. Отли¬
чавшаяся исключительной жестокостью с обеих сторон, она про¬
должалась вплоть до 1814 г.
Любопытно, что в 1812 г. сами испанцы разработали Консти¬
туцию, сходную с той, которую пытался навязать Наполеон, но
это был документ, выстраданный самим испанским обществом, а
не привнесенный извне. Таким образом, речь шла не об отторже¬
нии испанцами идей французской революции, а о неприятии по¬
пыток навязать их силовым путем. События в Испании убедитель¬
но доказали: подлинный прогресс и диктат императивов обще¬
ственного развития — понятия несовместимые.
Занятый постоянными дорогостоящими военными кампани¬
ями, Наполеон явно ослабил внимание к социально-экономичес¬
ким проблемам собственно Франции. Французское общество пре¬
дельно устало от постоянных потрясений, экономика работала на
пределе возможностей, финансы приходили в расстройство. Не
случайно еще в 1804 г. Наполеон, остро нуждавшийся в средствах,
практически за бесценок продал американцам огромную террито¬
рию французской Луизианы. Все говорило о том, что Франции не¬
обходимо остановить свою экспансию. Однако Наполеон упорно
стремился к установлению полного контроля над континентом.
Ему казалось, что желанная цель уже близка. «Я все могу», — го¬
ворил он своему брату после Тильзита.
Главным препятствием на этом пути ему стала представлять¬
ся Россия. Стремление Наполеона жестко привязать Россию к
внешнеполитическому курсу Франции, естественно, встречало
противодействие и вызывало нарастающее недовольство в русском
обществе. По существу трения в отношениях с Россией начались
Уже через несколько месяцев после Тильзита. После встречи рус¬
ского императора Александра I и Наполеона в Эрфурте летом
89

1808 г. конфликт в отношениях двух стран получил дополнитель¬
ную подпитку. Хотя под давлением французского императора
Александр I и пообещал ему, что русская армия примет участие в
боевых действиях против Австрии, на деле все «участие» ограни¬
чилось расквартированием наблюдательного корпуса на границе
с Австрийской империей. Недовольство Франции вызывало и то,
что Россия, по мнению Парижа, недостаточно корректно выпол¬
няла условия континентальной блокады. Ничего удивительного
тут не было, ибо она явно противоречила интересам нашей стра¬
ны. В 1810 г., идя навстречу настроениям, царившим в русском
обществе, Александр I подписал указ о новом, более высоком та¬
рифе на ввоз ряда иностранных товаров, от которого прежде всего
пострадали французские коммерсанты. Наполеон, придававший
большое значение внешней торговле, увидел в этом шаге России
прямой вызов.
Стремясь легитимизировать свою власть, император пошел на
разрыв со своей женой Жозефиной — единственной женщиной,
которую он по-настоящему любил, — и начал интенсивные поиски
новой невесты в царствующих домах монархической Европы. Оп¬
тимальным ему представлялся брак с сестрой Александра I. Одна¬
ко он получил отказ, и ему пришлось довольствоваться браком с
австрийской принцессой Марией Луизой. Это событие как бы сим¬
волизировало, что любви в отношениях Франции и России нет.
К 1812 г. противоречия двух великих держав достигли такого
уровня, что стало ясно: войны не избежать, и Наполеон с прису¬
щей ему энергией решил одним ударом разрубить этот гордиев
узел. Правда, на этот раз характерное для Наполеона тонкое чув¬
ство ситуации изменило ему. Несмотря на то, что ему не удалось
привлечь на сторону Франции Швецию и создать непосредствен¬
ную угрозу северо-западным регионам России, в том числе и са¬
мой ее столице, Санкт-Петербургу, несмотря на то, что не оправ¬
дались расчеты на затягивание очередной русско-турецкой вой¬
ны и, соответственно, на сковывание военных сил России на юге, —
Наполеон не стал ждать более благоприятной ситуации и пошел
ва-банк. 24 июня 1812 г. 600-тысячна я французская армия вторг¬
лась в Россию. Началась Отечественная война. Она завершилась
полным разгромом «армии вторжения» и изгнанием ее остатков с
территории России.
Разгром Наполеона в России стимулировал рост антифранцуз-
ских настроений в Европе и дал импульс созданию очередной ан-
тифранцузской коалиции. Борьба за будущее Европы вступила в
завершающую фазу. Несмотря на поражение в России, военная
машина Франции еще не была сломлена и представляла серьез¬
ную угрозу для своих противников. Боевые действия шли с пере¬
90

менным успехом, пока в «битве народов» под Лейпцигом в октяб¬
ре 1813 г. армия Наполеона не потерпела сокрушительное пора¬
жение и отступила за Рейн. Правда, для Наполеона и тогда еще не
все было потеряно. Коалиция также испытывала серьезные труд¬
ности и готова была пойти на определенный компромисс. Однако
жесткая позиция французского императора, верившего в свою
звезду, не оставляла шансов на реализацию этих планов. Война
продолжал ась.
Франция оказалась в кольце врагов. Сил для сопротивления у
нее уже не было. 31 марта 1814 г. союзные войска вступили в Па¬
риж. Наполеон отрекся от престола и был сослан на остров Эльба.
Он, правда, предпринял попытку вернуться к власти, но 8 июня
1815 г. при Ватерлоо был окончательно разбит. Длительный пе¬
риод почти непрерывных войн, начавшийся еще в 1792 г. и охва¬
тивший всю Европу, завершился.
Очевидно, что подобные события не могли пройти бесследно
для Европы. За эти годы европейское общество радикально из¬
менилось. Были решительно подрублены корни феодализма в За¬
падной и Центральной Европе. Потерпела полный крах очеред¬
ная попытка осуществить насильственную унификацию Европы.
Эти события дали мощный толчок развитию национальной идеи,
особенно в Германии и Италии. Сохраняя единые цивилизаци¬
онные корни, каждая из стран Европы вместе с тем укрепляла
свою индивидуальность, своеобразие своей культуры. Идеи плю¬
рализма и тенденции национального развития явно взяли верх
над универсалистскими прожектами создания единой Европы.
Идеи французской революции никуда не исчезли — они были
восприняты в той или иной степени во всех европейских стра¬
нах. Именно они дали мощный импульс созданию гражданского
общества, но не по французскому образцу, а с ярко выраженной
национальной окраской.
§ 4. Война за независимость
в Латинской Америке (1810—1826 гг.)
Вплоть до последней трети XVIII в. основные события, опре¬
делявшие динамику развития человеческой цивилизации, разво¬
рачивались в Европе. Новый Свет был не более чем ее далекой пе¬
риферией, глухим, слабо освоенным придатком ведущих европей¬
ских держав. Но вот там совершенно неожиданно для европейцев
возникло государство нового типа — CUT А. Спустя несколько лет
вспыхнула революция во Франции, разрушившая устои «старого
порядка», провозгласившая новые принципы организации чело¬
91

веческого общества. Прямым откликом на нее стала революция
негров-рабов на Гаити. Их вождь Туссен-Лувертюр провозгласил
в 1791 г. независимость Гаити. Латинская Америка постепенно
приходила в движение. Идея создания независимых государств
стала проникать даже в этот заповедник феодализма.
Итак, к началу XIX в. латиноамериканцы уже имели перед
собой успешный опыт строительства независимых государств (Со¬
единенные Штаты Америки), познакомились с набором идей, ко¬
торые позволили подвести теоретическое обоснование под их пра¬
во на независимость. К этому добавились серьезные политические
и экономические мотивы. Беспрерывные войны, в которые втяну¬
лась в этот период вся Европа, нарушали привычные связи Латин¬
ской Америки с метрополией, что больно ударило по экономике
колоний. После Трафальгара, когда был уничтожен по существу
весь испанский флот, контакты с метрополией были почти полно¬
стью прерваны. Для иллюстрации приведем лишь один пример: в
1802 г. в крупнейший порт Мексики Веракрус прибыло 148 испан¬
ских судов, а в 1806 г. — всего 8. Колонистам приходилось самим
думать о своей судьбе. Последней каплей, давшей толчок к нача¬
лу вооруженной борьбы за независимость, стали события в Испа¬
нии. В 1808 г. туда вторглись французские войска и посадили на
престол Жозефа Бонапарта. Перед жителями испанских колоний
в Новом Свете встала сложная проблема: то ли поддерживать но¬
вую власть, то ли по-прежнему подчиняться старому королю, то
ли брать судьбу в собственные руки и идти своим путем. Столк¬
нувшись с этим нелегким выбором, латиноамериканское общество
раскололось.
Умеренная часть колонистов рассчитывала, что Хунта, возгла¬
вившая борьбу испанцев против французов, расширит права ко¬
лоний, предоставит им самоуправление. С их точки зрения, этого
было вполне достаточно. Однако надежды на Хунту не оправда¬
лись: она боролась за восстановление независимости Испании, го¬
това была осуществлять определенные реформы внутри страны,
но не собиралась подрывать основы, на которых зиждилась коло¬
ниальная империя Испании.
Нежелание Хунты идти на сколько-нибудь серьезные уступ¬
ки жителям колоний усиливало в их среде позиции тех, кто на¬
стаивал на разрыве с метрополией. В 1810 г. в ряде крупнейших
центров в испанских владениях в Латинской Америке вспыхнуло
восстание. Эти события обычно считают началом Войны за неза¬
висимость испанских колоний в Новом Свете. Поскольку это была
огромная территория — от Техаса до Огненной Земли, в различ¬
ных районах Латинской Америки это движение имело свои осо¬
бенности. Как правило, выделяют три главных региона:
92

1) Мексика; 2) Венесуэла и Новая Гренада (нынешняя Колумбия);
3) юг Латинской Америки.
Поначалу центром борьбы за независимость стала Венесуэла.
Именно там собрался Национальный конгресс, который 5 июля
1811 г. провозгласил независимость страны. Среди руководителей
национально-освободительного движения очень скоро выделился
Симон Боливар. Выходец из знатной креольской семьи, он полу¬
чил хорошее образование в Европе, где стал свидетелем французс¬
кой революции. Ее идеи сразу же вызвали у него глубокие симпа¬
тии, и на родину он вернулся убежденным республиканцем. С са¬
мого начала Боливар активно включился в борьбу против колони¬
заторов. С его именем связано формирование революционной ар¬
мии, он внес большой вклад в становление нового государства.
Правда, для того, чтобы сосредоточиться на проблемах государ¬
ственного строительства, предстояло еще отстоять независимость.
После некоторой растерянности сторонники метрополии пе¬
решли в наступление и добились серьезных успехов. В 1812 г. ис¬
панцам и их сторонникам удалось разбить восставших и вытес¬
нить их в Новую Гренаду. В этой колонии также вспыхнуло вос¬
стание, и было принято решение о создании Конфедерации, или
Соединенных провинций Новой Гренады. С этого плацдарма под
руководством С. Боливара началось новое наступление, завершив¬
шееся в 1813 г. воссозданием Венесуэльской республики. Однако
закрепить успех опять не удалось. Главная проблема заключалась
даже не в том, что у молодой республики катастрофически не хва¬
тало средств, армия ее была слабо обучена и плохо экипирована.
Основная трудность заключалась в том, что новые власти не суме¬
ли консолидировать население страны: креольская элита, подняв¬
шая знамя борьбы за независимость, с большим недоверием отно¬
силась к основной части населения — индейцам, метисам, неграм,
а те, в свою очередь, именно в креолах, а не в испанцах видели
своих непосредственных угнетателей. Найти действенные аргу¬
менты для того, чтобы убедить их, что при независимости жить
будет лучше, лидеры революционного лагеря на этом этапе не смог¬
ли. Этим воспользовались сторонники испанцев, сумевшие при¬
влечь многих крестьян под свои знамена и вновь разбить привер¬
женцев независимости. Большая часть страны опять вернулась под
контроль метрополии. Лишь в труднодоступных районах продол¬
жали борьбу партизанские отряды сторонников независимости.
Эти суровые уроки побудили лидеров освободительного дви¬
жения внести коррективы в свои программно-целевые установки
и включить в них требования, которые хотя бы частично отража¬
ли чаяния основной массы населения. Это касалось двух проблем:
отмены рабства и наделения крестьян землей. Новая программа
93

освободительного движения была сформулирована С. Боливаром
в 1815 г. и стала достоянием гласности после того, как были опуб¬
ликованы его знаменитые «Письма с Ямайки». Декларировав, что
новые власти в случае победы отменят рабство и дадут землю сол¬
датам освободительной армии, Боливар обеспечил приток добро¬
вольцев в свои войска. В 1816 г. началась новая фаза вооружен¬
ной борьбы с испанцами. Разбив их в Венесуэле, Боливар двинул¬
ся в Новую Гренаду. В 1821 г. обе эти территории были очищены
от испанцев. В том же году было принято решение об их объедине¬
нии (а также нынешних Панамы и Эквадора) в единое государство
с громким названием Великая Колумбия.
Примерно в это же время вспыхнуло восстание против господ¬
ства испанцев в южной части Латинской Америки, на территории
современных Чили, Аргентины, Уругвая и Перу. Здесь борьба про¬
тив общего врага — испанских колонизаторов — серьезно ослож¬
нялась внутренними распрями между двумя группировками в ос¬
вободительном движении: унитаристами, оплотом которых была
элита провинции Буэнос-Айрес, и федералистами, на которых ори¬
ентировались представители элит периферийных провинций, не¬
довольные привилегированным положением столицы. Базой для
освободительного движения в этой части Латинской Америки ста¬
ла провинция Мендоса, где под руководством Хосе де Сан-Марти¬
на была создана революционная армия. Именно оттуда он начал
свой поход, приведший в 1818 г. к освобождению Чили. Затем Сан-
Мартин двинулся на север, где в 1821 г. на территории Перу со¬
единился с войсками Боливара. Этот анклав Латинской Америки
оставался основным оплотом испанцев.
Дело в том, что именно здесь находились основные рудники
по добыче золота и серебра и креольская верхушка получала не¬
малые выгоды от их эксплуатации. Естественно, она не испыты¬
вала особого желания менять модус своих отношений с метропо¬
лией. В ее памяти еще свежи были воспоминания о восстании ин¬
дейцев, и она не без оснований опасалась, что уход испанцев оста¬
вит ее один на один с индейскими крестьянами, которые ничего
не забыли и не простили. И тем не менее, несмотря на насторо¬
женное, а то и просто враждебное отношение местной элиты к ос¬
вободительному движению, оно дошло и до этого региона.
В 1821 г. войска Сан-Мартина взяли Лиму и провозгласили
независимость нового государства — Перу. Испанцы, однако, не
сложили оружие. Борьба продолжалась до 1824 г., и потребова¬
лась помощь войск Боливара, чтобы окончательно разгромить
колонизаторов в этой части континента.
Пожалуй, наибольшим ожесточением отличалась борьба за
независимость Мексики. Здесь освободительдое движение с само¬
94

го начала вылилось в массовое крестьянское восстание, во главе
которого в сентябре 1810 г. встал священник Мигель Идальго. В
Мексике, как нигде, тесно переплелись национально-освободи¬
тельные и социальные моменты. Не дожидаясь декретов властей,
крестьяне захватывали земли помещиков-латифундистов. Что
касается самого Идальго, то он, особенно на первой стадии конф¬
ликта, стремился максимально ограничить его социальную состав¬
ляющую, свести борьбу повстанцев только к проблеме обретения
независимости от Испании. Он аргументировал свою позицию тем,
что немедленное решение комплекса социально-экономических
проблем толкнет креольскую верхушку в объятия испанцев и этот
альянс сможет весьма успешно противостоять радикальным, но
слабо организованным крестьянским массам.
Правда, очень скоро М. Идальго стал понимать, что, игнори¬
руя социальную сторону восстания, он рискует лишиться поддер¬
жки крестьянства, являвшегося главной опорой повстанческой
армии. Поэтому уже в ноябре 1810 г. он издал декрет, предписы¬
вавший ликвидацию рабства и освобождение всех рабов в течение
10 дней, отмену подушной подати и возврат земель индейским
общинам. Это стимулировало приток добровольцев в повстанчес¬
кую армию, численность которой к концу 1810 г. достигла 80 тыс.
человек — цифра весьма внушительная для Латинской Америки.
Беда восставших заключалась в том, что в большинстве сво¬
ем они практически не были знакомы с военным делом и в про¬
фессиональном плане их армия серьезно уступала испанским
войскам. Тот же Идальго, хотя и носил пышное звание генера¬
лиссимуса, о военном деле имел весьма смутное представление.
Не удивительно, что, несмотря на численное преимущество по¬
встанцев, война шла с переменным успехом. И все-таки войска
Идальго неуклонно приближались к столице вице-королевства
городу Мехико. Однако в последний момент М. Идальго не ре¬
шился на штурм города, что, как показали дальнейшие события,
стало роковой ошибкой. Испанцы резко активизировали свои
действия и смогли перехватить инициативу у восставших. В ре¬
шающем сражении при Кальдероне в январе 1811 г. армия по¬
встанцев потерпела тяжелое поражение. Борьба продолжалась
еще несколько месяцев, пока в марте этого же года остатки ар¬
мии Идальго не были окончательно разгромлены, а сам он был
взят в плен и в июле 1811 г. расстрелян.
Однако борьба не прекратилась. Теперь ее возглавил Хосе Мо¬
релос, настроенный даже более радикально, чем Идальго. С его
именем связано провозглашение независимости Мексики. По его
инициативе был созван Верховный национальный американский
конгресс. Первым его актом стало возложение на Морелоса функ¬
95

ций главы исполнительной власти. В тот же день Морелос пред¬
ставил на рассмотрение конгресса программный документ «Чув¬
ства нации», в котором изложил свое видение стратегических за¬
дач новой власти: испанцы должны быть изгнаны с территории
Мексики; на месте вице-королевства создается независимое госу¬
дарство, основанное на принципах народного суверенитета, в нем
должно быть запрещено рабство и деление население на расовые
категории; следует издать законы, которые умерили бы роскошь
одних и нищету других, но в то же время гарантировали бы не¬
прикосновенность законной собственности и жилища. В отличие
от Идальго, в деятельности Морелоса достаточно отчетливо про¬
слеживались эгалитаристские тенденции.
6 ноября 1813 г. конгресс одобрил Декларацию независимос¬
ти, которую, правда, еще предстояло завоевать. А на фронтах си¬
туация постоянно менялась. Чаша весов склонялась то на сторону
испанцев, то на сторону мексиканцев. После того как в Испании в
марте 1814 г. была восстановлена власть короля Фердинанда VII,
он распустил кортесы (парламент), отменил Конституцию 1812 г.
и возобновил деятельность инквизиции. Одновременно были пред¬
приняты новые усилия по подавлению национально-освободитель¬
ного движения в Латинской Америке, в том числе и в Мексике,
куда были посланы дополнительные войска. В революционном
лагере под влиянием неудач началось брожение, усилились пози¬
ции сторонников компромисса с колониальной администрацией.
Это, естественно, сказывалось на боеспособности армии восстав¬
ших. В 1815 г. испанцы перешли в решительное контрнаступле¬
ние и в ноябре разбили войска Морелоса. Сам он, как и Идальго,
был расстрелян. На время испанцам удалось восстановить свое
господство в Мексике и стабилизировать ситуацию. Однако сде¬
лано это было не за счет решения острейших социально-экономи¬
ческих проблем, а путем усиления репрессий. Ясно, что так долго
продолжаться не могло.
В обществе шла сложная перегруппировка сил. Политичес¬
кая нестабильность в метрополии, где в 1820 г. вспыхнула оче¬
редная революция, с одной стороны, и нарастание угрозы ново¬
го, еще более мощного и страшного социального взрыва в самой
Мексике — с другой, побуждали креольскую верхушку пересмот¬
реть свое отношение к проблеме независимости. В ее среде уси¬
лились позиции тех, кто полагал, что лучше возглавить движе¬
ние за независимость, направить его в выгодное для себя русло.
Лидером этой группировки стал полковник де Итурбиде. Выхо¬
дец из богатой помещичьей семьи, он быстро сделал карьеру в
колониальной армии, зарекомендовал себя человеком весьма
консервативных взглядов. Когда в Мексике вспыхнуло восста¬
96

ние против испанских колонизаторов, Итурбиде активно участво¬
вал в его подавлении. Однако к началу 20-х годов XIX в. он, как
и многие другие представители верхушки колониального обще¬
ства, пришел к выводу, что Испания, переживавшая острейший
социально-экономический кризис, не сумеет сохранить свое го¬
сударство в Латинской Америке и поэтому ее дальнейшая под¬
держка бесперспективна.
В феврале 1821 г. Итурбиде обнародовал обращение к населе¬
нию, вошедшее в историю под названием «план Игу ала». В нем он
изложил свое видение тех ценностей, на которые должны ориен¬
тироваться противники господства Испании: «религия, единение,
независимость». В отличие от М. Идальго и тем более X. Морело¬
са, Итурбиде оставил в стороне вопрос о социальных характерис¬
тиках независимости Мексики. Он вступил в контакт с лидерами
крупнейших партизанских соединений В. Герреро, Н. Браво и др.,
которые после смерти Морелоса ушли в труднодоступные районы
Мексики и продолжали вести партизанскую войну. Ему удалось
убедить их в том, что на данном этапе борьбы главное — обрете¬
ние независимости. Ради этого надо отложить споры о социальных
характеристиках нового общества и всем вместе (естественно, под
его руководством) бороться с испанцами.
Чувствуя, что дни испанского господства сочтены, на.сторону
Итурбиде стали переходить офицеры колониальных войск и чи¬
новники, которые увидели в нем человека способного сохранить в
стране социальную стабильность и гарантировать права собствен¬
ности. Система испанского колониального господства стала ру¬
шиться буквально на глазах. К концу 1821 г. с трехвековым ис¬
панским владычеством было покончено.
Однако тут же Ьо весь рост встал вопрос о том, какой будет не¬
зависимая Мексика. Руководители партизанских отрядов, пользо¬
вавшиеся огромной популярностью у простых мексиканцев, в
большинстве своем выступали за то, чтобы Мексика стала респуб¬
ликой, и руководствовались в своей деятельности принципами,
провозглашенными Морелосом в «Чувствах нации».
Такой сценарий, однако, никак не устраивал Итурбиде. Опи¬
раясь на верхушку армии, он провозгласил себя в 1822 г. импера¬
тором. Новая империя, правда, оказалась недолговечной. Эконо¬
мика страны была развалена. Денег не хватало даже на то, чтобы
платить офицерам, которые привели Итурбиде к власти. Основ¬
ные социально-экономические проблемы оставались нерешенны¬
ми. Крестьяне требовали землю и готовы были с оружием в руках
бороться за нее. Многие из них пополняли ряды партизанских от¬
рядов, которые возглавляли сподвижники Морелоса. В армии так-
ясе рорло недовольство. Режим Итурбиде быстро терял опору. По
97

всей стране разгорелась борьба против новоявленного диктатора.
Она быстро набирала размах, и к весне 1823 г. с императором было
покончено.
Завершить процесс конституирования нового государства
было суждено Учредительному конгрессу, который открылся 7
ноября 1823 г. Большинство делегатов конгресса склонялись к
тому, чтобы Мексика стала федеративной республикой, хотя и в
стране, и в самом конгрессе имелось немало противников этого
принципа, утверждавших, что создание федерации неизбежно сти¬
мулирует рост сепаратистских настроений на окраинах страны и
это в скором времени приведет к развалу нового государства. Пос¬
ле упорной борьбы в январе 1824 г. была одобрена формулировка,
гласившая, что «нация принимает республиканскую, федератив¬
ную, народную, представительную форму правления». Вся терри¬
тория республики делилась по Конституции на 19 штатов и 4 тер¬
ритории. Законодательная власть вручалась конгрессу, состояв¬
шему из двух палат: сената и палаты депутатов. Исполнительная
власть возлагалась на президента, избираемого на 4 года, а судеб¬
ная власть — на избираемых членов Верховного суда.
Нетрудно заметить, что Конституция Мексики во многом ко¬
пировала Основной закон США. Это и не удивительно, ибо север¬
ный сосед Мексики оставался эталоном в деле конституционного
законотворчества. Однако американское и мексиканское общество
существенно различались по своим базовым параметрам, и это не
могло не сказаться на содержании их Конституций. Главное раз¬
личие в этих двух документах состояло в отношении к роли рели¬
гии и церкви в жизни общества. В Мексике католичество было
объявлено государственной религией, а духовенство сохранило
практически все прежние привилегии.
При всем том, что революция оставила нерешенным целый
комплекс сложных социально-экономических проблем, образова¬
ние независимого государства стало большим шагом вперед, со¬
здало плацдарм для дальнейшего развития страны. В итоге дол¬
гой и кровопролитной войны в Мексике утвердилась независимая
федеративная республика, и теперь гражданам нового государства
предстояло наполнить конкретным содержанием зафиксирован¬
ные в Конституции правовые нормы.
К середине 20-х годов XIX в. борьба испанских колоний за не¬
зависимость в основном завершилась победой сторонников само¬
стоятельного развития. В руках Испании остались только Куба и
Пуэрто-Рико. На месте прежних испанских владений возникли
независимые республики: Мексика, Соединенные Штаты Цент¬
ральной Америки (впоследствии распались), Великая Колумбия,
Боливия, Аргентина, Чили, Перу, Парагвай. Это позволило лати¬
98

ноамериканскому обществу избавиться от многих ограничений,
сковывавших его развитие. Особенно заметным был прогресс в
политической сфере: был утвержден республиканский строй, лик¬
видировано сословное и расовое неравенство, запрещена деятель¬
ность инквизиции, в основу государственного устройства были
положены передовые для того времени принципы. Все это созда¬
вало неплохой плацдарм для дальнейшего движения по пути об¬
щественного прогресса.
Однако если в политической сфере был осуществлен качествен¬
ный скачок, позволивший выйти на новый виток развития, то в
области социально-экономических отношений многие важные
проблемы остались нерешенными. Прежде всего речь идет об аг¬
рарном вопросе. В Латинской Америке в неприкосновенности со¬
хранились крупные латифундии. В ходе Войны за независимость
там сформировалась новая земельная аристократия, быстро пре¬
вратившаяся в главную консервативную силу латиноамериканс¬
кого общества. Груз проблем в социально-экономической сфере
постоянно накапливался и тяжелыми гирями висел на латиноа¬
мериканском обществе, тормозя его развитие. Не удивительно, что
новые государства ожидала нелегкая судьба. Им пришлось прой¬
ти через многочисленные испытания, прежде чем они смогли вос¬
пользоваться теми возможностями, которые дала независимость.

ГЛАВА V
Новое общество в поисках оптимального
варианта развития
(20-е — 50-е годы XIX в.)
§ 1. Франция: революционная модель
прогресса
После окончания наполеоновских войн в Европе сложилась
очень противоречивая ситуация. Франция, являвшаяся на протя¬
жении четверти века символом революционных перемен, была
разбита. Большая часть политической элиты стран-победитель¬
ниц, мягко говоря, не испытывала симпатий к идеям французс¬
кой революции. Не случайно сразу же после окончания войны на
Венском конгрессе, занимавшемся вопросами послевоенного уре¬
гулирования, был создан Священный союз, стремившийся любой
ценой не допустить в Европе повторения событий недавнего про¬
шлого. Против идеи революционного преобразования мира выдг
вигался принцип легитимизма, исходивший из незыблемости ут¬
вержденного на конгрессе в Вене правопорядка.
Декларировать подобную идею было можно, реализовать же
ее на практике — гораздо сложнее. Удержать мир в статичном со¬
стоянии было невозможно. Следовательно, вопрос стоял по-дру¬
гому: как будет осуществляться развитие западной цивилизации?
Уже тогда начали вырисовываться контуры нескольких возмож¬
ных моделей ее развития, которые по большому счету сводились
к двум — революционной и эволюционной. Появились и страны,
олицетворявшие собой эти варианты. Первый представляла Фран¬
ция, где за 60 с небольшим лет, прошедших после окончания на¬
полеоновских войн, произошло три революции. Почему же так по¬
лучилось?
100

Ответ, по всей видимости, следует искать в тех действиях, ко¬
торые были предприняты державами-победительницами во Фран¬
ции после разгрома Империи. Их усилиями к власти были возвра¬
щены Бурбоны. В самом факте реставрации еще не было ничего
такого, что детерминировало бы периодически повторявшиеся
революционные всплески. Дело в тех условиях, на которых осу¬
ществлялась Реставрация, в том, как модель социально-полити¬
ческого развития, которую Бурбоны попытались навязать Фран¬
ции, коррелировала с реалиями общества. Старая аристократия,
вернувшаяся на родину после разгрома Империи, лелеяла мечту
восстановить дореволюционные порядки и совершенно игнориро¬
вала тот факт, что за четверть века, прошедшие с начала револю¬
ции, французское общество стало совсем другим и втиснуть его в
старые рамки было практически невозможно.
Свое возвращение к власти роялисты ознаменовали тем, что
развернули широкомасштабную чистку государственного аппара¬
та и армии. Суды были завалены политическими делами. Пони¬
мая, однако, что править по-старому невозможно, новый король и
его окружение решили даровать народу Франции конституцию,
вошедшую в историю под названием «Хартия 1814 года». В гла¬
зах большей части общества она выглядела весьма непривлека¬
тельно, особенно по сравнению с теми документами подобного
рода, которые были в революционной и наполеоновской Франции.
В стране устанавливался конституционно-монархический режим.
Вся полнота исполнительной власти сосредотачивалась в руках
короля. Ему же принадлежала законодательная инициатива.
Оформлять ее в виде закона должен был двухпалатный Законода¬
тельный корпус. Верхняя палата — Палата пэров — назначалась
королем, и пэрство было наследственным. Нижняя — Палата де¬
путатов — избиралась на основе очень высокого возрастного и
имущественного ценза, в результате чего правом голоса обладало
чуть более 70 тыс. человек.
У нового короля Людовика XVIII хватило ума для того, чтобы
хотя бы декларировать гражданское равенство, неприкосновен¬
ность личности, свободу печати и совести. Правда, это была лишь
декларация. В стране развернулись массовые преследования ина¬
комыслящих, католичество признавалось государственной рели¬
гией. Однако ультрароялистам, группировавшимся вокруг брата
короля, Карла д’Артуа, этого казалось мало. Они пользовались
большим влиянием при дворе и настойчиво добивались усиления
репрессивных мер против всех проявлений наследия революци¬
онной эпохи. Не удивительно, что по всей Франции стали возни¬
кать ячейки тайных обществ карбонариев, ставивших своей це¬
лью свержение Бурбонов. В начале 1822 г. они предприняли по¬
101

пытку поднять восстание, которое, однако, было жестоко подав¬
лено в самом зародыше. Таким образом, режим Реставрации из¬
начально заложил основу серьезнейшего конфликта, развитие
которого стало определять всю динамику французского общества.
Многое в дальнейшей судьбе Франции зависело от того, насколь¬
ко сумеют наладить отношения между собой старая роялистская эли¬
та и новая, сложившаяся в период Директории, Консульства и Им¬
перии. Заявив о законности всех имущественных сделок, совершен¬
ных в этот период, Людовик XVIII заложил основу для альянса этих
элит. Укрепление его создавало предпосылки для общественно-по¬
литической стабилизации, однако у этого курса было немало против¬
ников. Они особенно усилились после смерти Людовика XVIII, ког¬
да на престол под именем Карла X взошел его брат.
Он полагал, что ревностные роялисты должны доминировать
в государстве и что они заслуживают более серьезной компенса¬
ции за потерянное ранее имущество. На эти цели предполагалось
истратить огромную сумму — миллиард франков. По сути, это
была конфискационная мера по отношению к широким слоям на¬
селения и к новым собственникам, ибо аккумуляция необходимых
средств происходила за счет повышения налогов и понижения
процента по выплатам доходов по государственным займам. Стре¬
мясь защитить имущественные права старой аристократии,
Карл X неизбежно вынужден был покушаться на собственность
новой элиты, что, естественно, не способствовало укреплению кон¬
сенсусных начал в обществе.
Еще одним источником, постоянно подпитывавшим конфликт
в обществе, было отношение к религии. Французская революция,
особенно на некоторых ее этапах, занимала воинственно атеисти¬
ческие позиции, не без основания видя в католической церкви вер¬
ного союзника королевской власти. В свою очередь, Бурбоны, вер¬
нувшись к власти, видели в атеизме опасный рецидив революци¬
онных времен и всячески пытались укрепить позиции церкви. В
апреле 1825 г. был принят закон о наказаниях за проступки про¬
тив религии. И эта мера отнюдь не способствовала успокоению
общества. Наоборот, она еще больше углубила пропасть между
атеистами и верующими, обострила их взаимоотношения. Резко
расширил свою деятельность во Франции и орден иезуитов, вновь
легализованный сразу же после Реставрации. Особенно большое
внимание церковные организации уделяли системе образования,
стремясь установить над ней свой полный контроль. Не случайно
на протяжении всего XIX века вопрос о характере образования
(светского или церковного) постоянно находился в центре острей¬
шей политической борьбы, разделяя французское общество н,а
жестко цротивоборствовавщие группировки.
102

Подобный политический курс объективно стимулировал на¬
растание конфронтационных настроений в обществе, неизбежно
порождал нестабильность, вызывал частые политические кризи¬
сы. Даже в самой элите не было единого взгляда на общий вектор
развития страны. Там шла острая идейная полемика относитель¬
но того, по какому пути следует идти Франции. Уже к рубежу 10-
20-х годов Достаточно громко заявила о себе либеральная оппози¬
ция, идейным лидером которой считался известный адвокат Ройе-
Коллар. Понимая, что попытки вдохнуть новую жизнь в «Старый^
порядок» чреваты очередным социальным взрывом, сторонники
этого идейно-политического течения видели свою миссию в модер¬
низации «режима 1814 года». Прежде всего, по их мнению, необ¬
ходимо было достичь прочного компромисса между старой и но¬
вой элитой, максимально консолидировать весь высший эшелон
общества. Ройе-Коллар полагал, что «Хартия 1814 года» в прин¬
ципе отвечает этой задаче: важно не нарушать тот баланс интере¬
сов, который она зафиксировала в правовых нормах.
В этом плане его самого и его сторонников очень беспокоила
позиция ультрароялистов во главе с Карлом д’Артуа. Они не мог¬
ли не видеть, что под давлением правых король Людовик XVIII
нередко совершает серьезные политические ошибки, открыто де¬
монстрируя свои симпатии лишь к одной из фракций элиты фран¬
цузского общества — старой аристократии. Им было очевидно, что
подобное поведение разрушает хрупкий консенсус внутри правя¬
щих кругов и в итоге подрывает все усилия по стабилизации соци¬
ально-политической обстановки в стране.
Бесперспективность попыток осовременить идейно-полити¬
ческую платформу роялистов становилась все очевиднее для иде¬
ологов французского либерализма. Сама политика старой элиты
способствовала радикализации воззрений значительной части
французских либералов. Будучи твердо убежденными в необра¬
тимости буржуазного прогресса, не сомневаясь в том, что истори¬
ческое время «старого порядка» безвозвратно прошло, они виде¬
ли свою миссию в том, чтобы сформировать во Франции оптималь¬
ную среду для обновления французского общества, для освобож¬
дения его как от наслоений прошлого, так и от крайностей рево¬
люционной эпохи. Для большинства из них эталоном представля¬
лась английская модель организации общества, английский ва¬
риант движения по пути буржуазного прогресса. Признанным
идеологом этой части французских либералов стал Б. Констан —
человек, широко известный не только во Франции, но и в боль¬
шинстве стран Западной Европы и в России.
Постоянные столкновения различных группировок внутри
властвующей элиты вели к частой смене правительств. Если в ста¬
103

