/
Автор: Шимов Я.
Теги: европа (ес, часть снг) история империализм история европы австрийская империя
ISBN: 5-699-01891-3
Год: 2003
Текст
я
Ярослав Шимов
six
Империи приходят
и уходят,
а народы остаются.
^2'
Австро-
Венгерская
ИМПЕРИЯ
ЭКСМО)
ИМПЕРСКОЕ
МЫШЛЕНИЕ
Ярослав Шимов
Австро-Венгерская
МОСКВА
ЭКСМО)
«АЛГОРИТМ»
2 0 0 3
ББК 63.3(4)
Ш 61
Общественно-редакционный совет:
Аннинский Л. А., Кара-Мурза С. Г., Латышев И. А.,
Николаев С. В., Палиевский П. В., Панарин А. С.,
Поляков Ю. М., Сироткин В. Г., Третьяков В. Т.,
Ульяшов П. С., Уткин А. И.
Оформление художника А. Саукова
Шимов Я.
Ш 61 Австро-Венгерская империя. — М.: Изд-во Эксмо,
2003. - 608 с.
ISBN 5-699-01891-3
Книга посвящена истории становления, развития и упадка многонацио-
нального государства, созданного австрийской императорской и королевской
династией Габсбургов в центре Европы в начале XVI века и просуществовав-
шего вплоть до окончания Первой мировой войны в 1918 г. В центре внима-
ния автора — Габсбурги как политики и государственные деятели, способст-
вовавшие объединению множества народов центральноевропейского регио-
на в рамках единого государства — Австрийской империи (с 1867 г. —
Австро-Венгрии), которое несколько столетий входило в число ведущих ев-
ропейских держав и сыграло заметную роль в истории всей Европы.
ББК 63.3(4)
ISBN 5-699-01891-3
© Я. Шимов, 2003
© ООО «Алгоритм-Книга», 2003
© ООО «Издательство «Эксмо», 2003
Моим родителям — с любовью
и благодарностью
Ярослав Шимов
ПРЕДИСЛОВИЕ
Огромная по европейским мер-
кам Австро-Венгерская многонациональная («лоскутная»)
империя, где почти тысячу лет (в три раза дольше, чем динас-
тия Романовых в России) правила династия Габсбургов, для
жителей России (СССР) исчезла с политической карты мира в
1918 г. тихо и незаметно — как будто бы ее никогда и не было.
Между тем с 1273 г., когда Рудольф I Габсбург был избран
королем Австрии и Штирии, Австро-Венгрия играла очень
важную геополитическую роль в средневековой Европе — го-
раздо более важную, чем Московская Русь в XIII—XVI вв., с
тех пор и до своего поражения в Первой мировой войне но-
сившая титул великой державы.
И действительно, до 1806 г. Габсбурги считали себя пре-
емниками древнеримских императоров и с гордостью имено-
вали свою державу «Священной Римской империей» (в ее со-
став, помимо собственно Австро-Венгрии в границах до 1918 г.,
в разные века входили германские княжества, Швейцария,
Голландия, североитальянские герцогства и города, Босния и
Герцеговина на Балканах с 1908 г. и т. д.).
Как и Россия, Австро-Венгрия выдержала натиск инозем-
ных завоевателей с Востока, но, в отличие от Московской
Руси, не была порабощена, а, наоборот, ценой гигантского
напряжения сил и огромных людских потерь в XVI—XVII вв.
отбила натиск турок-сельджуков, чем спасла Западную Евро-
пу от иноземного ига (удачная оборона Вены в 1529 и 1683 гг.).
5
„ 'JLlUu.we. австро-венгерская империя,-^ *
Более того, Австро-Венгрия в конце XVIII — начале XIX в.
устояла и от натиска с Запада — со стороны французских ре-
волюционных и наполеоновских войск, несмотря на цепь
военных поражений — при Маренго (1800 г.), у Аустерлица
(1805 г.) и при Ваграме (1809 г.).
Из эпохи Наполеоновских войн Австрия выходит как по-
бедительница и руками князя Клеменса Меттерниха (1773—
1859 гг.) активно способствует установлению послереволюци-
онного баланса сил в Европе и мире, вошедшего в историю
дипломатии под названием Венской системы или Священного
Союза.
В ее геополитическом положении окончательно закреп-
ляется та точка равновесия, которую автор Ярослав Шимов
справедливо определяет как положение державы-необходи-
мости (второй такой державой еще раньше становится «боль-
ной человек» Европы — Османская империя).
Но мировой исторический опыт умелого дипломатичес-
кого балансирования австро-венгерских правящих кругов в
XVII—XIX вв. на мировой и европейской арене — это только
часть «уроков лоскутной империи».
Не меньший интерес представляет ее внутренняя полити-
ка, особенно в национальном вопросе.
Проводя до середины XIX в. старый феодальный принцип
религии в противовес нации (население империи юридически
делилось не по национальному, а по религиозному — католики,
протестанты, православные, униаты и т. п. — принципу),
Вена в революцию 1848—1849 гг. (тогда Габсбургов от развала
их империи спасли интервенционистские войска русского
царя Николая I) сумела перестроиться', приняла национальный
принцип культурной автономии, согласилась на националь-
ные парламенты и обучение на национальных языках и т. д.,
что продлило существование ее «лоскутов» в рамках империи
еще на полвека.
Но Ярослав Шимов прав: власти двуединой монархии не
сумели до конца воспользоваться этим историческим шансом
и не превратили национально-культурную автономию в на-
стоящую ФЕДЕРАЦИЮ. Этот упущенный шанс усилил на-
6
Предисловие
циональный сепаратизм и в 1919 г., после военного пораже-
ния держав Центрального (четвертого) союза —- Германии,
Австро-Венгрии, Турции и Болгарии — по решению Версаль-
ской мирной конференции привел к расчленению империи
на ее составные национальные провинции.
Пожелание автору в этой связи только одно — в будущих
работах по истории Австро-Венгерской монархии шире ис-
пользовать компаративизм — сравнение опыта решения на-
ционального вопроса в других многонациональных импери-
ях, прежде всего в Османской (где творцы Версальской систе-
мы пошли «австрийским путем» — путем развала) и особенно
в Российской.
В последнем случае это особенно важно, ибо в русских
правящих кругах после отмены крепостного права в 1861 г. и
постепенного укрепления принципа национальности (пере-
пись 1897 г., когда в опросный лист впервые был внесен во-
прос — «какой вы национальности?») не иссякал интерес к
опыту национально-культурной автономии Австро-Венгрии в
1861-1914 гг.
Он проявился как в реформах царского премьер-мини-
стра П. А. Столыпина (проект восстановления автономии в
«русской» Польше, национальных земств в Западном крае —
Литве, Западной Украине и Западной Белоруссии), так и ле-
вых «самостийников» (всероссийское совещание «националов»
во время Февральской революции в сентябре 1917 г. в Киеве
под председательством профессора Михаила Грушевского).
Более того, австро-венгерская национально-культурная
автономия (для благозвучия прикрытая термином «австро-
марксизм») стала основой национально-государственного
строительства и у большевиков во главе с В. И. Лениным и
Л. Д. Троцким. Ведь первая Конституция СССР 1924 г. во мно-
гом повторяла конституцию («Февральский патент») 1861 г.
Габсбургов. В 20-х — начале 30-х гг. в СССР существовали не
только союзные и автономные республики, национальные
округа, области и районы, но и «национальные деревни», не-
редко всего из десятка дворов.
Большевики пошли дальше своих «учителей» из Австро-
W " АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ^__^^
Венгрии: они начали изобретать даже письменность для
малых народностей Крайнего Севера и Дальнего Востока, от-
крыли для них специальный вуз в Ленинграде, пытались со-
здать среди живущих в ярангах чукчей и ненцев «националь-
ную» интеллигенцию (французы, например, от таких финан-
совых затрат в своих бывших колониях в Черной Африке
отказались — там в Сенегале, Гвинее, Мали и др. негритюд —
национальную африканскую культуру — вот уже почти полве-
ка развивают на иностранном — французском — языке).
С распадом СССР интерес к австро-венгерскому опыту не
только не исчез, а даже обострился1, что отражает опасение
очень многих ученых и политиков, что не только СССР, но и
РФ «пойдет своим (австро-венгерским) путем» образца 1918 г., а
Запад ей в этом «поможет». Однако до сих пор даже ученые
головного Института славяноведения и балканистики РАН не
создали обобщающего труда по истории и национально-куль-
турной автономии империи Габсбургов, ограничиваясь пока
только сборниками статей2. Лишь отдельные аспекты этой ис-
тории затронуты в вышедших в советское время и идеологи-
чески направленных («европейский социалистический ла-
герь» — СЭВ и ОВД) историях Польши, Венгрии, Югославии
и др.
Тем ценнее выглядит удачная попытка молодого исследо-
вателя, выпускника МГУ родом из Белоруссии Ярослава Ши-
мова, создавшего, на наш взгляд, серьезную книгу об Австро-
Венгрии, все еще покоящейся, как таинственная Атлантида,
на дне «исторического океана».
Владлен Сироткин, доктор исторических наук,
профессор, ведущий научный сотрудник
Института Европы РАН.
Май 2002 г.
Москва
1 См. например: Австро-Венгрия: опыт многонационального госу-
дарства. Сборник статей. — М.: ИСБ РАН, 1995.
2 Австро-Венгрия: интеграционные процессы и национальная спе-
цифика. Сборник статей. — М.: ИСБ РАН, 1997.
Объединители
Династия Габсбургов
и история Центральной
Европы
ВВЕДЕНИЕ
Первоначально эта книга заду-
мывалась как своего рода семейная сага. Такие саги обладают
удивительным обаянием. Есть что-то магическое в наблюде-
нии за тем, как одно поколение сменяет другое, молодые
мужчины и женщины в большинстве своем становятся по-
чтенными семейными людьми, а затем дряхлыми стариками и
наконец уходят в небытие, оставив по себе добрую память или
дурную славу — а то и вовсе пустоту, молчание, которое и есть
подлинное небытие, поскольку известно, что человек жив до
тех пор, пока о нем помнят. На смену ушедшим приходят их
дети, новая череда мужчин и женщин, с иными — а на самом,
деле теми же, что у родителей и дедов, — заботами и пробле-
мами, радостями и напастями.
Семейные саги дают человеку возможность вырваться за
пределы своей маленькой жизни, стать на минуту наблюдате-
лем, над которым не властно время и который может спокой-
но следить за тем, как из повседневности вырастает История.
Ощущение причастности к историческому процессу, неотде-
лимости каждого человека от бытия человечества возникает
при чтении любых семейных летописей, будь то хроники зна-
менитых родов, обычных семей или же художественные эпо-
пеи вроде «Саги о Форсайтах» Дж. Голсуорси, «Будденбро-
9
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
ков» Т. Манна или «Ста лет одиночества» Г. Гарсиа Маркеса.
Жизнь и деятельность правящих династий в этом смысле осо-
бенно интересна, поскольку волею судьбы такие семьи стали
неотделимыми не только от истории, но и от самого образа
той или иной страны, от самоощущения или, выражаясь на-
учным языком, идентичности ее народа.
Когда большая семья оказывается на долгие годы, а тем
более века, причастна к большой власти, семейная сага пере-
плетается с историей так тесно, что, по сути, становится ею.
Так, история придунайской Европы с XIII—XIVв. идо начала
XX столетия — это в значительной степени история австрий-
ской императорской и королевской династии Габсбургов,
одной из самых знаменитых и удивительных европейских
семей. Более шестисот лет ее представители распоряжались
жизнью и благополучием миллионов людей, населявших бес-
покойное пространство между Рейном и Альпами, Дунаем и
Адриатикой. Впрочем, в определенные периоды власть Габс-
бургов распространялась гораздо дальше — вплоть до Перу и
Филиппин (названных в честь короля Испании Филиппа II
Габсбурга), Трансильвании и Нидерландов. Но не только мас-
штабностью территориальных завоеваний и политических
достижений поражает род Габсбургов. В конце концов, в ис-
тории Европы было немало семей, обладавших не меньшим
могуществом, — Бурбоны и Гогенцоллерны, Бонапарты и Ро-
мановы... Однако есть несколько черт, которые отличают
Габсбургов от всех перечисленных и многих других европей-
ских династий и заставляют считать именно этот род не про-
сто большой группой венценосных особ, связанных между
собой узами кровного родства, а уникальным историческим
явлением.
* * *
Во-первых, Габсбургам пришлось на протяжении очень
долгого времени — с начала XVI столетия вплоть до окончания
Первой мировой войны — управлять конгломератом земел^, на-
селенных народами, принадлежащими к разным языковым
группам — германской, романской, славянской, финно-угор-
10
Введение
ской — и обладающими во многом несхожими культурами.
Конечно, подобное разнообразие существовало, например, и
в царской России, не говоря уже о британской и французской
колониальных империях. Однако во владениях Габсбургов, в
отличие от империй колониальных, никогда не было метро-
полии, и в отличие от империй континентальных, в частности
России, — даже преобладающего, государствообразующего
этноса. Воплощением метрополии, единственным центром
власти здесь являлась именно династия, и преданность ей на
протяжении многих столетий буквально заменяла подданным
Габсбургов национальную принадлежность. Быть австрийцем
при Габсбургах означало быть своеобразным центральноевро-
пейским космополитом. Габсбургским императорам служили
выдающиеся государственные деятели и полководцы, пред-
ставлявшие самые разные народы. Можно назвать хотя бы нем-
цев Тилли, Шварценберга и Меттерниха, чехов Валленштей-
на, Кауница и Радецкого, итальянцев Гаттинару и Евгения
Савойского, хорватов Елачича и Бороевича, венгров Тису и
Андраши, поляков Седльницкого и Голуховского и многих
других.
Сами Габсбурги никогда не забывали о своем германском
происхождении; известна фраза императора Франца Иосифа:
«Я — немецкий князь». Но большинство из них было чуждо
политике германизации, стремлению привести своих поддан-
ных к общему немецкому знаменателю. (Исключение состав-
ляют отдельные исторические эпизоды — например, усилен-
ная германизация и католизация чешских земель после пора-
жения местных протестантов в 1620 г. в битве у Белой Горы).
Даже «просвещенный деспот» Иосиф II, самый рьяный гер-
манизатор из всех габсбургских монархов, рассматривал не-
мецкий язык в качестве средства укрепления государственно-
го единства, но не подчинения остальных народов империи
германскому меньшинству. Однако объективно германиза-
торские усилия короны противоречили начавшемуся в конце
XVIII века подъему национального самосознания славян-
ских, итальянских, венгерских «австрийцев», а потому эти
усилия не только не увенчались успехом, но и привели к обо-
^Я Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
стрению межнациональных противоречий в империи, в ко-
нечном же итоге — к ее краху. Тем не менее сам факт многове-
кового правления одной династии в столь разнообразных по
национальному составу землях (не говоря уже о социальных,
экономических, даже климатических различиях между раз-
ными регионами империи) уникален.
Во-вторых, Габсбургам необыкновенно долго удавалось
успешно бороться с непобедимым противником — временем.
Сформировавшись в XVI—XVII вв., их центральноевропей;
ская империя в не слишком сильно изменившемся (с точки
зрения территории) виде просуществовала до 1918 г., пережив
турецкие нашествия, Тридцатилетнюю войну, битвы с Напо-
леоном, революцию 1848 года — потрясения, которых было
бы достаточно для крушения даже менее разнородного по
своей внутренней структуре государства. В чем секрет этой
небывалой прочности дунайской монархии, созданной ав-
стрийским домом?
Изначально владения династии представляли собой ти-
пичный феодальный домен, причем довольно небольшой: к
концу XIV века в руках Габсбургов находились лишь несколь-
ко стратегически важных, но не самых богатых и плодород-
ных альпийских провинций, которые так и назывались —
domen Austriae (подробнее см.: Петров Е.В. Австрийское госу-
дарство в X—XIVвв. Формирование территориальной власти.
М., 1999). Подобными владениями, порой гораздо более круп-
ными, располагали и другие королевские фамилии Европы.
Например, английской династии Плантагенетов в XIII—XIV вв.
принадлежали огромные территории во Франции, которые
отдавались в лен (временное владение) вассалам английских
королей. Многонациональное государство Габсбургов как та-
ковое возникло в более поздние времена, на заре Нового вре-
мени: основу «империи, над которой никогда не заходит со-
лнце», — Нидерланды, Испанию, Чехию и Венгрию — австрий-
ский дом приобрел благодаря серии династических браков в
конце XV — начале XVI вв. В эту эпоху для европейских стран
была характерна четкая сословная социальная структура. По-
этому габсбургские монархи вынуждены были идти на уступ-
72
Введение
ки и компромиссы, уважать законы и традиции своих наро-
дов, точнее — их сословных элит.
В этом отношении наиболее ярким примером является
Венгрия, где австрийская династия удерживалась у власти на
протяжении почти четырех веков исключительно благодаря
компромиссам с непокорным мадьярским дворянством. Власть
Габсбургов в Центральной Европе (испанская ветвь рода вы-
мерла в 1700 г., и Испания с колониями перешли к Бурбонам)
можно поэтому без особой натяжки назвать наследственно-до-
говорной — особенно после того, как в начале XVIII века суве-
ренные права австрийского дома в его владениях и порядок
наследования престола были сформулированы в Прагмати-
ческой санкции императора Карла VI и официально одобре-
ны сословными собраниями габсбургских земель. «Было уста-
новлено, что до тех пор, пока австрийским домом является
династия Габсбургов, Прагматическая санкция остается в
силе и все габсбургские земли принадлежат одному государю»
(Капп R.A. The Multinational Empire: Nationalism and the National
Reform in Habsburg Monarchy. New York, 1950. Vol. 1. P. 11). Этот
договор и стал важнейшим залогом небывалого политическо-
го долголетия австрийской династии.
Другим фактором, который помогал Габсбургам на протя-
жении многих веков оставаться в центре европейской исто-
рии, являлся тот сакральный ореол, которым сумела окру-
жить себя династия. Конечно, «божественное право королей»
вплоть до эпохи буржуазных революций служило основанием
монархической власти по всей Европе. Однако Габсбурги до-
полнили «милость Божию» историческим, политическим и
идеологическим авторитетом императоров «Священной Рим-
ской империи», сделав после 1438 г. этот средневековый титул
наследственным в австрийском доме. Хотя стать объедините-
лями Германии Габсбургам так и не удалось, а после Тридца-
тилетней войны (1618—1648) круг реальных властных полно-
мочий императора неуклонно сужался, сама древняя корона
универсальной западнохристианской империи придавала до-
полнительный блеск и некую высшую легитимность власти
австрийского дома.
13
Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ,—^
Особое положение Габсбургов среди европейских правя-
щих династий закрепили события второй половины XVII
века, когда императорские армии сыграли ведущую роль в
разгроме турок и прекращении опустошительной экспансии
Османской империи в Европе. Однако внутренняя слабость
государства, построенного Габсбургами в своих наследствен-
ных землях и отвоеванных у турок областях, не позволила им
в начале XVIII века превратить его в первоклассную европей-
скую державу. Более того, в середине того же столетия кон-
гломерат габсбургских земель едва не распался под ударами
новых внешних врагов, самым опасным из которых стала
Пруссия. Перед династией встал выбор: или продолжение
борьбы за доминирование в Германии — с неясными пер-
спективами и небольшими надеждами на успех, — или укреп-
ление наследственных земель. Габсбурги, всегда отличавшие-
ся прагматизмом, предпочли второе, сохранив за собой до
1806 г. титул римско-германского императора лишь как знак
своего номинального первенства среди немецких князей.
(Впрочем, последние отголоски борьбы за первенство в быв-
шей «Священной Римской империи» утихли только 60 лет спус-
тя, после поражения Габсбургов в «семинедельной» австро-
прусской войне.)
Помимо этого геополитического выбора, очень важное
значение для укрепления империи Габсбургов имели ради-
кальные реформы, осуществленные в XVIII в. Марией Тере-
зией и Иосифом II. Государство, объединенное ранее лишь
династическим принципом, понемногу обрело большее един-
ство, которое, однако, носило исключительно правовой и го-
сударственно-бюрократический характер. Для наступавшей
новой эпохи этого было уже недостаточно. Новые времена оз-
наменовались промышленной революцией, урбанизацией и
как следствие этих процессов — появлением новых социаль-
ных групп со своими экономическими интересами, полити-
ческими целями и идеологией. Отныне не столько династия
создавала империю, сколько общество, изменившееся под
влиянием новых социальных явлений и процессов, формиро-
вало облик габсбургского государства. Династия была вынуж-
14
Введение
дена приспосабливаться к социально-политической эволю-
ции, к постепенному и часто воспринимавшемуся Габсбурга-
ми как нежелательное перерождению дворянско-бюрократи-
ческой монархии, которая сложилась при «просвещенных
деспотах», в монархию либерально-конституционную, со-
словного общества — в классовое, а «безмолвствующих» на-
родов эпохи ancien regime — в современные нации.
Именно национализм, порожденный эпохой промышлен-
ной революции, массового образования и либеральных идей,
стал демоном дунайской монархии. В длительной борьбе с
ним Габсбургам, при всей их удивительной политической
гибкости, не удалось одержать победу. Хотя временами каза-
лось, что государство, созданное австрийским домом, будет
вечным — именно потому, что эта династия, как уже было
сказано, не олицетворяла собой никакую нацию. Такое поло-
жение позволяло австрийским императорам очень продолжи-
тельное время, с одной стороны, играть роль верховных арбит-
ров в спорах между подвластными им народами, а с другой —
олицетворять историческую традицию, служить воплощени-
ем преемственности и связи времен, что способствовало со-
хранению хрупкого единства Центральной Европы, главным
гарантом которого и была династия Габсбургов. Очевидно,
именно поэтому австрийский дом сумел в эпоху электричест-
ва, телефона, автомобилей и аэропланов сохранить свое ог-
ромное поместье, именовавшееся Австрийской империей, а с
1867 г. — Австро-Венгрией. Впрочем, кажущаяся «вечность»,
по мнению знаменитого английского историка А.Тойнби, —
визуальный эффект, свойственный многим империям на ста-
дии упадка: «Универсальное государство обнаруживает тен-
денцию выглядеть так, словно оно и есть конечная цель суще-
ствования, тогда как в действительности оно представляет
собой фазу в процессе социального распада» (Тойнби А. Дж.
Постижение истории. М., 1991. С. 485—486).
Однако «дуализация» монархии, так называемый Aus-
gleich, т. е. уравнивание Венгерского королевства в правах с
западной частью страны, управлявшейся из Вены, говорило о
том, что даже Габсбурги не в силах постоянно побеждать в
15
Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ^_^^
схватке со временем. С этого момента дунайская монархия
перестала быть классической империей, а габсбургский импе-
ратор из носителя высшей абсолютной власти превратился
лишь в один из политических институтов постимперского госу-
дарства, каковым фактически была Австро-Венгрия. Импер-
ские атрибуты внешней власти и великодержавная внешняя
политика все менее соответствовали внутренней сути дуалис-
тической монархии. В ее восточной части мадьярская полити-
ческая элита пыталась создать национальное государство на
территории исторической Венгрии, населенной представите-
лями двух десятков национальностей, в западной же шла не-
устанная борьба за доминирование между австрийскими нем-
цами и славянами. Разрешить противоречие между имперской
формой и постимперским содержанием своего государства
Габсбурги оказались не в состоянии.
Единство Австро-Венгрии могло быть сохранено лишь в
том случае, если бы преимущества совместного существова-
ния народов Центральной Европы оказались соединены с
удовлетворением их стремления к самостоятельности. Это
могло произойти в рамках федерации или конфедерации, ос-
нованной на принципах демократии и самоуправления —
хоть и с сохранением монархии как высшего авторитета и
символа исторической преемственности. Однако создание та-
кого государственного образования оказалось невозможным
по многим причинам, среди которых не последнее место за-
нимал консерватизм австрийской династии, оказавшейся не-
способной преобразовать созданное ею государство из инку-
батора народов, каковым оно было в XVIII — первой полови-
не XIX вв., в их общий дом.
Впрочем, история — открытый процесс, поэтому истори-
ческие события очень редко бывают стопроцентно предопре-
делены. Полвека истории Австро-Венгрии дали такое количе-
ство аргументов «за» и «против» участникам спора о том, был
ли неизбежен крах дунайской монархии, что однозначный от-
вет на сей вопрос, очевидно, не будет дан никогда. Ясно лишь,
что государство Габсбургов было живым, развивающимся ор-
ганизмом, отягощенным множеством внутренних и внешних
16
Введение
проблем, для разрешения которых от правящей династии и ее
советников требовалась настоящая политическая виртуоз-
ность. Временами властям монархии удавалось ее проявить.
Однако в 1914 г., втянувшись — отчасти по своей воле, отчасти в
силу обстоятельств — в войну с Сербией, быстро переросшую
в европейский и мировой конфликт, Габсбурги совершили
ошибку, которая перечеркнула все их достижения. Престаре-
лый император Франц Иосиф и большинство его советников
по-прежнему мыслили категориями «концерта европейских
держав» в том виде, в каком он существовал в начале и середи-
не XIX столетия. Династия и дворянско-бюрократическая
элита, как австрийская, так и венгерская, словно бы не заме-
тили выхода на историческую сцену новых сил, превращения
европейского общества в массовое (в социально-психологи-
ческом смысле), в котором традиционные элиты и созданные
ими институты уже не могли играть доминирующую роль.
Вступая в свою последнюю войну, Габсбурги не предпола-
гали, что очередная схватка империй и династий выльется не
просто в небывалый по масштабам конфликт, а в столкнове-
ние идеологизированных масс, битву за выживание, в кото-
рой побежденные не могли рассчитывать на снисхождение и
справедливые условия мира. К концу войны центральные
державы — Германия и Австро-Венгрия — стали для своих за-
падных противников не просто врагами, а олицетворением
тех принципов, которым, по мнению идеологов победившей
Антанты, не было места в новой Европе, — монархического
традиционализма, христианского консерватизма и милита-
ризма. С конца XVIII века, со времен первой французской ре-
волюции, Габсбурги являлись последовательными противни-
ками революционного радикализма, что не мешало им прово-
дить умеренно-либеральные преобразования в собственном
государстве. Битва с революцией, начатая в 1792 г. у бельгий-
ской деревушки Вальми, где австрийские войска впервые
столкнулись с армиями Французской республики, закончи-
лась в 1918 г. поражением Габсбургов. «Политическая катас-
трофа [Австро-Венгрии] во многом объясняется внешними
факторами, триумфом принципов Французской революции,
=г-.....-................................. 17
Я. Шимов, австро-венгерская империя
который стал результатом многолетней борьбы» (BerengerJ. А
History of the Habsburg Empire, 1700—1918. L. — New York, 1997.
P. 288). Схватка с временем была проиграна, и историкам оста-
ется лишь спорить, имелись ли у австрийского дома шансы все-
таки победить в ней.
* * *
Помимо двух вышеперечисленных исторических факто-
ров, выделяющих Габсбургов среди монархических династий
Европы, необходимо отметить и некоторые другие факторы
более частного характера.
Прежде всего это необыкновенная сплоченность и, если
можно так выразиться, дисциплинированность австрийской
династии. Тысячелетняя история Габсбургов насчитывает со-
всем немного примеров открытых конфликтов и междоусо-
биц. Можно, конечно, упомянуть убийство в 1308 г. герман-
ского короля и австрийского герцога Альбрехта I его племян-
ником Иоганном, прозванным Отцеубийцей (Parricida), — но
это будет едва ли не единственный случай, когда Габсбург,
вдобавок младший по возрасту и положению в семье, поднял
руку на другого Габсбурга. Можно вспомнить и выступление
эрцгерцога Матиаса в 1606 г. против старшего брата, импера-
тора Рудольфа II, но этот «бунт» был во многом вызван явной
неспособностью Рудольфа к делам государственного управле-
ния и одобрен подавляющим большинством членов австрий-
ского дома.
На протяжении столетий авторитет главы рода был среди
Габсбургов непререкаем. Это нередко приводило к конфлик-
там и даже личным трагедиям. Два ярких примера — история
кронпринца Рудольфа, сына Франца Иосифа, так и не нашед-
шего общий язык с холодным, «застегнутым на все пуговицы»
отцом, и отношения того же Франца Иосифа с племянником
и наследником Францем Фердинандом д’Эсте, резко ослож-
нившиеся в связи с неравным браком последнего. С другой
стороны, авторитарность августейшей семьи приносила ей и
неоспоримые политические выгоды. Так, Иосиф II, будучи в
1765—1780 гг. соправителем своей матери Марии Терезии, не
18
Введение
был согласен с ней по большинству вопросов государственной
политики, но в силу семейных традиций вынужден был подчи-
няться, за счет чего сохранялось единство в управлении импе-
рией. Впрочем, Габсбурги умели и договариваться полюбов-
но — возьмем хотя бы мирный раздел огромных владений ди-
настии при Карле V между ее испанской и австрийской ветвями.
Кроме того, удивительной особенностью этой выдающей-
ся семьи является то, что по большей части она состояла из
людей совсем не выдающихся. Конечно, незаурядные лич-
ности в истории габсбургской династии были — можно на-
звать Максимилиана I, Карла V, Марию Терезию, Иосифа И,
эрцгерцога Карла, однажды победившего самого Наполеона,
Франца Фердинанда д’Эсте и некоторых других. Но гигантов,
давших имя целой эпохе, великих полководцев и дипломатов,
фигур масштаба Густава Адольфа Шведского, Людовика XIV,
Петра I, Фридриха II Прусского или Наполеона среди Габс-
бургов не замечено. Недаром ни за одним из них в истории не
закрепилось прозвище «Великий».
Эта династия велика именно как династия, мощный и от-
лаженный семейный механизм, работа которого была направ-
лена на достижение одной цели — укрепление и расширение
наследственных владений, увековечение господства Габсбур-
гов в центре и на юго-востоке Европы. Эту интеграционную,
объединительную задачу можно назвать Делом Габсбургов.
На первый взгляд Дело это провалилось, хоть и оставило
очень глубокий след в истории множества европейских стран
и народов. С другой стороны, можно сказать, что Дело Габс-
бургов удивительным образом прорастает в нашу эпоху, когда
Европа вновь объединяется. Хотя принципы этого объедине-
ния заметно отличаются от тех, на которых основывалась
многонациональная империя Габсбургов, ее уникальный опыт
не может не заслуживать внимания. Как отмечает британский
историк А. Скед, «в эпоху, когда Европа, пусть и довольно не-
смело, пытается объединиться, весьма неразумно (особенно
Для человека, живущего в Восточной Европе) пренебрегать
историей крупнейшей европейский многонациональной им-
перии» (SkedA. Upadek a pad habsburskeri.se. Praha, 1995. S. 13).
19
Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ империя^_^
Новейшая история показала: в 1918 г. вместе с водой был
выплеснут и ребенок, в жертву национализму оказались при-
несены не только Австро-Венгрия, монархический принцип и
династия Габсбургов как его носитель, но и веками создавав-
шиеся и укреплявшиеся культурные, экономические и поли-
тические связи между народами центральноевропейского ре-
гиона. Это не принесло всей Европе ничего, кроме бед, повто-
рения которых она, несомненно, не должна допустить.
* * *
Чем интересна история австрийского дома, который уже
более 80 лет не является правящим, для современного россий-
ского читателя — не только профессионального историка, но
и просто человека, интересующегося тем, как и почему совре-
менный мир стал таким, каков он есть? На мой взгляд, изуче-
ние жизни соседей в отдаленном и недавнем прошлом всегда
помогает лучше понять не только их, но и самих себя. Россий-
ская империя и сменивший ее Советский Союз, как и монар-
хия Габсбургов, были многонациональными государствами,
причем взаимоотношения между народами каждого из этих
государств нередко оставляли желать лучшего. Современная
Россия тоже многонациональна, а процесс ее избавления от
негативных элементов имперского наследия далеко не завер-
шен. Поэтому, несмотря на прошедшие годы, опыт Габсбур-
гов как политиков и правителей, возглавлявших сообщество
разнородных наций, достижения и ошибки австрийского до-
ма представляют интерес и остаются актуальными по сей день,
особенно для России.
Другой важный момент — уже упомянутое географичес-
кое и историческое соседство России и придунайской Евро-
пы. Габсбурги и их государство были достаточно тесно связа-
ны с Россией — если не династическими узами (единственный
брак, заключенный между представителями Габсбургов и Рома-
новых, — женитьба в 1799 г. палатина (наместника) Венгрии
эрцгерцога Иосифа, сына императора Франца II, на дочери Пав-
ла I Александре; юная эрцгерцогиня умерла при родах, не дожив и
20
Введение
до 18 лет. Много позднее, в 1953 г., Рудольф, младший сын по-
следнего австрийского императора Карла I, женился на русской
аристократке К. С. Безобразовой. Этим история «русских» бра-
ков в австрийском доме пока исчерпывается), то военными со-
юзами, политическими и торговыми соглашениями, оказавши-
ми заметное влияние на историю обеих империй и их народов.
Были в истории наших государств и периоды охлаждения, и
времена взаимной вражды. Последнее такое столкновение —
мировая война 1914—1918 гг. — привело австро-венгерскую
монархию и царскую Россию к краху. Распад империй Габс-
бургов и Романовых стал одним из важнейших факторов, оп-
ределивших судьбу всей Европы в XX столетии.
В этих событиях, последствия которых мы в той или иной
мере ощущаем до сих пор, значительную роль сыграли как
глубинные социальные процессы и вызванная ими расста-
новка общественно-политических сил, так и отдельные лич-
ности, оказавшиеся в решающий момент на сияющей, но
опасной и скользкой вершине власти, достоинства и недо-
статки, величие и глупость этих людей. С философской точки
зрения можно сказать, что именно вечному вопросу о личнос-
ти и ее роли в истории посвящена эта книга.
* * *
Мой первоначальный замысел — написать династичес-
кую хронику, в которой история стран и народов будет лишь
фоном для истории династии, — быстро потерпел неудачу.
Оказалось, что в случае с Габсбургами сделать это практичес-
ки невозможно: слишком уж тесно переплелась судьба австрий-
ского дома с судьбами народов, которыми он правил, и с ис-
торией всей Центральной Европы. По той же причине при-
шлось отказаться и от намерения посвятить отдельную главу
испанским Габсбургам: их судьба, столь богатая семейными
Драмами и психологическими коллизиями, все же слабо свя-
зана с главной исторической сценой, на которой действовала
австрийская династия, — бассейном Дуная и прилегающими
территориями. Отступили на второй план, а потом и вовсе ис-
:., ...; ..--------21
х Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ,—^
чезли из книги и многие австрийские Габсбурги, интересные
как личности, но не сыгравшие заметной исторической роли.
Постепенно повествование о династии переросло в рассказ о
Деле Габсбургов — а им, по сути дела, и является Центральная
Европа.
Стоит, однако, остановиться на вопросе о том, что же
представляет собой этот регион — тем более что в отечествен-
ной историографии и социально-политических исследовани-
ях на данный вопрос до сих, пор нет однозначного ответа.
С чисто географической точки зрения к Центральной Европе,
т. е. внутренним областям европейского субконтинента, отно-
сятся, во-первых, немецкоязычный регион (Германия, Ав-
стрия, Швейцария), во-вторых, протянувшаяся с севера на
юг, от Балтийского к Адриатическому и Черному морям, по-
лоса государств, входивших до начала 90-х гг. XX в. в социа-
листический лагерь (Польша, Чехия, Словакия, Венгрия, Ру-
мыния, возможно также Болгария и республики бывшей
СФРЮ), и в-третьих — некоторые из бывших советских рес-
публик (страны Балтии, Белоруссия, возможно также Украи-
на, Молдавия и западные области Российской Федерации).
Однако в силу ряда историко-политических факторов грани-
цы геополитической Центральной Европы не совпадают с
географическими.
Существование «железного занавеса», разделявшего Ев-
ропу во второй половине XX столетия, породило идеологизи-
рованный термин «Восточная Европа». К ней было принято
относить все европейские социалистические страны — но не
всегда СССР, который рассматривался сам по себе, как мет-
рополия колоссальной коммунистической суперимперии.
Однако после распада соцлагеря стало особенно очевидно,
что между народами этих стран есть множество глубоких
культурных, исторических, экономических, социально-пси-
хологических и прочих различий. Впрочем, еще до антиком-
мунистических революций 1989—1990 гг. в «Восточной Евро-
пе» на это обращали внимание многие исследователи — как
западные, так и представители стран региона. В 90-е гг. в на-
учной литературе активно использовался термин «Централь-
22
Введение
но-Восточная Европа» (ЦВЕ, калька с английского East Cen-
tral Europe), как бы подчеркивавший, с одной стороны, исто-
рическое разделение географической Центральной Европы, а
с другой — сохраняющееся отличие этого региона от так на-
зываемого «постсоветского пространства».
При этом явные различия в посткоммунистическом раз-
витии, с одной стороны, Польши, Чехии, Венгрии, Словении
и (с оговорками) Словакии, а с другой — балканских стран и
Румынии привели к необходимости если не отказа от понятия
ЦВЕ, то по крайней мере выделения в ее рамках двух субреги-
онов — северного и южного. В российских научных и публицис-
тических материалах можно встретить и название «Средняя
Европа». Одно время пользовался им и автор этих строк —
скорее по стилистическим, чем концептуальным соображе-
ниям: «Центральное» — это нечто такое, вокруг чего обраща-
ется все остальное. Пуп земли, центр мироздания. Словом, то,
чем конгломерат небольших... народов, живущих между Ду-
наем, Одером и Бугом, никогда не был» (Шимов Я. Средняя
Европа: путь'домой // Неприкосновеный запас. Дебаты о поли-
тике и культуре. 2001. № 4. С. 76). Между тем в самих бывших
соцстранах название «Центральная Европа» стало общеупот-
ребительным применительно к северной части бывшей соци-
алистической «Восточной Европы». Быстро закрепляется
этот термин и в западных научных публикациях. В России он
приживается несколько медленнее, что, возможно, связано с
фантомными болями российского имперского сознания, пси-
хологическим восприятием стран региона как бывших союз-
ников, «повернувшихся к нам спиной».
Тем не менее название «Центральная Европа» представля-
ется мне наиболее точным и правильным для той «Европы
между Россией и Германией», которая на протяжении многих
веков была в определенном смысле центром тяжести евро-
пейского субконтинента, оставаясь не только перекрестком
торговых путей и культурных влияний, пограничьем запад-
нохристианской, православной и исламской цивилизаций, но
и связующим элементом, мостом между Западом, Россией и
Балканами. Каждый, кому доводилось бывать в четырех реги-
23
х Я. Шимов, австро-венгерская империя,
онах Европы, не мог не.заметить различий не только между
ними, но и между каждым из них и Центральной Европой.
К более подробному анализу этих различий я вернусь в самом
конце книги, пока же отмечу, что с исторической точки зрения
их существование во многом обусловлено длительной борь-
бой за господство в центре, на востоке и юго-востоке Европы
между тремя великими империями прошлого — габсбургской
(Австрийской), турецкой (Османской) и Российской.
Тот факт, что Габсбургам удалось закрепиться на про-
странстве от Альп до Трансильвании и от Галиции до Далма-
ции, дать народам, населяющим это пространство, общие го-
сударственно-правовые рамки и создать условия для их эко-
номического, политического и культурного сотрудничества (а
позднее и соперничества), стал определяющим для дальней-
шего развития Центральной Европы. Можно сказать, что
Центральная Европа в историко-политическом и отчасти
культурном смысле является следствием взаимодействия ав-
стрийской династии и народов региона, плодом их истори-
ческого брака, который был заключен скорее по расчету, чем
по любви, но оказался на удивление долгим и прочным. Та-
ким образом, задачу, которую попытался решить автор этой
книги, можно сформулировать следующим образом: написать
очерк истории Центральной Европы в XVI—XX вв., сделав его
главными героями Габсбургов и их народы, взаимоотноше-
ния между которыми не только определили облик и истори-
ческую судьбу данного региона, но и в значительной степени
отразились на ходе европейской и мировой истории.
* * *
Насколько мне известно, это первая попытка такого рода
в отечественной историографии, и я далек от иллюзий отно-
сительно того, что мне удалось исчерпывающим образом ре-
шить поставленную задачу. Эта книга — скорее набросок, эс-
киз исторического портрета региона, с которым на протяже-
нии многих веков были довольно тесно связаны судьбы моей
родины и с которым в силу обстоятельств оказалась связана
24 уу ................
Введение
моя собственная судьба. Кроме того, это попытка хотя бы от-
части восполнить явный пробел в российской историогра-
фии, которая до самого недавнего времени хоть и уделяла вни-
мание истории отдельных народов и государств Центральной
Европы, но удивительным образом оставляла без внимания
феномен габсбургской империи как многонационального го-
сударства, не говоря уже об исторической роли самой авст-
рийской династии. Ничего удивительного — в советскую
эпоху такая история «с монархическим уклоном» была не в
чести. (Подробнее см.: Islamov Т., Miller A., Pavlenko О. Soviet
Historiography on the Habsburg Empire //Austrian History Yearbook.
Minneapolis, 1995. Vol. XXVI. Pp. 165— 7 <?<?.,) Только в последние
годы стали появляться отдельные публикации, посвященные
становлению и развитию дунайской монархии и избавленные
от идеологических клише и стереотипов — как марксистских,
так и великорусско-панславистских. Настоящий прорыв в
этой области представляют, в частности, недавние статьи
Т. М. Исламова (Исламов Т. М. Империя Габсбургов. Становле-
ние и развитие. XVI—XIXвв. // Новая и новейшая история. 2001.
№3.0.11—40; того же автора — Австро-Венгрия в Первой ми-
ровой войне. Крах империи // Новая и новейшая история. 2001.
№ 5. С. 14—46). Тем не менее комплексных работ, посвящен-
ных Австрийской империи и австро-венгерской дуалистичес-
кой монархии, в России до сих пор нет, не говоря уже о пуб-
ликациях, посвященных династии Габсбургов. (Кроме разве
что двух небольших исключений: Австро-Венгрия: опыт много-
национального государства. Сборник статей. М., 1995; Кото-
ва Е. Австро-Венгрия. Династия Габсбургов// Монархи Европы.
Судьбы династий. М., 1996.)
Возможно, такое положение обусловлено тем, что очень
немногие отечественные исследователи имели в 90-е гг. воз-
можность работать в архивах Австрии и других стран — пре-
емниц габсбургской монархии. Автор этих строк использовал
при работе над книгой материалы венского Архива высочай-
шей семьи, двора и государства (Hof-, Haus- und Staatsarchiv
Wien), Военного архива (Kriegsarchiv Wien), а также Государ-
ственного центрального архива Чешской Республики (Statni
25
Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ,-^ *
ustredi archiv CR). Кроме того, многие документы, касающие-
ся истории Австрийской империи, Австро-Венгрии и динас-
тии Габсбургов, собраны и опубликованы. Это касается пере-
писки членов императорского дома, дипломатической кор-
респонденции (в первую очередь относящейся к периоду конца
XIX — начала XX вв.), военных документов и т. д. Подобные
сборники, находящиеся в фондах Австрийской национальной
библиотеки, также служили мне в качестве источников.
При работе над книгой автор опирался и на наиболее зна-
чительные исследования, вышедшие из-под пера австрий-
ских, немецких, чешских, венгерских и западных историков.
Отдельно отмечу уникальный многотомный энциклопедический
труд австрийских ученых во главе с А. Вандрушкой и П. Урба-
ничем «Монархия Габсбургов, 1848—1918» (Wandruszka А.,
Urbanitsch Р. (Hrsg.) Die Habsburgemonarchie 1848—1918. Bd. I—
VI. Wien, 1973—1989). Эта работа носит настолько универ-
сальный и всеобъемлющий характер, что в разделах, посвя-
щенных истории дунайской монархии после 1848 г., я не стал
прибегать к конкретным ссылкам на нее — из-за возможного
чрезмерного обилия таких ссылок. Тем не менее считаю необ-
ходимым подчеркнуть, что это издание было для меня одним
из важнейших источников информации о государственно-по-
литическом устройстве и экономическом развитии дунайской
монархии, ее международных связях и проблемах межнацио-
нальных отношений в габсбургском государстве.
* * *
Необходимо упомянуть и об организации текста этой
книги. Она подсказана самой логикой изложения материала,
в свою очередь, зависящей от логики исторического развития
габсбургского государства и его народов. Период до начала
XVI века представляет собой эпоху восхождения австрийско-
го дома к вершинам власти и могущества, время роста и ук-
репления его наследственных владений в разных частях Евро-
пы. Я счел возможным ограничиться кратким очерком исто-
рии династии и связанных с ней событий в этот период (см;
26 ............
Введение
«Пролог»), С избранием Карла V императором «Священной
Римской империи» (1519) и восшествием его брата Ферди-
нанда I на венгерский и чешский престолы (1526) возникла
габсбургская «империя, над которой никогда не заходит со-
лнце», и началась эпоха борьбы австрийского дома за гегемо-
нию в Европе (1526—1648). Она сменилась успешным наступ-
лением против турок, утратой испанских владений (конец
XVII — начало XVIII вв.) и защитой завоеванных Габсбургами
позиций в Германии, придунайской Европе и на Балканах
(1740—1790). Три указанных периода объединяет, с одной
стороны, династический характер внешней политики Габс-
бургов, а с другой — постепенная государственно-правовая,
политическая и экономическая консолидация наследствен-
ных владений австрийского дома, формирование дунайской
монархии как единой державы.
Династия вплоть до конца XVIII столетия выступает на
центральноевропейском пространстве как основное «дейст-
вующее лицо», в то время как национальное самосознание
народов региона (в современном смысле понятия «народ»)
находится в зачаточном состоянии. Можно скорее говорить о
самосознании сословном, которое заменяет собою нацио-
нальное, в первую очередь у венгерской шляхты. Именно поэ-
тому историю Центральной Европы в эту эпоху совершенно
невозможно отделить не только от истории династии Габс-
бургов, но и от судеб ее отдельных представителей, например
Марии Терезии и Иосифа II. Исходя из этих соображений,
автор счел возможным объединить пролог и первые три раз-
дела книги, описывающие события до 1792 г. (т. е. смерти Ле-
опольда II и начала войны с революционной Францией) под
общим заголовком «Династия», не разделяя в рамках этой
первой части «чисто» династические моменты и повествова-
ние об истории подвластных Габсбургам стран и народов.
После 1789 г., с началом эпохи буржуазных революцйй и
современного национализма, социальный и национальный
факторы в европейской истории приобретают все большее
значение, в то время как фактор династический, наоборот,
постепенно его утрачивает. Дунайская монархия не является в
27
Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ^-^
этом смысле исключением. Конечно, и в XIX — начале XX вв.
история Габсбургов по-прежнему остается тесно связана с ис-
торией их народов, однако сугубо династические коллизии,
порядок наследования трона, характер отдельных представи-
телей правящей династии и т. п. перестают играть ключевую
политическую роль. (К примеру, широкомасштабные рефор-
мы Иосифа II были прежде всего делом самого этого государя
и несли на себе сильнейший отпечаток его характера и убеж-
дений. Напротив, не менее значительные перемены, произо-
шедшие в Австрии в 60-е гг. XIX в., стали результатом дейст-
вия ряда внутри- и внешнеполитических факторов, среди ко-
торых воля Франца Иосифа занимала далеко не первое место;
более того, эти реформы были для императора вынужденны-
ми и во многом противоречили его консервативным взгля-
дам.)
На первый план повествования волей-неволей выходит
уже не династия, а дунайская монархия и ее народы. Именно
поэтому шесть заключительных разделов, посвященных со-
бытиям 1792—1918 гг., составляют вторую часть книги, нося-
щую название «Империя». Рассказ о частной жизни Габсбур-
гов и о наиболее интересных представителях династии, не за-
нимавших императорский и королевский трон, разбит на
главы, рассредоточенные по второй части в виде отдельных
интермедий. Кроме того, во всей книге выделены (более мел-
ким шрифтом) те пассажи, которые носят характер коммента-
риев или гипотез или же содержат более подробную информа-
цию о тех или иных событиях, которая дополняет основное
повествование. На мой взгляд, такая структура текста позво-
лит читателю лучше ориентироваться в нем.
В заключение автор хотел бы выразить искреннюю при-
знательность профессору, доктору исторических наук Т. М.
Исламову, российскому историку и писателю К. Кобрину, ав-
стрийским и чешским коллегам П. Броуцеку, П. Вагнеру и
И. Шедивому за консультации и помощь в работе над этой
книгой и ее подготовке к изданию.
Часть первая
ДИНАСТИЯ
Пролог (середина X в. — 1526)
истоки
Большинство историков счи-
тает Габсбургов выходцами из Эльзаса. Учитывая дальней-
шую историю династии, этот факт кажется символичным:
Эльзас — пограничная область германского и романского
миров, на стыке которых (позднее также и мира славянского)
пришлось действовать габсбургским монархам. В географи-
ческом отношении поле деятельности Габсбургов с течением
времени перемещалось с запада на восток. Если первые пред-
ставители этого рода обосновались в Эльзасе (об их жизни и
деятельности, впрочем, почти не осталось достоверных сви-
детельств), то их потомки располагали достаточно крупными
владениями на севере нынешней Швейцарии, а с конца XIII
века главным родовым гнездом Габсбургов стала Австрия.
Вопрос о происхождении Габсбургов довольно запутан и
окутан мифами, многие из которых создавались намеренно —
для решения политических задач той или иной эпохи, оправ-
дания династической политики или создания видимости ис-
торической преемственности с народами, правителями и тра-
дициями минувших времен. Самая ранняя из таких версий,
возникшая в конце XIII — начале XIV в., связывала Габсбур-
гов со старинным римским патрицианским родом Колонна,
который, в свою очередь, вел свое происхождение ни больше
ни меньше как от римской императорской династии Юлиев,
т. е. от Гая Юлия Цезаря. В тот момент Габсбурги нуждались в
29
Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ,-^
столь высоком «родоначальнике», поскольку избрание в 1273 г.
германским королем Рудольфа Габсбурга, не принадлежав-
шего к числу знатнейших европейских вельмож (см. ниже), не
избавило его от репутации «захудалого графа». Габсбурги как
новая, молодая королевская династия строили историко-
идеологический «фундамент» своего взлета к вершинам влас-
ти, и римское происхождение годилось для этого как нельзя
лучше.
Позднее, однако, возникла другая теория — франкская,
согласно которой предками Габсбургов были короли франков
из династии Меровингов (V—VIII вв.). Через них корни габс-
бургского рода уходили, согласно этой теории, к героям анти-
чных мифов — легендарному Энею и троянцам. «В то время
как римская теория... делала упор на Urbis aeterna («Вечный
город». — Я. Ш.) и «столицу мира», франко-троянская версия
означала союз с западом и одновременно попытку Габсбургов
легитимизировать свои притязания в качестве соперников
французского королевского дома и подлинных наследников
Каролингов и Меровингов» (Wandruszka A. The House of Habs-
burg. L., 1964. P. 17). Неудивительно, что этой концепции от-
давал предпочтение император Максимилиан I Габсбург, ко-
торый в конце XV — начале XVI в. в качестве наследника бур-
гундских герцогов вел борьбу с французскими королями из
рода Валуа.
Наконец, третья теория, возникшая в начале XVIII века
благодаря генеалогическим изысканиям ганноверского биб-
лиотекаря Иоганна Георга Эккарда и ученого монаха Маркар-
да Херрготта, называла в качестве предков габсбургской ди-
настии герцогов Алеманских, изначально — вождей группы
германских племен, область обитания которых впоследствии
вошла в состав империи Карла Великого. Алеманские герцоги
считались общими предками Габсбургов и герцогов Лота-
рингских. После того, как в 1736 г. дочь и наследница импера-
тора Карла VI Мария Терезия вышла замуж за Франца Стефана
Лотарингского, использование этой версии «придавало ново-
му Габсбургско-Лотарингскому дому освященность истори-
ческой традицией и божественным предопределением» (Wan-
30
Часть первая. ДИНАСТИЯ
druszka, 19). Кроме того, эта теория служила идеологическим
обоснованием тогдашних габсбургских претензий на верхо-
венство в германских землях: кому же, как не потомкам древ-
них германских князей, надлежало править Германией?
«Утилитарное» предназначение всех трех генеалогических
древ, которые так здорово вписывались в контекст современ-
ной этим теориям габсбургской политики, заставляет усом-
ниться в достоверности каждого из них. Уходя корнями в пе-
риод раннего средневековья, бедного на документы и досто-
верные свидетельства, вопрос о происхождении австрийского
дома, очевидно, навсегда останется открытым. Историкам
приходится вести отсчет с середины X столетия, когда жил
первый Габсбург, о реальности существования которого мож-
но говорить с высокой степенью уверенности (впрочем, и не
Габсбург еще, ибо само это географическое название, давшее
имя династии, появится позднее).
Это был некто Гунтрам Богатый, судя по прозвищу, чело-
век достаточно зажиточный и (уже тогда) знатного рода — в
противном случае он вряд ли привлек бы к себе внимание им-
ператора Оттона I, наиболее примечательного западноевро-
пейского монарха того времени. В 952 г. Оттон сурово наказал
Гунтрама, лишив его имущества за измену. Ирония судьбы:
Гунтрам вошел в историю как противник германского импе-
ратора — обладателя того самого титула, который впоследст-
вии будут носить 19 потомков этого прародителя Габсбургов.
То ли опала и, выражаясь современным языком, конфис-
кация имущества, которой подвергся Гунтрам Богатый, не
была полной, то ли сам первый Габсбург и его потомки про-
явили недюжинную энергию в восстановлении утраченного
богатства и приобретении нового, но, как бы то ни было, род
эльзасских землевладельцев не затерялся во мгле средневеко-
вой истории, а, наоборот, от поколения к поколению приоб-
ретал все больший вес, влияние и известность.
В конце X века Габсбурги появляются в Швейцарии. Сын
Гунтрама Ландольт, по одним сведениям, купил, по другим —
просто захватил земли на территории нынешнего кантона
Арау. Его сын Ратбод основал в Мури, в 30 километрах от Цю-
31
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
риха, монастырь, где впоследствии было похоронено боль-
шинство представителей старших поколений Габсбургов.
В 1023 г. Ратбод упоминается в одной из местных хроник как
«граф фон Клеттгау» (область к северу от верховьев Рейна).
Примерно в это же время он заложил замок Хабихтсбург
(Habichtsburg, «Ястребиный замок»), название которого позд-
нее трансформировалось в Габсбург и дало имя всей динас-
тии. Есть сведения о том, что Габсбурги состояли в отдален-
ном родстве с французской королевской династией Капетин-
гов: супруга Ратбода Ита, возможно, была племянницей Гуго
Капета — основателя рода Капетингов. По средневековому
обычаю, перед смертью Ратбод разделил имущество между
своими сыновьями. Самый известный из них, Вернер (ум.
1096), перестроил монастырь в Мури и был активным участ-
ником конфликтов между римскими папами и императорами
«Священной Римской империи». Интересно, что Габсбурги
вновь выступили против императорской власти: Вернер был
сторонником папы.
Его сын Отто (ум. 1111) может считаться первым «настоя-
щим» Габсбургом, поскольку именно он стал именоваться
графом фон Габсбург — по названию родового гнезда. При
нем, его сыновьях и внуках семья неуклонно укрепляла свои
позиции среди германской знати. Альбрехт, внук Отто, был в
неплохих отношениях с императором Фридрихом Барбарос-
сой, который отдал ему значительную часть выморочных вла-
дений графского рода Ленцбургов в нынешних кантонах
Швиц, Унтервальден и Люцерн. Постепенно Габсбурги пре-
вратились в наиболее крупных землевладельцев северной
Швейцарии. Сын Альбрехта Рудольф (II) приплюсовал к этим
поместьям земли в Швабии, переданные ему императором
Фридрихом II, на сторону которого в Междоусобной войне,
сотрясавшей Германию, расчетливый Габсбург успел вовремя
перейти.
В следующем поколении род Габсбургов впервые разде-
лился на две ветви. Сыновья Рудольфа II, Рудольф (III) и Аль-
брехт (IV), поделили между собой родовые земли. Альбрехт
стал родоначальником главной, или королевской, линии, к
32
Часть первая. ДИНАСТИЯ
которой принадлежали последующие короли и императоры.
Рудольф основал младшую, лауфенбургскую ветвь династии,
пресекшуюся в 1415 г. К тому времени Габсбурги были хоть и
достаточно богатой и сильной, но все же второразрядной по
имперским масштабам семьей. Они не принадлежали к из-
бранному кругу имперских князей-курфюрстов, не имели свя-
зей с царствующими домами Европы (если не считать выше-
упомянутого не совсем достоверного родства с Капетингами),
а их земли были не отдельным княжеством, а набором рассы-
панных по центру Европы, от верхнего Эльзаса до Швейцарии,
относительно небольших ленных и наследственных владений.
В то же время с каждым поколением социальный статус
Габсбургов повышался, а их влияние росло. Альбрехт IV (ум.
ок. 1240) располагал значительными связями при император-
ском дворе, некоторое время служил комендантом крепости
Страсбург и, наконец, заключил выгодный брак с представи-
тельницей рода Кибургов — наиболее влиятельного, наряду с
самими Габсбургами, семейства в тогдашней Швейцарии. Это
один из первых примеров знаменитой брачной политики
Габсбургов, выраженной впоследствии лозунгом Bella gerant
alii, tu felix Austria nube («Пусть воюют другие, ты, счастливая
Австрия, заключай браки»). Эта династия всегда предпочита-
ла добиваться приращения своих владений путем выгодных с
политической точки зрения брачных союзов. Впрочем, как
мы увидим дальше, в случае необходимости воевать Габсбур-
ги тоже умели — и именно мечом добыли себе «счастливую
Австрию», ставшую на 600 с лишним лет сердцем их обшир-
ных владений.
В 1218 г. у Альбрехта IV родился сын Рудольф. Ему пред-
стояло первым из Габсбургов носить корону «Священной
Римской империи». Но это, как оказалось, было отнюдь не
венцом семейных успехов, а скорее первым промежуточным
финишем — и в то же время началом восхождения Габсбургов
к европейскому господству.
Что же представляла собой к тому времени «Священная
Римская империя»? С точки зрения идеологической она была
непосредственной наследницей западноевропейской держа-
33
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
вы, созданной в конце VIII — начале IX вв. Карлом Великим.
После смерти этого государя, попытавшегося на новой, хрис-
тианской основе воплотить в жизнь античный идеал всемир-
ной империи, его потомки довольно быстро, в течение не-
скольких десятилетий, промотали доставшееся им наследие.
Династия Каролингов быстро утратила реальную власть, пре-
вратившись в заложницу крупной знати. Потерял свое значе-
ние и императорский титул, который в начале X века перешел
к личностям совсем уж незначительным, вроде североиталь-
янских князей Людовика Слепого и Беренгара I. После смер-
ти последнего в 924 г. империя в Западной Европе фактически
прекратила существование.
Однако 30 с небольшим лет спустя честолюбивый саксон-
ский герцог Оттон, ставший королем Германии, т. е. главой
федерации нескольких герцогств, возникших на базе герман-
ских племенных объединений, возродил величие империи
Карла Великого. Разгромив венгров, угрожавших тогда герман-
ским землям, усмирив — отчасти силой, отчасти с помощью
союзов и династических браков — своих противников в самой
Германии, Оттон совершил победоносный поход в Италию и
в начале 962 г. вступил в Рим. 2 февраля папа Иоанн XII коро-
новал Оттона I, провозгласив его «императором и августом»,
как некогда Карла Великого, а еще раньше — римских импе-
раторов. Это событие считается началом истории «Священ-
ной Римской империи германской нации», хотя само это на-
звание утвердилось в официальных документах и историчес-
ких хрониках значительно позже — уже при Габсбургах, с
которыми связан расцвет, упадок и исчезновение империи.
Система государственного устройства империи, основанной
Оттоном, осталась той же, что и в Германском королевстве, ко-
торое превратилось в ядро новой монархии. Король (титул импе-
ратора он принимал только после коронации папой в Риме) был
фигурой выборной, за его кандидатуру голосовали курфюрсты
(князья-избиратели), которыми первоначально являлись пять
германских герцогов. Позднее курфюрстами стали также чеш-
ский король и несколько иерархов германской церкви. Общее
число членов этой своеобразной коллегии выборщиков достигло
34
Часть первая. ДИНАСТИЯ
семи, а затем, уже в XVII в., девяти. С начала XVI века папы по-
зволяли римско-германским королям принимать император-
ский титул даже без коронации в Риме (первым таким некороно-
ванным императором стал Максимилиан I). Впоследствии, на-
чиная с Карла V, габсбургские императоры добились того, что
коллегия курфюрстов еще при жизни монарха выбирала его пре-
емника с титулом римского короля (обычно им становился стар-
ший сын императора). Этот титул, как правило, сочетался с титула-
ми короля Венгерского и Чешского. После смерти или отречения
императора римский король становился основным претенден-
том на трон и обычно без особых проблем избирался новым им-
ператором. Такая схема престолонаследия действовала до самого
конца «Священной Римской империи германской нации» в 1806 г.
с единственным «сбоем» — в 1740 г., когда императорская коро-
на была на несколько лет «похищена» у Габсбургов баварским
курфюрстом Карлом Альбрехтом, ставшим императором Карлом
VII (см. раздел III, главу «Королева в кольце врагов»).
На первый взгляд, выборность римско-германских импе-
раторов и королей ослабляла их власть и делала государей ма-
рионетками крупной знати. Часто так и бывало. Но известно
немало случаев, когда сильным королям и императорам (От-
тону I, Генриху IV, Фридриху Барбароссе) удавалось подчи-
нить курфюрстов и большинство остальных князей своей
воле и добиться заметной централизации имперских земель.
Позднее, начиная с XV в., процедура выборов императора,
как мы увидим, не мешала Габсбургам из поколения в поко-
ление удерживать корону, передавая ее от отца к сыну, от дяди
к племяннику... Да и до Габсбургов то же самое удавалось им-
ператорам Саксонской, Салической династий и Гогенштау-
фенам. Римско-германский император (слово «Римская» в
названии империи указывало на преемственность император-
ской власти по отношению к античному Риму) считался пер-
вым монархом западнохристианского мира, но по-настояще-
му единым, централизованным государством «Священная
Римская империя» так и не стала. Причины этого, однако,
нельзя сводить исключительно к выборности государя — они
были гораздо более многообразными.
35
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
«ЗАХУДАЛЫЙ ГРАФ»
И ЕГО НАСЛЕДНИК
Последней великой германской императорской динас-
тией «классического» средневековья были Гогенштауфены.
В 1250 г. умер последний император из этого рода, Фрид-
рих II, и большинство немецких князей, вновь ставших к тому
времени хозяевами положения в Германии, перешло на сто-
рону его противника Вильгельма Голландского. Сын покой-
ного императора, Конрад IV, увяз в Италии, где вел борьбу с
многочисленными врагами. После того как в 1254 г. совсем
еще молодой Конрад неожиданно скончался от лихорадки, а
два года спустя не стало и Вильгельма, в империи, пришед-
шей в полный упадок, начался период междуцарствия. Смута
закончилась только в 1273 г., когда под давлением папской
курии курфюрсты избрали новым королем Рудольфа I Габс-
бурга, вошедшего в историю своей династии под именем Ру-
дольфа Старшего, или Рудольфа Предка. В октябре 1273 г. он
был коронован в Аахене — древней столице Карла Великого.
К тому времени Рудольф был самым влиятельным вель-
можей в юго-западной части Германии (если понимать под
этим названием все территории, где говорили по-старонемец-
ки). Брак с Гертрудой фон Гогенберг позволил ему добавить
несколько крупных поместий к эльзасским землям Габсбур-
гов. Кончина в 1264 г. бездетного графа Хартмана фон Ки-
бург, дяди Рудольфа по материнской линии, принесла ему
новые территориальные приобретения — на сей раз в Швей-
царии. Тем не менее Габсбурги, как уже говорилось, не отно-
сились тогда к числу знатнейших германских династий, и не-
ожиданный выбор курфюрстов объяснялся политическими
мотивами. Во-первых, Рудольф был для них компромиссной
фигурой, а во-вторых, как полагали курфюрсты, он не обла-
дал достаточным влиянием для того, чтобы вести в империи
успешную централизаторскую политику, которая угрожала
бы интересам крупной феодальной знати. Наконец, сущест-
вовала и третья причина, по которой курфюрсты предпочли
видеть на троне «захудалого графа». Это был страх перед чеш-
36
Часть первая. ДИНАСТИЯ
ским монархом Пшемыслом Отокаром II — «королем желез-
ным и золотым», как называли его на родине за военную мощь и
богатство.
Держава Пшемысла Отокара включала в себя не только чеш-
ские, но и многие польские земли, а также часть территорий ны-
нешних Венгрии, Хорватии и Словении — вплоть до побережья
Адриатического моря. После того, как в 1250 г. пресеклась гер-
цогская династия Бабенбергов, правившая в австрийских зем-
лях, чешский король присоединил их земли к своим владени-
ям — поскольку к тому времени исчезла императорская власть,
которая, по существовавшим правилам, могла распоряжаться до-
менами, оставшимися без господ. Претензии Пшемысла Отока-
ра II на Австрию основывались на том, что он был женат на Мар-
гарите — сестре последнего Бабенберга.
Дальнейшие взаимоотношения чешского и германского
королей развивались в соответствии с поговоркой о двух мед-
ведях в одной берлоге. Столкновение было неизбежно, и фор-
мально спровоцировал его Рудольф, обвинивший чешского
короля — в связи с захватом австрийских земель — в наруше-
нии ленного права. Решающая битва произошла 26 августа
1278 года на Моравском поле. Она имела очень важное значе-
ние в истории Центральной Европы, а также двух династий —
древних Пшемысловцев, с незапамятных времен правивших в
Чехии, и набиравших силу Габсбургов. Проиграй Рудольф —
и его род, вполне вероятно, навсегда сошел бы с историчес-
кой сцены. Выиграй чешский король — и его страна стала бы
великой европейской державой. Судьбу сражения, протекав-
шего с переменным успехом, решила измена в рядах чешско-
го войска: заговорщики напали на Пшемысла Отокара и уби-
ли его. Армия, оставшись без командующего, пришла в смя-
тение и была рассеяна рыцарями Рудольфа.
Победа на Моравском поле имела множество исторических
последствий. Прежде всего, она стала важной составной частью
мифологии габсбургского рода, поскольку явилась первой круп-
ной битвой, выигранной представителем этой династии, — зна-
чение же военных побед для массового сознания средневековой
эпохи не нуждается в комментариях. Кроме того, это сражение
37
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
привело к окончательному включению чешских земель в состав
«Священной Римской империи», что оказало решающее влия-
ние на дальнейшую историю чешского народа и государства. На-
конец, третий, чисто династический результат: победив Пше-
мысла Отокара, Рудольф Габсбург получил возможность закре-
пить за своей семьей Австрию — как оказалось, на целых 640 лет.
В 1281 г. на съезде князей в Аугсбурге австрийские герцогства
были переданы сыновьям Рудольфа как ленное владение. Нужно
заметить, что, говоря об Австрии применительно к XIII — началу
XIV вв., мы, конечно, не имеем в виду всю территорию, занимае-
мую нынешней Австрийской республикой. Речь идет главным
образом о Верхней и Нижней Австрии — ядре австрийских зе-
мель с центром в Вене, — а также Штирии, перешедших к Ру-
дольфу и его сыновьям после поражения Пшемысла Отокара II.
Остальные альпийские княжества — Каринтию, Зальцбург,
Крайну, Тироль — Габсбурги подчинили своей власти значитель-
но позже.
Король Рудольф так и не был коронован папой и потому
не мог называться императором. Виноват в этом был во мно-
гом он сам, точнее, его алчность, которая заставляла короля
притеснять немецкое духовенство, а также все время отклады-
вать начало крестового похода, обещанного им папе Григо-
рию X. Скаредность короля и его чрезмерная забота об интере-
сах своей семьи, которые Рудольф явно ставил выше интересов
империи, привели к тому, что к началу 90-х гг. его популяр-
ность среди немецких князей заметно упала. Последние годы
жизни Рудольф провел в Вене и Штайре. С годами он стано-
вился все более набожным и сентиментальным. Надгробие
Рудольфа I, скончавшегося 15 июля 1291 г., — наиболее до-
стоверное из дошедших до нас изображений первого габс-
бургского короля, — представляет собой статую пожилого че-
ловека в королевском одеянии, с вытянутым лицом, крупным
носом и глубокими складками у рта, придающими ему пе-
чальное, если не скорбное выражение. Длинное лицо и боль-
шой нос — родовые габсбургские черты, которые будут пере-
даваться из поколения в поколение.
Рудольф I не был самым выдающимся из римско-герман-
38
Часть первая. ДИНАСТИЯ
ских императоров и королей. Тем не менее о его правлении
часто вспоминали с теплотой. В средневековой хронике Эл-
ленгарда говорится, что «при Рудольфе во всех частях Герма-
нии царил такой мир, какого она раньше не знала». Мастер
интриг и компромиссов, искушенный политик, Рудольф умел
смотреть в лицо опасности и стойко переносить испытания.
Он несколько укрепил расшатавшееся здание империи и,
главное, заложил основу будущего могущества Габсбургов,
сделав их одними из вершителей судеб Германии и Европы.
О том, как оценивали роль Рудольфа I последующие поколе-
ния, свидетельствует замечание Наполеона, говорившего о
себе: «Я — Рудольф Габсбург своей династии».
Несмотря на противодействие курфюрстов, старшему сы-
ну Рудольфа, Альбрехту, в конце концов удалось заполучить
германскую корону. Этот воинственный человек, чьим деви-
зом было Fugam victoria nescit («Победе чужды отступления»),
предпочитал не развязывать, а разрубать гордиевы узлы поли-
тических интриг феодальной эпохи. В 1298 г. в битве при
Гелльхайме Альбрехт разгромил своего соперника, тогдашне-
го короля Адольфа фон Нассау, и вынудил курфюрстов из-
брать себя новым германским монархом. Деятельный Аль-
брехт заметно усилил позиции своего рода в Австрии, где
Габсбургов до сих пор воспринимали как чужаков, и попытал-
ся закрепить за своим потомством Чехию, где в 1306 г. пресек-
ся род Пшемысла Отокара. Чешская знать не горела желанием
видеть корону св. Вацлава на голове кого-либо из Габсбургов,
и начался долгий конфликт. Собирая войска для очередного
похода на Чехию, король Альбрехт в начале мая 1308 г. был
убит в своих родовых владениях группой заговорщиков во
главе с собственным племянником, 18-летним Иоганном.
Иоганн был сыном младшего брата Альбрехта — Рудольфа,
умершего молодым. Он родился через несколько месяцев после
смерти отца, и, согласно тогдашнему семейному праву, Альбрехт
стал опекуном племянника (отсюда прозвище Иоганна — Parri-
cida, Отцеубийца, поскольку с юридической точки зрения уби-
тый Альбрехт был ему отцом). Занятый войнами и политикой,
король, впрочем, не слишком заботился об Иоганне, который с
39
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
юных лет чувствовал себя ущемленным. Он добивался от дяди
хотя бы захудалого княжества в лен, но не получил ничего. В 1306 г.
юноше была нанесена новая обида: после того как в Чехии пре-
секлась королевская династия, о кандидатуре Иоганна на чеш-
ский трон никто и не заикнулся, хотя он был племянником Пше-
мысла Отокара II по материнской линии и имел определенные
права на корону. Терпение молодого человека лопнуло. Он всту-
пил в контакт с представителями мятежных швейцарских канто-
нов и другими врагами германского короля. Сложился заговор,
результатом которого стало убийство Альбрехта.
Реакция современников на это событие была весьма про-
тиворечивой — от проклятий в адрес подлых убийц до не-
скрываемой радости по поводу смерти слишком уж энергич-
ного и властолюбивого монарха. Иоганну Отцеубийце уда-
лось скрыться, но судьба не была благосклонна к нему.
Новый король, Генрих VII Люксембург, предал Иоганна про-
клятию и отдал приказ о его розыске. Где и как прошли пос-
ледние годы жизни злосчастного отцеубийцы, точно не из-
вестно. Для Габсбургов он стал едва ли не самой темной фигу-
рой в истории рода, поскольку открытый бунт против главы
семьи, а тем более убийство последнего, были для этой динас-
тии делом исключительным, практически невозможным.
Смерть Альбрехта I имела негативные последствия для
могущества Габсбургов. Реализовать свою мечту о создании
единого мощного королевства с крепкой наследственной влас-
тью Альбрехт не успел. После смерти короля ни одному из его
сыновей не удалось добиться римско-германской короны:
курфюрсты слишком опасались дальнейшего усиления Габс-
бургов. Династия оказалась если не отброшена на вторые
роли (после Рудольфа I и Альбрехта I это было уже невозможно),
то по крайней мере вновь стала лишь одним из нескольких
могущественных родов, боровшихся за власть и доминирова-
ние в Центральной Европе. Кроме того, владения Габсбургов
на юго-западе Германии пришли в упадок, что способствова-
ло концентрации усилий рода на укреплении своих позиций в
Австрии, которая теперь уже окончательно стала главной опо-
рой династии.
40 ==
Часть первая. ДИНАСТИЯ
ДЕЛА АВСТРИЙСКИЕ
После смерти Альбрехта I его сыновья, австрийские гер-
цоги Фридрих Красивый и Леопольд, пытались бороться за
германскую корону, но неудачно: от нее Габсбургов оттесни-
ли вначале Люксембурги, а затем баварская династия Вит-
тельсбахов, глава которой Людвиг IV в 1322 г. разбил Фридри-
ха и Леопольда в битве у Мюлльдорфа. Кстати, выбор Аль-
брехтом I имен для своих сыновей не случаен: Фридрихами и
Леопольдами были многие Бабенберги, и, называя собствен-
ных потомков в честь представителей первого австрийского
герцогского рода, Габсбург хотел символически породниться
с Австрией, завоеванной его отцом.
В 1330 г., после смерти невезучего и довольно бесцветного
Фридриха Красивого, власть в Австрии и Штирии перешла к
следующему из сыновей короля Альбрехта — Альбрехту II, во-
шедшему в историю под двумя прозвищами — Хромой и Муд-
рый, оба из которых были вполне заслуженны. Хромота Аль-
брехта была вызвана сильнейшим полиартритом, ставшим,
очевидно, следствием какого-то инфекционного заболева-
ния. Что же до мудрости, то о ней свидетельствовала не только
стойкость и самоирония, с которыми Альбрехт переносил
свой мучительный недуг (временами он вообще не мог пере-
двигаться самостоятельно), но и политика герцога, превра-
тившего Австрию из набора феодальных ленов в единое и до-
статочно мощное государство.
В XIV в. начался постепенный процесс вытеснения Габсбур-
гов из Швейцарии. Еще в 1291 г. три швейцарских общины, или
кантона — Ури, Швиц и Унтервальден (вскоре к ним присоеди-
нился также Обервальден), — заключили между собой соглаше-
ние о союзе и взаимопомощи. Так возник прообраз Швейцар-
ской конфедерации, благополучно существующей и сейчас.
Один из кантонов, Унтервальден, однако, находился под сюзере-
нитетом Габсбургов, а в остальных династия всячески пыталась
укрепить свое влияние. Столкновение интересов швейцарских
крестьянских общин, городов и мелких землевладельцев, с одной
стороны, и крупных феодалов, каковыми являлись Габсбурги, —
41
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
с другой, не могло не привести к конфликту. Верх в нем взяли
швейцарцы, к концу XIV века практически лишившие династию
владений в этой стране. Правда, теряя земли на западе, Габсбурги
приобретали их на востоке и юге: так, Альбрехту Хромому удалось
завладеть Каринтией, Крайной и Вендской маркой на террито-
рии нынешней Словении. (Марка — в средние века относительно
небольшое пограничное владение, обычно выделявшееся императо-
ром или королем в лен своим вассалам в обмен на службу по охране
границ королевства; сама Австрия при Бабенбергах называлась Ost-
mark — Восточная марка.)
Альбрехт Мудрый был не слишком воинственным прави-
телем — возможно, потому, что из-за болезни не мог коман-
довать войском. Гораздо больше ему нравилось плести дипло-
матические интриги, заниматься строительством и поощ-
рять — насколько это было возможно в то время — научные
изыскания. Так, при нем ученым монахом Иоанном Викт-
рингским был написан трактат, посвященный истории авст-
рийских земель. Вообще, герцог немало сделал для укрепления
единства Австрии, за которой, собственно, при нем и закре-
пилось официальное название dominium Austriae — «австрий-
ские владения». После Чешского королевства, переживавшего
при Карле IV Люксембурге (1346—1378) период небывалого
расцвета, Австрия во второй половине XIV века, несомненно,
была наиболее экономически сильным и политически влия-
тельным из государственных образований, входивших в со-
став «Священной Римской империи».
Наследником Альбрехта II стад один из самых необычных
Габсбургов, живших и правивших в эпоху позднего средневе-
ковья. Старший сын Альбрехта Мудрого, вошедший в исто-
рию под именем Рудольфа Основателя, с юных лет отличался
бешеным честолюбием. Он мечтал не только о дальнейшем
расширении габсбургских владений, но и о возвращении
своей семьи на первые роли в империи. Несколько раз, ссы-
лаясь на некие древние традиции и якобы данные прежними
императорами обещания, Рудольф присваивал себе титулы,
на которые не имел ни малейшего права. Он пытался воссо-
здать древнее Швабское герцогство и стать его правителем, а
42 =^..г, -.......
Часть первая. ДИНАСТИЯ
когда это не удалось, объявил себя великим герцогом Австрий-
ским — небольшая, но все же ступенька в иерархии титулов,
приближавшая честолюбивого Габсбурга к королевскому до-
стоинству.
Вершиной проделок Рудольфа стало «обнаружение» це-
лой серии «древних» документов, в которых выдающиеся мо-
нархи прошлого, вплоть до Юлия Цезаря и Нерона, якобы
предоставляли владельцам австрийских земель различные
привилегии и всячески возвышали их между прочими своими
подданными. Подлинность этих творений вызывала сильные
сомнения уже у современников, в том числе у Карла IV, позд-
нее же была доказана их несомненная подложность. Наиболее
искусным образом был подделан действительно существовав-
ший документ — рескрипт императора Фридриха Барбарос-
сы, называвшийся Privilegium minus и датированный 1156 го-
дом. В нем император повысил статус Восточной марки (Ав-
стрии), сделав ее герцогством. Фальсификат, получивший
название Privilegium maius, представлял собой «исправленное
и дополненное» распоряжение Барбароссы, на основании ко-
торого Рудольф и присвоил себе титул великого герцога.
Для своих подданных беспокойный и болезненно само-
любивый герцог был, однако, довольно неплохим правите-
лем. Во всяком случае, жители Вены могут быть благодарны
Рудольфу хотя бы за перестройку (фактически возведение за-
ново) великолепного собора святого Стефана, одной из главных
достопримечательностей австрийской столицы. Историчес-
кое же значение недолгого правления Рудольфа — он скон-
чался в 1365 г., не дожив и до 26 лет, — заключается прежде
всего в том, что он вновь во весь голос заявил о властных ам-
бициях своей династии. В этом смысле герцога действительно
можно считать одним из основателей габсбургского могуще-
ства. С фигурой — а точнее, лицом — Рудольфа Основателя
связана и одна характерная особенность: на его надгробном
изображении заметна деталь внешности, которая станет отли-
чительной чертой очень многих членов династии, — знамени-
тая «габсбургская» нижняя губа, пухлая и оттопыренная, при-
дающая лицу несколько надменное выражение.
43
Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ,
Конец XIV — начало XV вв. стали для габсбургской Австрии
периодом некоторого упадка. На первый взгляд, самое страшное
было позади: после опустошительных эпидемий чумы и холеры
на западе и в центре Европы возобновился рост населения, укре-
пились хозяйственные связи, бурно развивались города. Однако
новые времена несли с собой новые социально-политические
противоречия. Росло влияние городских слоев, все чаще кон-
фликтовавших с монаршей властью; напротив, беднело и разо-
рялось мелкое рыцарство, чьи представители пополняли наем-
ные отряды искателей наживы и приключений, продававших свой
меч тому из государей, кто готов был заплатить больше. Кроме
того, вновь обострились отношения светских властей с римско-
католической церковью. Претензии последней на высшую ду-
ховную и даже политическую власть в масштабах всей Европы
были поколеблены церковным расколом («великой схизмой»)
1378—1417 гг., во время которого на престол св. Петра претендо-
вали одновременно два, а то и три папы. Все эти политические
перипетии не обошли стороной и земли Габсбургов.
Упадок герцогской власти в Австрии был обусловлен не
только вышеописанными факторами, но и междоусобицами
среди членрв самой династии. Многочисленные сыновья Аль-
брехта II стали основателями новых ветвей рода, отношения
между которыми не были безоблачными. Младшие братья Ру-
дольфа Основателя после долгих тяжб и споров разделили
dominium Austriae на две части. Альбрехту III и его потом-
кам — так называемой линии Альбрехта — досталась собст-
венно Австрия, Леопольду III и линии Леопольда — Штирия,
Каринтия, Крайня, а также Тироль, присоединенный к габс-
бургским землям в 1363 г. Позднее, в 1382 г., сюзеренитет
Габсбургов признал приморский город Триест, остававшийся
под их властью до 1918 г. Кроме того, удалось (прежде всего
усилиями воинственного и удачливого Леопольда III) подчи-
нить австрийскому владычеству княжества Фельдкирх и Брейс-
гау. Все это наследство было непросто разделить между мно-
гочисленными дядями, племянниками, родными, двоюрод-
ными и троюродными братьями. Древнее феодальное право,
предполагавшее выделение отдельных владений каждому из
44
Часть первая. ДИНАСТИЯ
сыновей, вступало в противоречие с интересами династии в
целом. Возникали споры и ссоры: так, в 1408 г. сторонники
герцогов Эрнста и Леопольда, младших сыновей Леопольда
III, организовали кровавые столкновения в Вене.
К счастью для Габсбургов, склонность большинства из
них к компромиссам позволила постепенно преодолеть про-
тиворечия. Кроме того, после смерти своих многочисленных
братьев на передний план в семье выдвинулся наиболее реши-
тельный, сильный и энергичный из «Леопольдовичей» — Эрнст,
прозванный Железным, правитель так называемой Внутрен-
ней Австрии. В 1414 г. он был провозглашен великим герцо-
гом Австрийским, довольно умело правил в унаследованных
от отца и братьев областях, пытался — правда, безуспешно —
вытеснить племянника Фридриха из Тироля и, наконец, стал
родоначальником линии габсбургских императоров от Фрид-
риха III до Рудольфа II и Матиаса. Эрнст был известен также
своей любовью к строительству, он значительно расширил
столичный квартал Винер-Нойштадт.
ГЕРМАНСКАЯ КОРОНА СНОВА У ГАБСБУРГОВ
Amicus optima vitae possessio («Друг — лучшее, что можно
приобрести в жизни») — так звучит девиз австрийского герцо-
га Альбрехта V, первого из Габсбургов, кому удалось после пе-
рерыва в 130 лет вернуть себе римско-германскую королевскую
корону (в качестве короля он именовался Альбрехтом II).
Суждение, порожденное жизненным опытом: в бурной жизни
этого Габсбурга врагов всегда было больше, чем друзей.
Уже в 1411 г., когда ему было 14 лет, Альбрехта провозгла-
сили совершеннолетним, и он смог выйти из-под опеки дво-
юродных дядей — Леопольда Тирольского и Эрнста Железно-
го. Впрочем, вместо властолюбивых родственников палки в
колеса герцогу начали вставлять представители сословий,
только выигравшие от распрей среди Габсбургов. Но вскоре
они вынуждены были смириться с новым усилением монар-
шей власти: Альбрехт V оказался жестким и волевым правите-
45
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
лем, к тому же он умел подбирать толковых советников и об-
завелся сильным союзником — римско-германским королем
(с 1433 г. — императором) Сигизмундом Люксембургом. На
дочери Сигизмунда Елизавете герцог женился в 1422 г.
Союз с императором заставлял Альбрехта хлопотать о ликви-
дации церковного раскола. Он поддержал решения Констанц-
ского собора, покончившего с «великой схизмой», и признал из-
бранного собором единого папу Мартина V. Вскоре после этого
австрийский герцог начал борьбу с чешскими протестантами-
гуситами, принесшую ему репутацию «бича еретиков».
Массовое движение гуситов — последователей пражского
теолога Яна Гуса (1369—1415) — вылилось в целую серию войн,
сотрясавших Центральную Европу на протяжении полутора де-
сятилетий — с 1419 по 1434 г. Гус развивал идеи английского фи-
лософа и теолога Джона Уиклиффа, который проповедовал воз-
врат к простоте и демократичности раннего христианства. Глав-
ными положениями учения Уиклиффа, подхваченными Гусом,
были право свободного толкования Священного Писания, пере-
вод богослужения с латыни на современные языки, осуждение
церковной иерархии, призыв к бедности церкви. Основным об-
рядовым требованием гуситов стало причащение под обоими ви-
дами, хлебом и вином, для всех верующих, а не только для клира.
Символом гуситского движения поэтому являлась чаша для при-
чащения (отсюда название умеренного гуситского течения —
чашники). Радикальная часть гуситов — табориты — придержи-
валась идей своеобразного христианского коммунизма. Кроме
того, в гуситской программе были сильны этнические элементы,
поскольку к тому времени в Чехии обострились противоречия
между коренным населением и многочисленным немецким мень-
шинством, обосновавшимся в чешских землях в средние века.
В 1420 г. Сигизмунд и его католические вассалы, в том
числе Альбрехт V, побуждаемые Римом, организовали первый
крестовый поход против гуситов, но их усилия не увенчались
успехом. Гуситам удалось создать мощную регулярную ар-
мию, которая раз за разом наносила сокрушительные пораже-
ния цвету европейского рыцарства. После очередного разгро-
ма, в 1431 г. в сражении у Домажлиц, католическая Европа
46
Часть первая. ДИНАСТИЯ
вынуждена была начать переговоры с упорными еретиками.
Представители гуситов приехали на Базельский собор, и вскоре
были выработаны условия для компромисса. Император Си-
гизмунд был признан королем Чехии.
Незадолго до смерти Сигизмунд начал готовить передачу
власти своему зятю. В 1437 г. Альбрехт был провозглашен ко-
ролем Венгрии, а год спустя — римско-германским королем.
С Чехией вышло сложнее: часть гуситского дворянства и пред-
ставители других сословий, помня давнюю враждебность Аль-
брехта к их вере, отказались признать его королем и выдвину-
ли своего кандидата — польского принца Казимира Ягеллона.
Габсбургу снова пришлось взяться за оружие. Обладая непло-
хими полководческими способностями, он нанес противнику
поражение и стал немедленно готовиться к новой военной
операции — против турок, чье влияние на Балканах непре-
рывно возрастало. Однако выступить в очередной крестовый
поход Альбрехту было не суждено: в октябре 1439 г. он заболел
холерой и умер в Венгрии. Смерть Альбрехта V/II стала собы-
тием, на много десятилетий отбросившим Габсбургов от под-
линного европейского могущества.
Сын Альбрехта и Елизаветы Люксембургской, Ладислав По-
смертный (Posthumus), родившийся через несколько месяцев
после смерти отца, сохранил чешскую и венгерскую короны. За
маленького короля, однако, правили могущественные вельможи:
в Чехии — Иржи (Георгий) из Подебрад, ставший впоследствии
первым и последним гуситским королем, в Венгрии — Янош Ху-
ньяди, в Австрии (ведь Ладислав был и австрийским герцогом) —
его родственник, император Фридрих III (см. ниже). Ладислав
подавал большие надежды, однако в 1457 г. в возрасте 17 лет умер
в Праге незадолго до собственной свадьбы. Как показали иссле-
дования его останков, проведенные в 80-е гг. XX в. чешскими
специалистами, причиной смерти молодого короля стала, оче-
видно, скоротечная лейкемия. Проживи Ладислав дольше, впол-
не вероятно, что центральноевропейская империя Габсбургов
возникла бы уже в середине XV в. История, однако, решила ина-
че: австрийскому дому, вновь устремившемуся к вершинам влас-
ти, пришлось подождать еще 70 лет.
47
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
Между тем в 1440 г. новым римско-германским королем
был избран Фридрих III, сын Эрнста Железного. Тот факт, что
курфюрсты быстро и без особых проблем проголосовали за
Фридриха, который не был харизматической личностью, сви-
детельствует о значительном авторитете, которым уже тогда
пользовались Габсбурги. Впрочем, новый король (с 19 марта
1452 г., после коронации в Риме — император; кстати, это был
первый и последний Габсбург, коронованный папой в соот-
ветствии с традицией Карла Великого и Оттона I) за полвека
своего правления сделал немало для падения этого авторите-
та. В историю Фридрих вошел не выдающимися деяниями,
которых не совершил, а удивительным везением, которое по-
могло ему пережить всех своих врагов, и тем, что именно с
него начинается почти непрерывная череда габсбургских им-
ператоров, протянувшаяся из смутного, переходного XV сто-
летия, когда в жизни европейского общества средневековые
традиции и устои были перемешаны с приметами нового вре-
мени, в столь же эклектичный XX век.
Император непрерывно с кем-то враждовал, причем все
время находился в роли слабой, пассивной, защищающейся
стороны. В 1461 г. родной брат, Альбрехт VI, не имевший соб-
ственных владений (правило примогенитуры — преимущества
старшего сына перед остальными при наследовании — уже
начинало действовать и в габсбургском роде), попытался ото-
брать у Фридриха Австрию. Заговор Альбрехта, склонившего
на свою сторону многих вельмож и городскую верхушку Вены,
удался: император, запертый в крепости, согласился на мир
на условиях, выдвинутых братом. Но через несколько месяцев
Альбрехт умер от чумы, и Фридрих восстановил свою власть в
Вене и остальной Австрии. Однако его уже ждал новый, еще
более сильный враг — венгерский король Матиаш Корвин из
рода Хуньяди, чьи войска стали то и дело вторгаться во владе-
ния императора. В 1485 г. Корвин собрал войско и взял Вену;
император бежал в Линц. Лишь через пять лет, когда Матиаш
умер, сыну Фридриха Максимилиану удалось вернуть авст-
рийскую столицу. Старый же император мог пополнить спи-
сок умерших врагов еще одним именем.
48 .....................
Часть первая. ДИНАСТИЯ
Согласно дошедшим до нас свидетельствам, Фридрих III
был странным, эгоистичным, мелочным и неприятным челове-
ком. При этом он отличался большой наблюдательностью, желч-
ным юмором и даже склонностью к философии, о чем говорят
сохранившиеся фрагменты записей императора, которые он вел
на протяжении всей жизни. Как и положено чудаку, Фридрих ос-
тавил после себя загадку, над смыслом которой билось не одно
поколение историков. Это знаменитый «габсбургский ребус» —
набор букв А Е I О U, считавшийся одно время зашифрованным
девизом самого императора. Им Фридрих помечал свои книги,
документы и даже возведенные здания (в частности, таинствен-
ное сочетание сохранилось на стенах нескольких венских цер-
квей). Достоверной расшифровки этих букв не существует по сей
день. Некоторые историки полагают, что А Е I О U — лозунг ди-
настии Габсбургов, завещанный Фридрихом потомкам. В этой
связи возникли две версии расшифровки — немецкая и латин-
ская: Alles Erdreich ist Oesterreich untertan или Austria est imperare
orbi universo. Значение обеих фраз практически одинаково: «Пусть
Австрия правит миром». Впрочем, не исключено, что эти версии
навеяны позднейшей историей австрийского дома, во времена
же Фридриха III, когда Габсбурги еще не достигли настоящих
вершин славы и могущества, загадочные буквы могли означать и
что-нибудь более прозаическое. Существовало также множество
комических и даже издевательских толкований А ЕI О U, напри-
мер Alles Erdreich ist Oesterreichs Unglueck («Весь мир — причина
несчастий Австрии») или — в связи с небывало удачной брачно-
династической политикой Габсбургов — Alle Erbinnen in Oester-
reichs Verfuegung («Все наследницы в распоряжении Австрии»).
Фридрих, несомненно, задумывался над тем, как обеспе-
чить будущим поколениям Габсбургов привилегированное
положение среди европейских монархов. В 1486 г. он добился
избрания своего сына Максимилиана римско-германским
королем. С этого времени такая практика — избрание преем-
ника еще при жизни государя — стала у Габсбургов постоян-
ной. В то же время неумелая, вялая политика Фридриха при-
вела к тому, что за время его правления империя стала совсем
эфемерной, а самостоятельность немецких князей — почти
ничем не ограниченной. Да и мог ли пользоваться авторите-
49
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ,
том император, уступивший венграм даже столицу собствен-
ных родовых владений?
К падению своего престижа стареющий Фридрих III отно-
сился с поразительным равнодушием. Последние годы жизни
он провел в Линце, поручив ведение государственных дел
Максимилиану и занимаясь своими, как сказали бы сегодня,
хобби — садоводством, алхимией и астрологией. Всю жизнь
император как одержимый пытался найти способ превраще-
ния неблагородных металлов в золото, но это ему, конечно, не
удалось. Ему вообще мало что удавалось. Судьба не отказала
Фридриху лишь в одном своеобразном удовольствии: пере-
жить всех своих врагов.
РОЖДЕНИЕ ИМПЕРИИ
Мария, дочь последнего герцога Бургундского Карла Смело-
го, погибшего в битве с грозной швейцарской пехотой в 1477 г.,
была одной из самых желанных невест Европы. В наследство
от предков Марии досталась настоящая мини-империя, вклю-
чавшая в себя обширные и плодородные районы нынешней
северо-восточной Франции (собственно Бургундию, значи-
тельную часть Лотарингии и Эльзаса), а также Франш-Конте,
Фландрию, Эно, Брабант — в общем, практически всю террито-
рию современных Бельгии и Нидерландов. Жители этих земель
отличались трудолюбием и бережливостью, что принесло вла-
дениям бургундских герцогов славу богатейших земель Европы.
Основными претендентами на руку Марии Бургундской
стали дофин Карл, сын французского короля Людовика XI, и
Максимилиан, сын римско-германского императора Фридри-
ха III. Однако французскому принцу было только 7 лет, и 20-лет-
няя Мария предпочла Габсбурга, который тоже был моложе
ее, но лишь на два года. К тому же значительная часть поддан-
ных герцогини, в первую очередь жители богатых фламанд-
ских городов, были решительно против французского господ-
ства. В августе 1477 г. Максимилиан прибыл к невесте в бра-
бантский Гент. Там и был заключен первый из серии браков,
50 =^.. '
Часть первая. ДИНАСТИЯ
благодаря которым в конце XV — начале XVI вв. возникла
габсбургская империя.
Супружеская жизнь Максимилиана и Марии складыва-
лась довольно счастливо, у них родились двое детей — Фи-
липп и Маргарита. Супруги подходили друг другу: Мария
Бургундская, по свидетельствам современников, была при-
влекательной, живой, веселой и неглупой женщиной, габс-
бургский принц характером тоже не походил на своего угрю-
мого и вялого отца. Позднее историки назовут Максимилиана
«последним рыцарем»: в эпоху, когда средневековые тради-
ции уходили в прошлое, он, казалось, служил их олицетворе-
нием. Галантный кавалер, неплохо для своего времени обра-
зованный человек, писавший аллегорические поэмы и оста-
вивший нечто вроде политических мемуаров, Максимилиан
был в первую очередь воином. За неполных 40 лет он провел
25 военных кампаний. Именно при этом императоре началось
противостояние Габсбургов и Франции, борьба двух держав за
гегемонию в континентальной Европе, продолжавшаяся с не-
большими перерывами до второй половины XIX столетия.
В конце XV в. Франция, сумев отстоять свою независимость
в ходе Столетней войны, вновь превратилась в одно из мощней-
ших государств Европы. Централизаторская политика Карла VII
и особенно его сына Людовика XI, ставшего олицетворением
расчетливости, хитрости и коварства в политике, принесла за-
метные результаты: могущество французских феодальных сеньо-
ров было подорвано, сильнейшие мятежные семейства обезглав-
лены (нередко — в буквальном смысле слова), была проведена
реорганизация королевской армии, несколько упорядочены фи-
нансы. Франция опять становилась грозной державой — тем бо-
лее грозной, что ее главный соперник, Англия, погрязшая в меж-
доусобицах, на время ушла из континентальной политики. Но
навстречу силе французских королей из рода Валуа вставала дру-
гая — Габсбурги, которые благодаря браку Максимилиана и Ма-
рии Бургундской получили шанс распространить свою власть на
значительную часть Западной Европы.
24 марта 1482 г. Максимилиан и Мария отправились на
охоту. Лошадь герцогини понесла и сбросила всадницу. Трав-
57
хЯ. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ^
мы оказались тяжелыми, началось внутреннее кровотечение,
и три дня спустя 25-летняя женщина скончалась. Для Макси-
милиана это означало не только личную трагедию, но и поли-
тическое поражение, поскольку, в отличие от супруги, он не
пользовался большой популярностью у своих новых поддан-
ных. Герцогом Бургундским провозгласили маленького сына
Максимилиана и Марии, Филиппа (позднее прозванного Кра-
сивым), однако отцу ребенка в регентстве было отказано.
Борьба между Максимилианом и мятежными городами Ни-
дерландов и Фландрии продолжалась до 1494 г., когда стар-
ший Габсбург официально передал сыну власть над этими
провинциями.
К тому времени закончилась (впрочем, ненадолго) война
с Францией, вспыхнувшая после брака Марии и Максими-
лиана. Примерно половина земель, принадлежавших некогда
Карлу Смелому, отошла к Франции, другая — большая часть
современных Нидерландов и Бельгии — досталась Габсбур-
гам. Умер Фридрих III, и курфюрсты без особых проблем
признали верховную (хоть и весьма формальную) власть Мак-
симилиана над «Священной Римской империей». Чуть рань-
ше воинственному Габсбургу удалось отбить Вену у венгров.
Дочь Максимилиана Маргарита, помолвленная с новым фран-
цузским королем Карлом VIII, пережидав 1491 г. неслыхан-
ное унижение после того, как Карл, отвергнув ее, заключил
брак с Анной Бретонской, что позволило присоединить Бре-
тань к французским владениям. Обида, нанесенная Францией
Габсбургам, была двойной, поскольку Максимилиан сам рас-
считывал жениться на Анне. После этого борьба с Францией
окончательно стала делом жизни императора, который не-
однократно говорил о французах как о «старых и естествен-
ных противниках нашего бургундского дома».
Бургундское наследство, полученное Габсбургами в ре-
зультате брака Максимилиана I и Марии, заключалось не
только в территориальных приобретениях. Своеобразной час-
тью этого наследства стал орден Золотого Руна, основанный в
1429 г. бургундским герцогом Филиппом Добрым. Орден,
знак которого представляет собой золотого барашка на ленте,
52 ==...............:......... ......
Часть первая. ДИНАСТИЯ
носимой на шее, был основан как некое мистическое кресто-
носное братство «новых аргонавтов», призванных отправить-
ся в поход за легендарным золотым руном, под которым в
данном случае подразумевался Гроб Господень. Символика
ордена, как утверждает исследовательница имперской идео-
логии Габсбургов Мария Таннер, весьма сложна и объединяет
в себе целый ряд мифологем. Здесь и античное предание о ге-
роях-аргонавтах, и астрологическое значение Овна, олице-
творяющего начало всех начал, первого знака в зодиакальном
цикле из 12 созвездий, и древний «золотой век», повторное
наступление которого, по канонам христианства, сопряжено
со Вторым Пришествием Иисуса, и апокалиптический сим-
вол Христа — образ Агнца Божьего (см.: Tanner М. The Last De-
scendant of Aeneas. The Hapsburgs and the Mythic Image of the Em-
peror. New Haven & London, 1993. Pp. 146—161).
Эта религиозно-мистическая смесь была дополнена пред-
ставлением об избранности бургундского дома, на который возло-
жена великая миссия объединения мира под властью христианско-
го государя, что, собственно, и станет началом нового «золотого
века». Бургундские герцоги были главами ордена Золотого Руна
и единственные обладали правом приема в него новых рыцарей.
После гибели Карла Смелого, когда мужская линия бургундско-
го рода пресеклась, орден стал габсбургским. В XVI в., после раз-
деления династии на австрийскую и испанскую ветви, возникли
и два ордена Золотого Руна, во главе которых стояли соответст-
венно римско-германский император и испанский король.
Орден стал олицетворением притязаний габсбургского дома на
лидерство в христианском мире, веры Габсбургов в то, что непре-
менно сбудется предсказание библейского пророка Даниила о
четырех царствах, на смену которым придет царство Божие:
«И во дни тех царств Бог небесный воздвигнет царство, которое
вовеки не разрушится, и царство это не будет передано другому
народу; оно сокрушит и разрушит все царства, а само будет сто-
ять вечно» (Дан. 2, 44). Последним из земных царств должна бы-
ла, по представлениям Габсбургов, стать их собственная импе-
рия.
53
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
* * *
События конца XV — начала XVI вв., когда благодаря
серии династических браков Габсбурги за пару десятилетий
стали самой могущественной династией христианского мира,
были столь ошемляющи, что вполне закономерно сформиро-
вали у членов австрийского дома убеждение в собственной из-
бранности и неизменном покровительстве, оказываемом
Габсбургам высшими силами. В то же время эти события
можно считать наградой за умелую и продуманную династи-
ческую политику Максимилиана I, который целенаправленно
связывал членов своей семьи брачными узами с представите-
лями царствующих домов Европы.
Самой многообещающей из брачных комбинаций Макси-
милиана оказался двойной брак его детей, Маргариты и Фи-
липпа, с Хуаном и Хуаной — детьми «католических вели-
честв», основателей единого испанского государства Изабеллы
Кастильской и Фердинанда Арагонского. Если испанскому
принцу и его семье судьба не благоприятствовала — дон Хуан,
его жена и маленький сын умерли один за Другим в течение
нескольких лет от болезней, — то брак Филиппа Красивого и
Хуаны Кастильской положил начало габсбургской «империи,
над которой никогда не заходит солнце». Tu felix Austria nube...
В 1505 г., после смерти ее матери Изабеллы, Хуана была
провозглашена новой королевой Кастилии. Филипп, нахо-
дившийся в Нидерландах, срочно прибыл в Толедо и добился
от кастильских кортесов (сословного собрания) признания
его соправителем жены. Однако царствовать Филиппу I Кас-
тильскому пришлось недолго: выпив однажды холодной воды
после игры в мяч, король простудился, началось осложнение,
и 24 сентября 1506 г. 28-летний Филипп умер. После этого
Хуана, чья психика была нестабильной с детства, сошла с ума
и была по приказанию отца, Фердинанда Арагонского, став-
шего регентом Кастилии, изолирована в замке Тордесильяс.
Там злополучная королева в полной изоляции провела еще
почти'50 лет своей трагической жизни. Сохранились сведения
о том, что приставленная к Хуане стража грубо и жестоко об-
54
Часть первая. ДИНАСТИЯ
ращалась с больной женщиной. Ни король Фердинанд, ни
сын Хуаны Карл не сделали практически ничего, чтобы облег-
чить участь несчастной. Она умерла в 1555 г. в возрасте 76 лет,
войдя в историю как Хуана Безумная.
Тем не менее брак Хуаны и Филиппа Красивого стал для
Габсбургов действительно благословением Божьим. Дети этой
четы носили самые разнообразные европейские короны: Карл и
Фердинанд стали римско-германскими императорами; старшая
дочь Элеонора вышла замуж за португальского короля Эммануи-
ла, а затем — за Франциска I Французского; другая дочь, Изабел-
ла, стала супругой короля Дании и Швеции Христиана II; Мария
пошла под венец с Людовиком Ягеллоном, королем Венгрии и
Чехии; наконец, младшая, Екатерина, родившаяся уже после
смерти отца, стала королевой Португалии, выйдя за Жуана III.
Союз габсбургского принца и кастильской принцессы имел и
другие, менее приятные последствия: психическая болезнь Хуа-
ны в той или иной форме передалась некоторым ее потомкам.
Тяжелые депрессии, которыми страдал в конце жизни Карл V,
странности поведения его внука Рудольфа II, к концу жизни по-
лупомешанного, наконец, острый маниакально-депрессивный
психоз, жертвой которого стал внебрачный сын Рудольфа Юлий
Австрийский — все это, скорее всего, были проявления «кас-
тильского наследства».
Тем временем Максимилиан I продолжал бороться за ге-
гемонию в Европе. В последние годы XV века центр боевых
действий переместился в Италию, куда с огромной армией
вторгся Карл VIII Французский. Началась эпоха итальянских
войн, продлившихся с перерывами 60 лет. Усилия Максими-
лиана, впрочем, были не слишком успешными. Почти все его
военные победы оказались на редкость бесплодными, а пора-
жения, наоборот, катастрофическими. Так, именно при нем в
1499 г. Габсбурги окончательно отказались от претензий на
Швейцарию. В 1515 г., когда император отправился на завое-
вание Миланского герцогства, его армия столкнулась под Ма-
риньяно с французами и была наголову разбита, в результате
чего весь север Италии вновь оказался под французским кон-
тролем. Ослабить позиции Франции на юге Европы Макси-
55
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ,
милиану I было не суждено. Зато с этой задачей, как мы уви-
дим, успешно справился его внук Карл V.
Гораздо более удачно складывались династические ком-
бинации императора. (Хотя Максимилиан не короновался в
Риме, папа в 1508 г. позволил ему именоваться «избранным
римско-германским императором»; с тех пор до самого конца
«Священной Римской империи» ни один ее монарх не был
коронован по средневековому обряду главой католической
церкви.) В 1515 г. в Вене состоялась двойная свадьба: Ферди-
нанд, младший внук императора, был обручен с Анной Ягел-
лонской, дочерью Владислава II, короля Венгрии и Чехии, а
сын последнего Людовик пошел под венец с императорской
внучкой Марией. Так породнились две самые могуществен-
ные на тот момент династии Центральной Европы. В скором
времени оказалось, что и от этих браков выиграли исключи-
тельно Габсбурги: в 1526 г., после гибели 20-летнего Людови-
ка Ягеллона в битве с турками при Мохаче (Венгрия), Ферди-
нанд унаследовал чешскую и венгерскую короны, которые ос-
тавались у Габсбургов до 1918 г. Tu felix Austria nube...
В январе 1516 г. скончался старый король Фердинанд
Арагонский. Три года спустя не стало и императора Макси-
милиана, завещавшего похоронить свое сердце в фламанд-
ском Брюгге — рядом с первой женой. Наследником обоих
государей стал их внук, как испанский король — Карл I, как
римско-германский император — Карл V, старший сын Фи-
липпа Красивого и несчастной Хуаны. На плечи молодого
Габсбурга легло бремя власти над колоссальной империей,
возникшей буквально за пару десятилетий. В нее входили Ав-
стрия и другие земли Габсбургов в Центральной Европе, а
также Нидерланды, Неаполь, Сицилия и Испания с ее быстро
расширявшимися колониальными владениями в Америке.
После того, как брат Карла Фердинанд стал королем Вен-
грии и Чехии, Габсбурги окончательно превратились в самую
могущественную династию христианского мира. На западе их
владения кольцом окружали Францию, что послужило при-
чиной новых столкновений между двумя державами. На вос-
токе Чешское и особенно Венгерское королевства станови-
56
Часть первая. ДИНАСТИЯ
лись главным бастионом христианской Европы, которой все
сильнее угрожали турки, завоевавшие Балканы. «Закономер-
но, что выбор истории пал на Габсбургов, — отмечает россий-
ский историк Т.Исламов, — ибо в сложившихся условиях им
одним было под силу осуществить дело объединения и, что
немаловажно, устойчиво обеспечить в качестве императоров
Священной Римской империи военно-политическую под-
держку оказавшемуся в беде региону (Центральной и Юго-
Восточной Европе. — Я.Ш.) со стороны Германии» (Исламов Т.
Империя Габсбургов. Становление и развитие. XVI—XIX вв. //
Новая и новейшая история. 2001. № 2. С. 20).
Именно эти два направления, западное и юго-восточное,
французское и турецкое, стали главными во внешней полити-
ке Габсбургов в XVI, XVII и начале XVIII столетия.
I. На вершине (1526—1648)
ВЕЛИКИЙ НЕУДАЧНИК
Карл V, появившийся на свет 24 февраля 1500 г. в Генте
(ныне Бельгия), вырос, как и его отец Филипп, в землях, до-
ставшихся Габсбургам от Марии Бургундской. Он на всю
жизнь сохранил привязанность к своим северным владениям,
где часто бывал и которые впоследствии избрал для своего
добровольного ухода из политической жизни.
Маргарита, дочь Максимилиана I, воспитывала племян-
ников и племянниц в духе бургундской придворной культуры.
Родным языком будущего императора был французский (иро-
ния судьбы — ведь именно Франция оказалась наиболее силь-
ным и последовательным противником Карла V). Испанским
и немецким Карл овладел позже, кроме того, он неплохо знал
латынь. Своих родителей мальчик почти не видел: Филипп
Красивый умер, когда его старшему сыну было 6 лет, Хуана
же из-за душевной болезни не могла быть нормальной мате-
рью своим детям. И это обстоятельство, и особенности воспи-
тания способствовали тому, что Карл с малых лет научился
57
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
принимать самостоятельные решения, не советуясь ни с кем,
кроме Бога.
Набожность императора была своеобразной, далекой от сре-
дневековых канонов. Всю жизнь оставаясь «добрым католиком»,
Карл V, однако, не был столь же добрым папистом; его отноше-
ния с Римом никогда не были безоблачными, хотя именно импе-
ратор в 20-е — 40-е гг. XVI в. взял на себя нелегкую миссию глав-
ного защитника католицизма в Европе. Как не без некоторого
преувеличения отмечает один из биографов Карла, император
«на папство, по крайней мере в его тогдашнем виде, смотрел ско-
рее свысока... Это делает его якобы средневековую набожность
близкой чуть ли не протестантским взглядам» (Seibt F. Karel V.:
Cisar a reformace. Praha, 1999. S. 24).
Вопрос о том, кем был Карл V — последним императором
средневековья или же одним из первых европейских монар-
хов Нового времени, до сих пор не решен историками оконча-
тельно. Главным аргументом в пользу первого вывода служит
тот факт, что Карл с юных лет не только был убежден в своей
особой миссии как главы наиболее могущественной династии
христианского мира, но и твердо знал, в чем заключается эта
миссия: в создании imperia universalis, единой христианской
монархии, главой которой он видел, естественно, себя. Идея
совершенно средневековая, мечта, к осуществлению которой
на протяжении многих столетий стремилось большинство на-
следников Карла Великого и Оттона I. Поэтому, добиваясь
реализации своего горделивого девиза «Plus ultra» — «Превы-
ше всего» (или всех?), — Карл V был обречен на конфликт с
новыми общественными силами, выходившими на истори-
ческую арену в XVI столетии. Духовно-религиозным выраже-
нием стремлений этих сил была Реформация, начавшаяся в
Германии в 1517 г., когда юный габсбургский принц еще не
был вершителем судеб Европы.
Немецкий монах Мартин Лютер, прибивший на ворота цер-
кви в Виттенберге свои знаменитые 95 тезисов против продажи
индульгенций, сумел оказаться в нужное время в нужном месте.
По сути дела, в его учении, взорвавшем Европу, было не так уж
много нового. Толковать Священное Писание, переводить его с
58
Часть первая. ДИНАСТИЯ
недоступной простому люду латыни на современные языки, обли-
чать пороки католической церкви, отрицать церковную иерархию
и требовать возврата к простоте и бедности раннего христианства
еще в конце XII—XIII вв. пытались секты катаров и вальденсов.
Подобные взгляды, дополненные рядом церковно-догматичес-
ких требований, за столетие до Лютера стоили жизни Яну Гусу.
Однако лишь виттенбергскому бунтарю первым удалось не толь-
ко создать стройную религиозно-философскую систему, проти-
востоящую обветшавшему католицизму, но и заручиться в своей
борьбе поддержкой самых широких слоев общества, в котором
все сильнее и отчетливее звучали протестующие голоса. Князья
жаловались на конкуренцию духовных судов со светскими, горо-
да — на поборы близлежащих монастырей, крестьяне — на не-
прерывный рост земельных владений церкви. Поэтому, когда
появился Лютер со своей проповедью, крестьяне увидели в ней
подлинное христианство, основанное на началах братства и со-
циальной справедливости, горожане оценили «буржуазность»
учения виттенбергского монаха, оправдывавшего стремление
мирян к материальному благополучию, князья же — как, например,
покровитель Лютера, саксонский курфюрст Фридрих Мудрый, —
становились под знамена протестантизма, считая его эффектив-
ным средством борьбы против светских притязаний католичес-
кой церкви, а заодно и против централистских поползновений
императора.
Первым прямым столкновением Карла V с протестантами
и их вождем стал Вормсский рейхстаг (собрание представите-
лей сословий империи) 1521 года. До этого Карлу уже приш-
лось пережить ряд политических бурь, связанных с преодоле-
нием препятствий, которые чинил ему на пути к император-
ской короне французский король Франциск I. Предвыборная
борьба была ожесточенной и вынудила Карла прибегнуть к
материальной помощи немецких банкиров — Фуггеров и
Вельзеров; с этого момента начались финансовые неприят-
ности императора, преследовавшие его всю жизнь. Подкуп-
ленные курфюрсты склонились на сторону Габсбурга, и в мае
1520 г. Карл V короновался в Аахене, древней столице своего
предшественника и тезки Карла Великого.
Для молодого императора Вормсский рейхстаг был мо-
59
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
ментом истины. Карл, убедившись в том, что примирение
между католиками и последователями Лютера в данный мо-
мент невозможно, должен был сделать свой выбор. И он его
сделал, выступив перед рейхстагом с собственноручно напи-
санной речью, которую можно считать символом его веры и
одновременно политическим манифестом. Император по-
клялся «сохранить все, что мои предки и я сохранили на се-
годняшний день, и в особенности то, что мои предки поста-
новили, в том числе и на Констанцском соборе». Карл обещал
«отдать все этому делу: мои королевства и мои владения, моих
друзей, мое тело, мою кровь, мою жизнь и мою душу». Трудно
сказать, как развивались бы события, если бы Лютер на Во-
рмсском рейхстаге произвел на Карла большее впечатление.
Однако молодой император ограничился презрительным за-
мечанием: «Ну, этот не совратит меня в свою ересь», хотя и
признал, что «монах говорил бесстрашно и смело».
В 1521 г. были приняты другие важные решения, касаю-
щиеся внутреннего устройства империи. Попытки реформи-
ровать это устройство предпринял еще Максимилиан I, кото-
рый основал в 1495 г. имперскую судебную палату, заложил
основы имперского правительства как постоянного института
и пытался достичь в империи всеобщего мира как политичес-
кого основания государственного единства. Усилия Макси-
милиана продолжил его внук, однако воплощение интеграци-
онной программы в жизнь наталкивалось на сопротивление
князей, многие из которых склонялись к протестантизму.
В конце концов Карл V передал полномочия имперского на-
местника своему младшему брату Фердинанду в надежде на
то, что склонный к компромиссам принц сможет удержать
Германию под контролем. Сам Карл тем временем занялся
важнейшими геополитическими задачами — борьбой с Фран-
цией и Турцией.
* * *
Атака на Францию была организована императором и его
полководцами с двух направлений — юго-западного, со сто-
роны Наварры и Пиренеев, и юго-восточного, из Италии. Ес-
60 ,.'..........
Часть первая. ДИНАСТИЯ
ли на первом добиться серьезных успехов Карлу не удалось,
то на втором в 1525 г. счастье улыбнулось ему в битве при
Павии, где французы потерпели сокрушительное поражение,
а король Франциск I был взят в плен. Год спустя, когда плен-
ный король находился в Мадриде, император вынудил его
подписать мир, весьма невыгодный для Франции. Позднее,
вернувшись на родину (вместо себя он отправил в Испанию в
качестве заложников двоих сыновей), Франциск отказался
соблюдать условия этого соглашения, заявив, что пошел на
него под давлением со стороны Карла. Война продолжалась и
завершилась лишь в 1529 г. в Камбре так называемым «дам-
ским миром», решающую роль в заключении которого сыгра-
ли мать короля Элеонора Савойская и тетка императора Мар-
гарита, правительница Нидерландов.
Главным последствием войн с Францией в 20-е гг. стало бла-
гоприятное для Габсбургов изменение баланса сил в Италии:
около 40 процентов территории страны оказалось под их непо-
средственным владычеством, а многие североитальянские князья
стали вассалами или союзниками императора. Армия Карла V
наводила страх на Италию. Особенно дурную славу его солдатам,
да и самому монарху, принесла Sacco di Roma — разграбление
императорскими войсками Рима в марте 1527 г.
Франция, впрочем, не думала сдаваться. В 30-е гг. между
Франциском и Карлом вновь вспыхнула война, на сей раз из-
за Миланского герцогства. Несколько лет спустя император
решил нанести упорному противнику последний удар, вторг-
шись в 1544 г. с большой армией в саму Францию. Наступле-
ние на Париж оказалось удачным, и перепуганный Франциск
вновь согласился на невыгодный мир, подписанный в Крепи.
Впрочем, в тот момент Карл не мог чувствовать себя стопро-
центным победителем: поддержка Франции была необходима
ему на новом этапе борьбы с протестантами в Германии, поэ-
тому император согласился на предложенную королем динас-
тическую комбинацию — брак герцога Орлеанского с одной
из габсбургских принцесс. Однако герцог вскоре умер, а пред-
ложенную Францией замену в лице принца Генриха (будуще-
го Генриха II) император неблагоразумно отверг.
61
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
Так Карл V упустил последний шанс заключить прочный
мир с Францией. Это был серьезный промах императора:
вскоре военная мощь французов возродилась, и в 50-е гг.
новый король Генрих II продолжил борьбу. Только в апреле
1559 г., когда Карла V уже не было в живых, мир в Като-Камб-
рези положил конец многолетним войнам Франции с импе-
рией и Испанией. Так и не была выполнена максималистская
программа Меркурино Гаттинары, первого канцлера импера-
тора Карла, добивавшегося уничтожения Франции как вели-
кой державы и превращения ее в покорного вассала габсбург-
ской imperia universalis.
Немногим успешнее шли дела императора на восточном
фланге, где его противником была Османская империя, пережи-
вавшая в XVI столетии период наивысшего военно-политичес-
кого подъема. После взятия султаном Сулейманом Белграда
(1521) и победоносной для турок битвы у Мохача (1526) турецкая
экспансия на юго-востоке Европы приняла устрашающие разме-
ры. Фердинанд I, преемник Ягеллонов, унаследовал лишь запад-
ную часть Венгерского королевства (так называемая «королев-
ская Венгрия»). На востоке было создано Трансильванское кня-
жество, вассал Турции, не признавшей права Габсбургов на
венгерскую корону. Третья часть расчлененной страны («турец-
кая Венгрия») перешла под непосредственное управление прави-
тельства Османской империи. В 1529 г. османские полчища под-
ступили к стенам Вены, Но защитникам города удалось отбить
оба штурма, предпринятые турками. Зато в 1541 г. османы взяли
столицу Венгрии — Буду, которая оставалась под их властью
более 140 лет.
* * *
Ни о каких долгосрочных успехах внешней политики им-
ператора не могло быть и речи, пока в самой империи шла
ожесточенная религиозно-политическая борьба. В 1530 г. на
очередном рейхстаге в Аугсбурге Карл V предпринял попытку
добиться примирения и единства. В отличие от многих своих
предшественников, император вполне искренне стремился к
религиозному миру, который развязал бы ему руки для борь-
62 ——............
Часть первая. ДИНАСТИЯ
бы с французами и османами. Неудача, которую он потерпел
и в этом деле, была лишь отчасти вызвана ошибками и пред-
рассудками самого Карла.
Дальнейшие взаимоотношения императора с представи-
телями противоборствующих конфессий на протяжении
полутора десятилетий представляли собой запутанный клубок
угроз и обещаний, уступок и деклараций. Теснимый внешни-
ми врагами, нуждающийся в деньгах и войсках, источником
которых служила для него империя, Карл был обречен на так-
тические маневры в религиозном вопросе. В начале 40-х гг. на
рейхстаге в Регенсбурге протестантам удалось добиться от
него довольно значительных послаблений — в частности, вре-
менного закрепления за ними церковных имуществ, конфис-
кованных в ходе Реформации, и прекращения судебных про-
цессов по религиозным делам.
Нужно отметить, впрочем, что Реформация не представляла
собой непосредственной угрозы целостности «Священной Рим-
ской империи». В ситуации, когда ни одна из сторон не могла
рассчитывать на окончательную победу, император был необхо-
дим обеим как некий высший авторитет и арбитр (несмотря на то
что его симпатии, несомненно, принадлежали католикам). Сила
традиции была весьма велика, и империя в том виде, какой она
приняла в XIV—XVI вв., т. е., по сути дела, конфедерация цер-
ковных и светских феодальных владений и торгово-ремесленных
городов, вполне устраивала как папистов, так и сторонников
Лютера. «До тех пор, пока никто не стремился к ликвидации им-
перии, разделенной по конфессиональному признаку, пока Лю-
тер называл императора набожным человеком, продолжали дей-
ствовать силы, сохранявшие целостность империи. А поскольку в
Европе существовали другие угрозы, помимо религиозной горю-
чей смеси в Германии, империя смогла просуществовать еще поч-
ти три столетия» (Seibt, 93). Однако Карл V стремился к созданию
принципиально иной, централизованной империи — и в ней-то
места разнородным многоконфессиональным субъектам дейст-
вительно не было.
В конце 40-х гг. Карл перешел от уступок протестантам к
жесткой политике по отношению к ним. В 1546 г. император
63
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
начал готовиться к войне со Шмалькальденским союзом —
объединением протестантских князей. На стороне Карла на
сей раз были не только католики, но и некоторые лютеране,
рассчитывавшие на территориальные и финансовые приобре-
тения после победы, в том числе герцог Мориц Саксонский,
земли которого занимали стратегически важное положение.
Герцог воевал против своего родственника, саксонского кур-
фюрста Иоганна Фридриха, прозванного Великодушным, на-
деясь присоединить его владения к своим. Именно ошибка
этого курфюрста, позволившего императорской армии 24 ап-
реля 1547 г. переправиться через Эльбу и обрушиться на войс-
ка протестантов, решила исход войны. Битва при Мюльберге
была блестящей, но в то же время случайной, нечаянной по-
бедой Карла V. Она стала пиком политической и военной карь-
еры императора — если, конечно, применительно к монарху
можно говорить о карьере. Карл достиг вершины могущества.
Кто тогда, весной 1547 г., мог предположить, что могущество
это окажется столь недолгим?
Император сам множил число своих врагов. Иоганна Фрид-
риха Саксонского он вначале приговорил к смерти, затем под
давлением своих приближенных сохранил пленному курфюрсту
жизнь, но отнял у него все владения и передал их герцогу Мори-
цу. Ландграф Гессенский, женатый на дочери Иоганна Фридри-
ха, активно заступался за тестя и был по приказу Карла брошен в
тюрьму. Герцогу Ульриху Вюртембергскому император приказал
на коленях молить о пощаде. Возможно, именно пережитые уни-
жения, а не военный разгром, заставили протестантских вель-
мож вновь вернуться к мысли о сопротивлении и мести надмен-
ному монарху. Одним из немногих благородных поступков Кар-
ла V той поры был отказ, которым он ответил на предложение
герцога Альбы выкопать из могилы тело Лютера и сжечь его. «Ос-
тавьте его в покое, — ответил император, — у него теперь другой
Судья. Я воюю с живыми, а не с мертвыми».
Впрочем, даже такой, озлобленный и жестокий, Карл, в
отличие от папы Павла III и других ультракатоликов, занимал
по отношению к протестантизму достаточно гибкую пози-
цию. Павел III хотел большего и, не предупредив императора,
64
Часть первая. ДИНАСТИЯ
перенес заседания собора из Тридента, находившегося в пре-
делах империи, в итальянскую Болонью. Карл был разгневан
и назвал папу «упрямым^ стариком».
Постепенно победа императора оборачивалась очередным
поражением. Отношения с Римом были испорчены, католичес-
кие субъекты империи испытывали к Карлу V все большее недо-
верие, протестанты же, отделавшись уступками и неопределен-
ными обещаниями признать будущие решения вселенского
собора, после Мюльберга никак не могли питать к императо-
ру теплые чувства. Попытки Карла довести до конца админи-
стративную реформу в империи, сделав ее устройство более
централизованным, натолкнулись на дружное сопротивление
и католической, и протестантской сторон, равно не желавших
дальнейшего усиления габсбургского дома. Наконец, в 1552 г.
возобновилась война с Францией: король Генрих II горел же-
ланием отомстить за поражения, которые Карл нанес его отцу.
В том же году произошло событие, сыгравшее роковую
роль в судьбе императора. Мориц Саксонский, изменивший
Карлу, объединился с группой протестантских князей, собрал
значительные силы и вторгся в пределы Австрии. Карлу впе-
рвые в жизни пришлось не просто отступать, а бежать перед
противником, занявшим Инсбрук. Правда, успехи протестан-
тов этим и ограничились, и летом в Пассау начались мирные
переговоры. Обе делегации — императора и мятежников —
склонялись к компромиссу, но Карл, измученный войной и
болезнями, оттягивал заключение мира, полагая, что это на-
несет непоправимый ущерб его чести. Тем временем на фран-
цузском фронте императорская армия не сумела взять кре-
пость Мец и, потеряв более половины солдат, сняла осаду.
Дела Карла шли все хуже, и он уехал в Брюссель, фактически
передав правление в империи брату Фердинанду.
* * *
Логику действий Карла в последние годы его правления
сложно понять, исходя исключительно из событий 40-х —
50-х гг. — войн, религиозных диспутов, распрей, гонений,
65
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ, u
борьбы реформаторов церкви с контрреформаторами, а цент-
рализаторов из императорского окружения — с германскими
князьями. Карл V был неординарной личностью, и движения
его души определялись не только характером военного и по-
литического противостояния в империи. К пятидесяти годам
(для XVI столетия — почтенный, почти старческий возраст),
30 из которых он провел на троне империи, Карл безмерно ус-
тал. Изменчивость фортуны, постоянное чередование побед и
поражений наводили его, человека глубоко религиозного, на
мысль о том, что его дело, быть может, не является делом Бо-
жьим, коль скоро Господь не позволяет ему добиться оконча-
тельной победы над врагами. Не исключено, что эти сообра-
жения подтолкнули Карла к решению, невиданному в исто-
рии европейских монархий со времен римского императора
Диоклетиана, — отречению от престола.
Всю жизнь Карл V оставался одиноким человеком. Импе-
ратору повезло: его придворным живописцем был Тициан, и
портреты монарха, написанные великим художником, пере-
дают многие особенности характера Карла. Одна из главных —
одиночество, возникшее не в результате неблагоприятных об-
стоятельств, а по доброй воле самого императора, осознавав-
шего собственную исключительность. Это не была надмен-
ность или гордыня, а лишь спокойное понимание того факта,
что с самого рождения он поставлен на такую высоту, на кото-
рой его судьей может быть лишь Бог. Но чем абсолютнее власть
человека над другими людьми, тем тяжелее бремя этой власти.
Отсюда, наверное, то смятение духа, которое охватило импе-
ратора в его последние годы и стало одной из важнейших при-
чин отречения.
Отношения Карла V с семьей отличались такой же отстра-
ненностью, как и с остальными людьми. В 1526 г. Карл женился
на португальской принцессе Изабелле. Из 13 лет брака почти по-
ловину император провел вне Испании, где оставалась его жена,
исполнявшая обязанности регентши. Тем не менее супружество
было многодетным: у Карла и Изабеллы родились трое сыновей
(взрослого возраста достиг лишь старший — будущий испанский
король Филипп II) и две дочери. Рождение последнего ребенка
66
Часть первая. ДИНАСТИЯ
стоило 35-летней Изабелле жизни. Об отношении императора к
женщинам свидетельствует его наставление сыну Филиппу нака-
нуне вступления последнего в брак: «Когда окажетесь вместе со
своей супругой, — пишет заботливый отец, — будьте весьма ос-
торожны и поначалу не допускайте чрезмерного напряжения
сил, дабы не понести физический ущерб, ибо это (чересчур
усердное исполнение супружеских обязанностей. — Я.Ш.) может
нанести вред росту тела и его силе, а часто вызывает такую сла-
бость, что делает невозможным появление потомства и даже
может погубить вас» (цит. по: Parker G. Filip II. Praha, 1998. S. 32).
Впрочем, сам Карл V не всегда действовал в соответствии с соб-
ственными пуританскими советами сыну: в противном случае на
свет не появился бы дон Хуан Австрийский (1547—1578) — буду-
щий победитель турок в морской битве при Лепанто, плод связи
императора с Барбарой Бломберг, дочерью богатого регенсбург-
ского горожанина.
Не стоит забывать и о серьезных проблемах со здоровьем,
которые смолоду преследовали Карла V. Он часто простужал-
ся и, вероятно, страдал хроническим гайморитом — отсюда
полуоткрытый рот на многих изображениях императора. Но
главной бедой Карла стала подагра — болезнь, вызванная не-
правильным обменом веществ. Первые серьезные приступы
этого недуга он перенес, когда ему не было и сорока лет. С те-
чением времени болезнь возвращалась все чаще, и порой им-
ператор неделями был ограничен в движении, не мог ездить
верхом и даже в карете. (Видимо, именно поэтому любимым
средством передвижения Карла был корабль.) При этом он не
ограничивал себя в жирной и острой пище, любил выпить —
словом, не соблюдал даже тех примитивных и не всегда вер-
ных рекомендаций, которыми снабжали его лекари. К сере-
дине 50-х гг. одиночество и болезни, похоже, сломили импе-
ратора.
Бегство Карла V в Нидерланды, предварявшее его офици-
альный уход из политики, пошло на пользу делу религиозного
примирения в империи. Более покладистый и дипломатич-
ный Фердинанд после нескольких лет раздоров, охвативших
Германию, сумел договориться с протестантами о мире, кото-
67
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
рый был заключен в Аугсбурге в 1555 г. По выражению немец-
кого историка Ф. Ангермайера, это была «победа политики
над религией», поскольку практическая необходимость и не-
избежность сосуществования обеих конфессий заставила да-
же самых непримиримых католиков и протестантов посту-
питься принципами. Главным положением Аугсбургского
мира стало Cujus regio, ejus religio («Чья власть, того и вера») —
что означало необходимость для подданных каждого из субъ-
ектов империи избрать ту конфессию, к которой принадлежал
глава этого субъекта. Фактически свобода вероисповедания
была предоставлена не всем подданным империи, а только
имперским князьям — однако без соединения религиозного и
территориального прийципов никакой почвы для компро-
миссов вообще не было бы.
Аугсбургский мир оказался долговечным: империя жила в
соответствии с его положениями вплоть до 1618 г., когда новое
обострение религиозных и политических противоречий привело
к началу Тридцатилетней войны. Для Карла V мир с протестанта-
ми, однако, был признанием поражения, которое потерпела его
универсалистская политика. Несомненно, именно поэтому им-
ператор возложил на брата ответственность за ведение мирных
переговоров — а сам «умыл руки». Мир с протестантами означал
«спасение ограниченной императорской власти, основанной на
компромиссах с субъектами империи» (Шиндлинг А., Циглер В.
Кайзеры: Священная Римская империя, Австрия, Германия. Рос-
тов-на-Дону, 1997. С. 72). Это могло устраивать менее честолю-
бивого Фердинанда, но не Карла.
25 октября 1555 г. в три часа пополудни по приказу Кар-
ла V представители нидерландских сословий собрались в
большом зале императорского дворца в Брюсселе. Здесь когда-
то был провозглашен совершеннолетним юный габсбургский
принц, ставший теперь пожилым, явно нездоровым мужчи-
ной с вытянутым усталым лицом, характерной выступающей
вперед «габсбургской» нижней губой и седеющей бородой.
Негромким голосом Карл V произнес речь, в которой подвел
итог своего многолетнего правления. Ноты смирения и бегст-
ва от мирской суеты, к чему так стремился усталый монарх,
68 ~..л .
Часть первая. ДИНАСТИЯ
слышались в его словах, которые, по свидетельствам совре-
менников, произвели большое впечатление на присутствовав-
ших в зале брюссельского дворца. Формально речь Карла V
была отречением от власти в пользу сына только в бургунд-
ских владениях Габсбургов, т. е. в Нидерландах. Тремя днями
раньше, однако, произошло другое знаменательное событие:
император сложил с себя полномочия великого магистра ор-
дена Золотого Руна, которые были привилегией главы габс-
бургского дома, и передал их опять-таки сыну Филиппу — что
было весьма спорным шагом, учитывая запутанность вопроса
о преемнике Карла, на котором мы остановимся ниже. Позд-
нее, в январе 1556 г., Филиппу II была отдана власть в испан-
ских и итальянских владениях Габсбургов. Императорская
корона формально оставалась у Карла, хотя все полномочия
главы империи давно уже были в руках Фердинанда. Только в
марте 1558 г., когда его старшему брату оставалось жить лишь
несколько месяцев, Фердинанд I (1558—1564) с согласия кур-
фюрстов был провозглашен новым римско-германским им-
ператором. Эпоха Карла V завершилась.
Отрекшийся император уехал в Испанию, где в монастыре
Сан-Херонимо-де-Юсте для него был построен домик — нечто
вроде то ли комфортабельной кельи, то ли скромной загородной
резиденции. Впрочем, уединение Карла не было монашеским:
проводя значительную часть времени в молитвах, он, тем не ме-
нее, воздавал должное обильной еде и питью, от пристрастия к
которым не избавился и в старости, вел активную переписку с
Филиппом II, которого забрасывал политическими советами, а
когда позволяло здоровье, работал в саду. Бывший император,
испытывавший интерес к технике, собрал уникальную коллек-
цию часов, с которой связана следующая легенда. Однажды Карл
отремонтировал двое часов и хотел, чтобы они шли одинаково,
минута в минуту, но это ему не удавалось. «Я не могу справиться
даже с часами, — воскликнул экс-император, — как же я мог
мечтать привести к согласию многие народы, живущие под раз-
ным небом и говорящие на разных языках?»
Здоровье Карла быстро ухудшалось. Чувствуя близкий ко-
нец, Карл V вопрошал молчаливые небеса: почему, несмотря
69
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
на внешний блеск, вся его жизнь оказалась большой неуда-
чей — и хотя ему, в соответствии с данным в ранней молодос-
ти обещанием, удалось «сохранить все, что сохранили пред-
ки», все остальные его честолюбивые планы пошли прахом.
Была ли это расплата за грехи, гордыню, жестокость? Что го-
товит для него Господь за порогом смерти? Ответ на этот воп-
рос некогда самый могущественный человек Европы уз-
нал 21 сентября 1558 г., когда его земной путь подошел к
концу.
«НЕЗАМЕТНЫЕ» ИМПЕРАТОРЫ
Фердинанд, брат императора Карла V, уже в 1521 г. полу-
чил в управление наследственные австрийские земли Габс-
бургов. Когда пять лет спустя Фердинанд стал преемником
венгерского и чешского короля Людовика, погибшего в боло-
тах под Мохачем, в его распоряжении оказался конгломерат
центральноевропейских земель. Все было бы хорошо, если бы
не турецкая угроза, которой постоянно подвергались новые
владения австрийского дома.
Кроме того, часть венгерского дворянства не признала Габс-
бурга королем, выдвинув своего кандидата — трансильванского
магната Яна Заполя. С ним после нескольких лет борьбы Ферди-
нанду удалось договориться, но после смерти Заполя непокорная
шляхта провозгласила государем его сына Яна Сигизмунда (1540).
Под покровительством турок он стал править в Трансильвании
как князь, пользовавшийся значительной автономией. До конца
XVII века Венгрия была расколота на три части. В западной пра-
вили Габсбурги, которым подчинялись нынешняя Хорватия,
Бургенланд (ныне федеральная земля Австрийской республики,
граничащая с Венгрией) и Словакия. На востоке в обстановке
удивительной для того времени религиозной и этнической тер-
пимости жили народы Трансильвании — румыны, венгры, сику-
лы (южная ветвь венгерского этноса), немцы. Центральная часть
Венгрии с древней Будой входила в состав Османской империи и
была разделена на несколько административных единиц — па-
шалыков.
70
Часть первая. ДИНАСТИЯ
Решение Карла V передать брату бразды правления в Ав-
стрии было вызвано тем, что владения Габсбургов слишком
уж разрослись, и управлять ими из одного центра при тогдаш-
них средствах связи и транспорта представлялось затрудни-
тельным. Позднее, в конце 20-х гг., Карл, убедившись в чрез-
вычайной запутанности германских дел, стал подумывать и о
том, чтобы сделать Фердинанда своим наследником и помощ-
ником во всей империи. При этом император вынужден был
пожертвовать интересами своего сына Филиппа. В 1531 г.
младший брат императора был избран римским королем. В то
же время наследником Карла в Испании, Неаполе, Нидер-
ландах и на Сицилии оставался Филипп. Так габсбургский
дом разделился на две ветви — австрийскую и испанскую, со-
хранив при этом внутреннее единство — ибо между Веной и
Мадридом в каждом поколении возникали тесные (с генети-
ческой точки зрения — даже слишком) родственные связи, а
политические интересы обеих ветвей практически нигде и
никогда не пересекались. Разделение власти между братьями
не подорвало доминирующие позиции Габсбургов на западе и
в центре Европы. Франция по-прежнему была с трех сторон
окружена владениями могущественной династии.
Внешне Фердинанд I был еще большим Габсбургом, чем его
брат. Сохранившиеся изображения свидетельствуют об этом: от-
топыренная нижняя губа, орлиный нос, длинное лицо — типич-
ные габсбургские черты. А вот по характеру младший брат не по-
ходил на старшего, отличаясь от него спокойствием, рассуди-
тельностью и осторожностью. Он был весьма образован, в числе
его воспитателей был знаменитый философ-гуманист Эразм
Роттердамский, прививший молодому принцу такие качества,
как терпимость и сдержанность. Будучи набожным католиком,
Фердинанд I, однако, всегда ставил политические интересы над
религиозными, что и позволило ему в 1555 г. стать вдохновите-
лем Аугсбургского мира. Фердинанд был менее жесток и непре-
клонен, чем Карл, о чем можно судить по замечанию одного ве-
нецианского дипломата: «Немцы любят короля и не боятся его;
чехи его не любят, но боятся; венгры же и не любят, и не боятся».
В своих землях Фердинанду удалось провести админи-
.. . ===== 71
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
стративные реформы с большим успехом, чем это пытался
сделать в масштабах всей империи Карл V. Были созданы еди-
ные для Австрии, Чехии и Венгрии органы управления, чле-
нами которых король назначил своих доверенных лиц, — тай-
ный совет (Hofrat), занимавшийся вопросами политики и
дипломатии, дворцовая палата (Hofkammer) как высший фи-
нансовый орган и военный совет (Hofkriegsrat). Историки
считают эту реформу одним из первых шагов к формирова-
нию будущей дунайской монархии, превращению наследст-
венных габсбургских земель в единое государство и их адми-
нистративному отделению от остальных частей «Священной
Римской империи».
В то же время централизаторские усилия короля натолк-
нулись на серьезное сопротивление сословий — крупных зем-
левладельцев и зажиточных горожан, которые отстаивали
свои привилегии и интересы, не всегда совпадавшие с интере-
сами короны. На протяжении всего XVI в. централизаторская
политика Габсбургов, направленная на усиление власти мо-
нарха, противоречила интересам как крупных магнатов, так и
мелкой шляхты (так называемой gentry), отношения которой
с магнатами, прежде всего в Венгрии, приобрели характер
связи клиентов с патронами. В более урбанизированных Че-
хии и Австрии в оппозиции к императорской власти находилось
также зажиточное бюргерство. Вплоть до начала XVII столе-
тия Габсбургам все же удавалось поддерживать баланс обще-
ственных сил — как отмечает английский историк Р. Эванс,
во многом потому, что в период, предшествовавший Тридца-
тилетней войне, «гуманизм династии преобладал над ее като-
лицизмом. Равновесие между государями и срсловиями и
между католичеством и протестантизмом было хрупким, но
существовало» (цит. по: WandyczP. Stredni Evropav dejinach, od
stredoveku do soucasnosti. Cena svobody. Praha, 1998. S. 67.)
В качестве заслона от турок на южных рубежах владений ди-
настии, в Хорватии и Воеводине (ныне северная Сербия), при
Фердинанде I была создана так называемая Военная граница.
Эти районы были выведены из-под юрисдикции хорватского со-
словного собрания (сабора) и переданы в ведение императорско-
72
Часть первая. ДИНАСТИЯ
го военного совета. (Правда, окончательно статус Военной гра-
ницы был определен значительно позднее — специальным рес-
криптом императорского правительства в 1630 г.) Из местных
жителей, по большей части хорватов, но отчасти и сербов, бежав-
ших от турецкого ига, были набраны особые полувоенные фор-
мирования — граничари (по-немецки Grenzer). Эти люди были
освобождены от повинностей в обмен на пожизненную и наслед-
ственную военную службу императору (здесь можно провести
определенную аналогию с русскими казаками на Дону, Кубани и
Урале). Граничари сыграли выдающуюся роль как в многочис-
ленных войнах Габсбургов с турками, так и во многих событиях в
самой монархии (из них, в частности, в значительной степени
состояла армия хорватского наместника-бана Елачича, воевав-
шего в 1848—1849 гг. на стороне императора против венгерского
революционного правительства). Тем не менее надежно «закупо-
рить» южные рубежи габсбургских владений они были не в со-
стоянии, и в течение двух веков, шестнадцатого и семнадцатого,
турки терзали Центральную и Юго-Восточную Европу. В резуль-
тате были опустошены обширные области, а разрыв между за-
падной и восточной частью христианской Европы стал очевид-
ным. За исключением чешских земель, весь регион в. материаль-
ной сфере не мог сравниться с более развитыми западными
странами. В культурной области разрыв, однако, был значитель-
но меньшим.
Отношения между Фердинандом и Карлом V не были идил-
лическими. Еще в ранней юности Карл довольно бесцеремон-
но выгнал брата из Испании, боясь конкуренции с его сторо-
ны. Да и позднейшие шаги императора, в том числе передача
Фердинанду полномочий имперского наместника и возведе-
ние его в ранг римско-германского короля, были продиктова-
ны скорее политической необходимостью, чем братской лю-
бовью. В конце 40-х гг. Фердинанду пришлось отстаивать
свои права в династическом споре — после того, как колеблю-
щийся император вознамерился все-таки сделать своим пре-
емником Филиппа. Тем не менее к концу правления Карла V
Фердинанду удалось стать весьма влиятельной фигурой в Гер-
мании. Главным достоинством короля было то, что он пони-
мал природу политики как «искусства возможного» и, в отли-
73
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
чие от императора, никогда не увлекался несбыточной мечтой
о всемирной монархии. За это, впрочем, его ждала двойная
расплата.
Во-первых, Фердинанд был вынужден поделиться влас-
тью с курфюрстами, позволившими ему в 1558 г. стать облада-
телем императорской короны. После официального признания
Фердинандом I коллективной ответственности его и импер-
ских князей за состояние дел в империи надежды на создание
в Германии централизованной монархии рухнули. Для габс-
бургского дома это означало, что среди правящих немецких
династий он по-прежнему primus inter pares, но не более. Та-
ким образом, внимание Габсбургов переключалось с дел им-
перских на состояние их многочисленных наследственных
владений. В то же время о римско-германской империи Габс-
бурги никогда не забывали окончательно, и полностью отка-
заться от претензий на лидерство в немецких землях их заста-
вили лишь прусские войска в войне 1866 г.
Во-вторых, сам Фердинанд I вошел в историю бледной
тенью своего великолепного, хоть и неудачливого брата. Карл
и побеждал, и проигрывал торжественно, с достоинством, по
большей части — на поле битвы. Неброский, тихий Фердинанд
воевать не любил, сражениям предпочитал переговоры, а борьбе
на уничтожение — разумный компромисс. Именно поэтому
ему и удалось сделать то, чего безуспешно добивался Карл V —
на долгое время обеспечить религиозный мир и сохранить
единство империи.
* * *
Жарким летом 1564 г. давно хворавший император Ферди-
нанд скончался, и на престол «Священной Римской импе-
рии» вступил его старший сын Максимилиан II, ранее уже
провозглашенный королем Венгрии и Чехии. Это был стран-
ный государь. Его религиозная терпимость, переходящая в
равнодушие к предметам теологических и обрядовых разног-
ласий между католиками и протестантами, представлялась
людям XVI века чем-то из ряда вон выходящим.
Максимилиан утверждал, что он католик, но почти не по-
74
Часть первая. ДИНАСТИЯ
являлся на мессах. Среди его друзей было множество протес-
тантов. Юность Максимилиана прошла в Австрии и Нидер-
ландах и была весьма вольной: принц и его приятели охотно
посещали турниры, где мерялись силой, часто устраивали пи-
рушки, участвовали в карнавальных процессиях, а по ночам,
скрывшись под масками, охотились на женщин и девушек.
При этом Максимилиан не был легкомысленным: он знал
множество языков, много читал, однако из прочитанного делал
выводы, которые не могли не настораживать его отца и всю
католическую партию. Ведь умозаключения эти сводились не
только к неизбежности, но и к необходимости и благотворности
религиозной и вообще духовной свободы. Опасения Фердинан-
да I были так сильны, что в письме сыну он предупреждал: «Верь
мне, что если ты будешь и дальше вести себя так, как начал, то
навсегда потеряешь свою душу, честь и репутацию...»
Женитьба Максимилиана на двоюродной сестре, дочери
Карла V Марии, стала первым из серии брачных союзов, связав-
ших австрийских и испанских Габсбургов. Брак по расчету не-
ожиданно обернулся глубокой привязанностью, которую супру-
ги сохранили до конца своих дней. Максимилиан явно «перебе-
сился», и его семейная жизнь была весьма счастливой. Как и его
отец, Максимилиан II имел множество детей, из которых выжи-
ли девять, в том числе шестеро сыновей. Интересно, что ни один
из них не имел законнорожденных отпрысков, что и привело к
пресечению старшей мужской линии Габсбургов — прямых по-
томков Фридриха III.
Некоторое время после свадьбы Максимилиан жил в Ис-
пании. Строгий и довольно унылый придворный церемониал,
чопорность испанских вельмож, слишком жаркий климат —
все выводило его из себя. К тому же отношения с Филиппом,
братом его жены Марии, у австрийского принца не сложи-
лись, ибо замкнутый и надменный Филипп был олицетворе-
нием испанской гордости, да и чрезмерная набожность кузе-
на не слишком импонировала Максимилиану. Враждебность
к Испании вылилась у Максимилиана в подчеркнутую «не-
Мецкость» его поведения и усилила его симпатии к протестан-
там.
75
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
В конце 50-х гг. эти симпатии привели к открытому кон-
фликту между Фердинандом I и его сыном. Император, побуж-
даемый фанатичным папой Павлом IV и Филиппом Испанским,
требовал от Максимилиана торжественной клятвы верности
католической церкви. С политической точки зрения Ферди-
нанд был прав: курфюрсты никогда не избрали бы императо-
ром некатолика. Поколебавшись, принц сдался и помирился
не только с отцом, но и с Филиппом, к которому несколько лет
спустя даже отправил на воспитание двух своих сыновей —
Рудольфа и Эрнста. Однако внутренне Максимилиан, несо-
мненно, продолжал симпатизировать учению Лютера и под-
держивал довольно тесные связи со многими протестантскими
князьями. Это, в свою очередь, было политически верным ша-
гом, поскольку давало королю, а затем императору возможность
быть олицетворением религиозного компромисса и мира. По-
добная роль импонировала Максимилиану II еще и потому, что
соответствовала его настроениям. Свое политическое кредо
этот монарх-гуманист выразил так: «Религиозные споры, —
писал он, — можно разрешить не силою меча, а лишь Божьим
словом, христианским милосердием и справедливостью».
Это мнение, увы, разделяли немногие католики и протестан-
ты. Задуманная императором реформа католической церкви, до-
пускавшая браки священников и участие мирян в богослужении
(т. е. сближавшая католицизм с лютеранством), встретила ожес-
точенное сопротивление Рима и ультракатолической партии в
самой империи. Кроме того, и протестанты уже не были едины, в
их землях быстро расширялся конфликт между последователя-
мии Лютера и приверженцами более радикального женевского
проповедника Жана Кальвина. Разные виды протестантизма по-
лучали все большее распространение в Чехии, Венгрии и даже в
Австрии — сердце наследственных владений Габсбургов. Новая
религиозная война могла вспыхнуть в любой момент, тем более
что дурной пример в этом отношении подавала Франция, где с
начала 60-х гг. то разгорались, то утихали бои между католиками
и протестантами-гугенотами.
Император со своими терпимыми и гуманистическими
взглядами оказался, с одной стороны, совершенно одинок, а с
76 . =
Часть первая. ДИНАСТИЯ
другой — недостаточно силен и политически изощрен, чтобы
найти конструктивное решение сложнейшей задачи — дол-
говременного сохранения единства и мира в империи. Осудив
решение папы отлучить от церкви английскую королеву Ели-
завету I (1570), а затем столь же резко отозвавшись о Варфоло-
меевской ночи — резне гугенотов в Париже в августе 1572 г.,
Максимилиан II окончательно испортил отношения с Римом.
Призывы к сдержанности, с которыми он обращался к Фи-
липпу II, затеявшему войну с «еретиками» в Нидерландах,
привели к новому австро-испанскому охлаждению. Делу не
помогла даже женитьба Филиппа на одной из дочерей Макси-
милиана, Анне Австрийской, наконец-то подарившей испан-
скому королю наследника.
Таким образом, на протяжении всего своего относительно
недолгого царствования Максимилиан II балансировал меж-
ду католиками и протестантами, миром и войной, единством
и хаосом. Попытка расширить владения Габсбургов провали-
лась: претензии Максимилиана на польский трон (1575) оста-
лись неудовлетворенными, польская шляхта предпочла Сте-
фана Батория. Единственной политической задачей, которую
императору удалось успешно решить, стало сохранение за
Габсбургами императорской короны: в 1575 г. его старший
сын Рудольф был коронован римским королем.
Осенью 1576 г. Максимилиан созвал очередной рейхстаг в
Регенсбурге. Тяжело больной, он еще успел произнести перед
участниками имперского съезда речь, в которой в очередной раз
призвал князей и сословия к согласию, порядку и миру. Закон-
чив последнюю фразу, император потерял сознание, и слуги вы-
несли его из зала. Агония продолжалась несколько дней. Набож-
ная императрица Мария в слезах умоляла мужа собороваться и
исповедаться, как подобает доброму католику. «Мой исповед-
ник — на небесах», — ответил Максимилиан. Так он и умер, уне-
ся в могилу загадку своей подлинной веры.
А поскольку историческая память человечества отличает-
ся странной избирательностью, и кровавых тиранов люди по-
рой помнят дольше и почитают сильнее, нежели правителей-
гуманистов, неудивительно, что в историю Максимилиан II
77
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
вошел как доброжелательный, но слабый чудак, «странный»
или «загадочный» император, облик которого теряется, с
одной стороны, в тени великого предка — Карла V, а с дру-
гой — в зареве уже относительно недалекой Тридцатилетней
войны. Трудно не согласиться с австрийской писательницей
Зигрид-Марией Грессинг: «Эпохе религиозных столкновений
были чужды подлинная человечность и терпимость» (Groessing
S.M. Sti'ny nad triinem habsburskym. Praha, 1993. S. 100).
ПРАЖСКИЙ ЗАТВОРНИК
Рудольф II (1576—1612) — самый «пражский» император
из всех представителей габсбургской династии, и чешская
столица не забывает государя, при котором она пережила
свой второй расцвет (первым было царствование Карла IV
Люксембурга в XIV в.). По преданию, незадолго до смерти,
окруженный врагами, вынудившими его отказаться от чеш-
ской короны, Рудольф воскликнул, обращаясь к городу, где
он провел большую часть жизни: «Прага, неблагодарная Прага,
я принес тебе славу, а ты нынче отвергаешь меня, своего бла-
годетеля...» Однако в своих бедах император должен был ви-
нить не «неблагодарный» город и его жителей, а главным об-
разом самого себя. Ведь его долгое правление было несомнен-
но незаурядным, весьма оригинальным и даже странным —
словом, каким угодно, только не политически успешным.
Императорскую корону Рудольф получил в 24 года. Боль-
шую часть детства и юности он провел при дворе дяди, испан-
ского короля Филиппа, и это усилило черты, присущие харак-
теру Рудольфа, — замкнутость, склонность к меланхолии и
одиночеству, несмелость в обращении с малознакомыми людь-
ми (хотя в кругу близких друзей и тех, кто был ему интересен,
Рудольф II, по воспоминаниям современников, мог быть со-
вершенно очаровательным, любезным и обаятельным челове-
ком, чему немало способствовали его хорошие манеры и глу-
бокая образованность). У Филиппа II, относившегося к пле-
мяннику с симпатией, будущий император перенял строгую
78
Часть первая. ДИНАСТИЯ
приверженность испанскому придворному церемониалу, ко-
торый в годы его правления активно внедрялся при габсбург-
ском дворе.
Те же испанские корни, судя по всему, имел и католичес-
кий консерватизм Рудольфа II, сильно отличавший его от ли-
берального в религиозных, вопросах Максимилиана II. Оста-
ваясь католиком, Рудольф, однако, не был достаточно реши-
тельным и энергичным государем для того, чтобы встать во
главе набиравшей силу Контрреформации или хотя бы активно
способствовать ее успехам. С одной стороны, благодаря тако-
му бездействию императора на протяжении еще нескольких
десятилетий Европе удавалось избежать крупномасштабного
религиозно-политического столкновения. С другой же — не-
решительность Рудольфа II, не сделавшего ничего как для на-
чала войны, так и для укрепления мира, вела к тому, что бо-
лезнь загонялась вглубь, противоречия нарастали, и империя
вместе с сопредельными странами неудержимо скользила к
катастрофе.
Обладая крепким телосложением, Рудольф, однако, не мог
похвастаться железным здоровьем, которое вдобавок подрывал
пьянством, особенно в последние годы. Алкоголь на время спа-
сал его от меланхолии, приступы которой уже в молодости стали
первыми признаками душевной болезни, очевидно, унаследо-
ванной императором от прабабки — Хуаны Безумной. Через
пару лет после вступления на престол император тяжело заболел,
и с начала 80-х гг. его физические и душевные недуги переплета-
ются в трагический клубок, в котором почти невозможно разо-
брать, что было причиной, а что — следствием. Во всяком случае,
тяга Рудольфа к затворничеству и все возрастающая апатия, не
дававшая ему заниматься государствеными делами, появились
именно тогда.
В 1583 г. император перебрался из Вены в Прагу — как
оказалось, навсегда. Легко увидеть в этом бегство Рудольфа II
от суеты двора, государственных забот и от людей вообще, что
было свойственно этому странному государю. Впрочем, для
Переезда имелись и политические основания: в Чехии Ру-
дольф был полновластным королем, в то время как значи-
.......................'.== 79
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
тельная часть австрийских владений находилась к тому време-
ни под управлением штирийских родственников императора,
лишь номинально подчинявшихся главе габсбургского дома.
Рудольф обосновался на Градчанах, где прожил почти 30 лет
практически безвылазно. Там он предавался занятиям, кото-
рые, собственно, и принесли славу этому никчемному монар-
ху, но весьма неординарному человеку.
Прага при Рудольфе II стала настоящей Меккой для лю-
дей науки и искусства, а также тех, кто выдавал себя за тако-
вых. В окружении императора были знаменитые астрономы
Тихо Браге и Иоганн Кеплер, художники Бартоломеус Шпран-
гер и Джузеппе Арчимбольдо (его кисти принадлежит, навер-
ное, самый странный портрет Рудольфа II, на котором лицо и
фигура императора выложены из множества фруктов, цветов
и растений), скульптор Адриан де Врис, множество ремеслен-
ников, ювелиров и, конечно, астрологов, алхимиков и колду-
нов, к деятельности которых император, несмотря на католи-
ческое воспитание, испытывал огромный интерес. Один из
этих людей, некий англичанин Эдуард Келли, выдававший
себя за мага, буквально околдовал Рудольфа своими обеща-
ниями найти способ производить золото «столь же быстро,
как курица клюет зерна». На подобные прожекты император
не жалел сил и средств, хотя его финансовое положение дале-
ко не всегда было блестящим.
Интересовался Рудольф и мистикой, в частности еврейским
каббалистическим учением. Многочисленная еврейская община
Праги при нем чувствовала себя весьма комфортно, практически
не подвергаясь гонениям. (Однако еврейским погромам в других
городах империи Рудольф II никак не препятствовал.) В эту эпо-
ху возникло множество легенд и преданий, которые стали частью
истории чешской столицы и придали ей загадочный, мистичес-
кий оттенок. В XIX столетии эти легенды были литературно об-
работаны чешскими и немецкими авторами и получили боль-
шую популярность. Наиболее известная из них — история созда-
ния пражским раввином Левом глиняного великана Голема,
который ожил после того, как раввин вложил в него свиток с ма-
гическими заклинаниями.
80
Часть первая. ДИНАСТИЯ
Рудольф II был крупнейшим меценатом и коллекционе-
ром своей эпохи. Он собирал драгоценные камни и ювелир-
ные изделия (подобно своему прапрапрадеду Фридриху III,
столь же странному человеку и неудачливому монарху), кар-
тины — в том числе Дюрера и Тициана — и древности из стран
Востока, минералы и различные приборы, бывшие послед-
ним словом тогдашней техники, а также чучела редких зверей
и птиц. Звери были на Градчанах не только в виде чучел: им-
ператор завел целый зоопарк, в котором содержались глав-
ным образом «благородные» животные, соответствовавшие
высокому положению их хозяина, — орлы, львы, леопарды...
