АКАДЕМИЯ НАУК СССР
КОМИССИЯ ПО РАЗРАБОТКЕ НАУЧНОГО НАСЛЕДИЯ ПИОНЕРОВ ОСВОЕНИЯ КОСМИЧЕСКОГО ПРОСТРАНСТВА


Академик
С П. КОРОЛЕВ
УЧЕНЫЙ ^кии
IА1—1М/' С1—1С D по В0СП0МИНАНИЯМ
Hlrl/lxtntr СОВРЕМЕННИКОВ
ЧЕЛОВЕК
ОТВЕТСТВЕННЫЙ РЕДАКТОР академик
А. 	Ю. ИШЛИНСКИЙ
МОСКВА „НАУКА" 1987


УДК 629.78(091)
Академик С. П. Королев. Ученый. Инженер. Человек. Творческий портрет по воспоминаниям современников: Сб. статей.— М.: Наука, 1986.
В книге собраны воспоминания более ста авторов — людей, встречавшихся с С. П. Королевым в различные периоды его жизни. Это друзья, родные, сотрудники — видные деятели советского ракетостроения, космонавты, инженеры, рабочие. Расположенные по шести основным разделам, воспоминания воссоздают яркий и многогранный образ С. П. Королева — Главного конструктора, общественного деятеля, доброго и отзывчивого человека.
Книга рассчитана на читателей, интересующихся историей космонавтики.
РЕДКОЛЛЕГИЯ
академик
A. Ю. ИШЛИНСКИЙ — председатель академик
Б. В. РАУШЕНБАХ — зам. председателя академик
B. П. БАРМИН академик
В. П. МИШИН академик Г. И. ПЕТРОВ
член-корреспондент АН СССР В. И. ФЕОДОСЬЕВ доктор технических наук А. С. ЕЛИСЕЕВ доктор технических наук Ю. А. МОЗЖОРИН кандидат технических наук
A. А. ЕРЕМЕНКО кандидат технических наук
B. Н. СОКОЛЬСКИЙ РЕДАКТОР-СОСТАВИТЕЛЬ доктор технических наук
Г. С. ВЕТРОВ
РЕЦЕНЗЕНТЫ
В. 	В. СИМАКИН, Г. А. ТЮЛИН
А 3607000000-431 042(02)-87
287-86-1II
© Издательство «Наука», 1986


ОТ РЕДКОЛЛЕГИИ
Инженерная и научная деятельность академика С. П. Королева связана с осуществлением выдающихся космических экспериментов, открывших новые возможности для изучения окружающего нас мира. Издание в 1980 г. его избранных трудов и документов 1 стало заметным событием в научной жизни, однако специфика содержания этой книги не позволила удовлетворить разносторонний интерес широкого круга читателей к жизни и творчеству нашего выдающегося современника.
Предлагаемая вниманию читателей книга является полезным дополнением к изданной ранее книге «Творческое наследие академика С. П. Королева». Новая книга составлена из воспоминаний более ста авторов, имеющих самое различное отношение к жизни и деятельности С. П. Королева. Это ближайшие соратники и рабочие, крупные ученые и рядовые инженеры, партийные работники и врачи, родственники, люди, работавшие с ним многие годы, и те, кто знал его по отдельным встречам. Все воспоминания, за немногим исключением, публикуются впервые.
До сих пор С. П. Королев был известен главным образом как выдающийся конструктор ракет и космических кораблей, как крупный организатор, Чтобы расширить представление о Королеве, в первом разделе книги («Человек, живший среди нас») раскрыта личность С. П. Королева, его характер, склонности, интересы, привычки, что позволяет глубже понимать истоки его целеустремленности, мотивы его поступков, находить объяснение его успехам в научной и инженерной деятельности, т. е. воспринимать Королева не как отвлеченный, обобщенный образ ученого и инженера, а как живого человека.
Второй раздел книги («С. П. Королев — пионер ракетной техники») посвящен начальному периоду его инженерной деятельности и позволяет ознакомиться со становлением его творческого метода. В третьем разделе («С. П. Королев — конструктор ракет и космических аппаратов») рассказывается об участии Королева во всех этапах создания конструкций — проектировании, подготовке конструкторской документации, изготовлении и испытании образцов новой техники. Четвертый раздел («С. П. Королев- организатор») дает представление о способах, с помощью которых Королев вовлекал в сферу своей деятельности научные организации, КБ, заводы и отдельных специалистов. В книге также показывается, что общественно-политическая деятельность была для Королева необходимым средством единения с коллективом ОКБ и выполнения поставленных перед ОКБ задач. Воспоминания на эту тему помещены в пятом разделе — «С. П. Королев — общественный деятель». Об особенностях деятельности Королева, связанной с практической реализацией космической програм¬
1 Творческое наследие академика С. П. Королева. М.: Наука, 1980.
5


мы, рассказывается в шестом разделе книги — «С. П. Королев и практическая космонавтика».
Книга может заинтересовать широкий круг читателей как документальный рассказ о создателе многих замечательных конструкций ракет и космических аппаратов, о руководителе отечественной программы космических исследований, об основоположнике практической космонавтики академике С. П. Королеве — ученом, инженере, человеке.
Рукопись книги подготовлена на предприятии, где работал С. П. Королев, при всесторонней помощи администрации, заботливом внимании парткома и редакционного совета предприятия.
Широкое участие в подготовке книги принимали предприятия-смежники, партийные и советские работники, соратники С. П. Королева и его родственники.
Большую помощь в сборе материалов для книги оказали мать С. П. Королева М. Н. Баланина и его дочь Н. С. Королева.
Редколлегия получила много добрых советов от жены С. П. Королева Н. И. Королевой, внимательно прочитавшей рукопись.
Активное участие в подготовке материалов принимал коллектив Архива АН СССР и Мемориального музея космонавтики. В сборе материалов книги принимали активное участие Н. А. Варваров и Е. А. Тумов- ский.


О ЖИЗНИ И ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ГЛАВНОГО КОНСТРУКТОРА, АКАДЕМИКА С. П. КОРОЛЕВА 1
Краткий очерк
С именем академика Сергея Павловича Королева связаны эпохальные события человеческой цивилизации: запуск первого искусственного спутника Земли, достижение Луны и Венеры, беспримерный полет в космос нашего соотечественника Юрия Гагарина. Много замечательного было сделано Сергеем Павловичем до этих свершений и после них. Все созданное им в жизни — это единство цели в достижении все больших скоростей и высот. Это и освоение безмоторного полета на планерах своей конструкции, и конструирование оригинального легкого самолета. Это и разработки первых крылатых ракет с жидкостным двигателем, конструирование ракетоплана и установка реактивных ускорителей на боевых самолетах. И вершина творчества — создание мощных баллистических ракет для обороны страны, космических автоматических станций и космических кораблей самых различных назначений, вплоть до полетов на Луну, Венеру, Марс...
Жизнь Сергея Павловича Королева — яркое горение до самой смерти 14 января 1966 г. в расцвете творческих сил и в пору великих замыслов.
Вот его краткая биография, написанная им самим в 1952 г. Друзья Сергея Павловича легко узнают его стиль в этих скупых строках.
«Родился 30 декабря 1906 г. в г. Житомире. Отец учитель, мать учительница. Отца лишился трех лет от роду и воспитывался матерью, а с десятилетнего возраста — на средства отчима, по специальности инжене- ра-механика.
В настоящее время отчим мой, Баланин Григорий Михайлович, доцент Московского института инженеров транспорта, а мать на пенсии. Братьев и сестер не имел.
Среднее образование получил, окончив две последние группы Строительной профшколы в г. Одессе, получив специальность рабочего строи- теля-черепичника. Далее учился два с половиной года на аэромеханиче- ском отделении Киевского политехнического института, а в 1927 г., в связи с закрытием в КПП этого отделения, был переведен на аэроме- ханический факультет МВТУ им. Баумана в Москву. МВТУ окончил в 1929 г., защитив в качестве дипломного проекта проект построенного к тому времени и летавшего легкого двухместного самолета своей конструкции.
В 1930 г. без отрыва от производства окончил Московскую школу летчиков.
За весь период учебы жил на свой заработок, работая с 1924 г. до 1927 г. на разной работе (разносчиком газет, столяром и др.).
С 1927 г. начал работать на заводах Всесоюзного авиационного объединения...
1 В кн.: Из истории советской космонавтики. М.: Наука, 1983, с. 9—25. Статья публикуется в новой редакции.
7


Имел свои осуществленные конструкции легких самолетов и планеров, а также выполнил ряд печатных работ по авиационной технике.
С 1929 г., после знакомства с работами К. Э. Циолковского, начал заниматься вопросами ракетной техники. Вначале руководил по совместительству одной из первых групп по ракетной технике (бывшей ГИРД), а затем перешел на постоянную работу в этой области с 1933 г. и работаю в этой области до настоящего времени.
Имею за период до 1951 г. 40 работ, научных трудов и проектноконструкторских разработок по авиации и специальной технике...
В 1947 г. был избран членом-корреспондентом Академии артиллерийских наук.
С 1947 г. работаю руководителем Особого конструкторского бюро».
Отметим прежде всего, что талант конструктора и интерес к авиационной технике пробудился у С. П. Королева уже в юношеские годы. На планерах, которые с 1924 г. начал конструировать и строить Сергей Павлович, он превосходно летал сам. Некоторые из них были особенные. Они отличались повышенной прочностью, чуть ли не вдвое большей удельной нагрузкой на крыло. Недаром на планере СК-3 «Красная звезда» известный летчик В. А. Степанченок в Коктебеле впервые в мире 2 совершил мертвую петлю Нестерова, да не одну, а три подряд. Сергей Павлович сразу готовил свои планеры для установки на них реактивного двигателя и превращения в ракетопланы.
Свой дипломный проект — разработку легкомоторного самолета СК-4 Сергей Павлович выполнил под руководством Андрея Николаевича Туполева, знаменитого впоследствии авиаконструктора, академика. Этот самолет был построен и проходил в 1930 г. летные испытания, но потерпел аварию на взлете из-за отказа мотора.
Идеи Циолковского о реактивном движении и полете на другие планеты глубоко проникли в душу молодого инженера и овладели им на всю жизнь. Однако при всем романтическом складе своего характера Сергей Павлович всегда трезво смотрел на вещи, всегда ставил перед собой хотя и трудные, но выполнимые задачи. Он понимал, что нельзя работать одному, что важно привлечь к вопросам реактивного движения общественность. В 1931 г. вместе с Ф. А. Цандером, М. К. Тихонравовым и Ю. А. Победоносцевым он организовал на общественных началах группу изучения реактивного движения — ГИРД, став в 1932 г. во главе ее. Эта группа под руководством Сергея Павловича разработала и 17 августа 1933 г. запустила первую советскую ракету — прообраз будущих баллистических ракет дальнего действия — с двигателем на гибридном топливе, а 25 ноября того же года стартовала ракета на жидкостном двигателе. Аналогичные группы изучения реактивного движения стали возникать и в других городах Советского Союза.
Вопросам разработки двигателей ракет, или, как тогда говорили, моторов, Сергей Павлович Королев придавал главное значение. Естественно, что он стремился к расширению фронта работ по реактивным двигателям и содружеству с другими коллективами.
В Ленинграде с 1929 г. ГДЛ (Газодинамическая лаборатория), су¬
1 На безмоторном аппарате, стартовавшем с земли.
8


ществовавшая с 1921 г. на государственном бюджете, стала разрабатывать под руководством В. П. Глушко электрические двигатели, жидкостные ракеты и ракетные двигатели. В результате объединения обеих организаций в конце 1933 г. возник первый в мире Реактивный научно- исследовательский институт (РНИИ), финансируемый государством. Институт расположился в Москве. Уже в мае 1934 г. С. П. Королев в содружестве с Е. С. Щетинковым создал и испытал в полете первую советскую крылатую ракету.
Сергей Павлович придавал большое значение пропаганде идей реактивного движения. В 1934 г. Сергей Павлович выступил на Всесоюзной конференции по изучению стратосферы, организованной в Ленинграде Академией наук, с докладом о полете реактивных летательных аппаратов в стратосферу, а в 1935 г., уже в Москве, сделал сообщение «Крылатые ракеты и применение их для полета человека». Он пишет в высшей степени полезную книгу «Ракетный полет в стратосфере» (издана в 1934 г.) и призывает специалистов писать книги и брошюры, связанные с конкретными задачами, важными для советской науки и техники, для обороны страны. По инициативе ГИРДа еще в 1932 г. в Москве были организованы инженерно-конструкторские курсы, где прочли лекции видные советские ученые, в их числе будущий академик Борис Сергеевич Стечкин, изложивший свою теорию воздушно-реактивных двигателей. Замечательно, что уже тогда, более 50 лет назад, на этих курсах прочитал лекции по физиологии высотного полета один из основателей авиационной медицины Н. М. Добротворский.
В РНИИ Сергей Павлович Королев разработал ряд крылатых ракет с автоматическим управлением. Испытания этих ракет показали, насколько необходимо внимание к вопросам надежности конструкции в целом, к тщательной отработке двигателей (моторов) и, о чем как-то писали меньше, к системам управления — автопилотам. Первый полет летчика- испытателя В. П. Федорова на ракетоплане, созданном на основе планера СК-9 конструкции С. П. Королева, состоялся 28 февраля 1940 г. Интерес к ракетопланам сохранился и в настоящее время.
Опыт, полученный при испытании крылатых ракет, был использован впоследствии советскими конструкторами при установке ракетных ускорителей на серийно выпускаемых винтомоторных самолетах. Это значительно повысило их боевые качества, так как ракетные двигатели позволяли в течение краткого времени резко увеличить тягу и быстро набрать высоту или скорость. Особенно успешным было применение таких ускорителей на истребителях Як-3 конструкции А. С. Яковлева. Эти разработки — в одной из них С. П. Королев принимал непосредственное участие — подготовили почву для создания ракетного оружия чисто баллистического типа.
Новый этап творческой деятельности С. П. Королева начался в 1946 г., когда он был назначен Главным конструктором управляемых баллистических ракет дальнего действия. Международная обстановка, состояние холодной войны, окружение Советского Союза сетью авиационных и морских военных баз США, оживление реваншистских настроений в Западной Германии, тогдашняя монополия США на атомное оружие — все это вынудило Советский Союз приложить заметные усилия для укреп¬
9


ления своей оборонной мощи. И ракетному оружию отводилось здесь одно из первых мест. Стало ясно, что баллистическая ракета может транспортировать атомный заряд.
Назначение Сергея Павловича Главным конструктором было закономерным: крупнейший инженер и ученый в области ракетной техники, выдающийся организатор, человек с широким горизонтом знаний, смелый, решительный и вместе с тем трезво оценивающий трудности, умеющий выбрать главные направления прогресса техники и сочетать их с долговременной перспективой исследований.
Вместе с Сергеем Павловичем были назначены главные конструкторы двигателей, систем автономного управления, гироскопических приборов, систем радиоуправления и средств наземного оборудования и стартовых установок. Главные конструкторы отдельных систем, имевшие большой опыт в соответствующих областях техники, -стали достойными соратниками С. П. Королева. Под его руководством был образован Совет главных конструкторов, сыгравший большую роль в принятии и проведении в жизнь основных научно-технических решений по развитию ракетно-космической техники.
Если у соратников С. П. Королева в определенной мере были и научно-исследовательские кадры, и специализированные производства, то ему самому, принявшему на себя решение вопросов общей компоновки, увязки и отработки, конструирования и изготовления, вопросы сборки ракет, а в дальнейшем и космических кораблей, пришлось начинать практически с нуля. Предстояло также организовать испытательные команды на вновь создаваемых полигонах, строить там монтажные корпуса со стендами и лабораториями.
В итоге родилась организация с новой структурой, предназначенная для выполнения сложной научно-технической программы. Конструкторское бюро, возглавляемое Сергеем Павловичем, стало головным и обеспечило практическую реализацию программы — от научно-технической идеи до производства ракет и космических кораблей. Такая форма организации оказалась весьма эффективной.
Можно только поражаться исключительному таланту Королева-организатора, сумевшего привлечь к себе многие десятки и сотни талантливых людей и создать крепко спаянный коллектив единомышленников. Коммунисты этого коллектива приняли Сергея Павловича в ряды партии. Он был делегатом XXI и XXII съездов КПСС и с честью носил звание члена партии до конца своей жизни.
Сергей Павлович понимал необходимость широкой кооперации научно- исследовательских институтов, предприятий и других организаций для создания, испытаний и отработки баллистических ракет дальнего действия и налаживал эту кооперацию с исключительной энергией. Как правило, никто не мог отказать Сергею Павловичу в помощи. Его личное обаяние, умение найти время для разговора по душам с ученым, с рядовым конструктором и рабочим во многом способствовали успеху.
Прошло всего два года после назначения Королева Главным конструктором, а осенью 1948 г. первая советская ракета дальнего действия уже стояла на старте. Затем последовали новые разработки отечественных баллистических ракет дальнего действия.
10


В августе 1957 г. совершила свой первый успешный полет межконтинентальная ракета. Эта ракета — одна из вершин инженерного гения С. П. Королева. Как правило, он стремился продвигаться вперед постепенно, но уверенно, переходить от одной ракеты к другой, качественно отличной, лишь убедившись в большой надежности самой конструкции и всех содержащихся в ней приборов и устройств. Межконтинентальная ракета, напротив, в известной мере революционный скачок от одноступенчатой конструкции средней величины к многоблочной системе. Она и сейчас впечатляет своими грандиозными размерами. На ВДНХ каждый может видеть созданную на ее базе ракету «Восток», установленную перед павильоном «Космос».
Смелое решение С. П. Королева создать такую ракету сразу сняло множество трудных вопросов, в частности обеспечение высокой надежности бортовых систем и всего комплекса приборов и систем управления, так как можно было не особенно беспокоиться об их весе. То же относилось к командным приборам — гироскопам, радиосистемам, системам телеметрии, прочности корпуса ракеты в целом. Надежность ракеты обеспечивалась одновременным запуском всех двигателей на старте. Отпадали все сложности с запуском двигателя верхней ступени на высоте в вакууме.
Ни на минуту не отвлекаясь от основной работы по созданию мощных баллистических ракет дальнего действия, С. П. Королев не переставал верить в свою мечту об освоении космоса. Уже первые ракеты его конструкторского бюро используются для полетов на высоту 100, 200 и 500 км с научной аппаратурой и животными. Сергей Павлович Королев называл их академическими. В их разработке принимал участие академик А. А. Благонравов, который в дальнейшем с большим тактом и личной скромностью отстаивал за рубежом приоритет в достижениях Советского Союза по освоению космоса. Геофизические ракеты дали большой научный материал для исследования верхних слоев атмосферы и для биологии.
Сергей Павлович уже тогда понимал, что до запуска искусственного спутника Земли остался всего небольшой шаг. Именно этот шаг был проделан в нашей стране. Он продемонстрировал всему миру высокий уровень научно-технического потенциала Страны Советов, силу и мощь ее рабочего класса, уровень квалификации техников, инженеров и ученых, руководимых великой партией Ленина. Искусственный спутник возвестил о начале космической эры и обессмертил имя Сергея Павловича Королева.
Последующие два спутника как бы наметили две линии развития космонавтики: подготовку и осуществление полета кораблей с космонавтами на борту и посылку в космос автоматических устройств, вплоть до их посадки на другие небесные тела и возвращения назад, на Землю. Обе эти линии можно проследить и по сей день. Долговременное пребывание наших космонавтов на орбитальной станции «Салют», с одной стороны, и с другой — спутники радиосвязи, метеорологические спутники и доставка грунта с Луны на Землю, полет и мягкая посадка на Венеру и Марс.
Не прошло и двух лет после запуска первого ИСЗ, как весь мир стал
11


свидетелем другого эпохального события. Достигнув второй космической скорости (11,2 км/с), автоматическая межпланетная станция «Луна-1», выведенная третьей ступенью ракеты «Восток», пройдя в начале января 1959 г. вблизи Луны, стала первой искусственной планетой нашей Солнечной системы. В сентябре того же года такая же станция впервые достигла поверхности Луны, о чем мечтали фантасты всех времен и народов. Мало того, месяцем позже АМС «Луна-3» с другим аппаратурным оснащением обогнула Луну, сфотографировала ее обратную сторону и передала по радиоканалам эти снимки на Землю.
Все это, конечно, досталось большим трудом. Были и неудачи. При неполадках и авариях Сергей Павлович очень огорчался, однако быстро приходил в себя и смотрел с надеждой и уверенностью в будущее.
Нельзя не отметить большого значения непосредственного участия Сергея Павловича и в таком деле, как руководство подготовкой на технической позиции и запуском космических ракет на космодроме. Его умение поддержать товарищей в трудную минуту, готовность взять на себя всю ответственность за проведение мероприятий, благополучный исход которых далеко не всегда был очевиден, помнят многие. В стужу и жару, снежный буран и пыльную бурю он сутками не покидал стартовую площадку, если необходимо было устранить неполадки в подготовке ракеты к пуску. Его называли «рабочим космоса в три смены». Это же относилось к его ближайшим соратникам, которых он загружал до предела во имя достижения поставленной цели.
Сергей Павлович умел выслушивать мнение других и считаться с ним. Внешне был строг. Высокое чувство ответственности никогда не покидало его. Для него не было мелочей. Ничто так не раздражало Сергея Павловича, как халатное и безответственное отношение к поручениям. Зато он помнил добро, оказанное ему самому и возглавляемому им делу, и всегда приходил на помощь своим сотрудникам в трудные минуты их жизни.
Прошло немного времени, и навсегда вошедшие в историю человечества события, связанные с запуском искусственного спутника Земли и лунных ракет, как бы уступили место еще большему, неслыханному, когда 12 апреля 1961 г. в космос полетел Юрий Алексеевич Гагарин. С тех пор день 12 апреля стал Днем космонавтики.
Научная и техническая подготовка к этому полету началась с запуска на орбиту спутника Земли научно-исследовательских космических кораблей с животными. Корабли автоматически спускались обратно с орбиты спутника на Землю по радиокоманде в результате тормозящего импульса от специального, очень надежного двигателя конструкции Алексея Михайловича Исаева.
Сергей Павлович очень беспокоился об исходе первого эксперимента с полетом человека на борту космического корабля. Жизненный запас кислорода у Гагарина был на десять дней полета. Значит, надо было, если откажет система спуска посредством тормозящего импульса двигателя, чтобы корабль сам вошел в плотные слои атмосферы и вследствие естественного торможения в ее верхних слоях приземлился, причем за время, меньшее, чем десять суток. Поэтому ужесточались в свою очередь параметры орбит.
12


Для большей надежности запуск тормозящего двигателя осуществлялся временным механизмом, и это способствовало одновременно меньшему отклонению от намеченной точки посадки.
Нельзя не отметить и больших научно-исследовательских работ по газодинамике и тепломассообмену, которые необходимы были для расчета теплозащитной обмазки на корабле. При неверном расчете корабль сгорел бы из-за мощного разогрева при прохождении плотных слоев атмосферы во время спуска.
Сергей Павлович видел всю конструкцию, всю ракету, весь комплекс пуска и весь дальнейший полет космического корабля как единое целое, как систему с очень большим числом параметров.
Наряду с теоретическим и экспериментальным анализом на Земле Сергей Павлович всегда призывал к изучению фактического поведения всех комплексов ракеты, ее приборов и двигателей в действии. «Надо летать!» — знаменитый его постоянный призыв, который помнят многие, кому довелось работать с Сергеем Павловичем. Теперь, когда пройден большой путь и главные существенные параметры всех бортовых систем выяснены, стало куда проще рассчитать ракету-носитель или космический корабль так, чтобы все было благополучно с первого же запуска. Во времена Сергея Павловича это было не так. Требовался его великий талант инженера и организатора, чтобы сделать все как следует, с наименьшими затратами сил и средств.
Сергей Павлович предвидел практическое земное приложение космонавтики. Первые «Молнии» — спутники для ретрансляции радио, телевидения и телефонной связи — были разработаны еще при его жизни и появились в 1965 г. Затем в 1967 г. последовали «Метеоры» — спутники для наблюдения за атмосферой планеты.
Практические задачи космических полетов породили новые разделы наук. Здесь и вопросы активной угловой стабилизации космических кораблей, оптимального изменения их ориентации, пассивной стабилизации спутников на орбите за счет градиента поля земного тяготения, использования притяжения близких небесных тел для достижения удаленных с минимальным расходом горючего и окислителя, а также новые биологические проблемы жизни в невесомости. и разработка технологических процессов в космосе.
Сергей Павлович Королев был прежде всего великим инженером. Как крупнейший инженер и ученый, он был избран в 1953 г. членом- корреспондентом Академии наук СССР, а в 1958 г. ее действительным членом и вскоре членом Президиума, чем он очень гордился. Он был верным сыном Родины, коммунистом, преданным идеям партии и народа. Вместе со своими соратниками, вместе с руководимыми им коллективами, производственными и научными, он, и прежде всего он лично, прославил страну великого Ленина на века как родину первого искусственного спутника Земли, первого полета человека в космос, первого достижения Луны и других эпохальных событий космической техники. Имя его, истинного отца первого спутника Земли, увековечено народом в памятниках, мемориалах, наименованиях горных образований Земли и Луны, кораблей, улиц и учебных заведений, в дипломах, стипендиях.
13


в литературе, изобразительном искусстве, кино, научных чтениях, в новых исследованиях и достижениях космонавтики.
Хорошо сказал академик А. А. Благонравов в день мягкой посадки «Луны-9» на поверхность Луны менее чем через месяц после кончины С. П. Королева, что этот замечательный космический аппарат, созданный под непосредственным руководством Сергея Павловича, является как бы вечным памятником ему на Луне. То же можно сказать и о первых космических аппаратах, достигших поверхности Венеры и Марса.
Пусть вещими станут слова великого гражданина Советского Союза Сергея Павловича Королева: «С берега Вселенной, которым стала священная земля нашей Родины, не раз уйдут в неизведанные дали советские корабли, поднимаемые мощными ракетами-носителями. Их полет и возвращение будут великим праздником советского народа, всего передового человечества — победой разума и прогресса» (Асташенков П. Т. Орбиты Главного конструктора. М.: Изд-во ЦК ДОСААФ, 1973, с. 5).
Академик А. Ю. Ишлинский


1. ЧЕЛОВЕК,
ЖИВШИЙ СРЕДИ НАС


Истинная слава не может быть отыскана: она проистекает из само пожертвования на пользу блага общего.
А. 	Суворов


Дом в Житомире,
где родился С. П. Королев
мать С. П. Королева 18


Выпускник Профтехучилища С. Королев. 1924 г.
С. П. Королев в годы учебы в МВТУ
С. П. Королев. 1928 г.
С. П. Королев — студент Киевского политехнического института. 1924 г.


20


К. Е. Ворошилов вручает орден Ленина
С. 	П. Королеву в связи с его пятидесятилетием
21


Встреча С. П. Королева с Ю. А. Гагариным на митинге, посвященном полету первого человека в космос. Апрель 1961 г.
С. 	П. Королев и Ю. А. Гагарин. Сочи. Май 1961 г
Ю. А. Гагарин,
В. 	И. Гагарина,
Н. И. Королева и С. П. Королев на отдыхе. Май 1961
22


С. 	П. Королев в гостях у И. В. Курчатова. 1959 г.
23


С. 	П. Королев на космодроме. 1965 г.


С. П. Королев и В. В. Терешкова на митинге.
посвященном полету космических кораблей «Восток-5» и «Восток-6». 1963 г.


Дом, где в последние годы жил С. П. Королев.
Здесь в 1975 г. открыт мемориальпый Дом-музей академика С. П. Королева
Интерьер
домашнего кабинета
С. 	П. Королева
Скульптурный портрет
С. 	П. Королева.
Автор — 3. М. Виленский


Научно-исследовательское
судно
«Академик
Сергей Королев»
Памятник С. П. Королеву на его родине, в г. Житомире


АКАДЕМИК с. п. королев, ученый, инженер, человек
М. Н.Баланина
14 января 1966 г. умер Сергей Павлович Королев. Он похоронен в Кремлевской стене. Ему поставлены памятники, установлены памятные доски в местах, связанных с его жизнью, учебой и научной деятельностью. Его имя носит авиационный институт в Куйбышеве, завод в Киеве, школы во многих городах Советского Союза. На строительстве Саяно-Шушенской ГЭС «Красноярскгэсстроя» молодежная бригада строителей, возглавляемая В. В. Смысловым, ныне носит имя С. П. Королева и считает Сергея Павловича в своих рабочих рядах, отчисляя его заработок подшефному детдому в г. Абаза Красноярского края, о чем коллектив бригады писал мне. Очень много дружин им. Королева в разных школах страны, что повышает интерес молодежи к космосу. Во многих школах есть музеи и уголки космонавтики (мы знаем их уже около полутораста). К нам нередко обращаются люди с просьбой пополнить их маленькие домашние музеи, присылают фотографии своих коллекций. Есть и у нас дома небольшой музей. Есть мемориальные музеи: Дом-музей С. П. Королева в Москве, где он провел последние годы своей жизни; мемориальный музей в Житомире, дающий к тому же представление о его работе; в Нежине, где жили наши предки, где выросла я, где у бабушки и дедушки Москаленко 1 Сергей провел детство и постиг азы грамоты.
Во многих городах есть улицы Королева, в океанах несут вахту корабли «Академик Сергей Королев» и «Академик Королев». На обратной стороне Луны есть кратер, носящий имя Королева, и одна из малых планет — астероид № 1855 — получила название «Королев». Изданы книги о Королеве на русском и иностранных языках.
Сергей Павлович не оставил ни дневников, ни каких-либо воспоминаний, он не любил говорить о себе. Биографическим материалом для первых книг о нем стали в основном мои воспоминания, мои рассказы о сыне. И вот теперь, в конце жизни, хочется еще раз вспомнить прожитое.
Из глубины веков пришла к нам мечта о полете человека в небо, к Солнцу. Народы отразили ее в песнях и сказках. Кто знает, какая из тех песен, что пела я над кроваткой сына, из тех сказок, что рассказывала я ему, запала ему в душу... Он любил мои сказки. Мы вдвоем «летали» на сказочном ковре-самолете и видели внизу Конька-Горбунка, серого волка и множество разных чудес.
Это было увлекательно, это было прекрасно. Сын прижимался ко мне, смотрел в небо расширенными глазками, и серебристая Луна выглядывала среди мелких облачков.
Мальчик рос, креп, уже знал много небольших сказочек и однажды спросил: «А почему, мамочка, луна такая грязная, вся в пятнышках?»
1 Николай Яковлевич и Мария Матвеевна. 28


1. ЧЕЛОВЕК, ЖИВШИЙ СРЕДИ НАС
Я объяснила так, как все тогда считали: темные пятна — земля, светлые — моря.
Сереже шел третий год, когда наша семья распалась... Я перевезла его из Киева к моим родителям в Нежин. Мальчик рос, окруженный вниманием и заботой бабушки и дедушки. Он был общим любимцем, этот малыш с золотистыми длинными волосами и большими темными глазами, которые вызвали однажды у профессора-окулиста неожиданное восклицание: «Какие у тебя, мальчик, ясные глаза! Будешь ты хорошо учиться... да, будешь хорошо учиться!»
Действительно, у него была исключительная память, и он хорошо учился, учился упорно, настойчиво, без принуждения. С ним любили играть, ему много читали, кроме игрушек, дарили много книжек. Он легко запоминал наизусть. У него не было сверстников — кругом у соседей не было малышей, он не знал шума и возни ребячьей ватаги.
Играя один, он поневоле должен был проявлять инициативу, изобретательность, учился мыслить самостоятельно. Силу воли закаляли неудачи. Плакать не полагалось.
Я училась на курсах в Киеве2 и работала там же в канцелярии, но каждую субботу и воскресенье (а зачастую и в понедельник) приезжала домой, в Нежин, отдавая сыну все свободное время.
Читать он научился рано по дедушкиной газете, писал, конечно, печатными буквами, часто ставя буквы и цифры в обратную сторону. Такое поздравление от 1912 г. «дяде Васе» есть у нас в альбоме. Его первая учительница, вспоминая о нем, дошкольнике, писала, что он охотно учился, был любознателен и наделен редкой памятью, ему легко давалась арифметика. Конечно, день начала учебы был очень торжественно обставлен. Бабушка по старинке благословила внука, проводила его до порога комнаты учительницы, жившей у нас. День был объявлен семейным праздником. Сергей сразу серьезно отнесся к своим занятиям.
Размеренную жизнь городка, когда Сергею было лет пять, нарушило необычайное событие. Афиши известили, что на ярмарочной площади летчик Уточкин совершит полет на самолете. Человек в воздухе! Человек полетит, как птица! Люди волновались, не верили, не жалели денег, хотя билет стоил рубль! Весь город двинулся туда, и, конечно, бабушка и дедушка с внуком. Сидя на плечах деда, мальчик видел, как, подняв тучу пыли, с шумом и грохотом пронеслась машина, взлетела и скрылась из глаз.
В 1914 г. бабушка и дедушка вместе с внуком переехали в Киев, где уже собралась вся наша молодежь: братья Юрий и Василий и сестра Нюша3, которые сыграли немалую роль в развитии Сережи. Теперь главным образом тетя Нюша продолжала заниматься с Сережей.
В 1917 г. мы вместе с Сергеем переехали в Одессу, куда получил назначение инженер-электромеханик Григорий Михайлович Баланин, за которого я вышла замуж в конце 1916 г.
2 КВЖК, Киевские высшие женские курсы.
3 Георгий Николаевич, Василий Николаевич и Анна Николаевна Москаленко.
29


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
Когда заведующий портовой электростанции уехал, Григорий Михайлович занял его место, и мы поселились в квартире при электростанции. Жили на Платоновском молу, у самого моря. В каждое окно квартиры было видно море, мы могли наблюдать жизнь порта.
Советская власть в Одессе окончательно утвердилась лишь в 1920 г., после изгнания интервентов. Смена властей, голод, разруха... Гимназия, куда начал было ходить Сергей, вскоре закрылась, школы нового типа менялись много раз, город был полон пришлого народа, беспризорники ютились в подъездах, детей нельзя было удержать дома, они слонялись по городу, впитывая в себя все виденное и слышанное.
Сергей быстро взрослел, к тому же был наблюдательным и впечатлительным. Надо было удержать его дома, помочь правильно воспринять действительность. Сережа начал писать стихи4, но, к сожалению, сжег свой альбомчик. Появились новые товарищи. Заметно было, что он командир среди них и подчиняет их своей инициативе. В эту пору он увлекался постройкой моделей морских судов. Играли у нас дома, у Сергея была своя комната.
Учебу мы ему организовали дома: поначалу занималась с сыном я, затем потребовалась уже помощь Григория Михайловича. Григорий Михайлович был для Сергея не отчимом, а отцом в полном смысле слова. Всю жизнь они были друзьями, и в день рождения Григория Михайловича Сергей подарил ему серебряный подстаканник с надписью: «Дорогому Григорию Михайловичу в день рождения от сына 13 окт. 1953 г.» 5 Не раз Сергей говорил, что работать его научил Григорий Михайлович, прошедший нелегкий жизненный путь. Он родился в глухой северной деревне, впоследствии окончил вуз и стал широко образованным человеком.
Небо с детства влекло Сережу. Помню, однажды за обе долг он сказал: «Мамочка, дай мне две простыни, только крепкие, новые, не пожалей».
— Я дам, но зачем они тебе?
— Я их привяжу к рукам и ногам, взберусь по кольцам на верхушку нашей трубы, взмахну руками и... полечу, полечу...
На электростанции была очень высокая труба, и меня, конечно, охватил ужас:
— Ты разобьется!
— Птицы же летают!
— Но у птиц жесткие крылья, сынок!
Однажды Григорий Михайлович сказал, что в порту, на одном из заброшенных сейчас молов, разместился военный гидроотряд — охрана наших морских границ. Мы действительно могли наблюдать, как вблизи пролетали гидросамолеты. Это было красиво, интересно, но у Сергея это вызывало не только любопытство.
Он прекрасно плавал, смело нырял (однажды спас утопающую), поэтому его не смутила необходимость проплыть значительное расстоя¬
4 Одно стихотворение, «Россия», было очень интересным.
5 Находится в фондах Мемориального музея космонавтики в Москве.
30


1. ЧЕЛОВЕК, ЖИВШИЙ СРЕДИ НАС
ние, чтобы непосредственно приблизиться к молу и уцепиться за колючую проволоку. Сначала двое-трое парнишек плавали с ним, потом им надоело, а Сергей продолжал один часами, как зачарованный, висеть на проволоке, с интересом разглядывая, что там делается. Однажды механик окликнул его: «Ну что зря болтаешься тут! Помоги, вот видишь, с мотором не слажу». Этого только и надо было Сергею, он быстро подлез под проволоку. В отряде к нему скоро привыкли. Начальник гидроотряда разрешил ему появляться здесь. Сергей основательно изучил мотор, и вскоре его стали брать в полеты. Конечно, я узнала об этом случайно и не сразу.
Однажды шли мы с Сергеем по Пушкинской, чудесной улице, весной благоухающей запахом белой акации в цвету, широкой и ровной, как стрела, открывающей в конце вид на беспредельную синь моря. Лучезарный день, небо серебрят легкие облака, я и говорю: «Посмотри, сынок, какая красота! Какие же красивые эти серебристые облака!»
И неожиданно слышу в ответ: «Мамочка, если бы ты видела их сверху, когда они горят огнем, отливают золотом, яркие такие в лучах солнца!» И оборвал себя: проговорился, поспешил добавить: «Вот буду сам вести машину, обязательно тебя подниму туда, вверх...»
Ясно: он уже летает. Держал это в секрете, чтобы не волновать меня.
В те годы (начало 20-х годов) в Одессе было создано отделение ОАВУКа — Общества авиации и воздухоплавания Украины и Крыма, которое широко пропагандировало идеи создания авиации. Собранные членские взносы должны были пойти на постройку воздушного флота Родины. Во главе этой организации в Одессе стояли технически грамотные люди; была небольшая библиотечка. Григорий Михайлович сразу же вступил в это общество. И Сережа как-то попросил у меня 50 копеек. «Зачем тебе?» — спрашиваю. «Для взноса в ОАВУК». Я дала, конечно. Сергею было лет 16.
Однажды Сергей говорит мне, что опоздает к обеду.
— Почему?
— У меня лекция для рабочих порта.
— Что же ты можешь им читать, что ты сам знаешь?!
— Я брал книги, читал — это так интересно, и вот теперь рассказываю другим.— Добавил: Меня охотно слушают, не уходят.
В порту много рабочих — там был большой завод, на котором я тогда преподавала на курсах «Рабочего юношества». Григорий Михайлович слушал одну из таких бесед Сергея и сказал, что он толково и интересно рассказывает и призывает вступать в члены общества. Аудитория разных возрастов слушает его охотно.
Сергей поступил учиться в школу нового типа. Заведующий учебной частью Александров привлек в Стройпрофшколу лучших преподавателей, профессоров, архитекторов, художника. При школе была столярная мастерская, и Сергей стал усердным учеником старого мастера Вавизеля, хорошо усвоил сорта древесных пород. Он любил работу, ни от какой работы не бегал и выполнял все старательно. В школе учился хорошо, ровно, озорством не отличался.
31


академик с. п. королев, ученый, инженер, человек
Сергей продолжал полеты, вел кружки, много читал, ходил в публичную библиотеку. На его столе появились робкие наброски каких-то конструкций, скромно прикрываемые куском ватмана. Наброски конструкций стали принимать определенную форму, он пытался спроектировать планер. Муж в какой-то мере помогал ему. Сергей освоил логарифмическую линейку, чертежные принадлежности. Условия для работы были вполне благоприятны, он увлекся и, несмотря на то что впереди были выпускные экзамены, продолжал работать. Проект планера еще требовал доработки, не хватало знаний, а муж мой уехал в командировку, и я посоветовала Сергею обратиться к некоторым знакомым инженерам и пытаться разобраться самому. В ОАВУКе тоже помогли, снабдили книгами, конкретными советами, планер К-5 был в 1924 г. представлен в комиссию ОАВУКа и получил путевку в жизнь. Проект был принят. Успех сына — гордость матери. Это ему помогло в какой-то мере при поступлении в вуз. Автору проекта едва исполнилось 17 лет.
Для Сергея наступил момент выбора жизненного пути. Сдав последний экзамен в Стройпрофшколе, он сказал: «Хочу поступить в академию имени Жуковского в Москве». Я не была удивлена этим выбором, но, опасаясь за него, посоветовала другие вузы. Ответ был один: «Только в авиацию. Самому проектировать, самому строить и самому летать».
Мы узнали, что в Киевском политехническом институте (КПИ) открывается на механическом факультете авиационное отделение. Сергей поступил туда.
Сергей в Киеве, он студент КПИ. Живет первое полугодие у дяди Юрия, потом поселяется отдельно, хотя и дальше от центра, и менее удобно. Дорожит условиями для работы и никого не хочет стеснять. Восемь «карбованцев» (рублей), плату за угол, он зарабатывает сам, организовав группу студентов, которая рано утром должна брать в редакции газеты и развозить их по городу. Сергею досталась окраина Киева — Соломенна, но это его не пугает. По природе трудолюбивый парень, он не боялся никакой работы: и в ремонте крыши института принимал участие, и грузчиком был, и в киносъемке со студентами участвовал.
Как вспоминают его товарищи Карацуба и Грацианский, не прошло и полгода учебы, как он явился в студенческие мастерские и вместо приветствия сказал: «Прибыл в ваше распоряжение». Имея опыт работы в школе, оказался полезным работником. Ему надо было только сказать, что делать, а как сделать, он понимал сам и делал хорошо.
Студенты строили планер к III Всесоюзным планерным состязаниям в Коктебеле, в Крыму. Сергею очень хотелось попасть на эти состязания, но, будучи новичком в институте, он не имел еще никаких заслуг перед коллективом. В Крым он попал уже из Москвы в 1927 г.
Планеризм был очень развит в то время, и, как свидетельствует инженер О. К. Кошевой, Сергей в 1925 г. запускал на окраине Киева с одним из товарищей две прекрасно парящие, собственной конструкции модели планеров. Постройкой планеров он продолжал заниматься еще много лет. Среди студентов Сергей нашел и старых знакомых из Одесского летного отряда гидросамолетов. Многие студенты были значительно
32


1. ЧЕЛОВЕК, ЖИВШИЙ СРЕДИ НАС
старше Сергея, этим «бородачам», рабфаковцам, людям со слабой подготовкой, Сергей охотно помогал.
В конце 1925 г. наша семья переехала в Москву. Мы поселились на Октябрьской улице, в доме 38. Сергей перевелся в МВТУ и учился там с осеннего семестра 1926 г.
Комната Сергея быстро превратилась в чертежную. Наконец он имел возможность развернуться! Чертежные доски, эскизы, наброски, лйней- ки и карандаши, мусор от стертых резинок и не попавших в пепельницу окурков, скромно притаившиеся у двери метелочка и совочек — безмолвный намек хозяйки. Сергей с товарищами работал здесь над проектами планеров. На стене лаконичный плакат: «Кончив дело, не забудь уйти!» Сергей ценил время. Шел 1927 год. Он готовился к очередному слету в Коктебеле.
Будучи студентом МВТУ, Сергей работал и на авиазаводе, а в 1929 г. его направили в конструкторское бюро французского инженера Поля Ришара (Сергей немного владел французским) для разработки некоторых новых конструкций.
Какое-то время Сергей работал и в ЦАГИ. Все оставшееся от учебы и работы время Сергей посвящал собственным конструкциям планеров. Довелось мне однажды ему помочь. Сергей как-то поздно вечером неожиданно появился с просьбой: «Мамочка, возьми большие иголки, покрепче нитки и поедем со мной в ангар, где стоит мой планер, помоги обшить крылья перкалем. Завтра планер увозят на слет, мы не поспеваем, а эта работа у нас совсем не спорится». Так называемый ангар был на Беговой, в каком-то заброшенном помещении ипподрома. Группа молодых людей украдкой бросала любопытные взгляды на «маму», а я, вооружившись длинной иглой, старательно обшивала крыло. Сергей дал мне в помощь ребят, они натягивали, а я прихватывала. Домой меня привезли поздно ночью. Утром планер погрузили на платформу. «Коктебель» — так назывался первый планер Сергея, с которым он уехал на слет.
В феврале 1930 г. Сергей получил в МВТУ диплом аэромеханика. Дипломный проект он выполнял под руководством А. Н. Туполева. К этому времени он успел окончить летную школу в Москве и получил звание летчика-парителя.
Сын начал самостоятельную жизнь, но наши жизненные пути не разошлись. Почти все годы мы жили в одном городе, и я всегда, пусть в самых общих чертах, была в курсе его работы, его интересов.
М. И. Рудомино
Мои первые воспоминания о Сереже Королеве относятся к 1916 г., когда Сереже было девять лет, а мне 16. После смерти родителей моя тетя, Ольга Яковлевна, привезла меня на летние каникулы в. Киев из Саратова, где я постоянно жила. Юрий Николаевич Москаленко, брат матери Сережи и муж моей тети, учитель истории в киевской мужской гимназии, в то время заведовал летней колонией-интернатом мужских гим¬
2 № 402 И


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
назий Киева. Интернат был расположен на Днепре, в дачной местности Плюты, и Юрий Николаевич взял к себе погостить на лето своего племянника Сережу.
Когда мы с тетей приехали в Плюты, то на одной из дач по соседству с интернатом Юрий Николаевич снял комнату с террасой, в которую поселили меня и Сережу. Понятно, что мне, как старшей, полагалось присматривать за мальчиком, а меня тянуло к новым подружкам по даче, к сверстникам по интернату. Однако обязанности есть обязанности, и я добросовестно их исполняла. Сережа казался мне трудным подопечным. Он был упрям, настойчив и несговорчив, авторитетом я для него не была, и вообще послушанием он не отличался. Вечно я его искала в саду и в лесу и с трудом находила где-нибудь в невероятных чащах и зарослях с мальчишками или одного. Особенно трудно было найти его по вечерам: он постоянно где-то прятался, а в сумерках не так-то просто искать. Мне всегда казалось, что он делает это нарочно, чтобы досадить мне и напугать меня, но я удивлялась, как он сам не боялся темноты, чего я не могла сказать о себе. Здорово попадало мне от тети из-за того, что я вовремя не приводила его к обеду или к ужину и сама запаздывала. Не раз я втихомолку плакала из-за него. Но вот подошли к концу летние каникулы, и я возвратилась в свой Саратов, а Сережа вернулся к матери.
Годы гражданской войны разлучили меня с Киевом надолго. В 1921 г. я из Саратова переехала в Москву, где поступила в университет и по решению Наркомпроса РСФСР занялась организацией библиотеки иностранной литературы,— работой, которая стала делом всей моей жизни.
Свой первый московский отпуск летом 1923 г. я проводила у тети в Киеве и вновь встретила Сережу, который в то лето гостил здесь у дяди и бабушки. За эти годы Сережа стал крепким и рослым подростком, мало похожим на тех мальчишек, с какими росла я. С первого же дня моего приезда в Киев он поразил меня своей любознательностью и бойкостью. Я его интересовала тогда как москвичка первых лет Советской власти. Для него мои рассказы были новы, он не отходил от меня, расспрашивая обо всех и обо всем, и у нас сразу установился контакт, которого не было тогда на Днепре, в Плютах.
В этот свой приезд я познакомилась и подружилась с Василием Николаевичем Москаленко, младшим дядей Сережи, киевским учителем русского языка и словесности. Через год — уже в 1924 г.— мы с Василием Николаевичем поженились (и недавно отпраздновали алмазную свадьбу — 55 лет совместной жизни), так что мое родство с семьей Москаленко—Баланиных—Королевых стало двойным. А тогда мы только познакомились, много бывали вместе, гуляли по киевским улицам, утопающим в зелени каштанов, по чудесным паркам, раскинувшимся на высоком берегу % Днепра, и очень осторожно и неуверенно строили планы на будущее. Сережа часто бывал с нами на этих прогулках.
Мой отпуск подходил к концу, когда Василий Николаевич должен был по делам службы поехать в Канев и Ржищев — поселки на Днепре, недалеко от Киева. Я, как личность самостоятельная, изъявила же¬
34


1. ЧЕЛОВЕК, ЖИВШИЙ СРЕДИ НАС
лание поехать вместе с ним, но моя тетя, человек строгого воспитания, категорически воспротивилась этому. Только после долгих уговоров она согласилась на мою поездку при условии, если мы возьмем с собой Сережу. И мы поехали втроем. Целиком занятая Василием Николаевичем, я на Сережу обращала мало внимания, но один эпизод, связанный с ним в этой поездке, запомнился крепко, и, хотя прошло больше чем полсотни лет, я помню его в подробностях. Случай этот сблизил всех нас троих.
Было это в Каневе, где похоронен Шевченко. В то время на могиле еще не стоял прекрасный памятник, украшающий ее сейчас, но и тогда на горе, где был предан земле прах поэта, высился огромный и по-своему величавый деревянный крест. По вечерам, когда Василий Николаевич Москаленко освобождался от работы, мы втроем — Василий Николаевич, Сережа и я — брали с берега какую-нибудь свободную рыбачью лодку и переезжали на другой берег Днепра, где проводили чудесные вечера. В тот вечер на берегу оказалась лишь одна старая лодка, возможно, безнадзорная, и, как всегда (Сережа за веслами, я за рулем), мы поплыли на противоположный берег. Вечер был замечательный — тепло, тихо, красиво, спокойно и хорошо на душе. Поплавали, полежали на песке и отправились обратно. Днепр широкий, стемнело, полная тишина, ни одной лодки на реке. Слегка уставшие, счастливые и довольные всем на свете, мы молча плыли. И вдруг заметили, что на дне лодки появилась вода, все больше и больше. Василий Николаевич пересел на руль, я стала вычерпывать воду какой-то ржавой посудиной, валявшейся на корме, а вода, несмотря на мои усилия, все прибывала и прибывала. Вначале мы смеялись, пугали друг друга тем, что тонем, я кричала со смехом: «Дяденьки, дяденьки, помогите!» Но с каждой минутой вода в лодке прибывала. Мы сняли обувь, немного приутихли. Не знаю, кто первый понял грозившую опасность, но ясно было, что дело может кончиться худо. Я хотя и выросла на Волге и умела плавать, но долго не могла держаться на воде. А Василий Николаевич вырос на нежинском «болоте» (так называли речушку Остер) и совсем плавать не умел. Вот тут бразды правления взял Сережа. Первое, что он крикнул, было: «Без паники!» Потом, быстро сориентировавшись в обстановке, властно сказал: «Слушаться меня. Все будет в порядке... Дядю Василия я беру на себя и благополучно доставлю его на берег при условии — не хватать меня за шею, руки или ноги. Вам, Маргарита, даю возможность, когда очень устанете, слегка держаться моей руки. Во вояком случае,, поплывем рядом, и я вам тоже помогу добраться до берега. Самое главное, спокойствие, без моего сигнала ничего не делать. Сейчас продолжайте вычерпывать воду, а ты, Василий, веди лодку прямо через середину реки к берегу».
Так мы поплыли дальше и с замиранием сердца ждали его сигнала, когда надо бросаться в воду. Сама же я безнадежно продолжала кричать, и уже всерьез, во все горло: «Дяденька, дяденька, спасите!» И вдруг, как по волшебству, «дяденька» появился из-за поворота. Это был бакенщик, зажигавший огни на реке. Он быстро подплыл к нам.
35
2*


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
Мы так же быстро перебрались к нему, в его лодку, и едва отплыли метров, пять-шесть, как наша худая лодчонка на глазах ушла в воду, образуя воронку. Смотреть было страшно, а думать тем более...
Вот так спас нас Сережа от катастрофы. Тогда ему шел уже шестнадцатый год. Спас он нас своим спокойствием и решительностью. Его быстрая реакция, его способность владеть собой в минуту опасности помогли нам совладать со страхом и удержали от рискованных в этом отчаянном положении поступков.
В конце 1925 г. мать Сережи, Мария Николаевна, и его отчим, Григорий Михайлович Баланин, переехали из Одессы в Москву, а через год и Сережа перевелся из Киевского политехнического института на учебу в Московское высшее техническое училище и жил у родителей. К этому времени Юрий Николаевич с семьей также переехал в Москву из Киева, а мы с Василием Николаевичем уже были старыми москвичами и имели годовалого сына Адриана. Вся семья Москаленко съехалась в Москву. Жили хотя и раздельно, но дружно, часто гостили друг у друга, были в курсе дел, событий жизни каждого и чем могли помогали друг другу. Летние месяцы все мы проводили вместе на даче в Барвихе и несколько лет подряд вели общее хозяйство. Сережа бывал снами, взрослыми, да и сам быстро взрослел, мало-помалу разница в годах исчезла, и мы с ним крепко подружились.
Зимой, к приходя в гости к Баланиным, мы зачастую заставали в комнате Сережи, служившей первое время и столовой семьи, молодых людей, которые вместе с Сережей увлеченно что-то чертили на досках на большом обеденном столе, обсуждали, спорили, не обращая на нас внимания. Мы сидели обычно в другой комнате, но когда наступал час ужина, Мария Николаевна просила Сережу освободить стол. «Еще минуточку, еще минуточку»,— в свою очередь просил Сережа мать, но эта «минуточка» продолжалась слишком долго, и Мария Николаевна, потеряв терпение, накрывала в комнате, где мы сидели, маленький раскладной стол. Среди товарищей того времени хорошо помню Юру Победоносцева и Петю Флерова, которых встречала у Сережи и много раз потом.
Помню, Сережа всегда был чем-то занят, всегда спешил куда-то. Честно говоря, я тогда не очень даже верила в его «занятость» и часто считала, что это просто отговорка молодого человека, спешившего на свидания или в компанию своих товарищей. Сейчас я вижу, как сильно ошибалась, недооценивая и его самого, и его работу того времени. Но так всегда было, есть и будет. Когда рядом с тобой живет одаренный, талантливый и, может быть, гениальный человек, то не сразу увидишь его, поверишь в него,— большое видится на расстоянии. Тогда, в конце 20-х годов, он только кончал институт, особенно ничем не выделялся, сравнительно был скромен и в наших глазах еще ничем себя не проявил. А уверения Сереяш об исключительности работы, которой он занимается, не принимались всерьез.
В семье, во всяком случае многие из нас, молодых, тоже считали свою работу исключительной, в том числе и я. Возможно, что именно на этой почве мы с ним нашли общие интересы и сблизились. Сережа
36


1. ЧЕЛОВЕК, ЖИВШИЙ СРЕДИ НАС
часто жаловался мне, что его работу мало кто знает и понимает, мало кто поддерживает и ценит, многие не верят в ее будущее, в ее успех. Зачастую, говорил он, приходится пробивать каменную стену своим лбом и не всегда удается добиться положительного результата. Его увлеченность, его преданность своим идеям, постоянная борьба за претворение их в жизнь мне были близки. Я тоже считала свою работу по созданию Библиотеки иностранной литературы и по пропаганде иностранных языков важной, была беспредельно предана ей, и мне, так же как и Королеву, приходилось бороться, упорно доказывать необходимость существования такой библиотеки для развития культуры страны. Словом, у нас всегда находились интересные темы для беседы, и это еще больше укрепляло нашу дружбу. В дальнейшем я поняла, чего добивается Сережа, поверила в него и в серьезность его работы.
По его рассказам я знала, что еще в Одессе, будучи учеником в школе, он мечтал строить планеры. Об его участии в осенних полетах в Коктебеле на планерных состязаниях знала вся семья. Случилось, что во время одной из его поездок в Коктебель был сильный ураган, который угрожал целости аппаратов. Однако находчивость Сергея и быстрота действий в переброске аппаратов в близлежащий овраг спасли планеры от гибели. Помнится и другой случай. При испытании новой машины Сергея, кажется СК-4, летчик Кошиц потерпел аварию и сел на крышу ангара. К счастью, летчик отделался лишь ушибами.
Этот случай вызвал большое беспокойство в семье. Все увидели, как опасна работа Сергея и его товарищей. От самого Сережи трудно было добиться подробностей. Более подробно о значении и результатах этих полетов мы узнали из специальных журналов по авиации. В одной из статей давалась положительная характеристика планеров Королева. Там же мы прочитали о том, как пилот Василий Степанченок сделал первые мертвые петли на планере Сергея. Сам Сергей именно в эти дни тяжело заболел брюшным тифом и лежал в госпитале в Феодосии. Помню волнения в семье, когда Мария Николаевна привезла в Москву больного Сережу с осложнением после тифа, воспалением среднего уха, помню, как мужественно он вел себя во время трепанации черепа и как, возвратившись из московской больницы, уже дома, с перевязанной головой, окруженный чертежными досками, яростно работал.
Вспоминаю начало 1930-х годов... Когда бы мы ни приходили навестить Баланиных, по-прежнему всегда заставали Сережу с товарищами в его комнате — работавших, спорящих обычно очень громко. Теперь эта комната была в его полном распоряжении, и только буфет в левом углу при входе напоминал нам прежнюю столовую. В комнате ничего не видно было от табачного дыма и ничего не слышно от неимоверного гула. Кроме Юры Победоносцева и Пети Флерова, было много лиц, мало мне знакомых. Возможно, что видела там Фридриха Артуровича Цандера, хотя не уверена, что встречала его именно у Сергея.
Наступило время, когда комната Сережи на Александровской улице (теперь Октябрьской) не могла вместить всех его товарищей, работавших вместе с ним. Сереже пришлось искать помещение для работы, как
37


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
я теперь понимаю, уже организационно оформленного ГИРДа. В 1929 г. мне как директору Библиотеки иностранной литературы удалось найти новое помещение для нашей библиотеки — здание бывшей церкви в Столешниковом переулке, и я всячески советовала Сергею избрать тот же путь для поисков. Помню, что он со своими товарищами обошел по моему списку много зданий бывших церквей, но выбрал помещение в доме на Садовой-Спасской. Сейчас на стене этого дома висит большая мемориальная доска, где сказано, что здесь находился ГИРД во главе с Королевым.
Н. Я. Абезгуз
Передо мной ветхий документ с угловым штампом: «УССР, Наркомпрос, Одесгубпрофобр, Стройпрофшкола № 1». Он выдан 8 сентября 1924 г. и гласит, что обучалась я в этой школе с июля 1922 г. по август 1924 г., «...усвоила все дисциплины, установленные учебным планом, и выполнила практические работы по штукатурной специальности».
Подобные аттестаты по различным специальностям строительных рабочих получили после стажировки на стройках все мои соученики. Помнится, что коренастый темноволосый Сережа Королев проходил стажировку в качестве кровелыцика-черепичника.
В школьной мастерской, где шуршала кудрявая ароматная стружка, немногословный старенький столяр Вавизель учил нас, как обращаться с шерхебелем и фуганком. Скрывать нечего, многим, особенно девочкам, эти уроки так и не пошли впрок. Вавизель только горестно вздыхал у верстаков, где работали такие ученики. А ладные табуретки и прочие изделия, сработанные руками Сергея Королева, вызывали радостную улыбку старика.
Небольшая группа нашего курса стажировалась на ремонтных работах. Мы красили суриком облупленную железную покатую крышу главного корпуса Одесского медицинского института и затейливые бойницы на кровле здания одного из факультетов, который размещался где-то по дороге на Пересыпь. Королеву этого было недостаточно, и он по собственной инициативе отделал «под орех», разумеется советуясь с мастера- ми-инструкторами, деревянную дверь главного корпуса института.
Спецодежда стажерам тогда, конечно, не полагалась. Негде было после крыши и переодеться в чистое. Мы топали домой, по уши измазанные краской и известкой.
Прошло более полувека с той поры... Давно нет школы, где мы учились вместе с Сергеем Королевым. По-разному сложился жизненный путь выпускников 1924 г.
А время было тогда суровое. Недавно отгремела' гражданская война. Еще не забыт был голод 1921 г. Квартиры обогревались железными печ- ками-«буржуйками», их частенько запросто топили домашней мебелью. Долго еще лимитировалось электрическое освещение. Керосиновые лампы казались роскошью, приходилось ограничиваться самодельными карбидными или масляными коптилками. То и дело выбывал из строя водо-
Зв


1. ЧЕЛОВЕК, ЖИВШИЙ СРЕДИ НАС
провод. По улицам бойко цокали «деревяшки» одесситов, этакие сандалии с подошвой из двух дощечек, скрепленных полосками кожи. Номы, молодые, знали, что все эти «мелочи жизни» — пустяки перед светлым будущим. Ведь Страна Советов переходила на мирные рельсы. Проводилась реформа системы народного образования. Были упразднены казенные и частные гимназии, реальные и коммерческие училища, ликвидировано раздельное обучение мальчиков и девочек; шла политехнизация школы, вводилось трудовое обучение. В вузы принимали главным образом по командировкам учреждений и организаций.
Во внушительном, с высокими окнами здании на Старопортофранков- ской улице, где в прежние годы была казенная женская гимназия «ведомства императрицы Марии», и открылась тогда наша Первая строй- профшкола. Здесь преподавали общеобразовательные, а впоследствии и специальные предметы лучшие педагоги города. Это в известной степени и влекло молодежь в нашу школу. Запомнились физики А. Г. Александров и В. П. Твердый, математик Ф. А. Темцуник, блестящая эрудиция литератора Б. В. Лупанова. В мир прекрасного ввел нас преподаватель рисования и черчения художник А. Н. Стилиануди.
Дело было новое. В сущности, четких установок не имел и профобр. Учебные планы во многом зависели от инициативы самих преподавателей, в частности от заведующего учебной частью А. Г. Александрова. У нас, например, был введен курс сопротивления материалов; глубже, чем в бывших гимназиях, изучались отдельные разделы математики и физики. Нас знакомили с гигиеной труда, историей культуры, азами строительных работ.
Впоследствии организовали на собранном «с бору по сосенке» оборудовании школьные мастерские. А вот с первым заведующим школой, спе- циалистом-строителем, не повезло... Назначенный на этот пост Губ- профобром архитектор мало интересовался школой и был слабым педагогом. Другая трудность состояла в том, что сюда пришла завершать среднее образование молодежь с неодинаковой подготовкой и разного возраста. Поступило даже несколько двадцатилетних. И все же самым взрослым (не по летам), энергичным и самостоятельным среди нас был, бесспорно, Королев. Уже тогда его вела «одна, но пламенная страсть» и ясная цель жизтш.
Помнится, как иронически относился Сергей к тем школьным дисциплинам, которые отвлекали его от занятий в планерном кружке порта и губернской авиаспортивной секции, от самостоятельного штудирования теории воздухоплавания. Он научился регламентировать свое время, что вообще было нам в диковину. Сережа не любил обычной болтовни, которая перед началом уроков доносилась с парт девочек.
Запомнилось, что иногда он как-то безучастно присутствовал на уроках, думал о чем-то своем. А учился он хорошо, блестяще чертил. В то же время не помню, чтобы стремился отвечать на уроке первым, выделяться своими знаниями.
Многие из нас, и не помышлявшие об артистической карьере, проводили уйму времени на занятиях драматического кружка учителя
39


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
П. С. Златоустова. Королев посещал только те школьные кружки, которые были необходимы ему для пополнения знаний в точных науках. Кроме того, он усердно занимался гимнастикой. Но, думается, увлекался спортом только потому, что летчики должны быть физически крепкими людьми.
▲. В. Флеров
С Сергеем Павловичем Королевым я был знаком с 1927 г. Тогда он учился вместе с моим братом Петром на аэромеханическом факультете МВТУ. Они дружили, и Сергей Павлович часто бывал у нас в семье. Для меня, в то время неудачного абитуриента (я несколько раз пытался поступить в вуз), Сергей Павлович был окружен неким ореолом, так как мои неудачи способствовали возникновению у меня «комплекса неполноценности». А летчик Королев, студент, который уже в качестве дипломного проекта избрал реальный самолет с перспективой его строительства, был каким-то недостижимым идеалом. Тем более, что он уже член какой-то аварийной комиссии, выезжающей в степные авиачасти, где в последнее время участились аварийные случаи.
Вот он возвратился и рассказывает, надо сказать, с немалым артистизмом, что причины аварий — лихачество пилотов. Рассказывает в лицах, с сохранением характерных выражений.
Сергей Павлович добился, чтобы Осоавиахим отпустил средства на постройку его самолета СК-4, и, заняв какой-то сарай (на территории теперешнего Стадиона юных пионеров), наняв пять-шесть человек рабочих, приступил к его постройке. Я тоже принимал в этом участие, помогая мотористу Подлесному монтировать установку с мотором «Вальтер» в 60 л. с.
Помню случай, когда мой «комплекс неполноценности» отозвался во мне особой болью. Окончив рабочий день, мы группой шли к Ленинградскому шоссе и увидели, что там образовалась трамвайная пробка: трамваи, идущие и от стадиона, и от Белорусского вокзала, стремясь проскочить скорее, только мешали друг другу. Я подумал, надо бы проявить инициативу и навести порядок. Но кто же будет меня слушать?
И вот Сергей Павлович отделяется от нас, встает на перекрестке и начинает командовать. Он делал это так уверенно, что ни у кого не возникло возражений. Тут я стал терзаться: ведь вот можно же было, а я такой робкий, нерешительный...
Наконец, самолет построили. Очень хорошо помню первый полет. Самолет выкатили ца летное поле. Все с Сергеем Павловичем ушли выполнять какие-то формальности. Я остался дежурить около машины. Было прохладно, я продрог и, чтобы согреться, забрался в кабину, под брезентовый чехол. Вдруг слышу чьи-то голоса, выглядываю в щелочку и вижу: подходит к машине группа слушателей ВВА во главе с
А. С. Яковлевым. Детально осмотрели машину (все же конкурент), и Яковлев сказал: «Ничего машина! Как-то летать будет?»
40


1. ЧЕЛОВЕК, ЖИВШИЙ СРЕДИ НАС
Но вот самолет выкатили на взлетную полосу. В кабине — летчик Кошиц.
Как известно, полет прошел удачно, но при посадке самолет дал «козла» и повредил шасси.
Еще щелчок по моему «комплексу»... Сняв аварийную деталь, мы с Подлесным пытаемся пристроить ее в ремонт на один из ближайших авиационных заводов. На заводе отказ. Докладываем Королеву. Он идет с нами и при посещении первого же завода получает согласие. Я и досадовал и восхищался: вот как надо действовать!
Ремонт идет потихоньку, но нужную деталь на этом заводе варить не умеют. Надо договариваться на соседнем. И тут я решил устроить себе экзамен. Представив себе, как бы стал действовать в этом случае Сергей Павлович, я все же добился согласия, преодолев все бюрократические рогатки, и получил заваренную деталь. Вот тут мой «комплекс» дал трещину, и я стал от него понемногу освобождаться, в чем немалую роль сыграл Сергей Павлович.
Э. М. Рачевская
В начале войны, в 1941 г., вместе с небольшой группой специалистов меня командировали на завод, эвакуированный в Сибирь. В то время на заводе работал Сергей Павлович Королев, который был прикреплен к моей теме как консультант. Наши рабочие столы стояли друг против друга в большой комнате отдела главного технолога. Сюда постоянно приходили работники из других отделов и цехов, поэтому в комнате всегда было шумно. Несмотря на это, Сергей Павлович увлеченно работал. У меня создалось впечатление, что если бы рядом с ним разорвалась бомба, он и тогда не дрогнул бы и продолжал работать.
Когда я обращалась к Сергею Павловичу за консультацией, он раздражался, если я не понимала его с полуслова, не любил повторных вопросов, поэтому я задавала их только в исключительных случаях. Однажды, сидя за своим столом, Сергей Павлович отшвырнул в сторону со злостью карандаш и логарифмическую линейку. Я спросила: «Что с вами?» Сергей Павлович ответил: «Понимаете, мне негде развернуться* испытать, проверить...»
Вести с фронта поступали печальные. Как-то со двора завода, где играло радио, до нас донеслась удивительно эмоциональная, сочная музыка. Чтобы лучше услышать ее, я вышла во двор. Давид Ойстрах играл скрипичный концерт Арама Хачатуряна. От этих волшебных звуков стало так тяжело на душе, захотелось домой, в Москву, увидеться с близкими людьми... У меня текли слезы... Я оглянулась: рядом стоял Сергей Павлович, у него тоже текли слезы. Глядя на него, я разрыдалась. Сергей Павлович ушел. Когда я возвратилась к своему рабочему месту, Сергей Павлович сидел за своим столом и сосредоточенно работал.
Через некоторое время Сергей Павлович стал заместителем начальника цеха. У него теперь был отдельный кабинет. Как-то я, оказавшись в цехе, где работал Сергей Павлович, зашла к нему и обомлела: Сергей
41


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
Павлович, бледный, со сверкающими глазами, стоя перед своим столом и указывая рукой на дверь стоящему против него человеку, крикнул: «Вон из моего кабинета!» В его возгласе прозвучала такая мощная сила, такая естественная властность, которые выразили подлинную сущность этого человека. Таким Сергея Павловича я видела впервые. Человек, которого он выгнал, был цеховой работник, позволивший себе разговаривать с ним в оскорбительной форме.
С фронта стали поступать хорошие вести. В Москву понемногу начали пускать по процускам и посылать в командировки. Мой начальник предложил мне поехать в столицу, чтобы узнать, куда эвакуировался наш институт и как с ним связаться. Директор завода дал разрешение на командировку. Узнав об этом, Сергей Павлович принес мне посылку для передачи в Москве родным. В этой посылке были куски засохшего белого хлеба и шоколадка.
Когда наша бригада совсем перебиралась в Москву и мы готовились к отъезду, Сергей Павлович вызвал меня в свой кабинет и вручил сверток: «Это вам на память от меня сувениры, сделанные собственноручно». В свертке была расческа с ручкой из пластмассы, а на ручке наклеены буквы «Э. Р.» — мои инициалы. Буквы были необыкновенно художественно исполнены. Еще была небольшая коробка с крышкой, сделанная из пластмассы. К великому моему огорчению, эти сувениры у меня не сохранились.
На следующий день я передала Сергею Павловичу ответный подарок — кисет с махоркой. В то время курево достать было очень трудно. Сергей Павлович очень ловко закручивал махорку в газетную бумагу. За этот подарок Сергей Павлович меня очень благодарил и спросил: «Почему вы такая грустная? Ведь вы уезжаете домой, в Москву, нужно радоваться, танцевать». Я ответила, что, конечно, очень рада, но озабочена: во-первых, не знаю, куда сложить вещи,— у меня нет чемоданов; во-вторых, не знаю, как перевезти на вокзал мать и отца, у которого ампутирована нога. Тогда он пообещал подобрать подходящий ящик на заводской свалке: «Завтра мы с сослуживцем поедем в заводской филиал на совещание, повезет нас Маргарита. Мы на ходу перебросим вам через борт, телеги ящик. Остановиться мы не сможем, потому что Маргарита твердо усвоила дорогу от филиала до завода и обратно, и если ее остановить, то потом не сдвинешь с места».
Дело в том, что Маргаритой прозвали старую заводскую лошадь. Сергей Павлович сидел на козлах и управлял Маргаритой сам. Ящик мне послужил чемоданом, а моих родителей помогли привезти на вокзал мои сотрудники по институту.
...Только через много лет я узнала, что Сергей Павлович стал Главным конструктором и выполняет ответственные задания. Я горжусь знакомством с таким человеком.
42


1. ЧЕЛОВЕК, ЖИВШИЙ СРЕДИ НАС
Н. С. Шнякин
Сергей Павлович Королев, назначенный заместителем главного конструктора ОКБ, руководил работами по установке ЖРД 1 в качестве ускорителя для самолета Пе-2.
Применение ЖРД-РД1-ХЗ на самолете Пе-2 обеспечивало прирост скорости порядка 180—200 км.
Он много работал с подчиненной ему группой работников ОКБ и с присущей ему энергией занимался летными испытаниями. Испытательные полеты на Пе-2 выполнял опытнейший летчик Александр Васильченко, с которым крепко подружился Сергей Павлович. Все приготовления к полету почти всегда проходили при активном участии Королева. Когда подготовка заканчивалась, все рассаживались по своим местам: летный состав в своей кабине, а Сергей Павлович — в кабине стрелка, которая находилась совсем близко от ЖРД, смонтированного в хвосте самолета.
Работы приближались к завершению, когда произошло неожиданное,— ЖРД взорвался в воздухе. Значительно поврежденным оказалось хвостовое оперение самолета, но А. Васильченко благополучно посадил самолет. Я подбежал к самолету одним из первых. У Сергея Павловича были опалены веки и брови, обожжено лицо. Он мне сказал, что почти полностью потерял зрение. Мы с ним отправились в глазную клинику, где была быстро организована помощь. Прибыл профессор (фамилию его, к сожалению, не помню), внимательно осмотрел Сергея Павловича, провел необходимую лечебную обработку, завязал ему оба глаза и велел в течение пяти дней не снимать повязки.
Я спросил профессора (так, чтобы Сергей Павлович не слышал его ответ), будет ли видеть больной. Профессор ответил: ожог слизистой оболочки глаз серьезен, но он думает, что все обойдется и больной будет нормально видеть. Эти пять дней мы не разлучались с Сергеем/ Павловичем и в назначенный срок снова были у профессора. Сняв повязку и внимательно осмотрев Сергея Павловича, он сказал, что очень беспокоился за исход лечения, но теперь уверен, что зрение можно полностью вернуть.
9 августа 1944 г. мы с Сергеем Павловичем получили жилплощадь. Квартира наша состояла из двух комнат. Мебели не было, но завод очень быстро сделал для нас два стола, четыре стула и две кровати. Семьи наши находились в Москве.
В первые недели жизни на новой квартире мы коротали вечера вдвоем дома. Сергей Павлович много и подробно рассказывал о своей жизни и работе, мечтал о собственном ОКБ и с большим энтузиазмом рассказывал, как он предполагает организовать дело в этом ОКБ и какие первые перспективные работы в нем будут проводиться.
Появившаяся надежда на организацию собственного ОКБ буквально окрылила его, и он без устали работал, составлял планы работ на будущее.
1 Жидкостный реактивный двигатель.
43


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
. В нашем холостяцком быту, где мы все делали сами, особенно полно проявился добрый, благожелательный характер Сергея Павловича. Когда мы получали очередной паек, то в нашей квартире наступал «период домашних блюд». Основным, причем хорошим кулинаром был Сергей Павлович. Наша маленькая коммуна так прожила до счастливого Дня Победы.
Инженерная зрелость и недюжинный талант организатора позволили Сергею Павловичу быстро создать ОКБ, укомплектовать его специалистами, глубоко верившими в талант своего руководителя.
С. О. Охапкин
Когда меня спрашивают о Сергее Павловиче Королеве, что он за человек, я сразу отвечаю: он был неутомимым тружеником. Работа составляла смысл его жизни.
Вспоминаю такой случай. Как-то звонит он по телефону ко мне домой. Подходит жена.
— Здравствуйте, Клавдия Алексеевна, Королев. Дома Сергей Осипович?
Жена отвечает:
— Дома, сейчас позову... Сергей Павлович, хочу спросить, когда вы Сергея Осиповича в отпуск отпустите?
— Клавдия Алексеевна, сейчас не до отпусков. А потом, вы плохо знаете своего Сергея Осиповича. Сейчас он и сам не пойдет.
С. П. Королев всегда был очень внимателен к моей семье. После получения нового жилья мы с женой пригласили Сергея Павловича с Ниной Ивановной к себе на новоселье. Они пришли, принесли с собой огромный букет пионов в большой хрустальной вазе.
— Клавдия Алексеевна,— обратился Сергей Павлович к моей жене,— вы уж нас извините, мы ненадолго. Как-то у меня не получается со временем.
Он обошел квартиру, внимательно осмотрел все помещения. Заметил, что на стене висят фотографии моих родителей и родителей жены. Разглядывая их, сказал:
— Не в каждой семье найдешь такое! Как это приятно!
Однажды в выходной день мы с женой и со своими знакомыми гуляли неподалеку от его дома. Сергей Павлович проезжал мимо. Остановил машину. Вышел, поздоровался.
— Сергей Осипович, Клавдия Алексеевна,— обратился он к нам,— пойдемте ко мне. У меня, Серега, к тебе есть разговор.
И он пригласил нас вместе с нашими знакомыми к себе в гости. Сергей Павлович был очень гостеприимным человеком.
Часто в праздники, после демонстрации, просто затягивал к себе. Мы с женой однажды попали даже в неудобное положение. Сами ждали в гости родственников, а тут оказались за праздничным столом у Королевых. Моя жена через некоторое время, извиняясь, объяснила ситуацию.
44


1. ЧЕЛОВЕК, ЖИВШИЙ СРЕДИ НАС
— Ну что же,— заявил Сергей Павлович,— тогда мы вместе все идем к вам.
Жена смутилась, так как не ожидала такого поворота. Ее успокоила Нина Ивановна.
— Вы не волнуйтесь, пусть все будет просто. Мы отсюда заберем все, что нужно.
— Не стесняйтесь, ради бога,— поддержал Нину Ивановну Сергей Павлович.— Мы все свои. Экспромтом даже лучше получается. Собираемся и идем. Неудобно, когда гости ждут.
И все пошли к нам.
Случилось со мной несчастье: после автомобильной аварии попал я в больницу. Сергей Павлович заехал за моей женой.
— Клавдия Алексеевна, поехали в больницу к Сергею Осиповичу.
— Сергей Павлович, нас не пустят туда. Я уже узнавала,— отвечает жена.
— Пустят, пустят, собирайтесь быстрее.
Приехали в больницу. Сергей Павлович добился разрешения. Пришли они тогда ко мне в палату.
— Как некстати, Сергей Павлович, столько работы,— говорю я.
— Серега, ты не волнуйся. Все будет хорошо. А по работе я тебя заменю. Сам буду руководить твоими подразделениями.
— Что вы, Сергей Павлович! — возражаю я.
А он шутит:
— Может, ты считаешь, Серега, я не справлюсь? В общем, не волнуйся, поправляйся быстрее. Зная твой беспокойный характер, запрещаю тебе думать о работе.
Что я еще хочу сказать о нашем Сергее Павловиче... Это был человек необыкновенного таланта, беззаветно преданный своему делу, прекрасный организатор, требовательный руководитель и в то же время добрый, отзывчивый человек. Его уважали все: подчиненные, смежники и руководители всех рангов.
В. В. Чернов
В конце августа 1947 г. группа студенток московских вузов прибыла в КБ Королева на преддипломную практику и дипломное проектирование. Среди них был и я. С первого же дня нас «разобрали» по различным подразделениям (расчетным, проектным, конструкторским). Мы оказались первым кадровым пополнением молодого, только еще создаваемого коллектива.
Для нас все было ново: и люди, и отношения между ними, и, главное,—ракетостроение, о котором у нас до того были самые приблизительные представления. Мы почувствовали себя нужными, быстро завоевали право обсуждать и решать рабочие вопросы и... не заметили, как летит время, отпущенное для дипломного проектирования.
Заставил нас опомниться Сергей Павлович. За 2—3 месяца до защиты проектов он собрал нас, расспросил каждого о состоянии дел и потребо¬
45


АКАДЕМИК С.П. КОРОЛЕВ..УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
вал полностью переключиться на выполнение учебной программы. Предложил, кому удобно,' перейти на «казарменное положение» — не терять времени на дорогу и переселиться в спальные вагоны поезда, стоящего на территории предприятия. Мы работали с огромным энтузиазмом: чувствовали, это экзамен на зрелость и самостоятельность. И защитили проекты успешно. Королев сам был членом Государственной экзаменационной комиссии, и, хотя в нее входили и более старшие как по возрасту, так и по должности люди, в наших глазах Сергей Павлович был неким центром притяжения и присутствовал как бы в двух лицах — был и судьей, и болельщиком.
Сергей Павлович с первых же дней нашего знакомства стал безраздельным властелином моей души, и, как бы я тщательно это ни скрывал, я чувствовал: он это знает! Не раз в дальнейшем я бунтовал и пытался освободиться от этого «психологического плена», но по зрелому размышлению счел эти попытки ненужными. Хотя многие из сотрудников ОКБ Королева сталкивались с неразрешимыми на первый взгляд задачами и находили выход из положения, не прибегая к помощи Сергея Павловича, но тем не менее ни одно дело не обходилось без его незримого участия. В любой острой ситуации сказывался результат его воспитания, исключающий возможность отступления перед трудностями. Каждый раз, когда казалось, будто выхода из положения нет, невольно приходила в голову мысль: «Да как потом жить?» И это был не страх, а повышенное чувство собственного достоинства, и особенно — в его глазах. По-видимо- му, внушенные им сила и задор максимально раскрывали личные, может быть, до поры дремавшие способности других, реализовалась та самая «избыточность», которая заложена в каждом из нас.
Многие из ближайших соратников Сергея Павловича, в быту совсем незаметные люди, в нужные моменты, в атмосфере технических обсуждений, превращались в настоящих бойцов, как говорится,— откуда что бралось... Поэтому, пожалуй, основной чертой Сергея Павловича как личности я считаю эту способность, наряду с огромной силой личного воздействия на окружающих, как бы передавать свои качества сподвижникам, превращая их в «дубль-Королевых» при решении порученных им конкретных задач. А в этих задачах они*порой больше понимали, чем их вдохновитель. Как знать, быть может, в этом и заключается «феномен Королева».
Октябрь 1948 года. Первая командировка на полигон. Идет подготовка к пуску первой советской ракеты. Нам, как сотрудникам расчетного бюро, разрешено быть на стартовой площадке. Вид у нас экзотический: комбинезоны, ватные костюмы. На этом фоне Сергей Павлович в летном шлеме и кожаном реглане выглядит очень представительным. Вдруг Сергей Павлович отходит от стола и подзывает меня взглядом и каким-то незаметным жестом. Я для верности оглянулся: сзади никого, значит, меня. Подхожу, здороваемся. Молча ведет к пусковому столу и показывает, что «грибок» стола не утапливает контакта подъема ракеты, на несколько миллиметров проходит мимо. Объясняет, что снимать ракету со стола уже нельзя, а контакт подъема к утру должен быть уже
46


1. ЧЕЛОВЕК, ЖИВШИЙ СРЕДИ НАС
утоплен. «Возьми мою машину и действуй, в помощь тебе — вот того конструктора — попроси его от моего имени»,—и показал мне на человека значительно старше меня. Я подошел к «тому конструктору», познакомился с ним и чистосердечно все ему выложил. „Тот44 не удивился и с готовностью принялся помогать мне. Эскиз был нарисован, Сергей Павлович его одобрил, и мы поехали со старта на «техничку».
Походная вагон-мастерская была закрыта — ночь... Начальника мастерской нам порекомендовали не беспокоить:^ он, мол, не в духе. Мой конструктор молчит, значит, действовать мне. Громко стучу в купе, бужу человека, не давая ему опомниться, приказным тоном требую немедленно изготовить устройство. Я был готов к тому, что он меня разнесет, но то ли мое отчаяние, то ли понятая необходимость (я все же объяснил, зачем нужна эта конструкция), но заказ пошел. Отправив спать конструктора, я сам стал дежурить около вагона — войти в мастерскую было совестно: нагрубил пожилому человеку. К утру устройство было готово и с рассветом установлено. Контакт подъема был утоплен, и я отправился спать.
...1953-й год. Одному из заводов поручили разработку точного датчика перегрузок в очень сжатые сроки. Завод призвал на помощь ученых своего ведомства, чтобы доказать, что требуемая заказчиком точность датчика не нужна и от разработки следует отказаться. Вопрос решался на высшем межведомственном уровне.
На совещание от заказчика прибыли директор нашего НИИ и я как автор технического задания. Мы с директором задержались в пути, и без нас дело приняло плохой оборот. Ведущий совещание в резком тоне заявил о необоснованности наших требований: дескать, крупные ученые считают их абсурдными. Директор молчит, слегка толкает меня. Я понимаю, что в этой ситуации доказывать, предъявлять расчеты (да их с собой и нет), спорить — бессмысленно. Но я не имею права погубить разработку прибора, какая-то минута и... могут потребоваться годы, чтобы вновь потом вернуться к этой проблеме: ходи, доказывай, а поезд ушел! И, как в минуту страшной опасности, приходит спасительный ход. Громко, но спокойным голосом заявляю, что согласен, задача создания прибора, может быть, не по силам этому заводу, однако проблему динамической прочности ракеты в полете надо решать! Целесообразно поэтому задание с завода пока не снимать, но подключить присутствующих здесь ученых к решению проблемы: они, вероятно, найдут другие методы решения задачи — и новых приборов не потребуется! Присутствующие, видимо, знали, что значит отвечать за проблему перед Сергеем Павловичем Королевым.
Директор НИИ поддержал меня: проблемой мы занимаемся давно, имеем ряд авторитетных заключений, но если присутствующие здесь уважаемые ученые будут активно подключены, это можно только приветствовать. Правда, времени маловато, но мы, когда надо, умеем организовать бесперебойную работу.
В совещании произошла перегруппировка сил: завод лишился поддержки ученых, все стали убеждать, что давно пора иметь хорошие при¬
47


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
боры, а такую важную проблему по-другому не решишь. Словом, приборы были разработаны и изготовлены заводом в срок.
...1956-й год. Для анализа причин ряда аварий ракеты потребовались динамические характеристики измерителей давлений и ускорений. Говорили об этих характеристиках давно, требовали их от разработчиков приборов, переписка накопилась большая, а характеристик не было... Вдруг вызывает меня Сергей Павлович и дает четкое задание: завтра к 12 часам представить ему амплитудно-частотные и фазочастотные характеристики приборов в реальных условиях их примейения. Я стал возражать: не успею, мол, даже добраться до разработчиков.
— А что надо, чтобы эти характеристики получить здесь, у нас?
— Надо сделать специальные газовые и жидкостные пульсаторы, низкочастотный прецизионный вибростенд.
— Делай, что хочешь, от моего имени требуй, что надо и кого надо, но чтобы были характеристики к 12 часам завтра!
Это были совершенно фантастические день, ночь и утро. Конечно, мне все помогали. Любое предложение немедленно реализовывалось. Изобретали и фантазировали, пробовали, регистрировали и обрабатывали. Уже к утру начали строить кривые... и тут меня вызывают на доклад к Сергею Павловичу. Вхожу, а там примерно 20 человек, среди них — М. В. Келдыш, Б. Н. Петров, Н. А. Пилюгин, А. Ю. Ишлинский... Я-то думал: покажу Сергею Павловичу графики, а там видно будет...
Сергей Павлович сразу же: «Доложите нам характеристики датчиков»,— спокойно, как об известном ему материале, ну, мол, гостям тоже интересно знать. Я понял и без лишних слов изобразил на доске мелом только что полученные характеристики с точным указанием координат. Обернулся, вижу: целый ряд товарищей рисуют характеристики себе в блокноты. Н. А. Пилюгин спросил: «А как вы их получили?» Отвечаю: «...На специальных динамических стендах». Гляжу на Сергея Павловича, он взглядом одобряет,— стало полегч$ на душе. Однако Н. А. Пилюгин опять задает вопрос: «А почему не по импульсным характеристикам?» Я молчу. Сергей Павлович насторожился, взгляд начинает метать- молнии. Несомненно, в спокойной обстановке я бы сумел обосновать, почему. Но здесь я лихорадочно искал выхода или помощи. Я сказал, но очень тихо: «Так точнее». Не все расслышали, Сергей Павлович потребовал: «Повторите!» Я громко повторил: «А так точнее!» И помощь неожиданно пришла: кто-то из гостей начал объяснять, что для таких сложных и нелинейных систем только метод гармонических колебаний позволяет получить приемлемый результат. Я молчал. Сергей Павлович, очень довольный, отпустил меня.
...1963-й год. Меня и моего начальника Сергей Павлович вызвал на космодром. Ночью летели, рано утром прибыли на площадку и направились прямо к Сергею Павловичу (нам было приказано лично доложить о прибытии). Он как раз выходил из домика и... тут же у порога начал высказывать нам свои претензии. Суть их была такова:, мы зазнались! Перестали ездить на космодром, работу передоверили второстепенным лицам. Он, дескать, старше нас, а вот приезжает, и т. д. в довольно
48


1, ЧЕЛОВЕК, ЖИВШИЙ СРЕДИ НАС
резких выражениях. Мы стояли молча, усталые и голодные после бессонной ночи и дороги. Он вглядывался, вглядывался, вдруг замолчал и без всякой связи с предыдущим спросил: «Уходить задумали?? Никто не уйдет!!» Помолчал и спокойным деловым тоном назначил нам встречу вечером на стартовой площадке: «А пока разбирайтесь с делами».
Вечером мы отыскали Сергея Павловича, он отвел нас в сторону, совсем по-дружески стал делиться своими мыслями о работе с коллективом. Он говорил что-то в таком духе. Создать коллектив очень трудно, а разогнать, потерять большого труда не надо. И он привел в пример одного известного конструктора, который перестал считаться с людьми, и народ, опытные кадры разошлись... «И где теперь он сам? Что мы теперь о нем слышим?.. Я такого не допущу!!!» Долго говорили. Мы объяснили наши трудности, соглашались, что надо, конечно, здесь бывать. Когда возвращались к себе, было ясно: и захочешь — от него не уйдешь!
▲. Г. Аракелов
Мои воспоминания о Сергее Павловиче Королеве можно отнести к категории «воспоминаний сотрудников, много слышавших о Сергее Павловиче, но встретившихся с ним с глазу на глаз лишь один раз». Представления о Сергее Павловиче, вынесенные из одной беседы, основаны скорее на эмоциональном восприятии человека, чем на логическом осмыслении типичного в нем. Но разве доказано, что память ума вернее памяти сердца?!
Итак, в 1962 г. мною была подготовлена к защите кандидатская диссертация в области материаловедения (весьма далекой от личных профессиональных интересов Сергея Павловича) по перспективной для предприятия тематике. По настоянию руководителя комплекса работа должна была защищаться на Ученом совете предприятия. В течение почти полутора лет раз семь или восемь назначалась дата защиты, и всякий раз дня за два или за три учёный секретарь сообщал мне, что защита переносится по указанию Сергея Павловича, так как некогда собирать совет, есть важные и неотложные дела.
Отчаявшись, я обратился к своему начальнику (кстати, бывшему в то время одним из заместителей Сергея Павловича) с просьбой добиться разрешения у Сергея Павловича на защиту в одной из организаций. Он не возражал, но посоветовал: «Сходи к нему сам, он любит творческую молодежь». Путь к Сергею Павловичу лежал через референта. Посопротивлявшись немного, тот посоветовал прийти в приемную к восьми утра (т. е. за полчаса до начала работы) и, как только СП появится, подойти к нему и сказать: «Сергей Павлович, разрешите обратиться к вам по личному вопросу — не по жилищному!!!» По сценарию акцент должен был ставиться на концовке обращения.
На следующий день, задолго до восьми утра, я томился в приемной в напряженном ожидании. Наконец, ровно в восемь в приемную вошел Сергей Павлович, любезно поздоровался с секретарем и перевел на меня
49


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
взгляд. Я поднялся, поздоровался и пошел навстречу. Он остановился, и я тут же обратился к нему с заученной фразой, причем концовку «...не по жилищному!!!» я произнес очень энергично, отчаянно потрясая перед своим носом указательным пальцем. (В то время я уже шестой год жил с семьей на частной квартире и, право же, нуждался в жилье!) Весь мой облик и это обращение вызвали у него усмешку, но улыбнулся он только взглядом. Окончательно растерявшись, я добавил, что это придумал не сам, а так мне велел обратиться референт. Очень мягкая и теплая улыбка озарила лицо Сергея Павловича, и, направляясь к двери, он сказал: «Посидите. Вас вызовут.»
Минуты через две-три что-то на телефонном столике зазвонило, и секретарь сказала мне: «Это вас! Заходите». Я открыл дверь и очутился в длинном кабинете для совещаний. К моему удивлению, Сергея Павловича там не было. В то время я не знал, что за кабинетом для совещаний находится маленький рабочий кабинет, а так как все стены были отделаны деревом, то дверь в дальнем йонце разглядеть было непросто. Я остановился в нерешительности и вдруг слышу: «Смелее, смелее идите!» Я пошел на голос и очутился в крохотном, метров 12—15, рабочем кабинете. Многие детали обстановки стерлись из памяти, но то, что поразило, помню отчетливо. Окна были еще занавешены, и тусклый свет пасмурного утра слабо освещал большой дубовый письменный стол. Крохотный кусочек стола, величиной со стандартный лист писчей бумаги, был свободен, все остальное пространство было занято ровными стопками документов, поверх которых лежали белые листы бумаги с пометками красным карандашом. Четкий, размашистый и твердый почерк этих пометок красноречиво выдавал характер этого человека. Пораженный своим вторжением в гигантские заботы этого человека, я стоял в нерешительности, не зная, с чего начать.
— Излагайте! — властно сказал Сергей Павлович.
Я сказал, что пришел к нему как к председателю Ученого совета по поводу защиты диссертации на тему о совместимости высокотемпературного материала и теплоносителя, но вот совет никак не соберется, поэтому я прошу...
— Постойте, постойте! — внезапно перебил меня Сергей Павлович.— Мне Лейпунский говорил, что материал, о котором идет речь, в этом теплоносителе растворяется, как сахар в воде! Так о какой совместимости может идти речь! Вы-то Лейпунского знаете?
Я ответил, что знаю Александра Ильича и, более того, ближайший его сотрудник по этим вопросам Б. А. Невзоров является моим оппонентом, что в деле есть хороший отзыв организации, научным руководителем которой является А. И. Лейпунский. Что касается «как сахар в воде», то это довольно распространенное, но, как мне удалось показать в диссертации, ошибочное мнение. Там есть другие беды, но и их принципиальное решение дано в работе.
Меня поразило то обстоятельство, что Сергей Павлович был в курсе такого частного вопроса, а он в свою очередь был явно доволен моим твердым отражением его атаки. Оц повеселел.
50


I. ЧЕЛОВЕК, ЖИВШИЙ СРЕДИ НАС
— Так вы, молодой человек, просите, чтобы работу слушал наш совет?!
— Нет, я об этом как раз не прошу, было бы лучше, если бы работу слушал материаловедческий совет, но вот руководитель настаивал на нашем совете, а сейчас он не настаивает.
— Знаете что, скажу вам откровенно, я не успеваю даже отследить, чем последние пять лет занимается ваш руководитель. Много есть интересных вопросов, но совет собирать некогда, задыхаемся от нехватки времени! Шутка ли, более сорока человек оторвать от работы в такое горячее время!
Наступила пауза, и, чтобы как-то заполнить ее, я пробормотал, что и мне неудобно с каждой отменой заседания звонить и извиняться перед научным руководителем, оппонентами, приглашенными...
— А кто у вас научный руководитель?
Я назвал фамилию профессора, но ойа не была знакома Королеву. Затем, повернувшись ко мне и улыбаясь, он спросил: «А знаете, что неудобно?» Сергей Павлович сам шутливо ответил на вопрос и весело рассмеялся. Он пытался раскрепостить меня, но до меня это не доходило. Секунда, и снова смена настроения:
— Вы бумагу принесли? Где ваша бумага?
— Какая бумага? — удивился я.
— Да такая, что я разрешаю вам защититься в этой вашей другой организации!!
— Но я ведь не мог дредугадать ваше решение,—стал оправдываться я.
— Простите, кем вы работаете и сколько вам лет?
— Начальником группы, мне 31 год.
— Так вот запомните: в ваши годы и при вашей должности следует знать, что, когда идешь к должностному лицу с просьбой, надо иметь при себе письменное изложение просьбы, чтобы было на чем наложить резолюцию! Ясно?
— Ясно, но как же быть в данном случае?
— В данном случае пойдите с письмом туда (сложив пальцы в кулак, он описал правой рукой дугу и большим пальцем указал на стенку, обращенную в сторону кабинета первого заместителя), и он вам подпишет разрешение.
Я поблагодарил Сергея Павловича, извинился за то, что отнял у него драгоценное время, и стал пятиться к выходу.
— Да погодите вы уходить! Скажите, в самом деле этот материал не растворяется в теплоносителе, как сахар в воде?
— В самом деле, Сергей Павлович! Если угодно, я подготовлю вам техническую справку и обоснования.
— Нет-нет, я охотно верю. Но вот что, у вас это сделано на лабораторных образчиках или уже подтверждено работой конструкций?
— К сожалению, пока это лабораторные эксперименты, но к конструкциям мы уже приступили. Это входит в наши планы.
— Желаю вам успешной защиты и буду рад поздравить вас и с бо¬
51


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
лее высокой ученой степенью, когда заработают конструкции. Держите высоко марку нашей фирмы!
— До свидания и спасибо вам, Сергей Павлович, я постараюсь!
На следующий день я пришел в приемную с подготовленным письмом, признаться, уверенный в том, что за обилием забот Сергей Павлович, конечно же, забудет сказать первому заместителю о нашей договоренности. При такой занятости это было бы неудивительно, во всяком случае — простительно. Каково же было мое удивление, когда вышедший в приемную провожать участников совещания первый заместитель, едва завидев меня, спросил: «Письмо принесли?» Я тут же выложил его на стоящий у входной двери письменный стол. Быстро прочитав письмо, первый заместитель размашисто по диагонали написал: «^Разрешаю» и расписался, но велел подождать его. Проводив гостей до лестницы, он вернулся и сказал, что если будет нужда в стенографистке, то можно командировать его секретаря Нину Петровну Чекмареву, но надо договориться заранее.
Когда был назначен день защиты, я воспользовался этим предложением. Состоялась защита.
На следующий день, как всегда, войдя в восемь ноль-ноль в приемную и поздоровавшись, Сергей Павлович спросил Нину Петровну, где она была вчера? Она ответила: «Стенографировала защиту Аракелова».
— Как прошла защита?
— Отлично, Сергей Павлович, «16 : 0» в нашу пользу!
— Хорошо! Позвоните ему прямо с утра и поздравьте от моего имени.
Ровно в восемь тридцать мне было передано поздравление Сергея
Павловича. Время стерло в памяти многие привычные знаки внимания родных, близких, товарищей и знакомых, но это свидетельство обязательности, внимательности и чуткости этого бесконечно занятого человека
буду ПОМНИТЬ НС К) жизнь.
Двадцать пятого апреля 1979 г. стояла такая же пасмурная, промозглая погода, как и в тот далекий день единственной встречи с Сергеем Павловичем Королевым. Так же как и тогда, не было еще восьми утра. Я стоял у памятника Сергею Павловичу с большим букетом цветов. Накануне, 24 апреля, в Октябрьском зале Дома Союзов мне был вручен диплом доктора технических наук. Наказ Сергея Павловича был выполнен. Спешившие на работу сотрудники КБ и завода с любопытством оглядывались: «Наверное, что-нибудь личное?» А я подумал: осознал ли в полной мере каждый из них, сколь велико влияние Сергея Павловича на это «личное» даже для тех, кто лично не встречался с ним ни разу?
В. Н. Супонин
В составе бригады слесарей-сборщиков мне приходилось бывать довольно часто на космодроме. И каждый раз был там Сергей Павлович, находил время, чтобы объяснить нам задачу и пошутить для поднятия настроения. Работа после этого шла совсем по-другому.
52


1. ЧЕЛОВЕК, ЖИВШИЙ СРЕДИ НАС
Помню случай, когда появилась необходимость срочной доработки изделия перед пуском. Мне в составе бригады из пяти человек было поручено срочно вылетать на космодром. Сергей Павлович пригласил нас к себе в кабинет и в простой, доходчивой форме объяснил цель нашей работы и необходимость ее скорейшего выполнения. Запомнились его слова: «Товарищи клепальщики, завершения вашей работы ждут на трассе полета тысячи людей. Сделать работу на час раньше — значит сберечь многие, многие тысячи рублей государственных средств». Эти слова как бы возвеличивали, труд рабочего и вместе с тем повышали чувство ответственности за порученное дело.
В. 	В. Виденичев
В 1948 г. меня направили в экспериментальный цех, где собирали двигатели макета и двигатели будущего изделия в уменьшенном виде, а также вели экспериментальные работы по отдельным отсекам новой ракеты.
В марте—апреле 1949 г. начались первые испытания пневмосистем этой ракеты. Работали по 12 часов в две смены: с 8.00 до 20.00, с 20.00 до 8.00. Работа не ладилась... Однажды во вторую смену, часов около 23.00, позвонил Сергей Павлович Королев и спросил дежурного И. В. Буданова, как идут дела на сборке. СП велел позвать руководителя работ, потому что дежурный не дал вразумительного ответа. Руководителя работ во вторую смену не было. Буданов позвал меня к телефону и сказал Сергею Павловичу, что я старший.
— Как идут испытания? — спросил Королев.
— Испытания остановлены,— доложил я и рассказал, в чем причины этого. Сергей Павлович очень рассердился, посыпались упреки в нерадивости. Тогда я разозлился и в грубой форме ответил ему:
— Я слесарь, Сергей Павлович, а все эти вопросы к конструкторам,— и повесил трубку.
После повторного звонка я к телефону не пошел. Через час-полтора в цех начали прибывать руководители цеха и КБ. Когда собрались, позвали и меня. Сергей Павлович сказал:
— Виденичев прав, что от него ничего не зависит. На испытаниях обязаны быть дежурные администраторы и конструкторы, которые должны решать все вопросы на месте.
С этого дня во вторую смену была организована работа администрации (не ниже старшего мастера) и дежурного конструктора. Так я познакомился с характером Сергея Павловича.
Были и другие случаи, которые помогали нам узнать Главного конструктора.
В конце августа 1953 г. мы вылетели на испытания. Самолет С. П. Королева ЛИ-2 поднялся с аэродрома. На борту его, кроме Сергея Павловича, находилась вся группа, 12—15 человек. Полет проходил на высоте 700—800 м, была сильная болтанка, и почти все чувствовали себя очень плохо. Все это повторилось после часовой стоянки в Днепропетровске.
53


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
Полет продолжался 8—9 часов. В месте приземления нас ждал автобус, который доставил нас не в гостиницу на отдых, а в один из ангаров испытательной станции. Сергей Павлович был с нами. Приступили к работе, но через час-полтора пришел дежурный, обслуживающий данный объект, и доложил Сергею Павловичу о том, что столовая работает только до 21.30. Главный конструктор решил сделать перерыв, мы сели в автобус и поехали в столовую.
Приблизительно в 22.00 мы приехали к ангару, чтобы продолжать работу, но дежурный сменился и не пропустил нас. В душе мы были довольны поведением дежурного, который дал нам возможность отдохнуть в гостинице до 6 часов утра после длительной болтанки в воздухе. Мы не удивлялись тому, что Главный конструктор все время был с нами, хотя, наверное, устал не меньше нас и мог бы как начальник позволить себе уйти отдыхать в любое время.
К. И. Юхтина
В конце 40-х годов я была в экспедиции, где проводились испытания ракет ОКБ С. П. Королева. В командировку мы выезжали специальным поездом, в составе которого был вагон, оборудованный под здравпункт. Несколько врачей и медсестер — вот и весь наш штат. Между тем приходилось в полевых условиях оказывать различную медицинскую помощь участникам экспедиции: лечить зубы, делать мелкие операции, бороться с простудными заболеваниями.
Вот однажды звонит телефон. Снимаю трубку и слышу глуховатый голос:
— Говорит Королев. Прикуривал, чиркнул спичкой, и искра в глаз попала.
— Ну что же, приходите к нам, мы окажем помощь,— отвечаю я.
— Это с кем ты разговаривала? — спросила заведующая здравпунктом, когда я положила трубку.
— С Сергеем Павловичем Королевым,— говорю.
Заведующая страшно рассердилась, начала меня ругать.
— Как это ты Главного конструктора заставляешь к нам приходить? Надо было к нему немедленно бежать! Где он сейчас? Откуда звонил?
Тут я увидела в окно вагона, что Сергей Павлович подходит к нашему здравпункту, сказала об этом заведующей, а сама со страху спряталась, так как знала, что он очень строгий, да и молодая была тогда: многого не понимала.
Слышу, заведующая, оказывая ему помощь, говорит:
— Зачем вы, Сергей Павлович, сами пришли? Медсестра не сообразила, позвали бы меня к телефону. Я ее отругала как следует. В следующий раз вызывайте меня. А с глазом у вас ничего страшного, небольшой ожог.
Сергей Павлович поблагодарил за помощь и говорит:
— Напрасно отругали сестру. А если бы подобное случилось с моим шо¬
54


1. ЧЕЛОВЕК, ЖИВШИЙ СРЕДИ НАС
фером или с другим рядовым работником? Мы все тут делаем одно дело, и ко всем с вашей стороны отношение должно быть одинаковым. Не надо ко мне приходить, если буду на ногах, сам приду!
А однажды в жаркий день заходит к нам Сергей Павлович, веселый такой, и спрашивает:
— Ну как, медики, поживаете? Попить у вас ничего нет? Во рту пересохло.
А я накануне сделала напиток из сиропа шиповника, и мы его с удовольствием пили, так как вода была очень невкусная, не то что наша, подмосковная. Я его угостила. Он напился, поблагодарил.
— Вкусный напиток делаете, очень вкусный! — и вышел. Тут заходит наша заведующая из соседней комнаты:
— Чем это ты Главного конструктора напоила? Уж не из того ли сиропа шиповника твой напиток, с которого утром вчера плесень ложкой снимала?
— С того,— говорю.
— Как ты могла, Ксения? А если он отравится?
— Ничего,— успокаиваю я ее,— мы с девчатами пили вчера и сегодня весь день пьем — не отравились. Не посмела бы я такому человеку непроверенное дать. Столько у него забот, уж очень хотелось приятное ему сделать.
К нам за помощью Сергей Павлович обращался редко. Слишком уж напряженная у него была работа, видно, болеть ему было некогда... А заботу о людях, особенно больных, проявлял постоянно и от нас требовал внимательного отношения к больному независимо от его служебного положения.
П. ▲. Костюкевич
В феврале 1953 г. после окончания физфака МГУ я был распределен в научно-исследовательский институт и 13 мая прибыл на предприятие. Направили меня инженером в отдел измерений, которым руководил Иван Иванович Уткин. Вскоре, в июле того же года, меня избрали секретарем партийного бюро отдела.
Все было для меня внове: и жизнь производственного коллектива, л тематика, и структура предприятия, место в нем отдела измерений, взаимоотношения между службами и подразделениями, и работа партийной организации в условиях производства (до этого мне доводилось быть на партийной работе в армии в период Великой Отечественной войны и учебы в МГУ). Впитывал поэтому как губка информацию от окружающих о работе своего отдела, о задачах института в целом и его ведущих подразделениях.
Естественно, больше всего говорилось о конструкторском бюро и о его начальнике и Главном конструкторе Сергее Павловиче Королеве. О Сергее Павловиче Королеве, или, как все его за глаза называли, «СП», мнения высказывались весьма разные. Одни считали его душой коллектива, внимательным и умным руководителем, пользующимся авторите¬
55


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
том в КБ. Другие считали, что это волевой человек, непререкаемый авторитет не только в КБ, но и во всем институте, жесткий, требовательный, резкий и, по существу, определяющий работу не только КБ, но и других подразделений НИИ. А третьи его вовсе боялись...
Честно говоря, такие отзывы настораживали, создавали впечатление о С. П. Королеве как о деспотичном руководителе с неограниченной властью. Мне довелось с ним впервые встретиться летом 1953 г.
Первое впечатление о Королеве никак не подтверждало сложившийся по отзывам о нем стереотип. Он показался мне спокойным и доброжелательным собеседником, с мягким, чуть глуховатым, приятным голосом, с юмором, с простым, доверительным отношением, несмотря на разницу в служебном положении.
Полагаю, что С. П. Королев посетил в тот раз И. И. Уткина, чтобы обсудить вопросы об испытательном стенде для новой ракеты. Отдел Уткина проектировал систему измерений, и Сергей Павлович говорил о необходимости выполнить работу в установленные сроки и о мобилизации на это коллектива отдела. Говорили и о том, что партийная организация отдела должна взять под контроль эти работы. Попутно он в общих чертах обрисовал облик новой ракеты и рассказал о значении для нее нового стенда.
Как впоследствии я понял, расхождение во мнениях о Королеве определялось тем, что он был сложной натурой: мог быть категоричным, требовательным, резким, даже грубым, а зачастую бывал простым, доброжелательным, тактичным, готовым и умеющим оказать реальную помощь. И еще он обладал хорошим чувством юмора, иногда язвительного, иногда добродушного. Умел коротко, понятно, аргументированно изложить технические вопросы, конкретно поставить задачу, после чего хотелось решить ее как можно лучше.
Сергей Павлович умел говорить по-разному с разными людьми: то, что он допускал по отношению к своим заместителям и ближайшим помощникам, он никогда не позволял себе по отношению к рабочим и рядовым работникам. Наверное, еще поэтому разные люди отзывались о нем по-разному. Но истинное представление о нем могло сложиться лишь как диалектическая совокупность этих мнений.
В ноябре 1953 г. меня избрали заместителем секретаря парткома института. Вспоминается такой эпизод.
Решением, определившим создание новой ракеты, предусматривалось строительство дополнительного жилого дома. В условиях острого жилищного голода в ту пору справедливое распределение квартир в этом доме принимало обостренный характер.
Королев, полагая, что коллективом, создавшим ракету, является только возглавляемое им КБ, подготовил, не согласовав ни с кем в институте, список на заселение этого дома работниками КБ. Партийный комитет, администрация НИИ и профсоюзный комитет сочли такое распределение жилья неправильным и отменили его, приняв решение о предоставлении жилья всем подразделениям, участвующим в создании новой ракеты, научным отделам и опытному заводу.
56


1. ЧЕЛОВЕК, ЖИВШИЙ СРЕДИ НАС
По этому поводу состоялось бурное расширенное заседание партийного комитета, на нем было подчеркнуто значение, которое приобретает распределение жилья, в частности, для рабочих завода, руками которых создается ракета по документации КБ. Учитывалось и то, что принятое решение вынуждает Королева взять обратно ряд своих «векселей» сотрудникам КБ. К чести Сергея Павловича, он, хотя и болезненйо, но пережил отмену его решения и впоследствии сам провел работу в КБ по пересмотру списка. Кстати, это никак не поколебало его авторитета в коллективе.
В дальнейшем (и тогда, когда завод перешел в его подчинение) С. П. Королев всегда с вниманием и заботой относился ко всем подразделениям, не противопоставляя им КБ.
▲. В. Калашникова
Сергей Павлович уделял большое внимание конструкторской работе и высоко ценил конструкторов. Он видел высокую квалификацию конструкторов, и по его инициативе конструкторские отделы выпускали рабочие чертежи сразу по эскизному проекту, минуя стадию технического проекта. Этим самым экономилось время.
При внесении серьезных изменений в проектную документацию Сергей Павлович собирал у себя разработчиков и предлагал конструкторам высказывать все свои замечания в адрес проектной документации. Помню, он .сказал как-то руководителю проекта: «Слушайте, слушайте конструкторов, они народ дельный, дотошный, и что скажут, так оно и есть».
Больше всего Сергей Павлович ценил коллектив, придавал огромное значение его сплоченности, целостности и кропотливо подбирал кадры.
Вспоминаю такой факт. В 1946 г. Сергей Павлович был назначен к нам на должность начальника отдела и главным конструктором. Нас, работников заводского конструкторского бюро, стали распределять по отделам, и я должна была пойти в отдел материаловедения.
Как-то в воскресный день заместитель Сергея Павловича и я составляли отчет о проделанной работе. Вошел Королев. Заместитель представил меня и добавил: «А она хочет уходить». Сергей Павлович, выслушав мои доводы, сказал: «Ты вошла в наш коллектив, проделала большую работу, о тебе хорошо отзываются. Все, остаешься у нас! А если я тебя не уговорил, применю другие средства, но ты будешь работать в моем отделе». Так и получилось.
▲. С. Кашо
Характерной чертой Сергея Павловича была его абсолютная память. Ежедневно общаясь с большим количеством людей (большим, чем это следовало по науке управления), он умел держать в памяти все свои указания, а также полученную информацию. Поэтому большинство его помощников никогда не «выкручивались» и прямо заявляли Сергею Павловичу: «Разрешите, разберусь и доложу вам этот вопрос». Помню,
57


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
однажды он сказал своему помощнику: «А этот вопрос год назад вы мне докладывали иначе». Правда, в последние годы он не стал, вероятно, надеяться на свою память. Помню, он записал в книжечку данное мне указание, а я ему говорю: «Сергей Павлович, я еще ни разу не рискнул не выполнить ваше указание». Он ответил: «Не обижайтесь, я вечером для памяти просматриваю свои указания».
Сергей Павлович умел воспринимать и чужое мнение, и критику. Как-то ночью во время испытаний на космодроме обнаружили дефект в ракете. Докладывали Королеву об этом утром. Он возмутился: почему его не разбудили и не доложили? Мы ему возразили: дескать, его помощь не потребовалась, а будить его не хотели, так как он был утомлен. Он ответил, что мы ему должны докладывать в любое время дня и ночи. В следующую ночь снова появился дефект, и Леонид Александрович Воскресенский говорит мне: «Ты как ведущий конструктор докладывай первым, вторым доложит Евгений Васильевич как руководитель испытаний, а третьим доложу я как заместитель по испытаниям». Так мы и сделали и при этом сообщили, что его помощь пока не требуется. Утром Сергей Павлович отозвал нас в сторону и сказал: «Я понимаю, что вы меня воспитывали. В дальнейшем, если моя помощь не требуется, ночью меня не будите».
Вспоминается и другой случай. Представители смежного предприятия приехали согласовать изменение документации. Я его подписал как ведущий конструктор. Главному конструктору-смежнику показалось мало моей визы, и он позвонил Сергею Павловичу. На замечание Сергея Павловича я ответил, что Главный конструктор должен освободить меня от должности, если я буду обращаться к нему с вопросами, которые для меня совершенно ясны. Он подумал и говорит: «А ведь ты прав».
Приметной чертой характера СП была чуткость и человечность. Многие, не сталкиваясь с ним близко, считали его жестким человеком. Взять хотя бы такой эпизод. К нам в конструкторское бюро переходила (без большой охоты) часть работников НИИ, имеющих более высокие оклады. Сергей Павлович спросил у одного из них: «Что, боитесь за свои оклады?» Тот ответил: «Нет, Сергей Павлович, говорят, переходим к Ивану Грозному». Его это очень удивило. Ведь к нему обращались не только ближайшие помощники, но и люди, не связанные с ним непосредственно по работе. И всем он старался сделать все возможное и невозможное. Мне же запомнилось несколько эпизодов.
В октябре 1949 г. мне пришлось забираться на большую вышку установщика и там находиться длительное время. В то время только у одного Сергея Павловича была куртка на меху. Остальные носили ватники, но я не привык к ватнику и был одет легко. Естественно, я сильно продрог. Сергей Павлович, увидев это, сказал: «Бери мой „газик“, езжай в „фиановский“ домик, там у меня лежит моя куртка. Возьми ее и отогрейся». Вечером, когда мы возвращались со старта в его «газике», он сказал: «Оставь куртку себе, мне еще пришлют из Москвы».
58


1. ЧЕЛОВЕК, ЖИВШИЙ СРЕДИ НАС
П. В. Цыбин
Мне посчастливилось познакомиться и сдружиться с Сергеем Павловичем в ранней юности, когда он приехал учиться в МВТУ. Он очень увлекался планерным делом, а я в это время работал в Мосавиахиме и тоже занимался планерным делом, строил планеры, летал на них и обучался в планерной школе. Вот там мы с С. П. Королевым и познакомились. Это было в 1927 г. С 1948 г. я работал вместе с ним (с небольшим перерывом) до самых последних его дней.
Что в этом человеке меня поражало? Прежде всего — исключительная сосредоточенность и воля в достижении поставленной цели. Чрезвычайная, я бы сказал, нетерпеливость при решении задач. Вот он поставит задачу. Бывало, звонит:
— Павел, ты чего делаешь?
— Ну как, чего делаю? План выполняю.
— Давай сюда быстро ко мне!
Ставит задачу — обязательно новую. Подумаешь — поначалу даже кажется, что решить ее невозможно. Не успеешь прийти к себе, он уже звонит:
— Ну как?
— Что как?
— Ну чего ты там придумал?
И вот так в день по три раза,— не давал покоя до тех пор, йока не начнет его идея или та задача, которую он поставил, приобретать реальные формы. И еще: как только задумает какую-либо машину, идею даст и поведет разговор так, будто это моя идея, а не его, или Константина Давыдовича Бушуева, или еще кого-нибудь из наших товарищей. Это для того, чтобы заставить нас активнее работать, чтобы мы как авторы работали, а не как подручные.
И тут же вскоре: «Давайте мдкет!» Причем на макет давал три дня! Срок подходит — шумит: «Как так! Макет еще не готов! Начальника цеха сюда!» Пока корабль не приобретет реальные формы, ой не успокоится. Любил все отрабатывать на макетах. Хотел, чтобы его идея быстрее была материализована. Он просто чувствовал, что не хватит времени.
Если он решил какую-то задачу, то дальше передает, а сам переходит к новой. Так идет все вперед и вперед, на новые рубежи, увлекая за собой коллектив. А уже расширение задач — дальше и глубже — он отдавал вторым эшелонам — своим ближайшим помощникам, которые на новых предприятиях развивали эти задачи. Так было с «Молнией» и с целым рядом других автоматических аппаратов, с некоторыми ракетами. Так родилась постепенно ракетно-космическая отрасль нашей промышленности.
Надо прямо сказать, в деле Сергей Павлович был очень крут, я бы сказал, даже беспощаден, и к ближайшим своим помощникам, да и не только ближайшим. И в то же самое время был чрезвычайно добрым и сердечным человеком. Я вот не помню случая, чтобы инженер ли, рабо¬
59


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
чий, уборщица — кто бы там ни был — записывались к нему на прием и он оставил просьбу без рассмотрения. Список тщательно просматривал, выяснял, по какому вопросу. Обязательно лично принимал. Четверг у него был приемный день. Если он не мог принять, то звонил, говорил секретарю: «Передайте товарищу такому-то, что я его обязательно приму в такой-то день». Причем если он обещание давал, то он это обещание непременно выполнял. Не только к отдельным людям, а в целом к людям был добр и внимателен.
Не терпел неправды. Вот чего он не мог переносить вовсе — неправды и лести! Таких людей он называл «чего изволите?» Сергей Павлович этим людям не доверял и вообще никогда их близко к себе не подпускал- Человека, который правду ему говорил даже в самые тяжелые минуты, он уважал.
Страшно не любил, если кто работал спустя рукава. И всегда говорил: «Думайте, думайте, советуйтесь, нельзя бездумно работать. Нам доверены огромные государственные средства. От нашей работы зависит авторитет нашей Родины на мировой арене».
М.Л. Галлай 1
Мое общение с Королевым протекало, если можно так выразиться, пунктирно. Штатным сотрудником его конструкторского бюро я никогда не был. Иногда мы общались (например, на космодроме) по нескольку раз в день, иногда не виделись месяцами. Правда, мне повезло в том отношении, что судьба предоставила мне возможность не раз наблюдать Королева в моменты, для него (да и для всех нас) особо значительные, даже этапные. Человек в подобные моменты раскрывается порой больше, чем за целые годы обычной, текущей в своем нормальном темпе жизни-
Да и вообще такая позиция — промежуточная между положением многолетнего близкого сотрудника и положением стороннего наблюдателя — имеет свои преимущества: «Лицом к лицу лица не увидать, большое видится на расстоянии...»
Впервые нас познакомили за несколько лет до войны. Точнее, представили друг другу: дальше обычного рукопожатия и формального взаимного «очень рад» знакомство не пошло. Но, конечно же, я и до этого понаслышке давно знал, кто такой Королев.
Он был смолоду связан с авиацией, из которой и пришел в ракетостроение.
СП — так обычно называли Сергея Павловича его сотрудники — и сам немного летал как пилот. Даже имел свидетельство планерного пилота-парителя. И любил вспоминать об этом:
— Я-то ведь тоже летчик!
Или:
1 Здесь и в разделах 4 и 6 использовапы материалы из повести М. Галлая
«С человеком на борту» (Дружба народов, 1977, № 1, с. 3—47; № 2, с. 143—192;
№ 3, с. 206—234). Публикуются в новой редакции.
60


1. ЧЕЛОВЕК, ЖИВШИЙ СРЕДИ НАС
— Мы, летчики, это понимаем...
Возражать тут не приходилось — он действительно понимал!
Понимал многое, и в частности то, что нигде взаимодействие человека с техникой не проявляется так сложно, тонко, многогранно, порой бурно, как при управлении аппаратом, свободно летящим в трехмерном пространстве.
Нет необходимости писать о редкой силе воли, которая была присуща Сергею Павловичу Королеву. Это общеизвестно. Но в его собственном отношении к данному свойству характера человеческого есть оттенок, как мне кажется, небезынтересный.
В отличие от некоторых других обладателей высоких волевых качеств Королев умел ценить их не только в себе самом, но и в окружающих. Человеку твердому, не пасующему перед ним, он спускал многое, чего никогда в жизни не спустил бы более податливому. Причем твердость характера в людях распознавал мгновенно, как бы ни была она замаскирована внешней мягкостью, шутливостью или видимым легкомыслием манеры поведения. Когда один из подобных «мягких» людей вдруг занял непреклонную позицию по некоторому конкретному вопросу, Королев в отличие от большинства окружающих удивился лишь на мгновенье, а потом спокойно выслушал все высказанные ему доводы, после непродолжительного раздумья согласился с ними и лишь на прощанье бросил своему неожиданно жесткому оппоненту: «А вы, оказывается, обманщик...»
Столкнувшись с проявлением настоящей решительности, Королев обязательно запоминал это и не упускал возможности рано или поздно выдать по сему случаю свои комментарии.
Руководитель стартовой службы космодрома Анатолий Семенович Кириллов (личность, во многих отношениях интересная и, кроме всего прочего, на редкость симпатичная) имел возможность убедиться в этом после пуска одного из кораблей «Восток».
Уже'дана команда «Пуск». Дальнейшие события: отход кабель-мачты, включение водяных инжекторов систем охлаждения, зажигание, выход двигателей сначала на предварительный, затем на промежуточный и, наконец, на главный режим работы — все это должно было следовать одно за другим автоматически.
Дав команду, Анатолий Семенович уткнулся в перископ и увидел, что в положенный момент не отошла кабель-мачта — эта пуповина, питающая ракету, пока та стоит на своих земных опорах! Уже хлынули из инжекторов водяные струи, перед которыми бледновато выглядел бы любой петергофский фонтан, сейчас сработает зажигание, над ракетой появятся клубы дыма и отсветы пламени от вышедших на предварительный режим двигателей, а проклятая кабель-мачта стоит, будто приклеенная!
Еще есть возможность отставить пуск. Это можно сделать еще в течение целых восьми секунд... Нет, уже семи... шести... пяти... Но отставленный пуск — это слив компонентов топлива, снятие ракеты со стартовой позиции, отправка ее назад в монтажный корпус, разборка, новая сборка — в общем, дела на многие недели. Да и космонавту, пригото-
61


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЁНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
вившемуся к старту, изрядная моральная травма от такой, как выражаются психологи, сшибки...
А с другой стороны, не отойди эта чертова мачта — и она так пропашет по борту уходящей вверх ракеты, что шансов на нормальный ход последующих событий останется не очень-то много.
Руководитель стартовой службы громко доложил:
— Не отошла кабель-мачта.
Однако отбоя не дал, потому что всей силой своих знаний и инженерной интуиции чувствовал: заработают двигатели на полную — и отойдет мачта. Не может не отойти!
Он бросил взгляд на Королева. Тот стоял молча — понимал, что говорить в этот момент что-то под руку пускающему не следует.
Но вот сработал главный клапан, поднялась тяга двигателей, усилилась вибрация — и кабель-мачта отскочила. («Как ей, негодяйке, и было положено»,— комментировал впоследствии герой этого эпизода ее недостойное поведение.)
А еще через мгновение ракета снялась с опор и пошла вверх.
...На кремлевском приеме, устроенном по случаю завершения полета космических кораблей «Восток-3» и «ВоСток-4», Королев сказал про руководителя старта:
— Железной выдержки человек!
В его устах такая характеристика кое-чего стоила!..
Во всем, что он говорил и делал, почти всегда присутствовала железная логика.
Хотя, нужно признаться, не всегда эта логика бывала «с ходу» очевидна окружающим. Порой, наблюдая, как Королев вдруг неожиданно цеплялся к какой-нибудь мелочи и устраивал вокруг нее шумную «сцену у фонтана», я не мог отделаться от мысли: каприз, в чистом виде каприз!..
Перед одним из пусков кто-то из работников космодрома заметил на заседании Госкомиссии, что, мол, в прошлый раз на стартовой площадке были лишние люди й что сейчас надо бы почистить списки стартового расписания на предмет удаления всех, без кого там можно (а значит, нужно) обойтись.
Надо сказать, что на сей счет существовал строгий порядок контроля за каждым человеком, который должен был согласно стартовому расписанию находиться там в последние предстартовые часы. Просочиться сквозь эту достаточно жесткую систему было практически невозможно.
И, в сущности, трудно было усмотреть какой-то криминал в предложении лишний раз прочесать стартовое расписание. Но тем не менее Королев неожиданно для меня категорически заявил, что ни единого лишнего человека на старте никогда не было, нет и не будет, решительно отказался согласовывать с кем-либо списки стартового расписания, кого-то попутно обругал, кому-то из авторов злополучного предложения припомнил его стародавние, казалось бы, давно забытые прегрешения. Словом — забушевал... Поднявшие вопрос и сами не рады были, что вы
62


1. ЧЕЛОВЕК, ЖИВШИЙ СРЕДИ НАС
пустили этого, если не злого, то, во всяком случае, весьма буйного джинна из бутылки.
— Чего он так взъелся? — тихо спросил я одного из старожилов космодрома.— Дело-то ерундовое, да и вреда от этого так или иначе не получится.
— Ты не понимаешь,— ответил мой просвещенный сосед.— Расписание-то кто утверждает? Сам СП. Ни в жисть он не скажет, что подписал что-то, чего не надо.
— Так мелочь же.
— Тем более!
Излишне говорить, что стартовое расписание осталось в неприкосновенности. И, между прочим, лишних людей на стартовой площадке в день пуска я, как ни старался (а я старался), обнаружить не сумел.
Главный снова оказался прав и по существу дела.
Вообще, не раз то, что в поведении Королева на первый взгляд могло показаться капризом, проявлением мелочной обидчивости или ведомственной ревности, в действительности имело под собой реальную, вполне деловую базу.
А иногда и не только деловую. Евгений Федорович Рязанов рассказал мне, как однажды такая, на первый взгляд «странная» реакция Сергея Павловича помогла его сотрудникам обнаружить в своем шефе четко выраженную эстетическую жилку.
Ему принесли предварительные наброски конструкции будущего (тогда еще будущего) первого искусственного спутника Земли. СП посмотрел на них и почти сразу решительно отверг:
— Не годится.
— Но почему? — спросили исполнители работы.
— Потому, что не круглый.
Присутствующие переглянулись. Блажь какая-то! Что это с ним сегодня? Не все ли равно, какова будет форма предмета, летящего в безвоздушном пространстве, где внешняя среда никакого сопротивления не оказывает...
Много позже они поняли, что нет — далеко не все равно!
Сейчас, по црошествии десятилетий, мы просто не можем представить себе первый спутник другим, чем он был: элегантным шариком (конечно же, шариком: на то он и небесное тело) с красиво откинутыми назад — как грива у мчащегося карьером коня — стрелами антенн. Спутник стал символом вторжения человека в космос. Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть на эмблемы бесчисленных международных и национальных выставок, симпозиумов, конференций. На плакаты и журнальные обложки. Наконец, на почтовые марки, отражающие, как известно, интересы и помыслы рода человеческого больше, чем, пожалуй, любые другие произведения живописи и графики.
Да, ИСЗ стал символом!
А символ должен соответствующим образом смотреться, должен быть эстетичным. Требования к его внешнему виду далеко не исчерпываются соображениями технического характера, хотя, конечно, и с ними прихо¬


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
дится считаться в первую очередь... Невозможно сейчас утверждать, что Королев все это с самого начала представлял себе во вполне законченном, логически обоснованном виде, но что он это ощущал интуитивно, нет сомнений! Отсюда и это его показавшееся поначалу туманным, но, как оказалось впоследствии, глубоко мудрое:
— Потому, что не круглый...
Задумывался ли Королев о, так сказать, «заочности» своей прижизненной славы? Не знаю. Во всяком случае, прямых высказываний на эту тему я от него не слышал. Только раз в ответ на не в меру почтительное (чтоб не сказать больше) восклицание кого-то из собеседников:
— Ну, уже вы-то, Сергей Павлович, всегда...— и далее что-то о неограниченных возможностях СП — он заметил:
— А что я? Я — подпоручик Киже. Фигуры не имею. И так, наверное, иметь и не буду...
Сказано это было очень спокойно. Вроде бы даже и без горечи. И все- таки эта реплика запомнилась...
23 декабря 1965 г. отмечалось шестидесятилетие Павла Владимировича Цыбина — известного конструктора, приложившего руку к созданию едва ли не всех известных современной технике видов летательных аппаратов, начиная с планеров.
На юбилее Цыбина председательствовал Королев. И все было, как всегда в подобных случаях: речи, шутки, вольные комментарии ораторов по поводу характера Главного и немыслимых страданий, которые сей характер приносит дорогому юбиляру. Как всегда... То есть это нам так тогда казалось, что как всегда. На самом деле все было далеко не как всегда: СП вел вечер в большом зале своего КБ в последний раз.
...Он вышел со всеми на улицу, рассаживал гостей по автобусам, бросался снежками и получал снежки в ответ...
Так и запомнилась та ночь: густо валящий снег, яркий свет автомобильных фар, запах мороза, галдеж и среди всего этого — СП, радующийся, веселящийся, очень свой среди своих...
Ему оставалось жить около трех недель.
▲. Р. Соркин
Дежурство мое по клубу началось в этот день трудно. Зал старого клуба вмещал всего 600 человек, а фильм шел новый. К окошечку кассы не пробиться. К часу дня кассир сообщает, что билеты проданы. Теперь дежурный должен отвечать людям, почему нет билетов, когда новый клуб построят... Телефон трещит, зрители осаждают комнату дежурного.
Снимаю трубку: «С вами хочет говорить Сергей Павлович»,— узнаю голос его секретаря.
— Здравствуйте. Это Королев. Решил помешать вашей работе. Ко мне тут родственники приехали, просятся в кино. Мне надо четыре билета на дневной сеанс. Если трудно все рядом, то родственники, дети, пусть поближе, а мне с женой хоть куда. За билетами сейчас подошлю.
64


1. ЧЕЛОВЕК, ЖИВШИЙ СРЕДИ НАС
Горло пересохло... Что ответить? Не отказать же академику, он и так в кино редко бывает.
— Билетов,— говорю,— нет, Сергей Павлович, ну да вы приходите, мы придумаем что-нибудь.
— Нет,— говорит,— без билетов не пойду.
— Понимаю,— успокаиваю я его. Мы вам на завтра билеты продадим, а смотреть сегодня будете. Приезжайте, здесь и расплатитесь.
Положил трубку. И вдруг гражданин один, который до этого очень возмущался, что ему только два билета вместо нужных трех досталось, посмотрел на меня и говорит: «Дела ваши, как я понимаю,—дрянь. Вот, берите мои два билета, а как уж дальше будете, не могу знать».
Предложил контролерам в виде исключения два стула готовить.
Минут за десять до начала сеанса приехал Сергей Павлович со спутниками. Ребятишек мы по билетам на их места посадили, а его с женой к стульям подводим. И вдруг смотрим: весь ряд встает и каждый свои места предлагает. Улыбнулся академик, поблагодарил.
...Главный инженер завода пожаловался Королеву, что в клубе агитбригада сочинила оперу, в которой критикует руководство, и в частности главного инженера, за слабое и медленное решение вопросов автоматизации трудовых процессов. Опера действительно была злая. Досталось виновнйкам и за отношение к технической информации, и за поверхностное руководство рационализацией и изобретательством, и за неверное отношение к критике. Были в опере и «хоры» и «ансамбли» и «арии», даже увертюра была. А самое главное — опера имела в основе твердый фактический материал.
«Люди гибнут за металл»,— басил Новый Резец.
«Я вам писала, не отпирайтесь»,— обращалась к главному инженеру молодая Изобретательница.
«Не довольно ль вертеться, кружиться...»—пел хор.
До сих пор не знаю, что сказал в ответ Королев, но только однажды, после торжественного заседания, посвященного годовщине Октября, полюбопытствовал:
— Сегодня в концерте агитбригада участвует? — Ему ответили утвердительно.
— Оперу послушаем?
— Нет, в программе оперы нет,— сказал руководитель концерта,— праздник, не хотим сегодня о недостатках говорить.
— Предрассудки! — настаивает Королев.— Если все участники в сборе, сыграйте оперу. Я о ней много слышал,— многозначительно произнес он и подмигнул главному инженеру.
Гляжу в зал через щелочку кулис: лицо Сергея Павловича серьезно. Но вот на сцене в образе Кармен появляется Новая Фреза. Та самая, которую не хотят внедрять в производство. «Хабанера» вызывает в зале гомерический хохот и овацию. «Меня не любишь, но внедрюсь я, берегись любви моей!»
Аплодирует зал, хлопает в ладони Королев, смеются представители парткома, аплодирует и... главный инженер. Антракт. За кулисы прихо¬
3 М 402 65


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
дит Сергей Павлович и его спутники. «Дело! Дело! — повторяет академик.— Смело вы нас! Кое-что не по адресу, но смело! Нам надо решать трудные задачи, и спасибо агитбригаде, что задает тон. Нет, зря ты обнажаешься,— похлопав по плечу главного инженера, сказал Королев. Потом, словно спохватившись: Надо ребят поощрить за смелость».
...Три резких телефонных звонка. Секретарь правления Дворца культуры Елена Борисовна подняла трубку.
— Дворец.
— Говорят от Королева. Скажите, есть ли во Дворце культуры план работы?
— А как же!
— Тогда почему же его не высылают Сергею Павловичу?
— Мы печатаем план на пишущей машинке. Хватает только руководителям участков работы.
— Сергей Палович тоже руководитель. Он уже трижды просил ваш план работы. Надо и ему прислать.
— Пришлем.
И вот уже секретарь-машинистка печатает еще одну закладку огромного плана работы трех корпусов и семи залов Дворца.
На одной из конференций подходит Королев и благодарит: «Спасибо. Планы теперь получаю регулярно. А не кажется вам, что в планах маловато мероприятий, отражающих состояние трудовой дисциплины? Если будете такие проводить, пригласите меня».
План был нужен ему. Дворец ведь тоже цех. А что делается в цехах, Сергей Павлович знал всегда и во всех подробностях.
...Выставка самодеятельных художников во Дворце всегда событие. Приезжают художники-профессионалы, разбирают достоинства и недостатки картин. Жюри определяет победителей, комиссия отбирает полотна на вернисажи областного масштаба. Тысячи людей смотрят на плоды трудов народных живописцев, графиков, скульпторов. В один из дней сообщили: «Выезжает Королев. Встречайте».
Поднялся Сергей Павлович на третий этаж, поздоровался со всеми и начал осмотр, а мы за ним ходим — интересно его мнение знать. Вот он остановился около большого полотна «Кибальчич в крепости». Внимательно смотрит, со знанием дела.
— Здесь нет ли автора этого произведения?
— Я автор,— отвечает М. Радзивилович и подходит ближе к полотну.
— Скажите, товарищ автор,— обращается к нему Королев,— вы считаете свою работу завершенной?
— Нет, Сергей Павлович, это только эскиз.
— У меня такая просьба: когда посчитаете, что все готово, позвоните. Я с товарищами приеду, посмотрим. Мне кажется, что картина будет не лишней в нашем выставочном зале.
Радзивилович сердечно благодарит.
— Вот и хорошо,— улыбается Королев и просит: А сейчас оставьте меня одного. Я хочу просто полюбоваться картинами.
М


1. ЧЕЛОВЕК, ЖИВШИЙ СРЕДИ НАС
Все отошли. А Сергей Павлович около часа все ходил от работы к работе. Около одних оставался дольше, другие интересовали его меньше. Затем жестом пригласил подойти.
— Вот, два пейзажа понравились очень. Хотел бы, если автор не будет возражать, приобрести для себя.
— Я подарю их вам, Сергей Павлович,— с чувством выпалил зардевшийся автор — Володя Шел ушков.
— Нет уж, нет! — возразил Королев.— Это произведения искусства. Это творчество. А уж я-то ему цену знаю! Спасибо, но в подарок принять не могу. Посоветуйтесь, а потом, если сочтете возможным, сообщите условия. Пейзажи хороши! — повторил он и стал прощаться.
...Первомайские праздники мы встречаем особенно торжественно. От мала до велика выходят на улицы... Движутся знамена, стяги... Шагают оркестранты, победители предмайского социалистического соревнования. Тысячи людей...
Так было и в том году. С оркестром пришли на место сбора. Народ веселится, заливаются баяны, молодежь, да и старики пляшут. Шары, цветы, ленты, флаги... К голове колонны подошли руководители. Настроение приподнятое, день солнечный! Все знали, что Сергея Павловича каждый раз приглашали на Красную площадь, но он любил на праздничных демонстрациях быть у нас, пройти в колонне своего коллектива, а затем встать на трибуну и смотреть, как проходят мимо сотни и тысячи знакомых ему рабочих, инженеров, ученых. Сергей Павлович подходит, здоровается с друзьями, товарищами, смеется, что-то рассказывает. Подошел к оркестру, поднял руку:
— Здравствуйте, соловьи!
— Здравствуйте,— хором отвечают полсотни музыкантов, а дирижер Ефим Харитонович, словно по уставу, берет под козырек.
— А что, если мы,— предлагает Королев,— мимо трибуны с песней пойдем? Марш «Все выше» вы же знаете?
— Знаем,— дружно отвечает оркестр.
— А сможем? — высказывает опасение начальник производства.
— Сможем, сможем,— говорит Королев,— работать можем, сможем и спеть. Давайте-ка порепетируем.
Репетиция показывает, что некоторые товарищи не поют, а лишь шевелят губами. Королев нарочито сердится.
— Нет, так не пойдет! — обрушивается он на коммерческого директора. Равняйся на диспетчерскую службу. Вот это поют — ансамбль!
Со второй попытки хор налаживается, да и народ, окруживший поющих, помогает.
Но вот и команда,* построились, подровнялись, пошли. Идем торжественно, в нбгу.
Рукоплещут трибуны, звучат приветствия, выше поднимаются знамена. «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью»,—поет вместе со всеми Сергей Павлович Королев...
67
3*


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
▲. ▲. Злотникова
Мне посчастливилось работать рядом с Сергеем Павловичем. Это был необыкновенный человек. Добрый, отзывчивый и хотя и вспыльчивый, но отходчивый. Взгляд внимательный, как бы оценивающий. Мне на первых порах все говорил: «Вы не бойтесь меня!».
Люди шли к нему с любой просьбой, и он всех принимал. И всегда проверял исполнение своих распоряжений. Каждый четверг был у нас приемный день. С утра Сергей Павлович начинал принимать посетителей и сидел до тех пор, пока не примет последнего записавшегося. Это в среднем человек по 30—35. Время было трудное, послевоенное. И Сергей Павлович всегда помогал людям в беде, доставал лекарства, ходатайствовал насчет жилья.
Память у Сергея Павловича была великолепная. Через несколько лет помнил имя человека, если с ним встречался, и о чем тот просил. Если и ругал Сергей Павлович, то на него народ не обижался, очень уж он отзывчивый был на чужую беду и добрый.
Обычно рабочий день начинался в 8.30. Сергей Павлович входил в приемную, здоровался со всеми присутствующими за руку и проходил в кабинет. Несмотря на то что человек он был довольно плотный и крепкий, поступь у него была легкая и мягкая. Сергей Павлович входил — и начинался его обычный, но, как всегда, необыкновенно насыщенный, расписанный буквально по минутам рабочий день.
Сергей Павлович был очень пунктуален и требовал этого от своих подчиненных. Он очень любил свой письменный стол, сам выбирал его, как и другую мебель для кабинета. На своем столе он не разрешал даже передвинуть бумаги. Всегда знал, где что у него лежит. Писал обычной светлой пластмассовой ручкой. Перо макал в чернила или тушницу. Резолюции накладывал крупным размашистым почерком синим карандашом. Своей одежде он особого внимания не уделял, а работать любил за своим столом и чтобы все привычное было под руками. Исключение делал только для сирени. Любил букет сирени на столе. Вообще цветы любил, но сирень особенно.
Уставал Сергей Павлович на работе, конечно, очень, однако редко уходил домой рано. Наоборот, любил оставаться после рабочего дня один. Раскладывал тогда бумаги свои по столу и напевал потихоньку: «Лучше нету того цвету, когда яблоня цветет...» или: «Хороши весной в саду цветочки...»
Обедал Сергей Павлович очень быстро, на скорую руку, потом обычно вечером, часов в 9, пил чай с лимоном и черным хлебом с куском вареной колбасы. Смеялся, называя колбасу «собачьей радостью». Вообще любил жизнь, работу. Больным я его не помню. Так умел себя в руках держать! Еще 4 января работал допоздна. Он так и говорил: «Мне умирать вот здесь, за этим столом!»
Любил и ценил своих подчиненных, всегда советовался с ведущими. Целый день у него такой напряженный, однако он никогда не забывал после прихода ночного дежурного поблагодарить меня за работу и ото¬
68


1. ЧЕЛОВЕК, ЖИВШИЙ СРЕДИ НАС
слать домой: мол, до свидания, Антонина Алексеевна, спасибо, мы с вами хорошо сегодня поработали.
Когда Сергей Павлович уезжал, я обязательно записывала, кто приходил (и часы—минуты), кто звонил. После возвращения он непременно просматривал список и говорил, кто и когда должен прийти. А уж перед отъездом в экспедицию дневал и ночевал в сборочном.
Иногда просил оставить после работы некоторых сотрудников. Потом на автобусе их развозили домой. Однажды оставила я двух машинисток: надо было срочно напечатать материал для министерства. На другой день Сергей Павлович вызывает начальника отдела и велит составить список на премию машинисткам — за сверхурочную работу.
О себе заботился мало, отдохнуть лишний раз не позволял. Обычно после очередного удачного пуска организовывали торжественную встречу новых героев космоса. Сергей Павлович поздравлял космонавтов, возвращался к себе и работал, как обычно, до позднего вечера.
До последних дней своей жизни большое внимание уделял развитию нашего города. Незадолго до смерти рассматривал макет города и со своим заместителем долго его обсуждал.
Ко мне относился исключительно хорошо, называл меня своим другом. Помню, когда в 1960 г. умер его первый шофер А. А. Чистяков, он заботился постоянно о его сыне Ванечке. Мальчик прекрасно пел и после окончания музыкального училища стал артистом театра музкоме- дии в Новосибирске.
Еще припоминаю, что Сергей Павлович любил читать труды Ленина. Зайдешь к нему в кабинет, а он внимательно читает какую-нибудь ленинскую работу. У него в кабинете стояло полное собрание сочинений Владимира Ильича.
Л. Б. Григорьян
В 1950 г. мы, группа студентов МАИ, пришли в ОКБ Королева делать дипломный проект. Так как темы дипломов были выбраны по тематике ОКБ, то нас обещали оформить техниками на полставки.
Однако прошло время, а ничего сделано не было. Тогда я, староста группы дипломников-«маёвцев», и Н. П. Голунский, староста «бауманцев», решили обратиться к Сергею Павловичу. Он принял нас, внимательно выслушал и тут же позвонил главному бухгалтеру: «Как же так, уважаемый Николай Иванович, мы же обещали студентам, а до сих пор ничего не сделано? Я вынужден теперь краснеть перед ними. Прошу вас сделать все возможное, и безотлагательно». Вскоре мы были оформлены.
В то же время и с нас он строго спрашивал. Ко мне, тогда еще начинающему инженеру, пришло рационализаторское предложение одного из слесарей сборочного цеха. Я счел предложение преждевременным и отклонил его. В один прекрасный день раздался телефонный звонок. В трубке голос секретаря Сергея Павловича, Антонины Алексеевны: «Соединяю вас с Сергеем Павловичем». Можете представить мое состоя¬
69


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
ние! Оказалось, в сборочном цехе к Сергею Павловичу обратился один из рабочих (это был И. Латышев) и рассказал о судьбе своего предложения. Сергей Павлович попросил меня еще раз внимательно рассмотреть предложение Латышева. Сделано это было без какого-либо нажима, тем более выговора.
Помню еще случай на космодроме. Готовилась четырехступенчатая ракета. Тяжело шло это изделие. Обстановка была довольно напряженная. Сергей Павлович резко отчитал одного молодого тогда, но вообще-то толкового, грамотного инженера из проектной службы. И все окружающие видели, что отчитал ни за что ни про что: инженер не был виноват. Надо сказать, этот инженер имел характер достаточно независимый и гордый. Он не перечил Королеву, не доказывал, что не виновен, но и не лебезил перед Сергеем Павловичем. Он просто молчал.
Прошло около часа. Главный конструктор продолжал заниматься разными делами. А потом заметил вышагивавшего по коридору с папиросой в зубах «провинившегося», подошел к нему, обнял рукой за плечи и... стал извиняться! Именно извиняться. Я в тот момент оказался в коридоре и слышал, как Сергей Павлович ему говорил, что, мол, не сердись, бывает. А «провинившемуся» было лет 28—30.
▲. М. Пронин
Сергей Павлович был эмоциональным человеком. Он резко реагировал на ошибки, упущения. Давал волю своим чувствам. Когда он «пылил», лучше всего следовало помолчать. Однако в напряженных ситуациях, при подготовке ракет к пускам, особенно при различных крупных неполадках, Королев внешне оставался невозмутимым и спокойным. Не повышал голоса, неторопливо отдавал соответствующие указания, распоряжения. Исчезала нервозность, это все благотворно влияло на окружающих, и люди оперативно выполняли свое дело, проявляя инициативу и смекалку.
Вспоминается такой случай. Заключительным этапом перед отправкой ракет на летные испытания являлись испытания на специальном стенде с огневым запуском двигателя. Так было и на этот раз. Прозвучала сирена — сигнал, требующий ухода всех людей со стенда. Необходимый состав испытателей собрался в бункере.
— Внимание!!! — раздается резкая команда руководителя испытаний JI. А. Воскресенского.
— Внимание!!! — слышится повторно,—минутная готовность! В бункере достаточно много народу, но наступила тишина, такая тишина, кажется, муха пролетит — услышишь. Королев и Воскресенский стоят у щели и смотрят на ракету.
И вот пуск. Голос оператора тонет в гуле огненного смерча, вырывающегося из сопел двигателя: «Главная!» Дрожит земля, дрожит бетонный пол, звенит в ушах. Сергей Павлович спокойно и внимательно наблюдает за работой двигателей. И вдруг совершенно неожиданно для всех поток пламени из двигателей начинает затихать. Вот уже лишь несколько
70