бильном обществе в смене кабинетов нет ничего опасного, то в ус¬
ловиях повышенной социальной напряженности в каждом подоб¬
ном катаклизме таится угроза очень серьезных потрясений и вы¬
хода ситуации из-под контроля.
Так в итоге и произошло во Франции. Летом 1829 г. в резуль¬
тате очередного правительственного кризиса пало правительство,
возглавляемое умеренным роялистом графом Мартиньяком. Его
место занял, пожалуй, наиболее консервативный политик эпохи
Реставрации — граф О. Полиньяк. Политика нового кабинета бы¬
стро привела к резкому столкновению с Палатой депутатов, кото¬
рая в марте 1830 г. потребовала отставки Полиньяка. В окруже¬
нии короля зрела мысль о том, что настал удобный момент для
решительного наступления на всех инакомыслящих. В мае строп¬
тивая Палата депутатов была распущена и назначены новые вы¬
боры. Последующие события показали, что Карл X и его окруже¬
ние абсолютно не представляли себе реального положения дел в
обществе, царивших там настроений и действительной расстанов¬
ки сил. Выборы это прекрасно доказали: сторонники короля по¬
лучили всего 145 мест, в то время как либеральная оппозиция —
270. Но и эти красноречивые результаты не вразумили короля: он
делал все, чтобы приблизить взрыв. 26 июля 1830 г. были обнаро¬
дованы правительственные ордонансы: избранная Палата депута¬
тов объявлялась распущенной, вводились новые ограничения в
сфере избирательных прав, жестко лимитировались права прес¬
сы. По существу Карл X пошел на ревизию базовых конституци¬
онных норм. И все это происходило в условиях быстро прогресси¬
ровавшего экономического кризиса.
Появление ордонансов вызвало взрыв возмущения в различ¬
ных слоях общества. В авангарде выступали либеральные журна¬
листы, которые квалифицировали этот шаг властей как консти¬
туционный переворот. Недовольство выражали и представители
буржуазии, которых реализация данных указов по существу от¬
страняла от власти. Еще более решительно были настроены рядо¬
вые парижане. В городе начались столкновения с полицией, кото¬
рые 28 июля переросли в восстание. Через день город был в руках
восставших. Было создано временное правительство. Карл X от¬
рекся от престола и бежал за границу.
Над страной витал призрак новой революции. Либеральные
круги, резко оппозиционно настроенные в отношении ультрароя¬
листов, в то же время не хотели повторения грандиозных потрясе¬
ний, которые Франция пережила в 90-е годы XVIII в. Эти силы
взяли курс на установление в стране конституционной монархии,
ориентированной не на старую аристократию, а на интересы тор¬
гово-финансовой и отчасти промышленной буржуазии, т.е. новой
104

элиты. Французским королем стал Луи-Филипп Орлеанский, со¬
гласившийся пересмотреть ряд положений старой Конституции.
Если «Хартия 1814 года» являлась как бы дарованной божествен¬
ной королевской властью французскому народу, то новая Консти¬
туция объявлялась результатом общественного договора. В ней
было декларировано, что, хотя во главе Франции по-прежнему
стоит король, отныне он правит не в силу божественного права, а
по приглашению французского народа. Были расширены права
Палаты депутатов, ликвидирована наследственность звания пэров,
несколько увеличен избирательный корпус за счет снижения иму¬
щественного ценза, введено местное самоуправление, ограничены
права католической церкви, восстановлены права прессы.
Таким образом, старая аристократия потерпела серьезное пора¬
жение, и ее попытка повернуть вспять колесо истории закончилась
провалом. У власти во Франции оказались силы, однозначно высту¬
павшие в пользу буржуазного прогресса. Однако это обстоятельство
не снимало многих проблем, связанных с обеспечением стабильнос¬
ти и с минимизацией издержек, которые неизбежно возникали при
ничем не контролируемом буржуазном развитии. Речь прежде всего
идет о стремительной поляризации социальной структуры общества,
его расслоении на сравнительно небольшую группу богатых и сверх¬
богатых (типа Ротшильда) и основную часть населения, состоявшую
из крестьян, с трудом сводивших концы с концами, и наемных рабо¬
чих, положение которых было еще более тяжелым. Что касается сред¬
него класса, столь необходимого для стабильного функционирова¬
ния гражданского общества, то его формирование во Франции шло
замедленными темпами', и в силу своей малочисленности и слабой
организованности он в это время не играл сколько-нибудь существен¬
ной роли в политической жизни Франции.
Не удивительно, что неотъемлемым атрибутом политической
жизни 30—40-х годов XIX в. стали постоянные кризисы, которые
в конце концов переросли в революцию и взорвали Июльскую мо¬
нархию. В1831 г. в Лионе, а в 1832,1834 и 1839 гг. в Париже дело
доходило до баррикадных столкновений между правительствен¬
ными войсками и рабочими, требовавшими улучшения условий
труда. Эти коллизии были прямым следствием того, что государ¬
ство отказывалось вмешиваться в отношения лиц наемного труда
и предпринимателей, позволяло последним диктовать свои усло¬
вия. Рабочие, лишенные каких-либо легитимных возможностей
борьбы за свои права, неизбежно приходили к выводу, что только
с оружием в руках можно добиться улучшения своей участи. Та¬
ким образом, близорукая политика властей способствовала росту
напряженности в обществе, готовила почву для очередных рево¬
люционных потрясений.
105

Июльская монархия, проводившая политику в интересах уз¬
кой группы крупных финансистов и промышленников, не устра¬
ивала не только низы общества. Потерпевшая в 1830 г. пораже¬
ние старая аристократия не собиралась сдаваться. Она неоднок¬
ратно предпринимала попытки осуществить реставрацию Бурбо¬
нов. Однако, не имея сколько-нибудь серьезной опоры во Фран¬
ции, она не могла рассчитывать на успех. Тем не менее ее постоян¬
ные заговоры, активная пропагандистская кампания добавляли
нестабильности во французское общество. Наконец, расстановка
политических сил во Франции осложнялась наличием сторонни¬
ков бывшего императора, которые в это время группировались
вокруг племянника Наполеона I — Луи Наполеона Бонапарта.
Дважды он пытался осуществить государственный переворот, но
оба раза неудачно. Сам претендент в итоге попал в тюрьму, отку¬
да, правда, сумел бежать в 1846 г.
Все эти катаклизмы, казалось бы, должны были наводить пра¬
вящую элиту на мысль о том, что необходимо вносить определен¬
ные коррективы в правительственный курс, хотя бы в какой-то
мере учитывать интересы своих оппонентов, с тем чтобы расши¬
рять свою социальную базу. Однако Луи-Филипп пошел по друго¬
му пути. В 1840 г. главой правительства был назначен Франсуа
Гизо, -считавший, что любые уступки внутриполитическим оппо¬
нентам подрывают стабильность и подстегивают противников вла¬
сти к новым атакам на нее. Попытки «закрутить гайки» дорого
обошлись и самой власти, и всей Франции.
Курс Гизо, исключавший по сути дела все шансы на диалог с
представителями умеренной оппозиции, вел к стремительной эс¬
калации социальной напряженности, росту влияния радикальных
элементов, полагавших, что путем реформ во Франции ничего
нельзя изменить. Действительно, Ф. Гизо неоднократно отвергал
все предложения умеренной оппозиции о реформе избирательной
системы, с помощью которой та рассчитывала несколько изменить
соотношение сил в парламенте. Этим он лишь укреплял позиции
радикальных критиков режима. Положение кабинета Гизо резко
ухудшилось, когда в 1847 г. на Францию обрушился экономичес¬
кий кризис.
По всей стране прокатилась волна политических банкетов, на
которых различные политические силы пропагандировали свои
взгляды. Суть их сводилась к тому, что стране необходимы рефор¬
мы. В такой обстановке в самом конце 1847 г. открылась очеред¬
ная сессия парламента. Диалог власти и правительства на ней явно
не получался. На 22 февраля 1848 г. был назначен крупный бан¬
кет сторонников оппозиции. Однако власти без всяких объясне¬
ний запретили его. Это вызвало взрыв возмущения парижан. В
106

городе начались волнения, масштаб которых стремительно нара¬
стал. Под этим давлением правительство Гизо вынуждено было
уйти в отставку. Но было уже поздно. Этот шаг уже не мог помочь
властям удержать ситуацию под контролем. Волнения переросли
в восстание. Луи-Филипп отрекся от престола. Монархия пала.
Было создано Временное правительство, наибольшим влиянием в
котором пользовался известный поэт, умеренный республиканец
А. Ламартин, а 25 февраля 1848 г. Франция была провозглашена
республикой.
Стихийный характер событий, которые не готовила ни одна
политическая сила, предопределил сложную композицию Времен¬
ного правительства, в состав которого вошли самые разные силы:
от представителей умеренных республиканцев до социалистов.
Весьма непростой была и его политическая линия. Под явным дав¬
лением низов правительство пошло на проведение избирательной
реформы, причем более радикальной, чем требовала оппозиция во
времена правления Гизо: во Франции вводилось всеобщее избира¬
тельное право для всех мужчин старше 21 года. Поскольку с само¬
го начала в февральских событиях активную роль играли рабочие,
Временное правительство не могло игнорировать сравнительно
новый для Франции, но становящийся все более актуальным ра¬
бочий вопрос. Именно оно заложило первые кирпичи в фундамент
будущего здания разветвленной рабочей политики.
Уже в первые дни своего существования правительство при¬
няло декрет, гласивший, что оно обязано «гарантировать рабоче¬
му его существование трудом». Была создана «Правительственная
комиссия для трудящихся», занимавшаяся изучением рабочего
вопроса. Таким образом, впервые в истории правительство при¬
знало право рабочих на труд и в определенной степени свою ответ¬
ственность за реализацию этого права. Оно не ограничилось толь¬
ко декларациями: были созданы Национальные мастерские, ко¬
торые дали работу 100 тыс. человек, во всех крупных городах вво¬
дилась система общественных работ, из безработных создавалась
мобильная гвардия, правительство начало регулировать условия
труда, а также цены на продовольствие.
Эти меры вызвали острые споры во французском обществе. Все
это происходило на фоне углубляющегося финансового кризиса,
а названные шаги властей требовали больших средств. Приходи¬
лось увеличивать налоги, что, естественно, не прибавляло попу¬
лярности правительству. В такой обстановке проходили выборы в
Учредительное собрание, которые принесли победу умеренным
республиканцам, получившим 500 из 888 мест. С первых дней
новому органу пришлось столкнуться с давлением различных по¬
литических сил, что сразу же поставило под вопрос выработку кон¬
107

сенсусного курса. Обстановка накалялась с каждым днем. Взрыв
произошел после того, как 22 июня 1848 года правительство изда¬
ло указ о закрытии Национальных мастерских, что лишило рабо¬
ты более 100 тыс. человек. Париж моментально покрылся барри¬
кадами. Город был объявлен на осадном положении, военный ми¬
нистр генерал Л. Э. Кавеньяк ввел в него войска. Начались ожес¬
точенные уличные бои, продолжавшиеся 4 дня.
Восстание было жестоко подавлено, но успокоения во Фран¬
ции не наступило. В сознании рабочих прочно закрепился стерео¬
тип власти как силы крайне враждебной трудящимся. С другой
стороны, правые считали, что сложились благоприятные условия
для ликвидации республиканских институтов и восстановления
монархии. Осенью 1848 г. была принята Конституция Второй рес¬
публики, которая не удовлетворяла ни левых, ни правых. На ее
базе в декабре 1848 г. состоялись выборы президента страны. Нео¬
жиданно для современников победителем на них стал Луи Напо¬
леон, получивший 3/4 всех голосов и выступавший с резкой кри¬
тикой как левых, так и правых. Он убеждал французов, что стра¬
не необходимо единство и твердый порядок.
Республиканские институты с каждым днем теряли привле¬
кательность в глазах французов. Их дискредитации способство¬
вал и все углубляющийся экономический кризис, и их ассоциа¬
ция с кровавыми событиями июня 1848 г., поставившими страну
на грань гражданской войны, и отсутствие у большинства партий
привлекательной программы решения проблем, стоявших перед
французским обществом. Всем этим умело пользовался Луи На¬
полеон, искусно культивировавший в обществе ностальгические
воспоминания об Империи, когда страна находилась на вершине
могущества. Лавируя между левыми и правыми, он стремился убе¬
дить и тех и других, что только он способен гарантировать стабиль¬
ность и не допустить новых социальных катаклизмов.
Было создано «Общество 10 декабря», которое ставило своей
целью возведение Луи Наполеона на императорский трон. Оно вело
активную агитацию в его пользу среди самых разных групп насе¬
ления. Особенно успешными были его действия в армейской сре¬
де. Опираясь на широкий, хотя и весьма разношерстный блок, Луи
Наполеон 2 декабря 1851 года осуществил государственный пере¬
ворот, который в целом был спокойно воспринят французским
обществом, а еще через год он был провозглашен императором. Так
закончился очередной этап в истории Франции.
Каковы же его итоги? Прежде всего, следует констатировать,
что во Франции в описываемый период не сложились условия для
стабильного, поступательного социально-политического развития.
Общество постоянно лихорадило, борьба различных социально¬
108

политических группировок не раз ставила страну на грань граж¬
данской войны. Тем не менее Франция, безусловно, заметно про¬
двинулась вперед по пути буржуазного прогресса: все попытки ре¬
ставрировать «старый порядок» в итоге завершились провалом.
Стало очевидно, что страна уже не свернет с того пути, на который
она вступила еще в конце XVIII в. Однако за достигнутый прогресс
пришлось заплатить большую цену.
Возникает вопрос: почему во Франции, где в ходе революции
были решительно уничтожены устои «старого порядка» и, казалось,
созданы весьма благоприятные условия для беспрепятственного
развития буржуазных отношений, этот процесс в XIX в. проходил
столь болезненно? Дело в том, что у радикального, скачкообразно¬
го варианта движения по пути прогресса есть серьезные достоин¬
ства, но имеются и не менее значительные недостатки. Резкий пе¬
реход общества из одного качественного состояния в другое, унич¬
тожая старые противоречия, расчищая почву для новых отноше¬
ний, вместе с тем разрушает все привычные нормы взаимодействия
основных элементов общества, что неизбежно порождает дестаби¬
лизацию всей сферы социальных и экономических отношений.
Кардинальное перераспределение собственности и резкое измене¬
ние привычного статусного положения различных социальных
групп, сопровождающее любую крупную революцию, стимулиру¬
ет стремление либо любой ценой закрепить и развить успех, либо
добиться социального реванша. В такой ситуации формируется осо¬
бый тип политической культуры, ориентированной на подавление
своих оппонентов, навязывание обществу своих ценностей, что по¬
стоянно генерирует и подпитывает конфликтный потенциал, суще¬
ствующий в любом обществе, рождает новые коллизии.
Франции, как и другим странам континентальной Европы,
еще предстояло пройти долгий и сложный путь, прежде чем уда¬
лось выработать такой модус взаимоотношений основных соци¬
альных сил общества, который бы позволял снимать возникаю¬
щие в нем проблемы путем реформ, надежно регулировать конф¬
ликты и двигаться вперед без революционных потрясений, кото¬
рыми была так насыщена история XIX и первая половина XX века.
§ 2. США: становление эволюционной
модели прогресса
Если во Франции и других странах континентальной Европы
развитие буржуазных отношений сопровождалось бурными соци¬
альными коллизиями, не раз перераставшими в революцию, то в
Соединенных Штатах постепенно отрабатывался иной вариант
109

буржуазного прогресса. Избавленные от наслоений прошлого,
американцы строили новое общество практически с «чистого лис¬
та», смело экспериментировали, ища новые подходы к вставав¬
шим перед ними проблемам. Благоприятные внешние условия,
богатейшие внутренние возможности помогали находить развяз¬
ки многих сложных социально-экономических проблем.
Конституирование нового государства не означало, что перед
ним не стояло серьезных проблем. В обществе шла острая борьба
по широкому спектру проблем, связанных с определением магис¬
тральных направлений социально-экономического развития. Уже
в это время на территории США выделяется три региона — Север,
Юг и Запад, каждый из которых имел собственные интересы. Не
удивительно, что в обществе быстро обозначились различные под¬
ходы к решению базовых социально-экономических проблем. Это
и стало основой для образования политических партий. С самого
начала они стали основным инструментом, с помощью которого
различные социально-политические силы пытались воплотить в
жизнь свои программно-целевые установки.
В 90-е годы XVIII в. у власти находилась партия федералистов,
выражавшая интересы прежде всего торгово-финансовых кругов
Северо-Востока. Исходя из их запросов решалась проблема долгов
и налогов, строилась вся финансовая политика государства. Глав¬
ным идеологом федералистов был А. Гамильтон, занимавший пост
министра финансов в администрации Дж. Вашингтона. Его про¬
грамма финансово-экономического оздоровления страны, сформу¬
лированная в 1790-1791 гг., принесла огромные выгоды финанси¬
стам северных штатов. По их предложению федеральное правитель¬
ство взяло на себя обязательство оплатить весь государственный
долг, включая долги штатов, причем давно обесцененные облига¬
ции предлагалось выкупать по номинальной стоимости. Выпущен¬
ные в годы Войны за независимость для финансирования расходов
на содержание революционной армии и органов новой власти, они
широко разошлись по стране. Однако в период существования кон¬
федерации общая слабость государства привела к тому, что перво¬
начальные держатели облигаций, разуверившись в способности
властей погасить государственный долг, продали их за бесценок
финансовым спекулянтам, и вот теперь те получили от государства
великолепный подарок — решение выкупить эти практически уже
ничего не стоившие облигации по первоначальной цене.
Чуть позднее А. Гамильтон предложил учредить Нацио¬
нальный банк с уставным капиталов 10 млн. долл., из которых 2
млн. принадлежали федеральному правительству, а остальные —
частным акционерам. В большинстве своем акционерами банка
стали весьма состоятельные люди, ибо стоимость акций была весь¬
110

ма высокой — 250 долл, за 1 акцию. Однако игра стоила свеч, по¬
скольку Национальный банк сразу же занял исключительное по¬
ложение в формировавшейся финансово-кредитной системе США.
Имея мощную финансовую базу и поддержку федерального пра¬
вительства, он, по сути, стал монополистом в вопросах кредитова¬
ния всех сколько-нибудь серьезных предпринимательских проек¬
тов. Ему же принадлежало право выпуска бумажных денег для
всей страны. Наконец, министр финансов настоял на принятии
комплекса мер по поощрению отечественной промышленности,
развитию транспортной инфраструктуры и защите американских
товаропроизводителей от иностранных конкурентов.
Ясно, что столь масштабная программа, так или иначе затра¬
гивавшая интересы всех основных социальных групп нового об¬
щества, не могла не вызвать ожесточенной полемики. Ее ярко вы¬
раженная односторонняя ориентация на интересы торгово-финан¬
совых кругов вызывала понятное раздражение у представителей
аграрной Америки. Они усматривали в действиях Гамильтона
стремление утвердить в стране власть финансовой олигархии.
Лидер этих кругов Т. Джефферсон заявил, что Гамильтон в своих
прожектах выходит за рамки конституционного поля, ибо в Ос¬
новном законе ничего не говорится, например, о праве федераль¬
ного правительства создавать корпорации типа федерального бан¬
ка. По мнению Джефферсона, ставшего автором правовой концеп¬
ции «узкого толкования Конституции», федеральное правитель¬
ство имело право делать лишь то, о чем прямо говорилось в этом
документе. В противовес ему Гамильтон выдвинул концепцию
«широкого толкования Конституции», утверждая, что федераль¬
ное правительство имеет право осуществлять любые мероприятия,
если они способствуют «общественному благу» и не запрещены за¬
коном. В этой схватке победа осталась за Гамильтоном. Однако его
жесткая бескомпромиссная политическая линия стимулировала
становление оппозиции, и уже в 1796 г. очередные выборы прези¬
дента США проходили на партийной основе. С большим трудом
кандидату федералистов Дж. Адамсу удалось добиться победы.
Итоги выборов наводили лидеров партии на серьезные раз¬
мышления. Было очевидно, что их курс по существу исключает
возможность расширения электоратной базы федералистов. Зна¬
чит, надо было либо вносить в него определенные коррективы, либо
осуществлять меры по ограничению активности оппозиции. Вы¬
бор был сделан в пользу второго варианта. В годы пребывания
Дж. Адамса на посту президента (1797-1801) были приняты за¬
коны о натурализации и измене, ограничивавшие деятельность оп¬
позиционной прессы и оппозиции в целом. Обстановка станови¬
лась все более напряженной.
111

В этой ситуации многое зависело от выборов 1800 г. Они дол¬
жны были дать ответ на вопрос, могут ли оппоненты правитель¬
ственного курса легитимными средствами добиться того, что го¬
сударство в своей деятельности будет учитывать и их интересы.
В итоге ожесточенной борьбы на выборах победил лидер оппози¬
ции Т. Джефферсон, и, таким образом, впервые власть мирным
путем перешла в руки противников правительства. Теперь все
зависело от того, как поведет себя новый президент: пойдет ли
он на резкий демонтаж всего того, что сделали его предшествен¬
ники, или будет учитывать в своей политике в определенной мере
и их интересы.
Т. Джефферсон строил свою политику таким образом, чтобы
укреплять в обществе консенсусные тенденции и одновременно
вырабатывать конструктивные варианты решения кардинальных
социально-экономических проблем. Он исходил из того, что ус¬
пех начатого в годы Бойны за независимость гигантского социаль¬
ного эксперимента зависит от эффективности демократических
институтов, их способности решать встающие перед обществом
проблемы. В отличие от Гамильтона, считавшего главным созда¬
ние стабильной финансовой системы, Джефферсон полагал, что
ключевым является аграрный вопрос. Только решив его, можно
было сформировать мощную прослойку мелких собственников,
которые и станут опорой демократического строя.
При Джефферсоне были облегчены условия доступа к запад¬
ным землям, а главное, резко расширен земельный фонд. Купив в
1804 г. у Наполеона французскую Луизиану, он по существу снял
остроту аграрной проблемы: США обладали теперь огромным за¬
пасом свободных земель, что давало, по крайней мере теоретичес¬
ки, каждому американцу шанс стать владельцем земельной соб¬
ственности. Оставив в неприкосновенности Национальный банк —
главное детище А. Гамильтона, Джефферсон тем самым рассеял
страхи федералистов, опасавшихся, что новый президент в своей
политике будет игнорировать, а то и ущемлять их интересы. Бес¬
спорно, гибкая и осторожная политика Джефферсона в отноше¬
нии торгово-финансовых кругов северо-восточных штатов способ¬
ствовала успокоению общества.
Пожалуй, единственная сфера, где Т. Джефферсон пошел на
резкий пересмотр прежнего курса, была внешняя политика. Фе¬
дералисты на протяжении всех 90-х годов XVIII в. отстаивали курс
на сближение с Англией. Его кульминацией стало подписание в
1795 г. крайне непопулярного и в целом невыгодного для США
договора Джея, по которому сохранялись ограничения на торгов¬
лю американцев с английскими колониями в Вест-Индии, но анг¬
личане могли свободно торговать с индейскими племенами в по¬
112

граничных районах США, а также не давали гарантий соблюде¬
ния прав нейтральных государств в их морской торговле с третьи¬
ми странами.
Несмотря на явное стремление федералистов наладить контак¬
ты с Англией, в отношениях двух стран оставалось немало острых
проблем. В английской злите было достаточно много влиятельных
лиц, не терявших надежд на реванш за поражение в Войне за не¬
зависимость. Английские военные корабли демонстративно попи¬
рали права американского торгового флота, нанося немалый ущерб
внешней торговле США. В отношениях двух стран назревал кон¬
фликт. В 1807 г. американское правительство, возмущенное бес¬
церемонными действиями британского военного флота в отноше¬
нии судов США, объявило эмбарго на торговлю с Англией.
Эти события стали своего рода прологом к новой войне с Анг¬
лией, которая вспыхнула в 1812 г., уже при администрации Мэ¬
дисона. Боевые действия разворачивались не особенно удачно для
США. За исключением победы под Новым Орлеаном, американ¬
цам нечем было похвалиться. Тем не менее, поскольку основные
силы Англии были сконцентрированы на борьбе с Францией, аме¬
риканцам удалось добиться сохранения довоенного статус-кво.
Война имела серьезные последствия для внутриполитической
жизни США. Федералисты, резко выступавшие против войны с
Англией, не найдя серьезной поддержки в обществе, встали на путь
раскола Союза штатов. На конвенте в Хартфорде в 1814 г. они по¬
пытались добиться согласия штатов Новой Англии на выход из
состава Союза, т.е. на сецессию. Эти действия полностью дискре¬
дитировали партию, и к 1816 г. она сошла с политической сцены.
Наступила «эра доброго согласия» — уникальный период в исто¬
рии США, когда на политической арене действовала только одна
партия. Такая ситуация стала возможной в силу специфики соци¬
ально-экономического развития США, когда процессы, протекав¬
шие в экономике трех основных регионов страны, не только не
противоречили, но, наоборот, взаимообуславливали друг друга, а
поэтому была возможность сочетать интересы основных соци¬
альных групп в рамках одной партии. «Эра доброго согласия» ук¬
репила консенсусные тенденции в развитии США.
Правда, эволюция США была отнюдь не гладкой. В 1819 г. на
экономику страны обрушился кризис. Видимость гармонии в от¬
ношениях различных социальных сил была сразу же нарушена.
Каждая из основных социальных групп стремилась переложить
последствия кризиса на других. Хрупкое согласие дало глубокую
трещину. Это отчетливо проявилось в ходе обсуждения вопроса об
условиях принятия в состав Союза нового штата — Миссури. Пос¬
ле долгих споров удалось все же выработать компромисс: Миссу¬
113

ри принимался в состав Союза как рабовладельческий штат, но
одновременно на Севере создавался новый свободный штат — Мэн.
В дальнейшем было решено, что вся территория, располагающая¬
ся севернее 36 30*, является свободной и штаты, которые будут там
созданы, должны быть свободными, закрытыми для распростра¬
нения рабства. Таким образом, на повестку дня встал вопрос о судь¬
бе института рабства. В тот момент удалось приглушить огромный
конфликтный потенциал этой проблемы, но, во-первых, лишь на
время, а во-вторых, эти дебаты оказали очень серьезное воздей¬
ствие на партийно-политическую систему США: с однопартийно¬
стью было покончено, в рамках старой республиканской партии
образовалось несколько соперничавших фракций, отражавших
интересы разных социальных групп. Каждая из них отстаивала
собственный вариант развития США, предлагала свою програм¬
му решения актуальных проблем.
Это проявилось уже на выборах 1824 г., когда за высший
государственный пост боролись сразу четыре кандидата —
Дж. К. Адамс, Э. Джексон, Г. Клей и У. Кроуфорд. Эти выборы,
принесшие в итоге победу Адамсу, дали мощный импульс партий¬
ной перегруппировке, приведшей к формированию новой партий¬
ной комбинации «демократы— виги». Межпартийная борьба
опять стала неотъемлемым атрибутом политической жизни США.
Важно подчеркнуть, что социальные конфликты в США вполне
вписывались в ее рамки, что позволяло находить развязки спор¬
ных проблем без революционных потрясений и динамично дви¬
гаться вперед эволюционным путем.
20-40-е годы XIX в. — время бурного развития буржуазных
отношений в США вширь и вглубь. Осваивались новые террито¬
рии, интенсивно расширялась транспортная инфраструктура, на
Юге в самом разгаре был хлопковый бум, стремительно развора¬
чивался промышленный переворот, крепла и совершенствовалась
финансовая система, быстро росло число фермерских хозяйств и
их продуктивность. Все эти процессы неизбежно выносили на по¬
вестку дня новые сложные проблемы, затрагивавшие интересы ос¬
новных слоев населения. Политическая элита США, в отличие от
своих европейских коллег, не уходила от этих вопросов. Они яв¬
лялись предметом острой борьбы, но к 30-м гг. XIX в. в полити¬
ческой культуре США уже достаточно прочно утвердилась мысль
о том, что в любой конфликтной ситуации нужно искать компро¬
миссную развязку, ибо двигаться вперед можно только сохраняя
согласие в обществе.
Конечно, это не исключало периодически возникавших поли¬
тических кризисов. Так, в период президентства Э. Джексона
(1829-1837) США пережили два острых политических кризиса —
114

вокруг продления полномочий Национального банка и так назы¬
ваемый «нуллификационный кризис», когда группа южан во главе
с Дж. Кэлхуном, недовольная политикой президента в вопросе о
тарифах, выдвинула доктрину «суверенитета штатов», согласно
которой штаты имели право не подчиняться федеральному зако¬
нодательству, если оно ущемляло их суверенитет. По существу
Кэлхун поставил вопрос о праве штатов на сецессию, т.е. о воз¬
можности их выхода из состава федерации.
Оба этих кризиса завершились победой президента. Важно
иметь в виду, что Джексон не только добился выгодного для себя
разрешения спорных вопросов, но и не вызвал раскола общества
на непримиримые группировки. Его преемнику М. Ван-Бурену
добиться этого было уже сложнее. В самом начале его пребывания
на посту президента в 1837 г. в стране вспыхнул очередной эконо¬
мический кризис. Оппоненты президента в лице вигской партии
развернули активную критику всей социально-экономической
политики демократов, видя в ней главную причину кризиса. Дей¬
ствительно, с каждым днем становилось все труднее проводить
политику, которая удовлетворяла бы все три основных региона
США, ибо в каждом из них выкристаллизовались собственные
интересы, не совпадавшие с запросами других регионов.
На выборах 1840 г. вигам удалось добиться победы и прийти к
власти. Президентом был избран престарелый и совершенно бес¬
цветный в политическом плане генерал У. Гаррисон. Однако вско¬
ре после инаугурации он простудился и умер. Пост президента
занял представитель южного крыла вигской партии Дж. Тайлер,
имевший отличавшуюся от общепартийной позицию по ключевым
вопросам развития страны. Внутри партии разгорелись острые
фракционные споры, в ходе которых становилось все очевиднее,
что Юг занял особую, не совпадавшую с другими регионами пози¬
цию, и в этом таилась большая угроза единству Союза.
Дело в том, что именно в это время американское общество
столкнулось со сложной дилеммой: по какому пути предпочтитель¬
нее двигаться дальше Соединенным Штатам? В принципе имелось
две возможности. Первая заключалась в том, чтобы всемерно скон¬
центрироваться на программе «внутренних улучшений», т.е. на
развитии транспортной инфраструктуры, совершенствовании бан¬
ковской системы страны, стимулировании отечественной про¬
мышленности, модернизации законодательной базы, регулирую¬
щей условия хозяйственной деятельности. По существу, приня¬
тие этой программы в качестве основы политики федерального
правительства означало бы, что политическая элита США отдала
предпочтение форсированному совершенствованию буржуазных
отношений, движению в сторону их качественно бодее высокого
115

уровня. Иными словами, она делала бы четкий выбор в пользу эво¬
люционного варианта развития общества.
При всех его преимуществах, на пути реализации этой моде¬
ли развития имелись и серьезные препятствия. Прежде всего, это
был дорогостоящий способ движения вперед. Немедленно вставал
вопрос: кто будет оплачивать расходы по реализации программы
«внутренних улучшений»? Ответ на него осложнялся тем, что
выгоды от этой программы совершенно очевидно распределялись
отнюдь не пропорционально между основными регионами страны
(Севером, Западом и Югом) и главными социальными группами
американского общества. Это был весьма затратный, чреватый
многочисленными конфликтами путь развития, хотя и суливший
в перспективе неплохие дивиденды.
Был, однако, и другой вариант развития. Он заключался в том,
что на юго-западе от США находились обширные территории, при¬
надлежавшие слабой, переживавшей постоянные внутренние не¬
урядицы Мексике. Американцы, особенно южане, уже с 20-х гг.
XIX в. с вожделением приглядывались к этим землям, а к 40-м гг.
стали рассматривать этот вопрос как своеобразный императив, без
которого немыслимо дальнейшее поступательное развитие план¬
тационной системы хозяйства, на которой основывалась вся «спе¬
цифическая» южная цивилизация.
Естественно, они уверяли, что от присоединения этих терри¬
торий выиграют все американцы, ибо в этом случае страна полу¬
чала бы огромный резерв дополнительных «свободных земель»,
освоение которых помогло бы снизить социальную напряженность
в городах Северо-Востока, дало бы выход предпринимательской
энергии американцев, обеспечило бы солидную базу для выгодных
инвестиционных проектов. Правда, реализация этих планов не¬
избежно вела к войне с Мексикой, но в США мало кто сомневался
в легкой победе. Таким образом, цена успеха представлялась сто¬
ронникам этой идеи весьма приемлемой, и в силу этого данный
вариант развития многим казался более предпочтительным, чем
попытка реализации сложной и дорогостоящей программы «внут¬
ренних улучшений». В случае успешной аннексии юго-западных
территорий, казалось бы, появлялся хороший шанс не только сра¬
зу решить все текущие проблемы, но и перепрыгнуть на новую,
более высокую ступень развития.
В этом желании осуществить без больших затрат «большой
скачок» уже тогда довольно отчетливо прослеживались черты эк¬
стремистской политической культуры, приверженность к которой
два десятилетия спустя привела страну к гражданской войне. При¬
зывая К аннексии юго-западных территорий, южане вполне созна¬
тельно обходили стороной вопрос об их будущем статусе, ибо это
116