Впрочем, все эти увлечения могли лишь ненадолго вывес-
ти Рудольфа II из тягостного душевного состояния. Он стра-
дал манией преследования, страшился яда и наемных убийц,
а весть о гибели французского короля Генриха IV, заколотого
в 1610 г. фанатиком Равальяком, нанесла страшный удар по
расшатанным нервам Рудольфа: он боялся повторить судьбу
Генриха. Одиночество Рудольфа усугублялось отсутствием у
него нормальной семьи. Сыновья Максимилиана II вообще
отличались странным отвращением к институту брака. Из
шести братьев женились только двое — Матиас (будущий им-
ператор) и Альбрехт, оба в зрелом возрасте, причем их браки
остались бездетными. Изабелла Испанская, дочь Филиппа II,
была помолвлена с Рудольфом, но нерешительный император
так долго тянул с заключением брака, что его младший брат
Альбрехт, приехав в Мадрид, просто увел у Рудольфа 29-лет-
нюю — далеко не молодую по тогдашним канонам — невесту.
Впрочем, вряд ли император был очень огорчен этим: поговари-
вали, что многолетняя любовница, дочь придворного антиквара
Катарина Страда, так привязала его к себе, что он и думать
Перестал о женитьбе.
* * *
Впрочем, в жизни этого аполитичного монарха случались
Периоды спонтанной политической и даже военной актив-
ности. Один из них пришелся на 90-е гг. XVI в. — время оче-
редной войны с турками, по-прежнему беспокоившими юго-
i'h'ii'i , == 81
__ ^^ГШимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ,—^
восточные границы габсбургских владений. Несколько лет
император, несмотря на отсутствие воинских навыков и пол-
ководческого таланта, пристально следил за ходом боевых
действий и участвовал в командовании войсками.
Главной ареной сражений стала Венгрия, где счастье по-
переменно улыбалось обеим сторонам. Армия Рудольфа II
взяла крепости Дьёр и Эстергом, отбила у врага Пешт, однако
Буда осталась в руках османов. К тому же венгерская шляхта
снова разделилась на два лагеря — сторонников и противни-
ков императора, что было вызвано не в последнюю очередь
суровой антипротестантской политикой имперского прави-
тельства. Мятежники провозгласили венгерским государем
богатого землевладельца Иштвана Бочкая, который начал
упорную борьбу против Рудольфа. Между тем войска султана
опустошали Хорватию и придунайские области. Сложилось,
по сути дела, патовое положение, и в 1606 г. с турками и вен-
грами был заключен мир.
Венское соглашение с венгерскими повстанцами гарантиро-
вало дворянам и горожанам Венгрии, а также пограничной стра-
же, охранявшей рубежи габсбургских земель от турок, свободу
вероисповедания. Были подтверждены основные привилегии
венгерского дворянства, обещано расширение прав королевско-
го совета и восстановление в Венгрии должности канцлера.
Трансильванское княжество признавалось независимым. Иног-
да Венский мир даже называют прототипом дуалистического
компромисса (Ausgleich) 1867 г. В этом есть некоторое преувели-
чение, но, как бы то ни было, Венгрия получила особый статус в
рамках империи Габсбургов — и, хотя этот статус в XVII столе-
тии неоднократно нарушался, прецедент был создан. Отныне
Венгрия, точнее, дворянство как ведущий в политическом отно-
шении слой венгерского общества, имела юридически закреп-
ленное признание собственной особости. Традиция венгерского
если не сепаратизма, то партикуляризма оказалась очень проч-
ной и, как мы увидим дальше, в значительной степени определи-
ла судьбу всей габсбургской монархии.
В первые годы XVII в. вновь обострились религиозные
противоречия в империи. Аугсбургский мир 1555 г. был лишь
82
Часть первая. ДИНАСТИЯ
временным компромиссом, поскольку не обеспечивал ни
подлинной религиозной свободы, ни постоянных границ меж-
ду соперничающими конфессиями в империи. Принцип cujus
regio, ejus religio не исключал возможности перехода импер-
ских князей из одного вероисповедания в другое, и такие слу-
чаи, становившиеся все более частыми, нарушали хрупкое
политическое равновесие в Германии. Кроме того, Аугсбург-
ский мир учитывал интересы католиков и лютеран, но не
кальвинистов, которых в империи становилось все больше —
в том числе и среди владетельных особ. Наконец, вымирание
династий, правивших в тех или иных княжествах, вызывало
споры о наследстве, в которых интересы католической и про-
тестантской партий также сталкивались. Происходила кон-
центрация сил враждующих группировок: были созданы про-
тестантская Уния (1608) и католическая Лига (1609). Лидером
первой стал курфюрст Фридрих Пфальцский, второй — гер-
цог Максимилиан Баварский.
Пассивность Рудольфа II, сомнения в его душевном здо-
ровье и опасения за судьбу не только империи, но и наследст-
венных владений Габсбургов подтолкнули родственников им-
ператора к действиям. В австрийском доме случилось нечто
из ряда вон выходящее: младшие члены семьи объединились
Против ее главы. В апреле 1606 г. в Вене собрались братья им-
ператора, эрцгерцоги Матиас (наместник в Австрии) и Макси-
милиан, а также Фердинанд и Максимилиан Эрнст, представ-
лявшие штирийских Габсбургов. Было подписано тайное со-
глашение, в котором остальные члены семьи признавали
Матиаса главой рода вместо Рудольфа.
Матиас был самым честолюбивым из сыновей Максимилиа-
на II. По завещанию отца все наследство досталось старшему —
Рудольфу, и Матиас долгое время добивался у брата какой-ни-
будь значительной должности. В 1578 г. он даже пустился на
авантюру, бежав в Нидерланды, где сторонники независимости
подняли восстание против испанского владычества. Генераль-
ные штаты — сословное собрание Нидерландов — провозгласи-
ли молодого Габсбурга штатгальтером (высшим должностным
лицом). Однако лишенный политических дарований эрцгерцог
83
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
стал игрушкой в руках противоборствующих группировок и через
три года бесславно вернулся в Вену, где выслушал от брата-импе-
ратора немало гневных упреков. Отношения Матиаса с Рудоль-
фом II с той поры были испорчены. Тем не менее в конце 90-х гг.
император назначил брата наместником в Австрии и несколько
раз поручал ему командование войсками, сражавшимися против
турок. Лавров на этом поприще Матиас, впрочем, тоже не сыс-
кал. Большинство историков считает Матиаса одним из наиме-
нее одаренных Габсбургов. Некоторые историки полагают, впро-
чем, что Матиас был скорее фигурой трагической. Обладая опре-
деленными способностями и большим честолюбием, он умело
плел интриги и в конце концов добился вожделенной власти, од-
нако впоследствии оказался слишком слабым для того, чтобы
противостоять могущественным религиозно-политическим
группировкам и предотвратить их столкновение, переросшее во
всеевропейскую войну.
Властолюбивому эрцгерцогу приходилось изворачивать-
ся, стремясь угодить как католической партии, душой кото-
рой были штирийские Габсбурги, так и протестантам, на по-
мощь которых Матиас рассчитывал в борьбе против импера-
тора. Ближайший советник эрцгерцога, кардинал Мельхиор
Клезль, которому Контрреформация была обязана многими
успехами, предостерегал своего господина против чрезмерно-
го сближения с протестантами. Сам Матиас, при всем его лег-
комыслии, тоже не мог не понимать, что предоставление боль-
ших вольностей сословиям неизбежно аукнется ему после
того, как Рудольф II будет устранен и высшая власть окажется
в его, Матиаса, руках. Видимо, этими соображениями были вы-
званы колебания эрцгерцога, который только в 1608 г. решил
пойти на открытый разрыв с братом. Начавшаяся война ока-
залась недолгой. Рудольф был вынужден пойти на компро-
мисс и передать Матиасу в суверенное владение Верхнюю и
Нижнюю Австрию и Моравию. Чехи остались верны импера-
тору, который подтвердил привилегии их сословий специаль-
ным манифестом (Majestat, 1609). Однако эти уступки были
вынужденными, и Рудольф не переставал мечтать о реванше.
Возможность отомстить и брату, и подданным представилась
84 .... „ =
Часть первая. ДИНАСТИЯ
императору в начале 1611 г., когда один из родственников Ру-
дольфа, эрцгерцог Леопольд, предоставил в его распоряжение
свою армию, набранную им первоначально для войны за юлих-
клевское наследство. Наемники Леопольда («воинство из Пас-
сау») вторглись в Чехию, заняли Прагу и подвергли город и
окрестности страшному грабежу.
Бесчинства этого войска вызвали всеобщее возмущение,
которым воспользовались Матиас и его сторонники. Чешские
сословия обратились к Вене с призывом о помощи, и Матиас
выступил в поход. Мародеры эрцгерцога Леопольда струсили
и отступили, оставив градчанского затворника в полном оди-
ночестве. Проклиная все и вся, Рудольф II отрекся от чеш-
ской короны в пользу брата, который в мае 1611г. был коро-
нован в пражском соборе св. Витта. У Рудольфа остался лишь
императорский титул, не значивший уже практически ничего.
Поражение было жестоким и окончательным, последние по-
пытки императора восстановить против Матиаса курфюрстов
успеха не имели. Рудольф II быстро угасал, началась водянка,
и 20 января 1612 г. он умер — к нескрываемой радости брата-
победителя.
Это был последний из правивших Габсбургов, похоронен-
ный в Праге. По преданию, за несколько дней до кончины
императора испустили дух его любимые звери — лев и два ор-
ла, которых он кормил собственноручно.
ТРИДЦАТИЛЕТНЯЯ ВОЙНА
Человечество пережило две мировые войны, обе — в XX ве-
ке. Однако войн общеевропейского масштаба, в которые были
вовлечены практически все великие державы той или иной
эпохи, история Нового времени знает гораздо больше. Первой
из них можно считать ту, что началась в 1618 г. в Праге собы-
тием почти комическим — полетом из окна городской ратуши
двух императорских представителей, Славаты и Мартиница, и
их секретаря Фабриция (все трое по счастливой случайности
почти не пострадали). Конфликт, разгоревшийся после этого
85
^JLHTuMoe. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ,
происшествия, которое вошло в историю под латинским на-
званием дефенестрация («швыряние из окон»), длился 30 лет,
унес не одну тысячу человеческих жизней и превратил в пус-
тыню некогда цветущие страны Центральной Европы.
Вот какой была жизнь в Германии накануне Тридцатилетней
войны: «В городах появились прочные и прекрасные постройки,
деревянные водопроводы (желобы для стока воды) и фонтаны.
На улицах рассаживались бульвары, соблюдались чистота и по-
рядок... Зажиточность немцев проявлялась в их домашней обста-
новке, нарядах и увеселениях, которые становились все роскош-
нее и разнообразнее. Например, дворяне устраивали костюмиро-
ванные катания на санях и на коньках, переодевания на святках,
а простой народ — гуляния и стрельбу по мишеням... Сельская
жизнь также указывала на возросшее благосостояние в деревнях.
Земледелие стояло почти на таком же уровне, на каком мы заста-
ем его в начале XIX века... У крестьян были даже денежные запа-
сы. Многие деревни были частично укреплены... Повсеместно
развивалась грамотность, всюду около церквей были и школы»
(Егер О. Новая история. СПб., 1999. С. 298—299). Хотя это описа-
ние грешит некоторой идеализацией, движение вперед, к боль-
шему порядку и благоустроенности, в жизни Центральной Европы
в период между Аугсбургским миром и Тридцатилетней войной
было несомненным и впечатляющим. Но почти всем результатам
этого движения в самом скором времени было суждено погиб-
нуть.
Непосредственным поводом к пражской дефенестрации
стала передача нескольких протестантских церквей католи-
кам — в нарушение манифеста Majestat Рудольфа II, подтвер-
дившего религиозную свободу в чешских землях. Это сопро-
вождалось громкой оплеухой — гневным посланием импера-
тора Матиаса чешским подданным, которое было оглашено в
Праге 21 мая 1618 г. Два дня спустя представители сословий,
главным образом протестанты, явились к императорским по-
сланцам, требуя от них подтверждения того, что они на самом
деле действуют от имени верховной власти./Горячий спор за-
вершился «швырянием из окон».
Почему именно пражский инцидент спровоцировал Трид-
86
Часть первая. ДИНАСТИЯ
цатилетнюю войну? Ответить на этот вопрос столь же сложно,
как сказать, к примеру, почему Первая мировая война нача-
лась после сараевских выстрелов 1914 г., а не раньше или поз-
же. Очевидно, сработал принцип соломинки, сломавшей хре-
бет верблюду: количество перешло в качество, религиозная
ненависть, социальные противоречия и политические пре-
тензии, накапливавшиеся десятилетиями, в одночасье вы-
плеснулись наружу. То, что это произошло именно в Праге,
выглядит достаточно логичным: со времен гуситов Чехия бы-
ла одним из центров европейского протестантизма. К тому
времени все было готово к схватке: протестантская Уния и ка-
толическая Лига давно уже собирали под свои знамена импер-
ских князей и городских богачей, военачальников-кондотье-
ров и ищущую наживы и приключений солдатню.
Дополнительным фактором, способствовавшим разраста-
нию конфликта, стала смерть императора Матиаса 20 марта
1619 г. (Это был первый император, похороненный в склепе
церкви капуцинов в Вене, где сейчас покоится большинство
Габсбургов, покинувших этот мир за последние 400 лет.) Ма-
тиас как правитель давно уже ничего не значил: как пишет
один из его биографов, «его нерешительность в делах правле-
ния была еще почище нерешительности Рудольфа II, но... Ру-
дольф не только сам ничего не решал, но и не терпел, чтобы
кто-нибудь решал за него, в то время как новый император с
легкой душой утверждал все, что предлагали те люди, кото-
рым он доверял» (Кайзеры, 143). Тем не менее Матиас пользо-
вался репутацией человека добродушного и терпимого — от-
сюда сомнения чешских сословий в подлинности гневного
императорского послания, обнародованного 21 мая 1618 года.
Преемником бездетного Матиаса стал его двоюродный
брат Фердинанд II (1619—1637), сын Карла Штирийского,
еще при жизни императора провозглашенный — при актив-
ной поддержке ультракатолических испанских Габсбургов —
Чешским (1617) и венгерским (1618) королем. Это был один
Из лидеров католической партии, мягкий, дружелюбный и не
слишком решительный, но чрезвычайно, до фанатизма на-
божный человек, прославившийся следующим умозаключе-
~... .....................'.. . и, '............ 87
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
нием: «Католический государь совершит грех, если оставит
еретиков безнаказанными; большим прегрешением здесь
будет миролюбие, чем воинственность». После воцарения
Фердинанда II рухнули надежды на успех мирных перегово-
ров, которые велись между императорским двором и мятеж-
ными чехами. Религиозно-политический спор отныне велся
исключительно военными средствами.
* * *
Тридцатилетнюю войну принято делить на несколько пе-
риодов — по основным театрам боевых действий и державам,
игравшим ведущую роль на том или ином этапе войны. Для
удобства изложения мы будем придерживаться этой периоди-
зации.
1. Богемский период. Поначалу казалось, что, как и двумя
столетиями раньше, война ограничится подавлением протес-
тантского мятежа в Богемии (Чехии), где местные сословия
отказались признать Фердинанда II королем и избрали на
чешский трон одного из вождей германских протестантов,
курфюрста Пфальцского Фридриха V, прозванного впослед-
ствии из-за непродолжительности его правления «королем на
одну зиму». Поскольку Фридрих был женат на дочери англий-
ского короля Якова I, вырисовывалась возможность создания
единого протестантского фронта от Богемии до Англии. Чехи
обзавелись и другим союзником в борьбе против императо-
ра — им стал вассал турок, трансильванский князь Габор Бет-
лен, действовавший против Габсбургов в Венгрии. Наконец, в
самой Австрии вспыхнуло дворянское восстание, мятежники
в мае 1619 г. осадили Вену, но были рассеяны.
Общее положение противников императора вскоре резко
ухудшилось. У Бетлена не оказалось денег на сбор крупного и
сильного войска, Яков же Английский в ту пору вел сложную
дипломатическую игру с Испанией, надеясь женить своего
наследника Карла на дочери испанского короля. Филипп III
Испанский был Габсбургом и католиком, посему дразнить его
родственника-императора Лондон не желал. Никакой суще-
88 ..... ........ -.. , ,, =
Часть первая. ДИНАСТИЯ
ственной помощи Фридриху Пфальцскому и его подданным
Англия не оказала. Среди германских князей, входивших в
протестантскую Унию, тоже возобладала осторожность: Уния
взяла на себя защиту Пфальца — наследственных земель Фрид-
риха V, но не рискнула вмешаться в богемскую смуту.
Напротив, дела императора шли все лучше. Испания и
папский Рим оказали Вене значительную помощь деньгами и
войском. До поры до времени оставалась нейтральной Фран-
ция, где у власти находилась Мария Медичи (регентша при
малолетнем Людовике XIII), сочувствовавшая Габсбургам. На
сторону католиков перешел курфюрст Иоганн Георг Саксон-
ский, привлеченный территориальными посулами императо-
ра. Наконец, в Германии у католической партии появились
два выдающихся лидера — политический и военный: герцог
Максимилиан Баварский и опытный полководец Иоганн
Церклас фон Тилли.
Осенью 1620 г. императорская армия соединилась с войска-
ми Лиги и вторглась в Чехию. 8 ноября она встретилась у
Белой Горы в окрестностях Праги с армией протестантов,
практически равной по численности, но куда хуже организо-
ванной. Сражение, сыгравшее роковую роль в чешской исто-
рии, продолжалось всего лишь час: солдаты Тилли вклини-
лись в боевые порядки противника, протестанты дрогнули и
побежали. Узнав о поражении, покинул страну и незадачли-
вый «король на одну зиму».
Чехия склонилась перед Габсбургами — как оказалось, на
298 лет. Католическая партия с благословения Фердинанда II
начала репрессии против всех, кто был хоть как-то причастен
к мятежу. По сути дела, наказанию подлежал целый народ,
поскольку среди образованных слоев населения большинство
принадлежало противникам Габсбургов. В июне 1621 г. на
Староместской площади в Праге были казнены 27 дворян —
сторонников Фридриха Пфальцского. Сотни людей были
арестованы и на долгие годы брошены в тюрьмы. Тысячам
семей предоставили выбор между переходом в католицизм и
эмиграцией. Не менее четверти свободного (т. е. не связанно-
го крепостной зависимостью) населения — в первую очередь
89
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
шляхта, зажиточные горожане, представители нарождавшей-
ся интеллигенции, среди них знаменитый чешский ученый и
просветитель Ян Амос Коменский, — покинули страну. Всего
же за время Тридцатилетнёй войны (точнее, с 1618 по 1654 гг.)
население Богемии сократилось с 3 млн. до 800 тыс. человек.
На место изгнанных при содействии королевского прави-
тельства приезжали иммигранты из католических стран. Наибо-
лее влиятельные аристократические фамилии, сыгравшие замет-
ную роль в истории чешских земель второй половины XVII — на-
чала XX вв., в большинстве своем имели иностранные корни:
немецкие (Лихтенштейны, Шварценберги и др.), испанские
(Коллоредо), итальянские (Пикколомини), ирландские (Тааф-
фе), португальские (Силва-Тароука) и др. Уничтожались основы
чешской национальной культуры, проводилась политика герма-
низации и католизации покоренной страны. Даже немногочис-
ленные знатные католические семейства чешского происхожде-
ния (Кауницы, Чернины, Мартиницы) понемногу утратили чув-
ство национальной принадлежности и были германизированы.
Начались два «темных столетия» чешской истории, результатом
которых стало почти полное угасание национального самосозна-
ния одного из наиболее развитых славянских народов Европы.
Как отмечает польский историк П.Вандич, «победа Габс-
бургов означала разрушение существовавшего до сих пор по-
литического народа (состоявшего... из крупных землевладель-
цев, мелкой шляхты и мещанства), который был носителем и
хранителем чешской культуры и национальной идентичнос-
ти. То, что осталось от первых двух сословий, был узкий слой
аристократии, усиленный представителями церковной иерар-
хии и в значительной степени чуждый остальному обществу»
(Wandycz, 90). Чешский историк Й.Пекарж, соглашаясь с тем,
что Белая Гора стала для его народа «бедой без меры и гра-
ниц», отмечает и другое значение этого события, благодаря
которому «Контрреформация лишила Богемию и Моравию
их духовного союза с [протестантской] северной Германией,
...четко и надолго разделила германский мир (а быть может,
воспрепятствовала и возникновению великой германской
протестантской империи, в которой Чехия оказалась бы рас-
90 ------- .. ,,
Часть первая. ДИНАСТИЯ
творенной уже в XVII столетии), ...предотвратила немецкое
национальное объединение, создав тем самым основу для
последующего возникновения Австрии (т. е. Австрийской им-
перии как единого государства. — Я. Ш.)» (PekarJ. Bild Hora //
PekarJ. 0 smyslu ceskych dejin. Praha, 1990. S. 274).
2. Пфальцский период. Победа Габсбургов и католической
Лиги в Богемии не стала, однако, завершением войны. Про-
тестанты Германии, поняв, что после чехов император возь-
мется за них, нанесли противнику ответный удар. Два воена-
чальника-кондотьера, воевавшие на протестантской стороне,
Эрнст фон Мансфельд и принц Христиан Брауншвейгский,
совершили несколько опустошительных набегов на католи-
ческие княжества западной Германии.
Война мало-помалу принимала международный характер: в
нее все более активно вовлекалась Испания, войска которой
перебрасывались на юг и запад Германии. С другой стороны, не-
мецких протестантов поддерживали Нидерланды, для которых
совместное сопротивление испанцам и императору было про-
должением многолетней борьбы за независимость. Наконец,
боевые действия в Эльзасе, на который давно с аппетитом погля-
дывала Франция, привлекли к «немецкой» войне внимание Па-
рижа — тем более что в самой Франции в 1621 г. Людовик XIII
начал править самостоятельно. На практике это означало посте-
пенную концентрацию власти в руках могущественного герцо-
га — кардинала де Ришелье, который, несмотря на высокое ду-
ховное звание, был убежденным сторонником антигабсбургской
политики — а значит, естественным союзником немецких и гол-
ландских протестантов.
Военный перевес, однако, в этот период оставался на сто-
роне императора и его союзников. Тилли нанес жестокие по-
ражения Мансфельду и маркграфу Георгу Фридриху Баден-
скому, испанцы оккупировали левобережный Пфальц, а ос-
тальные владения Фридриха V, бежавшего в Нидерланды,
были переданы Максимилиану Баварскому — вместе с титу-
лом и правами курфюрста. К 1624 г. католическая партия чув-
ствовала себя победительницей.
3. Датский период. Год спустя в войну против императора
=• = 91
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
вступил король Дании Христиан IV, опасавшийся усиления
влияния Вены в северогерманских княжествах, у датских гра-
ниц. Датский монарх нашел союзников в лице курфюрста
Бранденбургского и протестантов Нижней Саксонии, а также
заручился поддержкой нового английского короля Карла I.
Наступление датчан и их союзников пришлось на то время,
когда у Фердинанда II в очередной раз кончились деньги. Тог-
да ситуацией поспешил воспользоваться один из самых ярких
персонажей эпохи Тридцатилетней войны — богатый чеш-
ский дворянин и выдающийся полководец Альбрехт Вацлав
Евсевий фон Вальдштейн (1583—1634), благодаря ошибке не-
мецкого поэта Фридриха Шиллера, посвятившего его судьбе
свои знаменитые драмы, более известный как Валленштейн.
Он был родом из небогатой семьи, однако благодаря удачной
женитьбе и скорой смерти супруги стал единоличным владель-
цем больших поместий на севере Чехии. Будучи рачительным хо-
зяином, Валленштейн (будем, согласно традиции, называть его
так) за короткий срок привел свои поместья в цветущее состоя-
ние и очень разбогател. Бунты и революции были для него со-
всем не ко времени — возможно, поэтому в 1620 г. он встал на
сторону императора как олицетворения стабильности и порядка.
Кроме того, Валленштейн перешел из протестантизма в католи-
чество — что, впрочем, большого значения не имеет: религиоз-
ность ему заменяли суеверия; в частности, он всю жизнь свято
верил в предсказания астрологов и сверял с ними свои поступки.
Несомненно, Валленштейн был, как сказали бы сегодня, хариз-
матическим лидером, умел распоряжаться и вести за собой лю-
дей. Сумел он — во всяком случае поначалу — подчинить своему
влиянию и Фердинанда II.
Поскольку в начале XVII в. регулярных армий почти не
было (их элементы существовали только во Франции и Испа-
нии), во время войн резко возрастал спрос на услуги кондо-
тьеров — самозваных полководцев, набиравших свои армии
по большей части из всякого сброда, который, однако, сра-
жался отчаянно, ибо война была его единственным ремеслом
и способом поживиться, а то и разбогатеть. Этот же род «биз-
неса» избрал и Валленштейн. Будучи человеком одаренным,
92 .......... . =
Часть первая. ДИНАСТИЯ
он, однако, подошел к вопросам военного строительства твор-
чески, создав систему, согласно которой войско должно было
содержаться на средства занятых им областей. Возникла пра-
вильно организованная и строго соблюдаемая система рекви-
зиций. Поскольку к середине 20-х гг. Валленштейн уже был
одним из богатейших вельмож империи, герцогом Фридланд-
ским (император присвоил ему этот титул за услуги, оказан-
ные Габсбургам во время войны в Богемии), ему не составило
труда собрать и вооружить весьма боеспособную армию, ко-
торую он и предоставил в распоряжение императора — есте-
ственно, под собственным руководством.
Явление Валленштейна было для Фердинанда II сущим
Подарком судьбы. Вдобавок в течение нескольких месяцев
умерли (не на поле битвы, а от болезней) лучшие протестант-
ские полководцы — Мансфельд и Христиан Брауншвейгский.
Валленштейн и Тилли двинулись на север Германии, разгро-
мили вначале Христиана Датского, а затем — почти без по-
терь — его бранденбургского союзника. К концу 1628 г. про-
тестантское сопротивление на севере было практически по-
давлено, с Данией заключен мир, Валленштейн присоединил
к своим владениям герцогство Мекленбургское, а католичес-
кая партия вновь оказалась на вершине успеха.
И вновь ненадолго — причем в значительной степени по
собственной вине. 6 марта 1629 г. Фердинанд II совершил
свой самый опрометчивый поступок: он подписал реституци-
онный эдикт, которым пересматривались основы Аугсбург-
ского мира 1555 г. Согласно эдикту, протестанты были обязаны
вернуть католической церкви почти все ее бывшие владения,
оказавшиеся у них после Аугсбурга. Как отмечает немецкий
историк Д. Альбрехт, «полномочия императора на единолич-
ное издание такого акта без участия субъектов империи были
весьма и весьма спорными. Реституционный эдикт не ставил
Немецкий протестантизм под угрозу уничтожения, но многие
Протестантские территории, и прежде всего Бранденбург,
Саксония и Вюртемберг, должны были понести тяжелые эко-
номические потери, и в реституционных областях была бы
проведена контрреформация, что существенно изменило бы
93
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
соотношение конфессиональных сил в империи. Кроме того,
этот эдикт мог рассматриваться как посягательство на сослов-
ные вольности...» (Кайзеры, 161).
Имелись и другие причины, из-за которых Фердинанду II
не удалось в тот момент восстановить единство империи.
Первой была война с французами на севере Италии, в Ман-
туе, в которую Фердинанд попытался втянуть всю империю,
но получил отпор со стороны курфюрстов: для них эта война
была чужой, поскольку велась исключительно в интересах
Габсбургов. Второй причиной оказался Валленштейн. Благо-
даря своим победам и территориальным приобретениям этот
временщик вошел в такую силу, что внушал опасения даже
курфюрстам, особенно Максимилиану Баварскому, которого
он лишил роли лидера императорской партии.
О планах Валленштейна ходили противоречивые слухи.
Одни намекали, что он хочет разогнать коллегию курфюрстов и
провести централизацию Германии по испанскому или француз-
скому образцу. (Валленштейн действительно пару раз высказы-
вался в том смысле, что империи хватит одного императора —
без всяких там чересчур самостоятельных князей.) Другие пола-
гали, что он мечтает о чешской королевской короне — и эта вер-
сия жива до сих пор. Третьи подозревали, что честолюбивый гер-
цог замахнулся на большее и хочет, оттеснив Фердинанда от
власти, сам встать во главе империи. Есть, однако, весомые аргу-
менты и в пользу того, что Валленштейн не стремился ни к чеш-
ской короне, ни к объединению Германии. Чего на самом деле
добивался этот загадочный человек — навсегда останется тай-
ной. Ясно лишь, что при сумасшедшем честолюбии Валленштей-
на достигнутого ему было мало, и, несмотря на слабое здоровье,
он хотел остаться одним из влиятельнейших политиков империи
и всей Европы.
Очередной рейхстаг, собравшийся в Регенсбурге летом
1630 г., решил одним махом избавиться от Валленштейна.
Императора долго уговаривать не пришлось: он и сам ощущал
угрозу, исходящую от герцога Фридландского. Тем не менее,
отказавшись от его услуг, Фердинанд II ослабил собственные
позиции: теперь у него не было достаточных сил и средств для
94 ......................'ihhiiii ...
Часть первая. ДИНАСТИЯ
того, чтобы противостоять влиянию курфюрстов и — в случае
необходимости — самостоятельно бороться с новым протес-
тантским мятежом. Что же до Валленштейна, то он перенес
отставку с неожиданным спокойствием и даже смирением,
как будто чувствовал, что в скором времени его услуги вновь
понадобятся. Ведь в тот момент, когда в Регенсбурге решалась
судьба герцога Фридландского, на острове Узедом у балтий-
ского побережья Германии во главе небольшого, но блестяще
Ьрганизованного и обученного войска высадился самый гроз-
ный враг Габсбургов — шведский король Густав II Адольф.
4. Шведский период. Если применительно к Тридцатилет-
ней войне и можно говорить о героях без кавычек и оговорок, то
К их числу в первую очередь относится именно Густав Адольф.
Во-первых, этот монарх сам — и в большинстве случаев весь-
ма успешно — водил в бой свои войска, что в ту эпоху, в отли-
чие от рыцарского средневековья, было скорее исключением,
Чем правилом. Во-вторых, он был выдающимся политиком,
четко осознавал интересы своей страны и сумел выбрать наи-
более подходящий момент для того, чтобы утвердить свое
влияние в центре Европы, сделав малонаселенную и небога-
тую Швецию одной из ведущих европейских держав. В-треть-
их, Густав II оказался не только выдающимся полководцем,
но и военным реформатором; он одним из первых понял пре-
имущества регулярной армии перед наемной и перестроил
шведское войско на качественно иной основе. Со времен Гус-
тава Адольфа и вплоть до окончания Северной войны с Рос-
сией в 1721 г. шведская армия оставалась одной из самых силь-
ных в мире.
В феврале 1631 г. протестантские князья, собравшись в
Лейпциге, приняли решение не оказывать помощи императо-
ру, требовать у него отмены реституционного эдикта и начать
добирать собственную армию. Фактически это означало союз
со шведами. Активизировалась и Франция: по условиям догово-
ра, заключенного ею со Швецией, Густав Адольф мог рассчи-
тывать на солидную финансовую помощь Парижа, не обещая
Взамен практически ничего, кроме «восстановления угнетен-
ных в их прежних правах», что наделе означало максимальное
95
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
ослабление Габсбургов — а именно это и было целью полити-
ки Ришелье.
На этом этапе в Тридцатилетней войне приняла косвенное
участие и Россия. Правительство царя Михаила Федоровича
стремилось потеснить Польшу и, в частности, отвоевать у нее
Смоленск (из-за которого Москва в 1632 г. начала с поляками
непродолжительную и неудачную войну). Поскольку Швеция
Тоже была противником Польши — как по политическим, так и
по религиозным и династическим причинам, — московские
власти стали оказывать шведам посильную помощь. Она заклю-
чалась главным образом в том, что Швеция получила право заку-
пать в России зерно по ценам внутреннего рынка, вывозить его
через Архангельск и продавать на амстердамской бирже по гораз-
до более высоким европейским ценам. Как подсчитал россий-
ский историк Б.Поршнев, прибыль, которую извлекали шведы
из этих операций, была сопоставима с финансовой помощью,
оказываемой им Францией. «Становится сразу понятным, — от-
мечает Поршнев, — почему именно в 1630 г. (когда начались по-
ставки русского зерна. — Я.Ш.) Густав II Адольф решился начать
войну с германским императором и почему опьяненный надеж-
дами Оксеншерна (шведский канцлер, после гибели Густава
Адольфа — регент при его дочери Христине. — Я.Ш.) полагал к
началу 1631 г., что, если так пойдет дальше, Швецию ждут самые
радужные перспективы» (Поршнев Б.Ф. Тридцатилетняя война и
вступление в нее Швеции и Московского государства. М., 1976.
С. 228).
1631-й стал годом решающих сражений между император-
ской армией и шведами. В мае Тилли взял приступом и опус-
тошил Магдебург на востоке Германии. Грабеж и насилия,
учиненные имперскими войсками, приняли такие масштабы,
что многие жители города предпочли сами сжечь свои дома и
погибнуть под развалинами. Тем временем Густав Адольф
занял Бранденбург, а затем склонил нерешительного кур-
фюрста Саксонского к союзу. Маневры обеих сторон завер-
шились 17 сентября колоссальной по масштабам того време-
ни битвой при Брайтенфельде под Лейпцигом, в которой
шведский король наголову разбил Тилли. Политического,
военного и стратегического преимущества католической пар-
96 =у, =====
Часть первая. ДИНАСТИЯ
тии более не существовало. Единственным, пусть и унизи-
тельным, выходом из создавшейся ситуации императору и его
приближенным теперь представлялось возвращение Вал-
ленштейна. Только этот вельможа, окруживший себя тысяча-
ми хорошо оплачиваемых наемников и ставший, по сути дела,
самостоятельным государем, мог спасти дело Габсбургов.
В декабре 1631 г. Валленштейн принял предложение импера-
тора, переданное ему князем Эггенбергом, а четыре месяца
спустя вступил в командование войсками империи и Лиги.
Герцог располагал небывало широкими полномочиями: ему
было обещано звание курфюрста и предоставлено право по
своему усмотрению производить реквизиции и распоряжать-
ся военной добычей.
Тем временем шведы развивали наступление в центре и на
юге Германии. Густав Адольф вновь разбил Тилли, но Вал-
ленштейн уклонялся от генерального сражения. Королю при-
шлось буквально гнаться за противником, и 6 ноября 1632 г.
они наконец встретились у Люцена в Саксонии. Битва была
упорной, и ее исход долгое время оставался неясным. Ин-
спектируя позиции своей армии, Густав Адольф с небольшой
свитой неожиданно натолкнулся на отряд имперских войск,
вступил в бой и был убит. Вопреки ожиданиям противника,
шведы и их союзники, лишившись командующего, не дрогну-
ли, а, наоборот, усилили натиск и довели сражение до победы.
Тем не менее император Фердинанд, узнав о гибели шведско-
го короля, счел это событие предвестием скорой победы и го-
рячо благодарил Бога, избавившего его от столь грозного про-
тивника.
Валленштейн, тяжело переживавший поражение при Лю-
Цене, предпочел отныне не искушать судьбу и ограничился
маловразумительными маневрами в Силезии, хотя основной
театр военных действий в 1633 г. переместился в Баварию, где
герцогу Максимилиану приходилось нелегко под натиском
Шведов и их германских союзников. Герцог Фридландский
Тем самым не только мстил старому врагу, но и готовил почву
Для неких политических действий, о характере которых исто-
рики могут лишь догадываться. Во всяком случае, в последние
... 97
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
месяцы жизни Валленштейн явно вел двойную игру, с одной
стороны, все сильнее привязывая к себе офицеров и солдат
своей армии подарками, наградами и дополнительной прися-
гой, а с другой — затеяв переговоры с противником, слухи о
которых к концу 1633 г. достигли ушей императора. Валленш-
тейн снова становился неуправляемым и опасным-
И Фердинанд II решился. Полководец был обвинен в го-
сударственной измене (хотя сколько-нибудь убедительных
доказательств этого у императора не было). Специальный па-
тент, подписанный Фердинандом 24 января 1634 г., стал сиг-
налом к началу преследования Валленштейна и индульген-
цией тем, кому удастся нейтрализовать его каким угодно спо-
собом. Сам факт принятия такого решения Фердинандом II,
любившим порассуждать о грехе и воздаянии за него, весьма
красноречив. Впрочем, историки до сих пор не выработали
единой версии случившегося: в частности, бытует мнение, что
в устранении Валленштейна более других был заинтересован
испанский двор, военно-стратегические планы которого шли
вразрез с намерениями ставшего слишком самостоятельным
полководца. Именно Мадрид подтолкнул нерешительного
императора к решению избавиться от герцога Фридлавдского.
Валленштейн почуял недоброе и перебрался из Пльзеня в
другой город на западе Богемии — Хеб (Эгер), где чувствовал
себя в большей безопасности. Это, однако, его не спасло. Ве-
чером 25 февраля 1634 г. комендант Эгера ирландец Гордон
пригласил высокопоставленных офицеров армии Валленш-
тейна к себе на пирушку. В разгар веселья заранее предупреж-
денные сообщники Гордона ворвались в зал и перебили гос-
тей. Затем отряд, большинство которого составляли ирланд-
ские и французские наемники императора, поспешил к дому
бургомистра, где жил Валленштейн. Услышав на улице шум,
герцог, собиравшийся спать, подошел к окну. В этот момент
убийцы ворвались в комнату, и первый из них, некий француз
Деверу, ударил Валленштейна пикой в грудь. Так окончилась
одна из самых блестящих военных и политических карьер в
истории Европы. Огромные владения и другое имущество
Валленштейна по распоряжению императора были конфис-
Я? =============^===
Часть первая. ДИНАСТИЯ
кованы, как и полагалось собственности государственного
преступника.
1634 год вообще оказался удачным для императорской
партии. Валленштейна во главе армии заменил сын и наслед-
ник императора, венгерский король Фердинанд. 6 сентября
армия католиков, возглавляемая Фердинандом-младшим и
генералом Галласом, разгромила шведов под Нёрдлингеном.
Весь юг Германии перешел в руки католической партии. Кур-
фюрст Иоганн Георг Саксонский, уже неоднократно перебе-
гавший от одной из воюющих группировок к другой, вновь
пошел на примирение с Фердинандом II. Соответствующее
соглашение было заключено в Праге 30 мая 1635 г.
Курфюрст и многие другие князья, присоединившиеся к до-
говору позднее, соглашались встать под знамена императора и
воевать вместе с ним против иноземных армий — главным обра-
зом шведов и французов, уже начавших наступление в Эльзасе.
В обмен на это Фердинанд II пошел на ряд уступок: действие рес-
титуционного эдикта было фактически отменено (признавались
права собственности по состоянию на 1627 год), в высшем суде
империи протестанты получили равное представительство с ка-
толиками. Различные союзы и коалиции — унии, лиги и проч. —
подлежали запрету. Таким образом, Фердинанд II как монарх за-
метно укрепил свои позиции в империи, однако как фанатичный
католик и контрреформатор потерпел серьезное поражение.
Настоящим династическим успехом Габсбургов стало из-
брание Фердинанда III римским королем (1636). Впрочем, в
тот момент боевые действия вновь велись по всей Германии и
за ее пределами, и было неясно, какой же империей предсто-
ит править молодому принцу.
5. Франко-шведский период. В 1635 г. Франция, бразды прав-
ления которой крепко держал в своих руках Ришелье, нанесла
Габсбургам двойной удар, вступив в войну как с императором,
так и с Испанией. Усилились и шведы, которые заключили
Мир с Польшей и перебросили в Германию ряд весьма бое-
способных частей. В 1638 г. в Гамбурге военный союз между
Францией и Швецией был оформлен официально.
Для французов война в Германии складывалась довольно
99
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
удачно: им удалось занять множество опорных пунктов в Эль-
засе, Лотарингии и на западе империи. В целом же ситуация
на театрах военных действий менялась очень быстро: импера-
торская армия то наступала, отгоняя шведов к балтийскому
побережью, то вновь отступала на юг — например, после по-
ражения при Виттштоке в октябре 1636 г. Этот период войны
был, пожалуй, самым тяжелым для мирного населения Герма-
нии, которому нескончаемые бои казались чем-то вроде Апо-
калипсиса, растянувшегося на десятилетия. Тридцатилетняя
война как, наверное, ни один другой из конфликтов, случив-
шихся в Европе до XX в., способствовала одичанию (в самом
буквальном смысле) целых народов, упадку их материальной
и духовной культуры. По данным профессора Дюссельдорф-
ского университета К. Дювелля, к началу войны численность
населения Германии составляла около 15 с половиной миллио-
нов человек, к концу же — лишь 10 млн. 40% деревень и пример-
но треть городов подверглись значительным разрушениям или
были вовсе стерты с лица земли.
Фердинанд III, наследовавший своему отцу в феврале 1637 г.,
все глубже залезал в долги: часть средств для ведения нескончае-
мой войны ему предоставляла Испания, в свою очередь, попол-
нявшая свои финансы за счет поставок серебра из Латинской
Америки, остальное приходилось занимать у банкиров. При этом
множество долговых обязательств новый император унаследовал
от отца. Рассказывают, что однажды Фердинанд II увидел, что
его сын чем-то озабочен. Спросив, в чем причина, император ус-
лышал в ответ: «Размышляю, как буду расплачиваться со всеми
долгами, которые ты наделал». Ответ на этот вопрос Фердинанду
III не удалось найти до конца своих дней.
Заключительный период войны стал для императора и его
союзников чередой почти сплошных поражений. 2 ноября
1642 г. во второй битве при Брайтенфельде шведский полко-
водец Леннарт Торстенссон уничтожил более половины войск
империи. В Венгрии против императора успешно действовал
трансильванский князь Ракоци. В том же году скончался Ри-
шелье,'но его преемник кардинал Мазарини продолжил анти-
габсбургскую политику. В 1643 г. французские войска под ко-
100 «=*.... ............
Часть первая. ДИНАСТИЯ
мандованием принца Конде разбили испанскую армию при
Рокруа, положив начало закату военной славы Испании в Ев-
ропе. В течение двух последующих лет ряд жестоких пораже-
ний потерпел от французов и гессенцев герцог Максимилиан
Баварский. Снова начал дипломатический флирт со шведами
вечно колеблющийся Иоганн Георг Саксонский. В 1645 г.
армия Торстенссона вторглась в Богемию, опустошила ее и
была остановлена лишь под стенами Вены.
Заключение мира становилось для Фердинанда III един-
ственным шансом на спасение. Как отмечает немецкий исто-
рик К. Репген, «к концу войны на территории империи суще-
ствовало всего 200 военных опорных пунктов, расположеных
вне собственных территорий воюющих сторон. Существова-
ние таких гарнизонов определяло военную, а следовательно,
и политическую силу. Из всех этих опорных пунктов... 42%
принадлежали Швеции, 28% Франции, 13,5% Гессен-Кассе-
лю (небольшому, но весьма боеспособному немецкому про-
тестантскому княжеству. — Я. Ш.) и лишь 14,5% Баварии и
императору... Военная мощь императора была исчерпана»
(Кайзеры, 182). Впрочем, и его противники были измотаны —
а потому относительно легко согласились начать мирные
переговоры.
* * *
Переговоры о мире шли с перерывами уже давно — с сере-
дины 30-х гг. На Рождество 1641 г. в Гамбурге было подписано
соглашение о начале постоянных переговоров, итогом кото-
рых должен был стать pax universalis — всеобщий мир. Но
лишь несколько лет спустя представители враждующих сторон
действительно встретились в Вестфалии, в городах Мюнстер и
Оснабрюк.
К чему сводились основные положения Вестфальского
мира? По большому счету — к уступкам (главным образом со
стороны императора и его союзников), закрепившим разделе-
ние Европы на два религиозно-политических лагеря. То, что
было лишь намечено и в самых общих чертах сформулирова-
но в 1555 г. в Аугсбурге, нашло более детальное и последова-
101
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
тельное выражение 93 года спустя в Вестфалии — в 347 ста-
тьях двух мирных договоров. Вот вкратце суть этих соглаше-
ний.
1) Взаимоотношения католиков и протестантов, в первую
очередь имущественные, отныне определялись положением
обеих сторон на 1 января 1624 г. Иными словами, все, что на-
ходилось во владении сторон на тот момент, должно было ос-
таться в их руках. Правило cujus regio, ejus religio, установлен-
ное Аугсбургским миром, по-прежнему соблюдалось. Таким
образом, «религиозный вопрос был разрешен не в смысле пол-
ной индивидуальной свободы исповедания, а лишь безуслов-
ного равноправия обеих религиозных партий» (Егер, 346).
2) Государственные образования, входившие в состав им-
перии (их число превышало три с половиной сотни), факти-
чески становились независимыми. Эта их независимость ог-
раничивалась обязательством не заключать договоров, на-
правленных против императора как верховного сюзерена, а
также влиянием последнего в судебных органах — имперской
судебной палате и имперском надворном совете, где он обла-
дал довольно широкими полномочиями. Таким образом, не
осталось и следа не только от универсалистского проекта Кар-
ла V, но и от надежд его преемников хоть сколько-нибудь
унифицировать устройство империи. Теперь, когда разделе-
ние германских земель на католическую и протестантскую
части было закреплено юридически, влияние австрийского
дома в северной и центральной Германии сильно уменьши-
лось.
3) Франция и Швеция получили заметные территориаль-
ные приобретения: первая — в Эльзасе, вторая — на севере
Германии (большая часть Померании, остров Рюген, города
Росток, Висмар и др.). Влияние обеих держав в Центральной
Европе резко усилилось. Тем самым Вестфальский мир посе-
ял семена дальнейших бурь — в первую очередь войны за ис-
панское наследство, Северной и Семилетней войн.
4) Рейхстаг отныне делился на католическую и протес-
тантскую части (Corpus Catholicorum и Corpus Evangelicorum),
102
Часть первая. ДИНАСТИЯ
обладавшие равными правами. Голосовать в рейхстаге могли
и имперские города.
5) Швейцария и Нидерланды, фактически давно незави-
симые от «Священной Римской империи», получили офици-
альное признание своей самостоятельности. Кроме того, в ян-
варе 1648 г. Нидерланды наконец заключили мир с Испанией,
увенчав победой 80-летнюю борьбу за независимость. В руках
Габсбургов осталась лишь небольшая южная часть обширного
наследства, некогда полученного Максимилианом I от Марии
Бургундской.
б) Произошел раздел бывших владений «короля на одну
зиму» Фридриха V: Верхний Пфальц отошел к Баварии, Ниж-
ний получил сын Фридриха — Карл Людвиг. Число курфюрс-
тов (имперских князей-избирателей) увеличилось до восьми.
Вестфальский мир изменил облик Европы, увенчав собой
многолетний период религиозных войн. Он стал очередной, те-
перь уже окончательной, победой политики над религией, что
способствовало дальнейшему укреплению основ светского об-
щества, ускорило процесс формирования крупнейших европей-
ских национальных государств и усилило абсолютистские тен-
денции в этих государствах. (В Германии становление абсолю-
тизма носило своеобразный характер: общеимперская власть
Габсбургов заметно ослабла, зато усилилась власть отдельных
князей — в ущерб сословным вольностям.) Наконец, Вестфаль-
ский мир стал точкой отсчета в истории современного междуна-
родного права, многие понятия которого (официальное призна-
ние, посредничество и т. п.) были впервые сформулированы и
«обкатаны» в ходе переговоров в Мюнстере и Оснабрюке.
Для Габсбургов 1648 год тоже стал важным рубежом. Эпо-
ха их доминирования в Европе, начатая Максимилианом I и
Карлом V, подошла к концу. Не сумев обеспечить победу дела
католицизма и Контрреформации, австрийский дом лишился
надежд на укрепление своих позиций в Германии и ее объеди-
нение под своим скипетром. Оставалось одно: сохранив de
jure верховное владычество в «Священной Римской импе-
рии», которая становилась все более эфемерной, укреплять
То, что реально принадлежало династии — ее наследственные
103
Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ,
земли. Таким образом, Вестфальский мир определил тенден-
ции в развитии всей Европы во второй половине XVII—XVIII
вв. Система европейского концерта держав, окончательно сло-
жившаяся в начале XVIII столетия, была основана на равно-
весии сил ведущих государств. Именно после Вестфальского
мира Европа приобрела «горизонтальную» структуру, возоб-
ладавшую над остатками «вертикальной» организации хрис-
тианского мира, объединенного универсалистской властью,
которую олицетворяли в средние века папа и император. Цент-
ральноевропейские земли Габсбургов становились одним из
элементов такой горизонтально структурированной Европы.
Большое внимание консолидации наследственных владе-
ний династии уделял Фердинанд III. Этот государь, которому,
в отличие от его отца, историки уделяют незначительное вни-
мание, был одаренным, хоть и не слишком удачливым поли-
тиком. Заметно урезав расходы двора, он старался разрешить
серьезные финансовые проблемы, вызванные войной. Про-
вел Фердинанд и ряд преобразований в органах государствен-
ного управления, а в 50-е гг. начал военную реформу, заложив
основы регулярной австрийской армии, что принесло свои пло-
ды в царствование его преемника.
Фердинанд III был очень способным человеком: он знал 7
языков, был весьма начитан, увлекался музыкой и сам написал
несколько произведений — в том числе две мессы, 10 гимнов и
одну музыкальную драму. Столь же набожный, как и его отец,
этот император, по свидетельствам современников, был более
искренен и добродушен, хотя и несколько замкнут. По большому
счету, он довольно успешно пытался соответствовать собствен-
ному девизу Justitia et pietate — «Справедливость и благочестие».
Будучи трижды женатым, Фердинанд удивлял окружающих об-
разцовой семейной жизнью: став в этих браках отцом 11 детей,
он не произвел на свет ни одного незаконнорожденного потом-
ка, что среди тогдашних монархов было прямо-таки аномалией.
Большим политико-династическим успехом императора
стало избрание римским королем (1653) его старшего сына
Фердинанда IV, ранее уже коронованного в Чехии и Венгрии.
Традиционная габсбургская схема престолонаследия на сей
104=-. .---------------------
Часть первая. ДИНАСТИЯ
раз, однако, дала сбой: 20-летний юноша заразился оспой и в
июле 1654 г. умер. Император тяжело переживал смерть сына,
которая вдобавок имела серьезные политические последст-
вия: его второй сын, Леопольд, из-за малолетства не мог быть
избран римским королем, что вызвало кризис власти в импе-
рии после того, как 2 апреля 1657 г. Фердинанд III скончался.
Лишь летом следующего года Габсбургам удалось добиться
поддержки курфюрстами кандидатуры юного Леопольда. По-
жалуй, со времен Фридриха III императорская власть не нахо-
дилась в таком упадке, как в момент вступления на престол
этого государя.
II. От Брюсселя до Белграда,
или Габсбурги эпохи барокко (1648—1740)
«ТУРЕЦКИЙ МАРШ» ИМПЕРАТОРА ЛЕОПОЛЬДА
Леопольд /(1658—1705) извлек уроки из ошибок и неудач
обоих Фердинандов, своих отца и деда. На протяжении своего
почти полувекового царствования он сочетал верность тради-
ционным габсбургским ценностям — католицизму и абсолю-
тизму — с политической гибкостью и умением добиваться вы-
годных компромиссов. Император стремился не обострять
отношения с протестантскими князьями Германии и в этом
смысле был чуть ли не образцом религиозной терпимости.
В то же время в наследственных землях Габсбургов при Лео-
польде I проводился весьма жесткий централизаторский и
контрреформационный курс. Это позволило императору, с
одной стороны, консолидировать габсбургские владения, ко-
торые все больше приобретали черты единого государствен-
ного образования, а с другой — укрепить свое положение в
«Священной Римской империи». В условиях французской
экспансии многие субъекты империи начали видеть в Вене
свою опору, защитницу вольностей и привилегий, которых
германские земли добились в ходе Тридцатилетней войны.
Трудно представить себе более непохожих государей, чем
. ..........---------- 105
Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ,
этот некрасивый, застенчивый, не слишком решительный и
очень набожный Габсбург, пользовавшийся (незаслуженно)
репутацией тугодума, и французский «король-солнце» Людо-
вик XIV. Леопольд и Людовик, родственники (двоюродные
братья по материнской линии) и почти ровесники, на протя-
жении десятилетий были основными соперниками в борьбе
за военно-политическое господство в Европе. Поначалу Габс-
бург оборонялся, Бурбон наступал, затем они поменялись
местами. Об этой схватке, длившейся несколько десятилетий,
мы еще поговорим, пока же остановимся на другом важней-
шем аспекте политики императора Леопольда — его борьбе с
Османской империей, результатом чего стала ликвидация ту-
рецкой угрозы Центральной Европе и новое возвышение вен-
ских Габсбургов, принесшее им славу защитников христиан-
ского мира.
Турки не оставляли Центральную Европу в покое с начала
XVI века. Габсбургам, как, впрочем, и остальным европейским
государям, очень повезло, что во время Тридцатилетней войны
Османской империи, охваченной внутренними неурядицами,
было не до новых походов и на юго-восточных границах христи-
анского мира царило относительное спокойствие. Однако в 50-е гг.
XVII в. фактическую власть в Константинополе прибрали к ру-
кам умные и жестокие представители рода Кёпрюлю, который
дал Блистательной Порте нескольких великих визирей. При них
мусульманская империя вновь пережила подъем — как оказа-
лось, последний в своей истории. В 1658 г. турки вторглись в
Трансильванию, чем вызвали сильное беспокойство Вены, кото-
рая рассматривала это автономное княжество как буферную зону
между землями Габсбургов и Османской империей. Обе стороны
маневрировали и выжидали. Наконец турки решились: в 1663 г.
султан объявил войну императору.
И тут впервые проявилось необыкновенное военное счас-
тье Леопольда I. Император, не воинственный по натуре, сам
не был способен на полководческие подвиги, зато его воена-
чальники почти не знали поражений — во всяком случае, в
сражениях против турок. Первая же крупная битва — у Сен-
Готарда 1 августа 1664 г. — закончилась великолепной побе-
106
Часть первая. ДИНАСТИЯ
дой императорских войск под командованием князя Раймун-
да Монтекукколи. Однако мир, который император поспе-
шил заключить, был на удивление невыгодным, Леопольд да-
же согласился выплачивать султану 200 тыс. золотых ежегод-
но. Впрочем, император поступил мудро: после этого турки не
тревожили его почти 20 лет, что позволило Вене сосредото-
читься на борьбе с гегемонистскими притязаниями Франции
и усмирении вечно неспокойной Венгрии, где одно за другим
вспыхивали восстания против абсолютистской политики Габс-
бургов.
При Леопольде возникло несколько важных политичес-
ких тенденций. Во-первых, выбирая между своими наследст-
венными владениями и хрупкой «Священной Римской импе-
рией», этот Габсбург однозначно отдавал предпочтение первым.
Военно-политическая активность австрийцев на юго-восточ-
ном, турецком направлении в значительной степени обуслов-
лена этим выбором: разгром турок был объективной необхо-
димостью, без него габсбургские земли оставались бы посто-
янно уязвимыми. Во-вторых, при Леопольде I габсбургский
абсолютизм приобрел те черты, которые отличали его от абсо-
лютизма французских Бурбонов и прусских Гогенцоллернов.
Он был в первую очередь аристократическим и католическим,
военная и гражданская бюрократия еще не играла в империи
Габсбургов той роли, которую ей удастся завоевать много
позднее — во второй половине XVIII в., при Марии Терезии и
Иосифе II.
Леопольд I, этот тихий, невзрачный человек (император
отличался маленьким ростом, у него были тонкие ноги, боль-
шая голова, щетинистые усы и, конечно же, габсбургская ниж-
няя губа, к тому же почти карикатурных размеров), обладал
Немалым честолюбием и, как и его антипод Людовик XIV, не
Позволял руководить собой. Время от времени на венском
придворном горизонте появлялась очередная звезда, которую
Прочили в негласные правители империи (князь Ауэрсперг,
затем князь Лобковиц, в конце царствования — принц Евге-
ний Савойский), но спустя некоторое время фаворит попадал
в немилость и выяснялось, что власть при габсбургском дворе
107
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
по-прежнему принадлежит императору. Гораздо прочнее бы-
ло влияние на набожного Леопольда духовных лиц — венско-
го епископа Эмериха Синелли, капуцинского проповедника
Марко д’Авиано и некоторых других.
Леопольд настаивал на скрупулезном соблюдении деталей
сложного придворного церемониала, заимствованного некогда у
испанцев, — церемониала, благодаря которому чопорная и мрач-
новатая атмосфера венского Хофбурга резко отличалась от рос-
коши и живости Версаля при «короле-солнце». Вероятно, стро-
гость и торжественность дворцовых церемоний позволяла стес-
нительному императору лишний раз почувствовать свое величие
и убедиться в том, сколь велика социальная дистанция, отделяю-
щая его от всех остальных. Блеск и пышность своего царствова-
ния Леопольд хотел увековечить в камне, и именно этому Габс-
бургу Вена обязана множеством великолепных строений в стиле
барокко. Император был также покровителем искусств, да и сам
являлся весьма плодовитым композитором, написавшим 79 цер-
ковных и 155 светских музыкальных произведений. Несмотря на
свою религиозность, поддерживал Леопольд и научную деятель-
ность, причем не только в габсбургских землях, но и в Германии:
так, в 1687 г. он даровал ряд привилегий академии в имперском
городе Швайнфурт, получившей его имя — Academia Leopoldina.
* * *
Но вернемся к восточной политике императора. В начале
80-х гг., после нескольких не слишком удачных столкновений
с Польшей и Русью, турки вновь обратили свое внимание на
Габсбургов. В Вене откровенно проспали приготовления Ос-
манской империи к большой войне, поэтому, когда 16 июля
1683 г. огромная (по разным сведениям, от 90 до 200 тыс. Чело-
век) армия противника подошла к стенам австрийской столи-
цы, там поднялась паника. Император, недолго думая, бежал
вместе с семьей и придворными в Пассау, оставив в столице
лишь небольшой гарнизон.
Турки, впрочем, не были сильны в осадном искусстве, и
несколько месяцев защитникам Вены удавалось отражать их
попытки взять город штурмом. Тем временем родственник
108 ...................... . ..... ..
Часть первая. ДИНАСТИЯ
императора, герцог Карл Лотарингский, договорился о помо-
щи с польским королем Яном III Собесским и баварским кур-
фюрстом Максимилианом Эммануэлем. 12 сентября армия
союзников атаковала турецкие позиции. В жестокой битве
турки были разгромлены, их командующий, великий визирь
Кара-Мустафа, бежал с поля боя и впоследствии был по при-
казу султана подвергнут традиционной для турецких вельмож
казни — задушен шелковым шнурком. Битва под Веной не
только принесла Яну Собесскому славу спасителя Европы, но
и вызвала давно не виданный религиозный энтузиазм во мно-
гих странах. Под влиянием победы у стен Вены война с турка-
ми стала очень популярной, в ней приняли участие дворяне со
всей Европы, и в 1685 г. в распоряжении императора в Вен-
грии было уже около 100 тыс. человек.
В течение нескольких последующих лет образовался мощ-
ный антитурецкий альянс, в который, помимо императора,
вошли Польша, Венеция, а позднее (1697) и петровская Рос-
сия, пробивавшая себе дорогу в европейскую политику.
В 1686 г. императорские войска взяли штурмом Буду — древ-
нюю венгерскую столицу, более 140 лет находившуюся в ру-
ках турок. Враг был вытеснен из Венгрии, затем из Трансиль-
вании, армия императора вошла в Сербию и в 1688 г. захвати-
ла Белград (два года спустя турки, впрочем, отбили город).
В 1687 г. венгерские сословия признали за Габсбургами на-
следственные права на корону святого Стефана, затем их при-
меру последовали и сословия Трансильвании. Так был сделан
решающий шаг к окончательному присоединению всех зе-
мель короны св. Стефана к габсбургским владениям — цель,
которой династия пыталась достичь более полутора веков.
До социальной гармонии в Венгрии, тем не менее, было
далеко и после изгнания турок. Централизаторские усилия
Габсбургов сопровождались рядом враждебных шагов по от-
ношению к местной шляхте, особенно протестантской. Зем-
лями награждались в первую очередь лояльные Габсбургам
магнатские роды. Впервые в истории габсбургского правле-
ния в Венгрии правительством были приняты меры по герма-
низации местного населения. В документах земельной комис-
сии, занимавшейся вопросами обустройства венгерских зе-
109
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
мель после освобождения, прямо значилось: «Венгерскую
кровь, дающую людям склонность к беспорядкам и мятежам,
Необходимо смешать с кровью немецкой так, чтобы была обес-
печена любовь и доверие [народа] к наследственному монар-
ху». Все это создавало предпосылки для массового недоволь-
ства, которое позднее вылилось в мощнейшее восстание под
руководством Ференца Ракоци.
Политика правительства Леопольда I в Трансильвании была
более гибкой. В этом княжестве жили несколько народов — ва-
лахи (предки нынешних румын), венгры, сикулы (южная ветвь
мадьярского этноса) и немцы (саксонцы), перебравшиеся сюда
во времена позднего средневековья. Жители Трансильвании
принадлежали к четырем вероисповеданиям — римско-католи-
ческому, реформатскому, православному й униатскому (греко-
католическому). Здесь царила удивительная религиозная и этни-
ческая терпимость. Diploma Leopoldina (1691) в основном сохра-
нила существующее национально-религиозное многообразие.
Княжеский титул стал наследственным в роду Габсбургов, но на
основы местной автономии Габсбурги до поры до времени не по-
кушались: продолжало действовать трансильванское правитель-
ство — gubemium, которое состояло из президента, и 12 советни-
ков, представлявших различные национальные и религиозные
общины (правда, румынское большинство оставалось почти бес-
правным в политическом отношении). В сейме княжества были
представлены делегаты от местных венгров, немцев и сикулов, а
также лица, назначенные короной. Полномочия трансильван-
ских властей оставались довольно обширными и были ограниче-
ны лишь при Марии Терезии, в 1754 г. Очевидно, подобный ли-
берализм был обусловлен тем, что турецкая угроза еще сохраня-
лась и Габсбурги не хотели восстановить против себя население
самой восточной из своих земель.
В 90-е гг. темпы наступления габсбургских войск против
турок замедлились. С одной стороны, Османская империя не-
много пришла в себя, с другой — силы императора были по-
дорваны недостатком денежных средств, которые пожирала
другая война — с Францией на западе. Решающим событием,
заставившим турок пойти на мир, стала блестящая победа
принца Евгения Савойского 11 сентября 1697 г. у Зенты. Со-
776?
Часть первая. ДИНАСТИЯ
отношение потерь сторон в этом сражении кажется совер-
шенно неправдоподобным: турки потеряли убитыми около
25 тыс., императорская же армия — всего 430 солдат и офице-
ров! На самом деле ничего удивительного здесь нет, ибо войс-
ка принца Евгения заняли выгодную позицию и вдобавок рас-
полагали гораздо лучшим (и в большем количестве) стрелко-
вым оружием и артиллерией.
Мирный договор, подписанный 26 января 1699 г. в Карло-
виче (нынешние Сремски Карловцы в Сербии), официально
закрепил колоссальный успех Габсбургов. Султан признал
право императора на венгерский престол. Венгерское коро-
левство стало составной частью формирующейся дунайской
монархии, которая благодаря крупным территориальным при-
обретениям и громкой военной славе уверенно вошла в число
ведущих европейских держав. (Именно в эти годы, кстати, на-
звание «Австрия», хоть и неофициально, начинает обозначать
весь конгломерат габсбургских владений.) Вместе с тем Кар-
ловицкое соглашение означало новый поворот в политике ди-
настии, которая отныне стояла во главе уже не только централь-
ноевропейской, но и балканской державы. С этого момента
балканская политика стала важной частью внешнеполитичес-
кого курса Вены.
Таким образом, в конце XVII столетия империя Габсбур-
гов выполнила свое первоначальное историческое предназна-
чение — щита христианской Европы, о который разбилось ту-
рецкое нашествие. Османская Турция, несмотря на после-
дующие отдельные успехи в борьбе с Габсбургами, вступила в
период упадка, который растянулся более чем на два столетия
и завершился ее распадом в 1918 г. Император Леопольд имел
все основания радоваться миру с турками: он развязал ему руки
для решающей схватки с Францией за испанское наследство.
* * *
Ликвидация турецкой угрозы, однако, не стала началом
экономического, социального и культурного подъема наро-
дов Центральной и Восточной Европы. XVI и XVII столетия
111
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ.
имели для этого региона катастрофические последствия.
Чешские земли, Венгрия, Хорватия и Трансильвания на про-
тяжении 200 лет почти непрерывно были ареной боевых дей-
ствий. Основы общественного порядка оказались подорваны:
целые провинции обезлюдели, хозяйство пришло в упадок,
разорившиеся крестьяне, особенно на юге, в степной зоне,
объединялись в разбойничьи банды. Англичанка леди Мэри
Монтегю, путешествовавшая в 1717 г. по восточным провин-
циям габсбургской монархии, писала: «Нет ничего печальнее,
чем ехать по Венгрии, вспоминая о прежнем цветущем состо-
янии этого королевства и наблюдая его ныне почти безлюд-
ным».
Положение большей части земледельческого населения
оставалось крайне тяжелым: усиление позиций магнатов, кон-
центрация земельной собственности в их руках вели к развитию
так называемого «второго издания крепостничества» (в XIV —
начале XVI вв. первоначальная, средневековая крепостная за-
висимость в большинстве районов Европы практически
сошла на нет). В Богемии, Моравии, Силезии крестьяне отда-
вали землевладельцу, государству и церкви до 70% своих до-
ходов. Особенно нелегко пришлось им после введения в сере-
дине XVII в. контрибуции — прямого налога, взимавшегося
для финансирования военных нужд. В Венгрии ситуация бы-
ла несколько иной, но и там то и дело вспыхивали бунты дове-
денной до отчаяния сельской бедноты.
После крупного восстания 1680 г. правительство издало пер-
вый патент о роботе, или барщине (Robotpatent), который запре-
щал выгонять крестьян на работу на помещичьих землях в празд-
ничные дни, ограничивал барщинную повинность тремя днями в
неделю, устанавливал предельно допустимый размер оброка (пла-
ты крестьянина помещику натуральными продуктами) и отменял
наиболее зверские виды наказаний провинившихся крестьян.
Но, увы, за соблюдением положений патента никто не следил,
какие-либо меры по контролю за действиями землевладельцев
не были предусмотрены.
Резко замедлился рост городов, их политическое влияние в
Чехии, Венгрии, Трансильвании в конце XVII — начале XVIII вв.
112.............-......................-.............=
Часть первая. ДИНАСТИЯ
стремилось к нулю. В 1720 г. в Буде жило всего 12 тыс. чело-
век, в Пресбурге (ныне Братислава) — около 8 тысяч. Эконо-
мический, политический, культурный разрыв между западом
и востоком Европы становился все более очевидным. Если на
западе — в Великобритании, Голландии, Франции, Швейца-
рии, рейнских областях Германии — начался экономический
подъем, процветала торговля, в структуре общества все силь-
нее заявляло о себе «третье сословие», то на востоке основы
старого порядка оставались незыблемыми. «Дворянство по-
прежнему было доминирующим классом; горожане играли
незначительную роль; крестьяне влачили существование, не-
многим отличавшееся от рабского. Мелкое дворянство, или
рыцарство, в Австрии и Богемии утратило свои земли и посте-
пенно исчезло как социальный слой. В Венгрии его позиции
оказались прочнее. Даже обеднев, шляхта упорно держалась
за свои поместья и привилегии и в конечном итоге выжила»
(Mamatey V Rise of the Habsburg Empire. Malabar (Fl.), 1995. P. 60).
Габсбурги властвовали над огромной, но неблагополуч-
ной и отсталой империей, нуждавшейся в модернизации. Эта
задача, однако, могла быть решена только по окончании дру-
гой военной эпопеи — на западе.
«ПРИНЦ ЕВГЕНИЙ, СЛАВНЫЙ РЫЦАРЬ...»
Сильные чувства, как известно, нередко помогают людям
добиться выдающихся успехов на самых разных поприщах.
Причем зачастую неважно, какого рода чувства движут чело-
веком — преданность какой-либо идее, чувство долга, любовь
или ненависть, главное, чтобы они переполняли все его суще-
ство. Блестящая полководческая карьера принца Евгения Са-
войского (1663—1736), одного из лучших военачальников
своей эпохи и безусловно лучшего из когда-либо служивших
Габсбургам, была в значительной степени построена на его
обиде и ненависти к французскому королю Людовику XIV.
Первые 20 лет жизни Евгений, младший сын графа де Су-
ассон, представителя североитальянской Савойской динас-
775
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
тии, и Олимпии Манчини, племянницы некогда всесильного
кардинала Мазарини, провел в Париже и Версале. Ходили
слухи, что невысокий, вспыльчивый и очень честолюбивый
юноша на самом деле вовсе не савойский принц, а плод лю-
бовной интрижки «короля-солнца» с красавицей Олимпией.
Никаких доказательств этой версии не существует, хотя, если
бы она соответствовала действительности, жизнь Евгения Са-
войского представлялась бы достойным Шекспира примером
вражды отца и сына. Как бы то ни было, Людовик по каким-
то причинам сильно недолюбливал Евгения, и когда принц, с
детства питавший склонность к военному ремеслу, вознаме-
рился встать под знамена французской армии, ему было отка-
зано. Если бы король Людовик знал, какую ошибку он совер-
шает!
Оскорбленный до глубины души, Евгений — по преда-
нию, всего с 25 талерами в кармане — отправился прямиком к
главному противнику надменного Бурбона, императору Лео-
польду, был принят в императорскую армию и уже в 1683 г., в
сражении у стен Вены, показал такую храбрость, что был на-
гражден золотыми шпорами и назначен командиром драгун-
ского полка. После этого его военная карьера развивалась с
неслыханной скоростью. В 1686 г. Евгений принимает учас-
тие в штурме Буды и получает генеральский чин. Два года
спустя он вносит решающий вклад во взятие императорской
армией Белграда. Затем Леопольд направляет его в Италию,
где принц с почти неизменным успехом сражается с францу-
зами в ходе так называемой Девятилетней войны. В 29 лет Ев-
гений Савойский становится маршалом империи! Затем его
услуги вновь требуются на востоке. Турки отступают, и в 1697 г.
принц Евгений наносит им удар сокрушительной силы, наго-
лову разбив самого султана Мустафу II при Зенте.
Слава, почести и деньги сыпались на принца как из рога изо-
билия. Впрочем, Евгений Савойский честно заслужил их: пулям
он не кланялся и за полвека службы Габсбургам был 13 раз ранен.
Принц был вспыльчив, порою груб и жесток, но все искупал его
полководческий дар, благодаря которому императорские войска
одерживали одну блестящую победу за другой. Евгений Савой-
77^/ ----
Часть первая. ДИНАСТИЯ
ский придерживался нетрадиционных для тогдашнего времени
взглядов на войну. Его разнообразный боевой опыт (война с
французами велась по иным правилам, чем с турками) позволял
умело сочетать различные тактические приемы, приводя против-
ника в замешательство. Важнейшим качеством армии принц Ев-
гений считал мобильность, поэтому в его войсках особая роль от-
водилась кавалерии. Этот военачальник любил нестандартные
решения. Так, в 1702 г. принц Евгений совершил то, что за 19
столетий до него проделал Ганнибал и через сто лет после него —
Суворов: императорская армия по горным тропам перешла Аль-
пы и застигла врасплох французские войска маршала Катина.
Позднее, в 1718 г., вновь воюя с турками в Сербии, принц Евге-
ний принял бой в крайне невыгодных условиях — на рассвете, в
густом тумане, к тому же противник имел четырехкратный чис-
ленный перевес. Тем не менее риск оправдал себя: солдатам Ев-
гения Савойского удалось отбить атаки врага, отбросить турок и,
обратив их в бегство, занять Белград.
Не будучи высокообразованным человеком и не являясь
крупным военным теоретиком, принц Евгений не был и ту-
пым рубакой: он всегда понимал, что война, говоря словами
Клаузевица, есть лишь продолжение политики иными средст-
вами. Его политическое влияние в последние годы правления
Леопольда I становилось все более значительным. В 1700 г. он
входит в узкий круг ближайших советников императора, а три
года спустя становится главой гофкригсрата — высшего воен-
ного совета габсбургской монархии. При этом принц открыто
высказывал свои взгляды, несмотря на то что они нередко
противоречили воззрениям государя и многих его советников.
Так, он упорно настаивал на соблюдении интересов армии
как важнейшего элемента государства, зачастую противопо-
ставляя их интересам династическим, что было новым словом
в политике того времени. Поэтому опалы в жизни Евгения
Савойского были почти столь же часты, как триумфы на по-
лях битв. Не стал исключением и период войны за испанское
наследство, принесшей принцу всеевропейскую славу.
115
}Цимов- АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ^ щ
* * *
Габсбурги правили Испанией с начала XVI века, когда
Карл V (как испанский король — Карл I) стал наследником
своего деда по матери, Фердинанда Арагонского (см. раздел I,
гл. «Великий неудачник»). Испанскую линию династии про-
должил Филипп II (1556—1598) — умный, чрезвычайно на-
божный, но при этом холодный и жестокий монарх, который
немало сделал для превращения Испании в единое государст-
во, однако, как и его отец, не преуспел в осуществлении меч-
ты об универсальной империи. Испания стала первой евро-
пейской колониальной державой, но после разгрома в 1588 г.
англичанами огромного флота — «Непобедимой армады», по-
строенной Филиппом II, Великобритания стала постепенно
вытеснять испанцев с океанских просторов. Неудачу потер-
пел Филипп и в Нидерландах, которые сбросили его власть и
отстояли независимость в многолетней борьбе.
Мадридские и венские Габсбурги тесно сотрудничали. В XVI—
XVII вв. они были союзниками в многочисленных войнах, в том
числе Тридцатилетней. Кроме того, в каждом поколении обе ли-
нии скрепляли свой союз родственными браками. Это в конеч-
ном итоге привело испанских Габсбургов к дегенерации. Если
Филипп III и Филипп IV, сын и внук Филиппа II, не были отме-
чены сильной печатью вырождения (хотя их родители являлись
довольно близкими родственниками), то в результате брака Фи-
липпа IV с Марией Анной Австрийской, дочерью Фердинанда III
и сестрой Леопольда I, произошла генетическая катастрофа. Их
единственный сын и наследник Карл II, последний испанский
Габсбург, был человеком отсталым умственно и физически, что
усугублялось недостатками воспитания. Вот как описывал уже
взрослого испанского короля папский нунций при мадридском
дворе: «Он скорее маленького роста, чем высокий; хрупкий, не-
плохого сложения; лицо его в целом некрасиво; у него длинная
шея, широкое лицо и подбородок с типично габсбургской ниж-
ней губой... Выглядит он меланхоличным и слегка удивленным...
Он не может держаться прямо при ходьбе, если не держится за
стену, за стол или за кого-нибудь. Он так же слаб телом, как и ра-
зумом. Время от времени он проявляет признаки ума, памяти и
116
Часть первая. ДИНАСТИЯ
определенной живости, но... обычно он апатичен и вял и кажется
тупым. С ним можно делать все, что угодно, потому что своей
воли у него нет». Если учесть, что с середины XVII века Испания
переживала жесточайший экономический кризис, нетрудно до-
гадаться, сколь пагубным для страны оказалось правление такого
монарха. К тому же Карл был бездетен, и претендентами на ко-
рону Испании и ее владения в Америке и Азии являлись как ав-
стрийские Габсбурги, так и французские Бурбоны, тоже состояв-
шие в родстве с несчастным Карлом II.
Конфликт, вспыхнувший вскоре после смерти последнего
испанского Габсбурга в конце 1700 г., по масштабам и вовле-
ченности в него сильнейших держав Европы можно сравнить
с Тридцатилетней войной. По сути же он стал завершающим
этапом многолетнего противостояния Франции Людовика XIV,
с одной стороны, и остальных членов «европейского концерта
держав» — с другой. Речь шла не только о династическом
столкновении Габсбургов и Бурбонов, но и об ответе на глав-
ный вопрос тогдашней геополитики: удастся ли Франции
стать державой-гегемоном, к чему вот уже 40 лет стремился
«король-солнце», или же военно-политическое равновесие на
континенте будет восстановлено?
В ходе бесконечных войн с другими державами Франция
расширила свои границы, однако решающего перевеса над мно-
гочисленными противниками не получила. Тем не менее Фран-
ция стала ведущей военной державой Европы. Людовик XIV с
помощью своего главного финансиста Кольбера и военного ми-
нистра Лувуа заложил основы регулярной армии, даже в мирное
время держа под ружьем не менее 50 тыс. пехотинцев и 15 тыс.
кавалеристов. В военное же время численность французских
войск превышала 200 тыс. человек. Ни у одного государства Ев-
ропы просто не было сил и средств на содержание подобной во-
енной машины, поэтому противостоять французским устремле-
ниям Англия, Голландия, Австрия, Испания и мелкие герман-
ские княжества могли только сообща.
В чем заключались цели Габсбургов в войне за испанское
Наследство (1701—1714)? Как и все остальные державы, импе-
рия (вплоть до заключительной фазы войны, когда на престол
117
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
взошел Карл VI) выступала за разделение громадных владе-
ний испанской короны. При этом Вена стремилась как к мак-
симальному ослаблению Франции, так и к усилению собст-
венных позиций, в первую очередь в Италии. Обе цели были
связаны между собой: господство на Апеннинском полуост-
рове давало Габсбургам возможность обезопасить австрий-
ские земли и в то же время самим угрожать Франции вторже-
нием с юго-востока. Итальянское направление занимало важ-
ное место во внешней политике Габсбургов с конца XV в., так
что здесь Леопольд I и его преемники (за время войны на пре-
столе в Вене сменились три императора) шли по стопам пред-
ков.
Как только в Париж прибыл гонец с вестью о смерти Кар-
ла II, герцог Филипп Анжуйский, получивший согласно заве-
щанию покойного короля право называться Филиппом V Ис-
панским, засобирался в дорогу. Прощаясь с внуком, Людо-
вик XIV сказал ему: «Будьте хорошим испанцем, в этом
заключается ваша главная обязанность; но не забывайте, что
вы родились во Франции». Филипп не забыл. Но помнили об
этом и в Лондоне, Вене, Гааге — и не признали французского
принца испанским королем, поскольку фактическое прира-
щение к Франции не только королевства за Пиренеями, но и
южных Нидерландов, и множества владений в Италии, и ог-
ромной колониальной империи в Америке и Азии грозило ко-
лоссальным ростом мощи Бурбонов. Особенно невыгодно было
это для Великобритании, претендовавшей на звание первой
морской и торговой державы. Так сформировалась новая
антифранцузская коалиция, душой (и кошельком) которой
стало британское правительство вигов.
Сама же Испания раскололась. Старые противоречия между
центром и восточными провинциями вышли наружу, и если Кас-
тилия, Леон, Галисия, Андалусия ничего не имели против бур-
бонского короля, то Каталония и Арагон взбунтовались. Так ев-
ропейская война дополнилась гражданской войной в Испании: в
Мадриде правил Филипп V, в Барселоне же в 1704 г. высадился
младший сын Леопольда I — эрцгерцог Карл, провозглашенный
мятежниками испанским королем под именем Карла III.
118 ==^......... ................ ' '
Часть первая. ДИНАСТИЯ
К тому времени активные боевые действия шли, помимо
Пиренейского полуострова, на севере Италии, юго-западе
Германии и в южных — испанских — Нидерландах. На ита-
льянском театре военных действий принцу Евгению удалось
нанести французам ряд чувствительных поражений. Родст-
венник полководца, савойский герцог Виктор Амадей II, со-
юзник французов, перешел на сторону коалиции. В 1704 г.
принц Евгений, эта палочка-выручалочка союзников, пере-
брался на германский фронт. Здесь он впервые встретился с
английским командующим Джоном Черчиллем, первым гер-
цогом Мальборо (1650—1722), совместно с которым принцу
Евгению предстояло одержать несколько блестящих побед.
Первой из них стала битва при Хохштедте — Бленхайме 13 ав-
густа 1704 г., в которой союзники нанесли французам и бавар-
цам поражение, вынудившее Людовика XIV перейти к оборо-
нительной тактике.
В следующем году Франция, правда, несколько укрепила
свои позиции, но 1706 год вновь принес успех коалиции: армия
герцога Мальборо заняла южные Нидерланды, Евгений Савой-
ский, вернувшийся в Италию, отбил у французов Турин. Позд-
нее войска коалиции вступили в Неаполь. Наконец, в 1708 г.
принц Евгений и герцог Мальборо вновь объединили усилия и
разгромили французов в кровавой битве при Ауденаарде. Союз-
ники добились практически всего, чего хотели: Италия, Нидер-
ланды, большая часть Эльзаса были в их руках. Неудачи пресле-
довали лишь эрцгерцога Карла, который вначале взял Мадрид,
но затем был выбит оттуда Филиппом V (1706).
Франция была до предела истощена войной. Постарев-
ший Людовик XIV утратил уверенность в себе и был готов за-
ключить мир даже на невыгодных условиях. Переговоры, про-
водившие в 1709 г. в Гааге, тем не менее провалились — главным
образом из-за чрезмерного честолюбия императора Иосифа I
(1705—1711). Старший сын Леопольда I обладал живым и
Энергичным, но несколько неуравновешенным характером.
Как и Евгений Савойский — хоть и по другим причинам, —
?Н испытывал глубочайшую неприязнь к «французским дья-
волам» и их королю, а посему стремился как можно сильнее
а5==. и........... == 119
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
унизить Людовика. Представители императора на перегово-
рах настояли на том, чтобы королю было предъявлено жесто-
кое, заведомо невыполнимое требование: предложить Фи-
липпу V отказаться от испанской короны, а если тот не согла-
сится — помочь союзникам изгнать его из Испании. Таким
образом, деду предлагали начать войну против собственного
внука. На это Людовик XIV пойти не мог. Война продолжалась.
11 сентября 1709 г. принц Евгений и герцог Мальборо во
главе почти стотысячных союзных войск встретились у деревуш-
ки Мальплаке (недалеко от нынешней франко-бельгийской гра-
ницы) с примерно равной по численности французской армией
под командованием маршалов Виллара и Буффлера. Началось
сражение, ставшее крупнейшим за всю эпоху Людовика XIV. План
союзников был прост: пехотной атакой на фланговые француз-
ские позиции вынудить противника ослабить центр, на который
затем должна была обрушиться кавалерия. Так и произошло, од-
нако победа коалиции оказалась пирровой. Французы отступили
в полном порядке, нанеся противнику колоссальный урон: союз-
ники потеряли убитыми и ранеными около 22 тыс. человек,
французы — лишь 12 тыс. Франция показала, что будет драться
до последнего вздоха. Стало ясно, что европейский конфликт
может быть разрешен только дипломатическим путем. Вскоре
начался новый раунд переговоров о мире.
* * *
В апреле 1711 г. от оспы в возрасте 33 лет умер император
Иосиф I. Он правил всего 6 лет и не успел осуществить ряд за-
мыслов, направленных на реформирование государственного
и военного механизма империи. Тем не менее некоторые ис-
торики полагают, что его короткое царствование представля-
ло собой «вершину имперской австрийской политики, что
подтверждает и всеобщее ощущение пустоты, вызванное его
смертью» (Hamann В. (red.). Habsburkove. Zivotopisna encyklope-
die. Praha, 1996. S. 181). Более взвешенным представляется дру-
гой подход, согласно которому Иосиф I «останется императо-
ром больших проектов, императором позднего, возможно,
слишком позднего возрождения имперской (римско-герман-
120 ==
Часть первая. ДИНАСТИЯ
ской. — Я.Ш.) идеи, императором могучих, но порой лишь су-
дорожных и кратковременных импульсов» (Кайзеры, 240).
Как бы то ни было, именно ранняя смерть Иосифа I имела
первостепенное значение для будущего европейской политики
и габсбургской династии. Иосифу наследовал его брат Карл —
неудачливый претендент на испанский престол. Став Карлом VI
(1711—1740), он и не подумал отказаться от этих претензий.
В случае победы в Испании Габсбурги имели шанс вновь, как
при Карле V, стать обладателями «империи, над которой ни-
когда не заходит солнце». А этого не могла допустить не толь-
ко Франция, но и Англия с Голландией. Антифранцузская ко-
алиция утрачивала свой raison d’etre. Мир становился настоя-
тельной необходимостью.
В переговорах, закончившихся Утрехтским миром (1713),
новый император участвовать отказался. Тем не менее его по-
желания были учтены: Франция, Англия, Голландия, Испа-
ния, Бранденбург (Пруссия) и Савойя (Пьемонт) согласились
с тем, что под власть Карла VI перейдут Ломбардия с Мила-
ном, юг Италии с Неаполем, бывшие испанские анклавы в
Тоскане и южные Нидерланды. Филипп V получал испан-
скую корону, отказывался от наследственных прав на корону
Франции, сохранял заморские владения Испании, но отдавал
англичанам Гибралтар (который они сохраняют за собой до
сих пор), остров Менорку и предоставлял им некоторые тор-
говые привилегии в своем королевстве. Французы обязались
вернуть все захваченные ими земли на правом берегу Рейна,
Но сохранили Эльзас со Страсбургом. Голландцы вернули се-
бе ряд крепостей на территории нынешней Бельгии. Савой-
ский герцог получил Сицилию. Бранденбургский курфюрст
был признан королем Пруссии и добился небольших земель-
ных приращений.
Утрехтский мир знаменовал собой начало нового периода
европейской истории. Война за испанское наследство приве-
ла к краху гегемонистских планов Людовика XIV и установле-
нию относительного равновесия сил на континенте, при ко-
тором ни одна держава не могла в одиночку противостоять
Коалиции других держав. Такая ситуация, сохранявшаяся
-............== 121
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
вплоть до эпохи наполеоновских войн, соответствовала в пер-
вую очередь интересам Великобритании. Так возникли пред-
посылки британской колониальной экспансии и доминирую-
щего положения этой страны в европейской политике после-
дующих лет.
Учитывая, что в эти же годы Россия нанесла ряд поражений
Швеции, предопределивших благоприятный для империи Петра
Великого исход Северной войны, можно сказать, что второе де-
сятилетие XVIII в. стало временем формирования «концерта дер-
жав» в том виде, в каком ему было суждено просуществовать еще
два столетия — вплоть до окончания Первой мировой войны. Ес-
тественно, что за это время соотношение сил между державами
неоднократно менялось, возникали и исчезали многочисленные
союзы и коалиции, но список основных участников европейской
политической игры оставался почти неизменным. Даже объеди-
нение Германии и Италии во второй половине XIX в. стало в
какой-то степени последствием Утрехтского мира, положившего
начало возвышению Пруссии среди германских и Пьемонта —
среди итальянских государств.
Император скрепя сердце присоединился к условиям Ут-
рехтского мира год спустя в Ращтатге (1714). Честолюбию Кар-
ла VI была сделана уступка: формально он не подписал мир-
ного соглашения с Испанией и не признал Филиппа V королем
(это произошло позднее, в 1725 г.). Кроме того, император
выторговал у испанцев Сардинию, которую шесть лет спустя
обменял у пьемонтского короля на Сицилию — в эпоху ди-
настической дипломатии были возможны и такие вещи. Из-
мотанная многолетней войной Европа вступала в период от-
носительного спокойствия.
Именно спокойствие оказалось губительным для принца
Евгения Савойского. В мирное время он чувствовал себя не у
дел, к тому же отношения с новым императором — благодаря
стараниям некоторых советников Карла VI — у полководца
были хуже, чем с его предшественниками. В 1716—1719 гг.
принц Евгений еще раз показал себя в новой войне против
турок, но это была его лебединая песня. Армия одряхлела
вместе со своим командующим, а таланта военного реформа-
122
Часть первая. ДИНАСТИЯ
тора у Евгения Савойского, как выяснилось, не было. Есть и
его вина в упадке австрийской военной мощи при Карле VI, с
катастрофическими результатами чего пришлось позднее
столкнуться наследнице императора Марии Терезии. В 1734 г.,
во время непродолжительной войны за польское наследство,
принц Евгений, дряхлый старик, вновь выступил в поход, но
на сей раз не снискал никаких лавров. Два года спустя он умер,
оставив после себя многомиллионное состояние, несколько
роскошных дворцов и обширную библиотеку, которую вскоре
выкупил Карл VI. Главным же наследием легендарного пол-
ководца были, конечно, его победы. Военачальника такого
масштаба Габсбургам больше никогда не удавалось привлечь
под свои знамена. Многие поколения австрийских солдат,
Маршируя на фронт, пели песни о «принце Евгении, славном
рыцаре»...
ОБМАНЧИВОЕ ВЕЛИЧИЕ ПОСЛЕДНЕГО ГАБСБУРГА
Странное наследство досталось императору Карлу VI. С од-
нрй стороны, он мог гордиться тем, что повелевает более чем
10 млн. человек, живущих на огромной территории от Альп до
Трансильвании и от Силезии до Белграда. Кроме того, Раш-
таттский мир сделал Карла сюзереном значительной части
Италии и южных (бывших испанских) Нидерландов. С дру-
гой же стороны, разбросанность и разнородность габсбург-
ских владений представляли собой потенциальную угрозу
власти австрийского дома, который, по сути дела, был единст-
венным фактором, объединявшим подвластные Габсбургам
народы. Итак, главной проблемой, которая встала перед Кар-
лом VI и его правительством, оказалась интеграция земель,
находившихся под скипетром династии. Эта проблема, в свою
очередь, была Связана с вопросом о самом существовании ав-
стрийского дома, ибо император остался последним мужчи-
ной в роде.
В отличие от брата, Иосифа I, человека живого, энергичного
и привлекательного, пошедшего в мать, Элеонору Пфальц-Ной-
123
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
бургскую (он был одним из немногих Габсбургов, не обезобра-
женных оттопыренной нижней губой), Карл VI больше напоми-
нал своего отца Леопольда. Невысокий, некрасивый, очень за-
стенчивый (на аудиенциях император не говорил, а бормотал
что-то себе под нос, так что визитерам приходилось догадывать-
ся, что изволил сказать его величество), Карл в молодости полу-
чил психологическую травму, ввязавшись в неудачную испан-
скую авантюру. В чужой стране, королем которой он был провоз-
глашен против воли большей части ее народа, молодой человек
фактически стал заложником арагонских дворян и буржуа, а
также англичан и португальцев, заинтересованных в том, чтобы
на троне в Мадриде оказался государь, обязанный им своим воз-
вышением. Карла не могло не ранить то, что оба императора, его
отец и брат, не проявляли большого интереса к испанским
делам, предпочитая им дела итальянские. В результате без мало-
го семь лет, проведенных эрцгерцогом в Испании под именем
«Карл III», стали чередой эфемерных побед и жестрких пораже-
ний, от которых его избавила лишь ранняя смерть Иосифа I,
принесшая младшему Габсбургу императорскую корону.
Брак Карла с Елизаветой Брауншвейг-Вольфенбюттель-
ской, заключенный в 1708 г., долгое время оставался бездетным.
Нр имея наследников, Карл VI был вынужден искать нестан-
дартные решения династической проблемы. Таким решением
стала Прагматическая санкция (1713) — документ, провозгла-
шавший неделимость владений австрийского дома и утверж-
давший новые принципы престолонаследия в габсбургском
роде. Предполагалось, что власть после смерти Карла VI
перейдет к его племяннице, старшей дочери Иосифа I, а в
случае, если ни она, ни ее сестра не переживут своего дядю,
наследство достанется сестрам последнего и их потомству.
Однако вскоре у Карла и Елизаветы наконец родился сын, а
вслед за ним — три дочери. Поскольку мальчик прожил со-
всем недолго, формула Прагматической санкции была изме-
нена в пользу старшей из дочерей Карла VI, Марии Терезии.
Ее двоюродные сестры, дочери императора Иосифа, выйдя
замуж, отказались от прав на габсбургское наследство, но их
мужья, курфюрсты баварский и саксонский, Прагматическую
124 , . — ' ......
Часть первая. ДИНАСТИЯ
санкцию не признали, что позднее имело серьезные полити-
ческие последствия.
Всеобщее признание Прагматической санкции стало глав-
ной целью австрийской политики при Карле VI. По сути дела,
санкция была не одним, а целой серией документов, провоз-
глашавших новый порядок наследования (от имени импера-
тора) и выражавших согласие с этим порядком (от имени со-
словных собраний отдельных габсбургских земель). Австрий-
ский историк Й. Редлих, досконально изучивший правовую
сторону многовекового габсбургского владычества в Цент-
ральной Европе, считал Прагматическую санкцию своего
рода Magna Charta этого региона — документом, заложившим
государственно-правовые основы империи Габсбургов, кото-
рая на протяжении нескольких столетий служила формой по-
литической организации нескольких европейских народов..
Другой видный исследователь, Р. А. Канн, отмечал, что «был
юридически закреплен существовавший де-факто с 1526 года
союз, основанный на принадлежности всех земель династии
единому суверену (Personal Union), а его характер стал более
тесным — это было подлинное объединение (Real Union) зе-
мель под властью австрийского дома» (Капп R. A. The Multina-
tional Empire: Nationalism and the National Reform in Habsburg
Monarchy. New York, 1950. Vol. 1. P. 10).
Однако без гарантий ведущих держав Прагматическая
санкция не стоила и той бумаги, на которой была написана.
Поэтому ее признание стало условием почти всех многочис-
ленных переговоров, которые в ту эпоху вело императорское
правительство с членами «европейского концерта». Габсбур-
гам приходилось учитывать, что дипломатические комбина-
ции в европейской политике в то время менялись с калейдо-
скопической быстротой. В середине 20-х гг., когда обостри-
лись отношения Испании с Англией и Францией, произошло
Кратковременное сближение Мадрида и Вены. Карл VI и Фи-
липп V официально признали друг друга, причем испанский
Король согласился с положениями Прагматической санкции
(1725). Годом позже санкцию признала Россия, а в 1728 г. —
Пруссия. Тем временем Франция, где власть при юном Людо-
— 125
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
вике XV оказалась в руках многоопытного кардинала Флери,
оправилась от последствий бесконечных войн предыдущего
царствования и вновь стала претендовать на роль ведущей
континентальной державы. Это естественным образом спо-
собствовало новому сближению Австрии, Англии и Голлан-
дии. В 1731—1732 гг. Лондон и Гаага признали Прагматическую
санкцию, а в январе 1732 г. с ее положениями согласился и
рейхстаг «Священной Римской империи», кроме представи-
телей Баварии и Саксонии. Но лишь 2 мая 1738 г. стареющий
Карл VI смог окончательно вздохнуть с облегчением: в этот
день был подписан франко-австрийский договор, одним из
пунктов которого стало признание Людовиком XV Прагмати-
ческой санкции.
Союзнические отношения, сложившиеся в начале XVIII в.
между Веной и Петербургом, несколько омрачила история с ца-
ревичем Алексеем. В 1718 г. старший сын Петра Великого, отно-
шения которого с отцом давно не складывались, бежал в Вену,
где попросил у императора защиты и покровительства (супруга
Карла VI была родственницей принцессы Шарлотты, покойной
жены Алексея Петровича). Карл отправил царевича в отдален-
ный замок на юге Италии, но русской разведке удалось устано-
вить, где находится Алексей, и разгневанный Петр послал «цеса-
рю» письмо, в котором настаивал на выдаче сына, угрожая вой-
ной. К столкновению с Россией Австрия не была готова, да и
повод представлялся слишком несущественным, поэтому Карл
выдал Алексея Петру, заручившись у русского посланника графа
Толстого гарантией безопасности царевича. Своего слова рус-
ские власти, как известно, не сдержали: Алексей погиб в Петер-
бурге, скорее всего — был убит по приказу отца.
Во внутреннем устройстве монархии при Карле VI также
происходили изменения, правда, недостаточно радикальные
и глубокие для того, чтобы способствовать быстрой модерни-
зации принадлежавших Габсбургам отсталых областей Цент-
ральной и Восточной Европы. Как уже отмечалось выше, со-
циально-экономическое положение габсбургского государст-
ва оставляло желать лучшего. Будучи по населению примерно
равной Франции, Австрия в 1700 г. располагала националь-
126.........' .........'
Часть первая. ДИНАСТИЯ
дым доходом, составлявшим лишь 26% французского. Казне
постоянно не хватало средств, и в то же время огромные день-
ги уходили на содержание двора. Несколько улучшилась си-
туация после создания единого Совета по торговым делам, к
которым Карл VI проявлял определенный интерес. В этот пе-
риод, кстати, наметилось своеобразное разделение труда в
рамках государства Габсбургов, сохранявшееся до самого конца
его существования: если в альпийских землях, Богемии, Мо-
равии, Силезии наблюдался промышленный рост, то Венгрия
оставалась преимущественно сельскохозяйственным коро-
левством. В чешских землях доля населения, занятого на фаб-
риках, в мастерских и мануфактурах, в середине XVIII столе-
тия достигла 10%, в Венгрии же она составляла лишь 1%.
Чрезвычайно отсталой была система набора в армию, ко-
торая вплоть до 20-х гг. XVIII в. оставалась в руках отдельных
земель монархии, что превращало императорские войска, по
сути дела, в набор разрозненных ополчений. Нормальная ко-
ординация военной политики, равно как и реформа армии, в
таких условиях была невозможна. Карлу VI в общем-то сильно
везло: на протяжении всего царствования ему так и не приш-
лось вести серьезную войну на западе; столкновения с испан-
цами, французами и савойцами в Италии носили спорадичес-
кий характер. Благодаря всеобщему стремлению сохранить
военно-политическое равновесие в Европе Габсбурги раз за
разом выходили сухими из воды, не неся вплоть до 30-х гг.
крупных территориальных потерь. Только в последние годы
правления Карла VI стало ясно, что его монархия в военном
отношении представляет собой колосс на глиняных ногах.
В 1737 г. Австрия в союзе с Россией вступила в очередную
войну против Турции. Если русской армии под командованием
фельдмаршала Миниха удалось, хоть и ценой больших потерь,
нанести туркам в Причерноморье и Молдавии ряд чувствитель-
ных поражений, то от былой боевой славы императорских войск
не осталось и следа. Условия мира, который австрийское прави-
тельство было вынуждено подписать с Османской империей,
оказались тяжелыми: император отказывался от ряда территорий
в Сербии и Боснии, в том числе от Белграда, а также от Малой
te 127
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ _
Валахии (часть нынешней Румынии). Таким образом, было поте-
ряно практически все, что добыл принц Евгений в предыдущей
войне с турками, закончившейся Пожаревацким миром (1718).
Эта проигранная война означала новый этап в истории
балканского вопроса в европейской политике. Экспансия
Габсбургов в юго-восточном направлении приостановилась
вплоть до конца XIX в. Позиции же России на Балканах, на-
против, заметно усилились. Сербы и другие балканские хрис-
тиане стали смотреть на Россию, а не на Австрию как на потен-
циального освободителя. Впервые обозначилось соперничество
России и Австрии на Балканах, которое много лет спустя сыг-
рало роковую роль в истории обеих монархий.
* * *
Царствование Карла VI стало также временем, когда меж-
ду народами габсбургской монархии наметились противоречия,
с которыми династии пришлось так долго и в конечном итоге
безуспешно бороться в конце XIX — начале XX вв. Конечно,
применительно к XVIII столетию, когда национальное само-
сознание большинства народов еще не было развито в достаточ-
ной степени, правильнее говорить скорее о противоречиях меж-
региональных, мало-помалу приобретавших национальную
окраску. Прежде всего это касалось Венгрии, среди дворян-
ской элиты которой были распространены антигабсбургские
настроения. «Дворянство, особенно венгерское, не отличалось
лояльностью к империи — за исключением тех случаев, когда
дело касалось его непосредственных интересов, — отмечает
автор двухтомной «Истории Балкан» Б. Джелавич. — Шляхта
подчинялась... собственным провинциальным центрам —
хорватскому, венгерскому и трансильванскому сеймам — и
суверенитету соответствующих «народов», под которыми по-
нимались не этнические общности, а привилегированные
слои... Дворянство естественным образом противодействова-
ло попыткам централизации, что... предопределило особен-
ности [дальнейшего] внутриполитического развития и внеш-
128
Часть первая. ДИНАСТИЯ
ней политики империи» (Jelavich В. History of the Balkans. Cam-
bridge, 1983. Vol. 1. P. 131).
В 1703 г., еще при Леопольде I, один из венгерских магна-
тов, Ференц II Ракоци, поднял восстание против Габсбургов,
чью политику считал пагубной для Венгрии. Ракоци удалось
Привлечь под свои знамена представителей самых разных со-
циальных слоев — от крупных землевладельцев, патриотизм
которых носил феодально-консервативный характер, до сель-
ской бедноты, которой было обещано освобождение от кре-
постных повинностей. Повстанцы, действовавшие под лозун-
гом «С Богом за родину и свободу», взяли под контроль большую
часть венгерских земель. В 1707 г. мятежный сейм объявил
Габсбургов низложенными; высшая власть в Венгрии пере-
шла к Ракоци, хотя королевского титула он не принял.
Ракоци пытался начадить контакты с другими противни-
ками императора, Францией и Турцией, но эти попытки были
не слишком успешными. Кроме того, чересчур разнородная
социальная база восстания привела к расколу в рядах сторон-
ников Ракоци. Умеренно-консервативное дворянское крыло
склонялось к примирению с Веной, поскольку с военной точ-
ки зрения у венгров не было шансов на победу. В начале 1711г.,
когда Ракоци отправился за границу договариваться о помо-
щи, его заместитель Шандор Кароли начал переговоры с Габс-
бургами. В Сатмаре был заключен мир, условием которого
стало сохранение свободы вероисповедания и положений вен-
герской и трансильванской конституций, предоставлявших
этим землям (точнее, их дворянской элите) значительную
автономию. Впрочем, со временем Габсбурги продолжили
репрессивную политику по отношению к религиозным мень-
шинствам: в 1731 г. некатоликам было запрещено занимать
государственные должности. В целом же Сатмарский мир про-
должил традицию Венского мира 1606 г., закрепил особый
Статус Венгрии среди габсбургских земель и тем самым стал
предвестником «дуалистического компромисса» 1867 г.
Чтобы усилить лоялистские настроения в венгерском обще-
стве, Габсбурги не только принимали меры по сближению мест-
ных магнатов с венским двором, но и поощряли переселение в
129
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
малонаселенные земли короны св. Стефана немцев из западных
областей монархии. Одновременно с юга в Венгрию направлялся
поток сербских и хорватских переселенцев, бежавших от турец-
кого господства. Своеобразные традиции венгерской шляхты, с
презрением относившейся к производительной деятельности (в
этом отношении местные дворяне напоминали своих польских и
испанских собратьев), вели к формированию социальной струк-
туры, в которой роль «третьего сословия», национальной бур-
жуазии, доставалась представителям невенгерских этносов — не-
мцам, евреям, армянам, способствовавшим развитию городов и
становлению городской культуры в землях короны св. Стефана.
Все эти процессы вели к снижению доли собственно вен-
гров (мадьяр) в населении Венгрии; к концу XVIII в. она со-
ставляла лишь чуть более 40%. При этом венгерское дворян-
ство всеми силами держалось за свои древние привилегии, не
допуская и мысли об отказе от ведущей политической роли в
королевстве. Таким образом, сохраняя определенную оппози-
ционность австрийскому дому, настаивая на автономном по-
ложении Венгрии в составе габсбургской империи, шляхта
понемногу стала играть в самой Венгрии по отношению к ее
немадьярскому населению примерно ту же роль, какую пыта-
лась играть императорская династия по отношению к самой
венгерской шляхте. Определенная административная само-
стоятельность, которую сохранили Хорватия-Славония, Тран-
сильвания, Банат и Военная граница (область на юге, у гра-
ниц Османской империи), не вызывала у мадьярских государ-
ственных деятелей ничего кроме раздражения.
Хорватское дворянство, свято храня традиции средневеко-
вья, когда на протяжении почти столетия Хорватия была само-
стоятельным и довольно могущественным королевством, вся-
чески заботилось о сохранении относительной самостоятельнос-
ти своих земель. Для этого нужно было умело балансировать
между императором и его непокорными венгерскими подданны-
ми, что хорватам в целом удавалось. Так, во время восстания Ра-
коци местное сословное собрание, сабор, вначале кокетничало с
повстанцами, но затем поддержало Габсбургов. Несколько лет
спустя Хорватия признала Прагматическую санкцию, но лишь в
130^.. ........
Часть первая. ДИНАСТИЯ
обмен на подтверждение императором ее особого положения в
составе габсбургских владений. В одной из хорватских деклара-
ций XVIII в. статус страны и ее народа (в вышеупомянутом фео-
дальном смысле слова) описывался так: «По закону мы являемся
землей, связанной с Венгрией, но ни в коем случае не подчинен-
ной ей. В свое время у нас были собственные, невенгерские ко-
роли... Мы по своей воле стали подданными, но не Венгерского
королевства, а венгерского короля. Мы свободны, мы — не рабы
никому». Хорваты, впрочем, могли заявлять все, что угодно, од-
нако Карл VI, обещая венграм соблюдать единство земель коро-
ны св. Стефана, заверял их, что ни за что не поддержит возмож-
ные притязания Хорватии-Славонии на большую самостоятель-
ность.
В чешских землях у династии не было подобных проблем.
Последствия битвы на Белой горе продолжали определять
облик чешского общества в XVIII в. Местная шляхта была
почти лишена национальных чувств, поскольку в значитель-
ной степени состояла из потомков немецких, итальянских,
испанских, польских и т. п. родов, осевших в Богемии, Мора-
вии и Силезии после 1620 г. на землях изгнанных чешских
дворян-протестантов. Тем не менее своеобразный региональ-
ный патриотизм привел при Карле VI к кратковременному
возрождению идеи самостоятельного Богемского королевства
на условиях личной унии с Габсбургами. Впрочем, серьезной
Поддержки это автономистское течение не получило.
По мере того как чешские земли вновь становились наи-
более промышленно развитым регионом габсбургской монар-
хии и вообще Центральной Европы, происходили изменения
в структуре местного общества. Возобновился рост городского
населения, значительную и наиболее экономически актив-
ную часть которого составляли немецкие бюргеры — в боль-
шинстве своем потомки средневековых переселенцев, кото-
рых еще в XIV—XV вв. привлекли в Богемию короли из ди-
настии Люксембургов. Чехи же со времен Белой горы вплоть
До XIX столетия пребывали в состоянии культурного упадка и
Не обладали сколько-нибудь выраженным национальным
самосознанием.
131
JK Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ, ,,
Феодальный, дворянско-аристократический характер
власти Габсбургов, обусловленный как политикой самой ди-
настии, так и общей отсталостью принадлежащих им земель,
вел к тому, что именно «благородное сословие» играло роль
станового хребта габсбургской монархии. Венский двор был
центром политической и культурной жизни, придворные ин-
триги и настроения императора и его приближенных опреде-
ляли жизнь обитателей огромного пространства, подвластно-
го династии. Карл VI принял ряд мер по упорядочению рабо-
ты государственного механизма: при нем было несколько
модернизировано судопроизводство, создан единый орган,
занимавшийся торгово-экономическими вопросами, учреж-
ден регентский совет Венгрии (Consilium regium locumtenen-
tiale Hungaricum), ставший важным инструментом централиза-
торской политики Габсбургов. Но в целом бюрократический
аппарат монархии оставался неразвитым и малоэффектив-
ным.
Со стороны империя, созданная тремя последними Габс-
бургами (с генеалогической точки зрения династия пресек-
лась со смертью Карла VI; далее можно говорить о другом,
Габсбургско-Лотарингском роде на австрийском и венгер-
ском престолах), смотрелась весьма внушительно. Пышность
императорской столицы подчеркивала величие династии.
Эпоха Карла VI стала временем расцвета венского барокко.
К числу наиболее выдающихся сооружений, выполненных в
этом стиле, относится церковь св. Карла Борромейского в
центре Вены — замечательный памятник, оставленный по-
томкам последним Габсбургом. Свою империю Карл, скон-
чавшийся 20 октября 1740 г. от рака желудка, однако, не сумел
передать наследнице в столь же блестящем состоянии. За ве-
ликолепным фасадом скрывалось множество нерешенных,
запущенных проблем. Вспоминая о времени своего вступле-
ния на престол, Мария Терезия (1740—1780) с горечью гово-
рила: «Оказалось, что у меня нет ни денег, ни солдат, ни со-
ветников».
132
Часть первая. ДИНАСТИЯ ~
III. Просвещенные деспоты (1740—1792)
КОРОЛЕВА В КОЛЬЦЕ ВРАГОВ
...Дважды он брал перо, чтобы подписать бумагу, и дваж-
ды бросал его на стол. Наконец один из придворных вкрадчи-
вым голосом сказал, что если его светлость не подпишет доку-
мент, передающий Лотарингское герцогство французской ко-
роне, то не только прогневает Людовика XV, но и не сможет
рассчитывать на брак с госпожой эрцгерцогиней. Франц Сте-
фан Лотарингский вздохнул и поставил на бумаге росчерк,
лишивший его родовых владений.
Впрочем, герцогу не стоило слишком огорчаться: вместо
сумрачной Лотарингии, имевшей важное стратегическое зна-
чение, из-за чего она вечно становилась ареной войн между
могущественными соседями, Францу Стефану досталась со-
лнечная Тоскана, где как раз пресекся знаменитый род Меди-
чи. Недурной обмен, особенно если учесть, что «довеском» к
нему была женитьба на эрцгерцогине Марии Терезии, дочери
императора Карла VI и наследнице многочисленных владе-
ний габсбургского рода. Правда, права эрцгерцогини зависе-
ли от того, удастся ли ее отцу заставить всю Европу признать
Прагматическую санкцию, согласно которой огромная цент-
ральноевропейская империя должна была в будущем достать-
ся слабой женщине, ибо мужских потомков у императора не
было.
Слабой? Как показало время, в браке Франца Стефана и
Марии Терезии слабую, пассивную роль пришлось играть не
властной дочери последнего Габсбурга, а ее спокойному, не
обладавшему политическими талантами и большим честолю-
бием супругу. С самого начала герцог находился в подчинен-
ном положении по отношению к жене. Во-первых, их брак
оказался в какой-то степени неравным, поскольку кровь ло-
тарингских герцогов хоть и была голубой, но никак не могла
тягаться с кровью Габсбургов. Во-вторых, Франц Стефан был
небогат (во всяком случае поначалу), ибо его Лотарингия, ис-
тощенная долгими войнами и французской оккупацией, не
~---------- -----------------------------------133
^Я, Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ,
могла служить источником больших доходов, а Тоскана нача-
ла приносить такие доходы не сразу. В-третьих, герцог с
малых лет жил при венском дворе на малопочетных правах
дальнего родственника-приживала, и хотя Карл VI проявлял к
Францу Стефану почти отцовскую привязанность, молодой
человек из Лотарингии был слишком многим обязан австрий-
скому дому, чтобы чувствовать себя сильным и независимым,
идя 12 февраля 1736 г. под венец с императорской дочерью.
Браки, как известно, совершаются на небесах, и, что уди-
вительно, династические брачные союзы иногда тоже бывают
счастливыми. Вероятно, именно разница характеров Марии
Терезии и Франца Стефана способствовала их многолетней
гармоничной семейной жизни. Лотарингская «прививка» по-
шла на пользу почти засохшему генеалогическому древу Габс-
бургов: Мария Терезия и ее супруг произвели на свет 16 детей,
в биологическом отношении обеспечив тем самым будущее
австрийского дома. В отношении же политическом дела об-
стояли куда сложнее: после смерти Карла VI его наследнице
предстояло с мечом в руках отстаивать единство своих земель
и право повелевать ими.
В 1740 г. сразу в нескольких странах Европы сменились мо-
нархи. Помимо императора Карла, отправились в мир иной рус-
ская царица Анна Иоанновна и прусский король Фридрих Виль-
гельм I, прозванный за свою любовь к армии и замашки солда-
фона «капралом на троне». Если смерть русской самодержицы не
слишком повлияла на соотношение сил в Европе, то переход
власти в Берлине к молодому и энергичному Фридриху II изме-
нил очень многое. Целью политики Фридриха стало вступле-
ние тогда еще совсем небольшой Пруссии, где жило чуть более
2 млн. человек, в узкий круг великих держав. Король-капрал ос-
тавил сыну отлично вымуштрованную 80-тысячную армию, что
делало вышеуказанную задачу не такой уж невыполнимой (для
сравнения: Франция, в то время в 10 раз превосходившая Прус-
сию по численности населения, держала под ружьем 150 тыс.
солдат).
Первой целью агрессивных устремлений Фридриха стала
Силезия — одна из наиболее экономически развитых и густо-
134
Часть первая. ДИНАСТИЯ
населенных провинций габсбургской монархии. О Карле VI и
состоянии его государства молодой король был весьма крити-
ческого мнения: «Император — старый истукан! Сегодня
он — олицетворение силы, а завтра — ничто. Когда-то был
силен, но французы и турки его вымотали, и теперь он на
дне». Еще меньше причин было у воинственного Гогенцол-
лерна для того, чтобы опасаться дочери Карла, юной и неис-
кушенной в политике Марии Терезии. Менее чем через два
месяца после смерти императора, в середине декабря 1740 г.,
прусские войска вступили в Силезию. При этом формально
война Австрии объявлена не была. Несомненно, речь шла об
акте агрессии, хотя в те времена это понятие толковалось не
совсем так, как сегодня. Помимо государственных соображе-
ний, у Фридриха были личные причины для неприязни, если
не ненависти к Габсбургам. Как отмечает один из биографов
короля-солдата, «интриги венского двора способствовали
ухудшению его отношений с отцом, не позволили заключить
хороший брак, вынудив пойти под венец с племянницей им-
ператора из политически незначительного рода... Вена [так-
же] препятствовала стремлению Пруссии расширить свою
территорию в Рейнской области» (Stellner F. Fridrich Velikj.
Praha, 1998. S. 123).
При габсбургском дворе поднялась паника, ибо нападе-
ние пруссаков оказалось не единственной проблемой, с кото-
рой пришлось столкнуться 23-летней Марии Терезии. Бавар-
ский курфюрст Карл Альбрехт, не признавший в свое время
Прагматическую санкцию, предъявил от имени своей супруги
Марии Амалии, дочери Иосифа I, претензии на габсбургские
земли. За Баварией стояла Франция, стремившаяся нанести
Австрии, своему давнему врагу, смертельный удар. Весной
1741 г. к антигабсбургской коалиции примкнула и Саксония,
чей курфюрст был также польским королем. Началась война
за австрийское наследство (1740—1748) — точнее, серия войн,
Направленных на передел сфер влияния в центре Европы.
Мария Терезия вступала в бой в чрезвычайно невыгодном по-
ложении: помимо внешних угроз, она не могла рассчитывать
и на полную лояльность собственных подданных — прежде
Всего в Венгрии.
135
х Я Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ, 4
В июне 1741 г. Мария Терезия отправилась в Пресбург
(Братиславу), где заседал венгерский сейм. Там состоялся
обряд ее коронации в качестве короля Венгрии. Это не опечат-
ка: во многих официальных документах о Марии Терезии го-
ворится именно как о короле, а не королеве венгерской. Ошиб-
ка была допущена явно с умыслом: наследница Карла VI хоте-
ла показать, что будет править решительно и самостоятельно,
как мужчина. При этом королева ничего не сделала, чтобы
подсластить пилюлю искренне любимому ею, но непопуляр-
ному среди венгров мужу, который был вынужден:наблюдать
за коронацией в качестве простого зрителя. Франц Стефан не
был провозглашен в Венгрии ни принцем-консортом, ни со-
правителем жены: услуги доброго, учтивого и мягкотелого ло-
тарингца, не говорившего толком ни по-немецки, ни по-вен-
герски, были нужны габсбургской монархии главным образом
в деле продолжения рода. Рождение в марте 1741 г. принца
Иосифа (будущего Иосифа II) вызвало в Вене бурю ликова-
ния; это был один из немногих радостных моментов первых
месяцев царствования Марии Терезии.
Заседание венгерского сейма, на котором королева обрати-
лась к местной шляхте с просьбой о помощи в войне против
многочисленных врагов, считается одним из наиболее ярких со-
бытий в истории габсбургской династии. Согласно монархичес-
кой легенде, молодая государыня с крошечным наследником на
руках, ищущая защиты у своих добрых подданных, произвела
столь трогательное впечатление на эмоциональных мадьяр, что
стены дворца, где происходила эта сцена, сотрясались от криков
«Eljen!» («Слава!»), а венгерские дворяне с лихо закрученными
усами потрясали саблями, клянясь отдать «жизнь и кровь за ко-
ролеву». Есть, однако, авторитетные свидетельства того, что все
было куда более прозаично: во-первых, маленький Иосиф в тот
момент отсутствовал, во-вторых, вечно оппозиционная шляхта
оказалась отнюдь не единодушна в вопросе о поддержке Габс-
бургов, а в-третьих, большинство сейма хоть и откликнулось на
призыв королевы, но при этом не преминуло добиться от нее
очередного подтверждения мадьярских вольностей.
136-....—.................- . п
Часть первая. ДИНАСТИЯ
* * *
Война с Фридрихом II складывалась для Австрии неудач-
но. Во главе армии Мария Терезия поставила бездарного Кар-
ла Лотарингского, брата своего мужа, который и близко не
мог тягаться с прусским королем, быстро завоевавшим репу-
тацию лучшего полководца Европы. Пруссаки сохраняли конт-
роль над Силезией, и Фридрих предлагал Марии Терезии мир,
если она откажется от прав на эту провинцию. В обмен ковар-
ный король сулил своей противнице поддержку кандидатуры
Франца Стефана на предстоящих выборах нового императо-
ра. Из тактических соображений венское правительство за-
ключило с Пруссией перемирие.
12 февраля 1742 г. вышеупомянутое предложение Фридри-
ха II перестало быть актуальным: антигабсбургски настроен-
ные курфюрсты, подстрекаемые Францией, избрали импера-
тором Карла Альбрехта Баварского под именем Карла VII
(1742—1745). Впервые за 300 лет Габсбурги лишились рим-
ско-германского престола. Новый император действовал ре-
шительно: еще до его избрания баварские войска при под-
держке французов и саксонцев вступили в Прагу, где местная
шляхта, разом забыв о лояльности Вене, признала Карла Аль-
брехта королем Богемии. На сей раз австрийцы, однако, отве-
тили ударом на удар: армия Марии Терезии, отбросив против-
ника, вступила в Мюнхен — столицу Баварии, лишив новоис-
печенного императора его родовых владений.
Тем временем вновь оживился прусский король. В мае то-
го же 1742 г. он возобновил боевые действия, разгромил Кар-
ла Лотарингского у Часлава в Богемии и вынудил Марию Те-
резию подписать мирное соглашение, в котором королева с
тяжелым сердцем признала потерю Силезии. Единственным
утешением ей могла быть поддержка Англии, которая пошла
на союз с Габсбургами, боясь резкого усиления французских
позиций на континенте. В 1742—1743 гг. англо-ганноверские
войска вели довольно успешные действия против французов в
южных Нидерландах. Затем, однако, ситуация изменилась:
под французскими знаменами объявился выдающийся воена-
= у..... . . ....'......... 137
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
чальник, Мориц Саксонский, которому удалось потеснить
противника. Летом 1744 г., когда Фридрих II заключил союз с
Францией и вновь обрушился на австрийцев, положение
Габсбургов было весьма незавидным.
Ситуация в годы войны за австрийское наследство Инте-
ресна тем, что резкие изменения как на театрах военных дей-
ствий, так и за столом дипломатических переговоров проис-
ходили едва ли не ежемесячно. Успехи прусского короля обес-
покоили его соседей настолько, что в январе 1745 года Англия,
Австрия, Голландия и Саксония заключили союз против Прус-
сии. Через прлтора месяца скоропостижно скончалс^ Карл
VII, который не располагал ни политическими, ни финансо-
выми ресурсами для того, чтобы надолго закрепить импера-
торский трон за династией баварских Виттельсбахов. Его на-
следник, курфюрст Максимилиан Иосиф, покорно согласился
со всеми требованиями Габсбургов: в обмен на возврат Бава-
рии он отказался от претензий на императорский трон, обе-
щал Францу Стефану поддержку на будущих выборах и при-
знал Прагматическую санкцию. В Вене вздохнули с облегче-
нием.
Новым успехом династии стало избрание Франца Стефана
императором под именем Франца I (1745—1765). В политику он
почти не вмешивался. Известно, что однажды на заседании госу-
дарственного совета, когда Франц попытался высказать свое
суждение, противоречившее взглядам супруги, Мария Терезия
грубо оборвала его, заявив, что ему «не резон мешаться в такие
дела, о которых он не имеет ни малейшего понятия». Кстати, во-
преки распространенному мнению, сама Мария Терезия никогда
не была официально объявлена императрицей, оставаясь «всего
лишь» королевой Венгрии и Богемии, австрийской герцогиней,
маркграфиней моравской и прочая, и прочая, и прочая... Но то,
что за этой выдающейся женщиной впоследствии как-то сам
собой закрепился императорский титул, формально ей не при-
надлежавший, говорит о ее первостепенной политической роли
и мастерстве, с которым она играла эту роль.
Тем временем прусская военная машина продолжала пе-
ремалывать противников. Фридрих II оккупировал Саксонию
138......................'........
Часть первая. ДИНАСТИЯ
и нанес еще несколько серьезных поражений Австрии. В Лон-
доне были обеспокоены тем, что война в центре Европы затя-
гивается, становясь все более накладной для британской казны,
из которой финансировалась значительная часть военных рас-
ходов правительства Марии Терезии. Британский кабинет на-
мекнул королеве на возможность прекращения субсидий, и
на Рождество 1745 г. в Дрездене представители Пруссии, Авст-
рии и Саксонии подписали мирный договор. Мария Терезия
вновь — на бумаге — соглашалась с передачей Силезии Фрид-
риху II, но в душе не смирилась с потерей до конца своих дней.
Кроме того, война кардинально изменила соотношение сил в
«Священной Римской империи», т. е. во всей Центральной Ев-
ропе: помимо Австрии и Пруссии, в империи не осталось ни
одного княжества, которое было бы в состоянии противодей-
ствовать влиянию великих держав. Австрия избежала полной
утраты доминирующего положения в империи, но о реальном
влиянии императора на большую политику более нельзя было
говорить. Вена смирилась с существованием второй немецкой
великой державы, своего постоянного конкурента.
Этим, однако, война для Габсбургов не закончилась. В Ита-
лии им пришлось вновь столкнуться с французами и испанцами.
Боевые действия продолжались еще почти три года, пока Вели-
кобритания и Франция, соперничество между которыми играло
роль масла, подливаемого в огонь войны за австрийское наслед-
ство, не оказались на грани финансовой катастрофы. Париж и
Лондон так нуждались в мире, что чуть ли не силой затащили за
стол переговоров своих союзников — соответственно Испанию и
Австрию. 18 октября 1748 г. в западногерманском Аахене был
подписан мир, условия которого оказались не слишком благо-
приятными для Марии Терезии. Хотя французы вернули ей ок-
купированные южные Нидерланды, в Италии Вена уступила испан-
цам Пармское герцогство и два маленьких княжества — Пьяченцу и
Гвасталлу. Главное же — Аахенский мир закреплял потерю Силе-
зии, возврат которой стал idee fix австрийской государыни на
протяжении более чем 30 последующих лет.
Сама Мария Терезия, впрочем, за время войны приобрела
большую популярность как в Европе, так и среди своих под-
759
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
данных. Отчаянная и смелая борьба за свои наследственные
права молодой женщины, оставшейся, как уже упоминалось,
без денег, солдат и советников перед лицом целого сонма вра-
гов, не могла не произвести впечатление на всех, включая тех
же самых врагов. Много лет спустя, получив известие о смер-
ти Марии Терезии, ее главный противник, Фридрих II, по-
чтит память королевы такими словами: «Она делала честь
своему трону и своей семье; я воевал с ней, но никогда не был
ее врагом». Как бы ни был плох для Австрии Аахенский мир
(как увидим ниже, весьма недолговечный), он тем не менее
стал окончательным международным признанием основных
положений Прагматической санкции: неделимости владений
габсбургской династии и прав Марии Терезии и ее потомков
на эти владения. Дочь сумела силой оружия отстоять то, чего
ее отец добивался с помощью дипломатии.
Война за австрийское наследство имела для королевы (бу-
дем все-таки называть Марию Терезию так, не отступая от ис-
торической правды) и еще один важный итог. Она показала,
сколь немощна в экономическом плане габсбургская монар-
хия, коль скоро даже борьбу за собственное существование
она вынуждена была вести на английские деньги! Австрия
нуждалась в коренных реформах, и эти реформы — в духе вхо-
дившего тогда в моду «просвещенного абсолютизма» — стали
основным внутриполитическим содержанием сорокалетнего
царствования Марии Терезии.
MATER AUSTRIAE
XVIII столетие вошло в историю Европы как век Просве-
щения. Естественнонаучные открытия и новые философские
концепции, получившие распространение в эту эпоху, посте-
пенно формировали у образованной части европейского об-
щества иной взгляд на мир, природу вещей, отношения между
людьми, социальную структуру и общественные идеалы. Пред-
ставления, основайные на христианских традициях и прин-
ципах феодализма, уступали место культу разума, естествен-
140 ... - .... .........-
Часть первая. ДИНАСТИЯ
лого равенства, свободы личности и ее ответственности перед
другими людьми — причем последняя, по мысли просветите-
лей, должна была распространяться и на государей. Такие про-
изведения, как «Дух законов» Монтескье и «Общественный
договор» Руссо, подвергли сплошной ревизии старые понятия
об общественных отношениях.
Сейчас, спустя более чем два с половиной столетия, очевид-
но, что не всё было так однозначно в этом процессе интеллекту-
ального и духовного освобождения. Наиболее радикальные из
просветителей, по сути дела, предлагали обществу взамен преж-
ней системы духовно-нравственных и социальных координат,
основанной на традиционной иерархии, почитании Бога и госу-
дарей, иную, столь же жесткую, в основе которой лежал атеисти-
ческий культ Разума. Как показали события французской рево-
люции, жрецы этого культа могли быть куда более неумолимыми
и беспощадными, чем представители Старого порядка. Во имя
разума и свободы проливались реки крови, и именно люди, зачи-
тывавшиеся в юности Руссо, Дидро и Вольтером, явили миру
первые образцы массового террора. Тем не менее в середине
XVIII в., когда до ужасов якобинизма было еще далеко, идеалы
Просвещения волновали многие умы и действительно способст-
вовали духовному, а во многих случаях и материальному подъему
в странах Европы.
В разных частях Старого Света новые веяния, которые
принес XVIII век, имели неодинаковое рапространение и по-
разному претворялись в жизнь. В странах Запада идеи Про-
свещения упали на социальную почву, хорошо взрыхленную
и удобренную предыдущими десятилетиями экономического
роста и поступательного политического развития. Там уже су-
ществовало развитое «третье сословие», задумывавшееся о
более значительной политической роли, процветала торговля
и быстро росли города, а доля образованных людей, не говоря
о просто грамотных, уже была довольно значительной. Поэ-
тому новые идеи и концепции на Западе естественным обра-
зом получили широкое признание и имели серьезные соци-
ально-политические последствия.
В центре же и на востоке Европы, в том числе во владени-
= ..............................= 141
Г JT, Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ^.
ях Габсбургов, ситуация оказалась качественно иной. Только
в альпийских землях и отчасти в Богемии и Силезии к началу
царствования Марии Терезии структура общества напомина-
ла западноевропейскую. В Венгрии же образованные круги,
интересовавшиеся просветительскими идеями, были почти
исключительно дворянскими, а социальные интересы этого
сословия во многом противоречили основным ^сложениям
идеологии Просвещения. На окраинах габсбургской монар-
хии жизнь как будто и вовсе застыла: в Трансильвании, Слова-
кии, Банате, на Военной границе общественные отношения
оставались неизменными со времен изгнания турок, уровень
образования не только простонародья, но и дворян был край-
не низким, зато влияние церквей — католической, кальви-
нистской и православной — чрезвычайно высоким.
Специфика Центральной и Восточной Европы вела к то-
му, что здесь, в отличие от Запада, «стремление к переменам
шло не снизу..., а со стороны части самого привилегирован-
ного класса, сталкивавшейся с традиционными препятствия-
ми, — недоверием крестьян, реакционностью священников,
региональным сепаратизмом, агрессивностью иностранных
государств и упорным консерватизмом большей части мелко-
го дворянства» (Okey R. Eastern Europe 1740—1985. Minneapolis,
1999. Р. 46). Никакие реформы в такой ситуации не были бы
возможны, если бы их душой и двигателем не оказались люди,
в руках которых были сосредоточены огромные властные пол-
номочия, — монархи, решившие, в силу ли собственных убеж-
дений или настоятельной необходимости, вступить на путь
преобразований.
Так возник феномен «просвещенного абсолютизма», на путь
которого, вслед за Францией Людовика XIV, но на столетие поз-
же, встали восточные великие державы Европы — Австрия, Прус-
сия и Россия. Здесь эта политическая модель, суть которой луч-
ше всего выражена формулой «для народа, но без народа», сама
по себе не вела и не могла вести к столь же глубоким социальным
изменениям, как на Западе. Главной [Опорой «просвещенных
деспотов» являлось не «третье сословие», которому в Австрии,
Пруссии и России лишь предстояло возникнуть, а реформатор-
742
Часть первая. ДИНАСТИЯ
ски настроенная часть дворянства и военная и гражданская бю-
рократия, развитию и укреплению которой уделяли первосте-
пенное внимание все вышеперечисленные государи. «Просве-
щенный абсолютизм» стал способом социальной модернизации,
избранным восточной частью Европы. Он готовил почву для
дальнейших изменений, которым предстояло произойти уже в
XIX в.
* * *
Мария Терезия, конечно же, была далека от подобных ис-
торических обобщений. После Аахенского мира (1748) перед
ней стоял ряд неотложных практических задач, важнейшими
из которых являлись: обеспечение безопасности наследствен-
ных владений Габсбургов; укрепление пошатнувшихся пози-
ций Австрии в Европе, в первую очередь возврат Силезии и
рбуздание великодержавных устремлений Фридриха II; со-
здание прочного социально-экономического фундамента по-
литического могущества австрийского дома; обеспечение един-
ства габсбургской монархии. К их решению королева присту-
пила со свойственной ей энергией и решительностью.
Первый период реформаторской деятельности Марии Те-
резии и ее советников приходится на 1749—1756 г. — от Аахен-
ского мира до Семилетней войны. Начало переменам поло-
жила военная реформа: была унифицирована система набора
В армию, монархию разделили на 37 округов, каждый из кото-
рых должен был формировать определенный воинский кон-
тингент. Был впервые в истории габсбургской монархии заве-
ден единый военный бюджет; под ружье на постоянной осно-
ве поставили 108 тыс. солдат и офицеров. Для содержания
столь солидного войска королеве, однако, требовались значи-
тельные денежные средства, поэтому неизбежной станови-
лась реформа налоговой системы. В западной части монархии
(альпийских провинциях, Богемии, Моравии) дворянство ли-
шилось налоговых привилегий и стало платить взносы в госу-
дарственный бюджет. В Венгрии, где освобождение от нало-
гов было одной из основных шляхетских «вольностей», по-
... .= 143
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
добная реформа осуществлялась гораздо медленнее и со зна-
чительными трудностями.
Система округов сыграла при этом заметную роль. В каж-
дый из них были направлены правительственные чиновники,
следившие за сбором податей; они заменили прежних выбор-
ных представителей сословных собраний, как правило —
крупных помещиков, стоявших на страже в первую очередь
собственных интересов, а не интересов казны. Таким обра-
зом, налоговая реформа плавно перетекала в реформу адми-
нистративную, направленную на реорганизацию государст-
венного аппарата, который должен был способствовать окон-
чательному превращению габсбургских земель в единую
империю. Был создан ряд центральных ведомств, занимав-
шихся координацией внешней политики, финансовых дел,
юстиции, военными вопросами и т. д. Все эти ведомства были
подчинены Государственному совету, регулярно собиравше-
муся на заседания под председательством королевы.
Одной из наиболее известных административных мер Тере-
зианской эпохи стала ликвидация специальной канцелярии по
делам, чешских земель, которая была слита с австрийской при-
дворной канцелярией (1749). С одной стороны, в этом еще раз
проявились централизаторские устремления государыни, с дру-
гой же — в ограничении административной самостоятельности
земель короны св. Вацлава можно увидеть акт мес^и Марии Те-
резии местным дворянам, которые предали ее в 1742 г., поддер-
жав кандидатуру Карла Альбрехта Баварского на чешский трон.
В Венгрии, однако, ничего подобного королева себе позволить
не могла: такое «покушение на свободу» немедленно вызвало бы
резкий отпор мадьярской шляхты. Метод борьбы с сепаратист-
скими настроениями был избран иной — пассивный: Мария Те-
резия просто не созывала венгерский сейм.
После Семилетней войны деятельность новых админи-
стративных учреждений была окончательно отлажена. Роль
бюрократии резко возросла. Хотя чиновничий аппарат со-
ставляли в большинстве своем представители дворянского со-
словия, многие из них были выходцами из незнатных и небо-
гатых семей, перед которыми Терезианские реформы открыли
144 . -===
Часть первая. ДИНАСТИЯ
возможность быстрой служебной карьеры и возвышения. Ма-
рия Терезия, в отличие от ее сына и преемника Иосифа II, не
воевала с аристократией, а лишь стремилась сочетать ее инте-
ресы с интересами государства, опираясь при этом на наибо-
лее образованных и одаренных представителей привилегиро-
ванной элиты.
К их числу относится в первую очередь граф (впоследст-
вии князь) Венцель Антон фон Кауниц-Ритберг (1711—1794),
отпрыск одной из аристократических семей Чехии. В 1753 г.
он занял пост государственного канцлера и долгие годы опре-
делял характер австрийской внешней политики. «Дипломати-
ческая революция», о которой пойдет речь в следующей главе,
была во многом его рук делом. Влияние Кауница оказалось
столь велико, что, по утверждению многих историков, в 60-е —
70-е гг. XVIII столетия габсбургской монархией фактически
правил триумвират: Мария Терезия, ее соправитель Иосиф II
и Кауниц. Между ними неоднократно возникали разногла-
сия, вспыхивали ссоры и перепалки, однако «в этих конфлик-
тах, в особенности при обсуждении внешнеполитических во-
просов, относительно редко возникала «мужская коалиция»,
поскольку единственная дама явно доминировала в этом три-
умвирате» (Кайзеры, 310).
Другие советники Марии Терезии не располагали таким вли-
янием, как Кауниц, однако и их деятельность наложила замет-
ный отпечаток на политику и облик австрийской монархии второй
половины XVIII века. Это граф Фридрих Вильгельм фон Тауг-
виц, участвовавший в проведении военной и налоговой реформ,
фельдмаршалы Даун, Лаудой и Ласи, которые не только отстаи-
вали интересы монархии на поле боя, но и способствовали мо-
дернизации ее вооруженных сил, личный врач королевы голлан-
дец Людвиг ван Свитен, человек образованный и гуманистически
настроенный, ратовавший за либерализацию системы наказаний
и реформу народного образования, и некоторые другие.
А вот император Франц I по-прежнему оставался в тени
Своей супруги. При этом он не был ни глупцом, ни патологи-
ческим лентяем. Франц серьезно интересовался естественны-
ми науками, архитектурой, искусствами, оставил после себя
145
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
несколько внушительных коллекций минералов, растений и
технических новинок. Кроме того, «тихий» император оказал-
ся настоящим финансовым гением: через подставных лиц он
участвовал в операциях на европейских биржах, удачно ин-
вестировал вырученные средства, покупал обширные поместья
в Верхней Австрии, Моравии и Словакии, где пр его распоря-
жению строились мануфактуры и мастерские, приносившие
большой доход. Франц не был скрягой: так, он на собствен-
ные деньги закупил множество редких зверей и птиц для зоо-
парка при замке Шёнбрунн — бывшем охотничьем домике,
превращенном Марией Терезией в великолепную габсбург-
скую резиденцию в окрестностях Вены.
Залогом финансового благополучия монархии могло быть
только улучшение положения крестьян — основного подат-
ного сословия. Практичная Мария Терезия быстро поняла
это, и именно заботой о государственном благе в первую оче-
редь продиктованы ее послабления земледельцам. «Крестьян-
ский класс как самый многочисленный разряд граждан со-
ставляет главную основу и главную силу государства, — рас-
суждала королева. — Поэтому его следует поставить крепко
на ноги, чтобы он мог кормить свои семьи и нести общие на-
логи в военное и мирное время».
В 1775 г., после нескольких неурожайных лет и вызванных
этим крестьянских волнений, был издан патент, который
строго запрещал использовать труд крестьян на помещичьих
землях более чем три дня в неделю. Были облегчены наказа-
ния для крестьян за различные провинности, отменены пытки,
упрощен порядок рассмотрения жалоб простого люда в судах.
Все эти меры во многом повторяли положения Robotpatent
Леопольда I (1680) и указов Карла VI (1738), но в отличие от
них правительство Марии Терезии жестко контролировало
соблюдение своих распоряжений. Действие патента 1775 года
было впоследствии распространено и на другие земли монар-
хии. Тем не менее Мария Терезия не пошла на полное личное
освобождение крестьян, что предстояло сделать Иосифу II.
Тогда же, в середине 70-х гг., был принят ряд других мер,
стимулировавших экономическое развитие габсбургских зе-
146 ' ‘ .
Часть первая. ДИНАСТИЯ
мель. Мария Терезия ликвидировала все внутренние тамож-
ни, кроме барьера между Венгрией и остальными землями
монархии. Это препятствовало промышленному развитию зе-
мель короны св. Стефана, окончательно ставших житницей
монархии, зато способствовало индустриальному росту в Чехии
и Австрии. В 80-е гг. в монархии насчитывалось 280 фабрик и
мануфактур; в начале 90-х чешские земли (Богемия, Моравия
и остаток Силезии), занимавшие 10% территории габсбург-
ских владений и имевшие 14% их населения, приносили им-
ператорской казне от 25 до 35% доходов.
Другой областью, в которой Марии Терезии удалось до-
биться выдающихся успехов, стало народное образование.
С 1774 г. (в Венгрии — с 1777-го) начальное образование было
объявлено обязательным. Последствия этого решения, прав-
да, стали очевидными уже после смерти королевы: в 1781 г.
только 208 тыс. из 776 тыс. детей школьного возраста посещало
школу в габсбургских землях (кроме Венгрии), но уже десять
лет спустя в одной только Богемии насчитывалось 174 тыс.
учеников. Импульс к такому развитию системы образования
был дан при Марии Терезии и, безусловно, является ее боль-
шой заслугой. При ней же были внесены либеральные изме-
нения в уставы австрийских университетов, высшая школа выш-
ла из-под влияния иезуитов, господствовавших в ней в первой
половине XVIII в., была расширена учебная программа, по-
явилось несколько новых учебных заведений, в том числе во-
енные — Терезианум, инженерная, артиллерийская академии
и др.
* * *
Мария Терезия, конечно, не была идеальным монархом.
Тем не менее она стала одним из самых популярных и люби-
мых Габсбургов, когда-либо занимавших престол. Ее называ-
ли Mater Austriae, и действительно, стиль правления королевы
Напоминал поведение заботливой и несколько деспотичной
Матери большого семейства. Мария Терезия была не филосо-
фом на троне, а женщиной практичной до мозга костей, и вся
ее реформаторская активность вызвана не приверженностью
147
/ Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ, ч
идеалам Просвещения (с которыми она не была в достаточ-
ной степени знакома), а здравым смыслом, политическим чу-
тьем и широким кругозором, который, несмотря на строгую
приверженность католицизму и абсолютизму, позволял Марии
Терезии предпринимать весьма либеральные шаги. Для исто-
рика соблазнительно сравнить Марию Терезию^ двумя рус-
скими императрицами, современницей й политическйм парт-
нером которых она была, — Елизаветой Петровной (1741—1761)
и Екатериной II (1762—1796). С дочерью Петра Великого ко-
ролеву, несомненно, объединяли патерналистские склоннос-
ти: к своим подданным обе относились как к детям, причем в
большинстве своем неразумным. Обе государыни были дес-
потичны, обе легко выходили из себя, однако Мария Терезия,
как натура более рационалистическая, лучше умела владеть
собой. Обеих отличала набожность и гуманность: вступив на
престол, Елизавета, как известно, дала слово во все свое цар-
ствование никого не казнить и сдержала его; Мария Терезия
отменила пытки и свела число смертных казней к минимуму,
казавшемуся ей необходимым (правда, с бунтовавшими крес-
тьянами при ней обходились столь же круто, как в России с
пугачевцами). Королева была женщиной строгих правил, в
последние годы даже ханжой, что явно отличало ее как от
сластолюбивой Екатерины, так и от «прекрасныя Елисавет»,
которая любила статных гвардейцев и испытывала склон-
ность к алкоголю.
Мария Терезия, безусловно, не была так тщеславна, как
Екатерина II. Реформаторские поползновения «Семирамиды
Севера», переписка с Вольтером, либеральный «Наказ» ко-
миссии по составлению нового Уложения (1768) — все это не
только плоды приверженности русской императрицы просве-
тительским идеям (к концу царствования от этих ее склоннос-
тей почти ничего не осталось), но и следствие желания понра-
виться и прославиться, которое всегда отличало Екатерину.
Мария Терезия, которой в первые годы правления пришлось
в отчаянной борьбе отстаивать права на трон, смотрела на
вещи проще и делала то, что представлялось ей необходимым
для укрепления позиций и авторитета своей династии. Навер-
148 .... .....................^-=
Часть первая. ДИНАСТИЯ
ное, поэтому в деле реформ королева пошла несколько даль-
ше царицы. (Правда, однако, и то, что социальная обстановка
в екатерининской России была еще менее благоприятной для
либеральных преобразований, чем в Терезианской Австрии.)
Все три государыни отличались чутьем на толковых людей.
Талантливыми деятелями, пусть и не безгрешными с точки зре-
ния обращения с государственными финансами, были как при-
ближенные Елизаветы, так и фавориты Екатерины, и советники
Марии Терезии. Правда, в отличие от ее русских «коллег», в жиз-
ни и политической деятельности королевы важное место всегда
занимала семья. До гармонии и здесь было далеко, но предста-
вить себе Марию Терезию, участвующую в заговоре против свое-
го мужа, как Екатерина, или меняющую молоденьких любовни-
ков, как обе царицы, совершенно невозможно. И у Екатерины, и
у Марии Терезии непросто складывались отношения с сыновья-
ми и наследниками — великим князем Павлом и соправителем
Иосифом II. Однако Мария Терезия все же была куда ближе свое-
му сыну и смогла гораздо лучше подготовить его к делам правле-
ния.
Каковы итоги долгого царствования Марии Терезии?
Наиболее впечатляет простое статистическое сопоставление
положения монархии в 1740 г., когда королева вступила на
престол, и ситуации в последние годы ее правления. Итак, не-
смотря на потерю густонаселенной Силезии, число поддан-
ных австрийского дома за 40 лет выросло на 28% и достигло
без малого 20 млн. человек. В австрийской казне в 1778 г. было
более 50 млн. флоринов (в 1740-м — около 22 млн.). Армия, в ко-
торой в год смерти Карла VI едва насчитывалось 38 тыс. человек,
в 1775 г. состояла из 175 тыс. солдат и офицеров — плюс 35 тыс.
гренцеров, крестьян-солдат, обитавших на юге, на Военной
границе.
Терезианская эпоха — водораздел в истории габсбургской
монархии. С этого времени о владениях Габсбургов, кроме
южных Нидерландов и северной Италии, действительно мож-
но говорить как о едином организме, несмотря на то что су-
щественные различия между отдельными его частями по-
прежнему сохранялись (впрочем, им не суждено было исчез-
SS............'...................... ' ..... 149
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
нуть до самого конца этого удивительного государства). С эпохи
Марии Терезии начинается и то, что можно назвать централь-
ноевропейским путем — способ сосуществования и взаимо-
действия множества народов и культур в рамках империи, ко-
торая не всегда давала простор национальным чаяниям и уст-
ремлениям, но почти всегда старалась сгладить противоречия
между своими столь разными подданными. Она предоставля-
ла им возможность жить бок о бок, поддерживая и усиливая
друг друга, под властью габсбургской династии, игравшей
одновременно роль интеграционного фактора, символа госу-
дарственности и олицетворения Центральной Европы —
этой, по выражению чешского писателя Милана Кундеры,
«архиевропейской Европы», построенной по принципу «макси-
мум многообразия при минимуме жизненного пространства».
В этом, на мой взгляд, заключалась новая историческая
миссия Габсбургов, пришедшая на смену прежней — миссии
защитницы Европы от османского нашествия. В отличие от
западной части европейского континента, здесь, в центре и на
востоке Европы, процесс превращения этносов в нации, с
собственной развитой культурой, самосознанием и полити-
ческими устремлениями, шел относительно медленно. Госу-
дарство Габсбургов было не тюрьмой народов, как о нем впос-
ледствии отзывались националистически настроенные поли-
тики и историографы — немецкие, венгерский, итальянские,
чешские, — а скорее инкубатором, в котором и благодаря ко-
торому народы Центральной Европы могли достичь стадии
культурного, социального и политического развития, свойст-
венной их западным соседям уже в XVIII в. Однако в этом и
заключалась главная опасность для Габсбургов: демон нацио-
нализма, объявившийся в Европе в XIX в., по объективным
причинам был враждебен наднациональной власти австрий-
ского дома, основанной на древнем династическом принципе.
Чтобы сохранить и по возможности приумножить достав-
шееся им наследство, преемники Mater Austriae должны были
взять на себя нелегкое дело достижения социальной и нацио-
нальной гармонии в своих владениях. Представления о такой
гармонии у членов австрийского дома были неодинаковыми.
150............................................. g
Часть первая. ДИНАСТИЯ
Одну из наиболее радикальных «версий» предложил и попы-
тался осуществить на практике сын Марии Терезии — Иосиф II.
О трагической судьбе этого одинокого реформатора речь впе-
реди, пока же вернемся в 50-е гг. XVIII столетия, когда над
Европой сгустились тучи новой войны.
«ПЕРЕМЕНА АЛЬЯНСОВ» И ЕЕ ПОСЛЕДСТВИЯ
Французов при габсбургском дворе любили, Францию —
терпеть не могли. Родным языком императора Франца, мужа
Марии Терезии, был французский; при нем в Вене были заве-
дены многие французские обычаи и манеры, но император не
мог спокойно слышать о Людовике XV, который нанес ему
когда-то смертельную обиду, вынудив уступить Франции Ло-
тарингию. Да и сама Мария Терезия помнила о почти трехсот-
летней борьбе ее предков с французской экспансией, которая
началась еще в XV в.
Неудивительно, что, ознакомившись с запиской, подан-
ной венценосным супругам в марте 1749 г. графом Кауницем,
королева недоуменно подняла брови. Граф, слывший восходя-
щей звездой австрийской дипломатии, предлагал вещь неслы-
ханную: постепенно отойти от старинного, проверенного во
многих войнах альянса с Англией и Голландией и сблизиться
с заклятым врагом — Францией. Той самой Францией, кото-
рая совсем недавно поддержала притязания Карла Баварского
на земли Габсбургов. Той Францией, которая никак не могла
смириться с мыслью, что времена «короля-солнца» давно ми-
новали, и упорно стремилась к доминированию на европей-
ском континенте. Быть может, граф Кауниц сошел с ума или
подкуплен французами?
Однако, ближе ознакомившись с аргументацией дипломата,
Мария Терезия поняла, что его идеи не так уж безумны. По сути
дела, между Францией и Австрией уже не осталось непреодоли-
мых противоречий, убеждал государыню Кауниц. Французы бо-
лее не стремятся к экспансии в Италии, где позиции Габсбургов
весьма прочны. Напротив, усиление Пруссии очень беспокоит
не только Вену, но и Париж. Кроме того, Австрия может сыграть
757
АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ^
на противоречиях между Францией и Англией в заморских коло-
ниях. Английский король является также курфюрстом Ганновер-
ским, и его вмешательство в дела «Священной Римский империи»
естественным образом подрывает позиции в ней австрийского
дома. Таким образом, и здесь союзниками австрийцев могут
быть французы, тоже желающие вытеснить англичан из конти-
нентальной политики. Итак, задавал вопрос Кауниц, не стоит ли
поставить на французскую карту? В случае, если альянс с Фран-
цией будет дополнен дружескими отношениями с Россией (с ко-
торой Вена уже заключила в 1746 г. оборонительный военный со-
юз), позиции Австрии в международной политике заметно уси-
лятся.
Записка Кауница была на время положена Марией Тере-
зией под сукно: время для столь резких движений, по мнению
осторожной королевы, еще не пришло. Но наступил 1756 год,
и события стали развиваться с головокружительной быстротой.
В конце января в Вену пришло известие о том, что Англия и
Пруссия подписали Вестминстерскую конвенцию. По сути
дела, этот документ не был союзным договором, однако один
из его пунктов гласил: «Если же вопреки всем ожиданиям и в
нарушение мира... любая иностранная держава предпримет
вторжение в Германию, две договаривающиеся стороны объ-
единят свои усилия для наказания нарушителей и сохранения
спокойствия в Германии». За этими невинными словами скры-
валась явная угроза австрийским и французским интересам.
Кроме того, прусский король за соответствующие субсидии
фактически обязался защищать интересы Англии и Ганнове-
ра в империи, что не могло не беспокоить Вену.
Начались интенсивные переговоры, закончившиеся в мае
1756 г. в Версале подписанием союзного соглашения между
Францией и Австрией. Случилось именно то, о чем Фридрих II
писал еще во время войны за австрийское наследство: «Самое
худшее, с чем мы могли бы столкнуться в будущем, — это
союз Франции и королевы Венгерской». В том же месяце Анг-
лия официально объявила Франции войну, хотя боевые дей-
ствия в североамериканских колониях и Индии шли уже дав-
но. Так произошла знаменитая «перемена альянсов» (reverse
152
Часть первая. ДИНАСТИЯ
des alliances), она же «дипломатическая революция», результа-
тами которой Мария Терезия могла быть довольна. Исчезла
угроза французского нападения на империю и Италию, а
также опасность, вызванная союзными отношениями Франции
с турками. Ну а конец франко-прусского альянса и вовсе из-
бавил Вену от настоящего кошмара.
Фридрих II, впрочем, пока тоже чувствовал себя уверенно.
Его казна была пополнена английским союзником, в армии —
свыше 200 тыс. вымуштрованных солдат. Король решил, что
наилучшей тактикой будет молниеносная война, в которой он
поодиночке разобьет медлительных противников. Поэтому,
не обладая перевесом над французами и австрийцами, само-
надеянный Фридрих ударил первым. 29 августа 1756 г. нача-
лась самая кровавая из войн XVIII столетия, которую иногда,
учитывая, что боевые действия велись и на других континен-
тах, даже называют мировой.
* * *
Саксония, примкнувшая к антипрусской коалиции, про-
держалась недолго: разбитая в пух и прах, она к концу года
была оккупирована войсками Фридриха. Король привел не-
сколько десятков тысяч саксонских пленных к присяге себе и
своему знамени и включил их в состав прусской армии. Ниче-
го удивительного: в ту пору воевали еще не за отечества, а за
государей. На очереди были австрийцы, и 1 октября 1756 г.
прусский король нанес им поражение при Ловосице.
В январе следующего года одним врагом у Фридриха стало
больше: Россия, обеспокоенная агрессивностью прусского мо-
нарха, вступила в альянс с Австрией и Францией. Хотя противо-
речий между членами этой коалиции было более чем достаточно,
задачу обуздания Пруссии в Петербурге сочли первоочередной.
Тому было простое объяснение: «Напав на Силезию [в 1740 г.],
Фридрих II принял важнейшее решение: его экспансия была на-
правлена на восток, а не как у его отца, на запад, в Рейнскую об-
ласть... Поскольку польско-литовская уния (Речь Посполитая. —
Я.Ш.) непрерывно слабела, а Швеция перестала быть великой
... ....................153
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ.
державой, доминирующее положение в северной и восточной
части Европы заняла Россия. В начале своего правления Фрид-
рих сильно недооценил эту державу» (Stellner, 132). Россия не
участвовала в войне за австрийское наследство: хотя со времен
Петра I венский «цесарь» был дружественным России государем,
политическая обстановка в Петербурге оставалась настолько не-
стабильной (в 1740—1741 гг. там произошли два государственных
переворота), что империи Романовых было не до войн в Европе.
Однако в середине 50-х гг. XVHI в. ситуация была уже совсем
иной, и императрица Елизавета Петровна решила воевать. Весной
1757 г. 80-тысячная русская армия под командованием фельд-
маршала Апраксина выступила в поход к границам Пруссии.
Тем временем на полях Богемии развернулись ожесточен-
ные бои. Армия Фридриха II подступила к Праге и 6 мая нанесла
поражение бесталанному Карлу Лотарингскому. На помощь
чешской столице поспешил один из лучших военачальников
Марии Терезии — генерал (впоследствии фельдмаршал) Да-
ун, ответивший пруссакам победой при Колине (18 июня). На
исходе лета Апраксин добрался наконец до Восточной Пруссии,
и 30 августа его войска в упорном сражении у Гросс-Егерс-
дорфа нанесли поражение армии прусского фельдмаршала
Левальда. Однако русский командующий не воспользовался
победой и неожиданно начал отступать, из-за чего был запо-
дозрен в государственной измене. Осенью австрийцы пошли
в наступление в Силезии, а французы — на западе Германии.
В октябре 1757 г. две с небольшим тысячи австрийских гусар
под началом генерала Хадика ненадолго заняли Берлин, увезя
оттуда в качестве контрибуции более 200 тыс. талеров.
Положение Фридриха II становилось все менее благопри-
ятным. Но именно в отчаянных ситуациях лучше всего прояв-
лялся полководческий талант короля. 5 ноября Фридрих оп-
рокинул и буквально рассеял союзную армию французов и за-
падногерманских князей в битве у Россбаха, показавшей,
насколько глубоким был упадок военной силы Франции при
Людовике XV. Прошел ровно месяц, и у Лейтена неутомимый
король разбил австрийскую армию, заметно превосходившую
его числом, но не умением. Силезия была вновь потеряна для
154 —....... ................................. , --
Часть первая. ДИНАСТИЯ
Габсбургов. Правда, русские тем временем отобрали у самого
Фридриха Восточную Пруссию.
Кампания 1758 г. не принесла решающего успеха ни
одной из сторон, но чаша весов постепенно склонялась на
сторону антипрусской коалиции. 25 августа Фридрих встре-
тился с русской армией генерала Фермера у деревни Цорн-
дОрф. Началась битва, которую очевидцы описывали как «ко-
лоссальную бойню». Несмотря на огромные по тем временам
потери (не менее 11 тыс. у пруссаков и до 13 тыс. у русских), по-
бедителя не было, обе армии стояли насмерть. На следующий
день после битвы Фермор все же отошел, что позволило Фрид-
риху заявить о своей победе. Однако победа оказалась пирро-
вой, силы Пруссии подходили к концу, в рядах королевской
армии становилось все больше наемников, понемногу снижа-
лись ее боевые качества. Страна была разорена, казна пуста.
Конец этого грустного для пруссаков года ознаменовался бит-
вой у Гохкирхена 14 октября, в которой австрийские полко-
водцы Даун и Лаудон заставили Фридриха II отступить с боль-
шими потерями.
Но это были лишь первые глотки из горькой чаши, кото-
рую предстояло испить прусскому королю. Отчаянные манев-
ры весной 1759 г. не позволили ему предотвратить соединение
русских и австрийских войск. Теперь два сильнейших врага
Пруссии совместно обрушились на нее, в то время как на се-
вере, в Померании, действовали присоединившиеся к коали-
ции шведы. 12 августа у Кунерсдорфа армия союзников под
командованием русского фельдмаршала Салтыкова и ав-
стрийского генерала Лаудона нанесла Фридриху II самое тя-
желое поражение — он потерял почти всю свою армию. В ночь
после битвы король, находившийся на грани самоубийства,
писал в Берлин одному из своих министров: «Трижды я соби-
рал солдат, пока не понял, что могу попасть в плен, и вынуж-
ден был покинуть поле битвы. Мой мундир в дырах от пуль,
Подо мной пали две лошади. Мое несчастье в том, что я еще
Жив... От армии в 48 тыс. человек не осталось и трех тысяч.
Вокруг все бегут, я больше не господин своего народа... Я не
выдержу этого жестокого испытания...»
= ... " ........ = 155
г J Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ^ ^
Союзники, однако, не воспользовались плодами победы.
Салтыков не сумел договориться с Дауном о стратегии даль-
нейших действий и отступил в Польшу. «Сообщаю тебе о чуде
Бранденбургского дома (т. е. династии Гогенцоллернов. —
Я.Ш.у. — писал Фридрих II брату Генриху. — Неприятель пе-
решел через Одер, но не воспользовался возможностью окон-
чить войну, дав новое сражение». Самостоятельно добить Прус-
сию австрийцы были не в состоянии: в 1760 г. король опять
ухитрился набрать на английские деньги стотысячную армию,
которая нанесла габсбургским военачальникам поражения у
Лигница (15 августа) и Торгау (3 ноября). Вновь сыграли свою
роль преимущества прусской военной школы — «быстрота
движений, порядок, уверенность, с которыми-делаются все
распоряжения, словом, высшее понимание дела... от старше-
го начальника до последнего ефрейтора» (Егер, 624). После
этих побед Саксония снова перешла в руки пруссаков. Ситуа-
ция становилась патовой.