1. ЧЕЛОВЕК, ЖИВШИЙ СРЕДИ НАС
огненных язычков лижут кромки двигателя, а затем раздается страшный взрыв. Все пространство между стендом и бункером заполняется огненной пеленой, летят какие-то осколки. Один из них мчится прямо на щели бункера, но, не долетев, падает на землю. Находящиеся в бункере в каком-то оцепенении, досада и огорчение охватили всех. И в этот момент...
— Двигатель взорвался,— как-то по-будничному тихо говорит Сергей Павлович. Эта фраза, произнесенная спокойно Главным конструктором, выводит всех из оцепенения. Слабеет огненный вихрь, но серый туман долго еще кружится за бронированным стеклом. И вот из тумана появляется каркас стенда.
— Кажется, ошибся,— снова слышится неторопливый голос Сергея Павловича,— взорвалась ракета.
— Из бункера не выходить! — звучит команда Воскресенского, и это окончательно приводит нас в себя. Все понимают, что начинается работа по выяснению причин.
— Комиссии срочно следует разобраться в причинах аварии изделия, после чего мы повторим огневые испытания. Срок вывоза изделий на летные испытания нельзя отодвигать ни на один день! — говорит Сергей Павлович после детального осмотра стенда.
И. М. Рябов
В 1959 г. Сергей Павлович с Ниной Ивановной переехали в дом, построенный по отдельному проекту в Останкине. Мы с женой бывали в этом доме, у добрых, чутких и приветливых его хозяев. Сергей Павлович и Нина Ивановна бывали и в нашем доме. Сергей Павлович приезжал радостный, веселый, любил шутить. Он был неравнодушен к украинским песням. Обожал домашние пельмени с подливкой из уксуса и горчицы.
У Королевых в связи с новосельем появилось много хлопот: убрать кирпичи, камни, строительный мусор, подготовить почву под огород, которым занималась Пина Ивановна. Кроме того — посадка яблонь, груш, смородины, роз, тюльпанов и других декоративных растений. Наметили еще и сделать волейбольную площадку... Родственники и близкие друзья помогали выполнить эти работы. Мы собирали в тачку мусор, а Сергей Павлович отвозил ее к воротам и разгружал там. Во время работы Сергей Павлович всегда был одет в полосатую пижаму коричневого цвета.
Когда мы загрузили первую тачку мусором, Сергей Павлович посмотрел на всех и произнес: «Труд облагораживает человека,— а потом добавил: Ну что же, хлопцы, начнем стирать грани между умственным и физическим трудом». Все заулыбались. Потом, как заправский землекоп, Сергей Павлович плюнул на ладони, потер их, взялся крепко за ручки тачки и покатил ее по асфальтированной дорожке. Нина Ивановна посмотрела вслед Сергею Павловичу, подошла к нам и вполголоса попросила: «Вы не очень загружайте тачку...» Сама Нина Ивановна копала землю, рыхлила ее, разгребала и ровняла граблями.
71


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
Когда участок был оборудован поливными трубами, Сергей Павлович поливал растения из шланга и следил за тем, чтобы все развивалось быстрей, чтобы участок принял зеленый, уютный вид.
Сергея Павловича и Нину Ивановну часто посещали космонавты, уже побывавшие в космосе. Их всегда принимали как желанных и близких гостей. Когда космонавты приезжали, в доме наступало радостное оживление. Разговоров было много. Космонавты беседовали с Сергеем Павловичем непринужденно, свободно, на самые разные темы. Из разговоров было видно, что космонавтов больше всего интересовало их будущее.
В. В. Морозов
В 60-е годы наше предприятие создавало небольшую водно-спортивную базу на водохранилище.
Были приобретены довольно потрепанные швертботы класса «М», которые силами членов парусной секции ремонтировались и оснащались. Приобрели, однако, и хороший катер, мореходный, с небольшой каютой для укрытия в непогоду, удобный для отдыха, обеспечивающий безопасность плавания. Назвали его «Спутник» в честь нашего «первенца».
В одно из июльских воскресений 1964 г. мне неожиданно позвонил Сергей Павлович и сказал, что хотел бы приехать на базу, немного отдохнуть и «пройтись» по воде.
Мы приготовили катер «Спутник», рассчитывая, что это вполне комфортабельное и безопасное судно удобнее всего для отдыха на воде.
Сергей Павлович приехал на водную базу, как обещал, к 12 часам дня с женой Ниной Ивановной и родственниками.
Он был в хорошем настроении, шутил, вопросов о делах на базе не задавал, хотя обошел со мной всю территорию. Внимательно рассматривал, что у нас есть, но не давал никаких «руководящих указаний». Не делал замечаний, что база мала, что нужно ее благоустроить. Он просто отдыхал в такой обстановке, чувствовал себя «рядовым». На берегу рулевые готовили к выходу на воду швертбот. Увидев это, Сергей Павлович сказал: «На катере не пойдем, возьмите меня с Ниной Ивановной на швертбот до бухты — остальные поедут на машине вокруг водоема».
Положение наше было трудное: судно ненадежное, удобства минимальные...
Попытка уговорить его прогуляться на катере не имела успеха, он сказал: «Я ведь летал и на планере, и на самолете, за меня не бойтесь. А под парусами — что на планере».
Видимо, любовь к полету, к чистому воздуху осталась у Сергея Павловича с юных лет, и ему хотелось пройтись под парусами, быть членом команды на швертботе, а не пассажиром на катере.
Мы благополучно пришли в бухту и остановились у зеленого мыса на левом берегу. Место отличное: красивая бухта, большой сосновый лес. Королев немного посидел с нами на лужайке, шутил, затем мы прошлись
72


1. ЧЕЛОВЕК, ЖИВШИЙ СРЕДИ НАС
с ним по берегу бухты. Он был поглощен окружающей природой, и я старался не отвлекать его разговорами.
Прошло около часа. Сергей Павлович направился к поджидавшей его машине, дав понять, что нужно ехать на предприятие, где его ждет работа, которую лучше обдумать в выходной день — без телефонных звонков и посетителей.
Поблагодарив нас за этот «смелый рейс», видимо довольный отдыхом, он сказал мне на прощание: «Время, все решает время, а его не только на отдых, но и для работы не хватает».
П. И. Глушкова
Работала я в отделе хранения техдокументации, и в мои обязанности входила доставка почты на просмотр Главному конструктору. Сергей Павлович любил, чтобы к нему ходил один и тот же сотрудник отдела, и даже сердился, когда мы менялись. Видно, привыкал к одному и тому же человеку... Обычно на второй день по возвращении с космодрома космонавты приезжали к нам на предприятие. Это был праздник для всего коллектива. Конференц-зал, где проходила торжественная встреча, набивался до отказа. Первым приветствовал героев Главный конструктор, потом выступали от проектантов, конструкторов, обязательно кто-нибудь от коллектива завода. И вот однажды в один из таких дней вызывает меня Сергей Павлович. После торжественной встречи КБ опустело. Прихожу к нему в кабинет, подаю почту. Он предлагает мне сесть и начинает работать, как всегда. Удивленно смотрю на Сергея Павловича. Он, видно, уловил мой взгляд:
— Что ты, Полина, так смотришь на меня?
— Сергей Павлович, как же так: люди отдыхают, а вы, главный виновник событий, работаете? Обидно даже за вас! — выпалила я и сама смутилась от собственной смелости. Он посмотрел на меня поверх очков, потом усмехнулся и доверительно сказал: «Работы много. За меня ее никто делать не будет. Помощники мои пусть без меня отдыхают. Редко у них выпадают такие минуты». И снова стал серьезным.
Как-то дежурю в воскресенье. Телефонный звонок — вызывает Сергей Павлович. Захватила документы и вхожу к нему, а он по телефону разговаривает. Вскоре я поняла, что с женой, Ниной Ивановной. Я хотела выйти, но Сергей Павлович жестом усадил меня на стул. Так я невольно услышала их телефонный разговор. Нина Ивановна уговаривала Сергея Павловича пойти в гости, а он отказывался, так как у него работы «по горло». Я была просто поражена: как так можно? И в душе даже осудила Сергея Павловича. Он повесил трубку и говорит:
— Полина, мне срочно нужна машинистка. Бери мою машину и найди ее непременно.
Поехала я по всем знакомым адресам наших машинисток, но была очень хорошая погода, и в городе никого не оказалось. Как тут быть? Не вернешься к Сергею Павловичу «с пустыми руками». У нас так не принято. Вспомнила я, что в дачном поселке, километрах в десяти от
73


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
работы, живет одна из машинисток. Я к ней. К счастью, застала ее дома. У нее гости.
— Собирайся,— говорю ей,— Сергей Павлович вызывает!
Извинилась она перед гостями, и мы поехали. А Сергей Павлович
уже ждет. Смотрит на меня строго.
— Еле нашла, Сергей Павлович...
— Я понял это,— сказал он и тут же дал машинистке задание.
В. Е. Ромашев
В конце апреля 1965 г. меня вместе с моим руководителем пригласили на совещание к Королеву. Сразу после того, как мы все уселись за стол, в кабинет энергично вошел Сергей Павлович, сел на председательское место и сказал:
— Космический объект «Метеор» (разработки другого КБ) не дает снимков поверхности Земли, необходимых для составления метеосводок. Министерство просит рассмотреть возможность быстрой доработки одного из наших объектов для получения таких снимков. По результатам сегодняшнего обсуждения завтра в министерство должен уйти наш ответ.
Поскольку вопрос предварительно рассматривался в отделах, после короткого обсуждения решено было подготовить письмо о согласии нашего КБ в течение года выпустить документацию на доработку одного из космических объектов. Сергей Павлович сказал, что ждет меня с письмом завтра в девять утра.
Откровенно говоря, я не был согласен с принятым решением, так как считал, что некоторые бортовые системы дорабатываемого объекта нельзя использовать без серьезных переделок из-за их малого ресурса работы. Об этом я говорил с моим непосредственным начальником перед совещанием у Главного конструктора.
Досадуя на свою ложную деликатность, не позволившую мне выступить с мнением, противоположным мнению начальника, я явился в назначенное время с проектом письма.
Сергей Павлович внимательно посмотрел па меня и, видимо уловив мои сомнения, спросил:
— А вы лично согласны со сроками доработки объекта?
Я еыложил все, что думал, и покраснел от волнения, так как ожидал справедливого разноса за то, что не высказал своих соображений накануне на совещании. Но Сергей Павлович, наверное, понял мое состояние, задумался над существом моих доводов и спокойно сказал:
— Я согласен с вами. Прошу переделать письмо и зайти ко мне.
Когда я пришел с новой редакцией письма, секретарь Королева, очевидно предупрежденная им, сразу же пропустила меня. Сергей Павлович пригласил меня в свой рабочий кабинет (смежный с большим кабинетом, предназначенным для крупных совещаний) и попросил немного подождать.
Пока я ждал, в кабинете у Сергея Павловича побывало несколько человек, и я имел возможность наблюдать, как он работает. Лицо
74


1. ЧЕЛОВЕК, ЖИВШИЙ СРЕДИ НАС
Сергея Павловича и тон голоса, как у хорошего артиста, мгновенно менялись в зависимости от содержания разговора и собеседника. Суровый и резкий тон быстро сменялся добродушным, приветливым. И наоборот.
Сразу было видно, что он обладает большим чувством юмора, что его интересуют не только технические и организационные вопросы, но и жизнь и работа отдельных членов большого коллектива предприятия. Существо вопроса он схватывал буквально на лету и был недоволен, когда доклад или сообщение изобиловали лишними деталями.
Наконец дошла очередь до меня. Королев, ознакомившись с текстом письма, вписал дополнительно несколько слов и попросил срочно отдать на перепечатку.
Выйдя из кабинета, я решил перечитать письмо, исправленное Сергеем Павловичем. Вчитываясь в измененный текст, в котором были сделаны дополнительные акценты на технические трудности и необходимость более детальной проработки, я обратил внимание на то, что один из тезисов звучит недостаточно четко. Сомневаясь, целесообразно ли печатать письмо в таком виде, я задержался в приемной Главного конструктора. Из кабинета неожиданно вышел Сергей Павлович и, увидев меня, спросил:
— Вы почему не отдаете письмо перепечатать?
Пришлось мне поделиться своими сомнениями. Сергей Павлович прямо в приемной сел за стол секретаря, быстро внес изменения и, передавая мне письмо, с улыбкой сказал:
— А в такой транскрипции пойдет? Действуйте.
...Во время отдыха в Крыму я встретился с Сергеем Павловичем. Мы с женой и шестилетним сыном пришли в кинотеатр под открытым небом в санатории «Нижняя Ореанда». Когда сеанс кончился и зажгли свет, мы увидели в проходе между рядами Королева. Мы с женой поздоровались издалека. Однако Сергей Павлович остановился, давая понять, что поджидает нас. Когда мы подошли, Сергей Павлович с какой-то радостной улыбкой крепко пожал мне и моей жене руку и, поглаживая по голове нашего сына, сказал: «Приятно и здесь встретить своих».
▲. Н. Вольцифин
Сергея Павловича я бы не назвал мягким человеком — работать с ним подчас было очень нелегко. Он мог иногда в течение нескольких минут, постепенно распаляясь и, как казалось, взвинчивая себя, распекать кого- нибудь за в общем-то не очень серьезную провинность (неряшливо оформленный документ, несвоевременный доклад, неточную информацию и т. п.). При этом он не слушал никаких оправданий (они еще сильнее распаляли его), не стеснялся в выражениях, и «провинившемуся» никто не завидовал...
Сергей Павлович не оставлял без внимания ни одного замеченного им проступка (даже если вина «нарушителя» была достаточно спорной). Вместе с тем он очень спокойно относился к случаям, когда тот или иной
75


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
работник, допустив ошибку, даже довольно серьезную, сам приходил к нему с предложением, как ее исправить, или за советом, каким образом выйти из тяжелого положения, возникшего из-за ошибки. Этот принцип, гласящий, что о любой ошибке, как бы она ни была тяжела, каких бы задержек она ни вызывала, виновник может и должен своевременно — до натурных испытаний — безнаказанно сообщить, принцип, провозглашенный и широко обнародованный Сергеем Павловичем в самом начале его деятельности в нашей организации, неукоснительно соблюдался им и всеми работниками.
Вспоминаю нашу ошибку в размерах стыкующихся деталей трубопровода с баком. Эта ошибка была обнаружена слишком поздно, для ее исправления необходимы были значительные демонтажные работы и доработка материальной части. Оценив с начальником сборочного цеха трудоемкость и продолжительность этих работ (несколько смен), я доложил Сергею Павловичу о случившемся. Он тут же пришел в цех, осмотрел все на месте, дал необходимые указания о проведении дополнительных работ и только пожурил меня: «Эх ты, старина...»
Особенно настойчиво воспитывал Сергей Павлович чувство личной ответственности каждого за порученное дело. Помнится такой случай. Из-за ошибки сборщика (один из клапанов пневмогидросистемы был установлен неправильно: вход перепутан с выходом) был сорван первый пуск нового изделия. Сергей Павлович командировал меня в очень высокое учреждение с чертежами этого клапана, чтобы рассказать о случившемся. Не знаю, сколько седых волос прибавилось у меня после моего рассказа, но с тех пор в конструкции арматуры всегда предусматриваются разные присоединительные размеры на входе и выходе.
Надолго (а теперь я уже могу сказать, на всю жизнь) запомнились высказывания Сергея Павловича о «правилах поведения» руководителя, которые он не упускал возможности напоминать.
Одно из них гласило: «Если ты сделаешь очень быстро (как тебе приказывают), но плохо, все очень скоро забудут, что ты сделал быстро, но очень долго будут ощущать и помнить, что сделал плохо. И наоборот, все очень скоро забудут, что ты делал долго, и никогда не забудут, что сделал хорошо».
Второе правило Сергей Павлович обычно высказывал в шутливом тоне: «Если хочешь подвести своего начальника, выполняй очень быстро и буквально его приказы».
Очень важной чертой Сергея Павловича как руководителя было умение видеть большое в малом, подчеркивать при рассмотрении и решении любого, пусть незначительного вопроса перспективу дальнейшего хода дела. Вот, к примеру, сохранился у меня документ с резолюцией Сергея Павловича о результатах просмотра им одного из обычных заключений — заключения «комиссии по анализу причин отказа клапана» (какого, я уже не помню). В результате этого в общем-то обычного, ничем не примечательного случая были, однако, приняты и осуществлены — в соответствии с резолюцией Сергея Павловича — очень важные решения, определившие дальнейшую работу арматурщиков. Во-первых, централи¬
76


1. ЧЕЛОВЕК, ЖИВШИЙ СРЕДИ НАС
зовали разработку арматуры. Во-вторых, приняли решение о создании мощной, хорошо оснащенной экспериментальной базы для отработки арматуры.
Королев был очень занятым человеком, он повседневно сталкивался с огромным количеством очень важных и срочных вопросов и успешно решал их, встречался со многими руководителями, в том числе и очень высокого ранга, и при этом был постоянным генератором новых идей и новых задач. Нередко становился жестким человеком и всегда оставался требовательным руководителем. Но наряду с этим ни одна просьба работников предприятия, какой бы она ни была, сколько бы ни требовалось усилий и времени для ее удовлетворения, не оставалась без внимания и участия Сергея Павловича. Его заботу о подчиненных ему людях, участие в их судьбах ощутили на себе многие.
Работая очень напряженно, никто из нас, руководителей среднего и низшего звена, не помышлял о возможности заниматься собственными диссертациями. Для этого у нас совершенно не хватало времени, хотя у большинства из нас научного задела было более чем достаточно. Сергей Павлович по собственной инициативе организовал подготовку материалов для присуждения многим работникам ОКБ ученых степеней (кандидатов и даже докторов технических наук) без защиты диссертаций.
Только благодаря неустанным хлопотам Сергея Павловича, использованию им всех возможных средств и путей решалась проблема жилья для работников нашего предприятия.
Сам я, благодаря его участию, без промедления, когда это потребовалось, был помещен в московскую больницу для серьезной операции. Более того, Сергей Павлович приезжал в больницу, предварительно заехав за моей женой. По дороге он расспросил у нее, что нужно предпринять, чем помочь... Просил профессора лично сделать мне эту операцию и позднее рассказывал, что профессор в ответ на его просьбу возразил следующим образом: «Я не уверен, что сделаю это лучше, чем наши врачи, так же как вы не уверены, что Главный конструктор разрабатывает конструкцию какого-либо узла лучше, чем рядовой конструктор».
Однажды я обратился к Сергею Павловичу с просьбой определить в московскую больницу одного из наших работников, попавшего в автомобильную аварию. Через два-три дня товарищ, о котором я просил, уже находился на лечении в специализированной клинике.
И таких примеров чуткости, доброжелательности и заботы можно привести сколько угодно.
▲. Я. Скопцов
С марта 1947 г. я начал работать в ОКБ техником-расчетчиком. Работа мне нравилась, но вот ходить на предприятие было тяжеловато: с детства я на костылях. Жил я не так далеко, примерно в километре от работы. Заметил я как-то, что у дома напротив по утрам всегда стоял' «ЗИМ». Затем этот «ЗИМ» я увидел на территории предприятия. И вот однажды я решил добраться на работу на этой автомашине. Подошел к шоферу,
77


академик с. п. королев, ученый, инженер, человек
разговариваем. Выходит Сергей Павлович из подъезда своего дома. Шофер ему что-то объяснил, когда Сергей Павлович уже сел в машину. После этого Королев вышел, открыл мне дверь и пригласил. Я сел. Так мы каждое утро привыкали друг к другу.
Сергей Павлович по пути на работу иногда острил, что-то рассказывал смешное и однажды поинтересовался моим здоровьем вообще. Я этого вопроса не ожидал, но ответил:
— Вроде все нормально, кроме ходьбы.
— А не попробовать ли вам автомашину? Управление на руки... А?
Задумался я тогда над его словами. «Главный» наш —человек мудрый, плохого не посоветует. Так я и решил попробовать. Записался на очередь на «Москвич-401» и начал копить деньги.
Вообще-то,' Сергей Павлович установил порядок, по которому меня привозили и отвозили на дежурной автомашине. Однажды я вызываю по телефону машину, чтоб добраться домой, а ее все нет и нет. Уже десять часов вечера, все уже из ОКБ разошлись. Выходит из кабинета Сергей Павлович: «Вы опять ждете?» — и он резко подходит к телефону, набирает номер:
— Если еще раз Скопцов будет так сидеть и ждать машину, пеняйте на себя! — и вышел.
Пока я спускался вниз к подъезду, подошла дежурная машина. Потом я стал ездить на своем «Москвиче».
Во время большого праздника — запуска первого спутника я встретил Сергея Павловича в коридоре, радостно поздравил его с победой, а он улыбается, жмет мне руку и говорит: «Это я вас поздравляю».
Е. М. Краснова
Много лет я проработала в школах. Летом меня часто приглашали на работу в качестве старшего воспитателя в пионерский лагерь предприятия, которым руководил Королев.
Лагерь большой: более тысячи детей в каждую смену. Что греха таить, в таком большом хозяйстве были и недостатки.
Однажды в лагерь приехал Сергей. Павлович. Он быстро обошел все жилые корпуса, зашел на хозяйственный двор и был возмущен беспорядком, так как обнаружил там ржавые кровати с худыми сетками, рваные матрацы и очень старые байковые одеяла. Продукты хранились в погребах, набитых льдом, холодильников не было.
С1обрав совещание сотрудников лагеря, он выслушал все жалобы на недостатки, пообещал все обновить и уехал. Каково же было удивление всех сотрудников, когда буквально через два дня мы увидели новые кровати, одеяла и даже холодильные установки.
В нашей школе училась очень больная девочка двенадцати лет. Ей надо было обязательно сделать сложнейшую операцию. Такие операции делал у нас только один хирург — профессор Терновский. Попасть к нему было очень трудно. Мы с матерью девочки позвонили по телефону Сергею Павловичу. Он внимательно выслушал мать девочки и пообе¬
78


1. ЧЕЛОВЕК, ЖИВШИИ СРЕДИ НАС
щал помочь. Часа через три он позвонил нам в школу и сказал, чтобы девочка готовилась к отправке в больницу. Выделил машину с сопровождающим. Через две-три недели профессор Терновский успешно оперировал девочку.
В памяти моей остался и такой случай. В 1957 г. у нас в школе загорелся чердак. Первым, кто приехал на пожар, был Сергей Павлович. Он был сильно взволнован. Все необходимые меры были приняты. Пожар был вскоре ликвидирован. Наша школа была построена одновременно и по соседству с жилым домом для сотрудников ОКБ. При содействии Сергея Павловича школа эта была оснащена всем необходимым. Особенно работники школ почувствовали "помощь промышленных предприятий после того, когда Сергей Павлович Королев в 1956 г. был назначен руководителем большого предприятия. По его указанию шефы стали проводить ежегодный ремонт во всех шести подшефных школах. Его примеру последовали руководители других предприятий.
В связи с задачами производственного воспитания в общеобразовательных школах у пас возникли определенные трудности с прохождением старшеклассниками производственной практики. По указанию Сергея Павловича был организован специальный цех за территорией предприятия. В этом цехе ученики 9—10-х классов из школ, которые не имели своих механических мастерских, учились различным профессиям под руководством опытных производственных мастеров.
Е. ▲. Тумовский
Сергей Павлович не ограничивал свою деятельность обязанностями Главного конструктора даже в самый напряженный период работы. Хочется рассказать об одном случае. Заходит как-то ко мне секретарь комитета комсомола Володя Азаренков. Хмурый какой-то, вижу, чем-то расстроен.
— Что случилось, рассказывай? — спрашиваю.
— В связи с изменением районирования дали нам в райкоме ВЛКСМ шефство над одним детдомом,— начал свой рассказ Володя.— Были мы вчера в этом учреждении. Детишки — круглые сироты от трех до шести лет. Необычпые они какие-то.
— В чем?
— Во всем,— отвечает Володя.— Взрослые они для своих лет, какая- то солидарность, взаимопомощь и самостоятельность. Конечно, игрушками мы их обеспечим, но как быть с основными условиями их жизни? Два двухэтажных деревянных дома без канализации и водопровода, участок оборудован плохо, зелени мало.
— Да,— согласился я,— канализация и водопровод вам не под силу. Тут надо подключать «артиллерию главного калибра». Вот что: ты у меня не был, ничего не говорил, и я тебя пе учил тому, что сейчас буду рекомендовать. Сергей Павлович,— продолжал я,— очень неравнодушен к детям. Завтра утром, за полчаса до начала работы, будь у кабинета Главного конструктора, и он тебя обязательно примет. Расскажи
79


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
ему об этих детишках, да побольше эмоций. Понятно? Успех гарантирую.
Комсорг ушел, а я на какое-то время даже забыл о нашем разговоре. На следующий день, часов в 11, позвонил Сергей Павлович и без всяких предисловий предложил выехать в детский дом сегодня же, часа в два- три.
— В какой детский дом? — удивляюсь я.
— Эх, Евгений Александрович, хитрить вы не умеете. Я больше чем уверен, что Володю подослали ко мне вы. Ладно уж. Дело не в этом. Так выезжаем?
— Конечно, выезжаем, Сергей Павлович, я приглашу еще представителей профкома.
— А я,—добавляет Главный конструктор,—уже дал указание подготовиться моему заместителю со специалистами коммунального отдела.
И вот мы едем на трех легковых машинах в дачный поселок. Подъехали к двум деревянным двухэтажным домам, построенным, видимо, еще до революции. Как-то сиротливо стоят эти два дома на пустынном бугорке.
Вышли из машины. Нам навстречу идет худая высокая женщина, как оказалось, директор детского дома. Володя поздоровался с ней и познакомил нас.
— Ну что? — сказала директор со вздохом.— Новые шефы, новые знакомства, а будет ли толк?
Сергей Павлович ответил тихо, но твердо:
— Мы хотим осмотреть ваши помещения.
Она повела нас в дом, где жили дети. В другом доме были подсобные помещения и комнаты некоторых сотрудников. Мы стали осматривать одну комнату за другой. В помещениях было чисто. Видно было, что сотрудники стараются создать уют своим подопечным, но в уборной и умывальной стоял специфический запах. Мы вышли на улицу, и Сергей Павлович сразу стал давать указание своему заместителю:
— Определите сметную стоимость водопровода, забора вокруг участка. Разберитесь, как и в какой форме осуществить канализацию.
Во время нашего разговора распахнулись двери, и детвора выбежала на улицу. Рассыпались горошком по скудным сооружениям на игровой площадке без обычного гама. Сначала ни мы, ни дети не обращали друг на друга внимапия.
— Действительно, солидарность,— подумал я, увидев, как девчушка лет пяти старательно поправляла спавший чулок совсем крохотному мальчугану.
Вскоре дети стали проявлять к нам интерес. Окружили полукольцом. Один мальчонка, с круглыми серыми глазами, темной стриженой головой и торчащими ушами, приблизился к нам вплотную. Мальчик внимательно следил за резкими движениями руки Сергея Павловича, которыми он сопровождал свои указания о реконструкции площадки. Я машинально погладил его колючие волосы. Мальчонка вдруг замер на мгновенье,
80


1. ЧЕЛОВЕК, ЖИВШИЙ СРЕДИ НАС
потом резко бросился ко мне и прижался к моей ноге. В следующий момент, заметив, что ко мне приближаются еще двое малышей, он вытянул ручонку, как бы защищая меня от них, проговорил: «Мой дядя, мой!»
Это произошло так неожиданно, комок подкатил к горлу, я поднял голову и увидел лицо С. П. Королева. По щекам его текли слезы...
В обратный путь Сергей Павлович меня и председателя завкома пригласил в свой «ЗИМ». Сначала ехали молча, приходили в себя от пережитого.
— Капитальный ремопт мы проведем. Я полагаю, затраты по масштабам ремонтных работ нашего жилфонда незначительны,— начал свои рассуждения Сергей Павлович и тут же перешел на шутку.— Ну что, товарищ парторг, нарушим финансовую дисциплину, спрячем эти расходы в отчетах ЖКО?
— Нужно, Сергей Павлович,— ответил я.
— Мне хочется детишек этих одеть как следует,— продолжал Королев.
— Они одеты, Сергей Павлович,— возразил председатель завкома.
— Я говорю «как следует». Это значит — каждому по цигейковой шубке и шапке, валенки новые. Обращусь я к министру и попрошу у пего тысяч восемь. Как вы думаете, откажет?
— Вам, Сергей Павлович, он не откажет,— ответили мы.
Прошло несколько месяцев. Оставалась неделя до Нового, 1961-го года. Я веду заседание парткома. Разговор идет острый... Вдруг в момент выступления Главного конструктора открывается дверь. Сергей Павлович недовольно покосился, но тут же его лицо озарила улыбка. В кабинет, подталкиваемые сзади директором детдома, вошли детишки. Они одеты в черные цигейковые шубки и шапки. Я сразу узнал ушастого мальчонку. Ребята хором поздравили нас с Новым годом я поблагодарили за заботу о Детском доме.
В. 	▲. Кошелев
В I960 г. вновь оживился интерес к проблеме Тунгусского метеорита. Экспедиция А. Ф. Золотова установила повышение радиоактивного фона в эпицентре падения метеорита. Таким образом вроде бы получила подтверждение гипотеза писателя А. II. Казанцева, высказанная им в фантастическом романе «Гость из космоса», о том, что вывал леса в районе падения Тунгусского метеорита является результатом атомного взрыва. А поскольку в год падения метеорита атомная бомба была землянам еще неизвестна, предлагалась версия об аварии некоего инопланетного космического корабля при посадке на Землю.
По результатам своей экспедиции Золотов выпустил отчет, в котором, кроме результатов измерений, были приведены расчеты высоты и мощности взрыва.
Вооруженный этим отчетом, я явился к заместителю Королева с пред-* ложением организовать экспедицию в район падения Тунгусского метео¬
81


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
рита. Тот попросил оставить отчет и зайти к нему через неделю. Однако на следующий день меня зовут к телефону:
— Говорит Королев. Кошелев, зайди ко мне.
Бегу, ничуть не удивившись. Я тогда был молодым специалистом, и мне казалось вполне естественным, что Главный конструктор может запросто общаться с рядовым инженером.
Вхожу в кабинет. Здороваюсь. Представляюсь. На столе лежит тот самый отчет. /
— Что тебе нужно?
Привожу длинный перечень организационных мероприятий, необходимых для подготовки экспедиции: от командировок участникам экспедиции до отправки их на место падения. И еще более длинный список снаряжения — от радиометров до вертолета.
— Хорошо, все будет.
Вышел я от него без особой радости. Разговор был предельно краток, а моего жизненного опыта уже хватало, чтобы не особенно доверять обещаниям. Каково же было мое удивление, когда буквально на следующий день меня вызывают к коммерческому директору с полным списком необходимого снаряжения. И завертелось...
Во время подготовки экспедиции я с Сергеем Павловичем общался очень мало, но все необходимое для организации экспедиции делалось словно по мановению волшебной палочки — быстро и безо всяких напоминаний. Вспоминаю такой эпизод. Зашел я к нему подписать письмо с просьбой выделить для экспедиции снаряжение.
— Зачем письмо? Я сейчас позвоню куда следует.
Все было решено за пять минут.
Во время экспедиции несколько раз пришлось обратиться к Королеву за поддержкой в конфликте с местными властями. Помощь приходила незамедлительно. И теперь, спустя 20 лет, я не перестаю удивляться этой редкостной ответственности за свои обещания.
Между прочим, в экспедиции я отрастил бороду и, вернувшись, собирался пощеголять с ней некоторое время. В те годы ношение бороды было большой редкостью, и я сразу столкнулся с нездоровым отношением ко мне окружающих. Особенно почему-то невзлюбил мою бороду один из заместителей Сергея Павловича. Однажды он даже приказал не пускать меня на работу с бородой.
И вот как-то встречает меня Королев:
— Кошелев, какая у тебя великолепная борода! Преследуют?
— Преследуют.
— Держись! Я в твои годы носил шляпу и галстук, а тогда это рассматривалось как подражание буржуям.
Так с легкой руки Сергея Павловича я до сих пор при бороде.
82


1. ЧЕЛОВЕК, ЖИВШИЙ СРЕДИ НАС
С. 	Н. Панов
Для меня, как и для многих моих товарищей, волнующим событием стал тот факт, что на дипломное проектирование нас определили на предприятие, где Главным конструктором был Королев. Важность предстоящей работы, новизна технических задач полностью захватили мое воображение. Между тем многие из нас еще и не знали в лицо Главного конструктора.
Как это иногда случается, я и мой товарищ оказались в подразделении, работы которого имели мало общего со специальностью, полученной нами в институте. Отдел кадров, направивший нас сюда, не оставил нам никаких надежд... Оставалось одно — действовать самостоятельно и ждать случая. И этот случай представился.
Пообедав как-то в столовой, мы расположились в вестибюле на зеленых ящиках из-под каких-то приборов. Обеденный перерыв уже кончился. Мы обдумывали дальнейшие наши действия. Неожиданно к нам подошел человек, острый, проницательный взгляд которого не мог не насторожить.
— Как ваша фамилия? — с ходу обратился он к одному из нас.
Голос его был негромким, но по интонации чувствовалось недовольство бездельничающими молодыми людьми. Мы встали.
— Почему вы не на рабочем месте? — коротко спросил подошедший, сверля меня взглядом — У нас работают добросовестные, дисциплинированные люди,— продолжал он назидательно.
Мы назвали себя. Я стал сбивчиво объяснять, что мы дипломники, хотели бы работать в интересующей нас области. По мере того, как я излагал наши пожелания, взгляд собеседника становился мягче. Черные глаза его уже не казались такими жгучими. Выслушав меня и задав нам еще несколько вопросов, он обратился к сопровождающему его сотруднику с едва заметной улыбкой:
— Ну что ж, нам молодые специалисты по автоматике тоже будут нужны. Пользуйтесь случаем, забирайте их к себе!
Тот, улыбаясь, густым тихим басом спросил:
— Знаете, с кем вы разговаривали? — Мы пожали плечами, хотя, конечно, догадывались: это был Королев. Именно таким я его и представлял.
— Еще узнаете! — добавил сотрудник, достал из бокового кармана какие-то листки, бегло просмотрел их, оторвал небольшую полоску и, что-то написав на ней, передал мне.
— Идите в отдел кадров.
В отделе кадров нам не пришлось долго объяснять. Слишком авторитетным был текст записки: «По личному указанию Главного конструктора прошу направить дипломников МАИ...» — и подпись.
Прошло два года после первой встречи с Сергеем Павловичем, в какой-то степени определившей мою судьбу на предприятии. Меня, молодого инженера, полностью увлекла работа. Проектировался «Восток». На предприятии чувствовался небывалый подъем во всех звеньях. В это 83


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
время произошла вторая, еще более памятная мне встреча с Главным конструктором.
В огромном сборочном цехе была организована выставка, где демонстрировался и макет первого пилотируемого корабля. Возникла идея: дополнительно показать в действии систему ориентации солнечной батареи, впервые устанавливаемую на космическом объекте. В разработке этой системы я принимал непосредственное участие, и мне поручили подготовить аппаратуру и проверить систему в действии. Все это происходило в день, когда выставку должны были посетить ответственные представители. После включения имитаторов Солнца выяснилось, что система не работает. Причина была очевидной: световой поток от прожекторов, установленных на значительном расстоянии, оказался недостаточным. Не хватало чувствительности аппаратуры. А до прибытия гостей оставалось не более трех часов. Требовались срочные меры. Выход был единственным — перенастроить аппаратуру, максимально увеличив, ее чувствительность. Через двадцать минут все необходимое для работы было готово: измерительные приборы, нужные детали, паяльник. Мы (со мной работал техник), как хирурги, склонились над обнаженным монтажом, выпаивая, заменяя элементы электрической схемы.
В этот момент в зале появился Сергей Павлович. Он шел своей характерной походкой, немного сутулясь. Быстро окинул взглядом всех, кто находился поблизости. Людей было мало — выставка готова, везде наведен должный порядок. Сергей Павлович заметил нас и быстро направился к нам. Подойдя, требовательно спросил:
— Что вы тут делаете?
В его голосе звучало страшное недовольство. Я что-то начал говорить, но он прервал меня.
— Вы понимаете, что не время заниматься сейчас ремонтом аппаратуры?
К нам подошли еще несколько человек.
— Кто разрешил?— спросил Сергей Павлович одного из них и вновь обратился ко мне.
— Из какого вы отдела?
Выбрав минуту, я сказал, вернее, выпалил:
— Сергей Павлович! Мы настраиваем систему. Через двадцать минут все будет в полном порядке.
И скороговоркой начал объяснять существо дела. Сергей Павлович выслушал, окинул взглядом наши приборы, пульт управления и сказал уже спокойным голосом:
— Хорошо. Продолжайте работать. Будем надеяться, что ваша система не откажет.
Он пошел дальше, однако, сделав два шага, обернулся и, подняв вверх палец, добавил:
— Я вас предупреждаю, чтобы в течение часа работы были закончены.
Затем, обратившись к стоящему рядом ведущему конструктору, добавил:
84


1. ЧЕЛОВЕК, ЖИВШИЙ СРЕДИ НАС
— Доложите через час.
Разговор подхлестнул нас. Мы быстро провели настройку и несколько раз опробовали систему в действии. Все было готово.
После полудня прибыли гости. Они стали осматривать экспонаты. Пояснения давал Сергей Павлович. Макет «Востока» был установлен на невысоком постаменте и, безусловно, являлся центральным объектом выставки.
Настала очередь демонстрировать работу системы ориентации солнечной батареи. Коротко рассказав о назначении системы, Королев кивком головы подал нам знак. Я включил питание... Зрелище было эффектным. Механизм четко отслеживал во всех направлениях положение источника света, будто был связан с ним невидимой жесткой связью. Затем я поочередно начал включать юпитеры, которые были расположены в разных местах. Полукруги батарей, как живой организм, послушно поворачивались в сторону включаемого прожектора.
Чувствовалось, что демонстрация всем понравилась. Поблагодарив начальника лаборатории, Сергей Павлович повел всю группу дальше. Поравнявшись с нами и не прерывая беседы с кем-то из делегации, он неожиданно взял меня за руку чуть ниже локтя и тихонько пожал.
Н. ▲. Чигорин
Сергей Павлович не любил оставаться в долгу. Однажды он выехал с утра на один из своих объектов «всего на час». А у меня было неотложное дело, связанное с киносъемкой на космодроме, и я ждал его до самого вечера.
...В КБ остались только дежурные. Сергей Павлович поднялся к себе в приемную совершенно усталым и разбитым: «А вы все еще ждете... Знаю, что срочно. Но мои помощники затеяли там, на месте, такой жаркий спор, что мне уехать нельзя было: молодые, задиры, упрямые...»
Сергей Павлович и сам еще никак не мог успокоиться. И, отдышавшись, предложил: «Перенесем на завтрашнее утро?»
На следующее утро, в десять часов, я узнал, что уже все решено ет подготовлено. Мне оставалось только приоткрыть дверь в кабинет Королева и сказать ему одно слово: «Спасибо!» Сергей Павлович, улыбаясь,, покивал головой и опять что-то застрочил по бумаге, а я помчался в: студию, чтобы срочно готовиться в очередную экспедицию на космодром.
Нередко бывало, что в ранний час, когда в монтажном корпусе, кром& дежурного, никого еще не было, Сергей Павлович не спеша ходил вокруг ракеты, подготовленной к горизонтальным испытаниям. Мурлыча про- себя какой-нибудь музыкальный отрывок, он то останавливался, к чему- то приглядываясь, то наклонялся к какому-нибудь люку, то снова отходил, подобно художнику, желающему взглянуть на свое творение издали*. В таких случаях лучше было не попадаться ему на глаза, не отвлекать от размышлений, но на сей раз он сам меня окликнул.
— Мне все как-то не удавалось вас спросить: вам уже присвоили ... звание?
85


АКАДЕМИК с. п. королев, ученый, инженер, человек
— Нет, что-то надолго затянулось. Я уже и думать об этом перестал.
— Как же так? — недовольно заметил Королев.
— У нас, Сергей Павлович, не принято напоминать о себе.
— А—а,— с безразличным видом протянул Королев,— у вас не принято.
И он снова обратился к осмотру своего «детища». На том разговор и прервался.
По возвращении из экспедиции мне понадобилось зайти к Сергею Павловичу домой по делу. В заключение нашей беседы он подарил мне на память дубликаты эмблемы и вымпела, отправленных на Луну. В то время было как-то странно подумать, что памятные знаки, которые были предметом киносъемки на Земле, в считанные часы оказались на Луне. Сказочно! За этим последовало многое. Но уже тогда Королев отметил, что в программе исследований на обозримое будущее — Венера и Марс.
Я уже собирался уходить, когда Сергей Павлович заметил: «Так я звонил по поводу звания начальнику вашего управления. Список составлен на нескольких человек, но по двум из них ходатайства еще не рассмотрены. А ваша кандидатура, как он мне объяснил, сомнений не вызывает». Сергей Павлович здесь не изменил себе: ведь даже не обещал, а сделал.
...Киноаппаратура была уже поставлена, когда руководители эксперимента (и в их числе Королев) шли в сторону бункера. Сопровождающий группу комендант доложил, что киноработники расположились на площадке и категорически отказываются выйти за ограждение.
Я шел следом за комендантом и в двух словах объяснил Сергею Павловичу причину нашего неповиновения.
Королев оглянулся на киноаппараты, размещенные на запретном месте, посмотрел на знакомые лица операторов и, безнадежно махнув рукой в мою сторону, сказал: «Что же, Николай Андреевич верит в науку... Пускай остаются здесь».
Мы получили отменные кадры на зимней натуре. Бескрайняя заснеженная степь, эта белая стихия, так вязалась с грандиозными масштабами эксперимента века! 7
В ожидании пуска я вспомнил, как в одно из посещений нашей студии (тогда еще на Лесной улице) Сергей Павлович увидел в кабинете директора репродукцию картины, на которой изображен В. И. Ленин, в потоке снежных вихрей, с трудом преодолевая их натиск, шагающий с чемоданчиком в руках1. Кругом только неистовый снежный океан. Никого и ничего другого. Одинокий Ленин против пурги: волевое лицо и динамичная фигура приковывают к себе внимание...
Королев долго смотрел на репродукцию и, не отрываясь от нее, спросил: «Вы бы не могли сделать для меня такую же копию?» Получив репродукцию, Королев прикрепил ее на стене своего маленького кабинета.
1 Картина художника А. А. Рылова «В. И. Ленин уходит в эмиграцию в декабре
1907 г.».
86


1. ЧЕЛОВЕК, ЖИВШИЙ СРЕДИ ЦАС
В Королеве не было той однозначности, с которой приходится встречаться в толковании его образа некоторыми художниками.
Как-то на космодроме выдались два дня, свободные от работы. Постоянно переутомлявшийся, Сергей Павлович хотел отвлечься. Он оставил свою официальную «резиденцию», куда были проторены многочисленные деловые дорожки, и ушел в свой старый салон-вагон. Там в беседе за чашкой чая он касался различных вопросов. Особенно интересны были его предположения о формировании психологии людей исторически недалекого будущего.
Проявления душевности можно было подметить и в отношениях Сергея Павловича к его сотрудникам и помощникам, когда раскрывалась большая душа человека, любящего жизнь и людей. Часто это выражалось в шутливой форме. Однажды после пуска ракеты обедали в нашей небольшой столовой С. П. Королев и JI. А. Воскресенский. Заканчивая разговор, Королев поднялся, чтобы выйти, и в ответ на какую-то реплику своего помощника укоризненно посмотрел на него и сказал с оттенком разочарования: «М-м... Бо-сяк!» Нелестный эпитет нисколько не обескуражил «босяка», он только повел головой, лукаво улыбнулся: мол, а что я еще мог сделать? — и до крошки подобрал десерт. Королев на мгновение задержался у порога, послал Воскресенскому* воздушный поцелуй, сопроводив его серьезно сказанным «Люблю!», и ушел.
Верцть в науку и любить людей — обязательное условие для каждого, кто соприкасался в делах с академиком С. П. Королевым и его коллективом.
Однажды создалась очень сложная для работы киногруппы обстановка: коллектив стремился наверстать время, упущенное по не зависящим от производства причинам. Сборка шла такими темпами, что киносъемка была просто невозможна. Техники-мастера работали с виртуозной сноровкой, уверенно и необыкновенно быстро. Ведущий инженер по объекту едва успевал проверять результаты их работы. Он и слышать не хотел о том, что нам нужно снимать процесс сборки. Целую ночь мы напрасно ждали улучшения обстановки. Увы, ведущий нас не замечал.
Ближе к утру появился Королев. Он остановился, пристально наблюдая за работой монтажников, и, видимо, его взыскательный глаз не усмотрел никаких упущений. Улучив удобный момент, я обратился к Сергею Павловичу и сказал, что за всю ночь ничего не смогли снять.
С нами даже не разговаривают, и нас даже «не видят»...
Главный конструктор, помрачнев, ничего не ответил, еще раз окинул взглядом общую обстановку и отошел в сторону. Жестом он подозвал ведущего инженера и сурово спросил его: «Вы понимаете, какова их задача в нашем деле? Какова их роль?» Дальнейшего разговора мы не слышали. Они удалились от места сборки. Через несколько минут Сергей Павлович, уходя, показал мне на ведущего и утвердительно кивнул головой.
Ведущий начал понимать нас с полуслова, решения принимал быстро и не ограничивал нашу инициативу: один оператор примостился на крошечном балкончике на уровне второго этажа, другой — на подручном по-
87


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
мосте, чтобы снимать на уровне объекта, третий стоял на полу, чтобы снимать снизу. О каждой новой стадии сборки нас предупреждали. На короткое время непосредственной киносъемки, буквально на 2—3 минуты, мы просили монтажников немного замедлять темп движений.
Вечером того же дня, при случайной встрече на пути в монтажный корпус, Сергей Павлович спросил нас:
— Ну как? Всё сняли?
— Спасибо, Сергей Павлович,— сняли достаточно полно и надеемся, что хорошо.
С шутливой важностью и довольной улыбкой, говорившей однозначно: «То-то, со мной не пропадете!», Главный конструктор поспешил за своими спутниками.
Примечательно для нравов этого коллектива: ведущий не сетовал на ^«жалобу» киногруппы. В последующем он был для нас не только желанным советчиком, но и по-настоящему добрым товарищем.
В один из выходных дней (кажется, это было в 1962 г.) мне довелось побывать у Сергея Павловича, жившего тогда около ВДНХ. Он вышел ко мне одетым по-домашнему (видимо, ввиду нашего многолетнего знакомства), пожалуй, пе совсем отдохнувший, но встретил, как обычно, приветливо.
Узнав о моих творческих планах, для осуществления которых нужна была именно его консультация, Сергей Павлович примолк и задумался. Затем, достав какую-то изрядно потрепанную записную книжечку, не спеша полистал ее и показал мне одну из последних страниц. Слева там стояли колонкой порядковые номера, а напротив каждой цифры — несколько слов о сути дела. Сергей Павлович сокрушенно покачал головой:
— Вы видите последнюю цифру? — спросил он меня.
— Вижу — девяносто девять.
— Совершенно верно. Столько важных дел мне предстоит выполнить в ближайшие год-два. И это, конечно, помимо моих постоянных обязанностей.
Такая ситуация привела меня в замешательство. Трудно было (даже в общих чертах) представить себе подобную нагрузку. Просьба моя оказалась явно обременительной, чтобы не сказать больше.
И все же Королев обещал помочь. Внося еще одну запись в свою книжку, решительно заключил:
— Ну что ж, ваше дело будет под номером 100,— а увидев, что я приуныл, добавил: Единственное мое спасение в том, что ежегодно мне предоставляют двухмесячный отпуск.
Прощаясь, я обратил внимание на безмерно усталые глаза Сергея Павловича и морщинки на щеках. Глухо защемило сердце — ведь еще полтора-два года назад он был крепче, бодрее...
И вспомнился мне наш последний разговор в монтажном корпусе па космодроме.
...Было раннее утро. Я был один в очень большом монтажном зале, опустевшем после ночной смены. Ходил вокруг очень большой ракеты,
88


1. ЧЕЛОВЕК, ЖИВШИЙ СРЕДИ НАС
выбирая и обдумывая возможные точки и ракурсы для съемки. Через несколько минут, когда я задержался у приборного отсека, кто-то остановился поблизости.
Я оглянулся и поздоровался. Сергей Павлович приветственно покивал головой и, подходя ко мне, сказал:
— Вы, Николай Андреевич, как рачительный хозяин, выискиваете, оцениваете... и по кадрику собираете картину.
— Да, такая обстановка...
— С нами работать трудно,— и добавил с добродушной усмешкой,— так и мне нелегко.
И уже с полной серьезностью и даже, как мне показалось, официальным тоном сказал: «С нами работают десятки различных служб... А перед историей по нашему делу будете в ответе вы». Разумеется, он имел в виду всю нашу киногруппу, представлявшую здесь киностудию. Уходя, Сергей Павлович еще сказал: «Помните об этом».
Н. Д. Бондаренко
В мае 1963 г. я приехал в Байконур с другими сотрудниками ОКБ Королева, чтобы занять должность начальника экспедиции.
На следующий день после моего приезда Сергей Павлович поставил перед нами четкие и конкретные задачи: прежде всего требовалось создать материально-техническую базу экспедиции, обеспечить ее всем необходимым, а в перспективе позаботиться о коренном улучшении быта испытателей, в частности реконструировать и капитально отремонтировать жилые помещения.
Условия, в которых в то время жили испытатели, были далеко не идеальными. Но в короткий срок эту проблему решили. Совместно со строительным отделом предприятия подготовили предложения по реконструкции и благоустройству жилых помещений, расчеты и экономические выкладки по их дальнейшей эксплуатации и обо всем доложили Сергею Павловичу. Он внимательно выслушал и дал «добро». А когда я сказал, что все затраты быстро окупятся, так как за пользование жильем будет взиматься плата по расценкам гостиниц соответствующей категории, он ответил: «Я не ищу в этом экономической выгоды. Мне очень важно, чтобы люди после напряженной работы могли хорошо отдохнуть. Нужно хорошее жилье со всеми удобствами».
В течение полутора-двух лет бытовые условия на космодроме коренным образом изменились. Вместо времянок и бараков появилось благоустроенное жилье — гостиницы и общежития.
Построили красивое, из стекла и бетона, здание экспедиции, где находились механическая мастерская, кинозал, спортзал, библиотека, рабочие кабинеты, прачечная, душевые. Одновременно развернулись работы по строительству ретранслятора для телевидения.
Сергей Павлович внимательно следил за ходом работ, одобрял и поощрял инициативу любого работника, направленную на ускорение строительства, и всегда оказывал помощь и советом, и делом.
89


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
Туговато было с пресной водой. Она поступала к нам из артезианских скважин по водоводу за многие десятки километров, и ее, особенно в самые жаркие месяцы, не хватало.
Как-то из-за аварии вышел из строя водовод, поливать молодые деревья и кустарник перестали... На пожухлые и сморщенные листья больно было смотреть. Воду для питья и бытовых нужд доставляли автоцистерной, и для централизованного полива ее, естественно, не хватало.
Так вот, каждое утро Сергей Павлович ведерком носил воду, поливал молодые деревца карагача и тополя во дворе своего домика и отстоял их, не дал им погибнуть. Это послужило для нас примером. За каждым молодым деревом были закреплены люди из постоянного состава экспедиции, они поливали их, и ни одно деревце не погибло.
Зима на Байконуре капризна и неустойчива. Бывает так, что при чистом и ясном небе внезапно подует сильный ветер, нагонит мрачные облака, они прольются густым дождем, а мороз и ветер тут же превращают землю в гигантский каток. Гололед! Шоссе перекрывают, движение автотранспорта нарушается, автомашины тащатся с черепашьей скоростью по объездам и проселкам.
В один из таких дней на заседание Госкомиссии выехало техническое руководство. Сергей Павлович, задержавшись в монтажном корпусе, выехал последним, но он видел, как вереница автомашин быстро набрала скорость и по проселочной дороге помчалась вперед. Сергей Павлович приказал водителю своей автомашины обогнать все машины и остановить их, что и было сделано. Собрав всех шоферов к своей машине, Сергей Павлович прочитал им «популярную» лекцию о правилах безопасности при движении автотранспорта в гололед и бездорожье, после чего охотников нарушать эти правила не находилось.
Большинство штатного состава экспедиции составляли женщины: машинистки, работницы архива, библиотеки, связи, бухгалтерии, столовых и гостиниц. Находясь в экспедиции длительное время, они не имели возможности приобрести ни модной и красивой одежды, ни обуви, так как в здешнем магазине их просто не было. А у нас был и клуб, и кинозал и танцевальная площадка. Проводились вечера отдыха, вечера художественной самодеятельности, демонстрировались кинофильмы, приезжали артисты с концертами — культурная жизнь была на должной высоте. Поэтому желание женщин принарядиться было вполне естественным. Некоторые из них, улучив удобный момент, попросили Сергея Павловича им в этом помочь. Он пообещал. Я был крайне удивлен, когда Сергей Павлович сам начал разыскивать номер телефона руководителя торга, с которым он раньше не встречался. Он его разыскал и просил заехать. У них состоялась короткая беседа, и начальник торга тут же уехал. На следующий же день к нам в экспедицию прибыла автолавка с богатым выбором женской одежды, обуви, украшений, парфюмерии.
Меня вначале поражало стремление Сергея Павловича знать во всех подробностях о повседневной жизни экспедиции. А он ее знал, даже находясь в Москве, в чем я неоднократно убеждался, докладывая ему о состоянии дел в каждый его приезд. Порядок, установленный Сергеем
90


1. ЧЕЛОВЕК, ЖИВШИЙ СРЕДИ НАС
Павловичем, ни разу не был нарушен в течение многих лет: всегда на второй день после приезда он выслушивал мою информацию о состоянии экспедиционного хозяйства, о том, как выполнялись его предыдущие указания и распоряжения, о ходе строительства и обязательно о состоянии дисциплины и общественного порядка. Он требовал от всех нас, чтобы ни один случай нарушения дисциплины не проходил без соответствующего воздействия. Однако, чтобы не загружать его обыденными, текущими делами, я сознательно пропускал мелкие подробности и факты.
В ходе разбора и беседы он отдавал необходимые распоряжения: кому и что поручить, кого из должностных лиц вызвать для личной с ним встречи. Подписывал приказы, письма, телеграммы, давал указания, кого поощрить за усердную и добросовестную работу, а кого и наказать за нерадивость и нерасторопность.
А потом следовал неожиданно вопрос:
— А почему же не доложил о таком-то случае?
— Сергей Павлович! Да это мелочи, при вашей занятости когда вам ими заниматься, я и сам с ними справлюсь!
— Все сам да сам, а я для чего? Ты должен знать, что из мелочей складываются великие дела.
И требовал, чтобы впредь я ему подробно докладывал, ничего не тая.
Он не терпел обмана, любил правдивых и честных людей. Я как сейчас помню его слова, сказанные много лет тому назад: «Кто меня обманет хотя бы один раз, тот в моих глазах никогда правдивым человеком не будет. Лучше горькая правда, чем красивая ложь».
Я всегда направлял Сергею Павловичу копии своих распоряжений по укреплению дисциплины и общественного порядка, соблюдению правил поведения, установленных им в экспедиции. Он их читал и возвращал мне с надписью на всю страницу красным или синим карандашом: «Читал. С. П.» и датой.
В экспедиции Сергей Павлович свой рабочий день начинал ровно в 8 часов, после завтрака, и до 14 часов руководил всеми подготовительными работами в монтажном корпусе или на технической позиции, проводил совещания, деловые встречи и проверки. В 14 часов обед, короткий отдых и снова работа до позднего вечера. Когда, утомившись за долгий рабочий день, экспедиция, за исключением дежурных служб, отдыхала, в домике Сергея Павловича до поздней ночи горел свет. Он работал дома. И так всегда.
На Байконуре Сергей Павлович жил в сборно-щитовом домике, состоящем из трех комнат: спальни, столовой и кабинета — общей площадью около 35 кв. м. Самая большая комната, около 18 кв. м, с разнокалиберной мебелью, была спальней. Дощатый крашеный пол, потолок обшит плотным картоном, стены оклеены темными обоями.
В столовой стоял неказистый сервант с посудой, посередине круглый обеденный стол, слева у стены неширокий диван, в углу тумбочка, па которой стоял радиоприемник «Урал», в правом углу — холодильник.
В кабинете, самой маленькой комнатр, стояли письменный стол, сейф, книжный шкаф, битком набитый книгами, и два стула.
91


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
В ванной была дровяная колонка, неудобная в ежедневном обиходе. Плиты не было, разогреть пищу, вскипятить вечером чай или сварить утром кофе не на чем.
Мы решили благоустроить быт Сергея Павловича: капитально отремонтировать домик, пристроить застекленную веранду и маленькую кухню, поставить газовую плиту, а в ванную — газовую колонку, заменить мебель и посуду.
Узнав об этих планах, он сказал мне, чтобы я ничего не делал, что его все устраивает. Мы видели, однако, что это далеко не так. И почти все сделали, что намечали. Приобрели, в частности, спальный и столовый гарнитуры, хорошую посуду, поставили радиолу «Рига-стерео», телевизор. В домике стало уютно. Только не пристроили террасу, о чем я потом жалел. Она бы хорошо защищала вход летом от зноя и пыльных бурь, а зимой от холодных ветров. Позже мы узнали, почему Сергей Павлович не согласился на пристройку. Как-то выйдя из домика и закрыв дверь, он сказал, показывая на козырек, прикрывающий крыльцо: «Сколько живу в этом домике, всегда под козырьком вижу диких голубей. Я так к этому привык, что и не представляю, как я буду без них. Я вас прошу предупредить всех в экспедиции, что эти горлицы находятся под моей защитой и кто им сделает что-либо плохое (все это Сергей Павлович говорил с улыбкой), тот будет иметь дело со мной».
Приехав в очередной раз и прожив в домике несколько дней, Сергей Павлович пригласил меня к себе, поблагодарил за работу, отругал за непослушание и, указывая на трюмо, полумягкие стулья, платяной шкаф и стол, приказал убрать их и поставить старую мебель. Тут уж я взбунтовался, и, как он на меня ни шумел, все осталось на месте, мы убрали только трюмо. Он потом успокоился, отошел и нехотя согласился с новшествами в своем быту.
У кровати стояли его комнатные туфли, изрядно поношенные. Мы их тоже потихонечку убрали, заменив новыми, мягкими и удобными. Он долго искал старые туфли и все-таки нашел. Позже я поинтересовался: зачем он потребовал поставить старую мебель, зачем отыскал старые туфли?
Сергей Павлович сказал:
«Ты знаешь, я привыкаю ко всему: к людям, обстановке, условиям, и мне тяжело все это менять. Я привык к старому платяному шкафу, на полочках раскладываю белье, какое мне дает в дорогу Нина Ивановна, и оно всегда у меня под руками, удобно, а в старых туфлях мои ноги отдыхают, ведь сам знаешь — целый день на ногах, привык к каждой складочке...»
В новом платяном шкафу наш столяр устроил точно такие же полочки, какие были в старом, на внутренней стороне дверцы шкафа прикрепил большое зеркало, и все осталось на месте.
Домик, обстановка, все вещи, которыми пользовался при жизни Сергей Павлович, бережно сохранены. Здесь сейчас музей.
Сергей Павлович частенько отдавал свою «Волгу», знаменитую автомашину М-21 № 35-03 другим. За «03», как ее все называли, наши авто¬
92


1. ЧЕЛОВЕК, ЖИВШИЙ СРЕДИ НАС
транспортники следили с особым рвением: чтобы она всегда была исправна, надежна в работе. Не дай бог, чтобы что случилось! Я запрещал эту машину отдавать кому-либо другому, и Сергей Павлович об этом знал. А он ее отдавал!
Один раз дежурный автодиспетчер отобрал «03» у желающих в ней прокатиться в город и вместо нее послал автобус. Сергей Павлович, узнав об этом, рассердился ужасно! Как же — отменили его распоряжение!
Я дождался, пока он успокоится, сказал, что диспетчер выполнял мое распоряжение, она хороший, исполнительный работник. Сергей Павлович удивленно посмотрел на меня, улыбнулся и больше ничего не сказал. Отошел!
Вспоминаю очень холодную зиму 1964 г. В домике Сергея Павловича замерз водопровод, накануне его чинил сантехник экспедиции и, не закончив, бросил работу. Сильный ветер оборвал электрические и телефонные провода, действовал лишь аппарат дежурного по связи.
Далеко за полночь я возвратился с аэродрома, сильно промерз и, не раздеваясь, сидя в кресле, уснул. Проснулся от сильного телефонного звонка, звонил дежурный. Меня срочно вызывал Сергей Павлович. Я посмотрел на часы — было начало пятого, хотел отругать за неуместную шутку, но в голосе дежурного чувствовалась сильная тревога, и я сообразил. что сейчас не до шуток.
Когда я вошел, моему взору открылась следующая картина: Сергей Павлович, в пижаме и тапочках, стоит в прихожей, там же мой заместитель по хозяйственной части, рядом стоят заместитель начальника отдела и сантехник. В домике полумрак, горят две свечи. Состояние у всех подавленное, а Сергей Павлович взвинчен до предела:
— Ты куда меня поместил? — обращается он ко мне.— Ну-ка, зажги свет! Потрогай радиатор центрального отопления! Он холодный, как мертвец.
Понадеявшись на заместителя, который отвечал за состояние жилого фонда, служебных и бытовых помещений и их подготовку к зиме, я сам не проверил, что сделано, и вышло так, что домик Сергея Павловича к зиме подготовили плохо.
бот мы и получили от Сергея Павловича то, что заслужили. Особенно досталось сантехнику, который начал оправдываться, надеясь на то, что в сантехнике Сергей Павлович не разбирается (да и я это предполагал). Это особенно возмутило Сергея Павловича.
— Вы все еще пешком под стол ходили, когда я окончил строй- профшколу. Я вам завтра покажу, как надо чинить водопровод!
Работы в экспедиции расширялись, хозяйство утроилось, увеличилось количество работников. Остро встала проблема размещения прибывающих людей.
Посоветовавшись с руководителями, партийной и профсоюзной организациями экспедиции, мы решили быстренько собрать четыре больших сборно-щитовых дома на 120—150 человек в пяти-шести километрах от основной базы экспедиции. Предусматривались все удобства: комнаты
93


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
рассчитаны на двух-трех человек, водопровод, канализация, центральное отопление, электроплиты, холодильные камеры...
Я надеялся, Сергей Павлович похвалит нас за расторопность, а он, наоборот, отругал:
— Здорово мне помогаете! Я переселяю людей из бараков, а вас какая-то сила тянет в них.
И распорядился передать наши сооружения под временную санчасть — стационар был еще в стадии строительства. А людей по его указанию мы поселили в более благоустроенное общежитие.
Сергей Павлович следил за тем, чтобы показывали интересные кинофильмы, иногда сам просматривал списки кинофильмов, выбирал те, которые сам хотел посмотреть, но смотрел редко. Обычно посмотрит одну- две части и уходит. А кинокартину «Верьте мне, люди» смотрел от начала до конца.
В короткие минуты отдыха он любил слушать симфоническую музыку. У него был набор любимых дисков с записью произведений русских и зарубежных композиторов-классиков. Из русских композиторов он любил П. И. Чайковского, особенно его Первый концерт для фортепьяно с оркестром, «Времена года», «Средь шумного бала...» С удовольствием слушал «Цыганские напевы» испанского композитора Сарасате в исполнении Давида Ойстраха. Телевизионные передачи смотрел редко, урывками.
Г. Ю. Максимов
Большинство людей, решая какую-либо задачу, сознательно или подсознательно анализируют возможные пути достижения заданной цели и выбирают для себя наболее целесообразный. Принцип выбора зависит от характера и волевых качеств данного человека, а также от важности цели. Иногда выбирают самый короткий путь, иногда самый легкийг иногда самый надежный. Сергей Павлович для решения задач, которые он считал важными в данный отрезок времени, использовал все возможные пути, отбрасывая при этом маловероятные или трудные варианты.
Очевидно, такой метод обеспечивает максимальную вероятность достижения цели, но и требует почти непрерывных и значительных волевых усилий. Сергей Павлович обладал удивительной способностью создавать в себе волевое напряжение, необходимое для работы таким методом. Если вспомнить, сколько текущих, и технических, и организационных, вопросов приходилось решать ему в течение одного дня, то легко представить, какую гигантскую умственную и нервную нагрузку нес он в течение многих лет.
С. П. Королев жестоко ругал своих подчиненных (а он умел это делать!) за ошибки, в которых они не хотели признаваться либо из-за непонимания своей вины, либо из-за ложного тщеславия, либо из-за недооценки последствий этих ошибок. Однако, если Сергей Павлович видел, что сотрудник понял свою вину и переживает сам, назиданий не 94


1. ЧЕЛОВЕК, ЖИВШИЙ СРЕДИ НАС
следовало. Всю свою энергию он переключал на то, что было нужнее всего в такой момент,— на исправление последствий ошибки. Провинившегося Сергей Павлович мог даже ободрить... В качестве иллюстрации вспомню следующий эпизод.
1961-й год, один из межпланетных объектов находится в барокамере на космодроме. Идут испытания на герметичность полностью собранного объекта. Среди ночи меня вызывает ведущий конструктор, ответственный за подготовку объекта. Существо вопроса было в том, что вместо допустимой по чертежу утечки объект давал в 3 или 4 раза большую. Можно ли допускать объект в полет?
Еще не совсем проснувшись, а потому излишне спокойный, я умножаю замеренную утечку на время полета, делю на свободный объем отсека и полученную величину падения: давления сопоставляю с диапазоном давления в отсеке, согласованным с разработчиками приборов. Результат получается хорошим, я даю «добро» ведущему и с полным сознанием выполненного долга ухожу досыпать. Около выхода меня ловит Сергей Павлович. Уже по тому, ^ак он движется на меня по коридору, я понимаю, что мне сейчас будет очень плохо, но вины пока никакой не ощущую. Первая фраза была такой:
— Кто тебе дал право разрешать объект к пуску? Кто у тебя главный конструктор?
Я объяснил свой расчет...
— Какая утечка допустима по чертежу? Раньше это условие выполнялось?
— Выполнялось...
— А почему ты не подумал, по какой причине не выполняется сейчас?
В тот же миг я осознал всю глупую академичность своего расчета, и Сергей Павлович понял по моему виду, что дальше воспитывать меня не нужно... Он тут же приказал ведущему конструктору извлечь объект из барокамеры и тщательно осмотреть. Оказалось, что не были затянуты несколько болтов гермостыка. На участке выведения стык мог раскрыться еще больше, и падение давления в отсеке стало бы существеннее, чем по моему расчету.
...Впоследствии Сергей Павлович никогда не вспоминал об этом эпизоде, и я не почувствовал изменения в его отношении ко мне.
Случались неудачные пуски, когда космические аппараты не выходили нй орбиты. Все бывавшие на космодроме знали, как тяжело переживается неудача, особенно там. Но больше всех, конечно, переживал Сергей Павлович — он был Главным конструктором и нес личную ответственность за все; Тем более, что ему приходилось лично докладывать правительству о неудаче... Несмотря на это, он никогда не вымещал свои переживания на окружающих. Он старался пошутить, ободрить и, конечно, делал все необходимое, чтобы в следующий раз удача была обеспечена.
С. П. Королев в большой мере обладал тем еще необъяснимым до конца свойством немногих людей, которое характеризуют словами «силь- 95


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
ная личность», «лидер» и т. п. Когда он был поглощен желанием решить какую-либо задачу, создавалось впечатление, что вокруг него существует какое-то «силовое поле». Его энергии и воле подчинялись все общающиеся с ним в это время, даже не подчиненные ему люди, даже стоящиё выше в служебном отношении. Это необъяснимо, но это так.
Однако не нужно думать, что Сергей Павлович всегда был таким. Он бывал и очень мягким, приветливым человеком, с которым легко и приятно беседовать на самые различные темы.
К. С. Шустин
Зимой 1956/57 г., утром, минут за 20 до начала работы, в вестибюле КБ собралась небольшая оживленная толпа.
Подойдя, я увидел большую, размером с простыню «Молнию». В натуральную величину, по плечи, . с большим сходством был нарисован Сергей Павлович. Наклонив вперед и чуть набок голову, он грозно смотрел на свое изображение в зеркале. Отражение в зеркале смущенно пожимало плечами. Перед зеркалом лежал огромный, разрезанный пополам спелый и сочный арбуз (это был шутливый символ сурового наказания, понятный всем сотрудникам КБ).
Надпись гласила: «Королев: „Что же вы, Сергей Павлович, не выполняете приказ Главного конструктора о проведении еженедельных оперативок по* изделию?!!!“».
Неожиданно говор и смех оборвались — к «Молнии» подошел Сергей Павлович. Характерно наклонив вперед и чуть набок голову, внимательно посмотрел на плакат. Казалось, что он стоит перед двумя зеркалами. Повернулся, оглядел присутствующих. У всех был серьезный, невозмутимый вид, стояла полная тишина. Сергей Павлович едва заметно улыб- пулся и довольно кивнул. «Молния» висела несколько дней.
...В 1962 г. на одцом из совещаний при обсуждении компоновки корабля «Союз» у Сергея Павловича возникли разногласия с проектантами по размерам орбитального отсека. Сергей Павлович настаивал на размерах отсека, обеспечивающих экипажу определенные удобства. Проектант, докладывающий результаты анализа компоновочных схем «Союза», отстаивал, справедливо * ссылаясь на полное отсутствие резерва веса, вариант минимального отсека, фактически футляр для экипажа.
Сергей Павлович подошел к докладчику, отвел его в угол кабинета, очертил «пятачок» размером с днище отсека минимального варианта и попросил остаться там до конца совещания. В конце совещания Сергей Павлович спросил у докладчика: «Удобно ли находиться в таком ограниченном пространстве?» И снова предложил свой вариант размеров отсека. Возражений на этот раз не последовало. Через некоторое время проектанты разработали мероприятия, позволившие ликвидировать весовой дефицит.
;..В 1964. г. произошел курьезный случай, ставший легендой. Мы были- поражены, когда в рабочую комнату неожиданно вошел телефонист,
96


1. ЧЕЛОВЕК, ЖИВШИЙ СРЕДИ НАС
отключил все телефоны, сложил их в большой мешок и унес. Подобное произошло во всех проектных подразделениях.
В это время шла разработка корабля «Восход-2» с выходом космонавта в открытый космос. Сергей Павлович уделял этой работе особое внимание и первую половину дня обычно проводил у проектантов, непосредственно участвуя в работе.
Телефонные звонки отрывали исполнителей от обсуждения технических вопросов с Сергеем Павловичем. Он запретил ведение телефонных разговоров в утренние часы, но под разными предлогами они продолжались. Терпение Сергея Павловича лопнуло, и он распорядился снять у проектантов все телефоны.
На следующий день десятки вопросов остались нерешенными из-за отсутствия телефонной связи, и количество их росло с каждым днем. Мы кинулись к непосредственному руководству, оно к Сергею Павловичу. Он, конечно, все понимал, но оставался непреклонным. Лишь через несколько дней урок научной организации труда завершился возвратом проектантам телефонов и официальным приказом, запрещающим ведение телефонных разговоров утром до 11.30. Эти часы отводились только для творческой работы.
...Однажды весной 1965 г. к нам в комнату зашел Сергей Павлович. Он был чем-то озабочен и слегка раздражен. После обсуждения проектных вопросов Сергей Павлович поручил внести ряд изменений в плакаты, подготовленные к его докладу на Совете Главных конструкторов, и развесить их в кабинете к 14.00.
Был час дня, успеть выполнить задание в срок было трудно. Хотя Совет Главных был назначен на 14.30, но просьбу сдвинуть срок задания с 14.00 на 14.15 Сергей Павлович категорически отклонил, сказав, что плакаты будут ему нужны для работы.
Я, еще один проектант и две сотрудницы заканчивали развешивать плакаты, когда ровно в 14 часов в кабинет стремительно вошел Сергей Павлович. Едва бросив на нас взгляд, сказал резким тоном:
— Задание в срок не выполнено, к себе я вас в 14 часов не приглашал, прошу оставить все как есть и немедленно освободить кабинет.
Женщины растерялись и испуганно замерли. Сделав еще несколько шагов по инерции, Сергей Павлович обернулся и обратился к женщинам совсем другим, дружеским тоном:
— Все, что я сказал, относится только к мужчинам, а вам спасибо за работу, сделанную в обеденный перерыв. Вы — мои гостьи.
...В конце лета 1964 г. в КБ шла разработка перспективного косми- ческогго комплекса. Проведенные исследования показали, что вес космического корабля превышает возможности ракеты-носителя. Баланс можно было обеспечить за счет снижения экономичности и надежности комплекса, но такой путь Сергей Павлович считал крайне нежелательным. Вопрос с весом встал очень остро, и Сергей Павлович решил рассмотреть его на специальном совещании с проектантами.
Для того чтобы не отвлекали текущие дела, совещание назначили на воскресенье. Обсуждение началось у проектантов-корабелыциков. Деталь¬
4 JV. 402 97


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
ный анализ показал, что все резервы исчерпаны и нет видимых путей снижения веса корабля. Сергей Павлович был раздосадован и пригласил присутствующих пойти с ним к ракетчикам и поучиться, как надо решать сложные вопросы.
Разговор у ракетчиков проходил в центре зала, между кульманами. Присутствовало 15—20 сотрудников различных рангов. Рассмотрение мероприятий показало, что они не позволяют существенно повысить полезную нагрузку ракеты. В конце совещания между Сергеем Павловичем* знавшим о традиции ракетчиков закладывать резерв веса на непредвиденные обстоятельства, и ведущим проектантом ракеты-носителя, которого он очень уважал и которому полностью доверял, состоялся следующий разговор:
— Надо, очень надо увеличить вес полезной нагрузки! — начал Сергей Павлович тоном личной дружеской просьбы.
— Все, что было, отдали,— отвечал инженер.
— Отдай свой резерв веса!
— Резерв не мой, а ваш, Сергей Павлович, но сейчас я его не отдам!
— Прошу лично для себя!
— Не отдам, так как не хочу вас подвести! Резерв предназначен для этапа выпуска конструкторской документации!
— Не хочешь со мной работать — пошлю на рынок торговать сметаной!
— Это ваше право!
Сергей Павлович, наступая ботинком на ботинок собеседника:
— Я найду твою больную мозоль и буду на нее давить, пока не отдашь резерв веса!
Разработчик невозмутимо молчал. Все присутствующие с напряженным вниманием ждали, чем кончится разговор. Сергей Павлович окончательно убедился, что готового решения нет и поиск его надо продолжать. Он бросил на окружающих быстрый взгляд, на его лице мелькнула улыбка:
— Ну что ж, если проектанты не нашли решения, искать его придется нам. Идем ко мне, подумаем,— обратился он к своему заместителю.
К. П. Феоктистов 1
Слушая многочисленные выступления, читая статьи, посвященные Сергею Павловичу, вспоминая прошлые годы работы с ним, каждый из нас невольно говорит себе: «Это был великий человек, который сумел сделать великое дело и занял совершенно уникальное положение в развитии нашей техники». И вместе с тем начинаешь думать о том, почему же он сумел сделать это великое дело, достичь этих необычных вершин, создать уникальные для своего времени машины?
1 В кн.: Из истории советской космонавтики. М.: Наука, 1983, с. 55—67. Публикуется в новой редакции.
98


1. ЧЕЛОВЕК, ЖИВШИЙ СРЕДИ НАС
Что позволило ему это сделать? Что позволило ему так выдвинуться вперед? Какие черты характера определили эти достижения и как они связаны с его деятельностью и с его машинами?
Он был человеком, со всеми слабостями и всеми достоинствами, присущими человеку. Ну, скажем, честолюбие. Сергей Павлович был честолюбивым человеком. Но его не коснулась болезнь того мелочного честолюбия, которое часто встречается и толкает людей на то, чтобы выдвинуться возможно быстрее, выдвинуться любым способом, быть на виду, карабкаться со ступеньки на ступеньку, лишь бы оказаться где-то повыше. Его честолюбие было другого типа. Это честолюбие великих дел. Оно заключалось в том, чтобы сделать уникальную работу, уникальную машину. Ему, правда, не было чуждо и честолюбие обычных людей, т. е. ему не были безразличны звания и инженерно-административные должности. Он сделал выдающуюся инженерно-административную карьеру. Но это для него не стало самоцелью. Главное честолюбие было в том, что он выбирал великие цели и с блеском осуществлял их.
Можно вспомнить один случай. Сергею Павловичу демонстрировали график, на котором были изображены ближайшие оптимальные даты старта к Луне, к Марсу, к Венере и другим планетам. Против каждой планеты через определенное время эти оптимальные даты повторялись: через 19 месяцев — для Венеры, через 25 месяцев — для Марса и т. п. На графике эти даты выглядели некоторым фронтом, распределенным во времени. Так вот, отлично помню, как Сергей Павлович повел таким мягким движением руки и сказал, что хорошо бы нам пройтись по этому переднему фронту и везде оказаться первыми. Вроде бы и немножко смешно, и немножко наивно — желание везде оказаться первыми, но ведь это и есть великое честолюбие. Оно было важным и нужным элементом в характере Королева. Именно такое честолюбие обеспечивает движение вперед. И таким честолюбием может объясняться успех Сергея Павловича.
Надо сказать, что Сергей Павлович был властным человеком. Он любил власть и умел пользоваться ею. Но и это не было самоцелью. Есть сколько угодно властных людей, для которых стремление получить и удержать власть становится целью жизни и чуть ли не главным стимулом деятельности. У Королева власть стала средством для того, чтобы незамедлительно, в короткие сроки решать технические вопросы и обеспечивать производство, подключать производственные мощности, самому принимать решения по ходу дела, не затягивая времени на обсуждение и на согласование. Власть использовалась для того, чтобы двигать дело вперед.
Я помню 1960-й год, когда мы всерьез сражались за то, кто же будет делать первый марсианский корабль. В то время было два основных направления работ: проектанты пилотируемых кораблей и группа проектантов, раших конкурентов, во главе с Г. Ю. Максимовым, которая занималась «лунниками» и марсианскими автоматами. По в повседневной жизни мы не конкурировали: разное направление работ, и мы друг другу не мешали. Но в будущем, мы чувствовали, должны рано или поздно конкурировать. Мы знали, что в группе Максимова делают проект
99
4*


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
марсианского корабля для трех человек с весом, фантастически малым,— тонн 20—25. Сейчас это кажется совсем смешным. У меня же прорабатывался проект тонн на 150, тоже на Марс, но на 10 человек. (Сейчас я оцениваю эту цифру тонн в 500, по крайней мере для такой экспедиции, а то и больше: 700 тонн.) А время было напряженное, занимались этим чуть ли не подпольно. И помню, мы узнали случайно, что Глеб Максимов хочет выходить с предложениями по этому кораблю к Сергею Павловичу. Это был день, когда мы договорились с Сергеем Павловичем встретиться в цехе, как раз 30 апреля, перед майскими праздниками. Направляясь на встречу поздно вечером, мы на всякий случай захватили свои чертежи и по марсианскому кораблю. В одном месте цеха, я смотрю, разложил чертежи Максимов, чтобы показать их после окончания делового разговора. И мы, конечно, свои чертежи тоже принесли.
Я видел, как Сергей Павлович радовался тому, что люди думают уже об этом. Он посмотрел сначала один проект, потом другой, и весь вечер был окрашен для него радостью. Прошло уже много лет, марсианского корабля пока нет, но запомнилось это стремление двигаться очень быстро, быстрее времени, очень характерное для Сергея Павловича и для всех нас в то время.
И. ▲. Эрлих
Знакомство с Главным конструктором Сергеем Павловичем Королевым моя конструкторская судьба подарила мне в начале 60-х годов.
Трудно кратко определить характер этого знакомства. С одной стороны — всего несколько встреч и несколько телефонных разговоров... С другой — основательность и обстоятельность этих общений, которые каждый раз оставляли огромные впечатления и заставляли задуматься об особенностях могучей личности, поставленной историей в нужный момент времени на нужном для нашего народа и всего человечества месте.
Ко времени знакомства с Королевым мне уже приходилось или систематически работать, или встречаться по делам со многими главными и генеральными конструкторами, и я поэтому невольно сравнивал Королева с ними и в человеческом, и в профессиональном отношении. Последующие заметки — результат этих впечатлений, сравнений и сопоставлений, да еще — размышлений о роли и значении в современном обществе главных конструкторов технических систем и самого С. П. Королева.
Основой для знакомства послужило стремление Королева использовать для снижения космического корабля, его торможения в атмосфере и посадки на землю авторотирующий несущий винт, подобный вертолетному. Все началось с того, что летом 1959 г., в один из моих приездов в Москву, мой товарищ по институту, работавший в то время в НИИ, тесно связанном с конструкторским бюро Сергея Павловича Королева, сообщил мне, что СП собирается использовать для посадки спускаемого аппарата несущий винт. «Ты подумай об этом. Мне это дело кажется интересным»,— сказал он.
100


1. ЧЕЛОВЕК, ЖИВШИЙ СРЕДИ НАС
Интересных дел у меня в те годы, как говорится, и своих хватало .с избытком. Помимо обычной конструкторской работы, которая заключалась тогда в совершенствовании вертолета Як-24, создании различных его модификаций и разработке проектов новых машин, существовали и дополнительные увлечения. Одно из них — использование автоматических устройств для улучшения пилотажных характеристик вертолетов. Другое — применение вертолетов для выполнения монтажных строительных работ с точной установкой крупногабаритных конструкций на их штатные места. И то и другое делалось впервые, в инициативном порядке и с немалыми успехами. Все это приносило удовлетворение и определяло планы на будущее. Ну зачем мне в такой обстановке космос, да и сам Королев, о котором к тому же приходилось слышать всякое?
После такого рода размышлений я решил новым «интересным делом» не заниматься и... сразу же приступил к изучению заключавшейся в нем проблемы, с каждым днем все больше в нее втягиваясь. С «ходу» представить себе работу несущего винта на спускаемом аппарате не удалось. А дальше сработало техническое и человеческое любопытство. И еще, наверное, самолюбие специалиста.
Проблема оказалась очень сложной и многообразной, решение ее никак не находилось. Непонятно было даже, за какое ее звено нужно ухватиться покрепче и потянуть, чтобы вытянуть всю цепь.
В начале осени, когда солнечный воскресный день подходил к концу (мне запомнилось солнечное пятно на стене комнаты), в моей московской квартире раздался телефонный звонок. Я взял трубку и услышал энергичный, с властными нотками голос:
— Здравствуйте, мне нужен товарищ Эрлих, Игорь Александрович.
— Да, это я.
— С вами Королев Сергей Павлович говорит...
Я стал быстро-быстро перебирать в памяти знакомых мне Королевых. Сергея Павловича среди них не было. Вдруг меня осенило, и я непроизвольно произнес не очень-то удачную фразу: «Тот самый Королев?»
Последовала короткая пауза. Должно быть, на другом конце провода исследовалась моя интонация — на предмет присутствия в ней дерзости или подхалимства. Результат, по-видимому, был удовлетворительным, так как Королев просто, с чуть заметным удовольствием ответил: «Да, тот самый».
— Вы знаете, зачем я вам позвонил? — спросил он и, не дождавшись ответа, продолжил.— Мы хотим использовать для наших целей, я думаю, вы понимаете, для каких, вертолетный винт, и мне рекомендовали вас как человека, который сумеет сделать это очень важное дело.
Потом он выяснил, как часто я бываю в Москве, как меня отыскать, если я срочно понадоблюсь, и под конец, еще раз отметив важность дела, сказал, что в ближайшее время нам нужно встретиться. Я подтвердил свою готовность сделать это в любое удобное для него время.
Само собой разумеется, после разговора с Королевым я взялся за свои поиски с еще большей настойчивостью — мне хотелось прилично выглядеть при предстоящей встрече.
101


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
Через некоторое время стало понятно, что ключевым моментом винтового снижения спускаемого аппарата является раскрутка винта. Потом под влиянием случайного внешнего импульса нашлось требующееся решение. Оно обеспечивало и надлежащую раскрутку винта, и успешное использование его на протяжении всей траектории спуска аппарата. Найденное решение быстро обрастало подробностями и дополнениями. Начались расчеты и эксперименты на моделях, приносившие ожидаемые результаты.
Теперь я был полностью готов к встрече с Королевым, а он все не звонил. Почему?
Обстоятельства сложились так, что в середине 1960 г. я переехал в Москву. Новые задачи и заботы захватили меня. Королев все не звонил, и я, оформив заявки на изобретения, перестал заниматься ясным в основном теперь для меня винтовым (роторным) спуском из космоса.
Примерно в это же время мой давнишний друг летчик-испытатель Марк Лазаревич Галлай, известный специалист в области летных испытаний летательных аппаратов, был привлечен к подготовке полета человека в космос, которая велась интенсивно и напряженно.
Стало ясно, почему Королев не звонит и не проявляет интереса к собственной же затее. Конечно, он был целиком и полностью захвачен решением важнейшей государственной задачи и, может быть, главным делом своей жизни. Все, что не было связано с предстоящим первым полетом человека, было, по-видимому, им отброшено или отложено до лучших времен. И поскольку несущий винт на «Востоке» использовать не предполагалось, ему, винту, предстояло дожидаться наступления этих самых времен.
Но прошло меньше года, и у меня дома появился несколько неожиданный гость, мой товарищ по школе и институту Владимир Федорович Рощин. После окончания института мы не встречались в течение долгого времени. Работал он у С. П. Королева и занимался как раз вопросами снижения аппарата в атмосфере и посадкой его на землю.
— Ты знаешь,—спросил он,—что СП хочет сажать спускаемый аппарат с помощью винта?
Я ответил, что слышал об этом, но мне кажется, что это дело отложено в связи с происходящими и предстоящими событиями.
— Ты не знаешь СП,— возразил он.— Если он что-нибудь взял в голову, то обязательно этого добьется. У нас были разговоры, чтобы первый корабль сажать на винте, и СП был одно время сторонником этого дела. Потом он изменил мнение и выбрал парашют, потому что это проще и быстрее можно сделать. Но я знаю, пока он не сделает винтовую посадку — не успокоится. Вот сейчас мы компонуем новый корабль, и СП сказал, что его будем сажать на роторе. Никаких парашютов. Я хочу с тобой посоветоваться, какие весовые характеристики винта нужно заложить в проект. Ты же понимаешь, что ошибиться в этом нельзя, а у нас нет опыта.
После выяснения весовых характеристик нового корабля я сделал кое-какие специальные расчеты и сообщил ему, во что, по моему мне¬
102


1. ЧЕЛОВЕК, ЖИВШИЙ СРЕДИ НАС
нию, выльется установка снижающего винта. Пока я говорил, он все время морщился и, наконец, сказал:
— СП столько веса на винт не даст. У нас с весом очень трудно.
— Ничего другого сегодня (при сегодняшнем уровне развития техники) получить не удастся. Вы, наверное, с СП не знаете, каким должен быть такой винт.
— У нас СП все знает,— сказал он и весело засмеялся.— Нет, правда, действительно знает. Ну, если не все, то почти все. Иногда он скажет что-нибудь — никто не поверит. А потом выясняется, что СП все- таки прав.
Прошло еще немного времени, и Рощин позвонил мне:
— Ты знаешь, СП принял намеченные веса, и мы пририсовали винт к кораблю. Может, заедешь — посмотришь?
Мне не очень-то понравилась такая форма участия в деле, но, подумав, я все же согласился приехать — одна поездка не больно-то меня свяжет, а посмотрю КБ и проект нового аппарата.
Посмотрел чертежи. Поговорил с конструкторами и расчетчиками. Чертежи как чертежи, графика не лучше, чем у нас. Квалификация рядовых специалистов тоже примерно одинакова. Но всех отличает необычно большое чувство гордости за дело, в котором они участвуют. Заслуженно. И все часто и охотно цитируют СП, ссылаются на СП, говорят об СП. Видно, что он не только авторитетен, но и очень популярен в своем КБ. Повседневные встречи с ним ожидаются, как встречи с любимыми артистами или учеными, и потом подолгу обсуждаются в коллективе.
В проекте сложены лопасти винта и прижаты по образующим к корпусу спускаемого аппарата. Посоветовал сделать как надо. Объяснил почему. В основном разобрались. Рощин поблагодарил и сказал, что скорее всего предложение будет принято: «Как СП?»
После этого дела, связанные с винтовым спуском из космоса, снова примерно на год исчезли с моего горизонта.
Между тем космические события всколыхнули всю страну и весь мир и стали предметом обсуждения буквально в каждом доме. Привлекала всех и личность неизвестного Главного конструктора. Не раз говорили на эту тему и мы с Галлаем, и он, конечно, был знаком с тем, что я делал по снижающему винту.
В июне 1963 г. Марк Лазаревич уехал на Байконур на полеты Быковского и Терешковой, а когда вернулся, сказал мне:
— У меня на космодроме был разговор с Королевым. Он просил привезти тебя к нему завтра к одиннадцати.
Мне не особенно хотелось обсуждать винтовые космические дела: слишком много разговоров о них велось и слишком мало дела делалось. В отношении них я «перегорел», как спортсмен, которому долго не давали старт. Но интересно было посмотреть на Королева и познакомиться с ним.
На следующий день мы подъехали к воротам, которые автоматически открылись и, пропустив нас, закрылись (с шиком сработали фотоэлемен¬
103


академик с. п. королев, ученый, инженер, человек
ты), оставили машину на небольшом дворе, прошли мимо предупрежденной и дисциплинированной охраны, поднялись на второй этаж и оказались в небольшой комнате, общей для секретарей С. П. Королева и его первого заместителя. У правой двери — табличка, на которой мелко написано: «Главный конструктор и начальник предприятия».
Было еще без четверти одиннадцать, но секретарь, черноволосая женщина, с приятным лицом и пучком на затылке, приветливо улыбнувшись, сказала: «Вас ждут».
Мы вошли в большую и, как мне показалось, темную комнату (возможно, ее окна были закрыты от солнца) с длинным столом для заседаний, и в этот момент в светлом дверном проеме торцевой стены показался невысокий плотный человек с крупной головой (которого вся читающая прессу часть человечества знала в то время под именем, точнее, обозначением, Главный конструктор) — хозяин кабинета встречал нас на пороге своей рабочей комнаты.
После коротких приветствий, представлений и рассаживания Сергей Павлович внимательно и цепко посмотрел на меня,— я отметил крупный, высокий, увеличенный лысиной лоб, густой, я бы сказал, толстый, загар на лице, какой бывает у людей, с утра до вечера работающих под солнцем, живые карие глаза. Он спросил:
— Вы знаете, зачем я вас позвал?
— Марк Лазаревич в общих чертах говорил мне...
— Нам надоело летать на тряпках, рано или поздно они нас могут подвести,— перебил он, необычайно напористо и даже, пожалуй, агрессивно.
Я внутренне улыбнулся: полеты в космос только-только начались (за два года слетало всего шесть человек), еще человечество с восхищением и каким-то мистическим уважением встречало каждый новый полет, а его это уже не устраивает, ему уже надоело так летать. И потом, почему тряпки (надо понимать — парашюты) могут подвести, а несущий винт или крыло не могут? Единственная общая черта всех технических устройств — способность отказывать...
Было понятно, однако, что все преувеличения в словах понадобились Королеву для того, чтобы довести до моего понимания, каким важным он считает дело, на которое он меня зовет, как ему хочется, чтобы роторная посадка была сделана.
— Настало время, когда мы самым серьезным образом должны заняться проблемой посадки после возвращения из космоса,— продолжал Сергей Павлович.— Парашюты — это не конструкция для полета... (Такая своеобразная аргументация — «не конструкция» — мне очень понравилась, я встречал ее только у действительно хороших конструкторов.)... Парашюты — отличное спасательное средство, и мы его с успехом применяем для приземления. Но ведь нам нужно не просто приземляться... Нам нужно приземляться точно в том месте, в каком захотим. Значит, необходимо управлять кораблем и маневрировать в процессе спуска... С парашютами этого не сделаешь. Не способны они на это... Правда, пока нашими кораблями, и парашютами в том числе, все довольны. Но конст¬
104


1. ЧЕЛОВЕК, ЖИВШИЙ СРЕДИ НАС
руктор должен уметь смотреть вперед. И посадкой космических кораблей, повышением ее точности надо заниматься немедленно. Безотлагательно.
Говорил он увлеченно, страстно, убежденно, на одном дыхании, все время заботясь о том, чтобы его слова производили на меня хорошее впечатление.
— В самую первую очередь нам нужно заниматься роторной посадкой. Она очень перспективна. Вы нам ее сделаете, и это будет еще один важный шаг в космических делах.
На Королеве — темносерый костюм в крупную черную едва заметную клетку фабричного массового пошива, серая рубашка с расстегнутым воротником, без галстука. Когда он говорит по телефону, то весь сосредоточивается на разговоре, глядя в какую-то одну точку. Впечатление такое, что он мысленно рассматривает своего далекого собеседника.
Я поинтересовался, как Королев организационно представляет себе мою работу над роторной посадкой.
— Вы переходите к нам. Соберем нужных специалистов и без всяких проволочек начнем работу...
— А почему это нельзя сделать там, где я работаю?
— Ничего из этого не получится. Мы с вашим руководством уже вели переговоры о роторной посадке... То, что оно предлагает, нам совершенно не подходит. А посадкой нужно заниматься безотлагательно, а то нас обгонят. Вот возьмем вас к себе... Потом можно будет часть конкретной работы сделать у вертолетчиков. Но проект должен быть наш.
После этих слов я взялся за папку, в которой у меня лежали рисунки спускаемого аппарата с несущим винтом для посадки. Мне давно хотелось показать их Королеву. Но он перебил меня:
— Я обязательно посмотрю все, но в другой раз. Давайте сначала решим вопрос о вашем переходе к нам. Я уже видел много всяких картинок, а дела все нет. Почему все-таки вы не хотите работать у нас? Чем вы сейчас занимаетесь?
...Время от времени, но не часто звонил, точнее, слегка потрескивал, телефон. В телефонных разговорах Королев деловит, конкретен и немногословен. Ему нравится, что в стране он человек значительный.
Обращает на себя внимание его стремление приладиться к собеседнику: он со всеми разговаривает по-разному, причем манора разговора определяется не служебным положением собеседника, а какими-то другими, непонятными мне мотивами.
Рабочая комната Королева невелика — 16 квадратных метров, не больше. Письменный стол. Пара кресел для посетителей. Большой шкаф. Мебель достаточно разношерстная. Телефонный пульт и два отдельных аппарата. Стены комнаты выкрашены в зеленый цвет, который, как мне показалось, не очень гармонирует с цветом мебели и особенно с коричнево-сиреневым покрытием стола. Глобус Луны и копия вымпела, на нее заброшенного. Это было, кажется, недавно. Всего неполных четыре года прошло. А сколько принципиально новых, фантастических событий произошло с той поры: полеты на Венеру и Марс; полеты в космос живот¬
105


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
ных; полеты космонавтов Гагарина, Титова, Николаева и Поповича, Быковского и Терешковой. И невидимые нити управления всеми этими и многими другими, еще неизвестными мне свершениями стягивались и стягиваются в небольшую светлую комнату, в которой сейчас сидит, слегка откинувшись в кресле, действительный руководитель действительно грандиозных свершений и спокойно разговаривает по телефону, уставившись взглядом в одну точку. Скоро он закончит свой разговор и опять начнет уговаривать меня, чтобы я взялся сделать устройство, нужное, по его мнению, делу, которому он служит.
Мне все больше и больше становился симпатичен этот человек. Я уже сумел оценить его демократичность в разговоре и полное отсутствие заботы о собственном престиже, по крайней мере, в разговоре наедине. Почему я заставляю его тратить столько времени на уговоры? Что мешает мне принять его предложение?
Королев положил трубку, посмотрел на меня, подумал, улыбнулся хорошей улыбкой и сказал:
— Я исчерпал все свои аргументы. Как вас дальше уговаривать — не шаю. Знаю, что нам очень нужна роторная посадка, и верю, что вам •на по силам. Научите меня, что я должен сделать, чтобы вы пришли
к нам и взялись за это дело.
— Сейчас я занимаюсь делом, которым смогу заниматься всю жизнь,— возразил я.— А к вам должен прийти на выполнение разовой работы. Что я буду делать, когда роторная посадка будет закончена? Искать себе работу на вертолетном заводе, где мое место уже будет занято? Налаживать испорченные отношения в министерстве и выслушивать вежливые упреки в том, что я отстал от развития настоящего вер- толетостроения? Кроме того, разве у вас в КБ и вашем министерстве все думают о важности роторной посадки так же, как вы? Наверняка, найдется множество людей, занимающих высокое место в вашей иерархии, которые сочтут это дело никчемным с вытекающими отсюда последствиями.
Сергей Павлович как-то сник и сказал грустно:
— Во многом вы правы. Для вас есть доводы и «за» и «против». Но для нашего дела есть только «за», и роторная посадка не разовая работа. Она очень перспективна. Ее хватит на всю вашу жизнь и на мою тем более. Мне пятьдесят шесть лет уже. Вот что действительно нужно сделать,— продолжал он,— обеспечить особенную поддержку вашей работе, по крайней .мере на первых порах, пока к ней не привыкли. Я сам вам буду помогать, и вы будете иметь контакт со мной, как только захотите.
«И это многих дополнительно восстановит против меня и роторной посадки»,— подумал я.
Кто знает точно, как рождаются решения в его собственном сознании? Я — не знаю.
Но хорошо помню, что как раз в этот момент разговора я понял, что пойду к Королеву и сделаю ему его роторную посадку, а там — будь что будет. Пойду, бросив интересное и любимое дело. Пойду, хоть это не
106


1. ЧЕЛОВЕК, ЖИВШИЙ СРЕДИ НАС
очень-то разумно и, скорее всего, совсем неперспективно для моей судьбы. Пойду, несмотря на то 4то мне предстоит преодолеть множество трудностей вживания в большой, сложный, именитый и самолюбивый коллектив, о чем, кстати, до той минуты я как-то не задумывался. Пой ду на каторжную работу с мучительными поисками нужных решениг с огорчениями и неудачами.
Почему же тогда пойду?
Потому что за все шестнадцать лет моей конструкторской работы (теперь, когда пишутся эти строки, можно сказать: за тридцать четыре года) меня никто и никогда не просил сделать что-нибудь так, как просил Сергей Павлович. Да не только так, а в половину, в десятую долю от того, как делал этот человек,— инициатор и руководитель многих действительно исторических свершений.
До него мне приказывали или поручали, обязывали или заставляли выполнять какие-то работы, исходившие сверху или со стороны. А Сергей Павлович меня искренне просил, страстно и самозабвенно упрашивал сделать ему роторный спуск, роторную посадку. И не потому, что его самого обязали заниматься таким спуском, что ему это дело «было записано». Он просто видел свой долг в том, чтобы «нас не обогнали», чтобы мы — он сам, я, наш народ, наша страна — шли впереди всех в освоений космоса. Просил же он именно меня только потому, что, по его представлению, в сложившихся обстоятельствах кратчайший реальный путь к роторной посадке заключался в привлечении меня к ее осуществлению. Ему были нужны мой конструкторский опыт, мои конструкторские способности, мой конструкторский труд.
— Хорошо,— решительно сказал я.— Давайте договариваться с нашим министерством о моем переводе к вам. Ведь я не могу уйти по собственному желанию, необходим приказ министра.
— Вы решили правильно,— ответил Королев, с благодарностью посмотрев на меня.— Всего в жизни не предусмотришь. И с министерством нужно договориться обязательно. Вас знает лично ваш министр? Тогда нужно с ним самим...
Выяснив, что министр в командировке, Королев позвонил его заместителю, с которым, как оказалось, он одно время работал вместе. Выслушав поздравления с очередным успешным полетом, Королев перешел к делу и спросил обо мне.
Прикрыв ладонью микрофон, он посмотрел на меня и не без лукавства сказал негромко:
— Теперь мы с вами узнаем, что ваше начальство думает о вас на самом деле.
После этого Королев уставился в свою точку, и в комнате очень надолго (по моему восприятию) наступила тишина. Мне стало совсем не по себе.
Должно быть, я чем-то выдал себя или Сергей Павлович сам понял мое состояние. Только он вдруг, ни слова не говоря, вытянул вперед свободную левую руку, положил ее на стол и поднял вверх большой палец. Мое напряжение сразу снялось.
107


АКАДЕМИК с. п. королев, ученый, инженер, человек
Через некоторое время Сергей Павлович ловким, отработанным движением вставил телефонную трубку между ухом и плечом (именно вставил: шея у него немного короче обычной), положил освободившуюся правую руку параллельно левой и поднял вверх большой палец и этой руки.
Так он и запомнился мне: внимательно глядящим в одну точку прямо перед собой, с руками, лежащими перед ним на столе, как у И. П. Павлова на известной картине М. В. Нестерова, и поднятыми вверх болынйми пальцами.
На руках Королева — ссадины от слесарной работы, скорее всего, недавно что-то сам делал дома по хозяйству или возился с автомобилем. Пальцы рук довольно толстые, с очень коротко остриженными ногтями.
Сергей Павлович вынул трубку из ее «рабочего места», положил на аппарат и улыбнулся:
— Ваше начальство вас высоко ценит. Говорить о вас нужно с самим министром, и я это сделаю, когда он вернется из Киева.
Я рассказал об этом телефонном разговоре не для того, чтобы поведать читателю о высокой оценке начальства. В моей жизни, как и в каждой другой, бывали всякие оценки, и положительные, и отрицательные. Не о них сейчас речь. Да я и не знаю, что говорилось тогда так долго, и могу судить об этом только по поднятым большим пальцам и лаконичному резюме Королева. Мне хотелось рассказать об искренне доброжелательном, человеческом отношении самого Королева ко мне во время этого разговора.
Иной начальник дослушал бы молча до конца и после окончания разговора, сказал бы мне нехотя: «В общем-то отозвались о вас совсем неплохо (или даже: не так уж плохо)». Сергей Павлович так не поступил. Он поступил по-другому, по-своему.
Наша встреча уже подходила к концу, когда я вспомнил, что не оговорил должность, на какой буду работать.
На мой вопрос Королев ответил не сразу:
— На должности ведущего конструктора. У нас это большая должность.
— Думаю, что мой добровольный переход к вам с понижением в должности не очень-то будет понятен.
— Хорошо,— сказал Сергей Павлович и махнул ладонью сверху вниз.— У меня уже есть восемнадцать заместителей. Станете девятнадцатым.
Думаю, что Сергей Павлович не одного меня так активно звал на свое дело. Он ясно знал, что хочет, понимал, какое значение для осуществления его замыслов имеют умелые люди, и не жалел времени и сил для привлечения их к делу. Да и психолог он был отменный, умел подбирать ключи к собеседнику.
...Когда мы с Галлаем ехали домой, долго молчали. Я от обилия впечатлений, он — из тактичности. Постепенно, однако, напряжение спало, завязался разговор, и Марк спросил меня:
— Что же произвело на тебя самое большое впечатление?
— Его простота и целеустремленность,— ответил я.
108


1. ЧЕЛОВЕК, ЖИВШИЙ СРЕДИ НАС
— Да уж, целеустремленности в нем хватает,— засмеялся Марк,— А насчет простоты... Тебе повезло — ты ему понравился.
— Разве он не всегда такой?
— Он разный, еще увидишь.
В следующий раз я увидел Сергея Павловича через полтора месяца. Предполагалось, что это случится раньше, но Королев не звонил, а я не хотел напрашиваться. И выбрать время было трудно. То лето для меня было очень напряженным.
Возвращался я домой поздно и едва находил час-другой для занятий роторной посадкой. Готовил материалы к встрече с Королевым.
Сергей Павлович позвонил мне на работу сам, не через секретаря. Говорят, он так делал почти всегда, от нетерпения: секретарю нужно что-то объяснять.
— Вы можете приехать ко мне сейчас?
— Когда? — замялся я. На вечер было намечено несколько встреч и множество дел...
Машины в гараже не оказалось. Пришлось попросить одного из сослуживцев, чтобы отвез на своем «Москвиче». На этот раз меня встретили в проходной и проводили почему-то в чей-то чужой небольшой кабинет. Там сидел Королев и делал пометки на листе бумаги с машинописным текстом. Опоздал я на пятнадцать минут.
— Я не учел, что в этот час машин много. Сам я всегда по осевой оду. Милиционеры мою машину знают — не останавливают, привыкли,— сказал он, здороваясь со мной. И продолжил: На днях у меня был разговор с министром относительно вас. Он обещал в ближайшее время положительно решить вопрос. Давайте смотреть ваши предложения.
Я вытащил свои рисунки и графики и собрался докладывать по порядку. Но Сергей Павлович остановил меня, взял материалы и молча, не спеша просмотрел их один листок за другим, отдал мне и сказал: «Теперь рассказывайте».
Докладывать специальные вопросы неспециалисту всегда трудно, главным образом из-за того, что неизвестно, насколько запас его знаний достаточен для адекватного восприятия предложения. Поэтому, готовясь к докладу, приходится делать какие-то предположения об уровене знаний будущего слушателя. Если слушатель новый, то эти предположения в той или иной степени оказываются, как правило, ошибочными, их приходится корректировать в процессе доклада и делать это достаточно аккуратно. Иначе можно услышать недовольные заявления вроде: «Что вы мне элементарщину рассказываете?» и «Не читайте мне лекцию». Или наоборот: «Зачем вы меня запутываете вашими тонкостями?».
Бывает и хуже. Благодаря сдержанности реакций или повышенной стыдливости слушателя докладчику не удается уловить, как понимается доклад, и его корректировка не производится. В результате — непонимание доклада (иногда полное) и недовольство тем, кто докладывает.
Перечисленные сложности многократно возрастают, если докладывать приходится не одному, а нескольким слушателям. У всех разный уровень знаний, разное восприятие доклада. Да еще, бывает, слушатели мешают
109


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
друг другу. Поэтому я очень обрадовался тому, что Сергей Павлович: слушал меня в одиночку. Дальше выяснилось, что он вообще слушатель отличный, ставящий своей целью доскональное понимание того, что ему докладывают. И не только потому, что это нужно, но и потому, что это интересно.
Когда-то, в пору моей молодости, мой старший коллега С. сказал мне про одного главного конструктора: «Вы поймите, ему совсем неинтересно то, о чем мы ему говорим. Все эти узлы, болты, маховые движения,, механизмы — для него сплошное мучение. Его интересы теперь сосредоточены только на «политике», продвижении техники и своего имени. Он давно перерос должность главного конструктора».
Докладывая в тот день свои предложения Королеву, я понял, что к нему такие слова не подходят совершенно. Он полностью соответствовал должности Главного конструктора, которая росла и поднималась вместе с ним, вместе с кругом решаемых им задач и даже стала писаться с большой буквы. Его интересовали все стороны конструкторской работы. Если бы осуществимо было невозможное — без ущерба для времени создания ракетно-космических систем все в них делать самому,— он бы и делал все сам с интересом и удовольствием. Решал бы сложнейшие технические вопросы, конструировал узлы и приспособления, подбирал краски, рассчитывал оболочки и тепловые процессы и, между прочим* проектировал несущий винт для роторной посадки.
В начале моего доклада он сам принялся за пополнение с моей помощью своих знаний в тех областях вертолетного дела, которые были связаны с предложением, и начал... с самого элементарного. В качестве инструментов изучения он активно использовал необычные для должностного лица его ранга выражения: «Почему так?», «Как это обычно делается?», «Не понял. Повторите», «Кажется, я неправильно понял»,— которыми перебивал меня время от времени. Знал он многое. Улавливал существо дела быстро и точно. Очень хорошо запоминал слышанное. Воспроизводил точно, уверенно, свободно. Старался запомнить терминологию. Иногда он задумывался, глядя при этом в одну точку, как это делал при разговорах по телефону.
Кстати, за всю встречу нас не потревожил ни одпц телефонный звонок. Может быть, для этого и был использован чужой кабинет?
Постепенно ему стали понятны само предложение и отличие его от других предлагаемых способов применения несущего винта для снижения космического аппарата.
Большой и откровенно радостной неожиданностью для Сергея Павловича была заключающаяся в моем предложении возможность использования несущего винта и даже невращающихся лопастей винта в течение всего спуска космического аппарата в атмосфере.
После того как он тщательно разобрался в непростой кинематике винта в процессе его раскрутки, он сумел оценить и другую возможность — изменять обороты несущего винта в процессе спуска, останавливать и складывать винт и вновь приводить его во вращение, осуществляя тот или иной маневр аппарата.
110


1. ЧЕЛОВЕК, ЖИВШИЙ СРЕДИ НАС
К концу встречи Сергей Павлович собрал рисунки, еще раз внимательно и не спеша пересмотрел их и, отдавая мне, сказал:
— Это вы сами рисовали?
Я понял, что вопрос относится к безукоризненной художественно-технической графике рисунков.
— Нет, это Сергей Николаевич Фомин, есть у нас такой молодой инженер.
— Редкий талант. Сколько же он у вас зарабатывает?
Я назвал примерный заработок Фомина.
— Мало,— сказал Королев.— Сколько ему лет?
— Двадцать восемь.
— Все равно мало. Подумайте о том, что вам придется обрастать людьми.
Я понял, что он примечает способных людей, дорожит ими и что Фомин ему заочно приглянулся.
Было уже темно, когда я уходил домой. Сергей Павлович остался работать: перед тем, как попрощаться со мной, он по телефону вызвал, уже в свой собственный кабинет, несколько сотрудников.
Мое удовлетворение результатами доклада было полным. Теперь Сергей Павлович достаточно основательно и глубоко знал основные вопросы проблемы роторного спуска и вполне мог руководить созданием его как части всей системы.
Третий разговор был прямым продолжением предшествующего. Сергея Павловича интересовали прежде всего вопросы, касающиеся веса. Конечно, я их подготовил очень тщательно. Но все равно мне было рассказано о том, что в ракетной технике этот вопрос более важен, чем в авиации. Перетяжеленный самолет хуже, чем предполагалось, но полетит. Перетяжеленная ракета не выйдет на орбиту — и все.
По отношению к авиации, особенно вертикальновзлетающей, сказанное было не совсем справедливым. Но возражать я не стал,— бесспорно,, что в отношении веса нужно быть очень строгим.
Затем Сергей Павлович задал мне вопрос:
— Как скоро можно будет осуществить роторный спуск?
Теперь он все чаще говорил не «роторная посадка», а «роторный спуск».
— Смотря по тому, как будем работать,— ответил я.
— Как следует,— возразил он и спросил: Вам приходилось работать быстро?
Я рассказал ему о своем участии в создании вертолета Як-24, новой для нашей страны схемы и небывалых для того времени размерности и грузоподъемности, которое осуществлялось в начале 50-х годов. От первой линии на чертеже до успешного первого вылета прошло всего девять месяцев.
Сергей Павлович признался, что не знал о таких, как он сказал, великолепных темпах работ в вертолетостроении, расспросил, как эти работы были организованы, организацию похвалил и снова задал интересовавший его вопрос:
Ш


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
— Как скоро можно будет осуществить первый роторный спуск?
После обсуждения, выяснения ряда конструктивных, технологических
и организационных вопросов остановились на трудном сроке в полтора года. Для того чтобы уложиться в него, предполагалось вести дело самым широким фронтом, осуществляя многочисленные и разнообразные экспериментальные работы и стендовые испытания.
В ходе разговора Королев внезапно разозлился на меня. Получилось это так. Как-то случайно наш разговор вышел на попытки поставить крылья на космические корабли, запускаемые обычными ракетными системами, и я сказал, что от этих попыток отказались слишком поспешно.
— Вы знаете, как это сделать? — сказал он резко, приходя, как я почувствовал, в ярость от моей, как он, по-видимому, счел, наглости («Мы здесь работаем, стараемся, а он...»).
— Нет, но думаю, что все-таки можно подумать, как это сделать.
— Вы знаете, почему пришлось отказаться от этих попыток?
— Знаю.
— Расскажите,— сказал он, считая, что сейчас выявит мое незнание и легкомыслие и тем самым поставит меня на место.
Однако я был хорошо знаком с вопросом и рассказал, что знаю. Должно быть, экзамен я выдержал, потому что он дослушал до конца и совсем спокойно сказал:
— Ну что ж, придумывайте.
Дальнейший наш разговор разворачивался по спирали. Мы несколько раз возвращались к одному и тому же вопросу, разбирая его на разных уровнях. По ходу дела Королев уверенно оперировал знаниями, полученными в предшествующую встречу.
В разговоре Сергею Павловичу свойственно глубокое внимание к словам собеседника, умение встать на его позицию и быстрая реакция на то, что ему говорилось,— качества безусловно положительные, обеспечивающие высокую эффективность общения. Но благодаря им он, увлекаясь в разговоре, начинает перебивать собеседника, отвечая не на то, что тот высказал, а на то, что тот, по его мнению, собирается ему сказать. И на самом деле угадывает это достаточно точно в большинстве случаев, но не всегда, конечно... Как точно замечено, «наши недостатки суть продолжения наших достоинств», и существуют они неразрывно.
— Так, значит, полтора года,—сказал Королев, подводя итог разговора.
Судя по довольному виду Сергея Павловича, срок полтора года его вполне устраивал. Меня тоже. Входить в.новый коллектив, по моему мнению, лучше всего в напряженной работе. Хотя я и понимал, чего мне будет стоить реализация этого срока, но срок был реальный и «взялся за гуж, не говори, что не дюж».
Прощаясь, Сергей Павлович сказал, что в ближайшие дни состоится его встреча с министром и он рассчитывает договориться обо мне. Через педелю он позвонил мне и не без огорчендя сообщил, что из его разговора ничего не вышло.
“2


1. ЧЕЛОВЕК, ЖИВШИЙ СРЕДИ НАС
Так получилось, что третья моя встреча с Сергеем Павловичем Королевым была и последней, если не считать случайных встреч.
Прошло более двух лет, и в декабре 1965 г. Сергей Павлович внезапно позвонил мне, посетовал на то, что роторный спуск «все еще не делается как следует», расспросил о моих работах, шутливо «подначил», что медленно работаем, и вдруг спросил:
— Вы собирались придумать, как установить крыло на обычный космический корабль. Придумали что-нибудь? Эта задача становится очень важной.
А я ведь начисто забыл о том разговоре!
— Пока нет, но буду думать.
— Думайте.
После этого я всерьез занялся поисками нужного решения. Мне очень хотелось его найти и рассказать о нем Сергею Павловичу. В конце концов это решение было найдецо, но рассказать о нем было уже некому...
О том, что Сергея Павловича Королева не стало, я узнал в доме отдыха на Валдае.
В залитом электрическим светом вестибюле было шумно и весело. Кино только что кончилось. Молодежь собиралась на танцы. Остальные не спеша расходились по комнатам и холлам или группировались вокруг кабин междугородного телефона. Заглушаемое смехом и говором, не выключенное кем-то радио передавало вечерний выпуск последних известий. И вдруг...
Мне показалось, я не расслышал. Подошел поближе к репродуктору. Нет, к сожалению, расслышал. В некрологе впервые публично соединились вместе слова «Главный конструктор» и «Королев».
Я оделся и вышел в парк. Редкие огни светились вдоль аллеи, ведущей к большому озеру. Поскрипывал под ногами снег. Стенами стояли черные ели с белевшими на них причудливыми шубами. И над валдайскими озерами, над всей заснеженной новгородской землей раскинулось звездное небо. Земное небо, которому никогда уже не быть в нашем сознании таким, каким оно было до Королева.
Вспомнилось, как мы целыми семьями в положенное по графику время выходили из домов смотреть движущуюся яркую звездочку — второй искусственный спутник Земли. (Первый был маленький, от него осталось только «бип-бип».) Вспомнилось, как перехватило дыхание от радости и гордости нашей Победой, когда мы впервые услышали: «...Пилотируемый гражданином Советского Союза...» Как появилась добрая дежурная шутка: «Что-то давно наши в космос не летали!»
В течение целого десятилетия, со дня запуска первого спутника до последних дней своей в общем-то очень короткой жизни, Сергей Павлович Королев был действительным лидером, самым первым лидером не только нашей отечественной, но и всей мировой космонавтики. Ему удивлялись, за ним шли, его пытались догнать...
На следующее утро печальная новость разнеслась и осмыслялась по всей округе. За газетами вытянулась длинная очередь, как в дни первых
113


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
космических свершений. Всем хотелось увидеть впервые портрет легендарного Главного конструктора. Все говорили о нем. Тихо, уважительно, с благодарностью и грустью. Вот этому Сергей Павлович определенно порадовался бы. Ведь не случайно же он в ответ на выражения восхищения и поздравления говорил обдуманно и взвешенно: «Не для себя стараемся». Эта короткая фраза звучала у Королева очень емко.
У Сергея Павловича было очень острое чувство ответственности за дело, которое он делал. «Нам доверили... От нас ждут... Мы не можем зря тратить деньги... Мы не можем обмануть надежды...»
Он говорил «безответственный человек» так, словно этот уличенный в безответственности перестал для него существовать.
Его повышенное чувство ответственности, мне кажется, объяснялось тем, что он по достоинству ценил доставшиеся ему и его сотрудникам небывалые возможности коллективного творчества и деятельности, да еще в уникальный момент развития техники. Понимал, что они, эти возможности, вытекают из технического и организационного потенциала нашей страны, из ее огромных (но не безграничных) ресурсов, созданных трудом всего советского народа, трудом каждого из нас.
Мне приходилось встречать главных конструкторов, которые по тем или иным причинам воспринимали свое положение и предоставленные им возможности как должное. Королев, наученный жизнью, наоборот, высоко ценил их, гордился и считал своим долгом отрабатывать их перед народом ежедневно и ежечасно.
Именно поэтому народное уважение и благодарность не могли не быть для него высшей формой награды.
Прошло уже немало лет с первых дней освоения космоса, и с каждым годом все более значительными представляются события того времени. Становится ясно, что проникновение в космическое пространство — одно из самых важных исторических завоеваний человечества. Оно не только открыло необозримые перспективы использования этого пространства. Оно превращается в важнейший фактор дальнейшего развития самого человечества. В связи с этим все большее внимание привлекает личность Сергея Павловича Королева, даются определения его роли в космических делах.
По моему мнению, его можно назвать начинателем практического освоения космоса. Действительно, начинатель — это человек, который «...видит дальше других и хочет сильнее других. Он решает научные задачи, поставленные на очередь предыдущим ходом умственного развития общества; он указывает новые общественные нужды, созданные предыдущим развитием общественных отношений; он берет на себя почин удовлетворения этих нужд» \
Не правда ли, кажется, все это — точно о Королеве?
Ведь на самом деле, в его время существовали или создавались другие ракетные системы, которые с успехом можно было использовать для
1 Плеханов Г. В. К вопросу о роли личности в истории. М.: Госполитиздат, 1948, с. 41.
114


1. ЧЕЛОВЕК, ЖИВШИЙ СРЕДИ НАС
запусков спутников и пилотируемых космических кораблей. Но конструкторы этих систем не увидели, не разглядели возникшие космические возможности, не сумели оценить возникающие идеи и предложения, не поняли их значения для будущего и поэтому не захотели осуществить их так, как захотел Королев.
Он не только захотел, он показал необходимость и своевременность проникновения в космос, что открыло пути к осуществлению этого проникновения. Он взялся, наконец, за решение комплекса труднейших научно-технических проблем и успешно руководил их решением. Он действительно был начинателем практического освоения космоса.
Процитированная выше работа — одна из первых основополагающих исторических работ русских марксистов. Она написана за десять лет до рождения С. П. Королева, в канун наступления века, положившего начало гигантским социальным преобразованиям нашей страны и освоению космоса.
Деятельность начинателя, говорится дальше в работе, является сознательным и свободным выражением необходимого и бессознательного естественного хода вещей. «В этом — все его значение, в этом вся его сила. Но это — колоссальное значение, страшная сила» 2.
И еще — в той же работе поставлен знак равенства между историческими понятиями «начинатель» и «великий человек».
Вот, значит, как бывает. Живет и работает рядом с нами человек. Почти такой же, как все или некоторые из нас. А потом оказывается он — великий...
Г. С. Ветров
За двадцать лет работы в ОКБ у меня накопилось много впечатлений о С. П. Королеве, но не так-то просто ответить на вопрос, каким он был. Я помню его мудрым и решительным, стремительным и резким, гневным и по-юношески озорным, добрым и беспощадным. Я мог бы рассказать о том, с какими обстоятельствами были связаны его поступки и эмоции. Однако хотелось бы упорядочить эти разрозненные впечатления и попытаться воссоздать главные черты его творческой натуры, как они мне представляются. Думаю, это очень важно, так как личные качества Королева несомненно сыграли большую роль в успешном осуществлении ракетно-космических программ.
Когда мысленно переносишься в те теперь уже далекие годы, самым главным кажется умение Королева убеждать в своей правоте и добиваться выполнения отданных им распоряжений. Авторитет Королева формировался под влиянием его настойчивости в достижении цели и благодаря убедительности результатов, которых он добивался. Ведь только за два первых года его деятельности в ОКБ были созданы и прошли летные испытания ракеты PI, Р2, В1А и подготовлен эскизный проект ракеты РЗ, определивший направление дальнейших работ ОКБ.
2 Плеханов Г. В. Указ. соч., с. 41.
115


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
Именно такая результативность его руководства, а не высокое служебное положение постепенно поднимали его над окружающими людьми и делали его мнение самым авторитетным. Вся деятельность Королева, связанная с формированием личного авторитета, не была непроизвольным актом самоутверждения человека, только беспредельно увлеченного своим делом. Он вполне сознательно добивался такого авторитета, не упуская случая подчеркнуть значительность роли Главного конструктора в создании ракетно-космических систем. Такой авторитет рождал власть, которая нужна была Главному конструктору не меньше, чем полководцу,— он держал в руках нити управления сотнями предприятий, конструкторских бюро и институтов, и ему были доверены огромные материальные средства.
В формировании личного авторитета Королева большую роль также играла активность его творческих позиций. Его выступления на совещаниях всегда отличались наступательным духом, он ставил вопросы как хозяин большого дела, которого все интересует и заботит. Такая напористость Королева, умение мыслить масштабно, способность нацелить на главные компоненты вопроса вызывали большое уважение и никого не оставляли равнодушным — ни тех, кто работал под его руководством, ни тех, кто принимал решения в государственных масштабах.
В характере Королева органически уживались способность внушать трепет и быть доступным каждому сотруднику КБ. Когда в подчинении находятся тысячи людей, трудно уложиться в обычные, житейские нормы поведения и оставаться просто добрым и чутким,— ведь интересы дела не всегда отвечают естественным человеческим побуждениям. В сложных производственных ситуациях между деловой целесообразностью и человеческими чувствами проходит барьер, который приходится преодолевать, чтобы целиком подчиниться интересам дела.
Я не раз наблюдал, как Королев без видимых причин вдруг переходил на резкий тон даже со своими ближайшими и искренне преданными ему помощниками, как бы устанавливая дистанцию между собой и ими. Наверное,' причиной тому была огромная доля личной ответственности, которую Королев не мог разделить ни с кем из своих подчиненных и которая делала его временами требовательным до деспотизма, властным до надменности, сосредоточенным до отчужденности и одиночества. Это не были врожденные черты характера — Королев был добрым и чутким человеком, и его запомнили сотрудники КБ именно таким, хотя очень многим приходилось испытать на себе его крутой нрав. Однако ситуации, вызывающие его гнев, и наказания, которые за этим следовали, носили как бы локальный характер и поэтому играли воспитательную роль и не подрывали веру в способность справляться с порученным делом. Он не презирал подчиненных за допущенную ошибку, даже не переставал их уважать, а только сердился из-за того, что они оказались хуже, чем он думал, и был при этом убежден, что они действительно остаются способными отвечать за порученное дело, и, что особенно важно, такое убеждение сохранялось у людей, испытавших на себе его гнев.
11*


1. ЧЕЛОВЕК, ЖИВШИЙ СРЕДИ НАС
Он мог, например, объявить сотруднику выговор за упущения в работе и в тот же день очень высоко оценивать его научные заслуги в экспертной комиссии по присуждению ученых степеней и говорить о нем очень тепло, как о близком человеке.
Автору этих строк довелось испытывать силу гнева Королева не один раз, но особенно запомнился разговор с Главным конструктором в начале 1948 г., когда были сорваны сроки подготовки раздела документации по новой ракете для передачи заказчику. Главный конструктор пообещал уволить меня, причем весьма темпераментно и так убедительно, что не оставалось никакого сомнения в справедливости именно такой меры наказания и ее безусловной полезности для дела. На следующее утро Королев в доверительной и дружеской беседе разъяснил мне практический смысл сказанных накануне слов: Главный конструктор не имеет возможности уследить за всеми вопросами, и каждый сотрудник КБ обязан на своем участке быть первым помощником Главного конструктора, только так удастся разрабатывать ракетные конструкции. Чувства обиды не осталось. Осталось лишь чувство вины и очень сильное желание в такие ситуации больше не попадать.
Своим отношением к трудностям освоения ракетной техники Королев убеждал, что этому делу стоит посвятить свою жизнь. Это сказывалось и в том, что он приходил на работу первым и уходил последним, и во всех обстоятельствах, которые заполняют жизнь Главного конструктора, и даже в том, чтобы разрядить обстановку веселым анекдотом. Сложные обязанности Главного конструктора не подавляли в нем эмоций, свойственных обыкновенному, здоровому и жизнерадостному человеку.
Он хотел, чтобы все сотрудники без исключения разделяли с ним его увлеченность, не жалел для этого ни сил, ни времени и с нетерпимостью относился к любым проявлениям делячества и равнодушия, считая это признаком профессиональной непригодности.
Королев был человеком очень самолюбивым, и это качество выражалось прежде всего в том, что он требовал неукоснительного выполнения его указаний. Он напоминал сжатую пружину, моментально реагируя при малейшем намеке на пренебрежительное отношение к его решениям. Некоторые сотрудники, хорошо знавшие эти особенности Королева, желая ускорить решение вопроса, начинали свой доклад так: «Сергей Павлович, ваше указание не выполняется...» Такой преамбулы было достаточно, чтобы к этому вопросу Главный конструктор проявил особое внимание.
Королев не переносил малейшего неуважения к нему как Главному конструктору, человеку, который, по его мнению, отвечает за все и который подтому должен быть осведомлен о делах КБ лучше всех.
Один из сотрудников КБ, очень толковый и знающий инженер, пользовался особым расположением Королева, был его неизменным спутником и доверенным лицом во время частых поездок на космодром. Как-то при летных испытаниях новой машины обнаружилась недоработка в одном ответственном агрегате, и Королев узнал об этом из «вторых рук» — от заказчика, причем информацию об этом заказчик получил именно от
117


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
сотрудника КБ, о котором идет речь. Королев после этого случая потерял к нему всякий интерес, перестал брать с собой на космодром и без всякого сожаления отпустил в другую организацию.
Королеву удалось совершить при жизни то, о чем мечтали многие поколения людей до него, но он ушел из жизни неудовлетворенным, потому что его мечты границ не имели. Буквально за считанные дни до его кончины, 25 декабря 1965 г., один из сотрудников КБ передал ему по просьбе группы авторов только что изданную книгу. Королев внимательно прочитал дарственную надпись, долго листал книгу, а потом со вздохом сказал: «Если бы ты знал, парень, как я им завидую». В папке Королева после его смерти нашли план книги по космонавтике. Первые наброски плана сделаны в 1951 г., последние уточнения — в 1964 г.1 Он не только руководил грандиозными космическими экспериментами, но и мечтал написать книгу о том, каким способом были достигнуты удивившие мир результаты.
Не будь у Королева решительного характера, многие вопросы в таком сложном деле, как ракетная техника, обросли бы огромным количеством согласующих и уточняющих бумаг и налаженный механизм разработки начал бы «пробуксовывать». Решительность Королева играла большую роль в тех случаях, когда нужно было внедрять новые технические решения. Таких примеров можно привести множество. Вот один из них.
Из докладной записки (ее мог написать Главному конструктору каждый сотрудник КБ) Королев узнал, что в одном из институтов АН СССР синтезировано горючее, обладающее повышенной эффективностью. Правда, в лабораторных условиях удалось получить всего пятнадцать или двадцать граммов нового горючего — для определения его физикохимических свойств. Разумеется, об испытаниях на натурных образцах пока не могло быть и речи. Более того, получение нужного количества нового горючего было связано с решением очень сложных технологических проблем, и ни одно предприятие не рискнуло бы взяться за работу без специального постановления.
Королев пригласил к себе одного из авторов докладной записки (это была очень энергичная женщина), подробно расспросил о свойствах нового горючего и особенно интересовался тем, можно ли его применять без изменения материальной части существующих конструкций. Получив утвердительный ответ и убедившись, что доводы собеседницы достаточно веские, Королев тут же, не откладывая решения вопроса ни на минуту, связался с секретарем обкома одной из областей, где был подходящий завод для организации производства нового горючего. А через неделю секретарь обкома сообщил, что завод приступил к работе.
Королев сразу же проникался расположением к людям решительным и трудолюбивым, но для оценки этих качеств у него были свои нормы. Расположение его было мимолетным, как случайное знакомство, если человек не выдерживал испытания доверием. А выдержать это испытание
1 Эти документы находятся в личном архиве жены С, П. Королева Нины Ивановны Королевой.
11»


1. ЧЕЛОВЕК, ЖИВШИЙ СРЕДИ НАС
было чрезвычайно трудно, потому что попавший в его поле зрения должен был работать за двоих, для него всегда были припасены самые срочные и ответственные задания, самые темпераментные разносы и в качестве утешения только такие доводы: «Ты мне нужен, поэтому тебе и достается». Он очень дорожил такими людьми, и его близость к ним иногда выражалась в том, что он отступал от стандартных форм руководства и, как это бывает между добрыми друзьями, допускал маленькие штрости и лукавство. Иногда Королев был просто вынужден прибегать < таким средствам.
Например, такая щекотливая ситуация. Директор опытного завода при его КБ наотрез отказался взять заказ одной из республиканских академий на изготовление аппарата для проведения очень интересных научных экспериментов в космосе. Формальные основания для такой непримиримой позиции у директора были: заказ не предусмотрен планами вышестоящих организаций, а загрузка завода соответствует всем установленным нормам. Директор, конечно, знал, что Королев очень ценит его как работника, и поэтому мог разрешить себе в такой ситуации не соглашаться с Главным конструктором. И Королеву ничего не оставалось, как сделать вид, будто директор его убедил, хотя главный инженер завода брался изыскать дополнительные возможности для выполнения нового заказа. О результатах своего разговора с главным инженером Королев директору не сообщил, чтобы не обострять отношений между руководителями завода, а поступил мудрее и проще. На одном из вечерних заседаний, когда разговор подходил уже к концу, Королев как бы между прочим обратил внимание на усталый вид директора завода и тут же дал свое согласие на отпуск, когда тот пожаловался на то, что «Главный так жмет, что концы можно отдать». После оформления отпуска заказ республиканской академии был тут же передан заводу для исполнения.
Чтобы облегчить решение вопросов в смежных организациях, Королев иногда отправлял своих представителей в персональной, знакомой всем машине, поднимая таким способом их престиж. Этой же цели служили и другие маленькие хитрости. К примеру, на совещаниях с участием смежников Королев всячески старался подчеркнуть, что один из его сотрудников особенно полезен при обсуждении вопросов. Он демонстративно просил его сесть рядом с собой, чтобы — громко для общего сведения объявлял Королев — можно было посоветоваться. И в общем создавалось впечатление, что без помощи именно этого специалиста Главный конструктор обойтись не может. В дальнейшем смежники принимали этого специалиста как особо доверенное лицо Королева, и вопросы решались как бы на уровне Главного конструктора.
Королев видел в каждом сотруднике КБ своего единомышленника и соратника, а не просто сослуживца, потому что огромный объем работ и многочисленные проблемы требовали предельного найряжения всего коллектива. Поэтому, когда речь шла о наказании подчиненных ему людей, Королеву всегда было трудно принимать суровые решения. Если под давлением обстоятельств Королеву все же приходилось накладывать
119


АКАДЕМИК с. п. королев, ученый, инженер, человек
взыскание, то вина наказанного не заслоняла всего, что тот сделал до своего проступка.
При разработке каждой новой ракеты наступает такой момент, когда остается последняя и единственная возможность убедиться в правильности принятых технических решений — летные испытания. До этого момента каждая деталь, каждый отсек, агрегат и система ракеты живут самостоятельной жизнью: их трясут на вибрационных стендах, просвечивают рентгеновскими лучами, нагружают до разрушения, охлаждают и нагревают. При летных испытаниях многочисленные свойства и характеристики каждого элемента ракеты должны быть нацелены на выполнение всего нескольких требований — соответствующей дальности, высокой точности и надежности, удобства эксплуатации. Для этого нужно, чтобы каждая использованная формула, каждая цифра многочисленных расчетов, каждая изготовленная деталь сыграли ту роль, на которую рассчитывал разработчик ракеты. Но и при самой высокой квалификации ученых, инженеров и рабочих, при самом тщательном контроле за ходом проектирования и изготовления ракеты всегда остается элемент незнания, связанный с особенностями совместного функционирования систем и агрегатов в реальных условиях полета. Все оговорки и сомнения, которые в связи с этим содержатся в технических отчетах, ложатся перед летными испытаниями на плечи Главного конструктора. Он — и никто другой! — обязан установить допустимую степень незнания, а следовательно, допустимую степень риска, который всегда сопутствует первому пуску новой ракеты.
Эти обстоятельства накладывали свой отпечаток на отношение Главного конструктора к участникам летных испытаний, порождали свой стиль работы, характерный не просто для сослуживцев, начальника и подчиненных, а для соратников и единомышленников. Вот почему Королев питал к участникам летных испытаний особую привязанность и с большой неохотой соглашался на замену кого-нибудь из тех, кто уже был в составе экспедиции. Он знал каждого слесаря-сборщика, каждого инженера расчетного бюро, каждою члена стартовой команды, руководителей служб полигона — на период летных испытаний все они были его мозгом и его руками.
В случае неудачи Королев становился задумчивым, грустным и даже казался особенно добрым. Тот, кто с ним общался в такие периоды, чувствовал, что Королев надеется на помощь каждого человека, с этим делом связанного, хотя свои чувства открыто не выражал. Именно такое доверительное, человеческое отношение создавало обстановку необыкновенного подъема в работе.
При летных испытаниях ракет, особенно первых образцов, приходилось работать на пределе человеческих возможностей. Несмотря на крайне напряженный ритм, бессонные ночи, осеннее ненастье и, случалось, аварийный исход пусков, в работе почти не проявлялись эмоции, вызываемые усталостью, досадой и плохим настроением. Королев умел, особенно в изнуряющей обстановке, поддерживать спокойную и благожелательную атмосферу.
120


1. ЧЕЛОВЕК, ЖИВШИЙ СРЕДИ НАС
Он обладал еще одним счастливым даром — мгновенно переходить от состояния глубокой сосредоточенности и суровой требовательности к душевному шутливому разговору, который возвращал усталым людям чувство уверенности. Стремление и умение передать свой оптимизм, свою веру, свою убежденность были весьма важными гранями творческого стиля Королева, которые во многом способствовали успеху в осуществлении самых сложных проектов.
Королев стремился к тому, чтобы личная ответственность стала обязательной нормой каждого сотрудника КБ, каждой смежной организации. Ему как руководителю нужно было распространить свою власть на каждый элемент разработки, определить меру личной ответственности каждого участника работ и в такой степени изучить все стороны вопроса, чтобы суметь потребовать выполнения каждого отдельного фрагмента работы. И только взяв на себя всю полноту ответственности за технику, он получал власть над обстоятельствами и безраздельно отдавался делу. Его сила была в умении увлечь людей своими идеями. Он добивался этой цели, благодаря глубокой вере в перспективность намеченных планов, готовности идти на риск, в первую очередь — самому, если риск был неизбежен, долгой памяти на все хорошее — помощь, поддержку и даже простое понимание его начинаний. Ведь не секрет, что всех, с кем пересекался его жизненный путь в области авиации и космонавтики, он не обошел своим вниманием, когда стал признанным ученым и Главным конструктором. Интерес к делу, которым он занимался, был пропуском к его сердцу.
Хотя у Королева была репутация очень грозного начальника, к нему не боялись обращаться с обычными житейскими просьбами, и он никогда не оставлял их без внимания, даже испытывал особое удовольствие от возможности проявить свою доброту.
Доброта Королева снимала в коллективе напряжение, которое он создавал своей исключительной требовательностью. Проявление доброты как бы меняло местами Главного конструктора с подчиненными: в этих случаях он исполнял их волю. Доброта делала Главного конструктора просто человеком, которым он был обязан оставаться, чтобы люди не переставали верить ему и его способности рести их за собой.
Он воспринимал уход кого-либо из сотрудников как предательство, но удерживал людей не своими запретами и даже не столько интересным делом, а скорее своей способностью проявлять внимание, к людям. Делал он это далеко не из филантропических, скорее — из -деловых соображений, которые дополнялись широтой и щедростью, свойственными его натуре. Королев даже немножко кокетничал своим умением добиваться, казалось, невозможного и с особым азартом брался за самые трудные дела. Он, так сказать, любил «поиграть своей силушкой», испытывая упоение от сознания своих возможностей преодолеть любое препятствие.
Королеву нравилось, когда его считали всемогущим. Он даже специально добивался такой репутации, чтобы появлялось доверие к нему как руководителю, способному обеспечить условия для выполнения всех задач КБ, и уверенность в реальности всех намеченных планов, какими
121


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
бы фантастическими они ни были. Очень эффективным средством для этой цели, отвечающим к тому же его естественным человеческим побуждениям, было внимание Королева к окружающим его людям. С таким человеком хотелось идти рядом, он знал, куда вести, и умел прокладывать дорогу своим идеям так, что солнце светило каждому идущему с ним вместе.
Если восстановить в памяти все случаи общения Королева с окружающими его людьми, то, конечно, можно вспомнить, что он бывал несправедливым и неприятным; вне всякого сомнения, есть люди, которых он когда-то обидел и которые ему эту обиду не простили. В общении с людьми он был разным и по житейским критериям не был идеальным. В исторических же оценках, думается, должна быть иная мера:
«У всякого человека есть своя история, а в истории свои критические моменты: и о человеке можно безошибочно судить только смотря по тому, как он действовал и каким является в эти моменты... И чем выше человек, тем история его грандиознее, критические моменты ужаснее, а выход из них торжественнее и поразительнее» 2.
2 Белинский В. Г. Поли. собр. соч. М.: Изд-во АН СССР, 1953—1959, т. 3, с. 346.


2. 	С. П. КОРОЛЕВ -
ПИОНЕР РАКЕТНОЙ ТЕХНИКИ


...У входа в науку, как и у входа в ад, должно быть выставлено требование: „Здесь нужно, чтоб душа была тверда, здесь страх не должен подавать совета11.
К. Маркс


Планер «Коктебель» С. П. Королев, С. Н. Люшин
в полете. и К. К. Арцеулову планера
Крым. 1929 г. «Коктебель». Крым. 1929 г.
126


Свидетельство, выданное Планер «Красная звезда» С. П. Королеву, об оконча- в полете. 1930 г. нии планерной школы.
1927 г.
д х а я с
Видак наскмии* Дшиои уиаквку Швшеркжх курса* ■000(C)!«ИХ* тов. pf*.. . , успаиго аажоичиаиаиу таоратвчесхо* обувание на куреах к яет- ху* ярвкяску иа йванаряо* Ставив* имев* *Ш1ВA" UCC0 АВКАША в дар. Бал ву то во.
Тоа. . оо варив во И. пояе-
тов. обща* яродохяятакькоетвк в . f~. .. *»в. *0. о. беа встшх яояовок илавароа.
КомжссвсВ по проверяв исвмтаияй курсантев-алаке-
рне» о* тс в. . .быв призмах
достойны* по луч ВТ к аваше ВШОТА - ШШКРЖЯА.
ишк-L'f / аюхшяч/
Ш АХ I• I Ifti<4 ЩыР? / Ч1РИХЦЛЯ /  / Ю« /
Р/Р/Р?
/4 С. П. Королев в летной ^ форме. 1929 г.
127


Обложка журнала с фотографией самолета СК-4
имы* смстми* мгмт смидет дальнего действия яонетяуиции С ко+олгвл
У самолета СК-4.
Справа — С. П. Королев, в центре — летчик-испыта тель Д. А. Кошиц. 1930 г.
★
ВОЗДУШНОГО
ш


Макет самолета из электро- 1932 г. (из архива
на и фрагмент объяснитель- Н. И. Королевой,
ной записки к проекту публикуется впервые)
i^U+Ul/мЛи*цф —
/ J^>4*US>LA— Jfr4t~L*A-
у/ .
Y^U£U^~4*+*t i/t f/€jus~eU*<^cL
x/fa^y рм£*иы/ у ' - /*^wг*сиил& QjfztisHspJtbu^ —-—
**au. d*^ct**&*
йил, /г^<ч«^ц^'' -ёгу-£ ifiLdf—
^cuLu/'U^P<_ ■Se-^t^ee^ ^J~— Wy -6U>(y S' sHS-cir-C, м МЛ. 'Т&АА-4Ж4.— /^йсч^«ЛГ H^^M/Sr К^м*и*. %Ж£а- ^MCb.
7 ydUt~c*-t£S M 'd/fUte&U. -&-
9>&''
^LcJtx*j'Ui££-., Wo ^ atMUMttcuJZ 2K
5 № 402 12*


Начальник ГИРДа С. П. Королев. 1933 г.
Раквпшй
BtMT
|»и
Заправка кислородом ракеты ГИРД-09.
Слева — С. П. Королев. 1933 г.
Титульный лист книги С. П. Королева «Ракетный полет в стратосфере».
1934 г.
130


Перед пуском ракеты ГИРД-Х. 1933 г.
131
5*


Вариант плаперлета СК-7. 1935 г.
(из архива Н. И. Королевой, публикуется впервые)
Двухместный планер СК-9 для буксировки и полетов вдоль грозового фронта. 1935 г.


