Текст
И.И.ШЕЛЫМАГИН
ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
о
ФАБРИЧНО-ЗАВОДСКОМ
ТРУДЕ
В РОССИИ
1900-1917
И.И.ШЕЛЫМАГИН
ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
о
ФАБРИЧНО-ЗАВОДСКОМ
ТРУДЕ
В РОССИИ
1900-1917
ГОСУДАРСТВЕННОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО
ЮРИДИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Москва —1952
ПРЕДИСЛОВИЕ
Настоящая работа представляет собой продолжение книги
автора, вышедшей в 1947 году под названием «Фабрично-трудовое
законодательство в России» и охватившей лишь вторую поло-
вину XIX века. В отличие от первой книги эта книга посвящена
законодательству о фабрично-заводском труде в России эпохи им-
периализма, т. е. периоду с начала XX века по октябрь 1917 года.
Эта работа, как и ранее вышедшая книга, не претендует на
полное и всестороннее освещение темы. Многие вопросы законода-
тельства о фабрично-заводском труде в старой России здесь
только поставлены и требуют дальнейшего, более углубленного
изучения. Автор будет рад всякой критике, которая поможет ему
в этом.
Автор приносит искреннюю благодарность члену-корреспон-
денту Академии наук СССР проф. А. М. Панкратовой, проф.
И. Д. Удальцову, проф. Е. Н. Даниловой, проф. А. Н. Сидорову
и доценту А. Л. Угрюмову, давшим много ценных указаний в про-
цессе подготовки этой книги к печати.
ВВЕДЕНИЕ
Законодательство о фабрично-заводском труде, как законода-
тельство «об отношении рабочих к фабрикантам» 1, является столь
же необходимым продуктом крупной фабричной промышленности,
«как хлопчатобумажная пряжа, сельфакторы и электрический
телеграф» 2. Это законодательство есть проявление крупной ма-
шинной индустрии, требующей «планомерного регулирования
производства и общественного контроля над ним»3, и «первое
сознательное и планомерное воздействие общества на стихийно
сложившийся строй его процесса производства» 4.
В введении к книге, вышедшей в 1947 году, указывалось, что
буржуазная литература, касавшаяся законодательства о фабрич-
но-заводском труде в России, крайне бедна, а буржуазные писа-
тели, несмотря на споры и разногласия по частным вопросам, на
протяжении десятилетий не могли и не хотели осмыслить историю,
причину возникновения и классовую сущность законодательства
о фабрично-заводском труде вообще и в частности в России. Неко-
торые из них утверждали, что законодательство о фабрично-завод-
ском труде, называемое ими «рабочим законодательством», при-
звано охранять интересы рабочих.
В эпоху империализма защитники капиталистов — Литвинов-
Фалинский, Гринберг, Нолькен, Элькин и др. утверждали, что за-
коны царского правительства о фабрично-заводском труде «охра-
няют интересы рабочих»5.
Министерство торговли и промышленности в объяснительной
записке к одному из многочисленных законопроектов о фабрично-
заводском труде пыталось уверять, что оно стремится «поставить
обе стороны — рабочих и предпринимателей — в такое положение,
при котором одна из них не имела бы перевеса над другой», и «обес-
1 Ленин, Соч., т. 2, стр. 90.
2 Маркс, Капитал, т. I, стр. 486.
3 Ленин, Соч., т. 3, стр. 478.
4 Маркс, Капитал, т. I, стр. 486.
5 См., например, А. М. Нолькен, Закон 2 июня 1903 г., Еженедельная
юридическая газета «Право» №№ 27, 31 и 33 за 1903 г.
В дальнейшем ссылка на газету «Право» дается сокращенно.
4
печить трудящемуся населению улучшение его положения»1.
Элькин желал «многим, очень многим» областям права достигнуть
таких же реформ, какие достигнуты царским «рабочим законода-
тельством» 2.
В действительности же все законы о фабрично-заводском труде
как царского, так и временного буржуазного правительства в Рос-
сии были направлены против рабочего класса и ни один из них ни
во второй половине XIX века, ни тем более в эпоху империализма
не защищал интересов «слабейшей стороны».
Единственно научное понимание природы, сущности, истории
и причин законодательства о фабрично-заводском труде в России
мы находим в трудах и высказываниях Ленина и Сталина.
В. И. Ленин указывал, что если промышленному капитализму,
свободной конкуренции соответствует «демократия», то «полити-
ческой надстройкой над новой экономикой, над монополистическим
капитализмом (империализм есть монополистический капитализм)
является поворот от демократии к политической реакции»3.
Эпоха империализма — паразитического, загнивающего и уми-
рающего капитализма — всюду, в том числе и в России, означает
политическую реакцию по всему фронту, в частности — в области
надстройки, в особенности в политике и праве.
И. В. Сталин в своей работе «Марксизм и вопросы языкозна-
ния» указывает, что «надстройка порождается базисом, но это
вовсе не значит, что она только отражает базис, что она пассивна,
нейтральна, безразлично относится к судьбе своего базиса,
к судьбе классов, к характеру строя. Наоборот, появившись на
свет, она становится величайшей активной силой, активно содей-
ствует своему базису оформиться и укрепиться, принимает все
меры к тому, чтобы помочь новому строю доконать и ликвиди-
ровать старый базис и старые классы» 4.
Законодательство о фабрично-заводском труде эпохи империа-
лизма в России является одной из правовых частей надстройки,
когда политическая реакция проявляется с особой силой. Знаме-
нуя собой определенную форму политики буржуазии, оно направ-
лено на организацию более утонченной эксплуатации рабочего
класса, на закрепление экономических и политических позиций
буржуазии.
1 Центральный Государственный исторический архив в Ленинграде.
Общая канцелярия министерства финансов. Фонд 560. Опись 26. Дело №585
за 1906 г., листы 3—4.
В дальнейших ссылках на источники название этого архива будет обо-
значаться сокращенно — ЦГИАЛ.
2 Б. Элькин, Страхование рабочих от несчастных случаев, «Право»
№ 37 за 1912 г.
3 Ленин, Соч., т. 23, стр. 31.
4 Сталин, Марксизм и вопросы языкознания, Госполитиздат, 1950,
стр. 4.
б
Решающая роль финансового капитала в экономике капитали-
стических стран обеспечивает полное подчинение государственного
аппарата финансовой олигархии и установление только тех норм
и законов о фабрично-заводском труде, которые отражают инте-
ресы монополистов.
Русская буржуазия в эпоху империализма отобрала у рабочих
и то, что с огромным трудом было ими отвоевано у правительства,
у капитала в предшествующую эпоху. Полная ликвидация законо-
дательства о фабрично-заводском труде в фашистской Германии,
Италии, Японии, Испании и др., а также ликвидация его в США и
Англии является вполне наглядной иллюстрацией этой тенденции
империализма не в одной только царской России. Впрочем, даже
царское правительство в России не решалось так открыто защи-
щать интересы буржуазии, как это делает современное реакцион-
ное правительство Трумэна в США.
Чего можно было ожидать от русского царизма, когда, по вы-
ражению В. И. Ленина, «...горстка крепостников-помещиков, воз-
главляемая Николаем II, была у власти, в теснейшем союзе с маг-
натами финансового капитала» 1. Чего было можно ожидать от
царской России, которая «...была очагом всякого рода гнета —
и капиталистического, и колониального, и военного»2. Чего можно
было ожидать от временного буржуазного правительства, пришед-
шего на смену царизму, где если и был несколько изменен состав
власти, то только в сторону усиления политических позиций
капитала. Чего можно ожидать от нынешних верных слуг королей
Уолл-стрита и Сити?
История партии Ленина — Сталина учит, что «...победа проле-
тарской революции, победа диктатуры пролетариата невозможна
без революционной партии пролетариата, свободной от оппорту-
низма, непримиримой в отношении соглашателей и капитулянтов,
революционной в отношении буржуазии и ее государственной
власти»3.
Борьба за диктатуру пролетариата не исключает, а предпола-
гает борьбу за законодательство о фабрично-заводском труде.
Партия Ленина — Сталина повседневно и неустанно руководила
борьбой рабочих за законодательство о фабрично-заводском труде
и направляла ее по революционному пути. «Под руководством
Ленина «Союз борьбы за освобождение рабочего класса» связы-
вал борьбу рабочих за экономические требования — за улучшение
условий труда, за сокращение рабочего дня, за повышение зара-
ботной платы, — с политической борьбой против царизма» 4.
1 Ленин, Соч., т. 25, стр. 111.
2 Сталин, Соч., т. 6, стр. 74—75.
3 История ВКП(б), Краткий курс, стр. 337
4 Там же, стр. 18.
6
Ленин и Сталин создали большевистскую партию, возглавили
борьбу русского рабочего класса за свое освобождение. Ленин и
Сталин привели рабочий класс России и все народы нашей страны
к полной победе социализма.
Под руководством великого Сталина народы Советского Союза
успешно строят коммунизм.
Великий вождь советского народа товарищ Сталин начертал
перед нами величественную программу построения коммунизма.
Величайшая заслуга товарища Сталина, сталинского руководства
заключается в том, что оно «...обеспечило идейное сплочение на-
шей партии на основе принципов марксизма-ленинизма и неуклон-
ное движение советского народа вперед по пути, указанному
Великим Лениным» 1.
1 В. М. Молотов, Сталин и Сталинское руководство, «Большевик»,
1949 г., № 24, стр. 13.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
ПРОМЫШЛЕННОЕ РАЗВИТИЕ
И ПОЛОЖЕНИЕ РАБОЧЕГО КЛАССА В РОССИИ
В XX столетие Россия вступила как экономически среднераз-
витая капиталистическая страна со всеми вытекающими отсюда
последствиями. Одной из наиболее характерных особенностей
капитализма является, говорит В. И. Ленин, — «...громадный рост
промышленности и замечательно быстрый процесс сосредоточения
производства во все более крупных предприятиях» 1.
Экономическое развитие во второй половине XIX века подго-
товило почву для роста числа крупных предприятий, который со-
провождался в России больше, чем в других странах, технической
реконструкцией отсталой промышленности и невиданной еще
концентрацией ее, особенно в ведущих отраслях.
Еще в 1895 году в группе мелких предприятий, занимавших
десять-пятнадцать рабочих, в России было занято 15,9% всего
числа рабочих, тогда как в Германии — 31,5%, а в группе крупных
предприятий, занимавших свыше пятисот рабочих, соответственно
в России было 42,2%, а в Германии — только 15,3% всех рабочих.
В 1911 году 53,3% общего числа рабочих, занятых в промыш-
ленности, подведомственной надзору фабричной инспекции, было
сосредоточено в 829 крупных промышленных заведениях с коли-
чеством рабочих более 500 в каждом; 26,6% всех рабочих прихо-
дилось на средние предприятия с количеством рабочих от 101 до
500 в каждом, и 20,1% приходилось «а мелкие заведения, где
было занято не более 100 рабочих в каждом 2.
Характеризуя процесс концентрации капиталистической про-
мышленности в России накануне февральской буржуазно-демокра-
тической революции, И. В. Сталин говорил: «...в предприятиях
с количеством рабочих свыше 500 чел. работало в России 54% всех
рабочих, между тем как в такой развитой стране, как Северная
Америка, в аналогичных предприятиях работало всего 33% всех
1 Ленин, Соч., т. 22, стр. 184.
2 Свод отчетов фабричных инспекторов за 1912 г., СПБ, 1913, стр. XXII..
8
рабочих. Едва ли нужно доказывать, что уже одно это обстоятель-
ство при наличии такой революционной партии, как партия боль-
шевиков, превращало рабочий класс России в величайшую силу
политической жизни страны» 1.
Процесс концентрации производства приводил к гибели слабых
предприятий. Так, если в 1901 году в России было ликвидировано
16 предприятий с общим капиталом в 23 973 000 руб., то
в 1904 году —42 с капиталом в 37 183 715 руб. и в 1905 году —
40 предприятий с капиталом в 46 280 812 руб.2.
§ 1. Некоторые особенности
промышленного развития России
Отметив сосредоточение производства во все более крупных
размерах как одну из наиболее характерных особенностей капи-
тализма, В. И. Ленин указывает, что концентрация производства
на определенной ступени развития «...сама собою подводит, можно
сказать, вплотную к монополии...». Тенденция к монополии «по-
рождается именно крупным размером предприятий»3. Кризис
1900—1903 гг. сделал картели «...одной из основ всей хозяйствен-
ной жизни. Капитализм превратился в империализм» 4.
«Империализм, — говорит В. И. Ленин, — есть капитализм на
той стадии развития, когда сложилось господство монополий и
финансового капитала, приобрел выдающееся значение вывоз
капитала, начался раздел мира международными трестами и за-
кончился раздел всей территории земли крупнейшими капитали-
стическими странами»5.
Первые монополии в России появились еще в 70-х годах,
а к 1910 году уже не осталось почти ли одной отрасли промыш-
ленности, которая не была бы более или менее полно охвачена
монополистическими объединениями. В некоторых отраслях про-
мышленности монополии производили почти 100% всех товаров
данной отрасли.
Хотя монополии в России и не достигли своей высшей
формы — трестов, а остановились на объединениях синдикатского
типа, тем не менее монополизация русской промышленности озна-
чала переход капитализма в его высшую и последнюю стадию —
империализм.
Монополии в России привели к резкому «повышению цен на
1 Сталин, Соч., т. 6, стр. 127—128.
2 Материалы 4-го съезда представителей промышленности и торговли.
ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150, Опись 1. Дело
№ 243 за 1909—1913 гг., листы 96—120.
3 Ленин, Соч., т. 22, стр. 185.
4 Там же, стр. 190.
5 Т а м же, стр. 253.
9
товары. В. И. Ленин в 1912 году писал: «И съестные продукты,
и одежда, и топливо, и квартиры — все поднялось в цене» 1.
Монопольные цены задерживали экономическое развитие капи-
тализма в эпоху империализма и порождали тенденцию к застою.
«Поскольку устанавливаются, хотя бы на время, монопольные
цены, — указывал В. И. Ленин, — поскольку исчезают до извест-
ной степени побудительные причины к техническому, а следова-
тельно и ко всякому другому прогрессу, движению вперед; по-
стольку является, далее, экономическая возможность искус-
ственно задерживать технический прогресс»2.
В эпоху империализма капитализм из «прогрессивного» пре-
вращается в паразитический, загнивающий и умирающий. Что
касается России, то ее экономическое благосостояние после
1900 года, по признанию самих буржуазных кругов, «не только не
растет, но скорее падает»3.
Вторая половина XIX века знаменовалась для русской промыш-
ленности значительным скачком вверх. Если в 1880 году Россия по
производству чугуна занимала восьмое место, то в 1900 году она
передвинулась уже на четвертое место в мире. Выплавка чугуна
в 1890 году составляла 45 млн. пудов, а в 1900 году — уже
177 млн. пудов4. По всей империи добывалось каменного угля
в 1890 году — 367 млн. пудов, в 1895 году — 555 млн. пудов,
а в 1900 году уже 1 003 млн. пудов5. Россия в то время стояла
впереди других стран по темпам развития промышленности,
в частности по темпам роста добычи чугуна.
Мировой экономический кризис перепроизводства, разразив-
шийся в Западной Европе в 1899 году, достиг в России наиболь-
шей глубины и продолжительности. Кризис этот сравнительно
мало затронул легкую (в частности, хлопчатобумажную) промыш-
ленность России, но зато он основательно потряс тяжелую про-
мышленность. Выплавка чугуна к 1903 году упала до 149 млн.
пудов, железа и стали — с 163 млн. пудов в 1900 году до 135 млн.
пудов в 1903 году.
В 1902 году в южно-металлургической промышленности из
48 доменных печей действовало только 23, а из 64 рудников рабо-
тало 40, число каменноугольных копей сократилось с 290 до 209.
За время с 1900 по 1903 год в стране закрылось до 3000 крупных
и мелких предприятий6. Уже в 1902 году цены на все товары
1 Ленин, Соч., т. 18, стр. 405.
2 Ленин, Соч., т. 22, стр. 263.
3 А. А. Вольский, Экономическо-финансовая политика России, Ма-
териалы 4-го съезда представителей торговли и промышленности. См. ЦГИАЛ.
Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись I. Дело № 243 за
1909—1919 гг., листы 95—120.
4 См. В. П. Литвинов-Фалинский, Наше экономическое развитие
и задачи будущего, СПБ, 1908, стр. 82.
5 См. там же, стр. 32.
6 См. История ВКП(б), Краткий курс, стр. 27.
10
упали в среднем в два-три раза по сравнению с докризисными
годами.
Новое обострение кризиса 1900—1903 гг. обнаружилось лишь
к 1910 году, а вплоть до 1910 года промышленность находилась
в состоянии длительной депрессии и не сделала более или менее
значительного шага вперед.
Некоторое представление об этом дают нижеследующие
цифры1:
В стране добывалось:
(в млн. пудов)
1903 г.
1905 г.
1906 г.
1907 г.
1909 г.
1913 г.
Нефти 670 410 448 476 563 —
Чугуна — — — — 175 283
Железа и стали . — — — — 163 246
Каменного угля . — — — — 1,591 2,214
Потреблялось
хлопка ... — — — — 21,3 25,9
Министр торговли и промышленности писал Совету министров
19 января 1907 г.: «Бакинская нефтяная промышленность, с боль-
шим трудом восстановленная после всех названных потрясений,
в 1906 г. едва начала достигать нормальной производительности,
как в июле месяце снова возникли массовые забастовки промыс-
ловых рабочих. Забастовки эти коснулись весьма обширного
района и продолжались около двух месяцев, в течение которых
производительность снова уменьшилась на третью часть против
обычной ежемесячной нормы»2.
Россия эпохи империализма все более отставала от главных
капиталистических стран мира в технико-экономическом отно-
шении. В. И. Ленин накануне первой мировой войны писал:
«...Россия остается невероятно, невиданно отсталой страной, нищей
и полудикой, оборудованной современными орудиями производ-
ства вчетверо хуже Англии, впятеро хуже Германии, вдесятеро
хуже Америки»3.
Царская Россия перед первой мировой войной производила
на душу населения в 13 раз меньше, чем Англия, в 14 раз меньше,
чем Германия, и в 21,4 раза меньше, чем Америка.
1 См. Юрий Ларин, Рабочие нефтяного дела, М., 1909, стр. 33—34
и 88; также П. И. Лященко, Экономическое развитие России в XIX и
в начале XX века, Энциклопедический словарь Граната, т. 36, ч. 4.
2 ЦГИАЛ. Канцелярия Совета министров, фонд 1276, Опись 3, Дело
№ 104 за 1907 г., лист. 7.
3 Ленин, Соч., т. 19, стр. 261.
11
Еще в 1904 году душевое потребление в среднем в пудах
составляло 1:
Англия
США
Германия
Франция
Австрия
Россия
Уголь 239,7 238,5 165,7 73,5 23,8 9,9
Хлопок (в фун-
тах) 38,9 20,4 15,3 12,5 10,8 5,3
Хлеб 22,9 54,34 28,06 23,24 - 18,34
По данным, приводимым В. И. Лениным, «...в 1911 году по-
треблялось чугуна на 1 душу населения: в Американских Соед.
Штатах 233 килограмма, в Германии—136, в Бельгии—173,
в Англии —105, а в России всего 25 килограммов
(11/2 пуда)»2.
Таким образом, душевое потребление товаров в России не
только было низким, но и обнаружило тенденцию к падению.
Технико-экономическое отставание России от главных капита-
листических стран являлось одним из проявлений 'закона нерав-
номерности и скачкообразности экономического и политического
развития капитализма в эпоху империализма, открытого
В. И. Лениным, развитого товарищем Сталиным, и связано с осо-
бенностями промышленного развития России в эпоху империа-
лизма.
Исчерпывающую характеристику особенностей империализма
в России мы находим в трудах В. И. Ленина и И. В. Сталина. На
вопрос о том, почему развитие капитализма и культуры идет
в России с черепашьей медленностью, почему она отстает все
больше и больше, почему эта все увеличивающаяся отсталость
делает необходимой экстренную быстроту и «стачки»,—
В. И. Ленин отвечает: потому, что «...кучка монополистов, защи-
щенных государственной помощью и тысячами проделок и сделок
с теми именно черносотенными помещиками, которые своим
средневековым землевладением (миллионов в 70 десятин лучшей
земли) и своим гнетом осуждают 5/6 населения на нищету, а всю
страну на застой и гниение»3.
Таким образом, важнейшей особенностью, оказавшей влияние
на замедление развития русской промышленности в эпоху импе-
риализма, являются многочисленные пережитки феодализма
в экономике, в том числе и в промышленности, где империализм,
как говорит В. И. Ленин, был «...оплетен, так сказать, особенно
густой сетью отношений докапиталистических» 4.
1 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150, Опись 1.
Дело № 125 за 1905—1906 гг., лист 197.
2 Ленин, Соч., т. 19, стр. 261.
3 Та м же, стр. 262.
4 Л е н и н, Соч., т, 22, стр. 246.
12
В России самое отсталое землевладение, самая дикая деревня,
самый передовой промышленный и финансовый капитализм пере-
плетались настолько, что В. И. Ленин называл русский империа-
лизм военно-феодальным империализмом.
Отсталость России от главных капиталистических стран ста-
вила всю российскую экономику в технико-экономическую и полу-
колониальную зависимость от иностранного капитала. Русские
монополистические объединения, чаще всего синдикаты, «явля-
лись по существу лишь филиалами иностранных монополистиче-
ских объединений, их «дочерними» организациями» 1.
Приток иностранного капитала в Россию в более или менее
значительных размерах начался еще в 50—60-х годах XIX века.
Ф. Энгельс в письме к К. Марксу 14 апреля 1856 г. писал: «Теперь
наступает последняя фаза спекуляции: Россия импортирует капи-
тал, а с ним и спекуляцию; при ее же расстояниях и стомильных
железных дорогах спекуляция непременно примет такие размеры,
что скоро приведет к краху» 2.
И. В. Сталин учит, что при империализме «производство подчи-
нено не принципу улучшения материального положения трудя-
щихся масс, а принципу обеспечения высокой капиталистической
прибыли»3.
Требование не всякой, а именно максимальной прибыли
является основным экономическим законом монополистического
капитализма. В погоне за этой максимальной прибылью монопо-
листы идут на такие рискованные шаги, как закабаление и систе-
матическое ограбление колоний и других отсталых стран, на пре-
вращение ряда независимых стран в зависимые, на организацию
новых империалистических войн, пытаясь завоевать мировое гос-
подство.
Иностранных капиталистов привлекали в России огромные
природные богатства, не сравнимые ни с какой другой страной,
и высокая прибыль, и сравнительная дешевизна земли, и беззащит-
ность русских рабочих перед лицом капиталистической эксплуата-
ции, и жалкое законодательство о фабрично-заводском труде, не
особенно обременявшее капиталистов заботой об улучшении быта
рабочих на фабриках.
В. И. Ленин в статье «Как прячут прибыли господа капита-
листы» указывает, что официально показанная капиталистами
прибыль, разумеется, ниже действительной прибыли, так как
предприниматели самыми различными способами прячут ее, запи-
сывают сплошь да рядом в так называемый резерв или резервный
капитал 4. И несмотря на это прибыль в России даже по офици-
альным данным была очень высокой. Нефтепромышленник Нобель
1 П. И. Лященко, История народного хозяйства СССР, т. II, ОГИЗ,
1948, стр. 225.
2 Маркс и Энгельс, Соч., т. XXII, стр. 134.
3 Сталин, Соч., т. 12, стр. 322.
4 См. Ленин, Соч., т. 25, стр. 120.
13
выплачивал 25% прибыли. Товарищество Российско-американской
резиновой мануфактуры «Треугольник» в Петербурге еще
в 1894 году, по официальным данным, выплачивало пайщикам на
каждую акцию в 1000 руб. дивиденд в размере 550 руб., т. е. бо-
лее 50%. Это — кроме тех сумм, которые отчислялись из прибы-
лей на расширение производства. Трое фактических владельцев
«Треугольника» Краузкампф, Шмидт и Кирштены — в 1895 году
получили 1 056 200 руб. прибыли, т. е. больше двух третей годовой
заработной платы всех рабочих и служащих — 1 481 677 руб.1.
По далеко не полным и преуменьшенным сведениям самих
нефтепромышленников, их прибыль в 1906 году должна была со-
ставить 28 млн. руб., а в 1907 году — 40 млн. руб.2.
По мнению же «Вестника финансов» прибыль бакинских неф-
тепромышленников достигала баснословной высоты. Так, в
1904 году «Каспийское товарищество» получило 62% прибыли на
основной капитал, Нобель — 27,3%, а Ротшильд —25% при-
были 3.
С 1903 по 1907 год цена на нефть возросла на 208%, а следо-
вательно, возросла и прибыль капиталистов-нефтепромышленни-
ков. А. Н. Стопани считал, что чистая прибыль нефтепромышлен-
ников в 1907 году должна была составить сумму в 40—50 млн.
руб., а по расчетам рабочей газеты «Гудок» (№ 6) эта прибыль
не была меньше 57 млн. руб.4.
По опубликованным отчетам, одиннадцать южных доменных
заводов за 1909/10 операционный год получили чистой прибыли
10,5%, в 1910/11 году—14,9%, а Южно-русское Днепровское
металлическое общество — 30% 5.
Высота учетного процента в России по сравнению с главными
странами Европы была 6:
1901 г.
1902 г.
1903 г.
1904 г.
Петербург . . 5-8 41/2-8 41/2-71/2 41/2-51/2
Берлин .... 31/2—41/2 3—4 31/2—4 4—5
Лондон .... 3—5 3—4 3—4 3—4
Париж .... 3 3 3 3
1 См. Б. И. Шабалин, Фабрика на Обводном, Л., 1949, стр. 48 и 52.
2 ЮрийЛарин, Рабочие нефтяного дела, М., 1907, стр. 82.
3 См. К. А. Пажитнов, Положение рабочего класса в России, т. III,
Л., 1924, сто. 204.
4 См. Юрий Ларин, Рабочие нефтяного дела, М., 1909, стр. 82; также
А. М. Стопани, Заработная плата и рабочий день бакинских нефтепро-
мышленных рабочих в связи с условиями работ на промыслах Баку, 1910,
стр. 39.
5 См. «Правда» 8 (21) июня 1912 г.
6 См. В. П. Литвинов-Фалинский, Наше экономическое поло-
жение и задачи будущего, СПБ, 1908, стр. 117.