неизбежно выносило на повестку дня проблему сохранения того
хрупкого равновесия, которое установил Миссурийский компро¬
мисс, удерживавший в рамках Союза и Север, и Юг, и Запад. Все
предшествовавшие президенты США — Дж. К. Адамс, Э. Джек¬
сон, М. Ван-Бурен — хорошо понимали это и всячески уходили от
обсуждения вопроса об аннексии юго-западных территорий, ста¬
вя во главу угла охрану прежнего статус-кво, видя в этом надеж¬
нейшую гарантию сохранения целостности Союза.
Однако на рубеже 30-40-х годов XIX в. на политическую аре¬
ну вышло новое поколение политиков-южан, для которых обеспе¬
чение условий для дальнейшего развития плантационной систе¬
мы стало важнее сохранения целостности Союза. В приходе к вла¬
сти Дж. Тайлера они усмотрели шанс для реализации своих базо¬
вых программно-целевых установок.
Так, по инициативе Тайлера были заблокированы основные
социально-экономические мероприятия, отстаиваемые вигской
партией, — воссоздание Национального банка и массированные
ассигнования на «внутренние улучшения». По инициативе южан
с благословения Тайлера на повестку дня был выдвинут вопрос об
аннексии Техаса. Принятие Техаса в состав Союза, во-первых, вело
к обострению отношений с Мексикой, а во-вторых, нарушало ба¬
ланс сил в Союзе в пользу рабовладельческих штатов.
Раздираемая внутренними дрязгами, вигская партия проиг¬
рала очередные президентские выборы демократам, которые в
центр своей предвыборной кампании поставили проблему аннек¬
сии Техаса. Их агрессивный курс привел в 1846 г. к войне с Мек¬
сикой. Она закончилась победой американцев и присоединением
к США новых крупных территорий на Юго-Западе. Однако побе¬
да принесла не только ожидаемые дивиденды, но и серьезные про¬
блемы. Как и предупреждали противники этой акции, сразу же с
исключительной остротой встал вопрос о статусе новых террито¬
рий. Условия Миссурийского компромисса все больше тяготили
южан. Ссылаясь на рост аболиционистского движения, требовав¬
шего отмены рабства, южане, в свою очередь, добивались снятия
всех ограничений на распространение рабства. Споры принимали
все более ожесточенный характер, угрожая стабильности полити¬
ческой системы, подрывая эволюционный характер развития аме¬
риканского общества.
Отражением этих процессов стал рост движения за создание
третьей партии. Двухпартийная система уже не могла интегриро¬
вать в свою структуру все сегменты общества, ибо их запросы ста¬
ли принимать взаимоисключающий характер. На Севере и Запа¬
де США среди промышленной буржуазии, фермеров, мелких пред¬
принимателей росло недовольство тем, что обе главные партии
117

попадают под контроль южан и в своей политике все более откро¬
венно проводят прорабовладельческую политику* В1848 г. появи¬
лась партия фрисойлеров, требовавшая запретить распростране¬
ние рабства на западные территории и обеспечить свободный дос¬
туп фермеров на западные земли.
Ее появление лишь подстегнуло агрессивность южан, усили¬
ло позиции экстремистов в этом регионе. Вновь заговорили о док¬
трине суверенитета штатов. В свою очередь, на Севере и Западе
крепли позиции тех, кто полагал, что необходимо решительно ос¬
тановить экспансию рабовладельцев. При обсуждении вопроса о
статусе присоединенных к США территорий конгрессмен Д. Уил¬
мот решительно потребовал, чтобы они были объявлены свобод¬
ными. В ответ южане заявили, что их статус должны определять
сами поселенцы. При всей остроте дебатов и на сей раз удалось
выработать компромисс. Калифорния принималась в состав Со¬
юза как свободный штат. В Аризоне и Нью-Мексико ответить на
вопрос, быть или не быть там рабству, должны были сами посе¬
ленцы. Чтобы успокоить южан, принимался закон о выдаче бег¬
лых рабов.
Однако компромисс этот оказался очень недолговечным. Уже
через 4 года, в 1854 г., конфликт между свободными и рабовла¬
дельческими штатами вспыхнул с новой силой. Поводом послу¬
жили события в Канзасе, где по существу установилось двоевлас¬
тие: одна часть его жителей поддерживала прорабовладельческую
администрацию, другая — ту, которая отстаивала свободный ста¬
тус нового штата. Там в любой момент могла вспыхнуть граждан¬
ская война. Ситуация усугублялась тем, что правительство США
открыто поддерживало рабовладельческие власти штата.
События в Канзасе имели огромный резонанс. Они показали,
что возможности достижения компромисса и поддержания в об¬
ществе консенсуса практически исчерпаны. Уходить от решения
вопроса о судьбе рабства (а именно на этой основе на протяжении
первой половины XIX в. поддерживалась стабильность американ¬
ского общества) стало невозможно. Партийно-политическая сис¬
тема США вступает в полосу острейшего кризиса. Его отражени¬
ем стал распад вигской партии, превращение демократической
партии из общенациональной в организацию, защищавшую глав¬
ным образом интересы Юга, и, наконец, образование в 1854 г. рес¬
публиканской партии, ставшей центром притяжения всех анти¬
рабов ладе л ьческих сил.
Соединенные Штаты стояли на пороге крупных потрясений.
Они вплотную подошли к одному из самых критических момен¬
тов в своей истории, когда предстояло определить дальнейшие
магистральные направления развития общества. Если до этого
118

момента страна достаточно уверенно шла по эволюционному пути
прогресса, избегая социальных катаклизмов, способных взорвать
согласие, то на сей раз разрешить назревший конфликт легитим¬
ным путем оказалось невозможно. Это свидетельствовало о том,
что эволюционная модель прогресса, формировавшаяся в США на
протяжении всей первой половины XIX века, еще не сложилась
до конца, не все ее элементы были отработаны и способны эффек¬
тивно функционировать в любой ситуации.
§ 3. Противоречия становления
гражданского общества в Англии
Завершение наполеоновских войн открыло эпоху, когда Ан¬
глия на долгие годы заняла ведущие позиции в мировой полити¬
ке, стала державой номер один, промышленной мастерской мира,
его финансовым центром и эталоном либерального общества. Это
не означало, что в ее истории в 20-50-е годы XIX в. не было про¬
блем, — ей приходилось сталкиваться с весьма взрывоопасными
общественными явлениями, порождаемыми бурно протекавшим
промышленным переворотом. Как уже отмечалось, Англия была
первой страной, где он дал о себе знать. К моменту окончания
наполеоновских войн результаты этого огромного по своему ис¬
торическому значению процесса уже проявились достаточно от¬
четливо.
С одной стороны, Англия безоговорочно воспринималась как
самая мощная в экономическом отношении держава. У английс¬
кой промышленности по существу не было серьезных конкурен¬
тов. С другой стороны, под его влиянием заметно трансформиро¬
валась социальная структура общества. К середине века уже 43%
населения Англии являлись лицами наемного труда. В полити¬
ческой элите все более заметную роль стала играть промышлен¬
ная буржуазия, которая уже достаточно четко осознавала свои
интересы и добивалась того, чтобы они были положены в основу
государственной политики. Поляризация социальной структуры
Англии, рост пауперизации основной части населения и стреми¬
тельное обогащение верхушки общества вели к усилению социаль¬
ной напряженности, порождали немало серьезных проблем, рецеп¬
тов решения которых у тех, кто находился у руля государствен¬
ной власти, не было.
На начальной стадии этого периода английской истории в цен¬
тре политических споров по-прежнему находилась борьба старой
олигархии и быстро увеличивавшей свой вес промышленной бур¬
жуазии. Старая элита не собиралась сдавать позиции. В 18X5 г.
119

она добилась принятия так называемых «хлебных законов», ус¬
танавливавших высокие пошлины на импорт зерна в Англию. Это
заметно повысило доходы земельной аристократии, но одновре¬
менно вызвало рост цен на продукты питания и ухудшило поло¬
жение основной части населения. Почти одновременно с этим на
страну обрушился экономический кризис. Находившиеся у влас¬
ти тори, однако, не желали менять своего курса. Подобная поли¬
тика создавала благоприятную среду для распространения ради¬
кальных идей. По мнению английских радикалов, изменить си¬
туацию можно было и без революционных выступлений, за счет
серьезной реформы политической системы Британии. Прежде все¬
го необходимо было добиться введения всеобщего избирательного
права для мужчин. Сторонники этой идеи развернули широкую
агитацию в поддержку своих планов.
Эта кампания сыграла важную роль в становлении норм и
принципов политической жизни Англии, а в более широком смыс¬
ле — в формировании гражданского общества. В Британии даже
радикалы, столкнувшись с крайне жесткой линией тори, не при¬
зывали к вооруженной борьбе. Наоборот, они всячески подчерки¬
вали легитимный характер своего движения. Так, например, при¬
знанный лидер английских радикалов У. Коббет в одном из самых
популярных политических памфлетов той эпохи «К поденщикам
и рабочим» утверждал, что смысл борьбы радикально-демократи-
ческих сил состоит прежде всего в осуществлении парламентской
реформы. Именно она, по его мнению, должна была создать гаран¬
тии для дальнейшего преобразования общества, для формирова¬
ния более справедливых социальных отношений. Английские ра¬
дикалы стремились стимулировать гражданскую активность на¬
селения путем проведения массовых митингов, создания полити¬
ческих клубов, сбора подписей под петициями, распространения
памфлетов и т.д.
В ответ правительство Р. Ливерпула выдвинуло лозунг «Соб¬
ственность страны должна учиться защищать себя» и издало ряд
репрессивных законов, ограничивавших права оппозиционной
прессы и оппозиции в целом. Тори решительно отвергали любые
проекты реформы политической системы страны. Их твердолобая
линия поведения стала наталкиваться на сопротивление не толь¬
ко радикалов, но и отражавших интересы промышленной буржу¬
азии вигов. Используя свои позиции в парламенте, они разверну¬
ли активную критику как «хлебных законов», так и действий
тори, ограничивавших права оппозиции. Они доказывали, что
подобная политика неизбежно приведет к социальному взрыву. В
20-е годы XIX в. у них появились сторонники и в стане тори во
главе с Дж. Каннингом. Их блок смог добиться снижения пошлин
120

на ввозимое зерно и отмены законов против диссидентов. Были
предоставлены избирательные права католикам.
В1825 г. начался очередной экономический кризис, растянув¬
шийся на два года. Он поставил под сомнение базовые устои соци¬
ально-экономического курса тори. Именно в нем английские про¬
мышленники стали видеть первопричину кризиса. Активность
этой социальной группы резко возросла. В 1829 г. была создана
Национальная политическая ассоциация, а год спустя образовал¬
ся Политический союз, главой которого стал известный банкир
Т. Атвуд. В этой среде широкое распространение получили идеи
фритреда (свободной торговли). Изменение социально-экономи¬
ческого курса лидеры новых организаций тесно увязывали с пар¬
ламентской реформой, видя в ней средство оттеснения тори от вла¬
сти мирным путем.
Эти идеи подхватили виги. В 1830 г. на парламентских выбо¬
рах они добились победы. Правительство возглавил Ч. Грей, из¬
вестный как сторонник модернизации политической системы.
Таким образом, в Англии достаточно спокойно произошло пере¬
распределение власти внутри правящей элиты, и на первые роли
надолго вышли виги, являвшиеся убежденными сторонниками
эволюционного варианта развития общества.
В 1832 г. после напряженной борьбы им удалось преодолеть
сопротивление оппонентов и добиться одобрения избирательной
реформы. В соответствии с новым законом ликвидировалось боль¬
шинство «гнилых местечек» — избирательных округов, располо¬
женных в сельской местности и полностью подконтрольных свое¬
му лендлорду. Освободившиеся 143 места передавались главным
образом крупным промышленным городам. В 1835 г. было рефор¬
мировано городское самоуправление. Право голоса получили все
плательщики прямых налогов.
Первые шаги нового правительства снизили социальную на¬
пряженность, однако решили далеко не все проблемы. По-прежне¬
му чрезвычайно остро стоял рабочий вопрос. Поскольку власти по
сути дела ничего не делали для того, чтобы хоть как-то сдвинуть
проблему с мертвой точки, рабочие встали на путь создания соб¬
ственных объединений. В 1836 г. была образована Лондонская
ассоциация рабочих, которая, правда, выступала не со специфи¬
чески рабочими требованиями, а с общедемократическими лозун¬
гами: введение всеобщего избирательного права, утверждение рав¬
ных избирательных округов, отмена имущественного ценза для
парламентариев, установление зарплаты для депутатов парламен¬
та и т.д. Все эти требования были сведены в единый документ —
хартию. По всей стране развернулось массовое движение за при¬
нятие хартии (по-английски чартер, отсюда название движения —
121

чартистское). Его организаторам удалось собрать более 1 млн. под¬
писей в поддержку хартии, однако парламент не спешил идти на¬
встречу требованиям простых англичан.
В среде чартистов разгорелись споры о том, как добиться реа¬
лизации своих устремлений. В них отразились более широкие рас¬
хождения во взглядах на выбор оптимальной модели обществен¬
ного прогресса. Часть чартистов во главе с У. Ловеттом полагала,
что прогресс может осуществляться только эволюционным путем,
за счет постепенного проведения реформ. Отсюда и методы борь¬
бы: пропаганда, создание групп давления, стимулирование граж¬
данской активности населения в рамках закона. Последователи
другого видного лидера чартистов, Дж. Гарни, склонялись к тому,
что только силовое давление, вплоть до восстания, может устра¬
нить препятствия на пути прогресса. В 1839 г. в Лондоне открыл¬
ся Национальный конвент чартистов, где эти споры достигли боль¬
шой остроты. Их исход во многом зависел от позиции правящей
элиты.
Летом 1839 г. парламент отклонил хартию и усилил гонения
на представителей радикального крыла чартистов. Создавалось
положение, когда социальная напряженность грозила выплес¬
нуться на улицы. Ситуация была самортизирована тем, что в это
время в стране стало бурно развиваться фритредерское движение,
в котором участвовали представители самых различных соци¬
альных сил. В 1838 г. манчестерские промышленники Р. Кобден
и Дж. Брайт основали Лигу борьбы против «хлебных законов». По
их мнению, переход от протекционизма к фритреду позволял бы¬
стро решить все социально-экономические проблемы и обеспечить
Британии устойчивое процветание. Имея солидную финансовую
базу, хорошие выходы на прессу, Лига развернула широкую про¬
паганду своих идей и в правящих верхах, и среди простых англи¬
чан. Рецепты фритредеров привлекали своей простотой и, в отли¬
чие от программы чартистов, не грозили крупными социальными
потрясениями. Не удивительно, что число приверженцев новой
организации быстро росло.
Фритредерское движение составило серьезную конкуренцию
чартистам, но не сняло с повестки дня те проблемы, которые ста¬
вили участники движения за хартию. В 1840 г. они учредили На¬
циональную чартистскую ассоциацию и приступили к строитель¬
ству разветвленной организации со своим уставом, структурой,
финансовой базой. Наметилась тенденция к превращению широ¬
кой общественной организации в партию. Дальнейшему обостре¬
нию обстановки способствовал начавшийся в 1841 г. очередной
экономический кризис. На политическом уровне он обернулся
поражением вигской партии на парламентских выборах и возвра¬
122

щением к власти консерваторов. Новое правительство Р. Пиля
решительно отказывалось вести диалог с чартистами, но постепен¬
но склонялось к мысли о том, что следует прислушаться к предло¬
жениям фритредеров.
В 1846 г. Пиль пошел на отмену «хлебных законов», что выз¬
вало раскол в стане консерваторов и привело к падению его каби¬
нета. К власти вернулись виги, которых все чаще стали называть
либералами. Новый глава кабинета Дж. Рассел, сторонник обнов¬
ления социально-экономических доктрин, гораздо решительнее
осуществлял корректировку правительственного курса. Он пошел
на полномасштабное введение свободной торговли, что стимули¬
ровало бурный экономический рост и вкупе с законом об ограни¬
чении продолжительности рабочего дня 10 часами способствова¬
ло улучшению положения рабочих. Были отклонены и навигаци¬
онные акты, препятствовавшие развитию торговли и промышлен¬
ности.
Эйфория по поводу того, что наконец-то найден оптимальный
вариант прогресса, прошла довольно быстро. В 1847 г. начался
очередной экономический кризис, показавший, что политика
фритреда не является панацеей от экономических катаклизмов.
Кризис совпал со страшным неурожаем и последовавшим за этим
голодом в4Ирландии, где сразу же резко обострилась обстановка.
Все это повлекло за собой быстрый рост социальной напряженно¬
сти и в самой Англии. Начался новый виток борьбы за принятие
хартии. Вспыхнувшие в начале 1848 г. революции в ряде стран
континентальной Европы играли на руку радикальным кругам в
чартистском движении. Напряженность достигла кульминации в
апреле-мае 1848 г., когда многим стало казаться, что на Британс¬
ких островах события будут развиваться по континентальному
сценарию, т.е. вспыхнет революция. Но этого не произошло. Пар¬
ламент вновь отверг хартию, однако чартисты не сумели (радика¬
лы) и не захотели (умеренные) вывести своих сторонников на ули¬
цы. Правительство перешло в наступление. В то же время начал¬
ся длительный экономический подъем, позволивший снять ост¬
роту многих социальных проблем. У радикалов была выбита по¬
чва, и движение чартистов быстро сошло на нет.
К этому времени в Британии сложились устои гражданского
общества, и раскачать их было очень непросто. Радикалы были
вытеснены на обочину политического процесса, и развитие стра¬
ны пошло по эволюционному пути. Англия превратилась в свое¬
образный эталон либерализма. Все это не означало, что в английс¬
ком обществе не было проблем и конфликтов. Однако у правящей
элиты было достаточно ресурсов и уже имелся солидный опыт на¬
хождения развязок самых сложных проблем. Две главные буржу¬
123

азные партии — либералы и консерваторы — прочно контролиро¬
вали большую часть электората, уверенно интегрировали в свою
структуру новые идеи и, попеременно сменяй друг Друга у власти,
позволяли правящей элите избегать взрывоопасных ситуаций,
столь часто возникавших в странах континентальной Европы. Все
это сыграло важную роль в том, что во второй половине XIX в.
Великобритания достигла вершины своего могущества и прочно
занимала лидирующие позиции в мировом сообществе.
§ 4. «Прусский путь» развития
капитализма — миф или реальность?
Уже в царствование Фридриха II достаточно отчетливо прояви¬
лось стремление Пруссии стать ядром, вокруг которого будет осу¬
ществляться объединение немецких земель. Эти претензии опи¬
рались как на военную мощь Пруссии, так и на ее попытки создать
особую, чисто немецкую модель общественного развития, пригод¬
ную для всех немецких земель. В целом можно констатировать,
что Фридрих II достаточно преуспел в решении этой стратегичес¬
кой задачи. В его царствование Пруссия заметно укрепила свой
престиж и влияние в центре Европы, и это давало ей в перспекти¬
ве шанс на успешное выполнение той миссии, которую, как пола¬
гал Фридрих И, судьба возложила на нее.
Однако начавшаяся в 1789 г. революция во Франции внесла в
развитие всей Европы, в том числе в ситуацию в немецких зем¬
лях, серьезные коррективы. Если в свое время Фридрих II пред¬
полагал за счет определенной модернизации устоев «старого по¬
рядка» создать эффективную модель общественного развития, ос¬
тающуюся все же на прежней платформе, то революционная Фран¬
ция ставила перед собой совсем иную цель — полностью разрушить
эти основы. Не удивительно, что власти Пруссии враждебно от¬
неслись к событиям во Франции, поскольку в их планы абсолют¬
но не входили какие-либо шаги, ведущие к резкому и решитель¬
ному разрыву с традиционным миропорядком. Эта враждебность
еще больше усилилась, когда во второй половине 90-х гг. XVIII в.
революционная Франция перешла к активному распространению
своего влияния с использованием силовых методов.
Подобная практика начала менять отношение рядовых нем¬
цев к своим соседям. Если на ранней стадии французской револю¬
ции значительная часть населения немецких земель была готова
солидаризироваться с идеями, провозглашенными в Декларации
прав человека и гражданина, то уже к середине цервого десятиле¬
тия нового XIX в. их энтузиазм в отношении «освободителей» из
124

Франции заметно убавился. Действительно, рассуждая о «народ¬
ном суверенитете» и «естественных правах», французы на прак¬
тике начали бесцеремонно вмешиваться во внутреннюю жизнь
немецких государств. Стремление Наполеона унифицировать всю
Европу на основе тех принципов, которые утвердились во Фран¬
ции, вызывало все более резкое отторжение во всех уголках Евро¬
пы, в том числе и в Германии, где наметился бурный рост нацио¬
нального самосознания. Жители созданного по воле Наполеона
Рейнского союза начали воспринимать себя не баварцами, саксон¬
цами, баденцами, а немцами — людьми с общим прошлым, общей
культурой, традицией, а главное, с общим будущим.
Это давало Пруссии исторический шанс стать морально-поли¬
тическим лидером в этом процессе, поставить его на службу сво¬
им государственным интересам. Однако превращение Пруссии в
ведущее государство Центральной Европы никак не входило в
планы Наполеона. В 1806 г. между Францией и Пруссией вспых¬
нула война, завершившаяся через две недели полным разгромом
Пруссии. Сокрушительное военное поражение показало, что кон¬
сервативно-охранительная модель общества, которая оформилась
в Пруссии во времена Фридриха II, далеко не столь эффективна,
как хотелось бы ее творцам.
Эти события отчетливо высветили необходимость ее модерни¬
зации. Данный процесс затронул несколько важных сторон жиз¬
ни прусского общества. Во-первых, он коснулся военной сферы.
Военная реформа связана с именем генерала Г. Шарнгорста. По его
инициативе был создан новый орган, занимавшийся стратегичес¬
ким планированием и управлением, — Генеральный штаб. Очень
скоро он превратился в мозговой центр, позволивший существен¬
но поднять эффективность военной машины Пруссии. На это же
была нацелена и открывшаяся в те годы военная академия, зани¬
мавшаяся подготовкой квалифицированных командных кадров.
Чтобы обойти ограничения, наложенные на прусскую армию по
условиям Тильзитского мира (1807 г.), было решено создать сис¬
тему подготовки резервистов. Эти военные реформы позволили в
перспективе создать в Пруссии великолепно отлаженную военную
машину, что, естественно, увеличивало ее шансы в борьбе за ли¬
дерство в немецких землях. Констатируя это обстоятельство, не¬
обходимо отметить и другое. Реформы в военной среде еще боль¬
ше укрепили особую роль армии в жизни прусского общества, зак¬
репили ту его особенность, которая начала формироваться в пред¬
шествовавший период.
Пакет реформ далеко не исчерпывался преобразованиями,
которые шли в сфере военного строительства. По инициативе нр-
вого главы правительства К. Штейна в 1807-1810 гг. было ликви-
125

дировано крепостное право. Земля становилась предметом купли-
продажи. Правда, не все крестьяне получили в собственность зем¬
лю без выкупа. Большей части пришлось выплатить значитель¬
ные суммы за выкуп прежних повинностей. Но так или иначе слой
мелких собственников в деревне заметно увеличился, и в то же
время юнкерство получило значительные денежные средства, ко¬
торые пошли на модернизацию их хозяйства.
Чуть позднее была проведена налоговая реформа и осуществ¬
лена секуляризация церковных земель. В Пруссии традиционно
уделяли большое внимание укреплению нейтралистских начал в
системе государственного управления. И в данном случае рефор¬
маторы не могли обойти стороной эту проблему. В выстраивании
жесткой вертикали власти они видели надежное средство повы¬
шения общей эффективности системы государственного управле¬
ния. Ясно, что при таком подходе еще больше увеличивалась роль
и значение государственных чиновников — влиятельной касты,
без которой немыслимо представить себе прусскую модель, прус¬
ский путь общественного развития.
Понимая огромную роль национального фактора, прусские
власти уделяли большое внимание популяризации идей, его фор¬
мирующих. Оплотом национальной идеи стали университеты, где
в то время работало немало блестящих ученых, так или иначе про¬
пагандировавших необходимость единения всех немцев. Особен¬
но большую роль в этом деле сыграл открытый в 1810 г. Берлинс¬
кий университет, где работали такие яркие фигуры, как И. Фих¬
те, Б. Нибур, В. Гумбольдт. Их деятельность помогала формиро¬
ванию образа Пруссии как государства, воплощающего истинно
немецкие ценности, как силы, способной защитить эти ценности
от посягательств извне. Это, в свою очередь, укрепляло в умах на¬
селения немецких земель выгодный Пруссии стереотип: именно
Пруссия, а не кто другой, является естественным центром объе¬
динения Германии, именно она лучше всего подготовлена к вы¬
полнению этой исторической миссии.
Итоги Венского конгресса, зафиксировавшего результаты дли¬
тельного периода войн против Германии, в целом оказались дос¬
таточно выгодными для Пруссии. Она заметно расширила свою
территорию за счет включения двух областей в Западной Герма¬
нии — Рейнской и Вестфальской. Их присоединение было важно
как минимум с двух точек зрения. Во-первых, уже тогда это были
достаточно развитые в экономическом плане регионы, и их вхож¬
дение в состав Пруссии безусловно значительно увеличивало ее
экономический потенциал. В дальнейшем, когда в Германии на¬
чался промышленный переворот (30-е годы XIX в.), их роль еще
больше возросла. Во-вторых, Пруссия получила важный страте¬
126

гический плацдарм, позволивший ей резко усилить влияние на
общее состояние дел в Германском союзе, созданном на том же
Венском конгрессе.
Тот факт, что Пруссия оказалась в числе стран-победительниц,
еще больше консолидировал консервативно-охранительные чер¬
ты прусской модели развития. Это, однако, не означало, что прус¬
ское общество застыло в своем развитии. Здесь хорошо понимали:
для того чтобы сохранить базовые устои своей цивилизации, надо
постоянно вносить в них коррективы, позволяющие поддерживать
в рабочем состоянии главные несущие конструкции общества.
Так, уже упоминавшаяся военная реформа дала новый импульс
развитию армии — одного из главных институтов прусского обще¬
ства. Реформа в сфере аграрных отношений принесла юнкерству —
основной социальной опоре власти — значительные материальные
средства, которые пошли на модернизацию их хозяйств, что позво¬
лило повысить их конкурентоспособность. Одновременно она созда¬
ла прослойку мелких собственников в деревне, игравшую роль со¬
циального амортизатора, позволявшего нейтрализовать недоволь¬
ство беднейшей части крестьянства. Поскольку для содержания
разветвленного государственного аппарата и армии нужны были
значительные финансовые средства, прусские власти стимулиро¬
вали развитие промышленности, ибо это увеличивало налоговую
базу, находившуюся в распоряжении государства. Уже в конце 10-х
годов XIX в. в Пруссии пошли на введение протекционистских та¬
рифов, создававших благоприятные условия для последующего раз¬
вития отечественной промышленности.
Наряду с безусловными экономическими плюсами, этот курс
создавал, однако, и серьезную социально-политическую пробле¬
му, от решения которой зависело будущее прусской модели обще¬
ственного развития. В ее основополагающую триаду (юнкерство —
государственные чиновники — армия) предстояло включить но¬
вую социальную группу — промышленную буржуазию. Решение
этой задачи облегчалось тем, что и в то время, и позднее их инте¬
ресы во многом совпадали.
Первым проявлением этого формирующегося альянса стала
борьба за создание в немецких землях единого Таможенного со¬
юза под эгидой Пруссии. 1 января 1834 г. такой союз был создан.
В него вошли 18 немецких государств, а через год еще два. Гла¬
венствующую роль в нем изначально играла Пруссия, которая
умело использовала новую организацию для распространения сво¬
его влияния в пределах Германского Союза. Одновременно эта мера
принесла несомненные выгоды и прусским промышленникам,
которые сумели прочно закрепиться на складывавшемся, весьма
перспективном общегерманском рынке.
127

Конечно, интеграция промышленной буржуазии во властную
пирамиду происходила отнюдь не просто и гладко. По мере того
как набирал темпы промышленный переворот и росло финансо¬
вое могущество буржуазии, она все отчетливее начинала осозна¬
вать, что у нее имеются собственные интересы. Как и в других за¬
падных странах, идеологической платформой буржуазии стал
либерализм, превратившийся к середине XIX в. в доминирующую
систему мировоззрения европейской элиты. Особенность немец¬
кого либерализма заключалась в том, что его отличала значитель¬
но большая умеренность в сравнении с английским, американс¬
ким или французским аналогами. Дело в том, что эти страны от¬
личала гораздо более высокая степень продвинутое™ по пути бур¬
жуазного прогресса. Там промышленная буржуазия уже стала
доминирующей социально-политаческой силой и не нуждалась ни
в каких союзниках. Собственно, и либеральная идеология в этах
странах в чистом виде отражала запросы этой социальной груп¬
пы, обслуживала ее совокупные потребности.
Иная ситуация была в Пруссии. Там пределом мечтаний про¬
мышленных кругов было стремление вписаться в элиту общества,
добиться того, чтобы та в большей мере учитывала интересы пред¬
принимателей. О самостоятельной политаческой роли, о том, что¬
бы превратить государство в инструмент, обслуживающий инте¬
ресы буржуазии, прусские предприниматели еще не помышляли.
Они просто не были к этому готовы. Отсюда и весьма умеренный
характер немецкого либерализма, готовность либералов идти на
компромисс с традиционной элитой.
Эти качества немецкого либерализма особенно наглядно про¬
явились в 40-е годы XIX в., когда стал быстро нарастать социаль-
но-поли™ческий кризис. Неурожаи в 1847-49 гг., усугубленные
экономическим кризисом 1847 г., резко обострили ситуацию прак¬
тически во всех немецких землях. В Пруссии, Вюртемберге и ряде
других государств стали вспыхивать стахийные народные волне¬
ния, вызванные резким падением уровня жизни. Революционный
взрыв произошел в марте 1848 г. в Пруссии. В этой ситуации пе¬
ред либералами возникла дилемма: либо возглавить движение
народного протеста и использовать его в борьбе за власть, либо всту¬
пить в альянс с властью против революционно-демократического
движения в расчете на то, что правящая элита поделится с ней
частью своих властных полномочий.
22 марта 1848 г. прусские власти пошли на серьезный маневр
с целью практической изоляции наиболее революционной части
общества: был издан указ, в котором король обещал ввести в стра¬
не демократические свободы, расширить избирательное право,
установить ответственность министров перед ландтагом (парла¬
128

ментом), изъять у дворян вотчинную юрисдикцию, разрешить все¬
общее вооружение народа. Во главе нового правительства был по¬
ставлен один из лидеров либералов, крупный банкир Л. Кампгау-
зен. Именно это правительство либералов помогло традиционной
элите удержать ситуацию под контролем в самый трудный пери¬
од, в момент наивысшей активности масс — в апреле-июне 1848 г.
В мае 1848 г. было созвано Учредительное собрание, которо¬
му предстояло выработать и принять Конституцию Пруссии. Ее
разработка проходила на фоне острейшей политической борьбы
между различными группировками прусского общества. В июле
эта борьба выплеснулась на улицы. 14 июня в Берлине вспыхнуло
вооруженное восстание, которое, правда, на следующий день было
подавлено королевскими войсками. Следствием этих событий ста¬
ло падение правительства Кампгаузена. Воспользовавшись пора¬
жением берлинского восстания, прусские власти стали готовить¬
ся к переходу в решительное наступление на революционно-демок¬
ратический лагерь.
В ноябре 1848 г. правительство возглавил представитель кон¬
сервативных кругов герцог Бранденбургский. Учредительному
собранию было приказано покинуть Берлин, в котором объявля¬
лось осадное положение. Делегаты Учредительного собрания, при¬
звав народ к «пассивному сопротивлению», подчинились прави¬
тельству. Это «пассивное сопротивление» так и не переросло в ак¬
тивное, ибо в декабре 1848 г. Учредительное собрание было вооб¬
ще распущено и, таким образом, вопрос о власти был окончатель¬
но решен в пользу консервативно-охранительных сил. Что каса¬
ется правительства, то на завершающем этапе революции оно осу¬
ществило еще один важный маневр — обнародовало подготовлен¬
ную в его недрах и скроенную по его меркам Конституцию. Соглас¬
но этому документу король получал право отменять любые зако¬
нодательные акты, принятые парламентом. Были резко ограни¬
чены избирательные права. В итоге в этот критический период
прусская консервативно-охранительная модель общественного
развития устояла под натиском революционной волны. Она дока¬
зала, что и в эпоху революций консервативно-охранительные
принципы имеют право на существование.