Пилотское свидетельство Ракета 217/И на пусковом
парителя. 1935 г. станке
Ракеты 217» подготовленные к испытапиям
Выдано
2JC дЛ* СссР
(наименование организации, выдавшей удостоаврение)
Пролетарии вае* стран, соединяйтесь!
Осоавиахим
^/ it 193 1
(дата выдачи)
РЕГИСТРАЦИОННЫЙ \ №
ПЬдписц владельца
труда и обороны СССР
133


Крылатая ракета дальнего Стартовое устройство для Подвеска ракеты 301 под действия 212 наземных отладочных пус- крылом самолета ТБ-3
ков ракеты 301
134


Стартовая дорожка для Ракета 216, установленная Экспериментальный
пуска жидкостных кры- для продувок в натуру ракетный планер
латых ракет в аэродинамическую трубу РП-318-1
в ЦАГИ
135


С. П. Королев у самолета Пе-2Р. 1943 г.
Черновые наброски ракетных конструкций, выполненные С. П. Королевым. 1944 г.
(из фондов Мемориального музея космонавтики)
т


’■ил*
if KjO^TT^ uuu*£tbbm
^ _ . .. мЛЬмаЖЬеГ/л* *
■j C) ,
клл&у^ ,
i^|BMP>»»<wli^u. 1 /ПХ_ 1
_____
^r^y6
l/„ if
-
^ ^1 ТА
trV&L
<&<£ - i\-
TutJu^iO- y-t+j^Jy, (T-u-t -$£,и£у '/Is — 4—~
zTTTTTZTTTET-
sA+O //
137


Черновые наброски (из фондов Мемориального
конструктивных схем музея космонавтики)
ракет, выполненные С. П. Королевым. 1944 г.
139


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК-
Б. В. Раушенбах1
Я познакомился с Сергеем Павловичем в начале 1937 г., когда еще молодым инженером пришел в его отдел в Реактивном научно-исследовательском институте (РНИИ). Если говорить точнее, мы были уже знакомы, встречаясь на Всесоюзных планерных слетах в Крыму, но там наше знакомство было только «шапочным». И вот я сижу в его маленьком, отгороженном от небольшого общего зала кабинетике и выслушиваю первые наставления. Сергей Павлович говорит о главном научном направлении моей будущей работы в отделе. Смысл его слов сводится примерно к следующему: «Вот вы, все молодые люди, хотите обязательно строить ракеты или ракетные моторы д считаете, что все дело в них, а между тем сегодня это уже не так! Необходимы и системы управления. Как строить ракеты и моторы, мы уже знаем, а управление полетом, устойчивость движения, стали „узким местом44».
Вспоминая сейчас эти слова С. П. Королева, хочется отметить две особенности его метода работы, которые уже просматривались в этом разговоре и ярко проявились в последующие годы. Эти особенности можно назвать системным подходом и продуманной очередностью работ.
Понимать высказывание С. П. Королева о том, что в 1937 г. мы уже умели строить ракеты и ракетные моторы буквально, было бы большой ошибкой. От скромных ракетных конструкций середины 30-х годов до ракеты, поднявшей «Восток» с Гагариным, был очень длинный и тяжелый путь. Но в 1934—1937 гг. было уже осуществлено несколько запусков небольших крылатых и бескрылых ракет с жидкостными ракетными двигателями; существовала группа С. П. Королева, проектировавшая ракетные летательные аппараты; существовала группа В. П. Глушко, разрабатывавшая для них ракетные двигатели, и были видны перспективы дальнейшего развития названных работ.
В то же время устойчивость полета тех ракет была неудовлетворительной, и всем стало очевидно, что без установки на них достаточно сложных устройств, например типа самолетных автопилотов, получения сколько-нибудь серьезных результатов от запусков ракет ожидать невозможно. Поэтому сказанное Сергеем Павловичем вовсе не противоречит его же высказываниям, относящимся к более раннему времени: «В центр внимания — мотор!» Сначала действительно надо было создать работоспособный ракетный двигатель, найти конструкторский коллектив, способный создать и запустить ряд небольших ракет для накопления опыта» необходимого при решении ряда технических задач, и лишь после этого переходить к следующей задаче — управлению полетом ракеты. Уже в те годы С. П. Королев ясно понимал, что ракетный летательный аппарат
1 В кн.: С. П. Королев (К 70-летию со дня рождения). М.: Знание, 1977, с. 3—14.
Публикуется в новой редакции.
140


2. С. П. КОРОЛЕВ — ПИОНЕР РАКЕТНОЙ ТЕХНИКИ
представляет собой сложную систему, состоящую, как мы сейчас сказали бы, из ряда подсистем, одинаково важных для достижения конечного результата. Именно конечный результат был всегда единственной целью Сергея Павловича, а поэтому все, что было нужно для достижения этого «конечного результата», он считал своим кровным делом.
В те дни в РНИИ уже существовала небольшая группа С. А. Пиво- варова, в которой разрабатывались первые конструкции отечественных гироскопических приборов для автоматического управления полетом ракет, однако эта группа была чисто конструкторской, и Сергей Павлович прекрасно понимал, что создаваемые в ней автоматы будут успешно функционировать лишь в том случае, если они будут правильно «настроены», а их характеристики — согласованы с аэродинамическими характеристиками ракеты и предлагаемой траекторией ее полета.
В авиации задача решалась сравнительно просто: летчик в полете испытывал и отрабатывал автопилот, имея возможность в любое мгновение перейти на ручное управление. И летчик мог проделать это в течение многократных полетов, что в ракетной технике полностью исключалось. Все надо было рассчитать и предусмотреть еще до полета ракеты, к тому же единственного. Так из, казалось бы, чисто конструкторской задачи — установки автомата на ракету — рождалась сложная научная проблема. Подобное переплетение конструкторских и научных задач вообще характерно для современной техники и, само собой разумеется, было с самого начала становления ракетной техники ее отличительной чертой.
Любую возникающую научную проблему Сергей Павлович решал со свойственной ему широтой, в частности он привлек к теоретическим исследованиям сотрудников Московского университета, передал разработку проблем телеуправления специализированному институту, поручил нескольким сотрудникам вести аналогичные работы,— короче, 'делал все возможное для того, чтобы данная задача решалась на самом высоком научном уровне, который полностью исключал какое-либо «кустарнича- ние», чтобы все работы велись под его контролем и координированием. Впоследствии этот метод самого широкого привлечения ученых разных специальностей к работе руководимого им конструкторского бюро с сохранением всей координации в своих руках стал одной из основных черт работы Главного конструктора ракетно-космических систем.
Мне было поручено ведение работ по крылатой ракете 212 с автоматом стабилизации, причем одним из моментов ее подготовки к летным испытаниям была продувка свободно подвешенной, полностью собранной ракеты с работающим автоматом в аэродинамической трубе ЦАГИ. Таким способом предполагалось в какой-то мере смоделировать условия реального полета и оценить степень согласованности теоретически определенных настроек автомата стабилизации с инерционными и аэродинамическими характеристиками ракеты. Это служит еще одним примером, иллюстрирующим неразрывную связь науки и • инженерной практики даже на самых начальных этапах развития ракетной техники. Однако я вспоминаю об этом с совершенно другой целью.
141


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
Работы в чужой организации, носящие необычный для нее комплексный характер, всегда сложны, требуют увязки многих служб и сопряжены с преодолением массы мелких, но тем не менее существенных технических и организационных трудностей. Неудивительно, что и я, и откомандированная со мною в ЦАГИ бригада механиков столкнулись с большими трудностями при проведении одного из особенно сложных экспериментов, связанного с киносъемкой колеблющейся в воздушном потоке ракеты. Приехавший в это время в ЦАГИ Сергей Павлович, который всегда считал необходимым лично следить за ходом «узловых» экспериментов, мгновенно оценил обстановку и понял, что если все будет продолжаться в том же духе, то эксперимент с киносъемкой, скорее всего, никогда не будет осуществлен. Здесь возможны были две реакции; или обратиться к руководству ЦАГИ, или «сообщить дополнительный импульс» непосредственному исполнителю, т. е. мне. В данной ситуации им был избран второй вариант, а посещение руководства ЦАГИ, видимо, было оставлено «про запас».
Сергей Павлович вовсе не отругал меня, но нашел какие-то очень точные и впечатляющие слова, из которых я четко усвоил свою неполноценность и подсознательно ощутил, что если в ближайшие 24 часа киносъемка не состоится, то в Москве произойдет некое стихийное бедствие, вроде землетрясения. Полученный импульс был настолько велик, что скорость моих перемещений но территории ЦАГИ утроилась, и во мне ненадолго пробудились дремлющие во всяком человеке таланты Остапа Бендера. Когда я через сутки доложил о завершении этапа испытаний, связанного с киносъемкой, то Сергей Павлович был явно удивлен, хотя и старался не показывать этого. Он ограничился сухой констатацией: «Вот видите, когда человек чего-то по-настоящему захочет, он этого всегда добьется!»
Этот почти анекдотический эпизод вспоминается сейчас по той причине, что он хорошо передает одну из особенностей стиля руководства С. П. Королева: ничего не делать за исполнителя, не водить его, как маленького ребенка, «за ручку», всячески развивать в своих подчиненных ответственность, инициативу и стремление выполнять запланированные работы в полном объеме и в самые сжатые сроки.
Уже к концу 30-х годов его ракеты с жидкостными двигателями фактически приобрели облик, ставший классическим: довольно сложная система подачи топлива, автопилот со сложной динамикой, бортовая автоматика и регистрация поведения ракеты в полете — в основном все это уже было сделано.
Во время войны Сергей Павлович продолжал вести работы по применению жидкостных ракетных двигателей, на этот раз в авиации. Следует обратить внимание на то, что установка жидкостных ракетных двигателей на самолеты требует чрезвычайно высокой степени надежности. Если можно было допустить хотя бы в мыслях взрыв маленькой ракеты, которую запускают из бункера, то допустить, чтобы произошел взрыв на самолете, в котором сидит летчик или испытатель (а Королев и сам летал испытателем на этих самолетах), было невозможно. И поэтому в
142


2. С. П. КОРОЛЕВ — ПИОНЕР РАКЕТНОЙ ТЕХНИКИ
военные годы происходит, может быть, невидимая для большинства, но очень важная работа по созданию ракетных систем высочайшей надежности. Это оказалось очень нужным впоследствии, когда после войны Сергей Павлович вернулся к прерванной работе по ракетам с жидкостными двигателями. Таким образом, в начале 30-х годов Сергей Павлович и его сотрудники, поставив перед собой задачу поэтапной отработки ракетных систем, заложили фундамент, который позволил потом, с 1946 по 1966 г., проделать огромную работу в ошеломляющем темпе.
Закладка основ, разработка методик, получение технического опыта — все это произошло именно в 30-е годы, которые характерны самоотверженной работой Сергея Павловича в Реактивном научно-исследовательском институте.
Приблизительно в 1955 г., когда пришло время штурма космоса, я был снова привлечен к работам, которые вел С. П. Королев, и снова как «управленец». Речь шла о разработке систем управления ориентацией еще не существовавших тогда космических аппаратов. Но как изменилась с довоенного времени обстановка! Если в 30-е годы большинство людей считало некоторых мечтавших об освоении космоса редкими чудаками, то теперь уже никто не сомневался в реальности создания космических аппаратов в ближайшие годы. Изменилось и положение Сергея Павловича. До войны весь его отдел насчитывал менее 10 инженеров и техников, теперь же он был руководителем большого, уже имеющего крупные заслуги конструкторского бюро, занимавшего центральное место среди многих организаций, привлеченных к созданию межконтинентальных баллистических и космических ракет. Не изменился только он сам. Более 15 лет мы с ним практически не встречались, и я имел возможность мысленного сопоставления двух Сергеев Павловичей — молодого руководителя небольшой группы энтузиастов и достигшего зрелого возраста руководителя большого и заслуженного коллектива. Однако неимоверно выросший размах работы не изменил самого стиля его деятельности — четкости, организованности, увлеченности и способности увлекать других.
П. В. Флеров
В 1925 г. я поступил на механический факультет Московского высшего технического училища. Авиационная специальность на механическом факультете начиналась только с третьего курса. Студенты старших курсов организовали Аэродинамический кружок им. Н. Е. Жуковского, сокращенно АКНЕЖ. В АКНЕЖе устраивались доклады по авиационным вопросам, имелась библиотека с авиационными журналами, начиная с 1905 г., и книгами по авиации. А в те годы достать книгу по авиации было событием. Бывало, руки трясутся, когда разворачиваешь какую- либо только что полученную книгу. Пытались организовать что-либо похожее на аэроклуб, но в те годы мысль об этом была столь же дерзкой и необоснованной, как в наше время создание кружка для обучения космическим полетам, например, при домоуправлении.
143


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
В те годы было свободное посещение занятий студентами. Поэтому большинство студентов, окончив третий курс, пытались устроиться на работу и появлялись только на особо важные лекции или для сдачи за-' четов.
На авиационную специальность обычно шли не более десяти студентов в год, но старшекурсников-авиационников было около сорока человек. Все они часто бывали вечерами в АКНЕЖе.
В конце декабря 1926 г. АКНЕЖ организовал экскурсию в Ленинград. Старшим по экскурсии был назначен студент Королев. После отправления поезда старший пришел в наш вагон посмотреть, как мы устроились. Он оказался очень открытым человеком, и мы очень быстро разговорились.
Сергей в отличие от всех наших студентов знал авиацию не только понаслышке. До поступления в Киевский политехнический институт Сергей работал мотористом в Одессе, летал на гидросамолетах и даже однажды наглотался воды, попав в аварию. Кроме того, я узнал, что при Мосавиахиме организовали планерную школу. Начальником школы был студент В. М. Титов.
В школе были четыре планера, и уже два или три раза проводились практические занятия. Сергей сам уже совершил несколько полетов на планере. Полеты производились по воскресеньям и четвергам. Инструкторов было трое. Старший, Карл Михайлович Венслав,— летчик из летного отряда Военно-Воздушной Академии, крепкий человек лет около сорока, в прошлом офицер царской армии. Владимир Георгиевич Гара- канидзе, молодой черноглазый красавец,— летчик и воздухоплаватель; Анатолий Александрович Сеньков — слушатель Военно-Воздушной Академии, не летчик, так как близорукость не позволяла ему поступить в летную школу.
Наша летная база вблизи станции «Горки Ленинские» состояла из ангара и избы дяди Вани, местного крестьянина, который возил наши планеры на лошади и кормил нас после полетов обедом.
Было четыре планера. Планер «Пегас», построенный немецкими планеристами в Коктебеле на планерных испытаниях 1925 г., представлял собой плоскую ферму, на которой крепились крылья на расчалках и оперение. Кабины не было, так что в полете ноги торчали прямо «на улицу». Учебный планер «Старайся вверх» конструкции Д. А. Ромейко- Гурко, на котором мы почти не летали. Тренировочный планер «Мастя- жарт» (мастерские тяжелой артиллерии) конструкции студентов МВТУ И. П. Толстых и С. Н. Люшина, фюзеляжный моноплан с подкосами, на двух лыжах. И наконец, рекордный планер постройки 1925 г. «Закавказец» конструкции А. В. Чесалова, планер с большим удлинением крыла. В общем, «настоящий» планер.
Первоначальное обучение производилось на планере «Пегас». Планер держали за крыло и хвост. Ученик, или, как тогда называли, учлет, садился на дощечку, привязывался широким поясом, брал ручку и ставил ноги на педали (на педали вместо шайбы был установлен медный пятак). На крючок на носу планера надевали кольцо, через которое про-
144


2. С. П. КОРОЛЕВ — ПИОНЕР РАКЕТНОЙ ТЕХНИКИ
ходили два резиновых амортизатора длиной по 20 м. Амортизаторы растягивали несколько человек. Затем хвост и крыло отпускали, и планер выстреливался, как из рогатки. Можно было продержаться в воздухе около полминуты, а за это время мы успевали сделать развороты в одну и другую сторону на 90°. Приземлившийся в долине планер вез дядя Ваня, привязав его к дровням. Учлет бежал рядом, держа аппарат за крыло.
Полеты, хотя и непродолжительные, производили на нас очень сильное впечатление. Первое время пугало большое ускорение, создаваемое амортизатором. Планер уже в воздухе. Уже свистят расчалки. По вискам бегут выбитые ветром слезы. А планер еще толкает в спину — набирает скорость. После нескольких полетов привыкли. Ускорение стало нравиться. Да и при большой вытяжке амортизаторов можно было набрать большую высоту.
После того как мы освоили полеты на «Пегасе», нас перевели на планер «Мастяжарт», а затем на «Закавказец».
Сергей летал хорошо. Уверенно, спокойно. Иногда, может быть, чуть- чуть резковато. Но выдержанно. «Закавказец» нам очень понравился своими размерами, просторной кабиной и спокойными повадками в воздухе.
Январь, февраль и март 1927 г. мы летали. В январе ударили морозы. Мы мазали лица вазелином или глицерином, но это мало помогало. Зато в марте стояла чудесная солнечная погода, и наши лица покрылись золотистым мартовским загаром. В марте появился наст, а по насту планер после посадки долго бежит. Как самолет.
В конце марта устроили экзамен. Наша группа была первой группой молодых ребят, научившихся летать на планере без опыта полетов на самолете. Руководство Осоавиахима смотрело на нашу группу как на первый опыт «обучения летчиков, начиная с планера». Надеялись, что ученики, освоившие планер, будут скорее осваивать полеты на самолете и, кроме того, что отсев неспособных учеников окажется меньше.
На экзамен приехало много начальства из Осоавиахима, и, когда мы, сойдя с поезда, шли пешком к своему ангару, я обратил внимание на шагающего рядом с нами военного с большими усами. Вскоре выяснилось: приехал заместитель наркомвоенмора С. С. Каменев.
На экзамене требовалось взлететь на тренировочном планере «Мастяжарт», сделать два разворота по 90° и посадить планер. Вызывали нас по алфавиту. Все пролетали хорошо. С. С. Каменев и руководство Осоавиахима остались довольны.
В Осоавиахиме в торжественной обстановке нам были вручены дипломы «пилотов-планеристов». Весной 1927 г. мы как-то особенно подружились с Сергеем. Я бывал у него дома. Познакомился с его отчимом Григорием Михайловичем Баланиным и матерью Марией Николаевной.
Летом 1927 г. Сергей поступил работать на авиационный завод.
В сентябре 1927 г. неподалеку от Феодосии были организованы IV Всесоюзные планерные испытания. На эти испытания съехались планеристы из Москвы и Смоленска, Харькова и Краснодара, Киева и
145


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
Ленинграда и других городов Советского Союза. Планеры, конечно, были самодельные. Серийного производства еще не было. При каждом планере ехала группа, обслуживающая аппарат, и летчик. Из нас, только что окончивших планерную школу, была образована «тренировочная группа», или «треньгруппа», как мы ее называли. Летать мы должны были на наших школьных планерах «Мастяжарт» и «Закавказец». Кроме того* к нам прикрепили новый учебный планер ИТ-4 конструкции И. П. Толстых и планер АВФ-20 конструкции А. С. Яковлева, построенный еще в 1925 г.
Жили мы в поселке Коктебель и каждый день на мажарах ездили на гору Узун-Сырт (гора Клементьева), где установили большую самолетную палатку и собирали планеры. Жили мы в различных национализированных дачах. Питались в частной столовой (тогда был нэп). Поваром в столовой работал муж хозяйки, бывший повар императрицы — матери царя. Готовил прекрасно. Некоторые горячие головы в Осоавиа- химе упрекали нас, что мы поддерживаем частную торговлю, но наше руководство с этим не посчиталось.
Руководителем испытаний был Иван Ульянович Павлов, командующий авиацией Московского округа. Техническое руководство осуществлял технический комитет, состоящий из нескольких опытных авиационных инженеров. Ряд лет председателем технического комитета был Сергей Владимирович Ильюшин. В техническом комитете работали Горощенко, Пышнов, Фадеев. За постройкой планеров в Москве члены технического комитета следили постоянно, для планеров, построенных в других городах, требовали полной проверки всех расчетов, в некоторых случаях расчеты на прочность планера производились техническим комитетом заново.
Но вот планеры собраны. Расчеты проверены. Начинаются полеты. Наша тренировочная группа должна была начать полеты на планере ИТ-4 конструкции И. П. Толстых.
Мы начали полеты с нижнего южного склона Узун-Сырта. Первый пробный полет сделал летчик Блинов, а затем начали выпускать ребят по алфавиту. Выпускали почти с ровного места. Почти все прибывшие на испытания во главе с Иваном Ульяновичем Павловым и техническим комитетом пришли посмотреть, «как летают ребята». Но нас преследовали неудачи. Сказался большой перерыв в полетах при общем ничтожном летном опыте. Все как один взлетали на высоту 0,5—1 м, скользили несколько десятков метров и совершали посадку. Сергей при взлете резковато прижал планер и после двух-трех прыжков остановился. Расстроился Сергей ужасно. Вылез из планера, отошел в сторону и лег на землю.
Потом планер ИТ-4 был отдан в группу первоначального обучения, а мы продолжали летать на тренировочном «Мастяжарте». Сергей летал уверенно и спокойно.
В ноябре 1927 г. нашей тренировочной группе предоставили самолет «Анрио». Всем было интересно, как мы будем летать на нем, дает ли что-нибудь учлету предварительное освоение планера. Как быстро можно
146


2. С. П. КОРОЛЕВ — ПИОНЕР РАКЕТНОЙ ТЕХНИКИ
выпустить нас в самостоятельный полет? Приступили к полетам. «Анрио» — это двухместный биплан с ротативным мотором 80 л. с. (возил нас К. М. Венслав). Место ученика впереди. Нам казались непривычными большая кабина и ограниченный обзор впереди, но в воздухе мы справлялись с самолетом прилично.
Весной 1929 г. Сергей перешел в новое конструкторское бюро. В СССР приехал из Франции инженер Ришар с группой конструкторов и начал проектировать большой гидросамолет. Многих конструкторов, в том числе и Сергея, направили работать в это бюро. Сергей мне ничего не рассказывал о конструкции самолета, но много рассказывал о французах, о методах их работы и т. д. Мы много разговаривали об авиации, нас к этому тянуло, рассказывали друг другу различные авиационные приключения, свидетелями которых мы были или которые мы слышали. Иногда Сергей наизусть читал мне какой-либо рассказ на авиационную тему. Память Сергея мне казалась феноменальной.
Однажды он пересказал мне почти наизусть повесть Вивиан Итина «Высокий путь». Повесть на нас произвела большое впечатление.
В сентябре 1928 г. мы опять поехали в Коктебель на планерные испытания. Опять была создана тренировочная группа, в которую вошли планеристы, закончившие школу в первом и втором наборе. Я жил в одной комнате с Сергеем. На гору нас возили теперь на грузовике АМО-Ф15. Там поставили большую самолетную палатку. Начали собирать планеры. Нашим инструктором был назначен инструктор Качин- ской школы летчиков Василий Андреевич Степанченок, высокий, стройный и суровый человек. Мы его побаивались, но очень уважали.
Наш инструктор установил «Дракон» на высоте около 100 м над долиной (примерно на половине высоты горы) и начал нас выпускать по алфавиту. Ребята летали хорошо. После двух полетов с половины горы начали летать с вершины. Некоторым счастливцам удавалось немного парить, если ветер усиливался. Как-то Сергея занесло метров на сто выше горы. «До чего же красив Узун-Сырт сверху! Ты себе представить не можешь!» — закричал он, приземлившись. Вечерами мы приезжали в Коктебель с полетов веселые и возбужденные и сейчас же отправлялись купаться. Бежишь к воде и бросаешься в волну, как в водяную стену. Больших трудов стоило выйти из воды. Мне кажется, что рисковали мы зря.
В конце 1928 г. нам опять дали самолет. На этот раз «Авро 504К», также с ротативным мотором, но большей мощности, 120 л. с. Направили на медицинскую комиссию. Сергей прошел комиссию без замечаний, а меня забраковали.
Однажды ко мне домой пришли прямо с полетов Сергей Королев и Сергей Люшин. Веселые, возбужденные. И как замечательно пахнуло горелой касторкой от их кожанок! Сергей рассказывал мне о полетах. Инструктором у них был летчик Солдатов.
Весной 1929 г. после сдачи экзаменов нас направили на аэродромную практику в * Военно-воздушную академию. Вечерами я работал мотористом на «Авро», том самом, на котором мои товарищи учились летать.
147


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
Инструктором у них был теперь Дмитрий Александрович Кошиц из летного отряда Академии им. Жуковского.
Полеты на «Авро» производились иногда рано утром, до работы, и почти каждый день вечером, после работы. В группе обучающихся были: Пинаев, Егоров, Люшин, Федоров, Королев, Ефимов, Козлов. Условия учебных полетов были не очень подходящие. Ротативные моторы не могли работать на малом газу. Поэтому при планировании приходилось выключать зажигание. Винт вращался от встречного потока воздуха. Сразу после посадки, еще на пробеге, необходимо было на короткий срок включить зажигание и раскрутить мотор, в дальнейшем через каждые 4—5 с включать и выключать зажигание. Скорость руления регулировалась длительностью времени включения зажигания. Зазевается ученик, не включит вовремя зажигание — встанет на посадочной полосе с остановленным винтом. Такие оплошности вызывали большие осложнения в работе аэродрома, который не был предназначен для учебных целей.
Но все же мы летали. Крупных происшествий у нас не было. С Сергеем один раз случилась маленькая неприятность. При взлете Сергей не выдержал направление и ударил крылом и винтом во флажок. (Флажки были поставлены вдоль направления взлета. Кто-то экспериментировал с планировкой аэродрома.) Пробил переднюю кромку нижнего крыла и повредил винт. Переднюю кромку мы отремонтировали сами, а винт Сергей и я пошли получать на склад. Пропуск Сергей заказал на имя «Королева с механиком». Получили винт. «Петр, неси». По территории склада я смиренно нес винт, но, как только мы вышли на аэродром и люди, выдавшие нам винт, не могли нас видеть, взбунтовался: «Теперь неси ты!» И Сергей покорно нес винт километра два до самолета. Меня рассердило принижение моей личности, но Сергей был глубоко прав, выдавая себя за большое начальство. Ведь нам, осоавиахимовцам, достался этот винт просто потому, что никто не мог представить, что на Центральном аэродроме есть какие-то «негосударственные» самолеты.
Но вот подошло время самостоятельных вылетов. Первыми Кошиц выпустил Пинаева и Люшина. На следующий вечер, пролетев с Сергеем, Кошиц выбрасывает подушку из переднего сидения, значит, Сергей полетит сейчас самостоятельно. Видно, он спокоен, но внутренне собрался. Подхожу к винту: «Контакт!» — «Есть контакт!» Мотор пошел с первого рывка. Взмах белым флажком. Полный газ. Самолет уже в воздухе. Сергей летит... Вот сделан круг над аэродромом. Самолет идет на посадку. Расчет хороший. Как-то Сергей посадит самолет? И посадка хорошая. Бегу со всех ног к месту посадки. Хватаю самолет за левое крыло и разворачиваю его на 180°, Сергей рулит к стартовой линейке. Лицо сияющее. Сергей даже прыгает в самолете от удовольствия. «Еще раз и так же»,— говорит Кошиц. Второй полет и посадку Сергей выполнил так же хорошо.
Все лето 1929 г. Сергей с Люшиным проектировали и строили рекордный планер. Я в этой работе участия не принимал. Меня, как забракованного медицинской комиссией, на испытания не послали. Но я июль и август работал на практике на ремонтном авиационном заводе, зара-
148


2. С. П. КОРОЛЕВ — ПИОНЕР РАКЕТНОЙ ТЕХНИКИ
ботал немного денег и решил ехать в Коктебель за свой счет. Пробыл там недолго. Истратил все деньги и уехал. Видел планер Королева и Люшина, которому было присвоено имя «Коктебель». Фотографировал Сергея в планере. Видел, как прилетел из Москвы Д. А. Кошиц с механиком Б. Н. Подлесным на самолете А. С. Яковлева АИР-3. В назначенное времц все встречающие собрались в северной долине Узун-Сырта и разожгли костер.
После приезда в Москву Сергей мне рассказывал о своих полетах в Коктебеле. Он сдал экзамен на звание пилота-парителя на планере Вахмистрова, Дубровина и Тихонравова «Жар-птица». Затем несколько раэ летал на своем планере «Коктебель». В одном из полетов на «Коктебеле» с Сергеем произошел трагикомический случай, описанный О. К. Антоновым в воспоминаниях. Вот как этот случай выглядел в интерпретации Королева. Когда Сергей уже сидел в планере и стартовая команда растягивала амортизатор, планер неожиданно, без команды* взлетел. Сергей начал летать вдоль склона и в парении набирать высоту. Он обратил внимание на то, что люди разбегались, когда планер пролетал над местом старта. Сергей не мог понять, почему они разбегаются. Через некоторое время пошел на посадку в долину. Сел хорошо. Вылез из планера и обратил внимание на то, что у хвоста лежит железный штопор, свитый из толстого железного прутка. Такой штопор, ввернутый в землю, служил для удержания планера при вытяжке амортизатора. «Зачем этот штопор лежит в поле?» Потом Сергей заметил, что от штопора к планеру идет трос, а на тросе намотан чей-то носовой платок. Вспомнив, что планер пошел в воздух без команды, Сергей понял, что штопор был вырван из земли и повис на тросе. И стало ясно, почему разбегалась публика на старте: никому не хотелось получить удар железкой, весящей несколько килограммов.
Королев в конце 1929 г. защищал проект спортивного самолета, который в это время уже строился на том же заводе, где он работал. Я знал, что проект самолета принят Осоавиахимом, деньги на проектирование и строительство отпущены и выделен мотор «Вальтер» в 60 л. с. К этому времени самолет в основном был закончен, не было только капотов на мотор. Как-то вечером Сергей повез меня смотреть свой СК-4. Такой индекс имел его самолет. Самолет помещался в церкви неподалеку от Боткинской больницы. Сергей нанял двух медников с авиационного завода, и в течение двух-трех недель самолет СК-4 был готов. До чего же он красив и изящен! Выкрашен в серую краску с красной полосой на фюзеляже. Капоты мотора отделаны под «мороз», но не вульгарными кругами, а благородно, «вразброс».
Самолет двухместный, с двойным управлением. Чтобы сесть на переднее сидение, надо поднять люк в центроплане. Весь центроплан занят баками, так что самолет должен показать хорошую дальность. Хорошие формы обеспечат приличную скорость.
Перечитывая написанное, я понял, что многие удивятся множеству задач и дел, взятых на себя Королевым. Одна работа пачальником конструкторской бригады с обязательными сверхурочными может запол-
149


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
нить время человека до отказа. А тут еще СК-4 и планер для высшего пилотажа! Одновременно СергсЛ кончал летную школу. Но все это было именно так.
Мы перевезли СК-4 на[ аэродром, устранили мелкие недоделки. Приступили к взвешиванию. Подсчитав общий, вес самолета, Сергей расстроился. Даже лицо потемнело. Вес оказался больше расчетного. Следовательно, и летные данные будут хуже расчетных. Провозились до ночи. Утром я пошел на работу, а Сергей на аэродром. Часов в 10— 11 утра в конструкторский зал вбегает возбужденный Сергей. «Петр, поехали. Все готово. Самолет выпускать будешь ты. Я полечу с Ко- шицем».
Гоняем мотор. Сергей не смог достать подходящий счетчик оборотов, и мы не могли определить, дает ли мотор требуемые обороты. Нам казалось, что винт самолета «тяжел»,— это может увеличить длину разбега и снизить скороподъемность, но несколько увеличит максимальную скорость. Наивно пытаемся определить обороты на слух.
В последний раз осматриваю основные узлы самолета и проверяю контровку всех гаек. Устанавливаю «на глаз» подвижной стабилизатор. На заднее сидение садится Кошиц, на переднее, открыв люк, помогаем забраться Сергею. Дергая за винт, запускаю мотор. Кошиц прогревает и пробует мотор. Механики и я с трудом удерживаем самолет на месте. Мы решили начать взлет с края аэродрома, не выруливая на старт. Машем руками и кричим, чтобы обратить на себя внимание стартера, который с белым и красным флагами командует на старте. Кажется, он махнул белым флагом. «Пошел!» Самолет побежал и быстро поднял хвост. «Что-то он долго бежит, видимо, все-таки винт тяжел»,— мелькает мысль. Чувствую серьезность положения. Ведь в случае какого-либо несчастья мне придется нести «юридическую и моральную ответственность»: самолет-то мы выпускали без отдела технического контроля.
Самолет оторвался от земли не без помощи Кошица. Ему, видимо, надоел длинный разбег, и он сделал взлет с «подрывом». Итак, Сергей и Кошиц в воздухе. Самолет набирает высоту, разворачивается, делает круг над аэродромом. Ровно, как швейная машинка, стрекочет мотор. Сделано два круга над аэродромом. Самолет идет на посадку. Проходит над Петровским дворцом. Вот он уже над аэродромом. Но почему-то Кошиц выравнивает слишком высоко? Посадка получилась, как говорится, с изрядным «плюхом». Самолет бежит и в конце пробега наклоняется влево. Бежим к самолету. Левая полуось шасси согнулась, и колесо трется об амортизатор. Больше поломок нет. Возбуждены и рады Сергей и Кошиц. Кошиц немного смущен — опытный летчик, а посадил неважно. «Петр! Ремонтируй самолет и летай на нем. А мы с Дмитрием Александровичем,—говорит Сергей,—поедем в Крым». Сели на мотоцикл и уехали.
Вскоре получил телеграмму: «Заболел брюшным тифом. Феодосия. Все твоем усмотрении. Сергей».
Только в мае 1931 г. Сергей закончил переделку бензиновой схемы СК-4 и решил продолжить испытания. Стартовал один Кошиц. При взле¬
150


2. С. П. КОРОЛЕВ — ПИОНЕР РАКЕТНОЙ ТЕХНИКИ
те, на небольшой высоте, отказал один из цилиндров мотора. Для посадки впереди места уже не было, для разворота не было скорости. И Кошиц тянул на четырех цилиндрах на высоте 20—30 м. Над ангарами, расположенными на месте здания аэропорта 30-х годов, самолет «болтануло». Из-за малой скорости рули работали плохо. Самолет перевернулся, зацепил крышу ангара и, ударившись о землю, разбился вдребезги. Кошиц отделался кровоподтеком на щеке. Сергей мне показывал фотографию: около ангара с проломленной крыыей разбросаны обломки хорошо знакомого самолета, стоят механики, стоит Кошиц с темным пятном на щеке.
О восстановлении СК-4 нечего было и думать. Насколько я помню, уже в это время Сергей привлек меня к вечерним работам над проектами планеров и легких самолетов. Почти каждый вечер мы трудились допоздна.
Почему-то Сергей не стал продвигать ни один из наших проектов, а загорелся новым делом — организовать планерную школу при заводе им. Менжинского. Мне затея понравилась. По просьбе Сергея О. К. Антонов прислал нам чертежи учебного планера «Стандарт», который в это время был признан основным планером для первоначального обучения. Планеры мы строили с помощью молодых рабочих завода, записавшихся в нашу школу.
Но вот планеры готовы и перевезены на планерную станцию. Сергей начал облетывать первый планер. Полеты с ровного места и с середины холма прошли хорошо, но когда мы запустили Сергея с вершины холма, случилось непредвиденное. Планер, набрав 10—15 м над холмом, внезапно перешел в крутое пикирование явно против желания Сергея. Я очень испугался — сейчас Сергей убьется. Но у самой земли планер выровнялся и сел нормально. Когда мы подбежали к планеру, Сергей нам рассказал, что планер перестал повиноваться, несмотря на взятую до отказа на себя ручку. Однако после того, как Сергей отдал ручку обратно и взял на. себя вторично, планер послушался. Мы долго осматривали планер, и наконец Сергей усмотрел дефект в тросовой системе руля высоты. Тросовую систему переделали, и в дальнейшем никаких неприятностей с рулем высоты не было. Сергей написал Антонову о дефекте, и я заметил, что на всех планерах «Стандарт», на которых мне приходилось летать в 1933—1934 гг., тросовая система была переделана.
Всю осень 1931 и зиму 1931/32 гг. мы каждое воскресенье ездили на планерную станцию и учили ребят летать. Нам эта работа очень нравилась. Кроме того, Сергей иногда ездил тренироваться на самолете в летную школу Осоавиахима.
Вскоре я заметил, что Сергей стал меньше интересоваться нашей школой. Частенько мне одному приходилось проводить занятия. А в марте 1932 г. Сергей снова удивил меня, начав летать на бесхвостом планере Б. И. Черановского.
151


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
В. Н. Галковский
Летом 1929 г. с направлением из техникума я поступил на авиационный завод, где вскоре был зачислен в отдел по проектированию опытных конструкций самолетов (ОПО-3). В те годы наша авиация только зарождалась. Создавалась своя самолетостроительная промышленность, и готовились кадры авиационных специалистов. ОПО-3 на заводе был, по сути, ОКБ — опытным конструкторским бюро, состоящим почти из одной молодежи.
Весной 1929 г. туда пришел Сергей Павлович Королев, будучи еще студентом МВТУ. В то время он уже был летчиком-любителем и кон- структором-планеристом, которого хорошо знали в Осоавиахиме. Энергичного молодого инженера быстро оценило руководство ОКБ: его вскоре назначили начальником конструкторской группы. В эту группу зачислили и меня.
Вскоре Сергей Павлович пригласил меня работать по вечерам у него дома. Он организовал в своей комнате маленькое конструкторское бюро. После работы в ОКБ конструкторы собирались здесь и трудились над проектами до позднего вечера.
Сергей Павлович был инициатором в создании новых типов летательных аппаратов.
Летом 1930 г. над проектом рекордного планера Королева СК-3 («Красная звезда») работал дружный коллектив, приглашенный Сергеем Павловичем из ОКБ нашего завода. Разработку новых проектов планеров Королеву поручал ЦС Осоавиахима, всячески раэвивавший тогда планеризм в нашей стране. СК-3 был испытан на соревнованиях в Коктебеле и оправдал наши надежды. На этом планере впервые при старте с земли в безмоторном полете выполнили «мертвую петлю». Тогда это было выдающимся достижением.
Затем Королев организовал разработку проекта «планерлета» конструкторами из ЦКБ другого авиационного завода, куда мы были переведены с прежнего места работы. Благодаря исключительной энергии и настойчивости Сергея Павловича, в вечернее время, после работы, был выполнен ряд других оригинальных проектов машин в чрезвычайно короткие сроки. На этих работах мы учились темпу и стилю Сергея Павловича, что впоследствии всем нам очень пригодилось.
В 1931 г. Королев сделал очень многое, чтобы добиться организации работ по ракетной технике. В сентябре 1931 г. был решен вопрос о создании ракетной организации ГИРД (Группы изучения реактивного движения) при ЦС Осоавиахима.
В ГИРД пришли талантливые работники из авиации и других областей промышленности, ставшие руководителями конструкторских бригад ГИРДа: Фридрих Артурович Цандер из ЦИАМа, Юрий Александрович Победоносцев из ЦАГИ, Михаил Клавдиевич Тихонравов, затем старшие инженеры А. И. Полярный, Е. С. Щетинков, Ф. JI. Якайтис, Н. И. Ефремов и другие. Это были друзья и соратники Сергея Павловича, которые вместе с ним шли по трудному пути развития ракетостроения.
152


2. С. П. КОРОЛЕВ — ПИОНЕР РАКЕТНОЙ ТЕХНИКИ
В 1932 г. из ЦАГИ и ЦКБ авиационного завода пришли в ГИРД молодые авиационные конструкторы В. Н. Галковский, Н. И. Шульгина, О. К. Паровина, В. А. Андреев. Их зачислили во вторую бригаду к М. К. Тихонравову. Четыре конструкторские4 бригады и небольшая производственная группа лаборантов-механиков были постепенно «сцементированы» . руководителем ГИРДа в единую семью энтузиастов-едино- мышленников, положивших все свои силы, знания и энергию на достижение главной цели — создание первых жидкостных ракет.
Как известно, эта цель была достигнута. Первая советская жидкостная ракета, созданная в ГИРДе по проекту М. К. Тихонравова, взлетела с подмосковного полигона 17 августа 1933 г.
В ГИРДе всей разработкой конструкций, испытаниями узлов и пусками ракет всегда руководил Сергей Йавлович. Он умел это делать энергично, умно, с большим деловым накалом, сообщая свою энергию людям, работающим с ним рядом. Все гирдовцы до сих пор помнят трудные дни и ночи перед пусками первых ракет.
ГИРД был ступенью той большой технической школы, которую прошли наши ракетостроители под руководством С. П. Королева — человека, обладавшего большим даром технического предвидения.
О. К. Антонов 1
Мне довелось познакомиться с Сергеем Павловичем Королевым в 1929 г. Это произошло на слете планеристов в Коктебеле, куда Сергей Павлович привез планер своей конструкции.
Вспомним обстановку тех лет. В 1923 г. наша страна после тяжелых лёт гражданской войны, интервенции, голода, разрухи, эпидемий вступила в период мирного строительства. Люди наконец получили возможность приобщиться к мирному труду. Это вызвало необыкновенный взрыв народной энергии. Советские патриоты, любители авиации, создали Общество друзей воздушного флота. Планеристы решили собраться в Коктебеле на горе Узун-Сырт, чтобы испытать первые построенные ими аппараты.
Первый слет планеристов скромно назывался «испытаниями». Потом слеты стали происходить в Коктебеле почти ежегодно вплоть до 1935 г.
В те годы, когда авиационной промышленности практически еще не было, планеризм предоставлял энтузиастам большие возможности для творческого эксперимента в области авиации. И это привлекало большое число инженеров, конструкторов, рабочих, летчиков к заманчивой работе. Обстановка была исключительно творческая. Достаточно назвать тех, кто принимал участие в этом удивительном движении, о котором пока еще так мало написано.
Председателем техкомиссии неизменно был С. В. Ильюшин. Бывали там с планерами или без них В. С. Пышнов, В. П. Ветчинкин, Б. Т. Го-
1 В кн.: Из истории советской космонавтики. М.: Наука, 1983, с. 136—140. Публикуется в новой редакции.
153


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
рощенко, В. П. Невдачин, И. П. Толстых, А. С. Яковлев, М. К. Тихо- нравов, С. Н. Люшин, П. В. Цыбин, Б. В. Раушенбах, М. И. Гуревич,
A. А. Сеньков, В. Н. Беляев, А. А. Дубровин, В. С. Вахмистров, Н. Н. Фадеев, А. В. Чесалов, В. Ф. Болховитинов, С. И. Стоклицкий, К. К. Артамонов, Б. И. Черановский, В. К. Грибовский, Б. Н. Шереметев, П. А. Ивенсен и другие. На слет приезжали А. Н. Туполев, Я. И. Алкснис и И. Э. Якир. По пути на слет погиб в авиационной катастрофе П. И. Баранов.
Принимали участие в полетах летчики К. К. Арцеулов, JI. А. Юнг- мейстер, А. Б. Юмашев, К. М. Венцлав, М. А. Нюхтиков, С. Н. Анохин,
B. П. Расторгуев, В. А. Степанченок, К. Н. Яковчук, П. Головин... Естественно, что и Сергей Павлович стремился побывать на слетах. Еще в 1925 г. он пытался получить командировку в Коктебель. Королев учился, работал. Командировку получить ему не удалось. Попал он на слет в первый раз только в 1927 г. Там начал учйться летать. Там же познакомился с С. Н. Люшиным. Вместе с ним решили создать современный, скоростной, очень прочный, аэродинамически совершенный планер.
Планер под названием «Коктебель» Королев привез на слет в 1929 г. Наше знакомство с Сергеем Павловичем произошло в большой палатке- ангаре, в котором тогда хранились планеры. Я находился в одном углу палатки, он по диагонали — в другом. Вдруг слышу, ко мне глуховатым голосом кто-то обращается: «Что это у вас в руках, плоскогубцы? Киньте их мне в голову». Я обернулся, увидел очень прочно стоящего на земле невысокого человека в черной кожанке, с открытым приятным лицом. Разумеется, плоскогубцы я ему дал. С этого началось наше знакомство.
Сергей Павлович очень любил летать. Это был человек, который все доводил до конца. Как так — построить планер и не летать? Это абсолютно невозможно! Можно только удивляться, что он не полетел в космос. Наверное, он этого очень хотел.
Летал он отлично. Помнится, мне даже довелось запустить его в первый полет на «Коктебеле».
Планеры тогда запускали (да и теперь с горы запускают) с помощью толстого резинового амортизационного шнура. Его прицепляют через кольцо к крюку на носу планера. Затем две команды человек по пять, а то и по семь растягивают его за два конца. Энергия накапливается, и, когда планер отпускают, он вылетает, как камень из рогатки, и таким образом начинает свой полет.
Планер Королева был прекрасно отделанный, темно-малинового цвета, оригинальной конструкции и совершенный по аэродинамике. Это был передовой по тому времени аппарат, с высокой нагрузкой на квадратный метр и, следовательно, большой скоростью полета. Не все тогда решались строить такие планеры. В этом отношении Королев был впереди.
После того как мы запустили планер Сергея Павловича' в полет, он пошел вдоль склона, а затем развернулся против ветра над дальним концом горы. Когда он стал пролетать на довольно большой высоте над нами, мы увидели, что у него на хвосте болтается штопор, с помощью
154


2. С. П. КОРОЛЕВ — ПИОНЕР РАКЕТНОЙ ТЕХНИКИ
которого планер при запуске удерживался на земле. Так он и пролетал больше четырех часов с этим «довеском».
Сергей Павлович летал очень уверенно, красиво. Чувствовалось, что планером управляет человек, умеющий держать машину в руках, которому полет доставляет удовольствие. В то время он учился летать и на самолете.
Потом он построил легкий самолет СК-4. Я присутствовал при старте этого самолета на Ходынке. Самолет был очень интересный, прекрасно построенный, четко, ясно задуманный. Это был дипломный проект Королева в МВТУ. Характерно для Сергея Павловича то, что, когда он взял тему дипломного проекта, он уже знал, что построит этот самолет. И он его построил. К сожалению, из-за отказа двигателя на взлете этот самолет был разбит.
Летчик Д. А. Кошиц, который его испытывал, только-только перетянул через ангары и упал на краю Ходынского аэродрома. Когда мы подбежали к самолету, рядом уже стоял спокойный, улыбающийся Сергей Павлович и сильно перемазанный маслом Кошиц, который обладал счастливой способностью выходить невредимым из всевозможных происшествий и аварий.
В 1930 г. Сергей Павлович привез на слет планер СК-3 («Красная звезда»). И на нем, как известно, на глазах у всех летчик-В. А. Сте- панченок впервые в мире сделал три петли Нестерова. Это было потрясающим событием, потому что никто до этого не отваживался на высший пилотаж на наших хрупких конструкциях. Но «Красная звезда» была построена необычайно прочно. Прочность вообще отличала все планеры Сергея Павловича. И когда ой пригнал свой планер СК-9 на очередной планерный слет, причем пригнал его на буксире, мы даже несколько недоумевали, зачем же такая прочность? Для того чтобы парить в восходящих потоках вдоль склонов, она была излишней. Нам было невдомек, что Сергей Павлович смотрел далеко вперед: впоследствии на этот планер был поставлен жидкостный реактивный двигатель.
Сергей Павлович участвовал также в развитии одной интересной идеи середины 30-х годов — удешевлении воздушного транспорта. Идея, принадлежавшая JI. П. Малиновскому, состояла в том, чтобы гигантские планеры, снабженные весьма маломощными двигателями, поднимать на тяге самолета-буксировщика, а затем при очень малых расходах топлива транспортировать на них грузы. Идея эта оказалась непрактичной и не получила своего развития. Но, несомненно, лучшим из представленных проектов 'был проект Сергея Павловича.
...Дальше наши пути разошлись. Сергей Павлович начал работать в совершенно новом направлении — освоении космоса. Мы кое-что слышали об этой работе, кое-что доходило до нас по «солдатской почте». Иногда мы с ним встречались, и он рассказывал, о чем можно было рассказать. А потом поступило сообщение о запуске первого искусственного спутника.
Я хорошо помню, какое ошеломляющее впечатление на нас произвело это событие. Мы просто не могли усвоить, прочувствовать до конца,
155


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
что это реальность, что действительно первый в мире искусственный спутник Земли кружит вокруг нашей планеты.
А потом последовали другие, такие же поразительные сообщения: об облете Луны, о том, что в космосе — человек, советский гражданин, первый космонавт мира — Юрий Алексеевич Гагарин. И мы уже стали свыкаться с тем, что наступила космическая эра, что нам довелось быть свидетелями начала свершений, имеющих громадное значение для цивилизации, для истории всего человечества. Мы безмерно радовались и гордились тем, что начало этой космической эре положено гражданином Страны Советов, великим Инженером, Конструктором, Ученым, Организатором — Сергеем Павловичем Королевым.
Н. И. Ефремов
Всякое новое дело, особенно его начало, сопровождается трудностями роста. В ГИРДе получалось еще сложнее: сказывались новизна и необычность тематики, к которой многие относились с предвзятым мнением. Предубеждение подкреплялось тем, что мы были организацией полуоб- щественного типа и подчинялись формально ЦС Осоавиахима. Помощь нам оказывалась в последнюю очередь. Получался заколдованный круг. Чтобы добиться признания, следовало показать действующие технические объекты, а чтобы создать их, требовалось оборудование и соответствующие условия. Сколько же приходилось затрачивать энергии, умения и такта, чтобы примирить эти противоречия!
Сергей Павлович начал с того, что всю работу ГИРДа подчинил поискам главного направления. Притом, чем сложнее становилась проблема, тем большая инициатива предоставлялась исполнителям, и одновременно усиливался контроль. Был создан «мозговой центр» для коллективного руководства научно-технической тематикой, названный техсоветом. В него вошли старшие инженеры: председатель техсовета С. П. Королев, члены техсовета — Ф. А. Цандер, Л. К. Корнеев, М. К. Тихонравов, Н. И. Ефремов, Ю. А. Победоносцев, Е. С. Щетинков и А. В. Чесалов. В техсовете обсуждались все технические проекты и результаты работ. Такая форма коллективного руководства оказалась очень полезной.
Спустя много лет, в 1963 г., Сергей Павлович вспоминал: «Теперь действует тот же принцип руководства, как и в ГИРДе, но только число помощников несколько больше, их теперь тридцать-сорок, и дело идет».
В действиях администрации ГИРДа и партийной организации существовала полная согласованность. Мы бывали вместе в высоких государственных инстанциях, встречались с партийными и государственными деятелями. Случалось выступать и порознь, однако все делалось по заранее подготовленному совместному плану. Часто бывали у председателя ЦС Осоавиахима Р. П. Эйдемана, он охотно откликался на наши просьбы, обращался в промышленные организации с призывом оказать нам помощь. Но такой способ не позволял удовлетворить все наши потребности. В особо сложных случаях мы встречались с маршалом М. Н. Тухачевским, обычно же по ходу работ к нему обращался Сергей Павлович.
156


2. С. П. КОРОЛЕВ — ПИОНЕР РАКЕТНОЙ ТЕХНИКИ
М. Н. Тухачевского интересовали наши работы, и как-то в конце декабря 1932 г. Сергей Павлович объявил по конструкторским бригадам: «Приготовиться к приему заместителя наркома, начальника вооружений РККА М. Н. Тухачевского. Подготовить чертежи и все материалы по объектам. Михаил Николаевич будет знакомиться со всеми работами».
Около одиннадцати часов дня приехали М. Н. Тухачевский, его заместитель по управлению военных изобретений Г. П. Новиков и начальник отдела по вопросам нашей тематики Я. М. Терентьев. Прибывших встретили Сергей Павлович и JI. К. Корнеев (он в то время был парторгом, я же стал позже, с января 1933 г.).
Встреча началась в кабинете начальника ГИРДа, куда были приглашены и руководители бригад. После сообщения Сергея Павловича о состоянии дел гости подробно ознакомились с работами в бригадах. В первой бригаде докладывал ее начальник старший инженер Ф. А. Цандер.
Фридрих Артурович очень подробно и увлекательно говорил о жидкостном реактивном двигателе, а потом перешел к вопросу о перспективах и, конечно же, увлекся. М. Н. Тухачевский слушал внимательно, изредка задавая вопросы. Фридрих Артурович, поощряемый доброжелательными замечаниями, все больше воодушевлялся и наконец полностью переключился на космическую тематику, не замечая сигналов Сергея Павловича.
Зная склонность Фридриха Артуровича увлекаться, заранее условились с ним, чтобы он говорил только о применении наших проектов в ближайшем будущем и меньше касался космических вопросов. Наконец, уяснив смысл наших сигналов, Фридрих Артурович смутился и, снизив голос почти до шепота, заявил: .
«Да, да. Это еще не скоро, но думать надо постоянно. А сейчас мы работаем над мощным двигателем с тягой в пять тысяч килограммов, но это еще не предел. Такой двигатель нужен для дальних ракет». И Цандер развернул кальку с вычерченной схемой двигателя.
М. Н. Тухачевский задавал много вопросов. Поражала его способность схватывать быстро основную сущность идеи. Подкупала и манера маршала вести разговор. Он был как-то естественно вежлив с собеседником и умел выслушивать до конца.
Затем Фридрих Артурович затронул вопрос о металлическом горючем как средстве повышения удельной тяги в жидкостном реактивном двигателе. Сергей Павлович, видя, что такая трактовка возможного применения металлического горючего заинтересовала заместителя наркома, решил воспользоваться удобным моментом и перевел разговор на практические рельсы:
«Идея заманчива, и хотелось провести исследования в этом направлении,— и, не видя возражений, продолжал: Однако решать такие вопросы вне действующего объекта нельзя. Поэтому мы считаем, что для проверки этой оригинальной идеи необходимо создать ракету с таким двигателем, полностью используя накопленный опыт».
Потом докладывать пришлось мне как заместителю начальника второй бригады. Больше всего говорить пришлось о ракете 07. Мы у себя
157


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
в бригаде много думали о формах ракеты. Бесспорным было то, что при наличии профилированных крыльев ракета 07 сможет преодолевать значительно большие расстояния, чем обычная бескрылая ракета. М. Н. Тухачевский заинтересовался, усмотрев в этом какой-то прототип будущих дальних ракет, и высказал такую мысль: «А можно ли на ракетах этого класса установить управление?»
Сергей Павлович, внимательно следивший за ходом мысли замнарко- ма, поспешил развить разговор. Он сказал, что тема дальних управляемых ракет нас очень интересует и мы готовы заняться ею. Но мы не стали слишком загружать план, опасаясь, что в таком расширенном объеме его не утвердят. Сил же у нас и на эту тему достаточно. Она органически увязывается с нашим общим техническим направлением, и введение ее в план было бы желательно.
Сергей Павлович немного выждал — не последует ли отрицательная реакция на его предложение, но, не видя этого, заключил свою мысль: «Если позволите, то мы через несколько дней дадим мотивированные соображения для включения ее в план 1933 г.»
Через несколько дней обе темы — по моделям крылатых ракет, а также экспериментальная работа по сжиганию металлического горючего как один из вариантов ракеты первой бригады под индексом ГИРД-Х — были включены в план.
Начальник ГИРДа, да и мы в бригаде делали главный упор на проектирование ракеты 09: на ней можно продемонстрировать первый гир- довский реально действующий образец ракетной техники. В апреле 1933 г. начались огневые испытания двигателя к этой ракете. Первые испытания на жидком воздухе показали обнадеживающие результаты, но как только перешли на жидкий кислород, сразу же начались неполадки. Почти каждое огневое испытание заканчивалось прогоранием камеры сгорания либо сопловой части.
Меняли материал камеры сгорания, пробовали разные легированные стали, пытались переходить на жаростойкие и нержавеющие — все напрасно. Меняли форсунки, подбирали разные углы разбрызгивания, делали различные защитные стенки и так шаг за шагом планомерно боролись за ракету. Многочисленные изменения и доработки заронили сомнения... Однако Сергей Павлович полностью поддерживал вторую бригаду в ее стремлении скорее осуществить запуск ракеты.
В очень напряженном темпе велись огневые испытания на полигоне, и к августу двигатель начал устойчиво работать, выдерживая без прогорания установленное время. С этого момента началась подготовка к пуску ракеты.
Первая попытка 11 августа закончилась неудачей. Тринадцатого августа — новая попытка пуска ракеты, опять неудачная. Ракета не поднялась, а двигатель работал в пусковом станке. Пламя бушевало не только на бетоне под соплом, но и ракета оказалась в огне. В результате прогорели задний обтекатель и стабилизаторы, а двигатель выработал свой ресурс. Агрегаты следовало менять, и Сергей Павлович распорядился взять их с ракеты-дублера. Снова выезд на полигон.
158


2. С. П. КОРОЛЕВ — ПИОНЕР РАКЕТНОЙ ТЕХНИКИ
Семнадцатое августа. На испытания поехали немногие, что способствовало деловой обстановке. Ракету готовили не спеша, проверялся каждый агрегат по нескольку раз, и только к вечеру закончили подготовку. Ракета заправлена бензином, вернее, остатками бензина, ее опустили в пусковой станок. Проведена заливка жидкого кислорода, одет носовой обтекатель. Начинает нарастать давление в кислородном баке от паров кислорода. Теперь надо ждать и следить по манометру, установленному на ракете, до пускового давления в 18 атм. Стрелка манометра остановилась на цифре 13,5 и не хочет больше двигаться. По струйке паров видно, что пропускает предохранительный клапан и давление больше не поднять. Устанавливается своеобразное равновесие. Что делать?
Решаем произвести запуск, правда, ракета не достигнет расчетной высоты, но это при первом пуске не имеет принципиального значения. Главное — полет, в котором будет проверена работа всех агрегатов. «Добро, пускаем!» — решает Сергей Павлович. Достаю коробку спичек и передаю ему. Он поджигает бикфордов шнур. Идем в блиндаж. Становлюсь у пульта управления, рядом вплотную становится Сергей Павлович. Смотровое окно узкое, и мы стоим очень плотно, чтобы видеть ракету и пусковой станок.
Команда «контакт», и сразу же толкаю от себя рукоятку пускового крана. Взрыв — звучит приятный «голос» нашего двигателя, и первая советская ракета медленно начала подъем. Затем будто зависла на верхнем срезе пускового станка. Впечатление такое, что она зацепилась за концы направляющих труб и только после этого ринулась ввысь. Летит!!! Мы бросились к выходу, чтобы следить за дальнейшим ее полетом.
Нас охватило чувство, которое трудно даже описать. Тут и нервное напряжение, накопившееся за все предпусковое время, и восторг, и радость, и еще что-то... Словом, эмоций больше, чем нужно. Сергей Павлович был ближе к выходу и первым оказался в проеме выходной двери, да так и застрял там, загородив собой выход, глядя на летящую вверху ракету. Тут уж не до вежливости и этикета. Резким толчком плеча я вытолкнул его наруяху, а сам застыл на том же месте, жадно следя за полетом, стараясь не упустить ни одного колебания ракеты, которая начала раскачиваться.
Состояние полной отрешенности от всего окружающего, все внимание только туда — в вышину. Евгений Маркович Матысик и Лев Алексеевич Иконников, наши слесари-сборщики, забрались на дерево, чтобы лучше следить за полетом. Когда ракета взлетела, они стали восторженно кричать и подпрыгивать на своих ветках. В результате Матысик потерял равновесие и свалился вниз.
Ракета поднялась примерно на 400 м и повернула к земле. Причиной изменения полета послужило повреждение во фланцевом соединении камеры сгорания с сопловой частью, за счет чего возникла боковая сила, которая и завалила ракету. До земли ракета летела с работающим двигателем и разрушилась от ударов о деревья.
Ракету увидели издали, она разломилась на несколько частей. Из сопла все еще струился дымок.
159


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
Сергей Павлович распорядился: «Будем писать акт». Кто-то подал мне конторскую книгу, неизвестно как оказавшуюся в блиндаже. На первом же незаполненном ее листе легло слово «Акт». Сергей Павлович внешне сдержанно продиктовал:
«Мы, нижеподписавшиеся, комиссия завода ГИРД по выпуску в воздух опытного экземпляра «09» в составе: начальника ГИРДа старшего инженера Королева С. П., старшего инженера бригады № 2 Ефремова Н. И., начальника бригады № 1 старшего инженера Корнеева JI. К., бригадира слесарей Матысика Е. М.» И добавил: «А теперь пиши».
Акт получился коротким. Закончив его составление, я громко прочел содержание. Сергей Павлович одобрительно кивнул и первым подписал этот исторический документ.
Проблема крылатых реактивных аппаратов вошла в жизнь Сергея Павловича в 1931 г., когда между ним и Ф. А. Цандером состоялось соглашение о работе по созданию ракетоплана, который затем в ГИРДе получил индекс «02». Работа над темой проводилась одновременно в двух бригадах. В первой бригаде разрабатывался двигатель. Начальником этой бригады и ведущим инженером темы стал Ф. А. Цандер. В четвертой бригаде переоборудовался под реактивный двигатель планер БИЧ (конструкции Черановского). Начальником ее был по совместительству С. П. Королев. Теоретические работы выполнялись инженером Е. С. Ще- тинковым.
Были просчитаны и систематизированы варианты самолетных схем с разными реактивными двигателями на дозвуковых и сверхзвуковых скоростях полета. Во всех случаях расчеты велись для высот в 30—40 км. Уже тогда просматривался вопрос о возможных системах управления самолетом в высотных полетах при полной герметизации кабины пилота.
В этом направлении велись многоплановые и всесторонние исследования, но для полного охвата проблемы стратосферного полета требовалось изучить вопросы жизнедеятельности человека в верхних слоях атмосферы и за ее пределами, что было гирдовцам не по силам. Такого рода исследования могли вестись только специализированными медицинскими организациями. Из-за отсутствия средств ГИРД не мог поставить эту работу в официальном порядке. По просьбе Королева нужные исследования провела его первая жена К. М. Винцентини, врач Боткинской больницы, под руководством начальника лаборатории Академии Воздушного Флота им. Жуковского врача А. М. Добротворского.
Прямым продолжением работ по ракетоплану стали исследования управляемости беспилотных ракет, которые вела также четвертая бригада. Особенно интересными были работы с моделями крылатых ракет. Во время экспериментов с ними на станции Трикотажная проверялась упрощенная механическая автоматика — один из элементов этой новой и сложной темы. Испытывались три деревянные модели с размахом крыльев около двух метров. Модели были окрашены в ярко-красный цвет и летали в октябре 1933 г. без двигателя, а затем с двигателем от ракеты 09.
В ГИРДе умели малыми средствами получать большие результаты.
160


2. С. П. КОРОЛЕВ — ПИОНЕР РАКЕТНОЙ ТЕХНИКИ
Иллюстрацией тому может служить каждая гирдовская тема, в частности работа третьей бригады. Особенность такой методики состояла вот в чем: прежде чем приступить к решению основной задачи, проводились эксперименты малыми средствами на упрощенной оснастке. Юрий Александрович Победоносцев и его помощник по теоретической и конструкторской части Григорий Иванович Иванов на основе таких упрощенных опытов смогли проделать серьезные опыты в области прямоточных воздушно-реактивных двигателей (ПВРД). Скоростной напор имитировался с помощью сжатого воздуха, подаваемого из баллонов, а затем от специального компрессора. На основе этих опытов они смогли перейти к испытаниям объектов. И саму тему по прямоточным двигателям включили в план ГИРДа после того, как в третьей бригаде на основе малых опытов получили убедительные и интересные результаты. Кстати сказать, одновременно была проверена и уточнена известная теория Б. С. Стеч- кина, а также составлены расчетные формулы для инженерной разработки двигателя по такой схеме.
В ходе этой темы часто возникали сложные моменты, и Сергей Павлович уделял ей много внимания: постоянно участвовал в экспериментах, был непременным участником всех обсуждений.
Подготовительный этап работы в ПВРД затянулся. Загвоздка состояла в том, что для получения скорости полета, большей звуковой, нужен был какой-то иной источник энергии — только в этом случае мог состояться сам полет. На малых скоростях такая схема практически не дает эффекта. Чтобы разогнать ПВРД до околозвуковой скорости, его поместили в артиллерийский снаряд. Получалась как бы двухступенчатая схема. После выстрела из пушки уже в полете включалась вторая ступень — двигатель ПВРД, замерялась скорость и таким образом определялся прирост скорости за счет прямоточной схемы. Ювелирные габариты конструкции давали соответственно и малые тяги двигателя, почти соизмеримые с аэродинамическими силами. Это заставило много думать о том, как произвести замеры в летящем снаряде. Все же и эту задачу решили.
Полученные данные позволили продолжить исследования в области ПВРД на качественно лучшей основе. Сергей Павлович и Ю. А. Победоносцев наметили новый этап темы. К этому времени в ГДЛ В. И. Дудаков провел работу по использованию пороховых ускорителей для взлета самолета. Эти результаты подсказали новое направление для развития темы ПВРД в третьей бригаде: вместо пушки использовать пороховой ускоритель. Однако осуществить такую систему не удалось.
Помощь, оказанная М. Н. Тухачевским ГИРДу, была действенной, но все же недостаточной, и мы стали обращаться в другие инстанции. Однако вопрос оказался не из простых, и мы продолжали работать в своем подвале на Садовой-Спасской, 19. Несколько раз бывали в ЦКК РКП у Н. В. Куйбышева и встречали там полное понимание. С его помощью получили несколько станков для мастерских, хотя и не новых, но пригодных для работы.
Совокупность всех усилий привела к тому, что ГИРД смог успешно вести свои темы, и к моменту перехода в Реактивный научно-исследова¬
6 № 402 161


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
тельский институт, к 31 октября 1933 г., гирдовцы успели сделать довольно много.
В те годы Сергей Павлович придавал большое значение вовлечению новых людей в ракетную технику. Он охотно выступал сам и давал задания другим по организации широких лекций и докладов в надежде на то, что кто-то примкнет к нашим начинаниям. И к нам шли люди разных специальностей. Немалое значение придавалось и личным беседам. Мне довелось быть свидетелем одного такого разговора. Летом 1933 г. Сергей Павлович узнал о приезде в Москву Ю. В. Кондратюка и череа
В. 	П. Ветчинкина пригласил его в ГИРД. Встреча состоялась с моим участием.
Кондратюк приехал утром и провел у нас несколько часов. Говорили: о многом, но главным образом о ракетно-космических проблемах и наших планах в этой области на ближайшее будущее. Сергей Павлович показал: гостю все наше хозяйство и даже объекты, подготовленные к испытаниям. Нам хотелось, чтобы Ю. В. Кондратюк включился в наши дела, поэтому и показали ему многое. Его заверили, что ходатайство о его перевода подпишет маршал М. Н. Тухачевский, дело только за его согласием. Мы надеялись, что он согласится перейти к нам, но Ю. В. Кондратюк но принял предложения, мотивируя отказ тем, что он увлекся интересной работой по созданию небольших ветровых электростанций для колхозов и не сможет заниматься другими делами, пока не завершит эту работу. В конце встречи Кондратюк сказал, что в ближайшие несколько лет но сможет работать с нами. Это разочаровало нас, но расстались мы дружески.
Сергей Павлович мог и по-иному относиться к человеку, если убеждался, что тот работает формально или небрежно, а главное, не разделяет увлеченности ракетной техникой. Так было с одним моим товарищем по институту. Это был способный инженер с хорошей теоретической подготовкой. Он работал добросовестно, но как-то в разговоре с Сергеем Павловичем обмолвился, что связывать себя с ГИРДом не намерен и работает временно, просто для заработка, да и в перспективность ракетной техники не очень верит. Этого было достаточно, чтобы отношение Сергея Павловича к нему переменилось. Он прямо заявил скептику, что ГИРД в попутчиках не нуждается. Через несколько дней они расстались. Сергей Павлович органически не переносил легкого отношения к исполнению обязанностей и был нетерпим ко всякой небрежности. Он любил повторять крылатую фразу, принятую в авиации: «С техникой надо обращаться на ,,вы“» — и непременно добавлял: «Но смело».
Ровные отношения сложились у Сергея Павловича с коллективом ГИРДа, но это не значило, что проступки и плохая работа оставались незамеченными. Помню, велась отработка на планере системы сброса в полете топливных баков, предназначенной для ракетоплана РП-1. Перед взлетом летчик, как всегда, опробовал рули. Казалось, все нормально — рука не ощутила заедания. Ракетоплан взлетел. Управление в полете действовало необычно: при отклонении руля глубины машина кренилась. Создалась аварийная обстановка. Пилоту все же удалось посадить пла¬
162


2. С. П. КОРОЛЕВ — ПИОНЕР РАКЕТНОЙ ТЕХНИКИ
нер — помогли самообладание и знание машины. Оказалось, перепутаны тяги дифференциального управления элеронами и рулем глубины, схе- ма-то была необычная — типа летающего крыла, бесфюзеляжная. Машину пилотировал Королев.
Посадив планер, Сергей Павлович тут же выявил виновников. Их оказалось двое. Один присоединял тяги управления и, не зная схемы этой машины, постеснялся спросить. А другой, зная хорошо схему соединения тяг, не подсказал товарищу. В подобных случаях в авиации поступали строго: как правило, следовало увольнение. Однако Сергей Павлович ограничился строгим выговором, чтобы дать возможность виновникам загладить проступок. Решение оказалось правильным. Оба механика проработали всю жизнь в ракетной технике и показывали образцы хорошей работы.
Сергей Павлович был внимательным и чутким к нуждам товарищей по работе. В этом отношении показательны его взаимоотношения с Ф. А. Цандером, Ю. А. Победоносцевым и другими гирдовцами.
Сергей Павлович глубоко уважал замечательного инженера и душевного человека Ф. А. Цандера и, хотя общались они всего полтора года, память о нем сохранил навсегда. Узнав его как человека, думающего только о работе и забывающего об остальном, Сергей Павлович взял как бы опеку над ним, трогательно заботясь даже о его отдыхе. Случалось, справлялся, обедал ли Цандер вовремя. Видя, что Фридрих Артурович переутомился, да к тому же у него неважно с сердцем, Сергей Павлович позаботился, чтобы направить его подлечиться. Он добился путевки в один из лучших санаториев Кисловодска и обеспечения бесплатного проезда. После кончины Цандера (в марте 1933 г.) ГИРД возбудил ходатайство об установлении пенсии его семье. И пенсия была назначена.
У Сергея Павловича была еще одна замечательная черта. Он принадлежал к числу людей, которые ради дела ни при каких обстоятельствах не пытаются обходить трудные и опасные ситуации, он не прятался за чужие спины. Сергей Павлович умел в трудные минуты подбодрить товарища, поддержать словом, а если нужно, то и личным участием. Он не стремился уклониться от ответственности, когда требовало дело, и взвалить ее на другого человека. Такая порядочность в делах особенно дорога в минуты, когда наступает необходимость технического риска, ведь в процессе эксперимента может произойти неприятность, иной раз с тяжелым исходом.
Встречаются порой руководители, которые всеми способами стараются не присутствовать при опасных ситуациях. Сергей Павлович никогда не выступал в такой неблаговидной роли, наоборот, бывал там, где шла наиболее напряженная и опасная работа, а если обстоятельства требовали, включался и сам, беря ответственность на себя за происходящее. Эта его черта внушала особое уважение. Работая с ним, я постоянно ощущал его поддержку, честное отношение к делу, к товарищам по работе.
ГИРД была великолепной школой для инженерно-технического состава. Новые темы, сложные задачи, не имеющие аналогов. Постоянная потребность в углублении ряда теоретических положений, необходимость
163
6*


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
создания особых методов расчета и многое другое. Все это заставляло непрерывно расширять технический кругозор, искать оригинальные и смелые решения. Непрерывное творческое напряжение содействовало быстрому росту гирдовцев.
В этих условиях Сергей Павлович заметно вырос как руководитель и как инженер. Раскрылся его организаторский талант. В этом я смог убедиться, работая с ним в 1934 г. над проектом планера. Дело в том, что с переходом в РНИИ у нас появились свободные вечера. И Сергей Павлович вернулся к своим планерным увлечениям, взявшись за проектирование планерлета но заданию Осоавиахима. На планерлете в отличие от обычного планера устанавливался маломощный мотор, позволяющий совершать автономный полет по маршруту после взлета с помощью самолета-буксировщика.
Для разработки проекта Сергей Павлович привлек несколько инженеров, в том числе и меня. Тут-то и проявились его особые организаторские способности, умение малыми средствами и малыми силами решать серьезные задачи. Мы работали в кустарных условиях: каждый у себя дома, вечерами, и все же проектирование велось быстро и подчинялось единому замыслу конструктора. Общий вид, аэродинамический расчет и определение основных параметров сделал Сергей Павлович. В конструкции намечалась в дальнейшем и установка Жидкостного реактивного двигателя. На мою долю выпало проектирование фюзеляжа, оперения и под- моторной рамы. Другому инженеру поручалось крыло. Третьему — оборудование и управление. За Сергеем Павловичем оставалось общее руководство и общая увязка. Сергей Павлович через день-два объезжал наши квартиры, координировал и утверждал сделанное.
Мне казалось, что при таком «надомничестве» получится полный разнобой и работа затянется или застрянет на увязках. Но работа протекала без всяких осложнений и неожиданно быстро: сказалась четкая и продуманная организация. Так же хорошо была спланирована и дальнейшая работа. Проектирование планерлета заняло немногим более двух месяцев.
На основе этой конструктивной схемы и апробированных агрегатов: веретенообразного фюзеляжа со средним расположением крыла, оперения и других элементов конструкции — был создан планер СК-9. Он прошел все стадии облета и даже дальний перелет за буксировщиком, показав неплохие результаты. Позже на него установили реактивный жидкостный двигатель, и он стал ракетопланом РП-318-1. Таков путь от проекта планерлета в 1934 г. до полета в 1940 г. ракетоплана.
Гирдовская дружба занимала особое место в жизни Сергея Павловича, он ценил ее и всегда тепло встречал гирдовцев. В марте 1961 г., незадолго до полета Ю. А. Гагарина, мы, несколько гирдовцев, встретились в кабинете Сергея Павловича. Он подготовил встречу, не предупреждая нас об этом. JI. К. Корнеев, Е. С. Щетинков, В. С. Зуев, А. И. Полярный н я в одно и то же время оказались у него. Беседа началась с вопросов: кто как живет? И скоро зазвучали шутки и смех. Нам было о чем поговорить, ведь некоторые из нас не виделись друг с другом около тридцати лет. В конце беседы Сергей Павлович, как бы подводя
164


2. С. П. КОРОЛЕВ — ПИОНЕР РАКЕТНОЙ ТЕХНИКИ
итог, заметил: «Теперь с расстояния минувших лет можно судить о прожитых годах в полную меру, и надо сказать, в ГИРДе было сделано немало полезных дел... А теперь мы шагнули очень далеко!» И тут же предложил йройти в сборочный цех.
Войдя в просторный, светлый цех, мы сразу же увидели нашу давнюю мечту. Сергей Павлович представил, именно представил как живое существо, красавицу-ракету. Несколько в стороне, на особом постаменте, мы увидели кабину космического корабля, подготовленную для полета человека. То был космический корабль «Восток».
В. А. Андреев
После окончания курсов чертежников-конструкторов я познакомился с
С. 	П. Королевым, чтобы договориться о работе у него на дому. Я сразу обратил внимание на деловитость в разговоре и в то же время доброжелательность. Было ясно, что при всей моей неопытности в конструкторской работе я всегда найду у него помощь и поддержку. Впоследствии все так и было. Сергей Павлович терпеливо объяснял мне все, что казалось непонятным.
На следующий день, как мы договорились, я пришел вечером к Сергею Павловичу. В квартире работало несколько человек. Он меня познакомил с ними. Запомнился мне один — П. В. Флеров.
Работа была разнообразная, но вся связанная с летательными аппаратами. Я чертил нервюры и лонжероны к планерам, детали самолета, сборочные узлы. Сергей Павлович разрабатывал тогда легкий самолет с деталями из электрона (сплав алюминия с магнием).
Однажды Сергей Павлович предложил мне поехать с ним на станцию Планерная. От Москвы до станции ехали поездом, а от станции до аэродрома добирались пешком. Сергей Павлович уверенно шагал по аэродромному полю. Было видно, что он здесь не впервые. Мы подошли к одному не совсем обычному по тем временам планеру: он был бесхвостым, с крыльями треугольной формы. Рядом с планером стоял его конструктор Черановский. Сергей Павлович нас познакомил. Королев и Че- рановский поговорили между собой о планере и о его готовпости к полету.
Меня познакомили еще с одним человеком, которому было поручень производить замеры траектории полета планера.
Вооружившись полосатой рейкой, я отправился в долину на указанное место, а новый знакомый занялся установкой теодолита. Уходя, я успел увидеть, как Сергей Павлович, надев на голову кожаный шлем, усаживается в кабину «треугольника» (так тогда прозвали этот необычный планер). Одет он был в кожаное пальто втискивался в кабину с трудом. Мне казалось, что в кабине ему тесно.
Планер резко взмыл вверх и вместо парения, как дикая лошадь, рванулся вперед, выписывая в воздухе кривую тица синусоиды, со стремительной потерей высоты. Мне все это снизу и сбоку было хорошо видно, и я онемел в полной уверенности, что планер врежется в землю.
165


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
На счастье, в долине производились ирригационные работы, и «треугольник», скользнув по верхушке выброшенной из канавы земли, завалился на бок. Сергей Павлович выбрался из кабины, зашагал к протекавшей невдалеке речке и сел на берегу. Я бросил рейку и побежал к нему. Он сидел бледный, но почему-то стал уговаривать меня, чтобы я не волновался. Наверное, мой вид был достаточно тревожным.
В один из октябрьских дней Сергей Павлович предложил поехать с ним в ЦАГИ. В главном здании института мы поднялись на второй этаж. Первый раз я видел такое количество конструкторов. «Фридрих Артурович, вот вам чертежник-конструктор»,—сказал Сергей Павлович, подводя меня к худощавому человеку с небольшой бородкой и усами.
Втроем мы подошли к столу, на котором к чертежной доске был приколот чертеж «треугольника». Я его сразу узнал. Из разговора
С. 	П. Королева с Ф. А. Цандером я понял, что они предполагают установить на планере реактивный двигатель. Они рассказали мне, как это должно выглядеть, и я принялся за работу.
И сейчас еще мне помнится, как я варварски резал «внутренности» «треугольника» для того, чтобы расположить в нем реактивный двигатель и баки для горючего. Двигатель и баки были изготовлены не для планера, и их нужно было к нему подогнать.
Б. И. Черановский только вздыхал и умолял поменьше резать конструктивные элементы планера, чтобы не нарушать его прочности. А Сер^ гей Павлович торопил. Ему не терпелось полетать на задуманном им аппарате.
Часто они спорили с Цандером о сроках. «Фридрих Артурович, ну когда же будет готово? Что-то у вас медленно подвигается».
— Сергей Павлович,— говорил Цандер,— с этим спешить нельзя. Сначала я поставлю маленький двигатель на велосипед и покатаюсь сам. Потом испытаем на мотоцикле и автомобиле и, если будет удачно, то можно будет лететь и на планере.
— Я не запрещаю вам испытывать на велосипеде, а вот мне-то вы поставьте двигатель на планер. Да поживее.
Причем и лететь-то первый раз Сергей Павлович хотел сам.
В ноябре 1931 г. призвали меня на срочную службу в ряды РККА. Через год я был уволен в запас, вернулся домой. Йопросил Сергея Павловича взять меня на работу в ГИРД.
Подвалы зданий в то время редко использовались под склады и производственные помещения. Темные, без малейшего доступа света. Стены, покрытые плесенью. Полы земляные, без какого-либо покрытия. Вот такое помещение и было предоставлено для ГИРДа.
Своими силами гирдовцы сделали перегородки, настелили полы и оклеили стены. Каждому должно быть понятно, сколько нужно было приложить усилий, чтобы превратить темный, сырой подвал хоть в какое-то подобие рабочего помещения. Для отопления были поставлены печки «буржуйки», железные, футерованные внутри, которые только тогда и грели, пока топились. В летнее время приходилось выходить во двор и отогреваться под лучами солнца.
166


2. С. П. КОРОЛЕВ — ПИОНЕР РАКЕТНОЙ ТЕХНИКИ
Сергей Павлович почти всегда присутствовал на различных испытаниях. Порой на весьма опасных. При испытании двигателя ОР-2 на Нахабинском полигоне произошло следующее: в установленный на станке двигатель по команде стали подавать горючее. Слышно шипение, а зажигание не срабатывает. И так несколько раз. Очевидно, в камере сгорания скопилось горючего больше положенного. И вот при очередной попытке раздался оглушительный взрыв. Брезент, который служил навесом, вздулся горбом, и полыхнуло пламя. Положение усугублялось тем, что в зоне огня оказались баки с жидким кислородом и два бака с 50 л спирта.
Сергей Павлович первым полез на крышу блиндажа. Я бросился за ним, и вдвоем мы стали стаскивать горящий брезент. Несмотря на огонь, слесари Фролов, Авдонин, Воробьев бросились к бакам и пытались их вынести. Отсоединить их не представлялось возможным, и тогда они кусачками свернули трубки и оттащили баки в безопасное место.
Не терпел Сергей Павлович неправды и изворотливости. Если кто- нибудь, даже из окружающих его друзей, позволял себе в чем-то его обмануть, то такой человек не то что становился его врагом, а сразу терял его доверие.
Г. В. Авербух,
Придя в РНИИ в феврале 1934 г., я начал работать в группе, возглавляемой В. П. Глушко, которая занималась ЖРД на основе азотных окислителей. С 1935 г. меня перевели в сектор С. П. Королева. Уже на второй день моей работы в секторе состоялся так называемый «задушевный» разговор с Королевым.
Здесь уместно отметить одну особенность Сергея Павловича. Если по ходу дела он видел необходимость развития какого-либо направления или участка работы, то, как правило, в задушевном разговоре один на один с будущим исполнителем старался возможно шире и глубже изложить суть вопроса и убедить собеседника в своей правоте или добиться весомых доказательств ошибочности его мнения.
Поскольку мне известно было о цели этих разговоров, я подготовился, как мог. Но когда после первых фраз Сергей Павлович сказал: «Григорий Владимирович, с сегодняшнего дня вы назначаетесь руководителем приборной группы сектора», я опешил. В окончательное смущение меня привела тема разработок: навигационные приборы для ракет. На мою реплику о том, что в этой области я разбираюсь, как в вавилонской архитектуре, Королев не прореагировал и предложил сразу же заняться вопросами измерения траектории ракетных аппаратов. На прощание он заметил, что на досуге не мешает познакомиться и с вавилонской архитектурой.
По-видимому, во время беседы лицо мое выражало скорее озабоченность своими новыми обязанностями, нежели радость будущих свершений.
Сергей Павлович не жалел времени на задушевные разговоры. После двухчасовой беседы я стал убежденным патриотом ракетно-навигацион¬
167


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
ных приборов. Пришлось круто повернуть направление своей инженерной деятельности. Конструкторам каждой группы РНИИ приходилось очень часто менять тему разработок: штатных единиц было мало, а вопросов много. В группе Глушко я участвовал в разработке отсечного клапана, установки для включения подачи азотной кислоты, бомбы для исследования горения, кислородографа и др. А теперь надо было становиться прибористом. В результате ознакомления с литературой (в весьма сжатые сроки) появился отчет с изложением состояния вопроса. В 1935 г. много было различных теоретических концепций и схем измерений, а приборов, которые можно было бы применить для испытаний наших объектов, не было.
После моего сообщения на техническом совещании сектора приняли решение разработать акселерограф для измерения ускорений наших объектов. В разработке акселерографа большую помощь оказал мне Е. С. Щетинков, высокие человеческие достоинства и огромная эрудиция которого позволили мне быстро освоить новую тематику, выбрать рациональную схему и технологически приемлемую конструкцию. Прибор был изготовлен в нашем секторе механиком Утятниковым.
Пробные и доводочные испытания конструкции решили выполнить на самолете У-2. Сергей Павлович настоял на том, чтобы я лично провел эти испытания. Программа испытаний включала две «мертвые петли» на каждый полет, а всего было запланировано шесть полетов.
Я не имел опыта полета даже на пассажирском самолете, поэтому легко понять, что из первой серии испытаний ничего путного не получилось. На барабанчике прибора никаких следов не оказалось...
Лишь третий и четвертый полеты дали ощутимый результат. После них прибор усовершенствовали. Пятый и шестой полеты показали хорошую работу прибора и были признаны доводочными.
Акселерограф так и не был использован для испытания моделей крылатых ракет. Сергей Павлович держал этот прибор в несгораемом шкафу в кабинете, считая, по-видимому, что его час еще не пришел. Очень много неполадок было при запуске и испытаниях моделей, и он не хотел рисковать единственным прибором, доводка которого потребовала преодоления многих трудностей.
▲. В. Палло
После демобилизации из рядов РККА в конце 1936 г. я решил поступить на работу в РНИИ. В проходную предприятия для переговоров вышел плотный черноволосый человек среднего роста. Он был одет в полувоенную форму: сапоги, темно-синие галифе, коричневая коверкотовая гимнастерка, подпоясанная широким, без портупеи командирским ремнем. Это был Сергей Павлович Королев, начальник отдела летательных аппаратов РНИИ.
Выслушав короткую биографию, он поинтересовался, в каких войсках я служил. Его обрадовало то, что последний год службы я проходил в истребительной авиаэскадрилье в качестве техника. «Ну вот,— сказал
168


2. С. П. КОРОЛЕВ — ПИОНЕР РАКЕТНОЙ ТЕХНИКИ
он,— мне как раз нужен такого рода специалист. Будете работать на планере со специальным двигателем».
Затем в общих чертах обрисовал объем предстоящих работ и перспективу. Подчеркнул, что потребуется много сил и времени для освоения этого совершенно нового и трудоемкого дела. И заключил: если я согласен с такими условиями, то он с удовольствием примет меня на работу в отдел.
Работал я конструктором в отделе Сергея Павловича. Приходилось и создавать чертежи, и следить за изготовлением и сборкой в производстве, и участвовать в доводке разработанного узла. Все необходимые расчеты также выполнялись нами. Сергей Павлович часто подходил к чертежной доске, просматривал, иногда задавал уточняющие вопросы и делал критические замечания.
Мне было поручено заниматься доработкой конструкции планера СК-9 под установку ЖРД OPM-G5. В нее входили весь комплекс конструкторской доработки и проведение отладочных испытаний.
Заходя на монтажный участок, Сергей Павлович обязательно лично проверял удобство установки и эксплуатации запроектированных узлов. Кабину планера лично сам «обживал». Эта черта сохранилась у него на всю жизнь. Через много лет он так же обживал рабочие места космонавтов в спускаемом аппарате «Востока», «Восхода», бытовых отсеках.
Когда приступил к отработке гидравлической схемы и огневым пускам двигателя ОРМ-65 на планере, Сергей Павлович принимал самое активное участие в испытаниях, зачастую проводил их лично. Вспоминается один случай, правда, с трагической окраской. На стенде я с механиками JI. А. Иконниковым и А. И. Волковым занимался проверкой герметичности соединения трубопроводов. В то время мы применяли уплотнениё из свинцовых колец, принятое в авиации. Там оно применялось на линиях низкого давления, у нас же в магистрали было около 40 атм, а для надежности проверка осуществлялась при 60 атм. В зоне топливных кранов, если их резко перекрывали, возникал гидравлический удар. Не получая достаточно надежных результатов, я предложил Сергею Павловичу поменять конструкцию, а испытания прекратить.
В это время со стенда сообщили, что установка к испытаниям подготовлена. Я повторно заявил Сергею Павловичу о необходимости изменить конструкцию и отказался проводить испытания. Моя позиция объяснялась тем, что до нашего разговора с Сергеем Павловичем было несколько случаев нарушения герметичности, хотя сборка уплбтнитель- ных соединений велась в полном соответствии с документацией. Тогда Сергей Павлович в сердцах выпалил: «Я сам пойду и проведу испытания!» и ушел на стенд.
Через некоторое время вновь раздается телефонный звонок, и механики сообщают неприятную новость: при испытаниях из соединения вырвало трубку, которая ударила Сергея Павловича по голове; пришлось вызвать «скорую помощь» (у Сергея Павловича в результате удара трубкой образовалась трещина в лобной части).
169


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
Когда я навестил Сергея Павловича в больнице, он без всяких предисловий сказал: «А ты оказался прав — надо менять конструкцию уплотнения».
В. М. Титов
В жизни Главного конструктора ракет космических систем Сергея Павловича Королева особую роль сыграла Московская планерная школа. Почти три года он был связан с коллективом школы, и эти годы помогли формированию личности Сергея Павловича.
Именно здесь он постоянно встречался с замечательными людьми того времени. Школа готовила инструкторов летчиков-планеристов, обучала навыкам проектирования планеров, вела пропаганду скорейшего развития отечественной авиации. Московская планерная школа, созданная при Мосавиахиме в январе 1927 г., не была похожа ни на одну из школ в стране. Весь персонал школы: инструкторы летного отделения и преподаватели, включая начальника школы и его помощника,— работал на общественных началах.
Обучение полетам на планерах проводилось по программе, разработанной известными летчиками, а теоретические занятия включали основы теории авиации и аэродинамику планера. Аэродинамику планера читал Н. Н. Фадеев, известный своими трудами в этой области. При школе были мастерские, в которых ремонтировались учебные планеры и строились новые, также на общественных началах.
Инструкторами были известные всему миру летчики: К. К. Арцеулов, JI. А. Юнгмейстер, Д. А. Кошиц, К. М. Венслав, А. Б. Юмашев,
В. 	Г. Гараканидзе, побивший мировой рекорд на аэростате в необычайно тяжелых погодных условиях. Среди инструкторов достойное место заняли впоследствии и планеристы, окончившие Московскую планерную школу.
Преподавателями теоретических дисциплин в школе были: уже
упомянутый Н. Н. Фадеев, В. Г. Фролов — инженер, автор ряда изобретений в области аэродинамики, Д. А. Ромайко-Гурко и Д. Н. Колесников, инженеры-конструкторы, работавшие у А. Н. Туполева, С. И. Афанасьев, работавший в ЦАГИ, и другие* Мне довелось читать лекции по теории авиации.
Производственной мастерской руководил Ф. М. Дубак, способный организатор, выполнявший эту обязанность наряду с обязанностью моего заместителя по школе.
Все теоретические занятия и работа в производственных мастерских школы шли по вечерам (в нерабочее время), с 18 ч 30 мин до 22— 23 ч, ежедневно, кроме воскресенья. Сначала школа размещалась в полуподвальном помещении на Садовой-Спасской улице, а затем на улице Белинского, где удалось получить и оборудовать своими силами просторное помещение.
Учебные полеты проводились по воскресеньям на летных станциях,— так тогда называли аэродромы для планеров. Летали с раннего утра до
170


2. С. П. КОРОЛЕВ — ПИОНЕР РАКЕТНОЙ ТЕХНИКИ
захода солнца — зимой и летом. Не прерывались полеты и в морозы, иногда доходившие до 30°.
Следует особо отметить, что в школе соблюдалась строгая трудовая дисциплина как среди курсантов, так и среди инструкторского и преподавательского состава. Отбор курсантов был строгим. В школу принимались те, кто не боялся трудностей и хотел быть в числе первых создателей отечественной авиации.
Я заметил, что один из курсантов школы отличался особой деловитостью. Он не терял буквально ни минуты на разговоры или перекур. Дотошно проверял узлы крепления и обшивку крыла, оперение и систему управления планера. Вникал в каждую деталь, высказывал собственные предложения об улучшении конструкции учебного планера. Я присматривался к нему. Это был Сергей Королев. Как студент МВТУ, он был освобожден от теоретических занятий.
Будучи курсантом Московской планерной школы, С. П. Королев в 1926, 1927 и 1928 гг. имел возможность не только обучаться полетам, но и по вечерам после работы заниматься в конструкторском бюро нашей школы. Частенько он задерживался в школе до 12 часов ночи.
И не случайно ГИРД обосновалась в том же месте (на Садовой-Спасской улице, вблизи Орликова переулка), где ранее размещалась Московская планерная школа.
...Прошло двадцать лет, как Королев окончил Московскую планерную школу, и почти столько же лет я его не видел. И вот, совершенно неожиданно (это было в 1951 г.) меня пригласили в конструкторское бюро, где он был Главным конструктором. Я подумал, что это ошибка, а когда все-таки поехал к нему, то еще больше удивился: Сергей Павлович сказал, что хочет показать работу своего КБ, расспросил, как я живу.
С. 	П. Королев предложил мне работать у него. Поблагодарив его за предложение, я ответил, что должен подумать. Он сердечно попрощался со мною. Спустя некоторое время Королев снова пригласил меня в конструкторское бюро и снова предложил мне работать начальником отдела (или бригады). Я ответил, что не могу расстаться с коллективом ЦАГИ. Мы с ним сердечно распрощались.
Последний раз мне пришлось встретиться с ним на конференции, посвященной 40-летию советского планеризма. Это было 16 декабря 1963 г. Всем присутствующим он представил меня как своего учителя.
Е. М. Матысик
На полигон в Нахабино, где испытывались конструкции ГИРДа, мы обычно ездили на грузовой машине. Для защиты от ветра в кузов ставили фанерную будку, куда помещали также все необходимое для работы на полигоне, включая сосуды с жидким кислородом. С нами часто ездил С. П. Королев. Всегда садился в кузов вместе со всеми. Дорога на полигон была плохая, мы часто буксовали. Приходилось бросать под колеса камни и ветки. Сергей Павлович первым принимался за работу.
На полигоне не было никаких удобств, приходилось очень нелегко,
171


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
особенно осенью. Часто задерживались дотемна и тогда на пустой желудок шли в холодную гостиницу и ложились спать. Каждый день на полигоне приносил неожиданности. То сгорало сопло, то выбивало прокладку, то замерзал кран. Королев вникал во все дела и тут же находил выход из трудного положения. Да и мы старались не отставать от своего начальника.
В октябре 1933 г. я ушел в армию. Получил от Сергея Павловича два письма. В одном была грамота Осоавиахима на мое имя за отличную работу. Во втором он сообщал, что вышла в свет его книга «Ракетный полет в стратосфере».
Из армии я вернулся в январе 1937 г. и позвонил Сергею Павловичу из проходной РНИИ, где он работал. Через несколько минут он вышел, мы обнялись и расцеловались. Не прошло и недели, как я опять был вместе с ним. Общение с Сергеем Павловичем послужило для меня прекрасной школой, и впоследствии, куда бы меня ни бросала судьба, я всегда справлялся с порученным делом.


3. 	С. П. КОРОЛЕВ - КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ


Тысячи путей ведут
к заблуждению, к истине-только один.
Ж.-Ж. Руссо


Ракета Р-2 в полете


Подготовка стратегической Стратегическая ракета Ракета длительного
ракеты к летным испыта- перед стартом хранения
ниям на транспортной тележке


Геофизическая ракета В-1А Геофизическая ракета В-1Е
на стартовом столе
178


Геофизическая ракета В-1Е Геофизическая ракета В-2А
Геофизическая ракета В-2А
на стартовом столе
Геофизическая ракета В-2А
в полете
179


Геофизическая ракета В-11 А Геофизическая ракета В-11 А
на стартовом столе


Геофизическая ракета В-11 А
в полете


Геофизическая ракета В-5А
Геофизическая ракета В-5А на стартовом столе
182


Геофизическая ракета В-5А в полете
183


Ракета-носитель «Спутник»
Старт ракеты-носителя «Спутник» 4 октября 1957 г.


Трехступенчатая ракета-носитель «Восток» в лунном варианте
Третья ступень ракеты-носителя «Восток» с автоматической станцией «Луна-А»
Трехступенчатая ракета-носитель «Восток» с кораблем «Восток»


Ракета-носитель Ракета-носитель
космического корабля с кораблем «Восход-2»
«Восход» на стартовой перед стартом
площадке
186


Четырехступенчатая
ракета-носитель
«Молния»
Четырехступенчатая ракета-носитель «Молния» в полете


< Космический корабль В цехе сборки космических
«Восток» в сборочном цехе кораблей типа «Восток»
189


190


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
В. 	П. Глушко 1
30 декабря 1906 г. (по старому стилю) в солнечном городе на Украине, в Житомире, в семье учителя родился мальчик, которого назвали Сергеем. Жизнь не баловала этого мальчика. Трех лет от роду он потерял отца. Отрочество и начало юности Королева протекали на юге, где он получил среднее образование, окончив в Одессе в 1924 г. Строительную профтехническую школу. В те годы было принято оканчивающих среднее учебное заведение обучать рабочей профессии. Таким образом, Сергей Павлович получил специальность строительного рабочего-черепичника. И свидетельство об окончании такой школы много значило в жизни.
Могу подтвердить это на основании личного опыта, так как я полупил среднее образование в Одессе в том же году и тоже в профтехни- ческой школе, однако не строительной, а металлистов. Диплом об окончании мне дали после того, как я поработал практикантом полгода на заводе гидравлической арматуры, сначала слесарем, потом токарем.
Высшее техническое образование Сергей Павлович получил, окончив в 1930 г. аэромеханический факультет МВТУ им. Баумана (позднее этот факультет выделился в Московский авиаинститут) по специальности самолетостроение. Все годы учебы в вузе Сергей Павлович совмещал с работой на заводах нашей молодой, тогда еще только зарождающейся авиационной промышленности. На авиазаводах он начал работать с 1927 г., сначала техником, затем инженером, испытателем новых самолетов, руководителем группы.
В период 1928—1930 гг. Сергей Павлович окончил школы летчиков- планеристов, пилотов-парителей (получив одно из первых в СССР свидетельств за № 12 пилота-парителя) и Московскую школу летчиков.
В эти годы Сергей Павлович совмещал работу инженера-конструкто- ра и испытателя, участвуя в разработке и испытании первых образцов новых самолетов, работая под руководством выдающихся советских конструкторов А. Н. Туполева, Д. П. Григоровича и Н. Н. Поликарпова.
Большое впечатление произвело на Сергея Павловича знакомство с работами и идеями К. Э. Циолковского. С 1931 г. Сергей Павлович, работая еще в авиапромышленности, начал трудиться в области ракетной техники — в кружке энтузиастов Осоавиахима.
Следует вспомнить, что в те годы ракетная техника не была общепризнанной. Этой областью техники занимались только энтузиасты, которых прозвали «лунатиками». Отношение же к «лунатикам» представителей различных областей науки и техники было в лучшем случае снисходительное.
Наибольший интерес представляет работа Сергея Павловича в группе изучения реактивного движения (ГИРД).
1 Доклад В. П. Глушко на торжественном заседании Учепого совета, посвященном 50-летию со дня рождения С. П. Королева. Публикуется в сокращенном виде.
192


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
Вначале это была группа энтузиастов-общественников, куда входили Ф. А. Цандер, С. П. Королев, А. И. Полярный, М. К. Тихонравов, Б. И. Черановский, Ю. А. Победоносцев, М. С. Кисенко.
Впоследствии эта группа была объединена с ленинградской Газодинамической лабораторией (ГДЛ), на их базе и был создан первый ракетный институт в СССР — РНИИ.
В ГИРДе Сергей Павлович участвовал в создании двигателя ОР-2, а затем в создании и пуске первой советской жидкостной ракеты в 1933 г. Он работал в ГИРДе и в РНИИ по ракетным летательным аппаратам дальнего действия с крыльями. Несколько типов этих экспериментальных ракет (№ 216, 217, 212, 48 и др.) были осуществлены и впервые испытаны в полете. Крылатая ракета 212 проходила стендовые и летные испытания с двигателем ОРМ-65, разработанным под руководством автора.
В 1935 г. Сергей Павлович построил двухместный планер СК-9 своей конструкции для полетов на буксире и совершил на нем в качестве пилота перелет Москва—Феодосия—Москва (буксируемый самолетом П-5). Планер был разработан в расчете на установку на нем жидкостного ракетного двигателя. Появился одноместный ракетопланер РП-318-1 с полетным весом 700 кг, на котором был установлен сперва опытный двигатель ОРМ-65, упомянутый выше, а затем его модификация. С этим двигателем ракетопланер РП-318-1 28 февраля 1940 г. под управлением летчика В. П. Федорова совершил полет с работающим ЖРД продолжительностью 110 с. Это был первый пилотируемый полет летательного аппарата с жидкостным ракетным двигателем в СССР.
В 1942—1943 гг. Сергеем Павловичем была успешно разработана вспомогательная реактивная установка для самолета Пе-2. Двигатель РД-1 (ЖРД сг насосной подачей) для этой установки разработан под моим руководством. А в 1945 г. летные испытания успешно прошел двигатель нашей конструкции РД-1ХЗ (на самолете Пе-2Р). Сергей Павлович не только являлся конструктором самолетной части реактивной установки и всего комплекса наземного заправочного и стартового оборудования, но принимал прямое участие в качестве инженера-экспериментатора в летной отработке установки.
В связи с успешным завершением стендовых и летных испытаний двигателя РД-1ХЗ многие сотрудники руководимого мною ОКБ, в том числе Сергей Павлович, были награждены в 1945 г. орденами.
Следует упомянуть об интереснейших научных исследованиях высоких слоев атмосферы, выполненных по заданию Академии наук СССР на серии ракет. В полеты отправляли и животных. Притом осуществлялся спуск на землю аппаратуры и животных. Научную ценность этих работ, выполнявшихся совместно коллективами ОКБ С. П. Королева и АН СССР, трудно переоценить.
Большой вклад сделало ОКБ Королева в работы по тематике Военно- Морского Флота.
Наконец, наибольшее значение для нашей Родины имеет разработка ряда основных машин, выполненная ОКБ под руководством Королева.
7 М 402 193.


v АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
Нет необходимости продолжать длинный перечень конструкций, разработанных под руководством Сергея Павловича. Отмечу только, что эти разработки сделаны на высоком научно-инженерном уровне. АН СССР и Советское правительство высоко оценили труд Сергея Павловича: дважды ему было присвоено звание Героя Социалистического Труда. В 1953 г. его избрали членом-корреспондентом и в 1958 г. действительным членом АН СССР.
Придя в ракетную технику из Авиации, Сергей Павлович имел за своими плечами большой творческий опыт работы в создании летных машин, что послужило хорошим фундаментом для последующих разработок в области ракетной техники. Сергей Павлович принес с собой из авиации ту культуру, которая необходима для создания скоростных, легковесных летательных аппаратов.
Талант в научно-инженерной деятельности в сочетании с незаурядными организаторскими способностями Сергея Павловича обеспечили ему успех. Особо хотелось бы подчеркнуть целеустремленность и настойчивость, характеризующие его деятельность.
Мне тем легче судить о Сергее Павловиче, что мне приходилось работать с ним при различных обстоятельствах. Впервые мы встретились в 1932 г., когда Сергей Павлович с группой работников ГИРДа приехал к нам в ГДЛ знакомиться с нашей работой, и я демонстрировал работу ЖРД на стенде. После нашего объединения в конце 1933 г. и образования РНИИ начальником РНИИ был назначен бывший начальник ГДЛ, а заместителем начальника РНИИ бывший начальник ГИРДа С. П. Королев.
Помню я Сергея Павловича в трудные годы войны, которые переживала наша Родина. Оказалось так, что Сергей Павлович работал в это время в специальном ОКБ в качестве моего заместителя по летным испытаниям.
Особо я хотел бы отметить личное мужество Сергея Павловича, в котором я имел возможность неоднократно убеждаться во время летной отработки двигателей РД-1 и РД-1ХЗ. Не всегда гладко шли доводочные испытания этих двигателей на самолетах, особенно при запусках двигателей на больших скоростях и высотах полета. Несколько раз двигатель при запуске взрывался и хвостовое оперение самолета было настолько повреждено, что приходилось только удивляться искусству летчика, сумевшего посадить самолет на аэродром. Поведение Сергея Павловича, принимавшего участие в полетах, после каждой такой аварии вызывало чувство глубокого уважения к нему, так как мы видели со стороны Сергея Павловича лишь желание подбодрить нас, двигателистов.
Было бы принципиально неправильно пытаться объяснить успех в работе только личными качествами Главного конструктора Королева. В наш век сложной, комплексной техники обречены на неудачу попытки создания каких-либо машин в одиночку. Это просто невозможно.
Поэтому, говоря о заслугах Сергея Павловича, к их числу следует также отнести и то, что он создал и сплотил коллектив. Необходимо от¬
194


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
дать должное и этому коллективу. Не следует забывать, что именно коллектив является непосредственным творцом.
Наконец, совершенно необходимо особо отметить те весьма благоприятные условия для творческой работы, которые создали для Сергея Павловича и его коллектива партия и правительство.
В заключение попытаюсь ответить на вопрос: какое же место занимает Сергей Павлович в отечественной ракетной технике?
После К. Э. Циолковского два наших талантливых соотечественника — Ю. В. Кондратюк и Ф. А. Цандер — внесли свой ценный вклад в развитие теории ракетного движения. Однако практически собственно по ракетам они ничего не успели создать. Работы других отечественных исследователей, строивших и пускавших малые, примитивные ракеты, носили поисковый характер и не привели к созданию ракет, имеющих практическое значение.
Сергей Павлович и руководимый им коллектив, используя отечественный и зарубежный опыт, не только обогатили теорию техники, но и создали ряд ракет наиболее совершенного типа для данного уровня развития этой техники, имеющих большое практическое значение. Таким образом, в истории развития отечественных ракет по размеру сделанного в их развитие вклада Сергей Павлович занимает первое место после Циолковского.
С. С. Крюков
Проектирование каждой новой ракеты начиналось в ОКБ задолго до того, как вступали в силу соответствующие директивные документы. На этом этапе Сергей Павлович давал проектантам возможность пофантазировать и даже поощрял нестандартный подход к вопросам, но непрерывно следил за ходом работ, и его указания, скбрее советы, играли решающую роль в выборе оптимального варианта конструкции.
Можно с уверенностью утверждать, что именно этот поисковый этап был предметом особых забот Сергея Павловича. Он не переставал думать о новых разработках во время многочисленных командировок, в выходные дни, во время ,отпусков и написал большое число писем, заметок, коротких записок с предложениями, адресованных помощникам. Такого рода документы, чаще всего доверительные, неофициальные, позволяют осмыслить многие стороны его инженерной и организаторской деятельности.
Передо мной его заметки, датированные пятым февраля 1962 г. В этот период, чрезвычайно насыщенный разработками космических аппаратов и кораблей, начиналось проектирование одной из модификаций космической ракеты. В заметках Сергея Павловича по этому поводу сочетаются самые общие идеи, связанные с выбором конструктивных характеристик ракеты (здесь он затрагивает перспективы развития различных смежных областей техники) с рекомендациями по оформлению иллюстративного материала. На пяти страницах изложена обширная программа работ на несколько лет. Ни один существенный вопрос не остав¬
195
7*


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
лен без внимания, и по каждому из них даны конспективные предложения о путях и средствах решения, предлагаются различные варианты решения.
Королев начал с необходимости «сделать достаточно стройное обоснование выбора G0 [начального веса ракеты], так как значение G0 уже неоднократно... подвергалось осиариванию». Далее Главный конструктор подробно остановился на том, что необходимо принять во внимание, какие именно задачи в изучении космического пространства (в том числе планируемые на ближайшее десятилетие), какие типы двигателей следует предусмотреть в конструктивных вариантах ракеты. Он указывал, что нужно просчитать и для каких вариантов, какой анализ провести и что учесть, чтобы выбор начального веса был достаточно мотивированным.
К числу наиболее важных вопросов проектирования ракеты Сергей Павлович относил ее технологичность. Он писал:
«Необходимо составить достаточно ясную и, главное, рациональную схему технологической сборки, стыковки и перевозки изделия к стартовой позиции.
Основным вариантом здесь д. б. [должен быть] вариант разборных емкостей, разборных панелей и т. д. со сборкой их на ТП [технической позиции] или прямо на СП [стартовой позиции]. Другие варианты — резервные пока. Но для того чтобы этот вариант был рациональным, надо разработать правильное технологическое деление на отсеки и технологию сборки их.
Здесь можно было бы провести технологическое сравнение схем сборки, числа проверочных, стыковочных и т. д. операций для существующих изделий.
Неплохо бы здесь использовать опыт сварки емкостей у т. Патона.
Но нужны четкие схемы (хотя бы скелетные — одной линией!) и сравнительные технологические цифровые данные».
Сергей Павлович обращал также внимание на подготовку данных для обоснования выбора компонентов топлива:
«По вопросу сравнения топлив (в основном двух конкурирующих вариантов) хорошо бы составить анализ основных качеств сравниваемых компонентов.
Несомненно, здесь можно использовать и те данные, которые есть в уже составленных таблицах по топливам, и [данные] по общему сравнению вариантов по весу выводимого груза для разных задач и т. д.
Особенно важно было бы оттенить вопросы:
о запуске РД [ракетного двигателя] на тех и других компонентах; эксплуатации и т. д.»
Сергей Павлович подсказывает, как следует подготовить вопрос, чтобы не затронуть интересы смежной организации и не нарушить границы «сфер длияния»: «Возможно, что вопросы, так сказать, „внешней44
эксплуатации лучше оттенить в разделе наземного комплекса, а здесь затронуть вопросы горения и т. д.»
В заключение Сергей Павлович пишет о том, как подойти к выбору
196


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
испытательной базы, с подробным указанием требований к хранилищам компонентов.
Главный конструктор всегда уделял самое серьезное внимание подготовке иллюстративного материала, используемого в его докладах. И в этих «заметках» он дает подробный перечень того, что и в каком виде должно быть подготовлено, не упуская ни одной мелочи:
«Основной общий вид (либо несколько их);
таблицы данных (основных данных, сравнительных данных и т. д.);
технологические схемы (можно скелетные) привязки и сборки и т. д.;
скелетные схемы наземных сооружений;
(все это очень крупно; все линии толщиной 4—5 мм; высота цифр 30 мм и т. д.);
макетик изделия в 1 :100 (легкий, пластмассовый или бумажный, но высокого качества);
макет элементов для трансдортировки и сварки, сборки;
макет старта или части старта ...»
Каждая из поставленных Сергеем Павловичем задач была адресована определенному специалисту, который назван в заметках. При этом бросается в глаза деликатная форма обращения к ним: «хорошо бы совместно с тт.... составить анализ», «было бы очень хорошо, если бы за эту работу взялся С. О. Охапкин и его т-щи». Эта спокойная манера изложения технической сути поручений вовсе не означала возможности расслабиться и растянуть сроки решения вопроса. К заметкам была приложена записка, которая не оставляла никаких сомнений в том, что Сергей Павлович оставался верным себе:
«Сергей Сергеевич, посылаю Вам „заметки44. Прошу Вас 5.II. с. г., как можно раньше (напомню, что „заметки44 были датированы 5.II.— С. К.):
1) ознакомить товарищей с „заметками44 и дополнить их и т. д.— одним словом, запустить в работу;
2) ознакомить тов-й с Вашими новыми прикидками и проч. Наш общий разговор состоится 6.II и 7.II еще раз, но хотелось бы иметь уже хотя бы наметки по п. 1 (имеется в виду обоснование выбора начального веса.— Ред.)».
С одной стороны, программа работ на много лет, а с другой — «хотелось бы иметь уже хотя бы наметки...» — и давал срок два дня.
Таким был Сергей Павлович, когда рождалась новая конструкция,— стремительным, нетерпеливым, требовательным и мудрым. И еще уверенным в том, что проектанты обязательно выполнят все его просьбы и постараются сделать это в заданные им сроки.
С. 	О. Охапкин
В воспоминаниях о Сергее Павловиче Королеве я коснусь только одного направления его деятельности: руководства работами по созданию конкретных конструкций ракет и космических объектов. Предмет разговора мне хорошо знаком, так как начал я свою работу в ОКБ С. П. Коро¬
197


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
лева в 1948 г., сначала начальником отдела, а затем, с 1951 г., заместителем Главного конструктора как раз по конструкторским разработкам. Меня часто спрашивают: как было поставлено дело в те далекие годы, с чего мы начинали?
Опыта не было практически никакого, особенно не хватало опыта организации самого процесса разработки реальных конструкций дальних баллистических ракет. Сергей Павлович создал организационную структуру своего КБ, исходя из требований всестороннего охвата всей технической проблемы и учета всех этапов работы над изделиями. В КБ входили специалисты следующих основных направлений: проектанты, конструкторы и испытатели. Все звенья начинали работу над машиной одновременно.
Опробование и отработка организационной структуры нашего КБ шли в ходе создания первых ракет. Приобретая опыт, проектанты, конструкторы, испытатели из нашего КБ и смежники готовили одновременно промышленную базу. «Мы должны научить наш завод, заводы смежников делать пока простые изделия, чтобы подготовить их к изготовлению более сложных конструкций, которых от нас ждет государство»,— наставлял нас С. П. Королев.
Тесная связь с цехом, участком, с конкретными производственниками и технологами — таково одно из основных требований Главного конструктора к нам. Зачастую с утра конструктор шел прямо в цех. Решал все неясные вопросы, внося на ходу по просьбе работников цеха изменения, если они были допустимы, а уж придя в отдел, оформлял это изменение официально. По телефонному звонку из цеха конструктор немедленно отправлялся туда. Такая тесная связь с производством способствовала высоким темпам освоения нашей техники.
Накопив определенный опыт, мы перешли к разработке принципиально новой ракеты. Чтобы сжать сроки мы, конструкторы, вошли к Сергею Павловичу с предложением ввести по этому изделию строгую этапность. Сергею Павловичу идея понравилась, он ее одобрил и утвердил.
В чем существо этапности конструкторской разработки конкретного типа изделия? Несколько упрощая, поясню. Выпустили мы конструкторскую документацию, допустим, на второй этап новой ракеты. Завод приступил к изготовлению материальной части. В это время появляются новые идеи у проектантов, новые конструкторские замыслы. Хочется их быстрее внедрить. Но, стоп! Машина на заводе. Нельзя мешать производству.
Когда накапливается опыт изготовления ракеты в цехах завода, эксплуатации на полигоне, мы выпускали следующий этап конструкторской документации, в данном случае — третий.
Четкая организация работ в нашем КБ помогла за короткий срок, какие-то 4—5 лет, создать ракету с большой дальностью полета. Она была принята на вооружение.
Одновременно система организации работы в нашем КБ позволила нам разрабатывать конструкцию ракет длительного хранения. Эти изде¬
198


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
лия также были созданы за короткое время, успешно прошли натурные испытания, а затем этот тип ракет был передан специализированному КБ, организованному при содействии С. П. Королева.
С 1951—1952 гг. мы начали работы над космической ракетой-носителем. В исключительно короткие сроки была разработана документация на ракету, которую по праву можно отнести к лучшим образцам отечественной техники. Все успехи того времени и последующих лет явились прежде всего результатом четкой организации работ во всех звеньях сложной цепи ракетно-космических комплексов.
Теперь необходимо остановиться на технических проблемах, возникавших в процессе создания конструкции.
Остановлюсь коротко лишь на основных. Как обеспечить герметичность сварных швов крупногабаритных баков? Как обеспечить надежную работу конструкции в условиях высоких температурных напряжений? Как обеспечить вход спускаемого аппарата в атмосферу?
Можно было бы назвать много подобных проблем в работе конструкторов. Скажу только одцо: Сергей Павлович был не только посвящен в наши трудности, он вместе с нами и преодолевал их. Он поддерживал смелые предложения конструкторов. В характере нашего Главного конструктора и его коллектива не было стремления держаться за укоренившиеся конструктивные варианты как за догму. Уже на третьей по счету разработке мы смело отказались от стабилизаторов, перешли на несущие баки, перешли на цилиндрический корпус. А на космической ракете-носителе? От хвоста и до головной части — во всем новые конструкторские решения. Так же было и при разработке космических объектов.
С другой стороны, мы были за то, чтобы применять уже отработанное,— оно надежнее. Правда, чтобы так поступать (вводить новые элементы в оптимальной пропорции с уже надежно себя зарекомендовавшими), надо иметь хорошие конструкторские кадры, квалифицированные кадры исполнителей и руководителей среднего и низшего звена. Они у нас были. Прекрасные конструкторы, я бы сказал, талантливые люди, мастера своего дела.
На одной из технических проблем хотелось бы остановиться особо. Это вес. В процессе разработки конструкции он растет. Медленно. То там, то здесь, а в конце концов набирается прилично. Вот тут и происходят неприятные встречи с С. П. Королевым. Вспоминаю одну такую встречу. Вызывает меня к себе. Происходит между нами примерно такой разговор.
— Сергей Осипович, опять с весом конструкторы вылезли? — говорит.
— Сергей Павлович, согласиться с заданным проектантами весом не могу. Я могу показать, откуда что берется.
Далее разговор приобретает более резкий характер, и, когда острота достигает своего апогея, я выхожу из его кабинета. Оставшись один, курю папиросы одну за другой. Злюсь и на себя, и на Главного. На себя за то, что не смог убедить, а на Сергея Павловича' за то, что не захотел слушать мои доводы. Немного успокоившись, думаю, что и ему нелегко. Встаю, иду снова к нему. Главный беседует с двумя сотрудниками. Под¬
199


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
хожу молча к доске, беру мел, начинаю делать выкладки.. Сергей Павлович смотрит на меня поверх очков и делает вид, что не замечает, как я нишу. Продолжается разговор. Я молча закончил расчет и так же молча вышел. На следующий день приглашает к себе.
— Нашел-таки способ убедить Главного конструктора,— говорит полушутя Сергей Павлович.— Эх, эти «цифири»,' «цифири»... Что же будем делать, Серега?
— Есть у нас в запасе кое-какие соображения, Сергей Павлович,— отвечаю. Главный сразу оживился.
— Давай, выкладывай!
— Нет уж, Сергей Павлович, мы сначала все проверим, прикинем, может, еще и ничего не получится. Поэтому обещаний заранее дать не могу.
— Когда будет результат? — спрашивает он и назначает срок.
В конце беседы я поднимаю вопрос о развитии материаловедческих подразделений, о внедрении новых технологических процессов, которые могли бы повлиять на снижение веса.
Я рассказал только об одной встрече с Сергеем Павловичем. Таких встреч было очень много: в течение долгих лет я общался с ним почти ежедневно. Хорошо его знал, чувствовал и понимал. Он в свою очередь тоже хорошо знал нас, каждого из своих близких помощников, особенности наших характеров, наши деловые стороны, наши недостатки.
Большое значение придавал Сергей Павлович работам, связанным с передачей конструкторской документации на серийные заводы. Он активно поддерживал требования заказчика относительно четкого соблюдения государственных стандартов и считал, что высокое качество конструкторской документации во многом предопределяет сроки запуска серии, способствует быстрейшему освоению изделий в производстве.
Надо сказать, такое отношение Сергея Павловича к серийному производству положительно отличало его от некоторых главных конструкторов КБ, которые ограничивали свои интересы только рамками опытных разработок.
▲. Н. Вольцифин
После окончания института меня направили в ОКБ Королева, и я получил задание вместе с группой сотрудников разработать пневмогидравли- ческую схему первой отечественной баллистической ракеты. Работа над ракетой шла очень напряженно как в КБ, так и на заводе, с большим подъемом: для всех участников дело было новым и интересным.
В 1947 г. были проведены первые натурные испытания экспериментальных ракет. Мне довелось присутствовать на этих испытаниях. Далеко не все пуски были нормальными, а некоторые скорее напоминали демонстрацию фигур высшего пилотажа...
В этой связи вспоминается один «воспитательный» разговор. Поздно вечером, после моего доклада об одной из многочисленных в то время неудач в ходе доводочных испытаний, Сергей Павлович очень доходчиво
200


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
(так, что запомнилось на всю жизнь) объяснил, что произойдет, если какой-нибудь клапан откажет в неподходящий момент. Это было убедительнее и действеннее самого строгого наказания.
Сделали рабочие чертежи, и сразу же встали вопросы, связанные с отработкой конструкции, вернее, с подтверждением ее работоспособности в эксплуатации, приемо-сдаточных испытаний и т. д. Разумеется, сейчас эти вопросы всем совершенно ясны, а в то время все только начиналось, у подавляющего большинства работников, если не сказать у всех, не было никакого опыта, никаких руководящих материалов.
Сергей Павлович со всеми нами вырабатывал основные положения для конструктора-ракетчика. Именно тогда по его предложению появились такие понятия, как конструкторско-доводочные испытания, большие контрольные испытания (а не контрольно-выборочные, как принято в серийном производстве, так как в то время не могло быть речи об изготовлении и приемке узлов партиями) и т. д.
Хорошо запомнилась деловая, спокойная обстановка этих обсуждений, внимательное отношение Сергея Павловича к мнениям всех участников обсуждения независимо от их ранга, конкретность и однозначность принимаемых им решений.
Работы по изготовлению первых отечественных изделий проводились очень организованно. Все ведущие работники конструкторского бюро были распределены по цехам и отделениям цехов (там им даже оборудовали рабочие места) и наравне с их руководителями отвечали не только за технику, за своевременную и качественную корректировку документации, но и за соблюдение сроков изготовления деталей, обеспечение комплектации, сборку и испытания. Конструкторы принимали непосредственное участие в отработке наиболее сложных технологических операций, в приемке и испытаниях готовой продукции.
Зарождались арматурное производство и экспериментальная база для отработки арматуры. Вместо маленького закутка, где были испытаны готовые узлы арматуры для первых ракет, вступила в строй первая на предприятии арматурная лаборатория. Она занимала не так уж много места, но в ней уже были и сборочные столы, и пульты для испытаний сжатым воздухом, и даже бронекабина. Начальником лаборатории в то время был П. А. Антонов, а работали в ней отличные люди, энтузиасты своего дела.
В лаборатории велась напряженная работа. По мере изготовления цехом деталей арматуры начиналась ее сборка, которая не всегда проходила гладко то из-за наших ошибок, то из-за отсутствия не предусмотренных технологами, но необходимых для ее осуществления приспособлений. Но основные трудности начались при проведении конструкторско- доводочных испытаний по программам, сочиненным нами. Эти программы, если их рассматривать с точки зрения сегодняшнего дня, были довольно наивными, и далеко не всегда конструкция удовлетворяла предусмотренным в программах требованиям. Из-за серьезных трудностей, возникших у изготовителей резино-технических деталей (основных элементов арматуры), детали эти оказывались совершенно непригодными для исполь-
201


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
зования. Мероприятия, разрабатывавшиеся многочисленными совещаниями на разных уровнях — до заместителей министров включительно, длительное время не давали положительных результатов. Конструкторы и производственники трудились в лаборатории почти круглосуточно...
Сергей Павлович уделял много внимания отработке арматуры, хорошо понимая (и стараясь, чтобы поняли и мы) особое значение надежности арматуры. Часто (как правило, поздно вечером) он заходил в арматурную лабораторию, интересуясь результатами испытаний, вместе с нами переживал неудачи, помогал принимать правильные решения. Уже в то время у него вызывала сильное возмущение убогость наших испытательных средств, и он распекал нас за «горшки», с помощью которых проводились испытания (так он называл небольшие емкости для испытаний с жидким кислородом, спиртом и т. д.).
К мысли о необходимости создания серьезной экспериментальной базы для отработки арматуры Сергей Павлович возвращался в последующие годы не один раз. Необходимость особого внимания к отработке арматуры в скором времени была подтверждена серьезной аварией при подготовке к пуску одной из первых отечественных ракет, которая только благодаря счастливой случайности не окончилась трагически.
Эти первые шаги в освоении новой для всех нас техники, первые трудности и неудачи, а затем и первые успехи — вполне хорошие результаты натурных испытаний первых отечественных ракет — явились отличной школой для всего коллектива конструкторов и производственников и именно потому, что были первыми, наиболее ярко запечатлелись в памяти всех.
Коллектив окреп, поверил в свои силы и с энтузиазмом принялся за решение новых задач, требовавших не только напряженного, самозабвенного труда, но и настоящего творчества, в некоторых случаях граничащего с фантазией.
Огромное значение имела поистине неиссякаемая трудоспособность, неутомимость и энергичность Сергея Павловича. Работал он, совершенно не считаясь со временем, в любое время. Он мог утром прилететь из командировки, провести совещание (и не одно) у себя в кабинете, побывать в двух-трех организациях, решив там сложные вопросы, а вечером улететь на натурные испытания.
Отличительной чертой Сергея Павловича как руководителя, в большой мере обеспечившей наши успехи в работе, была его вера в коллектив, в его возможности и умение мобилизовать всех на решение той или иной задачи, зажечь, заставить понять необходимость ее решения именно в те сроки, какие он определил. В трудных случаях, когда нужно было работать и день и ночь, и в выходные и в праздники (а таких случаев было немало), он приходил к нам в сектор, объяснял всем, почему данную работу требовалось сделать очень срочно, и просил (не приказывал) ' сделать это. Все это вызывало ответный отклик — работали столько, сколько было нужно, и, как правило, выполняли просьбу Сергея Павловича.
202


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
Терпение наших жен можно объяснить только высоким уважением к Сергею Павловичу, на которого мы все ссылались, объясняя нашу занятость. Можно только удивляться и благодарить их за то, что наши дети не сбились с пути истинного. Некоторые из них, как мой сын и сыновья многих сотрудников ОКБ, пошли по стопам отцов и сейчас успешно работают на нашем предприятии.
Запомнился один случай, характеризующий отношение Сергея Павловича к коллективу. Мы возвращались из командировки на машине, и в пути произошла длительная задержка из-за скопления машин. Сергей Павлович начал нервничать, так как боялся опоздать на предпраздничное торжественное собрание, где должен был делать доклад. В конце концов он вышел из машины и пошел пешком вдоль шоссе. Мы его догнали уже далеко от места вынужденной остановки.
В. Ф. Садовый
Мне приходилось встречаться с Сергеем Павловичем в различной обстановке: в КБ, на космодроме, на больших совещаниях и в его кабинете, в цехах завода и в неофициальной обстановке.
При общении с Сергеем Павловичем всегда ощущалась его огромная воля и Целеустремленность, он быстро работал сам и того же требовал от других. Казалось, он боялся опоздать что-то сделать. И не терпел бесплодной суеты.
У Сергея Павловича всегда были мысли о будущем, не только близкие, но и отдаленные цели. Сейчас, спустя много лет, стали понятны его планы, которые в конце 40-х годов были попросту необъяснимы. Взять хотя бы такой эпизод.
Зимой 1948 г. на работу в КБ Сергей Павлович пригласил одного из специалистов по компоновке кабин самолетов из конструкторского бюро А. С. Яковлева и поручил ему разработку кабины пилота на одной из ракет. В то время дальше проекта дело не пошло, но впоследствии этот специалист (инженер А. В. Афанасьев) принял активное участие в разработке космических кораблей «Восток», «Союз» и др. Иными словами, за 13 лет до полета Ю. А. Гагарина Сергей Павлович предвидел полет человека в космос. Это была одна из важнейших целей его жизни.
Сергей Павлович хорошо знал очень многих людей в КБ и вышестоящих организациях, на заводе и на смежных предприятиях. Я всегда удивлялся его способности обращаться к собеседнику по имени и отчеству, а в крайнем случае — по фамилии. И, конечно, он прекрасно знал и помнил своих многочисленных коллег — представителей смежных организаций.
Сергей Павлович прекрасно представлял характер работы, способности и возможности сотрудников КБ и использовал свою осведомленность самым эффективным образом во имя успеха дела. Коллектив в целом не был каким-то необыкновенным и особенным, но зато можно с уверенностью утверждать, что он чувствовал энтузиазм руководителя, его волю и целеустремленность, был подогрет его идеями и работал с полной от¬
203


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
дачей сил и знаний. В этом, на мой взгляд, состоит главная заслуга Сергея Павловича как руководителя, в этом его талант.
И еще одна важная черта: уважительное отношение к работе своих сотрудников. Помню, летом 1957 г. завершалась подготовка к вывозу на старт очередной ракеты. В монтажно-испытательном корпусе проводилась заключительная операция — стыковка головной части с ракетой-носителем. На основании опыта предыдущих работ была предложена новая, значительно более простая технология стыковки, без использования специального стыковочного агрегата, смонтированного на железнодорожной платформе. Сергей Павлович одобрил предложение. Предстояло отработать эту технологию в условиях сборки на технической позиции. Во время операции стыковки головной части все другие работы в монтажном зале прекращались, а лица, не занятые в этой операции, по указанию Главного конструктора в зал не допускались.
В самый ответственный момент, когда головная часть была поднята, подведена к носителю, производилась уже установка технологических болтов, в зал неожиданно вошел Сергей Павлович в сопровождении большой группы людей. Мгновенно оценив обстановку, он предложил своим спутникам осмотреть изделие позже, чтобы не нарушать установленный порядок. Все ушли, и мы смогли в спокойной обстановке завершить эту очень ответственную работу. Кстати сказать, в ней есть момент, когда необходимо приподнять, всю ракету за пристыкованную головную часть для подведения транспортировочных опор. Тогда многотонная ракета начинает слегка потрескивать в заклепочных швах и других соединениях. В полной тишине каждое потрескивание звучит, как выстрел, и воспринимается с замиранием сердца... Словом, дело благополучно завершилось, и чувство удовлетворения удвоилось, когда мы получили благодарность Главного конструктора за успешное проведение операции по новой технологии. Сергей Павлович дал указание внедрить ее в качестве штатной.
Н. П. Масленников
Шла разработка «отрывного штеккера» для разделяющихся отсеков — было это в 1952 г. В конструкторский сектор входит Королев, спрашивает, как продвигается работа. Начальник сектора просит меня показать модель разделяющегося механизма — довольно тяжелую конструкцию для наземной отработки. Ставлю модель на стол начальника и показываю, как работает механизм.
Королев одобряет конструкцию и дает указание на выпуск рабочих чертежей. Поднимаю со стола узел и направляюсь на рабочее место. В это время отделяющаяся часть модели случайно «отделяется» и падает на пол, Главный конструктор едва успевает отдернуть ногу.
«Что же это такое,— шутливо говорит Сергей Павлович,— вы хотите вывести меня из строя?»
Уходит он явно в хорошем настроении: разработка узла закончена.
В 1953 г. во время испытаний было обнаружено какое-то непонятное
204


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕ! И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
явление, которое привело к аварийному исходу. Было сделано предположение, что «виноваты» электрические помехи. Обстановка на полигоне сразу осложнилась, так как сроки сдачи ракеты были жесткими...
Сергей Павлович принял решение произвести доработку электроцепей на полигоне и потребовал закончить работу за двое суток. Предстояло разработать специальный электрический блок и «врезать» его в кабельную сеть, вмонтированную в хвостовом отсеке. Работу поручили мне. На вторую ночь блок уже монтировался. На рассвете в сумерках направляюсь из мастерских, которые находились в железнодорожном вагоне, чтобы установить последнюю деталь. Передо мной вырастает фигура Сергея Павловича — он только что вышел из своего вагона, чтобы почистить обувь.
«Как идут дела?» — спрашивает он.
Я отвечаю, что все нормально, работа закончена, приборы установлены. Правда, конструкция получилась несколько грубоватой, но с точки зрения прочности и амортизации приборов весьма надежной.
Утром, когда ведущий конструктор стал докладывать высокой комиссии об окончании доработок и предложил посмотреть на вновь установленные приборы через открытый люк, Королев только коротко обронил: «Я в курсе дела, Масленников уже доложил мне об этом». Моя фамилия, думаю, немногим что-то объяснила, кроме моих коллег, но это было высокой оценкой моей работы, поощрением за бессонные ночи.
В. Ф. Гладкий
Разрабатывая один из вариантов изделия, конструкторы не смогли прийти к единому мнению о способе его транспортирования из монтажноиспытательного корпуса на стартовую позицию. Одни считали, что следует отдать приоритет вопросам производственного характера и осуществлять сборку и транспортировку в вертикальном положении, другие настаивали на сохранении традиционного для КБ способа транспортирования изделия в горизонтальном положении на установщике с подъемом его в вертикальное положение на самой стартовой позициц.
Обратились к Главному конструктору. Он внимательно всех выслушал, но своего мнения не высказал. Считал, что вопрос еще недостаточно проработан, и попросил подключить соответствующие смежные организации, в том числе и строительные. Вертикальная сборка требовала строительства специального высотного здания на Байконуре.
У смежников мнения также разделились. Естественно, что организации, связанные с проектированием установщиков, предпочитали уже проверенный способ транспортирования. Технологи выдвигали убедительные доказательства целесообразности вертикальной сборки изделия, а следовательно, и перевозки в таком положении. Было проведено несколько совещаний с участием руководителей различных организаций, но Королев все еще колебался.
Вопрос вынесли на заседание Совета главных конструкторов — поджимали сроки, установленные планом-графиком проектирования изделия.
205


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
Готовясь к Совету, С. П. Королев вызвал меня и руководителя одной из проектных групп. Мы были в курсе событий, хотя в совещаниях участия не принимали. Задание было сформулировано кратко и ясно: «Срочно отправляйтесь в Ленинград. Вот вам адрес института, в котором есть специалисты по перевозке грузов больших габаритов. Директор института обещал мне провести анализ обоих способов транспортирования. Вы дадите им необходимые консультации по прочности изделия и условиям его наземной эксплуатации. Сегодня пятница. Совет главных во вторник. Вернуться нужно в понедельник».
В субботу мы прибыли на место назначения. Институт помещался в старом жилом здании, имел довольно скромный штат сотрудников. Как потом выяснилось, его тематика ограничивалась разработкой технологии изготовления труб небольших размеров. Но у директора было большое желание расширить масштабы деятельности.
Наше появление было как гром среди ясного неба. Вспомнив, что с Королевым действительно был какой-то разговор на интересующую нас тему, он вызвал трех инженеров. Кратко изложил им задачу, попросил оказать нам возможное содействие в ее выполнении. Мы выразили недоумение подобным оборотом дела. Ведь мы приехали не за консультациями, а консультировать! В конце концов договорились о том, что попытаемся с помощью справочников наметить общие габариты транспортных средств для обоих способов перевозки, грубо оценить их вес и стоимость. Работали в течение субботнего вечера и в воскресенье. На финише к нам присоединился и директор института. В результате такого штурма пришли к соломонову решению: оба способа равноценны. На этом мы распрощались и отправились на ночной московский поезд. В дороге довольно зло шутили. Как смог такой директор завоевать доверие у нашего Главного? Составили даже «сценарий» нашего доклада Сергею Павловичу с красочным описанием наших впечатлений о новом «смежнике».
В понедельник утром, прямо с поезда, пошли докладывать. Неожиданно столкнулись с Сергеем Павловичем в коридоре.
— Приехали? Хорошо. Ждите, я вас вызову.
Вызов поступил лишь после обеда. Вошли в кабинет. Я буквально оторопел: рядом с Королевым сидел директор ленинградского института. А ведь он не собирался в Москву. Подобного положения наш «сценарий» не предусматривал. Но он и не потребовался. Главный сразу приступил к делу:
— Показывайте чертежи.
— Чертить там никто и не собирался,— спокойно ответил начальник проектной группы.
— Как это, никто не собирался? — удивился Королев и посмотрел на директора института.
Тот молчал. Главный быстро понял, в чем дело. Лицо его мгновенно преобразилось. Он встал и сделал несколько шагов. Губы его сжались.
— А зачем вы туда ездили? На экскурсию в Эрмитаж?
— Выполнять ваше поручение: консультировать.
— Консультировать? Вам дали ответственное задание, связанное с
206


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
решением принципиального вопроса, который имеет огромное значение для построения всего наземного комплекса обслуживания изделия. А вы Как отнеслись к этому? Ведь завтра Совет главных. Что мы им покажем?
На наши попытки дать какие-то объяснения Королей не обращал никакого внимания и цродолжал в том же духе, строго поглядывая на нас и на директора. Было очевидно, что Сергей Павлович не столько нас отчитывал, сколько директора. Закончив сеанс воспитания, он вызвал секретаря.
— Сообщите в бухгалтерию, чтобы им,— указал Королев пальцем на нас,— не оплачивали командировочные.
— Вы идите в отдел и сегодня сделайте необходимые чертежи и расчеты. Вечером я к вам приду.
Времени оставалось маловато. Поскольку мы поддерживали способ транспортирования изделия в горизонтальном положении, решили ограничиться подготовкой чертежей только для этого способа перевозки, использовав документацию по существующей конструкции установщика. Я приступил к составлению справки по сравнительному нагружению конструкции изделия при транспортировании обоими способами.
Королев появился около восьми часов вечера. Сел у кульмана и внимательно изучал сделанный чертеж общего вида установщика с изделием. На все вопросы он получал четкие ответы. Проектанты ведь давно уже занимались этой проблемой. Большинство вопросов касалось возможностей изготовления нашей промышленностью подъемного устройства установщика в требуемые сроки. У смежников не было опасений на этот счет. Назывались и заводы, которые берутся за выполнение соответствующих работ. Настроение у Главного постепенно улучшалось. По всему было видно, что он сторонник горизонтального способа транспортирования изделия. Но чего-то ему не хватало для полной уверенности в правильности такого решения.^ А решение нужно принимать. В сущности, он все это уже слышал на совещаниях.
— Теперь давайте чертеж для вертикального способа перевозки.
Подобного вопроса мы, конечно, ожидали и поэтому дружно перешли
в атаку на указанный способ. Начал я. Показал результаты расчетов внешних нагрузок на корпус изделия и ходовую часть транспортных агрегатов. Обратил его внимание на то, что эти нагрузки намного больше при вертикальном способе транспортирования. Сергей Павлович посмотрел графики нагрузок, полистал подготовленную справку. Сообщили ему известные нам сведения о предполагаемом весе транспортного агрегата и его габаритах.
— Хорошо. Командировки я вам оплачу. Продолжайте работать,— сказал он в заключение.
Для Главного рабочий день еще продолжался, а мы ушли домой отдыхать. На следующий день, на Совете главных конструкторов было утверждено предложение С. П. Королева о транспортировании изделия в горизонтальном положении.
207


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
И. П. Фирсов
В 1953—1954 гг. шла интенсивная проектная и конструкторская разработка ракеты-носителя «Спутник».
Сергей Павлович, кроме совещаний в своем кабинете, часто рассматривал отдельные проработки непосредственно на рабочих местах. Обычно происходило это так: он звонил в отдел и справлялся, как идут дела. Если материалы были еще в работе, он назначал время, когда придет в отдел.
О его появлении в отделе обычно заранее поступала информация: «СП идет!». Заметив по дороге какое-либо отклонение от принятого порядка, он тут же делал замечание,— нередко в довольно-таки резкой форме. Придя к рабочему месту, усаживался перед кульманом с наколотым чертежом. Держался просто, шутил, острил. Остальные участники обсуждения устраивались кто как мог вокруг него.
Выслушав краткое сообщение о сделанном, задавал много вопросов по чертежу, и постепенно разговор переходил к дальнейшим планам. Высказывались практически все присутствующие. Сергей Павлович внимательно выслушивал каждого. Сам он высказывал свои соображения не только о техническом решении данного вопроса, но и о причинах и возможных последствиях тех или иных решений, нередко излагал общую концепцию, знакомил с общей ситуацией.
Обсуждение обычно заканчивалось принятием конкретного решения, включая и сроки исполнения работы.
Из обсуждений, в которых мне довелось участвовать, запомнились высказывания Сергея Павловича по ряду узловых вопросов. К примеру, при выборе основных параметров ракеты-носителя Сергей Павлович считал, что мы должны разрабатывать машину, существенно превосходящую зарубежные образцы.
Что касается «полутораступенчатой» схемы, состоящей из пяти блоков, то он считал одним из основных ее преимуществ одновременный запуск всех двигателей на старте — это давало возможность своевременно вмешиваться и не выпускать в полет машину в случае появления каких-либо ненормальностей при запуске. Он также считал, что идти на «чистую» двухступенчатую схему еще рано, хотя это энергетически и выгоднее. Здесь много проблем, связанных с обеспечением запуска двигателя второй ступени в пустоте. На решение этой дополнительной сложной задачи потребуется много времени, да и уровень техники еще не таков, чтобы обеспечить высокую степень надежности запуска двигателя в полете.
Еще один из принципиальных вопросов при разработке новой ракеты — выбор органов управления. Сергей Павлович уделял ему очень много времени. Прорабатывались в основном два варианта. Все предыдущие ракеты управлялись с помощью газовых рулей, расположенных в истекающей из двигателя газовой струе, так что по ним уже был большой научпо-технический задел. Однако установка двадцати газовых рулей приводила к большим габаритам, довольно сложной компоновке и
208


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
конструкции кормовой части ракеты. На этой ракете рули испытывали большие газодинамический и тепловые нагрузки по сравнению с предыдущими вариантами из-за более высоких скоростей и температур газа на выходе из сопла, что усложняло разработку новых газовых рулей. Ожидались также существенные потери полезного груза из-за сравнительно большого веса и газодинамического сопротивления таких рулей.
Сергея Павловича все это, конечно, очень беспокоило. Он давал поручения прорабатывать то один, то другой вариант размещения рулей, заставлял искать другие решения. Наиболее перспективным был вариант с применением специальных управляющйх камер сгорания, питающихся от ТНА1 основных двигателей. Но и здесь возникали проблемы: надо создавать и ставить на ракету дополнительные камеры сгорания и в большом количестве (12), проложить трубопроводы с компонентами топлива под большим давлением от ТНА к рулевым камерам и решить сложную задачу, разработав надежный герметичный поворотный узел подвески рулевых камер. Любой вопрос был новым, неизученным.
Озадачивало и то обстоятельство, что разработчики основных двигателей не брались за создание рулевых камер сгорания и системы подвода компонентов топлива к ним...
Сергей Павлович видел перспективность такого варианта и потому принял решение вести разработку в своем КБ. За сравнительно короткий срок были разработаны камеры сгорания и узлы подвода топлива, за- компонованы хвостовые отсеки, проведена отработка на стенде. И только после того, как такие органы управления успешно выполнили свои задачи на первых летных машинах, они были заменены камерами сгорания, разработанными ГДЛ—ОКБ, с более высокими характеристиками.
Особое внимание Сергея Павловича привлекала задача разделения ступеней ракеты. Из большого количества вариантов в конечном итоге была выбрана наиболее выгодная в энергетическом отношении схема. Для отвода отработавших боковых блоков от центрального используется только тяга основных двигателей для разворота вокруг верхней опоры и остаточный газ наддува бака окислителя для отвода верхней части бокового блока от центрального. В результате была создана изящная, уникальная система разделения, не имеющая в своем составе ни одного толкателя, ни одного дополнительного двигателя.
Задача сочленения новой ракеты со стартовым устройством резко усложнялась из-за специфической конструктивной схемы: пакет из пяти блоков на старте «дышал» в связи: с изменяющимися при заправке нагрузками.
Анализ показывал, что при силовой схеме пакета, выбранной оптимальной для полетных условий, а именно при передаче усилий от тяги двигателей боковых блоков на центральный в верхней силовой связи пакета, выгодно опираться в этом же месте при установке ракеты на стартовое устройство. При опирании же изделия на стартовое устройство хвостовыми отсеками существенно увеличивался вес конструкции боко¬
1 Турбонасосный агрегат.
209


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
вых блоков, а также возникали осложнения, связанные с неодинаковыми деформациями блоков.
Поэтому разработчики ракеты были за верхнюю опору на стартовое устройство. Их смежники ратовали за вариант, в котором ракета опирается на стартовое устройство хвостовыми отсеками боковых блоков. С их точки зрения такое стартовое устройство было существенно проще.
Бурные дебаты между «ракетчиками» и «наземщиками» длительное время не давали положительного результата. Каждая сторона стояла на своем. На одном из совещаний Сергей Павлович заявил, что пока мы, «ракетчики», сами не представим схему нужного нам стартового устройства и не покажем возможный путь ее реализации, нам трудно будет добиться принятия наших предложений. Для этой работы Сергей Павлович организовал особую бригаду из специалистов разных отделов.
За сравнительно короткое время бригада разработала соответствующие предложения. Вообще, в таких бригадах хоть и нелегко работать из-за сжатых сроков, но очень интересно и полезно: за короткое время знакомишься с идеями разноплановых специалистов, как правило, наиболее грамотных, опытных и инициативных. В работе этих оперативных бригад всегда царил творческий дух.
Разработанные таким образом предложения были обсуждены со смежными организациями, приняты и реализованы в окончательном варианте стартового устройства. В нем нет ни единого замка, не подается ни единой команды от системы управления и все агрегаты срабатывают автоматически в зависимости только от перемещения ракеты в пределах стартового устройства.
Так создавалось уникальное стартовое устройство, которое органически слилось с машиной.
Будучи чрезвычайно занятым текущими работами, Сергей Павлович все же находил время поработать и на перспективу. Под его руководством создавался собираемый и заправляемый на орбите ИСЗ ракетно-космический комплекс. Сергея Павловича нередко можно было видеть в проектных подразделениях, занятых этой темой. Разрабатывались как собственно космический корабль, так и ракетный разгонный блок, средства сборки и танкер-заправщик. В полном виде проект этот не был реализован при жизни Сергея Павловича, но отдельные его элементы или идеи частично воплощены на кораблях серии «Союз» — это сам корабль и средства его стыковки с другими кораблями, а также системы дозаправки топливом орбитальной станции «Салют».
Из его идей такого плана особо запомнились еще две. Они актуальны в наши дни и, по-видимому, останутся таковыми в будущем. Так, Сергей Павлович не исключал необходимости создания на космических станциях искусственной тяжести. В качестве первого шага предлагался эксперимент в космосе с использованием последней ступени ракеты-носителя и специального корабля, имеющих тросовую связь и закручиваемых специальной системой.
Сергей Павлович считал также целесообразной разработку индивидуальных средств спуска космонавтов с орбиты на Землю. Были начаты
210


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
поисковые проектные работы по созданию скафандра-капсулы, дающего возможность осуществить спуск и мягкую посадку одного человека.
До самых последних дней своей жизни, как бы ни был Сергей Павлович занят, он находил время для непосредственного, живого контакта с сотрудниками. Его всегда видели там, где проходил основной «вал» работ. При проектных завязках Сергей Павлович «сидит» у проектантов, начался этап конструкторских разработок — он частый гость конструкторов. Завод приступил к изготовлению — его постоянно можно встретить в цехах, нередко даже ночью.
Как у себя в кабинете, так и в гуще событий на местах Сергей Павлович обсуждал, спорил, убеждал, требовал, советовался, сам впитывал все, что высказывалось другими, поддерживал инициативу и при всем этом направлял всех участников на достижение единой цели, концентрировал внимание на главных вопросах, зажигал, вдохновлял на самоотверженную работу, вселял во всех сознание непосредственной причастности ко всем делам и успехам КБ.
В моральном плане трудно переоценить значение непосредственных контактов с Сергеем Павловичем. Инженер, за чьим столом или кульманом происходило обсуждение подготовленного материала, уже никогда в жизни не забудет этого события, воспринимая факт прихода Сергея Павловича как признание важности решаемого им вопроса, а с таким настроением любой инженер все сделает для того, чтобы быстрее и наилучшим образом решить поставленную задачу. Эта сторона деятельности Сергея Павловича Королева в немалой степени способствовала созданию сплоченного творческого коллектива КБ, который под его руководством в кратчайшие сроки создал уникальные ракеты, космические аппараты и пилотируемые корабли.
В. В. Машков
В конце 40-х годов меня, молодого инженера ОКБ, вызывает к себе Сергей Павлович.
— Поедешь на огневые испытания, вся экспедиция отправляется завтра, а ты выедешь через несколько дней, проследишь за отправкой следующего изделия.
Когда я появился в районе испытаний, подготовка к ним была почти закончена. Главный конструктор шутливо упрекнул меня за опоздание и предложил мне и Брыкову ехать с ним на стенд и все внимательно осмотреть. По нашей просьбе он приказал всем, кроме нас с Брыковым, покинуть стенд.
Мы стали осматривать установку. Все было нормально, но только один из манометров показывает свыше ста атмосфер, а должно быть в этом баллоне не более двадцати. Решили позвонить Сергею Павловичу. Секретарь отвечает, что он проводит важное совещание. Набираюсь храбрости, требую соединить. Сергей Павлович взял трубку, я доложил существо дела. Он очень внимательно' выслушал меня, трубку не вешает,
211