Хотя учетный процент и не тождествен норме прибыли, а ниже ее, тем
не менее он отражает ее и находится от нее в прямой зависимости.
14
Министр финансов С. Ю. Витте в своей докладной записке
Николаю II в 1900 году цинично писал, что при огромных естест-
венных богатствах «мы сверх того владеем еще дешевым трудом»,
что воспитанный на скромных привычках сельского обихода рус-
ский рабочий гораздо менее требователен, чем западноевропей-
ский или особенно северо-американский рабочий, и невысокая
заработная плата является для русской промышленности счаст-
ливым даром 1.
Притоку иностранного капитала в русскую промышленность
способствовала также и таможенная политика царского прави-
тельства, поднявшего таможенные пошлины настолько, что они
затруднили ввоз иностранных товаров на русский рынок.
В 1891 году таможенные пошлины в среднем составляли 34%
стоимости ввозимого товара.
Особенно усилился прилив иностранного капитала в Россию
в 90-х годах XIX века. Только за период с 1893 по 1900 год в Рос-
сии возникло 191 иностранное акционерное общество с общим
капиталом в 634 млн. франков2. К 1914 году около 60% добычи
русской нефти находилось в руках иностранного капитала. На юге
страны не было почти ни одного металлургического завода, где
не участвовал бы иностранный капитал. Даже в текстильной про-
мышленности более 1/3 всего основного капитала принадлежало
капиталистам-иностранцам.
Лишь по весьма приблизительным подсчетам общая сумма
иностранного капитала в России к 1917 году исчислялась огромной
цифрой в 2 007 305,5 тыс. руб. Примерно 55% всего акционерного
капитала принадлежало иностранцам 3.
Иностранный капитал в промышленности России по темпам
возрастал быстрее русского национального капитала и угрожал
вытеснением последнего даже из тех отраслей, где он имел еще
преобладающее значение (например в легкой промышленности).
Доля иностранного капитала в промышленности в % %:
в 1880 году 17
» 1900 » 45
» 1914 » 47
За время с 1900 по 1914 год весь русский акционерный капи-
тал возрос на 59,3%, тогда как иностранный увеличился на 85%.
1 «Историк-марксист» 1935 г. № 2—3, стр. 134.
2 См. П. И. Лященко, История народного хозяйства СССР, т. II, ОГИЗ,
1948, стр. 161.
3 См. А. Г. Ландау, Иностранный капитал в дореволюционной Рос-
сии и в СССР, Госиздат, 1925, стр. 10—12.
Приведенные здесь данные преуменьшены, так как в них не вошли ка-
питалы многочисленных предприятий, принадлежавших иностранцам, не
входящих в акционерные общества и потому не обязанных публиковать
свои балансы.
15
Доля иностранного капитала в акционерном капитале России за
это же время поднялась с 28 до 32—33% 1.
Хотя национальный капитал по абсолютным размерам был
больше иностранного, тем не менее вся система русской промыш-
ленности в целом все более подпадала под влияние иностранного
капитала, особенно стран Антанты, а русский царизм, как говорит
И. В. Сталин, был «...агентурой западного империализма для
выколачивания с населения сотен миллионов процентов на займы,
отпускавшиеся ему в Париже и Лондоне, в Берлине, Брюсселе»2.
Иностранный капитал держал в своих руках такие решающие
отрасли народного хозяйства России, как топливо и металлургия,
но он был заинтересован не в развитии русской национальной
промышленности, а лишь в получении максимальной прибыли и
хищнической эксплуатации производительных сил нашей страны.
Так как для русской капиталистической промышленности
внешний рынок был почти закрыт или, во всяком случае, ее пози-
ции там были очень слабы, то для того, чтобы завоевать место на
внешнем рынке, Россия, несмотря на низкое душевое потребление
внутри страны, вынуждена была экспортировать. По данным за
1903 год, мировой товарообмен составлял сумму в 46 283 млн. руб.,
из коих на долю России приходилось всего лишь 1683 млн. руб.,
или 3,6% всего мирового оборота.
Железозаводчики жаловались, что «Россия во всех своих
частях прогрессивно оскудевает и ее потребительная способность
неуклонно снижается» 3. Уральские промышленники считали, что
«главный тормоз в развитии русской промышленности — это отсут-
ствие внутреннего рынка, вследствие голодовки крестьянских
масс», а между тем, писали уральские промышленники, — «народ-
ный желудок — лучший рынок»4.
Заведующий отделом промышленности министерства торговли
и промышленности Литвинов-Фалинский, отличившийся своей за-
щитой капитализма, считал, что русский экспорт, притом главным
образом сырья, а не промышленной продукции, «происходит не от
избытка предметов вывоза, а от недостатка народного дохода»5.
Точнее: не от недостатка народного дохода вообще, а от чрезвы-
чайно низкого уровня материального положения главных потреби-
телей — трудящегося народа страны и в первую очередь рабочего
класса царской России, так как прибыли капиталистов, как мы
видели, неуклонно росли.
Итак, помещичье-буржуазный политический строй, остатки
феодальных отношений в экономике страны, огромные расходы
1 См. П. И. Лященко, Экономическое развитие России в XIX и в
начале XX века, Энциклопедический словарь Граната, т. 36, ч. 4.
2 Сталин, Соч., т. 6, стр. 75.
3 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1. Дело
№ 116 за 1905—1906 гг., лист. 10.
4 «Право» № 5 за 1906 г.
5 В. П. Литвинов-Фалинский, Наше экономическое положение и
задачи будущего, СПБ, 1908, стр. 91.
16
на ведение войн, зависимость русской экономики от иностранного
капитала, узость внутреннего рынка, низкое душевое потребление
вследствие нищеты трудящихся масс явились главными причи-
нами отсталости русского капитализма.
§ 2. Положение русского рабочего класса
Несмотря на кризисы 1900—1903 гг. и затяжной характер
депрессии, длившейся вплоть до 1910 года, количественный состав
рабочего класса в России хотя и неравномерно, но непрерывно
возрастал, особенно в период промышленного подъема
1910—1912 гг.
Хотя полной статистики рабочих в России не было, тем не ме-
нее, по приблизительным данным, общая численность рабочих
только в трех отраслях — железнодорожном транспорте, горной
и фабрично-заводской промышленности — составляла в 1913 году
4 млн. человек, а общая численность всех лиц наемного труда
в России к первой мировой войне достигала 13 млн. человек 1.
Число заведений, состоявших под надзором фабричной инспек-
ции, к концу 1911 года составляло 16 600, с числом рабочих в них
в 2 051 198; в 1912 году соответственно—17 356 заведений и
2 151 191 рабочий2.
Однако рост численного состава рабочего класса происходил
крайне неравномерно как по годам, так и по отраслям промышлен-
ности. Прирост фабрично-заводских рабочих в предприятиях, под-
чиненных надзору фабричной инспекции, с 1897 по 1900 год соста-
вил 349 000, а с 1909 по 1912 год только 319 000 человек3. Темп
прироста рабочих за период с 1901 по 1913 год в среднем ока-
зался в два с половиной раза ниже, чем за предшествующие
13 лет — с 1887 по 1900 год4.
Замедление роста численного состава рабочих в русской про-
мышленности объясняется в первую очередь усилением эксплуа-
тации, а также ростам производительности труда и оснащением
промышленности новым оборудованием.
Число рабочих в предприятиях, подчиненных надзору фабрич-
ной инспекции (как правило, в крупных заведениях), даже за время
войны с 1 января 1914 года по 1 января 1917 года возросло всего
лишь на 6,5 %.
Рост числа рабочих в период нового промышленного подъема
по отраслям промышленности шел также неравномерно. Сильнее
всего этот рост происходил в промышленности по обработке метал-
лов, производству машин и инструментов. В одном только
1 См. К. А. Пажитнов, Положение рабочего класса в России, т. III,
Л., 1924, стр. 24.
2 См. Свод отчетов фабричных инспекторов за 1912 г., СПБ, 1913,
стр. 16.
3 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 294 за 1906—1916 гг., лист 287.
4 См. А. Г. P а ш и н, Формирование промышленного пролетариата в
России, Соцэкгиз, 1940, стр. 154.
17
1912 году по сравнению с 1911 годом увеличение числа рабочих
произошло здесь на 33 000 человек, или на 10,8%, а с 1910 года
по 1 января 1914 года — на 57% 1.
Неравномерность роста численного состава рабочего класса
как по годам, так и по отраслям промышленности являлась отра-
жением общей неравномерности и скачкообразности развития
капитализма в эпоху империализма.
Рабочие в больших массах концентрировались в предприятиях
тяжелой промышленности, и эта концентрация помогала росту
организованности и политической сознательности рабочего класса,
без чего была бы невозможна Великая Октябрьская социалисти-
ческая революция в России.
Вместе с ростом численности рабочих эпоха империализма
несла с собой и изменение качественного состава рабочего класса
за счет главным образом повышения удельного веса женского и
детского труда, что означало несомненное снижение жизненного
уровня рабочих, так как женщины и дети за ту же работу полу-
чали меньшую заработную плату.
Хотя закон 1882 года, силой вырванный рабочими у правитель-
ства, и оказал известное влияние на сокращение числа малолет-
них рабочих, тем не менее количество их в промышленности
в начале XX века было велико и достигало 2% общего состава
рабочих.
Особенное внимание обращают на себя рост женского труда
в крупной промышленности и относительно большое число под-
ростков и малолетних рабочих женского пола. На многих фабри-
ках и заводах (например, на заводе «Треугольник» в Петербурге)
женщины составляли более половины всех рабочих. Такое широ-
Состав рабочих в предприятиях,
подчиненных надзору фабричной инспекции в 1901 году,
по полу и возрасту1:
Категория рабочих
Мужского пола
число
в%
Женского пола
число
в%
Обоего пола
число
в%
Малолетних (12—
15 лет) .... 20 308 1,6 13 738 3,0 34 046 2,0
Подростков (15—
17 лет) .... 90 435 7,3 55 742 12,3 146 177 8,6
Взрослых (свыше
17 лет) .... 127 261 91,1 383 872 84,7 511 133 89,4
1 См. А. Г. Рашин, Формирование промышленного пролетариата в Рос-
сии, Соцэкгиз, 1940, стр. 140—144 и 240.
2 См. Свод отчетов фабричных инспекторов за 1901 год, СПБ, 1903, стр. 3.
В отчете за 1902 год эти сведения подверглись очень незначительным
изменениям.
18
кое применение женского труда в русской промышленности объяс-
няется прежде всего дешевизной этого труда.
Если за время с 1901 по 1909 год общее число рабочих в про-
мышленности возросло всего лишь на 8,3%, то число женщин
увеличилось на 24,6% 1.
Среди взрослых рабочих женщины составляли (в процентах)2:
в 1894—1895 гг 24,0
» 1901 году 26,8
» 1903 » 35,0
» 1909 » 42,0
» 1910 » 48,0
Особенно изменился состав рабочих во время войны. Только
за время с 1 января 1914 г. по 1 января 1917 г. число рабо-
чих мужчин всех возрастов уменьшилось по всему кругу пред-
приятий, подчиненных надзору фабричной инспекции, на
102 000 человек, или на 7,5%, при росте общего количества рабо-
чих за это же время на 6,5% 3. В 1916 году в Московском промыш-
ленном округе, по данным фабричной инспекции, взрослые муж-
чины составляли 37%, а женщины— 48%, в Петербургском округе
соответственно — 58 и 33 %.
Изменение состава рабочего класса в России нельзя объяснить
недостатком рабочей силы. Хотя значительная часть квалифици-
рованной рабочей силы и была отправлена на фронт, тем не менее
русская промышленность всегда имела резервы труда в виде
безработных, количество которых росло по мере развития капита-
лизма и перехода его в высшую стадию — империализм.
Ленинская газета «Искра» в 1900 году писала: «Безработица
фабричных и заводских рабочих, голодовка крестьян — вот с чем
вступает Россия в XX столетие». В 1900—1903 гг. разразился
в России очередной экономический кризис, в результате которого
было уволено более 100 000 рабочих. В Костромской губернии и
Шуйско-Ивановском фабричном районе «многие фабрики сокра-
тили производство и распустили половину или треть рабочих,
а оставшимся убавили плату на 30%». В Бахмутском и Славяно-
сербском уездах на Украине «насчитывалось около десяти тысяч
безработных». В Лодзи «тысячи рабочих ходят без работы, другие
ждут расчета». В Риге «страшная безработица, на главных заво-
дах работают только четверть рабочих, и то — от 8 до 4 попо-
лудни» 4. В Москве на Прохоровской фабрике число рабочих было
сразу сокращено на 900 человек, а на Реутовской мануфактуре —
на 1200 человек6. Из предприятий одной только металлургической
1 См. М. С. Балабанов, История рабочего класса в России, Энци-
клопедический словарь Граната, т. 36, ч. 4.
2 Там же.
3 См. А. Г. Р а ш и н, Формирование промышленного пролетариата в Рос-
сии, Соцэкгиз, 1940, стр. 140—144 и 243—244.
4 «Искра» №№ 2, 3, 5 и 12 за 1901 г.
5 «Искра» № 22 за 1902 г.
19
промышленности за время 1900—1905 гг. было уволено до
123 000 рабочих 1.
К началу 1908 гада только на предприятиях Петербурга, под-
чиненных надзору фабричной инспекции, количество рабочих
сократилось на, 10000 человек, а союз металлистов Петербурга
насчитывал 25% безработных из числа своих членов. На металло-
обрабатывающих заводах Московского района было уволено
25—30% рабочих. На уральских заводах к 1910 году насчитыва-
лось от 30 до 80 % безработных.
По сведениям министерства торговли и промышленности,
«положение Мытищинского вагоностроительного завода плачев-
ное», так как в 1905 году там было 2200 рабочих, а в 1910 году
осталось только 1300 человек2.
Изменение качественного состава рабочих надо объяснить,
во-первых, стремлением капитала увеличить прибыль за счет
эксплуатации низкооплачиваемого труда, во-вторых, желанием
предотвратить революционное движение путем удаления из про-
мышленности наиболее активного и беспокойного элемента
рабочих.
Марксизм-ленинизм учит, что с развитием капитализма рабо-
чий класс нищает как относительно, так и абсолютно, т. е. не
только падает доля рабочего класса во всем национальном доходе
при одновременном росте прибылей буржуазии, но что рабочий
класс абсолютно живет все хуже и хуже: повышается интенсив-
ность труда, растет безработица, удлиняется рабочий день, падает
реальная заработная плата, ухудшаются жилищные условия и т. д.
Маркс показал, что «..относительная величина промышленной
резервной армии возрастает вместе с возрастанием сил богатства»
и что «...чем больше эта резервная армия по сравнению с активной
рабочей армией, тем обширнее постоянное перенаселение»3.
Этот абсолютный всеобщий закон капиталистического накопле-
ния предполагает накопление богатства на одном полюсе и «...на-
копление нищеты, муки труда, рабства, невежества, одичания и
моральной деградации на противоположном полюсе, т. е. на сто-
роне класса, который производит свой собственный продукт как
капитал»4.
Правящие классы буржуазных стран, стремясь обелить капи-
тализм и свалить вину за бедствия и нищету масс на самих трудя-
щихся, «объясняют» недоедание, безработицу, болезни, высокую
смертность при капитализме и т. д. тем, что рост средств суще-
ствования якобы отстает от роста населения.
Эта антинаучная, человеконенавистническая «теория» пош-
лого вульгарного английского экономиста конца XVIII и начала
1 См. Б. И. Шабалин, Фабрика на Обводном, Л., 1949, стр. 131.
2 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 23. Опись 20,
Дело № 838 за 1910 г., листы 11—12.
3 Маркс, Капитал, т. I, 1949, стр. 650.
4 Там же, стр. 651.
20
XIX века попа Мальтуса вновь вытаскивается теперь оруженос-
цами современной американо-английской финансовой буржуазии
для оправдания грабежа трудящихся и подготовки новой мировой
войны против СССР и стран народной демократии.
В действительности империализм означает гнет монополий —
политическую реакцию, следствием чего являются: резкое по-
вышение интенсивности труда, рост безработицы, катастрофиче-
ское падение жизненного уровня трудящихся, удлинение рабочего
дня, понижение реальной заработной платы, резкое ухудшение
жилищных условий и т. д.
В. M. Молотов в своей статье «Основное противоречие» в ав-
густе 1912 года писал, что по официальным данным за время
с 1900 по 1908 год по всем группам промышленности «произво-
дительность труда рабочего поднялась на 44%, а заработная плата
только на 20,5%» 1. Но, во-первых, эти официальные данные, ука-
зывал В. М. Молотов, в отношении заработной платы преувели-
чены правительством, и, во-вторых, «вздорожание жизни сильно
сократило, если не свело к нулю, прирост заработной платы рус-
ского рабочего».
Валовая выработка в фабрично-заводской промышленности, не
обложенной акцизом, в среднем на одного рабочего в золотых
рублях выглядела так:
в 1887 году — 709
» 1893 » —995
» 1897 » -1257
в 1900 году— 1525
» 1908 « —1970
» 1913 » —2372
В 1913 году чистая продукция на одного рабочего в текстиль-
ной промышленности составляла 49,8 руб., а в машиностроении —
58,8 руб. в месяц.
Из этих данных видно, что производительность труда русского
рабочего за четверть века возросла более чем в два с половиной
раза, а за время с 1900 по 1913 год по всей русской промышлен-
ности—на 27,5% 2.
В. И. Ленин указывал, что рабочий, особенно при империа-
лизме, нищает не только относительно, но и абсолютно,—
«т. е. становится прямо-таки беднее прежнего, вынужден жить
хуже, питаться скуднее, больше недоедать, ютиться по подвалам
и чердакам»3.
Жизнь тверских рабочих-стекольщиков, как сообщали рабо-
чие, настолько плоха, «что хуже трудно представить»4. Положение
труда на ярославских заводах и фабриках, писали рабочие, «самое
печальное». «На бельный завод Сорокина идут только люди, кото-
1 «Правда» 10(23) августа 1912 г.
2 См. С. Г. С т р у м и л и н, Заработная плата и производительность труда
в русской промышленности в 1913—1922 годах, «Вопросы труда», М., 1923,
стр. 55 и 64.
3 Л е н и н, Соч., т. 18, стр. 405.
4 «Искра» № 34 за 1903 г.
21
рым приходится умирать с голоду: теперь же таких людей очень
и очень много. За верную смерть... рабочие этого завода получают
сущие гроши» 1.
В октябре 1905 года рабочие — депутаты фабрики Чешера
писали министру финансов: «Наши нужды, наше безусловно тяже-
лое положение в полном объеме неизвестны правительству... Наша
жизнь не только тяжела, она прямо невыносима, мы работаем
много, получаем мало, ютимся в углах по нескольку человек
в невозможных для здоровья условиях, кормимся плохо, и за
всякое слово, направленное к облегчению нашей участи, мы под-
вергаемся преследованиям со стороны фабричной и полицейской
администрации. Раньше нам было очень плохо, а теперь, в данное
время, сделалось совсем невозможно»2.
До 1886 года права рабочих на русских фабриках вообще
никем и никак не регламентировались. Закон же «О надзоре за
заведениями фабричной промышленности и о взаимных отноше-
ниях фабрикантов и рабочих» 3 июня 1886 г., вырванный рабо-
чими у правительства, у капитала в результате знаменитой «мо-
розовской» стачки 1885 года, установив существенные различия
в правах рабочих и фабрикантов, фактически только узаконил
бесправие рабочих на русских фабриках.
По этому закону рабочий не мог уйти с работы до истечения
срока найма, не неся за это ответственности, а фабрикантам фак-
тически было предоставлено право увольнять рабочих в любое
время и без предупреждения за две недели.
По сводам отчетов фабричных инспекторов было принесено
жалоб на увольнение рабочих до окончания срока найма без
законного предупреждения:
В 1901 г.
Число
жалоб
Из них осно-
вательных
В 1902 г.
Число
жалоб
Из них осно-
вательных
Единоличных 5127 2737 4964 2616
Коллективных 7243 2097 3520 2398
Фабричная инспекция констатировала в среднем в год
1471 случаев нарушения этого требования закона, протоколов же
составлено за два с половиной года (со второй половины 1900 года
по 1902 год) 18, или 0,5% всего числа случаев нарушений. В же-
лезнодорожных мастерских г. Баку рабочий, поступая на работу,
должен был писать сразу два заявления: одно с просьбой о за-
1 «Искра» № 18 за 1902 г.
2 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 23. Опись 1,
Дело № 749 за 1904—1905 гг., листы 139—130.
22
числении на работу, где должно было быть сказано: «Если бы я
в депо оказался лишним, то прошу уволить меня от службы без
предупреждения, на что протестов с моей стороны не будет»;
в другом, подаваемом одновременно с первым, рабочий должен
был писать: «Не желая продолжать далее службу, прошу вас,
г. начальник, уволить меня от таковой» 1. 30 социал-демократов
в своем запросе в Государственную думу 6 ноября 1900 г. указы-
вали, что в 1907 году фабричной инспекцией было составлено
всего лишь 993 протокола, что равнялось 6% всех 16 490 нару-
шений закона, однако «и это показалось промышленникам обре-
менительным» 2.
Следует заметить, что действительное количество нарушений
закона было гораздо больше, так как многие из этих нарушений
просто не обнаруживались, а на многие из них фабричные инспек-
торы сознательно закрывали глаза, считая эти нарушения на-
столько «мелкими», что не стоит тратить на них время.
Закон от 2 июня 1897 г. «О продолжительности и распределе-
нии рабочего времени в заведениях фабрично-заводской промыш-
ленности» не действовал в отношении большинства рабочих,
и нарушение его во многих местах носило «не спорадический,
а массовый характер»3.
Рабочие императорского фарфорового завода в селе Александ-
ровском, близ Петербурга, писали: «Закон 1897 г., который издан
якобы для того, чтобы ограничить хоть сколько-нибудь произвол
хозяев-капиталистов, уничтожить самые вопиющие безобразия на
фабриках и заводах, был подписан Николаем II. Интересно по-
смотреть поэтому, подчиняется ли он сам этому закону, уничто-
жены ли все эти безобразия на его собственном заводе? Нет,
не уничтожены. Такой произвол, такие безобразия, какие суще-
ствуют на императорском фарфоровом заводе, трудно найти на
других, даже до 1897 г.»4. С фабрики Филиппова в Москве рабо-
чие сообщали, что закон от 2 июня 1897 г. «не имеет и не может
иметь для рабочего никакого значения, так как он сведен к нулю
циркуляром Витте» (от 5 января 1898 г. за № 219) 5.
К 1904 году всего лишь 18,7% рабочих и то только наиболее
активной части рабочего класса, металлисты и типографские ра-
бочие,— работали до 10,5 часов в сутки; 23,4% всех рабочих,
по преимуществу в текстильной промышленности и в промышлен-
ности по обработке волокнистых веществ, были заняты на произ-
водстве 11 с лишним часов в сутки 6.
1 См. «Русские ведомости», № 54 за 1903 г.
2 ЦГИАЛ. Государственная дума. Фонд 1278. Опись 3. Дело № 1698 за
1909 г., лист 17.
3 Ал. Колычев, Рабочие на приисках Сибири, СПБ, 1904, стр. 23.
4 «Искра» № 1 за 1900 г.
5 «Искра» № 13 за 1901 г.
6 См. М. С. Балабанов, История рабочего класса в России, Энци-
клопедический словарь Граната, т. 36, ч. 4.
В указанные часы не входят сверхурочные работы.
23
Рабочие других отраслей промышленности были заняты на
производстве 12 и более часов в сутки. В Батуми, например, не
говоря уже о воскресных днях и двунадесятых праздниках, «даже
в первые дни пасхи и рождества не переставали гудеть фабричные
гудки и не прекращалась работа».
Здесь особенно был развит труд малолетних. На заводе Ман-
ташева работали семи-восьмилетние дети «столько же часов, как
и взрослые», т. е. «по 15—16 часов в сутки»1. На фабрике Эйнем
в Москве работа продолжалась с 7 час. утра до 7 час. вечера с
часовым перерывом на обед, а на фабрике Филиппова взрослые
работали день и ночь, двумя сменами по 11,5 час, подростки —
13—14 часов2.
По свидетельству сенатора Кузьминского, проводившего в на-
чале 1905 года обследование положения рабочих Бакинского
района, рабочий день там «продолжался 12 часов» 3. На Обухов-
ском сталелитейном заводе в некоторых мастерских работа про-
должалась 12 часов в сутки.
На сахарных заводах работа благодаря своей непрерывности
велась двумя сменами, — это уже само по себе определяло про-
должительность рабочего дня в 12 часов. Впрочем, даже работа
18 часов в сутки представляла там «явление обычное» 4.
В Сибири рабочий день «почти на всех приисках продолжался
одинаковое число часов 11—14, а с сверхурочными работами и
долее»5.
В интендантских, т. е. военных, заведениях, несмотря на по-
следовавшее установление 8-часового рабочего дня, «на самом
деле работали до 12—13 и больше часов»6. В горных предприя-
тиях, где и 8-часовой рабочий день «оказывается слишком про-
должительным», «продолжительность рабочего дня достигала
12—13 и более часов» 7.
На резиновой мануфактуре «Треугольник» в Петербурге ра-
бота продолжалась по 13 часов в сутки: с 6 час. утра до 7 час.
вечера, с часовым перерывом на обед. Сюда, разумеется, не вклю-
чались столь распространенные на этой фабрике часы сверхуроч-
ной работы, а также время, затрачиваемое на получение мате-
риала, подготовку и уборку рабочего места, которые, по внутрен-
нему распорядку фабрики, должны производиться рабочими в
неурочное время8.
1 «Искра» № 16 за 1902 г.
2 См. «Искра» № 13 за 1901 г.
3 «Право» № 5 за 1906 г.
4 Н. Н. Рашевский, О положении рабочих на сахарных заводах, Киев,
1906, стр. 10—14.
5 Ал. Колычев, Рабочие на приисках Сибири, СПБ, 1904,
стр. 21.
6 Н. М. Лисовский, Рабочие в военном ведомстве, СПБ, 1906,
стр. 28—31.
7 Д-р Эпштейн, Здоровье рабочих и фабричная гигиена, Н.-Новгород,
1906, стр. 7.
8 См. Б. И. Шабалин, Фабрика на Обводном, Л., 1949, стр. 60,
24
На ткацкой фабрике Шац, называемой иначе «Ново-Сампсо-
ниевской», рабочий день также продолжался от 6 час. утра до
7,5 час. вечера 1.