ГЛАВА VI
Становление и развитие Венской системы
международных отношений
(1815 г. — середина XIX в.)
§ 1. Первый этап действия
Венской системы
Длительные и кровопролитные войны истощили Европу. Раз¬
бив Наполеона, все стремились к устойчивому и прочному миру.
Однако нужны были гарантии, надежно фиксировавшие новый
мировой порядок, позволяющие избегать лобового столкновения
великих держав. Их лидеры пришли к выводу, что оптимальным
вариантом решения стоявших перед послевоенной Европой задач
будет созыв общеевропейского конгресса, где бы и можно было
обсудить все проблемы и выработать консенсусный вариант пос¬
левоенного урегулирования. Конгресс открылся в конце 1814 г. в
Вене и продолжался до июля 1815 г.
В ходе сложных дискуссий удалось договориться об общих
принципах, на которых строилась новая модель международных
отношений. Во-первых, необходимо было создать барьер вокруг
Франции, который позволял бы в случае каких-либо осложнений
изолировать ее. Во-вторых, крайне важным было сохранить сло¬
жившийся баланс сил. В-третьих, решено было, что члены анти-
французской коалиции должны получить компенсацию за учас¬
тие в борьбе против Наполеона. В-четвертых, в основу межгосу¬
дарственных отношений был положен принцип легитимизма. Суть
его заключалась в том, что европейское сообщество, прежде всего
великие державы, намеревались впредь признавать легитимны¬
ми (законными) только те государства и те власти в них, существо¬
вание которых было санкционировано ими по итогам работы кон¬
гресса. Любые попытки изменить сложившееся статус-кво счита¬
130

лись нелегитимными и должны были решительно пресекаться
совместными действиями великих держав.
На базе этих общих принципов решались конкретные вопро¬
сы послевоенного урегулирования. Франция лишалась всех заво¬
еванных территорий, и ее границы возвращались к тем, которые
существовали в 1790 г. Во Франции на время оставались оккупа¬
ционные войска. Австрия возвращала себе Ломбардию и, кроме
этого, получила еще Венецию. К Пруссии присоединялись Рейнс¬
кая область, Померания и Северная Саксония. Англия расшири¬
ла свою колониальную империю за счет возвращения и присоеди¬
нения к ней Тобаго, Тринидада, Цейлона, Мальты, Гвианы и Кап¬
ской колонии. Россия получила часть герцогства Варшавского, а
также признавались ее более ранние приобретения — Бессарабия
и Финляндия. На территории Германии создавалась конфедера¬
ция из 38 государств. В состав Голландии была включена терри¬
тория современной Бельгии. К Дании отошли Шлезвиг и Гольш¬
тейн. Восстанавливались Папская область и Неаполитанское ко¬
ролевство. Несколько расширились владения Сардинского коро¬
левства. Была санкционирована уния Швеции и Норвегии. Нако¬
нец, восстанавливалась государственная самостоятельность Швей¬
царии и она объявлялась нейтральной страной.
Помимо территориальных проблем на Венском конгрессе рас¬
сматривался ряд экономических и дипломатических вопросов.
Так, было принято решение о запрещении работорговли, подпи¬
сана конвенция о свободе судоходства по европейским рекам, дос¬
тигнута договоренность об уважении прав собственности иностран¬
ных граждан.
Особое место на конгрессе занимала проблема, связанная с
предложением создать Священный союз — организацию монар¬
хических государств для защиты Европы от революционных идей.
В научной литературе идут нескончаемые споры о том, насколько
образование этой организации было просто идеологической мани¬
фестацией, а насколько реальным практическим шагом по консо¬
лидации монархических сил в общеевропейском масштабе.
Созданная в Вене модель международных отношений имела
как сильные, так и слабые стороны. Она оказалась достаточно ста¬
бильной и устойчивой. Благодаря ей на несколько десятилетий
удалось избавить Европу от лобовых столкновений великих дер¬
жав. Хотя военные конфликты и возникали время от времени,
созданный в Вене механизм позволял достаточно быстро и без боль¬
ших потерь вырабатывать решение, на основе которого достига¬
лось урегулирование спорных вопросов. Идеи сотрудничества,
консультаций, консенсуса при решении конфликтных проблем все
больше проникают в сферу межгосударственных отношений.
131

С другой стороны, архитекторы Бенской системы слабо учи-
тывали влияние идей французской революции на европейскую
цивилизацию. Принцип легитимизма все чаще вступал в проти¬
воречие с либеральной идеей, с ростом национального самосозна¬
ния. Венская система отличалась устойчивостью, но одновремен¬
но и статичностью. Однако любая система постоянно развивает¬
ся, в ней неизбежно появляются новые факторы, что, без сомне¬
ния, подрывает устои системы, если она, конечно, не способна к
модернизации. Вопрос о том, в какой мере Венская система была
способна к модернизации, также является предметом острых дис¬
куссий в научной литературе. Так или иначе, но с ее созданием в
Европе на целое столетие установился относительно устойчивый
порядок, позволивший избежать общеевропейских конфликтов.
Конечно, это не равнозначно тому, что на континенте воцарился
прочный мир. Можно согласиться с Г. Киссинджером, утверждав¬
шим, что Европа вступила «скорее в век малых войн, чем всеоб¬
щего мира».
Первое испытание на прочность Венская система прошла, на
конгрессе в Аахене в 1818 г. На нем было принято решение о выво¬
де оккупационных войск из Франции, после чего та была вновь при¬
нята в «клуб великих держав». Острые споры на конгрессе разгоре¬
лись вокруг проблемы совместных действий для оказания помощи
Испании в ее борьбе против восставших колоний. Франция и Авст¬
рия готовы были помочь испанскому королю, но очень многое за¬
висело от позиции Англии, ибо без ее флота невозможно было пере¬
бросить в Америку крупные контингенты вооруженных сил. Одна¬
ко Англия эту идею не одобряла, поскольку, по ее мнению, это мог¬
ло привести к нарушению сложившегося баланса сил, опасному
усилению позиций Австрии и Франции. Англия не была заинтере¬
сована в сохранении испанской колониальной империи, т.к. сама
стремилась проникнуть на латиноамериканские рынки. Ей в итоге
удалось заблокировать принятие решения по этому вопросу.
С еще более серьезным вызовом Венской системе пришлось
столкнуться в 1820 г. По периферии Европы — в Испании, Неапо¬
ле, Пьемонте — вспыхнули революции. В Латинской Америке
Испания явно утратила контроль над своими колониями, и там
возникли новые государства. Все это подрывало устои Венской
системы, грозило втянуть Старый Свет в новую череду длитель¬
ных войн. Как реагировать на подобное развитие событий? Этот
вопрос и стал предметом обсуждения на конгрессе в Троппау. После
длительных дискуссий был принят протокол, который в принци¬
пе оправдывал интервенцию в страны, где вспыхивала революция.
Опираясь на этот документ, Австрия организовала интервенцию
в Пьемонте и Неаполе.
132

Если в итальянских государствах удалось таким путем восста¬
новить прежнее статус-кво, то в Испании и Португалии револю¬
ции продолжались. Положение дел в этих странах стало предме¬
том обсуждения на конгрессе в Вероне, который собрался в октяб¬
ре 1822 г. Отталкиваясь от решений, принятых в Троппау, участ¬
ники конгресса (за исключением Англии) решили оказать воору¬
женную помощь испанскому монарху. Эта миссия была возложе¬
на на Францию, войска которой в 1823 г. вторглись в Испанию и
реставрировали там монархию.
Незадолго до конгресса в Вероне внешнеполитическое ведом¬
ство Великобритании возглавил новый человек — Дж. Каннинг,
с именем которого связан серьезный поворот во внешней полити¬
ке этой страны. Он исходил из того, что репрессивными мерами
невозможно остановить нараставшую волну революционных из¬
менений, которые захватывали все новые страны, что надо не бо¬
роться с национально-освободительным движением, а, наоборот,
идти ему навстречу. В соответствии с этим тезисом он настоял на
признании Англией новых латиноамериканских государств —
Мексики, Перу, Аргентины и др. — и решительно отказался под¬
держивать интервенцию в Испании. В отношениях великих дер¬
жав возникла трещина.
Правда, она не расширилась, и, как это ни парадоксально,
благодаря появлению новой сложной проблемы, связанной с на¬
чавшимся в 1821 г. восстанием греков против османского ига. Тур¬
ки обрушились на греков с жесточайшими репрессиями. Всю Ев¬
ропу потрясла резня, которую они учинили на Хиосе. По приказу
султана в Константинополе был повешен местный патриарх. Иг¬
норировать греческий вопрос было невозможно. Представителя
Турции приглашали в Верону, но он не приехал. Проблема эта в
глазах европейских дипломатов выглядела весьма противоречи¬
вой. С одной стороны, греки, восстав против законного монарха,
нарушили принцип легитимизма. С другой — было очевидно, что
некогда могущественная, занимавшая огромную территорию Ос¬
манская империя вступила в полосу жесточайшего кризиса и явно
не в состоянии контролировать свою периферию. Встал болезнен¬
ный вопрос о разделе ее наследства. Он серьезно осложнялся тем,
что славянские и арабские народы, являвшиеся подданными Ос¬
манской империи, отнюдь не стремились к тому, чтобы, сбросив
иго султана, стать частью какого-то другого государства — они до¬
бивались создания собственных национальных государств.
Первый шаг в разработке нового подхода к Восточному вопро¬
су сделала Великобритания. В 1823 г. по инициативе Каннинга
греки были признаны воюющей стороной. Против этого резко воз¬
ражала Австрия, считавшая греков бунтовщиками. Многое в этой
133

ситуации зависело от России, которая давно имела серьезные ин¬
тересы на Балканах. Однако Александр I колебался: реальные го¬
сударственные интересы России говорили в пользу греков, идео¬
логические догмы — против. Он так и не сумел определиться, а в
конце 1825 г. умер. Ситуация в Греции тем временем еще более
осложнилась: туда были переброшены войска египетского паши
Мехмет-Али, и положение восставших резко ухудшилось.
Новый российский император Николай I, человек весьма ре¬
шительный, колебался недолго. Весной 1826 г. Россия предложи¬
ла свою трактовку Восточного вопроса: ситуация на Балканах, за
исключением Греции, объявлялась делом России, греческий воп¬
рос — делом всех держав. На этой основе наметилось сближение
позиции Англии, Франции и России в греческом вопросе. К бере¬
гам Греции была послана совместная эскадра, которая в сраже¬
нии при Наварине в октябре 1827 г. наголову разбила турецкий
флот.
Турция уже склонялась к принятию требований великих дер¬
жав, но два события изменили ее позицию — смерть Каннинга и
русско-персидская война. В результате в мае 1828 г. началась рус¬
ско-турецкая война. Она была скоротечной и завершилась побе¬
дой России и подписанием в сентябре 1829 г. Адрианопольского
мира. Договор определял право Сербии, Валахии и Молдовы на
автономию. Греция стала независимым государством и чуть по¬
зднее была признана европейским сообществом. Россия получила
черноморское побережье Кавказа и отрезала горцев Северного Кав¬
каза, с которыми вела войну, от моря, лишив их тем самым воз¬
можности получать оружие из-за границы.
Итоги русско-турецкой войны, наглядно продемонстриро¬
вавшей несопоставимость мощи России и Османской импе¬
рии, побудили Николая I пересмотреть свою позицию в Вос¬
точном вопросе. Он пришел к выводу, что для России выгод¬
нее иметь своим соседом слабое государство, которому мож¬
но диктовать любые условия, чем поддерживать идею разде¬
ления Османской империи, ибо в этом случае на ее южных и
юго-западных границах усиливались бы позиции Англии и
Франции. Именно к такому курсу перешла российская дип¬
ломатия в Восточном вопросе в 30-е гг. XIX в.
Политическая элита ведущих европейских стран в течение
20-х годов XIX в. успела привыкнуть к тому, что главная угроза
стабильности Венской системы исходит от Восточного вопроса. В
Европе после бурных событий начала века революционная волна
пошла на убыль, и обстановка, казалось, была под надежным кон¬
тролем. Однако в 1830 г. жизнь преподнесла гарантам Венской
системы весьма неприятный и опасный сюрприз: вновь вспыхну¬
134

ла революция. На этот раз уже не на периферии континента, а в
одной из великих держав — во Франции. События в этой стране
остро поставили вопрос о перспективах Венской системы.
§ 2. Венская система: от консолидации
к кризису (30—50-е годы XIX в.)
Хотя в 1830 г. по Европе прокатилась целая серия революций
(Франция, Бельгия, Польша), стабильность Венской системы все
же сохранилась. Последствия всех трех революций были урегу¬
лированы без глобальных столкновений великих держав. Прав¬
да, политическая карта Европы все же претерпела серьезные из¬
менения: возникло новое государство — Бельгия. Тем не менее об
общеевропейском революционном взрыве, на предотвращение
которого была нацелена Венская система, не было и речи. По мне¬
нию большинства европейских политиков, главная угроза для Вен¬
ской системы по-прежнему исходила от Восточного вопроса.
Действительно, события разворачивались стремительно, и их
трудно было держать под контролем. В 1832-1833 гг. напряжен¬
ность в этом регионе достигла критической отметки. Дело в том,
что поражение Порты в русско-турецкой войне и в борьбе с грека¬
ми наводило подданных султана на мысль о нецелесообразности
сохранять территориальную целостность империи. Египетский
паша Мехмет-Али, уже довольно давно лишь символически под¬
чинявшийся Стамбулу, решился на открытый разрыв с султаном.
В 1832 г. его войска вторглись в Сирию, где наголову разбили ту¬
рецкую армию. Османская империя оказалась на грани распада.
Катастрофическим положением султана блестяще воспользо¬
вался Николай I. Он предложил султану помощь, которая спасла
его от краха. Махмуд II прекрасно понимал, что египетский паша
использует любую возможность для того, чтобы при первом удоб¬
ном случае добиться поставленной цели. Султану нужны были
гарантии того, что в будущем подобные события не повторятся. И
вот здесь Россия предложила свой вариант решения этой пробле¬
мы: заключить с Турцией договор о взаимопомощи на 8 лет. Вза¬
мен Турция обещала беспрепятственно пропускать через проли¬
вы не только торговые, но и военные суда России. Договор полу¬
чил название Ункяр-Искелесского (1833) и явился пиком влия;
ния России на положение дел в данном регионе.
В 30-е годы мощь России, ее влйяние на международные дела
заметно усилились, и это вызывало беспокойство у остальных ве¬
ликих держав. Основным антагонистом России на международ¬
ной арене оставалась Англия. Верная своим принципам недопу¬
135

щения чрезмерного усиления какой-либо из континентальных
держав, она искала возможности для того, чтобы нейтрализовать
возросшее влияние России в решении Восточного вопроса. В Ев¬
ропе заметно усиливались антирусские настроения, причем они
получили распространение в самых различных слоях общества —
от радикально-революционных кругов до ультраконсервативных.
Используя свое экономическое могущество, Великобритания
резко интенсифицировала свою экспансию в Восточном Средизем¬
номорье. Турция постепенно попадала во все большую финансовую
зависимость от нее. В 1838 г. Англия навязала ей неравноправный
торговый договор, открывший британским товарам широкую до¬
рогу в Османскую империю. Инициатором этого соглашения стал
лорд Г. Пальмерстон, возглавивший в 1830 г. британское министер¬
ство иностранных дел. С его именем связана важная страница в ис¬
тории внешней политики Великобритании. К этому времени она
уже прочно занимала доминирующие позиции в мировой экономи¬
ке, превратилась в «промышленную мастерскую» для всего мира.
Огромная по тем временам экономическая мощь давала в руки
британской дипломатии дополнительное и весьма важное ору¬
жие. Г. Пальмерстон одним из первых среди европейских дипло¬
матов оценил его возможности и начал активно использовать для
реализации геополитических планов Великобритании.
Считая своим главным соперником Россию, Пальмерстон по¬
нимал, что вести с ней соперничество традиционными военными
средствами — дело бесперспективное, ибо в это время Британия
явно уступала ей по большинству этих показателей (исключение
составлял военно-морской флот). Следовательно, необходимо было
искать асимметричный ответ, т.е. попытаться перевести англо¬
русский конфликт на такое поле, где бы Лондон обладал очевид¬
ным преимуществом. Как этого добиться? Ответ напрашивался сам
собой: нейтрализовать политическое влияние России в Османской
империи можно было только за счет смещения стержня соперни¬
чества в область экономики.
Договор 1838 г. стал первой, но очень важной вехой на этом
пути. Он дал в руки Англии серьезные козыри для противодей¬
ствия продвижению русских интересов в этом регионе. Однако,
пока оставался в силе Ункяр-Искелесский договор, Россия могла
чувствовать себя достаточно уверенно. Значит, с точки зрения
Великобритании, надо было каким-то образом ликвидировать
монопольное право России оказывать помощь султану в борьбе с
сепаратистскими движениями. Рассуждая подобным образом,
Пальмерстон пришел к выводу о том, что необходимо добиваться
расширения рамок этого договора, превращения его из двусторон¬
него в многосторонний. В реализации этих планов ему благопри¬
136

ятствовала чрезвычайно запутанная ситуация, сложившаяся в
Восточном Средиземноморье, в борьбу за контроль над которым
активно вмешалась Франция. Этим обстоятельством попытался
воспользоваться египетский паша. Видя, как все больше запуты¬
вается клубок противоречий в данном регионе, тайно подстрекае¬
мый Пальмерстоном, он решил, что настал наконец благоприят¬
ный момент для окончательного отделения от Османской импе¬
рии. В 1839 г. вспыхнула новая турецко-египетская война, при¬
ведшая к очередному разгрому турецких войск. Под давлением
Англии султан на этот раз обратился за помощью не к России, а ко
всем великим державам. В итоге в 1841 г. появилась новая кон¬
венция о проливах, устанавливавшая теперь уже не двусторонний,
а международно-правовой режим проливов.
Пока внимание политиков и дипломатов было привлечено к Во¬
сточному вопросу, в самой европейской цивилизации происходили
серьезные качественные изменения. Бурное развитие индустриаль¬
ных отношений вело к складыванию крупных промышленных рай¬
онов, таких, как Рур, Эльзас, Саар, Силезия. Размер промышленно¬
го потенциала теперь напрямую начали связывать с уровнем мощи
государства. Не удивительно, что именно регионы, где концентри¬
ровался основной промышленный потенциал, становятся предметом
повышенного внимания со стороны великих держав, которые стре¬
мятся взять их под свой прочный контроль.
Промышленный переворот порождал принципиально новые
проблемы, от эффективности решения которых зависела внутрен¬
няя стабильность государств, а следовательно, и их возможности
на международной арене. Именно ведущие государства превраща¬
ются в основной очаг напряженности. Перед всеми великими дер¬
жавами во весь рост встала проблема адаптации к новым услови¬
ям, и от того, насколько успешно они решали ее, зависел харак¬
тер их взаимоотношений в системе международных отношений и
судьба самой этой системы.
Справиться в полной мере с решением этой задачи не удалось.
В 1848 г. по Европе прокатилась мощная волна революционных
выступлений, породивших целую серию новых конфликтов в сфе¬
ре межгосударственных отношений. Воспользовавшись тем, что в
марте 1848 г. Шлезвиг и Гольштейн попробовали отделиться от
Дании, Пруссия попыталась создать под своей эгидой унию северо¬
германских государств, что вызвало резкие разногласия в стане ве¬
ликих держав. Хотя добиться поставленной цели Пруссии не уда¬
лось, вопрос об объединении Германии делался все более острым.
Ситуация в центре Европы резко осложнилась в силу того,
что в различных частях Австрийской империи вспыхнула ре¬
волюция, поставившая это государство на грань распада. От это¬
137

го ее спасла только помощь, которую оказал австрийскому им¬
ператору русский царь. Посланные им войска помогли подавить
выступления венгров, которые стремились к созданию само¬
стоятельного государства. Дальнейшие события показали, что
Николай I, попавший в плен идеологических догм, совершил
ошибку. Распад Австрийской империи и возникновение неза¬
висимого венгерского государства ни в коей мере не противоре¬
чили, а уж тем более не угрожали государственным интересам
России. В результате клубок противоречий в центре Европы еще
больше запутался.
Наконец, резко усложнилась ситуация в Северной Италии,
где, с одной стороны, росло стремление к созданию самостоятель¬
ного итальянского государства, а с другой — резко обострились
франко-австрийские противоречия, вызванные стремлением обе¬
их держав укрепить свои позиции в этом регионе.
В результате всех этих коллизий обстановка в Европе замет¬
но изменилась. Из старых политических деятелей, стоявших у
кормила государственной власти в великих державах, события
1848-1849 гг. пережил только Николай I. Мощный импульс по¬
лучила идея создания национальных государств. В Германии,
Италии, на Балканах она перешла в практическую плоскость.
А это означало, что период устойчивого развития Венской сис¬
темы подошел к концу. Новые силы, выходившие на европейс¬
кую арену в процессе «индустриальной революции», еще не
смогли разрушить гегемонию старой элиты, но очевидно, что
Европа после бурных событий 1848-1849 гг. стала уже не той,
какой она была в период расцвета Венской системы. Развитие
европейской цивилизации неизбежно рождало новые проблемы,
и найти их развязку в рамках прежнего миропорядка станови¬
лось все сложнее.
Едва успели затихнуть революционные баталии, в течение
двух лет потрясавшие Европу, как на нее надвинулись новые
грозовые тучи. В 1853 г. произошло очередное резкое обостре¬
ние Восточного вопроса. Россию совершенно очевидно не уст¬
раивала конвенция о проливах, которую она вынуждена была
подписать в 1841 г. Видя неуклонное усиление влияния Англии
на внутриполитическую жизнь Османской империи, Николай I
пошел на пересмотр прежней позиции России в Восточном воп¬
росе. Сложилась парадоксальная ситуация: либеральная Анг¬
лия всячески поддерживала султана, олицетворявшего крайне
реакционный курс, а консервативная российская элита сдела¬
ла ставку на поддержку национально-освободительного движе¬
ния. Полагая, что пост-революционной Европе не до событий
на ее юго-вострчном фланге, Николай I решил, что нет смысла
138

ждать дальнейшего укрепления позиций Англии в делах Осман¬
ской империи и поставил вопрос о ее разделе.
Ссылаясь на статьи Кючук-Кайнарджийского мира, русский
император в ультимативной форме потребовал от Турции заключе¬
ния специального договора, признававшего право царя покровитель¬
ствовать не просто православной церкви, а всем православным под¬
данным султана. 21 июня 1853 г., не дождавшись окончательного
ответа от Турции, русские войска заняли Молдавию. Война пока не
была объявлена. Все лето и большую часть осени 1853 г. шли слож¬
ные дипломатические маневры, в ходе которых Россия оказалась в
изоляции. Поддерживаемый Англией и Францией турецкий султан
после долгих колебаний решился на войну. Началась она крайне не¬
удачно для него: в ноябре 1853 г. русский флот под командованием
П. С. Нахимова уничтожил в Синопе основные военно-морские силы
Турции. Однако уже в январе 1854 г. в войну на стороне Турции всту¬
пили Англия и Франция, а чуть позднее Сардинское королевство.
Таким образом, впервые после наполеоновских войн в Европе про¬
изошло прямое военное столкновение трех великих держав.
Война, закончившаяся подписанием в марте 1856 г. Парижс¬
кого мирного договора, стала важной вехой в начавшемся процес¬
се перестройки Венской системы. Россия потерпела в войне пора¬
жение, и ее военно-политические позиции были ослаблены. По¬
мимо определенных территориальных потерь, ей пришлось согла¬
ситься на нейтрализацию Черного моря и отказаться от права
иметь там военно-морской флот. Ослабление России не могло не
сказаться на общеевропейском балансе сил: он был нарушен. Рос¬
сия, являвшаяся в первой половине XIX в. одним из основных цен¬
тров силы, на время утратила возможность выполнять эту функ¬
цию. А это, в свою очередь, сужало общие возможности Венской
системы в деле поддержания стабильности на континенте. Стало
очевидно, что в ее механизме возникли серьезные неполадки и весь
он вступил в фазу кризиса.
§ 3. Эпоха локальных войн:
международные отношения
в 50—60-е годы XIX в.
Крымская война открыла целую серию локальных военных
конфликтов, которые прокатились по всему миру. В ходе этих, как
правило, краткосрочных, но достаточно жестких столкновений
силовым путем находились развязки тех запутанных проблем,
которые были порождены предшествовавшим развитием системы
международных отношений. После завершения Крымской войны
139

Восточный вопрос на время отошел на второй план, а на авансце¬
ну европейской политики вышли проблемы, связанные с объеди¬
нением Италии и Германии.
После того как Наполеон III утвердился во Франции, он резко
активизировал действия своей страны на международной арене.
Для того чтобы надежно держать под контролем очень непростую
внутриполитическую ситуацию, ему нужны были постоянные ус¬
пехи на внешнеполитическом поприще. Крымская война принес¬
ла ему первые успехи. После этого его внимание стала привлекать
Северная Италия. Там постепенно усиливавшееся Сардинское ко¬
ролевство, претендовавшее на роль объединительного центра ита¬
льянских земель, неизбежно вступало в конфликт с Австрийской
империей. Глава правительства Сардинского королевства граф Ка-
милло Кавур понимал, что у его государства сил явно недостаточ¬
но для того, чтобы вытеснить австрийцев из Италии; для этого ему
нужны были сильные союзники. Этим решил воспользоваться
Наполеон III.
В ходе тайных переговоров между Наполеоном III и Кавуром,
состоявшихся в самом начале 1859 г., была достигнута договорен¬
ность о совместных действиях против Австрии. За эту услугу
Наполеон III выторговал себе Ниццу и Савойю. В апреле 1859 г. на¬
чалась война, в которой франко-сардинские войска сразу же нанес¬
ли несколько поражений австрийцам. Однако уже через несколько
месяцев Наполеон III, добившись своих целей, неожиданно заклю¬
чил с австрийцами перемирие и вышел из войны. Сардиния попала в
очень сложное положение. По существу речь шла о восстановлении
довоенного статус-кво (за исключением части Сардинского королев¬
ства, отошедшей по прежней договоренности к Франции).
Возмущению итальянцев не было предела. Этим воспользовал¬
ся К. Кавур, выдвинувший идею проведения плебисцита в Цент¬
ральной Италии. Несколько небольших итальянских госу¬
дарств — Парма, Модена, Тоскана — высказались в 1860 г. за сли¬
яние с Сардинским королевством. В мае 1860 г. начался поход
Джузеппе Гарибальди на Сицилию, где он разбил войска неапо¬
литанского короля. В сентябре 1860 г. он взял и Неаполь. В1861 г.
было создано Итальянское королевство, в состав которого вошли
почти все итальянские земли, кроме Венеции и Папской области.
Таким образом, в Европе возникло новое крупное государство.
После этого в начале 60-х годов зона конфликтов из Европы
переместилась в Америку. В Соединенных Штатах давно назре¬
вавший конфликт между свободными и рабовладельческими шта¬
тами перерос в Гражданскую войну. На президентских выборах
1860 г. победил кандидат республиканской партии А. Линкольн,
который был известен как сторонник ограничения рабства. Это
140

побудило южан пойти на сецессию, т.е. на выход из состава Союза
и создание собственной Конфедерации, в которую входило 11 рабо¬
владельческих штатов. В апреле 1861 г. южане захватили погра¬
ничный форт Самтер, где были сосредоточены большие запасы
оружия. Это и стало сигналом для начала военных действий меж¬
ду южанами и северянами.
Вплоть до 1863 г. перевес в боевых действиях был на стороне
южан. Неудачи на фронтах вели к обострению политической борь¬
бы в северных штатах и поляризации там политических сил. По¬
степенно инициатива стала переходить к радикальным республи¬
канцам, лидеры которых Ч. Самнер, Т. Стивенс, Б. Уэйд, 3. Чан¬
длер и др. требовали от правительства принятия решительных мер,
способных принести перелом в ходе войны. В мае 1862 г. был при¬
нят акт о гомстедах, согласно которому каждый гражданин США
мог получить (заплатив 10 долларов) участок земли в 160 акров и
после 5 лет обработки становился его полным собственником. Это
резко усилило поддержку правительства Линкольна со стороны
фермеров и тех горожан, которые мечтали стать самостоятельны¬
ми фермерами.
Еще более важное значение для положения дел на фронтах
имело провозглашение в сентябре 1862 г. Прокламации об отмене
рабства с 1 января 1863 г. Рабы освобождались без выкупа, но и
без земли, им не предоставлялись гражданские права, гарантиро¬
ванные Конституцией. Несколько позднее был принят закон об
измене, ограничивавший деятельность оппозиции. Важно, одна¬
ко, подчеркнуть, что даже в условиях гражданской войны легаль¬
ная деятельность оппозиции не прекращалась, как не нарушалось
действие и основных конституционных норм, определявших па¬
раметры политического процесса. Все же, опираясь на закон об
измене, Линкольн осуществил чистку госаппарата и армии от лиц,
откровенно симпатизировавших южанам.
В 1863 г. в военных действиях наметился перелом. Ресурсы
Юга заметно истощились, в то время как Север неуклонно нара¬
щивал свои усилия. Не оправдались надежды конфедератов на
раскол северного общества. Наконец, перемены в высшем воен¬
ном руководстве федеральной армии благотворно сказались на
степени ее боеготовности. Летом 1863 г. в битве при Геттисберге
южане потерпели поражение, и стратегическая инициатива бес¬
поворотно перешла к армии северян. К концу 1863 г. весь бассейн
Миссисипи оказался под их контролем. Исход войны, завершив¬
шейся весной 1865 г., был по существу предрешен в ходе кампа¬
нии 1864 г., когда войска северян под командованием генерала
Шермана в мае начали свой знаменитый «рейд к морю». В ходе
этих боев были разгромлены основные силы Конфедерации. В сен¬
141

тябре 1864 г. северяне взяли Атланту, в декабре — Саванну, а 3
апреля 1865 г. пала столица Конфедерации — город Ричмонд. 9
апреля южане вынуждены были капитулировать.
Война закончилась, и хотя главный вопрос — о судьбе инсти¬
тута рабства — был однозначно решен в пользу северян, перед
США стояло немало сложных и ответственных проблем. Ситуа¬
ция усугублялась тем, что через несколько дней после окончания
войны президент США А. Линкольн был убит.
Победителям предстояло решить, как и на каких условиях бу¬
дут возвращаться в состав Союза южные штаты;, какое место зай¬
мут в американском обществе бывшие рабы, каков будет их статус,
и целый ряд сопутствующих вопросов. По всем этим принципиаль¬
ным проблемам в американском обществе не было единства, и диа¬
пазон расхождений, как вскоре выяснилось, оказался весьма ши¬
роким, что сулило резкое обострение внутриполитической ситуа¬
ции. И действительно, решение этих проблем, исключительно важ¬
ных для будущего страны, проходило в очень жесткой меж- и внут¬
рипартийной борьбе, которая и составила содержание периода Ре¬
конструкции (восстановления Союза), растянувшегося вплоть до
1877 г. Однако, несмотря на чрезвычайно напряженную борьбу, она
ни разу не вышла за конституционные рамки, велась легитимны¬
ми методами и в целом вписывалась в эволюционную модель раз¬
вития, успевшую пустить в США достаточно глубокие корни.
В 60-е гг. XIX в. в нескольких военных конфликтах, развора¬
чивавшихся в Азии (Индокитай, Сирия, Китай) и Америке (Мек¬
сика), участвовала Франция. За исключением Индокитая, особых
лавров она в них не снискала.
Особенно плачевными были итоги интервенции в Мексике.
Там в 1854-1860 гг. вспыхнула очередная революция. Развитие
событий в этой стране не устраивало европейские державы — Ан¬
глию, Францию и Испанию. Используя в качестве предлога для
вмешательства во внутренние дела Мексики проблему внешнего
долга, эти страны заключили в 1861 г. конвенцию о превентив¬
ной интервенции против Мексики. Высадка войск коалиции на¬
чалась в декабре 1861 г. Однако уже вскоре участники этой акции
перессорились. Их не устраивали амбициозные планы
Наполеона III, который рассчитывал превратить Мексику в опор¬
ный пункт для создания «латинской империи» в Новом Свете под
протекторатом Франции. Уже в 1862 г. Англия и Испания выве¬
ли свои войска из Мексики.
Наполеон III продолжил войну на свой страх и риск. В 1863 г.
французы заняли столицу Мексики, а в 1864 г. провозгласили од¬
ного из отпрысков Габсбургов императором Мексики. Однако
власть новоиспеченного императора Максимилиана I держалась
142

исключительно на французских штыках. Население страны не
приняло нового правителя. Президент Б. Хуарес возглавил осво¬
бодительную борьбу мексиканского народа против оккупантов. К
1866 г. стало1 очевидно, что мексиканская авантюра Наполеона III
обречена на провал, и 10 января 1867 г. командующему француз¬
скими войсками в Мексике был отдан приказ начать эвакуацию
экспедиционного корпуса. В мае этого же года Максимилиан I был
арестован, предан суду и расстрелян.
Безусловно, главные события в сфере международных отно¬
шений в 60-е годы разворачивались в центре Европы, где Пруссия
настойчиво добивалась объединения немецких земель под своей
эгидой. Решение этой задачи связано с именем одного из крупней¬
ших политических деятелей той эпохи князя Отто фон Бисмарка,
который в 1862 г. возглавил правительство Пруссии. Он целеуст¬
ремленно и последовательно шел к поставленной цели. Будучи
прекрасным стратегом, он ясно понимал, что решать данную за¬
дачу следует поэтапно, чтобы преждевременно не возбудить подо¬
зрения великих держав, которые могли помешать реализации его
планов. В 1863 г. во время польского восстания Пруссия в опреде¬
ленной мере помогла России добиться усмирения инсургентов, чем
обеспечила ее благожелательную позицию в последующих конф¬
ликтах, связанных с объединением Германии.
В 1863 г. Дания ликвидировала автономию Шлезвига и Голь¬
штейна, что дало Бисмарку повод для вмешательства. Пруссия,
естественно, могла бы и сама легко разбить Данию, но для того,
чтобы нейтрализовать Австрийскую империю, Бисмарк предло¬
жил ей выступить совместно в качестве защитников «угнетаемых
Данией немцев». Австрия согласилась, и в 1864 г. прусско-авст¬
рийские войска легко разбили Данию. Шлезвиг отошел к Прус¬
сии, а Гольштейн — к Австрии. В этом соглашении уже были за¬
ложены зерна будущего австро-прусского конфликта. Бисмарк это
прекрасно понимал, но это входило в его планы. Он лишь ждал
удобного момента для нанесения Австрии решающего удара.
Повод вскоре нашелся. Итальянское королевство настойчиво
добивалось присоединения Венеции. Бисмарк предложил италь¬
янскому королю действовать совместно против Австрии. Общая
ситуация в Европе благоприятствовала планам прусского мини¬
стра-президента: Россия не видела в них ничего опасного для себя,
Англия была занята проблемами колониальной экспансии и тра¬
диционно избегала вовлечения без крайней необходимости в кон¬
тинентальные конфликты. Решающее значение приобретала по¬
зиция Франции. Анализируя сложившуюся ситуацию,
Наполеон Ш допустил фатальную ошибку: он пришел к выводу,
что надвигающаяся австро-прусская война будет затяжной, ибо
143

силы сторон, по его мнению, были равны. А это означало, что обе
стороны будут истощены и Франция сможет использовать их вза¬
имное ослабление в свою пользу.
Однако события развернулись по другому сценарию. Вспых¬
нувшая летом 1866 г. австро-прусская война оказалась на ред¬
кость быстротечной. 3 июля 1866 г. в битве под Садовой австрий¬
цы потерпели жестокое поражение, которое решило исход всей
кампании. Бисмарк мог диктовать условия мира. В итоге созда¬
вался Северо-Германский союз, в котором доминировала Прус¬
сия. Австрия отказывалась от своих притязаний на гегемонию в
германских землях. Разгром Австрии вызвал серьезный внутри¬
политический кризис в этой стране. Император Франц-Иосиф,
чтобы снять напряжение, вынужден был пойти на проведение се¬
рьезных внутренних реформ и в 1867 г. под давлением оппози¬
ционных сил согласился на превращение Австрийской империи
в дуалистическую монархию — Австро-Венгрию. В ней оставал¬
ся единый монарх, который осуществлял контроль над внешней
политикой, ему же подчинялись вооруженные силы. В решении
же внутренних вопросов венгерская часть империи получала ав¬
тономию.
После австро-прусской войны стержнем всей европейской по¬
литики становится франко-прусский конфликт. Конец 60-х годов
был заполнен сложными дипломатическими маневрами. Бисмарк
стремился к тому, чтобы в надвигающемся столкновении Фран¬
ция оказалась в изоляции и выглядела стороной, имеющей агрес¬
сивные намерения. Он начисто переиграл Наполеона III, добив¬
шись того, что именно Франция объявила 19 июля 1870 г. войну
Пруссии. Однако этот шаг обернулся катастрофой для Франции.
2 сентября 1870 г. французская армия во главе с Наполеоном III
капитулировала. Фиксация итогов войны, однако, затягивалась,
ибо во Франции военная катастрофа вызвала революционный
взрыв, центром которого стал Париже. 4 сентября 1870 г. Франция
была провозглашена республикой.
В феврале 1871 г. состоялись выборы в Национальное собра¬
ние Франции. Новый парламент обосновался в Бордо. Несмотря
на пламенные речи, произносимые парламентариями, сил для со¬
противления у Франции не было, и 26 февраля 1871 г. глава ново¬
го правительства Луи Тьер подписал предварительные условия
мира с Германией, но опять-таки заключение окончательного мир¬
ного договора пришлось отложить, поскольку жители Парижа
восприняли этот шаг правительства как национальную измену.
Когда Тьер отдал приказ о разоружении Национальной гвардии,
в городе вспыхнуло восстание. Власть в Париже перешла к Ком¬
муне. Тьер объявил Париж мятежным городом и начал его осаду.
144

По существу во Франции вспыхнула гражданская война. Комму¬
на просуществовала 72 дня и стала неким прообразом новой фор¬
мы государственного устройства — Советской власти.
28 мая 1871 г. Коммуна пала, а чуть раньше, 10 мая, во Фран¬
кфурте был подписан окончательный текст мирного договора меж¬
ду Германией и Францией. Условия мира были очень тяжелы для
Франции: она потеряла важные в экономическом и стратегичес¬
ком отношении области Эльзас и Лотарингию, обязывалась вып¬
латить Германии огромную контрибуцию в 5 млрд, франков; кро¬
ме того, на ее территории в течение трех лет оставались оккупаци¬
онные войска. Это событие знаменовало собой завершение процес¬
са объединения Германии, которая теперь стала империей. Каза¬
лось, Бисмарк мог торжествовать: цель его жизни осуществлена.
Однако, как это часто бывает, час торжества одновременно стал
исходной точкой новых проблем: отныне на многие годы франко¬
германский антагонизм превратился в стержень международных
отношений.