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
слышу, как он тут же начал обсуждать с Воскресенским сложившуюся обстановку. Тот подтвердил, что это ненормально и опасно.
— Мы к вам выезжаем,— сказал Сергей Павлович и положил трубку.
Сделав анализ, техруководство пришло к выводу, что надо разбирать
всю пневмосхему... Доработка могла продлиться более суток. Смотрю на Сергея Павловича: расстроился, помрачнел. Он всегда страшно переживал любую потерю времени. Мы предложили ослабить гайку на штуцере баллона и через нее стравить давление. Воскресенский высказал сомнение, опасаясь, что давлением может сорвать резьбу, а это очень опасно. Наш опыт подсказывал, что резьба выдержит.
Сергей Павлович молча наблюдал за нашим спором и, когда Воскресенский стал колебаться, поддержал нас.
— Начинайте,— приказал он.— Докладывайте мне о ходе работы! — сказал он, обращаясь ко мне.
Операция требовала максимальной осторожности и терпения. Как мы предполагали, после некоторого отворота гайки начал травить воздух. Я доложил Сергею Павловичу по телефону о том, что давление стало падать, а значит, манометр исправлен. Давление падало быстро, но затем процесс замедлился. Тут Сергей Павлович звонит сам. Я назвал величину давления — он заволновался. Но я объяснил ему, почему давление падает неравномерно. Он успокоился.
Неисправность устранили, и огневые испытания прошли на следующий день, как было намечено ранее.
Нужно сказать, Сергей Павлович всегда прислушивался к мнению рядовых конструкторов ОКБ. В процессе разработки ракет и космических объектов Главный конструктор постоянно приходил в конструкторский зал, где коллективно обсуждались различные вопросы. При этом Сергей Павлович не давил своим авторитетом, беседа шла на равных, каждый мог предложить свою идею, не опасаясь того, что будет высмеян. Умение вести беседу с рядовыми специалистами ОКБ, на мой взгляд, было замечательной чертой С. П. Королева.
Делали, помню, техдокументацию на первую стратегическую ракету в начале 50-х годов. К тому времени у нас в ОКБ накопился определенный опыт, поэтому в новую машину внесли много принципиально новых проектно-конструкторских решений. Сергей Павлович дал указания сначала разработать экспериментальную ракету и на ней отработать конструкцию и технологию изготовления. Отличия от предыдущих машин были существенными.
Однако Сергей Павлович считал, что выбранная конструктивная схема наиболее оптимальна, и хорошо представлял трудности, которые возникнут у конструкторов при ее реализации. Он просил нас рассмотреть различные варианты.
Мы вместе с проектантами предложили Главному конструктору свой вариант. Сергей Павлович одобрил наш выбор. Любил он оригинальные решения, особенно такие, когда конструкция получалась простой и технологичной.
На этой же ракете для уменьшения пезабора компонентов из баков
212


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
мы установили внутри емкостей специальные «воронкогасительные» устройства. Конструкция их оказалась необычной. Она выполняла основное требование Главного конструктора: не проводить доработку баков и сварочных работ в готовых емкостях. Сергей Павлович пришел к нам посмотреть разработку чем-то расстроенный, хмурый, но, взглянув на чертежи, сразу преобразился:
— Интересно, очень интересно. Здорово придумали! — сказал он, улыбаясь, так как решение ему очень понравилось. Он ушел от нас тогда в хорошем настроении.
И еще хочу привести один пример. Мы разработали емкость для перекиси водорода правильной торовой конфигурации: эдакая полая баранка. Производство изготовило штампы, отработало технологию штамповки полуторов и сварки торов, начало делать материальную часть. Но тут по просьбе двигателистов проектанты предложили увеличить объем этой торовой емкости. Пришел Сергей Павлович, и мы стали вместе с Главным конструктором разбирать различные варианты, но ни один не подходил.
— Думайте,— сказал Сергей Павлович, уходя,— но имейте в виду: никакой новой оснастки, и весь задел должен быть использован!
Задача была не из простых. Увеличить объем за счет двух цилиндрических поясов между полуторами было нельзя, так как два рядом лежащих сварных шва не обеспечивали прочности. Время идет, Сергей Павлович торопит. Предложили мы тогда оригинальную конструкцию. К готовому тору снизу приваривалось неправильной формы корыто, изготовленное из единого листа. Конструкция несколько напоминала нарост на деревьях, но, поскольку через нее стал производиться забор компонента и выходила расходная магистраль, она в то же время была похожа на вымя. Так образно и назвали это конструктивное решение «выменем».
Пригласили Сергея Павловича посмотреть нашу разработку. Он пришел, некоторое время молча смотрел на чертеж, сразу понял существо конструкции и, услышав как мы ее называем, усмехнулся: «Вручную придется делать? Сумеет ли рабочий выполнить это? — И, не дожидаясь нашего ответа, сказал: Конечно, сумеет. В цехе есть такие медники, мастера — золотые руки!» Сергей Павлович назвал фамилии рабочих, в способностях которых он совершенно не сомневался. И опять Главный конструктор уходил от нас довольный.
▲. В. Костров
Мне, молодому еще инженеру, было доверено в 1956 г. конструирование одного из ответственнейших узлов космической ракеты — так называемого силового пояса, который служит для восприятия больших (до 90 т) четырех сосредоточенных нагрузок на тонкостенную оболочку бака. До этого времени подобных задач нашему КБ решать не приходилось. Недели три мы вместе с «прочнистами» обсуждали и прикидывали разные варианты узла.
213


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
Разработана конструкция, рассчитаны все сечения. Навожу последний «глянец». Вдруг голоса, шум шагов по залу. Оглядываюсь: Главный со «свитой», человек шесть. Начальник отдела зовет: «Сюда, Сергей Павлович, давайте посмотрим...» Смотрю на Главного во все глаза. А он, похоже, уже уловил в чертеже, что к чему, и без объяснений. Задает пару вопросов, минуту помолчал и говорит очень спокойным голосом: «Здесь силовой кронштейн (а это была основа всей конструкции) приклепан через оболочку к внутреннему силовому шпангоуту... Я вам, товарищи, должен сказать, что машина эта имеет исключительно важное значение для нашей страны. Поэтому — надежность и еще раз надежность».
Я должен признаться, что очень уж мне хотелось показать себя: сконструировать все полегче, попроще, пооригинальнее. Желание, наверное, законное. Но Главный видел глубже: «Я прошу вас это понять и не принимать скороспелых решений. Поставьте кронштейн на точечной сварке, освоенной производством, помните об особой ответственности этого узла». Не лез Главный конструктор в мелочи и детали. Понял тут я, как он умел видеть узловые вопросы в конструкции и давать советы, где искать решение.
После ухода Сергея Павловича предлагались различные варианты конструкции, но велик был авторитет Сергея Павловича, никто не рискнул дать прямых указаний о переделке рассмотренной им (и, как я понял, одобренной) конструкции. Великое дело, когда Главный конструктор смотрит разработки на рабочих местах. Жизнь подтвердила правоту Сергея Павловича. Много модификаций претерпела первоначальная конструкция, а силовой пояс остался в первозданном виде.
Еще один случай. 1958-й год. Уже была освоена и летала наша ракета-носитель. Разрабатываем дополнительную, третью ступень. Для чего, мы, молодые, точно не знали или знали понаслышке. Цех в аварийном темпе вел работы по сборке и сварке баков третьей ступени. Однако не ладилась тогда еще не вполне освоенная автоматическая сварка баков малых толщин, не имеющих к сварному шву доступа изнутри: то аргон нечистый и шов закопчен, то прожоги, то еще что-то. Словом, задерживалась сдача баков.
И вот, как водится, производственники стали обвинять конструкторов: дескать, конструкция не позволяет варить на автомате, дайте разрешение на ручную сварку. Но мы помнили указания Главного об обеспечении надежности изделия и не давали разрешения на ручную сварку. Вызвали как-то нас к начальнику цеха. А там почти все руководство завода. И Главный. Ну, думаю, сейчас нам достанется. Обводит всех нас своим острым взглядом Сергей Павлович: «Ну, что у вас происходит? Кто доложит? Вы понимаете, что значит задержка со сдачей баков?»
Как часто бывает в таких случаях, начались взаимные обвинения, но Королев сумел быстро разобраться в ситуации. Разговор закончился категорическим указанием главному сварщику: «Даю месяц сроку. Делайте, что хотите, но чтобы баки были сварены».
Обращаясь уже к заместителю главного технолога: «Вы поезжайте лично и привезите недостающие части манипулятора для сварочного ап¬
214


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
парата. Не сделаете — пеняйте на себя... Если нужна моя помощь, давайте план мероприятий, я подпишу. Все». И закрыл совещание.
Умел Главный добиваться выполнения поставленных им задач и сроков. И добился. Ровно через месяц все было: и аргон, и манипулятор, и сваренные баки. И никто не пострадал административно. Не был жесток Сергей Павлович Королев. Не добивал совершившего ошибку, оступившегося. Не поднимал его, но давал возможность подняться своими силами. Ну, а уж если человек сам не поднимался или упорствовал в своем заблуждении, тогда применял власть.
В. 	И. Карманов
Осенью 1955 г. перед нами встала задача — создать теплозащитные покрытия для спускаемых аппаратов. Одна из важных проблем в ракетно- космической технике — проблема снижения веса конструкции, а материал, который шел на теплозащитное покрытие, обладал большой плотностью, большим удельным весом. Поэтому толщину покрытия нужно было сделать минимально возможной. Но прежде чем дать рекомендации конструкторам, требовалось подтвердить теоретические расчеты экспериментами. Главный конструктор предложил нам, физикам, вначале решить такую задачу: измерить унос теплозащитного покрытия под воздействием высоких температур в момент прохождения аппарата через атмосферу на нисходящем участке.
Методика подобных измерений отсутствовала. Тогда по просьбе Королева к ее разработке привлекли видных ученых страны. Доктор технических наук Ю. А. Дунаев из Ленинградского Физико-технического института (ФТИ) предложил свой метод, впоследствии известный под его именем. Но этот метод необходимо было проверить сначала в лабораторных условиях. Сергей Павлович установил для проведения экспериментов опытному производству и отделам КБ жесткие сроки, на первый взгляд невыполнимые. Требовалось изготовить макет изделия с теплозащитным покрытием, установить туда тепловой источник, разработать и изготовить измерительную аппаратуру с выходом на телеметрию. Королев сам контролировал ход работ, и все было сделано вовремя. Теперь — эксперимент, но, поскольку на предприятии в ту пору не было необходимых условий для работы по новому методу, Сергей Павлович решил провести опыты в Ленинграде, в ФТИ.
И вот, представьте картину: начальник лаборатории и я стоим вечером, что называется, «над душой» у рабочих, которые заканчивают изготовление двух последних узлов макета, буквально выхватываем из их рук эти тридцатикилограммовые узлы, взваливаем на плечи и мчимся на Ленинградский вокзал. И, представляете, не казалось странным, что мы, инженеры-физики, в какой-то момент превратились в грузчиков. Такая была обстановка в ОКБ С. П. Королева. Были моменты, когда люди независимо от занимаемого поста хватали приборы, узлы, кабели и срочно выезжали в командировки, если дело того требовало. Так и мы очутились в Ленинграде и с места в карьер окунулись в работу.
215


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
Эксперименты в ФТИ завершили успешно. Затем на одном из предприятий в струе ЖРД имитировались в какой-то мере условия входа изделия в плотные слои атмосферы. И эти эксперименты подтвердили правильность выбранной методики измерений. А Сергей Павлович опять торопит с испытаниями датчиков в натурных условиях...
Л. И. Маненок
Меня направили в КБ Королева после окончания мехмата МГУ в 1953 г. И в первый же день я был представлен как молодой специалист Главному конструктору — такой был -у Сергея Павловича порядок. Молодых специалистов было двое: одна женщина и я. Сергей Павлович стоял за своим рабочим столом и говорил по телефону. Жестом показал нам, чтобы мы сели за длинный стол. Помощник Сергея Павловича, которому надлежало нас представить, продолжал стоять, а мы присели и стали слушать, что говорит Главный. Речь шла, как я понял, о возможном конфликте с железной дорогой, если вовремя не отправить груз, который задерживается в цехе по той причине, что его в данный момент красят. «Это глупость,— говорил Главный.— Положите в ЗИП1 краску, иначе будет большой скандал».
Закончив разговор, Сергей Павлович подошел к нам, сел. Стал интересоваться темами дипломных работ. «...Устойчивость тонкостенных конструкций — это очень хорошо, у нас вам будет работать интересно».
Еще одна Bcfpena с Сергеем Павловичем произошла, когда он собрал инженеров, проработавших на предприятии год. На собрание пришли человек 20—25. Сергей Павлович просил каждого высказать замечания и претензии по работе, внимательно всех слушал, долго говорил о задачах, об инициативе. Очень жаль, что я тогда не вел никаких записей. В частности, он говорил о пользе для молодых заниматься общественной работой.
Сергей Павлович часто назначал комиссии и рабочие группы для каких-либо разовых поручейий, привлекая и рядовых сотрудников. Такими группами и комиссиями он руководил' часто сам. Мне тоже пришлось встречаться с Сергеем Павловичем лично, как члену одной из комиссий. Когда я стал начальником группы, произошла встреча с Сергеем Павловичем в кабинете С. О. Охапкина, заместителя Главного конструктора. Мне пришлось тогда докладывать результаты расчета на прочность нового носителя. До Сергея Павловича дошли слухи (видймо, от проектантов), что конструкция получилась тяжелее, чем было принято вначале, и он заинтересовался расчетами.
Я показал ему документ, утвержденный им лично, который оправдывал принятое нами решение, и стал пространно объяснять преимущества закрытых профилей перед открытыми. (Я тогда преподавал в МВТУ, и речь у меня лилась весьма плавно и логично.)
1 Запасной инструмент и приспособления. 216


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
Сергей Павлович слушал, слушал, потом остановил меня и, обращаясь уже не ко мне, а к своему заместителю, сказал: «Все вы, вероятно, правильно говорите, но это (он показал на чертежи) никуда не годится* потому что очень тяжелое. Надо увеличить критическое напряжение (т. е. пойти на определенный риск)».
Встретив решительный отпор С. О. Охапкина, он снова обратился ко мне: «Я вас очень прошу еще поработать и найти такое решение, чтобы облегчить конструкцию. Десять процентов веса с любой конструкции, поверьте моему опыту, можно сиять»,— и он сделал этакий жест левой рукой, как будто счищал этот лишний вес с нашей неудачной, тяжелой конструкции.
Запомнилась еще одна встреча в 1965 г. Тогда была образована комиссия, которая должна была определить возможность переоборудования установки для проведения огневых стендовых испытаний, а не только холодных, на что она была рассчитана. В комиссию вошло человек 15—20, по одному человеку каждой специальности. Заседание происходило в' проектной организации, которая должна была приспособить существующий стенд для проведения огневых испытаний. Сергей Павлович чувствовал, что проектировщики стенда будут сопротивляться, а поэтому работу комиссии контролировал лично.
Одно из заседаний комиссии я запомнил очень хорошо, так как его вел Главный конструктор. Докладывал главный инженер проектной организации. Сергей Павлович, видимо, понимая, что тот будет в итоге против применения установки, представил с самого начала дело так, что уже все решено и его интересуют только технические детали: как установка будет транспортироваться, за какие точки крепиться к стенду, как подниматься, нужна ли бронезащита и т. д. Главный инженер ему отвечал на вопросы вначале не очень четко, видимо, не знал, когда же ему сказать, что он против нее в принципе. Вдруг Сергей Павлович спросил: «Вы в армии служили?» Тот отвечает: «Нет, не служил».— «Это видно, не умеете четко отвечать на вопросы».
«Не надо бояться,— продолжил разговор Сергей Павлович, обращаясь уже ко всем.— Если мы будем бояться, то ничего нового никогда не сделаем».
После этого он, сочтя вопрос решенным, предложил комиссии доработать все детали. «А меня,— говорит,— отпустите, братцы, в мою деревню: очень много работы». Он встал, пожал всем руки и уехал.
С. 	В. Денисов
Мы, студенты, выпускники МАИ, были удивлены тем вниманием, которым удостоил нас Главный конструктор, принимая в своем кабинете. Запомнились его слова после рассказа о задачах КБ: «Будете со мной, никогда не пожалеете».
Поражала и производила большое впечатление способность Главного конструктора знать каждого в лицо, помнить многих по имени и отчеству. Иногда он останавливался перед началом работы у дверей копструк-
217


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
торского корпуса, пропуская спешивших, шутливо бросал фразу: «Проходите, проходите, я не спешу. Мне табель не вешать». Зная его цепкую память, каждый в следующий раз старался прийти пораньше.
Наш конструкторский отдел был важным звеном в разработке ракеты-носителя. Здесь рождались рабочие чертежи, после которых идет производство и металл. Мы подключались к делу, как только в проектном отделе появлялись первые контуры узла или агрегата. Так было заведено в КБ: каждый конструктор вел свой узел от первых линий на кульмане и до летных испытаний. Вырабатывалось чувство особой ответственности и настоящая квалификация.
Помню обсуждение (за кульманом молодого специалиста) конструкции одного из узлов ракеты и слова Главного конструктора: «Наконец, это похоже на нашу конструкцию, а не на паровозную. Это должно летать».
...Шла напряженная подготовка ракеты к пуску. После сборки в «пакет» она лежит в «горизонте». Проверяю установку уголковых отражателей, взобравшись на нее. В это время в монтажный корпус зашел Сергей Павлович и поинтересовался, кто и что делает на ракете. Пришлось доложить про уголковые отражатели. Главный конструктор пожелал: «Ну что ж, смотрите в оба, нет, в три глаза, я на вас надеюсь». Между тем уголковые отражатели решали второстепенную задачу, были задачи и поважнее.
Позже мне неоднократно приходилось встречаться с Сергеем Павловичем. Как-то, много лет спустя, увидев меня и моего напарника в монтажном корпусе, Сергей Павлович пошутил: «Мои „одуванчики44 здесь, значит, все будет в порядке». Он шутя так называл нас за одинаково редкую и пушистую растительность на голове.
Вскоре после полета Ю. А. Гагарина Сергей Павлович предложил создать макет пилотируемого корабля «Восток» для показа на авиационном параде в Тушино. Разрешено было немного пофантазировать. Мне повезло больше всех. Увидев мою разработку, Сергей Павлович, усмехаясь, сказал: «А что, неплохо. Это, кажется, единственная конструкция, которая полетит без участия проектантов в ее создании».
Макет был создан и пролетел над Тушином при помощи вертолета МИ-6. Изображение «Востока» облетело весь мир. И мне всегда доставляет истинное удовольствие увидеть это изображение, особенно на почтовых миниатюрах, когда такая миниатюра попадает в мою коллекцию.
Никто так не умел настроить весь коллектив, как Сергей Павлович. Он не считал зазорным для себя пройти по отделам, постоять за кульманом конструктора, пошутить, похлопать его по плечу, объяснить важность работы. Как-то срочно потребовались рабочие чертежи на один из узлов. Королев объяснил срочность заказа и, почувствовав наше сомнение, весело сказал: «А что, ребята, можно сделать. Помню, когда мне с двумя помощниками пришлось срочно переделывать чертежи крыла, сбегали мы в магазин, купили хлеба, 1,5 метра колбасы, и чертежи к утру были готовы».
218


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
«На колбасу и остальное деньги у вас будут после выполнения заказа, это я вам обещаю»,— улыбаясь, закончил он.
Заказ был выполнен в срок при двухсменной работе. Многие оставались ночевать в КБ.
В. М. Карин
Я познакомился с Сергеем Павловичем через два месяца после того, как пришел в ОКБ, приблизительно в ноябре 1956 г. Я работал тогда в лаборатории, которая занималась специальными методами измерений, л помещалась рядом с главным корпусом. Нам часто приходилось бывать там по служебным делам, в холодное время года бегали, как правило, без пальто. Однажды (это было в ноябре) бегу я из своей лаборатории в главный корпус. Вижу, подъезжает легковая машина. Выходит мужчина в меховой шапке и пальто, поднимается по ступенькам, останавливается возле дверей и смотрит в мою сторону. Я подбежал, пытаюсь прошмыгнуть в дверь. Он остановил меня: «Ну-ка, постой, молодой человек, Пойдем со мной». Вошел в фойе, потребовал мой пропуск, взглянул на него и строго сказал: «Так вот, Владимир Михайлович, мне работники нужны для того, чтобы работать, а не для того, чтобы болеть. Еще раз увижу, что бегаете без пальто, будете наказаны».
Я не знал, с кем разговариваю. Вернулся, рассказываю начальнику лаборатории, а он без колебаний говорит: «Это, конечно, был Сергей Павлович. Никто другой быть не мог».
У Сергея Павловича проявлялась неизменно одна важная черта — детальное проникновение в те вопросы, которые попадали в поле его зрения. Именно не изучение, а проникновение в суть дела.
В 1957 г. шли заводские испытания межконтинентальной ракеты. У Сергея Павловича было много организационных и технических забот, но он тем не менее старался разобраться в деталях, которые касались узкоспециальных вопросов. Я в тот период вел систему измерения толщины уноса теплоизоляционного покрытия при помощи специальных методов. Автономно система была исправна. Все шло как будто нормально, но при испытаниях на изделии показания прибора искажались. Бились мы, бились, до причины докопаться не смогли и решили каким-то образом освободиться от этих измерений. Об этом узнал Сергей Павлович. Он нас вызвал, выслушал подробный доклад, расспросил об устройстве системы, принципе ее действия. Потом заявил: «Эта система мне очень нужна. Мы не можем идти на первый пуск, не имея фактических данных по уносу теплозащитного покрытия головной части. Вот вам три часа времени. Разберитесь и доложите».
Три часа мы мучились, сменили три комплекта. Все системы автономно работают хорошо, ставим на борт — опять система то работает, то не работает... Подумали, чем, собственно, отличается работа автономная от бортовой? Меняются источники питания. Все перепробовали, приходим и говорим:
— Сергей Павлович, ничего не получается!
219


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
Он отвечает:
— Так не бывает! Вот вам еще час — думайте.
Приходим через час, что-то надо докладывать. Я говорю: «Сергей Павлович, виноват косинус ф системы питания». Все улыбаются. Сергей Павлович просит: «Расскажи, как косинус ф может повлиять на работу системы».
Я начерти^ диаграмму распределения тока, напряжения. Сергей Павлович говорит: «Очень мудрено для такого простого случая. Что нужно сделать, чтобы провести эксперимент?» — «Нужно подключить конденсаторы»,— отвечаю я.
Собрали «времянку», поставили блок конденсаторов, подключили к борту, система заработала нормально. Таким образом, первая машина полетела с незапрограммированным блоком конденсаторов для изменения косинуса ф. Потом мы, конечно, разобрались: «виноватой» оказалась настройка блока питания на самом приборе.
В 1963 г. наш отдел начал заниматься вопросами автоматизированной системы подготовки старта для повой машины. По опыту работы над аналогичными системами мы знали, какие трудности нас ожидают, особенно в вопросах выбора смежника. Поэтому мы сразу же постарались договориться с предприятием соответствующего профиля, которое бралось эа разработку системы в целом, согласовали вопрос на всех уровнях, составили протокол распределения работ, написали маленькую служебную записку и передали все документы Сергею Павловичу для рассмотрения. Мы думали, что Сергей Павлович подпишет, как это обычно делают руководители, когда все подготовлено. Он возвратил документ с резолюцией: «Такие вопросы должны тщательно прорабатываться внутри ОКБ. Сделайте все это и доложите, иначе я не могу подписать эти предложения. Здесь есть ряд обязательств, с нашей стороны невыполнимых, и это, очевидно, будет предметом спора, а дело будет стоять. Этот документ выглядит легковесно, а начальник отдела, как всегда, ни с кем не считает нужным поговорить».
То, что мы предварительно не доложили ему, не спросили разрешения на выход во внешние организации, т. е. не проработали документ внутри ОКБ (а наши обязательства по протоколу были вполне выполнимы, но Сергей Павлович не мог знать об этом), насторожило его, и он потребовал подробнейшего доклада. А когда ему доложили, сказал: «Ну, в общем-то вы молодцы! — Потом добавил: Впредь все вопросы, которые вы выносите за пределы нашей организации, а тем более даете какие-то обязательства, даже морального плана, непременно согласовывайте со мной».
В 1965 г. Сергей Павлович дал нам новое сложное задание. Мы по- думали-подумали — людей не хватает... Подготовили докладную: требуется увеличить штат. Зная, как Сергей Павлович любит всестороннюю подготовку таких вопросов, мы запросили мнение отдела труда и зарплаты (ОТиЗ). ОТиЗ, конечно, написал Сергею Павловичу пояснительную записку о том, что нам людей не надо, у нас еще есть неиспользованные штатные единицы. После нашего доклада Сергей Павлович наложил резо¬
220


3. С. П. КОРОЛЕВ— КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
люцию: «Я за то, чтобы увеличить численность отдела. Прошу проработать предложения: а) откуда взять людей и б) как разгрузить отдел, отдав часть тематики в другие отделы. В этом случае без резкого увеличения численности отдела».
Королев умел вовремя подметить необходимость укрепления того или иного участка работ и без колебаний принимал самые энергичные и конкретные меры.
В дальнейшем мне часто приходилось обращаться к Сергею Павловичу за помощью, и я всегда старался тщательно готовиться к докладу, но никогда все-таки предварительной подготовки не хватало, потому что открывались новые стороны подхода Главного конструктора к затронутым вопросам.
Вспоминается в связи с этим такой случай. В процессе летных испытаний обнаружилась опасность аварии из-за гидроудара в случае неисправности одного из клапанов заправочной системы. Наш отдел подготовил техническое решение о доработке системы на позиции. Главный конструктор наземного оборудования это решение подписывать отказался. Я доложил об этом заместителю Сергея Павловича, но и он не смог убедить нашего смежника. Тогда обратились к первому заместителю Сергея Павловича, но и его усилия не дали результата. Было решено подождать сдачи стартовой позиции и затем уже дорабатывать систему, так как вероятность аварийной ситуации была очень низка.
Сергей Павлович, узнав о сложившейся ситуации, был возмущен тем, что его не поставили об этом в известность.
— Ко мне может обратиться каждый, если того требует дело. Как ни мала вероятность аварий, но если она существует и ее можно устранить, обязанность каждого — сделать это. Если не хватает сил — доложить мне.
Я перечислил организации.
Сергей Павлович подходит к телефону и звонит во все названные мною адреса, лично руководителям организаций. Объясняет суть вопроса, настаивает, получает согласие и каждый разговор заканчивает фразой: «Сегодня к вам подъедет мой помощник Карин, прошу незамедлительно его принять и подписать решение».
Когда я вышел из здания, у подъезда уже стоял «ЗИМ». В каждой из организаций, куда я приезжал, меня встречали и тотчас же препровождали к руководству. Отношение было доброжелательным, но приходилось собирать дополнительные подписи подчиненных. И опять начиналась волокита: каждому объясни техническую суть, докажи правильность доработки схемы, ее оптимальность... В некоторые моменты хотелось позвонить Сергею Павловичу и просить его помощи, но делать это я не решался и шел к руководству организации, говоря, что не могу договориться с их подчиненными и вынужден докладывать своему главному. После такого предупреждения вопрос сдвигался с места. В 17.00 я позвонил Сергею Павловичу и доложил, что документ подписан. Он ответил:
— Молодец. Но завтра сам напиши проект приказа с определением наказания всем, кто виноват.
221


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
В подготовленном проекте приказа я объявил себе выговор, а его замам предупреждение. Королев прочитал проект приказа и сказал: «Если я по каждому поводу своим заместителям буду давать наказание, то через год их надлежит снимать, и с кем я работать буду? А вот тебя я примерно накажу для твоей же пользы. Оставь проект приказа, я его сам доработаю».
Несколько дней прошли для меня в тревожном ожидании, но приказ так и не появился.
М. Г. Глазунов
В начале 60-х годов состоялось личное знакомство и первая деловая встреча Сергея Павловича с академиком Б. Е. Патоном, в организации которой я принимал участие. В один из зимних вечеров Борис Евгеньевич приехал на предприятие, и мы, группа сотрудников, встретив академика в проходной, направились в кабинет Главного конструктора.
Расположенная за рабочим столом торцевая дверь открылась, и в кабинет стремительно вошел С. П. Королев, которого до этого момента вот так, вблизи, мне встречать не приходилось. Первые личные впечатления: среднего роста, плотный, несколько сутулый, с крупной, слегка наклоненной головой. Выражение лица неулыбчивое и озабоченное. Одет удивительно просто.
Поздоровавшись с каждым, Сергей Павлович пригласил всех сесть. Увидев в руках своего заместителя несколько листов металла с различными покрытиями, улыбнулся и как-то по-доброму, но несколько иронически заметил: «Ну что, опять ты с какими-то железками пришел меня агитировать?» И уже к Б. Е. Патону: «Он, Борис Евгеньевич, всегда, если надо в чем-то убедить меня, ходит с экспонатами».
За столом мы расположились напротив сидевших рядом Сергея Павловича и Бориса Евгеньевича. Было крайне интересно наблюдать за поведением деятелей такого масштаба, каждый из которых представлял собой самобытную личность. Пассивная роль, отведенная' нам на совещании, позволяла основное внимание обратить именно на этих, уже легендарных к тому времени руководителей. Сергей Павлович сидел вполоборота к Борису Евгеньевичу. Голос его мне показался несколько глуховатым, с резкими интонациями властного человека. Борис Евгеньевич сидел, низко наклонившись над столом. Трудно передать в записях своеобразную манеру его речи. Разговаривал он с мягким украинским акцентом. При этом иногда на его губах появлялась легкая улыбка, и он произносил слова чуть-чуть иронически.
Совещание было посвящено внедрению на предприятии установок и модной в то время технологии вакуумного напыления различных материалов, разработанной в Институте электросварки АН УССР Б. А. Мов- чаном. На предложение Бориса Евгеньевича развить на нашем предприятии это направление, насколько я помню, Сергей Павлович конкретно никаких обещаний не дал, а с горечью и досадой заметил:
«Понимаете, Борис Евгеньевич, создавая наши изделия в конкретно
222


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
требуемые сроки, каждый раз сталкиваемся с необходимостью организовывать у себя то или иное направление работ. Вот сейчас мы усиленно развиваем приборное хозяйство. Но, наверное, это не должно быть беспредельным. Если так дело пойдет дальше, то мы и домну будем должны строить у себя».
В заключение беседы Сергей Павлович, обращаясь к Борису Евгеньевичу, сказал: «Давайте молодежь отпустим, а мы с вами поднимемся на третий этаж к проектантам. И я вам покажу, над чем сейчас работаем и какие задачи возникают у нас по сварке больших емкостей и по сварке в космосе. Очень хотелось бы, чтобы ваш институт взялся за их решение».
И еще помню один поучительный эпизод. Однажды мне поручили подготовить официальное письмо на имя тогда еще здравствующего академика Г. М. Кржижановского.
На бланке письма, не придавая особенно тому значения, указал фамилию директора без его инициалов. Начальник отдела не заметил моей оплошности, письмо завизировал, и оно ушло в канцелярию на подпись. Письмо возвратилось незамедлительно, но... без подписи Сергея Павловича, зато с гневной резолюцией: «Инициалы столь известных и уважаемых деятелей нашей страны надо знать. С. Королев».
Так мне был преподан урок гражданственности.
Мне довелось также встретиться с Главным конструктором на заседании партбюро отдела. Ход проектирования нового корабля «Восход» вызывал серьезную критику, что, и послужило причиной заседания партбюро с приглашением представителей смежных отделов. Предполагалось, что на заседание придет Сергей Павлович. И действительно, в середине заседания, когда обстановка уже максимально накалилась, а взаимные претензии сторон достигли предела, в комнату вошел Сергей Павлович. Извинился за опоздание и попросил сразу же дать ему слово.
Суровый, резкий и крайне озабоченный состоянием дел, не щадя самолюбия руководителей* прямо в глаза высказал им свое мнение об уровне проектной и организаторской работы. Думается, многие из присутствующих пережили тогда горькие и неприятные минуты... Но вот что характерно: несмотря на серьезность положения, Сергей Павлович говорил спокойно, ровно, без истерики и криков, оставался предельно требовательным, не допускал грубостей, оскорблений и унижения человеческого достоинства.
Поскольку в тот период решался вопрос о возможности применения нового, перспективного, но еще досконально не отработанного варианта защиты спускаемого аппарата, Сергей Павлович, не навязывая своего мнения, заметил: «Какую защиту применять — это вы решите лучше меня и без меня. Но только прошу твердо помнить о сроках, надежности и абсолютной безопасности людей».
В заключение своего выступления Сергей Павлович сказал: «Сейчас уже нельзя требовать от людей, чтобы они работали быстрее и лучше. Остается только встать перед ними и, низко поклонившись, попросить их об этом».
223


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
П. В. Новожилов
Одной из характерных особенностей стиля руководства С. П. Королева был стремительный темп работы. Под влиянием этого стиля находился весь коллектив ученых, конструкторов, инженеров и рабочих, руководимый им.
Когда Королев видел, что некоторые смежники не обеспечивают требуемого темпа, выполнение отдельных работ он брал на себя.
Вспоминается весна 1954 г. Утро, начало рабочего дня. Меня срочно вызвали к Главному конструктору. Разговор был коротким. Для проведения экспериментальных работ с целью выявления новых возможностей ракеты при пуске ее в условиях морской качки требовалось разработать и изготовить пусковое устройство. Будучи установленным на подводной лодке, оно должно было обеспечивать удержание ракеты при морской качке и освобождение ее в момент пуска. Всю работу предстояло выполнить за шесть месяцев. Задание было новым. Никакого опыта... Сложность дела хорошо понимал и ’Сергей Павлович, но ободрил нас: «Вы инженеры-механики — эта задача вам под силу, и вы должны ее решить. Если будут вопросы, обращайтесь ко мне». Заканчивая беседу, добавил, что габариты пускового устройства должны быть минимальными — от этого будет зависеть количество ракет, размещаемых на подводной лодке.
Вначале нам было неясно, почему Сергей Павлович взялся за разработку и изготовление подобного оборудования, ведь ОКБ и без того перегружено разнообразными и очень сложными заказами. Потом выяснилось, что смежная организация не бралась из-за сжатых сроков. А они диктовались тем, что вся остальная материальная часть эксперимента (ракета и подводная лодка) могли быть готовы за шесть месяцев. Тогда, чтобы не снижать темпа, Сергей Павлович и решил выполнить эту работу в своем ОКБ.
Через несколько недель созвали совещание представителей организаций, участвующих в эксперименте. Совещание проходило в кабинете Главного конструктора. Участники совещания были разделены на две рабочие группы. Одна группа рассматривала проектные проработки пускового устройства и наземного оборудования. Вторая (она расположилась за другим столом) рассматривала вопросы, касающиеся ракеты. Сергей Павлович попеременно подключался к работе обеих групп. В самой форме этого совещания проявлялась, как всегда, борьба за уплотненный график. Королев много шутил. Однако, несмотря на хорошее настроение, оставался требовательным, как всегда, и принимал четкие, конкретные решения.
Наши проекты были одобрены и рекомендованы для дальнейшей разработки. Мы применили метод скоростного проектирования, при котором вместе с конструкторами трудились технологи завода и сотрудники отдела снабжения, одновременно с разработкой чертежей готовилась технологическая документация, обеспечивались поставки нужного металла и других материалов. Чертежи на отдельные сложные детали и узлы спускались в производство до окончательного выпуска всего комплекта чертежей. Это дало возможность заводу начинать производство трудоем¬
224


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
ких деталей параллельно с разработкой рабочих чертежей. В цехах было организовано двухсменное дежурство конструкторов. Такая совместная работа конструкторов, технологов, снабженцев и работников цехов завода позволила выполнить в рекордные сроки разработку и изготовление трудоемкого пускового устройства.
Заключительный этап испытаний ракеты в полетных'условиях проводился на одном из флотов. На этих испытаниях отрабатывался весь комплекс оборудования подводной лодки и ракеты в условиях морской качки по специальной программе.
После проведения примерочных и ходовых испытаний подводная лодка стояла у пирса, готовая к приему ракет. На пирс были доставлены ракеты. Все было готово к погрузке ракет в шахты подводной лодки. Эта операция должна была производиться портальным краном ночью. Но поднялся сильный ветер, при котором согласно инструкции по эксплуатации запрещались работы, так как тормоза могли це удержать кран и под действием ветровой нагрузки он мог поехать. Работы прекратились. Однако не в характере Главного сидеть и буквально ждать у моря погоды. Он вызвал всех нужных специалистов и предложил немедленно усилить тормоза крана дополнительными средствами, и работы большого коллектива испытателей были продолжены.
Испытания велись в высоком темпе и успешно, при каждом из пусков ракет Главный конструктор находился на подводной лодке и руководил всеми работами. Последний пуск провели в присутствии представителей командования ВМФ. И этот пуск прошел успешно.
Дальнейшие работы по данной теме передали в другую организацию — это был обычный финал почти всех проводимых в ОКБ Королева работ.
Стремительный темп всегда сопровождался борьбой за высокое качество работы. Качество и повышение надежности ракетной техники стояли у Королева на одном из первых мест.
Вспоминается такой случай. По техническому заданию ОКБ смежные организации разработали эскизный проект комплекса наземного оборудования для одной из ракет. Материалы проекта (более чем в 30 томах) были представлены на заключение. Рассмотрение проекта происходило без Сергея Павловича — он находился в командировке на полигоне. К изучению проекта были привлечены все подразделения ОКБ, имевшие к нему отношение. В результате изучения и анализа материалов пришли к выводу, что представленный вариант комплекса наземного оборудования не является оптимальным и проект следует переработать.
Проектом предусматривалась сборка ракеты в вертикальном положении под открытым небом непосредственно на пусковом столе. Вместо этого было предложено производить сборку в горизонтальном положении в монтажно-испытательном корпусе, а затем транспортировать собранную ракету на стартовую позицию на специальном установщике. Пуск ракеты производить со стартовой системы, где ракета подвешивалась на опорных фермах, а не стояла на опорах, как было предложено проектом. Это значительно повышало качество подготовки ракеты к старту, а также надеж¬
8 402 225


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
ность и безопасность самого старта, но и требовало, по существу, переработки эскизного проекта.
По возвращении из командировки Сергея Павловича ему доложили результаты изучения проекта смежников. Одновременно были представлены предложения и проектные разработки, произведенные в подразделениях ОКБ. Сергей Павлович без колебания принял решение: проект переработать. А как же со сроками? Ведь эскизный проект, по существу, следовало по основным агрегатам разработать вновь, на.что требовалось время. Время нашли. Перераспределили поэтапные сроки работ по этой теме без изменения конечных сроков.
Ответственность за неудачи он брал на себя, не сваливал на других и старался убедить смежников в правильности своих решений. Ему помогал огромный авторитет и глубокое уважение, которым он пользовался в смежных организациях. В результате переработки проекта было создано уникальное оборудование, испытание которого подтвердило высокую надежность всего комплекса.
Г. Ю. Максимов
К программе космических исследований Сергей Павлович относился исключительно серьезно. Он понял, и намного раньше других, что космические исследования и прикладные космические аппараты — новая область науки и техники, что для создания космической техники необходима организация новой отрасли. И Сергей Павлович потратил немало сил для создания этой отрасли.
В ОКБ Королева практически одновременно разрабатывались (только по космической технике), изготавливались и испытывались корабли «Восток», межпланетные аппараты, аппарат для мягкой посадки на Луну, научный спушик «Электрон» и спутник связи «Молния». Такого широкого фронта работ в одной организации до этого не знала ни отечественная, ни зарубежная техника. К этому нужно добавить, что все перечисленные космические аппараты не имели прообразов и существенно отличались друг от друга по массе, по компоновке и конструкции, по траекториям, но составу и параметрам бортовой аппаратуры.
Каждый из этих аппаратов, конечно, не мог быть создан силами только одного ОКБ Королева. Требовалась достаточно обширная кооперация, ее надлежало организовать, и это также легло на плечи Сергея Павловича. Разработка, изготовление и испытания сразу нескольких различных аппаратов потребовали организационной перестройки ОКБ и завода. Такую перестройку Сергей Павлович осуществлял на ходу. Дело непростое, но помогало то, что сотрудники Королева, от его заместителей до рабочих цехов, относились к своим обязанностям неформально: болели за дело, хотели сделать все, как можно лучше, не считались с физической и моральной нагрузкой.
С. П. Королев обладал обширными деловыми связями и большим авторитетом среди главных конструкторов, руководителей предприятий, ученых. Это существенно помогало ему в создании кооперации.
226


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
В 1958 г. мы долго не могли найти организацию, которая взялась бы за изготовление и испытание «натриевой кометы», которая должна была быть установлена на первых лунных ракетах. Напомним, что «натриевой кометой» называлось устройство, выбрасывающее пары натрия в определенной точке траектории. Пары натрия, освещенные Солнцем, должны были давать спектральную линию, которую предполагалось зарегистрировать в ряде обсерваторий с помощью электронно-оптических преобразователей и, таким образом, подтвердить параметры траектории лунной ракеты.
После безуспешных поисков группа сотрудников пришла к Сергею Павловичу. Выслушав их, он тут же начал звонить по телефону и буквально через 5—10 минут договорился о разработке и создании «натриевой кометы». После этого, посмотрев на нас с хитрой усмешкой, сказал: «А вы месяц искали...»
При разработке новых космических программ Сергей Павлович всесторонне рассматривал варианты этих программ, их научную ценность, техническую реализуемость, перспективность. Ему были не свойственны скороспелые решения. Создавалось даже впечатление, что он боится принять случайные или недостаточно обдуманные решения, боится оказаться цод влиянием какого-либо одного мнения, своего или чужого. Эта осторожность сочеталась с несокрушимой волей, когда путь был выбран. Два таких, казалось бы, взаимоисключающих качества были, пожалуй, наиболее нужными Сергею Павловичу как Главному конструктору.
В конце 1957 г. расчеты и проработки, проведенные в ОКБ, показали, что, добавив к существующей ракете третью ступень, можно достичь второй космической скорости. Естественно, появилась перспектива исследования Луны. Сергей Павлович обдумывал сам и обсуждал различные варианты такой программы. В ее разработке участвовали главные конструкторы, крупнейшие астрономы, физики и механики. Обсуждались самые различные варианты.
Разработке программы исследований Марса и Венеры также предшествовал ряд совещаний. Большая часть этих совещаний проводилась у М. В. Келдыша. В них участвовал Сергей Павлович или его заместитель по космическим делам К. Д. Бушуев. Между прочим, по поводу создания межпланетных аппаратов, предназначенных для доставки на поверхность Венеры и Марса автоматических станций, довольно долго существовало расхождение во мнениях С. П. Королева и М. В. Келдыша. Последний был против создания таких аппаратов и даже называл их «ракетным трюком». Но то был спор двух глубоко уважающих друг друга людей, и в результате такого спора могла родиться только истина. Через некоторое время М. В. Келдыш согласился с предложением С. П. Королева о создании таких аппаратов и стал его горячо поддерживать.
С. П. Королев создал в своем ОКБ проектные подразделения для разработки ракет и космических аппаратов. Эти подразделения существенно отличались от имевшихся в авиационных КБ бригад общих видов: здесь определялись задачи и состав научпой аппаратуры, приближенно выбирались и рассчитывались траектории и орбиты, прорабатывался состав
227
8*


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
служебных систем и приборов, компоновка космического аппарата, программа и логика работы бортовых систем и укрупненная программа экспериментальных работ. Естественно, что в этих делах участвовали и другие подразделения ОКБ, а также смежные организации, однако увязывалось все в единое целое проектантами. Основная работа других подразделений и организаций начиналась после подготовки, обсуждения, утверждения и выпуска проектных материалов по данному аппарату. Такие материалы в те годы назывались «исходными данными».
В подготовке проектных материалов Сергей Павлович принимал самое активное участие. Иногда идея создания того или иного космического аппарата исходила от самого Сергея Павловича, иногда от его заместителей, а иногда от непосредственных разработчиков — проектантов. Идея создания аппарата, например, для мягкой посадки на Луну автоматической станции принадлежала Королеву. Он очень хотел осуществить этот эксперимент и принимал самое деятельное участие в разработке, испытаниях аппарата, в определении совместно с астрономами физических условий на Луне, в организации всех работ и, наконец, в управлении аппаратом в полете. К сожалению, Сергей Павлович не дожил меньше месяца до удачного осуществления этого эксперимента.
Аппарат для фотографирования обратной стороны Луны был предложен рядовыми проектантами при поддержке К. Д. Бушуева и ряда смежных организаций. Сергей Павлович одобрил идею и дал задание на разработку аппарата. В начале работ его больше всего беспокоила необходимая здесь система ориентации, и он принял решение привлечь группу Б. В. Раушенбаха из смежной организации, у которой были к тому времени конкретные предложения по созданию такой системы. Позднее Сергей Павлович добился перевода этой группы в свое ОКБ. И вот Главному конструктору представили на рассмотрение чертежи общего вида аппарата, его траекторию и программу работ.
Помню, с каким волнением мы ждали реакции Сергея Павловича, ведь айпарат был совсем новым и очень трудным в разработке, и мы гордились, что все трудности, хотя бы пока на бумаге, преодолены-. Сергею Павловичу аппарат понравился. Сразу после доклада и обсуждения он дал все необходимые распоряжения. Работа в цехах ОКБ и у смежников заметно оживилась. К слову, от этого момента до пуска (4 октября 1959 г.) прошло около шести месяцев — таковы были темпы работы...
С конца 1959 г. до начала весны 1961 г. в ОКБ был разработан проект марсианского аппарата, а также разработан, изготовлен и испытан аппарат для полета к Венере («Венера-1»). Сергея Павловича беспокоила предстоящая загрузка ОКБ и завода многолетней программой исследования Марса и Венеры и многими другими программами, которые или уже шли или только намечались в голове Главного конструктора. И он начал принимать определенные меры. В начале февраля 1961 г. вызвал меня Сергей Павлович (дело было на космодроме, где тогда готовили к пуску «Венеру-1» и «Восток»). Он предложил попытаться унифицировать аппараты, предназначенные для пусков к Венере и Марсу. Через сутки или двое удалось изобразить компоновочную схему универсального ап¬
228


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
парата и сочинить некий текст, из которого можно было понять, как ап- . парат переоборудуется при изменении задач полета и какие системы и приборы могут быть частично или полностью унифицированы. Конечно, все это были сугубо предварительные соображения, но идея Королева 6 возможности унификации подтвердилась, и удалось наметить некоторые конкретные пути.
Сергей Павлович сделал ряд замечаний, но в целом одобрил материал, дал указание оформить его в виде технических предложений и подготовить препроводительную бумагу в ОКБ с указанием срочно начать конкретную проработку. Сергей Павлович подписал подготовленные мною документы без замечаний, но, к моему великому смущению, приказал под своей подписью под техническими предложениями подписаться и мне. Родился и срочно полетел в ОКБ весьма странный документ, подписанный Главным конструктором и... мною, начальником небольшого проектного сектора. Неудобство, которое я испытывал, легко объяснить, в частности^ тем, что документ получился программным и попал к моим непосредственным начальникам. Продолжением этого эпизода явилась серия межпланетных станций.
Попутно хочется отметить, что Королев на космодроме любил творчески работать: там у него просто было для этого больше времени. Текущие космодромные дела шли по заведенному порядку и требовали вмешательства Главного только в экстренных, аварийных ситуациях. Время на отдых, сон, еду на космодроме сводилось у него к минимуму. Иногда для этой своей «второй», творческой, деятельности Сергей Павлович вызывал к себе на космодром сотрудников КБ.
Сергей Павлович уделял большое внимание организации оперативной работы по управлению космическими аппаратами в полете. Эта задача не имеет аналогов в других областях техники. Управление автоматическими аппаратами в полете включает в себя: получение, расшифровку и анализ телеметрических данных о работе бортовых систем и научных приборов; проведение траекторных измерений, на основании которых определяется фактическая траектория и дается прогноз движения; передачу на борт дискретных команд и числовых данных. Все это должно делаться в определенной временной последовательности, достаточно быстро и, конечно, правильно. Одно неправильное решение может привести к потере многих месяцев труда больших коллективов, к немалым материальным потерям. Следует учесть и то, что в те годы работы с первыми космическими аппаратами процесс управления почти не был автоматизирован, даже телеметрические данные расшифровывались вручную.
Обычно работа с космическими аппаратами осуществлялась в так называемых сеансах связи. Программа их включала в себя перечень команд и числовых данных (уставок), которые нужно подать с Земли на борт, и времена их выдачи, а также список телеметрических данных, которые нужно было расшифровать и передать по линиям связи в первую очередь. Программа сеансов составлялась заранее, но обязательно после проведения и осмысливания предыдущего сеанса, подписывалась у Сергея Павловича или его заместителя и передавалась на пункт управления.
229


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
Поскольку на пунктах управления находились знающие и толковые люди, знакомые уже с особенностями данного аппарата, то иногда они предлагали скорректировать программу в некоторых ее частях.
Подготовка программы осуществлялась созданной по специальному приказу Королева оперативной группой управления. В эту группу обычно входили представители различных подразделений ОКБ, ответственные за отдельное бортовые системы (система электропитания, система ориентации и пр.). Иногда на отдельные сеансы к оперативной группе подключались представители других организаций — разработчики радиоаппаратуры, руководители научных экспериментов, специалисты по двигательной установке.
Как правило, программа сеанса, подготовленная и подписанная заранее, не реализовывалась без коррекций во время самого сеанса. Коррекция программы во время сеанса осуществлялась той же оперативной группой управления на основании текущего состояния бортовых систем и данных наземного пункта. Иногда, особенно для новых аппаратов, программу сеанса приходилось менять целиком во время сеанса.
Во время наиболее ответственных операций (первый сеанс, коррекция траектории, подлет к планете и т. д.) оперативную работу возглавлял сам Королев. Иногда для большей оперативности по распоряжению Сергея Павловича вся оперативная группа или ее часть отправлялась на пункт управления. В отдельных случаях сам Главный конструктор вылетал на пункт управления. Например, на первый сеанс с аппаратом «Венера-1» в феврале 1961 г. на пункт управления прибыли С. П. Королев, М. В. Келдыш и почти вся оперативная группа.
Если программу сеанса подписывал Сергей Павлович, то с ним заранее согласовывалась укрупненная программа с перечнем основных работ на ближайшие несколько сеансов. Если Королев не участвовал в оперативной работе, то ему представлялся краткий отчет о том, что произошло в очередном сеансе.
В. С. Сыромятников
Я попал в конструкторское бюро Сергея Павловича Королева, когда заканчивалось создание первой межконтинентальной баллистической ракеты. Мы, молодые инженеры, работали и учились у опытных уже специалистов первого поколения советских конструкторов-ракетчиков, которые заложили основы ракетной техники. Специфику этой техники мы осознали сразу: жесткие требования к системам и узлам ракет из-за больших перегрузок и вибрации, широких диапазонов температур, весовых ограничений. Отсюда вытекал особый подход к проектированию, отработке и испытаниям.
Чтобы создать конструкцию легкую и очень надежную, необходимо точно рассчитать все характеристики с минимальными, но достаточными запасами. Сказать легко — выполнить на практике гораздо труднее. Мне пришлось убедиться в этом при доводке рулевой машины ракеты-носителя. Во время испытаний отвалилось вдруг «ухо» у рулевой машины.
230


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
Пришлось на практике применить знания по сопромату, полученные в вузе. Инженеров в те годы в ОКБ было сравнительно немного, поэтому приходилось заниматься всем: конструированием, расчетами, испытаниями, а затем анализом полученных результатов. Сравнительно небольшая, по мощная рулевая машина ракеты-носителя сочетала в себе силовой механизм, электрогидравлическое устройство и тодкий динамичный элемент управления. Это был целый клубок инженерных и научных проблем, и они стали для меня хорошей школой. Интересно и поучительно было наблюдать через иллюминатор холодильной камеры, как без всякой управляющей команды выходной вал рулевой машины начинал вдруг непрерывно вращаться от упора до упора. Или появлялся непредвиденный «самоход» на центробежном стенде, на котором имитировались ракетные перегрузки. Требовалось понять, объяснить и устранить нежелательные явления. Эта школа учила доходить до сути вещей. Воедино увязывались проектные, расчетные и экспериментальные методы.
Примечательно и то, что нужно было всегда выполнять обширную программу работ в кратчайшие сроки, рационально и эффективно. На очереди постоянно находились новые проекты. По существу, работа велась сразу над несколькими ракетами и космическими аппаратами: одно изделие — на самой начальной стадии разработки, а другое — на космодроме. Именно такой стиль работы сложился в ОКБ Королева.
Интенсивность работ возросла с началом космических полетов. Оглядываясь на более чем двадцатилетний период работы в космической технике, я не могу вспомнить даже короткого периода, когда можно было полностью расслабиться...
Нельзя сказать, что нам, молодым инженерам, в первые годы приходилось часто встречаться с Королевым. Но каждая, даже мимолетная встреча оставляла неизгладимое впечатление. Сейчас, когда оглядываешься назад, кажется, что много времени растрачено не лучшим образом, что можно было сделать еще больше. Королев понимал это, конечно, лучше многих, уж по крайней мере лучше нас, молодых людей. Он будто чувствовал, что не суждено ему прожить долго... Он гнал себя и всех нас вперед и вперед, чтобы приблизить день, когда космос начнет помогать строить жизнь на земле.
Уже в начале 60-х годов, вскоре после полета Юрия Гагарина, мы приступили к проектированию средств стыковки космических аппаратов. Королев связывал со стыковкой целый ряд задач в освоении космического пространства. Летом 1962 г. начались работы по созданию стыковочных устройств сразу в нескольких проектных и конструкторских подразделениях ОКБ. Наш отдел занимался отдельными приводами. Главного конструктора не удовлетворяли ни организация работ, ни их результаты. Конструкции получались громоздкими, сложными в управлении, содержали много разрозненных механизмов. Требовались существенные упрощения, большая компактность конструкции. Только к весне 1963 г. прояснились контуры будущей конструкции стыковочного узла: подвижный штырь на. активном космическом корабле и приемный конус — на пассивном.
231


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
Рациональность технических систем часто начинается с рациональной организации. По инициативе Королева мы собрались, чтобы обсудить распределение предстоящих работ между отделами. Йыло видно, что многие хотели заниматься этой интересной, перспективной и сложной темой. Вникнув в существо представленных вариантов, заместитель Главного конструктора С. О. Охапкин сказал, обращаясь к начальнику нашего отдела: «Это все твое! Забирай!» Королев одобрил такое решение. Так стыковка стала главным направлением моей научно-технической деятельности на многие последующие годы.
Проектирование устройств для стыковки космических кораблей и ракетных блоков находилось под постоянным и пристальным вниманием Главного конструктора. Он не только руководил текущими разработками, не только заставлял совершенствовать предлагаемые проекты. Наш Главный смотрел гораздо дальше. По существу, на самом начальном этапе работ он требовал создания совершенных универсальных конструкций. Андрогинные стыковочные агрегаты, которые могут быть как активными, так и пассивными при стыковке, теперь знакомы каждому, кто интересуется космической техникой. Они были созданы и испытаны при подготовке и осуществлении первого международного пилотируемого космического проекта «Союз—Аполлон». Но мало кто знает, что еще в середине 60-х годов Королев требовал от нас создания подобных универсальных конструкций. Термин «андрогинный», т. е. двуполый, в то время применительно к стыковке еще не использовался. «Сделайте стыковочные агрегаты одинаковыми на обоих кораблях и обеспечьте переход космонавтов по внутреннему герметичному туннелю»,— говорил он. А ведь мы в то время только начали работать над первым стыковочным механизмом, который позднее соединил на орбите два космических корабля «Союз», а космонавты А. С. Елисеев и Е. В. Хрунов совершали переход из корабля в корабль через открытый космос.
О смерти Королева я узнал тогда, когда мы завершили изготовление и отладку этого первого стыковочного механизма на одном из смежных заводов. На головном заводе заканчивался монтаж комплексной экспериментальной установки для воспроизведения стыковки двух «Союзов» на Земле. Никогда не забуду это хмурое январское утро, мы работали на сборочном участке цеха. Зазвонил телефон, и из заводоуправления передали эту ошеломляющую, казавшуюся невероятной весть о его смерти...
...Невольно вспомнилась последняя встреча с Королевым. Поздней осенью предыдущего года он пришел к нам, чтобы проверить состояние дел по другой, большой и сложной теме. Над этим проектом наряду со стыковкой работало в то время наше подразделение. Все казалось необычным в тот поздний вечер. Прошло почти 20 лет с тех пор, но многие детали до сегодняшнего дня сохранились в моей памяти. Примечательным было даже приготовление и ожидание. Королев ценил свое время и приучил окружающих людей ценить и его, и свое время. Это особенно хорошо знали помощники Главного и секретари его заместителей. Поэтому подготовка прошла быстро и эффективна — собраны все нужные
232


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
специалисты из разных отделов и необходимые документы. Это была научная организация труда в действии, НОТ, которая развивалась и утверждалась как бы сама собой. Вернее, НОТ сложилась благодаря деловой обстановке, целеустремленности, благодаря требовательности Главного конструктора, эффективности его начальных идей и указаний.
Запомнился внешний вид Королева, его движения, в которых чувствовались размах и энергия. Помню даже то, как он снял пиджак и остался в спортивной, темно-бордового цвета рубашке без галстука. Не забуду его пытливого взгляда неспокойных глаз. Еще в приемной Главный конструктор напутствовал кого-то, уезжавшего в очередной раз на космодром. Мы собрались в кабинете Б. В. Раушенбаха, воспользовавшись тем, что его хозяин был в командировке. Многочисленные вопросы и реплики Главного конструктора показывали понимание им общей задачи и умение не упустить важные детали. Его цепкая память удерживала многие особенности конструкций летавших и создаваемых кораблей и их основных систем. Это особенно проявлялось, если предмет обсуждения относился к надежности работы или к безопасности космонавтов. Я также обратил внимание на умение не углубляться в излишние подробности или несущественные в данный момент детали, на способность увязывать особенности проекта с возможностями производства, с заданными сроками изготовления. В то же время Королев не скрывал и своего презрения к преуйеличениям сложности частных технических задач. Проявлял при том знание психологии отдельных людей, теоретиков и практиков.
Королев похвалил разработанную нами конструкцию, одобрительно похлопав по солидной кипе альбомов только что выпущенных рабочих чертежей. Тогда мне показалось, что слишком уж поверхностным было знакомство с этими чертежами, ведь мы работали над ними так долго и мучительно. Позднее, много раз возвращаясь к этой, для меня примечательной и важной встрече, я стал понимать, что это необходимое качество любого главного конструктора. Он должен прежде всего быстро оценивать работу, отличать хорошее от плохого, осуществимое от нереального, учитывая возможные сроки осуществления задуманного на данном уровне развития техники и имеющейся технологии производства. Это был типичный случай, когда требовалось увязать частные технические проблемы с общими планами запуска очередных космических кораблей.
Королев предложил всем присутствующим на совещании высказаться. Такой прием свободного обмена мнениями был характерен для Главного конструктора. Однако если Королев считал нужным, то мог легко нарушить эту свободу обсуждения. Как человек, твердо уверенный в правоте своих основных идей и планов, он нередко прерывал и «сажал» выступавших, если их предложения уводили в сторону.
Это я наблюдал и раньше, на других совещаниях. Главный мог резко оборвать или даже высмеять человека, причем сознательно, для пользы дела, для врспитания соратников и подчиненных.
Был свободный обмен мнениями в духе Королева. Мне удалось, наверное, уловить суть возникших сложностей, возможный путь решения
233


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
стоящей задачи. Отчасти мне, может быть, просто повезло. Королеву понравилось мое выступление. «Интересно»; «Видите, как важно посоветоваться с народом»; «Наверное, мы так и поступим»,—остались в памяти его реплики.
Конечно, не только мое удачное выступление имело значение. Гораздо важнее было в более широком смысле одобрение нашей деятельности Королевым.
Кто в начале 60-х годов занимался разработкой космических аппаратов, кто конструировал космические механизмы, наверняка помнит, сколько опасений было у физиков и ученых-вакуумщиков: некоторые из них предсказывали даже холодное сваривание трущихся и контактирующих поверхностей механизмов. По просьбе Королева изучение этих вопросов организовал академик А. А. Благонравов в Институте машиноведения АН СССР, которым он в те годы руководил. Я, как аспирант этого института, по рекомендации Королева занимался прикладной стороной этой проблемы под руководством профессора И. В. Крагельского.
Королев настаивал на фундаментальном подходе к решению проблемы: проведении исследований физических явлений при взаимодействии поверхностей в глубоком вакууме, создании элементов, обеспечивающих надежную работу космических механизмов, и выполнении испытаний на спутниках и космических кораблях. В те годы был выполнен ряд важных экспериментов в лабораторных условиях и на спутниках серии «Космос» и «Молния-1», автоматической межпланетной станции «Венера».
В силу специфики научно-инженерной деятельности, «космической» скорости создания совершенно новых космических аппаратов и, видимо, в конечном счете своего предназначения Королев не мог себе позволить заниматься абстрактными исследованиями.. Он был прежде всего конструктором, Главным конструктором. Но это был не просто конструктор, это был конструктор-ученый. Создание совершенно новых, не имевших прототипов самых сложных конструкций систем и целых инженерных комплексов требовало глубокого и всестороннего анализа, учета многих факторов, нахождения новых обоснованных и рациональных решений, широких наземных экспериментов. Венчали весь цикл летно-конструкторские испытания, в которых принимали участие сотни многочисленных коллективов специалистов. Таким образом, процессу конструирования были свойственны все признаки научного поиска, творчества, исследования.
Деятельность академика Королева, который осуществил не только в буквальном смысле слова прорыв в космос, но и прорыв в новую область техники, техники ракетно-космических комплексов, является, наверное, самым ярким примером деятельности современного ученого-конструктора крупнейшего масштаба. Вовлеченные в эту деятельность, решая частные задачи, мы брали пример с нашего Главного конструктора. Для меня и в последующие после смерти Королева годы он оставался и незримым судьей и наставником. Так было в конце 60-х, когда мы создавали стыковочное устройство для космической системы «Союз»—«Салют», которое
234


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
позволило осуществить переход космонавтов не через открытый космос, а по герметичному туннелю. Так было в начале 70-х, при конструировании андрогинных агрегатов по проекту «Союз—Аполлон», на всех его сложных и напряженных этапах. Я все время возвращался к идеям и взглядам Королева во второй половине 70-х, работая над обобщением накопленного опыта и техникой стыковки для будущих аппаратов.
В эти годы мне довелось сталкиваться и работать со многими выдающимися учеными и инженерами космической техники. Но Королев оказал на меня наибольшее влияние, оставил наиболее глубокий след, оказал наибольшее воздействие на всю последующую деятельность в технике и науке.
Неоценима роль Королева в популяризации достижений космической техники, в развитии «космической журналистики», в создании космического направления в кино и на телевидении. В период реализации проекта «Союз—Аполлон» я встречался со многими журналистами, писателями, режиссерами, сценаристами. Все, кто начинал свою деятельность на заре космической эры, подчеркивали исключительную роль Королева в своей области.
Он давал, что называется, начальный импульс, был идейным вдохновителем. Подсказывал и советовал. Помогал преодолевать многочисленные трудности, свойственные каждому новому делу. Он учитывал действие моральных факторов на людей, на их способность выполнять большие, как нередко казалось, невыполнимые задачи. Тонкий психолог, он понимал влияние даже внешних эффектов и соответствующим образом обставлял свои действия: большие и малые совещания, посещения и просто контакты, как с руководителями, так и с подчиненными.
Гораздо сильнее бйшо в те годы незримое влияние Королева. Он направлял деятельность всех основных подразделений, создавал благоприятную атмосферу в коллективе за счет особого, постоянно действовавшего потенциала: каждый человек чувствовал, что его труд, продуктивный, самоотверженный, творческий, будет заочен и оценен.
Н. Г. Сидоров
Сергея Павловича Королева я встречал еще в годы Великой Отечественной войны на одном серийном авиационном заводе. Он работал в агрегатном цехе, где изготавливали фюзеляжи и оперение. На этот же завод была направлена большая группа специалистов во главе с Главным конструктором А. Н. Туполевым. Я в то время был заместителем начальника технологического отдела завода и заместителем секретаря парткома. Еще с той поры Королев запомнился мне как очень культурный и высококвалифицированный специалист. Попутно с работой по выпуску боевых самолетов он много времени уделял проработке каких-то побочных вопросов, о которых не любил рассказывать. Подолгу задерживался на работе, был очень увлечен этими разработками.
Близкое знакомство с С. П. Королевым у меня началось с 1946 г., когда судьба свела нас на одном предприятии, где он был Главным
235


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
конструктором, а я продолжал заниматься технологией в разных должностях — главным технологом завода, начальником отдела материаловедения. Бывали вместе в командировках на серийных заводах, где налаживался выпуск наших изделий, и на металлургических с целью организации изготовления нужных полуфабрикатов и технологических процессов, и в научно-исследовательских институтах по разработке новых материалов.
По требованию Главного конструктора начали широко внедрять новые легкие сплавы для сварных и клепаных конструкций, высокопрочные стали для сосудов высокого давления. Для арматуры нашли применение поковки, литье из различных сплавов, отличающиеся герметичностью и высокой коррозийной стойкостью. Использование криогенных компонентов, сжатых газов высокого давления вызвало применение уплотняющих манжет и уплотнительных прокладок, взрывобезопасных смазок, теплоизоляции для криогенных баков... Все это потребовало проведения широкого круга исследований, энергичного привлечения специализированных организаций, производств и научно-исследовательских институтов. Очень остро встал вопрос повышения культуры производства, особенно в арматурном производстве.
Новые материалы и новые технологические процессы по совету Главного конструктора мы заимствовали в первую очередь у авиационных заводов и материаловедческих и технологических институтов соответствующего профиля.
Началось, помню, внедрение автоматической сварки на емкостях из легких сплавов. Тогда эти процессы были отлажены только в лабораторных условиях и в производстве шли с трудом. Но Главный конструктор потребовал внедрения автоматики без промедления на новом изделии. Результат стоил такой настойчивости: резко повысились качество и надежность сварных соединений, увеличилась производительность труда. И еще: заложены были основы широкой автбматизации сварочных работ.
При передаче в серийное производство изделий ОКБ Главный конструктор в составе группы специалистов (мне не раз доводилось бывать в их числе) выезжал на выделенные для этих целей заводы. Приезжая на завод, Королев бывал всюду: осматривал территорию, производственные цехи, цехи подготовки производства. На последующем совещании у директора завода (в присутствии Главного конструктора) каждый специалист высказывал свое мнение, и затем намечались организационнотехнические мероприятия. Главный конструктор всегда обращал наше внимание на необходимость оказания серийному производству технической помощи. Представители этих заводов приезжали к нам, мы их знакомили с нашим производством, технической документацией, особенностями технологических процессов и оказывали необходимую помощь.
В этих командировках еще ярче проявлялись такие черты Королева, как деловитость, смелость, исключительное умение подключать к решению больших и всесторонних проблем вышестоящих руководителей, а также расположить к решению задач исполнителей любого ранга. Jle-
236


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
тели мы как-то в областной центр на самолете Главного конструктора. Была глубокая осень — туман, дождь. Аэропорт нас не принял, тогда Сергей Павлович приказал садиться на заводском аэродроме, так как заранее договорился о встрече с дирекцией завода и обкомом КПСС. Посадка была сделана в очень неблагоприятных условиях. После посадки он подошел к пилоту и сказал ему самые приятные для данного случая слова: «Только ты мог сделать посадку в таких условиях».
Перед посещением серийного завода, на котором предстояло налаживать производство изделий, Главный побывал в обкоме КПСС. Еще по пути в областной центр разговор зашел об одном из металлургических заводов, который мог бы подготовить полуфабрикаты для производства наших изделий: он располагал мощным прессом. Очевидно, Сергей Павлович взял этот разговор на заметку и посоветовался в обкоме КПСС. Во всяком случае и на серийном, и па металлургическом завол..\ нас встретили очень тепло. Сергей Павлович вместе с нами прошел ни цехам серийного завода, затем мы уже без него знакомились с производством более подробно. С металлургического завода мы получали впоследствии все необходимые полуфабрикаты.
Внедрение изделий ОКБ в серию требовало постоянного внимания: на серийных заводах появлялись резервы для упрощения сборки за счет изменения отдельных узлов, да и давала о себе знать разница в оборудовании серийного и опытного заводов. И здесь проявилась широта подхода Главного к делам производства: он организовал при КБ группу по отработке чертежей на технологичность и предложил мне возглавить ее. В эту группу вошли товарищи, имеющие большой опыт работы в произ- водствё.
Создавались новые варианты ракет, задача снижения веса стала еще более актуальной... Выставлялись вместе с тем и требования увеличить гарантийные сроки на изделия как за счет антикоррозийных покрытий, так и за счет методов хранения — гермоукупорок и т. п. Эти задачи Главный конструктор также возложил на вновь созданную группу и попросил подготовить детальные предложения для организации работ. При поддержке его заместителя С. О. Охапкина группу преобразовали в отдел с организацией в нем специализированных лабораторий. Главный конструктор поддержал это предложение.
Лаборатории мы укомплектовывали в основном молодыми инженерами, только что окончившими институт. Как-то при встрече Главный конструктор сказал мне по этому поводу: «Говорят, что у тебя не отдел, а пионерский отряд». По указанию Главного конструктора нас подчинили его заместителю С. О. Охапкину, который активно помогал нам при становлении лабораторий. Мы быстро оснастили лаборатории и решали нужные вопросы в КБ на серийных заводах. На одном из этапов выявилась целесообразность широкого применения титановых сплавов. Для нашего коллектива, да и не только для нашего, задача была новой. Титановые сплавы только-только осваивали в лабораторных условиях и в малых масштабах опробовали в промышленных условиях. У себя в лабораторных условиях мы опробовали титановые сплавы, и уже появилась
237


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
уверенность в возможности внедрения их в производство для ряда ответственных деталей. Главный конструктор поддерживал наши предложения.
Мы понимали, однако: внедрение пойдет непросто. Не обойтись без изготовления сложного оборудования для аргонно-дуговой сварки, вакуумных камер, без печей для термообработки, печей для пайки. Усложнится технология штамповки, обкатки и механической обработки. Трудности возникли, едва мы приступили к изготовлению деталей и узлов из титановых сплавов и освоению сварочных работ. Появились скептики и даже противники внедрения титана. Это дошло до Главного конструктора.
Он вызвал меня, расспросил о титановых сплавах, об особенностях технологических процессов. Потом раздраженным тоном заметил, что в разговоре с .одним из главных конструкторов в Академии наук он узнал, что сварные конструкции, изготовленные из титановых сплавов, могут со временем дать трещины. Я рассказал о том, что в лабораторных условиях все проверено, часть опытных деталей еще год назад заложена на хранение, мы их систематически осматриваем, результаты осмотра подтверждают их хорошее состояние. Металлурги и технологи тщательно подобрали химический состав сплава, термическую обработку. Не должно быть сомнений в их надежности. Главное — выполнять рекомендации авторов сплава, т. е. ВИАМа, и наши производственные инструкции, тогда все будет в норме. Но, видимо, мои заверения показались ему недостаточно убедительными, и я уходил от него с плохим настроением. Но едва я дошел до порога, он меня вернул и уже другим тоном сказал: «Не во всем меня слушай, вы специалисты, ты руководитель отдела и отвечаешь за порученное дело».
На следующий день Королев вызвал к себе начальников цехов, связанных с внедрением титановых сплавов, дал указание эти сплавы осваивать и внедрять, особое внимание при этом обратив на выполнение технологических требований.
Слушая Главного конструктора, я почувствовал еще большую ответственность за порученное дело, за доверие и какое-то особое уважение к С. П. Королеву. Сварные детали из титановых сплавов, как показал долголетний опыт, оказались надежными и эффективными.
Главный конструктор обязал нас шефствовать над вновь организованным вечерним отделением филиала МВТУ им. Баумана и техникумом. Для профессорско-преподавательского состава было прочитано несколько лекций по проблемным вопросам материаловедения и новым технологическим процессам. В институт и техникум по инициативе Сергея Павловича передали часть лабораторного оборудования. С ведома Главного конструктора мы провели несколько выставок по новым материалам и новой технике. На одной из них показали наши перспективные разработки, но не стали приглашать Королева, зная, как он занят. Он же, узнав об этом, очень рассердился...
Главный конструктор требовал от нас постоянного внимания к исследованию новых направлений прикладного материаловедения. Он указал,
238


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
например, на важность для уменьшения веса конструкций метода сварки разнородных материалов: алюминиевых сплавов с нержавеющей сталью или с титановыми сплавами. Мы сразу же начали исследовать это направление и добились полного успеха.
Как-то он мне сказал: «Хорошо бы сделать интерьер в обитаемом отсеке таким, чтобы он по желанию космонавтов быстро мог менять расцветку. Ведь при одной и той же расцветке люди, наверное, будут утомляться?» Кое-что сделано в этом направлении, но идея Королева до конца еще не реализована.
Был разговор о сварке и пайке в космических условиях. По его предложению организовали лабораторию по космической технологии. Работали по совместному плану с Институтом электросварки им. Е. О. Па- тона АН УССР и другими организациями. Изготовлен и опробован, в частности, сварочный аппарат «Вулкан».
Когда у нас не ладилось с отработкой новых материалов и технологических процессов и случался брак, С. П. Королев был терпелив. Самое главное, он видел перспективу, верил нам и поддерживал нас, ясно отдавал себе отчет в том, что внедрение нового всегда идет с определенными трудностями. Конечно, за какие-либо промахи Главный крепко с нас спрашивал, однако спрашивал справедливо. С Сергеем Павловичем Королевым можно было идти на внедрение нового без опаски, чувствовать себя полноправным участником решения поставленных задач.
По мере развития ракетно-космической техники расширился круг привлекаемых НИИ, лабораторий. Они оказались недостаточно подготовленными для участия в работах ОКБ. Главный конструктор это замечал лучше нас и в более широком масштабе, но проявлял большое умение и дипломатические способности в организации совместных работ. Помнится, С. П. Королев пригласил на предприятие ведущих ученых в области материаловедения и технологии — из АН СССР, АН УССР, ВИАМа и др. На этом совещании решили обсудить только один вопрос: правильно ли в ОКБ применили материалы для одного из ИСЗ.
'Были вывешены плакаты-чертежи ИСЗ. По поручению Сергея Павловича я рассказал, какие применены материалы, покрытия, смазки и т. п., чем мы обосновываем их применение, что нам еще неизвестно. Технические решения ОКБ были одобрены, но встреча имела и более серьезные последствия. На следующий же день состоялось решение организовать при АН СССР Совет по трению в вакууме под председательством академика А. Ю. Ишлинского. В совет ввели и меня. Позднее работы по космическому материаловедению приобрели самостоятельное значение. Их возглавил директор ВИАМа А. Т. Туманов.
Нам приходилось участвовать в составлении планов указанных советов, наши предложения учитывались, и интересующие нас проблемы решались своевременно. Мы выступали с докладами и сообщениями в советах. Заседания проводились регулярно и способствовали перестройке тематики институтов и лабораторий с учетом потребностей новой техники.
239


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
В. Д. Вахтангов
С. П. Королев считал, что в создании ракетно-космической техники опытное производство играет важную роль. Не случайно в самом начале своей деятельности на посту Главного конструктора он добился организации экспериментальных цехов, в которых отрабатывалась конструкторская документация на первые отечественные баллистические ракеты дальнего действия. Шла не только отработка рабочих чертежей и технологии, но и вырабатывалась система отношений между КБ и заводом. Основные принципы этих отношений были заложены Сергеем Павловичем.
Когда я после окончания МАИ весной 1953 г. пришел работать в один из цехов завода, то сразу окунулся в особую атмосферу творческого союза конструкторов и производственников. В то время ОКБ Королева было подразделением института и Сергей Павлович не являлся нашим прямым административным начальником, однако*во всех звеньях производства чувствовалось его влияние. Оно выражалось в жесткой технической политике в отношении своевременного обеспечения производства конструкторской документацией, а также в незамедлительной реакции производства на изменения, вносимые в чертежи Главным конструктором.
Опытное производство имеет свои внутренние противоречия. Оно, как и всякое производство, имеет тенденцию к изготовлению серий, т. е. к расширению задела по оснастке и по заготовительным цехам. В то же время оно должно быть мобильным, быстро реагировать на изменения конструкторской документации. А значит, и задел должен быть минимальным, иначе много металла пойдет на свалку. Естественно, что это внутреннее противоречие вырастало в противоречие между заводом и КБ. Безусловно, оно носило технический характер, и процесс разрешения его стал основой совместного коллективного творчества КБ и опытного завода.
Эти особенности опытного производства, о которых я говорю, конечно, в несколько упрощенной форме, хорошо понимал Сергей Павлович. При разработке и изготовлении второго поколения ракет Главный конструктор ввел строгую этапность, обязательную для ОКБ и для завода. Все основные изменения вносились после завершения изготовления изделий одного этапа, до начала производства следующего.
В то время, в середине 50-х годов, номенклатура опытного завода была довольно широкой. Наш двигательный цех в основном работал на другие подразделения института, но мы знали, что в ОКБ С. П. Королева ведутся проектно-конструкторские и экспериментально-исследовательские работы по двигательной тематике. Вскоре нам пришлось изготавливать рулевой двигатель для первой межконтинентальной ракеты, разработанной ОКБ.
Для создания рулевых двигателей ракеты-носителя и двигателей ракетных блоков так называемых третьих ступеней, позволивших уже в конце 50-х годов осуществить запуски космических объектов к Луне и сфотографировать обратную сторону Луны, требовалось создать новые медные и титановые сплавы, внедрить вакуумную технологию, процессы
240


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
напыления, сварку корпусов камер сгорания, колес и крыльчатых турбонасосов и других составных частей двигателей. С нами работали многие институты страны. В цехах создавались комплексные бригады, состоящие из конструкторов, технологов, рабочих. Это позволило за короткий срок поднять на новый технический уровень металлургию, технологию и конструкцию во многих отраслях промышленности.
В августе 1956 г. ОКБ Королева вместе с нашим заводом выделилось из института в самостоятельное предприятие. Начальником предприятия стал Сергей Павлович, его заместителем по производству и директором завода был назначен Роман Анисимович Турков. Р. А. Туркова назначили по инициативе С. П. Королева. Сергей Павлович понимал, что предприятие вступило в новый этап своего развития, что коллективу предстояло решать сложнейшие задачи большого государственного значения. Учитывая эти обстоятельства, он выбрал кандидатуру Туркова, в прошлом опытного директора крупных заводов.
Изготовление первого искусственного спутника для нашего завода явилось началом производства космических аппаратов. Космическая техника значительно отличается от ракетной, прежде всего по эксплуатационным требованиям. Если ракета в полете находится минуты, то космический объект — часы, дни и месяцы. С самого начала Сергей Павлович предъявил особые требования к участкам, где проводилась сборка космических аппаратов.
Когда работы расширились, по инициативе С. П. Королева на заводе было организовано специализированное производство космических аппаратов. Космическая техника потребовала разработки и внедрения принципиально новых технологических процессов, материалов, испытательной техники. Заводу пришлось, например, своими силами изготавливать первые вакуумные установки больших габаритов, позволяющие помещать внутрь камеры целиком собранный корабль, осваивать сложные технологические процессы, обеспечивающие герметичность отсеков, отдельных соединений.
Особое значение Главный конструктор и руководство опытного завода придавали развитию приборостроения, так как количество приборов, электромеханических систем и функциональных узлов увеличилось во много раз. Чтобы показать, какое значение приобретают приборы в дальнейшем развитии нашей техники, Сергей Павлович весной 1963 г. решил организовать на предприятии выставку приборов. Срок дал нам на организацию неделю. Выставку посетили Д. Ф. Устинов и ответственные работники министерств. Дмитрий Федорович внимательно осмотрел выставку (свыше ста экспонатов) и дал указание оказать нам помощь, привлечь к изготовлению аппаратуры для космоса ведущие серийные заводы.
Сергей Павлович был в курсе дел, связанных с внедрением новых технологических процессов, таких, как автоматическая сварка, химфрезеро- вание; сборка проходила под его руководством и при его участии. Зани- „ мался он и принципиальными вопросами реконструкции завода, внедрением уникального оборудования. Постоянно бывал в цехах, знал всех
241


академик с. п. королев, ученый, инженер, человек
руководителей, начальников участков, очень многих мастеров и рабочих. Помнил фамилии, имена, отчества лучших медников, лучших сварщиков, сборщиков. Такая близость к производству позволяла С. П. Королеву вовлекать в процесс творчества рабочих, мастеров, технологов.
В. М. Рожков
В 1948 г. на опытном заводе была закончена реконструкция и техническое перевооружение главным образом агрегатно-сборочных и сборочных цехов, параллельно осваивалась новая техника. Много забот выпало на долю руководства завода, ИТР и рабочих. Пришлось, по существу, перестраивать все производство. Новая технология не могла ужиться с прежней планировкой цехов. Требовалось повышение культуры производства, освоение новых марок сталей, алюминиевых сплавов, внедрение методов профильной гибки, штамповки деталей сложной конфигурации. Сварочносборочные работы на уникальном оборудовании потребовали подготовить в короткое время рабочих высокой квалификации, инженеров и техников, способных создавать образцы новой техники в предельно сжатые сроки.
С. П. Королев в эти первые годы реконструкции, технического перевооружения и освоения образцов новой техники часто бывал в цехах, отделах. Бывал в вечернее и ночное время, прихватывал выходные дни. Это был какой-то неугомонный человек. Внимательно осматривал он полусобранные агрегаты и готовые изделия, подолгу беседовал с рабочими, мастерами, расспрашивал о трудностях в работе и тут же оперативно решал вопросы с теми, от кого зависело устранение этих трудностей.
Очень нетерпим был Королев к неполадкам, низкой культуре производства, недисциплинированности. Особо взыскивал за некачественную работу, постоянно напоминал нам всем, что некачественная работа в ракетной технике абсолютно недопустима.
Королев не забывал отмечать людей, преданных делу ОКБ. Начальнику цеха Н. И. Брунову исполнилось 50 лет. Королев побывал в цехе на собрании в обеденный перерыв, где коллектив поздравил начальника цеха, сказал теплые, сердечные слова в адрес юбиляра.
1950-й год. Агрегатно-сборочный цех. В начале третьей смены, помню, ко мне в кабинет прибегает рабочий и говорит, что на участок старшего мастера С. С. Залогина пришел Сергей Павлович. Я сразу пошел туда и вижу: Сергей Павлович сидит за столом мастера, ведет оживленный разговор о недостаточной мощности наших изделий... Один пожилой рабочий (не помню его фамилии) говорит: «Сергей Павлович, а наши деды, когда не хватало силенки одной лошадки, запрягали тройку, а то и более».
Лицо Сергея Павловича подобрело: «Ты это очень верно сказал». Вскоре он попрощался и ушел. Несколько лет спустя С. П. Королев проводил важное совещание, обсуждались будущие задачи ОКБ и опытного завода. Сергей Павлович вдруг взял из карандашницы цветные каран¬
242


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
даши, сложил их в руке (один карандаш в центре был выше других) и изобразил схему будущей ракеты, сказав: «Вот какой она будет».
Вспомнились мне тогда встреча и разговор на участке в цехе.
Успех дела на производстве определяется во многом качеством рабочих чертежей и текстовой документации. Чего греха таить, не всегда было оно на должной высоте. А идеи проектантов и конструкторов были одна лучше другой. Конструкторская документация очень часто подвергалась поэтому изменениям, поток извещений приводил к срыву намеченных сроков выполнения работ.
Вот в такие периоды Королев брал в оборот конструкторов, ученых, технологов, направлял их в помощь производству. Много бывая на производстве, он умело включал в дело и своих заместителей, начальников отделов, секторов, групп. Мьц производственники, в любое время суток могли вызвать для решения того или иного вопроса любого специалиста.
Вспоминается, как много времени и сил конструкторов, ученых, технологов, производственников потребовалось для освоения конструкции и изготовления головных частей. Особенно трудным оказалось освоение теплозащитных покрытий головных частей. Применяемые для этих целей материалы, технология их изготовления, процесс нанесения покрытия не обеспечивали должного качества. Драгоценное время шло, а результатов хороших нет и нет... Часто в цехах, где изготавливались головные части, бывал Королев. Для нас, производственников, эти посещения были серьезным предупреждением, а конструкторам, ученым и технологам — серьезный упрек.
Министр направил в помощь ОКБ своего заместителя.
Благодаря выдержке и рассудительности заместителя министра удалось тщательно, по-инженерному разобраться как в конструкторской, так и в технологической документации. Мы получили от него много ценных предложений и советов. Успешному ходу работ способствовала его объективная оценка состояния дел.
М. И. Левин
В июне 1946 г. я был откомандирован в распоряжение С. П. Королева. Эту первую встречу с ним я помню до мельчайших подробностей. Я вошел в просторный кабинет, где за большим рабочим столом, склонившись над чертежом, сидел человек средних лет. Я сказал, что прибыл в его распоряжение. Он тщательно сложил чертеж, встад и, стоя, внимательно осмотрел меня с ног до головы, а потом решительно двинулся мне навстречу. Он был среднего роста, коренаст, подтянут, деловит. Он представился: «Королев Сергей Павлович» и заявил, что меня ждет новая интересная работа и что моя помощь очень нужна. На прощание пожал руку.
У меня осталось впечатление, будто я знал его и раньше. Он был так прост, внимателен и сразу стал близок мне. «Я верю, что мы не зря вас ждали, Михаил Иванович!» — сказал Сергей Павлович в конце первой встречи. Дел было действительно невпроворот, в особенности слесар¬
243


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
ных, сварочных и сборочных работ. Много оказалось технологически сложных. Приходилось искать новые решения и приемы. Ходом работ постоянно интересовался Сергей Павлович. Он был в курсе всех наших дел, советовал, обращал внимание на ту или иную техническую тонкость.
...Незаметно прошли почти полгода. По окончании работ Королев встретил меня как старого знакомого, поблагодарил и посоветовал идти работать в цех экспериментального производства.
Я не ошибся, когда последовал его совету. Он доверил этому цеху создание первых образцов изделий. Такая работа требовала особой выдумки, высокого мастерства и совершенно невообразимых сроков, а потом пошли одно за другим увлекательные дела. Срочная командировка на серийный завод, где трудно шли баки изделия: в районе сварных швов быстро появлялась точечная коррозия. Причин было несколько. Нужны были эксперименты, образцы, проба новых режимов... Причины коррозии стали проясняться, но решения не было. Так и не успели разобраться к приезду Королева.
Он приехал не один. С ним были его заместитель С. О. Охапкин и материаловеды. Эта комиссия несколько дней почти непрерывно анализировала все образцы, пробы, режимы сварки и термообработки, покрытия. Причины брака нашли и устранили. Внесли изменения в серийную технологию. Пошло дело и на серийном заводе. Одним словом, где трудно, там всегда появлялся С. П. Королев. Он коренным образом менял ход работ и обеспечивал преодоление трудностей решительно, быстро и эффективно.
В числе задач экспериментального производства было изготовление действующего макета спутника, макетов планеров и ракет ГИРДа для выставки на ВДНХ, посвященной пуску первого ИСЗ. Делали мы все по эскизам бывших соратников С. П. Королева по ГИРДу и РНИИ — М. К. Тихонравова, Б. В. Раушенбаха и других. Им приходилось отвечать на многие вопросы по конструкции, размерам и давать указания на рабочих местах. Поражал всех своей памятью Королев. Он помнил многие размеры гирдовских конструкций. Когда спорщики не соглашались, он закрывал глаза, некоторое время стоял молча, а потом быстро объяснял и чертил, как было сделано раньше, и спорщики смолкали. Перед открытием выставки Сергей Павлович поздно вечером приехал в выставочный павильон. Несколько раз внимательно осмотрел все экспонаты с разных позиций, обошел весь зал, попросил включить сигналы первого спутника. Он очень долго стоял молча, потом смущенно вытер глаза... А затем, как будто очнувшись, снова стал строгим, серьезным, собранным, поблагодарил собравшихся и медленно, усталой походкой потел к выходу.
444


3. С. П. КОРОЛЕВ - КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
А. 	▲. Локотилов
Что характерно для начала работ в организации, руководимой С. П. Королевым? Очень сжатые сроки. Напряженная, но радостная атмосфера. Широкое внедрение новых отечественных материалов, технологии их обработки, покрытий и т. д.
Специалисты любого профиля быстро приобретали в такой обстановке большие знания и практический опыт, на что в других условиях потребовались бы долгие годы. Проработав около пяти лет на предприятии в этих условиях, я решил заняться прикладной работой, несмотря на заманчивую перспективу остаться сотрудником Института физической химии АН СССР после защиты в 1956 г. диссертации. И мне предложили возглавить цех химобработки и покрытия. Я согласился, но в душе сомневался в правильности выбора и при встрече с Сергеем Павловичем поведал ему о своих сомнениях. Он внимательно выслушал меня и говорит: «Молодой человек, не расстраивайтесь, перед нами стоят очень серьезные проблемы, скоро будем вести работы непосредственно по космическим объектам. Вот и поработайте, подумайте, поэкспериментируйте, но чтоб только плодотворно, по существу». '
Королев умел поддержать настоящее дело даже в тех областях, которые были далеки от его основной специальности. В июле 1956 г. главный металлург завода пригласил меня на совещание к Сергею Павловичу по вопросу изготовления торовых баков ракеты-носителя. Перед совещанием главный металлург предупредил меня, чтобы я со своими предложениями «не высовывался» (я уже излагал ему некоторые свои соображения, но он счел их несущественными).
Началось совещание. Сергей Павлович обратил особое внимание на сокращение сроков изготовления агрегатов. Перешли к бакам. Королев выслушал специалистов, попросил присутствующих дать свои предложения. Тут я все же «высунулся»... Сказал, что время пассивации (химобработки) баков можно сократить вдвое, с 48 до 24 ч.
Главный металлург и начальник отдела материаловедения не поддержали меня и даже подняли на смех. Королев же, вникнув в суть дела, одобрил мое предложение. Таким образом сэкономили на каждом баке 24 ч, что было немаловажным.
Сергей Павлович уделял большое внимание нашему цеху, вникал во все вопросы технологии, энергично поддерживал все новейшие разработки, направленные на сокращение веса, повышение прочности и надежности узлов.
Он с одобрением встретил результаты наших исследований по глубокому анодированию алюминиевых сплавов, которые были проведены впервые в мировой практике. Технология пошла в производство.
Но даже в поисках по нашей специальности Сергей Павлович не только мог поддержать новое начинание, разделив ответственность за сложные и дорогостоящие эксперименты, а и сам предлагал решения отдельных задач.
245


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
Одно время нам неясно было, как изготовлять днища для баков. Для этих целей требовался алюминиевый листовой прокат шириной 3 м, но отечественная промышленность его не выпускала. Заготовки для днищ решили варить из двух половин, а наплыв металла на сварном шве перед штамповкой снимать заподлицо с основным металлом. Лист на месте шва и на околошовном участке снижал, однако, свои прочностные характеристики. Так вот, Сергей Павлович подал мысль сделать сварной шов равнопрочным с основным металлом за счет химического фрезерования (травления) последнего. Вроде бы просто, но эффект получился немалый: днище «потеряло» 5 кг, или 8—10% первоначальной массы, оставаясь равнопрочным.
Опыт и знания, полученные нами при внедрении химического фрезерования (впервые в нашей стране), использовали в дальнейшем в обработке сферических и кривых поверхностей всех других изделий.
Г. Г. Корытов
В мае 1952 г. меня назначили заместителем начальника производства опытного завода. Сергей Павлович вызвал к себе, расспросил подробно: кто я, где работал? Рассказал, чего он ждет от меня. Обратил внимание на значение изделия, которое предстоит вести в производстве, на срочность его изготовления и дал ряд советов. Разрешил в трудных ситуациях звонить в любое время по прямому телефону. На этой работе я узнал Сергея Павловича как строгого, исключительно требовательного руководителя, не прощающего ошибок, которые были допущены по халатности, нерасторопности и от безответственного отношения к своим обязанностям.
Расскажу о таком случае. Цех прекратил сборку изделия из-за отсутствия баков для перекиси водорода. Внутренняя поверхность этих емкостей проходила химическую обработку — пассирование. Такого технологического процесса у нас на заводе не было, и мы были вынуждены проводить пассирование на смежном предприятии. Ответственный за эту операцию главный металлург своевременно не согласовал техническую документацию со смежниками. Сборка встала, сроки изготовления срывались... Главный конструктор в тот день встретил меня около сборочного цеха. Поздоровался, посмотрел холодными, сердитыми глазами. «Почему остановилась сборка?» — начал он резким голосом. Я стал объяснять, понимая, что Сергею Павловичу уже все известно, и вдруг почувствовал всю неубедительность моих доводов, никчемность моих оправданий. Конечно же, я тоже виноват, так как обязан был проследить, проконтролировать, принять необходимые меры или просить помощи. В конце концов, обязан был поставить в известность Главного конструктора. Я понял тогда: так работать с Сергеем Павловичем нельзя! И, как бы улавливая мои мысли, после резких слов, сказанных в мой адрес, он добавил: «Я не ожидал от вас такой плохой работы! Вы подвели меня. Мне кажется, что у меня изменится о вас мнение. Я же дал вам свой прямой телефон! Зайдите ко мне вместе с главным металлургом».
246


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
Когда, мы пришли, Сергей Павлович позвонил на смежный завод и договорился провести обработку по предварительно согласованным документам. Он приказал нам немедленно выехать на этот завод для организации работ.
Сергей Павлович знал своих подчиненных, помнил не только ошибки в работе, но положительные стороны производственников. В конце 1952 г. с его согласия я был назначен заместителем начальника цеха главной сборки. Это было для меня признаком большого доверия. Наш цех пользовался особым вниманием со стороны Главного конструктора. Хотя формально опытный завод до 1956 г. не был в административном подчинении С. П. Королева, фактически с самого начала изготовления первых ракет конструкции его ОКБ Сергей Павлович непосредственно осуществлял руководство цехом главной сборки. Собственно, этот цех организовал он. С ним советовались о структуре цеха, о размещении оборудования и рабочих мест. Он следил за техпроцессом и культурой производства. Задача была не из легких. Требовалось в короткое время, используя опыт авиационных и артиллерийских заводов, создать принципиально новый, не имеющий себе подобных сборочный цех, главный цех опытного завода.
Нужно было в сжатые сроки разработать технологию сборки ракет; спроектировать и изготовить оснастку, стапели, приспособления, тележки и другое сборочное оборудование; научить рабочих и инженерно-технических работников специфике, особенностям изготовления ракет. Всеми этими вопросами занимался Сергей Павлович лично. Вся работа строилась по его замыслам и его указаниям. Мне кажется, он был влюблен в цех общей сборки, как в свое детище. Случалось, Главный приходил в наш цех дважды за сутки. Поначалу такое частое посещение мне казалось даже странным, так как мой опыт работы в авиационной промышленности говорил о том, что видеть Главного конструктора вполне достаточно три, ну пять раз в году. А Сергей Павлович мог прийти рано утром, а затем в двенадцать ночи. Он мог несколько раз забежать к сварщикам и в выходной день.
Да, я сначала не понимал смысла этих посещений, но потом до меня дошло. Сергей Павлович через сборку придавал темп всему опытному заводу, но вместе с тем в нашем цехе он как бы продолжал работать над конструкцией ракеты. Придя в цех, Сергей Павлович обычно говорил: «Со мной не ходить, нужно будет — найду».
Он мог подолгу стоять у изделия или агрегата. Осмысливал он при этом критически конструкцию или думал о принципиально новых изделиях, сказать трудно, но мы, сборщики, знали, что в эти минуты Сергею Павловичу мешать не следует.
Он знал, что сборщикам достается много работы, поэтому стремился нам помогать. Любая просьба цеха выполнялась. Но, надо сказать, к тем, кого он любил, он был особенно требователен. К срыву сроков, к плохому качеству у него выработалось одно противоядие: строгость, беспощадность.
247


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
Мне никогда не забыть сборку первого спутника. Это было в августе 1957 г. Наш цех собирал ракету-носитель. В тот день мы уходили с работы очень рано, по нашим понятиям,— в 18.00. Только вышли из дверей цеха, как увидели красный «Москвич», из которого вышли Сергей Павлович и ведущий конструктор. Они подошли к нам. Сергей Павлович, как всегда, энергично поздоровался со всеми.
— Идите домой, мне никто не нужен,— сказал он добродушно.
Отойдя немного, я все же решил вернуться. Вхожу в пролет цеха и
вижу: стоит Сергей Павлович и беседует оживленно с ведущим конструктором. Увидев меня, подозвал к себе. Это был совсем другой человек, от прежнего хорошего настроения, улыбки ничего не осталось. Он резким голосом назвал меня по фамилии, а не по имени и отчеству (я знал: это плохая примета) и спросил: «Где емкости?» Я ответил, что они не готовы, будут поданы завтра утром (это было действительно так). .
Сергей Павлович резко взял меня за руку и повел в цех емкостей.
Вышли и увидели емкости у ворот нашего цеха... Как сейчас помню, меня бросило в холодный пот. Он посмотрел на меня и тихо спросил:
— Вы член партии?
— Да, вы это знаете.
Ранее мне приходилось видеть его не раз в возбужденном состоянии, но таким я его еще не видел. Он предложил директору завода и секретарю парткома, которых срочно вызвал к себе, снять с работы и исключить из партии меня и начальника цеха емкостей. При этом Сергей Павлович заявил:
«Это не начальники цехов, а плохие коменданты! Они безответственные люди! Они не понимают поставленных задач, не понимают, что запуск первого искусственного спутника — начало освоения космоса, что сейчас нельзя терять время, так как до срока запуска его осталось очень мало!»
Утром следующего дня Сергей Павлович пришел в цех в хорошем настроении, да и сборка шла четко, он похлопал меня по плечу и добродушно улыбнулся:
«Здорово тебе вчера досталось! Я мог бы тебя уволить!»
И этим жестом, и этой улыбкой он снял с меня всю тяжесть обиды на него и горечь переживаний за допущенный промах.
Чаще были встречи в цехе главной сборки, деловые спокойные в атмосфере полного доверия к нашему труду.
С середины 50-х годов полным ходом шла сборка межконтинентальной баллистической ракеты. Едва первые образцы отправили на полигон, получаем неприятные сведения: изделия, успешно прошедшие в цехе полный цикл заводских испытаний, при повторных испытаниях на полигоне оказывались негерметичными... Это было ЧП. Никто не мог сразу установить причину. Сергей Павлович приходил в цех хмурый, молчаливый, задумчивый. Советовался с технологами, конструкторами, мастерами, рабочими и работниками ОТК. И поручал, и просил сделать все¬
248


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
сторонний анализ техпроцесса сборки, технологии испытаний, конструкторской документации. В этой сложной обстановке он показал себя терпеливым, объективным, доверяющим людям руководителем. На третьем возвращенном в цех изделии причина была вскрыта. Оказалось, что неудачно выбран был материал для наконечника трубопроводов. Они деформировались во время длительной транспортировки по железной дороге, в результате чего и появилась негерметичность. После замены материала дефект устранили.
Нельзя забыть еще об одной встрече с С. П. Королевым. Летом 1960 г. в наш цех пришел Сергей Павлович с группой молодых людей, с ними врач Владимир Иванович Яздовский. Они прошли к лежащей на установщике ракете-носителю. От Яздовского я узнал, что это группа первых космонавтов. Сергей Павлович рассказывал будущим космонавтам об устройстве ракеты, технических характеристиках, отвечал на их вопросы. Один из молодых людей рассматривал изделие сверху. Сергей Павлович, не дождавшись, когда тот спустится, пошел с остальными на выход. Когда этот молодой человек пробегал мимо нас, догоняя группу,
В. 	И. Яздовский громко спросил его:
— Юра, видел лошадь, на которой поедешь?
Тот улыбнулся и на ходу ответил:
— Видел!
— Это Юра Гагарин,— пояснил мне Владимир Иванович.
В. И. Зу данов
В 1957 г. я работал в сборочном цехе. Мы проводили сборку первого образца новой ракеты. Пришел Сергей Павлович, осмотрел сборку и попросил вызвать начальника конструкторского отдела. В течение .двадцати минут я слушал лекцию по аэродинамике. Сергей Павлович раскритиковал некоторые узлы и указал, как их необходимо дорабатывать, после чего повернулся ко мне и сказал:
— Сутки срока на переделку, и позовете меня: я лично буду принимать, а вы,— обратился он к начальнику отдела,— за этот же срок внесите изменение в документацию.
В 1960 г. назначают меня начальником сборочного цеха. Сергей Павлович пришел на общее собрание цеха и представил меня коллективу. Секретарь парторганизации задает Сергею Павловичу вопрос:
— Неужели для такого цеха постарше нельзя найти человека?
— Сколько вам лет? — спрашивает меня Сергей Павлович.
— Тридцать три, работаю восемнадцать,— отвечаю.
— Молодость — не самый страшный порок человека,— сказал Сергей Павлович с улыбкой.
Особенно много Сергей Павлович стал бывать на сборке после того, как у нас пошли пилотируемые корабли. Он старался лично убедиться в правильности конструктивных решений. Садился в кресло пилота и просил, чтобы в течение 30—40 минут никого не было. Потом вызвал ведущего конструктора и спросил: «Вы лично сколько времени сидели
249


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
в аппарате?» Ведущий ответил, что еще не успел. Сергей Павлович резко изменился в лице и сказал, что при такой компоновке кресла больше суток в корабле трудно находиться.
Когда А. А. Леонов готовился к выходу в космос, то последнюю тренировку надо было провести на штатном объекте. По графику космонавтам было отведено два часа. Старший мастер отдал объект космонавтам, те тренируются. Прошло четыре часа, а он считает, что их тревожить неудобно. Я начал распекать старшего мастера специально при будущих космонавтах и дал понять, что нам сроки отправки объекта не перенесут. Кто-то об этом сообщил Главному конструктору. Сергей Павлович выслушал и сказал директору завода Р. А. Туркову: «Зуданов прав, пусть учатся ценить время и будущие космонавты,— у них, как ни у кого, не будет хватать его, времени, при разных ситуациях».
В 1963 г. делали аппараты для полета к Венере и Марсу. Сложилось тяжелое положение с весом (изделия весили больше, чем необходимо было по расчетам). Собрались проектанты, конструкторы и производственники. Долго спорили, много было предложений о снятии той или иной системы. Сергей Павлович выслушал и сказал:
— Я выплачиваю премию за один килограмм сэкономленного веса.
Некоторые отнеслись к такому предложению с юмором. Тогда он
сказал начальнику конструкторского отдела:
— Вы не умеете зарабатывать деньги, пойдемте в механический цех к рабочим.
Подошли к фрезеровщику, Сергей Павлович на фланце корпуса быстро карандашом сделал «фасонку» (выбрал металл между отверстиями для болтов) и спросил фрезеровщика:
— Можешь сделать?
Тот ответил:
— Могу.
Сергей Павлович попросил взвесить стружку и заплатить фрезеровщику премию, а начальнику отдела приказал выпустить извещение на изменение конструкции.
Во время XXII съезда КПСС Сергей Павлович часто привозил к нам в гости участников съезда. Садился с ними в макет станции и агитировал принять участие в изготовлении приборов. Кончалось это тем, что они становились нашими союзниками. Академик В. А. Амбарцумян приехал к нам, и Сергей Павлович повел его на участок к объекту.
— Я предлагаю вам сотрудничать по-крупному,— обратился к нему Сергей Павлович,— и вы будете иметь возможность фотографировать небо с космического корабля.
— Видимо, я не дождусь этого,— ответил Амбарцумян.
— Это будет через 3—4 года,— сказал Сергей Павлович.
Однажды меня срочно вызвали к директору завода. Оказалось, что Сергей Павлович недоволен ходом работ в моем цехе и готов подписать новый график сборки объекта, составленный ведущим конструктором. Нужно было идти к Главному для объяснений. Узнав о новых сроках работ, я сказал Сергею Павловичу, что смогу уложиться в график, если
250


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
время сборки будет увеличено на четыре дня. Ведущий конструктор начал было отстаивать свои предложения, но сразу признался, что перегнул, когда я предложил ему возглавить сборку и взять меня к себе в подчинение. Сергей Павлович попал в неловкое положение и очень рассердился. Прежде всего крепко досталось его заместителю:
— Ты седой как лунь, а подписываешь график без проработки. Ладно, ведущий молодой, у него кроме задора ничего нет. А вы заставляете меня воевать с заводом из-за четырех дней.
Потом повернулся ко мне и говорит: «Даю дополнительно четыре дня, но пойми, надо их где-то сэкономить, так как дата пуска астрономическая и сроки переносить нельзя, ты понимаешь?»
Много было сделано: время сэкономили при окраске, отправке самолетов и т. д. Машина ушла вовремя.
▲. П. Ильин
Нам, производственникам, пришлось иметь с С. П. Королевым непосредственные контакты с самого начала организации нашего производства. В наш цех сборки и сварки он наведывался часто. По вечерам он приходил обычно один, появлялся как-то незаметно, беседовал с мастерами, рабочими, интересовался текущими делами цеха. Иногда доставалось, конечно, начальнику цеха, начальникам участков, но всегда за дело.
Вспоминается такой случай. Производилась сварка емкости для последней ступени ракеты-носителя корабля «Восток». Сварщик начал варить самый ответственный узел неправильно, не по стыку, а по зоне хим- фрезеровки и допустил явный брак. Когда он понял, что делает брак, то просто сбежал из цеха. Буквально через несколько минут пришел Сергей Павлович. Мы все были возмущены поступком сварщика и чувствовали, что сейчас всем нам достанется. Королеву доложили о случившемся. Он был, конечно, очень огорчен. Через некоторое время собрал мастеров и технологов в кабинете начальника цеха (начальником цеха в то время у нас был С. К. Колтунов). Досталось больше всех ему. Ушел Главный конструктор недовольным и дал задание делать узел заново. Конечно, сразу же поставили на ноги весь завод. Через несколько дней Сергей Павлович проверил работу и по-доброму нас обругал: «Вот, мудрецы, сами себе работу придумали». Все, за что он нас разносил, было забыто. Он знал, что в сложном деле всякое бывает, но с помощью коллектива можно справиться с любыми трудностями. От доброго отношения к нам Сергея Павловича настроение сразу повысилось, и работа пошла дальше.
Сергей Павлович всегда выслушивал замечания и предложения производственников и быстро на них реагировал. Помню, на участке мастера Селезнева (это было в начале организации нашего производства, году в 1949—1950) во второй смене выполнялась срочная работа. Дело не ладилось, что-то в чертежах не стыковалось, не клеилось, рабочие не могли подогнать детали и спорили с мастером, который их торопил. На
251


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
участке появился незнакомый человек. Селезнев и рабочие тогда еще не знали в лицо Главного конструктора и потому, не обращая на него внимания, продолжали спор. Он выслушал все, сказал: «Хорошо, мы вам поможем»,— и ушел. Кто-то Селезневу сказал, что это был Королев — Главный конструктор. Действительно, Королев прислал конструкторов рано утром. Все погрешности быстро исправили, сборку завершили. Селезнев говорит: «Я ему боюсь показываться». А Сергей Павлович, наоборот, сказал начальнику цеха: «Вот^у тебя мастера и рабочие хорошие, болеют за порученное дело. В таком духе надо продолжать».
Или еще такой случай. В цехе готовили макет корабля «Восток» для выставки. Сергей Павлович бывал у нас чуть ли не каждый день. Это был первый макет, который потом экспонировалея во многих странах мира. И, конечно, Сергей Павлович им интересовался. Однажды, когда мы работали наверху, Сергей Павлович велел нам спуститься и сам начал взбираться наверх. Мы стали придерживать стремянку, чтобы она не качалась,— стремянка была жидковатая. Он рассердился и приказал нам отойти. Мы поняли: если мы можем работать на такой стремянке, то для него особых условий тоже не надо. Он поднялся, осмотрел, слез, прошелся вокруг. Очевидно, остался доволен, судя по добрым словам, которыми он с нами прощался: «Продолжайте, работа очень нужная».
▲. И. Осташев
Испытательные работы — один из важных этапов создания ракетно-космического комплекса (РКК). Здесь проверяется реальность достижения заданных характеристик комплекса и подводятся итоги деятельности многих организаций и ведомств — участников разработки РКК. Этот этап является последним, когда участники разработки еще могут вмещаться и что-то поправить. Поэтому Королев совершенствовал методы и средства испытаний, и с полным правом можно говорить о создании им научной школы в этой области. В довершение к этому он считал своей обязанностью (и добивался этого же от руководителей других организаций- участников) быть на испытаниях от начала и до конца.
При отказах или неполадках в работе испытуемых агрегатов Королев формировал группу специалистов и покидал место испытаний, только убедившись в том, что задача усвоена и поиск идет в нужном направлении. О ходе работ и принимаемых решениях он требовал самой подробной и: оперативной информации.
Хорошо помню, как на космодроме готовили первую автоматическую межпланетную станцию (АМС) для полета к Марсу. Работы шли достаточно напряженно из-за жесткой привязки запуска к астрономии, да и не все удалось до конца отладить на заводе.
С. П. Королев организовал испытания так, что в каждой смене были представители Совета главных конструкторов и министерства, получавшие на время дежурства всю полноту власти. Себя он оставил «вне смен» для круглосуточного контроля за ходом работ. Он рассматривал все решения, относящиеся к недостаткам и отказам, и принимал меры
252


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
для привлечения ведомств и предприятий вне космодрома. Можно было видеть Королева и в гуще событий, на испытательных площадках.
В ходе испытаний обнаружилась ложная команда на некоторые приводы, системы стабилизации АМС: при включении питания вал привода самопроизвольно отклонялся в крайнее положение, что" в обиходе называется «биением на концевых контактах». Королев, которому доложили о случившемся, несколько минут понаблюдал за работой испытателей, прислушался к их переговорам между собой, подошел к сменному руководителю испытаний и громко, так, чтобы слышали испытатели, посоветовал проверить все тракты, по которым возможна подача питания на приводы с одновременным возникновением управляющей команды. По реакции испытателей он понял, что его совет был своевременным и полезным, сказал: «Видимо, я вам больше не нужен,—и направился к выходу, а уходя, добавил: Если будет туго, звоните, потому что лишняя голова в таких делах... никогда не лишняя».
Королев умел находить приемы и способы для создания благоприятного микроклимата в испытательной команде: спокойствия, планомерности и вообще всего, что благоприятно сказывалось на настроении персонала, непосредственно занятого в испытаниях. Он считал нужным ограждать испытателей от внешних воздействий, даже эмоционально приятных, и выступал как бы щитом между испытательной командой и всем внешним миром. Но при этом всегда стремился раскрыть перед испытателями независимо от их рангов и ведомственной принадлежности перспективу работ, как текущую, так и дальнюю. И еще: в трудных и опасных операциях Королев всегда участвовал лично. Например, если бы понадобилось аварийное спасение космонавта при первых полетах в космос, операцию выдачи команды он взял бы на себя: слишком велика ответственность, слишком велика цена подобного решения, чтобы перекладывать его на кого-то другого.
Королев как технический руководитель избегал мелочной опеки (да и запрещал это другим руководителям). В основе его метода контроля лежала полная и оперативная информация —в первую очередь для него. Отступление от этого порядка расценивалось как крупное упущение. Информация была многоступенчатой: Королев всегда терпеливо, внимательно и уважительно выслушивал доклады об одних и тех же результатах от разных участников, находя в этом всякий раз возможность более глубоко понять ход и существо испытательного процесса.
Особое значение имело участие Королева в подведении итогов как каждого промежуточного, так и завершающего этапа испытательных работ на отдельных позициях космодрома и других испытательных базах: каждый новый шаг в испытаниях не мог быть сделан без его личного согласия и одобрения.
Много времени и сил Сергей Павлович расходовал на изучение личных и творческих особенностей каждого сотрудника. Это были не просто любознательность и интерес к людям. Он считал своей обязанностью знать своих соратников и отдельных исполнителей настолько, чтобы четко понймать их возможности, знать, что им можно доверить. Особую
253


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
пристрастность он проявлял к испытателям, хорошо понимая, что при всех высоких критериях к ним предъявляется еще одно требование — они не имеют права ошибаться. Как же понимал Королев это жесткое требование? Если испытатель все же ошибся или допустил промах, то он обязан немедленно об этом доложить и принять все возможные меры по устранению или хотя бы локализации последствий сделанной ошибки или промаха. Кроме того, самоподготовка каждого испытателя, его воспитание в коллективе, уровень накопленного опыта и знаний должны по возможности исключать ошибки и промахи, приводящие к выходу из строя материальной части, и полностью исключать ошибки, приводящие к трагедиям, т. е. гибели людей.
Сергей Павлович всякий раз и обязательно при людях благодарил испытателей за хорошо сделанную работу. Естественно, успехи отмечались и в приказах по завершении каких-то этапов. Помимо этого Королев старался поощрить испытателей премией, путевкой в хороший санаторий, предоставлением квартиры и т. п. При подготовке кандидатур на правительственные награды он также стремился к тому, чтобы испытатели имели определенные преимущества. Возражающим или спорящим по этим вопросам он обычно в очень спокойной манере предлагал поехать на испытания: «Вы попробуйте сами понять, почем фунт лиха». Часто тут же добавлял: «Но мы еще посмотрим, можно ли вам доверить такое».
А испытателям приходилось переживать такое, что под силу только людям, обладающим особыми качествами. Вспоминается март 1965 г.: космонавт А. А. Леонов с помощью командира П. И. Беляева совершил первую экскурсию в «океан безмолвия» — вышел из космического корабля «Восход» в открытый космос. Первая попытка автоматической посадки этого корабля после суточного полета не удалась. Как руководитель полета С. П. Королев буквально в считанные секунды обсудил ситуацию со специалистами, решил перейти на ручную ориентацию корабля и поручил Ю. Гагарину сообщить экипажу это решение.
Когда после ручной посадки был обнаружен большой перелет, Главный конструктор похвалил П. И. Беляева за осторожность. По его мнению, Беляев, закончив ручную ориентацию корабля, решил еще раз все проконтролировать, и на это ушло несколько секунд. А более позднее включение двигателя на торможение привело к перелету относительно расчетного места посадки. Действительно, спускаемый аппарат с космонавтами П. И. Беляевым и А. А. Леоновым приземлился в 12 ч 19 марта в районе Перми, заклинившись между деревьями на высоте 3—4 м над снежным покровом. Поиск и эвакуация этого экипажа носили поистине драматический характер. Когда Королев убедился, что местные авиаторы не подготовлены к подобным операциям, а переброска штатных служб поиска займет очень большое время, он принял единственно правильное решение — послать туда «своих толковых мужиков». 19 марта спасатели прилетели в Пермь и пересели в вертолет. После осмотра места посадки они позаимствовали у двух членов экипажа вертолета меховую одежду и вместе с лыжами и другим нужным снаряжением по веревочной лест¬
254


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
нице спустились на снег. Примерно 200 м до приземлившегося аппарата им пришлось добираться по пояс в снегу. Вскоре космонавты на вертолете перелетели в Пермь, а оттуда самолетом в Байконур. Когда эвакуация космонавтов была завершена, Сергей Павлович заметил: «Я знал, кого посылать».
Очень дипломатично, тонко С. П. Королев подходил к наказанию за нерадивость или промахи в работе. Он никогда не позволял себе (и запрещал другим) наказывать в ходе испытаний. Единственной крутой мерой в этот период могло быть временное отстранение от работ. Наказание свершалось по окончании испытаний, собственно говоря, чаще это было не наказание, а угроза наказания. Он очень точно излагал свое понимание сути проступка, упирая при этом на возможные последствия ошибки. И если видел (а он умел видеть) по поведению провинившегося полное и глубокое понимание вины, то наказание дальше стадии «распекания» не шло. Более того, через очень короткое время об инциденте забывали, и начиналось нормальное взаимодействие в работе.
Иногда готовился, правда, и соответствующий приказ, но знакомили с ним только провинившегося. Лишь в исключительных случаях Королев дозволял себе выпустить подобный приказ.
Параллельно с каждодневным контролем испытаний Королев занимался подготовкой нового этапа работ. Бнимапие заострял на трех основных направлениях: «кадрах», «бумаге» и «технике» (так он их для краткости называл).
Каждый очередной этап требовал различного состава и специализации испытателей. В целях экономии сил и материальных средств Королев лично контролировал состав «кадров» и не допускал неоправданного пребывания на испытательных базах специалистов, которые или уже сделали свое дело, или ожидают очередного этапа.
Заботы о «бумаге» сводились не только к контролю состояния эксплуатационной и сопроводительной документации на испытания. Каждый очередной этап подготовки ракетно-космической системы к испытаниям был связан с наземной экспериментальной отработкой всех ее агрегатов и систем. Практически при переходе от одного этапа подготовки к другому требовалось соответствующее документальное подтверждение. Особое значение придавалось так называемым необратимым операциям. Дело в том, что отдельные системы и агрегаты имеют ограничения по гарантийным срокам, ресурсным возможностям, срокам и условиям пребывания на борту после монтажа. К таким системам и агрегатам относились электрохимические источники тока, арматура ракетных двигателей после заправки компонентами топлива, отдельные виды специальной научной аппаратуры и т. п. Так вот, готовность к необратимым операциям была предметом личной заботы и обязательно личного решения Королева.
Переход к очередному этапу подготовки вызывал изменение состава требуемого оборудования и сооружений, обеспечивающих испытания. Состояние их готовности, включая и нужные меры по приведению в эту готовность, также были предметом личного контроля Королева.
255


АКАДЕМИИ С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
Помимо решения серьезных проблем, Главному приходилось иногда проявлять способности криминалиста. Вспоминаю, как на космодроме шла подготовка АМС для облета Луны с фотографированием ее обратной стороны. Из-за гарантийных ограничений все принадлежности до начала снаряжения бортового фотоаппарата хранились в Москве в надлежащих условиях. В урочный час с согласия Главного конструктора пошло указание о доставке этих материалов ца космодром. Однако по прибытии груза на испытательную площадку космодрома была обнаружена только сопроводительная документация, подтверждающая, что материалы были отправлены самолетом... Неоднократное уточнение и контроль порядка доставки этих материалов на космодром результатов не дали. Доложили Королеву. Он посоветовал проследить маршрут движения автотранспорта, на котором указанные материалы доставлялись с места их хранения в аэропорт, и проверить, не было ли случаев дозагрузки этого автотранспорта внутри предприятия с частичной разгрузкой ранее уложенного. Именно этим методом нашли нужный груз в одном из помещений Предприятия, где действительно проводилась дозагрузка.
Королев добивался извлечения максимального опыта из каждого, даже частного эксперимента. Поэтому еще на стадии разработки он уделял большое внимание объему и качеству бортовых измерений. В этом смысле С. П. Королев и говорил о системе бортовых измерений: «Это наши глаза и уши».
Накопление фактических результатов испытаний Королев оценивал с двух сторон: с позиции текущей летной отработки и с позиции перспективы. Притом он часто подчеркивал, что для дела важны и полезны даже отрицательные результаты: они позволяют больше не делать так, как было сделано, или, если иначе нельзя, означают приостановку летной отработки и новые доработки. Вспоминаются трудные месяцы лета и осени 1958 г. В полете новой модификации многоступенчатой ракеты на первой ее ступени возникали незатухающие продольные колебания в контуре, состоящем из кислородного гидравлического тракта двигательных установок и упругого корпуса ракеты, что приводило к разрушению ракеты. Летные испытания были прерваны. На ликвидацию трудностей были брошены все силы: подключены научные институты, ряд организаций смежных отраслей промышленности. Руководство всеми работами Сергей Павлович взял на себя. Вскоре были найдены достаточно простые технические решения, надежно исключившие указанное явление. Суть их заключалась в установке демпфера на кислородной магистрали. Уже в ноябре 1958 г. провели контрольное испытание на огневом стенде, подтвердившее эффективность доработок. С целью максимального приближения к реальным условиям впервые в практике таких испытаний была осуществлена гибкая подвеска реактивного блока в огневом стенде.
Успех летных испытаний Королев видел в тщательности, высоком качестве и эффективности наземной экспериментальной отработки. Он всегда придерживался того правила, что на проверку в полете нужно оставлять задачи, которые никак не могут быть решены при наземной отработ¬
256


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
ке. В конечном счете суммарные затраты на испытания окажутся не просто меньшими, они будут научно обоснованными.
Очень важной мерой для сокращения расходов Королев считал максимальное использование уже проверенных в натурных испытаниях конструкций, будь то узел, прибор, система, агрегат. С другой стороны, существенное сокращение расходов давала постепенная модернизация созданной конструкции. Правда, Королев часто вспоминал известную поговорку: «Лучшее — враг хорошего».
Примером такого подхода может служить создание корабля «Восток». Его модернизация позволила на одной базовой конструкции осуществить одновитковый полет, суточный полет, групповой полет, полет экипажа из трех человек, полет экипажа из двух человек с выходом в космос. А ранее та же базовая конструкция позволила сделать запуск корабля без возврата на Землю, а также запуск собак Белки и Стрелки с возвращением их и спускаемого аппарата на Землю.
Как испытатель и исследователь С. П. Королев не мог не быть там, где что-то происходило впервые. Этот принцип он выдерживал всегда, независимо от степени риска и опасности предстоящего. В этом был его стиль и почерк как творца новой техники. Он хорошо понимал значение личного примера в подобных ситуациях. У него был свой кодекс взаимодействия с испытателями-соратниками, смысл его можно выразить пословицами: «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать», «Доверяй, но проверяй», «Не унижай человека жалостью», «Одна голова — хорошо, две и больше — лучше», «Поспешишь — людей насмешишь», «Назвался груздем — полезай в кузов» и т. п.
На формирование школы испытателей, созданной при С. П. Королеве, оказали влияние не только его личный опыт планериста, летчика, руководителя ГИРДа, одного из руководителей РНИИ. Хорошо понимая, что создание ракетно-космических систем — труд коллективный, Королев и в области испытаний подбирал себе талантливых специалистов, энтузиастов своего дела.
Одним из таких (без преувеличения можно сказать) выдающихся спе- циалистов-испытателей был Леонид Александрович Воскресенский.
Работая в довоенное время на различных предприятиях Москвы, Воскресенский к началу 40-х годов стал опытным специалистом в области автоматики и электромеханики. Весной 1947 г. Королев доверил ему летно-испытательный отдел.
Присущие Л. А. Воскресенскому качества служили всем нам примером в нелегкой задаче становления и формирования испытательного коллектива. Эрудированный специалист, умелый организатор. Человек большого хладнокровия, решительности, трезвого риска. Чуткий и внимательный к людям, простой и остроумный.
Творческий почерк Л. А. Воскресенского-испытателя отличает умение в короткий срок и достаточно глубоко понять главное в системе, агрегате, приборе и на базе этого четко поставить себе и коллективу задачу. Умел он сплотить и повести за собой коллектив. Он обладал также даром предвидеть возможные результаты экспериментов, угадывал и дальней¬
9 № 402 257


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
шие эффективные пути их продолжения. Он понимал необходимость тесной увязки задач и проблем испытаний со всем комплексом ракетно-космической системы.
JI. А. Воскресенский большое внимание уделял выбору и обоснованию методики летной отработки, совершенствованию технологии, выбору средств для натурной отработки. При его активном участии разрабатывались и внедрялись принципы дублирования и резервирования бортового оборудования, блочной компоновки бортовой аппаратуры, автоматизировались и механизировались испытательные работы. Он играл активную роль в создации и оснащении различных испытательных баз, включая космодром Байконур. Много времени и сил Воскресенский отдавал подготовке кадров испытателей. Он подготовил курс лекций по новой специальности и перешел на работу в МАИ.
Вспоминаются отдельные эпизоды его деятельности. Проводилась отработка безударного запуска ракетного двигателя на одной из первых ракет дальнего действия. Случилось так, что после запуска двигателя «на предварительную ступень тяги» (тяга значительно меньше массы ракеты) отказали все каналы выключения двигателя, что грозило падением ракеты, так как опора не рассчитана на длительное воздействие пламени. Воскресенский с помощью обычного пожарного шланга стал охлаждать водой опорные стойки пускового стола и сберег ракету для повторного испытания.
При подготовке к запуску одной из ракет в ходе скоростной заправки обнаружили течь жидкого кислорода на стыке магистралей между съемной и неподвижной частями пускового стола. Реакция JI. А. Воскресенского на это была такова: он попросил срочно принести воды, медленно (так, чтобы успевала замерзать) вылил воду на место негерметичности и для надежности обернул место течи куском брезента. При этом выразил уверенность в эффективности принятых мер. Действительно, все обошлось благополучно.
Будучи романтиком по натуре, но лишенным сентиментальности человеком, JI. А. Воскресенский после доклада о том, что спутник на орбите, подошел к С. П. Королеву, обнял его и расцеловал.
Е. В. Шабанов
В состав ракеты входит целый ряд очень сложных и ответственных систем (двигатель, система управления и др.), без которых; немыслим ни пуск ракеты, ни ее полет. Они разрабатывались в КБ, подчиненных различным ведомствам. Поэтому требовалась не только координация работ по времени, но и межведомственная техническая увязка деятельности всех организаций.
Эту задачу взял на себя вновь организованный Совет главных конструкторов, решения которого становились обязательными для всех орга- низаций-разработчиков. Председателем Совета был Сергей Павлович Королев.
258


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
Сергей Павлович очень серьезно относился к каждому заседанию Совета главных конструкторов, очень тщательно, скрупулезно к нему готовился.
На заседания выносились как технические, так и организационные вопросы общего характера. С. П. Королев считал нужным также обсуждать состояние дела в той или иной организаций и, если нерешенные вопросы мешали общему делу, очень решительно вмешивался и помогал всем, чем было необходимо. Каждый член Совета или сотрудник, приглашенный на заседание Совета, имел право высказать свое мнение, критиковать то или иное решение. Но всегда Сергей Павлович твердой рукой проводил линию в интересах не отдельной организации, не отдельного лица, а дела в целом.
На заседания Совета приглашали представителей ведомств и директоров заводов. Они также могли принять участие в обсуждении, критиковать или одобрить предлагаемый проект решения.
Если какой-либо вопрос оказывался настолько сложным, что его не удавалось решить сразу, то создавали рабочую группу. Но, как правило, С. П. Королев шел на это не очень охотно: он был сторонником принятия решений, а не оттяжки их на какой-либо срок. Бывали случаи, когда Совет не находил приемлемого для всех решения. Тогда решение принимал лично С. П. Королев как Главный конструктор всего комплекса. Эта форма организации работы оказалась настолько эффективной, что очень быстро привилась и стала жизненно необходимой.
Другим крупным организационным мероприятием Королева в области ракетно-космических систем было создание испытательных баз. Трасса полета большая, возможность аварийного полета ракет нельзя исключать* если учитывать их новизну и недостаточную отработанность первых образцов. Поэтому подготовку к пуску, сам пуск надлежало осуществлять в местах, максимально удаленных от населенных пунктов. Трасса полета также не дблжна проходить над крупными населенными пунктами. Но мало выбрать место для космодрома, надо было построить стартовую позицию, проложить дороги, обеспечить связь и наблюдение за*полетом ракеты. Надо было создать и свои методы, и организацию рабрт. Изыскать средства, людей, технику, оборудование, стройматериалы. Все это требовало больших затрат, и ошибка в проекте космодрома могла очень дорого обойтись государству. Поэтому Сергей Павлович лично и очень энергично этим занимался.
Он не раз подчеркивал, что работники космодрома и представители промышленных организаций, КБ, институтов, участвующих в подготовке к пуску,— это единый коллектив и что лично он сам и мы как его представители несем полную ответственность за его деятельность. Он очень внимательно следил за развитием командно-измерительного комплекса, его техническим оснащением и многое сделал в этом направлении. Он хорошо знал и ценил основных руководителей командно-измерительного комплекса.
Сергей Павлович пользовался огромным авторитетом среди сотрудников космодрома. Когда по радио раздавался чуть глуховатый голос Ко¬
259
9*


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
ролева: «Внимание, я двадцатый»,—все понимали, что сейчас будут переданы важные указания, и напряженно прислушивались к его словам.
Иногда мне задают такой вопрос: почему Сергей Павлович считал необходимым лично присутствовать на космодроме при подготовке к пуску ракет и космических кораблей и требовал того же от других главных конструкторов?
Он считал эту работу исключительно ответственной, завершающей очень емкий и сложный цикл «проектирование — изготовление — отладка». На этом этапе можно еще что-то исправить, еще вскрыть ошибку, допущенную кем-то ранее. Но, с другой стороны, и на этом завершающем этапе можно совершить непоправимую ошибку, потому-то натурные испытания ракеты Сергей Павлович доверял не каждому.
«Испытатель не имеет права на ошибку»,— не уставал повторять он мне. «Но ведь человек не машина»,— не соглашался я с ним. «Совершенно верно, но чтобы не пропустить ошибки отдельного человека, должна быть создана организационная система, исключающая эту ошибку, система, которая позволяла бы ее своевременно обнаружить и устранить. И эта система должна быть вами как испытателями создана, и она должна гарантировать нас от ошибок».
И действительно, такая система создана и существует в виде ряда организационно-технических мероприятий. Одно из основных — ведение работ по схеме «исполнитель—контролер», т. е. контроль каждой операции двумя различными людьми.
Королев считал также, что испытатель обязан в совершенстве знать как работу отдельной системы, так и работу ее в составе комплекса. Он требовал от испытателей как знания функций, так и понимания логических связей всего комплекса бортовых систем. Ведь наибольшее количество ошибок или недоработок скрывается как раз на стыках отдельных систем. Испытатель должен мгновенно сориентироваться, разобраться в возникшей аварийной ситуации и принять, может быть, единственно правильное решение. От его действий слишком многое зависит, и неверное решение может привести к гибели упикального оборудования, гибели ракеты, космического корабля и даже возможной гибели людей. Испытатель должен быстро ориентироваться в динамичной обстановке, но не только ориентироваться, но и смело и решительно действовать и брать на себя ответственность за принятое решение.
Другой характерной чертой испытателя, считал Сергей Павлович, является его принципиальность и честность, если хотите, порядочность в исполнении своей работы. «Если ты совершил ошибку, немедленно скажи об этом»,— требовал он от нас всех. А ошибка рано или поздно, но все равно вскроется. Если испытатель правдиво й открыто заявил о своей ошибке, его нельзя наказывать, иначе другие, обладающие менее твердым характером, могут в следующий раз скрыть дефект в надежде, что виновник не будет обнаружен. Это правило, неуклонно проводимое в жизнь, стало нормой поведения испытателей. Помню такой случай. При запуске двигательные установки ракеты вышли на режим первой ступени тяги и затем выключились. Пришлось ракету снимать со стартовой сис¬
260


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
темы и отправлять на завод-изготовитель на переборку. Упущены сроки. Ощутимы материальные потери. Сразу же, еще не выходя из бункера, откуда проводился запуск, Сергей Павлович назначил комиссию для выяснения причины неудачи. Не успели мы приступить к работе, как к Королеву подошел один сотрудник и, волнуясь, стал объяснять, что именно по его вине произошла авария, рассказал, как это произошло. Мы внимательно проанализировали по схемам его версию и убедились в том, что испытатель говорил правду. Сергей Павлович поблагодарил его за честность и смелость и тут же предупредил руководство космодрома и нас всех, чтобы мы никакого недоверия к виновному не допускали и не высказывали.
Сергей Павлович оказался прав: этот испытатель еще длительное время работал с нами и пользовался нашим полным уважением. Такие традиции существуют на космодроме и по настоящее время.
Испытатель отвечает и за сроки. А, как правило, к моменту, когда материальная часть передается в руки испытателей, практически все лимиты времени уже исчерпаны. Хуже того — времени не хватает. Поэтому четкая организация подготовки к полету наряду с качеством работ обеспечивала и минимальные затраты времени. Но вот что-то случилось, что-то не ладится... Испытатель должен немедленно остановить работу, досконально разобраться в причинах происшедшего и принять меры к устранению возникших неполадок. В данном случае экономия времени отходит на задний план.
Однажды во время подготовки к полету космического корабля обнаружились серьезные неполадки в работе системы приземления. Устранение неполадок выбило нас из графика. Сергей Павлович знал об этом, но не подгонял. Однако неполадки оказались настолько серьезными, что даже прогнозируемое время задержки оказалось далеко не точным. Это уже взволновало Сергея Павловича. Он вызвал меня и показал несколько донесений, из которых следовало, что задержка пуска наносит серьезный материальный ущерб. Я ответил, что работы по устранению неполадок организованы круглосуточно, связь круглосуточная, что мы не имеем задержек в поставках материальной части. В постоянной готовности к вылету находятся два самолета. На самолетах дежурят экипажи. Но тем не менее подготовка корабля к пуску задерживалась. И ни разу Главный конструктор не вспылил, не упрекнул нас, испытателей. Потом, уже после полета, когда космонавты благополучно приземлились, он сказал: «Вот только так и надо действовать. Если есть хоть малейшее сомнение, остановись, разберись и устрани причину». Этот совет мы всегда помнили.
Сергей Павлович знал многих людей, участвовавших в подготовке к полету ракет и космических кораблей. Он часто спрашивал: «А кто будет руководить подготовкой системы управления, двигательных установок?» и т. д. И если ему называли знакомые фамилии, он успокаивался. Если же называлась фамилия незнакомая, начинались расспросы, разъяснения: кто такой, почему именно он? «Испытатель,— говорил С. П. Королев,—это мое личное доверенное лицо, я ему должен верить, как себе».
261


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
Бывали случаи, когда он отклонял предлагаемую кандидатуру и говорил: «Рановато. Пусть еще поработает немного дублером, посмотрим, что получится, потом и решим». Принципы и методы организации работ при подготовке как ракеты, так и космического корабля к полету, заложенные С. П. Королевым в те времена, сохранились и до сих пор.
Есть руководители, которые охотно шлют «наверх» победные реляции и уклоняются от доклада, если там содержатся неприятные вещи. Сергей Павлович не относился к такой категории людей. Он считал, что должен лично докладывать вышестоящему руководству и о причинах неудачи. Он всегда докладывал первым независимо от размеров неудачи и уровня инстанции.
В аварийной ситуации Сергей Павлович не мешал своими распоряжениями и указаниями тем, кому по долгу службы надлежало принять меры к устранению возникшей неприятности, но старался всегда быть в центре событий.
Во время пуска он всегда садился около нас и наблюдал. Переживал он сильно, хотя внешне сдерживался. Операторы во время пуска работали, сидя на специальных креслах. Остальные стояли. Только С. П. Королеву и главному конструктору систем управления Н. А. Пилюгину в виде исключения тоже ставили стулья.
Непосредственно перед пуском и сразу после отделения корабля от ракеты-носителя в конце участка выведения Главный конструктор обычно разговаривал с экипажем, желал ему счастливого полета и выполнения задачи. Сразу же после пуска мы переезжали в помещение, откуда производилась связь с экипажем и куда стекалась информация о ходе полета, о работе систем корабля. Спокойный внешне, но внутренне весь напряженный, Сергей Павлович выслушивал доклад о ходе полета. Если полет шел нормально, он смеялся, шутил. Если что-либо не ладилось (то ли перерыв в связи, то ли еще что-нибудь), он нервничал, становился придирчивым.
Я заметил, что он стал все больше доверять своим ближайшим помощникам и давал им свободу действий. Очевидно, он понимал, что мелочная опека сковывает инициативу сотрудника, мешает ему стать настоящим знатоком и руководителем своего направления. Уже много позже он только спрашивал нас, все ли мы продумали, все ли предусмотрели, что нам еще надо. И когда мы докладывали ему, в чем мы нуждаемся, что еще надо сделать, он незамедлительно включался в решение вопросов. В качестве примера могу напомнить несколько случаев.
Уже значительно позже, когда мне доверили руководство подготовкой к полету ракет-носителей орбитальных пилотируемых кораблей и космических автоматов, потребовалось повторение пуска после одной из аварий при отработке ракеты-носителя. Необходимо было заказать вновь всю комплектацию ракеты и поставить ее к месту испытаний в очень сжатые сроки. Не помню уже, по чьей вине, мы забыли заказать источники тока для питания бортовой аппаратуры в полете. Когда спохватились, то все наши попытки исправить положение оказались безуспешными. Пришлось докладывать Королеву. Он внимательно выслушал и задал
262


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
только два вопроса: почему так получилось и когда реально аппаратура нужна? Мои объяснения о причине случившегося не были приняты во внимание... К вечеру Сергей Павлович вызвал меня. При моем появлении он шутливо сказал: «Докладываю, что ваша ошибка исправлена. Батареи будут в срок, вами определенный». И добавил уже серьезно: «Не допускайте больше подобных случаев. Помните, что все в наших силах, больше меня информируйте, я всегда вам помогу».
В. Г. Борздыко
В 1955—1964 гг. мне довольно часто приходилось встречаться с Сергеем Павловичем и на заводе, где шла сборка ракетных блоков, и на космодроме, где ракетные системы готовили к летным испытаниям и проводились летные испытания.
Встречи были разные. Связанные с удачным решением трудных приоритетных задач, с достижением новых научных результатов. Но были и встречи, связанные с неудачами и отказами материальной части. Неудачи переживались, конечно, тяжело. От нас требовалось докопаться до причин отказа и разработать в предельно короткие сроки технические предложения, как их устранить. Могу сказать, что в ту пору Сергей Павлович показался мне человеком спокойным и всегда доверяющим своим подчиненным.
После одной неудачи с разгонным ракетным блоком, где стоял наш двигатель, на аварийной комиссии, в работе которой принимал участие и Сергей Павлович, было высказано предположение об отказе именно двигателя. Здесь же, на комиссии, стали выдвигать предложения по ликвидации возможного дефекта. Комиссия заседала уже много часов, дело шло к ночи, а нужного решения все еще не было. Чтобы не откладывать поиски решения на завтра, Сергей Павлович поручил мне (я тогда был ведущим конструктором по двигателю) и А. М. Аверкову, руководителю группы нашего отдела, ночью продумать вариант с продувкой полостей турбонасосного агрегата двигателя нейтральным газом и утром доложить ему наши результаты. Все разошлись, а мы с Аверковым продолжали работать. Но усталость давала о себе знать: надежное решение нам никак не давалось...
Мы устроились спать на стульях и на небольшом диванчике, решив, что утро вечера мудренее. Утром мы окончательно пришли к выводу, что применять продувку на работающем двигателе просто недопустимо. В 8 ч 30 мин утра мы доложили свои выводы Сергею Павловичу, и он с нами согласился. Вскоре решение было найдено. Разработанная тогда конструкция успешно использовалась в дальнейшем.
При работе с этим же разгонным блоком на этапе летных испытаний лам в течение долгого времени не удавалось удовлетворительно решить вопрос о надежном закреплении электрического кабеля пиротехнического зажигательного устройства, или, как мы его называем между собой, «зажигалки», используемого для воспламенения топлива в камере сгорания двигателя. Как-то неконструктивно получалось: то мы его прикручивали
263


АКАДЕМИК с. п. королев, ученый, инженер, человек
к самой «зажигалке», то к нему самому и даже чуть ли не к воздуху — все боялись, что «зажигалка» будет сорвана аэродинамическим напором или ее крепление ослабнет от вибраций.
Слух о наших мучениях дошел и до Сергея Павловича. Сидим мы с нашим механиком А. Ф. Жуковым внутри фермы между двумя ступенями ракеты и, как всегда, закрепляем этот злополучный кабель. Находясь там, высоко над землей, хорошо ощущаешь, с какой амплитудой и скоростью качается вся машина. И вдруг... Из открытого люка верхней площадки обслуживания показывается голова Сергея Павловича. Он залез к нам внутрь фермы, осмотрел крепление «зажигалки», сам подергал кабель и спросил нас, что мы по этому поводу думаем. Выслушал и сказал: «Все нормально. Лучше" один раз самому увидеть, чем сто раз услышать»,—и стал спускаться вниз с этой высоты на «площадку нулевой отметки».
И. Д. Дордус
Человек, не один раз побывавший на технической позиции космодрома, мог сразу догадаться о предстоящем приезде Сергея Павловича. Королева очень уважали, слушались. По всему чувствовалось: приехал Главный?
О его появлении как-то сразу узнавали все. И горе было тому незадачливому «представителю от промышленности», которого Сергей Павлович замечал болтающимся без дела или читающим книгу возле ракеты. Нагоняй был обеспечен. У Сергея Павловича был закон: здесь, у ракеты, люди работают, нет работы — уходи, не мешай другим.
Именно в эти годы и довелось мне дважды разговаривать с Главным конструктором, причем оба раза при обстоятельствах, не очень выгодных для меня.
Первый раз это было весной 1959 г. Шли заключительные операции. Я как-то не рассчитал время, и, когда меня вызвали по телефону из гостиницы в монтажно-испытательный корпус (МИК), оказалось, что моя операция (установка еквивалентов на антенны) задерживает стыковку объекта с ракетным блоком.
Чувствуя свою вину, я примчался в МИК, схватил эквиваленты (куски проволоки с защелками), забрался на вертикально стоящий ракетный блок и начал прилаживать эти эквиваленты на антенны объекта, установленного через технологическую вставку над ракетным блоком. В этот момент я и услышал снизу знакомый голос: «Это что такое?» Возле ракетного блока стоял Сергей Павлович и смотрел на меня. Свою оплошность я понял мгновенно: стою на белоснежной (из стеклоткани) «шубе», покрывающей днище ракетного блока, в обуви... Это было грубейшим нарушением технологической дисциплины. Не знаю, как, но туфли будто сами свалились с моих ног и упали на пол, невдалеке от места, где стоял Главный. С горем пополам приладил я злополучные эквиваленты и, дрожа от страха,. спустился вниз. Сергей Павлович подошел ко мне —я стоял в носках. По моему виноватому виду он понял, конечно, мое состояние. Спросил, какую работу я проводил, давно ли на
264


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
предприятии. Узнав, что на технической позиции р первый раз, улыбнулся. Глаза его подобрели. «Обувайся»,—сказал он и тяжелой походкой направился к выходу.
Еще об одной встрече, летом 1960 г. Было это ранним утром, часа в четыре. Во время одной из операций сломали пенопластовый вкладыш антенны. Когда мне сообщили об этом, вначале я пришел в ужас. Что делать? Разбирать объект? Делать перенастройку антенн?
В этот момент и появился в зале Сергей Павлович. Ему тут же доложили о случившемся. «Есть ли представитель от антеннщиков?» — спросил Сергей Павлович. Указали на меня. «Что намерен делать?» — спросил он. К этому времени я уже пришел в себя, вспомнил, что мы допускали возможность поломки хрупкой пенопластовой детали антенн, а поэтому у нас было несколько запасных. Я объяснил, что разборки объекта и перенастройки не потребуется. Достаточно взять запасную и установить ее вместо сломанной. На настройку антенн это не повлияет. Всей работы на 20—25 минут. «Точно, не повлияет?» — спросил Главный. «Сергей Павлович, я сам проверял неоднократно»,— ответил я. Главный остался доволен...
Ю. В. Симонайцев
Август 1964 г. Идут заключительные операции — подготовка очередного космического объекта. Последняя ночь перед вызовом на старт. Время пуска строго регламентировано астрономическим временем.
Технологический цикл рассчитан до минуты. Окончательная стыковка ведется под контролем группы конструкторов. В этой группе и я, совсем молодой инженер-конструктор. Все шло нормально, но вдруг руководитель сборки кричит: «Стоп»!
Оказалось, что кронштейн для крепления штепсельного разъема кабеля «садится» на элемент конструкции блока.
Некоторое, замешательство, и как назло в этот момент появляется Сергей Павлович.
— Почему задержка? — спрашивает он строго.
Ему доложили существо дела.
— Кто конструктор? — обращается он к ведущему конструктору. Меня тут же подзывают, и я с дрожью в коленях подхожу к Главному, думая о возможных «громах и молниях».
— Ваше мнение? — спрашивает он строго, но спокойно.
— Снять кронштейн, закрепить кабель монтажными держателями по месту,— отвечаю я.
— Выполнять! — даег команду Сергей Павлович.
За двадцать минут работа была выполнена, и начались последующие операции.
265


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
В. И. Шаповалов
Сергей Павлович сам буквально благоговел перед техникой, которая разрабатывалась под его руководством, и от всех требовал почтительного к ней отношения.
Когда готовился к пуску первый объект типа «Луна», не’могли подсоединить к нему стыковочное приспособление: некоторые из болтов заклинило. И вот тогда я решил помочь делу с помощью тяжелого ключа. Не успел я сделать несколько, хотя и аккуратных, но все же чувствительных ударов по болту, как раздался возмущенный голос: «Товарищ Шаповалов, что вы делаете?!!! Почему бьете по объекту?! Это же космический аппарат!» Я пытался объяснить, что бью не по объекту, а по приспособлению, но Главный не хотел ничего слушать. Он ругал и меня, и окружающих (за то, что меня не остановили) и успокоился только после того, как я заверил его, что такое больше не повторится. Уходя, он еще раз сказал: «Это же космический аппарат».
Всех восхищала выдержка Сергея Павловича в наиболее ответственные моменты проведения испытаний, умение собраться и выглядеть деловым, спокойным, не давать ни малейшего повода для паники.
При посадке космонавта в кабину непосредственно перед пуском корабля «Восток-5» одну из операций выполнили с отступлением от техдокументации. Это вызвало сомнение в надежности срабатывания отдельных механизмов. Сергей Павлович был сильно возмущен и решил подняться наверх к посадочному люку. По шлемофонной связи нам передали, что Сергей Павлович поднимается к нам и что он, мягко говоря, очень недоволен нами. Мы готовились к наихудшему. Однако, когда Сергей Павлович поднялся к нам, он был исключительно спокоен, начал расспрашивать, что произошло и какие есть варианты устранения допущенной ошибки. Выслушав, он дал несколько советов, сказал, чтобы не торопились, время еще есть, надо сделать все аккуратно. Он был с нами, пока ошибку не исправили.
Непосредственно перед запуском того же корабля была обнаружена неисправность в одном из приборов ракеды. У многих возникла мысль об отмене пуска. Однако Сергей Павлович прежде всего задал вопрос, что нужно и можно сделать для устранения неисправности. Выход был найден, и пуск состоялся. Сергей Павлович преподал всем исключительной важности урок: никогда не сдаваться, стремиться доводить дело до конца, несмотря на любые препятствия, искать путь для достижения намеченной цели, для решения поставленной задачи.
Он любил людей стойких, умеющих высказать и отстоять свое мнение, свою правоту. Так, однажды во время проведения работ на космодроме один из молодых специалистов включил грузоподъемный лифт, чтобы доставить наверх необходимые приспособления. Это соответствовало плану работ и не должно было мешать другим операциям. Однако в это время проводились — в отступление от плана — электрические испытания на ракете, и работа лифта мешала. И вот тогда раздался голос Сергея Павловича:
266