Даже по официальным данным самого министерства торговли
и промышленности уже за 1912 год 459608 человек, или 20%
всех рабочих, подчиненных надзору фабричной инспекции, рабо-
тали свыше 10,5 час. в сутки2. Но, во-первых, это официальные,
т. е. приукрашивающие действительное положение данные, и, во-
вторых, они относятся только к рабочим, подлежащим надзору
фабричной инспекции. А что же делалось с продолжительностью
рабочего дня в предприятиях, не подчиненных никакому надзору?
Правда, к 1913 году по сравнению с 1905 годом под влиянием
стачечной борьбы произошло некоторое уменьшение среднего
урочного рабочего времени с 10 до 9,7 час: для мужчин — с 10,8
до 9,8 час. и для женщин — с 9,9 до 9,5 час. в сутки. Но, во-пер-
вых, это сокращение объясняется не «действием» закона от 2 июня
1897 г., а исключительно напором стачечной волны рабочих; во-
вторых, такое сокращение коснулось далеко не всех, а только ра-
бочих, подчиненных надзору фабричной инспекции; в-третьих,
рабочий день удлинялся широким применением сверхурочных ра-
бот, носивших очень часто принудительный характер.
Рабочий не мог отказаться от работы в сверхурочное время.
В объяснительной записке к материалам по пересмотру «рабо-
чего законодательства» было сказано, что «свобода рабочих
отказываться от сверхурочных работ является чисто фиктивной»3.
На сахарных заводах, например, «несмотря на все постановления
закона, рабочий совершенно не имел праздничного отдыха. Все
воскресения он работал сверхурочно. Но и в будни, кроме своей
смены, часть рабочих постоянно работала сверхурочно на другой
смене»4.
По заниженным данным, приводимым фабричным инспектором
Микулиным, в Петербургском округе число работавших сверх-
урочно составляло 50,2 %, а в Киевском округе в течение года ра-
ботало сверхурочно 56,5% всего числа рабочих5.
Только в 1902 году фабричными инспекторами было принято
9286 жалоб, поводом для которых послужило принуждение ра-
ботать сверхурочно или нарушение других условий найма, касаю-
щихся продолжительности рабочего времени6.
Фабричная инспекция Московского округа неоднократно от-
1 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 22. Опись 1.
Дело № 749 за 1904—1910 гг., лист 34.
2 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 2.
Дело № 50 за 1917 г., лист 48.
3 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 153 за 1906 г., лист 106.
4 Н. Н. Рашевский, О положении рабочих на сахарных заводах,
Киев, 1906, стр. 10—11.
5 См. А. А. М и к у л и н, Нужды рабочих, Киев, 1905, стр. 68.
6 См. там же, стр. 67.
25
мечала в своих отчетах, что сверхурочные работы «нигде не при-
меняются столь широко, как здесь». Впрочем, приблизительно то
же самое сообщалось фабричными инспекторами и из других
округов.
В одном из отчетов Московской фабричной инспекции отмеча-
лось, что в значительной части случаев «добровольное соглаше-
ние» на сверхурочные работы «добывается мерами давления»,
а инспекция «поставлена в необходимость почти всегда давать
свое разрешение, как бы ни была слабо мотивирована необходи-
мость сверхурочных работ».
Итак, фабричная инспекция расписывалась в своем полном
бессилии и неспособности справляться с тем делом, ради которого
она первоначально была создана, а предприниматели не только
не считались с законом 2 июня 1897 г., но прямо игнорировали его
и издевались над ним.
Совет общества фабрикантов и заводчиков в своей докладной
записке под названием «Сверхурочные работы» признавал, что
«приход на фабрику не только мюльщиков, но и всех других ра-
бочих и работниц до гудка составляет явление обычное и ежеднев-
ное», — что по существу являлось принуждением к бесплатному
труду. Однако, цинично заявляли фабриканты, эта «ранняя явка
в фабричное помещение, теплое и освещенное, составляет для них
своего рода удобство, коим они всегда и весьма охотно поль-
зуются» 1.
Общество фабрикантов и заводчиков не только обнаружило
здесь свое издевательское отношение к элементарным правам ра-
бочих, но из желания приукрасить «уют» фабрики,- помимо своей
воли, с головой выдало другую сторону быта рабочих. В самом
деле, если рабочему «уютно» на фабрике среди машин, то что же
у него в доме? В каких же жилищных условиях жил русский ра-
бочий, если он из дома бежал согреться на фабрику?
Помещичье-буржуазное так называемое «правосудие» в Рос-
сии, как и буржуазное «правосудие» в других капиталистических
странах, целиком защищало беззаконие и произвол хозяев, в том
числе в вопросах применения сверхурочных работ.
Показательным в этом отношении является дело рабочего Нев-
ской бумагопрядильной мануфактуры Ивана Баранова. По дого-
вору найма Баранов должен был выходить на работу в 6 час.
утра, между тем для подготовки машин он являлся на работу в
51/2 час. утра и таким образом дал сверхурочных 2016 часов, что
из расчета 17 коп. за час составило сумму в 342 р. 72 к., на кото-
рую Баранов и предъявил иск к фабриканту через суд.
Петербургский столичный съезд мировых судей признал, что
Баранов имеет право на вознаграждение в просимых им размерах
как за сверхурочную работу, «так как чистка машин вне уроч-
1 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 151 за 1906—1915 гг., листы 22—28.
26
ного времени не была для него обязательной по условиям договора
и фабрика воспользовалась этой частью его труда бесплатно».
Однако Сенат 26 марта 1907 г. отменил решение петербург-
ского столичного съезда мировых судей на том основании, что
«работы по очистке прядильных машин и содержание их в надле-
жащей чистоте лежат на обязанности самих же прядильщиков и
должны быть исполняемы ими без особого за это вознагражде-
ния» 1.
Рабочий мастерских Петербургского трамвайного парка Моск-
вин проработал сверхурочно 56 дежурств и предъявил иск к го-
родской управе через суд на 163 руб. В иске ему было отказано2.
При вошедшем во всеобщий обиход найме рабочих на сроки
до двух недель и Даже до трех дней, санкционированном министер-
ством торговли и промышленности, а также при широком приме-
нении сверхурочных работ предпринимателям никто не мешал
весьма быстро изменять нормальную продолжительность работ до
крайнего предела.
Что касается заработков русских рабочих, то они были непо-
мерно низки. Продолжительный рабочий день и низкая заработ-
ная плата, как указывал В. И. Ленин, всегда идут вместе.
В. И. Ленин в своей статье «Заработки рабочих и прибыль ка-
питалистов» писал, что по официальным, т. е. далеко не полным,
данным в 1908 году «каждый рабочий в среднем (т. е. считая на
круг) получает в год заработной платы 246 рублей, а капитали-
сту приносит прибыли 252 рубля в год. Отсюда следует, что ра-
бочий меньшую половину дня работает на себя, а б о л ь-
ш у ю половину дня — на капиталиста»3. При этом
B. И. Ленин отмечает, что эти данные преувеличены в отношении
заработной платы рабочих и преуменьшены в отношении прибы-
лей капиталистов.
За 20 с лишком лет (с 1884 по 1905 гг. — И. Ш.), по данным
C. Гвоздева, увеличение размера заработка составляет менее
2,5%. Принимая во внимание, однако, что одновременно и в боль-
шей степени росла и стоимость жизни, т. е. росли цены на пред-
меты потребления, следует признать, что материальное положение
рабочих России «не только не улучшилось, но даже ухудшилось»4.
Заработок ткачей на Глуховской мануфактуре Морозова в
1900 году был равен 14—18 руб. в месяц «при сильных штрафах,
гнилой основе и утке (благодаря чему... зубы рабочего начинают
гнить через месяц). В зимнее время (с 10 октября) заработок тка-
чей сокращается до 12—14 руб. благодаря тому, что идет самый
скверный хлопок (кокандский). В это время частые штрафы, дохо-
дящие до 2 руб. Также часты расчеты до срока найма и всякие
1 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 151 за 1906—1915 гг., листы 29—34.
2 «Правда» 30 ноября (13 декабря) 1912 г.
3 Л е н и н, Соч., т. 18, стр. 233.
4 С. Гвоздев, Записки фабричного инспектора, М., 1911, стр. 103.
27
прижимки. За опоздание на 5 минут штрафуют до 20 коп., а сами
машину пускают на полчаса раньше и останавливают минут на
20 позднее» 1.
В Батуми на заводе Манташева машины пускались в ход на
полчаса — час раньше гудка, а «заработная плата за последние
годы здесь сильно понизилась». Рабочие этого завода писали:
«Мы зарабатываем лишь на хлеб и на воду, чтобы только не уме-
реть с голоду, чтобы быть в состоянии создавать не для себя —
для других богатства». Самый высший заработок на Воронежском
казенном винном складе составлял 12 руб. в месяц. Ничтожными
были заработки и на фабрике Балашева (станция Куровская).
Ткачи зарабатывали здесь не более 10 руб.2.
По заключению исследователя бюджета рабочего одной фаб-
рики в Богородском уезде Московской губернии Шапошникова,
все расходы рабочих указанной фабрики «идут на удовлетворение
нужд физического характера... У рабочего нет ни копейки, кото-
рую бы он мог истратить помимо нужд своей семьи!». «Рабочий не
может нести расходов даже на баню, на врачебную помощь, на
обучение детей» 3.
Заработки рабочих в России были повышены — и то незначи-
тельно— лишь в результате революции 1905 года. По данным,
приводимым В. И. Лениным в статье «Стачечная борьба и зара-
ботная плата», рабочие за пять лет, с 1906 по 1910 год, получали
ежегодно в среднем на 32 руб. больше, так как после революции
заработная плата с 206 руб. возросла до 238 руб. в среднем в
год 4 (в 1912 году даже до 255 руб.5).
Известное повышение заработной платы за этот период объяс-
няется исключительно стачками рабочих, а не действием законов
о фабрично-заводском труде, тем более, что повышение заработков
касалось далеко не всех рабочих, а только тех, которые борьбой
вырывали это повышение, и лишь в той мере, в какой они были
активны в этой борьбе.
Однако здесь, как и всюду, идет речь о повышении только но-
минальной, а не реальной заработной платы. Что касается реаль-
ной заработной платы, то она неуклонно падала, так как стоимость
жизни за это же время возрастала еще быстрее, чем номинальная
заработная плата.
Так, в нефтяной промышленности г. Баку цены на товары рабо-
чего потребления из года в год возрастали. Если 1904-й год при-
нять за 100, то цены на хлеб возросли к 1907 году до 137,5%, на
муку —до 130, мясо —до 136 и картофель —до 172%.
1 «Искра» № 9 за 1901 г.
2 «Искра» №№ 16, 17 и 28 за 1902 г.
3 См. Стенографический отчет Государственной думы III созыва, сес-
сия IV, ч. III, СПБ, 1911, стр. 26, 46.
4 См. Ленин, Соч., т. 18, стр. 235.
5 См. Свод отчетов фабричных инспекторов за 1912 г., СПБ, 1913,
стр. 49.
28
Рост бакинских цен на большинство мучных продуктов за пя-
тилетие 1903—1907 гг. «значительнее роста заработка нефтепро-
мышленного рабочего за это время» 1.
В 1908 году средняя зарплата в месяц на одного русского рабо-
чего равнялась 20 р. 50 к. «Если принять во внимание, что на та-
кую сумму приходится содержать семью — и это при теперешней
дороговизне квартир и жизненных припасов, то подобную плату
нельзя не назвать нищенской»2.
В докладной записке фабричного инспектора Екатеринослав-
ской губернии, Харьковского промышленного округа, в 1905 году
сообщалось, что рабочие зарабатывали там на некоторых заводах
по 18 руб. в месяц, на которые «рабочий не в состоянии прокор-
мить себя и семью»3.
Департамент полиции в связи с выяснением причины забасто-
вок рабочих заводов, расположенных при станциях Дружковке и
Константиновке Бахмутского уезда Екатеринославской губернии,
установил, что «цены на жизненные продукты в этом районе непо-
мерно высоки, да и вообще замечается там во всем дороговизна»4.
«В Ярославской губ. одному рабочему в месяц на минималь-
ное содержание, с помещением в углу и при самой невзыскатель-
ной одежде, необходимо 10 руб., между тем есть рабочие, полу-
чающие 7—8 руб. в месяц»5.
Ткачи на Ново-Сампсониевской фабрике Шац зарабатывали
раньше 20—25 руб. в месяц. К 1904 году их «заработок понизился
до 15 и даже до 8 руб. Существовать при этих условиях, конечно,
невозможно», тем более, что и сами «работы на фабрике тяже-
лые» 6.
Что касается поденной платы на заводах военно-морского ве-
домства, то она вообще выплачивалась в нищенских размерах:
ученикам — 30 коп., чернорабочим — 60—80 коп., мастеровым —
75—90 коп., средняя для мастеровых — от 1 р. 06 к. до 1 р. 61 к.,
а «показанная железопрокатным заводом цифра 1 р. 84 к. явно
преувеличена»7.
Приведенные выше сведения о размерах заработной платы ха-
рактеризуют лишь внешнюю, видимую сторону. Действительные
же размеры ее были и того ниже, в особенности если принять во
внимание, что русские капиталисты, как, впрочем, и их «коллеги»
1 А. М. С т о п а н и, Заработная плата и рабочий день бакинских нефте-
промышленных рабочих, Баку, 1910, стр. 37.
2 Л е н и н, Соч., т. 18, стр. 233.
3 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 23. Опись 20.
Дело № 1 за 1905 г., лист 61.
4 Там же, Дело № 185 за 1910—1915 гг., лист 28.
5 Там же, Дело № 1, лист 147.
6 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 22. Опись 1.
Дело № 749 за 1904—1910 гг., лист 34.
7 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело№ 111, лист 30.
29
в других странах, с давних времен безнаказанно снижали зара-
ботки рабочих различными способами.
Рабочие императорского фарфорового завода писали: «В на-
стоящее время вот как производится расчет на заводе. Плата на
заводе задельная, но генерал (директор завода) систематически
сбавляет с «задела» сколько ему вздумается. Выработав извест-
ную сумму, рабочий никогда не знает, сколько он получит. Сбав-
ляют 10—15—20 руб. по усмотрению. Иногда почему-либо сбав-
ляется и «задел». Если погода хорошая и генеральская подагра
утихает в день получки, рабочие получают сносно; если же туман
и дождь, то генерал не знает пощады» 1.
Сормовский рабочий Александр Быков в своей речи перед цар-
ским судом в октябре 1902 года говорил: «Работал я на четырех
заводах, и ни на одном заводе нет честных правил и честных лю-
дей со стороны администрации, и везде только сбавляют расценки
и стараются только оштрафовать, да лишний час заставить пора-
ботать — это нет слаще для хозяина»2.
Старший фабричный инспектор Бакинской губернии сообщал,
что во вверенном ему районе «замечается стремление нефтепро-
мышленников понизить зарплату рабочих» разными способами и,
в частности, «путем отказа в выдаче наградных» и «путем
найма рабочих по более низкой плате». «Замечается стремление
постепенно уничтожить действие частных соглашений с рабочими,
состоявшихся после 1905 года и касающихся улучшения быта ра-
бочих» 3.
Нерегулярная выдача заработной платы попрежнему была
явлением обычным на русских фабриках и заводах. На заседании
Государственной думы 30 апреля 1909 г. одним из ораторов был
приведен тот факт, что свыше 40 000 рабочих Нижне-Тагильских
заводов, или более чем стотысячное население Тагильского округа,
«уже восемь месяцев не получают заработанных ими денег», что
создало «действительно ужасающую нищету и буквально голо-
довку», а владельцы заводов получали ежегодно чистого дохода
860 000 руб.4.
Нерегулярность выдачи заработной платы заставляла рабочих
прибегать к забору товаров в кредит в фабричных лавках, суще-
ствовавших нередко под видом так называемых «рабочих коопе-
ративов». Расплата товарами из фабричных лавок попрежнему
оставалась одним из способов понижения заработной платы ра-
бочих.
1 «Искра» № 1 за 1900 г.
2 «Искра» № 29 за 1902 г.
3 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 23. Опись 20.
Дело № 816 за 1910 г., лист 1.
4 Стенографический отчет Государственной думы III созыва, сессия II,
ч. IV, СПБ, 1909, стр. 380 и 390.
30
Даже округа с наиболее развитой промышленностью и наибо-
лее высокой оплатой продолжали и в XX веке, несмотря
на запрет, установленный законом 1886 года «О надзоре
за заведениями фабричной промышленности и взаимных
отношениях фабрикантов и рабочих», держаться расплаты това-
рами из фабричных и иных лавок, которая всегда сопровождалась
самыми вопиющими безобразиями, ведущими к понижению ре-
ального заработка рабочих.
Рабочие из Ярославской губернии сообщали, что в фабричной
лавке Классина в Романове-Борисоглебске товар, продаваемый
рабочим, недоброкачественный, цены более высокие, чем те, какие
значатся в утвержденной фабричным инспектором таксе. «При по-
купке товара в заборной книжке отмечается та цена, которая по-
казана в таксе, надбавка же уплачивается наличными деньгами».
Рабочие Коломенского машиностроительного завода Московской
губернии сообщали о том, что в потребительской лавке при этом
заводе «найдена масса протухшей солонины и ветчины, как гово-
рят до 1000 пудов», причем «это мясо закупили уже испорчен-
ным» 1.
Хотя вышеприведенные факты и данные относятся к 1901 и
1902 гг., однако они являются типичными для всей эпохи импе-
риализма в России. Продажа товаров из фабричных лавок часто,
как сказано выше, прикрывалась вывеской «потребительской
кооперации» и официально разрешалась властями.
Заведующий фабрикой товарищества Гаврило-Ямской ману-
фактуры льняных изделий А. А. Локалова близ села Великого
Ярославского уезда возбудил ходатайство о разрешении прода-
вать рабочим товары в кредит из лавки так называемой «потреби-
тельной кооперации».
Ярославский фабричный инспектор и ярославское губернское
по фабричным и горнозаводским делам присутствие в своем ре-
шении от 15 декабря 1906 г. признали, что такое ходатайство «не
может подлежать удовлетворению». Однако главное по фабрич-
ным и горнозаводским делам присутствие отменило постановле-
ние ярославского присутствия, разъяснив при этом, что «лавки
потребительских товариществ при правильном ведении дела и
надлежащем контроле... могут представлять, несомненно, преиму-
щества для рабочих».
Главное присутствие издало, а министерство торговли и про-
мышленности утвердило «разъяснение», в котором сказано, что
«для производства удержания из причитающейся рабочим зар-
платы за товары, отпущенные из лавок, открываемых в помеще-
ниях фабрик и заводов потребительными товариществами, необ-
ходимо лишь согласие на сие заводоуправления, особого еще раз-
решения со стороны фабричной инспекции для производства озна-
1 «Искра» № 7 за 1901 г. и №№ 15 и 18 за 1902 г.
31
ченных удержаний не требуется» 1. Хотя это «разъяснение» дано
было ярославскому присутствию, но носило оно директивный ха-
рактер для всех губернских присутствий и фабричных инспек-
торов.
На заседании Государственной думы 30 апреля 1909 г. отмеча-
лось представителем социал-демократической фракции, что хотя
ст. 99 Устава о промышленности запрещает расплату с рабочими
вместо денег купонами, условными знаками, товаром и иными
предметами, однако «на Урале практикуется все то, что запре-
щается ст. 99, л. 3., ст. 155 того же Устава». За нарушение ст. 99
предприниматель должен караться штрафом от 50 до 300 руб.,
а исполнение этих статей согласно ст. ст. 93, 94 и примечания
к ст. 94 Устава горного возлагается на окружного инженера и его
помощника, «но мы не знаем ни одного случая... чтобы окруж-
ными инженерами были составлены протоколы, и г.г. Демидовы
были привлечены в административном порядке к ответствен-
ности» 2.
Министерство торговли и промышленности 27 мая 1909 г.
издало специальный циркуляр № 6984, коим в нарушение ст. 141
Устава о промышленности допускало открытие фабричных лавок,
не подчиненных надзору фабричной инспекции, а циркуляром
№ 8727 от 4 июля 1909 г. в нарушение ст. ст. 100 и 141 Устава
о промышленности предоставило право этим лавкам торговать —
опять-таки вне контроля фабричной инспекции — «предметами, не
предусмотренными утверждаемой таксой, по любой расценке и с
правом заводовладельцев погашать долги за такие товары выче-
том из зарплаты»3.
Еще более опасной для рабочих представлялась архаическая
форма найма их на хозяйских харчах, особенно развитая в тех
промышленных округах, где рабочие еще не утратили связи с зем-
лей. Наем на хозяйских харчах давал возможность фабрикантам
кормить рабочих впроголодь дешевыми продуктами низшего
качества и даже вообще не годными к употреблению.
Расплата товарами и наем на хозяйские харчи, как пережитки
феодальных отношений в капиталистической промышленности,
были распространены в России в эпоху империализма и давали
себя знать всюду вплоть до Великой Октябрьской социалистиче-
ской революции, уничтожившей всякий гнет, в том числе и этот.
Одним из методов понижения заработной платы продолжали
оставаться штрафы и вообще всякие вычеты из нее, вроде вычетов
на содержание церквей, приходских школ и больниц. Рабочие
1 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 23.
Опись 20. Дело № 65 за 1906—1909 гг., листы 7—11.
2 Стенографический отчет Государственной думы III созыва, сессия II,
ч. IV, СПБ, 1909, стр. 369—370.
3 Из запроса 30 социал-демократов в Думе 6 ноября 1909 г. ЦГИАЛ.
Государственная дума. Фонд 1278. Опись 3. Дело № 1698 за 1909 г., лист 19.
32
Сормовского завода неоднократно бастовали по поводу незакон-
ных вычетов копейки с каждого заработанного рубля на содержа-
ние церковно-приходских школ.
Один рабочий императорского фарфорового завода за прогул
одного дня был посажен на шесть месяцев на «ползадел». «Другой
разбил в складе какую-то штучку», был посажен на «ползадел»
на весь год. Рабочие завода, приводя эти факты, писали: «попро-
буйте примирить эту систему штрафов с положением закона, не
допускающего, чтобы сумма штрафов превышала треть заработка
и штраф за один прогульный день не превышал рубля» 1.
На вагоностроительном заводе Анонимного общества в Твери
штрафы к 1903 году «приняли безобразно широкие размеры,
штрафуют за 3 минуты опоздания, куренье во дворе, питье чая
сидя». «Отношение начальства, — писали рабочие этого завода, —
становится все хуже; обходятся с рабочими грубо, все норовят
подвести под расчет». На тверской мануфактуре Берга «штра-
фы — безобразны. Пишутся они за малейший пустяк и съедают
порой половину заработка»2.
По данным, приводимым В. И. Лениным, в Московской губер-
нии на одного рабочего в среднем приходилось штрафов 3:
в 1901 году 30 коп.
» 1903 » 27 »
» 1905 » 17 »
» 1906 » 12 »
» 1909 » 21 »
На каждого рабочего империи в 1912 году штрафов приходи-
лось в среднем — 45,3 коп. в год4. Эти данные показывают также,
как менялись размеры штрафов в зависимости от приливов и от-
ливов революционных волн. Революция на подъеме — штрафы
уменьшаются, и наоборот: наступил 1905 год — штрафы сразу па-
дают почти вдвое, а в 1906 году — до 12 коп.
Старший фабричный инспектор Екатеринославской губернии
сообщал, что на бутылочном заводе Об-ва донецких стекольных
заводов с рабочих взимался штраф за то, что они якобы выпус-
кали стекло с «браком», который оплачивался ниже обыкновен-
ного на 14—30%.
Однако «второй сорт» поступал в склад, а следовательно, и в
продажу смешанным с первым сортом. Директор завода сам при-
знавал, что в продаваемую посуду обыкновенно подмешивалось
до 20% «второго сорта». Эта разница в стоимости выработки
шла в пользу хозяина, и «засим штрафы на фабрике уже не прак-
тиковались». Объяснялось это очень просто: штраф по закону
должен был составлять особый капитал и расходоваться по за-
1 «Искра» № 1 за 1900 г.
2 «Искра» № 40 за 1903 г.
3 См. Л е н и н, Соч., т. 19, стр. 324.
4 Свод отчетов фабричных инспекторов за 1912 г., СПБ, 1913, стр. 65.
33
кону на удовлетворение нужд рабочих, а «выручка» от смешения
второго сорта с первым шла в карман хозяина 1.
В России процветала система грабительских штрафов. Они
были бичом рабочего класса. В 1910 году каждые 100 ра-
бочих были оштрафованы 238 (по другим данным — 242) раз,
в 1911 году —247 раз, в 1912 году —265 раз2 и в 1913 году —
246 раз.
Из общей суммы штрафов в 1901 году на штрафы за неисправ-
ную работу приходилось 68,7% (в 1902 году —уже 74,6%) и
13,5% за нарушение порядка3. Примерно такое соотношение по-
водов к штрафованию рабочих сохранялось и дальше, причем все
время обнаруживалась тенденция использования штрафов как ме-
тода понижения зарплаты и наказания рабочих за непослушание,
называемое нарушением порядка.
Наказание «непослушных» рабочих — вот основной лейтмотив
политики как буржуазии, так и правительства в отношении рабо-
чего класса. Фабриканты при попустительстве правительства
пользовались всеми и всякими способами наказания рабочих —
вплоть до телесных наказаний, даже после того, как они были от-
менены специальным законом 1903 года. Особенно занимались
избиением рабочих директоры-иностранцы. А рабочих, жалую-
щихся на непорядки на фабриках, увольняли и даже арестовы-
вали.
В русских законах еще сохранялись указания на право хо-
зяина-торговца исправлять приказчиков «мерами домашней стро-
гости». Статья 13 Устава торгового прямо говорила о том, что
«приказчика, ведущего беспорядочную и развратную жизнь,
дозволяется хозяину унимать домашней строгостью, и если тем не
исправится, то хозяин может приносить на него жалобу в суд,
где, по разыскании, он подвергается наказанию смотря по степени
беспорядочности и развратности», а в примечании к статье 37 того
же Устава говорилось: «малолетние сидельцы за шалости наказы-
ваются розгами при хозяине или родителях в доме».