ГЛАВА VII
На пути к индустриальному обществу.
Ведущие страны Запада в последней
трети XIX в.
§ i. Основные направления
социально-экономического развития
Последняя треть XIX в. — время бурного развития крупного
промышленного производства. Особенно стремительным был про¬
гресс в ключевых отраслях тогдашней экономики — металлургии,
машиностроении, на транспорте. Возникают новые отрасли утт
электротехническая, химическая, продукция которых начинает
все больше менять повседневную жизнь людей.
Новая ступень в развитии производства требовала и новых
форм организации промышленности. Это было время расцвета
крупного производства, а оно требовало больших финансовых вло¬
жений. Для аккумуляции средств при решении крупных эконо¬
мических задач финансисты стали активно прибегать к новому
способу привлечения капитала. Речь идет об акционировании,
распространение которого способствовало установлению тесных
контактов между крупнейшими банками и собственно промыш¬
ленниками, в результате чего в обществе формировалась узкая эли¬
тарная прослойка — финансовая олигархия, которая овладела ко¬
мандными высотами в экономике и стремилась к тому, чтобы пол¬
ностью подчинить себе и весь ход политического процесса.
Именно в эти годы зарождаются новые формы производствен¬
ных объединений — картели, синдикаты, тресты, которые стано¬
вятся монопольными хозяевами рынка в ключевых отраслях про¬
мышленности. Раньше других этот процесс начался в США, там
же он достиг наибольшего размаха. Базовый принцип рыночной
экономики — конкуренция — подвергся в эти годы серьезному
146

испытанию, и это накладывало весьма заметный отпечаток на
многие стороны жизни тогдашнего общества — идеологию, поли¬
тику, социальные отношения.
Социальная структура ведущих стран имела, безусловно, свою
национальную специфику, но в то же время и немало общих черт,
прежде всего все увеличивающий процент горожан в общей сово¬
купности населения. А среди городского населения основная доля
принадлежала лицам наемного труда, в первую очередь рабочим.
Положение этой части населения во всех отношениях было тяже¬
лым. Хотя наблюдалась тенденция к некоторому повышению уров¬
ня зарплаты и ограничению продолжительности рабочего дня 10
часами, добиваться этого приходилось, как правило, в ходе жест¬
ких столкновений с предпринимателями, что, естественно, вело к
перманентной напряженности в обществе. Государство лишь к
концу века стало отходить от концепции «ночного сторожа», со¬
гласно которой оно не должно было вмешиваться в отношения
между рабочими и предпринимателями. Нежелание государства
разрабатывать позитивную рабочую политику вело к тому, что в
сфере трудовых отношений накапливался конфликтный потенци¬
ал, угрожавший взорвать базовые устои буржуазной цивилизации.
Если трудовые отношения превращались в источник постоян¬
ных и весьма опасных конфликтов, то увеличение доли среднего
класса в социальной структуре, несомненно, стабилизировало об¬
щество. Важно иметь в виду, что средний класс включает не толь¬
ко предпринимателей, но и интеллигенцию. Имея определенную
собственность, этот слой не был заинтересован в радикальном сло¬
ме существовавшего правопорядка, ибо в нем у него была своя срав¬
нительно устойчивая ниша. С другой стороны, стремление защи¬
тить эту нишу от превратностей судьбы, по возможности укрепить
и улучшить свой статус побуждало идеологов среднего класса до¬
биваться реформирования общества, чтобы устранить наиболее
одиозные социальные язвы. Именно в этой среде постепенно вык¬
ристаллизовалась мысль о том, что если государство не станет ак¬
тивно влиять на социальный климат, то ожидать стабильности не
придется, а без этого рассчитывать на устойчивый прогресс невоз¬
можно. Такое своеобразное сочетание статичности и динамики в
менталитете среднего класса делало его главным заинтересован¬
ным лицом в упрочении гражданского общества.
Сложные и весьма болезненные процессы разворачивались в
аграрном секторе экономики ведущих стран. Начиная с 70-х го¬
дов XIX в. его поразил затяжной кризис. Развитие транспорта
привело к тому, что заметно облегчилась и удешевилась доставка
сельскохозяйственной продукции в Европу из Канады, Аргенти¬
ны, Австралии и из западных штатов США. Мелкие крестьяне
147

европейских стран, попав под жесткий пресс конкуренции со сто¬
роны потока дешевых заокеанских продуктов, разорялись и вы¬
нуждены были продавать свои участки и пополнять ряды наибо¬
лее бедной части городского населения.
Те же, кто смог выдержать первый натиск заокеанской про¬
дукции, вынуждены были срочно перестраивать свое хозяйство,
повышать его производительность за счет внедрения новейших
технологий, переориентации на новые запросы рынка. Выжившие
в этой острейшей конкурентной борьбе хозяйства становились все
более тесно интегрированными в общую экономическую систему,
и, таким образом, разрыв между двумя основными отраслями эко¬
номики, унаследованный от традиционного общества, начал по¬
степенно преодолеваться.
Это был весьма болезненный процесс, не раз сопровождав¬
шийся резкими всплесками острых социальных столкновений.
Не случайно во многих странах в последней трети XIX в. наи¬
больший заряд радикализма был заложен именно в аграрных
движениях протеста выступавших за равноправие сельского хо¬
зяйства, т.е. за то, чтобы государство целенаправленно помогало
фермерам в борьбе с конкурентами, прежде всего с банками, же¬
лезнодорожными компаниями, посредническими фирмами. Од¬
нако, поскольку государство в тот период, как правило, ориен¬
тировалось на интересы финансовой олигархии, эти требования
не получали поддержки, и проблемы аграрного сектора долгое
время оставались в ряду факторов, дестабилизировавших обще¬
ственное развитие.
В последней трети XIX в. произошло огромное расширение
международного товарообмена. Стремительная индустриализа¬
ция резко расширила емкость внутреннего рынка ведущих стран
мира. Во много раз вырос спрос на уголь, сталь, машины, транс¬
портное оборудование, сырье, продовольствие и т.д. Это опреде¬
лило рост внешней торговли. Несмотря на увеличение емкости
рынка, борьба за контроль над национальными рынками стано¬
вилась все более жесткой. Для вытеснения конкурентов заинте¬
ресованные стороны стали использовать все новые и новые сред¬
ства. Одним из самых распространенных с*гал демпинг, т.е. им¬
порт тех или иных товаров по явно заниженным ценам, для того
чтобы таким путем подавить сопротивление местных производи¬
телей данной продукции, занять рынок, а уже затем диктовать
свои условия. Это порождало ответную реакцию: на смену «сво¬
бодной торговле» идет протекционизм, т.е. защита внутреннего
рынка от иностранной продукций с помощью различных огра¬
ничительных мер, которые проводит государство. Введение же¬
стких протекционистских мер не раз приводило к резкому обо¬
14«

стрению межгосударственных отношений, которое выливалось
Э так называемые «таможенные войны».
Рост международной торговли, развитие транспортной инф¬
раструктуры, завершение раздела мира — все это усиливало и ус¬
коряло процесс становления единой системы мирового хозяйства.
Общая тенденция развития сводилась к тому, что замкнутые, ра¬
зобщенные национальные хозяйственные единицы постепенно
скреплялись в органично взаимосвязанную и взаимозависимую
систему, что безусловно стало оказывать все более серьезное воз¬
действие на внутреннюю эволюцию каждого из элементов этой гло¬
бальной системы. А это, в свою очередь, начало во все большей мере
влиять на политическую ситуацию в ведущих государствах, на
характер межгосударственных отношений, на положение дел на
периферии системы международных отношений.
Естественно, цто эти общие для наиболее развитых стран фак¬
торы социально-экономических отношений в каждой конкретной
державе — Англии, Германии, США, Франции и др. — имели свою
специфику, свои национальные особенности. Так, например, наи¬
более быстрыми темпами создание крупных финансовых струк¬
тур нового типа шло в США и Германии. Их символами стали ги¬
гантские американские корпорации «Стандард Ойл» и «Стальной
трест», немецкий концерн Круппа. Безусловно, и в Англии, и во
Франции также возникли объединения подобного рода (достаточ¬
но, например, упомянуть концерн Шнейдер-Крезо), но бесспорны¬
ми лидерами в этом процессе оставались именно США и Герма¬
ния.
К появлению концернов и трестов в разных странах относи¬
лись по-разному. Особенно бурные дискуссии по поводу роли но¬
вых объединений развернулись в США. Именно там антимонопо¬
листическое движение приобрело наибольший размах. Его участ¬
ники полагали, что образование трестов, монополизировавших
целые отрасли промышленности, было не результатом естествен¬
ных процессов, разворачивавшихся в сфере экономики, а следстви¬
ем «преступного заговора» группы олигархов, подрывавшего ус¬
тои « американской системы», в первую очередь одну из ее основ —
свободу конкуренции. Эти идеи получили яркое отражение в весь¬
ма популярных в США того времени трудах Э. Беллами и Г. Ллой¬
да, в платформе созданной в начале 90-х годов популистской
партии. Не удивительно, что самые различные социальные силы
настойчиво добивались роспуска трестов. Под их давлением в
1890 г. конгресс США принял закон Шермана, декларировавший,
что «объединения в форме треста или любой другой форме... с це¬
лью ограничения коммерции или торговли между штатами или
иностранными государствами объявляются незаконными».

Общим для всех наиболее развитых стран Запада было станов¬
ление основ гражданского общества. Однако темпы этого процес¬
са были в разных странах далеко не одинаковыми. В США и Вели¬
кобритании основы гражданского общества — устойчивая партий¬
ная система, механизм выборов и местного самоуправления, раз¬
ветвленная сеть различных общественных организаций, выпол¬
няющих роль групп давления, и другие его атрибуты — уже сло¬
жились и функционировали достаточно стабильно. В этих стра¬
нах речь шла о совершенствовании его структуры, повышении
общей эффективности, устранении отдельных атавизмов прошло¬
го. Так, в США особенно большую проблему представлял «южный
вопрос». Дело в том, что, хотя в результате Гражданской войны
рабство и было уничтожено, южанам позднее удалось легитими¬
зировать систему расовой сегрегации, узаконивавшую неравноп¬
равное положение негритянского населения в сфере социально-
экономических отношений. По существу на Юге были законсер¬
вированы многие пережитки прежних порядков, и это создавало
серьезные проблемы на пути дальнейшего развития американско¬
го общества. В Великобритании большие сложности представлял
вопрос о предоставлении самоуправления Ирландии. Он не раз
вызывал острые политические кризисы, смены кабинетов, раско¬
лы в ведущих партиях. И тем не менее р обеих этих странах граж¬
данское общество стало реальностью.
Гораздо сложнее ситуация в этом плане была в Германии и
Франции. Во Франции лишь к началу 90-х годов, после провала
попытки Ж. Буланже ликвидировать республиканские институ¬
ты, завершилась дискуссия об оптимальной форме государствен¬
ного устройства — был сделан окончательный выбор в пользу рес¬
публики. Лишь после этого можно было говорить об утверждении
в стране основ гражданского общества. На его облик большое вли¬
яние оказывали два разноплановых фактора: во-первых, память
о катастрофе 1870 г. и весьма популярная среди французов самых
разных социальных групп идея реванша, консолидировавшая об¬
щество; во-вторых, широко распространенный со времен Великой
французской революции лозунг социальной справедливости, всту¬
пивший в резкую дисгармонию с реальной действительностью и в
силу этого дестабилизировавший общество.
На волне борьбы за социальную справедливость в 1880 г. воз¬
никла Французская рабочая партия, ставившая своей целью пере¬
устройство общества на социалистических принципах, причем ее
радикальная часть вела речь о полном сломе существовавшей сис¬
темы. Популярность и влияние новой партии быстро росли, она
превращалась в заметную силу, и перед правящей элитой остро сто¬
ял вопрос: как строить взаимоотношения с ней? Вплоть до конца
150

XIX в. превалировала точка зрения, согласно которой единственно
возможным вариантом решения этой проблемы было силовое по¬
давление социально-политического инакомыслия. Однако в этом
случае значительная часть общества лишалась возможности пусть
опосредованно, но все же принимать участие в политическом про¬
цессе. Очевидно, что подобная ситуация не только не повышала об¬
щественную стабильность, но, наоборот, серьезно дестабилизиро¬
вала общество. Лишь в самом конце XIX в. в правящей элите наме¬
тилась переоценка ценностей в этой сфере. Начиная с «казуса Ми-
льерана» в 1899 г., когда впервые представитель социалистов был
приглашен в правительство, власти стали стремиться к тому, что¬
бы интегрировать социалистов в политическую систему.
Еще сложнее становление гражданского общества происходи¬
ло в Германии, где еще предстояло решить ряд важных общеде¬
мократических задач, прежде чем переходить к отработке норм и
принципов функционирования подобного общества. В Германии
особенно бросалось в глаза противоречие между уровнем разви¬
тия экономики (по базовым показателям в этой сфере страна на¬
ходилась на передовых позициях) и состоянием социально-поли¬
тической сферы, где сохранялось немало пережитков прежней
эпохи. Этот дисбаланс оказывал большое воздействие на долго¬
срочные тенденции в развитии германского общества.
При всех зигзагах и национальных особенностях, те базовые
изменения в сфере социально-экономических отношений, о кото¬
рых шла речь выше, все более решительно пробивали себе дорогу
и начинали все ощутимее влиять на остальные стороны развития
западной цивилизации.
§ 2. Формирование основных идейных
концепций индустриального обществу,
Многогранные изменения, характерные для общественного
развития второй половины XIX в., постоянно ставили перед об¬
щественно-политическими деятелями массу новых сложных про¬
блем. Это заставляло политиков-практиков, общественных деяте¬
лей, ученых-обществоведов интенсивно искать ответы на новые
злободневные проблемы, строить прогнозы по поводу будущего
человеческой цивилизации, анализировать уроки прошлого. В
ходе этих поисков формировались основные идеологические кон¬
цепции, которые стали определять параметры идейно-политичес¬
кой борьбы в ведущих государствах мира.
Наибольшим влиянием на Западе пользовались либеральные
идеи. Это особенно относится к США и Англии. Именно там ли¬
151

беральные ценности получили наиболее полное воплощение на
практике, именно там они постоянно оттачивались и модерни¬
зировались. Своими корнями либерализм, как, впрочем, и боль¬
шая часть других форм современной идеологии, уходит в эпоху
Просвещения. В XIX в. идеи просветителей получили дальней¬
шее развитие.
С точки зрения сторонников либеральной доктрины, главной,
основополагающей ценностью в жизни человечества являлась сво¬
бода. Либерализм XIX века во главу угла ставил свободу индиви¬
да. Естественно, возникает вопрос, как согласовать индивидуаль¬
ные свободы с интересами общества в целом. Для идеологов либе¬
рализма Д. Бентама, Д. Милля, Г. Спенсера вопрос решался одно¬
значно: индивид выше общества и все, что приносит пользу отдель¬
ной личности, будет полезно обществу. Идеи индивидуальной сво¬
боды и равенства возможностей, изначально нацеленные на борь¬
бу с пережитками феодализма, постепенно стали использоваться
для обоснования и оправдания тех крупных изменений в сфере
социально-экономических отношений, которые имели место в
последней трети XIX в.
В условиях приоритетности прав индивида над интересами
общества в целом, главным регулятором отношений между людь¬
ми являлась конкуренция. Жизнь рассматривалась либералами
как постоянное состязание, и задача государства заключалась в
том, чтобы обеспечить равные стартовые возможности для его уча¬
стников. Дальше все решает конкуренция, она все расставляет по
полочкам.
Либералы были последовательными сторонниками идеи обще¬
ственного прогресса. История рассматривалась ими как непрерыв¬
ное поступательное движение к более совершенным формам орга¬
низации общества. При таком подходе, во-первых, рациональное
обоснование получали новейшие тенденции в социально-экономи¬
ческой сфере. Именно они становились главным мерилом прогрес¬
са: тот, кто дальше продвинулся по пути индустриализации, ав¬
томатически превращался в более прогрессивную страну. Во-вто¬
рых, за западной цивилизацией прочно закреплялся статус самой
передовой, и распространение ее влияния на остальной мир соот¬
ветственно становилось делом первостепенной важности.
Ясно, что подобные характеристики тогдашнего либерализма
вполне устраивали правящую элиту ведущих государств, и не уди¬
вительно, что в этой среде либеральные идеи пользовались боль¬
шой популярностью. Сложнее обстояло дело с быстро растущим
средним классом. С одной стороны, идеи индивидуальных свобод,
равенства возможностей, конкуренции, прогресса находили у его
представителей безусловный позитивный отклик, и в середине
152

века эта социальная группа являлась важным элементом той элек-
торатной базы, из которой черпали поддержку политики либераль¬
ного толка. Однако по мере того, как командные высоты в эконо¬
мике занимали представители финансовой олигархии, станови¬
лось все очевиднее, что вступление западной цивилизации в но¬
вую фазу развития ведет к определенному ухудшению статуса сред¬
него класса. Принцип саморегуляции общества, от которого от¬
талкивались во всех своих рассуждениях либералы, в новых ус¬
ловиях явно не работал. И этого не могли не видеть представители
гуманитарной интеллигенции — «мозгового центра» среднего
класса. В этой среде шло интенсивное осмысление многочислен¬
ных изменений, происходивших в обществе, и того, как на все это
должна реагировать либеральная идеология.
Основным оппонентом либерализма XIX века стал марксизм.
Его ключевые положения были изложены в популярной форме еще
в 1848 г. в «Манифесте коммунистической партии», написанном
К. Марксом и Ф. Энгельсом, а затем получили развитие в ряде их
фундаментальных трудов. Маркс и Энгельс были не только теоре¬
тиками. Много сил и времени они уделяли пропаганде своих идей.
В 1864 г. они создали I Интернационал, который имел секции по¬
чти во всех европейских странах и США. Позднее на их базе воз¬
никли национальные социалистические или социал-демократи¬
ческие партии, объединившиеся в 1889 г. во II Интернационал. К
концу века они превратились в массовые организации, игравшие
в ряде стран (прежде всего в Германии, Франции, Италии) весо¬
мую роль в политической жизни.
В чем суть платформы, на базе которой они строили свою де¬
ятельность? Марксизм являлся радикальной реакцией на бурное
развитие буржуазных отношений. Если либералы делали акцент
на позитивную сторону этого процесса — технический прогресс,
рост общественного богатства, улучшение качества жизни, рас¬
ширение демократических свобод и т.д., то марксизм упирал на
то, что в капитализме имманентно заложены антагонистические
противоречия, которые неизбежно должны взорвать существу¬
ющую систему. Марксизм справедливо указывал на многие не¬
гативные моменты, сопровождавшие развитие буржуазных от¬
ношений: социальную несправедливость, жесточайшую эксплу¬
атацию лиц наемного труда, поляризацию социальной структу¬
ры общества, тяжелейшие условия жизни низов общества и по¬
рождаемые этим нищету, пьянство, воровство, проституцию и
т.д. Если либералы полагали, что существующий порядок мож¬
но улучшить путем реформ, то марксисты были твердо убежде¬
ны: улучшить капитализм невозможно, следовательно, суще¬
ствующий порядок необходимо уничтожить, и эту миссию дол¬
153

жна выполнить партия рабочего класса, опирающаяся на марк¬
систскую идеологию. Таким образом, если либералы выступали
за эволюционный вариант развития общества, то сторонники
марксизма являлись поборниками революционного способа реа¬
лизации идеи общественного прогресса.
Реалии западной цивилизации второй половины XIX в. дава¬
ли немало фактов, подтверждавших теоретические выкладки
К. Маркса. И все же жизнь оказалась сложнее схем. Как только
сторонники нового подхода к решению стратегических задач по
переустройству общества перешли от теории к практике, им сразу
же пришлось столкнуться с целым комплексом сложнейших воп¬
росов: как эффективнее вести борьбу за реализацию своих про¬
граммно-целевых установок, как строить отношения с существу¬
ющими органами власти и другими партиями, какой должна быть
конкретная тактика их собственной партии, и многое другое. На
все эти вопросы предстояло найти ответы экспериментальным
путем, в ходе повседневной политической борьбы.
Включение сторонников марксистских идей в политическую
борьбу поставило на повестку дня вопрос об интерпретации базо¬
вых положений теории Маркса. К концу XIX в. выяснилось, что в
партиях П Интернационала существует несколько течений, кото¬
рые, считая себя последователями Маркса, по-разному трактовали
суть изменений в обществе, которые произошли в последней трети
XIX в., и соответственно по-разному видели задачи социалистичес¬
кого движения. Так, Э. Бернштейн, видный деятель германской
социал-демократической партии, прямо заявил, что со времени за¬
рождения марксизма мир серьезно изменился и, следовательно,
настал момент для переосмысления и ревизии базовых положений
марксизма, его оценок перспектив развития капитализма и буду¬
щего человеческой цивилизации. Его последователей, имевшихся
практически во всех партиях II Интернационала^ стали называть
ревизионистами.
Они полагали, что за полвека, прошедшие с выхода в свет
«Манифеста коммунистической партии», капитализм доказал, что
способен развиваться эволюционным путем и постепенно модер¬
низироваться. Следовательно, задача теперь состояла не в том,
чтобы единовременными усилиями перевести общество в каче¬
ственно иное состояние, а кропотливым трудом добиваться рефор¬
мирования общества, продвигая его таким образом по пути про¬
гресса в сторону большей социальной справедливости. И последнее
звено в цепочке их рассуждений — партиям II Интернационала
следует интегрироваться в существующую политическую систе¬
му, чтобы, работая вместе с другими социально-политическими
силами, добиваться проведения реформ.
154

На роль главного оппонента ревизионистов быстро выдвинул¬
ся один из лидеров российской социал-демократии В. И. Ленин.
Он не отрицал того, что капитализм за полвека, прошедшие с мо¬
мента появления «Манифеста», заметно трансформировался, но
полагал, что изменения не меняют его сущности. Реформировать
его невозможно, утвердить социальную справедливость можно
только уничтожив базовые устои общества, основанного на част¬
нособственнических отношениях, — в этом Ленин был твердо
убежден. Отсюда вытекали и задачи социалистического движения:
вести работу по подготовке революционного переустройства обще-
ства. Свою концепцию в полном объеме В. И. Ленин сформулиро¬
вал уже позднее, в первые десятилетия XX в., но уже тогда в парти¬
ях II Интернационала наметился раскол, позднее приведший эту
организацию к распаду. Безусловно, палитра мнений в социалис¬
тическом движении была сложнее, однако мировоззрение тех, кто
занимал промежуточную позицию, формировалось из сочетания
этих двух подходов к сути тех процессов, которые разворачива¬
лись в обществе.
Помимо либерализма и марксизма определенным влиянием в
ведущих странах Запада пользовались представители консерва¬
тивной идеологии. Одним из основоположников современного кон¬
серватизма по праву считается Э. Бэрк, живший в конце XVIII в.
Опыт революций в Европе привел его к выводу, что бурный обще¬
ственный прогресс может привести к утрате основополагающих
традиций и ценностей. Их сохранение являлось, по его мнению,
главной предпосылкой нормального функционирования любого
общества. Отсюда и название этого течения — консерватизм (от
лат. охранять, сохранять). Бурные события первой половины
XIX в. не только еще больше убеждали последователей консерва¬
тивных постулатов в необходимости укрепления устоев традици¬
онного общества, но и пополняли их ряды за счет представителей
самых различных социальных групп, которых стремительные
изменения всех сторон жизни общества выбивали из привычного
ритма.
В среде консерваторов существовали различные оттенки, по-
разному трактовавшие вопрос о том, что следует рассматривать в
качестве оптимального варианта общественного устройства. Тем
не менее к концу XIX э. консерватизм безусловно стал одной из
разновидностей буржуазной идеологии и четко действовал в этих
рамках. У него появилась собственная ниша. Консерваторы, по¬
добно либералам, признавали ценность свободы, причем в иерар¬
хии свобод на первое место безусловно ставилось право на свобод¬
ное обладание и распоряжение собственностью. Однако, в отли¬
чие от либералов, являвшихся рьяными сторонниками общесрве^.-
155

ного прогресса, который позволяет решать все проблемы, консер¬
ваторы скептически относились к возможности построения ради-
ональной модели общества, ибо общество состоит из людей, а че¬
ловек от природы существо несовершенное и неразумное. Следо¬
вательно, рассчитывать на якобы имманентно заложенную в об¬
ществе способность к саморегуляции и самокритике не приходит¬
ся. Лишь при наличии четких ограничительных установлений,
проводимых в жизнь государством, можно избежать сползания к
хаосу и анархии, сохранить традиционные ценности, без которых
общество обречено на деградацию.
Эти три базовые разновидности идеологии присутствовали
практически в любой из развитых стран. Естественно, у либе¬
рализма, марксизма и консерватизма были, наряду с общими,
генетическими для этого вида общественно-политической мыс¬
ли признаками, свои национальные особенности. Разным был
и удельный вес этих концепций в общественно-политической
жизни ведущих стран Запада. Но именно их борьба, их слож¬
ное взаимодействие определило динамику развития западной
цивилизации, особенности перехода ее в стадию индустриаль¬
ного общества.
§ 3. Рабочий вопрос в последней трети
XIX в.
Завершение промышленного переворота и превращение круп¬
ной индустрии в основу экономики ведущих государств Запада
придавало особую остроту проблеме взаимоотношений труда и
капитала. Она стала одним из основных компонентов политичес¬
кого процесса в наиболее развитых странах. Тяжелые условия тру¬
да, низкий жизненный уровень неизбежно порождали непрекра-
щающуюся череду острых конфликтов между рабочими и пред¬
принимателями. «Пионером» в этом вопросе была Англия, рань¬
ше других вступившая на путь индустриализации. Идеология
классического либерализма исходила из того, что государство не
должно вмешиваться в эти отношения, если они не ведут к нару¬
шениям общественного порядка и не создают угрозы праву соб¬
ственности. Во всех остальных случаях государство оставляло ра¬
бочих один на один с предпринимателями. Ясно, что у последних
было явное преимущество по сравнению с неорганизованными
рабочими. Это обстоятельство стимулировало рабочих к объеди¬
нению в профессиональные организации, отстаивавшие их инте¬
ресы. И именно Англия стала родиной первых массовых профсо¬
юзов (тред-юнионов).
156

К последней трети XIX в. английские профсоюзы уже нако¬
пили немалый опыт в защите прав своих членов, в борьбе за улуч¬
шение условий их труда и жизни. Еще в 1868 г. профсоюзы объе¬
динились в общенациональную организацию — Британский кон¬
гресс тред-юнионов (БКТ). Хотя формально она занималась толь¬
ко экономическими вопросами, ее политическое влияние быстро
росло, и перед правящим истеблишментом Британских островов
остро встал вопрос: как реагировать на деятельность БКТ? Лидер
либеральной партии У. Гладстон был убежден, что профсоюзы
должны стать важной составной частью гражданского общества.
Если не наладить с ними диалог, то они могут превратиться в се¬
рьезную деструктивную силу, постоянно дестабилизирующую об¬
щество. Именно поэтому Гладстон настоял на предоставлении
профсоюзам прав юридического лица, но одновременно всячески
стремился ограничить возможности для проведения ими массо¬
вых акций, организации давления на предпринимателей.
Профсоюзные организации быстро росли и в других разви¬
тых странах — США, Германии, Франции. Если в США создан¬
ная в 1886 г. Американская Федерация Труда (АФТ) изначально
четко заявила, что мыслит свою деятельность в рамках существо¬
вавшей системы, и соответственным образом строила свои взаи¬
моотношения с государством и бизнесом, то в Германии и во
Франции отношения профсоюзов и властей были много сложнее.
Дело в том, что в этих странах существовали достаточно массо¬
вые рабочие партии, опиравшиеся в своей деятельности на марк¬
систскую идеологию. Они придавали большое значение укреп¬
лению своего влияния в профсоюзах, превращению их не просто
в эффективный инструмент защиты экономических прав трудя¬
щихся, но в организацию, помогающую партии в реализации ее
программно-целевых установок.
Быстрый рост влияния социалистических партий побуждал
правящие круги Германии и Франции к жестким мерам по огра¬
ничению их деятельности. Особенно в этом плане отличался
О. Бисмарк, по инициативе которого в Германии в 1878 г. был при¬
нят первый закон против социалистов, запрещавший деятельность
всех политических организаций рабочих, лишавший их возмож¬
ности пропагандировать свои взгляды через печатные органы.
Понимая, однако, что одними репрессиями невозможно добиться
стабилизации ситуации, Бисмарк пытался сочетать политику реп¬
рессий с определенными уступками рабочему движению. В 80-е
годы была принята серия законов, вводившая в Германии систе¬
му социального страхования. Таким образом, государство в Гер¬
мании явно отошло от позиции «ночного сторожа», стало доста¬
точно актцвно вмешиваться в рабочий вопрос, пытаясь проводить
157

в этой области собственную политическую линию. В 90-е годы пра¬
вительство, возглавляемое новым канцлером генералом Л. фон
Каприви, встало на путь регулирования условий труда. Другое
дело, что те стандарты, которыми продолжало руководствоваться
правительство, и те, принятия которых добивались профсоюзы и
рабочие партии, существенно отличались друг от друга и диалога
между властями, предпринимателями и представителями рабочих
явно не получалось.
Отсюда нарастание забастовочного движения, которое подчас
приобретало весьма драматичные формы. Широкий резонанс во
всем мире получили события в США, связанные с забастовками
сталелитейщиков в Гомстеде в 1892 г. и особенно Пульмановская
стачка в Чикаго в 1894 г. Жесткая позиция предпринимателей и
местных властей, а затем и федеральных привели к созданию край¬
не напряженной ситуации, а в Чикаго даже к человеческим жерт¬
вам. Эти события показали, что силовой подход к решению спор¬
ных вопросов в сфере трудовых отношений может толкнуть даже
такую невосприимчивую к социалистическим идеям страну, как
США, в пучину хаоса и гражданского неповиновения.
Это побуждало часть политической элиты США пересмотреть
свои базовые установки в рабочем вопросе. В 90-е годы XIX в. сто¬
ронники нового подхода к этой проблеме группировались вокруг
кружка Т. Рузвельта — Лоджа. Политики нового поколения, тес¬
но связанные с рядом крупных представителей академических
кругов (Уорд, Эли, Кроули), молодые претенденты на руководство
«великой старой партией» пытались убедить «старую гвардию»
(Маккинли, Платт, Ханна и др.) в том, что необходимо отказаться
от многих прежних стереотипов, прежде всего в сфере социаль¬
ной политики.
Теодор Рузвельт понимал, что в условиях резкого обострения
социальных конфликтов государство не может оставаться безуча¬
стным наблюдателем происходивших событий: пассивность феде¬
ральных властей ведет к укреплению влияния леворадикальных
сил, стремящихся к уничтожению существовавшего правопоряд¬
ка. Нейтрализовать их растущее влияние можно лишь путем ак¬
тивизации деятельности по реформированию всей сферы социаль¬
но-экономических отношений. Только активное государство, вы¬
ступающее в роли посредника в отношениях между предприни¬
мателями и рабочими, может поддерживать социальную стабиль¬
ность в обществе, полагал Т. Рузвельт. Деятельность его фракции
закладывала основы политического курса, который в XX в. полу¬
чил широкое распространение в ведущих странах Запада и вошел
в историю под названием либерального реформизма. По мнению
реформистов, рабочий вопрос из фактора, подрывавшего буржу¬
158

азный правопорядок, должен был превратиться в некий пробный
камень, на котором оттачивались положения развернутой, альтер¬
нативной марксизму концепции общественного развития, в осно¬
ве которой лежала бы не борьба классов, а их сотрудничество.
Новое поколение либеральных реформаторов еще только го¬
товилось сказать свое слово в решении рабочего вопроса, в то вре¬
мя как их леворадикальные оппоненты интенсивно наращивали
усилия, нацеленные на то, чтобы превратить рабочее движение в
главную силу, которой будет суждено похоронить капитализм и
открыть новую эпоху в развитии человеческой цивилизации. Эф¬
фективность их усилий в значительной степени ослаблялась из-за
того, что в этой среде шла острая, подчас ожесточенная борьба раз¬
личных идейных течений, жестко конкурировавших между собой.
Помимо того, что в самом марксизме выкристаллизовалось не¬
сколько различных течений, по-разному интерпретировавших его
краеугольные положения, марксизму в целом противостоял еще
целый ряд принципиальных противников капитализма, среди
которых в последней трети XIX в. большим влиянием пользова¬
лись анархисты. Особенно прочными позициями они обладалц в
романских странах — Испании, Италии, отчасти Франции.
Искусно апеллируя к недовольству тех социальных сил, кото¬
рых бурная индустриализация выбивала из привычного ритма
жизни, а часто просто лишала элементарных источников к суще¬
ствованию, анархисты призывали к немедленному прямому дей¬
ствию, включая индивидуальный террор, против государственных
структур и лиц, олицетворявших эти структуры. Именно сторон¬
ники анархистов организовали в 70-90-е годы XIX в. целую се¬
рию террористических актов, прокатившихся по Европе и Аме¬
рике. Один из крупнейших идеологов анархизма М. А. Бакунин
не менее резко, чем Маркс, критиковал капитализм, но существен¬
но расходился с последним в вопросе о методах изменения реаль¬
ности и того, к чему должны стремиться противники буржуазно¬
го общества.
Пожалуй, ключевым моментом, где взгляды анархистов и
марксистов радикально расходились, было их отношение к госу¬
дарству. Анархисты стремились к полному уничтожению государ¬
ства, считая, что оно в любом контексте является орудием угнете¬
ния. Естественно, они не верили в возможность решения вопро¬
сов, связанных с регулированием трудовых отношений, с помо¬
щью законодательных мер. По их мнению, легалистская деятель¬
ность рабочих партий лишь консолидировала существующий
строй, в то время как реальная задача рабочего движения состоит
в том, чтобы всемерно расшатывать устои государства, приближая
его крах. В качестве инструментов для расшатывания государ¬
159

ственных структур анархисты предлагали различные способы, в
том числе всеобщую стачку, не исключался и террор.
Действия анархистов вносили немалую напряженность в
жизнь общества, и там, где власти не хотели принимать участия в
конструктивном решении всей совокупности вопросов, связанных
с трудовыми отношениями, идеи анархистов находили живой от¬
клик у наиболее обездоленной части общества. Чисто репрессив¬
ные способы борьбы с набиравшим размах рабочим движением
лишь укрепляли в нем позиции радикальных элементов. Несколь¬
ко позднее президент США В. Вильсон произнес ставшую ныне
хрестоматийной фразу: «Семена революции в репрессиях. Лекар¬
ство против нее не должно быть негативным. Оно должно быть
конструктивным». Эта мысль зародилась в конце XIX в. и посте¬
пенно, с большими трудностями, стала проникать в умы правя¬
щей элиты ведущих стран Запада (но не России). Осознание этой
истины как раз и происходило прежде всего в процессе решения
рабочего вопроса, постепенного превращения этой проблемы в важ¬
нейшую составляющую политики любого индустриально разви¬
того общества.
Таким образом, трудовые отношения из вопроса, находяще¬
гося вне сферы компетенции правительства, эволюционировали в
сторону превращения в некий индикатор, фиксировавший степень
адаптации того или иного государства к условиям перехода к ин¬
дустриальному обществу. К концу XIX в. эта сложная трансфор¬
мация еще не завершилась, но именно она стала предметом разви¬
тия рабочего вопроса. Выработка нового подхода происходила в
ходе жесткого столкновения позиций двух основных социальных
сил нарождавшегося индустриального общества — буржуазии и
рабочего класса. Это поначалу бескомпромиссное противостояние,
грозившее взорвать общество, побуждало государство брать на себя
роль арбитра в данных конфликтах. Однако правила, по которым
этот арбитр будет разбирать возникающие споры, еще предстояло
выработать.