Прусский король избрал новую тактику: укрывшись за сте-
нами нескольких крепостей и валами укрепленного лагеря при
Бундельвице, его армия не нападала, как раньше, а сама ждала
наступления противника. Однако между Россией и Австрией не
было единства. Новый русский командующий Бутурлин регуляр-
но получал известия из Петербурга и знал, что императрица Ели-
завета тяжело больна. В случае смерти «матушки-государыни»
престол переходил к ее племяннику, взбалмошному голштинцу
Карлу Петеру Ульриху, в православном крещении Петру Федо-
ровичу, большому почитателю Фридриха II. Царедворец Бутур-
лин не желал неприятностей и, невзирая на гнев австрийского
командующего Лаудона, откладывал наступление на позиции
пруссаков. 11 сентября русские и вовсе снялись с места и стали от-
ходить на восток, оставив союзникам лишь небольшой корпус
генерала Чернышева. Если бы циничный прусский король верил
в Бога, он наверняка приказал бы служить благодарственные мо-
лебны.
Впрочем, в начале января 1762 г. судьба предоставила ему
еще большее основание для того, чтобы воздать хвалу Все-
вышнему. Елизавета Петровна скончалась, новый император
156
Часть первая. ДИНАСТИЯ
Петр III не только прекратил войну с Фридрихом, но и, к воз-
мущению многих русских, без всякой компенсации возвратил
королю Восточную Пруссию и остальные области, занятые Рос-
сией. Более того, в июне был заключен русско-прусский со-
юзный договор, согласно которому русские войска должны
были выступить против недавних союзников. Однако до этого
дело не дошло: 29 июня 1762 г. в результате бескровного пере-
ворота царь был свергнут собственной супругой, вступившей
на престол под именем Екатерины II. Союз с Пруссией не со-
стоялся, но мирный трактат новая государыня оставила в
силе: она еще не чувствовала себя на троне достаточно уве-
ренно для того, чтобы продолжать кровопролитную войну в
Европе. Россия вышла из Семилетней войны. Поскольку
Франция к тому времени неоднократно продемонстрировала
свою необычайную слабость, Австрия фактически осталась
один на один с Фридрихом. Но и у того уже не было ни сил,
ни возможностей продолжать войну.
15 февраля 1763 г. в замке Губертусбург близ саксонского
города Торгау был подписан мирный договор, в котором Ав-
стрия и Пруссия гарантировали друг другу территориальную
целостность и неприкосновенность. Это означало, что Марии
Терезии так и не удалось добиться желанной цели — вернуть
Силезию. Правда, Фридрих II обязался поддержать кандида-
туру эрцгерцога Иосифа на предстоящих выборах римско-
германского короля, но много ли значил этот средневековый
титул, коль скоро Пруссия была истощена, но не сокрушена и
оставалась серьезным фактором германской и европейской
политики? «Дипломатическая революция», затеянная Веной
главным образом ради того, чтобы расправиться с прусским
королем, не достигла своей цели. Впрочем, Семилетняя война
имела для государства Габсбургов и некоторые положитель-
ные последствия. Две длительные войны за 20 лет привели к
укреплению связей между отдельными частями монархии. Ее
армия заметно усилилась в борьбе со столь грозным против-
ником, как Пруссия. И, хотя огромный государственный долг
связывал Вене руки, она извлекла определенную выгоду из
упадка Франции, получив возможность вместе с Пруссией и
157
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ—
Россией контролировать ситуацию в центре и на востоке Ев-
ропы.
Что касается союза Австрии с Францией, то Он оказался от-
носительно долговечным и продержался до тех пор, пока в ре-
зультате французской революции ситуация в Европе не измени-
лась кардинальным образом. Символом этого союза стал брак
одной из дочерей Марии Терезии — Марии Антонии, больше из-
вестной как Мария Антуанетта, с французским дофином, буду-
щим королем Людовиком XVI (1770). Трагическая история этой
королевской четы хорошо известна: и Людовик, и Мария Антуа-
нетта, на которой лежит значительная доля вины за обострение
социальной обстановки во Франции и падение популярности
королевской власти, попали в 1793 г. под «бритву революции» —
якобинскую гильотину. Мария Антуанетта стала первой (но не
последней) из Габсбургов, кто был казнен собственными под-
данными.
* * *
Ослабление Франции и временное самоустранение Анг-
лии из континентальной политики привели к тому, что у Ав-
стрии, Пруссии и России, между которыми в результате Се-
милетней войны установился определенный баланс сил, руки
оказались развязанными для одного из самых скандальных
шагов в истории международных отношений — трех разделов
Польши (Речи Посполитой), в результате которых последняя
более чем на 120 лет исчезла с карты Европы.
Польша давно уже была соблазнительной добычей для
сильных и хищных соседей. Со второй половины XVI века,
когда пресеклась династия Ягеллонов, королевская власть в
Речи Посполитой становилась все более слабой и в конце
концов была отдана на откуп шляхетской вольнице. Структу-
ра польского общества напоминала венгерскую — при том,
что отдельные группировки местного дворянства зачастую ис-
кали поддержки своих клановых интересов за рубежом, резко
ослабляя и без того немощное государство. Принцип сослов-
ной свободы на польских сеймах был доведен до абсурда бла-
годаря правилу liberum veto, согласно которому любое важное
158 ........
Часть первая. ДИНАСТИЯ
политическое решение могло быть принято только едино-
гласно; единственный голос, поданный «против», блокировал
работу сейма. Короли Саксонской династии, находившиеся
на польском престоле с 1697 по 1763 гг., не сделали практи-
чески ничего для проведения столь необходимых реформ.
Стоит добавить, что экономика Польши пребывала в состоя-
нии хронического упадка, немногочисленные города не играли
никакой политической роли, а промышленность была крайне
слаба. Самоироничная польская поговорка, согласно которой
Polska stoji па neporadku («Польша основана на беспорядке»), в
XVIII столетии казалась не более чем констатацией факта. Речь
Посполитая представляла собой государство многонациональ-
ное и многоконфессиональное: в обширных восточных провин-
циях страны — нынешних Белоруссии и западной Украине —
преобладало православное население; кроме того, там жило не-
мало униатов, приверженцев греко-католической церкви, а по
всей стране было рассеяно весьма многочисленное еврейское
меньшинство. По сути дела, Речь Посполитую можно считать
еще одним центральноевропейским наднациональным проектом,
подобным империи Габсбургов, однако косность польского об-
щества и чрезвычайная слабость государственных структур Речи
Посполитой обрекли ее на бесславную гибель.
В 1764 г. на польский трон был избран Станислав Август
Понятовский — умный, образованный, патриотически и ре-
формистски настроенный, но слабый и нерешительный вельмо-
жа, который был когда-то любовником Екатерины II и считался
ее креатурой. Конституционно-монархическая программа но-
вого короля вызвала протест у консервативной аристократии,
которая настаивала на сохранении традиционных шляхетских
свобод. В 1768 г. между консерваторами и сторонниками ре-
форм началась гражданская война, в которую под предлогом
защиты свободы вероисповедания православных подданных
Польской короны вмешалась Россия. Одновременно русские
войска начали победоносное наступление на турок в Причер-
номорье. В Вене и Берлине были сильно обеспокоены успеха-
ми Петербурга.
Фридрих II, которому после пережитого в годы Семилет-
159
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
ней войны совсем не хотелось воевать, решил ликвидировать
напряжение, возникшее в русско-прусско-австрийском тре-
угольнике, предложив соседям «закусить» слабой и неспокой-
ной Польшей. Постепенно вырисовались контуры первого
раздела несчастного государства. 5 августа 1772 г. в Петербур-
ге было подписано соглашение, согласно которому Россия
получила Ливонию и большую часть нынешней Белоруссии
(площадью 92 тыс. кв. км с населением 1,3 млн. человек). Ав-
стрии достались Галиция, часть Подолии и польская Силе-
зия — 83 тыс. кв. км с 2,6 млн. жителей. Пруссия стала облада-
тельницей Западной Пруссии, Куявии и части Великой Поль-
ши (36 тыс. кв. км, 580 тыс. человек).
Несмотря на то что доля Пруссии была наименьшей, первый
раздел Польши стал несомненным успехом Фридриха II, кото-
рый смог убедить Петербург и Вену принять его план, избежал
войны, которой боялся, и повысил свой международный пре-
стиж. Кроме того, Восточная Пруссия теперь была соединена с
остальными владениями Гогенцоллернов. Что же касается габс-
бургской монархии, то присоединенные территории на долгие
годы стали одной из ее наименее развитых провинций, не имев-
шей к тому же большого стратегического значения. Вдобавок эт-
ническая картина Австрии стала еще более пестрой: подавляю-
щее большинство новых подданных монархии составляли поляки
и русины (закарпатские украинцы), что впоследствии добавило
венскому правительству проблем, поскольку отношения между
польскими дворянами-землевладельцами и украинским крес-
тьянством в Галиции были весьма напряженными. Так что успех
оказался сомнительным — если не считать того, что к официаль-
ному титулу Иосифа II добавились слова «король Галиции и Ло-
домерии».
Умирающая Польша встрепенулась. 20 последующих лет
стали для нее периодом экономического и культурного ожив-
ления и определенных политических реформ, завершением
которых стало принятие конституции 3 мая 1791 г. Это был вы-
дающийся документ, который не только уничтожил много-
летние недостатки польской государственной системы (libe-
rum veto, конфедерации, выборность короля и т. п.), но и кон-
160 ........ = ....... ..............—
Часть первая. ДИНАСТИЯ
статировал, что все сословия составляют нацию, дав тем са-
мым понятию «нация» современное содержание. Проведен-
ные изменения имели революционное значение. Но было
поздно: либеральная конституция вызвала не только отпор
консервативной части польской элиты, но и подозрения ве-
ликих держав, которые видели в польских реформах проявле-
ние «французской революционной заразы». Вновь началась
гражданская война, весной 1792 г. в поддержку оппозицион-
ной Тарговицкой конфедерации выступили русские войска, и
вскоре слабый и больной Станислав Август Понятовский
подчинился давлению Петербурга, одобрив новое соглашение
о разделе. Россия получила Украину и западную часть Бело-
руссии (250 тыс. кв. км, более 3 млн. жителей), Пруссия —
Гданьск, Торунь и значительную часть Великой Польши (57 тыс.
кв. км, 1 млн. человек). Австрия на сей раз осталась не у дел:
она была занята войной с революционной Францией.
Но и это был еще не конец. В обглоданной тремя держава-
ми Польше ширилось патриотическое движение. В 1794 г. Та-
деуш Костюшко поднял восстание, которое, однако, было
жестоко подавлено русскими и прусскими войсками. Тем
временем австрийская дипломатия, поняв, что решение поль-
ского вопроса может принять форму, невыгодную для Вены,
развила активность — с тем, чтобы поучаствовать в дележе до-
бычи. В ходе долгих переговоров удалось достичь компромис-
са, согласно которому Россия получила Литву, Курляндию и
Волынь (120 тыс. кв. км), Австрия — остаток Галиции, части
Великой Польши и Мазовии (47 тыс. кв. км), Пруссия же —
оставшуюся часть Великой Польши с Варшавой (около 47 тыс.
кв. км).
Польша перестала существовать. Для ее народа начался
долгий период борьбы за национальное освобождение. Из
трех же черных орлов, покончивших с орлом белым, в наи-
большем выигрыше, несомненно, оказалась Россия, которая
окончательно стала доминирующей державой в восточной
части Европы.
161
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
РЕВОЛЮЦИОНЕР БОЖЬЕЙ МИЛОСТЬЮ
«Видя, что состояние моего здоровья день ото дня ухудша-
ется, я собрал врачей и распорядился, чтобы они дали пись-
менное заключение о моем состоянии... — писал император,
то и дело прерываясь, когда приступы кашля становились
особенно долгими и мучительными. — Возможно, конец на-
ступит очень скоро. Дорогой брат, не только во имя дружбы,
но и во имя обязанностей перед теми государствами, которые
в скором времени будут вверены Вам, я заклинаю Вас как мож-
но скорее прибыть сюда... Наш дом ждет Вас и Ваших распо-
ряжений... Времени уже не осталось; март грозит новыми бо-
лезнями».
Был февраль 1790 г. С замерзшего Дуная дул ледяной ве-
тер, в венских кабачках бюргеры отогревались грогом и пун-
шем, осипшими от холода голосами отдавали команды офи-
церы дворцовой стражи, а в жарко натопленных покоях дворца
Хофбург умирал от туберкулеза, болезни печени и нервного
истощения император Иосиф II (1765—1790). Незадолго до
смерти он сочинил собственную эпитафию: «Здесь лежит го-
сударь, намерения которого были чисты, но ему не суждено
было увидеть успех ни одного из своих начинаний». У умира-
ющего императора имелись все основания для тоски и отчая-
ния. Надежд на выздоровление не было, и оставалось лишь
уповать на скорый приезд из Тосканы брата и наследника,
эрцгерцога Леопольда, которого Иосиф рассчитывал убедить
в необходимости вопреки всем трудностям продолжать ре-
форматорский курс. Однако и этой надежде не суждено было
сбыться: Леопольд прибыл в Вену лишь 6 марта; сердце импе-
ратора остановилось двумя неделями раньше. Ему не было и
49 лет.
Печальный конец этой жизни резко контрастирует с ее мно-
гообещающим началом. Иосиф был, наверное, самым желанным
принцем в истории габсбургской династии. Его рождение в
марте 1741 г. было воспринято родителями младенца, Марией
Терезией и Францем Стефаном Лотарингским, венским двором
и народом как добрый знак свыше, как символ надежды на то,
162
Часть первая. ДИНАСТИЯ
что австрийский дом выйдет победителем из тех испытаний, ко-
торые обрушились на него после смерти Карла VI. Обстановка
того времени отложила отпечаток на отношение матери к своему
первенцу, а также на воспитание наследника и его положение
при дворе: юный Иосиф всегда чувствовал свою исключитель-
ность и не считал нужным скрывать это. Именно здесь, наверное,
кроются корни одной из главных черт характера императора —
его непоколебимой уверенности в собственной правоте, кото-
рая, с одной стороны, давала ему силы для проведения радикаль-
ных реформ, а с другой — сделала его в конце концов объектом
почти всеобщей ненависти.
Как и почему молодой Габсбург стал «революционером на
троне», во многом остается загадкой. Но, как бы то ни было, к
началу 60-х гг., когда ему исполнилось 20 лет, система взгля-
дов Иосифа на государство, права и обязанности монарха в
основном сложилась. Она нашла свое выражение уже в пер-
вой из нескольких объемных записок-трактатов, поданных
наследником Марии Терезии. Это сочинение, написанное
по-французски, называлось Reveries («Мечты» или даже «Гре-
зы»), но содержало совсем не мечтательскую программу даль-
нейших государственных преобразований, которые представ-
лялись необходимыми молодому эрцгерцогу. В основе его
концепции лежали две идеи, верность которым Иосиф сохра-
нил до конца своих дней, — абсолютизм как предпосылка для
проведения энергичных реформ в духе Просвещения и новый
экономический порядок, благодаря которому могли финан-
сироваться необходимые государственные расходы.
Мария Терезия не имела ничего против подобной полити-
ки и в значительной мере сама ее проводила. Однако подход
Иосифа к важнейшим государственным проблемам был куда
более радикальным по крайней мере по двум параметрам. Во-
первых, наследник трона, в отличие от матери, был негативно
настроен по отношению к аристократии, которую считал па-
разитическим сословием, чей консерватизм и стремление лю-
быми путями сохранить свои привилегии служат серьезней-
шим препятствием на пути преобразований. Во-вторых, роль
самого государя, как ее понимал Иосиф, сводилась,, по сути
163
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
дела, к положению хоть и облеченного неограниченной влас-
тью, но все же чиновника — первого чиновника государства.
Именно государство считал молодой Габсбург высшей цен-
ностью, служение которой — удел и долг монарха и всех его
подданных. В Reveries впервые прозвучала фраза, которую
можно считать политическим кредо Иосифа II: «Все принад-
лежит государству...»
Впоследствии Иосиф передал матери еще три подобных за-
писки — в 1763, 1765 и 1768 гг. В них все более четко обознача-
лись те методы, с помощью которых он хотел обновить и усилить
монархию: ограничение прав аристократии, продолжение цент-
рализаторской политики Марии Терезии, унификация законода-
тельства во всех владениях Габсбургов, особенно в Венгрии, ко-
торую Иосиф считал главным рассадником сепаратизма и дво-
рянского консерватизма, облегчение положения крестьян как
основного податного сословия, кардинальная реформа налого-
вой и финансовой системы, укрепление армии. Королева почти
не возражала, но ее природная осторожность и отвращение к ра-
дикализму вели к тому, что инициативы Иосифа спускались на
тормозах. Став после смерти Франца I в 1765 г. римско-герман-
ским императором и соправителем Марии Терезии в габсбург-
ских землях, он получил лишь ограниченные полномочия, глав-
ным образом в военной и дипломатической сферах.
Во внешней политике молодой император проявил себя
агрессивным правителем, жаждущим завоеваний. Иосиф II
был одним из инициаторов участия Австрии в первом разделе
Речи Посполитой, чему так сопротивлялась Мария Терезия.
Кроме того, несмотря на свое восхищение Фридрихом II, им-
ператор сознавал, что мощное государство, созданное его ку-
миром, представляет собой главную угрозу гегемонии Габс-
бургов в Центральной Европе. Для укрепления ведущей роли
Австрии среди германских государств Иосиф в конце 70-х гг.
задумал обменять южные Нидерланды (ныне Бельгию), ото-
рванные от остальных земель монархии, на Баварию, где как
раз скончался курфюрст Максимилиан III. Против этих планов
решительно выступил Фридрих II, которому удалось сплотить
вокруг себя большинство немецких князей. Тем не менее в
164 =----------
Часть первая. ДИНАСТИЯ
начале 1778 года Иосиф двинул войска в Баварию. Началась
«картофельная война», обязанная своим названием тому фак-
ту, что противоборствующие стороны избегали крупных сра-
жений, зато успешно уничтожали запасы картофеля и других
съестных припасов — на беду баварских крестьян.
Мария Терезия, постаревшая и больная, а потому еще
более осторожная, снова выступила против замыслов сына и
унизила Иосифа, начав за его спиной мирные переговоры с
Фридрихом. По условиям Тешенского мира, подписанного в
мае 1779 г., Австрии досталась лишь узкая полоска земли на
юго-востоке Баварии, вдоль реки Инн (Innviertel, или «Ин-
нская четверть»). Вдобавок Иосиф II надолго приобрел в Гер-
мании репутацию агрессивного и опасного монарха, а Фрид-
рих II, наоборот, славу защитника интересов небольших не-
мецких государств. «Картофельная война» нанесла очередной
удар по и без того непрочной конструкции «Священной Рим-
ской империи германской нации».
В 80-е гг. Иосиф II продолжил военно-дипломатическое
сближение с Россией. Император испытывал симпатию к дру-
гой просвещенной государыне, Екатерине II, и полагал, что
совместными усилиями Россия и Австрия могут изгнать с
Балкан общегй врага — османов. Вместе с «Семирамидой се-
вера» Иосиф даже совершил поездку в Крым, откуда русская
армия совсем недавно изгнала турок. В 1788 г. союзники на-
чали новую войну против Турции. Проявив в боях личную
храбрость, Иосиф, вставший во главе 250-тысячной армии, не
сумел, однако, ни взять Белград, ни вообще добиться сколь-
ко-нибудь значительных успехов. В ноябре 1788 г. импера-
тор, подхвативший в болотах под Белградом лихорадку, вер-
нулся в Вену — больной, разочарованный и опустошенный.
Война с турками продолжалась ни шатко ни валко до 1790 г., и
заканчивать ее (без всяких приобретений для монархии) при-
шлось уже преемнику Иосифа II. Россия, нанесшая туркам
благодаря гению Суворова ряд тяжелых поражений в Причер-
номорье, пожинала плоды победы, Австрия же вновь была
Унижена.
Одно из самых болезненных своих поражений Иосиф по-
' ............... 165
„ ^^^Я Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ^ 4 *
терпел в южных Нидерландах — нынешней Бельгии. Эта про-
винция, доставшаяся Габсбургам после войны за испанское
наследство, была отделена от остальных земель монархии, от-
личалась от них особенностями экономического развития,
политическими традициями и т. д. — словом, была «отрезан-
ным ломтем», от которого Иосиф вполне оправданно хотел
избавиться. После того, как план обмена Нидерландов на Ба-
варию провалился, император принялся реформировать ад-
министративную систему далекой провинции, беспощадно
урезая права сословий и ремесленных цехов, отменяя древние
брабантские вольности и борясь с влиянием церкви. Сестра
императора Мария Кристина и ее муж Альбрехт Саксен-Те-
шенский, назначенные в 1778 г. Марией Терезией дравителя-
ми южных Нидерландов, не одобряли политику Иосифа, но
сделать ничего не могли.
Летом 1787 г.ситуация резко обострилась. В Брюсселе бы-
ла создана национальная гвардия, на улицах города появи-
лись баррикады. Иосиф II гнул свою линию и вместо уступок
посылал в Нидерланды новые войска. Однако возмущение
стало повсеместным, повстанцы нападали на деморализован-
ные австрийские гарнизоны и разоружали их. Мария Кристи-
на и Альбрехт вынуждены были бежать из Брюсселя, и к концу
жизни Иосифа II южные Нидерланды оказались фактически
потерянными для Габсбургов. Узколобая политика императо-
ра не позволила ему сыграть на противоречиях между разны-
ми группировками его противников — а таких противоречий
было более чем достаточно, поскольку в национально-осво-
бодительном движении в Австрийских Нидерландах причуд-
ливым образом сочетались революционные, либеральные и
консервативные элементы.
* * *
Впрочем, основное внимание Иосиф II уделял вопросам
внутренней политики. Приступить к давно вынашиваемым
реформам ему, однако, удалось лишь после смерти Марии Те-
резии 29 ноября 1780 г. Император рыдал у смертного одра
166
Часть первая. ДИНАСТИЯ
матери, которую, несмотря на все противоречия и ссоры
между ними, он очень любил и глубоко уважал. Несчастная
личная жизнь Иосифа И, о которой еще пойдет речь, сделала
мать главной женщиной в его жизни. Потеря была невоспол-
нима, и все же смерть Марии Терезии развязала Иосифу руки
для осуществления его политических замыслов.
Одним из первых и наиболее важных шагов императора
стало освобождение крестьян. 1 ноября 1781 г. Иосиф II под-
писал Патент о собственности (Leibeigenschaftspatent), со-
гласно которому крепостные превращались в полноправных
подданных императора — лично свободных, пользовавшихся
равенством перед судом и основными гражданскими права-
ми. Первоначально патент действовал лишь в Богемии, Мора-
вии, Крайне и Галиции, но затем был распространен и на дру-
гие наследственные земли. Однако передела земельных уго-
дий не произошло: крестьяне освобождались без земли и в
большинстве своем были вынуждены продолжать работать на
Крупных землевладельцев. Тем не менее патент 1781 г. имел ог-
ромное значение для экономического развития габсбургской
монархии. Начался приток рабочей силы из сельской мест-
ности в города, что способствовало росту промышленности.
Правительство поощряло возникновение высокопродуктив-
ных хуторских хозяйств. Разбогатевшие крестьяне получили
Возможность дать своим детям образование; выходцы из зем-
ледельческой среды пополняли ряды городской буржуазии,
чиновничества и интеллигенции. Таким образом, был дан за-
ветный толчок модернизации центральноевропейского об-
щества.
Следующим этапом аграрной реформы должно было стать
введение единого поземельного налога. С этой целью в 1785 г.
императорские чиновники начали составлять кадастры — спис-
ки всех земельных владений в монархии. По замыслу Иосифа II,
каждый землевладелец должен был вносить в казну налог в раз-
мере 12,22% годового дохода. Кроме того, крестьяне были обяза-
ны платить помещику до 17,78% своего дохода. Последняя мера
была особенно важна: тем самым крестьяне получали возмож-
ность выкупить свои повинности; барщина (Robot) заменялась
----- . .. ,....л;,,/;.. 167
„ Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ^
фиксированной денежной податью, что позволяло земледельцу
сосредоточиться на ведении собственного хозяйства. Это озна-
чало неизбежный упадок поместного землевладения, обеднение
и разорение многих помещиков, поэтому планы императора
были встречены землевладельцами в штыки, особенно в Венг-
рии. После того, как в 1789 г. мадьярская шляхта начала публич-
но жечь кадастры и вступила в контакт с Пруссией, намереваясь
предложить венгерскую корону одному из Гогенцоллернов, уми-
рающий Иосиф II был вынужден отменить эту реформу. Кресть-
янские повинности сохранились вплоть до революции 1848 года.
Более удачными оказались административные преобразо-
вания йозефинской эпохи (1780—1790). Их смыслом и целью
была дальнейшая централизация монархии, ее окончательное
превращение в единое государство. «Иосиф признавал, что
принцип национальной автономии сглаживает многие проти-
воречия внутри монархии, но он знал также, что современное
государство не может существовать, если через каждые сто
километров вступают в действие иные торговые и судебные
правила, различные принципы сбора налогов и рекрутского
набора в армию» (Magenschab Н. Josef II. Revolucionar zbozi mi-
losti. Praha, 1999. S. 92). Отсюда — стремление императора к
унификации законов и правил, к созданию единого админи-
стративного аппарата, чьей движущей силой становились често-
любивые образованные чиновники незнатного происхождения,
которых Иосиф противопоставлял консерваторам-аристокра-
там. Назначенные императором окружные администраторы
заменили выборных префектов и других представителей мест-
ных сословных собраний.
Важным инструментом централизации Иосифу II каза-
лось придание немецкому статуса единого официального языка
монархии, на котором должно было вестись все делопроиз-
водство, административная переписка, разбираться дела в судах
и т. д. Император не был ни германофилом, ни тем более на-
ционалистом — для него речь шла прежде всего об укреплении
идеи единого государства. Однако эта мера вызвала яростный
отпор в Венгрии, где в ней усматривали унижение националь-
ного достоинства. До сих пор официальным языком Венгер-
168 ........................ .
Часть первая. ДИНАСТИЯ
ского королевства была латынь, но германизаторская полити-
ка Иосифа II привела к появлению требований сделать тако-
вым венгерский. Леопольд II, взойдя на престол, достиг ком-
промисса с мадьярами, вернув нейтральной лытыни прежний
статус.
Тем не менее административные преобразования йозе-
финской эпохи сделали австрийский государственный аппа-
рат куда более мощным и эффективным, превратили его в на-
стоящую опору монархии, каковой он оставался до самого
конца правления Габсбургов. Не менее важно и то, что чинов-
ники-йозефинисты стали носителями духа австрийского го-
сударственного патриотизма, который сохранился и развился
в XIX столетии. Это было сознание принадлежности к создан-
ному Габсбургами многонациональному и наднациональному
государству, преданности этому государству и правящей ди-
настии и долга перед ними. Таково было психологическое со-
держание понятия «австриец» в габсбургской интерпретации,
и именно такими австрийцами впоследствии ощущали себя
как видные государственные деятели, так и рядовые чиновни-
ки Австрии и Австро-Венгрии, чье этническое происхожде-
ние было очень пестрым.
Иосиф II был одним из немногих Габсбургов, предпочитав-
ших лично знакомиться с жизнью своих подданных. Подобно
Карлу V, значительную часть своей жизни император провел в
пути, посетив не только все наследственные габсбургские земли,
но и другие страны Европы — Германию, Италию, Францию.
В одной из моравских деревушек Иосиф лично прошел по полю
за плугом, и образ «императора-пахаря» надолго вошел в число
габсбургских легенд. Видя, насколько отличаются друг от друга
условия жизни, нравы и традиции населения в разных провин-
циях монархии, император, однако, так и не осознал того, что
своим практическим умом поняла его мать: нельзя рубить спле-
ча, в условиях зарождающегося, а кое-где, в первую очередь в
Венгрии, уже весьма развитого национального самосознания,
народам монархии необходима гибкая политика, не разжигаю-
щая, а наоборот, гасящая национальные страсти. Иосиф же не
стеснялся подвергать патриотические чувства своих подданных
169
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
слишком тяжелым испытаниям: так, он отказался короноваться
королем Венгрии и Чехии (чтобы не быть связанным некоторы-
ми положениями королевской присяги), а священную для вен-
гров реликвию, корону св. Стефана, приказал перевезти в сокро-
вищницу венского Хофбурга, как какое-нибудь ювелирное укра-
шение. Централизм Иосифа II был слишком жестким, чересчур
бескомпромиссным — и это стало причиной большинства поли-
тических неудач «революционера на троне».
Бескомпромиссность Иосифа II, его надменность-, непо-
колебимая уверенность в том, что лишь ему, просвещенному
монарху, дано знать, что и как нужно делать для благоденст-
вия государства и его подданных, в последние годы царство-
вания сделали императора объектом всеобщих насмешек и
плохо скрываемой неприязни. Значительно ослабив цензур-
ные ограничения, Иосиф вскоре увидел, что Вена наводнена
памфлетами и листками, в которых его политика и он сам
подвергаются беспощадному бичеванию. В 1787 г. вышла в свет
брошюра, название которс й било обитателя Хофбурга в самое
сердце: «Почему император Иосиф не любим своим наро-
дом?» Ответом императора стало ужесточение полицейского
контроля, поощрение доносительства, усиление влияния при
дворе графа Пергена, в ведении которого находились дела
тайной полиции. Однако и этот слуга государя не был до кон-
ца предан ему: в начале 1790 года, когда ситуация в стране
стала близка к критической, Перген оказался одним из ини-
циаторов подачи Иосифу II петиции с требованием приоста-
новки наиболее радикальных преобразований. 28 января тя-
жело больной император признал поражение: своим указом
он отменил значительную часть собственных распоряжений — в
первую очередь тех, что касались налоговой и земельной ре-
форм.
* * *
Иосиф II был верующим человеком, однако его взгляды
на роль церкви в обществе и права некатолических поданных
монархии заметно отличались от традиционного габсбургско-
го благочестия. Несомненно, при жизни матери император
170
Часть первая. ДИНАСТИЯ
никогда не решился бы на то, что он сделал 13 октября 1781 г.,
подписав Патент о веротерпимости. Этот документ гаранти-
ровал свободу вероисповедания протестантам и православным
Н возвращал им все гражданские права, включая возможность
занимать государственные посты. Некоторые ограничения,
впрочем, сохранялись: так, некатолические церкви и молель-
ные дома не могли быть построены в центре города, в руках
католических священников оставались регистрация актов
гражданского состояния, определенный контроль за систе-
мой начального образования и т. д.
Евреи, в отличие от христиан-некатоликов, не получили
полного гражданского равноправия, однако их положение тоже
значительно улучшилось: отныне они могли заниматься рядом
ремесел, к которым прежде не допускались, основывать и вла-
деть не только торговыми, но и промышленными предприятия-
ми и даже учиться в университетах. Евреям позволялось носить
европейскую одежду без всяких обозначений своей религиозной
принадлежности. Тем самым было положено начало ассимиля-
ции значительной части еврейского населения Австрии, чеш-
ских земель и центральной Венгрии, его интеграции в местное
общество, в котором многие представители этого народа стали
позднее играть выдающуюся роль в качестве предпринимателей,
финансистов, ученых, врачей, деятелей искусств, адвокатов, жур-
налистов и т. д. В то же время еврейские общины Галиции, Сло-
вакии, Трансильвании, отличавшиеся большей ортодоксальнос-
тью и приверженностью своим традициям, предпочитали и даль-
ше жить в определенной самоизоляции.
Завоевав благодаря Патенту о веротерпимости расположе-
ние религиозных меньшинств монархии, Иосиф II, однако,
восстановил против себя многих католиков — особенно после
Того, как начал церковную реформу, направленную на факти-
ческое подчинение церковной жизни интересам и нуждам го-
сударства. Император считал основной задачей церкви под-
держание общественной морали и воспитание паствы в духе
Верности монархии, почитания законов, не только данных
Богом, но и предписанных государем, распространение идей
Терпимости и гуманизма. Император вел настоящую войну с
— .....------------------ 171
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
монастырями и монашеством, которое считал бесполезным
явлением, к тому же распространяющим в народе суеверия.
С 1782 г. секуляризация монастырских владений, начатая по
инициативе Иосифа II, приняла массовый характер: за один
этот год свои обители вынуждены были покинуть более семи
тысяч монахов и монахинь. Началось изъятие и инвентариза-
ция ценностей, накопленных монастырями; от продажи их
имущества только в 1783 г. казна получила около 15 миллио-
нов золотых. При этом императорские чиновники допускали
множество злоупотреблений, а многие ценнейшие историчес-
кие реликвии были уничтожены — по недосмотру, чрезмер-
ному усердию или необразованности йозефинистов.
Опасения Рима по поводу возможных последствий цер-
ковных реформ Иосифа II были столь серьезны, что весной
1782 г. папа Пий VI отправился с беспрецедентным визитом в
Вену. Наверное, было бы преувеличением считать эту поездку
«Каноссой наоборот». Напротив, восторженная встреча пап-
ского кортежа населением австрийских земель скорее проде-
монстрировала, сколь велик авторитет церкви в глазах обще-
ства и насколько ничтожна социальная база йозефинизма. 23
марта Иосиф II принял папу в Хофбурге и был с ним весьма
почтителен — в отличие от старого канцлера Кауница, который,
по воспоминаниям очевидцев, «зубоскалил» и таким поведе-
нием лишь подтвердил свою давнюю репутацию безбожника.
Впрочем, несмотря на пышный прием, никаких существен-
ных уступок от Иосифа Пий VI не добился. Зато недоброже-
латели императора во главе с венским архиепископом Мигац-
ци получили поддержку непосредственно от папы, что в даль-
нейшем усилило их позиции в борьбе против йозефинизма.
* * *
Весьма вероятно, что одной из причин излишнего упрям-
ства и твердости, с которыми Иосиф II добивался модерниза-
ции своей страны, была неустроенная личная жизнь импера-
тора, одиночество, отсутствие в его жизни семейного тепла и
любимых людей. В 1760 г. Иосиф женился на Изабелле Парм-
772 . ------------.. .
Часть первая. ДИНАСТИЯ
ской — красивой, неглупой и обаятельной принцессе из млад-
шей ветви династии Бурбонов, внучке Людовика XV. Это бы-
ла первая и единственная любовь будущего императора. Но
осенью 1763 г. юная супруга умерла от оспы, и эта смерть на-
несла Иосифу глубочайшую душевную травму. «Это был счас-
тливейший брак на свете, — вспоминал впоследствии без-
утешный вдовец. — Куда бы я ни поехал, всегда думал о том
счастье, каким будет возвращение к ней! Мы разделяли беды
и радости и так вместе провели череду счастливейших дней...
И всего этого я оказался лишен. Ни одна женщина, ни одна
принцесса не могла сравниться с ней. Я обладал этим сокро-
вищем — и потерял его в 22 года».
Ослепленный любовью принц не догадывался, какой мукой
оказалась жизнь при венском дворе для его жены, какая тайна
скрывалась за «необъяснимыми» приступами тоски, которыми
страдала Изабелла. Обнаруженная позднее переписка эрцгерцо-
гини со своей невесткой, упоминавшейся выше Марией Кристи-
ной (Мими), позволяет говорить о том, что двух молодых жен-
щин связывало нечто большее, чем «нежная дружба», причем со
стороны Изабеллы можно говорить о настоящей страсти. (Мария
Кристина вела себя более сдержанно, да и ее сексуальность, оче-
видно, была ближе к традиционной, о чем свидетельствовал позд-
нейший весьма счастливый брак с Альбрехтом Саксен-Тешен-
ским.) Изабелла жила в постоянном страхе, что истинный харак-
тер ее отношений с невесткой каким-либо образом откроется,
страдая от вечной душевной раздвоенности. Чувство долга и
приличия заставляло принцессу создавать видимость счастливой
семейной жизни, в то время как на самом деле присутствие мужа
было для нее зачастую тягостным и даже мучительным. Иосиф
никогда не узнал об этой драме и до конца жизни пребывал в
плену иллюзий о своем кратком, но столь счастливом браке.
Второй брак Иосифа — с Марией Йозефой Баварской, до-
черью покойного врага Габсбургов, императора Карла VII, —
был заключен в 1765 г. по настоянию Марии Терезии. Весьма
Вероятно, что он так и не стал браком в полном смысле слова:
Вскоре после свадьбы Иосиф II приказал заколотить двери,
Ведущие из его покоев в комнаты нелюбимой жены. Ранняя
173
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
смерть этой некрасивой тихони в 1767 г. (опять от оспы) была,
наверное, освобождением для обоих супругов. После этого
Иосиф утратил интерес к матримониальным планам, которые
продолжала вынашивать его мать, и не согласился жениться в
третий раз. В 1770 г. его ожидал новый удар: умерла семилет-
няя дочь императора, слабенькая, но милая и смышленая де-
вочка, названная в честь бабушки Марией Терезией, послед-
нее напоминание о любимой Изабелле. Душа императора
окаменела окончательно.
Конечно, здоровый молодой мужчина не мог обойтись без
любовных приключений, но у Иосифа II они, судя по всему, но-
сили краткий и не слишком подобающий его положению харак-
тер. Согласно ходившим по тогдашней Вене слухам, его величе-
ство не гнушался «веселых домов», но, будучи человеком прижи-
мистым, порой не проявлял той щедрости, которой ожидали от
столь высокого гостя его мимолетные подруги. Отсюда — распе-
вавшиеся жителями столицы куплеты о том, как «от нашей от
Маргит кайзер Йозеф прочь летит» и т. п. Подобный способ
«сближения с народом», конечно, не прибавлял императору по-
пулярности.
Среди многочисленных братьев и сестер у Иосифа также
не было близких людей. Сестры, которых он не любил за
склонность к интригам, отвечали на его язвительность тем,
что настраивали Марию Терезию против старшего сына. От-
носительно неплохими были отношения Иосифа лишь с Ма-
рией Антуанеттой, однако поучающие письма-инструкции,
которыми император бомбардировал сестру после ее фран-
цузского замужества, вызывали раздражение и у нее. Не пы-
лал любовью к Иосифу II и его брат и наследник Леопольд,
написавший об императоре в 1779 г.: «Это человек, исполнен-
ный честолюбия, который все говорит и делает лишь для того,
чтобы его похвалили и чтобы о нем все говорили в свете... Он
сам не знает, чего хочет, все вызывает у него одну лишь ску-
ку... Он не терпит противоречий...». Характеристика весьма
критическая и, очевидно, не совсем справедливая.
Кем же все-таки был император Иосиф II? Пожалуй, не
найти в истории династии Габсбургов фигуры более противо-
174
Часть первая. ДИНАСТИЯ
речивой и вызывавшей столь противоположные оценки у со-
временников и потомков. «Для австрийского либерализма во
все времена Иосиф был национальным героем; для антикле-
рикалов — великим «очистителем веры»; для австрийских нем-
цев, особенно в Богемии и Моравии, — «Иосифом Немцем»;
для радикалов и демократов — «народным императором» и
«освободителем крестьян»; для консервативных католических
кругов — «врагом церкви», «вульгарным рационалистом» и
«доктринером» (Wandruszka. The House of Habsburg, 155). Все
это говорилось об одном и том же человеке, и, что интересно,
все или почти все из перечисленного — в значительной степе-
ни правда. Как и каждая выдающаяся историческая личность,
Иосиф II был сложнее, чем любые стереотипные представле-
ния о нем.
Очевидно, что стержнем его характера было чувство собст-
венного долга и ответственности перед Богом, династией и госу-
дарством (но не перед народом, который император собирался
облагодетельствовать без его участия). Иосифа II ни в коем слу-
чае нельзя считать либералом, хоть он был знаком с трудами
французских просветителей и разделял некоторые из их идей.
Однако представления о народном суверенитете и естественном
равенстве, эти краеугольные камни идеологии Просвещения,
были ему глубоко чужды. Он оставался человеком XVIII столетия
и Габсбургом, то есть абсолютистом, католиком (несмотря на
внешнюю революционность его церковной политики) и носите-
лем наднациональной династической идеи. Но и расхожее мне-
ние о том, что «просвещенный деспот Иосиф был прежде всего
деспот, а уже потом — просвещенный», на наш взгляд, упрощает
ситуацию: черты просвещенности и деспотизма были теснейшим
образом переплетены в этом сложном характере.
Причины неудач Иосифа II кроются, с одной стороны, в
едооценке им силы национального и регионального патрио-
тизма народов монархии, а с другой — в явной переоценке
собственных сил и возможностей. Император во многом опе-
редил свое время, а потому был просто обречен на поражение,
Которое, как показала дальнейшая история, было тактичес-
ким, а не стратегическим. Ведь несмотря на то, что последние
175
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
месяцы его жизни стали сплошным отступлением и уничто-
жением сделанного ранее, Иосиф все-таки многое успел. Он
продолжил начатый при Марии Терезии процесс интеграции
различных провинций монархии, и к концу его правления
земли Габсбургов фактически стали единым государством, хоть
его целостности еще угрожали многие опасности, в значи-
тельной степени порожденные слишком радикальной йозефи-
нистской политикой. Потребовалось краткое, но исторически
важное царствование Леопольда II (1790—1792), чтобы устра-
нить эти перекосы и, не отказываясь полностью от наследия
йозефинизма, поставить его на службу интересам монархии.
ПЕРЕД БУРЕЙ
К концу XVIII в. в Вене жило более 200 тыс. человек. За
годы правления Марии Терезии и Иосифа II габсбургская
столица разрослась, приобрела блеск и величие одного из ве-
дущих политических и культурных центров Европы. Улицы,
где находились императорские дворцы, особняки аристокра-
тов и богатых горожан, театры и общественные здания, еще
отделяли от остальных, более бедных кварталов, старые ук-
репления, которые будут снесены позднее, при Франце Иоси-
фе. Однако Вена уже становилась единым большим городом,
обладавшим тем неповторимым обаянием, которое отличает
столицу Австрии и сегодня.
Это был разноязыкий город, многонациональный, как и
вся монархия, центром которой он являлся. При дворе гово-
рили в основном по-французски, хотя родным языком боль-
шей части аристократии был немецкий, и сама Мария Тере-
зия во время важных переговоров или в минуты душевного
волнения нередко переходила на венский диалект. Так, когда
в феврале 1768 г. ей во время театрального представления до-
ложили о рождении у эрцгерцога Леопольда сына (будущего
Франца II/I), королева чуть ли не на весь зал воскликнула:
«Poldi hat a Buam!» («У Польдля мальчишка!»). Все чаще на
приемах и балах в Хофбурге и Шёнбрунне слышалась венгер-
176................
Часть первая. ДИНАСТИЯ
екая речь: Габсбурги всячески старались привлечь склонных к
неповиновению мадьярских магнатов на свою сторону, а что
могло быть более притягательным для аристократа, чем рос-
кошь императорского двора? На улицах же Вены звучали так-
же чешский, словенский, итальянский...
Последний был главным образом языком театра и оперы, но
в последние годы XVIII века благодаря деятельности гениев ав-
стрийской музыки — Моцарта, Гайдна, Глюка — постановки на
немецком стали теснить произведения итальянцев. Благосостоя-
ние композиторов, художников и артистов в ту пору, однако,
слишком сильно зависело от благосклонности меценатов, глав-
ным из которых считал себя Иосиф II. Согласно известному ис-
торическому анекдоту, после премьеры «Женитьбы Фигаро» им-
ператор, не обладавший хорошим музыкальным слухом, упрекнул
автора: «Слишком много нот, дорогой Моцарт!» На что получил
дерзкий ответ: «Какие именно ноты имеет в виду Ваше Величест-
во?» Великая музыка Моцарта, как и произведения его совре-
менников, доносит до нас колорит тогдашней Вены — города, из
которого к тому времени почти исчез мрачноватый, торжествен-
но-напыщенный дух эпохи барокко. В Вене умели веселиться и
любили жизнь, хотя у этой жизни хватало и темных сторон.
На город то и дело обрушивались эпидемии. Оспа и холе-
ра (чума в XVIII столетии, к счастью, перестала быть бичом
Европы) не щадили ни простолюдинов, ни аристократов, ни
членов императорской семьи. В особенно лютые зимы на ули-
цах бедняцких кварталов валялись трупы замерзших, а по
весне прибрежные районы столицы то и дело оказывались
под дунайскими волнами. Во время одного из особенно силь-
ных наводнений Франц I, супруг Марии Терезии, лично руко-
водил спасательными работами и раздавал пострадавшим
Деньги, одежду и продовольствие. По-прежнему высокой ос-
тавалась смертность, 50-летний мужчина считался едва ли не
стариком. При Иосифе II было сделано многое для помощи
бедным и больным, построено несколько ночлежных домов и
большая городская больница. Не забывали власти и о развле-
чениях для народа: так, Иосиф впервые открыл для доступа
177
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
публики знаменитый парк Пратер, где то и дело устраивались
праздничные гуляния и фейерверки.
Пестрая и шумная Вена резко выделялась среди прочих
городов монархии, значительно превосходя их и численнос-
тью населения, и интенсивностью культурной жизни, и раз-
витостью городской инфраструктуры (при всем убожестве
последней, если исходить и° современных представлений).
Тем не менее и в Буде, Пеште, Праге, Загребе в последние
годы XVIII в. становятся заметны приметы модернизации:
появляются мануфактуры и первые фабрики, больше стано-
вится мастерских, меняльных контор, лавок, открываются
новые школы, церкви, больницы, театры... А вот обширные
сельские районы Венгрии, Моравии, Трансильвании, Хорва-
тии правление монархов-реформаторов, казалось, почти не
затронуло: здесь было царство патриархальности, бедности и
необразованности, что позволило канцлеру Меттерниху впос-
ледствии заметить, что «Азия начинается за восточными во-
ротами Вены».
Особенно заметно это было в Венгрии, фундаментом эконо-
мики которой оставалось сельское хозяйство, основанное на
крупном помещичьем землевладении. В политическом плане
венгерский народ по-прежнему представляли несколько десят-
ков тысяч дворян, которые считали себя единственными вырази-
телями воли нации и в большинстве своем отличались квасным
патриотизмом в духе лозунга тех лет — Extra Hungarian! non est
vita («Вне Венгрии жизни нет»). По отношению к другим наро-
дам, обитавшим в землях короны св. Стефана, это сословие не
испытывало ничего, кроме презрения; так, о словаках, составляв-
ших одно из наиболее крупных национальных меньшинств Вен-
грии, говорили: Tot ember nem ember («Словак — не человек»).
Идеи Просвещения затронули определенную, хоть и не-
большую, часть мадьярской шляхты, которая положительно
отнеслась к йозефинистским преобразованиям. Прежде всего
это относится к протестантам, которым Патент о веротерпи-
мости открыл путь к государственной карьере. Тем не менее
политические представления венгерской элиты в целом к концу
правления Иосифа II представляли собой удивительный кок-
178 ...... ......................г., г. , ,
Часть первая. ДИНАСТИЯ
тейль из либерально-конституционных, националистических
И традиционалистских идей. Эта идеологическая смесь, воз-
никшая в результате реакции венгерского общества на ради-
кализм Иосифа II, в 1790—1792 гг. едва не вызвала новое столк-
новение Венгрии с Габсбургами. Умиротворение венгров
стало одной из главных задач нового императора Леопольда II.
* * *
В отличие от своего покойного брата, Леопольд в совер-
шенстве владел искусством divide et impera (разделять и власт-
вовать). Ему удалось сыграть на внутривенгерских противоре-
чиях и, умело сочетая политику кнута и пряника, в считанные
месяцы усмирить непокорное королевство. Хватило несколь-
ких, хоть и значительных, уступок: отмены налоговой рефор-
мы, уничтожения кадастров, возвращения латыни статуса
официального языка и т. д. Корона св. Стефана была торжест-
венно возвращена в Венгрию. Духом примирения проникнут
и манифест Леопольда, изданный по случаю его коронации в
качестве венгерского короля 15 ноября 1790 г. Сейм, в свою
очередь, проявил подчеркнутую лояльность короне, избрав
новым палатином (наместником) Венгрии эрцгерцога Алек-
сандра Леопольда — одного из сыновей императора. (Эта тра-
диция сохранялась вплоть до революции 1848 г.; так возникла
одна из младших ветвей Габсбургов — венгерская.)
Вскоре выдохлось восстание в южных Нидерландах, и им-
ператорские войска беспрепятственно вернулись в Брюссель.
И здесь Леопольду пришлось во имя мира пообещать поддан-
ным восстановить все привилегии и старинные законы, дей-
ствовавшие в этой провинции во времена Марии Терезии
(манифест 10 декабря 1790 года). Результат был налицо: пози-
ции Вены, выглядевшие в последние месяцы жизни Иосифа
П почти безнадежными, оказались практически полностью
Восстановлены Леопольдом II.
Это связано, несомненно, не только с политическими талан-
тами и удачливостью нового императора, но и с заработанным
им к тому времени в Европе авторитетом умелого и либерального
= 179
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
правителя, каковым Леопольд зарекомендовал себя за четверть
века, проведенную им в Великом герцогстве Тосканском. Пьетро
Леопольдо, как называли его здесь, был, несомненно, одним из
лучших правителей, когда-либо владевших этой итальянской
провинцией, унаследованной им от отца — Франца Стефана Ло-
тарингского. Герцог упорядочил внешнюю и внутреннюю тор-
говлю, введя единый торговый сбор, что способствовало оживле-
нию экономики Тосканы. Была создана передовая для того вре-
мени система социальной помощи, открыто множество новых
больниц, осушены болота, служившие рассадником лихорадки,
пропагандировалось оспопрививание и другие профилактичес-
кие меры. Леопольд запретил пытки, упростил судопроизводст-
во, а свод тосканских законов, опубликованный в 1786 г., служил
образцом для многих европейских государств. А вот в области
церковной политики герцог, настроенный не менее реформатор-
ски, чем его брат, благоразумно воздержался от радикальных
мер, поскольку понял, что в Тоскане, где влияние церкви было
чрезвычайно сильным, преобразования йозефинистского толка
не вызвали бы ничего, кроме всеобщего возмущения.
Действия Леопольда были продиктованы его либеральны-
ми убеждениями, которые в чем-то перекликались со взгляда-
ми Иосифа II, но были куда более последовательными. Неза-
долго до вступления на императорский престол Леопольд пи-
сал сестре Марии Кристине: «Я убежден в том, что государь,
даже наследственный, — лишь представитель своего народа,
ради которого он живет и которому обязан посвящать свой
труд и свои заботы; я верю в то, что каждая страна должна иметь
законодательно закрепленные отношения или договор между
народом и государем, ограничивающий полномочия послед-
него, так что в случае, если монарх не подчиняется законам...
повиновение ему перестает быть долгом подданных». В этих
словах заключена вполне законченная либерально-конститу-
ционалистская программа. В отличие от своего предшествен-
ника, император Леопольд признавал суверенитет народа и
его право контролировать действия государя.
Именно Леопольдом II начинается традиция габсбургского
либерализма, выразителями которой в XIX в. стали двое его сы-
180 —.....-
Часть первая. ДИНАСТИЯ
новей — эрцгерцоги Карл и Иоганн, а позднее (с некоторыми
оговорками) кронпринц Рудольф, сын Франца Иосифа I. Ни од-
ному из названных лиц не удалось в' сколько-нибудь значитель-
ной степени воплотить свои идеи в жизнь — по крайней мере в
масштабах всей страны. Тем не менее само существование либе-
ральной альтернативы способствовало переходу к конституци-
онной монархии при Франце Иосифе, постепенному приспособ-
лению политической и административной системы габсбургско-
го государства к требованиям новой эпохи.
Смягчив негативный эффект, вызванный радикально-
деспотическим реформизмом старшего брата, Леопольд II не
успел приступить к осуществлению собственных либераль-
ных замыслов. В конце февраля 1792 г. он простудился, на-
чался скоротечный плеврит, и 1 марта 44-летний император
умер. Через пять дней, спустя ровно два года после его прибы-
тия в Вену, тело Леопольда II было похоронено рядом с не-
сколькими поколениями его предков в склепе венской церкви
капуцинов. Скоропостижная смерть не позволила императо-
ру дать ответ на вопрос, становившийся главным для австрий-
ской политики: какой курс избрать по отношению к Фран-
ции, где набирала обороты машина революции?
Исходя из своих убеждений, Леопольд поначалу не видел
в событиях во Франции ничего вредного и опасного. Кос-
ность и коррумпированность французской монархии были
для него столь же очевидны, как легкомыслие и стяжательст-
во сестры императора Марии Антуанетты и слабость ее мужа
Людовика XVI. Передача законодательной власти в руки на-
родных представителей, предусмотренная либеральной фран-
цузской конституцией 1791 года, при сохранении за монархом
исполнительной власти и ряда других полномочий, вполне со-
ответствовала взглядам самого Леопольда. Однако умеренное
крыло французских революционеров постепенно оттеснялось
на задний план радикалами, со стороны которых все чаще
звучали угрозы в адрес королевской семьи. Это уже не могло
не вызывать беспокойства в Вене.
В июне 1791 года Людовик XVI, Мария Антуанетта и их
дети попытались бежать из Франции, но были остановлены в
= ...' .................... . , 181
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
Варение и силой возвращены в Париж. Фактически король и
его семья стали заложниками революции. 6 июля Леопольд II
послал ноты монархам Англии, России, Пруссии, Испании,
Пьемонта и Неаполя с призывом объединить усилия для того,
чтобы «восстановить честь и свободу короля и положить конец
эксцессам французской революции». Полтора месяца спустя
император встретился в Пильнице с прусским королем Фрид-
рихом Вильгельмом II и подписал с ним конвенцию, согласно
которой Австрия и Пруссия обязались прийти на помощь ко-
ролю Франции и его семье в случае, если бы последним угро-
жала серьезная опасность. В феврале следующего года, за не-
сколько недель до смерти Леопольда, Пильницкая конвенция
была дополнена австро-прусским договором об оборонитель-
ном союзе.
Так была заложена основа будущих многочисленных ан-
тифранцузских коалиций. Незадолго до смерти тон высказы-
ваний императора стал угрожающим: «Если французы хотят
войны, — писал он, — то они ее получат и увидят, что... Лео-
польд Миролюбивый умеет воевать. И платить за это придет-
ся им». Воевать, однако, пришлось уже не Леопольду, а его
старшему сыну. Монархия вступала в критический период
своей истории, события которого вначале поставили государ-
ство Габсбургов на грань уничтожения, но затем привели к
сплочению его народов в борьбе с небывало сильным против-
ником и в конечном итоге — к победе.
Часть вторая
ИМПЕРИЯ
IV. Схватка с революцией (1792—1815)
ХРОНИКА ПОРАЖЕНИЙ:
ВАЛЬМИ -
КАМПО-ФОРМИО
Леопольд II, подобно своему
отцу Францу Стефану, был, как иронически заметил один со-
временник, «неутомимым народонаселителем»: он произвел
на свет 16 законных детей и одного внебрачного потомка, став
таким образом «стволом» ветвистого генеалогического древа
Габсбургско-Лотарингской династии. Сыновья Леопольда
оказались в большинстве своем неординарными личностями.
Эрцгерцог Карл снискал славу единственного австрийского
полководца, которому удалось (правда, лишь однажды) нане-
сти поражение самому Наполеону; эрцгерцог Иоганн, управ-
ляя одной из австрийских провинций — Штирией, был извес-
тен всей Европе как просвещенный и дальновидный государ-
ственный деятель; эрцгерцог Иосиф, ставший после смерти
брата Александра Леопольда венгерским палатином (1795),
приложил немало усилий, чтобы наладить сотрудничество
Между династией и непокорным мадьярским дворянством;
эрцгерцог Райнер, интересовавшийся естественными наука-
ми, был также неплохим финансистом и достойно проявил
себя на посту вице-короля Ломбардии и Венеции, хоть и не
смог предотвратить революционные события в Милане
(1848). Но по иронии судьбы высшая власть досталась, навер-
ное, наименее одаренному из братьев — Францу II (1792—
1806, в 1804—1835 — Франц I Австрийский).
183
J Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ^
Об императоре Франце принято говорить, с одной стороны,
как о монархе, лишенном воображения и враждебном каким-
либо реформаторским устремлениям, этаком воплощении духа
бюрократизма и косности. С другой стороны, в нем видят импе-
ратора-мещанина, символ эпохи бидермайера — культурного
стиля и образа жизни, свойственного средним слоям германско-
го общества первой половины XIX века. Итак, невпечатляющая
смесь чиновника-сухаря и примерного отца семейства на габс-
бургском троне? И да, и нет. Несомненно, Франц II/I не выгля-
дит выдающимся государем не только на фоне своего главного
противника — Наполеона, но даже в сравнении, например, с
Александром I. Однако действия австрийского императора и ха-
рактер его политики должны оцениваться в первую очередь как
результат чрезвычайно неблагоприятных обстоятельств, в кото-
рых прошла первая половина его долгого царствования — с мо-
мента вступления на престол в 1792 г. до окончательной победы
над «корсиканским чудовищем» в 1815-м. Борьба с революцией,
воплотившейся в Бонапарте и едва не погубившей дело многих
поколений Габсбургов — дунайскую монархию, прошла через
всю жизнь Франца II/I и вполне закономерно превратила стар-
шего сына либерального императора Леопольда в закоренелого
консерватора. Эту борьбу Франц вел не слишком удачно (вплоть
до 1813 г., когда против измотанного Наполеона объединились
силы всей Европы), однако неизменно сохранял характерные
для Габсбургов чувство верности долгу и веру в свое предназна-
чение. Если истинно старое утверждение, согласно которому
подлинное величие не в том, чтобы никогда не падать, а в том,
чтобы, сто раз упав, суметь сто один раз подняться, императору
Францу и его монархии нельзя отказать в таком величии. Лишь
после самого жестокого из.своих поражений — в 1809 г., стоя на
краю пропасти, австрийский император поступился принципами,
вступив в союз с ненавистным Бонапартом и даже отдав ему в
жены свою старшую дочь. Но стоит ли сурово осуждать за это монар-
ха, спасавшего свое государство от окончательного крушения?
Воспитание при дворе строгого, властного и эксцентрич-
ного Иосифа II, которого его племянник одновременно обо-
жал и боялся, с одной стороны, сделало будущего императора
образованным и любознательным человеком, с другой же —
184 > . . . : ..
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
исковеркало его натуру, которая, по наблюдениям современ-
ников, была очень противоречивой. В характере Франца пе-
ремешались «неумолимая строгость и личная доброта, искрен-
няя забота о благосостоянии подданных и беспощадное подав-
ление любых устремлений к духовной свободе, постоянный
страх перед революцией и безразличие к ударам судьбы» (Кайзе-
ры, 350). Внешне спокойного и даже холодного, но на самом
деле весьма нервного и не уверенного в себе молодого челове-
ка (он грыз ногти до мяса, так что был вынужден, дабы оту-
читься от этой привычки, какое-то время постоянно ходить в
перчатках) в возрасте 24 лет ждало нелегкое испытание: после
неожиданной смерти отца (за ним через месяц с небольшим
последовала и мать, императрица Мария Людовика) он стал
повелителем огромной страны, которая стремительно летела
навстречу столкновению с революционной Францией.
20 апреля 1792 г. в ответ на очередной австрийский ульти-
матум, касавшийся судьбы королевской семьи, Законодатель-
ное собрание Франции объявило войну «королю Богемии и
Венгрии». Такая формулировка титула была вызвана тем, что,
во-первых, Франц еще не был официально избран главой
«Священной Римской империи», а во-вторых, в Париже не
хотели конфронтации с германскими государствами, которая
могла произойти, если бы война была объявлена Францу как
немецкому имперскому князю. Однако помешать вступлению
в войну Пруссии на стороне «венгерского и чешского короля»
эта уловка не смогла. Ровно через пять месяцев войска Фран-
ции, где к тому времени пала монархия, праздновали первую
крупную победу: 20 сентября им удалось потеснить союзные
силы у деревушки Вальми. От этого сражения ведется отсчет
эпохи революционных и наполеоновских войн. Первое пора-
жение вымуштрованных пруссаков и опытных австрийцев
стало холодным душем для монархической Европы: оказа-
лось, что армия, воюющая за идею, способна побеждать, даже
не обладая блестящей выучкой и численным превосходством.
6 ноября французы закрепили успех, разбив австрийцев при
Жемаппе. Вскоре Франц II с ужасом выслушал доклад о том,
Что все южные Нидерланды заняты противником.
185
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ,
В последующие два года военное счастье склонялось то на
одну, то на другую сторону. Теснимая со всех сторон, якобинская
республика летом 1793 года перешла к новому способу формиро-
вания армии: была введена levee en masse — всеобщая воинская
повинность; под ружье поставили невиданное количество сол-
дат — более 750 тыс. Все силы государства, подхлестываемого
террористической машиной Робеспьера, были брошены на веде-
ние войны. Результаты не замедлили сказаться: к началу 1794 г.
французская территория была очищена от войск противника, а
затем революционные армии перешли в наступление на всех
фронтах. В битве при Флерюсе 23 июня 1794 г. силы коалиции
были наголову разбиты. Французы вновь заняли южные, а затем
и северные Нидерланды (Голландию). Первая антифранцузская
коалиция, старательно сколоченная Англией (в ее состав вошли
Австрия, Пруссия, Пьемонт, Голландия, Неаполь, Испания, Пор-
тугалия и Россия — последняя, впрочем, лишь формально), ста-
ла разваливаться.
Положение Австрии в этот период оказалось особенно
сложным. Как и в XVIII в., она была вынуждена сражаться с
Францией главным образом на английские деньги: собствен-
ных средств для ведения продолжительных и дорогостоящих
кампаний не хватало. Только в 1794—1797 гг. объем британских
субсидий Вене составил более 6 млн. 200 тыс. фунтов. Между
тем баланс сил в Европе к началу XIX в. по сравнению с эпо-
хой войн за испанское и австрийское наследства сильно изме-
нился. Во-первых, Франция — впервые после Людовика XIV —
вновь достигла такого положения, при котором могла успеш-
но противостоять остальным континентальным державам.
Во-вторых, превосходства Великобритании на морях уже бы-
ло недостаточно для того, чтобы принудить Париж к миру,
как это случилось в 1748 и 1763 гг.
Стремительная карьера Наполеона Бонапарта резко снизила
шансы Австрии на военный успех. Франц П/I сам не был страте-
гом, хотя несколько раз появлялся на передовой. Под знаменами
императора служили в целом толковые, но не блиставшие талан-
тами генералы, — а для того, чтобы противостоять Наполеону,
нужен был военачальник, способный хотя бы отчасти сравниться
с ним в полководческом искусстве. Таковым среди австрийских
186... .....
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
полководцев был разве что эрцгерцог Карл. Третий сын Леополь-
да II рос тихим и болезненным мальчиком (он страдал эпилеп-
сией), однако с детства проявлял живой интерес к военному делу.
С 1793 г. молодой эрцгерцог участвовал в войнах против Франции.
Три года спустя император Франц назначил его главнокомандую-
щим австрийскими войсками на южногерманском фронте. Здесь
Карлу удалось не только отразить наступление противника, но и от-
теснить его за Рейн. Однако основным театром военных действий к
тому времени стала Италия, где австрийцы не смогли ничего про-
тивопоставить стремительному продвижению армии Бонапарта.
В октябре 1797 г., когда французы, занявшие весь север
Италии, вторглись в Штирию и угрожали походом на Вену,
Австрии пришлось заключить с Бонапартом, действовавшим
практически без консультаций с французским правительст-
вом, невыгодный мир в Кампо-Формио. Император смирился с
потерей южных Нидерландов и Ломбардии, а также возник-
новением в Италии нескольких «республик-сестер» — марио-
неточных государств, являвшихся де-факто французскими
протекторатами. Единственным приобретением Австрии ста-
ла Венеция. Условия Кампоформийского мира настолько не
устраивали Вену, что новое столкновение с Францией стано-
вилось лишь вопросом времени.
ХРОНИКА ПОРАЖЕНИЙ:
КАМПО-ФОРМИО - АУСТЕРЛИЦ
Уже к 1799 г. сложилась вторая антифранцузская коали-
ция, членами которой стали Англия, Австрия, Россия, Тур-
ция, Неаполь и Португалия. Основное финансовое бремя ве-
дения войны легло, как всегда, на Лондон, в военном же отно-
шении опорой коалиции были русские и австрийские войска.
Царь Павел I вызвал из ссылки опального фельдмаршала Су-
ворова, который встал во главе союзной армии в Италии. По-
скольку Бонапарт к тому времени увяз в песках Египта, рус-
ский полководец стал хозяином положения на итальянском
фронте. В течение нескольких месяцев почти все территории,
завоеванные два года назад Наполеоном, были потеряны
187
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ.
французами. Эрцгерцог Карл, вновь назначенный командо-
вать войсками на юге Германии, тоже теснил противника,
хотя его наступление на швейцарском направлении понемно-
гу застопорилось.
Между русскими и австрийцами все чаще возникали про-
тиворечия: Суворов предлагал наступать непосредственно на
Францию, стратеги из венского гофкригсрата считали это слиш-
ком рискованным. Вдобавок их начало беспокоить влияние,
которым благодаря своим победам стали пользоваться рус-
ские в Италии. Бесконечные ссоры между союзниками при-
вели к тому, что Суворов, брошенный австрийцами, решился
на отчаянный шаг — знаменитый переход через Альпы, став-
ший великолепным, но все же отступлением. Поведение со-
юзников и разгром французами корпуса Римского-Корсакова
привели к тому, что эксцентричный Павел I отдал войскам
приказ возвращаться домой. В политике Петербурга произо-
шел резкий поворот в сторону сотрудничества и даже союза с
Францией. Австрия — во многом по собственной вине — вновь
оказалась в изоляции.
К тому времени в Вене разразился политический кризис.
Дальновидный эрцгерцог Карл настаивал на том, что громоздкая
военная машина монархии, равно как и ее финансы, нуждается в
серьезных реформах, без которых успешно противостоять Фран-
ции невозможно. Император и его советники опасались Карла, в
котором многие в Австрии видели потенциальную замену нере-
шительному и слишком консервативному Францу. Эрцгерцога
принуждали не заниматься политикой и сосредоточиться на чис-
то военных вопросах. Он не мог согласиться с этим и подал в от-
ставку. Вдобавок в 1800 г. закатилась звезда барона Тугута, опре-
делявшего внешнюю политику монархии в первые годы правле-
ния императора Франца. Образовался вакуум власти, венский двор
погрузился в трясину интриг. Тем временем Наполеон, который
вернулся из Египта и совершил-в ноябре 1799 г. военный перево-
рот во Франции, в качестве первого консула республики развер-
нул контрнаступление на итальянском фронте.
14 июня 1800 г. основные силы французов и австрийцев
сошлись в битве при Маренго. Австрийская армия, обладав-
188
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
тая численным перевесом, начала теснить противника, и ее
командующий, старый фельдмаршал Мелас, даже отправил в
Вену гонцов с вестью о победе, но вовремя подоспевшая ко-
лонна генерала Дезе ударила австрийцам во фланг и тыл, решив
исход сражения в пользу Наполеона. Полгода спустя, 3 декаб-
ря, генерал Моро, пользовавшийся репутацией лучшего после
Бонапарта полководца Франции, нанес австрийцам жестокое
поражение у Хохенлиндена в Баварии. Французы вошли в Ти-
роль, безопасность Вены вновь оказалась под угрозой. Война
была проиграна.
9 февраля 1801 г. представители Австрии и Франции под-
писали мирное соглашение в Люневиле. Согласно его условиям,
восстанавливались все приобретения Франции, закреплен-
ные за ней в Кампо-Формио; кроме того, французская грани-
ца перемещалась к Рейну, мелкие германские князья, потеряв-
шие свои владения на левом берегу этой реки, должны были
получить компенсацию за счет правобережных земель. Так
начался процесс передела земельных владений в западной и
южной Германии, завершившийся окончательным распадом
и исчезновением «Священной Римской империи».
Заседания Регенсбургского рейхстага закончились в марте
1803 г. принятием итогового постановления специальной ко-
миссии (Reichsdeputationshauptschluss), согласно которому
карта и внутреннее устройство древней империи менялись
кардинальным образом. Прежде всего в невиданных до тех
пор масштабах проводилась секуляризация церковных владе-
ний, число германских князей-епископов сокращалось с 81
до 3! Не менее впечатляющим было лишение 45 из 51 импер-
ского города их статуса. Эти города, как и многие другие мел-
кие субъекты империи, подлежали медиатизации — переходу
из непосредственного подчинения империи в ведение других
ее субъектов. Поскольку этот процесс проходил под наблюде-
нием и даже давлением со стороны Франции, неудивительно,
Что наибольших территориальных приобретений добились те
Германские государства, которые поддерживали с Парижем
союзнические или добрососедские отношения — Пруссия,
Бавария, Баден и Вюртемберг.
189
Г JT. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ,
В 1803 г. таким образом завершился первый этап создания
«третьей Германии» — дружественной Франции группы немец-
ких княжеств, которая служила одновременно буфером и проти-
вовесом Австрии и Пруссии. Тем самым «Священная Римская
империя» была обречена на скорую смерть. К тому же благодаря
происшедшим изменениям впервые в истории большинство в
коллегии курфюрстов получили протестанты, что грозило Габс-
бургам в будущем потерей императорской короны. Помешать
этому разгромленная Австрия никак не могла. Ей оставалось
лишь приспосабливаться к новым условиям.
Когда летом 1804 г. во Франции в результате плебисцита
Наполеон был провозглашен наследственным императором,
Франц II, в свою очередь, объявил об учреждении титула ав-
стрийского императора в своих родовых землях и стал носите-
лем этого титула под именем Франца I. Был учрежден именно
титул императора, но не империя, поскольку по внутриполи-
тическим причинам Франц не мог уничтожить Венгерское и
Чешское королевства как самостоятельные, с формально-
юридической и исторической точек зрения, государственные
образования. Наоборот, титул австрийского императора был
сопряжен с титулами венгерского и чешского короля. Как
писал Франц I эрцгерцогу Иосифу, «титул императора будет
закреплен за представителями австрийского правящего дома,
но ни название, ни статус стран, входящих в состав монархии,
не изменятся». Собственно говоря, «старый новый» импера-
тор под давлением обстоятельств всего лишь законодательно
оформил то, что давно уже было историческим фактом, а имен-
но — зависимость влияния и веса Габсбургов в европейской
политике от «этой империи (Австрийской. — Я.Ш) как еди-
ного целого (Gesamtreich), а не от избрания курфюрстами на
трон «Священной Римской империи»... Прагматическая сан-
кция создала настоящую взаимосвязь между землями Габсбур-
гов; возникновение Австрийской империи принесло новый
титул государю и новое название его владениям, не более то-
го» (Капп, 1, 15—16).
После Люневильского мира позиции эрцгерцога Карла
при венском дворе снова усилились. Брат императора был на-
190 —... .. -
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
значен главой гофкригсрата и приступил к давно задуманной
им военной реформе, тесно связанной с упорядочением фи-
нансов монархии. Однако сделать он успел немного, посколь-
ку в Вене опять начала брать верх «партия войны». Карл был
убежден, что очередное столкновение с Наполеоном закон-
чится новой катастрофой, если Австрия не сумеет выиграть
время и тщательно подготовиться к войне. Но изменение по-
зиции России, где молодой царь Александр I и аристократи-
ческая элита не скрывали ненависти к Наполеону, вдохнуло
надежду на успех в сердца австрийских сторонников реванша.
Ряд событий 1804—1805 гг. — захват и казнь французами гер-
цога Энгиенского (представителя династии Бурбонов, жив-
шего в Бадене), провозглашение Наполеона итальянским ко-
ролем, русско-британское соглашение о субсидиях и др. —
способствовали сближению Лондона, Вены и Петербурга и
формированию третьей антифранцузской коалиции.
Поражение союзников предопределили два фактора — воен-
ный и политический. С самого начала ими была сделана страте-
гическая ошибка: в Вене решили, что главным театром военных
действий снова будет Италия, и сосредоточили там основную
часть австрийских войск под началом эрцгерцога Карла. Тот одер-
жал победу над французами у Кальдьеро, но она оказалась беспо-
лезной в стратегическом смысле. Между тем Наполеон свернул
Булонский лагерь, где его армия готовилась к вторжению на
Британские острова, и быстрым маршем двинулся через Герма-
нию к австрийским границам. Здесь вступил в действие полити-
ческий фактор, неблагоприятный для антифранцузской коалиции:
в Германии у нее не оказалось союзников; Пруссия сохраняла
нейтралитет, а южногерманские государства (Бавария, Баден и
Вюртемберг) встали на сторону Наполеона.
19 октября 1805 г. император французов удачным манев-
ром окружил и вынудил капитулировать под Ульмом 35-ты-
сячную австрийскую армию генерала Мака. Месяц спустя На-
полеон занял Вену; основные силы австрийцев отступили на
северо-восток для соединения с русскими войсками. Впервые
За более чем 300 лет, со времен венгерского короля Матиаша
Корвина, габсбургская столица покорилась иностранному за-
191
Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ,
воевателю. Однако надежды на успех у союзников еще сохра-
нялись — и были развеяны лишь 2 декабря, когда под Аустер-
лицем (ныне Славков на юге Чехии) Наполеон нанес им со-
крушительное поражение.
На второй день Рождества 1805 г. Австрия подписала Пре-
сбургский (Братиславский) мир, условия которого были еще
более тяжелыми, чем положения договоров в Кампо-Формио
и Люневиле. Император Франц уступал Итальянскому королев-
ству (то есть Наполеону) Венецию, Истрию и Далмацию, Ба-
варии — Тироль, Бадену и Вюртембергу — ряд небольших вла-
дений в Германии. Корона «Священной Римской империи»,
которую он формально все еще носил, окончательно стала
лишь горьким напоминанием о былом могуществе и славе. Но
впереди монархию ждали еще-более трудные времена.
ХРОНИКА ПОРАЖЕНИЙ: АУСТЕРЛИЦ - ВАГРАМ
После Аустерлица в отставку были отправлены главные
инициаторы и проводники прежней политики во главе с ми-
нистром иностранных дел Кобенцлем. Новым руководителем
австрийской дипломатии стал граф Иоганн Филипп фон Шта-
дион. Снова укрепилось и положение эрцгерцога Карла, ко-
торому было присвоено звание генералиссимуса и даны неог-
раниченные полномочия в области военного строительства.
Карл реорганизовал систему подготовки офицеров, ввел в ав-
стрийской армии новый устав, способствовал подъему воен-
ного образования, много занимался вопросами перевооруже-
ния войск (последнее, впрочем, осложнялось финансовыми
трудностями монархии).
Тем временем Наполеон продолжал перекраивать карту
Европы. Политика императора французов вступила в новую,
династическую фазу. Членам клана Бонапартов раздавались
короны зависимых от Франции государств: старший брат им-
ператора Жозеф стал королем Неаполя, младший Луи — гол-
ландским королем, сестра Каролина и ее муж Иоахим Мюрат
получили герцогство Бергское на западе Германии и т. д. Ди-
792 .................................. .
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
настические замыслы Наполеона дополнялись желанием по-
ставить на колени Англию, для чего ему была необходима
экономическая изоляция непокорного острова. Для этого
нужно было завершить «реконструкцию» Германии, оконча-
тельно подчинив ее французскому влиянию. Здесь на пути
Бонапарта встала Пруссия.
Непоследовательная политика короля Фридриха Вильгельма
III, который то флиртовал с Наполеоном, то находился на грани
войны с ним, излишняя самоуверенность прусской патриотичес-
кой партии во главе с королевой Луизой, чрезмерные надежды,
возлагавшиеся в Берлине на недавно заключенный союз с Рос-
сией, — все это привело к тому, что Пруссия выступила против
Наполеона в самый неподходящий момент и фактически в полном
одиночестве (русские войска на первом этапе войны не успели
оказать ей поддержку). 14 октября 1806 г. французы в «битвах-
близнецах» при Иене и Ауэрштедте разнесли прусскую армию в
пух и прах. Наполеон вступил в Берлин, и с Пруссией было бы
покончено, если бы Россия не выполнила свои союзнические
обязательства, начав войну против Франции. Кровопролитная
кампания 1807 г. завершилась победой Наполеона при Фридлан-
де, после чего на плоту посреди Немана у селения Тильзит рус-
ский и французский императоры заключили мир, фактически
разделивший континентальную Европу на сферы влияния двух
империй. Пруссия благодаря заступничеству Александра I сохра-
нилась как независимое государство, но в сильно урезанном виде
и с армией, численность которой была ограничена 42 тыс. чело-
век. Клан Бонапартов радовался новому приобретению: специ-
ально для младшего из братьев, Жерома, из отрезанных от Прус-
сии западных провинций между Эльбой и Рейном было создано
королевство Вестфалия.
Еще до разгрома Пруссии под покровительством Напо-
леона был создан Рейнский союз, в который вошли 16 князей,
объявивших о выходе из состава «Священной Римской импе-
рий». Франц II/I вынужден был смириться с гибелью древ-
нейшего государственного образования Европы и торжест-
венно сложить с себя титул и корону римско-германского им-
ператора. Это произошло 6 августа 1806 г. Интересно, что
Империя, просуществовавшая (если вести отсчет от Карла Ве-
= ------================== 193
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ,
дикого) более тысячи лет, была оплакана очень немногими
современниками. Ее формальное упразднение стало лишь
окончанием долгой агонии, начавшейся после Вестфальского
мира 1648 г. Сожаления, звучавшие в связи с концом импе-
ри в 1806 г., были связаны главным образом с обстоятельствами
ее окончательного крушения. Австрийский посланник при
рейхстаге в Регенсбурге Фаненберг так писал об этом: «Низ-
ко, очень низко во всех отношениях пала старая добрая Гер-
мания, которая, будучи единой, смогла дать отпор даже рим-
лянам; теперь, уступив розни интересов, она пала столь низ-
ко».
Однако призрак империи будоражил умы немцев на протя-
жении последующих десятилетий. Она жила в их памяти как вос-
поминание — или напоминание? — о нереализованных возмож-
ностях, о несостоявшемся объединении, и уже скорее как миф,
чем реальное историческое явление, способствовала подъему не-
мецкого национализма в XIX столетии. События и персонажи из
истории погибшей империи нередко служили приверженцам
различных националистических течений Германии для под-
тверждения верности собственных идеологических построений.
Так, национал-либералы видели для себя образец в германиза-
торской политике Иосифа II и либеральном наследии Леопольда
II. Прусская же официальная пропаганда эпохи Бисмарка и объ-
единения Германии «железом и кровью» апеллировала к средне-
вековой истории, проводя, например, параллель между «импера-
тором Рыжая Борода» — Фридрихом Барбароссой и «императором
Белая Борода» — Вильгельмом I Гогенцоллерном как символами
былого и нынешнего единства и могущества германского рейха.
Как бы то ни было, для Габсбургов отказ от римско-гер-
манского императорского титула и сопряженного с ним, пусть
даже чисто формального, звания первого монарха Европы оз-
начал в первую очередь «завершение строительства Австрийской
империи и отказ от старых универсалистских обязательств»
(Wandruszka. The House of Habsburg, 163). Тем не менее вынуж-
денную утрату древней короны в Вене не могли не считать
очередным оскорблением со стороны «корсиканского узурпа-
тора». События 1806 года способствовали тому, что австрий-
194
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
ская «партия войны», совсем было сломленная после Аустер-
лица, опять подняла голову. Душой этой партии стала импе-
ратрица Мария Людовика — третья жена Франца I, дочь герцога
Моденского Фердинанда, брак с которой император заклю-
чил в январе 1808 г. Третья супруга, в отличие от других жен
императора, интересовалась политикой и была преисполнена
ненависти к Наполеону, который лишил ее родителей Моде-
ны. Мария Людовика находилась в приятельских отношениях
с графом Штадионом и всячески поддерживала его реформа-
торские усилия. «Я хотела бы быть мужчиной, чтобы служить
государству», — писала пылкая императрица. Она и Штадион
сходились во мнении, что монархия должна использовать
первую подходящую возможность для того, чтобы отомстить
корсиканцу.
Эрцгерцог Карл под влиянием Штадиона постепенно из-
менил свою позицию. Очень большое, очевидно, даже пре-
увеличенное значение в Вене придавали начавшим поступать
в 1808 г. вестям из Испании, где Наполеон столкнулся с небы-
вало сильным и ожесточенным сопротивлением. Известию о
победе испанцев над французским отрядом при Байлене габс-
бургский двор радовался как триумфу собственных войск.
В Австрии спешно создавалось народное ополчение — лан-
двер; таким образом правительство сделало первый шаг к вве-
дению всеобщей воинской повинности и созданию современ-
ной армии. В апреле 1809 г. сторонники войны увлекли за со-
бой колеблющегося императора. Эрцгерцог Карл обратился с
пламенным манифестом ко всему немецкому народу. «Наше
дело — дело Германии!» — писал он. Это был едва ли не един-
ственный случай, когда Габсбурги попытались использовать
в своих целях националистические чувства. Уже сам этот
факт говорит об исключительно серьезном положении, в ко-
тором оказалась монархия, вступая в новую войну с наполео-
новской империей — без союзников, с недостатком средств и
в условиях, когда военная реформа была еще далека от завер-
шения.
Германия не откликнулась. Кроме восстания тирольских
крестьян под предводительством Андреаса Хофера, авантюры
====^====== 195
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
майора Шилля, напавшего со своими сторонниками на несколь-
ко французских отрядов в Германии, и ряда других неболь-
ших выступлений, немцы не предприняли ничего, чтобы под-
держать, военные усилия Австрии. Во-первых, националистичес-
кие- настроения в Германии в тот момент еще не были столь
сильны, во-вторых, слишком велик оказался страх перед непобе-
димым Наполеоном и слишком ничтожной представлялась веро-
ятность того, что неоднократно битая габсбургская монархия
сможет наконец одолеть его. Австрии пришлось воевать в одино-
честве.
Боевые действия длились недолго. Французы, опрокинув
армию эрцгерцога Карла, 13 мая 1809 г. вновь заняли Вену.
Девять дней спустя основные силы австрийцев преградили
Наполеону дорогу у селения Асперн. Настал зведный час ав-
стрийского генералиссимуса: его армия, сражавшаяся упорно
и мужественно как никогда, воспользовалась подарком судь-
бы — падением моста, отрезавшего часть французских войск
от основных сил, — и нанесла Наполеону поражение. Вполне
вероятно, что в этот момент Бонапарт был готов к мирным пе-
реговорам на достаточно выгодных для австрийцев условиях.
Не менее вероятно, что решительные и энергичные действия
эрцгерцога Карла сразу после Асперна могли бы превратить
победу в сражении в победу в целой войне.
Но австрийский командующий, похоже, сам испугался
собственного успеха. Колоссальные потери, понесенные его
армией, привели Карла в подавленное состояние духа. «От бит-
вы у Регенсбурга и особенно после нынешней, у Асперна, —
писал он родственнику, Альбрехту Саксен-Тешенскому, — не
устаю повторять: мир, мир, мир. Лучше пожертвовать чем-то,
нежели потерять всё». Наполеон получил возможность пере-
дохнуть и перегруппироваться. 5 июля обе армии вновь встре-
тились у Ваграма. Сражение продолжалось два дня и отлича-
лось необычайным упорством и чрезвычайно высокой д ля тех
времен концентрацией артиллерии. «Большая батарея» Напо-
леона, составленная из сотни орудий, внесла заметный вклад
в победу французов. Эрцгерцог Карл увел с поля боя остатки
своих войск — достойно бившихся, но вновь проигравших-
196-------
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
Его генералы были деморализованы и тоже просили мира.
Карл предложил Наполеону заключить перемирие и отказал-
ся от командования. Его воинская карьера была закончена.
Габсбургская монархия стояла на краю гибели. Победи-
тель не скрывал своего намерения расчленить ее или по край-
ней мере добиться отречения императора Франца, которого
считал главным виновником этой войны. В качестве кандида-
тов на престол рассматривались эрцгерцоги Карл и Ферди-
нанд. Оба не горели желанием «подсиживать» брата, хотя пос-
ледний и заявил, что во имя блага государства и династии готов
отказаться от власти. Тем не менее традиционная лояльность
Габсбургов по отношению к главе семьи сыграла свою роль:
отречению императора династия предпочла самое тяжелое из
всех мирных соглашений, когда-либо подписанных ее пред-
ставителями. Шёнбруннский мир, заключенный 14 октября
1809 г., означал для Австрии потерю Зальцбурга, Иннской
четверти, Каринтии, Западной Галиции и всего Адриатичес-
кого побережья с Триестом. Габсбурги лишились территории
в 100 тыс. кв. км с населением в три с 3,5 млн. человек. Чис-
ленность австрийской армии ограничивалась 150 тыс. солдат
и офицеров. Габсбургская монархия не была унижена до та-
кой степени, как Пруссия, но ее значение в европейской по-
литике резко уменьшилось: из великой державы она преврати-
лась во второстепенную страну.
Победа Франции в войне 1809 г. похоронила прежнюю сис-
тему государственно-политического устройства Центральной
Европы, ядром которой была монархия Габсбургов. Наполеон,
считавший себя преемником Карла Великого, возрождал дав-
нюю универсалистскую мечту о единой европейской империи
под властью одного государя — но на новых принципах, рожден-
ных французской революцией. Много позднее, уже на острове
св. Елены, низложенный император так — несколько приукра-
шивая — описывал свои цели: «Можно было бы подумать о Со-
единенных Штатах Европы по образцу Америки... Я хотел подго-
товить объединение основных интересов Европы — примерно
так же, как у нас в стране объединил партии... Возникающее не-
довольство народов меня мало заботило — результат все равно
197
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
повернул бы их ко мне... Европа вскоре фактически стала бы
единым народом, путешествуя по ней, каждый находился бы в
общем отечестве...»
В этой Европе не было места ни Габсбургам, ни их много-
национальной монархии, объединенной на основе совсем
другого принципа, органически чуждого Наполеону, — леги-
тимистско-династического. Отныне, чтобы выжить, Австрия
должна была прибегнуть к самым экстравагантным средст-
вам. И тогда в Вене вспомнили о старом оружии австрийского
дома — династических браках.
ХРОНИКА ПОБЕД: МАРИЯ ЛУИЗА
За неделю до того, как австрийский представитель князь
Лихтенштейн поставил подпись под унизительным Шёнб-
руннским договором, Франц I, приняв отставку удрученного
Штадиона, назначил новым министром императорского дво-
ра и иностранных дел (эти должности по традиции были со-
вмещены) графа Клеменса Венцеля Лотара фон Меттерниха.
Этому человеку предстояло в течение почти 40 лет вершить
судьбы габсбургской монархии и ее народов.
36-летний Меттерних имел довольно богатый дипломати-
ческий опыт: он участвовал в переговорах имперских представи-
телей в Раштатте (1797—1799), затем был послом Австрии в Дрез-
дене (1801—1803) и Берлине (1804—1806). Последние три года
граф представлял императора Франца в Париже. Будучи родом
из прирейнской Германии, Меттерних, чьи поместья были утра-
чены в результате медиатизации, осуществленной с благослове-
ния Наполеона, нашел в Австрии вторую родину. Удачная же-
нитьба на внучке легендарного канцлера Кауница открыла ему
путь к быстрой дипломатической карьере. Не имея причин сим-
патизировать французам и их выскочке-императору, Меттерних,
консерватор до мозга костей, был достаточно гибким и разум-
ным политиком, чтобы понимать гибельность для Австрии даль-
нейшей конфронтации с властелином Европы. В последние ме-
сяцы своей посольской службы в Париже он осторожно пытался
убедить Франца I и Штадиона отказаться от военных планов.
79/?..- -.......
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
Тщетно. Но поражение Австрии принесло успех самому Меттер-
ниху — он стал министром, хотя в тот момент мало кто позавидо-
вал бы ему: положение габсбургской монархии в конце 1809 года
выглядело просто отчаянным.
К тому времени император французов, находившийся на
вершине могущества, всерьез задумался о продолжении рода.
Его брак с Жозефиной де Богарне оставался бездетным. На-
полеон, хоть и с тяжелым сердцем, развелся с Жозефиной и стал
искать подходящую невесту среди отпрысков ведущих динас-
тий Европы. В Петербурге ему не повезло: Александр I, ссы-
лаясь на малолетство своей сестры, великой княжны Анны
Павловны, твердо сказал французскому посланнику «нет».
Зато не отказал император Франц, которого Меттерних убе-
дил в том, что подобная возможность превратить заклятого
врага в родственника и союзника может больше не подвер-
нуться. В начале 1810 г. переговоры о браке Наполеона со
старшей дочерью Франца 1,19-летней эрцгерцогиней Марией
Луизой, уже шли полным ходом.
Мария Луиза была высокой, довольно миловидной де-
вушкой, не выделявшейся особыми душевными и интеллек-
туальными достоинствами, но вполне подходившей для про-
должения рода Бонапартов, что было главной целью Напо-
леона, который по-солдатски грубо заметил, что «женится на
чреве». В Вене новость о готовящемся браке вызвала неодно-
значную реакцию. Императрица Мария Людовика, мачеха
невесты, повторяла, что ей недоставало только стать «тещей
дьявола»; антифранцузская партия при дворе проклинала
Меттерниха, решившего отдать габсбургскую принцессу «кор-
сиканскому Минотавру»; люди же, далекие от дворцовых ин-
триг, радовались, полагая, что брак Марии Луизы с Наполео-
ном избавит Австрию от бесконечных войн. Саму невесту о ее
Чувствах и желаниях никто не спрашивал: в роду Габсбургов
браки по любви были исключением, а не правилом.
11 марта 1810 г. в августинской церкви в Хофбурге был за-
ключен брак per procurationem, то есть в отсутствие жениха,
Которого — ядовитая ирония судьбы — на церемонии заме-
Щал эрцгерцог Карл. Через два дня новоиспеченная француз-
, .....................................199
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
екая императрица покинула Вену и отправилась к нетерпели-
во ожидавшему ее супругу. Жена повелителю Европы явно
понравилась: первые несколько месяцев он не отходил от нее,
решая многие государственные дела в присутствии императ-
рицы. Бонапарт, покоривший полмира, не был избалован ис-
кренней женской любовью и семейным счастьем. Мария Луи-
за сумела показать себя образцовой супругой, поэтому их со-
вместная жизнь оказалась весьма гармоничной. «Я почти все
время с ним, он горячо меня любит, я ему очень благодарна и
отвечаю тем же, — писала Мария Луиза отцу. — Я нахожу, что
он очень симпатичен, если только узнать его поближе; в нем
много притягательного и есть обаяние, которому невозможно
сопротивляться. Я убеждена, что буду счастлива с ним».
Скорее всего императрица действительно верила в это,
хоть и не питала к Наполеону большой любви. Его чувства
оказались более глубокими: физическая страсть стареющего
мужчины к молодой притягательной женщине переросла в
нежную привязанность. Когда 20 марта 1811 г. у Марии Луизы
начались родовые схватки, акушеры поняли, что роды предсто-
ят очень тяжелые, и в критический момент обратились к им-
ператору с вопросом: если не удастся сохранить жизнь и мате-
ри и ребенка, кого из них нужно спасать в первую очередь?
Наполеон, так долго мечтавший о сыне, не раздумывая отве-
тил: «Императрицу». К счастью, все обошлось, и в живых ос-
тались как маленький Наполеон Франц Карл Иосиф, полу-
чивший титул римского короля (Roi de Rome), так и его мать.
Продолжение династии Бонапартов было обеспечено.
Мария Луиза оправдала и надежды, которые возлагали на
нее в Вене: после ее брака с Наполеоном связи Австрии с Фран-
цией стали куда более прочными. Хотя это было не более чем
societas leonis (буквально — «общество льва» (лат.); в перенос-
ном смысле — союз сильного со слабым), положение габсбург-
ской монархии в Европе понемногу начало укрепляться. Когда
к концу 1811 г. стало ясно, что разрыв Наполеона с Алексан-
дром I неизбежен, император Франц по настоянию Меттер-
ниха пошел на союз с французами, обязавшись в случае войны с
Россией выставить 30-тысячный вспомогательный корпус-
200 .......
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
В то же время австрийские дипломаты в Петербурге давали
понять, что всерьез воевать с восточным соседом их страна не
собирается. Вена вела дипломатическую игру, целью которой
было восстановление геополитического равновесия в Европе
вообще и роли Австрии как важной составляющей «концерта
держав» — в частности.
Мария Луиза, заложница большой политики, не слишком
интересовалась дипломатическими комбинациями своего
отца и его министра, равно как и военными экспедициями
мужа. Перед началом войны с Россией, в мае 1812 г., Наполе-
он, отправляясь на фронт, наделил супругу полномочиями
правительницы, но фактически власть во Франции в отстут-
ствие императора принадлежала министру полиции Фуше и
нескольким маршалам, а впоследствии также Жозефу Бона-
парту. Мария Луиза почти не вмешивалась в деятельность
правительства, которая тем не менее осуществлялась ее име-
нем — из-за чего, например, юные рекруты, 15—16-летние
мальчишки, поставленные под ружье в последние месяцы им-
перии, получили прозвище «марии-луизы».
Она вообще с покорностью принимала изменения в своей
судьбе и привыкла быть пассивной во всем, кроме разве что вы-
бора любовников. После падения Наполеона экс-императрица
без сопротивления и даже с облегчением вернулась к отцу вместе
с маленьким «орленком», который так и не стал Наполеоном II.
Низложенный император забрасывал жену письмами, требуя ее
приезда на остров Эльбу; она не отвечала. Позднее по распоря-
жению великих держав в удел Марии Луизе досталось герцогство
Пармское, где она правила с помощью своего второго мужа, ка-
валерийского генерала Адама Нейпперга, за которого вышла в
год смерти Наполеона — 1821-й, а затем и третьего, графа Бом-
белля. Старшая дочь Франца I ничем не выделялась среди ита-
льянских монархов той эпохи, разве что в последние годы жизни
уделяла большое внимание благотворительности. Она сконча-
лась в 1847 г. в возрасте 56 лет, на 15 лет пережив своего несчаст-
ного сына от первого брака, который жил при дворе деда в Вене
под именем герцога Райхштадтского и умер в ранней молодости
от туберкулеза.
= -...........- 201
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
Впрочем, в 1811 г. Наполеон I еще повелевал огромной им-
перией, а его маленький сын был наследником трона. Союз с
этой империей граф Меттерних считал своим выдающимся
достижением, добиться которого ему удалось, использовав
традиционный прием Габсбургов — династический брак. Что
бы ни говорили его недоброжелатели при венском дворе, же-
нитьбу Наполеона на Марии Луизе Меттерних мог по праву
приравнять к выигранной войне. Верность консервативно-
легитимистским принципам сочеталась у австрийского мини-
стра с чрезвычайным прагматизмом. Именно это сочетание
принесло ловкому графу, а вместе с ним и Австрии, неожи-
данные и выдающиеся успехи в последующие годы, когда На-
полеону начало изменять военное счастье.
ХРОНИКА ПОБЕД: ЛЕЙПЦИГ - ПАРИЖ - ВЕНА
3 декабря 1812 г. в последнем бюллетене «Великой армии»
императора Наполеона, которая полгода назад начала наступ-
ление на Россию, остатки некогда полумиллионного войска
были извещены о том, что с официальной точки зрения Grand
Аллее более не существует. Для того чтобы понять это, не тре-
бовалось никаких бюллетеней: замерзающее, голодное воин-
ство, собранное Бонапартом по всей покоренной Европе, не
чаяло унести ноги из этой ужасной страны, с ее огромными
расстояниями, страшными морозами, упорно сражающейся
армией и враждебным населением. Русский поход закончился
первой в жизни Наполеона полномасштабной военной катас-
трофой. Император бросил остатки армии и умчался в Па-
риж — собирать новые войска. Он чувствовал: Европа, скло-
нившаяся перед его могуществом, теперь, Когда он ослаблен,
поднимется против поработителя. Мечта о великой империи,
о мире, объединенном под властью династии Бонапартов, об-
ратилась в прах.
В Вене известие о поражении Наполеона, с которым Ав-
стрия формально находилась в союзе, восприняли с плохо
скрываемой радостью. Тревожился только Меттерних: что,
202 .._ .....
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
если на смену французскому владычеству придет власть дру-
гого колосса — России, стремительно превращавшейся в пер-
вую державу Европы? Отныне политика главного австрийско-
го дипломата, с которым был полностью солидарен Франц I,
сводилась к обеспечению такого положения, при котором
Франция не оказалась бы слишком ослабленной, а Россия —
чересчур сильной. По мнению императора Франца и канцле-
ра Меттерниха, Австрия должна была взять на себя роль по-
средника в восстановлении мира и равновесия в Европе. А за-
одно и вернуть себе кое-что из утраченного в ходе неудачных
войн с Наполеоном.
Тем временем Россия и Пруссия поставили на ту же карту,
которую четырьмя годами раньше пытался разыграть эрцгерцог
Карл: в Калишском воззвании к народам Германии Александр I
и Фридрих Вильгельм III призвали немецких князей и их под-
данных к началу национально-освободительной борьбы. На сей
раз, в отличие от 1809 г., этот призыв возымел действие: герман-
ские сателлиты Наполеона один за другим отворачивались от
него. Это вызвало беспокойство в Вене, где считали опасным
любое движение под националистическими лозунгами. Австрия
удвоила свои посреднические усилия, пытаясь склонить стороны
к миру.
Сама кампания 1813 года началась для русских и прусса-
ков неудачно: в мае Наполеон разбил их под Люценом и Бау-
ценом. Но и у французов уже недоставало сил для того, чтобы
поставить в войне победную точку. Армии замерли на рассто-
янии нескольких дневных переходов друг от друга. В начале
июня стороны, к большому удовольствию Меттерниха, за-
ключили перемирие, которое длилось два месяца. Наполеон
послал в Прагу на переговоры с противниками генерала Ко-
ленкура, принадлежавшего к «партии мира» при французском
Дворе. Однако полномочия Коленкура были ограничены ин-
струкциями императора: Бонапарт хотел продиктовать Рос-
сии и Пруссии условия соглашения, сохранив за собой боль-
шую часть завоеваний. В свою очередь, союзники настаивали
На выполнении Францией ряда условий: ликвидации герцог-
ства Варшавского, созданного Наполеоном в 1807 г. из поль-
203
Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ, А
ских земель, отобранных у Пруссии; восстановления Пруссии
в границах 1806 г. или близких к таковым; роспуска Рейнско-
го союза; возвращения Австрии адриатического побережья.
Переговоры быстро зашли в тупик.
26 июня 1813 г. Меттерних лично отправился на аудиен-
цию к Наполеону. Тот принял его во дворце Марколини в
Дрездене. Разговор великого императора с великим диплома-
том подробно передан в мемуарах последнего. Трудно ска-
зать, насколько правдиво Меттерних описал собственное по-
ведение, но слова и образ действий Наполеона в его изложе-
нии выглядят вполне правдоподобными — во всяком случае,
логичными для императора-солдата, привыкшего решать во-
просы большой политики на поле боя, а не за столом перего-
воров. «Ваши властители, — заявил Наполеон Меттерниху, —
рожденные на троне, могут двадцать раз позволить разбить
себя и все же опять и опять возвращаться в свои резиденции,
но я этого не могу, я — сын удачи! Моя власть ни на день не
переживет тот момент, когда я перестану быть сильным и вну-
шать страх». Наполеон не пожелал согласиться с условиями
союзников. «Все, с ним покончено!» — заметил Меттерних
маршалу Бертье, садясь в карету по окончании аудиенции.
10 августа боевые действия были продолжены, а два дня спус-
тя Австрия официально присоединилась к новой антифран-
цузской коалиции.
16—19 октября 1813 г. под Лейпцигом в грандиозной трех-
дневной «битве народов» объединенные войска России, Ав-
стрии, Пруссии и Швеции разбили армию Наполеона. Поначалу
силы сторон были практически равны: 205 тыс. человек у союз-
ников против 190 тыс. у французов. Однако в ходе сражения к
коалиции подходили подкрепления, вдобавок немецкие части,
остававшиеся в рядах наполеоновской армии, стали переходить
на сторону союзников. Бонапарту удалось избежать окружения,
но в результате «битвы народов» он вынужден был отступить за
Рейн. Империя агонизировала.
Наполеон упрямо рыл собственную могилу. После Лейп-
цигского сражения у него еще был шанс спасти свой трон: со-
юзные монархи уже не предлагали ему мир с сохранением «ес-
204. . ....................... ' . ==
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
тественных границ» на Рейне, Альпах и Пиренеях, но были
готовы оставить Наполеона у власти, если он смирится с воз-
вращением Франции к рубежам 1792 года. Особенно настаи-
вала на примирении с Бонапартом Австрия: император Франц
не забывал о том, что его дочь — французская императрица, а
внук — наследник престола. Отречение Наполеона I в пользу
сына при формальном регентстве Марии Луизы представля-
лось Меттерниху и его государю лучшим для Австрии вариан-
том развития событий. Однако союзники не желали этого:
Пруссия горела жаждой мести, Англия поддерживала интере-
сы французских принцев-эмигрантов, родственников казнен-
ного Людовика XVI, царь же Александр то высказывался в
пользу провозглашения французским королем бывшего напо-
леоновского маршала Бернадотта, то предавайся либераль-
ным мечтаниям о том, как французы на учредительном собра-
нии сами выберут себе нового монарха.
Между тем Наполеон продолжал сражаться. Уже на террито-
рии Франции, располагая главным образом юными, плохо обучен-
ными «мариями-луизами», он ухитрился нанести врагам несколь-
ко серьезных поражений. Однако его страна устала от неугомон-
ного и кровожадного повелителя. Маршал Мармон открыл
союзникам путь на Париж, другие маршалы вынудили Наполео-
на подписать отречение в пользу сына, а тем временем ловкий
министр иностранных дел Талейран готовил возвращение Бур-
бонов. 31 марта 1814 г. союзные армии вступили в Париж. Война
была окончена. Несколько дней спустя в столицу своей страны в
карете, украшенной почти забытым французами гербом — бур-
бонскими лилиями, въехал пожилой, тучный, страдающий от
подагры человек с добродушным лицом — Людовик XVIII, ми-
лостью Божьей и волей союзных держав новый король Франции.
* * *
Для австрийской дипломатии главной задачей теперь бы-
ло восстановление своего влияния в центре Европы, то есть
прежде всего в Германии и Италии. Война против Наполеона
вызвала подъем национальных чувств немцев. Либерально
205
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
настроенные представители дворянства, интеллигентские
круги, значительная часть бюргерства мечтали об объедине-
нии страны на новых условиях, более соответствующих духу
эпохи. Многим из них представлялась удобной модернизиро-
ванная модель «Священной Римской империи», идея восста-
новления которой витала в 1814 г. в воздухе. Восторженный
прием, оказанный Францу I во время его поездки по южной и
западной Германии, свидетельствовал о том, что многие нем-
цы видят в Габсбургах потенциальных объединителей страны.
Эти люди сильно ошибались: единая Германия не только не
входила в число приоритетов габсбургской политики, напро-
тив — ее возможное появление было кошмаром, который ли-
шал сна Франца I и его верного министра. «Если они хотят сде-
лать меня тем, чем я был раньше, то покорнейше благодарю, —
заявил император, — если же они хотят меня сделать чем-то
другим, то любопытно, как это у них получится».
Единая Германия означала Германию национальную, а это
противоречило и характеру дунайской монархии как многонаци-
онального государства, и природе самой власти Габсбургов, по-
строенной на наднациональном принципе. Восстановление Герман-
ской империи означало бы для династии неизбежные проблемы
с принадлежащими ей землями, населенными негерманскими
народами, в первую очередь с Венгрией. Кроме того, попытка
Габсбургов встать во главе новой Германии привела бы к столк-
новению с Пруссией, также рассматривавшей небольшие немец-
кие государства как зону своего влияния. Наконец, немецкие либе-
ралы, игравшие заметную роль в националистическом движении,
никак не могли быть союзниками консервативной австрийской
династии, которая придерживалась совершенно иных взглядов
на общественное устройство и отрицала либеральный принцип
суверенитета народа.
Меттерних, возведенный в 1813 г. Францем I в княжеское
достоинство, имел свои представления о будущем Германии.
«С мыслью о системе, построенной на теснейшем сотрудни-
честве Австрии и Пруссии, усиленных Германским союзом,
который находился бы под равномерным влиянием обоих
этих государств, причем Германия не перестала бы представ-
206 .......... .............. .......
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
лять собой единый политический организм, — с такой иници-
ативой выступает австрийский кабинет, — писал «серый кар-
динал» императора Франца одному из прусских министров. —
Вся позиция Австрии и заключенные ею договоры проникну-
ты этим духом, который благодаря позитивному влиянию
союза двух центральных держав предоставит Германии гарантию
спокойствия, а всей Европе — основу для всеобщего мира».
Реализации этого проекта Австрии удалось добиться в до-
говоре о создании Германского союза, который стал частью
итоговых документов Венского конгресса европейских дер-
жав, подписанных 9 июня 1815 года. Это был союз князей, а
не народов: в качестве его основателей выступили австрий-
ский император, пять королей (Пруссии, Баварии, Саксонии,
Ганновера и Вюртемберга), семь великих герцогов, десять
герцогов, двенадцать князей, один курфюрст, один ландграф
и четыре вольных города (Бремен, Гамбург, Любек и Франк-
фурт). Последний стал местом заседаний Союзного совета,
состоявшего из представителей государств — членов союза.
Председательство в совете закреплялось за Австрией. Грани-
цы Германского союза в основном соответствовали границам
«Священной Римской империи»: в него не вошли как негер-
манские земли Габсбургов, так и восточная часть владений
прусского короля.
В Италии идея национального единства укоренилась не-
сколько глубже, чем в Германии. Во многом это произошло бла-
годаря существованию Итальянского королевства, которое хоть
и было сателлитом Франции, управлявшимся пасынком Напо-
леона Евгением де Богарне, однако представляло собой первое за
многие века единое государство итальянского народа. Меттер-
них не скрывал своих опасений по поводу Италии: «Единая Ита-
лия, — писал он, — возможна лишь как соединение самостоя-
тельных частей, из которых состоит этот полуостров. Такое со-
единение может иметь лишь форму республики». Поэтому новое
государственно-политическое устройство Италии, одобренное
Венским конгрессом, не содержало никаких элементов, общих
для всех государств, расположенных на Апеннинах. Прежние
князья, изгнанные Наполеоном из своих владений, получили их
207
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
обратно — в том числе младшие ветви Габсбургов, тосканская и
моденская. В состав самой австрийской монархии было включе-
но Ломбардо-Венецианское королевство с центром в Милане.
Высшая власть в этом псевдоавтономном образовании принад-
лежала вице-королю, которым впоследствии стал один из бра-
тьев императора, эрцгерцог Райнер, однако на практике его пол-
номочия сильно ограничивались центральным правительством.
Австрия стала доминирующей державой на Апеннинском полу-
острове.
Кроме того, решениями Венского конгресса Австрия бы-
ла восстановлена в границах 1797 г., за исключением неболь-
шой области Брейсгау, отошедшей к Бадену, и южных Нидер-
ландов, ставших частью новообразованного Голландского ко-
ролевства. Таким образом, через шесть лет после самого
тяжелого из своих поражений габсбургская монархия вернула
себе практически все утраченное в ходе войн с Францией,
расширила свои владения в Италии и вновь стала одной из ве-
дущих европейских держав. Выражаясь языком торговли, ко-
торую порой так напоминает дипломатия, Вене удался блес-
тящий гешефт: «Россия, вынесшая на своих плечах главную
тяжесть борьбы с Наполеоном, получила 2100 кв. км земли с
3 млн. населения; Австрия — 2300 кв. км с 10 млн., а Прус-
сия — 2217 кв. км более чем с 5 млн. немцев» (Цветков С.
Александр I. М., 1999. С. 485).
Политика князя Меттерниха полностью оправдала себя.
Однако до появления устойчивого баланса сил в масштабе
всей Европы, равно как и восстановления консервативного
внутриполитического устройства в ведущих европейских стра-
нах, что оставалось целью австрийской политики, было еще
далеко. Непрочность военных и дипломатических успехов ко-
алиции продемонстрировали «сто дней» Наполеона, который
в начале марта 1815 г. бежал с острова Эльбы, где находился в
ссылке, и в считанные дни восстановил свою власть во Фран-
ции. Победа союзников при Ватерлоо навсегда покончила с
«корсиканским чудовищем», но тревога и волнения, испы-
танные европейскими монархами в эти дни, заставили их ис-
кать новые способы укрепления консервативной системы в
208:..... , =
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
Европе. Австрии предстояло сыграть одну из ведущих ролей в
этом процессе. Многолетняя схватка с революцией, в которой
Габсбургам ценой огромных усилий удалось загнать против-
ника в угол, должна была быть продолжена иными, невоен-
ными средствами.
V. Felix Austria? (1815—1848)
«СВЯЩЕННЫЙ СОЮЗ»
И ЕГО АНГЕЛ-ХРАНИТЕЛЬ
«Наша страна, или лучше сказать — наши страны, отно-
сится к числу наиболее спокойных, поскольку без всяких ре-
волюций может наслаждаться большинством нововведений,
которые вырастают из пепла государств, потрясенных поли-
тическими беспорядками... Личная свобода абсолютна, ра-
венство всех сословий перед законом безусловно, все несут
одинаковое бремя; существуют титулы, но не привилегии.
Нам не хватает разве что Morning Chronicle!» Так спустя де-
сять лет после окончательного падения Наполеона писал в
Лондон своей пассии, жене русского дипломата Доротее Ли-
вен, князь Клеменс Меттерних, добившийся в 1821 г. небыва-
лого со времен Кауница почета: император Франц назначил
его «канцлером правящего дома, двора и государства».
Человек, которого тогда называли «кучером Европы», несом-
ненно, лукавил. Австрия отнюдь не являлась средоточием граж-
данских свобод, хотя, вопреки мифам, созданным впоследствии
либеральной и националистической историографией, не была
она и душным полицейским государством, «тюрьмой народов»,
из которой подданные габсбургской династии не чаяли освобо-
диться. Внутренняя политика венского правительства в значи-
тельной степени служила продолжением политики внешней, на-
правленной на сохранение мира, стабильности и равновесия в
Европе на неопределенно долгий срок.
«Австрия — голова Европы», — любил повторять князь
Меттерних. Еще до победы над Наполеоном, когда возвраще-
ние габсбургской монархии в число ведущих держав не было
209
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
решенным делом, он писал своему императору: «Характерной
особенностью положения Австрии является моральный пре-
стиж, который не могут поколебать даже самые неприятные
события. Ваше величество — единственный оставшийся пред-
ставитель старого порядка вещей, построенного на вечном и
неизменном праве... Этой роли присуще то, что не может
быть заменено ничем». Согласно концепции Меттерниха, Ав-
стрия должна была стать главной движущей силой реставра-
ции консервативно-абсолютистского порядка в Европе и од-
новременно — важнейшим звеном системы многосторонних
соглашений, обеспечивающей, во-первых, равновесие сил на
континенте и решение споров между державами дипломати-
ческим, а не военным путем, а во-вторых — единство дейст-
вий держав в борьбе с революционными движениями. Систе-
ма коллективной безопасности, основанная на принципе bal-
ance of powers, — вот что представлял собой европейский
проект Меттерниха. (Необходимо отметить, что в австрий-
ской историографии долгое время не было единого мнения о роли
Меттерниха во внешней и внутренней политике Австрии. Так, в
середине XX в. в научных кругах развернулась полемика по этому
вопросу, основными действующими лицами которой были мас-
титый историк, автор многотомной биографии Меттерниха Г.
фон Србик и его оппонент В.Библь. Подробнее об их споре см.:
Nasko S. Bibl contra Srbik// Oesterreich in Geschichte und Literatur.
1971. Bd. 15. S. 479—513.)
В немецких землях желанное равновесие обеспечивалось,
как было сказано выше, за счет сотрудничества Австрии и
Пруссии и их совместного доминирования в «третьей Герма-
нии», инструментом которого должен был служить франк-
фуртский Союзный совет. В Италии залогом сохранения ста-
тус-кво была власть Габсбургов над наиболее густонаселен-
ными и экономически развитыми провинциями. Оставались
две важнейшие задачи: предотвращение новых попыток Фран-
ции добиться гегемонии на континенте и обуздание возмож-
ной экспансии России на юго-востоке Европы.
Ради решения первой из этих задач Меттерних совместно
с Талейраном сделал все, дабы подсластить Франции пилюлю
27g ......
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
поражения. Репарации, которые должны были заплатить по-
бежденные по условиям Парижского мира 1815 г., состави-
ли не столь уж большую сумму в 700 млн. франков; вывод
150-тысячного контингента союзных войск, оставленного на
французской территории, начался уже в 1818 г., когда Фран-
ция присоединилась к «союзу четырех», заключенному тремя
годами ранее Австрией, Англией, Пруссией и Россией. По-
явилась так называемая пентархия — альянс пяти держав, на-
правленный на поддержание европейского мира и равновесия.
Франция, остававшаяся в глазах австрийского правительства
главным потенциальным источником угрозы на западе Евро-
пы, была нейтрализована — во всяком случае до тех пор, пока
на троне в Париже восседали Бурбоны.
С Россией дела обстояли сложнее. С одной стороны, кон-
сервативная стратегия русской политики 20-х — 30-х гг. была
созвучна образу мыслей Франца I и его канцлера, с другой
же — борьба за влияние на Балканах все чаще сталкивала
лбами Вену и Петербург. Кроме того, в последние годы прав-
ления мистические, ультрарелигиозные настроения, овладев-
шие некогда либеральным Александром I, наложили отпеча-
ток на его внешнюю политику. Осенью 1815 г. по инициативе
царя монархи России, Австрии и Пруссии подписали со-
вместную декларацию об образовании «Священного союза», в
первой статье которой значилось, что «три договаривающиеся
монарха при всех обстоятельствах... будут оказывать друг
другу помощь и поддержку; рассматривая себя по отношению
к подданным и армиям как главу семьи, они будут направлять
их в том же духе братства, которым они воодушевлены, чтобы
охранять религию, мир и справедливость».
Русский император рассматривал «Священный союз» не
просто как очередную коалицию держав, а как мистическое
братство монархов, целью которого является торжество христи-
анских идеалов и окончательное искоренение зла, принесенного
в мир французской революцией. В первоначальном проекте со-
юзного договора, предложенном Александром Францу I и Фрид-
риху Вильгельму III, говорилось, что монархи, вступающие в со-
юз, намерены «руководствоваться на будущие времена не иными
211
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
какими правилами, как заповедями сей святой веры, ...которые,
отнюдь не ограничиваясь приложением их единственно к част-
ной жизни..., долженствуют, напротив того, непосредственно
управлять волею царей и водительствовать всеми их деяниями».
Интересны пометки императора Франца на полях этого проекта:
большая их часть направлена на снижение религиозного пафоса
договора, максимально возможное приближение его к стандарт-
ному дипломатическому соглашению. Мистико-экуменические
проекты царя, воодушевленного тем фактом, что Россия, Ав-
стрия и Пруссия были крупнейшими державами, представляв-
шими три основные христианские конфессии — православие,
католичество и протестантизм, не находили понимания в Вене и
Берлине, заинтересованных в решении практических задач по-
литики и дипломатии, а не в спасении всего человечества.
Кроме того, ярко выраженная антилиберальная направ-
ленность альянса отпугнула Англию, которая начала отходить
от совместного курса континентальных держав. Чтобы замед-
лить этот процесс, Меттерних добился заключения «союза че-
тырех», куда более «приземленного» и выдержанного в духе
традиционной дипломатии. В рамках этого союза, к которому
позднее присоединилась Франция, была создана система
международных конгрессов, на которых представители дер-
жав обсуждали совместные действия по решению насущных
политических проблем. С 1818 по 1822 гг. такие конгрессы
проходили регулярно. Показательно, что если Австрия, Рос-
сия и Пруссия почти всегда были представлены на них лично
монархами, то Англия и Франция присылали лишь высоко-
поставленных дипломатов. Становился все более очевидным
разрыв между двумя западными и тремя восточными членами
«большой пятерки», во многом обусловленный разницей их
политических систем.
Отсутствие единства между державами особенно ярко про-
явилось во время двух кризисов в Османской империи. Когда в
1821 г. в Греции вспыхнуло восстание против турецкого господ-
ства, Россия поддержала православных греков, победа которых
могла заметно усилить русские позиции в Средиземноморье. Это-
го не желала Англия, однако успехи повстанцев вынудили ее пе-
212....: . .......^7.....
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
ресмотреть первоначальный протурецкий курс и совместно с Рос-
сией, а затем и Францией, выступить на стороне греков. В 1832 г.
Греция была провозглашена независимым королевством во главе
с Отто Виттельсбахом — сыном баварского короля Людвига I.
Таким образом западные державы не позволили России в оди-
ночку пожать плоды победы над Турцией, которая, в свою оче-
редь, избежала полного разгрома и вытеснения с Балкан. В 1840 г.
в связи с новым политическим кризисом в Османской империи
обстановка в Европе опять обострилась. Египетский паша Мо-
хаммед Али более не желал подчиняться слабому стамбульскому
правительству. В Турции фактически началась гражданская вой-
на, причем на стороне Мохаммеда Али выступила Франция, на-
деявшаяся таким образом добиться того, что когда-то не удалось
Наполеону, — стать ведущей ближневосточной державой. В свою
очередь, царь Николай I размышлял о том, не начать ли войну с
Турцией, чтобы осуществить замысел Екатерины II — изгнать
турок из Константинополя, сделав Россию владычицей Черного
моря и Балкан. Англия, которую не устраивали ни французские,
ни русские экспансионистские планы, пришла на помощь султа-
ну и способствовала урегулированию кризиса.
Что же до Австрии, то ей пришлось лишь наблюдать, как
другие державы делят турецкий пирог. Австрия была заинте-
ресована в сохранении статус-кво на Балканах и Босфоре и
потому поддерживала политику Англии, направленную на
спасение Турции, однако активно участвовать в военно-дип-
ломатических комбинациях на юго-востоке Европы пока не
могла из-за собственной слабости. Тем не менее в Вене пони-
мали, что «восточный вопрос», возникший в европейской по-
литике в результате греческого и турецкого кризисов, поне-
многу становится для Австрии вопросом жизни и смерти. Не
обладая достаточной экономической и военной мощью, габс-
бургская монархия могла претендовать на роль великой дер-
жавы только в случае сохранения пресловутого равновесия
сил и неизменности сфер влияния в Европе. Возможная рус-
ская экспансия на Балканах такое равновесие разрушала.
Английский историк А.Дж.Тэйлор так описывает суть про-
блемы: «В восемнадцатом веке «восточный вопрос» представ-
213
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
лял собой простое соревнование между Австрией и Россией за
турецкие территории. Теперь это становилось невозможным.
Последние русские приобретения, в 1812 году (по условиям
Бухарестского мира между Россией и Турцией. — Я.Ш.), при-
вели Россию на берега Дуная... Но Дунай оставался главной
транспортной артерией, связывавшей Австрию с внешним
миром, вплоть до появления железных дорог, и весьма важ-
ным торговым путем даже после их появления; Австрия не
могла позволить, чтобы устье Дуная перешло в руки русских,
не перестав при этом быть независимой державой» (Taylor
A.J.P. The Habsburg Monarchy 1809—1918. L. — New York, 1990.
Pp. 41—42).
* * *
Фактически лишь в первые годы своего существования
«Священный союз» действовал в относительном соответствии
с представлениями его основателей и вдохновителей. Благо-
даря согласованным действиям «большой пятерке» удалось
справиться с первой волной революционных выступлений,
прокатившейся по югу Европы в начале 20-х гг. В 1820 г. ав-
стрийские войска вторглись в Неаполитанское королевство и
расправились с местными либералами, вынудившими короля
Фердинанда I даровать конституцию. В том же году с подачи
Меттерниха германский Союзный совет одобрил так называе-
мые Карлсбадские установления, усилившие цензуру и огра-
ничившие автономию университетов в немецких землях.
В 1821 г. белые мундиры австрийских солдат появились в Пье-
монте, где они помогали королю ликвидировать беспорядки.
Два года спустя по решению конгресса держав в Вероне уже
Франция взяла на себя роль международного жандарма, пода-
вив революционные выступления в Испании (при этом Вели-
кобритания не скрывала своего отрицательного отношения к
интервенции).
Вторая революционная волна, поднявшаяся в Европе пос-
ле парижской Июльской революции 1830 года, значительно
осложнила положение «Священного союза». Политика коро-
ля-буржуа Луи Филиппа Орлеанского, пришедшего на смену
214 —............-......-.- . ....—
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
Бурбонам, возбудила в европейских столицах опасения по по-
воду возрождения французского экспансионизма. Либераль-
ные французские власти не скрывали своего недовольства си-
туацией в Италии и оказывали определенную поддержку
местным революционным движениям, тем самым вторгаясь в
сферу австрийских интересов. Вдобавок революция в Бель-
гии, провозгласившей независимость от Голландского коро-
левства, заставила Меттерниха думать о возможности воору-
женного вмешательства, которое позволило бы избежать при-
соединения бельгийских земель к Франции. Только крайне
неблагоприятная финансовая ситуация в самой Австрии и ре-
шительные действия Англии, которой тоже не улыбалось
новое усиление французских позиций на другом берегу Ла-
Манша, заставили Вену отложить военные приготовления.
Бельгия стала независимым королевством во главе с Леополь-
дом Саксен-Кобургским, родственником британского коро-
левского дома.
В ноябре 1830 г. полыхнуло совсем рядом, у австрийских
границ, — в так называемой «конгрессовой» Польше, появив-
шейся в 1815 г. по решению Венского конгресса. Это королев-
ство принадлежало России, точнее, находилось с ней в личной
унии (русский царь был одновременно королем польским), а
де-факто — в вассальной зависимости. Тем не менее «кон-
грессовка» имела конституцию, дарованную ей Александром I
(1818), сейм, собственную армию, судебную систему, паспор-
та — словом, все атрибуты независимого государства. Но мно-
гие обещания, данные полякам Александром в последнем
приступе либерализма, не были исполнены. Русские вельмо-
жи по-прежнему играли первую скрипку в Варшаве. Вступле-
ние на престол консервативного Николая I (1825) только ухуд-
шило ситуацию. Нарыв прорвало, и в течение года между мя-
тежной Польшей и Россией шла война, завершившаяся осенью
1831 г. взятием Варшавы русскими войсками и ликвидацией
Даже тех ограниченных свобод, которыми пользовались под-
данные «конгрессовки».
Польское восстание вызвало симпатию у европейских либе-
ралов и революционеров. Однако венское правительство, опа-
215
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
савшееся того, что волнения распространятся на австрийскую
Галицию, значительную часть населения которой составляли по-
ляки, наглухо закрыло границу с «конгрессовкой» и выразило
поддержку Петербургу. Примеру Австрии последовала Пруссия.
Механизм «Священного союза» на сей раз действовал без сбоев.
Николай I отблагодарил Австрию в 1849 г., придя на помощь
Габсбургам в подавлении венгерской революции.
Ни Франц I, ни тем более его преемник, болезненный и
ограниченный Фердинанд I (1835—1848), не понимали и не
хотели понимать природу революционных и национально-ос-
вободительных движений. Габсбурги видели в них лишь про-
явление дьявольского «духа эпохи», наследие французской
революции и угрозу порядку и стабильности, противостоять
которой можно было лишь одним способом — привержен-
ностью консервативно-абсолютистским принципам. Апофе-
озом такого мышления стал наказ Франца I сыну, написанный
умирающим императором в феврале 1835 г. «Не сокрушай ни-
чего, что является основой здания нашего государства, — зна-
чилось в этом послании. — Правь, ничего не меняя. Твердо и
непреклонно придерживайся принципов, соблюдая которые,
я не только сумел провести монархию через бури в самые жес-
токие времена, но и смог завоевать для нее то достойное и вы-
сокое положение, которое она занимает в мире... Доверяй
князю Меттерниху, самому верному моему слуге и другу, так
же, как доверял ему я все эти долгие годы. Не принимай реше-
ний, ни по общественным делам, ни об отдельных личностях,
не узнав предварительно его мнения об этом».
* * *
Между тем Меттерних, интеллектуально превосходивший
обоих императоров, которым ему довелось служить, не мог не
понимать, что жизнь не стоит на месте, и изменения в обще-
ственном устройстве неизбежны. Меттерних никоим образом
не стремился к восстановлению ancien regime в полном объе-
ме, к возврату в патриархальные Терезианские, а то и более
ранние времена, понимая, что это невозможно, да, видимо, и
216
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
не нужно. Однако, будучи человеком, для которого порядок и
стабильность представляли собой неизмеримо более высокие
ценности, чем лозунги революции — свобода, равенство и брат-
ство, он предпочитал бороться за дело, которое ему самому
порой казалось безнадежным, во имя спасения Австрии и Ев-
ропы. Он знал лишь один способ добиться этой цели: всеми
силами предотвращать возможность нового революционного
взрыва и подавлять в зародыше любые поползновения к соци-
альному перевороту. Мироощущение Меттерниха, особенно в
последние два десятилетия его долгой жизни, было окрашено
в трагические тона. «Моя жизнь пришлась на никудышное
время, — жаловался канцлер. — Я родился то ли слишком рано,
то ли чересчур поздно... Раньше я бы смог насладиться эпо-
хой, позднее — участвовал бы в ее создании; сейчас же я зани-
маюсь укреплением прогнившей постройки».
Меттерних отлично знал и понимал особенности того госу-
дарства, которому служил. Он сознавал, что «в крайне чувстви-
тельное, тонко выверенное, колеблющееся равновесие австрий-
ской монархии нельзя было грубо вмешиваться в духе «новых
веяний»; нельзя было превратить государство, объединенное на
личностной основе, простым росчерком пера и прокламацией в
современное централизованное государство или конфедерацию
равноправных наций; нельзя было заменить династические
связи, которые создавались веками и были живы в сознании под-
данных, конституцией» (Берглар П. Меттерних: кучер Европы —
лекарь революций. Ростов-на-Дону, 1998. С. 257). Иными словами,
Меттерних чувствовал, что Австрийская империя по самой своей
природе не терпит резких движений; но стремление избежать
таких движений привело канцлера к отрицанию необходимости
какого-либо движения вообще.
Система, основанная на равновесии и взаимозависимости
главных действующих лиц европейской сцены, сама по себе
была чрезвычайно удачным изобретением. Во-первых, благо-
даря ей Европа на рекордных 40 лет оказалась избавлена от
крупных войн. (Для Австрии, впрочем, долгий период мира
Имел неоднозначные последствия: у правящих кругов импе-
рии возникло неадекватное представление о военной мощи
.. .....................217
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ,
своего государства.) Во-вторых, основой этой системы был
принцип «договоры должны соблюдаться». Все участники
«европейского концерта», по Меттерниху, обязаны были дей-
ствовать, руководствуясь не только и даже не столько собст-
венными интересами, сколько общим благом, выраженным в
подписанных ими соглашениях. Таким образом, меттерни-
ховская система была в какой-то степени идеалистической,
особенно если сравнить ее с нравами, восторжествовавшими
в европейской политике после ухода австрийского канцлера.
Время Realpolitik, эпоха Бисмарка и Кавура, оказалась эпохой
хищников, жестокость и цинизм которых часто заставляли ев-
ропейцев вспоминать о «старых добрых временах» Меттерни-
ха, когда подпись государственного деятеля под договором
значила гораздо больше, чем просто чернильный росчерк на
листе бумаги.
Но именно в этом стремлении к общему благу и скрыва-
лась причина краха меттерниховской системы. Ведь понятие
такого блага толковалось австрийским канцлером с большой
долей лукавства. Как справедливо отмечает английский исто-
рик А. Скед, Меттерних «выступал в качестве глашатая мира,
но это был мир, основанный на договорах 1815 года, ...то есть
мир на его собственных условиях, точнее — на условиях габс-
бургской династии. Его система могла существовать лишь до
тех пор, пока Европа была готова принимать эти условия.
Меттерних очень хорошо понимал, что Австрия не настолько
сильна, чтобы самостоятельно достичь своих целей. Его успе-
хом было то, что ему удалось очень долго сохранять у великих
держав впечатление, что Австрия необходима Европе...» (Sked
A. Upadek a pad habsburske rise. Praha, 1995. S. 51). Кроме того,
внешнеполитическая система Меттерниха была слишком
тесно связана с принципами легитимизма и консерватизма,
которые он исповедовал во внутренней политике. «Европей-
ский концерт держав», по Меттерниху, мог состоять только из
однородных элементов, поскольку одной из его функций и
было поддержание такой однородности: обеспечение торже-
ства консерватизма внутри самих держав и совместное пресе-
чение ими революционных поползновений по всей Европе.
218....................................
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
Эта цель оказалась утопией, поскольку различие во внутрен-
нем устройстве членов «большой пятерки» с самого начала
было довольно большим и с течением времени только увели-
чивалось.
Меттерних не сумел отделить чисто дипломатические эле-
менты своей системы от идеологических — и проиграл. Стоило
ему уйти, и здание «Священного союза», от которого де-факто к
тому времени уже откололись Англия и Франция, затрещало по
швам. Основой меттерниховской системы было взаимодействие
в первую очередь трех восточных держав — Австрии, Пруссии и
России. Но уже в 1850 г., как мы увидим, первые две из них ока-
зались на грани войны за доминирование в Германии, и, хотя
тогда столкновения избежать удалось, оно все-таки произошло
16 лет спустя — с катастрофическими последствиями для Ав-
стрии. Еще хуже получилось с Россией: разрыв между Веной и
Петербургом, случившийся во время Крымской войны 1853—
1855 гг., впоследствии так и не был ликвидирован и в конечном
итоге привел обе державы к столкновению 1914 года и гибели.
Балканский узел не удалось ни развязать, ни разрубить — слиш-
ком крепко он был завязан в эпоху «Священного союза».
Дополнительные проблемы канцлеру создавало его собст-
венное положение в системе власти Австрийской империи.
Меттерних, вопреки распространенным представлениям, не
являлся полновластным руководителем австрийской полити-
ки. Если во внешнеполитических вопросах его голос действи-
тельно имел решающий вес, то во внутренней политике, осо-
бенно начиная с середины 20-х гг., позиции канцлера не были
особенно прочными. Здесь серьезную конкуренцию ему со-
ставлял граф Франц Антонин фон Коловрат-Либштейн, эф-
фективный бюрократ и опытный интриган, использовавший-
ся императором Францем в качестве противовеса Меттерниху.
Да и отношения канцлера с самим императором были не-
однозначны. Меттерних в частном разговоре как-то заметил,
что стоит ему сделать что-либо, не соответствующее воле го-
сударя, — и в течение 24 часов он перестанет занимать свой
Пост. Князь, скорее всего, преувеличивал, но не так уж силь-
но. франц I вовсе не был такой же игрушкой в руках Меттер-
219
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
ниха, как, например, Людовик XIII в руках Ришелье. Импера-
тор-бюрократ любил лично вникать в дела государства и ос-
тавлять окончательное решение за собой — кроме тех случаев,
когда был уверен, что его министры, прежде всего Меттерних,
сами распорядятся должным образом. Подобных случаев
было не так уж мало, и это создавало иллюзию отстраненнос-
ти Франца I от текущих государственных дел и даже его зави-
симости от Меттерниха. Зависимость, очевидно, была, но
иного рода — психологическая, ибо за долгие годы совмест-
ной работы император и его канцлер стали больше чем просто
государем и его слугой: Франц считал Меттерниха своим дру-
гом, о чем и написал в предсмертном послании сыну.
Именно дружеские отношения с монархом, которого устра-
ивали как взгляды канцлера, так и его политика, стали, особен-
но в последние годы правления Франца I, фундаментом могу-
щества Меттерниха. После смерти императора положение князя
при дворе несколько пошатнулось, и с его стороны потребова-
лись серьезные усилия, чтобы вернуть себе статус человека
№ 1 в Вене.
ИНТЕРМЕДИЯ ПЕРВАЯ.
БИДЕРМАЙЕРОВСКОЕ СЕМЕЙСТВО
В конце 50-х гг. XIXв. издававшийся в Мюнхене юмористи-
ческий журнал Fliegende Blaetter («Летучие листки») начал пуб-
ликовать цикл забавных историй, главным персонажем которых
был некто Готтфрид Бидермайер — добропорядочный бюргер-
семьянин, балующийся сочинением плохих сентиментальных
стихов. Имя Бидермайера быстро стало нарицательным и впос-
ледствии начало употребляться для обозначения (как правило, с
изрядной долей иронии, а то и издевки) ценностей лояльного и не-
притязательного немецкого мещанства, идеал которого —
тихая зажиточная жизнь в семейном кругу. Вскоре бидермайе-
ром окрестили культурный стиль и образ жизни среднего слоя
немцев и австрийцев целой эпохи — середины XIXстолетия, со-
впавшей с апогеем власти Меттерниха и царствованиями Фран-
ца! и Фердинанда I.
220
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
Многочисленным бидермайерам — подданным Австрийской
империи не нужно было далеко ходить за образцами для подра-
жания: ими правили такие же бидермайеры, обитавшие зимой в
Хофбурге и Шёнбрунне, а летом, как правило, в загородной рези-
денции Лаксенбург или на курортах в Карлсбаде и Июле. Авгус-
тейшая семья, несмотря на свое несметное богатство, избрала
бидермайеровский, мещанский стиль жизни; исключением были
разве что пышные придворные церемонии. В семейном же кругу
Франц I и его родственники вели себя на удивление непритяза-
тельно. Известный портрет императора и членов его семьи —
лучшее тому доказательство: в скромном седовласом господине
в неброском коричневом сюртуке нипочем не распознать челове-
ка, который на протяжении более чем 40 лет распоряжался
судьбой 30 с лишним миллионов людей. Остальные члены семьи
выглядят столь же скромно и мирно — ни дать ни взять семей-
ство какого-нибудь выслужившегося чиновника или владельца
торговой фирмы.
Впрочем, на портрете изображена лишь небольшая часть
изрядно разросшегося габсбургского рода: император, его чет-
вертая жена Каролина Августа, сыновья, две дочери и внук —
герцог Райхштадтский, сын Наполеона и Марии Луизы. Нет ни
одного из многочисленных братьев Франца I, за которыми импе-
ратор всю жизнь ревниво следил, видимо, будучи не в силах за-
быть о 1809 годе, когда трон под ним зашатался и не исключено
было отречение в пользу одного из братьев. Эрцгерцоги так ни-
когда и не сыграли той политической роли, к которой по крайней
мере двое из них, Карл и Иоганн, были готовы лучше, чем их вен-
ценосный брат. Этот факт даже заставил А.Дж. Тэйлора, явно
преувеличивая, утверждать, что Франц I «терпеть не мог всех
своих родственников, кроме слабоумных» (Taylor, 47).
Когда эрцгерцог Иоганн, уже немолодой человек, влюбился в
дочь тирольского почтмейстера Анну Плехлъ и попросил у импе-
ратора разрешения на вопиюще неравный брак, Франц неожи-
данно для всех согласился. Вполне вероятно, что таким образом
император «отсекал» популярного в либеральных кругах брата
от возможного престолонаследия. Эрцгерцог Карл после битвы
при Ваграме не получил ни одного сколько-нибудь значительного
221
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
государственного поста и занимался главным образом работой
над трактатами по военному искусству. Эрцгерцог Райнер от-
правился в 1818 г. в Милан в качестве ломбардо-венецианского
вице-короля, но был окружен таким количеством император-
ских советников и соглядатаев, что не имел простора для само-
стоятельных политических действий. Весьма характерно, что,
умирая, Франц рекомендовал сыну в качестве главного совет-
ника наряду с Меттернихом своего самого младшего брата —
эрцгерцога Людвига, человека ничем не выдающегося. Именно он
стал председателем Государственной конференции — комите-
та высших сановников, игравшего роль коллективного регента
при ограниченно дееспособном Фердинанде I.
Вопрос о престолонаследии в Австрийской империи долгое
время не был разрешен окончательно. Франц I был женат четы-
режды, но потомство имел только от второго брака — со своей
двоюродной сестрой Марией Терезией Неаполитанской. Она
произвела на свет четырех сыновей и девять дочерей, но из маль-
чиков до взрослого возраста дожили лишь двое, и оба были, как
сказали бы современные психологи, «проблемными детьми».
Старший сын Фердинанд, родившийся 19 апреля 1793 г., с ранне-
го детства страдал эпилепсией — заболеванием, наследствен-
ным в габсбургско-лотарингской династии (эпилептиком, напо-
мним, был и эрцгерцог Карл). Помимо этого, несчастный ребенок
отличался хилым телосложением, непропорционально большой
головой (у него даже подозревали водянку мозга) и явными за-
держками в физическом и умственном развитии. Впрочем, эти
задержки во многом были обусловлены пренебрежением, которое
проявляли к слабому и болезненному ребенку его родители и вос-
питатели. В результате, когда в 1802 г. к девятилетнему прин-
цу был наконец приставлен толковый учитель, Франц Стеффа-
нео-Карнеа, он с ужасом обнаружил, что мальчик не в состоя-
нии сделать такие элементарные вещи, как самостоятельно
напиться из стакана, открыть дверь, перенести с места на
место даже легкий груз и спуститься с лестницы без посторон-
ней помощи. Впоследствии, когда за воспитание Фердинанда
взялись по-настоящему, наследный принц доказал, что слухи о
его безнадежном слабоумии сильно преувеличены.
222. ......и
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
Австрийский историк Г. Холлер, врач по образованию, напи-
савший биографию Фердинанда с характерным подзаголовком
«Справедливость для императора», перечисляет достоинства
своего героя: он «знал пять языков, играл на двух музыкальных
инструментах (клавесине и трубе), был большим любителем му-
зыки и опер, смог проехать верхом от Вены до Парижа, научился
фехтовать, танцевать и стрелять, ходил на охоту, вел обшир-
ную переписку, причем писал красивым и ясным почерком, выдер-
жал три коронационных обряда, каждый из которых длился по
четыре часа..., и при этом не произвел ни на кого неприятного
впечатления и не свалился с приступом эпилепсии» (Holler G.
Ferdinand I. Spravedlnost pro cisare. Praha, 1998. S. 17). Кэтому
можно добавить суждение другого историка — Л.Миколецкого,
касающееся уже не человеческих, а политических качеств Фер-
динанда, проявленных им в дни революционных событий 1848 го-
да: «Никому из Габсбургов не удалось создать политическую
концепцию, сравнимую с системой Меттерниха, но Фердинанд
оказался именно тем «слабоумным» Габсбургом, у которого хва-
тило и разума, и мужества расстаться с этой системой, когда
для этого настало время» (Кайзеры, 399—400). Тем не менее,
даже считая Фердинанда нормальным в умственном отношении
человеком, нельзя отрицать того, что у него практически от-
сутствовали воля к действию, столь необходимая для абсолют-
ного монарха, и сколько-нибудь четкие политические представ-
ления, идеи и концепции.
По характеру Фердинанд был чрезвычайно мягок (что прине-
сло ему прозвище «Добрый»), любезен и доверчив. О нем ходило
множество анекдотов, как издевательских, так и подчеркивав-
ших его добродушие, а иногда совмещавших то и другое. Вот
один из них. Как-то, отправившись на прогулку, Фердинанд уви-
дел уличного попрошайку, притворявшегося слепым, «Быть сле-
пым — как это ужасно!» — воскликнул принц, подавая ему золо-
той. «Ах, ваше высочество, ведь я еще и глухой», — сообразив,
кто перед ним, сказал хитрый нищий. «Боже мой, еще и глухой!
Какая трагедия!» — закричал Фердинанд и тут же одарил по-
прошайку еще одним золотым.
В конце 20-х гг., когда здоровье императора Франца заметно
223
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
ухудшилось, при дворе стали обсуждать возможность передачи
власти в обход Фердинанда его младшему брату Францу Карлу.
Последний, впрочем, тоже не отличался высоким интеллектом,
и рокировка на троне, по сути дела, ничего не решила бы. Кроме
того, с 1824 г. Франц Карл был женат на Софии, дочери бавар-
ского короля Максимилиана, умной и честолюбивой женщине, к
которой в случае провозглашения ее мужа императором могла
перейти реальная власть. Это не соответствовало интересам
Меттерниха, и он стал главным сторонником Фердинанда. По
мнению канцлера, отступление от традиционного порядка пре-
столонаследия явилось бы нарушением легитимистских принци-
пов и уронило бы престиж династии. Стареющий Франц I внял
доводам Меттерниха; с 1829 г. наследник престола стал регу-
лярно (пусть и чисто формально) участвовать в заседаниях Го-
сударственного совета, а два года спустя женился на сардин-
ской принцессе Марии Анне Каролине. Брак этот был бездет-
ным; как говорили при дворе, супруга всю жизнь оставалась для
Фердинанда скорее сиделкой, чем женой.
После смерти императора Франца никаких попыток от-
странить Фердинанда I от власти никем не предпринималось.
Это противоречило бы габсбургским правилам, согласно кото-
рым глава семьи, каков бы он ни был, пользовался непререкаемым
авторитетом. В 1839 г., когда стало очевидно, что детей у им-
ператорской четы не будет, был издан статут об августейшей
фамилии, в котором устанавливался порядок наследования
трона: после Фердинанда императором должен был стать
Франц Карл, а за ним — старший сын последнего Франц Иосиф,
родившийся 18 августа 1830 г.
Франц Иосиф в значительной степени был продуктом эпохи
бидермайера: он обожал порядок и дисциплину, не отличался
большими интеллектуальными запросами и утонченным вкусом,
зато обладал сильно развитым чувством долга и ответствен-
ности. С детства будущий император привык к упорному ру-
тинному труду. В день своего 15-летия он писал в дневнике:
«Пятнадцать лет — и все меньше времени для того, чтобы за-
кончить образование! Я должен действительно очень старать-
ся...» И он старался — вначале грызя гранит науки, а затем,
224.." ..
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
после своего столь раннего вступления на престол в 1848 г., от-
давая государственным делам по 12—15 часов в день. При этом
франц Иосиф ни в малейшей степени не был затронут либераль-
ными веяниями, от которых его старательно оберегали родст-
венники и воспитатели. Он вырос убежденным абсолютистом, и
образцом государя ему служил его дед Франц I. Лишь горькие по-
ражения и настоятельная необходимость заставили Франца
Иосифа впоследствии пойти на серьезные преобразования поли-
тической системы и административного механизма монархии.
Впрочем, речь об этом впереди. Пока же юный эрцгерцог учился,
с увлечением участвовал в военных парадах, ездил на охоту и
слушал наставления матери, умной и властной эрцгерцогини
Софии.
Это была, несомненно, одна из самых выдающихся женщин в
истории габсбургской династии. Выйдя замуж за полную посред-
ственность, эрцгерцога Франца Карла, она не только приспосо-
билась к нравам и обычаям венского двора, но и со временем
стала главной защитницей интересов своего мужа и сыновей
(вслед за Францем Иосифом в 1832 г. родился будущий мексикан-
ский император Максимилиан, а позднее — эрцгерцоги Карл
Людвиг и Людвиг Виктор). Дружба Софии с герцогом Райхш-
тадтским скрасила несчастному сыну Наполеона последние
годы его короткой жизни, но вызвала волну грязных и, скорее
всего, беспочвенных слухов по поводу происхождения второго
сына эрцгерцогини. София поначалу была на ножах с Меттерни-
хом, который разрушил комбинацию с передачей власти Францу
Карлу в обход Фердинанда, однако затем, поняв, что канцлер —
главная опора габсбургского трона, наладила с ним контакты.
Чувство долга, столь сильное у Франца Иосифа, несомненно,
передалось ему от матери, для которой интересы семьи и динас-
тии всегда были выше личных склонностей и пристрастий. Став
императором, Франц Иосиф по-прежнему прислушивался к сове-
там Софии и, находясь за пределами Вены, вел с ней оживленную
переписку. Смерть эрцгерцогини в 1872 г. была для него тяже-
лым ударом.
Мирная и в целом благополучная жизнь августейшего бидер-
майеровского семейства имела свою обратную сторону: эти
225
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
Габсбурги не очень хорошо знали страну, которой правили, и
слабо понимали проблемы народов монархии. До Фердинанда еще
в бытность наследником престола несколько раз доходили пись-
ма подданных, отчаянно просивших его о помощи. Находясь в
1806 г. в словацком Кошице, юный принц постарался помочь се-
мьям некоторых солдат и офицеров., оказавшимся в бедственном
положении. Новым напоминанием о неблагополучии многих ав-
стрийских подданных стало покушение на Фердинанда в 1832г.,
когда наследника попытался застрелить некий капитан, про-
шение которого о пенсии не было удовлетворено должным обра-
зом.
Впрочем, благотворцтелъностъю забота Фердинанда о на-
роде и ограничилась: он был просто не в состоянии понять всю
глубину социальных противоречий в монархии и тем более пред-
ложить план их разрешения. Точно так же обстояло дело и с
другими членами императорской семьи, знакомство которых с
ситуацией в государстве сводилось к впечатлениям, вынесенным
из «парадных» поездок, вроде визита юных эрцгерцогов Франца
Иосифа, Максимилиана и Карла Людвига на север Италии в
1845 г. Между тем именно в 30-е — 40-е гг. в Австрии понемногу
накапливалась та критическая масса недовольства, которая
весной 1848 г. привела к революционному взрыву.
КРИЗИС НАЗРЕВАЕТ ОБЩЕСТВО И ГОСУДАРСТВО
Австрийская империя, несмотря на выдающуюся роль в
международной политике, которую она играла благодаря дип-
ломатическому искусству Меттерниха, в первой половине
XIX столетия оставалась относительно бедным государством.
Многочисленные войны с Францией разорили монархию, так
что в 1811 г. казначейство вынуждено было фактически объ-
явить дефолт, резко обесценив бумажные деньги, которые со-
хранили лишь четверть своей стоимости. Непрерывно рос го-
сударственный долг, что было связано как с неповоротливой,
устаревшей налоговой системой, так и с неоправданно высо-
кими расходами казны на содержание армии, бюрократии И
226----------
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
двора. Вооруженные силы в 1834—1847 гг. поглощали в сред-
нем 37,5% доходов государства, государственный аппарат —
до 35%. Неудивительно, что к 1848 г. государственный долг
составлял 1 млн. 250 тыс. флоринов. Слишком медленно раз-
вивалась финансово-кредитная система: так, ипотечное кре-
дитование в Австрии появилось лишь в 1855 г. Австрийская
экономика была больна хроническим малокровием — недо-
статком денежных средств.
Тем не менее в целом динамика экономического развития
габсбургской монархии в эпоху Меттерниха была положи-
тельной. Довольно быстро развивалась промышленность: так,
с 1830 по 1845 гг. рост производства составлял в угольной от-
расли около 7% в год, в хлопчатобумажной промышленнос-
ти — более 7%, в сахарной — почти 5% и т. д. Хотя, в отличие
от западноевропейских государств, австрийская промышлен-
ность не была сосредоточена исключительно в городах и зна-
чительную роль в ее развитии играли мануфактуры и фабрики,
созданные крупными землевладельцами в своих поместьях,
урбанизация в империи в начале и середине XIX в. оказалась
весьма заметной. В 1828 г. население Вены превысило 300 тыс.
человек, в Пеште в 1845 г. жило 100 тыс., чуть меньше — в Праге
и Брно. Пропорциональный рост населения крупнейших го-
родов монархии за 45 лет (1785—1830) был таким же, как за
предыдущие три столетия.
Опять-таки в отличие от Запада, в Австрии государство
вплоть до революции 1848 г. продолжало играть весьма замет-
ную роль в экономике. Правительство сознательно проводило
политику экономической автаркии, опоры на собственные
силы. «Бюрократическая машина действовала успешее всего
там, где ее деятельность в наибольшей степени противоречи-
ла духу современности. Австрия оставалась последним образ-
чиком плановой меркантилистской экономики» (Taylor, 44).
Региональные хозяйственные различия, и без того достаточно
сильные, лишь углублялись — в первую очередь разрыв между
Промышленным северо-западом империи (альпийскими зем-
лями и Богемией), с одной стороны, и аграрными восточными и
Юго-восточными областями (Венгрией, Галицией, Трансиль-
227
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
ванией) — с другой. Кроме того, подобная политика вела к
снижению конкурентоспособности австрийских товаров на
европейском рынке и консервации общей экономической от-
сталости.
Австрия никак не принадлежала к числу «передовиков ка-
питалистического строительства». Тем не менее изменения в
экономике, которым способствовал длительный период ми-
ра, сопровождались соответствующими переменами в струк-
туре австрийского общества. Сословные перегородки медлен-
но, но верно разрушались, возникали новые социальные слои
и группы со своим мировоззрением, взглядами, идеологией.
Начиналась эра либерализма, в котором консервативные ру-
ководители империи видели «чуму XIX столетия».
* * *
Либерализм в Австрийской империи, как и в восточной
части Европы в целом, имел иные корни и характер, чем на
Западе. В Австрии к середине XIX в. попросту не существова-
ло развитого, экономически и политически активного «третьего
сословия», которое было движущей силой французских рево-
люций 1789 и 1830 гг. Более того, значительная часть австрий-
ской крупной буржуазии — финансисты, подрядчики при
строительстве железных дорог, земельные магнаты, развивав-
шие промышленное производство в своих владениях, и т. д.
были тесно связаны с правящими кругами, аристократией и
высшей бюрократией, а потому являлись лояльными поддан-
ными императора, не помышлявшими о каких-либо револю-
ционных переменах. Впрочем, определенная часть этого со-
циального слоя все-таки оказалась затронута либеральными
веяниями. Этим людям представлялось полезным и выгод-
ным ускоренное экономическое развитие империи, важной
предпосылкой которого могло стать высвобождение творчес-
ких сил и социальной инициативы различных групп общест-
ва, т. е. политическая либерализация.
Колоритную фигуру представлял собой лидер венгерских
либералов — граф Иштван Сечени (1791—1860), прославив-
228 .........
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
шийся благородным поступком: он предоставил 70 тысяч
флоринов (годовой доход от своих поместий) для основания
Венгерской академии наук. В 1830 г. Сечени опубликовал
книгу «О кредите», в которой, руководствуясь опытом Вели-
кобритании, США и Франции, развивал идеи экономическо-
го и социального реформирования, необходимого Венгрии
для преодоления отсталости. Сечени был не только теорети-
ком, но и практиком: в своих обширных владениях он осуще-
ствил многое из того, о чем писал в книге. Граф способство-
вал становлению финансово-кредитных институтов, основал
множество мануфактур, построил первый в Венгрии камен-
ный мост через Дунай, связавший Буду и Пешт. Историческое
значение деятельности Сечени для его страны нередко срав-
нивают со значением реформ Петра Великого для России.
По убеждениям этот человек, которого еще при жизни назы-
вали «величайшим из венгров», был последовательным либера-
лом. Образцом для него служила британская партия вигов. Сече-
ни ратовал за предоставление определенных гражданских прав
крестьянам, из которых, по его мнению, могло со временем вырас-
ти жизнеспособное «третье сословие». В то же время он весьма
критически относился к политическим претензиям мелкой вен-
герской шляхты (gentry). Это стало причиной главного конфлик-
та в жизни Сечени — его столкновения с вождем венгерской ре-
волюции 1848—1849 гг. Лайошем Кошутом, ультранационалис-
том и идеологом gentry. Умеренный Сечени, в целом лояльный
Габсбургам, «имел мужество сказать своим соотечественникам,
что причину отсталости их страны следует искать не в сосущест-
вовании с Австрией, а в дворянских претензиях, устаревшей кон-
ституции, правовом статусе наследственных земель, крепостни-
честве, плохих средствах связи, недостатке предприимчивости»
(Fejto F. Rekviem za mrtvou risi. О zkdze Rakousko-Vherska. Praha,
1998. S. 73). Однако верх в венгерской политике 40-х гг. взяли ра-
дикально-националистические элементы, опиравшиеся на мел-
кое дворянство, что привело к революционному взрыву с траги-
ческими последствиями для Венгрии.
Gentry представляла собой специфический и неоднознач-
ный социальный феномен. В первую очередь он был характе-
229
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
рен для Польши и Венгрии (в последней численность дворян-
ского сословия превышала полмиллиона человек). Такая мас-
совость шляхты уходила корнями в эпоху турецких войн, когда
за доблесть в боях с турками целым деревням нередко жалова-
ли дворянское достоинство. Для большинства шляхтичей, не
располагавших ни значительными поместьями, ни крупными
денежными средствами, их дворянство представляло собой
единственное богатство. В сознании этой социальной группы
происходило смешение традиционализма, приверженности
древним привилегиям венгерского дворянства, национализ-
ма, который постепенно трансформировался из прежнего, со-
словного, в более современный, общенародный, и либерализ-
ма. Парадоксальная на первый взгляд склонность значитель-
ной части gentry к либеральным идеям объясняется тем, что
именно мелкая шляхта как бы заменила собой «третье сосло-
вие» в Венгрии.
В отличие от gentry, миллионы крестьян в середине XIX
столетия представляли собой классический пример «безмолв-
ствующего» народа. Имущественное расслоение, неизбежный
спутник раннего капитализма, в сельской местности было от-
носительно небольшим. Рост сельскохозяйственного произ-
водства, в первую очередь в Венгрии, тормозили сохраняв-
шиеся феодальные повинности, отмененные только в 1848 г.
Частые неурожаи и вопиющая бедность большинства крес-
тьян вели к бунтам, которые, однако, оставались, как и в
XVIII в., формой стихийного протеста, лишенного сколько-
нибудь четкой политической программы и идеологии. Лояль-
ность большей части крестьянского населения высшей власти
была при этом безусловной: селяне бунтовали против поме-
щиков, но не против государя.
В 1846 г. в Галиции австрийское правительство направило
энергию стихийного крестьянского бунта против местной поль-
ской шляхты, выступившей под националистическими лозунга-
ми. «Галицийская резня», в ходе которой озлобленные земле-
дельцы убивали своих господ целыми семьями, была на руку
Вене, поставившей польских дворян перед выбором: или вер-
ность императору, или опасность оказаться беззащитными перед
230 .....
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
собственными крестьянами. Галицийские поляки хорошо усвои-
ли урок: с этого времени и до самого конца австро-венгерской
монархии они оставались одними из наиболее лояльных поддан-
ных Габсбургов.
Городское население, напротив, оказалось довольно
сильно затронуто либерализмом. Это было прежде всего бюр-
герство, мелкие и средние собственники, в этническом отно-
шении в основном немцы или онемеченные представители
других национальностей (городская культура в Австрии в ту
эпоху была почти исключительно немецкой). По мере того
как набирала силу урбанизация, их становилось все больше,
хотя в масштабах всей монархии они еще не представляли
собой значительной силы. Претензии этой социальной груп-
пы к существующему строю были изначально экономически-
ми: слишком высокие налоги, слишком жесткий государст-
венный контроль, тормозивший развитие предприниматель-
ства, и т.д. Однако уровень образованности и политического
сознания городского населения неуклонно рос, жалобы бюр-
герства на жизнь понемногу трансформировались в требования
больших свобод, не только экономических, но и политических.
Не стоит преувеличивать значение этих процессов — как мы уви-
дим, даже во время революционных событий 1848 г. в Вене зна-
чительная часть столичного обывательства сохранила верность
императору и династии. Тем не менее бюргеры были питатель-
ной средой, в которой распространялись либеральные идеи.
Наиболее активными приверженцами и пропагандистами
таких идей стали представители городской интеллигенции. Ее
происхождение было пестрым: часть студентов и профессо-
ров, адвокатов и «вольных художников», журналистов и лю-
дей искусства, особенно в Венгрии, была выходцами из рядов
gentry (яркий пример — Лайош Кошут, адвокат и журналист,
сын бедного венгерского шляхтича и словачки), другая вклю-
чала в себя сыновей бюргеров, предками третьей были разбо-
гатевшие или, наоборот, разорившиеся крестьяне, которые
перебрались жить в город. Многие из этих людей успели по-
бывать на Западе и были убеждены в необходимости либе-
ральных преобразований на родине и питали отвращение к
— 231
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ _
легитимистско-консервативной модели государственного
устройства, тормозящей социальный прогресс. Таким обра-
зом, австрийский и вообще ценральноевропейский либера-
лизм в середине XIX в. приобрел свои характерные черты: «На
одном уровне он демонстрировал эмоциональность и идеа-
лизм молодых студентов..., опьяненных идеями, заимствован-
ными у других стран: английской конституционной монархией,
французской демократией и даже утопическим социализмом.
На другом уровне он лишь частично избавился от наследия
местных традиций — просвещенно-йозефинистской или со-
словно-либертарианской. У него не было единого представле-
ния о том, как должно выглядеть будущее общественное уст-
ройство» (Океу, 73).
* * *
Консервативные государственные деятели габсбургской
монархии не могли не замечать этих тенденций. Если сами
Габсбурги, как уже говорилось, не слишком хорошо знако-
мые с действительным положением дел в собственной импе-
рии, руководствовались инстинктивным недоверием к како-
му бы то ни было либерализму, то их более информированные
и одаренные сотрудники, в первую очередь Меттерних, заду-
мывались над тем, что же следует противопоставить либераль-
ной угрозе. Отсюда — попытки Меттерниха придать большую
эффективность системе государственного управления.
При этом ни канцлер, ни кто-либо другой из высших ав-
стрийских чиновников не рассматривал тогдашнее общество как
совокупность различных социальных групп и не пытался привес-
ти государственную политику в соответствие с интересами и
стремлениями этих групп, что способствовало бы установлению
социального мира. В качестве своей опоры Габсбурги и их совет-
ники по-прежнему рассматривали «стоящую армию солдат, си-
дящую армию чиновников и коленопреклоненную армию свя-
щенников». На этой базе можно было строить государство в
XVIII столетии, но XIX-е требовало иного фундамента. Однако в
Вене предпочитали ограничиваться чисто бюрократическими
комбинациями.