Эти указания Устава торгового, казалось бы, носили ограничи-
тельный характер, однако общая социально-политическая обста-
новка в России способствовала тому, что эти «меры домашней
строгости» применялись не только к приказчикам и малолетним,
но и к рабочим тех фабрик и заводов, где они были недостаточно
организованы и потому не могли давать должного отпора.
Директор Гусь-Хрустального завода в Меленковском уезде
давал распоряжение ткачихе Анисье Новской в такой форме, что
«с нею произошел обморок», а ткачихе Клавдии Лушиной он угро-
жал «в столь резком тоне уволить, что с нею получился удар»,
1 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 23. Опись 20.
Дело № 22 за 1905—1906 гг., листы 3—4.
2 Свод отчетов фабричных инспекторов за 1912 г., СПБ, 1913, стр. 64.
3 Свод отчетов фабричных инспекторов за 1902 г., СПБ, 1904.
34
после которого она вместе с Новской была отправлена в боль-
ницу 1.
Рабочие Глуховской мануфактуры Морозова писали: «У нас
хозяин страшно любит стегать плеткой и до сих пор не бросает
своего варварского обычая». «Он часто ходит в фабрике между
станками с засунутой за голенищем плеткой и если увидит,
что ткач распускает рвань со шпули, то с остервенением наносит
ему удар плеткой, штрафует и прогоняет с работы»2. На фабрике
Филиппова в Москве «обращение мастеров грубое, бьют чем по-
пало по лицу со всего размаха» 3.
В 1901 году рабочими было подано 2008 коллективных жалоб,
касающихся 36209 рабочих, а в 1902 году —2089 жалоб, касаю-
щихся 45 611 рабочих. В Московском промышленном округе число
жалоб на дурное обращение и побои за один только 1902 год вы-
росло с 161 до 2146, из которых 2098 приходилось только на одну
Московскую губернию; 95% этих жалоб признано основатель-
ными 4.
В своде отчетов фабричных инспекторов за 1902 год указыва-
лось, что количество коллективных жалоб рабочих на заведую-
щих промышленными предприятиями увеличилось. Среди жалоб,
как коллективных, так и единичных, много жалоб на «дурное об-
ращение» и побои. Во всяком случае, по сравнению с предыду-
щим 1901 годом количество таких жалоб удвоилось. Старший
фабричный инспектор Екатеринославской губернии С. С. Аксенов
писал, что мастера «очень часто допускают в обращении с рабо-
чими неприличную брань и даже прибегают к кулачной
расправе»5.
На батумских заводах господствовала «по отношению к рабо-
чим кулачная расправа». Рабочих били «надсмотрщики, заве-
дующие, механики и сами директора... Бьют и ребятишек, чтобы
они усердно работали». На валяльном заводе Свешникова в Яро-
славле в 9 час. вечера рабочих запирали, «и никто уже не смеет
проникнуть за ворота; хозяин нередко «ласкает» рабочих, как мо-
жет только «ласкать» хозяин».
Сормовский рабочий Алексей Быков в своей речи перед цар-
ским судом в октябре 1902 года говорил: «...не только заведующие
цехов, а даже нижние чины, которым я был отдан рабом, все меня
били за каждую малость и давали самую грубую работу, которую
я не в состоянии был выполнить»6.
Фабрикант Павлов в Шуе из своей фабрики «сделал своего
рода гарем». Рабочие жаловались на то, что «трудно какой-ни-
1 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 23.
Опись 20. Дело № 185 за 1910—1915 гг., лист 92.
2 «Искра» № 9 за 1900 г.
3 «Искра» № 13 за 1901 г.
4 Свод отчетов фабричных инспекторов за 1902 г., СПБ, 1904,
стр. 12 и 18.
5 Свод отчетов фабричных инспекторов за 1902 г., СПБ, 1904, стр. 12—18.
6 «Искра» № 16, 18 и 29 за 1902 г.
35
будь девушке остаться в полной безопасности от этих наглых бес-
стыдных представителей русского капитализма и столпов отече-
ственного правительства» 1.
В 1902 году забастовавшие рабочие Боткинского завода в Вят-
ской губернии подверглись унизительному наказанию розгами.
Виленский губернатор фон Валь отдал приказ выпороть участни-
ков первомайской демонстрации 1902 года.
На Тверской мануфактуре Морозовых с рабочими обращались
очень плохо, особенно мастер Рудольф Гундингер. Он ругал рабо-
чих «самыми отборными площадными словами» и бил, «когда к
нему кто приходил по какому-либо делу»2.
На мыловаренном заводе в Костроме мастер еще в 1904 году
будил рабочих после звонка плетью, а директор другой фабрики
вместо лошадей запрягал в тележку рабочих и, погоняя их
плетью, доезжал от дома до конторы фабрики.
Управляющий кондитерской фабрикой Ландрина даже в
1912 году «часто прибегал к кулачной расправе»3.
15 мая 1905 г. рабочие фарфоровой фабрики т-ва И. С. Кузне-
цова в Московской области писали: «Мы, рабочие, являемся бук-
вально крепостными фабрики и особенно нуждаемся в законода-
тельной охране нашего труда» 4.
На русских фабриках была распространена система так назы-
ваемых черных списков, которая не давала возможности рабочим,
уволенным с одного предприятия, поступить на другое. Директор
Путиловского завода Смирнов в феврале 1901 года издал цирку-
ляр, в котором, между прочим, сказано: «вследствие частых слу-
чаев приема на работу лиц, коим поступление на завод по разным
случаям воспрещено, прошу господ начальников мастерских не
принимать рабочих на работу ранее наведения соответствующих
справок о них в проходной конторе» б.
В правилах внутреннего распорядка Обуховского сталелитей-
ного завода было особо оговорено, что о вновь поступающих ра-
бочих администрация завода наводит справки, и в случае неудов-
летворительности полученных о мастеровом справок последний
немедленно увольняется.
Эта «сухая гильотина» была направлена против наиболее ак-
тивной части рабочих, увольняемых обычно «за непослушание»,
«дерзость» и т. д., а в действительности потому, что эта наиболее
активная часть рабочих была наиболее опасна для фабрикантов.
Одновременно с наказанием особенно «непослушных» рабо-
чих буржуазия всячески поощряла других — податливых рабочих.
1 «Искра» № 6 за 1901 г.
2 «Искра» № 39 за 1903 г.
3 «Правда» 4(17) июля 1912 г.
4 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 23. Опись 20.
Дело № 6 за 1905 г., лист 192.
5 См. М. Мительман, Б. Глебов, А. Ульянский, История Пути-
ловского завода, 1939, стр. 158.
36
Пытаясь расколоть и поссорить рабочих, ослабить их сопротивле-
ние и найти себе опору в среде рабочих, буржуазия нередко при-
бегала к системе подкупа верхушки рабочего класса, в частности
при помощи выдачи так называемых наградных. На петербург-
ском резиновом заводе «Треугольник», например, такого рода
наградные суммы из года в год росли.
К 1 мая 1901 г. их было выдано 42 171 руб., а в 1902 году
«в связи с необычайно высокими прибылями» — 250 000 руб.1.
Известно также, что одним из требований рабочего движения
было требование ликвидации фабричной полиции.
Для большей полноты картины, характеризующей невыноси-
мое положение рабочего класса в дореволюционной России, необ-
ходимо отметить также очень плохие жилищные условия рабочих.
Автор книги «Жилища беднейшего населения Москвы» (изданной
в 1902 году) Вернер на основании статистических данных
1899 года указывает, что в Москве насчитывалось 174 666 чело-
век рабочих и членов их семейств, которые снимали койку или
каморку. Все они жили в ужасных антисанитарных и антимораль-
ных условиях.
В угрюмых грязных домах, производящих на свежих людей
«удушающее впечатление», ютилась беднота. Койки, помещаю-
щиеся во внекаморочном пространстве и в отдельных комнатах,
стояли одна у другой, так что жильцы почти соприкасались голо-
вами и ногами. Жилец, снимающий койку, получал три голых
доски, положенных на кирпичи, поленья или козелки, и спал
обыкновенно на своем же верхнем платье. В таких условиях, ре-
зюмирует Вернер, протекала вся жизнь людей от рождения до
могилы.
Тот же Вернер сообщает, что сожительство в одной комнате
совершенно посторонних людей, мужчин и женщин, было явле-
нием весьма распространенным. В одной каморке, например, про-
живала мать со своим сожителем-плотником, ее взрослая дочь
и посторонняя женщина.
На Глуховской мануфактуре Морозова рабочие были разме-
щены настолько тесно, что «такой тесноты нельзя встретить ни
в солдатской казарме, ни в больнице, ни в тюрьме... В безобраз-
ном состоянии находятся в казармах отхожие места, не отделен-
ные от жилых помещений капитальной стеной. В нижнем этаже
рядом с отхожим местом находится столовая. Так как чистку от-
хожих мест компания старается производить возможно реже, то
можно представить себе, как отражается на столовой такое сосед-
ство». «На фабрике Бутюгина в Москве казармы грязны и темны,
нары сплошные, очень неудобные, полы никогда не моются, много
паразитов, воздух тяжелый, так как помещение рассчитано не по
числу людей. В четвертом этаже настолько сыро, что с потолка
течет, и если повесить одежду, то через день появляется плесень;
1 См. Б. И. Ш а б а л и н, Фабрика на Обводном, Л., 1949, стр. 142.
37
топят ввиду экономии нефти очень мало» 1. Углекопы в Рязанской
губернии жили в казармах по 100 человек на 18 кв. аршин2.
Сенатор Кузьминский, подводя итоги ревизии 61 000 обследо-
ванных им рабочих бакинского района, вынужден был признать
положение рабочих на промыслах «неудовлетворительным во мно-
гих отношениях». «Жилища рабочих большей частью плохи и не
удовлетворяют самым даже скромным требованиям гигиены». Ра-
бочие размещаются «до 80 в одной комнате-казарме, где спят,
едят, просушивают одежду, пропитанную грязью и вонью». За не-
достатком помещения у нефтепромышленников рабочие вынуж-
дены селиться в частных домах, «где занимают совершенно невоз-
можные квартиры. Рабочие лишены сносной питьевой воды»3.
Рабочие тверской мануфактуры Берга жаловались на то, что
«жить в хозяйских квартирах скверно... каморка — длиной 8 ар-
шин, шириной — 5. Окно одно, глухое, вентилятора нет, есть ка-
кие-то отдушины, которые не действуют. И в эту каморку наби-
вают 7—8 человек с оплатой по 2 руб. в месяц. Воздух всегда
спертый и душный. Утром встаешь совсем больной. Пол камен-
ный, сырой, постоянно простужаемся»4.
Не менее безотрадную картину нарисовал Алибегов в своей
книге «Жилищные условия черного города» (изданной в Баку в
1905 году). Автор отмечает, что в 25,8% всех рабочих квартир на
каждого взрослого жильца приходилось от 1 до 1,5 куб. сажени
воздуха. Совершенно негодные квартиры, где на одного человека
приходилось менее 1 сажени воздуха, составляли 13,9% всех ра-
бочих квартир. Квартиры, неблагополучные по кубатуре воздуха
и к тому же дорогие, составляли 68,8% всех рабочих квартир.
Жилищные условия рабочих России были столь непригляд-
ными, что даже фабричная инспекция из опасения протестов рабо-
чих должна была бить тревогу.
Вот некоторые выдержки из многочисленных сообщений ба-
кинской фабричной инспекции, относящиеся к концу 1908 года:
«На балахнинском промысле Мир Таги мир Бабиева казармы
тесны, грязны. Нет ни столовой, ни прачечной, ни сушилки для
белья. Вода для питья непроваренная, соленая». На промысле
Я. В. Гаврилова рабочие «валялись на деревянных нарах. В ка-
зармах с земляным полом ни столовой, ни прачечной нет, вода
забратская, соленая». На промысле Гальперина «казармы очень
грязны, столовой и прачечной нет». На промысле Я. С. Мансве-
това «казармы тесны, вентиляции нет, полы земляные. Нет ни
столовой, ни кухни, ни прачечной, ни сушилки. Семейные живут
в четырех отдельных комнатах в другом флигеле, где сырость,
грязь. Вокруг этого помещения вонючая канава».
1 «Искра» №№ 8 и 9 за 1901 г.
2 «Искра» № 23 за 1902 г.
3 См. «Право» № 5 за 1906 г.
4 «Искра» № 40 за 1903 г.
38
На сабунчинском промысле Митрофанова «казармы грязны,
деревянные нары без шкафчиков, воздух сперт, особенно в ниж-
нем этаже двухэтажного дома, где комнаты не выше 3,5 аршин.
Нет ни столовой, ни прачечной». На промысле Н. С. Неждановой
«в казарме невообразимый холод и грязь, в верхнем этаже здания
зияющая трещина, кухня — подобие курятника».
«А вот поистине изумительный промысел Д. Г. Корейского
«Армения» (Сабунчи). Тут даже сами рабочие не знают, у кого
они работают» (жалования им не выдавали по три месяца). «Тут
в казармах валяются на нарах — по-двое на одной. Едят здесь же.
Белье моют, где попало. Грязь и сырость; под казармами бо-
лото» 1.
Н. Н. Рашевский описывает жилищные условия 100 000 —
150 000 человек, работавших на 300 сахарных заводах России:
«Здесь все пришлые рабочие и контрактовые и вольнонаемные
живут по нескольку сот человек в казармах, т. е. длинных одно-
этажных низких зданиях, похожих на сараи и очень далеких от
того, чтобы считаться сносными для человеческого жилья. Ни о
каком кубическом содержании воздуха здесь не может быть
и речи, да и вряд ли можно назвать воздухом то, чем дышит
рабочий в казарме». И в таких помещениях «рабочие проводят
половину суток»2.
На приисках Сибири в тесных, душных рабочих казармах было
такое обилие клопов и блох, что ночевки в них были невыносимы.
«Поэтому приисковые рабочие на все лето выселяются в соору-
женные ими балаганы, воздвигаемые каждый раз на жердях и
покрываемые корой березы или сосны»3.
Даже в столице России, прямо под боком у правительства —
в Петербурге в 1908 году около 70% одиноких рабочих помеща-
лись в так называемых угловых квартирах, а из семейных только
28,5% проживало в «самостоятельных» квартирах и из нужды
сдавало часть жилплощади посторонним жильцам 4.
Правление Балтийского судостроительного завода сообщало
о том, что рабочий там помещался в семье «по большей части в
темном и тесном углу», где ему не было никакой возможности
«ни отдохнуть, ни приткнуться как-нибудь для работы». Эти усло-
вия «под гнетом подавляющей нужды семьи, скорее заставят рабо-
чего поспешить покинуть дом и итти в трактир — единственное
место, где он может отвести душу. На другой день он является на
1 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 23.
Опись 20. Дело № 317 за 1908—1912 гг., листы 1, 3 и 4.
2 Н. Н. Рашевский, О положении рабочих на сахарных заводах,
Киев, 1906, стр. 7—8.
3 А. П. Колычев, Рабочие на приисках Сибири, СПБ, 1904, стр. 43.
4 См. К. А. Пажитнов, Положение рабочего класса в России, т. III,
Л., 1924, стр. 81.
39
работу с пьяной головой и с пониженной еще продуктивностью
труда» 1.
Картина жилищного положения русских рабочих, нарисован-
ная различными авторами, характерна не только для Москвы, Пе-
тербурга, Сибири и Баку, но и для всей России, и сохранялась она
вплоть до Великой Октябрьской социалистической революции,
при полном отсутствии каких-либо видов на ее изменение в усло-
виях капитализма в России.
Даже министерство торговли и промышленности в одной из
своих объяснительных записок к законопроектам о фабрично-за-
водском труде в 1906 году вынуждено было признать, что «нрав-
ственные условия существования рабочих в значительной степени
кроются в жилищной обстановке».
В жилищной тесноте, столь типичной для дореволюционной
России, рабочие являлись невольными и неизбежными свидете-
лями происходящих в квартире горя, брани и побоев, пьянства и
дикого разгула, картежной игры, проституции и всевозможных
преступлений, сопровождаемых кражами и убийствами.
Невыносимые санитарные и жилищные условия вместе с про-
должительным рабочим днем, низкой заработной платой и пло-
хим питанием приводили к сокращению продолжительности
жизни, к колоссальной смертности трудящегося, особенно рабо-
чего населения России.
В 1912 году в Европейской России на каждые 1000 человек
в среднем умирало 25,9 человек. В Москве на каждую тысячу че-
ловек в среднем умирало 24,7 человек2. В Уфимской губернии, по
данным на 1903 год, умирало 56% детей рабочих3.
Конечно, эти средние данные лишь косвенно могут подтвер-
ждать большую смертность в среде рабочего класса. К. Маркс по-
казал, что число смертных случаев обратно пропорционально
«высоте заработной платы, т. е. той массе жизненных средств,
которою располагают различные категории рабочих»4.
При капитализме среди рабочих смертность, как правило, в
два-три раза больше, чем смертность в обеспеченной части насе-
ления и, в частности, среди буржуазии. А среди рабочего населе-
ния смертность в три раза выше там, где на одну комнату прихо-
дилось трое и более жильцов. Так, при четырех-пяти жильцах
на комнату смертность от чахотки в пять раз больше, чем при од-
ном-двух жильцах5.
1 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1. Дело
№ 111, лист 35.
2 См. «Смертность населения и социальные условия», 5-я серия диа-
грамм, П., 1916 (диаграммы 1 и 2).
3 См. «Искра» № 38 за 1903 г.
4 Маркс, Капитал, т. I, стр. 649.
5 См. «Смертность населения и социальные условия», 5-я серия диа-
грамм, П., 1916 (диаграммы 1 и 2).
40
Империализм, указывает В. И. Ленин, несет с собой стремле-
ние «к господству, а не к свободе» 1. Одним из результатов этого
явилось крайнее обострение противоречий между рабочим клас-
сом и буржуазией. Экономическая обездоленность русского рабо-
чего класса дополнялась полным его политическим бесправием.
Все это не могло не вызвать бурного протеста со стороны ра-
бочего класса России. Рабочие с Кавказа писали: «Жизнь наша
лишена всякой радости, она лишь сплошной путь к могиле. Так не
лучше ли нам умереть не за станками и не рабами, а умереть,
борясь за свободу, за лучшее будущее»2.
Русский рабочий класс вступил в XX столетие не организован-
ным в профсоюзы и партию. Во главе петербургского «Союза
борьбы за освобождение рабочего класса» после ареста
В. И. Ленина и его соратников оказались «экономисты» с их оппор-
тунистической теорией и практикой преклонения перед стихий-
ностью движения. Именно экономисты поддерживали разрознен-
ность и кустарничество. Социал-демократические кружки и
группы, разбросанные по всей стране, не были связаны единым
руководством. «Период после 1898 года стал периодом усиления
идейной и организационной неразберихи в партии»3. Кустарниче-
ство и кружковщина разъедали партию сверху донизу. Идейный
разброд, как говорит И. В. Сталин, составлял характерную черту
внутренней жизни партии.
Однако стачки 90-х годов XIX века заложили прочные основы
рабочему движению начала XX века. «Брели разно и шли назад
только руководители; само движение продолжало расти и делать
громадные шаги вперед»4.
В начале 1900 года В. И. Ленин и другие члены «Союза борьбы
за освобождение рабочего класса» вернулись из сибирской ссылки
в Россию, а осенью 1900 года Владимир Ильич уехал за границу,
чтобы создать общерусскую нелегальную газету, которая «могла
связать между собой разрозненные марксистские организации
и подготовить создание действительной партии»5. Такая газета
«Искра» была создана. «Выпуск первых номеров «Искры»
(1900—1901 гг.) явился переходом к новому периоду — периоду
действительного образования из разрозненных групп и кружков
единой Российской социал-демократической рабочей партии»6,
которая и возглавила борьбу русского рабочего класса против
царизма и буржуазии.
Стачечная борьба русских рабочих, руководимая и направляе-
мая революционной социал-демократией во главе с В. И. Лениным
и И. В. Сталиным, с самого начала XX века неуклонно шла вверх,
1 Ленин, Соч., т. 22, стр. 283.
2 «Искра» № 16 за 1902 г.
3 История ВКП(б), Краткий курс, стр. 30.
4 Ленин, Соч., т. 5, стр. 484.
5 История ВКП(б), Краткий курс, стр. 25.
6 Там же, стр. 26.
41
а кризис 1900—1903 годов обострил существующее недовольство
рабочих политическим строем России и дал дальнейший толчок
стачечной борьбе пролетариата.
В 1900 году бастовало 29 389 рабочих
» 1901 » » 32 218 »
» 1902 » » 36 671 »
» 1903 » » 86 832 »
За четыре года кризиса — с 1899 по 1902 год — количество
стачек превысило 600, а в 1903 году их было 550.
Забастовочное движение 1900—1903 годов, руководимое Лени-
ным и Сталиным, имело свои особенности по сравнению с пред-
шествующим периодом: во-первых, оно с каждым годом захваты-
вало все большие слои рабочего класса, во-вторых, в него вклю-
чались рабочие самых отдаленных уголков страны, чего не было в
XIX веке; в-третьих, если во главе забастовочного движения
XIX века шли текстильщики, то в начале XX века впервые боль-
шой массой в него вступили металлисты, т. е. наиболее организо-
ванная и сознательная часть рабочих. Объяснялось это тем, что
если на протяжении всего предшествующего периода рабочие
кадры текстильной промышленности уже сложились, то металлур-
гическая промышленность начала формировать эти кадры лишь в
конце XIX века и сложились они только к началу XX века. К тому
же кризис 1900—1903 годов особенно сильно отразился на рабо-
чих металлургической промышленности, доселе оплачиваемых
выше рабочих других отраслей народного хозяйства.
Рабочее движение под влиянием революционной социал-демо-
кратии и ленинской «Искры» оказало свое влияние и на кресть-
янство, принимая все больше характер политических выступ-
лений.
Ленинская «Искра» наметила пути и выдвинула лозунги
борьбы. Еще в 1901 году «Искра» писала: «Безобразное устрой-
ство фабричных казарм и патриархально-полицейский строй
жизни в них могут быть устранены только улучшением фабрич-
ного законодательства, упорядочением фабричной инспекции и
свободной самодеятельности рабочего класса, свободой стачек,
союзов и собраний» 1.
Рабочее движение, руководимое Лениным и Сталиным, встало
на путь открытой политической борьбы. Все чаще и чаще разда-
вался лозунг «Долой самодержавие». От экономических стачек
рабочие переходили к всеобщим забастовкам, политическим де-
монстрациям не только под лозунгами, требующими реформы
в области законодательства о фабрично-заводском труде и фа-
брично-заводского быта, но и содержавшими политические тре-
бования — от демократических свобод до свержения самодер-
жавия.
Революционные социал-демократы хорошо знали, что развитие
рабочего движения не ограничивалось мелкими требованиями в
1 «Искра» № 8 за 1901 г.
42
области улучшения фабрично-заводского быта, и звали рабочих
на борьбу со всем общественным и политическим строем России.
В начале XX века, уже в 1902 году, русский пролетариат как
класс впервые стал противопоставлять себя всем остальным клас-
сам и царскому правительству. В. И. Ленин писал: «Политическое
движение пролетариата не примыкает уже к интеллигентскому,
студенческому движению, а само вырастает непосредственно из
стачки... Пролетариат впервые противопоставляет себя, как класс,
всем остальным классам и царскому правительству» 1.
«Первомайские праздники в России, — писал И. В. Сталин, —
пробили путь к политической борьбе и политическим демонстра-
циям. И русский рабочий к единственному старому средству своей
борьбы — к стачке — прибавил новое могучее средство — поли-
тическую демонстрацию, впервые испробованную во время гран-
диозной харьковской маевки в 1900 году»2. Эта знаменитая ма-
евка в Харькове в 1900 году провозгласила требование 8-часового
рабочего дня и политических свобод.
«В 1901 году первомайская стачка на военном Обуховском
заводе в Петербурге превратилась в кровавое столкновение
между рабочими и войсками»3.
В. И. Ленин по поводу этой кровавой расправы солдат с рабо-
чими писал: «Павидимому, мы переживаем момент, когда наше
рабочее движение опять с неудержимой силой приводит к тем
обостренным столкновениям, которые так пугают правительство
и имущие классы, так ободряют и радуют социалистов»4.
«Правительство победило. Но каждая такая победа будет
неуклонно приближать его окончательное поражение» 5.
И. В. Сталин в связи с уличными демонстрациями, начало ко-
торым положили студенты, писал в конце 1901 года: «Мы пока
еще не раз будем биты на улице, еще не раз выйдет правитель-
ство победителем из уличных боев. Но это будет «пиррова
победа». Еще несколько таких побед и — поражение абсолю-
тизма неминуемо»6.
Правление Балтийского судостроительного завода военно-мор-
ского ведомства, анализируя причины забастовки, имевшей там
место с 31 мая по 3 июня 1901 г., пришло к заключению, что «раз
руководителям волнений удалось под разными заманчивыми пред-
логами расшевелить инертную массу рабочих, то в последующие
разы сделать это будет все легче и легче» 7.
В. И. Ленин в статье «Каторжные правила и каторжный при-
1 Ленин, Соч., т. 8, стр. 119.
2 Сталин, Соч., т. 1, стр. 21.
3 История ВКП(б), Краткий курс, стр. 27.
4 Ленин, Соч., т. 5, стр. 13.
5 T а м ж е, стр. 17.
6 Сталин, Соч., т. 1, стр. 27.
7 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150, Опись 1.
Дело № 111 за 1901 г., лист 37.
43
говор» указывал на то, что возмущение в народе и обществе
«...быстро растет и вглубь и вширь» 1.
В марте 1902 года произошли крупные забастовки и демон-
страции батумских рабочих под руководством товарища Сталина.
Батумская демонстрация всколыхнула рабочих и крестьянские
массы Закавказья, а всеобщая Ростовская-на-Дону стачка в но-
ябре 1902 года, руководимая Донским комитетом РСДРП, явилась
предвестником всеобщего стачечного движения на Кавказе и Юге
России в 1903 году.
Таким образом, рабочее движение в России под руководством
В. И. Ленина и И. В. Сталина «...благодаря своему внутреннему
развитию от пропаганды в кружках и экономической борьбы
посредством стачек переходило на путь политической
борьбы и агитации»2.