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
— Прекратить работу лифта!
— Мне приказано поднять приспособления наверх,— ответил инженер.
— Кто приказал? Вызвать его!
Когда начальник прибыл, Сергей Павлович, показывая на молодого инженера, удивленно и в то же время одобрительно сказал: «Смотри, не признает меня!» И потом спокойно объяснил, почему в данный момент нельзя было включать лифт.
В любую работу Сергей Павлович одним своим присутствием вносил элемент организованности, серьезности, уверенности.
Во время подготовки космического аппарата операцию по заправке двигательной установки необходимо было провести в ночь с 31 декабря 1962 г. на 1 января 1963 г.— в новогоднюю ночь! Сергей Павлович провел ее вместе со стартовой командой.
А как по-настоящему здорово, от души мог он радоваться каждому новому успеху! Проходя мимо группы инженеров после запуска корабля «Восток-2», он возбужденно, радостно говорил, показывая вверх: «Вот это да! Высший класс!» И эта радость заражала буквально всех.
Всех нас поражали незаурядные дипломатические способности Сергея Павловича. На космическую технику работали многие и многие коллективы, организации, предприятия, большей частью не подчиненные ему непосредственно. И он мог всех убедить, увлечь, заставить двигаться к намеченной цели.
Сергей Павлович страшно не любил беспорядка на рабочих местах. Требовал спокойной, деловой обстановки, не терпел «зевак». Но когда случались паузы в работе, он позволял людям расслабиться. В эти моменты к нему можно было обращаться с любыми вопросами.
Я помню случай после митинга на стартовой позиции, посвященного встрече космонавтов Феоктистова, Комарова и Егорова перед их полетом. Когда была закончена официальная часть, люди окружили космонавтов. Кто-то из руководителей нййал принимать меры к тому, чтобы прекратить беспорядок. Однако Сергей Павлович пресек эти намерения. «Перестаньте это делать! — строго сказал он.— Люди делают большое дело, и они имеют право знать, для кого и для чего его делают. Они вправе знать, кто закончит в полете начатое ими на Земле дело».
Можно смело утверждать, что он любил тех людей, с которыми работал, и люди платили ему такой же любовью. Как-то группа инженеров, техников, рабочих оформляла выставку ракетной и космической техники. Все уже было в основном закончено, осталось только выбрать место установки макета наиболее крупного нового космического аппарата. В это время приехал Сергей Павлович, и его спросили, где лучше поставить макет. Для удобства осмотра макета предполагалось поставить рядом с ним ажурную эстакаду. Сергей Павлович спросил, нельзя ли придвинуть эстакаду к макету. Эстакада состояла из набора легких, изготовленных из листового материала стержней. Являясь в сборке прочной устойчивой конструкцией, она не имела силовых узлов, и мы перед этим долго размышляли, как же поднять краном й перенести эстакаду к макету. Но когда мы (а нас было более 10 человек) услышали прось¬
267


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
бу Сергея Павловича, то дружно подошли к эстакаде и по команде: «Раз- два —взяли!» подняли и понесли ее. Сергей Павлович встал со стула, где он сидел до этого, снял пиджак, пошел навстречу, хотел помочь, но, убедившись, что к эстакаде ему не подойти, посторонился и с доброй улыбкой смотрел на происходящее. Чувствовалось, как ему дороги все мьь
Как-то раз в конце 1965 г. большая группа специалистов поздно вечером находилась в монтажном корпусе. Была подготовлена к выезду на старт очередная ракета. Сергей Павлович был там же. Он много шутил, говорил то с одним, то с другим. Подойдя ко мне, он сказал:
— Почему такой унылый вид?
— Не знаю,— ответил я,— просто, наверное, немного устал.
— Может, случилось что-нибудь?
— Нет, Сергей Павлович, все в порядке.
— А сколько тебе лет?
Я ответил, что скоро 30.
— А мне в два раза больше. Эх, молодежь, молодежь, вам предстоит сделать еще много, очень много. Вас ждет впереди очень много интересного. Да и начинать вам не сначала...
Б. Г. Шумаков
В 1952 г. я пришел в ОКБ С. П. Королева после окончания МАИ.
Номинально рабочий день начинался в 8.30, а когда он кончался, пожалуй, никто не мог ответить. Никого не надо было уговаривать остаться после окончания работы, все понимали: это нужно закончить сегодня. Уходить считалось просто неприличным. Тем более, что пример работоспособности являл сам Сергей Павлович.
Помнится, как однажды в разговоре о рабочем дне он сказал: «В 8.30 начало работы — инженеры и техники за доской во всеоружии, работают. Начальники секторов должны являться за 15 минут до начала, с тем чтобы обдумать план предстоящей работы на день и „озадачить44 исполнителей. Начальники отделов должны быть на месте одновременно со мной, а я прихожу за полчаса до начала».
Он не скрывал своего недовольства, если кто-либо не доводил дела до конца, в особенности когда работы переносились в производственные цехи и на контрольно-испытательную станцию (КИС).
...Шестые сутки беспрерывно мы работали с изделием, предназначенным для медико-биологических, геофизических и других научных исследований в верхних слоях атмосферы. Спали, урвав часик-другой, на диванчике в кабинете начальника.
Часам к 10 вечера шестых суток вроде бы все пошло нормально, и я позволил себе отлучиться, оставив за себя другрго инженера.
Явившись утром, я понял, что случилось что-то непредвиденное. Возникли неисправности, которые трудно было устранить, все стояло без движения... На меня смотрели, как на приговоренного, так как неисправность возникла в системе, которую вела наша группа. «В три часа ночи приходил Сергей Павлович, велел тебя разыскать, долго ждал»,— сказали мне.
268


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕГ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
Настроение мое сразу же упало, как говорится, ниже нулевой отметки.
Едва мы приступили к работе, как звонит секретарь Сергея Павловича и сообщает, что в 11.00 я должен явиться к нему в кабинет. Если повод для приглашения мне был ясен, то последствия представлялись туманно... После получасовой беседы Королев спросил меня:
— Ты понял меня?
— Понял, Сергей Павлович,— ответил я.
— Что понял?
— Надо писать заявление об увольнении.
— Ни черта ты не понял, мальчишка, сколько тебе лет?
— Тридцать пять, Сергей Павлович.
И после секундного замешательства (ему самому тогда исполнилось только сорок восемь):
— Все равно мальчишка, иди работай!
Надо было видеть его лицо и глаза, когда, придя к нам вечером, он был свидетелем чистового комплексного эксперимента с отделением боковых контейнеров научной аппаратуры, отделением головной части и катапультированием тележек с подопытными животными, с применением штатных пиротехнических средств.
После долгого рукопожатия я понял: он умеет не только «казнить».
— Изделие готовить к отправке, а тебе двое суток спать! — сказал напоследок.
На другой день, увидев меня на работе, Сергей Павлович не удивился, а только поздоровался, но по глазам его можно было понять: другого он и не ожидал. Надо сказать, что в те времена в нашем лексиконе слово «отгул» отсутствовало.
Сергей Павлович высоко ценил мнение своих специалистов, использовал их опыт и знания конкретных технических вопросов и проблем при оценке проектно-конструкторских решений смежных организаций.
Семейство изделий пополнялось, усложнялись задачи, усложнялись конструкции, росла квалификация сотрудников ОКБ.
На одном из этапов работы с ракетой бригаду в составе 10—12 человек конструкторов, двигателистов, телеметристов и других специалистов во главе с JI. А. Воскресенским направили на один из смежных заводов для участия в макетировании. Здесь «в натуре» было собрано стартовое устройство. Нам дали несколько дней для того, чтобы каждый из нас внимательнейшим образом осмотрел, «ощупал» и обмерил все, что относится к области его деятельности, подготовил замечания, предложения. Дня через три прибыл Сергей Павлович, собрал нас и начал выслушивать. Не перебивал, наводящими вопросами помогал докладывающему. Все тщательно записывал. Не скрывал недовольства, если кто-то на его вопрос отвечал: «Замечаний нет», или «Так, по мелочам», или вместо ответа отрицательно покачивал головой.
Итог нашей беседы он подвел следующим образом: «У кого замечаний нет, тому нечего было сюда ездить! И запомните: в нашей технике мелочей не должно быть!»
269


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
Характерно для Сергея Павловича было стремление как-то отблагодарить своих сотрудников за решение ими сложной задачи. Особенно мне запомнился один случай. Во время работы контровочной проволокой случайно прокололи изоляцию токонесущих цепей. Долго мы искали неисправность. Только к четырем утра «выловили» это повреждение, и тут появился Сергей Павлович. Между нами была собранная на технологических тележках межконтинентальная ракета. Убедившись, что все закончено, Сергей Павлович, несмотря на свою солидность, согнувшись, почти касаясь пола руками, пробрался под ракетой к нам, пожал нам руки и поблагодарил за работу.
Ю. Д. Соловьев
В марте 1954 г. меня назначили ведущим конструктором по ЖРД для ракеты-носителя «Спутник» в организации, известной как ГДЛ—ОКБ. Мне довелось часто встречаться с Сергеем Павловичем Королевым на всех этапах стендовой и летной отработки ракеты, главным конструктором которой, он был.
Очень памятна встреча ранней весной 1957 г. Шли стендовые испытания одиночного блока первой ступени ракеты-носителя. Вслед за этими испытаниями предусматривалось проведение огневого испытания всего пакета первой ступени ракеты, закрепленного на стенде, с включением ракетного двигателя (всех ступеней его работы), с выходом на главную ступень — режим полной мощности. Это технически очень сложный эксперимент, при котором необходимо соблюдать ряд специфических условий, сильно отличающихся от летных, иначе может произойти тяжелейшая авария. Достаточно сказать, что такой эксперимент был проведен один-единственный раз. Поэтому Королев придавал особое значение испытанию одиночного блока.
Нам было известно, что Сергей Павлович не очень любит, когда на ответственные испытания кто-либо приезжает раньше него, он всегда старается прибыть первым. Мы же, представляя себе меру ответственности, которая ложилась на нас, приехали еще глубокой ночью и энергично потребовали допустить нас на стейд, поскольку знали, что регламентные работы уже ведутся и наши наблюдения необходимы. Нас знали и допустили к работе. Вспоминаю, что я находился в заправочной пультовой с приложенным к уху шлемофоном и слушал доклады о проводимых операциях. Неожиданно в пультовую вошел Сергей Павлович. Увидев меня, он, как мне показалось, недовольно спросил: «Вам-то что не спится?» Я ответил, что вся наша группа эксплуатации и конструкторского надзора двигателистов на местах, так как идут регламентные работы. Удовлетворенно сказав: «Продолжайте», Сергей Павлович пошел с. обходом дальше.
После небольшого совещания, на котором он внимательно выслушал доклады и замечания испытателей и разработчиков, испытания были проведены. Они прошли успешно, без заминок. Сергей Павлович был явно доволен, оживлен и в приподнятом настроении организовал общий
270


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
отъезд по домам. Предложили и мне поехать, но я объяснил, что хотел бы подробнее ознакомиться с дефектацией по своей части и уехать завтра. Сергей Павлович шутливоt заметил: «Ничего не поделаешь — ведущий конструктор», распорядился, чтобы меня устроили на ночлег в гостиницу, уточнил, обеспечен ли я обратным транспортом, и, распрощавшись, уехал.
Как ведущему конструктору по двигателям мне приходилось видеть все новые и новые доказательства того, как велика была роль С. П. Королева в организации и усовершенствовании работ, проводимых на космодроме. Для нас, двигателистов, главной была проверка после транспортировки герметичности всех соединений систем — основных ракетных двигателей и рулевых ракетных двигателей. При штатных и специальных проверках все результаты и замечания заносились в бортовые журналы каждого ракетного блока. Сергей Павлович ежедневно тщательно изучал эти бортовые журналы и выносил решения. Он ввел при испытаниях на герметичность обязательный перекрестный контроль, т. е. все соединения на двигателях перепроверялись ракетчиками-монтажниками, а все соединения систем двигателя с ракетой перепроверялись двигате- листами-сборщиками. Результаты обоюдных проверок сказались сразу — повысилась надежность всей ракеты, и, кроме того, наладился обмен опытом ракетчиков и двигателистов.
При проверке герметичности двигателисты имели минимум замечаний, благодаря богатому опыту подготовки двигателей к огневым испытаниям. Монтажники же поначалу имели существенные упущения, на которые Сергей Павлович среагировал немедленно: отстранил «авторов» неудачной операции и потребовал для них переподготовки. Распространялось это и на контингент контролеров. После накопления опыта проверок Сергей Павлович вызвал руководителей производственно-монтажного участка и главного контролера для скорейшего изучения и внедрения этого опыта в производство.
Изучалось все, вплоть до кажущихся мелочей, ведь порой как раз эти мелочи имели главное значение. Помнится, обсуждали, почему при проверке герметичности монтажники в ряде случаев не обнаруживают не- герметичность, а мы, двигателисты, проверяя после них, ее обнаруживаем. Тогда еще герметичность проверялась одним способом — нанесением мыльной эмульсии. Ясность в этот вопрос внес замечательный специалист, сборщик по призванию — Н. В. Чепурнов (он, будучи заместителем начальника цеха, настоял на своем участии в качестве сборщика в экспедиции на космодром). Оказалось, что монтажники наносят густо взбитую пену, которая хорошо ложится и держится на месте, а главное — легко удаляется, но негерметичности, особенно малой, не обнаруживает. Двигателисты же наносили жидкую эмульсию, легко растекающуюся и очень трудно удаляемую, зато хорошо выявляющую даже самую малую негерметичность.
Прорабатывался и изучался ряд серьезных проблем, которые Сергей Павлович выносил на совещание главных конструкторов. Обсуждались, в частности, вопросы техники безопасности в условиях работы с жид¬
271


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
ким и газообразным кислородом по соответствующим службам всех разработчиков, проводилась ревизия всех материалов, соприкасающихся с агрессивными средами в наземном оборудовании. Это была отличная школа Сергея Павловича Королева, во многом способствующая нашим успехам в ракетостроении и космонавтике.
Бывали и критические ситуации, в которых проявлялись воля и решительность Сергея Павловича. Вспоминаю одну из самых первых попыток запуска ракеты-носителя. По объявлению получасовой готовности мы с главным конструктором двигателей выехали на наблюдательную площадку и далее находились там. Обстановка — предстартовая, по громкой связи транслируются команды о готовности, и вдруг — отсрочка, еще отсрочка... какое-то замешательство. Главный конструктор двигателей приглашает меня в автомобиль, и мы мчимся к стартовой площадке. Выясняется, что при предстартовой проверке не открылся главный кислородный клапан двигателя одного из блоков ракеты-носителя.
Причиной могло быть примерзание его. Если в полость клапана попал конденсат наружного воздуха, то он мог в условиях низкой температуры жидкого кислорода превратиться в лед, хотя для предупреждения этого явления и предусмотрена продувка сухим воздухом. Вследствие замерзания конденсата пружина не может оторвать примерзшую тарель клапана, и, чтобы обеспечить запуск двигателя, необходимо заставить клапан открыться.
Я дркладываю своему начальству, как, по моим соображениям, это можно сделать: забраться в хвостовой отсек ракеты, отвернуть колпачок штока и одновременно с электропневмокомандой «на открытие» легким ударом помочь пружине сдвинуть с места примерзшую тарель. Докладывают Сергею Павловичу, а мы, не теряя времени, организуем для осуществления этого плана инициативную группу, в которую включили Чепурнова, А. Июдина и меня. К нам подходит Сергей Павлович (вид у него серьезный и озабоченный) и говорит, что над нами будет много тонн топлива и негерметичность или, тем более, искру допустить нельзя, надо быть предельно аккуратными. И, добавив: «Я вам доверяю», разрешает провести операцию. Мы трое направляемся к ракете, дежурный стартовый расчет вскрывает люк, и Чепурнов влезает в хвостовой отсек. Мы стоим рядом, я — со шлемофоном, чтобы принять и передать команду на открытие клапана. Чепурнов быстро проделывает все подготовительные операции и по моей команде легонько ударяет по штоку. Визуально, по смещению штока, и по радостным крикам расчета с платформы обслуживания понимаем, что клапан открылся и неполадка устранена. Чепурнов тщательно устанавливает на место снятые детали клапана и восстанавливает их контровку.
Все вздохнули облегченно. А причина неполадки была установлена позднее: оказалось, что монтажники неправильно подсоединили клапан в системе продувки, отчего эта операция оказалась неэффективной. Сергей Павлович принял соответствующие меры, и впредь ничего подобного не наблюдалось.
272


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
В совместной повседневной работе всех представителей разработчиков и стартовой команды создалась обстановка дружелюбия, общего взаимопонимания. Все мы очень ценили здоровый юмор и острую шутку. Тон задавали Сергей Павлович и его заместитель по испытаниям Л. А. Воскресенский. По моим наблюдениям, к двигателистам Сергей Павлович •относился с большой симпатией. Уверен, что не только мне довелось слышать его слова: «Двигателисты — народ серьезный». Глубоко убежден, что это относилось ко всем двигателистам, с которыми ему пришлось работать. В то же время он любил иногда пошутить над ними.
Расскажу о таком случае. На первых экземплярах ракеты была очень затруднена работа внутри ее отсеков из-за большого объема бортовой телеметрии и недостатка свободного пространства. Случилось так, что только в «команде» двигателистов оказалось два сравнительно невысоких и худощавых конструктора, комплекция которых как раз позволяла пробраться в тот или иной отсек. Сергей Павлович сразу оценил ситуацию: двигателисты, мол, намеренно комплектуют испытателей с учетом «необходимых габаритов», и неплохо было бы «умыкнуть» у них самого «малогабаритного».
В марте 1958 г. я был назначен заместителем главного конструктора по выпуску серийных двигателей. Развертывание серийного производства шло сверхбыстрыми темпами. Тут следует отметить, что даже для высокоразвитых авиамоторных заводов переход на производство ЖРД требовал освоения и отработки новых, особо высококачественных технологических процессов сварки и пайки, что в условиях предельно сжатых сроков создавало дополнительные трудности.
Строительство стендового комплекса отставало, и на первом этапе работ заводу приходилось проводить испытания на арендуемых стендах и транспортировать двигатели на испытания за тысячи километров. Понятны были нетерпение и тревога всех занятых в этом руководителей. Сергей Павлович, несмотря на свою занятость, находил время наведаться «в порядке авторского надзора» к нам на завод. Вспоминается один из приездов Королева в разгар освоения производства. Ознакомившись с положением дел, Сергей Павлович остался недоволен. Чувствовалось, он хорошо понимает все трудности, но, разговаривая с директором завода, все же указывал ему на то, что нельзя полагаться на опытное производство, которое пока выручало, поставляя двигатели в нужном количестве. Меня он как-то по-отечески журил: «Ты, Юрочка, молодой и мягкий, не требуешь с них должным образом». На что директор завода П. Д. Лаврентьев в тон ему заметил: «Вот в том-то и дело, что мягко стелет, а нам из-за этого невольно приходится поворачиваться. Еще увидите, „завалими вас двигателями...» И он был прав, через небольшой срок серийный завод обеспечил ракетное производство двигателями и даже с солидным заделом.
К тому времени у Сергея Павловича уже созрела идея полета человека в космос, и он дал указание готовить нашу технику к новым условиям эксплуатации. Всеми разработчиками, в том числе и двигатели- стами, была произведена тщательнейшая ревизия всей документации и
273


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
предусмотрены мероприятия, обеспечивающие максимум надежности материальной части.
Целый ряд усовершенствований пришлось внедрять почти одновременно с развертыванием производства па серийном заводе, обеспечивая переход к новому этапу освоения космического пространства. Работали напряженно, почти без выходных дней. Сергей Павлович, очевидно решив подать пример активного отдыха, пригласил меня в числе других руководителей на экскурсию, организованную для него на одну из ведущих строек того времени. Мы провели чудесный выходной день, запомнившийся надолго. Мне посчастливилось ехать в одном автомобиле с Сергеем Павловичем. Всю дорогу он оживленно поддерживал беседу на разные темы, как бы отдыхая сам и настраивая на отдых нас. Он с очень большим вниманием осмотрел сооружения стройки и при встрече с ее руководителем сказал: «Вы делаете большое и очень нужное стране дело, я от души поздравляю вас»,— и крепко пожал ему руку. После короткого разговора Сергей Павлович распростился со всеми и уехал: он спешил на аэродром.
В. 	В. Чернов
Работы, выполняемые под руководством С. П. Королева, выходили за рамки чисто конструкторского творчества. Еще в 50-х годах существовало мнение, что при пусках ракет собран такой объем опытных данных, что ученым потребуются годы только для научного осмысливания зарегистрированных процессов и явлений. Так было в области газовой динамики, теплообмена, динамической прочности, исследований в условиях космоса и невесомости и др. Как обычно бывает в таких случаях, теоретические положения рождались из анализа фактических экспериментальных данных. Недостаточность, а иногда и полное отсутствие теоретических методов расчета было характерной особенностью условий работы КБ С. П. Королева. С. П. Королев обладал незаурядным талантом экспериментатора, способного организовать эксперимент и извлечь из него максимум информации для текущей работы и дальнейшей деятельности. Помогала его развитая интуиция, обогащаемая непрерывно накапливаемым опытом экспериментатора.
Мне представляется, что именно натурные испытания являются важнейшей из всех сторон многогранной деятельности Королева. Во всяком случае, в этом процессе наиболее полно и ярко раскрывались его личностные качества. Его способность наблюдать испытываемый образец, «ощущать» его свойства, а затем смело управлять этими свойствами, добиваясь желаемых результатов, созревала, по-видимому, еще в период пилотирования планеров и при запусках ракет в 30-х годах. При испытаниях первых ракет в 1933 г. практически полностью отсутствовала объективная измерительная информация, однако и в этих условиях, мастерски используя визуальное наблюдение и изучение обломков, он мог в короткий срок дать исчерпывающую диагностику пуска. В дальнейшем в жизни коллектива, организованного С. П. Королевым в 1946 г., не раз
274


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
возникали (в основном при летных испытаниях) критические, требующие большого напряжения всех сил и воли ситуации. И именно в этих ситуациях Сергей Павлович всегда оставался главным руководителем, решительно бравшим на себя всю ответственность, заражавшим своим неистовым упорством и уверенностью тех, кто был готов отчаяться и отступить.
Обычно создание нового образца начиналось с тщательного продумывания и подготовки целой серии долетных экспериментов, проводимых как на моделях, так и на реальных объектах поочередно и комплексно. Состав таких экспериментальных работ многообразен: это и продувка в аэродинамических трубах, и виброчастотные испытания, и «холодные» проливки, и испытания на прочность, и отработка систем разделения и сброса элементов конструкции и т. д., и, наконец, огневые стендовые испытания ракетных блоков. Сергей Павлович при этом стремился не упустить принципиально важных моментов, добивался максимального приближения условий наземного экспёримента к натурным условиям работы. Если тем не менее что-то оставалось невоспроизводимым, задачу эту оставляли для выяснения на этапе летных испытаний. Так исследовались температурные режимы работы конструкции (особенно несущих баков), вибрация элементов конструкции и узлов крепления приборов системы управления, продольные и поперечные упругие колебания конструкции ракет, газодинамические нагрузки на днища хвостовых отсеков и многие другие проблемы, решение которых в те времена не поддавалось расчетам.
Практиковалось даже создание специальных летающих лабораторий для отработки новых конструктивных решений или новых систем и агрегатов. Первые летные испытания вновь создаваемых образцов техники требовали от Главного конструктора полного напряжения всех духовных сил. Здесь Сергей Павлович был вездесущ: практически ни одно испытание новых образцов ракет, разрабатываемых в его ОКБ, не обошлось без его личного участия, контроля и непосредственного руководства. Будучи несменяемым сам, он не любил менять и ответственных испытателей, считая, что в такой работе, кроме правил, инструкций и положений технической документации, соблюдения которых он требовал неукоснительно, существует еще неформализуемый личный опыт, позволяющий опытному испытателю выполнить работу лучше, чем самому старательному новичку.
Весь цикл летных испытаний новой ракеты можно разделить укруп- ненно на четыре этапа: подготовка испытательной документации и заводские испытания; проведение испытаний на технической позиции; проведение испытаний на стартовой позиции и запуск; анализ результатов испытаний и прцнятие решений по подготовке к следующему испытанию.
На первом этапе Сергей Павлович требовал всестороннего обсуждения и согласования всех основополагающих документов: программы испытаний, программы измерений, технологических планов, инструкций и другой документации. Эти документы разрабатывались главным образом
275


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
испытательными отделами под руководством заместителя Сергея Павловича по испытаниям Леонида Александровича Воскресенского. Затем они тщательно изучались проектантами, разработчиками систем и агрегатов,— словом, всеми заинтересованными лицами, но утверждались почти без исключения лично Сергеем Павловичем. И это был не формальный акт: нередко Королев требовал доработки или даже коренной переработки документов, подтверждая свои указания понятными и обоснованными доводами. Словом, его личная квалификация и деловой авторитет в этих вопросах были несомненны. Все знали это, и поэтому документы по испытаниям до личной подписи Сергея Павловича не считали бесспорными.
Нам, «измеренцам», казалось, что особое внимание он уделял программам измерений. Не раз Сергей Павлович с раздражением заявлял, что нам только бы измерять, что мы готовы, не задумываясь, обвешать всю ракету датчиками, что мы заставляем возить сотни килограммов ненужной аппаратуры... Но это говорилось, когда дела шли хорошо. Мы понимали: не будет нам прощения, если при аварии останется неясной ее причина из-за недостатка информации. Эти же соображения заставляли Сергея Павловича в конкретных условиях соглашаться с нашими предложениями и... придирчиво искать случая уличить в «измеренческом зуде», в расточительстве.
Припоминаю два острых момента, связанных с программами измерений. Разрабатывалась программа измерений для блока, выводящего на орбиту первые ИСЗ. Каждый килограмм веса системы измерений — это вес, отобранный у спутника, а там он очень нужен! Поэтому с самого начала решили основательно урезать вес системы измерений. Но, зная нрав «измеренцев», проектанты с самого начала выдали минимальный состав контролируемых параметров и жестко его придерживались. Мне как разработчику программы измерений позиция проектантов казалась совершенно неприемлемой, и я взбунтовался: дал собственный, значительно более расширенный вариант. Никто из проектантов не хотел и слушать о моем варианте, а сроки утверждения приближались. В результате к Сергею Павловичу я пошел лично с двумя документами: одним, подписанным и согласованным всеми (за меня он был подписан вышестоящим начальником — не придерешься!), и вторым, имеющим только три подписи: мою, начальника отдела (подписавшего оба варианта) и И. И. Райкова, замечательного знатока и испытателя двигателей, который, несмотря на общий запрет, пошел против своего начальства. Все знали, что я буду докладывать Сергею Павловичу оба варианта; одни советовали «не бузить», другие злорадно предвкушали «разнос» за своенравие и открыто заявляли об этом. Были, естестественно, и сочувствующие.
Сижу в приемной, жду, когда у Сергея Павловича кончится большое совещание, готовлюсь к бою, перебираю еще раз все доводы в защиту своего варианта. Совещание кончилось, захожу. Сергей Павлович сидит молча, как сфинкс, ничего не прочтешь на лице. Молча подаю оба документа. Он читает... и утверждает мой вариант! Потом я понял: Сергей Павлович был полностью осведомлен о наших разногласиях с проек¬
276


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
тантами, давно решил уступить «этим оголтелым измеренцам», но дал событиям развиваться своим путем.
Прошло несколько лет... И вот на космодроме при испытаниях новой ракеты Сергей Павлович обнаружил очевидное на первый взгляд злоупотребление: четырехкорпусный блок двигателей контролировался по давлению четырьмя датчиками, в то время как камеры между собой соединены патрубками достаточно большого диаметра как раз для того, чтобы выравнивать давление! Зачем же, спрашивается, одно и то же контролировать четыре раза, да еще в горячих точках?! На сей раз Сергей Павлович решил вывести «измеренцев» на чистую воду, и при свидетеле! Он пригласил меня к себе, у него сидел Юрий Александрович Победоносцев, в то время ответственный за разработку двигателя.
Начал Сергей Павлович издалека, с рассуждений о том, что «каждая дырка» на двигателе без видимой необходимости — это преступление! Согласны ли мы с этим? Я понял, к чему идет дело, но против такой постановки не возразишь! Затем он (уже распаляясь) переходит к тому, что не понимает, как и кто допустил четыре вместо одной точки измерения. Тут я, понимая, что дальнейшее мое молчание приведет к... «необратимым процессам», задаю Юрию Александровичу вопрос: важно ли ему, в какой из камер будет нарушен процесс горения при испытании? Сергей Павлович недоуменно смотрит на меня и Победоносцева. Тот с энтузиазмом подтверждает: да, конечно, это необходимо знать. Процесс горения имеет предысторию, поэтому решить вопрос о допустимости отклонений можно, только зная, в какой из камер произошло нарушение режима. Тогда я спокойно (было время успокоиться) заявляю, что если это важно, то четыре датчика необходимы: заметный всплеск на записи покажет тот датчик давления, который установлен в камере, где произошло нарушение, несмотря на то, что все камеры соединены патрубками. У нас есть проверенные результаты огневых стендовых испытаний по этому поводу. Сергей Павлович тут же понял, что не прав: он-то знал, как всякие «пички» да «зиги» свидетельствуют о важных событиях, и быстро перевел разговор в другую плоскость. Я был уверен, как испытатель он был доволен тем, что программа измерений продумана, но (мне показалось) как самолюбивый человек он не мог не ощущать некоторого разочарования.
Этап подготовки ракет к летным испытаниям на технической позиции требовал большой внимательности, методичности, хорошего знания работы всей автоматики в комплексе ракеты, так как необходима была уверенность в работоспособности каждого образца ракеты. Руководил этой работой практически бессменно заместитель Сергея Павловича по системам управления и автоматике. Как испытатель он "совмещал в себе отличное знание всей бортовой и наземной электрики ракет, энциклопедические познания ракетной техники, большую изобретательность в поиске отказов («бобов»), наводок и прочих выявляемых только при испытаниях сюрпризах, большую настойчивость и неутомимость, умение создать деловую, спокойную, но без разгильдяйства обстановку в
277


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
длительном, изматывающем и совершенно не регламентированном по времени испытательном процессе. Ему удавалось непостижимым образом заставить согласованно работать многочисленные службы самых разных направлений деятельности: электриков и двцгателистов, конструкторов и монтажников, радистов и телеметристов, рабочих и ученых. Работали днями, вечерами, ночами. Одни приходили и уходили, другие ожидали, третьи, имея пятиминутную загрузку, сутками ожидали своей, порученной только им процедуры. И при этом он был всегда «в форме», всегда вовремя на месте, всегда с подготовленной к работе, проверенной аппаратурой. И он сам, как режиссер на съемочной площадке, везде успевает, предупреждает, «озадачивает», проверяет и находится там, где основная работа.
Несмотря на тщательную проработку документации, несмотря на кажущуюся одинаковость всех процедур, не бывает испытаний, похожих друг на друга, не обходится без казусов, требующих внимательности, логики и перестройки на ходу. В этой напряженной и творческой обстановке периодически появлялся Сергей Павлович. Его присутствие действовало мобилизующе, от него не ускользало ни малейшее отклонение от нормального ритма. Тем не менее он редко вмешивался. Основные его «управляющие» решения были связаны с прекращением работ, когда видел, что люди «дошли», или с предложением повторить «начисто» сложный комплекс работ после перерыва (на свежую голову). И уж тут он мог взгреть за любую, даже мелкую, неточность: чистовая работа должна быть чистовой!
На следующем этапе — испытаниях ракет на стартовой позиции и осуществлении самого пуска — Королев также имел своего двойника, свое дополнение и продолжение в лице заместителя Главного конструктора Леонида Александровича Воскресенского. Также бессменный испытатель с запуска первой отечественной БРДД и практически до последнею года жизни С. П. Королева (Л. А. Воскресенский умер после тяжелой болезни за месяц до кончины Сергея Павловича), он принимал от заместителя но управлению ракету, и под его руководством производились все последующие испытательные процедуры, включая сам запуск ракеты.
Этот этап испытательных работ требовал уже других качеств. Ведущими из них являются большая собранность, четкость организации работ, мгновенное реагирование на порой совершенно неожиданные события, отличное знание возможностей сложного наземного и бортового оборудования ракеты, личная храбрость и решительность. Не раз секунды решали дело, когда катастрофа казалась неизбежной. Именно в эти мгновения единственно верные решения, а норой и личный пример спасали положение. Эти качества наряду с открытостью, простотой и остроумием вызывали симпатию (и, может быть, зависть) окружающих и особенно импонировали Сергею Павловичу.
Леонид Александрович, может быть несколько копируя Сергея Павловича, нередко мог «взорваться», наговорить лишнего, но, чувствовалось, был любимцем Королева, сквозь пальцы смотревшего па некоторые его
278


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
«художества». Пожалуй, один Воскресенский говорил Королеву «ты», мог перебить его и категорически не согласиться с чем-либо.
Узнав о болезни Воскресенского, который был на 6 лет его моложе, Сергей Павлович как бы «списал его на берег», назначив научным консультантом. Здоровье не позволяло Воскресенскому быть прежним, подвижным, неутомимым, энергичным... Когда на похоронах JI. А. Воскресенского в декабре 1965 г. появился Сергей Павлович, одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, какую личную невосполнимую потерю, какую огромную трагедию он переживает.
На заключительном этапе (анализе результатов испытаний) Сергей Павлович был как бы дирижером в трудной и кропотливой работе по извлечению информации, ее осмысливанию и принятию решений. Особое внимание уделялось аварийным испытаниям. Важно однозначно определить причины аварии, принять меры, предотвращающие ее в дальнейшем.
Как человек в общем удачливый, Сергей Павлович всегда тяжело переживал аварии, но внешне не показывал этого, желая, быть может, и себя убедить в определенной, так сказать, пользе аварий. Он не раз говорил, что если авария произошла и причины ее раскрыты, то это очень хорошо, ибо вскрыт недостаток, наша недоработка, ликвидировано наше незнание. Это позволит впредь не допускать таких ошибок. Мы стали грамотнее и увереннее. Кроме того, в нерасчетных аварийных режимах многие системы и конструкции работают на пределе и за пределом своих возможностей, т . е. мы узнаем о фактических запасах в системах и агрегатах ракет. В эти периоды он мне запомнился очень собранным, немногословным, замкнутым и внимательным. Как-то никому в голову не приходило при нем в такое время шутить или улыбаться. 1
Процесс анализа аварии начинался практически сразу же после пуска. Сергею Павловичу было важно получить первое, свежее восприятие, пока живы в памяти зрительные, слуховые и другие эмоции. Если авария произошла при стендовых испытаниях, все пачиналось с внимательного осмотра материальной части, еще теплых деталей. Труднее давался анализ аварии при летных испытаниях. Здесь обломки, конечно, тоже представляют интерес, но не скоро их отыщешь, поэтому самыми информативными документами оказывались пленки радиотелеметричё- ских систем, фотограммы, наскоро обработанные вручную телеметриста- ми. На проявку, просушку, раскладку, разметку давалось минимальное время, и начинался процесс обозрения. Просмотр летных пленок производил Сергей Павлович лично, тратя на это немало времени. После него пленки изучали главные конструкторы систем, его заместители, ведущие конструкторы.
Конечно, не все можно было увидеть и понять при первом просмотре пленок, но хорошая зрительная память испытателей позволяла сравнивать зарегистрированные сигналы с предыдущими аналогами и говорить о том, что до такой-то секунды все шло нормально, первые аномалии появились вот здесь, а потом уже пошло развитие аварии, и вот... конец. Здесь уже последние сигпалы. как правило, представляют невообра¬
279


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
зимый сумбур, и связь прерывается. В результате просмотра становится ясно, что надо обработать, дабы узнать, как началась авария, кто из разработчиков виноват. Характерно, что никто не пытался свалить с себя вину за аварию, наоборот, чем чище выглядела система, тем придирчивей был ее разработчик: это было хорошим тоном — подозревать свою систему. Тут же давалось задание телеметристам, что и когда представить. Как правило, работали ночью, так как утром надо было доложить. Все сразу начинали торопиться: «Не будем мешать им работать, у них впереди только ночь». И мы оставались со своими пленками, заготовками и оптическими аппаратами. И тут иногда выявлялось незамеченное. Оказывалось, к примеру, что температура ненормально возросла еще раньше предполагаемого начала аварии, стало быть, начался пожар, и уже потом пошли ненормальности, например, в систему управления. Словом, от ранее стройной картины, от первоначальной гипотезы ничего не оставалось. Проверяем еще раз. Точно. Что предпринять? Ясно, найти Сергея Павловича, даже если он спит, разбудить и сообщить ему незамедлительно.
Сейчас думаешь, как это мы могли решиться поднять с постели усталого, расстроенного человека... Но тогда это было естественным, да и он не простил бы такой деликатности.
Вот это, скажем, событие требовало сразу же тщательного изучения снимков ракеты (пленок кинотеодолитной службы): может быть, там заметен дым или пламя? И тогда поднимали на ноги спящих кинотеодо- литчиков, и к утру уже новый, но всесторонне проверенный вывод: вчерашний «виновник» полностью реабилитируется, а истинный уже возглавляет «техническую» комиссию (слово «аварийная», какой она по существу и была, не любил Сергей Павлович), и все ему активно помогают, как могут. Главное, что цель этой работы одна — установить истину, какой бы неприглядной она ни оказалась, предложить меры к устранению причин аварии в дальнейшем и проверить, убедиться, что меры эффективны. Пожалуй, никогда, ни в одной комплексной разработке в дальнейшем мне не приходилось встречать такой слаженности и согласованности действий различных коллективов и «школ», как при создании ракетно-космических комплексов.
▲. С. Кашо
Непосредственное общение с Сергеем Павловичем давало его помощникам очень много. На его личном примере незаметно воспитывались качества, так помогающие в работе. Очень трудно описать подробно и в строгой хронологии деятельность Сергея Павловича и его воздействие на нас, его молодых помощников. Для этого надо по крупицам собирать отдельные эпизоды...
Он умел быть дипломатом и даже актером в отношениях с людьми, но он никогда не переходил к следующему этапу испытаний, не получив нужных результатов, и не начинал летных испытаний, не будучи полностью уверенным в их благополучном завершении. Притом он понимал,
280


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
что летные испытания могут преподнести неожиданные сюрпризы, и всегда говорил, что первым прокладывать путь трудно, но необходимо.
Вот два примера. Во время заседания одной аварийной комиссии мое мнение разошлось с мнением заместителя Главного конструктора. После заседания мне было высказано в довольно резкой форме замечание: знаю ли я, мол, где работаю? Я ответил, что на заседаниях аварийных комиссий я выступаю не как представитель фирмы, а как инженер. Не знаю, чем бы кончился этот разговор, но Сергей Павлович решительно поддержал мою точку зрения, и в дальнейшем я ни разу не замечал, чтобы проявлялось давление на кого-либо из обсуждавших любые технические вопросы.
Для нормальной эксплуатации ракет необходимо было разработать правила их длительного хранения на открытом воздухе. К этому моменту одна из ракет находилась на открытом воздухе около года. Все ее агрегаты показали хорошую работоспособность, и Сергей Павлович решил осуществить ее пуск. Предварительно он создал специальную комиссию для установления возможности такого пуска. Я был в этой комиссии представителем Главного конструктора и не считал возможным заправлять изделие для летных испытаний, так как все дренажи баков во время хранения были открыты, что могло привести к засорению баков и аварии при заправке перекисью водорода и жидким кислородом. Когда я написал особое мнение, председатель комиссии предупредил меня, что у меня могут быть неприятности, так как Сергею Павловичу хочется запустить эту ракету. Сергей Павлович поддержал меня, и мы в дальнейшем ввели на всех ракетах заглушки на дренажах баков. Не обошлось и без курьезов. Пока было лето и не было больших перепадов температур, все было нормально. А зимой при вывозе ракеты баки от избыточного внешнего давления сложились в гармошку, и пришлось ввести на заглушки «дыхательное» приспособление.
Об одержимости Королева в работе мы знали. Помню, как-то в 1949 г. около пяти утра мы цришли к Сергею Павловичу в кабинет на доклад, а он глотал пилюли. Кто-то из нас заметил (мы в то время были молодыми), что нам можно перенапрягаться, а ему необходимо щадить себя. Он ответил: «Раз я сел на это место, я его должен оправдать». И такая же мысль владела всеми его помощниками.
Сергей Павлович умел оценивать реальные возможности и добиваться принятия рациональных решений. Одна из ракет не дотягивала нескольких десятков километров по дальности при некоторых азимутах. Как устранить этот недостаток, было ясно, но для этого требовался еще год на доработку и дополнительные летно-конструкторские испытания, что было нецелесообразно, так как в это время уже готовилась ракета со значительно лучшими характеристиками. И Сергей Павлович добился принятия ракеты в том виде, в каком она была к этому времени отработана.
281


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
И. С. Прудников
Говорить и писать о Сергее Павловиче трудно и потому, что он незаурядная личность, с многогранными проявлениями таланта и характера, и потому, что сделанное им важно и значительно.
Мне посчастливилось работать под руководством Сергея Павловича с момента организации конструкторского бюро. Впервые я увидел Сергея Павловича в 1947 г. Без преувеличения могу сказать: даже внешним видом Сергей Павлович обращал на себя внимание. На меня тогда большое впечатление произвела его энергичность, динамичность во всем — в походке, движениях, высказываниях, его волевое лицо и какая-то внутренняя, труднопередаваемая, но ощущаемая во всем целеустремленность и, пожалуй, самоуверенность. Но если говорить уже с позиций последующих лет,—это была, конечно, не просто самоуверенность, а глубокая вера в успех дела, которому Сергей Павлович призван был служить всем своим талантом, волей, духовной и физической силой.
За время двадцатилетней работы с Сергеем Павловичем мне довелось работать последовательно конструктором, проектантом, экспериментатором, затем опять проектантом. Последние два года при жизни Сергея Павловича я руководил проектным отделом по пилотируемым космическим кораблям. При всем этом я был, кажется, единственным аспирантом, научным руководителем которого являлся Сергей Павлович.
Сергей Павлович обладал какой-то особой способностью видеть все, большое и малое, и при этом не вязнуть в мелком, второстепенном, а руководствоваться большим, главным, устремленно идти к цели. Разрабатывается новый узел — он здесь. Неполадка при испытаниях — он принимает участие в ее устранении. Появилась необходимость создать новое звено для обеспечения основных работ — он выходит сам с соответствующими предложениями, и параллельно — титаническая работа в определении технической стратегии, колоссальная организаторская работа.
Сергей Павлович всегда вовремя распознавал узловые вопросы и принимал эффективные меры к их разрешению. При проектировании важного ракетного комплекса один из вопросов носил проблемный характер и по праву именовался проблемой «номер один». Видный ученый в то время высказался примерно так: сотрудники Сергея Павловича справятся с проблемой, если они родились в рубашке.
Но Главного конструктора не смутили трудности и сложности. Он привлек для решения вопроса довольно широкий круг ученых, создал специальный проектно-конструкторский отдел и специализированное производство, и проблема была успешно решена.
Очень запомнилась ситуация, когда после неудач с агрегатом (к решению проблемы только приступили) мы разрабатывали технический план действий. Результатов телеметрических измерений не было (тогда их не представлялось возможным получить), был только сам факт неудачи. Положение казалось тупиковым. На вопрос Сергея Павловича, что будем делать, я развил целую теорию о необходимости постановки натурного эксперимента, проведения всесторонних исследований и т. д.,
282


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
после чего можно дать предложения, как быть. Сергей Павлович поправил меня и товарищей, порекомендовал не торопиться с выводами и своими советами подвел нас к таким решениям, которые оказались весьма эффективными, и мы, не снижая темпа и ритма общих работ, успешно вышли из трудного положения.
Однако мелких хлопот он тоже не чурался. Как-то на одном из агрегатов, отправленных на космодром, не был смонтирован на заводе небольшой по размерам кронштейн для закрепления прибора. Сергей Павлович позвонил с космодрома и дал указание немедленно доставить кронштейн. Узнав, что служебного самолета на Москву нет, приказал ведущему конструктору доставить кронштейн на рейсовом самолете Аэрофлота в Ташкент и сообщил, что для встречи «груза» в Ташкент будет послан с космодрома служебный самолет. Все так и произошло в считанные ночные часы. Наутро, к величайшему удивлению представителей завода-смежника, весьма требовательной, можно сказать, щепетильной смежной организации, кронштейн стоял на месте, график работ не был сорван. Но каково же было удивление и возмущение экипажа служебного самолета, когда при встрече ведущего конструктора в Ташкенте на вопрос: «А где же срочный груз?» конструктор ответил: «Вот он» — и показал на маленький сверток в руках. Экипажу с трудом верилось, что из-за такой мелочи их по указанию самого Главного конструктора заставили среди ночи совершить прямой и обратный рейсы...
Особое значение Сергей Павлович придавал силе коллектива, его сплоченности. Как-то при рассмотрении проекта ракетно-космического комплекса один из заместителей Сергея Павловича заявил, что он не может подписать проект в силу больших технических и практических трудностей в обеспечении предусмотренных проектом характеристик ряда систем. Сергей Павлович сказал тогда: «Или мы едины, и тогда мы сила, или мы каждый сам по себе, и тогда мы ничто». После этого товарищ, о котором идет речь, ни слова не говоря, взял ручку и подписал проект.
Все решения Главного конструктора тщательно и глубоко продумывались им, принимались после всестороннего обсуждения с привлечением различных специалистов. Обычно Сергей Павлович при таких обсуждениях внимательно всех выслушивал, делая записи или пометки себе в тетради. В особо сложных случаях, когда решение не вырисовывалось со всей очевидностью, Сергей Павлович заканчивал совещание словами: «Вам все ясно, а мне надо подумать». И через некоторое время Главный конструктор, основываясь на результатах обсуждения, выступал с предложениями, которые всеми воспринимались как единственно правильные.
С Сергеем Павловичем можно было темпераментно обсуждать вопросы, спорить, доказывая свою правоту. Даже тогда, когда его собеседник оказывался неправ, Сергей Павлович никогда не подчеркивал это, не ставил в укор. Он никогда не считал предосудительным ошибаться. Наоборот, мне кажется, что в желании высказать свое мнение Сергей Павло¬
283


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
вич видел стремление человека быть инициативным, полезным, усматривал проявление творческого подхода.
В дискуссии Сергей Павлович, как правило, вел себя чрезвычайно просто. Как-то мы с ним обсуждали сложный вопрор. Мнения у нас были поначалу противоположные, страсти разгорались. В конце концов Сергей Павлович согласился со мной. Но мне показалось, что в процессе спора Сергей Павлович допустил по отношению ко мне определенную несправедливость. И когда мы перешли к следующему вопросу, я чувствовал себя обиженным и вел дальнейший разговор односложно, хмуро. Сергей Павлович посмотрел непонимающе на меня и сказал: «Ты что, обиделся? Ну и черт с тобой!» После таких чисто дружеских слов я сразу пришел в себя и продолжал разговор, как будто ничего не произошло и как требовало дело.
Умел Сергей Павлович замечать, когда человек терял самообладание, выдержку, шел, что называется, «вразнос» и его нужно было привести в нормальное состояние.
В 1948 г. после пуска я должен был произвести консервацию запасных агрегатов и несколько задержался. Машина с участниками испытаний, не дождавшись меня, ушла на техническую позицию, находившуюся от стартовой на большом расстоянии. День стоял осенний, пасмурный, и оттого мое одиночество казалось особенно обидным. С горечью звоню Сергею Павловичу на техническую позицию и сбивчиво объясняю происшедшее. Сергей Павлович, очевидно сразу поняв мое состояние, спокойно говорит: «Сейчас за тобой вышлю самолет». Не успел я остыть, как вижу, летит самолет. Где-то в середине пути с большим удовлетворением я увидел, как мы обгоняем оставившую меня машину.
Сергей Павлович был храбрым и самоотверженным человеком. Расскажу об одном эпизоде, непосредственным и прямым свидетелем которого был, пожалуй, я один (видели и другие товарищи, но через перископ бункера). В 1948 г. при летных испытаниях одной из ракет несколько раз двигатель из-за неполадок с клапаном не запускался с предварительной на главную ступень, и к тому же невозможно было прекращать подачу горючего. Это было опасно, а в конечном счете могло привести к пожару и взрыву ракеты на старте, и поэтому в таких случаях приходилось пускать в ход обыкновенные брандспойты.
Обычно при пусках я находился в бункере, но командное отделение бункера было тесным, и мне приходилось одиноко ждать пуска в коридоре. И вот в один из неудачных пусков (а он, кажется, был последним из серии) Сергей Павлович, находясь в бункере и увидев всю картину через перископ, выбежал из бункера, вырвал у испытателя брандспойт и стал сбивать пламя сам. За Сергеем Павловичем выбежал из бункера JI. А. Воскресенский и оттащил его из опасной зоны. Не поняв в самом начале, что происходит, я вышел из бункера и поэтому стал свидетелем всего происходившего.
Немало ошибок и промахов было у нас, исполнителей. И всегда Сергей Павлович чувствовал свою ответственность за ту или иную недоработку как руководитель. Но и с нас он спрашивал строго и умел это
284


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
делать в совершенстве. Не для того, чтобы сделать больно, а чтобы научить, воспитать и исключить нечто подобное в дальнейшем.
Можно было бы привести много примеров. Вот один из них.
В отделе, которым руководил я, по небрежности однажды была допущена серьезная ошибка. Главный сообщил о принятых мерах в вышестоящие организации, получил упреки и все, что положено в подобных случаях. А нами занялся сам, без привлечения кого бы то ни было. Учил, воспитывал и наказывал, притом сурово, без оглядки на заслуги, но справедливо и незлобно.
В человеке, работавшем рядом с ним, Сергей Павлович тонко видел положительные и отрицательные стороны. Прекрасно понимал, что редко встречаются люди, у которых все хорошо, что нужно работать с такими людьми, какие есть, стараясь использовать и развить положительные качества и сделать так, чтобы в минимальной степени проявились отрицательные стороны. Цель достигалась и расстановкой людей, если можно так сказать, на свои места, и формой обращения, и акцентированием внимания сотрудника на его недостатках в работе. Похвала словесная была редким явлением. Но благодарность за труд всегда находила заслуживающего. Она выражалась и в общем признании успехов, и в соответствующих почестях всем, обеспечившим эти успехи. И можно безошибочно сказать: все, кто работал с Сергеем Павловичем, благодарны ему за большие достижения в области ракетно-космической техники и космонавтики и за то, что было сделано для них в личном плане.
Никогда не покидало Главного конструктора чувство здорового юмора, с уважением относился он к юмору других, умел разрядить напряженную обстановку шуткой. Помню, как после второй аварии ракеты из-за одной и той же причины (не закрывалась крышка штепсельных разъемов на днище хвостового отсека) Сергей Павлович, взяв эту крышку в руки и расхаживая по кабинету, улыбаясь, говорил: «Я кого-нибудь этой крышкой убью...»
Или вот еще. В 1965 г. Сергей Павлович заболел, но и дома продолжал работать. Мы тогда бились над одним важным вопросом. К сожалению, желаемый результат не приходил... Сергей Павлович пригласил К. Д. Бушуева и меня к себе домой для обсуждения хода и результатов работы. Выслушав нас, остался очень недоволен, даже рассержен и с нарочитой серьезностью сказал, что ликвидирует наш проектный отдел, создаст новый, и задача будет решена. Расставаться при таких натянутых отношениях не хотелось, и, когда мы уже оделись, я спросил: «Сергей Павлович, ну а в этот новый отдел вы нас возьмете?» Сергей Павлович произнес добродушно в мой адрес: «Хулиган» и от души рассмеялся. Рассмеялись и мы, и прощание оказалось теплым.
После защиты кандидатской диссертации я поблагодарил С. П. Королева как научного руководителя и председателя Ученрго совета и, отдавая должное всему, чем я был обязан Сергею Павловичу вообще, сказал ему: «Я ваш должник». Работая с Сергеем Павловичем все последующие годы, я постоянно чувствовал свой долг перед ним. Удалось ли мне этот долг погасить? Думаю, только частично.
28 S


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
И. А. Эрлих
Когда летом 1959 г. я узнал о намерении С. П. Королева использовать несущий винт для посадки космического корабля, меня поразила необычайная смелость, почти дерзость намерения. По вертолетному опыту мне было хорошо известно, что несущий винт — деликатное устройство, требующее очень аккуратного отношения даже на «тихоходных» аппаратах. Создание прочных и надежных винтов для этих аппаратов, в первую очередь их лопастей, давалось конструкторам-вертолетчикам очень нелегко.
Принципиальное решение проблемы заняло более пятнадцати лет, если вести отсчет от начала промышленного вертолетостроения, и только еще подходило к своему завершению. При этом лопасти тщательно оберегались конструкторами от звуковых скоростей, даже местных и кратковременных, поскольку те приводили к резкому росту нагрузок на винт. Поэтому по мере роста максимальных скоростей полета вертолетов окружные скорости концов лопастей их винтов старались уменьшить.
И вот в это самое время Королев собрался приспособить несущий винт к работе в суровых условиях послекосмического полета, на скоростях, превосходящих по меньшей мере в несколько раз скорость звука, в огромном диапазоне изменения скоростного напора, при возможном высоком нагреве сложенных или работающих лопастей, при возникшем вследствие этого нагрева дисбалансе винта... Как говорится, «мороз прошел по коже», когда я попытался представить себе такую работу несущего винта.
Возник неизбежный вопрос: как же объяснить намерение Королева? Является ли оно результатом непонимания всей сложности и многообразия проблемы, идущего от недостаточности знаний далекой от него, «моей» области авиационной техники, или, наоборот — результатом редкого умения интуитивно уловить существо проблемы, принципиально разрешимой на сегодняшнем уровне развития техники, отвлекаясь от всех деталей и подробностей, что не вполне доступно специалистам, и затем показать эту проблему специалистам так, чтобы они не только захотели, но и сумели найти ее решение?
Огромный авторитет Королева, созданный многими успешными решениями сложнейших технических проблем, осуществленными под его руководством, настойчиво склонял ко второму варианту ответа. Известный мне опыт вертолетостроения — к первому. А может быть, кем-то уже найдено конструктивное решение проблемы, которое знает Королев, а я не знаю, и то, что проблема представляется мне почти неразрешимой,— следствие моей недостаточной информированности?
Пришлось взяться за патентную и периодическую литературу. Нашел несколько изобретений и предложений, относящихся к «ротошютам». Так назывались авторотирующие несущие винты (роторы), используемые для беспарашютного сбрасывайия грузов с летательных аппаратов. Никаких материалов по специальным устройствам, которые предлагались бы для снижения космических аппаратов в атмосфере, найти не удалось. По-
286


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
V'
видимому, для этой цели предполагается использовать какой-то или какие-то типы ротоппотов. Да и почему не их? Чем отличается движение груза с ротошютом от движения спускаемого аппарата с таким же устройством? Практически ничем, если винт раскручен. А если не раскручен?..
И здесь выяснилось, что раскрутки всех известных типов ротоппотов сопровождаются срывами потока с лопастей из-за больших положительных углов атаки винта, резкими бросками, неопределенностью движения и т. д. Для космического аппарата все это будет усугубляться огромными скоростями полета во время раскрутки.
Между тем известие о намерении Королева использовать несущий винт для снижения спускаемого аппарат быстро распространилось среди специалистов и, разумеется, вызвало большой интерес.
В течение того лета мне довелось обстоятельно обсуждать эту проблему с известными учеными — JI. С. Вильдгрубе, Б. Я. Жеребцовым, Д. В. Халезовым и Б. И. Рабиновичем. Все сходились на том, что, «скорее всего, сделать то, что хочет С. П. Королев, можно». Однако когда обсуждение доходило до конкретных путей реализации намерения, то оказывалось, что все «пока что» ограничивались рассмотрением работы винта и динамики аппарата с винтом на установившемся режиме снижения. И все соглашались, что наибольшую сложность будет представлять «задействование винта» — режим его раскрутки, что и на этом режиме необходимо сохранять управление и винтом, и самим аппаратом, что срывы потока с лопастей недопустимы... Только все, так же как и я, не знали, как это осуществить, и не слышали, чтобы кто-нибудь знал об этом.
Интересно, что каждый такой разговор вносил что-то новое в понимание проблемы, высвечивал какую-нибудь новую ее подробность или деталь — разный технический и жизненный опыт, различные научные знания, интересы и особенности мышления моих собеседников неизбежно делали свое дело. И, конечно, эти разговоры все больше и больше активизировали поиски нужного решения.
Постепенно эти поиски захватили меня и на несколько месяцев стали основным моим делом. Чем бы я ни занимался, в моем сознании шла непрерывная настойчивая работа в их направлении. И в конце концов решение было найдено. Принципиально повое, непохожее ни на что известное.
Королев оказался прав. Его редкая техническая интуиция и знаменитое умение вести за собой людей и на этот раз сработали безошибочно. Поставленная им проблема оказалась разрешимой.
Конечно, в ее решении был сделан только самый первый, совсем небольшой, хотя и очень важный шаг. Ведь от выявления возможности осуществления какого-либо дела до самого его осуществления дистанция огромного размера. Но теперь можно было браться за преодоление этой дистанции со значительной степенью уверенности в успехе, расширяя фронт работ и вовлекая в них все большее число специалистов.
Представлял ли себе Королев в то время, когда он вознамерился при¬
287


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
способить несущий винт к космическому кораблю, каким будет этот винт, как он будет работать и как его сделать?
Раз вознамерился — представлял, но, наверное, очень общо и приблизительно. Скорее всего, тогда он «только» объединил в своем сознании свои собственные понятия «космический корабль» и «несущий винт», мысленно увидел спускающийся корабль с работающим винтом и интуитивно почувствовал, что еще неизвестная, но нужная для такого спуска конструкция осуществима. (Про этот момент творчества очень точно сказано у А. С. Пушкина: «...И даль свободного романа я сквозь магический кристал еще не ясно различал».)
Кроме того, Королев очень хорошо умел представлять и представлял себе, для чего ему (делу, всем нам) нужна винтовая посадка, какой она должна быть, каким примерно ограничениям должна удовлетворять требуемая для нее конструкция, чтобы после ее создания в выигрыше оказались интересы корабля в целом.
И еще: он профессионально знал, что в отличие от поэта ему самому первому никак не удастся с достаточной ясностью увидеть, рассмотреть «сквозь магический кристал» нужную конструкцию. Для этого необходимы другие, «специально более зоркие», профессиональные глаза. Иначе говоря, увидеть и предложить эту конструкцию мог только конструктор- специалист.
По-видимому, Королев вполне отдавал себе отчет в сложности выдвинутой им проблемы. Поэтому к поискам ее решения он привлек, как это стало известно позже, несмотря на всякого рода трудности, большое число специалистов, несколько конструкторских бюро и научно-исследовательских институтов, учебные институты и академии. И сделал так, что их поиски велись практически независимо друг от друга.
То, что мне первому удалось найти приемлемое решение проблемы, явилось в известной мере случайностью. Может быть, сама проблема оказалась для меня большим раздражителем, чем для других. Может быть, мне повезло больше, чем другим.
То, что решение проблемы вообще было найдено, явилось результатом сознательной ее постановки Королевым и организации им широкого фронта поисков нужного решения, одним из звеньев которого мне случилось быть.
Винтовая посадка космического корабля была одним из тех замыслов
С. 	П. Королева, которые он пытался осуществить с исключительной ^настойчивостью, вопреки всякого рода преградам и организационным сложностям. После того как ему по разным причинам не удалось привлечь к ее осуществлению вертолетные конструкторские бюро, он сделал попытку организовать работы в своем конструкторском бюро с моим участием. Когда мой перевод в это КБ не состоялся, Королеву удалось добиться размещения работ на одном из предприятий промышленности, том самом, где создавались парашютные системы для космических кораблей. Там эти работы были поручены небольшой группе конструкторов во главе с А. А. Кочкиным. Кроме того, к ним было привлечено несколько человек из лабораторий Д. В. Халезова и А. К. Мартынова.
288


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
Дело начало делаться. В том темпе, .какой только был под силу малочисленной группе его участников. «Не как следует», «слишком медленно», по мнению нетерпеливого (знающего цену времени) Королева. Но все-таки — начало делаться. Появились конкретные планы, первые достижения и надежды на расширение фронта работ...
Чем же был вызван интерес С. П. Королева к винтовому спуску из космоса? Каким он видел использование этого спуска в будущем («...роторный спуск —не разовая работа»)? Очевидно, его взгляды по этим вопросам менялись и совершенствовались во времени.
Вначале, во второй половине 50-х годов, он рассматривал несущий винт как одно из средств, которые можно использовать для обеспечения посадки космического корабля. Тогда оценка этих средств производилась главным образом по времени, необходимому для надежной их реализации. Минимальным оказалось время, необходимое для создания парашютной системы, что и определило ее применение.
После первых космических полетов появилось естественное желание создать такие космические корабли, которые могли бы выполнять посадки точно в заранее намеченных местах. Для обеспечения посадок «по-само- летному» нужно было использовать крыло, «по-вертолетному» — несущий винт.
При разработках первых конструкций космических кораблей с крылом конструкторы пришли к заключению (как потом выяснилось, поспешному), что эти конструкции нельзя реализовать при существующих (существовавших в то время) ракетных системах с последовательным соединением всех или части ступеней. Так несущий винт оказался единственным известным средством обеспечения точных посадок космических кораблей при существующих ракетах-носителях.
По этой причине С. П. Королев в 1963 г. вновь занялся винтовой пот садкой. Тогда-то и состоялись его встречи со мной. В подходе Королева к проблеме обращали на себя внимание два важных отличия от подхода, общепринятого в то время. Во-первых, рассматривая различные конструктивные решения винта в целом и отдельных его элементов, он каждый раз интересовался возможностью их многократного использования, считая это очень важным («От нас ждут... Мы не можем зря тратить деньги...»). Видно было, что космический корабль с несущим винтом представляется ему как аппарат, который станет, если не сразу, то после некоторого развития аппаратом многократного использования.
Во-вторых, он неоднократно подчеркивал дальнюю перспективу применения винтовой посадки. Что он при этом имел в виду? Сам он это не пояснил, а я, к сожалению, не счел возможным спросить, предполагая, что такой вопрос уместнее будет задать впоследствии. Теперь приходится делать предположения об этом.
Как известно, несущий винт является самым экономичным на сегодняшний день средством обеспечения висения и вертикальной посадки летательных аппаратов. Поэтому в будущем, раньше или позже, если не найдется новое, более экономичное средство, он будет применяться на кораблях разной размерности, беспилотных или пилотируемых, начиная
to № 402 289


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
с одноместных, от которых потребуется выполнение висения и вертикальной посадки в конце полета (естественно, что для осуществления висения придется в той или иной форме использовать энергию сжигания топлива или каких-либо аккумуляторов). Запускаться такие корабли будут с Земли, с орбитальных станций или с больших космических кораблей. Садиться — на площади ограниченных размеров: в населенных пунктах, в горах и лесах, на морских судах.
Космические корабли с несущими винтами, пригодными для работы в земной атмосфере, смогут решать задачи — связные, транспортные, навигационные, спасательные и еще многие другие,— которые выявятся после того, как эти корабли будут созданы и начнется их применение. Потом придет черед космических кораблей с несущими винтами, пригодными для снижения и посадки в атмосферах иных планет...
Может быть, все это имел в виду С. П. Королев, когда говорил о дальней перспективе применения несущих винтов в космических делах? При его стремлении и умении смотреть вперед, при его широте мышления и увлеченности космическими проблемами такое предположение вполне допустимо.
Можно ли сегодня прогнозировать, когда начнут создаваться космические корабли с несущими винтами, о создании которых мечтал Королев?
Ответа на этот вопрос не могут дать специалисты-вертолетостроители. Он полностью зависит от практических проблем, которые жизнь выдвигает перед ними. Развитие техники идет извилистыми путями. То, что казалось близким вчера и кажется далеким сегодня, вполне может оказаться совсем близким завтра. Этому приближению будет способствовать и естественное накопление технического и научного потенциала вертолетостроения. Решая свои собственные задачи, оно тем самым делает все более реальным появление космических кораблей с несущими винтами.
И, наконец, в какой мере при создании будущих космических кораблей будет использован способ установки лопастей и раскрутки несущего винта, найденный в начале 60-х годов?
Конечно, не следует считать этот способ единственным, могущим привести к успеху. Не исключено, что могут быть найдены какие-то другие, пока неизвестные способы, которые окажутся достаточно эффективными. Возможно, будет применено некое комбинированное решение: при транспортировке корабля лопасти его винта будут располагаться так, чтобы корабль имел наименьшие габариты, а перед спуском устанавливаться в нужное для раскрутки положение.
Так или иначе, но новые способы установки лопастей и раскрутки несущих винтов космических кораблей обязательно будут создаваться или, по крайней мере, оцениваться с оглядкой на этот найденный. Пока же он остается, по моему мнению, единствейным реализуемым решением задачи, пригодным к тому же как для отдельных, так и для соосных несущих винтов.
Как известно, при жизни Сергея Павловича Королева его имя пе публиковалось. Про освоение космоса, космические полеты и космонавтов писалось, однако, много. Обойтись при этом без упоминания личности
290


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
Королева и его дел было, разумеется, невозможно. И тогда с легкой руки журналистов он появился в печати под обозначением Главный конструктор. Благодаря этому даже далекие от техники люди познакомились, хотя бы по названию, с одной из самых замечательных современных профессий. Именно так. Главный конструктор большой технической системы — не только важная служебная должность, но и профессия, отличающаяся от других своими особенными знаниями, навыками, уменьем. И как всякая профессия, она дается только тому, кто обладает необходимыми для нее качествами и способностями.
В наши дни определение главный используется в названиях многих служебных должностей. Оно означает «первый из...», «старший по положению среди...», «руководитель других» (таких же, как он сам).
Всем этим значениям слова, по моим представлениям, вполне соответствуют, например, должности главных хирургов, режиссеров, художников, дирижеров. Естественно, руководящее положение главных добавляет им одни обязанности и освобождает <уг других. Но все же, став главными, они остаются и просто хирургами, режиссерами, художниками, дирижерами. И время от времени действуют в своих «простых» ролях.
Поэтому главный хирург, например, нередко сам оперирует больных и должен поддерживать свою форму хирурга. Руководящее положение главного не сможет выручить его (и больного) в трудный момент у операционного стола.
Однако, чем больше главного захватывают обязанности руководителя, тем меньше он является «одним из...» Особенно это касается главных конструкторов больших технических систем (в авиации их теперь называют генеральными конструкторами).
Главный конструктор такой системы не может делать работу просто конструктора и поддерживать соответствующую форму. У него слишком много других обязанностей, совсем не похожих на «просто конструкторские».
Правда, у некоторых главных, бывает, возникает ностальгия по тем славным временам их молодости, когда они сами работали за досками и конструировали неплохие узлы и детали. Тогда они ставят в своих рабочих кабинетах кульманы последних «сверхиндустриальных» моделей и накалывают на них обреченные на девственность листы бумаги. Или начинают лепить что-то из пластилина.
Королев, которому была чужда мелкая конструкторская поза, сказал про одного из таких главных:
— Это дело Н. сделать не сумеет. Он кустарь — у него в кабинете кульман стоит.
— Зачем же вы так?.. Я недавно читал ваш очень хороший отзыв о нем.
— Это — для ВАКа. Правильно сделал, что написал: и кустарь может быть доктором, и доктор — кустарем.
— Да он за кульманом и не работал никогда.
— А для чего же поставил? У пего идеология кустаря: сам придумаю, сам начерчу, сам сделаю...
291
10*


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
Конечно, в масштабах конструкторской деятельности С. П. Королева такое кустарничество было совершенно невозможно. Первые земные космические системы, созданием которых он руководил, создавались творческим трудом многих десятков, если не сотен тысяч людей.
Сотни ученых самой высокой квалификации, самых разных специальностей, от математиков и механиков до физиологов и врачей, со своими научно-исследовательскими институтами и лабораториями, опираясь на плечи великих предшественников, подвергали исследованиям все многообразные стороны космического полета.
Сотни главных конструкторов разного масштаба со своими умеющими делать свое дело коллективами создавали многочисленные части системы, от могучих ракетных двигателей, отрывающих ракету от земной поверхности и от Земли, до мельчайших шарикоподшипников гироскопических устройств и от стартовых систем до наземных и морских пунктов наблюдения и связи.
Десятки тысяч технологов, организаторов производства разного ранга, рабочих всевозможных профессий, контролеров, испытателей, экспериментаторов, связистов, транспортников, летчиков, штурманов, космонавтов и их учителей, медиков, спасателей, наблюдателей, журналистов и работников других средств массовой информации творчески решали поставленные перед ними необычные космические задачи, иногда даже не зная конечной цели своего труда.
Сергей Павлович Королев, его конструкторское бюро и порожденные ими замыслы и проекты — ракеты-носителя, космических кораблей и системы в целом — стали тем центром, вокруг которого выкристаллизовывалось творчество всех других создателей системы.
Было бы неправильным считать, однако, что творчество последних в области космических проблем родилось только под воздействием замыслов и проектов Королева и его сотрудников. Чаще всего оно возникало и развивалось по своим «внутренним» побудительным причинам и создавало ту основу, на которой только и могли возникать и развиваться космические системы.
Но замыслы и проекты Королева преобразовали их творчество, сделали его упорядоченным и действительно космически целенаправленным.
По отношению к своему коллективу Королев являлся таким же центром, каким он и его коллектив были по отношению ко всем другим создателям системы. К нему, так же как к ним, стекались идеи, предложения и вопросы, связанные с выявлением новых проблем, возникновением неожиданных технических преград и сбоями принятой организации, а также неизбежные конфликты, отражающие особенности сегодняшних форм коллективного творчества. Не все, конечно, а те, что не нашли решения на предшествующих ему уровнях организации, те, что «дошли до Королева». У него же практически не было путей для отступления: нерешенный им, пущенный на самотек вопрос мог привести к остановке какой-то из ветвей творческого или производственного процесса.
Современное коллективное творчество развивалось и все дальше развивается диалектически, в виде «раздвоения единого на взаимоисключаю¬
292


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
щие противоположности» *, т. е. в виде разделения его участников на специалистов (исполнителей) и универсалистов (руководителей). Эти «противоположности» находятся в непрерывной «борьбе», в которой универсалисты отстаивают интересы системы в целом, а специалисты — ее частей. Означенная борьба и есть движущая сила развития как самого коллективного творчества, так и создаваемых в результате такого творчества технических систем.
Общий успех создания системы зависит от успешности действий каждого из звеньев коллективного творчества — специалистов и ближайшего к ним универсалиста, от правильного взаимодействия всех звеньев и от успешности действий руководителя.
Чем больше по размерам и сложности создаваемая техническая система, чем больше уровней универсалистов и специалистов принимает участие в её создании, тем менее конкретной, менее внешне ощутимой становится роль главного конструктора. Поэтому иногда приходится слышать такое: «Причем тут руководитель? Не руководители, а коллективы создают системы (конструкции, аппараты, машины, комплексы)». Однако время идет, во всех случаях жизнь подтверждает известную простую истину — для создания хорошей конструкции нужен хороший (по крайней мере хороший) главный конструктор. Не в меньшей степени, чем хороший конструкторский коллектив.
При общении с Сергеем Павловичем Королевым не могли не привлекать внимание его исключительно высоко развитые профессиональные качества главного конструктора.
Из того, что я успел и сумел отметить, мне прежде всего хочется выделить его техническую энциклопедичность. Он свободно ориентировался в самых разнообразных областях техники, умело использовал накопленные в них знания и делал это с какой-то подкупающей уверенностью.
Он сознательно развивал свою энциклопедичность, что проявлялось в старательном, глубоком изучении им специальных технических вопросов, относящихся к роторному спуску, в умении отличать понятое от непонятого, в стремлении незамедлительно творчески использовать приобретенные знания. Думаю, что это изучение было частным выражением обычных для него стремления и умения творчески овладевать знаниями, относящимися к многочисленным частям и сторонам создававшихся под его руководством больших систем.
Очень высоким было творческое мастерство Сергея Павловича. Его мысли и предложения по совершенствованию винтовых конструкций, которые он изучал, были точными и заслуживающими внимания. Их можно было одобрять не условно, «из уважения к начальству», а действительно.
Сначала это поразило меня: человек, только что, «на моих глазах» уяснивший основы работы шарнирного несущего винта для спускаемого аппарата, тут же находит полезное усовершенствование устройства
1 Ленин В. //. Поли. собр. соч., изд. 4, т. 38, с. 358.
293


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
управления таким винтом. Потом я понял, что это естественно и удивительно.
Естественно потому, что творчество представляет собой процесс взаимодействия человека, овладевшего творческим мастерством, и материала, над которым он работает. И если большой творческий мастер освоил новый материал, его творчество в новой для него области неизбежно оказывается успешным (особенно в том случае, когда материал не требует овладения новыми ремесленными навыками).
Удивительно потому, что очень редко встречаются такие большие творческие мастера, как Королев, да еще обладающие стремлением и умением овладевать новым для них материалом.
Техническая энциклопедичность С. П. Королева и его большое личное творческое мастерство создавали для него возможности глубокого понимания того, что происходило в создаваемой им системе. Они позволяли ему творчески общаться с работавшими с ним специалистами, осуществлять эффективное руководство их творчеством и понимать, ценой какого труда это творчество дается.
Техническая энциклопедичность и большое творческое мастерство были той основой деятельности Сергея Павловича Королева, без которой, на мой взгляд, не смогли бы в достаточной степени успешно проявиться в космических делах его другие, более заметные и внешне эффектные качества — целеустремленность, страстное желание быть первым, неуемная энергия, крепкая воля, самоотверженность, умение ориентироваться в сложной обстановке и умение вести за собой людей.
Одним из важнейших элементов процесса современного коллективного творчества является диалог между его участниками, в частности диалог между руководителем и специалистами. Последний начинается с постановки задачи и затем сопровождает все стадии ее решения и реализации найденного решения, обеспечивая необходимое взаимопонимание и взаимодействие руководителя и специалиста-исполнителя.
Обычно постановка задачи сама является результатом инициативы руководителя (личности или коллектива) и последующего диалога руководителя и специалиста (тоже личности или коллектива), диалога, иногда достаточно длительного и многоступенчатого. Диалога, как правило, по разным причинам значительно более сложного и трудного, чем те, что приходятся на долю задач, возникших по инициативе руководителя.
Как в обычных, так и в «необычных» случаях постановки задачи руководителю необходимо большое умение вести диалог. Если задачу ставит он сам, при неумелом ведении диалога она может быть не воспринята специалистом, и придется отказаться от ее постановки без объективной на то необходимости. Если ему приходится воспринимать задачу, поставленную другими, при неумелом ведении диалога он может по своей вине упустить блестящие возможности, которые «сами шли в его руки». В результате понесет ущерб создаваемая им система, соблюдение интересов которой должно составлять содержание всей его деятельности.
294


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
Необходимость эффективного диалога руководителя и специалиста не кончается на постановке задачи, он не менее важен на всех стадиях ее решений.
Для того чтобы быть эффективным, диалог руководителя и специалиста должен прежде всего вестись на общем языке.
Для нахождения общего языка требуются усилия обоих участников диалога, но существенно большая их часть приходится на долю руководителя, поскольку предмет диалога всегда лежит в области, специально известной его собеседнику.
Для того чтобы быть эффективным, диалог руководителя и специалиста должен быть... диалогом.
По моему впечатлению, Сергей Павлович умел квалифицированно вести диалог со специалистами и стремился к нему. Его умение обеспечивалось технической энциклопедичностью и личной способностью к творчеству, позволявшими ему говорить со специалистами на общем языке. Его стремление к диалогу проявлялось в умении слушать собеседника, аргументировать свои возражения,! менять свои взгляды под влиянием контрдоводов и еще в одном очень важном для диалога качестве, уже отмеченном выше,— умении отличать понятое от непонятого.
Не надо забывать, что мои встречи с С. П. Королевым состоялись после многих его свершений (он не мог не понимать — исторических свершений), когда его авторитет в нашей стране и тем более в конструкторской среде был очень велик. И все же он сохранил и понимание значения своих диалогов со специалистами, и готовность к ним.
При рассмотрении частных конструктивных вопросов Сергей Павлович умел легко и свободно видеть создаваемую систему в целом, понимать, к каким последствиям для нее приведет то или иное принятое решение, и учитывать ее интересы, т. е., говоря по-сегодняшнему, он хорошо владел системным подходом к делу. Это качество с давних пор было традиционно присуще всем хорошим авиационным конструкторам.
Нередко бывает, однако, что системный подход имеет своим следствием недостаточное внимание главного конструктора к мелочам. У Королева же, по моим впечатлениям, наоборот, системный подход был связан с исключительно внимательным и уважительным отношением к деталям конструкции. Он как-то особенно остро понимал и подчеркивал, что каждая мелкая неудача, каждый мелкий отказ могут в конце концов привести к тяжелым последствиям для дела, которое составляло содержание его жизни.
Самые первые деловые слова, которые я услышал от Сергея Павловича Королева, были словами энергичной критики созданного им космического корабля. «Рано или поздно они нас подведут...» Это выглядело необычно — главные конструкторы не склонны к критике своих аппаратов, тем более при чужих людях (Королев встречался со мной впервые).
Но в последующие полчаса мне пришлось услышать еще ряд других критических высказываний. «В этом вопросе мы пронесли». «Этот полет
295


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
нам не удался, мы к нему плохо подготовились»,—про полет, который все считали успешным. «Неважная конструкция»,— про конструкцию, несколько раз успешно слетавшую в космос.
Произносилось все это естественно и повседневно. Было видно, что критическое отношение к своей работе и своим конструкциям здесь обычное и привычное дело.
Из такого отношения совсем не следовало, что Сергей Павлович без должных любви и уважения относился к системе, в целом и в элементах созданной огромным трудом его самого и многих тысяч его сотрудников. Скорее, наоборот, оно было творческим выражением действительной любви и искреннего уважения к этой системе. Оно опиралось, по-видимому, на убежденность в достоинствах и основательности системы, на понимание необходимости и полезности критики для ее совершенствования и развития, а также на уверенность в собственном умении защитить ее от всевозможных нападок и попыток злоупотребления критикой.
Так или иначе, но С. П. Королев был очень критичен в своих оценках сделанного, и это обстоятельство, конечно, играло важную роль в его успехах.
Какой бы удачной ни была созданная конструкция, жизнь всегда находит в ней какие-то слабые стороны, нуждающиеся в совершенствовании элементы и требующие усиления детали. И всегда о своих «находках» в той или иной форме подает сигнал внимательному и наблюдательному конструктору. А дальше, если конструктор критичен, если он умеет делать правильные выводы из воспринятых сигналов, его успех неизбежен.
В этой цепочке критичность — важнейшее звено. Исправить или наладить можно только то, что откровенно и решительно названо неудовлетворительным. Если все хорошо, то исправлять нечего.
К сожалению, немало еще существует конструкторов, которых буквально распирает чувство удовлетворения своими конструкциями и собственной деятельностью. Почти всегда такое самодовольство приводит к грустным результатам.
В 50-х годах одним из конструкторов была сделана нужная, актуальная машина — летательный аппарат нового типа. Во многом онд заслуживала похвал, но имела и немало недостатков, связанных с" ее принципиальной по тем временам новизной. Когда началась достаточно широкая эксплуатация этой машины, недостатки, естественно, стали «вылезать», создавая предпосылки к летным происшествиям. Конструктор искал причины этих предпосылок в ошибках летчиков и эксплуатационников, в плохой работе производственников, в чем угодно, только не в недостатках конструкции и требовал того же от своих сотрудников. В результате последовали аварии, которые сильно затормозили внедрение и самой машины, и других летательных аппаратов того типа, к которому она принадлежала. Кроме того, они нанесли непоправимый ущерб здоровью самого конструктора. Машину спасла только ее большая актуальность. Но еще долго общественное мнение с недоверием воспринимало аппараты ее типа.
296


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
Критичность и требовательность С. П. Королева в немалой степени определили отсутствие аварий и катастроф на первых шагах освоения космоса. Благодаря этому оно началось как праздник всего человечества — радость, ликование, цветы, улыбки...
Одним из самых трудных этапов процесса создания опытных конструкций, особенно конструкций новаторских и сложных, является их доводка.
Слово «доводка», с давних пор обозначающее завершающий этап творчества, весьма неточно отражает его сущность в современном коллективном техническом творчестве. Происходит оно от глагола «доводить», т. е. вести что-то на завершающем отрезке пути. Глагольная приставка «до» характеризует этот отрезок как достаточно короткий и потому проходимый в достаточно малое время. Между тем доводка в процессах создания многих современных конструкций занимает до шестидесяти процентов общего времени, длится несколько лет и требует привлечения специалистов самой высокой квалификации. Происходит это главным образом потому, что испытания новаторских конструкций всегда являются в той или иной степени вторжением в неизведанные области природы и нередко сопровождаются возникновением новых научно-технических проблем.
Распознавать и изучать возникшие проблемы приходится в условиях крайне затруднительных экспериментов, каждый из которых требует больших расходов или сопровождается опасностями полного разрушения испытываемой конструкции и риском для испытателей. А решать их — в условиях жестких конструктивных ограничений, поскольку вновь найденные решения должны быть реализуемы в рамках уже сложившейся конструкции. Вырабатывать и принимать решения — в условиях сурового цейтнота, связанного с необходимостью обеспечить репутацию, конкурентоспособность и даже само будущее созданной конструкции, в условиях нарастающей депрессии творческого коллектива, вызываемой неудавшимися попытками решений.
Можно сказать, что процесс доводки конструкции является пробным камнем, которым лучше всего проверяется профессиональное мастерство главного конструктора.
При обсуждении вопросов и сроков осуществления роторного спуска я с интересом отметил, что Сергей Павлович уделял большое внимание доводке конструкций, начиная с самого их зарождения. Он как бы сразу мысленно охватывал весь процесс их создания, от начала и до конца.
Обычным средством уменьшения вероятности появления новых задач при испытаниях и сокращения объема предстоящих доводочных работ является моделирование. Поэтому мной было заранее намечено, какие модели нужно сделать и какие испытания провести. Королев выслушал мои предложения, согласился с ними, но добавил, что «модели есть модели» (т. е. что, поскольку при моделировании нельзя достичь полного совпадения с натурой, оно не полностью исключает возможность появления неожиданностей при испытаниях)
297


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
— Надо как можно скорее сделать натурный макет спускаемого аппарата с винтом, хотя бы упрощенный, и начать его сбросы. Они нас многому научат,— сказал он.
В отношении доводки конструкторы больших ракетных систем находятся в значительно худшем положении, чем другие конструкторы, например конструкторы самолетов и вертолетов. Ведь после того, как некоторое предполагаемое решение найдено, его нужно проверить испытаниями, а число пусков ракет, которые можно осуществить для таких проверок, и, следовательно, число возможных проб очень ограничено. Поэтому всегда, когда возможно, пускам ракет предшествуют какие-либо предварительные натурные испытания. Для устройств, связанных с возвращением на Землю, такими испытаниями обычно являются сбросы возвращающихся частей системы с самолета.
Стремление Королева ускорить начало натурных испытаний тоже было обычным: поскольку неприятные неожиданности не исключены, пусть они встретятся как можно скорее. Больше времени останется на их преодоление.
— Как вы думаете,— спросил дальше Сергей Павлович,— с чем нам придется встретиться при испытаниях?
Я перечислил ряд вероятных проблем.
Должно быть, его не полностью удовлетворил мой ответ. Он помолчал немного и затем рассказал, что (по его опыту) полезно в начале проектирования предположить все недостатки, которые, вообще говоря, могут выявиться при испытаниях разрабатываемой конструкции, наметить мероприятия, нужные для устранения предполагаемых недостатков, и после этого конструкцию разрабатывать так, чтобы намеченные мероприятия были достаточно просто осуществимы в случае необходимости.
С таким подходом к вопросам доводки до С. П. Королева мне встречаться не приходилось. Он свидетельствовал о большой предусмотрительности Королева, стремлении во всеоружии встречать возникающие при испытаниях проблемы и умении делать выводы из собственного опыта. В дальнейшей своей конструкторской работе я неоднократно пользовался этим подходом и каждый раз с благодарностью убеждался в его практической полезности.
Вот какими были, по моим впечатлениям, замечательные профессиональные и человеческие качества Сергея Павловича Королева, которые особенно отличали его как Главного конструктора. Разумеется, эти впечатления не могли быть достаточно полными: как я уже отмечал,— всего несколько встреч и несколько телефонных разговоров...
Г. С. Ветров
В один из мартовских дней 1947 г. С. П. Королев собрал весь инженерный состав своего КБ и выступил с докладом о новом подходе к выбору конструктивной схемы баллистической ракеты. Это было его первое программное выступление после назначения Главным конструктором.
Мне довелось присутствовать на этом заседании, и я хорошо помню,
298


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
о чем говорил Сергей Павлович: речь шла о перспективах нашей работы на многие годы. Королев сумел донести тогда до нашего сознания ясность цели, грандиозность планов и реальность пути их осуществления.
Отметив прежде всего, что вопрос, который он хотел бы обсудить, имеет первостепенное значение, так как КБ поручили разработку ракет, имеющих дальность, во много раз большую, чем у ракеты А-4 (самой совершенной для того времени, с дальностью около 300 км), разработанной в Германии к концу войны, Королев подчеркнул, что конструктивная схема немецкой ракеты не может быть принята для перспективных разработок КБ, и предложил свой вариант решения этой задачи.
Конструктивная схема, предложенная тогда Королевым, основывалась на облегчении условий работы корпуса ракеты с целью уменьшения ее веса. Королев обратил наше внимание на то, что наибольшие нагрузки ракета испытывает на пассивном участке полета, где она движется с максимальными скоростями. На активном участке ракета проходит атмосферу со сравнительно небольшими скоростями, и нагрузки при этом, например для ракеты А-4, в десять раз меньше, чем на пассивном участке полета. Именно эту особенность полета баллистической ракеты предложил использовать Королев для выбора ее рациональной конструктивной схемы. Достаточно было отделять головную часть после окончания работы двигателя, как сразу же появлялся огромный резерв при конструировании ракеты: меньшие расчетные нагрузки (соответствующие активному участку полета), возможность обходиться без стабилизаторов и теплозащитной оболочки (ими была оснащена ракета А-4), сделать баки частью корпуса ракеты (несущими). О судьбе корпуса ракеты можно не заботиться, пусть даже разрушается на нисходящей ветви траектории — свою роль он сыграл, доставив головную часть в точку ее отделения.
Особенно убедительно выглядело предлагаемое решение в сравнении с ракетой А-4, корпус которой рассчитан на полет от старта до цели, т. е. на преодоление пассивного участка. Если на том же принципе проектировать ракеты на большие дальности, то нужно будет учитывать еще более жесткие условия полета, так как с увеличением дальности резко возрастают нагрузки на пассивном участке полета.
Прежде чем новая конструктивная схема обрела жизнь, потребовалось решить множество сложных задач. Полностью она была реализована лишь в 1953 г. Необходимо, однако, посмотреть шире на давнее событие 1947 г. Четкие конструкторские концепции Королева, сформированные им в первые же месяцы работы КБ и позволяющие совершенствовать летно-тактические характеристики ракет, оказали большое влияние на становление ОКБ и в конечном счете на темпы развития отечественной ракетно-космической техники. Были дискуссии о путях развития этой отрасли техники, рассматривались различные проекты, но все мнения, частные решения становились законченными разработками благодаря конкретной цели, которую поставил Главный конструктор,— реализовать новую конструктивную схему. Действия Королева, связанные с осуществлением этой задачи, особенно выразительно характеризуют его как конструктора.
299


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
Работу приходилось начинать в трудных условиях. КБ Королева было образовано при артиллерийском заводе, не имевшем ни соответствующей оснастки, ни отработанной технологии, не говоря уже о конструкторских и научных кадрах. Всего-то нас тогда было 60 инженеров, не имевших опыта в области конструирования летательных аппаратов, за исключением более зрелых ближайших помощников Сергея Павловича, и тем не менее работы над новой схемой были организованы так, что не оставалось ни одной «застойной зоны».
Разработали экспериментальную ракету, что позволило отработать соответствующую технологию, освоить изготовление оснастки, наладить кооперацию НИИ, КБ и заводов, столь необходимую при создании таких сложных конструкций, как баллистическая ракета дальнего действия. Одновременно разработали проект ракеты Р2, в котором предусматривалась частичная реализация новой схемы: отделяющаяся головная часть и несущий бак (горючего). Кроме того, заблаговременно отрабатывая один из главных элементов новой схемы — отделяющуюся головную часть, проводили специальные эксперименты на ракете 1ВА.
В 1947 г. приступили также к эскизному проекту ракеты РЗ. В этом проекте нашел выражение свойственный Королеву масштабный подход к решению конструкторских задач: наряду с рассмотрением особенностей ракеты РЗ, выполняемой по новой схеме, были обобщены все исследования по ракетам и рассмотрены различные варианты сверхдальних ракет.
Особенно примечательным был 1949 год, когда в полной мере проявился конструкторский почерк Сергея Павловича. Весной были проведены испытания ракеты 1ВА и проверены конструкторские решения по отделяющейся головной части, а осенью испытывалась вторая серия ракеты Р1 (первая серия была испытана осенью 1948 г.) и получены результаты, давшие основание сдать эту ракету заказчику в 1950 г. Той же осенью 1949 г. проводились пуски экспериментального варианта ракеты Р2, частично выполненной по новой схеме.
Даже неполное использование всех возможностей новой схемы позволило убедиться в ее достоинствах: вес конструкции ракеты Р2 был всего на 350 кг больше соответствующего веса ракеты Р1, а дальность в два раза больше. Когда в декабре 1949 г. состоялась успешная защита эскизного проекта ракеты РЗ, одним из самых веских аргументов Главного конструктора были результаты успешных испытаний ракет Р1 и Р2, подтвердившие высокий уровень конструкторских идей и, что самое главное, технологичность конструкторских решений, т. е. возможность серийного производства ракет.
Вспоминаются два случая, в которых очень ярко проявились черты молодого в ту пору Главного конструктора, но уже наделенного (особенно с позиций прожитых лет) мудростью, которая оставляла след в сознании каждого, кто с ним общался...
Осенью 1949 г. шла подготовка к пускам ракеты Р2. Королев проверял обоснованность заключений о готовности ракеты к натурным испытаниям. Он приглашал исполнителей, выслушивал доклады, задавал с пристрастием вопросы, и не для всех такое общение с Главным кон¬
300


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
структором заканчивалось благополучно. Очередь дошла до раздела, где обосновывалась устойчивость движения головной части новой ракеты,— документа, от достоверности которого зависело очень многое для всей разработки в целом. Более того, выводы по этому разделу, не подтвержденные натурными испытаниями, могли бросить тень на идею отделяющейся головной части и тем самым на перспективу работ КБ, изложенную в эскизном проекте ракеты РЗ (практически он был уже завершен).
Докладывать материал по этому разделу довелось мне. Я постарался подчеркнуть, что благополучный исход испытаний будет зависеть от того, насколько точно определено положение центра масс отделяющейся головной части. Соответствующие требования, мол, поставлены перед конструкторами, которые после изготовления головной части провели в цехе необходимые измерения.
Королев задал мне всего один вопрос, после которого я понял, насколько абстрактно мое понимание проблемы. Он спросил: «А вы присутствовали при измерениях?» В первый момент мне не хотелось верить в свою вину — при измерениях я не присутствовал: за измерения отвечают другие специалисты (формально это было так), а мое дело как теоретика правильно сформулировать соответствующие требования. Полная ясность в моем сознании наступила после того, как Королев потребовал, чтобы я лично повторил все измерения. Главный конструктор стремился внушить каждому сотруднику свое понимание ответственности за порученное дело и находил для этого весьма эффективные средства.
И еще один случай. Королев поручил мне докладывать на защите эскизного проекта ракеты РЗ раздел по устойчивости движения. Защита была делом очень ответственным и трудным. Достаточно сказать, что на всех заседаниях присутствовал академик М. В. Келдыш. Моя задача осложнялась тем, что официальными участниками заседания были два видных специалиста по устойчивости движения, принадлежащие к различным, причем антагонистическим, научным школам,— один в качестве консультанта, другой в качестве рецензента. Все знали, что каждый личный контакт между ними превращался в форменную баталию. Знал об этом Королев, знал и я. Королев боялся, что излишне жаркая дискуссия помешает сделать положительные выводы по очень важному разделу проекта, но, видимо, иного выхода, как выставить для доклада именно меня, начинающего специалиста в этой области, у него не было.
Я знал, Сергей Павлович принимал «превентивные» меры, чтобы предотвратить на защите ненужную теоретическую полемику. Однако в день защиты он показался мне озабоченным, и его напутствие перед докладом прозвучало довольно грозно. После доклада, который прошел вполне благополучно, Королев долго тряс мою руку, благодарил, улыбался и был, казалось, доволен больше, чем я. И еще долгое время я замечал, что Сергей Павлович помнит о том эпизоде на защите проекта, который доставил ему радость. Наверное, сила Королева как Главного конструктора заключалась еще и в том, что копструкторское чутье сочеталось в нем с чутьем душевным.
301


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
Полноценность конструкторских решений, принятых Королевым на начальном этапе, глубина проектных разработок, достаточный уровень их согласования с реальными производственными возможностями проявлялись также в том, что темп работ непрерывно возрастал, углублялось их содержание, а результаты становились все более значительными. ОКБ работало без сбоев, после защиты эскизного проекта ракеты РЗ пришло «второе дыхание».
В этом проекте зародились три направления разработок (темы № 1, 2, 3), которые должны были качественно изменить — и в конечном итоге изменили — состояние отечественной ракетной техники.
Тему № 1 предполагалось завершить созданием ракеты новой схемы. Первые испытания такой ракеты состоялись в 1953 г., а ее окончательный вариант был сдан в начале 1956 г. До последнего времени эта ракета стояла у входа в Музей Советской Армии, символизируя достижения отечественного ракетостроения и вместе с тем зрелость работ ОКБ Королева.
Тема № 2 предусматривала разработку ракет длительного хранения. Первые испытания ракет этого типа состоялись в 1956 г. Дальнейшие работы в том направлении позволили оснастить ракетами Военно-Морской Флот СССР.
Особенно важной считалась тем^ № 3, посвященная выбору конструктивной схемы сверхдальней ракеты. Конструктивная схема ракеты с отделяющейся головной частью облегчала решение этой задачи, но требования по дальности ставили нас перед необходимостью перехода от одноступенчатых ракет к многоступенчатым. Нужны были новые идеи, которые позволили бы добиться цели при всех существующих на тот период ограничениях: по эффективности ЖРД, технологии изготовления, механическим свойствам материалов и т. п.
В прогнозах пионеров ракетной техники, которые решали задачу достижения космических скоростей (в теме № 3 речь шла практически о таких скоростях), даже при использовании теоретически предельных характеристик ЖРД, предлагались схемы ракет, весьма далекие от реальных.
Немецкий инженер Г. Оберт, один из пионеров ракетной техники, предлагал, например, схему космической ракеты, у которой «первой ступенью» служили аэростаты, поднимавшие ракету на высоту, чтобы уменьшить расход топлива на преодоление силы тяжести и сопротивления атмосферы. По схеме Ф. А. Цандера — оригинальной и очень заманчивой — обязательной операцией было сжигание элементов конструкции в полете (по мере того, как в них отпадала надобность), причем их надлежало предварительно измельчить. Существовали и другие конструктивные схемы, позволяющие добиться космических скоростей, но все варианты без исключения требовали коренного переосмысления конструктивных решений.
Таково было состояние вопроса, когда ОКБ Королева приступило к созданию многоступенчатых ракет.
Летом 1948 г. наступил момент, когда желанная цель казалась если
302


3. С. П. КОРОЛЕВ — КОНСТРУКТОР РАКЕТ И КОСМИЧЕСКИХ КОРАБЛЕЙ
не достигнутой, то, во всяком случае, весьма близкой. В июле этого года один из соратников С. П. Королева по ГИРДу М. К. Тихонравов (он в то время не работал в ОКБ Королева) в своем докладе на конференции привел результаты расчетов по конструктивной схеме многоступенчатой ракеты, которую предложил назвать пакетной. Идея не была новой. В свое время К. Э. Циолковский доказал, что, взяв большое число одноступенчатых ракет (они должны быть связаны между собой гибкими трубами для перекачки топлива из одной ракеты в другую) и осуществив старт всех ракет одновременно, можно добиться для одной из ракет неограниченно большой скорости. В полете по мере израсходования топлива следовало подзаправлять часть ракет за счет других, а последние отделять. Оставшиеся же «в строю» получают возможность наращивать скорость. Последняя из оставшихся ракет достигала бы сколь угодно большой скорости — в зависимости от количества ракет, участвующих в старте.
Осуществить идею в том виде, как описал Циолковский, практически невозможно. Тихонравов предложил использовать в этой схеме, кроме гидравлических связей, связи механические, т. е. скрепить ракеты между собой в пакет, взяи в качестве базовой одну из одноступенчатых ракет, разработанных в ОКБ Королева. Расчеты показали, что при этом может быть достигнут желаемый результат по конечной скорости. Что касается величины полезного груза, то этот вопрос требовал более серьезной проработки.
Отдавая должное пакетной схеме, Королев, однако, обращал внимание в эскизном проекте ракеты РЗ на то, что базовая ракета должна быть выбрана очень тщательно, так как от нее зависит величина и громоздкость пакетов, в состав которых она должна входить. Таким образом, речь шла пе об использовании уже имеющихся ракетных конструкций, а о разработке совершенно новой базовой ракеты. Выступая затем в 1951 г. с рабочими предложениями по конструктивным схемам ракет дальнего действия, Королев уже не упоминает схему пакета, состоящего из одинаковых ракет, а только схему из ракетных блоков различной размерности как практически пригодную для реализации. Именно такой совершенно оригинальный вариант двухступенчатой ракеты, получившей название ракеты-носители «Спутник», стал одним из самых замечательных инженерных творений нашего века и убедительным итогом, характеризующим глубину и зрелость конструкторских идей С. П. Королева.
Модификация этой двухступенчатой ракеты с дополнительной третьей ступенью, названной ракетой-носителем «Восток», позволила осуществить космический полет человека, а четырехступенчатая модификация — ракета-носитель «Молния» — пуски автоматических аппаратов к Луне, Марсу, Венере и создание первых космических систем связи.
Характерная для Королева масштабность в конструкторских разработках переросла в осуществление космической программы, охватывающей множество научных и народнохозяйственных задач и положившей начало совоеменному этапу интенсивного изучения космического пространства. Все эти достижения были бы невозможны без постоянной и
303


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
всесторонней помощи правительственных органов, без участия в работах многих ведомств, институтов, КБ и заводов. Наверное, только Главный конструктор, только он один знал, как трудно распорядиться огромными материальными средствами и интеллектуальной мощью многотысячных коллективов, чтобы все «било в цель». Именно такого рода умение в сочетании с инженерным талантом позволило Королеву добиться выдающихся результатов в конструкторской деятельности и было той индивидуальностью, которая характеризовала его как Главного конструктора.
Главные конструкторы отдельных систем и агрегатов ракеты не были подчинены Королеву административно. Каждый из них являлся руководителем научно-технического направления и имел полную самостоятельность в принятии технических решений, каждый был крупнейшим авторитетом в своей области. Поэтому Королеву нужно было обеспечить «совместимость» талантов, т. е. готовность каждого участника работ — руководителя научной школы — подчиниться коллективному мнению, готовность пересмотреть свои научные позиции для успешного решения комплексной программы.
Умение Королева воздействовать йа ход работ в таких масштабах основывалось на обеспечении единства действий главных конструкторов всеми имеющимися в его КБ средствами. Успех всех организационных мер обеспечивался за счет серьезной технической и экспериментальной базы и обоснования возможности выполнить задаваемые тактико-технические требования на отдельные системы и агрегаты, вплоть до создания в его КБ для этих целей новых научных направлений.
Новые разработки в КБ Королева начинались на собственный страх и риск. И если учесть, что неофициальные проработки представляли собой готовые узлы и агрегаты, то нужно было обладать полной уверенностью в успехе, иметь решительный характер и крепкие нервы, чтобы идти на такой шаг. Технический задел, который накапливался до принятия официального решения, был во сто крат убедительнее самых красноречивых прожектов и умозрительных соображений об ожидаемых достоинствах разработки. Причем порядок разработки «с упреждением» стал в КБ Королева с самого начала системой.
Вот такие качества и делали Королева лидером в области космонавтики и привлекали к нему людей, жаждущих конкретных действий.


4. С. П. КОРОЛЕВ-
ОРГАНИЗАТОР


Талант должен убедить массу в истинности своих идей, и тогда ему больше не придется беспокоиться об их осуществлении...
Ф. Энгельс


10*


308


« Группа гирдовцев С. П. Королев
в часы отдыха. и Н. А. Пилюгин
Второй справа — на испытаниях. 1947 г.
С. П. Королев. 1932 г.
Группа главных конструк- С. П. Королев,
торов на космодроме И. В. Курчатов,
(слева направо): М. В. Келдыш. 1959 г.
Н. А. Пилюгин,
С. П. Королев, В. П. Глушко,
В. 	П. Бармин. 1957 г.
309


С. П. Королев с космонавтами К. П. Феоктистовым и А. Г. Николаевым
С. П. Королев и Б. А. Карпов с группой космонавтов на отдыхе в Сочи. 1961 г.
С. П. Королев с В. В. Терешковой,
Ю. А. Гагариным и В. Ф. Быковским. 1963 г.


311


С. П. Королев и М. К. Тихонравов. 1964 г.


С. П. Королей и А. М. Исаев. 1964 г.
(из фондов Мемориального музея космонавтики)
313


С. П. Королев и С. П. Королев и
Н. А. Пилюгин. 1963 г. А. Н. Туполев,
(из фондов Мемориального 1964 г. музея космонавтики)
314


С. П. Королев и Ю. А. Победоносцев. 1945 г.
С. П. Королев и П. И. Беляев на космодроме Байконур. 18 марта 1965 г.
315


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
Н. ▲. Пилюгин
Я считаю для себя счастьем знакомство с Сергеем Павловичем Королевым и многие годы работы с ним, с коллективом, которым он руководил. Сергей Павлович был крупным инженером, крупным организатором и, безусловно, крупным ученым — и как человек, заложивший теоретические основы создания космических систем, и как человек, сделавший исключительно много для их практического осуществления.
Я познакомился с Сергеем Павловичем летом 1945 г. Все мы, кому было поручено заниматься ракетной техникой, сразу почувствовали в нем настоящего организатора, способного многих увлечь и сплотить. С первых шагов создания ракетной техники у нас возникли большие трудности — зачастую ответственные руководители отказывались верить в успех дела. Такое отношение к нашей работе помогли преодолеть в свое время такие руководители, как Д. Ф. Устинов и маршал Н. Д. Яковлев.
У Сергея Павловича были все качества, необходимые для руководителя нового и ответственного направления в технике. Хотелось бы прежде всего отметить его бережное отношение к людям. В случае неудач он никогда не ставил ни коллектив, ни отдельных исполнителей в положение «козлов отпущения». Как человек, обладающий большим мужеством, Сергей Павлович умел в таких ситуациях создавать подлинно рабочую, творческую обстановку и привлекать для решения трудных вопросов большое число людей. Но при этом он не терпел разгильдяйства. С разгильдяями расправлялся беспощадно: «Чтобы работали как следует»,— комментировал он свои действия.
Сергей Павлович умел отстоять те направления, которые считал необходимыми, не считаясь ни с какими препятствиями, особенно когда речь шла о надежности изделий. В нашей практике был случай, когда обеспечение высокой надежности требовало остановки производства изделий на 8 месяцев. Сергей Павлович настоял на своем, и нужные условия были созданы.
С. П. Королев не действовал очертя голову, двигался вперед небольшими шагами, но делал эти шаги часто. Благодаря такой тактике в течение немногим более 10 лет были достигнуты выдающиеся успехи в разработке ракет различных типов и различного назначения и осуществлен пуск первого ИСЗ.
Я многому научился у Сергея Павловича. Хочу особенно подчеркнуть, что он умел подбирать себе не только заместителей и помощников, но и последователей. Сергей Павлович советовался в ЦК партии, в министерствах, и с рабочими, и со всеми исполнителями.
Сергей Павлович был кристально чистым коммунистом. Прекрасно понимая необходимость сохранения мира на земле, он отдал много сил укреплению обороноспособности нашей страны и развитию отечественной науки.
316


4. С. П. КОРОЛЁВ — ОРГАНИЗАТОР
Г. Н. Пашков
Все, кто был привлечен к созданию ракетной техники, гордились тем, что партия и правительство доверили им это важное и сложное задание. Сознание высокой ответственности обязывало всех искать оптимальные пути для достижения целей — и главных конструкторов, и аппарат, обеспечивающий координацию деятельности ведомств в масштабах всей страны. Королев не стеснялся выйти за рамки своих прямых функций технического руководителя разработок и шел войной на координаторов, если они где-то, в чем-то проявляли нерешительность или нерасторопность. В интересах дела он в таких ситуациях обострял обстановку до предела и всегда добивался своего. Делал это тактично. Иногда были срывы, но там, где он допускал «пересол», как правило, по своей инициативе его и устранял. Очень хорошим качеством обладал С. П. Королев: он не был злопамятным.
С. П. Королев был решительным сторонником комплексного подхода, и поэтому, как правило, по каждой ракетной системе разрабатывался план-график работ, определялись конкретные исполнители для всей темы в полном объеме — от идеи до эксплуатации готовых образцов. Этот развернутый фронт работ позволял ему видеть все и своевременно подтягивать отстающих, добиваться решения тех или иных задач в минимальные сроки.
В ходе решения этих сложных задач выявлялись истинные деловые качества людей. Большая их часть трудилась честно и самоотверженно. Но были и такие, которые слишком заботились о личном благополучии. С. П. Королев был суров к ним, не любил стяжателей. Он их просто презирал и исключал из коллектива, так как они мешали в решении стоящих перед коллективом задач.
Решая большой или малый вопрос, С. П. Королев проявлял в делах, ему доверенных, высокую партийность, государственный подход. Своими идеями он умел увлечь с юношеским задором окружающих его людей. Именно эти качества: патриотизм, активность жизненных и творческих позиций — привлекали к нему людей любого ранга, готовых помочь во всех его начинаниях.
Чем глубже С. П. Королев вникал в проблемы ракетной техники и осознавал ее значение для защиты нашей Родины, тем энергичнее и результативнее становилась его деятельность. Он создавал коллектив единомышленников — молодых перспективных людей, вводил их в активную работу по всему фронту — в КБ, на заводе, испытательных стендах и на космодроме.
С. П. Королев за двадцатилетнюю деятельность проявил себя отличным организатором. Он возглавлял головное конструкторское бюро, в кооперации с которым работало от 200 до 300 организаций разного профиля. Эта гигантская кооперация в свою очередь подразделялась на шесть тематических направлений: двигательные установки; системы автономного управления; радиоуправления; телеметрия с датчиками; командные приборы; наземное оборудование.
317


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
Невыполнение в установленный срок задания хотя бы одной из организаций могло привести к полной дезорганизации работ.
Можно удивляться прозорливости Королева в определении им главного звена в этой гигантской кооперации (в 1946—1966 гг. ЭВМ у нас были освоены недостаточно). Если у него недоставало сил на ликвидацию наметившегося отставания, он поднимал всех, кто мог ему эффективно помочь. Кроме смежников, Королев имел свою армию конструкторов и производственников, но, несмотря на это, он везде успевал и, как хороший дирижер, умело управлял всем этим сложным «оркестром».
С. П. Королев на практике установил хорошую традицию как у себя, так и у смежников: о всех возникающих тенденциях к отставанию он должен знать первым.
Королев любил доверенное ему дело, и, вероятно, это было одним из важных условий его успеха.
Вторым условием было его умение находить единомышленников. Его товарищи по ОКБ и многочисленные смежники, и прежде всего главные конструкторы, представляли его штаб — штаб, мобильный в поисках малейших возможностей для ускорения всех работ и обеспечения высокого качества комплексов. Они в интересах дела отбрасывали ведомственные барьеры и работали как одна дружная семья, хотя находились в подчинении других двух десятков ведомств. Все руководители этого большого, весьма важного и ответственного дела поощряли такую инициативу и были готовы оказать им помощь в преодолении организационных трудностей.
Особенно отчетливо и наглядно проявлялись выдающиеся качества Королева-организатора при натурных испытаниях. С. П. Королев как научно-технический руководитель испытаний на Байконуре объединял всех конструкторов из смежных организаций, решал все научно-технические вопросы, рассматривал и выносил на рассмотрение Государственной комиссии коллективное мнение. В случав какого-то разногласия докладывал и суть разногласия, и свое мнение по нему. Такое бывало, но весьма редко. Свою задачу научного * и технического руководителя С. П. Королев выполнял образцово, и Государственная комиссия по испытаниям не раз это отмечала.
Гибкость Королева во взаимоотношениях в своем коллективе и со смежными организациями позволяла обеспечивать единство цели и действий.
В. М. Ключарев
Завод, который был определен как базовый для ОКБ Королева, имел свою замечательную историю.
До 1918 г.— орудийный завод в Петрограде, на котором в начале века работал М. И. Калинин. Впоследствии завод был эвакуирован. В первой пятилетке его реконструировали, и он стал одним из передовых артиллерийских заводов. В начале Великой Отечественной войны — вновь эвакуация. На его месте в декабре 1942 г. в срочном порядке
318


4. С. П. КОРОЛЕВ - ОРГАНИЗАТОР
в трудных условиях создается новый завод с задачей восстановления производства артиллерии и гражданской продукции.
К 1946 г. на завод вернулась из эвакуации большая группа кадровых рабочих и инженерно-технических работников. Им предстояло освоить производство ракетной техники.
На заводе были разработаны и впервые освоены новые технологические процессы, внедрены новые материалы, созданы образцы специального оборудования. Но начиналось все с трудностей. Дело в том, что конструкции баллистических ракет значительно отличались от артиллерийских и авиационных систем. И если на самолетостроительных заводах применялись маложесткие конструкции из листовых материалов, то на бывшем артиллерийском заводе и этого не знали. Однако уровень механической обработки здесь был высокий. Что касается сварки, особенно автоматической, высокопрочных алюминиевых сплавов (например, для несущих баков), то она и в авиационной промышленности тогда еще широко не применялась.
Сергей Павлович Королев, понимая это, добивается создания на заводе в сжатые сроки листоштамповочного и плазово-шаблонных цехов. Он усиленно привлекает в свое КБ и на завод специалистов из других отраслей промышленности. По его инициативе в июне 1948 г. в КБ переводится группа работников авиационной промышленности. В их числе был и я.
С 1953 г. в конструкторском бюро С. П. Королева приступили к созданию новой мощной баллистической ракеты. Рассматривались различные варианты, к обсуждению привлекали многих специалистов, в том числе технологов и производственников. В конце концов С. П. Королев останавливается на варианте известной всем ракеты-носителя, которая по своим данным намного превосходила разработки США. Развернулась грандиозная по своему объему и сложности работа с участием многих научно-исследовательских, конструкторских и производственных коллективов различных отраслей промышленности. Начался буквально штурм в ракетной технике.
В этом деле, душой которого был С. П. Королев, проявился его большой талант организатора. Он часто в это время бывал в вышестоящих организациях, в коллективах смежников, где своей энергией, авторитетом, непоколебимой верой в реализацию задуманного и оптимизмом завоевывал все новых и новых единомышленников.
Помню, после одного из пленумов ЦК КПСС предприятие посетила большая группа партийных работников, представлявших крупные промышленные районы страны. Они гостили у нас почти целый день. Им было показано, над чем работает коллектив, и рассказано о перспективах развития ракетной техники. Сотрудники КБ и завода, участвовавшие во встрече, познакомились с ними, и это сослужило большую пользу в дальнейшем, когда по поручениям Королева приходилось выезжать на то или иное предприятие.
Весной 1956 г., после XX съезда КПСС, на завод приехала группа делегатов. В сборочном цехе была установлена межконтинентальная ра¬
319


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
кета, и Сергей Павлович рассказал делегатам о ходе работ, характеристиках ракеты и дальнейших планах. В различное время гостями С. П. Королева были министры, военачальники, академики, политические и общественные деятели, руководители организаций и предприятий различных отраслей промышленности, крупные конструкторы. Запомнилось посещение завода Андреем Николаевичем Туполевым, которого Сергей Павлович Королев очень уважал, называл своим учителем. (Андрей Николаевич был руководителем дипломного проекта Сергея Павловича.) В сборочном цехе Королев показал Андрею Николаевичу межконтинентальную ракету, рассказал о ее характеристиках. Андрей Николаевич долго не отходил от ракеты, ему даже принесли стул, ион, сев рядом, внимательно ее изучал, выражая Сергею Павловичу восхищение конструкцией.
С. П. Королев неоднократно сам выезжал во многие города на предприятия по вопросам, связанным с организацией и форсированием совместных работ.
Сергей Павлович брал с собой в эти поездки тех или иных специалистов. Приходилось ездить и мне, как главному инженеру. По прибытии в город, где нас всегда встречали, мы отправлялись на ведущее предприятие. Как правило, начинали с посещения цехов, а затем Королев выступал перед руководителями предприятия и представителями общественности. В первое посещение Сергей Павлович очень красочно и убедительно излагал перспективы предстоящих работ, зажигал всех своей приверженностью идеям ракетно-космической техники. Если же это было не первое посещение, то Королев делал обстоятельный анализ хода работ, отмечая недостатки и ставя очередные задачи. С присущей ему энергией добивался форсирования работ.
Далее следовало посещение еще ряда смежных организаций. Причем каждый из сотрудников Королева, его сопровождающих, имел задание обратить внимание на тот или иной вопрос «по своему профилю», с тем чтобы принять затем участие в выработке предложений. Поездки заканчивались обычно тем, что по просьбе Королева собиралось внеочередное заседание бюро обкома КПСС, на котором С. П. Королев докладывал о ходе работ и просил оказать помощь в реализации определенных задач. И здесь он добивался полного понимания и поддержки. Уезжая, оставлял некоторых из нас для оформления достигнутых договоренностей.
Пришло время, и ОКБ С. П. Королева вместе с заводом выделились в самостоятельную организацию. Сергей Павлович стал руководителем крупнейшего головного предприятия отрасли — мощного конструкторского бюро с научно-исследовательскими, конструкторскими и экспериментальными подразделениями — и оснащенного по последнему слову техники опытного завода. Он создал организацию, которая способна была вести работы от проектно-конструкторских разработок образцов ракетно- космической техники до воплощения их в металле и проведения летных испытаний. Все это легло большим грузом на плечи Сергея Павловича Королева. Работал он дни и ночи: в конструкторском бюро и на про¬
320


4. С. П. КОРОЛЕВ — ОРГАНИЗАТОР
изводстве, на испытаниях и стендах, у смежников и в вышестоящих организациях.
В 1956 г. в ОКБ С. П. Королева начались проектные работы над различными вариантами спутника Земли. В целях выигрыша времени по предложению Королева был принят вариант простейшего спутника ПС-1. Для нас, производственников, он действительно с точки зрения изготовления был простым. Да и все наше внимание в то время сосредоточилось на доводке ракеты-носителя, на заключительном этапе особенно донимали вопросы герметичности. А по самому спутнику трудно было обеспечить блестящую, отражающую солнечные лучи поверхность: для алюминиевого сплава, из которого делался корпус первого спутника, в то время не было специальной технологии. И это одолели. Все, кто соприкасался с «шариком» (спутником), стали его буквально носить на руках, в белых перчатках, а оснастку, на которой он монтировался, обтянули бархатом. Королев, следя за всеми работами по спутнику, требовал особого отношения к этому изделию и провел ряд мероприятий, повышающих культуру производства. И вот все работы на заводе завершены, ракета-носитель и спутник отправлены на космодром...
Труд коллективов, участвовавших в создании первого искусственного спутника Земли, был высоко оценен партией и правительством. Большая группа работников предприятия получила правительственные награды.
С. П. Королев имел свои принципы, свой стиль и методы работы, во многом определившие его выдающиеся успехи. Отдельные примеры в какой-то степени могут дать представление об этом. Исключительное значение он придавал, например, разработке организующих документов, таких, как постановления и решения вышестоящих организаций. Как правило, С. П. Королев подготовку этих документов поручал группе своих помощников и специалистов, а окончательную редакцию оставлял за собой. Сохранилась записка С. П. Королева по одному из таких документов, которая приводится ниже:
Срочно!! 29/XI
тт. Ключареву В. М. (созыв), Цыбину П. ВТополь А. Ф., Бочарову И. А., Раушенбаху Б. В.
Пр[ошу] тщательно все посмотреть еще раз, с учетом моих замечапий.
Здесь добавлены еще специальные] премиальные (эту часть надо просто заново составить).
Хотелось бы поговорить и начисто почитать днем 30/XI!
Очень прошу.
С. 	Королев
Эта записка была приложена к проекту постановления, рассмотренного Главным конструктором, в котором он сделал свои замечания. Словом «созыв» Королев обозначал ответственного за цоручение, что давало последнему как бы право созыва от его имени. В этой записке просматривается динамизм стиля Сергея Павловича: «срочно», два восклицатель¬
11 № 402 321


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
ных знака, записка написана 29 ноября, а срок для доклада о выполнении довольно большой работы «днем 30/ХИ»
Королев настойчиво добивался выполнения вышедших по его тематике постановлений, решений и взаимных обязательств, зачастую очень резко ставил вопросы в вышестоящих организациях, если что-либо не выполнялось в намеченные сроки. Помню, для изготовления теплозащитных покрытий потребовался автоклав, довольно сложный. Сделать его согласно постановлению поручили одному из уральских заводов. Сроки пуска автоклава оказались, однако, под угрозой срыва. После доклада Королева в вышестоящие инстанции было созвано экстренное совещание с участием заинтересованных сторон — Главного конструктора, директора опытного завода, директора уральского завода и представителей министерства. Здесь дело приняло неожиданный оборот: после обсуждения предложили за срыв работы по автоклаву объявить строгие взыскания директорам обоих заводов. Тогда Королев заявил, что он является главным ответственным по программе, и если следует наказывать виновных, то надо и его наказать. Дело кончилось тем, что никого не наказали, но автоклав был пущен в установленные сроки.
Королев требовал от своих заместителей и руководителей подразделений самостоятельности в решении вопросов, в то же время он им помогал, в ряде случаев брал ответственность на себя лично. На коллегию министерства, помню, вынесли рассмотрение хода работ по одному из изделий, докладчиком определили меня. Королев, придавая большое значение подобным мероприятиям, предложил мне подготовиться и выступить с докладом сперва перед руководством ОКБ, т. е. устроил настоящую репетицию, в ходе которой мой доклад был откорректирован. В заключение Сергей Павлович сказал: «Ну вот, так держать. А мы будем там* на коллегии, и в случае чего в обиду не дадим».
По его указанию были разработаны очередные мероприятия. Документы направили Сергею Павловичу на космодром, где он был в то время на испытаниях.
Вот сопроводительное письмо к этим документам за подписью директора завода:
Товарищу Королеву С. П.
Направляю Вам мероприятия по развитию реконструкции завода.
Мероприятия обсуждены с руководящими работниками завода и одобрены.
Просим их рассмотреть и утвердить.
15/111—65 г. Турков
С. Г1. Королев вернул это письмо со следующей резолюцией:
Тов. Р. А. Туркову — лично Я внимательно прочитал Ваш материал. '
Конечно, его надо обсуждать и разбирать со многими тов[арища]ми, а не путем записки.
2. 	Тем не менее вынужден Вам написать свое предварительное мнение — отрицательное. Мне кажется, что предлагаемая реконструкция завода недостаточно уве¬
322


4. С. П. КОРОЛЕВ — ОРГАНИЗАТОР
личит его мощность и недостаточно повысит производительность труда, не говоря уже о лучшей (!) организации труда.
3. Слишком большой упор взят на новое капитальное строительство, а что же нам делать в 65—67 гг.?!
4. Слишком много площадей и людей на заводе отнесены не на основное пр[оизводст] во.
5. Мне кажется, что реконструкция мало увязана с планом и задачами, и особенно на 65—67 гг.
Прошу Вас тщательно подготовиться к обсуждению к моему приезду.
17.3.65 С. Королев
Записка, адресованная Королевым директору завода, написана в довольно резком тоне. В то же время Сергей Павлович проявляет определенный такт: пометка «лично» означала, что никто другой с этим ознакомлен не будет, документ запечатывался в конверт и работником связи передавался из рук в руки адресату.
Записка позволяет также судить о подходе Королева к вопросам развития производства: не только за счет капитального строительства, а за счет реконструкции, использования внутренних резервов повышения производительности труда, лучшей организации с целью обеспечения плана.
Г. М. Пауков
Как руководитель С. П. Королев придавал большое значение работе с кадрами. Он хорошо знал свой коллектив, чувствовал обстановку в подразделениях. Анализируя загрузку и характер работы отдела, цеха на конкретном этапе развития ОКБ и завода, проводил вполне определенную кадровую политику. Хочу свою мысль подтвердить документами. Вот его резолюция на моей докладной записке, сопровождающей план распределения молоды* специалистов:
Срочное.
Лично.
1) Направляю Вам 2 экз[емпля]ра Плана распределения молодых специалистов с 1 апреля с. г.
Строго выполняйте эти указания.
Все спорные вопросы и претензии выносите лично ко мне.
2) Возвращаю Вам также заявки отделов с моим решением в каждом отдельном случае.
3) Прошу доложить мне перспективу получения молодых специалистов в 1964 и в 1965 гг.
4) Как приходящие на работу специалисты обеспечены жильем?
5) Примите меры в подразделениях п у себя в ОНУ *, чтобы молодых специалистов хорошо встретили и обеспечили им нужные условия работы; считаю, надо заблаговременно сообщить в отделы сведения на них...
1 Отдел найма и увольнения.
323
11*


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
6) У нас по-прежнему плохо обеспечивается отдел главного технолога (и других главных специалистов завода) и особенно техбюро цехов и рабочие участки в цехах.
7) Начинайте работать по подбору кадров... для проектных и др[угих] отделов. Здесь надо брать людей со стажем работы у нас от 5 лет и выше!
29/111—64. С. Королев.
Для этой резолюции не хватило места на лицевой стороне моей докладной, Сергей Павлович перевернул лист, исписав всю оборотную сторону. Длинная резолюция получилась, не правда ли? Но это была установка, настоящее руководство к действию.
Сам план распределения молодых специалистов и заявки отделов также носили массу пометок, замечаний, уточнений. Чувствовалось, что Главный конструктор тщательно поработал над документами.
Сергей Павлович был противником формального подхода к комплектованию подразделений специалистами. Интересна в этой связи резолюция Королева на «служебной записке» начальника сектора, руководившего тогда проектной разработкой космических аппаратов, с просьбой оставить в отделе пять молодых специалистов из МАИ:
...Возражаю.
Считаю, что к Вам в отдел следует направлять только имеющих стаж работы специалистов (от 5 лет и выше) и подходящих по своим личным данным.
Вносите на имя ГК [Главного конструктора] Ваши предложения — кого бы Вы хотели к себе перевести в 1964 г., в первую очередь из Вашего куста.
29/111—64. С. Королев.
Подобная же резолюция была сделана С. П. Королевым на заявке другого руководителя проектного отдела:
Не могу согласиться с Вашей заявкой: брать неопытных людей в Ваш отдел нельзя. В последний раз оставляем Вам Ваших дипломников.
Вносите на имя ГК предложения о переводе к Вам специалистов со стажем от 5 лет и выше, имеющих хорошие личные данные; прежде всего посмотрите в Вашем кусте, а молодежь будем у Вас забирать взамен.
29/III—64 г. С. Королев
На всех резолюциях одна дата, 29 марта 1964 г. В тот день Сергей Павлович рассматривал предложения отдела кадров по распределению молодых специалистов. Подошел он к решению этого вопроса не просто. Одновременно с планом он потребовал от меня заявки всех отделов и завода, сам внимательно изучил потребности всех подразделений и высказал свое мнение.
324


4. С. П. КОРОЛЕВ — ОРГАНИЗАТОР
Г. Я. Семенов
Осенью 1946 г. руководство института предложило мне возглавить экспериментальный цех при КБ С. П. Королева. О Королеве я слышал, но с ним не встречался.
— Ты же был начальником сборочного цеха артиллерийского завода во время войны, и я уверен, что справишься,—сказал директор института и позвонил Главному конструктору.
КБ Королева находилось в бытовках инструментального цеха. Подхожу. Стоит девушка-вахтер. Объясняю ей, что по указанию директора иду к Главному конструктору. Не пускает. Я было собрался уходить, вдруг поднимается по ступенькам человек средних лет. Девушка-вахтер ему говорит:
— Вот этот идет к вам.
— Ну что же, проходите тогда,— говорит человек.
Я понял: это и есть Королев. Представился ему. Он начал подробно расспрашивать: кто я и кем работал, когда, какую продукцию выпускал. Выслушав мой рассказ, сказал:
— Ну что же, это неплохо. Пушкарь, значит, опытный. Но у нас продукция будет несколько другая. Сложная продукция. Я поручу своим помощникам, чтобы они сейчас познакомили вас с нашими разработками.
Вызванный им сотрудник рассказал, что к чему, и потом даже показал в натуре ракету.
Скажу прямо, мне не понравилась конструкция. Когда я вернулся в кабинет Сергея Павловича, он меня спросил о впечатлении и просил быть откровенным. Я ответил примерно так:
— Я привык к пушкам. Пушка — сложный механизм, а ваше изделие — жестянка какая-то!
Он сверкнул в мою сторону глазами, но быстро успокоился и сказал:
— Спасибо за откровенность... К сожалению, не только вы, многие еще не понимают, что такое баллистическая ракета дальнего действия. Ну что, будете работать со мной над «жестянкой»? Правда, это дело нелегкое, если боитесь, лучше откажитесь сразу.
— Почему же, Сергей Павлович? Трудностей не боюсь,— ответил я.— Готов приступить к работе, где ваш цех?
Королев посмотрел на меня как-то по-особому и вдруг говорит:
— Почему вы мне задаете такой вопрос? Я вам должен его задать. Где ваш цех, товарищ начальник цеха?
Вышел из проходной под впечатлением этого разговора. Ну и ну, подумал я, все равно что во время войны. Голое место. Ни цеха, ни людей, ни площадей... Есть только один начальник цеха.
Однако в тот же день я случайно узнал от знакомого паренька, что собираются закрывать авиационную мастерскую, созданную во время войны на окраине города, в ангаре аэродрома. Он меня предупредил, что через проходную нас не пропустят, а надо идти со стороны поля, через колючую проволоку. Я осмотрел ангар, поговорил с людьми и понял:
325


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
здесь мое спасение. Появилось желание тут же пойти к Сергею Павловичу и поделиться с ним этой идеей. Утром —прямо к нему. Сергею Павловичу понравилось мое предложение. Он тут же отложил все дела, мы сели в машину и поехали смотреть ангар. Я не знал, как объяснить ситуацию с пропуском, но осмелился и говорю:
— Сергей Павлович, нас через проходную не пустят.
— А как же вы туда попадали?
— Через забор из колючей проволоки, там есть небольшой проход, но вам, наверное, неудобно?
— Ерунда, если нужно для дела, пошли через забор.
Провел его я нелегальным путем. Пришли в ангар, ходим, смотрим. Список людей отдали ему. Вдруг подходит майор и спрашивает:
— Что вы тут делаете и кто вы такие?
Сергей Павлович предъявил документ. Майор козырнул и сам предложил свои услуги в осмотре здания. Королев ходил и отчитывал майора за беспорядки. Тот оправдывался, ссылаясь на переезд.
— Наведешь здесь порядок, Герман Яковлевич,— обратился он ко мне.
— Постараемся, Сергей Павлович,— ответил я.
Майор с глубоким почтением проводил нас до проходной и выпустил на улицу. Сергей Павлович в этот же день побывал у министра, и вопрос об организации экспериментального цеха был решен.
В экспериментальном цехе мы стали осваивать первые ракеты. Я понимал, что ракета не пушка и не двигатель самолета. Баки, тонкие оболочки, медницкие работы с листовым алюминием, селитровые ванны и т. п. Рабочих нужно было переучивать. Решил пойти к Королеву, но вдруг он вызывает меня сам.
— Собирайте бригаду рабочих человек 30—40 и командируйте ее на авиационный завод. Я договорился с главным конструктором Лавочкиным. Думаю, месяца за три они получат хороший опыт. Сами тоже побывайте и поучитесь. Надо максимально использовать опыт не только артиллерийских, но и авиационных заводов. И вот началась сборка первых ракет для летных испытаний. А затем работа над Р2. Да, мы в нашем цехе сделали первые ракеты, которые затем были переданы на опытный завод, а потом и в серийное производство.
Пригласил меня С. П. Королев и говорит:
— Вам необходимо ехать на серийный* завод. Наша «двойка» принята в эксплуатацию, и надо, чтобы на серийном заводе работали опытные ракетчики.
В родные места я вернулся только в 1959 г. Осенью этого года ОКБ С. П. Королева объединилось с соседним предприятием. Сергей Павлович тогда решил организовать в составе опытного завода специализированное производство по изготовлению космических кораблей и предложил мне возглавить это производство. Между нами произошел примерно такой разговор:
— Хотя ты уже матерый ракетчик, но космические корабли для нас всех дело новое. Прежде всего долговременная работа в вакууме. Герметичность — важнейшее требование,— сказал Сергей Павлович.
326


4. С. П. КОРОЛЕВ — ОРГАНИЗАТОР
— Сергей Павлович,— отвечаю,— я понимаю всю ответственность. Мы с успехом можем использовать опыт цехов: механической обработки, инструментальных и термических. Но сборка?
На сборке требовался опытный коллектив, который собирал первые спутники, лунники.
— Да, я дал команду директору завода комплектовать сборку нашими производственниками,— сказал Королев.
Так было создано на нашем заводе производство, специализирующееся на изготовлении космических объектов. Дело непривычное даже для опытного производственника из ракетной техники. Ну, скажем, магниевые корпуса отсеков корабля.
Требование по герметичности? А приборы? Сколько их, специальных приборов и узлов, приходилось делать у нас?
Работа была напряженной, но люди самоотверженно трудились, порой по 10—12 часов в смену.
Сергей Павлович лично следил за ходом изготовления космических кораблей. На неделе раза два, три, а придет.
Приходил он обычно поздно вечером, а то и ночью.
— Почему мало народа работает во вторую смену?—спрашивает Сергей Павлович меня часов в десять вечера.
— Это, Сергей Павлович, остатки первой смены, а вторая смена начинает работать в 12 ночи,— отвечаю.
В другой раз он появился в два ночи. И опять рассердился:
— Где же твоя вторая смена? Почему мало людей?
— Сергей Павлович, не хватает рабочих.
— Почему не хватает, делал заявку в отдел кадров? — не унимался
он.
— Сергей Павлович, не хватает рабочих везде, во всем городе,—пытаюсь я объяснять, но он не успокаивается.
— Я давал лично указание кадровикам укомплектовать тебя рабочими,— гневается он,— подходит к телефону и в это позднее время (два часа ночи) звонит своему заместителю по кадрам.
— Ты спишь, а дело стоит. Почему не укомплектовал Семенова? Не хочу ничего знать! Вот тебе две недели сроку, чтобы в производстве Семенова увеличить число рабочих на сто человек! Не выполнишь, пеняй на себя. Все! — и положил трубку.
Нелегко, наверное, пришлось нашим кадровикам, но указание выполнили: через две недели у меня прибавилось рабочих на сто человек.
С трудностями в жизни, в производстве мне приходилось встречаться. Во время войны наш сборочный цех в сутки делал 15—17 пушек. Но я вам скажу, что темпы, которые развивал Сергей Павлович, были ничуть не ниже тех, только время-то другое — мирное... И сам он себя не щадил. Иногда мы удивлялись: когда он спит?
Вспоминается один очень напряженный период, связанный с изготовлением материальной части корабля для эксперимента по выходу человека в космос.
327


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
Главный конструктор выбрал «мягкий» шлюз из ткани, его разработку и изготовление поручил смежникам. Смежники наши темпы не приняли. Сергей Павлович жмет, а те заявляют, что наш завод не поставил комплектующие детали. Рассердился тогда Сергей Павлович на директора и на меня.
— Поезжайте к... (он назвал фамилию смежника) и сидите там с Турковым до тех пор, пока не укомплектуете шлюз.
Но вот шлюз изготовлен. Собрали корабль и стали проводить испытания. Стоим с первым заместителем Королева по космосу и наблюдаем за испытаниями. Испытания закончили в три часа ночи. Сели с заместителем Главного конструктора в машину и поехали, но при выезде из ворот предприятия нас задержали, и вахтер сказал, что Сергей Павлович велел не выпускать.
Мы, естественно, возвращаемся в цех. А Сергей Павлович уже там.
— Что, только появились? — спрашивает.
— Нет, хотели уехать домой. По вашему указанию возвратились,— заявили мы и доложили о результатах испытаний. Главный был доволен, но вида не подавал. Уехали мы домой примерно в половине четвертого. В восемь утра я был снова на работе, в восемь тридцать позвонил Сергей Павлович из своего кабинета и дал мне новые поручения...
После успешного завершения полета в космос Беляева и Леонова пришел Сергей Павлович на производство. Обошел рабочих, мастеров (многих он знал лично), поблагодарил, пожал руки.
В организации производства, как и в проектно-конструкторских работах, С. П. Королев смотрел вперед. Большую работу мы провели под его руководством — я имею в виду подготовку производства и изготовление принципиально новых космических кораблей «Союз». Помню, делали мы корпус для первого «Союза». Остановились. Нет комплектующих деталей. Звонит Сергей Павлович и спрашивает:
— Как дела?
— Стою,— отвечаю,— нет шпангоутов, завод ждет проката.
— И долго будешь стоять? Ты пойди к конструкторам, разберись, подскажи. Ищите выход, не ждите!
И действительно, общими усилиями вышли из положения.
Космические корабли типа «Союз» потребовали серьезной перестройки производства, в частности развития приборного направления, поскольку системы жизнеобеспечения, электроавтоматики борта, стыковки и многие другие были тесно связаны с конструкцией корабля. Сергей Павлович: поддержал развитие приборостроения на предприятии и стал активным пропагандистом нового для нас направления. Даже устроил приборную выставку в отделе научной информации и на эту выставку пригласил министра. Когда была разработана смежником система поиска и сближения космических кораблей «Игла», для ее успешного испытания и настройки в наземных условиях требовалась специальная камера. По указанию С. П. Королева в его ОКБ были разработаны первые в стране безэховые камеры.
328


4. С. П. КОРОЛЕВ — ОРГАНИЗАТОР
Одна из них была изготовлена на заводе, и сразу резко упростилось испытание «Иглы» — этой важнейшей системы в составе объекта.
Как он относился к людям?
Сергей Павлович был очень строг. Иногда казалось, что уж слишком. Однажды он мне звонил по прямому телефону, а я в цехе. Мой секретарь Валентина Антоновна что-то замешкалась, взяла трубку не сразу. Он сначала ее отчитал, а когда я подошел к телефону, и меня...
Дней через пять Сергей Павлович шел ко мне в кабинет и в приемной увидел, что Валентина Антоновна плачет.
— Что с вами?— спросил он.
— У меня сестра тяжело заболела,— ответила та,— нужны редкие лекарства.
— Какие лекарства? — спросил Сергей Павлович.— Напишите мне.
Через два-три дня эти лекарства она получила.
Г. М. Марков
После армии, в 1947 г. я поступил слесарем на завод, который работал по тематике ОКБ Королева.
Когда готовили первую лунную машину, последнюю ее ступень (я уже был начальником.цеха), слесарь Аркадий Иванович Дубасов, на заключительных операциях в два часа ночи уронил контровочную шпильку в турбонасосный агрегат. Машину надо было в шесть утра отправлять. Звонит мне домой, я бегом прибежал, поскольку жил близко. Все растерялись. Беру трубку, звоню Сергею Павловичу на квартиру, так и так. Он говорит: «Нехорошо, нехорошо»... Я толкую, слесарь очень хороший... Мы опоздаем на сутки, зато машина будет сохранена, а если бы он скрыл... Сергей Павлович говорит: «Я сейчас подъеду».—«Разрешите тогда разбирать машину,—спрашиваю я,—турбину надо снять?» — «Ну,— отвечает,—разбирай». Около 6 утра Сергей Павлович был уже в цехе. Подходит к слесарю Дубасову и говорит: «За то, что ты сделал, тебя надо наказать, а за то, что признался, тебе все прощается».
Или вот еще случай. Отправили мы машину на космодром, а сами вслед за ней полетели. Посадили нас на полпути из-за нелетной погоды. Сидим день, два, только на третий дали вылет. Прибыли на космодром, не успели переодеться, как прилетел Ан-12 с космическим объектом, и надо было ехать принимать машину. Смотрим, садится самолет Королева. Он подошел к нам поздороваться и с ходу начал нас отчитывать. Я сперва улыбался. Он мне и говорит: «Вы знаете, что машину сломали?» Я сразу оробел. Как же так, думаю, сам готовил машину, сам грузил... «Да вы знаете,—продолжал Сергей Павлович,—что вам строгий выговор с предупреждением об увольнении?» Я говорю, нет.
Ведущий конструктор, что прилетел со мной, заулыбался и отвернулся. Сергей Павлович шутя хватает его за воротник: «А ты что смеешься, думаешь, тебя обошли?» Отругал нас, сел в машину и уехал. Только он уехал, появляется командир корабля и говорит, что сломали крон¬
329


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
штейн. По документации он должен был сниматься перед погрузкой. Мы сразу успокоились: ничего страшного нет. За ночь восстановили машину, начали испытание. Часов так в полдевятого пришел в цех Сергей Павлович. Подходит, поздоровался: «Как дела?» Объясняю, что все нормально, машину уже испытываем. Настроение у него хорошее. Я продолжаю: «Как жалко, Сергей Павлович, что столько энергии вы потратили из-за неправильной информации».
«Как неправильной?» — «Я прошу вас посмотреть: что сломали?» Стремяночка узенькая, он толстый, я толстый, встали на этой стремя- ночке, показываю ему. Он посмотрел-посмотрел, повернулся ко мне и спрашивает: «Что же, я и приказ неправильно подписал?» — «Нет,— говорю,— приказ вы правильно подписали, только не надо так нервничать». А он и говорит: «Ругаю я того, от кого есть толк».
Один раз Сергей Павлович уволил всех нас до единого. Утром, в 7.30, прихожу в цех, а там Сергей Павлович. Все кто куда попрятались, а я как раз попадаюсь ему на глаза при входе, никуда не денешься. Поздоровались. Сергей Павлович и говорит: «Я в 9 часов собрал совещание, поскольку вчера я вас всех уволил». На совещании присутствовал весь руководящий состав во главе с директором, секретарь парткома, председатель завкома. Сидели за длинным столом. Поскольку Сергей Павлович знал всех до единого и по имени-отчеству, то как начал от директора, так обошел всех и каждому сделал внушение. «Теперь вопросы есть? — спрашивает.— Я собрал вас для того, чтобы вы правильно поняли, что случилось вчера. А те упущения, которые есть, надо устранять».
Однажды случилась беда: мы помяли при испытании бак изделия. Пришел Сергей Павлович, и решение сразу было принято. Конечно, сильно отругал он меня и моего начальника Василия Михайловича Иванова. Расстроились мы. Я говорю Василию Михайловичу: «Сейчас все исправим». Минут через пять-десять звонок, и голос Сергея Павловича: «Ну как, все поняли? Как дела?» Иванов отвечает: «Нормально, Сергей Павлович».—«Значит, правильно поняли»,—и положил трубку. Смотрю, Василий Михайлович весь засиял, и мы все вздохнули с облегчением.
А вот такой была последняя моя встреча с Сергеем Павловичем.
Утром, в половине девятого, по громкой связи объявляют: явиться мне к Сергею Павловичу. Прихожу, поздоровались. Он мне: «Пойдете работать во второй сборочный цех!» Я возражаю: «Не могу пойти, поскольку все годы работаю в своем цехе». Он опять: «Нет, пойдете!» Я свое: «Нет, не пойду!» Такой разговор длился у нас минут 15... Потом Сергей Павлович говорит: «Вы знаете, я создал комиссию, во втором сборочном уронили раму, вот вы как член комиссии через два часа мне доложите».
Прихожу туда, на месте происшествия все руководство завода, а в коллективе меня все знают так же, как в своем цехе. Пришел к Сергею Павловичу, доложил, что все меры там приняты, все в порядке.
330


4. С. П. КОРОЛЕВ — ОРГАНИЗАТОР
«Так вот, с сегодняшнего дня вы там работаете». Я отнекиваюсь.— ч<Тогда идите и больше ко мне не заходите...» Я взял своего защитника, Василия Михайловича, и пошел с ним к Королеву. Приходим, он заводит нас в маленький кабинетик и обращается к Василию Михайловичу: «Ты зачем пришел?» — «Ну как же, вы меня обижаете, забираете у меня Маркова». Сергей Павлович сразу взвился: «Ты думаешь только о себе, тебе тяжело, а мне легко?» И обращается ко мне: «Ты в армии был?» — «Семь лет».— «Какие там команды?» — «Там много команд подают». Тогда Главный открывает дверь и командует: «Шагом марш в цех!» Больше мне сказать было нечего.
И. М. Рябов
Па работу в ОКБ я поступил в августе 1946 г., после демобилизации из Советской Армии. С Королевым я впервые встретился на партийном бюро, когда обсуждали задачи коллектива. Докладывал Главный конструктор. Сергей Павлович называл конкретные узлы, агрегаты ракет, которыми должны заниматься отдельные подразделения. Потом, на общем собрании коммунистов, Сергей Павлович докладывал более подробно: дал развернутую программу всех работ с указанием сроков исполнения и еще раз назвал ответственных лиц, за кем закреплены отдельные узлы, агрегаты, отсеки...
Собрание проходило бурно. Задачи были новыми для всех. Ранее никому из конструкторов не приходилось выпускать чертежи на ракеты. Поэтому после доклада Сергею Павловичу задали много самых разных вопросов.
Сергей Павлович отвечал не торопясь, вдумчиво, уверенно, стараясь объяснить, насколько трудны, сложны и почетны поставленные перед ОКБ задачи. Судя по его ответам, Сергей Павлович остался доволен активностью коммунистов.
Один из присутствующих спросил: «Скажите, пожалуйста, как обстоят дела со строительством жилья?»
Сергей Павлович улыбнулся: «Дайте только срок, будет вам и белка, будет и свисток».
Этот ответ понравился, зал оживился. Королев далее пояснил, что наш город будет в числе первых в области по строительству: будут сломаны все бараки, и вместо них выстроят многоэтажные дома со всеми удобствами. Со временем Сергей Павлович свое обещание выполнил.
Запомнился мне такой случай. Для транспортировки ракет Р2 на полигон требовались специальные вагоны, которых к тому времени не было. Утром меня вызвали к Сергею Павловичу. Он предложил сесть. Немного помолчав, Сергей Павлович пристально посмотрел на меня и сказал: «Изделия наши скоро будут готовы к летным испытаниям, а вагонов нет». Потом подошел к столу, где лежала стопка синек-чертежей, и продолжил: «Вот тебе документация на доработку вагонов. Завтра с представителем министерства поедешь на завод, который должен нас обеспечить специальными вагонами». Потом строгим тоном добавил:
331


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
«Без вагонов не возвращайся. Понял?» Я ответил, что понял. Потом Сергей Павлович, будто вспомнив что-то важное, сказал: «Если будут задержки, немедленно свяжись с нами по телефону». И добавил: «Командовать там не командуй, но чувствуй себя на высоте — ты представитель промышленности. Пусть представитель министерства в своем хозяйстве разбирается».
На заводе работы были организованы в три смены. Представитель министерства помогал в организации работ директору завода. Я занимался технической документацией: решал на месте все вопросы, возникающие в ходе производства. Упорный труд рабочих завода увенчался успехом. Наш заказ они выполнили за восемь дней. Как только был готов последний вагон, я подписал необходимые документы и выехал домой.
Приехал во второй половине дня. Прямо с вокзала пришел в ОКБ, чтобы доложить Сергею Павловичу о выполнении его задания. Однако у Сергея Павловича шло совещание. Я попросил секретаря доложить о моем приезде. Она тут же вышла из кабинета и сказала: «Войдите». В кабинете заседали конструкторы, проектанты, управленцы, прибористы, наземщики. Едва я успел поздороваться с Сергеем Павловичем, он спросил: «Где вагоны?» В кабинете наступила тишина. Я сказал, что два последних вагона вчера завод отправил на станцию, а все остальные уже в пути. Сергей Павлович тут же встал и обратился к кому-то из управленцев: «Вот ты здесь говорил о том, что сроки начала летных испытаний сорвутся из-за вагонов. Нет, срыва не будет. Завтра или послезавтра вагоны будут у нас на заводе. Вы об этом слыхали. Это касается всех. Готовьтесь к летным испытаниям». На том совещание и закончилось.
Когда все разошлись, Королев подробно меня расспросил, как удалось добиться столь быстрого выполнения заказа. Пришлось рассказать подробнее. Сергей Павлович посмотрел на мое усталое лицо: «Сутки даю тебе на отдых, отоспись как следует».
Начальником лаборатории газоструйных рулей, где я работал, назначили кандидата технических наук С. Ф. Фонарева. Когда лаборатория была укомплектована, к нам пришел Сергей Павлович. Сначала познакомился с каждым из нас. Спрашивал, кто что окончил, где работал и по какой специальности. Потом подробно объяснил задачи нашей лаборатории, что должны мы сделать и в какие сроки. Обрисовал нам полную перспективу лаборатории. Перед уходом из лаборатории Сергей Павлович, обращаясь к Фонареву, сказал: «Первоочередная задача — создать газоструйные рули для ракеты Р2 ко времени летных испытаний», пожелал нам успехов и ушел.
В кратчайшее время лаборатория выдала необходимую техническую документацию, а затем изготовила в металле измерительную аппаратуру для замеров газодинамических параметров рулей, сами рули и другое оборудование.
Трудностям в решении технических вопросов не было конца... Начальник лаборатории часто бывал у Сергея Павловича и жаловался на эти трудности. Сергей Павлович, выслушав его внимательно, отвечал: «Ты же
332