ГЛАВА VIII
Национальные модели перехода
к индустриальному обществу
§ 1. Американская формула успеха
В предыдущей главе мы рассмотрели узловые моменты слож¬
ного и болезненного процесса трансформации традиционного об¬
щества в качественно иную стадию развития — индустриальное
общество. При ряде общих черт, характеризовавших этот этап эво¬
люции западной цивилизации, в каждой из ведущих стран в нем
отчетливо просматривались национальные особенности, присущие
каждой конкретной модели перехода к фазе индустриального об¬
щества.
Наиболее впечатляющих успехов на этом пути достигли Со¬
единенные Штаты, которые в течение последних десятилетий
XIX в. совершили интенсивный скачок вперед. По ряду важней¬
ших промышленных показателей они вышли на первое место в
мире. Цифры, иллюстрирующие темпы экономического прогрес¬
са, выглядят действительно весьма впечатляюще. Так, например,
производство чугуна увеличилось за это время в 8 раз, добыча угля
возросла в 10 раз, выплавка стали — в 150 раз! Общая стоимость
произведенной промышленной продукции возросла более чем в 3
раза. Стремительно развивалась транспортная индустрия. Всю
страну покрыла густая сеть железных дорог, общая протяженность
которых достигла 200 тыс. миль.
Серьезно изменилось и демографическое лицо американского
общества. За указанный период население США увеличилось в 14
раз, и они вышли по этому показателю на четвертое место в мире.
Произошло это и за счет естественного прироста населения, и за
счет постоянного массового притока иммигрантов. Очередная их
волна на сей раз состояла преимущественно из выходцев из стран
161

Южной и Восточной Европы, а в конце XIX в. к ним добавились
переселенцы из Японии и Китая. Заметно усложнилась внутрен¬
няя миграция населения, возросла его мобильность. Если на ран¬
ней стадии американской истории социальный идеал «среднего
американца» заключался в том, чтобы стать самостоятельным
фермером, то теперь надежды на лучшее будущее все чаще связы¬
вались с ведением собственного бизнеса в городах. Не удивитель¬
но, что в это время наблюдается стремительный рост городского
населения. Начиная со второй половины XIX в. численность го¬
родского населения США удваивалась каждые 20 лет.
Бурный процесс урбанизации менял многие параметры аме¬
риканского образа жизни, в том числе и в сфере социально-поли¬
тических отношений. Переход к индустриальному обществу со¬
провождался невиданным усилением позиций большого бизнеса
в жизни общества. В Америке всегда существовал культ денег, но,
пожалуй, никогда — ни ранее, ни позднее — он не достигал таких
масштабов.
Этому в немалой степени способствовали почти безраздель¬
но господствовавшие в идейной жизни Америки тех лет заве¬
зенные из Англии социал-дарвинистские идеи. Их родоначаль¬
ник Г. Спенсер пользовался в США огромной популярностью. «В
первые три десятилетия после Гражданской войны никто не мог
утвердиться в какой-либо из сфер интеллектуальной жизни, не
будучи последователем Спенсера», — отмечал один из крупней¬
ших американских историков Р. Хофстедтер.
Признанным лидером американских социал-дарвинистов стал
У. Самнер. Как и Маркс, он предельно акцентировал роль классо¬
вой борьбы в мировой истории. Но если для Маркса она была глав¬
ной движущей силой исторического процесса, то Самнеру она ка¬
залась лишь подтверждением базовой идеи Ч. Дарвина и представ¬
лялась перманентной борьбой всех против всех, воплощением ос¬
новного закона всей живой природы — борьбы за выживание. По
его мнению, американская действительность блестяще подтвер¬
дила этот тезис. Самнер утверждал, что в человеческом обществе,
как и в живой природе, эволюция осуществляется на основе есте¬
ственного отбора — путевку в жизнь получают только сильнейшие
(для общества это практически равнозначно богатейшим). Есте¬
ственно, эта мысль весьма импонировала магнатам американской
промышленности.
Действительно, объективный процесс укрупнения производ¬
ства способствовал тому, что на передовых рубежах оказывались
гигантские корпорации, активы которых исчислялись сотнями
миллионов, а то и миллиардами долларов. Опираясь на огромные
ресурсы, они стали диктовать обществу не только свои правила
у
162

игры в сфере бизнеса, но и свои нормы поведения в повседневной
жизни. Известный железнодорожный магнат Д. Гулд без ложной
скромности утверждал: «Мы сделали эту страну богатой, от нас
зависит ее развитие». А раз так, то долг правительства, смысл всей
его деятельности должен заключаться в создании оптимальных
условий для развития корпораций. Никогда ранее американская
история не знала столь тесного и откровенного переплетения ин¬
тересов большого бизнеса и политических боссов. Обе ведущие
партии США — республиканцы и демократы — оказались под
контролем деловой элиты Америки. Не удивительно, что в такой
ситуации различия в политических платформах членов партий¬
ного тандема стали минимальными.
На протяжении 80-х — первой половины 90-х годов в центре
политических баталий, разворачивавшихся в США, находились
преимущественно два вопроса: о тарифах и о свободной чеканке
серебра. В вопросе о тарифах, уходящем корнями в довоенный
период, республиканцы выступали за их рост, поскольку это от¬
вечало интересам промышленных корпораций, а демократы, на¬
оборот, добивались их снижения. В 1890 г. был одобрен рекордно
высокий тариф Маккинли — Олдрича, вводивший 49,5% ввозные
пошлины. По существу он закрывал американский рынок для ино¬
странных товаров. Понятно, что на протяжении всех 90-х годов
он вызывал яростные споры в Капитолии. Борьба шла с перемен-
ным успехом, но в целом в этот период преимущество принадле¬
жало сторонникам протекционизма.
Не менее напряженной была борьба вокруг вопроса о «дешевых
деньгах» и свободной чеканке серебра. В 1878 г. был принят закон
Блэнда т- Эллисона, согласно которому федеральное правительство
было обязано ежегодно закупать серебро на сумму от 2 до 4 млн.
долларов для последующей чеканки «дешевых» серебряных денег.
Однако сторонники сохранения золотого стандарта, т.е. привязки
курса доллара исключительно к цене на золото, повели на этот за¬
кон мощную атаку и в годы второго президентства Г. Кливленда
(1893-1897) добились его ревизии. В остальных вопросах в отно¬
шениях партий царил прочный консенсус.
Однако подобный модус взаимоотношений партий таил в себе
немало опасностей для американского общества. Партийные бос¬
сы тех лет, защищая интересы большого бизнеса, во многом игно¬
рировали чрезвычайно острые и насущные проблемы обществен¬
ного развития, которые были порождены переходом Соединенных
Штатов в фазу индустриального общества. Подобное поведение
политической элиты вело к росту социальной напряженности в
стране. Представители иных, кроме большого бизнеса, соци¬
альных групп все настойчивее добивались, чтобы политические
163

партии, основные государственные институты учитывали в своей
деятельности и их интересы. Они активно поднимали такие воп¬
росы, как государственная помощь фермерам, федеральное регу¬
лирование тех отраслей бизнеса, которые затрагивали сферы «об¬
щественного блага», требовали принятия законодательства в об¬
ласти индустриальных отношений, борьбы с коррупцией, настаи¬
вали на демократизации политической жизни и т.д. Однако все
попытки этих сил добиться того, чтобы руководство какой-либо
из двух главных партий и государство обратили внимание на эти
проблемы, не увенчались успехом. Политическая элита США тех
лет исходила из презумпции невмешательства федеральных влас¬
тей в сферу социально-экономических отношений и менять свои
взгляды на роль государства не собиралась.
Тщетность попыток добиться перемен к лучшему в рамках
существующей партийно-политической системы остро ставила
вопрос о поисках новых, более эффективных средств борьбы за
изменение приоритетов государственной политики. Диапазон по¬
исков был весьма широк: от создания независимых фракций в рам¬
ках традиционных партий до различных форм давления извне на
составные компоненты двухпартийной системы, включая попыт¬
ки образования третьей общенациональной партии.
Так, на рубеже 70-80-х годов XIX в. заметную роль в общем
спектре реформаторов играла фракция независимых республикан¬
цев, возглавляемая известным политическим деятелем тех лет
К. Шурцем. Он и его сторонники связывали свои надежды на пе¬
ремены с реформой гражданской службы и другими мерами по
демократизации политической жизни США. По их мнению, это
подорвало бы возможности большого бизнеса влиять на полити¬
ческий процесс и помогло бы вернуть государство под контроль
общества. Однако, не затрагивая экономических основ могущества
большого бизнеса, нечего было рассчитывать на успех политичес¬
ких реформ. Это вскоре стало очевидным и приверженцам, и про¬
тивникам перемен, и независимые оказались в своеобразном по¬
литическом вакууме и вскоре сошли с политической арены.
Независимые республиканцы отражали интересы той части
средних слоев, которой претило беспардонное поведение форми¬
рующейся касты финансовых олигархов, попрание ими привыч¬
ных этических норм, правил поведения. Что же касается эконо¬
мической сферы, то для независимых ситуация в ней должна была
определяться конкуренцией, т.е. государственным структурам там
не было места. Однако подобный взгляд далеко не всегда устраи¬
вал и фермеров, и быстро растущий промышленный пролетариат.
Первые хотели получить гарантированную государственную под¬
держку сельскохозяйственного производства и помощь в борьбе с
164

компаниями-посредниками и банками. Вторые добивались от
партий и правительства принятия законодательства, регулирую¬
щего условия труда.
Для достижения этих целей они использовали различные сред¬
ства. К концу XIX в. в США уже существовало достаточно влия¬
тельное профсоюзное движение. Наиболее мощной профсоюзной
организацией являлась созданная в 1886 г. Американская Феде¬
рация Труда (АФТ), насчитывавшая к концу века в своих рядах
около 800 тыс. чел. Лидер АФТ С. Гомперс вошел в историю как
автор концепции «делового юнионизма», согласно которой тред-
юнионы должны были заниматься исключительно экономически¬
ми проблемами, добиваясь наиболее выгодных условий труда для
своих членов. При этом профсоюзы должны исходить из того, что
предприниматель — такой же участник производственных отно¬
шений, как и рабочий. Отсюда лозунг: «рабочим — справедливая
зарплата, предпринимателям — справедливая прибыль». Иными
словами, Гомперс рассматривал предпринимателей и рабочих не
как непримиримых антагонистов, а как партнеров по переговорам,
которые в оптимальном варианте должны заканчиваться взаимо¬
выгодным компромиссом. Что касается политического процесса,
то непосредственного участия в нем профсоюзы принимать не со¬
бирались. Они предпочитали действовать через две главные
партии, отдавая свои симпатии той из них, которая в своей пред¬
выборной платформе выдвигала наиболее приемлемые для проф¬
союзов условия.
Свои, причем достаточно мощные, организации имели и аме¬
риканские фермеры. В их ряду прежде всего необходимо упомя¬
нуть о Лиге Грейнджеров (создана в 1867 г.) и двух фермерских
альянсах — Северном и Южном. Первоначально лидеры этих объе¬
динений полагали, что следует добиваться своих целей, выполняя
роль групп давления, воздействуя на руководство партий и конг¬
рессменов, обменивая поддержку своих сторонников на выгодное
фермерам законодательство. Однако вскоре стало очевидно, что
для лидеров и республиканцев, и демократов контакты с большим
бизнесом куда важнее, чем с фермерскими организациями. К ру¬
бежу 80-90-х годов лидеры фермеров пришли к выводу, что успех
им может принести только выход за привычные рамки двухпар¬
тийной системы. В итоге в 1891 г. на политической арене США
появилась новая партия — популистская.
В. преддверии президентских выборов 1892 г. популисты со¬
брались на конвент, где выдвинули одного из своих лидеров Дж. -
Уивера кандидатом на пост президента и одобрили предвыборную
платформу, ставшую важной вехой в развитии антимонополисти¬
ческой идеологии. Ее экономическая часть базировалась на ши¬
165

роко распространенной в то время в США теории «преступного
заговора», согласно которой появление гигантских корпораций
было не естественным продуктом развития экономики, а резуль¬
татом заговора кучки дельцов, противопоставивших себя осталь¬
ному обществу. «До тех пор, пока контроль над средствами суще¬
ствования и общественными богатствами является частным делом
могущественных индивидуумов, именно они будут подвергать об¬
щество регулированию, а не наоборот», — утверждали лидеры
популистов. Они предлагали заключить «новый общественный
договор», который бы позволил устранить деформации, поразив¬
шие американское общество под воздействием «преступного заго¬
вора». Важно, однако, отметить, что при всем своем радикализме
популисты вполне вписывались в эволюционную модель обще¬
ственного развития, которая уже достаточно прочно утвердилась
в США.
£>го не означало, что возникновение популистской партии не
создавало проблем для политической элиты США. Ей предстояло
определить, каким способом отразить вызов популистов, не допу¬
стить дальнейшего роста их влияния в политической жизни США.
К этому времени в политическую культуру США уже проникла
мысль о том, что наиболее эффективным способом борьбы с разно¬
го рода движениями социального протеста является перехват у них
популярных идей, с их последующей интерпретацией в существен¬
но более умеренном духе. Таким образом, ведущие партии вместе
с идеями отбирали у потенциального конкурента и значительную
часть протестного электората, привязывая его к находящейся под
прочным контролем элиты двухпартийной системе, снижая угро¬
зу своему монопольному положению в политическом процессе.
Именно такой путь борьбы с популистами избрали демократы
во главе с новым лидером партии У. Брайаном в 1896 г. В центр
своей предвыборной кампании он поставил популярный среди
населения южных и западных штатов лозунг неограниченной че¬
канки серебра и требование «дешевых денег», в которых многие
представители аграрной Америки видели панацею от всех бед, об¬
рушившихся на них. В то же время такие радикальные требова¬
ния популистов, как национализация железных дорог и средств
связи, введение прогрессивного налогообложения, предоставление
народу права законодательной инициативы и права отзыва депу¬
татов, остались за бортом его программы.
Перед лидерами популистов встала непростая дилемма. Оцени¬
вая ее, один из их идеологов Ллойд писал: «Если мы сольемся, то
потонем. Если нет, то все сторонники серебра уйдут от нас в более
сильную демократическую партию». В итоге все же было принято
решение поддержать на выборах У. Брайана, и, таким образом, был
166

сделан важный шаг в сторону интеграции сторонников новой
партии в лоно двухпартийной системы. А это означало, что нарас¬
тавший в стране социально-политической кризис удалось если не
разрешить, то, по крайней мере, заметно снизить его накал.
В то же время открытым оставался принципиально важный
для будущего США вопрос: возможно ли, не прибегая к радикаль¬
ным средствам, добиться адаптации «американской системы» к
принципиально иной фазе общественного развития, сохранить ее
высокую эффективность и в новых условиях? Окончательный от¬
вет на него был дан позднее, но первые шаги в плане решения этой
задачи были сделаны еще в конце XIX в. и были связаны с выра¬
боткой новой формулы, определяющей роль государства в жизни
общества. Если ранее своего рода аксиомой считалась презумпция,
согласно которой государству отводились крайне ограниченные
функции по поддержанию законности и общественного порядка,
то в конце XIX в. подобный взгляд на роль государства начинает
ставиться под сомнение.
Новое поколение политиков, как демократов, так и республи¬
канцев, постепенно осознавало, что пассивность государства в сфе¬
ре социально-экономических отношений будет неизбежно вести к
росту социальной напряженности, к увеличению влияния ради¬
кальных идей в массах и в итоге все ближе подводить общество к
развитию по тому сценарию, который предрекал К. Маркс. Они
полагали, что для сохранения в целостности базовых устоев «аме¬
риканской системы» необходимо предложить конструктивную
альтернативу как господствовавшим социал-дарвинистским, так
и социалистическим идеям. Если представители политического
истеблишмента США смотрели на государство как на своеобраз¬
ного «ночного сторожа», наблюдающего, но ни во что не вмеши¬
вающего, если социалисты видели в нем прежде всего инструмент
классового господства буржуазии, без слома которого невозмож¬
но установить в обществе социальную справедливость, то предста¬
вители новой волны либерализма смотрели на государство как на
некую «позитивную силу», способную встать над социальными
конфликтами, обеспечить их разрешение в соответствии с потреб¬
ностями общественного развития.
В США эти идеи начал развивать еще в 80-е гг. XIX в. социо¬
лог Л. Уорд. Именно он выдвинул и попытался обосновать тезис,
согласно которому, только взяв на себя функции по регулирова¬
нию социально-экономических отношений, государство может
предотвратить распад «американской системы», обеспечить ее
дальнейшее эволюционное развитие.
Уже в конце XIX в. идеи Уорда и его последователей нашли
“первое отражение в конкретной политике. В1887 г. уступил в силу
167

«Закон о междуштатной торговле», согласно которому создавал¬
ся специальный орган — Комиссия по междуштатной торговле,
имевшая право регулировать тарифную практику железнодорож¬
ных компаний. Чуть позднее, в 1890 г., был принят уже упоми¬
навшийся закон Шермана, объявлявший незаконными объедине¬
ния в форме трестов, теоретически нацеленный на поддержание
принципов конкуренции в первозданном виде. В последней чет¬
верти XIX в. Верховный суд США вынес ряд решений, подводив¬
ших правовую базу под возможность регулирования федеральны¬
ми властями некоторых аспектов трудовых отношений. Эти меры
заложили основу для создания в дальнейшем разветвленного ме¬
ханизма государственного регулирования социально-экономичес¬
ких отношений.
Хотя в конце XIX в. подобные меры еще выглядели в глазах
«старой гвардии» буржуазных политиков и большей части пред¬
ставителей финансовой олигархии чуть ли не «антиамерикански¬
ми», новые подходы на деле доказывали свою эффективность, и
это приносило им растущую популярность в различных слоях об¬
щества, в том числе и в его высших эшелонах. Благодаря посте¬
пенному освоению нового инструментария, используемого для
решения социально-экономических проблем, американская мо¬
дель общественного развития обрела большую устойчивость, по¬
лучила дополнительный динамизм и смогла сравнительно плавно
вступить в новую фазу — в фазу индустриального общества.
Конечно, эта трансформация была отнюдь не бесконфликтной.
Однако американская модель развития, несмотря на многочислен¬
ные проблемы, с которыми ей пришлось столкнуться в это время,
добилась впечатляющих успехов в процессе своей модернизации.
Американская формула успеха складывалась из нескольких
составляющих. Во-первых, несмотря на интенсивную концентра¬
цию и монополизацию производства, конкуренция сохранила свое
значение как главной движущей силы развития рыночной эконо¬
мики. Именно она обуславливала высокий динамизм и эффектив¬
ность американской экономики, а это подводило под все здание
«американской системы» мощный экономический фундамент.
Во-вторых, наличие огромных экономических ресурсов в ру¬
ках правящей элиты СИТА позволяло ей осуществлять широкое
социальное маневрирование, снижая накал конфликтов, утверж¬
дая в массовом сознании устойчивые стереотипы о возможности
воплощения в жизнь их социальных идеалов за счет совершенство¬
вания «американской системы».
В-третьих, неотъемлемой составляющей американской фор¬
мулы успеха стала специфическая политическая культура США,
в крторой органично сочетались консенсусные начала (способность
168

к достижению компромисса) с готовностью к постоянной интег¬
рации новых идей, новых вызовов. В ней удачно сочетался кон¬
сенсус в отношении того, что «американская система» в своей ос¬
нове рациональна, с пониманием того, что эта основа должна по¬
стоянно модифицироваться, приспосабливаться к веяниям време¬
ни. Именно эта специфическая политическая культура стала бла¬
годатной средой для возникновения и развития реформистских
идей, которые начинают во все большей мере определять лицо
«американской системы».
§ 2. Великобритания: в классическом
либерализме обнаруживаются первые
изъяны
К середине XIX в. Великобритания в глазах остального мира
являла собой чуть ли не эталон либерализма. Господство либераль¬
ной идеологии оказывало в это время определяющее воздействие
на все стороны развития английского общества. С конца 40-х и до
середины 70-х годов XIX в. в политической жизни страны исклю¬
чительно прочные позиции занимала опять-таки либеральная
партия. За это время она была в оппозиции всего лишь три года.
Прочно контролируя все звенья государственной машины, либе¬
ралы смогли во многом воплотить в жизнь краеугольные положе¬
ния своих идейно-политических доктрин.
Отталкиваясь от идей Дж. Милля, И. Бентама, Г. Спенсера,
английские либералы сумели на практике реализовать некоторые
постулаты этих теоретиков, прежде всего о дешевом правитель¬
стве с весьма ограниченными функциями. В отличие от стран кон¬
тинентальной Европы, где шел неуклонный рост государственно-
бюрократического аппарата, в Англии он вплоть до начала XX в.
не играл существенной роли. Если когда-либо государство и выс¬
тупало в роли «ночного сторожа», то это относится к Англии это¬
го времени. Государство практически полностью ушло из эконо¬
мики, которая развивалась, причем весьма успешно, под воздей¬
ствием рыночной конкуренции. Именно в это время страна заня¬
ла доминирующие позиции в мировом хозяйстве. А это, в свою оче¬
редь, позволило политической элите «туманного Альбиона» пере¬
смотреть базовые подходы к характеру своих мирохозяйственных
связей. Британия решительно порывает с практикой протекцио¬
низма и безоговорочно переходит к политике фритреда («свобод¬
ной торговли»). Даже консерваторы стали называть протекцио¬
низм «ложными представлениями». Добиваясь от остальных стран
169

одобрения принципов «свободной торговли», Лондон открывал
таким образом рынки этих государств для товаров, производимых
ра английских фабриках и заводах.
Что касается социальной сферы, то роль государства здесь сво¬
дилась преимущественно к защите прав собственности. Естествен¬
но, Великобритания, как безусловный лидер буржуазного прогрес¬
са, не могла не испытывать воздействия последствий «индустриаль¬
ной революции» и прежде всего резкого роста напряженности в от¬
ношениях двух основных классов тогдашнего общества — буржуа¬
зии и пролетариата. Движение чартистов и события 1848 г. во Фран¬
ции наглядно продемонстрировали, к каким серьезным последстви¬
ям может привести радикализация сознания лиц наемного труда.
Однако здесь английских либералов выручило то обстоятельство,
что на Британских островах уже существовали зачатки гражданско¬
го общества. А это подразумевало, что его граждане имели опреде¬
ленные навыки самоорганизации для защиты собственных интере¬
сов. В Англии в это время уже действовали и объединения предпри¬
нимателей, и первые профсоюзы. Другое дело, что до выработки со¬
временного модуса их взаимоотношений было еще очень далеко. Тем
не менее уже тогда у противоборствовавших сторон начала зарож¬
даться мысль о том, что, несмотря на серьезные разногласия между
предпринимателями и профсоюзами, они способны находить комп¬
ромиссные решения спорных вопросов и это в большей мере отвеча¬
ет их обоюдным интересам, чем непримиримое противостояние.
Выработке такого подхода способствовал ряд обстоятельств.
Во-первых, профсоюзы объединяли в то время прежде всего высо¬
коквалифицированных рабочих, которые имели существенно бо¬
лее высокую, чем остальные, зарплату. Им было что терять, и в
силу этого они предпочитали добиваться дальнейшего повышения
уровня жизни путем переговоров, а не за счет жесткой конфрон¬
тации с предпринимателями. Те, в свою очередь, получая высо¬
кие доходы, стремились не доводить дело до открытого противо¬
стояния, которое могло вызвать неконтролируемый конфликт и в
итоге привести к социальному взрыву. При таком раскладе, с точ¬
ки зрения правящей элиты, было явно предпочтительнее за счет
частичных уступок поддерживать в обществе относительно проч¬
ный социальный мир.
Во-вторых, необходимо учитывать, что английская буржуазия
могла обеспечивать сравнительно высокий уровень жизни квали¬
фицированных рабочих за счет огромных сверхприбылей, получа¬
емых в обширной британской колониальной империи. Вся полити¬
ческая элита Британии была твердо убеждена: строительство и уп¬
равление колониальной империей — дело первостепенной важнос¬
ти, ибо именно на этой основе зиждется могущество Англии.
170

Безусловно, в процессе развития колониальной империи пе¬
риодически возникали серьезные осложнения. Восстание в Индии
(1857-1859), перманентная напряженность в Ирландии, т.н. «опи¬
умные войны» в Китае — вот лишь некоторые «болевые точки»,
сопровождавшие колониальную экспансию Великобритании. Од¬
нако все издержки, связанные с быстрым расширением колони¬
альной империи, с лихвой окупались благодаря тем поистине без¬
граничным возможностям, которые она открывала перед англий¬
ским капиталом. Подчеркнуть особую роль колониальной поли¬
тики в развитии Великобритании должен был беспрецедентный
визит королевы Виктории в Индию в 1875-76 гг.
Лидеры либералов понимали, что для придания большей со¬
циальной устойчивости государству последнее обязано добивать¬
ся расширения числа лиц, принимающих хотя бы пассивное уча¬
стие в политическом процессе. А для этого было необходимо уст¬
ранить препоны, которые ограничивали возможности участия
рядовых англичан в избирательном процессе. Еще в 1864 г. по
инициативе1 либералов был учрежден Национальный союз реформ,
ставивший целью осуществление избирательной реформы. Через
год профсоюзы создали более радикальную Лигу реформ, попы¬
тавшуюся возглавить борьбу за введение всеобщего избиратель¬
ного права для всех мужчин, достигших 21 года. Обе эти органи¬
зации вели жесткую конкурентную борьбу за влияние в массах.
Стремясь перехватить инициативу у профсоюзов, либеральное
правительство Дж. Рассела в марте 1866 г. внесло в парламент за¬
конопроект об избирательной реформе. Он сразу же оказался в
центре острейшей политической борьбы, вызвав раскол на обоих
полюсах английского общества. В Лиге реформ возник конфликт
между группой радикалов и умеренными профсоюзными лидера¬
ми во главе с Дж. Оджером. Первые призывали бескомпромиссно
отстаивать свой вариант избирательной реформы. Вторые склоня¬
лись к тому, чтобы поддержать правительственный законопроект.
Не меньшие споры вызвали предложения правительства и в поли¬
тической элите Великобритании. Ее консервативная часть виде¬
ла в предлагаемой реформе посягательство на базовые устои су¬
ществовавшего правопорядка, угрозу праву собственности. Пред¬
ставители консерваторов в парламенте приложили максимум уси¬
лий для того, чтобы провалить внесенный правительством билль,
что им и удалось. По сути, они спровоцировали правительствен¬
ный кризис. Кабинет Рассела ушел в отставку, и новое правитель¬
ство сформировал лидер консерваторов Э. Дерби.
Полагая, что борются за укрепление существовавшего право¬
порядка, консерваторы на самом деле своими действиями поро¬
дили его серьезный кризис, придав проблеме реформы избиратель¬
171

ного права характер судьбоносного теста. Либо в Англии возмож¬
но решать вопросы, связанные с совершенствованием обществен¬
но-политических отношений, в рамках существовавшей системы,
легитимными методами, путем ее реформирования, либо она Не
способна к эволюционному варианту развития, и лишь ее рево¬
люционная ломка может открыть дорогу для вывода всего обще¬
ства на новый виток развития. Иными словами, относительно ча¬
стный вопрос о реформе избирательной системы превратился в
своеобразную лакмусовую бумажку, призванную продемонстри¬
ровать степень зрелости гражданского общества в Англии.
В этой кризисной ситуации у политических лидеров Брита¬
нии хватило мудрости и воли для того, чтобы найти устраиваю¬
щий их выход из кризиса. Решающую роль в этом сыграл министр
финансов в правительстве Дерби Б. Дизраэли — консерватор но¬
вого поколения, понимавший, что приверженность консерватив¬
ным принципам не должна перерастать в отрицание каких-либо
перемен в обществе. Консерватор, по мнению Дизраэли, обязан
бороться лишь против таких перемен, которые могут обернуться
сокрушением основополагающих устоев английского общества.
Именно он в марте 1867 г. внес в парламент билль о реформе изби¬
рательной системы. После жесткой борьбы в августе он был одоб¬
рен парламентом и стал законом. По новым избирательным пра¬
вилам количество лиц, имевших право участвовать в выборах,
возросло примерно в три раза, в них попали и высококвалифици¬
рованные рабочие. Но главное заключалось не в этом. В ходе борь¬
бы вокруг данного законопроекта был сделан очень важный шаг в
укреплении влияния реформистской идеологии в массовом созна¬
нии. Да и консервативная часть политической элиты убедилась в
том, что в постепенных изменениях отдельных сторон английс¬
кой модели политической системы нет ничего угрожающего, что
только так можно сохранить в неприкосновенности ее устои, не
допустить революционного взрыва.
Хотя билль о реформе избирательной системы внесли консер¬
ваторы, его плодами воспользовались либералы. На парламентс¬
ких выборах 1868 г. они добились крупного успеха. Их новый ли¬
дер У. Гладстон получил право сформировать кабинет. Выходец
из семьи крупных ливерпульских предпринимателей, связанных
с колониальной торговлей, он по всем статьям, казалось, должен
был стать консерватором. Однако потрясения 40-х годов убедили
его, что либеральная идеология более адекватно отвечает запро¬
сам элиты, и он в итоге связал свою судьбу с либеральной парти¬
ей. В 1868 г. он уже стал ее лидером.
Восхождение У. Гладстона на политический Олимп совпало с
важной вехой в истории набиравшего все большую мощь профсо¬
172

юзного движения. В 1868 г. в Англии был создан Британский кон¬
гресс тред-юнионов (БКТ), объединивший практически все круп¬
нейшие профсоюзы страны. В качестве главной цели новая орга¬
низация ставила задачу оказание постоянного эффективного дав¬
ления на парламент для лоббирования выгодного профсоюзам за¬
конодательства.
Перед либералами встал вопрос: как реагировать на появле¬
ние нового объединения? Гладстон настоял на том, что либераль¬
ная партия должна стремиться к налаживанию отношений с БКТ,
ибо без этого, по его мнению, прочная стабильность в английском
обществе была недостижима. В1871 г. он добился предоставления
тред-юнионам прав юридического лица. Правда, одновременно
профсоюзам было запрещено выставлять свои пикеты для борьбы
со штрейкбрехерами в ходе забастовок. Такая попытка удовлет¬
ворить всех в итоге себя не оправдала. Профсоюзы по вполне по¬
нятным причинам были недовольны тем, что их лишили весьма
действенного инструмента борьбы за свои права. Предпринимате¬
ли, наоборот, полагали, что правительство, потворствуя профсо¬
юзам, ущемляет их права собственников. В итоге правительство
Гладстона как бы провисло в воздухе, лишившись поддержки зна¬
чительной части своего электората.
Проанализировав результаты выборов, новый глава прави¬
тельства, лидер консерваторов Б. Дизраэли пришел к выводу, что
у его партии есть все шансы перехватить у либералов инициативу
в налаживании контактов с профсоюзами и что в случае удачи это
может принести ей серьезные политические дивиденды. Именно
поэтому его правительство в 1874 г. санкционировало т.н. «мир¬
ное пикетирование», т.е. заметно расширило арсенал средств, ко¬
торые профсоюзы теперь могли использовать в ходе забастовок.
Таким образом, право на забастовку из формального превращалось
в реальное, наполнялось полноценным содержанием. Либералы,
в свою очередь, предложили руководству БКТ сотрудничать в ходе
избирательных кампаний и согласились поддерживать выдвижен¬
цев профсоюзов на выборах. В результате этого соглашения в пар¬
ламенте к концу века было уже больше десяти депутатов от проф¬
союзов, которые блокировались с либералами.
Помимо реформы избирательного права, 70-е годы XIX в. были
отмечены еще рядом преобразований: была проведена реформа
государственной службы (вводилась практика публичных экзаме¬
нов для чиновников, претендовавших на ту или иную должность),
запрещалась практика покупки чинов в армии, осуществлена ре¬
форма образования (устанавливалось обязательное начальное об¬
разование). Эти меры способствовали укреплению устоев граждан¬
ского общества в Англии. А чем более зрелым оно становилось,
173

тем прочнее английское общество вписывалось в рамки эволюци¬
онного варианта прогресса. Однако политической элите Великоб¬
ритании еще предстояло модернизировать партийную систему
страны.
Первый шаг в этом направлении был сделан в 1877 г. либера¬
лами. По инициативе видного бирмингемского предпринимателя
Дж. Чемберлена был созван съезд либеральных ассоциаций, на
котором было принято решение об учреждении «Национальной
либеральной федерации» — партийной организации в современ¬
ном смысле, с разветвленной организационной структурой, охва¬
тывавшей всю страну, с достаточно мощным аппаратом партий¬
ных функционеров, с четко устоявшимися нормами взаимоотно¬
шений между составными элементами партийной структуры. Их
примеру последовали и консерваторы. Таким образом, в Англии
сложился устойчивый партийный тандем, прочно контролировав¬
ший политическое поведение электората, надежно отстаивавший
интересы правящих верхов.
К рубежу 70-80-х годов XIX в. Англия достигла пика своего
могущества. Опираясь на либеральные принципы, политическая
элита добилась наиболее значительных в своей истории успехов.
Английская экономика занимала лидирующие позиции в миро¬
вом хозяйстве, английское общество отличалось более высокой по
сравнению со странами континентальной Европы социальной ста¬
бильностью и более высоким уровнем жизни, политической куль¬
турой, в которой превалировали консенсусные начала. В итоге в
глазах остального мира Великобритания в то время представала
символом благополучия и прогресса.
Важнейшей составляющей английского могущества являлась
огромная колониальная империя. Но именно ее бурное расшире¬
ние породило первые трещины в этом внешнем процветании. Чем
же это было вызвано? Английские предприниматели и финансис¬
ты уже довольно давно предпочитали вкладывать деньги в коло¬
нии, ибо там норма прибыли была значительно выше, чем в мет¬
рополии. В то же время развитие новых отраслей промышленнос¬
ти, необходимость модернизации традиционных производств в
самой Англии требовали все более солидных финансовых влива¬
ний. Без них английской промышленности становилось все труд¬
нее выдерживать конкуренцию иностранных товаров. Классичес¬
кая либеральная идеология, делавшая ставку на то, что рыночная
конкуренция сама, без всякого вмешательства извне, настроит на
нужный лад огромный, все усложнявшийся экономический орга¬
низм, явйо не приносила ожидаемых результатов. Перед могуще¬
ственнейшей державой начали возникать трудноразрешимые про¬
блемы. В обществе, прежде всего в его интеллектуальной элите,