Нараставшее движение рабочего класса в России выдвинуло
русский рабочий класс в авангард мирового революционного дви-
жения. В. И. Ленин еще в 1902 году писал: «История поставила
теперь перед нами ближайшую задачу, которая является наибо-
лее революционной из всех ближайших задач проле-
тариата какой бы то ни было другой страны. Осуществление этой
задачи, разрушение самого могучего оплота не только европей-
ской, но также (можем мы сказать теперь) и азиатской реакции
сделало бы русский пролетариат авангардом международного
революционного пролетариата»3.
Русский рабочий класс бил по русскому царизму, а «...кто
хотел бить по царизму, тот неизбежно замахивался на империа-
лизм, кто восставал против царизма, тот должен был восстать и
против империализма, ибо кто свергал царизм, тот должен был
свергнуть и империализм, если он в самом деле думал не только
разбить царизм, но и добить его без остатка»4.
История выдвинула русский рабочий класс в авангард между-
народного революционного движения, потому что Россия была
узловым пунктом всех противоречий империализма, потому что
Россия, как говорит товарищ Сталин, «...была беременна револю-
цией более, чем какая-либо другая страна, и только она была
в состоянии ввиду этого разрешить эти противоречия революци-
онным путем»5.
В связи с разворотом широкого фронта революционной борьбы
в самом начале XX века царское правительство спешно прини-
мало меры против политических выступлений рабочих. Так, напри-
мер, в 1903 году харьковский губернатор издал «обязательное по-
становление», в котором фабрикантам ©менялось в обязанность
в случае появления «злонамеренных лиц» «немедленно уведомлять
1 Ленин, Соч., т. 5, стр. 228.
2 Сталин, Соч., т. 1, стр. 21.
3 Ленин, Соч., т. 5, стр. 345.
4 Сталин, Соч., т. 6, стр. 76.
5 Там же, стр. 74.
44
о том полицию, стараясь не упускать подозрительных лиц из-под
своего наблюдения и по возможности сохранять доказательства
преступлений, каковыми могут быть запрещенные книги, руко-
писи и т. п.» 1.
Оценивая события первых годов XX века, 47 членов Государ-
ственного совета вместе с Плеве пришли к выводу, что «основной
причиной беспорядков в последнее время в рабочей среде явля-
лись недоразумения между фабрикантами и рабочими, основан-
ные почти исключительно на почве экономических интересов той
или другой стороны».
В действительности дело обстояло далеко не так. Экономиче-
ская борьба уже переросла в политическую борьбу против пра-
вительства. «Революционные выступления рабочих и крестьян по-
казывали, что в России назревает и близится революция»2.
Революционное движение рабочих и крестьян заставило расше-
велиться и либеральную буржуазию и либеральных помещиков, за-
севших в земствах. Буржуазное развитие России без буржуазной
революции, при сохранении в экономике и общественных отноше-
ниях остатков старых феодальных отношений, тормозивших раз-
витие капиталистической экономики и правовой, общественно-
политической формы капитализма, вызывало недовольство
существовавшими тогда порядками и среди некоторой части либе-
ральной буржуазии и либеральных помещиков.
Земско-либеральное движение «...служило показателем того,
что с «вековечными» устоями царизма обстоит не совсем благопо-
лучно» 3.
§ 3. «Полицейский социализм»
и фальшивые «рабочие» организации
Царское правительство в борьбе против революционного дви-
жения и его главной силы — рабочего класса — встало на путь
репрессии. Вся политика правительства в отношении народа
в течение десятков лет заключалась в мерах полицейского
укрощения.
Правительство скоро убедилось, что с революционным движе-
нием одними насилиями справиться нельзя. Но и законы о фа-
брично-заводском труде, изданные до сих пор, не внесли нужного
успокоения. Больше того, рабочие все время высказывали свое
недовольство этими законами путем стачек и путем все возрастаю-
щих жалоб, поток которых несколько сократился лишь в 1903 году,
когда политическое движение рабочего класса уже перешло на
улицу.
1 С. Г. Б а л и ц к и й, Фабричное законодательство в России, М., 1906,
стр. 51.
2 История ВКП(б), Краткий курс, стр. 28.
3 Там же, стр. 29.
45
У правительственной бюрократии родилась мысль захватить
рабочее движение в свои руки, свести его с дороги поли-
тической борьбы на путь экономической борьбы, добиваясь мизер-
ных уступок за счет капитала. Но для этого требовалось бы
изменить законодательство о фабрично-заводском труде и предо-
ставить рабочим право союзов, собраний и стачек.
В первом случае это связано с посягательством на интересы
капитала, во втором — на безраздельную власть самодержавия,
которое, как говорит И. В. Сталин, «...не может мириться с само»
деятельностью общественных классов, в особенности же с само-
деятельностью такого класса, как рабочий класс — угнетенный и
забитый больше других классов» 1.
Оказавшись между молотом и наковальней, царское прави-
тельство решило ослабить влияние революционной социал-демо-
кратии на рабочие массы, овладеть рабочим движением, не ме-
няя законодательства о фабрично-заводском труде и не предостав-
ляя рабочим права союзов, собраний и стачек.
Правительство сделало попытку создать фальшивые рабочие
организации, руководимые жандармерией и полицией. В 1901 году
жандармский полковник Зубатов, его ставленник в Минске жан-
дармский полковник Васильев, а также другие жандармы в
Вильне, Одессе и некоторых других городах развили широкую
деятельность по организации так называемого «полицейского со-
циализма». В Москве эти организации были созданы Зубатовым
с одобрения московского полицмейстера Трепова и московского
генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича.
Ленин, Сталин и революционные социал-демократы с самого
начала возникновения зубатовских организаций рассматривали их
инициаторов как отъявленнейших врагов рабочего класса и пре-
достерегали рабочих от того ложного пути, на который их хотело
совратить царское правительство. Ленинская «Искра» еще 1 ян-
варя 1902 г. указывала рабочим, что зубатовские организации
созданы охранкой «для отвлечения рабочих от правильно наме-
ченного пути к освобождению рабочего класса из-под ига капита-
лизма, объединяющегося с гнуснейшим самодержавием Рома-
нова». «Искра» предупреждала рабочих, что правительство
старается таким образом «направить по ложному пути рабочее
движение, дабы оно попало в трясину, откуда ему не так-то легко
выбраться опять на твердую почву; вырвать из рабочего движе-
ния ту могучую силу, которой боится начинающее дряхлеть рус-
ское самодержавие, прочную и опасную революционную силу
стачек — такова главная цель этой махинации»2.
Само правительство вынуждено было в конце концов признать,
что зубатовские организации были созданы именно с этой целью.
1 Сталин, Соч., т. 1, стр. 15—16.
2 «Искра» №14 за 1902 г.
46
Министр финансов Коковцев 19 января 1905 г. писал царю,
что «особые рабочие организации» стали учреждаться по инициа-
тиве местной полицейской власти «с целью улучшения их быта и
отвлечения рабочей массы от влияния на нее революционных уче-
ний». Общий надзор за зубатовскими комитетами сосредоточи-
вался в охранном отделении, которое в этих целях назначало
«особых агентов из среды благонадежных рабочих, умудренных
долгим опытом в искусстве управления толпою» 1.
Это признал также и директор департамента полиции Зволян-
ский. Создание зубатовских организаций он объяснял необходи-
мостью борьбы против распространения социал-демократической
революционной пропаганды. На заседании комиссии, образован-
ной при министерстве финансов, Зволянский 6 февраля 1903 г.
говорил: «Под влиянием усиленной тайной пропаганды в настоя-
щее время в рабочей среде, — особенно в значительных промыш-
ленных центрах, — весьма быстро и широко развиваются рабочие
организации. В Москве, Петербурге и во Владимирском районе
в подпольной организации участвуют 80 % всех рабочих. Подполь-
ная литература пользуется громадным распространением среди
рабочих, и многие даже усвоили себе язык этой литературы»2.
Министерство финансов в письме к царю 19 января 1905 г.
тоже признало, что «деятельность революционной пропаганды,
охватившей всю Россию, обратила внимание московского охран-
ного отделения на необходимость отвратить влияние пропаганды
от фабричного рабочего класса»3.
Таким образом, министерство внутренних дел совершенно
сознательно создавало эти организации для отвлечения внимания
рабочих от антиправительственной пропаганды. Созданием этих
организаций правительство выразило свою боязнь рабочих, встав-
ших на путь политической борьбы против самодержавия.
Правительство же и наметило программу зубатовщины. Так,
покровитель зубатовщины, обер-полицмейстер Трепов, в записке,
поданной московскому генерал-губернатору, писал, что необхо-
димо «урегулировать рабочее движение, диференцировать различ-
ные его проявления и определить, с чем следует бороться и что
нужно только направлять». В этом и состояла сущность про-
граммы зубатовщины.
Цель зубатовщины состояла не только в том, чтобы овладеть
рабочим движением, но и обезглавить его.
Вначале все шло как будто гладко, профессоры Озеров, Ден,
Мануйлов и др. читали лекции о кассах взаимопомощи, о квар-
тирной нужде, о фабричном законодательстве и т. д., рабочие
эти лекции посещали. Рабочие, особенно молодежь, посещали и
так называемые семейно-танцевальные вечера, устраиваемые зу-
1 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 22. Опись 1.
Дело № 749, лист 101.
2 ЦГИАЛ. Канцелярия Комитета министров. Фонд 1276. Опись 1. Дело
№ 101 за 1905 г., лист 72.
3 Та м же, лист 42.
47
батовскими обществами. Зубатов 4 июля 1901 г. поспешил даже
сообщить начальнику особого отдела департамента полиции Ра-
таеву о том, что настроение рабочих очень жизнерадостное и бла-
гожелательное.
Вскоре встал вопрос об избрании руководящего органа «Со-
вета рабочих», цель которого, по мнению Зубатова, состояла в
том, чтобы «осведомлять охранку» о настроениях рабочих и вести
среди них агитацию против социал-демократии за легальное рабо-
чее движение. Сам Зубатов за «успехи» в борьбе против рабочего
движения был переведен в Петербург на должность чиновника
особых поручений, а затем начальника особого отдела департа-
мента полиции.
Московский опыт Зубатов хотел повторить в Петербурге, но
рабочие быстро разобрались в сущности зубатовщины.
«Успехи» зубатовщины были лишь кажущимися. В. И. Ленин
еще в 1902 году писал, что «...в конце концов легализация
рабочего движения принесет пользу именно нам, а отнюдь не Зу-
батовым» 1. Вскоре и само правительство убедилось в этом.
Фабричная инспекция Владимирской губернии сообщала о том,
что все достигнутые московскими рабочими успехи «известны ков-
ровским слесарям, усиленно ими обсуждаются и, видимо, их вол-
нуют». Относительно Рязанской губернии фабричная инспекция
сообщала, что «близость Москвы и Коломны, если не будет пара-
лизована деятельность московского союза механического произ-
водства, крайне печально может отразиться на настроении рабо-
чих Рязанской губ.». Из Ярославской губернии писали: «Если
после пасхи рабочие могут осведомиться о положении дел в
Москве и на фабрики Ярославской губ. могут попасть рабочие,
которые до того работали в Москве, то нельзя не высказать опа-
сения за возможность нарушения порядка». Такие же сведения
поступали и из других мест, и все они свидетельствовали, что по-
лиция «уже не могла остановить движения и вынуждена была
пойти за ним»2.
В докладной записке фабричной инспекции С.-Петербурга
в 1905 году сообщалось, что «забастовки 1903 г., устроенные так
называемыми зубатовскими организациями, почти ничего не
дали». «Рабочие пришли к заключению, что они могут рассчиты-
вать на успех только в случае введения в своей среде строгой
дисциплины»3.
Рабочие использовали зубатовские организации для того,
чтобы выставить общие согласованные требования. 30 марта
1905 г. министр финансов в присутствии своего товарища
(заместителя) В. И. Тимирязева и управляющего отделом промы-
1 Ленин, Соч., т. 5, стр. 424.
2 ЦГИАЛ. Канцелярия Комитета министров. Фонд 1276. Опись 1. Дело
№ 101 за 1905 г., лист 72.
3 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 23. Опись 20.
Дело № 1 за 1905 г., лист 129.
48
тленности Н. П. Лангового вынужден был принять депутацию в
количестве четырех человек от общества взаимной помощи рабо-
чих г. Москвы. Депутаты вручили министру докладную записку
из одиннадцати пунктов, содержавших требование учреждения
профсоюзов в законодательном порядке; уничтожение уголовной
ответственности за стачки; расширение предела деятельности фа-
бричных старост; пересмотр законодательства о фабрично-завод-
ском труде «в смысле уравнения рабочих в правах с хозяевами»;
сокращение рабочего дня и отмена сверхурочных работ; введение
государственного страхования рабочих от несчастных случаев, от
болезни и на старость; открытие доступа рабочим к образованию;
распространение законодательства о фабрично-заводском труде на
ремесленные предприятия1.
В отчетах фабричных инспекторов за это время отмечалось,
что все жалобы рабочих «составлялись как бы по одному шаб-
лону с перечислением почти всегда одних и тех же требований».
Эти требования в основном сводились к следующему: улучше-
ние условий труда, уплата за прогулы не по вине рабочего и за
потерю времени при приемке материалов и сдаче готового товара
и т. д. и т. п. Требования эти «приурочивались рабочими к оконча-
нию срока их найма и ко времени прекращения работ на фаб-
рике».
Буржуазия в подавляющем своем большинстве решительно
выступила против зубатовских организаций. Она заявила, что
«правительство в лице охраны хочет отвлечь рабочих от полити-
ческой идеи путем уступок за счет нашего кармана, но оно забы-
вает, что антикапитализм есть тоже политический вопрос» 2.
Деятельность Зубатова в Москве была сокращена, а Плеве на
одном из заседаний комиссии при министерстве финансов 6 фев-
раля 1903 г. предложил в дальнейшем допускать устройство чте-
ний только под надзором местных властей и разрешать организа-
цию взаимопомощи только на отдельных фабриках и заводах и
отнюдь не допускать существования общих касс для нескольких
предприятий3.
И, наконец, Комитет министров в своем заседании от 11 января
1905 г. отметил, что рабочие союзы, создаваемые «иногда при
помощи полицейского усмотрения», явились «грозой обществен-
ному спокойствию».
Потерпев поражение в Москве и других городах, полиция
решила, правда, в несколько ином варианте, повторить опыт в
Петербурге. 15 февраля 1904 г. Плеве утвердил устав нового об-
щества под названием «Собрание русских фабрично-заводских
1 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 23.
Опись 20. Дело № 1 за 1905 г., листы 126—129.
2 «Искра» № 19 за 1902 г.
3 ЦГИАЛ. Канцелярия Комитета министров. Фонд 1276. Опись 1. Дело
№ 101 за 1905 г., лист. 73.
49
рабочих Петербурга», во главе которого встал тайный сотрудник
полиции священник Гапон.
После известных кровавых событий 9 января 1905 г. прави-
тельство признало, что целью этого общества тоже было «отвле-
чение рабочих от влияния преступной пропаганды».
«Успехи» этих «новых» организаций также не могли утешить
правительственные круги. Министр Коковцев в письме к царю
11 января 1905 г. писал: «Полиция долгие месяцы оставалась без-
участной свидетельницей того, как развивалась и крепла преступ-
ная организация, дозволенная в начале самим министром внут-
ренних дел» 1.
Зубатовщина, в особенности в Москве, да и в некоторых других
городах, могла, хотя и на время, найти для себя удобную почву,
во-первых, потому, что рабочие здесь еще совсем недавно порвали
связь с землей; во-вторых, некоторые рабочие искренне заблуж-
дались, полагая, что правительство готово их защитить и что
законы хороши, а плохи исполнители их, как об этом в свое время
твердили организаторы «полицейского социализма»; в-третьих,
кризис 1900—1903 годов на время ослабил надежды некоторых
рабочих на возможность улучшения своего положения помимо
этих организаций.
Однако «...попытка царской охранки подчинить себе рабочее
движение не удалась. Справиться подобными мерами с нарастаю-
щим рабочим движением царское правительство оказалось не в
состоянии. Растущее революционное движение рабочего класса
смело со своего пути эти полицейские организации»2.
При всем непримиримо отрицательном отношении к зубатов-
щине необходимо отметить, что объективно она давала возмож-
ность рабочим бороться за исполнение уже существующих зако-
нов о фабрично-заводском труде.
Это, кстати сказать, хорошо поняли сами капиталисты. В ян-
варе 1905 года более 200 московских промышленников «под гром
аплодисментов» приняли записку, в которой между прочим было
сказано, что «рабочие организации, созданные правительством,
имели одну неоспоримую пользу для рабочих — они успели убе-
дить их, что коалиция является могущественным орудием для
борьбы не только с фабрикантами, но и с самим правительством
для завоевания общечеловеческих прав, с приобретением которых
уже нетрудно будет достигнуть улучшения своего экономического
положения»3.
«Полицейский социализм» — это не только зубатовщина и га-
поновщина. «Полицейский социализм» — это вообще изменение
тактики борьбы правительства с рабочим движением. Сущность его
состояла в стремлении царского правительства совратить рабочее
1 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 22. Опись 1.
Дело № 749 за 1904—1905 г., лист 76.
2 История ВКП(б), Краткий курс, стр. 30.
3 «Право» № 4 за 1905 г.
50
движение с революционной политической борьбы на путь вымали-
вания у буржуазии экономических уступок. Это политика овла-
дения рабочим движением с целью его приостановления, предот-
вращения и подчинения контролю правительства. Зубатовщина
и гапоновщина являлись лишь формами осуществления этой по-
литики правительства.
«Полицейский социализм» был одним из проявлений глубо-
чайшего кризиса политического строя в России, кризиса царского
правительства. Ленинская «Искра», оценивая «деятельность» зу-
батовских организаций, писала: «Политика кокетничания с рабо-
чими, являясь признаком достигшего сильной степени процесса
разложения современного государственного порядка в России, в
свою очередь содействует еще большему его разложению» 1.
Порождением общей линии правительства по овладению ра-
бочим движением и одной из форм «полицейского социализма»
является также закон от 10 июня 1903 г. о старостах2.
Еще в апреле 1901 года при министерстве финансов под пред-
седательством тайного советника Ковалевского, при участии ми-
нистра внутренних дел Святополк-Мирского и директора депар-
тамента полиции Зволянского состоялось совещание о мерах по
обеспечению спокойствия на фабриках и заводах, которое пришло
к выводу о необходимости предоставить рабочим возможность из-
бирать из своей среды старост.
В том же 1901 году министерство финансов разработало
проект циркулярного распоряжения чинам фабричной инспекции
о старостах, легший в основу проекта закона о старостах и посту-
пившего в Государственный совет 10 июня 1903 г. Государ-
ственный совет одобрил этот проект. С того же числа он был ут-
вержден царем и получил силу закона. Закон о фабричных ста-
ростах, как говорит И. В. Сталин, был прямым результатом
«южных стачек» в том же году» 3.
Исходя из того, что «нарушение спокойного течения фабрич-
ной жизни является во многих случаях последствием крайней
трудности как для заводоуправления, так и для органов фабрич-
ной инспекции выяснения истинных желаний и нужд рабочих»,
Государственный совет, несмотря на то, что «в среде самих фаб-
рикантов, а также заведующих предприятиями, состоящими в ка-
зенном управлении, не установилось единомыслия по существу
настоящего вопроса», признал необходимым создать институт ста-
рост с тем, однако, условием, чтобы «в их числе не оказались
нежелательные элементы» 4.
Таким образом, закон о старостах, по признанию самого Госу-
1 «Искра» № 19 за 1902 г.
2 «Полное собрание законов Российской империи», 1905, т. XXIII,
№ 23182.
3 Сталин, Соч., т. 1, стр. 291.
4 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 90 за 1902—1905 гг., листы 45, 48 и 52.
51
дарственного совета, издан под непосредственным влиянием ста-
чек. Правительство пошло на издание закона о старостах после
того, как убедилось, что зубатовщина не дала ожидаемых ре-
зультатов.
Новый закон о старостах состоял всего из десяти статей.
Закон распространялся только на предприятия фабрично-за-
водской, горной и горнозаводской промышленности, подведом-
ственные присутствиям по фабричным и горнозаводским делам.
Только в феврале 1905 года, после «кровавого воскресения», ми-
нистерство путей сообщения утвердило аналогичные «временные
правила» для рабочих мастерских и паровозных депо на казенных
железных дорогах.
Весь закон, всем своим духом был направлен против рабочего
класса. Статья 1 его гласит: «Фабричные, заводские и промыш-
ленные управления, с разрешения присутствий по фабричным и
горнозаводским делам, имеют право, по предварительном распре-
делении рабочих заведения или промысла на разряды, предо-
ставлять этим разрядам избирать из своей среды кандидатов в
старосты. Из числа избранных по каждому разряду кандидатов
управление предприятия утверждает одного старосту данного
разряда».
Итак, рабочие могли избирать из своей среды старост при со-
гласии на то фабричных заведений и промышленных управлений
и только с разрешения присутствий по фабричным и горнозавод-
ским делам, а предприниматели получили право учреждать у себя
институт фабричных старост, от которого они могли отказаться
без всяких для себя последствий.
Если, однако, фабрикант по тем или иным соображениям за-
хотел бы завести у себя старост, то присутствия по фабричным
и горнозаводским делам могли воспользоваться своим правом не
разрешать выборов старост по всяким соображениям и причи-
нам и даже без них.
Наконец, заводоуправление и присутствия по фабричным и
горнозаводским делам могли утвердить старосту, но старосты
могло и не быть в случае, если еще и губернатор захочет восполь-
зоваться правом, предоставленным ему ст. 8 закона, которая гла-
сит: «Старосты, не удовлетворяющие своему назначению, могут
быть устраняемы от исполнения своих обязанностей распоряже-
нием губернатора и до истечения срока, на который они были
избраны».
В «Изложении дела» министерства финансов сказано, что
если само управление предприятием почему-либо в силу договора
найма не могло уволить не угодного ему старосту, то примеча-
нием к ст. 5 закона губернскому начальству предоставляется
право устранить «от исполнения обязанностей старост и до срока,
на который они избраны» 1.
1 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 90 за 1901—1903 гг., лист 40.
52
Итак, первая основная и главная статья нового закона о ста-
ростах, как, впрочем, и весь закон, фактически никаких прав ра-
бочим не давала и вообще никого ни к чему не обязывала. В ней
говорится больше о том, чтобы совсем не открывать или закры-
вать уже открытый институт старост, чем об открытии его.
Удовлетворяет ли староста своему назначению? Этот вопрос
опять-таки решался всеми — от фабрикантов до губернаторов,—
только не рабочими.
Губернатор мог воспользоваться также и правом, предостав-
ленным ему ст. 6, в которой сказано: «При ходатайстве о раз-
решении избрания старост управление предприятия (ст. 1) обя-
зано представить составленные им правила о старостах. Правила
эти утверждаются губернатором по докладу старшего фабрич-
ного инспектора или подлежащего окружного инженера по при-
надлежности». Значит, губернатор имел полную возможность не
только устранять не угодных ему старост по любому поводу, но
и не утверждать правила о старостах даже без всякого повода.
«В означенных в ст. 6 правилах должны быть определены:
а) основания разделения рабочих заведений или промысла на
разряды; б) порядок избрания старост, как-то: способ подачи
голосов, число голосов, обязательное для выборов кандидата,
место и время подачи голосов, а равно число кандидатов в ста-
росты, представленных каждым разрядом на утверждение управ-
ления предприятия; в) необходимые для кандидата в старосты
возраст (ст. 2) и продолжительность службы рабочего в пред-
приятии; г) порядок освобождения старост от работ для исполне-
ния их обязанностей; д) срок полномочий старост и способ за-
мещения их на случай болезни, отсутствия, ухода со службы
в предприятиях и по другим поводам и е) прочие указания отно-
сительно старост, которые окажутся необходимыми по местным
условиям. Правила, по их утверждении, выставляются в мастер-
ских заведения или промысла» (ст. 7).
Одним словом, все зависело не от закона, а от усмотрения
присутствий по фабричным и горнозаводским делам, от губерна-
тора и главным образом от фабриканта. Закон предоставлял за-
водоуправлениям инициативу в учреждении должности старосты
и тем самым предусматривал недопущение выбора их, хотя бы это
и шло вразрез с желаниями рабочих и с интересами порядка
и спокойствия.
В «Изложении дела» министерства финансов по поводу за-
кона о старостах было сказано, что «заводоуправление может не
пожелать учреждения старост, несмотря на настоятельное жела-
ние рабочих и на необходимость такого учреждения в целях пра-
вительственного надзора вообще и, в частности, в целях облег-
чения деятельности фабричной инспекции» 1.
1 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 22. Опись 1.
Дело № 628 за 1903 г., лист 315.
53
Правда, губернским по фабричным и горнозаводским делам
присутствиям было дано право особым постановлением обязывать
промышленные заведения учреждать старост «при усмотрении
действительной в том необходимости», т. е. по соображениям
«государственной политики», с целью насаждения соглядатаев
полиции, и в том случае, когда «сие управление само не поже-
лает такого учреждения» 1.
Однако, согласно последовавшему разъяснению Государствен-
ного совета, только владелец фабрики способен был оценить,
нужны ли ему фабричные старосты. Впрочем, старосты и не могли
выполнять своих функций, в частности, главной из них — сноше-
ний с владельцем предприятия, если они выбраны против воли
и желания хозяина предприятия.
Предприниматели вначале испугались нового закона, но после
того, как министерство финансов призвало «господ фабрикантов»
вообще не бояться новой меры, потому что у них «все же остается
очень много способов тормозить ее нормальное применение»,—
они успокоились. Капиталист может, поучает дальше министерство
финансов, «задерживать утверждение старост, пользоваться окон-
чанием договора найма для увольнения их до истечения срока,
на который они избраны, наконец, просто по мере возможности
игнорировать их или под благовидным предлогом затруднять сов-
местное обсуждение рабочими своих нужд» 2.
Это фарисейство — типичная черта не одного только царского
правительства в России, а всех буржуазных правительств. Совре-
менные правые лжесоциалисты — Эттли, Жюль Мок, Шумахер,
Саррагат и другие агенты Уолл-стрита, — пользуясь социали-
стической фразеологией, не только обманывают рабочих, при-
украшивают капитализм и призывают рабочих к отказу от клас-
совой борьбы, но и сами, будучи у власти, грабят рабочих.
«Разъяснение» министерства финансов сводило на нет права
губернских присутствий по фабричным и горнозаводским делам.
Не захотели же горнопромышленники Юга России ввести у себя
старост — и не ввели их! В отчете председателя XXVIII съезда
горнопромышленников Юга России о законе от 10 июня 1903 г.