232
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
Внутриполитические проекты Меттерниха можно разде-
лить на две части: преобразования центральных органов влас-
ти и реформа провинциального самоуправления. И те, и дру-
гие не были реформами в подлинном смысле слова: Меттер-
них не желал менять основы государственной системы, а лишь
стремился сделать ее более упорядоченной. В 1817 г. князь
подал Францу I меморандум, в котором предлагал создать ре-
гулярный совещательный орган при императоре — Государст-
венный совет (Staatsrat) или Имперский совет (Reichsrat); в
него должны были войти, наряду с представителями император-
ской фамилии и главными сановниками, посланцы сословных
собраний отдельных провинций. Совет, согласно представле-
ниям Меттерниха, не должен был располагать какими-либо
властными полномочиями, а лишь помогать монарху решать
стратегические вопросы государственной политики. Осущест-
вление принятых решений входило в компетенцию совета ми-
нистров (Ministerkonferenz), члены которого были подотчет-
ны непосредственно императору. Даже этот совсем не либе-
ральный проект император посчитал покушением на свои
прерогативы и спустил его на тормозах: меморандум Меттер-
ниха провалялся на столе Франца I до самой смерти монарха.
После 1835 г. Меттерних вернулся к своим замыслам и по-
пытался осуществить их, добившись согласия эрцгерцога Люд-
вига, главы регентского совета, учредить рейхсрат и совет ми-
нистров. При этом канцлер рассчитывал лично возглавить оба
органа. Интрига не удалась: главный соперник Меттерниха,
граф Коловрат, совместно с эрцгерцогом Иоганном убедили
слабохарактерного Людвига в том, что канцлер думает только
об укреплении собственной власти, и планы Меттерниха вновь
были похоронены. Более того, распри между Меттернихом и
Коловратом, бездействие эрцгерцога Людвига, ограничен-
ность влияния Иоганна, которого считали опасным либера-
лом, и отстраненность императора Фердинанда от государст-
венных дел привели к почти полному параличу системы уп-
равления империей. Если раньше, при Франце I, Меттерних
жаловался на то, что «у нас нет управления, есть лишь адми-
нистрирование», то в 40-е гг. стало трудно говорить даже о
233
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ.
последнем. «Наша болезнь состоит в том, что на троне нет
власти, и беда эта велика», — меланхолически заметил кан-
цлер в 1842 г. Сам он к тому времени, похоже, разуверился в
возможности что-то изменить и пытался лишь отдалить ка-
завшийся неизбежным приход революции.
Неудивительно поэтому, что одним из наиболее развитых
и относительно эффективных государственных ведомств в те
годы стала полиция, в ведение которой входили поддержание
общественного порядка, надзор за «неблагонадежными» эле-
ментами и цензурные ограничения. Многолетний глава поли-
цейской службы, барон Йозеф Седльницкий, добился в этой
области больших успехов. Даже Фридрих Генц, известный
публицист и близкий друг Меттерниха, сетовал в 1832 г.: «Все-
общее недоверие, слежка со стороны ближайших лиц и пер-
люстрация писем достигли масштаба, равного которому труд-
но найти в истории».
Тем не менее в Австрии не было университета, где бы не чита-
ли формально запрещенный либеральный журнал Grenzboten и
другие подобные издания. Перлюстрация писем, существовавшая
в ту эпоху во многих странах, стала настолько привычным явлени-
ем, что люди просто не доверяли государственной почте важную
или тайную информацию, находя иные способы ее передачи. Что
же до запрета откровенно революционной печати, то даже многие
либералы приветствовали эту меру, ибо радикальные публицисты
зачастую допускали высказывания, которые не приветствуются и в
наше время во вполне демократических странах. Так, после убий-
ства в 1819 г. революционно настроенным студентом Зандом писа-
теля Августа Коцебу, агента русского двора, некий профессор Гро-
ман писал в «Медицинском журнале»: «Поступок Занда имеет
лишь внешнюю форму коварного убийства; это было публичное
проявление ненависти, поступок чувствительного сознания, взо-
шедшего на высшую ступень морали и освященного принципами
веры». Иными словами, в некоторых случаях запретительные меры
австрийских властей представлялись вполне оправданными, а ат-
мосфера в империи хоть и не была проникнута духом свободы,
однако и не слишком сковывала творческие силы общества,
жившего богатой культурной жизнью.
234 ........................................ =
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
Меттерних питал определенные иллюзии насчет того, что
регулярная деятельность провинциальных собраний, сфор-
мированных по сословному принципу, с одной стороны, по-
может устранить хотя бы часть недостатков центральной власти,
а с другой — парадоксальным образом будет способствовать
централизации империи. Речь шла прежде всего об обуздании
сепаратистских тенденций в Венгрии, которую Меттерних меч-
тал уравнять в административном отношении с остальными
частями монархии. «Раз уж Венгрией нельзя управлять иначе
как с помощью конституции и сейма, — заявил канцлер в
1841 г. на правительственном совещании, — необходимо из-
менить эту конституцию так, чтобы она позволяла править
Венгрией обычным образом». Однако сделать это Меттерниху
не удалось: политическое брожение в Венгрии было уже слиш-
ком сильным, и любое покушение на традиционные вольнос-
ти немедленно вызвало бы мятеж.
Усиление сословных собраний, по мнению канцлера, могло
стать противовесом либерально-конституционным тенденци-
ям в разных частях монархии. Вышло,, однако, наоборот.
«Многие реформистские тенденции в Австрии начинались со
стремления оживить и модернизировать сословные собрания...
Но все эти попытки вольно или невольно заканчивались...
удушением [реальных] социально-экономических и полити-
ческих реформ и переводом требований отдельных народов в
тупик средневековых государственно-правовых концепций»
(Капп, 1, 62). Ошибка Меттерниха объяснялась тем, что он не
понимал сути происходящего, не имел представления о под-
линном масштабе проблем, которые вставали перед монар-
хией в наступающую эру национализма.
КРИЗИС НАЗРЕВАЕТ: ИМПЕРИЯ И ЕЕ НАРОДЫ
В 1843 г., за пять лет до революции, в Австрийской импе-
рии жило чуть более 29 млн. человек. Из них свыше половины
(15,5 млн.) составляли славянские народы — поляки, чехи,
словаки, сербы, хорваты, словенцы и русины (закарпатские
235
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
украинцы). В 2 с лишним раза меньше было немцев (7 млн.),
5,3 млн. насчитывали венгры, 1 млн. — румыны и около
300 тыс. — итальянцы. Добавим к этому довольно многочис-
ленные еврейское и армянское меньшинства. Габсбургской
монархии пришлось столкнуться с множеством проблем, свя-
занных со становлением национального самосознания этих
народов, их стремлением к культурной и административной
автономии или даже собственной государственности. Чтобы
понять суть этих проблем, необходимо остановиться на при-
роде национализма и его особенностях в центре и на востоке
Европы.
Национализм в современном значении этого понятия —
продукт индустриального общества конца XVIII—XIX вв. Широ-
кое признание получила теория генезиса наций и национализма,
разработанная британским социоантропологом Э.Геллнером. Ее
суть сводится к тому, что в ходе промышленной революции раз-
рушается социальная и культурная иерархия, свойственная до-
индустриальным обществам, возникает качественно новый тип
разделения труда, резко расширяется доступ различных социаль-
ных слоев и групп к образованию, результатом чего становится
создание культурно однородного общества. В нем носителями
развитой культуры (в терминологии Геллнера — «высокой»),
опирающейся на письменность, являются уже не элитные груп-
пы (дворянство, духовенство и т. п.), а практически все общест-
во, за исключением небольших маргинальных слоев. Такая куль-
тура способствует формированию нового национального само-
сознания, возникновению народа как такового, т. е. сообщества,
где «высокая культура, в которой они были воспитаны, является
для большинства людей их ценнейшим достоянием, ядром их
самоидентификации» (Gellner A. Ndrody a nacionalismus. Praha,
1993. S. 122). С этого времени, например, венгры — это не только
представители дворянского сословия, носители определенного
социального статуса и привилегий, но и все, кто говорит по-вен-
герски и чувствует себя венгром. Новая, общенародная нацио-
нальная культура стремится закрепить свою самостоятельность и
обеспечить безопасность своего дальнейшего развития. Наибо-
лее действенным способом добиться этого является создание го-
сударственных механизмов, служащих «оболочкой» данной куль-
256 ......... —
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
туры. Так появляются предпосылки к возникновению нацио-
нальных государств. Поскольку в доиндустриальную эпоху госу-
дарства формируются по иным принципам, их границы не всегда
совпадают с границами расселения отдельных народов. Отсю-
да — многочисленные межнациональные конфликты, свойст-
венные веку национализма, когда создание этнически и культур-
но однородного государства становится основной целью «про-
буждающихся наций». Поскольку исторические судьбы народов
неодинаковы, возникают разные типы национализма и вариан-
ты решения межнациональных проблем, которые несет с собой
индустриальная эпоха.
В Европе XIX века можно выделить несколько вариантов
взаимоотношений между нациями и государствами. Один,
свойственный западноевропейским народам, отличался тем,
что здесь национализм опирался на «относительное этничес-
кое единство, которое было достигнуто еще до XIX столетия и
соответствовало изменяющимся экономическим и полити-
ческим условиям» (Wandycz, 131). Иными словами, Франция,
Англия, Голландия, Швеция, Дания, в определенной степени
и Испания сложились как единые национальные государства
в доиндустриальную эпоху, и формирование общенародного
национального самосознания на базе вышеописанного куль-
турного единства здесь почти не сопровождалось перекраива-
нием государственных границ.
Другой вариант — назовем его центральноевропейским —
характерен для Германии, Италии и (с некоторыми оговорка-
ми) Польши. Здесь речь идет о народах с развитой националь-
ной культурой, которые не имели единой государственно-по-
литической «оболочки», сложившейся в доиндустриальный
период, или, как в случае с Польшей, утратили ее. Стремле-
ние к созданию национального государства как залога сохра-
нения и развития этой культуры определило характер истории
Трех перечисленных народов в XIX в. «Все, что было нужно
Исправить, — недостаток политического выражения культуры
(и экономики), а также институтов, которые соответствовали
бы этой культуре и способствовали ее сохранению. Risorgi-
niento и объединение Германии (добавим сюда восстановле-
— ..... ................237
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
ние польской государственности после Первой мировой вой-
ны. — Я.Ш) устранили существовавший дисбаланс» (Gellner, ПО).
У народов Австрийской империи ситуация оказалась пря-
мо противоположной: они не были «распылены» между мно-
жеством мелких княжеств, как немцы или итальянцы, а жили
в рамках единого крупного государства, которое формирова-
лось задолго до промышленной революции по династическо-
му принципу и не отождествлялось ни с одним из народов,
находившихся под его властью. Австрийская монархия не бы-
ла и не могла быть немецкой, венгерской или славянской —
она была именно австрийской, т. е. наднациональной и враж-
дебной какому-либо национализму. Это и представляло глав-
ную проблему Габсбургов и их государства в век национализ-
ма. Ситуация осложнялась тем, что разноязыкие подданные
императора находились на различных стадиях политического,
экономического и культурного развития и обладали неодина-
ковым уровнем национального самосознания. Имеет смысл
рассмотреть специфику отдельных народов монархии, по-
скольку проблемы каждого из них в той или иной степени
предопределили дальнейшую судьбу государства Габсбургов.
Австрийские немцы. Если уж Габсбургов и можно ассоции-
ровать с какой-либо этнической группой, то этой группой
были, несомненно, их германоязычные подданные. Немец-
кий язык, будучи родным для большинства членов правящей
династии, рассматривался ими, начиная с Иосифа II, в каче-
стве официального языка монархии и наиболее предпочти-
тельного средства межнационального общения ее обитателей.
Немецкоязычной была в большинстве своем и высшая ав-
стрийская аристократия. (Даже граф Сечени, страстный пат-
риот Венгрии, вел дневник на немецком языке, на котором
изъяснялся более бегло, чем по-венгерски.) Кроме того, нем-
цы являлись наиболее экономически развитой общиной Ав-
стрии, опорой ее хозяйственной системы: в первой половине
XIX в. они вносили в казну две трети налогов; один немец в
среднем платил государству в 2 раза больше, чем чех или ита-
льянец, почти в 5 раз больше, чем поляк, и в 7 раз больше, чем
хорват или серб.
238 .....=^==^
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
Как уже отмечалось, немецкая культура преобладала в го-
родах империи, на улицах которых звучала немецкая речь,
хотя сами эти города зачастую были германскими островками
в славянском, мадьярском или румынском море. Один из ве-
дущих деятелей чешского национального возрождения, исто-
рик, политик и публицист Франтишек Палацкий вспоминал,
что в середине 40-х гг. XIX в. прилично одетый человек, спро-
сивший у прохожего в Праге дорогу по-чешски, рисковал на-
рваться на грубость или услышать просьбу говорить «челове-
ческим» языком, т. е. по-немецки. Впрочем, в Богемии и Мора-
вии немцы жили со времен средневековья и чувствовали себя
такими же богемцами, как и чехи. Их патриотизм был не на-
циональным, а региональным. Однако в середине XIX в. в со-
знании многих богемских и австрийских немцев произошли
значительные перемены, связанные с ростом националисти-
ческих настроений в Германии.
В «третьей Германии», этом конгломерате небольших госу-
дарств, находившемся в эпоху Меттерниха фактически в со-
вместном австро-прусском управлении, либерализм и национа-
лизм были чрезвычайно тесно связаны между собой. Стремление
к национальному освобождению и объединению (в соответствии
с вышеописанной логикой национализма) сочеталось у западно-
и южногерманской интеллигенции, либерально настроенного
дворянства и части бюргерства с требованием гражданских прав
и социальных свобод. Вопреки противодействию Вены и Берли-
на процесс либерализации в «третьей Германии» в первой поло-
вине XIX в. шел довольно активно: в большинстве средних и
малых германских государств действовали умеренно либераль-
ные конституции, цензурные ограничения были значительно
мягче, чем в Австрии или Пруссии, существовали союзы студен-
тов (Burschenschaften), литературные и научные кружки, на засе-
даниях которых зачастую звучали радикальные речи, и т. д. Дей-
ствовали и небольшие, но весьма активные подпольные револю-
ционные организации вроде «Молодой Германии».
Определенная часть немецкоязычных подданных австрий-
ского императора, в первую очередь молодое поколение, на-
чала сочувствовать германскому либеральному и националь-
—............ = 239
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
но-освободительному движению. Поскольку понятие «авст-
риец» в то время не подразумевало ничего, кроме верности
габсбургской династии и, соответственно, ее консервативной
политике, либерально настроенные австрийские немцы пред-
почитали считать своим отечеством не многонациональную,
неоднородную и «реакционную» Австрийскую империю, а Гер-
манию, которая пока не существовала, но рисовалась их вооб-
ражению как мощное и в то же время свободное националь-
ное государство в центре Европы.
Националисты как в империи Габсбургов, так и за ее пре-
делами представляли себе два основных варианта объедине-
ния всех земель, населенных немцами. Первый, так называе-
мый «великогерманский» (grossdeutsche), предполагал создание
огромной центральноевропейской конфедерации, в состав
которой вошла бы не только «третья Германия», но и все вла-
дения австрийского императора и прусского короля, т. е.
страны и провинции, населенные миллионами не-немцев —
славян, венгров, румын и т. д. Этот вариант считали угрожаю-
щим для немецкого народа сторонники иной, «малогерман-
ской» (kleindeutsche) концепции. Они ратовали за этническую
однородность будущей Германии, которая, по их мнению,
должна была включать лишь земли бывшей «Священной
Римской империи», полностью или преимущественно немец-
кие. Такой вариант угрожал распадом империи Габсбургов,
поскольку поощрял стремления австро-немецких национа-
листов, требовавших автономии тех земель монархии, в кото-
рых преобладало Немецкое население. Тем не менее в середи-
не XIX века сторонники «малонемецкого» решения были в
Австрии довольно немногочисленны: «Верно, что призывы
австро-немцев к созданию собственного государства в рамках
федеративной Австрии (и Германского союза. — Я.Ш) стали
частыми уже в 1848 г. и продолжали звучать вплоть до 1918 г.
Однако эти федералистские тенденции никогда не доминиро-
вали в австрийской «ветви» германского национализма... Гер-
манофильский централизм, а не германофильский федера-
лизм, как представлялось австро-немцам, давал им шанс уп-
равлять многонациональным государством» (Капп, 1, 57).
240 ~................
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
Несмотря на угрозу, которую нес империи немецкий на-
ционализм, Габсбурги по-прежнему видели в австрийских не-
мцах одну из своих главных опор. «Я — немецкий князь», —
скажет позднее император Франц Иосиф, обнаружив тем
самым одно из главных психологических противоречий ав-
стрийского дома: будучи убежденными противниками нацио-
нализма, в том числе и немецкого, Габсбурги оставались свя-
занными множеством нитей с немецкой культурой и герман-
ской имперской традицией. Это автоматически превращало
австрийских немцев в «привилегированный» народ и тем
самым подрывало принцип равноудаленности высшей власти
от отдельных этнических и социальных групп — принцип, ко-
торый один мог служить гарантией сохранения габсбургского
государства как общего дома центральноевропейских наро-
дов. Разрешить это противоречие Габсбургам так и не удалось.
Венгры. Это был единственный из народов Австрийской
империи, обладавший многовековой непрерывной традицией
собственной государственности — хотя начиная с XIV в., ког-
да прервалась династия Арпада, корону св. Стефана носили
представители чужеземных королевских родов. Наличие госу-
дарственности резко выделяло венгров среди остальных под-
данных Габсбургов и одновременно превращало их в главную
внутриполитическую проблему империи. Мадьяры — точнее,
их дворянская элита — давно представляли собой политичес-
кий народ, а поскольку мелкая и средняя шляхта, как уже го-
ворилось выше, стала в Венгрии своего рода заменителем
«третьего сословия», слегка модернизированные требования
этого слоя легли в основу новой, общенародной мадьярской
националистической программы.
На первую крупную уступку венграм император Франц
пошел, согласившись в 1825 г. после долгого перерыва вновь со-
звать сейм. После этого Венгрия на четверть века стала ареной
парламентских битв, которые привлекали внимание все более
широких слоев населения и способствовали быстрой политиза-
ции венгерского общества. Главной политической проблемой
Венгрии этой эпохи стало придание венгерскому языку статуса
официального. В 1844 г. венгерский наконец пришел на смену
*----- 241
_ Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ^
нейтральной латыни. Ф. Палацкий, долгое время живший в Вен-
грии и хорошо знакомый с ситуацией в королевстве, считал этот
момент ключевым в истории венгерского национализма: «Прин-
цип национального равноправия не имел лучшего воплощения...
ни в одной стране, чем в Венгрии на протяжении всех тех столе-
тий, пока действовала старая конституция и пока латинский
язык был языком дипломатическим, государственным и школь-
ным; настоящая опасность возникла лишь тогда, когда из кон-
ституции исчезло это положение (о латыни как государственном
языке. — Я.ПГ.у» (Palacky F. Idea statu Rakouskeho//Znoj M. (red.).
Cesky liberalismus. Texty a osobnosti. Praha, 1995. S. 52). В то же время
по отношению к главной экономической проблеме — феодаль-
ным повинностям крестьян, тормозившим развитие венгерской
экономики, — дворяне-либералы были отнюдь не так последова-
тельны, как в чисто политических и национальных вопросах:
крестьяне получили возможность купить свою свободу, однако
большинство сельских жителей из-за своей бедности не могло
воспользоваться этим правом. А. Дж. Тэйлор справедливо отме-
чает, что «венгры проводили псевдолмберальную политику, но
исключительно нелиберальными методами» (Taylor, 59).
В 40-е гг. происходила радикализация венгерской полити-
ки. Все большую популярность завоевывала националисти-
ческая группировка, лидером которой стал Лайош Кошут,
триумфально избранный в 1847 г. депутатом сейма. Радикалы
предлагали глубокую и последовательную программу реформ,
однако она была окрашена в ультранационалистические тона
и представляла Вену главной виновницей венгерских бед.
В мощном хоре радикалов потонули голоса более осторожных
политиков, утверждавших, подобно барону Вешеленьи, что
«вне австрийской стихии для венгров нет никакой надежды,
никакой перспективы... Если бы Габсбурги не правили нами,
нужно было бы посадить их на трон». Впрочем, и сторонники
Кошута до поры до времени не имели ничего против самой
династии, однако настаивали на том, чтобы законодательство
всей империи было унифицировано по венгерскому образцу,
т. е. приспособлено к традиционным мадьярским вольностям.
Это превратило бы габсбургскую монархию в конфедерацию,
242----------- ..
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
почти столь же эфемерную, как в свое время «Священная Рим-
ская империя».
Характерной особенностью программы венгерских нацио-
налистов было стремление к созданию национального государ-
ства не только там, где мадьяры составляли большинство населе-
ния, но и во всех землях короны св. Стефана. Тем самым венгры,
сами боровшиеся против «чужеземного» габсбургского господ-
ства, отказывали остальным народам Венгерского королевства —
румынам, словакам, хорватам, русинам, трансильванским не-
мцам и др. — в праве на самостоятельное развитие. «Великая
Венгрия» была мечтой Кошута и его приверженцев, и имен-
но они стояли у истоков политики мадьяризации, которая впос-
ледствии сослужила недобрую службу и Венгрии, и габсбург-
ской монархии в целом. Компромисс 1867 года, преобразовав-
ший Австрийскую империю в Австро-Венгрию, как мы увидим,
не смог разрешить эту проблему. Да и как можно было рассчиты-
вать на создание национальной Венгрии с мадьярским этносом в
качестве доминирующего, когда уже в 1842 г., по данным венгер-
ского статистика Э.Феньеша, из 13 млн. жителей Венгерского
королевства мадьяры составляли лишь 4,8 млн., т. е. 38%? При
этом румын насчитывалось 2,2 млн. (17%), словаков — 1,7 млн.
(13%), немцев — 1,3 млн. (10%), сербов — 1,2 млн. (9%), хорва-
тов — 900 тыс. (7%) и т. д. (KontlerL. Dejiny Mad 'arska. Praha, 2001.
S. 220).
Могла ли Вена предотвратить революцию в Венгрии?
Учитывая близкое к коллапсу состояние системы государст-
веного управления в дореволюционной («предмартовской»,
От немецкого Vormaerz) Австрии, косность и чрезмерный
консерватизм главных сановников империи и «отсутствие
власти на троне», о котором говорил Меттерних, трудно было
ожидать от центрального правительства политической вирту-
озности, которая требовалась для решения столь серьезной
Проблемы. Более того, власти вели себя в Венгрии как слон в
Посудной лавке, многими своими действиями (например,
арестом и непродолжительным заключением Кошута) лишь
Подливая масла в огонь. К началу 1848 г. обстановка в Венгрии
243
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
была настолько взрывоопасной, что хватило одной искры для
того, чтобы пламя революции поднялось до небес.
Итальянцы. Превращение Австрии после 1815 г. в держа-
ву, доминирующую на Апеннинском полуострове, отнюдь не
примирило итальянский народ с Габсбургами. Национальное
самосознание итальянцев к тому времени находилось на той
стадии развития, когда стремление к созданию национального
государства становится ярко выраженным. В манифесте «Мо-
лодой Европы» — содружества революционных организаций,
объединявших радикально настроенную молодежь разных
стран (наиболее известной и активной из этих групп была
«Молодая Италия»), — говорилось: «У каждого народа есть
собственное предназначение, которое объединится с миссией
всего человечества. Эта миссия и определяет национальность
человека. Национальность — это святое».
Носителям подобных взглядов власть Габсбургов над Лом-
бардией и Венецией, Тосканой и Моденой и австрийское вли-
яние в остальной Италии не могли не казаться чужеземным
игом. При этом положительные стороны габсбургского прав-
ления — например, относительная упорядоченность бюро-
кратической системы и невиданная для тогдашней Италии
честность чиновников — не принимались во внимание: глав-
ным было то, что эти чиновники, как и их государь, в боль-
шинстве своем говорили по-немецки и были чужаками на
итальянской земле. Примирению между властью и народом
не способствовало и постоянное присутствие в Ломбардо-Ве-
нецианском королевстве крупного австрийского воинского
контингента, чей командующий, старый фельдмаршал Радец-
кий, де-факто располагал большей властью, чем вице-король.
В Италии враждебны Габсбургам оказались практически все
слои населения. Дворянство было озлоблено деятельностью им-
ператорских геральдических комиссий, которые после 1818 г.
«понизили» многих представителей итальянской знати, не при-
знав их титулы: князья стали графами, графы — баронами и т. Д-
В свою очередь, богатым землевладельцам незнатного проис-
хождения стало куда сложнее приобрести дворянское достоин-
ство. Отпрыскам дворянских и буржуазных семей Италии оказа-
244
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
лось трудно сделать карьеру при Габсбургах, т.к. языком государ-
ственного аппарата был немецкий, которым владели немногие
итальянцы. Городская интеллигенция была настроена либераль-
но, революционно и националистически. Наконец, крестьяне,
находившиеся под сильным влиянием церкви и папской курии,
настороженно относились к австрийским властям, отношения
которых с Римом со времен Иосифа II оставались непростыми.
Еще более осложнилась ситуация после избрания папой Пия IX
(1846), который в первые годы своего понтификата заигрывал с
либералами и рассматривался многими из них как возможный
лидер движения за объединение Италии.
Недовольство итальянцев правлением Габсбургов усугуб-
лялось непреклонностью самих властей, придерживавшихся
по отношению к_Цталии еще более жесткой линии, чем к
Венгрии. Один из немногих миланских дворян, лояльных им-
ператору, как-то сказал Меттерниху, что «если бы итальянцам
были предоставлены хоть какие-то преимущества, их доволь-
но легко удалось бы привлечь к сотрудничеству с правящими
кругами». Но голоса здравомыслящих людей не были услы-
шаны: в Вене предпочитали опираться главным образом на
военную силу, которой итальянцам до поры до времени было
нечего, противопоставить.
В Италии Габсбурги оказались в историческом тупике.
Чтобы примириться с итальянцами, им нужно было прово-
дить политику, противоположную той, которая осуществля-
лась в эпоху Меттерниха, а именно — «оседлать» неизбежный
процесс национально-государственного объединения Ита-
лии, встав во главе него (как это позднее сделал правивший в
Сардинии савойский дом). При этом в Италии вряд ли могла
быть реализована даже дуалистическая модель, схожая с вен-
герской. Вероятно, единственным способом сохранения влас-
ти Габсбургов на Апеннинах могло стать создание независи-
мого Итальянского королевства в личной унии с Австрией
Или же с австрийским эрцгерцогом в качестве короля. Однако
подобный проект не только противоречил консервативному
Духу габсбургской политики, но и мог в случае его осущест-
вления вызвать серьезные проблемы у венских властей, по-
245
Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ,.
скольку другие провинции империи, в первую очередь Вен-
грия, наверняка потребовали бы аналогичных мер. Выхода не
оставалось: рано или поздно Габсбургам было суждено поте-
рять Италию.
Чехи. Еще при Марии Терезии чешские владения Габс-
бургов лишились остатков административной самостоятель-
ности: управление ими перешло в ведение венского прави-
тельства. Политическая и этнокультурная ситуация на протя-
жении двух столетий после роковой битвы на Белой Горе
(1620; см. раздел I, главу «Тридцатилетняя война») оставалась
неблагоприятной для коренного населения. В городах господ-
ствовали немецкая культура и язык; богемская и моравская
аристократия, лояльная Габсбургам, в большинстве своем не
имела чешских корней и была носительницей регионального,
а не национального патриотизма; gentry в Чехии, в отличие от
Венгрии, практически сошла на нет еще в XVII — начале
XVIII вв.; чешский народ оставался лишен сколько-нибудь
развитого национального самосознания.
Положение изменилось в первой половине XIX в., когда
вследствие ускоренного экономического развития чешских
земель местная социальная структура начала меняться. Воз-
росла доля чехов в городском населении, появилась чешская
интеллигенция, вставшая во главе движения за национальное
возрождение. В предмартовский период число этих людей,
правда, было настолько невелико, что один из них, уже упо-
минавшийся Ф. Палацкий, как-то заметил, что если бы в ком-
нате, где собрались поборники чешской культуры, вдруг об-
рушился потолок, с национальным возрождением было бы
покончено. Серьезных трений между чехами и немцами в Бо-
гемии и Моравии в эпоху Меттерниха практически не возни-
кало; столкновения между ними начнутся позднее, при Фран-
це Иосифе, когда политические и экономические силы сто-
рон станут примерно равными.
Пока же чешское национальное возрождение не представ-
ляло опасности для Габсбургов. Несмотря на приверженность
части местной интеллигенции прорусским панславистским
теориям, главным идейным течением среди образованных
246
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
чехов был австрославизм, подчеркивавший благотворность и
необходимость существования австрийской монархии для
свободного развития западных и южных славян. В наднацио-
нальном характере государства Габсбургов многие чехи виде-
ли защиту как от великогерманских притязаний немецких на-
ционалистов, так и от возможного русского господства. Как
писал известный чешский публицист того времени К.Гавли-
чек-Боровский, «австрийская монархия есть лучшая гарантия
сохранения нашего... народа, и чем сильнее будет Австрий-
ская империя, тем прочнее будет его положение» (Cesky libera-
lismus, 78).
В то же время сам факт существования королевства Боге-
мия и маркграфства Моравия как государственно-админи-
стративных единиц, воплощавших определенную историчес-
кую традицию, создавал почву для стремления чешских поли-
тиков к большей автономии их края. Поскольку определенная
часть городской интеллигенции и буржуазии, как чешской,
так и немецкой, к концу 40-х гг. XIX в. была привержена ли-
беральным принципам, соединение либерализма, стремления
к региональной автономии и первых ростков чешского наци-
онализма привело к тому, что Богемия, в первую очередь Пра-
га, тоже участвовала в событиях 1848 г., хотя здесь они не при-
обрели такого размаха, как в Вене и тем более в Венгрии.
Поляки. В предыдущей главе уже говорилось о «галиций-
ской резне» — кровавом восстании 1846 г., когда руками крес-
тьян австрийским властям удалось привести к повиновению
местную польскую шляхту, выступившую под националисти-
ческими лозунгами. Тогда же было покончено с Краковской
республикой — крошечным осколком Польши, существовав-
шим 30 лет под совместным протекторатом Австрии, Пруссии
и России. Тем не менее в целом поляки, несмотря на ярко вы-
раженное стремление к восстановлению национально-госу-
дарственной независимости, на протяжении всего XIX в. до-
ставляли Габсбургам гораздо меньше хлопот, чем венгры.
Секрет относительной лояльности поляков заключался в
том, что австрийский режим был по отношению к их культуре
И традициям куда более либеральным, нежели русский или
247
Г JI. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ, ч
прусский. Поляки, в первую очередь местная шляхта, состав-
ляли элиту Галиции, которая после компромисса 1867 г. стала
административной единицей, пользовавшейся в рамках Ав-
стро-Венгрии довольно широкой автономией. Делопроизвод-
ство здесь велось на польском языке (за исключением пере-
писки местных властей с центральными органами или учреж-
дениями других провинций), существовали польские школы,
университеты, театры и т. д. Еще в 40-е гг. многие поляки рас-
сматривали Галицию как возможный плацдарм, откуда в бу-
дущем начнется восстановление исторической Польши. Пока
же следовало сотрудничать с Веной — и это сотрудничество,
особенно во второй половине XIX в., приобрело столь актив-
ный характер, что многие историки называют поляков тре-
тьим привилегированным народом Австро-Венгрии после не-
мцев и венгров.
Не стоит забывать и о том, что Галиция была одной из
наиболее экономически отсталых областей империи, ее бед-
ной аграрной окраиной. Кроме Кракова и Львова (Лемберга),
здесь не было крупных городов — главных «рассадников» ли-
берализма в эпоху, предшествовавшую революции 1848 г. Тем
не менее и поляки не остались в стороне от революцион-
ных событий: в июне 1848 г. галицийская делегация присутст-
вовала на заседаниях проходившего в Праге всеславянского
съезда, а позднее небольшие польские подразделения участ-
вовали в сражениях в Венгрии на стороне революционных
войск.
Южные славяне. В середине XIX в. в Австрийской импе-
рии жило больше сербов, чем в самой Сербии — автономном
княжестве, находившемся под сюзеренитетом турецкого сул-
тана. С административной точки зрения часть из них была
подданными Венгерского королевства, другая часть жила в
Австрии, третья — служила императору в рядах гренцеров,
крестьян-солдат, которые обитали на границе с Турцией и
подчинялись непосредственно австрийскому военному ве-
домству. Сербы располагали религиозно-культурной, но не
административно-политической автономией, и по мере того
как в Венгрии, где жило большинство сербских подданных
248 .................'.-
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
императора, набирали силу националистические тенден-
ции, все больше сербов склонялось к подчеркнуто лояльной
Вене, которую они рассматривали как защитницу от мадьяри-
зации.
В то же время рост национального самосознания застав-
лял многих австрийских сербов с надеждой смотреть на Серб-
ское княжество и Россию, с помощью которой они надеялись
добиться создания своего, полностью независимого нацио-
нального государства. Подобные настроения усиливались и
по другую сторону границы. Сербы в Австрии, писал один
белградский студент в 1848 г. своему другу, «хотят того же, что
и мы. Чего? Основания Сербского королевства, восстановле-
ния [средневековой] Великой Сербии». Великосербский на-
ционализм и прорусский панславизм противоречили интере-
сам Австрии — и как многонациональной империи, и как
державы, для которой соперничество с Россией на Балканах
приобретало все большее значение.
Гораздо более лояльными, чем сербы, Вене представля-
лись хорваты, которых с Габсбургами объединяла как католи-
ческая религия, так и конфликт с венгерскими националиста-
ми. Впрочем, этот конфликт окончательно оформился уже в
ходе революции 1848—1849 гг., ранее же идейно-политичес-
кий спектр хорватского общества был чрезвычайно пестрым.
Хорваты находились на стадии формирования национальной
культуры (литературный вариант сербохорватского языка с
латинской письменностью сложился лишь к середине XIX в.
благодаря трудам хорватского просветителя Л. Гая), о госу-
дарственно-политической «оболочке» которой представители
национальной интеллигенции имели неодинаковые пред-
ставления. Кроме того, для хорватов, так же как и для чехов (и
Даже в большей степени, ибо, в отличие от Богемии и Мора-
вии, в Хорватии существовала национальная аристократия),
был характерен «конфликт между историческим национализ-
мом дворянства и нарастающим буржуазным национализ-
мом» (Кат, I, 60).
Определенное распространение в Хорватии накануне рево-
люции получили идеи иллиризма, пропагандисты которого наде-
249
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
ялись на создание Иллирийского королевства под властью Габс-
бургов, в которое вошли бы Хорватия, Славония и Далмация.
Позднее на смену иллиризму пришел югославизм, среди сторон-
ников которого выделялся хорватский епископ И. Штроссмайер.
Оба эти течения подчеркивали этническое родство хорватов с
сербами и стремились к объединению южнославянских народов
в рамках одного государственного образования. Однако культур-
но-религиозные различия между сербами и хорватами, их неоди-
наковая внешнеполитическая ориентация и ряд других факторов
противодействовали такому объединению.
Третий южнославянский народ Австрийской империи,
словенцы, пользовался репутацией наиболее германизиро-
ванного славянского этноса. В описываемый период у сло-
венцев еще не наблюдалось сколько-нибудь заметного подъема
националистических настроений, и в подавляющем большин-
стве своем они были вполне лояльными (и довольно зажиточ-
ными) подданными австрийского императора.
Другие народы. Пробуждение национальных чувств было в
середине XIX в. характерно и для румын, словаков, галиций-
ских украинцев (русинов). Однако его признаки проявлялись
у них куда слабее, чем у других народов Австрийской импе-
рии. Это объяснялось главным образом экономической и
культурной отсталостью восточных и юго-восточных окраин
империи, где жило большинство румынского, словацкого и
украинского населения, а также отсутствием у этих народов
традиций государственности.
Более того, у словаков и русинов вопрос о национальной
идентичности не был окончательно решен вплоть до начала XX в.
Так, многие чешские деятели считали словаков частью единого
чехословацкого народа, а словацкий язык — диалектом чешско-
го. В то же время, как и в случае с сербами и хорватами, несо-
мненное этническое родство чехов и словаков сочеталось с их
принципиально разным историческим опытом: в отличие от
чехов, словаки никогда не знали собственной государственности
и долгие века считались лишь славянскими подданными венгер-
ского короля. Влияние мадьярской культуры и традиций на сло-
вацкую было значительным; кроме того, немалая часть словаков
250 -----------—............ , ---------—
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
с XVI—XVII вв. сохранила приверженность кальвинизму, что
также отдаляло этот народ от чешских соседей.
У румын появление первых признаков национального
самосознания относится к концу XVIII в., когда часть мест-
ной шляхты, священники и представители других сословий
составили документ, в котором перечислялись требования и
пожелания румынского народа (валахов), — написанный по-
латыни Supplex Libellus Vallachorum. Всплеск национально-
освободительного движения в Трансильвании (Молдавия и
Валахия с их румынским населением оставались в составе Ос-
манской империи) пришелся на середину XIX в. и привел к
столкновению румын с венгерскими националистами. Румы-
ны были вполне лояльны австрийскому дому и, вынашивая
автономистские проекты, до самого конца правления Габс-
бургов не помышляли о разрыве с Веной. (Движение в пользу
присоединения Трансильвании к ставшей к тому времени не-
зависимой Румынии возникло уже в годы Первой мировой
войны.)
* * *
Итак, чем более развитым было национальное самосозна-
ние того или иного народа империи, тем сильнее оказывались
трения между политически активными представителями
этого народа и габсбургской монархией. Неравномерность
развития народов империи ставила Габсбургов перед выбо-
ром: или приводить своих разноязыких подданных к «общему
знаменателю» путем последовательной и жесткой централи-
заторской политики, которая наконец превратила бы их всех
в лояльных и равных между собой австрийцев, — или же дей-
ствовать по принципу «разделяй и властвуй», опираясь на
более развитые и организованные народы, за счет лояльности
и привилегированного положения которых династия могла
бы обеспечить стабильность в империи и удержать под кон-
тролем национальные страсти тех своих подданных, которые
Не попали в число «привилегированных».
Как мы увидим дальше, Габсбурги попробовали и то, и дру-
гое. В период неоабсолютизма после поражения революции
251
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
1848—1849 гг. Франц Иосиф и его советники склонялись к пер.
вому, Централистскому варианту. Результатом стал рост межна-
циональной напряженности, прежде всего в Венгрии, и болез-
ненный компромисс 1867 года. Так произошел переход ко второму
варианту, при котором, управляя империей, Габсбурги опира-
лись в первую очередь на немецкую и немецкоязычную военную
и гражданскую бюрократию в австрийской части монархии и на
мадьярскую элиту — в венгерской ее части. Таким образом, сла-
вянские и румынские подданные императора оказались в ущемлен-
ном положении, что привело к новому витку межнациональных
конфликтов. Когда на эти конфликты наложилось колоссальное
внешнее потрясение, вызванное вступлением Австро-Венгрии в
мировую войну, существование империи оказалось под вопро-
сом. Оба варианта национальной политики Габсбургов завели
монархию и династию в тупик.
Можно ли было вообще найти способ долговременного
мирного сосуществования народов Центральной и Восточной
Европы в рамках единого государства? Или же такая задача
была заведомо невыполнимой, а значит — габсбургская импе-
рия была обречена с того момента, когда ее народы встали на
путь национализма? Ответить на этот вопрос мы попробуем
позднее. В конце же 40-х гг. Габсбургам было не до стратеги-
ческих решений: Австрийская империя вступила в полосу по-
трясений, подобных которым она не знала со времен Ваграма
и Шёнбруннского мира. Речь шла о выживании монархии и
династии, и для этого, как полагали обитатели Хофбурга, все
средства были хороши.
VI. Разрывы и примирения (1848—1867)
НА ГРАНИ ГИБЕЛИ
«Я подчиняюсь силе, высшей, чем даже воля государя», —
произнес 75-летний канцлер Меттерних, подавая в отставку
13 марта 1848 г. Вероятно, человек, руководивший внешней и
отчасти внутренней политикой Австрии на протяжении почти
40 лет, имел в виду фатальную, предопределенную загадочной
252 .......................................
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
волей Господней неизбежность революционных событий.
Канцлер так долго старался предотвратить их, но они все-
таки начались через пару недель после того, как из Парижа,
этого гнезда революций, пришла весть о свержении короля
Луи Филиппа и провозглашении Второй республики.
Уже 3 марта громогласный Лайош Кошут выступил перед
депутатами венгерского сейма в Пресбурге (Братиславе) и
предложил проект конституции, с просьбой о признании ко-
торой, скорее напоминавшей требование, сейм обратился к
императору Фердинанду. Несколько дней спустя петицию о
необходимости законодательного закрепления гражданских
свобод послали в Вену и представители сословий Богемии —
как чехи, так и немцы. Наконец, 11 марта начались волнения
в самой столице, которые достигли пика два дня спустя.
Толпа возбужденных студентов и горожан окружила здание,
где заседало земельное собрание Нижней Австрии. Один из ора-
торов огласил присланные из Венгрии тезисы речи Кошута, ко-
торые толпа встретила восторженно. Правительство выслало
против митингующих войска, которые открыли огонь — после
того, как кто-то бросил камень в эрцгерцога Альбрехта, назна-
ченного командовать венским гарнизоном. Несколько человек
было убито. Толпа разбежалась, но ее место заняли многочис-
ленные депутации, направлявшиеся в Хофбург, чтобы подать пе-
тиции императору. Главным требованием была отставка Меттер-
ниха, ставшего в глазах революционеров символом ненавистного
старого порядка.
Бессилие и беспомощность высшей власти проявились в
этот день в полной мере. Час за часом члены императорской
семьи и высшие сановники обсуждали ситуацию, но не могли
прийти к какому-либо решению. Меттерних тянул время,
произносил бесконечные речи, чем вывел из себя своего ста-
рого недруга Коловрата. «25 лет заседаю с князем Меттерни-
хом в одном совете, и все это время он говорит и говорит, но
так и не удосужился сказать хоть что-то конкретное!» — вос-
кликнул тот. Загнанный в угол, канцлер наконец заявил: он
уйдет, но лишь в том случае, если получит прямой приказ им-
ператора и его семьи. Около 9 часов вечера Фердинанд I, с ис-
---- 253
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
пугом наблюдавший за сварой своих приближенных, наконец
произнес: «Я суверен, и я решаю. Скажите народу, что я со
всем согласен». За отставку Меттерниха высказались также
наследник престола эрцгерцог Франц Карл и юный Франц
Иосиф, впервые лично участвовавший в решении дел госу-
дарственной важности — да еще в столь критический момент.
Вернувшись домой, отставной канцлер приветствовал
супругу словами: «Дорогая, мы умерли». На следующий день
они спешно покинули столицу империи, бурно праздновав-
шую уход Меттерниха. Князь добрался до Лондона, откуда с
горечью наблюдал за крушением так долго оберегаемых им
консервативных устоев.
* * *
Революция набирала силу, прежде всего в городах, где на-
ходилась ее социальная база, — Вене, Будапеште, Милане,
чуть позже в Праге. В сельской местности, мелких и средних
городах настроения обывателей были куда более консерватив-
ными — и это в конце концов спасло монархию, поскольку
именно" провинция стала опорой контрреволюционных сил в
последующие бурные месяцы.
15 марта произошел бескровный переворот в Будапеште.
Сторонники революции выдвинули программу из 12 пунктов.
В этом списке значились обеспечение основных гражданских
свобод, ликвидация феодальных повинностей крестьян, заме-
на сословного сейма демократически избранным парламен-
том, ответственность перед которым должно было отныне
нести правительство, ликвидация автономии Трансильвании
и Хорватии, создание венгерской армии, самостоятельных
военного и финансового ведомств и т. д. Вскоре на основании
этих пунктов, которые представляли собой основу нового
конституционного устройства Венгрии, было сформировано
либеральное правительство во главе с графом Баттяни. Кошут
стал министром финансов, но фактически постепенно скон-
центрировал в своих руках всю исполнительную власть. Эрц-
герцог Стефан, палатин (наместник) Венгрии, настроенный
254
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
достаточно либерально, не противился переменам. Более
того, 11 апреля конституционное устройство Венгрии было
признано и одобрено императором Фердинандом. Это был
один из ключевых моментов венгерской революции: согласие
монарха легитимизировало действия будапештских полити-
ков и впоследствии дало им основания обвинять Вену в нару-
шении закона.
В самой австрийской столице 25 апреля был опубликован
проект конституции, составленной либеральным министром
графом Пиллерсдорфом по образцу бельгийской. Она во мно-
гом соответствовала политической программе либералов. Од-
нако логика революций неумолима: уступки властей, как пра-
вило, приводят лишь к выдвижению революционерами все
новых и новых требований, а радикальные группировки по-
степенно оттесняют умеренных и начинают играть первую
скрипку в политическом оркестре. Так случилось и в Вене:
начало мая ознаменовалось новыми волнениями, правитель-
ство вынуждено было отказаться от проекта Пиллерсдорфа и
пообещало созвать Конституционное собрание, на котором
будет составлен текст новой конституции. Предполагалось,
что депутаты собрания будут выбраны на основе всеобщего
избирательного права для мужчин.
Обстановка в столице оставалась неспокойной. Членам им-
ператорской семьи и их приближенным все чаще приходили на
ум неприятные аналогии с Людовиком XVI и его близкими. Пока
большинство обывателей не выражало враждебности по отноше-
нию к Габсбургам: наоборот, когда император Фердинанд в ком-
пании Франца Карла и Франца Иосифа выезжал в коляске в парк
Пратер, подданные с таким энтузиазмом приветствовали «доб-
рого старого Фердля», что у того на глаза наворачивались слезы.
Тем не менее эрцгерцог Альбрехт, эрцгерцогиня София и ряд
высших придворных настаивали на том, что государю и его семье
стоит на время покинуть Вену. Это и случилось 17 мая — причем
простодушный Фердинанд искренне полагал, что они едут на
прогулку, и только на одной из остановок императора известили,
что двор по соображениям безопасности направляется в Ин-
сбрук. Австрийский аналог бегства в Варенн вполне удался: кон-
255
v ч Д^08- АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ,
сервативно настроенное население Инсбрука восторженно встре-
тило императорскую семью, а в городе и его окрестностях нахо-
дилось количество войск, достаточное для того, чтобы Ферди-
нанд и его двор чувствовали себя в безопасности.
Тем временем пламя революции охватило север Италии.
Волнения в Милане и Венеции обернулись изгнанием авст-
рийских гарнизонов. На помощь итальянским националис-
там пришла Сардиния (Пьемонт), объявившая Австрии войну.
Однако сардинский король Карл Альберт не мог похвастаться
ни хорошо обученным войском, ни толковыми полководца-
ми. Пьемонтцы действовали, с одной стороны, слишком мед-
ленно, а с другой — чересчур самоуверенно. Австрийский глав-
нокомандующий фельдмаршал Радецкий провел перегруппи-
ровку и перешел в контрнаступление. 25 июля пьемонтцы
были разгромлены в сражении при Кустоцце, в августе Радец-
кий вступил в Милан, а Карл Альберт поспешил заключить
перемирие. Победа в Италии имела важное значение: она ук-
репила уверенность династии в своих силах и показала, что
центральное правительство, в котором понемногу брали верх
консерваторы-легитимисты, может рассчитывать на армию в
решении не только внешне-, но и внутриполитических задач.
Что же представляла собой в ту пору австрийская армия —
главная опора трона? Она по-прежнему пополнялась за счет рек-
рутских наборов, причем эти наборы служили еще одним пред-
метом разногласий между Венгрией и правительством в Вене,
поскольку получить дополнительных венгерских рекрутов для
ведения боевых операций армия могла только с согласия сейма.
Срок службы нижних чинов составлял 14 лет и лишь в 1847 г. был
снижен до восьми. В 1845 г. под знаменами императора находи-
лись 58 пехотных, 37 кавалерийских, 5 артиллерийских и 1 бом-
бардирский полк, 20 отдельных бомбардирских и 12 егерских ба-
тальонов, а также отдельный полк императорских тирольских
егерей. Командование тщательно избегало формирования како-
го-либо подобия национальных армий, поэтому большинство
рекрутов, набиравшихся в той или иной провинции, служило да-
леко от родных мест: чехи — в Италии, венгры — в Галиции, по-
ляки — в альпийских провинциях и т.д. Уровень боевой подго-
256
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
товки, однако, был не слишком высоким, поскольку значитель-
ную часть генералов и офицеров составляли приверженцы ста-
рой школы, которые придерживались тактики, устаревшей еще в
эпоху наполеоновских войн. Кроме того, армии катастрофически
не хватало денег, хоть она и поглощала львиную долю расходов
казны. Характерно, что составленный фельдмаршалом Радецким
в 1834 г. меморандум назывался «Как с небольшими расходами
содержать хорошую сильную армию». Именно подразделения,
размещенные на севере Италии под началом Радецкого, пред-
ставляли собой наиболее боеспособную часть армии, что и про-
явилось во время войн с Сардинией в 1848—1849 гг.
Еще одному «рыцарю контрреволюции», князю Альфреду
фон Виндишгрецу, летом удалось ликвидировать волнения в
Праге. Здесь, как и в Вене, противниками властей были неор-
ганизованные толпы горожан и студентов; дело дошло до стро-
ительства баррикад и уличных столкновений. Виндишгрец
подверг Прагу интенсивному обстрелу с окрестных холмов,
что сыграло решающую роль в подавлении восстания. В сто-
лице Богемии было введено чрезвычайное положение; зачин-
щики беспорядков предстали перед военными судами. Эрц-
герцогиня София писала Виндишгрецу восторженные пись-
ма, выражая восхищение его беспощадностью, для чего у князя,
впрочем, были сугубо личные причины: в самом начале праж-
ских волнений шальной пулей была убита его жена, которая,
услышав шум на улице, подошла к окну, чтобы посмотреть,
что там творится.
Удержав под контролем ситуацию в Чехии, Италии и аль-
пийских землях (кроме Вены), Габсбурги получили возмож-
ность заняться разрешением венгерской проблемы. «Апрель-
ские законы», новая конституция Венгрии, не устраивали
двор, поскольку фактически превращали Венгрию в самосто-
ятельное государство, связанное с остальной монархией лишь
хрупкими узами личной унии. К концу лета в Вене (куда им-
ператор вернулся 12 августа после того, как обстановка в сто-
лице стала более спокойной) пришли к выводу о том, что при-
вести венгров к повиновению можно только силой. На руку
Габсбургам была и националистическая политика Будапешта,
257
J. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ,
чья великовенгерская программа вызвала отпор в Трансиль-
вании и Хорватии. Последняя избрала в качестве защитника
своих интересов генерала Иосипа Елачича, подчеркнуто ло-
яльного Габсбургам. Новый наместник (бан) Хорватии был
ярым противником мадьярского национализма и сепаратиз-
ма. Он заявил председателю венгерского правительства графу
Баттяни: «Нас разделяет не конфликт партикуляризмов — в
этом случае нам удалось бы договориться. Вы хотите свобод-
ной и независимой Венгрии, я же обязался защищать полити-
ческое единство Австрийской империи. Если вы с этим не со-
гласны, разрешить спор между нами может лишь меч».
31 августа 1848 г. австрийское правительство объявило
«неприемлемыми» принципы, на которых основывалась дея-
тельность венгерского кабинета, и потребовало восстановле-
ния полного контроля Вены над военной и финансовой поли-
тикой Венгрии, т. е. фактической отмены «апрельскихзаконов».
Будапешт, естественно, отверг этот ультиматум, и 11 сентября
хорватские подразделения под командованием Елачича втор-
глись в Венгрию. Несколько дней спустя к власти в Будапеш-
те пришло новое правительство во главе с Кошутом. Началась
революционная война, получившая в венгерской историогра-
фии название войны за независимость.
Так Габсбурги впервые в своей истории прибегли к решению
внутриполитической проблемы способом, который вряд ли спо-
собствовал укреплению единства империи: столкновением ее
народов между собой. Трудно однозначно сказать, почему Вена
пошла на этот шаг — то ли от отчаяния, то ли в силу логики ульт-
раконсервативного мышления, считавшего твердость и непре-
клонность главными политическими добродетелями. А. Дж. Тэй-
лор приводит и другой немаловажный аргумент, объясняющий
политику династии в эти месяцы: по его мнению, Габсбурги «не
рассматривали всерьез идею сотрудничества с подвластными им
(«непривилегированными». — Я.Ш.) народами; они приветство-
вали их как силу, которую можно противопоставить немцам и
венграм, но не заботились об их собственной участи» (Taylor, 75).
Бои в Венгрии еще не принесли императорским войскам
решающего успеха, когда ситуация в Вене вновь обострилась.
258. ............ .==
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
Поводом к новой революционной вспышке стали события в
Будапеште, где 28 сентября толпа линчевала королевского
представителя графа Ламберга. Императорский военный ми-
нистр граф Байе де Латур приказал перебросить войска из
столицы в Венгрию. Но венские радикалы, открыто выражав-
шие симпатии венгерской революции, попытались помешать
отправке воинских подразделений. Начались демонстрации.
6 октября огромная разношерстная толпа — лавочники, сту-
денты, рабочие, люмпены — собралась перед военным ми-
нистерством. Несколько человек ворвались в здание и выво-
локли министра из кабинета. Старому графу разбили голову
молотком, тело проткнули штыком и повесили на фонаре.
Возбужденная толпа ринулась громить дома других «реакцио-
неров»; некоторым из них пришлось искать убежища под сво-
дами храма св. Стефана, но это их не спасло — расправа про-
должалась и на освященной земле.
Узнав об этой бойне, от которой поспешили дистанциро-
ваться либералы, император вновь покинул столицу. 7 октяб-
ря был обнародован его манифест, в котором, в частности, го-
ворилось: «Я полностью истощил запасы доброты и доверия,
которые может проявить монарх по отношению к своим наро-
дам. Следуя велению времени и всеобщему желанию, я с ра-
достью отказался от неограниченной власти, доставшейся мне
от моих предков, и добровольно пошел на все уступки, необ-
ходимые для сохранения свободы и порядка... Анархия пере-
шла всякие пределы, захлестнув Вену убийствами и поджога-
ми... Я оставляю окрестности моей столицы, чтобы найти
средства для спасения несчастного народа Вены и защиты ис-
тинной свободы. Тех, комудорога Австрия и дорога свобода, я
призываю сплотиться вокруг своего императора». Текст ма-
нифеста, над которым император работал лично, свидетельст-
вует не только о полной ясности сознания Фердинанда I, но и
об определенном величии, которое проявил в столь сложный
момент этот человек, некогда считавшийся идиотом. Просто-
душный монарх гораздо лучше многих своих приближенных
понимал дух и потребности эпохи, но, увы, не обладал волей и
способностями, достаточными для того, чтобы, с одной сто-
.... ....................;............259
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
роны, пресечь поползновения «бешеных» из революционного
лагеря, а с другой — не дать реакционерам окончательно вос-
торжествовать при дворе.
26 октября армия под командованием Виндишгреца окру-
жила Вену. Осажденным было предложено капитулировать;
за отказом последовали методичный обстрел города и штурм.
Жертвами уличных боев и последующих казней стали около
4 тыс. человек. К тому времени Елачич нанес венграм пора-
жение у Швехата, не позволив им прийти на помощь осаж-
денным венцам. В покоренной столице начались репрессии.
«Зло должно быть вырвано с корнем, если мы не хотим, чтобы
погибло все государство, — писала в конце ноября лояльная
газета «Цушауэр» («Обозреватель»), — Для этого нужны сред-
ства, которые дает только чрезвычайное положение».
Тем временем императорский кортеж, сопровождаемый
огромным воинским эскортом, медленно двигался из Вены в
Ольмюц (Оломоуц) — городок в Моравии, где находилась
одна из самых мощных крепостей на территории монархии.
Именно там предстояло свершиться заключительному собы-
тию царствования Фердинанда I Доброго — его отречению от
престола, первому в истории габсбургской династии со вре-
мен Карла V.
Планы возведения на трон 18-летнего Франца Иосифа уже
несколько месяцев разрабатывались Виндишгрецем и его зятем,
князем Феликсом Шварценбергом — талантливым дипломатом
и военным, бывшим советником Радецкого, назначенным в конце
ноября 1848 г. на должность премьер-министра. В качестве преем-
ника Фердинанда рассматривался именно Франц Иосиф: его
отец Франц Карл, непосредственный наследник трона, как уже
говорилось, был слишком бесцветной фигурой. К тому же юный
император, как справедливо полагали Виндишгрец и Шварцен-
берг, мог бы стать символом обновления и надежды, завоевав
симпатии значительной части общества и повысив престиж мо-
нархии. После того как Шварценбергу удалось привлечь на свою
сторону кроткую и набожную императрицу Марию Анну, дело
было сделано: Фердинанд I, который искренне любил жену и
прислушивался к ее советам, согласился отказаться от власти.
260
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
2 декабря 1848 г. в Оломоуце в зале епископского дворца,
где собрались члены императорской семьи и высшие санов-
ники империи, прошла церемония передачи власти. Нетвер-
дым голосом зачитав текст отречения, Фердинанд, в глазах
которого стояли слезы, обнял племянника со словами: «Бла-
гослови тебя Бог, только будь молодцом, и Бог тебя не оста-
вит. Я рад, что так случилось». Вероятно, сам император, из-
мученный событиями революционного года, в этот момент
испытал огромное облегчение.
Старая Австрия уходила в прошлое, хотели этого при
дворе или нет. Новый император первоначально должен был
именоваться Францем II, однако в конце концов был сделан
выбор в пользу имени Франц Иосиф, которому придавалось
символическое значение: с одной стороны, оно подчеркивало
преемственность власти и габсбургских традиций, связанных
с Францем I, а с другой — напоминало об Иосифе II, намекая
тем самым на возможные реформаторские планы молодого
монарха. Воцарение Франца Иосифа I (1848—1916) совпало с
переломом в ходе революции. Но буря еще не улеглась.
ОТКАЗ ОТ ЛИБЕРАЛИЗМА
«Виндишгрец, Елачич (lellacic), Радецкий» — так в конце
1848 г. расшифровывали либеральные венские остряки слово
Wir («Мы»), с которого начинался первый манифест юного
государя («Мы, Франц Иосиф Первый, Божией милостью им-
ператор Австрийский...»). В ту пору, да и позднее было модно
говорить о камарилье — группе высших военных и придвор-
ных во главе с тремя перечисленными лицами, в руках кото-
рых якобы сосредоточилась власть в стране в первые месяцы
Нового царствования.
На самом деле камарильи как таковой не существовало.
Не потому, что действия Виндишгреца, Елачича и Радецкого
Не были согласованными, и не потому, что все трое придер-
живались неодинаковых политических убеждений (если Вин-
дишгрец был консерватором-абсолютистом до мозга костей,
---- 261
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
то Радецкий выступал с умеренно-либеральных позиций,
Елачич же вообще не располагал значительным политичес-
ким влиянием за пределами Хорватии). А потому, что, не-
смотря на явное усиление позиций консерваторов, либераль-
ная политическая альтернатива в Австрии существовала вплоть
до весны 1849 г. Эту альтернативу в той или иной степени
представляли собой члены нового правительства — министр
внутренних дел граф Штадион, министр юстиции Александр
Бах, в марте 1848 г. стоявший рядом с революционерами на
баррикадах в Вене, да и глава кабинета князь Шварценберг,
практический политик, который презирал идеологию и видел
свою задачу в восстановлении порядка и создании в Австрии
эффективной системы государственного управления. Именно
эти люди определяли в конце 40-х гг. курс Вены в гораздо
большей степени, чем военные.
Кроме того, на протяжении более чем полугода — с июля
1848 по март 1849-го — в стране действовало Конституцион-
ное собрание, которое вошло в историю как «кромержижский
парламент» и оценивалось и современниками, и историками
очень по-разному. Одни видели и видят в нем пустую гово-
рильню, другие — хитрую уловку правительства, которое по-
зволило либералам «выпустить пар», после чего отправило их
по домам, третьи же считают это собрание упущенной воз-
можностью создать в Австрии прочный либерально-консти-
туционный режим. Депутаты собрались в Вене в конце июля,
разошлись после начала октябрьских событий в столице и в
ноябре по приказу императора Фердинанда съехались вновь в
моравском городке Кромержиж (немецкое название — Крем-
зир). Главным их достижением стало принятие 7 сентября
1848 г. акта об освобождении крестьян от феодальных повин-
ностей. Так спустя почти 70 лет было закончено дело, начатое
Богемским патентом Иосифа II.
С проектом же конституции, который должен был стать
итогом заседаний собрания, вышла заминка. Депутаты раско-
лолись на ряд группировок в соответствии с политическими
взглядами и национальной принадлежностью. Целью пангер-
манских радикалов, поддержанных польскими депутатами из
262
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
Галиции, было включение большинства габсбургских владе-
ний в Германскую конфедерацию или же Германскую импе-
рию, к воссозданию которой в это время призывали члены не-
мецкого парламента во Франкфурте. По большому счету, это
был немецкий вариант программы Кошута: германоязычные
австрийские земли, Богемия, Моравия и Галиция остались бы
связаны между собой исключительно личной унией; де-факто
хе их включение в состав «большой» Германии означало бы
конец власти Габсбургов. Такой вариант не устраивал ни ди-
настию, ни правительство, ни чешских депутатов, которым
«не нравилось централистское правление Вены, но немецкого
национализма Франкфурта они опасались еще больше» (Tay-
lor, 83).
Ф. Палацкий, лидер чешской фракции, предложил смелый
проект федерализации империи, согласно которому габсбург-
ские владения должны были быть разделены на 7 равноправных
земель по национально-географическому признаку: австро-не-
мецкую, чешскую (или чехо-славянскую), польско-русинскую,
венгерскую, румынскую, югославянскую и итальянскую. Каж-
дой из них Палацкий предлагал предоставить широкие полномо-
чия, оставив в ведении центрального правительства лишь вопро-
сы международной политики, армии, финансов, внешней тор-
говли, транспорта и связи. Этот проект настолько противоречил
централизаторским планам правительства Шварценберга, что
Палацкого едва не обвинили в государственной измене, и в 1850 г.
он был вынужден надолго отойти от политической деятельности.
Большая часть депутатов парламента разделяла идею ра-
венства всех народов монархии, которая была закреплена в
статье 21 проекта конституции: «Все народы империи облада-
ют равными правами... Право использования своего языка в
системе образования, государственного управления и в обще-
ственной жизни гарантировано государством». Конституция
обеспечивала гражданские свободы и базировалась на прин-
ципе суверенитета народа, что было неприемлемо для Франца
Иосифа, воспитанного в верности династическим принципам
И божественному праву государей. К тому же документ сильно
ограничивал полномочия императора, передавая большинст-
263
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
во вопросов внутренней политики в ведение парламента и от-
ветственного перед ним правительства. Основным недостат-
ком кромержижской конституции стало, однако, то, что она
обходила молчанием вопросы государственного устройства
Венгрии и Ломбардо-Венеции. Авторы проекта тем самым
предполагали, что эти земли будут располагать собственными
конституциями. Последнее отнюдь не входило в планы моло-
дого императора и его советников, убежденных централистов
Шварценберга и Баха. Кромержижской конституции было
суждено остаться в стадии незавершенного наброска: 4 марта
1849 г. парламент был распущен, а народам империи дарована
иная конституция, составленная министром внутренних дел
Штадионом и его сотрудниками.
Тем не менее историческое значение кромержижского
парламента и конституции трудно переоценить. Во-первых,
представители разных народов монархии впервые в истории
получили опыт парламентской работы и свободного обсужде-
ния важнейших политических проблем. Во-вторых, упрочилось
австрийское государственно-правовое сознание, ощущение
принадлежности немцев, чехов, поляков, словенцев, русинов,
участвовавших в работе парламента, к общему государствен-
но-политическому организму, что способствовало укрепле-
нию единства империи — естественного, идущего снизу, а не
искусственного, навязанного сверху силой штыков. В-треть-
их, официальное признание получил принцип равенства на-
родов — хотя последующая политическая практика австрий-
ских, а затем австро-венгерских властей противоречила этому
принципу. В-четвертых, культурная и ограниченная админи-
стративная автономия отдельных народов противопоставля-
лась кромержижским парламентом агрессивному национа-
лизму «кошутовского» типа, венгерскому, германскому, ита-
льянскому или польскому, целью которого было создание
соответствующих национальных государств.
Именно в этом некоторые историки видят идеализм авторов
кромержижского проекта, непонимание ими исторических тен-
денций, которые якобы неизбежно вели к выдвижению народа-
ми Австрийской империи требования национально-государст"
264
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
венной независимости: «Люди Кромержижа полагали, что амби-
ции народов будут удовлетворены созданием национальных
школ и местного самоуправления; они не понимали стремления
наций самим определять свою судьбу» (Taylor, 87). Между тем
стремление народа «определять свою судьбу» вовсе не обязатель-
но предполагает создание им собственного государства: в про-
тивном случае число государств в мире примерно соответствовало
бы количеству наций, а это далеко не так. Как справедливо отме-
чает Э. Геллнер, «национализму как таковому судьбой определен
успех, но это не касается каждого отдельного национализма (кур-
сив мой. — Я.Ш)» (Gellner, 58). Задача любого многонациональ-
ного государства как раз и заключается в том, чтобы предоста-
вить отдельным народам с их зачастую разнородными культурами
и традициями общую политическую «оболочку», которая устраи-
вала бы каждый из этих народов. Пути решения этой задачи (с
которой Габсбургам в конце концов так и не удалось справиться)
и намечала кромержижская конституция, касавшаяся в первую
очередь тех народов, национализм которых еще не вылился в
требование государственной независимости.
* * *
Впрочем, прежде чем решать проблему сосуществования
народов империи, нужно было понять, о каких, собственно,
народах идет речь. Войдут ли в их число венгры? Ответ на этот
вопрос в 1848—1849 гг. определялся на полях сражений. Вско-
ре после воцарения Франца Иосифа Виндишгрец занял Буда-
пешт, но через пару месяцев венгры вытеснили его из своей
столицы. 14 апреля 1849 г. в Дебрецене венгерский парламент
(в отсутствие умеренных депутатов, справедливо полагавших,
нто радикалы ведут страну к гибели) объявил Габсбургов низ-
ложенными. Венгрия была провозглашена независимым го-
сударством с Кошутом в качестве регента.
Однако новоиспеченный правитель находился в полной
Изоляции: против его националистической политики восста-
ли немадьярские народы Венгрии — хорваты, сербы, румыны
и словаки; императорские войска под командованием генера-
ла Хайнау наступали с запада; наконец, в мае в Венгрию по
— 265
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
просьбе Франца Иосифа, действовавшего под давлением Швар-
ценберга, вторгся русский экспедиционный корпус фельд-
маршала Паскевича. Отчаянное сопротивление венгерских
войск не могло увенчаться успехом; силы оказались слишком
неравными. Летом Кошут попытался достичь примирения со
славянами и румынами, объявив о согласии венгерского пра-
вительства с принципом равноправия наций, но было слиш-
ком поздно. Передав власть генералу Гёргеи, вождь револю-
ции бежал в Турцию, а оттуда — в Англию. До конца своих
дней он не вернулся на родину, не примирился с Габсбургами
и мечтал о возобновлении борьбы за независимость.
13 августа 1849 г. венгерская армия под командованием
Гёргеи капитулировала перед русскими войками в Вилагоше.
Сдаваясь Паскевичу, Гёргеи рассчитывал, что русские смягчат
удар, который австрийцы неизбежно обрушат на Венгрию. Од-
нако ни Паскевич, ни тем более Николай I не испытывали ни ма-
лейшего сочувствия к венгерским «смутьянам». Хайнау, извест-
ный своей жестокостью, стал хозяином в побежденной стране.
Репрессиям подверглись тысячи участников национально-ос-
вободительного движения — не только сторонники Кошута,
но и вполне умеренные политики вроде графа Баттяни. В свое
время он был утвержден императором Фердинандом в долж-
ности главы правительства Венгрии, но это не спасло графа от
смерти 6 октября 1849 г. В тот же день в Араде были казнены
13 венгерских генералов («мученики Арада»), Исключение
сделали только для Гёргеи, который отделался 20 годами тюрь-
мы. На три года в Венгрии было введено военное положение.
Несколько сотен сторонников независимости, которым уда-
лось бежать за границу, были приговорены к смерти заочно.
Несколькими месяцами ранее, в марте 1849 г., 83-летнему
фельдмаршалу Радецкому опять пришлось выступить в поход —
после того как Пьемонт, решив воспользоваться обострением
ситуации в Венгрии и непрекращавшимися волнениями в Лом-
бардии, вновь объявил войну Австрии. И на сей раз престарелому
полководцу сопутствовал успех: уже 23 марта он разбил пьемонт-
цев под Новарой, что вынудило короля Карла Альберта отречься
от престола. Его наследник Виктор Эммануил II немедленно за-
ключил с австрийцами мир.
266— —
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
Подавление венгерской революции и победа Радецкого в
Италии позволили молодому императору и Шварценбергу,
ставшему его главным политическим советником, приступить
К преобразованию системы управления империей в духе кон-
ституции Штадиона, которая была куда менее либеральной,
нежели кромержижский проект. Она оказалась проникнута
цеойозефинистским духом: отныне Австрия представляла со-
бой унитарное государство, разделенное на провинции, кото-
рые располагали весьма ограниченной автономией. Один венгр,
современник этих событий, иронически заметил своему хор-
ватскому приятелю: «То, что мы получили в наказание, вам
дали в качестве награды». Вся исполнительная власть принад-
лежала императору, законодательная — двухпалатному парла-
менту, верхнюю палату которого составляли представители
провинций, нижнюю — депутаты, избиравшиеся всеми под-
данными императора, заплатившими специальный налог. Мо-
нарх обладал правом абсолютного вето на решения парламен-
та, назначал министров, губернаторов провинций и других
высших чиновников. При императоре существовал совеща-
тельный орган — имперский совет (рейхсрат), решения кото-
рого, однако, нуждались в одобрении парламента. Равенство
всех австрийцев перед законом и всех народов между собой
подтверждалось, равно как и важнейшие гражданские свобо-
ды. Окончательно уничтожались внутренние таможни, в пер-
вую очередь барьер между Венгрией и остальными габсбург-
скими землями.
Таким образом, сама по себе конституция Штадиона «не
была никоим образом реакционна» (Sked, 168). Однако, ставя все
народы многонациональной монархии на одну доску, конститу-
ция шла против реальности, которая заключалась в том, что вен-
гры, итальянцы, отчасти поляки и немцы, остававшиеся под
властью Габсбургов, действительно уже не могли довольство-
ваться одной лишь культурной автономией в рамках унитарного
государства. Различный уровень национального самосознания и
политического развития, достигнутый народами габсбургской
монархии, требовал иных, более тонких действий, к которым ни
Франц Иосиф, ни Шварценберг не имели ни малейшей склоннос-
ти. Но то, чего не удалось добиться Иосифу II в конце XVIII в., —
267
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ,
превращения Австрии в однородную централизованную импе-
рию, — было еще менее достижимо в середине века XIX.
Существовало и еще одно важное «но»: сама конституция,
как говорилось в императорском манифесте, вступала в силу
лишь после отмены чрезвычайного положения, вызванного
революционными событиями. В действительности же из всех
органов власти, предусмотренных конституцией, был создан
лишь рейхсрат. Правительство «было ответственно перед не-
существующим парламентом и неопытным молодым импера-
тором. Оно правило как диктатор, покоряя для Габсбургов
Венгрию и Италию... С либеральными претензиями было по-
кончено; возник абсолютизм нового типа» (Taylor, 90). Офи-
циально это было сделано 31 декабря 1851 года, когда импера-
тор объявил о намерении управлять страной самостоятельно,
хоть и с помощью министров и рейхсрата. О конституции бо-
лее не вспоминали.
Вне всякого сомнения, это имело катастрофические пос-
ледствия для государства Габсбургов. «Весьма вероятно, что
если бы монархия вовремя встала на конституционный путь
по английскому или американскому образцу, патриотизм по-
всюду на ее территории мог бы принять столь же либеральную
и демократическую форму, как, например, в Швейцарии —
тоже многонациональном государстве... Двойной гнет, абсо-
лютистский и национальный, породил националистическую
идеологию, которая идентифицировала человека... по его эт-
нической принадлежности, его корням, и стремилась к реор-
ганизации империи не на универсальной конституционной, а
на этнической основе» (Fejto, 102). Ошибку, совершенную в
1851 г., так и не удалось исправить впоследствии.
ПИРРОВЫ ПОБЕДЫ КНЯЗЯ ШВАРЦЕНБЕРГА
И ГРАФА БУОЛЯ
Франц Иосиф, которому довелось править рекордно дол-
го, 68 лет без нескольких дней, впоследствии неоднократно
говорил о князе Феликсе Шварценберге как о лучшем из ми-
нистров, когда-либо служивших ему. Возможно, теплые вос-
268
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
поминания, которые остались у императора о его первом пре-
мьер-министре, связаны с тем, что именно при Шварценбер-
ге и во многом благодаря нему было покончено с революцией,
а сам князь стал для Франца Иосифа преданным слугой и по-
литическим учителем в одном лице. Кроме того, деятельность
Шварценберга была недолгой и оборвалась трагически (в 1852 г.
он неожиданно умер от инфаркта), так что между императо-
ром и его министром не успели возникнуть сколько-нибудь
существенные противоречия.
Шварценберг был первым в австрийской истории высоко-
поставленным государственным деятелем, проводившим в
жизнь принципы Realpolitik, которая ставила во главу угла це-
лесообразность, с презрением относясь к таким «пустякам»,
как идеология или договорные обязательства. Шварценберг
сделал для крушения меттерниховской системы в Австрии и
Европе в целом едва ли не столько же, сколько сама револю-
ция. (Заявляя так, автор сознает, что это утверждение небес-
спорно. Между историками долгое время продолжалась дискус-
сия о характере политики Ф. Шварценберга; многие специалисты
считают его, напротив, продолжателем — пусть и неудачли-
вым — линии Меттерниха, однако их аргументы не представля-
ются мне достаточно убедительными. Интересующихся этим
спором отсылаю к следующей публикации: Austensen R.A. Felix
Schwarzenberg: «Realpolitiker» or Metternichian? The Evidence of
the Dresden Conference // Mitteilungen des Oesterreichischen Staats-
archivs. 1977. Rd. 30. S. 97—118.) Будучи отпрыском одной из
самых знатных фамилий империи, он не любил аристократов
и в ответ на предложение сделать верхнюю палату австрий-
ского парламента аналогом британской палаты лордов заме-
тил, что во всей Австрии вряд ли найдется дюжина людей, до-
стойных заседать в такой палате. С не меньшим презрением
относился глава правительства и к либералам. В январе 1849 г.,
сообщая одному из друзей о том, что правительственный про-
ект конституции почти готов, он не удержался от ядовитого
замечания в адрес кромержижского парламента: «А потом
(после обнародования конституции Штадиона. — Я.Ш.) все-
му этому никчемному собранию будет приказано убираться».
=================================== 269
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
Не менее решительно действовал Шварценберг и в области
внешней политики, что привело к обострению отношений
Австрии с партнерами по «Священному союзу» — Пруссией, а
затем (уже после смерти премьер-министра) и Россией.
Шварценберг претендовал на роль австрийского Бисмарка
или Кавура. Однако для успешного исполнения этой роли ему не
хватало очень многого. Во-первых, за австрийским министром, в
отличие от его немецкого и итальянского коллег, пришедших к
власти несколько позже, стояла не нация, стремящаяся к объ-
единению вокруг уже сложившегося крепкого государственного
ядра (Пруссии в одном случае и Сардинии в другом), а многона-
циональная империя, только что пережившая революцию, кото-
рая едва не разрушила ее. Во-вторых, Австрия не только не рас-
полагала значительной военной мощью, но и не имела надежных
союзников, которые могли бы компенсировать этот недоста-
ток, — таких, каким для Италии стала Франция Наполеона III.
В-третьих, сам Шварценберг не обладал столь же неограничен-
ными полномочиями и влиянием на своего государя, как Кавур
при Викторе Эммануиле II или Бисмарк при Вильгельме I. Все
эти факторы в совокупности привели к тому, что политические и
дипломатические победы Шварценберга и его преемника графа
Буоля оказались пирровыми, а сама их деятельность не только не
упрочила положение Австрии в Европе, но и послужила проло-
гом к поражениям, которые империи было суждено потерпеть в
конце 50-х — 60-е гг.
Война в Венгрии еще продолжалась, когда перед Швар-
ценбергом, как в свое время перед Меттернихом, встала про-
блема борьбы за влияние в Германии. Хотя объединительные
поползновения германских либералов не увенчались успехом,
а король Пруссии Фридрих Вильгельм IV отверг император-
скую корону, предложенную ему франкфуртским парламен-
том, события 1848—1849 гг. дали сильнейший толчок делу
объединения Германии, причем Пруссия вышла на передний
план в качестве фактора интеграции. В начале 1850 г. был со-
здан так называемый Эрфуртский союз немецких князей во
главе с прусским королем, что представляло собой открытый
вызов Австрии. Шварценберг перешел в дипломатическое на-
270 ---- --------------- ---------------------
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
отупление, и Фридрих Вильгельм, не чувствовавший едино-
душной поддержки германских монархов, дал задний ход.
Перед Рождеством 1850 г. в Дрездене собралась конфе-
ренция Германского союза, на которой Шварценберг высту-
пил с проектом «империи семидесяти миллионов», согласно
которому вся Австрия, включая Венгрию и славянские земли,
должна была вступить в Германский союз и таможенное со-
глашение германских государств (Zollverein). От такой идеи
не были в восторге ни Пруссия, ни многие германские госу-
дарства, опасавшиеся чрезмерного усиления позиций Вены,
ни западные державы, ни Россия, которым не улыбалось по-
явление огромной империи в центре Европы. Шварценберг
не мог одержать победу, поскольку хотел слишком многого.
В результате на последнем заседании Дрезденской конферен-
ции в мае 1851 г. было решено вернуться к старым принципам
Германского союза, существовавшим еще при Меттернихе.
Австрия и Пруссия заключили оборонительное соглашение
сроком на три года. Статус-кво был восстановлен, но на са-
мом деле, как заметил один баварский министр, «борьба за ге-
гемонию в Германии решена, и Австрия в ней проиграла».
Окончательно убедиться в этом Францу Иосифу предстояло
через 15 лет; пока же он был в целом доволен.
В 1853 г. центр тяжести австрийской внешней политики,
во главе которой после смерти Шварценберга встал граф Карл
фон Буоль-Шауэнштайн, сместился на восток, где собира-
лись тучи большой войны — первой за почти 40 лет. Россия
оккупировала дунайские княжества (Молдавию и Валахию) и
начала боевые действия против Турции в Болгарии. Флот под
Командованием адмирала Нахимова уничтожил турецкую эс-
кадру в Синопской бухте, русские войска успешно наступали
на Кавказе, и к 1854 г. Турция стояла на грани поражения, ко-
торое могло привести к дальнейшему усилению влияния Рос-
сии на Балканах, в Средиземноморье и на Ближнем Востоке.
Это противоречило интересам как Австрии, так и западных
Держав — Англии и Франции. Однако в отличие от них Ав-
стрия не могла позволить себе войну с восточным соседом на
Фронте от Польши до Болгарии; такого столкновения не вы-
=== . .......... 271
Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ,
несли бы финансы империи, да и армия, как уверяли Франца
Иосифа генералы, не была готова к продолжительной и труд-
ной кампании. Оставалось полагаться на дипломатические
средства.
Между тем в Петербурге от Австрии ожидали полной ло-
яльности. Николай I, большая часть правления которого при-
шлась на эпоху «Священного союза», рассчитывал, что в на-
чавшейся Крымской войне, в которой против него на стороне
Турции выступили Англия, Франция и даже Сардиния, Вена
сохранит по меньшей мере дружественный нейтралитет. По
мнению царя, помощь, оказанная им Габсбургам в подавле-
нии венгерской революции, должна была наполнить душу
Франца Иосифа вечной благодарностью к России. Молодой
австрийский монарх, однако, полагал иначе. «Наше буду-
щее — на востоке, — писал он матери, — и мы загоним мощь
и влияние России в те пределы, за которые она вышла только
по причине слабости и разброда в нашем лагере. Медленно,
желательно незаметно для царя Николая, но верно мы дове-
дем русскую политику до краха. Конечно, нехорошо высту-
пать против старых друзей, но в политике нельзя иначе, а наш
естественный противник на востоке — Россия».
Как видим, при всей своей приверженности консервативно -
династическим принципам Франц Иосиф оказался хорошим
учеником Шварценберга: союзные обязательства и традиции не
значат ничего, политическая целесообразность — всё. В начале
июня 1854 г. Австрия предъявила России ультиматум, требуя не-
медленного вывода русских войск из дунайских княжеств. Пе-
тербург скрепя сердце согласился: военная отсталость николаев-
ской России, плохие коммуникации и всеобщая коррумпирован-
ность не позволяли ей, помимо уже имевшихся фронтов в Крыму
и на Кавказе, открыть боевые действия на своих западных грани-
цах. Николай I с горечью заявил австрийскому послу, что наи-
большими глупцами в истории были, по его мнению, польский
король Ян Собесский и он сам, поскольку оба имели несчастье
спасти династию Габсбургов. Царь в гневе повернул лицом к
стене находившийся в его кабинете портрет Франца Иосифа, на-
писав на обороте: «Du Undankbarer» — «Неблагодарный».
272
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
Впрочем, гнев России не сводился к эмоциональным сло-
вам и жестам ее императора: отныне в Петербурге считали Ав-
стрию своим главным соперником на юго-востоке Европы и
делали все, чтобы нанести австрийским интересам макси-
мальный ущерб — хотя, как мы увидим, из тактических сооб-
ражений Россия и Австрия еще не раз заключали между собой
различные соглашения. Тем не менее опрометчивое решение,
принятое Францем Иосифом в 1854 г., аукнулось ему 60 лет
спустя. Путь к роковому для двух монархий столкновению
1914 г. начался в дни Крымской Войны. Стратегическая оши-
бочность курса Франца Иосифа и Буоля (куда менее самосто-
ятельной фигуры, чем Шварценберг) проявилась в 1856 г., во
время Парижского конгресса держав, который подвел итоги
Крымской войны. Вопреки ожиданиям, в изоляции на нем
оказалась не проигравшая Россия, а Австрия, не сумевшая из-
влечь никаких существенных выгод из своих дипломатичес-
ких маневров двух предыдущих лет. «Крымская война остави-
ла Австрию без друзей. Россия приписывала свое поражение
австрийской угрозе выступить на стороне [западных] союзни-
ков; союзники же полагали, что Россия не стала бы воевать,
присоединись к ним Австрия с самого начала» (Taylor, 100).
Более того, на Парижском конгрессе наметилось тревожное
для Австрии сближение Франции и России, а также возвыше-
ние Сардинии, которая могла в ближайшие годы стать глав-
ной угрозой итальянским владениям Габсбургов.
ИНТЕРМЕДИЯ ВТОРАЯ. ЖЕНИТЬБА
ПО ЛЮБВИ - НЕСЧАСТЬЕ ИМПЕРАТОРА
Династии Габсбургов и Виттельсбахов соперничали с давних
времен. Еще в 1322 г. Людвиг Виттелъсбах «отбил» германскую
корону у австрийского герцога Фридриха Красивого, разгромив его
в битве при Мюлльдорфе. Позднее, однако, фортуна чаще улыба-
лась австрийской, чем баварской династии. В 1740 г. Карл, кур-
фюрст Баварский, взял было реванш у Габсбургов, став римско-
германским императором под именем Карла VII, но его недолгое
Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ,
правление обернулось катастрофой для Баварии и Виттельсба-
хов. Его сын и наследник признал претензии Габсбургов на импе-
раторскую корону, а дочь Мария Йозефа стала второй женой
Иосифа II.
Их неудачное супружество было не первым и не последним в
серии брачных союзов, связавших две древние династии, несмот-
ря на их давнее соперничество. Ветви и корни генеалогических
древ Габсбургов и Виттельсбахов переплелись очень тесно. Когда
Франц Иосиф вырос и стал самым завидным женихом Европы,
его мать, эрцгерцогиня София, в поисках невесты для сына естест-
венным образом обратила взор на собственных баварских родст-
венников. Виттельсбахи были хорошим выбором если не с генети-
ческой (представители этой династии не отличались стабильной
психикой, да и браки между двумя семьями, повторявшиеся из
поколения в поколение, грозили будущему потомству вырожде-
нием), то с политической точки зрения: союз с Баварией укреп-
лял влияние Вены на юге Германии, а католицизм Виттельсба-
хов позволял избежать религиозных проблем, связанных с пере-
меной конфессии одним из новобрачных.
Первоначально предполагалось, что супругой Франца Иоси-
фа станет 19-летняя Елена (Нене), дочь герцога Максимилиа-
на, представителя младшей ветви Виттельсбахов, и Людовики,
родной сестры эрцгерцогини Софии. Однако произошло непред-
виденное: в июне 1853 г., приехав на курорт в Ишле, где состоялось
свидание с герцогиней Людовикой и ее дочерьми, 23-летний импе-
ратор без памяти влюбился. Но не в предназначенную ему Елену,
а в ее младшую сестру Елизавету (Сиси), которой в ту пору бы-
ло лишь 15 лет. Такое случилось с Францем Иосифом, обладав-
шим просто нечеловеческой самодисциплиной, сдержанностью и
чувством долга, в первый и последний раз в жизни. Очевидно, к
тому времени молодой император еще не успел «побронзоветь»,
не приобрел ореол вознесенности над остальными людьми, кото-
рым он окружил себя впоследствии, превратившись из живого
человека в символ, ходячий государственный институт, лицо с
портретов, о котором у его подданных порой закрадывалась
крамольная мысль: да человек ли это вообще ? Бьется ли его серд'
274 аг,---------- ------------------------------
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
це, способен ли он плакать, радоваться, терять голову, как обыч-
ные люди?
Сердце билось. Франц Иосиф, подобно своему далекому пред-
ку Карлу V, прожил жизнь, в которой было много страданий и
бед, стараясь не проявлять своих эмоций публично, поскольку
это, по его представлениям, могло нанести вред престижу мо-
нарха, его имиджу, как сказали бы сегодня. Между тем импера-
тор умел любить и переживать, был способен на долгую привя-
занность и искреннюю дружбу. Любовь Франца Иосифа к Сиси
стала стержнем его душевной жизни на многие десятилетия,
хотя в конечном счете эта любовь принесла ему больше горя и
одиночества, чем счастливых минут.
Впрочем, начиналось все идиллически: в августе 1853 г. было
объявлено о помолвке, а 24 апреля следующего года в Вене состо-
ялась небывало пышная свадебная церемония. 16-летняя девуш-
ка, со специфическими особенностями характера которой ос-
лепленному любовью Францу Иосифу еще предстояло столк-
нуться, стала новой австрийской императрицей. Много лет
спустя она выразит свое отношение к институту брака следую-
щим образом: «Супружество — бессмысленная вещь. Пятнадца-
тилетними детьми нас продают, приносим клятву, смысла ко-
торой толком не понимаем, но которую уже никогда не смеем
нарушить». Что ж, по-своему Елизавета была права: как пока-
зала жизнь, они с Францем Иосифом совсем не подходили друг
другу. Брак по любви, редкий случай в королевских семьях, в кон-
це концов обернулся драмой, если не катастрофой.
Сиси, любимая и порядком избалованная дочь баварской гер-
цогской четы, была девушкой очень красивой (причем позднее,
годам к тридцати, ее красота, запечатленная на известном по-
ртрете кисти Эдуарда Винтерхальтера, расцвела в полную
силу), живой и энергичной, однако, как и большинство Вит-
телъсбахов, чрезмерно впечатлительной, сентиментальной и
неуравновешенной. Она не была приучена к строгому распорядку
дня, жила в родительском доме как вольная пташка, проводя
время в забавах, главной из которых была верховая езда (ав-
стрийская императрица будет известна как одна из лучших на-
ездниц Европы). Бурная страсть Франца Иосифа оказалась для
*........-.... . '..275
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
Сиси неожиданностью. Молоденькая девушка не была подготов-
лена к семейной жизни, да еще сопряженной с таким количест-
вом представительских обязанностей, как жизнь супруги ав-
стрийского императора. Елизавета унаследовала от предков
отвращение к публичным акциям и любовь к уединению, так что
и свадебная церемония, и последующая жизнь в Хофбурге, где все
было подчинено строжайшим правилам дворцового этикета,
стали для нее не просто испытанием, а ударом по нервам, и без
того не слишком крепким из-за плохой наследственности.
Вдобавок отношения с тетей-свекровью, эрцгерцогиней Со-
фией, у Сиси не сложились. Это были очень разные женщины:
Елизавета, еще ребенок, по-детски любила свободу и терпеть не
могла дисциплину, в то время как София, которая испытала все
«прелести» брака без любви, с человеком, уступавшим ей по ин-
теллектуальным и душевным качествам, знала толк в полити-
ческих комбинациях и дворцовых интригах и сознательно подчи-
нила свою жизнь интересам династии и государства. Она не
могла понять, как ее невестка осмеливается протестовать
против необходимости обедать, не снимая перчаток («Австрий-
ская императрица не может есть голыми руками!» — восклица-
ла София), почему она предпочитает «простонародное» пиво
изысканному вину и самое главное — почему всеми способами ук-
лоняется от участия в многочисленных придворных церемониях.
«Яведь его очень люблю. Если-бы только он был простым порт-
ным», — этот вздох Сиси лучше всего объясняет ситуацию. Ти-
тулы, звания, деньги — все это были понятия, которые не имели
для молодой Елизаветы никакого значения. Она была очень эмо-
циональна и в своих детских фантазиях представляла будущий
брак не иначе, как в идиллически-сентименталъных образах. По-
нятно, что пробуждение в Вене оказалось столь тяжелым»
(Hamann В. Alzbeta: Cisarovna proti sve vuli. Praha, 1997. S. 61).
Впрочем, тяжело было не только Елизавете. Ее муж попал в
ситуацию, кошмарную для любого мужчины: он оказался между
двух огней — горячо любимой женой и не менее любимой и почи-
таемой матерью, причем предметом их разногласий и ссор за-
частую служил он сам. Франц Иосиф, которому с малых леМ
было внушено сознание собственного долга перед династией и
276
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
страной, тем не менее настолько сильно любил Сиси, что не мог
встать на сторону эрцгерцогини Софии, чьи жизненные уста-
новки были гораздо ближе его дисциплинированной натуре. Каза-
лось, обстановка разрядится после того, как у молодых появит-
ся ребенок, но этого не произошло: когда 5марта 1855 г. Елиза-
вета произвела на свет девочку (она получила имя бабушки —
София), мать императора забрала ребенка к себе, что возмути-
ло Сиси. 15 июля следующего года у августейшей четы родилась
вторая дочь — Гизела, появление которой вызвало в придворных
кругах чуть ли не печаль: все ждали наследника престола, ведь
ни один из братьев императора пока не обзавелся потомством, и
будущее династии оставалось довольно неясным.
Еще более мрачной стала ситуация после того, как в мае
1857г. в Венгрии, где в тот момент находились ее родители, от
кори умерла маленькая София. Для Елизаветы это было особен-
но сильным ударом, поскольку именно она — вопреки воле эрцгер-
цогини Софии — настояла на том, чтобы обе дочери сопровож-
дали императорскую чету в поездке. Потрясенная императрица
несколько месяцев не могла прийти в себя, причем смерть стар-
шей дочери имела парадоксальные последствия для двух других
детей — Гизелы и родившегося в 1858 г. Рудольфа, по отноше-
нию к которым мать долгое время сохраняла удивительную
холодность и отчуждение. Кроме того, как отмечает чешский
историк О. Урбан, «в столкновении двух противоположных тен-
денций — будет ли она (Елизавета. — Я. Ш J образцовой импе-
ратрицей, осознающей и выполняющей свои общественные обя-
занности, или останется в общем и целом частным лицом со
своеобразным стилем жизни — трагедия 1857 года сыграла вы-
дающуюся роль» (Urban О. Frantisek Josef I. Praha, 1999. S. 64).
Сиси (это детское прозвище сохранилось за ней до конца ее дней)
стала, по словам ее биографов, «императрицей против собст-
венной воли» или даже «антиимператрицей», что, однако, не
помешало ей превратиться в живой миф, о природе которого мы
поговорим ниже.
Тем не менее было бы ошибочным описывать первые годы
супружества Франца Иосифа и Елизаветы в исключительно
мрачных тонах. Можно сказать, что они не были, но бывали
;.............................................. 277
_____Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ _ х
** ............. ................L......y<72r^ fr-
счастливы. Сама Сиси, считавшая себя поэтессой и оставив-
шая довольно обширное собрание стихотворений (по большей
части подражательных, навеянных творчеством Генриха Гейне,
фанатичной поклонницей которого была императрица), посвя-
тила не одну прочувствованную строку «прекрасным минувшим
годам». Любила ли она Франца Иосифа? По-своему — несомнен-
но, однако разница характеров и огромное количество обязан-
ностей, которые взвалил на себя император, мешали их взаимо-
пониманию. Достаточно твердый в политике, Франц Иосиф
всегда уступал жене, оправдывал ее причуды и странности и до
самого конца их более чем 40-летнего супружества вел себя как
образцовый муж — за некоторыми исключениями, о которых
еще будет сказано ниже.
ПОРАЖЕНИЯ И РЕФОРМЫ
Государственные дела нелегко давались Францу Иосифу.
Несмотря на необычайное усердие, он не был великим госу-
дарственным деятелем — хоть и не являлся удручающей по-
средственностью, как впоследствии утверждали националис-
ты всех мастей. Стать символом не только исторической
эпохи, но и целой страны (ибо вся история дуалистической
Австро-Венгрии, кроме двух последних лет, пришлась на его
правление) Францу Иосифу I помог прежде всего отпущен-
ный ему судьбой долгий век, а также воспринятые будущим
императором в детстве и юности от матери и учителей пред-
ставления о собственной роли, заставлявшие его соблюдать
дистанцию между собой и остальными людьми. Франц
Иосиф с большой охотой играл придуманную им для себя
роль государя-патриарха, всеобщего отца и покровителя. Этот
образ, который активно культивировала вся государственная
машина австро-венгерской монархии, тем не менее не может
заслонить собой тот факт, что всю жизнь императору не хва-
тало гибкости ума и политического чутья.
Франц Иосиф, до преклонного возраста сохранявший от-
личную офицерскую выправку, и в политике был столь же прям
278=^ , .....
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
и безыскусен. Лишь настоятельная необходимость заставляла его
идти на уступки духу времени, придавая новый, более современ-
ный облик древней империи. Он был бы, наверное, недурным
правителем в XVII или XVIII столетии, в эпоху абсолютистско-
династической политики, когда суверену не ставили палки в ко-
леса партии и парламенты, а подданные Габсбургов были как бы
на одно лицо — без удручающих национальных честолюбий, до-
ставлявших Францу Иосифу столько хлопот. Во второй же поло-
вине XIX и начале XX вв. представления императора об обществе
и государстве, внутренней и международной политике являлись
по большей части безнадежными анахронизмами. Он, впрочем,
и сам понимал это, охарактеризовав в 1910 г. в беседе с амери-
канским президентом Т. Рузвельтом себя как «последнего мо-
нарха старой школы». В это понятие, несомненно, входили и
убеждения, сложившиеся у Франца Иосифа в первые годы цар-
ствования: глубокая приверженность авторитарным методам
правления и недоверие ко всем общественным институтам,
кроме трех — армии, бюрократии и церкви.
Подавление революции не означало установления соци-
ального мира во всех провинциях Австрийской империи.
Венгрия оставалась фактически оккупированной страной, в
которой были весьма сильны антигабсбургские настроения.
Централизаторская политика Шварценберга и Баха, ставшего
его преемником в области внутренней политики, не прими-
рила венгров с новыми порядками. «Гусары Баха» (австрий-
ские чиновники, в большинстве своем немцы, носившие в
венгерских землях форму, которая напоминала традицион-
ные мундиры гусар) повсеместно воспринимались как окку-
пационная администрация. Еще серьезнее оказалась ситуа-
ция в Ломбардо-Венеции, генерал-губернатором которой
Франц Иосиф в 1857 г. назначил своего младшего брата Мак-
симилиана (90-летний Радецкий был наконец отправлен в от-
ставку и умер спустя несколько месяцев). В том, насколько
плохо обстоят дела в итальянских провинциях, император-
ская чета смогла убедиться лично во время поездки по этим
землям, оказавшим Францу Иосифу и Елизавете ледяной
прием. Продолжалось брожение в Чехии, Галиции, в самой
279
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ,
Вене — словом, неоабсолютизм, экономическая стабильность
которого была подорвана финансовым кризисом 1857 г., пе-
реживал не лучшие времена.
Чтобы укрепить свои позиции, в том числе в Италии, Франц
Иосиф в 1855 г. пошел на заключение конкордата с римско-като-
лической церковью. Это соглашение стало явным отступлением
от йозефинистских принципов религиозной политики, кото-
рых — хоть и не в столь радикальной форме, как при Иосифе II —
Габсбурги, несмотря на свой строгий католицизм, придержива-
лись на протяжении всей первой половины XIX века. Теперь
были вновь расширены права церкви в сфере образования, осо-
бенно начального, и гражданского законодательства (в первую
очередь семейного права). Церковь вновь, как в эпоху барокко,
становилась государством в государстве: светские власти отказа-
лись от какого-либо контроля за перестановками в церковной
иерархии и взаимоотношениями австрийской церкви с Римом.
Австрия стала одним из самых клерикальных государств Европы.
Конкордат с Римом ничуть не помог Францу Иосифу в
итальянских делах: политический авторитет Пия IX по срав-
нению с 40-ми гг. заметно снизился, а влияние Сардинии, вы-
ступавшей в роли лидера Рисорджименто (объединения Ита-
лии), наоборот, быстро возрастало. Консервативно-репрес-
сивная политика Габсбургов в Ломбардии и Венеции вела к
тому, что к концу 50-х гг. их власть в этих провинциях осно-
вывалась исключительно на силе штыков армии Радецкого.
После ухода старого полководца ее возглавил человек гораздо
менее способный — «паркетный генерал» граф Дьюлаи, пред-
ставитель той части венгерской аристократии, которая была
лояльна австрийскому дому. Эрцгерцог Максимилиан, пы-
тавшийся наладить диалог между властями и населением, за-
служил на севере Италии репутацию либерального, доброже-
лательного, но связанного Веной по рукам и ногам правителя.
К концу 1858 г. он понял, что все его усилия тщетны. «Я нахо-
жусь здесь в роли осмеянного пророка, — с горечью писал
Максимилиан матери, — который теперь на каждом шагу
должен выслушивать то, что сам столько раз повторял глухим,
и которого нынче — только для того, чтобы скрыть истинные
280
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
причины, — осыпают упреками. Как будто я и только я... яв-
ляюсь источником всех здешних бед». Нетрудно было дога-
даться, кого эрцгерцог подразумевал под «глухими». 20 апреля
1859 г., приняв решение о новой войне с Сардинией, Франц
Иосиф отозвал брата с поста ломбардо-венецианского на-
местника.
К тому времени Наполеон III и сардинский премьер-ми-
нистр Кавур заключили тайное соглашение, согласно которо-
му Франция обязалась прийти на помощь Сардинии в случае
столкновения с Австрией. Однако хитрый Бонапарт продол-
жал уверять австрийцев, что наметившееся охлаждение между
Веной и Парижем совсем не соответствует его воле и настро-
ениям Франции. Наполеон усыпил бдительность Франца Иоси-
фа, который ошибочно полагал, что ему придется воевать лишь
с неоднократно битой и не слишком опасной Сардинией. Бо-
лее того, император совершенно напрасно рассчитывал на то,
что Пруссия прикроет его на Рейне — в случае, если Франция
все-таки решится на враждебные действия.
21 апреля австрийский посол в Турине вручил Кавуру уль-
тиматум с требованием отвести пьемонтскую армию от гра-
ниц Ломбардии. Сардиния оставила это требование без отве-
та, и с 27 апреля обе страны находились в состоянии войны.
Шесть дней спустя Наполеон III обратился к французскому
народу с призывом помочь итальянцам в борьбе с «австрий-
ской тиранией». Пруссия молчала. Франц Иосиф слишком
поздно понял, что ввязался в крупную авантюру.
Дьюлаи оказался никудышным полководцем — нерешитель-
ным, нервным до трусости, к тому же слабо разбиравшимся в во-
просах стратегии, тактики и повседневной жизни армии. В ре-
зультате австрийцы сразу же отдали инициативу противнику, их
маневры были невразумительны, вдобавок войска страдали от
болезней, недостатка продовольствия и боеприпасов. Нужно от-
метить, кстати, что в этой войне армии императора противостоял
не самый сильный противник: сардинцы воевалй не слишком
умело, французы шли им на помощь медленно, да и сами солда-
ты Наполеона III явно уступали тем героям, которых полвека
назад вел в бой его дядя Наполеон I.
~--- ....................... и;................ 281
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ.
31 мая Франц Иосиф прибыл в Верону, куда отвел войска
нерешительный Дьюлаи, который вскоре был отправлен в от-
ставку (впрочем, вполне почетную). Император лично — в
первый и последний раз за 68 лет царствования — встал во
главе армии. В 20-часовой битве у Мадженты австрийцы по-
терпели поражение и вынуждены были отступить, потеряв
около 10 тыс. человек убитыми и ранеными — почти вдвое
больше, чем противник. Тем не менее Франц Иосиф был в от-
личном расположении духа и рассчитывал на торжество «пра-
вого дела», о чем писал матери 16 июня. Его надежды развея-
лись 8 дней спустя в сражении при Сольферино — самом
крупном военном столкновении в Европе со времен лейципг-
ской «битвы народов». Безыскусная тактика австрийцев и тех-
ническая отсталость их армии по сравнению с французской
привела к очередному поражению — на сей раз куда более серь-
езному, чем у Мадженты. «Теперь я знаю, что значит быть
проигравшим генералом», — с грустью писал император жене
на следующий день после Сольферино.
Этот разгром навсегда подорвал ей) веру в собственные
полководческие способности. 11 июля Франц Иосиф лично
встретился с Наполеоном III в Виллафранке под Вероной, где
оба монарха обсудили условия мира, официально закреплен-
ные позднее в Цюрихском договоре. Австрия отказывалась от
прав на Ломбардию, которую передавала французам — с тем,
чтобы те впоследствии уступили ее своей союзнице Сарди-
нии. Венеция пока что оставалась в руках Габсбургов. Тем вре-
менем над Италией уже несся вихрь Рисорджименто, и спустя
год после поражения Франц Иосиф был вынужден с горечью
наблюдать за тем, как на южных границах его империи возни-
кает единое и заведомо враждебное Австрии Итальянское ко-
ролевство.
Эпоха, когда Австрия могла самостоятельно и успешно иг-
рать роль «европейской необходимости», за счет этого входить в
число великих держав и обеспечивать неприкосновенность сво-
их границ, — эта эпоха окончательно и бесповоротно ушла в про-
шлое. Символично, что через несколько дней после битвы при
Сольферино умер престарелый князь Меттерних. И еще одно
282=,..,................... .
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
интересное совпадение: Францу Иосифу, «последнему монарху
старой школы», было суждено прожить ровно столько же, сколь-
ко и главному ментору этой школы - 86 лет.
Поражение при Сольферино имело ряд важных последст-
вий для австрийской политики. Во-первых, император произ-
вел чистку среди высших должностных лиц: в отставку были
отправлены министр иностранных дел Буоль, ряд других граж-
данских сановников и около 60 генералов. Во-вторых, Франц
Иосиф преисполнился глубокого отвращения, если не сказать
ненависти, к «вероломному» Наполеону III, для которого в
приватной обстановке не находил иного выражения, кроме
как «этот мерзавец в Париже»; неприязнь австрийского мо-
нарха дорого обошлась Франции в 1870 г., когда во время фран-
ко-прусской войны Вена сохранила нейтралитет, не поддавшись
на французские уговоры ударить в тыл пруссакам. В-третьих,
поведение самой Пруссии во время войны 1859 г. не способст-
вовало улучшению отношений между берлинским и венским
дворами; путь к битве при Садовой был в каком-то смысле про-
ложен у Мадженты и Сольферино. В-четвертых, проигранная
война обострила внутренние противоречия в империи. В Вен-
грии вновь вспомнили о Кошуте. Неоабсолютизм трещал по
швам. Франц Иосиф встал перед необходимостью реформ, к
которым испытывал не большую любовь, чем к французскому
императору.
* * *
На протяжении по меньшей мере ста последних лет своего
существования габсбургская монархия, по сути дела, колеба-
лась между двумя парами полюсов. Одна из этих пар обозна-
чала характер ее политического режима, другая — особеннос-
ти административного устройства. Это были, с одной сторо-
ны, абсолютизм и противостоящий ему конституционный
Парламентский строй, а с другой — централизм и его антипод,
федеративная (или даже конфедеративная) модель. Посколь-
ку Габсбургам и их советникам приходилось иметь дело одно-
временно и с политическими, и с административными про-
---- 283
Г JL Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ,
блемами (последние в силу специфики Австрийской империи
имели ярко выраженный национальный оттенок), перед ни-
ми были четыре возможных решения, четыре формы правле-
ния, которые могли существовать в этом центральноевропей-
ском конгломерате.
Первая — неоабсолютистский централизм, модель Швар-
ценберга и Баха — была наиболее близка сердцу Франца Иоси-
фа, однако к началу 60-х гг. обанкротилась окончательно. Сохра-
нение подобного строя привело бы Габсбургов к новому 1848 году,
и император при всем своем консерватизме понимал это. Вторая,
прямо противоположная модель — федерация (или конфедера-
ция) народов, в политическом отношении устроенная как парла-
ментская монархия, так никогда и не была реализована в габс-
бургском государстве — хотя, как будет показано ниже, в последние
годы своего существования Австро-Венгрия медленно и тяжело,
но все же двигалась именно в этом направлении. Третья и чет-
вертая модели располагались как бы на, полпути между двумя
вышеописанными, по-разному сочетая административный и по-
литический элементы. Это были неоабсолютистский федерализм
и парламентский централизм. Стремясь вывести империю из но-
вого кризиса, Франц Иосиф I попробовал и то, и другое.
Еще 29 мая 1860 г. протокол заседания австрийского пра-
вительства сухо сообщал о том, что «в газетах все чаще прояв-
ляются конституционные тенденции, с подобными явления-
ми можно встретиться даже в высоких сферах. Его Величество,
однако, твердо намерен не уступать подобным устремлениям
и считает своим долгом воспрепятствовать заведению пред-
ставительской конституции, которая совершенно не подходит
Австрии». Однако менее чем через полгода, в октябре, импе-
ратор поставил свою подпись под документом, вошедшим в
историю как Октябрьский диплом. Это был закон, вновь рас-
ширявший права провинциальных сословных собраний, но
бесконечно далекий от реального парламентаризма, которому
наученный горьким опытом Франц Иосиф пытался противо-
стоять, однако не напрямую, а косвенно, путем укрепления
институтов, уже отживших свое.
Попытка оказалась не слишком удачной: даже в Венгрии,
284
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
где были восстановлены автономия, сейм и официальный
статус венгерского языка, Октябрьский диплом восторга не
вызвал. Ведь, помимо указанных мер, он сохранял относитель-
ную самостоятельность Трансильвании и Хорватии, хотя Ба-
нат и Воеводина были включены в состав Венгерского коро-
левства. Недовольны были все, хоть и по разным причинам:
централисты и федералисты, консерваторы и либералы, на-
ционалисты немецкие и мадьярские, чешские и хорватские...
Уже через несколько месяцев, убедившись в несовершенстве
принятого решения, Франц Иосиф резко переложил руль го-
сударства в другую сторону. 26 февраля 1861 г. был подписан
февральский патент, который формально являлся уточняю-
щим приложением к Октябрьскому диплому, но фактически
означал возврат к централизму, на сей раз — под контролем
парламентских ассамблей. Это был первый реальный опыт
парламентаризма в истории габсбургской монархии — ведь
ни кромержижский проект, ни конституция Штадиона так и
не вступили в силу.
Февральский патент предусматривал создание двухпалатно-
го парламента — рейхсрата, члены которого избирались на осно-
ве довольно высокого имущественного ценза. Права провинци-
альных представительных органов, в том числе венгерского сейма,
были заметно урезаны: патент, детище убежденного централис-
та, государственного министра Антона фон Шмерлинга, должен
был «превратить провинциальные собрания из органов местного
самоуправления в сугубо административные инструменты» (Tay-
lor, 114). На уровне всей империи речь также не шла о сколько-
нибудь полном воплощении принципов парламентаризма: прави-
тельство не несло ответственности перед рейхсратом, а император
сохранял за собой весьма обширные полномочия, особенно в об-
ласти обороны и внешней политики. Франц Иосиф имел все ос-
нования писать матери: «Хотя теперь у нас будет какая-то парла-
ментская жизнь, власть, тем не менее, остается в моих руках...»
Согласно Февральскому патенту, рейхстаг должен был
стать как бы двойным: наряду с «большим» парламентом, где
обсуждались дела всей империи, предусматривалось сущест-
вование парламента «малого» — для всех провинций, кроме
.......................................... 285
JL Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ,.
венгерских. В этом можно увидеть элементы будущего дуа-
листического проекта, но с явным централистским перекосом.
Неудивительно, что сразу же после подписания Февральского
патента венгерская политическая элита выразила серьезное
недовольство им. Более того: система выборов в провинци-
альные собрания, разбивавшая избирателей на 4 курии (круп-
ных землевладельцев, горожан, членов корпораций — т. е.
объединений торговцев, промышленников, ремесленников и
т. п. — и, наконец, сельских жителей), была выгодна главным
образом немцам, составлявшим абсолютное большинство во
второй и третьей куриях. Посему Февральский патент не уст-
раивал не только венгров, но и славян. Все они отказались по-
слать своих депутатов в рейхстаг, что поставило под вопрос
эффективность системы Шмерлинга. Тем не менее даже в не-
полном составе парламент смог уже к концу 1862 г. разрабо-
тать и утвердить ряд важнейших законов — новую редакцию
торгового кодекса, закон о прессе, освобождавший ее от боль-
шинства цензурных ограничений, реформу судебных учреж-
дений и т.д. Австрия, несмотря на несовершенство админи-
стративно-политического устройства; становилась все более
современным и либеральным государством.
Это понимали и в Будапеште. За время, прошедшее после
подавления революции, радикализма у мадьярской элиты за-
метно поубавилось. Приверженцы и последователи Кошута
продолжали играть определенную политическую роль, одна-
ко на передний план выдвинулись люди более умеренные и
реалистически настроенные — в первую очередь Ференц Деак
и Дьюла Андраши. Деак в 1848 г. не принял радикализм Кошута
и потому смог избежать преследования в эпоху неоабсолютиз-
ма. К началу 60-х гг. он стал признанным лидером конструк-
тивной венгерской оппозиции, чьи взгляды сформулировал
следующим образом: «Венгрия никоим образом не угрожает
устоям монархии... Конфликта между наследственными зем-
лями (т. е. западной частью монархии. — Я.Ш.) и Венгрией
нет, они способны сосуществовать... Мы всегда готовы кон-
ституционными средствами гармонизировать наши законы в
соответствии с требованиями безопасности и единства мо-
286
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
дархии». Такая готовность не означала, однако, согласия по-
ступиться историческими правами Венгрии как самостоя-
тельного государственного образования в составе габсбург-
ских владений.
Совместно с графом Андраши — бывшим революционе-
ром, вернувшимся на родину после амнистии в 1858 г., —
Деак стал ключевой фигурой на переговорах с венскими влас-
тями. В конце концов венграм удалось «дожать» имперское
правительство: Шмерлинг пал, и 20 сентября 1865 г. Франц
Иосиф приостановил действие Февральского патента. Одна-
ко потребовалось еще два года напряженных переговоров и
очередное военное поражение, чтобы на смену системе Шмер-
дйнга пришел дуалистический компромисс (Ausgleich), пре-
вративший Австрийскую империю в Австро-Венгрию и при-
давший дунайской монархии облик, который она в общем и
целом сохранила до конца своего существования.
* * *
Два медведя в одной берлоге не уживутся. Подтверждени-
ем этой старой истины стала история отношений между Ав-
стрией и Пруссией в 50-е — 60-е гг. XIX столетия. Германская
«берлога» нуждалась в одном хозяине, и по мере того, как все
более очевидной становилась военная и политическая сла-
бость габсбургской монархии, шансы Пруссии стать этим хо-
зяином возрастали. Роковым днем для Австрии как герман-
ской державы стало (хотя в Вене об этом еще не подозревали)
22 сентября 1862 г., когда прусский король Вильгельм I назна-
чил своим премьером и министром иностранных дел Отто
фон Бисмарка.
Непревзойденному мастеру Realpolitik в то время исполни-
лось 44 года, и за плечами у него была довольно богатая диплома-
тическая карьера. Среди постов, которые доводилось занимать
Бисмарку, была и миссия прусского посланника при германском
Союзном совете; уже тогда этот самоуверенный и расчетливый
бранденбургский помещик делал все возможное, чтобы досадить
Австрии и ограничить ее влияние в Германии. В начале 60-х гг.,
287
J, Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ,
когда Бисмарк стал правой рукой своего государя, борьба Ав-
стрии и Пруссии за гегемонию в германских землях вступила в
новую фазу.
В 1863 г. Вена выступила с предложением реформировать
Германский союз. Соответствующий проект Франц Иосиф
вознамерился лично представить на съезде германских госу-
дарей — что соответствовало консервативным настроениям
самого императора, а кроме того, как полагали в Вене, оста-
вило бы вне игры Бисмарка и прусский кабинет. С Вильгель-
мом I, добродушным пожилым бородачом, свято верившим в
идею монаршей солидарности, Франц Иосиф и его новый
министр иностранных дел Иоганн фон Рехберг рассчитывали
поладить. Чтобы подчеркнуть значимость ассамблеи князей и
важность присутствия на ней короля Пруссий, в качестве по-
сланника к Вильгельму направили саксонского короля. Но
Бисмарку не составило труда раскусить план австрийцев, и он
употребил весь набор имевшихся в его распоряжении средств,
чтобы отговорить своего государя от участия в съезде.
В меморандуме, касавшемся проекта реформы Герман-
ского союза, Бисмарк между прочим сообщил германским го-
сударям, что «интересы и потребности прусского народа не-
отделимы и никоим образом не отличны от интересов и по-
требностей немецкого народа; там, где этот принцип обретет
свой истинный смысл и свою истинную значимость, Пруссии
никогда не придется опасаться того, что она может быть втя-
нута в политику, противоречащую ее собственным интере-
сам». Это была перчатка, брошенная в лицо Австрии. Герман-
ские князья в большинстве своем согласились с предложе-
ниями Вены по реформе союза, но заявили, что какие-либо
действия в этом направлении будут иметь смысл только после
окончательного выяснения позиции Пруссии. Фактически
австрийская инициатива была торпедирована.
Вскоре Бисмарку удалось еще раз оставить Австрию с но-
сом. Конфликт разгорелся вокруг двух маленьких герцогств —
Шлезвига и Голштинии, расположенных на севере Германии,
у датских границ. Дания и Пруссия вступили в спор за эти
земли, которые формально находились под юрисдикцией дат'
288 ..... ......................_==^
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
ской короны, но были населены в основном немцами и вхо-
дили в Германский союз. Берлину удалось склонить на свою
сторону Вену, где считали претендента на голштинский пре-
стол принца Аугустенбурга опасным либералом. В возникшем
конфликте Пруссия и Австрия выступили единым фронтом,
Дания потерпела поражение, а оба герцогства в 1864 г. были
оккупированы прусскими и австрийскими войсками — но ос-
новные плоды победы пожала Пруссия.
В качестве приманки на встрече с Рехбергом в августе 1864 г.
Бисмарк предложил проект долгосрочного австро-прусского
альянса, направленного против Франции и Италии. «Железный
канцлер» знал больные места австрийцев: Франц Иосиф не пере-
ставал грезить о возвращении Ломбардии, а его ненависть к но-
воиспеченному итальянскому королю Виктору Эммануилу II по-
догревалась тем фактом, что в ходе объединения Италии младшие
ветви Габсбургов, правившие в Тоскане и Модене, лишились
своих владений. Австро-прусский блок — прототип союза 1879
года — не возник пятнадцатью годами раньше по причине чрез-
мерной рискованности этого проекта. Зато Рехбергу его игры с
Бисмарком стоили карьеры: в октябре 1864 года министр был
уволен.
Обстановка в Германии продолжала накаляться. Импера-
тор не желал конфликта с Пруссией, но ее поведение станови-
лось все более дерзким. Берлинская бюрократия тормозила
ход переговоров о принятии Австрии в германский таможен-
ный союз, а тем временем Бисмарк проводил ускоренное пе-
ревооружение прусской армии. «В данных условиях союз с
Пруссией является единственно правильным решением, —
размышлял Франц Иосиф, — но мы обязаны продолжать
наши неблагодарные усилия к тому, чтобы направить Прус-
сию на правильный путь и удерживать ее в пределах правовых
норм». Загвоздка, однако, была в том, что для Бисмарка пра-
вовые нормы представляли собой ценность лишь до тех пор,
Пока соответствовали прусским интересам.
К началу 1866 года «железный канцлер», очевидно, при-
шел к выводу, что Пруссия достаточно сильна для того, чтобы
Навсегда отбить у Австрии охоту претендовать на роль лидера
----- —...................... • . 289
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
германских государств. В разговоре с начальником прусского
генштаба генералом фон Мольтке Бисмарк без обиняков за-
явил: «Условия, сложившиеся в Германии... после упадка, кото-
рый пережил в последние годы престиж всех союзных институ-
ций, более чем когда-либо нуждаются в обновлении, соответст-
вующем справедливым чаяниям нации...» На общедоступном
языке это означало: война. 8 апреля 1866 г. был заключен тай-
ный прусско-итальянский союзный договор сроком на три
месяца. Бисмарк позаботился о том, чтобы Австрия подвер-
глась нападению как с севера, так и с юга.
В Вене (впрочем, как почти всегда) к войне оказались не
готовы. В техническом отношении из-за хронической нехват-
ки бюджетных средств австрийская армия уступала прусской:
Франц Иосиф только разворачивал программу перевооруже-
ния, так что у его войск не было в достаточном количестве ни
ружей новых систем, ни артиллерии, столь же дальнобойной,
как у пруссаков. Редкая сеть железных дорог не справлялась с
переброской воинских частей. Вдобавок вновь проявилась
вечная беда Австрии — неудачные кадровые решения. Коман-
дующим Северной армией, которая должна была выступить
против Пруссии, был назначен генерал Людвиг фон Бенедек,
воевавший в свое время под началом Радецкого и, по его соб-
ственным словам, знавший каждое дерево на дороге в Милан.
Ему было самое место в Южной армии, разворачивавшейся
против итальянцев, однако командовать ею отправился эрц-
герцог Альбрехт.
Стоит упомянуть и о неслыханном дипломатическом манев-
ре, предпринятом Веной накануне «семинедельной войны». Не-
взирая наличную неприязнь, Франц Иосиф одобрил соглашение
с Наполеоном III, согласно которому Франция сохраняла ней-
тралитет в австро-прусском конфликте, за что австрийцы обеща-
ли после войны уступить Венецию французской союзнице —
Италии. Вознаградить себя за эту потерю император рассчитывал
за счет Пруссии, отобрав у нее Силезию — во исполнение давней
мечты своей прапрабабушки Марии Терезии. Похоже, при вен-
ском дворе просто не принимали во внимание возможность по-
ражения Австрии. В результате случилась удивительная веШь:
победа, одержанная армией эрцгерцога Альбрехта над итальян-
290 -----
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
цами под Кустоццей (это место, как и в 1848 г., оказалось счас-
тливым для австрийского оружия), была совершенно бесполез-
ной, поскольку австрийцы сражались за территорию, заранее от-
данную неприятелю их государем!
Тем временем на прусском фронте случился конфуз. Ос-
тановить наступление противника не удалось; боевые дейст-
вия развернулись на австрийской территории — в Богемии.
29 июня императорские войска и их саксонские союзники по-
несли серьезный урон от огня дальнобойной прусской артил-
лерии и вынуждены были отступить, заняв позиции в районе
селения Садова, неподалеку от города Градец-Кралове (Ке-
ниггрец). На следующий день командующий Бенедек послал
императору отчаянную телеграмму: «Умоляю Ваше Величест-
во любой ценой срочно добиваться мира. Катастрофа пред-
ставляется неотвратимой». Бенедек не был трусом, хотя после
войны именно на него свалили всю вину за поражение. Он
просто слишком хорошо видел недостатки собственной ар-
мии и достоинства войск противника.
Франц Иосиф молчал. 3 июля началось сражение при Са-
довой — крупнейшее на тот момент в европейской истории (в
нем участвовало около 450 тыс. человек). Единственным шан-
сом на успех для австрийцев было разбить 1-ю прусскую ар-
мию до подхода 2-й армии под командованием кронпринца
Фридриха. Несмотря на отчаянные атаки кавалерии Бенеде-
ка, добиться этого не удалось. Подоспевшие прусские части
рассеяли австрийцев. Предрешен оказался не только исход
войны, но и судьба Германии. В качестве главной германской
династии на смену Габсбургам пришли Гогенцоллерны.
Опьяненные победой, прусские военачальники и сам ко-
роль настаивали на окончательном унижении Австрии, взя-
тии Вены и параде прусских войск в австрийской столице.
Бисмарку с его великолепным политическим чутьем стоило
Немалых усилий убедить Вильгельма I в необходимости быть
снисходительным к побежденным. «Я занимаюсь неблагодар-
ным делом, — жаловался премьер-министр в письме жене, —
Подливаю воду в бурлящее вино и убеждаю, что мы не одни
Живем в Европе, что кроме нас здесь есть три сильных госу-
дарства, которые испытывают к нам ненависть и зависть». Ав-
291
Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ,
стрия, ослабленная и униженная, отныне была нужна Прус-
сии в качестве союзника: «второй рейх», который строил Бис-
марк, ждало столкновение с гораздо более сильным врагом —
Францией, да и перспективы отношений с Россией были не-
ясны. Поэтому условия Пражского мира, которым закончи-
лась «семинедельная война», оказались щадящими для Ав-
стрии. Оца была исключена из Германского союза, потеряла
Венецию, но, несмотря на разгром при Садовой, осталась за-
метной величиной в европейской политике.
Теперь перед Францем Иосифом стояла одна важнейшая
проблема — внутриполитическая: сохранение единства ду-
найской монархии, создание гармоничного центральноевро-
пейского государства, не отягощенного сверхзадачами уста-
новления своего господства на сопредельных территориях.
В конце концов, нет худа без добра: неудачные войны 1859 и
1866 гг. привели к тому, что «итальянский и немецкий нацио-
нальные вопросы отныне практически перестали быть внут-
ренним фактором существования [монархии]. Империя изба-
вилась от тяжкого бремени, исчезла та раздвоенность и неуве-
ренность, которую постоянно ощущали немцы Австрии,
будучи... органической частью германской общности. Уход
Австрии из Германии явился первой политической предпо-
сылкой для самоидентификации австрийских немцев в каче-
стве отдельной от Германии самостоятельной нации» (Исла-
мов. Империя Габсбургов..., 26).
Тем не менее поражение в «семинедельной войне» не
только почти на полстолетия подорвало веру австрийских
правящих кругов в боеспособность своей армии, но и породи-
ло чувство глубокого пессимизма у самого императора. Вско-
ре после битвы при Садовой он писал матери: «Когда весь мир
против вас, когда у вас нет друзей, шансов на успех мало, но
нужно... исполнить свой долг и уйти с честью». До конца
своей долгой жизни Франц Иосиф I остался верен этому пе-
чальному кредо. 1866 год стал началом Goetterdaemmerung ав-
стрийского дома, хотя впереди у габсбургской монархии было
еще несколько десятилетий относительно благополучного су-
ществования.
292
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
ИНТЕРМЕДИЯ ТРЕТЬЯ. ИМПЕРАТОР В СОМБРЕРО
Печальные вести приходили в Вену в 1866 г. не только с те-
атра военных действий в Богемии, но и из далекой Мексики, где
разворачивалась очень необычная политическая драма. Ее глав-
ным героем был эрцгерцог Максимилиан — один из двух Габсбур-
гов XIXв., жизнь и особенно смерть которых оказались окруже-
ны романтическим ореолом (вторым было суждено стать крон-
принцу Рудольфу).
В ночном саду под гроздью зреющего манго
Максимильян танцует то, что станет танго.
Тень возвращается подобьем бумеранга,
Температура, как под мышкой, тридцать шесть...
(Здесь и далее в этой главе — отрывки
из стихотворения И. Бродского «1867»,
цикл «Мексиканский дивертисмент»)
Честолюбие с детства было наиболее выразительной чертой
характера эрцгерцога. Макс, как называли его в семье (хотя
официально его первым именем было Фердинанд — в честь дяди-
императора), отличался от старшего брата более открытым и
живым нравом, умел располагать к себе людей и быть душой об-
щества. Эрцгерцогиня София призналась как-то, что из четы-
рех своих сыновей наибольшее уважение она испытывает к
Францу Иосифу, но душой сильнее всего привязана к Максими-
лиану.
Участь второго сына явно тяготила Макса, и в 1853 г. это
послужило причиной первой серьезной размолвки между братья-
ми. После того как в Вене некий мадьярский подмастерье, фана-
тичный сторонник Кошута, напал на молодого императора во
время прогулки и нанес ему довольно серьезное ножевое ранение,
Максимилиан — в ту пору наследник трона — так быстро при-
мчался в столицу, что это вызвало гнев начавшего поправляться
Франца Иосифа. Впоследствии напряжение в отношениях меж-
ду императором и эрцгерцогом то и дело прорывалось наружу.
Макс выставлял напоказ свой либерализм и пользовался симпа-
тиями многих противников консервативного Франца Иосифа.
......293
'Я Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ,. *
Кроме того, эрцгерцог был умен, энергичен и обладал способнос-
тями к государственной деятельности, что вызывало у импера-
тора некоторую ревность. Так, заслугой Максимилиана была
модернизация австрийского флота на Адриатике, следствием
которой стала победа над итальянской эскадрой в 1859 г. Выше
уже говорилось о том, какие усилия предпринимал эрцгерцог для
укрепления австрийских позиций в Ломбардо-Венеции и как тя-
жело переживал он свою неудачу в качестве императорского на-
местника.
Максимилиан мечтал о короне — если не австрийской (на-
дежды получить ее после рождения кронпринца Рудольфа стали
призрачными), то какой-либо другой. Честолюбие эрцгерцога
разжигала его супруга, дочь бельгийского коррля Леопольда I
Шарлотта. При венском дворе эта пара особой любовью не
пользовалась, тем более что у Шарлотты не сложились отноше-
ния с императрицей Елизаветой. Значительную часть времени
супруги проводили в построенном Максимилианом великолепном
замке Мирамаре в окрестностях Триеста. Именно там эрцгер-
цог впервые услышал о планах части мескиканской политичес-
кой элиты установить в своей стране монархию и о том, что с
подачи Наполеона IIIмексиканские монархисты рассматрива-
ют Максимилиана в качестве возможного кандидата на пре-
стол.
Французский император, с которым у Макса, в отличие от
его брата, установились доверительные отношения, плел слож-
ную внешнеполитическую интригу. Мексика, где на протяжении
нескольких десятилетий шла гражданская война, сильно задол-
жала ряду европейских стран, в первую очередь Франции. С по-
мощью экстравагантного монархического проекта Наполеон III
рассчитывал заставить мексиканцев расплатиться по долгам,
а заодно и установить в этой обширной и потенциально богатой
стране режим, дружественный Франции. Император мечтал
сделать Мексику своим заокеанским плацдармом, откуда фран-
цузское и вообще европейское влияние могло бы распространить-
ся по всей Латинской Америке — в противовес набиравшим силу
Соединенным Штатам. Момент для осуществления этой затеи
представлялся довольно удачным: в США с 1861 г. шла война
294
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
между Севером и Югом, так что резких шагов со стороны Ва-
шингтона пока можно было не опасаться.
С Латинской Америкой у австрийского дома уже были кое-
какие связи: в свое время Франц I выдал одну из своих дочерей,
Леопольдину, за императора Бразилии, представителя порту-
гальского королевского дома Педро I. Однако в Мексике об Ав-
стрии и Габсбургах слыхом не слыхивали. Большинство населе-
ния страны поддерживало законного президента Бенито Хуаре-
са — наполовину индейца, выходца из нищей семьи, человека
решительного и жестокого, но пользовавшегося популярностью
благодаря своим планам радикальной земельной реформы. Поэ-
тому монархия не могла опереться на широкую социальную базу:
ее приверженцами с самого начала являлись лишь крупные поме-
щики-латифундисты, часть офицерского корпуса, церковь и не-
многочисленные зажиточные горожане. Территория страны, за
исключением столицы Мехико и еще нескольких городов с ок-
рестностями, находилась под контролем сторонников Хуареса.
Решение мексиканского конгресса об установлении монархии
и приглашении Максимилиана на трон оказалось, по сути дела,
фикцией. Реальной силой в руках новоявленного императора был
лишь французский экспедиционный корпус, от которого в ре-
шающей степени зависела судьба монархического режима. Вряд
ли Максимилиан сознавал это, давая согласие принять корону
далекой и совершенно не известной ему страны. Тем более аван-
тюристическим выглядит его решение, продиктованное, с одной
стороны, честолюбием, а с другой — характерным для многих
Габсбургов сознанием собственного высокого предназначения.
14 марта 1864 г. императорская чета отплыла на фрегате
«Новара» к берегам своей новой родины. Путешествие было дол-
гим и утомительным, Мексика же оказалась необычайно бедной
и негостеприимной. Первую ночь в новом императорском дворце
Максимилиан провел... на бильярдном столе: так донимали его
клопы. Жара, пыль, тропические болезни, враждебное или в луч-
шем случае равнодушное население, постоянные вылазки отря-
дов Хуареса и вероломная политика Франции — все это обруши-
лось на голову молодого монарха.
295
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
В ночной тиши под сенью девственного леса
Хуарец, действуя как двигатель прогресса,
Забывшим начисто, как выглядят два песо,
Пеонам новые винтовки выдает.
Поначалу императорским войскам, большую часть которых
составляли части французского экспедиционного корпуса, дру-
гую — добровольцы, набранные в габсбургских землях, и лишь
меньшинство — монархически настроенные мексиканцы, уда-
лось отбросить республиканцев в отдаленные районы страны.
Однако для Наполеона III, встревоженного резким усилением
Пруссии, Европа теперь значила куда больше, чем далекая Мек-
сика. К тому же там вряд ли можно было ожидать скорой побе-
ды, а вместо возвращения старых долгов поддержка Максими-
лиана требовала от французской казны все новых и новых расхо-
дов. Бонапарт дал задний ход: начался вывод французских войск
из Мексики. Габсбург, волей судьбы и собственного честолюбия
занесенный за океан, отныне был предоставлен самому себе.
В 1866 г. ситуация в Мексике решительным образом измени-
лась: Хуарес перешел в контрнаступление на севере и юге стра-
ны. Император лично водил в атаку свои редеющие войска, но
шансы на успех убывали с каждым сражением. Шарлотта от-
плыла в Европу, где попыталась заручиться поддержкой великих
держав для своего супруга. Эта миссия оказалась, для нервной,
склонной к рефлексии женщины непосильным бременем: во время
визита в Рим, к папе, у Шарлотты начались припадки безумия.
Она страдала манией преследования и тяжелыми депрессиями.
Состояние императрицы быстро ухудшалось; вскоре она уже
ничего не помнила и никого не узнавала. В таком состоянии не-
счастная и провела остаток своей необычайно долгой жизни —
она умерла в 1927г., когда уже мало кто вспоминал не только о
злополучном мексиканском Габсбурге, но и о погубившем его Хуа-
ресе, и о предавшем его Бонапарте.
К началу 1867года император Мексики все меньше походил
на монарха и все больше — на пленника. Думал ли он о возвраще-
нии в Европу, в Австрию, весть о поражении которой дошла и до
Нового Света ? Наверняка, но и здесь габсбургское честолюбие
сыграло роковую ролы вернуться домой означало признать свое
296..............
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
поражение, отказаться от высокой миссии, к которой, как был
убежден Максимилиан, его призвал Бог. Он остался, и вскоре ло-
вушка захлопнулась. Войска Хуареса окружили город Керетаро,
где с остатками своей армии укрылся император, и в ночь на 15
мая полковник Лопес, перешедший на сторону республиканцев,
открыл им ворота города.
Максимилиан был взят в плен. Несмотря на просьбы помило-
вать его, направленные Хуаресу лидерами ряда европейских
стран и президентом США Эндрю Джонсоном, 19 июня 1867 г.
«Максимилиан Габсбург, называющий себя императором Мекси-
ки», был расстрелян на вершине холма в окрестностях Керетаро
вместе с двумя генералами, Мирамоном и Мехией, которые оста-
лись верны ему до конца. Перед казнью Максимилиан через лич-
ного врача отправил прощальные послания матери и старшему
брату, безуспешно пытавшемуся спасти его. «Дорогой брат! —
писал Максимилиан Францу Иосифу. — Волею судьбы я вынуж-
ден принять незаслуженную смерть. Посылаю тебе эти строки,
чтобы от всего сердца поблагодарить за братскую любовь и друж-
бу. Пусть Бог дарует тебе счастье, мир и благословит тебя, им-
ператрицу и милых детей. От всего сердца прошу простить меня
за совершенные ошибки и неприятности, которые я тебе доста-
вил... Прошу тебя не забывать о верных австрийцах, которые
преданно служили мне до конца моего жизненного пути — тем
более, что с горечью вынужден признать, что эта страна ничего
для них не сделала. С горячей любовью обнимаю тебя, передаю
сердечный привет императрице и дорогим детям и прошу вас по-
минать мою бедную душу в ваших молитвах...»
По свидетельствам очевидцев, Максимилиан и его генералы
мужественно и достойно приняли смерть. Именно трагический
конец сделал императора легендарной исторической фигурой —
несмотря на то что при всей симпатии к этому благородному и
талантливому человеку трудно не назвать его мексиканскую
эпопею безумной и плохо подготовленной авантюрой, к тому же
слишком несовременной, какой-то средневековой по духу. Неуди-
вительно, что далеко не все в Европе оплакивали императора.
Молодой французский радикал, один из будущих могильщиков
габсбургской монархии, Жорж Клемансо кипел от негодования:
297
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
«Почему, черт возьми, мы должны жалеть Максимилиана ц
Шарлотту?Ах, как они великолепны, все эти люди, — и так уже
пять-шесть тысяч лет... Улыбаются — так очаровательно!
Плачут — какая драма! Позволяют вам остаться в живых ~~
как это мило с их стороны! Втаптывают вас в землю — в этом
нужно винить несчастное стечение обстоятельств, принудив-
шее их к этому! У меня нет сочувствия к этим людям».
В конце 1867г. непреклонный Хуарес пошел на единственную
уступку: он согласился вернуть тело Максимилиана на родину.
Печальный груз был доставлен в Австрию тем же фрегатом
«Новара», который три с половиной года назад привез в Мексику
Максимилиана и Шарлотту. Мексиканский Габсбург был погре-
бен рядом с несколькими поколениями его предков — в гробнице
венской церкви капуцинов.
...Презренье к ближнему у нюхающих розы
Пускай не лучше, но честней гражданской позы.
И то, и это вызывает кровь и слезы.
Тем паче в тропиках у нас, где смерть, увы,
Распространяется, как мухами — зараза,
Иль как в кафе удачно брошенная фраза,
И где у черепа в кустах всегда три глаза,
Ив каждом — пышный пучок травы.
ВЕНГЕРСКИЙ КОМПРОМИСС
Поражение при Садовой резко изменило расстановку на-
циональных и политических сил в Австрийской империи.
Германоязычные подданные императора как бы осиротели,
лишившись великогерманской «подпитки», игравшей замет-
ную роль в их самоидентификации. Австрийские немцы — ве-
дущий этнос западной части империи — составляли здесь не
абсолютное, а относительное большинство, а потому опаса-
лись постепенного растворения среди славянских соседей.
Точно в таком же положении в Венгерском королевстве уже
давно находились мадьяры. Сложившаяся ситуация естест-
венным образом подталкивала немцев и венгров к сближе'
нию. А поскольку представители обоих народов играли пер'
298
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
вую скрипку соответственно в венской и будапештской поли-
тике, соглашение между ними неизбежно должно было при-
нять форму новой модели государственного устройства импе-
рии Габсбургов — в ущерб интересам славян и румын.
Тем не менее переговоры императора, венского правитель-
ства и мадьярских политиков оказались непростыми. Деак и его
сторонники, занявшие доминирующее положение среди венгер-
ской элиты, настаивали на восстановлении либеральных апрель-
ских законов 1848 г. Франц Иосиф, в свою очередь, хотел посту-
питься как можно меньшим количеством властных полномочий.
Впервые в политику вмешалась императрица Елизавета, питав-
шая к венграм глубокую симпатию, которую сохранила до конца
своих дней (возможно, мадьярофильство Сиси объяснялось тем,
что в венграх она видела естественных антиподов столь нелюби-
мого ею габсбургского двора). Она подталкивала императора к
серьезным уступкам Будапешту и сыграла не последнюю роль в
том, что главой первого правительства Венгрии после заключе-
ния компромисса стал Дьюла Андраши, к которому Елизавета
была особенно расположена.
Суть компромисса (Ausgleich) была отражена в 69 статьях
«закона XII», одобренного венгерским парламентом 20 марта
1867 г. Габсбургская монархия становилась двуединым (дуалис-
тическим) государством, точнее — союзом двух государств,
каждое из которых обладало широкими правами в сфере внут-
ренних дел, имело собственный парламент и ответственное
перед ним правительство. Совместные дела обсуждались на
совещаниях так называемых делегаций — уполномоченных,
выбранных парламентами обеих частей монархии. Государст-
венное единство обеспечивалось особой австрийского импе-
ратора и венгерского короля, который был верховным главно-
командующим вооруженных сил, определял характер внеш-
ней политики и осуществлял контроль за деятельностью трех
Министерств, общих для всей монархии — военного, финан-
сового и иностранных дел. Государь обладал и правом «пред-
варительной санкции», согласно которому правительствен-
ные законопроекты могли обсуждаться парламентами обеих
Частей монархии только с его согласия. В исключительных
----- ............. -'== 299
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
случаях император и правительство могли управлять западной
частью страны (к Венгрии это не относилось) и без парламен-
та, что впоследствии случалось во время политических кризи-
сов и в годы Первой мировой войны.
Процесс законодательного обустройства нового государ-
ства — Австро-Венгрии — был завершен 21 декабря 1867 г.
принятием свода законов монархии, так называемой «де-
кабрьской конституции». Наряду с основными принципами
дуализма, описанными выше, она содержала, в частности,
закон о гражданских правах. 20 статей этого закона гаранти-
ровали равенство подданных императора и короля перед за-
коном, основные гражданские свободы (слова, собраний,
передвижения, вероисповедания и т. д.), неприкосновенность
собственности и жилища, тайну переписки и, наконец, ра-
венство всех народов империи. Таким образом, Австро-Вен-
грия становилась либеральной конституционной монархией.
Теперь Франц Иосиф не мог, как в 1861 г., с полным основа-
нием утверждать, что власть остается в его руках. Жизнь вы-
нудила его поделиться ею.
До сих пор не прекращаются споры о том, чьей победой и,
соответственно, чьим поражением был компромисс 1867 г.
Известно высказывание Карла Люгера — лидера австрийских
христианских социалистов, на рубеже XIX—XX вв. много лет
занимавшего пост бургомистра Вены, о дуализме как «самом
большом несчастье, постигшем мою родину, — большем не-
счастье, чем войны, которые мы проиграли». Это мнение в
той или иной степени разделяют и многие историки, пола-
гающие, что Ausgleich дал Венгрии возможность не только до-
биться почти полной государственной самостоятельности, но
и использовать остальные габсбургские земли в своих полити-
ческих и экономических интересах.
Этому способствовал неопределенный статус западной части
Австро-Венгрии — так называемой Цислейтании (от названия
реки Лейт, или Литавы, разделявшей обе половины монархии).
В отличие от Венгрии Цислейтания, несмотря на наличие собст-
венного парламента и правительства, не была единым государст'
венным образованием, а ее официальное название вообще звуча'
300
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
ло до смешного неопределенно — «страны и земли, представлен-
ные в рейхсрате». Таких земель было 14: королевства Чешское и
Галицко-Далматское, эрцгерцогство Австрийское, герцогства
Зальцбург, Штирия, Каринтия, Крайна, Силезия, маркграфства
Моравия и Истрия, Тироль и Торица, называвшиеся «графством
в ранге княжества», Буковина, Форарльберг и, наконец, «город
Триест с окрестностями». Их самоуправление и внутреннее уст-
ройство было неодинаковым, и вся эта мозаика служила одно-
временно напоминанием о том, как Габсбурги веками по кусоч-
ку собирали свою империю, и препятствием для эффективного
управления империей в наступившую новую эпоху.
Наиболее влиятельной из этнических общин Цислейта-
нии — австрийским немцам — не удалось сконцентрировать в
своих руках такую власть, какой располагали мадьяры в Вен-
грии. Более того: венгры смогли разрешить большинство своих
противоречий с наиболее политически организованным на-
циональным меньшинством королевства — хорватами —
путем так называемого «малого компромисса», или Нагодбы,
предоставившего Хорватии определенную самостоятельность.
Немцы же, наоборот, все сильнее втягивались в конфликт со
своими главными оппонентами — чехами. Это противостоя-
ние подрывало политическую стабильность Цислейтании и в
конечном счете стало одной из важных предпосылок круше-
ния габсбургской монархии. Главной проблемой австрийских
немцев было то, что они со времен Баха «по понятным причи-
нам ассоциировались с политикой правительства», а потому
«были отделены от других народов [монархии] (кроме венгров
и в какой-то мере галицийских поляков. — Я.Ш.) более широ-
кой и глубокой психологической пропастью, чем когда-либо
ранее» (Капп, 1, 87). Однако сами австро-немцы в большинст-
ве своем отнюдь не считали такое положение неестественным...
«Ausgleich был огромной победой венгров, — отмечает
Б. Джелавич, — хотя он не удовлетворил требования сторон-
ников полной независимости... В последующие годы венгер-
ское правительство выступало единым фронтом по всем ос-
новным вопросам. Напротив, австрийская часть [монархии]
Прошла через серию внутренних кризисов, которые ослабили
301
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
ее способность добиваться компромиссов с Будапештом. Пре-
обладание венгерских интересов было особенно очевидно во
внешней политике» (Jelavich, 1, 314—315). Венгерские исто-
рики, впрочем, не согласны с толкованием Ausgleich как
однозначной победы Будапешта над Веной. По мнению одно-
го из них, Л. Петера, «поскольку государь был верховным
главнокомандующим армии, которая [в правовом смысле] ос-
тавалась в большинстве случаев вне рамок, очерченных кон-
ституцией, Франц Иосиф располагал свободой действий во
всех вопросах, которые касались монархии как державы...
В высших сферах государственной политики Франц Иосиф
остался самодержцем и после 1867 года» (Цит. по: Sked, 221).
Петеру вторит А Дж. Тэйлор: «Монарх отказался от части сво-
их контрольных функций в области текущих внутренних дел,
но по-прежнему располагал высшей властью... Многие про-
блемы, оставшись неразрешенными, обеспечивали его про-
странством для маневра с целью упрочения этой власти» (Tay-
lor, 152). Об ущербе, который нанес компромисс интересам
Венгрии, писал из своего эмигрантского далека в 1867 г. и Лай-
ош Кошут, резонно отмечавший, что «дело самоопределения
Венгрии сильно пострадало из-за ее подключения к внешне-
политическим замыслам, которые могут противоречить наци-
ональным интересам и... подтолкнуть страну к конфликту как
с обеими державами, защиты от которых искал Деак (т. е. с
Германией и Россией. — Я.Ш), так и с соседними народами
[Центральной Европы], чья дружба необходима Венгрии»
(KontlerL. Dejiny Mad’arska. Praha, 2001. S. 253).
С экономической точки зрения Венгрия, однако, действи-
тельно получила значительные привилегии. Единое таможенное
пространство империи сохранялось, однако каждые десять лет
венгерский парламент должен был рассматривать вопрос о во-
зобновлении таможенного союза. Точно так же обстояло дело с
отчислениями Венгрии в совместный бюджет, которые не раз
становились предметом политического торга между Веной и Бу-
дапештом. Первоначально доля Венгрии в казне монархии со-
ставляла лишь 30%, впоследствии она выросла до 34,4%, однако
и этот уровень был чрезвычайно выгодным для венгров. Законо-
502 ~... -.....
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
дательство и основные направления экономической политики
Австро-Венгрии во все 50 лет ее существования были таковы, что
разделение труда между отдельными частями монархии, наме-
тившееся уже в первой половине XIX в., сохранилось и упрочи-
лось. Образовался своего рода придунайский общий рынок, но
при этом экономическое развитие каждого из его субъектов оста-
лось несколько односторонним. В первую очередь это касалось
Венгрии, за которой окончательно закрепился статус главной
сельскохозяйственной зоны монархии. Впоследствии, после рас-
пада государства Габсбургов, такая специализация сослужила не
слишком добрую службу независимой Венгрии, уровень инду-
стриального развития которой оказался невысоким. Поэтому и в
сфере экономики трудно прийти к однозначному выводу о том,
кому же все-таки Ausgleich принес больше выгод.
Суммируя сказанное, можно отметить, что бесспорных
победителей в результате компромисса 1867 г. не было — и,
наверное, не могло быть в силу чрезвычайно сложной ситуа-
ции, в которой оказалось государство Габсбургов после раз-
грома при Садовой. Победителями относительными стали, с
одной стороны, Франц Иосиф, которому удалось сохранить
империю, помириться с венграми, устранив неблагоприятные
последствия событий 1848—1849 гг., и не поступиться при
этом большинством властных привилегий и полномочий, с
другой же стороны — мадьярская политическая элита, добив-
шаяся официального восстановления венгерской независи-
мости, пусть и под скипетром Габсбургов, воплощения значи-
тельной части либеральных принципов, за которые сражались
революционеры 1848 г., и полного политического доминиро-
вания венгров в восточной части нового дуалистического го-
сударства.
Это доминирование было закреплено «Законом о правах на-
циональностей» (1868), который предоставлял немадьярским на-
родам Венгерского королевства ограниченную культурную авто-
номию, но подчеркивал наличие в Венгрии «единственной поли-
тической нации — единой неделимой венгерской нации, членами
которой являются все граждане страны, к какой бы националь-
ности они ни принадлежали» (Исламов. Империя Габсбургов...,
303
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ,
30). Проблема заключалась не в самом провозглашении этнопо-
литического единства Венгрии, а в том, что это единство толко-
валось венгерской аристократией, сосредоточившей в своих ру-
ках всю полноту власти, как оправдание собственного господ-
ства и политики мадьяризации, особенно усилившейся к концу
XIX в.
Исходя из сказанного, несложно определить и тех, кто
проиграл в 1867 г.: «непривилегированные», прежде всего
славянские народы, за исключением, быть может, галиций-
ских поляков и хорватов. Трудно не согласиться с венгерским
историком Л.Контйером: «Хотя компромисс, подготовлен-
ный государем и политическими элитами двух сильнейших
наций габсбургской монархии в ущерб остальным народам,
был реалистическим для своего времени шагом, система, ко-
торую он создал, рухнула сразу после Первой мировой войны
по причинам, предсказанным уже большинством его (ком-
промисса. — Я.Ш.) современных критиков: в рамках дуализма
не удалось ни найти удовлетворительное решение всех кон-
ституционных проблем, ни совладать с центростремительны-
ми силами, порожденными неразрешенным национальным
вопросом» (Kontler, 239).
Тем не менее, когда в июне 1867 г. Франц Иосиф торжест-
венно короновался в древней Буде в качестве короля Венгрии,
на сердце у него, наверное, было легко и спокойно. Раны, на-
несенные честолюбию императора при Садовой, понемногу
затягивались. Компромисс с непокорными мадьярами озна-
чал, что на смену тревожной и печальной эпохе разрывов — с
Будапештом, Петербургом, Парижем, Берлином, — эпохе,
длившейся почти 20 лет, пришло время примирения. Именно
под знаком примирения — с новым государственным устрой-
ством, новыми союзниками, новой ролью в Европе, с новыми
нравами и новыми изобретениями — пройдут ближайшие не-
сколько десятилетий жизни Франца Иосифа I и его империи,
к числу древних символов которой отныне добавился но-
вый — буквы к. и. к.
304 ...... ...
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
VII. К. и. к. (1867—1898)
ИСКУССТВО жить
К. u. k., kaiserlich und koeniglich, «императорский и коро-
левский» — эта аббревиатура сопровождала жителей Австро-
Венгрии от рождения до смерти. К. и. к. (на западе монархии —
больше императорским, на востоке — скорее королевским)
было всё: больницы и школы, железные дороги и корабли,
армия и чиновники... Как шутили остряки, над Австро-Вен-
грией каждый день встает «императорское и королевское солн-
це». Австрийский писатель Роберт Музиль позднее дал монар-
хии, к тому времени уже погибшей, не слишком благозвучное
для русского уха название, происходящее от аббревиатуры
к. и. к., — Kakanien. А другой писатель, Стефан Цвейг, так го-
ворил о самом главном, чем, по его мнению, отличалась Ka-
kanien и чем она была дорога ее жителям (очень многим — уже
post factum, в ином, неуютном, хрупком, всеми ветрами про-
дуваемом мире межвоенной Центральной Европы): «Когда я
пытаюсь найти надлежащее определение для той эпохи, что
предшествовала Первой мировой войне и в которую я вырос,
мне кажется, что точнее всего было бы сказать так: это был зо-
лотой век надежности. Все в нашей тысячелетней Австрий-
ской монархии, казалось, рассчитано на вечность, и государ-
ство — высший гарант этого постоянства».
Основы надежности и постоянства — довольно призрач-
ного, как выяснилось впоследствии, — были заложены в пер-
вые годы после венгерского компромисса, в те «семь тучных
лет», когда экономическое и социальное развитие монархии,
казалось, полностью подтверждало справедливость теории
Адама Смита о «невидимой руке рынка», обустраивающей
жизнь в городах и весях ко всеобщему удовольствию и про-
цветанию. Действительно, конец 60-х — начало 70-х гг. XIX в.
стали для Австро-Венгрии своего рода наградой за те потрясе-
ния, которые ей пришлось пережить в предыдущие 7—8 лет.
Страну охватила грюндерская лихорадка (от немецкого gruen-
den — основать): только в 1869 г. возникло 141 акционерное
305
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
общество с общим капиталом в 517 млн. флоринов, а три года
спустя 376 новых компаний располагали уже двухмиллиард-
ным капиталом!
В 1866 г., сразу после разгрома при Садовой, австрийские и
венгерские земледельцы собрали рекордный урожай; в этот и
последующие годы объемы экспорта сельскохозяйственной про-
дукции росли небывалыми темпами. Венгрия стала главной жит-
ницей Европы — и оставалась ею вплоть до притока на европей-
ский рынок дешевого американского зерна. В то же время аграр-
ный сектор, составлявший основу венгерской экономики, не
избавился от родимых пятен минувшей эпохи, мешавших его мо-
дернизации. Во второй половине XIX в. две с небольшим тысячи
магнатских семей владели более чем четвертью земельных уго-
дий Венгерского королевства, в том числе около 200 семей рас-
полагали поместьями площадью в 15 тыс. акров и более, а один
лишь князь Мориц Эстерхази — 700 с лишним тысячами акров!
При этом сотни тысяч крестьянских хозяйств Венгрии вполне
соответствовали известной русской карикатуре того же времени
«Мужичок на одной ноге» — настолько малы были их наделы.
Тем не менее, несмотря на относительную отсталость и более
низкий по сравнению с Цислейтанией уровень промышленного
развития, в целом «темпы промышленного развития и в более от-
сталой части империи, в Венгрии... были более высокими, чем в
России и даже в Австрии: соответственно 3,0% в Венгрии и 2,5%
[в год] в австрийской половине монархии» (Исламов Т.М. Распад
Австро-Венгерской монархии и его последствия в политической эво-
люции Среднеевропейского региона // Первая мировая война. Пролог
XX века/Подред. ВЛ.Малькова. М., 1998. С. 349. Далее ссылки на
этот сборник: Пролог...).
Особенно бурный рост происходил в ряде отраслей про-
мышленности и на транспорте. Добыча угля выросла с 800 тыс.
тонн в 1848 г. до почти 34 млн. тонн в 1904-м. По темпам стро-
ительства железных дорог Австро-Венгрия отставала от боль-
шинства стран Западной Европы и России, но тем не менее
уже в 1859 г. протяженность железнодорожной сети в дунай-
ской монархии составляла 4000 км. Южная железная дорога
связала столицу страны с адриатическим побережьем, а в на-
чале 60-х гг. была построена линия Вена — Линц — Зальцбург.
306 .....
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
В Венгрии в год Ausgleich было не более 4700 км железных
дорог, но к 1900 г. их протяженность достигла 17,5 тыс. км, а к
началу Первой мировой — 22 тыс.
Все сильнее проявлялась экономическая специализация
отдельных регионов. В альпийских провинциях, на севере Бо-
гемии, в Моравии, отчасти в Словении развивалась тяжелая
промышленность — металлургия, деревообработка, военные
производства и т. п.; в Богемии, Верхней Силезии, централь-
ной Венгрии — текстильная, стекольная, пищевая отрасли;
Галиция, Буковина и Трансильвания оставались по премуще-
ству сельскохозяйственными районами. В Нижней Австрии в
последние годы XIX в. на 100 кв. км приходилось в среднем 16
промышленных предприятий, в чешских землях — 10,5, а вот
в Тироле, Галиции, Буковине и Далмации — всего одно. Сте-
пень концентрации производства в Австро-Венгрии к началу
XX столетия оказалась куда меньшей, чем в Германии или
Франции; в дунайской монархии было по-прежнему много
маленьких мастерских и фабрик, выпускавших мебель и фар-
фор, ткани и сувениры, ювелирные украшения и домашнюю
утварь — словом, то, что делает жизнь человека удобнее и кра-
сивее и что так ценилось средними и высшими слоями ав-
стрийского и венгерского общества.
Свои экономические достижения Австро-Венгрия намере-
валась продемонстрировать на Всемирной выставке, которая от-
крылась в Вене весной 1873 г. Это было пятое мероприятие тако-
го рода — после выставок в Лондоне (1851,1862) и Париже (1855,
1867), на которых восхищенное человечество, еще верящее в
разум и прогресс, могло насладиться собственными новейшими
изобретениями, техническими чудесами и хозяйственными ус-
пехами. Франц Иосиф лично курировал подготовку выставки,
которую, по расчетам организаторов, к концу года должно было
посетить около 20 млн. человек, что принесло бы императорской
казне ощутимую прибыль. Свою продукцию в Вену привезли
фирмы из 37 стран — в том числе 15 тыс. австрийских, 7 тыс. не-
мецких и 700 американских. Речь на церемонии открытия вы-
ставки произнес младший брат императора Карл Людвиг, за ко-
торым с тех пор закрепилось прозвище «выставочного эрцгерцо-
307
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ,
га» (его общественная деятельность по преимуществу сводилась
к участию в такого рода мероприятиях). Однако уже через не-
сколько дней, 9 мая 1873 г., на венской бирже произошел крах,
который не только похоронил надежды на прибыль от выставки,
но и положил конец семилетнему экономическому процветанию
Австро-Венгрии.
Биржа, разогретая спекуляциями, в которых участвовали
тысячи людей, лопнула с необычайным шумом. Закрылись
более 60 банков, разорились десятки фирм, «черный четверг»
стал причиной более чем тысячи самоубийств в-одной только
Вене. Среди покончивших с собой был, в частности, герой
войн с Данией и Пруссией Людвиг фон Габленц. Те, кто жил в
России в августе 1998 г., наверняка помнят подобные карти-
ны: цены, неудержимо летящие ввысь, очереди отчаявшихся
вкладчиков у банковских контор, падение валютного курса и
полная неуверенность в завтрашнем дне. От банкротства госу-
дарственную казну спасли Ротшильды, предоставившие мо-
нархии крупный заем. Франц Иосиф отблагодарил: Альбрехту
Ротшильду был пожалован титул барона.
Австро-венгерская экономика вступила в фазу спада. Впро-
чем, биржевая катастрофа имела не только отрицательные
последствия: она способствовала перетеканию капиталов из
финансовой в производственную сферу. Да и сам кризис ока-
зался не столь уж долгим. В 80-е гг. вновь начался подъем, ко-
торый — с учетом колебаний, свойственных рыночной эконо-
мике, — продолжался вплоть до Первой мировой войны.
Столь долгого периода поступательного экономического рос-
та Центральная Европа не знала ни до того, ни после. Воз-
можно, именно поэтому Франц Иосиф навсегда вошел в ис-
торию стран, которыми правил, как символ «старых добрых
времен» — ведь значительная часть его царствования пред-
ставляла собой ту «эпоху благополучия, мира и культурного
расцвета, которую так часто идеализируют, сравнивая ее с ка-
тастрофами, ожидавшими придунайскую Европу в двадцатом
столетии» (BerengerJ. A History of the Habsburg Empire, 1700—
1918. L. - New York, 1997. P. 226).
Тем не менее до самого конца своего существования им-
308.... —
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
церия Габсбургов оставалась аграрно-индустриальной.