началось брожение. Все чаще стали раздаваться голоса: так ли уж
разумны и рациональны все стороны английской модели обще¬
ственного устройства?
В 1881 г. группа радикальных интеллигентов во главе с Гайд-
маном создала Демократическую федерацию, преобразованную в
1884 г. в Социал-демократическую федерацию. Если в политичес¬
ком плане ее влияние было невелико, то в идейном плане ее появ¬
ление было достаточно симптоматично: у либеральной идеологии
появился потенциальный конкурент, совсем по-иному оценивав¬
ший состояние и перспективы развития английского общества.
Сторонники Гайдмана решительно поставили под сомнение крае¬
угольный тезис либеральной идеологии о невмешательстве госу¬
дарства в сферу социально-экономических отношений.
Классический либерализм критиковали не только сторонни¬
ки социалистических идей — это не удивительно. У него появи¬
лись оппоненты и в среде тех, кто еще недавно считал, что либе¬
ральная идеология является панацеей от всех проблем, порожден¬
ных нерегулируемым буржуазным прогрессом. В1884 г. в Англии
было создано Фабианское общество, куда вошел почти весь цвет
английских интеллектуалов тех лет — Б. Шоу, Г. Уэллс, супруги
С. и Б. Вэбб и др. Хотя они и называли себя сторонниками обнов¬
ленной, освобожденной от крайностей марксизма социалистичес¬
кой идеологии, на деле они скорее являлись провозвестниками
нового Либерализма, отвергавшего идеи невмешательства государ¬
ства в социально-экономические отношения, отстаивавшего тезис
о необходимости активного государственного регулирования всей
этой сферы в интересах всего общества (а не только собственни¬
ков), утверждавшего, что целью государства должно являться до¬
стижение «общественного блага». Но при этом они отстаивали
либеральный постулат о том, что добиваться всего этого надо ре¬
формистскими методами, не нарушая эволюционного характера
развития английского общества.
Разочарование в возможностях классического либерализма
затронуло не только интеллектуальную элиту Англии. Широкие
слои населения, прежде всего те, кто был занят в промышленнос¬
ти, быстро почувствовали, что прежняя практика сотрудничества
профсоюзов и предпринимателей перестала обеспечивать то каче¬
ство жизни, к которому английские рабочие уже привыкли. Не
удивительно, что в профсоюзном движении также началось пере¬
осмысление ценностей. Там все громче стали звучать голоса тех,
кто настаивал на корректировке прежней тактики тред-юнионов.
В 80-е годы XIX в. в Англии появились т.н. «новые тред-юни¬
оны», добивавшиеся вовлечения в профсоюзы максимально ши¬
рокого круга рабочих вне зависимости от уровня их квалифика¬
175

ции. Однако при таком подходе лидерам новых профсоюзов неиз¬
бежно приходилось занимать гораздо более жесткую позицию в
отношении выбора методов борьбы за свои права. Прежняя линия
на достижение полюбовного соглашения с предпринимателями в
новых условиях перестала приносить приемлемые для профсою¬
зов результаты, ибо возможности ее проведения резко сузились:
замедление темпов роста собственно английской промышленнос¬
ти вело к тому, что у деловых кругов Британии подчас уже просто
не хватало средств для удовлетворения растущих требований
профсоюзов, численность которых неуклонно увеличивалась. А
это предопределяло эскалацию конфликта в сфере трудовых от¬
ношений.
По мере роста напряженности в данной области, увеличения
масштабов конфликта становилось все очевиднее, что государство
не могло устраняться от попыток его регулирования, сводить всю
свою политику к чисто репрессивным мерам, направленным на
подавление выступлений трудящихся. Односторонняя ориентация
государства на интересы предпринимателей лишь подпитывала
радикальные настроения в рабочей среде, усиливала позиции тех,
кто полагал, что в рамках существовавшей политической систе¬
мы кардинально улучшить положение лиц наемного труда невоз¬
можно. Не случайно в конце 80-х — начале 90-х годов все боль¬
шей популярностью в Англии стала пользоваться идея создания
независимой рабочей партии. Ее формирование завершилось уже
в начале XX века, когда в 1906 г. в Англии появилась новая
партия — лейбористская (рабочая). Однако сама постановка воп¬
роса о необходимости ее организации свидетельствовала о том, что
классический либерализм дал серьезный сбой: он не сумел полно¬
стью подчинить своему идейному влиянию рабочее движение. В
связи с этим в конце XIX — начале XX вв. весьма остро встали два
взаимосвязанных вопроса: сможет ли правящая элита найти дей¬
ственные рецепты поддержания социальной стабильности в обще¬
стве в новой обстановке и какая линия — на реформирование об¬
щества или его радикальное переустройство — возобладает в ра¬
бочем движении.
Решение этих фундаментальных для судеб Великобритании
вопросов осложнялось рядом обстоятельств. Прежде всего, весь
политический ландшафт страны в 80-е годы, т.е. именно тогда,
когда классический либерализм стал давать первые сбои, серьез¬
но осложняла ирландская проблема, точнее говоря новое обостре¬
ние этой старой болезни. Умеренное крыло ирландского нацио¬
нально-освободительного движения во главе с Ч. Парнеллом ак¬
тивно лоббировало в это время идею гомруля (самоуправления) для
Ирландии.
176

Вернувшееся в 1880 г. к власти правительство У. Гладстона,
боясь обвинений в подрыве империи (по канонам 80-х годов это
был смертельный грех для любого английского политика), пона¬
чалу попыталось силовыми методами добиться умиротворения
Ирландии. Был принят закон «О защите личности и собственнос¬
ти в Ирландии», дававший полиции исключительно широкие пол¬
номочия, по существу вводивший на острове режим чрезвычай¬
ного положения. Ч. Парнелл, являвшийся в то время членом пар¬
ламента, был тем не менее арестован, а деятельность радикальных
ирландских организаций запрещена. Однако все это вызвало липщ
рост масштабов сопротивления ирландцев.
Понимая, что Ирландия приближается к взрывоопасной чер¬
те, Гладстон решил пересмотреть тактику либералов в этом воп¬
росе. Он осуществил частичную ревизию аграрных отношений в
этой части империи, отказавшись от принципов невмешательства
государства в эту сферу, отдававших ее полностью на откуп лен¬
длордам, перейдя к практике государственного регулирования
купли-продажи земли. В 1882 г. по Килменхейскому соглаше¬
нию, заключенному английским правительством с Ирландской
парламентской партией, на острове отменялось чрезвычайное по¬
ложение, ликвидировались недоимки крестьян (для этого им пре¬
доставлялась государственная помощь), объявлялась амнистия
всем арестованным за участие в акциях протеста. Руководство
ИПП, в свою очередь, обещало действовать сугубо легальными
методами.
В это же время Гладстон начинает добиваться проведения тре¬
тьей избирательной реформы, причем предлагает распространить
ее и на Ирландию. Консерваторы, наученные опытом борьбы за
вторую избирательную реформу, на сей раз не стали сопротивлять¬
ся ее принятию. Теперь и консервативная часть политической эли¬
ты Британии осознала, что расширение числа лиц, имевших пра¬
во участвовать в избирательном процессе, не только не подрывает
устои существующего правопорядка, но, наоборот, консолидиру¬
ет его, придает ему большую легитимность. Альянс консервато¬
ров и либералов в этом вопросе позволил избежать проволочек с
принятием билля о реформе избирательной системы.
Ободренный этим успехом, Гладстон решил закрепить его,
поддержав идею введения гомруля для Ирландии. Однако здесь
он натолкнулся на ожесточеннейшее сопротивление не только
консерваторов, но и многих либералов. Относительно частный
вопрос о предоставлении Ирландии самоуправления в ходе деба¬
тов превратился в принципиальный — о методах управления ог¬
ромной, крайне разнородной Британской империей. И опять-таки
альтернатива формулировалась так: реформы или репрессии?
177

В ходе этих дебатов в английском обществе возник один из
самых серьезных в XIX в. расколов. Кризис разразился летом
1885 г., когда консерваторы, поддержанные депутатами от ИПП,
свалили правительство Гладстона. На состоявшихся в декабре
1885 г. выборах наибольшее число мест (335) получили либералы,
консерваторам досталось 249 мандатов, и 86 мест было завоевано
сторонниками ИПП. В сложившейся ситуации судьба парламент¬
ского большинства зависела именно от этой последней фракции,
точнее от того, кого она решит поддержать. Цена этой поддержки
была известна — принятие акта о гомруле.
Стремясь привлечь ИПП на свою сторону, Гладстон заявил об
одобрении идеи гомруля. Однако это вызвало открытый раскол в
его собственной партии. Группа депутатов-либералов (93 челове¬
ка), возглавляемая Дж. Чемберленом, отказалась поддержать
план Гладстона, выступив за сохранение прежнего модуса взаи¬
моотношений Англии с Ирландией. Аргументируя свою позицию,
Чемберлен заявил: «Гомруль ведет не к самоуправлению, а к от¬
делению» . Иными словами, он и его сторонники боялись, что пре¬
доставление Ирландии самоуправления стимулирует эрозийные
процессы в организме империи.
Раскол правящей партии предопределил неизбежность прове¬
дения досрочных парламентских выборов, которые состоялись в
1886 г. и принесли победу консерваторам. К власти пришло пра¬
вительство Роберта Солсбери. Новый премьер (Солсбери занимал
этот пост в 1886-1892 гг. и в 1895-1902 гг.) постарался перенести
акценты в политической борьбе с таких взрывоопасных сюжетов,
как ирландский вопрос и широкий круг социально-политических
проблем, на перспективы развития британской колониальной
империи. В ходе обсуждения этого вопроса консерваторы рассчи¬
тывали сформировать «новый общенациональный консенсус» и
избавить страну от потрясений, сопровождавших ее переход в но¬
вую фазу развития.
Этим расчетам не суждено было сбыться. Уйти от вопроса о
необходимости модернизации тех программно-целевых установок,
которыми на протяжении XIX в. руководствовалась политичес¬
кая элита Англии, было невозможно. Попытки замолчать эту про¬
блему лишь усугубляли ситуацию, осложняли поиски выхода из
непростого положения, в которое к концу века попала страна. Об¬
становка осложнялась еще и тем, что классическая либеральная
идеология, служившая в XIX в. основой для выработки важней¬
ших политических решений, в новых условиях оказалась не гото¬
вой дать адекватные ответы на поставленные жизнью вопросы.
Сможет ли либеральная идеология разработать рецепты решения
тех проблем, которые вышли на повестку дня в связи с вступлени¬
178

ем Англии в новую стадию развития? От этого во многом зависели
перспективы продолжения движения английского общества по
эволюционному пути развития.
§ 3. Воздействие «катастрофы
1870 года» на французскую модель
перехода к индустриальному обществу
Попытки реанимации Империи и былого величия Франции,
предпринятые Наполеоном III в 50-60-е годы XIX в., закончились
для страны весьма плачевно. Увлекшись колониальными авантю¬
рами, правящие круги Франции, прежде всего сам Наполеон III,
явно недооценили опасные перемены, происходившие в центре
Европы, где Пруссия шаг за шагом приближалась к заветной
цели -**- созданию под своей эгидой единого немецкого государства.
Когда в Париже наконец осознали масштабы нависшей над стра¬
ной угрозы, было уже поздно. В результате неизбежное столкно¬
вение с Пруссией проходило по сценарию, разработанному Бис¬
марком и отвечавшему интересам Германии. Наполеон III ничего
не сумел противопоставить его планам ни на дипломатическом
поприще, ни в военном отношении.
Франко-прусская война завершилась полным разгромом
Франции. Все разговоры о ее величии на поверку оказались бле¬
фом. Военная катастрофа наглядно продемонстрировала многочис¬
ленные изъяны политической системы Франции. Не удивитель¬
но, что она в одночасье рухнула, и перед французским обществом
встали два взаимосвязанных вопроса: как ликвидировать тяже¬
лейшие последствия «военной катастрофы 1870 г.» и какую фор¬
му государственного устройства избрать после краха Империи.
После того как в 1873 г. немецкие войска были выведены с
территории Франции, Национальное собрание, в котором боль¬
шинство принадлежало различным группировкам монархистов,
избрало президентом страны маршала Мак-Магона, известного
противника любых проявлений республиканизма. Сложилась па¬
радоксальная ситуация. Во властных структурах преобладали сто¬
ронники монархической идеи, однако в обществе в целом она была
серьезнейшим образом дискредитирована, и не считаться с этим
было невозможно. После событий, связанных с Парижской ком¬
муной, игнорировать настроения, популярные в обществе, было
бы слишком рискованно. Тем не менее угроза про-монархическо-
го государственного переворота в первой половине 70-х годов
XIX в. была вполне реальной. Она особенно возросла, когда две
промонархические группировки легитимисты и орлеанисты —
179

достигли соглашения по вопросу о кандидатуре на престол. Пред¬
полагалось, что в случае удачи королем под именем Генриха V ста¬
нет граф Шамбор. Правда, в самый последний момент он отказал¬
ся возглавить переворот, и, таким образом, на планах монархис¬
тов можно было поставить крест.
В этой ситуации Национальному собранию пришлось интен¬
сифицировать работу по подготовке новой Конституции. Она со¬
стояла из трех конституционных актов, последний из которых был
принят в июне 1875 г. Главой исполнительной власти согласно
новой Конституции являлся президент, избираемый парламентом
на семь лет. Он председательствовал на заседаниях Совета мини¬
стров, имел право распускать Палату депутатов, в его распоряже¬
нии находились вооруженные силы, он представлял страну на
международной арене. Законодательная власть принадлежала
двухпалатному парламенту — Сенату и Палате депутатов. Члены
Сената частично назначались, частично избирались сроком на де¬
вять лет коллегией, состоявшей из представителей муниципаль¬
ных советов. Именно Сенату принадлежало право окончательно¬
го утверждения бюджета, и именно он мог ставить вопрос о дове¬
рии правительству. Палата депутатов избиралась сроком на четы¬
ре года путем всеобщего голосования лиц, достигших 21 года (кро¬
ме женщин и военнослужащих).
На этой основе в 1876 г. были проведены выборы в парламент.
Сенат по-прежнему остался в руках монархистов, а вот Палата
депутатов оказалась под контролем республиканцев. Правда, сре¬
ди них, как, впрочем, и среди монархистов, не было единства. В
их лагере выделялось три группировки. Фракцию умеренных рес¬
публиканцев возглавлял Л. Тьер. На левом фланге выделялись
две фракции, которые возглавляли соответственно Ж. Ферри и
Л. Гамбетта.
Такой сложный расклад сил во властных структурах предоп¬
ределил сохранение высокой политической напряженности в стра¬
не и содержал в себе зародыш неизбежного конфликта, ибо диапа¬
зон расхождений по большинству кардинальных вопросов у про¬
тивоборствующих сил был слишком велик для того, чтобы было
возможно выработать компромиссный вариант их разрешения.
Столкновение различных политических сил не заставило себя
ждать. Во Франции со времен Великой французской революции
остро стоял вопрос о роли католической церкви в жизни общества,
в частности в сфере образования. В 1877 г. Палата депутатов при¬
няла резолюцию, обязывавшую правительство подавлять клери¬
кальную агитацию. В ответ президент распустить Палату депута¬
тов и назначил новые выборы. Однако они принесли убедитель¬
ную победу республиканцам.
180

В этой ситуации Мак-Магон сделал ставку на подготовку во¬
енного переворота. Второй раз за короткий период Франция ока¬
залась на грани выхода за рамки легитимного политического про¬
цесса. И это весьма симптоматично. Если в Великобритании и
США сама идея государственного переворота выглядела абсолют¬
но аномальной, то для Франции XIX в. подобная постановка воп¬
роса была вполне типична и естественна. Несмотря на многочис¬
ленные революции, процесс становления гражданского общества
в этой стране явно отставал от английской и американской моде¬
ли. Вероятно, это объясняется тем, что эволюционный вариант
развития, позволяющий избегать разрывов исторического време¬
ни, обеспечивающий большую преемственность, укрепляет в об¬
ществе правовые начала, консолидирует его, прививает граждан¬
ские навыки самоорганизации и самоуправления.
Замыслам Мак-Магона не суждено было сбыться. Они не на¬
шли поддержки в армии. Убедившись в нереальности своих пла¬
нов, Мак-Магон подал в отставку. Новым президентом был избран
сторонник республиканского строя Ж. Греви, что способствовало
укреплению республиканских начал в жизни французского обще¬
ства и заметно снизило вероятность срыва страны с республикан¬
ской платформы.
Возможности монархистов к концу 70-х годов XIX в. сокра¬
тились в силу того, что во Франции, как и в других странах конти¬
нентальной Европы, набирало размах рабочее движение, причем
все большую роль в нем начинали играть социалисты. В 1880 г. во
Франции была создана социалистическая партия, численность и
влияние которой стали быстро расти. Это меняло общую палитру
политической жизни Франции. Вместо альтернативы — респуб¬
лика или монархия — перед французским обществом замаячила
совсем иная перспектива. Социалисты тех лет жестко ставили воп¬
рос о коренном переустройстве общества на принципиально иных
началах. Такое развитие событий, естественно, не устраивало соб¬
ственников всех рангов, которые в сложившейся ситуации гото¬
вы были забыть прежние споры и объединиться ради противосто¬
яния новым вызовам.
Однако такое единение было весьма относительным, ибо в ста¬
не оппонентов социалистической идеи существовали значитель¬
ные разногласия. Во Франции, так же как и в других ведущих стра¬
нах, в это время начался процесс монополизации. Она шла не та¬
кими быстрыми темпами, как в США или Германии, и тем не ме¬
нее в последней четверти XIX в. во Франции сложились весьма
влиятельные финансовые группировки, подчинившие себе важ¬
нейшие отрасли промышленности. Используя свое влияние во
властных структурах, они, как и в других странах, стремились
181

навязать свои правила игры всем остальным предпринимателям,
добивались того, чтобы все звенья политической системы обслу¬
живали прежде всего их интересы.
Это не устраивало не только трудящихся, но и мелкую буржу¬
азию и заметно окрепший средний класс. Они, наоборот, были за¬
интересованы в максимальной демократизации экономической и
политической жизни. Под давлением этих сил в 1879-1880 гг.
правительство демонстративно одобрило ряд мер демократичес¬
кого плана: день взятия Бастилии был объявлен национальным
праздником, «Марсельеза» стала государственным гимном, в стра¬
не была запрещена деятельность иезуитов, ц среднее образование
стало носить светский характер.
Хотя эти шаги не изменили основополагающих параметров ни
политической системы, ни тем более общества в целом, они выз¬
вали определенный всплеск политических страстей, получивших
выход в ходе избирательной кампании 1881 г. Она принесла побе¬
ду Республиканскому союзу во главе с Л. Гамбеттой. Окрыленные
успехом, республиканцы попытались изменить некоторые поло¬
жения Конституции, в частности упразднить институт пожизнен¬
ных сенаторов и ввести выборность мэров. В разгар этой борьбы
Гамбетта умер, и премьером стал Ж. Ферри. Не возражая против
внесения в Конституцию изменений, укрепляющих республикан¬
ский характер государственного строя Франции, он в то же время
полагал, что власти должны занимать более жесткую позицию в
отношении социалистов и анархистов. Такие колебания прави¬
тельства свидетельствовали, что политическая система Франции
по-прежнему неустойчива, в ней не сложилось прочного блока сил,
способного консолидировать ев, придать стабильность и предска¬
зуемость.
Состоявшиеся в 1885 г. очередные президентские выборы в
этом плане мало что изменили. На эту должность был переизбран
Ж. Греви, фигура недостаточно яркая для того, чтобы консолиди¬
ровать фрагментированное общество. Зато в конце 80-х годов
XIX В. в политической жизни Франции возникла личность, спо¬
собная взорвать еще не устоявшуюся структуру Третьей респуб¬
лики. Речь идет о военном министре, генерале Жорже Буланже.
Апеллируя к чувству попранного национального достоинства
французов, он начал активно разыгрывать антигерманскую кар¬
ту — в многочисленных выступлениях обрушивался с яростными
нападками на Германию, призывая к отмщению за «катастрофу
1870 г.». Затрагивая болезненные струны в душе французов, он
быстро набирал популярность, не заботясь о том, какие внешне¬
политические последствия может иметь его авантюристическая
риторика.
182

Политические амбиции Буланже росли с каждым днем. На
руку ему сыграл разразившийся осенью 1887 г. скандал, связан¬
ный с зятем президента, который, как выяснилось, занимался тор¬
говлей должностями и орденами. В декабре 1887 г. Греви был вы¬
нужден уйти в отставку. Республиканская идея была сильно дис¬
кредитирована. На этой волне вновь активизировались антирес-
публиканские силы. Понимая, что монархическая идея не способ¬
на получить массовую поддержку, они сделали ставку на «силь¬
ную личность», способную привлечь на свою сторону рядовых
французов и одновременно навести в стране жесткий порядок, со¬
здать условия, гарантирующие неприкосновенность собственнос¬
ти. Таким человеком стал Ж. Буланже.
Вокруг него начали группироваться все те, кто был недоволен
существовавшим положением вещей: республиканскими инсти¬
тутами, которые ассоциировались с коррупцией и нестабильнос¬
тью, неэффективной внешней политикой, не обеспечивавшей воз¬
рождения влияния Франции, «попустительством» социалистичес¬
кой агитации и т.д. Новое движение быстро завоевало симпатии
разных по своему положению слоев французов. Буланже всерьез
замахнулся на власть. Во Франции опять возникла угроза госу¬
дарственного переворота. Однако в последний момент новоявлен¬
ный претендент на власть откровенно испугался и, отказавшись
от своих планов, бежал за границу, где чуть позднее покончил
жизнь самоубийством.
Провал планов Буланже вызвал серьезную политическую пе¬
регруппировку во Франции. Определенное отрезвление, наступив¬
шее в обществе после этих событий, способствовало укреплению
позиций умеренных республиканцев. Монархисты и сторонники
авторитарного строя, наоборот, были заметно дискредитированы.
Вскоре после этих событий большинство монархистов официаль¬
но объявили о поддержке республиканцев.
В 1893 г. во Франции проходили очередные парламентские
выборы. И опять они разворачивались на фоне грандиозного скан¬
дала — на этот раз «Панамского», ставшего символом коррупции в
высших эшелонах власти. Тем не менее умеренные республикан¬
цы, ведомые Раймоном Пуанкаре и Луи Барту, политиками нового
поколения, добились весомого успеха, став самой крупной фрак¬
цией в новом составе парламента. На вторую позицию вышли воз¬
главляемые Ж. Клемансо радикалы, активно эксплуатировавшие
'гему реванша. Наконец, весьма внушительно заявили о себе социа¬
листы: они стали третьей по численности фракцией парламента.
Итоги выборов свидетельствовали о том, что французское об¬
щество по-прежнему далеко от консолидации, что его различные
сегменты по-разному представляют себе, каким ценностям долж¬
183

но отдавать приоритет руководство страны. Напряженность в об-
ществе усиливалась из-за того, что в первой половине 90-х годов
XIX в. Францию захлестнула волна террористических актов, орга¬
низованных анархистами. Пик ее пришелся на 1894 г., когда был
убит президент Франции С. Карно. Его место занял Ж. П. Перье,
человек весьма консервативных убеждений. Используя ситуацию,
он провел через парламент закон о подавлении анархистской аги¬
тации, опираясь на который власти развернули кампанию пресле¬
дования всех левых сил. Однако это лишь обострило политичес¬
кое противостояние левых и правых и грозило полностью раско¬
лоть еще не окрепшее гражданское общество.
Опасность курса Перье стала осознавать все большая часть
политической элиты Франции. Под давлением как собственно ле¬
вых, так и умеренных республиканцев президент в 1895 г. был
вынужден уйти в отставку. Но до успокоения общества было еще
далеко. В конце XIX в. Франции пришлось пройти через еще один
серьезный политический кризис, связанный с так называемым
делом Дрейфуса.
В 1894 г. капитан французской армии А. Дрейфус, еврей по
национальности, был обвинен в передаче немцам секретных до¬
кументов. Дело получило большой общественный резонанс, ибо
вскоре стало известно, что в ходе расследования были допущены
серьезные нарушения. Представители еврейской диаспоры утвер¬
ждали, что Дрейфуса обвинили только потому, что он еврей, что
его дело — ярчайшее проявление антисемитизма. Их поддержали
видные писатели, журналисты, ряд политиков демократической
ориентации. Благодаря их активности дело Дрейфуса быстро выш¬
ло за рамки обычного судебного процесса. По их мнению, оно пре¬
вратилось в тест, призванный дать ответ на вопрос о том, есть ли
во Франции демократия.
Борьба за пересмотр дела Дрейфуса продолжалась несколько
лет. В разгар этих событий умер президент Франции Ф. Фор. Но¬
вым президентом страны стал Э. Лубе — сторонник пересмотра
дела Дрейфуса. Во время похорон Фора произошли крупные бес¬
порядки, которые националистические силы попытались исполь¬
зовать для осуществления государственного переворота. Эта по¬
пытка провалилась. Однако политической элите Франции стало
ясно, что необходимо искать способы укрепления консенсусных
начал в обществе, иначе страну ожидают тяжелые испытания.
Летом 1899 г. было создано «правительство республиканской
защиты» во главе с В. Руссо. Оно сразу же провело ряд мер, на¬
правленных на то, чтобы снизить накал политических страстей:
Дрейфус был амнистирован, было принято решение об узакони¬
вании 11-часового рабочего дня.
184

Но, пожалуй, наиболее важным, своего рода знаковым стал
сам состав нового кабинета министров. Он, по замыслу его твор¬
цов, должен был символизировать единение всех французов. Имен¬
но эту идею подчеркивало включение в его состав двух, казалось
бы, абсолютно несовместимых людей, находившихся на крайних
флангах политического спектра. Военным министром был назна¬
чен генерал Галифе, известный тем, что потопил в крови Парижс¬
кую коммуну и продолжавший исповедовать крайне консерватив¬
ные взгляды. В это же правительство впервые в истории вошел в
качестве министра торговли и промышленности один из лидеров
независимых социалистов А. Мильеран. Это событие осталось в
истории под названием «казус Мильерана» и породило длитель¬
ную и острую дискуссию в партиях II Интернационала, суть кото¬
рой сводилась к следующему: в какой мере представителям соци¬
алистических партий целесообразно входить в правительство, ко¬
торое не ими создано и где присутствуют одиозные, с их точки зре¬
ния, фигуры?
В более широком смысле речь шла о том, следует ли полити¬
ческой элите ведущих западных стран добиваться интеграции в
политическую систему хотя бы умеренной части социалистичес¬
кого движения, с одной стороны, и должны ли сами социалисты
стремиться к интеграции в существующую политическую систе¬
му, улучшая (а не ломая) ее изнутри — с другой. Это был во мно¬
гом судьбоносный для будущего западной цивилизации вопрос,
ибо от того, как он будет решаться, зависело, какие тенденции —
консолидирующие или дестабилизирующие — возобладают в ее
развитии. И именно Франция, которая в XIX в. символизировала
собой революционную модель общественного прогресса, стала на
рубеже XIX-XX вв. инициатором процесса, который в XX в. обес¬
печил преимущество эволюционному варианту развития.
§ 4. Особый путь Германской империи
Образование в центре Европы нового крупного государства —
Германской империи — заметно изменило ситуацию на континен¬
те. На первых порах воздействие этих изменений на развитие ев¬
ропейского сообщества проявлялось скорее в скрытой форме, ибо
новому государству, созданному силовыми методами, еще пред¬
стояло доказать свою жизнеспособность и эффективность.
По одобренной в апреле 1871 г. Конституции империя провозг¬
лашалась союзным государством, состоящим из 22 монархий и 3
вольных городов. Федеративные принципы в Основном законе тес¬
но сочетались с институтами унитарного государства. Высшая
185

власть находилась в руках императора, которым мог быть только
прусский король. Законодательная власть принадлежала рейхста¬
гу (парламенту), который избирался мужским населением империи,
достигшим 25-летнего возраста. Заметную роль в иерархии госу¬
дарственных органов играл бундесрат, который формировался из
представителей союзных земель, причем из 58 мест в этом органе
17 принадлежало Пруссии, а для изменения Конституции необхо¬
димо было получить согласие как минимум 44 членов бундесрата.
При таком раскладе без санкции Пруссии изменить существовав¬
шую политическую систему было невозможно. О. Бисмарк, став¬
ший теперь рейхсканцлером, позаботился о том, чтобы надежно га¬
рантировать доминирующие позиции Пруссии в новом государстве.
Практически одновременно с образованием Германской импе¬
рии в Пруссии завершился промышленный переворот. Таким об¬
разом, Германия по сути дела не только синхронно вступила в но¬
вую фазу политического развития, но и осуществила переход в
стадию индустриального общества. Ее политические амбиции сра¬
зу же получили серьезное экономическое обоснование.
Необходимо отметить очень высокие темпы экономического
роста в этой стране. По данному показателю она уступала только
США. Это позволило Германии быстро увеличивать свой удель¬
ный вес в формирующейся системе мирового хозяйства. Особенно
стремительно развивались новые отрасли промышленности. Имен¬
но там и в тяжелой индустрии наиболее отчетливо разворачива¬
лись процессы концентрации производства. Это и не удивитель¬
но, ибо их развитие требовало привлечения крупных финансовых
средств. А это, в свою очередь, вело к формированию сравнитель¬
но небольшого, но весьма влиятельного слоя финансовой олигар¬
хии, контролировавшего ключевые отрасли экономики и сферу
финансов, которая начинала играть все более заметную роль в об¬
щественно-политической жизни страны, усложняя общий расклад
сил в прежней прусской модели.
В последней трети XIX в. ее неотъемлемым атрибутом стала
/ достаточно развитая партийная система, игравшая важную роль
в консолидации нового государства. Именно ее составные компо¬
ненты позволили самым различным социальным силам почувство¬
вать свою сопричастность к совершенствованию социально-поли¬
тических механизмов нового государства. Это было очень важно в
силу того, что империя была создана силовым путем и представи¬
тели отдельных немецких земель, вошедших в нее, должны были
поверить, что это их общий дом. Бисмарк придерживался автори¬
тарного стиля управления, в котором были свои издержки, но они
с лихвой перекрывались тем, что помогали канцлеру в главном —
в цементировании устоев нового государства.
186

В 70-е годы это была задача первостепенной важности. Имен¬
но с этой целью уже в первые годы существования империи была
проведена административная реформа, призванная выстроить чет¬
кую вертикаль власти — от местного уровня до вершины полити¬
ческого Олимпа. Бисмарк прекрасно понимал и значение финан¬
совых институтов в консолидации государства. Центральную роль
здесь был призван сыграть созданный в 1875 г. Имперский банк.
Как и в Пруссии, в Германской империи большое внимание уде¬
лялось развитию вооруженных сил, являвшихся одним из тех ин¬
ститутов, которые определяли лицо государства.
Рейхсканцлер стремился к тому, чтобы новое государство вос¬
приняло основные характеристики «прусской модели». Именно
стремление Бисмарка к унификации всей Германии по образу и
подобию Пруссии породило ряд острых внутриполитических кон¬
фликтов. Прежде всего необходимо сказать о его столкновении с
католической церковью, традиционно игравшей большую роль в
жизни ряда южногерманских земель. Стремясь лишить ее рыча¬
гов воздействия на общественную жизнь, Бисмарк в 1872 г. ли¬
шил католическую церковь права надзора за школьными учреж¬
дениями, запретил священнослужителям вести политическую
агитацию в любой форме и ввел государственный контроль за на¬
значением духовных лиц на ту или иную должность в церковной
иерархии.
Дальнейшее углубление конфликта власти с католической
церковью предотвратило выдвижение на авансцену политической
жизни империи рабочего вопроса, т.е. взаимоотношения власти с
набиравшим размах по мере нарастания темпов индустриализа¬
ции рабочим движением. Само по себе оно не было принципиаль¬
но новым фактором ни в жизни Пруссии, ни в жизни ряда других
немецких земель. Однако с середины 70-х годов XIX в. в нем дос¬
таточно быстро начинает расти влияние сторонников марксизма,
ставившего во главу угла задачу переустройства общества на прин¬
ципиально новых началах. Это не могло не вызвать нарастающее
беспокойство у имперских властей. Оно стало приобретать вполне
реальные очертания после того, как на выборах 1877 г. предста¬
вители созданной в 1875 г. социал-демократической партии Гер¬
мании получили 12 мест в рейхстаге. Вопрос о том, как противо¬
действовать новой политической силе, перешел в практическую
плоскость.
В 1878 г., воспользовавшись покушением на императора,
Бисмарк попытался провести через рейхстаг закон, запрещавший
деятельность всех левых партий. Однако большинство депутатов
отказалось поддержать правительственный законопроект. Не ус¬
пели стихнуть дебаты цо доводу этого предложения, как про¬
187

изошло новое покушение на императора. В ответ власти распус¬
тили рейхстаг и добились избрания нового, гораздо более лояль¬
ного Бисмарку состава парламента, который со второй попытки
одобрил правительственную инициативу. Согласно «закону про¬
тив социалистов», все политические организации левого толка
были запрещены и их печатные издания закрыты. Принятие это¬
го акта говорило о том, что Бисмарк избрал чисто репрессивный
путь борьбы со своими радикальными оппонентами, и, чтобы
избежать конфронтации сразу с двумя силами — католической
церковью и социалистами, канцлер отказался от эскалации кон¬
фликта с церковью.
Сосредоточив усилия на борьбе с левыми, Бисмарк поначалу
добился определенных успехов. ЦК социал-демократической
партии объявил о своем самороспуске. Однако уже в 1880 г. в
Швейцарии состоялся восстановительный съезд, на котором было
заявлено: «Партия будет добиваться своих целей всеми имеющи¬
мися в ее распоряжении средствами». Таким образом, Бисмарк
помимо своей воли способствовал резкой радикализации круп¬
нейшей рабочей партии. Ему становилось очевидным, что толь¬
ко методами репрессий он не сможет взять под контроль ситуа¬
цию в рабочем движении, а без хотя бы частичной интеграции
профессиональных и политических организаций рабочего клас^
са рассчитывать на стабильное, поступательное развитие обще¬
ства не приходится. Обеспечение одновременно стабильности и
динамизма немецкого общества было крайне необходимо Бисмар¬
ку и для решения крупномасштабных внешнеполитических за¬
дач — создания под эгидой Германии военно-политического бло¬
ка в Европе, способного обеспечить ей ведущее место в европейс¬
ких делах, а в перспективе выстроить прочный плацдарм в борь¬
бе за мировое лидерство.
Именно поэтому уже в первой половине 80-х годов XIX в. Бис¬
марк меняет тактику в отношении рабочего движения — от чисто
репрессивной практики он переходит к конструктивной позитив¬
ной государственной рабочей политике, призванной убедить тру¬
дящихся в том, что государство, а не социал-демократы решат их
проблемы. В 1883 г. был принят закон «Об обязательном страхо¬
вании по болезни», через год — «О страховании от несчастных
случаев», а в 1889 г. — «О пенсиях по старости и инвалидности».
Было заметно либерализовано отношение к профсоюзам и соци¬
ал-демократам, постепенно возвращавшимся к участию в легитим¬
ном политическом процессе. Так уже в 80-е годы XIX в. в Герма¬
нии были заложены основы новой политики государства, нацелен¬
ной на интеграцию рабочего движения в политическую систему
буржуазного общества.
188