только и было сказано, что «в настоящее время не предвидится
обстоятельств, вызывающих потребность в массовых заявле-
ниях, а следовательно, и в необходимости учреждения института
старост рабочих» 3.
Таким образом, за многочисленными правами управлений
предприятиями, губернских присутствий и губернаторов, опре-
деленными первой статьей закона, совсем не было видно никаких
прав рабочих и фабричных старост.
1 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 22. Опись 1.
Дело № 628 за 1903 г., лист 316.
2 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись J.
Дело № 90 за 1901—1905 гг., листы 32—33.
3 См. А. А. Микулин, Нужды рабочих, Киев, 1905, стр. 40.
54
Согласно второй статье закона «кандидатами в старосты не
должны быть избираемы рабочие моложе 25 лет. От управления
предприятия зависит назначить и более высокий наименьший воз-
раст для кандидатов в старосты, хотя бы из числа рабочих дру-
гих разрядов того же заведения или промысла».
Несмотря на то, что ст. 2 закона была сформулирована в до-
статочно благожелательном для фабрикантов смысле, так как она
давала им возможность избирать кандидатами в старосты рабо-
чих в возрасте и свыше 25 лет, тем не менее сами фабриканты
высказались против такой формулировки этой статьи, требуя
повышения наименьшего возраста до 35 лет.
На совещании предпринимателей механических и машино-
строительных заводов, имевшем место 14 октября 1903 г., зна-
чительное число предпринимателей требовало, чтобы кандидаты
в старосты избирались из рабочих не моложе 35 лет, прослужив-
ших в данном предприятии не менее пяти лет, и чтобы в избрании
старост и вообще в собраниях рабочих могли принимать участие
только совершеннолетние не моложе 21 года 1.
Смысл этой ст. 2 закона был вскрыт объяснительными моти-
вами министерства финансов, которое прямо заявляло, что этой
статьей оно хотело устранить «наиболее беспокойные элементы
фабричного населения», каковыми, «по данным департамента по-
лиции, являются лица в возрасте от 17 до 20 лет»2.
Из этого следует, что правительство и буржуазия заботились
не о том, чтобы предоставить рабочим действительную возмож-
ность для их самодеятельности, а о том, чтобы не допустить этой
самодеятельности, особенно для «наиболее беспокойного эле-
мента».
Статья 3 закона говорит о том, что: «Староста признается
уполномоченным выбравшего его разряда (ст. 1) для заявления
управлению предприятия, а равно учреждениям и должностным
лицам, коим вверен местный надзор за благоустройством и по-
рядком в заведении или на промысле, о нуждах и ходатайствах
разряда рабочих, его избравшего, или отдельных рабочих сего
разряда по делам, касающимся исполнения условия найма, а
также быта рабочих в данном заведении или промысле». Через
старост передаются рабочим как распоряжения управления пред-
приятия и начальства, так и разъяснения по сделанным ими заяв-
лениям, хотя при этом «отдельные рабочие не лишаются права
ходатайствовать по делам, указанным в ст. 3, и лично, каждый
за себя, не прибегая к старостам» (ст. 4).
«Для обсуждения указанных в ст. 3 дел старосте предостав-
ляется собирать рабочих избравшего его разряда в месте и во
время по указанию управления предприятия, причем староста
1 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 90 за 1901—1905 гг., листы 6—8.
2 Там же, лист 37.
55
наблюдает за сохранением должного порядка. Для обсуждения
дел, относящихся к нескольким разрядам, собираются исключи-
тельно старосты этих разрядов» (ст. 5).
Статья 9 гласит: «На местные по фабричным и горнозавод-
ским делам присутствия возлагается рассмотрение жалоб на рас-
поряжения чинов фабричной инспекции по применению настоя-
щего закона и отмена в подлежащих случаях означенных рас-
поряжений».
В статье 10 сказано: «Главному по фабричным и горнозавод-
ским делам присутствию предоставляется издавать в развитие
настоящего узаконения, для руководства присутствий по фабрич-
ным и горнозаводским делам, фабричных инспекторов и окруж-
ных инженеров, а равно фабричных, заводских и промысловых
управлений, инструкций, с соблюдением статьи 19 высочайше ут-
вержденного 7 июня 1899 г. (17120) положения о главном по
фабричным и горнозаводским делам присутствии».
Согласно разъяснению министерства финансов, сама редакция
закона, указывающая на право отдельных рабочих предъявлять
ходатайства по личным своим делам и помимо старост, «совер-
шенно не допускает возможности придания собраниям рабочих
для обсуждения дел значения юридических лиц и ограничивает
роль старост исключительно сообщением желаний и запросов со
стороны избравших их товарищей и необходимых разъяснений
с другой стороны» 1.
Таким образом, обязанности старост сводились к тому, чтобы
заявлять о жалобах рабочих, касающихся исполнения условий
найма, а не изменения их Даже заговаривать об изменении усло-
вий найма староста не мог, не рискуя попасть в разряд «не удо-
влетворяющих своему назначению». Правила о фабричных старо-
стах не допускали обсуждения даже тех вопросов, которые до
этого закона обсуждались на собраниях, которые время от вре-
мени все-таки происходили на всех более или менее значительных
предприятиях.
По закону старосты должны были служить в качестве пред-
ставителей рабочих для сношений с заводоуправлением и вла-
стями и избираться не всей фабрикой, а отдельными разрядами.
Это делалось потому, что рабочие внушали самодержавию та-
кой страх, который не давал возможности допускать собрание
рабочих всей фабрики и всех разрядов.
Представительство рабочих было облечено законом в безоб-
разно искаженную форму, дающую возможность извлекать вы-
году из него только шпионам. Ленинская «Искра» писала: «...от
представительства рабочих, провозглашенного законом, на самом-
то деле, в практическом применении остается как от Тришкина каф-
тана, один ворот. А ворот нужен для того, чтобы за «ворот» та-
1 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1,
Дело № 90 за 1903—1905 гг., лист 31.
56
щить в участок злосчастного «старосту» 1. Рабочие разъединя-
лись на разряды, а способы деления на разряды, как и все во-
обще правила, изложенные в законе, утверждались губернато-
ром. Полиция получала возможность составлять разряды так,
чтобы затруднить солидарность рабочих, чтобы разжечь рознь
между профессиями, цехами, рабочими разных наций, полов, воз-
растов, разной квалификации и разных заработков.
Министерство финансов в «Изложении дела» так и писало,
что введение «некоторых ограничений относительно численности
собраний рабочих» вызывалось интересами «общественного по-
рядка и спокойствия»2.
Революционные социал-демократы отрицательно относились к
этому мертворожденному закону, потому что он отнюдь не исхо-
дил из права признания интересов рабочих, так как в этом слу-
чае следовало бы признать свободу профсоюзов. В. И. Ленин пи-
сал: «Вообще не может быть и речи о том, чтобы признать фабрич-
ных старост настоящими рабочими уполномоченными»3. Для дей-
ствительной организации нужна была политическая свобода, ко-
торой в России не было.
Несмотря на это, Ленин не советовал рабочим отстраняться
от всякого участия в выборах фабричных старост и от участия
в собраниях разрядов, потому что при известных условиях рабо-
чие могли получить право представительства в их сношениях с
предпринимателями, право некоторой зачаточной организации.
Сам-то закон есть результат того, что правительство вынуждено
было признать пробуждение сознания рабочего, стремление его
к активной политической деятельности.
Зная, однако, что кандидатами в старосты рабочие будут
выдвигать из своей среды наиболее активную часть, Ленин пре-
дупреждал рабочих против этой ошибки, которой могла восполь-
зоваться полиция для получения списков рабочего актива, соста-
вленных самими рабочими при выдвижении кандидатов, тогда
как раньше такие списки доставлялись полиции шпионами.
Полицейская сущность закона, поставившего своей целью пре-
вращение старост в фабричных дворников и полицейских агентов,
косвенно подтверждалась еще и тем, что закон ничего не говорил
о представительствах на казенных заводах, так как там и без
этого закона агентов полиции всегда было достаточно.
Инициаторов и составителей нового закона он вполне устраи-
вал. Прислужник капитализма Литвинов-Фалинский считал, что
новый закон представлял собой «первый шаг в области организа-
ции рабочих и их самодеятельности на началах представитель-
ства». Закон, по его мнению, «являясь логичным выводом из при-
1 «Искра» № 47 за 1903 г.
2 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков, Фонд 150. Опись 1.
Дело № 90 за 1901—1905 гг., лист 36.
3 Ленин, Соч., т, 6, стр. 468.
57
нятия правительством на себя охраны интересов рабочих», знаме-
новал собой «отстранение самих рабочих от самозащиты» 1.
Во всем сказанном Литвиновым-Фалинским нет ни одного
слова правды. История законодательства о фабрично-заводском
труде и борьбы классов не только в России, но и всюду свидетель-
ствует о том, что ни одно буржуазное правительство и ни одно
капиталистическое государство нигде и никогда не защищали ин-
тересов рабочих. Рабочие всюду знают, что освобождение рабочих
есть дело только их самих.
О том, насколько закон «защищал» интересы рабочих, лучше
всего можно судить по отношению к нему самих рабочих. По со-
общению главного по фабричным и горнозаводским делам при-
сутствия и фабричных инспекторов, со стороны рабочих наблю-
далось поразительно равнодушное отношение к вопросу о старо-
стах 2.
Старший фабричный инспектор Самарской губернии писал в
министерство финансов, что рабочие Жигулевского пивоваренного
завода «к выбору старост относятся несочувственно», а по сооб-
щению старшего фабричного инспектора Херсонской губернии,
в его районе «закон о старостах встречен недоверчиво и фабри-
кантами и рабочими», в силу чего с трудом удалось учредить ста-
рост «лишь на одном Одесском пробочном заводе», где 900 ра-
бочих, причем «в депутаты рабочих были избраны почти исклю-
чительно молодые люди, из коих многие довольно основательно
знакомы с литературой по рабочему вопросу»3.
На одесских заводах Каца, где было занято 400 рабочих,
Гена — 300 рабочих, Вальтуха —150 рабочих, и в железнодо-
рожных мастерских, где работало 2500 человек, «рабочие наотрез
отказались даже приступить к выборам старост». «Шпионский
это закон»,— кричали рабочие, дружно отказываясь от нового
царского «благодеяния»4.
В чьих же интересах был издан закон? При обсуждении его
министр внутренних дел Плеве говорил, что «движимое желанием
облегчить по возможности положение рабочих, правительство не
должно забывать и о надлежащем охранении интересов фабри-
кантов, тем более, что последние бесспорно составляют класс,
ближайшим образом заинтересованный в охранении обществен-
ного порядка. Указанное обстоятельство должно особенно побуж-
дать благоразумное правительство опираться на этих лиц при
введении различного рода мероприятий в области фабричного
законодательства» 6.
1 См. В. П. Л и т в и н о в-Фалинский, Фабричное законодатель-
ство и фабричная инспекция в России, СПБ, 1904, стр. 91—92.
2 Архив главного присутствия. Дело З.Б.
3 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 23. Опись 20.
Дело № 1 за 1901—1905 гг., лист 98.
4 «Искра» № 49 за 1903 г.
5 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 22. Опись 1,
Дело № 628 за 1903 г., лист 285.
58
Таким образом, по признанию Плеве, этот закон введен был не
для облегчения положения рабочих, а в интересах фабри-
кантов.
Часть буржуазии хотела превратить старост в бесплатных
«фабричных дворников» для наблюдения за бесперебойной рабо-
той рабочих и за тем, чтобы рабочие не могли выносить с фаб-
рики производимые товары, инструменты и т. д.
Представители петербургских промышленников при обсужде-
нии проекта закона о старостах высказали сомнение в пользе
«установления посредников между фабрикантами и рабочими»,
тем более, что учреждение проектируемых старост «едва ли
устранит опасность возникновения волнений и беспорядков на
фабриках».
Представитель Западного Привисленского промышленного
района считал, что «учреждение проектируемых старост не может
быть признано удовлетворительным разрешением вопроса об
улучшении быта рабочих», зато такая организация будет «вполне
восприимчива к весьма нежелательным внушениям» 1.
Уже после внесения в Государственный совет проекта закона
об учреждении старост представитель петербургского общества
для содействия улучшению и развитию фабрично-заводской про-
мышленности С. П. Глезмер представил в министерство финансов
за подписью 36 фабрикантов докладную записку, в которой,
между прочим, сказано: «Необходимо с полным вниманием вник-
нуть в настоящие условия фабричной жизни в России и в ее осо-
бенности и быть осторожным в усвоении форм западноевропей-
ских, сложившихся после вековой борьбы рабочих с капиталом,
при режиме полного воздержания правительства от вмешатель-
ства в эту борьбу».
«Доверяться мечте, — писали далее фабриканты, — что рабо-
чая организация непременно будет оставаться в каких-либо пред-
писанных ей границах, было бы большой ошибкой. Развитие ее
будет совершаться стихийно в том направлении, которое оно
примет первоначально, и чем дальше, тем труднее будет урегу-
лировать мощную волну организованных и сильных своей орга-
низованностью и замкнутостью масс, искусственно слитых в
одно целое»2.
Тамбовский фабричный инспектор в отчете за 1903 год сооб-
щал: «Фабриканты в большинстве случаев к закону 10 июня
1903 г. о старостах относятся безучастно»3.
Отрицательное отношение части представителей капитала к
новому закону о старостах объяснялось двумя главными
1 ЦГИАЛ. Канцелярия Совета министров. Фонд 1276. Опись 2. Дело
№ 628 за 1903 г., листы 281—282.
2 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 22. Дело
№ 628 за 1903 г., лист. 183.
3 См. И. X. Озеров, Политика по рабочему вопросу в России за по-
следние годы, М., 1906, стр. 85.
59
обстоятельствами: во-первых, фабриканты увидели в новом за-
коне попытку правительства сделать уступку рабочим за счет
капитала и вмешаться в «святое святых», т. е. во внутренние
дела промышленности, в «свободу» отношений между трудом и
капиталом; во-вторых, институт старост, по мнению фабрикантов,
мог оказаться восприимчивым «к весьма нежелательным вну-
шениям» и усилить самодеятельность, т. е. активность рабочих
в борьбе против буржуазии.
Из всего изложенного видно, что закон этот был писан для по-
лиции, ибо весь он пропитан полицейщиной и носил неприкрыто
полицейский характер. Видно, недостаточно было всяких законов,
карающих рабочих, «присутствий» и чинов для того, чтобы спра-
виться с рабочим движением, если правительству понадобились
еще и «фабричные дворники», именуемые старостами!
Цель издания этого закона весьма четко сформулирована была
тогдашним министром внутренних дел Плеве. «Это нам нужно, —
говорил он, — прежде всего в интересах наиболее правильного
руководства рабочими массами», так как «трудно иметь сношения
с массой недисциплинированной и необъединенной» 1.
В объяснительной записке к проекту этого закона его введе-
ние мотивировалось интересами «охранения порядка и общест-
венного спокойствия», с чем согласилось и большинство членов
Государственного совета, где обсуждался закон 10 июня 1903 г.
Министр финансов Витте говорил, что «при нынешнем состоя-
нии рабочих масс органы фабричного надзора лишены возмож-
ности знать настроение рабочих», поэтому «известное расчлене-
ние рабочей массы может оказать существенные услуги интере-
сам общественного порядка»2.
По поводу опасений того, что учреждение старост даст новую
почву для социал-демократии, 47 членов Государственного совета
считали маловероятным подчинение старост «влиянию полити-
ческих агитаторов» 3.
Управляющий отделом промышленности Н. Ланговой считал,
что хотя учреждением старост социальный вопрос и не будет раз-
решен радикально и бесповоротно, «но еще менее вероятно, чтобы
правительство допустило этот институт сделаться почвой для вся-
ких агитаций и ужасов», и «если вместо нынешних тайных собра-
ний будут явные и под контролем, то, кажется, дело от этого
только выиграет»4.
При помощи закона от 10 июня 1903 г. о фабричных старо-
стах царизм преследовал одну главную цель — взять рабочее
1 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 90, лист 56.
2 Там же, лист 55.
3 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 22. Опись 1.
Дело № 628 за 1903 г., листы 276—277.
4 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков, Фонд 150. Опись 1.
Дело № 90 за 1901—1903 гг., листы 19—20.
60
движение в свои руки, Сделать из рабочих выборщиков Людей,
послушных полиции больше, чем фабриканту.
Однако цель не была достигнута.
Этот закон не удовлетворял рабочих, и он не нашел более или
менее широкого распространения.
По сведениям, собранным министерством финансов у фабрич-
ных инспекторов, видно, что в 39 губерниях этот закон вообще
не был применен, 22 фабричных инспектора сообщили, что и
фабриканты не сочувствуют закону, относятся к нему боязливо
и осторожно. Закон введен был в России только в 30—40 пред-
приятиях.
По признанию Комитета министров, закон о старостах полу-
чил «в жизни, по крайней мере до сих пор, совершенно ничтож-
ное значение» 1.
Даже буржуазно-либеральная печать должна была признать,
что новый закон явился мертворожденным уродом, лишенным
всякого практического значения. Будучи необязательным, он
«оказался просто излишним пустым местом в нашем законода-
тельстве» 2. «И такую-то реформу, — говорит В. И. Ленин, — па-
лачи русского народа хотят выдать за благодеяние царского
правительства» 3.
КРАТКИЕ ВЫВОДЫ
Промышленное развитие России эпохи империализма шло в
направлении все большего отставания от главных капиталистиче-
ских стран, причем промышленность России все больше подпа-
дала под власть иностранного капитала. Только Великая Октябрь-
ская социалистическая революция спасла Россию от порабоще-
ния ее иностранным капиталом и от превращения ее в аграрный
придаток западноевропейского империализма.
В России эпохи империализма происходил дальнейший про-
цесс обнищания рабочего класса. Рабочий день если и был со-
кращен, то не везде и не намного. Реальная заработная плата
продолжала неудержимо падать, санитарно-жилищные условия
остались столь же неприглядными, как и в XIX веке. Штрафы,
побои, грубое обращение, феодальные формы расплаты това-
рами— через фабричные лавки и так называемые рабочие ко-
оперативные магазины — продолжали попрежнему оставаться ме-
тодами угнетения рабочих.
Все это обострило классовые противоречия до крайних пре-
делов. Борьба рабочих превратилась в борьбу политическую—
за свержение самодержавия и установление демократической
1 ЦГИАЛ. Канцелярия Совета министров. Фонд 1276. Опись 2. Дело
№ 102 за 1906 г., лист 6.
2 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 207 за 1908 г., лист 119.
3 Ленин, Соч., т. 6, стр. 470—471.
61
республики, во главе которой должны были встать рабочий класс
и крестьянство.
Опасаясь роста политической активности рабочего класса,
правительство попыталось взять рабочее движение в свои руки
и свести его с политического революционного пути. С этой целью
были созданы фальшивые «рабочие» зубатовско-гапоновские
организации. Однако эти организации не только не спасли поло-
жения, но и послужили делу легализации рабочего движения,
т. е. в конечном счете были использованы не зубатовыми, а рабо-
чим классом.
Этой же цели овладения рабочим движением должен был
служить и закон о фабричных старостах. Но и он не приостано-
вил рабочего движения, которое смело со своего пути не только
зубатовские организации «полицейского социализма», но и «фаб-
ричных дворников».
Рабочее движение шло в гору и крепло, вылившись первона-
чально в форму двух буржуазно-демократических революций и,
наконец, в победоносную Великую Октябрьскую социалистическую
революцию.
ГЛАВА ВТОРАЯ
ПРОМЫШЛЕННЫЙ ТРУД И ЕГО «ОХРАНА»
В РОССИИ ЭПОХИ ИМПЕРИАЛИЗМА
Труд — первое основное условие всей человеческой жизни.
Без труда невозможна была бы человеческая жизнь. Он, как пи-
сал Ф. Энгельс, в известном смысле «создал самого человека» 1.
Труд, как целесообразная деятельность людей, когда человек
при помощи средств труда производит заранее намеченное изме-
нение предмета труда, является вечной естественной необходимо-
стью, «...без него не был бы возможен обмен веществ между че-
ловеком и природой, т. е. не была бы возможна сама чело-
веческая жизнь»2.
Однако хищничество капиталистического общества «...в одном
случае истощало землю, в другом случае в корне подрывало
жизненную силу нации»3. Капиталистический способ производ-
ства «...в несравненно большей степени, чем всякий другой способ
производства, является расточителем людей, живого труда, рас-
точителем не только тела и крови, но и нервов и мозга»4.
Капиталистический способ производства ведет к варварскому
расточительству рабочей силы — самой основы существования че-
ловеческого общества, его главной производительной силы.
«Женщины, — писал Энгельс, — лишаются способности ро-
жать, калечатся дети, ослабляется организм мужчин, расплю-
щиваются члены тела, целые поколения гибнут, изнуренные и
зараженные всевозможными болезнями, — и все это для того,
чтобы набивать карманы буржуазии» 5.
Целью и мотивом капиталистического производства является
погоня за прибылью. Капитал боится отсутствия прибыли или
слишком маленькой прибыли, как природа боится пустоты. Но
ради большой прибыли он, даже под страхом виселицы, рискнет
на любое преступление.
1 Энгельс, Диалектика природы, Госполитиздат, 1946, стр. 134.
2 Маркс, Капитал, т. I, стр. 49.
3 Там же, стр. 244.
4 М а р к с, Капитал, т. III, стр. 93—94.
5 М а р к с и Энгельс, Соч., т. III, стр. 453.
63
С развитием капиталистического способа производства средний
норма прибыли имеет тенденцию падать. «Прогрессирующая тен-
денция общей нормы прибыли к понижению есть только выраже-
ние прогрессирующего развития общественной производительной
силы труда, выражение, свойственное капитали-
стическому способу производства»1.
Тенденция к понижению нормы прибыли предполагает суще-
ствование противодействующих факторов, задерживающих, ослаб-
ляющих и парализующих влияние общего закона. Среди других
противодействующих факторов экономия на постоянном капитале
играет немаловажную роль.
В целях конкуренции и погони за получением максимальной
прибыли буржуазия в эпоху империализма более чем когда-либо
экономит на постоянном капитале, в частности, путем максималь-
ного сокращения расходов на охрану труда рабочих. С капита-
листической точки зрения затраты на очеловечивание условий
труда рабочих являются «совершенно бесцельной и бессмыслен-
ной расточительностью»2. «Капиталистический способ производ-
ства по самому своему существу за известной границей исключает
всякое рациональное улучшение»3.
«Эта экономия приводит к переполнению рабочими тесных,
нездоровых помещений, что на капиталистическом языке назы-
вается сбережением на постройках; она требует, далее, нагромож-
дения опасных машин в одном и том же помещении и отсутствия
приспособлений, предохраняющих от опасности; отсутствия мер
предосторожности в процессах производства, которые по своей
природе вредны для здоровья или сопряжены с опасностью, как
рудники и т. д.» 4.
Вот как описывали рабочие г. Твери условия работы на стек-
лянном заводе Куровой: «Гигиенические условия ужасны. Завод
представляет из себя грязный темный сарай, в котором без по-
мехи гуляет ветер, а работать приходится в адской жаре. Просту-
жаются постоянно». В небольшом прудике около завода, отрав-
ленном нефтью, «нельзя даже белье полоскать, а рабочие вынуж-
дены купаться в нем по 5—6 раз в день. Белье рабочих, купаю-
щихся в пруду, делается твердым, как крахмальное, и покры-
вается кристалликами какой-то соли. Эту соль — по общему мне-
нию рабочих — выделяет из себя пот».
«Экономия» на Тверской мануфактуре Берга, например, до-
ходила до того, что в жаркое летнее время рабочая семья получала
только по два ведра воды в день, и из-за воды происходили «це-
лые сражения между женщинами»5. Рабочие фабрики Паля пи-
1 Маркс, Капитал, т. III, стр. 221.
2 Т а м ж е, стр. 92.
3 Маркс, Капитал, т. I, стр. 487.
4 Маркс, Капитал, т. III, стр.. 91—92.
5 «Искра» №№ 34 и 40 за 1903 г.
64
сали: «Воздух у нас очень плохой, вентиляции хотя и есть, да и
те поломанные, — не действуют. Паровые трубы проведены под
полом, пол грязный, дырявый, в щели набилась грязь, и сверх
пола на вершок грязь; когда пустят пар по трубам, грязь, которая
на полу и по щелям набилась, начнет испаряться; в это время пол
становится горячим, воздух вонючим, хоть беги вон от станков,
да бежать некуда» 1.
Картина, нарисованная здесь рабочими, являлась типичной
для большинства промышленных заведений дореволюционной Рос-
сии. Даже министерство финансов в своих замечаниях на пред-
варительные законопроекты о фабрично-заводском труде мини-
стерства торговли и промышленности в 1906 году признало, что
создание санитарно-гигиенического охранного закона необхо-
димо в России с «особой, гораздо большей, быть может, на-
стоятельностью, чем на Западе». И если предприниматели «не же-
лают тратить ни одной лишней копейки свыше необходимых
издержек производства, то законодатель должен энергично вы-
ступить на защиту общественного интереса и народного блага
и создать санитарно-гигиеническую охрану труда...»2. Впрочем,
дальше этих пожеланий ни министерство финансов, ни какое-
либо другое министерство царского правительства не пошло —
и не собиралось итти.
§ 1. Жертвы капиталистической машинной промышленности
Технический прогресс, приведший к массовому применению
машин и вызвавший к жизни всю современную крупную промыш-
ленность, явился для буржуазии новым средством эксплуатации,
выколачивания огромных прибылей, а для миллионов трудящихся
людей — источником неисчислимых страданий.
При капитализме, писал Маркс, «...средство труда убивает
рабочего...»3. В. И. Ленин также указывал, что «...современный
(т. е. капиталистический. — И. Ш.) порядок всегда и неизбежно,
даже при самом мирном течении дел, возлагает на рабочий класс
бесчисленные жертвы. Тысячи и десятки тысяч людей, трудя-
щихся всю жизнь над созданием чужого богатства, гибнут от го-
лодовок и от постоянного недоедания, умирают преждевременно
от болезней, порождаемых отвратительными условиями труда, ни-
щенской обстановкой жилищ, недостатком отдыха»4.
Отвратительные условия труда и быта настолько изнашивали
организм русского рабочего, что болезнь была для него ежеднев-
ной опасностью. Однако наиболее тяжелыми последствиями тех-
нического прогресса и применения машин при капитализме яви-
лись массовые «несчастные случаи».