4. С. П. КОРОЛЕВ — ОРГАНИЗАТОР
кандидат технических наук, думай. Если бы все было просто, то нам с тобой здесь делать было бы нечего. За нас с тобой рули никто не сделает».
Результаты натурных испытаний двигателей показали, что газоструйные рули пригодны для установки на ракету. Сергей Павлович остался весьма доволен работой коллектива лаборатории и дал указания о подготовке к летным испытаниям на полигоне. Начались предстартовые испытания, а потом заправка ракеты компонентами. После заправки дали команду на установку газоструйных рулей. Я осмотрел в последний раз рули и установил их, о чем доложил Сергею Павловичу и начальнику стартового расчета. Предстартовые испытания и заправка были закончены, заправщики покидали стартовую площадку.
Была дана команда: «Всем в укрытие!» JI. А. Воскресенский провел все команды и дал последнюю: «Пуск!» Двигатель сразу заработал, но тут же заглох. Вокруг пускового стола мгновенно прднялось облако густой пыли и заволокло ракету так, что ее не стало видно. Когда ветер разогнал облако пыли, мы все увидели, что ракета стоит на пусковом столе.
Сергей Павлович посмотрел вокруг и распорядился: «Из укрытия не выходить!» И тут же Сергей Павлович с Воскресенским побежали на стартовую площадку. Ракета оказалась целой, без повреждений. Потом было разрешено подойти к ракете всем остальным. Я подошел к ракете и стал осматривать рули. Оказалось, что у двух рулей сбиты гребешки- компенсаторы. Доложил Сергею Павловичу. Он тут же осмотрел рули и сказал: «Вот эти два заменить».
Перед Сергеем Павловичем встал вопрос, что делать с ракетой: везти ее на техническую позицию на проверку или не везти? Высказывалось много разных мнений, но большинство склонялось к тому, чтобы ракету везти. Сергей Павлович решил по-своему: «На ТП ракету не везти. Провести предстартовые испытания, дозаправить ракету компонентами и произвести пуск».
Несколько часов спустя пуск ракеты прошел благополучно.
Г. М. Гречко
Сейчас даже не верится, но тем не мепее это было так: когда приходили молодые специалисты на работу, Главный конструктор с каждым из них проводил беседу. Где он находил время — непонятно! Приглашает молодого специалиста к себе в кабинет и ведет беседу так, будто только твои заботы его и волнуют. Он не торопился, не смотрел на часы, а просто разговаривал с человеком, стараясь понять, кто к нему пришел на работу. Он хотел понять, чем живут люди, о чем они думают, чего они хотят, с чем приходят.
Еще мне запомнилось, как он проводил совещания. За 20 лет мне с многими руководителями пришлось встречаться и видеть их стиль. Вот стиль Королева. Он приглашал тех людей, которые по данному вопросу что-то знают, опытных и не очень опытных и даже нас, молодых инже¬
333


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
неров. Усаживал. Он выслушивал всех, не «давил» своим авторитетом. Давал возможность каждому высказаться. И потом принимал решение. Выслушает наше мнение и говорит: «Ну вот, товарищи, вы, собственно, сами уже решили вопрос. Большинство думает так. Я ваше решение утверждаю, спасибо».
Все расходятся. А бывало иначе. Все склонились к одному варианту. Главный встает и говорит: «Товарищи, и все у вас правильно, и вариант вы выбрали правильно, и технически обосновали, но сделать так нельзя». И вдруг открывает нам совсем другую сторону этого вопроса, другой аспект. И показывает, что надо сделать наоборот. Он был первым, Главным конструктором, он мог приказать почти всем в стране, когда дело касалось ракетной техники, а вот инженерам своим не приказывал — он их убеждал. Он говорил, что не так надо решать вопрос, объяснял, почему, и мы уходили. Хотя решение принято не то, которое мы предлагали, но мы уходим от Главного конструктора выполнять решение как свое, потому что он не приказал нам, а рассказал, убедил, доказал.
На протяжении всех лет, что мне пришлось с ним работать, всегда такой стиль — просьба, убеждение. И поэтому люди работали не за страх, а за совесть.
Л. Б. Вильницкий
С Сергеем Павловичем я познакомился в 1947 г., еще не будучи сотрудником его отдела, но работая в одном из смежных отделов института. Однажды поздно вечером я и еще два инженера заканчивали срочные чертежи. Было это в большом проходном зале. Подошел Сергей Павлович и сказал: «И в вашем отделе есть сумасшедшие, которые работают ночами». Расспросил, чем занимаемся, и совершенно неожиданно заговорил о работах своего отдела, как-то тепло и непринужденно поделился трудностями. Чувствовались наряду с большой убежденностью и уверенностью непрерывная забота о судьбах своего дела и потребность высказаться, переговорить с нейтральными, ле подчиненными ему людьми.
Следующая встреча с Королевым состоялась в 1949 г., когда наш отдел вошел в состав его КБ. Сергей Павлович принял весь руководящий состав, включая начальников групп, каждого расспрашивал о профиле работы. Это на меня произвело большое впечатление. В дальнейшем приходилось часто встречаться с ним, но особенно волнующими были напутствия перед отъездом в командировку.
Тогда велась отработка ракеты на серийном заводе. Выезжали по «кляузным» вопросам. Сергей Павлович неизменно подчеркивал ответственность головной организации, требовал, чтобы в командировке мы вели себя должным образом. Он говорил с каждым из отъезжающих персонально и подробно вникал в состояние дела.
Однажды обнаружился конструкторский брак — в корпусе рулевой машины при механической обработке получались тонкие стенки. Этот дефект долго не замечали, пока стенка не разрушилась от случайного удара. Создалось угрожающее положение: предстояло вернуть и пере¬
334


4. С. П. КОРОЛЕВ — ОРГАНИЗАТОР
делать много агрегатов. Поначалу мне был учинен колоссальный «разнос», я считал себя конченым человеком, уронил и растерял подготовленные документы с намеченными решениями... Сергей Павлович с уничтожающими, разгромными замечаниями подписал мои бумаги и стал звонить в инстанции, где надлежало утвердить эти решения.
Той же ночью документы были подписаны.
Интересно, что, когда я, очень взволнованный, дрожащими руками складывал свои листы, Сергей Павлович уже спокойно, дружески сказал: «Смотри, только не потеряй какую-нибудь бумажку, бюрократы нам с тобой не простят». Это было так неожиданно и сердечно, что все напряжение как рукой сняло. Стало понятно, что все выговоры и «проработки» делаются с пониманием трудностей исполнителей, с 'сочувствием и уважением к их труду.
Можно привести другой эпизод, который произошел в конце 50-х годов. Работали над новой ракетой, Совершенно неожиданно для нас* «рулевиков» \ возникла необходимость увеличить мощность рулевой машины в 3—4 раза. Писали графики, намечали сроки от года до трех лет... Причем это соответствовало нашим реальным возможностям, так как разработка документации, оснастка, изготовление, доводка действительно требовали длительного времени.
Работы по ракете приостановили. Едва это стало известно Сергею Павловичу, он вызвал начальника отдела и меня как конструктора этих рулевых машин. Разговор состоялся в маленьком кабинете, где Сергей Павлович сидел за небольшим столом. На столе не было книг, бумаг и литературы, лежали тонкая папка для бумаг и две-три информационные брошюры.
Разговор начался доверительно. Он попросил подумать и попытаться решить задачу подручными средствами. И, как ни странно, после этой беседы нашелся красивый выход:" использовать основные узлы от другого изделия, которое было уже в серийном производстве. Идея родилась у нас буквально через сутки после разговора с Главным. И вот мы опять в кабинете у Сергея Павловича. С эскизом машинки и перечнем: что, где надо получить (или, как тогда говорили, «выбить»), что достать у смежников, что изготовить на месте. Вот тут-то и раскрылось великое таинство организаторской работы Главного конструктора.
В течение часа Сергей Павлович непрерывно звонил по телефону, подключили серийный завод, многие подразделения нашего КБ и завода. Кончил он указанием — пробный образец должен быть сделан в неделю, первая партия — в течение двух месяцев. Самое удивительное, что установленные им сроки были выдержаны. Конструкторские отделы, производство и все службы, получив утвержденные графики, действовали исключительно оперативно и сумели в назначенный срок решить задачу. Это был не единственный случай такого эффекта графиков, утвержденных Главным конструктором. Его подпись оказывала "на все службы ОКБ магическое влияние.
1 Так в КБ называли конструкторов рулевых машинок.
335


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
Другой эпизод, который также характеризует способность Сергея Павловича загораться ,какой-либо идеей, относится к 1964 г. и касается установки искусственной тяжести. Корабли типа «Восток» и «Восход» в значительной мере себя исчерпали и не позволяли, как того требовала обстановка, давать новые технические результаты. В то время возможность длительного пребывания в невесомости была весьма проблематичной, и казалось заманчивым создать искусственную гравитацию на борту путем вращения системы орбитальных блоков, связанных гибким тросом, относительно центра массы этой системй.
Как только стали известны необходимые параметры’вращения системы (угловая скорость и длина троса), Сергей Павлович пустил в ход отлаженную систему: проект, исходные данные, проработка механизмов, чертежи, производство, испытания. Все это в течение 1—2 недель превратилось в графики с очень напряженными сроками. На эти сроки начальники подразделений соглашались с большой неохотой. Некоторых приходилось «вытаскивать» к Сергею Павловичу для внушения и убеждения.
Нашему отделу пришлось разрабатывать сложные и большие механизмы: лебедки, барабаны с целым километром троса, муфты, приводы и др. И все это надо было сделать за 2—3 месяца вместо 1—1,5 года при нормальной работе. Вызвали меня к Сергею Павловичу, к тому времени я был уже начальником отдела. Докладывал П. В. Цыбин. Он сказал: «Начальник отдела просит дать на выпуск документации 10 месяцев». Сергей Павлович не удивился, расспросил, сколько отдельных агрегатов нужно сделать, есть ли аналоги, и, к моему удивлению, вместо строгого определения срока начал буквально просить и уговаривать, чтобы мы максимально ускорили разработку. Его разъяснения, что это нужно только сейчас, а затем будет поздно, не позволили упорствовать. Не было никакой возможности ему отказать. Вместо 10 согласовали срок на 3 месяца, который потом ценой сверхурочной и ударной работы выполнили.
Когда началось производство системы искусственной тяжести, конечно, были большие задержки. Не решались также многие технические вопросы в проектном отделе.
На одном из совещаний Сергей Павлович стал распекать проектантов за отставание в работе: «Вы знаете, что за это время конструкторы перелопатили уйму агрегатов. Ну-ка, Вильницкий, принеси все свои чертежи!» Мы кинулись собирать чертежи, принесли книгу альбомов и сложили на столе в стопу. Высота этой стопы составляла едва ли не целый метр. Сергей Павлович показал на эту гору: «Вы видите, какая громадная работа начата, и все может пойти насмарку, если вы будете отставать. Разберитесь во всех нерешенных вопросах и через 10 дней доложите мне вместе с К. Д. Бушуевым».
Я не могу вспомнить, как дальше развивались события, но хорошо помню одно: он умел заставить всех участников работы тянуться за вырвавшимися вперед и обеспечивать этим общее быстрое продвижение.
336


4. С. П. КОРОЛЕВ — ОРГАНИЗАТОР
Были, конечно, ситуации, когда Сергей Павлович не мог так легко и однозначно давать указания и добиваться быстрых решений. Вспоминается, в частности, 1965 год, когда была закончена разработка системы кораблей «Союз». Рассматривался вопрос о дальнейшей судьбе этого комплекса, в частности о передаче этой тематики на другое предприятие. «Союз» был естественным продолжением «Востока», он унаследовал многие технические решения, кооперацию с другими предприятиями, методику разработки и испытаний. И, разумеется, передача темы была бы тяжелым ударом по коллективу и его прославленному руководителю. Чтобы показать объем задела по «Союзу» (а к этому моменту уже были спроектированы и изготовлены в металле многие приборы и агрегаты), Сергей Павловия приказал организовать выставку образцов в демонстрационном зале.
Выставка была построена по функциональному признаку. К примеру, наш отдел представил на нее много агрегатов: насосы СТР2, приводы сопед крена, вентиляторы, элементы стыковки. Когда все экспонаты были сосредоточены в демонстрационном зале, всех нас, стендовиков-гидов, пригласили в зал и сообщили, что вечером придет смотреть выставку Сергей Павлович. Ждали Сергея Павловича очень долго. Все волновались: . как оценит Королев наши экспонаты, не заставит ли он делать новые планшеты или снова подбирать образцы? Сергей Павлович появился около 10 часов вечера. Приехал с совещания. Чувствовалось, что он очень встревожен. Осмотрел все стенды, терпеливо выслушал наши сбивчивые пояснения, сделал очень мало замечаний и у последнего стенда, где собрались все присутствующие, стал нам пояснять обстановку.
Наша многолетняя работа, сказал Сергей Павлович, может пойти насмарку. Тему могут поручить другому предприятию, и опыт нашего коллектива, прошедшего такой трудный путь, останется неиспользованным.
Королев говорил тихо, задумчиво. Мы все поняли, что ему очень тяжело. Мучительно было смотреть на этого волевого, бесстрашного человека, подавленного такими обстоятельствами. Но он справился со своим чувством и закончил свою беседу на мажорной ноте: будем бороться, отстаивать свое детище.
П. ▲. Костюкевич
В феврале 1956 г. мне довелось быть свидетелем важных событий. На следующий день после закрытия XX съезда КПСС (26 февраля) наш институт посетила группа делегатов съезда.
Накануне тщательно готовились к этой встрече: в сборочном цехе устанавливались образцы всех ранее разработанных и освоенных изделий, контейнеры с геофизической аппаратурой и для подопытных животных, стенды с характеристиками и другими данными по предыдущим разра¬
2 Системы терморегулирования.
337


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
боткам. Отдельно были вывешены плакаты и таблицы по создаваемой новой ракете. Здесь же расставили стулья для небольшой аудитории. В цехе на тележках лежал первый макетный образец ракеты — центральный блок с «боковушками» и отдельно головная часть.
Около 11 часов утра 26 февраля 1956 г. машины подъехали к цеху. Встречали прибывших директор НИИ и С. П. Королев.
С. П. Королев сперва показал экспонаты и в хронологическом порядке рассказал о выполненных работах, затем пригласил делегатов к экспозиции по межконтинентальной баллистической ракете, которая тогда создавалась.
Как всегда, доклад Королева был ясен, спокоен (без пафоса и эмоций) , деловит и касался основных вопросов.
Рассказывая о макете новой ракеты, Сергей Павлович обратил внимание на проблемы и трудности, которые возникли при ее создании.
Надо сказать, проблем оказалось более чем достаточно, ведь это была первая ракета такого класса. Требовалось создать совершенно новые материалы, разработать и освоить новые технологические процессы, организовать производство обладающих невиданными доселе характеристиками крупногабаритных изделий. Все было новым: материал обмазки головной части, технология сварки, изготовление силовых узлов крепления ступеней ракеты, создание конструкции стенда для отработки ракеты, стартовых сооружений, строительство заводов для производства жидкого кислорода, изготовление мощного железнодорожного транспортировщика для доставки ракеты на стартовую позицию и тысяча других больших и малых проблем...
К созданию ракеты были привлечены многие предприятия и заводы, отраслевые научно-исследовательские и технологические институты. И для всех организаций-участников нужны были конкретные задания, четкий контроль, квалифицированное курирование. Королев говорил тогда о наиболее важных, пока еще не до конца решенных вопросах.
В этот же день был также продемонстрирован запуск ракетного двигателя на стенде КБ, которое возглавлял А. М. Исаев.
На следующий день было совещание у директора НИИ.
Для участников совещания С. П. Королев повторил демонстрацию новой техники в сборочном цехе. Он выступил с докладом о нуждах НИИ. По всем вопросам тут же принимались согласованные решения, устанавливались конкретные сроки.
Словом, участники совещания разъехались убежденные в государственной важности поставленной задачи, готовые с энтузиазмом и вовремя сделать все от них зависящее для успеха общего дела. Партийные организации на местах взяли эти работы под особый контроль.
И результаты не замедлили сказаться — всего за полтора года была осуществлена колоссальная работа: изготовлены первые образцы ракеты, проведены ее «холодные», стендовые, а затем и натурные испытания, а 4 октября 1957 г. эта ракета вывела на орбиту первый в мире искусственный спутник Земли.
338


4. С. П. КОРОЛЕВ — ОРГАНИЗАТОР
12 апреля 1961 г. с ее помощью был выведен в космос корабль «Восток» с первым космонавтом Ю. А. Гагариным.
Сергей Павлович сделал традицией встречу всех космонавтов после их возвращения на Землю с коллективом — создателем ракеты-носителя и космических кораблей. Митинги на открытой площадке перед зданием КБ стали теплым, дружеским общением героев космоса с создателями .космической техники. Трудно переоценить значение этих встреч для воспитания в коллективе трудового энтузиазма, гордости за свою профессию.
Помню, еще в 1953 г. Королев акцентировал внимание на вопросах измерений при отработке новых изделий в стендовых условиях, летноконструкторских испытаниях и их штатной эксплуатации. Он предвидел, что с развитием новой техники резко возрастут объемы измерений и потребуются качественно новые средства телеизмерений.
По инициативе С. П. Королева в конце 1953 г. в институте на базе отдела измерений и специалистов-измеренцев ОКБ был создан свой мощный отдел измерений. К этому делу были привлечены также организации других министерств. Именно С. П. Королев на Ученом совете НИИ в 1954 г. сформулировал и поставил задачу автоматической обработки телеизмерений в предвидении резкого увеличения объема информации и усложнения самих изделий. Тем самым он определил создание нового направления в области техники — разработку методов и средств автоматической обработки телеметрической информации. С тех пор это направление в науке и технике успешно развивается, и без автоматической обработки информации в настоящее время немыслимо создание и эксплуатация ракетно-космических комплексов.
▲. П. Педан
Думаю, что каждый, кто встречался хотя бы изредка с С. П. Королевым, может считать себя счастливым. Мне же очень здорово повезло: без малого в течение 10 лет я проработал с Сергеем Павловичем, под его личным руководством, встречаясь с ним по нескольку раз в день на работе.
На предприятие я пришел в 1954 г. Много приходилось организовывать перевозок, отправлять железнодорожным транспортом экспедиции на испытания в различные районы страны. Все это было связано с большими организационными трудностями. Сйачала этими вопросами я занимался в масштабах цеха, в котором работал, а затем один из заместителей Сергея Павловича Королева возложил на меня руководство транспортными перевозками: доставку всего необходимого на космодром, в том числе с использованием имевшейся тогда на предприятии авиации. Это было уже в 1956 г. Вот с этих пор в мою жизнь вошел С. П. Королев.
Сергей Павлович Королев был выдающимся организатором. Эта сторона его деятельности оказала на меня наибольшее воздействие, так как я и при жизни Сергея Павловича, и в настоящее время занимаюсь организаторской работой и всегда в пределах своих способностей использую в работе те методы и правила, которые нам передавал Сергей Павлович.
339


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
В октябре 1960 г., как-то вечером, Королев вызвал меня в кабинет, усадил рядом и начал разговор издалека. Рассказывал, что ученых многих стран увлекает возможность запуска пилотируемого корабля на орбиту искусственного спутника Земли, что это очень важный шаг в развитии ракетно-космической техники. Сергей Павлович сказал, что для нас эта работа является основной.
Я никак не мог сообразить, к чему клонит Сергей Павлович. И вот он перешел к главному: космические корабли, модернизированные ракеты-носители становятся более сложными, содержат много новой техники, и, естественно, появляется все болыце и больше смежников, растет кооперация. «Ты знаешь, это такое хозяйство, что им надо управлять творчески,— сказал он.— Мне надо, чтобы всеми этими вопросами управлял хороший помощник. Берись за дело — пойдешь начальником отдела кооперирования?!»
Его предложение меня поразило: я был комсомольцем, 26-летним молодым человеком. Я — и смежники во главе с главными конструкторами, руководителями еще только создаваемой техники!
Все это я сказал Сергею Павловичу.
Он улыбнулся и ответил: «Ничего, мы посоветовались и думаем, что справишьсяГЯ помогу».
Надо сказать, при всей своей занятости Сергей Павлович после-моего назначения собрал коллектив отдела, представил меня и поделился своими мыслями об организации работы со смежниками, подчеркнул необходимость четких и деловых взаимоотношений и важность своевременной информации.
Мне же в напутствие при подписании приказа о назначении сказал: «В беседах с людьми, руководителями или подчиненными, никогда не торопись говорить „нет4*. Лучше скажи „я подумаю4*, а сам думай, советуйся и только потом отвечай».
Этим советом Королева я пользуюсь до сих пор, и если сам назначаю нового молодого руководителя, всегда рассказываю ему, что мне советовал Сергей Павлович.
Сергей Павлович всегда и во всем помогал, наши трудности он считал своими и всегда активно вмешивался, чтобы устранить их.
Случайно у меня сохранился документ, который вручили ему руководители одного из смежных предприятий. Дела там шли плохо, завод подводили смежники, поставляющие датчики.
Сергей Павлович и тут счел нужным вмешаться и написал: «т. Пе- дан А. П.! Завод очень нуждается в планомерной поставке этих датчиков. Чем мы можем им помочь? ... Прошу Вас продумать мероприятия и сообщить мне». Благодаря его вмешательству мы оказали помощь заводу, дела пошли на поправку, и конечные сроки не были сорваны.
В 1962 г. я выехал на одно из предприятий и обнаружил, что изготовление важнейшей системы космических кораблей ведется крайне неудовлетворительно, явно намечается срыв очень важного запуска. Обо всем доложил Сергею Павловичу. Он запретил мне возвращаться и обещал принять меры.
340


4. С. П. КОРОЛЕВ — ОРГАНИЗАТОР
Уже ночью меня разыскали в гостинице (где остановился, я не сказал при разговоре с Королевым) и пригласили к прямому проводу. Мне сказали, что просит позвонить товарищ Королев С. П. Услышав мой голос, Сергей Павлович сказал: «По твоему докладу принято решение направить специальную комиссию во главе с главным конструктором системы для принятия мер. Комиссии даны полномочия. Ты включен в эту комиссию. Действуй».
Утром на аэродроме я встречал комиссию. Прибывшие товарищи оказали помощь предприятию, и системы были сданы в срок.
Сергей Павлович всегда подчеркивал, что в общей большой и важной работе нет ничего чужого, что успехи — это общие достижения, трудности и беды тоже общие и преодолевать их надо сообща.
Сергей Павлович всегда требовал доводить начатое дело до конца, быть до конца верным своим убеждениям и очень любил настойчивость. На первый взгляд казалось, что он не любит возражений. Но нет, он не любил, когда под натиском его авторитета люди начинали сомневаться в своих действиях, и, наоборот, был доволен, когда они его убеждали в своей правоте.
Однажды мы с ведущим конструктором зашли на доклад к Сергею Павловичу, по докладу необходимо было у него подписать технический документ, извещение на изменение (такие документы он очень не любил подписывать). Сергей Павлович очень торопился, не сумел подробно вникнуть в суть дела, вспылил, смял этот документ и передал его нам со словами: «Больше ко мне с такими документами не ходите!» Я вышел в приемную и начал разглаживать документ, будучи твердо убежденным, что он должен быть подписан. В это время из кабинета вышел Сергей Павлович. Я подумал, что сейчас будет «разнос». Но нет. Он остановился, посмотрел и спросил: «Что разглаживаешь? А ну, покажи! — прочел внимательно и продолжал: — Считаешь, что сейчас надо подписать? Ну, давай ручку!» Подписал, вручил мне документ со словами: «Действуй и добивайся до конца, если убежден, что прав!»
Е. ▲. Тумовский
1959 год... Сергей Павлович Королев, коллектив КБ и завода ведут напряженный поиск во многих направлениях новой техники: это и пилотируемые космические корабли, и беспилотные космические аппараты для изучения Луны, Венеры, Марса, и геофизические ракеты, и перспективные исследования. Не хватает людей, не хватает мощности опытного завода.
Однако ни одно из этих направлений передать другим организациям, как это сделал Королев впоследствии, было нельзя. Требовалась тщательная проверка выбранных проектных решений по космическим объектам, создание конкретных конструкций и отработка их в земных условиях и в космосе.
Видимо, уже тогда Королев прикидывал, кому можно было бы передать начатое дело. Он понимал, что успехи КБ делали заманчивым уча¬
341


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
стие в космических исследованиях любой организации. Помню, как секретарь одной из организаций зондировал обстановку. Дело, мол, для них новое, но коллектив и парторганизация полны желания начать активно работать над новой техникой.
Без сомнения, Королев тогда считал, что основное и, пожалуй, наиболее трудоемкое направление — космические пилотируемые корабли — должно остаться в его КБ. Руководство отраслью очень своевременно предложило присоединить к КБ Королева соседнее предприятие.
Сергей Павлович, хорошо знавший главного конструктора этого предприятия, пригласил к себе директора завода, меня и председателя завкома: «Вот, хочу с вами, товарищи, посоветоваться. Вопрос не простой. С одной стороны, нам крайне' необходимы кадры в КБ, расширение возможностей опытного завода, с другой стороны, главный конструктор — уважаемый человек, имеет большие заслуги перед государством. Мне просто неудобно ставить ему подножку. И я по этому вопросу никакой инициативы проявлять не хочу».
Мы разошлись, договорившись о том, что каждый из пас оценит вариант объединения во всех его аспектах и со всех сторон: производственной, социально-бытовой и общественной.
Месяца через полтора вновь собрался «треугольник» предприятия. На этот раз Сергей Павлович сообщил нам, что главный конструктор соседнего предприятия освобожден от работы, и если мы не дадим согласия принять к себе этот коллектив, его передадут другому предприятию.
И я, и председатель завкома хорошо понимали, что слияние определенным образом ущемит потребности сотрудников нашего предприятия, в первую очередь в жилье и детских учреждениях. Об этом председатель завкома сказал Королеву. Сергей Павлович согласился, но в то же время заметил: «Такой большой коллектив конструкторов, опытное производство позволит нам развернуть новые работы. В ЦК понимают, что нам надо расширяться, и готовы нас поддержать. Я думаю так; будут успехи по освоению космоса — появятся и средства для улучшения быта».
Сергей Павлович не «жал» на нас, так как хотел, по-видимому, иметь активную и добровольную поддержку партийной и профсоюзной организации. Мы также понимали производственную необходимость объединения, поэтому приняли совместное решение: объединиться.
Я не случайно так подробно описываю именно этот эпизод из жизни нашего Главного конструктора, так как, на мой взгляд, с особой яркостью проявился в нем его талант, его блистательный ум ученого-руководителя. Объединялись два разных по профилю коллектива, и он, Главный конструктор, брал на себя тяжелейшую задачу — в кратчайший срок приобщить новых людей к решению очень сложных технических задач.
Состоялось решение вышестоящих организаций: к нам присоединялись соседи. Сергей Павлович собрал совещание «треугольника» с участием директора завода.
— Коллектив не простой: свои устои, правила работы, традиции, пе- легко будет нам,— сказал Королев.
342


4. С. П. КОРОЛЕВ — ОРГАНИЗАТОР
— Да, у них за последнее время партийные конференции проходят бурно, последняя конференция три вечера длилась,— добавил я.
— Но я верю, что коллектив квалифицированный и творческий. Будет работать по-нашему. Нам сейчас надо выработать основные принципы объединения,— заключил Королев.
Мы с председателем завкома выдвинули первый принцип: никто не должен пострадать материально из рядовых и среднего звена.
— Да, конечно, это должно быть непременным условием. У них ставки ниже, я договорюсь с министерством об увеличении фонда заработной платы,— сказал Сергей Павлович.— В то же время я прошу вас, товарищи, поддержать меня в части жилья и детских учреждений, не ущемлять их интересы. Они там «на корню» разделили два дома, которые строятся сейчас. Мое мнение — так и оставить, а при следующем распределении будем делить поровну.
Мы согласились с этим предложением Сергея Павловича.
— Третий принцип — у всех должен быть интерес к нашей работе, повышенный интерес. Для этой цели мы должны хорошенько поработать. Я думаю так: сам я проведу серию совещаний и бесед, буду принимать всех по личным вопросам в течение недели.
Тут он обратился ко мне.
— У нас принято: все обиженные идут в партком. Прошу вас принимать всех обиженных и необиженных с их предприятия ежедневно, без ограничений.
Так началось объединение нас с соседями. Сергей Павлович, его заместители, руководители партийной и профсоюзной организаций обсуждали, доказывали, слушали, советовались в течение десяти дней. Коммунисты соседей, руководители первичных партийных организаций активно включились в работу по формированию новых конструкторских и производственных подразделений. Эта работа проходила с глубоким пониманием государственной важности укрепления конструкторской и производственной базы .головного предприятия.
Мы часто встречались в этот период с Сергеем Павловичем.
— А вы знаете,— как-то обратился он ко мне,— народ мне нравится, квалифицированный народ. Они будут работать.— И он потер от удовольствия руки.
Сергей Павлович рассмотрел все подразделения, до группы включительно, тщательно изучил состав людей, характер их прежней работы и тут же сам предлагал конкретную тему.
Энергетические, заготовительные, механические цехи полностью переключались на обеспечение производства по новой тематике. С агрегатными и сборочными цехами было сложнее, они требовали переоснащения и некоторой реконструкции. Отделы КБ частично вливались в наши конструкторские подразделения, но некоторые сохранили свою структуру.
Во всей этой перестройке в первую очередь, учитывалось следующее: целесообразность использования богатого опыта новых конструкторов и производственников, необходимость быстрейшего включения свежих сил
343


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
в наше дело, восприятие лучших традиций наших соседей в ряде технологических процессов.
Пройдет несколько лет, и многие, очень многие из работников бывшего соседнего предприятия станут ведущими специалистами нашего КБ и опытного завода.
А тогда, месяца через полтора после слияния, меня „ вызвали для доклада:
— Послушай,— спрашивают меня,— скажи, пожалуйста, как это вам удалось провести объединение и после этого — ни единой жалобы?
— Значит, все довольны,— отшутился я.
— Видно, серьезно поработали?
— Да, досталось нам. Сергей Павлович, как всегда, был на высоте,— доложил я и коротко рассказал о наших мероприятиях.
Результатом объединения остались очень довольны, с особым удовольствием было принято наше заверение о том, что отдача от нового коллектива не заставит себя ждать.
После полета первых искусственных спутников количество технических проблем росло, как снежный ком. И удивительно: никто не ныл, не сетовал на перегрузку, более того, люди, отработавшие сверх установленного времени, чувствовали глубокое удовлетворение.
Однажды я задержался в парткоме часов до 10 вечера. Вышел на улицу, смотрю, идут два начальника отделов КБ.
— Что так поздно? — спрашиваю их.
— Такой «боб» при испытаниях появился, еле нашли. Сергей Павлович разгон устроил. Теперь все в порядке,— ответил один из них. Смотрю на них: такие довольные, счастливые.
С. П. Королев во всех сферах своей деятельности был против авантюр, необоснованного риска, нечестности и непорядочности, невнимательного отношения к людям.
Однажды мы пришли в назначенное время на заседание «треугольника» предприятия. У Королева в кабинете были два его заместителя. У Сергея Павловича с ними происходил довольно острый разговор. Заместители доказывали Королеву необходимость исключить серию экспериментов, связанных с подготовкой к пилотируемому полету. Прислушавшись к спору, я почувствовал, что невольно встаю на их сторону, так как они приводили убедительные доводы: Сергей Павлович не соглашался с ними. Потом раздраженно оборвал разговор: «Ну, хватит, время ваше истекло, у меня заседание треугольника. Все!»
Заместители покинули кабинет. Сергей Павлович смотрит мне в глаза и спрашивает тихим голосом:
— Заместителей жалко?
— Не то чтоб жалко, а логика в их рассуждениях есть,— отвечаю я.
— Скажите на милость, логика! Это не логика, а авантюра. Я всегда был против всякого необдуманного риска, против ненужной спешки и лихачества!
Летом 1963 г. С. П. Королев назначил меня ведущим конструктором по реконструкции и строительству космодрома. Так я стал работать под
344


4. С. П. КОРОЛЕВ — ОРГАНИЗАТОР
его непосредственным началом и вести от его имени контроль за подготовкой сооружений Байконура к испытаниям, а также курировать строительство новых наземных комплексов, предназначенных для работы с новыми, перспективными изделиями. Надо сказать, строительством и реконструкцией сооружений космодрома, обеспечивающих запуск космических объектов, Сергей Павлович руководил лично. Он считал эти работы частью своей технической стратегии. С самого начала меня поразило его знание вопросов строительства: Сергей Павлович разбирался и в тонкостях организации, и в характерных особенностях освоения средств по капитальным вложениям.
Вспоминаю, как в августе 1964 г. Сергей Павлович назначил слушание докладов о состоянии выполнения плана капитального строительства по объектам внутри предприятия (внутреннее строительство) и по объектам космодрома (внешнее строительство). С докладами были вызваны: директор опытного завода Р. А. Турков, заместитель начальника предприятия по строительству Г. В. Совков и я. Совков должен докладывать о внутреннем строительстве, а я — о внешнем. Положив перед Сергеем Павловичем первый экземпляр справки-доклада, Совков бодро начал, легко оперируя цифрами. Но тут Сергей Павлович остановил Совкова и спросил его:
— Сколько же из них строймонтажных?
— Сейчас я прикину, Сергей Павлович.
— Что значит «прикину»? Почему вы не знаете, какую часть вложений составляет общепромышленное и технологическое оборудование? Вы куда пришли, на доклад или за советом?
— На доклад, Сергей Павлович,— смутился Совков.
— Вы не готовы к докладу, Георгий Васильевич! — заключил резко Главный конструктор.
Совков, опытный, я бы сказал, «матерый» строитель, стоял перед С. П. Королевым, как школьник, не выучивший урока.
На выручку Совкову пришел директор завода:
— Сергей Павлович, неужели это так уж важно? Общие объемы в справке отражены?
— А вы, Роман Анисимович, как мой первый заместитель не занимаетесь серьезно строительством, иначе вы бы понимали, что мой вопрос не праздный. Я хочу знать: сколько средств необходимо взять на оборудование за счет темы,— возразил Сергей Павлович.
Он резко отчитал директора и Совкова и не принял доклада.
Мне и моим товарищам по работе очень нравилось решать с Сергеем Павловичем вопросы строительства и реконструкции космодрома прямо на месте, когда он прилетал туда как технический руководитель запусков космических кораблей. У нас уже выработалась определенная процедура: обычно за несколько дней до прибытия Главного конструктора мы появлялись на космодроме, разбирались с состоянием дел, подготавливали проекты писем, телеграмм, планов-графиков и других документов.
345


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
Вот утром в столовой появляется Сергей Павлович. Он оглядывает зал и видит нас.
— Вас я приму в восемнадцать тридцать,— говорит он мимоходом.
Вечер... Штатные сотрудники космодрома разъехались по домам, представители промышленности отдыхают в гостиницах. А Сергей Павлович разбирается с состоянием строительно-монтажных работ: днем не было времени. Сижу рядом с ним. Он смотрит мои бумаги, тут же вносит изменения, подписывает, дает поручение составить новый документ, машинистка тут же печатает. Деловая, спокойная обстановка, только слышны отдельные фразы:
— Усилим значение этого письма,— говорит Сергей Павлович и ставит себя исполнителем.
— А здесь надо переделать, укажите в письме... Здесь, пожалуй, вы правы, только сделайте концовку более тактичной. Здесь уточните наши требования.
Главный смотрит на часы:
— Ого, уже десять. На сегодня хватит. Пойдемте отдыхать.
Молча идем по ночному космодрому. Сергей Павлович смотрит на звездное небо.
— Интересно, какая сейчас у нас погода? — говорит он.
— Я слышал по радио: пасмурно, идет дождь,— отвечаю я.
Опять молчим. Он снова смотрит на небо.
— Какая красота! Так вы прочли «Туманность Андромеды»? — спрашивает меня Сергей Павлович, вспоминая пятилетней давности разговор об этой книге.
— Память у вас, Сергей Павлович!
— Значит, не прочли, напрасно. Любопытная книга,— говорит он тихо.
Мы поравнялись с гостиницей. Он протягивает руку:
— До завтра. Я думаю, вы мне потребуетесь часа в четыре. И он не спеша направился к своему домику.
Объективности ради хочу вспомнить о случае, когда я в полной мере испытал на себе гнев Сергея Павловича, справедливый разнос по всем статьям.
Г. В. Совков взял меня с собой в командировку в Киев дня на два, а затем мы собирались сразу же выехать поездом на космодром, не заезжая ни домой, ни на работу.
Но Королев вылетел на космодром раньше, чем мы с Совковым предполагали, и буквально в день прилета объехал все объекты. Обнаружил что не начато строительство нового стартового сооружения, несмотря на то что проектная документация на него строителям выдана. Такое положение его страшно возмутило.
— Где Совков, Тумовский? Немедленно их разыскать, чтоб срочно были здесь!
В ответ на телеграмму Главного конструктора пришло сообщение, что мы едем поездом, а не летим. Это его еще больше вывело из равновесия.
346


4. С. П. КОРОЛЕВ — ОРГАНИЗАТОР
Когда мы с Совковым появились па космодроме в столовой, к нам стали подходить знакомые и друзья и предупреждать, чтоб мы готовились к «головомойке».
Появился Сергей Павлович. Он сердито посмотрел на нас.
— Явитесь к десяти часам,— сказал он резко.
И вот мы «на ковре»... Отчитывать Главный умел. Жестко, с железной логикой фактов он высказал нам свое неудовольствие по части строительства. Досталось нам и за поезд.
— Какое барство! — возмущался он.— Я себе не позволяю такой роскоши. Двое суток отдыхать, когда кругом столько работы!
Выдав нам сполна, он умолк. Молчали и мы.
— Что молчите? — спросил он спокойно.
— Сергей Павлович, может, мы вообще плохо работаем, может, нам искать место? — спросил обиженно Совков.
— Что? Они еще капризначают, им, видите ли, критика моя не нравится! Вы почему передергиваете? Я вас ругаю за конкретные упущения в строительстве старта. А вы что скажете? — обращается он ко мне.
— Сергей Павлович,— начал я как можно спокойнее, борясь с волнением,— вы нас правильно отчитываете, я считаю себя виноватым в том, что не строится старт. Но ведь у старта есть свой главный конструктор и свое КБ, где они? По сооружениям нашего КБ у нас порядок.
— Это я знаю,— оборвал он меня,— вы не забывайте, что мы головное КБ по своей тематике. Завтра соберем межведомственное совещание. Какие у вас трудности? — спросил он, успокоившись.
Мы молчали.
—.Что, ничего не хотите у меня просить?
— Сергей Павлович, оживился Совков,— людей не хватает. Мы подготовили предложение. Вот, пятнадцать человек добавить в штатное расписание.
Главный конструктор взял бумагу, наложил резолюцию и с легкой усмешкой сказал:
— Я думал, вы двадцать пять человек выпросите.
На следующий день С. П. Королев провел межведомственное совещание, на котором были разрешены все вопросы, мешающие началу строительства сооружения. На этом совещании досталось и нам с Совковым. Сергей Павлович при всех тогда заявил:
— Если мои помощники, Совков и Тумовский, не смогут начать строительство, я заставлю их самих лопатами котлован копать.
Мы не обижались, так как свое получили накануне и знали, что это сказано для строителей. Но Сергей Павлович в отличие от многих деятелей техники относился к труду строителей с уважением.
Сергей Павлович с глубоким уважением относился к руководителю строительства Байконура. Мне приходилось присутствовать при их разговоре. Когда Сергею Павловичу сообщили о его серьезной болезни, он расстроился:
— Очень жаль! Так много этот умный человек сделал для развития космодрома!
347


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
Б. В. Рублев
Летом 1959 г. состоялось решение о передаче нашего предприятия в подчинение С. П. Королеву и об объединении обоих предприятий в одно целое.
Однажды мне позвонил Сергей Павлович, сообщил об этом решении и попросил собрать общее партийное собрание нашего предприятия.
В назначенное время приехали Сергей Павлович, представители различных ведомств, заместитель Сергея Павловича по кадрам и другие руководящие работники. Зал был полон, так как коммунистов волновала судьба предприятия, его подразделений и, конечно, собственная судьба. Все прибывшие руководители вошли в президиум, я открыл партийное собрание и предоставил слово Сергею Павловичу.
Сергей Павлович очень спокойно, деловито сообщил о состоявшемся решении, кратко и доходчиво рассказал о задачах, которые стоят перед объединенными предприятиями. Всем будет много работы, без дела никто не останется, и в зарплате никто не потеряет. Прямо и открыто заявил, что не все руководители останутся на тех же должностях, но ущемлен никто не будет. Он предупредил также, что никого удерживать не будет, если будут желающие уйти. Слушали его внимательно.
На другой день С. П. Королев собрал в кабинете директора руководителей СКВ и НИБ (раньше на нашем предприятии были такие подразделения, объединяющие по нескольку отделов каждое). На это совещание пригласили и меня. На совещании Сергей Павлович уже более подробно рассказал о целях и задачах предприятия, ответил на многочисленные вопросы. Он еще раз подчеркнул, что работы очень много, и было видно, как ему не терпится подключить всех сидящих перед ним людей к работе и посмотреть, каковы они в деле.
Совещание прошло по-деловому. Сразу почувствовали: этот человек умеет ценить время. Никаких лишних дискуссий и вольностей в разговорах он не допускал.
Видимо, по его указанию (а может быть, это был привычный стиль в работе) к нам в партком зачастил его заместитель по кадрам. Кандидатуры каждого руководителя тщательно обсуждались, рассматривались слабые и сильные стороны, и затем материалы представлялись на рассмотрение Королеву.
Коллективы нашего предприятия постепенно вливались в коллективы организации С. П. Королева и с ходу включались в работу. С удивлением я наблюдал, как менялись наши люди, как они перерождались буквально на глазах. Если вчера в конце рабочего дня нетерпеливо поглядывали на часы, чтобы по звонку устремиться к проходной, то теперь они не замечали времени и засиживались допоздна. Откуда что взялось! Всех захлестнул общий настрой, темп, установленный Сергеем Павловичем. Появилось желание сделать как можно больше, быстрее. Появилась ответственность за сделанное. Однако каждый почувствовал но только большую ответственность за результаты своего труда, но большое доверие,
348


4. С. П. КОРОЛЕВ — ОРГАНИЗАТОР
которое ему оказывалось. Я был свидетелем одного «разноса», который устроил Сергей Павлович группе руководителей за то, что они поставили дополнительный радиоприбор в парашютный люк без его ведома и без согласования с разработчиками парашюта.
Больше всего досталось начальнику группы, который заявил, что был против установки прибора.
— Как же так? — шумел Сергей Павлович.— Ты ведь начальник группы — основная фигура в КВ! Тебя, что же, заставил разработать чертежи начальник отдела? Ну, хорошо, дисциплина требует выполнения задания начальника отдела, но как ты мог подписать эти чертежи, если не согласен с установкой прибора? Как ты мог не прийти ко мне и не высказать своего мнения?
В дальнейшем мне неоднократно приходилось встречаться с этим начальником группы. У него появилась уверенность, смелость в работе, инициативность в принятии решений. Сергей Павлович умел воодушевлять людей, вселять в них уверенность, поднимать их авторитет. Это я почувствовал и на себе.
Через пару дней после партийного собрания мне позвонил заместитель Главного конструктора и попросил меня зайти к нему за постоянным пропуском на территорию предприятий, который подготовили по разрешению Сергея Павловича. Когда я подошел к проходной, меня встретил дежурный, и через несколько минут я уже держал в руках постоянный пропуск. Проделали это без задержки. Видимо, такой стиль работы проявлялся как в большом, так и в малом. Для меня (да и для всех наших работников) это было ново, необычно, но приятно, так как во многом облегчало выполнение работы и помогало выполнять ее более эффективно. Тут же вступал в действие психологический фактор: если работник чувствует, что начальство бережет его время, он начинает и сам беречь рабочее время и не тратить его зря.
В сентябре 1959 г. состоялось решение горкома КПСС о слиянии парторганизаций объединенных предприятий и о расформировании нашего парткома. Секретарь парткома теперь уже объединенного предприятия предложил мне войти в состав парткома на правах члена парткома и даже заместителя секретаря. Но я не счел возможным принять это предложение, так как еще не разбирался в делах объединенного предприятия, не знал людей, техники.
Как-то в помещение бывшего парткома, где я еще сидел, зашел ведущий конструктор по космическим кораблям А. Иванов (он известен как автор воспоминаний о С. П. Королеве), рассказал очень красочно о своей работе и уговорил меня идти к нему заместителем ведущего конструктора. Я согласился, и вскоре Сергей Павлович подписал приказ о моем назначении.
Ведущий конструктор провел меня по основным цехам. Все казалось новым: технология, люди, изделия. Особенно поразил сборочный цех и изделия, собиравшиеся в нем. (Таких масштабов я еще не видел, хотя побывал на ряде заводов в разных городах.) Побывал я и в нескольких отделах КБ. Везде кипела работа, чувствовался деловой ритм. И вот
349


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
однажды я был впервые приглашен на совещание в кабинет Королева.
Шел я на него, несколько волнуясь: ведь первый раз, да и совещание солидное — с присутствием главных конструкторов смежных организаций, представителей разных организаций и министерств. Я робко зашел в кабинет для заседаний. Посередине зала стоял большой стол, у окон два больших дивана, по стенам стулья. В зале уже было много народа. У стола недалеко от входа на стульях еидели Сергей Павлович и незнакомый мне человек. Я издали поздоровался с Сергеем Павловичем и хотел пройти сбоку и сесть на диван, но он приглашающе кивнул мне. Я подошел, поздоровался с ним за руку, но он, не отпуская моей руки, обратился к своему соседу: «Вот мой ведущий конструктор по кораблю „Восток44». Тот встал, и мы с ним поздоровались за руку, я представился ему, он также назвал свою фамилию. После этого я отошел и сел. Не успел я оглядеться, в зал вошел еще один участник совещания: Сергей Павлович встал, поздоровался с ним и, оглянувшись на меня, подозвал к себе. Повторилось то же самое. Возвратившись на место, я спросил соседа, кто это. Оказалось, что я был представлен заместителю министра авиационной промышленности. Так повторилось несколько раз.
Сергей Павлович представлял меня главным конструкторам, представителям министерств. Я терялся в догадках, чем я заслужил такую честь. После совещания спросил ведущего конструктора, что означает этот ритуал представления. Он рассмеялся и объяснил, что Сергей Павлович преследовал далеко идущую цель: ему нужно, чтобы ведущего конструктора знали люди, от которых зависит успешный ход дела.
— Ну, а должность он твою завысил — назвал ведущим вместо заместителя ведущего, чтобы выглядело солиднее. Внутри предприятия это ни на что не влияет, а во внешних организациях к тебе будут относиться с соответствующим уважением,— закончил Иванов.
Ведущему конструктору Сергей Павлович предоставлял много прав, давал большую самостоятельность, более того — требовал самостоятельных действий, своевременного принятия мер к устранению недостатков и помех в работе. Поэтому в дальнейшем, когда я обращался к этим руководителям с какими-либо вопросами, мне не надо было им долго объяснять, кто я такой. Они помнили: меня им представил сам (!) Королев, значит, мне надо помочь. И они делали все, что надо, для успешного хода работ.
Для меня стала постепенно проясняться еще одна сторона успеха Сергея Павловича в вопросах организации работ. Он освобождал себя от решения второстепенных лично для него вопросов и поручал их решение своим подчиненным (ведущие конструктора подчинялись непосредственно ему). А для того чтобы решение вопросов не страдало, он поднимал авторитет ведущих конструкторов, подкрепляя его своим собственным авторитетом. Ведущего конструктора на предприятии называли «глаза и уши Главного конструктора» или «маленький Главный конструктор». И он от всех требовал уважения к ведущему конструктору.
350


4. С. П. КОРОЛЕВ — ОРГАНИЗАТОР
Доверие больдюе, оправдывать его было непросто. Надо было много работать, много знать, вовремя информировать Главного конструктора о ходе работ, особенно в случае задержек. Следовательно, надо было знать, где что делается, в каком состоянии, вплоть до последней детали. Я производство нового для меня предприятия, естественно, не знал. И пришлось бы мне тяжко, если бы я случайно в первые недели работы не столкнулся с главным диспетчером В. В. Морозовым, с которым я встречался ранее по партийной работе. Он меня три-четыре дня водил по цехам завода, показывал каждую деталь и сборку в работе, знакомил с начальниками цехов, смен, с мастерами, рабочими, так что через неделю я уже свободно мог пройти по всему маршруту закрепленного за нами изделия. Встречаясь со многими работниками предприятия, разговаривая с ними, я все больше убеждался в том, каким большим авторитетом, уважением и любовью пользовался Сергей Павлович. А в дальнейшем, встречаясь с представителями смежных организаций, я наблюдал и у них уважение и к Сергею Павловичу, и к нашему предприятию.
▲. И. Осташев
Достаточно было быть очевидцем какого-либо события или оказаться в какой-либо ситуации с участием С. П. Королева, чтобы довольно ясно представить себе его как личность. Хочу рассказать о том, что происходило в период с 6 по 10 октября 1959 г., т. е. непосредственно после старта ракеты-носителя с межпланетной автоматической станцией (АМС) в сторону Луны.
Подготовка запуска прошла в достаточно напряженной обстановке: сжатые сроки диктовались астрономической датой старта — 4 октября 1959 г. Естественно, было много проблем, которые разрешались не только в ходе изготовления станции, но и при подготовке к запуску ее на космодроме Байконур. В частности, только на космодроме удалось окончательно доработать и отладить систему электропитания, а многие научные приборы были включены в состав станции только после определения окончательных весовых лимитов. Работали круглосуточно, и многие специалисты не покидали места испытаний станции по нескольку суток подряд.
Но ... так или иначе все трудности оказались позади. Старт состоялся в заданное время, АМС вышла на расчетную орбиту, где провели первую проверку систем станции. 5 октября к исходу дня все участники запуска вернулись с космодрома домой, 6 октября утром были на рабочих местах в КБ. Управлением полета АМС занимались специалисты, которые были заблаговременно сосредоточены в пункте управления (тогда он располагался в Крыму).
Утром 6 октября меня вызвал Главный конструктор. В кабинете уже находился заместитель Сергея Павловича, вчера прилетевший с космодрома. Сергей Павлович сообщил нам, что с АМС плохая радиосвязь, не удалось получить телеметрических записей и не проходят на борт некоторые радиокоманды. Надо вылетать в Крым и прибыть туда се¬
351


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
годня к 16 часам, когда начнется радиовидимость АМС с пункта управления. Добавил, что внизу у выхода нас ждут две автомашины. Сначала за командировочными документами, затем — домой. Взять все необходимое в дорогу и не позднее 12 часов быть на аэродроме. Самолет уже заказан. Весь маршрут движения в пункт управления продуман, и даны соответствующие указания.
Времени в обрез... Я прибыл на аэродром примерно в 11 часов 45 минут, служащие аэродрома нас ждали и срочно сопроводили нашу машину на поле. Через минуту мы подъехали к самолету. У входной двери самолета стоял главный конструктор радиосистемы АМС и нетерпеливо зазывал меня в самолет. В проеме двери показался Сергей Павлович, показал мне кулак и взмахом руки тоже пригласил быстрее подняться в самолет. Про себя отмечаю: «Все в духе СП: выданы указания аэродромной службе о встрече моей машины и сопровождении ее к самолету». В самолете сразу получил небольшой нагоняй за нерасторопность.
Отдышавшись, огляделся. Кроме Сергея Павловича и главного конструктора радиосистемы, в самолете были: М. В. Келдыш, заместитель министра, заместитель С. П. Королева и другие ответственные работники. С присущей Сергею Павловичу способностью мгновенно менять тему разговора он переключился на другое: «Обедать нам будет некогда. Мы взяли кое-что с собой. А ты (обращаясь ко мне) пойди к стюардессам — узнай, что у них есть». Улыбнулся и добавил: «Ты ведь самый молодой. Зови и их обедать».
Буквально через 15 минут в салоне самолета с помощью чемоданов на опрокинутых креслах был организован и накрыт стол, были даже горячие блюда. Стюардессы не знали, что будет всего семь рассажи- ров, и готовились к обычному рейсу. Поэтому стол получился даже богатым, с деликатесами. Обед прошел очень оживленно. Сергей Павлович проявил присущее ему остроумие.
В последние 15 минут полета Сергей Павлович предложил обменяться ^мнениями о предстоящих работах на пункте управления. Как обычно, он хотел, чтобы его точка зрения стала общей и единой. А в вопросах испытаний и летного космического эксперимента у него, надо сказать, бьцга удивительная способность инженерного предвидения и прогнозирования перспективы. При этом он обычно проявлял свое умение выслушать всех желающих высказаться, учесть дельное и нужное, но окончательно решал все по-своему. Так и в данном случае за четверть часа его точка зрения о порядке и программе действий на пункте управления с очень малыми дополнениями стала общей точкой зрения всех руководителей, летевших в самолете.
Сергей Павлович сообщил, что с аэродрома на вертолете долетим до Ай-Петри, а оттуда на автомашинах будем добираться в пункт управления. Спутников Королева трудно было чем-либо удивить, так как они много лет работали вместе с Сергеем Павловичем. И все-таки все переглянулись: Королев остается Королевым — умеет быстро и неожиданно предложить самый невероятный вариант.
352


4. С. П. КОРОЛЕВ — ОРГАНИЗАТОР
Приземлился наш самолет на аэродроме Симферополя и подрулил к стоянке вертолетов. Участники необычного рейса тепло простились с экипажем и прямо с трапа на трап перешли в вертолет с уже раскрученными винтами. Через считанные минуты мы уже в воздухе. Соратники Сергея Павловича одобрительно посматривали на него. А он чуть заметно улыбнулся: ему было приятно, что все идет так, как он хотел.
Перелетели Крымские горы и пошли вдоль берега в сторону Ай- Петри. В пассажирскую кабину вышел командир вертолета и без ошибки обратился к Сергею Павловичу как к старшему группы: «В районе Ай-Петри идет мокрый снег, видимости практически нет, и садиться нежелательно». Как всегда в острых ситуациях, все смотрели на Королева. А он любил острые ситуации, потому что они побуждали к активности, проявлению всех его возможностей. В данном случае он без раздумий, уважительно, но требовательно задал вопрос командиру: «А может, рискнем? И вопреки всем правилам, которые породили люди, сядем на Ай-Петри при любой погоде! Ведь мы очень торопимся, а там нас ждут автомашины для дальнейшего движения.— Но, подумав, добавил: На автомобилях при такой погоде спускаться с Ай-Петри вряд ли разумно».
Сергей Павлович, а за ним все остальные согласились, что такой риск не оправдан.
Из дальнейшей беседы с командиром вертолета выяснилось, что можно сесть вблизи Ялты на вертолетной площадке Аэрофлота. Тогда Сергей Павлович попросил командира передать радиограмму на имя первого секретаря Ялтинского горкома КПСС с просьбой прислать автомашины на вертолетную площадку под Ялтой. Просьба была исполнена.
Покинув вертолет, мы обнаружили «ЗИМ» и «Победу». Навстречу нам шел секретарь горкома КПСС Ялты. Первые его приветствия были обращены к Сергею Павловичу. При этом были названы его имя и отчество. Сергей Павлович удивился. Тогда секретарь горкома добавил: «Нас предупредили о вашем приезде, поэтому отправка автомобилей на Ай-Петри не обошлась без моего участия».
Сергей Павлович крепко пожал руку секретарю, а затем объяснил, что мы очень торопимся и что выбранный маршрут сокращал путь из Москвы на пункт управления.
Все семь человек уселись в один «ЗИМ» и вскоре были на пункте управления. Нам дали такого шофера, которого мало назвать мастером. Он был просто виртуоз. По всему крымскому серпантину дороги он не сбавлял скорости. А скорость была на пределе возможностей для этого класса автомобиля. Первые 10 минут движения пассажиры на каждом повороте ожидали столкновения со встречными машинами. Но этого не происходило, и мы перестали следить за дорогой. Следует сказать, что при посадке в автомобиль Сергей Павлович сказал шоферу: «Ну, голубчик, покажите нам свои возможности и возможности „ЗИМа“ на крымской дороге — мы по-серьезному очень торопимся».
В 14 часов 30 минут мы на месте. Это после того, как в 10 часов мы еще были в кабинете Сергея Павловича в КБ.
12 М 402 3J3


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
Немедленно собрали руководящий состав, находившийся на пункте управления полетом АМС. Заслушали и обсудили итоги прошедших сеансов, вероятные причины неустойчивой связи с АМС. Радисты, разработчики радиосистемы АМС, ссылались на якобы неудачную диаграмму направленности бортовых антенн. Эти антенны делали не они, а радисты и конструкторы КБ Сергея Павловича. Однако Сергей Павлович довольно аккуратно, необидно, но жестко дал понять, что к диаграмме направленности претензий нет, но здесь, на пункте управления, этот вопрос будет еще раз скрупулезно проанализирован с участием прибывшей группы. А затем добавил, что люди не всегда могут* объективно оценить результаты собственного труда. Поэтому причину непорядка в радиосвязи надо искать в нашем общем и у всех нас пока плохом умении управлять полетом таких станций. Для доказательства предложил пройти к аппаратуре и побеседовать с исполнителями.
Пришли к операторам. Королев поздоровался с каждым оператором за руку, сопровождая эту процедуру ободряющими репликами, и тем самым сразу создал обстановку доверительности и простоты, необходимую, чтобы люди откровенно высказывались. Затем Сергей Павлович расспросил каждого оператора, что он делает, в особенности после исполнения каждой отдельной операции. Выяснилось, что должной проверки правильности исполнения сделанной операции перед последующей не проводилось. В том же доброжелательном тоне Сергей Павлович объяснил, что именно это и приводит к невыполнению или неправильному выполнению последующей операции. После чего операторы и их руководители обещали До начала радиовидимости «всухую» оттренировать свои действия, в особенности контроль каждой операции и ее результатов.
Анализ телеметрических записей показал, что все системы станции работают нормально* кроме системы терморегулирования. Температура внутри станции около 40°, и наблюдается тенденция дальнейшего роста.
Сергей Павлович задал мне вопрос:
— Почему перегреваемся?
— Пока не знаю.
Получил нахлобучку: — Если вы как испытатель считаете, что вопросы проектирования и идеологии систем не ваша задача, то вы глубоко заблуждаетесь! Где вы были, когда готовили АМС к полету? Почему не разобрались с возможностями СТР1? Это ваша грубая и недопустимая на будущее ошибка. А сейчас жду от вас предложений. Подключайте всех нас, находящихся здесь, любого в Москве и во всем Советском Союзе! Все связи вам дадим! Но учтите — в ваших руках сейчас судьба результатов первого полета АМС! Ошибетесь — ой как спросим с вас! Временем не ограничиваю. Но не забывайте, что мы перегреваемся! Запасы почти исчерпаны!
Совместными усилиями уже к вечеру 6 октября была выработана методика охлаждения станции. В ее основе два приема: закрутка станции с разными положениями продольной оси станции по отношению к Солн-
1 Система терморегулирования.
354


4. С. П. КОРОЛЕВ — ОРГАНИЗАТОР
ду (без ущерба для подзарядки химических батарей от солнечных батарей) и отключение на борту во все возможные моменты полета аппаратуры, выделяющей много тепла. Сергей Павлович собрал Совет. Утвердили сообща методику. Было дано «добро» на ее реализацию. Вплоть до права прерывать штатный сеанс радиосвязи. Естественно, в разумных пределах.
В результате в последующие двое суток сначала был остановлен рост температуры, а затем ее понизили до 27—30°.
Программа эксперимента позволяла иметь и часы отдыха. Вечером 9 октября Сергей Павлович предложил мне прогулку по вечернему парку и выступил в роли гида. Я еще раз убедился, что он великолепный рассказчик, тонкий знаток природы. Попутно он затрагивал темы литературы, искусства, различных сторон гуманитарной деятельности человека. В конце прогулки спросил:
— Любишь рано вставать? Советую завтра встать в 6 часов. Мы продолжим с половины седьмого прогулку.
В прогулке по утреннему парку он снова был гидом, показывал мне достопримечательности. Одновременно я чувствовал, что он продолжает меня изучать, мои наклонности, устремления, т. е. продолжал свою обычную линию взаимодействия с людьми.
Дальше были трудные дни управления продолжающимся полетом АМС и неповторимая радость приема на Землю первых фотографий обратной стороны Луны.
М. Л. Галлай
Не было в космонавтике дел, которым бы С. П. Королев «не придавал значения». Даже такая деталь, как ритуал (точнее, отсутствие какого бы то ни было ритуала) отправления Королева и его спутников на космодром, отражал пусть далеко не главную, но довольно характерную грань его жизненных воззрений — прагматически деловое отношение к тому, что называется внешней респектабельностью.
Нельзя сказать, чтобы он всюду и всегда этой респектабельностью начисто пренебрегал. Нет, иногда он явно придавал ей немалое значение. Но — только в тех случаях, когда считал, что так оно будет полезно в интересах дела. Во всех же прочих случаях видимым уровнем решпекта интересовался мало.
Процедура отлета на космодром, вскоре ставшая по-домашнему привычной, поначалу произвела на меня впечатление прежде всего именно этой своей домашностью, полной непарадностью — будто люди не на таинственный, романтический космодром летят, а в обычную командировку или в отпуск в какие-нибудь давно обжитые Гагры или Сочи.
В назначенный день (точнее, в ночь перед назначенным днем) улетавшие собирались у закрытого в этот час газетного киоска пассажирского зала Внуковского аэропорта.
Вылет назначался, как правило, на ночное время неслучайно. В этом проявлялось тоже очень характерное для Королева стремление «не те¬
355
12*


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
рять дня». В самом деле, чтобы добраться из Москвы до космодрома, нашему самолету Ил-14 требовалось не менее шести часов летного времени, около часа уходило на дозаправку бензином в Уральске или Актюбинске, да еще два часа набегало за счет разницы в поясном времени Москвы и Казахстана. Вот и получалось, что каждый участник нашего рейса мог работать в Москве до позднего вечера, подремать, что называется, вполглаза в самолете и появиться к самому началу следующего рабочего дня на космодроме. Не такой был Королев, чтобы оставить столь соблазнительную возможность нереализованной. Правда, в обратном рейсе (с космодрома в Москву) эти два часа разницы в поясном времени портили все дело: как ни рассчитывай, а какую-то часть рабочего времени полет захватывал. Но тут уж ничего поделать было невозможно — на законы вращения земного шара даже Королев повлиять не мог (о чем, как я подозреваю, немало сожалел).
У газетного киоска собиралось человек десять-пятнадцать: Сергей Павлович Королев, Мстислав Всеволодович Келдыш, Валентин Петрович Глушко, Николай Алексеевич Пилюгин, Константин Давыдович Бушуев, Алексей Михайлович Исаев, Борис Викторович Раушенбах...
У литератора, работающего в так называемом художественно-биографическом жанре, здесь, наверное, просто разбежались бы глаза: что ни человек, то по всем статьям достойный герой большой и интересной книги о большой и интересной жизни! Но такого литератора поблизости почему-то не оказывалось. Да и никто из сидящих по углам или сонно бродящих по пассажирскому залу ночных пассажиров и немногочисленных служащих аэропорта не обращал никакого внимания на нескольких негромко беседующих друг с другом мужчин среднего возраста и нормального командировочного вида, во всяком случае без каких бы то ни было примет величия в их внешнем облике. Ни малейшего намека на «парад» во всем этом не было и в помине.
...Прошли пуски беспилотных кораблей-спутников 9 и 25 марта 1961 г. И вот на космодроме уже готовятся ракета-носитель и космический корабль «Восток» для первого полета с человеком на борту.
Как ни старались трудившиеся на космодроме люди, начиная с Главного конструктора, всем своим поведением демонстрировать, что идет нормальная, плановая, давно во всех деталях расписанная работа, все равно в самом воздухе космодрома присутствовало что-то особое, не поддававшееся точному описанию, но внятно ощущавшееся всеми и каждым. В космос полетят не мертвые механизмы, даже не подопытные животные — полетит человек! Да, это они — «звездные часы!» Иначе не скажешь.
Конечно, такое настроение создавали и поддерживали все участники проводившейся уникальной работы. Но задавал тон лидер этого коллектива — Сергей Павлович Королев.
Технология создания хорошего настроения в коллективе — вот как назвал бы я тот набор приемов, которым Королев владел в совершенстве и которому, не скрывая, придавал большое значение. Причем под хорошим настроением понимал такое, которое в наибольшей степени стимулирует работоспособность людей.
356


4. С. П. КОРОЛЕВ — ОРГАНИЗАТОР
И ко всему, что имеет в этом смысле какое-то значение, относился с полной серьезностью. Однажды, уже снова в Москве, я застал его внимательно изучающим напечатанный на нескольких листах документ. При ближайшем рассмотрении документ этот оказался проектом «Положения о распределении жилой площади» в КБ, ожидавшим утверждения Главным конструктором.
В первый момент, увидев означенный проект, я, помнится, почувствовал что-то вроде низвержения святынь с небес на землю. Сотрудники легендарной, в глазах большинства людей даже таинственной, организации были, оказывается, отнюдь не «небожителями», а, напротив, жителями обычных квартир, не всегда достаточно благоустроенных, почти всегда не очень просторных. Во всяком случае, заявления на новое жилье от сотрудников, имевших более пяти квадратных метров жилой площади на каждого члена семьи, согласно «Положению» к рассмотрению не принимались.
Королев вчитывался в каждый пункт проекта, как вчитывался бы в очередное техническое задание или, скажем, в перечень дефектов, выявившихся при пуске новой ракеты. Не проявлял и намека на склонность, присущую некоторым руководителям: парить где-то в высях, недостижимых для житейских подробностей, разумеется, не своих собственных, а касающихся подчиненных («Я занимаюсь основным делом. А на все эти мелочи жизни у меня есть помощники...»). Вот такого в Королеве не было и в помине! Не было как в силу присущей ему человечности, так и потому, что все влияющее на моральный климат в коллективе имело в его глазах значение, первостепенно важное.
...Ракета тихо движется задним ходом — соплами двигателей вперед.
Машинист тепловоза давно знает, как и что ему надлежит делать. И все-таки ему снова повторяют: «Давай, не торопясь: шесть-восемь километров. Скорость пешехода. Не больше!»
Как всегда, на вывозе ракеты присутствует Королев. Стоит молча: все идет, как положено, а он, при всей своей эмоциональности, не любит суетиться впустую, когда по ходу дела его вмешательство не требуется.
Потом, дав ракете немного удалиться, садится в машину и едет во главе кортежа из нескольких автомобилей по бетонке, тянущейся рядом с железнодорожным полотном. Обгоняет ракету, останавливается в первой из нескольких издавна выбранных и, так сказать, проверенных точек (шоферу ничего говорить не нужно: он знает, где останавливаться), выходит на обочину, пропускает ракету мимо себя, минуту-другую задумчиво смотрит ей вслед и едет к месту следующей остановки.
Наверное, когда-то так, стоя на пригорке, полководцы провожали уходящие в сраженье войска.
Ритуал явно отработан. И выполняется очень строго. Что это, приметы? Суеверие? Вообще говоря, мне приходилось слышать, что приметами Королев нельзя сказать, чтобы начисто пренебрегал. Не любил, например, пусков в понедельник. Как-то раз попробовали — и неудачно. Больше не пробовали... Хотя, с другой стороны, бывали ведь неудачи и
357


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
в другие дни недели. Путь создателей ракетной техники был усыпан отнюдь не одними лишь розами. А осторожное отношение к понедельникам, особенно в таком деле, где нечеткая работа одного может свести на нет усилия многих, вполне объяснимо, исходя из соображений, абсолютно не мистических. Это мы и у себя в авиации хорошо знаем...
Однажды я прямо спросил одного из ближайших многолетних соратников Королева — лауреата Ленинской премии, видного специалиста своего дела и очень хорошего человека Евгения Федоровича Рязанова, которого сейчас, к несчастью, уже нет в живых:
— Скажи, Женя, все эти королёвские ритуалы, что они — от суеверия?
— Не исключено. Может быть, есть тут что-то и от суеверия. Но это только как довесок. А главное все-таки в другом. Он вообще придает таким вещам — ритуалам, как ты называешь,— большое значение. Иначе людей заест непрерывный поток работы. Нужны точки после каких-то промежуточных этапов. И точки пожирнее.
Я думаю, что мой собеседник, человек очень умный, проницательный и к тому же успевший за годы совместной работы хорошо изучить своего шефа, был прав. Не упускал Сергей Павлович никакой возможности использовать что бы то ни было в интересах основного дела своей жизни. Годятся для этого ритуалы — пусть будут ритуалы, давай их сюда!
Р. Ф. Аппазов
Сергей Павлович обладал удивительной способностью убеждать людей и проводить свою линию. Помню, однажды при разработке очень важной темы (речь идет о новом носителе) нас преследовали сплошные неудачи. Раз за разом (я уж не буду называть, сколько раз подряд) мы терпели неудачи. Дело казалось тупиковым...
Королев созвал большое, представительное совещание, пригласил всех главных конструкторов, президента Академии наук, двух или трех заместителей министров. Обсуждался вопрос о дальнейшей судьбе темы. После краткого сообщения Королева выступили почти все присутствующие, и все сказали примерно одно и то же: мы должны изменить методику летных испытаний, надо провести отработку поэтапно, посистем- но, на более простых носителях. Все понимали, однако, что такой подход отодвинет сроки на полтора-два года как минимум.
Сергей Павлович предлагал продолжать работу в принятом ОКБ варианте: он чувствовал, видимо, что успех уже совсем близок. Он отвергал доводы всех товарищей, которые выступали. Ему говорили, что почти все системы отказывали, нет такой системы, которая бы не отказала. Сергей Павлович говорил: «Ну и хорошо, что отказывали, теперь мы эти отказы устранили, теперь уже лучше». Ему напоминали о системе, которая уже три раза отказывала. А он отвечает: «Значит, эта система лучше других отработана, она больше не откажет».
Устроил он небольшой перерыв, чаепитие, переговорил кое с кем наедине в рабочей комнате... Продолжили совещание. Оно кончилось
358


4. С. П. КОРОЛЕВ — ОРГАНИЗАТОР
поздно, около полуночи, и к концу совещания все пришли к единому мнению — продолжить работы без изменения методики испытаний. Продолжили — и очень скоро добились успеха.
Сергей Павлович был очень требовательным, но и помогал. Есть, к примеру, какой-то важный документ, который надо подписать в высших инстанциях. Он понимал, что еслгг пустить дело па самотек, то оно будет тянуться долго. Он делал так. При тебе каждому звонил: «К тебе придет товарищ, пожалуйста, прими его без проволочек. Посмотри, подпиши, если есть вопрос — позвони мне, только прошу, сделай быстро». И после этого, обращаясь к своему сотруднику:
— Слышал, о чем я договорился?
— Слышал.
— Иди выполняй без промедления.
И не успеешь выйти из кабинета, как вдогонку несется:
— Подожди! На чем поедешь? Возьми мою машину, ее все знают, тебя пропустят прямо на территорию, и все быстро сделаешь.
Тут же дается указание секретарю относительно машины. Такая помощь для нас была, конечно, очень действенной, она сокращала время, и без лишней волокиты удавалось делать дело.
Сергей Павлович очень любил и умел учиться. Он не стеснялся своих младших товарищей. Часто вызывал нужного ему человека, специалиста по какому-то узкому вопросу, и подробно обо всем его расспрашивал. Иногда эти разговоры длились по два-три часа. И, несмотря на это, через некоторое время он повторно вызывал по тому же вопросу и говорил: «Ну-ка объясни, почему это так...»
Он готовился к выступлению в министерстве или на Совете главных конструкторов или готовился к защите очередного проекта и хотел быть досконально подготовленным. Поэтому много спрашивал. Ты ему объясняешь, он слушает. Потом говорит: «Послушай, я тебя правильно понял?» И повторяет весь ход рассуждений. При этом требует, чтобы его обязательно поправляли, если он где-нибудь будет не очень точным. Когда все понятно до конца и особенно тогда, когда вопрос приятный, выигрышный, он улыбается, подмигивает, потирает руки, иногда мягко похлопает по плечу. Страшно доволен, что проник в глубь еще одного тонкого вопроса.
Однако, излагая его, он всегда вносил в него и какое-то свое понимание, свою логику. И часто получалось так: послушаешь его Изложение, начинаешь по-другому воспринимать суть и важность вопроса в общем контексте, узкоспециальное понимание постепенно уступает место более широкому взгляду. Словом, эти разговоры оказывали сильное влияние на формирование мировоззрения любого специалиста, к чему, видимо, и стремился Сергей Павлович.
Иногда у него проскальзывала такая мысль: «Какой ты счастливый, ведь можешь работать только над одной вещью, а мне приходится заниматься всем сразу».
Сергей Павлович умел, как никто другой, охватить в целом все наиболее важные стороны проблемы, и по сумме знаний, по способности си¬
359


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
стемного мышления ему не было равных в нашей отрасли. Одновременно он умел выделять и запоминать такие, казалось бы, мелочи, которые даже узким специалистам не представлялись важными. Но мы неоднократно убеждались в том, что его осведомленность в мелочах и способность оценить их значение для вопроса в целом решали успех дела.
В начале 60-х годов, когда наше КБ приступило к сложным для того времени космическим программам, еще ни у кого не было опыта в организации управления полетом ни пилотируемых кораблей, ни автоматических станций. Не было еще такой организации, как Центр управления полетами (ЦУП), не было даже документов, регламентирующих действия в сложных ситуациях, могущих возникнуть в полете. Просто не хватало времени разрабатывать такие документы, многое приходилось держать в голове. «Положение по управлению полетом», к примеру, появилось значительно позже, так же как и службы при КБ, созданные специально для целей управления полетом.
Было время, когда единственным документом, объединяющим все наиболее важные и принципиальные вопросы управления, был так называемый баллистический протокол. Он подписывался и утверждался всеми главными конструкторами, рядом других ответственных руководителей, а также участниками работ, отвечающими за точное и строгое обеспечение технологии испытаний.
И вот наступал час полета. В самые ответственные моменты полета выяснялось, что есть единственный человек, который лучше всех владеет всем арсеналом знаний, необходимых для осуществления руководства полетом: это был Сергей Павлович Королев. Он умел мгновенно сориентироваться в сложной обстановке, подключить нужных людей, поставить вполне конкретные задачи и вопросы, объединить все усилия, сконцентрировать коллективную мысль в единственно правильном направлении. И делал это не только потому, что на нем лежала самая высокая ответственность за исход полета. Он действительно лучше всех видел, чувствовал, знал, догадывался, прогнозировал и в конечном счете принимал решение. Лично я не знаю таких его решений, принятых в оперативной обстановке, про которые позже можно было бы сказать, что они были неверными или что иные решения привели бы к лучшему исходу, если речь шла о неудачных пусках. Его опыт в управлении полетами первых сложных космических комплексов послужил главным руководством к дальнейшему упорядочению и развитию этого важнейшего в космической технике дела.
Конечно, в оперативной обстановке для принятия решения времени всегда в обрез: от нескольких часов до нескольких секунд, и тут Сергей Павлович проявлял всю свою решительность и способность проводить работу в темпе «блица».
В нормальной, будничной обстановке ему тоже приходилось принимать множество решений различной степени важности и ответственности. Со стороны могло показаться, что он решает быстро и без колебаний. На самом же деле почти всегда этот «блиц» был плодом многих раздумий, колебаний, проверок, сопоставлений...
360


4. С. П. КОРОЛЕВ — ОРГАНИЗАТОР
Он любил говорить: «Доверять доверяй, но проверяй!» И проверял! Проверял пристрастно, иногда явно подозревая недоброкачественность представленных данных, испытующе пронизывая взглядом собеседника. Он всегда держал голову несколько наклоненной вперед и поэтому, когда хотел посмотреть в глаза собеседнику, свои глаза поднимал вверх к бровям и пристально, не шевелясь, несколько секунд «просвечивал», как рентгеном.
Помимо официальных заданий, предусмотренных планами, приказами, личными указаниями, он применял метод выдачи «частных заданий», личных поручений. Иногда включал вопросы, выходящие за пределы вашей официальной должности и порученного вам направления работ. Это, мне кажется, делалось не только ради проработки интересующего его вопроса до постановки его в более общем плане перед коллективом, но и в целях изучения научно-технических возможностей того или иного сотрудника, для составления представления о его способностях к той или другой руководящей работе.
Получив такое задание с довольно свободным определением: «Будет что показать — позвони!» или с заранее оговоренным сроком встречи, стараешься выполнить его в меру своих сил и понимания. При обсуждении добытых результатов Сергей Павлович либо записывал наиболее важные моменты в один из своих блокнотов (или тетрадей), либо просил оставить ему рабочие листы, иногда просил оформить их в виде технической справки. Часто давал дополнительное поручение и снова назначал встречу. Если на следующей встрече он принимался внимательно сопоставлять новые результаты с предыдущими, это воспринималось как вполне естественный процесс. А вот когда при первом же обсуждении он одним глазом смотрел в твои данные, а другим что-то высматривал в своем блокноте и при этом либо недоверчиво покачивал головой, либо согласно кивал, это вызывало чувство то ли удивления, то ли неловкости.
Сидишь и чувствуешь, что Сергей Павлович тебя проверяет. Значит, он еще кому-то дал подобное задание и уже имеет какой-то ответ. Не поймешь: то ли тебя проверяет, то ли того, другого. Бывало, что через какое-то время в беседе с коллегой выясняется, что тот получал аналогичное задание. Ну и, конечно, тут же начинаем сопоставлять наши результаты. Если совпадают — радуемся, если противоречивы — спорим, ищем ошибки. Иногда после таких проверок Сергей Павлович сам открывал карты: «Ты посмотри вместе с... Что-то мне не нравится тут».
После нескольких таких встреч с Сергеем Павловичем понимаешь: надо все делать с наивысшей тщательностью. Этот метод контроля в руках Сергея Павловича достигал цели.
Часто удивляла и радовала способность Сергея Павловича среди множества важнейших дел вникать вдруг во второстепенные хозяйственные дела. Будучи по своей натуре человеком заботливым, он прекрасно понимал, что для людей, работающих «не за страх, а за совесть», совсем не грешно создавать при любой возможности хотя бы небольшие комфортные условия. И люди это чувствовали и платили ему добром за добро.
Запыленные после многих недель работы на полигоне, в песках, об¬
361


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
росшие, уставшие, специалисты прилетают после окончания очередного этапа испытаний. Сергея Павловича ожидает его служебная машина. Не помню случая, чтобы он тут же сел в нее и уехал. Он обязательно поинтересуется у своих помощников по хозяйственной части: на чем и как поедут люди по домам. Сколько автобусов, как отвезут почту, есть ли транспорт от смежных организаций для их людей? Как правило, одного-двух человек пригласит в свою машину, даст шоферу указание развезти их по домам. Если прилетели в неудобное время или в плохую погоду, обязательно сам распорядится, чтобы автобус развез всех по домам. Мелочь? Если такое запоминается на всю жизнь, нет, не мелочь.
Отдел, который возглавил С. П. Королев в 1946 г., по составу был довольно разношерстным: самолетостроители и артиллеристы, химики и прибористы, радиотехники и двигатёлисты, математики и механики из университетов. Очень мало было людей, когда-либо соприкасавшихся с ракетной техникой, имеющих о ней более или менее ясное представление. Таких специалистов в институтах еще не готовили, и всем приходилось постигать все на ходу.
Сергей Павлович Немедленно начал принимать энергичные меры к переподготовке специалистов. Сначала сам прочитал курс лекций по проектированию на специально организованных курсах. (Эти курсы назывались Высшими инженерными курсами — ВИК.) Кроме того, привлекал специалистов своего отдела, уже имеющих некоторый опыт работы и имеющих склонность к преподавательской работе. Впрочем, привлекаемым он не давал выбора, а ставил задачу так, будто это относится к производственной деятельности в КБ. Весь поток слушателей Сергей Павлович разбил на четыре группы и предоставил нам возможность в течение нескольких занятий научить слушателей численному интегрированию уравнений движения ракеты. Слушатели затем выполнили самостоятельный расчет и сдали зачет. Это было первым курсовым заданием, выполненным будущими руководителями различных направлений во время их обучения на курсах.
В. 	Д. Новиков
Это было 6 ноября 1954 г., перед самым праздником. Мы вели тогда монтаж оборудования и системы измерений огневого стенда одновременно со строителями, которые заканчивали отделочные работы в помещениях экспериментальной испытательной станции, предназначенной для отработки рулевых двигателей баллистических ракет.
Примерно в 5 часов вечера приезжает к нам Сергей Павлович, поздоровался со всеми, посмотрел на то, что мы делаем, и спросил меня: «Как у вас идут дела, чего недостает из оборудования?» Я ответил, что дела идут неплохо, ведем монтаж оборудования, трубопроводов и кабелей системы измерений. Узнав из моего ответа, что мы ведем монтаж только по своей принципиальной схеме, без чертежей, как говорится, «по месту», он спросил: «Кто делает проект системы измерений?» Я ответил,
Ш


4. С. П. КОРОЛЕВ — ОРГАНИЗАТОР
что проект делает отдел измерений нашего НИИ, но до сих пор он нам не выдал чертежей на монтаж. Тогда Сергей Павлович сказал: «Садитесь в машину, поедемте со мной». Мы подошли к черному «ЗИМу», Королев сам открыл дверцу машины и сказал: «Садитесь!» Мы немного растерялись, глядя на красивый ковер, закрывавший заднее сиденье салона, чистые коврики на полу, красивую обшивку светло-коричневого цвета и на свои телогрейки и кирзовые сапоги, выпачканные строительной грязью. Видя наше смущение, Сергей Павлович, сказав: «Ничего, ничего, садитесь», сам откинул дополнительные сидения. Мы сели в машину и через несколько минут были у корпуса, где размещался отдел измерений.
Сергей Павлович велел нам войти вместе с ним. Из-за стола поднялся начальник отдела. Вид у него был несколько смущенный, он не ожидал приезда самого Сергея Павловича — вечером, с такой «свитой», да еще перед праздником. А Сергей Павлович сразу пошел в наступление: «Вы, наверное, скоро домой пойдете, к празднику готовиться, а вот люди не могут дальше продолжать работу. Вы почему до сих пор не выдали документацию на монтаж? Что, у вас денег нет для поощрения сотрудников за срочную работу? Или вы сами не хотите работать?» Хозяин кабинета пытался что-то сказать, чем-то объяснить задержку, но Сергей Павлович сказал: «Вот вам три дня — и чтобы документация была выдана!»
«Поедемте, товарищи, время дорого»,— сказал нам Сергей Павлович. Он довез нас обратно до испытательной станции и сказал: «Не беспокойтесь, чертежи у вас будут через три дня, а пока продолжайте работу так, как делали, я не сомневаюсь, что вы свое дело знаете. Испытательная станция нам очень нужна».
Чертежи на измерительную систему пришли в первый же день после праздника.
Д. Д. Тихонов
В начале 60-х годов на базе ракеты-носителя «Спутник» была разработана четырехступенчатая ракета, что позволило производить запуск автоматических станций к планетам Солнечной системы. Длина нового носителя существенно увеличилась. В связи с этим потребовалась доработка комплекса средств наземного обслуживания космодрома, и в первую очередь основных агрегатов стартовой позиции.
Просто нарастить по длине можно было, пожалуй, только кабель-мачту, и то с большими сложностями. Конструкции ферм обслуживания, заправочных агрегатов и другого оборудования требовалось создавать заново. В ходе этой работы выяснилось, что трудоемкость изготовления новых агрегатов значительно превышает запланированную, пуски ряда автоматических станций к планетам Солнечной системы оказались под угрозой срыва из-за неготовности стартовой позиции. Сроки проведения уникальных экспериментов были связаны с положением планет относи¬
363


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
тельно Земли, т. е. вступал в действие объективный фактор — астрономическое время.
После того как Сергей Павлович убедился в реальности этой угрозы, он стал принимать самые энергичные меры. Он создает оперативную группу. Руководителем оперативной группы назначает начальника отдела кооперирования (в тот момент вопросы кооперированных поставок для продукции нашего предприятия имели особое значение). В эту группу вошел и я, сначала как специалист по наземному комплексу, а затем как заместитель руководителя группы.
Нам предоставили право контроля над всеми предприятиями, которые изготавливали оборудование или комплектовали стартовые позиции. По указанию Сергея Павловича начали с того, что стали разбираться подробно с состоянием дел по каждой, даже незначительной позиции. Часть специалистов выехала в командировки на предприятия-изготовители. Часть осталась для решения оперативных вопросов. Буквально за неделю в результате всестороннего анализа дел на местах мы установили, что без значительного напряжения сил на заводах-изготовителях (по ряду основных агрегатов) сроки изготовления и поставок выдержать невозможно. Мы подготовили обстоятельный доклад Сергею Павловичу о действительном положении дел, и он немедленно принял энергичные меры для ликвидации прорыва. Изготовление оборудования для наших стартов взяли под особый контроль. Тем временем Сергей Павлович договорился о том, что монтажные работы начнут по мере поступления оборудования, не дожидаясь полной комплектации. Руководитель работ одобрил действия оперативной группы и обещал необходимую помощь. Мы, безусловно, воспользовались этим. Активно помогал и Сергей Павлович, которого мы постоянно держали в курсе событий. Мы обращались к нему, если обстановка требовала его личного вмешательства. За два с половиной месяца комплектация оборудованием двух космических стартов Байконура была закончена.
С. П. Фролов
В 50-е годы мне довелось участвовать в проектировании зданий и сооружений различного назначения для ракетно-космических систем (РКС), главным конструктором которых был академик Сергей Павлович Королев. С тех пор и до последних дней жизни Сергея Павловича моя работа как проектировщика проходила при его непосредственном участии.
Появление новой отрасли промышленности, производства ракетной техники, вызвало необходимость и принципиально новых проектных решений в области строительства промышленных зданий и сооружений.
Королев уделял много внимания развитию производственно-испытательной базы. Он ясно понимал, что, имея хорошо оснащенную базу, можно решать сложные задачи, возникающие при создании РКС. Он хорошо представлял и другое: такую базу нельзя создать сразу, одним махом решив все проблемы отработки РКС. Поэтому Сергей Павлович определял главное направление в проектировании и строительстве
364


4. С. П. КОРОЛЕВ — ОРГАНИЗАТОР
базы, необходимый пусковой минимум (термин, введенный Королевым), который в свою очередь позволял устанавливать минимальные капитальные вложения по годам.
Такой подход позволил в короткий срок приступить к поэтапной эксплуатации базы и тем самым решить главную задачу — создание РКС.
Мне приходилось встречаться по работе со многими главными конструкторами и руководителями предприятий, но такого отношения, как у Сергея Павловича, к проектированию и строительству ни у кого из них не было. Два-четыре раза в месяц Сергей Павлович встречался с проектировщиками и строителями, следил за ходом выполнения проектов и строительства.
В своих оценках проектов, даже важнейших, Сергей Павлович был строг, лаконичен и предельно четок. Однажды ему дали на подпись заключение на пяти листах по проекту уникального сооружения. Сергей Павлович не стал читать и здесь же, зная, о каком сооружении идет речь, сам написал заключение на одной странице. Он обходил все строительные площадки, спускался в специальные подземные сооружения — машинные залы, знакомился подробно с устройством механизмов и установок. Он тратил свои силы, чтобы раздобыть материалы для строительства.
Умел Королев ценить труд проектировщиков сооружений. Лично обращался в инстанции с просьбой о премировании отличившихся проектировщиков, особенно когда сданное в эксплуатацию сооружение соответствовало техническому заданию.
Его критика корифеев проектного дела была почти всегда оправдана в теоретическом и прикладном отношении. Сергей Павлович очень хорошо понимал различие между проектным институтом и НИИ — отраслевыми, научно-исследовательскими и технологическими. Ведь в ходе строительства объекта проектному институту трудно, а иногда просто и невозможно внести исправления в проект.
Если отраслевые НИИ, технологические институты могут внести какие-либо изменения в расчетные схемы, переделать их, исправить чертежи изделий (даже если конструкции изготовлены), то проектному институту таких возможностей практически не предоставляется.
Следует отметить и такую сторону нашего труда: часто проектировщиков обвиняют в некачественном выполнении проектов, в то время как на самом деле проект выполнен в полном соответствии с техническим заданием, а оно-то, задание, и было некачественным. Сергей Павлович это четко понимал и всегда требовал от своих сотрудников технически грамотных и квалифицированных исходных данных для выдачи заданий на проектирование того или иного сооружения.
Шло время. Авторитет С. П. Королева обретал легендарную известность среди работавших с ним и «на него». Почти еженедельно Сергей Павлович проводил оперативные совещания с проектировщиками и строителями, посвященные реконструкции и расширению производственно-испытательной базы.
3*5


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
Его большая работоспособность, целеустремленность отражались и на нас, проектировщиках. Он мог вдохнуть смысл и душу в любую работу. И мы не смели задержать выполнение проектов, сорвать срок выпуска их хотя бы на день. Обращаясь к нам, Сергей Павлович говорил: «Поймите, для меня жизненно важно, чтобы наземные здания и сооружения были наиэкономичными, требовали минимальных капитальных затрат и сроков строительства». Он всегда подчеркивал: жизненно важно!
Однажды мы приехали на совещание. Дверь открыл Сергей Павлович и пригласил всех в кабинет. Этот кабинет, кстати сказать, находился в только что построенном новом здании и был запроектирован по личному заданию Королева. Все должно было быть подчинено работе Главного. И удобная, в необходимом количестве мебель (в основном — вся жесткая), шкафы с технической, политической и другой литературой, аппараты связи, настенные доски и др. И сама планировка кабинета: помещение для совещаний, рабочая комната, комната для приема и совместной работы с сотрудниками. И комната отдыха с большим глобусом Земли и глобусом Луны. Словом, кабинет представлял собою законченное помещение, в котором все предельно функционально, удобно для Главного конструктора;
Совещание началось с краткого сообщения Сергея Павловича о новом задании. Его слушали заинтересованно. Верили каждому его слову.
Исходя из тогдашней экономической ситуации в стране, Королев искал оптимальные решения для строительства испытательной базы новой ракеты. Техническое задание, выданное ОКБ, действительно позволяло создать монтажно-испытательный корпус в наикратчайшие сроки.
Нам Сергей Павлович казался всегда строгим, даже суровым человеком, требующим только четкого исполнения порученной работы. Но вот однажды я оказался в столовой за одним столом с ним. Сначала я чувствовал себя как-то скованно. А потом увидел Сергея Павловича совершенно другим. Во время обеда он вел непринужденную беседу, острил с сотрудниками.
Случалось, Сергей Павлович резко говорил с нами, проектировщиками, но зла он не держал. Преданность делу, глубокая порядочность его нам издавна были известны. И мы учились у него всегда сохранять порядочность, смелость, осторожность, сознательность и ответственность.
Сергей Павлович не говорил: «моя деятельность», «мои творческие замыслы». Он говорил: «наша деятельность», «наши творческие за¬
мыслы».
Сергей Павлович был новатором, человеком, создающим новую систему ценностей, революционно развивающим технику. Присматриваясь к Сергею Павловичу, я подумал, что, кроме решения им всех научно-технических, производственно-организационных задач, у него была еще одна — социальная задача, нами, видимо, не полностью и не всегда осознаваемая.
366


4. С. П. КОРОЛЕВ — ОРГАНИЗАТОР
Б. Ф. Левицкий
Было бы преувеличением утверждать, что Сергей Павлович Королев уделял постоянное внимание энергетическому хозяйству предприятия. Слишком уж много лежало на нем важнейших задач и забот. Но не знаю ни одного случая, когда бы Сергей Павлович не выслушал главного энергетика по его просьбе и не принял бы конкретных решений. Можно вспомнить очень трудную задачу изготовления и монтажа силами Минэнерго СССР первых в стране мощных водогрейных котлов ПТВМ-50 в 1959 г., борьбу за выделение нам остродефицитного оборудования АТС на 2000 номеров, строительство насосно-фильтровальной станции для водоснабжения города и многое другое.
Принимаемые Главным конструктором решения никогда не были формальными, отличались принципиальностью и государственным подходом к делу.
Вот один пример: как-то летом 1965 г. меня вызвали к Сергею Павловичу. Когда я пришел, у него уже собрались руководители отдела капитального строительства, начальники некоторых подразделений. Сергей Павлович сказал: «Мне представили на утверждение планировку насосно-фильтровальной станции на территории одного нашего объекта и частично в лесопарке — с вырубкой большого участка леса. Сейчас мы все выезжаем на место». Приехали на объект. Проектанты доложили: надо отрезать от территории предприятия 2 гектара и 4 гектара от лесопарка. Мотивы выбора: близость к источнику забора воды и наличие «свободного» места.
Реакция Сергея Павловича была бурной. Он сказал:
— Усматриваю в таком предложении попытку идти по легкому пути, близорукость и неумение мыслить по-государственному. Во-первых, отсекаются все возможности развития промплощадки, и, во-вторых (и самое главное), с бездумной легкостью предлагается уничтожить большую площадь ценнейшего леса. Я уверен в возможности найти в окрестностях города действительно свободное место для станции. Мы сейчас в таком же составе проедем по всем подходящим местам. Прошу всех присутствующих учесть, что решение я мог бы принять и без вас, но хочу, чтобы вы сделали для себя правильные выводы из нашей поездки.
Мы проехали по трассе и увидели несколько свободных площадок, в том числе большую поляну, особенно приглянувшуюся Главному конструктору. Именно здесь и была построена насосно-фильтровальная станция города.
Вспоминается, как однажды вечером мне позвонил Сергей Павлович и сказал, что я должен сейчас же выехать с ним. Уже по дороге, когда мы медленно проезжали по улицам, он спросил, нравится ли мне вечерний город? Не уловив смысла вопроса и боясь подвоха, я пробормотал что-то невнятное. Сергей Павлович уточнил: нравится ли мне освещение центральных улиц города? Я сказал, что освещение города неважное, но оно в круг моих служебных обязанностей не входит. Сергей Павлович сказал:
367


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
— Но ты живешь в этом городе! И не хочешь заметить, что половина светильников не горит вообще, а остальные торчат в густой листве деревьев и ничего не освещают. Поручаю безотлагательно принять меры к реконструкции освещения городских улиц. Потом проедем снова и проверим результат.
Работа по освещению города была, конечно, оперативно проведена.
С. 	И. Мосолов
После предварительной договоренности по телефону Королев приехал ко мне. Речь шла об отводе земельных участков под строительство многоэтажных домов институту, в который входило ОКБ Королева. Сергей Павлович расспросил меня о процедуре отвода, о юридической стороне и просил поддержать просьбу предприятия. Мы договорились по всем вопросам, правда, меня несколько удивило, что к нам приехал не хозяйственный руководитель, а Главный конструктор. Сергей Павлович, как бы прочитав мои мысли, сказал:
— Не являясь официальным администратором, я взял инициативу на себя, так как крайне заинтересован в строительстве жилья для сотрудников нашего ОКБ.
Так произошло мое первое знакомство с этим удивительным человеком. В дальнейшем часто приходилось встречаться с ним на конференциях и собраниях, а в 1959 г. я стал заместителем Королева по социально-бытовым вопросам.
Бытовыми проблемами Сергей Павлович занимался повседневно, и мне приходилось докладывать ему тот или иной вопрос почти ежедневно, до 9 часов утра, а иногда вечером, после 21 часа.
У него постоянно возникали различные идеи, подчас неожиданные. Как-то вызывает меня и поручает подыскать помещение для вечернего филиала МВТУ им. Баумана. И требует при этом создать максимум удобств для обучения, выбрав помещение недалеко от проходной. Подобрал я помещение — Сергей Павлович захотел сам осмотреть его. Это было большое здание с коридорной системой. Сергею Павловичу дом понравился.
В ходе капитального ремонта Сергей Павлович неоднократно бывал в здании будущего филиала МВТУ. Однажды он заметил, что значительно уменьшилось число рабочих. Я был в отпуске, но меня нашли дома и сказали, чтобы я позвонил Сергею Павловичу. Прежде чем звонить, я связался с замещавшим меня сотрудником и узнал, в чем дело. Оказалось, рабочих сняли на ремонт одного аварийного дома и скоро возвратят. Позвонил Сергею Павловичу и объяснил. Он выслушал мои объяснения и сказал, что конечные сроки он не переносит: 1 октября в вечернем вузе должны начаться занятия. В сроки, установленные Королевым, мы открыли филиал МВТУ им. Баумана.
Сергей Павлович требовал, чтобы мы, работники коммунального хозяйства, с большим вниманием относились к нуждам людей. Очень сердился, если замечал элементы волокиты и бездушия. Сам он был добр
36Е


4. С. П. КОРОЛЕВ — ОРГАНИЗАТОР
к рабочим, рядовым инженерам и ко всем сотрудникам предприятия. Некоторые даже злоупотребляли его добротой. Как-то пришла к нему работница с просьбой о разрешении пристроить террасу (она проживала в одноэтажном деревянном доме, принадлежавшем предприятию).
— А вы были у моего заместителя Мосолова? — спросил ее Сергей Павлович.
— Была,— отвечает работница,— но он не хочет делать.
На следующий день вызывает меня и «с ходу»:
— Ты почему издеваешься над людьми, ты почему обидел женщину?
После того, как я понял, о чем идет речь, объяснил Сергею Павловичу, что там террасу пристраивать нельзя, так как нет места, если ее возвести, она загородит тротуар.
— Раз так,— говорит,— едем на место. И учти: если террасу можно пристроить, обратно пойдешь пешком, если нельзя — я пойду!
Подъезжаем, посмотрели.
— Все ясно. Вот что,— говорит он шоферу,— ты отвези Мосолова туда, куда ему нужно, я пройдусь погуляю. Погода сегодня хорошая!
Задумал Сергей Павлович газифицировать наш жилой фонд до того, как начнется газификация по общему государственному плану. Дело оказалось сложным, так как государственная газовая магистраль в1 то время заканчивалась в соседнем городе. Чтобы подвести газопровод, требовалось прежде всего миновать железную дорогу, а затем преодолеть расстояние в несколько километров. Мы с директором завода высказали сомнение в реальности решения этой задачи в ближайшие годы.
Но Сергей Павлович не унимается:
— Будем делать, будем решать все организационные и технические проблемы,— заявил он тоном, не терпящим возражения,— через два года газ должен быть в домах нашего предприятия!
Тогда мы с директором завода Р. А. Турковым предложили решать вопрос на солидной основе: организовать участок газового хозяйства, начать срочную разработку техдокументации, выделить помещение для конторы эксплуатационников, выделить жилье для специалистов-газови- ков. Сергей Павлович согласился с нами и сказал, что сам будет решать паиболее сложные вопросы в инстанциях.
Через два года после этого разговора была газифицирована первая тысяча квартир.
А. 	П. Абрамов
Королева как человека, который интересы общего дела ставил выше собственных, убедительно характеризует следующий случай.
Однажды на очередной оперативке Сергей Павлович сообщил, что им получено письмо от главного конструктора одного из КБ нашей отрасли с просьбой передать им в порядке технической помощи комплект чертежей одного из наших изделий. Это сообщение большинством присутствующих было встречено «в штыки», так как указанное КБ и его руководство никогда не отличались лояльностью по отношению к нам, считая
3*9


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
наш коллектив своим конкурентом. И вдруг они, приступая к новой для них работе, хотят использовать наш многолетний труд! Словом, недостатка в эмоциях не было... Сергей Павлович молча наблюдал за этой сценой и лукаво улыбался.
Когда страсти улеглись, он сказал тихим голосом, но тоном, не терпящим возражений: «Выслать! Все выслать!» И, чтобы не давать возможности некоторым наиболее темпераментным спорщикам продолжать разговор, в нескольких фразах подчеркнул, что нам доверено государственное дело и надо быть достойными этого доверия, подняться выше местнических интересов, уметь пропускать мелкие уколы самолюбия. Все поняли мудрость этой маленькой нотации и смущенно умолкли.
Умение терпеливо и внимательно выслушивать своего собеседника — одна из важнейших черт Сергея Павловича. Благодаря этой черте он всегда имел исчерпывающую и, что очень важно, из разных источников информацию, анализ которой позволял принимать правильное решение.
Следует подчеркнуть особое психологическое воздействие таких собеседований на исполнителей, когда они, свободно высказывая свое мнение, а иногда вступая в спор с Сергеем Павловичем, чувствовали огромное удовлетворение от обстановки, при которой как бы стиралась грань между начальником и подчиненными, академиком и рядовым исполнителем. Такие моменты сотрудники вспоминали с благодарностью. Сергей Павлович помог им увериться в своих силах и научил вести диспут по серьезным, иногда острым вопросам, но всегда в уважительной форме.
Приняв однажды решение, Сергей Павлович не действовал по принципу: я решил, значит, так и будет. Он готов был изменить решение, если ему давали аргументированные контрдоводы. Вот тому пример.
На первых порах двигательные установки и ряд систем космического корабля заправлялись компонентами из передвижных заправщиков по схеме, заимствованной от заправки ракет. Но по мере увеличения количества двигательных установок и бортовых систем на космическом корабле, резкого повышения требований по точности заправляемой дозы и усложнения технологии заправки процесс заправки превратился в ответственный, тонкий этап подготовки космического корабля, нуждающийся, по существу, в лабораторных условиях. От качества заправки зависел успех пуска. Специалисты пришли к выводу, что традиционная схема заправки —под открытым небом, с десятками автозаправщиков, в мороз и зной, при дожде и пыльной буре — изжила себя и необходимо создавать специальное здание — заправочную станцию, в которой будет размещаться корабль и разнообразная заправочная и контрольно-измерительная техника. Это, естественно, потребует капитальных вложений, но они быстро окупятся за счет снижения эксплуатационных расходов, а главное, резко повысится надежность операции.
Подготовив соответствующие предложения, я понес их к Сергею Павловичу на утверждение, нисколько не сомневаясь в неотразимости новшества. Но Главный отклонил его, мотивируя решение накопленным опытом и необходимостью экономить средства. Такой оборот дела вызвал у
370


4. С. П. КОРОЛЕВ — ОРГАНИЗАТОР
меня раздражение на самого себя, так как, будучи глубоко убежденным в справедливости предложений, я, по-видимому, неубедительно построил свой доклад.
Через неделю, учтя печальный опыт, вооруженный сравнительными материалами (графиками и расчетами) различных вариантов, я вновь доложил предложения Сергею Павловичу и ... с тем же результатом. Такой финал не обескуражил меня, так как я был уверен: все специалисты, готовившие предложения, на правильном пути. Уходя от Сергея Павловича, я заявил с запальчивостью: «Я ухожу, но хлопаю дверью». Сергей Павлович, явно не привыкший к подобным вольностям, с удивлением и любопытством поглядел на меня и ответил: «Ну что же, посмотрим, что из этого получится».
Через две недели, проведя всесторонние проектные проработки, сделав своими руками очень наглядные макеты, мы уже целой группой энтузиастов вновь явились в кабинет Сергея Павловича. Доклад длился всего несколько минут, после чего Сергей Павлович сказал: «Убедили, согласен» — и с улыбкой обошел всех и пожал руки.
Таким образом, отказавшись от своей прежней позиции, Сергей Павлович показал свою объективность, а в нас вселил уверенность в необходимости до конца отстаивать свои принципы ради интересов дела.
Королев был непревзойденным полемистом. Доставляло большое удовольствие наблюдать его полемику, особенно с достойным оппонентом. Чувствовалось, что он относится к спору не как к вынужденному преодолению досадного препятствия на своем пути, а как к одной из форм деятельности, неизбежной для нахождения правильного решения. Его речь была всегда убедительно аргументирована, он досконально знал обсуждаемый вопрос и старался не навязать свое мнение, а убедить собеседника. При этом форма дискуссии, несмотря на остроту, всегда имела солидный, выдержанный характер, не ущемляющий достоинства спорящих сторон.
Сергей Павлович обладал голосом красивого тембра, богатым лексиконом, умело пользовался юмором, что в сочетании с его плотной фигурой, красиво посаженной головой, как бы вросшей в плечи, и пронзительным взглядом создавало мужественный образ признанного лидера, внушающего большое доверие и симпатию. Это, безусловно, помогало ему в спорах.
Было видно, как трудно Сергею Павловичу, с его горячим темпераментом, сдерживать себя и строго следить за логикой и формой своей речи и вникать в доводы собеседника. Особенно подкупала его непосредственность и отсутствие предвзятости, благодаря чему он часто соглашался с деловыми доводами оппонента, и острый спор заканчивался к обоюдному удовольствию.
Но если он видел, что его «противник» спорит беспринципно, защищая честь мундира, или просто из-за упрямства, Сергей Павлович становился жестким, его колючий взгляд выражал почти презрение, и он, бросив несколько слов о бесплодности продолжения спора, прекращал его.
Мне довелось быть свидетелем острых споров Сергея Павловича с
371


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
людьми, занимающими высокое служебное положение, от позиции которых зависело решение важнейших для нашего предприятия вопросов. Никогда Сергей Павлович не позволял себе приукрашивать положение дел, если они были плохи, не льстил, не заискивал, не допускал фамильярности, держался просто, но с достоинством сильного человека.
Говоря о творческом наследии С. Г1. Королева, мне бы хотелось высказать следующую мысль. О Королеве написано уже немало книг, брошюр, статей, и, безусловно, многое еще будет написано. И нам, людям, которым посчастливилось работать под его началом, с годами становится очевиднее, что С. П. Королев заслуживает всеобщего признания и безграничного уважения не только как Главный конструктор, под руководством которого отечественная наука и промышленность, десятки тысяч людей совершили трудовой подвиг, положив начало космической эре.
Можно считать, что Сергей Павлович был основателем школы управления новой отраслью техники и производства. Его методы управления получили блестящее подтверждение на практике и поэтому с успехом могут быть использованы в самых различных областях народного хозяйства. Когда читаешь многочисленные воспоминания о Сергее Павловиче, постоянно сталкиваешься с отдельными элементами, из ко1*орых складывается единое понятие — стиль работы и жизни С. П. Королева, а стиль руководителя во многом определяет эффективность всей системы (школы). Поэтому необходимо не просто читать о Королеве, а пытаться осмыслить суть его стиля и внедрять его в повседневную жизнь. Причем, мне кажется, это принесет пользу не только руководителю любого ранга, но и рядовому исполнителю.
Мы, сотрудники ОКБ Сергея Павловича, не раз вели разговоры о том, в чем секрет его громадного успеха как организатора. Все, безусловно, признавали его талант и высоко оценивали его природные личные данные: кипучую энергию, громадную работоспособность, увлеченность, отличную память, умение владеть собой, коммуникабельность и ряд других качеств. Однако этого еще недостаточно для успеха сложного дела, нужна еще повседневная система в работе, в понятие которой входят, в частности, такие качества руководителя, как сознание личной ответственности, деловитость, высокая профессиональная компетентность и повседневное повышение ее уровня, предвидение перспектив деятельности, реализм, требовательность. Добавим к названным качествам аккуратность и точность, настойчивость (даже напористость), большое терпение, сочетание принципов коллегиальности и единоначалия, тесный контакт с партийной и общественными организациями, уважительное отношение к подчиненным и готовность помочь им в личных делах, самокритичность, умение правильно расставить руководящие кадры, сплотить в единое целое смежные организации и т. д.
Все это основы теории управления, давно известные, проанализированные в многочисленных статьях, руководствах и рекомендациях, однако большинство руководителей-организаторов по тем или иным причинам не смогли добиться, чтобы теория нашла полное воплощение в повседневной деятельности: на деле все гораздо сложнее, чем в теории.
372


4. С. П. КОРОЛЕВ — ОРГАНИЗАТОР
Заслуга С. П. Королева в том, что, обладая железной волей, он добился реализации этих научных принципов, благодаря чему поднялся на уровень выдающихся ученых-организаторов нашего времени, оставаясь одновременно и фантастом, и расчетливым реалистом.
Б. В. Раушенбах 1
Работать с Сергеем Павловичем было трудно, но интересно. Повышенная требовательность, короткие сроки, в которые он считал нужным завершить очередное задание, и новизна, таящая в себе не только приятные неожиданности,— все это заставляло всех работавших с ним постоянно находиться в состоянии сильнейшего нервного напряжения. Работа шла буквально днем и ночью и в выходные дни.
Он нередко собирал в воскресенье днем узкий круг своих сотрудников, чтобы в спокойной обстановке (телефоны молчат, повседневные заботы по руководству КБ и заводом не отвлекают) обсудить порученную им работу, как правило связанную с новыми проектами. Здесь можно было увидеть непосредственных исполнителей расчетов или чертежей, нужного для разговора заместителя Королева, одного-двух начальников отделов, рядовых инженеров, а иногда и представителей организаций, участвующих в разработке проекта. В спокойной, почти домашней обстановке шло непринужденное обсуждение различных вариантов выполнения стоящей перед коллективом задачи. От обычного рабочего дня такое воскресенье отличалось тем, что собирались не к 8.30, а к 10 утра и работали без перерыва на обед.
Стремление использовать каждую минуту для дела приводило, например, к тому, что полеты на космодром совершались только ночью. Сергей Павлович просто не мог себе представить, что дорога может «съесть» рабочий день. Полубессонная ночь в самолетных креслах считалась вполне достаточным отдыхом для него самого и его сотрудников.
И тем не менее все эти трудности, неудобства, а иногда и более серьезные неприятности казались пустяком по сравнению с захватывающей работой. Одной из причин неспадающего увлечения работой была ее постоянная новизна. Сергей Павлович не любил спокойной жизни, не любил повторяться. Разрабатывая принципиально новую конструкцию, пройдя тяжелый и изнуряющий путь поисков, экспериментов и летных испытаний со всеми радостями и невзгодами, доведя, наконец, конструкцию до нужной степени совершенства, он как бы терял к завершенной теме интерес. Вместо того чтобы теперь создавать Все новые и новые варианты «освоенного», совершенствуя конструкцию в течение многих лет от образца к образцу и ведя, таким образом, относительно спокойную жизнь, Сергей Павлович нередко «дарил» все это коллективу какого-либо другого родственного предприятия. Причем передавал не только все материалы, связанные с осуществленным проектом и его будущими вариантами,
1 В кн.: С. П. Королев (К 70-летию со дня рождения). М.; Знание, 1977, с, 3—14.
Публикуется в новой редакции.
373


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
но, если было необходимо, переводил на это предприятие и группу своих сотрудников, работавших по данной теме, в том числе и своих ближайших помощников.
Это свидетельствует о широте его взглядов, правильном понимании интересов общества и одновременно о неиссякаемой творческой энергии.
Если ограничиться только наиболее близким мне вопросом (речь идет о разработке систем управления движением космических аппаратов), то менее чем за 10 лет космической эры «на пустом месте» были созданы самые различные системы такого рода. Одной из первых появилась система ориентации для фотографирования обратной стороны Луны, далее были созданы системы ориентации и коррекции траекторий полета «Марсов», «Венер» и «Зондов». Создана принципиально новая система для спутников связи «Молния-1», осуществлены автоматические и ручные системы управления для «Востоков», «Восходов», «Союзов» и т. д.
Нетрудно представить себе «спрессованность» времени, мыслей и усилий сравнительно небольшого коллектива, который вел названные разработки, начиная с возникновения самой идеи этих систем и кончая их летными испытаниями. Решение некоторых задач иногда казалось просто невозможным, но увлеченность Сергея Павловича передавалась как бы «по цепочке» всем, в том числе и самым рядовым инженерам, техникам и рабочим.
Королев всегда видел очень далеко, и не только завтрашний день космической техники, но ее облик через многие годы. Совещания по особо важным перспективным вопросам, которые порой вызывали резкое столкновение мнений его соратников, он проводил иногда в своеобразной манере. Длинный стол в его кабинете, за столом участники совещания. Во главе стола Сергей Павлович, перед ним большая книга в твердой обложке, с чистыми страницами. Небольшое вступление Главного. Он остро, дискуссионно ставит вопрос, но точка зрения его самого не видна. Затем Сергей Павлович предоставляет слово участникам совещания. Один за другим они свободно, согласуясь с логикой дискуссии, излагают свои мнения, часто диаметрально противоположные. С. П. Королев иногда сознательно задает «провокационные» вопросы и одновременно самым тщательным образом ведет в лежащей перед ним книге протокол совещания «для себя» (официальный протокол ведется само собой). Он подробно конспектирует в своей книге наиболее поразившие его мысли, пытается самым тщательным образом зафиксировать существенные для него оттенки мнений. В конце совещания все ждут решения Главного... и вместо этого: «Спасибо, товарищи, я услышал много интересного. Надо подумать...» — и совещание распускается.
Решение, которое принималось иногда через две-три недели, вовсе не обязательно совпадало с мнением большинства. Иногда оно было, как мы выражались, «перпендикулярно» плоскости дискуссии, и это происходило вовсе не от неуважения к мнению коллег. Просто Сергей Павлович, кроме мнения соратников, учитывал и такое, что выходило далеко за рамки интересов руководимого им предприятия.
374


4. С. П. КОРОЛЕВ — ОРГАНИЗАТОР
Многие представляют себе деятельность Королева, руководствуясь привычными картинами работы ученого, конструктора. Следуя сложившимся трафаретам, люди, особенно не встречавшиеся с Сергеем Павловичем, мысленно видят его обдумывающим какие-то сложные формулы или стоящим за чертежной доской. Хотя он мог иногда делать и то и другое, не это было характерно для него.
Всякое восприятие индивидуально, поэтому оно не может быть абсолютно объективным, но для меня Сергей Павлович был прежде всего полководцем. Мне ничего не стоит представить себе его в роли командующего фронтом в годы Великой Отечественной войны, в то время как огромное большинство других известных ученых и конструкторов в такой роли просто немыслимы.
Колоссальная работа по созданию «на пустом месте» ракетно-космической техники была настоящим сражением с неизведанным, в котором участвовали тысячи людей. Но не эту в известном смысле поверхностную аналогию я имею в виду. Говоря о Королеве как о полководце, я прежде всего думаю о следующих трех характерных чертах его деятельности.
Во-первых, он обладал способностью, наметив очередную цель, вселить во всех участников работы (не только административно подчиненных ему) уверенность в скорой победе, воодушевить их на, казалось бы, немыслимые дела. Он умел сделать так, что исполнители верили в него. Он умел создавать атмосферу, в которой люди «выкладывались» полностью, чтобы приблизить победу. В такой обстановке было немыслимо формальное «выполнение плана» без заметного продвижения вперед.
Во-вторых, наметив цель и организовав работу, он двигался к этой цели, сметая препятствия, поддерживая уверенность в конечном успехе при всякого рода неожиданностях, неудачах, концентрируя силы на главном направлении. (В этом одна из причин его щедрости. Я уже говорил, что он нередко «дарил» родственным предприятиям начатые им работы. Это было необходимо для концентрации собственных сил на том направлении, которое к этому времени становилось главным.) Его стремительное движение вперед никогда не носило характера тупого упрямства, если возникала необходимость, он прибегал к остроумным обходным маневрам (в технике они существуют тоже).
В-третьих, он обладал удивительной способностью принимать правильные решения при явном недостатке объективной информации. Там, где другой долго колебался бы между разными вариантами и непрерывно требовал бы все новой и новой информации (а следовательно, терял бы время и расхолаживал исполнителей основной работы), он в нужный момент принимал волевое решение, которое, как это ни удивительно, чаще всего оказывалось правильным. Иногда его правота выяснялась через несколько месяцев или даже лет.
Оглядываясь сейчас на весь жизненный путь Королева, начиная с юношеского увлечения планеризмом и кончая его последними днями, невольно хочется охватить всю его деятельность одной фразой, показать самую существенную черту его характера. Вероятно, этой чертой будет (во всяком случае в моем представлении) стремление делать необычное.
375


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
Созданные по его чертежам планеры вовсе не были самыми хорошими, на планерные слеты привозили и более совершенные конструкции, но его замыслы, как правило, бывали самыми оригинальными (достаточно вспомнить «Красную звезду» — первый в мире планер для высшего пилотажа) . И ракетная техника, особенно в далекие предвоенные годы, увлекла его своей необычностью, дерзко-романтическим будущим, какими-то «космическими» перспективами. То, что многие считали эту нарождавшуюся область человеческой деятельности уделом оторвавшихся от реальной почвы чудаков-изобретателей, не могло его остановить. Если бы Сергей Павлович жил несколько столетий назад, он, возможно, поплыл бы открывать новые земли. В наше время он помог сделать человечеству более серьезное — первый шаг к неведомым мирам Вселенной.


5. С. П. КОРОЛЕВ-
ОБЩЕСТВЕННЫЙ
ДЕЯТЕЛЬ


...человеческая природа устроена так, что человек может достичь своего усовер- шенствования, только работая для усовершенствования своих современников, во имя их блага.
К. Маркс


С. П. Королев,
М. К. Тихонравов,
Б. Н. Воробьев и А. А. Космодемьянский
В перерыве заседания, посвященного 90-летию со дня рождения К, Э. Циолковского. 1947 г.
380


С. П. Королев С. П. Королев на митинге,
с группой гирдовцев посвященном встрече
в день 60-летия Ю. А. Гагарина. 1961 г.
М. К. Тихонравова. 1960 г.
381


Академик С. П. Королев, летчик-космонавт Г. С. Титов,
президент АН СССР М. В. Келдыш.
Москва.
Президиум АН СССР. 1961 г.
С. П. Королев на слете бывших планеристов в Москве. 1963 г.
382


A. Г. Николаев,
B. В. Терешкова, М. В. Келдыш,
П. Р. Попович,
С. П. Королев на митинге,
посвященном завершению группового полета
космических кораблей «Восток-5» и «Восток-6». 1963 г.
С. П. Королев и директор опытного завода Р. А. Турков в день закладки Дворца культуры. 1959 г.
383


С. П. Королев на митинге, посвященном завершению полета Г. С. Титова. 1961 г.
С. П. Королев на митинге, посвященном завершению полета корабля «Восход». 1964 г.
/
Ш


С. П. Королев выступает на митинге, посвященном завершению полета космического корабля
С. П. Королев и Ю. А. Гагарин на космодроме Байконур


Письмо А. А. Вишневского с резолюцией С. П. Королева
Академия медицинских наук ссср ИНСТИТУТ ХИРУРГИИ им. А. В. Вишновского
Москва, Б. Серпуховская ул., ДОММ 27
]^*бокоув
о ряд ‘
осле да иг лет Odai|p^^HHoe КБ Вашего пред-
ЕЛх аппаратов, которые с успехом были х. Последние разработки Общественного баритного искусственного сердца и ументшЛдля сердечной хирургии* К сожалению, эти вые Инструкторами в чертежах,не могут быть ЗакОН- ^ДН ОС ТЯ
дностями производства*
некс>тфрых иборы, ны с
D П|Лшу^Гс^ если возможно, ускорить изготовление 6-ти насгосов /исюсственного сердца/, 3-х комплектов инструмента для механиче^таго крепления заплат в сердце, и 4-х комплектов переходи икге*
С глубоким уважением
Директор Института хирургии им.А.В.Вишневского АМН СССР Действительный член АМН СССР Профессор
А.А.Вишневский
386


Факсимиле письма
С. 	П. Королева Я. М. Терентьеву от 31.12 1965 г.
387


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
В. 	И. Ионотоп
Среди выдающихся ученых нашей Родины, чьи бессмертные дела обогатили человеческую цивилизацию, Сергею Павловичу Королеву по праву принадлежит особое место. Всю свою яркую жизнь он посвятил беззаветному служению социалистической Отчизне, развитию науки и техники.
Выдающиеся качества Сергея Павловича как творца и ученого особенно проявились в создании им творческого, высококвалифицированного коллектива, сыгравшего ведущую роль на решающем этапе отечественного ракетостроения и космонавтики.
Кто лично знал Сергея Павловича и имел возможность общаться с ним, постоянно учились у него смело, творчески решать самые сложные задачи. Обладая даром научного и технического предвидения, блестящими организаторскими способностями и неиссякаемой творческой энергией, С. П. Королев умел организовать работу многих коллективов ученых, инженеров, техников и рабочих по решению сложнейших научных и технических задач. Его воля, его умение увлечь сотни и тысячи людей на напряженную работу постоянно восхищали нас.
Главный конструктор, руководитель большого масштаба, С. П. Королев хорошо знал не только руководящий состав, но и рядовых конструкторов, проектантов, рабочих. Сам самоотверженный труженик, Сергей Павлович любил людей труда, уважал в человеке честность, скромность и инициативу, преданность своему делу.
Вызывала восхищение способность С. П. Королева охватить все стороны жизни коллектива. Он уделял много внимания вопросам социального развития: строительству жилья, Дворца культуры, стадиона, детских учреждений и баз отдыха, так как понимал, что процесс создания космических кораблей зависит прежде всего от людей, от их морального и физического состояния, от их энтузиазма и энергии. И эта убежденность как нельзя лучше характеризовала его веру в людей, его партийность.
С. П. Королев вступил в члены Коммунистической партии Советского Союза в 1953 г., будучи уже зрелым руководителем. Он был всегда требователен к себе как руководителю, но еще более требователен к себе как к коммунисту. Очень добросовестно он относился к выполнению партийных поручений, стал бойцом ленинской партии, ее настоящим солдатом.
С. П. Королев был активным членом партийной организации. Он неоднократно выступал на семинарах, необыкновенно доходчиво объяснял сложные технические проблемы. Его выступления всегда слушали с большим интересом.
Во всех вопросах создания ракетно-космической техники С. П. Королев, многочисленный коллектив ученых, инженеров, техников, рабочих повседневно ощущали умелое руководство и постоянную поддержку Центрального Комитета партии.
388


5. С. П. КОРОЛЕВ — ОБЩЕСТВЕННЫЙ ДЕЯТЕЛЬ
Сергей Павлович всеми силами стремился укреплять обороноспособность страны, используя новейшие научно-технические достижения.
Имя С. П. Королева по праву связано с началом новой космической эры в истории человечества.
Мы уверены, пройдут века, но все люди будут с благодарностью вспоминать Сергея Павловича Королева, который без остатка отдал всю свою жизнь, кипучую энергию, весь свой могучий талант на службу советскому народу, человечеству.
>
Б. Э. Апарцева
Партком института организовал вечерний университет марксизма-ленинизма (ВУМЛ) для руководителей предприятия, а также инженерно- технического персонала.
В 1948 г. в ВУМЛ поступил и Сергей Павлович. Мне поручили группу руководящего состава, где я должна была проводить занятия по истории КПСС, диалектическому и историческому материализму. Сергей Павлович из-за своей занятости вынужден был довольно часто пропускать занятия, и партком попросил меня помочь ему в изучении и освоении этих дисциплин. Так я стала его консультантом.
Ввиду занятости Сергея Павловича заниматься приходилось в разное время: очень рано утром или очень поздно вечером. Но он всегда выкраивал время на учебу. Экзамены сдавал и ВУМЛ закончил. Так он относился к любому партийному делу.
После окончания ВУМЛа в 1950 г. Сергей Павлович продолжал постоянно повышать своей идейно-политический уровень. Он обратился в партком с просьбой, чтобы меня снова прикрепили к нему консультантом.
Изучали отдельные работы В. И. Ленина, вопросы международной политики, внутренней жизни нашей страны. Я с огромным удовольствием вспоминаю эти годы совместной работы. Они дали мне очень многое, ибо, занимаясь с ним, я училась сама.
За годы знакомства я хорошо узнала Сергея Павловича, и меня всегда поражало, как в одном человеке могут сосредоточиться такие черты, какими природа не часто наделяет людей. Это и огромный аналитический ум, ум ученого, это и прекрасные организаторские способности, душевная доброта, внимательность и чуткость к людям. Он был удивительно остроумным. В трудные минуты жизни, когда бывало так тяжело на душе, я звонила Сергею Павловичу, и он своей чуткостью, удачно сказанной шуткой возвращал мне душевное равновесие. Да, это был человек большого ума и доброго сердца.
Помню, однажды я зашла к нему в кабинет, чтобы провести очередные занятия, и невольно стала свидетелем неприятной сцены. Я зашла как раз в тот момент, когда Сергей Павлович отчитывал одного из своих заместителей. Я хотела уйти. Но Сергей Павлович остановил меня и попросил остаться, а своему заместителю сказал: «Уходи». Да как сказал...
Оказалось, что по существу Сергей Павлович был совершенно прав. А дело вот в чем. Жизнь жены одного молодого инженера была в опас¬
389


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
ности, и он обратился к Сергею Павловичу с просьбой оказать ему содействие в консультации у крупного специалиста. И Сергей Павлович, который всегда старался помочь людям, добился этого. Он попросил своего заместителя к 9 часам утра подать машину к дому этого инженера, чтобы тот смог повезти жену в больницу. Но заместитель забыл об этом, и встреча с врачом сорвалась.
Сам Сергей Павлович никогда не забывал о своих обещаниях. У него на столе всегда находились записи о личных просьбах людей. И мне думается, благодаря этой важной черте его характера — готовности употребить свое влияние для помощи окружающим — он останется в памяти многих и многих людей.
Сергей Павлович не был человеком замкнутым, он всегда делился своими идеями, мечтами, чувствами. Он любил размышлять и мечтать вслух о космосе. Иногда во время наших занятий он прерывал меня и говорил: «Давай отдохнем, помечтаем». Даже из таких коротких бесед было видно, что для него освоение космоса — дело всей его жизни. Посвятив себя этому делу, он не жалел ни себя, ни других.
Меня всегда потрясала его работоспособность. Он мог работать по 18—20 часов в сутки. А как он верил в силу своего коллектива! Сколько раз Сергей Павлович говорил мне, что с такими людьми горы сдвинуть можно.
▲.М. Пронин
Сижу за столом в лаборатории и ломаю голову над электрическим узлом бортовой системы. Увлекшись работой, не заметил, как кто-то подошел к моему столу.
— Здравствуйте, Александр Михайлович! — послышался знакомый голос. Поднял голову. Возле меня стоял С. П. Королев.
— Здравствуйте, Сергей Павлович! —
— Александр Михайлович, я к вам,— сказал он.
— Ко мне?! — искренне удивился я, так как сразу не мог понять, что нужно Главному конструктору, загруженному по горло делами, от рядового инженера, да еще на его рабочем месте.
— Присаживайтесь, Сергей Павлович,—сказал я. Он сел рядом.
— Помните наш разговор на стартовой площадке о моем вступлении в партию? — спросил Сергей Павлович. Я кивнул головой:
— Конечно, помню!
А дело было так. На стартовой площадке закончились комплексные электрические испытания ракеты Р2, шла заправка ее компонентами. Я сидел рядом с Сергеем Павловичем на краю площадки. Мы с ним беседовали о текущих бытовых делах экспедиции, так как я был в этой экспедиции парторгом, и наблюдали за работой заправщиков.
— Неплохо научились работать,—с одобрением сказал Сергей Павлович. Надо сказать, что Королев не часто баловал нас похвалами, и если это случалось, то действительно работа была хорошей.
— Сергей Павлович,— неожиданно спросил я,— почему вы не вступаете в партию?
390


5. С. П. КОРОЛЕВ — ОБЩЕСТВЕННЫЙ ДЕЯТЕЛЬ
Королев повернул голову, внимательно посмотрел мне в глаза и тихо сказал:
— Если говорить откровенно, о вступлении в партию думаю давно.
— Так в чем же дело? — поинтересовался я.
— В партию надо прийти с чем-то, а не просто с одним заявлением. Вы понимаете меня?
— Да, кажется, понимаю,— ответил я.
На этом наш разговор на стартовой площадке и закончился. Теперь Сергей Павлович напомнил о нем.
— Отлично помню,—повторил я,—тогда вы, Сергей Павлович, считали, что приходить с одним заявлением нельзя.
— Вы действительно хорошо запомнили наш разговор,—сказал Королев.
— В настоящее время машина Р2 сдана в серию, вы можете прийти не только с заявлением,— заметил я. Королев слегка кивнул головой:
— Вы правы. Теперь я могу писать заявление с просьбой принять меня в партию, но нужны рекомендации. Одну я хотел бы попросить у вас.
— Сергей Павлович, я вас хорошо знаю и рекомендацию дам обязательно,— сказал я,— но честно скажу, просьба ваша несколько удивила меня.
— Почему? — спросил Королев.
— У нас в коллективе достаточно много коммунистов, которые по работе ближе к вам. Тем более на заседаниях партбюро мы частенько схватываемся с вами по различным вопросам.
— Вот потому, что мы частенько спорим, я и хочу получить от вас рекомендацию,— улыбнулся он,— а иметь различные точки зрения по некоторым обсуждаемым вопросам не так уж плохо. Как говорят, в спорах рождается истина. Согласны?
— Согласен! — засмеялся я,— сегодня вечером рекомендация будет готова.
В. 	В. Янковский
Мое знакомство с С. П. Королевым произошло в 1953 г. В ту пору я руководил семинаром пропагандистов и поэтому часто посещал занятия системы партийного просвещения, проводившиеся в подразделениях предприятия. Однажды партком поручил мне выступить на партактиве, посвященном учебе коммунистов. В своем выступлении я критиковал некоторых коммунистов-руководителей, выполнявших работу пропагандистов. В качестве положительного примера сослался на пропагандиста Т., который умело сочетает работу крупного хозяйственного руководителя и пропагандиста. После актива, уже на улице, меня остановил Сергей
Павлович и сказал:
— На вашем месте я бы не стал так безответственно выступать перед такой аудиторией.
391


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
На мой недоуменный вопрос, в чем же заключается эта безответственность, он пояснил:
— Может быть, Т. действительно неплохой пропагандист, но как руководитель он не справляется с порученным делом.
На это я возразил:
— Если он такой плохой работник, зачем вы терпите его на таком ответственном участке?
Сергей Павлович ничего не сказал, и мы, попрощавшись, разошлись. Не знаю, возможно, этот разговор как-то повлиял на Сергея Павловича, но в скором времени Т. был переведен на другой, менее ответственный участок работы.
После выделения ОКБ Королева в самостоятельное предприятие был избран новый партком, в состав которого вошел и я. Как член парткома Королев активно участвовал в обсуждении различных вопросов на заседаниях парткома. Подчеркиваю: не просто присутствовал, но активно выступал и высказывал свое мнение по самым разнообразным вопросам. Особо нетерпимо он относился к коммунистам, нарушавшим дисциплину на работе и недостойно ведущим себя в быту. Запомнился один случай, когда разбиралось персональное дело заместителя начальника одного из цехов, обвиненного в аморальном поведении. Выступая в прениях, Сергей Павлович потребовал увольнения виновного и исключения его из партии. Предложение Королева принято не было, но его критика оказала на виновного сильное воздействие.
Сергей Павлович неоднократно обращался к работам В. И. Ленина. После солидной подготовки он выступил с докладом на тему «Ленинский стиль руководства» перед несколькими группами руководителей. После XXI съезда КПСС, делегатом которого был С. П. Королев, он неоднократно выступал перед рабочими предприятия с рассказом о работе съезда.
Сергей Павлович всегда находил общий язык с парткомом, не пытался «давить» своим большим авторитетом, всегда уступал, когда находил, что он не прав. Уезжая на какое-либо серьезное совещание в руководящие партийные органы для решения крупных, принципиальных вопросов, Сергей Павлович почти всегда заходил в партком и советовался об особенностях постановки того или иного вопроса. И после таких поездок С. П. Королев частенько заходил в партком и делился своими впечатлениями.
С. П. Королев был делегатом и участником всех партийных конференций предприятия. Всегда внимательно следил за выступлениями и обязательно выступал сам. Делился своими мыслями, планами, ставил перед партийной организацией большие перспективные задачи, а также задачи очередные, сегодняшнего дня. Надо ли говорить, как внимательно его слушали, боясь упустить каждое слово.
В составе парткома я занимался вопросами идеологии и на всех партконференциях с 1954 по 1958 г. возглавлял редколлегию, выпускающую сатирические листки в ходе работы конференций. Эти листки вывешивались в фойе клуба для всеобщего обозрения. Запомнился один
392


5. С. П. КОРОЛЕВ — ОБЩЕСТВЕННЫЙ ДЕЯТЕЛЬ
случай. Один из выступавших в прениях сказал, что в связи с тем, что у нас предприятие опытное, изготовление некоторых стандартных деталей, таких, как болты, гайки, шурупы и т. п., обходится слишком дорого государству. Редколлегия выпустила карикатуру следующего содержания: обыкновенный торговый ларек, с навесом. На прилавке разложены болты, гайки, гвозди, подковы и другая мелочь с подвешенными к ним бирками, на которых цена: 5 руб, 8 руб, 10 руб и т. д. За прилавком восседает продавцом С. П. Королев. Причем художник, рисовавший карикатуру, достиг прекрасного портретного сходства с оригиналом. Карикатура сопровождалась острыми стихами, которые написал А. Соркин. В перерыве Сергей Павлович подозвал меня и секретаря парткома Гапоненко, и мы вместе обошли все выставленные рисунки. Сергей Павлович внимательно вникал в каждый факт, подвергнутый критике, некоторые вопросы взял «на карандаш». Особенно долго он простоял у собственной карикатуры, восхищался исполнением.
Попутно разговор зашел о картинах, рисунках и т. д. Надо отметить, что Сергей Павлович находил время заехать в клуб завода, посмотреть выставки, устраиваемые кружковцами из секции изобразительного искусства. При одном из таких посещений он поручил члену изостудии С. И. Железнову выполнить для него портрет К. Э. Циолковского.
Е. ▲. Тумовский
Летом 1953 г. принимали Сергея Павловича Королева в члены КПСС. На собрание пришли все коммунисты КБ. Королев заметно волновался. Рассказал биографию, ответил на ряд вопросов умно и строго, без лишних слов. Чувствовалось, что это событие имеет для него как руководителя особое значение и в отношениях его с подчиненными наступают определенные изменения.
Осенью наша парторганизация избрала Сергея Павловича в состав партбюро. В течение двух лет я был членом партбюро ОКБ и секретарем парторганизации одного из отделов, и мне нередко доводилось с ним встречаться. Как коммунист С. П. Королев как-то сразу, без какого-либо перехода стал активно участвовать и в работе партбюро, и особенно в работе парторганизации основного проектпого отдела, где он состоял на учете. Он старался не пропускать ни одного партсобрания независимо от повестки дня. Соблюдал это требование Устава с какой-то особой пунктуальностью и даже щепетильностью, причем почти на каждом собрании выступал и рассказывал коммунистам-проектантам об основных трудностях и технических проблемах.
Проектный отдел был центром технической мысли нашего КБ, и в его состав входили наиболее квалифицированные специалисты. Отдел проводил основные «завязки» новых разработок, закладывал принципы новых изделий, проводил компоновку, готовил исходные данные для других подразделений КБ и смежных организаций. Это обстоятельство требовало к нему особого внимания Главного конструктора. Поэтому к партийным собраниям коллектива проектантов Сергей Павлович относился.
393


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
с большой серьезностью. По его словам, на этих собраниях он многое узнавал, обогащался опытом и имел возможность лучше понять настроения исполнителей и их претензии к руководству.
В 1956 г. начался ответственный период в жизни Сергея Павловича — перестройка предприятия. В авиационной промышленности такой опыт имелся, но его нельзя было слепо переносить в условия новой техники. Процесс формирования коллектива происходил в ходе изготовления первых опытных образцов новой ракеты-носителя на опытном заводе, в ходе отработки отдельных блоков и систем и подготовки к натурным испытаниям.
Общность производственных интересов, творческий, самоотверженный труд КБ и завода, безусловно, явились той основой, на которой строились взаимоотношения внутри коллектива.
Взвалив на свои плечи обязанности руководителя такого необычного и крупного предприятия, Сергей Павлович понимал первостепенную роль партийной организации, партийного комитета. Помню, С. П. Королев вел беседу с бывшим секретарем парткома М. П. Гапоненко и просил его остаться на нашем предприятии, так как, с одной стороны, он выходец из нашего КБ, а с другой стороны, он узнал завод за время работы в партийном комитете: сначала заместителем, а затем секретарем парткома.
Деловые качества, уравновешенность характера, скромность и простота в отношениях с людьми способствовали тому, что М. П. Гапоненко был выдвинут в партийные вожаки.
Сергей Павлович умел ценить людей. Он сам уважал Михаила Прокопьевича и понимал, что на этапе перестройки предприятия во главе партийной организации необходим именно такой опытный руководитель, как Михаил Прокопьевич.
Кандидатуру Гапоненко поддерживал и горком партии. Приближалась первая партийная конференция. Сергей Павлович серьезно готовился к этому событию. Несколько раз заседало партбюро КБ, решали вопрос: какова должна быть структура парторганизации конструкторского бюро в составе нового предприятия? Главный конструктор молчал и внимательно слушал спорящих, потом улыбнулся и высказал свою точку зрения:
— Ну что же, товарищи, я за то, чтобы отделам предоставить права первичных парторганизаций. Я не разделяю опасения товарищей в том, что КБ потеряет свое общественное лицо. Мы теперь единый коллектив с заводом. Я за то, чтобы отделам дать больше самостоятельности. Но и больше с них спрашивать. Я против многоступенчатости: и в производстве, и в структуре общественных организаций...
Но началась конференция, и не все пошло так, как мы, делегаты от КБ, думали. На собрании представителей делегаций предварительно обсуждался новый состав парткома. Первыми были названы кандидатуры секретаря парткома, Главного конструктора и директора завода, причем предложения исходили от представителей завода. А далее страсти разгорелись: завод выдвигал своих, ОКБ — своих... Представителей завода было значительно больше, и поэтому при обсуждении отводились канди¬
394


5. С. П. КОРОЛЕВ — ОБЩЕСТВЕННЫЙ ДЕЯТЕЛЬ
датуры представителей КБ. Тогда попросил слова Сергей Павлович. Наступила тишина. Он тихо и спокойно высказал следующее:
— Я понимаю вас, товарищи производственники. У ряда товарищей складывается мнение, что если в руководстве общественными организациями будет «засилье» представителей КБ, то интересы производства, интересы рабочих, в какой-то мере пострадают. Мы —единый коллектив. С едиными, очень серьезными задачами. Мне и в прошлом, когда я был только Главным конструктором, не были безразличны нужды цеховых коллективов. Теперь я руководитель всего предприятия. Я должен заботиться обо всех подразделениях одинаково. Думаю, так же будут поступать и партком, и заводской комитет, и другие общественные организации. Я не навязываю вам своего мнения, но, думается, в наш партком мы должны избрать и достойных, и работоспособных, а принадлежность к тому или иному подразделению не должен иметь значения.
И тогда встал кадровый производственник, старший мастер, один из ветеранов—секретарей первичных организаций.
— Правильно нам тут преподал урок Сергей Павлович. Хватит шуметь! Давайте посмотрим по делу. Я считаю, что от КБ нужно ввести представителей в партком, а кого, обсудим спокойно. В конце концов не надо забывать, что КБ — мозг предприятия.
На этой первой конференции я был избран от коллектива КБ в состав парткома, а затем неожиданно для самого себя первым заместителем секретаря парткома. Я не хотел идти на освобожденную партийную работу, так как полюбил свое инженерное дело, думал о заочной аспирантуре. Но на первом заседании парткома при распределении обязанностей мою кандидатуру активно поддержал Сергей Павлович, и я сдался.
Шли по непроторенной дороге, и это обстоятельство порождало постоянные трудности, но в борьбе с ними вырабатывалось то необходимое качество, которое называют знанием своего дела. Много было технических проблем, сложных и для конструкторов, и для технологов, и для производства. Таких, например, как обеспечение входа в атмосферу. Действовали по принципу: нечего ждать того времени, когда научно-техническое развитие той или иной отрасли отечественной промышленности достигнет соответствующей высоты. Никто не берется сделать управляющий двигатель в нужные сроки — КБ и завод делают его сами.
В авиационной промышленности принято давать название самолетам по фамилии генерального конструктора—руководителя головного конструкторского бюро. Этим подчеркивалась особая роль головного разработчика. Хотя, как известно, ни двигатели, ни электрооборудование, ни радиоаппаратуру, ни многое другое головное КБ не разрабатывает. Видимо, изделия нашего ОКБ по аналогии можно было бы смело назвать СК1, СК2 и т. д. хотя бы потому, что за сроки создания изделий персональную ответственность несли Сергей Павлович Королев и коллектив его предприятия. Ответственность перед государством за порученное дело определяла характер отношений Главного конструктора, начальника предприятия С. П. Королева со всеми подчиненными. Сергей Павлович часто говорил нам: «Не забывайте, где вы работаете и что делаете».
395


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
Сам он работал много. Причина эффективности его труда как руководителя заключалась в том, что Королев брал на себя только основные вопросы, решение которых должно относиться к его компетенции как Главного конструктора. Он страшно сердился, если его заместитель или руководитель отдела не мог своевременно принять решение. «Решайте же вопросы,— говорил он раздраженно,— для этого вы поставлены на место руководителя!» В то же время он не доверял, точнее, не передоверял даже своим заместителям ряд ответственных функций. Самое непосредственное участие принимал Сергей Павлович в решении вопросов социального развития предприятия. Таких вопросов было хоть отбавляй. Сейчас, когда прошло более 20 лет, можно вспомнить о бытовых трудностях и... поохать и поахать. А тогда? Тогда на балансе предприятия было около 100 бараков. Сотни молодых специалистов и рабочих жили на частных квартирах, не хватало детских садов, яслей (потребность в них удовлетворялась только на одну треть). Я уже не говорю о клубе, построенном в начале 30-х годов, о маленьком стадионе — они, конечно, не могли удовлетворить нужды нашей молодежи. Наш коллектив вместе со всем народом прошел через бытовые трудности восстановительного периода.
Как-то после заседания парткома, несмотря на позднее время, Сергей Павлович попросил задержаться секретаря парткома, директора завода и меня. Он рассказал нам о встрече и разговоре с одним рабочим на территорий предприятия.
— Извините меня, Сергей Павлович,—обратился к Королеву рабочий,— я из кузнечного цеха. Могу я вас задержать на минуту?
— Слушаю вас,— ответил Королев.
— Мы, рабочие, понимаем задачи нашего завода и работаем добросовестно. А отдыха нормального нет. Многие живут в бараках. Когда же их будут ломать?
— Сложно сейчас с жильем везде,—ответил Сергей Павлович,— но государство принимает меры: сейчас повсюду расширяется жилищное строительство. Мы на нашем предприятии будем много строить. Потерпите года два от силы. Снесем мы эти бараки к чертовой матери!
— Ну, если так, хорошо! Недолго осталось, потерпим,— сказал рабочий.
Вспомнил тогда Сергей Павлович свой разговор с одним молодым инженером КБ, который подписывал у него техдокументацию. Выяснилось, что инженер женился и занимает с женой и тещей одну комнату в бараке. По предложению Сергея Павловича решено было организовать комиссию для проверки состояния бараков, производственной принадлежности проживающих в них, а также уточнения списка остро нуждающихся в жилье. Возглавил комиссию заместитель начальника предприятия, от парткома вошел я. Королев обратился ко мне:
— Я вас прошу, Евгений Александрович, отнестись к нашему поручению со всей серьезностью, придайте работе комиссии принципиальный, партийный характер. Никаких преувеличений, но и никаких преуменьшений. Должна быть реальная картина.
ЗМ


5. С. П. КОРОЛЕВ — ОБЩЕСТВЕННЫЙ ДЕЯГЕЛЬ
И, помолчав, добавил:
— Подготовьте для меня необходимые данные.
Через неделю мы докладывали руководству результаты нашего обследования. После сообщения председателя комиссии я поделился своими впечатлениями. Рассказал, в частности, о встрече в одном из бараков. Зашли из коридора в угловую комнату. Нас встретила хозяйка, женщина лет тридцати. В комнате все аккуратно, только в углу у потолка выступали следы сырости и плесени.
— Ничего не можем поделать, и керосинкой сушу, не помогает,— объяснила хозяйка.
Вдруг мой взгляд упал на сидящего на диване мальчика лет четырех- ляти. Поражала его худоба. Ручки и ножки —как тонкие плети. И над впалыми щеками огромные черные глаза. Смотрели печально, с какой-то недетской тоской.
— Что с мальчиком?
— Врожденный порок сердца,— ответила со вздохом мать, операцию необходимо делать, но врачи говорят, пока рановато, только через год. А сейчас воздух нужен свежий.
— Где работаете? — спросил я.
— И муж, и я па заводе, уже десять лет.
На Сергея Павловича мой рассказ о больном мальчике произвел глубокое впечатление.
— А давайте дадим этой семье централизованно, вне очереди, как исключение однокомнатную квартиру? — вдруг предложил он. И, заметив сомнение в лице председателя завкома А. В. Кузнецова, добавил:
— Думаю, что завком поддержит нас.
Рабочие и ИТР, члены завкома просьбы Главного конструктора также воспринимали с глубоким пониманием. И в этот раз завком поддержал решение «треугольника». Выделили семье с ребенком, страдающим сердечным недугом, однокомнатную квартиру.
В вопросах распределения жилья С. П. Королев никогда не прибегал к давлению на общественные организации. Хотелось бы привести такой пример. Сергей Павлович пригласил на работу в КБ доктора технических наук из Киева. Нужна была квартира. После решения «треугольника» предприятия Сергей Павлович попросил меня выступить на заводском комитете профсоюза и разъяснить членам завкома производственную необходимость такого шага. Он хотел, чтобы распределение всех квартир было гласным.
Зима 1956/57 г. Идет напряженная работа по подготовке ракеты к первому пуску. Значение эксперимента огромно. Это понимают все: и на нашем предприятии, и в коллективах ближайших смежников.
В случае успешного результата решались две основные задачи: оборонная, так как появилась первая межконтинентальная баллистическая ракета, и космическая, так как появилась ракета, на базе которой мог быть создан носитель, способный вынести земное тело на орбиту искусственного спутника Земли.
397