В конце 90-х гг. XIX в. в сельском хозяйстве здесь было занято
70% трудоспособного населения (в соседней Германии —
лишь 35%). «Вторая промышленная революция», развернув-
шаяся в США, Германии, Франции, Великобритании, затро-
нула Австро-Венгрию лишь отчасти. Богемия, несмотря на
довольно высокий уровень индустриализации, так и не стала
«австрийским Руром». Новейшие отрасли промышленнос-
ти — химическая, позднее электротехническая, автомобиле-
строение и т. п. — в габсбургском государстве находились в
зачаточном состоянии. К тому же Австро-Венгрии не хватало
собственных капиталов, ее экономика в значительной степе-
ни зависела от иностранных инвестиций. К 1913 г. 60% этих
инвестиций были немецкими, что отводило дунайской мо-
нархии роль младшего, более слабого партнера в лоббировав-
шемся правящими кругами Германии проекте Mitteleuropa —
единого экономического пространства Центральной Европы.
В начале XX в. Австро-Венгрия занимала третье место в
Европе по добыче угля и пятое — по производству чугуна и
текстиля, однако в целом на ее долю приходилось лишь 6%
европейского промышленного производства. Недостаточное
развитие промышленности и сильные региональные разли-
чия аукнулись монархии в ее последние годы, когда затяжная
война легла на австро-венгерскую экономику непосильным
бременем.
* * *
Как же жилось обитателям Kakanien в конце XIX столе-
тия? Австро-Венгрия, несмотря на в целом положительные
тенденции экономического развития, не могла претендовать
на звание богатой страны. Нет, богатства у отдельных поддан-
ных Франца Иосифа I было хоть отбавляй, но вот распределе-
ние денежных средств и собственности как в социальном, так
И в географическом смысле оставалось весьма неравномер-
ным.
В высших слоях австрийского и (в несколько меньшей
степени) венгерского общества, как и в других странах Евро-
^========^========= 309
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
пы, происходило постепенное слияние аристократии с круп-
ной буржуазией. Формировались «верхние десять тысяч», уз-
кий слой земельных магнатов, промышленников, банкиров, в
котором отпрыски древних фамилий — Шварценберги, Лих-
тенштейны, Ауэрсперги, Эстерхази и прочие — соседствовали
с теми, кого еще несколько десятков лет назад их предки не
пустили бы на порог — богачами незнатного происхождения,
нуворишами вроде строительного магната Альфреда Драшера
или банкира и директора Северной железной дороги Йонаса
Кёнигсвартера. Это соседство аристократии крови с аристо-
кратией денег вскоре нашло буквальное, географическое вы-
ражение. Представители обеих групп начали строить шикар-
ные особняки на Рингштрассе в Вене, этой улице-витрине,
пышной и ослепительной, призванной придать величествен-
ный и притом современный вид столице монархии и блеск
царствованию ее императора. Реконструкция центральных
кварталов Вены послужила образцом для других городов Ав-
стро-Венгрии. Повсюду — в Будапеште (обе его части, Буда и
Пешт, официально стали единым городом только в 1872 г.),
Праге, Загребе, Триесте, Львове, Кракове — развернулось стро-
ительство, которое сильно изменило облик этих городов и
придало им общие черты, и сегодня служащие зримым напо-
минанием о былом единстве Центральной Европы в рамках
дунайской монархии.
Перестройка центра Вены была начата еще в 50-е гг. — после
того, как Франц Иосиф, ознакомившись с долго разрабатывав-
шимися проектами, подписал соответствующий указ. Древние
бастионы, отделявшие старый центр города от остальных райо-
нов, снесли, а на их месте прорубили широкий проспект в виде
кольца — будущую Рингштрассе. Она начала быстро застраиваться
особняками элиты. Возводились и общественные здания, при-
давшие центру Вены его нынешний вид — городская ратуша, пар-
ламент,новый оперный театр... Обширное строительство 60-х —
80-х гг. XIX в. превратило Вену из города, несшего на себе печать
предыдущих эпох — барокко и даже средневековья, в имперскую
и одновременно очень буржуазную по духу столицу. Вкусы ново-
го времени зачастую граничили с безвкусицей. Синонимом бо-
310 ' ............
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
гатства и величия считались изобилие, разнообразие и пыш-
ность, отсюда необычайная стилистическая эклектика централь-
ных районов Вены, обновленных при Франце Иосифе. Здесь есть
все — псевдоготика и ренессанс, классицизм и подражание позд-
нему барокко... «Ваше величество, сейчас в Вене много строят.
Но эта мешанина стилей мне лично совсем не нравится, — как-
то пожаловался императору художник Фридрих фон Амерлинг. —
Она напоминает ресторанное меню в камне!» — «Я в это не вме-
шиваюсь, — кротко ответил Франц Иосиф. — В таких вещах ху-
дожники разбираются лучше». Подход, очень характерный для
рано постаревшего монарха: сознавая, что не поспевает за новой
эпохой, не понимает ее дух, он все чаще предоставлял события
их естественному ходу.
Впрочем, как раз принцип laissez faire, государственного
невмешательства в экономическую и социальную жизнь, впол-
не соответствовал духу эпохи. Австро-Венгрия 60-х — 80-х гг.
XIX столетия была классическим либеральным государством,
с характерным для него культом успеха, материального благо-
получия и процветания и привычкой не замечать бед и стра-
даний тех, кто оказался недостаточно сильным и зубастым
для того, чтобы выжить в специфических условиях раннего
капитализма. По мере того как развивались промышленность
и транспорт, нищали деревни и целые провинции, тысячи
жителей которых отправлялись на заработки в города. Кому-
то удавалось «выбиться в люди», но большинство ожидало су-
ществование в условиях, подобных тем, о которых в 1888 г.
писала социал-демократическая газета «Глайхайт» («Равенст-
во»): «Деревянные лавки, покрытые старой соломой, на кото-
рых тесно рядами лежат люди... В одном из таких помещений,
где спят 50 человек, в углу примостилась супружеская пара.
Две недели назад женщина заболела — и лежит здесь, среди
Полуголых, грязных мужчин, дыша смрадным воздухом». Так
Выглядело общежитие рабочих одной из крупнейших в Вене
фабрик по производству кирпича. Подобных заведений в ав-
стрийской столице были десятки.
Большинству обитателей таких трущоб медицинская по-
мощь была, естественно, не по карману. В бедняцких кварталах,
311
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ'
не оснащенных водопроводом и канализацией, то и дело вспы-
хивали эпидемии. Одна из них, холерная, посетила Вену в 1873 г.,
совпав по времени с биржевым крахом. Продолжительность жиз-
ни понемногу росла, но все же еще в 1900 г. в Богемии, одной из
самых развитых областей монархии, женщины жили в среднем
лишь 49, а мужчины — 47,5.лет. До поры до времени основным
средством помощи бедным, больным и неимущим оставалась
благотворительность. Ею активно занимались многие представи-
тели богатых семей, в том числе дочери Франца Иосифа — Гизе-
ла и Мария Валерия. Однако средства, собранные на благотвори-
тельных вечерах, балах и распродажах, при всей солидности этих
сумм, были лишь ложкой меда в бочке дегтя, которую напомина-
ла повседневная жизнь сотен тысяч подданных австрийского им-
ператора и венгерского короля.
Положение несколько изменилось в последние 15—20 лет
XIX в., когда государство стало проводить целенаправленную
социальную политику. Рабочий день был в 1885 г. официаль-
но ограничен 11 часами (позднее, в 1901 г., его сократили до 9
часов), детский труд запрещен, введен обязательный выход-
ной по воскресеньям, появилось страхование рабочих, полу-
чивших производственные травмы, возникли зачатки пенси-
онной системы, возводились больницы и приюты для бедня-
ков. Многие предприниматели стали строить для своих
работников приличное жилье. Например, рабочие одной из бу-
мажных фабрик под Прагой жили в небольших, но вполне при-
стойных двухэтажных домах, каждый из которых был рассчитан
на четыре семьи, которым полагался даже маленький садик.
Австро-венгерские власти шли за Бисмарком в его политике
«государственного социализма», в результате чего к началу XX
столетия Германия и Австро-Венгрия располагали самыми раз-
витыми системами социального обеспечения в мире. Причины
такой заботы государства о малоимущих гражданах были совсем
не филантропическими. Резко усилившееся расслоение общест-
ва привело к появлению новых политических сил, в первую оче-
редь социал-демократов и христианских социалистов, чья дея-
тельность угрожала стабильности обеих монархий. Благодаря
передовой для того времени социальной политике правительства
социальные контрасты в Австро-Венгрии хоть и оставались до-
572 .ул;..
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
вольно выразительными, но были значительно меньшими, чем в
таких странах, как Россия, Италия, Испания или скандинавские
государства. Например, уровень доходов рабочего средней ква-
лификации составлял в 80-е гг. XIX в. в большинстве отраслей
400—500 флоринов (золотых) в год. Учитель средней школы по-
лучал до тысячи флоринов. В то же время чиновники император-
ского и королевского министерства иностранных дел, даже не
самого высокого ранга, могли рассчитывать как минимум на
четырехтысячное годовое жалованье. Налоговая система способ-
ствовала процветанию наиболее зажиточных слоев населения:
подоходный налог был низким, а его максимальная ставка взи-
малась лишь с лиц, которые располагали колоссальными годо-
выми доходами в 210 тыс. флоринов и более.
Жители Kakanien были в большинстве своем если не обра-
зованными, то по крайней мере грамотными. Система обра-
зования, основы которой заложила еще Мария Терезия, раз-
вивалась быстро и успешно: начальное образование в обеих
частях монархии было объявлено обязательным, количество
средних школ только в Венгрии за годы дуализма выросло в
три раза, а число студентов высших учебных заведений —
более чем в 17 раз. К концу 80-х гг. школу в Венгерском коро-
левстве посещали 80% детей (сразу после Ausgleich — не более
50%). В то же время и здесь между разными провинциями мо-
нархии зияла пропасть: к началу XX в. в Богемии и Моравии
неграмотные составляли всего 5% населения, зато в Галиции
и Буковине читать и писать не умели более половины жителей, а
в Далмации — свыше 70%, так что в целом неграмотные со-
ставляли около трети подданных Франца Иосифа I.
Некогда клерикальная Австрия постепенно избавлялась
от влияния церкви на воспитание, образование и личную
жизнь населения. Согласно гражданскому законодательству,
в которое в 1868 г. были внесены серьезные изменения в либе-
ральном духе, жители дунайской монархии могли жениться и
выходить замуж за кого угодно, вне зависимости от религиозной
и национальной принадлежности. Были разрешены и разво-
ды, хоть соответствующая юридическая процедура оставалась
Довольно сложной. Зато строго воспрещались родственные
..... ..........--.--------- 313
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
браки, причем даже в третьем и четвертом колене. Это выгляде-
ло насмешкой над подданными со стороны династии, большин-
ство представителей которой были плодами брачных союзов
между весьма близкими родственниками. Впрочем, законы
законами, а свобода нравов в городах монархии потрясала во-
ображение. В Вене более четверти всех детей были внебрач-
ными, проститутки исчислялись тысячами (не считая так на-
зываемых «дам полусвета» вроде Мицци Каспар, многолетней
приятельницы кронпринца Рудольфа). При этом в деревнях
по-прежнему царили патриархальные нравы времен «доброго
императора Франца», а для заключения брака лицам до 24 лет
требовалось разрешение родителей или опекунов.
В 1868 г. австрийское правительство К. Ауэрсперга с со-
гласия императора провело ряд реформ, которые фактически
перечеркнули конкордат 1855 г. Вскоре аналогичные поста-
новления вступили в силу и в Венгрии. Контроль за началь-
ными и средними школами вновь перешел в руки государства,
что вызвало гнев папы Пия IX, с отчаянием наблюдавшего,
как габсбургская монархия возвращается к церковной поли-
тике времен йозефинизма. Пути римской курии и Вены разо-
шлись еще сильнее в 1871 г., когда Франц Иосиф не про-
явил особого энтузиазма в связи с принятием Ватиканским
собором догмата о непогрешимости пап. Тем не менее като-
лическая церковь осталась влиятельной силой в австро-вен-
герском обществе, а сам император всю жизнь был добрым
католиком.
* * *
Главным признаком общественного прогресса в послед-
ние 30 лет XIX в. стал заметный рост среднего слоя — мелких
и средних собственников, служащих, интеллигенции, людей
свободных профессий1, живших в основном в крупных горо-
дах. (Их, кстати, в Австро-Венгрии было немного: всего лишь
8 городов к концу века насчитывали более ста тысяч жителей,
и только Вена и Будапешт перешагнули миллионную отмет-
ку.) Австро-венгерский Средний класс, собственно, и был тем
слоем, который определял общественную атмосферу в импе-
314........... ..........................' ; ,
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
рии, служил законодателем мод и стилей, привычек и обыча-
ев. Своеобразная центральноевропейская городская субкульту-
ра и образ жизни, общий для Вены и Праги, Будапешта и Кра-
кова, несмотря на национальные и культурные различия меж-
ду их обитателями, появились на свет именно в эту эпоху. Это
был мир узких улочек и уютных кафе, модных салонов и вы-
ставок, ярких витрин и пестрых гуляний в городских парках.
Это была жизнь, невозможная без кофе и утренней газеты,
будь то «Винер тагеблатт», «Мадьяр хирлап» или «Народни
политика», без разговоров о политических событиях и бирже-
вом курсе, без музыки «короля вальсов» Иоганна Штрауса и
помпезных картин самого модного венского художника 70-х —
80-х гг. Ганса Макарта, без восхищения техническими новин-
ками, появлявшимися одна за другой, — телеграф, электриче-
ство, телефон, автомобиль... Это было особое искусство жить,
которым средние слои австро-венгерского общества владели
в совершенстве.
Моды и стили, конечно, менялись. Макарт достиг вершины
своего мастерства, вполне соответствовавшего стилю новой Ве-
ны, пышному, роскошному, бьющему через край, став режиссе-
ром торжественного шествия по случаю серебряной свадьбы им-
ператорской четы. Makart Festzug Tag («день процессии Макар-
та») 26 апреля 1879 г. запомнился венцам на долгие годы: как ни
привыкла столица дунайской монархии к различным церемони-
ям, раньше она не видела ничего подобного. В колоссальном ше-
ствии были представлены сцены из истории Австрии, Венгрии и
императорского дома, делегации народов и сословий монархии,
представители провинций, городов, профессиональных корпо-
раций и объединений, технические новшества, включая огром-
ную модель паровоза, артисты, музыканты и художники во главе
с самим автором этого супершоу в огромной шляпе, сделанной
по собственному эскизу... Всё это великолепие продефилирова-
ло перед императором и императрицей. Франц Иосиф расчувст-
вовался и прослезился. Елизавета, как всегда в подобных случа-
ях, выглядела усталой, встревоженной и недовольной.
Время шло, менялись вкусы и настроения, идеи и пред-
ставления. Пышущая здоровьем и изобилием буржуазность
315
„ ^^Я Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ,
постепенно вышла из моды. Наступал fin de siecle, конец сто-
летия, грань веков — время, когда людям свойственно подво-
дить итоги, радоваться успехам, горевать над неудачами и
вглядываться в будущее. Модернизм и декаданс, прогресс и
упадок, надежда и разочарование — все то, что явственно ощу.
щалось в австро-венгерском обществе, нашло отражение в
Jugendstil, или сецессионе, стиле нового поколения художни-
ков и архитекторов, творивших на рубеже XIX—XX столетий.
На смену Макарту пришел Климт, на смену Штраусу — Ма-
лер. Штраус умер в<1899 г., и кто-то из придворных отстросло-
вов тут же пустил гулять по венским салонам ядовитую шутку:
«По сути дела, Франц Иосиф правил до смерти Иоганна Штра-
уса». Намек был ясен: старый император все чаще восприни-
мался обществом как живой анахронизм, продукт другой,
давно минувшей эпохи. Он и сам чувствовал, что наступают
новые, совсем уж непонятные и чуждые ему времена, и выра-
зил свое отвращение к ним, приказав занавесить окна Хоф-
бурга, выходившие на знаменитый «дом без бровей» — зда-
ние, построенное в стиле модерн для одной из торговых фирм
архитектором Адольфом Лоосом, Плоский фасад этого соору-
жения оскорблял эстетическое чувство Франца Иосифа, вос-
питанного во времена бидермайера.
Кстати, к техническим нововведениям император тоже от-
носился весьма настороженно. Он так и не привык, например, к
телефону, не позволив поставить этот странный аппарат у себя в
кабинете. Не жаловал Франц Иосиф и лифты, даже в 80-летнем
возрасте предпочитая, пыхтя и отдуваясь, подниматься по лест-
нице. Отношение монарха к электричеству и телеграфу было бо-
лее положительным, а вот автомобили он так и не полюбил, хотя
несколько раз пользовался ими (конечно, в роли пассажира, а не
водителя). Излишне, наверное, говорить, что писал Франц Иосиф
до самой смерти от руки, не помышляя ни о каких пишущих ма-
шинках. Неприязнь к новинкам техники была, очевидно, вызва-
на не только консерватизмом старого монарха, в конце концов,
естественным для его возраста, но и спартанскими наклонностя-
ми императора, который не любил роскошь и в быту вел себя
очень скромно. В Шёнбрунне у него даже не было стационарной
316
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
ванной комнаты: повелитель 50 миллионов человек мылся в рас-
кладной резиновой ванне, как какой-нибудь коммивояжер в де-
ловой поездке.
Ни для императора, ни для монархии, ни для ее поддан-
ных, будь они жизнелюбами и оптимистами или декадентами
и пессимистами, на рубеже веков ничего еще не было ни ре-
шено, ни тем более кончено. Было бы явной ошибкой пред-
ставлять себе настроения fin de siecle как сплошные предчув-
ствия грядущего упадка и краха. Мировосприятие людей той
эпохи оставалось неоднородным, прогрессистские иллюзии и
надежды причудливо смешивались с ощущениями тоски и
безысходности. Общество сводило судорогами, как затекшую
ногу, долго пребывавшую в неподвижности. За внешне ста-
бильным и весьма респектабельным фасадом дунайской мо-
нархии нагромождались проблемы, которые грозили со вре-
менем похоронить уютный и пестрый мир Kakanien. Но пока
жизнь была хороша, на аллеях Пратера играла музыка, на
Рингштрассе по вечерам зажигали электричество, в Будапеш-
те пустили трамвай, а в Праге создали телефонную сеть...
Именно в городах смешивались и взаимодействовали куль-
туры центральноевропейских народов, но парадоксальным
образом здесь же, в космополитических городах дунайской
монархии, кипели национальные страсти, расшатывавшие
габсбургское государство. Помимо искусства жить, поддан-
ным древней династии было необходимо овладеть куда более
сложным искусством жить вместе.
ИСКУССТВО ПРАВИТЬ
Всю свою долгую жизнь император Франц Иосиф учился
и переучивался. Вначале, в детстве и юности, ему были при-
виты старые метгерниховские представления о мире, общест-
ве, государстве и роли монарха, которые молодой государь
старательно пытался воплотить в жизнь на протяжении пер-
вых двадцати лет своего правления. Жизнь, однако, препода-
ла ему несколько горьких уроков, в результате чего Францу
317
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
Иосифу пришлось отказаться от абсолютистских иллюзий и
стать конституционным правителем. Последние десятилетия
XIX в. вновь заставили пожилого императора учиться — на
сей раз тому, как одновременно уменьшить пропасть между
бедными и богатыми, грозившую монархии социальным взры-
вом, и удержать в рамках лояльности многочисленные наро-
ды, населявшие дуалистическое государство. Постепенно Франц
Иосиф пришел к справедливому выводу о том, что именно на-
циональный вопрос является главным и самым болезненным
для Австро-Венгрии.
При этом в разных ее частях национализм принимал но-
вые, неожиданные формы, вызывал к жизни политические
силы, представлявшиеся императору невиданными дикови-
нами, с которыми он поначалу не знал как обращаться. Так,
австрийские немцы, которым компромисс 1867 г., казалось,
предоставил немало политических выгод, не проявляли той
лояльности и патриотизма, которых от них ожидали при дво-
ре. Между ними появлялось все больше возмутителей спокой-
ствия, выдвигавших требования, совершенно неприемлемые
для властей. Самым заметным из таких деятелей стал в начале
80-х гг. Георг фон Шёнерер, выходец из дворянской среды,
проникнутый патриотизмом — но не габсбургским, черно-
желтым, а прусско-великогерманским. Основанная Шёнере-
ром Национальная партия не скрывала своей враждебности
Габсбургам и преданности Гогенцоллернам, в которых ее сто-
ронники видели потенциальных объединителей всех немцев
Европы.
Шёнерер восторгался Бисмарком, хотя сам «железный кан-
цлер» как-то заметил, что, вздумай австрийские немцы и вправду
присоединиться к Германии, он пошел бы на них войной, по-
скольку исчезновение дунайской монархии никак не соответст-
вует германским интересам. Партия Шёнерера была немного-
численной, зато очень шумной. Власти ее побаивались: в 1888 г.,
перед визитом в Вену нового германского императора Вильгель-
ма II, Франц Иосиф приказал начальнику венской полиции ней-
трализовать пангерманистов, которые намеревались открыто
выразить свою лояльность Вильгельму на улицах Вены. Позднее,
318-----------
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
в 1901 г., выступая в рейхсрате, Шёнерер открыто выразил на-
дежду на распад Австро-Венгрии, поскольку «следствием краха
одного государства было бы спасение одного народа». Он не пре-
успел в осуществлении своей программы, зато изобрел новую
политическую тактику, в основе которой были не парламентские
дебаты, а уличные демонстрации и силовые акции (вроде набега
на редакцию одной из венских газет, по ошибке преждевременно
сообщившей о смерти 90-летнего Вильгельма I). Позднее эти ме-
тоды возьмет на вооружение будущий фюрер «третьего рейха»,
сын мелкого австрийского чиновника Алоиса Шикльгрубера,
родившийся в городке Браунау-ам-Инн весной 1889 г., когда мо-
лодчики Шёнерера вовсю бузили на венских улицах.
Более влиятельной силой стала другая массовая партия
австрийских немцев, сформировавшаяся на рубеже веков, —
христианские социалисты. Их вождь, популярный оратор Карл
Люгер, составил гремучую идеологическую смесь из традици-
онного австрийского католицизма, антилиберализма и анти-
семитизма. Люгер обличал либеральное общество, не заботя-
щееся о бедняках, аристократов и финансистов, думающих
только об удовольствиях и приумножении своих богатств, ев-
реев, якобы поставивших себе на службу труд честных авст-
рийцев, безбожных марксистов, ведущих Европу к гибельной
революции... Все это имело успех — в первую очередь среди
мелких буржуа, разорившихся лавочников, небогатых чинов-
ников, приходских священников и альпийских крестьян.
В 1895 г. христианские социалисты одержали триумфаль-
ную победу на выборах в венский муниципалитет. Люгер был
избран бургомистром Вены. Однако по тогдашнему законода-
тельству он должен был быть утвержден императором. Фран-
ца Иосифа раздражали как необычайная популярность Люге-
ра среди венских обывателей, так и его ксенофобия и антисе-
митизм (сам император был воплощением национальной и
религиозной терпимости). «Пока я правлю, Люгеру не бывать
бургомистром моей столицы!» — заявил Франц Иосиф. Дей-
ствительно, он еще трижды отказывался подтвердить избра-
ние лидера христианских социалистов главой муниципалите-
та и лишь в апреле 1897 г. наконец сдался, получив от Люгера
319
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
гарантии того, что новый бургомистр будет руководить горо-
дом спокойно и конструктивно, без погромов и чрезвычай-
ных мер.
Люгер действительно оказался, как сказали бы сегодня, «креп-
ким хозяйственником», сделав многое для улучшения быта жите-
лей Вены. Его партия играла ведущую роль в столичной, а затем
и общегосударственной политике на протяжении 30 лет. Связи
христианских социалистов с двором понемногу укреплялись:
Люгер то и дело демонстрировал лояльность императору и, в от-
личие от Шёнерера, был убежденным австрийским патриотом.
Отношения Люгера с евреями оказались не столь однозначными,
как его антисемитские речи. Известно, что «король Вены» при-
ятельствовал с несколькими богатыми еврейскими семьями и
стал автором изречения, иногда ошибочно приписываемого «на-
ци № 2» Герману Герингу: «Кто здесь еврей — решаю я!»
Если бургомистр Вены оставался кумиром значительной
части австро-немецкого среднего класса, то «четвертое сосло-
вие» — рабочие, городская и сельская беднота — все более
охотно шло за социал-демократами. Их лидером стал Виктор
Адлер, начинавший как радикал, духовный наследник рево-
люционеров 1848 г. Характерно, что, будучи по происхожде-
нию евреем, в молодости будущий вождь социал-демократов
считал себя немецким националистом и вместе с Шёнерером
участвовал в 1882 г. в разработке Линцской программы — ма-
нифеста австро-германского национализма. Программа пред-
полагала превращение аморфной Цислейтании в немецкое
национальное государство под формальным главенством Габс-
бургов и в теснейшем союзе с Германией. Единство с Венгрией
должно было сохраниться, но лишь в форме личной унии. Гали-
цию и Далмацию, населенные в основном славянами, пред-
полагалось либо сделать автономными государственными об-
разованиями, либо передать «под крыло» Будапешта.
Позднее Адлер отошел от национализма и стал уделять ос-
новное внимание проблеме социального неравенства. Осно-
ванная (точнее, преобразованная) им в 1888 г. социал-демо-
кратическая партия организовывала массовые акции, «марши
голодных» и народные гулянья на 1 мая. Репрессивные меры
320=^-^- ..... ............
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
против левых были в Австро-Венгрии несколько более мягки-
ми, нежели в Германии, где Бисмарк добился принятия «ис-
ключительного закона», оттеснившего социалистов на обочи-
ну политической жизни; тем не менее в 80-е — 90-е гг. В. Ад-
лера арестовывали 17 раз. Со временем, однако, «красные»
нашли общий язык с «черно-желтыми»: последовательный
интернационализм социал-демократов импонировал влас-
тям. Консервативный Франц Иосиф неожиданно увидел в
них потенциальных союзников в борьбе с национализмом —
немецким, венгерским, чешским и югославянским. Самого
же Виктора Адлера, побывавшего на аудиенции у императора,
более радикальные соратники во главе с его собственным сы-
ном Фридрихом стали в насмешку называть «императорским
и королевским социалистом». И действительно, у императора
были основания доверять «своим» социал-демократам. В кон-
це концов, не кто иной, как один из их лидеров, Карл Реннер
(будущий канцлер Австрийской республики), стал автором
перспективной концепции разрешения межэтнических про-
тиворечий в Австро-Венгрии.
Реннер предложил взглянуть на национальный вопрос
под иным углом: как на проблему индивидуального, а не кол-
лективного сознания. Каждый житель Австро-Венгрии, со-
гласно плану Реннера, мог заявить о себе как представителе
той или иной национальности и быть соответствующим обра-
зом зарегистрирован в специальном кадастре. Это давало ему
Право пользоваться родным языком как в повседневном об-
щении, так и при контактах с государственным аппаратом
(поскольку все языки народов монархии были признаны рав-
ными). С административной точки зрения государство, со-
гласно проекту Реннера, делилось на равноправные земли
(Laender) в соответствии с историческими границами — Боге-
мию, Венгрию, Галицию, Моравию, Трансильванию, Хорва-
тию и т. д. (Этот проект во многом напоминал предложения
Ф. Палацкого, выдвинутые еще в 1849 г.) Население земель
Неизбежно было бы неоднородным, но при этом каждая из
Них получала широкую автономию в области внутренних дел,
а все национальные общины в рамках отдельных земель, в
321
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
свою очередь, имели бы право сами решать вопросы своего
культурного развития, образования и т. п. В ведении цент-
рального правительства остались бы оборона, внешняя полити-
ка и экономическая стратегия. Таким образом, Реннер пред-
лагал вместо дуализма федерализацию монархии. Сепаратизм,
по его мнению, мог быть устранен за счет предоставления
всем народам (на уровне как отдельных граждан, так и об-
щин) широкой культурной автономии. Был ли этот проект
утопическим? Трудно сказать. В первые годы XX в. некоторые
его элементы были реализованы в двух провинциях — Мора-
вии и Буковине, но до более полного воплощения идей Рен-
нера дело не дошло.
Судьба* самого этого политика оказалась весьма причудли-
вой. Став главой республиканского правительства Австрии сразу
после Первой мировой, он добился изгнания из страны послед-
него габсбургского императора Карла I и его семьи. В 30-е гг.
Реннер принимал активное участие в политических схватках со-
циал-демократов с христианскими социалистами, был одним из
видных противников авторитарного канцлера Э.Дольфуса, уста-
новившего в 1934 г. в Австрии режим личной власти, и, наконец,
пришел к выводу о нежизнеспособности австрийского государ-
ства как такового. В марте 1938 г., когда гитлеровские войска
вступили в Австрию, Карл Реннер оказался среди тех жителей
Вены, кто бурно приветствовал вермахт. Это не помешало неуто-
мимому политику вновь всплыть на поверхность в 1945 г., после
освобождения Вены советскими войсками, и встать во главе вре-
менного правительства Австрийской республики. Именно это
правительство год спустя потребовало от Отто фон Габсбурга,
вернувшегося на родину старшего сына последнего императора,
вновь покинуть страну. Таким образом, Карл Реннер вошел в ис-
торию как своего рода Немезида австрийской династии.
К началу 90-х гг. XIX в. социал-демократия стала замет-
ной политической силой и в Венгрии. В 1890 г. в организован-
ной левыми маевке в Будапеште участвовало около 60 тысяч
человек. Однако интернационализм венгерских социалистов
был менее последовательным, чем у их австрийских коллег.
Отделились от Адлера и Реннера и чешские марксисты, со-
322=^---------
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
здавшие собственную партию. Идея классовой солидарности
не могла служить равноценной заменой националистическим
страстям. Именно национализм создавал между народами ду-
найской монархии трещины, которым со временем было суж-
дено превратиться в пропасти.
* * *
В последние десятилетия XIX в. на смену Венгрии в каче-
стве «головной боли монархии» пришла Чехия. В чешских
землях — Богемии, Моравии и части Силезии — со времен
средневековья бок о бок жили чехи и немцы. Во второй поло-
вине XIX столетия чешская нация вступила в эпоху нацио-
нального возрождения. Менялся социальный статус чехов: из
народа преимущественно крестьянского, сельского они бы-
стро превращались в современную нацию, со своей буржуа-
зией, интеллигенцией, культурной и политической элитой.
По мере роста образованности чешского населения развива-
лось национальное самосознание, рос интерес к собственной
истории, культуре, языку — и одновременно неприязнь к не-
мецким соседям как «поработителям», стремившимся сделать
чешский народ «глухим и слепым». Празднование 70-летия
чешского политика, историка и просветителя Ф. Палацкого и
торжества по случаю закладки первого камня Национального
театра в Праге (1868) превратились в националистические де-
монстрации. Молодое поколение чешских политиков и ин-
теллигенции выдвигало новые, более радикальные требова-
ния; звучали призывы не только к культурной и администра-
тивной, но и к национально-государственной автономии
чешских земель.
В начале 70-х гг. чешская политическая элита разделилась
на старочехов и младочехов. Первые (Национальная партия,
основанная Ф. Палацким и Ф. Л. Ригером) в союзе с аристо-
кратией, среди которой было немало немцев, считавших себя
Патриотами Богемии, стремились к восстановлению «истори-
ческих прав» чешской короны и фактической замене дуализма
(Австрия и Венгрия) триализмом (Австрия, Венгрия и Чехия).
323
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
Как писал императору Францу Иосифу один из богемских
консерваторов граф И. Гаррах, «чешский вопрос жизненно
важен для Австрии... Народ земель чешской короны за свои
заслуги перед монархией может быть назван... самым авст-
рийским народом... Благодаря своим способностям он в состоя-
нии понять интересы остальных народов [монархии], а пото-
му корона могла бы с совершенным спокойствием предоста-
вить ему тот статус, на который на основании исторического
и документально подтвержденного права он может претендо-
вать».
В 1871 г. казалось, что требования старочехов будут удов-
летворены — если не полностью, то в значительной мере.
Глава австрийского правительства граф К. Гогенварт начал
переговоры с депутатами богемского и моравского земельных
собраний, в результате чего были выработаны так называемые
«фундаментальные статьи». В соответствии с ними земли ко-
роны св. Вацлава получали весьма широкую автономию, при-
знавая за центральным правительством его полномочия в об-
ласти обороны, внешней политики и финансов. Однако ряд
существенных оговорок, которые содержались в «фундамен-
тальных статьях» и касались системы управления чешскими
землями, позволяет утверждать, что «в данном случае речь
шла не о триализме, а о субдуалистическом решении» (Efiner-
tovaM. CeskU zeme v letech 1848—1918. Praha, 1998. S. 78).
Но и это решение не было реализовано. Богемские и мо-
равские немцы выразили недовольство «фундаментальными
статьями», поскольку чувствовали, что одними администра-
тивными реформами дело не ограничится: перенос центра по-
литических решений, касавшихся чешских земель, из Вены в
Прагу был на руку чехам. Не приветствовала «компромисс Го-
генварта» и венгерская элита, главной целью которой остава-
лось сохранение дуализма и ослабление влияния славян.
«Фундаментальные статьи» вызвали отпор и у консервативно-
го окружения императора. Франц Иосиф дал задний ход: 30
октября императорским рескриптом реализация соглашений
с Чехией была передана в ведение рейхсрата, где преобладали
324
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
противники чехов, и тем самым похоронена. Месяц спустя
император отправил графа Гогенварта в отставку.
События 1871 г. привели к углублению противоречий
между старочехами и более радикальными младочехами, ко-
торые в 1874 г. основали Национальную либеральную партию.
Она уделяла больше внимания развитию национальной куль-
туры, проблеме равноправия чешского языка и социальной
политике. Однако по отношению к Вене до конца 70-х гг.
чешские лидеры были едины: все они придерживались такти-
ки «пассивного сопротивления», заключавшегося в отказе по-
слать своих депутатов в рейхсрат. Ситуация изменилась лишь
в 1879 г., с приходом на пост премьер-министра Австрии
(Цислейтании) графа Э. Тааффе, которому удалось преодо-
леть сопротивление чехов. Вернувшись в рейхсрат, чешские
представители создали коалицию с консервативными австро-
немецкими и польскими (галицийскими) депутатами — так
называемое «железное кольцо» (Eisenring), располагавшее
парламентским большинством. Опираясь на него, граф Тааф-
фе оставался во главе австрийского правительства рекордно
долгое время — почти 15 лет.
«Эра Тааффе» — время наибольшей политической стабиль-
ности в истории Австро-Венгрии, поступательного экономичес-
кого роста и культурного расцвета. Эдуард Тааффе, потомок дво-
рянского рода, имевшего ирландские корни, был другом детства
Франца Иосифа, который запросто называл его «Эдди». Он пред-
ставлял собой классический тип австрийского чиновника — пре-
данный династии, убежденный в действенности старых бюрокра-
тических рецептов йозефинизма, но при этом несколько скепти-
чески и иронично настроенный, граф всем своим поведением
подавал пример спокойствия и миролюбия. В отличие от своего
коронованного приятеля, Тааффе был изрядным сибаритом, не
любил кабинетной работы и терпеть не мог носить мундир. При
этом он отличался политическим чутьем и умением добиваться
компромиссов. Премьер-министр прославился своим афориз-
мом о том, что народы Австро-Венгрии нужно держать «в состоя-
нии постоянного легкого недовольства». В шутливой форме бы-
ла выражена государственная мудрость: коль скоро монархия не
325
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ.
могла раз и навсегда разрешить все противоречия между ее наро-
дами, стоило попытаться покончить хотя бы с самыми серьезны-
ми, чтобы недовольство подданных императора оставалось лег-
ким, но не более.
Платой правительства за компромиссы в национальном
вопросе была консервативная политика в остальных сферах.
Несмотря на довольно смелые социальные реформы, о кото-
рых говорилось в предыдущей главе, в целом Тааффе действо-
вал в интересах аристократии, крупной буржуазии и клери-
кальных кругов, стоявших за «железным кольцом». Эти силы,
равно как и австро-немецкие либералы, были заинтересованы
в сохранении системы ограниченного представительства граж-
дан в рейхсрате и законодательных собраниях провинций.
Иными словами, рост числа избирателей, не говоря уже о введе-
нии всеобщего избирательного права, не устраивал как арис-
тократов, так и либеральных немецких националистов. И те,
и другие в этом случае теряли власть, поскольку в парламент
могли прийти, с одной стороны, представители «непривиле-
гированных», в первую очередь славянских народов, а с дру-
гой — социал-демократы, настроенные прогрессистски, ин-
тернационалистски и антиклерикально. Поэтому, как только
Тааффе выступил с проектом избирательной реформы, «же-
лезное кольцо» распалось, и премьер оказался в политичес-
ком вакууме.
В 1882 г. Тааффе удалось добиться снижения имущественно-
го ценза для участия в выборах с 10 до 5 флоринов на каждого из-
бирателя. Однако одиннадцать лет спустя попытка провести ре-
форму, в результате которой все взрослые йужчины в Цислейта-
нии получили бы избирательное право в рамках четырех курий,
стоила графу карьеры. К тому времени победа младочехов на вы-
борах в Богемии лишила премьер-министра одной из его основ-
ных парламентских опор — умеренных старочехов. В Праге в
1893 г. произошли серьезные волнения; впервые были отмечены
не только антинемецкие, но и антигабсбургские выходки: импе-
раторских орлов на государственных учреждениях забрасывали
грязью. Падение премьера было неизбежно. Тепло поблагодарив
326 = . ' . .........—
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
и наградив друга детства, император отправил его в отставку.
«Золотой век» Австро-Венгрии подошел к концу.
Тем не менее одному из преемников Тааффе, графу К. Ба-
дени, вставшему во главе правительства Цислейтании в 1895 г.,
удалось довести избирательную реформу если не до конца, то
до промежуточного финиша. Помимо уже существовавших
четырех курий, была создана пятая, «всеобщая», в которой
могли голосовать все мужчины старше 24 лет. Правда, эта ку-
рия избирала лишь 72 депутата рейхсрата из 425. Позиции
аристократии и других зажиточных слоев оказались поколеб-
ленными, но не подорванными. Не были затронуты и полити-
ческие привилегии австрийских немцев: этот народ, состав-
лявший 35% населения Цислейтании, обеспечивал 63% нало-
говых поступлений и получил возможность контролировать
43% депутатских мест. Тем не менее реформа Бадени стала
шагом навстречу всеобщему избирательному праву, введен-
ному в западной части монархии в 1907 г.
Кабинет Бадени пал из-за новых беспорядков в Богемии.
На улицах Праги чехи дрались с немцами; были убитые и де-
сятки раненых. В городе Хеб великогерманские шовинисты
провели невиданную по массовости манифестацию, участни-
ки которой послали Вильгельму II телеграмму с просьбой о
поддержке и помощи. Знаменитый немецкий историк Т. Момм-
зен опубликовал в венской Neue freie Presse статью «О немцах
в Австрии», в которой полностью встал на сторону своих со-
племенников и отзывался о чехах в выражениях, не делавших
честь этому выдающемуся ученому: «Будьте твердыми. Доба-
вить ума в чешскую голову вряд ли удастся, но силу оплеухи
поймет и она!» (Seit hart. Vernunft nimmt der Shaedel des Cze-
chen nicht an, aber fuer Schlaege ist auch erzugaenglich!). Причи-
ной обострения ситуации стали так называемые «языковые
установления», изданные в апреле 1897 г. Они разрешали упот-
реблять в Богемии и Моравии в государственных учреждени-
ях и официальной переписке как немецкий, так и чешский
(например, если какое-либо прошение было подано на чеш-
ском, все бюрократические процедуры и слушания, связан-
ные с этим делом, должны были вестись на этом языке). К се-
---- 327
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ'
редине 1901 г. всем чиновникам в землях короны св. Вацлава
предписывалось освоить оба языка. Это давало преимущество
чехам, которые в большинстве своем владели немецким, в то
время как среди богемских немцев (они вскоре стали имено-
вать себя немцами судетскими, Sudetendeutschen — по назва-
нию Судетских гор, где проживала значительная часть немец-
кого населения Богемии и Моравии) мало кто умел бегло го-
ворить и писать по-чешски.
Уличные столкновения и бурные протесты немецких депута-
тов рейхсрата спровоцировали правительственный кризис. 28
ноября 1897 г. граф Баде ни вручил императору прошение об от-
ставке. Его преемник П. фон Гауч издал новое распоряжение, со-
гласно которому чешские земли были разделены на три облас-
ти — чешскую, немецкую и смешанную. В каждой из областей
действовали особые правила, касавшиеся употребления языков в
административной сфере. Но и этот порядок не устроил как не-
мецких, так и чешских радикалов. Два года спустя «правила Гау-
ча» тоже были отменены и ситуация вернулась к существовавшей
до 1897 г.
Отношения между немецкой и чешской общинами Боге-
мии и Моравии были самой тяжелой национальной пробле-
мой Цислейтании — но далеко не единственной. Среди сло-
венцев и хорватов, живших в юго-западных областях монар-
хии, все большее распространение получали югославянские и
панславянские идеи. Галицийские поляки были преданы им-
ператору, однако в качестве платы за лояльность требовали от
правительства сохранения консервативного политического
устройства Галиции, которое давало им возможность решать
судьбу провинции вне зависимости от воли крестьянского,
преимущественно украинского большинства. Наконец, у за-
падных границ монархии мутила воду итальянская irredenta —
движение за автономию и даже отторжение от Австро-Вен-
грии южного Тироля и Истрии, где проживало около 700 тыс.
итальянцев.
Ирредентисты пользовались неофициальной, но довольно
заметной поддержкой итальянских властей. Некий Гульельмо
Обердан (или Оберданк), словенец по происхождению, считав-
328------------' ' ' . < и
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
ший себя итальянским патриотом, попытался в 1882 г. убить
Франца Иосифа во время его визита в Триест. Террориста-не-
удачника арестовали еще до того, как он успел что-либо пред-
принять, и через несколько месяцев казнили. Так австрийские
власти подарили ирредентистам (и всем противникам Австро-
Венгрии на Апеннинах) мученика, именем которого были назва-
ны улицы в нескольких итальянских городах. «Жители южного
Тироля, — говорилось в одной из служебных записок император-
ского и королевского министерства иностранных дел, — все боль-
ше отождествляют себя с Италией... Портреты [итальянского]
короля Умберто и королевы Маргариты все чаще появляются в
домах местных обывателей... Никто в Трецтино (населенная ита-
льянцами область на юге Тироля. — Я.Ш.) не сомневается, что
вслед за моральным освобождением рано или поздно наступит и
фактическое». Проблема ирредентизма осложнила отношения
Вены и Рима и стала одной из причин их окончательного разры-
ва в годы Первой мировой войны.
Узлы национальных проблем, затягивавшиеся в послед-
ние годы XIX столетия, стали еще более тугими с наступлением
нового века. Была ли в этом вина императора, его министров
и генералов, всего государственного аппарата монархии? Не-
сомненно. Франц Иосиф и его приближенные чувствовали,
что новая эпоха требует иной политики, при необходимости
шли на уступки, умели добиваться компромисса — но всегда с
опозданием. Им не хватало способности видеть ситуацию в
развитии, просчитывать ее на несколько ходов вперед. Они не
определяли ход событий, а почти всегда шли за ними, словно
подтверждая давние слова Наполеона об Австрии, которая
«всегда отстает — на год, на идею, на армию».
Впрочем, спустя сто лет легко судить деятелей минувшей
эпохи — как известно, «каждый может быть стратегом, видя
бой со стороны». Подлинное значение событий последних лет
XIX в. не осознавалось современниками, и только спустя два
или три десятилетия у них как будто открылись глаза. Но
тогда было уже слишком поздно.
...................'.....................329
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
* * *
Ausgleich принес Венгрии кратковременное политическое
умиротворение. Дуалистическое решение устраивало боль-
шую часть мадьярской элиты, а с приходом в 1875 г. на пост
венгерского премьер-министра графа Коломана Тисы эта
элита получила лидера, умевшего одновременно отстаивать
интересы Будапешта перед Веной и проводить относительно
взвешенную Политику в самой Венгрии. Тиса, как и его ав-
стрийский коллега Тааффе, был великим мастером полити-
ческой тактики и потому оставался у власти в течение 15 лет.
На одной картине той эпохи граф Тиса изображен вместе с
членами своего кабинета, но не за работой, а за карточной иг-
рой. Насмешливые глаза, вглядывающиеся в лица партнеров,
и хитрая улыбка, прячущаяся в густой бороде, — таков был
человек, благодаря которому Венгрия вступила в один из са-
мых благополучных периодов своей истории. Лозунгом пра-
вительства Тисы стало Quieta non movere — «Не нарушать
покоя». Его эпоха — время либеральной экономической по-
литики (в конце 80-х гг. дополненной некоторыми мерами по
социальной защите неимущих), укрепления позиций Венгрии
в рамках дуалистической монархии и роста ее влияния на
внешнюю политику (которой в 1871—1879 гг. руководил
Д. Андраши). Другой важнейшей чертой венгерского полити-
ческого курса стал постепенный отход от положений закона о
национальностях 1868 г. и начало мадьяризации «непривиле-
гированных» народов Венгерского королевства.
Уже в 1875 г. по обвинению в распространении панславист-
ских идей было распущено словацкое культурно-просветитель-
ское общество «Матица словенска». Венгерское правительство
всячески поощряло двуязычие среди словаков, хорватов, воево-
динских сербов и трансильванских румын. В 1878 г. был принят
закон об обязательном изучении венгерского языка в школах,
расширенный и дополненный в 1893 и 1907 гг. Кроме насажде-
ния венгерского языка и культуры, по отношению к националь-
ным меньшинствам Будапешт действовал по принципу «разде-
ляй и властвуй», разжигая противоречия между сербами и хорва-
330
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
тами, чехами и словаками, румынами и трансильванскими не-
мцами...
В то же время говорить о полном бесправии немаДьярских
подданных Венгерского королевства было бы преувеличени-
ем. Например, один из лидеров сербов Воеводины, национа-
лист С. Милетич, дважды побывавший под арестом по обви-
нению в антигосударственной деятельности, был тем не менее
членом венгерского парламента и градоначальником столицы
Воеводины — города Нови-Сад. Более того, «непривилегиро-
ванные народы» все громче заявляли о своих требованиях. Ру-
мынская национальная партия, существовавшая с 1881 г., до-
бивалась возвращения Трансильвании автономного статуса; в
Хорватии действовали как партии провенгерской ориента-
ции, так и югославянские, и националистические группиров-
ки; среди венгерских сербов появились свои ирредентисты,
мечтавшие о воссоединении Воеводины с Сербией, и т. д.
Правление К. Тисы вовсе не было безоблачным. Расста-
новка политических сил Венгрии постепенно менялась не-
благоприятным образом для либералов, лидером которых яв-
лялся венгерский премьер. В 80-е гг. все большее влияние
стала приобретать Партия независимости, объединявшая на-
ционал-радикалов, которые считали себя наследниками Ко-
шута. Они добивались отмены дуализма и преобразования
союза Цислейтании и Транслейтании в личную унию двух не-
зависимых государств. С подачи «неокошутовцев» в венгер-
ском парламенте развернулась бурная дискуссия о проблемах
армии. Партия независимости мечтала о самостоятельных
венгерских вооруженных силах, но дуализм допускал сущест-
вование в Венгрии лишь ополчения — гонведов. Армия оста-
валась прерогативой и любимым детищем Франца Иосифа, и
в этой области император не был склонен к компромиссам.
Многие венгерские офицеры, разделявшие националисти-
ческие идеи, демонстративно отказывались говорить по-немец-
ки на службе, что нашло отражение в следующем анекдоте тех
времен. Адъютант командира полка императорской и королев-
ской армии докладывает своему начальнику: «Ваше превосходи-
тельство, к нам на стажировку прибыли два офицера. Один — из
331
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
дружественной императорской японской армии, другой — из N-
ского полка венгерских гусар». — «Очень хорошо. Надеюсь, япо-
нец говорит по-немецки, иначе как же я буду с ним объяснять-
ся?» — «С этим сложнее, ваше превосходительство. Японец по-
немецки говорит, а вот венгр — нет».
Именно дебаты по вопросу об армии привели к падению
правительства Тисы. В 1889 г. премьер предложил компро-
миссный законопроект, который, по его мнению, устроил бы
как императора, так и оппозицию. Однако проект вызвал не
только бурю возмущения у националистов, но и демонстра-
ции на улицах Будапешта. В конце концов Тиса добился свое-
го, но его авторитет сильно пошатнулся. После того, как ста-
раниями оппозиции едва ли не каждое правительственное
предложение стало подвергаться обструкции в парламенте,
граф в 1890 г. был вынужден подать в отставку. «В течение
следующих 15 лет в Венгрии сменилось семь премьер-мини-
стров, каждый из которых боролся с теми же проблемами,
[что и Тиса,] но с еще меньшим успехом» (Kontler, 266).
В последнее десятилетие XIX в. раскол среди венгерских
политиков углубился. Позиции национал-радикалов усили-
вались. Вспышку националистических страстей вызвали по-
хороны Лайоша Кошута, который скончался в марте 1894 г. в
Италии. (Хотя после Ausgleich ничто не мешало возвращению
бывшего вождя венгерской революции на родину, он демон-
стративно жил в эмиграции, продолжая тем не менее оказы-
вать влияние на политическую жизнь Венгрии.) Кроме того, в
соответствии с декабрьской конституцией 1867 г. каждые
10 лет венгерский парламент должен был возвращаться к об-
суждению политических и экономических условий союза
двух частей монархии. Всякий раз это обсуждение, задуман-
ное как юридическая формальность, становилось поводом
для политических баталий. Особенно ожесточенный характер
они приняли в конце 90-х гг. Только после назначения новым
премьер-министром Венгрии умеренного политика К. Селла
(1899—1903) удалось добиться согласия, которое, однако, не
было продолжительным. Венгерская политическая сцена раз-
делилась на несколько лагерей. Либералам, остававшимся
332 .... —
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
наиболее влиятельной силой, противостояли не только наци-
оналисты, но и консерваторы, которые представляли интере-
сы аристократов-землевладельцев и части интеллигенции.
В условиях нарастающего социального напряжения быстро
росла популярность социал-демократии. Появились и экзо-
тические группировки — вроде «Всенародной антисемитской
партии», которой, к счастью, не удалось стать крупной поли-
тической силой.
Тем не менее антисемитизм оставался характерной чертой
венгерского общества (как, впрочем, и австрийского, хоть и в
меньшей степени). К началу XX столетия в землях короны св.
Стефана жило около 1 миллиона евреев, что составляло почти
5% населения королевства. Консерватизм и некоторая патри-
архальность венгерской социальной структуры (влиятельная
аристократия, многочисленная небогатая мелкая шляхта, сла-
бость национальной буржуазии и т. д.) привели к тому, что
значительная часть торговли, промышленности, финансовых
операций оказалась под контролем «инородцев» — немцев,
армян, евреев. Предприимчивость и конкурентоспособность
евреев вызывали зависть и ненависть, которая накладывалась
на традиционно негативное отношение к ним как иноверцам,
особенно в тех районах, где сохранялось сильное влияние ка-
толической церкви. В каждой из двух частей монархии в
конце XIX в. было свое «дело Бейлиса» — судебный процесс
по сфабрикованному антисемитами обвинению в ритуальном
убийстве. В Праге подобное обвинение было предъявлено ев-
рейскому юноше Леопольду Хильзнеру, причем в роли одного
из общественных защитников обвиняемого выступил буду-
щий президент Чехословакии Т. Масарик. В Венгрии перед
судом предстал молодой еврей из городка Тисаэслар, которо-
го подозревали в ритуальном убийстве венгерской девушки-
служанки. Оба процесса имели сильный общественный резо-
нанс и вызвали в печати оживленную дискуссию об антисе-
митизме.
Значительная часть евреев быстро и успешно ассимилирова-
лась; многие из этих людей уже считали себя не евреями, а не-
мцами или венграми. Именно так: стремясь стать полноправны-
333
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
ми жителями монархии (гражданские права в полном объеме
евреи получили лишь после образования Австро-Венгрии в 1867 г.),
они, как правило, «примыкали» к одной из двух наций, распола-
гавших наибольшим политическим влиянием и властью. Однако
тем самым евреи как бы противопоставляли себя остальным на-
родам монархии: «Принятие немецкого языка и культуры было,
возможно, само собой разумеющимся в Австрии или Германии,
но в Чехии, Венгрии и Галиции оно принимало иной смысл.
Евреи, решившиеся на такой шаг, представлялись естественны-
ми союзниками немцев против чехов, венгров, поляков и т. д.
Точно так же обстояло дело с евреями, которые перенимали вен-
герскую культуру в Словакии, Трансильвании, Хорватии или
Далмации: они делали это как бы против румынского, хорват-
ского и т. п. большинства» (Fejto, 102 —103). Стоит добавить, что
и для многих венгров и австро-немцев ассимилировавшиеся
евреи не стали «своими»: многовековые предрассудки так просто
не исчезают. Таким образом, даже венские или будапештские
евреи — ремесленники, учителя, врачи, адвокаты, актеры, жур-
налисты, — чувствовавшие себя как рыба в воде соответственно
в немецкой и мадьярской среде, на самом деле находились как
бы между двух огней.
К чести императора Франца Иосифа, он, в отличие от
многих своих предков и родственников, резко отрицательно
относился к антисемитизму. Ценя в евреях безусловную ло-
яльность трону (ведь, несмотря ни на что, в Австро-Венгрии
им жилось куда уютнее, чем в царской России или кайзеров-
ской Германии), он неоднократно выражал им свое располо-
жение и, в частности, открыл евреям доступ к любым долж-
ностям в армии и государственном аппарате, что в те времена
было несомненно либеральным шагом. (Правда, министры
или генералы-евреи в Австро-Венгрии так и не появились.)
При всем своем консерватизме и мнимой «окостенелости» в
действительности Франц Иосиф был удивительно толерант-
ным человеком. Однако в эпоху, когда ему довелось править,
одной терпимости для разрешения сложнейших националь-
ных проблем было уже недостаточно.
334
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
МЕСТО ПОД СОЛНЦЕМ
Внешняя политика наряду с делами армии была основной
сферой деятельности императора. После битвы при Садовой
положение Австрии как великой державы заметно ухудши-
лось, но щадящие условия Пражского мира (1866) и последо-
вавший год спустя Ausgleich влили в старые мехи габсбург-
ской монархии новое вино. С начала 70-х гг. внешнеполити-
ческий курс Вены стоял на трех китах: союзе с Берлином,
осторожном экспансионизме на Балканах и стремлении избе-
жать новой войны, которая могла иметь роковые последствия
для монархии.
Несмотря на чувства гнева и горькой обиды, которые ис-
пытывал Франц Иосиф по отношению к пруссакам после
1866 г., контакты между Веной и Берлином были восстановле-
ны удивительно быстро. Обе державы оказались необходимы
друг другу. У Австро-Венгрии не могло быть иного союзника,
который прикрыл бы ей спину в противостоянии с Россией на
Балканах. Пруссия, в свою очередь, нуждалась если не в сою-
зе, то по крайней мере в благожелательном нейтралитете юж-
ного соседа при столкновении с Францией. Франко-прусская
война, фактически спровоцированная Бисмарком, объедини-
ла Германию «сверху», превратив ее в одну из ведущих держав
Европы.
Как ни велик был для австрийских генералов и самого импе-
ратора соблазн отомстить за Садову, выступив против Пруссии в
союзе с Наполеоном III, летом 1870 г., когда война началась, в
Вене предпочли не бряцать оружием, тем более что к боевым
действиям Австро-Венгрия — в который раз! — не была готова
ни технически, ни финансово. Франц Иосиф не испытывал осо-
бых симпатий к обеим враждующим сторонам, поскольку те и
другие успели насолить ему самому. Однако дальнейшее усиле-
ние Пруссии пугало императора сильнее, чем возможная экспан-
сия наполеоновской Франции. Тем не менее повлиять на ход со-
бытий он не мог; оставалось лишь предаваться меланхолии, на-
блюдая за тем, как солдаты Вильгельма I разносят в пух и прах
хваленые армии Бонапарта, а Вторую империю во Франции сме-
няет Третья республика. «Катастрофы во Франции ужасают и не
’>!
335
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
сулят нам в будущем ничего доброго», — писал император мате-
ри 25 августа 1870 г. Не оставалось иного выхода, кроме как нала-
дить отношения с Берлином, тем более что с января 1871 г. Виль-
гельм I был с Францем Иосифом «на равных»: объединившиеся
германские государства с подачи Бисмарка предложили старому
прусскому королю императорскую корону.
Основой внешнеполитических комбинаций «железного
канцлера» новоиспеченной Германской империи было со-
трудничество трех консервативных государств — Германии,
Австро-Венгрии и России. Бисмарк понимал, что разгрома
1870 года и отторжения Эльзаса и Лотарингии французы не
простят немцам никогда, так что Франция на долгие годы ос-
танется главным противником Германии. Викторианская
Британия строила заморскую империю и была, казалось,
вполне удовлетворена своей splendid isolation («блестящей
изоляцией»); с ее стороны в Берлине пока не ожидали ни уг-
розы германским интересам, ни помощи французам. Остава-
лось укрепить позиции Германии на востоке — и Бисмарк
предложил идею «союза трех императоров» (Dreikaiserbund).
6 июля 1873 г. в Шёнбрунне Франц Иосиф принял Алек-
сандра II. Оба монарха сознавали, что интересы их стран со-
впадают далеко не во всем, однако принципы консервативно-
династической дипломатии Меттерниха по-прежнему кое-
что значили для них, посему австро-русская конвенция была
подписана. В сентябре к ней присоединился Вильгельм I. Бис-
марк торжествовал. «Я хотел, — откровенничал канцлер с
британским послом, — чтобы три императора представляли со-
бой столь же гармоничную группу, как грации Кановы (компо-
зиция знаменитого итальянского скульптора. — Я.Ш.'), а Ев-
ропа получила бы живой символ мира и взаимного доверия».
Доверие, однако, не было ни прочным, ни долгим — во вся-
ком случае между Веной и Петербургом. «Восточный вопрос» ос-
тавался камнем преткновения в отношениях двух держав. Вытес-
ненная из Германии и Италии, не заинтересованная, да и не спо-
собная к завоеванию заморских колоний, габсбургская монархия
рассматривала Балканы как естественную и, пожалуй, единст-
венную сферу своих жизненных интересов. Вековечная мечта
336—........- .... —
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
русских царей об изгнании турок из Константинополя и контро-
ле над Босфором и Дарданеллами вызывала в Вене ужас: русская
армия на берегах Босфора и русский флот в Средиземном море и
на Адриатике означали бы конец Австро-Венгрии как великой
державы, усиление панславистских настроений среди поддан-
ных Габсбургов и возможный крах монархии. Ничуть не лучшим
вариантом было бы и создание на юго-востоке Европы крупного
славянского государства, зависимого от России. Поэтому сохра-
нение дряхлой Османской империи стало важным элементом
внешней политики Вены. Граф Андраши, назначенный в 1871 г.
министром иностранных дел, отмечал: «Если мы не поддержим
Турцию, все эти [националистические] настроения обернутся
против нас... Если там (на Балканах. — Я.Ш.) появится новое го-
сударство — мы погибли, поскольку будем вынуждены принять
роль «больного человека Европы».
В 1875 г. ситуация на Балканах резко обострилась: вспых-
нуло восстание в Боснии, затем — в Болгарии. Турки действо-
вали против повстанцев с необычайной жестокостью. В Рос-
сии общественное мнение требовало от царя и правительства
выступить в защиту «православных братьев». Отношения между
Петербургом и Константинополем быстро ухудшались. В Ве-
не должны были принять какое-то решение: открыто высту-
пить против русского союзника не представлялось возмож-
ным, поддержат^ его в борьбе против Турции означало бы по-
ставить на карту будущее самой Австро-Венгрии. Бисмарк
советовал Андраши договориться с русскими о разделе сфер
влияния на Балканах — на случай полного вытеснения Тур-
ции из этого региона. Однако шеф Балльхаусплатц (площадь
в Вене, где находилось министерство иностранных дел) был
настроен антирусски: капитуляция венгерской революцион-
ной армии перед корпусом Паскевича в 1849 г. оставалась для
него, как и для большинства венгров, символом националь-
ного унижения.
Франц Иосиф пока колебался. В 1875 г. он побывал в Дал-
мации — одной из самых живописных, но и наиболее бедных
своих провинций. Поприветствовать императора приехали
влиятельные люди из соседних Боснии и Герцеговины. Мно-
--- . ..........337
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
гие из них, устав от жестокого турецкого правления и вечных
беспорядков, были настроены по отношению к Австро-Венг-
рии весьма благожелательно. Франц Иосиф прощупывал поч-
ву: присоедийение Боснии и Герцеговины к монархии в буду-
щем могло бы значительно улучшить геополитическое поло-
жение Австро-Венгрии, усилить ее влияние на Балканах и
Адриатике. Однако император не собирался ни воевать из-за
Боснии с Турцией, ни вступать в конфронтацию с Россией.
Лучше всего было бы, если бы русские разбили турок, а ду-
найская монархия, оставаясь в стороне, смогла бы затем по-
жать плоды чужой победы. В январе и марте 1877 года были
подписаны соглашения, в соответствии с которыми Вена обе-
щала Петербургу в случае русско-турецкой войны благожела-
тельный нейтралитет — в обмен на свободу действий в Бос-
нии и Герцеговине и очень важное для австрийцев обещание
не создавать на Балканах «крупное компактное государство,
славянское или какое-либо еще».
24 апреля 1877 г. Россия объявила войну Турции. Хотя армия
султана оказала неожиданно упорное сопротивление у Плевны и
на Щипкинском перевале, к началу следующей весны русские
войска стояли у ворот Константинополя. 3 марта 1878 г. в местеч-
ке Сан-Стефано было подписано перемирие. (В российской ис-
ториографии его называют «Сан-Стефанским миром». Однако,
учитывая, что это соглашение привело к прекращению боевых
действий, но его положения не были признаны великими держа-
вами и пересмотрены на Берлинском конгрессе, термин «пере-
мирие» представляется мне более уместны^.) Его условия в Вене
и других европейских столицах восприняли со страхом и неудоволь-
ствием: предусмотренное ими создание Болгарии, формально — го-
сударства под верховным сюзеренитетом султана, фактически —
русского сателлита, было нарушением русско-австрийской дого-
воренности о недопустимости возникновения «балканской
Пруссии или Пьемонта». Значительно усиливались также Сер-
бия и маленькая Черногория. Эта цепочка православных госу-
дарств вдоль южных границ Австро-Венгрии представляла непо-
средственную угрозу ее интересам. К счастью для венских поли-
тиков, не они одни были обеспокоены резким ростом русского
338 а»--------- ..........-------
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
влияния на Балканах. На пересмотре итогов русско-турецкой
войны настаивали также Париж и Лондон. Вовремя вмешался и
Бисмарк: заявив, что Германия намерена играть роль «честного
маклера» в разрешении возможного европейского конфликта, он
предложил Берлин в качестве места проведения международного
конгресса, на котором должен был обсуждаться балканский воп-
рос.
Берлинский конгресс, открывшийся в конце июня 1878 г.,
стал триумфом графа Андраши. Австро-Венгрия получила
разрешение великих держав оккупировать Боснию и Герцего-
вину, хотя формально эти провинции остались под суверени-
тетом Турции. Территория Болгарии по сравнению с условия-
ми Сан-Стефанского перемирия уменьшалась более чем в 2,5
раза: вместо 164 тыс. кв. км ей оставили лишь 64 тыс., вместо
4,5 млн. жителей — менее 2 млн. Южная часть Болгарии, так
называемая Восточная Румелия, получила автономию, но в
составе Османской империи. Конгресс урезал и территори-
альные приобретения Сербии и Черногории. Франц Иосиф
торжествовал: притязания России на господство на Балканах
не были реализованы, сам же австрийский император мог гор-
диться тем, что впервые за 30 лет правления не потерял, а при-
обрел для монархии новые земли.
Правда, земли это были бедные, неустроенные, вдобавок
населенные славянами, исповедовавшими три религии — ка-
толицизм, православие и ислам, что делало Австро-Венгрию
государством еще более пестрым в этническом и религиозном
плане. К тому же среди боснийцев оставалось немало привер-
женцев султана, и для того, чтобы оккупация Боснии и Герце-
говины стала реальностью, императору все же пришлось вое-
вать: в ходе столкновений с отрядами босняков в 1878 г. ав-
стро-венгерский экспедиционный корпус потерял убитыми и
ранеными более 5 тыс. человек. Это был не единственный не-
гативный для дунайской монархии итог Берлинского кон-
гресса. Наиболее проницательные политики как в Вене и Бу-
дапеште, так и за пределами монархии сознавали, что причиной
Решений, принятых в Берлине, «не была сила Австро-Вен-
грии и тем более Турции. Истинная причина заключалась в
4s
339
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
том, что Россия поняла: Великобритания, а возможно, и Гер-
мания готовы поддержать обе обветшавшие империи, кото-
рые становились европейской необходимостью — со всеми
неудобствами подобного положения» (Taylor, 165—166).
Отношения между Веной и Петербургом после Берлин-
ского конгресса были явно испорчены. Ситуация чем-то на-
поминала ту, что сложилась после Крымской войны, с одной,
но существенной разницей: на сей раз Австро-Венгрии уда-
лось избежать изоляции, поскольку бисмарковская Германия
была по-прежнему заинтересована в сближении с ней. «Сою-
зу трех императоров» был нанесен сокрушительный удар, зато
коалиция Вены и Берлина становилась все более прочной. 7
октября 1879 г. этот факт получил документальное подтверж-
дение: в тот день в Вене было подписано тайное австро-гер-
манское союзное соглашение. «Для Франца Иосифа создание
этого союза было равносильно решающему укреплению без-
опасности его империи, которой угрожали бесчисленные бе-
ды изнутри и извне. Император настолько сжился с этой мыс-
лью, что до самого конца его долгой жизни этот союз оставал-
ся неизменной точкой отсчета всей его политики» (Кайзеры,
459). Австро-Венгрия сделала свой геополитический выбор.
* * *
Тем временем князь Бисмарк продолжал плести паутину
зачастую противоречивших друг другу тайных и явных со-
юзов, соглашений и договоренностей, которые должны были
возвести Германию в ранг европейского арбитра и наиболее
влиятельной континентальной державы. Главной целью бис-
марковской политики по-прежнему оставалась полная изоля-
ция Франции и исключение для Германии в будущем возмож-
ности войны на два фронта — на западе и востоке. Поэтому в
80-е гг. «железный канцлер» всячески пытался реанимировать
Dreikaiserbund и заставить Вену и Петербург достичь догово-
ренности по балканскому вопросу. Успеху этого замысла спо-
собствовали происшедшие в 1881 г. перемены: в марте терр0'
ристы-народовольцы убили Александра II, и на русский пре-
340
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
стол вступил консервативно настроенный Александр III; в
ноябре Франц Иосиф назначил новым министром иностран-
ных дел графа Густава Кальноки — суховатого и педантичного
дипломата, настроенного не столь антирусски, как оба его
предшественника — граф Андраши и барон Хаймерле.
«Огромная империя лежит у наших восточных границ, —
писал Кальноки о России в одном из меморандумов вскоре
после вступления в должность. — Из этого для нас следуют
две альтернативы: либо мы будем поддерживать с ней добрые
отношения, либо оттесним ее далеко в Азию. Второй вариант
неосуществим ни сейчас, ни в обозримом будущем». Поэтому
постепенно Австро-Венгрия стала наводить дипломатические
мосты через пропасть, образовавшуюся между ней и Россией
после Берлинского конгресса. В 1884 г. Франц Иосиф, Виль-
гельм I и Александр III встретились в Скерневице (русская
часть Польши); «союз трех императоров» был продолжен до
1887 г. Но год спустя в результате кризиса в Болгарии, чей князь
Александр Баттенберг перестал устраивать Россию, русско-
австрийские отношения вновь обострились. В конце 80-х гг.
Dreikaiserbund окончательно стал достоянием истории, а Рос-
сия начала сближаться с Францией, что вызвало немалый пе-
реполох в Берлине.
Успехом внешней политики дунайской монархии в 80-е —
90-е гг. можно считать превращение ее ближайшего балкан-
ского соседа, Сербии, в сателлита Вены. Сербская экономика
находилась в полной зависимости от австро-венгерского рын-
ка, куда сербы поставляли свои основные экспортные това-
ры — живой скот, фрукты, масло, ткани и т. д., получая вза-
мен разнообразную промышленную продукцию. Сербский
князь (с 1881 г. король) Милан Обренович был экстравагант-
ным и неуравновешенным человеком, не вылезавшим из дол-
гов, так что лишь субсидии императорского правительства
Помогали ему держаться на плаву. Милан дошел до того, что
Предложил Францу Иосифу... купить Сербию, но тот отказал-
ся, резонно рассудив, что присоединение этого государства
Вряд ли пройдет без внешнеполитических осложнений, а в
самой монархии славяне получат опасный численный пере-
. .......-.......341
Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ, ц
вес. Сербия сохранила формальную независимость, но вплоть
до середины 1900-х гг. оставалась теснейшим образом связан-
ной с северным соседом.
Ещё одним важным направлением внешней политики
Франца Иосифа в конце XIX в. стало итальянское. Взаимная
неприязнь Австрии и Италии имела глубокие исторические
корни. Отношения между Веной и Римом омрачала проблема
ирредентизма (см. предыдущую главу). Тем не менее после
Берлинского конгресса итальянская дипломатия начала ис-
кать пути сближения с центральноевропейскими державами,
что объяснялось в первую очередь соперничеством итальян-
цев с французами в Средиземноморье и Северной Африке.
В Берлине приветствовали инициативу Италии, которая, не-
смотря на очевидную экономическую и военную слабость,
могла бы в случае новой франко-германской конфронтации
отвлечь на себя часть сил Франции. «Мы будем довольны, ес-
ли хотя бы один итальянский капрал с флагом и барабаном
встанет у французских границ», говорил Бисмарк. Тем не
менее «железный канцлер» считал урегулирование итало-ав-
стрийских отношений непременным условием союза Италии
с Германией. В начале 80-х гг. Франц Иосиф и итальянский
король Умберто обменялись визитами, и наконец 20 мая 1882 г.
в Вене родился Тройственный союз Германии, Австро-Вен-
грии и Италии. Последняя всегда была самым слабым звеном
этой весьма противоречивой коалиции, поскольку стреми-
лась не ограничиваться сотрудничеством с центральными
державами и поддерживала довольно тесные связи с Велико-
британией, а позднее также с Францией и Россией. Тем не
менее Тройственный союз просуществовал 30 лет, позволив
Австро-Венгрии сосредоточить внешнеполитические усилия
на балканском направлении, которое оставалось для Вены
главным.
Между тем в Германии произошли серьезные политичес-
кие перемены. В 1888 г. умер престарелый Вильгельм I. Прав-
ление его сына Фридриха III, вступившего на престол смер-
тельно больным, продолжалось лишь 99 дней. Следующий
германским императором стал 29-летний Вильгельм II — че'
342
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
довек, который сыграл во многом роковую роль в истории Ев-
ропы. По мнению ряда его биографов, это объяснялось пси-
хической неустойчивостью императора, вызванной родовой
травмой и неудачным лечением ее последствий. «...Вильгельм
уже при рождении получил легкое повреждение мозга, —
пишет английский историк Дж.' Рёль. — Такого рода патоло-
гия проявляется обычно в нарушениях поведения типа гипер-
активности, повышенной раздражительности, ослаблении
способности к концентрации внимания, склонности к им-
пульсивным действиям и недостаточной стойкости, неспо-
собности «держать удар» (Кайзеры, 513). Все эти черты в пол-
ной мере отличали Вильгельма II.
Он мечтал о славе и мировом господстве, пропагандировал
Предельно жесткую, силовую политику, но был крайне непос-
ледователен. Претендуя на полный контроль за государствен-
ными делами, император, однако, не смог создать сколько-ни-
будь стройную внутри- или внешнеполитическую концеп-
цию. Зато Вильгельм быстро сблизился с военной верхушкой,
которая отличалась резкой враждебностью не только к Фран-
ции, но и к России, и критиковала Бисмарка за слишком осто-
рожный курс по отношению к восточному соседу. Уже через
год после вступления Вильгельма II на трон между молодым
императором и старым канцлером возникли серьезные про-
тиворечия. После ряда столкновений 18 марта 1890 г. Бисмарк
направил Вильгельму II прошение об отставке, которое два
дня спустя было удовлетворено. Император не преминул про-
лить крокодиловы слезы, заявив, что принимает отставку кан-
цлера «с тяжелым сердцем» и «в глубоком волнении».
Курс Бисмарка на поддержание равновесия в Европе сме-
нился так называемой Weltpolitik — «мировой политикой». Гер-
мания начала строить колониальную империю, взвинтила темпы
экономической экспансии — в том числе, к неудовольствию Ве-
ны, и на Балканах, которыми во времена Бисмарка немцы прак-
тически не интересовались (канцлер как-то заметил, что «весь
восточный вопрос не стоит костей и одного померанского грена-
дера»). Обострение отношений Германии с Россией и Великобри-
танией, не говоря уже о Франции, беспокоило Франца Иосифа и
343
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
его дипломатов. Австро-Венгрия была заинтересована в сохране-
нии мира, и хотя генштаб императорской и королевской армии
еще в конце 80-х гг. начал совместно с германскими коллегами
разрабатывать планы военных операций против России, было
ясно, что со стороны дунайской монархии эти операции могут
быть только оборонительными.
В 1895 г. на смену Г. Кальноки на посту главы австро-вен-
герского внешнеполитического ведомства пришел граф Аге-
нор Голуховский — богатый польский аристократ, красавец и
бонвиван, официальный титул которого «министр внешних
сношений» остряки тут же переделали в «министра сносной
внешности». Сам характер Голуховского толкал его к поиску
компромиссов — что соответствовало желаниям императора,
который всегда оставлял за собой последнее слово в вопросах
заграничной политики. Смена на русском троне, где в 1894 г.
преемником Александра III стал не искушенный в диплома-
тических баталиях Николай II, способствовала началу нового
этапа в русско-австрийских отношениях. В августе 1896 г. мо-
лодой царь посетил Вену и выразил желание договориться с
австрийцами о Балканах. Весной следующего года Франц Иосиф
в сопровождении Голуховского, в свою очередь, поехал в Пе-
тербург, где и было заключено соглашение, которое более чем
на десятилетие привело в равновесие силы обеих держав на
юго-востоке Европы.
«Несмотря на существование в Европе двух военно-полити-
ческих блоков (Тройственного союза и созданной при Александре
III коалиции России и Франции, к которой позднее присоедини-
лась Великобритания. — Я.Ш.) и крушение «союза трех импера-
торов», интересы России и Габсбургов на Балканах в последнее
десятилетие XIX в. были очень близки. Обе стороны стремились
к сохранению спокойствия в регионе... В течение десяти лет два
правительства предпринимали совместные усилия для предот-
вращения нового кризиса, способного оживить «восточный во-
прос» (Jelavich, 1, 375). Тем не менее временное сотрудничество
не устраняло глубоких противоречий между Россией и Австро-
Венгрией. В частности, в Петербургском договоре 1897 г. тща-
тельно обходились стороной две важнейшие проблемы балкай-
344 ...........
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
ского региона — Босния и Герцеговина, которую в Вене мечтали
превратить из оккупированной турецкой провинции в полно-
ценную часть дунайской монархии, и Босфор и Дарданеллы,
контроль над которыми оставался одной из стратегических целей
русской политики. Это были мины замедленного действия, позд-
нее взорвавшие хрупкое русско-австрийское согласие.
В новый век дунайская монархия вступала с неоднознач-
ными внешнеполитическими результатами. С одной сторо-
ны, ее позиции в западной части Балканского полуострова и
на Адриатике выглядели прочными как никогда. Договор
1897 г. позволял надеяться на мирное разрешение настоящих
и будущих противоречий с Россией в этом взрывоопасном
районе. Благодаря Тройственному союзу границы монархии с
Италией находились в относительной безопасности. С Фран-
цией у Австро-Венгрии не было очевидных противоречий, что
позволяло Вене поддерживать с ней корректные отношения.
Наконец, возрастающая военная и экономическая мощь глав-
ного союзника Габсбургов, Германии, сулила благополучный
исход возможного столкновения центральноевропейских
Держав с тем или иным внешним врагом.
С другой стороны, тот же союз с Германией сокращал Ав-
стро-Венгрии пространство для внешнеполитических манев-
ров. Охлаждение в британо-германских отношениях в конце
90-х гг. отразилось и на связях между Веной и Лондоном: пре-
рвалось сотрудничество австрийцев с британцами в районе
Средиземного моря, служившее для Австро-Венгрии допол-
нительной страховкой на случай очередного наступления рус-
ских. Франц Иосиф чувствовал, что его страна постепенно
становится заложницей Германии, во главе которой стоит не-
предсказуемый и импульсивный Вильгельм II. Это пугало им-
ператора, но он уже не мог, подобно Марии Терезии и Кауницу,
совершить «перемену альянсов» — ведь к началу XX столетия
Дунайская монархия как великая держава была необходима
Прежде всего Германии. Европа была расколота, но пока еще
Никто не предполагал, какие беды принесет ей этот раскол.
345
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
ИНТЕРМЕДИЯ ЧЕТВЕРТАЯ. НЕСВЯТОЕ СЕМЕЙСТВО
Давным-давно не было на свете Феликса Шварценберга, но и
спустя полвека после его смерти Франц Иосиф, казалось, про-
должал руководствоваться заветом своего первого премьер-ми-
нистра: оставаться консерватором по убеждениям и прагмати-
ком в практической политике. Посему эта политика порой ка-
залась сторонним наблюдателям беспринципной, и противники
монархии позднее не преминули составить целый список очевид-
ных противоречий в действиях предпоследнего габсбургского им-
ператора. «Франц Иосиф перепробовал все политические систе-
мы. От темного абсолютизма Меттерниха к демократии Бека
и Кёрбера (премьер-министры Цислейтании в начале XX в. —
Я.Ш.Л от экстремального федерализма... — к бескомпромиссно-
му централизму... Венгерскую революцию 1848 года он подавил с
помощью славянских полков, но со стремлением славянских на-
родов к свободе... расправлялся с помощью венгерской шляхты.
Был врагомЛайоша Кошута, но его сына Ференца... сделал своим
министром. Подписывал приказы и отдавал распоряжения, на-
правленные на подавление всякого свободомыслия, но в старости
одобрил введение всеобщего избирательного права... как средст-
ва борьбы с национализмом. То окружал себя высшей аристокра-
тией, то находил советников и министров среди мещан и слу-
жилого дворянства, объединялся с католической церковью про-
тив либерализма, а потом с либералами против венгерского
духовенства, не одобрявшего введение института гражданского
брака...» (Afery a skandaly Habsburku. Z tajnych archivu, publi-
kovanych v roce 1930. Praha, 1999. S. 30—31).
В действительности, однако, подобная изменчивость объяс-
нялась не беспринципностью Франца Иосифа I, а как раз его
твердой приверженностью одному-единственному принципу —
династическому. Сохранение власти Габсбургов над народами
Центральной Европы являлось главной целью политики импера-
тора, и для ее достижения все средства были хороши. Он был не
просто главой государства или, подобно Иосифу II, первым чи-
новником своей империи — несмотря на то, что фигура старого
монарха за письменным столом в шёнбруннском кабинете стала
346 ...........
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
хрестоматийной. Франц Иосиф всю жизнь стремился быть в
первую очередь главой династии, а значит — хозяином достав-
шегося от предков огромного домена, который нужно было со-
хранить и передать наследникам. Если Николай II, заполняя ан-
кету во время переписи населения, в графе «род занятий» гордо
написал «хозяин земли Русской», Франц Иосиф мог бы ответить
на этот вопрос так: «Глава дома Габсбургов». Положение пер-
вого лица династии было для него отправной точкой, фундамен-
том и причиной всего остального — долгих дней за письменным
столом, круговерти приемов, балов и парадов, переговоров с ино-
странными государями, выстраивания политических комбина-
ций и, наконец, одиночества, глубокой тоски и грусти, которые
с годами все больше овладевали шёнбруннским старцем, прине-
сшим в жертву интересам династии вначале свою молодость, а
затем — человеческие радости, увлечения и личное счастье.
Между тем сама династия, состоявшая к концу XIXстоле-
тия из нескольких десятков эрцгерцогов и эрцгерцогинь — детей,
внуков, братьев, кузенов и кузин, племянников и племянниц им-
ператора, — стала иной. Она уже не могла быть основой и
смыслом существования дунайской монархии. Крушение старой
Австрии на поле битвы при Садовой и появление дуалистической
Австро-Венгрии привели к тому, что габсбургское государство
сохранилось, но, по сути дела, перестало быть имперским. Ведь
основой империи, построенной предками Франца Иосифа, был
габсбургский миф — сложившееся в XVI—XVIIвв. представле-
ние об австрийском доме как первой династии западного мира,
оплоте истинной (католической) веры и спасителе христианст-
ва от мусульманского нашествия. Во второй половине XIX сто-
летия этот миф стал явным анахронизмом, экспонатом музея
древностей. Габсбурги оставались для своих подданных олице-
творением почтенной исторической традиции, очень важной
частью государственного устройства дунайской монархии, по-
зволявшей народам Центральной Европы жить вместе, поддер-
живая и обогащая друг друга, наконец, существенным элемен-
том системы сдержек и противовесов, на которой держалось
раздираемое противоречиями дуалистическое государство. Тем
не менее священный ореол австрийского дома явно поблек. Ди-
347
Г Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ^ _
настии нужно было приспосабливаться к новым историческим
условиям.
Однако некоторые ее представители совсем не хотели
этого. Одним из самых последовательных защитников тради-
ций Габсбургов, пытавшихся сохранить за династией то исклю-
чительное положение в социальной иерархии, которое она зани-
мала со средних веков вплоть до эпохи Меттерниха, был эрцгерцог
Альбрехт (1817—1895), сын героя Асперна — эрцгерцога Карла.
В дни революции 1848 года он командовал войсками, раскварти-
рованными в Нижней Австрии, и отдал приказ стрелять по
толпе, пришедшей к императорскому дворцу требовать граждан-
ских свобод. Позднее Альбрехт, бывший по воспитанию и миро-
воззрению солдатом, сделал военную карьеру, увенчанную в 1866г.
победой над итальянцами при Кустоцце, которая, впрочем, ни-
как не отразилась на плачевном для Aecnipuu исходе «семине-
дельной войны». Трагедии в собственной семье (единственный
сын Альбрехта умер во младенчестве, супруга скончалась, не до-
жив до сорока лет, а младшая дочь погибла 17-летней в резуль-
тате несчастного случая) ожесточили эрцгерцога, от природы
суховатого и упрямого, сделали его еще более непреклонным и не-
доверчивым ко всяким переменам. Альбрехт пользовался репута-
цией «серого кардинала» габсбургского дома, однако в главных
своих начинаниях не преуспел: ему не удалось ни предотвратить
превращение консервативной Австрийской империи в умеренно
либеральную Австро-Венгрию, ни помешать ее сближению с Гер-
манией, ни хотя бы дополнить это сближение прочным союзом с
Россией (к самодержавию Романовых эрцгерцог питал неизмен-
ную симпатию).
Альбрехт много размышлял над тем, что должно служить
духовным основанием, идеей, raison d’etre дунайской монархии.
В переписке с юным кронпринцем Рудольфом, которого он пы-
тался отвлечь от либеральных идей, эрцгерцог утверждал, что
залогом прочности габсбургского государства могут быть «не
либеральные абстрактные концепции государственности, а ар-
мия... и Австрийский дом как воплощение идеи Отечества, за
которую его подданные готовы проливать кровь и умирать—
Династия, правящий дом, должна быть отделена пропастью от
348- ...................==
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
своих подданных; ни одному из них, на какую бы высоту он ни
поднялся, не должно быть позволено пользоваться такими же
почестями, как даже самому младшему из эрцгерцогов... Импе-
ратор — глава династии, ее судья, ее суверен, и ее члены должны
выражать ему почтение и быть его преданными слугами, пода-
вая пример всем подданным; сами они не являются и не могут
быть подданными в полном смысле слова, поскольку каждый из
них обладает правами на престол в соответствии с установлен-
ным порядком наследования... Вот принципы, благодаря кото-
рым Австрийский дом в течение столетий достиг могущества и
процветания, став одной из старейших и наиболее уважаемых
династий Европы. Если эти принципы... будут отброшены, ди-
настия потерпит крушение..., столкнувшись с сообществом на-
родов, до сих пор связанных между собой исключительно обяза-
тельствами перед династией и ее армией».
Многие из этих ультраконсервативных идей, уходящих кор-
нями в терезианскую, если не более раннюю эпоху, были созвучны
мыслям и настроениям Франца Иосифа. Однако, в отличие от
своего двоюродного дяди, император был (вернее, с течением вре-
мени стал) человеком компромисса. Он с огорчением наблюдал,
как сама история уничтожает ту социальную и психологическую
пропасть, которая еще при Франце Iдействительно существо-
вала между австрийским домом и его подданными и о сохранении
которой так пекся эрцгерцог Альбрехт. Сопротивляться пере-
менам было невозможно, поскольку в эпоху парламентских деба-
тов и свободной (хотя бы отчасти) прессы даже Габсбурги не
могли оставаться для своих подданных полубогами, сидящими
где-то на сияющих вершинах наследственной власти. К тому
Же в частной жизни многие представители династии давно
предпочитали аристократическому стилю мещанский, буржу-
азный, и это еще больше способствовало превращению членов ав-
стрийского дома из вознесенных над толпой фигур с композиций
эпохи барокко в первую семью государства. Первую, но все же не
более чем семью, со своими проблемами, дрязгами и «скелетами в
Шкафу», которые часто становились предметом всеобщего обо-
зрения и обсуждения. Габсбурги никогда не были демократами,
— 1 ..-....— 349
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
но и играть роль небожителей в конце XIXв. у них не оченъ-то
получалось.
Для себя Франц Иосиф избрал ту самую роль патриарха, о
которой писал эрцгерцог Альбрехт, однако исполнял эту роль им-
ператор с гораздо меньшей суровостью, отстраненностью и не-
преклонностью, чем считал нужным его родственник. Поведе-
ние Франца Иосифа по отношению к членам семьи, все чаще вы-
бивавшимся из рамок династической традиции, определялось
непрестанной борьбой, которая шла в душе императора между
чувством долга, верностью раз и навсегда усвоенным прави-
лам — и снисходительностью, которая подпитывалась сознани-
ем того, что и он сам «не без греха». Один из скандально извест-
ных Габсбургов, Леопольд Волъфлинг, начинавший жизнь как
эрцгерцог Леопольд Сальватор и впоследствии отказавшийся от
прав члена династии, в своих подчеркнуто критических мемуа-
рах называл Франца Иосифа «судьбой и роком» и даже «Немези-
дой собственной семьи». С этим трудно согласиться: к эрцгер-
цогам и эрцгерцогиням, нарушившим отчасти формальный, от-
части неписаный кодекс династического поведения, император
часто бывал суров, но практически никогда — безжалостен.
Понятия долга и чести не были пустым звуком для Франца
Иосифа, и потому он не мог закрывать глаза на поступки род-
ственников, которые, по его мнению, шли вразрез с этими поня-
тиями. В то же время стареющий император все чаще шел на
уступки эрцгерцогам, не желавшим вести себя в соответствии
с династическими канонами. Когда в 1900 г. наследнику престола
Францу Фердинанду удалось добиться у Франца Иорифа разреше-
ния на морганатический брак с графиней Софией Хотек, стало
ясно: мечты эрцгерцога Альбрехта об австрийском доме, возне-
сенном над своими подданными, навеки останутся консерватив-
ной утопией, вызывающей у потомков лишь грустную улыбку.
Впрочем, могли быть беспощадным судьей своих родствен-
ников человек, чьи отношения с собственной женой и сыном не
только были далеки от идеальных, но и стали причиной растя-
нувшейся на десятилетия семейной драмы, финал которой судь-
ба — по-настоящему безжалостный режиссер — отметила
двумя убийствами и одним самоубийством ?
350-------
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
* * *
21 августа 1858 г. в Вене гремели пушечные залпы: столица
Австрийской империи салютовала младенцу, которого произвела
на свет императрица Елизавета. Третий ребенок императорской
четы был наконец-то мальчиком, наследником габсбургского
трона. Его назвали Рудольфом — и это имя, навевавшее воспо-
минания о Рудольфе I, родоначальнике императоров и королей из
династии Габсбургов, будило смутные надежды на обновление
древней монархии, которое начнется через много лет, когда этот
младенец, едва попискивавший в своей колыбельке, подрастет и
сменит своего отца на престоле. Впрочем, среди коронованных
Рудольфов, предков малютки кронпринца, был и Рудольф II —
пражский затворник, чудак-меланхолик, покровитель наук и
искусств, плохой политик и несчастный человек... Как показала
жизнь, сын Франца Иосифа имел гораздо больше общего с этим
Рудольфом, чем с Рудольфом Старшим.
Очень скоро многим стало казаться, что из наследника пре-
стола, как когда-то из Иосифа II, выйдет «революционер на
троне». Кстати, из всех габсбургских монархов именно Иосиф
привлекал наибольшее внимание юного Рудольфа, который в
1876 г. написал об этом государе нечто среднее между истори-
ческим рефератом и панегириком. Эрцгерцог Альбрехт, ознако-
мившись с творением родственника, огорчился и попытался на-
ставить Рудольфа на истинный, т. е. консервативный, путь.
Однако старания эрцгерцога пропали даром: либерализм стал
политическим кредо кронпринца. Впрочем, истоки бунтарства
Рудольфа, очевидно, следует искать не столько в прослушанных
им лекциях венских профессоров и дружбе с журналистами либе-
ральных газет, вроде издателя популярной «Нойер Винер таг-
блатт» Морица Сепса, сколько в характере самого кронпринца
и специфической атмосфере императорской семьи.
Детство и юность Рудольфа могли бы стать благодатным
материалом для психоаналитического исследования. Талантли-
вый, не по годам развитый мальчик, увы, унаследовал от матери
Расшатанные нервы Виттельсбахов. На это несчастливое на-
следство наложились негативные последствия солдафонских
...... 351
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
экспериментов его первого воспитателя генерала Гондрекура и
раннее приобщение к жизненным удовольствиям, к которым —
прежде всего женщинам и алкоголю — принц стал проявлять
прямо-таки ненасытную тягу. Но главное — отношения с роди-
телями, во многом определяющие психологический облик любого
человека, у наследника не были нормальными. Елизавета, то от-
сутствующая, то предающаяся меланхолии, оставалась для
него вечной загадкой. Рудольф стремился понять мать и сбли-
зиться с ней, но в силу особенностей характера императрицы
так и не смог найти дорогу к ее душе. Отец, погруженный в го-
сударственные заботы, замкнутый и на первый взгляд лишенный
душевной теплоты, так и не стал для принца по-настоящему
родным человеком. Их переписка носит дружеский характер (с
неизменной сыновней почтительностью со стороны Рудольфа),
но темы этих писем удивительно однообразны: это охота, пара-
ды и учения. Самыми близкими людьми в семье для наследника
стали сестры, Гизела и Мария Валерия.
Либерализм, так и не вылившийся у Рудольфа в сколько-ни-
будь стройную политическую концепцию, был отражением пси-
хологического протеста кронпринца против габсбургских услов-
ностей и ритуалов, против сковывающей, лицемерной атмосфе-
ры в семье, против несчастных особенностей собственного
характера — страха, нервозности, неуверенности в своих силах,
которые с юных лет подтачивали душевные силы Рудольфа и в
конце концов привели его к роковому решению.
«Австрийский Гамлет», несомненно, был одним из наиболее
одаренных Габсбургов. Его перу, помимо статей и трактатов
на исторические и политические темы (большинство из них
было опубликовано анонимно, и Франц Иосиф не догадывался о
том, кто является автором этих проникнутых оппозиционным
духом текстов), принадлежат научные труды по орнитологии,
которой Рудольф серьезно занимался. В 1885 г. при авторском и
редакторском участии наследника начала выходить 24-томная
энциклопедия «Австро-Венгерская монархия словом и образом»-
Кронпринц знал толк в музыке, разбирался и в военных вопросах-
Но все его дарования производят впечатление какой-то неупо-
352........................... . . ....—
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
рядоченности, носят отпечаток хаоса, который царил в душе
Рудольфа и с годами только усиливался.
Он был крайне непоследователен во всем. Стремился стать
образцовым офицером (вначале в Праге, где служил в пехотном
полку, затем в Вене, где был инспектором сухопутных войск), но
вел образ жизни, весьма далекий от установок воинской дисцип-
лины. Дружил с венской либеральной интеллигенцией, среди ко-
торой было немало евреев, но не раз отпускал замечания, анти-
семитскому духу которых рукоплескал бы и Карл Люгер. Созна-
вал всю величину ответственности, которая однажды ляжет
на его плечи, но словно бы сгибался под ее тяжестью, стараясь
забыться на охоте, в попойках и беспорядочных связях с женщи-
нами, от придворных дам до проституток.
Он уважал, может быть, в глубине души даже любил отца,
но одновременно ненавидел его — за вечную холодность и консер-
ватизм, за суровую самодисциплину, которой он, Рудольф, был
начисто лишен, за то, что не подпускает его, наследника, к го-
сударственным делам... Кронпринц отлично видел недостатки
Франца Иосифа и не щадил его, создав в одном из писем злую сло-
весную карикатуру: «У нашего императора нет друзей, весь его
характер... не допускает этого. Он в одиночестве стоит на вер-
шине, говоря с теми, кто служит ему, об их обязанностях, но
избегая настоящего разговора... Он мало знает о том, что дума-
ют и чувствуют люди, об их взглядах и мнениях... Он верит в
то, что мы живем в одну из самых счастливых эпох австрийской
истории... В газетах он читает лишь отчеркнутое для него крас-
ным карандашом... Он отрезан от всех человеческих контактов,
от любого непредвзятого мнения. Было время, когда императри-
ца говорила с императором о серьезных вещах, высказывая взгля-
ды, диаметрально противоположные его собственным. Это
время прошло... Сейчас он снова окунулся во времена бабушки
(эрцгерцогини Софии. — Я.Ш.) — набожный, жесткий и подо-
зрительный».
Столь же противоречивым было и отношение Рудольфа к
монархии, трон которой ему предстояло унаследовать. Вот два
высказывания кронпринца об Австро-Венгрии, свидетельствую-
щие о том, как любил и ненавидел наследник престола собствен-
............. ...... 353
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ'
ную страну. Первое — из юношеских записок Рудольфа (1873):
«Это королевство стоит, подобно могучей руине, живет сегод-
няшним днем, но в конце концов все равно рухнет. Оно держалось
веками, и пока народ слепо позволял вести себя, все шло хорошо,
но сегодня его роль сыграна, люди стали свободными, и грядущая
буря сметет развалину». Второе — из письма французскому по-
литику, будущему премьер-министру Франции Жоржу Клемансо
(1886): «Габсбургское государство давно уже осуществило
мечту Виктора Гюго о «Соединенных Штатах Европы», пусть и
в миниатюрной форме. Австрия — блок разных стран и народов
под единым руководством... Это идея, имеющая огромное значе-
ние для мировой цивилизации. И хотя пока что реализация этой
идеи, выражаясь дипломатически, не совсем гармонична, это не
означает ошибочности самой идеи».
Франца Иосифа, впрочем, больше беспокоили не политичес-
кие взгляды сына, о которых он не имел полного представления, а
его личная жизнь. В1881 г. Рудольфу нашли невесту — принцессу
Стефанию, дочь бельгийского короля Леопольда II. Кронпринц
поначалу был доволен женой и отзывался о ней восторженно —
как о «единственном человеке, на чье понимание я могу рассчи-
тывать». В 1883 г. у них родилась дочь, названная в честь импе-
ратрицы Елизаветой — Эржи, как на венгерский лад звали ее
дед и бабушка. Но вскоре отношения Рудольфа и Стефании раз-
ладились. Принцесса была женщиной, с одной стороны, консер-
вативно настроенной и властолюбивой (в старости, в 30-е гг.
XX в., она выпустила мемуары под названием, звучащим как пе-
чальный вздох о несбывшемся — «Ядолжна была стать импе-
ратрицей»), с другой стороны — гордой и твердой, не намеренной
прощать мужу его продолжавшиеся сомнительные похождения.
К тому же Рудольф заразился венерической болезнью, которая
передалась и Стефании, из-за чего супруги уже не могли иметь
детей. Болезнь привела к окончательному охлаждению между
ними. Из нескольких предсмертных писем, оставленных Рудоль-
фом, послание жене будет самым холодным и даже ироническим'.
«Дорогая Стефания! Теперь ты освобождена от моего присут-
ствия и [связанных с ним] неприятностей; будь счастлива.
354
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
Будь добра к бедной малышке — единственному, что после меня
останется...»
Наследник австрийского и венгерского престолов быстро
катился по наклонной плоскости. Пропасть между ним и отцом
углублялась, по Вене ходили слухи о крупных ссорах Франца Иоси-
фа с сыном. (Одна из них была якобы вызвана дебошем и оргией,
устроенной Рудольфом и группой молодых аристократов, среди
которых находились члены императорского дома, в отеле в Зальц-
бурге.) Кронпринц пил, его поведение становилось все менее урав-
новешенным и предсказуемым. Он не переставал мечтать о ре-
формах, о том, как, став императором, все изменит, но сам
чувствовал, что этим мечтам, видимо, не суждено стать ре-
альностью — не только из-за отца, который не собирался ни
умирать, ни отказываться от власти, но и в силу того, что здо-
ровье самого Рудольфа быстро ухудшалось. Он страдал болями в
суставах, бессонницей, у него то и дело воспалялись глаза, болело
сердце... Боли Рудольф глушил алкоголем, к которому впоследст-
вии добавился морфий. К 30 годам кронпринц представлял собой
человека, чье физическое и психическое состояние не давало на-
дежд на долгую жизнь.
В июне 1888 г., процарствовав всего три месяца, умер от
рака гортани германский император Фридрих III — либерально
настроенный монарх, которого Рудольф глубоко уважал и с ко-
торым надеялся, став императором, изменить облик Европы.
Преемник Фридриха, Вильгельм II, был ровесником кронпринца,
но отношения между ними не сложились с момента знакомства.
Рудольф стал высказываться против союза с Германией, кото-
рой теперь правила, по его выражению, «горячая голова», за что
получил новую выволочку от отца. Наследник все чаще впадал в
депрессию и мечтал о смерти. «С каждым годом я старею, ста-
новлюсь все менее свежим и работоспособным, — жаловался
он, — ведь неизбежная ежедневная деятельность, вечная подго-
товка и ожидание больших перемен притупляют творческие
сцлы». Своим приближенным он признавался, что чувствует
себя закоренелым неудачником, планам которого не суждено
сбыться. Одной из своих любовниц, даме полусвета Мицци Кас-
пар, Рудольф предложил вместе с ним покончить жизнь само-
355
Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ^.^ ,
убийством; Мицци, далекая от столь мрачных настроений, под-
няла его на смех.
Зато подобные мысли, видимо, пришлись по душе другой близ-
кой знакомой кронпринца — юной баронессе Марии Вечера. 17-лет-
няя девушка влюбилась в Рудольфа, окруженного, несмотря на
довольно заурядную внешность, славой покорителя сердец, ро-
мантика и бунтаря. Мария сознательно пошла на сближение с
наследником — роль сводницы при этом сыграла некая графиня
Лариш, по слухам, сама бывшая когда-то любовницей Рудоль-
фа, — однако именно он выглядит в истории их недолгих отно-
шений циничным и бессердечным. Романтическая версия смерти
Рудольфа и Марии, согласно которой влюбленные покончили с
собой, поняв, что не могут рассчитывать на развод принца со
Стефанией и последующий морганатический брак с Марией (ко-
торая якобы была беременна), не выдерживает критики. О Ма-
рии ровным счетом ничего не говорится в предсмертных письмах
Рудольфа; он практически не упоминал о ней и в разговорах с
друзьями. Хотя в последние годы жизни наследник престола дей-
ствительно задумывался над тем, как официально покончить с
браком, которого фактически уже не существовало, едва ли он
намеревался развестись именно из-за Марии Вечера. Вряд ли ус-
талый, больной и пресыщенный 30-летний мужчина мог до
такой степени увлечься молоденькой баронессой.
Как бы то ни было, 30 января 1889 г. в охотничьем домике
Майерлинг под Веной раздались выстрелы. Приближенные Ру-
дольфа нашли его в спальне мертвым с раной на голове, произве-
денной, как потом удостоверили врачи, выстрелом в правый
висок. Рядом лежало тело Марии Вечера — также со смертель-
ным огнестрельным ранением. Судя по всему, Рудольф застре-
лился через несколько минут после того, как убил свою любовни-
цу — возможно, с ее согласия. Тем не менее ни одна из бесчисленных
книг и статей о трагедии в Майерлинге, вышедших за минувшие
с того времени сто с лишним лет, не может похвастаться ни
основанной на неопровержимых доказательствах реконструк-
цией случившегося в спальне кронпринца, ни убедительным обо-
снованием причин смерти Рудольфа и Марии. Упоминались и
личные, и политические мотивы, предполагалось даже, что са-
356 . 7;„; , , , . „ .--
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
моубийство наследника на самом деле было убийством — то ли,
как сказали бы сегодня, «заказным», толи случайным (чему про-
тиворечит тот факт, что Рудольф заранее написал предсмерт-
ные письма жене, матери, сестре и друзьям; для отца у него не
нашлось ни строчки). Много раз обыгрывалась загадочная фраза,
проскользнувшая в одном из писем — о том, что только смерть
«может спасти мое доброе имя». Ивее же события в Майерлин-
ге остаются исторической загадкой, которая, видимо, никогда
не будет разгадана до конца.
Кстати, перед смертью кронпринц оставил и своего рода по-
литическое пророчество, написав Марии Валерии: «Однажды,
когда папа навсегда закроет глаза, в Австрии станет очень не-
уютно. Я слишком хорошо знаю, что произойдет, и советую вам
после этого уехать». Возможно, это был намек на Франца Фер-
динанда, племянника императора, который после смерти Ру-
дольфа стал вторым по очередности наследником — а факти-
чески первым, поскольку его отца, тихого и набожного Карла
Людвига, никто не брал в расчет. С Францем Фердинандом у Ру-
дольфа одно время были приятельские отношения, но затем
между ними произошел разлад.
Родителям Рудольфа сообщили о гибели наследника через не-
сколько часов. Характерно, что ни примчавшийся из Майерлинга
со страшной новостью приближенный кронпринца граф Хойош,
ни генерал-адъютант императора граф Паар не нашли в себе
мужества самим сказать о случившемся Францу Иосифу. Пошли к
императрице. Именно она и рассказала мужу обо всем. После
этого венский двор повел себя так, как, наверное, и следовало
ожидать от Габсбургов: было сделано все возможное, чтобы «не
запятнать репутацию династии», а значит — скрыть обстоя-
тельства-смерти наследника престола, о баронессе Вечера же
не упоминать вовсе. (Родственникам приказали похоронить де-
вушку как можно скорее и с соблюдением строгой тайны, что и
было сделано.) Майерлинг оцепили жандармы. После того, как
тело наследника торжественно перевезли в Вену, а формальное
Расследование было закончено, уютный охотничий домик, как и
его бывшего обитателя, ждала смерть: он был отдан в распоря-
жение женского монастыря и капитально перестроен, причем
.........357
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
на месте спальни, где прошли последние минуты жизни Рудоль-
фа и Марии Вечера, оказалась часовня, а на месте кровати, где
нашли их тела, поставили алтарь. Несколько раз в годовщину
гибели сына Франц Иосиф и Елизавета приезжали туда и подо-
лгу молились.
По распоряжению свыше австрийские газеты писали о смер-
ти наследника глухо и невнятно, хотя за границей вовсю смако-
вались подробности трагедии в Майерлинге — зачастую иска-
женные невероятным образом. В первые дни февраля 1889 г.
между Веной и папским престолом шли интенсивные переговоры
о том, чтобы позволить похоронить Рудольфа — убийцу и само-
убийцу — по католическому обряду. На этих переговорах в ход
был пущен весь арсенал политических ухищрений, граничащих с
шантажом. В конце концов злополучный наследник был, как и
остальные Габсбурги, погребен в склепе церкви капуцинов. Изу-
родованную выстрелом голову венчала белая повязка, кое-как
прикрытая траурными венками.
На похоронах сына Франц Иосиф словно окаменел — но в
последний момент не выдержал, рыдая, припал к гробу Рудоль-
фа, после чего поднялся и, опустив голову, быстро вышел из скле-
па. Знал ли он о строках из письма кронпринца матери, в кото-
рых тот признавался, что «недостоин быть его сыном» ? Что
творилось в душе императора в день похорон и позже, когда он
размышлял о трагической судьбе Рудольфа? Была ли это лишь
скорбь, или к ней примешивались другие чувства — недоумения,
вины (в конце концов он, Франц Иосиф, принес обязанности
отца в жертву делам монарха), а может быть, даже обиды?
Ведь, исходя из суровой династической логики, Рудольф своим
самоубийством предал — семью, отца и себя самого, поскольку
предпочел печальную свободу отчаявшегося человека обязаннос-
тям члена династии Габсбургов, которым полностью подчинил
свою жизнь император.
О Рудольфе как будто забыли. До 1918 г. в Австро-Венгрии
считалось дурным тоном вспоминать о злосчастном наследнике.
Только потом, когда государство Габсбургов перестало сущест-
вовать, о кронпринце и Майерлинге стали много говорить и пи-
сать. Но качество значительной части этих «свидетельств» и
358
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
«воспоминаний» часто наводило серьезных историков на мысль о
том, что иногда молчание и забвение действительно являются
благом...
* * *
Лето 1867 г. стало одним из самых счастливых в жизни
Франца Иосифа. Конфликт с Венгрией был благополучно разре-
шен, юристы и законодатели отшлифовывали параграфы зако-
нов, на которых отныне должно было основываться новое уст-
ройство дунайской монархии, в Буде на уже лысеющую голову
императора и короля торжественно возложили корону св. Сте-
фана, но главное — рядом с ним снова была его Сиси. Монаршья
чета на 14-м году брака переживала нечто вроде второго медо-
вого месяца. Его плодом стала младшая дочь — Мария Валерия,
любимый ребенок Елизаветы, родившаяся 22 апреля 1868 г. в
Венгрии, любимой стране императрицы.
Подобные недели семейной идиллии выпадали на долю Фран-
ца Иосифа совсем нечасто. Характер его супруги, отмеченный
многими странностями, с течением времени отнюдь не улуч-
шался. Длительный конфликт Елизаветы с матерью императо-
ра, эрцгерцогиней Софией, привел к тому, что Сиси, никогда не
чувствовавшая себя в Вене дома, стала все чаще уезжать из
столицы. В жизни императрицы было несколько страстей: пу-
тешествия, верховая езда, забота о своей внешности, Венгрия и
поэзия Генриха Гейне. К несчастью для Франца Иосифа, ему не
удалось попасть в число увлечений собственной жены. В этом,
наверное, был отчасти виноват он сам: неизменно любящий, но
сухой и сдержанный, к тому же постоянно занятый государст-
венными делами, император вряд ли мог вызвать страсть у та-
кой романтической особы, как Сиси. Гораздо привлекательнее
для нее был иной тип мужчины — горячий, эмоциональный, ост-
роумный, взрывной... Воплощением всех этих качеств являлся
графДьюла Андраши, во многом обязанный своей великолепной
Карьерой той симпатии, если не сказать больше, которую к не-
му питала императрица. Вокруг отношений Елизаветы и Анд-
Риши ходило немало слухов, но скорее всего все ограничилось пла-
тонической влюбленностью Сиси в статного венгра.
359
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
Позднее Елизавете приписывали любовные связи с британ-
ским офицером Бэем Миддлтоном, с которым во время поездки
по Англии она совершала длительные верховые прогулки, с неким
загадочным красавцем-графом, который одно время появлялся в
ее свите, и даже с королем Баварии Людвигом II — еще одним
романтиком на троне, который к концу жизни сошел с ума и в
1886 г. утопился в озере, что стало сильнейшим ударом для Си-
си... Однако сведения о романах Елизаветы почти наверняка
можно отнести к разряду светских сплетен: судя по всему, им-
ператрица была весьма холодной дамой и в сексуальном, и — во
многих отношениях — эмоциональном плане. До конца жизни у
Елизаветы так и не появился настоящий душевный контакт ни
с Рудольфом, ни со старшей дочерью Гизелой. В 1873 г. 16-лет-
няя Гизела была выдана замуж за баварского принца Леопольда,
причем во время свадебной церемонии императрица сделала все
возможное, чтобы затмить дочь красотой и нарядом и привлечь
к себе всеобщее внимание, что ей вполне удалось.
Впрочем, трудно всерьез осуждать Сиси. Она просто не бы-
ла создана для семейной жизни, поскольку оставалась психичес-
ки нестабильным человеком. Неустойчивость ее нервной систе-
мы доставляла наибольшие страдания ей самой. Постоянные не-
домогания, которые испытывала императрица во время своего
нечастого пребывания в Вене, явно носили характер невроза:
стоило ей удалиться из нелюбимой столицы, как словно по вол-
шебству исчезали куда-то навязчивая анорексия и головные боли,
вновь появлялись силы и интерес к жизни... Она любила одиноче-
ство, но не могла подолгу оставаться на одном месте, а потому
колесила по Европе, вызывая толки и пересуды в политических
кругах и аристократических салонах разных стран. Главными
психологическими проблемами императрицы были меланхолия и
душевная неудовлетворенность. Так, очарованная красотой гре-
ческого острова Корфу, она уговорила Франца Иосифа постро-
ить там для нее великолепную виллу Ахиллеон, но, пробыв на ней
очень недолго, уехала и впоследствии просила императора про-
дать Ахиллеон.
«...Она думала прежде всего о себе. С удовольствием пользо-
валась выгодами, которые приносило ее высокое положение, но
360—^............. и '' .. ------
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
не желала исполнять обязанности, связанные с этим положени-
ем» (Bankl Н. Nemoci Habsburku. Z chorobopisu velke panov-
nicke dynastie. Praha, 2000. S. 114). Подобные суждения истори-
ков и беллетристов звучат слишком категорично, хоть и не ли-
шены оснований. Сиси действительно ненавидела церемонии и
приемы, стремилась как можно реже появляться рядом с мужем
на официальных мероприятиях, что часто ставило Франца Иоси-
фа в неудобное и неприятное положение (за спиной императора
раздавались злые шуточки о «соломенном вдовце»). Однако вряд
ли мотивом действий императрицы был сознательный протест
или холодный эгоизм. Елизавета стремилась к свободе, но не мог-
ла найти ее — не потому, что габсбургский двор был для нее «зо-
лотой клеткой», а потому, что тюрьму представляла собой ее
собственная душа. Романтический ореол, по сей день окружаю-
щий фигуру Сиси, не позволил многим писавшим о ней высказать
«крамольную» мысль: императрица была психически не совсем
нормальна, и именно это послужило главной причиной краха се-
мейной жизни австрийской монаршей четы. Франц Иосиф, реа-
лист до мозга костей, человек долга, который обладал неверо-
ятной самодисциплиной, доходившей до самоотверженности,
был полной противоположностью Сиси, с детства привыкшей к
жизни «птиц небесных, иже не сеют и в житницы не собира-
ют». Отклонения в психике императрицы превратили эту при-
вычку в странный образ жизни, от которого она не могла, да и
не хотела избавиться.
Чувства сыграли с Францем Иосифом злую шутку: женив-
шись по любви, император обрек себя на одиночество. Он писал
Елизавете — на Корфу, в Италию, в Англию, в Швейцарию, всю-
ду, куда влекла ее страсть к бесконечным и бессмысленным пере-
мещениям, и сквозь привычную сдержанность прорывалась страш-
ная тоска мужчины, который был обречен даже не на несчаст-
ную любовь, а на еще большую муку — обладать, не обладая:
«Если бы ты приехала, я был бы бесконечно счастлив... Милый
ангел, сейчас я снова наедине со всеми своими заботами и скучаю
по тебе. Приезжай навестить меня, если позволит здоровье...
Я очень люблю тебя... Будь осторожна, особенно при поездках
верхом, ведь я очень о тебе беспокоюсь...»
361
Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ,
Будучи обыкновенным, хоть и коронованным, мужчиной,
Франц Иосиф, конечно, находил себе «утешения» во время долгих
разлук с Сиси. Примерно 10 лет продолжалась его связь с Анной
Наговски — молодой женой железнодорожного чиновника, ро-
дившей двоих детей, которые были, скорее всего, детьми Фран-
ца Иосифа. Император косвенно сам признал свое отцовство,
подарив Анне после рождения дочери Елены в 1883 г. очень боль-
шую сумму в 100 тысяч флоринов. Однако в 1886 г. встречи с
Анной прекратились: у императора появилось новое увлечение —
Катарина Шратт, остававшаяся подругой Франца Иосифа до
конца его дней.
Катарина, происходившая из зажиточной мещанской семьи,
родилась в 1853 г.— в год, когда молодой Франц Иосиф влюбился
в Сиси. В юности она избрала театральную карьеру и к середине
70-х гг. стала одной из самых известных венских актрис. Импе-
ратор впервые увидел ее на сцене Бургтеатра в конце 1873 г.— в
шекспировском «Укрощении строптивой». Шесть лет спустя
Катарина, которая не отличалась ослепительной красотой, но
была чрезвычайно обаятельна, а потому имела множество по-
клонников, неожиданно вышла замуж за одного из них — сидев-
шего по уши в долгах венгерского барона Николауса Киша фон
Иттебе. Спустя год она родила сына, и вскоре брак распался,
хотя формально Катарина оставалась супругой Киша еще дол-
гие годы. В конце 1883 г. госпожа Шратт (она предпочитала на-
зывать себя девичьей фамилией) подписала выгодный контракт
с венским придворным театром. Как полагалось в таких случа-
ях, актриса испросила аудиенции у императора, чтобы поблаго-
дарить его за высокую честь быть членом придворной труппы.
Судя по всему, именно во время аудиенции симпатичная и рас-
крепощенная, но в то же время почтительная Катарина произ-
вела сильное впечатление на Франца Иосифа. Он все чаще стал
появляться в театре на спектаклях с ее участием.
С1886г. их отношения перешли в новую стадию: император
начал наносить актрисе частные визиты. В них не было ничего
фривольного — просто разговоры за чашкой кофе, театральные
и городские слухи и сплетни в живом изложении фрау Катари-
ны, вообще жизнь с той ее стороны, которая оставалась закры-
362
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
той для Франца Иосифа, погруженного в мир государственных
дел, официальных мероприятий и рутинной чиновничьей работы
за письменным столом. Елизавета не имела ничего против отно-
шений своего мужа с молодой актрисой и даже «маскировала»
эти отношения, так как мадам Шратт официально считалась
подругой императрицы, и они действительно достаточно тепло
относились друг к другу. Сиси не только не приходило в голову
ревновать — наоборот, она была очень довольна тем, что во
время ее продолжительных вояжей муж не чувствует себя оди-
ноким и брошенным. Франц Иосиф же был просто счастлив: в
доме Катарины Шратт в венском Хитцинге он нашел домашнее
тепло, уют и спокойствие — все то, чего за 44 года брака так и
не смогла дать ему его обожаемая Сиси.
Францу Иосифу и его окружению удалось придать связи им-
ператора и актрисы настолько приличный и благородный вид,
что в обществе эту связь воспринимали как нечто само собой
разумеющееся и не бросающее никакой тени на репутацию мо-
нарха и его семьи. Более того, детали отношений Франца Иоси-
фа и Катарины были окутаны таким туманом, что по сей день
неясно, была ли актриса всего лишь подругой и платоническим
увлечением пожилого императора или же чем-то большим. Из-
вестно, что в 1888 г. они обменялись письмами, в которых вопрос
об их дальнейших отношениях был затронут — и решен Францем
Иосифом так: «Ялюблю свою жену и не хотел бы злоупотреб-
лять ее доверием и ее дружбой к Вам». Заметив, что он «слишком
стар для чувств братской дружбы», император добавил, что
хотел бы стать для Катарины «другом-отцом», но при этом не
очень-mo по-отцовски признался, что «обожает» ее.
Последующие письма Франца Иосифа госпоже Шратт, осо-
бенно после размолвки, случившейся между ними в 1900 г., свиде-
тельствуют о том, что «отцовская дружба» Франца Иосифа
все-таки была поздней любовью, скрасившей довольно грустную
старость императора. «Я думаю о Вас с такой тоской и так
часто вспоминаю о былых, лучших временах... — писал он своей
Подруге, покинувшей Вену после того, как Франц Иосиф не пошел
Навстречу ее просьбам уволить директора Бургтеатра, с кото-
рым Катарина поссорилась. — По утрам первая моя мысль всег-
ЪГ-...................................363
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ,
да принадлежала Вам... Надежда увидеть Вас, быть в Вашем
милом обществе всегда была для меня утешением и придавала
мне силы, а теперь на старости лет я вынужден оставаться в
одиночестве... Не верю, чтобы Вы этого хотели, Ваше доброе
сердце не позволит этого». Переписка Франца Иосифа с женщи-
нами, которых он любил, Елизаветой и Катариной Шратт,
производит странное впечатление: человек, имевший право при-
казывать 50миллионам подданных, выступал по отношению к
этим двум дамам в роли скромного просителя. Однако, к чести
императора и его женщин, он никогда не позволял им оказывать
влияние на политические решения — а они, за редчайшим исклю-
чением, к этому не стремились.
Между тем Сиси в последние годы жизни еще больше отда-
лилась от своего супруга. Они по-прежнему обменивались неяс-
ными письмами, иногда встречались, но в целом стали почти чу-
жими людьми. Самоубийство кронпринца Рудольфа в 1889 г. по-
трясло и без того хрупкую психику Елизаветы; с тех пор ее
поведение стало еще более странным, а тоска и мечты о смерти
окончательно завладели душой императрицы. «Ад порой ждет
человека уже на земле», — как-то заметила она. В последний
раз супруги были вместе в июле 1898 г.— в том самом Июле, где
когда-то познакомились. Франц Иосиф был в штатском; привы-
кший к военной форме, он чувствовал себя не в своей тарелке.
Они долго гуляли по аллеям парка — две фигуры в черном, груст-
ные тени прошлого. Вскоре Сиси уехала в Швейцарию, к Женевско-
му озеру; Франц Иосиф вернулся в Вену. Обязанности монарха
превыше всего — это Франц Иосиф твердо усвоил еще в ранней
юности.
В половине пятого вечера 10 сентября 1898 г. генерал-адъю-
тант императора граф Паар вошел в кабинет Франца Иосифа.
Он принес телеграмму из Женевы, в которой значилось: «Ее Ве-
личество императрица тяжело ранена». Через несколько минут
явился другой адъютант — со следующей телеграммой: «Ее Ве-
личество императрица скончалась». Франц Иосиф медленно
опустился на стул и пробормотал: «Похоже, в этой жизни нич-
то меня не миновало...» Вскоре стали известны подробности
случившегося: императрица в сопровождении придворной дамы
364—.......................................... ==*
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
направлялась на пароход, который должен был доставить ее в
Монтрё. На набережной к ней подбежал бедно одетый, всклоко-
ченный молодой человек, сильно ударил в грудь и тут же скрылся.
Императрица упала, но быстро поднялась и, спросив фрейлину,
чего же хотел «этот страшный человек», в недоумении продол-
жила путь. Лишь 15минут спустя, уже на борту парохода, Елиза-
вете стало плохо, она потеряла сознание и через некоторое
время скончалась.
На груди императрицы, в области сердца, нашли небольшую,
почти не кровоточившую ранку. Как оказалось, убийца, ита-
льянский анархист Луиджи Луккени, ударил ее остро заточен-
ным напильником. Целью Луккени не была именно австрийская
императрица: на допросе итальянец, арестованный через не-
сколько минут после покушения, признался, что хотел совер-
шить «выдающийся поступок во имя освобождения человечест-
ва». Наиболее подходящим Луккени казалось убийство какой-
нибудь высокопоставленной особы. Елизавета, оказавшаяся в
Женеве в одно время с молодым анархистом, была в этом смысле
наилучшей мишенью. Швейцарский суд приговорил Луккени к по-
жизненному заключению. В 1910 г. убийца Сиси повесился в тю-
ремной камере.
«Как я любил эту женщину!» — вырвалось у Франца Иосифа
вскоре после получения страшного известия. В целом, однако,
привычная сдержанность, принимаемая многими за холодность,
не изменила императору. Через три дня после смерти Елизаветы
Мария Валерия писала в дневнике об отце: «Все это время он ра-
ботает как обычно и сам распоряжается обо всем, что должно
быть сделано в соответствии с [траурным] церемониалом».
Франц Иосиф с его застегнутой на все пуговицы душой не смел
открыто выражать свое горе и не желал сочувственных слов
даже от самых близких людей. Да при габсбургском дворе и не
принято было открыто проявлять свои чувства. «Вижу, как он
страдает, но бессильно стою перед этой болью, не имея никаких
средств облегчить ее, кроме старых традиционных шаблонов...» —
сокрушалась Мария Валерия. Монарх во Франце Иосифе не побе-
дил, а лишь подавил человека. Но человек отомстил монарху —
тоской и одиночеством.
365
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
Еще при жизни императрица Елизавета стала фигурой поч-
ти мифической. После ее смерти «миф Сиси» расцвел пышным
цветом стараниями самых разных людей — от мадьярских поли-
тиков, чтивших в Елизавете свою покровительницу, до против-
ников габсбургской власти, приписывавших ей чуть ли не рево-
люционные настроения, и бульварных романистов, видевших в
«романтической императрице» неисчерпаемый источник своего
сомнительного вдохновения. До сих пор на могиле Сиси в склепе
венской церкви капуцинов множество венков (большинство ук-
рашено лентами венгерских национальных цветов). Однако эти
почести воздаются «мифу Сиси», прекрасной даме со знамени-
того портрета Винтерхальтера, а не реальной исторической
фигуре — одинокой, несчастной, одаренной, но неуравновешен-
ной женщине, которая так и не сумела стать ни хорошей же-
ной, ни доброй матерью, ни настоящей императрицей. Зато ей
удалось превратиться в символ эпохи, живое знамение прибли-
жающегося заката государства Габсбургов и всей старой Евро-
пы. «Fin de siecle дунайской монархии нашел свое воплощение в
Елизавете, не желавшей жить как императрица» (Hamann В.
Alzbeta: Cisarovna proti sve vuli. Praha, 1997. S. 488).
VIII. Закат (1898-1914)
ОПОРЫ ТРОНА И ПОДРЫВАТЕЛИ УСТОЕВ
«Стоящая армия солдат и сидящая армия чиновников» —
таковы были традиционные опоры власти австрийского дома.
Бури нового века до основания сотрясали каждую из них.
Армия оставалась «любимой игрушкой» монарха. В одном
из манифестов Франц Иосиф провозглашал: «Моя армия ос-
танется такой, какая есть — общей и единой. Верные своей
присяге, мои вооруженные силы пойдут дальше по пути без-
укоризненного исполнения своих обязанностей, проникну-
тые духом единства и гармонии, который чтит особенности
каждого народа, но уничтожает всякие различия — тем, что
использует преимущества каждой отдельной нации во имя об-
щего успеха». Благие пожелания императора — или, скорее,
366 ................... ;;;.... г ____
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
его вера в то, что так было, есть, должно быть и будет — всту-
пали в противоречие с реальностью. Армия постепенно утра-
чивала то самое единство, которое позволило ей спасти мо-
нархию в годы революции 1848—1849 гг. и которое, по убеж-
дению эрцгерцога Альбрехта, было гарантией сохранения
власти Габсбургов.
Этнический состав императорских и королевских воору-
женных сил становился все более пестрым, что было неудиви-
тельно, учитывая многонациональный характер государства.
На рубеже XIX—XX вв. из насчитывавшихся в армии 102 пе-
хотных полков 35 были славянскими, 12 — немецкими, 12 —
венгерскими и 3 — румынскими, остальные — смешанного
состава. В качестве отдельных видов сухопутных войск суще-
ствовали австрийские (ландвер) и венгерские (гонведы) внут-
ренние войска, а также ополчение — ландштурм, призывав-
шийся в случае всеобщей мобилизации. К началу XX столетия
29% личного состава армии составляли немцы, 18 — венгры,
15 — чехи, 10 — южные славяне (сербы, хорваты и словенцы),
9 — поляки, 8 — русины (украинцы), по 5 — словаки и румы-
ны и 1% — итальянцы. Но среди офицеров это соотношение
было иным: здесь явно доминировали немцы и венгры, из
славянских народов были представлены главным образом
хорваты, поляки и чехи, но почти не было сербов, румын, сло-
ваков и украинцев.
В императорской и королевской армии существовали
своего рода «предохранители» против трений между предста-
вителями отдельных народов монархии. Так, если в каком-то
полку представители той или иной национальности составля-
ли свыше 20% военнослужащих, их язык признавался полко-
вым языком, знание которого (на уровне, необходимом для
Нормального несения службы) являлось обязательным для
Всех офицеров и унтер-офицеров данной части. Командным
языком при этом (для всех родов войск, кроме венгерских
Гонведов) был немецкий, и каждый солдат, не говоря об офи-
церском составе, должен был знать на этом языке хотя бы
Набор основных команд и военных терминов. Немецкий яв-
лялся также служебным языком армии, т. е. на нем велась пе-
367
к Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ^
реписка между армейскими структурами, им пользовались
военные суды, тыловые и хозяйственные службы и т.д. «Мно-
гонациональная армия была изначально создана как орга-
низм наднациональный, и, несмотря на ее внешнюю «немец-
кость», какие-либо проявления национализма в ней не долж-
ны были иметь места. Главным сторонником и защитником
этого принципа был император» (Sediyy I. Cesi, ceske zeme a vei-
led vdlka. Praha, 2001. S. 65).
По-настоящему влиять на боевые качества армии межна-
циональные противоречия стали лишь в последние годы ми-
ровой войны. Тем не менее уже раньше начался тревожный
процесс: вооруженные силы понемногу лишались той моно-
литности, на которую надеялся Франц Иосиф. Этому способ-
ствовала и демократизация офицерского корпуса: в дуалисти-
ческой монархии, особенно в Цислейтании, аристократия по-
степенно утрачивала ведущие позиции в государственном
аппарате. Так, в 1880—1910 гг. доля майоров императорской и
королевской армии, имевших дворянский титул, снизилась с
37,7% до 18,2%, подполковников — с 38,7% до 26,8%, полков-
ников — с 46,7% до 27%. Если в 1859 г. носителями дворян-
ских титулов были 90% австрийского генералитета, то к концу
Первой мировой войны — лишь каждый четвертый генерал
(См.: Deak I. Beyond Nationalism. A Social and Political History of
the Habsburg Officer Corps 1848—1918. New York — Oxford, 1992.
P. 163). Хотя большинство военных оставались вполне лояль-
ными подданными императора (поручик Лукаш из «Похожде-
ний бравого солдата Швейка» в этом смысле — вполне типич-
ный австрийский офицер), националистические настроения
мало-помалу проникали и в офицерскую среду. Особенно
ярко это проявилось после 1914 г., когда в результате всеоб-
щей мобилизации и массовой гибели кадровых военных на
фронте все большую часть офицерского корпуса стали состав-
лять резервисты — призванные в армию вчерашние учителя,
врачи, лавочники, адвокаты, студенты и т. д. К1 октября 1918 г.
из 188 тыс. австрийских и венгерских офицеров только 35 тыс.
были кадровыми военными (Deak, 194).
Офицер в дунайской монархии был весьма уважаемой персо-
ной. Начиная с 70-х гг. XIX в. любой (!) кадровый военный в
368 —.... ........ —
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
чине от лейтенанта и выше мог, например, свободно появляться
при дворе. Офицеры получали неплохое жалованье, хотя с тече-
нием времени их материальное положение несколько ухудши-
лось. Единство армии и династии укреплялось и тем, что практи-
чески всех молодых эрцгерцогов ждала военная карьера, причем
нередко речь шла о службе в полках, весьма отдаленных от «цент-
ров цивилизации». Так, эрцгерцог Карл, будущий последний им-
ператор, служил в небольшом чешском городке Стара-Болеслав,
а затем — в совсем уж захолустной Коломне в Восточной Гали-
ции. Тем не менее на членов императорской семьи распростра-
нялись несколько иные правила несения воинской службы, чем
на простых смертных: их карьера чаще всего была куда более
гладкой, да и спрашивать с родственников самого государя по
всей строгости их командиры решались далеко не всегда. В ре-
зультате среди мужской половины дома Габсбургов накануне
Первой мировой было несколько десятков фельдмаршалов, ге-
нералов и полковников, но очень немногие из них проявили
сколько-нибудь заметные полководческие дарования, а деятель-
ность некоторых — например, генерал-фельдмаршала эрцгерцо-
га Фридриха, назначенного во время войны главнокомандую-
щим вооруженными силами монархии, — как мы увидим, даже
повредила интересам государства и армии (см. раздел IX, главы
«На фронтах» и «В тылу»).
Ни в численном, ни в техническом отношении австро-
венгерская армия не могла быть причислена к наиболее мощ-
ным и передовым в Европе, хотя она явно превосходила, на-
пример, армии Италии, Османской империи и балканских го-
сударств. В 1902 г. 31 пехотная и 5 кавалерийских дивизий
были разбиты на 15 корпусов, рассредоточенных по всей мо-
нархии, от Вены до Кракова и Сараево. Численность армии в
Мирное время по состоянию на 1905 г. составляла 20 с полови-
ной тысяч офицеров и около 337 тысяч нижних чинов при 65
тысячах лошадей и 1048 артиллерийских орудиях. Общее
Число военнообязанных в это время равнялось 3 млн. 700 тыс.
Человек, но только треть от этого количества имела сколько-
нибудь удовлетворительную военную подготовку. В Германии
Же обученными в 1905 г. могли считаться свыше 4 млн. (!)
военнообязанных. Призыву в военное время подлежали лишь
369
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
около 8% подданных Франца Иосифа, в то время как даже
в Италии, Сербии и Черногории этот показатель превы-
шал 10%.
Техническая оснащенность армии также оставляла желать
лучшего. На протяжении нескольких десятилетий во главе ге-
нерального штаба стоял личный друг императора, старый
фельдмаршал граф Фридрих фон Бек-Ржиковский. Толковый
офицер, обративший на себя внимание Франца Иосифа еще в
дни несчастной «семинедельной войны» 1866 г., Бек, почти
ровесник своего государя, к началу нового века уже не мог
идти в ногу со временем. Армии катастрофически не хватало
новых видов оружия, а бюджетные расходы на содержание
войск явно не соответствовали международной обстановке,
когда из-за соперничества великих держав угроза новой вой-
ны в Европе с каждым годом становилась все более ощути-
мой. Военные расходы Австро-Венгрии в 1906 г. составили
431 млн. немецких марок, причем Франция в том же году потра-
тила на эти цели 940 миллионов марок, Германия — 998 млн.,
Россия — 1 миллиард 34 млн. и только в Италии этот показа-
тель был ниже, чем в дунайской монархии, — 371 млн. марок.
В ноябре 1906 г. под давлением наследника престола Франца
Фердинанда император сместил Бека (который получил по-
четную должность командующего гвардией) и назначил но-
вым шефом генштаба амбициозного генерала Франца Конра-
да фон Гетцендорфа.
Этот человек стал душой венской «партии ястребов» и сыг-
рал во многом роковую роль в австро-венгерской политике перед
мировой войной. Взгляды Конрада фон Гетцендорфа характери-
зует его диалог с Францем Иосифом во время очередных манев-
ров. Когда в ответ на воинственные речи начальника генштаба,
буквально помешанного на идее «превентивной войны» против
Италии или Сербии (а лучше против обеих сразу), император за-
метил (явно погрешив против исторической правды), что «Ав-
стрия никогда не начинала войны первой», Конрад воскликнул:
«Увы, Ваше Величество!» Тем не менее благодаря усилиям Кон-
рада австро-венгерская армия в 1906—1914 гг. сделала явный шаг
вперед в области оснащенности и боевой подготовки личного со-
става. Согласно закону, принятому летом 1912 г., численность
370 ..
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
регулярной армии в военное время увеличивалась с 900 тысяч до
полутора миллионов человек (не считая ландвера, резервных
частей и ополчения). Заметно возрастали расходы на оборону,
были одобрены программы строительства новых укреплений (в
частности, в Сараеве и Перемышле), перевооружения флота и
развития боевой авиации. Тем не менее в мировую войну Ав-
стро-Венгрия, по старой недоброй традиции Габсбургов, вступи-
ла недостаточно подготовленной (см. главу «Шаг за шагом к ка-
тастрофе»).
Нельзя не отметить и две другие особенности император-
ских и королевских вооруженных сил, относящиеся уже не к
технической и финансовой, а к морально-психологической
области. Во-первых, габсбургская армия не воевала почти
полвека — после того, как разгром при Садовой отбил у Франца
Иосифа охоту к военным авантюрам. (Операция в Боснии и
Герцеговине в 1878 г. носила локальный характер.) Отсутст-
вие боевого опыта не могло не отразиться на духе вооружен-
ных сил, и эрцгерцог Франц Фердинанд полагал, что при всей
их внешней внушительности австро-венгерские войска не в
состоянии вести длительные боевые действия против сильно-
го противника. Конрад фон Гетцендорф считал иначе, и эта
разница во взглядах привела к трениям между начальником
генштаба и наследником престола. Время показало, что бли-
же к истине был Франц Фердинанд. Во-вторых, со времен Ра-
децкого габсбургские военные не знали побед, и это тоже ска-
зывалось на их боевом духе. Офицеры и солдаты австро-вен-
герской армии в большинстве своем не были трусами, однако
армия, не привыкшая побеждать, изначально находится в не-
выгодном положении при столкновении с любым неприяте-
лем. Франц Иосиф понимал это и неоднократно заявлял, что
его политика — это политика мира, чем доводил до исступле-
ния Конрада фон Гетцендорфа и его сторонников. Император
рассматривал войска в первую очередь как своего рода це-
мент, скрепляющий здание монархии, которое все сильнее
Шаталось под напором националистических страстей. Но в
Июле 1914 г. престарелому монарху не хватило воли и реши-
тельности для того, чтобы избежать войны...
371
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
* * *
Весьма своеобразным социальным слоем было граждан-
ское чиновничество дунайской монархии — другая опора
габсбургского трона. Главным чиновником государства яв-
лялся сам император, большую часть времени проводивший
за письменным столом в своем кабинете в Хофбурге (в пос-
ледние годы жизни — в Шёнбрунне). Объем работы, выпол-
нявшейся монархом, был огромен. Однако Франц Иосиф не
очень-то умел отделять главное от второстепенного и уделял
равное внимание как законопроекту о введении всеобщего
избирательного права в Цислейтании (1906), так и какой-ни-
будь инструкции о числе пуговиц и нашивок на мундирах
нижних чинов ландвера. Впрочем, у императора были свои
любимые и нелюбимые темы: с особым рвением он занимался
всем, что каралось армии и внешней политики, а вот в поли-
тике внутренней сосредотачивался лишь на наиболее сущест-
венных вопросах, оставляя довольно большой простор для
действий правительствам обеих частей монархии. Правда,
именно такое «разделение труда» и предполагала конституция
1867 г.
Как и династия, австрийское чиновничество оставалось
наднациональным. Хотя в западной части монархии офици-
альным языком был немецкий (кроме Галиции, а после 1905 г.
отчасти также Моравии), говорить о какой-либо целенаправ-
ленной политике германизации, проводимой властями, вплоть
до 1914 г. нельзя: употребление немецкого языка являлось
скорее технической необходимостью, делавшей деятельность
бюрократического аппарата Цислейтании более эффектив-
ной. Что касается взглядов и убеждений большинства импе-
раторских чиновников, то они претерпели не слишком замет-
ные изменения со. времен Иосифа II и даже Марии Терезии:
главным принципом, на котором основывалась деятельность
австрийского бюрократического аппарата, была безусловная
лояльность монарху и династии. В этом, очевидно, и заключа-
лась одна из главных проблем Австро-Венгрии: те, кто отве-
чал за проведение в жизнь государственной политики, как
372
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
правило, мыслили категориями абсолютистской империи,
каковой дунайская монархия после 1867 г. более не являлась.
«Лояльность императору Францу Иосифу означала предан-
ность ему лично, но не составную часть [более широкого по-
нятия] лояльности габсбургскому... государству» (WankS. The
Nationalities Question in the Habsburg Monarchy: Reflections on the
Historical Record // Published in 1997 by the Center for Austrian
Studies, Minnesota University, USA. Working paper 93-3. Cm.
http://www.cas.umn.edu/wp933.htm). Дуалистическая монархия,
будучи де-факто многонациональным постимперским госу-
дарством, хоть и сохранившим многие черты «континенталь-
ной полиэтничной империи классического типа» (Исламов,
Империя Габсбургов..., 11), никак не могла выработать жизне-
способную Staatsidee, государственную идею, которая допол-
нила и приспособила бы к требованиям нового времени древ-
нюю династическую идею Габсбургов.
В венгерской части монархии ситуация была еще более
сложной. Здесь государственный аппарат, состоявший глав-
ным образом из мадьяр или мадьяризованных представителей
других народов, являлся проводником одновременно тради-
ционной габсбургской и национальной венгерской политики.
Степень бюрократической централизации в Транслейтании
была выше, чем на западе монархии, методы работы государ-
ственных структур в целом напоминали австрийские, однако
все это было сдобрено большой дозой венгерского национа-
лизма, делавшего мадьяризацию основой политики властей
королевства. Бюрократический аппарат Венгрии был в гораз-
до меньшей степени склонен к достижению компромиссов,
особенно в вопросах межнациональных отношений, и пол-
ностью подчинен интересам мадьярской буржуазно-аристо-
кратической олигархии, располагавшей всей полнотой власти
в стране. Дворянство продолжало играть первую скрипку в
Делах государственного управления, а высшие посты в госап-
парате как бы передавались по наследству: должности членов
правительства из поколения в поколение занимали предста-
вители политически активных и влиятельных семейств Тиса,
Андраши, Кароли, Аппоньи, Баттяни и др.
............................................... 373
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
Стиль работы высших эшелонов австрийской и венгер-
ской бюрократии был неодинаков в разных ведомствах и при
разных начальниках. Так, на венской Балльхаусплатц, в ми-
нистерстве иностранных дел, период кропотливой рутинной
работы при суховатом дисциплинированном педанте Г. Каль-
ноки (министр в 1881—1895) сменился более непринужден-
ной атмосферой при жизнелюбе А. Голуховском (1895—1906).
Его преемник А. Эренталь (1906—1912) придерживался авто-
ритарных методов руководства, а ставший министром после
смерти Эренталя Л. Берхтольд (1912—1915), наоборот, пред-
почитал коллегиальность. Тем не менее нечто общее в работе
практически всех ведомств монархии было. Во-первых, оста-
вался жив йозефинистский дух просвещенной бюрократии,
носители которого были уверены в том, что данные «сверху»
правильно составленные и строго соблюдаемые законы спо-
собны регулировать жизнь общества в интересах управляю-
щих и на благо управляемых. Законы Австро-Венгрии дейст-
вительно были достаточно либеральны, но в то же время на-
столько консервативны, чтобы исключить возможность
реального демократического контроля за деятельностью госу-
дарственного аппарата. «Влиятельность австрийского чинов-
ничества... была обусловлена тем, что конституционные орга-
ны законодательной власти, т. е. рейхсрат и ландтаги, созда-
вались рядом с уже существовавшими традиционными...
органами власти исполнительной. Эта двойственность госу-
дарственного управления и самоуправления была одной из
характерных черт австрийской системы власти. Существен-
ным при этом было то, что исполнительные органы, как мест-
ные, так и центральные, хоть и находились до некоторой сте-
пени под общественным контролем и формально не могли
действовать по собственному произволу, тем не менее остава-
лись центром тяжести государственного аппарата. Исполни-
тельная власть интерпретировала законодательство и в своей
повседневной практике сама определяла формы и методы
практического применения законов... Чем ниже по ступень-
кам государственной иерархии, тем больше была реальная
374 ....................===
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
власть конкретного чиновника» (Urban О. Frantisek Josef I. Pra-
ha, 1999. S. 238).
Во-вторых, австрийская бюрократия, в отличие от опрус-
саченной германской, всегда была, с одной стороны, менее
дисциплинированной, но с другой — более мягкой, допускав-
шей возможность разрешения конфликтных ситуаций не
только распоряжениями вышестоящих инстанций, начиная с
императора, но и путем взаимной договоренности конфлик-
тующих сторон (как, например, случилось при урегулирова-
нии языковой проблемы в Моравии в 1905-м и Буковине в
1910 г.). Такая гибкость бюрократического аппарата имела и
свои теневые стороны — в первую очередь знаменитую «ав-
стрийскую лень», стремление дать событиям естественный
ход, надеясь на то, что время само разрешит возникшие про-
блемы ко всеобщему удовольствию. Как правило, подобные
ожидания не оправдывались. Тем не менее трудно не согла-
ситься с выводом чешского историка Ф. Шамалика: «Просве-
щенные бюрократы в Австрии, в отличие от своих на первый
взгляд куда более успешных прусских коллег, сохранили боль-
ше... сдержанности и скептицизма, прагматизма и здравого
смысла, что, с одной стороны, нашло свое выражение в духе
терпимости и размахе пресловутой «австрийской безалабер-
ности», но с другой стороны — защитило общество от... под-
чинения гражданских прав и свобод полумистическому культу
государства и иерархии... Австрийская традиция — в отличие
от прусской — смогла сохранить более трезвый, инструмента-
ЛЙстский подход к государству...» (Samalik F. Uvahy о dejindch
ceskepolitiky. Praha, 1996. S. 244 —245).
Если сопоставить множество свидетельств и воспоминаний
людей, живших в первые годы XX в. в разных европейских стра-
нах, нетрудно прийти к выводу, что в Австро-Венгрии государст-
венный аппарат, в первую очередь гражданские ведомства, вел
себя относительно цивилизованно и оставлял индивиду доста-
точно свободы и простора для действий — во всяком случае, куда
больше, чем в чрезмерно милитаризованной Германии или само-
державной России. Коррупция, естественно, была свойственна
чиновникам практически во всех странах, но ее уровень в госу-
375
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
дарстве Габсбургов, особенно в западной его части, не шел ни в
какое сравнение, например, с той же Россией, Италией или Ис-
панией. Дуалистическая монархия была правовым государством,
и даже те случаи, когда власти действовали в обход обычных за-
конов, были предусмотрены законами чрезвычайными (наибо-
лее известной была статья 14 «декабрьской конституции» 1867 г.
позволявшая императору в кризисных ситуациях управлять за-
падной частью монархии, не советуясь с законодательной влас-
тью; на Венгрию действие этой статьи не распространялось). Все
изменилось после 1914 г., когда рейхсрат был надолго распущен,
полномочия многих гражданских учреждений переданы воен-
ным властям, в ряде областей монархии введено чрезвычайное
положение и резко ограничены гражданские свободы. В разделе,
посвященном Первой мировой войне, об этом будет сказано до-
статочно подробно, пока же отметим, что именно с началом вой-
ны сошел на нет просвещенный дух австрийской бюрократии, а
власть закона сменилась властью грубой силы.
Конец старого австрийского чиновничества, умиравшего
вместе с монархией, блестяще описан в «ностальгических»
романах Йозефа Рота «Капуцинский склеп» и «Марш Радец-
кого». Главный герой последнего, глава одного из многочис-
ленных австрийских округов барон Франц фон Тротта — ти-
пичный бюрократ средней руки, лояльный, честный, консер-
вативный и несколько закосневший чиновник, этакий Франц
Иосиф в миниатюре (автор намеренно придал своему персо-
нажу сходство с императором, вплоть до пышных бакенбар-
дов, впрочем, действительно популярных в чиновной среде
эпохи Франца Иосифа). Тротта окружен разными людьми,
многие из которых высказывают «крамольные» идеи, не верят
в будущее монархии — и постепенно вера в стабильность и
вечность государства, которому он служит, покидает и душу
чиновника. На войне гибнет его сын, Австро-Венгрия поне-
многу катится в пропасть, и в этих условиях ежедневная по-
груженность окружного администратора в бумажные дела на-
поминает попытку заслониться зонтиком от летящей бомбы-
«Каждый день он шел на работу. Никто не мог и представить
себе, что господин фон Тротта уже ни во что не верит... Он на-
57*------ ~
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
поминал виртуоза, в котором погас огонь, в чьей душе темно и
пусто, но чьи пальцы с холодным, давно усвоенным мастерст-
вом находят верные тона». Йозеф Рот заставил своего персо-
нажа умереть в тот день, когда Франц Иосиф I был похоронен
в склепе венской церкви капуцинов. Жизнь обыкновенного
чиновника закончилась одновременно с жизнью чиновника-
императора и почти одновременно с историей империи, од-
ним из столпов которой была просвещенная консервативная
бюрократия. Новая эпоха больше не нуждалась в ней.
* * *
После падения кабинета К. Бадени (1897) монархия всту-
пила в период политической нестабильности, когда работа
рейхсрата была парализована стычками депутатов разных на-
циональностей. Особенно ожесточенными оказались столк-
новения между немцами и чехами. Противоречия между ними
не сводились лишь к вопросам употребления того или иного
языка в качестве официального; это был, по справедливому
замечанию А. Дж. Тэйлора, «конфликт между двумя нациями
с собственными историческими традициями, столкновение
королевства св. Вацлава со Священной Римской империей
германской нации. Он не мог быть разрешен мирным путем»
(Taylor, 214 —215). Будущий основатель Чехословакии про-
фессор Т. Г. Масарик, ставший на рубеже XIX—XX вв. одной
из видных фигур чешской политики, писал в 1899 г. своему
более консервативно настроенному коллеге К. Крамаржу: «Глав-
ное: вы боитесь за Австрию! Я — нет. Палацкий сказал: были
мы до Австрии, будем и после нее. Но если у Палацкого это
была лишь фраза, то я хочу, чтобы это был — факт».
Чехи бросили вызов положению австро-немцев как приви-
легированной нации, и разрешение конфликта в их пользу могло
поставить под сомнение сам принцип разделения народов мо-
нархии на привилегированные и «остальные», на котором держа-
лась дуалистическая система. Это понимали не только чешские и
австро-немецкие политики, но и представители других нацио-
нальностей. В результате формировавшиеся политические элиты
377
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
других славянских народов стали все чаще выдвигать требова-
ния, аналогичные чешским, в своих провинциях. Эти требования
наталкивались на ожесточенное сопротивление «исторических»
наций — венгров в Транслейтании, поляков в Галиции, немцев в
Крайне (провинции, населенной главным образом словенцами),
итальянцев в Далмации и т. д. В 1897—1900 гг. усилились призна-
ки раскола народов монархии на два лагеря. Разрыв между.ними
увеличивался в последующие годы, Несмотря на усилия властей
по сохранению внутреннего мира.
Тем не менее в 1900 г. внутриполитическая обстановка
еще не казалась безнадежной. Стремясь восстановить эффек-
тивность государственного управления, император в очеред-
ной раз сделал ставку на лояльную наднациональную бюро-
кратию, назначив премьер-министром Цислейтании Эрнста
фон Кёрбера — одного из самых способных представителей
австрийского высшего чиновничества. Казалось, появилась
давно ожидавшаяся консерваторами «твердая рука», способ-
ная навести порядок в запутанных австрийских делах. Кёрбер
напоминал своего современника П. А. Столыпина: он тоже
полагал, что укрепление благосостояния народов монархии
будет способствовать смягчению политических противоре-
чий, а потому сосредоточился на экономических и финансо-
вых реформах. В 1902 г. ему удалось — впервые за 4 года — до-
биться принятия госбюджета законным путем, с одобрения
рейхсрата. Тем не менее надежды главы императорского пра-
вительства на нормализацию обстановки не оправдалось:
парламент вновь вышел из-под контроля, стычки на нацио-
нальной почве продолжались. В 1904 г. Кёрбер подал в отстав-
ку, и после переходного кабинета П. фон Гауча к власти в 1906 г.
пришел новый «премьер с идеями» — Макс Владимир фон Бек.
Годом раньше в Моравии удалось прийти к соглашению
между местными чехами и немцами, которое многие полити-
ки поспешили назвать примером разрешения этнических
противоречий для всей монархии. «Моравский компромисс»
(1905) заключался в разделении этой провинции на ряд райо-
нов, официальным языком в каждом из которых становился
язык большинства — соответственно чешский или немецкий.
378
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
Выборы в местный ландтаг проходили в двух национальных
куриях, причем соотношение депутатов в палате было извест-
но заранее — 73 чеха и 40 немцев. Каждый взрослый обита-
тель Моравии регистрировался по месту жительства в соот-
ветствии со своей национальной принадлежностью — как чех
или немец. Таким образом, национальность «низводилась...
до уровня некой личной характеристики — такой же, как, на-
пример, цвет волос» (Taylor, 214), что должно было способст-
вовать снижению межнациональной напряженности. Одна-
ко, как отмечает Р. А. Канн, «хотя персональный принцип (в
решении национального вопроса. — Я.Ш.) и был более тон-
ким и подходящим способом достижения справедливости в
отношениях между народами, чем национально-территори-
альная автономия, в долгосрочной перспективе он не годил-
ся... Будучи более справедливым, чем автономия, он имел
слишком мало общего с вожделенным [для националистов]
национально-государственным самоопределением» (Капп R. А.
A History of the Habsburg Empire 1526—1918. L., 1974. Pp. 442—443).
Опыт Моравии имел и ряд других недостатков. Во-первых,
пропорция, в которой кресла в ландтаге были разделены между
двумя народами, не отражала их реального соотношения: немцы
составляли лишь 27% населения Моравии, однако контролиро-
вали более трети депутатских мест. Во-вторых, не были учтены
интересы представителей других национальностей, живших в
провинции; например, местные евреи были вынуждены реги-
стрироваться как чехи или немцы, что впоследствии, после кру-
шения монархии, имело для многих из них печальные последст-
вия. В-третьих, Моравия не относилась к числу земель, обладав-
ших богатыми историческими традициями и имевших потому
«принципиальное» значение для того или иного из обитавших
там народов. Возможно, по этой причине компромисс стал воз-
можен именно здесь (а в 1910 г. — в отдаленной Буковине, где
удалось согласовать интересы сразу четырех народов — поляков,
немцев, украинцев и румын), но ничего подобного так и не про-
изошло в провинциях, располагавших большим историческим и
политическим весом — например, в Богемии, Галиции или Тран-
сильвании.
379
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
Правительство Бека попробовало разрешить конфликты
между народами монархии другим способом. Речь шла о вве-
дении всеобщего избирательного права, что, как полагали
Франц Иосиф и его премьер, помогло бы обуздать национа-
листические страсти в рейхсрате. «Политическая жизнь авст-
рийской части империи Габсбургов была парализована имен-
но в результате... разделения по национальным интересам...
Парламентская система потерпела полный крах, так как ни
одно правительство не могло получить большинства в парла-
менте. Поэтому введение всеобщего избирательного права в
1907 году было не только уступкой соответствующим требова-
ниям, но и отчаянной попыткой мобилизации масс избирате-
лей, которые стали бы голосовать не по национальному при-
знаку (например, за католиков или даже за социалистов),
против непримиримых и вечно конфликтующих националь-
ных блоков» (Хобсбаум Э. Век империи. 1875—1914. Ростов-на-
Дону, 1999. С. 135). Когда один из богемских аристократов в
разговоре с императором стал убеждать его, что результаты
всеобщих выборов, могут быть непредсказуемыми, Франц
Иосиф спокойно ответил: «Да, наверное, придет много соци-
алистов». Как видим, «красная угроза» представлялась монар-
ху куда менее опасной, чем национализм и сепаратизм.
В мае 1907 г. в Цислейтании впервые состоялось всеоб-
щее прямое равное и тайное голосование на выборах в рейхс-
рат, в которых имело право участвовать все мужское населе-
ние западной части монархии в возрасте от 24 лет. Выборы
проходили по мажоритарной системе в одномандатных окру-
гах. Прогноз старого императора в целом оправдался: из 516 де-
путатских мест 96 завоевали христианские социалисты и 87 —
социал-демократы. Но одержать победу над националистами
не удалось: только Немецкий национальный союз, объеди-
нявший представителей австро-немецких националистичес-
ких и либеральных партий, получил 90 кресел в парламенте.
Оказались представлены в рейхсрате и младочехи, и поль-
ские, словенские, украинские, румынские националисты...
Вторые и последние свободные выборы, состоявшиеся в за-
падной части монархии в 1911 г., не слишком изменили кар-
380 ^ =====
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
тину. Более того: многие левые, на последовательный интер-
национализм и лояльность которых рассчитывали при дворе,
оказались заражены националистическими настроениями
столь же сильно, как их политические противники из либе-
рального лагеря. Таким образом, демократизация избиратель-
ной системы в Цислейтании не выполнила ту задачу, которую
перед ней ставили император и его помощники. Национа-
лизм оказался куда более сильным и опасным противником,
чем они предполагали.
Говоря о растущем национализме народов Австро-Венгрии,
не стоит, однако, забывать, что вплоть до Первой мировой
войны среди сколько-нибудь влиятельных политических сил ду-
найской монархии не было ни одной, которая открыто выступала
бы за ликвидацию государства Габсбургов. Программа австро-
немецких националистов, одобренная их съездом в 1897 г., требо-
вала административного преобразования монархии и германиза-
ции ее западных земель, но не упразднения единого государства.
А вышеупомянутый Т. Г. Масарик, критиковавший других поли-
тиков за чрезмерную «заботу об Австрии», сам в 1905 г. утверж-
дал: «Наша (т. е. чешская. — Я.Ш.) политика не может быть ус-
пешной, если ее движущей силой не будет подлинная сильная
заинтересованность и забота о дальнейшей судьбе Австрии —
причем речь идет не о бессознательной пассивной лояльности...,
а о культурных и политических усилиях, соответствующих по-
требностям нашего народа работать во имя совершенствования
всей Австрии и ее политического устройства». Австро-Венгрия,
при всех недостатках ее политической системы и бесконечных
внутренних противоречиях и конфликтах, тем не менее пока
представлялась центральноевропейским народам меньшим злом —
государственным образованием, способным развиваться, совер-
шенствоваться и в целом удовлетворительно защищать интересы
своих граждан.
Новые тучи на внутриполитическом горизонте монархии
начали собираться накануне Первой мировой, когда снова
Резко обострился чешско-немецкий конфликт. Граф Карл
Штюргк, занявший пост главы правительства Цислейтании в
1911 г., не отличался ни политической изворотливостью Та-
381
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
аффе, ни харизматическим обаянием Кёрбера, ни основа-
тельностью Бека. После того, как в декабре 1913 г. чешские
депутаты рейхсрата вновь прибегли к испытанному средст-
ву — бойкоту парламентских заседаний, премьер-министр об-
ратился к императору с просьбой распустить рейхсрат, работа
которого в который раз оказалась парализованной, и править
западной частью монархии в соответствии со статьей 14, т. е.
фактически самодержавно. 16 марта 1914 г. Франц Иосиф удов-
летворил пожелание Штюргка. Цислейтания на ^ри года ли-
шилась законодательной ветви власти. Руки у правительства
оказались развязаны, однако в целом случившееся «представ-
ляло собой большой шаг назад в политическом развитии мо-
нархии» (Williamson S. R., Jr. Austria-Hungary and the Origins of
the First World War. London, 1991. P. 185). Трудно сказать, как
долго сохранялось бы такое положение в мирное время, одна-
ко начавшаяся война лишь усугубила ситуацию, снабдив до-
полнительными аргументами сторонников «беспарламент-
ского» правления. В 1917 г., когда преемник Франца Иосифа
Карл I попытался вернуться к конституционным методам,
было слишком поздно: война сделала противоречия между
центральноевропейскими народами неразрешимыми.
* * *
Всеобщее избирательное право использовалось Веной в
качестве средства политического шантажа при переговорах с
руководством Венгрии. Обстановка здесь в первые годы XX в.
была не менее напряженной, чем в Цислёйтании. Для восточ-
ной части габсбургской монархии были характерны два ос-
новных внутриполитических противоречия: с одной стороны,
между мадьярами и остальными народами Венгерского коро-
левства, с другой — между элитарно-аристократическим ха-
рактером венгерской политики, унаследованным от предыду-
щих эпох, и процессами демократизации, которые протекали
по всей Европе и не обошли стороной Венгрию.
Всеобщее избирательное право угрожало как монополии ма-
дьярского этноса на власть в исторической Венгрии (при том,
382-----------
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
что в 1910 г. мадьяры составляли лишь 48% населения Венгер-
ского королевства и 20% всех жителей дунайской монархии), так
и привилегиям венгерской элиты. Если в 1848 г. правом голоса в
землях короны св. Стефана обладали около 10% населения (поч-
ти исключительно венгры), то за годы дуализма доля избирате-
лей несколько снизилась — в то время как практически во всех
европейских странах во второй половине XIX в. она резко воз-
росла. Неудивительно, что в этих условиях мадьяры по-прежне-
му располагали более чем 90% мест в парламенте королевства.