Вместе с тем Бисмарк исходил из того, что для консолидации
общества вокруг власти последняя должна постоянно находить не
только внешнего, но и внутреннего врага, угрожавшего традици¬
онным ценностям, а следовательно, общественному благу. Снача¬
ла это была католическая церковь, потом социал-демократы и во¬
обще левые, в конце 80-х годов на эту роль выдвинулась польская
диаспора, проживавшая в империи. Началась активная кампания
по выдавливанию поляков из Германии и их насильственной гер¬
манизации.
Масштабные стратегические планы Бисмарка прервала смерть
в 1888 г. императора Вильгельма I, безоговорочно доверявшего
своему «железному канцлеру». После короткого (трехмесячного)
царствования Фридриха III на престол взошел молодой, крайне
амбициозный и экспансивный Вильгельм II. Он сразу же дал по¬
нять Бисмарку, что отныне править будет он, а канцлер будет про¬
сто претворять его волю в конкретные дела. Очень быстро выяс¬
нилось, что по ряду ключевых вопросов — проблемам колониаль¬
ной экспансии, приоритетам в области военного строительства, от¬
ношению к рабочему движению и т.д. — их взгляды существенно
различаются. Отношения между императором и канцлером обо¬
стрились до предела, и в 1890 г. Бисмарк был вынужден уйти в
отставку.
Так закончилась «эпоха Бисмарка», в ходе которой была ре¬
шена важнейшая для всей Германии задача: произошло объеди¬
нение немецких земель в единое государство. Важно подчеркнуть,
что этот выдающийся политический деятель сумел перенести ос¬
новные характеристики «прусской модели» общественного разви¬
тия (высокая степень государственного патернализма в отноше¬
нии экономики, особый тип аграрных отношений, исключитель¬
но большая роль армии и госчиновников в жизни общества и т.д.)
на общегерманское государство. Пруссия, ставшая ядром Герман¬
ской империи, несмотря на качественно новую ситуацию, по-пре¬
жнему шла вперед своим, особым путем, не копируя иные модели
общественного развития.
После отставки Бисмарка новым канцлером стал генерал
Л. фон Каприви. Правда, пробыл он на этом посту всего 4 года, про¬
должая курс на интеграцию рабочего движения в рамки существо¬
вавшей модели общественного развития. В 1891 г. был запрещен
детский труд на предприятиях и одобрен закон об 11-часовом ра¬
бочем дне, окончательно отменены все положения законов против
социалистов.
Это оказывало противоречивое воздействие на характер взаи¬
моотношений власти с левым флангом политического спектра Гер¬
мании. С одной стороны, уже в 1891 г. на Эрфуртском съезде со-
189

циал-демократов из их программы были выброшены многие ра¬
дикальные положения, связанные прежде всего с идеей револю¬
ционной ломки существовавших общественных отношений. Вме¬
сто этого в их программе появился пункт о возможности мирного
врастания элементов социалистического уклада в капитализм. Это
был принципиально важный момент в сложном и длительном про¬
цессе трансформации западной социал-демократии: от радикаль¬
но-революционных программно-целевых установок — к относи¬
тельно умеренным требованиям, нацеленным на постепенную эво¬
люцию существующего строя. Таким образом, социал-демократы
из силы, стоящей вне политической системы буржуазного обще¬
ства, превращались в компонент, постепенно интегрирующийся
в нее, действующий уже не извне, а изнутри, не разрушающий ее,
а модернизирующий. Это был значительный успех политической
элиты Германии.
Правда, за него приходилось платить — ставить в повестку дня
вопросы, поднимаемые социал-демократами, мириться с деятель¬
ностью их быстро растущей фракции в рейхстаге. После выборов
1893 г. она стала насчитывать 44 депутата. И это, естественно,
вызывало недовольство консервативной части германского обще¬
ства. Ее раздражало не только совершенно ненужное, по ее мне¬
нию, заигрывание с социал-демократами и профсоюзами, но и об¬
щая линия правительства в сфере социально-экономических от¬
ношений. Явно «социалистической» мерой в глазах консервато¬
ров выглядело введение в начале 90-х годов XIX в. прогрессивно¬
подоходной системы налогообложения. Каприви пошел на серь¬
езную корректировку внешнеполитической линии Германии:
было принято решение о снижении пошлин на ввозимую в страну
сельскохозяйственную продукцию, что вызвало взрыв возмуще¬
ния не только в сфере юнкерства, но и всего аграрного сектора об¬
щества. Аграрная Германия перешла в жесткую оппозицию к кан¬
цлеру. Учитывая политический вес, которое имело в Германии
юнкерство, нетрудно понять, что судьба Каприви была предреше¬
на — в 1894 г. он ушел в отставку.
Его место занял принц Гогенлоэ, остававшийся на этом посту
до 1900 г. При нем в центр политической жизни выдвигаются воп¬
росы внешней экспансии. Так же как и другие великие державы,
Германия в этот период начинает тесно увязывать перспективы
своего прогресса с экспансией, с борьбой за лидерство уже не про¬
сто в европейском, но в мировом масштабе. Эти идеи практически
полностью овладели умами политической элиты Германии. Ис¬
ключительно высокую активность демонстрировал в это время
Пангерманский союз, созданный специально для пропаганды этих
планов. В его деятельности участвовали министр иностранных дел
190

Б. фон Бюлов, один из руководителей вооруженных сил Германии
А. фон Шлиффен, адмирал А. фонТирпиц, крупнейший немецкий
философ Ф. Ницше и многие другие известные в Германии поли¬
тики, финансисты, ученые. Пангерманскому союзу покровитель¬
ствовал сам император.
Союз оказывал большое влияние на весь идейно-политический
климат Германии. Именно в это время закладывались основы пред¬
ставлений о высшей арийской расе, которой якобы суждено пост¬
роить «новый мировой порядок». Со страниц научных работ эти
идеи быстро перекочевали в платформы политических партий,
получили отражение в программно-целевых установках, которы¬
ми руководствовалось в своей деятельности немецкое государство.
Именно с таким багажом Германская империя вступила в XX в.

ГЛАВА IX
Международные отношения в последней
трети XIX в.
§ 1. Восточный вопрос и проблемы
колониальной экспансии
Пока европейская политическая элита осмысливала новые
реалии, возникшие после франко-прусской войны и образования
в центре Европы мощной и агрессивной Германской империи, явно
претендующей на лидерство в делах всего континента, вновь обо¬
стрилась обстановка на Балканах. Поводом для этого стало вос¬
стание населения Герцеговины против османского ига. Это собы¬
тие явилось отражением роста национально-освободительного дви¬
жения на Балканах, стремления народов этого региона создать соб¬
ственные независимые государства. Ведущие европейские держа¬
вы должны были решить, как реагировать на эту тенденцию.
События в Герцеговине на начальной стадии конфликта мог¬
ли развиваться по нескольким сценариям. На эту территорию дав¬
но нацеливалась Австро-Венгрия, стремившаяся за счет ее присо¬
единения укрепить свои позиции на Балканах. Возможно было
создание там независимого государства или предоставление Гер¬
цеговине автономии в составе Османской империи. Наконец, не
исключался и ее раздел между Австро-Венгрией, Сербией и Чер¬
ногорией. Англия, обеспокоенная развитием событий на Балка¬
нах, всячески пыталась уговорить султана Абдул-Хамида II на про¬
ведение реформ, чтобы таким образом снять остроту кризиса. В
1876 г. была принята Конституция. Однако просуществовала она
недолго. Правящие верхи Османской империи по-прежнему пред¬
почитали делать ставку на репрессии в отношениях с населением
балканских провинций. В результате, помимо Герцеговины, вос¬
стание вспыхнуло и в Болгарии.
192

После поражения в Крымской войне Россия вынуждена была
заметно снизить свою внешнеполитическую активность. С другой
стороны, ее руководство не могла не тревожить экспансия Авст¬
ро-Венгрии и Англии на Балканах и в Восточном Средиземномо¬
рье. Русское правительство должно было считаться с развернув¬
шейся в стране мощной кампанией в поддержку борьбы южносла¬
вянских народов за независимость. В это время в России как ни¬
когда были популярны идеи славянской солидарности, единения
всех православных славян вокруг естественного объединительно¬
го центра, каким в глазах общественного мнения выступала наша
страна. Идеи панславизма активно пропагандировали такие изве¬
стные общественные деятели, крупнейшие представители русской
культуры, как Ф. М. Достоевский, И. С. Аксаков, генерал
М. Г. Черняев и др. Их поддерживали как рядовые жители Рос¬
сийской империи, так и многие лица, относившиеся к политичес¬
кой и военной элите. И хотя в стране еще не была завершена воен¬
ная реформа, хотя дипломатические позиции России оставляли
желать лучшего, общественное мнение жестко настаивало на том,
что необходимо немедленное военное вмешательство в разгорев¬
шийся на Балканах конфликт.
После долгих колебаний Россия сочла необходимым вмешать¬
ся в события на Балканах. В апреле 1877 г. началась русско-ту¬
рецкая война. В ряде крупных сражений турецкая армия была
разбита, и русские войска в январе 1878 г. подошли вплотную к
Стамбулу. Теоретически они могли спокойно взять столицу Осман¬
ской империи, но было очевидно, что в этом случае вероятность
столкновения с Англией становилась очень высокой. В таких ус¬
ловиях русское правительство решило пойти на подписание мира,
что и было сделано 3 марта 1878 г. в местечке Сан-Стефано под
Стамбулом.
Условия его были крайне выгодны для России. Сербия и Ру¬
мыния получали полную независимость. Румыния возвращала
России часть Бессарабии, которая отошла к ней после Крымской
войны. Создавалось новое государство — Болгария. В Азии Рос¬
сия получила Карс, Батум, Ардаган с прилегающими регионами.
Однако Сан-Стефанский мир вызвал резкое недовольство в Анг¬
лии и Австро-Венгрии. В этой ситуации решающее значение при¬
обретала позиция Германской империи, что свидетельствовало об
усилении ее влияния на мировую политику. Германию вполне ус¬
траивала роль арбитра в конфликте великих держав.
По ее предложению в июне 1878 г. в Берлине открылся меж¬
дународный конгресс для обсуждения ситуации. В ходе сложных
переговоров было выработано следующее решение: 1) подтверж¬
далась независимость Болгарии, правда в несколько урезанном
193

виде — Восточная Румелия оставалась на правах автономии в со¬
ставе Османской империи; 2) Босния и Герцеговина оккупирова¬
лись войсками Австро-Венгрии; 3) к Греции присоединялась Фес¬
салия, а Сербия становилась королевством; 4) Россия сохраняла
все территории, присоединенные к ней по Сан-Стефанскому миру;
5) Румыния в качестве компенсации за потерю Бессарабии полу¬
чала Добрудясу; 6) наконец, не участвовавшая в войне Англия при¬
совокупила к своей колониальной империи важный в стратеги¬
ческом отношении остров Кипр.
Берлинский конгресс стал важной вехой в развитии системы
международных отношений. Переговорным путем удалось снять
кризис в русско-британских отношениях, грозивший перерасти в
военное столкновение. Идея европейского единства, или «концер¬
та Европы», получила новый импульс. В Берлине был заполнен
тот вакуум, который остался от Венского конгресса, когда Восточ¬
ный вопрос был обойден молчанием. На Балканах шел интенсив¬
ный процесс создания национальных государств, и им предстоя¬
ло выработать основы взаимоотношений между собой, а также впи¬
саться в европейское сообщество. В решении этого болезненного и
весьма важного для стабильности Европы вопроса все большее
влияние приобретала Германия, которая стала уделять Балканам
и Ближнему Востоку пристальное внимание. Поскольку было оче¬
видным, что Османская империя пребывает в состоянии глубокой
агонии, вопрос о том, в чью сферу влияния попадут ее провинции,
приобретал все большую остроту.
После Берлинского конгресса европейские дела на какое-то
время оказались в тени, ибо в 70-90-е годы все великие державы
были заняты колониальной экспансией.
В связи с открытием в 1869 г. Суэцкого канала, резко изме¬
нившего направление торговых потоков, контроль над Египтом
приобретал исключительное значение. В 1876 г. над финансами
этой страны было установлено англо-французское управление.
Превращение Египта в полуколониальную страну вызвало сопро¬
тивление его населения. В 1882 г. в Александрии вспыхнуло вос¬
стание, которое англичане использовали как предлог для введе¬
ния своих войск на территорию страны. Сделав из Египта свой
плацдарм в Северной Африке и на Ближнем Востоке, Англия ста¬
ла расширять зону своего влияния.
В 80-е годы в английском истеблишменте большую популяр¬
ность получила идея создания сплошной цепи английских владе¬
ний — от южной оконечности Африки до берегов Средиземного
моря. В плане реализации этой стратегической установки боль¬
шое значение приобретало установление контроля над крупней¬
шей водной артерией Африки — Нилом. Именно поэтому в 1884 г.
194

английские войска вторглись в Судан. Однако здесь они совершен¬
но неожиданно для себя столкнулись с ожесточенным сопротив¬
лением и, несмотря на огромное преимущество, надолго увязли
здесь. На завершающей стадии этой затяжной войны, когда ее
итоги были уже предопределены, встал вопрос об уточнении гра¬
ниц английских владений в Судане. И вот здесь у Великобрита¬
нии возник острый конфликт с Францией.
Дело в том, что еще в 1896 г. отряд французских колониаль¬
ных войск под командованием капитана Маршана получил приказ
добраться из Французской Экваториальной Африки до Нила и при¬
соединить эти территории к французским владениям. В 1898 г.
Маршан вышел к Нилу и занял небольшой населенный пункт Фа-
шода, расположенный к югу от административного центра Судана-
г. Хартум. Командующий английскими экспедиционными войска¬
ми генерал Г. Китченер в ультимативной форме потребовал от фран¬
цузов немедленно покинуть эту территорию, ибо она уже являлась
собственностью британской короны. Маршан заявил, что ему об
этом ничего не известно и посему он считает этот район законным
французским владением. Так возник самый серьезный после окон¬
чания наполеоновских войн кризис в отношениях Лондона и Пари¬
жа, вошедший в историю под названием «Фашодский инцидент».
Кризис грозил перерасти в вооруженное столкновение (пусть и на
периферии) двух великих держав. По крайней мере, горячие голо¬
вы в обеих столицах активно обсуждали такую перспективу. Одна¬
ко в последний момент Франция, у которой и без этого было немало
куда более важных проблем, предпочла отступить.
Тем не менее неуклонное укрепление позиций Англии в Вос¬
точном Средиземноморье побудило Францию активизировать свои
действия в Северной Африке. Французы уже давно обосновались
в Алжире. Теперь их взоры обратились на Тунис. В 1881 г. они
взяли под свой контроль эту территорию. Кроме того, еще при
Наполеоне III Франция стремилась закрепиться в Индокитае. В
80-е годы она активизировала свою экспансию в этом регионе. Это,
однако, вызывало все возрастающее беспокойство ее давнего со¬
перника — Англии. Дело в том, что Индокитай являлся стратеги¬
ческим форпостом, опираясь на который Франция могла бороть¬
ся за влияние в южном Китае, оказывать давление на англичан,
обосновавшихся в Сингапуре и на Малайском полуострове и угро¬
жать «жемчужине британской короны» — Индии. Стремясь пе¬
рекрыть пути для дальнейшего расширения французского присут¬
ствия в этом регионе, Англия в 1885 г. захватила Бирму. Что ка¬
сается Таиланда (Сиама), то ему удалось сохранить свою незави¬
симость, выполняя роль буферного государства между английс¬
кими и французскими владениями в Юго-Восточной Азии.
195

Обеспечение безопасности Индии постоянно ставило перед
Англией все новые проблемы. С конца 60-х годов XIX в. заметно
активизировалась политика России в Средней Азии. Три основ¬
ных государства этого региона — Бухара, Хива и Коканд — в пе¬
риод с 1868 по 1876 гг. на разных условиях вошли в состав Рос¬
сийской империи, а в 1884 г. к ней была присоединена и террито¬
рия современной Туркмении. Таким образом, Россия вплотную
приблизилась к северным границам Индии. Продвижение России
на юг стимулировало стремление Англии создать буферное госу¬
дарство между своими владениями в Индии и среднеазиатскими
провинциями Российской империи. Именно в этом контексте сле¬
дует рассматривать ее усилия, направленные на то, чтобы устано¬
вить свой протекторат над Афганистаном.
Наиболее интенсивная колониальная экспансия разворачива¬
лась на африканском континенте. Вплоть до середины XIX века
этот огромный материк в глазах европейцев представлял собой
«белое пятно». Освоены были лишь отдельные анклавы на его по¬
бережье, во внутренние же районы Африки европейцы долгое вре¬
мя не решались проникать. Экспедиции Д. Ливингстона, Г. Стэн¬
ли, Д. Спика, Р. Бертона и других исследователей в середине
XIX в. резко расширили знания европейцев о том, что собою пред¬
ставляет этот материк, какие возможности тдятря на необъятных
просторах Африки.
Наибольшую активность в строительстве своих колониаль¬
ных империй и в разделе Африки на сферы влияния проявляли
Англия и Франция. Объектом французской экспансии стала
прежде всего северо-западная, западная и отчасти центральная
часть континента. Англичане сосредоточились на том, чтобы
выстроить сплошную цепь своих владений от южной оконечнос¬
ти Африки через район Великих озер и далее на север по бассей¬
ну реки Нил до берегов Средиземного моря. В ходе этого процес¬
са несколько раз происходило столкновение интересов двух этих
держав, однако каждый раз наличие огромного массива «свобод¬
ных земель» позволяло найти мирную развязку назревавшего
кризиса.
В разделе Африки принимали участие и другие европейские
государства. Так, Италия захватила Эритрею и часть Сомали. Гер¬
мания начала закрепляться на территорий нынешней Намибии, в
Того и Камеруне, а в 1885 г. немцы вклинились в цепь английс¬
ких владений в Восточной Африке, захватив ее приэкваториаль¬
ную часть. Одновременно Германия активизировала свои действия
на Тихом океане. В том же 1885 г. немцы установили свой конт¬
роль над северо-восточной частью острова Новая Гвинея, где опять-
таки их интересы столкнулись с английскими.
196

Сложные коллизии развернулись вокруг огромных областей
Экваториальной Африки, расположенных в бассейне реки Конго.
Контроль над ними (а к этому стремились и Англия, и Франция, и
Германия) давал очень существенные преимущества той держа¬
ве, которая смогла бы прибрать их к своим рукам. На сей раз приз
был настолько велик, что достигнуть полюбовного соглашения
оказалось очень непросто. Пришлось созывать специальную меж¬
дународную конференцию, которая проходила в Берлине в 1885 г.
Поскольку ни у одного из главных претендентов на владение этой
территорией не хватало сил для реализации своих планов, был
выработан компромисс, согласно которому в центре Африки со¬
здавалось «независимое государство Конго», ставшее фактически
личным доменом короля Бельгии Леопольда. По существу же это
означало, что английский, французский и немецкий капитал мог
в альянсе с бельгийскими компаниями беспрепятственно эксплу¬
атировать огромные природные ресурсы этой страны. В военно¬
политическом плане это решение позволило сохранить равнове¬
сие между великими державами.
Таким образом, к началу 90-х годов XIX в. в целом завершил¬
ся раздел огромного африканского континента. Это вносило опре¬
деленные, достаточно значимые коррективы в общий ход миро¬
вой политики. Прежде всего, завершение этого процесса резко со¬
кратило возможности для маневрирования, ухода от прямых стол¬
кновений на узловых направлениях политики великих держав.
Закономерно, что с 90-х годов XIX в. число международных кри¬
зисов стало быстро нарастать.
В процессе раздела африканского континента наибольших ус¬
пехов добились Англия и Франция. Германия явно проигрывала в
этом соперничестве и чувствовала себя ущемленной. Это, естествен¬
но, добавляло напряженности в общий комплекс межгосударствен¬
ных отношений. Колониальная экспансия привела к тому, что по¬
явилась целая группа государств (Германия, Япония и отчасти
США), недовольных итогами раздела мира и стремившихся к сло¬
му сложившегося статус-кво. Однако до гармонии было далеко и в
отношениях старых колониальных держав, прежде всего Англии
и Франции, стран безусловно преуспевших в строительстве своих
колониальных империй. Не удивительно, что раздел Африки за¬
вершился рядом серьезных столкновений этих держав. Кульмина¬
цией стал уже упоминавшийся «Фашодский инцидент», когда в
верховьях Нила столкнулись два потока колонизации — английс¬
кий и французский. В итоге бурного развития колониальной экс¬
пансии общий характер международных отношений заметно услож¬
нился, в них появились новые сложные проблемы и противоречия,
и общий уровень конфликтности заметно возрос.
197

§ 2. Формирование блоков и начало
борьбы за передел мира
Франко-прусская война, закончившаяся разгромом Фран¬
ции, породила множество проблем. Бисмарк очень скоро понял,
что французское общество никогда не смирится с перенесенным
унижением и будет стремиться к реваншу. Действительно, по¬
чти все политические силы во Франции, за исключением социа¬
листов, были единодушны в желании отплатить Германии за на¬
циональную катастрофу. Бисмарк вынужден был спешить, ибо
Франция активно работала над восстановлением своего потенци¬
ала. В отличие от 1870 г., когда Франция оказалась в изоляции,
теперь все великие державы с большим подозрением следили за
действиями резко усилившейся Германской империи. В этой си¬
туации рейхсканцлер видел выход в том, чтобы внести раскол в
стан великих держав и заручиться поддержкой какой-либо из
них. Иными словами, создать в Европе устойчивый анти фран¬
цузский альянс.
Проблема заключалась в том, кого было бы целесообразно и
реально привлечь к этому союзу. В этом вопросе в правящей элите
Германской империи не было единства. Взоры Бисмарка прежде
всего обратились на Австро-Венгрию. После военного поражения
она во все большей степени вынуждена была идти в фарватере гер¬
манской политики. Его оппоненты справедливо указывали, что
заключение австро-германского союза может стимулировать фран¬
ко-русское сближение и в итоге Германия окажется зажатой в
очень опасные тиски.
Бисмарк, однако, настоял на своем, и в 1879 г. был подписан
союзный договор между Германской империей и Австро-Венгри¬
ей. Надо сказать, что оппоненты Бисмарка были правы. Этим до¬
говором Германия отнюдь не укрепляла свои позиции: она не по¬
лучила никаких дополнительных гарантий своей безопасности,
брала в союзники заведомо более слабое государство, у которого
была масса противоречий с его соседями, увеличивала уровень
конфликтности в своих отношениях с Россией и, главное, подтал¬
кивала ее к сближению с Францией. В результате этого опромет¬
чивого шага напряженность в Европе возросла и был сделан пер¬
вый, но очень важный шаг на пути ее раскола на противоборству¬
ющие блоки.
В 1882 г. к этому альянсу присоединилась Италия, и, таким
образом, Тройственный союз стал реальностью. Это был откровен¬
но агрессивный блок, нацеленный на разрушение сложившегося
статус-кво и установление гегемонии в глобальном масштабе. Вме¬
сто европейского единства определяющей тенденцией развития
198

европейского сообщества стала его поляризация, темпы которой
неуклонно нарастали.
Свою лепту в этот процесс вносила и Франция, особенно ее во¬
енный министр генерал Ж. Буланже. Его крайне резкие выпады
против Германии, призывы любой ценой отомстить ей за униже¬
ние принесли ему большую популярность во Франции.
Бисмарк внимательно наблюдал за развитием событий во
Франции. Экстремистские выпады Буланже были ему на руку: они
позволяли утверждать, что Германия наращивает свои военные
усилия исключительно в оборонительных целях, для того чтобы
обезопасить себя от «воинственных галлов». В Германии был при¬
нят новый военный закон, увеличивающий ассигнования на ар¬
мию и флот. Вместе с тем Бисмарк страшился возникновения вой¬
ны на два фронта — против Франции и России одновременно. В
середине 80-х годов он пришел к выводу о необходимости сбалан¬
сировать свою политику в отношении России, с тем чтобы не до¬
пустить франко-русского сближения.
Летом 1887 г. истекал срок австро-русско-германского дого¬
вора о нейтралитете. Россия, у которой накопилось немало пре¬
тензий к Австро-Венгрии, отказалась реанимировать его в пре¬
жнем виде. Тогда Бисмарк предложил России заключить так на¬
зываемый «перестраховочный договор». Однако наметившаяся
попытка русско-германского сближения, которая могла бы в кор¬
не изменить всю ситуацию в Европе, не получила развития. Бис¬
марк слишком поздно решился на корректировку внешнеполити¬
ческого курса Германии: к этому времени в русско-германских от¬
ношениях уже накопилось немало противоречий, которые препят¬
ствовали сближению двух стран.
* Можно выделить три главных узла этих противоречий. Во-
первых интересы двух стран пришли в серьезное столкновение в
Болгарии. Русская дипломатия полагала, что возникшая при пря¬
мой поддержке России Болгария станет вместе с Сербией ее опло¬
том на Балканах. Однако в Болгарию стремилась проникнуть и
Германия. Балканы занимали в ее внешнеполитических планах
все большее место, и именно поэтому немецкая дипломатия пред¬
принимала активные попытки создать в этом регионе очаги свое¬
го влияния. В 1887 г. при поддержке Берлина на болгарский пре¬
стол был возведен принц Фердинанд Кобургский. С этого момента
внешнеполитическая ориентация Болгарии начинает быстро ме¬
няться. По существу Россия лишилась многих своих позиций на
Балканах, и ее возможности влиять на ситуацию там заметно со¬
кратились. Ясно, что все это вызывало серьезное раздражение в
правящей элите России и не способствовало укреплению русско-
германских контактов.
199

Во-вторых, Россия в это время остро нуждалась в кредитах для
строительства железных дорог, развития новых промышленных
регионов (Донбасса, Южной Украины), модернизации старых.
Однако договориться с немецкими банками о предоставлении
крупных займов не удалось, поскольку в это же время чрезвычай¬
но емкий внутренний рынок Германии требовал постоянных и
массированных финансовых инъекций, сулил высокую отдачу и
работал на увеличение совокупной мощи фатерланда. Естествен¬
но, что в условиях националистической эйфории, которую пере¬
живало в то время немецкое общество, о кредитовании России в
ущерб развитию внутреннего рынка Германии не могло быть и
речи. Зато на потребность России в кредитах моментально отклик¬
нулись финансовая империя Ротшильдов и другие крупные бан¬
ки Франции и Бельгии, и именно с этого момента под наметивше¬
еся франко-русское сближение был подведен солидный экономи¬
ческий фундамент.
В-третьих, с конца 70-х годов начинается обострение русско-
германского конфликта по поводу таможенных пошлин. И здесь
интересы отдельных социальных групп (юнкерства, русских по¬
мещиков — экспортеров аграрной продукции) перевесили государ¬
ственные интересы и помешали найти устраивавший обе стороны
вариант решения проблемы. В итоге в российско-германских от¬
ношениях не только не наметилось сдвигов к лучшему, но, наобо¬
рот, происходило накопление конфликтного потенциала.
В 1888 г. умер Вильгельм I, и после очень короткого пребыва¬
ния у власти Фридриха III германским императором стал
Вильгельм II, у которого, как уже говорилось выше, возникли се¬
рьезные разногласия с Бисмарком. Вильгельм II по-иному, чем
Бисмарк, смотрел на многие вопросы политической жизни, в том
числе и на то, какими императивами должна руководствоваться
Германия на международной арене. Он был рьяным сторонником
активной колониальной экспансии и считал, что будущее Герма¬
нии зависит от того, насколько прочными будут ее позиции в Аф¬
рике, на Тихом океане и на Ближнем Востоке. Предупреждения
«старой гвардии» немецких дипломатов о том, что излишне по¬
спешные и непродуманные действия в решении этих вопросов
могут повлечь за собой серьезные осложнения, не пугали нового
императора.
Понимая, что успешное строительство колониальной империи
невозможно без наличия мощного флота, Вильгельм II всемерно
поддерживал сторонников популярной тогда во многих странах
концепции «морской мощи», утверждавших, что величие и про¬
цветание любого государства напрямую зависит от уровня этого
показателя. От пропаганды этих идей Германия быстро перешла
2Q0

к практическим действиям по созданию мощного военно-морско¬
го флота, способного на равных соперничать с английским. В
1895 г. было принято решение о сооружении Кильского канала, с
вводом которого в строй резко менялась вся стратегическая обста¬
новка на северо-западе Европы. Одновременно началось интенсив¬
ное строительство военно-морского флота, причем армейская вер¬
хушка особенно и не скрывала, что видит свою задачу в скорей¬
шем достижении паритета с английскими ВМС.
Не удивительно, что в Англии все более настороженно следили
за действиями Германии. Настороженность быстро сменилась враж¬
дебностью и ростом напряженности в англо-германских отношени¬
ях. Вести диалог в такой обстановке становилось все труднее. Так,
например, в 1898 г. Германия предложила Великобритании по су¬
ществу совместными усилиями отнять у Португалии, некогда мощ¬
ной колониальной империи, пришедшей в XIX в. в состояние пол¬
ного упадка, ее владения на юге Африки — Анголу и Мозамбик.
Однако Англию такая перспектива абсолютно не устаивала, и от¬
нюдь не из альтруистических соображений. Просто слабая Порту¬
галия не могла составить ей конкуренцию в борьбе за контроль над
Югом Африки, а появление в этом регионе сильной и агрессивной
Германии могло серьезно осложнить планы англичан по освоению
этой территории. Поэтому Англия не только демонстративно отвер¬
гла идею Германии, но и обратилась к Португалии с предложением
заключить договор, согласно которому Лондон брал на себя обяза¬
тельства гарантировать целостность и неприкосновенность порту¬
гальских владений в Африке. В Германии этот шаг восприняли как
явно враждебный, как свидетельство того, что с Англией невозмож¬
но договориться. Такие же коллизии возникали и на Тихом океане,
и на Ближнем Востоке, и в других частях света, ставших объектом
соперничества двух великих держав.
В 90-е годы XIX в. в двери «клуба великих держав» все на¬
стойчивее стучались новые, причем на сей раз уже не европейские
государства — США и Япония. В США после завершения в 1877 г.
периода Реконструкции наступил длительный и чрезвычайно ин¬
тенсивный экономический подъем. Страна сделала мощный ры¬
вок и по многим экономическим показателям вышла на передо¬
вые рубежи. Вплоть до последнего десятилетия XIX в. основное
внимание американского истеблишмента было направлено на ос¬
воение внутреннего рынка. Однако к 90-м годам крупнейшим кор¬
порациям и банкам стало уже тесно в рамках собственно амери¬
канской территории, и их взоры стали все чаще обращаться за
рубежи страны.
Новые условия требовали активизации внешней политики
США, и не случайно с конца 80-х годов широкое распространение
201

в стране получают разного рода теории, обосновывавшие необхо¬
димость и целесообразность проведения внешней экспансии. Это
и теория «подвижной границы» Тернера, и доктрина «морской
мощи» Мэхэна, и концепция «предопределения судьбы», и мно¬
гое другое. Используя различную аргументацию, теоретики аме¬
риканского экспансионизма, споря и конкурируя друг с другом,
вместе с тем сходились в одном: без всемерного поощрения и раз¬
вития экспансии американское общество обречено на стагнацию.
С экспансией связывались все предшествующие достижения Аме¬
рики, без нее, полагали эти люди, у американской модели обще¬
ственного развития нет будущего. Эти идеи тиражировались прес¬
сой, их пропагандировали влиятельные деятели церкви, ради их
распространения создавались различные общественные организа¬
ции и фонды.
Свою лепту в это дело вносила университетская наука. Любой
уважающий себя университет имел в то время кафедру геополи¬
тики, в его стенах обязательно читались лекционные курсы, по¬
священные роли экспансии в американской истории, на семина¬
рах горячо обсуждались ее дальнейшие перспективы. Работы Тер¬
нера, Мэхэна, Фиске, Барджеса и других издавались и переизда¬
вались огромными тиражами и широко циркулировали по стра¬
не, доходя до самых различных слоев населения — от элиты до
низов. Они создавали в стране определенный моральный климат,
приучали общественное мнение к тому, что США обязаны актив¬
но вмешиваться в международные дела и занять в мировом сооб¬
ществе соответствующее их экономическому потенциалу место.
Объектом первостепенного внимания США была Латинская
Америка. В 1889 г. по инициативе США был проведен I Панаме¬
риканский конгресс, в работе которого участвовали США и все
страны Латинской Америки, кроме Доминиканской республики.
США попытались использовать этот форум для того, чтобы укре¬
пить свое влияние в регионе, добиться от своих соседей более бла¬
гоприятных условий для доступа туда американского капитала.
Уже в это время американские политики придавали очень боль¬
шое значение именно экономической экспансии. В 1895 г. США
вмешались в венесуэльско-британский пограничный конфликт и
официально провозгласили свои претензии на то, чтобы быть вер¬
ховным арбитром в решении всех спорных проблем в Новом Све¬
те. Они откровенно стремились к тому, чтобы вытеснить европей¬
ские державы из Латинской Америки.
В эти же годы на Дальнем Востоке резко активизировала свои
действия Япония. Предметом ее внимания были Корея, Тайвань,
континентальный Китай, прежде всего Маньчжурия. Именно
Япония дала старт борьбе великих держав за раздел Китая. В
202

1894 г. она напала на Китай и быстро выиграла войну, разгромив
плохо организованную и слабо вооруженную китайскую армию.
Добившись полной и безоговорочной победы, «страна восходяще-
го солнца» смогла продиктовать Китаю свои условия мира. Япо¬
ния получила Тайвань и Ляодунский полуостров. Корея, находив¬
шаяся в вассальной зависимости от Китая, формально становилась
юридически независимой, а на деле попадала в сферу влияния
Японии. И, наконец, Китай был обязан выплатить Японии солид¬
ную контрибуцию.
Неожиданное для европейцев резкое усиление позиций Я