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ; УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
Высокая организация и четкая взаимосвязь в работе всех звеньев КБ и производства, исключительно напряженный, я бы сказал, самоотверженный труд абсолютного большинства исполнителей являлись характерной особенностью в работе нашего коллектива в то время. Все предприятие было охвачено творческим подъемом.
Энергия С. П. Королева проявлялась буквально во всем. Его можно было видеть почти ежедневно на сборке, он бывал в проектных и конструкторских подразделениях, часто выезжая в ЦК КПСС, в Министерство, к смежникам. Собирал Совет главных конструкторов. Решал множество организационных, технических и научных проблем. Выступал на партийных активах и заседаниях по производственным вопросам. Всех, кто плохо работал, допуская ошибки в результате беспечности и халатности, он считал своими личными врагами. Ругал жестко, хлестко, применяя железную логику, но приказами о наказании не увлекался.
Он болезненно переживал уход сотрудников, особенно специалистов, из КБ. Вспоминается такой случай. Молодой инженер-исследователь Р. после отработки положенного молодому специалисту срока подал заявление об уходе. Основной причиной была удаленность работы от места жительства. Сергей Павлович вызвал к себе Р., отругал его и предложил взять заявление обратно. Р. не согласился и сказал, что серьезно намерен уйти из КБ. Королев был страшно возмущен:
«Уходить в такой момент, с такого предприятия! Это дезертирство! Ему не место в комсомоле!»
Он пригласил к себе секретаря комитета ВЛКСМ и секретаря первичной комсомольской организации. Убедил их в том, что Р. заслуживает самого строгого наказания, вплоть до исключения из комсомола. И его исключили: и в комсомольской организации, и в комитете комсомола предприятия. Р. пришел к секретарю парткома Гапоненко. Тот сразу понял, что комсомольские руководители «перегнули», и провел соответствующую беседу с секретарем комитета BJ1KCM. Сергей Павлович оставался вьцне и мелочных обид, и бессмысленных амбиций, хотя по своей натуре был самолюбив и собственное достоинство держал высоко. В описанном случае он прислушался к мнению парткома, и Р. был уволен по собственному желанию.
Лето 1957 г. Идет подготовка к пуску первого искусственного спутника Земли. Несмотря на огромную производственную нагрузку, Сергей Павлович активно занимается и социально-бытовыми делами предприятия. В одно из воскресений он предлагает секретарю парткома и председателю завкома профсоюза выехать в загородный пионерлагерь. Секретарь парткома пригласил и меня в эту поездку.
В пути Сергей Павлович подробно расспрашивал о пионерском лагере. Его интересовало буквально все: сметная стоимость, расходы на обслуживание, количество детей в каждой смене. На некоторые вопросы его заместитель не мог ответить. Тогда С. П. Королев сердился и объяснял, почему те или иные сведения важны. В разговоре я не участвовал, но с интересом следил за диалогом. «Ну и дотошный»,—думал я тогда о Сергее Павловиче. Правда, иногда мне приходилось выручать зама, когда
398


5. С. П. КОРОЛЕВ — ОБЩЕСТВЕННЫЙ ДЕЯТЕЛЬ
шел разговор о вожатых и отрядах. Но это еще больше сердило Королева. «Вот что, уважаемый,—обратился он к заместителю,—прошу иметь в виду, я требую от всех своих подчиненных самой полной осведомленности о предмете их труда. В следующий раз к докладу готовьтесь».
Через минуту разговор перешел на отвлеченные темы. В пионерлагере мы обошли все здания и сооружения, заглянули на спортплощадки и на кухню. Сергей Павлович давал короткие, но дельные замечания заместителю, а тот записывал их. Он провел беседу с начальником пионерлагеря, особенно интересовался трудностями. После посещения пионерла* геря руководителем предприятия был разработан план развития базы отдыха нашей детворы.
Запуск первого искусственного спутника, событие, потрясшее весь мир, логически вытекало из предыдущих технических достижений. ЦК КПСС и Советское правительство высоко оценили труд нашего коллектива и ближайших смежников. На нашем предприятии была праздничная атмосфера — многие сотрудники получили правительственные награды. В сборочном цехе собрался общий митинг. Большой пролет цеха заполнен до отказа рабочими, инженерами и учеными. У потолка на тросах подвешен макет спутника, он издает звук, имитирующий радиосигналы первого небесного тела, созданного человеческими руками. К. Е. Ворошилов, вручая орден предприятию, говорит торжественно, с большим волнением и заканчивает свою речь примерно такими словами: «В борьбе с техническими трудностями вырос, возмужал и закалился ваш замечательный коллектив, возглавляемый Сергеем Павловичем Королевым. Центральный Комитет партии и правительство уверены, что вы, товарищи, вместе со смежными организациями пойдете вперед в освоении космического пространства».
Буквально через два дня у С. П. Королева собралась рабочая комиссия, которая готовила предложения о нуждах рабочих и служащих. В рабочую группу входил и я. Сергей Павлович дал нам основные направления. «Не зарываться, но и не обижать себя. Только самое необходимое».
Наши предложения о строительстве жилья, стадиона, Дворца культуры и детских учреждений были поддержаны. В первой половине 1958 г. была подготовлена необходимая техническая документация. Сергей Павлович собирал у себя проектантов, сам выезжал в проектные институты.
В октябре 1958 г. меня избрали секретарем парткома, и я также подключился к решению социальных проблем. Директору Сергей Павлович поручает контроль за проектированием Дворца культуры, мне — стадиона, председателю «профкома — детских учреждений, жилья. Обо всех трудностях он просил докладывать ему.
Зимой 1958/59 г. на нашем предприятии было проведено совещание руководителей ряда министерств, главных конструкторов ракетно-космической тематики и секретарей парткомов основных ведущих предприятий. Докладчики широко раскрыли перспективы ракетно-космической техники. В некоторых выступлениях прозвучал упрек в адрес нашего КБ
399


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
и его Главного конструктора: мы, мол, возлагаем надежды на созданную ■за последние годы ракету-носитель, упорно держимся за нее и не переходим смело к разработке более совершенной. Вторично из главных конструкторов выступил только Сергей Павлович.
— Созданная нами ракета вполне удовлетворяет задачам сегодняшнего дня,—говорил он. Наша ракета своего окончательного слова еще не сказала (напомним, что это было до полета Гагарина.— Ред.), в этом я заверяю Центральный Комитет и правительство.
Б. В. Рублев
Работая секретарем парткома предприятия, соседнего с ОКБ Королева, я попросил разрешения побывать у них на заседании парткома для обмена опытом. Было это году в 1957 или 1958-м. О запуске первого искусственного спутника Земли я, конечно, уже знал из печати, а о том, что это событие связано с именем С. П. Королева, услышал в горкоме КПСС. Честно говоря, была у меня задняя мысль: кроме обмена опытом партийной работы, посмотреть на человека, создавшего первый в мире искусственный спутник Земли. Секретарь парткома ОКБ С. П. Королева Михаил Прокопьевич Гапоненко заблаговременно известил меня о заседании.
Пришел я на заседание заранее, конечно, и с волнением смотрю на каждого входящего. И вот, наконец, входит и тот, кого в то время называли в газетах просто Главный конструктор. Невысокого роста, немного полный человек с волевым подбородком меня особенно не поразил. Вспомнил случайную встречу с Королевым в обкоме, узнал его. Стал наблюдать за Главным по ходу заседания. Удивительный у него взгляд: цепкий, внимательный, изучающий, уверенный. Он поздоровался сразу со всеми, окинул взглядом присутствующих и сел на первый попавшийся стул. Мне показалось, что его взгляд задержался на мне, как на человеке, которого он видит на заседании парткома впервые. Но тут секретарь начал работу и сразу же объявил членам парткома, что на заседании присутствует секретарь парткома соседнего предприятия, назвал мою фамилию, имя, отчество и спросил, нет ли у кого возражений. Возражений не было, и заседание началось. Разбирался вопрос о недостатках в работе одного из цехов, о неправильном отношении начальника цеха к комсомольской организации. Критика была резкая, деловая, обсуждение мне понравилось, особенно выступление Сергея Павловича. Его критика была конкретной, краткой. В заключение он сказал, обращаясь к начальнику цеха: «Я не удивлюсь, если партком поставит вопрос о нецелесообразности дальнейшего использования вас на руководящей должности в цехе». Сказано это было с большим уважением к парткому. С другой стороны, внимание, с которым члены парткома слушали выступление Сергея Павловича, говорило о том, что уважение было взаимным.
Когда завершился XXI съезд КПСС, горком КПСС принял решение о проведении на предприятиях партийных собраний с выступлением де¬
400


5. С. П. КОРОЛЕВ — ОБЩЕСТВЕННЫЙ ДЕЯТЕЛЬ
легатов съезда. Зная, что С. П. Королев был делегатом, я попросил в горкоме, чтобы у нас на партсобрании выступил Сергей Павлович. Вскоре инструктор сообщил, что наша просьба удовлетворена. А еще через день в моем кабинете раздался телефонный звонок. Сняв трубку, я услышал немного глуховатый голос: «Здравствуйте, Борис Васильевич. Говорит Королев. Мне поручено выступить у вас на партийном собрании. Когда у вас будет собрание?» Ответив на приветствие, я сказал, что назначим собрание на любое удобное ему время. Договорились о дне и часе.
В назначенный день, часа за 1,5—2 до начала собрания мне позвонили из приемной директора предприятия и сообщили, что Сергей Павлович уже в кабинете директора и что меня приглашают прийти. Я застал нашего директора беседующим с Сергеем Павловичем. Они сидели друг напротив друга в креслах у столика для посетителей. Поздоровавшись, я подсел к ним. Разговор был общий, ни о чем конкретно,— видимо, просто ждали моего прихода. Директор пригласил Сергея Павловича посмотреть наше КБ и цехи опытного завода. В приемной, надевая пальто, Сергей Павлович спросил меня вполголоса, кивнув головой в сторону кабинета, где директор тоже одевался: «Ну как, тяжело с ним работать?» Я ответил: «Конечно, нелегко. Да ведь и с вами, наверно, Сергей Павлович, непросто?» Он хитро улыбнулся и подмигнул. В тот момент я, конечно, не представлял, насколько непросто... Узнал это позже, когда мне посчастливилось работать под его непосредственным руководством.
Прошли по отделам и по цехам. Про себя я отметил, что директор выбрал для посещения наиболее хорошо оборудованные подразделения, и они понравились Сергею Павловичу. Когда шли к клубу, где проходили партийные собрания, Сергей Павлович отметил, что дороги на территории у нас неважные. Они и в самом деле были тогда плохими: асфальта почти не было, больше шлаковых дорожек, которые ремонтировались ежегодно. Директор посетовал на недостаток средств.
Зрительный зал был полон, собрание прошло хорошо. Сергей Павлович держался просто, очень спокойно, деловито, доходчиво рассказывал о ходе съезда и принятых решениях. Выступление его всем понравилось. Сергей Павлович, видимо, тоже остался доволен.
▲. В. Ершов
После демобилизации из рядов Советской Армии я решил оформиться на предприятие, руководителем которого был Сергей Павлович Королев. В начале 1957 г. я приступил к работе в отделе кооперирования. Мне этот участок был по характеру — живая и боевая работа. Приходилось срочно выезжать в командировки в разные города страны — на заводы- поставщики. На отдел кооперирования Сергей Павлович возлагал особую ответственность. И мы с пониманием относились к требованиям, которые предъявлял нам Главный конструктор. Партийная и профсоюзная организации отдела строили свою работу, свои планы и организовывали со¬
401


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
циалистическое соревнование, направляя усилия всего коллектива отдела, инициативу каждого работника на самое добросовестное выполнение поставленных перед нами задач.
...Осенью 1960 г. в отделе сложилась трудная ситуация с поставками комплектующих изделий. Руководитель отдела растерялся... Чтобы найти выход из положения, партбюро готовило партийное собрание с докладом начальника отдела. У меня, как секретаря партбюро, возникла мысль обратиться за советом к Сергею Павловичу, но, прямо скажу, я не осмеливался сделать этот шаг сразу, колебался. Помог случай. В начале октября 1960 г. ко мне подошел сотрудник отдела кооперирования и взволнованно сообщил, что якобы по решению Главного конструктора его хотят уволить с предприятия за то, что он привез прибор, по своим параметрам не отвечающий техническим требованиям. Мы начали разбираться и установили, что сотрудник не повинен в случившемся. Виноват был руководитель одного из подразделений ОКБ, который не сумел своевременно довести до завода-поставщика соответствующие технические требования. Я и члены партбюро отдела пришли к выводу: нельзя допустить увольнения сотрудника нашего отдела. Это навело меня на мысль позвонить Сергею Павловичу. Я представился и попросил принять меня. Он разрешил мне прийти тут же. Всем известно было, что Главный сильно загружен основной работой. Поэтому я не шел к нему, а летел. Секретарю он уже дал указание впустить меня.
Когда я вошел, Сергей Павлович предложил мне сесть и доброжелательно улыбнулся. У нас состоялся непринужденный разговор. Он не подчеркивал своего высокого положения и тем располагал к себе. Я кратко изложил состояние дел в отделе кооперирования. Рассказал о случае с сотрудником отдела. Он спросил: «А что вы предлагаете?» Я сообщил, что в ближайшие дни у нас состоится открытое партийное собрание, на котором заслушаем доклад начальника отдела, обсудим, как быть дальше, и примем соответствующее решение. Попросил Сергея Павловича присутствовать на нашем собрании или прислать представителя от руководства предприятия. «На собрании я буду сам,—сказал Королев.—В отношении вашего сотрудника — пусть продолжает спокойно работать».
Мы с Сергеем Павловичем условились о дне, времени и месте собрания. Перед моим уходом он, пожимая мою руку, добавил: «Молодец, что беспокоишься о людях. Правильно сделал, что позвонил мне». У меня были сомнения: сумеет ли Сергей Павлович выкроить время для посещения партийного собрания нашего отдела? Но он пришел. Выступавшие товарищи больше останавливались на недостатках в работе. Это делало собрание деловым и целенаправленным. Более двух часов Главный конструктор внимательно слушал, никого не перебивал. Когда все желающие выступили, попросил слова. Королев поставил перед коммунистами и всем коллективом отдела задачи, обратив внимание на исключительную ответственность каждого работника в обеспечении своевременных поставок комплектующих изделий. Подчеркнул, что мы должны быть не простыми «перевозчиками» этих изделий, а контролировать правильность оформления технических паспортов к изделиям, активно бороться
402


5. С. П. КОРОЛЕВ — ОБЩЕСТВЕННЫЙ ДЕЯТЕЛЬ
за выполнение поставок в строго установленные сроки. В заключение сказал: «Я убедился, что товарищу К. будет трудно поправить дела в отделе и справиться с возросшими требованиями к нему как руководителю отдела. Руководство отделом я возлагаю на нового человека и надеюсь, что партийная организация и все работники отдела окажут ему необходимую и активную поддержку».
После окончания собрания Сергей Павлович обратился лично ко мне: «Я уверен, что вы как секретарь партбюро окажете должную поддержку и помощь в работе новому начальнику отдела. Прошу, когда будет необходимо, не стесняйтесь, снова обращайтесь прямо ко мне».
С. 	В. Ефимов
Секретарям первичных организаций цехов и отделов часто приходилось встречаться с Сергеем Павловичем Королевым на различных партийных мероприятиях, слушать его выступления, беседовать с ним во время перерывов. У всех у нас сложилось глубокое убеждение в том, что Главный конструктор верил в силу наших первичных организаций. Он уделял серьезное внимание партийным конференциям, заседаниям парткома, партхозактивам.
Особенно мне запомнилось одно заседание партийного комитета, которое проходило в конце 50-х годов. Слушался отчет партийной организации цеха главной сборки. На заседание парткома были приглашены многие начальники цехов и секретари первичных организаций. Сергей Павлович высказал примерно такие мысли: решение любой партийной организации, пусть даже очень хорошее, магической силой не обладает. Оно останется на бумаге, если в нем не отражена вся сложность проблемы, не предусмотрен конкретный план действий, не указаны исполнители и сроки. В таких случаях и проверять-то, по существу, некого и нечего. А обстановка бесконтрольности отрицательно сказывается не только на хозяйственных делах, но и на воспитании кадров.
Сергей Павлович обратил- особое внимание на то, чтобы контроль исполнения был сосредоточен на первостепенных задачах, стоящих перед партийными организациями цехов и отделов. Это прежде всего выполнение государственных планов, совершенствование хозяйственного механизма, укрепление трудовой и производственной дисциплины, совершенствование производственных навыков рабочих и расширение технического кругозора.
Говорил Сергей Павлович тихо, ровно, спокойно, и присутствующие внимательно слушали его. Казалось, многие положения, высказанные им, общеизвестны: неоднократно мы изучали их на семинарах, читали о них в партийной печати. Но когда об этом говорил Главный конструктор, для нас, секретарей парторганизаций, они приобретали особый смысл, мы понимали, что Сергей Павлович придает нашей работе большое значение, верит нам и надеется на нас. Его доверие, с одной стороны, обязывало активно работать, с другой — вызывало чувство гордости за причастность к большому делу.
403


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
▲. ▲. Пустовойтенко
В 1959 г. институт, в котором я работала, объединился с ОКБ С. П. Королева. На очередных выборах меня избрали секретарем партийной организации отдела и членом парткома. Членом парткома был избран и Сергей Павлович. Я получила возможность узнать его ближе не только по четким и лаконичным выступлениям на заседаниях парткома при обсуждении различных вопросов, но и в личных беседах.
Такие беседы он любил и втягивал в них людей легко и как-то очень просто. Ему, кажется, было интересно все, что касается жизни и труда людей. Буквально светились в этом человеке доброта и сердечность. Когда наши места на заседании парткома оказывались рядом, он мог задать самые неожиданные вопросы, например: «Что нового произошло в классе?» (Моя младшая дочь, придя из школы, с юмором рассказывала некоторые «зарисовки из школьной жизни», и Сергей Павлович смеялся, когда я ему иногда их пересказывала.)
Очень внимательно слушал, когда я ему говорила о трудностях воспитания детей в раннем возрасте. Однажды он горько заметил: «Я, к сожалению, был лишен этих трудностей». Я попыталась перевести разговор на другую тему, но он не поддержал меня, а продолжал, но не в личном, а более широком плане. Высказал ряд мыслей о создании в школах и дошкольных учреждениях города условий для всестороннего воспитания детей.
Очень уважительно и, я бы сказала, сочувственно, говорил о труде учителя и воспитателя детского сада. О труде женщин были противоречивые высказывания, но о женщине-матери всегда говорил сочувственно и озабоченно. «А женщинам-матерям я бы считал возможным дать хотя бы второй выходной день и на один час короче рабочий день» (тогда не было еще пятидневной рабочей недели). Высказывал свои соображения о шефстве предприятий над школами: не сводить шефство к покраске полов и стен, а помочь учителю глубже познать каждого ребенка, выявить его склонности, таланты и помочь их пробудить и развить. Помочь выбрать профессию и определить свое место в жизни. Высказывался он и о внедрении в школьную работу технических средств, о необходимости увеличить число детских технических станций и привлечь в качестве инструкторов талантливых инженеров и умельцев из рабочих: «Мы должны вместе со школой готовить новое пополнение наших производственных коллективов. Полностью перекладывать эту работу на учителя нельзя. Надо считать школьного учителя почти прямым участником наших производственных дел и соответственно помогать ему и заботиться о нем». Говоря все это, Сергей Павлович упрекал работников подшефных школ, что они мало проявляют инициативы в постановке конкретных вопросов перед предприятиями.
Хотя партийный комитет предприятия заседал два, а то и три-четы- ре раза в месяц, однако видеться с С. П. Королевым так часто не удавалось. Сергей Павлович из-за командировок часто пропускал заседания парткома. Секретари парткома учитывали это и планировали работу парт¬
404


5. С. П. КОРОЛЕВ — ОБЩЕСТВЕННЫЙ ДЕЯТЕЛЬ
кома так, чтобы наиболее важные вопросы деятельности предприятия обсуждались в присутствии Сергея Павловича.
Запомнились мне заседания парткома. Шел уважительный, но очень взыскательный разговор. Тон задавал Сергей Павлович. Мне кажется, у него не было чувства боязни, что кто-то обидится за критику. Говорил негромко, как будто вел доверительный разговор с сидящими в зале, мысли излагал четко, пробуждая в людях искреннее желание лучшим образом выполнить то, что им предлагалось.
В феврале 1963 г. партком предприятия рекомендовал меня в состав комитета партийно-государственного контроля. Теперь на встречах с С. П. Королевым мы обсуждали в основном те нарушения в хозяйственной деятельности, которые вскрывала группа партийно-государственного контроля предприятия. Первый раз, когда я шла к Сергею Павловичу с этими материалами, очень волновалась: как он отнесется к нашим критическим фактам, которые мы вскрывали в отдельных подразделениях предприятия?
Встретил меня Сергей Павлович радостно, но, едва я начала излагать факты, он стал мрачнеть. Когда же перешла к перечислению нового оборудования, лежащего под открытым небом и неиспользуемого, то он просто взорвался: «Это же не просто бесхозяйственность, это варварство!» Тут же распорядился, чтобы немедленно навели порядок. А меня попросил передать благодарность товарищам, вскрывшим недостатки, и в дальнейшем помочь проконтролировать выполнение его распоряжений.
Впоследствии не раз приходилось мне убеждаться в бережном отношении Сергея Павловича к народному добру. Крупные средства, выделяемые правительством на решение научных проблем, он стремился до единой копейки расходовать по назначению и с пользой и поэтому был глубоко признателен народным контролерам за их работу, рассматривал ее как конкретную помощь ему — руководителю предприятия. Такое отношение, естественно, активизировало группу партийно-государственного контроля предприятия.
Хочу отметить постоянную заботу Королева о решении социальных вопросов. Он вникал в работу местного Совета депутатов трудящихся по организации обслуживания населения в городе, созданию условий для нормальной жизни людей. Такая позиция руководителя предприятия важна потому, что средства на развитие города выделялись и выделяются сейчас не горисполкому, а промышленным предприятиям, а горисполком обязан объединять и кооперировать работу предприятий в расходовании этих средств.
Тогда еще не было утвержденного «Положения о городском Совете» (вышло оно позже), в котором регламентировались бы взаимодействия предприятий и исполкомов местных Советов. Работа строилась главным образом на основе согласованных и умелых действий кадров, которые возглавляли предприятия и исполкомы Горсоветов.
Важно было, чтобы руководители предприятий — держатели средств, фондов на материалы и лимиты на подряды строительных организаций — не стояли на узковедомственных позициях.
405


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
Юридически город существовал в новых границах, а практически единый город с общим городским хозяйством надо было еще создавать... Ведь каждое предприятие имело свой жилой фонд, свои водозаборные узлы, очистные сооружения, свои цены на воду, тепло и другие услуги. Предстояло забирать у предприятий не свойственные им функции и сосредоточивать их в руках специализированных служб городского хозяйства. И, конечно, укреплять эти службы, создавать для них производственную базу, укреплять кадрами.
Все эти вопросы Королев обсуждал с вновь избранным председателем горисполкома. Он поддержал мнение Горсовета о долевом участии предприятий в решении общегородских проблем. Понимая, какие трудности ожидают нового председателя, он не стал его утешать, а посоветовал проявить крепкий характер: во-первых, потребовать неукоснительного исполнения служебных обязанностей ближайшими товарищами по работе, руководителями служб городского хозяйства, а руководителей предприятий объединить и заставить быть равными перед Советской властью. И шутя добавил: «А то мы не прочь каждый чувствовать себя этаким королем-владыкой». В ответ на благодарность за советы он засмеялся и заметил: «Я не бескорыстно давал их. Как руководитель предприятия я заинтересован, чтобы город наш был хорошим, чтобы людям хотелось в нем жить и работать — это и стабильность кадров, и производительность труда. Во всех случаях, когда мои заместители не помогут, обязательно переноси решение вопросов ко мне. Вопросы города считаю очень важными и буду всемерно помогать тебе решать их. Всегда, когда надо будет что-то строить в городе на долевых началах, прошу начинать разговор с меня, в добром деле всегда поддержу».
У Сергея Павловича не было узковедомственного подхода к общегородским проблемам. Город получал воды в два раза меньше, чем требовалось. Покрыть этот недостаток можно было только дальнейшим строительством артезианских скважин, хотя из-за пониженного водоносного слоя с каждым годом усложнялась эксплуатация существующих. В то же время ОКБ С. П. Королева получило разрешение в порядке исключения на дополнительный забор воды объемом 50 тыс. м3 в сутки. Велись работы по проектированию строительства водонасосной фильтровальной станции и магистрального водопровода к предприятию и в его жилую зону. Сергей Павлович встречался с проектантами и лично активно участвовал в выборе места для насосно-фильтровальной станции. Должно было начаться строительство в ближайшее время, и по тому объему ассигнований, которыми располагало ОКБ Королева, это строительство растягивалось на несколько лет, хотя и жилой район этого предприятия тоже очень страдал от недостатка воды, а еще надо было вести и новое строительство. В исполкоме Горсовета пришли к выводу о том, что строительство можно значительно ускорить, если ОКБ Королева согласится принять в долю все предприятия и организации города. Заместитель Королева Р. А. Турков такой вариант не поддержал. Пришлось перенести разговор к Сергею Павловичу. Он тут же обо всем договорился со своим заместителем по строительству. Повесил трубку и говорит: «Ока¬
406


5. С. П. КОРОЛЕВ — ОБЩЕСТВЕННЫЙ ДЕЯТЕЛЬ
зывается, подрядчик не только может, а требует увеличения объемов, так как ему невыгодно растягивать строительство и задерживаться на этой стройке 4—5 лет». Улыбнулся и говорит своему заму: «Ничего не поделаешь, все на стороне города. Вы, Роман Анисимович, депутат Горсовета, и это хорошо. А нам надо подумать и об экономии воды. Вот Горсовет правильно ругает нас, что мы на технические нужды тратим артезианскую воду. Проверьте, все ли благополучно у нас обстоит с оборотным водоснабжением. Вода, брат, штука тоже чрезвычайно ценная».
Проекты решения горисполкома завизировали все долыцики и основной заказчик ОКБ Королева, что дало право выдать проектантам новое задание на проектирование водоводов. Надо сказать, что выполнялось это решение всеми предприятиями очень согласованно. Самую большую помощь и поддержку в организации выполнения этих решений оказал Р. А. Турков.
Для Сергея Павловича в городской жизни не было мелких вопросов. Он договорился с министром торговли, чтобы выделенные городу фонды на мясо покрывались разнообразными продуктами. Предприятие взялось построить на овощной базе картофелехранилище на 1500 т и силами своей подрядной строительной организации квашпункт на 500 т капусты — за счет ссуды Госбанка, которую взял торг. Все это было сделано за один год. Следуя этому примеру, подключились позже и другие предприятия, и постепенно на овощных базах торга и треста столовых выросли два фруктохранилища-холодильника, корнеплодохранилище, еще два картофелехранилища, тарный склад и др.
Сергей Павлович попросил написать ему для памяти перечень наиболее острых проблем городской жизни и что надо сделать для их разрешения. «Я буду дерзкать его вот здесь»,— и показал на нагрудный карман пиджака.
С. 	С. Павлов
Работаю я на нашем заводе всю жизнь, слесарем-лекалыциком высшего разряда. Много пришлось своими руками сделать различной оснастки для изготовления ракет и космических кораблей. Каждому, кто знаком с производством, понятно, что без нас, инструментальщиков, нельзя изготовить такие сложные изделия. Но в своих воспоминаниях я хочу рассказать о другом: о своих встречах с Сергеем Павловичем Королевым по моей общественной работе в качестве депутата.
Общественная работа — моя вторая жизнь. Я считаю, каждый кадровый рабочий должен быть общественником, так как он может принести много пользы людям, общему нашему делу. Рабочий, он ведь обычно без всяких предисловий, прямо ставит вопрос перед руководителями всех рангов. Вот у меня, например, был такой случай. В конце 60-х годов мне как депутату пришлось обращаться прямо к министру. Население города возросло, а число мест в роддоме осталось прежним. Несколько раз приходилось обращаться к министру. На последней встрече он сказал: «Настырный ты, Павлов! Здорово на меня насел! Но ты прав: нужен
407


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
роддом. Трудно со средствами, но обещаю изыскать». Свое обещание он сдержал.
При жизни Сергея Павловича я действовал через него. Остановлюсь на двух примерах.
В конце 50-х годов сложилось тревожное положение с общественным питанием: фабрика-кухня, построенная рядом с предприятием еще в первую пятилетку, разваливалась в буквальном смысле слова. Работники треста столовых старались максимально использовать все подсобные помещения этой фабрики-кухни для нужд всего района, забили их карамельными, кондитерскими и другими цехами, а общественным питанием серьезно никто не хотел заниматься. Требовалась же коренная перестройка, серьезный капитальный ремонт. По линии управления торговли могли выделить только средства на ремонт крыши. А стены? А оборудование? Общественные организации забили тревогу. Тогда поехали на аналогичные фабрики. Везде они стояли на балансе расположенного рядом предприятия и являлись «цехом питания». Пошли к директору завода Р. А. Туркову. Он категорически отказывался брать фабрику-кухню на баланс завода. Тогда я позвонил С. П. Королеву и просил меня принять. Он хорошо знал меня и спрашивает:
— По какому вопросу депутат хочет со мной говорить?
— По принятию на баланс предприятия фабрики-кухни и развитию общественного питания,— ответил я.
— Ну что же, приходите, Сергей Степанович. И он назначил время встречи.
В назначенное время мы с рабочим Н. Н. Фомичевым — он был в то время председателем комиссии общественного питания нашего профкома — пришли в кабинет к Сергею Павловичу. Там уже находились директор завода и заместитель начальника предприятия по быту. Мы изложили свою точку зрения и обратили внимание на то обстоятельство, что при коренной реконструкции фабрика-кухня станет базой для всех внутренних столовых и буфетов предприятия. Сергей Павлович спросил мнение директора и своего заместителя. Те высказались против нашего предложения. Сергей Павлович не выдержал и оборвал директора: «Хватит крутить, Роман Анисимович! Как вы не понимаете значение этого шага! Возьмем на баланс фабрику-кухню и сделаем ее образцовой!»
Это решение Королева явилось началом коренной, серьезной перестройки всего общественного питания на предприятии.
Другой пример. Нас волновала и организация торговли в городе. Торговая сеть подчинялась торгующей организации, расположенной в соседнем городе. Нужно было начинать с создания собственного торга. Снова встреча с С. П. Королевым. Рассказал ему о существе дела и о тех трудностях, которые возникнут при организации торга. Объяснил, что необходимо решение Министерства торговли республики.
Сергей Павлович позвонил министру торговли, пригласил его посетить предприятие. Показал ему, над чем работает коллектив нашего ОКБ и завода, показал космические корабли в сборочном цехе. Министр понял, какие сложные, ответственные задачи решает наш коллектив, и поддер¬
408


5. С. П. КОРОЛЕВ — ОБЩЕСТВЕННЫЙ ДЕЯТЕЛЬ
жал просьбу Сергея Павловича об организации торга. Проводив министра, С. П. Королев по телефону сообщил мне веселым тоном: «Ваше задание, товарищ депутат, выполнил».
J1. Т. Самошина
В 1958 г., после трех лет работы на селе заведующей участковой больницей, я поступила на работу в здравпункт ОКБ.
На предприятии делали прививки против оспы, в этот момент я впервые увидела С. П. Королева. Медсестра проводила прививки прямо на рабочих местах. Когда мы вошли в кабинет, Сергей Павлович встретил нас очень приветливо. Меня поразил его внимательный взгляд. Мне тогда было 29 лет. Он спросил меня:
— Кто вы, сколько вам лет?.
Ответ мой, как и вопрос, был очень кратким:
— Сельский врач, много.
Он рассмеялся и сказал, что сельские врачи тоже нужны, а в мои годы еще много можно сделать. Робость меня охватила, ведь я разговаривала с Сергеем Павловичем, когда его имя полностью в печати не произносили. Ничто не ускользнуло от его внимательного взгляда. Стараясь подбодрить меня, он сказал:
— Надеюсь, не только прививка заставила вас прийти ко мне?
И я просто рассказала ему, что на селе, где я работала, была больница, а здесь только здравпункт, где, кроме перевязок, соллюкса и внутримышечных и подкожных инъекций, ничего не делают. Рентгеновский кабинет помещается в цехе, и аппарат старый. Рабочие теряют много времени на посещение поликлиники в городе. Словом, должна быть еще поликлиника для предприятия.
Сергей Павлович на короткое время задумался, затем, наклонив голову набок (привычка у него такая), ответил, что он «бюрократ», нужно все изложить на бумаге и направить на его имя.
Очень неожиданным было то, что человек сам себя называет бюрократом. Сергей Павлович объяснил: не хватает времени заниматься вопросами медицинского обслуживания, нет средств для строительства новой поликлиники. Но будут освобождаться помещения, которые можно использовать под поликлинику. И добавил: «Хотя наши рабочие и служащие заслуживают лучшего».
Если к нему обращались с просьбой, то он обязательно доводил дело до конца. Я удивилась, когда Сергей Павлович у меня уточнил, где стоит приобретенный рентгеновский аппарат. Все было на складе, а помещение, которое планировалось использовать, еще не было освобождено. Последовало строгое предупреждение об освобождении помещения под поликлинику. Когда он успевал все брать на заметку и проверять при всей его занятости, трудно понять.
Сергея Павловича уважали, но и боялись. Он был резок, вспыльчив, но не злопамятен.
...В регистратуре здравпункта раздался звонок по одному из телефо¬
409


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
нов. Регистратор Зинаида Ивановна перепутала трубки: подняла одну и машинально положила на другой аппарат. Еще раз зазвонил телефон. В трубке раздался голос Сергея Павловича: «Кто позволил вам трубку бросать, когда делают вызов? Человеку плохо — сестру прислать!» Зинаида Ивановна растерялась, предложила позвать меня, но он заявил, что врачи не нужны, требовал немедленно прислать медсестру. Дежурила медсестра Анна Михайловна. В ее дежурство больше всего бывало происшествий. Зинаида Ивановна прибежала ко мне, все объяснила, она была испугана. Медсестра была в отчаянии: впервые кричал С. П. Королев на медицинских работников. Я велела медсестре быстро собраться, взять с собой сумку и, вопреки указанию Королева, поехала вместе с медсестрой.
Когда вошли в приемную, увидели много людей. Через несколько минут из кабинета одного из своих заместителей вышел Сергей Павлович п направился ко мне. Вежливо поздоровался. Я стала объяснять, как произошла ошибка. Он был очень взволнован, не выслушав меня, повернулся и ушел опять в кабинет. Мы ждали. Королев вышел вновь и сказал: «Ничего не нужно, больного отправили самолетом».
По его внешнему виду я поняла, что плохо было с ним. Проверила пульс и спросила, есть ли у него сердечные лекарства, не нужен ли нитроглицерин, и добавила:
— От вас пахнет валидолом.
— Ох, уж мне эти сельские врачи! — отозвался он и тихо попросил никому не говорить об этом. Ему действительно сейчас лучше, все у него есть. Просьбу я выполнила. Ему предстояло вести совещание, ничто не должно было его отвлекать, даже внимание к его здоровью. На вопрос, что с Королевым, я отвечала, что грипп. Это успокоило собравшихся на совещание.
Если Сергей Павлович назначал время для уколов, то опаздывать было нельзя. За все время один раз мы опоздали на 10 минут. У Пины Васильевны ребенок заболел скарлатиной. Я решила направить другую медсестру, думая, что уговорю Сергея Павловича, но не смогла я его убедить. Послали за Ниной Васильевной, она была на другом объекте. «Скорая» задержалась. Когда мы пришли, совещание начиналось. Пришлось ждать окончания. После совещания он подошел к нам и сказал: «Сами себя наказали, нужно приходить вовремя».
Однажды, как всегда, мы пришли к назначенному времени. На этот раз Сергей Павлович разговарил дольше. Очевидно, у него было немного свободного времени, но мы еще не знали, что видим его в последний раз. Он стал говорить, что человеку очень мало отводится времени, что мало можно успеть сделать за это короткое время, поделился с нами, что спит только 4 часа, что устает и мало может уделить времени тем, кто приходит с просьбой. Был очень задумчив. Мы стали собираться, пожелали ему доброго здоровья. Он попросил немножечко задержаться. Вернулся с подарками. Когда он мне протянул коробочку, на которой было написано «Чайка», я испугалась. Точно такую же коробочку протянул он Нине Васильевне. Ничего не ускользнуло от его внимательно¬
го


5. С. П. КОРОЛЕВ — ОБЩЕСТВЕННЫЙ ДЕЯТЕЛЬ
го взгляда. «Вы посмотрите, Нина Васильевна, на Лидию Тимофеевну, можно подумать, что я подарил ей бомбу». Он открыл коробочку, в ней лежали часы с цепочкой. Часы были заведены. Увидев мою реакцию, он извинился и сказал, что цветы засохнут, духи выдохнутся, а ему хочется, чтобы о нем иногда вспоминали.
Е. В. Волчков
Мне хочется рассказать о малоизвестной стороне деятельности Сергея Павловича Королева в области медицинской техники.
Весна 1961 г. Мир восхищен первым космическим полетом Юрия Алексеевича Гагарина. На предприятии огромный трудовой подъем. Идет напряженная подготовка к запуску космонавта Германа Степановича Титова. И в это горячее время Сергей Павлович пригласил нас, группу инженеров-ирибористов, к себе в кабинет. Приглашение было неожиданным, и мы, не зная, в чем дело, несколько опасались этой встречи. Пришли мы утром в его кабинет. Он нас тепло встретил, пригласил пройти в его рабочую комнату, расположенную за большим кабинетом. Комната небольшая, но уютная, располагающая к беседе. Усадил пас вокруг своего стола с пультом связи и тихим, немного глуховатым голосом начал разговор... о медицине.
Сергей Павлович говорил о техническом оснащении медицинских учреждений, явно отстающем от потребностей. Он видел реальную возможность внедрить достижения космического приборостроения в практику лечебных учреждений. В памяти остались слова, которыми он начал беседу: «К сожалению, наша техника пока не имеет прямого отношения к здоровью людей, а я ставлю вам, прибористам, задачу: уже сейчас помочь сохранить здоровье людей».
Было видно, что он хорошо осведомлен о состоянии дел в медицине. После вступления он просил нас оказать в порядке шефства оперативную помощь академику, хирургу Александру Александровичу Вишневскому, возглавлявшему Институт хирургии АМН СССР. Попутно замечу, что просить Сергей Павлович умел великолепно и его просьбы очень охотно выполнялись, подчас их рассматривали как награду. Тут же за пультом он связался по телефону с академиком Вишневским, договорился о нашей встрече и отправил нас на своем «ЗИЛе». Нам запомнилась еще манера произношения Сергеем Павловичем слова академик через «э»: «акадэмик».
После деловой встречи с А. А. Вишневским и его сотрудниками мы определили актуальные направления и объем нашей шефской помощи; составили конкретный план разработки и изготовления опытных образцов медицинской аппаратуры и инструментов. Сергей Павлович утвердил наш план-график и обещал свое непосредственное участие и помощь в случае задержек при изготовлении. Просил регулярно сообщать ему о ходе дела.
Мы были очень загружены работой по основной тематике. И все же, максимально уплотняя свое время, продумывая конструкции после рабо¬
411


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
ты, мы в концу 1961 г. передали хирургам первые опытные образцы по- лярографа, малого искусственного сердца и ряд инструментов.
В 1963 г. родилась идея создания общественного конструкторского бюро (ОКБ) для разработки новой медицинской техники. Сергей Павлович и общественные организации предприятия поддержали предложение. Возглавить ОКБ поручили мне. Членами нашего ОКБ стали наиболее квалифицированные конструкторы и молодежь отдела. Среди 63 активных членов нашего КБ был и конструктор отдела Владимир Викторович Аксенов, впоследствии ставший космонавтом, дважды Героем Советского Союза.
Мне приходилось многократно встречаться с Сергеем Павловичем. Он оказывал нам помощь в ускорении изготовления аппаратуры. Передача изготовленных образцов проводилась по дарственным актам, утверждаемым Сергеем Павловичем Королевым.
Успешное сотрудничество с медиками в 1962 г. было Сергеем Павловичем расширено. Вновь он вызвал нашу группу и поставил новую задачу — помочь клинике, руководимой академиком А. Н. Бакулевым, в создании стимуляторов сердечной мышцы. Итог пяти лет (с 1961 по 1966 г.) наиболее активной шефской работы — 54 наименования приборов и инструментов. Мы оказали также большую помощь Институту хирургии в разработке и изготовлении специального оборудования для операционных нового корпуса. Успешное сотрудничество с Институтом хирургии продолжается до сих пор.
▲. Г. Королев
По просьбе хирургов Института скорой помощи им. Н. В. Склифосовско- го в декабре 1961 г. я и Г. Г. Подобедов приступили на общественных началах к проблеме создания портативного искусственного сердца. Его потребный ресурс в соответствии с «Медико-техническими требованиями», разработанными в 1962 г., исчислялся годами, поэтому из рассмотрения были исключены варианты конструкции, предусматривающие деформацию материалов (мембранные, трубчатые и т. п.). Требования ламинарных режимов течения крови и проблема подшипников, работающих в крови, исключили типовые схемы насосов. В итоге выбрали насос со свободным плунжером, двигающимся в канале под влиянием электромагнитных сил: такие плунжеры могли в определенных условиях двигаться без касания о стенки канала, что способствовало их долговечности и уменьшению травматизма форменных элементов крови (гемолиза). Кроме того, такие насосы позволяли подбирать форму кривой артериального давления близкой к физиологической. Но обнаружились и недостатки, главные из них — большой вес и габариты, а также изрядное тепловыделение. Борьба с этими недостатками оказалась трудной, потому-то зарубежные специалисты отказались от электромагнитной схемы. А нам, чтобы доказать ее перспективность, пришлось выполнить гигантский поиск, который проводился параллельно с интенсивной производственной работой. Поиск, ясное дело, был бы невозможен без поддержки и прямой
412


5. С. П. КОРОЛЕВ — ОБЩЕСТВЕННЫЙ ДЕЯТЕЛЬ
помощи С. П. Королева. О своих поисках и результатах мы доложили ему осенью 1962 г. Наш начальник, Михаил Васильевич, рассказывал об очередных проработках по тематике предприятия. Во время доклада Сергей Павлович с интересом посматривал на продолговатый серый предмет с трубками, напоминавший ручную гранату дореволюционного образца, который я держал на столе сверху бумаг. Когда производственные вопросы были исчерпаны, Сергей Павлович спросил: «Что это у вас за орудие пытки?»
Михаил Васильевич коротко и торопливо объяснил, не зная, какая последует реакция. Сергей Павлович взял насос, взвесил его в руке. С сомнением покачал головой. Спросил меня, сколько весит, а узнав, что около килограмма, усомнился в его пригодности. Задал вопрос о КПД, потребной мощности и системе управления. Так как насос к тому времени не был еще отработан и должным образом испытан, Сергей Павлович быстро потерял к нему интерес и сухо спросил, что нам от него нужно. Мы заготовили перечень (по минимуму) оборудования, необходимого для проведения испытаний у медиков, в том числе девятишлейфовый импортный осциллограф, десять банок танковых аккумуляторов и ряд других приборов. Список был подписан. Прощаясь, Сергей Павлович пошутил: «Оказывается, вы там, кроме... (названы были результаты разработки по тематике предприятия), занимаетесь еще и полезными делами. Это хорошо». Потом уже серьезно: «О результатах расскажете. Понадобится помощь — обращайтесь».
Через два дня ящики с оборудованием были доставлены медикам. Такая оперативность привела их в восторг.
Трудились сотрудники ОКБ, разумеется, в нерабочее время, бесплатно, на «голом» энтузиазме, но наши производственные заказы «пошли».
Первые образцы искусственного сердца, показанного Сергею Павловичу, после длительных неудач были имплантированы двум собакам (каждой собаке — по два насоса), но к магистральным сосудам не подключались из-за низкого напора насосов и отсутствия портативной системы управления. Собаки с этими «болванками» прожили по году, адаптировались к ним и погибли по разным причинам, не связанным с экспериментом. Это был первый удачный опыт длительной имплантации таких тяжелых предметов в грудной клетке животного.
В 1964 г. впервые нормально заработал другой вариант нашего насоса. Он показал низкий травматизм крови, достаточно высокие КПД и напор. Специалисты визуально не могли отличить форму кривой давления насоса от физиологической кривой артериального давления. Изменений, ограничивающих ресурс насоса, не отмечалось после 8 месяцев непрерывной работы. Было сделано много других опытов на животных, однако, считая работу незавершенной, я не докладывал о ее ходе Главному конструктору. Сергей Павлович, казалось, забыл об этих делах... Но вот летом 1964 г. неожиданно, встретив меня в коридоре, остановился и спросил, как идут медицинские дела и почему о них ничего не докладываем. На ходу, в течение 2—3 минут удалось сообщить коротко о текущих, не очень тогда удачных экспериментах. Он просил зайти и рас¬
413


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
сказать подробнее. Сделать это не удалось, так как вскоре Главный конструктор уехал в длительную командировку.
В течение 1964—1965 гг. у медиков и разработчиков сердца произошло переосмысливание направления работ. Хирурги под руководством профессора В. П. Демихова в институте им. Склифосовского стали приходить к убеждению, что удаление больного сердца, одна из самых чудовищных травм, наносимых организму, не должно практиковаться, как правило, в обозримом будущем. Свое сердце, каким бы оно больным ни было, должно быть оставлено на месте, но максимально разгружено вспомогательным имплантируемым насосом. Стало понятно, что создание полностью автономного имплантируемого искусственного сердца, откликающегося на все потребности организма, слишком сложно и вряд ли будет осуществлено в этом веке. Создание же вспомогательного имплантируемого сердца — наша задача. И мы ее решим, возможно, на основе плунжерного насоса с электромагнитным приводом. Вся работа с 1965 г. получила новое направление.
Снова «пошли» наши заказы на производстве, снова было проведено бесконечное количество опытов с использованием насосов, уже теперь для вспомогательного кровообразования, вплоть до полной их отработки.
Полностью отработанные образцы насосов на испытаниях в Институте грудной хирургии им. А. В. Вишневского и в Институте сердечно-сосудистой хирургии показали пригодность в качестве вспомогательных систем, устанавливаемых вне организма животного. По ряду параметров они оказались лучше покупных зарубежных образцов.
П. М. Ашмарин
В августе 1959 г. состоялось решение о присоединении к ОКБ Королева расположенного по соседству НИИ.
Большинство работников НИИ восприняли это постановление правильно, как государственную необходимость, но были и такие, кто опасался попасть в разряд «чужаков».
С. П. Королев, как бы чувствуя эти мысли и настроение, на общем партийном собрании обстоятельно, терпеливо разъяснил задачи коллектива, обрисовал напряженную ситуацию, в какой оказались его ОКБ и опытный завод. Он гарантировал всем интересную, напряженную работу, близкую к специальности. Его доводы доходили до каждого, и, хотя многие видели его впервые, мы поняли, что перед нами руководитель, увлеченный своим делом и способный повести за собой большой коллектив.
После собрания желающих уйти с предприятия оказалось совсем немного. Сам процесс объединения проходил очень организованно. Каждому нашлось подходящее место, причем ни один из наших сотрудников, пожалуй, не почувствовал какого-то деления на «ваших» и «наших». Обстановка доброжелательности, деловитости способствовала тому, что мы в короткий срок включились в плодотворную работу над новой техникой.
Осенью проходили отчетно-выборные конференции в партийной, проф¬
414


5. С. П. КОРОЛЕВ — ОБЩЕСТВЕННЫЙ ДЕЯТЕЛЬ
союзной и комсомольской организациях. Тут, надо сказать, был проявлен не только такт, но какая-то щепетильность: специалисты из бывшего НИИ вошли и в партком, и в профком, и в комитет ВЛКСМ.
Меня тогда избрали заместителем председателя профкома, а затем и председателем профкома. Нелегко быть профсоюзным руководителем... Люди работали самоотверженно, и некоторые руководители пытались нередко под видом срочности нарушать трудовое законодательство. По этому поводу у меня были серьезные разговоры с директором завода* с отдельными начальниками цехов.
Сергей Павлович в этих случаях говорил: «Соблюдайте законы: не командуйте, а просите».
Был такой случай. Профком, рассматривая условия труда в цехе теплозащитных покрытий, отметил, что из-за недостатка рабочих руководство цеха превышает нормы применения сверхурочных работ, что является недопустимым в цехе с повышенной вредностью. Это заключение было направлено Главному конструктору. Первая его реакция была достаточно острой: только что построили цех, оснащенный новейшим оборудованием, чтобы «расшить» самое узкое место — теплозащитные покрытия космических кораблей, а тут вдруг постановление профкома, которое не позволяет максимально использовать производственные мощности!
Но когда Сергей Павлович убедился в том, что требования нашего профкома справедливы, он принял самые экстренные меры по увеличению числа рабочих. Более того, он добился введения в этом цехе бесплатного лечебно-профилактического питания.
В начале 60-х годов в стране развернулось соревнование за коммунистический труд. Безусловно, в нашем коллективе оно нашло благоприятную почву. Каждый инженер, каждый рабочий нашего предприятия должен был добросовестно, инициативно трудиться на своем месте. Вместе с парткомом мы разработали «Положение» и стали присваивать звание «Ударник Коммунистического Труда» и «Коллектив Коммунистического Труда» по мере представления. И вот однажды мы присвоили такое звание одному из конструкторских отделов. Сергей Павлович в это время был на космодроме. Когда он приехал, я пошел к нему, чтобы подписать свидетельство о присвоении звания «Отдел Коммунистического Труда».
Узнав, о каком отделе речь, Сергей Павлович заявил, что подписывать не будет, ибо считал этот отдел не заслуживающим такого высокого звания. Королев тут же позвонил К. Д. Бушуеву и указал ему на недостаточное внимание к общественной работе.
В общественной жизни нашего коллектива сложились свои традиции. Одна из них — определенная самостоятельность и четкое распределение обязанностей. За помощью к Сергею* Павловичу мы обращались в крайних случаях. Однако он сам часто интересовался тем или иным вопросом.
Если мне все-таки хотелось встретиться с ним, я обычно звонил или рано утром, или в конце дня. Не было случая, чтобы Главный откладывал надолго нашу встречу. Если была очень напряженная неделя, он предлагал встретиться в воскресенье (единственный в то время выход¬
415


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
ной). Да, нередко приходилось нашему Главному конструктору решением социально-бытовых вопросов заниматься по выходным дням. Помню, в 1964 г. заканчивалось строительство Дворца культуры, но, как часто бывает, накопилось много недоделок, замечаний по качеству отделочных работ. Был канун 1 Мая. Руководители городских организаций настаивали на проведении торжественного собрания в новом Дворце культуры. Строители также желали подписать акт о приемке Дворца. Мы резонно опасались, что строители после приемки устранять недоделки не будут. Директор завода, секретарь парткома и я решили рассказать об этом Сергею Павловичу. На второй день он приехал на стройку, где его уже ждали. Когда закончили осмотр практически всех помещений Дворца культуры, определился объем работ для полного окончания отделки и устранения недоделок. Строители заверили, что в течение двух месяцев ими будет все сделано. «Вот тогда и приглашайте»,—заключил разговор Сергей Павлович.
В. В. Морозов
Твердость характера и настойчивость Королева я испытал на себе, когда решался вопрос о моем назначении его заместителем по быту. Я очень не хотел уходить с завода, где в то время был заместителем начальника производства. Работа меня устраивала во всех отношениях. Я пытался доказать, что от меня на производстве пользы больше. Тогда Сергей Павлович поставил вопрос так: «Что же ты, не хочешь мне помогать?» И я, конечно, устоять не смог.
Спустя короткое время я почувствовал всю тяжесть бытовых вопросов, и мне стала понятна настойчивость Сергея Павловича.
Много лет наше предприятие арендовало школу-интернат в Феодосии для организации летнего пионерского лагеря. Условия для отдыха детей были плохие: часто в городе не хватало питьевой воды, пляж очень маленький, да и трудно обеспечить удобства при размещении детей в классных комнатах. И вот неожиданно перед началом летнего сезона нам отказали в аренде и этих помещений. Попытка найти на южном побережье Крыма и Кавказа подходящее помещение для аренды и перевести туда пионерский лагерь из Феодосии не увенчалась успехом. Доложил я обо всем Сергею Павловичу. Это его очень встревожило, он просил срочно подготовить предложения и не допустить закрытия лагеря. Докладывать в любое время.
В течение трех недель не удавалось найти какое-либо решение. Но Сергей Павлович регулярно, через 3—4 дня, утром, до 9 часов, вежливо спрашивал: «Что сегодня нового по лагерю?» Не получив положительного ответа, говорил: «Думайте, ищите, жду от вас предложений. Звоните». Такая настойчивость создавала напряженную обстановку. Спустя несколько дней я доложил ему о возможности перевода пионерского лагеря в Севастополь, в новую школу-интернат. Предупредил, что сделать это очень трудно и можно только при поддержке секретаря Крымского обкома КПСС.
416


5. С. П. КОРОЛЕВ — ОБЩЕСТВЕННЫЙ ДЕЯТЕЛЬ
Сергей Павлович провел у телефона около двух часов, пока не связался с Крымским обкомом. Он заверил секретаря обкома, что аренда школы на летние месяцы нужна на 2—3 года, пока не построим свой пионерский лагерь.
По окончании разговора Сергей Павлович велел немедленно вылетать в Симферополь и встретиться с секретарем обкома, хотя завтра было воскресенье. Утром в воскресенье меня принял секретарь обкома, и я после доклада о положении с пионерским лагерем повторил просьбу Сергея Павловича. Он позвонил сразу же председателю облисполкома, и в понедельник мы получили согласие облоно на аренду помещения.
Город-герой Севастополь, новая школа, прекрасный пляж — все это создавало хорошие условия для отдыха детей. Однако Сергей Павлович не успокоился и настоятельно требовал наших предложений о строительстве своего пионерлагеря на Черноморском побережье. В те годы с отводом земельных участков на Кавказском побережье было сложно, так как готовилось положение о централизованном проектировании и размещении пионерских лагерей. Подробно информировав Сергея Павловича, я сказал, что можно попросить Михаила Алексеевича Яснова, заместителя председателя Совета Министров РСФСР, который занимался в то время изысканием участка под республиканский лагерь в районе г. Туапсе. Королев в тот же день принял нас с председателем профкома П. М. Ашмариным, при нас созвонился с М. А. Неновым и получил его согласие поддержать просьбу предприятия. На следующее утро т. Яснов принял нас с Ашмариным и подробно рассказал нам о проекте республиканского лагеря в районе г. Туапсе. Затем пригласил в комнату, где были расставлены макеты и планшеты с рисунками строящегося лагеря, и сказал, что сейчас будет звонить председатель Краснодарского крайисполкома, которого он попросит так же, как его просил Сергей Павлович, обязательно принять завтра Морозова и Ашмарина и завтра же решить вопрос о выделении участка для лагеря.
После доклада о приеме у т. Яснова Сергей Павлович отдал распоряжение подготовить для нас самолет, чтобы мы к 9 утра прибыли в Краснодарский крайисполком. Утром встретил нас секретарь исполкома и сказал, что нужно срочно передать наши предложения главному архитектору крайисполкома, так как в 12 часов начнется заседание исполкома и будет рассмотрен наш вопрос.
Главный архитектор был крайне удивлен, что у нас нет предварительного решения Туапсинского райисполкома и мы не знаем точно место, которое нам требуется под лагерь. Он сказал, что вообще такие вопросы так скоро не решаются. Однако в этот же день к 14 часам мы получили выписку из решения Краснодарского крайисполкома об отводе участка под пионерский лагерь на 500 мест рядом с республиканским лагерем. На прощание главный архитектор сказал нам: «Так быстро еще никому землю не отводили».
Новый пионерский лагерь «Восток», а теперь уже не только лагерь, а и профилакторий с плавательным бассейном на Черноморском берегу —
1/2 14 № 402 417


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
лучший памятник Сергею Павловичу. Очень жаль, что он не смог быть на его открытии.
Как заместителю Королева по социально-бытовым вопросам мне приходилось присутствовать на приемах по личным вопросам. День приема у Сергея Павловича всегда был сложным: сотрудники обращались с самыми разнообразными вопросами, в том числе о повышении зарплаты, но чаще всего об улучшении жилищных условий. И Сергей Павлович очень внимательно, спокойно выслушивал просьбы, всегда как-то переживал вместе с просителем, всегда пытался убедить, что нужно в отделах придерживаться установленной очереди, если речь шла об улучшении жилплощади. В тех случаях, когда, по мнению Сергея Павловича, нужно было в ближайшее время улучшить жилищные условия молодому специалисту или конструктору с большим стажем работы, он давал указания, чтобы «треугольник» отдела еще раз внимательно посмотрел очередность и вышел с предложением в жилищно-бытовую комиссию предприятия. Он никогда не приказывал, только просил, чтобы рассмотрели вопрос совместно с профкомом, дали конкретное предложениег сказали, когда можно ждать помощи. В то же время требовал от меня конкретной информации: что решили на профкоме, когда утвердил исполком Горсовета списки, когда выдали ордер и когда человек переехал на новую квартиру. Только после этого можно было снять с контроля его поручение, данное на приеме.
▲. ▲. Зуев
В 1964 г. меня избрали председателем профкома предприятия. Не помню, по какому поводу ко мне в кабинет зашел Сергей Павлович. Поздравил с избранием, пожелал успеха на новом поприще (до избрания председателем профкома я работал начальником цеха) и спросил, не пугает ли меня ответственность. Пугает, признался я, но доверие придется оправдывать. Сергей Павлович просил заходить к нему в любое время и дал мне свой прямой телефон.
Прошло немного времени, и понадобилась помощь Сергея Павловича. Заканчивалось строительство профилактория для работников нашего предприятия. На складах у нас лежало медицинское оборудование и мебель. На профсоюзной конференции мы доложили, что наш первый профилакторий скоро войдет в строй. Однако случилось непредвиденное. На завод направили большую группу демобилизованных из армии солдат, имеющих квалификацию станочников. Им срочно требовалось общежитие. Свободных мест в действующих общежитиях не было. Что делать? Администрация завода предложила временно занять новое здание профилактория под общежитие и подготовила соответствующее решение.
Собрался президиум профкома, на нем было высказано категорическое возражение против такого решения. Я сообщил об этом администрации завода. Кроме того, сказал, что для размещения демобилизованных нашли помещение, его надо отремонтировать. Но мои доводы не помогли.
418


5. С. П. КОРОЛЕВ — ОБЩЕСТВЕННЫЙ ДЕЯТЕЛЬ
Назрел конфликт. Тогда мой заместитель по соцстрахованию С. И. Фролов позвонил Сергею Павловичу и просил принять его. Сергей Павлович встретил его очень приветливо, выслушал объяснения, внимательно прочитал решение и написал резолюцию: «Запретить». Тут же дал указание о распределении вновь прибывших по другим общежитиям временно за счет уплотнения, а через 3—4 месяца закончили строительство специального общежития.
В 1965 г. сложилось трудное положение с распределением жилья. В отделы и цехи мы почти ничего не выделяли, хотя строители свой план полностью выполняли. Основная причина — большие отчисления: строителям 10%, горисполкому 10%, до 30% под снос, несколько квартир туберкулезным больным, несколько квартир инвалидам Отечественной войны и семьям погибших. Рассказали мы все это на совещании у Сергея Павловича. Он сильно расстроился... Все понимали: что положено, то положено по законодательству, но вот такой большой снос! Причем 90% проживающих в сносимых домах не были связаны с предприятием. Были разные предложения, но Сергей Павлович отклонил их. Сказал, что будем думать, как уменьшить снос. Будем просить исполком дать нам на следующий год участок под застройку без сноса.
Сергей Павлович хорошо понимал трудное положение исполкома, его стремление быстрее разделаться со старыми деревянными домами, улучшить архитектурный облик города, но тем не менее пригласил на наше совещание председателя исполкома, который согласился с его доводами.
В. 	И. Ламкин
Сергей Павлович Королев относился к той категории людей, у которых необходимость общения с партийными органами переросла в потребность.
— Был рядом. Думаю, дай-ка, зайду,—говорил Сергей Павлович, стоп на пороге кабинета и как бы оправдываясь. Садился в кресло и продолжал:
— Подготовка идет нормально, по графику. Иногда подводят смежники. Кстати, хотел тебя попросить: «надави» на оптический завод. Не ладится у них с выпуском важного прибора. Съезди, Владимир Ильич, к ним, разберись.
После небольшой паузы:
— Вот, ломаем себе голову, как назвать новый корабль? Кораблю нужно имя. Может быть, использовать опыт корабелов, моряков? Раньше ведь какие давали названия кораблям? Чтобы они на одну и ту же букву начинались. Помнишь, что-то вроде: «Стремительный», «Стерегущий», «Старательный»... Мы назвали первый корабль «Восток». Может быть, новый окрестить «Восход»? Как думаешь, Владимир Ильич?
В партийных органах Сергей Павлович видел своих союзников, понимая, что партийное влияние подчас сильнее административного решения, сильнее приказа. Вот почему Сергей Павлович очень часто обращался сам или через секретаря парткома в партийные органы с просьбами, предложениями, вопросами, возникающими в ходе решения новых задач.
419


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
Пригласил как-то в музей, созданный на предприятии, где экспонировались корабли «Восток», побывавшие в космосе, снаряжение космонавтов. Остановились у макета перспективной ракеты-носителя, и он завел разговор о топливе, о необходимости повышения его эффективности. Его мысли о будущем тесно переплетались с повседневными заботами:
— Для осуществления ближайших задач освоения космоса,— говорил С. П. Королев,— мы будем продолжать использовать уже известное нам топливо. С ним мы обращаемся на «ты». А вот для будущих полетов надо искать более калорийное... Только для экспериментальной отработки нужно построить целый завод по его производству...
И как бы невзначай:
— Владимир Ильич, а ты побывал бы на испытательной базе, познакомился с проектом, с ходом строительства. Я предвижу трудности с поставками криогенного оборудования. Хорошо бы все эти вопросы поставить на партийный контроль горкомов партии и обкома.
С. П. Королев с чувством высокой ответственности относился к партийным поручениям, к участию в общественной жизни коллектива предприятия, городской и областной партийных организаций. Вот маленький штрих. В середине 1965 г. проходил актив областной партийной организации, на который пригласили и Сергея Павловича. В те дни он себя плохо чувствовал, но на актив приехал. Прослушав доклад и часть прений, подошел в перерыве ко мне:
— Владимир Ильич, как ты думаешь, если я поеду домой и лягу в постель? Нездоровится. Еле-еле сижу. Задачу свою понял, а выступать, наверное, нет необходимости. Разрешаешь?
Я обнял его и хотел сказать, что доложу в президиум, а ехать домой подлечиться, конечно, надо. Взглянул в лицо — оно было покрыто бисеринками пота. Не говоря лишних слов, проводил к машине, пожелал поправиться, а сам подумал: в таком состоянии можно было бы уйти с актива, не докладываясь. Никто не попрекнул бы за такой поступок. А он не мог...
Берясь за решение поистине фантастических научных и технических замыслов, Сергей Павлович трезво оценивал возможности их осуществления, не забывая, что живет в стране, где есть еще много других забот об удовлетворении насущных жизненных потребностей народа. Он живо интересовался положением дел в сельскохозяйственном производстве области, работой промышленных предприятий города и близких ему соседних районов. Он искренне верил: все, что можно выделить для реализации его идей, правительство выделяет. А если уже не дали, значит, не могли. Значит, нужно искать другие, более экономичные решения.
Так было, когда зашла речь о дальнейших проблемах изучения космоса и необходимости создания взамен одноместного многоместного корабля. Так было, когда на повестку дня встал вопрос об эксперименте с выходом космонавта в открытый космос.
Бытовой отсек космонавтов должен быть отделен от космоса «тамбуром». В «тамбуре» должен уместиться человек в скафандре. «Тамбур» должен быть снабжен системой регулирования давления воздуха: от нор¬
420


5. С. П. КОРОЛЕВ — ОБЩЕСТВЕННЫЙ ДЕЯТЕЛЬ
мального, земного, до космического вакуума. Строить новый большой корабль с различными отсеками? Это дорого и долго. Время торопит...
Вместе с Сергеем Павловичем входим в помещение, отгороженное в цехе. Перед нами необычное сооружение: металлический шар-корабль «Восход», сочлененный с длинным цилиндром. Цилиндр и есть шлюз. Он выполнен из специальной многослойной герметичной ткани и состоит из множества маленьких надувных цилиндриков.
— Гай Ильич,— обращается Сергей Павлович к руководителю предприятия, где разрабатывались различные агрегаты для космических кораблей,— продемонстрируй прочность вашей шлюзовой камеры.
Гай Ильич, стройный, высокий, спортивного вида, еще молодой человек, легко подпрыгивает и повисает на торце цилиндра... Сергей Павлович лукаво улыбается. Он доволен техническим решением.
Вся жизнь и деятельность Сергея Павловича была как на ладони: она проходила в коллективе, среди людей, на глазах тех, с кем он трудился, создавал ракеты, запускал их в космос. Он прекрасно понимал, что от них, от этих людей, от их настроения зависит успех начатого под его руководством исторически гигантского дела. Коллектив глубоко уважал его, а он любил свой коллектив, гордился им и заботился о нем.
Как-то в его рабочем кабинете зашел такой разговор:
— Слышал я, Владимир Ильич, что в городе, где ты раньше работал и жил, хорошее снабжение,— издалека начал Сергей Павлович.
— Верно. В городе живет много ученых, летчиков-испытателей, «летающих» инженеров, людей многих трудных и опасных профессий. Поэтому в качестве необходимой меры по просьбе Горсовета этот вопрос был решен положительно. Помогали нам видные ученые.
— Надо бы и нам помочь,— продолжал Сергей Павлович,— и не только торгу, но и тресту столовых. Наши ученые и рабочие заслуживают такого внимания. Надеюсь, у тебя нет сомнений в этом?
В дальнейшем Сергей Павлович принял самое активное участие в осуществлении этой идеи, которая совместными усилиями партийных и советских органов была решена.
Большую заботу проявил Сергей Павлович о работе фабрики-кухни, о развитии баз отдыха, о газификации, о других насущных потребностях.
Встречи с Сергеем Павловичем всегда были интересными, насыщенными, яркими. Он был активным собеседником. Своим азартом в работе зажигал окружающих, удваивал их энергию. Увлекательно рассказывал о планах, о работе, о космосе, о научных исследованиях, о людях, создающих своими руками новую технику, о магазинах, о кино, о студентах и детях...
И. М. Черепанов
В декабре 1964 г. меня рекомендовали на новую партийную работу. На партийной конференции, где должна была обсуждаться моя кандидатура, присутствовал и С. П. Королев. Я знал, что в случае избрания мне по долгу службы предстоит близкое знакомство с работой его КБ. Ранее мне
14* .V? 402 42|


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
с С. П. Королевым встречаться не приходилось. Слышал о нем много, не раз и видел Главного конструктора. Однако для непосредственного контакта, тем более близкого знакомства повода не было. И вот сижу с этим уже при жизни легендарным человеком за одним столом президиума партийной конференции.
Признаюсь, что в те минуты очень волновался: начинался серьезный этап в моей жизни. Очевидно, это волнение, даже скованность поведения не ускользнули от Сергея Павловича. В ходе заседания он встал, подошел ко мне и предложил пройти с ним. Зашли за занавес, где в дальнем углу сцены стоял концертный рояль. Сергей Павлович облокотился на инструмент, непринужденно повел разговор, смысл и содержание которого до конца мне стали понятны лишь позднее. Он хорошо понимал, что мое состояние многими делегатами могло быть принято за растерянность. А это совсем некстати для человека, рекомендуемого на работу.
Моя худощавость дала повод для начала беседы. Сергей Павлович поинтересовался здоровьем. И тут же пояснил свой вопрос. Партийная работа, сказал он, представляется ему чрезвычайно трудной и сложной. Необходимо исключительное трудолюбие, увлеченность и хорошее здоровье. Я ответил, что не помню, когда болел, и не знаю, что такое больничный лист. Ответ пришелся Сергею Павловичу явно по душе. После короткого рассказа о моей предыдущей работе, в ходе которого я полностью освободился от внутренней напряженности, Сергей Павлович перевел разговор в иное русло: ненавязчиво, деликатно дал несколько советов. Высказанные им мысли характеризовали уже самого Королева, определяли его понимание целей и задач партийного бргана, городского партийного актива.
Прошло двадцать лет с той нашей встречи. Цитировать Сергея Павловича не берусь. А вот суть его размышлений могу передать точно. Сводились они к следующему. Если берешься за это большое дело, определись в самом начале по крупным, главным целям своей работы. Определись и настойчиво, без отступления добивайся их осуществления. Только конкретные дела ценятся людьми и приносят удовлетворение. А для партийного работника они, эти дела, должны быть еще и очень весомыми, масштабными.
Казалось бы, все сказанное Сергеем Павловичем в общем-то известно любому партийному работнику. Но раздумья о партийной работе, услышанные от Главного конструктора космических кораблей, были уж очень убедительны. Это были его собственные принципы работы.
Вспоминаю, что в те 60-е годы нужно было решить вопросы водоснабжения города, значительного улучшения торгового и медицинского обслуживания населения, дальнейшего роста жилищного строительства. Речь шла о трудных насущных и перспективных задачах, затрагивавших интересы жителей города. Средств исполкому Горсовета на указанные цели фактически не выделялось. Использовались в первую очередь финансовые и материальные ресурсы предприятий и организаций.
Королеву всегда были понятны нужды города. Как-то в беседе с ним я затронул некоторые острые общегородские темы, заметив, что возглав¬
422


5. С. П. КОРОЛЕВ — ОБЩЕСТВЕННЫЙ ДЕЯТЕЛЬ
ляемая им организация должна уделять проблемам города больше внимания. Сергея Павловича это явно задело. Он достал из кармана записную книжку и без особых поисков нашел в ней свои пометки именно по тем проблемам, о которых я затеял разговор. Он высказал примерно такую мысль: «Мне нужны определенные условия для постановки вопросов в соответствующих инстанциях. Когда коллектив берется за решение новых задач, тогда полнее удовлетворяются наши встречные просьбы».
Вклад С. П. Королева в развитие города неоценим. Это хорошо известно всем его жителям. Именно он придал высокие темпы жилищному строительству. По праву Сергей Павлович гордился замечательным Дворцом культуры. С помощью Королева в конечном счете коренным образом было улучшено водоснабжение жилых кварталов города.
Не помню случая, чтобы он даже намеком дал понять, будто общегородскими нуждами ему заниматься некогда, а разрешать их должны местные советские органы или хозяйственные руководители других предприятий и организаций города. Мы в свою очередь всегда учитывали загрузку Сергея Павловича и привлекали его внимание только к решению крупных вопросов социального характера.
Он глубоко верил в могучую и плодотворную силу партийного влияния во всех сферах производственной и общественной жизни. Об этом особенно хорошо знают все, кто работал в ту пору в партийном комитете предприятия.
Возможно, стоит вспомнить еще несколько фактов. После одного из мероприятий во Дворце культуры мы сидели рядом в зале, слушали выступления участников художественной самодеятельности. В антракте зашел разговор о художественном оформлении сцены Дворца. Мозаика отражала сюжеты из сказок Бажова. При строительстве Дворца культуры Сергей Павлович уделял много внимания этому оформлению, хотя и шутил, что Данила-мастер замахнулся своим молотком так, что вот-вот разобьет им же самим созданную малахитовую вазу. Кажется, тогда же я поинтересовался у Сергея Павловича его любимым занятием в часы досуга. Он сказал, что любит «порыться» в книгах.
Сергей Павлович обладал редким даром сплачивать людей, вселять в них веру и в конечном счете ставить на пользу дела неисчерпаемые возможности советского человека — его трудолюбие и патриотизм, творчество и все возрастающие знания.
М. В. Келдыш 1
Сергей Павлович Королев заботился не только о научном применении ракет, он думал также и о том, чтобы принести практическую пользу человечеству. Его спутник связи «Молния-1», запущенный в 1965 г. с целью ретрансляции телепередач и телефонно-телеграфных сообщений, явился основой для организации системы связи «Орбита». Уже одно это достиже-
1 В кн.: Из истории советской космонавтики. М.: Наука, 1983, с. 35—36.
423
14*


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
иие имеет громадное значение для развития культуры отдаленных районов, для облегчения и удешевления связи.
Связные, метеорологические спутники, наконец спутники, которые позволяют получать фотографии Земли в различных зонах спектра и изучать то, что находится на земной поверхности и даже в ее недрах, имеют громадное народнохозяйственное значение — для метеорологов, для геологов, для сельского и лесного хозяйства, для рыбной промышленности и других отраслей народного хозяйства.
Сергей Павлович был очень требователен и к себе, и к людям. Он был вспыльчив, но обладал необычайной человечностью и личным обаянием. Он умел вникать в нужды своих сотрудников и приходить им на помощь в трудные моменты. Это привлекало к нему людей. Я думаю, не найдется ни одного коллектива и таких людей, которыр бы не сохранили самых лучших воспоминаний о работе с Сергеем Павловичем.
Космические ракеты создали новую эпоху как в вопросах обороны, так и в развитии науки и народного хозяйства нашей страны. Возможность взглянуть на Землю со стороны, когда были получены фотографии с первых космических зондов, возможность облететь ее всего за полтора часа — все это повлияло на сознание людей, повысило во всем мире чувство ответственности за судьбу собственной планеты.


6. С. П. КОРОЛЕВ И ПРАКТИЧЕСКАЯ КОСМОНАВТИКА


Когда наука достигает какой- либо вершины, с нее открывается перспектива дальнейшего пути к новым вершинам, открываются новые дороги, по которым наука пойдет дальше.
С.И. Вавилов


Контейнер геофизической ракеты В-1Д
Контейнер геофизической ракеты В-1Д после приземления


Контейнер геофизической ракеты В-1Е после приземления
Спуск на парашюте головной части геофизической ракеты В-1Е (снимок с самолета)


Головная часть Подопытная собака
геофизической ракеты В-IE при подготовке к полету
после приземления на ракете В-1Д


С. П. Королев на полигоне. Катапультируемый
1951 г. контейнер
с подопытной собакой после приземления
431


Установка контейнера Контейнер геофизической
на геофизическую ракету ракеты В-2А
В-2А после приземления
432


Головная часть Контейнер
геофизической ракеты В-2А геофизической ракеты после приземления В-11 А
433


Отделяемая головная часть геофизической ракеты В-5А на комплексных испытаниях
Первый искусственный спутник Земли, установленный на ракете-носителе
Второй искусственный спутник Земли. Выведен на орбиту 3 ноября 1957 г.


Третий искусственный Автоматическая станция
спутник Земли. «Луна-1» — первый в мире
Выведен на орбиту искусственный спутник Солнца.
15 мая 1958 г. Стартовала 2 января 1959 г.
435
28*


Автоматическая станция «Луна-2»,
впервые достигшая Луны 14 сентября 1959 г.
Автоматическая станция «Луна-3»,
впервые облетевшая Луну и передавшая на Землю
фототелевизионное изображение обратной стороны Луны. Стартовала 4 октября 1959 г.
436


Сборка космического Приземление
корабля «Восток». спускаемого аппарата
Байконур. 1961 г. космического корабля
«Восток». 1961 г.
437


Автоматическая станция «Марс-1»,
положившая начало полетам к Марсу.
Стартовала 1 ноября 1962 г.
Автоматическая станция «Вепера-З», впервые достигшая поверхности Венеры 1 мартА 1966 г.
Пуск осуществлен 16 ноября 1965 г. под руководством С. П. Королева
Искусственный спутник Земли «Электрон-1»
Искусственный спутник Земли «Электрон-2». Запущен с ИСЗ «Электроп-1» одной ракетой-носителем 30 января 1964 г.
С. П. Королев с экипажем космического корабля «Восход»: В. М. Комаровым, К. П. Феоктистовым и Б. Б. Егоровым. Космодром Байконур. Октябрь 1964 г.


439


Встреча С. П. Королева с А. А. Леоновым. Космодром Байконур. Март 1965 г.
Встреча С. П. Королева с П. И. Беляевым. Космодром Байконур. Март 1965 г.
440


Спутник связи « Молния-1». Впервые запущен 23 апреля 1965 г.
Спутник связи «Молния-1»> в рабочем состоянии на орбите ИСЗ


Автоматическая станция Автоматическая станция Из записной книжки
«Луна-9». «Зонд-З» С. П. Королева
Впервые осуществила посадку
на поверхность Луны 3 февраля 1966 г.
Группа первых летчикив-космонавтов СССР (на 1966 г.). Внизу (слева направо):
В. М. Комаров,
Ю. А. Гагарин, Г. С. Титов, В. В. Терешкова,
П. И. Беляев, Б. Б. Егоров,
А. Г. Николаев.
Вверху: К. П. Феоктистов, А. А. Леонов, В. Ф. Быковский, П. Р. Попович
442


Tty?
&4sCUA*f-pj* . JCA£Ut~ • ^r.it.
On ,atfs 22&o^T /2,^f)i^JZh4u&t-e$/ у £eu{ uCtC^- j?
'tfa/pyUut**^
ts^UL&s
ТТТаЗ*#
^Fv
$-u/t 0 $-ви/ил1.
Q^iX*
us ^uuT^t
7**- ^
& -46и^иг^
&<ирЪ£л/1
'$L 4
&M • M иА^иЛ^гс^и £Л*у+
UtZT и^м0Ъ&14^ллГ HXj *
~S? £lZZo H*&64~<.l+W*+*+tr> t$+CA~ *+f
5— £*> ис^г^
г^Хф^рСиилм. U*C*t 7
л/^ййг U~u*.
e
иг+г
~X2ZXXXXE&<k
~ fludiur** Q^/f&fJXU. £4+-vULhU?(_ / '*<' ^и^аЗг^г**^.
— $tt' fae K^V пфА^Л*. Ли*0,
£еис<лА-~ чр СЛ*Л/и. 1^ч»
<L -Л Л (7) . МЛ -Л. , J Л Л2 . .—... \ Л mL* Г"? - л A(j ^-
К
О* 6ъ* &JyXy*td*€t<.
=p*h s%+£~*a
/
443


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
М. В. Келдыш 1
Королев с самого начала понимал, что ракетная техника имеет значение не только для обороны страны, но и для развития всей человеческой культуры.
Понимание Сергеем Павловичем не только боевых, но и широких перспектив ракетной техники для развития науки, культуры, народного- хозяйства проявилось уже на первом этапе, при создании первых боевых ракет. Он создал высотные ракеты, которые поднимались на различные высоты, до 500 километров, позволили изучать верхнюю атмосферу, ионосферу и принесли много нового относительно нашего знания Земли.
Сергей Павлович всегда верил в те предсказания, которые были сделаны Циолковским. Он верил, что настанет век межпланетных сообщений, что человек выйдет в космос, и это тоже проявилось уже на первых высотных пусках, и для этих целей запускались животные и исследовалось их физиологическое состояние.
В то время, когда Сергей Павлович создавал первую межконтинентальную ракету, создавал первый спутник, очень многие не верили в то, что проникновение в космос, создание спутников принесет практические результаты и повлияет на нашу жизнь на Земле.
Интересно отметить, что после больших научных, лабораторных работ, после запуска ряда спутников с животными и с различными датчиками первый полет человека в космос таил какие-то загадки. Не все же можно предвидеть, что может случиться в космосе. И поэтому Сергей Павлович и те, кто участвовал в этом, переживали большое волнение. Последнюю ночь космонавт Юрий Гагарин крепко спал, а создатель корабля «Восток» провел тревожную ночь. Не менее тревожны были переживания в течение одного витка, который совершил Юрий Гагарин. Но можно сказать, что этот один виток никогда не будет забыт человечеством, что этот виток не только показал возможность орбитальных полетов, но и утвердил мечты Циолковского, мечты Королева и всех его сотрудников о межпланетных полетах.
Мы сейчас с уверенностью можем сказать, что человечество придет к межпланетным полетам, хотя нельзя предсказать заранее, что мы найдем на новых планетах. Однако межпланетные полеты еще представляют большие трудности. И, может быть, через много лет те, кто полетит на другие планеты, будут смотреть на современные космические ракеты так, как мы смотрим на пироги, которые переплывали океан.
1 В кн.: Из истории советской космонавтики. М.: Наука, 1983, с. 26—36. Публикуется с сокращениями.
444


6. С. П. КОРОЛЕВ И ПРАКТИЧЕСКАЯ КОСМОНАВТИКА
М. К. Тихонравов
В 1953 г. ракетная техника в СССР достигла такого развития, что стало возможным говорить о создании искусственного спутника Земли. По этому поводу у меня состоялся обстоятельный разговор с С. П. Королевым. Говорили о том, что следовало бы начать соответствующие разработки. В итоге он сказал: «Работай, считай, проектируй у себя в институте. Я на это дам денег, т. е. тема будет заказная, у меня же нет свободных людей. Никого не могу посадить за эту работу, все заняты. Договаривайся со своим начальством, чтобы тебе разрешили взять эту работу». С этого, собственно, все и началось. Я организовал в институте группу, в которую, кроме меня, входили И. М. Яцунский, Г. Ю. Максимов, И. К. Бажинов, JI. Н. Солдатова и другие. Эта группа и начала реальную разработку предпосылок для осуществления искусственного спутника Земли, в итоге которой был выпущен отчет, посланный С. П. Королеву вместе с моей докладной запиской о создании спутника.
Этой идеей интересовался и М. В. Келдыш. Он знал о работах, которые я проводил по заказу С. П. Королева. Несколько раз М. В. Келдыш созывал у себя информационные совещания. Участвовали в них, кроме него, я, И. М. Яцунский, Г. Ю. Максимов, иногда Д. Е. Охоцим- ский и Т. М. Энеев, реже В. А. Егоров. Совещания были посвящены теоретическим вопросам и вопросам организации науки для исследования межпланетного пространства.
С. П. Королев был убежден в том* что искусственный спутник Земли (ИСЗ) может,быть осуществлен и что настало время серьезно подумать об этом. 26 мая 1954 г. им была написана докладная записка в вышестоящие организации. В этой записке обосновывалась своевременность и целесообразность организации в НИИ (тогда) научно-исследовательского отдела для проведения поисковых работ по ИСЗ и детальной разработки комплекса вопросов, связанных с этой, проблемой. Вместе с докладной С. П. Королев представил и мою докладную записку «Об искусственном спутнике Земли». Примерно через год по поручению С. П. Королева я и И. В. Лавров написали проект следующей докладной записки. В этой записке обосновывалась необходимость создания ИСЗ, организации специального отдела со штатом 70—80 человек. (Королев на полях написал: «Много, 30—35-чел.») Были намечены задачи этого отдела. В числе их разработка эскизного проекта первого спутника и разработка проблемы полета человека на ракетах. Доказывалась необходимость привлечения в НИИ группы М. К. Тихонравова, работающей уже в этом направлении* но в другом институте.
Докладная записка со всеми материалами была нами закончена 16 июля 1955 г. и передана С. П. Королеву. Время работало на нас, и 30 января 1956 г. было решено создать в 1957—1958 гг. на базе отрабатываемой ракеты (название «ракета-носитель» пришло позже) неориентированный спутник Земли. Он должен был весить 1000—1400 кг. Из этого веса 200—300 кг отводилось на научную аппаратуру. Пробный пуск назначался на 1957 г.
445


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
Проектные разработки, естественно, начались в отделе КБ С. П. Королева ранее выхода указанного решения. В самых общих чертах намечался ИСЗ весом в 1,1 т, и первым этапом — простейший спутник. Но работа шла сравнительно медленно.
Нужно заметить, что в декабре 1955 — январе 1956 г. и, возможно, до марта 1956 г. в Академии наук М. В. Келдыш провел ряд совещаний ученых разных специальностей, так или иначе заинтересованных в космических исследованиях. Каждое совещание было посвящено одному какому-либо вопросу: космическим лучам, ионосфере, магнитному полю Земли и т. д.
Следует подчеркнуть, что тогда уровень знаний о физических условиях в верхней атмосфере и в околоземном космическом пространстве был совершенно недостаточен. Последующие открытия таких совершенно новых явлений, как радиационные пояса Земли, магнитосферы и другие, подтверждают это. До полета первых ИСЗ данные о плотности атмосферы на высоте нескольких сот километров по разным источникам существенно различались между собой, неясны были такие вопросы, как структура ионосферы и условия прохождения через нее сигналов космической радиосвязи, степень метеоритной опасности и т. д.
Отсутствовали какие-либо данные по вопросам . ерметизации, по обеспечению теплового режима в космическом пространстве, по энергопитанию аппаратуры в течение длительного времени, по управлению ИСЗ в полете с учетом погрешностей выведения, по эволюции орбиты и т. п.
Совещания вел М. В. Келдыш. Я участвовал во всех этих совещаниях. Обсуждались три вопроса: что может дать ИСЗ для данной области науки, какие приборы нужно поставить на него и кто из ученых возьмется сконструировать их.
С 25 февраля 1956 г. начали выдаваться технические требования для спутников, 5 марта 1956 г. принимаются мероприятия по реализа-* ции неориентируемого спутника. 14 июня 1956 г. состоялось решение С. П. Королева о компоновке ракеты-носителя под этот объект.
Практическое, инженерное решение указанных выше проблем явилось основным содержанием проектирования первых космических летательных аппаратов. К этому следует добавить необходимость отработки вопросов точного выведения аппарата на заданную орбиту, работы наземного командно-измерительного комплекса и других средств.
Работа по эскизному проекту самого спутника шла полным ходом. Часть моих сотрудников перешла на работу к С. П. Королеву, он и я участвовали в этой работе. Разрабатывались различные варианты. В августе стали приходить рецензии на эскизный проект. Параллельно был разработан и представлен на утверждение состав измерительных средств для неориентируемого спутника.
25 сентября 1956 г. С. П. Королев подготовил тезисы доклада об этом спутнике, в которых указывается: «Несомненно, что мы вступаем в новую область работы по ракетной технике, связанную с созданием летательных машин». Он отмечает далее, что создание спутника подготовлено
446


6. С. П. КОРОЛЕВ И ПРАКТИЧЕСКАЯ КОСМОНАВТИКА
всей предшествующей работой ряда организаций, и особо отмечает первые работы в этом отношении М. К. Тихонравова и его группы.
Идет сентябрь 1956 г. Происходит выделение ОКБ С. П. Королева из НИИ. В кратком положении о деятельности КБ в разделе «Цели и задачи» в первую очередь указываются ИСЗ.
28 сентября 1956 г. специальным решением научно-технического совета был одобрен эскизный проект спутника, который известен как третий советский ИСЗ.
1 ноября 1956 г. я был зачислен в штат КБ и назначен начальником отдела, основной тематикой которого были космические аппараты. Моим заместителем стал Е. Ф. Рязанов.
В ноябре намечается разработка спутника Земли, ведутся исследования и расчеты по созданию корабля-спутника для полета человека, исследования по созданию спутника-станции и эскизные проработки по перелету космического аппарата на Луну.
В то же время по инициативе С. П. Королева начались работы по простейшему спутнику (ПС).
Сам факт запуска первого в истории ИСЗ явился бы мощным стимулом для форсирования работ по исследованию и освоению космического пространства. И действительно, первый спутник дал толчок для реализации целого ряда космических программ в нашей стране и за рубежом.
В других странах ученые тоже работали над проблемой искусственного спутника Земли. Но возникшие трудности не позволили им решить эту проблему в 1957 г., и в дальнейшем там был создан искусственный спутник значительно меньших размеров и веса, чем первый спутник в СССР.
5 января 1957 г. С. П. Королев направляет на согласование в соответствующие инстанции проект докладной записки о пробном запуске ИСЗ и прямо пишет о подготовке двух ракет-носителей: одной —для пуска ИСЗ весом 40—50 кг (это и есть «простейший спутник» (ПС)), а другой —для пуска ИСЗ весом 1200 кг. С. П. Королев предлагает подготовить ракету-носитель к пуску в апреле—июне 1957 г. и просит создать координационную межведомственную комиссию.
Идея ПС быстро получила сочувствие, и 25 января 1957 г. С. П. Королев утверждает исходные данные по нему.
Согласовываются технические условия по радиопередающему устройству для ПС. Окончательное решение по этому вопросу было принято 15 февраля 1957 г.
В марте и августе 1957 г. выбиралась и уточнялась траектория активного участка ракеты для вывода ПС на орбиту и самой орбиты.
20 сентября 1957 г. состоялось заседание специальной комиссии по пуску ПС. Нужно было установить время пуска. Решено было сообщить в печать о запуске ПС только после первого оборота спутника вокруг Земли. Было решено подготовить проект сообщения к 23 сентября.
Для наблюдения за полетом первого ИСЗ были организованы пелен- гаторные пункты.
447


академик с. п. королев, ученый, инженер, человек
2 октября 1957 г. С. П. Королев подписал приказ по летным испытаниям первого ИСЗ. Руководителями испытательной команды были назначены JI. А. Воскресенский и А. И. Носов. 4 октября 1957 г. этот приказ был утвержден вышестоящими организациями.
Ракета-носитель, полностью снаряженная и заправленная, весила 272 830 кг. Она стартовала в 22 ч 28 мин 4 октября 1957 г. по московскому времени.
На следующий день все события, которым еще вчера отводились первые места на страницах газет всего мира, уступили место этому историческому достижению советской науки и техники. Никто не ожидал такого быстрого и блистательного успеха советских ученых и инженеров.
Советский спутник вышел на орбиту гораздо раньше, чем полагали самые опытные эксперты в США. Лихорадка, вызванная советским спутником у руководства США, повлекла за собой широкую реорганизацию научных работ. Национальный консультативный комитет по аэронавтике был преобразован в 1958 г. в Национальное управление по аэронавтике и исследованию космического пространства; был начат ряд новых, ранее не предусмотренных исследовательских работ и проектов и т. п. В США тогда не было ничего, что можно было противопоставить ни первому советскому спутнику, ни второму, ни тем более третьему. И это стало ясно всему миру!
Конечно, запуск спутника вызвал восторг у самих участников. Сообщение ТАСС слушали каждый раз, когда бы оно ни передавалось.
Оптические наблюдения позволили определить параметры траектории ракеты-носителя. Перед пуском второго ИСЗ 3.111957 г., помнится, я вычислил время появления ракеты-носителя первого спутника и сообщил Сергею Павловичу (он просил об этом). Я ему позвонил по телефону, но он отнесся к возможности наблюдать ракету с недоверием: «Что же смотреть, все небо в облаках?» Но одна дыра среди них была, и я думал, что там-то и пролетит ракета. Я ответил: «Смотри в эту дыру». Действительно, там ракета-носитель и пролетела. <
Первый спутник просуществовал как небесное тело в течение 92 суток и совершил при этом около 1400 оборотов вокруг земного шара. 4 января 1958 г. он вошел в плотные слои атмосферы и прекратил свое существование.
Большая степень торможения ракеты-носителя привела к тому, что она в качестве спутника Земли просуществовала только около 58 суток. Уже 30 ноября 1957 г. было отмечено заметное уменьшение периода ее обращения.
Путем тщательных наблюдений за полетом первого спутника был собран научный материал о законах движения искусственных спутников, о плотности верхней атмосферы и об ионосфере Земли; выяснились тепловые условия, в которых находился спутник; было установлено, что за время работы радиопередатчиков спутника, т. е. в первые две недели полета, не было ни метеоритных пробоев, ни нарушений герметичности.
448


6. С. П. КОРОЛЕВ И ПРАКТИЧЕСКАЯ КОСМОНАВТИКА
М. С. Кавызин
Весной 1957 г. Главный конструктор принял решение сосредоточить внимание на разработке простейшего спутника, не прекращая работ над проектом спутника, который теперь известен как третий.
О конструкции, которая станет первым искусственным небесным телом, было известно лишь ограничение по массе —не более 100 кг. Таковы были на первых порах возможности ракеты-носителя. Все остальное предстояло создавать, не имея никаких аналогов ни в технике, ни в природе.
Казалось, что даже форма спутника должна быть неземной. По конструктивным соображениям простейший спутник был сделан в форме шара, но выступающие антенны действительно придавали ему неземной вид. Шар хорош потому, что при меньшей поверхности оболочки возможно наиболее полно использовать внутренний объем, а это для летательных аппаратов немаловажный фактор. Состав аппаратуры спутника был несложным: передатчик, а к нему энергопитание и система терморегулирования.
Сергей Павлович внимательно следил за ходом разработки, принятие решений не откладывалось. Он осуществлял руководство не только из кабинета, а в значительной мере на рабочих местах исполнителей. Регулярно бывал в подразделениях и поэтому хорошо знал состояние дел. Хитрить с ним никому не удавалось. Всегда требовал только откровенной, объективной информации.
Когда были выпущены проектные исходные данные, разработка рабочих чертежей проходила по жесткому графику и в короткие сроки. На заводе заранее, до подготовки полного комплекта чертежей, началось изготовление деталей корпуса. Много хлопот и беспокойства доставила оболочка корпуса. Полуоболочки изготовлялись штамповкой со многими переходами. Потребовалось большое искусство рабочих и технологов, чтобы избавиться от типичного при глубоких вытяжках дефекта — складок (гофров). Много усилий потребовалось и для подготовки полированной поверхности полуоболочек с заданными коэффициентами поглощения и отражения. Нельзя было допустить даже маленькой царапины.
После удачной штамповки полуоболочки буквально носили на руках. Радовались, когда произвели сварку полуоболочек со шпангоутами и сборку технологического макета. Доложили об этом Сергею Павловичу и приготовились к встрече с ним. На участок сборки пришли директор эавода, начальник производства, главный технолог и конструкторы. Сергей Павлович потребовал, чтобы все, начиная от обстановки в помещении, где проходила сборка, и кончая качеством изготовления, было изменено. «Что это за сварной шов, товарищ главный технолог?!» Попытка объяснить, что эту работу выполнял один из лучших сварщиков, не была принята.
«Разве можно вручную варить спутник? Нужна автоматическая сварка, и только она, шов должен быть ровным, гладким, прочным и, главное, должен обеспечить полную герметичность. Кстати о герметичности,—
449


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
продолжал Сергей Павлович,—для космического аппарата, работающего в пустоте, надо особо беспокоиться о полной герметичности уже теперь, в самом начале. Старые способы проверки герметичности не годятся. Поезжайте в специализированный институт, привлеките специалистов- вакуумщиков и обеспечьте надежную герметичность во всем, включая основной стык между шпангоутами. При такой работе, как сборка спутника, должна быть стерильная чистота. Через три дня здесь все должно блестеть, повесьте белые шторы на окна, оденьте всех, кто здесь работает, в белые халаты и перчатки, а подставку под спутником покрасьте в белую краску и ложемент обтяните бархатом».
Все указания давались в острой форме, но в заключение Сергей Павлович сказал: «Я очень прошу вас сделать все как надо». И эта просьба оказала большее воздействие, чем самые грозные приказы. Помещение преобразилось. Отработали автоматическую сварку. Появился течеиска- тель нового типа для контроля герметичности.
Необходимо было еще обеспечить стыковку ракеты со спутником, изготовить по новым чертежам переходной отсек и головной обтекатель. Особое внимание уделяли разработке. специальной системы разделения корпуса ракеты и спутника. Сергей Павлович всегда учил (и требовал!) максимально приближать экспериментальную отработку в наземных условиях к летным. Но в данном случае добиться этого было практически невозможно, ведь целый ряд факторов не поддавался имитации: перегрузка, импульс последействия и невесомость. Тем не менее, используя специальные приспособления и оборудование, мы многократно подвергали спутник (точнее, изготовленный для такого рода испытаний образец) стыковке и разделению. Принятая схема оказалась надежной: уверенно срабатывали пневмозамки, отделялся головной обтекатель, выходили штыри антенн и толкатель (после разделения) уводил спутник вперед.
Тщательнейшей проверке подвергались, конечно, все системы и агрегаты.
Только после технического заключения всех специалистов по системам и агрегатам, тщательно изучив все материалы, Сергей Павлович подписал документ, разрешающий отправку ракеты и спутника на космодром. Это была торжественная минута. Но она никого не расслабила,— специалисты понимали, что предстоит самая ответственная, заключительная стадия подготовки и пуска ракеты. Малейшая ошибка —и труд большого числа людей может быть сведен на нет...
Прилетев на космодром, мы поняли, что здесь еще более строгий режим работы, чем в КБ и на заводе. Весь процесс подготовки был рассчитан по минутам. В подготовке ракеты на технической позиции участвовали испытатели и специалисты, уже имевшие опыт обслуживания межконтинентальных ракет. Особо тщательно надо было проверить узлы крепления спутника на ракете.
Вывоз огромной ракеты из монтажного корпуса производит на человека (особенно в первый раз) ни с чем несравнимое впечатление. Рождается особое чувство— в нем и удивление масштабностью события,
450


6. С. П. КОРОЛЕВ И ПРАКТИЧЕСКАЯ КОСМОНАВТИКА
и гордость за человеческий труд, и беспокойство за исход пуска. А что испытывал Главный конструктор? Ведь в тот раз на ракете находился первый в истории человечества спутник! Внешне Сергей Павлович был спокоен. Строго, по-деловому проходила подготовка ракеты на старте...
По часовой готовности, когда ракета была заправлена топливом, Сергей Павлович поручил мне и испытателю из стартовой команды подняться на самую верхнюю площадку, все внимательно еще раз осмотреть и закрыть люки переходного отсека. С высоты верхней площадки общий вид всего комплекса был особенно впечатляющим. Мы с большим старанием выполнили это указание, доложили о выполнении по шлемофонной связи руководителю стартовой команды и спустились вниз. Докладывая Главному конструктору, я еще раз убедился, что Сергея Павловича интересовали такие детали и подробности, о которых, казалось бы, Главный конструктор мог не знать. Он считал, что в ракетной технике нет мелочей, особенно на заключительных стадиях работы.
Пуск состоялся в назначенное время. Это было изумительное зрелище! По этому поводу много написано и рассказано, есть подробные киносъемки, и все-таки, чтобы получить полное представление о пуске такой ракеты-носителя, надо было это видеть и слышать. Я видел раньше пуски меньших по размеру ракет, но то, что пережили очевидцы этого события, описанию не поддается. С волнением следим за активным участком полета по данным телеметрических измерений. Уловили момент, когда произошло отделение спутника и включился передатчик, но как там дальше? Надо ждать полтора часа... Когда собравшиеся в передвижной радиостанции, размещенной в специальной автомашине, услышали сигналы спутника из далекого космоса, знакомые нам по наземной отработке звуки «бип-бип», то царившая тишина взорвалась бурным излиянием чувств. Мы обнимались, целовались... Но, откровенно говоря, многие из нас не понимали всего значения этого события, с которого начался отсчет космической эры.
Перед возвращением домой Сергей Павлович поручил мне задержаться на сутки, чтобы подготовить и забрать на завод весь комплект запасного спутника, точной копии того, какой находился сейчас на орбите Земли. Вернувшись в КБ, я позвонил Сергею Павловичу и доложил, что вместе с товарищами вернулся из командировки и поручение его выполнено. «Подожди, из какой командировки?» Я стал говорить: «Ну как же, ведь и вы там были». Главный конструктор, явно довольный моей растерянностью, продолжал: «Вот заладил: командировка, командировка... Передайте своим товарищам,— переходя на торжественный тон, сказал Сергей Павлович,—что вы участвовали в подготовке и запуске первого в мире искусственного спутника Земли».
Долго предаваться переживаниям и воспоминаниям о прошедшей работе не пришлось. Началась еще более напряженная пора. 12 октября было принято решение о подготовке и запуске второго искусственного спутника Земли к 40-й годовщине Великого Октября. Для второго спутника Сергей Павлович хотел использовать запасной экземпляр радиопе-
451


АКАДЕМИК С. П./КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
редатчика и данные экспериментов с животными на высотных ракетах. Кроме того, планировалось разместить на нем научную аппаратуру для исследования космических лучей, ультрафиолетового и рентгеновского излучений Солнца с передачей на Землю по телеметрическим каналам связи параметров научной аппаратуры и данных о жизнеспособности собаки.
Такой состав предопределил компоновку спутника в виде конусной трехэтажной фермы. Чертежей для изготовления спутника на заводе не было. Началась срочная их разработка. И тут же изготовляли детали и узлы, иногда по эскизам, а сборку проводили порой, что называется, «по месту», с участием конструкторов. Большой перечень работ был расписан буквально по часам. Напряжение в КБ и на заводе в первые же дни достигло значительного накала.
Как-то вечером, около 23 часов, Сергей Павлович спросил меня, когда я ухожу домой. Я ответил, что около двенадцати часов ночи, иногда позже. «Возможно (ли совсем не уходить?» И добавил: «Бери мою машину, поезжай домой и скажи жене, что уезжаешь в командировку, а сам возвращайся в сборочный цех, начнем работать круглосуточно». Уходя домой очень поздно, он просил, чтобы я звонил ему домой в три часа ночи. Однажды ночью работа проходила без замечаний, и я решил не беспокоить Главного, однако получил потом строгое предупреждение. Он очень ценил любую информацию, хорошую или плохую. Один раз часа в три ночи зашел он на сборку, подробно познакомился с ходом работ, потом пошли по другим цехам. В одном из цехов не оказалось необходимых изменений в чертежах, установленные сроки работы срывались... В таких случаях Королев умел круто расправиться с виновным. Когда мы возвращались в сборочный цех, он на ходу положил мне руку на плечо: «Ну как, устал?» От таких слов на душе стало как-то легче, пропало напряжение, вызванное недавним выговором за недосмотр. Я ответил в том смысле, что мы выдержим, нас много, и мы можем подменять друг друга, а вот он себя не жалеет, даже ночью приходит на завод. И в ответ услышал, что совесть и долг не позволяют ему поступать иначе. Уходя, Сергей Павлович просил дважды в течение ночи звонить ему на квартиру и информировать о ходе работ.
Однажды я получил от Сергея Павловича поручение, которое было* для меня несложным, и я его без труда выполнил. Когда поздно вечером я уходил домой, в проходной меня остановили и сказали, чтобы позвонил Сергею Павловичу. Из телефонного разговора с ним я понял, что речь идет о данном мне поручении, которое я уже исполнил. Но, видимо, получив неверную информацию, Сергей Павлович не слушал моих объяснений, упрекал в невыполнении его указаний. На этом разговор закончился. Расстроенный, я решил пойти и объяснить, что его задание полностью выполнено. В приемной помощник Сергея Павловича не советовал входить в кабинет и показал уже подписанный приказ с объявлением мне выговора. Еще более расстроенный, я пошел не домой, а в цех, где шла подготовка к стыковке одного из изделий. Около полуночи в этот же цех зашел Сергей Павлович, увидел меня, и я понял, что его
452


6. С. П. КОРОЛЕВ И ПРАКТИЧЕСКАЯ КОСМОНАВТИКА
гнев прошел. На следующий день помощник еще раз показал приказ и по указанию, как он объяснил, Сергея Павловича порвал на моих глазах. При всей строгости и вспыльчивости Сергея Павловича ему в полной мере была присуща высокая человечность. Обращаясь к подчиненным, он чаще говорил «прошу», чем «приказываю» или «обязываю». Авторитет Главного конструктора был очень высоким, непререкаемым.
В 1960 г. была награждена группа наших специалистов. Сергей Павлович в это время болел, и мы решили поехать к нему домой. Явившись большой компанией, мы попросили жену передать Сергею Павловичу нашу благодарность, но он вышел к нам. Хотя и были у него усталые,, еще нездоровые глаза, но каждый видел, сколько в них теплоты. Сергей Павлович и его жена Нина Ивановна приняли нас очень радушно. Осмелев, мы затеяли песни и пляски. Он за этим наблюдал с отцовской теплотой, и думается, что мы в тот вечер помогли ему быстрее поправиться*
Если Сергей Павлович заболевал на несколько дней, что бывало редко, то даже в этих случаях он не прекращал работу. Помощникй ездили к нему на дом, отвозили обширную почту, получали указания, и все чувствовали его руководство даже в такие дни.
Г. ▲. Скуридин
Моя первая встреча с С. П. Королевым состоялась в 1954 г., когда я работал в одном из отделов Президиума Академии наук СССР. В это время при Астрономическом Совете АН СССР была образована Междуведомственная комиссия по координации работ в области организации и осуществления межпланетных сообщений, председателем которой стал академик Леонид Иванович Седов, а ученым секретарем — Анатолий Георгиевич Карпенко, мой товарищ по учебе в Среднеазиатском государственном университете в Ташкенте.
...Однажды в комнату, где мы работали (в Президиуме АН СССР),, вошел плотный, среднего роста мужчина, в кожаном пальто, со шляпой в руке. Во взгляде, который он бросил на меня, был вопрос: что я за человек и можно ли со мной говорить о делах комиссии? А. Г. Карпенко спокойно сказал, что я сотрудник отдела.
До этой встречи мне были известны исследования верхних слоев атмосферы, полеты животных на так называемых «академических» ракетах, созданных под руководством С. П. Королева. Я знал, что он руководитель грандиозного проекта межконтинентальной баллистической ракеты, что он Главный конструктор, известный только ограниченному кругу специалистов, недавно избранный членом-корреспондентом Академии наук. Вскоре С. П. Королев уехал.
Конечно, я не мог предположить, что не более чем через год судьба свяжет меня с С. П. Королевым профессионально и мне доведется участвовать во многих работах, связанных с освоением космоса. В каждой новой встрече он раскрывался по-новому, вернее, он никогда не раскрывался до конца, будучи всегда типичным в типических обстоятельствах.
453


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
С. П. Королев понимал, какие огромные научные, технические и политические возможности заложены в конструкции первой межконтинентальной баллистической ракеты, работа над которой в это время была основной в жизни Главного конструктора.
В это время во многих странах готовились к проведению Международного геофизического года, который начинался с июля 1957 г. и должен был продолжаться по декабрь 1958 г.
29 июля 1955 г. Белый дом объявил об участии США в программе проведения Международного геофизического года.
До этого было известно, что программа создания искусственного спутника Земли была предложена в резолюции Специального Комитета, планирующего проведение Международного геофизического года, под руководством английского ученого Сиднея Челмена, принятая на заседании в Риме в октябре 1954 г.
Выражая желание участвовать в проведении Международного геофизического года, США были абсолютно уверены в том, что они опередят другие страны. Но реальные события оказались стремительней...
3 августа 1955 г. в здании Политехнического института в Копенгагене был открыт шестой очередной конгресс Международной астронавти- ческой федерации (МАФ). Президент конгресса профессор Дюран (США) официально огласил письмо президента США Д. Эйзенхауэра участникам конгресса, в котором говорилось о намерении США запустить беспилотный искусственный спутник Земли.
На этом конгрессе МАФ впервые приняли участие советские ученые — академик JI. И. Седов и профессор К. Ф. Огородников. Они представляли СССР в качестве наблюдателей. (СССР стал официальным членом МАФ в следующем, 1956 г.) Во время работы МАФ состоялась первая космическая пресс-конференция, созванная по инициативе JI. И. Седова. На пресс-конференции, проходившей в здании советской миссии, академик JI. И. Седов рассказал датским и иностранным журналистам о работах советских ученых в области космонавтики.
Заявление JI. И. Седова произвело сильное впечатление на присутствующих журналистов и специалистов и было опубликовано во многих газетах мира, в том числе в советской печати. 30 августа 1955 г. в кабинете главного ученого секретаря Президиума АН СССР академика
А. 	В. Топчиева собрались ведущие специалисты по ракетной технике, ♦ в том числе С. П. Королев, М. В. Келдыш, В. П. Глушко и другие.
А. 	В. Топчиев пригласил на это совещание и меня, как сотрудника Президиума АН СССР. На этом совещании состоялась моя вторая встреча с С. П. Королевым и личное знакомство с Главным конструктором и другими специалистами-ракетчиками.
С. П. Королев заявил: «...На днях состоялось заседание Совета главных конструкторов, на котором был подробно рассмотрен ход подготовки ракеты-носителя в варианте искусственного спутника. Я считаю необходимым создание в Академии наук СССР специального органа по разработке программы научных исследований с помощью серии искусственных спутников Земли, в том числе и биологических с животными на борту.
454


6. С. П. КОРОЛЕВ И ПРАКТИЧЕСКАЯ КОСМОНАВТИКА
Эта организация должна уделить самое серьезное внимание изготовлению научной аппаратуры и привлечь к этому мероприятию ведущих ученых Академии наук СССР».
С. П. Королев говорил спокойно, уверенно и даже как-то торжественно, но держался весьма скромно.
Так получилось, что мы сидели рядом и я писал протокол совещания. «Пиши подробно, сам понимаешь, о чем идет речь»,— вдруг сказал С. П. Королев, обращаясь ко мне. Академик М. В. Келдыш сидел напротив меня, по другую сторону стола.
— Я поддерживаю предложение Сергея Павловича,— сказал М. В. Келдыш,— важно назначить председателя.
— Вам и быть председателем,— сразу отозвался С. П. Королев.— Что касается ракеты-носителя, то мы надеемся приступить к первым пускам в апреле—июле 1957 г., еще до начала Международного геофизического года. Вы согласны со мной, Валентин Петрович? — обратился он к Глушко, главному конструктору по разработке двигателей ракеты.
— Согласен,— ответил В. П. Глушко,— но думаю, что главное — это реально оценить возможности создания научной аппаратуры для первых искусственных спутников Земли в столь короткие сроки.
После обсуждения участники совещания решили образовать группу ученых во главе с академиком М. В. Келдышем, которым предстояло выработать программу научных экспериментов для первых искусственных спутников Земли.
Королев и Глушко попрощались и уехали. В кабинете остались Топчиев, Келдыш и я. Я рассказал, что в комиссии JI. И. Седова имеются материалы — предложения ученых по научным экспериментам на искусственных спутниках Земли. М. В. Келдыш попросил срочно привезти все материалы к нему в институт.
На следующий день в кабинете М. В. Келдыша собралась небольшая группа ученых, в том числе С. П. Королев и М. К. Тихонравов, чтобы ознакомиться с этими материалами. М. В. Келдыш и С. П. Королев внимательно ознакомились со всеми предложениями, особенно с запиской академика П. JI. Капицы.
М. В. Келдыш поручил мне созвать в Президиуме АН СССР совещание и пригласить на него ряд специалистов и обязательно академиков П. JI. Капицу и А. Ф. Иоффе. Нашу организацию,— сказал С. П. Королев,— будет представлять Михаил Клавдиевич Тихонравов.
Совещание было назначено в кабинете одного из вице-президентов АН СССР на 12.00. Собрались почти все приглашенные: М. К. Тихонравов, С. Н. Вернов, JT. В. Курносова, В. И. Красовский и другие. О предполагаемой конструкции спутника и его весовых возможностях докладывал М. К. Тихонравов, ему задавали много вопросов, в частности по тепловому режиму спутника и источникам питания, возможному весу научных приборов.
— А нельзя ли использовать полупроводники в качестве солнечных батарей? — спросил М. В. Келдыш.— Давайте посоветуемся.
4 55


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
И тут же стал звонить по телефону. Впоследствии этой проблеме было уделено очень серьезное внимание, и она была успешно решена под руководством Н. С. Лидоренко.
По окончании совещания решили обсудить его итоги у Сергея Павловича Королева, встреча с которым состоялась у него в ОКБ через несколько дней, в сентябре 1955 г. С. П. Королев одобрил предложенную программу, которую решили обсудить на Совете главных конструкторов. Значительную роль в работе Совета главных конструкторов играли крупнейшие ученые Академии наук СССР: академики М. В. Келдыш,
Б. Н. Петров, Г. И. Петров и другие.
В результате мпогнх обсуждений было принято решение о запуске нескольких искусственных спутников Земли, в том числе и ориентированных. В этой работе приняли участие крупные ученые и ведущие специалисты в области космонавтики — М. В. Келдыш, С. П. Королев,
B. П. Глушко, М. К. Тихонравов, К. Д. Бушуев, В. А. Амбарцумян,
C. Н. Вернов и другие.
Они сыграли выдающуюся роль в организации и координации космических исследований в СССР на первом этапе их становления, и в этом огромная заслуга прежде всего М. В. Келдыша и С. П. Королева и многочисленных ученых Академии наук СССР, руководителей смежных организаций министерств и ведомств, принимавших участие в создании Научных приборов для первых искусственных спутников Земли.
Келдыш и Королев широко привлекали для научных консультаций таких ученых, как П. JI. Капица, А. Ф. Иоффе, Е. Е. Федоров,
В. 	JI. Гинзбург, Н. М. Сисакян, В. А. Амбарцумян, В. А. Котельников,
В. 	В. Парин, А. Б. Северный, Б. П. Константинов, JI. А. Арцимович и другие. Только после всестороннего обсуждения со многими специалистами, в том числе директорами заводов, руководителями конструкторских бюро, принималось окончательное решение о постановке научного эксперимента.
Многочисленные технические вопросы, согласование научной аппаратуры с конкретной конструкцией спутника рассматривались на совещаниях у Королева. В это время в полную силу раскрылся талант Сергея Павловича как выдающегося ученого и организатора.
Во всех своих начинаниях Главный конструктор никогда не мыслил себя одиночкой. «Все, что сделано, делается и будет сделано,— это результат усилий значительной группы ученых, конструкторов, инженеров, 4 людей подлинного таланта,— целых коллективов»,— говорил он.
Особенно он ценил изобретательность, особую оригинальность в выборе конструкции того или иного научного прибора, в экономии веса. «Каждый килограмм веса научного прибора,— скажет впоследствии М. В. Келдыш,— стоил значительно больше золота, он стоил золотого ин- ’ теллекта...»
Королев ясно представлял, что для осуществления грандиозных проектов межпланетных экспедиций требуется много материальных средств и творческих сил и, главное, необходимо строгое ограничение в выборе ре-
456


6. С. П. КОРОЛЕВ И ПРАКТИЧЕСКАЯ КОСМОНАВТИКА
шаемых задач. Гигантская энергия Королева всегда была подчинена его творческой самодисциплине и гениальной интуиции инженера в выборе следующего шага. Он смело шел на риск, но риск оправданный, а потому необходимый. В этом и состоит органическая связь деятельности Главного конструктора С. П. Королева со временем, его глубокое понимание духа времени. Королев был призван воплотить фантастику в реальность.
Именно так случилось с созданием первого искусственного спутника Земли. 21 августа 1957 г. был осуществлен запуск первой в мире межконтинентальной баллистической ракеты. Техническая возможность запуска искусственного спутника Земли становилась реальностью.
В сентябре 1957 г. в двух выпусках журнала «Успехи физических наук» была опубликована подробная паучная программа исследования космического пространства с помощью искусственных спутников Земли.
В одной из статей ракета, выводящая спутник на орбиту вокруг Земли, называлась «ракетой-ускорителем». По этому поводу Сергей Павлович резко протестовал: «Это неверно, я решительно возражаю против такого названия, ракета выносит спутник на орбиту, следовательно, она ,,ракета-носитель“». Впоследствии это мнение С. П. Королева стало общепринятым.
В первоначальном варианте первый спутник задерживался с разработкой и изготовлением. С. П. Королев обращается с предложением вместо тяжелого спутника первым осуществить запуск простейшего спутника (ПС) меньшего веса и габаритов. Предложение С. П. Королева было принято, и во второй половине сентября 1957 г. группа специалистов, включая всех главных конструкторов, вылетела на космодром.
...Сборка всего макета ракеты-носителя производит потрясающее впечатление: работают всего два человека: один внизу, другой на кране. Команды подаются условно — движением рук. Периодически появляется С. П. Королев. Все сразу как-то становится строже. Уважение к Главному сказывалось во всем.
На стыковку спутника с ракетой-носителем и его «отстрелом» собрались все члены Государственной комиссии. Наконец, наступил момент проверки сигналов спутника. Торжественно и величаво неслось «бип- бип»... Кто-то даже крикнул «ура».
Все эти дни Сергей Павлович был сдержан, молчалив, даже особенно суров. Приближался звездный час Королева и всех его сподвижников.
4 октября 1957 г. был запущен первый в мире искусственный спутник Земли. В тот же день многие участники экспедиции вылетели в Москву. Вскоре после взлета командир корабля сообщил о том, что весь мир говорит о запуске спутника, на всех языках только одно: «Россия, Спутник!»
С. П. Королев прошел к летчикам и вскоре вернулся: «Да, товарищи, весь мир потрясен запуском спутника, кажется, мы действительно наделали много шума»,— радостно улыбаясь, сказал Сергей Павлович.
15 402 4J7


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
Это сообщение все стали бурно обсуждать. Вскоре раздался знакомый голос Левитана, он повторял «Сообщение ТАСС» о запуске первого спутника Земли.
На другой день по возвращении в Москву собрались Д. Е. Охоцим- ский со своими сотрудниками (все ученики М. В. Келдыша, внесшие фундаментальный вклад в создание механики космических полетов), я и сотрудники ОКБ Королева для подготовки статьи. После тщательного редактирования, в котором активное участие приняли М. В. Келдыш, С. П. Королев, В. П. Глушко и другие товарищи, мне поручили ехать со статьей в «Правду», где я провел всю ночь вместе с заведующим отделом А. Г. Азизяном, проверяя каждый абзац статьи, пока она набиралась.
9 октября 1957 г. статья о первом искусственном спутнике Земли была опубликована в газете «Правда». Этой статьей был на многие годы определен порядок первых сообщений о результатах запусков спутников и космических аппаратов. И здесь С. П. Королев сыграл решающую роль, уделяя огромное внимание подготовке и редактированию статей, оставляя на полях свои замечания, рекомендации, иногда исправляя по-своему целые разделы.
Однажды (это было в первой половине октября 1957 г.) М. В. Келдыш поинтересовался, сколько может весить кабина для животного, само животное, несколько научных приборов. Я сразу понял, что речь идет еще об одном варианте спутника. Из научной аппаратуры для нового спутника наиболее подготовленной была аппаратура для изучения рентгеновского и ультрафиолетового излучения Солнца, разработанная под руководством профессора Сергея Леонидовича Мандельштама, которому я немедленно позвонил и сообщил о предложении М. В. Келдыша и
С. 	П. Королева.
Ближайшие субботу и воскресенье провели в ОКБ у Сергея Павловича Королева. Он пригласил всех посмотреть, что делается у проектантов, и тут же на ходу давал указания своим сотрудникам.
Вскоре о запуске нового спутника узнал Сергей Николаевич Вернов, выдающийся специалист в области изучения космических лучей, проведший серию серьезных исследований на вертикальных ракетах и впервые применивший метод телеметрирования данных научных измерений с борта ракеты на Землю.
Сергей Николаевич буквально «бросился в ноги» С. П. Королеву, убеждая его в необходимости проведения исследования космических лучей на готовящемся к запуску спутнике. Но спутник уже был закомпо- нован, телеметрии нет, чертежи в производстве, сроки сжатые. С. Н. Верпов пе сдавался. Он поднял на ноги всю свою «сборную»: Н. JI. Григорова,
А. 	Е. Чудакова, Ю. И. Логачева и других сотрудников. В невероятные сроки сотрудники С. Н. Вернова сконструировали прибор, сделанный пол- постью на полупроводниках. После этого С. П. Королев (не без участия М. В. Келдыша) разрешил установить прибор. Способ телеметрирования разработал А. Е. Чудаков.
458


6. С. П. КОРОЛЕВ И ПРАКТИЧЕСКАЯ КОСМОНАВТИКА
Работа над вторым спутником шла по жесткому графику, разработанному С. П. Королевым. В этих условиях потребовалась максимальная четкость и оперативность всех коллективов, чтобы не сорвать установленных сроков. Конечно, работали без выходных.
Королев находил время проверить, как идут дела с научными приборами. «Разносил» своих, если в чем-нибудь шло отставание от установленного графика.
То, что Королев постоянно контактировал с учеными, обращался к ним с предложениями использовать в научных целях новую технику, характеризует его не только как крупнейшего инженера, но и ученого.
К примеру, он предвидел, какие неограниченные возможности открывают искусственные спутники для астрономических исследований, о чем свидетельствует его известное письмо заместителю председателя Астрономического Совета АН СССР А. Г. Масевич. Интересные мысли он неоднократно высказывал М. В. Келдышу, в частности, о будущем международном сотрудничестве ученых в космосе, о создании Института космических исследований.
Еще при подготовке к запуску первого искусственного спутника Земли, когда возникла проблема наблюдения за спутником во время его полета, С. П. Королев обсуждает с академиком В. А. Котельниковым возможность увеличения отражательной способности ракеты-носителя. С этой ц^лью в Институте радиотехники и электроники АН СССР под руководством В. М. Вахнина был разработан уголковый отражатель, размещенный на центральном блоке ракеты-носителя. Огромная работа была проделана Астрономическим Советом АН СССР (Е. 3. Гиндин) по организации службы оптического наблюдения за полетом искусственного спутника Земли. Для радионаблюдений были привлечены любительские станции ДОСААФ. С этой целью в журнале «Радио» (№ 6 за 1957 г., т. е. до запуска первого искусственного спутника) были опубликованы радиочастоты и вид сигналов радиопередатчика спутника.
Все это также координировалось Королевым и Келдышем. Во время подготовки второго спутника Земли наряду с другими был заслушан доклад о готовности наземно-измерительного комплекса совместно со станциями оптических и радионаблюдений. По предложению И. С. Шкловского и В. П. Щеглова (поддержанного С. П. Королевым и М. В. Келдышем) были разработаны специальные наземные устройства с электронно-оптическими преобразователями для более точной регистрации момента прохождения спутника над пунктом наблюдения.
3 ноября 1957 г. Еще одна победа советской науки и техники — запуск второго искусственного спутника Земли весом 508 кг, на борту которого впервые летит живое существо — собака Лайка!
Сообщение об этом запуске всколыхнуло мировую общественность.
С. 	П. Королев счастлив, но сдержан. После запуска, поздно вечером, мы наблюдаем прохождение спутника над полигоном. Наконец, среди звезд появляется движущаяся точка — спутник. И снова поручение С. П. Королева и М. В. Келдыша — подготовить редакционную статью о запуске второго искусственного спутника Земли.
459
15*


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
Уже в Москве в работе над статьей приняли участие С. Н. Вернов*
С. 	JL Мандельштам, В. И. Яздовский, Д. Е. Охоцимский и другие специалисты.
Вновь С. П. Королев, М. В. Келдыш, В. П. Глушко заняты тщательным ее редактированием: убирается все лишнее, дорабатывается главное. Вновь ночь в редакции и публикация статьи 13 ноября 1957 г. в «Правде».
Президиум Академии наук СССР отметил заслуги С. П. Королева*
В. 	П. Глушко и Н. А. Пилюгина: за создание первых искусственных спутников они были награждены Золотой медалью К. Э. Циолковского.
Б. Е. Евсеев
Для того чтобы появился простейший ИСЗ, потребовалось в течение многих лет создавать сложнейшую ракетно-космическую систему. Первый ИСЗ иногда ошибочно считают чьим-то изобретением или открытием. Приписывают это открытие Сергею Павловичу. Спутник не надо было ни изобретать, ни открывать. Законы небесной механики известны давно, и никто не сомневался в том, что если телу сообщить начальную скорость около 8 км/с, то оно не упадет обратно на Землю. Но требовалось это сделать.
5 октября 1957 г. мир был потрясен деловым по форме, но необычным по содержанию «Сообщением ТАСС». В этом «Сообщении» были пророческие слова, написанные под диктовку Сергея Павловича: «Успешным запуском первого созданного человеком ИСЗ вносится крупнейший вклад в сокровищницу мировой науки и культуры. Научный эксперимент, осуществляемый на такой большой высоте, имеет громадное значение для по- зпания свойств космического пространства и изучения Земли как планеты нашей Солнечной системы. ИСЗ проложат дорогу к планетным путешествиям, и, по-видимому, нашим современникам суждено быть свидетелями того, как освобожденный... труд людей нового, социалистического общества делает реальностью самые дерзновенные мечты человечества».
Сенсационное «Сообщение ТАСС» со страшной скоростью множилось газетами, радиостанциями всего мира. Чем дальше уходят от нас в прошлое события и даты, связанные с крупнейшими техническими достижениями, тем все более значительной представляется победа науки и техники в октябре 1957 г., положившая начало космической эре. Удивительно и то, что мир был оповещен заранее о готовящихся запусках ИСЗ, но почему-то это мало кого удивило и взволновало. Так, 17 сентября 1957 г., когда до запуска спутника оставалось чуть более двух недель и на космодроме подготовка шла уже полным ходом, в Колонном зале торжественно отмечалось столетие со дня рождения К. Э. Циолковского. Перед собравшимися выступил с докладом мало кому известный тогда член-корреспондент Академии наук СССР С. П. Королев. Говоря о практическом значении научных и технических предложений Циолковского для развития ракетной техники и запуска ИСЗ, Сергей Павлович ясно дал понять, что появление ИСЗ — дело самого ближайшего будущего.
460


6. С. П. КОРОЛЕВ И ПРАКТИЧЕСКАЯ КОСМОНАВТИКА
Но этот доклад С. П. Королева никакой сенсации не вызвал. Все, кто не был посвящен в действительное положение дел в нашей ракетной технике, расценили доклад как интересный и содержательный, но не более. За рубежом также никаких откликов не было.
Через два дня после доклада в Колонном зале Сергей Павлович вылетел на космодром руководить подготовкой пуска первого ИСЗ. Надо сказать, что в то время для всех создателей отечественной ракетной техники, особенно для тех, кто непосредственно осуществил 4 октября 1957 г. запуск новой ракеты, теперь известной как ракета-носитель «Спутник», эффект, вызванный этим запуском, оказался совершенно неожиданным. Рабочие, инженеры, научные работники многочисленных НИИ, КБ, сотрудники космодрома, которым казалось, что они делают очень важное, но обычное дело, вдруг увидели, что дело-то совершенно необычное. Каждый участник разработки, изготовления, подготовки и пуска почувствовал себя непосредственно приобщенным к научному подвигу, к ярчайшей дате в истории человечества.
Вся мировая пресса отдавала должное ученым и народу Советского Союза. Вот заголовки из зарубежных газет тех октябрьских дней: «Величайшая сенсация века», «Воплощается в жизнь заветная мечта человечества», «Окно во Вселенную открыли Советы», «Запуск советского ИСЗ войдет в историю как великое достижение человека».
Развитие современной космонавтики оказалось столь плодотворным благодаря тому, что она стимулировала, кроме всего прочего, синтез старых и новых наук, их быстрое продвижение на немыслимые ранее рубежи. Такое развитие не могло быть чисто стихийным процессом. В создании ракетно-космических систем участвовали (и участвуют) тысячи ученых, инженеров, рабочих, десятки научных институтов и производств самого различного профиля. Теперь нам это представляется совершенно естественным, обычным, закономерным, но в начале пути это не было очевидно. Некоторым узким специалистам представлялось достаточным собрать группу энтузиастов в каком-нибудь НИИ, чтобы решить любую проблему космонавтики.
Одним из первых понял ошибочность таких взглядов Сергей Павлович Королев. Он обладал исключительным талантом соединения конструкторской, научно-исследовательской и организаторской деятельности. Он любил все эти три стороны деятельности современного ученого-орга- низатора, ученого-руководителя. По всем направлениям он работал с увлечением, энтузиазмом, заражая своей одержимостью окружающих его людей. Он очень ясно понимал необходимость самой решительной ломки узковедомственного подхода к делу в общенациональном масштабе. Местнические настроения он не переносил. В первые послевоенные годы, когда закладывались основы отечественного ракетостроения, таких наук, как теория больших систем, еще не существовало. Но С. П. Королев и объединявшиеся вокруг него специалисты интуитивно пришли к необходимости такого системного подхода. Королев буквально вдалбливал всеми способами — убеждением, научными доказательствами, прямым административным, иногда очень резким, очень жестким давлением — такой ме¬
461


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕ*. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
тод работы, при котором свойства каждого элемента, каждого прибора, агрегата, системы, даже человека и его деятельности должны быть подчинены общим интересам синтеза всей системы, большой системы и той конечной цели, которая поставлена перед ракетно-космическим комплексом.
Соответственно должны были строиться и отношения между предприятиями, творческими коллективами и отдельными участниками разработки. Рождались совершенно новые отношения между разработчиками, преобладал дух обязательного взаимного уважения и взаимной требовательности и теснейшего контакта с предприятиями, учеными, специалистами всех смежных областей. В период создания новой ракетно-космической системы, положившей начало практической космонавтики, Королев возглавил мозговой центр — так называемый Совет главных конструкторов.
Решения этого Совета выполнялись на предприятиях, КБ и НИИ, во всех смежных министерствах неукоснительно. В этом смысле каждый руководитель разработки большой современной системы по духу был ближе к полководцу, чем к ученому классического типа.
В роли главного среди главных конструкторов Королев развернул свои организаторские способности во всем блеске. Он имел способность находить талантливых людей и создавать обстановку, в которой развивались их самые сильные стороны. За короткое время он собрал замечательную плеяду талантливых специалистов, ставших впоследствии крупными учеными, конструкторами, руководителями самостоятельных направлений. Сергей Павлович очень высоко ценил производственников: рабочих, технологов, мастеров, руководителей производства, непосредственно участвующих в процессе создания, как он говорил, «железа». Он никогда не делил коллектив на «мы» и «они». Всех, кто участвовал в том или ином эксперименте, он объединял одним словом «мы».
Порой бывали неудачи, аварии. Другой мог бы сказать: «Наша ракета, то, что я делаю, свою задачу выполнила, а вот прибор такого-то главного конструктора-смежника отказал, с него и спрашивайте, его и наказывайте». Королев такого себе позвцлить не мог. Он считал себя в ответе за все, что делалось ради той новой системы, которая создавалась всеми вместе, и не боялся никогда взвалить на себя всю полноту ответственности, какой бы порой тяжелой она ни была. Создавалась атмосфера, при которой очень дерзкие решения принимались Советом главных смело и коллегиально, но коллегиальность не снимала личной ответственности снизу доверху. Несмотря на возможность конфликтных ситуаций из-за сложной обстановки, люди смело высказывали свои мнения, что позволяло ускорить принятие решений. Решения же, надо сказать, иногда принимались очень рискованные. Это не всем нравилось. Ибо всегда находились руководители отдельных участков работ, которые исходили из принципа: «лучше никак не решать, чем нести ответственность за ошибочные решения». С. П. Королев был очень крут с подчиненными, которые из-за боязни допустить ошибку перестраховывались и выбирали паименее рискованное решение, не считаясь с неопределенностью конеч¬
462


6. С. П. КОРОЛЕВ И ПРАКТИЧЕСКАЯ КОСМОНАВТИКА
ных сроков. Халатность и безответственность рассматривались Сергеем Павловичем как самые тяжкие грехи. Но он очень хорошо понимал людей и не боялся, если надо, прикрывать их своей спиной, когда знал, что та или иная неудача, ошибка или срыв срока есть результат непредвиденных трудностей. В таких случаях он любил говорить даже в очень высоких инстанциях: «Идет процесс познания, а в нем распланировать все так четко, как это сделано в железнодорожном расписании, я не берусь!»
Сергей Павлович умел и учил смотреть дальше сиюминутных соображений. Он не боялся решительно отказаться даже от очень хорошей, казалось бы, идеи, даже от большого производственного задела, если начинал понимать, что ракета или космический аппарат в перспективе не дадут ожидаемого эффекта. При этом тщательно обосновывал мотивы изменения решений. Но если уже решение было принято, Сергей Павлович проявлял особую требовательность по пунктуальному выполнению, не терпел необоснованных отступлений.
К. Д. Бушуев
Ракетная техника развивалась и совершенствовалась как в интересах обороны страны, так и для использования ее в научных целях. Важным фактором явилось создание инженерно-научного и производственного коллектива, возглавляемого Главным конструктором С. П. Королевым, ставшего сердцем и душой всей организации работ по созданию ракетно-космических комплексов, а также создание ряда квалифицированных научно-исследовательских и опытно-конструкторских организаций, возглавляемых талантливыми инженерами и учеными.
Существенную роль в организации и осуществлении теоретических исследований сыграли институты Академии наук СССР. Говоря о периоде создания мощной ракеты-носителя и первого ИСЗ, а также последующих космических летательных аппаратов, нельзя, конечно, не сказать о выдающейся роли академика М. В. Келдыша. Инженерно-научный и производственный коллектив, возглавляемый Главным конструктором
С. 	П. Королевым, в тесном творческом сотрудничестве с другими конструкторскими бюро, научными организациями и заводами в результате напряженной работы создали в 1957 г. межконтинентальную баллистическую ракету, что позволило подойти к практическому созданию ракетно-космических комплексов с ИСЗ.
Были ли к этому времени решены все проблемы, связанные с запуском ИСЗ? Нет. При создании и подготовке к запуску спутника мы столкнулись со многими неясными вопросами. Уровень наших знаний о физических условиях верхней атмосферы и околоземном пространстве был совершенно недостаточным. Последующие открытия в таких новых явлениях, как радиационные пояса Земли, магнитосферы и другие, подтверждают, что данные о плотности атмосферы на высоте нескольких сот километров по разным источникам существенно различались между собой. Неясны были такие вопросы, как структура ионосферы, условия
463


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
прохождения через нее сигналов космической радиосвязи и степень метеоритной опасности. Отсутствовали какие-либо экспериментальные данные по вопросам герметизации спутника, обеспечению теплового режима спутника в космическом пространстве, по энергопитанию аппаратуры в течение длительного времени, по управлению ИСЗ в полете с учетом погрешности выведения, по эволюции его орбиты и т. д. Практическое инженерное решение названных проблем явилось основным содержанием проектирования первых космических летательных аппаратов. К этому следует добавить проблему работы наземных командно-измерительных комплексов и других средств.
Душой всех дел, великим энтузиастом и идейным руководителем для создателей ракетно-космического комплекса был С. П. Королев. В конструкторском бюро, на заводе, на космодроме — везде можно было видеть Сергея Павловича, который внимательно, требовательно следил за ходом работы, вникал во все подробности, зажигал своим энтузиазмом всех работающих с ним.
И вот наступил заключительный, решающий этап. Ракета и спутник на космодроме. Ведется подготовка к пуску. Многие товарищи помнят эти напряженные дни.
Запуск первого в мире ИСЗ состоялся в назначенный срок —4 октября. Ракета стартовала в 22 ч. 28 мин 34 с по московскому времени. Спутник был выведен на орбиту со следующими параметрами: наклонение 65°,6, апогей 947 км, перигей 228 км, период обращения 96 мин 10,2 с. Отделение произошло через 314,5 с после старта (22 ч 33 мин 48,5 с). После отделения спутника от последней ступени начали работать передатчики со спутника, сигналы которых принимались наземными радиостанциями.
На космодроме связь со спутником прекратилась, как только он ушел из зоны видимости наземной станции. Все с нетерпением ждали возобновления связи. К этому времени мы имели предварительные результаты измерения траектории выведения, подтверждающие, что спутник вышел на орбиту. Но только возобновление сигналов спутника после оборота вокруг Земли могло стать абсолютным, физическим подтверждением того факта, что наш спутник совершает обороты вокруг Земли в космическом пространстве.
Руководителя и основные участники работы до отказа заполнили тесное помещение, где находилась приемная радиоаппаратура. Минуты текли медленно, напряжение ожидающих возрастало, прекратились всякие разговоры... Легкие шум и потрескивание доносились из динамика. Тянулись уже не минуты, а секунды. И вот откуда-то, сначала как бы издалека, еле слышно донеслись знакомые сигналы, а затем громко и четко: «бип-бип»! Невозможно забыть эти мгновения! Великое ликование охватило всех нас! Все кричали «ура», обнимались, целовались, у многих на глазах были слезы. А звуки эти, решительные, настойчивые и задорные, неслись из приемника, как бы поздравляя и приветствуя нас.
464


6. С. П. КОРОЛЕВ И ПРАКТИЧЕСКАЯ КОСМОНАВТИКА
Б. В. Раушенбах
Как ни щедр был С. П. Королев, раздавая другим конструкторам успешно начатые работы, но тематику, связанную с пилотируемыми* полетами, он не передавал никому. Безусловно, это было связано с учетом особой сложности и ответственности такого рода запусков, но не менее вероятно и "то, что здесь сказывались давние и стойкие симпатии Сергея Павловича. С юношеских лет он мечтал о полетах, сначала на планерах (он даже получил свидетельство пилота-планериста), а затем и на ракетном летательном аппарате. В середине 30-х годов сконструированный им двухместный планер СК-9 был переоборудован в ракетный планер, на котором летчик Федоров в 1940 г. совершил первый в Советском Союзе полет с использованием ракетного двигателя. Сергею Павловичу не удалось провести летные испытания подобных летательных аппаратов лично (хотя летные испытания ракетных ускорителей проводились во время войны с его непосредственным участием), и он всегда с сожалением говорил о том, что возраст и здоровье закрыли ему путь в космос.
Не удивительно, что все, связанное с работой космонавтов, он вел непосредственно сам и контролировал самым тщательным образом. Вспоминается подготовка к полету Гагарина. Как известно, на корабле «Восток» было установлено ручное управление на случай отказа автоматической системы спутника. С. П. Королев потребовал, чтобы была составлена подробная и ясная инструкция по ручному управлению, включая методику пилотирования. И вот проект инструкции у него на столе. Сергей Павлович читает строчку за строчкой достаточно объемистого материала, вдумываясь в каждое слово. Он как бы чувствует себя в кабине «Востока», видрт перед собой пульты, ручку управления, и его руки движутся по столу, следуя за словами инструкции. Но вот он доходит до места, которое кажется ему не совсем ясным. Следуют уточняющие вопросы и совет, как было бы лучше изложить это. После всех исправлений и уточненш! инструкция снова на его столе, и снова тщательнейшее, вдумчивое чтение.
Все, что делалось впервые, особенно при пилотируемых полетах, он считал нужным не просто проверить, но «прочувствовать». И предельно глубоко. Лишь после этого, убедившись, что исполнители понимают его совершенно точно, С. П. Королев переходил к обычному контролю. В силу этого процедура утверждения инструкции по пилотированию для последующих полетов была много проще.
При подготовке первого пилотируемого полета Сергей Павлович особенно внимательно следил за тем, чтобы вся рабочая обстановка была предельно деловой, чтобы строгие рабочие будни не получили ненужных, мешающих работе оттенков. Особенно он следил за этим в период работ на космодроме, где собиралось большое количество людей, представляющих здесь различные заводы и институты, и где в силу этого легче нарушались привычные административные связи. Все начиналось еще в Москве, при утверждении состава командируемых на космодром. Здесь безжалостно, невзирая на возможные обиды, из списков вычеркивались
465


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
все, в ком не ощущалось самой настоятельной необходимости. Сергей Павлович прекрасно понимал, что наряду с трудностями размещения, питания и т. д. существует и другая опасность: «лишний», не слишком занятый человек мог стать не помощником, а помехой в работе. В основном на подготовку запуска Гагарина поехала, если так позволено будет выразиться, «первая сборная» — люди, уже осуществлявшие запуски предыдущих отработочных аналогов будущего «Востока», сработавшиеся и хорошо знакомые как с техникой, так и со специфическими условиями космодрома. С такой «командой» было довольно легко сохранить деловую и рабочую обстановку на космодроме без каких-либо «кренов» как в сторону излишних опасений, так и в сторону вредного зазнайства.
Всякая работа, а особенно связанная с чем-то принципиально новым, не проходит совершенно гладко; то тут, то там выявляются недоработка, ошибка, неисправность. Все это бывало и на космодроме. И здесь Сергей Павлович железной рукой проводил два принципа: доклад о подобном отклонении должен был быть абсолютно правдивым, и первым человеком, которому об этом сообщалось, должен быть он сам. Оба этих принципа совершенно естественны — руководить можно, лишь располагая точной Информацией, а человек, который узнает обо всем последним, не может выполнять функции руководителя. Хотя принципы эти разумны, однако практическое осуществление их было далеко не всегда простым делом.
Уходя вечером на отдых, Королев говорил ведущему ночную смену: «Если нужно, звоните мне ночью, телефон стоит около моей постели». Все мы старались не тревожить его по ночам, зная, как он уставал за день. И нередко по утрам стояли, опустив глаза, когда он распекал за «излишнюю» деликатность.
Идет напряженная подготовка к запуску «Востока». Сергей Павлович вникает во все детали, даже в такие, казалось бы, мелочи, как «ритуал» представления космонавта Государственной комиссии или порядок встречи его с командой, готовящей старт «Востока». Впрочем, отеческая забота о космонавтах и искренняя дружба с ними уже многократно описаны. Поэтому скажу лишь, что после старта Гагарина, когда никто из нас уже ничего не смог бы сделать или поправить, нарастающее нервное напряжение всех достигло своего апогея. Сообщение о благополучном приземлении как бы мгновенно сбросило это напряжение, и лишь в эти минуты, когда кончились все заботы, Сергей Павлович был охвачен. вполне понятным чувством радости. В небольшом самолете Ил-14, в котором летели к месту посадки корабля «Восток», С. П. Королев, М. В. Келдыш, да и другие пассажиры самолета вели себя шумно и радостно, как студенты-первокурсники, удачно выдержавшие первый экза- меп. Это была естественная реакция после многодневного и изматывающего нервную систему труда.
4601


6. С. П. КОРОЛЕВ И ПРАКТИЧЕСКАЯ КОСМОНАВТИКА
Е. ▲. Карпов
Хорошо известно, что у Сергея Павловича вообще не существовало «своих» и «не своих» дел. Все, что касалось подготовки полета человека в космос (будь то ракета-носитель, корабль, пилот-космонавт или наземное обеспечение), имело самое непосредственное отношение к нему, все принималось им к безотлагательному рассмотрению.
И все-таки мне всегда казалось, что Главный конструктор никого так искренне и всесторонне не опекал, как космонавтов. При этом основы «философии» отбора и подготовки космонавтов неизменно исходили от Главного конструктора, чаще всего формулировались им и никогда не принимались к исполнению без его согласия.
Все, что делал С. П. Королев в 50-е годы, завершалось такими выдающимися успехами, что к началу 60-х годов авторитет Главного конструктора стал легендарным и сам по себе привносил в дела, которыми руководил он, немалую долю заранее гарантированного успеха. Именно на этом фоне нужно рассматривать приход в космонавтику в 1960 г. слушателей первого учебного отряда космонавтов.
Годом раньше, в начале 1959 г., американские специалисты очень активно готовили полет человека в космос и широко рекламировали свою «феноменальную семерку» первых астронавтов. В число будущих звездоплавателей были выбраны лучшие из 510 летчиков-испытателей высшего класса с налетом 3—4,5 тыс. часов (в том числе и на реактивных самолетах), в возрасте 35—39 лет, обладавших, кроме прекрасного здоровья, еще и инженерным образованием. Казалось бы, чего проще, взять бы Королеву да и повторить у нас заокеанскую схему. Тем более, что в данном случае опытный пилот космического корабля становился не только надежным оператором, способствующим лучшему функционированию уникальной ракетно-космической техники, но и авторитетным экспертом при оценке ее качества. Благо, у нас не стало бы дело за летчиками- испытателями, в том числе и с инженерным образованием, и с многотысячным налетом часов на самолетах. Так ведь нет, С. П. Королев, а не кто другой добился, чтобы советских космонавтов набирали из числа молодых, крепких и смелых войсковых летчиков-истребителей. Сергей Павлович добивается, чтобы у нас отобрали более многочисленную, чем за океаном, группу кандидатов на первые космические полеты, чтобы с ними развертывалась работа «с оптимистическим взглядом» на будущее, т. е. на основе позитивной оценки возможностей человека летать и работать в космосе (и это примерно за два года до гагаринского полета). Вместе с Главнокомандующим ВВС, главным маршалом авиации К. А. Вершининым С. П. Королев вошел с ходатайством о создании серьезной учебно-тренировочной базы (будущего Центра) и закладке специального городка в Подмосковье (будущего Звездного), и это предложение было одобрено. А ведь ничего подобного в США не было.
Не без законной гордости Сергей Павлович отмечал, что на первом этапе советская ракетно-космическая техника не диктует столь высоких требований к профессионально-управленческим обязанностям пилота кос¬
467