Именно поэтому угроза демократизации политической системы
была использована императором и его советниками при урегули-
ровании острейшего политического кризиса, который разразил-
ся в Венгрии в 1905—1906 гг.
Либеральная партия, почти безраздельно господствовав-
шая в венгерской политике при К. Тисе, в 90-е гг. вступила в
период упадка. Ей противостояли, с одной стороны, консер-
ваторы, с другой — национал-радикалы во главе с сыном
Л. Кошута Ференцем; нельзя было сбрасывать со счетов и со-
циал-демократов, чья популярность среди беднейших слоев
населения с каждым годом росла. В 1903 г. император назна-
чил новым премьером Венгрии сына К. Тисы Иштвана. Этот
выдающийся государственный деятель понимал, что в изме-
нившихся исторических условиях Венгрии нужна качествен-
но новая политика, но, на беду свою и страны, так и не смог
отойти от традиций и стереотипов, опутывавших венгерскую
политическую систему и мешавших свободному развитию об-
щества.
Очень скоро Тиса-младший столкнулся с объединенной
парламентской оппозицией в составе консерваторов, части
либералов, покинувших правящую партию, и националис-
тов — Партии независимости Ф. Кошута. Оппозиционеры —
в который раз! — требовали пересмотра условий компромисса
1867 г., ликвидации таможенного союза с Цислейтанией и
фактического превращения Австро-Венгрии в унию двух го-
сударств, объединенных лишь особой монарха. На выборах,
состоявшихся в январе 1905 г., коалиция, ядро которой соста-
вила Партия независимости, завоевала большинство мест в
*-— .'. ..... .....= ,.= 383
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
парламенте. Непримиримость кошутовцев и нежелание им-
ператора идти на уступки, прежде всего в вопросах, касав-
шихся армии, привели к новому разрыву между Веной и вен-
герскими политиками. В июне 1905 г. Франц Иосиф назначил
премьер-министром королевства лояльного престолу генерала
Гёзу Фейервари. Тот начал сложную политическую игру, пы-
таясь использовать против националистической оппозиции
социал-демократов и представителей национальных мень-
шинств. Однако ситуация вышла из-под контроля: левые тре-
бовали от властей радикальных социальных реформ, невен-
герские народы королевства настаивали на расширении их
политических прав, а Тиса и его либералы, поначалу лояль-
ные новому кабинету, в‘ свою очередь, возмутились попытка-
ми Фейервари «надругаться над венгерской независимостью».
Венгерская оппозиция попыталась привлечь на свою сторо-
ну хорватов и сербов, политические представители которых в
конце 1905 г. выступили с так называемой «Задарской деклара-
цией». Они требовали строгого соблюдения условий Нагодбы
(венгерско-хорватского компромисса) и перевода Далмации, где
славянское население составляло подавляющее большинство,
под хорватскую юрисдикцию. Характерно, что в «Задарской дек-
ларации» о сербах и хорватах говорилось как о «едином народе
под разными именами» — одно из основных положений идеоло-
гии югославянства, получившей некоторое распространение на
юге монархии. Мадьярские политики выразили желание пойти
навстречу хорватам, однако после того, как им удалось добиться
соглашения с Веной (см. ниже), забыли о своих обещаниях. Хор-
ваты и сербы были обмануты во второй раз: в 1848 г. Габсбурги,
использовав их лояльность при подавлении венгерской револю-
ции, и не Подумали отблагодарить югославянских подданных; в
1906-м уже венгры использовали их в своих интересах во время
конфликта с Габсбургами. Такая политика была чрезвычайно
близорука, поскольку отталкивала южных славян и от Будапеш-
та, и — позднее — от Вены. Между тем до сих пор «подавляющее
большинство хорватов и даже большая часть сербов, живших в
пределах монархии, выступали за ее сохранение и требовали
лишь улучшения условий своего национального развития. На-
стоящей проблемой здесь был не югославянский экстремизм и
384 —........................... , л л......
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
непримиримый национализм, а непреклонная политика мадья-
ризации, проводившаяся правящими кругами Венгрии, с кото-
рыми Франц Иосиф в 1906 г. опять пошел на компромисс» (Tay-
lor, 227).
В феврале 1906 г., когда обстановка в Венгрии была нака-
лена до предела, «апостолический король» фактически совер-
шил государственный переворот: войска оцепили здание пар-
ламента в Будапеште и не дали депутатам возобновить работу,
действие венгерской конституции было приостановлено. Но
вслед за кнутом монарх показал венграм пряник: националис-
тическая коалиция получила право сформировать правитель-
ство — в обмен на отказ от военной реформы, утверждение
ряда торговых соглашений, подписанных кабинетом Фейерва-
ри, и фактическое примирение с дуализмом в его прежнем
виде. Главной же уступкой Франца Иосифа стал отказ от вве-
дения всеобщего избирательного права в землях короны св.
Стефана. На планах демократизации венгерской политики
был поставлен крест, и это стало победой мадьярской полити-
ческой элиты, которая вновь проявила изрядное лицемерие:
«В радикальных антиавстрийских лозунгах националистов,
денно и нощно клявшихся именем легендарного Кошута, не-
достатка не было. Но и склонности к компромиссу с динас-
тией и Австрией у этих политиков было вполне достаточно»
(Исламов. Распад Австро-Венгерской монархии и его последст-
вия// Пролог..., 352).
На выборах в мае 1906 г. Партия независимости и ее союз-
ники получили подавляющее большинство голосов. Новый
кабинет сформировал Ш. Векерле, министрами стали Ф. Ко-
шут, Д. Андраши-младший и другие лидеры победившей коа-
лиции. Политика мадьяризации при этом правительстве на-
бирала обороты. Так называемый «закон Аппоньи» (1907)
сделал обязательным изучение венгерского языка в невенгер-
скйх начальных школах. Тогда же знание венгерского стало
Вменяться в обязанность работникам железных дорог, в том
Числе в Хорватии, что противоречило Нагодбе. Наиболее силь-
но последствия политики мадьяризации ощущались в Слова-
кии: число начальных школ с обучением на словацком языке
385
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
с середины 80-х гг. XIX в. до 1914 г. снизилось в 3,5 раза; из
1664 государственных чиновников, работавших в 1910 г. в сло-
вацких районах, лишь 24 были словаками, из 750 врачей — толь-
ко 26. В 1907 г. в словацкой деревне Чернова венгерские жан-
дармы открыли огонь по толпе, убив 12 человек. Причиной
была акция протеста местных жителей, не желавших, чтобы
церковь в Чернове освящал венгерский, а не словацкий свя-
щенник (последним, кстати, был А. Глинка, с 1912 по 1938 г. —
лидер словацких националистов в Венгерском королевстве, а
затем в Чехословацкой республике). С 1898 по 1908 г. по обви-
нениям в подстрекательстве к беспорядкам, оскорблении
венгерского флага, антигосударственной пропаганде и т. п. в
королевстве были осуждены 503 словака и 216 румын.
Тем не менее было бы недопустимым преувеличением гово-
рить о каком-то организованном сопротивлении «непривилеги-
рованных» народов Венгрии политике правительства или об их
стремлении к национально-государственному самоопределению
в той форме, какую оно приобрело в 1918 г. Пожелания нацио-
нальных меньшинств не шли далее федерализации габсбургского
государства (см., например, вышедшую в Вене в 1906 г. книгу
трансильванского политика, румына по национальности, А. По-
повичи «Соединенные Штаты Великой Австрии») или возмож-
ности свободного развития собственной культуры. Сербский ир-
редентизм — стремление к воссоединению с Сербией в рамках
единого национального государства — приобрел действительно
широкое распространение среди сербов, живших в землях коро-
ны св. Стефана, лишь в последние годы перед мировой войной.
Румынского ирредентизма в Трансильвании практически не
было вплоть до 1914 г. — поскольку власти Румынии, долгие го-
ды балансируя между Антантой и Тройственным союзом, не же-
лали портить отношения с Австро-Венгрией и не оказывали су-
щественной поддержки румынским националистам в государст-
ве Габсбургов. Румынская национальная партия, постепенно
приобретавшая все больший политический вес, до поры до вре-
мени ограничивалась лишь требованиями национального равно-
правия и ограниченной автономии. Таким образом, курс на ма-
дьяризацию сыграл свою роль в обострении межнациональных
противоречий, но вряд ли можно считать его одной из основных
386.....
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
причин краха Австро-Венгрии. Мадьяризация была лишь следст-
вием порочного принципа неравенства народов монархии, на
котором — пусть не формально, но фактически — основывался
дуализм.
К 1910 г. консервативно-националистическая коалиция
Векерле — Аппоньи — Кошута стала трещать по швам. На поли-
тическую сцену вновь вернулись либералы во главе с И. Тисой —
теперь под именем Национальной партии, которая одержала
убедительную победу на выборах 1910 г. Тиса склонялся к
мысли, что проведение необходимых экономических и соци-
альных реформ возможно лишь при сильном правительстве,
способном обуздать извечную венгерскую вольницу, грызню
и столкновения противоборствующих группировок. Тиса,
снова возглавивший венгерский кабинет в 1912 г., не был де-
мократом и сопротивлялся введению всеобщего избиратель-
ного права. Однако именно он в конце концов провел рефор-
му, расширившую электорат Венгерского королевства почти
вдвое — с 1 до 1,9 млн. человек (1913).
Тем не менее общий характер государственно-политичес-
кого устройства Венгрии эти половинчатые меры изменить не
могли. Соглашение, достигнутое Францем Иосифом и поли-
тической элитой королевства в 1906 г., этот своего рода второй
Ausgleich, продливший жизнь выдыхавшейся дуалистической
системе, предопределил печальное будущее исторической
Венгрии. «Габсбурги и венгерские дворяне-землевладельцы
никогда не были лучшими друзьями, но их интересы, нередко
по взаимном кровопролитии, каждый раз совпадали в вопро-
се о сохранении монархии и существующего строя. Династия
часто подстрекала крестьян и немадьярские народы к выступ-
лениям против мятежного дворянства, но никогда и не думала
о том, чтобы начать править без помощи последнего; хотя
Франц Иосиф чувствовал сильную неприязнь по отношению
к магнатам-оппозиционерам и вечно недовольной мелкой
Шляхте, он понимал, что для сохранения великодержавного ста-
туса [Австро-Венгрии] они необходимы» (Kontler, 273—274).
Последнее, впрочем, было иллюзией: ставка на традицион-
ную политическую элиту Венгрии не только осложняла отноше-
387
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
ния династии с «непривилегированными» народами королевст-
ва, но и ограничивала простор для действий Вены во внешней
политике, поскольку венгерские правящие круги, боявшиеся
«славянской угрозы», были ориентированы на теснейший союз с
Германией. Это отлично сознавали и в Берлине. Еще в 1897 г.
германский посол в Вене князь Лихновски писал Вильгельму II в
одном из меморандумов: «Нынешний [австрийский] централизм
стоит на фундаменте дуалистической конституции. Дуалисты —
наши друзья; это немцы — помимо мощного национального
движения, большая часть... клерикалов, особенно в альпийских
землях, — а также нынешние [политические] представители вен-
гров и поляков. Основой дуалистической конституции служит
владычество (Vorherrschaft) немцев, венгров и поляков в импе-
рии, следствием чего является союз с Германией».
Шанс провести радикальное реформирование государст-
венно-политического устройства Венгрии (а затем и монар-
хии в целом), первым шагом к которому могло стать введение
всеобщего избирательного права в обеих частях габсбургского
государства, — этот шанс, представившийся в 1906 г., был без-
возвратно упущен. 76-летнему Францу Иосифу, усталому, ра-
зочарованному и очень осторожному, кардинальные преобра-
зования были не по плечу — да старый император и не хотел
их, мечтая лишь о спокойствии и стабильности. Между тем
ситуация требовала прямо противоположного — решитель-
ных действий, поскольку «вопрос о пересмотре дуалистичес-
кого компромисса и преобразовании габсбургских владений в
федерацию на этнической основе приобретал необычайную
остроту... Такое преобразование могло быть успешным лишь
в том случае, если бы монархия обеспечила себе поддержку
низшей части среднего класса (lower middle classes), крестьян
и рабочих разных национальностей по всей империи — может
быть, утратив поддержку централистской бюрократии, крупных
предпринимателей, офицерства и, возможно, церкви. Иными
словами, монархия должна была решить вопрос о том, стоит
ли сотрудничество с массами, чьи политические и социаль-
ные интересы не обязательно предполагали верность монар-
хическому принципу, того, чтобы лишиться поддержки со
388==^__.............. .......................
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
стороны классов, которые традиционно служили опорой тро-
на» (Кат, 1, 140—141).
Так венгерский кризис стал предпоследней развилкой на
пути Австро-Венгрии в небытие, предпоследней возможнос-
тью сойти с этой дороги. Самая же последняя ждала монар-
хию и династию летом 1914 г.
ШАГ ЗА ШАГОМ К КАТАСТРОФЕ
...Короля и королеву изрубили саблями, а изуродованные
тела выбросили из окна на каменные плиты двора. Так в ночь
на 11 июня 1903 г. закончилось царствование сербской динас-
тии Обреновичей. Короля Александра, последнего представи-
теля этой династии, и его жену Драгу убила группа офицеров-
заговорщиков, недовольных самовластием взбалмошной и не-
популярной королевы, под каблуком у которой находился
слабый супруг, коррупцией и воровством, процветавшими
при Обреновичах, и проавстрийской политикой Александра,
который в этом отношении шел по стопам своего отца Мила-
на. После переворота, вызвавшего ужас и отвращение в евро-
пейских столицах, победившие заговорщики позвали на бел-
градский трон уже немолодого принца Петра Карагеоргиеви-
ча — потомка «Черного Георгия» (Карагеоргия), героя борьбы
за независимость Сербии, воевавшего против турок в начале
XIX в.
Событиям в Белграде было суждено оказать немалое вли-
яние на дальнейший ход европейской политики. Новый ко-
роль Петр I, напуганный страшной участью своего предшест-
венника, находился под сильным влиянием военной верхушки,
У которой большой популярностью пользовались идеи велико-
сербского национализма, югославизма и панславизма. Влия-
ние Австро-Венгрии в Сербии стало стремительно умень-
шаться, зато столь же быстро росло влияние России. Некото-
рые представители русских правящих кругов (например, Н.
Гартвиг, занимавший пост посла России в Белграде с 1909 по
1914 г.) старательно поддерживали в горячих головах сербских
389
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
политиков мечты о воссоздании средневековой «Великой
Сербии» — с включением в нее Боснии и Герцеговины, а
также всех земель монархии Габсбургов, населенных южными
славянами. На Балканах завязался новый гордиев узел межго-
сударственных противоречий.
Резкому ухудшению отношений с Белградом способствовала
и неразумная экономическая политика императорского прави-
тельства. До начала XX в. Сербия находилась в хозяйственной за-
висимости от Австро-Венгрии, куда направлялось до 90% серб-
ского экспорта — живой скот, мясо, фрукты, некоторые виды
тканей и т. п., в обмен на которые сербы получали разнообраз-
ную продукцию, австрийских и венгерских предприятий — от
ткацких станков до оружия. Но в 1906 г. сербское правительство
заключило таможенное соглашение с Болгарией, несколько
уменьшавшее зависимость рынка Сербии от товаров из дунайской
монархии. В ответ Вена и Будапешт объявили Белграду таможен-
ную войну, вошедшую в историю как «свиная» (из-за основной
статьи сербского экспорта). Это было колоссальной ошибкой,
поскольку Сербия не только не была поставлена на колени, на
что рассчитывали при венском дворе, но и сумела быстро найти
замену импорту из государства Габсбургов. Так, на смену вин-
товкам чешского производства пришла продукция французской
оружейной фирмы «Шнайдер — Крезо», а многие другие виды
товаров, ранее ввозившиеся из Австро-Венгрии, сербы теперь
покупали в Германии. В Вене могли сколько угодно сетовать на
«вероломство» германского союзника, но факт оставался фак-
том: к 1910 г. сербский рынок для монархии был практически по-
терян, и министр сельского хозяйства Сербии Стоянович с удов-
летворением отмечал, что «нынешнее правительство находится в
куда более благоприятном положении по отношению к Австро-
Венгрии при заключении торговых соглашений, поскольку—
последние годы показали, насколько несоразмерными были [преж-
ние] австро-венгерские требования». Габсбурги проиграли «сви-
ную войну», утратив вместе с перспективным рынком сбыта и
остатки политического влияния в Сербии.
Конечно, в столицах великих держав понимали, что дело
не в Сербии, которая оставалась небольшим, довольно отста-
лым в экономическом и военном плане государством, вряд ли
390 -..............
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
способным самостоятельно противостоять северному соседу в
случае вооруженного конфликта (впрочем, как показали пер-
вые месяцы мировой войны, потенциал сербского сопротив-
ления заметно недооценивался австрийцами). За спиной Бел-
града стояла Россия, рассматривавшая Сербию как своего
рода таран, которым она проломит ворота, ведущие к господ-
ству на Балканах, включая вожделенную цель русской импер-
ской политики — власть над Босфором и Дарданеллами, а их
посредством — над всем восточным Средиземноморьем. Од-
нако эта цель находилась в прямом противоречии с интересами
Австро-Венгрии, для которой Балканский полуостров оста-
вался «мягким подбрюшьем», местом, откуда исходила наи-
большая угроза стабильности и самому существованию габс-
бургской монархии. Благодаря вмешательству других великих
держав Габсбургам в 1878 г. удалось предотвратить оконча-
тельное утверждение России на Балканах и создание там
крупного православного государства, которое могло бы пре-
тендовать на роль «балканского Пьемонта» — потенциально-
го объединителя южных славян. В начале XX в. благодаря рус-
ско-сербскому сближению призрак этого «Пьемонта» вновь
стал пугать венских политиков.
Взаимное недоверие правящих кругов России и Австро-
Венгрии оставалось глубоким, о чем свидетельствует замеча-
ние русского дипломата С. Сазонова, министра иностранных
дел Российской империи в 1910—1916 гг.: «Относительно
чувств к нам Австрии, мы, со времен Крымской войны, не
могли питать никаких заблуждений. Со дня ее вступления на
путь балканских захватов (имеется в виду оккупация Боснии
и Герцеговины в 1878 г. — Я.Ш.), которыми она надеялась
подпереть расшатанное строение своей несуразной государст-
венности, отношения ее к нам принимали все менее друже-
любный характер» (Сазонов С. Д. Воспоминания. М., 1991. С. 35).
Не меньше предрассудков по отношению к России было и у
некоторых руководителей внешней политики Вены. Тем не
Менее вплоть до 1908 г. русско-австрийские отношения разви-
вались в режиме осторожного, но конструктивного диалога.
Так, 2 октября 1903 г. в замке Мюрцштег было подписано со-
391
Jt. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ,
глашение о сотрудничестве двух держав в македонском во-
просе. (Обстановка в Македонии, принадлежавшей Осман-
ской империи, обострилась настолько, что великие державы
потребовали от султана Абдулхамида II провести в этой про-
винции реформы, которые учитывали бы интересы христиан-
ского населения.) Однако постепенно ситуация на Балканах
менялась, и разрешить новые назревавшие противоречия
Вена и Петербург оказались уже не в состоянии.
Серьезную озабоченность русского правительства вызы-
вали дипломатические маневры габсбургской монархии в
Болгарии и Румынии. Обе эти страны в Вене рассматривались
в качестве противовеса усиливавшейся Сербии, а значит, и
России. Соглашение с Румынией, дополненное в 1896 г. сек-
ретным протоколом по военным вопросам, вроде бы привело
эту страну в германо-австрийский лагерь, однако здесь было
сразу несколько «но». Во-первых, союз был заключен с коро-
лем Румынии Каролем I, который происходил из младшей
ветви рода Гогенцоллернов и был настроен йрогермански, но
не с румынским правительством и парламентом, где остава-
лось немало сторонников сближения с Россией и Францией.
Во-вторых, тот факт, что в состав дунайской монархии входи-
ла Трансильвания с ее многочисленным румынским населе-
нием, обращал друг к другу взоры румынских националистов
по обе стороны границы и служил препятствием для подлин-
ного союза Австро-Венгрии и Румынии. (В 1914—1916 гг. рус-
ская и французская дипломатии умело сыграли на национа-
листических чувствах румын, что в конце концов привело Ру-
мынию в стан держав Антанты.)
Не менее сложной была и обстановка в Болгарии. Князь (с
1908 г. царь) Фердинанд I Саксен-Кобургский, лисья натура
которого вызывала неприязнь у столь разных людей, как
Франц Иосиф, Вильгельм II и Николай II, мечтал о превра-
щении страны, на трон которой он был посажен в 1887 г., в
балканского гегемона — и даже о возможном завоевании
Константинополя. (Фердинанд сфотографировался в костю-
ме византийского императора, чем вызвал у своих коронован-
ных собратьев одновременно возмущение и смех.) Сил ДЛЯ
392
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
этого у Болгарии пока не хватало, к тому же внутри страны
шла постоянная борьба между сторонниками возвращения к
союзу с Россией и политиками, ориентировавшимися на Вену
и Берлин. Царь Фердинанд ловко маневрировал между ними,
и за его страну вплоть до 1915 г. шла упорная дипломатичес-
кая борьба между блоками великих держав — пока наконец
верх не взяли Германия и Австро-Венгрия.
Обстановка на Балканах, давно заслуживших репутацию
«пороховой бочки Европы», с каждым годом все более накаля-
лась. Помимо борьбы великих держав за сферы влияния, регион
раздирали противоречия между молодыми независимыми госу-
дарствами. Так, Болгария, Сербия и Греция враждовали из-за
Македонии. Последняя пока находилась под властью турецкого
султана, но внутренняя слабость Османской империи, которую в
1908 г. потрясла младотурецкая революция, давала каждому из ее
соседей надежду на скорую поживу. Между Румынией и Болга-
рией существовали противоречия из-за Добруджи — области в
низовьях Дуная. Сербия и Черногория рассчитывали на расши-
рение своей территории за счет населенной по преимуществу ал-
банцами южной части адриатического побережья. На эти же
земли зарилась и Италия. Претензии как сербов, так и итальян-
цев на господство в восточной Адриатике, в свою очередь, чрез-
вычайно беспокоили Австро-Венгрию. Балканский котел разо-
гревался все сильнее.
В балканском вопросе дунайская монархия изначально
была обречена на «игру черными», т. е. положение обороняю-
щейся стороны. Военного и экономического потенциала Ав-
стро-Венгрии было недостаточно для того, чтобы рассчиты-
вать на успех в возможной войне против России. Поскольку
столкновение с Сербией также фактически означало бы кон-
фликт с Россией, по отношению к южному соседу монархии
нужно было вести себя предельно аккуратно. Поддержка Гер-
мании могла бы изменить соотношение сил на юго-востоке
Европы в пользу Вены, но до поры до времени в Берлине не
горели желанием воевать за интересы союзника на Балканах.
Более того, германская экспансия на сербский рынок, поте-
рянный австрийцами, несколько осложнила отношения меж-
393
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
ду центральными державами. В качестве противовеса России
Австро-Венгрия могла бы использовать Турцию, но послед-
няя оказалась настолько ослаблена внутренними неурядица-
ми, что ее сложно было рассматривать в качестве серьезного
союзника.
Несмотря на все эти трудности, с 1906 г. внешняя полити-
ка Австро-Венгрии приобрела новый, наступательный харак-
тер. Инициатором изменения курса стал барон (впоследствии
граф) Адоис Лекса фон Эренталь, сменивший на посту мини-
стра иностранных дел монархии умеренного и осторожного
А. Голуховского. За плечами у Эренталя, небогатого дворяни-
на родом из Богемии, была большая дипломатическая карье-
ра. В последние годы перед назначением на Балльхаусплатц
он служил послом в Петербурге, где выучился хорошо гово-
рить по-русски и пользовался симпатиями при дворе Нико-
лая II. Сам Эренталь, в свою очередь, питал к России добрые
чувства и полагал, что, несмотря на все противоречия, обе
державы могут и должны сотрудничать. Бернгард фон Бюлов,
в 1900—1909 гг. занимавший пост канцлера Германии, писал в
мае 1906 г. Вильгельму II, что «многие при австрийском дво-
ре, а особенно барон Эренталь, по-прежнему считают «союз
трех императоров» своим политическим идеалом. Австрия
будет тем сильнее стремиться к союзу с нами, чем более она
будет уверена в том, что наши отношения с Россией в хоро-
шем состоянии... и что Ваша дружба с царем не расстроилась,
несмотря на серьезные внутренние трудности, с которыми
столкнулось его правительство (имеется в виду русская рево-
люция 1905 года. — Я.Ш.у». Тот факт, что именно при Эрента-
ле русско-австрийские отношения испортились окончатель-
но, можно считать примером горькой иронии истории.
Между тем немецкая Weltpolitik, пришедшая на смену бис-
марковскому курсу на поддержание равновесия в Европе, приве-
ла к противостоянию Германии и Великобритании. Отношения
Германии с Францией оставались далекими от нормальных со
времен франко-прусской войны 1870—1871 гг. Франция вышла
из дипломатической изоляции, вступив в начале 90-х гг. в союз с
Россией, антигерманская направленность которого была несо-
394
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
мненна — несмотря на то, что между Петербургом и Берлином не
было крупных геополитических противоречий. Эти противоре-
чия появились позднее, когда резко усилилась активность не-
мецкой дипломатии, военных и деловых кругов на Балканах, в
первую очередь в Турции (см. раздел IX, главу «Расстановка
сил»). Невиданные темпы роста германской экономики в пос-
ледние годы XIX — начале XX вв., впечатляющая программа раз-
вития и перевооружения сухопутных и военно-морских сил, осу-
ществляемая Берлином, колониальная экспансия Германии в
Африке, Китае и Океании — все это способствовало формирова-
нию англо-русско-французского военно-политического блока,
вошедшего в историю как Антанта. Германия понемногу оказы-
валась в изоляции, поэтому дальнейшее сближение с Австро-
Венгрией и Италией в рамках Тройственного союза было для
берлинской дипломатии жизненно важным. Сознавая это, кан-
цлер Б.Бюлов в 1908 г. прямо заявил, что «на Балканском полу-
острове, где у нас есть лишь экономические интересы, определя-
ющими для нас были и останутся пожелания, потребности и ин-
тересы дружественной и союзной нам Австро-Венгрии». Тем
самым Германия фактически благословила рискованную поли-
тику, которую стал проводить на Балканах Эренталь.
Кем был новый шеф австро-венгерской дипломатии —
самонадеянным авантюристом, чьи безрассудные действия в
конечном итоге привели монархию Габсбургов на порог вой-
ны, или решительным политиком, который последовательно
защищал интересы своей страны и добыл для нее крупную
дипломатическую победу? Однозначного ответа на этот во-
прос историки не дают — да, наверное, такого ответа и не су-
ществует. Утверждение о том, что боснийский кризис 1908—
1909 гг., спровоцированный Австро-Венгрией (см. ниже), сам
по себе едва не привел к крупномасштабной войне и послу-
жил прологом к Первой мировой, вряд ли может быть под-
вергнуто сомнению. Однако судить поступки действующих
лиц 1908 г., зная о том, что произошло шесть лет спустя, нель-
зя — ведь ни Эренталь, ни его русские, немецкие, турецкие,
сербские, британские и прочие партнеры об этом знать не
Могли. В то время, когда Эренталь встал во главе австро-вен-
395
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ'
герского внешнеполитического ведомства, «возникло редкое
стечение обстоятельств, благоприятных для усиления пози-
ций дунайской монархии. С одной стороны, изоляция выну-
дила Германию в большей степени учитывать интересы союз-
ника, с другой — в лице Эренталя внешнюю политику Вены
возглавил человек, который смог этой ситуацией воспользо-
ваться. В отличие от некоторых своих предшественников он
обладал инициативой, решительностью и ясным представле-
нием о положении Австро-Венгрии в международной полити-
ке...» (SkrivanA. Cisarskapolitika. Rakousko-Uhersko a Nemecko v
evropske politice v letech 1906—1914. Praha, 1996. S. 22).
* * *
Вот уже тридцать лет Босния и Герцеговина была факти-
чески частью монархии Габсбургов, оставаясь номинально
частью Османской империи. О последней в этой провинции
напоминало немногое — разве что флаги с полумесяцем, ко-
торые вывешивались в людных местах в дни мусульманских
праздников. Положение территорий, оккупированных Ав-
стро-Венгрией в 1878 г., в составе монархии было странным:
ни Цислейтания, ни Венгерское королевство не захотели взять
Боснию и Герцеговину под свою опеку, опасаясь дальнейше-
го обострения этнических и религиозных конфликтов — ведь
население этой области на 42% составляли православные сер-
бы, на 21% — хорваты-католики и на 34% — босняки, или
славяне-мусульмане, чьи предки некогда под давлением ту-
рок приняли ислам. Поэтому управление Боснией и Герцего-
виной осуществлялось императорским и королевским минис-
терством финансов, глава которого граф Каллаи (министр с
1882 по 1903 г.) много сделал для экономического и социаль-
ного развития отсталой провинции. Относительно спокойной
была здесь и политическая обстановка, поскольку оккупаци-
онная администрация старалась не противопоставлять дрУг
другу народы, населявшие Боснию.
Аннексия Боснии и Герцеговины, т. е. ее присоединение к
монархии не только де-факто, но и де-юре, могла бы, по мне-
396........-.-—...................................
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
нию Эренталя, укрепить позиции Австро-Венгрии в стратеги-
чески важной части Балканского полуострова. К немедлен-
ным действиям Вену побуждал и тот факт, что в результате
переворота, осуществленного младотурками в июле 1908 г., в
Османской империи было восстановлено действие конститу-
ции и назначены парламентские выборы. Поскольку Босния
и Герцеговина формально оставалась частью османского го-
сударства, она также получила право послать своих депутатов
в турецкий парламент. Это могло привести к ослаблению кон-
троля Австро-Венгрии над провинцией и грозило в будущем
непредсказуемыми последствиями. 19 августа 1908 г. на засе-
дании кабинета министров Эренталь заявил, что настал вы-
годный момент для аннексии Боснии и Герцеговины. По его
словам, это можно было сделать, не вызвав серьезных внеш-
неполитических осложнений. Экспансионистские планы ми-
нистра иностранных дел были поддержаны начальником ген-
штаба Конрадом фон Гетцендорфом и другими сторонниками
решительных действий. Напротив, наследник престола Франц
Фердинанд, еще недавно симпатизировавший и Конраду, и
Эренталю, считал аннексию авантюрой: «Я решительно про-
тив подобных демонстраций силы, учитывая неблагополуч-
ное состояние наших домашних дел... Я против мобилизации
и не думаю, что мы должны приводить войска в повышенную
боеготовность».
Старый император колебался. С одной стороны, соблазн
окончательно закрепить за монархией некогда завоеванную
территорию был велик. С другой стороны, конфронтация с
Россией, которая могла стать следствием аннексии Боснии и
Герцеговины, никак не входила в планы Франца Иосифа. Од-
нако Эренталь заявил, что достигнет компромисса с русски-
ми — и действительно, 16 сентября на переговорах в морав-
ском замке Бухлау с министром иностранных дел России
А. Извольским ему удалось добиться от последнего обещания,
что Петербург не станет возражать против присоединения
Боснии и Герцеговины к Австро-Венгрии. За пять дней до
этого свидания заместитель Извольского Н. Чарыков, знав-
ший о планах австрийцев, писал своему начальнику, что «ре-
327
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
шение Вены в ближайшее время объявить об аннексии Бос-
нии и Герцеговины представляется... окончательным и беспо-
воротным. [Это] решение... не касается ни наших стратеги-
ческих, ни экономических интересов». В самом деле, геопо-
литическая ситуация на Балканах не должна была измениться
кардинальным образом: Австро-Венгрия лишь окончательно
забирала то, чем фактически владела уже 30 лет. Тем не менее
реакция Петербурга на дальнейшие события оказалась бур-
ной — благодаря некоторым обстоятельствам переговоров
Эренталя и Извольского.
Александр Петрович Извольский, занимавший пост мини-
стра иностранных дел Российской империи в 1906—1910 гг., был
человеком со сложным характером. Его преемник С. Сазонов, в
целом относившийся к Извольскому положительно, пишет о нем
следующее: «Этот талантливый и в сущности добрый, несмотря
на наружное бессердечие, человек имел слабость, которая чрез-
вычайно усложняла и портила жизнь как ему самому, так и всем
его окружающим... Он усматривал во всем, что происходило в
области как политической, так и частных отношений и что могло
касаться его, хотя бы самым отдаленным образом, признаки лич-
ной к себе несправедливости и злого умысла» (Сазонов, 13). К то-
му же Извольский, видимо, страдал манией величия: он был очень
высокого мнения о своих дипломатических способностях.
На встрече с Эренталем Извольский заявил, что Россия не
станет возражать против аннексии Боснии и Герцеговины, ес-
ли Австро-Венгрия, в свою очередь, поддержит требование
Петербурга изменить статус Босфора и Дарданелл. (Россия
уже давно добивалась свободного прохода своего военного
флота через проливы.) Эренталь согласился, поскольку ре-
зонно полагал, что другие великие державы, в первую очередь
Великобритания, не пойдут навстречу пожеланиям русских.
Так и случилось: в Лондоне Извольского ждал холодный от-
каз. Тем временем 6 октября 1908 г. Франц Иосиф официаль-
но объявил об аннексии. Этот шаг, а также тот факт, что шеф
русской дипломатии согласился с экспансионистскими пла-
нами Вены, касавшимися земель, на которые претендовала
Сербия, вызвал бурю негодования среди славянофильски на-
398 - ... —
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
строенной русской общественности. Извольский подвергся
резкой критике в Государственной Думе, а патриотическая
печать обвиняла его чуть ли не в предательстве.
Почувствовав себя одураченным и обиженным, царский
министр заявил, что Эренталь надул его, поскольку в Бухлау,
мол, австрийский дипломат и словом не обмолвился о том,
что Вена совершит аннексию в ближайшие дни, а говорил об
этом лишь как о планах на будущее — без указания конкрет-
ных сроков. Извольский явно лгал, поскольку в конце сентяб-
ря — т. е. в период между встречей в Бухлау и манифестом ав-
стрийского императора об аннексии — на переговорах с не-
мецкими и итальянскими дипломатами он сам упоминал о
том, что Эренталь, скорее всего, представит план аннексии в
начале октября. Старательно растравляя в себе не очень-то
обоснованное чувство обиды, русский дипломат дошел до то-
го, что в разговоре с немецким канцлером Бюловом употре-
бил по отношению к Эренталю совсем не дипломатические
выражения, назвав его «грязным жидом» (ходили слухи, что
предки австрийского министра были еврейскими торговцами).
Венская дипломатия, впрочем, тоже наделала немало глу-
постей. Так, австро-венгерский посол в Париже Кевенхюллер в
разговоре с министром иностранных дел Франции Пишоном об-
ронил фразу о возможности аннексии Боснии и Герцеговины и
ее сроках за несколько дней до того, как об этом было объявлено.
Информация просочилась в парижскую прессу, и изумленный
Извольский, находившийся в то время во Франции, узнал о слу-
чившемся из французских газет, что привело его в состояние
крайнего негодования. Схожие чувства испытал и Вильгельм II,
которого глубоко задело то, что о планах ближайшего союзника
он узнал позже, чем его заклятые враги — французы.
Но главные трудности ждали Австро-Венгрию впереди.
Турция, естественно, не согласилась с потерей (пусть и фор-
мальной) обширной провинции. Будучи неспособной вести
войну, Османская империя, однако, энергично протестовала
У великих держав и объявила бойкот австро-венгерским това-
рам на турецком рынке. Если учесть, что за день до объявле-
ния об аннексии Фердинанд Болгарский провозгласил себя
399
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
царем, а свою страну — полностью независимой (с 1878 г. Бол-
гария номинально имела статус автономного княжества под
сюзеренитетом турецкого султана), обстановка на Балканах
складывалась действительно непростая. К тому же возмути-
лась Сербия, правящие круги которой повели себя так, будто
это они, а не султан, потеряли Боснию и Герцеговину. Бел-
градское правительство объявило мобилизацию резервистов и
выделило дополнительно 16 млн. динаров на покупку оружия
и другие военные расходы.
Мотивы поведения короля Петра и его правительства
вполне понятны. Во-первых, окончательный переход под
контроль Габсбургов Боснии и Герцеговины, где жило немало
сербов, делал проблематичным создание в будущем велико-
сербского государства, о чем не переставали мечтать в Белгра-
де. Во-вторых, стратегическое положение Сербии в результа-
те аннексии ухудшилось: теперь она была окружена австро-
венгерской территорией с трех сторон. Тем не менее, при всей
показной решительности Белграда, сербское правительство
действовало с оглядкой на Петербург и не пошло бы на столк-
новение с Австро-Венгрией без благословения России. Но,
несмотря на все возмущение, вызванное аннексией у русской
общественности, значительная часть которой ставила знак
равенства между понятиями «патриотизм» и «панславизм»,
такого благословения сербы не дождались.
Россия, ослабленная неудачной войной с Японией и рево-
люцией 1905 года, не могла воевать — особенно с учетом того,
что из Берлина прозвучали заверения в безусловной верности
Германии союзу с дунайской монархией. Извольский, сгорая
от злобы и ненависти к австрийцам, тем не менее, вынужден
был успокаивать влиятельного сербского политика Н. Паши-
ча, прибывшего в Петербург за поддержкой, и внушать ему,
что Сербия должна проявить сдержанность. Однозначно против
войны высказался и глава русского правительства П. А. Сто-
лыпин: «Не можем мы меряться силами с внешним врагом,
пока не уничтожены злейшие внутренние враги величия Рос-
сии — эсеры. Пока же не будет проведена полностью аграрная
реформа, они будут иметь силу, пока они существуют, они
400 . ......
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
никогда не упустят ни одного удобного случая для уничтоже-
ния могущества нашей Родины, а чем же могут быть созданы
более благоприятные условия для смуты, чем войной?»
Единственное, что попыталась сделать Россия — это до-
биться некой территориальной компенсации для Сербии за
«потерю» Боснии и Герцеговины. Эренталь резонно возра-
жал, что сербы ничего не потеряли, однако его ссылки на
международное право были в данном случае неубедительны,
поскольку, совершив аннексию, Австро-Венгрия сама нару-
шила решения Берлинского конгресса. Тем временем монар-
хия начала военные приготовления. В начале 1909 г. между
немецким и австро-венгерским генеральными штабами шли
интенсивные консультации о возможных совместных дейст-
виях в случае столкновения с Россией и Сербией (а значит, и с
Францией, связанной с Россией союзными обязательствами).
Готовность центральных держав, особенно Австро-Венгрии,
к войне была неполной. Поэтому Берлин прилагал диплома-
тические усилия к тому, чтобы нормализовать отношения
между Веной и Петербургом.
Между тем дунайская монархия достигла компромисса с
Турцией, которая в обмен на ряд экономических уступок и де-
нежное вознаграждение смирилась как с аннексией Боснии и
Герцеговины, так и с независимостью Болгарии. Соглашение с
Османской империей стало важной победой Эренталя, посколь-
ку тем самым аннексия превращалась из международной пробле-
мы, подлежащей суду великих держав (как это предусматривала
статья 25 Берлинского соглашения 1878 года), в проблему дву-
сторонних отношений Австро-Венгрии и Турции. Претензии
России и Сербии, равно как и неудовольствие, неоднократно вы-
раженное британским кабинетом, теряли всякую обоснован-
ность.
8 (20) марта под председательством Николая II состоялось
заседание русского правительства, на котором предложение о
проведении частичной мобилизации было решительно от-
вергнуто из-за неготовности страны к войне. День спустя
Досол Германии в Петербурге барон Пурталес получил от кан-
цлера Бюлова срочную телеграмму. В ней шеф германской
401
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
дипломатии поручал послу известить русского министра ино-
странных дел о намерении Германии оказать давление на Вену,
с тем Чтобы последняя официально попросила великие дер-
жавы аннулировать вышеупомянутую 25-ю статью Берлинских
соглашений. Тем самым боснийский кризис был бы разрешен в
пользу Австро-Венгрии, но остальные державы получали воз-
можность сохранить лицо. Немцы, однако, выдвигали усло-
вием своей посреднической миссии предварительное согласие
России с ликвидацией статьи 25 — то есть фактически с ан-
нексией Боснии и Герцеговины. В послании Бюлова содер-
жались угрожающие строки о том, что Германия будет считать
любой «неясный ответ» или выдвижение русской стороной
каких-либо дополнительных условий «равносильным отказу»
и в таком случае «предоставит события их естественному ходу;
вся ответственность при этом падет на господина Извольского».
Возможностей для дальнейшего сопротивления у Петербурга
не было. Согласившись с предложением Германии, Россия
проиграла, но сделала шаг к мирному разрешению босний-
ского кризиса.
Именно тон предложения Берлина, в целом достаточно ра-
зумного, впоследствии создал телеграмме Бюлова репутацию
ультиматума. Россия, вне всякого сомнения, потерпела серьез-
ное дипломатическое поражение, поскольку «русскому прави-
тельству приходилось выбирать между двумя тягостными реше-
ниями: либо пожертвовать Сербиею, либо отказаться от опреде-
ленно высказанного им взгляда на незаконность австрийского
захвата. Оно выбрало второе, принеся в жертву свое самолюбие»
(Сазонов, 20). Тем не менее, на наш взгляд, справедливо утверж-
дение американского историка С.Фэя, считавшего шаг, сделан-
ный правительством Германии, не ультиматумом, а «попыткой...
преодолеть пропасть между Россией и Австрией и предотвратить
войну между Австрией и Сербией» (Цит. по: Slcrivan. Cisarskd
politika..., 118). Возможно, немецкое предложение было сделано
не в самой мягкой и любезной форме. Но, в конце концов, неле-
по упрекать державу, в силу обстоятельств оказавшуюся в более
выгодном положении, чем ее партнер, в том, что она действует с
позиции силы.
402 -. -...................... ==
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
После дипломатической капитуляции России Великобри-
тания, пытавшаяся выступать в роли посредника между Веной и
Белградом, посоветовала сербам смириться с требованиями
Австро-Венгрии. Последняя настаивала на прекращении Сер-
бией военных приготовлений, согласии с аннулированием 25-й
статьи, роспуске националистических полувоенных форми-
рований и обязательстве Белграда поддерживать с монархией
Габсбургов «добрососедские отношения». 31 марта 1909 г. но-
та, в которой сербское правительство согласилось со всем
вышеперечисленным, была передана австро-венгерскому ми-
нистерству иностранных дел. Боснийский кризис завершил-
ся. Эренталь мог торжествовать победу, однако победа эта
была, несомненно, пирровой. Г. фон Лютцов, в те годы — посол
Австро-Венгрии в Италии, перечислял политические, мораль-
ные и материальные потери, понесенные его страной в ре-
зультате боснийского кризиса: «54 миллиона крон наличны-
ми (в качестве компенсации туркам. — Я.Ш.), мобилизация,
нанесшая тяжелый ущерб нашим финансам, ...всеобщее не-
доверие к нашей политике и яростная враждебность России».
К этому стоит добавить внутриполитические осложнения:
присоединение к Австро-Венгрии усилило националистичес-
кие настроения боснийских сербов. Кроме того, император
получил еще несколько миллионов славянских подданных,
что вызвало, мягко говоря, настороженную реакцию австрий-
ских немцев и венгров.
Плюсы тоже были, но куда менее крупные — в первую
очередь укрепление союза с Германией, в котором более сла-
бая Австро-Венгрия на какое-то время удивительным обра-
зом получила роль более активного партнера. Теперь уже Бер-
лин шел за Веной, защищая ее интересы на Балканах и на-
прочь забыв о заветах Бисмарка, который когда-то не желал
принести в жертву «восточному вопросу» ни одного померан-
ского гренадера.
* * *
В последние шесть лет перед Первой мировой европей-
ская политика представляла собой череду почти непрерывных
Кризисов. Соперничество между двумя военно-политически-
403
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
ми блоками — Антантой и Тройственным союзом — станови-
лось все более острым. При этом в руководстве великих дер-
жав как по одну, так и по другую сторону геополитической
баррикады не было единства. Практически в каждой европей-
ской столице наблюдалось противостояние «ястребов» и «го-
лубей», тех, кто считал, что лишь меч может разрешить проти-
воречия между странами-конкурентами, и тех, кто предпочи-
тал дипломатические методы — или по крайней мере желал
отложить военный конфликт до лучших времен.
В Вене после боснийского кризиса одним из лидеров уме-
ренных неожиданно стал граф Эренталь. При всей своей
склонности к силовой политике министр иностранных дел
был реалистом и понимал, что большая война, особенно с
Россией, могла бы стать для дунайской монархии последней.
Тем самым Эренталь нажил себе врага в лице Конрада фон
Гетцендорфа, который по-прежнему рвался в бой, если не с
Россией, то по крайней мере с Сербией или Италией. Францу
Иосифу, не желавшему внешнеполитических обострений,
пришлось осадить ретивого начальника генштаба, напомнив
ему, что политика мира, которую проводит Эренталь, — это
его, императора, политика. Однако с началом второго десяти-
летия XX в. события понемногу приняли такой оборот, при
котором от Австро-Венгрии, внутренне слабой и слишком
прочно привязанной к германскому союзнику, в европейских
делах зависело уже немногое.
В 1911 г. Германия вновь вернула себе положение лидера
Тройственного союза, вступив в конфликт с Францией из-за по-
литического и военного влияния в Марокко. Не вдаваясь в по-
дробности марокканского кризиса, отметим лишь, что некото-
рое время военные трубы и барабаны звучали довольно громко
как в Берлине, так и в Париже. Но, с одной стороны, программа
перевооружения германских вооруженных сил еще не была за-
вершена, а с другой — Россия, главная союзница Франций, по-
прежнему давала понять, что воевать не готова. Оба этих фактора
привели к тому, что воинственный пыл немцев и французов по-
немногу иссяк и им удалось достичь компромисса. Австро-Вен-
грии в ходе марокканского кризиса пришлось выступить в роли
лояльного, но не слишком влиятельного союзника Германии,
404-------
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
поддержав малообоснованные претензии последней. Независи-
мость внешней политики, продемонстрированная Веной в 1908—
1909 гг., была вновь утрачена. К тому же события в Марокко по-
казали, что рассчитывать на Италию как на надежного союзника
центральные державы более не могут: Рим не выразил Берлину
однозначной поддержки и стал откровенно заигрывать с Антан-
той. Поведение Италии было на руку Конраду и другим австрий-
ским «ястребам», которые давно доказывали, что от итальянцев
нельзя ожидать ничего, кроме предательства, и призывали к пре-
вентивной войне с ними.
30 ноября 1911 г. император, вызвав к себе Конрада фон
Гетцендорфа, объявил ему об отставке с поста главы генштаба
и назначении инспектором сухопутных войск. Узнав об этом,
Эренталь с облегчением вздохнул. Однако время работало на
воинственного генерала. Будучи человеком очень способным,
он сумел доказать свою незаменимость, и уже год спустя, во
время албанского кризиса (см. ниже), Франц Иосиф вернул
Конрада на прежнюю должность. Этому способствовало и
другое, трагическое обстоятельство: Эренталь, заболевший
острой лейкемией, быстро угасал и в феврале 1912 г. скончал-
ся. Дипломатический противовес нараставшему влиянию
военной верхушки со смертью Эренталя исчез.
В 1912 г. на первый план вновь вышли балканские про-
блемы. Оказалось, что далеко не все в этом взрывоопасном
регионе зависит от води великих держав. Небольшие балкан-
ские государства взялись продемонстрировать миру, что спо-
собны самостоятельно защищать свои интересы. Османская
империя, «больной человек Европы», агонизировала: соседи
отрывали от нее одну провинцию за другой. Вначале Италия
атаковала турок в Ливии (Триполитании) и на Адриатике.
Затем, летом 1912 г., Болгария, Греция, Сербия и Черногория
создали направленный против Турции Балканский союз. Ав-
стро-венгерские дипломаты считали, что эта коалиция сколо-
чена стараниями России, однако последующие события пока-
зали, что в Петербурге ничуть не меньше, чем в Вене, были
Удивлены и обеспокоены прытью «православных братьев». 8 ок-
тября 1912 г. черногорская армия начала наступление на ту-
рок в Албании, день спустя к ней присоединились союзники.
405
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
В ходе этой войны, вошедшей в историю как первая балкан-
ская, войска султана потерпели поражение, болгары вышли к
предместьям Константинополя, греки заняли Салоники и
значительную часть Македонии, сербы и черногорцы — Алба-
нию и Косово.
В июне 1913 г. турецкое правительство было вынуждено под-
писать мир на условиях, продиктованных победителями, согла-
сившись с утратой практически всех территорий, которые оста-
вались у Турции на Балканском полуострове. Историческая эпо-
ха, связанная с многовековым господством Османской империи
на юго-востоке Европы, завершилась. Но последнюю точку в
этой эпопее поставили не Габсбурги, начавшие при Леопольде I
вытеснять османов обратно в Азию, а балканские государства, от
которых никто не ожидал ничего подобного.
События развивались стремительно. Едва заключив мир с
Турцией, победители переругались между собой. Болгария,
внесшая наибольший вклад в победу над османами, претендо-
вала на львиную долю добычи, стремясь вытеснить Грецию и
Сербию из Македонии. В ночь на 30 июня 1913 г. болгары не-
ожиданно атаковали недавних союзников. Последние оказа-
ли ожесточенное сопротивление и, кроме того, быстро нашли
общий язык как с побежденной Турцией, так и с Румынией,
которая решила отобрать у Болгарии Добруджу. Царь Ферди-
нанд переоценил свои силы: его армия была остановлена и
начала отступать. Полный разгром Болгарии, однако, не вхо-
дил в планы великих держав, и при их активном посредниче-
стве враждующие стороны подписали Бухарестский мир.
В результате второй балканской войны Болгария утратила
большую часть того, что приобрела после первой балканской.
Зато территория Сербии увеличилась почти вдвое, Греции —
на две трети, Турция же вернула себе Адрианополь (Эдирне) с
окрестностями, слегка подсластив пилюлю недавнего пора-
жения. Бухарестский мир выглядел настолько непрочным,
что Франц Иосиф вскоре после его подписания сказал своему
послу в Румынии О. Чернину: «Этот мир удержать нельзя...
Мы идем навстречу новой войне. Дай Бог, чтобы она ограни-
чилась Балканами». Опасения императора оказались, увы,
оправданными.
406 =г..... .....
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
Раскол между балканскими государствами был отчасти на
руку Австро-Венгрии, поскольку исключал возможность та-
кого развития событий, при котором, как писал Конрад фон
Гетцендорф, «победоносные балканские страны разделят за-
воеванные территории между собой и заключат союз, кото-
рый приобретет значительный вес». Однако другим, гораздо
более существенным результатом балканских войн для дунай-
ской монархии стало новое обострение отношений с Сер-
бией. Поддержав идею создания независимого албанского го-
сударства (которое она заранее рассматривала как свой про-
текторат), Австро-Венгрия в конце 1912 г. вновь оказалась на
грани войны с сербами, которые совместно с черногорцами
заняли большую часть Албании. 24 ноября министр ино-
странных дел Л. Берхтольд официально заявил, что его страна
не позволит Сербии получить выход к Адриатическому морю,
поскольку это ущемляет государственные интересы Австро-
Венгрии. Напряжение нарастало: начались угрожающие пере-
движения русских войск у венгерской границы, на что Франц
Иосиф ответил приказом о переброске дополнительных во-
инских подразделений в северо-восточные районы монархии.
«Мы стоим перед выбором, — заявил в разгар албанского
кризиса Берхтольд, — или отказаться от значительной части
нашей балканской программы, не только поставив тем самым
под угрозу жизненные интересы монархии, но и... ее престиж,
или... прибегнуть в случае необходимости к военной силе с
целью реализации этой программы». Именно эта логика пре-
стижа в конце концов ввергла Австро-Венгрию в войну.
Была ли такая логика ложной? Вряд ли. В конце концов, при-
надлежность к «концерту великих держав» являлась для ду-
найской монархии залогом не только ее внешнеполитического
влияния, но и внутреннего единства. Так как между народами
Австро-Венгрии нарастали противоречия, роль монархии как
«европейской необходимости» становилась одной из основ-
ных гарантий ее существования. В эпоху национализма, разъ-
едавшего ее изнутри, Австро-Венгрия должна была стремить-
ся к тому, чтобы скрепить свое единство извне. Иными слова-
ми, она могла или быть великой державой — или не быть
Вовсе. Вопрос заключался лишь в том, насколько далеко гото-
fe-............................................ 407
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
вы были зайти венские и будапештские политики в деле за-
щиты престижа страны, способны ли были они вовремя оста-
новиться, отделив оправданный риск от опасного упрямства и
безрассудства.
В 1912—1913 гг. европейской войны снова удалось избежать.
Россия, в отличие от боснийского кризиса, на сей раз занимала
более воинственную позицию — в Петербурге тоже имелись свои
«ястребы», внушавшие Николаю II, что пришла пора всей мо-
щью Российской империи поддержать сербов. Однако Франция
и особенно Великобритания не хотели ввязываться в общеевро-
пейскую войну из-за конфликта, который казался им частным
делом Австро-Венгрии и Сербии. В свою очередь, Вильгельму II
тоже изменила его всегдашняя воинственность, и 9 ноября 1912 г.
он заявил своим дипломатам, что «мы не собираемся из-за Алба-
нии выступать в поход на Париж и Москву». Парадоксальное со-
трудничество Берлина и Лондона, равно заинтересованных в тот
момент в сохранении мира, отдалило войну на полтора года.
Хотя монархии удалось добиться от великих держав того,
что под их совместным нажимом сербы и черногорцы поки-
нули Албанию, которая обрела формальную независимость, в
целом императорская дипломатия не могла похвастаться ус-
пехами. Во-первых, в результате второй балканской войны за-
метно укрепилась Сербия, которая обрела-таки черты пресло-
вутого «балканского Пьемонта». Во-вторых, австро-сербские
отношения после албанского кризиса оказались испорчены
еще сильнее, чем после боснийского. В-третьих, столкнове-
ние Румынии и Болгарии в ходе второй балканской войны
разрушило многие дипломатические комбинации австрий-
цев, связанные с этими странами. В-четвертых, дороги Авст-
ро-Венгрии и Италии, формально остававшихся союзниками,
расходились все дальше. «Альянс с нами был для каждого италь-
янца вынужденным, заключенным в момент изоляции и на-
пряженности в отношениях с Францией, — писал австрий-
ский дипломат Г. фон Лютцов. — Лишь незначительное, по-
литически опытное меньшинство [итальянцев] понимало
выгоды этого союза и положения великой державы, которым
[благодаря нему] пользовалась Италия... В сердце каждого
итальянца, который интересовался политикой, жила... тихая
408........ ,
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
надежда на то, что Трентино... рано или поздно достанется
Италии».
Круг сужался. В 1913—1914 гг. в Австро-Венгрии победо-
носная война представлялась возможным выходом из непро-
стой внутри- и внешнеполитической ситуации уже не только
Конраду фон Гетцендорфу. Но все ожидали от грядущего столк-
новения разного. Австро-немецкие националисты и мадьяр-
ская элита надеялись на решительную схватку со славянст-
вом, которая позволила бы наконец отбросить Россию далеко
в Азию, обескровила славян в самой монархии и навеки под-
чинила их германскому и венгерскому влиянию. Радикальные
славянские, особенно сербские лидеры, напротив, видели в
войне возможность покончить с монархией и объединиться
со своими соплеменниками в рамках «Великой Сербии». Сла-
вянские и румынские политики, лояльные Габсбургам, в свою
очередь, рассчитывали «обменять» эту лояльность на расши-
рение прав непривилегированных народов Австро-Венгрии и
замену дуализма более справедливой системой.
Но подавляющее большинство обычных жителей Kakani-
еп все-таки уповало на мирный исход. На то, что,император,
вопреки призывам «ястребов», разрешит проблемы страны,
не прибегая к массовому кровопусканию, которое могло ока-
заться бесполезным, ибо победа в предстоящей войне была
отнюдь не гарантирована. Немало людей связывали подобные
надежды не с одряхлевшим Францем Иосифом, а с тем, кто в
любой момент мог прийти ему на смену. С наследником, давно
уже дожидавшимся своего часа в венском замке Бельведер, —
Францем Фердинандом д’Эсте.
ИНТЕРМЕДИЯ ПЯТАЯ. НАСЛЕДНИК
Необычная церемония проходила в старом габсбургском дворце
Хофбург 28 июня 1900 г. В присутствии императора, всех совер-
шеннолетних эрцгерцогов, премьер-министров Цислейтании и
венгерского королевства, министра двора, высших церковных
Церархов и знатнейших вельмож монархии 36-летний наследник
Престола Франц Фердинанд торжественно отказывался от
409
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
прав дальнейшего наследования за своих еще не рожденных детей
и от прав и почестей, полагающихся австрийской эрцгерцогине и
будущей императрице, — за свою невесту. Франц Фердинанд на-
меревался жениться по любви, а за это в монарших семьях часто
приходится платить немалую цену.
Хотя его избранница, богемская графиня София Хотек, при-
надлежала к древнему и довольно знатному, пусть и не очень бо-
гатому роду, по рождению она не могла и не должна была стать
супругой Габсбурга, тем более будущего императора и короля.
И стала ею лишь благодаря любви, настойчивости и упрямству
Франца Фердинанда. По странному стечению обстоятельств
старый император дал согласие на этот брак 28 июня — ровно
за 14 лет до того, как пули сербского юноши Гаврилы Принципа
оборвали жизни Франца Фердинанда и Софии. По христианско-
му поверью, только избранным и действительно любящим супру-
гам дано умереть в один день. Впрочем, 28 июня 1900 г. наследник
трона меньше всего думал о смерти. В конце концов, он совсем
недавно победил ее, вылечившись от туберкулеза, что по тем
временам, не знавшим спасительных вакцин, представляло собой
почти подвиг.
В жизни эрцгерцога Франца Фердинанда д ’Эсте несчастья
чередовались с успехами. Судьба была неравнодушна к этому чело-
веку: она то вовсю улыбалась ему, то мрачно хмурилась. Стар-
ший сын эрцгерцога Карла Людвига, самого непритязательного и
незаметного из братьев императора Франца Иосифа, появился
на свет 18 декабря 1863 года в австрийском Штайре. Через семь
с небольшим лет его мать, эрцгерцогиня Мария Аннунциата,
дочь короля Обеих Сицилий Фердинанда II, умерла от болезни
легких, которые всю жизнь оставались слабым местом ее стар-
шего сына. Горе?Конечно, однако два года спустя Карл Людвиг
женился снова, и молодая мачеха, португальская принцесса Ма-
рия Тереза, стала одним из самых близких Францу Фердинанду
людей. Еще два года — и 12-летний Франци получает наследст-
во дальнего родственника, Франца V, низложенного герцога Мо-
дены и Эсте, последнего представителя одной из младших вет-
вей Габсбургов. Отныне Франц Фердинанд — один из самых со-
стоятельных членов династии. Эрцгерцог подрастает, учеба
410 =..........;............. ............. .........
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
дается ему довольно легко, затем, как почти все молодые Габс-
бурги, он поступает на военную службу.
Счастливчик?Вряд ли. В 80-е годы Франц Фердинанд стал-
кивается с первыми проблемами. Образ жизни молодого эрцгер-
цога, который любит гульнуть и часто отлучается из своего
полка в Вену, вызывает недовольство старших членов семьи и
самого императора. Кронпринц Рудольф, такой же кутила, в то
время еще поддерживавший с двоюродным братом приятельские
отношения (позднее они рассорились), спешит предупредить его:
«Дорогой Франци!Хочу посоветовать тебе быть осторожным...
Император сердится, правда, не столько на тебя..., сколько на
командира твоего полка, который так часто дает тебе увольни-
тельные. Ты, несомненно, должен избежать того, чтобы импера-
тор наказал тебя». Эрцгерцог берет себя в руки, усердно команду-
ет одним из батальонов 102-го полка, размещенного в Праге, —
и тут из Вены приходит известие о самоубийстве Рудольфа.
Формально наследником престола становится пожилой, набож-
ный и почти нё интересующийся политикой Карл Людвиг, фак-
тически — и все это понимают — его сын, Франц Фердинанд.
В 1896 г. право наследования переходит к нему и де-юре —
после того, как Карл Людвиг, путешествуя по Святой земле,
напился воды из священной реки Иордан, заразился кишечной ин-
фекцией и вскоре скончался. Проблемы со здоровьем преследуют
и Франца Фердинанда: молодой человек то и дело просыпается в
холодном поту, на глазах слабеет и подозрительно кашляет.
Врачи ставят диагноз — туберкулез. Начинается период его
жизни, который сам эрцгерцог впоследствии не раз называл
«адом». Император вынужден отправить наследника с военной
службы в бессрочный отпуск. Франц Фердинанд ездит с курорта
на курорт — Альпы, Истрия, Греция, Египет... Большую часть
времени он вынужден проводить в постели, его окружают док-
тора и очень немногочисленные друзья, эрцгерцог тоскует, злит-
ся, подозревает...
Для этого были причины. Франц Иосиф, не оченъ-то жало-
вавший упрямого, вспыльчивого и неласкового племянника, при-
близил к себе его младшего брата Отто — веселого шалопая,
прославившегося щедростью, безудержным волокитством и не-
411
u Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ^ *
вероятными выходками (как-то, вдрызг пьяный, он появился в
холле одной из лучших гостиниц Вены абсолютно голыйрно с саб-
лей и орденом на шее). Как ни странно, сдержанный Франц Иосиф,
в молодости не позволявший себе ничего подобного, прощал
Отто эти эскапады, а когда болезнь Франца Фердинанда приня-
ла угрожающий характер, стал давать младшему племяннику
поручения, полагавшиеся по статусу наследнику престола. К не-
ожиданному возвышению Отто приложил руку министр ино-
странных дел А. Голуховский, которого Франц Фердинанд тер-
петь не мог. Разъяренный наследник пишет из вынужденной
ссылки одной из своих знакомых: «Желаю милому Отто, кото-
рый то и дело в слезах просит у меня прощения (трудно сказать,
соответствовало ли это утверждение Франца Фердинанда дей-
ствительности, однако отношения между братьями, несмотря
ни на что, не испортились. — Я.Ш.Л всего наилучшего и даже
больше, но мне не дает покоя чувство несправедливости... По
приказу Голуховского Отто теперь посвящают во всё, посыла-
ют в Берлин — одним словом, он должен изображать настояще-
го наследника престола, а меня вообще ни о чем не спрашивают,
меня не замечают...»
Годы болезни, одиночества и отстраненности от государст-
венных дел окончательно сформировали характер Франца Фер-
динанда. Получился человек не из приятных — подозрительный,
суровый, нервный, но в то же время очень целеустремленный, уп-
рямый и авторитарный. Наилучшим определением характера
Франца Фердинанда будет, наверное, слово «страстный» — по-
скольку ко всему, что считал в этой жизни важным, эрцгерцог
относился со страстной увлеченностью. Любил охоту — и пре-
вратил ее в беспощадное истребление животных: по приблизи-
тельным подсчетам, за свою жизнь Франц Фердинанд убил около
ста тысяч (!) зверей и птиц. (Смерть эрцгерцога от пули может
даже показаться мистическим воздаянием за эту многолетнюю
стрельбу.) Поссорился в молодости с мадьярскими офицерами,
не желавшими говорить по-немецки за обедом, — и перенес эту
неприязнь, переросшую в глубокую ненависть, на весь венгерский
народ. Познакомившись на балу, влюбился в графиню Хотек, ив
красавицу и уже далеко не юную, — и остался верен ей на всю
412
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
жизнь. С детства глубоко религиозный, несмотря на выходки
ранней молодости, наследник, которому к весне 1898 г. удалосъ-
таки справиться с туберкулезом, стал чрезвычайно набожным,
считая избавление от болезни благословением Божьим. Словом,
франц Фердинанд проявлял страстную последовательность во
всем.
О романе наследника престола, завязавшемся, по утвержде-
ниям его биографов, еще перед болезнью, примерно в 1894 г., стало
известно далеко не сразу. Согласно популярной, хоть и не сто-
процентно достоверной версии, Франца Фердинанда выдал ме-
дальон, который он случайно забыл у своего дальнего родствен-
ника эрцгерцога Фридриха после очередного визита к последнему
в Пресбург (Братиславу). Супруга Фридриха, эрцгерцогиня Иза-
белла, давно мечтала выдать за Франца Фердинанда одну из
своих шести дочерей. Каково же было ее изумление и негодова-
ние, когда в забытом наследником медальоне она обнаружила
портрет Софии Хотек — одной из своих придворных дам! Теперь
стала ясна причина частых приездов Франца Фердинанда. Раз-
разился скандал, и эрцгерцог, не собиравшийся отказываться от
любимой женщины, был вынужден направить императору сле-
дующее письмо: «В отчаянной ситуации, в которой нахожусь
уже давно, обращаюсь к отцовскому сердцу Вашего Величества
с горячей просьбой об исполнении моего единственного... и самого
сокровенного желания, от которого зависит все мое будущее су-
ществование, мое счастье и мой покой... Брак с графиней —
единственная для меня возможность стать тем, кем хочу и дол-
жен быть: человеком, который верен своему призванию, счас-
тливым человеком... Иной брак заключить не могу и никогда не
заключу, поскольку не мог бы соединиться без любви с другой,
сделав несчастными ее и себя, в то время как мое сердце принад-
лежит графине и будет принадлежать вечно. Доброе сердце Ва-
шего Величества не может взять на себя ответственность за
то, что станет со мною, если... мне не будет позволено женить-
ся на графине... Ваше Величество изволило заявить, что мой
брак нанес бы ущерб монархии. Позволю себе покорнейше заме-
тить, что именно заключив этот брак, я смогу наилучшим обра-
зом исполнять свои обязанности по отношению к монархии...
413
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
Ваше Величество может быть уверено, что ему никогда не при-
дется сожалеть о милости, которую мне окажет».
Чего только нет в этом письме — мольба, гордость, кото-
рую Франц Фердинанд вынужден подавлять, проявляя подчерк-
нутую покорность воле дяди-императора, пафос, которому по-
завидовали бы и бульварные романисты, даже элементы шанта-
жа по отношению к Францу Иосифу — мол, если не позволите
мне жениться на графине Хотек, бог знает что со мной ста-
нет... Но прежде всего эрцгерцогом руководила крепкая, настоя-
щая любовь — чувство, благодаря которому, наверное, каждый,
кто изучал биографию этого противоречивого, неоднозначного
Габсбурга, испытал к Францу Фердинанду д ’Эсте искреннюю че-
ловеческую симпатию. История знает примеры отказа от коро-
ны из-за любви. Так, в 1936 г. отрекся от престола британский
король Эдуард VIII — поскольку двор, правительство и парла-
мент не одобрили его намерение заключить брак с дважды разве-
денной американкой Уоллис Симпсон. Однако Франц Фердинанд
был совсем другим человеком: он не собирался уступать право
наследования никому.
Опасения, которые вызывал у Франца Иосифа морганати-
ческий брак наследника, были обоснованными с династической
точки зрения. Если австрийское положение (статут) об импе-
раторской фамилии однозначно указывало на невозможность
наследования престола потомками Габсбургов от неравного
брака, то законы Венгерского королевства ничего подобного не
предусматривали. Это означало, что «худородная» София Хо-
тек не имела права стать австрийской императрицей, но впол-
не могла быть королевой Венгрии, а значит, и ее дети от Фран-
ца Фердинанда являлись бы полноправными наследниками коро-
ны св. Стефана! Возникшая таким образом секундогенитура
(вторая линия наследования) рано или поздно исполнила бы дав-
нюю мечту венгерских националистов и разделила дунайскую
монархию — причем вполне законно — на два самостоятельных
государства. Этого Франц Иосиф допустить не мог, а потому
была изобретена церемония 28 июня 1900 г., на которой ФранЦ
Фердинанд провозгласил и скрепил своей подписью обязательст-
во никогда не искать трона для своих будущих детей от брака с
414 —
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
Софией Хотек — нив Австрии, ни в Венгрии. Сам эрцгерцог при
этом сохранил все права и полномочия наследника престола.
1 июля 1900 г. в Райхштадте (западная Богемия), где жила
мачеха наследника, эрцгерцогиня Мария Тереза, состоялась
свадьба Франца Фердинанда и Софии Хотек — наверное, самая
скромная из всех свадеб габсбургских эрцгерцогов за много столе-
тий. Из членов династии на ней присутствовали только упомя-
нутая Мария Тереза и две ее дочери — сводные сестры жениха.
Император, впрочем, проявил благосклонность, произведя в этот
день Софию в княгини. Через несколько лет Франц Иосиф, кото-
рый с чисто человеческой точки зрения не имел ничего против
жены племянника, даровал ей титул герцогини фон Гогенберг.
Но полноправным членом династии София Хотек не стала ни-
когда.
Вышеописанные династические тонкости, несомненно, за-
девали эрцгерцога — ведь они касались его супруги, а затем и
детей, которых у них было трое: София, Макс и Эрнст (будущие
герцоги фон Гогенберг). Но так ли уж много все это значило для
наследника по сравнению с тем фактом, что на 37-м году жизни
ему наконец удалось стать счастливым человеком ? Выполнить
другое свое заветное желание — стать императором — Францу
Фердинанду д ’Эсте не будет суждено никогда.
БЕЛЬВЕДЕР ПРОТИВ ШЁНБРУННА
Замок Бельведер в южной части Вены, ставший офици-
альной резиденцией наследника, понемногу превратился в
центр власти, альтернативный императорским Хофбургу и
Шёнбрунну. Вокруг Франца Фердинанда группировались по-
литики, недовольные положением дел в стране и желавшие
радикальных реформ, направленных на укрепление монар-
хии. Эрцгерцог олицетворял для них надежду на сильную
власть, был противовесом Францу Иосифу — как писал близ-
кий к Францу Фердинанду словацкий политик М. Ходжа,
«рядом со... старым и усталым императором наследник трона
Представлял собой символ будущего».
415
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
Эрцгерцог, в отличие от своего дяди, не был человеком ком-
промиссов. Его страстность проявлялась и в политике — особен-
но во всем, что касалось Венгрии, которую наследник считал во-
площением зла в монархии, источником сепаратизма и неста-
бильности. Это убеждение было следствием не столько трезвого
анализа ситуации, сколько ряда субъективных впечатлений.
К ним можно отнести упоминавшиеся столкновения Франца
Фердинанда с националистически настроенными мадьярскими
офицерами, холодность и гордость венгерской аристократии, ко-
торую наследник наблюдал во время своих немногочисленных
поездок в Будапешт, наконец, сложность венгерского языка, ко-
торый Францу Фердинанду не удалось освоить, — так что при
своей болезненной подозрительности эрцгерцог не мог чувство-
вать себя уютно, когда вокруг разговаривали по-венгерски.
Вступив на трон, наследник намеревался обойтись с Вен-
грией так, чтобы навсегда покончить с всевластием мадьяр-
ской аристократии и мелкой шляхты и сделать наконец земли
короны св. Стефана лояльными провинциями единой и гар-
моничной монархии Габсбургов. Для этого после восшествия
на престол Франца II (под этим именем намеревался править
Франц Фердинанд) предполагалось назначить главой венгер-
ского кабинета кого-нибудь из преданных трону мадьярских
генералов — примерно так, как сделал в 1906 г. Франц Иосиф
с генералом Фейервари, — министра внутренних дел подо-
брать из политиков, представлявших национальные мень-
шинства, королевским указом ввести в Венгрии всеобщее из-
бирательное право и затем, после избрания нового парламен-
та, в котором мадьяры составили бы лишь одну из фракций,
изменить венгерскую конституцию. Только после принятия
всех этих мер, для проведения которых в жизнь Франц Фер-
динанд готов был даже ввести в Венгрии военное положение,
новый король должен был короноваться в Будапеште. (Более
ранняя коронация связала бы ему руки, поскольку составной
частью древнего обряда являлась клятва короля в верности
конституции и традиционным венгерским свободам.) Про-
грамма действий нового императора была разработана в тиши
кабинетов и салонов Бельведера в 1910—1911 гг. «альтерна-
416
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
тивным правительством» — кругом честолюбивых, в боль-
шинстве своем молодых гражданских и военных чиновников,
окружавших Франца Фердинанда. Вряд ли кто-либо из них
предполагал, что этим смелым планам суждено остаться толь-
ко на бумаге.
Враждебность по отношению к венграм привела наслед-
ника престола к сближению с представителями националь-
ных меньшинств королевства — упоминавшимся выше слова-
ком М. Ходжей, румыном А. Поповичи и другими. К тран-
сильванским румынам Франц Фердинанд относился особенно
тепло, видя в этом многочисленном народе естественный
противовес мадьярскому влиянию. (Эрцгерцог был разъярен,
когда во время одной из поездок венгерские гонведы, охра-
нявшие его поезд, в Трансильвании штыками отгоняли мест-
ных жителей, пришедших с букетами цветов поприветствовать
наследника.) Автономистские планы некоторых трансиль-
ванских политиков соответствовали намерениям эрцгерцога
федерализовать монархию. Для этого необходимо было со-
крушить Венгрию, которая, по мнению Франца Фердинанда,
слишком много выторговала для себя в 1867 г., став крае-
угольным камнем дуалистической системы. Кстати, именно
сравнение с камнями использовал эрцгерцог, описывая свои
представления об оптимальном устройстве монархии: «По-
добно тому, как при производстве надежно скрепляющего
[конструкцию]... бетона крупные камни размельчаются, что-
бы... получить гомогенную массу и создать из нее несокруши-
мый монолит, так и части федеративного государства должны
быть одинаковыми и равноценными для того, чтобы было
обеспечено единство целого».
Сложнее складывались отношения Франца Фердинанда с
чехами — хотя именно в Чехии, недалеко от Праги, он приоб-
рел в 1887 г. замок Конопиште, ставший позднее любимой ре-
зиденцией эрцгерцога и его семьи. Наследник действительно
поддерживал рабочие и личные отношения со многими бо-
гемскими аристократами — князьями Ф. Туном и К. Швар-
ценбергом, будущим министром иностранных дел графом
О. Чернином и другими. Однако, как уже не раз говорилось
417
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
выше, консервативная богемская аристократия оставалась
именно богемской, а не чешской, национальное чувство было
чуждо (за очень редким исключением) даже тем ее представи-
телям, в жилах которых текла чешская кровь. Не чувствовала
себя чешкой и жена наследника, принадлежавшая к одному
из старых чешских дворянских родов. Поэтому нет ничего
более далекого от истины, чем бредовые обвинения, выдвину-
тые позднее против Франца Фердинанда Гитлером в «Майн
кампф»: «Всеми возможными средствами... будущий прави-
тель дуалистической монархии стремился к дегерманиЗации...
Главной идеей этого нового Габсбурга, семья которого гово-
рила только по-чешски... была постепенная подготовка к со-
зданию в Центральной Европе славянского государства, кото-
рое для того, чтобы противостоять православной России,
должно было стоять на фундаменте католицизма».
Кстати, по-чешски наследник, не очень способный к язы-
кам, почти не говорил, и члены его семьи, конечно, тоже объясня-
лись между собой по-немецки. Но дело даже не в этом: либераль-
но-демократические и зачастую антиклерикальные программы
большинства чешских политических партий, сложившихся в на-
чале XX в., не могли не отпугивать консервативного католика
Франца Фердинанда. Более того, в конце 90-х гг., когда отноше-
ния между чехами и богемскими немцами резко обострились,
наследник выступал против государственно-правовых притяза-
ний чешских политиков, поскольку в тот момент считал осу-
ществление их требований предпосылкой к крушению всего зда-
ния монархии.
«Славянофильская» репутация эрцгерцога сложилась не
из-за его мнимого «чехолюбия», а главным образом благодаря
планам наследника преобразовать дуалистическую монархию
в триалистическую. Здесь Франц Фердинанд следовал по сто-
пам Эренталя, выдвигавшего подобные проекты в 1906—1907 гг.
Предполагалось даровать Хорватскому королевству, в состав
которого должны были войти все земли монархии, населен-
ные южными славянами, равные права с Цислейтанией и
Венгрией. Таким образом под скипетром Габсбургов мог воз-
никнуть противовес Сербии как потенциальному объединй-
418
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
телю югославянских народов. Характерно, что ведущую роль
в этом новом королевстве должны были играть хорваты, кото-
рых с Габсбургами сближала католическая религия. Вероятно,
Франц Фердинанд рассматривал триализм как первый шаг на
пути к дальнейшей федерализации монархии.
Однако, говоря о реформаторских планах наследника,
нужно быть осторожным. Во-первых, они так и не были про-
работаны достаточно четко, а во-вторых, федерализация «а ля
Франц Фердинанд», будь она осуществлена, скорее всего,
имела бы мало общего с представлениями демократически
настроенных политиков того времени. Эрцгерцог был кон-
серватором, и та федерация центральноевропейских народов,
о которой он мечтал, очевидно, стала бы собранием равных
между собой автономных образований, объединенных общей
и весьма сильной властью габсбургского монарха. Не было
ничего более чуждого политическим взглядам Франца Ферди-
нанда, чем демократическая концепция федерализма, соглас-
но которой «федеративное государство может успешно разви-
ваться прежде всего в условиях высокой степени демократии»
(Рыкин В. С. Австрийский федерализм: история и современность//
Новая и новейшая история. 1999. № 2. С. 71).
Не исключено поэтому, что в конечном итоге такая мо-
дель оказалась бы удивительно похожа на баховский центра-
лизм 50-х гг. XIX в., т. е. никак не отвечала бы требованиям
начала XX столетия. Об этом, конечно, мы можем только до-
гадываться. Тем не менее планы радикального реформирова-
ния государственного устройства Австро-Венгрии будили на-
дежды, о крахе которых деятели, когда-то близкие Францу
Фердинанду, сожалели и через много лет после его гибели и
крушения дунайской монархии. «Возможность спасти монар-
хию... зависела от готовности Франца Фердинанда править
твердой рукой на конституционной основе федерацией авто-
номных и свободных народов, — вспоминал М. Ходжа, — от
того, удалось бы ему привести эту политику в соответствие с
Новой политикой в Европе. Это была последняя возможность
Установить переходный режим и тем самым способствовать
419
JT. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ^
мирному и постепенному разрешению национальных про-
блем в Центральной Европе».
Активность Франца Фердинанда, пугающий размах его
планов и, откровенно говоря, скверный характер наследника
привели к тому, что врагов и недоброжелателей у него всегда
было больше, чем друзей и сподвижников. Так, воспитанный
в немецкой культуре, защищавший, подобно Иосифу II, не-
мецкий в качестве единственно возможного языка государст-
венного аппарата и межнационального общения в дунайской
монархии, не подвергавший сомнению необходимость союза
с Германией, эрцгерцог тем не менее конфликтовал с австро-
немецкими националистами. Причиной тому была антигабс-
бургская и антикатолическая деятельность радикалов — в
частности, пангерманистов Г. фон Шёнерера, которые вы-
двинули лозунг «Прочь от Рима» (Los von Rom), поскольку
видели в протестантах Гогенцоллернах подлинно немецкую
династию, призванную закончить дело объединения Великой
Германии, включая австрийские земли. Франц Фердинанд не
мог смириться с национализмом, даже если это был национа-
лизм его народа, — ведь националисты подрывали устои ду-
найской монархии, будущим правителем и одновременно
слугой которой чувствовал себя наследник престола.
* * *
Во многих отношениях эрцгерцог был близок своему дя-
де-императору. «При всех различиях характеров и судеб их обо-
их объединяло самое главное — безусловная вера в высокую
историческую миссию Габсбургов, монархов милостию Бо-
жьей, и убеждение в исключительности положения государя,
который находится в центре всего происходящего. Франц
Фердинанд д’Эсте тоже относился к «старой школе» и, подоб-
но императору, всем образом своей жизни утверждал пред-
ставления о... трудолюбивом «слуге государства», который
полностью сознает важность своей роли» (Urban, 257). Тем не
менее отношения между Францем Иосифом и его возможным
преемником не были безоблачными. Оба, конечно, помнили
о трагических обстоятельствах, которые привели к тому, что
420 ........... . . ------
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
Франц Фердинанд стал наследником престола, и вполне ве-
роятно, что племянник был для старого императора живым
напоминанием о покойном Рудольфе и о собственной несо-
стоятельности в роли отца. Мешала сближению и разница
темпераментов обоих Габсбургов, и история с женитьбой Фран-
ца Фердинанда, которая могла казаться Францу Иосифу свое-
го рода предательством — ведь племянник предпочел личное
счастье династическим интересам.
Нет никаких свидетельств того, что Франц Фердинанд
предпринимал какие-либо шаги, направленные на отстране-
ние старого императора от власти — подобно тому, как в чрез-
вычайных обстоятельствах был некогда принужден к отрече-
нию от престола Фердинанд Добрый. И уж тем более вряд ли
эрцгерцог, искренне и глубоко верующий человек, желал Фран-
цу Иосифу смерти. Тем не менее явное, хоть и тщательно
скрываемое соперничество императора и наследника, нетер-
пение, проявляемое последним в ожидании момента, когда
дядя наконец уступит ему трон, имели определенные полити-
ческие последствия. Как говорил один из влиятельных со-
трудников венского кабинета Рудольф Зигхарт, «участь минист-
ров часто была незавидной. Принимая решения, они должны
были оглядываться одновременно на Шёнбрунн и на Бельве-
дер. Явно привыкнув к этому, они стали принимать такое ко-
соглазие за подлинно государственный взгляд на вещи».
Стремясь направить активность наследника в определен-
ное русло, Франц Иосиф поощрял его интерес к военным воп-
росам. После 1906 г. военная канцелярия Франца Фердинан-
да, шефом которой стал способный и энергичный майор
А. Брош фон Ааренау, приобрела значение второго генераль-
ного штаба. Соперничество ее сотрудников с офицерами ген-
штаба, возглавляемого Конрадом фон Бетцендорфом, было
тем более острым, что взгляды Франца Фердинанда и Конра-
да на роль армии и военную политику монархии заметно от-
личались. При всей своей решительности наследник престола
оставался последовательным противником военных авантюр
и рассматривал армию как важнейший элемент внутреннего
единства монархии, главную опору и оружие императора, ко-
торое необходимо держать всегда готовым к бою, — но в пер-
427
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
вую очередь с внутренним, а не с внешним врагом. Не будет
большим преувеличением сказать, что наиболее вероятным
противником императорских и королевских вооруженных
сил эрцгерцог считал скорее венгров, нежели русских, сербов
или итальянцев.
Поэтому вынашиваемые Конрадом планы превентивной
войны против Сербии и Италии раздражали эрцгерцога, воз-
можное же столкновение с Россией он и вовсе считал, гибель-
ным для обеих монархий: «Война с Россией — это для нас
конец... Неужели австрийский император и русский царь долж-
ны свергнуть друг друга и открыть путь революции?» Проро-
ческое замечание... В то же время осенью 1911 г., когда над
Конрадом сгустились тучи, Франц Фердинанд отправил им-
ператору письмо в защиту начальника генштаба, в котором
отмечал: «Да не допустит Господь войны, — а я есть и всег-
да буду против нее, — однако мы должны быть готовы ко все-
му, а у меня нет никого, кроме генерал-фельдмаршала Конра-
да, кто бы пользовался [в этой области] моим полным довери-
ем».
И Конрад, и Франц Фердинанд усердно заботились о пере-
вооружении и боевой подготовке армии и флота. Последний яв-
лялся предметом особых забот наследника, который в 1902 г. был
произведен императором в адмиралы. Во многом его стараниями
на развитие флота выделялись дополнительные средства, на ко-
торые строились новые боевые корабли; один из них получил в
1909 г. имя «Эрцгерцог Франц Фердинанд». Два года спустя на-
следник участвовал в церемонии спуска на воду крупнейшего
военного корабля в истории Австро-Венгрии — дредноута водо-
измещением свыше 20 тысяч тонн. К началу Первой мировой
войны под императорским флагом на Адриатике, в портах Пула
и Котор, находились уже четыре дредноута («Святой Стефан»,
«Вирибус унитис», «Тегетхофф» и «Принц Евгений»), 8 линей-
ных кораблей, 7 тяжелых крейсеров, 55 торпедных катеров и
6 подводных лодок. Конечно, этот флот не мог составить конку-
ренцию британскому или германскому, но его оказалось вполне
достаточно для того, чтобы успешно противостоять главному со-
пернику Австро-Венгрии на море — Италии.
*22 —
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
Эрцгерцог интересовался и внешней политикой, однако
здесь у него было меньше простора для действий: Франц
Иосиф считал дипломатию своей епархией и любил самосто-
ятельно принимать важнейшие решения в этой области. Кон-
сервативное политическое мышление наследника престола
отразилось и на его внешнеполитической концепции: Франц
Фердинанд считал возможным и необходимым не только
ставший традиционным союз с Германией, но и сближение с
Россией, т. е. постепенный возврат к «союзу трех императо-
ров». Неудивительно, что действия Эренталя, спровоцировав-
шего боснийский кризис, вызвали резкую критику со сторо-
ны эрцгерцога: «К чему нам эти дешевые лавры, если из-за
этого может возникнуть европейский конфликт, а затем, быть
может, война на два или три фронта, которую мы вести не в
состоянии?» Наследник и в дальнейшем настаивал на необхо-
димости мира для сохранения монархии и проведения назрев-
ших внутриполитических реформ.
С Вильгельмом II, чья империя оставалась главным союз-
ником Австро-Венгрии, Франц Фердинанд поддерживал ров-
ные приятельские отношения. Они были на «ты», хотя в пере-
писке эрцгерцог обращался к императору «Ваше Величество».
Вполне вероятно, что Вильгельм «купил» расположение Франца
Фердинанда своим почтительным и благожелательным отно-
шением к его жене, с которой многие Габсбурги вели себя де-
монстративно холодно. После этого эрцгерцог изменил свой
взгляд на германского императора, о котором в молодости не
раз отзывался довольно критически. В то же время полити-
ческие воззрения Гогенцоллерна и Габсбурга далеко не совпа-
дали. Если Вильгельм II был ярым противником всего славян-
ского и именно в славянах видел главную угрозу целостности
дунайской монархии и интересам Германии, то Франц Фер-
динанд, как уже говорилось, опасался прежде всего венгров.
Особенно неприязненным было отношение эрцгерцога к вен-
герскому премьер-министру И. Тисе, которого он считал во-
площением надменности, национализма и сепаратистских
устремлений мадьярской аристократии. Стань наследник им-
ператором и королем, эта разница во взглядах союзников
423
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
могла бы оказать большое влияние на ход европейской исто-
рии...
В последний раз Вильгельм и Франц Фердинанд увиделись
12 июня 1914г., когда кайзер побывал в гостях у эрцгерцога в Ко-
нопиште. Позднее в странах Антанты распространялись слухи о
том, что во время этой встречи обсуждались агрессивные воен-
ные планы центральных держав и, по сути дела, была подготов-
лена Первая мировая война. Утверждалось даже, что Вильгельм и
Франц Фердинанд якобы договорились «о признании Германией
одного из сыновей эрцгерцога будущим наместником или даже
королем южной части триединой монархии Габсбургов» (См.,
напр.: Писарев Ю.А. Сараевское убийство 28 июня 1914 года // Но-
вая и новейшая история. 1970. № 5. С. 63). Вряд ли эти сведения
хоть сколько-нибудь соответствуют действительности. Во-пер-
вых, сама обстановка не способствовала продолжительным се-
рьезным переговорам: в Конопиште, помимо Вильгельма II,
тогда съехалось множество знатных гостей, великолепный парк
замка был открыт для доступа широкой публики, и обязанности
хозяина дома то и дело заставляли эрцгерцога отвлекаться от бе-
седы с императором. Во-вторых, нет никаких свидетельств того,
что за полмесяца до смерти Франц Фердинанд вдруг сменил свои
умеренно прорусские и явно антивенгерские взгляды на прямо
противоположные, свойственные Вильгельму. Без совпадения
же во взглядах на общего противника трудно всерьез разговари-
вать о совместных действиях на полях битв.
Какими бы теплыми ни представлялись окружающим от-
ношения германского монарха с наследником короны Габс-
бургов, в них все же было гораздо больше рассудочного, чем
сердечного. Как справедливо отмечал военный атташе ав-
стро-венгерского посольства в Берлине Й. Штюргк, «дружба,
связывавшая наследника трона с Вильгельмом II, была несо-
мненной. Но... ею не двигала взаимная симпатия. Франц
Фердинанд был... слишком австрийцем, привязанным к тра-
дициям своего дома, для того чтобы протянуть потомку Го-
генцоллернов сердце на ладони... Дружба с обеих сторон... ос-
новывалась на убеждении: мы очень нужны друг другу, а зна-
чит, должны быть друзьями».
424 ........................ --------
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
САРАЕВО
В 1913 г. император назначил наследника генеральным
инспектором вооруженных сил. Таким образом, на Франце
Фердинанде теперь лежала ответственность за боеготовность
армии и флота. Все чаще эрцгерцогу приходилось бывать на
маневрах и штабных совещаниях — тем более что престаре-
лый Франц Иосиф уже не мог нормально исполнять обязан-
ности верховного главнокомандующего. Более того, зимой
1913/14 гг. император простудился и заболел столь серьезно,
что наследник, находившийся за пределами Вены, приказал
держать свой поезд под парами, чтобы в случае необходимос-
ти прибыть в столицу и принять от умирающего дяди высшую
власть. Но Франц Фердинанд поспешил: здоровье в который
раз не подвело старого императора, и к концу мая 83-летний
монарх вновь чувствовал себя вполне сносно.
Между тем наследник готовился к поездке на очередные
маневры. На сей раз местом их проведения стала Босния. Об-
становка в этой провинции давно уже не была безоблачной:
кризис 1908 г. и аннексия Боснии и Герцеговины Австро-
Венгрией спровоцировали резкий рост радикально-национа-
листических настроений среди местных сербов и отчасти му-
сульман. В 1910 г. молодой серб Богдан Жераич совершил по-
кушение на губернатора провинции генерала Варешанина.
Жераич погиб, но стал героем в глазах боснийских радикалов,
пользовавшихся негласной поддержкой ультранационалисти-
чески настроенных кругов в Белграде. Мозговым центром,
душой и движущей силой этих кругов являлась тайная орга-
низация сербских офицеров «Черная рука» («Объединение
или смерть») во главе с полковником Драгутином Димитрие-
вичем, прозванным за необычайную физическую силу и вы-
носливость Аписом (священный бык в одном из древних язы-
ческих культов).
«Черная рука» была создана в 1911 г. группой радикально на-
строенных сербских военных, большая часть которых ранее со-
стояла в другой националистической организации — «Народна
одбрана». Некоторые из них, в частности Д. Димитриевич, при-
425
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
нимали участие в убийстве короля Александра Обреновича и его
жены в 1903 г. Главной целью «Черной руки» было объединение
сербов в рамках единого государства (Великой Сербии), хотя Ди-
митриевич и большинство его соратников увлекались и идеей
единства южных славян — разумеется, под сербским руководст-
вом. «Черная рука» являлась тайным обществом, что было за-
креплено в ее уставе (впрочем, о существовании организации
были хорошо осведомлены король Петр, принц Александр, пре-
мьер-министр Н. Пашич и другие высшие представители поли-
тических кругов Сербии). Члены организации «Объединение
или смерть» выражали приверженность «методам революцион-
ной борьбы», под которыми подразумевался и террор по отноше-
нию к «противникам сербской идеи». К последним, несомненно,
относились и высокопоставленные представители австро-вен-
герской монархии. Не подлежит сомнению существование кон-
тактов между «Черной рукой» и группой «Млада Босна», осуще-
ствившей теракт 28 июня. Однако так до конца и не ясно, про-
изошли ли трагические события в Сараево по воле Аписа и его
соратников, или же те в последний момент по ряду причин, свя-
занных с внутриполитической обстановкой в Сербии, решили
дать задний ход, однако фанатично настроенные юноши из
«Млады Босны» вышли из-под контроля белградских опекунов и
сделали то, что считали нужным для победы своего дела.
Как бы то ни было, в конце июня 1914 г., когда эрцгерцог
Франц Фердинанд и его супруга отправились в Сараево, там
их ждали не только подготовленные к маневрам части импе-
раторской армии и высшие чины местной бюрократии, но и
семеро молодых боснийцев, решивших покончить с наслед-
ником, который представлялся им воплощением габсбургско-
го гнета и одним из главных препятствий на пути к единству
южных славян. Как впоследствии заявил на суде убийца Фран-
ца Фердинанда и Софии фон Гогенберг Таврило Принцип,
«идеалом молодежи было объединение... сербов, хорватов и
словенцев, но не под властью Австрии, а в виде какого-нибудь
государства, республики или чего-нибудь в этом роде. Я счи-
тал, что если Австрия окажется в затруднительном положе-
нии, то произойдет революция. Но для такой революции сна-
426—--------- —
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
чала надо было подготовить почву, создать настроение... Убий-
ство могло создать такое настроение». Аргументация, весьма
характерная для революционеров-террористов конца XIX —
начала XX вв. Примерно так же рассуждали русские народо-
вольцы, убившие в 1881 г. Александра II — их опытом, кстати,
активно пользовались члены группы «Млада Босна».
Итак, 23 июня 1914 г. Франц Фердинанд и его жена отправи-
лись из своего чешского имения Хлум в последнее путешествие.
Позднее, после сараевской трагедии, родственники и прибли-
женные убитых приводили ряд деталей, якобы свидетельствовав-
ших о том, что Франц Фердинанд предчувствовал свою смерть.
Его поездка в боснийскую столицу и вовсе приобретала в свете
этих воспоминаний роковой, мистический характер. Так, жена
эрцгерцога Карла, будущая императрица Зита вспоминала, что
как-то в 1913 г., приехав к ним в гости, Франц Фердинанд в раз-
говоре ни с того ни с сего произнес: «Должен вам кое-что ска-
зать. Меня... меня скоро убьют!» Новехонький салон-вагон, в ко-
тором должны были ехать эрцгерцог и его жена, ни с того ни с
сего сломался (что-то случилось с одной из колесных пар), и вы-
сокопоставленные пассажиры отправились обычным вагоном
первого класса. Наконец в Вене, где эрцгерцог пересел в салон-
вагон премьера К.Штюргка, неожиданно отказало электричес-
кое освещение. В купе зажгли свечи, и Франц Фердинанд сказал
своему секретарю: «Как вам нравится этот свет? Будто в склепе,
правда?»
Маневры 15-го и 16-го корпусов, размещенных в Боснии
и Герцеговине, прошли благополучно. 27 июня наследник те-
леграфировал императору: «Состояние войск и их подготов-
ка... выше всяких похвал. Отличный боевой дух, высокая сте-
пень обученности и эффективности. Почти нет больных, все
здоровы и бодры. Завтра я навещу Сараево и вечером отправ-
люсь обратно». Конечно, эрцгерцог не мог предполагать, что
обратный путь ему предстоит проделать в гробу. Между тем
опасения по поводу безопасности наследника и его супруги
существовали. Прежде всего многих смущала дата визита Фран-
ца Фердинанда: 28 июня сербы отмечали Видовдан (день св.
Вита) — годовщину битвы на Косовом поле (1389), в которой
427
, Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ. . . _
.. ..... у ус—S—^^.
сербское войско было разбито турками, что послужило нача-
лом многовекового османского ига. Во время той битвы сербу
Милошу Обиличу удалось пробраться в стан врага и зарезать
султана Мурада I. Лояльные боснийцы опасались, что серб-
ские радикалы могли бы ознаменовать Видовдан покушением
на австрийского наследника — так сказать, повторением под-
вига Обилича. Между Софией фон Гогенберг и хорватским
политиком Иосипом Сунаричем, предупреждавшим герцоги-
ню о возможной опасности, 27 июня произошел следующий
диалог: «Дорогой Сунарич, вы, однако, ошиблись, все совсем
не так, как вы утверждали... Мы побывали всюду, и везде серб-
ское население принимает нас столь радушно и искренне, что
мы действительно счастливы». — «Ваше высочество, я молю
Бога, чтобы завтра вечером, когда я буду иметь честь увидеть
вас снова, вы бы смогли повторить те же слова. Тогда у меня с
сердца спадет камень, большой камень!»
Генерал-губернатор Боснии и Герцеговины Оскар Потио-
рек, однако, никаких опасений не испытывал. Этот самоуве-
ренный человек знал о нелюбви наследника к чрезвычайным
мерам безопасности. Кроме того, Потиорек был убежден, что
обстановка во вверенной ему провинции спокойная и жизни
наследника ничто не угрожает. Помимо ста двадцати поли-
цейских, несших свою обычную службу, никаких жандармов
или войсковых частей, призванных охранять Франца Ферди-
нанда, в Сараево 28 июня 1914 г. не было! Между тем четырь-
мя годами ранее, когда боснийскую столицу посетил импера-
тор Франц Иосиф, улицы города были оцеплены кордоном
солдат. Контраст оказался настолько разительным, что позд-
нее многие, присутствовавшие в роковой день в Сараево, го-
ворили и писали о «ловушке», в которую якобы попал наслед-
ник. Словно бы сербские террористы, желавшие гибели Франца
Фердинанда, и австрийские чины, призванные его охранять,
действовали заодно...
Конечно, это*было не так. Однако поразительная халат-
ность, допущенная Потиореком и его подчиненными, гово-
рит о многом. В первую очередь — о далеко не блестящем со-
стоянии государственного аппарата монархии, который ока-
428
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
зался не способен защитить второго человека в государстве.
Но также и о странном отношении к наследнику, жизнь кото-
рого была поставлена под угрозу с такой бесшабашностью,
будто речь шла о каком-нибудь захудалом майоре...
* ¥ *
Сараевское убийство описано очевидцами и историками
досконально, буквально поминутно. Утром 28 июня, осмот-
рев казармы местного гарнизона, Франц Фердинанд и София
в сопровождении генерал-губернатора Потиорека, мэра Са-
раево Чурчича и небольшой свиты на автомобилях направи-
лись по широкой набережной реки Милячка в муниципали-
тет, где должен был состояться прием в честь высоких гостей.
Поскольку программа визита наследника не была секретной,
члены группы «Млада Босна» успели подготовиться и занять
места на улице вдоль пути следования кортежа — среди тол-
пы, кричавшей эрцгерцогу «ура» по-сербски и по-немецки.
Первый террорист, молодой мусульманин-босняк Мухаммед
Мехмедбашич, оробел и не бросил бомбу, лежавшую у него в
кармане. Стоявший чуть поодаль серб Неделько Чабринович
оказался решительнее: он метнул в машину наследника (ско-
рость кортежа не превышала 20 км в час) гранату, которая от-
скочила от сложенной «гармошкой» крыши — день был жар-
кий и солнечный, поэтому эрцгерцог ехал в открытом автомо-
биле. По другим сведениям, Франц Фердинанд увидел, что
какой-то темный предмет летит из толпы прямо в Софию (она
находилась ближе к террористу), и рукой отбил бомбу, как
мяч, после чего та, срикошетив от крыши, упала на землю и
взорвалась. Несколько человек из свиты, ехавшие в задних
Машинах, получили ранения. Чабриновича арестовали на
Месте. Кортеж наследника продолжил путь.
Франц Фердинанд был не испуган, а взбешен. Прибыв в
Муниципалитет, он обрушился на мэра Сараево, который
Меньше других был виновен в случившемся: «Господин бурго-
мистр! Я приехал в Сараево с визитом — а здесь в меня броса-
ют бомбы! Это возмутительно! Ладно, теперь можете гово-
429
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
рить». Чурчич дрожащим голосом произнес заранее подготов-
ленную приветственную речь. Эрцгерцог понемногу успоко-
ился и по окончании приема даже поблагодарил мэра и жите-
лей Сараево «за овации, которыми они встретили меня и мою
супругу — тем более, что тем самым была выражена и радость
по поводу неудавшегося покушения». Затем наследник решил,
что дальнейший маршрут будет изменен: вместо того, чтобы
отправиться в центр города, к местному музею, кортеж дол-
жен был снова проехать по набережной к госпиталю, поскольку
эрцгерцог решил навестить раненных бомбой Чабриновича.
Однако в возникшей суматохе об изменении программы
не сообщили водителю автомобиля, и когда у Латинского
моста тот повернул направо — в соответствии с прежним ма-
ршрутом, — Потиорек закричал шоферу, чтобы тот остано-
вился и вернулся на набережную. Водитель затормозил. Ма-
шина эрцгерцога оказалась в паре метров от места, где стоял
другой член «Млады Босны» — 19-летний Таврило Принцип,
вооруженный револьвером. Принцип, как и другие террорис-
ты, точно не знал, чем закончилось покушение Чабриновича,
и в смятении бродил по улицам, пока — совершенно случай-
но! — не оказался лицом к лицу со своими жертвами. Один из
офицеров свиты, находившихся в машине, которая ехала за
автомобилем эрцгерцога, вспоминал: «Я увидел, как молодой
человек, стоявший справа от машины, поднял руку и с рассто-
яния в 5—6 шагов выстрелил в наследника».
Сам покушавшийся между тем находился в таком состоя-
нии, что, как он позднее признался надопросе, стрелял, почти
не целясь. Тем более удивительно, насколько точной оказалась
его стрельба: одна из пуль Принципа разорвала аорту Софии фон
Гогенберг, другая перебила шейную артерию Франца Фердинан-
да. Герцогиня скончалась почти моментально, успев лишь вос-
кликнуть: «Боже, что случилось?!» Ее муж жил еще несколько
минут. Согласно показаниям графа Гарраха, стоявшего слева от
наследника на подножке автомобиля, Франц Фердинанд успел
прокричать: «Соферль, Соферль (уменьшительное от имени Со-
фия на венском диалекте. — Я.П1.)\ Не умирай! Живи, ради де-
тей!» Позднее правдивость слов Гарраха подвергалась сомнению,
поскольку ранение наследника было настолько тяжелым, что он
*30 —
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
вряд ли был способен произнести эти фразы. Впрочем, даже если
бы граф «по какой-то непонятной причине выдумал эти слова...,
их можно считать великолепной подделкой, поскольку звучат
они абсолютно правдоподобно. Когда силы оставляют человека,
он часто обращается к глубинным источникам своей жизни. Для
Франца Фердинанда [таким источником] была его семья» (Ga-
landauerJ. Frantisek Ferdinand dEste, naslednik trunu. Praha, 2000.
S. 304).
Все было кончено. 29 июня траурная процессия пронесла
гробы с телами Франца Фердинанда д’Эсте и Софии фон Го-
генберг по улицам Сараево. 2 июля их доставили в Вену. Затем
останки убитых супругов были выставлены в хофбургской ча-
совне для прощания. Обер-гофмейстер императорского двора
князь Монтенуово решил соблюсти все детали придворного
траурного церемониала: гроб Софии стоял на постаменте куда
более низком, чем гроб ее супруга, поскольку герцогиня была
«всего лишь» придворной дамой, не заслуживавшей равенства
с Габсбургами — даже после смерти. Франц Фердинанд дога-
дывался о том, что его неравный брак когда-нибудь будет
иметь подобные последствия, а потому завещал похоронить
себя не с остальными Габсбургами в склепе церкви капуци-
нов, а вместе с женой, которая значила для него куда больше,
чем все родственники, вместе взятые. Местом захоронения
должен был стать замок Арштеттен под Веной. Процессия,
сопровождавшая останки наследника и его супруги в Арштет-
тен, стала своеобразной демонстрацией протеста против фор-
мализма габсбургского двора, поставившего древние тради-
ции и этикет выше уважения к жертвам сараевской трагедии.
Во главе этой тихой демонстрации за гробом своего дяди шел
Молодой эрцгерцог Карл — новый наследник трона.
А что же Франц Иосиф? Получив известие об убийстве Фран-
ца Фердинанда и его жены, престарелый император воскликнул:
«Бедные дети!» — имея в виду, впрочем, не погибших, а их детей,
Софию, Макса и Эрнста, оставшихся сиротами. Затем с уст пре-
старелого императора сорвалась загадочная фраза, значение ко-
торой историки по-разному толкуют до сих пор: «Ужасно. Нель-
зя бросать вызов Всевышнему... Провидение восстановило тот
порядок, который я, увы, не смог сохранить». Что хотел сказать
«s
431
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
Франц Иосиф? Имел ли он в виду морганатический брак наслед-
ника, которым тот «бросил вызов Всевышнему», нарушив «свя-
щенные» монархические традиции, или же речь шла о том, что
Франц Фердинанд, по мнению его дяди, не годился для импера-
торской короны, а потому пули Таврило Принципа послужили
орудием судьбы, предотвратив то, чего не должно было быть —
царствование Франца II? Бог весть...
Как бы то ни было, особой скорби по поводу гибели пле-
мянника император, видимо, не испытывал. Близости между
ними никогда не было, а душа самого Франца Иосифа оказа-
лась настолько закалена многочисленными предыдущими ут-
ратами, что черствость, проявленная царственным старцем
после сараевского убийства, никого особенно не удивила. Да
и в обществе по резкому, замкнутому и вспыльчивому Францу
Фердинанду скорбили не слишком сильно. В Будапеште пра-
вящие круги почти откровенно радовались гибели своего дав-
него недоброжелателя, среди славянских подданных императо-
ра и короля царило по большей части равнодушие (хотя газеты
наперебой возмущались «подлым убийством»), сочувствую-
щие сербским националистам потирали руки, а лояльные
Габсбургам обыватели отмечали, что даже в Вене «нет ника-
кого траурного настроения. В Пратере... повсюду играет му-
зыка». Только приближенные покойного эрцгерцога были в
отчаянии: вместе с Францем Фердинандом погибли их надеж-
ды на реформирование Австро-Венгрии. Но и эти люди в пер-
вые июльские дни 1914 г. еще не представляли себе, чем обер-
нутся для монархии, Европы и всего человечества выстрелы,
прозвучавшие в Сараево.
IX. Война и крах (1914—1918)
РАССТАНОВКА СИЛ
Франц фон Мачеко'был советником императорского и
королевского министерства иностранных дел и считался там
одним из наиболее толковых дипломатов-аналитиков. В июне
1914 г. министр граф Л. Берхтольд поручил Мачеко составить
меморандум, в котором должна была быть подробно проана-
432
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
лизирована международная ситуация, в первую очередь поло-
жение на Балканах, с точки зрения австро-венгерской дипло-
матии и перспектив дунайской монархии. Предполагалось,
что документ, составленный Мачеко, будет представлен Берх-
тольдом германскому руководству — не только для того,
чтобы Берлину стала окончательно ясна позиция ближайшего
союзника, но и с целью подтолкнуть Вильгельма II и его дип-
ломатов к совместным с Веной действиям, прежде всего в
балканском вопросе. Речь шла именно о дипломатической ак-
тивности центральных держав: силовые методы разрешения
ситуации на Балканах австро-венгерское руководство (за ис-
ключением Конрада фон Гетцендорфа) вплоть до Сараево
считало слишком рискованными. Однако после убийства на-
следника престола меморандум Мачеко был переработан и в
начале июля уже служил для обоснования радикального, т. е.
военного, решения.
Мачеко работал быстро: для составления обширного ме-
морандума ему понадобилось менее двух недель. Первая вер-
сия документа была готова 24 июня — за несколько дней до
выстрелов в Сараево. Дипломат отмечал, что «если сравнить
сегодняшнюю ситуацию с той, которая имела место перед
большим кризисом (двумя балканскими войнами. — Я.Ш.),
необходимо констатировать, что общий результат [развития
событий], с точки зрения как Австро-Венгрии, так и Тройст-
венного союза в целом, ни в коем случае не может быть на-
зван благоприятным». Причину такого положения Мачеко
(чью позицию разделяло высшее руководство дунайской мо-
нархии) видел, с одной стороны, в нарастающей агрессивнос-
ти держав Антанты, особенно России и Франции, а с дру-
гой — в отсутствии у Германии и Австро-Венгрии четкой
стратегии действий, направленных на упрочение своего влия-
ния на юго-востоке Европы.
Особое внимание в меморандуме Мачеко уделялось отноше-
ниям двух центральных держав с Румынией и Болгарией. Неожи-
данный визит Николая II в румынский порт Констанца в начале
июня 1914 г., теплый прием, оказанный там царю, явное усиле-
ние проантантовских сил в Бухаресте и, наконец, дерзкая выход-
ка русского министра иностранных дел С. Сазонова, который во
433
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
время автомобильной поездки вместе со своим румынским кол-
легой И. Братиану как бы ненароком заехал на территорию вен-
герской Трансильвании,— все это привело Мачеко и Берхгольда
к выводу о том, что шансов удержать Румынию в сфере влияния
Тройственного союза остается все меньше. В качестве альтерна-
тивного союзника центральных держав на Балканах могла рас-
сматриваться Болгария, но здесь многое зависело от немцев: бол-
гарское правительство находилось в тяжелом финансовом поло-
жении, и крупный кредит, предоставить который болгарам мог
лишь Берлин (у Вены для этого не было достаточных средств),
представлялся реальной возможностью склонить царя Ферди-
нанда на сторону Тройственного союза. Австро-венгерская дип-
ломатия, впрочем, наилучшим решением считала союз с Болга-
рией при одновременном благожелательном нейтралитете Румы-
нии. (В последнем монархия Габсбургов была особенно
заинтересована из-за большой протяженности румыно-венгер-
ской границы.) Для этого, однако, центральные державы должны
были устранить румыно-болгарские противоречия, которые в ре-
зультате второй балканской войны приобрели дополнительную
остроту.
Сильно беспокоил Австро-Венгрию и албанский вопрос.
После поражения Турции в первой балканской войне Алба-
ния получила независимость, но стабильное правительство в
этой горной и очень бедной стране так и не появилось. Албан-
скими междоусобицами пользовалась Италия, рассчитывав-
шая сделать Албанию своим плацдармом на Балканах. Эта
проблема наряду с итальянским ирредентизмом в юго-запад-
ных областях монархии подрывала прочность Тройственного
союза. Многие в Вене, впрочем, давно уже не сомневались во
враждебности итальянцев. Конрад фон Бетцендорф злобно
шутил, что на Италию действительно можно положиться: нет
никаких сомнений в том, что свои союзнические обязательст-
ва она не выполнит. Английский историк С. Уильямсон на
основании анализа австро-венгерской дипломатической кор-
респонденции первой половины 1914 г. даже пришел к заклю-
чению, что «ни одна проблема, включая Сербию, не занимала
Вену в последние месяцы перед сараевским покушением Д°
434^..... . .....--------------------------------------
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
такой степени, как албанский вопрос и обусловленная им не-
лояльность итальянцев» (Williamson S.R., Jr. Austria-Hungary
and the Origins of the First World War. L., 1991. P. 167). Впрочем,
поведение Италии в Албании было скорее следствием, а не
причиной «нелояльности» Рима. Причины заключались в
другом — прежде всего в давней, исторически обусловленной
неприязни Италии к Габсбургам и тирольском ирредентизме.
Однако главной головной болью императорских диплома-
тов все-таки нужно считать Сербию. Дополнительным факто-
ром беспокойства для Австро-Венгрии в 1913—1914 гг. стали
упорные слухи о готовящемся объединении Сербии и Черно-
гории, что привело бы, с точки зрения венских правящих кру-
гов, к еще большей изоляции монархии на Балканах. Серб-
ская проблема имела более длительную историю, чем албан-
ская, и к ней в Вене как будто успели привыкнуть. Тем не
менее ни Мачеко, ни его шеф, ни сам император не питали в
1914 г. иллюзий относительно характера австро-сербских от-
ношений и той опасности, которую представляют для монар-
хии великосербский проект и панславизм. Корни этой опас-
ности австро-венгерские политики видели, однако, не в Бел-
граде, а в Петербурге, полагая, что самоуверенная политика
Сербии в значительной степени обусловлена поддержкой, ко-
торую она в критический момент рассчитывала получить от
России. Итак, из всего клубка балканских противоречий наи-
более серьезными Австро-Венгрии представлялись ее собст-
венные трения с Россией.
Мачеко считал, что агрессивность России, которую он ус-
матривал в ее стремлении расширить сферу своего влияния на
Балканах, окончательно вытеснить из региона Австро-Вен-
грию, не говоря уже о Турции, и в конечном итоге овладеть
выходом в Средиземное море — все это обусловлено ходом
самой истории Российской империи: «Если мы посмотрим на
развитие России в течение последних двух веков, колоссаль-
ный рост численности ее населения, территории, экономи-
ческой и военной мощи и примем во внимание тот факт, что
эта великая империя... по-прежнему отрезана от свободных
Морей (т. е. Средиземноморья и Атлантики. — Я.Ш.), можно
435
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
понять, почему русская [внешняя] политика уже давно но-
сит... столь агрессивный характер». Поэтому, заключал ав-
стрийский дипломат, «в общих интересах [дунайской] монар-
хии и Германии... вовремя дать отпор такому развитию ситуа-
ции [на Балканах], которое поддерживается Россией, поскольку
позднее было бы уже невозможно предотвратить подобное
развитие».
Отдавая должное своеобразной объективности советника
австро-венгерского МИД, признававшего историческую не-
обходимость для России занимать активную позицию в «вос-
точном вопросе», отметим, что далеко не бесспорный тезис об
агрессивности, присущей русской политике накануне Первой
мировой, словно перекочевал из меморандума Мачеко в не-
которые исследования, посвященные причинам войны и пре-
словутому Kriegsschuldfrage — вопросу о ее виновниках. Так,
уже упоминавшийся С. Уильямсон безапелляционно утверж-
дает, что «благодаря французским финансам и британской
снисходительности Санкт-Петербург проводил агрессивную
политику на Балканах... Ни Вена, ни Берлин не могли игно-
рировать тот факт, что Россия кое-что знала о заговоре (про-
тив Франца Фердинанда; никаких подтверждений этого «зна-
ния» Уильямсон, впрочем, не приводит. — Я.Ш.) или по
меньшей мере помогла создать атмосферу, в которой подоб-
ный террористический акт мог стать актом государственной
политики (очевидно, сербской; однако убедительные доказа-
тельства причастности сербского правительства к сараевско-
му убийству так никогда и не были найдены. — Я.Ш.). Русская
угроза в гораздо большей степени... предопределила реакцию
двух союзников (Австро-Венгрии и Германии. — Я.Ш.) на
случившееся в Сараево, чем англо-германское морское со-
перничество иди даже австро-сербский антагонизм» (William-
son, 197).
Серьезное обвинение. Однако для того, чтобы проверить
его основательность, а также понять, почему в роковые дни,
последовавшие за убийством эрцгерцога, Вена и Берлин, Пе-
тербург и Белград, Париж и Лондон действовали так, а не
иначе, и почему эти действия в конечном итоге привели к ми-
436^.. -
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
ровой войне, стоит взглянуть на расстановку геополитических
сил, сложившуюся к июлю 1914 г. Взглянуть — и попытаться
по возможности непредвзято проанализировать позиции сто-
рон. Естественно, нужно сразу смириться с тем, что этот ана-
лиз будет кратким и весьма неполным: ведь даже подробней-
шие и весьма объемные монографии, ставшие классикой ис-
торической литературы, оказались не в состоянии внести
стопроцентную ясность в вопрос о причинах Первой мировой
войны, который по праву считается одной из сложнейших
проблем всемирной истории.
Многообразные факторы, вызвавшие в 1914 г. колоссаль-
ное военное столкновение стран и народов, можно, на наш
взгляд, разделить на три группы по временному признаку:
долгосрочные, среднесрочные и непосредственные. Ведь нельзя
забывать о том, что каждый шаг, совершенный сторонами в
июле 1914 г. — «решение Австрии предпринять решительную
акцию против Сербии, германское решение поддержать Ав-
стро-Венгрию, сербское решение не принимать часть условий
австрийского ультиматума, русское решение оказать под-
держку Сербии, британское решение вмешаться и, наверное,
самое важное — решения России и Германии объявить моби-
лизацию — все это предопределялось множеством ранее при-
нятых решений, планов, сложившихся представлений, сужде-
ний и отношений, которые необходимо проанализировать,
если мы хотим понять, что же случилось в июле 1914 года»
(Toll J. The Origins of the First World War. L. — New York, 1992.
Pp. 37—38).
К непосредственным факторам, которые привели к началу
войны, следует отнести как само сараевское убийство, так и дей-
ствия политического руководства разных стран после этого со-
бытия, т. е. весь июльский кризис, заметную роль в развитии ко-
торого сыграли субъективные мотивы и частные обстоятельства
(например, возраст императора Франца Иосифа или установив-
шаяся в Австро-Венгрии практика предоставления летних отпус-
ков солдатам для уборки урожая — см. следующую главу). Значе-
ние этих факторов ни в коем случае не следует преуменьшать.
Стоит представить себе, к примеру, что вместо воинственного Л.
437
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
Берхтольда министром иностранных дел Австро-Венгрии летом
1914 г. оказался бы миролюбиво настроенный граф И. Тиса, а
при русском дворе влиянием пользовались бы не министр земле-
делия А. Кривошеин и военный министр А. Сухомлинов (сто-
ронники военного вмешательства в австро-сербский конфликт),
а более здравомыслящие люди — и результат июльского кризиса
мог оказаться совсем иным.
Вторая группа факторов — среднесрочные — включает в се-
бя обстоятельства, возникшие в Европе, в первую очередь на
Балканах, в 1908—1914 гг., т. е. после боснийского кризиса.
Именно в этот период отношения между великими держава-
ми превратились в цепь дипломатических конфликтов, каж-
дый из которых углублял политическую и психологическую
пропасть между его участниками. В эти же годы приобрело
особый размах национальное движение балканских народов,
произошел всплеск национализма, причем не Только на Бал-
канах, а небольшие государства, такие как Сербия или Болга-
рия, превратились в самостоятельные геополитические факто-
ры, осложнявшие и запутывавшие и без того тяжелую ситуацию.
Без учета этой среднесрочной ретроспективы невозможно по-
нять, почему сараевское убийство стало спичкой, брошенной
в бочку с порохом, — ведь сам по себе теракт против высоко-
поставленной особы не был в тогдашней Европе ничем из ря-
да вон выходящим. (В конце концов, не стало же убийство
императрицы Елизаветы итальянским анархистом в 1898 г.
поводом для военного столкновения между Австро-Венгрией
и Италией.)
В свою очередь, боснийский и все последующие кризисы,
закончившиеся мировой войной, имели собственные предпо-
сылки, т. е. долгосрочные факторы, которые отнюдь не своди-
лись к ленинским «империалистическим противоречиям»,
хотя отрицать существование таких противоречий было бы
глупо. Движущей силой мировой политики в начале XX в.
стал национализм, о природе которого уже шла речь в этой
книге (см. раздел V, главу «Кризис назревает: империя и ее
народы»). Основным противоречием, свойственным эпохе
«классического империализма», было поэтому противоречие
438
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
между внешней «формой» и внутренниим «содержанием»
большинства европейских держав. С одной стороны, эти дер-
жавы во все большей степени становились государствами на-
циональными, с другой же — они вели имперскую политику,
важнейшей характеристикой которой является универсализм,
стремление к решению задач если не мирового, то уж во вся-
ком случае наднационального масштаба. В дунайской монар-
хии это противоречие было особенно острым, поскольку под
имперской оболочкой здесь шло формирование сразу не-
скольких современных наций. При этом националистически
настроенная часть правящей элиты этих народов (в первую
очередь венгров, австро-немцев, чехов и югославян) начала
рассматривать создание собственных национальных госу-
дарств — или воссоединение с другими национальными госу-
дарствами, например Германией или Сербией — в качестве
своей стратегической цели. Однако в Вене по-прежнему не
понимали особенностей новой эпохи, и габсбургская дипло-
матия в начале XX столетия зачастую действовала так же, как
и сто лет назад, надеясь найти в удачном разрешении внешне-
политических проблем рецепт для решения проблем внутрен-
них. Имперская внешняя политика вступала в конфликт с
постимперским характером дуалистического государства, и
именно поэтому позиции Австро-Венгрии в империалисти-
ческую эпоху выглядели особенно уязвимыми.
Итак, корни столкновения 1914 г. уходят в глубь XIX сто-
летия. Чтобы не запутаться, представляется удобным проана-
лизировать основные направления политики каждой из евро-
пейских стран, причастных к возникновению мировой вой-
ны. (По отношению к Австро-Венгрии это в общих чертах
было сделано выше.)
* * *
Германия. Как уже было сказано (см. раздел VIII, главу
«Шаг за шагом к катастрофе»), агрессивная и напористая
Weltpolitik, которую правящие круги Германии стали прово-
дить после отставки Бисмарка, явилась одной из причин того,
что атмосфера в Европе к началу второго десятилетия XX в.
439
Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ,
стала предгрозовой. При этом нужно отметить, что сама Welt-
politik представляла собой логическое следствие политического,
экономического и национального подъема немецкого народа,
сильнейший толчок которому дало осуществленное «желез-
ным канцлером» объединение Германии. Способ этого объ-
единения — «сверху», «железом и кровью» — определил облик
Германской империи и характер ее политики в конце XIX —
начале XX вв.
Наиболее яркими проявлениями энергичной борьбы не-
мцев за место под солнцем стали германская колониальная
экспансия в Африке, Китае, Океании и на Ближнем Востоке
и впечатляющая программа перевооружения, в первую оче-
редь строительство мощного современного военно-морского
флота. Все это вызывало серьезную тревогу главным образом
в Лондоне и Париже. Впрочем, рассматривать Германию как
серьезного и опасного соперника в борьбе за господство на
морях и в колониях руководители британской политики стали
далеко не сразу. Так, «в 1898—1901 гг. постоянно зондирова-
лась возможность англо-германского союза, хотя до конкрет-
ных переговоров дело не дошло. В конце концов эти планы
потерпели неудачу главным образом из-за того, что немцы ду-
мали: Англия и так от нас никуда не денется; если англичане
готовы договариваться уже сейчас, когда наш флот по боль-
шей части еще находится на бумаге, тем более сговорчивыми
станут они, когда наши позиции на море усилятся» (HaffnerS.
Od Bismarcka к Hitlerovi. Praha, 1995. S. 60).
От этой иллюзии Берлин избавился лишь позднее —
после того, как Великобритания в 1904 г. разрешила свои ко-
лониальные противоречия с Францией и заключила с ней
союз (Entente cordiale, «Сердечное согласие», ставшее осно-
вой Антанты), а три года спустя подписала соглашение о со-
трудничестве и с Россией, пойдя на компромисс в вопросе о
сферах влияния двух держав в Иране и Средней Азии. Тем не
менее англичане не стремились к разрыву с Германией, стара-
ясь наладить с ней корректные отношения. Камнем преткно-
вения здесь была военно-морская программа Германии, и Лон-
дон безуспешно добивался от кайзеровского правительства ее
замораживания — в обмен на возможные компенсации в ко-
440
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
лониях. Впрочем, британцы не собирались поступаться ни
пядью земли своей империи, предлагая Германии поживиться
за счет португальских или бельгийских владений в Африке.
В феврале 1912 г. в Берлин приехал британский министр
обороны Р. Холдейн, попытавшийся уговорить немцев уме-
рить военно-морские амбиции. Вильгельм II и его канцлер
Т. Бетман-Гольвег, в свою очередь, потребовали от Велико-
британии гарантий нейтралитета в случае войны на конти-
ненте, что противоречило планам англичан, которые годом
раньше пошли на укрепление военного сотрудничества с
Францией. Миссия Холдейна провалилась. Шеф австро-венгер-
ской дипломатии А. Эренталь незадолго до смерти с тревогой
отмечал, что «антагонизм между Германией и Англией всту-
пает в более серьезную стадию, так что не исключено, что мы
как верные союзники будем должны вступить в бой на сторо-
не Германии». Опасения же Лондона объяснялись тем, что «в
1914 г. Германия несла угрозу не какой-то конкретной [англий-
ской] колонии..., а скорее общую угрозу, которую представ-
лял собой немецкий флот для стратегически важных линий
коммуникации и британской мировой торговли» (Joll, 181).
Тем не менее было бы недопустимым преувеличением ут-
верждать, что основной причиной катастрофы 1914 г. стало про-
тивостояние Германии и Великобритании на морях и в колони-
ях. Упорное нежелание Лондона до самого последнего момента
вступать в войну (см. следующую главу) свидетельствует о том,
что на берегах Темзы не считали это противостояние настолько
серьезным, чтобы ввязываться из-за него в бойню на континен-
те, и не стремились любой ценой поставить Германию на колени.
Точно так же и в Берлине очень хотели добиться невмешательст-
ва англичан в начавшийся конфликт. Когда 1 августа 1914 г.
Вильгельм II получил известие (позднее оказавшееся ложным) о
том, что британское правительство готовится объявить о своем
нейтралитете, он приказал принести шампанское. Однако радо-
вался император преждевременно.
Отношения Германии с Россией накануне Первой миро-
вой войны были еще более сложными и запутанными, чем с
Великобританией. Еще при Бисмарке, в 1887 г., обе империи
заключили так называемый «перестраховочный договор», со-
441
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
гласно которому, «если одна из высоких договаривающихся
сторон окажется в состоянии войны с третьей державой, дру-
гая сторона сохранит по отношению к первой благожелатель-
ный нейтралитет и приложит все усилия к тому, чтобы кон-
фликт был локализован. Это обязательство не касается войны
против Франции или Австрии, которая возникла бы в случае,
если бы одна из... сторон напала на одну из указанных дер-
жав». Кроме того, по секретному протоколу Германия брала
на себя обязательства сохранять благожелательный нейтрали-
тет в случае войны России в защиту входа в Черное море (т. е,
Босфора и Дарданелл) от посягательств иностранных держав.
Однако после ухода «железного канцлера» договор продлен не
был, поскольку его положения перестали соответствовать
стратегическим целям германской политики.
В 1896 г. адъютант принца Генриха (брата Вильгельма II)
Г. Мюллер составил для своего шефа служебную записку, в кото-
рой обосновал два тезиса. Первый — война с Англией без пред-
варительного надлежащего роста германской военной мощи,
прежде всего на морях, потребовала бы объединения усилий Гер-
мании с рядом других держав, в том числе с Россией. Второй —
такая ситуация даже в случае победы не принесла бы Германской
империи больших выгод, поскольку при этом «Германия дорого
платит за право иметь колонии и получает взамен чудовищное
усиление России». Против сближения с Россией выступал и ад-
мирал А. фон Тирпиц, ставший инициатором и вдохновителем
программы обновления кайзеровского флота. Однако поскольку
перспективы отношений с Англией были по-прежнему неясны,
немецкая дипломатия на рубеже XIX—XX вв. предпочитала
вести по отношению к России сложную игру, в которой союз
двух держав все-таки рассматривался в качестве одного из воз-
можных вариантов развития событий. Б. фон Бюлов, канцлер
Германии в 1900—1909 гг., писал: «Отношения с Россией остают-
ся первым пунктом нашей внешней политики... Считаю полез-
ным улучшение [этих] отношений».
Более того: в июне 1905 г., во время встречи Николая П с
Вильгельмом II в Бьёрке, кайзеру удалось убедить царя поД'
писать новый союзный договор. В пункте первом этого доку-
442 »..... . ===*
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
мента говорилось о том, что каждая из сторон обещает, в слу-
чае нападения на другую сторону, прийти на помощь своей
союзнице в Европе всеми сухопутными и морскими силами.
Далее отмечалось, что обе державы в таком случае обязуются
не вступать в сепаратные соглашения с противником одной из
них. При этом Россия брала на себя обязательство не сооб-
щать Франции о подписанном соглашении до его вступления
в силу. Этот момент, в свою очередь, должен был наступить
только после подписания мирного соглашения между Рос-
сией и Японией, которые находились тогда в состоянии вой-
ны. Стремясь преодолеть колебания нерешительного царя,
Вильгельм II даже пообещал сколотить «континентальный
альянс», присоединив к союзу Германии и России... Фран-
цию, что, учитывая характер франко-германских отношений,
было совершенно нереально. Это вскоре поняли и в Петер-
бурге, и в ноябре 1905 г. Николай II предложил германскому
императору дополнить договор поправкой, согласно которой
его первая статья не вступала в силу в случае войны Германии
с Францией. Это не устраивало Берлин, и Бьёркский договор
в конце концов так и остался пустой декларацией.
В первые годы XX в., с одной стороны, понемногу сглажи-
вались противоречия между Россией и Великобританией, ко-
торые ранее несколько раз ставили обе державы на грань
войны — ведь именно британская угроза была для России
главным побудительным мотивом при заключении «перестра-
ховочного договора» с немцами. С другой стороны, в Берлине
больше не разделяли мнения Бисмарка о том, что «весь вос-
точный вопрос не стоит костей и одного померанского грена-
дера». Активность Германии на Балканах и Ближнем Востоке
возрастала, что беспокоило как Великобританию, так и Рос-
сию. В этом отношении политику Германской империи
можно назвать близорукой: немцы сами подталкивали своих
западных и восточных соседей друг к другу.
В 1898 г., посетив Константинополь, Вильгельм II провоз-
гласил себя «другом и защитником» не только дряхлой Осман-
ской империи, но и всего мусульманского мира, обозначив тем
самым возросший интерес Берлина к восточным делам. В пер-
443
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
вые годы нового века, потеснив союзную Австро-Венгрию на
балканских рынках, немцы стали разрабатывать проект стратеги-
чески важной железной дороги Берлин — Багдад, прорываясь в
Месопотамию, откуда было рукой подать до Аравии и Ирана —
сферы британских и русских интересов. Наконец, после младо-
турецкой революции 1908 г. резко активизировалось военно-тех-
ническое сотрудничество Турции с Германией. Бюджет герман-
ской военной миссии в Константинополе, занимавшейся подго-
товкой и перевооружением армии султана, был значительно
увеличен. В июне 1913 г. главой этой миссии был назначен гене-
рал Лиман фон Сандерс, получивший также звание фельдмарша-
ла турецкой армии и должность командующего турецкими вой-
сками в Константинополе. Это вызвало резкую реакцию Петер-
бурга, где считали неприемлемым такое усиление позиций
. Германии в районе, давно считавшемся зоной жизненных инте-
ресов России. Восточная политика Берлина была, несомненно,
одной из основных причин ухудшения русско-германскйх отно-
шений.
Внешнеполитический курс Берлина по отношению к Рос-
сийской империи строился на желании оттеснить русских по-
дальше от европейских дел, заинтересовав их колониально-экс-
пансионистскими проектами на Ближнем и Дальнем Востоке,
где интересы России неизбежно пересекались с британскими,
что было выгодно Германии. В мае 1912 г. во время очередной
русско-германской встречи на высшем уровне Вильгельм II
вступил в длительную беседу с министром иностранных дел
России С. Сазоновым, которому, по воспоминаниям послед-
него, в частности, сказал: «Желтая опасность не только не
перестала существовать, но стала еще грознее прежнего и, ко-
нечно, прежде всего для России... Вам остается только одно —
взять в руки создание военной силы Китая, чтобы сделать из
него оплот против японского натиска... Задачу эту может
взять на себя одна только Россия, которая к тому предназна-
чена, во-первых, потому, что она более всех заинтересована в
ее выполнении, а во-вторых, потому, что ее географическое
положение ей прямо на нее указывает» (Сазонов, 54). На это
русский дипломат резонно возразил императору: «Россия гра-
444==.................................•, ..........
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
ничит с Китаем на протяжении приблизительно восьми тысяч
верст, и... одного этого обстоятельства достаточно, чтобы она
не стремилась к созданию на своих границах... могуществен-
ной иноземной силы, которая могла бы легко обратиться про-
тив нее самой» (там же).
Германия была заинтересована в отвлечении внимания и
сил России на восток по стратегическим соображениям: это
позволило бы ей в случае конфликта с Францией и, возмож-
но, с Англией избежать войны на два фронта. Правда, немец-
кий генеральный штаб давно учитывал возможность одновре-
менной войны на западе и востоке, и именно из этого исходил
знаменитый «план Шлиффена», в соответствии с которым
действовали германские войска в начале Первой мировой вой-
ны. В качестве главного противника Германии А. фон Шлиф-
фен, занимавший до 1906 г. должность начальника генштаба,
рассматривал Францию. «Германия должна сосредоточиться
на одном неприятеле, — писал Шлиффен, — самом сильном
и опасном, каковым [для нее] может быть только Франция».
России отводилась роль второго противника, активные дейст-
вия против которого могли быть развернуты только после раз-
грома Франции. Такой подход объяснялся не только чисто
военными соображениями, но и тем, что в Берлине понима-
ли: непосредственных поводов для военного столкновения у
Германии и России почти не было, даже если учитывать опи-
санную выше активность немцев на Балканах и Ближнем Вос-
токе и ряд экономических противоречий между двумя странами.
Сам по себе достаточно справедлив риторический вопрос со-
временного российского историка: «Какие у России с Германией
(не Австро-Венгрией) были такие уж острые разногласия, чтобы
из-за них хвататься за оружие? По существу, никаких» (Истягин
Л. Г. Диалектика факторов с исторической дистанции//Пролог...
С. 56). Можно сказать, что обе державы стали в какой-то мере
жертвами заключенных ими союзов с третьими странами: Герма-
ния — с Австро-Венгрией, Россия — с Сербией и Францией.
После сараевского убийства, когда стало ясно, что в Вене наме-
рены во что бы то ни стало примерно наказать Сербию, Герма-
ния была вынуждена поддержать своего союзника, т.к. разрыв с
= 445
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
дунайской монархией, как уже не раз говорилось, грозил бы Бер-
лину политической изоляцией. В свою очередь, Россия, остава-
ясь на протяжении четверти века верной союзу с Францией, об-
рекла себя на неприятельские отношения с Германией, посколь-
ку разрешение германо-французских противоречий мирным
путем после 1870 г. не представлялось возможным.
Говоря о германской политике накануне Первой мировой
войны, необходимо учитывать еще один фактор. Национа-
листическая и милитаристская пропаганда в империи Виль-
гельма II была более интенсивной, чем в других странах. По-
давляющее большинство немецких политиков, не говоря уже
о военных, находилось в плену шовинистической великогер-
манской идеологии, имевшей ярко выраженный антиславян-
ский характер. «Мысли о неизбежности войны Германии с
Россией распространялись прежде всего прибалтийскими не-
мцами-эмигрантами, прибывавшими в Германию с 70-х —
80-х годов XIX в.... Страх перед русским колоссом увязывался
с презрением к так называемому полуазиатскому варварству
русских и убежденностью в их экономической, военной и
культурной отсталости... Исходившей из России «угрозе гер-
манской культуре», по мнению [немецких] публицистов, сле-
довало своевременно противодействовать путем превентивной
войны, которую они рассматривали как решающий момент
борьбы между высокой и отсталой культурами» (Туполев Б. М.
Россия в военных планах Германии //Пролог... С. 51). Можно
вспомнить в этой связи и слова, как-то сказанные Вильгель-
мом II в приватной обстановке: «Я ненавижу славян. Я знаю,
что это грешно. Никого не следует ненавидеть, но я ничего не
могу поделать; я ненавижу их». Конечно, с такими настро-
ениями трудно было наладить диалог с великой славянской
державой.
Тем не менее, подводя итог рассуждениям о политике
Германии в годы, предшествовавшие Первой мировой, хоте-
лось бы дистанцироваться от популярных одно время (осо-
бенно в 20-е — 30-е гг.) утверждений о том, что именно на
Германии лежит главная вина в развязывании войны. Во-пер-
вых, вопрос о виновниках случившегося в 1914 г. сейчас, к
446 :---------;. а.. ...
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
счастью, практически снят с повестки дня исторических ис-
следований и дискуссий — в том смысле, что серьезные исто-
рики более не стремятся расставить страны «по ранжиру», от
главных виновников до невинных жертв.
Во-вторых, говоря об истоках катастрофы 1914 года, нель-
зя забывать о внутренней логике национализма, захлестнув-
шего Европу в конце XIX — начале XX вв. Как известно, «на-
ционализм любого вида имеет одинаковую основу, которая
состоит в готовности людей эмоционально отождествлять
себя со «своей нацией» ... Такая готовность легко поддается
эксплуатации в политических целях» (Хобсбаум Э. Век импе-
рии, 1875—1914. Ростов-на-Дону, 1999. С. 210). Когда-то, в
эпоху первых буржуазных революций, национализм в Европе
имел по большей части либерально-демократический харак-
тер, являясь идеологией социального и национального осво-
бождения и/или объединения — там, где две эти задачи были
тесно связаны между собой (как, например, в Германии и
Италии). Однако авторитарно-имперские государственные
механизмы, смонтированные еще в эпоху абсолютистских ре-
жимов, оказались на удивление крепкими и не были в XIX в.
полностью уничтожены ни в одной из ведущих европейских
стран — даже в республиканской Франции. Национализм по-
степенно оказался поставлен на службу империализму, утра-
тив свою былую демократическую направленность, которую
он «уступил» своему быстро набиравшему силу сопернику —
социализму. Комбинация «классического» империализма и
национализма, наиболее ярким примером которой была со-
зданная Бисмарком Германская империя, привела к появле-
нию государств-хищников, готовых беспощадно бороться с
Другими такими же хищниками.
Вот почему рассуждения о том, кто более всего виновен в
том, что хищники наконец сошлись в решающей схватке,
представляются непродуктивными. Категорические заявле-
ния о том, что «июльский кризис (а значит, и Первая мировая
Война. — Я.Ш.) был инициирован политикой Австро-Венгрии
и Германии» (Игнатьев А.В. Внешняя политика России 1907—
1914 гг. Тенденции. Люди. События. М., 2000. С. 209), столь же
447
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
далеки от истины, как и противоположные утверждения про-
германски настроенных историографов, обвиняющих в раз-
жигании мирового пожара исключительно Россию и ее кли-
ента Сербию.
Что касается Германии, то по отношению к ней стоит, на
мой взгляд, ограничиться следующим выводом: многие (но
далеко не все) из средне- и долгосрочных факторов, обусло-
вивших возникновение Первой мировой войны, действитель-
но появились в результате агрессивной политики Германской
империи. После 1967 г., когда вышла наделавшая немало шу-
му монография немецкого историка Ф. Фишера «Схватка за
мировое господство», в которой предвоенная политика Гер-
мании была подвергнута подробному, квалифицированному
и лишенному «патриотических» симпатий анализу, подобная
оценка стала в исторической науке более или менее общепри-
нятой. Главная «вина» Германии заключалась в том, что ей
удалось победить Францию в войне 1870—1871 гг., нажив себе
тем самым смертельного и непримиримого врага. Именно
франко-германское противостояние стало фактором, оказав-
шим влияние почти на все политико-дипломатические ком-
бинации в Европе конца XIX — начала XX вв. Разгром армии
Наполеона III при Седане был первым ходом в колоссальной
шахматной партии, завершившейся в июле 1914 года матом
всему «европейскому концерту держав».
* * *
Россия. Событием, оказавшим решающее влияние на фор-
мирование внешней политики России в конце XIX — начале
XX вв., стал Берлинский конгресс 1878 г., на котором импе-
рия Романовых лишилась многих плодов победы над Тур-
цией, а значит — не смогла добиться положения державы,
однозначно доминирующей на юго-востоке Европы (см. раз-
дел VII, главу «Место под солнцем»). Это дипломатическое
поражение привело к резкому ухудшению отношений с Ав-
стро-Венгрией, которая стала восприниматься в Петербурге
как основной соперник России в борьбе за Балканы. Неспо-
448------------- —
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
собность обеих держав достичь компромисса в балканском
вопросе, несмотря на временное улучшение русско-австрий-
ских отношений в 1897—1908 гг., вызвала трения между Рос-
сией и Германией как союзником дунайской монархии. Это, в
свою очередь, способствовало дальнейшему сближению Пе-
тербурга с Парижем, а затем и с Лондоном, и окончательному
расколу Европы на два военно-политических блока. Таковы
были для России основные долгосрочные политические фак-
торы, предопределившие в конечном итоге ее участие в Пер-
вой мировой войне.
Факторы среднесрочные, как уже говорилось, возникли
как следствие дипломатических кризисов 1908—1913 гг. Рос-
сия не могла быть довольна их результатами: в 1909 г. под дав-
лением Берлина она уступила в вопросе о Боснии, а в период
балканских войн не смогла извлечь сколько-нибудь ощути-
мые выгоды из изменившейся ситуации на юго-востоке Евро-
йы. (Хотя бы поэтому приведенное в начале главы утвержде-
ние С. Уильямсона о русской «агрессивности» вряд ли соот-
ветствует действительности: агрессоры так себя не ведут.)
К тому же единственным надежным союзником России в
этом регионе, если не считать крохотной Черногории, явля-
лась Сербия, и боязнь потерять этого союзника нельзя сбра-
сывать со счетов, говоря о мотивах, которые привели царское
правительство летом 1914 г. к роковому решению. Более того,
Балканы были тем регионом, где Петербург не мог в полной
мере положиться на западных партнеров: по крайней мере
один из них, Англия, не желал изменения статуса Проливов
(через которые был запрещен проход военным кораблям всех
стран) и появления русского флота в Средиземном море.
Наконец, проигранная в 1905 г. война с Японией и дипло-
матическое поражение России в Боснии, тяжело перенесен-
ное патриотически и панславистски настроенной частью рус-
ской общественности, поставили во главу угла вопрос о пре-
стиже страны, ее репутации в глазах союзников и даже о
сохранении Россией статуса великой державы. Об этом, в
частности, писал в ноябре 1913 г. в докладе Николаю II глава
русского МИД С. Сазонов, отмечавший, что «во Франции и
449
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
Англии укрепится опасное убеждение, что Россия готова на
какие угодно уступки ради сохранения мира. Раз такое убеж-
дение укрепится в наших друзьях и союзниках, без того не
очень сплоченное единство держав Тройственного Согласия
(Антанты. — Я.Ш.) может быть окончательно расшатано, и
каждая из них будет стремиться искать обеспечения своих ин-
тересов в соглашениях с державами противоположного лаге-
ря». Таким образом, в действиях русского правительства на-
кануне войны, прежде всего во время июльского кризиса,
фактор престижа сыграл особую роль.
Благодаря этому фактору логика действий России и Австро-
Венгрии летом 1914 г. оказалась удивительно схожей. И в Вене, и в
Петербурге очередному балканскому кризису придавали значе-
ние «последнего боя», решительного испытания своей страны на
прочность, своего рода теста, который позволит определить, есть
ли России и Австро-Венгрии место в концерте великих держав.
Соответствовали ли подобные представления действительности?
В случае с Австро-Венгрией — скорее да, с Россией — скорее нет.
Как уже отмечалось (см. раздел VIII, главу «Шаг за шагом к ката-
строфе»), для дунайской монархии статус великой державы и со-
хранение собственной, пусть и ограниченной, сферы влияния в
Европе в значительной степени служили залогом внутренней
стабильности и удержания государственного единства. Россий-
ская империя тоже не избежала межнациональных конфликтов
(можно вспомнить хотя бы польскую и финскую проблемы), но
их острота не шла ни в какое сравнение с конфликтами меджу
народами Австро-Венгрии. Здание русской государственности в
1914 г. стояло на куда более прочной основе, чем монархия Габс-
бургов. Этому способствовал и экономический рост в благопо-
лучные 1909—1913 гг. Поэтому новый компромисс на Балканах,
если бы Николай II решился пойти на него в 1914 г. во имя сохра-
нения мира, хоть и вызвал бы, наверное, правительственный
кризис и националистическую истерику в Думе, но вряд ли при-
вел бы к более серьезным последствиям. Ведь «на карту были по-
ставлены жизненные интересы не России, а [габсбургской] Мо-
нархии, для которой речь шла о целостности и самом ее сущест-
вовании» (Исламов Т. М. Австро-Венгрия в Первой мировой войне//
Новая и новейшая история. 2001. № 5. С. 17).
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
Мир был куда более выгоден для России, чем война, — во
всяком случае, в 1914 г. Утверждение известного журналиста
и издателя А. Суворина, полагавшего, что Российская импе-
рия поднимется «только удачной войной с кем-нибудь, все
равно с кем», являлось следствием заблуждения, к сожалению,
разделявшегося значительной частью русской общественнос-
ти. Что же касается вышеприведенных опасений С. Сазонова,
то вряд ли они были достаточно основательными. Поведение
Лондона в дни июльского кризиса показало, что британскому
правительству совсем не хотелось воевать, и вряд ли оно осу-
дило бы Россию, прояви та в решающий момент желание спо-
собствовать дипломатическому разрешению австро-сербско-
го конфликта. То же относится и к Франции, для которой
союз с Россией был жизненно важным, учитывая характер ее
отношений с Германией. Однако здесь сыграли свою роль
субъективные факторы: по обе стороны русско-австрийской
границы, ставшей в августе 1914 г. линией фронта, не оказа-
лось влиятельных политиков, склонных к компромиссу, ко-
торый помог бы сохранить лицо обеим державам и спас Евро-
пу от катастрофы. Наиболее выдающиеся государственные
деятели обеих империй, выступавшие против военных аван-
тюр — Франц Фердинанд и П. Столыпин, — к тому времени
уже ушли из жизни.
С точки зрения геополитической перед Россией в период,
предшествовавший Первой мировой, стоял выбор между
двумя стратегиями внешней политики: западной и восточной.
Первая подразумевала продолжение политики, начатой еще
Екатериной II и заключавшейся в поступательном продвиже-
нии России на запад и усилении ее влияния в Европе, прежде
всего в районе Черного моря и на Балканах. Вторая основыва-
лась на упрочении позиций России в Закавказье, Иране, Сред-
ней Азии и на Ближнем Востоке. Экспансия во всех этих ре-
гионах продолжалась в царствования Александра II и Алек-
сандра III. Взятые вместе, обе стратегии означали стремление
к постепенному расширению Российской империи и сфер ее
влияния по направлению к трем океанам — Атлантическому,
Индийскому и Тихому. Но к началу XX в. стало ясно, что Рос-
457
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
сии не под силу одновременно вести активную, наступатель-
ную политику в столь разных и отдаленных друг от друга угол-
ках планеты. Нужно было остановить свой выбор на одном из
основных направлений, стараясь поддерживать на остальных
относительно выгодный для России статус-кво. Именно это
было сделано в 1907 г. в Иране, разделенном по условиям рус-
ско-британского соглашения на сферы влияния двух держав.
Еще раньше русская экспансия на Дальнем Востоке была ос-
тановлена Японией. Ход событий подталкивал царское пра-
вительство к тому, чтобы снова, как в первой половине XIX в.,
сосредоточиться на европейской политике, в первую очередь
балканском вопросе. Однако, в отличие от времен Александра
I и Николая I, Россия больше не была «жандармом Европы»;
напротив, состояние ее военной машины представляло собой
сильнейший (но, увы, вовремя не услышанный) аргумент
против военного столкновения с любой из европейских дер-
жав.
Вопрос о неготовности русской армии к Первой мировой
войне достаточно подробно исследован. Приведем лишь ос-
новные факты, свидетельствующие о том, что поражения, ко-
торые потерпели русские войска на германском фронте в
1915—1917 гг., были, по сути дела, предопределены заранее.
С одной стороны, накануне войны русская армия, включая
обученных резервистов, была крупнейшей в мире (5,6 млн.
человек против 4,9 млн. у Германии, занимавшей второе мес-
то). В 1908—1914 гг. Россия имела самые крупные среди вели-
ких держав военные расходы. С другой же стороны, стартовая
позиция Российской империи в гонке вооружений, развер-
нувшейся в первые годы XX в., оказалась гораздо хуже, чем у
Германии и в какой-то степени даже у Австро-Венгрии. Не-
удачная война с Японией практически лишила Россию воен-
ного флота; о состоянии же армии генерал А. Поливанов, в то
время помощник военного министра, говорил на закрытом
заседании Государственной Думы в апреле 1912 г.: «Не хвата-
ло почти половины комплекта обмундирования и снаряже-
ния, ...винтовок, снарядов, обозов, шанцевого инструмента,
госпитальных запасов; почти совсем не было... гаубиц, пуле-
452.................................... . -----------
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
метов, горной артиллерии, полевой, тяжелой артиллерии, ис-
кровых телеграфов, автомобилей... Скажу коротко: в 1908 г.
наша армия была небоеспособной». На момент выступления
Поливанова ситуация заметно улучшилась, но все же к 1914 г.
были исправлены далеко не все вопиющие недостатки. В част-
ности, сохранялась острая' нехватка артиллерии: к началу
войны в составе русской пехотной дивизии были семь батарей
полевой артиллерии, в германской же дивизии — 14. Так на-
зываемая «Большая программа перевооружения» была приня-
та накануне войны, причем осуществить ее планировалось не
ранее 1917 г.
Итак, боеготовность русской армии летом 1914 г. была да-
лека от идеальной. Еще менее совершенным выглядело ее ко-
мандование и руководство военного ведомства во главе с кор-
румпированным министром А. Сухомлиновым, на котором
лежит значительная доля вины за недостаточную подготовку
русских войск к боевым действиям. Тем более авантюристичес-
ким выглядит решение Николая II и его правительства всту-
пить в войну, которую, исходя хотя бы из чисто военных сооб-
ражений, стоило оттянуть по меньшей мере на несколько лет.
Это решение было продиктовано ложно истолкованными го-
сударственными интересами, соображениями престижа и
чести, великодержавными и панславистскими настроениями
русской политической и военной элиты. В ура-патриотичес-
ком хоре потонули голоса немногих здравомыслящих полити-
ков. Одним из них был русский посол в Японии барон Р. Розен.
В январе 1914 г. он говорил, выступая в Петербурге перед чле-
нами Государственного совета: «Уже два десятилетия Европа
живет под режимом двух союзов, в которые две непримиримо
Враждебные державы (Франция и Германия. — Я.Ш.) сумели
втянуть остальные большие державы... Единственный выход —
либо в устранении этого коренного антагонизма, интересам
России совершенно чуждого, либо в вооруженном столкнове-
нии, от которого России, всегда верной принятым на себя обя-
зательствам, отклониться будет невозможно».
Сербия. Главная союзница России на Балканах, Сербия,
Вовсе не была «невинной овечкой», жертвой агрессивности и
«г
= 453
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
экспансионизма Габсбургов, как о том летом 1914 г. трубили
русские и французские газеты. После дворцового переворота
1903 г. и избавления от экономической и политической зави-
симости от Австро-Венгрии внешняя политика Белграда ста-
новилась все более энергичной и направленной на объедине-
ние всех южных славян под властью династии Карагеоргиеви-
чей. «Идеалом [сербских националистов] была территория
империи Стефана Душана, наиболее выдающегося сербского
правителя средневековья. Националистов воодушевлял тот
прогресс, которого Сербия добилась за последнее время.
В результате балканских войн численность населения коро-
левства выросла с 2,9 млн. человек до 4,4 млн. Таким образом,
несмотря на глубокое разочарование, вызванное аннексией
Боснии и Герцеговины Габсбургами, страна достигла много-
го...» (Jelavich, II, 109—110).
После того, как в результате балканских войн Турция
была фактически вытеснена из Европы, а Болгария заметно
ослаблена, основным противником Сербии стала Австро-
Венгрия. Рассчитывать на осуществление великосербской
мечты в результате стихийного распада государства Габсбур-
гов в Белграде пока не могли: даже среди сербского населения
монархии, несмотря нарост радикально-националистичес-
ких настроений, вплоть до 1914 г. преобладала лояльность по
отношению к австрийской династии. Для этого имелись глав-
ным образом экономические причины: с материальной точки
зрения сербам в Австро-Венгрии жилось лучше, чем в Сер-
бии, которая оставалась одним из самых бедных государств
Европы. Поэтому добиться своей стратегической цели бел-
градское правительство могло только после военного пораже-
ния дунайской монархии. Нанести его Габсбургам в одиночку
Карагеоргиевичи были не в состоянии, посему подключение
главного сербского союзника, России, к конфликту с Австро-
Венгрией являлось составной частью внешнеполитической
стратегии Белграда. «Объективно, ей (Сербии. — Я.Ш.) такая
война была больше необходима, чем Монархии, только воен-
ное поражение последней открывало шансы на присоедине-
ние к Сербии населенных сербами, хорватами, словенцами
454 . .....................
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
земель Венгрии и Австрии» (Исламов. Австро-Венгрия в первой
мировой войне, 18). Всемерное укрепление союза с Россией,
пропаганда великосербских и панславистских идей среди сла-
вянского населения Австро-Венгрии, перевооружение и ин-
тенсивная боевая подготовка сербской армии — все эти цели
преследовала националистическая группировка «Народна
одбрана», созданная в 1908 г. Ее членами были многие мини-
стры королевского правительства, деятели основных полити-
ческих партий страны и почти вся сербская военная верхушка.
Наиболее радикальная часть военных создала позднее
тайную организацию «Черная рука» («Объединение или
смерть»), причастную к подготовке террористов, осуществив-
ших сараевское убийство (см. раздел VIII, главу «Сараево»),
Однако в 1913—1914 гг. ситуация на сербской политической
сцене складывалась не в пользу национал-радикалов. Дея-
тельность «Черной руки» беспокоила принца-регента Алек-
сандра, фактического главу государства при престарелом ко-
роле Петре, и премьер-министра Н. Пашича, считавшего, что
время для решающего столкновения с северным соседом еще
не пришло. Даже соглашение о военно-политическом сотруд-
ничестве с Россией, заключенное в январе 1914 г. (оно юриди-
чески закрепило давно существовавшее положение дел), не
гарантировало сербам успех в возможной войне по целому
ряду причин. К ним относились и недостаточная боеготов-
ность сербской армии, и нестабильная политическая обста-
новка в самой Сербии, и, наконец, отсутствие у белградских
политиков стопроцентной уверенности в том, что в случае
очередного кризиса Россия не сделает выбор в пользу мира,
как в 1909 г.
Исходя из вышеприведенных соображений, а также опа-
саясь нового военного переворота, принц-регент и сербское
Правительство попытались приструнить чересчур ретивых ак-
тивистов «Черной руки». Была создана альтернативная груп-
пировка лояльных престолу офицеров во главе с П. Живкови-
Чем (так называемая «Белая рука»), в задачу которой входила
Постепенная нейтрализация полковника Д. Димитриевича и
его сторонников. Борьбу против организации «Объединение
..... . ............455
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
или смерть» поддержала и Россия, в том числе русский посол
в Белграде Н. Гартвиг, известный своими панславистскими
убеждениями и горячей симпатией к сербам. Русское прави-
тельство было заинтересовано в стабильном развитии союз-
ной страны и потому предпочитало умеренного националиста
Пашича опасному радикалу Димитриевичу. К тому же у рос-
сийской монархии, которой не понаслышке было известно,
что такое политический терроризм, вызывала тревогу склон-
ность «Черной руки» к подпольно-террористическим мето-
дам борьбы за осуществление своих целей.
Тем не менее ни поддержка Петербурга, ни сараевское убий-
ство, причастность к которому «Черной руки» (но не сербского
правительства!) была быстро доказана, ни последующая война,
обернувшаяся для сербов неисчислимыми страданиями, не за-
ставили власти Сербии быстро и решительно покончить с нацио-
нал-радикалами, которые, по сути дела, обрекли свой народ на
эти беды. Только в 1917 г. в греческих Салониках, где пребывало
тогда сербское командование, состоялся суд над руководителями
«Черной руки», обвиненными в подготовке покушения на прин-
ца-регента. В ходе следствия Д. Димитриевич дал письменные
показания, в которых признал причастность группировки «Объ-
единение или смерть» к убийству эрцгерцога Франца Фердинан-
да. Некоторые историки предполагают, что это была ловушка,
подстроенная по поручению принца Александра П. Живкови-
чем, посетившим Аписа в тюрьме. Лидеру «Черной руки» якобы
обещали помилование в обмен на признание, которое было не-
обходимо Карагеоргиевичам, чтобы обелить себя в глазах ав-
стрийцев: «Сербское правительство... готовилось к переговорам
с Австро-Венгрией и хотело иметь документ, который перекла-
дывал бы всю ответственность за сараевское убийство на органи-
зацию «Объединение или смерть» (Писарев. Сараевское убийст-
во..., 61—62). Впрочем, это не единственная версия появления
признания Димитриевича. Как бы то ни было, Апис и двое его
товарищей были обвинены в государственной измене и расстре-
ляны в Салониках 26 июня 1917 г. Другие деятели «Черной руки»
к тому времени или погибли на фронте, или жили за границей,
или подверглись менее суровым наказаниям.
456 ... ....... ----------
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
Не стоит слишком высоко оценивать усилия официально-
го Белграда по обузданию «Черной руки». Во-первых, эти уси-
лия диктовались внутриполитическими соображениями, а не
желанием улучшить отношения с Австро-Венгрией, против
которой была прежде всего направлена деятельность радика-
лов. Во-вторых, убеждения высшего сербского руководства не
слишком сильно отличались от взглядов Аписа и его друзей.
Победоносные балканские войны довели националистичес-
кие настроения в Сербии, можно сказать, до точки кипения.
К тому же в Белграде понимали, в сколь непростое положение
попала Россия на Балканах, где именно Сербия оказалась
единственным, помимо Черногории, союзником Петербурга.
Такая ситуация была, несомненно, выгодной для сербов: уже
не Белград действовал с оглядкой на Петербург, а Петербург —
чем дальше, тем в большей степени — учитывал интересы и
пожелания Белграда. Хвост понемногу начал вертеть собакой.
Ситуация, сложившаяся к лету 1914 г. в русско-сербских от-
ношениях, была зеркальным отражением связей германо-ав-
стрийских: в обоих случаях сильный партнер был вынужден
идти на поводу у слабого. Это положение стало следствием
ситуации, сложившейся на юго-востоке Европы после бал-
канских войн: теперь уже «не всегда великие были ведущими,
а малые ведомыми, зачастую инициатива исходила от послед-
них, они же создавали... конфликтные ситуации, усиливая
общую напряженность в континентальном и глобальном мас-
штабах» (Исламов Т. М. Восточноевропейский фактор в исто-
рической перспективе//Пролог... С. 47).