1 «Искра» № 1 за 1900 г.
2 ЦГИАЛ. Общая канцелярия министерства финансов. Фонд 560. Опись 26.
Дело № 585 за 1906 г., листы 28—29.
3 Маркс, Капитал, т. I, стр. 437.
4 Ленин, Соч., т. 5, стр. 13.
65
Капиталистически применяемые машины несут с собой увечья
и смерть, временную и постоянную утрату трудоспособности и
массовые трудовые «несчастные случаи». Русский рабочий каж-
дый день, каждый час и каждую минуту стоял лицом к лицу со
смертью или «несчастным случаем», готовым превратить его в
жалкого калеку.
Германская статистика установила, что потери промышленных
и сельскохозяйственных предприятий Германии в 1899 году со-
ставили 440 000 человек, получивших легкие и тяжелые увечья.
В 1902 году там было заявлено уже 493 000 увечий. За 25 лет —
с 1888 по 1913 год — в Германии было зарегистрировано около
10 000 000 «несчастных случаев» с промышленными и сельскохо-
зяйственными рабочими, из коих приблизительно 2 000 000 чело-
век, потеряло трудоспособность более чем на 13 недель и почти
200 000 человек умерло в результате увечий. Даже в начале 900-х
годов, когда в Германии уже действовал закон о вознаграждении
за несчастные случаи с рабочими, там ежегодно умирало от тру-
довых увечий около 3000 человек1. В Англии за период с 1888
по 1913 год было зарегистрировано 1 500 000 несчастных случаев,
из коих до 20 000 случаев окончились смертью2.
В России промышленность была развита слабее, чем в Гер-
мании и Англии, а статистика «несчастных случаев», по призна-
нию самих промышленников, находилась «еще, можно сказать,
в зародыше»3, во всяком случае, поставлена была из рук вон
плохо и совершенно не отражала истинного положения вещей.
Однако и по данным такой статистики «несчастных случаев»
только в промышленности, подчиненной надзору фабричной ин-
спекции, было4:
в 1901 году 27 135
» 1904 » 69 697
» 1907 » 84 358
» 1911 » 86 745
» 1912 » 98 467
Хотя статистические данные о «несчастных случаях» в России,
по общему мнению, наиболее удовлетворительно были разрабо-
таны фабричной инспекцией, тем не менее составители отчетов
фабричных инспекторов сами признавали, что приводимые ими
данные о количестве «несчастных случаев» имеют «очень услов-
ное значение».
Предприниматели всячески старались скрыть действительное
число жертв среди рабочих на фабриках и заводах. На Петербург-
1 См. Б. Г. Данский, Страхование рабочих по законам 23 июня
1912 г., СПБ, 1913, стр. 46.
2 См. Б. Г. Д а н с к и й, Предупреждение несчастных случаев, СПБ,
1913, стр. 4—6.
3 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 154 за 1907 г., лист 93.
4 Свод отчетов фабричных инспекторов за 1912 г., СПБ, 1913, стр. 68.
66
ском резиновом заводе «Треугольник», например, статистики
смертных случаев вообще не было, а «несчастных случаев» за
трехлетие 1910—1912 гг., по учету заводоуправления, было
только 523. Но, как записано в протоколе заводоуправления, пред-
ставитель дирекции этого завода г-н Пиккель договорился с фаб-
ричным инспектором (разумеется, за соответствующую плату. —
И. Ш.) С. П. Чижовым, чтобы «протоколировать лишь самые
тяжелые увечья» 1.
Число «несчастных случаев» в русской промышленности во-
обще и, в частности, в промышленности, подчиненной надзору фаб-
ричной инспекции, неуклонно возрастало. «Несчастных случаев»
на каждую тысячу рабочих в среднем приходилось2:
в 1901 г 14,6
» 1904 » 41,9
» 1907 » 46,6
» 1912 » 45,8
В горной промышленности число «несчастных случаев» было
и того больше. В 1907 году, по официальным данным, их там было
111 на каждую тысячу человек в среднем.
Если все это учесть, то есть все основания утверждать, что
число «несчастных случаев» в русской промышленности в дейст-
вительности достигало в среднем, вероятно, 150 000—200 000 че-
ловек в год, т. е. 10—11% всего числа рабочих, занятых в этих
отраслях промышленности, из которых ежегодно умирало от тру-
довых увечий более 1500 человек3.
Приведенные данные показывают, что с развитием капита-
лизма в России число «несчастных случаев» возрастало не только
абсолютно, но и относительно. Это свидетельствует о том, что
в условиях капитализма увечья рабочих — не «несчастные слу-
чаи», а его характерная черта, типичная особенность.
Рабочие Голубовского каменноугольного рудника (станция
Алмазная Екатеринославской губ.) писали: «Наше положение
невыносимое; работаем 12—13 часов с утра до вечера в сырых
подземельях темной шахты. Работа страшно изнурительная и
подчас не под силу. Темно, как в могиле, холодно кругом, с по-
толка капает; часто приходится тратить часы не на выработку
угля, а на ремонт во время обвалов. Бывают взрывы газа, осо-
бенно трудно в боковых штольнях. Работаем целую жизнь,
как кроты, и нет нам ни надежды, ни просвету в нашем «темном
царстве»4.
На Брянском заводе, например, «чуть не каждый день «не-
1 Б. И. Шабалин, Фабрика на Обводном, Л., 1949, стр. 203.
2 Свод отчетов фабричных инспекторов за 1912 г., СПБ, 1913, стр. 68.
См. также ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 217 за 1908 г., лист 167.
3 См. Р. Тютримова, Фабричное законодательство в России, СПБ,
1908, стр. 91.
4 «Искра» № 26 за 1902 г.
67
счастные» случаи с человеческими жертвами». На батумских заво-
дах «очень частые несчастные случаи» происходят от того, что «хо-
зяева нисколько не заботятся о безопасности рабочих при испол-
нении ими работ, а также от того, что пользуются дешевыми
необученными рабочими... Рабочих, которые попадают в станок
четвертый и пятый раз, попросту выгоняют, придравшись к ка-
кому-нибудь пустяку, чтобы не выплачивать ему вознаграждение
как неспособному к труду» 1.
В Баку при добыче нефти из так называемых колодцев из
2000 рабочих ежегодно задыхалось 100 человек; в южных метал-
лургических заводах в 1907 году на каждую 1000 рабочих было
464 «несчастных случая» в год, а в горной промышленности Юга
России ежегодно терпело увечья 33% всего состава рабочих2.
Если в горной промышленности Юга России через три года
подвергался «несчастным случаям» в общем выводе весь состав
рабочих, то случаем скорее нужно считать не то, что рабочий
получил увечье, а то, что он избежал его.
«Регулярная дань членами человеческого тела, как-то: ки-
стями рук, руками, костями, ногами, головами и лицами, прино-
симая современной индустрии, превосходит, — говорит Маркс, —
потери многих сражений, считающихся наиболее кровопролит-
ными» 3.
Во время франко-прусской войны потери убитыми, ранеными
и вообще выбывшими из строя составляли 127 897 человек4, а по
другим данным — число убитых и раненых не превышало 90 000 че-
ловек. Россия в войне с Турцией в 1877—1878 гг. потеряла от
оружия 16 578 человек. В русско-японскую войну число убитых и
раненых, если верить газетам, составляло 150 000 человек5.
Если принять во внимание, что войны происходили через не-
сколько лет, а промышленность выбрасывала рабочих убитыми и
ранеными ежегодно, то людские потери в промышленности в сред-
нем в 15—20 раз превышали людские потери во время войн, про-
исходивших в конце XIX и в самом начале XX века.
Огромные потери промышленности в живой рабочей силе бур-
жуазии выгодно называть «несчастными случаями», чтобы снять
с себя всякую за них ответственность. В самом деле, если увечье
есть «несчастный случай», которого нельзя предвидеть и избежать,
если этот случай — рок, судьба, от которой не уйдешь, то никто
и не может нести за него ответственность.
Стараясь оправдать капитализм, снять всякую ответственность
с предпринимателей за жертвы промышленности, защитники капи-
тализма рассматривали и рассматривают теперь, в наше время,
1 «Искра» №№ 15 и 16 за 1902 г.
2 См. В. Л. Кирпичев, К вопросу об охране труда, СПБ, 1913,
стр. 4—5.
3 Маркс и Энгельс, Соч., т. XI, ч. 2, стр. 87.
4 См. И. С. Блиох, Будущая война, т. 5, СПБ, 1898, стр. 386 и 441.
5 См. М. С. Уваров и Л. М. Лялин, Охрана жизни и здоровья ра-
бочих, М., 1907, стр. 200—201.
68
«несчастный случай» как явление, которое предотвратить «в боль-
шинстве случаев никакими мерами невозможно» 1.
Так, например, апологет капитализма Литвинов-Фалинский го-
ворил, что это— судьба и если кто виноват в ней, то только сам
рабочий, ибо он «свыкается с окружающей опасной обстановкой
и нередко совершает неосторожные действия, от которых проис-
ходят повреждения»2.
Барон Тизенгаузен, которого как бы в насмешку над рабочим
вопросом реакция в III Государственной думе выдвинула факти-
ческим руководителем комиссии по рабочему вопросу, считал
травматизм неизбежным явлением3.
Проф. В. Л. Кирпичев считал главной причиной увечий рабо-
чих машину. Она, независимо от социальных условий ее приме-
нения, — враг человека. Кирпичев считал, что «решительной
победы над врагом еще не одержано». Больше того, борьба между
рабочим и машиной «никогда не окончится». «Здесь, — пишет
он, — происходит нечто вроде бега на перегонки; с одной стороны,
удается устранить опасность существующих машин, но, с другой
стороны, появляются новые машины, часто более опасные, чем
прежние, и приходится вновь все пересматривать и переде-
лывать» 4.
По мнению защитников капитализма, виноват — кто угодно:
рабочий, машина, но только не капиталист и не те социально-эко-
номические и политические условия, которые так беспощадно
давят рабочих.
Однако наилучшим опровержением этих вымыслов являются
факты. В России, даже по официальным данным, примерно 25%
всех «несчастных случаев» происходило от машин и 10% несчаст-
ных случаев при обращении с машинами кончались смертельным
исходом6. Оставшиеся 75% «несчастных случаев» и 90% смертей
следует отнести за счет общих социально-экономических условий
капиталистического применения машин, а не за счет их «естествен-
ных свойств» как «врагов человека».
При капитализме нельзя уничтожить «несчастные случаи»
и вредное влияние фабрично-заводского труда на здоровье
рабочих, но сократить их количество и ослабить вредность
фабрично-заводского труда можно и при капитализме путем
изменения условий и продолжительности труда, применения соот-
ветствующих мер по охране труда, введения различных приспо-
соблений для ограждения жизни и здоровья рабочих от опасно-
1 В. С. Петров, Государственное страхование рабочих, Харьков,
1913, стр. 6.
2 В. П. Литвинов-Фалинский, Как и для чего страхуются рабо-
чие, стр. 39.
3 Стенографический отчет Государственной думы III созыва, сессия II,
ч. IV, СПБ, 1909, стр. 695—696.
4 В. Л. Кирпичев, К вопросу об охране труда, СПБ, 1913, стр. 3—4.
5 См. д-р Эпштейн. Здоровье рабочего и фабричная гигиена Н-Нов-
город, 1906, стр. 8.
69
стей, сопряженных с работой на фабриках, заводах, железных
дорогах и т. д., и введения закона об ответственности хозяев пред-
приятий не только за увечья и смерть рабочих, но и за непринятие
мер предосторожности при работах.
Маркс указывает, что в связи с расширением льняной промыш-
ленности в Ирландии начиная с половины 40-х годов XIX века
и с привлечением в нее совершенно незнакомых с машинами людей
количество несчастных случаев увеличилось, а между тем «...все
их можно было бы предотвратить при помощи самых простых при-
способлений, ценой в несколько шиллингов» 1.
Итак, «...не подлежит никакому сомнению, что машины сами
по себе не ответственны за то, что они «освобождают» рабочего
от жизненных средств»2.
Страдания рабочих происходят не от машин вообще, а от их
капиталистического применения. Причины «несчастных случаев»
лежат в самой капиталистической системе хозяйства и в капита-
листическом применении машин. Эти причины заложены не только
в отсутствии мер безопасности и специальных законов об ответ-
ственности хозяев за «несчастные» с рабочими случаи, но и в об-
щих условиях труда: низком культурном уровне рабочих, низких
заработках, в чрезмерной продолжительности рабочего дня
и т. д. и т. п.
Статистические данные показывают, что наибольшее число
«несчастных случаев» совершалось в конце рабочего дня и осо-
бенно ночью, когда усталость чувствуется сильнее, и особенно
у низкооплачиваемых рабочих.
Между количеством «несчастных случаев» и продолжитель-
ностью рабочего дня существует прямая зависимость. Чем про-
должительнее рабочий день, тем больше «несчастных случаев».
Рабочие настолько изматываются, что легко становятся жертвами
«несчастного случая». Низкая заработная плата заставляла убы-
стрять движение машин и пренебрегать мерами предосторожности
для того, чтобы больше заработать.
Между техникой безопасности и количеством «несчастных слу-
чаев» также существует прямая зависимость. Чем лучше техника
безопасности, тем меньше «несчастных случаев», но на многих рус-
ских фабриках важные предохранительные приспособления, кото-
рые постоянно должны были находиться во время работы при ма-
шине, в действительности не оказывались на надлежащем месте3.
На Тверской мануфактуре Берга, например, станки стояли «так
тесно, что даже привычному человеку надо итти с опаской»4.
Итак, короткий рабочий день, высокая заработная плата, хоро-
шие гигиенические условия труда и быта, должные меры в области
1 Маркс, Капитал, т. I, стр. 486—487.
2 Там же, стр. 446.
3 См. д-р Э п ш т е й н, Здоровье рабочего и фабричная гигиена, Н.-Нов-
город, 1906, стр. 8—9.
4 «Искра» № 40 за 1903 г
70
техники безопасности предприятий, поднятие культурного уровня
рабочей массы — все это свело бы число трудовых увечий даже
при капитализме до наименьшей величины и превратило бы их
действительно в «случаи». Но тогда капиталисты должны были бы
сократить свои прибыли, а капитализм перестал бы быть капита-
лизмом.
В России до 1903 года, за исключением правил о безопасности
паровых котлов, каких-либо законодательных актов о правилах
техники безопасности, об охране труда в промышленности не су-
ществовало. В своде отчетов фабричных инспекторов за 1902 год
указывалось, что жалобы рабочих на непринятие мер предосто-
рожности были «наиболее частыми» после «формальных» нару-
шений уже существующих законов о фабрично-заводском труде.
Вопрос о технике безопасности в промышленных предприятиях
поднимался в России не однажды и в различных правительствен-
ных комиссиях. В 60-х годах XIX века комиссия Штакельберга и
в 70-х годах XIX века комиссия Игнатьева требовали установ-
ления мер предосторожности на фабриках. Но это были лишь
фарисейские пожелания.
Только под влиянием стачечной волны рабочих начала XX века
и революции 1905—1907 годов царское правительство вынуждено
было уступать шаг за шагом и в этой области. Особенно остро
встал вопрос о безопасности работ в промышленных заведениях
в связи с законами о страховании рабочих.
До 1903 года не существовало специальных законов об ответ-
ственности предпринимателей за «несчастные случаи» с рабочими
и все дела в промышленности, связанные с «несчастными слу-
чаями», рассматривались в судебном порядке на основании ст. 684
общегражданских законов, согласно которой «всякий обязан воз
награждать за вред и убытки, причиненные кому-нибудь его дея-
нием или упущением».
Чтобы получить вознаграждение за увечье и смерть, рабочий
или члены его семьи должны были обращаться в суд и доказывать
вину хозяина или его уполномоченного. Но непосредственную вину
хозяина или его уполномоченного на суде доказать было чрез-
вычайно трудно, так как огромное большинство «несчастных слу-
чаев» не находилось ни в какой прямой связи с непосредственными
действиями предпринимателей и их уполномоченных.
В России статистических данных на этот счет не было, а по
данным европейских стран, «несчастные случаи», вызванные
непосредственно виной предпринимателей или его уполномочен-
ного, составляли: в Швейцарии—12%, в Германии—19,76%,
в Англии — 5% и во Франции — 5—10%. Таким образом, только
от 5 до 20% всех «несчастных случаев», при самых благоприят-
ных условиях, могли быть удовлетворены в исковом порядке через
суд.
В Германии, например, до специального закона об ответствен-
ности предпринимателей за увечья и смерть рабочих 80% всех
71
увечных оставалось без материального вознаграждения. В России
до 1903 года около 90% рабочих, потерпевших от «несчастных
случаев», также оставалось без материального вознаграждения.
По сведениям, собранным министерством юстиции, по Петер-
бургской, Московской, Варшавской, Владимирской и Петроков-
ской губерниям за три года — с 1 января 1890 по 1 января
1893 года — рабочими и членами их семейств было возбуждено
519 исков о вознаграждении за увечье и смерть вследствие
«несчастных случаев», из коих только 138, или 26,5% всего числа
исков, было удовлетворено.
При этом надо иметь в виду, что этот процент удовлетворен-
ных жалоб относился к центральным губерниям с наибольшим
развитием промышленности и рабочего движения, где рабочие
могли за себя постоять. Что же делалось в других губерниях,
особенно на окраинах?
В этих центральных губерниях указанное выше количество
возбужденных исков представляло собой лишь ничтожную часть
действительных «несчастных случаев». В перечисленных выше
губерниях в 1901 году произошли 536 «несчастных случаев», и если
эту цифру признать «нормальной», средней, то и тогда за три
года действительное число «несчастных случаев» составило 1608,
т. е. почти в три с половиной раза больше числа предъявленных
исков 1.
Это подтверждается и следующими данными2:
Годы
Заявленные «не-
счастные случаи»
«Несчастные случаи»,
по которым назначено
вознаграждение стра-
ховыми учреждениями
1890 16 041 6741
1891 21 316 8 784
1892 26 298 9 422
1893 32 917 10 901
1894 40 259 12 552
1895 54 562 16 395
1896 64 655 18 544
1897 69 283 19 661
1898 75 146 20 976
1899 79 260 22 666
1900 80 534 23 039
1901 81 605 24 134
1902 84 003 25 313
Из этих данных видно, что количество заявлений в страховые
товарищества, о «несчастных случаях» неуклонно, из года в год
возрастало и за двенадцать лет, с 1860 по 1902 год, увеличилось
1 См. М. Г. Лунц, Из истории фабричного законодательства, фабричной
инспекции и рабочего движения в России, М., 1906, стр. 154—155 и 162.
2 См. Ю. В. Александровский, Закон о страховании рабочих от
несчастных случаев, СПБ, 1913, стр. 30.
в пять с лишним раз, а количество случаев, по которым назначено
было вознаграждение, относительно числа случаев неуклонно и
непрерывно уменьшалось и в подавляющем большинстве не дости-
гало одной трети всех заявленных «несчастных случаев».
Увечные, пострадавшие на производстве, совершенно не обеспе-
чивались, что является характерной особенностью капиталистиче-
ского способа производства.
Котлочист Орехово-Зуевской фабрики был обварен паром во
время работы. Когда он несколько оправился и был в силах
пойти в контору, то там ему «вместо вознаграждения выдали на
руки паспорт», т. е. просто уволили 1. Газета «Искра» приводила
следующие замечания об увечьях, составленные больницей при
фабрике Саввы Морозова: «1) как передано с фабрики, он (по-
страдавший. — И. Ш.) находился в нетрезвом виде, по своей не-
осторожности попал в кожаный блок, причем ему отрезало два
пальца правой руки и помяло конец 3-го. Особых увечий не было»
(подписано — врач Базилевич); 2) «при разборке ящиков по своей
неосторожности получил ушиб в спину. Находился на излечении
в больнице 28 дней» (подпись та же). Резолюция хозяина: «Дать
50 руб. на дорогу. На фабрику вновь не принимать»2.
Тверская мануфактура Берга вообще в случае увечья не несла
никакой ответственности, так как с каждого рабочего, поступив-
шего на работу, бралась расписка, что он «претензий на пособие
иметь не будет». На петербургском казенном инструментальном
заводе администрация также от каждого рабочего брала подписку
в том, что он «умеет работать на станках», и таким образом сни-
мала с себя всякую ответственность за несчастный с ним случай
и не выдавала ни одной копейки, а выбрасывала увечного на
улицу3.
В журнале правления петербургского резинового завода «Тре-
угольник» за 1902 год имела место и такая запись: «Юрий Чер-
нецкий, при переносе железной полосы в 2,5 аршина, упал с лест-
ницы. Перелом левой руки, сотрясение мозга, возможен перелом
черепа». Постановили: «принять к сведению»4.
По подсчетам горного инженера А. П. Кеппена, относящимся
еще к началу 90-х годов XIX века, полное обеспечение всех рабо-
чих, пострадавших от «несчастных случаев» в фабрично-заводской
и горной промышленности, потребовало бы приблизительно
122 млн. руб. в год, тогда как фабриканты до закона об ответ-
ственности за несчастные с рабочими случаи на это дело расходо-
вали всего лишь 3 млн. руб. в год5.
1 «Искра» № 9 за 1901 г.
2 «Искра» № 15 за 1902 г.
3 См. «Искра» № 40 и 44 за 1902 г.
4 См. Б. И. Ш а б а л и н, Фабрика на Обводном, Л., 1949, стр. 82.
5 См. В. Г. Яроцкий, Страхование рабочих в связи с ответственностью
предпринимателей, т. II, СПБ, 1895, стр. 1089
73
Именно поэтому революционные социал-демократы во главе
с Лениным и Сталиным призывали рабочих к борьбе за улучшение
условий труда и требовали законодательного ограждения прав
рабочих, обеспечения их при «несчастных случаях». В проекте
программы РСДРП, составленной В. И. Лениным в 1895 году,
выдвигалось требование издания особого закона «...об ответ-
ственности фабрикантов за увечья рабочих с обязательством
фабрикантов доказывать, что вина на стороне рабочих» 1.
Впервые вопрос о вознаграждении пострадавших рабочих воз-
ник в комиссии Штакельберга по пересмотру уставов фабричного
и ремесленного, заседавшей в министерстве финансов в
1859—1863 гг., предусматривавшей в 7-й главе проекта устава
промышленности вознаграждение за «несчастные случаи» с рабо-
чими. Так же был поставлен вопрос и в комиссии Игнатьева в
1870 году. В 1880 году правительство поручило совету торговли
и мануфактуры, а также представителям некоторых министерств
составить правила об ответственности владельцев промышленных
заведений за увечья и смерть рабочих.
При министре финансов Н. X. Бунге в 1883 году была обра-
зована специальная правительственная комиссия по вопросу о воз-
награждении увечных рабочих. Выработанные этой комиссией
правила послужили министру финансов И. А. Вышнеградскому
материалом к составлению специальной записки об ответствен-
ности предпринимателей. Только 25 февраля 1889 г. она посту-
пила на рассмотрение Государственного совета, но рассмотрена
не была, а вместе с замечаниями на нее отдельных ведомств пере-
шла к новому министру финансов С. Ю. Витте.
Проект Вышнеградского представлял собой шаг назад даже
по сравнению с принципами буржуазного гражданского права,
так как из боязни затронуть интересы предпринимателей в нем
предусматривалась ответственность предпринимателей и их упол-
номоченных только за вред, причиненный грубой виной хозяев,
а не за всякий вред, причиненный рабочим.
По проекту Вышнеградского предприниматели должны были
отвечать только в случаях прямого неисполнения предписываемых
законом или административной властью мер предосторожности и
за несчастья, происшедшие от непринятия обычных или приме-
няемых уже в соседних промышленных заведениях мер предосто-
рожности, но и эту вину фабриканта должен был доказывать
потерпевший рабочий.
Спустя четыре года, 15 марта 1893 г., С. Ю. Витте внес в Госу-
дарственный совет новый вариант проекта Вышнеградского, кото-
рый был одобрен соединенными департаментами гражданских и
духовных дел, законов и государственной экономии. Однако на
общем собрании членов Государственного совета 24 мая 1893 г.
он был отклонен, как «не соответствующий общему духу русского
1 Ленин, Соч., т. 2, cтр. 82.
74
законодательства», и дальнейшее движение его было надолго
приостановлено.
Особые совещания в министерстве финансов по вопросу об
этом законодательстве, происходившие в самом начале 900-х го-
дов, имели своей целью более решительно и последовательно
уменьшить права потерпевших, расширить случаи безответствен-
ности предпринимателей и ограничить сферу деятельности проек-
тируемых правил по сравнению с проектом 1893 года.
Законопроекты об обеспечении пострадавших рабочих про-
странствовали бы еще десяток-другой лет по министерствам и
всяким канцеляриям, если бы рабочий класс России, руководимый
Лениным и Сталиным, «своим натиском не встряхнул всего само-
державия» 1.
Уже в 1902—1903 гг. бюрократия оказалась вынужденной заго-
ворить другим языком. В результате грандиозных рабочих стачек
1902 и начала 1903 года был создан ряд комиссий, проведено
немало правительственных совещаний, центром внимания которых
было изыскание мер для предотвращения растущей стачечной
волны.
Витте должен был признать, что именно забастовки рабочих
«подтверждают необходимость принятия мер, направленных
к улучшению быта рабочих» и что «толчком к возбуждению рабо-
чего вопроса послужили не теоретические измышления, а возник-
шие в царстве Польском беспорядки, забастовки и широкая волна
социалистической пропаганды, хлынувшей с Запада».
По мнению Витте, только введение закона об ответственности
предпринимателей за увечья и смерть успокоит рабочих. «Предо-
ставление же этого рода вопросов естественному их течению, как
тому бывали примеры в истории других государств, нередко при-
водило к серьезным потрясениям общественного строя».
В объяснительной записке к законопроекту Витте указывал,
что проект «является лучшим оплотом против развития пагубных
учений» и «может иметь последствием значительное уменьшение
успеха упомянутой пропаганды»2.
Впрочем, правительственная бюрократия и буржуазия при раз-
работке указанных законопроектов должны были руководство-
ваться и другими соображениями: правительство не без основания
опасалось, что полная беззащитность здоровья и жизни рабочих
перед лицом беспощадной и безудержной эксплуатации их капи-
талистами, физическое истощение и вырождение рабочего класса
может повлиять не только на качественный личный состав армии,
но и уменьшить ее количественный состав.