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
мического корабля «Восток», как это имело место на американском корабле «Меркурий». «Что же касается будущего,—говорил Главный конструктор,— то, во-первых, из каждого молодого и смелого энтузиаста космонавтики обязательно получится первоклассный космонавт-испытатель (ведь они у нас в основном 25—30-летние ребята), а, кроме того, в дальнейшем, и притом скоро, космонавтами будут становиться не только летчики...»
Несколько позже, уже после триумфального успеха, которым завершится первый космический полет Юрия Гагарина, от корреспондентов приходилось слышать и такой вопрос: «Повлияла ли на систему подготовки советских космонавтов подготовка астронавтов, начавшаяся в США годом раньше?»
Ответ на данный вопрос определялся в первую очередь возможностями конкретных технических средств для полета человека в космос. Главный конструктор «Востока» отверг, как ничем не оправданные, «подлеты» на ракетах по баллистической траектории, которыми, по мнению американских специалистов, должны были предваряться полеты по орбите. Не согласился он и с применением американцами на «Меркурии» атмосферы из чистого кислорода при давлении, соответствующем примерно 8 тыс. м над уровнем моря. Для «Востока» создали установку, позволившую космонавту дышать газовым составом, аналогичным земному при нормальном и правильном для человека давлении внутри кабины. Кроме того, пилоту «Востока» не нужно было управлять кораблем и бортовыми системами жизнеобеспечения на всем протяжении полета, как пилоту «Меркурия».
Советская ракета-носитель могла выводить на орбиту ИСЗ чуть ли не 5 т, тогда как американский космический корабль «Меркурий» был почти вдвое меньшим и no габаритам, и по массе, что делало различия возможностей между космической техникой СССР и США еще очевидней. Естественно, это нашло соответствующее отражение в программах отбора и подготовки советских и американских звездоплавателей.
И все же начавшаяся за океаном годом раньше работа в чем-то сказалась и на наших делах. Конкретно это выразилось, пожалуй, в двух вопросах. Во-первых, в соревновании с заокеанскими партнерами понадобилась особая старательность, добросовестность, надежность космического полета. Во-вторых, мне думается, заокеанское влияние выразилось в том, что у нас, как и в США, руководство отбором и подготовкой первых космонавтов было поручено не летчику, а авиационному врачу (в США этим занялся видный авиационный врач, доктор медицины Р. Ливлейс).
Сергей Павлович сосредоточил тогда наше внимание на четырех группах отличительных особенностей кандидатов в космонавты:
безупречное состояние здоровья при высокой психической устойчивости и общей выносливости организма;
высокая и перспективная летная успеваемость при выраженных задатках воли, трудолюбия и любознательности;
активное желание освоить полеты на ракетных летательных аппаратах.
468


6. С. П. КОРОЛЕВ И ПРАКТИЧЕСКАЯ КОСМОНАВТИКА
Четвертая группа особенностей, по словам Главного конструктора, касалась «технической стороны» дела: рост и масса отбираемых летчиков должны были укладываться в пределы 170—175 см и 70—72 кг. Был и возрастной ценз — возраст кандидатов не должен превышать 30 лет, что создаст перспективу 15—20-летней работы, говорил Королев.
К осени 1959 г. в первую учебную группу слушателей-космонавтов были отобраны два десятка достойных и годных для подготовки к космическим полетам войсковых летчиков-истребителей (предварительный отбор кандидатов проходил в летных частях и в госпитале в Москве), и Сергей Павлович сразу же начал интересоваться программой учебы и тренировок. Он то и дело подчеркивал высочайшую ответственность за безопасность предстоящего испытания, в котором основное внимание уделялось проверке физиологических возможностей человека, его устойчивости и способности летать и работать в космосе. Напоминая о жестких нагрузках физического и психического характера при полете в космос, Главный конструктор сосредоточивал внимание специалистов на основных задачах предстоящей подготовки будущих космонавтов. К таковым он отнес:
возможно более полное (в лабораторных условиях и при полетах на самолетах) ознакомление будущих космонавтов с факторами и условиями будущего полета, которые по отдельности или же в комплексе воспроизводились на Земле;
отработка полетного задания — его научных разделов, в особенности относящихся к эксплуатации систем космического корабля;
накопление сознательного психологического заряда, несущего в себе доверие к надежности отечественной ракетно-космической техники и уверенность в собственных силах и знаниях, в своей готовности перенести самые суровые испытания, доведя при этом полет до благополучного окончания и пополнив науку новыми данными.
Третью группу задач предстоящей подготовки космонавтов С. П. Королев считал доминантной и добивался такого же понимания всеми, кто постоянно или эпизодически был причастен к этим работам. Сергей Павлович был сторонником того, что будущий космический оператор должен обладать тремя группами одинаково важных и совершенно обязательных качеств. Во-первых, профессиональными навыками, доведенными до ав- томатиза. Он также должен нести в себе зоркое и гибкое разноплановое творческое начало, готовность к быстрому действию для решения неожиданно возникающих задач. И, наконец, космонавт должен непременно обладать крепким здоровьем, повышенной выносливостью к большим физическим и психическим нагрузкам.
Когда в целом прояснилось содержание задач, которые вскоре предстояло практически отрабатывать с будущими космонавтами, Сергей Павлович сказал шутя, что теперь оставалось сделать самое простое и легкое — быстро и качественно все воплотить в жизнь... Кто-кто, а уж он хорошо знал и «простоту», и «легкость» доверявшегося нам дела.
Итак, подготовка космонавтов стала рассматриваться как практическое осуществление широкого комплекса специальных мероприятий ме-
469


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
дико-биологического, технического, летно- и парашютно-тренировочного характера с одновременным усвоением слушателями ряда теоретических учебно-целевых курсов. Все это, вместе взятое, было рассчитано на обучение и воспитание операторов исследовательского и испытательского плана, способных стойко и без ущерба для здоровья переносить факторы и условия космического полета, эффективно и надежно выполнять про- фессиональные обязанности.
Согласившись с медиками в том, что будущему космонавту на протяжении всей его летной работы предстоит подвергаться тщательному перманентному медицинскому контролю, без чего невозможны ни своевременная корректировка нагрузок при тренировках, ни оценка той платы, которой пришлось рассчитываться организму в каждом конкретном испытании, Главный конструктор сделал ряд важных уточнений, касавшихся отработки со слушателями профессиональных знаний и навыков, отметив постоянную зависимость данного раздела от конкретных целей и задач, которые будут ставиться на каждый очередной космический полет.
Подготовку космонавтов С. П. Королев сразу же предложил рассматривать как непрерывный процесс, состоящий из четырех неравнозначных по сложности, продолжительности и своему накалу частей: первоначального обучения, предполетной подготовки, непосредственно самого космического полета и, наконец, межполетной или допредполетной специализации. Три составляющих (кроме первоначального обучения) у каждого космонавта в последующем должны повторяться.
Поскольку в космонавтике неосуществим пока метод обучения летному мастерству, Главный конструктор предложил отрабатывать со слушателями учебно-тренировочную программу, прибегнуть к моделированию факторов и условий космического полета, равно как и наиболее сложных фрагментов полетной деятельности, с помощью специальных наземных установок, стендов-имитаторов, тренажеров, макетов, полетов на серийных и специально приспособленных самолетах.
Сергей Павлович был убежденным сторонником авиационных полетов и парашютных прыжков, они, по его мнению, заслуживали в программе подготовки достойное место. Он считал, что с их помощью не только шлифуются летные качества специалиста нового профиля, но они еще и несут большой заряд очень необходимой космонавту эмоционально-волевой энергии. Эти соображения академика полностью совпадали и с точкой зрения специалистов (Центра подготовки космонавтов), его симпатии к летной подготовке особенно импонировали стремлениям пришедших на подготовку молодых летчиков. Они предпочитали полеты любой другой учебе и работе. Понимая это, Сергей Павлович сразу же стал предупреждать о недопустимости излишнего крена в сторону увлеченности одним только летным делом. Он доказывал бессмысленность и обреченность попыток разорвать единство наземной подготовки и объектов, испытываемых в космическом полете. Главный конструктор заканчивал такие беседы выводом о необходимости достойного выполнения профессиональных обязанностей в космическом полете. По его мнению, пола¬
470


6. С. П. КОРОЛЕВ И ПРАКТИЧЕСКАЯ КОСМОНАВТИКА
гать себя полностью подготовленным может только познавший муки творчества, сложность исследовательского поиска, понявший трудности создания космических кораблей, радости и горести коллективного, труда специалистов конструкторского бюро, лабораторий и цехов. Подготовка слушателей-космонавтов первого учебного отряда ЦПК, начавшаяся 14 марта 1960 г. в Москве, состояла из разнообразных тренировок, экскурсий и теоретических занятий. По прямому указанию Главного конструктора занятия по небесной механике и ракетной технике стали проводить сотрудники ОКБ. Руководителем курса стал один из пионеров ракетной техники, доктор технических наук профессор Михаил Клавдиевич Тихонравов, а помощниками его были доктор технических наук Борис Викторович Раушенбах, кандидаты наук Цезарь Васильевич Соловьев и Константин Петрович Феоктистов, а также молодые в ту пору инженеры и широко известные теперь космонавты-исследователи Олег Григорьевич Макаров, Виталий Иванович Севастьянов, Алексей Станиславович Елисеев. Замечу, что курсы по небесной механике и ракетной технике пользовались у слушателей явным предпочтением. Они сразу безошибочно «почуяли» здесь теоретическую сердцевину своей новой профессии.
Когда теоретические занятия окончились, сложилась, прямо скажем, затруднительная ситуация: космического корабля, в том варианте, в котором он предназначался для пилотируемых полетов, еще не было (его только создавали), не было и тренажера-аналога, предназначенного для практической подготовки космонавтов.
С. П. Королев вместе с руководителем крупной детно-испытательной организации, где разрабатывалось индикационное оборудование и пульг управления ориентацией «Востока», решили на базе уже созданного моделирующего стенда сделать тренажер, «оживив» его, насколько это окажется возможным.
Заслуженный летчик-испытатель Герой Советского Союза М. JI. Гал- лай, опираясь на опыт применения авиационных тренажеров («проигрыш» действий пилота от старта до посадки), предложил сделать акцент на всех мыслимых так называемых особых случаях, когда что-то в полете происходит не так, как надо, когда запрограммированный ход событий нарушается, требуя дополнительных своевременных и верных действий подготовленного к этому оператора. Сергей Павлович решительно поддерживал предложенную программу и методику, несмотря на то что кое- кто из специалистов, защищая «психологическое спокойствие» космонавта (чтобы заранее не травмировать его), был против, например, отработки навыков ручного спуска корабля с орбиты. Оппоненты при этом ссылались на полностью автоматическое управление кораблем, что* означало, на их взгляд, ошибочность акцента на ручном спуске. Правильность занятой тогда позиции подтвердилась в полете космического корабля «Восход-2», когда космонавты П. И. Беляев и А. А. Леонов, грамотно применив ручной спуск, с честью вышли из сложного положения на заключительной стадии полета.
471


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
Сергей Павлович хорошо разбирался в психологии летающих людей. Он знал, как важно для них возможно раньше понять мыслимые осложнения полета и подготовиться к действиям по преодолению их, как тревожно ощущать постоянно висящую угрозу непосредственного осложнения, с которым придется знакомиться, лишь когда оно наступит.
Он хорошо понимал, что добиться морально-психологической «заря- женности» на полет можно лишь большой и тяжелой работой: учеба, испытания, тренировки. И хотя Королев знал это, он то и дело дополнял программу подготовки. Его «прибавки», как правило, были очень весомыми.
Так, Сергей Павлович пригласил будущих космонавтов на предприятие для знакомства с кораблем. Здесь поражало и воспитывало буквально все: и серия собираемых космических кораблей, и безукоризненные чистота и порядок в сборочном цехе, похожем одновременно на огромную операционную и оранжерею, и, пожалуй, какой-то особый, деловой климат. Не менее впечатляющей оказалась и беседа Главного конструктора с будущими космонавтами, которую он провел сразу же после ознакомления их с техникой. Эта беседа положила доброе начало многим откровенным разговорам Сергея Павловича с космонавтами в дальнейшем.
В марте 1961 г. авангардная группа будущих космонавтов (шесть человек) впервые посетила космодром, где при активном участии Сергея Павловича их ознакомили с процессом предполетных испытаний носителя и корабля, со службами обеспечения запуска и полета на стартовой позиции. Космонавты стали также свидетелями того, как на борту очередного технологического корабля «Восток» отправилась в космос собачка Звездочка.
Еще об одной грани деятельности Королева как знатока человеческой и профессиональной психологии. Он любил всякого рода «акценты», «ритуалы», которые оказывали благодатное влияние на весь состав участников, готовивших очередной полет в космос. Трудно переоценить благотворность их действия и на будущих космонавтов.
Зародились эти ритуалы и традиции с подготовки первого же полета. Пожалуй, началом были заключительные проверки и экзамены космонавтов перед предстоящим полетом. Затем шли заседания Технического руководства, заседания Государственной комиссии, на которых заслушивались заключительные доклады главных конструкторов и руководителей больших коллективов о готовности к старту систем носителя, корабля, наземного обеспечения и, наконец, доклады о готовности к предстоящему полету космонавтов (командира и дублера). Высокое служебное и, как правйло, общественное положение участников указанных заседаний, фотографирование и киносъемка как нельзя лучше подчеркивали значительность очередного шага в освоении космоса, ответственность каждого участника (руководителя и стоявшего за ним коллектива) за исход, а также демонстрировали высокое взаимное доверие участников испытаний.
472


6. С. П. КОРОЛЕВ И ПРАКТИЧЕСКАЯ КОСМОНАВТИКА
Важной традицией стала встреча командира корабля и дублера-кос- монавта со стартовой командой, т. е. с людьми, завершившими к предстартовому дню все инженерно-технические предполетные проверки и испытания всего ракетно-космического комплекса. Эта встреча, как говорил Сергей Павлович, позволяла наземным и космическим испытателям «посмотреть друг другу в глаза», «убедить друг друга в том, что все сделанное и все предстоящее выполнялось и будет выполнено на совесть».
По традиции командир корабля и его дублер предстартовую ночь стали проводить в домике неподалеку от монтажно-испытательного корпуса и пусковой позиции. Квартировавший рядом Сергей Павлович использовал вечер накануне полета для добрых напутствий космонавтам.
Требуя от исполнителей точного соблюдения поминутно расписанного регламента всех предстартовых процедур, Сергей Павлович всегда заботился о том, чтобы не комкали, а торжественно-ритуально проводились процедуры экипировки и переезда одетых в скафандры звездоплавателей на старт, доклад командира председателю Государственной комиссии о готовности к выполнению полетного задания. Большой смысл придавался тому, что в автобусе неподалеку от ракеты находился космонавт- дублер, готовый каждую минуту, если понадобится, подменить командира.
Едва заканчивался очередной космический полет, который С. П. Королев называл «быстротечным праздником», и все участники его подготовки получали моральное право на некоторое время расслабиться, как Главный конструктор напоминал о том, что теперь только и начинается самая нормальная, повседневная работа — подготовка очередного, еще более интересного и перспективного проекта, которая завершится еще более впечатляющим «праздником»...
Особую роль в каждом очередном проекте отводил Сергей Павлович работникам ЦПК, и в первую очередь побывавшим в космосе космонавтам. Он говорил, что от специалистов прикладных институтов можно ожидать хорошей исследовательской разработки, но только Центр подготовки может сделать профессиональную привязку того, что в последующем может быть включенным в полетное задание.
Большую заботу проявлял Главный конструктор о постоянной учебе и серьезной работе каждого космонавта в одной из выбранных областей космонавтики. Как известно, вскоре после космических полетов Ю. Гагарина и Г. Титова слушатели первого учебного отряда вместе с первыми героями космоса начали учебу в Военно-воздушной инженерной акаде-' мии им. проф. Н. Е. Жуковского. Стала практиковаться и индивидуальная специализация космонавтов по соответствующим направлениям работы.
...Беседуя однажды (это было на волжском берегу) с «авангардной шестеркой» первых космонавтов, из которых успел побывать в космосе только Гагарин, Сергей Павлович после ряда ценных советов и пожеланий своим молодым помощникам приостановился и, глядя на «именинника», с деланной строгостью произнес:
473


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
— Так вот, пока это адресуется только одному из вас,—и он критически посмотрел на Гагарина,— не зазнаваться! Да, да, не воображать и не зазнаваться, товарищи космонавты!
Тут же «космонавт номер один» делает шаг вперед, принимает стойку «смирно» и по-армейски звонко рапортует:
— Должен доложить, что у Гагарина такое полностью исключено,— и шутливо добавляет: Дело в том, что Гагарину хвастаться-то и нечем. Не я писал «Евгения Онегина», не я, между прочим, сделал и запустил космический корабль...
Сергей Павлович, как он сам говорил, «белой завистью» завидовал ребятам, их молодости. Раскрывая перед ними перспективы космонавтики, он непременно заключал: у них впереди огромные возможности.
Главный конструктор развернул активную кампанию подготовки ко второму, на сей раз суточному полету человека в космос. Не входя в подробности, скажу, Сергей Павлович провел беседу на эту тему с большим тактом и педагогическим мастерством. Скоро весь отряд и в первую очередь будущий «космонавт-два» Герман Титов решительно выступали за суточный полет, несмотря на казавшуюся поначалу головокружительной такую прибавку к гагаринским 108 минутам. Космонавты грамотно и убедительно отстаивали целесообразность этого проекта. Но их аргументам было видно, что они хорошо усвоили мысль Главного конструктора о том, что новые завоевания в космосе — это и весомый вклад в сокровищницу мировой науки, это и концентрированное выражение потенциальных возможностей общественного строя нашего государства.
— И если мы теперь можем сделать новый шаг, значит, должны его совершить, а не топтаться па одном и том же месте,— говорил в сердцах Королев.— Надо решительно, хотя и всегда с разумной осторожностью, други мои, двигаться вперед. А летать теперь необходимо сутки, именно сутки.
Не менее классически было проведено и выиграно Главным конструктором и очередное сражение за еще более продолжительный и на сей раз групповой полет, осуществленный космонавтами Николаевым и Поповичем в 1962 г., а затем полет Терешковой и Быковского в 1963 г. Последователи Гагарина беззаветно верили в хорошо и всесторонне взвешенную реальность осуществления каждого выдвинутого Сергеем Павловичем проекта, в надежность ракетно-космической техники и, наконец, в свои собственные силы и знания, приобретенные в процессе подготовки.
М. Л. Галлай
...Пультовая — святая святых космодрома.
Степы этого узкого, похожего на крепостной каземат помещения сплошь уставлены пультами с аппаратурой контроля и управления пуском. Перед каждым пультом, спиной к проходу, сидит оператор.
На небольшом дощатом возвышении у двух перископов стоят «пускающий — Анатолий Семенович Кириллов (это он через несколько ми-
474


6. С. П. КОРОЛЕВ И ПРАКТИЧЕСКАЯ КОСМОНАВТИКА
пут произнесет решающее слово: «Пуск!») и его недавний учитель, заместитель Королева по летным испытаниям Леонид Александрович Воскресенский. В сущности, только они двое видят происходящее. Остальные вынуждены черпать информацию из показаний приборов, дублируемых краткими докладами операторов, да из сообщений, раздающихся из маленького динамика — очень домашнего, будто только что снятого с какого-нибудь пузатого комода в тихой, обжитой квартире. Сейчас этот динамик включен в линию радиосвязи командного пункта с кабиной космонавта.
В середине пультовой стоят четыре человека: Королев, Каманин, капитан Попович (эта фамилия получит мировую известность через год) и автор этих строк.
В руках у меня специально составленная коллективными усилиями «Инструкция космонавту», раскрытая в том месте, где речь шла об его действиях в «особых случаях», т. е. при разного рода технических неисправностях и вынужденных отклонениях от предначертанной программы полета. Предполагалось, что 6 случае чего мгновенное обращение к инструкции поможет своевременно выдать космонавту необходимую команду.
Правда, помнил я каждое слово этой первой инструкции, как нетрудно догадаться, наизусть, но тем не менее держал ее раскрытой: так потребовал, поставив меня рядом с собой, Королев.
Он же сам с микрофоном в руках негромко информировал Гагарина о ходе дел:
— Отведены фермы обслуживания...
— Объявлена пятиминутная готовность...
— Готовность одна минута...
— Прошла протяжка...
По самой подчеркнутой негромкости его голоса да по тяжелому, часто прерывающемуся дыханию можно было догадаться, что взволнован Главный не меньше, а, наверное, больше, чем любой другой из присутствующих. Но держал он себя в руках отлично! Так мне, во всяком случае, казалось, хотя я и сам в тот момент вряд ли был в полной мере способен объективно оценивать степень взволнованности окружающих. Все, что я видел и слышал вокруг себя: и нарочито спокойный голос Королева, и его тяжелое дыхание, и бьющаяся на шее голубая жилка — все это я по многолетней испытательской привычке (испытатель обязан видеть все) воспринял, загнал в кладовые подсознания, а потом, по мере того как эти детали неторопливо всплывали в памяти, заново пережил и оценил каждую из них. И снова убедился: отлично держал себя Королев в руках в эти острые, напряженные предстартовые минуты!
И только когда пошли последние команды: «ключ на старт... есть ключ на старт... пуск!», когда сквозь многометровые бетонные своды бункера донесся могучий, вулканический гул двигателей ракеты-носителя, а в динамике раздался голос Гагарина: «Поехали!» — только тогда Сергей Павлович «снял себя с тормозов» и в ответ на возглас Гагарина неожиданно громко, возбужденно закричал на всю пультовую:
475


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
— Молодец! Настоящий русский богатырь!..
А через несколько минут, когда среди почти непрерывных, перебивающих друг друга бодрящих докладов операторов («ракета идет хорошо...», «давление устойчивое...», «есть отделение первой ступени...», «ракета идет нормально...») стало все чаще повторяться слово «пропуск» — это означало, что ракета ушла за пределы дальности прямой радиосвязи,— Королев положил микрофон, вышел из пультовой и, столк- пувшись у выхода из бункера с Константином Петровичем Феоктистовым, порывисто обнял его со словами:
— Поздравляю! Поздравляю! Тебе это тоже нелегко досталось. Немало и я тебя поругал, крови тебе попортил. Ты уж извини, не сердись на меня...
Тут все свидетельствовало о сильном эмоциональном подъеме, которому, наконец, позволил себе отдаться Главный конструктор: и обращение к Феоктистову на «ты» (хотя они работали вместе многие годы, но, как мне казалось, в личную дружбу эти отношения не переросли), а главное, сам факт принесения извинений — просить прощения у кого бы то ни было и за что бы то ни было этот человек не любил! Не в его характере это было.
Королев был человеком очень эмоциональным. Но интересно, что во внешних проявлениях своих эмоций отличался строгой избирательностью. Такие чувства, как гнев или возмущение, он не только не скрывал, но, напротив, демонстрировал даже с некоторым «усилением», как я подозреваю, исходя из соображений, так сказать, осознанно педагогических («чтоб мышей ловить не разучились»). Но задумчивым, растроганным его видели редко. Один из таких случаев очень мне запомнился.
Это было 13 апреля 1961 г.,— наутро после всколыхнувшего мир полета Гагарина. Впрочем, на счет «всколыхнувшего мир» люди, бывшие накануне на космодроме, могли еще только догадываться.
И вот целая группа участников пуска корабля «Восток» во главе с Королевым, Келдышем, главными конструкторами отдельных космических систем прилетела на двух вертолетах к месту посадки корабля «Восток».
...Берег Волги. Широкий заливной луг, от которого крутой стенкой поднимается тянущийся вдоль реки пригорок. На его вершине — небольшая круглая ямка, выдавленная в грунте приземлившимся космическим кораблем.
В нескольких шагах — сам корабль, откатившийся после первого касания немного в сторону. Он обгорел с одного бока, того, который находился спереди при входе в плотные слои атмосферы. Вместо сброшенных перед посадкой крышек люков — круглые дыры. Здесь же рядом на желтой прошлогодней траве бесформенная куча материи — сделавший свое дело парашют.
В обгоревшем шаре «Востока» мне видится что-то боевое. Как в только что вышедшем из тяжелого сражения танке. Даже дыры от люков вызывают ассоциации с пробоинами.
476


6. С. П. КОРОЛЕВ И ПРАКТИЧЕСКАЯ КОСМОНАВТИКА
А кругом зеленая, весенняя степь, видимая с этой высоты, наверное, на десятки километров.
Если специально искать место для сооружения монумента в честь первого полета человека в космос, вряд ли удалось бы найти более подходящее! Впоследствии так и было сделано: здесь действительно установили обелиск, точно там, где «Восток», приземляясь, выдавил в грунте маленькую лунку.
...Королев отошел немного в сторону и несколько минут простоял молча. Смотрел на корабль, на волжские просторы вокруг...
Потом провел рукой по лбу, надел шляпу, круто повернулся к группе окруживших корабль людей — и принялся кому-то выговаривать, кому-то что-то поручать, отменять, назначать сроки... Словом, вернулся в свое нормальное рабочее состояние.
До полета «Востока-2» оставалось неполных четыре месяца...
▲. Р. Котовская
Будучи научным сотрудником в области авиационной медицины, я участвовала во многих совещаниях, где обсуждались вопросы по моей специальности. На одно из совещаний должна была собраться группа ответственных товарищей и среди них Сергей Павлович, но он не явился. В силу того, что роль его в решении вопросов, стоящих на совещании, была значительной, договорились совещание повторить.
Я впервые увидела Сергея Павловича на втором совещании. Сразу было заметно, что его не только уважали, но очень боялись. Сергей Павлович был явно раздражен и недоволен. Он приехал с опозданием. Уехал он еще более раздраженным из-за того, что «сплошная говорильня, дела нет». За этим последовало еще одно совещание, и были приняты решения, на которых настаивал Сергей Павлович.
Лучше и больше я его узнала на технической позиции, куда мне случалось неоднократно выезжать в составе медико-биологической группы.
Расскажу об одном эпизоде. Шла подготовка последних двух собак перед полетом человека. Снаряжали в полет Чернушку. Космонавты на космодром еще не прибыли. Все было очень напряженно и очень деловито. Была ветреная и снежная погода, холодная, ненастная, какая бывает в тех краях. Я же по неопытности оделась слишком легко, на мне был какой-то кокетливый беретик, явно не по сезону для тех мест. Однажды после завтрака в столовой Сергей Павлович спросил:
— Вы так одеты?
— Да, я по неопытности, в первый раз.
— Это никуда не годится, подождите меня минутку.
А эта столовая находилась рядом с его домом. И он моментально вынес мне свой авиационный шлем, кожаный, на меху. Это было так просто, так по-человечески, так трогательно, что я даже не могу вам передать. Он вынес шлем и сказал: «Ну-ка, одевайтесь, голубушка. Нечего морозиться». И шлем действительно очень мне пригодился, потому
477


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
что приходилось подниматься с животными наверх, в специальный отсек, а там был ветер, холодно.
Когда я уезжала на космодром, Владимир Иванович Яздозский и Евгений Анатольевич Карпов делали вид, что они меня осчастливили тем, что берут на космодром, все время приговаривая, что Сергей Павлбвич терпеть не может женщин на космодроме, и вообще, по его мнению, женщины должны заниматься женским делом. Я должна сказать: ничего подобного я не почувствовала. Я не видела на космодроме ни одной женщины, которая бы не занималась нужным делом. Но женщин действительно оказалось мало. И я не видела женщин, которых Сергей Павлович отправил бы с космодрома «по шпалам» в Москву, а с мужчинами это случалось, когда он сердился.
Он интересовался, как устроились, а тогда были совсем не такие прекрасные условия. Сергей Павлович при мне, помню, говорил: нам нужно строить гостиницу, так как женщинам в первую очередь надо создавать условия.
Очень быстро шло время, и вдруг появились разговоры о том, что готовится к полету женщина.
Нам пришлось провести большую и очень трудоемкую работу, связанную с полетом женщины в космос. Мы дали рекомендации относительно доработки бортовых систем.
Помню встречу с Сергеем Павловичем на космодроме по этому поводу перед стартом В. Терешковой. Примерно так все происходило. Мой начальник Владимир Иванович Яздовский, красный и взволнованный, вбежал в комйату и сказал: «Вот придет Сергей Павлович, ты ему все и объясни». Я сначала не взяла в толк, почему нужно очень нервничать по этому поводу. А потом поняла, Сергей Павлович недоволен, что появились какие-то новые требования, что надо что-то дополнительно учитывать: «Вечно медицина придумывает...» Видимо, на такой ноте был разговор с моим начальником. Сергей Павлович пришел в нашу комнату и попросил пояснений. Вопрос деликатный, но я уже настроилась на бой, потому начала очень воинственно: «В целях безопасности женского организма и предотвращения...» Но оказалось, воевать не нужно, а требовалось простым, человеческим языком разъяснить, чего мы опасаемся и что предлагаем сделать.
Никогда не забуду этого разговора й этой встречи, с удивительным тактом выслушал меня Сергей Павлович. Мне не пришлось подбирать какие-то особенные доводы, потому что он понимал все с полуслова.
Хочется рассказать о традиции, о доброй традиции, которая зародилась перед полетом Ю. А. Гагарина и сохранилась потом при жизни С. П. Королева.
Полет Ю. А. Гагарина был ранним утром, а вечером, накануне старта, когда практически все уже было к нему готово, на космодроме наступила тишина. Я бы сказала, что космодром замер. Вдоль бетонного шоссе стояли и сейчас еще стоят несколько небольших одинаковых щитовых домиков. В одном таком доме всегда жил Сергей Павлович, когда приезжал на космодром. В другом должны были ночевать первые кос¬
478


6. С. П. КОРОЛЕВ И ПРАКТИЧЕСКАЯ КОСМОНАВТИКА
монавты Ю. А. Гагарин и Г. С. Титов, а также несколько врачей — Е. А. Карпов, первый начальник Центра подготовки космонавтов, и его коллеги.
Обычно на шоссе всегда было очень оживленно, много машин и людей. Но в тот вечер около этих домиков были расставлены дежурные, которые должны были следить за порядком и тишиной.
Был достаточно теплый апрельский вечер, и много освободившихся от дел людей вышли прогуляться на шоссе. Но в тот вечер Сергей Павлович прошел в домик космонавтов и потом вышел вместе с Ю. А. Гагариным на прогулку. И не нужно было никаких напоминаний — людей как ветром сдуло! Все понимали, что сейчас СП и первый космонавт должны остаться одни, должны поговорить, им хочется побыть наедине. И с тех пор всегда (при жизни Сергея Павловича) накануне полета вечером он прогуливался с очередным космонавтом. А на космодроме наступала тишина. Все знали и понимали, что это святое время. И не нужны были никакие дополнительные Напоминания о тишине и порядке.
Я знаю, что космонавты ждали этого момента, любили эту традицию, дорожили ею. Думаю, именно в эти короткие минуты накануне старта, наедине с Сергеем Павловичем, они могли вести откровенный, доверительный разговор.
Н. Ф. Кузнецов
Успешно выполненный полет многоместной научно-исследовательской лаборатории «Восход» подтвердил правильность расчетов надежности корабля и систем. Можно идти дальше уверенно и быстро. Уже начатая подготовка к новому полету на корабле «Восход-2» развернулась полным ходом.
Кроме отличных знаний техники, программы полета и других дисциплин, of космонавтов требовалась незаурядная физическая сила, выносливость, рассудительность, выдержка, самообладание. Выбор пал на Павла Беляева и Алексея Леонова. Королев одобрил этих кандидатов. Они готовились к полету с выходом в открытый космос.
Трудно моделировать выход в космос на Земле, тем не менее космонавтам предстояло буквально по крупицам, элемент за элементом отрабатывать всю штатную программу и аварийные ситуации.
Испытав сполна «хождение по мукам», получили после вмешательства С. П. Королева необходимое оборудование для тренировок.
На полу в салоне самолета Ту-104 установили макет корабля с шлюзовой камерой для выхода в «космос». А корабль с шлюзом поместили в барокамеру для тренировок в реальном вакууме. Отработали взаимодействие инструкторов-методистов с летчиками.
Неожиданно приехал Главный. Обошел салон самолета, заглянул в пилотскую кабину и рассмеялся.
— Зачем это? — спросил, указывая на шарик от настольного тенниса над приборной доской.
479


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
— Степан Максимович, наш летчик-испытатель, приспособил себе в помощь,— объяснили Королеву.
— Ну и как?
— Говорит, помогает! Шарик очень легкий, чувствительно реагирует на все отклонения, особенно на начало и спад невесомости, а также на крены. Важно, чтобы не было движения воздуха...
— Надо же додуматься! — одобрительно заметил Королев и тут же спросил: А вы кем будете здесь?
— Я старший инструктор-методист, назначен для проведения тренировок. Врач и второй методист (указав глазами на стоящих внутри салона) составляют нашу бригаду,— пояснил инструктор.
— Вы можете вкратце пояснить суть всего? — спросил тихо Главный, усаживаясь в кресло командира корабля.
— Методика выполнения полета предусматривает,— начал инструктор объяснение,— в отведенной зоне, на безопасной высоте, в горизонтальном полете разогнать самолет до заданной скорости. Затем перевести его на горку.
Королев инстинктивно потянул штурвал на себя.
— По достижении заданного угла кабрирования пилот отжимает штурвал.
В этом месте рассказа Сергей Павлович плавно начал подавать штурвал вперед.
— И наступает невесомость. Задача летчика — возможно дольше удержать «нулевую траекторию», не допуская кренов и отрицательной перегрузки. Пройдя вторую половину горки, летчик переводит самолет на пикирование. Набрав заданную скорость, выводит в горизонтальный полет. Затем снова набирает высоту.
Сергей Павлович, устремив взгляд через переднее стекло, плавно потянул штурвал на себя. Немного подумав, встал с кресла и спросил:
— Сколько длится невесомость?
— Это зависит от подготовки летчика. Секунд двадцать в среднем.
— Сколько таких горок можно сделать за полет?
— Сдерживают ограничения по двигателям. Каждому режиму невесомости должен предшествовать горизонтальный полет не менее пятнадцати минут. За полтора часа полета можно выполнить пять горок и получить в общей сложности около двух минут невесомости.
— Да-a! Удовольствие слишком дорогое, но необходимое,— заметил Королев, выходя из кабины пилота. Он посмотрел и потрогал привязную систему, надетую поверх скафандров космонавтов.
— Это для крепления парашюта, на случай аварийной обстановки,— опережая вопрос, ответил быстро методист.
— Успеете? — недоумевая, спросил Главный.
Инструктор тут же взяД лежащий рядом парашют и в один миг прикрепил на груди космонавта:
— В случае аварии они первыми...— он указал на аварийный люк в полу самолета.
480


6. С. П. КОРОЛЕВ И ПРАКТИЧЕСКАЯ КОСМОНАВТИКА
— А как же вы? — спросил Главный, взглянув на второго методиста и врача.
— Главное — космонавты, они в скафандрах. А мы успеем,—ответил старший инструктор-методист.
— Как вы планируете проводить тренировку? — поинтересовался Королев, усаживаясь на парашют.
Методист стал подробно объяснять последовательность всех операций во время кратковременной невесомости. Космонавт прекращал выполнение операции с момента наступления перегрузки и оставался в таком , положении до следующей горки. С началом нового режима невесомости продолжал работу. Так по отдельным кусочкам до полной отработки.
— Слишком уж сложно и трудоемко,— заключил Королев и спустился по трапу вниз.
От полета он отказался наотрез, а барокамеру осмотреть согласился. Государственная комиссия, составленная из высококвалифицированных специалистов, дала высокую оценку теоретическим знаниям космонавтов. Особо отметила четкую, слаженную работу Павла Беляева и Алексея Леонова в процессе заключительной тренировки по штатной программе и при введении сложных аварийных ситуаций, от которых не застрахован ни один полет.
До отлета на космодром оставались считанные дни. Сергей Павлович пригласил к себе экипаж, членов Государственной комиссии, руководителей Центра и методистов.
Взяв в руки программу, по каждому пункту, по каждой позиции потребовал от специалистов доклада о том, как отработаны вопросы, какие трудности встречались, какие есть замечания. Особое внимание уделил деталям шлюзования, выходу в космос и возвращению в корабль.
Если методист с ответом медлил, тут же поднимал космонавта. Довольный ответами и заключением комиссии, Сергей Павлович подвел итог:
— Молодцы! Неплохо все вы потрудились, но экзамен главный впереди, на глазах народов всего мира! Все ли четко представляют, насколько сложна и ответственна задача? Вы сами четко представляете? — спросил он у космонавтов.
— Имеем понятие,— отшутился Алексей Леонов.
— Тут понятия мало, надо уметь! — возразил Главный.
— Коли вопросов и замечаний нет, будем считать, что подготовка проведена в полном объеме. Прошу остаться членов экипажей и товарищей из Центра, остальные свободны,— сказал Королев.
Когда ушли все остальные, он доверительно спросил:
— Все ли нами сделано? И есть ли полная уверенность...
— Уверенность полная, Сергей Павлович! Мы сделаем все,— ответил Алексей Леонов.
— Если будет очень трудно, принимайте решение в зависимости от обстановки,— и, немного подумав, добавил: Можно ограничиться лишь открытием люка и ... выставлением за борт руки. Рецепта на все быть не может, тем более в таком деле.— Еще подумав, спросил:
481


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
— Когда наметили отлет?
— Два дня у нас еще в запасе,— ответил командир.
— Ну хорошо. До встречи там, на месте!
А. 	Г. Николаев
Не раз нам, космонавтам, приходилось встречаться с Главным конструктором Сергеем Павловичем Королевым. Мне особенно запомнилась наша встреча с ним, когда по его приглашению мы прибыли в конструкторское бюро.
Ок лично знакомился с каждым из нас. Затем очень увлекательно рассказывал о конструкторском бюро, о космических ракетах и кораблях, о будущих полетах человека в космос. После беседы он пригласил нас в цехи, где собирали ракеты-носители и космические корабли «Восток». Мы впервые увидели не макеты, не тренажеры, а настоящие космические корабли, на которых нам предстояло летать, ракеты-носители, которые должны были вывести эти космические корабли на орбиту. Мы были удивлены и поражены размахом строительства такой чудо-техники. Нас наполняла гордость за ученых, конструкторов, рабочих — творцов космической техники.
Не скрою, нам очень приятно было ощущать и какое-то внутреннее чувство радости за то, что скоро придет время и именно нам доверят испытать эту сложную технику в космическом полете.
Экскурсию по сборочным цехам и огромным залам, где стояли корабли и ракеты-носители, вел сам Сергей Павлович. Он подвел нас к готовому «Востоку», стал подробно объяснять устройство космического корабля, принципы управления им. Рассказал и о том, как «Восток» выводится на орбиту, как теплозащитная обмазка корабля предохраняет его от сгорания при вхождении в плотные слои атмосферы. Меня (я думаю, и моих товарищей) поразила тяга двигательных установок ракеты-носителя — шестьсот тонн! «А теперь вы все по очереди можете посидеть в корабле, осмотреть его, ознакомиться с системами управления кораблем»,— заключил беседу Главный конструктор.
Пока подошла моя очередь, я успел ознакомиться с внешней частью корабля. А когда сел в просторную и удобную кабину «Востока», не было предела моему восторгу. Все было непривычно и ново, ничего похожего на кабину самолета. Даже ручка управления кораблем непривычно установлена сбоку. Когда взялся за нее и мысленно представил, как буду управлять кораблем в полете, далеко в космосе, даже не верилось, что такое время может настать. И тут «очередник» Валерий Быковский прервал мои мечты: «Андрюха, хватит, размечтался, нам тоже хочется, вылезай».
Конечно, мне хотелось посидеть еще, познакомиться поближе, как говорят, пощупать все своими руками, но времени не было. В конце экскурсии, когда все побывали в корабле, Сергей Павлович сказал: «Ребята, корабль сделан надежным во всех отношениях. Вот проведем все необходимые испытания систем и оборудования на Земле и, когда у нас
482


6. С. П. КОРОЛЕВ И ПРАКТИЧЕСКАЯ КОСМОНАВТИКА
будет сто процентов уверенности, пустим его в полет. Кому-нибудь из вас придется первым испытать этот корабль в космосе. Ну, а затем уже на последующих кораблях полетят и другие товарищи, каждый новый полет будет более сложным и трудным. И к этому надо хорошо готовиться».
Мы впитывали в себя каждое слово Королева, ловили каждый его жест и взгляд. Мы хорошо понимали его, сознавали ответственность, которая ложится на нас.
Сергей Павлович подарил всем нам по копии вымпела с Гербом СССР, который впервые был доставлен на Луну. Попрощавшись с Главным конструктором, мы с сияющими лицами уехали домой. По пути много и оживленно говорили об увиденном и услышанном. И снова дни учебы, тренировок на учебном корабле. Мы упорно и настойчиво отрабатывали все свои действия по управлению кораблем и его системами.
Чем успешнее шли дела у создателей космической техники, тем напряженнее становились наши занятия. Все интенсивнее становились тренировки на спортивных снарядах и площадках. Никто не знал тогда, как поведет себя человеческий организм в космосе, как будет реагировать он на перегрузки в период взлета, как скажется длительное пребывание на орбите в невесомости и как затем перенесет человек переход от невесомости к новым перегрузкам в момент спуска корабля на Землю.
С. П. Королев и медики справедливо считали, что такое по силам только технически хорошо подготовленному и физически тренированному человеку. И мы тренировались в учебном корабле «Восток», на тренажерах, летали, прыгали с парашютом, закаливали себя физически.
Наконец, наступил день экзамена по космической технике. Нам предстояло показать свои знания систем космического корабля, продемонстрировать умение управлять им.
Экзамен принимали С. П. Королев и специалисты, которые готовили нас.
Так случилось, что первым экзаменовался Юрий Гагарин. Он занял место в корабле и отвечал на многочисленные вопросы экзаменаторов грамотно и четко. Я просто любовался им, радовался за него и удивлялся его находчивости, смекалке и невозмутимости. Ответы Юрия всем понравились, и знания были оценены высшим баллом «отлично».
Затем наступила очередь других, и все мы, первые шесть космонавтов, на экзамене получили отличные оценки.
Запомнилась еще одна встреча с С. П. Королевым в сентябре 19Б2 г. Мы с Юрием Гагариным решили навестить своего учителя, наставника, очень дорогого и близкого нам человека, когда он заболел.
Небольшая палата, койка, тумбочка с телефоном и книгами и стол. Из окна видна осенняя Москва. Сергей Павлович сидит в кресле и о чем-то беседует с женой Ниной Ивановной. У Сергея Павловича на коленях лежит заложенная бумажкой книга «Этюды об Эйнштейне», рядом газета «Правда». Когда мы вошли в палату, вначале увидели Нину Ивановну. «Кажется, мы не вовремя»,—шепнул мне Юра. И мы в нерейш-
483


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
тельности замялись в небольшом коридорчике, ведущем в палату. Но Сергей Павлович уже заметил нас:
— Входите, входите, места всем хватит,— и, взглянув на наши халаты, улыбнулся.— Я подумал, опять врачи.
Мы поздоровались с Ниной Ивановной. Сергей Павлович, подав каждому из нас руку, пригласил сесть. Выглядел Сергей Павлович несколько устало. На висках, как нам показалось, прибавилось седины.
— Ну, как дела? — И в его глазах вспыхнул так знакомый нам неугасимый огонек.
Нам не хотелось утомлять Сергея Павловича рассказом о наших делах в Звездном городке, хотя и было о чем поговорить. Мы попытались перевести разговор на житейские темы, но Сергей Павлович заметил строго: «Напрасно отвлекаетесь от темы, все равно расспрошу, чем занимаетесь, как идут тренировки». И, увидев, что мы все-таки молчим, улыбнулся: «Ну, тогда я вам скажу. Вам, Юрий и Андриян, и другим ребятам нужно готовиться к серьезным полетам». И, строго посмотрев на нас, спросил: «Все же, как идет подготовка?» — «Все по плану, как учили»,— коротко ответил Юрий. Он, видимо, почувствовал, что беседа, может быть, утомила Сергея Павловича, и мельком взглянул на часы и на меня. Но Сергей Павлович перехватил его взгляд и серьезно спросил:
— Торопитесь? — Потом перевел глаза на жену и сказал: А мои часы, Нина, остановились. Знаешь что, принеси мне завтра другие часы. Без часов как-то скучно.
— Возьмите мои, Сергей Павлович,— быстро снимая часы с руки, предложил Юра,— и тут же протянул часы Королеву.
Тот решительно взмахнул рукой.
— Нет, нет... нет! А как же ты?
— Я вас очень прошу. Пусть это будет моим вам маленьким подарком.
Юрий сказал это так мягко, по-сыновьи, что Сергей Павлович сдался.
— Ну хорошо. Только тогда, Юрий Алексеевич, что-нибудь нужно на них написать.
И, видимо, довольный настойчивостью Юры, тут же надел часы себе на руку и, хитро взглянув на нас, добавил:
— Все-таки от первого космонавта!
Юрий весь расцвел, словно сделал для Королева что-то очень важное.
Время шло... Вот уже позади полеты на кораблях «Восток», «Восход». В конструкторском бюро под руководством С. П. Королева строили «Союз» — космический корабль нового поколения.
Мы, космонавты, с энтузиазмом взялись за изучение этого нового корабля. Сергей Павлович постоянно интересовался ходом подготовки космонавтов. Мы часто встречались с ним в конструкторском бюро и в Звездном городке. Мне навсегда запомнилась последняя встреча с Сергеем Павловичем Королевым.
26 декабря 1965 г. Сергей Павлович Королев с Ниной Ивановной приехали в Звездный городок в гости к нам. Мы все, космонавты с семья¬


6. С. П. КОРОЛЕВ И ПРАКТИЧЕСКАЯ КОСМОНАВТИКА
ми, встречали их. Показали наш городок, учебные классы, тренажеры. Завязались интересные разговоры о будущих космических полетах, о новом корабле «Союз». Искупались в нашем плавательном бассейне, затем в столовой Сергея Павловича и Нину Ивановну угостили «космическим обедом». Они с удовольствием отведали нашу кухню.
Сергей Павлович хорошо выглядел, чувствовал себя превосходно. Между серьезными разговорами он много шутил и давал хорошие советы. Тепло попрощавшись с нами, Сергей Павлович и Нина Ивановна уехали в жизнерадостном, добром настроении.
...Смерть Сергея Павловича Королева до глубины души поразила нас, нам не верилось в происшедшее, мы тяжело переживали эту утрату. Все космонавты, ученые, конструкторы, руководители партии и правительства стояли в почетном карауле у его гроба в Колонном зале Дома Союзов, еле сдерживали слезы, отдавая дань уважения человеку, с именем которого связаны основополагающие достижения советской страны в изучении и освоении космоса. А мимо гроба шли тысячи и тысячи людей, прощаясь с человеком, открывшим новую космическую эру.
Как сейчас помню слова Юрия Гагарина, сказанные им в день похорон на Красной площади с трибуны Мавзолея В. И. Ленина.
— Велико наше горе в этот скорбный час, велика наша утрата. Но все советские специалисты, космонавты будут непреложно продолжать и развивать дело, которому отдал свою жизнь Сергей Павлович Королев.
А. 	С.Елисеев
Я всегда вспоминаю Сергея Павловича Королева как талантливого Главного конструктора и прекрасного организатора работ. Он умел цаходить, казалось, самые интересные и наиболее увлекательные задачи, задачи на границе реального и фантастики. Но Сергей Павлович умел убедить коллектив в том, что решить задачу можно, если максимально использовать современные знания и возможности промышленности.
Сформулировав задачу, Королев постепенно изучал все основные проблему, стоящие на пути к достижению цели, и ни одну из них не оставлял в дальнейшем без внимания. Любой технический и организационный вопрос, с которым к нему обращались в ходе работы, он считал своим. Он всегда вникал в существо вопроса, всегда подходил с позиции Гла[вного конструктора. Он умел отстаивать свою точку зрения. Но важно и другое: он умел изменить ее, его можно было убедить, что существует более выгодное решение.
Я вспоминаю такой эпизод. Обсуждали компоновочную схему корабля «Восход-2». Исходя из соображений удобства компоповки, кресла космонавтов разместили так, что оптический визир был слева от командира и для выполнения ориентации на Землю командир должен был сесть боком по отношению к креслу. Соответственно установили и ручку управления. Когда Сергей Павлович осматривал макет, выбранное положение ручки показалось ему неестественным, и он дал указание изменить решение. Нас вызвал в цех ведущий конструктор и передал распоряжение
485


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
Королева. Мы долго думали, но лучшего положения найти не смогли и попросили все оставить по-старому. Через два дня в цехе снова появился Сергей Павлович. Увидев, что ручка осталась на месте, он обрушился на ведущего конструктора с обвинениями, отверг все его доводы и потребовал немедленно найти новое решение. Нас снова вызвали. Мы настаивали на своем. Тогда ведущий конструктор, не зная, что делать, решил снять ручку вовсе. На следующий день он ждал Сергея Павловича у макета, держа ручку за спиной. Заглянув в кабину, Королев серьезно разгневался: его указание вторично не выполнено. Но здесь ведущий конструктор применил новую тактику: он начал ставить ручку в разные положения и объяснять Сергею Павловичу удобства и неудобства каждого из них. Ему удалось доказать, что первоначальное решение наиболее удачно. Сергей Павлович понял это, смягчился и оставил компоновку ручки без изменения.
Я привел этот пример не для того, чтобы показать, что мы, разработчики, всегда правы. Мы нередко ошибались. Но мы видели, что Главный конструктор, отвергая нащи предложения или соглашаясь с ними, стремится только к одному — найти наиболее верные пути решения проблемы.
У Сергея Павловича было замечательное качество — он брал всю ответственность за выполненные работы на себя. Для этого необходимо большое мужество. Особо ответственными работами Королев руководил непосредственно. Он умел оставаться внешне спокойным и создавать деловую обстановку вокруг себя. Многие помнят кинокадры, показывающие Королева во время его переговоров с Ю. А. Гагариным при подготовке к старту первого пилотируемого полета в космос. Какое внешне будничное спокойствие и какое внутреннее (я в этом уверен) волнение!
Мне довелось видеть работу Королева в Центре управления в момент возвращения с орбиты корабля «Восход-2». Неожиданно произошла крупная неприятность: автоматическая система управления не выполнила ориентацию корабля перед спуском. Никто не понимал, в чем дело. Начались многочисленные догадки, сумбурные предложения — все явно начали нервничать... И здесь руководство в свои руки взял Королев. Он установил тишину и попросил всех сесть. Затем очень спокойно заслушал руководителя работ по системе управления. Он попросил рассказать о возможных причинах и дать предложение по дальнейшим действиям. Предлагалось выполнять ориентацию вручную.
Несмотря на то что такой вид спуска предполагалось осуществлять впервые, Королев принял предложение. Он сам сказал о принятом решении экипажу таким спокойным и уверенным тоном, что на борту и на Земле вновь установилась нормальная деловая обстановка. Королев попоосил Ю. А. Гагарина передать методические указания экипажу.
Из-за вынужденной задержки посадка спускаемого аппарата произошла в нерасчетном районе. Погода там была плохая, и аппарат долго искали. Сергей Павлович был непрерывно на связи с руководством поисковой службы. Он следил не только за тем, чтобы поиск шел эффективно, но и за тем, чтобы не возникли дополнительные неприятности:
486


6. С. П. КОРОЛЕВ И ПРАКТИЧЕСКАЯ КОСМОНАВТИКА
в районе посадки была низкая облачность, и надо было избежать столкновения вертолетов.
Когда, наконец, космонавтов нашли, мы поняли, что Королев за прошедшие часы пережил многое. Первое, что он сказал, обращаясь к одному из присутствующих: «А теперь принесите для Госкомиссии полкило валидола».
В зале, рядом с комнатой Госкомиссии, находились специалисты по кораблю. Хотя полет корабля уже завершился, никто не покидал своих мест: ждали сообщений о состоянии здоровья космонавтов. Как только такое сообщение пришло, Королев, уже совершенно усталый, пришел в зал, рассказал нам, как проходил заключительный этап, поблагодарил всех за большую работу и посоветовал идти отдыхать.
Запомнил я в деталях свою встречу с Королевым по поводу вступления в отряд космонавтов. Я знал, что Сергей Павлович много внимания уделял космонавтам. Он считал, что к испытаниям сложной космической техники следует подключить инженеров из числа разработчиков. Сергей Павлович видел в них, с одной стороны, будущих квалифицированных испытателей, а с другой — людей, которые свой опыт эксплуатации космических кораблей будут, передавать каждодневно коллективу КБ.
Главный конструктор активно участвовал в организации специального отделения по медицинскому обследованию гражданских космонавтов и в разработке требований, которые должны предъявляться к этой категории испытателей. Он убеждал медиков в том, что для людей, работающих в проектной организации, должны быть сделаны некоторые послабления как в их физической подготовленности, так и в отношении состояния здоровья, например зрения.
Записался я к Королеву на личный прием. Он принимал обычно с утра и отводил на это полчаса. Я был в очереди тринадцатым. Уверенности в том, что успею попасть, не было. Конечно, здорово волновался, пока ждал очереди. Потом я увидел его, Королева. Он очень быстро как-то вышел из кабинета, без пиджака, в шерстяной рубашке с расстегнутым воротником. Зашел к своему заместителю, потом через минуту так же быстро вернулся к себе. Пригласили меня.
Я знал, Королев очень не любит, .когда говорят много лишних слов. Ему было важно сразу понять цель прихода. Я сказал, что я инженер, окончил МВТУ, работаю в области автоматического регулирования, хочу попасть в отряд космонавтов.
Королев откинулся в кресле и, что меня удивило, довольно спокойно и обстоятельно стал рассказывать о том, как он представляет себе дальнейшие полеты и будущие экипажи. Будут «гражданские космонавты» готовиться в качестве бортовых инженеров. Еще неясна до конца программа их подготовки, программа обследования, неясно, из кого набирать этих людей, какие специалисты нужны. Сказал и о том, что есть организационные проблемы, нужны медики, помещения для обследований, потребуется новая структура в ряде организаций, т. е. должна быть уже специальная служба, которая займется этими вопросами. Подготовитель¬
487


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
ный период займет еще месяца четыре. И попросил меня позвонить через четыре месяца, чтобы узнать ответ. Я поблагодарил и ушел.
Когда ровно через четыре месяца я назвал свою фамилию и попросил секретаря соединить меня с Главным, Сергей Павлович тут же меня вспомнил и сказал: «Только что подписал ваше заявление». И действительно, вскоре меня вызвали на обследование, а затем направили на подготовку. Я помню, меня поразило тогда, с какой обязательностью Сергей Павлович относится к своим обещаниям.
Удивляла работоспособность Королева. Пощады он себе не давал. Я знаю, что были периоды в его жизни, когда он спал по три-четыре часа в сутки, а остальное время был на работе. Да еще, уходя домой, предупреждал: «Если возникнут осложнения — сразу позвоните!»
Г. М. Гречко
Когда меня спрашивают, какой самый счастливый период в моей жизни, то я отвечаю: это не полеты в космос, а работа на космодроме, где нужно делать все быстро, четко, на решение вопросов отпускалось не год или месяц, а день или час. И самое главное — непосредственное общение с С. П. Королевым, возможность получать оценку своей работы от Главного конструктора без промежуточных инстанций, которые на космодроме практически отсутствовали.
Особенно запомнился эпизод, связанный с подготовкой к пуску третьего ИСЗ. Я должен был подготовить данные для заправки ракеты-носителя. Вначале эта задача казалась мне совсем простой: в ОКБ была заранее составлена «Инструкция», и оставалось провести расчеты по известной схеме, использовав данные по весам конструкции, объемам баков и другим характеристикам ракеты.
Неожиданно для себя и для всех я обнаружил в «Инструкции» противоречия. Стал смотреть старую «Инструкцию», поднимать разные материалы и даже, не веря себе, увидел, что рассчитывать заправку по «Инструкции» нельзя. Я поделился своими сомнениями со специалистами по смежным вопросам. У них было трудное положение: с одной стороны, сомнения обоснованные, но за ними стоит инженер, только что приступивший к работе после окончания института, а с другой стороны — «Инструкция»! Утвержденная, проверенная и скрепленная подписями — много подписей известных и уважаемых специалистов.
Подходило время пуска, времени на колебания не оставалось. Надо принимать решение, а решение мог принимать только Королев — как технический руководитель испытаний. И вот я, робея (это был едва ли не первый мой доклад Главному конструктору), высказал Королеву свои сомнения. Кому я до него ни говорил об этом, все относились с недоверием к моим рассуждениям.
Королев посмотрел совсем иначе, не так, как все. Наверное, именно в этом и была особенность стиля работы Королева, особенность его как личности,— в умении посмотреть на явление с неожиданной стороны и принимать благодаря этому решение, которое оказывалось наилучшим.
488


6. С. П. КОРОЛЕВ И ПРАКТИЧЕСКАЯ КОСМОНАВТИКА
Он выслушал меня совершенно спокойно, во всяком случае, мне так показалось, хотя трудно было поверить в то, что можно было отнестись спокойно к моему заявлению, когда до пуска оставались считанные дни. Он не проявил и тени недоверия к моим словам, а только сказал: «Хорошо. Хорошо... Я вам заказываю разговор с КБ, передайте свою точку зрения».
Я пошел на узел связи. Со мной были друзья по работе. Кончился рабочий день, подошел мотовоз, который должен был отвезти их домой (а это добрый десяток километров), последний мотовоз, а они пошли со мной. Мы молча сидели и ждали связи. Ответ КБ на мою критику «Инструкции» был мало обнадеживающим: «Подождите 15 минут, и мы вам объясним, в чем вы ошибаетесь». Я, конечно, вобрал голову в плечи. Друзья смотрели на меня сочувственно, и мы вот так сидели 15 минут, потом полчаса. Когда прошло минут сорок пять, кто-то вздохнул, кто-то полез за папиросами, началось оживление, потому что все поняли, что вопрос не совсем простой: если я и ошибся, то ошибка далеко не очевидна. А когда прошло полтора часа, мы воспрянули духом и появилась уверенность в нашей правоте. Из КБ сообщили, что завтра прилетят сотрудники с уточненной «Инструкцией».
Как мы все радовались! Я почувствовал, что значит действительное братство: все вместе со мной переживали, все стали поздравлять, жали руки, хотя из-за меня опоздали на мотовоз и лишились нормального отдыха.
Я доложил Сергею Павловичу о разговоре с КБ и о том, что теперь многое надо пересчитывать по уточненной «Инструкции». Я считал очень долго, часа в два ночи ко мне зашел Королев. И это тоже его стиль работы: убедиться, что все идет как нужно. Он зашел в комнату и спрашивает: «Почему так поздно работаешь? Иди спать!» —Я отвечаю: «Если я лягу спать, к утру не будут готовы расчеты». Он говорит: «Тогда работай». И ушел.
Сохранился очень выразительный кинокадр: Королев на совещании — суровый взгляд, решительный жест. Десять секунд на экране, а характер полностью раскрыт, как в многотомном труде. И в то же время в момент, когда запуск состоялся,—это исключительно радушный человек, готовый поделиться своей радостью с каждым.
Несколько раз так было: идет, встречает нас, молодых, видит наши горящие глаза, видит, что мы не ходим — летаем над землей, что гордимся своим участием в этом событии. Кстати, я своей медалью «За трудовое отличие» горжусь так же, как Золотой Звездой, потому что получал ее за участие в запуске первого спутника. И вот он видит нас и, вероятно, вспоминает себя в этом же возрасте. Тогда рядом с тобой — старший товарищ. Он приглашал к себе, рассказывал о днях своей юности: как он ездил на мотоцикле, как начинал работать... Он превращался тогда почти в нашего ровесника.
Еще запомнился мне эпизод, в котором проявилась юношеская увлеченность Сергея Павловича делом, которому он посвятил свою жизнь.
16 JSft 402 489


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
Мы все уже привыкли к стартам космических ракет, телевидение делает каждого участником событий на космодроме. А на первых порах это была фантастика! Ведь мы пришли в эту работу, как в мечту. Мы ходили по космодрому и не верили тому, что происходит на наших Глазах, мы чувствовали себя персонажами фантастического фильма. И, конечно, самым прекрасным, что тогда можно было видеть, был вывоз ракеты на старт. Это было очень торжественно, очень красиво и чаще всего происходило утром, когда солнце только вставало. Раздвигались ворота гигантского ангара, и начинала медленно выплывать, сверкая двигателями, ракета. Это была фантастика. Но — порядок есть порядокг и на вывоз никого не допускали. Чтобы хоть что-то разглядеть, мы шли до последнего шлагбаума и поднимались там на цыпочки... И вдруг нам повезло. У шлагбаума останавливается машина, неожиданно открывается дверца, и Сергей Павлович предлагает сесть в его машину. Так только во сне бывает! Машина останавливается, и он говорит: «Вот с этого поворота лучше всего видно».
Понятно, нам, мальчишкам, хотелось прикоснуться к мечте. Но ведь для Королева это был не первый вывоз ракеты, не первый пуск, но он каждый раз приходил на это место, каждый раз любовался этим зрелищем. Наверное, ему это было нужно, человеку, который отвечал и за «Инструкцию», и за всякую мелочь, отвечал за все перед всей страной* перед всем народом! И этот человек, как и мы, ехал смотреть, как вывозят ракету.
Удивительный, конечно, человек был Сергей Павлович, человек дела — и в то же время романтик, живой и общительный человек. К сожалению, такие люди рождаются не часто.
▲. ▲. Леонов
Нам в 1960 г. было не более 25 лет, но мы уже считались опытными летчиками: кто-то работал испытателем, все имели большой налет на современных машинах. Ждали полгода встречи с Сергеем Павловичем. И вот однажды сказали: сегодня будет встреча. Мы никакого представления о нем не имели как о человеке. Как он выглядит? Представляли* что должен быть с бородой, как классический академик.
Встреча состоялась в Москве летом 1960 г. Подъехала машина* вышел из нее человек, в сером пиджачке, без галстука, сутуловатый* с большой головой, с широким лбом, умными, глубоко посаженными глазами, и очень быстро вошел в зал, где мы сидели. Все вскочили и стояли, пока он подходил. Сел. «Ну, вот что, орелики (он так называл нас всех, «орелики», иногда говорил «соколики»), поговорим про жизнь». Представился: «Сергей Павлович Королев — главный конструктор корабля, на котором через год вы должны летать». Вот в это трудно было поверить: только прибыли, а через год уже нужно летать на неведомом нам космическом корабле.
Потом началась беседа. Смотрел он на нас настолько влюбленными глазами, настолько ласковыми, что мы увидели в нем необыкновенного


6. С. П. КОРОЛЕВ И ПРАКТИЧЕСКАЯ КОСМОНАВТИКА
нашего друга и сразу в него поверили. Каждому казалось, что мы за этим человеком пойдем куда угодно. Скажет лететь на бревне — мы на бревне полетим... Так в течение полутора-двух часов завязался теснейший контакт с этим человеком. Он смог расположить к себе всю аудиторию. Расспрашивая каждого о родителях, о семьях, по-отечески внимательно смотрел, прищуривался, вопросы задавал. Очередь дошла до Гагарина. Он с ним очень долго беседовал, хотя до этого не встречался. В нем он сразу увидел то, что многие, может быть, тогда не замечали, что характеризовало Гагарина. Ему Гагарин явно понравился. Он беседовал с ним гораздо дольше, чем с нами. Задавал вопросы про семью, спрашивал, как он летает, любит ли летать. Металлург — это хорошо! Техникум закончил металлургический — тоже хорошо! «Сталь плавил сам?» — «Сам плавил!» — «Без брака?» — «Без брака, Сергей Павлович!» — «Ну, тогда совсем хорошо». Когда эта беседа кончилась, мы шли за ним стайкой. Он выходил из здания — мы за ним, попрощался: «Ну что же, до встречи на предприятии. Я вас жду в следующем месяце,, покажу кое-что».
Мы посмотрели, как, пыхтя, уехала машина, окружили Юрия Гагарина й говорим: «Ну, насчет тебя уже вопрос решен, поздравляем».— «Да где там, еще долго. Год надо тренироваться, надо еще летать, учиться, тогда полетим в космос!»
Вскоре мы посетили конструкторское бюро и завод, где собирали ракеты и космические корабли. Знакомил нас с конструкциями сам Сергей Павлович. И по тому, как он рассказывал о носителе и о «Востоке», по его интонации, отдельным жестам и самому содержанию рассказа нетрудно было понять, что для Главного конструктора это не просто металл, а как будто живое существо.
Нам доводилось видеть Сергея Павловича в разных ситуациях — и в трудные минуты, и когда дела шли наилучшим образом, во время различных встреч и бесед, на отдыхе. И всегда бросалось в глаза сочетание высокой требовательности к людям с большой чуткостью и вниманием к ним. К нам, космонавтам, он относился по-особому, по-отечески. Несмотря на большую занятость, следил за каждым нашим шагом, интересовался учебой в академии, куда мы поступили не без его содействия, ходом космической подготовки, личными делами.
Сергей Павлович приезжал в Центр подготовки космонавтов зачастую неожиданно. Интересовался, как идет строительство Центра, оснащение тренажными средствами. Бывал на торжественных заседаниях в клубе, иногда, вместе с женой, на семейных праздниках у кого-нибудь из ребят. И если в служебной обстановке мы всегда чувствовали его твердую руку, то в семейном кругу он был общительным и доступным.
491
16*


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
В. 	▲. Шаталов 1
Я меньше всех могу похвастаться тем, что хорошо знал С. П. Королева й долго работал с ним. Больше того, я и не предполагал, что есть у нас в стране такой замечательный человек, до тех пор, пока не появилось сообщение в прессе о запуске в Советском Союзе первого искусственного спутника Земли.
Это событие настолько взволновало каждого из нас, что осталось, наверное, самой яркой страницей в жизни. О нем мечтали, знали, что оно может свершиться когда-нибудь, но считали это настолько далеким, что казалось, ни мы, ни дети наши до него не доживут. И вдруг оно свершилось. В газетах писали «Главный конструктор» с большой буквы. Так мы и представляли это символическое лицо именно с большой буквы, как нечто монументальное, серьезное, строгое.
Тогда, в 1957 г., я уже летал на реактивных самолетах, но и мечтать не мог о том, что когда-нибудь увижу этого замечательного человека, получу от него путевку в новую жизнь, напутствие перед вылетом в космос.
В январе 1963 г. я прибыл в отряд космонавтов в составе второй группы. Сразу же после прибытия Сергей Павлович принял нас в своем кабинете. Наша группа отличалась от первой грунпы космонавтов, набранных одновременно с Ю. А. Гагариным, более зрелым возрастом и несколько большим опытом в работе. У многих из нас была за плечами учеба в академии, в вузах. Но, несмотря на то что мы и раньше в процессе работы встречались с крупными руководителями, перед встречей с Королевым мы, как школьники перед серьезным экзаменом, с трепетом в душе, с замиранием сердца зашли в его кабинет и ждали, когда же появится этот человек — Главный конструктор. Каждый из нас рисовал его себе по-своему, так же как и космический корабль, которого никто из нас до сих пор не видел. И вдруг входит плотный, коренастый человек, очень простой. Он как-то сразу заполнил собой кабинет. Вместо какого-то серьезного обращения к нам, видя наше оцепенение, он подошел к каждому, поздоровался и начал без предисловий задавать вопросы: на чем летали, чем были заняты.
Говоря с инженерами, расспрашивая о том, какой работой занимался, над какой темой работал (были среди нас и кандидаты наук). Он тут же как бы заранее определял будущую профессию каждого, направление его деятельности в отряде космонавтов. Когда узнал, что я летал на самолете, скорость которого в два раза превышает скорость звука, начал более внимательно и подробно расспрашивать, что это за самолет, как его пилотировать, сложен ли он на посадке и на взлете, какой у него «потолок». После беседы он для каждого из нас нашел теплые, хорошие слова, сказал, что с нашей профессией мы будем очень нужны, наш опыт пригодится.
1 В кн.: Из истории советской космонавтики. М.: Наука, 1983, с. 132—135. Публикуется в повой редакции.
492


6. С. П. КОРОЛЕВ И ПРАКТИЧЕСКАЯ КОСМОНАВТИКА
Эта его простота, его обращение с нами, как с большими специалистами, с которыми можно советоваться, перед которыми можно ставить задачи, настолько вдохновили нас, что мы вышли от Сергея Павловича воодушевленные. Мы поняли, что это не сон, что мы действительно встретились с Главным конструктором, что у нас действительно впереди возможность участия в космических полетах.
В дальнейшем приходилось встречаться с Королевым на производстве. Он показывал дам первый многоместный корабль «Восход», спрашивал наших советов, рекомендаций.
Он хорошо знал всех космонавтов, заботился о работе каждого. Он привил нам желание непрерывно совершенствоваться, досконально изучать свой предмет, посвятить всю свою жизнь работе в области космонавтики. Большая заслуга Сергея Павловича в том, что многие из космонавтов, не имевшие высшего образования, не только получили его, но и защитили диссертации, причем многие диссертации вошли в методику выполнения экспериментов на отдельных этапах полета, в полетную документацию и в практику космических полетов.
В. 	И. Фрумсон
Сергей Павлович Королев придавал большое значение пропаганде космической техники и, несмотря на колоссальную занятость, находил время для решения многих ее вопросов. Он искал и находил новые способы пропаганды. Писал газетные статьи на разные темы (под псевдонимом «К. Сергеев»). Делал доклады на юбилейных встречах, читал популярные лекции. Выступил с инициативой реконструкции мемориального Дома-музея Циолковского в г. Калуге. Принял самое активное участие в создании нового Государственного музея истории космонавтики имени К. Э. Циолковского, выставочных павильонов на ВДНХ, передвижных выставок, включая выставки за' рубежом (Брюссельская, в Чехословакии, в Париже). Приложил руку к устройству и расширению разделов экспозиций, посвященных космосу, в Московском планетарии, в Политехническом музее, Музее Революции и других местах. Поддержал идею использовать кино, как наиболее действенное средство пропаганды.
17 сентября 1957 г. собравшиеся в Колонном зале Дома Союзов на празднование столетия со дня рождения К. Э. Циолковского с интересом слушали один из докладов «О практическом значении научных и технических предложений К. Э. Циолковского в области развития ракетной техники», с которым выступил член-корреспондент АН СССР С. П. Королев.
Я был свидетелем того, с какой тщательностью готовился С. П. Королев к докладу. Сергей Павлович доверил мне сопровождать его выступление показом на экране через эпидиаскоп, расположенный в середине зала, серии фотографий, сделанных с рисунков из альбома К. Э. Циолковского и из книги Н. А. Рынина. Все это было заранее продумано, несколько раз отрепетировано, вплоть до использования световой стрелки-указки, взятой напрокат в Планетарии.
А за два дня до этого, 15 сентября 1957 г., Сергей Павлович принял
493


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
участие в торжествах, проводимых к столетию со дня рождения К. Э. Циолковского в Калуге. Он был на торжественном заседании в областном драматическом театре, на закладке памятника ученому на сквере Мира, посетил школу № 9, где преподавал Константин Эдуардович.
В присутствии делегации АН СССР, представителей общественных организаций Калуги, учащихся, их родителей и учителей школы академик
А. 	А. Благонравов перерезал ленту, открывая школьный музей. А позже, на торжественном собрании, из-за стола президиума поднялся Сергей Павлович и сказал:
«Дорогие друзья! Мы с большим волнением входим в вашу школу, сознавая, что здесь долгие годы преподавал Циолковский и, возможно, в эти годы у него рождались те великие идеи, над воплощением которых мы сейчас работаем. Переступая порог школы, мы тщательно отряхивали с ног пыль земную. А ведь пройдет немного времени, и здесь космонавты будут отряхивать пыль космическую...»
Сергей Павлович любил Калугу и многими нитями был с нею связан. И на одно из приглашений директора музея Алексея Тимофеевича Скрипкина (ныне покойного) приехать в Калугу сказал:
«Да, я обещал. И теперь собираемся как-нибудь к вам наведаться с Мстиславом Всеволодовичем Келдышем. Как мне хочется порыться в библиотеке Константина Эдуардовича, не спеша полистать книги, которые он читал, изучить пометки, что делал он на полях. Думаю кое- какие положения трудов Циолковского осветить подробнее, раскрыть их значение для современной ракетной техники. А еще есть грешная мысль: хоть немножно побродить по окрестностям Калуги, отдохнуть — чудесные у вас места и город хороший...»
А вообще Королеву хотелось, чтобы имя К. Э. Циолковского звучало не просто как образ или символ. Я помню, когда в 1962 г. в серии «Классики науки» издания АН СССР вышел однотомник избранных трудов К. Э. Циолковского, Королев купил несколько десятков экземпляров этой книги и со своей дарственной надписью преподнес ее каждому своему заместителю. Мне кажется, он делал все, чтобы люди понимали: идеи Циолковского живы и в сегодняшних ракетах, они связаны с реальными практическими делами в космической технике.
Приведу еще и такой факт. Отмечался юбилей одного из ведущих работников коллектива. Много было выступлений, приветственных адресов. Все ждали слова С. П. Королева. А он поднялся, бережно достал из внутреннего кармана пиджака старую книжечку и протянул ее юбиляру: «Я вам дарю самое дорогое, что у меня есть. Это брошюра Циолковского „Космические ракетные поезда44. Издал ее Константип Эдуардович на свой собственный кошт и еще тогда, в двадцать девятом году, наметил пути, как добиться космических скоростей».
Идея создания музея (его светлое здание видят на краю высокого ле- ного берега реки Яченки, притока Оки, все, кто въезжает в Калугу со стороны железнодорожной станции Калуга-Ill) принадлежит Сергею Павловичу. Государственный музей истории космонавтики им. К. Э. Циол- новского — так называется этот новый музей сегодня.
494


6. С. П. КОРОЛЕВ И ПРАКТИЧЕСКАЯ КОСМОНАВТИКА
Кто бывал в Калужском мемориальном Доме-музее основоположника космонавтики до 1957 г., тот, наверное, помнит, как небогата была его экспозиция, посвященная развитию и претворению в жизнь идей К. Э. Циолковского. Музей преобразился прежде всего заботами Сергея Павловича. Он принимал самое активное участие во всем: оказывал помощь и в ремонте, и в реконструкции, и в создании новой экспозиции. Лев Авдеевич Малышев, Борис Андреевич Адамович — бывший сотрудник предприятия, ныне заместитель директора Института медико-биологических проблем, директор музея В. П. Акимов (ныне покойный), энергично помогали Сергею Павловичу.
Немногочисленный в то время штат сотрудников музея: А. В. Костин,
В. 	С. Зотов и А. Н. Иванова — принял в свои руки, по сути дела, новый музей. Сам Сергей Павлович приезжал в Калугу, чтобы посмотреть, как идет монтаж экспозиции. И это в то время, когда шла напряженная подготовка к запуску очередных спутников и первых космических ракет. Маленькая деталь: чтобы успеть к столетию со дня рождения К. Э. Циолковского доставить в музей отдельные экспонаты, их перебрасывали... авиацией.
Места в старом музее для новых экспонатов уже не хватало, и, узнав, что его поручение о доставке третьего спутника и АМС в Калугу выполнено, но что необходимо новое помещение для их размещения, Сергей Павлович написал:
...тов. Малышеву Л. А.
Лучше всего получить от Домостроительного комбината «Дом разборно-щитовой» (ДРЩ).
Прошу Вас навести справки. Эти ДРЩ делаются в большом колич. А в конце месяца я приеду, и мы тогда попробуем такой дом достать.
Нашему ОКСу 1 -- оказать т. Малышеву необходимое содействие.
Привет.
Ваш С. Королев 10.Х.62 г.
И этот щитовой дом скоро стоял рядом со старым музеем. Но и он вскоре стал мал и превратился просто в место хранения экспонатов. Назрела необходимость в строительстве нового здания музея. В связи с этим Госстрой РСФСР, Союз архитекторов СССР и Калужский облисполком объявили конкурс на лучший проект здания Государственного музея К. Э. Циолковского. Самым интересным и содержательным из представленных работ оказался проект под девизом «Калуга» архитекторов Б. Г. Бархина, К. Д. Фомина, В. А. Строгого, Н. Г. Орловой и Е. И. Киреева. Авторами художественного оформления являлись С. А. Семенов и Ю. И. Антонов. О встрече с Сергеем Павловичем накануне защиты проекта нового музея рассказал его директор А. Т. Скрипкин, сменивший В. П. Акимова на этом посту после его смерти. Привожу его рассказ дословно:
1 Отдел капитального строительства.
495


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
«В зале заседания Президиума АН СССР стоял макет нового музея: важно было знать мнение ученых об этом сооружении. Мы не располагали сведениями, кто из академиков будет, но, разумеется, ждали с нетерпением.
Бесшумно раскрылась боковая дверь, и в зал скромно вошел коренастый темноволосый человек в черном костюме. Карие глаза под открытым широким лбом смотрели внимательно, улыбка его дружеская казалась неповторимой. Это был Сергей Павлович Королев.
Он быстро и глубоко вникал в суть конструктивных особенностей будущего музея, спорил по каждому элементу конструкции, но сам тут же находил мотивы для защиты и оправдывал проект.
— А почему так? — вслух размышлял он, рассматривая какую-либо часть здания, и, поняв замысел, соглашался: Да, так действительно лучше...
Пояснение давал архитектор Б. Г. Бархин. Сергей Павлович спросил у него:
— Из какого же материала будут строить?
Архитектор ответил, что проемы между железобетонными колоннами задумано заполнить пенопластом.
— Нельзя ли какой-нибудь материал попрочнее? — поинтересовался академик.— Хорошо бы известнячок...
И затем, обращаясь преимущественно к калужанам, сказал: «Мы будем помогать, и, думаем, проект утвердят. Постарайтесь, чтобы здание было хорошим, а уж о „начинке44 мы позаботимся».
Сергей Павлович не забывал интересоваться, как идут дела в мемориальном Доме-музее и на строительстве. Мне пришлось по его поручению ездить в Калугу и докладывать ему, какое место можно рекомендовать для постройки музея. На фотографиях им были сделаны пометки предполагаемого места. Казалось, что существует коллектив авторов проекта, существуют местные архитекторы, которые могли бы и сами решить этот вопрос. Рекомендации Сергея Павловича были приняты, хотя в окончательном виде фасад здания музея был развернут на девяносто градусов.
7 июня 1965 г. в Министерстве культуры РСФСР состоялся просмотр и обсуждение проекта экспозиции Государственного музея и обсужден тематический план.
Заместитель министра культуры и директор музея просили Сергея Павловича ознакомиться с этими материалами и назначить срок для просмотра. В ответ на эту просьбу Королев С. П. пишет резолюцию.
Тов. Малышеву Л. А.
Согласен посмотреть эти материалы здесь в Москве с 15 до 23.VI. с. г. в любой депь, но заранее прошу предупредить.
— Либо с августа месяца!
тт. Бушуеву К. Д., Тихонравову М. К., Попову В. Н., Совкову Г. В.
Прошу посмотреть экспозицию и строительство и помочь чем нужно.
12.VI. С. Королев
496


6. С. П. КОРОЛЕВ И ПРАКТИЧЕСКАЯ КОСМОНАВТИКА
Осенью 1965 г., после возвращения Сергея Павловича из отпуска, директор музея А. Т. Скрипкин встретился с ним, чтобы обсудить план экспозиции. Он потом рассказывал:
«„Ну как у вас идут дела па стройке?44 — спросил Сергей Павлович.
Я доложил, что сметно-финансовый расчет ’стоимости экспозиции утвержден Министерством культуры РСФСР.
„Я вас прошу сказать, чтобы все было сделано в музее на высоком уровне,— заметил Королев.— Это делается для народа, на века. Поэтому все нужно предусмотреть. Если не будет чего хватать, обещаем самую широкую помощь44».
И тут же Сергей Павлович направил личное письмо с просьбой оказать помощь в изготовлении алюминиевых конструкций для строительства нового музея, после чего было сделано все, что нужно.
Сергей Павлович не успел увидеть нового музея, но в экспозиции, перед которой с восхищением останавливаются посетители сегодня, заложены его мысли и предложения о широкой пропаганде претворенных в жизнь идей К. Э. Циолковского. А в самих образцах космической техники отражены дела коллективов ученых, инженеров, техников и рабочих, создавших эту технику под непосредственным руководством С. П. Королева и его последователей.
Сразу после запусков первых искусственных спутников Земли павильоны ВДНХ были использованы для пропаганды успехов самой передовой отрасли техники. Сначала экспозиция «Космос» под эмблемой «Академии наук СССР» была размещена в павильоне Карельской АССР, потом в павильоне «Сибирь», а затем в павильоне «Северный Кавказ». Сергей Павлович считал, что космос — это главное направление, которое характеризует уровень и состояние всей нашей промышленности и техники. Он уже в 1957 г. говорил, что под «Космос» должно быть отведено самое лучшее помещение ВДНХ — павильон «Механизации» (это потом, уже после его смерти, и было сделано).
В первый год создание экспозиции было поручено Б. А. Адамовичу и JI. А. Малышеву, позже мне и Б. П. Мосолову. Художественным оформлением руководил С. А. Семенов-Менес (Худфонд РСФСР). Тематические планы экспозиции, представленные Сергею Павловичу, он тщательно прочитывал и вносил поправки и дополнения.
В период подготовки выставки, когда павильоны были еще закрыты, почти каждый вечер, сразу после работы или после небольшого отдыха, а иногда рано утром в выходные дни Сергей Павлович находил время приходить на выставку через южный вход, расположенный неподалеку от его дома. Приходил, задавал вопросы, делал существенные замечания относительно размещения и содержания стендов и плакатов, фотографий и экспонатов.
Сергей Павлович был против приукрашивания любыми художественными средствами уникальных экспонатов. Помню, он «разрушил» сделанный из переплетенных колец, символизирующих орбиты, пьедестал под первый спутник. «Ничто не должно отвлекать внимание от строгих форм образцов техники»,— говорил он. Заслугой С. П. Королева было появле¬
497


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
ние в экспозиции выставки имен Ф. А. Цандера, И. Т. Клейменова, Г. А. Лангемака и других замечательных людей, работавших с ним вместе на заре развития ракетной техники в ГИРДе и РНИИ.
Нам, большинству молодежи, эти имена были малоизвестны. Благодаря Сергею Павловичу, у родственников Клейменова и Лангемака были найдены их фотографии, и посетители выставки впервые смогли познакомиться с их портретами и деятельностью.
Памятник на могиле Ф. А. Цандера в Кисловодске был открыт также благодаря вниманию и заботам С. П. Королева. Говорят, что во время одной из своих немногих поездок на отдых в Кисловодск он разыскивал могилу Цандера на окраине городского кладбища. По его просьбе нашли могильщика, который и указал точное место захоронения Ф. А. Цандера. Среди солдатских могил она сохранилась благодаря врытой в землю длинной трубе с табличкой наверху, где едва просматривалась надпись.
А в Москве Сергей Павлович дал поручение художнику предприятия
B. П. Дюмину нарисовать эскиз памятника. Вместе со скульптором А. А. Мануйловым (автор бюста Ф. А. Цандера) В. П. Дюмин представил Сергею Павловичу на рассмотрение несколько вариантов надгробного памятника, один из которых и был принят. Мраморные элементы памятника были изготовлены в гранитной мастерской в Мытищах и перевезены на самолете в Кисловодск.
Останки Ф. А. Цандера перенесли на новое место, отведенное главным архитектором города под будущий обелиск. А когда памятник был установлен, руководители горисполкома посетовали, что такой памятник сооружен не в центре города, в одном из его парков, но пообещали, что к этому месту специально будут проложены городские экскурсионные маршруты. Необычно выглядит текст к памятнику: это отдельно стоящая мраморная доска, на которой подробно изложено, что такое ГИРД и кто такой Ф. А. Цандер. Текст этой надписи был составлен JI. К. Корнеевым и отредактирован Сергеем Павловичем.
Сегодня в Кисловодске в дни различных праздников у памятника на могиле Ф. А. Цандера, у взмывающей в небо ракеты ГИРД-Х, устраиваются митинги, читаются стихи о космосе, звучат песни.
И с идеей обелиска в честь запуска первого спутника тоже выступил
C. П. Королев, предварительно попросив художника В. П. Дюмина нарисовать какой-нибудь вариант эскиза. Идею одобрили и объявили всесоюзный конкурс. Из множества проектов, которые были выставлены в Манеже, был выбран нынешний вариант (авторы М. О. Барщ и А. Н. Колчин, автор барельефа и памятника К. Э. Циолковскому —
А. 	П. Файдыш-Крандиевский) именно благодаря энергии и настойчивости С. П. Королева. Да и место, где он сейчас стоит (на пересечении проспекта Мира и проспекта имени С. П. Королева, а не на Ленинских горах, где огромное здание Университета задавило бы любой вариант обелиска), предложено им — недалеко от дома, где он жил в последние годы. Из окна его спальни открывается замечательный вид на этот памятник. Сергей Павлович поручил рассчитать форму струи взметенной ракеты. Обводы этой струи были определены инженером ОКБ А. Ф. Тру-
498


в. С. П. КОРОЛЕВ И ПРАКТИЧЕСКАЯ КОСМОНАВТИКА
няковым. Отдельные секции струи после изготовления на предприятии собрали в единый обелиск. На заводе сделали и саму ракету, венчающую обелиск. Вместе с сотрудниками Сергей Павлович обсуждал идею, содержание и детали барельефа на основании памятника. В качестве исходных данных для деталей барельефа Сергей Павлович поручил сотрудникам предприятия Г. А. Барабановой, В. П. Дюмину и Н. К. Филиппову сделать серию фотографий: рабочий у станка, конструктор у кульмана, лаборант у пульта управления. На памятнике рядом с Ю. А. Гагариным просматривается Сергей Павлович, умышленно измененный, так как барельеф делался еще при его жизни. Скульптор Файдыш-Крандиевский рассказывал, что он попытался тайно, стоя за занавеской, сделать одну из первых лепок с натуры головы Сергея Павловича Королева, когда тот просматривал очередной вариант барельефа. Позже этот эскиз превратился в бюст академика С. П. Королева, установленный на предприятии и па космодроме.
Идея создания демонстрационного зала на предприятии принадлежит также Сергею Павловичу, и можно смело сказать, что только благодаря ему сейчас существует бесценное собрание образцов основных изделий. Приказ о создании демонстрационного зала был подписан 11 марта 1963 г. Сергей Павлович хотел видеть в зале все этапные ракеты, все спутники, все лунники, головные блоки геофизических ракет, укомплектованные полностью всеми приборами и системами. Однако площадь зала оказалась недостаточной, и возник вопрос о пристройке высотной части и создании антресолей. А пока ракеты аккуратно выстроились в сборочном цехе, где они находятся и бережно сохраняются сегодня. Интересна история конструкции лестницы на антресоли, но не той, которая существует сегодня, с пролетами и промежуточной площадкой. Сергей Павлович хотел, чтобы она ему и всем напоминала о лестнице фермы обслуживания ракеты на стартовой площадке — крутой лестнице, по которой поднимаются к лифту космонавты. Такой она существовала все время при жизни Сергея Павловича. Подниматься было трудно, особенно гостям, но все терпели.
Этот зал был не только музеем, где были собраны образцы, ставшие уже историей. Когда здесь появился макет спускаемого аппарата корабля «Союз», Сергей Павлович не раз приходил в зал один, садился в кресло и, видимо, пытался оценить правильность, удобство и целесообразность внутренней компоновки приборов и элементов оборудования. Сидел долго, не один час. В это время он не любил, чтобы кто-нибудь находился рядом. Однако с радостью приводил гостей и вновь переживал еще недавнюю историю, рассказывая с гордостью о каждом экспонате.
Желание, чтобы все большее число людей у нас в стране и за рубежом познакомилось с успехами советской космической техники, привело Королева к мысли поставить выставку «на колеса» и пустить по всей стране, сделав ее передвижной. В Доме техники на ВДНХ предложили обратиться в Министерство речного флота, которое располагало плавающей выставкой под названием «Речной флот РСФСР» на тихоходном
49*


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
судне, переоборудованном из нефтеналивного танкера. Здесь пропагандировались новые методы ремонта судов. Это было очень удобно, так как' судно, плавая по рекам России, могло причаливать на сутки, а то и на двое к каждой пристани, не говоря уже, конечно, о таких городах, как Коломна, Рязань, Горький и другие большие города на реках средней полосы РСФСР. Сергей Павлович поддержал наше предложение и помог обеспечить выставку необходимым^ экспонатами.
Выставка «Речной флот» потеснилась, и в ее составе появился первый спутник, торжественно летящий над всей ремонтной экспозицией. Кабина Лайки от второго спутника с чдгчелом собаки привлекала внима- пие всех посетителей. Ракета ГИРД-ОУ* стояла высоко на палубе, как будто готовая стартовать в небо Подмосковья. Под стеклом витрины лежала ярко-оранжевая оболочка скафандра космонавта и шлем с надписью «СССР», тубы с пищей.
Мне и слесарю Володе Мельникову посчастливилось проплыть с такой выставкой в июле—августе 1962 г. от стен Кремля по Москве-реке и далее по Оке до Рязани в течение 10 дней. В космосе только что побывали А. Николаев и Й. Попович на кораблях «Восток-3» и «Восток-4», интерес к выставке был совершенно необыкновенным.
Каждый приход судна и в будни, и в выходной собирал длинные очереди. И не только тогда, когда о предстоящем прибытии выставки сообщалось по местному радио или объявлялось в районной газете. Пропускная способность была небольшой, да и многие посетители не торопились покидать выставку, подолгу задерживаясь у экспонатов. Дети надевали на себя шлем и оболочку скафандра и фотографировались. Объяснения пришлось давать в первые дни мне, но затем капитан и штурман так хорошо все усвоили, что можно было спокойно оставить на них всю выставку и вернуться из Рязани в Москву, а выставка плавала все лето по Оке и Волге. По возвращении мы отчитались перед Сергеем Павловичем о поездке. Он был очень доволен и попросил продолжить ее па следующий год, а также попытаться найти новые пути и средства пропаганды.
Но теплоход встал на ремонт, и повторить рейс плавучей космической выставки не удалось. Однако другие космические выставки уже пересекали границы Советского Союза и пропагандировали наши успехи за рубежами Родины.
Сергей Павлович Королев находил время для участия в просмотре кинофильмов по ракетно-космической тематике, которые делались киностудией «Центрнаучфильм». Он участвовал в многочисленных комиссиях, высказывал мысли о том, как целесообразнее показывать нашу технику, что лучше показать, давал свои соображения по будущим фильмам.
Можно смело сказать: во всех фильмах, связанных с показом космоса, С. П. Королев принимал самое непосредственное участие. Он мечтал о собственном киноотделе и настоящей киностудии, куда он намеревался пригласить группу работников киностудии «Центрнаучфильм»: режиссеров Н. А. Чигорина, Г. М. Косенко, Д. И. Антонова, операторов
В. 	А. Суворова, В. И. Афанасьева, М. Г. Бесчетного, И. JI. Касаткина,
500


6. С. П. КОРОЛЕВ И ПРАКТИЧЕСКАЯ КОСМОНАВТИКА
Ю. И, Панкратова, директоров Н. В. Макарова, В. А. Коренькову, светотехников Н. А. Ильичева, Н. Н. Ионова, звукооператора Н. JI. Аипова и др.
В процессе работы Сергей Павлович живо интересовался технологией и всем процессом производства фильма. Он мог подолгу сидеть в темной комнате и наблюдать за скрупулезной работой на мультипликационном станке, когда оператор, перекладывая целлулоидные листы с рисунками, вел съемку, получая на негативе скрытую картину какого-нибудь сложного динамического процесса.
Даже в самых трудных ситуациях, при подготовке ракеты или корабля на космодроме, Королев шел навстречу просьбам съемочной группы, понимая, что не все хроникальные события можно потом воспроизвести. При этом он часто говорил: «Показывайте технику, показывайте людей. Людей, которые творят все эти космические дела». Ему хотелось, чтобы в фильмах было показано рождение каждого изделия, развитие проектной мысли, показаны люди, которые разрабатывали конструкцию, изготавливали, собирали и испытывали агрегаты, системы и ракету и корабль в целом, чтобы раскрывалась кооперация смежных организаций, координация работ различных министерств и ведомств, позволившая выполнить многое из задуманного С. П. Королевым. Но это не всегда удавалось...
Если в фильмах, созданных до 1964 г., все эти стороны не были еще до конца раскрыты, то фильм о полете «Восхода-2», созданный по заказу нашего предприятия (последний фильм, в котором участвовал С. П. Королев), может служить образцом раскрытия всего многообразия процесса рождения, наземной и летной отработки нового корабля.
Вот один эпизод из истории создания этого фильма. Когда проходила незапланированная посадка корабля с помощью ручной системы ориентации, С. П. Королев попросил киногруппу не мешать и удалил всех с командного пункта. Звукооператор Н. JI. Аипов ушел со всеми, но микрофон оставил на пульте и магнитофон не выключил. Сергей Павлович это заметил, но вначале ничего не сказал, а после работы приказал эти ленты изъять, так как в тот напряженный момент было сказано немало резких слов. При просмотре фильма Сергей Павлович вспомнил об этом случае и предложил использовать этот сюжет в финале фильма, что и было сделано. До последних дней Сергей Павлович беспокоился о ходе организации кинодел, о приобретении аппаратуры, о перспективе выпуска новых фильмов. В архиве нашей кинолаборатории есть бумаги с записями С. П. Королева, датированные последним днем перед его уходом в больницу на операцию. В них, в частности, есть утвержденная им временная планировка размещения кинолаборатории, скорректированное положение и структура лаборатории.
В 1965 г. редакция звукового журнала «Кругозор» (главный редактор Е. С. Велтистов) попросила С. П. Королева помочь в выпуске юбилейного номера, посвященного пятилетию со дня полета Ю. А. Гагарина. Сергей Павлович отнесся с большим вниманием к этой просьбе и поручил группе своих сотрудников участвовать в создании журнала. Просмот¬
501


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
рев первые наши предложения и сделав некоторые замечания, он в основном все одобрил и попросил дать ему посмотреть и прослушать готовый материал. К сожалению, этот номер вышел уже после его смерти. В этом журнале (№ 4 за 1966 г.) впервые опубликован ряд фотографий, в том числе стартующая многоступенчатая ракета-носитель корабля «Восход», фото С. П. Королева и Ю. А. Гагарина на митинге-встрече, корабль «Восток» на месте приземления. Впервые прозвучал голос С. П. Королева, записанный на встрече с журналистами на космодроме при подготовке к полету корабля «Восход-2» звукооператором радиокомитета Ю. А. Летуновым.
Н. 	Г. Сидоров
Главный конструктор С. П. Королев большое внимание уделял сооружению обелиска в честь освоения космического пространства.
Уже выбрали (по конкурсу) вариант обелиска и место для его установки. Предлагалось обшивку обелиска сделать из нержавеющей стали, и Сергей Павлович просил меня как руководителя материаловедческого отдела высказать свое мнение по этому вопросу. Я сразу не мог ответить, так как в изделиях из нержавеющей стали отмечались случаи коррозии. Сергей Павлович понял мои сомнения и дал три дня для раздумий, назначив день и время встречи.
За это время я посоветовался с некоторыми начальниками лабораторий, проработал литературу. Вместе с представителем Всесоюзного института авиационного материаловедения (ВИАМ) осмотрели облицовку станции «Маяковская», скульптуру В. И. Мухиной у ВДНХ и другие объекты, изготовленные в свое время из нержавеющей стали. Пришли к однозначному выводу: идею об использовании нержавеющей стали мы поддержать не можем, ибо все, что осмотрели, было с очагами коррозии. Мы предложили изготовить обшивку из полированных листов титанового сплава (автор сплава — коллектив ВИАМа).
В назначенное вр^мя я доложил наши соображения с подробным обоснованием. Королев согласился с нашим предложением и назначил меня ответственным за применяемые для обелиска материалы. Он предложил также созвать совещание квалифицированных специалистов с его участием и дал срок для сбора, совещания пять дней. Совещание подготовили в ВИАМе. Совещание шло в кабинете у директора в непринужденной и дружеской обстановке. Я коротко доложил подготовленные и согласованные предложения по обшивке обелиска и материалу для макета ракеты, венчающей обелиск. Наши предложения поддержали.
В создании обелиска участвовали проектировщики из разных организаций,, архитекторы, скульпторы. Ракету, венчающую обелиск, проектировали в КБ Королева и изготовлял наш завод. Вопросы финансирования решались в Министерстве культуры. Сроки строительства (увязка организаций исполнителей) не раз обсуждались на совещаниях в Мос- горисполкоме. С. П. Королев внимательно следил за ходом строительства. Мы неоднократно ездили к скульптору Файдышу (мастерские Мос-
502


6. С. П. КОРОЛЕВ И ПРАКТИЧЕСКАЯ КОСМОНАВТИКА
горисполкома на Ленинском проспекте), где изготовлялись все фигуры, расположенные па обелиске.
С. П. Королев большое внимание уделил грозозащите обелиска. Этот вопрос поначалу мы недостаточно проработали. Он принял участие в обсуждении гарантийного срока на обелиск и составлении соответствующего документа.
Б. В. Королев
Мне хочется рассказать о проектировании спутника связи. Эту задачу поставили перед ОКБ в 1961 г.
Каким должен быть этот спутник? Ученые и специалисты-радиотехники считали достаточным для начала проверить прохождение радиоволн в реальных условиях и осуществить пробные передачи телевизионного изображения, т. е. создать для этих целей экспериментальный спутник. Осторожные предложения специалистов в области радиотехники казались разумными, тем более что американские планы предусматривали аналогичный путь развития систем связи. Это господствовавшее мнение отразилось даже на решении вышестоящих организаций, предписавших подготовку всего двух спутников для проведения исследований и экспериментов.
Проектанты подготовили проспект по этому спутнику и направили Сергею Павловичу на утверждение, но Главный конструктор проспект не утвердил, а вернул на доработку с замечаниями, существо которых сводилось к следующему:
разрабатывать надо не спутник для экспериментов, а сразу такой спутник, на основе которого можно было бы строить систему связи по всей территории Советского Союза;
ресурс такого спутника на первых порах должен быть не менее 6— 9 месяцев;
для отработки спутника в реальных условиях космического полета необходимо изготовить не два, а пять-семь спутников, чтобы всесторонне его испытать и провести даже опытную эксплуатацию системы связи.
Для участников работы такая постановка задачи казалась очень смелой и неожиданной. Все-таки было очень много неясных вопросов...
Что же позволяло Главному конструктору Королеву ставить задачу таким образом? На чем основывалась его уверенность?
Известно, что Сергей Павлович не любил прожектерства. К 1961 г. была создана достаточно мощная четырехступенчатая ракета-носитель, с помощью которой можно было вывести космический аппарат на высокую околоземную орбиту, что очень важно именно для спутника связи. Осуществлялись запуски аппаратов к Луне, в феврале 1961 г. состоялся запуск аппаратов к Венере. Здесь решалась проблема надежности и ресурса систем и аппаратуры. И эту проблему считали основной при разработке спутника связи, от срока активной работы которого зависит эффективность системы связи в целом. В полете аппаратов к Луне и Венере получили первые опытные данные по радиосвязи на больших
503


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
расстояниях. Таким образом, для создания спутника связи была подготовлена основательная база.
Заслуга Сергея Павловича в том и состоит, что он, реально оценивая уровень достижений космической техники, сумел своевременно поставить задачу о разработке спутника для системы связи, хотя многое предстояло сделать впервые. Возвращенный Сергеем Павловичем проспект был переделан в документ, содержащий предложения о том, что делать, как делать, в какие сроки, с какими характеристиками.
Сергею Павловичу удалось доказать правильность и своевременность своего предложения. Оно было одобрено и начало претворяться в жизнь.
Позиция Сергея Павловича способствовала внедрению новейших достижений космической техники. Она предопределила комплексный подход к проектированию спутниковой системы связи по территории Советского Союза. Были рассмотрены различные варианты такой системы, соотношения характеристик составляющих ее элементов, в частности наземных средств и спутника. Проектный коллектив поставил, а затем (вместе с другими отделами й смежными предприятиями) решил массу новых инженерных задач, таких, например, как создание системы трехосной ориентации с минимальными расходами массы, создание новых химических батарей с большим ресурсом работы, солнечной батареи большой мощности, мощного широкополосного ретранслятора, высокоэффективной системы терморегулирования, остронаправленной многодиапазонной поворотной антенны и др. Было найдено удачное компоновочное решение конструкции спутника.
Одновременно провели широкие проектно-баллистические исследования по выбору орбиты спутника, разработали принципы построения системы связи из нескольких спутников, обеспечивающей круглосуточную связь по территории СССР. Таким образом, вместо экспериментального, простого, с узким назначением и ограниченными техническими возможностями спутника примерно за три года был создан спутник, впоследствии составивший основу первой в мире региональной системы спутниковой связи.
В ходе проектирования и испытаний спутника связи «Молния-1» накапливали опыт и становились подлинными специалистами сотрудники проектного коллектива, который возглавлял В. Н. Дудников, ставший впоследствии кандидатом технических наук, лауреатом Государственной премии. Выросли за время этой работы специалисты и в других подразделениях и смежных организациях.
С. 	П. Королев часто бывал на рабочих местах у исполнителей, но так получалось, что в проектном коллективе, где создавали спутник «Мол- ния-1», ему побывать не удалось. И все же разработчиков не покидало чувство общения с ним. По тем замечаниям, дополнениям и исправлениям, которые он проводил в технической документации, из технической переписки постоянно было видно, как глубоко он вникает во все вопросы проектирования. Его неформальное отношение к делу не позволяло другим трудиться с прохладцей. Когда мы готовили какое-либо решение или технический документ, то стремились обычно взглянуть на свой труд со стороны, критически оценить его. Нередко при этом мы
504


6. С. П. КОРОЛЕВ И ПРАКТИЧЕСКАЯ КОСМОНАВТИКА
пытались поставить себя на место Сергея Павловича и понять, какие вопросы у него могут возникнуть, чтобы учесть их и полностью осветить.
Еще один эпизод. В 1965 г., после запуска спутника «Молния-1», сотрудники космодрома Байконур попросили Сергея Павловича выхлопотать разрешение на постройку у них наземного пункта для приема телевизионных передач из Москвы через спутник «Молния-1». Сергей Павлович живо откликнулся на просьбу, считая, что коллектив космодрома вполне заслуживает этого. Но в строительстве такого пункта он тут же увидел и большую пользу для развития системы связи. На письме он написал: «Эксплуатация такого пункта позволила бы накопить необходимый опыт и, в случае положительных результатов, подготовить предложения по созданию разветвленной сети подобных пунктов по всей стране».
К. П. Феоктистов 1
У Сергея Павловича было важное инженерное достоинство — умение соизмерять желание и возможности.
В 30-е годы были уже широко распространены идеи К. Э. Циолковского, появились научно-фантастические романы, где люди путешествовали в космическом пространстве. И, конечно, Сергей Павлович тоже мечтал о космосе. Но говорил только о ракетном полете в атмосфере. Почему? Эта задача была для 30-х годов реальной: уже научились делать самолеты, появились успешно работающие ракетные двигатели.
Сороковые годы: уже есть довольно большие ракеты, дальность которых — несколько сотен километров. Они созданы, они летают, правда, иногда взрываются. Но и в это время Королев не говорит о полете человека в космос. Он говорит, что нужно делать следующий шаг — пробные полеты на ракете животных, с тем чтобы определить, какие сложности возникнут в обеспечении жизнедеятельности животных, в особенности при возвращении и посадке. Он "дает указания относительно разработки проектов и создания ракет, специально приспособленных для того, чтобы животных можно было поднимать на высоту несколько сот километров, в космос, и спускать их оттуда. И в этом твердое ощущение того, что сегодня можно, чего сегодня нельзя, и умение выбрать цель на данный момент, которая в ближайшее время может быть достигнута.
Эти задачи не были стабильными. Сергей Павлович все время пересматривал их. Если ситуация, технические и производственные возможности менялись, появлялись новые технические решения, он смело пересматривал ранее принятые планы, ранее принятые решения. Например, сразу же после того, как в 1957 г. совершила первый успешный полет межконтинентальная ракета, после того, как был запущен первый искус¬
1 В кн.: Из истории советской космонавтики. М.: Наука, 1983, с. 55—67. Публикуется в повой редакции.
505


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
ственный спутник Земли, стали обсуждаться дальнейшие планы. Размышляли о том, когда же мы сумеем создать спутник для полета человека. Предполагалось, что подготовка к полету человека будет проведена по такой же схеме, как и подготовка к полету животных, т. е. будет создан аппарат для полета человека на сравнительно небольшой ракете по вертикальной или баллистической траектории. Невесомость при полете на такой ракете составит всего лишь несколько минут, но требовалось создать специальный аппарат, его систему управления, систему обеспечения жизнедеятельности и т. д. Довольно сложный проект... Сергей Павлович дает указания такой проект интенсивно разрабатывать. Начатые в 1957 г. работы по этому проекту успешно продолжались, так как считалось, что спутник с человеком можно будет запустить только в 1964—1966 гг. Но работа в 1957 г. и особенно в 1958 г. показала, что можно существенно приблизить сроки запуска спутника с человеком, если, во-первых, отказаться от промежуточного полета человека по баллистической траектории и, во-вторых, сделать спутник для полета человека достаточно простым, на базе проверенных, не вызывающих сомнений инженерных решений.
Как только появились эти новые технические идеи, появилась и новая программа действий. Сергей Павлович решительно пересмотрел принятые ранее планы и твердо стал на сторону тех, кто предлагал более короткий и более прямой путь в космос.
Вот эта способность — соизмерять свои желания и возможности и не упускать случая для расширения возможностей — эти качества инженера и организатора приносили решающий успех и позволяли энергично продвигаться вперед.
Сергей Павлович обладал редкой способностью собирать вокруг себя коллектив конструкторов и производственников, увлекать их за собой, организовывать дружную работу. Он умел устраивать дискуссии и подводить к нужному решению. Он делал это логично и последовательно, таким образом, будто это было не его личное, а коллективное решение, которое родилось в процессе споров. Скажем, по поводу того же спутника для полета человека. Уже в мае 1958 г., выслушав предложения проектантов о том, как сделать спутник для полета человека и обойтись без промежуточного этапа, он сразу загорелся и, видимо, твердо решил поддержать и двигать этот проект, но не сказал сразу, что принял такое решение. Несколько месяцев шло обсуждение в конструкторском бюро. Делать ли аппарат для полета человека на ракете, а потом спутник Земли или сразу делать спутник Земли с человеком? Каким должен быть спутник Земли для полета человека? Какова форма спускаемого аппарата?
Был еще конкурирующий проект автоматического спутника, которому надлежало решать сложные задачи, и конкурирующая группа проектантов доказывала, что «интересы отечества требуют создания в первую очередь именно их аппарата, а спутник для полета с человеком все равно быстро не сделать, успеем как-нибудь потом». И они были определенным образом тоже правы. Сражения в ОКБ (ожесточенные!) шлп на
506


6. С. Г.. КОРОЛЕВ И ПРАКТИЧЕСКАЯ КОСМОНАВТИКА
протяжении нескольких месяцев с привлечением главных конструкторов и других специалистов ведущих организаций, которые должны были участвовать в этих работах.
В ноябре 1958 г. споры закончились на Совете главных конструкторов, когда все вопросы вынесли на обсуждение, и коллективно было принято решение промежуточного этапа не делать, а прямо приступить к созданию спутника для запуска человека на орбиту. Это коллективное решение способствовало повышению ответственности каждого участника разработки проекта и улучшало деловое взаимоотношения между ними.
Сергей Павлович обладал трезвым инженерным умом. У него было множество забот, но он понимал, что его главная обязанность — вникать в спорные технические проблемы или технические неудачи и принимать своевременно, не откладывая и не уклоняясь, технические решения. Конечно, Главный конструктор и руководитель гигантского предприятия не мог в каждый вопрос вникнуть сам и найти своевременно все «за» или «против». Поэтому в спорных случаях он всегда предпочитал устраивать некоторые столкновения, с тем чтобы по каждому такому вопросу рождалось несколько мнений. Уж как минимум два. К примеру, форма спускаемого аппарата. Проектанты, которые занимались кораблем, еще весной 1958 г. проанализировали всевозможные формы спускаемого аппарата: и фантастические типа «зонтик», внутри которого помещается: сам корпус спускаемого аппарата (а «зонтик» для того, чтобы снизить лобовое сопротивление и снять перегрузки и тепловые потоки на поверхности аппарата), и конусы, и полусферы. Наконец, в апреле родилась идея сферы.
Когда докладывали Главному конструктору (в конце мая — начале- июня) эти предложения, идея сферы ему чрезвычайно понравилась. Более того, он вспомнил, что когда-то обсуждались различные формы головных частей и одной из идей было взять головную часть в виде бочки, а это уже почти сфера. Видно было, как он безмерно доволен, что появились реальные технические идеи, которые позволяют решить эту проблему. Понятно, почему сфера была предпочтительнее: аэродинамика сферы прекрасно изучена; вопрос обеспечения ее статической устойчивости очень просто решался — сместить центр тяжести геометрического центра сферы, и сразу появлялась определенная устойчивость, которая: не вызывала никаких сомнений. Поскольку сферу можно достаточно точно выполнить, следует ожидать, что аэродинамические возмущения от неточности изготовления будут минимальными и т. д. Из этих соображений вытекало, что вес тепловой защиты для такого аппарата окажется достаточно малым. Видно было, что Сергей Павлович внутренне настроился на это решение. Однако несколько месяцев шла дискуссия. Привлекли специалистов, занимающихся аэродинамическими характеристиками, расчетами тепловой защиты. Сомнения были: а почему сфера, почему не взять, скажем, конус? Можно взять конический аппарат и доказать, что вес тепловой защиты будет примерно таким же и даже, наверное, в сумме меньшим при том же объеме внутри. Но ясно, что отработка, получение необходимых аэродинамических характеристик
507


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
такого аппарата, обеспечение его устойчивости потребует значительно больших усилий. Во всяком случае, дискуссия пошла на пользу. Наконец, приняли решение: спускаемый аппарат делать все-таки в виде сферы. Это существенно сократило сроки разработки и изготовления, корабля.
Конечно, более перспективно сделать конический аппарат с управляемым спуском, с некоторым аэродинамическим качеством, но из-за сроков этот вопрос был отложен до следующего этапа. Буквально через три года мы вернулись к конической форме и начали делать аппарат с управляемым спуском, который называется теперь кораблем «Союз». Но в то время было принято решение сделать более простой вариант для того, чтобы в первую очередь решить главную задачу. Это умение выделить главное сегодня и отложить второстепенные задачи на завтра, чтобы они не замедляли движения вперед,— характерная черта Сергея Павловича.
Напомню еще один спор — о том, как делать приборный отсек. Чтобы обойтись минимумом веса тепловой защиты, спроектировали корабль из двух частей. Одна часть — спускаемый аппарат, в котором человек должен был возвращаться на Землю и в котором размещалось все, что требуется для возвращения, а другая — приборный отсек — для спуска и возвращения на Землю не нужна. Естественно, что цроектанты хотели сэкономить вес на приборном отсеке, сделав его в виде рамы, и на нее поставить приборы. А приборы заказать такими, чтобы они работали в вакууме. С улыбкой вспоминаю, как я тогда отстаивал этот негерметичный приборный отсек и ужасно злился на «консерваторов-оппози- ционеров», которые предлагали на всякий случай сделать отсек герметичным.
Сергей Павлович принял решение сделать приборный отсек герметичным. И, конечно же, надо было сделать его герметичным. Ведь мы хотели использовать готовую аппаратуру, а она рассчитана на использование в земных условиях или в герметичных отсеках. Чтобы заставить эту аппаратуру работать в вакууме, пужно было проводить специальные контрольные испытания, а может быть, и доводку, т. е. наверняка задержать работы. Споры кончились тем, что мы на чертежах провели линии гермооболочки. Конструктивная схема оставалась прежней. Решение было выполнено, и оно оказалось, безусловно, правильным. Это и нам было еще одним уроком. И до сих пор основные приборы, как правило, устанавливаются в герметичных отсеках. Это удобно, особенно при создании большеразмерных орбитальных станций, где к каждому прибору желательно иметь доступ, чтобы заменить или отремонтировать его в случае необходимости.
Таким же сложным и спорным был вопрос о системе приземления. Как решить задачу мягкой посадки? Например, американцы не решились садиться в своих кораблях на Землю, предпочитая приводнение, потому что решить проблему аккуратной мягкой посадки довольно сложно. И чтобы отработать ее, требовалось время. У Сергея Павловича была твердая антипатия к «тряпкам» (так он называл парашюты). Тем
508


6. С. П. КОРОЛЕВ И ПРАКТИЧЕСКАЯ КОСМОНАВТИКА
не менее, когда твердо и обоснованно предложили производить спуск и корабля, и космонавта на парашютах, он согласился. Антипатия антипатией, а дело есть дело — другого выхода тогда не было. Был принят парашют.
Здесь я привел как пример те решения, которые в спорных случаях принимал после обсуждения Сергей Павлович. Каждый раз он выслушивал противоположные мнения либо требовал разработки нескольких вариантов, чтобы их можно было сравнить и принять единственное решение.
Сергей Павлович был блестящим организатором, который умел добиваться выполнения планов в кратчайшие сроки. Рассматривая планы, он для начала принимал чрезвычайно сжатые сроки. Затем в процессе работы они корректировались, частично срывались, однако в целом работа шла очень оперативно.
Как я уже рассказывал, в 1958 г. шли баталии — какой делать проект, спутник ли для запуска человека на орбиту или аппарат для его полета по баллистической траектории? Эти споры продолжались до конца года. Проектанты, конечно, размышляли и работали, но проекта как такового еще не было. Решение о том, чтобы делать проект спутника, приняли, в сущности, в самом конце 1958 г.
Еще через три месяца — в марте 1959 г.— проекта все еще нет, но конструкторам уже выданы исходные данные по корпусу. Проект еще не завершен, а конструкторам в рабочем порядке выданы данные на компоновку: какой прибор где установить, где и как должны стоять чувствительные элементы, управляющие органы, двигатели и т. д. Проект, где было всего несколько десятков страниц текста и чертежи, появился только в конце мая 1959 г. А тем временем у конструкторов, у прибористов, у разработчиков электрических схем, у испытателей шла по предварительным данным интенсивная работа.
В августе 1959 г. в цехах уже появился первый металл, первые сферические оболочки... А уже в конце года мы получили от завода первый корабль, предназначенный для того, чтобы отрабатывать на Земле всю его комплексную электрическую схему с натурным оборудованием, приборами, чтобы научиться с ним обращаться. Это было совершенно ошеломляющее зрелище. Корабль разобрали, чтобы можно было подойти к корпусу спускаемого аппарата отдельно, к приборному отсеку отдельно, к двигателям отдельно. Приборы выставлены на стойках. В первый раз коллектив столкнулся с такой сложной машиной.
Внешне корабль «Восток» очень прост. Но когда все его внутренности выложили на небольшой площадке, это производило впечатление джунглей — все было опутано кабелями. Это место так и называли — «тарзан- ник». Здесь шло обучение коллектива испытателей и самих разработчиков бортовых систем обращению с новой машиной. Как видите, весной еще не было проекта, а в конце года уже появился настоящий корабль. Зимой 1959 г. шли интенсивные самолетные испытания системы приземления, т. е. уже существовало несколько настоящих спускаемых аппаратов, их поднимали на самолетах, сбрасывали, вводилась в действие авто- 509


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
матика системы приземления, катапультировалось кресло с манекеном, выводился парашют спускаемого аппарата. Конечно, были отдельные неудачи, но в целом экспериментальная отработка шла успешно. Не прошло и года, а наиболее важные экспериментальные работы уже шли в натуре. А в мае 1960 г. был запущен беспилотный корабль-спутпик без тепловой защиты* В августе, т. е. менее чем через полтора года после выпуска проекта, уже совершил полет корабль с Белкой и Стрелкой, первый космический корабль с возвращением на Землю. Принципиально новая машина создана менее чем за полтора года — совершенно уникальный срок.
Одновременно шла разработка корабля и для полета человека. После приземления корабля с Белкой и Стрелкой, в конце августа, у Сергея Павловича состоялось обсуждение: как делать корабль для человека? Были выдвинуты новые идеи — еще больше упростить конструкцию корабля, снять систему стабилизации со спускаемого аппарата, упростить систему аварийного спасения, упростить проблему скафандра. Сначала Королев отнесся к этим предложениям сдержанно. Затем устроил второе совещание, на котором цринял все эти предложения. Это было в самом конце августа 1960 г. Проектанты уверяли, что к концу года можно будет создать такой корабль. Сейчас этот срок кажется совершенно неправдоподобным. Но тогда все было принято всерьез. Обратите внимание: в конце августа принимается решение, а в начале марта следующего года состоялся первый полет корабля, правда, без экипажа, в автоматическом варианте, но такого, на котором уже может летать человек. Это, конечно, сверхсжатые сроки. И их выполнение определяется великолепным организаторским талантом Сергея Павловича. Он умел и спланировать работу и добиться от каждого выполнения взятого обязательства. При этом он не ограничивался изданием приказов, а находил к каждому такой подход, что исполнение задания становилось делом его чести.
Я уже говорил, что Сергей Павлович обладал талантом соизмерять цели и имеющиеся на сегодня возможности. Но, кроме этого, он умел создавать эти благоприятные возможности. Например, когда возникла необходимость резко увеличить выводимый полезный груз, Сергей Павлович смело принял решение — немедленно проектировать третью ступень. Решение приняли весной 1959 г., а осенью был первый полет трехступенчатой ракеты, позволяющей осуществить запуск лунников, корабля- спутника.
Для сложных работ нужно иметь устойчивое финансирование — оно обеспечивается постоянным наращиванием определенных производственных. конструкторских и научных мощностей. Этого Сергей Павлович достигал и за счет деловых отношений с главными конструкторами, которые вместе с ним участвовали в создании кораблей, космических автоматов, ракет.
Он никогда не оставлял безнаказанным покушение на свою власть, на свои распоряжения. Если кто-то из подчиненных не выполнял его заданий, следовала неизбежная расплата. Если он сверху получал неудачные распоряжения, он и это не оставлял без внимания. Иначе говоря,
510


6. С. П. КОРОЛЕВ И ПРАКТИЧЕСКАЯ КОСМОНАВТИКА
его слово и его решение были всегда твердыми, и все понимали, что не так просто отмахнуться от его предложений. Всем этим создавал стабильные условия для работы, которые очень важны для сложных проблем. Правда, он, как правило, предпочитал оперировать короткими сроками. Во всяком случае, для коротких сроков он умел создавать необходимую благоприятную обстановку.
Сергей Павлович обладал прекрасной инженерной способностью — умением видеть перспективу. Уже в 1961 г. начали проектировать различные варианты системы для сближения на орбите и стыковки. Это был самый реальный путь к созданию больших орбитальных станций. Для этой цели сначала хотели использовать имеющиеся конструкции. Однако позже пришли к выводу, что для стыковки корабль должен быть нового типа: на нем необходим управляемый спуск, т. е. требуется снабдить спускаемый аппарат неким аэродинамическим качеством, которое позволило бы управлять траекторией спуска, снизить перегрузки, действующие во время спуска, и уменьшить рассеивание точек приземления. Тогда же решалась проблема выхода в космос. Это было реализовано на корабле «Восход-2» только в 1965 г. Благодаря тому, что Сергей Павлович видел перспективу и готовил для этого необходимый задел, космические аппараты постоянно совершенствовались.
Он был осторожным и предусмотрительным человеком. Это инженерное качество тоже необходимо в повседневной работе и в любом деле, а в деле принципиально новом — особенно. Это проявлялось, во-первых, в тщательном планировании. Планирование велось таким образом, чтобы в любой момент иметь возможность маневрировать средствами. Например, несколько раз при подготовке проекта мы пытались я конце проекта давать раздел «Организация работ и распределение работ», чтобы не было «перепихивания» с одного подразделения на другое той или иной работы, чтобы четко сказать, кто и что должен выполнять. И каждый раз Сергей Павлович требовал этот раздел выбросить. Он мыслил примерно так: «Все равно все работы здесь не расписать, но введением параграфа, где записано, что отдел такой-то занимается таким-то вопросом, одновременно фактически утверждается, что другими вопросами он не занимается. И часть вопросов „провалится44. Тем самым я связываю себе руки. А я человек предусмотрительный и руки себе связывать не хочу. Я буду выпускать отдельные частные графики по этим вопросам и смогу маневрировать». Как человек осторожный, он придавал большое значение экспериментальной отработке и все делал, чтобы она обязательно кончалась положительным результатом.
При выборе принципиальных решений, связанных с кораблем или космическими аппаратами, он каждый раз смотрел, чтобы эти решения были надежными и чтобы всегда нашелся выход в случае неудачи. Например, для «Востока» на случай, если двигатель или система ориентации корабля откажут, выбиралась такая орбита, чтобы за счет торможения в атмосфере корабль мог существовать на этой орбите не больше десяти суток и должен был наверняка спуститься на Землю. А чтобы при этом экипаж мог выжить, запас кислорода в связанном виде, пищи
511


АКАДЕМИК С. П. КОРОЛЕВ. УЧЕНЫЙ. ИНЖЕНЕР. ЧЕЛОВЕК
и воды рассчитывался на десять дней. И теплозащита, и теплоизоляция корабля выбирались с учетом возможного спуска с орбиты за счет естестг- венного торможения в атмосфере.
К счастью, этот способ ни разу не потребовался, но все-таки душа была спокойнее. Вы сами понимаете, что при полетах в космос одна из самых страшных опасностей, которая может там поджидать,— это отказ систем, обеспечивающих возвращение на Землю.
Сергея Павловича отличала неуемная энергия. Как складывался его рабочий день? Он появлялся вовремя и тут же принимался за работу. Если находился в ОКБ, то брался за какие-то спорные и неприятные технические вопросы. Неприятные потому, что всякое большое дело таит в себе и неудачи. Скажем, создается какой-то агрегат, ставят его на испытание, а он сгорает или ломается... И нужно принимать решение о новой разработке, или чинить его, или потребовать, чтобы в такие-то сроки доработали его конструкцию, т. е. вызывать всех участников, всех виновников, выслушивать их соображения о том, почему это произошло и как выйти из кризисной ситуации.
Агрегат — это еще ничего, а когда на самолетных испытаниях оказывается, что схема спускаемого аппарата сделана неверно, что нужно все срочно заново переделывать, срочно изготавливать новую материальную часть, делать ее из полуготовых деталей, потому что изготовление — это длительный цикл... В этом состояла значительная часть его рабочего дня. Не нужно забывать, что Королев был руководителем предприятия, у него еще были обязанности, связанные с вопросами обеспечения сотрудников жильем, с работой профсоюзной организации, партийной организации, были всякого рода трения, неурядицы, большое количество указаний от вышестоящих организаций, которые нужно было выполнять.
А заканчивался его рабочий день чаще всего не раньше девяти, а нередко в десять-одиннадцать часов вечера. И всем казалось, что это естественно. Поэтому, когда кто-то недавно пожаловался на напряженную работу по одной из тем, я напомнил то время, когда шлц работа с Сергеем Павловичем. Тогда каждый из ведущих разработчиков чувствовал себя чуть ли не преступником, если вовремя уходил с работы,— такое считалось чуть ли не уклонением от служебных обязанностей. И не потому, что Сергей Павлович требовал быть в это время на месте. Нет, никто не требовал. Просто все чувствовали заданный ритм жизни, каждый чувствовал, что он что-то не сделал вовремя. Сроки были настолько сжатыми, что каждый оказывался все время в долгах. Эти долги нужно было ликвидировать.
Когда Королев приезжал на космодром, то вроде можно было бы ему и отдохнуть. Он прекрасно донимал, куда ему стоит вмешиваться, а куда не стоит.
Главный конструктор приходил в монтажный корпус, смотрел — все работают. Выслушивал доклады — все хорошо, справимся в нужное время. Можно возвращаться к своим делам. И на этот случай он привозил с собой чемоданы со служебной почтой и свободное время использовал для того, чтобы разобраться в ней, почитать проекты, до которых
512


6. С. П. КОРОЛЕВ И ПРАКТИЧЕСКАЯ КОСМОНАВТИКА
руки не доходили. И получалось так, что на космодроме рабочий день тоже заканчивался в 10—11 часов вечера. Каждый раз приходилось удивляться запасу его энергии: и в 10, и в 11 часов вечера он был способен отчаянно спорить, принимать крутые решения. Обычно в это время человек должен уставать, становиться мягче. Нет, у него жизнеспособности не убавлялось.
Это было характерной особенностью его стиля работы. И она проявлялась всегда.
Нужно сказать, все его ближайшие помощники ходили в выговорах, как в орденах. Они рассматривались как некие награды, потому что дурака воспитывать и ругать бесполезно. Я этого сначала не понимал, но после очередного несправедливого, с моей точки зрения, столкновения один из моих товарищей утешил меня: «Что ты огорчаешься? Это первый признак, что СП воспринял человека, что он с ним считается, что он с ним собирается работать».
Как-то в 1960 г., в конце мая, я получил выговор в приказе за ошибку в конструкции, к которой я отношения не имел. Я хотел было возмутиться, а потом сообразил, за что. Ведь не за все прямо можно дать выговор. Только что состоялся первый полет корабля-спутника без тепловой защиты. Он летал несколько дней. Вдруг приходит с космодрома телеграмма, пишут, что со вчерашнего дня система ориентации работает неправильно, и считают, что для спуска ее использовать нельзя. В легкой панике побежали мы смотреть записи. Сегодня, вчера, позавчера — записи одинаковые. И мы заняли жесткую позицию: прибор работает так же, как работал с самого начала. За эту позицию и сражались. Сергей Павлович присоединился к нам. Кончилось это печально — загнали мы корабль наверх вместо того, чтобы спустить. В общем-то. ничего страшного не произошло — это был испытательный полет. Но Сергей Павлович тут же объявил выговор.
Главное, что отличало Сергея Павловича и было самым характерным в его деятельности,— это неуклонное движение вперед. Именно эта неуклонность, эта способность после достигнутого результата не расслабляться, а двигаться вперед и объясняет тот великолепный триумфальный марш, который был в космической технике при его жизни. Я имею в виду первый спутник — октябрь 1957 г., второй спутник — ноябрь 1957 г., третий спутник — май 1958 г., потом пошли работы над лунниками. Затем — беспилотные корабли. Каждый год один-два принципиальных шага: беспилотные корабли, пилотируемые корабли, спутники связи, автоматические аппараты, которые шли к Марсу, шли к Венере. Облет Луны и фотографирование ее, высадка телевизионной аппаратуры на Луне, которая передала нам первую картину ее поверхности. Все эти достижения, которые были получены в очень сжатые сроки, в высоком темпе, в значительной степени объяснялись напористостью Сергея Павловича, его умением организовать дело и непрерывное движение вперед.


СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ
Лбезгуз Надежда Яковлевна,
соученица С. П. Королева по Стройпроф- техшколе г. Одессы, член Союза журналистов.
Абрамов Анатолий Петрович,
сотрудник ОКБ с 1947 г., заместитель
С. 	П. Королева, доктор технических наук, профессор.
Авербух Георгий Владимирович, сотрудник РНИИ.
Андреев Виктор Алексеевич, сотрудник ГИРДа.
Антонов Олег Константинович,
академик, генеральный конструктор.
Апарцева Белла Эммануиловна, сотрудник НИИ.
Аппазов Рефат Фазылович,
сотрудник ОКБ с 1946 г., проектант, кандидат технических наук, профессор.
Аракелов Артур Гарегинович,
сотрудник ОКБ с 1959 г., физикохимик, доктор технических наук, профессор.
Ашмарин Петр Михайлович,
сотрудник ОКБ с 1959 г., председатель профкома ОКБ с 1963 по 1965 г.
Баланина Мария Николаевна,
мать С. П. Королева.
Бондаренко Николай Денисович,
сотрудник ОКБ с 1959 г., начальник экспедиции на Байконуре.
Борздыко Виктор Георгиевич,
сотрудник ОКБ с 1954 г., конструктор.
Бушуев Константин Давыдович,
сотрудник ОКБ с 1947 г., член-корреспондент АН СССР, заместитель С. П. Королева.
Вахтангов Вахтанг Дмитриевич,
сотрудник ОКБ с 1953 г., главный инженер опытного завода.
Ветров Георгий Степанович,
сотрудник ОКБ с 1946 г., проектант, доктор технических наук.
Виденичев Виктор Владимирович,
сотрудник ОКБ с 1948 г., рабочий-сборщик опытного завода.
Вильницкий Лев Борисович,
сотрудник ОКБ с 1946 г., конструктор, кандидат технических наук.
Волчков Евгений Васильевич,
сотрудник ОКБ с 1952 г., конструктор.
Вольцифин Анатолий Николаевич,
сотрудник ОКБ с 1946 г., кандидат технических наук.
Галковский Владимир Николаевич,
сотрудник ГИРДа и РНИИ.
Галлай Марк Лазаревич,
заслуженный летчик-исп&татель, доктор технических наук.
Гладкий Виктор Федотович,
сотрудник ОКБ с 1946 г., проектант, доктор технических наук.
Глазунов Михаил Григорьевич,
сотрудник ОКБ с 1955 г., проектант, кандидат технических наук.
Глушко Валентин Петрович,
академик, генеральный конструктор.
Глушкова Полина Ивановна,
сотрудник ОКБ с 1946 г.
Гречко Георгий Михайлович,
сотрудник ОКБ с 1954 г., летчик-космонавт СССР, доктор физ.-мат. наук.
Григорьян Лев Богданович,
сотрудник ОКБ с 1951 г., конструктор.
Денисов Сталь Викторович,
сотрудник ОКБ с 1954 г., конструктор.
Дордус Иван Данилович,
сотрудник ОКБ с 1958 г., радиоинженер.
Евсеев Борис Евсеевич,
заместитель С. П. Королева, доктор технических наук, профессор.
Елисеев Алексей Станиславович,
сотрудник ОКБ с 1962 г., летчик-космонавт СССР, доктор технических наук, профессор.
Ершов Анатолий Владимирович,
сотрудник ОКБ с 1956 г.
Ефимов Сергей Васильевич,
сотрудник ОКБ с 1946 г., мастер опытного завода, секретарь первичной цеховой парторганизации в течение 30 лет.
514


Ефремов Николай Иванович, сотрудник ГИРДа.
Злотникова Антонина Алексеевна,
сотрудник ОКБ с 1947 г., технический секретарь С. П. Королева
Зуданов Владимир Иванович,
сотрудпик опытного завода с 1946 г.
Зуев Александр Алексеевич,
сотрудник ОКБ с 1959 г., председатель профкома с 1966 по 1975 г.
Ильин Александр Павлович,
сотрудник опытного завода с 1946 г., старший мастер.
Ишлинский Александр Юльевич,
академик, директор Института проблем механики АН СССР.
Кавызин Михаил Степанович,
сотрудник ОКБ, ведущий конструктор.
Калашникова Александра Васильевна,
сотрудник ОКБ с 1948 г., конструктор.
Карин Владимир Михайлович,
сотрудпик ОКБ с 1958 г., проектант, доктор технических наук, профессор.
Карманов Владимир Ильич,
сотрудник ОКБ с 1953 г., физик.
Карпов Евгений Анатольевич,
кандидат медицинских наук, первый руководитель Центра подготовки космонавтов.
Кашо Александр Сергеевич,
сотрудник ОКБ с 1946 г., ведущий конструктор, кандидат технических наук.
Келдыш Мстислав Всеволодович,
академик, президент АН СССР с 1961 по 1975 г.
Ключарей Виктор Михайлович,
сотрудник ОКБ с 1948 г., главный инженер опытного завода, кандидат технических наук.
Конотоп Василий Иванович,
первый секретарь Московского комитета партии с 1963 по 1985 г.
Королев Анатолий Григорьевич,
сотрудник ОКБ с 1956 г., проектант.
Королев Борис Васильевич,
сотрудник ОКБ с 1959 г., проектант, кандидат технических наук.
Корытов Георгий Георгиевич,
сотрудник опытного завода с 1952 г., заместитель начальника цеха главной сборки опытного завода.
Костров Александр Васильевич,
сотрудник ОКБ с 1952 г., конструктор.
Костюкевич Павел Александрович,
сотрудник смежной организации, заместитель секретаря парткома НИИ.
Котовская Адиля Радгатовна,
сотрудник Института медико-биологических проблем,доктор медицинских наук.
Кошелев Владимир Алексеевич,
сотрудник ОКБ с 1957 г., проектант.
Краснова Евдокия Михайловна,
учительница.
Кузнецов Николай Федорович,
начальник Центра подготовки космонавтов в период с 1963 по 1972 г.
Крюков Сергей Сергеевич,
сотрудник ОКБ с 1947 г., заместитель
С. И. Королева, доктор технических наук.
Ламкин Владимир Ильич,
партийный работник, кандидат технических наук.
Левин Михаил Иванович,
сотрудник ОКБ с 1946 г., рабочий-испытатель.
Левицкий Борис Федорович,
сотрудник опытного завода с 1946 г., главный энергетик.
Леонов Алексей Архипович,
летчик-космонавт СССР.
Л окоти лов Алексей Александрович,
сотрудник ОКБ с 1946 г., начальник цеха, кандидат технических наук.
Максимов Глеб Юрьевич,
сотрудник ОКБ с 1957 г., проектант, кандидат технических наук.
Маненок Лев Иванович,
сотрудник ОКБ с 1953 г., конструктор.
Марков Григорий Маркович,
сотрудник опытного завода с 1948 г., начальник участка сборки космических кораблей.
Масленников Николай Петрович,
сотрудник ОКБ с 1949 г., конструктор.
Матысик Евгений Маркович,
сотрудник ГИРДа.
Машков Вячеслав Владимирович,
сотрудник ОКБ с 1948 г., конструктор, кандидат технических наук.
Морозов Василий Васильевич,
сотрудник ОКБ с 1955 г., заместитель С. П. Королева по социально-бытовым вопросам в период с 1963 г.
515


Мосолов Сергей Иванович, сотрудник ОКБ, заместитель С. П. Королева по социально-бытовым вопросам в период с 1959 по 1962 г.
Николаев Андриян Григорьевич,
летчик-космонавт СССР.
Новиков Виктор Дмитриевич,
сотрудник ОКБ с 1952 г., испытатель, кандидат технических наук.
Новожилов Павел Васильевич,
сотрудник ОКБ с 1950 г., конструктор.
Осташев Аркадий Ильич,
сотрудник ОКБ с 1947 г., испытатель,
кандидат технических наук, доцент.
Охапкин Сергей Осипович,
сотрудник ОКБ с 1948 г., заместитель С. П. Королева, доктор технических наук.
Павлов Сергей Степанович,
слесарь-лекальщик опытного завода.
Палло Арвид Владимирович,
сотрудник РНИИ, сотрудник ОКБ с 1958 г., ведущий конструктор.
Панов Станислав Николаевич,
сотрудник ОКБ с 1958 г., проектант.
Пауков Георгий Михайлович,
сотрудник ОКБ с 1947 г., заместитель С. П. Королева по кадрам.
Пашков Георгий Николаевич,
сотрудник аппарата Совета Министров СССР с 1952 по 1975 г.
Педан Александр Петрович,
сотрудник ОКБ.
Пилюгин Николай Алексеевич,
главный конструктор, академик.
Пронин Александр Михайлович,
сотрудник ОКБ с 1948 г., испытатель.
Прудников Иван Савельевич,
сотрудник ОКБ с 1946 г., проектант, доктор технических наук.
Пустовойтенко Александра Андреевна,
сотрудник ОКБ с 1959 г.
РЪчевская Эсфирь Михайловна,
сотрудница авиационного завода, где работал С. П. Королев в 1941 г.
Раушенбах Борис Викторович,
сотрудник РНИИ, . сотрудник ОКБ с 1960 г., академик.
Рожков Виктор Михайлович,
сотрудник опытного завода с 1946 г., начальник производства.
Ромашев Валентин Евгеньевич,
сотрудник ОКБ с 1956 г., конструктор.
516
Рублев Борис Васильевич,
сотрудник ОКБ с 1959 г., ведущий конструктор.
Рудомино Маргарита Ивановна,
родственница Сергея Павловича Королева, жена его дяди Василия Николаевича Москаленко, заслуженный деятель культуры РСФСР.
Рябов Иван Матвеевич,
сотрудник ОКБ с 1946 г., испытатель.
Садовый Виктор Федорович,
сотрудник ОКБ с 1947 г., проектант, кандидат технических наук.
Самошина Лидия Тимофеевна,
заведующая поликлиникой ОКБ.
Семенов Герман Яковлевич,
сотрудник опытного завода с 1946 г.
Сидоров Николай Григорьевич,
сотрудник ОКБ с 1946 г., технолог-материаловед, кандидат технических наук.
Симонайцев Юрий Владимирович,
сотрудник ОКБ с 1961 г., конструктор.
Скопцов Александр Яковлевич,
сотрудник ОКБ с 1946 г., проектант.
Скуридин Геннадий Александрович,
сотрудник Президиума АН СССР, доктор физ.-мат. наук.
Соловьев Юрий Дмитриевич,
сотрудник ГДЛ — ОКБ с 1946 по 1968 г.
Соркин Анатолий Рафаэлович,
заместитель директора Дворца культуры предприятия, заслуженный деятель культуры РСФСР.
Супонин Виктор Николаевич,
слесарь опытного завода с 1954 г.
Сыромятников Владимир Сергеевич,
сотрудник ОКБ с 1956 г., конструктор, доктор технических наук.
Титов Владимир Михайлович,
начальник Московской планерной школы.
Тихонов Дмитрий Дмитриевич,
сотрудник ОКБ с 1953 г., конструктор.
Тихонравов Михаил Клавдиевич,
заместитель С. П. Королева, доктор технических наук, профессор.
Тумовский Евгений Александрович,
сотрудник ОКБ с 1953 г., конструктор, секретарь парткома в 1958—1961 гг.
Феоктистов Константин Петрович,
сотрудник ОКБ с 1957 г., проектант, доктор технических наук, летчик-космонавт СССР.


Фирсов Иван Петрович,
сотрудник ОКБ с 1953 г., проектант.
Флеров Алексей Васильевич,
товарищ юношеских лет С. П. Королева.
Флеров Петр Васильевич,
товарищ студенческих лет С. П. Королева, сотрудник ОКБ с 1958 г., проектант.
Фролов Сергей Петрович,
строитель.
Фрумсон Виктор Ильич,
сотрудник ОКБ с 1947 г.
Цыбин Павел Владимирович,
товарищ юношеских лет С. П. Королева, заместитель С. П. Королева, заслуженный деятель науки и техники РСФСР.
Черепанов Иван Михайлович,
секретарь МК КПСС с 1979 по 1986 г.
Чернов Вадим Васильевич,
сотрудник ОКБ с 1948 г., испытатель, доктор технических наук, профессор.
Чигорин Николай Андреевич,
кинорежиссер, заслуженный деятель искусств.
Шабанов Евгений Васильевич,
сотрудник ОКБ с 1946 г., испытатель, заместитель С. П. Королева, кандидат технических наук.
Шаповалов Владимир Иванович,
инженер.
Шаталов Владимир Александрович,
летчик-космонавт СССР, кандидат технических наук.
Шумаков Борис Георгиевич,
сотрудник ОКБ с 1952 г., испытатель.
Шнякин Николай Сергеевич,
сотрудник ГДЛ —ОКБ с 1941 по 1966 г.
Шустин Константин Семенович,
сотрудник ОКБ с 1956 г., проектант, кандидат технических наук.
Эрлих Игорь Александрович,
авиаконструктор.
Юхтина Ксения Ивановна,
медсестра поликлиники ОКБ.
Янковский Владимир Викторович,
сотрудник ОКБ с 1946 г., заместитель секретаря парткома в период с 1953 по 1958 г.


СОДЕРЖАНИЕ
ОТ РЕДКОЛЛЕГИИ
О ЖИЗНИ И ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ГЛАВНОГО КОНСТРУКТОРА, АКАДЕМИКА С. П. КОРОЛЕВА (Краткий очерк)
1. 	Человек, живший среди нас
М. Н. Баланина
28
А. В. Калашникова
57
А. Я. Скопцов
М. И. Рудомино
33
А. С. Кашо
57
Е. М. Краснова
Н. Я. Абезгуз
38
П. В. Цыбин
59
Е. А. Тумовский
А. В. Флеров
40
М. Л. Галлай
60
В. А. Кошелев
Э.М. Рачевская
41
А. Р. Соркин
64
С. Н. Панов
Н. С. Шнякин
43
А. А. Злотникова
68
Н. А. Чигорин
С. О. Охапкин
44
Л. Б. Григорьян
69
Н. Д. Бондаренко
В. В. Чернов
45
А. М. Пронин
70
Г. Ю. Максимов
А. Г. Аракелов
49
И. М. Рябов
71
К. С. Шустин
В. Н. Супонин
52
В. В. Морозов
72
К. П. Феоктистов
В. В. Виденичев
53
П. И. Глушкова
73
И. А. Эрлих
К. И. Юхтина
54
В. Е. Ромашев
74
Г. С. Ветров
П. А. Костюкевич
55
А. Н. Вольцифин
75
2. С. П. Королев —
пионер ракетной техники
Б. В. Раушенбах
140
О. К. Антонов
153
Г. В. Авербух
П. В. Флеров
143
Н. И. Ефремов
156
А. В. Палло
В. Н. Галковский
152
В. А. Андреев
165
В. М. Титов
Е. М. Матысик
3. С. П. Королев — конструктор ракет и космических кораблей
В. П. Глушко
192
В. М. Карин
219
А. И. Осташев
С. С. Крюков
195
М. Г. Глазунов
222
Е. В. Шабанов
С. О. Охапкин
197
П. В. Новожилов
224
В. Г. Борздыко
А. Н. Вольцифин
200
Г. Ю. Максимов
226
И. Д. Дордус
В. Ф. Садовый
203
В. С. Сыромятников
230
Ю. В. Симонайцев
Н. П. Масленников
204
Н. Г. Сидоров
235
В. И. Шаповалов
В. Ф. Гладкий
205
В. Д. Вахтангов
240
Б. Г. Шумаков
И. П. Фирсов
208
В. М. Рожков
242
Ю. Д. Соловьев
В. В. Машков
211
М. И. Левин
243
В. В. Чернов
А. В. Костров
213
А. А. Локотилов
245
А. С. Кашо
В. И. Карманов
215
Г. Г. Корытов
246
И. С. Прудников
Л. И. Маненок
216
В. И. Зуданов
249
И. А. Эрлих
С. В. Денисов
217
А. П. Ильин
251
Г. С. Ветров
5
7
15
77
78
19
81
83
85
89
94
96
98
100
115
123
167
168
170
171
173
252
258
263
264
265
266
268
270
274
280
282
286
298
518


4. С. П. Королев —
организатор
305
Н. А. Пилюгин
316
Л. Б. Вильницкий
334
В. Д. Новиков
362
Г. Н. Пашков
317
П. А. Костюкевич
337
Д. Д. Тихонов
363
В. М. Ключарев
318
А. П. Педан
339
С. П. Фролов
364
Г. М. Пауков
323
Е. А. Тумовский
341
Б. Ф. Левицкий
367
Г. Я. Семенов
325
Б. В. Рублев
348
С. И. Мосолов
368
Г. М. Марков
329
А. И. Осташев
351
А, П. Абрамов
369.
И. М. Рябов
331
М. Л. Галлай
355
Б. В. Раушенбах
373
Г. М. Гречко
333
Р. Ф. Аппазов
358
5. С. П. Королев — общественный деятель
377
В. И. Конотоп
388
С. В. Ефимов 403
П. М. Ашмарин
414
Б. Э. Апарцева
389
А. А. Пустовойтенко 404
В. В. Морозов
416
А. М. Пронин
390
С. С. Павлов 407
А. А. Зуев
418
В. В. Янковский
391
Л. Т. Самошина 409
В. И. Ламкин
419
Е. А. Тумовский
393
Е. В. Волчков 411
И. М. Черепанов
421
Б. В. Рублев
400
А. Г. Королев 412
М. В. Келдыш
423
А. В. Ершов
401
6. С. П. Королев и
практическая космонавтика
425
М. В. Келдыш
444
Е. А. Карпов 467
А. А. Леонов
490
М. К. Тихонравов
445
М. Л. Галлай 474
В. А. Шаталов
492
М. С. Кавызин
449
А. Р. Котовская 477
В. И. Фрумсон
493
Г. А. Скуридин
453
Н. Ф. Кузнецов 479
Н. Г. Сидоров
502
Б. Е. Евсеев
460
А. Г. Николаев 482
Б. В. Королев
503
К. Д. Бушуев
463
А. С.Елисеев 485
К. П. Феоктистов
505
Б. В. Раушенбах
465
Г. М. Гречко 488
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ 514


Академик
С. 	П. КОРОЛЕВ
УЧЕНЫЙ творческий
ИНЖЕНЕР портрет
ц ПО ВОСПОМИНАНИЯМ
ЧЕЛОВЕК СОВРЕМЕННИКОВ
Утверждено к печати Комиссией по разработке научного наследия пионеров освоения космического пространства
Редактор
B. А. ТАРХАНОВСКИЙ Редактор издательства Э. С. ПАВЛИНОВА
Художник
Е. А. МИХЕЛЬСОН
Художественный редактор
C. А. ЛИТВДК
Технические редакторы Т. В. ПОЛЯКОВА,
Н. П. КУЗНЕЦОВА
Корректоры Л. И. ЛЕВАШОВА,
Г. Г. ПЕТРОПАВЛОВСКАЯ
ИБ № 32231
Сдано ■ набор 04.02.86. Подл, к пач. 07.08.86. Т-17838. Формат 70Х90,/ц. Бумага офсатная № 1. Гарнитура обыкновенная. Печать офсатная.
Уел. пач. л. 38. Уел. кр. о тт. 38,0.
Уч.-иэд. л. 39.5.
Тираж 60.000 экз. 2-й завод (15 001—60 000)
Тип. зак. 402.
Цана 2 р. 80 к.
Ордена Трудового Красного Знамени издательство «Наука», 117864, ГСП-7,
Москва, В-485, Профсоюзная ул., 90 2-я типография иэдатальства «Наука»,
121099, Москва, Г-99, Шубииский пер., 6.,