Тем не менее автор этих строк далек от стремления пред-
ставить Сербию в роли «поджигателя войны № 1» или по
крайней мере провокатора, больше других способствовавшего
ее началу. У сербов были причины желать войны с Австро-
Венгрией при поддержке России — но не войны мировой.
И не летом 1914 г., когда в силу описанных обстоятельств
Сербия не была как следует готова к бою. Удивительная осо-
бенность Первой мировой вообще заключается в том, что в
Момент начала этой войны ее не хотел почти никто из лидеров
Великих и малых держав — но она тем не менее началась. Слу-
чилось так, что война оказалась развязана и в то же время воз-
457
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
никла как бы сама собой, под влиянием обстоятельств, раба-
ми которых оказались монархи, министры, военачальники —
и в конечном итоге подвластные им народы и армии.
* * *
Великобритания и Франция. Стратегические цели внешней
политики двух западных держав были практически неизмен-
ными на протяжении многих десятилетий. Франция после
поражения в войне 1870—1871 гг. с Пруссией-Германией не
переставала мечтать о реванше и возвращении потерянных
Эльзаса и Лотарингии. Англия, которая еще в середине XIX в.
стала обладательницей крупнейшей колониальной империи и
господствовала на морях, стремилась к сохранению и упроче-
нию этого положения, которое, однако, к концу столетия ока-
залось под угрозой со стороны держав, стремившихся к пере-
делу мира. В результате «британское правительство осознало,
что Великобритания — империя, находящаяся в обороне, и ее
ресурсов может и не хватить для защиты столь крупных при-
обретений» (Joll, 177). Однако долгое время не было ясно, кто
станет главным соперником Лондона в борьбе за мировое гос-
подство.
До середины 90-х гг. XIX в. складывалось впечатление,
что таким соперником — во всяком случае, в Африке и Юго-
Восточной Азии — будет Франция. Острые противоречия
между британскими и французскими интересами при разделе
африканских колоний несколько раз едва не привели к воору-
женному столкновению. К тому же до начала XX в. француз-
ский военно-морской флот был вторым по величине после
английского. Однако в 90-е гг. внешнеполитические приори-
теты Парижа определились окончательно: первое место в спис-
ке задач французской политики заняло сведение счетов с Гер-
манией. Шансы Франции добиться этой цели возросли после
заключения в 1891—1893 гг. ряда соглашений с Россией,
оформивших военно-политический союз двух стран. Тем са-
мым было покончено с изоляцией Французской республики,
сохранявшейся на протяжении более чем 20 лет. Заметное
458
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
снижение доли ассигнований на флот при общем росте воен-
ных расходов Франции показывало, что в Париже уже не на-
мерены бороться с Англией за колонии, а предпочитают как
следует подготовиться к войне в Европе с «бошами».
Сближение между Великобританией и Францией приве-
ло, как уже говорилось, к возникновению в 1904 г. «Сердечно-
го согласия». Колониальные споры в Африке и Азии были
разрешены. Кроме того, в рамках англо-французских догово-
ренностей Лондон обязался провести реформу своих до той
поры незначительных сухопутных сил — с тем, чтобы в случае
необходимости иметь возможность послать на континент экс-
педиционный корпус для поддержки французов. Впрочем,
вплоть до 1911 г. условия военного сотрудничества между
двумя державами не были сформулированы достаточно четко,
и даже после этого либеральное правительство Великобрита-
нии предпочитало делать вид, что не связано никакими обяза-
тельствами на континенте. Как бы то ни было, Франция доби-
лась дипломатического прорыва: теперь ее союзниками явля-
лись крупнейшая морская (Англия) и одна из крупнейших
сухопутных (Россия) держав. К тому же после разрешения
итало-французского спора вокруг Туниса Париж и Лондон
стали вовсю обхаживать Италию, стремясь оторвать ее от союза
с Германией и Австро-Венгрией. Центральные державы были
особенно озабочены укреплением франко-британо-итальян-
ского морского сотрудничества в Средиземноморье.
Западные союзники неодинаково относились к своим по-
тенциальным противникам — Берлину и Вене. Непримиримая
франко-германская вражда в 1870—1914 гг. оставалась, можно
сказать, аксиомой европейской политики. Это лишний раз под-
твердил марокканский кризис 1911 г., когда борьба Франции и
Германии за влияние в этой далекой стране едва не привела к
войне в Европе. Англичане не были настроены столь решительно
и вплоть до провала миссии Р. Холдейна в 1912 г. (см. выше) не
оставляли попыток наладить с Берлином конструктивный диа-
лог. Только в самый канун мировой войны стало ясно, что «идея
заключить колониальное соглашение между Англией и Герма-
нией... — по типу англо-французского или англо-русского —
. ... = 459
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
была бесплодной, поскольку их соперничество базировалось на
более широкой основе» (Joll, 185). К Австро-Венгрии же в Лон-
доне относились достаточно ровно и иногда даже благожелатель-
но. Во всяком случае, серьезных противоречий между обеими
странами не возникало, и в августе 1914 г., провожая покидавше-
го Вену английского посла М. Банзена, Берхтольд посетовал:
«Мне кажется абсурдным, что столь добрые друзья, как Англия и
Австрия, находятся в состоянии войны». Как справедливо отме-
чает один из лучших знатоков австро-британских отношений в
начале XX в. Ф. Р. Бридж, «железная логика равновесия сил...
привела в 1914 г. к участию Великобритании в [ее] первой и пос-
ледней войне против дунайской монархии» (Bridge F.R. Great Bri-
tain and Austria-Hungary 1906—1914: A Diplomatic History. L., 1972.
Pp. 227—228. Формально замечание о «первой и последней» войне Ве-
ликобритании против Австрии не совсем верно: во время Семилет-
ней войны 1756—1763 гг. обе державы также враждовали). В отно-
шениях Австро-Венгрии с Францией каких-либо трений вплоть
до 1914 г. тоже не наблюдалось — просто потому, что интересы
двух стран практически нигде не пересекались.
Англо-русские противоречия до некоторого времени ос-
тавались не менее, а может быть и более серьезными, чем
англо-германские. Во время русско-японской войны 1904—
1905 гг. Великобритания была полностью на стороне Японии,
которой предоставляла разнообразную помощь. В то же время
союзница России Франция не оказала Петербургу сколько-
нибудь существенной поддержки — как из-за недостатка воз-
можностей, так и стремясь избежать трений с Лондоном. От-
ношения между Россией и Англией после этого оставались
настолько неприязненными, что заключение в 1907 г. русско-
британского договора стало настоящей международной сен-
сацией. Это событие явилось, на мой взгляд, важнейшим
следствием стратегического выбора между западной и восточ-
ной стратегиями, о котором говорилось выше и который был
сделан русским правительством после Мукдена и Цусимы в
пользу западного, направления. Тем не менее о прочном рУс"
ско-британском союзе вплоть до 1914 г. говорить не прихо-
дится: договор 1907 г. касался лишь раздела сфер влияния в
460
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
Иране и Средней Азии. Из всех соглашений, связавших меж-
ду собой Великобританию, Францию и Россию, полноцен-
ным союзом могло быть названо лишь русско-французское.
Итак, последние семь лет перед катастрофой западные со-
юзники и Россия находились в одной упряжке. Ее прочность
не стоит переоценивать именно потому, что для России и
Англии этот союз не являлся жизненно важным. Его сущест-
вование было вызвано тем, что, с одной стороны, в Петербур-
ге отдали предпочтение европейской, особенно балканской
политике перед дальнейшей экспансией на Ближнем и Даль-
нем Востоке, а с другой — в Лондоне решили, что борьба с
Германией принесет «туманному Альбиону» больше выгод,
чем соперничество с Россией на азиатских просторах. Види-
мо, сыграла свою роль инерция мышления британских госу-
дарственных деятелей и дипломатов, со времен Людовика XIV
привыкших с подозрением смотреть на континент, стремясь
не допустить там чрезмерного усиления той или иной держа-
вы. Поскольку кайзеровская Германия претендовала на роль
европейского, а то и мирового гегемона, именно против нее —
пусть и без особого желания — должен был выступить британ-
ский лев.
Положение Франции было намного более простым и од-
новременно более сложным. Простым — потому, что униже-
ние, пережитое французами в 1870—1871 гг., и милитарист-
ско-националистический характер режима Вильгельма II
препятствовали мирному урегулированию франко-герман-
ского конфликта. Можно сказать, что Франция знала своего
врага в лицо и имела достаточно времени для подготовки к ре-
шающей схватке. Сложным — потому, что надеяться на ре-
ванш Париж мог лишь в случае поддержки со стороны Англии
и России, а эта поддержка, как мы уже выяснили, не была
само собой разумеющейся. Поэтому именно Франция явля-
лась душой Антанты, и летом 1914 г. французское руководст-
во не испытывало особых сомнений, вступая в войну. Нельзя
сказать, что западные державы желали этой войны, но обе они
Приняли ее: Англия — после долгих колебаний, Франция —
практически сразу после того, как стало ясно, что Германия и
461
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
Россия не намерены оставаться в стороне от австро-сербского
конфликта.
Италия. Позиция Италии в предвоенные годы и месяцы
была очень щекотливой. С одной стороны, она продолжала
оставаться членом Тройственного союза, причем итало-гер-
мано-австрийский договор был в 1912 г. продлен еще на пять
лет. С другой стороны, с одним из союзников, Австро-Венг-
рией, Италию разделяли достаточно серьезные противоречия,
связанные, во-первых, со стремлением Рима Получить те про-
винции дунайской монархии, где проживало итальянское на-
селение (Трентино, а позднее также Далмацию и Истрию), а
во-вторых, с желанием утвердиться в Албании, превратив Ад-
риатику во внутреннее итальянское море. К тому же общест-
венное настроение в Италии на протяжении всех тридцати лет
ее участия в Тройственном союзе оставалось неизменно анти-
австрийским: сказывалась память о владычестве Габсбургов
на севере Апеннин и борьбе с ними в годы Рисорджименто.
Впрочем, в правящих кругах Италии были деятели, искренне
стремившиеся к выполнению союзнических обязательств — на-
пример, начальник генерального штаба итальянской армии гене-
рал Поллио, который в сентябре 1913 г. участвовал в совместных
маневрах центральных держав и произвел хорошее впечатление
даже на такого ярого противника итальянцев, как Конрад фон
Гетцендорф. «Его серьезность, спокойствие и внимательность
вызывали симпатию и доверие, — вспоминал Конрад. — Мне ка-
залось, что, говоря о верности [Италии] своим обязательствам,
он ведет себя честно и открыто...» Но «генерал Поллио не был
Италией», — с горечью добавлял начальник австро-венгерского
генштаба.
Позиция итальянского политического руководства была
совсем иной. Ни премьер-министр Дж.Джолитти, ни министр
иностранных дел маркиз ди Сан-Джулиано не считали, что
вступление в войну на стороне Германии и Австро-Венгрии
принесет Италии какие-либо выгоды. Военная слабость Ита-
лии, претендовавшей на создание собственной колониальной
империи в Африке и Средиземноморье, проявилась к тому
времени уже не раз. В 1896 г. итальянцы, попытавшиеся за-
462=—- «ь..- —
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
воевать Абиссинию (Эфиопию), потерпели при Адуа позор-
ное поражение от армии абиссинского негуса (императора), во-
оруженной луками, копьями и кремневыми ружьями. В 1911 г.
Италия развязала войну против Османской империи в Ливии,
но сумела покорить эту территорию лишь после того, как
турки, подвергшиеся нападению балканских стран, запроси-
ли мира. Помня об этих неудачных операциях, в Риме не хотели
портить отношения с Англией и Францией, чей объединен-
ный флот в Средиземном море мог легко уничтожить италь-
янские эскадры и атаковать беззащитное побережье Апен-
нинского полуострова.
К внешним факторам нужно добавить и внутриполитичес-
кие — свойственную Италии правительственную чехарду и об-
щую социальную нестабильность. Летом 1914 г. будущий фа-
шистский диктатор Б. Муссолини, в ту пору еще радикальный
социалист, угрожал правящим кругам: «Италия не намерена
вставать на путь самоуничтожения, она преследует одну цель —
абсолютный нейтралитет. Либо правительство смирится с этой
необходимостью, либо пролетариат принудит его к этому всеми
доступными ему средствами». Сам Муссолини спустя всего лишь
несколько месяцев стал горячим сторонником вступления Ита-
лии в войну (правда, на стороне Антанты), однако в тот момент
его пацифистские призывы отражали мнение значительной час-
ти итальянского общества.
Исходя из всех этих соображений, шеф итальянской дип-
ломатии Сан-Джулиано в самый разгар июльского кризиса
отмечал, что «в настоящий момент мы должны оставить всех
дома и за границей в неведении относительно нашей позиции
и решений и постараться обеспечить позитивное развитие со-
бытий». Это означало — развитие, благоприятное для Ита-
лии, позволяющее ей достичь своих внешнеполитических
Целей, не прилагая к тому серьезных военных усилий. Самая
слабая из европейских держав, Италия действительно не хоте-
ла войны, но и не желала остаться не у дел при будущем деле-
же добычи победителями. Отсюда — тайный торг, который
организовало итальянское правительство между двумя враж-
дующими блоками позднее, весной 1915 г., ожидая, кто предло-
463
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
жит ему больше в случае присоединения Италии к одному из
них. Пока же, летом 1914-го, в Риме предпочитали оставаться
в стороне...
* * *
Итак, в 1914 г. Два блока европейских держав были одно-
временно готовы и не готовы к большой войне. Готовы, по-
скольку состав обеих коалиций (за исключением Италии, Ру-
мынии, Греции и Болгарии, вставших на ту или иную сторону
уже в ходе войны) окончательно определился, а возможнос-
тей для мирного разрешения накопившихся между ними про-
тиворечий оставалось все меньше. Не готовы потому, что поч-
ти во всех странах, оказавшихся причастными к возникнове-
нию мирового пожара, программы перевооружения не были
доведены до конца, внутриполитическая обстановка не всегда
отличалась стабильностью, а само сараевское убийство пона-
чалу не рассматривалось ни в одной из европейских столиц
(включая Вену, Петербург, Берлин и Белград) как повод к
столкновению европейского масштаба. Если в 1908 г. Антанта и
центральные державы не стали воевать из-за Боснии, в 1911 -м —
из-за Марокко, а в 1913-м — из-за Албании, почему в 1914 г.
они должны были взяться за оружие из-за безумной выходки
группы молодых сербов?
Проблема, однако, заключалась в том, что каждый из пе-
речисленных кризисов множил число взаимных обид, ком-
плексов и предрассудков и сужал пространство для диплома-
тического маневра в случае нового обострения обстановки.
Если уж говорить о подлинных виновниках Первой мировой
войны, то ими нужно считать национализм и милитаризм.
«...Главный корень войны уходит в толщу кризиса самой со-
временной цивилизации, которая не сумела перекрыть один
из опаснейших каналов технического прогресса... Слабость и
непоследовательность попыток положить предел разрастав-
шейся опухоли милитаризма и были... важнейшей причиной
мировой войны» (Истягин. Пролог..., 56—57). В такой обста-
новке взрыв мог произойти когда угодно. Волею судьбы это
случилось после Сараево.
464 —........... — -------
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
ЖРЕБИЙ БРОШЕН
Еще не были похоронены жертвы сараевского убийства, а
«партия войны» в Вене уже поняла: случившееся — прекрас-
ный шанс свести счеты с Сербией, раз и навсегда избавиться
от опасного «балканского Пьемонта». «Сейчас или никог-
да» — под этим лозунгом выступили не только давний сторон-
ник войны Конрад фон Гетцендорф, но и министры ино-
странных дел и обороны — Л. Берхтольд и А. Кробатин. Шеф
Балльхаусплац хоть и советовал дождаться предварительных
результатов расследования сараевского преступления, однако
предупреждал, что «в случае слишком долгого ожидания мо-
жет быть упущен... момент, когда общественное мнение Ев-
ропы находится под впечатлением злодейского убийства...
Полное же игнорирование кровавой драмы (т. е. отсутствие
решительных действий по отношению к Сербии. — Я.Ш.)
равнялось бы отказу от нашего статуса великой державы — со
всеми вытекающими из этого неблагоприятными политичес-
кими и моральными последствиями».
Между тем расследование убийства эрцгерцога и его суп-
руги продвигалось довольно быстро. Террористы, готовившие
и осуществившие покушение, были задержаны или на месте,
или несколько дней спустя. Поначалу члены «Млады Босны»
хранили молчание, но затем один из них, Данило Илич, то ли
из страха, то ли после того, как ему пообещали помилование,
рассказал следователям все, что знал. (По иронии судьбы
именно Илича вместе с еще двумя террористами впоследст-
вии казнили. Остальные, в том числе Г. Принцип, были —
одни благодаря смягчающим обстоятельствам, другие из-за
несовершеннолетия — приговорены к длительным срокам
тюремного заключения. Принцип, а также Н. Чабринович и
Т. Грабеж умерли в 1916—1918 гг. в тюрьме от туберкулеза.)
Стало ясно, что к организации сараевского убийства причаст-
на «Черная рука», однако никаких доказательств того, что
убийцы Франца Фердинанда были связаны с официальными
властями Сербии, обнаружить не удалось. Специальный пред-
ставитель Австро-Венгрии Ф. Визнер, посланный в Сербию
465
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
для расследования обстоятельств подготовки теракта, докла-
дывал 13 июля 1914 г.: «Доказать и даже подозревать сербское
правительство в том, что оно было осведомлено о покуше-
нии, либо участвовало в его осуществлении и подготовке,
либо предоставило для него оружие, — не представляется воз-
можным».
Сами сербские лидеры вели себя после гибели Франца Фер-
динанда вполне корректно: король и принц-регент даже вырази-
ли соболезнования Францу Иосифу. Правда, в Белграде царило
приподнято-воинственное настроение, а националистическая
сербская печать преподносила убийство как следствие агрессив-
ной политики Вены и Будапешта по отношению к южным славя-
нам. 10 июля неожиданно умер от сердечного приступа русский
посол в Сербии Н. Гартвиг — причем в тот момент, когда он на-
ходился на приеме у австрийского посла В. Гизля, которому при-
шел разъяснить позицию своего правительства. Эта смерть вы-
звала в Белграде новую волну антигабсбургской истерии: Вену
подозревали в отравлении Гартвига, известного своим ярым пан-
славизмом и просербской позицией. Но всех этих антиавстрий-
ских выпадов было, мягко говоря, недостаточно для развязыва-
ния войны против Сербии.
Тем не менее в Вене были намерены действовать. Однако
для начала императорское и королевское правительство ре-
шило уточнить позицию Германии: собирается ли она в слу-
чае военного столкновения прийти на помощь союзнику?
Чтобы установить это, 4 июля в Берлин отправился секретарь
министерства иностранных дел граф А. Хойош. Он вез два до-
кумента: личное послание Франца Иосифа Вильгельму II и
наскоро переработанный с учетом изменившейся ситуации
меморандум Мачеко. «Покушение на моего несчастного пле-
мянника, — писал старый император, — есть прямое следст-
вие агитации русских и сербских панславистов, чьей единст-
венной целью является ослабление Тройственного союза и
разрушение моей империи... Речь идет о хорошо организован-
ном заговоре, нити которого ведут в Белград... О примире-
нии... с Сербией... теперь и думать не приходится... Сербия
должна быть исключена из числа политических факторов на
466
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
Балканах». Ответ Вильгельма II и канцлера Т. Бетман-Гольве-
га был обнадеживающим: Германия исполнит свои обязатель-
ства по отношению к дунайской монархии. В то же время в
разговоре с австрийским послом Л. Сегени кайзер отметил,
что «с этой акцией (против Сербии. — Я.Ш.) нельзя медлить»,
поскольку «Россия... еще совсем не подготовлена к войне и
скорее всего не решится взяться за оружие».
Именно здесь Вильгельм совершил роковую ошибку, недо-
оценив решимость России (а позднее и Англии) воевать. Трудно
сказать, как развивались бы события, если бы кайзер и его дип-
ломаты верно оценили ситуацию и не предоставили Вене одно-
значной поддержки, и что в таком случае предприняла бы Авст-
ро-Венгрия. Тем не менее имелось рациональное зерно в рассуж-
дениях германского императора, советовавшего Вене не медлить
с нападением на Сербию. Как отмечает чешский историк А. Скржи-
ван, «если бы... габсбургская монархия нанесла удар по Сербии
сразу же после покушения, когда общественное мнение и евро-
пейские правительства еще находились под сильным впечатле-
нием от террористического акта, для парижского и лондонского
кабинетов было бы по меньшей мере весьма затруднительно на-
стаивать на вступлении своих стран в войну на стороне России —
если бы последняя решила поддержать своего балканского кли-
ента силой оружия. Иными словами, в случае быстрых действий
со стороны Австро-Венгрии можно было предполагать, хоть и
без большой уверенности, что война останется локальной, без
участия России...» (Skrivan. Cisarska politika..., 242). Эти рассуж-
дения небесспорны. Скорее всего, Россия вступилась бы за Сер-
бию даже в случае колебаний со стороны западных союзников,
т.к. в Петербурге у руля стояли люди, убежденные в том, что оче-
редное невмешательство России в балканские дрязги означало
бы ее конец как великой державы. Тем не менее именно стремле-
ние к быстрой локальной войне, в которой Сербия будет раз-
громлена еще раньше, чем придет в движение «русский паровой
каток», определяло действия венской «партии войны» в первые
дни июльского кризиса.
Реализации этих намерений мешал ряд внутриполитичес-
ких обстоятельств. Конраду, Берхтольду и их единомышлен-
никам не удалось сразу привлечь на свою сторону премьер-
467
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
министра Венгрии графа И. Тису, который не считал неиз-
бежным военное разрешение конфликта с Сербией. «Тиса яс-
но сознавал, что эта война ничего хорошего не сулит ни Мо-
нархии, ни Венгрии... Победа привела бы к усилению центра-
лизаторских устремлений венской камарильи, радикальному
нарушению дуалистического равновесия... Он, как и вся вен-
герская политическая элита, в собственных национальных
интересах решительно противился любым новым территори-
альным приобретениям как для самой Венгрии, так и для Ав-
стрии... Граф Тиса категорически возражал против захвата
сербских территорий» (Исламов. Австро-Венгрия в Первой ми-
ровой войне, 24). Действительно, ни Венгрия, ни Цислейтания
не были заинтересованы в аннексии Сербии, поскольку это
принесло бы Габсбургам еще несколько миллионов славян-
ских подданных, в большинстве своем нелояльных. Тем са-
мым под и без того непрочное здание дуализма была бы под-
ведена мощнейшая мина. Возможное же триалистическое ре-
шение (создание под скипетром Габсбургов югославянского
королевства, равноправного с Венгрией и Австрией) было по-
хоронено вместе с убитым наследником престола.
7 июля на совещании общего совета министров Австро-
Венгрии (т. е. глав правительств обеих частей монархии и «со-
вместных» министров иностранных дел, обороны и финан-
сов) граф Тиса решительно выступил против войны. Но уже
спустя неделю он сдался: 14 июля вместе с остальными члена-
ми совета премьер-министр Венгрии поддержал предложение
предъявить Сербии ультиматум, составленный в самых жест-
ких выражениях. На следующий день, выступая в нижней па-
лате венгерского парламента, Тиса заявил, что война неиз-
бежна. Очевидно, изменение его позиции было вызвано не-
сколькими факторами. Среди них можно назвать полученные
из Берлина заверения в верности Германии союзническому
долгу (Тиса всегда отличался прогерманскими настроения-
ми); позицию старого императора, склонявшегося к войне;
аргументы одного из советников Тисы — графа И. Буриана,
считавшего, что если Австро-Венгрия не станет воевать с Сер-
бией, это вызовет ощущение безнаказанности у Румынии, ко-
468 -т ..-
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
торая предъявит претензии на Трансильванию; наконец, уси-
ление милитаристских настроений в Венгрии, где в пользу
войны начали высказываться как деятели оппозиции, так и
приверженцы самого Тисы.
Итак, глава венгерского правительства «сломался» и пере-
шел в лагерь сторонников войны. Теперь осуществлению их пла-
нов мешали другие, казалось бы мелкие, но на самом деле не-
маловажные обстоятельства. Императорская и королевская армия,
как обычно, оказалась неподготовленной к резкому обострению
международной ситуации. Об ущербности мобилизационных
планов и недостатках в расчетах австро-венгерских стратегов
речь подробнее пойдет в следующей главе. Пока же отметим
лишь одну деталь. С некоторых пор значительной части личного
состава вооруженных сил монархии — главным образом солда-
там, призванным из сельской местности, — ежегодно в июле —
августе предоставлялись отпуска, во время которых они могли
помочь своим семьям в уборке урожая. Экономические преиму-
щества этой меры были несомненны, однако обороноспособ-
ность монархии каждое лето оказывалась ослабленной. 1914 год
не стал исключением, несмотря на то что сразу после сараевско-
го убийства большая часть военнослужащих, имевших право на
летние отпуска, еще находилась в своих подразделениях. Тем не
менее отпуска отменены не были. В результате в середине июля
Конраду фон Гетцендорфу доложили, что армейские корпуса,
дислоцированные в Будапеште, Инсбруке, Граце, Аграме (Загре-
бе), Кракове, Прессбурге (Братиславе) и Темешваре (Тимишоа-
ре), не могут быть укомплектованы ранее 25 июля. Начать бое-
вые действия против Сербии ранее этого срока монархия была не
в состоянии.
Стремясь ввести в заблуждение страны Антанты, австро-
венгерское руководство делало вид, что и не помышляет о
военных приготовлениях. Многие военные, дипломаты и выс-
шие чиновники демонстративно уехали в отпуска. Франц Иосиф
находился на курорте в Бад-Ишле. (На другом австрийском
курорте в это время проходил курс лечения сербский воена-
чальник Р. Путник, действительно обманутый показным спо-
койствием венских правящих кругов; позднее, когда началась
война, старый император поступил с ним по-рыцарски, пре-
469
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
доставив возможность спокойно вернуться на родину и встать
во главе сербских войск.) Однако на Балльхаусплац кипела
работа: здесь готовили такой ультиматум, согласиться с усло-
виями которого и тем самым избежать войны Белград был бы
не в состоянии. Один из сотрудников министерства иностран-
ных дел вспоминал: «У меня было чувство, словно я нахожусь
не в политическом ведомстве, а в мастерской художника. Дол-
жен был быть создан документ, призванный ошеломить
мир...» 19 июля общий совет министров одобрил текст ноты.
На следующий день она была разослана дипломатическим
представительствам монархии за рубежом. Тогда же — когда
документ уже находился в пути! — Берхтольд ознакомил с
текстом императора. Франц Иосиф заявил, что нота составле-
на в слишком сильных выражениях, но ничего не возразил,
когда министр коротко ответил ему: «Так было нужно». Вече-
ром 20 июля австрийский посол в Сербии В. Гизль получил
текст ультиматума, однако передать его сербскому правитель-
ству он должен был лишь 23-го. Здесь сыграло роль обстоя-
тельство, благодаря которому развязка конфликта оказалась
оттянута еще на несколько дней: продолжался визит прези-
дента Франции Р. Пуанкаре в Россию, и в Вене не хотели, чтобы
лидеры двух враждебных держав, узнав о демарше Австро-
Венгрии, получили возможность без промедления выработать
план совместных действий. Ультиматум нужно было вручить
сербам уже после того, как Пуанкаре покинет Петербург. Почти
трое суток судьба Европы в виде пары листков с текстом ав-
стро-венгерской ноты мирно лежала в сейфе императорского
и королевского посольства в Белграде.
* * *
«Господа, это не ультиматум, это вообще не дипломати-
ческий документ, а самый обыкновенный Regimentskoman-
dobefehl (приказ по полку)! Согласиться с такими требования-
ми не может ни одно государство на свете; война неизбежна!»
Так заявил своим офицерам командир 88-го пехотного полка
австрийской армии граф Антон Берхтольд (родственник ми-
^7?-------- —
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
нистра иностранных дел), ознакомившись с текстом ноты,
который был накануне передан послом В. Гизлем правитель-
ству Сербии. В тот день, 24 июля 1914 г., это поняли все или
почти все, кроме самых неисправимых оптимистов. В Петер-
бурге русский министр иностранных дел С. Сазонов отреаги-
ровал на известие об ультиматуме почти так же, как австрий-
ский полковой командир, заявив, что дело идет к европей-
ской войне. Именно европейской, и в Вене на сей счет уже не
могли питать никаких иллюзий. Ведь несколькими днями ра-
нее, еще находясь в России, президент Франции Р. Пуанкаре
в разговоре с австрийским послом Ф. Сапари заявил, про-
зрачно намекая на Сербию и сараевское убийство, что «пра-
вительство страны не может нести ответственность за действия,
которые планировались кем-то на ее территории». А затем без
обиняков добавил, что «у Сербии есть друзья». Русское же
правительство могло обойтись и без подобных предупрежде-
ний: обязательства Петербурга перед Белградом, закреплен-
ные январским договором 1914 г., были четки и недвусмыс-
ленны.
Ультиматум действительно не оставлял сербам практичес-
ки никакого пространства для маневра. Дунайская монархия
сформулировала свои требования, в соответствии с которыми
сербское правительство должно было, в частности: «...Пре-
следовать любые публикации..., общий тон которых направ-
лен на подрыв территориальной целостности [австро-венгер-
ской] монархии; ...уволить с военной и административной
службы всех лиц, виновных в ведении пропаганды против Ав-
стро-Венгрии, имена которых императорское и королевское
правительство сообщит королевскому [сербскому] правитель-
ству...; согласиться с участием органов императорского и ко-
ролевского правительства в преследовании на территории
Сербии подрывного движения, направленного против целост-
ности монархии» (курсив мой. — Я.Ш.). Последнее означало
фактическую утрату Сербией значительной части своего суве-
ренитета. Принять это условие белградское правительство не
могло — но удивительно уже то, что оно согласилось со всеми
остальными условиями!
471
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
Сербия явно не желала преждевременной войны — на-
столько, что когда текст ответа сербов, врученного послу Гиз-
лю вечером 25 июля, стал известен Вильгельму II, тот с изум-
лением и видимым облегчением заметил: «Повода к войне
больше нет». Кайзер советовал статс-секретарю министерства
иностранных дел Ф. фон Ягову предложить австрийцам за-
нять Белград в качестве «города-заложника» и продолжать пе-
реговоры с сербами — но не воевать! Однако Вильгельм снова
ошибся. Во-первых, оккупация габсбургской армией даже не-
большого участка сербской территории уже означала бы войну.
Во-вторых, в Вене хотели воевать, и отказ Белграда удовле-
творить самое унизительное из требований монархии послу-
жил австро-венгерскому руководству основанием для разрыва
отношений и начала войны.
Повторю еще раз: в тот момент, в отличие от первых дней
июля, у Франца Иосифа и его советников уже не могло быть
практически никаких, даже призрачных надежд на то, что
Россия останется в стороне от конфликта. Время для локаль-
ной войны, если она была вообще возможна, оказалось упу-
щено. Сразу после получения ультиматума, 24 июля, принц-
регент Александр обратился к Николаю II с отчаянной прось-
бой помочь Сербии: «Мы не в состоянии защитить себя сами...
Мы умоляем Ваше Величество прийти нам на помощь как
можно скорее... Мы искренне надеемся, что этот призыв най-
дет отклик в Вашем великодушном славянском сердце». На
следующий день русское правительство постановило, что в
случае, если Сербия подвергнется нападению, Россия высту-
пит на ее стороне.
Но даже сознавая, что вступление России в войну может вы-
звать цепную реакцию, в результате которой великие державы,
верные своим союзническим обязательствам, будут вынуждены
воевать друг против друга, правящие круги Австро-Венгрии
пошли ва-банк — чтобы победить или погибнуть. Как заметил
граф А. Хойош, «мы не хотим быть «больным человеком Евро-
пы», лучше уж быстрая смерть». Такая позиция могла бы даже
показаться смелой и рыцарски-благородной, хоть и несколько
анахроничной (как, впрочем, очень многое в австро-венгерской
472 ........' ..---------------------------------
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
монархии в начале XX в.), если бы ставкой в безумной игре, зате-
янной Веной, не были миллионы жизней. Воистину, «был ли еще
во всемирной истории случай, когда столь трагическое решение
было принято со столь преступным легкомыслием?» (Кайзеры,
535). Однако тот же упрек в легкомыслии можно было адресовать
и правящей верхушке по меньшей мере двух других великих дер-
жав — Германии и России.
Впрочем, Франца Иосифа, которому в августе 1914-го ис-
полнилось 84 года, трудно заподозрить в авантюризме: для
этого он был слишком опытен. Если многие его министры и
дипломаты действительно чувствовали себя в дни июльского
кризиса как игроки, которым предстоит или сорвать крупный
куш, или проиграться в пух, самим императором, судя по всему,
руководили совсем иные чувства. Это были глубокий песси-
мизм и фатализм — следствие длинной череды политических
поражений и личных потерь, понесенных Францем Иосифом
за его долгую жизнь. Утром 25 июля, в ожидании телеграммы
из Белграда с ответом сербов, император, по воспоминаниям
приближенных, заметно нервничал, но затем, когда все уже
было ясно, неожиданно успокоился и в этом странном спо-
койствии подписал приказ о мобилизации против Сербии.
«Я сделал все что мог, но теперь все кончено», — печально,
однако все так же спокойно сказал он Катарине Шратт, придя
навестить ее в тот вечер.
По словам тогдашнего министра финансов монархии Лео
фон Билинского, Франц Иосиф давно предчувствовал катастро-
фу и еще весной 1913 г. говорил о возможности в ближайшем бу-
дущем европейской войны. Он не хотел и боялся ее, но остановить
события не мог: логика престижа, ставшая для Австро-Венгрии
логикой выживания, толкала старого монарха и его государство
на поле брани. И когда дело все-таки приняло неблагоприятный
оборот, Францу Иосифу ничего не оставалось, кроме как подчи-
ниться судьбе с мужеством отчаяния — тем печальным мужест-
вом, с каким он когда-то встретил поражения при Сольферино и
Садовой, а позднее — известия о смерти брата, сына, жены... Франц
Иосиф — одна из самых пассивных фигур, участвовавших в июль-
ском кризисе. Но в этой пассивности была своеобразная муд-
473
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
рость: в отличие от собственных и иностранных министров и ге-
нералов, в отличие от кайзера, царя, французского президента,
сербского принца-регента и других политиков и государей ста-
рый император летом 1914-го чувствовал себя не творцом исто-
рии, а.пешкой в Божьих руках. И, быть может, он оказался ближе
к истине, чем все остальные. Пожалуй, только германский кан-
цлер Бетман-Гольвег испытал тогда подобное чувство, сказав
одному из своих помощников, что «рок, неподвластный людям,
овладел Европой». Если в истории действительно есть роковые,
мистические моменты, то к их числу стоит отнести конец июля и
первые дни августа 1914 г.
* * *
Далее события развивались лавинообразно. С 11 часов ут-
ра 28 июля Австро-Венгрия находилась в состоянии войны с
Сербией. В ответ на объявленную Францем Иосифом моби-
лизацию Николай II отдал приказ о частичной мобилизации
четырех военных округов — Московского, Киевского, Одес-
ского и Казанского. (Нужно отметить, что в июле военные
приготовления Австро-Венгрии велись исключительно про-
тив Сербии, никаких передвижений войск у русской границы
не происходило.) Инициатива британского министра ино-
странных дел Э. Грея, предложившего созвать конференцию
великих держав для урегулирования конфликта, не нашла от-
клика в Вене и Берлине. «Это лишнее! — самоуверенно заявил
Вильгельм И. — Я соглашусь участвовать [в конференции],
только если Австрия попросит меня об этом, что маловероят-
но. По вопросам, касающимся чести и самой жизни, консуль-
тироваться не о чем». Руководство Германии, однако, полага-
ло, что войны можно будет избежать, если Австро-Венгрия
пойдет на прямые переговоры с Россией. В тот же день 28 июля
французский посол в Петербурге М. Палеолог заверил Нико-
лая II, что в случае разрастания конфликта и подключения к
нему Германии Россия может безусловно рассчитывать на вы-
полнение Францией ее союзнического долга.
В ночь на 29 июля начался продолжавшийся несколько
474 ............-------------------------------
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
дней оживленный обмен телеграммами между кайзером и
царем. Получив заверения Вильгельма II в том, что Берлин
окажет давление на Вену с целью улаживания австро-сербско-
го конфликта, Николай II 29 июля приостановил действие
приказа о частичной мобилизации (которая, в свою очередь,
проводилась только против Австро-Венгрии, но не против
Германии). В тот же день в Лондоне министр Грей предупре-
дил немецкого посла князя Лихновского, что Германия не
вправе рассчитывать на нейтралитет Англии при любом раз-
витии событий. Тем не менее Грей отказался дать Франции
гарантии того, что в случае войны с немцами Англия будет на
ее стороне: «Было бы нечестно вводить господина Камбона
(французского посла в Лондоне. — Я.Ш.) в заблуждение, за-
ставляя его предполагать, что мы определились относительно
того, что мы намерены предпринять в ситуации, возникнове-
ния которой все еще надеемся избежать». Великолепный об-
разец изящно-бессмысленного дипломатического языка, ко-
торым так блестяще владел Эдуард Грей!
30 июля немецкие дипломаты предприняли отчаянные,
но безуспешные попытки заручиться гарантией британского
нейтралитета в случае войны Германии с Францией. Одно-
временно канцлер Бетман-Гольвег тщетно пытался убедить
Берхтольда в необходимости или пойти на прямые перегово-
ры с Россией, или принять английское посредничество в кон-
фликте с Сербией. Первый вариант, даже если бы Вена согла-
силась с ним, был не слишком привлекателен для Петербурга:
там полагали, что разговаривать надо не с австрийцами, а с
немцами. Еще 28-го числа С. Сазонов направил послу России
в Лондоне графу Бенкендорфу телеграмму, в которой говори-
лось: «Мои беседы с германским послом укрепляют во мне
предположение, что Германия поддерживает неуступчивость
Австрии. Берлинский кабинет, по-видимому, совершенно не
влияет на своих союзников... Мне кажется, что Англия, более
чем всякая иная держава, могла бы еще попытаться... побу-
дить германское правительство к нужным шагам. Ключ поло-
жения находится, несомненно, в Берлине». Здесь русская
дипломатия допустила ошибку: именно прямые контакты с
475
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
Австро-Венгрией, быть может, еще могли спасти мир, по-
скольку Германия, судя по тогдашнему настроению Виль-
гельма II и Бетман-Гольвега, вряд ли стала бы возражать про-
тив русско-австрийской договоренности. Однако руководите-
ли внешней политики России полагали, что злыми гениями
ситуации являются кайзер и его окружение, подстрекающие
Вену к агрессивным действиям против Сербии.
Тем временем военная машина набрала обороты, австрий-
ские канонерские лодки и артиллерийские батареи уже подвер-
гли обстрелу Белград (узнав об этом, в Петербурге Сазонов в раз-
говоре с австрийским послом Сапари сорвался на крик). 30 июля
Австро-Венгрия и Россия начали всеобщую мобилизацию. Фран-
цузское правительство во избежание пограничных инцидентов,
которые могли бы спровоцировать войну, а также стремясь убе-
дить Англию в своем миролюбии и заставить ее поддержать Фран-
цию, приказало войскам отойти от германской границы на 10 км.
31 июля Германия объявила Kriegsgefahrzustand — «состо-
яние военной опасности», предшествующее всеобщей моби-
лизации. Германское правительство предъявило России ульти-
матум: не позднее чем через 12 часов прекратить мобилизацию —
или вступить в войну с Германией. В тот же день ультиматум
был послан и в Париж: Франции предлагалось в течение 18
часов объявить о своем нейтралитете. Ответ французского
правительства звучал лаконично: «Франция будет действовать
в соответствии со своими интересами». В 5 часов 15 минут ве-
чера во Франции была объявлена всеобщая мобилизация.
1 августа вместо ответа России на немецкий ультиматум
кайзер получил последнюю отчаянную телеграмму «дорогого
Ники» — Николая II: «Понимаю, что ты вынужден провести
мобилизацию, но хотел бы получить от тебя гарантии, подобные
тем, которые я дал тебе: того, что эти меры не означают войну
и что мы продолжим переговоры на благо наших стран и все-
общего мира... Наша проверенная временем дружба должна...
помочь избежать кровопролития». Вильгельм был непрекло-
нен: или отмена русской мобилизации — или война. «Немед-
ленный положительный ответ твоего правительства (на ульти-
матум 31 июля. — Я.Ш.) — единственный способ избежать
476
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
бесконечного несчастья, — ответил он царю. — До тех пор
пока я не получу такого ответа, не могу обсуждать предложе-
ние, изложенное в твоей телеграмме». Мосты были "сожжены:
принять условия немецкого ультиматума для русского прави-
тельства означало подвергнуться еще большему унижению,
чем во время боснийского кризиса. Фактор престижа неумо-
лим: лучше война, чем новое дипломатическое поражение.
Царь молчит, и через несколько часов Германия объявляет вой-
ну России.
Однако Вильгельм II в роковой день 1 августа 1914 г. вовсе не
был так тверд, как может показаться. В последний момент он по-
пытался избежать войны на два фронта, стремясь удержать вне
игры не только Англию, но и Францию, и рассуждал о возмож-
ности изменить план боевых операций — с тем, чтобы перебро-
сить большую часть войск не против Франции, как предполагал
«план Шлиффена», а на восток, против России... Слишком позд-
но. Колоссальный военный механизм, к созданию которого сам
кайзер приложил руку, уже начал жить по своим законам, не всег-
да подчиняясь воле политиков, даже облеченных высшей влас-
тью. Эта особенность нового типа войны, войны тотальной, ко-
торой стала Первая мировая, еще не раз проявится в следующие
четыре года, и не только в Германии. Что до самого германского
императора, то его поведение в дни июльского кризиса отражало
всю неуравновешенность и изменчивость натуры Вильгельма:
«На самом деле он никогда не желал всеобщей войны. Он хотел
усилить позиции своей державы, поднять ее престиж..., но наме-
ревался достичь этого скорее запугиванием других стран, чем
войной с ними. Он жаждал гладиаторских почестей без поединка,
и как только перспектива войны становилась слишком явной,
как в Альхесирасе или Агадире (имеются в виду два франко-гер-
манских кризиса вокруг Марокко. — Я. ПЕ), шел на попятный»
(Tuchman В. The Guns of August. L., 2000. P. 81). В 1914 г. пойти на
попятный Вильгельм не успел: он «заигрался», перегнул палку, и
ситуация вышла из-под контроля.
Лавина покатилась дальше. 2 августа Германия потребова-
ла от Бельгии позволить немецким войскам использовать ее
территорию для вторжения во Францию в соответствии с
«планом Шлиффена». Тем самым под угрозу был поставлен
477
Г JL Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ^ ,
нейтралитет Бельгии, гарантированный согласно договору
1839 г. пятью великими державами — Великобританией, Фран-
цией, Австрией, Россией и самой Германией (Пруссией)! Для
Англии такое нарушение бельгийского нейтралитета являлось
неприемлемым, поскольку его следствием стал бы выход Гер-
мании к Ла-Маншу. В Лондоне скрепя сердце приняли реше-
ние: воевать, если немцы не оставят Бельгию в покое. В тот же
день центральные державы узнали новость, к которой они
внутренне были давно готовы: Италия объявила о своем ней-
тралитете в начавшейся войне. Формальным предлогом для
этого стало объявление Австро-Венгрией войны Сербйи, про-
тиворечившее оборонительному характеру Тройственного
союза.
3 августа Германия заявила, что находится в состоянии
войны с Францией. В тот же день Бельгия отказалась удовле-
творить требования Берлина. Немецкие войска перешли бель-
гийскую границу, начались боевые действия. Великобрита-
ния, преодолев последние колебания, 4 августа предъявила
Берлину ультиматум: войска кайзера должны немедленно по-
кинуть бельгийскую территорию, в противном случае прави-
тельство Его Величества объявит Германии войну. Берлин ос-
тавил британский ультиматум без ответа, после чего Лондон
реализовал свою угрозу. Наконец, в качестве аккордов, завер-
шивших военно-дипломатическую композицию под названи-
ем «Июльский кризис», Австро-Венгрия 6 августа объявила
войну России; 12 августа Англия и Франция, в свою очередь,
объявили войну Австро-Венгрии.
Ровно через полтора месяца после выстрелов Таврило
Принципа Европа была охвачена войной, невиданной по мас-
штабам и, как выяснилось четыре года спустя, беспрецедент-
ной по последствиям. Начальник немецкого генштаба X. фон
Мольтке-младший писал в те дни своему австрийскому кол-
леге Ф. Конраду фон Гетцендорфу: «Началась борьба, итог
которой определит ход мировой истории на следующие сто
лет».
478
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
НА ФРОНТАХ (1914-1916)
Австро-Венгрия готовилась к войне давно: первые планы
совместных операций императорской и королевской армии и
немецких войск против России начали разрабатываться еще в
конце 80-х гг. XIX в. — впрочем, лишь в самых общих чертах,
на случай непредвиденного и нежелательного обострения
международной ситуации. По мере изменения обстановки на
Балканах в недрах генерального штаба (особенно после того,
как его начальником стал Конрад фон Гетцендорф) появи-
лись более детальные разработки предполагаемых будущих
кампаний против России, Сербии и даже Италии, хотя пос-
ледняя все еще оставалась партнером Австро-Венгрии по
Тройственному союзу!
При этом сотрудничество военных кругов дунайской монар-
хии и Германии становилось все более тесным. В 1906 г. началь-
ником германского генштаба стал Хельмут фон Мольтке, пле-
мянник знаменитого фельдмаршала Мольтке, сыгравшего вы-
дающуюся роль в победоносных для Пруссии войнах 1866 и
1870—1871 гг. Мольтке-младший и Конрад тесно сотрудничали,
их отношения можно охарактеризовать как дружеские. Мышле-
ние генералов было схожим: оба рассматривали политику как
продолжение войны иными средствами, ставя с ног на голову из-
вестное определение Клаузевица. Оба пытались влиять на при-
нятие ключевых решений монархами и политиками центральных
держав, причем Конрад был в этом отношении куда активнее,
чем его германский коллега. Оба считали неизбежным столкно-
вение с Антантой и видели залог победы центрального блока в
тесном военном сотрудничестве его членов. 22 января 1909 г.
Мольтке впервые заверил Конрада, что Германия придет на по-
мощь Австро-Венгрии в случае не только оборонительной, но и
наступательной войны — то есть если нападение дунайской мо-
нархии на Сербию вовлечет в войну Россию. Это была очень ши-
рокая и до сих пор не практиковавшаяся трактовка германо-ав-
стрийского союзного соглашения.
Однако германские стратеги видели предстоящую войну
Иначе, чем австро-венгерские. Мольтке был сторонником
«плана Шлиффена», хотя и внес в него некоторые корректи-
479
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
вы. В Берлине по-прежнему считали первостепенной задачей
быстрый разгром Франции с помощью флангового броска не-
мецкой ударной группировки через Бельгию. Лишь после
того, как французская армия будет разбита, Германия намере-
валась перебросить значительную часть своих сил на восток,
против России. 12 мая 1914 г., во время встречи с Конрадом в
Карлсбаде (Карловых Варах), Мольтке сообщил ему: «Мы на-
деемся покончить с Францией в течение шести недель с мо-
мента начала операции, или по крайней мере добиться к тому
времени таких успехов, которые дадут нам возможность по-
вернуть основные силы на восток». Это означало, что по мень-
шей мере полтора месяца австрийцы должны будут воевать с
Россией и Сербией самостоятельно, лишь с минимальной
поддержкой со стороны Германии.
Такое положение, во-первых, обрекало Австро-Венгрию на
оборонительную войну на Восточном фронте (для ведения пол-
номасштабных наступательных операций против России у мо-
нархии не хватало сил), а во-вторых, ставило Вену в военную и
политическую зависимость от Берлина. События 1914—1918 гг.
показали, что именно этот фактор сыграл роковую роль в судьбе
государства Габсбургов. Однако заставить немецких стратегов
изменить их давние планы ни Конрад, ни кто-либо другой не
мог: «план Шлиффена» считался (во многом заслуженно) блес-
тящим произведением военной мысли, дававшим Германии
шанс свести к минимуму невыгоды войны на два фронта. В свою
очередь, в Берлине были заинтересованы в том, чтобы как можно
большие силы австро-венгерской армии оказались брошены в
первые дни войны против России, дабы дать возможность Гер-
мании быстро расправиться с Францией. Итак, изначально меж-
ду центральными державами существовали серьезные противо-
речия: если Германия рассматривала дунайскую монархию на
первом этапе войны как союзника, прикрывающего ей тыл в
войне с Францией, то Австро-Венгрия, наоборот, хотела, чтобы
немцы прикрыли ей тыл, пока она будет воевать с Сербией.
К лету 1914 г. генштаб императорской и королевской ар-
мии располагал несколькими оперативными планами буду-
щих военных действий. Один из них, «план Б» (Fall В), всту-
480. ----
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
пал в силу в случае локальной войны против Сербии и Черно-
гории, на которую в Вене уповали вплоть до начала августа.
На юге, у границ неприятельских государств, развертывалась
так называемая «Балканская минимальная группа» (Minimal-
gruppe Balkan, MGB) численностью в 10 дивизий. К ней после
Начала войны должны были присоединиться еще по меньшей
мере 12 дивизий «отряда Б» (B-Staffel). Все эти силы, согласно
«плану Б», переходили в наступление на Сербию с севера и за-
пада, с тем чтобы в течение нескольких недель сломить сопро-
тивление сербской армии и добиться победы. Вторая страте-
гическая разработка — «план Р» (Fall R) касалась войны с
Россией. В этом случае B-Staffel должен был быть отправлен
не к южным, а к восточным границам монархии, на подмогу
уже размещенному там «отряду А» (A-Staffel) численностью
до 30 дивизий. Лишь после соединения двух отрядов на русском
фронте могли быть начаты локальные наступательные опера-
ции.
В действительности Австро-Венгрии с начала августа 1914г.
пришлось воевать одновременно как на Балканах, так и в Га-
лиции. «План Б+Р», предусматривавший такую возможность,
был, как ни странно, проработан Конрадом и его помощника-
ми хуже всего, хотя именно война на два фронта давно уже
представлялась наиболее вероятным вариантом развития со-
бытий. В результате, когда 6 августа Австро-Венгрия и Россия
оказались в состоянии войны, 2-я австрийская армия под ко-
мандованием генерала Э. фон Бём-Эрмолли (тот самый «от-
ряд Б») уже ехала на юг, на сербский фронт. Нужно было
срочно перебросить ее на северо-восток, в Галицию, однако
в генштабе боялись, что столь резкий маневр вызовет хаос на
и без того перегруженных железных дорогах прифронтовых
областей. Поэтому было принято, мягко говоря, странное ре-
шение: 2-й армии дали доехать до сербской границы, после
Чего она вновь погрузилась в эшелоны и отправилась через
всю Венгрию — к границе русской! Эта неразбериха могла бы
дорого обойтись монархии, но, на ее счастье, «русский паро-
вой каток» разогревался очень медленно: из-за огромных рас-
стояний и недостаточно густой железнодорожной сети, а так-
481
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
же традиционной русской безалаберности мобилизация и пе-
реброска войск на фронт шла в России очень неспешно. Рус-
ское командование не воспользовалось ошибкой противника.
* * *
Активные боевые действия развернулись в Галиции в 20-х
числах августа. Австро-венгерским войскам, левый фланг ко-
торых (в русской части Польши) прикрывала небольшая не-
мецкая войсковая группа генерала Куммера, удалось потес-
нить русских под Красником и Комаровом, но восточнее
Львова ситуация складывалась неудачно для австрийцев.
К тому же части 2-й армии начали прибывать на галицийский
фронт лишь к началу сентября. Возникла угроза выхода 3-й и
8-й русских армий во фланг и тыл наступающим к северу от
Львова австро-венгерским частям. Верховное командование
монархии (АОК) вынуждено было начать отступление. К се-
редине сентября восточная Галиция находилась в руках рус-
ских войск. «Русские нанесли противнику урон в 250 тысяч
человек [убитыми и ранеными], взяли 100 тысяч пленных,
вынудили австрийцев отступать в течение восемнадцати
дней... и причинили австро-венгерской армии, особенно ее
офицерскому корпусу, такой урон, от которого она уже не
смогла оправиться» (Tuchman, 301). В начале октября АОК ре-
шило предпринять новое наступление в Галиции, пытаясь от-
бить Львов и крепость Перемышль (Пшемысль). Операция не
увенчалась успехом, поскольку севернее, в русской Польше,
немецкие войска фельдмаршала Гинденбурга и австрийцы ге-
нерала Данкля столкнулись с ожесточенным сопротивлением
русских войск, которые то и дело переходили в контратаки.
Под угрозой флангового прорыва противника австрийское
наступление в Галиции было приостановлено. Война приоб-
рела позиционный, окопный характер.
Однако успехи русского оружия в Галиции оказались «урав-
новешены» жестоким поражением, нанесенным в конце августа
русским войскам немцами в битве у Танненберга в Восточной
Пруссии. России не удалось захватить инициативу на всем Вос-
482 —
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
точном фронте. В то же время ее военные усилия в августе—сен-
тябре 1914 г. привели к тому, что Германии пришлось перебросить
на восток часть своих сил задолго до предполагаемого поражения
Франции на Западном фронте. Несомненны заслуги русских
солдат и офицеров в том, что «план Шлиффена» провалился:
после битвы на Марне в сентябре 1914 г. Франция избавилась от
угрозы быстрого разгрома, а война на Западе надолго стала пози-
ционной.
В конце 1914 — начале 1915 г. императорская и королев-
ская армия впервые столкнулась с ненадежностью некоторых
своих подразделений — в первую очередь чешских, не желав-
ших сражаться против «славянских братьев». 26 октября под
Ярославом (ныне юго-восток Польши) без всякого сопротив-
ления сдались в плен шесть рот 36-го пехотного полка. А 3 ап-
реля 1915 г. во время контрнаступления русских войск под
Стебницкой Гутой в Галиции капитулировала большая часть
28-го полка, который вследствие этого был приказом АОК
распущен и «на вечные времена вычеркнут из списка авст-
рийских полков».
Закрепившееся в общественном мнении, особенно среди
немцев и венгров, представление о том, что «чехи переходят
на сторону русских с барабанным боем и развернутыми зна-
менами», конечно, не соответствовало действительности, од-
нако боевой дух частей, сформированных в Чехии и сербских
районах Венгрии, действительно был куда ниже, чем у пол-
ков, большинство в которых составляли австро-немцы, ма-
дьяры или хорваты — народы, воспринимавшие войну как
«свою», по крайней мере поначалу. Kaisertreu (лояльные им-
ператору) австрийцы и венгры с возмущением узнавали о том,
что некоторые чешские полки едут на фронт, распевая дале-
кую от патриотизма песенку: «Cerveny satecku, kolem se toe,
tahneme na Rusy, nevime proc» («Крутись, крутись, красный
платочек, мы идем на русских — не знаем почему»). В то же
время галицийские, трансильванские и боснийские полки,
составленные из поляков, украинцев, румын и славян-му-
сульман (боевой клич последних звучал несколько неожидан-
но — «Аллах и Франц Иосиф»), на первом этапе войны были
483
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
вполне надежны и сражались мужественно. Чтобы избежать
проявлений нелояльности, дезертирства и массовой сдачи
славян, особенно чехов, в плен, командование прибегло к не-
хитрому приему: запасные батальоны, пополнявшие эти час-
ти, составлялись начиная с 1915 г. почти исключительно из
австро-немцев, венгров и хорватов.
Русское командование знало о том, что межнациональные
противоречия — больное место дунайской монархии, и пыталось
сыграть на них. 16 августа 1914 г. был обнародован манифест вер-
ховного главнокомандующего великого князя Николая Никола-
евича к полякам, адресованный как польским солдатам немец-
кой и австро-венгерской армий, так и русским подданным поль-
ского происхождения, в чьей верности царское правительство
испытывало сомнения. «Поляки! — говорилось в манифесте. —
Пробил час, когда заветная мечта ваших отцов и дедов может
осуществиться. Полтора века тому назад живое тело Польши бы-
ло растерзано на куски, но не умерла душа ее. Она жила надеж-
дой, что наступит час воскресения польского народа, братского
примирения с Великой Россией! Русские войска несут вам бла-
гую весть этого примирения. Пусть сотрутся границы, разрезав-
шие на части польский народ, да воссоединится он воедино под
скипетром русского Царя!» В составе русской армии были созда-
ны так называемые инородческие формирования — польский
Пулавский легион, преобразованный в 1917 г. в польскую стрел-
ковую дивизию, Польская стрелковая бригада (Brygada Strelcow
Polskych), Чешская (киевская) дружина, воевавшая в составе 3-й
армии в Галиции, и Чехословацкая стрелковая бригада (сформи-
рована в 1916 г.). В двух последних поначалу служили чехи —
русские подданные (на Волыни и в некоторых других районах
Российской империи проживало до 70 тысяч чехов). Затем в эти
формирования стали записывать и пленных чехов и словаков,
изъявивших желание сражаться против Германии и Австро-Вен-
грии. В 1917 г., когда количество чешских и словацких доброволь-
цев в России превысило 20 тысяч, из них был сформирован 1-й
чехословацкий корпус, сыгравший впоследствии заметную роль
в гражданской войне в России.
Надежду на возрождение единой Польши, только под
скипетром Габсбургов, будила в поляках и дунайская монар-
484 —............. - ’ ----
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
хия. Лидеры польского национально-освободительного дви-
жения Ю. Пилсудский и И. Дашиньский вели переговоры с
Веной о создании польских добровольческих подразделений в
составе австро-венгерской армии. Один из добровольцев, пуб-
лицист Е. Жулавский, писал в краковской газете в сентябре
1914 г.: «Сегодня мы, польские легионеры, воюющие за свою
родину, надеваем на правое плечо, на котором носим оружие,
черно-желтую ленту и носим ее без всякого вреда для своих
национальных чувств, поскольку это — цвета государства, ко-
торое предоставляет своим гражданам множество свобод и
вместе с Польшей служит бастионом против восточного вар-
варства». Численность польских формирований, воевавших
под знаменами Габсбургов, к концу 1915 г. превышала 20 тыс.
штыков. Были сделаны попытки использовать в интересах
центральных держав и национально-освободительное движе-
ние украинцев, из которых осенью 1914 г. был составлен полк
«сечевых стрельцов» под командованием А. Вариводы. (По-
дробнее о национальной политике Австро-Венгрии в годы
войны речь пойдет в следующей главе.)
* * *
1915 год принес центральным державам ряд крупных
военных успехов. В начале мая новое наступление немецких и
австро-венгерских войск на Восточном фронте наконец-то
оказалось победоносным. У Горлице в северной части Гали-
ции им удалось прорвать оборону русских, страдавших от ка-
тастрофической нехватки артиллерии и боеприпасов. Одно-
временно начали наступление немецкие войска в Восточной
Пруссии, которые отбросили русские армии за Либаву (Лие-
паю) и Шавли (Шяуляй). Русское командование не смог-
ло стабилизировать фронт, началось «великое отступление»
1915 г., длившееся до осени, когда продвижение войск цент-
ральных держав было наконец остановлено на линии Рига —
Двинск — Барановичи — Пинск — Ровно — Тарнополь. На
территориях, оставленных русской армией, прежде всего в Га-
лиции, начались репрессии против тех, кто был, зачастую не-
485
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
обоснованно, заподозрен в сотрудничестве с русскими властями
или просто в симпатиях к России. Аресты и казни галиций-
ских «москвофилов», впрочем, были зеркальным отображе-
нием аналогичных действий русской оккупационной админи-
страции в 1914—1915 гг., когда преследованиям по подозре-
нию в сорудничестве с Австро-Венгрией подверглись десятки
тысяч обитателей Галиции, особенно евреев.
Потери русской армии только в Галиции превысили полмил-
лиона человек убитыми и ранеными. Кроме того, «великое от-
ступление» обошлось России более чем в 3 тысячи артиллерий-
ских орудий, которые и без того были в большом дефиците. Но,
может быть, еще большее значение имело деморализующее воз-
действие событий 1915 г. на русскую армию и общество, значи-
тельная часть которого разуверилась в окончательной победе. 1
сентября Николай II сменил великого князя Николая Николае-
вича на посту верховного главнокомандующего. Решение царя
было мужественным, но вряд ли мудрым: он не обладал способ-
ностями для выполнения столь сложной миссии.
Впрочем, центральным державам, несмотря на успех, до-
стигнутый на востоке, не удалось добиться конечной цели:
поражения России и выхода ее из войны. Правда, в Берлине и
Вене верили, что мощь «русского парового катка» теперь слом-
лена и Россия уже не отважится вести активные боевые дейст-
вия. Немцы вновь обратили свое внимание на Западный
фронт, где затеяли битву при Вердене — беспрецедентную по
масштабам, продолжительности, кровопролитности и ни-
чтожности достигнутых результатов. Для Австро-Венгрии же
наступление 1915 г. имело и свои негативные последствия:
стало ясно, что императорская и королевская армия не в со-
стоянии самостоятельно вести крупномасштабные операции,
и лишь помощь немецкой военной машины позволяет ав-
стро-венгерским войскам не только удерживать фронт, но и
наступать. В самом деле, решающую роль в прорыве русской
обороны весной 1915 г. сыграла 11-я немецкая армия, а общее
руководство операцией осуществлял опять-таки немецкий
командующий, генерал А. фон Макензен. В военном отноше-
486
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
нии Австро-Венгрия быстро превращалась из равноправного
союзника Германии в ее сателлита.
Это подтвердил и ход боевых действий на Балканском
фронте. Разгром Сербии, который, по расчетам Конрада и его
помощников, должен был стать делом нескольких недель,
оказался для монархии недостижимой целью. В ходе крово-
пролитного сражения на реке Дрина в августе 1914 г. австро-
венгерские войска были отброшены противником, потеряв
при этом около 23 тыс. солдат и офицеров (сербы — 16 тыс.).
Значительная доля вины за это и последующие поражения на
сербском фронте лежит на командующем австро-венгерски-
ми войсками на Балканах генерал-фельдцейхмейстере О.По-
тиореке, оказавшемся совершенно бездарным полководцем.
Сам факт назначения на столь высокий пост этого человека,
чья халатность во многом способствовала успеху сараевского
покушения (см. раздел VIII, главу «Сараево»), многое говорит
о кадровой политике австрийских властей. Напротив, серб-
ский «войвода» (главнокомандующий) Р. Путник оборонялся
умело и изобретательно.
В результате нового наступления австро-венгерским вой-
скам удалось-таки 2 декабря — в 66-ю годовщину вступления
Франца Иосифа на престол — занять Белград, но уже несколько
дней спустя мощная контратака сербов снова отбросила незадач-
ливого Потиорека за Дунай. К концу 1914 г. потери Австро-Вен-
грии на Балканах составляли 273 тысячи человек убитыми, ране-
ными и пленными. При этом императорская и королевская
армия находилась практически там же, где была в начале войны!
В Вене злобно шутили: «Знаете, почему император Франц
Иосиф ходит сгорбленный, наклонясь вперед? Хочет наконец
увидеть Белград, который генерал Потиорек обещал положить к
его ногам!»
Только осенью 1915 г., когда на Балканы были перебро-
шены немецкие войска под командованием все того же гене-
рала Макензена, центральным державам наконец удалось
проломить оборону сербов. Этому способствовало и вступле-
ние в войну Болгарии, чьи войска ударили сербской армии во
фланг и тыл. В декабре 1915 г. Сербия и Черногория оказа-
487
/. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ, ч
лись оккупированы немецкими, австро-венгерскими и бол-
гарскими частями, а сербская армия после драматического
отступления через горные перевалы Албании была эвакуиро-
вана западными союзниками на греческий остров Корфу.
К тому времени австро-венгерские войска уже воевали на
новом, третьем для монархии фронте — против Италии, кото-
рая вступила в войну 23 мая 1915 г. на стороне Антанты. Это
решение итальянского правительства объяснялось просто: за-
падные союзники и Россия предложили ему больше, чем
центральные державы. Германия, заинтересованная в том,
чтобы Италия сохраняла нейтралитет, весной 1915 г. начала
распоряжаться не принадлежавшими ей территориями, пред-
лагая итальянцам в обмен на неучастие в войне австрийское
Трентино. Вена поначалу не соглашалась с этим, однако 8 мар-
та на совещании руководителей монархии И. Тиса и новый
министр иностранных дел И. Буриан вырвали у императора
согласие с передачей Трентино. Но этого итальянцам было
уже мало: они потребовали окрестности Триеста и далматин-
ские острова, что было для Австро-Венгрии уже чересчур. Пе-
реговоры сорвались. 26 апреля в Лондоне было подписано
секретное соглашение между Италией и державами Антанты,
в котором последние согласились с итальянскими претензия-
ми на Трентино, Торицу, Истрию, Далмацию и архипелаг До-
деканес в Эгейском море. Италия, в свою очередь, пообещала
в течение месяца объявить войну Австро-Венгрии (но не Гер-
мании — это было сделано лишь в конце 1916 г.). Однако меж-
ду сорвавшейся сделкой с центральными державами и удав-
шейся — с Антантой была существенная разница: в первом
случае Италия могла получить желаемое, хоть и в меньшем объе-
ме, но без войны, во втором — ей нужно было силой доби-
ваться удовлетворения своих аппетитов.
Сделать последнее оказалось непросто. Боевые качества и
техническое оснащение итальянской армии оставляли желать
лучшего. Фронт в Тироле проходил по высокогорной мест-
ности, что давало множество преймуществ обороняющейся
стороне и почти никаких — наступающей. Немногим лучше
была ситуация на реке Изонцо, которая служила границей
488..................'..'.' .....
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
между Италией и Австро-Венгрией. Именно здесь начальник
итальянского генштаба, фактический главнокомандующий Л.
Кадорна задумал прорвать австрийский фронт. Сделать это
итальянцам не удавалось в течение двух с половиной лет: дав
противнику 12 (!) сражений, они продвинулись вперед лишь
на считанные километры. В свою очередь, контрнаступления
австро-венгерских войск тоже не имели большого успеха.
Правда, в мае 1916 г. по инициативе Конрада была начата так
называемая Strafexpedition (карательная экспедиция) — на-
ступление на тирольском участке фронта, призванное «пока-
рать» Италию за предательство. Стороны поменялись места-
ми: теперь австрийцы медленно и с большими потерями про-
двигались вперед, а итальянцы упорно и в целом успешно
оборонялись. Было занято несколько стратегически важных
высот и городок Асиаго с окрестностями, но к середине июня
наступление выдохлось. К тому же в Галиции вновь пошли
вперед русские (см. ниже), и АОК было вынуждено снять с
итальянского фронта несколько дивизий. До осени 1917 г.,
когда к боевым действиям против Италии подключились нем-
цы, обстановка как в Тироле, так и у реки Изонцо существен-
но не изменилась.
Характерно, что на итальянском фронте практически не бы-
ло случаев дезертирства или массовой сдачи австро-венгерских
частей в плен. Очевидно, эта война выглядела более оправдан-
ной и справедливой в глазах всех народов монархии, чем война
против России и Сербии. Вот какую оценку боевым качествам
противника давало командование 3-й итальянской армии: «Рост
доли славянских народностей в личном составе — перед нашим
фронтом сейчас находятся 60% славян, 16% венгров, 13% немцев
и 11 % румын — может привести к выводу, будто эти части не обла-
дают высокой боеготовностью. Однако действительность убеди-
ла нас в том, что славяне, которые на остальных фронтах сдаются
толпами, здесь сражаются с особой неуступчивостью. В качестве
примера можно привести чехов, которые бились с отчаянным
упорством и готовы были скорее погибнуть в [обороняемых ими]
горных укрытиях, чем сдаться». Как видим, автор «Похождений
бравого солдата Швейка» был не совсем прав, описывая чешских
489
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
солдат императорской армии как миролюбивых людей, искренне
не понимающих, что им делать на этой «чужой» войне... Впро-
чем, об итальянском фронте Я.Гашек не писал.
* * *
Летом 1916 г. Россия преподнесла центральным державам
неприятный сюрприз. Вопреки их ожиданиям, русское ко-
мандование решило провести наступление, которое оказалось
весьма успешным, хоть и не привело к кардинальному изме-
нению ситуации на Восточном фронте. Речь идет о знамени-
том Брусиловском прорыве. Он стал частью стратегического
плана, совместно выработанного державами Антанты в конце
1915 — начале 1916 г. на двух совещаниях во французском
Шантильи, где Россию представлял начальник штаба верхов-
ного главнокомандующего генерал М. Алексеев. Предполага-
лось, что русская армия вновь, как и в самом начале войны,
перейдет в наступление, которое отвлечет значительные силы
центральных держав и облегчит положение французов и анг-
личан на Западном фронте, где, в свою очередь, будут предпри-
няты наступательные операции. Поскольку к тому времени
Антанта располагала определенным численным перевесом на
всех фронтах, а экономические ресурсы Германии и Австро-
Венгрии были израсходованы в большей степени, чем у их
противников, в Париже, Лондоне и Петербурге полагали, что
одновременное давление на неприятеля с востока и запада в
конечном итоге принесет перелом в ходе войны.
В апреле 1916 г. на совещании русской Ставки в Могилеве
был разработан более детальный план операции. Согласно изна-
чальному замыслу, основной удар противнику должны были на-
нести части русского Западного и Северного фронтов. Несмотря
на то, что на некоторых участках, особенно севернее Пинска,
Россия имела почти двукратное превосходство в живой силе и
определенный, хоть и не столь заметный, перевес в артиллерии,
командующие Западным (генерал А. Эверт) и Северным (генерал
А. Куропаткин) фронтами были против наступления, считая, что
«прорвать фронт немцев совершенно невероятно, ибо их укреп-
490 ..... —
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
ленные полосы настолько развиты..., что трудно предположить
удачу». Не исключено, что оба генерала были напуганы недав-
ним неудачным наступлением у озера Нарочь (север Белорус-
сии), где в марте — апреле 1916 г. русская армия потеряла почти
100 тысяч человек, не сумев сколько-нибудь заметно продви-
нуться вперед.
В этот момент амбициозный генерал А. Брусилов, коман-
дующий Юго-Западным фронтом, которому первоначально
отводилась вспомогательная роль во всей операции, предло-
жил взять на себя основную тяжесть наступления. После йе-
бывало тщательной подготовки, в ходе которой отрабатывались
малейшие детали наступательных действий, его войска 4 июня
(по новому стилю) 1916 г. пошли в атаку на укрепленные по-
зиции австрийцев по всей линии фронта. Именно в одновре-
менности наступления и заключалась главная идея Брусилова.
В его директиве, разосланной частям Юго-Западного фронта,
говорилось: «Атака должна вестись по возможности на всем
фронте, независимо от сил, располагаемых для сего. Только
настойчивая атака всеми силами, на возможно более широ-
ком фронте, способна действительно сковать противника, не
дать ему возможности перебрасывать свои резервы». Предпи-
сывалось «в каждой армии, в каждом корпусе наметить, подго-
товить и организовать широчайшую атаку определенного
участка неприятельской территории». Таким образом, вместо
нанесения главного удара, что позволило бы противнику пе-
ребросить на угрожаемый участок максимум имеющихся сил
и отразить наступление, Брусилов бил одновременно в не-
скольких местах. Подобная тактика, вопреки утверждениям
самого полководца и его апологетов, не была новым словом в
военном деле, однако именно Брусилову впервые удалось
применить ее в таких масштабах и с таким успехом.
Австрийский фронт был прорван. Русские войска заняли
Луцк, Дубно, Черновцы, Бучач и продолжали развивать на-
ступление, воспользовавшись ошибками некоторых австрий-
ских командующих — в частности, руководившего 10-м кор-
пусом генерала Мартиньи, который отдал войскам необосно-
ванный приказ отступать к третьей линии оборонительных
491
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
позиций. Сам Брусилов впоследствии вспоминал: «Мы про-
должаем наше кровавое боевое шествие вперед, и к 10 июня
нами было уже взято пленными 4013 офицеров и около 200
тысяч солдат; военной добычи было: 2190 орудий, 644 пулеме-
та, 196 бомбометов и минометов, 46 зарядных ящиков, 38 про-
жекторов, около 150 тысяч винтовок, много вагонов и бесчис-
ленное количество другого военного материала».
В середине июня немецкая войсковая группа генерала
Линзингена, переброшенная на помощь австрийцам, пред-
приняла попытку контрнаступления под Луцком; тем време-
нем австрийцы отбили Черновцы, но к началу июля инициатива
вновь перешла к Брусилову. Ему удалось оттеснить противни-
ка к реке Стоход, где завязались упорные бои. На южном
участке фронта русский авангард 7 июля вышел к карпатским
перевалам. В то же время основной стратегической целью на-
ступления по-прежнему оставался Ковель, что явилось ошиб-
кой Брусилова: это в критический момент отвлекло его от воз-
можности продвигаться по практически свободному простран-
ству прямо на Владимир-Волынский. Если бы стратегическая
установка была вовремя изменена, не исключено, что русские
войска смогли бы даже прорваться к Львову и Раве-Русской, а
это привело бы к радикальному изменению всей ситуации на
фронте в пользу России. Вряд ли центральные державы смог-
ли бы обойтись без дальнейшей переброски немецких войск с
севера, что облегчило бы задачу Северному и Западному рус-
ским фронтам. Однако ничего подобного не случилось. К тому
же фронты Эверта и Куропаткина хоть и предприняли насту-
пательные действия, но без должного согласования с Бруси-
ловым ц гораздо позже, чем он. К концу июля Брусиловский
прорыв выдохся. «Я продолжал бои на фронте уже не с преж-
ней интенсивностью, — писал полководец, — стараясь воз-
можно более сберегать людей, и лишь в той мере, которая
оказывалась необходимой для сковывания возможно больше-
го количества войск противника, косвенно помогая этим
нашим союзникам — итальянцам и французам».
Стратегического перелома на Восточном фронте не про-
изошло. Сыграла роковую роль нерешительность русского
492 ------
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
верховного командования, несогласованность в действиях от-
дельных фронтов и бездарность многих царских генералов
(командующий Северным фронтом А. Куропаткин «просла-
вился» еще в русско-японскую войну, когда войска под его
командованием отступали там, где вполне могли наступать, и
проигрывали сражения, которые без пяти минут выиграли).
Брусилов справедливо жаловался также на «отстутствие вер-
ховного вождя» у русской армии, поскольку Николай II в роли
главнокомандующего был совершенно неубедителен. Нельзя
не отметить и общую нескоординированность стратегии дер-
жав Антанты: наступление англичан и французов на Сомме
началось лишь 1 июля, когда первая фаза Брусиловского про-
рыва давно закончилась, итальянцы же и вовсе не смогли раз-
вить на своем фронте сколько-нибудь заметную активность
вплоть до начала августа. Тем не менее русское наступление
имело катастрофические последствия в первую очередь для
Австро-Венгрии и ее армии: из 650 тыс. солдат и офицеров,
которыми располагала монархия на Восточном фронте к лету
1916 г., за два месяца боев убитыми, ранеными и пленными
она потеряла 475 тыс., т. е. почти три четверти. Военная мощь
государства Габсбургов была подорвана окончательно и бес-
поворотно; кроме того, после Брусиловского прорыва резко
усилились пораженческие настроения в австрийском и вен-
герском обществе.
Некоторые российские историки считают, впрочем, что
военное и историческое значение наступления Юго-Западного
фронта сильно преувеличено и даже раздуто советской историо-
графией, которая делала из Брусилова героя по политическим
соображениям: он был одним из немногих царских генералов,
вставших после 1917 г. на сторону большевиков. Командующего
Юго-Западным фронтом упрекают в том, что «русские войска
благодаря «методе Брусилова» захлебнулись собственной кро-
вью... Враг не был разгромлен, его потери были меньше, чем у
русских... Ковель, который притягивал внимание Брусилова, как
Селена лунатика, так и не был взят... Многие связывали разложе-
ние русской армии с крахом надежд на развитие успеха в резуль-
тате наступления Брусилова» (Нелипович С. Г. Брусиловский про-
493
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
рыв как объект мифологии//Пролог... С. 632—634). Личность ге-
нерала Брусилова действительно неоднозначна, это был человек
с непростым характером, и даже мотивы, заставившие его взять
на себя инициативу на апрельском заседании в Ставке, часто ис-
толковывались как карьеристские. Но все это не должно, на наш
взгляд, заслонять несомненной одаренности русского воена-
чальника и того факта, что, как пишет английский военный ис-
торик Дж. Киган, «если измерять Брусиловский прорыв по шка-
ле позиционной Первой мировой войны, то это была величай-
шая победа из всех, которых кому-либо удалось добиться на том
или ином фронте за два года, прошедших с момента, когда был
вырыт первый окоп [этой войны]» (Keegan J. The First World War.
L., 1998. P. 328).
Брусиловский прорыв имел и другое важное последствие:
под влиянием наступления русских войск правительство Ру-
мынии окончательно склонилось к вступлению в войну на
стороне Антанты. 17 августа 1916 г. Россия, Франция и Румы-
ния подписали конвенцию, согласно которой последняя мог-
ла после победы рассчитывать на присоединение Трансильва-
нии, Буковины, Баната и южной части Галиции. Десять дней
спустя румынские войска вторглись в слабо защищенную
Трансильванию и начали продвигаться вперед. Однако в Бу-
харесте переоценили собственные силы и недооценили про-
тивника. На помощь 1-й австрийской армии были перебро-
шены 9-я и 11-я немецкая армии (последняя вместе с болгар-
скими и турецкими частями атаковала Румынию с юга, из
Добруджи). В свою очередь, румыны получили подкрепления
из России, однако царская империя, обескровленая и охва-
ченная глубоким внутренним кризисом, уже не могла в доста-
точной степени помочь новому союзнику.
В сентябре немецкий генерал Э. фон Фалькенхайн вытес-
нил румын из Трансильвании и начал наступление на Буха-
рест, который пал 5 декабря. Почти вся Румыния была окку-
пирована войсками центральных держав, и лишь на востоке
страны при поддержке русских войск еще держались остатки
ее разгромленной армии. России вступление румын в войну
принесло лишь новую головную боль из-за удлинения линии
494
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
фронта почти на 600 км. Румынская катастрофа имела и иные
последствия: в руки Германии и ее союзников попали нефтя-
ные поля Констанцы и миллионы тонн зерна, что существен-
но облегчило экономическое положение центрального блока.
Для Австро-Венгрии же операции на румынском фронте
стали очередным опытом теперь уже безраздельного подчине-
ния германскому союзнику. Государство Габсбургов поне-
многу переставало существовать как самостоятельная сила —
и военная, и экономическая, и политическая.
ИНТЕРМЕДИЯ ШЕСТАЯ. ГАБСБУРГИ НА ВОЙНЕ
Австрийский дом был одной из наиболее часто воевавших ди-
настий Европы. Почти все его мужские представители с ранней
юности делали военную карьеру, становились генералами, адми-
ралами и фельдмаршалами, однако среди них нашлось немного
одаренных военачальников. Самыми выдающимися в этом отно-
шении Габсбургами были, несомненно, победитель при Асперне
эрцгерцог Карл и его сын, победитель при Кустоцце эрцгерцог
Альбрехт. Видимо, поэтому на представителей «линии эрцгер-
цога Карла» в императорской семье смотрели как на прирож-
денных воинов. Именно внуки победителя Наполеона сыграли
наиболее заметную из всех Габсбургов (помимо, разумеется, им-
ператоров Франца Иосифа и Карла) роль в годы Первой мировой
войны, хотя никто из них так и не добился на полях сражений
ничего выдающегося.
Эрцгерцог Фридрих Мария Альбрехт (1856—1936) был стар-
шим внуком эрцгерцога Карла. Дядя Альбрехт усыновил Фридри-
ха и его братьев после смерти их отца, Карла Фердинанда. Это
впоследствии принесло молодым эрцгерцогам колоссальное бо-
гатство: так как собственные дети Альбрехта умерли в раннем
возрасте, все его огромное состояние отошло детям приемным.
Поскольку в характере Фридриха была предпринимательская
жилка, он поставил на широкую ногу промышленное и сельскохо-
зяйственное производство в своих поместьях. В некоторых от-
раслях — например, в производстве молока и молочных продук-
495
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
тов — предприятия эрцгерцога завоевали почти монопольное по-
ложение; одно время говорили, что «эрцгерцог Фридрих поит мо-
локом всю Вену». Он также получил известность как любитель
искусства, меценат и страстный коллекционер картин и монет
(нумизматическая коллекция Фридриха была одной из крупней-
ших в Европе).
Сам эрцгерцог, однако, считал себя в первую очередь воен-
ным. Он был генеральным инспектором императорской и коро-
левской армии, а после 1907г. — главнокомандующим ландвером
(ополчением). Воинскую карьеру Фридриха осложнила ссора с на-
следником престола Францем Фердинандом, которому эрцгерцог
не смог простить его морганатического брака с Софией Хотек:
Фридрих и его властная супруга Изабелла желали, чтобы на-
следник взял в жены одну из их многочисленных дочерей. В 1914 г.
из-за конфликтов с Францем Фердинандом эрцгерцог даже ушел
было с военной службы. Однако после гибели наследника и начала
войны карьера Фридриха, наверное, неожиданно для него самого
достигла своей вершины: престарелый император, уже неспо-
собный эффективно исполнять обязанности верховного главно-
командующего, назначил эрцгерцога на эту должность.
Командование, увы, оказалось для Фридриха непосильной за-
дачей. Боевые операции австро-венгерской армии планировал
Конрад фон Гетцендорф, главнокомандующий же ограничивался
представительскими функциями и инспекционными поездками
по фронтам. Эрцгерцог отличался мягкостью и стеснительнос-
тью — качества, не самые подходящие для полководца. Тем не
менее в политике он был ярым консерватором и сторонником ус-
тановления военной диктатуры — по крайней время на время
боевых действий. Вместе с Конрадом главнокомандующий стал
душой «военной партии», которая в 1914—1916 гг. добивалась
принятия чрезвычайных мер в тылу и постепенного перехода ре-
альной власти в стране от гражданских к военным структурам.
Особую неприязнь у эрцгерцога вызывали славянские поддан-
ные императора, в первую очередь чехи, которых он чуть ли не
поголовно считал подрывными элементами и тайными агентами
Антанты. Фридрих бомбардировал императора просьбами о
том, чтобы тот приказал «подчинить судебную власть в Боге-
496
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
мии, Моравии и Силезии армейскому командованию, завести
военно-полевые суды..., передать полномочия гражданских орга-
нов управления в вышеозначенных землях военным чинам», по-
скольку, по его убеждению, «лояльность и готовность чешского
населения к патриотическому самопожертвованию... в нынеш-
ние тяжелые времена представляется недостаточной... Ши-
рятся русофильские настроения». Меморандум, направленный
эрцгерцогом Фридрихом Францу Иосифу 4 декабря 1914 г., за-
канчивался просьбой «назначить наместником [Чешского] коро-
левства высокопоставленного генерала, предоставив ему чрез-
вычайные полномочия». Настойчивые просьбы эрцгерцога не qc-
тавалисъ без ответа, что в конечном итоге способствовало
дальнейшему отчуждению чехов и других славянских народов мо-
нархии и росту национально-освободительного движения.
После вступления на престол императора Карла звезда
Фридриха быстро закатилась: молодой монарх принял на себя
верховное командование, поначалу, правда, оставив родственни-
ка в должности своего полномочного представителя. В феврале
1917 г. эрцгерцога окончательно отодвинули от военных дел (на
которые он, впрочем, и до этого не оказывал реального влияния).
Пассивность Фридриха на посту главнокомандующего стала до-
полнительным фактором, способствовавшим окончательному
подчинению австро-венгерской армии германскому командова-
нию и его военным планам. После падения монархии эрцгерцог
Фридрих перебрался в свои венгерские поместья и в 1919—1921 гг.
предпринял несколько несмелых попыток выдвинуть кандидату-
ру своего единственного сына Альбрехта на трон Венгрии. Сде-
лать это не удалось, но бывший главнокомандующий не особенно
горевал: в мире и благополучии он прожил остаток своих дней
как частное лицо и умер в Венгрии в предпоследний день 1936 го-
да в возрасте 80 лет.
Брат Фридриха эрцгерцог Карл Стефан (1860—1933) был мор-
ским офицером, произведенным в 1912 г. в адмиралы. Он очень
любил море, но флотоводцем, несмотря на высокое звание, не
стал. В 1914 г. Карл Стефан взял под свой контроль и покрови-
тельство всю систему лечения и реабилитации инвалидов войны
в Австро-Венгрии. На этом поприще эрцгерцогу удалось добитъ-
497
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
ся определенных успехов, однако экономический кризис, стано-
вившийся с каждым военным годом все более острым, бил и по
больницам, санаториям и приютам, находившимся под патрона-
жем Карла Стефана. Аполитичный эрцгерцог, большую часть вре-
мени проводивший в своем польском поместье Живец под Крако-
вом, в конце 1915 г. неожиданно оказался вовлечен в интригу,
связанную с планами Берлина восстановить Польшу как фор-
мально самостоятельное, но тесно связанное с Германией госу-
дарство (подробнее см. след, главу). Вильгельм II выступил с
предложением сделать Карла Стефана польским королем, одна-
ко в Вене воспротивились, поскольку не оставляли надежд вклю-
чить воссозданную Польшу в состав монархии Габсбургов. Союз-
ники не смогли договориться, и в августе 1918г. эрцгерцог, поль-
зовавшийся в Цолъше определенной популярностью (он бегло
говорил по-польски и имел хорошие связи в консервативных и
клерикальных кругах страны), окончательно отверг предложе-
ние кайзера. После того как дунайская монархия перестала су-
ществовать, Карл Стефан продолжал жить под Краковом, и
польские власти даже вернули ему конфискованные было земель-
ные владения. В последние годы жизни он тяжело болел и был па-
рализован. Интересная деталь: пивоваренный завод, основанный
Карлом Стефаном в имении Живец, действует до сих пор и про-
изводит пиво одноименной марки — одно из самых популярных в
Польше.
Третий из братьев — эрцгерцог Евгений (1863—1954) —
окончил военную академию в Винер-Нойштадте и начал службу
в качестве лейтенанта в полку тирольских егерей. Служил в
разных областях монархии и быстро — как, впрочем, многие
члены императорской фамилии — взбирался по ступенькам ар-
мейской иерархической лестницы. В 1894 г. он стал также
гроссмейстером древнего Ордена германских рыцарей — древней
военно-церковной организации, высшие должности в которой со
средних веков традиционно занимали представители рода Габс-
бургов. Евгений был популярен в обществе, но не при дворе, посколь-
ку привык открыто выражать свои взгляды, далеко не всегда со-
впадавшие с официальными. Столкновение с Конрадом фон Гет-
цендорфом в 1912 г., однако, не помешало ему во время войны
498.... ....
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
принять командование крупными соединениями австро-венгер-
ских войск: 5-й армией на Балканах (1914—1915), всем итальян-
ским фронтом (1915—1916), войсковой группой в Тироле (1916—
1917) и снова итальянским фронтом (1917—1918). Победы над
итальянцами на заключительном этапе войны укрепили попу-
лярность эрцгерцога Евгения, хотя они были заслугой в первую
очередь немецких подразделений, переброшенных на этот театр
военных действий.
Евгений часто остро критиковал недостатки внутреннего
устройства монархии Габсбургов и не раз высказывался в том
духе, что это государство обречено на исчезновение как безна-
дежный анахронизм. Такие «революционные» заявления не мешали
эрцгерцогу придерживаться достаточно консервативных взгля-
дов, что, впрочем, неудивительно для набожного католика, рыцаря
германского и мальтийского орденов. После 1918 г. он отказался
присягнуть Австрийской республике и был вынужден покинуть ро-
дину, обосновавшись в Швейцарии, где в 1923 г. отказался от
гроссмейстерства в Ордене германских рыцарей. В1934 г., когда
в Австрии установился авторитарный режим канцлера Э. Доль-
фуса, более благосклонный к Габсбургам, эрцгерцог поселился в
Гумполъдскирхене (Нижняя Австрия). Последние 25лет его дол-
гой жизни прошли в полной безвестности и одиночестве. Чело-
век несомненно незаурядный, Евгений, к сожалению, не оставил
мемуаров.
Боевым генералом был и представитель одной из младших
ветвей габсбургского рода — эрцгерцог Иосиф Фердинанд (1872—
1942), сын последнего великого герцога Тосканского Фердинанда
IV(тосканские герцоги, как и другие итальянские князья, лиши-
лись своих владений в 1859—1860 гг., в период объединения Ита-
лии). У этого Габсбурга было необычное хобби — воздухоплава-
ние. В 1909 г. он на воздушном шаре за 16 часов преодолел рас-
стояние от своей резиденции в Линце до французского города
Дьепп; по тем временам это было выдающееся достижение.
В 1914 г. Иосиф Фердинанд стал генералом и был назначен ко-
мандующим 4-й армией, воевавшей на Восточном фронте. Круп-
ного полководческого дарования эрцгерцог не проявил, но воевал
грамотно и в 1916г. получил погоны генерал-полковника. Однако
499
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ,
спустя несколько месяцев начался Брусиловский прорыв, к кото-
рому войсковая группа Иосифа Фердинанда оказалась неподго-
товленной. После тяжелого поражения под Луцком эрцгерцог
был отстранен от командования под благовидным предлогом
отпуска по состоянию здоровья.
Год спустя император Карл, помня о прежних увлечениях
родственника, назначил его генеральным инспектором военно-
воздушных сил монархии, но на этом посту Иосиф Фердинанд не
успел сделать чего-либо значительного. Когда монархия пала, он,
в отличие от многих других Габсбургов, отказался от каких-
либо политических и имущественных претензий и получил право
остаться в Австрии. После аншлюса в 1938 г. эрцгерцога, с пре-
небрежением отзывавшегося о Гитлере, арестовали нацисты.
Он был отправлен в концлагерь Дахау, но через неделю вышел на
свободу: выручило знакомство с одним немецким военным летчи-
ком времен Первой мировой. Летчика звали Герман Геринг. Через
четыре года 70-летний Иосиф Фердинанд скончался в Вене.
Оригинальной была судьба еще одного Габсбурга-генерала —
эрцгерцога Иосифа Августа (1872—1962), происходившего из
венгерской ветви династии (к ней принадлежат потомки Иоси-
фа Антона, одного из сыновей Леопольда II, палатина-намест-
ника Венгрии'в 1796—1847 гг.). Он был женат на баварской
принцессе Августе, приходившейся по материнской линии внуч-
кой императору Францу Иосифу. Эрцгерцог был патриотом
Венгрии и в 1902 г. по собственному желанию перешел, из армей-
ской кавалерии в гонведские части. Командуя пехотной диви-
зией, он одновременно изучал право в Будапештском универси-
тете. Во время войны под началом Иосифа Августа находился 7-й
корпус, воевавший в Галиции, затем — войсковая группа на ита-
льянском фронте. В 1916 г. эрцгерцог с большим успехом принял
участие в операциях против румынских войск в Трансильвании.
Затем он снова оказался в Италии, где в 1917г. участвовал в ав-
стро-германском наступлении, а год спустя с ужасом наблюдал
развал фронта, с которого толпами бежали солдаты рушащейся
монархии.
В октябре 1918 г. Карл I назначил Иосифа Августа регентом
Венгрии. Но уже через несколько дней революционный хаос смел
500
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
утвержденное регентом правительство, после чего тот уехал в
свое поместье Альчут. Пришедшие к власти коммунисты не ос-
мелились тронуть Иосифа Августа — слишком заметной и по-
пулярной фигурой он был. Летом 1919 г., когда Венгерская рес-
публика советов пала, эрцгерцог на пару недель вновь взял бразды
правления в свои руки. Среди изданных им распоряжений было
утверждение адмирала Хорти в должности командующего вен-
герской армией; тем самым Иосиф Август способствовал взлету
будущего правителя Венгрии, сыгравшего впоследствии столь
неблаговидную роль в истории габсбургской династии (см. «Эпи-
лог, или Жизнь после смерти»), 23 августа 1919 г. эрцгерцог сло-
жил с себя регентские полномочия и впоследствии лишь эпизоди-
чески занимался политикой. В1936—1944 гг. он был президентом
Венгерской академии наук. Иосиф Август написал несколько
книг, в том числе воспоминания о Первой мировой, и ряд научных
статей. В конце 1944 г., когда советские войска вошли в Вен-
грию, старый эрцгерцог эмигрировал. Жил вначале в США, за-
тем в Западной Германии. Умер в 90-летнем возрасте.
Как видим, эти (а также многие другие) члены император-
ской фамилии совсем не вписывались в рамки шаблонных пред-
ставлений о «выродившейся» и «бездарной» династии Габсбургов,
которые создавала националистическая пропаганда и услужли-
вая историография в межвоенный период в странах, возникших
на обломках дунайской монархии. Среди представителей того
поколения австрийского дома, которому суждено было пере-
жить крах государства, веками создававшегося их предками,
хватало неординарных, интересных и достойных людей. Однако
между ними действительно не было того или тех, чья личность
по своим масштабам соответствовала бы сложнейшим полити-
ческим и военным задачам, которые династии пришлось решать
в 1914—1918 гг. После вступления в европейскую войну спасти
монархию Габсбургов могло лишь чудо — не только из-за ее воен-
ной слабости, о которой уже шла речь, но и в силу ряда полити-
ческих и экономических причин, которые будут проанализирова-
ны ниже. Не вина, а беда австрийского дома в том, что среди
его членов не нашлось чудотворцев.
501
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ,
* * *
Особого внимания заслуживает судьба последнего короно-
ванного Габсбурга — Карла I (1916—1918), ставшего кронприн-
цем в неполных 27 лет и императором в 29 — а ведь большинство
современников полагало, что ему суждено вступить на престол
не раньше конца 30-х гг.!
Отзывчивость, беззлобный юмор и искреннюю набожность
Карл, родившийся 17 августа 1887г. в замке Персенбойг в Ниж-
ней Австрии, унаследовал от матери — саксонской принцессы
Марии Йозефы. Глубокая религиозность помогала этой женщи-
не справиться с главной бедой ее жизни — крайне неудачным
браком с красавцем эрцгерцогом Отто, младшим племянником
императора Франца Иосифа, неглупым и веселым, но крайне бес-
путным человеком, который после нескольких лет супружества
бросил свою семью. Отто не раз унижал жену; как-то раз он
ввалился к ней в спальню в сопровождении толпы собутыльников
со словами: «Пойдемте, я покажу вам монахиню!» Мария Йоз-
ефа делала все для того, чтобы сыновья, Карл и Макс, не унасле-
довали пороков отца. Это ей вполне удалось.
Развеселая жизнь эрцгерцога Отто кончилась очень печаль-
но: в 1906 г. он умер от тяжелой болезни, вызванной, скорее все-
го, последствиями невыпеченного сифилиса. 19-летний Карл стал
вторым по очереди наследником трона после эрцгерцога Франца
Фердинанда, чьи дети от брака с Софией Хотек не имели прав
на престол. Эта династическая коллизия, однако, не испортила
отношений между дядей и племянником: Франц Фердинанд теп-
ло относился к Карлу и после его женитьбы на принцессе Зите де
Бурбон-Парма часто бывал в гостях у молодой пары. Правда, на
маневрах, в которых то и дело участвовали оба Габсбурга, Франц
Фердинанд спрашивал с племянника по всей строгости, стре-
мясь к тому, чтобы Карл стал образцовым офицером. Не будучи
крепким физически, молодой эрцгерцог, тем не менее, с большим
рвением относился к своим обязанностям. В отличие от отца и
некоторых других Габсбургов, Карл служил по-настоящему, без
синекур. В чине лейтенанта кавалерии в 1905 г. он начал службу
в глухой чешской деревушке Худержице под городом Стара-Бо-
502
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
леслав, где размещался 7-й драгунский полк. Затем была Коло-
мыя в восточной Галиции, где эрцгерцог командовал эскадроном
14-го драгунского полка. Там он пробыл почти год, после чего в
чине майора был переведен в Вену, в 39-й пехотный полк.
28 июня 1914 г. эрцгерцог Карл, находившийся в отпуске,
сидел на веранде подаренной ему императором виллы Вартхолъц
в окрестностях Вены. Рядом с ним были его супруга Зита и двое
малышей — Отто, родившийся в 1912 г., и полугодовалая Адель-
гейд. Ждали обеда. Двери отворились, но вместо закусок слуга
принес конверт со срочной телеграммой. Открыв его и пробежав
глазами текст телеграммы, Карл побледнел. Медленно положив
листок на стол, он поднял полные ужаса глаза на жену и, запи-
наясь, произнес: «Дядя Франц и тетя Софи убиты!» С этого мо-
мента Карл стал новым наследником престола. Возраст пре-
старелого императора ясно говорил о том, что молодому челове-
ку недолго оставаться в этом статусе: впереди его ждала еще
более тяжкая ноша верховной власти.
Был ли Карл готов к этому?Даже откровенно симпатизи-
рующие ему историки сходятся во мнении: нет, не был. До лета
1914 г. молодой эрцгерцог находился в тени Франца Фердинанда.
Однако и после гибели последнего Франц Иосиф по-прежнему не
посвящал внучатого племянника в хитросплетения высокой по-
литики и почти не готовил его к будущей высокой миссии. Поче-
му? Одна из версий такова: император-пессимист, который с
самого начала войны догадывался, что она не сулит монархии
ничего доброго, не хотел, чтобы имя его преемника было связано
с решением о вступлении в войну и руководством боевыми дейст-
виями. Это якобы давало Карлу в будущем возможность более
свободно вести с противником переговоры о мире.
Однако более правдоподобным нам кажется другое объясне-
ние. Отстраненность молодого эрцгерцога от важных полити-
ческих решений вплоть до его вступления на престол была вы-
звана прежде всего теми изменениями, которые произошли в ме-
ханизме управления дунайской монархией в последние годы
царствования Франца Иосифа. Высшая гражданская и военная
бюрократия, при всей своей лояльности и внешне безупречном
монархизме, в действительности давно уже вела свою игру,
503
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
стремясь самостоятельно определять политику государства.
Франц Иосиф был стар и пассивен, что позволяло чиновничеству
добиваться своих целей, умело дозируя информацию, поступав-
шую на стол к императору. Обстановка, в которой провел пос-
ледние годы жизни престарелый государь, была, по сути дела,
создана его окружением с таким расчетом, чтобы царственно-
му старцу было спокойно и уютно. Это давало значительную
свободу действий сановникам, которые хотели творить поли-
тику самостоятельно — Конраду, Берхтольду, Кробатину, Тисе
и др. Императору они оставляли политику «виртуальную», пра-
во говорить «да» или «нет» — и при этом не замечать, что к то-
му или иному ответу его мягко, но решительно подвели, не оста-
вив, в сущности, возможности выбора (как это случилось в ре-
шающие дни июльского кризиса).
Противостояние Франца Иосифа и Франца Фердинанда то-
же было на руку чиновной верхушке: система сдержек и проти-
вовесов, за счет которой соблюдался баланс между Шёнбрунном
и Бельведером, создавала среду, в которой управление государ-
ством, лишенным стратегических целей (поскольку император
не желал ничего менять, а наследнику этого не позволяли), осу-
ществлялось исключительно бюрократическими методами. Рос-
пуск рейхсрата весной 1914 г. привел к дальнейшему усилению
этих тенденций. Структуры исполнительной власти приобрели
ничем, кроме слабеющей воли императора, не ограниченные пол-
номочия, а после начала войны были приняты чрезвычайные ме-
ры, способствовавшие небывалому усилению военных властей
(подробнее см. след, главу).
В этих условиях — особенно если учесть, что в лице Франца
Фердинанда с политической сцены ушла фигура, претендовав-
шая на независимость и самостоятельность, — австро-венгер-
ская бюрократия не могла быть заинтересована в том, чтобы
новый наследник престола начал играть роль, хотя бы подобную
роли его предшественника, не говоря уже о большем. Эрцгерцог
Карл в первые годы войны попал в негласную изоляцию, источни-
ком которой был не столько старый монарх, сколько его санов-
ники. Выйти из этого положения самостоятельно Карл не мог,
поскольку не был столь сильной личностью, как его дядя. Хотя
504 = ,, - -
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
уже в 1914—1915 гг. молодой наследник стал проявлять себя с
неожиданной для многих стороны: «Он упрямо придерживался
точки зрения, которая казалась ему правильной в том или ином
вопросе, и ее изменения не могли от него добиться никакие по-
мощники со своими доводами... В то время как императора
можно было легко переубедить с помощью контраргументов,
тот, кто пытался добиться подобной цели в отношении наслед-
ника, мог быть уверен в неудаче. Эрцгерцог настаивал на том,
что решение должно быть принято в соответствии с его волей».
При этом, однако, «не обращая большого внимания на советы
специалистов, он легко поддавался влиянию друзей... Разговор с
кем-либо из них мог во мгновение ока изменить его позицию»
(Pernes J. Posledni Habsburkove. Karel, Zita, Otto a snahy о
zachranu cisarskeho trunu. Brno, 1999. S. 118).
В августе 1914 г. Карл был прикомандирован к генеральному
штабу, однако серьезного влияния на разработку военных планов
монархии не оказывал. Он сам чувствовал, что его не подпуска-
ют к государственным делам, и тяготился этим. К тому же его
отношения с верховным главнокомандующим эрцгерцогом Фрид-
рихом оставляли желать лучшего. В начале 1916г. наследник нако-
нец добился желанной цели — отбыл на итальянский фронт, где
получил командование 20-м армейским корпусом. К тому време-
ни, в свои 28лет, он имел звания генерала от кавалерии и контр-
адмирала. В Италии корпус эрцгерцога Карла участвовал в
Strafexpedition, осуществленной по плану Конрада фон Гетцен-
дорфа. Наследник часто появлялся на позициях, встречался с сол-
датами, интересовался новыми видами вооружений, особенно
авиацией. В армии наконец начали узнавать того, кому через не-
сколько месяцев суждено было стать верховным главнокоманду-
ющим.
Однако перед этим Карл успел еще покомандовать 1-й ар-
мией, которая в августе 1916 г. вступила в бой с румынскими
войсками. На румынском фронте эрцгерцог почувствовал вкус
победы, но увидел и другое: насколько велика зависимость армии
и всей монархии от германского союзника. Это не могло не бес-
покоить наследника. Однако ни конкретными планами преобра-
зований, ни толковыми и преданными советниками Карл обза-
505
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
вестись не успел. Когда И ноября 1916 г. из Вены пришла срочная
телеграмма, извещавшая наследника о резком ухудшении здоро-
вья императора, он отбыл в столицу принимать власть, сопро-
вождаемый сочувственным взглядом немецкого генерала Г. фон
Зеекта. По его словам, эрцгерцог «один уехал навстречу ночи и
своей судьбе, столь молодой и столь одинокий, окруженный од-
ними лакеями, одними слугами-истуканами. И никого, кто ска-
зал бы ему правду».
В ТЫЛУ (1914-1916)
Восторг, возбуждение, ура-патриотический психоз, со-
провождавший вступление в войну практически всех ее участ-
ников, исчез довольно быстро. Спустя всего лишь несколько
месяцев надежды воюющих сторон на быструю победу рас-
таяли, и Европа с ужасом поняла, что война, в которую она
втянулась — тотальная, непохожая на все предыдущие. Даже
почти 20-летняя наполеоновская эпопея не требовала от уча-
ствовавших в ней держав такого предельного напряжения
сил, как Первая мировая. Император французов провел длин-
ную серию быстрых кампаний — поначалу победоносных,
позднее катастрофических. Война же 1914 г. обернулась од-
ной бесконечной кампанией, в которой, как вскоре выясни-
лось, экономическая мощь той или иной страны была едва ли
не важнее ее военной силы. Борьба велась на истощение врага.
Как будто вновь стало актуальным военное мышление XVIII в.,
отдававшее предпочтение подрыву хозяйственных сил про-
тивника. Но если в XVIII столетии лучшим способом достичь
этой стратегической цели было уклонение от генерального,
решающего сражения, то Первая мировая принесла с собой
прямо противоположный подход: провоцирование гигант-
ских битв, в которых оперативный успех стоял на втором
месте. Враг должен был быть прежде всего обескровлен.
Этому способствовали и военно-технические факторы: на-
чало XX в. стало тем редким периодом военной истории челове-
чества, когда средства обороны оказались эффективнее наступа-
506.......... ................. ......................
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
тельных вооружений, «щит» был сильнее «меча». Поэтому на За-
падном, итальянском и большей части Восточного фронта, в
1916—1918 гг. и на Балканах армии зарылись в землю, поливая
друг друга свинцом и отдавая сотни тысяч жизней за клочки
земли, многим меньшие, чем любая из вотчин какого-нибудь
венгерского магната или русского помещика. Четверть века спус-
тя, в годы Второй мировой, ситуация была уже качественно иной:
с развитием боевой авиации, появлением танковых и механизи-
рованных соединений «меч» снова стал преобладать над «щитом»,
война опять приобрела мобильный характер, и линии фронтов в
40-е гг. порой в течение считанных недель перемещались на сот-
ни километров, о чем полководцы Первой мировой не могли и
мечтать.
В таких условиях победить должен был тот блок, у которо-
го окажется более крепкая экономическая база. И здесь цент-
ральные державы сразу попали в невыгодную ситуацию: если
Германия обладала большим промышленным, финансовым,
транспортным и т. п. потенциалом, то ни один из ее союзни-
ков не мог похвастаться ничем подобным. Слабые места ав-
стро-венгерской экономики проявились уже в первые дни
войны, когда недостаточно густая железнодорожная сеть и от-
носительно небольшой вагонный парк, с одной стороны, пре-
пятствовали максимально быстрому проведению мобилизации,
а с другой — парализовали другие военные и гражданские
Перевозки, в том числе подвоз боеприпасов действующей ар-
мии. Так, неудачи австро-венгерских войск на Балканах осе-
нью 1914 г. были связаны не только с бездарностью ее коман-
дующего генерала Потиорека, но и с нехваткой снарядов, вы-
званной их недостаточно оперативной доставкой на фронт, на
что Потиорек горько жаловался верховному командованию.
Кстати, точно с такими же проблемами столкнулась в первые
месяцы войны и русская армия.
Экономически дунайская монархия была готова к кратко-
срочной кампании, но никак не к затяжной войне. Колос-
сальный отток трудоспособных мужчин в результате мобили-
зации нанес непоправимый урон хозяйственной жизни страны.
В армию были призваны около 8 млн. подданных императо-
507
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
ра-короля, из которых за четыре года войны 1,2 млн. погибли,
еще 3 млн. были ранены. Заменить ушедших на фронт не
могли женщины и подростки, хотя их доля в общем числе ра-
ботающих заметно выросла: только в Цислейтании к концу
войны трудилось около 1 млн. женщин. Это привело к очень
резкому падению производства в таких отраслях, как, напри-
мер, добыча угля и железной руды. Однако далеко не вся эко-
номика пострадала так, как добывающие отрасли. Предпри-
ятия, которые могли рассчитывать на военные заказы, даже
процветали: так, чешская обувная фирма братьев Т. и А. Батя
(она существует и сегодня), производившая накануне войны
примерно 350 пар обуви в день, к 1917 г. выпускала уже 10
тысяч пар ежедневно, а число ее работников за три военных
года выросло почти в 10 раз!
Падение производства отмечалось и в сельском хозяйстве.
Чем дольше продолжалась война, тем острее были противоре-
чия между обеими частями монархии, поскольку Венгрия,
лучше обеспеченная продовольствием, не желала осущест-
влять дополнительные поставки в Цислейтанию, где нехватка
продуктов питания стала ощущаться уже в первые месяцы
войны. Так, в Праге из-за недостатка мяса с мая 1915 года в
большинстве ресторанов и кафе были введены два постных
дня в неделю. Правительство ввело карточки на важнейшие
виды продовольственных товаров, установило предельно до-
пустимые цены на большинство продуктов, однако из-за кри-
зиса сельского хозяйства дефицит продовольствия становил-
ся все более заметным. Далеко не все горожане могли приоб-
рести продукты по карточкам, зато к концу 1915 г. возник
черный рынок, цены на котором сильно отличались от «офи-
циальных». Так, килограмм муки в Цислейтании летом 1914 г.
стоил в среднем 0,44 кроны, год спустя — 0,80, а летом 1916-
го — 0,99 кроны, причем купить ее за эти деньги было весьма
затруднительно, на черном же рынке за то же количество
муки нужно было заплатить в 5 раз больше! А вот, к примеру,
цены на молоко: июль 1914 г. — 0,30 кроны за литр, июль
1915-го — 0,40, июль 1916-го — 0,52, на черном рынке — 1 кро-
на. Позднее, в последние два года войны, рост цен стал еше
508
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
более заметным. Нужно отметить, что темпы инфляции за-
метно опережали рост доходов большинства слоев населения.
В результате в Вене в 1916 г. средняя семья для поддержания
стабильного уровня жизни должна была потратить (в сопоста-
вимых ценах) в 3,82 раза больше по сравнению с 1914-м, в
1917 г. — в 6,16 раза, а в 1918-м — более чем в 15 раз!
В конце 1915 г. в Австрии (Цислейтании). особенно остро
ощущалась нехватка муки и хлеба. Были заведены карточки на
эти товары. Рабочие Вены под угрозой всеобщей забастовки до-
бились правительственного указа о замораживании цен на хлеб,
но избежать последующего снижения норм его выдачи по кар-
точкам не удалось. На исходе 1916 г., когда кризис австро-вен-
герской экономики резко обострился, учителя одной из праж-
ских школ провели своеобразное социологическое исследова-
ние, результаты которого оказались печальны: в один и тот же
день 67 учеников пришли в школу, не позавтракав, 46 детей ели
на завтрак картошку, 71 человек обошелся горьким кофе без хле-
ба, еще 192 выпили кофе без сахара, но с хлебом, и только у 168
детей завтрак можно было считать нормальным — он состоял из
чашки кофе с молоком и куска хлеба, иногда даже белого. Кста-
ти, качество этого основного пищевого продукта тоже оставляло
желать лучшего: в альпийских землях, Богемии, Моравии и Га-
лиции в хлеб добавляли кукурузную муку, доля которой в выпеч-
ке к середине 1916 г. во многих городах достигала 60%.
Тем не менее вплоть до 1917 г. недовольство населения
проявлялось главным образом в форме глухого ропота. Время
от времени случались забастовки рабочих, но бастующие
очень редко выдвигали политические требования (на пред-
приятиях, занятых выпуском продукции для вооруженных
сил и переведенных под начало армейского командования,
бастовать вообще было запрещено под угрозой военного три-
бунала). Первые два с половиной военных года стали, с одной
стороны, периодом, когда происходило постепенное привы-
кание к войне, осознание ее сложного, необычного характера,
а с другой — временем, когда ничего еще не было решено.
Опасность социального взрыва, однако, ясно ощущалась пра-
вящими кругами монархии, в том числе Францем Иосифом,
509
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
несмотря на его фактическую изолированность от внешнего
мира в покоях Шёнбрунна. В июле 1916 г. престарелый импе-
ратор сказал своему адъютанту А. фон Маргутти: «Наши дела
обстоят плохо, может быть, даже хуже, чем мы предполагаем.
В тылу население голодает, дальше так продолжаться не мо-
жет. Посмотрим, как нам удастся пережить зиму. Будущей вес-
ной, несомненно, я покончу с этой войной». До весны Франц
Иосиф не дожил, но его преемник вступил на престол, тоже
будучи убежденным в необходимости как можно скорее за-
ключить мир.
К такому решению молодого императора подталкивало и
надвигавшееся банкротство его страны. Проблема заключа-
лась не столько в слабости финансовой системы монархии
(по таким показателям, как величина золотого запаса, уро-
вень инфляции, количество денежных знаков в обращении и
т. д. Австро-Венгрия накануне войны выглядела вполне при-
стойно), сколько в общей экономической уязвимости цент-
ральных держав. Германия и Австро-Венгрия не располагали
столь мощными источниками сырья, как их противники —
Россия с ее огромными ресурсами и Великобритания и Фран-
ция с их обширными колониальными империями. В особен-
но тяжелом положении оказалась дунайская монархия: ее
промышленность, в отличие от германской, не была доста-
точно мощной, чтобы в необходимой мере удовлетворять по-
требности фронта и тыла на протяжении нескольких лет, а
почти все источники импорта, который мог бы восполнить
недостаток товаров на внутреннем рынке, оказались отрезаны
противником. Основы финансовой стабильности исчезли
очень быстро: баланс внешней торговли Австро-Венгрии пос-
ле 1914 г. был неизменно отрицательным, падение же про-
мышленного и сельскохозяйственного производства сопро-
вождалось снижением расходов населения, которое пыталось
отложить хоть что-нибудь «на черный день».
Вступив в войну с самыми богатыми европейскими стра-
нами — Англией и Францией, Австро-Венгрия оказалась ли-
шена возможности получить значительные кредиты за рубе-
жом, чтобы удовлетворить нужды армии и удержать на плаву
510
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
подорванную войной экономику. Договориться о кредитах с
наиболее экономически мощным из нейтральных государств,
Соединенными Штатами, Вене не удалось, к тому же весной
1917 г. США присоединились к числу врагов центральных
держав. Оставалось уповать лишь на внутренние займы, кото-
рых за годы войны было проведено более двух десятков: 8 в
Австрии и 13 в Венгрии. Доходы австрийской казны от воен-
ных займов составили 35,1 млрд, крон, венгерской — 18,85
млрд. На самом деле, однако, немногие из них были по-на-
стоящему успешными. В Австрии действительно крупные
суммы удалось получить лишь в результате первого и третьего
займов; в реальных ценах доходы от 7-го и 8-го займов соста-
вили соответственно лишь 41 и 24% от того, что принес заем
первый.
Австрийская крона (введена в обращение в 1891 г. вместо
прежней денежной единицы — флорина) во время войны непре-
рывно обесценивалась. Правда, темпы падения ее курса понача-
лу были не столь уж высокими: в июле 1914 г. за 1 доллар давали
4,95 крон, в январе 1916-го — 8,14. К концу войны курс превысил
отметку 12 крон за доллар. Гораздо более впечатляют темпы, ко-
торыми Австро-Венгерский банк — центральный банк государ-
ства Габсбургов, — пытаясь удовлетворить военные нужды стра-
ны, расходовал золотой запас: в течение одного только 1915 г. его
объем в денежном эквиваленте сократился почти на треть.
К концу войны золотовалютные резервы монархии по сравне-
нию с декабрем 1913 г. уменьшились на 79%.
* * *
Эти обстоятельства заставляли дунайскую монархию идти
на все более тесный союз с Германией — теперь уже не только
военно-политический, но и экономический. Союз этот не мог
быть равноправным, ибо германская экономика стояла на го-
раздо более прочном фундаменте, чем австро-венгерская.
Уже 24 сентября 1914 г. центральные державы подписали со-
глашение о свободе транспортного сообщения. В 1915 г. был
заключен ряд договоренностей о «разделении труда»: Герма-
577
^JLIlfuMoe. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ,^ .
ния, в частности, взяла на себя обеспечение обеих государств
резиной и изделиями из нее, а Австро-Венгрия — текстилем и
кожей. В то же время до полного объединения экономическо-
го пространства центральных держав дело так и не дошло,
хотя Берлин все более настойчиво пытался реализовать про-
ект Mitteleuropa (российские историки переводят этот термин
как «Срединная Европа»), бывший своего рода политико-
экономическим обоснованием пангерманизма.
Манифестом политических и деловых кругов, стремив-
шихся к максимальной интеграции центральноевропейского
пространства вокруг Германии (и под ее главенством), стала
вышедшая в 1915 г. книга Фридриха Наумана «Срединная Ев-
ропа». Науман писал о различных аспектах возможной цент-
ральноевропейской интеграции, тесного всестороннего взаи-
модействия стран и народов, живущих на пространстве, «что
лежит между Вислой и Вогезами, ...между Галицией и Боден-
ским озером». Это пространство, по его мнению, должно рас-
сматриваться «как единство..., как оборонительный союз, как
экономическая область». При этом, однако, автор «Средин-
ной Европы» подчеркивал, что осуществление выдвинутых
им планов должно вести к созданию не некой суперимперии,
а «союза существующих государств... Решающими, ответст-
венными носителями развития были и остаются заключаю-
щие договор современные суверенные государства. Они дела-
ют друг другу взаимные уступки, однако... не прекращают быть
субъектами будущих совместных действий». Науман придер-
живался оригинальных «социал-империалистических» взгля-
дов, считая, что социальные реформы должны сочетаться с
экономической экспансией сильного германского государст-
ва и его успешной борьбой за политическое доминирование в
Европе. Автор «Срединной Европы», однако, не был зашо-
ренным немецким шовинистом, о чем свидетельствуют его
контакты с чешскими политиками, которым Науман пытался
помочь достигнуть компромисса с австро-немцами.
Тем не менее его идеи были взяты на вооружение немец-
кими политиками, стремившимися к гегемонии кайзеров-
ской империи не только на центральноевропейском про-
512 —
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
странстве, но и в континентальной Европе в целом. Речь шла
о теснейшей хозяйственной и политической привязке к Гер-
мании не только Австро-Венгрии, но и Польши, Румынии,
балканских стран и Турции, в перспективе также Бельгии,
Голландии, Дании и даже — после удачного для центральных
держав завершения войны — побежденной Франции. При
этом модель взаимодействия разных стран в рамках Mittel-
europa должна была быть достаточно гибкой. Как отмечал по-
мощник германского канцлера Бетман-Гольвега К. Рицлер,
«Германская империя — акционерное общество с прусским
большинством акций, любое включение новых акционеров
разрушило бы это большинство, на котором... стоит империя.
Отсюда вокруг Германской империи — союз государств, в ко-
тором империя точно также имеет большинство, как Пруссия
в империи».
Концепция «Срединной Европы» была воспринята в Австро-
Венгрии неоднозначно. Некоторые политики понимали, что ре-
ализация проекта Mitteleuropa не только окончательно подчинит
дунайскую монархию ее северному соседу, но и поставит под во-
прос само существование государства Габсбургов — тоже своего
рода «акционерного общества», которое, однако, было не в со-
стоянии конкурировать с АО «Германская империя». Поэтому, в
частности, вопрос о таможенной унии, неоднократно поднимав-
шийся на германо-австрийских переговорах в годы войны, так и
не был решен положительно. Однако у австро-немецких и ма-
дьярских националистов Mitteleuropa пользовалась большим ус-
пехом, поскольку ее реализация окончательно закрепила бы гер-
мано-венгерское господство не только в рамках государства
Габсбургов, но и на всем центральноевропейском пространстве.
Для «непривилегированных» же народов монархии Mitteleuropa
стала этаким жупелом, зловещим символом окончательной гер-
манизации и мадьяризации, которой может обернуться победа
центральных держав в войне. «Срединная Европа» подверглась и
критике слева: так, один из лидеров германской и европейской
социал-демократии К. Каутский отмечал, что «эта идея основана
на убеждении, что будущий мир явится на самом деле лишь пере-
мирием, цель которого — подготовка к следующей войне». В са-
575
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
мом деле, Британской империи, России и США в концепции
Mitteleuropa отводилась роль естественных соперников цент-
ральноевропейского колосса.
Хотя большинство идей Наумана осталось на бумаге, эко-
номическая экспансия Германии и постепенное подчинение
ей хозяйственного механизма дунайской монархии имели
место и без их воплощения на практике. Уже в ноябре 1914 г.
банки Германии при поддержке кайзеровского правительства
приобрели австрийские и венгерские государственные цен-
ные бумаги на сумму в 300 млн. марок. За четыре года войны
сумма кредитов, предоставленных Германией Австрии, превы-
сила 2 млрд, марок; Венгрия получила более 1,3 млрд. Все воз-
раставшая экономическая зависимость Австро-Венгрии от
Германии имела и негативные политические последствия. На
смену видимому единству подданных императора-короля и
массовым проявлениям лояльности в первые дни и недели
войны пришли опасения «непривилегированных» народов по
поводу резкого усиления немецкого и венгерского влияния.
Война подлила масла в давно тлеющий огонь межнациональ-
ных противоречий, и это было ее самым губительным следст-
вием.
* * *
После роспуска рейхсрата в марте 1914 г. политическая
жизнь в дунайской монархии на несколько лет замерла. Даже
в Венгрии, где парламент продолжал работать, премьер И. Тиса
фактически установил авторитарный режим, главной задачей
которого была концентрация усилий страны на достижении
военных целей. Между тем в обществе патриотический подъ-
ем быстро сменился усталостью от войны и первыми призна-
ками если не разочарования в монархии, то серьезных опасе-
ний за ее будущее. Тем не менее вплоть до смерти Франца Иоси-
фа I и возврата к парламентской форме правления в Австрии
весной 1917 г. (подробнее см. след, главу) массовой оппози-
ции в обеих частях страны не было. Тенденция к ее формиро-
ванию лишь намечалась, и если в июле 1914 г. габсбургское
государство переступило роковую черту, то вплоть до 1917 г.
574 .............. .............................-
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
еще сохранялись шансы «перетащить» его обратно. Однако в
последние два года царствования Франца Иосифа власти, пе-
рейдя к политике «закручивания гаек», не только не исполь-
зовали эти шансы, а, наоборот, способствовали усилению
центробежных, антимонархических сил, резкая активизация
которых произошла уже при Карле I.
В отличие от Германии, где военная верхушка постепенно
оттеснила от реальной власти не только парламент и канцле-
ра, но и самого императора, в Австро-Венгрии генералитету
во главе с фельдмаршалом Конрадом и эрцгерцогом Фридри-
хом не удалось достичь этой цели. Однако милитаризация
внутренней политики была заметна и здесь. Сразу же после
начала войны оказалось приостановлено действие статей кон-
ституции 1867 г., гарантировавших подданным императора
основные гражданские свободы — союзов, собраний, печати,
тайну переписки и неприкосновенность жилища. Отменя-
лись суды присяжных — поначалу в прифронтовых областях,
где вводилось ускоренное судопроизводство, а позднее и в
большинстве провинций монархии. Была введена цензура и
создано специальное ведомство, Управление по надзору в пе-
риод войны (Kriegsueberwachungsamt), ответственное за со-
блюдение всех чрезвычайных мер. Правда, на Венгрию дейст-
вие распоряжений Управления не распространялось, однако
там подобные функции взяло на себя само правительство.
Введенные ограничения касались самых разных сторон жиз-
ни — от запрета комментировать в газетах ход боевых дейст-
вий (разрешалось лишь печатать сухой официальный отчет,
выдержанный в тональности «наши доблестные войска в пол-
ном порядке отошли на заранее приготовленные позиции»)
до ужесточения правил владения охотничьим оружием.
Важны, однако, были не столько сами чрезвычайные меры,
вполне естественные для воюющей страны, сколько бюрократи-
ческое усердие, с которым они проводились в жизнь, а также их
национальный подтекст. Очень скоро ограничение гражданских
свобод стало использоваться властями для борьбы с «неблагона-
дежными» элементами, которых видели в первую очередь в сла-
вянах. Ситуация ухудшалась по мере того, как затягивалась вой-
575
г Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ, ,, „
на: чем менее радостными были вести с фронтов, тем активнее
велся поиск шпионов Антанты. В предыдущей главе говорилось
о том, какие меры предлагал принять эрцгерцог Фридрих против
подозрительных ему чехов. Хотя гражданское правление в Боге-
мии, Моравии и Силезии, вопреки настояниям главнокоманду-
ющего, было сохранено, власти не гнушались прибегать к самым
мелочным преследованиям малейших намеков на проявление
национальных чувств.
Например, былигзапрещены театральные афиши, карты
для туристов, таблички с названиями улиц и даже спичечные
коробки, выдержанные в бело-сине-красных тонах — по-
скольку эти цвета традиционно считались славянскими и
присутствовали на флагах России и Сербии. Была объявлена
вне закона чешская спортивная организация «Сокол», кото-
рая подозревалась в распространении националистических
настроений и нелояльности. Специальным распоряжением
военного министерства всем воинским инстанциям поруча-
лось установить особенно тщательный надзор над призывае-
мыми в армию учителями-славянами, в первую очередь сер-
бами, чехами и словаками, которые могли бы вести в войсках
«подрывную пропаганду». Лиц указанных национальностей
предпочитали также не брать на работу на железную дорогу, в
почтовую службу и другие ведомства, имевшие стратегичес-
кое значение. Вот как описывал обстановку того времени
чешский писатель Й. С. Махар, сам отправленный в 1916 г. в
тюрьму за «неблагонадежность»: «В Чешском королевстве, в
Галиции, в Хорватии, Далмации — всюду военные указывали
гражданским властям, как нужно делать то-то и то-то... На-
родные песни и куплеты, столетние и невинные как Божий
день, — запрещались; конфисковывались детские буквари,
книги, старые сборники, стихи и проза; газеты выходили пол-
ные белых «окон» (на месте заметок, вымаранных цензу-
рой. — Я.Ш.), со статьями, пересланными их редакциям из
полиции... Подозрительных людей... забирали и интерниро-
вали в специальных лагерях; новобранцам в документы впи-
сывали буквы p.v. (politisch verdaechtig — «политически небла-
гонадежен». — Я.Ш.), которые и сопровождали их на всех
516
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
фронтах.., обрекая на постоянный надзор; люди всех возрас-
тов и состояний жили под полицейским наблюдением, кабач-
ки, кафе, театры, променады кишели шпиками...»
Миф о габсбургской монархии как «тюрьме народов», полу-
чивший широкое распространение после ее падения, уходил
корнями именно в последний, военный период истории Австро-
Венгрии, когда многонациональное государство действительно
стало напоминать тюрьму. Репрессии властей были явно чрез-
мерными, поскольку, как уже говорилось, сильного и организо-
ванного внутреннего противника у монархии не существовало
вплоть до 1917—1918 гг. В том, что такой противник в конце кон-
цов появился, можно видеть «заслугу» ретивых исполнителей,
военных и гражданских столоначальников и их высоких покро-
вителей, которые своими неоправданно жесткими мерами заста-
вили миллионы людей смотреть на государство со страхом, не-
приязнью и враждебностью, что в конце концов и толкнуло эти
миллионы под знамена национальных движений.
Впрочем, не все шаги правительства были неоправданны-
ми. Так, для одной из самых известных репрессивных мер —
ареста в 1915 г. ряда чешских политиков, в том числе депута-
тов рейхсрата — имелись веские основания: один из них,
лидер младочехов К. Крамарж, будучи искренним русофи-
лом, вынашивал планы восстановления самостоятельного
Чешского королевства, на трон которого хотел после победы
Антанты призвать кого-либо из русских великих князей; дру-
гой политик, председатель национально-социалистической
партии В. Клофач, незадолго до войны ездил в Россию, где
встречался с представителями русского правительства и ген-
штаба, которым предлагал создать в чешских землях шпион-
скую сеть. Конечно, подобные действия трудно назвать иначе
как государственной изменой. Однако оправданность отдель-
ных мер не может заслонить тот факт, что в целом политика
австрийских и венгерских властей по отношению к «неприви-
легированным» народам была пагубной и вела к результатам,
прямо противоположным тем, которых ожидали правительст-
ва обеих частей монархии. Вместо объединения подданных
517
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
вокруг императора и правительства происходило взаимное
отчуждение государства и его граждан.
Наиболее ярко эти тенденции проявились в чешских зем-
лях, где национальные проблемы приобрели острый характер
еще на рубеже XIX—XX вв. Проявления лояльности и kaiser-
treu патриотизма здесь даже в первые дни войны были куда
слабее, чем в районах, населенных немцами, венграми или
хорватами. Отсутствие военного энтузиазма выражалось и в
той неохоте, с которой чехи подписывались на облигации ав-
стрийских военных займов: так, среди приобретших ценные
бумаги 1-го займа в Богемии и Моравии более 86% составили
немцы и лишь около 14% — чехи, в то время как соотношение
между этими народами в указанных землях, по данным пере-
писи 1910 г., было 37:63 в пользу чехов! Среди чешских поли-
тиков уже в первые месяцы войны образовалась небольшая
группа тех, кто твердо решил сделать ставку на уничтожение
дунайской монархии и создание независимого чехословацко-
го государства. Сторонники независимости поодиночке бе-
жали на Запад через нейтральную Швейцарию или (до мая
1915 г.) Италию. Среди них оказался и Т. Г. Масарик, встав-
ший во главе созданного в Париже Чешского заграничного
комитета (впоследствии переименованного в Чехословацкий
национальный совет), который стремился завязать тесные
контакты с державами Антанты. Ближайшими сотрудниками
Масарика стали юрист и политик, будущий второй президент
Чехословакии Э.Бенеш и французский офицер словацкого
происхождения, один из пионеров боевой авиации М. Р. Ште-
фаник.
14 ноября 1915 г. комитет выступил с заявлением, в кото-
ром говорилось, что, хотя «до сих пор все чешские партии до-
бивались самостоятельности своего народа в рамках Австро-
Венгрии», отныне «беспощадное насилие со стороны Вены»
вынуждает чешскую и словацкую политическую эмиграцию
«добиваться самостоятельности вне Австро-Венгрии». В чеш-
ских землях связь с эмигрантами и через них с Антантой под-
держивала нелегальная группа антигабсбургски настроенных
деятелей (так называемая «Мафия»), ведущую роль в которой
518....................................... .........
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
играли вышеупомянутый К. Крамарж, а также Й. Шайнер, П.
Шамал и др. Большинство участников «Мафии» были в
1915—1916 гг. арестованы властями.
Влияние Заграничного комитета до поры до времени ос-
тавалось не слишком значительным. Более того, большинство
чешских политиков, оставшихся на родине, пришли к выводу
о необходимости объединения усилий для защиты интересов
своего народа — в рамках Австро-Венгрии. Чешские депутаты
распущенного рейхсрата создали для этой цели Чешский
союз, а в качестве более представительного органа, выражав-
шего интересы всех партий, — Национальный комитет. Обе
организации «должны были публично выступить не с оппози-
ционной, а с умеренной национальной программой, с лояль-
ными заявлениями, которые представлялись тогда единствен-
ной для чешской политики возможностью заявить о себе. Так
возник чешский активизм — течение, объединившее предста-
вителей политической элиты, которые, сохраняя различия во
взглядах на внутреннюю политику, разделяли убеждение в не-
обходимости добиваться чешской национальной автономии,
не становясь в жесткую оппозицию монархии и династии.
Как и австрофилам в XIX в., многим активистам (например,
лидеру чешской социал-демократии Б.Шмералу) Австро-
Венгрия представлялась единственной защитой от экспанси-
онизма, с одной стороны, кайзеровской Германии, а с дру-
гой — царской России.
Вершиной деятельности активистов было заявление Чеш-
ского союза, с которым он по настоянию нового министра
иностранных дел Австро-Венгрии графа О.Чернина выступил
30 января 1917 г. — в ответ на декларацию держав Антанты, в
которой в качестве одной из военных целей этого блока ука-
зывалось «освобождение чехо-словаков». В заявлении союза
отмечалось, что «народ чешский, как в прошлом, так и в на-
стоящем и будущем, видит свое грядущее и условия, необхо-
димые для своего развития, только под скипетром Габсбур-
гов». С подобными декларациями тогда выступили и предста-
вители других народов дунайской монархии. Но уже через
несколько месяцев внутри- и внешнеполитические условия
519
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
изменились настолько, что в качестве авангарда националь-
ных движений на смену умеренным политикдм-активистам
пришли радикалы, склонявшиеся к мысли о национально-го-
сударственной независимости.
Тем не менее в январе 1917 г. заявление Чешского союза вы-
звало серьезную озабоченность чехословацких эмигрантских
кругов. Бенеш заклинал своих сторонников на родине: «Ни в ко-
ем случае не повторяйте ошибку 1848 года: никто из вас не дол-
жен защищать существование Австрии». Слабость активизма —
не только чешского — заключалась в его вынужденности. Пред-
ставители славянских народов и трансильванских румын прояв-
ляли подчеркнутую лояльность Габсбургам во многом из-за бо-
язни дальнейших преследований и репрессий. Как только после
воцарения Карла I в «верхах» возобладали либеральные тенден-
ции, началась стремительная радикализация национальных дви-
жений.
Напротив, лояльность австро-немцев династии и союзу с
Германией была по большей части совершенно искренней.
Однако и австро-немцы добивались политико-администра-
тивной реформы монархии — в целях ее дальнейшей герма-
низации. Их требования нашли свое выражение в так назы-
ваемой «Пасхальной декларации» (1916). Официально этот
документ назывался «Пожелания немцев Австрии относи-
тельно нового государственного устройства по окончании
войны» и содержал требование создать «Западную Австрию» —
административную единицу, в состав которой вошли бы аль-
пийские, чешские земли (последние должны были быть раз-
делены на чисто немецкие и смешанные округа), а также на-
селенные преимущественно словенцами Крайна и Горица.
Галиции, Буковине и Далмации с их славянским населением
предлагалось предоставить автономию. Единым государст-
венным языком в преобразованной таким образом Австрии
должен был стать немецкий. Кроме того, авторы декларации,
вокруг которой объединились почти все влиятельные австро-
немецкие партии, кроме социал-демократов, выступали за
теснейший военно-политический союз с Германией и осу-
ществление проекта Mitteleuropa. Фактически немецкие под-
520 - -... -...... ..............
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
данные императора вернулись к положениям националисти-
ческой Линцской декларации 1882 г.
Наиболее консервативную позицию в первый период
войны занимала венгерская политическая элита. Поначалу
все венгерские партии объединились вокруг правительства
Тисы, но постепенно в стране наметился очередной полити-
ческий раскол. Либералам, националистам и другим традици-
онным политическим силам, по-прежнему опиравшимся на
консервативную аристократию, крупную буржуазию и часть
мелкой шляхты, противостояла умеренная оппозиция в лице
Партии независимости, требовавшей социальных реформ,
более радикальная группа во главе с графом М. Кароли, на-
стаивавшая на федерализации королевства, христианские со-
циалисты и не представленные в парламенте, но пользовав-
шиеся влиянием в рабочей среде и у левой интеллигенции со-
циал-демократы. Последние начиная с 1916 г. критиковали
правительство за его решимость продолжать войну и верность
союзу с Германией. Тем не менее вплоть до прихода к власти
Карла I позиции Тисы казались несокрушимыми. Премьер,
некогда протестовавший против войны, теперь подчинил
свою деятельность одной цели — ее победоносному оконча-
нию. Пока боевые действия продолжались, народы Венгер-
ского королевства, по его мнению, не могли помышлять о
столь необходимых социально-экономических, политических
и государственно-административных реформах.
Впрочем, со стороны некоторых из этих народов требования
реформ звучали не слишком громко. Так, политические предста-
вители словаков и трансильванских румын отличались в рас-
сматриваемый период необычайной пассивностью. Румынская
национальная партия, появившаяся еще в 1881 г., все эти годы не
шла дальше требований национальной автономии в рамках Вен-
герского королевства. Правда, в декабре 1914 г. политическая
программа «развода» с габсбургской монархией и объединения
всех румынских земель в единое государство была провозглаше-
на в Бухаресте одним из радикалов — поэтом О. Гогой. Но только
два года спустя, накануне и после вступления Румынии в войну
на стороне Антанты, эти идеи получили определенное распро-
521
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
странение среди румынского населения Трансильвании. Что же
касается словаков, то на национальное сознание этого народа
многолетняя мадьяризация наложила, пожалуй, намболее силь-
ный отпечаток. М. Р. Штефаник и другие деятели словацкой
эмиграции, ориентированные на тесное сотрудничество с чеш-
скими антигабсбургскими кругами и Антантой, составляли не-
значительное меньшинство даже среди образованных словаков,
не говоря уже о крестьянской массе словацкого населения. Для
Словакии были возможны разные комбинации — ориентация на
Россию, Польшу или же польско-чешско-словацкую федерацию
(один из проектов К. Крамаржа). Победила, однако, линия на
создание общего государства с чехами. Но в конечном итоге каж-
дый из этих и другие варианты, например, автономия в составе
Венгрии, зависели от исхода войны.
Непросто складывались отношения властей монархии с
галицййскими поляками и польским национально-освободи-
тельным движением. Последнее было расколото на несколько
группировок. Правые польские политики во главе с Р. Дмов-
ским считали главным противником Польши Германию и по-
сему выступали на стороне Антанты, которая, по их мнению,
могла покончить с разделом страны и восстановить ее нацио-
нальное единство и государственную независимость — пусть
даже под покровительством России. Польские социалисты,
возглавляемые Ю. Пилсудским, напротив, питали неприми-
римую вражду к России и царской власти, вследствие чего де-
лали ставку на центральные державы. Впрочем, позиция Пил-
судского была неоднозначна: будущий маршал и «начальник
государства» на удивление прозорливо полагался на ситуа-
цию, когда вначале центральные державы разобьют Россию, а
затем сами будут побеждены Антантой. Как упоминалось вы-
ше, польские подразделения сражались по обе стороны линии
фронта.
Между левым Пилсудским и консервативной польской эли-
той Галиции существовали трения, вызванные помимо прочего
тем, что галицийская аристократия считала наилучшим решени-
ем австро-польское — восстановление единой Польши под ски-
петром Габсбургов. Уже 20 августа 1914 г. делегация во главе с
522 -----
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
наместником Галиции М. Бобржиньским от имени «умеренных
поляков» передала императору просьбу издать манифест о том,
что «в случае победы нашего оружия Польша сможет рассчиты-
вать на объединение с монархией». Однако против этого возра-
жала венгерская правящая верхушка, опасавшаяся присоедине-
ния к государству Габсбургов каких-либо славянских земель.
После того, как летом 1915 г. русские войска были вытеснены ав-
стро-германскими силами из «конгрессовой» Польши, принад-
лежавшей России, между центральными державами возникли
разногласия: в Берлине начали отдавать предпочтение созданию
«буферного» польского государства, как можно более тесно свя-
занного с Германией.
Наконец 5 ноября 1916 г. была обнародована совместная
австро-германская декларация, провозглашавшая независи-
мость Польского королевства, которое «в единении с обоими
союзными государствами найдет гарантии, необходимые для
свободного развития его сил». Определение границ нового го-
сударства было отложено на послевоенный период, но на
присоединение Галиции к новому королевству поляки могли
не рассчитывать: в тот же день Франц Иосиф даровал этой про-
винции расширенную автономию, ясно дав понять, что Гали-
ция рассматривается им как неотъемлемая часть дунайской
монархии. Не были довольны актом 5 ноября и поляки, жив-
шие в Силезии под властью германской короны: их независи-
мость как бы не коснулась. Становилось ясно, что централь-
ные державы не собираются создавать единую национальную
Польшу. Отсутствие у нового государства главы (Германия и
Австро-Венгрия никак не могли договориться о кандидатуре
польского короля), медленное формирование собственной
армии и оккупация «конгрессовой» Польши австро-герман-
скими войсками свидетельствовали о том, что акт 5 ноября не
привел к подлинному разрешению польской проблемы.
Более того: декларация об автономии Галиции вызвала рез-
кую реакцию нарождавшегося украинского национального движе-
ния, представители которого протестовали против закрепления
политического доминирования поляков в провинции. Польско-
украинские отношения были крайне напряжены, что выразил
523
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
еще в августе 1914 г. украинский депутат рейхсрата М. Василько
в разговоре с министром обороны монархии А. фон Кробатином:
«Чем попасть под польскую власть, [украинцы] скорее предпочтут
Россию... Депутат Василько сказал, что первым это сделает, хоть
и известен как противник русских». Правящие круги монархии
сознавали важность украинского вопроса: накануне войны ми-
нистр иностранных дел Л. Берхтольд отмечал, что «поскольку ук-
раинский народ оказывает влияние на состояние наших отноше-
ний с Россией, теперь он приобретает важнейшее значение». Одна-
ко в конце концов в Вене предпочли проверенную временем
лояльность галицийских поляков неясным перспективам нацио-
нального движения украинцев, среди которых к тому же сущест-
вовали и прорусские настроения. В ноябре 1915 г. премьер-ми-
нистр Австрии (Цислейтании) К. Штюргк отрезал: «Русины (на-
звание, не совсем оправданно употреблявшееся в Австрии по
отношению ко всем украинцам. — Я.Ш.) не созрели для того,
чтобы самостоятельно осуществлять гражданское управление».
Ситуация в югославянских землях монархии тоже была
неоднозначной. Еще на рубеже столетий в политическом
спектре Хорватии сформировалось несколько основных тече-
ний. Националисты, ядро которых составляла Хорватская пар-
тия права, основанная А. Старчевичем, выступали за создание
независимого хорватского государства — в рамках габсбург-
ской монархии или вне ее; они добивались присоединения к
Хорватии и Славонии также Далмации и провинций, насе-
ленных словенцами. Политика Старчевича и его последовате-
лей носила ярко выраженный антисербский характер: они
считали сербов православной, менее культурной и потому
«младшей» ветвью хорватского этноса; словенцы в этой тео-
рии получили название «горных хорватов». Партия права стре-
милась к хорватизации сербов и словенцев так же, как будапешт-
ские власти настаивали на мадьяризации самих хорватов.
Хорватскому национализму противостоял национализм
сербский, главной политической целью которого было объ-
единение южных славян в рамках одного государства под нача-
лом Сербии. Но постепенно умеренные сербские и хорватские
политики, объединенные враждебностью к правительственно-
му курсу на мадьяризацию славянских областей Венгерского
524. - ................. ....................
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
королевства, пришли к выводу о необходимости тесного со-
трудничества. Хорвато-сербская коалиция, пришедшая к
власти в Далмации, а затем и в самой Хорватии, выступала в
пользу триалистического решения. Однако преследования
некоторых югославянских политических деятелей властями
монархии, ряд судебных процессов против них в 1912—1913 гг.,
распространение националистических и панславистских на-
строений привели к росту напряженности в Хорватии, Далма-
ции и особенно Боснии и Герцеговине. После начала войны
раскол среди южных славян монархии углубился. Осенью
1914 г. участились случаи массового бегства сербов из Боснии
и Герцеговины, Баната и других областей через линию фронта
в Сербию; в сербскую королевскую армию в эти месяцы всту-
пило около 35 тысяч таких добровольцев. В 1915 г. в Париже
сербские, хорватские и словенские эмигранты, разделявшие
идеи югославянства, образовали Югославянский комитет, ко-
торый позднее перебрался в Лондон. Его главой стал извест-
ный хорватский политик А. Трумбич. Его сторонники в Ав-
стро-Венгрии пытались развернуть антигабсбургскую агита-
цию, вели сбор информации военного и политического
характера, которую переправляли за границу.
Тем не менее вплоть до 1917 г. говорить о полномасштабном
национально-политическом кризисе на юге монархии было
нельзя: преобладающим течением в югославянских провинциях
оставался лоялизм. Особенно спокойной была обстановка в сло-
венских землях. «У словенцев — в отличие от хорватов и сер-
бов — практически не было сторонников идеи о триединой юго-
славянской нации («три племени одного народа»). Наоборот,
выдающийся словенский писатель Иван Цанкар и другие пред-
ставители словенской интеллигенции обращали внимание на то,
что по менталитету словенцы ближе к австрийцам (тирольцам),
нежели к сербам... Словенцы политически объединились с хор-
ватами и сербами для того, чтобы противостоять все более силь-
ному давлению со стороны немецкого и итальянского экспанси-
онизма, а не ради объединения с сербами и хорватами в одну
нацию» (РупникА. Специфические черты исторического развития
словенцев в рамках габсбургской империи //Австро-Венгрия: интег-
рационные процессы и национальная специфика. М., 1997. С. 86—87).
525
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
Национальные проблемы оставались мощной бомбой, за-
ложенной под государство Габсбургов в результате дуалисти-
ческого компромисса 1867 г. В июле 1914-го император и его
окружение, втянув Австро-Венгрию в войну против Сербии и
России, собственными руками подожгли бикфордов шнур,
ведущий к этой бомбе. Репрессивная политика властей мо-
нархии в первые годы войны ускорила движение смертонос-
ного огонька по шнуру; тем не менее у Габсбургов еще остава-
лась возможность погасить его. Для этого, однако, был нужен
мир — и, как ни странно, отсутствие перемен на троне, по-
скольку Франц Иосиф, пользовавшийся, несмотря на свою
старческую пассивность (а может, и благодаря ей), значитель-
ным авторитетом у большинства подданных, оставался «силь-
нейшим из существовавших [в монархии] центростремитель-
ных факторов» (Капп, II, 231).
* * *
Популярность Франца Иосифа была, несомненно, явле-
нием иррациональным, ведь его нельзя назвать выдающимся
правителем в полном смысле слова. Однако за долгие годы
царствования три поколения его подданных настолько при-
выкли к нему, что императора-короля стали воспринимать
как символ стабильности, постоянное слагаемое самой жизни,
без которого невозможен нормальный ход событий. К тому
же сдержанный характер Франца Иосифа, его неизменная
вежливость и приветливость, трагические обстоятельства се-
мейной жизни императора, вызывавшие сочувствие, наконец,
сама его старость в «упаковке» государственной пропаганды,
которая доносила до подданных благородные седины и твер-
дый взгляд монарха, но ничего не говорила о его слабостях,
нерешительности, первых признаках старческого маразма и
прочих неприятных вещах — все это способствовало тому, что
авторитет императора оставался неизменно высоким.
Его смерть, явно близкая, если учитывать возраст венценос-
ного старца, ожидалась многими в Австро-Венгрии не как окон-
чание очередного царствования или даже исторической эпохи, а
526 —...... —
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
как конец всего миропорядка, связанного с Францем Иосифом и
его невероятно долгим правлением. Его предшественника не по-
мнил почти никто — слишком давними были те времена. Его бу-
дущего преемника почти никто не знал. Кончина императора
стала поэтому одним из основных психологических факторов,
предопределивших крах монархии. После ухода Франца Иосифа
Австро-Венгрия на всех парах понеслась к горькому концу —
zum bitteren Ende.
В последние дни жизни императору суждено было пере-
нести еще одно потрясение. 22 октября 1916 г. во время обеда
в одном из венских ресторанов был застрелен премьер-ми-
нистр Австрии граф Карл Штюргк. Убийцей оказался Фридрих
Адлер — сын «императорского и королевского социалиста»
Виктора Адлера, тоже социалист, но куда более радикальный,
чем его отец. На следствии Адлер-младший показал, что не
питал к Штюргку ненависти, но хотел терактом привлечь
внимание к нарушению в Австрии конституционных свобод и
недопустимости продолжения консервативного курса, кото-
рый олицетворял покойный премьер. Штюргк действительно
был классическим габсбургским бюрократом — лояльным,
исполнительным, лишенным больших политических талан-
тов и, наверное, годившимся для столь высокой должности в.
эпоху мира и спокойствия, но не в годы войны и намечавше-
гося внутриполитического кризиса. Казалось, что выстрел
Адлера достиг цели не только в буквальном, но и в политичес-
ком смысле: преемником Штюргка стал Э. фон Кёрбер, уже
бывший премьером в 1900—1904 гг., один из наиболее спо-
собных и либеральных чиновников старой Австрии. Возникла
надежда на реформы, которую подкрепили акты 4—5 ноября
об автономии Галиции и независимости Польши. Но уже че-
рез несколько дней 86-летний Франц Иосиф заболел воспале-
нием легких, и к середине ноября стало ясно: воюющей стра-
не суждено пережить новый катаклизм — смену государя.
Утром 21 ноября, несмотря на высокую температуру, ста-
рый император находился в рабочем кабинете, где разбирал и
подписывал бумаги. И на пороге смерти Франц Иосиф не ут-
ратил железной самодисциплины и старомодной привержен-
527
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
ности этикету: когда ему доложили, что наследник и его жена
ожидают аудиенции, старик, сидевший за столом в халате, по-
требовал принести военную форму. «Когда мы вошли, —
вспоминала позднее супруга Карла Зита, — император произ-
вел на нас вполне нормальное впечатление и, несмотря на
слабость и жар, говорил обычным тоном. Сказал, что счастлив
получить благословение папы, и порадовался победам нашей
армии на румынском фронте». Однако развязка была близка.
Вечером Франц Иосиф отправился спать на два часа раньше
обычного, велев камердинеру разбудить его в половине чет-
вертого утра (всю жизнь император вставал очень рано). Но
больше он не проснулся.
Спальню умершего заполнило множество людей. Придвор-
ные, адъютанты, слуги крестились, многие плакали. Вошла млад-
шая дочь императора, Мария Валерия, опустилась на колени у
постели отца и вложила в его руку распятие. Эрцгерцог Карл —
собственно говоря, уже император Карл I — на минуту вышел в
соседнюю комнату и увидел там немолодую женщину, которую
строгий камердинер не желал пропустить в императорскую спаль-
ню. Карл узнал Катарину Шратт, подошел к ней и, мягко взяв
под руку, повел к смертному одру Франца Иосифа. Женщина
долго смотрела на покойного, который, наверное, лишь для нее
одной не был ходячим символом, воплощением монархии и ди-
настического принципа. Фрау Шратт заплакала, прошептала мо-
литву и положила на грудь старого императора две белые розы.
Подруга Франца Иосифа прожила еще более 20 лет. Она не оста-
вила мемуаров и категорически отказывалась общаться с журна-
листами.
30 ноября 1916 г. по улицам Вены прошла траурная процес-
сия. У капуцинской церкви, где старому императору предсто-
яло найти последнее пристанище вместе со многими поколе-
ниямии Габсбургов, был соблюден традиционный погребаль-
ный ритуал. Обер-гофмейстер двора постучал позолоченным
жезлом в двери склепа, за которыми с зажженной свечой в ру-
ке стоял глава монашеского ордена капуцинов. «Кто просит
разрешения войти?» — спросил из-за двери монах. «Его Вели-
чество Франц Иосиф I, Божией милостью император авст-
528
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
рийский, король венгерский и чешский, далматинский, хор-
ватский, славонский и галичский», — сказал гофмейстер. «Не
знаю его», — прозвучал ответ. Снова раздался стук жезла, и
монах повторил свой вопрос. Гофмейстер опять назвал импера-
тора и его более краткий, так называемый малый титул. «Не
знаю его», — вновь раздалось в ответ. Стук повторился, и на
третий вопрос монаха гофмейстер ответил: «Твой брат Франц
Иосиф, бедный грешник». «Да, знаю его», — послышалось из-
за дверей склепа, и они отворились. «Бедный грешник» ушел
в историю. Его государству оставалось два года жизни.
КАРЛ ПЕРВЫЙ И ПОСЛЕДНИЙ
Вопреки традиционному протоколу императорских похо-
рон новый монарх шел за гробом своего предшественника не
один, а с одетой в черное с головы до пят супругой и четырех-
летним наследником. Многие истолковали это как лишнее
подтверждение слухов о том, что Карл I находится под силь-
ным влиянием «этой итальянки» Зиты. Действительно, моло-
дой императрице предстояло сыграть заметную роль в крат-
кой истории царствования последнего Габсбурга.
Зита, происходившая из пармской ветви династии Бурбо-
нов (ее отец Роберт был последним герцогом Пармским, по-
терявшим трон в результате объединения Италии), отлича-
лась твердым и энергичным характером. В 1911 г., в возрасте
19 лет, она вышла замуж за Карла по любви — случай нечас-
тый среди высшей аристократии. Как отмечает биограф пос-
ледней австрийской императрицы Т. Гриссер-Печар, «Карл
уважал ее не только как жену, но и как образованную совет-
ницу, которая была способна уравновесить его собственные
недостатки. Именно тот факт, что он прислушивался к ее со-
ветам, привел многих к мнению, будто император находится
«под каблуком». Им трудно было объяснить иначе... сильное
интеллектуальное влияние [Зиты]» (Griesser-Pecar Т. Zita. Pos-
ledni CHsdrovna. Praha, 1994. S. 16). В действительности же это
был гармоничный союз двух любящих, еще совсем молодых
529
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
людей, которые старались поддержать друг друга, не дать себе
и своей половине сломаться под бременем обрушившейся на
них ответственности.
Напрашиваются параллели между последней австрийской
императорской четой и Романовыми — Николаем II и Александ-
рой Федоровной, также обладавшей большим влиянием на свое-
го мужа. Все четверо разделяли убеждение в избранности госуда-
рей и верность династическому принципу, но вынуждены были
идти на уступки эпохе, которая отказывалась видеть в непости-
жимой воле Божией единственный источник монархической
власти. Обе пары были глубоко религиозны, и конфессиональ-
ная разница в данном случае не играет особой роли. Нет причин
сомневаться и в глубине взаимных чувств супругов — об этом
свидетельствует как обширная переписка Николая и Александ-
ры, так и воспоминания людей, знавших Карла и Зиту. Обе семьи
были многодетны: у Романовых родилось пятеро детей, у Габс-
бургов — восемь. Однако австрийская императорская чета каза-
лась более живой и раскрепощенной, более «земной», чем царская
семья, — может быть, из-за того, что Карл и Зита были моложе,
может, потому, что Карл обладал более открытым характером,
чем Николай, а Зита была более практической, чуждой суевери-
ям и мистицизму натурой, чем Александра. Есть и другое отли-
чие, важное с исторической точки зрения. Николай II правил
Россией 20 с лишним лет, и многие ошибки и даже преступле-
ния, приведшие к краху монархии и трагической гибели царской
семьи, он или совершил сам, или не смог предотвратить. Карл I
унаследовал государство, втянутое его предшественником в гу-
бительную войну и раздираемое внутренними противоречиями;
ни в том, ни в другом не было его вины. Как и.его русский собрат
и противник, последний коронованный Габсбург не обладал ка-
чествами, необходимыми для решения титанической задачи —
спасти монархию. Однако он попытался сделать это и, в отличие
от Николая II, боролся за свое дело до конца.
«Карл ненавидел войну, но эту войну ему пришлось вести
до горького конца, — пишет один из биографов последнего
императора. — В своих государствах он пытался осущест-
вить... программу реформ, которая позволила бы преобразо-
вать монархию в подлинную федерацию и дала бы возмож-
530 ........ ' ----
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
ность Австро-Венгрии войти в XX век» (Brook-Shepherd G. The
Last Habsburg. L., 1968. P. 9). С первого дня царствования мо-
лодой император понимал, что у него совсем немного време-
ни для того, чтобы решить две основные задачи — прекратить
войну и сделать внутреннее устройство монархии более гар-
моничным. Об отношении Карла к войне недвусмысленно го-
ворилось уже в его манифесте по случаю вступления на пре-
стол: император обещал «вернуть Моим народам благосло-
венный мир, без которого они столь тяжко страдают». Но
стремление как можно скорее добиться конкретных результа-
тов сыграло с Карлом I злую шутку: многие его шаги оказа-
лись поспешными, непродуманными и ошибочными.
Первым из них стала торжественная коронация Карла и
Зиты королем и королевой Венгрии в Будапеште 30 декабря
1916 г., которая прошла в полном соответствии со старинным
ритуалом. Тем самым Карл I (как венгерский король — Карл
IV) надеялся укрепить единство дуалистического государства,
прочнее привязать Венгрию к династии, но в действительнос-
ти добился прямо противоположных результатов: королев-
ская присяга связала его по рукам и ногам, не давая возмож-
ности приступить к федерализации монархии, которая в тот
момент оставалась, быть может, единственным способом из-
бежать краха. Граф О.Чернин, только что назначенный мини-
стром иностранных дел, не без грусти заметил, глядя на пыш-
ный коронационный церемониал: «Только теперь понимаю,
почему венгры так настаивали на коронации. Тот, кто видел
венгерскую коронацию, никогда ее не забудет. И в этом про-
явилась политическая предусмотрительность венгров...»
Один из приближенных молодого императора, граф А. фон
Польцер-Ходиц, в конце ноября представил меморандум, в
котором отмечалось, что Карлу стоит повременить с корона-
цией в Будапеште. Вместо этого монарху предлагалось «дого-
вориться со всем венгерским народом (т. е. не только с мадья-
рами, но и с другими народностями королевства. — Я.Ш.),
полномочным представителем которого не может считаться
венгерский сейм, поскольку нынешний избирательный за-
кон... предоставляет лишь малой доле населения возможность
531
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
участвовать в политической жизни». Эту позицию разделяли
все бывшие сотрудники эрцгерцога Франца Фердинанда. Од-
нако Карл не последовал рекомендациям советников покой-
ного дяди: под нажимом венгерской верхушки, прежде всего
И. Тисы, он согласился короноваться. Консервативный поли-
тический фундамент Венгерского королевства остался в не-
прикосновенности. Но Тиса и его единомышленники не по-
дозревали, что в толще этого фундамента уже появились тре-
щины, которые будут расширяться с каждым месяцем.
Вернувшись из Будапешта окрыленным (ликование де-
сятков тысяч венгров, присутствовавших на коронации, со-
здало у Карла впечатление, что он искренне любим своим на-
родом), молодой император приступил к кадровым переста-
новкам. Граф Польцер-Ходиц стал шефом императорского
секретариата и одним из ближайших советников Карла I. Воз-
можно, стремясь произвести благоприятное впечатление на
чехов, император возвысил трех представителей богемской
аристократии: вместо Э.Кёрбера новым премьер-министром
Австрии стал граф Г.Клам-Мартиниц, на пост главы минис-
терства иностранных дел был назначен О. Чернин, а первым
генерал-адъютантом императора стал 3. Лобковиц, сослужи-
вец Карла по 7-му драгунскому полку. Кроме того, уже 2 де-
кабря Карл I объявил, что берет на себя исполнение обязаннос-
тей верховного главнокомандующего. Эрцгерцога Фридриха
вначале назначили на «декоративный» пост представителя
императора в АОК, а в феврале 1917 г. и вовсе отстранили от
командования. 1 марта закончилась и эпоха Конрада фон Гет-
цендорфа, освобожденного от должности начальника гене-
рального штаба и отправленного командовать войсковой
группой на итальянский фронт.
Конрад с самого начала не пользовался расположением им-
ператора, которому очень не нравилось вмешательство военных
в государственные дела. В первые дни царствования Карла меж-
ду ним и начальником генштаба произошел характерный разго-
вор. «Верховное командование теперь все делает самостоятель-
но, — пожаловался император. — Верховное командование сейчас
правит». «Но это же хорошо, ваше величество, — ответствовал
532.......................................... -
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
Конрад, — так и должно быть. Хотелось бы, чтобы так было и
дальше». Подобными высказываниями фельдмаршал разрушил
свою карьеру. Его преемником стал толковый, но малозаметный
генерал Арц фон Штрауссенберг, которого Карл хорошо знал по
румынскому фронту. Политическому влиянию военных кругов в
Австро-Венгрии пришел конец.
Зато резко возросла роль министерства иностранных дел.
44-летний граф Оттокар Чернин фон унд цу Худениц, возгла-
вивший это ведомство, был одаренным, честолюбивым, но
несколько неуравновешенным человеком. В свое время он
принадлежал к «бельведерскому правительству» — кругу со-
ветников Франца Фердинанда. Его дипломатическая карьера
была непродолжительной и не слишком удачной: занимая
должность посла в Румынии, Чернин не сумел предотвратить
вступление этой страны в войну на стороне Антанты. Тем не
менее молодой император назначил его министром, надеясь,
что граф, пользовавшийся репутацией «человека с идеями»,
придаст новый импульс внешней политике монархии, глав-
ной целью которой становилось скорейшее заключение мира.
Взгляды Чернина представляли собой причудливую смесь
наднационального габсбургского лоялизма, консерватизма и
глубокого пессимизма относительно будущего дунайской мо-
нархии. Чернин вошел в историю полной горечи фразой о
судьбе Австро-Венгрии: «Мы были обречены на гибель и
должны были умереть. Но вид смерти мы могли выбрать — и
выбрали самую мучительную».
Характеристика Чернина как «бледной тени Меттерниха,
отчаявшейся и смятенной» (Taylor, 259), данная ему А. Дж. Тэй-
лором, на наш взгляд, слишком строга: граф был скорее тра-
гической фигурой, этаким министром-декадентом, и в этом
смысле вполне соответствовал эпохе заката монархии. Как и
Карл I, Чернин хотел мира. «Победный мир весьма маловеро-
ятен, — отмечал он, — необходим компромисс с Антантой, на
захваты нечего рассчитывать». Но мир не должен быть заклю-
чен любой ценой, полагал Чернин. Различие в подходах мо-
нарха и его министра к важнейшей проблеме, стоявшей перед
Австро-Венгрией, проявилось очень скоро.
533
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
* * *
12 апреля 1917 г. император Карл обратился к своему со-
юзнику Вильгельму II с письмом-меморандумом, написан-
ным, скорее всего, графом Чернином, хотя вопрос об авторст-
ве остается открытым. «Эта война открыла новый этап миро-
вой истории, — говорилось в послании. — Государственный
деятель, если он не слеп и не глух, не может не замечать, как с
каждым днем становится все сильнее темное отчаяние насе-
ления... Если монархи центральных держав окажутся неспо-
собны в ближайшие месяцы заключить мир, это сделают на-
роды — через их головы... Мы воюем с новым противником,
еще более опасным, чем Антанта — с международной револю-
цией, сильнейшим союзником которой является голод. Про-
шу Тебя придать должное значение важности этого вопроса и
подумать, не может ли быстрое окончание войны, пусть даже
ценой тяжелых жертв, стать препятствием на пути готовящих-
ся переворотов». Февральская революция и падение монар-
хии в России произвели на австрийского императора большое
впечатление: пророческие слова о «мире через головы монар-
хов», несомненно, были написаны под впечатлением от рос-
сийских событий.
Однако в Берлине не услышали призыв Карла I. Более
того, за полтора месяца до отправки императорского мемо-
рандума, 1 февраля 1917 г., Германия, не поставив предвари-
тельно в известность своих союзников, объявила Антанте то-
тальную подводную войну. Пиратские действия немецких
подводников, топивших в Атлантике но только британские и
французские, но и американские суда, в том числе пассажир-
ские, стали непосредственным поводом для присоединения
США к державам Согласия. С вступлением Америки в войну
баланс сил между противоборствующими военными блоками
окончательно и бесповоротно изменился в пользу Антанты.
Приказ об объявлении подводной войны, подписанный
Вильгельмом II, который к тому времени окончательно стал
марионеткой в руках германского командования, лаконично
прокомментировал начальник канцелярии кайзера Р. фон Ba-
55#
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
лентини: «Finis Germaniae». Поняв, что немцы по-прежнему
рассчитывают на победу, в которую он уже не верил, Карл I
начал самостоятельно искать пути к миру.
То, что исход войны фактически предрешен, в 1917 г. созна-
вали немногие: внешне обстановка на фронтах не давала Антанте
надежд на скорую победу. На Западном фронте продолжалась
позиционная война, обескровливавшая англичан и французов
не в меньшей степени, чем центральные державы: только Фран-
ция в 1914—1916 гг. потеряла около 900 тысяч человек убитыми и
ранеными. Переброска американских войск в Европу шла мед-
ленно, к тому же многие европейские военные ставили под во-
прос боевые качества американцев, не имевших опыта войны та-
кого масштаба. Несмотря на заверения Временного правительства
в верности союзническому долгу, революционный хаос в России
вызывал у западных держав справедливые сомнения в том, что
эта страна способна продолжать войну. Почти вся Румыния и
Балканы были оккупированы армиями центрального блока. Об-
становка представлялась Карлу I и его окружению выгодной для
мирных переговоров. При венском дворе вполголоса передавали
друг другу фразу, брошенную британским премьером Д. Ллойд-
Джорджем: «Не вижу возможности выиграть войну — разве что
заключив сепаратный мир с Австрией...»
В качестве посредника для налаживания контактов между
Австро-Венгрией и Антантой Карл избрал своего шурина —
брата Зиты, принца Сикстуса де Бурбон-Парма. Вместе с млад-
шим братом Ксаверием Сикстус служил офицером в бельгий-
ской армии. (Пармские Бурбоны считали своей родиной
Францию, однако вступить после начала войны в ее воору-
женные силы принцам не удалось: Французская республика с
подозрением относилась к потомкам древней королевской
династии; бельгийский король Альберт, естественно, был ли-
шен республиканских предрассудков и позволил братьям вое-
вать под его знаменами.) Так называемая «афера Сикстуса»
началась в феврале 1917 г. обменом письмами между австрий-
ским императором и пармским принцем — через император-
ского представителя графа Эрдёди, несколько раз ездившего с
этой целью в нейтральную Швейцарию. Сикстус поддержи-
535
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
вал контакты с министром иностранных дел Франции
Ж.Камбоном, который сообщил принцу условия француз-
ской стороны: Париж настаивает на возвращении Эльзаса и
Лотарингии — причем без ответных уступок Германии в коло-
ниях; мир не может быть сепаратным ни для одной из держав
Антанты; Франция должна исполнить ранее взятые на себя
обязательства по отношению к союзникам.
В следующем послании Сикстуса, написанном после встре-
чи принца с французским президентом Р. Пуанкаре 5 марта,
содержались обнадеживающие для австрийской стороны на-
меки на то, что главной военной целью Франции является по-
ражение Германии, «оторванной от Австрии». Императору
Карлу недвусмысленно предлагали сепаратный мир. Чтобы
подробнее обсудить возможное соглашение, Карл вызвал
Сикстуса и Ксавье в Австрию, куда они со всеми предосто-
рожностями прибыли инкогнито 21 марта. На вилле Эрдёди в
Лаксенберге под Веной состоялась серия встреч и консульта-
ций между братьями, императорской четой и графом Черни-
ном. Последний довольно скептически отнесся к возможности
сепаратного мира: его целью был мир всеобщий, заключенный
не только Австро-Венгрией, но и Германией и их союзниками.
Чернин настаивал на том, что «дело Австро-Венгрии будет
окончательно проиграно, если она откажется от альянса с Герма-
нией» (Kann, II, 267). Такой подход не был следствием германо-
фильства Чернина или неких рыцарских представлений о союз-
ническом долге. Министр просто не хотел закрывать глаза на
возможность оккупации дунайской монархии Германией после
подписания сепаратного мира; Антанта не успела бы в этом слу-
чае оказать Австро-Венгрии сколько-нибудь существенную по-
мощь. Кроме того, представлялось весьма вероятным, что сепа-
ратный мир приведет к гражданской войне в государстве Габс-
бургов: большинство австро-немцев и венгров, несомненно,
восприняло бы такой мир как предательство, в то время как сла-
вяне поддержали бы его. Таким образом, сепаратный мир нес с
собой непосредственную угрозу существованию Австро-Венгрии
и, выступая против него, граф Чернин исходил из государствен-
ных интересов. Как утверждает французский историк Ф.Фейтё,
536...............;................................. -
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
«крупной ошибкой императора было то, что он держал рядом с
собой человека, который нарушал все его планы и не давал ему,
руководствуясь собственным разумом и интуицией, положить
конец неестественному союзу с Германией» (Fejto, 187). Однако
конец этого союза мог означать и конец монархии, что никак не
входило в планы Карла.
Тем не менее переговоры с бурбонскими принцами в Лак-
сенберге закончились передачей Сикстусу собственноручно-
го письма Карла, в котором, помимо прочего, содержалось
обещание императора «использовать все личное влияние на
моих союзников, дабы добиться выполнения справедливых фран-
цузских требований в отношении Элъзаса-Лотарингии (курсив
мой. — Я.Ш.)». Кроме того, Карл предлагал восстановить су-
веренитет Сербии — при условии, что последняя в будущем
откажется «от всякого объединения... с политической тенден-
цией, направленной на раздробление Монархии». Таким об-
разом, Карл совершил непростительный просчет, который
впоследствии дорого ему обошелся: французы получили не-
опровержимое, документально подтвержденное доказатель-
ство того, что австрийский император и венгерский король не
считает справедливой одну из главных военно-политических
целей своего союзника — Германии: удержание Эльзаса и Ло-
тарингии. Другой ошибкой Карла было то, что он не сообщил
Чернину подробностей о содержании письма (хотя тот и знал
о его существовании). Поэтому министр продолжал заверять
немцев, обеспокоенных миролюбием австрийского монарха,
в том, что «мы воюем за Германию, точно так же как Герма-
ния воюет за нас. Если кто спросит меня, воюем ли мы за Эль-
зас-Лотарингию, то я отвечу «да», потому что Германия воева-
ла за нас под Лембергом (Львовом) и Триестом». Когда весной
1918 г. содержание императорского письма стало достоянием
гласности (см. ниже), доверие к Австро-Венгрии как у ее по-
тенциальных партнеров в лагере Антанты, так и у руководите-
лей Германии было подорвано.
Между тем стремление Вены усадить за стол мирных перего-
воров и Германию закончилось ничем. На встрече с Вильгель-
мом II в Бад-Хомбурге 3 апреля 1917 г. Карл предложил кайзеру
537
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
отказаться от Эльзаса и Лотарингии, в обмен на которые он был
готов уступить Германии Галицию и согласиться с фактическим
превращением Польши в германского сателлита. Эти инициати-
вы не нашли у Вильгельма, а точнее — у стоявшей за ним воен-
ной клики, никакой поддержки. «Немцы создают страшные про-
блемы, — жаловался Карл Зите. — В конце концов мы будем вы-
нуждены действовать самостоятельно, даже несмотря на риск
оккупации». Характерно, что при этом «сама Германия и до, и
после акции Сикстуса осуществляла зондаж по поводу мира и в
Вашингтоне, и в Лондоне, не ставя в известность Австро-Вен-
грию и не давая никаких гарантий в части территориальной це-
лостности последней» (Кайзеры, 470).
Весной 1917 г. к власти во Франции пришло правительст-
во во главе с А. Рибо. В отличие от своего предшественника
А.Бриана и президента Р. Пуанкаре новый премьер был на-
строен весьма настороженно по отношению к мирным ини-
циативам Вены. Кроме того, он настаивал на соблюдении
Лондонского договора 1915 г. между державами Антанты и
Италией, согласно которому итальянцам были обещаны мно-
гие австрийские территории, включая Тироль, Триест, Истрию
и Далмацию (см. главу «На фронтах»), Италия же, несмотря
на далеко не блестящую ситуацию на фронте, не желала отка-
зываться ни от одного из своих требований, хотя во втором
послании, переданном Сикстусу и датированном 9 мая, Карл
прозрачно намекнул, что готов уступить ей Тироль. Не помог-
ло и давление на итальянское правительство со стороны
Ллойд-Джорджа, который отозвался о письме Карла I как об
«очень добром» («It’s a very kind letter»). 5 июня премьер-ми-
нистр А. Рибо выступил во французском парламенте с речью,
в которой заявил, что «мир может быть лишь плодом победы».
Разговаривать бурбонским принцам стало не с кем и не о чем.
«Афера Сикстуса» закончилась неудачей, однако ей суждено
было иметь продолжение — катастрофическое для императо-
ра Карла.
Позднее, в конце 1917 — начале 1918 г., было предприня-
то еще несколько попыток наладить контакты между Австро-
Венгрией и западными державами. Ни в одной из них, одна-
538................... .. ----
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
ко, уже не участвовали лица, столь близкие австрийской импе-
раторской чете и облеченные таким доверием, как принцы
бурбонско-пармские. Возможно, сам выбор Карлом своих
родственников в качестве посредников оказался не слишком
удачным. Сказалась многовековая приверженность Габсбургов
династической дипломатии, но на переговорах с демократи-
ческой республикой такая дипломатия принесла больше вре-
да, чем пользы: аристократы не пользовались доверием ради-
кальных республиканцев, определявших политику Франции
на заключительном этапе войны. Вдобавок к началу 1918 г.
произошли серьезные военные и политические перемены,
препятствовавшие дальнейшим поискам мирного разреше-
ния конфликта.
* * *
В конце октября 1917 г. австро-германским войскам уда-
лось наконец прорвать оборону итальянцев под Капоретто.
Отступление итальянской армии вскоре превратилось в бегст-
во, и только переброска на северо-восток Италии британских
и американских подразделений помогла Антанте стабилизи-
ровать ситуацию. Потери Италии за две с небольшим неде-
ли — с 24 октября по 10 ноября — составили 10 тыс. человек
убитыми, 30 тыс. ранеными и почти 300 тыс. пленными; Ав-
стро-Венгрия и Германия потеряли около 70 тыс. человек.
Центральным державам не удалось нанести Италии оконча-
тельное поражение, но итальянская армия надолго утратила
способность вести активные боевые действия.
Зато Восточный фронт мировой войны после большевист-
ской революции в России окончательно прекратил существо-
вание. Брестский мир был подписан 3 марта 1918 г.; Россия
утратила огромную территорию — Прибалтику, Белоруссию,
Украину и Закавказье. Большевистское правительство при-
знало независимость Украинской народной республики, ко-
торая заключила с центральными державами отдельное мир-
ное соглашение (хотя австро-венгерские и германские войска
оставались на ее территории до осени 1918 г.). В дунайской
монархии этот мир назвали «хлебным», поскольку надеялись
539
„ J. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ,
на поставки украинского зерна, которые позволили бы улуч-
шить критическую ситуацию с продовольствием, в первую
очередь в Австрии. Этим надеждам не суждено было оправ-
даться: гражданская война и плохой урожай на Украине при-
вели к тому, что вывоз зерна и муки из этой страны в Цислейта-
нию составил в 1918 г. менее двух с половиной тысяч вагонов
(для сравнения: из Румынии — около 30 тыс., из Венгрии —
более 10 тыс., из Германии — свыше 2600 вагонов).
Наконец, 7 мая в Бухаресте был подписан сепаратный мир
между центральными державами и разгромленной Румынией.
Последняя потеряла небольшую часть южной Трансильвании и
Буковины, отошедшие к Венгрии, а также Добруджу, приобре-
тенную Болгарией. В качестве компенсации румыны получили
Бессарабию, оставшуюся «бесхозной» после распада Российской
империи. Бухарестский мир, однако, оказался очень недолговеч-
ным: 10 ноября 1918 г., когда уже ничто не могло предотвратить
поражение центрального блока, Румыния формально во второй
раз вступила в войну на стороне Антанты. Это позволило ей
впоследствии настаивать на соблюдении условий соглашения
1916 г., вернуть Добруджу и получить Трансильванию.
Общая ситуация на фронтах вновь оживила в военных
кругах Германии и Австро-Венгрии надежду на победу. Нем-
цы намеревались начать весной решающее наступление на
Западном фронте, австрийцы готовили новую наступатель-
ную операцию в Италии — чтобы завершить начатое при Ка-
поретто. Однако силы центрального блока, в отличие от его
противников, были на исходе. Видимый перевес Германии и
ее союзников на всех европейских театрах военных действий в
первой половине 1918 г. оказался грандиозным миражом, ко-
торый рассеялся всего через несколько месяцев.
Между тем характер войны в последние два ее года замет-
но изменился. Прежде всего, война в буквальном смысле сло-
ва пришла в каждый дом. Колоссальные потери сторон приве-
ли к тому, что вместо регулярных армий в бой теперь шли
главным образом резервисты — надевшие военную форму
отцы семейств, которые еще недавно не предполагали, что
им, мирным обывателям, тоже придется сражаться: ведь ле-
540 ................................у/;-; --------;
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
том 1914-го все были убеждены, что солдаты вернутся домой
«еще до того, как опадут листья». Но к концу войны картина
оказалась совсем иной: так, из почти 190 тыс. офицеров ав-
стро-венгерской армии к осени 1918 г. только 35 тыс. составляли
кадровые военные, остальные были вчерашними учителями,
адвокатами, лавочниками, чиновниками, журналистами...
Тотальный характер войны порождал всеобщее ожесточение.
Если в XIX в. целью действующей армии было нанести врагу
поражение, чтобы дать политикам и дипломатам возможность
договориться о выгодных условиях мира, то теперь противник
должен был быть не просто разгромлен, а уничтожен во всех
отношениях — военном, политическом и экономическом.
Необычайно интенсивная военная пропаганда «ставила одну
цель — полную и окончательную победу в этой войне за за-
вершение всех войн... Война приобрела идеологический ха-
рактер» (Berenger, 285). Каков бы ни был ее исход, она просто
не могла завершиться справедливым миром, поскольку с аб-
солютным злом, которое стали олицетворять в глазах друг
друга воюющие стороны, примирение невозможно.
Особенно заметен стал идеологический характер войны
после 1917 г. — благодаря двум событиям. Первым явилось паде-
ние монархии Романовых, в результате которого Антанта приобре-
ла политическую однородность, превратившись в блок демократи-
ческих республик (Франция, в марте — октябре 1917 г. Россия) и
либеральных конституционных монархий (Великобритания,
Италия, Бельгия), противостоящий коалиции монархий «реак-
ционных», аристократически-милитаристских. Второе собы-
тие — вступление в войну Америки — привело в лагерь Антанты
крупнейшую демократию мира, во главе которой стоял прези-
дент В. Вильсон, известный своими либеральными взглядами.
Приход к власти во Франции одного из лидеров Радикальной
партии Ж. Клемансо способствовал окончательному превраще-
нию «классического» империалистического конфликта 1914 г. в
«войну миров», столкновение республиканского и монархичес-
кого принципов, либеральной демократии и милитаристского
авторитаризма. Именно такое представление о войне возоблада-
ло в 1917—1918 гг. в правящих кругах Антанты.
541
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
Отныне Германия и Австро-Венгрия являлись для запад-
ных союзников не просто противниками, а воплощением
всего, что было ненавистно республиканцам и либералам со
времен Вашингтона, Лафайета и Робеспьера — прусского ми-
литаризма, габсбургского католического обскурантизма, арис-
тократизма и реакционности. Именно за это, а не за Эльзас с
Лотарингией и Сербию с Черногорией, предстояло заплатить
державам центрального блока. Одним из наиболее последова-
тельных выразителей и глашатаев такого подхода был глава
Чехословацкого национального совета Т. Г. Масарик, отме-
чавший, что «во всемирной схватке друг другу противостоят
державы средневекового теократического монархизма, абсо-
лютизма недемократического и ненационального, и государ-
ства конституционные, демократические, республиканские,
признающие право всех народов, не только больших, но и ма-
лых, на государственную самостоятельность». Таким образом,
принцип самоопределения наций становился важной состав-
ной частью «доктрины Вильсона — Клемансо».
Уже 10 января 1917 г. в декларации держав Антанты о
целях блока в качестве одной из них указывалось «освобожде-
ние итальянцев, [южных] славян, румын и чехо-словаков от
чужого господства». В то же время о ликвидации дунайской
монархии Антанта до поры до времени не помышляла — речь
шла лишь о предоставлении широкой автономии «непривиле-
гированным» народам. 5 декабря 1917 г., выступая в Конгрес-
се, президент Вильсон обвинил Германию в стремлении к ев-
ропейскому и мировому господству и заявил, что западные
союзники стремятся к освобождению народов Европы (в том
числе и союзных Германии стран — Австро-Венгрии, Осман-
ской империи и Болгарии) от немецкой гегемонии. О дунай-
ской монархии Вильсон сказал буквально следующее: «Мы не
заинтересованы в уничтожении Австрии. Как она сама распо-
рядится собой — не наша проблема». 5 января 1918 г. британ-
ский премьер-министр Д. Ллойд-Джордж в заявлении о воен-
ных целях Великобритании отметил, что «мы не воюем за раз-
рушение Австро-Венгрии». Наконец, 8 января в другой своей
речи В. Вильсон сформулировал знаменитые «14 пунктов» —
542 -..... .....
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
условия, по его мнению, справедливого мира в Европе. 10-й
пункт касался народов Австро-Венгрии, которым, по словам
президента, «должны быть предоставлены максимально ши-
рокие возможности для автономного развития».
Со стороны Франции Австро-Венгрия, однако, не могла
рассчитывать на снисхождение. Как отмечает французский
историк Ж. Беранже, «радикалы, находившиеся у власти [во
Франции] с начала века и победившие на выборах 1914 года,
хотели республиканизировать Европу... Это было невозможно...
без разрушения монархии Габсбургов» (Berenger, 285—286).
Неудивительно, что именно во Франции нашла наибольшую
поддержку деятельность Чехословацкого национального со-
вета. Французы помогали совету создавать воинские подраз-
деления из числа австро-венгерских пленных и дезертиров —
чехов и словаков. Эти так называемые легионы принимали в
1917—1918 гг. участие в боевых действиях на Западном фрон-
те и в Италии — под французским командованием, но с соб-
ственными знаменами, командирами и т. п.
Что касается Италии, то она, несмотря на военные пораже-
ния, продолжала настаивать на соблюдении условий Лондонско-
го соглашения 1915 г. Итальянское правительство руководство-
валось сугубо империалистическим стремлением расширить
свою территорию за счет южных областей Австро-Венгрии. Хотя
в качестве идеологического обоснования вступления Италии в
войну в 1915 г. использовалось намерение освободить из-под
власти Габсбургов итальянское меньшинство в Трентино и Дал-
мации, экспансионистские устремления Италии шли гораздо
дальше этих областей (стоит отметить также, что в Далмации
итальянцы составляли лишь 2% населения, в то время как подав-
ляющее большинство жителей провинции были славянами).
Как бы то ни было, вплоть до весны 1918 г. ликвидация
габсбургской монархии не входила в число приоритетных
военно-политических целей Антанты. Перелом произошел
после того, как получила неожиданное продолжение «афера
Сикстуса». 2 апреля 1918 г. министр иностранных дел Австро-
Венгрии О.Чернин выступил перед членами городского со-
брания Вены. Граф находился в каком-то странном, взвин-
543
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
ченном состоянии, и, очевидно, только этим можно объяс-
нить его в высшей степени странное и необдуманное заявле-
ние о том, что новый французский премьер Клемансо якобы
зондировал у него, Чернина, почву относительно готовности
дунайской монархии к мирным переговорам. (В действитель-
ности дела обстояли совершенно иначе — мирные инициати-
вы исходили от Габсбургов. Если же Чернин имел в виду кон-
сультации между французским офицером графом Арманом и
австрийским представителем графом Ревертерой в Швейца-
рии осенью 1917 г., то Арман поддерживал контакт с предыду-
щим премьер-министром Франции А.Рибо; Клемансо не имел
отношения к этим переговорам.) Чернин «по согласованию с
Берлином» провозгласил: «Я... готов [к переговорам] и не
вижу со стороны Франции иного препятствия на пути к миру,
кроме претензий на Эльзас и Лотарингию. Из Парижа я полу-
чил ответ, что подобный подход не дает возможности вести
переговоры».
Клемансо, узнав о заявлении Чернина, ответил коротко:
«Граф Чернин лгал!» Однако австрийский министр упрямо
настаивал на своей правоте, что вообще трудно объяснить
иными причинами, кроме его болезненного самолюбия и не-
стабильной психики. Тогда 12 апреля по распоряжению Кле-
мансо были обнародованы письма Карла I, адресованные
принцу Сикстусу, но предназначавшиеся французским влас-
тям. В первом из них, как уже говорилось, претензии Фран-
ции на Эльзас и Лотарингию признавались справедливыми.
Таким образом, граф Чернин грубо и совершенно необосно-
ванно подставил под удар своего императора; поведение ми-
нистра, несомненно, можно расценивать как «чудовищный
гибрид политической решимости и дипломатического диле-
тантизма» (Кайзеры, 471). Даже если допустить, что графу не
были известны все подробности первого письма Карла, он
знал о самом существовании обоих посланий и потому дол-
жен был соблюдать максимум осторожности, затрагивая де-
ликатную тему мирных переговоров с Францией. Увы, Чер-
нин поступил совершенно иначе.
Карьера графа Чернина на этом закончилась, через несколь-
ко дней он вынужден был подать в отставку. Но необдуманные
544 ------
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
действия министра спровоцировали острый политический кри-
зис: в середине апреля в венских придворных кругах даже пого-
варивали о возможном отречении императора. «Афера Сикстуса»
вызвала ярость среди австро-венгерских военных и других при-
верженцев союза с Германией. Генерал Крамон, немецкий воен-
ный атташе при венском дворе, отмечал в те дни: «Ужас и изум-
ление здешнего офицерского корпуса не поддаются описанию...
Население резко осуждает императорскую чету, растет число дел
об оскорблении императорского величества. Люди рассержены в
первую очередь на императрицу и пармский дом, который счита-
ют источником всего зла...» В Берлине ждали объяснений. Карл,
находившийся на грани нервного срыва, отправил Вильгельму II
телеграмму, в которой был вынужден лгать, утверждая, что его
письма, опубликованные во Франции, — фальшивка. «Обвине-
ния, выдвинутые против меня господином Клемансо, столь низ-
ки, что я не собираюсь более дискутировать с Францией по этому
поводу, — писал «обиженный» Карл. — Моим ответом будут
пушки моих батарей на Западе».
Через месяц, 11 мая, австрийский император отправился к
немецкому союзнику в Спа. Там кайзер и военные руководи-
тели Германии, фельдмаршал Гинденбург и генерал Люден-
дорф, вынудили Карла подписать Waffenbund — соглашение о
еще более тесном военном, а в перспективе и экономическом
союзе двух стран. Этот договор окончательно превращал ду-
найскую монархию в слабого сателлита Германской империи.
Судьба Габсбургов была решена. Победа Германии, о близос-
ти которой не переставали трубить Гинденбург с Людендор-
фом, превратила бы Австро-Венгрию на неопределенно дол-
гое время во второразрядную страну, отданную на откуп все-
могущей союзнице. Победа Антанты отныне тоже не сулила
монархии ничего обнадеживающего: скандал вокруг писем
Карла похоронил всякую возможность дальнейших контактов
между Габсбургами и западными державами.
Катастрофа была близка. Обстановка на фронтах стала
меняться в пользу Антанты. Последнюю победу на Западе
немцы одержали в марте 1918 г., но их наступление в Пикар-
дии оказалось недостаточно мощным для того, чтобы перело-
мить ход войны. Летние наступления на Западном и Итальян-
545
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
ском фронтах захлебнулись (на реке Пьява отчаянно оборо-
нявшиеся итальянцы и англичане вынудили австро-герман-
ские части отойти с большими потерями). Наконец, 8 августа
1918 г. настал, по выражению генерала Людендорфа, «черный
день немецкой армии»: войска Антанты прорвали фронт не-
мцев у Амьена. Даже берлинские стратеги начали понимать,
что война проиграна. В Вене об этом догадывались уже давно.
Наступала последняя осень монархии Габсбургов.
FINIS AUSTRIAE
Помимо поисков путей к миру, важнейшей составной
частью политики Карла I была либерализация внутриполити-
ческой обстановки в Австро-Венгрии. С этой целью импера-
тор 30 мая 1917 г. вновь созвал не собиравшийся более трех
лет рейхсрат — парламент западной части монархии. Перед
этим в венских правящих кругах шли жаркие дебаты о воз-
можности октроирования (введения «сверху», императорским
указом, в соответствии с 14-й статьей конституции) основ но-
вого политического устройства Цислейтании. Фактически
речь шла о выполнении пожеланий австро-немцев, выражен-
ных в «Пасхальной декларации», — придании немецкому ста-
туса официального языка на западе монархии, окончательном
административном отделении Галиции, разделении чешских
земель на национальные округа и заключении таможенного
союза с Германией. Одним из сторонников такого решения
был премьер-министр Г. Клам-Мартиниц, однако Карл спус-
тил проект на тормозах. Он сознавал, что дальнейшее усиле-
ние австро-немцев не только не упрочило бы положение мо-
нархии, а наоборот. 16 апреля 1917 г. было объявлено, что уже
подготовленные проекты императорских рескриптов так и ос-
танутся проектами.
Неудача попытки октроировать новое Государственное
устройство и возобновление деятельности рейхсрата проде-
монстрировали намерение императора взять курс на либера-
лизацию, опираясь на все народы монархии, а не только на
немцев и венгров. Важным шагом в этом направлении стала и
546^ , л ' '
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
отставка в мае 1917 г. премьер-министра Венгрии И. Тисы,
олицетворявшего непреклонный мадьярский консерватизм и
верность союзу с Германией. Но начав реформы в воюющей
стране, в условиях непрерывного возрастания внешней угрозы
(ее главным источником являлась уже не столько Антанта,
сколько союзная Германия), Карл, на мой взгляд, сделал оче-
редной опрометчивый шаг. Несомненно, отмена наиболее
жестких и скандальных репрессивных мер была необходима
для снижения нараставшей внутренней напряженности. Одна-
ко созыв рейхсрата, т. е. предоставление парламентской три-
буны лидерам национальных движений, был воспринят мно-
гими из них как симптом слабости власти, как признак того, что
у императора и правительства можно вырвать уступки — для
этого стоит лишь оказать на них соответствующее давление.
Вряд ли можно считать социальные проблемы главным по-
будительным мотивом новой политики императорского прави-
тельства. Хотя недовольство населения бесконечной войной и
экономическим кризисом нарастало, требования бастующих и
участников «голодных маршей» очень редко шли дальше лозун-
га, выдвинутого во время одной из подобных акций протеста:
«Дайте нам картошки, или будет революция!» Даже в чешских
землях, где этнический конфликт тлел уже несколько десятиле-
тий, демонстранты «почти до конца 1917 года... выражали ис-
ключительно социальный протест. Национальные противоречия
до этого времени находились на втором плане. В некоторых случа-
ях чехи и немцы вместе участвовали в «голодных маршах». Правда,
все более частыми становились проявления антисемитизма, иног-
да (например, летом 1917 г. в Моравии) выливавшиеся в настоя-
щие погромы. Но, как бы то ни было, взрывная сила национализ-
ма по-настоящему показала себя лишь позднее, в последний год
существования Австро-Венгрии. Позволю себе предположить,
что это произошло во многом благодаря тому, что Карл I, руко-
водствуясь наилучшими побуждениями, сам сильно раскачал и
без того не слишком устойчивую лодку дунайской монархии.
До сих пор здание государственной власти в Австро-Вен-
грии держалось прежде всего благодаря центростремитель-
ным силам, которые олицетворяли собой Франц Иосиф, еди-
547
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
ная армия и чиновничество. Со смертью старого императора
исчез один из названных факторов, поскольку преемник
Франца Иосифа не обладал и малой долей авторитета «шенб-
руннского старца». Но действовали другие факторы, и их су-
ществование вызывало у многих национал-радикалов чувство
безысходности: надеяться на перемены, судя по всему, можно
было только после войны. Для «непривилегированных» наро-
дов вплоть до 1917 г. единственным способом как-то изме-
нить баланс сил в свою пользу оставался осторожный акти-
визм. Поспешная либерализация внутренней политики при
Карле I вновь вызвала к жизни силы, которые в 1914—1916 гг.
были вытеснены с политической сцены в эмиграцию или под-
полье. Рейхсрат для императора Карла стал тем же, чем были
Генеральные штаты для Людовика XVE созванный для того,
чтобы обсудить с представителями народов перспективы их
дальнейшего совместного существования в рамках габсбург-
ского государства, парламент быстро превратился в катализа-
тор центробежных процессов, в орган, по сути дела, антигосу-
дарственный. Побледнею Габсбурга погубила гонка за двумя
зайцами: еще не снискав никаких лавров на миротворческом
поприще, он начал, по удачному выражению чешского исто-
рика И.Шедивого, «императорскую перестройку», надеясь
добиться внутренней гармонии в стране, угроза существова-
нию которой исходила прежде всего извне.
По мере того как продолжались заседания рейхсрата, по-
зиция чешских и югославянских депутатов (последние созда-
ли единую фракцию, главой которой стал словенский политик
А.Корошец) становилась все более радикальной. Чешский со-
юз выступил с заявлением, в котором значилось: «Представи-
тели чешского народа действуют, исходя из глубокого убежде-
ния в том, что нынешнее дуалистическое государственное
устройство создало... народы правящие и угнетенные и что
одно лишь преобразование габсбургско-лотарингской держа-
вы в федерацию свободных и равноправных государств устра-
нит неравенство народов и обеспечит всестороннее развитие
каждого из них в интересах всей страны и династии... Мы
будем добиваться объединения... чехо-славянского народа в
548==^.. . ' —................. ......
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
рамках демократического чешского государства — включая
словацкую ветвь нашей нации...» Эта декларация вызвала бу-
рю возмущения в Будапеште, поскольку присоединение сло-
вацких земель к чешским означало бы нарушение территори-
альной целостности Венгерского королевства. «Во втором
парламенте монархии... щелкают ножницы, которыми чехи
хотят разрезать Венгрию», — писала венгерская пресса.
При этом позиция чехов была далеко не безупречна с пра-
вовой точки зрения, т.к. «декларация Чешского союза смеши-
вала... современный принцип самоопределения наций с тра-
диционным для чешской политики требованием «уважения к
историческому праву» (Irmanovd Е. Копес starilho sveta // Slo-
vansky prehled. 2001. №. 4. S. 422). Иными словами, чешские
лидеры хотели, с одной стороны, создать свое государство в
сложившихся еще в средние века границах земель короны св.
Вацлава, значительную часть населения которых составляли
немцы и силезские поляки, а с другой — присоединить к
этому историческому государству Словакию, оторвав ее от
другого исторического государства — Венгрии! Что же касает-
ся политических представителей самого словацкого народа,
то они по-прежнему выжидали, не отдавая предпочтение ни
союзу с чехами, ни автономии в рамках Венгерского королев-
ства. Чехословацкая ориентация взяла верх лишь в мае 1918 г.,
когда на совещании ведущих словацких политиков лидер На-
родной партии А. Глинка произнес: «Нам пора ясно высказать-
ся, с кем мы пойдем — с чехами или с венграми. Не нужно обхо-
дить этот вопрос, давайте открыто скажем: мы — за чехословац-
кую ориентацию. Наше тысячелетнее партнерство с венграми
оказалось неудачным. Нам нужно разойтись».
Умиротворению не способствовала и объявленная импера-
тором 2 июля 1917 г. амнистия, благодаря которой на свободу
вышли приговоренные к смертной казни за государственную из-
мену К.Крамарж, АРащин, В.Клофач и другие политзаключенные,
главным образом чехи, — всего 719 человек. Амнистия поначалу
вызвала серьезное беспокойство чехословацкой эмиграции, из
рук которой она выбила крупнейший козырь — репрессии влас-
тей против славянских подданных Габсбургов. «Преследования...
549
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
были для нас большим политическим аргументом перед союзни-
ками (Антантой. — Я.HI.), — писал Э.Бенеш. — Амнистия лиша-
ла нас этого аргумента». Однако возмущение, которое вызвало у
австрийских и особенно богемских немцев императорское про-
щение «предателям», привело к тому, что национальные проти-
воречия в габсбургском государстве обострились еще более.
20 июля 1917 г. на греческом острове Корфу представите-
ли Югославянского комитета и сербского правительства под-
писали декларацию о создании после войны государства, в
состав которого вошли бы Сербия, Черногория и провинции
Австро-Венгрии, населенные южными славянами. Главой
этого «Королевства сербов, хорватов и словенцев» должен
был стать монарх из сербской династии Карагеоргиевичей.
Корфская декларация провозглашала равенство трех народов
будущего королевства и трех религий — православия, католи-
чества и ислама. При этом, однако, в ней обходился вопрос о
правах национальных меньшинств — македонцев, албанцев,
венгров и других народов. Нужно также отметить, что А. Трум-
бич и его соратники по Югославянскому комитету в тот момент
не располагали поддержкой большинства австро-венгерских
сербов, хорватов и словенцев. Многие представители южных
славян, заседавшие в венском и будапештском парламентах,
продолжали настаивать на широкой автономии в рамках фе-
дерализованного габсбургского государства. Так, в мае 1917 г.
33 депутата рейхсрата, представляшие сербов, хорватов и сло-
венцев, выступили с декларацией, требовавшей объединения
югославянских земель монархии в автономное государствен-
ное образование — но под скипетром Габсбургов!
Однако к концу 1917 г. сепаратистские устремления боль-
шей части политической элиты славянских народов монархии
определились окончательно. Определенную роль в этом сыг-
рали и вести об октябрьском перевороте в России, сразу после
которого появился большевистский «Декрет о мире», призы-
вавший к «миру без аннексий и контрибуций» и реализации
принципа самоопределения наций. 30 ноября Чешский союз,
Югославянский клуб депутатов и Украинское парламентское
объединение выступили с совместным заявлением, в котором
потребовали, чтобы на мирных переговорах с Россией в Брес-
550 . . . —..... . ' ----
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
те были представлены делегации отдельных народов Австро-
Венгрии, поскольку это должен быть «мир для народов и между
народами». После того, как О. Чернин отверг их требования, 6
января в Праге собрался съезд чешских депутатов рейхсрата и
членов земельных собраний. Присутствовавшие приняли дек-
ларацию, в которой уже без всяких оговорок потребовали
предоставления народам монархии права на самоопределение
и, в частности, провозглашения самостоятельного чехосло-
вацкого государства. Премьер-министр Цислейтании Э. Зайд-
лер (он стал преемником Г.Клам-Мартиница в июне 1917 г.)
объявил декларацию «актом государственной измены».
Однако ничего, кроме жестких заявлений, противопоставить
национализму власти уже не могли. Больше не помогали даже
широкомасштабные уступки. Как вспоминал позднее чешский
журналист и политик Й.Пенижек, Карл I «чувствовал, что отно-
шения между чешским народом и династией Габсбургов после
войны нужно будет серьезно изменить. Вернувшись в Вену (оче-
видно, с переговоров с Вильгельмом II в Спа в мае 1918 г. —
Я.Ш.), [император] встретился с несколькими чешскими про-
мышленниками. Через одного из них и с моей помощью он...
передал доктору Крамаржу предложение... возглавить правитель-
ство чешских земель, которое тот мог бы составить сам — с тем,
чтобы эти земли пользовались самостоятельностью во всех во-
просах, кроме заграничной торговли, внешней политики и ар-
мии... [Крамарж] ответил спустя две или три недели кратко: «Те-
перь уже слишком поздно». Трудно сказать, было ли К.Крамаржу
(человеку, которого при Франце Иосифе объявили государст-
венным преступником и приговорили к смерти!) на самом деле
сделано такое предложение — кроме мемуаров Пенижека, упо-
минаний об этой истории больше нет нигде. Но как бы то ни бы-
ло, ясно, что в 1918 г. чешская политическая элита окончательно
превратилась в авангард сепаратистских (или, если угодно, наци-
онально-освободительных) движений в дунайской монархии.
Эмигранты и политики, остававшиеся на родине, объединили
усилия. Активизм умер.
Важным событием, показавшим, что радикальные нацио-
нальные движения народов Австро-Венгрии приобретают все
больший вес в глазах Антанты, стал «съезд угнетенных наро-
551
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ,
дов», состоявшийся в Риме в апреле 1918 г. Место его прове-
дения было выбрано не случайно: из всех западных союзни-
ков Италия занимала наиболее последовательную антигабс-
бургскую позицию. Таким образом, «итальянцы, которые
вскоре установили в Тироле и Истрии по отношению к мест-
ным немцам и словенцам такой порядок, по сравнению с ко-
торым австро-венгерский режим даже в худших его проявле-
ниях казался либеральным, — эти итальянцы выступили в
роли лидеров угнетенных» (Taylor, 266). Съезд принял заявле-
ние, в котором, в частности, говорилось: «Каждый из [угне-
тенных] народов считает австро-венгерскую монархию оруди-
ем германского господства и главным препятствием на пути к
осуществлению своих чаяний и устремлений».
В Рим приехали представители польских, чешских, сло-
вацких, украинских, югославянских, румынских националис-
тических группировок — в большинстве своем немногочис-
ленных и далеко не всегда влиятельных. Тем не менее все они
не стеснялись говорить от лица своих народов, которых на
самом деле, как отмечает Ф.Фейтё, «никто не спрашивал. Из-
вестно, что многие сербские, хорватские и словенские депута-
ты рейхсрата выступали против присоединения своих земель
к Сербии... Нет и доказательств того, что все население Чехии
и Моравии стремилось к отделению от монархии... О демо-
кратии и свободной воле народов [в данном случае] действи-
тельно вряд ли можно говорить» (Fejto, 202). «Право наций на
самоопределение» быстро превратилось из государственно-
правового принципа в пропагандистский лозунг и даже боль-
ше — в орудие военно-политической борьбы Антанты с ее
противниками. Об этом свидетельствовала, в частности, реак-
ция государственного секретаря США Р. Лансинга на «съезд
угнетенных народов». «Государственный секретарь хотел бы
отметить, — говорилось в его заявлении, — что правительство
Соединенных Штатов с большим вниманием... следило за за-
седаниями съезда угнетенных народов Австро-Венгрии и что
национальные программы чехо-словаков и югославян вызы-
вают большую симпатию этого правительства».
Гвозди в крышку гроба монархии Габсбургов западные со-
552 . ...........••у.; ----'
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
юзники начали заколачивать летом 1918 г. 3 июня Антанта
провозгласила, что считает одним из условий справедливого
мира создание независимой Польши, объединяющей все об-
ласти, населенные поляками, — т. е. и Галицию, входившую в
состав Австро-Венгрии. К тому времени в Париже уже дейст-
вовал Польский национальный совет, основанный Р. Дмовским,
который после большевистской революции в России сменил
прорусскую ориентацию на прозападную. Деятельность сто-
ронников независимости активно спонсировала польская
диаспора в США; посредником между ней и Польским наци-
ональным советом служил известный пианист И. Падерев-
ский. Во Франции была сформирована польская доброволь-
ческая армия под командованием генерала Ю. Галлера. Тем
временем Ю. Пилсудский, разорвавший отношения с цент-
ральными державами, был летом 1917 г. арестован немцами и
понемногу приобрел среди поляков славу национального героя.
Подъему польского национально-освободительного движе-
ния, в том числе в Галиции, способствовали и трения между
поляками и украинскими националистическими кругами.
30 июля 1918 г. правительство Франции признало право
чехословацкого народа на самоопределение. Чехословацкий
национальный совет был объявлен «высшим органом, пред-
ставляющим интересы народа и являющимся основой буду-
щего чехословацкого правительства». 9 августа совет был при-
знан в этом качестве Великобританией, а 3 сентября — США.
Таким образом, право на государственность было признано за
народом, существовавшим лишь в воображении Масарика и
его сподвижников. Ведь «до самого возникновения независи-
мого чехословацкого государства для значительной части
чешских политиков Словакия оставалась некой экзотикой, а
для подавляющего большинства чешского общества — и
вовсе terra incognita» (Irmanovd, 422). Кроме языковой близос-
ти, чехов и словаков мало что объединяло: на протяжении
многих веков оба народа имели совершенно разную историю,
находились на неодинаковом уровне политического и куль-
турного развития. Искусственность политических и нацио-
нально-государственных построений чешских эмигрантов,
553
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
однако, ничуть не беспокоила Антанту: гораздо важнее для
нее было использовать Чехословацкий национальный совет
как инструмент разрушения габсбургской монархии — коль
скоро с последней не удалось договориться.
* * *
«Все в бой!» — этот отчаянно-яростный призыв главно-
командующего армиями Антанты французского маршала
Ф. Фоша прозвучал на Западном фронте в начале осени 1918 г.
Западные союзники стремились закрепить успех, достигну-
тый в августе. 26 сентября 123 французские, британские, аме-
риканские и бельгийские дивизии пошли в последнее наступ-
ление на позиции немцев. Те располагали без малого двумя
сотнями дивизий — но лишь четверть из них была полностью
боеспособна. Два дня спустя все было кончено: начальник не-
мецкого генштаба Э. Людендорф, разбитый и опустошенный,
доложил командующему фельдмаршалу Гинденбургу, что не
видит иного выхода, кроме начала переговоров о перемирии.
А ведь еще месяц назад, во время последней встречи Виль-
гельма II и Карла I, немецкие генералы наперебой заверяли
австрийского императора в том, что, несмотря на все труднос-
ти, война будет-выиграна!
На следующий день после того, как Людендорф и Гинден-
бург наконец поняли, что победы не будет, Болгария, чьи войс-
ка на Салоникском фронте отступали под напором противни-
ка, попросила о перемирии. Армии Антанты быстро продви-
гались через Македонию и Сербию на север — к границам
дунайской монархии, у которой уже не было сил удержать
развалившийся фронт. Узнав об этом, министр иностранных
дел Австро-Венгрии граф Иштван Буриан, вновь назначен-
ный на этот пост после отставки Чернина, лаконично заме-
тил: «Всему конец». 4 октября по согласованию с императо-
ром и немцами Буриан направил западным державам ноту, в
которой сообщалось, что Австро-Венгрия готова к мирным
переговорам на основании изложенных Вильсоном в январе
1918 г. «14 пунктов», включая пункт о самоопределении на-
554........ . ... ....../и . —'
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
ций. На следующий день в Загребе образовалось Народное
вече Хорватии, провозгласившее себя представительным ор-
ганом всех югославянских земель монархии. Распад Австро-
Венгрии перешел в завершающую стадию.
Карл I еще пытался что-то спасти. С 10 по 12 октября он
принял делегации венгров, чехов, австро-немцев и южных
славян. Венгерские политики — премьер-министр Ш. Векерле,
бывший премьер И. Тиса, лидер умеренной оппозиции А. Ап-
поньи — и слышать не хотели о федерализации монархии, ко-
торая казалась императору последним шансом сохранить го-
сударство. Мадьяры — в который раз! — добились своего:
Карл пообещал, что готовившийся им манифест о федерали-
зации не коснется Венгерского королевства. В свою очередь,
чехам и югославянам федеративное государство уже не пред-
ставлялось привлекательным: Антанта обещала им больше —
полную независимость. Еще в конце сентября Чешский союз
провозгласил: «На все нынешние попытки изменить консти-
туцию у нашего... народа нет иного ответа, кроме холодного и
решительного отказа... Мы больше не верим никаким обеща-
ниям... То, чего мы хотим, никакое венское правительство
нам никогда не даст...»
Подобную позицию заняли и депутаты, входившие в Юго-
славянский клуб. Его председатель А.Корошец вспоминал об ок-
тябрьской аудиенции у Карла: «Я сказал [императору], что он...
не прислушивался к нашим требованиям, особенно тогда, когда
мы настаивали на отставке Чернина. Он спросил, возможно ли,
чтобы мы оставили его? Я Ответил: «Ситуация говорит о том, что
жребий брошен». Император закрыл лицо руками; послышались
рыдания. Я медленно вышел, поскольку видел, что он уже не
может говорить. Это была моя последняя встреча с императо-
ром». Монарх уже не приказывал — он просил и даже умолял, но
было поздно. Карл Первый и Последний расплачивался за ошиб-
ки, львиную долю которых совершил не он, а его предшествен-
ники. Этот добрый, неопытный и не слишком сильный человек
чувствовал страшную душевную боль: рушился весь его мир, ос-
новой которого был монархический принцип. Народы отказыва-
ют в повиновении своему государю — к такому обороту событий
555
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
последний Габсбург не был готов. И все же он боролся — не за
власть, поскольку не был властолюбив, а за наследие, передан-
ное ему предками, наследие, которое, как полагал Карл, он не
имел права утратить.
16 октября 1918 г. увидел свет императорский манифест,
название которого в тогдашних условиях звучало почти иро-
нически — «Моим верным австрийским народам» (в историю
этот документ вошел как «das Voelkermanifest» — «Манифест о
народах»), В нем провозглашалось, что «Австрия должна стать, в
соответствии с желаниями ее народов, государством федера-
тивным, в котором каждая народность образует свое собствен-
ное государство на территории, которую населяет... Этот новый
порядок, который никоим образом не нарушает целостность зе-
мель святой короны венгерской, должен принести каждому на-
циональному государству самостоятельность; в то же время он
будет охранять их общие интересы... К народам, на самоопре-
делении которых будет основана новая империя, обращаюсь
Я — дабы участвовали в сем великом деле посредством нацио-
нальных советов, которые, будучи составлены из депутатов
[рейхсрата] от каждого народа, должны представлять интере-
сы оных народов в их отношениях между собой и с Моим пра-
вительством. Да выйдет наше Отечество... из военных бурь
как союз свободных народов».
Время для подобных шагов, однако, было упущено. Карл
уже не мог удержаться на ускользавшем от него троне, зато
помог своим манифестом избежать возможного кровопроли-
тия: «Слово императора... легитимизировало национальные
советы и тем самым дало возможность многим чиновникам и
офицерам, воспитанным в духе верности монархии, без внут-
ренней борьбы начать служить национальным советам, в руки
которых переходила власть» (Irmanova, 445—446). Национал-
радикал ы же не нуждались в благословении последнего Габс-
бурга: победоносная Антанта несла им на штыках государст-
венный суверенитет. Те,'кто придерживался более умеренных
взглядов и не был уверен в жизнеспособности новых нацио-
нальных государств, готовившихся занять место монархии
Габсбургов, в большинстве своем покорно шли за национа-
556
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
листами, которые во мгновение ока стали ведущей силой на
чешской, словацкой, польской, украинской, югославянской,
румынской политической сцене. Не подлежит сомнению, что
наиболее слабым местом манифеста 16 октября было то, что
его действие не распространялось на Венгрию. Тем самым вне
игры оказались пожелания хорватов, чье королевство явля-
лось составной частью Венгрии, не были учтены и потребнос-
ти трансильванских румын, равно как и словаков — а тем
самым также и чехов. Даже на краю политической гибели ди-
настия оказалась не в состоянии пойти наперекор мадьяр-
ским аристократам-консерваторам.
Впрочем, кое-какие опасения относительно того, что
Габсбурги еще могут успеть в последний момент изменить по-
ложение дел в свою пользу, у националистов были. 18 октября
в Вашингтоне по инициативе Масарика была обнародована
Декларация независимости чехословацкого народа. В ней, в
частности, говорилось, что «ни федерализация, ни автономия
ничего не значат, если сохранится габсбургская династия...
Наш народ не может самостоятельно развиваться в габсбург-
ской лже-федерации, которая представляет собой не что
иное, как новую форму... угнетения, от которого мы страдали
на протяжении трех веков... Мы объявляем династию Габс-
бургов недостойной возглавлять наш народ и отрицаем ее
права на земли чехословаков...» В тот же день благодаря свя-
зям Масарика в американских правящих кругах текст декла-
рации оказался на столе у президента Вильсона — и, возможно,
повлиял на тон его послания, направленного австро-венгер-
скому правительству в ответ на ноту И.Буриана от 4 октября.
«Правительство Соединенных Штатов признало, — писал
Вильсон, — что чехословаки и империи Германская и Австро-
Венгерская находятся между собой в состоянии войны и что
Чехословацкий национальный совет является де-факто пра-
вительством, ведущим войну. Президент уже не может счи-
тать одну лишь автономию этих народов [достаточным] усло-
вием заключения мира. Президент настаивает на том, что
именно они, а не он, должны судить о том, какие действия со
стороны австро-венгерского правительства... будут соответст-
557
г Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ,
вовать представлениям народов о своих правах...» Это был
окончательный, не подлежащий обжалованию смертный при-
говор дунайской монархии. Интересно, что приводить его в
исполнение одними из первых стали еще недавно лояльные
австро-немцы. 21 октября в Вене возникло Временное нацио-
нальное собрание Немецкой Австрии, в которое вошли почти
все депутаты рейхсрата, представлявшие немецкоязычные из-
бирательные округа Цислейтании. Многие члены этого со-
брания рассчитывали, что в скором времени населенные нем-
цами земли распадающейся монархии смогут присоединиться
к Германии, осуществив наконец давнюю мечту пангерма-
нистов. Однако это противоречило интересам Антанты, и
впоследствии именно по ее настоянию Австрийская респуб-
лика, о создании которой было объявлено 12 ноября — на сле-
дующий день после капитуляции Германии на Западном
фронте, — была сохранена как независимое государство.
К 24 октября все страны Антанты и их союзники признали
Чехословацкий национальный совет в качестве действующего
правительства нового государства, хотя Чехословацкая рес-
публика (ЧСР) была провозглашена в Праге лишь четыре дня
спустя. 30 октября Словацкий национальный совет, заявив,
что «он один имеет право говорить и действовать от лица чехо-
словацкого народа, проживающего в границах Венгрии», под-
твердил присоединение Словакии к ЧСР. (Фактически борь-
ба между Прагой и Будапештом за контроль над словацкими
землями продолжалась еще несколько месяцев). 14 ноября в
Праге на заседании Революционного национального собра-
ния Т.Г.Масарик был избран президентом новорожденной рес-
публики. Первое правительство ЧСР возглавил К. Крамарж.
Немецкое население Богемии и Моравии резко отрицательно
отнеслось к созданию ЧСР и стремилось присоединиться к Не-
мецкой Австрии. В ноябре 1918 г. были созданы автономные ор-
ганы власти провинций Немецкая Богемия (Deutshboehmen;
объединяла населенные немцами районы на западе и северо-за-
паде Богемии), Судеты (Sudetenland; включала в себя немецкие
районы северной Моравии и южной Силезии) и Немецкая Мо-
равия (Deutschmaehren; в ее состав вошли южные районы Мора-
558
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
вии, где преобладали немцы). Однако в данном случае принцип
самоопределения наций был отвергнут: войска Чехословакии за-
няли «мятежные» районы. В 1919 г. на Версальской мирной кон-
ференции чехословацкая дипломатия, пользовавшаяся покрови-
тельством держав Антанты, добилась полного удовлетворения
своих требований. Границы ЧСР на западе отныне совпадали с
историческими границами земель короны св. Вацлава, на восто-
ке же новое государство включало в себя не только районы, насе-
ленные словаками, но и территорию к северу от Дуная, где пре-
обладало венгерское население, а также Закарпатскую Украину.
Присоединение к ЧСР двух последних областей не могло быть
оправдано ничем, кроме желания западных союзников всемерно
усилить Чехословакию, рассматриваемую ими в качестве глав-
ной опоры «версальской системы».
29 октября в Загребе Народное вече, председателем кото-
рого стал А.Корошец, заявило о готовности взять в свои руки
всю власть в югославянских провинциях. Вече заявило о вы-
ходе Хорватии, Славонии, Далмации и земель, населенных
словенцами, из состава Австро-Венгрии и об их нейтралитете.
Это, однако, не помешало итальянским войскам после капиту-
ляции австро-венгерской армии в Италии, последовавшей 3 но-
ября, оккупировать Далмацию и приморские районы Хорватии.
В югославянских областях воцарился хаос. Вот что вспомина-
ли современники о событиях тех дней: «Государственные
власти перестали существовать, а местные были бессильны...
Люблянский народный совет располагал не более чем сотней
солдат и офицеров. Пойманные и задержанные днем солдаты,
возвращавшиеся с фронта, ночью расходились по своим се-
лам. Стража, поставленная с вечера, исчезала Бог знает куда.
Утром находили в караульном помещении только прислонен-
ную к стене винтовку».
Повсеместная анархия, наступление зимы, грозившей
массовым голодом и нищетой, и угроза итальянской оккупа-
ции вынудили хорватские, словенские и боснийские власти
искать помощи у Белграда, хотя далеко не все политические
силы, представленные в загребском Народном вече, стреми-
лись к объединению с Сербией. «Нужно отметить, что южные
559
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ.
славяне [габсбургской] монархии оказались под сильнейшим
давлением, и у них не было реальной альтернативы. Австрий-
ские немцы и венгры находились в процессе создания собст-
венных республик на национальной основе. Монархическая
государственная «оболочка» более не существовала. Наиболее
вероятными вариантами развития были либо образование
югославского государства, либо разделение хорватских и сло-
венских земель между Италией, Сербией и, возможно, Ав-
стрией и Венгрией» (Jelavich, II, 125). Сознавая это, Народное
вече 24 ноября после бурных дебатов обратилось к сербскому
правительству с просьбой о вхождении бывших южных про-
винций дунайской монархии в состав Сербского королевства.
1 декабря 1918 г. в белградской резиденции принца-регента
Александра Карагеоргиевича на специальной церемонии бы-
ло объявлено о создании Королевства сербов, хорватов и сло-
венцев (СХС; с 1929 г. — Королевство Югославия).
В ноябре произошло и окончательное восстановление поль-
ской государственности. После капитуляции центральных дер-
жав и вывода австро-германских войск из Польши в стране сло-
жилось двоевластие. В Варшаве заседал Регентский совет Поль-
ского королевства, в Люблине левые силы объявили о создании
Временного народного правительства. В роли объединителя вы-
ступил общепризнанный харизматический лидер сторонников
независимости — Ю. Пилсудский, освобожденный из заключе-
ния в Германии и вернувшийся на родину 10 ноября. Регентский
совет и люблинское правительство признали его временным гла-
вой исполнительной власти с титулом «начальник государства».
В состав Польши вошла и Галиция, однако вопрос о границах
нового государства был решен лишь в 1919—1921 гг. — после
того, как были подписаны Версальские мирные соглашения, а
сама Польша вышла победительницей из войн с Украинской на-
родной республикой (1919) и большевистской Россией (1920).
23 октября после отставки правительства Ш. Векерле, ут-
ратившего контроль над ситуацией, в Будапеште образовался
Венгерский национальный совет, председателем которого
стал левый либерал граф Михай Кароли, выступавший за ши-
рокомасштабные социальные и национально-администра-
560 ... .................--------------
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
тивные реформы. В состав совета вошли сторонники самого
Кароли из Партии независимости, социал-демократы, пред-
ставители небольшой Радикальной партии во главе с извест-
ным теоретиком центральноевропейского федерализма О. Яси
и ряд будапештских либеральных интеллектуалов. Стремясь
сохранить территориальную целостность исторической Вен-
грии, совет объявил о готовности к немедленным мирным пе-
реговорам с Антантой. По распоряжению новых властей вен-
герские части были отозваны с разваливающихся фронтов до-
мой. Между тем регент Венгрии эрцгерцог Иосиф Август
попытался привести к власти правительство, составленное из
умеренно-консервативных политиков (см. главу «Габсбурги
на войне»), но эта попытка окончилась неудачей и привела к
революционному взрыву.
31 октября на улицы Будапешта вышли многотысячные
толпы горожан и вернувшихся с фронта солдат, требовавшие
перехода власти к Национальному совету. В городе происхо-
дили грабежи и убийства — в частности, жертвой бунтующих
гонведов стал экс-премьер И. Тиса, растерзанный в собствен-
ном доме. «Революция астр» (эти осенние цветы, которыми
украшали свои кепи революционные солдаты, стали симво-
лом событий 31 октября) принесла «красному графу» Кароли
кресло премьера, хотя он сам не одобрял действия участников
беспорядков. 3 ноября Венгрия заключила в Белграде переми-
рие с Антантой, но командующий союзными войсками на
Балканах французский генерал Франше д’Эспере своеобраз-
но толковал это соглашение: его подразделения продолжали
продвигаться в глубь венгерской территории. 10 ноября в вой-
ну против центральных держав (одна из которых уже не суще-
ствовала, до капитуляции же второй оставалось несколько
часов) формально снова вступила Румыния, чьи войска, поч-
ти не встретив сопротивления, заняли Трансильванию. Все
попытки правительства Кароли договориться со словацкими,
румынскими, хорватскими и сербскими представителями о
сохранении единства Венгрии при условии предоставления ее
народам широкой автономии закончились неудачей.
16 ноября 1918 г. Венгрия была провозглашена республи-
.........561
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
кой, Кароли стал ее президентом. Однако будущее нового го-
сударства оставалось неясным. С одной стороны, в самой
Венгрии продолжалась ожесточенная борьба различных по-
литических группировок — от консерваторов-монархистов до
левых социалистов и быстро набиравших силу коммунистов.
С другой стороны, трудно было предсказать, что вообще оста-
нется от венгерского государства после того, как будет заклю-
чен мир; к началу заседаний Версальской конференции в ян-
варе 1919 г. Венгрия де-факто утратила более половины своей
предвоенной территории и населения. Федеративный проект,
выдвинутый осенью 1918 г. О.Яси и поддержанный М.Каро-
ли, появился слишком поздно, когда политические лидеры
«непривилегированных» народов королевства уже не считали
необходимым сохранение исторической Венгрии. Более того,
в действиях многих югославянских, словацких и румынских
политиков того времени было заметно желание отомстить ма-
дьярам за притеснения эпохи дуализма.
Подобно тому, как император Карл платил по историческим
счетам Франца Иосифа и его советников, венгерские либералы,
пришедшие к власти осенью 1918 г., расплачивались за ошибки
своих предшественников — консервативной аристократии, на-
ционалистической интеллигенции и других твердокаменных
сторонников принципа дуализма. Позднее, в эмиграции, Оскар
Яси с горечью вспоминал о крахе своего проекта «Придунайских
Соединенных Штатов»: «Я считал... первейшим долгом показать
миру, что осуществление империалистических предложений о
разделе Венгрии не привело бы к разрешению проблемы межна-
циональных отношений и лишь заменило бы прежний сепара-
тизм новым; и что гарантии лучшего, более справедливого уст-
ройства предоставила бы лишь естественная автономия каждого
народа и союз этих самоуправляющихся наций на основе всеоб-
щего равноправия» (Jaszi О. Revolution and Counter-Revolution in
Hungary. L., 1924. P. 58).
История создания и краха «версальской системы» в меж-
военной Центральной и Восточной Европе доказала, что Яси
был прав. Однако и он не учел один важный момент: в эпоху
национализма мирное сосуществование небольших цент-
ральноевропейских и балканских народов было возможно
----
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
лишь до тех пор, пока их объединял мощный наднациональ-
ный фактор, каковым являлась династия Габсбургов и со-
зданное ею уникальное государство. Габсбургская монархия
была важна для Центральной Европы не в качестве государст-
венно-правового принципа или олицетворения многовековой
исторической традиции, а прежде всего как интегрирующая
сила, способная более или менее успешно представлять инте-
ресы всех своих подданных, сглаживать и уравновешивать по-
литические, этнические и религиозные противоречия. Крах
государства Габсбургов привел к тому, что в центральноевро-
пейском регионе словно бы распахнулся гигантский ящик
Пандоры, из которого вырвались давние обиды и предрассуд-
ки, взаимная зависть, неприязнь и ненависть.
* * *
Впрочем, в конце октября 1918 г. императорская админи-
страция формально еще продолжала существовать. 25 октября
Карл I назначил своим последним премьер-министром либе-
рального австрийского профессора Г.Ламмаша. Министром
иностранных дел стал Д.Андраши-младший, сын знаменито-
го венгерского политика эпохи Франца Иосифа. Они не успе-
ли, да уже и не могли предпринять какие-либо заметные по-
литические шаги. Андраши, правда, обеспечил дипломати-
ческие формальности, необходимые для начала переговоров о
перемирии. Ламмашу же оставалось лишь содействовать то-
му, чтобы власть перешла от Габсбургов в иные руки мирным
путем. Агонию монархии было уже не остановить.
При этом в высших слоях общества еще оставалось немало
монархистов, готовых прийти на помощь Габсбургам. Например,
«лев Изонцо» фельдмаршал С. Бороевич, находившийся в Кла-
генфурте, располагал определенным количеством войск, кото-
рые сохранили дисциплину и верность присяге. Бороевич был
готов идти с этими войсками на Вену и занять ее. Он дважды по-
сылал императору телеграммы с просьбой об аудиенции, но по-
лучил отказ: Карл, догадывавшийся о планах фельдмаршала, не
желал военного переворота и к тому же опасался, что действия
Бороевича приведут к кровопролитию в столице, где радикаль-
563
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
ные социал-демократы начали формирование своих вооружен-
ных отрядов — «рабочей гвардии». Подобную нерешительность
Карл I проявит и три года спустя, при попытке вернуть себе вен-
герский трон. Похоже, император предпочитал полагаться не на
штыки последних верных ему батальонов, а на неисповедимую
волю Господню.
10 ноября после переговоров премьер-министра Г. Лам-
маша'с представителями Национального собрания Немецкой
Австрии стало ясно, что на предстоящем голосовании по во-
просу о будущем государственном устройстве большинство
депутатов выскажется в пользу республики. Социал-демокра-
ты и часть националистов требовали отречения Карла I. На
следующий день Ламмаш и министр внутренних дел Ф.Гайер
приехали в Шёнбрунн. Прочитав проект манифеста, предло-
женного ему министрами, император воскликнул: «Но это же
отречение!» Ламмаш, Гайер и секретарь императора К.Верк-
ман убеждали его в том, что на самом деле разработанный ими
документ предполагает отказ Карла не от короны, а от участия
в государственных делах, что оставляло Габсбургам возмож-
ность вернуться на трон в будущем, когда обстановка станет
более благоприятной. Император стоял на своем: монарх не
вправе отказываться от короны, данной ему Богом.
Присутствовавшая на переговорах Зита решительно и весь-
ма эмоционально поддержала мужа. «Нет, Карл! — кричала
императрица. — Лучше погибнуть! Потом придет Отто...
А если умрем мы все — есть еще другие Габсбурги!». Нужно от-
дать должное мужеству Зиты: ее фраза о смерти вовсе не была
бахвальством. Габсбурги отлично знали о судьбе Николая II и
его семьи, расстрелянных большевиками всего четыре месяца
назад, а одним из главных аргументов Ламмаша и Гай ера в
пользу подписания манифеста была именно забота о безопас-
ности монарха, его жены и детей. В разговор вновь вступил
Веркман; он убеждал Карла и Зиту, что манифест не будет оз-
начать отречения, и намекал на то, что отказ императора под-
писать документ может привести к штурму Шёнбрунна «рабо-
чей гвардией». «Сегодня всюду царит безумие, — произнес
императорский секретарь. — В сумасшедшем доме государей
нет. Вашему Величеству нужно подождать, пока народы при-
564
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
дут в себя. Этот путь манифест оставляет открытым. Подпи-
шите, Ваше Величество...»
Возможно, эти слова стали решающими. Воля Карла и Зи-
ты к сопротивлению была сломлена. Последний Габсбург по-
ставил подпись под документом, в котором значилось: «С мо-
мента вступления на трон Я неустанно пытался избавить свои
народы от бед войны, в начале которой нет Моей вины. Не
колеблясь, Я восстановил конституционный порядок и от-
крыл всем народам путь к самостоятельному развитию. Руко-
водствуясь, как и прежде, неизменной любовью ко всем Моим
народам, не желаю, дабы Моя особа служила препятствием на
пути их свободного развития. Заранее признаю решение, ко-
торое примет Немецкая Австрия о своем будущем государст-
венном устройстве. Народ посредством своих представителей
взял власть в собственные руки. В связи с этим Я отказываюсь
от участия в государственных делах в какой-либо форме, од-
новременно освобождая от обязанностей назначенное Мной
австрийское правительство. Пусть народ Немецкой Австрии
создаст новый [государственный] порядок и объединится во-
круг него. Счастье Моих народов всегда было Моим самым
горячим желанием. Только внутренний мир способен зале-
чить раны, нанесенные войной. Карл. Вена, 11 ноября 1918 го-
да». На следующий день Немецкая Австрия была объявлена
республикой.
13 ноября в Вену из Будапешта приехала делегация прави-
тельства Венгрии — с требованием отречения Карла IV от
венгерской королевской короны. Последовал отказ, но на сей
раз переговоры были недолгими: Карл согласился подписать
манифест, подобный обнародованному в Австрии. С фор-
мально-правовой точки зрения он, однако, остался императо-
ром и королем, поскольку отказ от участия в государственных
делах не был равнозначен отречению от титула и полномочий
монарха. Последний Габсбург «лишь» приостановил исполне-
ние этих полномочий — но, несомненно, рассчитывал вер-
нуться к власти. Эта надежда не покидала его и после того, как
23 марта 1919 г. по настоянию австрийского республиканско-
го правительства и с согласия держав Антанты императорская
семья была вынуждена покинуть родину и перебраться в Швей-
565
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
царию. Карл Первый и Последний ни на минуту не допускал
мысли о том, что многовековое царствование династии Габс-
бургов кончилось навсегда, а он сам, 32-летний молодой че-
ловек, — уже не более чем часть европейской истории.
В тот день на пограничной станции Фельдкирх находился
австрийский писатель Стефан Цвейг, в отличие от императо-
ра, возвращавшийся на родину из Швейцарии. Позднее он
вспоминал: «Медленно, можно даже сказать — величественно
приближался поезд, особый поезд, не старый, поблекший от
дождей обычный пассажирский состав, а черные, широкие
салон-вагоны. Паровоз остановился. По рядам людей, нахо-
дившихся на платформе, пробежал вздох — а я все еще не по-
нимал, почему. Как вдруг за окном вагона я увидел императо-
ра Карла, последнего австрийского императора, и его одетую
в черное супругу, императрицу Зиту. Я окаменел: последний
император, наследник габсбургской династии, семьсот лет
правившей этой страной, покидает империю! Несмотря на
отказ от формального отречения, республика позволила ему
уехать со всеми почестями — или скорее он сам добился это-
го. Это был исторический момент — огромное потрясение для
того, кто вырастал в империи, чья первая песня в школе была
об императоре, кто затем в армии клялся в «верности на земле,
на море и в воздухе» этому человеку, который теперь в обыч-
ном штатском костюме серьезно и задумчиво смотрел из окна
Вагона... Славная череда Габсбургов, которые из века в век
передавали друг другу императорский скипетр, в этот момент
подошла к концу».
ЭПИЛОГ, ИЛИ ЖИЗНЬ ПОСЛЕ СМЕРТИ
(1919 - НАЧАЛО XXI В.)
Итак, к началу 1919 г. Австро-Венгрия была стерта с карты
Европы. На ее месте возникли несколько новых государств,
причем большинство из них (Чехословакия, Югославия и Ру-
мыния, расширившая свою территорию за счет Трансильва-
нии) были многонациональными и очень скоро столкнулись с
теми же проблемами, что и их предшественница. «Версаль-
ская система», пришедшая на смену монархии Габсбургов в
566 ----
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
качестве альтернативного способа политической организации
пространства Центральной Европы, выстраивалась в течение
нескольких лет, но ее вопиющие недостатки проявили себя
уже в 20-е гг. (подробнее см. ниже).
По мере того, как становилось ясно, что пестрая мозаика
небольших, не слишком влиятельных политически и, за ис-
ключением ЧСР, слабых экономически государств не прине-
сла региону ни мира, ни стабильности, возникла потребность
в переосмыслении исторического опыта Австро-Венгрии и
анализе причин ее крушения. Эта задача не утраила своей акту-
альности (скорее наоборот) и позднее, когда Центральная Ев-
ропа стала жертвой чужеземной экспансии, вначале герман-
ско-нацистской, затем советско-коммунистической. Весьма
важной представляется проблема исторического наследия ду-
найской монархии и сейчас, когда интеграционные процессы
в Европе ставят вопрос о формах и способах взаимодействия
народов с разной историей и культурой, неодинаковыми по-
литическими традициями и уровнем экономического разви-
тия. Сегодняшний Европейский союз — конфедерация наци-
ональных государств, понемногу перерастающая в федера-
цию, — вполне мог бы избрать своим лозунгом девиз Франца
Иосифа — Viribus unitis («Совместными усилиями»), В этих
условиях возросший интерес к истории государства Габсбур-
гов, его успехам и провалам представляется вполне естествен-
ным.
Был ли неизбежным крах дунайской монархии? Единого
мнения по этому вопросу историки не выработали до сих пор.
Так, американский исследователь С.Вэнк, оценивая ее исто-
рический опыт, утверждает, что «габсбургская империя не
способна преподать нам позитивные уроки того, как следует
улаживать этнические конфликты и строить наднациональ-
ное государство... Опыт монархии Габсбургов дает больше пре-
достережений, чем примеров для подражания (more «don’t»s
than «do»s)» (Wank S. The Nationalities Question in the Habsburg
Monarchy: Reflections on the Historical Record// Published by Cen-
ter for Austrian Studies. Working Paper 93-3. April 1993; cm.
http://www.cas.umn.edu/wp933.htm). Подобный взгляд на госу-
дарство Габсбургов характерен и для А. Дж. Тэйлора: «Монар-
567
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
хия не была решением (национального вопроса в Централь-
ной Европе. — Я. Ш.); она являлась следствием скепсиса по
отношению к возможности найти такое решение, из-за чего
продлевалось существование... институтов, давно утративших
моральную легитимность... Габсбурги оставили [своим] наро-
дам в наследство две проблемы: внутреннюю — проблему
власти и внешнюю — проблему безопасности» (Taylor, 272).
А. Скед видит одну из важнейших причин краха монархии в
консервативно-династическом мышлении Габсбургов, от ко-
торого они не смогли отказаться до самой своей политичес-
кой смерти: «Габсбургская империя являлась прежде всего
династическим владением, Hausmacht. Ее raison d’etre было
создание фундамента для политических амбиций... габсбург-
ского императора... Обязанностью же последнего было гаран-
тировать сохранность всех [подвластных] территорий — или
по крайней мере найти адекватную замену в случае потери той
или иной из них, — бороться за удержание унаследованных
земель и по возможности расширять это наследие» (Sked, 302).
Прямо противоположную позицию занимает, например,
И. Деак. Отмечая, что Габсбурги на протяжении многих деся-
тилетий занимались, причем не без успеха, разрешением про-
блем межнациональных отношений и региональной безопас-
ности, венгерский исследователь утверждает, что в истории
Австро-Венгрии «мы можем найти позитивный опыт, в то
время как история национальных государств, возникших в
Центральной и Восточной Европе после 1918 г., лишь пока-
зывает, чего следует избегать» (Deak, 9). Российский историк
Т. Исламов, приводя слова Франца Иосифа о том, что Австро-
Венгрия «представляет собой аномалию в современном
мире», тем не менее подчеркивает, что «разумной, приемле-
мой для всех Народов Средней Европы альтернативы этой
«аномалии» не нашлось. На развалинах многонациональной
империи возникли новые государства, тоже многонациональ-
ные, за исключением Австрии и Венгрии. Только гораздо бо-
лее хилые и беззащитные перед лицом внешних угроз» (Исла-
мов. Австро-Венгрия в Первой мировой войне, 46). «3 ноября
[1918 года] империя Габсбургов... перестала существовать. Ее
568........
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
исчезновение стало катастрофой для придунайской Европы и
Европы в целом, — считает французский исследователь
Ж. Беранже. — Новое устройство («версальская система». —
Я.Ш.) создало больше проблем, чем разрешило. Распад [Ав-
стро-Венгрии] стал результатом преднамеренной акции и не
был обусловлен исключительно усталостью народов монар-
хии и обидами определенных национальных групп — пусть
даже вполне обоснованными» (Berenger, 284). Неоднократно
цитировавшаяся мной полемическая работа Ф.Фейтё «Реквием
погибшей империи» вообще целиком посвящена обоснова-
нию тезиса о том, что жизнеспособное габсбургское государ-
ство было преднамеренно разрушено победившей Антантой,
которая стремилась либерализовать и «республиканизиро-
вать» всю Европу — причем, по мнению Фейтё, выдающуся
роль в этом процессе сыграли масонские ложи (см. Fejto, 202—
232).
Вопрос о том, распалась ли дунайская монархия естест-
венным путем или же была разрушена благодаря тому, что
Вильсон, Клемансо и Ллойд-Джордж отдали ее на откуп на-
ционал-радикалам, тесно связан с общей оценкой историчес-
кой роли государства Габсбургов. Как правило, сторонники
теории заговора Антанты и националистов против австрий-
ского дома настаивают на том, что у Австро-Венгрии могло
быть будущее, а ее сохранение привело бы к созданию гармо-
ничной федерации, способной обеспечить безопасность и
стабильное развитие населяющих ее народов. Их оппоненты,
наоборот, полагают, что случившееся в 1918 г. стало логичес-
ким завершением многолетнего процесса распада габсбург-
ской империи, которая не могла дать адекватный ответ на вы-
зовы новой эпохи. Однако при всем разнообразии мнений,
касающихся исторической роли государства Габсбургов и его
наследия, можно выделить два основных подхода, которые
определяют позицию тех или иных специалистов, а вместе с
ними — широкого круга интересующихся историей и совре-
менностью Центральной Европы.
«Скептики» — назовем их так — как правило, исходят из
представления о естественности распада любой империи, по-
569
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
нимаемой как крупное многонациональное государство, воз-
никшее в результате военной экспансии и объединенное
сильной централизованной авторитарной властью. Империи,
будучи архаичными моноцентристскими образованиями, об-
речены на вымирание — такое представление довольно проч-
но закрепилось в исторической и политологической литера-
туре конца XX столетия, в первую очередь западной. Особен-
но распространенными стали подобные оценки после распада
СССР, который многие поспешили назвать «последней импе-
рией» (несмотря на то, что по меньшей мере два благополучно
существующих государства, США и Китай, обладают боль-
шинством имперских признаков). Вполне естественно, что
эта теория, в которой слышны отзвуки либерально-позити-
вистского подхода к историческим проблемам, отдает пред-
почтение национальному государству как «форме политичес-
кой организации, обеспечивающей данной нации психологи-
ческие, социальные и экономические преимущества» (Wank.
The Nationalities Question...). Поскольку национальное госу-
дарство воспринимается «скептиками» как явление опять-
таки естественное для современной эпохи (XIX—XX вв.), не-
удивительно, что габсбургская монархия кажется им нелепым
анахронизмом, т.к. ее идеология представляла собой «скорее
феодально-династическую концепцию, нежели современную
идею международной организации, основанной на призна-
нии независимости национальных политических образова-
ний» (ibidem).
При этом из поля зрения «скептиков» выпадает факт, ко-
торый представляется мне чрезвычайно важным для понима-
ния природы государства Габсбургов и причин его гибели:
после компромисса 1867г. дунайская монархия перестала быть
империей. Как указывалось выше (см. раздел'VII, главу «Не-
святое семейство»), битва при Садовой и Ausgleich покончи-
ли, с одной стороны, с многовековыми притязаниями авст-
рийского дома на главенство в Германии, с другой — с габс-
бургским абсолютистским централизмом, лебединой песней
которого был режим А. Баха и его чуть более либеральная мо-
дификация при А. Шмерлинге. Миссия Австрии как христи-
570 - ----
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
анской империи, «щита Европы» против турок была успешно
выполнена еще раньше — в конце XVII — начале XVIII в.
Вместо мессианского послания, которое несет с собой любая
империя, Габсбургам в конце XIX столетия досталась гораздо
более скромная, хоть и немаловажная, функция основного
интегрирующего фактора на центральноевропейском про-
странстве. Империя без универсализма, без имперской мис-
сии — нонсенс, и этот факт, наряду с преобразованием в 1867 г.
государственного устройства монархии в духе умеренной де-
централизации и либерализации, заставляет считать Австро-
Венгрию постимперским государством. Конечно, множество
имперских пережитков до самого конца сохранились в ее го-
сударственной системе, а внешняя политика габсбургского
государства даже в начале XX столетия стояла на фундаменте,
заложенном еще Кауницем и Меттернихом. Тем не менее
нельзя говорить о том, что монархия представляла собой «об-
реченный анахронизм» (Williamson, 4), поскольку государст-
во, не утратившее способность к поступательному развитию
(этапами которого можно считать и Ausgleich, и Нагодбу, и
межнациональные компромиссы в Моравии и Буковине), не
может считаться обреченным.
Становится также понятно, почему дуалистическая монар-
хия, в отличие от «Священной Римской империи» и от Австрий-
ской империи при Меттернихе, не имела четко выраженной
Staatsidee (если не считать таковой принцип верности государю и
династии): постимперское государство — это всегда переходная
стадия на пути от империи к иной форме политической органи-
зации; это нечто неустоявшееся, подверженное изменениям; это
скорее процесс, чем явление. Дуализм и был таким процессом,
промежуточной моделью государственного устройства. Новой
же формой, в которую должно было вылиться постимперское
развитие народов Центральной Европы в начале XX в., могла
стать или разрозненная мозаика национальных и многонацио-
нальных государств (что и случилось после Первой мировой вой-
ны), или демократическая федерация придунайских народов,
объединенная уже не только династическим принципом и общей
историей, но и осознанием необходимости регионального един-
571
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
ства в целях обеспечения безопасности и стабильного развития
каждой нации.
Важность создания такой федерации сознавали и многие
политические противники Габсбургов. «Необходимо... со-
вместное выступление этих (центральноевропейских. — Я.Ш.)
народов с единой программой, — писал в 1917 г. один из дея-
телей польского национально-освободительного движения
С.Грабский. — Чтобы Западная Европа увидела, что эти наро-
ды находятся в согласии, и их освобождение явится гарантией
постоянного мира». Такой же подход был характерен и для
Т.Г.Масарика, который попытался в 1918—1919 гг. создать
Демократическую федерацию центральноевропейских наро-
дов. Выше упоминалось и о проекте «Придунайских Соеди-
ненных Штатов», разработанном венгром О. Яси. Но все эти
планы остались на бумаге: с утратой главной интегрирующей
силы, которой на протяжении нескольких веков являлись
Габсбурги, народы Центральной Европы оказались заложни-
ками собственных националистических страстей. «Династи-
ческая империя стягивала центр Европы, как гипс стягивает
сломанную конечность; хотя для того, чтобы конечностью
можно было двигать, гипс нужно снять, само его устранение
не гарантирует выздоровления» (Taylor, 212).
Главная проблема Австро-Венгрии заключалась в том, что
постимперская стадия в ее развитии чрезмерно затянулась. На
протяжении полувека Габсбурги боялись сделать решающий
шаг к замене дуализма полноценным федеративным устройст-
вом, к превращению постимперского конгломерата народов,
объединенных государственно-правовыми рамками габсбург-
ской монархии, в сообщество национальных государств,
сильное своим единством в многообразии. Причиной этого был
как консерватизм самой династии, так и чрезвычайная разно-
родность подвластных ей народов. Последняя создавала опас-
ную иллюзию того, что народами менее развитыми в полити-
ческом, хозяйственном и культурном отношениях (таковыми
до самого конца эпохи дуализма оставались, например, слова-
ки, русины и трансильванские румыны) можно управлять с
помощью народов, обладающих более развитой политичес-
572...........' ' ' ' ...... ................
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
кой и правовой культурой (немцев, венгров и галицийских
поляков). С теми же, кто находился «посередине», между двумя
указанными категориями, как, например, чехи, сербы или хор-
ваты, династия, похоже, и вовсе не знала что делать, ограничи-
ваясь тактическими уступками и с разной степенью искуснос-
ти применяя по отношению к ним политику кнута и пряника.
Такое положение, конечно, не могло сохраняться вечно.
Крах монархии вплоть до Первой мировой войны не пред-
ставлялся неизбежным, хотя предпосылки к нему существо-
вали давно. Можно сказать, что распад Австро-Венгрии «был
тенденцией, а не судьбой» (Fejto, 244). Однако после рокового
шага, сделанного 28 июля 1914 г., тенденция стала стреми-
тельно превращаться в судьбу. Объявив войну Сербии, государ-
ство Габсбургов фактически совершило самоубийство. (Прав-
да, не исключено, что «^объявление войны в тех условиях тоже
могло оказаться самоубийственным.) С момента этого исто-
рического суицида до окончательной гибели Австро-Венгрии
прошло еще 4 года и 3 месяца — время, которое можно на-
звать периодом ее клинической смерти. Первые два военных
года еще давали надежду на возвращение к жизни: положение
на фронтах вплоть до Брусиловского прорыва не было для ав-
стро-венгерского оружия безнадежным, экономический кризис
не приобрел катастрофических масштабов, а внутриполити-
ческая ситуация оставалась относительно стабильной.
Судьба Австро-Венгрии.была решена во второй половине
1916 — начале 1917 г., когда произошло сразу несколько роко-
вых событий. Наступление русских войск в Галиции нанесло
невосполнимый ущерб военной мощи монархии, после чего
она окончательно превратилась из союзника Германии в ее
слабого сателлита; правительству не удалось предотвратить
резкое ухудшение экономической ситуации, что привело к
росту социальной напряженности; наконец, приход к власти
молодого императора Карла ознаменовался непродуманной и
слишком радикальной либерализацией, которая дестабили-
зировала внутриполитическую обстановку в стране. После па-
дения монархии в России и вступления в войну США миро-
вой конфликт приобрел идеологический характер, а наметив-
573
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
шийся военный и экономический перевес западных союзников
покончил с надеждами на благоприятный для центральных дер-
жав исход войны. Возможность заключения сепаратного мира
для Австро-Венгрии, попавшей в полную зависимость от Гер-
мании, отпала, и даже тот факт, что вплоть до лета 1918 г. Ан-
танта не заявляла о намерении ликвидировать государство
Габсбургов, на мой взгляд, ничего не меняет. Агония монар-
хии началась не после глупого поступка О. Чернина, вытащив-
шего на свет божий «аферу Сикстуса», а после смерти Франца
Иосифа и созыва рейхсрата Карлом I.
Логика дальнейших событий была логикой революции, в
ходе которой, с одной стороны, позиции монархического ре-
жима безнадежно ослабли, а с другой — требования полити-
ческих сил, добивавшихся устранения этого режима, стали
бескомпромиссно радикальными. Внутренние и внешние враги
монархии в 1917—1918 гг. объединили усилия — не благодаря
козням коварных масонов или иных заговорщиков, а в силу
неблагоприятных для Австро-Венгрии обстоятельств, глав-
ным из которых стало подчиненное положение дунайской
монархии по отношению к Германии. Покаянная поездка
Карла I к германскому кайзеру в Спа, призванная загладить
негативное впечатление от «аферы Сикстуса», обернулась за-
ключением Waffenbund’a, покончившего с Австро-Венгрией
как самостоятельным фактором европейской политики. Мо-
нархия, в 1914 г. начавшая войну во имя того, чтобы остаться
великой державой, эту войну проиграла уже в 1917 г. — при-
чем не Антанте, а своему германскому союзнику. «Полити-
ческие события лета и осени 1918 года представляют собой не
более чем отзвук трагедии, свершившейся ранее... Они не из-
менили конечного результата, который был предопределен»
(Капп, II, 278—279).
Положение бессильного германского сателлита, в кото-
ром оказалась монархия, лишило австрийских немцев какой-
либо заинтересованности в ее дальнейшем существовании:
для них естественным решением теперь представлялось вос-
соединение с Германией. (Неудивительно, что даже христи-
анские социалисты, традиционно лояльные Габсбургам, го-
574- ----
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
лосовали в ноябре 1918 г. за республику Немецкая Австрия,
надеясь на ее скорое слияние с немецким Vaterland’oM.) На-
против, для славян Австро-Венгрия утратила какую-либо при-
влекательность, поскольку из противовеса немецкому влия-
нию она превратилась в проводника этого влияния. Венгры,
которым дунайская монархия, быть может, была наиболее не-
обходима, оказались не в состоянии противодействовать столь
мощным центробежным силам. К тому же венгерская поли-
тическая элита к концу войны раскололась, и ее либеральная
часть некоторое время надеялась на сохранение исторической
«большой» Венгрии даже в случае ухода Габсбургов в полити-
ческое небытие.
Выдержать одновременное давление снаружи и изнутри
монархия уже не могла. Австрийскому дому пришлось уйти с
исторической сцены.
* * *
Республиканцы очень скоро дали понять низложенной
династии, что ее уход должен быть окончательным и беспово-
ротным. 3 апреля 1919 г. Национальное собрание Немецкой
Австрии приняло «закон о Габсбургах», которым «все монар-
хические права и остальные привилегии габсбургско-лота-
рингского рода и его членов прекращаются... на вечные вре-
мена». «В интересах безопасности республики, — говорилось
в тексте закона, — бывший монарх и его семья были высланы
из страны», поскольку «не отказались от принадлежности к
монархическому дому и всех связанных с этим претензий и не
приняли гражданство Австрийской республики». Действие
закона распространялось и на членов бурбонско-пармской
семьи — родственников императрицы Зиты. Имущество ко-
роны было конфисковано. С частной собственностью отдель-
ных Габсбургов дело обстояло сложнее: большая ее часть была
формально сохранена за ними, но пользоваться ею низложен-
ный император и его близкие, высланные из республики, не
могли. Были заморожены финансовые активы и ценные бу-
маги Карла, Зиты и их ближайших родственников, из-за чего
575
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
императорская семья в изгнании испытывала материальные
трудности.
Некоторые Габсбурги, впрочем, присягнули на верность
республике (среди них были, например, младшая дочь Франца
Иосифа Мария Валерия и дочь кронпринца Рудольфа Елизаве-
та). Они остались в Австрии и жили как обычные граждане. Меж-
ду тем законы, подобные австрийскому, были приняты в Чехо-
словакии и Югославии, где династию также лишили всех приви-
легий и прав собственности. Однако в Венгрии, где в 1920 г. была
формально восстановлена монархия, многие Габсбурги — на-
пример, семья эрцгерцога Фридриха — спокойно жили в своих
поместьях. Никаким преследованиям не подвергались и те род-
ственники бывшего императора-короля, кто еще раньше по тем
или иным причинам отказался от принадлежности к габсбург-
скому роду. Так, после падения монархии на некоторое время
вернулся в Вену, наверное, самый экзотичный Габсбург — Лео-
польд Вольфлинг, бывший эрцгерцог Леопольд Сальватор, пред-
ставитель тосканской линии габсбургско-лотарингского рода.
Покинув семью еще в 1902 г. (из-за многочисленных скандалов,
связанных с его странной личной жизнью — Леопольд был дваж-
ды женат на проститутках), бывший эрцгерцог сменил множест-
во профессий, был даже танцовщиком в мюнхенских ресторанах,
а позднее получил швейцарское гражданство. Чтобы поправить
свое финасовое положение, в начале 20-х гг. он написал воспо-
минания, в которых зло критиковал многих своих родственни-
ков и нравы венского двора. Судьба Л.Вольфлинга (он умер в
1935 г. в Берлине в большой бедности) часто служила критикам
династии как пример «упадка» и «морального разложения», яко-
бы царивших среди Габсбургов в последние годы их пребывания
у власти.
Невзгоды первых послевоенных лет и грабительский ха-
рактер Версальского, Лозаннского и Трианонского мирных
договоров, которые в 1919—1920 гг. стали фундаментом «вер-
сальской системы», привели к некоторому росту монархичес-
ких настроений в странах-преемницах габсбургского государ-
ства, прежде всего в Венгрии. Венгерский регент, адмирал
Миклош Хорти (последний командующий военно-морским
флотом монархии, переданным после войны Югославии), за-
576— ... .....................
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
вязал переписку с Карлом и уверял его в своей преданности.
В 1921 г. низложенный монарх дважды попытался вернуть се-
бе корону св. Стефана. Обе попытки потерпели неудачу глав-
ным образом из-за коварства Хорти, который изменил свою
позицию, решив не делиться властью с Габсбургами. Веро-
ломным оказалось и поведение французских правящих кру-
гов, которые вначале через своих представителей сообщили
Карлу, что Франция не против его реставрации в Венгрии, од-
нако в решающий момент поддержали противников послед-
него Габсбурга.
Тем не менее вторая попытка возврата на трон в октябре
1921 г. едва не завершилась удачей: части венгерской армии,
вставшие на сторону Карла, который вместе с Зитой прибыл в
Венгрию на самолете, находились в нескольких километрах
от Будапешта. Хорти был вынужден мобилизовать студентов,
прибегнув к откровенной лжи: регент уверял, что на город на-
ступают... чехословацкие войска и «коммунистические бан-
ды», которые «обманули нашего бедного короля». Главным
же аргументом, благодаря которому большая часть венгер-
ских политиков и армейское командование в конце концов не
поддержали Карла, явилось, очевидно, заявление британского
верховного комиссара в Будапеште Холера: «Англия никогда не
признает и не позволит восстановить власть Габсбурга, по-
скольку это чревато войной». У Лондона имелись свои резо-
ны: там опасались, что реставрация монархии приведет к вы-
движению требования о пересмотре Трианонского договора
(1920), по условиям которого историческая Венгрия переста-
ла существовать, а новая, национальная Венгрия вынуждена
была смириться с тем, что за ее пределами, в Румынии, Чехо-
словакии и Югославии, осталось около 30% всего мадьярско-
го населения.
Вдобавок нерешительный король, не желая кровопроли-
тия, упустил момент, когда его шансы на победу были весьма
высоки, и вскоре оказался в руках своих противников. 4 нояб-
ря 1921 г. Национальное собрание Венгрии под давлением
Хорти и представителей Антанты объявило о «прекращении
суверенных прав короля Карла IV» и действия Прагматичес-
577
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
кой санкции, связывавшей венгерский престол с габсбургско-
лотарингской династией. Номинально страна до 1944 г. оста-
валась монархией, но королевский трон пустовал; обязаннос-
ти главы государства исполнял регент Хорти. По решению
Антанты Карл и Зита были посажены на британский тепло-
ход; спустившись вниз по Дунаю, он вышел в море и 19 нояб-
ря доставил низложенного императора-короля на португаль-
ский остров Мадейра, который западные союзники определи-
ли ему в качестве места ссылки. Вскоре из Швейцарии на
Мадейру были доставлены дети монаршей четы.
Ловушка захлопнулась, но Карл очень скоро выскользнул
из нее — навсегда. Весной 1922 г. во время прогулки с детьми
он простудился, началось воспаление легких, и после двухне-
дельной агонии последний австрийский император и венгер-
ский король умер 1 апреля в возрасте всего лишь 34 лет. «Карл
Габсбург был грустным персонажем европейской истории, —
отмечает чешский историк И.Пернес. — Жизнь поставила его
в сложную ситуацию, из которой он не смог найти выхода,
поскольку оказался лицом к лицу с проблемами, которые
вряд ли сумела бы разрешить даже более сильная и энергич-
ная личность» (Pemes. Karel, Zita, Otto..., 12—13). Прах послед-
него коронованного Габсбурга до сих пор покоится на Мадей-
ре: в склепе церкви капуцинов в Вене установлен лишь его
мраморный бюст.
Императрица Зита, которой было суждено завидное дол-
голетие, пережила мужа на 67 лет. Эта энергичная женщина,
глубоко религиозная, но в то же время очень современная по
своему мировоззрению, посвятила себя воспитанию детей в
духе христианского гуманизма и терпимости. Наследнику
престола эрцгерцогу Отто, правда, с малых лет внушалось, что
рано или поздно он непременно вернется на трон предков, но
произойти это может, как объясняла сыну Зита, только в со-
ответствии с волей центральноевропейских народов. Дейст-
вительно, в середине 30-х гг., когда над Австрией начали сгу-
щаться тучи нацистской угрозы, популярность молодого
Габсбурга на родине достигла апогея. В стране возникли
многочисленные монархические организации, а многие ав-
578
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
стрийские города и поселки в знак симпатии и преданности
объявили Отто своим почетным гражданином.
В июле 1935 г. был отменен «закон о Габсбургах», динас-
тии вернули конфискованную собственность, а ее членам
было позволено вернуться в Австрию. Однако преемник авто-
ритарного канцлера Э. Дольфуса, убежденный монархист
К. Шушниг не спешил с реставрацией, поскольку опасался,
что в этом случае «третий рейх» немедленно атакует Австрию, о
чем прямо предупреждал Вену Гитлер. 12 февраля 1938 г. 25-лет-
ний Отто обратился к Шушнигу с предложением, формально
сохранив республику, объявить его, Отто, австрийским канцле-
ром. Шушниг ответил отказом, справедливо рассудив, что,
учитывая ярую ненависть нацистов к габсбургско-лотаринг-
скому дому, такой шаг «со стопроцентной уверенностью оз-
начал бы конец Австрии». Впрочем, судьба альпийской рес-
публики уже была решена: под давлением Гитлера Шушниг
был вынужден передать власть австрийским нацистам, и в марте
1938 г. произошел аншлюс — оккупация Австрии войсками
Германии и ее присоединение к «третьему рейху». Стоит от-
метить, что монархисты были одними из немногих австрий-
цев, протестовавших против этого. Впоследствии сотни сторон-
ников Отто оказались в нацистских тюрьмах и концлагерях;
среди них были и сыновья эрцгерцога Франца Фердинанда —
Макс и Эрнст фон Гогенберги, которые провели несколько
лет в Дахау.
В годы Второй мировой войны Зита, Отто и другие члены
императорской семьи активно боролись за то, чтобы после
освобождения Австрия была воссоздана как суверенное госу-
дарство. Не в последнюю очередь благодаря связям Габсбургов с
американскими правящими кругами восстановление независи-
мости Австрии было объявлено одной из целей антигитлеров-
ской коалиции в Московской декларации союзников, приня-
той 30 октября 1943 г. Габсбурги способствовали и налажива-
нию контактов между Западом и Венгрией, лидеры которой
М. Хорти и М. Каллаи предпринимали в 1943—1944 гг. попытки
договориться с Великобританией и США о сепаратном мире.
Однако по окончании войны, когда к власти в Австрии верну-
579
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
лись левые силы во главе с К.Реннером, Отто, прибывший на
родину, спустя несколько месяцев был вынужден снова уе-
хать, поскольку новое правительство восстановило «закон о
Габсбургах». В 1955 г. этот закон был включен в конституцию
Австрийской республики. К тому времени остальные земли,
находившиеся некогда под властью Габсбургов, оказались по
ту сторону «железного занавеса», под властью коммунисти-
ческих режимов, установленных в Венгрии, Чехословакии,
Польше, Румынии и Югославии при прямой или косвенной
поддержке сталинского СССР. Габсбургам пришлось распро-
щаться с мечтами о реставрации.
31 мая 1961 г. доктор Отто фон Габсбург (отныне он име-
новался только так) объявил об отказе от претензий на трон.
Он также обязался не участвовать в какой-либо политической
деятельности в Австрии. Его сестра Адельгейд так описывала
мотивы этого решения: «Мы стремились к реставрации, к
восстановлению монархии. Однако республика уже стала час-
тью жизни двух поколений австрийцев, и мы должны были
трезво и реалистически оценить ситуацию. Коль скоро, в духе
семейной традиции, мы хотели сделать что-то полезное для
Австрии, нам следовало приспособиться к особенностям ее
развития. Декларация об отречении... стала предпосылкой
для возвращения на родину». Но лишь спустя пять лет авст-
рийский конституционный суд разрешил Отто приехать в Ав-
стрию.
Тем не менее социалистическое правительство республи-
ки смотрело на бывшего наследника престола и его близких с
некоторым подозрением. Возможно, поэтому Отто выбрал в
качестве постоянного местожительства Баварию и в 1978 г.
получил гражданство ФРГ. О. фон Габсбург неоднократно из-
бирался депутатом Европарламента от баварского Христиан-
ско-социального союза. Он стал одним из основателей Па-
невропейского союза — общественной организации, ставя-
щей своей целью содействие интеграции европейских стран и
народов на основе христианских ценностей и умеренного
консерватизма. Эти идеи Отто развивал в своих трудах по ис-
тории и социальной философии.
580.......-.................... , „.........
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
В 1982 г., спустя 64 года после вынужденного отъезда, побы-
вала в Австрии и императрица Зита — несмотря на то что она ни-
когда не отрекалась от своих прав на корону. В том же году в
стране достаточно широко отмеЧался 90-летний юбилей Зиты.
Время залечило старые раны, избавив монархистов и республи-
канцев от давних предрассудков. Австрия изменилась, и ее граж-
дане теперь смотрели на супругу последнего императора как на
живое напоминание о великом прошлом страны, свидетельницу
многих важных событий и просто женщину, прожившую слож-
ную, но достойную и честную жизнь. Когда 14 марта 1989 г. Зита
скончалась, на ее похороны в Вене пришли десятки тысяч людей.
Последняя императрица заняла свое место в капуцинском скле-
пе рядом с остальными Габсбургами — увы, кроме собственного
супруга.
После падения коммунизма в восточной части Европы
Отто фон Габсбург, унаследовавший от матери необычайное
долголетие (сейчас ему 90 лет), посетил страны, входившие в
состав дунайской монархии, и был тепло встречен обществен-
ностью. В Венгрии и Чехословакии после 1989 г. даже возник-
ли монархические организации, однако их политическое вли-
яние оказалось крайне невелико. Бывший наследник трона и
его многочисленные потомки (в браке с принцессой Региной
Саксен-Майнингенской у Отто родились двое сыновей и пять
дочерей) давно уже расстались с мыслями о реставрации. Ку-
да больше их занимает будущее Европы, объединению наро-
дов которой посвятили свою жизнь многие поколения их вен-
ценосных предков. «Я — европеец, — заявил О. фон Габсбург
в недавнем интервью радиостанции «Свободная Европа», —
хотя, конечно, я очень связан с отдельными странами, в осо-
бенности с Венгрией и Австрией... Ощущение, что я выгнан
из родного дома, появилось у меня, когда мне пришлось по-
кинуть Европу — это было в 1940 году. Когда я приехал в Аме-
рику, там я действительно был на чужбине. Я помню один день
зимой 1943—1944 годов, когда я вернулся в Европу... Когда я
увидел с самолета Португалию, первые европейские города,
то почувствовал: я опять дома».
581
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
* * *
В отличие от потомков Карла I, судьбы народов Централь-
ной Европы в XX столетии оказались не слишком счастливы-
ми. Первая Австрийская республика (1918—1938) была госу-
дарством, раздираемым, с одной стороны, противоречиями
между различными политическими группировками, а с дру-
гой — охватившим общество после падения монархии острей-
шим кризисом идентичности. Австрийцы чувствовали, что
навсегда покинули один берег, но так и не пристали к друго-
му. Их миссия имперской нации окончилась неудачей, час-
тью же немецкого народа австрийские немцы не могли стать
не только по политическим причинам, но и в силу заметных
культурных отличий от немцев Германии. Авторитарный экс-
перимент Энгельберта Дольфуса поставил Австрию на грань
гражданской войны (в феврале 1934 г. в Вене шли бои прави-
тельственных войск с Шутцбундом — вооруженными отряда-
ми сторонников социал-демократической партии) и закон-
чился трагической гибелью самого канцлера в результате по-
пытки переворота, предпринятой австрийскими нацистами.
Умеренный Шушниг, как уже говорилось, не смог спасти стра-
ну от аншлюса.
Избавление от следов нацизма, экономический кризис, вос-
становление демократии и дальнейшие поиски собственного
лица в новой Европе — все это пережила Австрия после Второй
мировой. Наверное, этот процесс не завершен и по сей день.
Иначе на австрийской политической сцене в 90-е гг. XX в. не
возник бы феномен Йорга Хайдера — националиста и популис-
та, своеобразной карикатуры на лидера христианских социалис-
тов конца XIX в. Карла Люгера. Появление подобных политичес-
ких сил и фигур и их относительный успех свидетельствуют о
том, что в австрийском обществе далеко не все так благополучно,
как может показаться стороннему наблюдателю во время поезд-
ки в процветающую Вену, великолепный Зальцбург, уютный и
сытый Инсбрук или тихий Клагенфурт. Ксенофобские мотивы,
довольно часто звучащие в австрийской политике по отношению
к ближайшим соседям, в частности Чехии и Словении, показы-
вают, что определенная часть австрийцев «свела счеты с импер-
582
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
ским прошлым» весьма своеобразным способом, предпочтя про-
винциальный национализм роли связующего звена между наро-
дами региона, которую Австрия могла бы вновь сыграть сегодня,
оказав тем самым неоценимую услугу будущей единой Европе.
Увы, сейчас, в начале XXI в., об этом по-прежнему остается
только мечтать.
Не менее серьезным социальным и моральным кризисом
была охвачена в межвоенный период и Венгрия. В 1918—1920 гг.
страна пережила национальную катастрофу: на смену либе-
ральному правительству М. Кароли весной 1919 г. пришли
коммунисты во главе с Б. Куном, террористическую диктату-
ру которых сменил (при поддержке французских и румын-
ских войск) консервативный авторитарный режим М. Хор-
ти — И.Бетлена. В июне 1920 г. представители Венгрии были
вынуждены подписать катастрофический для страны Триа-
нонский мир. Вместо умиротворения этот договор — как, впро-
чем, и вся «версальская система» — привел лишь к росту ре-
ваншистских настроений: главной целью внешней политики
режима Хорти отныне стало возвращение населенных венгра-
ми территорий, отошедших по условиям мира к Чехослова-
кии, Румынии и Югославии. Трианонский договор явился
одной из основных причин того, что нормализация отноше-
ний между новыми государствами Центральной Европы ока-
залась невозможной, а Венгрия в конце 30-х гг. встала на путь
сотрудничества с гитлеровской Германией. Этот союз принес
хортистам кратковременный успех: в 1939—1941 гг. им уда-
лось при поддержке Гитлера вернуть северную Трансильва-
нию, населенные венграми районы Словакии и Воеводины, а
также Закарпатскую Украину. Однако разгром Германии и ее
сателлитов во Второй мировой обернулся для Венгрии восста-
новлением «трианонских» границ и приходом к власти ком-
мунистов — то есть, по сути дела, новой катастрофой, увен-
чанной в 1956 г. кровавым подавлением венгерского нацио-
нального восстания советскими войсками.
Последующие десятилетия «гуляшного коммунизма» при
Я.Кадаре сделали Венгрию наиболее благополучной из стран со-
циалистического лагеря, но не избавили ее народ от душевных
583
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
травм, полученных в 1918—1920, 1944—1948 и 1956 гг. И сегодня
эхо Трианона еще не угасло: отношения Венгрии с Румынией и
Словакией, где проживает немало венгров, по-прежнему трудно
назвать безоблачными. Однако гораздо большую проблему пред-
ставляет собой неблагоприятная психологическая атмосфера,
ставшая результатом столь частых надломов и катастроф. Конеч-
но, венгры в большинстве своем не накладывают на себя руки
из-за политики, но тот факт, что эта маленькая страна давно
удерживает мировое первенство по числу самоубийств на 100 ты-
сяч человек, говорит о многом...
Чехословакия, надежда и опора «версальской системы»,
единственная демократическая республика в межвоенной
Центральной и Восточной Европе, очень быстро преврати-
лась в Австро-Венгрию в миниатюре. Насильственное присо-
единение к ЧСР населенных немцами приграничных районов
Богемии, Моравии и Силезии, присутствие на юге Словакии
многочисленного венгерского меньшинства, оказавшегося в
чужом государстве в угоду стратегическим расчетам Праги и
ее западных союзников, наконец, навязчиво-патерналист-
ское отношение чешской политической и культурной элиты к
словацким «младшим братьям» — все это подрывало единство
Чехословакии и в конечном итоге привело ее к краху. Как от-
мечает британский социолог чешского происхождения Л. Го-
ли, «чехи воспринимали ее (республику. — Я.Ш) как инстру-
мент реализации собственных, чешских национальных инте-
ресов, и тогдашняя государственная национальная политика
полностью отражала этот подход. Чехи как нация действи-
тельно могли чувствовать себя свободными, поскольку теперь
делали другим то, что когда-то делалось по отношению к ним»
(HolyL. Malycesky clovek a skvely cesky ndrod. Praha, 2001. S. 57).
Борьба чешского и немецкого национализма разверну-
лась в ЧСР с еще большей остротой, чем во времена Австро-
Венгрии — с той лишь разницей, что отсутствие верховного
арбитра в лице императора превратило эту борьбу в жестокую
игру без правил. На победу в ней могла рассчитывать та из
сторон, за спиной которой стояли более мощные внешние
силы. До тех пор, пока западные державы, в первую очередь
584
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
Франция, пытались играть роль опекуна и покровителя моло-
дых государств Центральной Европы (впрочем, заранее разде-
лив их на «хорошие» и «плохие»: к первым относились страны
так называемой «малой Антанты» — Чехословакия, Югосла-
вия и Румыния; вторыми были Венгрия и Австрия), Прага
могла не слишком опасаться судетонемецкого, венгерского и
словацкого сепаратизма. Приоритеты чехословацкой дипло-
матии при ее бессменном руководителе Э. Бенеше были опре-
делены предельно четко: «ЧСР опирается на демократические
страны Антанты и те идеологические течения, которые по-
могли создать самостоятельное государство и построить «вер-
сальскую систему». Но политика «умиротворения» (арреасе-
ment), проводившаяся Парижем и Лондоном по отношению к
нацистской Германии в конце 30-х гг., привела к тому, что
Чехословакия оказалась брошена ими на произвол судьбы.
Мюнхенское соглашение и последовавшее расчленение ЧСР
в 1938—1939 гг. привели к возникновению у чехов «комплекса
поражения», подобного венгерскому.
Освобождение Чехословакии от нацистской оккупации со-
провождалось в 1945—1946 гг. массовым выселением из страны
(за сотрудничество с гитлеровским режимом) более чем двух
миллионов судетских немцев и нескольких сотен тысяч словац-
ких венгров — в соответствии с так называемыми «декретами Бе-
неша». Так возникла одна из самых болезненных проблем во вза-
имоотношениях центральноевропейских народов, которая то и
дело затрагивается политиками в Чехии, Словакии, Германии,
Австрии, Венгрии и служит дополнительным источником напря-
женности в регионе. Хотя вопрос о возвращении судетских не-
мцев и венгров в Чехию и Словакию уже не стоит, Прага и Бра-
тислава отказываются формально признать «декреты Бенеша»
недействительными, опасаясь имущественных претензий из-
гнанников, чья собственность в послевоенные годы была кон-
фискована. В свою очередь, судетонемецкие землячества в Гер-
мании и Австрии и поддерживающие их политики этих стран
пытаются связать вопрос об отмене «декретов Бенеша» и ком-
пенсации пострадавшим с перспективой приема Чехии и Слова-
кии в Европейский союз. К сожалению, с обеих сторон пока не
585
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
заметно стремления по-настоящему глубоко и беспристрастно
разобраться в этой проблеме — с тем, чтобы ко всеобщему согла-
сию и без ущерба для чьей-либо национальной гордости закрыть
столь неприятную главу центральноевропейской истории.
Наиболее печальные последствия имел распад Австро-
Венгрии для югославянских народов. Возникшая балканская
мини-империя Карагеоргиевичей была еще менее гармонич-
ным государством, чем дунайская монархия. Сербоцентризм
белградского режима уже в 20-е гг. привел к резкому росту
межнациональной напряженности в Югославии, результатом
чего явилась активизация радикально-националистических и
террористических группировок в Хорватии и Македонии
(причастных к убийству югославского короля Александра в
1934 г.). После 1929 г., когда королевский режим перешел от
умеренно либеральных к авторитарным методам управления
пестрым конгломератом югославянских земель, единство
Югославии поддерживалось главным образом силой. Неуди-
вительно, что в результате гитлеровской агрессии в 1941 г. ко-
ролевство Карагеоргиевичей ждала судьба Чехословакии —
расчленение. При этом возникшее под покровительством
Берлина «независимое» хорватское государство во главе с ли-
дером радикалов-усташей А.Павеличем стало не только пре-
данным сателлитом Гитлера, но и одной из самых кровавых
диктатур в и без того пропитанной кровью истории южных
славян.
Восстановление единства Югославии после Второй мировой
войны было прежде всего личной заслугой лидера коммунистов
Иосипа Броз Тито, который взял на вооружение интернациона-
листскую доктрину и использовал ее в целях завоевания и укреп-
ления личной власти. Конечно, Тито не бьи «последним Габс-
бургом», как утверждает А. Дж. Тэйлор, хотя югославский прези-
дент действительно «правил восемью народами, предложив им
«культурную автономию» и уравновешивая их взаимную непри-
язнь» (Taylor, 281). Если власть австрийского дома опиралась на
династический принцип и правовые нормы, сложившиеся в
XVI—XVIII вв. (главной из них была Прагматическая санкция),
то власть «красного маршала» базировалась главным образом на
586 ............. =====
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
его харизме, и коммунистическая идеология была здесь скорее
вспомогательным фактором. Неудивительно, что запаса проч-
ности балканской коммунистической империи, созданной Тито,
хватило лишь на 10 лет после смерти диктатора.
Второй и, видимо, окончательный распад Югославии в
начале 90-х гг. был, на мой взгляд, предопределен тем, что ни
Карагеоргиевичам, ни Тито не удалось преодолеть взаимное
отчуждение подвластных им народов, в первую очередь сер-
бов и хорватов, имеющее глубокие исторические корни —
еще более глубокие, чем отчуждение столь же этнически близ-
ких чехов и словаков, чья федерация распалась годом позже
югославской. Как отмечает российский балканист С.Рома-
ненко, «характерными чертами, определяющими региональ-
ную общность, являются общность судьбы и территории, не-
зависимо от этнического происхождения населения данной
территории, общность экономического уклада, общность со-
знания..., культуры, в том числе и политической... В период
новой истории регион Средней Европы во многом совпадал с
многонациональным и полиэтничным государством Габсбур-
гов» (Романенко С. От государства-региона к региону националь-
ных государств//Австро-Венгрия: интеграционные процессы...,
19—20). «Военная граница» XVI—XIX вв. являлась одновре-
менно и границей между двумя регионами, двумя наднацио-
нальными общностями, отличавшимися далеко не только
принадлежностью к западной или восточной ветви христиан-
ства. Глубокие культурные, политические, в какой-то мере и
экономические различия между центральноевропейским ре-
гионом, в рамках которого многие века находились хорват-
ские и словенские земли, и регионом балканским, в состав
которого входила большая часть земель, населенных сербами,
не могли исчезнуть вместе с Австро-Венгрией. Предпосылки
к распаду Югославии возникли уже 1 декабря 1918 г. — в день
ее создания. Но, конечно, бедой югославянских народов и
виной их политических лидеров является то, что этот распад
приобрел в начале 90-х г. минувшего века чрезвычайно крова-
вый и трагический характер.
587
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
* * *
Что же представляет собой Центральная Европа в начале
XXI столетия? Имеет ли смысл говорить о ней как об отдель-
ном регионе сейчас, когда интеграционные процессы в Ста-
ром Свете понемногу приобретают общеевропейский характер?
В какой форме наследие Габсбургов пережило восемь с лиш-
ним десятилетий, отделяющих нас от распада Австро-Вен-
грии, и пережило ли вообще? В исторической и политической
литературе, в том числе российской, можно порой встретить
весьма скептические суждения о Центральной Европе как «не
о понятии..., но о теме... по аналогии с музыкальной темой,
которую можно подвергать бесконечным вариациям» (Миллер
А. Тема Центральной Европы: история, современные дискурсы и
место в них России// Новое литературное обозрение. 2001. № 52.
Цит. по Интернет-версии: http://magazines.russ.ru/nlo/2001/52/
mill-pr. html). Действительно, существует множество интер-
претаций исторического опыта, настоящего и перспектив
этого региона, даже самих его границ; есть немало правды и в
утверждении, что «главная функция... концепций [Централь-
ной Европы] состоит именно в исключении или в ранжировании
конкурентов, соревнующихся за привилегированное положе-
ние в отношениях с Западом» (там же). И все же представление
о Центральной Европе как некоем фантоме, нагромождении
мифов и теоретических построений, обусловленных отчасти
старыми (в том числе антироссийскими) предрассудками, от-
части соображениями практической политики, стратегичес-
кой целью которой во всех странах региона сейчас является
сближение с Западом и интеграция в рамках Европейского
союза, — такое представление кажется нам чрезвычайно уп-
рощающим ситуацию.
Центральная Европа (Центрально-Восточная, Средняя —
о терминологическом разнообразии применительно к этому
региону уже шла речь во введении) — не просто географичес-
кое понятие, но историческая и геополитическая реальность.
Различия в культурном, хозяйственном и политическом раз-
витии центральноевропейских народов, с одной стороны, и
588
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
их западных и восточных соседей — с другой, наметились еще
в позднем средневековье, но проявились в полной мере толь-
ко в XV — начале XVII вв. Свою роль здесь сыграло множест-
во факторов, подробный анализ которых не входит в число
задач, поставленных перед собой автором этих строк. Отме-
тим лишь некоторые такие факторы:
определившаяся еще на заре средневековья, в эпоху хрис-
тианизации, принадлежность стран и народов региона к сфере
духовно-религиозного, политического и культурного влияния
западноевропейской цивилизации (влияние восточнохристи-
анское, византийское, распространялось на Русь и Балканы);
турецкая экспансия, итогом которой явилось, с одной
стороны, дальнейшее укрепление политических, культурных
и духовных связей народов региона с остальной христианской
Европой, а с другой — глубокий экономический и культур-
ный упадок Центральной Европы, превративший ее в пери-
ферию западного мира, огромную пограничную полосу, жи-
вущую в постоянном страхе перед новым нашествием с юго-
востока;
формирование российского государства — великой пра-
вославной державы, перенявшей у Византии не только духов-
но-религиозную основу своей культуры, но и мессианскую
имперскую идею, отделявшую Русь от западнохристианского
мира, в том числе и от Центральной Европы;
наконец, концентрация власти в придунайской Европе в
руках династии Габсбургов, создавшей политические и госу-
дарственно-правовые рамки центральноевропейского регио-
на (этот процесс был увенчан в начале XVIII в. принятием
Прагматической санкции сословными собраниями всех габс-
бургских земель).
Сильнейший импульс укреплению этих рамок дала Трид-
цатилетняя война, в результате которой Габсбурги были вы-
нуждены расстаться с мечтой об imperia universalis и скон-
центрироваться на укреплении своей власти в наследствен-
ных землях, из причудливого нагромождения которых в
XVII—XVIII вв. выкристаллизовалась дунайская монархия.
Уровень хозяйственного, культурного и политического разви-
589
Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ, д
тия различных провинций монархии оставался неодинако-
вым до самого конца ее существования, менялись формы и
методы государственного управления, медленно и тяжело шел
процесс социальной модернизации — но само существование
габсбургского государства создало ту «общность судьбы» его
народов, которая до сих пор определяет их принадлежность к
центральноевропейскому региону. «Родовыми чертами» Цент-
ральной Европы, которые появились в результате многолет-
него совместного существования народов региона, можно
считать, в частности, неравномерность экономического раз-
вития многих областей, возникшую как следствие разделения
труда в рамках центральноевропейского рынка, который
сформировался при Габсбургах; выдающуюся роль консерва-
тивных и традиционалистских течений в политико-идеологи-
ческом спектре стран региона (за исключением Чехослова-
кии, стабильные демократии возникли в Центральной Европе
только после крушения коммунизма); наконец, «коктейль
культур», взаимопроникновение традиций, нравов и культур-
ных дискурсов, возникшее в регионе еще в XVIII—XIX вв., т. е. в
эпоху, когда культуры большинства европейских народов ба-
зировались на строго национальном фундаменте.
Ко всему перечисленному можно добавить также «а) хрони-
ческую роль аутсайдеров великих держав; б) острый дефицит
жизненно важных для индустриального развития сырьевых ре-
сурсов; в) основной театр военных действий в двух мировых вой-
нах; г) водораздел основных ветвей христианской культуры —
католической и православной; д) психологию исторического фа-
тализма» (Левяш И. Средняя Европа: структуро й геополитический
выбор // Политические исследования. 1995. Ns 1. С. 59). Замечу,
что пункты «а», «д» и отчасти «в» появились только в XX столе-
тии и стали прямым следствием распада дунайской монархии,
которая, будучи в XIX—XX вв. единственной наднациональной
великой державой, обеспечивала относительную безопасность
региона. Оказавшись раздробленной, Центральная Европа неиз-
бежно должна бьиа стать и стала жертвой экспансии двух сосед-
них великих держав — Германии и России. Вдобавок, как спра-
ведливо заметила бывший генеральный секретарь Совета Евро-
590
Часть вторая. ИМПЕРИЯ
пы К. Лалюмьер, «пятьдесят лет стабильности и демократии на
Западе дали возможность выйти за рамки модели государства-
нации, в то время как на востоке [Европы] пятьдесят лет диктату-
ры... повернули самосознание... обратно к вопросам этнической
и национальной идентичности» (Lalumiere С. The Council of Euro-
pe ’s Place in the New European Architecture//NATO Review. 1992. Vol.
40. No. 5. P. 8). Напрашивается, впрочем, небольшая поправка:
не 50, а более 70 лет — поскольку межвоенный период был, несо-
мненно, триумфом идеи «государства-нации» в Центральной Ев-
ропе.
После 1989 г. маятник истории, похоже, качнулся в дру-
гую сторону. Хотя европейская интеграция — уравнение со
многими неизвестными, ясно, что для Центральной Европы
общая стратегическая цель, каковой с начала 90-х гг. является
взаимодействие с западноевропейскими партнерами в рамках
Европейского союза, означает и необходимость возобновле-
ния широкомасштабного регионального сотрудничества.
Фактически такое сотрудничество возобновлено впервые со
времен государства Габсбургов (если не считать вынужден-
ной, навязанной советским «старшим братом» кооперации в
рамках Варшавского договора и СЭВ). Механизмы взаимо-
действия созданы — можно вспомнить «вышеградскую чет-
верку», Центральноевропейское экономическое совещание и
другие региональные организации. Однако необходимость
более тесных контактов между странами региона становится
все более очевидной по мере того, как проходит эйфория пер-
вых посткоммунистических лет.
Центральная Европа понемногу учится более реально
смотреть на вещи. К ее народам понемногу приходит понима-
ние того, что единой Европы, о которой в последние годы
столько сказано и написано, пока нет, и появится она не скоро.
(Даже формальное вступление в ЕС первой группы централь-
ноевропейских стран, намеченное на 2004 г., в этом отношении
мало что изменит: как показывает опыт дунайской монархии,
подлинного единства народов порой не удается достигнуть и за
триста лет). То, что есть — пространство от Гибралтара до
Екатеринбурга, разорванное на несколько неравных частей, и
591
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
сшить из этих лоскутов одеяло — задача для очень искусного
и терпеливого портного, в запасе у которого по меньшей мере
целая историческая эпоха. Один из этих обрывков, пестрый,
цветной, приятный на вид и ощупь, и есть Центральная Евро-
па, имеющая ценность сама по себе, а не только как «про-
кладка» между Западом и Россией.
У жителей этой Хоббитании, как бы ни стремились они
выглядеть «стопроцентными европейцами», до сих пор гораз-
до больше общего друг с другом, чем с западными и восточ-
ными соседями. Поэтому, наверное, лучший путь для них —
оставаться самими собой, сохранив тот неброский уют и тепло,
которыми наслаждаешься, нырнув из уличной осенней моро-
си в пражское, будапештское или загребское кафе, вдохнув
запах кофе по-турецки и заказав рюмочку ледяной до густоты
сливовицы. Сидишь, улыбаешься и подмигиваешь портрету
старого императора на стене. Viribus unitis... В этом Габсбурги
все-таки были правы.
Приложения
Основные события в истории
династии Габсбургов (Х—ХХ вв.)
Около 950 — жил Гунтрам Богатый, первый из Габсбургов, о
ком сохранились документальные сведения.
1023 — внук Гунтрама, Ратбод, построил в Швейцарии, у
слияния рек Аары и Рейссы, замок Хабихтсбург (Habichtsburg,
«Ястребиный замок»), впоследствии известный как Габсбург —
родовое гнездо династии.
1090 — внук Ратбода, Отто, впервые упомянут как граф фон
Габсбург.
1273 — Рудольф I, сын Альбрехта Габсбурга, избран немец-
ким королем.
1278, 26 августа — битва на Моравском поле между Рудоль-
фом I и чешским королем Пшемыслом Отокаром II. Последний
был предан частью своего войска и убит в бою. Австрия и Шти-
рия закрепились за домом Габсбургов.
1282 — Рудольф I разделил Австрию и Штирию между сыно-
вьями — Альбрехтом и Рудольфом. Первый принял титул ав-
стрийского герцога.
1291 — смерть Рудольфа I. Восстание швейцарских кантонов
против сюзеренитета Габсбургов (Eidgenossenschaft). Центр вла-
дений Габсбургов перемещается из Швейцарии в Австрию.
1292 — новым немецким королем избран Адольф фон Нассау.
1298, 2 июля — битва у Гелльхайма между Альбрехтом Габс-
бургом и Адольфом фон Нассау, в которой Адольф погиб. Аль-
брехт I стал немецким королем.
1308, 1 (или 5) мая — король Альбрехт убит своим племянни-
ком и приемным сыном Иоганном, прозванным за это Отце-
убийцей — Pamcida.
593
г J. Шимов‘ АВСТР0'ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИ^ -I
1314 — после смерти короля Генриха VII Люксембурга избра-
ны два новых соперничающих немецких короля: сын Альбрехта I
Фридрих Красивый и Людвиг Баварский.
1322—в битве у Мюльдорфа Людвиг победил Фридриха и за-
крепил за собой титул немецкого короля.
1330—58— Альбрехт II Хромой, или Мудрый, брат Фридриха
Красивого, — герцог Австрийский.
1335 — Габсбурги получают в лен Каринтию, часть Крайны и
южный Тироль.
1338— решение имперских курфюрстов о том, что избран-
ный немецкий король имеет право на императорский титул, даже
если он не коронован папой Римским.
1346—78 — правление римско-германского императора и
чешского короля Карла IV Люксембурга.
1356 — «Золотая булла» Карла IV: классификация основных
законов империи, признание прав немецких князей как самосто-
ятельных суверенов, установление порядка избрания императора
семью курфюрстами.
1358—65 — Рудольф Основатель, старший сын Альбрехта
Хромого, — герцог Австрийский.
1365 — разделение владений Габсбургов между братьями Ру-
дольфа Основателя — Альбрехтом III (получил Австрию) и Лео-
польдом III (остальные земли).
1386, 1388— поражения Габсбургов от швейцарцев при Зем-
пахе и Нефельсе, потеря большей части земель в Швейцарии.
1415— швейцарцы заняли замок Габсбург.
1437—38 — Альбрехт V (II), представитель старшей ветви
Габсбургов и зять императора Сигизмунда Люксембурга, избран
королем Венгрии, а затем римско-германским королем.
1439, 27октября — скоропостижная смерть Альбрехта II.
1442—93 — Фридрих III Габсбург, сын великого герцога ав-
стрийского Эрнста Железного, — римско-германский король,
впоследствии император.
1460— Габсбурги теряют последние владения в Швейцарии.
1477 — женитьба Максимилиана, сына Фридриха III, на
Марии Бургундской, дочери герцога Бургундского Карла Смело-
го; Габсбурги становятся хозяевами Бургундии, Фландрии, Ни-
дерландов.
1485— взятие Вены венгерским королем Матиашем Корвином.
1490— освобождение Вены, новое (спустя 125 лет) объедине-
594
Приложения
ние всех габсбургских земель — после того как Сигизмунд Ти-
рольский, не имея наследников, передал права на Тироль Макси-
милиану.
1486 — Максимилиан I при жизни отца избран римско-гер-
манским королем (с 1508—император).
1496— брак Филиппа Красивого, сына Максимилиана, с ис-
панской принцессой Хуаной Безумной, позднее обеспечивший
Габсбургам испанское наследство.
1516 — смерть испанского короля Фердинанда V, вступление
на престол его внука Карла I Габсбурга.
1519— Карл Испанский избран императором (Карл V).
1521 — новое разделение габсбургских земель: Фердинанд I,
брат Карла, получает во владение большую часть австрийских про-
винций.
20-е — 40-е гг. XVI в. — войны Карла V с французским коро-
лем Франциском I и протестантскими князьями Германии.
1526, 29 августа — битва польско-венгерских войск с турка-
ми у Мохача; гибель короля Польши, Чехии и Венгрии Людовика
Ягеллона. Новым королем Чехии и Венгрии становится брат
Карла V Фердинанд, женатый на сестре Людовика.
1527 — императорские войска берут штурмом и грабят Рим
(Sacco di Roma).
1529—турки занимают Буду, столица Венгерского королевства
перенесена в Пресбург (Братиславу); первая осада Вены турками.
1531 — Фердинанд I избран римско-германским королем.
1547, 24 апреля — победа императорских войск над протес-
тантами («Шмалькальденским союзом») у Мюльберга.
1554 — разделение австрийских владений между сыновьями
Фердинанда I: Максимилиан получил Австрию, Фердинанд —
Тироль, Карл — Штирию.
1555, 25 сентября — Аугсбургский мир между католиками и
протестантами.
1556 — отречение Карла V от престола; новым императором
избран Фердинанд I. Королем Испании становится Филипп II,
сын Карла V.
1564— смерть Фердинанда I; избрание Максимилиана II им-
ператором.
1565—81 — война испанских Нидерландов за независимость.
1571, 7октября — победа союзного флота (Испания, импе-
рия, Венеция) над турками в морской битве при Лепанто. Фло-
595
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
том союзников командовал дон Хуан Австрийский — внебрач-
ный сын Карла V.
1576 — Рудольф II, сын умершего Максимилиана II, избран
императором.
1583 — Рудольф II навсегда переезжает в Прагу.
1588 — разгром испанской «Непобедимой Армады» англича-
нами.
1593 — начало 15-летней войны империи с турками.
1598— Филипп III, сын Филиппа II, — король Испании.
1604— мятеж Яноша Бочкаи в Трансильвании.
1606— из-за ,психической болезни императора Рудольфа II
собрание членов габсбургской фамилии в Вене провозглашает
главой семьи его младшего брата — эрцгерцога Матиаса.
1608— Рудольф вынужден уступить Матиасу власть в Авст-
рии, Венгрии и Моравии.
1611 — Рудольф лишен чешской короны.
1612— смерть Рудольфа II; Матиас избран императором.
1618—48 — Тридцатилетняя война в Центральной Европе:
пражская дефенестрация (1618, 23 мая), битва у Белой горы (1620,
8 ноября), датская война (1625—29), вторжение саксонцев в Че-
хию (1631), битва у Лютцена и гибель Густава Адольфа Шведского
(1632, 16ноября), гибель Валленштейна (1634), война империи со
шведами и французами (1635—48), битва у Рокруа (1643,19мая).
1619 — смерть императора Матиаса; его преемником избран
Фердинанд II, сын Карла, герцога Штирийского.
1621 — Филипп IV, сын Филиппа III, — король Испании.
1627— изгнание протестантов из Чехии.
1637— Фердинанд III, сын Фердинанда II, избран императо-
ром после смерти отца.
1648 — Вестфальский мир, окончание Тридцатилетней
войны.
1657— смерть Фердинанда III.
1658— после нескольких месяцев междуцарствия новым им-
ператором избран младший сын Фердинанда III — Леопольд I.
1659— Пиренейский мир между Испанией и Францией; гос-
подство в континентальной Европе переходит от Мадрида к Па-
рижу.
1665 — смерть герцога Сигизмунда Франца Тирольского; все
центральноевропейские владения отходят к австрийской ветви
Габсбургов.
596 . =
Приложения
1665— Карл II, сын Филиппа IV, — король Испании; пос-
ледний Габсбург на испанском престоле.
1683 — осада турками Вены и их разгром соединенной ар-
мией христианских держав под началом польского короля Яна
III Собесского.
1686— освобождение Буды императорской армией под ко-
мандованием принца Евгения Савойского.
1699 — Карловицкий мир между империей и Турцией; рас-
ширение владений Габсбургов на юго-востоке Европы.
1700, 1 ноября — смерть Карла II Испанского, пресечение ис-
панской ветви Габсбургов.
1700—14 — война за испанское наследство.
1705 — Иосиф I, сын Леопольда I, — император.
1711 — Карл VI, брат Иосифа I, — император.
1713, 19 апреля — Прагматическая санкция, закрепившая
единство центральноевропейских владений Габсбургов и право
наследования в австрийском доме за потомством Карла VI, вне
зависимости от пола.
1713—14 — Утрехтский и Раштаттский мирные договоры,
окончание войны за испанское наследство.
1718— Пожаревацкий мир с турками; наибольшее расшире-
ние габсбургских владений на юго-востоке Европы.
1733—35 — война за польское наследство: империя в союзе с
Россией и Саксонией против Франции, Испании и Пьемонта.
1736, 12 февраля — женитьба герцога Франца Стефана Лота-
рингского на эрцгерцогине Марии Терезии, дочери и наследнице
Карла VI.
1737—39 — неудачная война империи против Турции (в сою-
зе с Россией); Габсбурги теряют Белград, Боснию, Малую Валахию.
1740, 20 октября — смерть Карла VI; провозглашение Марии
Терезии королевой Венгрии и Чехии.
1740—48— война за австрийское наследство; потеря Силе-
зии.
1745 — Франц Стефан Лотарингский (Франц I), муж Марии
Терезии, избран императором; утверждение Габсбургско-Лота-
рингской династии на римско-германском престоле и в наслед-
ственных землях Габсбургов, все чаще называемых просто Ав-
стрией.
1756—63— семилетняя война в Европе (Франция, Австрия,
Россия и Дания против Англии и Пруссии).
597
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
1765— Иосиф II, сын Франца I и Марии Терезии, избран им-
ператором (в Венгрии и Чехии, de facto и в остальных землях до
1780—соправитель матери).
1770,16мая — свадьба Марии Антонии (Антуанетты), сестры
Иосифа II, с королем Франции Людовиком XVI.
1772— первый раздел Польши; Габсбурги приобретают Га-
лицию.
1780—90 — самостоятельное правление Иосифа II.
1781 — отмена крепостного права в Чехии и Моравии.
1789— восстание в австрийских Нидерландах; Габсбурги ут-
рачивают эту провинцию.
1790 — Леопольд II, брат Иосифа II, — император.
1792 — Франц II, сын Леопольда II, — последний император
«Священной Римской империи германской нации»; 20 апреля —
Франция объявляет войну Францу как «королю Венгрии и Че-
хии»; начало революционных войн.
1793 — второй раздел Польши Россией и Пруссией; Габсбур-
ги в нем не участвуют.
1793,16октября — казнь королевы Марии Антуанетты фран-
цузскими революционерами.
1795— третий, окончательный раздел Польши; Габсбурги
приобретают Краков и земли к югу от реки Буг.
1796 — итальянский поход Наполеона Бонапарта.
1797— Кампоформийский мир с Францией; Габсбурги отка-
зываются от Бельгии и большей части Ломбардии, но получают
континентальные владения уничтоженной Венецианской рес-
публики.
1800, 14 июня — битва у Маренго, Наполеон наносит пораже-
ние армии фельдмаршала Меласа; 3 декабря — битва у Гогенлин-
дена, разгром австрийских войск в Германии французской ар-
мией генерала Моро.
1801 — Люневильский мир; Габсбурги теряют Люксембург и
все владения на левом берегу Рейна, признают ряд марионеточ-
ных республик, созданных Наполеоном на севере Италии.
1804, 14 августа — Франц II провозглашает свои наследст-
венные владения в центре Европы Австрийской империей, а
себя — ее императором под именем Франца I.
1805 — новая война между Австрией (в союзе с Россией и
Англией) и Францией; 2 декабря — разгром русско-австрийской
армии под Аустерлицем («битва трех императоров»); 26 декаб-
598—....................-.... .. .....
Приложения
ря — Пресбургский мир, лишивший Габсбургов Истрии и Далма-
ции.
1806, 6 августа — Франц II (I) слагает с себя корону и титул
римско-германского императора; «Священная Римская империя
германской нации» прекращает свое существование; за Францем
сохраняется титул австрийского императора, сопряженный с ти-
тулами короля Чехии и Венгрии.
1809— новая война с Наполеоном; 21 мая — битва у Асперна
(Эсслинга), единственное серьезное поражение, которое Габс-
бургам (их армией командовал брат императора эрцгерцог Карл)
удалось нанести Бонапарту; 5 июля — сражение у Ваграма, новый
разгром австрийских войск; октябрь — министром иностранных
дел и первым министром императора Франца становится Кле-
менс Венцель Меттерних, руководивший австрийской внешней
политикой до 1848 г.; Австрия заключает с Францией Венский
(Шёнбруннский) мир, по которому лишается ряда территорий и
обязуется выплатить контрибуцию в 85 миллионов франков.
1810—брак Наполеона с Марией Луизой, дочерью Франца I.
1811 — рождение «римского короля» Наполеона II («Орлен-
ка»), сына Наполеона I и Марии Луизы.
1813 — вступление Австрии в очередную антифранцузскую
коалицию; 16—19 октября — «битва народов» под Лейпцигом,
поражение Наполеона.
1814, октябрь — 1815, июнь — Венский конгресс; Габсбурги
получают обратно все отобранные Наполеоном владения (кроме
Бельгии), а также Модену, Ломбардию и Венецию, восстанавли-
вая свое влияние как в Германии, так и в Италии.
1815, сентябрь — основание «Священного союза» европей-
ских держав.
1821 — князь Меттерних — «канцлер правящего дома, двора
и государства».
1835 — Фердинанд I (как чешский король — V), сын Франца
II (I), провозглашен австрийским императором после смерти
отца; из-за болезненности и ограниченных умственных способ-
ностей монарха страной управлял регентский совет, очень значи-
тельное влияние на политику оказывал Меттерних.
1848—49 — война с Пьемонтом (Сардинией); победы ав-
стрийской армии фельдмаршала Радецкого под Кустоццей и Но-
варой.
1848 — революция в землях австрийской короны, волнения в
599
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
Венгрии, Италии, Вене и Праге; 13 марта — отставка и эмигра-
ция Меттерниха; 11 апреля — император Фердинанд подписыва-
ет «апрельские законы», предоставляющие Венгрии значитель-
ную самостоятельность; июнь — генерал Виндишгрец подавляет
мятеж в Праге; 11 октября — хорватский бан (наместник) Елачич
атакует революционную Венгрию; 22 ноября — в Кромержиже
(Чехия) открывается имперский парламент, выработавший про-
ект либеральной конституции; 2 декабря — отречение императо-
ра Фердинанда от престола в пользу племянника, 18-летнего
Франца Иосифа.
1849, март — опубликован проект конституции Австрийской
империи; подавление революции в Венгрии с помощью русских
войск; роспуск Кромержижского парламента.
1851 — отмена Францем Иосифом конституционных ограни-
чений монархической власти и восстановление абсолютизма в
империи.
1854—55 — Крымская война; Франц Иосиф требует от Нико-
лая I вывести русские войска из придунайских княжеств; резкое
ухудшение русско-австрийских отношений.
1859— война Австрии с Францией и Сардинией; 4 июня —
поражение у Мадженты; 24 июня — проиграно сражение у Соль-
ферино; ноябрь — Цюрихский мир, По условиям которого Габс-
бурги потеряли Ломбардию и Модену.
1861 — восстановление ограниченной конституции (Фев-
ральский патент).
1864— война Австрии в союзе с Пруссией против Дании.
1866 — война Австрии с Пруссией и Италией; 24 июня —
«бесполезная» победа эрцгерцога Альбрехта над итальянцами
под Кустоццей; 3 июля — разгром австрийской армии пруссаками
при Садовой; по условиям Пражского мира Австрия вышла из
Германского союза и утратила политическое влияние в Герма-
нии; Венеция отошла к Италии.
1867— преобразование (Ausgleich) Австрийской империи в
«дуалистическую монархию» — Австро-Венгрию.
1864—67 — мексиканская авантюра эрцгерцога Максими-
лиана, брата императора Франца Иосифа.
1873 — заключен военно-политический «союз трех импера-
торов» (Австрия, Германия, Россия).
1878 — по решению Берлинского конгресса европейских
держав австрийские войска оккупируют Боснию и Герцеговину.
600
Приложения
1879, 7 октября — австро-германский союз — первый шаг к
образованию Центрального блока держав в Европе.
1889, 30 января — самоубийство наследника престола крон-
принца Рудольфа в охотничьем домике Майерлинг.
1897, апрель — ноябрь — кризис в Чехии в связи с попытками
правительства графа Бадени разрешить языковую проблему в
чешских землях.
1898, 10 сентября — в Швейцарии итальянским анархистом
Луккени убита императрица Елизавета, жена Франца Иосифа.
1905—1906 — венгерский кризис; разгон парламента Венг-
рии.
1907, 26 января — Франц Иосиф вводит всеобщее избира-
тельное право в западной части монархии (Цислейтании).
1908— аннексия Боснии и Герцеговины Австро-Венгрией;
балканский дипломатический кризис, ухудшение отношений с
Россией.
1912—1913 — две балканские войны; Австро-Венгрия зани-
мает позицию невмешательства.
1913 — албанский кризис; ухудшение австро-сербских отно-
шений.
1914, 28 июня — убийство сербским террористом Таврило
Принципом в Сараево наследника престола эрцгерцога Франца
Фердинанда и его жены Софии фон Гогенберг; австрийский уль-
тиматум Сербии; июль — август военно-дипломатический кри-
зис и начало Первой мировой войны.
1914—18— боевые действия австро-венгерских и немецких
войск против России, Сербии, Италии, Румынии.
1916, 21 ноября — смерть императора Франца Иосифа; Карл,
сын эрцгерцога Отто, внучатый племянник Франца Иосифа —
последний австрийский император; 30 декабря — Карл короно-
ван в Будапеште венгерским королем.
1917, январь — июнь — безуспешные попытки Карла с помо-
щью родственников его жены тайно договориться с Антантой о
мире («афера Сикста»); октябрь — последняя победа австро-вен-
герской армии (совместно с немецкими войсками) над итальян-
цами под Капоретго.
1918, 8января — «14 пунктов» президента США В.Вильсона,
в т.ч. о праве народов на самоопределение; 3 марта — Германия
и Австро-Венгрия заключают Брестский мир с большевистской
Россией; октябрь—ноябрь — распад Австро-Венгрии, образова-
601
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
ние новых независимых государств — республики Немецкая Ав-
стрия, Чехословакии, Венгрии, Югославии; 11 ноября — отказ
императора Карла от участия в государственных делах в Австрии,
13 ноября — в Венгрии (формального отречения не последовало).
1919, 23 марта — низложенный император с семьей эмигри-
рует в Швейцарию; 3 апреля — парламент Немецкой Австрии
принимает закон, лишающий Габсбургов их привилегий и иму-
щественных прав и запрещающий им возвращаться в страну до
тех пор, пока они не присягнут на верность республике.
1921 — две неудачные попытки Карла вернуть себе королев-
ский трон в Венгрии; арест и ссылка императорской семьи на
португальский остров Мадейру.
1922, 1 апреля — низложенный император Карл I Габсбург
скончался от воспаления легких на Мадейре.
1935, 10 июля — отмена закона, запрещающего Габсбургам
возвращение в Австрию; семья также восстановлена в правах на
частные владения.
1938, март — присоединение Австрии к нацистской Герма-
нии (аншлюс); Габсбурги вновь лишены всех имущественных
прав.
1943, 30 октября — Московская декларация союзных держав,
в которой, в частности, говорилось о восстановлении независи-
мости Австрии по окончании Второй мировой войны.
1955— «закон о Габсбургах», неблагоприятный для динас-
тии, включен в конституцию Австрийской республики.
1961, 31 мая — Отто фон Габсбург, старший сын последнего
императора, официально отказался от претензий на австрийский
престол.
1966, 31 октября — Отто приезжает в Австрию.
1978— Отто предоставлено гражданство ФРГ.
1979 — Отто фон Габсбург избран депутатом Европарламента
от баварской партии Христианско-социальный союз (ХСС).
1982, 14 августа — 90-летняя Зита, вдова императора Карла,
последняя австрийская императрица и венгерская королева,
после более чем 60-летнего перерыва посетила Австрию.
1989, 14 марта — смерть императрицы Зиты, последней из
правивших Габсбургов (похоронена в Вене).
Библиография
Сборники документов и статей, мемуары
Австро-Венгрия: опыт многонационального государства.
Сборник статей. М.: ИСБ РАН, 1995.
Австро-Венгрия: интеграционные процессы и национальная
специфика. Сборник статей. М.: ИСБ РАН, 1997.
Брусилов А. А. Мои воспоминания. М., 1963.
Наступление Юго-Западного фронта в мае — июне 1916 г.
Сборник документов. М., 1940.
Первая мировая война: пролог XX века / Под ред. В. Л.Маль-
кова. М., 1998.
Сазонов С.Д. Воспоминания. М., 1991.
Монографии
Аветян А. С. Русско-германские дипломатические отноше-
ния накануне Первой мировой войны. М., 1985.
Берглар П. Меттерних: кучер Европы — лекарь революций.
Ростов-на-Дону, 1998.
Боханов А. Николай II. М., 1997.
Бахтурина А. Ю. Политика Российской империи в Восточ-
ной Галиции в годы Первой мировой войны. М., 2000.
Гергей Е. История папства. М., 1996.
Грин В. Безумные короли. Личная травма и судьба народов.
М„ 1997.
Егер О. Новая история. СПб., 1999.
Зорин А. Кормя двуглавого орла... Литература и государствен-
ная идеология в России в последней трети XVIII — первой трети
XIX века. М.,2001.
603
Я. Шимов. АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
Игнатьев А. В. Внешняя политика России 1907—1914 гг. Тен-
денции. Люди. События. М., 2000.
Исламов Т. М. Политическая борьба в Венгрии накануне пер-
вой мировой войны (1906—1914). М., 1972.
История Венгрии/Под ред, Т.М. Исламова. Т. 1—3. М., 1971—1972.
Клеванский А. X. Чехословацкие интернационалисты и про-
данный корпус. М., 1965.
Манфред А. 3. Образование русско-французского союза. М., 1975.
Освободительное движение народов Австрийской империи/
Под ред. В.И.Фрейдзона. Т. 1—2. М., 1981.
Палмер А. Бисмарк. Смоленск, 1997.
Петров Е. В. Австрийское государство в X—XIV вв. Форми-
рование территориальной власти. М., 1999.
Писарев Ю. А. Великие державы и Балканы накануне первой
мировой войны. М., 1985.
Поршнев Б. Ф. Тридцатилетняя война и вступление в нее
Швеции и Московского государства. М., 1976.
Рыбаченок И. С. Союз с Францией во внешней политике Рос-
сии в конце XIX в. М., 1993.
Рыжов К. Все монархи мира. Западная Европа. М., 1999.
Сидоров А. Л. Финансовое положение России в годы первой
мировой войны. М., 1974.
Тойнби А. Дж. Постижение истории. М., 1991.
Хилльгрубер А. Отто фон Бисмарк. Ростов-на-Дону, 1998.
Хобсбаум Э. Век революции. Европа 1789—1848. Ростов-на-
Дону, 1999.
Хобсбаум Э. Век империи. 1875—1914. Ростов-на-Дону, 1999.
Цветков С. Александр I. М., 1999.
Чуркина И. В., Достян И. С., Карасев А. В. и др. На путях к
Югославии: за и против. М., 1997.
ШиндлингА., Циглер В. Кайзеры. Ростов-на-Дону, 1997.
Яковлев Н. Н. Европа накануне Семилетней войны. М., 1997.
Статьи
Борисов Ю. В. Три портрета времен Людовика XIV: Фуке,
Кольбер, Лувуа // Новая и новейшая история. 1991. № 1. С. 7—44.
ГинцбергЛ. И. Фридрих II // Вопросы истории. 1988. № 11.
С. 98-118.
604 ==
Библиография
Исламов Т. М. Империя Габсбургов. Становление и развитие.
XVI—XIX вв. // Новая и новейшая история. 2001. № 3. С. 11—40.
Исламов Т. М. Австро-Венгрия в Первой мировой войне.
Крах империи // Новая и новейшая история. 2001. № 5. С. 14—46.
Котова Е. Австро-Венгрия. Династия Габсбургов // Монархи
Европы. Судьбы династий. М., 1996.
Кундера М. Один на один с Россией: фрагмент статьи «Траге-
дия Центральной Европы» // Век XX и мир. 1992. № 2.
Миллер А. Тема Центральной Европы: история, современные
дискурсы и место в них России // Новое литературное обозрение.
2001. №52.
Миллер А. Восточная Европа: между Россией и Западом //
Неприкосновенный запас. Дебаты о политике и культуре. 2001.
№ 4. С. 82-87.
Намазова А. С. Брабантская революция 1787—1790 гг. в Ав-
стрийских Нидерландах // Новая и новейшая история. 2001. № 6.
С. 149-164.
Писарев Ю. А. Сараевское убийство 28 июня 1914 года //
Новая и новейшая история. 1970. № 5. С. 49—66.
Рыкин В. С. Австрийский федерализм: история и современ-
ность// Новая и новейшая история. 1999. № 2. С. 56—71.
Шилов С. П. Кайзеровский военно-морской флот и Россия
перед Первой мировой войной // Новая и новейшая история.
2001. №4. С. 27-41.
Шимов Я. Средняя Европа: путь домой // Неприкосновенный
запас. Дебаты о политике и культуре. 2001. № 4. С. 76—81.
Центрально-Восточная Европа и Россия. Проблемы транс-
формации. Материалы «круглого стола» // Новая и новейшая ис-
тория. 1998. №2. С. 91-118.
СОДЕРЖАНИЕ
Предисловие ........................................... 5
Объединители
Династия Габсбургов и история Центральной Европы
Введение................................................9
Часть первая
ДИНАСТИЯ
Пролог (середина X в. — 1526)........................ 29
Истоки . .......................................... 29
«Захудалый граф» и его наследник................... 36
Дела австрийские.................................... 41
Германская корона снова у Габсбургов............... 45
Рождение империи................................... 50
I. На вершине (1526—1648)............................. 57
Великий неудачник.................................. 57
«Незаметные» императоры............................ 70
Пражский затворник ................................ 78
Тридцатилетняя война............................... 85
II. От Брюсселя до Белграда, или Габсбурги эпохи
барокко (1648-1740).................................... 105
«Турецкий марш» императора Леопольда................105
«Принц Евгений, славный рыцарь...»..................113
Обманчивое величие последнего Габсбурга.............123
III. Просвещенные деспоты (1740—1792).................. 133
КЬролева в кольце врагов............................133
Mater Austriae......................................140
«Перемена альянсов» и ее последствия................151
Революционер Божьей милостью .......................162
Перед бурей.........................................176
Часть вторая
ИМПЕРИЯ
IV. Схватка с революцией (1792—1815)................. 183
Хроника поражений: Вальми — Кампо-Формио...........183
Хроника поражений: Кампо-Формио — Аустерлиц........187
Хроника поражений: Аустерлиц — Ваграм..............192
Хроника побед: Мария Луиза ........................198
Хроника побед: Лейпциг — Париж — Вена..............202
606
V. Felix Austria? (1815—1848) ........................ 209
«Священный союз» и его ангел-хранитель...............209
Интермедия первая. Бидермайеровское семейство........220
Кризис назревает: общество и государство.............226
Кризис назревает: империя и ее народы................235
VI. Разрывы и примирения (1848—1867) ................. 252
На грани гибели......................................252
Отказ от либерализма.................................261
Пирровы победы князя Шварценберга и графа Буоля .... 268
Интермедия вторая. Женитьба
по любви — несчастье императора......................273
Поражения и реформы .................................278
Интермедия третья. Император в Сомбреро..............293
Венгерский компромисс................................298
VII. К. и. к. (1867-1898).............................. 305
Искусство жить.......................................305
Искусство править....................................317
Место под солнцем....................................335
Интермедия четвертая. Несвятое семейство.............346
VIII. Закат (1898-1914) ............................... 366
Опоры трона и подрыватели устоев ....................366
Шаг за шагом к катастрофе ...........................389
Интермедия пятая. Наследник......................... 409
Бельведер против Шёнбрунна...........................415
Сараево..............................................425
IX. Война и крах (1914—1918)............................432
Расстановка сил......................................432
Жребий брошен........................................465
На фронтах (1914—1916)...............................479
Интермедия шестая. Габсбурги на войне................495
В тылу (1914-1916)...................................506
Карл первый и последний..............................529
Finis Austriae.......................................546
Эпилог, или Жизнь после смерти (1919 — начало XXI в.) . . 566
Приложения
Основные события в истории династии Габсбургов (X—XX вв.) . . 593
Библиография
Сборники документов и статей, мемуары................603
Монографии ....................................... . 603
Статьи ..............................................604
Литературно-художественное издание
Ярослав Шимов
АВСТРО-ВЕНГЕРСКАЯ ИМПЕРИЯ
Ответственный редактор А. Корина
Редактор Л. Ульяшов
Художественный редактор А. Сауков
Художник Е. Пермяков
Технический редактор Н. Носова
Компьютерная верстка О. Шувалова
Корректор Л. Перовская
ООО «Издательство «Эксмо».
107078, Москва, Орликов пер., д. 6.
Интернет/Home раде — www.eksmo.ru
Электронная почта (E-mail) — info@ eksmo.ru
По вопросам размещения рекламы в книгах издательства «Эксмо»
обращаться в рекламное агентство «Эксмо». Тел. 234-38-00
Книга — почтой- Книжный клуб «Эксмо»
101000, Москва, а/я 333. E-mail: bookclub© eksmo.ru
Оптовая торговля:
109472, Москва, ул. Академика Скрябина, д. 21, этаж 2
Тел./факс: (095) 378-84-74, 378-82-61,745-89-16
Многоканальный тел. 411 -50-74. E-mail: reception@eksmo-sale.ru
Мелкооптовая торговля:
117192, Москва, Мичуринский пр-т, д. 12/1. Тел./факс: (095) 932-74-71
ООО «Медиа группа «ЛОГОС».
103051, Москва, Цветной бульвар, 30, стр. 2
Единая справочная служба: (095) 974-21 -31. E-mail: mgl@logosgroup.ru
ООО«КИФ «ДАКС». 140005, М. О., г. Люберцы, ул. Красноармейская, д. За.
Тел. 503-81-63, 796-06-24. E-mail: kif_daks@mtu-net.ru
Книжные магазины издательстве «Эксмо»:
Москва, ул. Маршала Бирюзова, 17 (рядом с м. «Октябрьское Поле»), Тел. 194-97-86.
Москва, Пролетарский пр-т, 20 (м. «Кантемировская»). Тел. 325-47-29.
Москва, Комсомольский пр-т, 28 (в здании МДМ, м. «Фрунзенская»). Тел. 782-88-26.
Москва, ул. Сходненская, д. 52 (м. «Сходненская»), Тел. 492-97-85
Москва, ул. Митинская, д. 48 (м. «Тушинская»), Тел. 751-70-54.
Северо-Западная Компания представляет весь ассортимент книг издательства «Эксмо».
Санкт-Петербург, пр-т Обуховской Обороны, д. 84Е
. Тел. отдела рекламы (812) 265-44-80/81/82/83.
/X/vvA ® , • ’ .
Сеть магазинов «Книжный Клуб СНАРК» представляет .'Г~Р '
Гг цТТГй! самый широкий ассортимент книг издательства «Эксмо». LJJU
I" ” у ч Информация о магазинах и книгах в Санкт-Петербурге по тел. 050.......
Вы получите настоящее удовольствие, покупая книги в магазинах ООО «Топ-книга»
Тел./факс в Новосибирске: (3832) 36-10-26. E-mail: offlce@top-kniga.ru
Всегда в ассортименте новинки издательства «Эксмо»:
ТД «Библио-Глобус», ТД «Москва», ТД «Молодая гвардия»,
«Московский дом книги», «Дом книги в Медведково», «Дом книги на ВДНХ».
Книги издательства «Эксмо» в Европе: www.atlant-shop.com
Подписано в печать с готовых диапозитивов 23.12.2002.
Формат 84 х 108 1/32. Гарнитура «Таймс». Печать офсетная.
Бум. газ. Усл. печ. л. 31,92. Уч.-изд. л. 33,2.
Тираж 4100 экз. Заказ 7883
Отпечатано в полном соответствии
с качеством предоставленных диапозитивов
в ОАО «Можайский полиграфический комбинат»
143200, г. Можайск, ул. Мира, 93.
ISBN 5-699-01891-3
ЭКСМО)
Ярослав Шимов
Австро-Венгерская
ИМПЕРИЯ
Книга посвящена истории становления, развития
и упадка многонационального государства,
созданного австрийской императорской
и королевской династией Габсбургов
в центре Европы в начале XVI века
и просуществовавшего вплоть
до окончания Первой мировой войны в 1918 г.
В центре внимания автора — Габсбурги
как политики и государственные деятели,
способствовавшие объединению множества
народов центральноевропейского региона
в рамках единого государства —
Австрийской империи (с 1867 г.— Австро-Венгрии)
которое несколько столетий входило в число
ведущих европейских держав и сыграло
заметную роль в истории всей Европы.