Потери промышленности в живой рабочей силе от увечий и
болезней были столь велики, что из опасения сокращения пред-
ложения труда, а следовательно, и роста заработной платы рабо-
1 «Искра» № 47 за 1903 г.
2 ЦГИАЛ. Общая канцелярия министерства финансов. Фонд 560.
Опись 26. Дело № 367 за 1902—1915 гг., листы 30—131.
75
чих, а также из опасения распространения болезней, которые
могут угрожать здоровью и жизни самой буржуазии, заставляли
ее представителей мириться, а иногда даже добиваться законода-
тельных мер, которые бы ограничивали наиболее необузданных
капиталистов и тем самым ограждали интересы буржуазии как
класса в целом.
Под давлением рабочих стачек при петербургском обществе
для содействия русской промышленности и торговле была создана
комиссия по страхованию рабочих на случай старости. В докладе,
представленном этой комиссии членом постоянного бюро между-
народных конгрессов социального страхования Л. В. Скоржин-
ским, говорилось: «чтобы не уподобиться страусу, прячущему от
опасности голову в песок, нам нужно законодательство о страхо-
вании для борьбы с подпольной организованной работой... для
удаления всего того, что грозит обществу» 1.
Не менее определенно — уже в отношении закона об ответ-
ственности предпринимателей за увечья и смерть рабочих — вы-
сказывались и департаменты Государственного совета. По их
мнению, «правительству все же приходится считаться с подполь-
ной деятельностью лиц, которые избрали рабочих оружием для
противоправительственной агитации»2.
Так после почти полусотни лет, в результате роста рабочего
движения, выразившегося в грандиозных стачках 1902 и особенно
начала 1903 года, правительство 2 июня 1903 г. издало, наконец,
специальный закон, вошедший в силу с 1 января 1904 г. об ответ-
ственности предпринимателей за увечья и смерть рабочих, о воз-
награждении рабочих, пострадавших от «несчастных случаев».
И. В. Сталин в своей статье «Фабричное законодательство» и
пролетарская борьба» с исчерпывающей ясностью определил дей-
ствительные причины издания этого закона. Товарищ Сталин
отметил, что новый закон явился прямым результатом «южных
стачек» 1903 года 3.
На разработку нового закона было затрачено 23 года, если счи-
тать с момента поручения совету торговли и мануфактур, а также
представителям некоторых министерств составить проект правил
об ответственности предпринимателей за увечья и смерть рабо-
чих, и 43 года — с момента работ комиссий, впервые выдвинув-
ших этот вопрос.
Новый закон оказался «плотью от плоти» умирающего режима
и капиталистического строя. В нем оказалось столько неясного и
недоговоренного, что правительственная бюрократия должна была
издать ряд дополнительных распоряжений и инструкций, «разъ-
ясняющих» неясные места. По своей редакции и содержанию ста-
1 Л. Б. С к о р ж и н с к и й, К вопросу об обязательном страховании на
случай инвалидности, СПБ, 1902, стр. 4.
2 Отчет по делопроизводству Государственного совета за сессию 1902—
1903 гг., т. II, СПБ, 1904,
3 См. Сталин, Соч., т. 1, стр. 291.
тей закон был настолько неясным и расплывчатым, что прави-
тельство должно было сопроводить его рядом специальных
инструкций, форм и правил.
Однако все неясное и недоговоренное в законе не получило
разрешения и пояснения также и в дополнительных инструкциях
и правилах. Наоборот, все их указания явились новым и серьез-
ным ограничением сферы деятельности и границ применения
нового закона.
Причину этой неясности и недоговоренности как в самом за-
коне, так и в дополнительных правилах и инструкциях к нему надо
искать в нежелании правительства проводить в жизнь нормы,
установленные в законе самим же правительством, в желании
услужить фабрикантам, дать им возможность, пользуясь этой
неясностью и недоговоренностью закона, обходить его. «На чинов-
ника, применяющего закон, фабриканту ведь гораздо легче по-
влиять, чем на самое издание закона» 1.
Вот почему, говорит В. И. Ленин, — «...любой закон, от кото-
рого может быть хоть крупица пользы, всегда опутывается до
такой степени этой канцелярщиной, что применение закона бес-
конечно затягивается; и мало того: применение закона оставляется
на полное усмотрение чиновников, которые, как всякий знает, го-
товы от души «услужить» всякой набитой мошне и напакостить,
как только возможно, простому народу»2.
Этому новому закону предшествовал закон от 15 мая 1901 г.
о пенсиях рабочим казенных горных заводов и рудников, потеряв-
шим трудоспособность на заводских и рудничных работах, основы
которого имеют много общего с положениями закона 2 июня
1903 г. Одновременно с этим последним законом было «высо-
чайше» утверждено Положение о пенсионной кассе служащих на
казенных железных дорогах.
Расширение стачечной борьбы рабочих повлекло за собой
издание других аналогичных законов. Так, 9 июня 1904 г. «высо-
чайше» был утвержден закон о пенсиях мастеровых, рабочих и
служащих в артиллерийских заведениях военного ведомства,
вошедших в силу с 1 января 1906 г.; 6 июня 1905 г. появился
аналогичный закон в отношении предприятий фабрично-заводской,
горной и горнозаводской промышленности ведомства кабинета
«его императорского величества и уделов»; 19 декабря 1905 г.—
закон в отношении государственной и сенатской типографий,
6 марта 1906 г. — закон в отношении вольнонаемных морского
ведомства, 19 апреля 1906 г. — в отношении рабочих и служащих
состоящих в ведении торговых портов казенных предприятий,
а также членов их семейств; 28 июня 1912 г. — в отношении слу-
жащих, мастеровых и рабочих на железных дорогах, открытых
для общего пользования, а равно членов семейств сих лиц.
1 Ленин, Соч., т. 2, стр. 264.
2 Там же.
77
Издавая эти законы, бюрократия покровительствовала бур-
жуазии. Министр финансов Витте настолько усердствовал в этом,
что один сахарозаводчик юга России на собрании капиталистов
назвал его «Моисеем русской промышленности» и предложил
воздвигнуть ему памятник еще при жизни.
Новые законы, инструкции, «правила» и просто распоряжения
правительства, изданные в результате обострения классовой
борьбы и рабочих стачек, были таким образом вырваны рабочими
у правительства и буржуазии.
В. И. Ленин в 1897 году в работе «Новый фабричный закон»
писал о роли фабрикантов и рабочих в составлении законов о фаб-
рично-заводском труде: «У фабрикантов есть тысячи способов да-
вить на правительство: у них есть свои общества и учреждения,
фабриканты заседают во многих правительственных комиссиях и
коллегиях (напр., фабричном присутствии и т. п.), фабриканты
имеют лично доступ к министрам, фабриканты могут сколько
угодно печатать о своих желаниях и требованиях, а печать имеет
громадное значение в настоящее время. У рабочих же нет ника-
ких законных средств давить на правительство. Рабочим остается
только одно: соединяться вместе, распространять сознание своих
интересов, как одного класса, среди всех рабочих и давать соеди-
ненными силами отпор правительству и фабрикантам. Всякий ра-
бочий видит теперь, что применение нового закона целиком зависит
от того, кто сильнее будет давить на правительство: фабриканты
или рабочие. Только борьбой, сознательной и стойкой борьбой
добились рабочие издания этого закона. Только борьбой могут
они добиться того, чтобы этот закон действительно применялся
и применялся в интересах рабочих. Без упорной борьбы, без стой-
кого отпора объединенных рабочих каждому притязанию фабри-
кантов, новый закон остается пустой бумажкой, одной из тех
нарядных и лживых вывесок, которыми наше правительство ста-
рается подкрасить прогнившее насквозь здание полицейского
произвола, бесправия и угнетения рабочих» 1.
Это указание В. И. Ленина, высказанное в связи с выходом
закона от 2 июня 1897 г. «О продолжительности и распределении
рабочего времени в заведениях фабрично-заводской промышлен-
ности», имеет прямое отношение и ко всем другим законам о фаб-
рично-заводском труде как царского, так и временного буржуаз-
ного правительства в России, в том числе и к закону от 2 июня
1903 г.
В Государственном совете при обсуждении законопроекта
указывалось, что осуществление предположенного узаконения
о вознаграждении фабрикантами рабочих, лишившихся трудоспо-
собности, «несомненно послужит одним из наиболее действитель-
ных способов успокоения рабочего населения».
1 Л е н и н, Соч., т. 2, стр. 265—266.
78
Итак, закон об обеспечении пострадавших рабочих наряду
с другими законами о фабрично-заводском труде преследовал
исключительно политические, точнее, чисто полицейские цели —
приостановить или хотя бы задержать рабочее движение.
Правительственная бюрократия пришла в восторг от собствен-
ного творчества. Характеризуя новый закон, министерство тор-
говли и промышленности, учрежденное в 1905 году, указывало,
что закон 2 июня 1908 г. «в главных своих основах» удовлетвори-
тельно отражает интересы рабочих1.
Буржуазия в основной своей массе также не была обеспокоена
этой новой мерой. Барон Тизенгаузен, выражая интересы промыш-
ленников, считал, что закон этот следует «практике государств
Запада и общему течению научной мысли», а фон-Крузе прямо
заявил, что «Закон, изданный 2 июня, для нас, промышленников,
несомненно выгоднее, чем закон, который действовал раньше,...
промышленники нисколько не против такой нормировки возна-
граждения за несчастные случаи, которую дает действующий
закон»2.
Главный официальный комментатор закона, барон А. М. Ноль-
кен, считал временные правила о пенсиях рабочих казенных гор-
ных заводов и рудников, изданные 15 мая 1901 г., с которыми
«в общих чертах своих согласован также вновь изданный закон»
от 2 июня 1903 г., самым «выдающимся проявлением заботы пра-
вительства» об обеспечении пострадавших рабочих. Новый закон
от 2 июня 1903 г., по мнению Нолькена, занимал едва ли не самое
выдающееся место среди других законов. Изданием его завер-
шался якобы «весьма продолжительный период законодательных
трудов, посвященных вопросу об обеспечении участи увечных
рабочих и членов их семейств»3.
Второй защитник нового закона П. Гринберг сожалел даже
о том, как бы проектируемый «закон не послужил поводом к нрав-
ственной порче широкой массы народа», так как им предусмот-
рено все и почти нет обстоятельств, «при которых потерпевшие
могли бы лишиться определенного им вознаграждения»4.
Наконец, Литвинов-Фалинский считал, что новые правила
изданы якобы для защиты интересов рабочих и что на всех сту-
пенях их разработки изменения происходили «главным образом,
в сторону защиты интересов потерпевших и охраны их прав на
вознаграждение». Продолжительная разработка правил способ-
ствовала якобы «совершенству закона»5. В другом месте Литви-
1 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 23. Опись 20.
Дело № 891 за 1908 г., лист 18.
2 Стенографический отчет Государственной думы III созыва, сессия II,
ч. IV, СПБ, 1909, стр. 621 и 662.
3 А. М. Нолькен, Закон 2 июня 1903 г., «Право» №№ 27, 31 и 33 за
1903 г.
4 «Страховое обозрение», 1902, кн. 10, стр. 591—592.
5 В. П. Литвинов-Ф а л и н с к и й, Фабричное законодательство и фаб-
ричная инспекция в России, СПБ, 1904, стр. 95.
79
нов-Фалийский писал, что «возможность осуществления законных
прав открыта для потерпевших во всех случаях, за исключением
тех, когда права эти погашены давностью, судебными решениями
или же соглашением сторон» 1.
Объективно новый закон имел известное значение в деле спло-
чения рабочих на почве защиты хотя бы тех прав, которые уста-
новлены законом, и в этом смысле являлся шагом вперед по пути
законодательства о фабрично-заводском труде, но он не мог слу-
жить «значительным шагом» вперед в деле обеспечения рабочих.
Именно поэтому не только среди рабочих, но и среди широких
слоев русского общества вообще и передовой интеллигенции
в частности новый закон встретил отрицательное отношение к себе
и резкую критику почти всех его отделов, статей и пунктов.
И действительно, новый закон обнаружил такое количество
недостатков и условностей, которые делали его практическое при-
менение малоэффективным.
Закон 2 июня 1903 г. «О вознаграждении потерпевших вслед-
ствие несчастных случаев рабочих и служащих, а равно членов
их семейств, в предприятиях фабрично-заводской, горной и горно-
заводской промышленности» состоял из 17 отделов и правил,
включавших в себя 53 статьи. Правила 2 июня 1903 г. по их
смыслу можно разбить на три составные части: первая часть опре-
деляла границы применения нового закона и пределы ответствен-
ности предпринимателей за увечья и смерть рабочих; вторая часть
устанавливала размеры и способы вознаграждения пострадавших;
третья часть определяла меры по надзору за исполнением закона.
§ 2. Границы применения
и пределы ответственности предпринимателей
за увечья и смерть рабочих по закону
от 2 июня 1903 г.
В отличие от всех предыдущих законов о фабрично-заводском
труде, новый закон предписывал применять настоящие правила
«к предприятиям фабрично-заводской, горной и горнозаводской
промышленности, принадлежавшей земствам и городам», без вся-
ких, кроме Финляндии, территориальных ограничений.
Однако на точном основании IV отдела закона надзор за со-
блюдением правил «в губерниях и областях, где не введена
фабричная инспекция», возлагался на губернских или областных
механиков и губернские и областные правления. Таким образом,
в Туркестане, Сибири и в некоторых губерниях Кавказа, где не
было фабричной инспекции, закон формально действовал, а фак-
тически за его осуществлением следить было некому по той про-
стой причине, что там на целые губернии нередко приходилось
1 В. П. Л и т в и н о в-Фалинский, Новый закон о вознаграждении
увечных рабочих, СПБ, 1904, стр. 40.
2 Полное собрание законов Российской империи, т. 23, № 23060, 1906 г.
80
лишь по одному механику, который просто, если бы даже и хотел,
не мог заниматься этим делом.
Рабочий класс и его партия во главе с Лениным и Сталиным
боролись за расширение границ применения нового закона. Про-
грамма, разработанная и предложенная ленинской «Искрой» и
принятая II съездом РСДРП, требовала также гражданской от-
ветственности за увечье и смерть рабочих нанимателей вообще,
т. е. всех, кто извлекает прибыль из неоплаченного труда других.
Новый закон ни в какой мере не отвечал этим требованиям.
Он применялся далеко не ко всем промышленным заведениям и
не ко всем рабочим. На точном основании III отдела закона новые
правила не распространялись «на предприятия казенных управ-
лений, на мастерские и иные промышленные заведения частных
железнодорожных и пароходных предприятий и на предприятия
сельскохозяйственной промышленности, предусмотренные в пунк-
тах 20, 24 и 25 статьи 6 Положения о государственном промысло-
вом налоге», т. е. на те сельскохозяйственные заведения, которые
находились вне городских поселений, в пределах исключительно
собственных или арендуемых имений и земель, и служили для
переработки продуктов собственного и частью местного сельского
или лесного хозяйства.
Следует при этом заметить, что само понятие сельскохозяй-
ственных промышленных заведений, не подлежащих действию
правил, закон расширил настолько, что в их число включил не
только те, которые освобождались от уплаты промыслового налога
и употребляли в качестве двигателя локомобили, но и много дру-
гих сельскохозяйственных промышленных заведений, независимо
от того, какой двигатель в них применялся (подвижной или не-
подвижный) и какое топливо они потребляли (уголь, дрова,
электричество, керосин, бензин или другие виды топлива).
Под действие закона, таким образом, не подходили: лесо-
пильни, имеющие не более одного рамного пильного станка; мель-
ницы ветряные, водяные и приводимые в движение механическими
двигателями и имеющие не более четырех жерновых поставов
или одного вальцового постава (а водяные мельницы при двух
вальцовых поставах); равно устроенные на мельницах крупо-
рушки, имеющие не более четырех ступ; сукновальни, шерсте-
чесальные машины, толчеи и т. п.; мукомольные поставы в числе
не более одного постава каждого из упомянутых видов.
Освобождение сельскохозяйственных предприятий от действия
нового закона Государственный совет мотивировал тем, что под-
чинение их действию правил может тяжело отразиться на сельско-
хозяйственных заведениях и «тормозить развитие вообще сель-
ского хозяйства» 1. Государственному совету, охранявшему инте-
ресы феодалов-землевладельцев, не было никакого дела до того,
1 ЦГИАЛ. Общая канцелярия министерства финансов. Фонд 560. Опись
26. Дело № 367 за 1902—1915 гг., лист 91.
81
что сельскохозяйственная промышленность ежегодно выбрасы-
вала армию калек.
Нечего говорить о том, какое огромное значение имела охрана
труда рабочих сельскохозяйственной промышленности и сельско-
хозяйственных имений.
В. И. Ленин, ссылаясь на исследования земского врача
Н. И. Тезякова, еще в конце 90-х годов XIX века указывал, что
«...систематическое употребление машин ведет за собой травма-
тизм сельскохозяйственных рабочих; работа девушек и детей при
машинах ведет, естественно, к особенному обилию повреждений.
Земские больницы и лечебницы Херсонской, например, губернии
наполняются во время сезона сельскохозяйственных работ «почти
исключительно травматическими больными», являясь «своего рода
полевыми лазаретами для постоянно выбывающих из строя огром-
ной армии сельскохозяйственных рабочих — жертв беспощадной
разрушительной деятельности сельскохозяйственных машин и ору-
дий». «Создается уже специальная медицинская литература о по-
вреждениях, причиненных сельскохозяйственными машинами.
Являются предложения об издании обязательных постановлений
относительно употребления сельскохозяйственных машин. ...Круп-
ная машинная индустрия и в земледелии, как и в промышленности,
с железной силой выдвигает требования общественного контроля
и регулирования производства» 1.
Строительные рабочие также исключались из круга действия
новых правил, хотя многочисленные катастрофы, происходящие,
особенно в больших городах, на постройках многоэтажных зда-
ний, калечили и убивали огромное количество людей и настоя-
тельно требовали защиты интересов этой категории рабочих.
Во время обсуждения вопроса в Государственном совете
министр финансов отказался от своих предложений распростра-
нить действие правил также и на ремесленные предприятия,
поскольку в Государственном совете они встретили единодушный
отпор. Он мотивировал свой отказ от прежних предложений тем,
что выработать совершенно определенные признаки, различающие
заведения фабрично-заводской промышленности от ремесленных,
не представляется в настоящее время возможным.
Статьи Устава о промышленном труде, изданного еще
в 1893 году, определяющие понятия фабрик, заводов и ремеслен-
ных заведений, были основаны на законоположениях, изданных
в 1723 и 1799 гг. Указанный Уставом 1893 года единственный отли-
чительный признак ремесленных заведений — «обработание ве-
щей посредством ручной работы» и «отсутствие у ремесленников
машин» — не соответствовал состоянию ремесленной промышлен-
ности XX века.
В законодательстве по этому вопросу не указано максималь-
ного для ремесленных и минимального для фабрично-заводских
1 Ленин, Соч., т. 3, стр. 198.
82
предприятий числа рабочих, которое могло бы служить критерием
для отнесения предприятия к той или другой категории заведений.
Установленные же главным по фабричным и горнозаводским
делам присутствием нормы для разграничения фабричной, т. е.
подчиненной надзору фабричной инспекции, от нефабричной,
т. е. ремесленной, промышленности позволяло относить к первой
Лишь те заведения, где имелось не менее 20 рабочих, и таким
образом сотни тысяч рабочих не попадали под действие новых
правил и оставались при прежнем правовом порядке.
В инструкции, изданной в помощь закону, было сказано:
«в списки вносятся, за исключениями, указанными в отделе III за-
кона 2 июня 1903 г., все промышленные заведения, которые на
основании ст. ст. 1 и 2 Устава о промышленности (ср. ст. 279 того
же Устава) могут быть отнесены к числу заведений фабрично-
заводской промышленности, хотя бы они и были изъяты из-под
надзора фабричной инспекции в порядке ст. 156 того же Устава,
а также все заведения горной и горно-заводской промышленности
(ст. ст. 1 и 2 Устава горного), хотя бы они и не были подчинены
в силу п. 2 ст. 660 Устава горного действию правил, изложенных
в ст. ст. 128—125 Устава о промышленности. Ремесленные заве-
дения, подчиненные надзору фабричной инспекции в порядке
ст. 156 Устава о промышленности, в означенные списки не вно-
сятся».
Таким образом, органы надзора на основании инструкции при
составлении списков заведений, на которые распространялись
правила 2 июня 1903 г., имели право не вносить в списки и не
вносили и те ремесленные заведения, которые были подчинены
надзору фабричной инспекции.
Следовательно, эта инструкция не установила более или менее
твердого принципа, а создала в вопросе разграничения фабрично-
заводской и ремесленной промышленности еще большую пута-
ницу, чем раньше, когда знали, что раз промышленное заведение
подлежало надзору фабричной инспекции, оно тем самым авто-
матически признавалось подлежащим действию законов о фаб-
рично-заводском труде. На основании же новой инструкций заве-
дения, подчинявшиеся надзору инспекции и действию всех преж-
них законов о фабрично-заводском труде, могли не подчиняться
новым правилам 2 июня 1903 г.
Правда, инструкция не исключала разногласий в этом вопросе
и предписывала фабричным инспекторам вносить в списки и те
заведения, «принадлежность коих к числу заведений, подлежащих
действию закона, вызывает у чинов надзора сомнения», а сомне-
ния, встреченные по тому же вопросу присутствиями по фабрич-
ным и горнозаводским делам, вносить на разрешение главного
присутствия по фабричным и горнозаводским делам. Но та же
инструкция предоставляла право предпринимателям обжаловать
включение их предприятий в списки.
83
В результате всей этой путаницы и неразберихи из 18 279 за-
ведений, подчиненных надзору фабричной инспекции, 7 224 не
подлежали действию нового закона только на том основании, что
в каждом из них было занято менее 20 рабочих.
Количество заведений, подлежащих надзору фабричной
инспекции, все время сокращалось. В одном только Московском
промышленном округе с 1901 по 1902 год число таких заведений
уменьшилось на 180, а в Варшавском даже на 290 1.
Главное присутствие по фабричным и горнозаводским делам
19 апреля 1906 г. освободило от действия законов и надзора
инспекции мастерскую гамбургского товара Е. Русакова в селе
Кимрах Тверской губернии, с числом взрослых рабочих около
40 и малолетних около 10 человек, без механического двигателя2.
Тверское губернское по фабричным и горнозаводским делам при-
сутствие в своем «определении» от 29 марта 1908 г. освободило
от действия законов о фабрично-заводском труде и надзора фаб-
ричной инспекции колбасное заведение М. А. Кафтанова на том
основании, что оно имело «ремесленный характер», в котором ра-
ботало 16 человек при керосиновом двигателе3.
Только в январе 1909 года был освобожден от надзора фабрич-
ной инспекции ряд отраслей промышленности, а именно — типо-
графии, пенькотрепальные, пенькопрядильные, пенькоткацкие,
льнотрепальные, валяльные, веревочные и канатные, щетино-
сортировочные заведения, а также раздаточные конторы, хотя бы
они имели и более 16 рабочих4.
Новый закон не распространялся на многие предприятия про-
мышленности и сельского хозяйства не потому, что там было мало
рабочих, меньше машин, а следовательно, и меньше «несчастных
случаев» (в строительном деле, например, машин применялось
мало, а массовых «несчастных случаев» было много), а потому,
что рабочие этих предприятий и сельского хозяйства были раз-
делены, не могли отстаивать свои права и были совершенно без-
защитны перед лицом капитала. Сокращение же числа предприя-
тий, подчиненных надзору фабричной инспекции, в 1909 году
объяснялось спадом стачечной волны рабочих и все еще продол-
жавшейся столыпинской реакцией..
Правила 2 июня 1903 г. не только не охватывали огромного
количества рабочих, прямо или косвенно не подходящих под дей-
ствие нового закона, но и значительного числа рабочих, работаю-
щих в предприятиях, подчинение которых этим правилам не вызы-
вало никаких сомнений. Так, ст. 51 правил гласит: «настоящие
1 Свод отчетов фабричных инспекторов за 1902 г., СПБ, 1904, стр. 2.
2 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 23. Опись 20.
Дело № 394 за 1905—1906 гг., лист 17.
3 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 23. Опись
20. Дело № 18 за 1908—1909 гг., лист 1—5.
4 Из запроса 30 социал-демократов в Думу 6 ноября 1909 г. ЦГИАЛ.
Государственная дума. Фонд 1278. Опись 3. Дело № 1698 за 1909 г., лист 17.
84
правила (ст. ст. 1—50) применяются и к вознаграждению служа-
щих, обязанных присутствовать при производстве работ (техни-
ков, мастеров, управляющих предприятиями и т. п.), если они
получают годовое содержание (ст. 16) в размере не свыше
1500 руб. В счет сего содержания включается и доля участия
служащего в прибылях предприятия, если таковое участие суще-
ствовало и носило характер добавочного к жалованию вознаграж-
дения».
Различия между рабочими и служащими были установлены
ст. 51 настолько неопределенно, что на практике они порождали
массу недоразумений, клонившихся к ограничению сферы дей-
ствия правил. В числе служащих наряду с мастеровыми и управ-
ляющими были поставлены «и т. п.», в которые могли быть
включены и подмастерья. Являясь лицами отчасти руководя-
щими, наблюдающими за трудом простых рабочих, эти подма-
стерья во многих случаях подводились под понятие служащих,
т. е. лиц, не исполняющих работу, а лишь присутствующих при
производстве ее.
Относительно применения закона давались всевозможные
разъяснения и в официальной печати. Так как «ответственность
предпринимателей за имущественные последствия несчастных слу-
чаев установлена специальным законом, который засим во всех
своих постановлениях подлежит строго ограничительному толко-
ванию, — поучал барон Нолькен, — следует прийти к выводу, что
ответственность эта не может иметь места, коль скоро в качестве
рабочего принято в промышленное предприятие такое лицо, кото-
рое по закону или вовсе не может быть рабочим (малолетние,
не достигшие 12-летнего возраста, ст. 108 Устава промышленного)
или же не может быть таковым в определенном предприятии
(напр. ст. 111 Устава промышленного). Если такое лицо принято
на работу противозаконно, то оно, очевидно, не может считаться
рабочим с точки зрения нового закона и за вред и убытки, при-
чиненные ему вследствие несчастного случая во время работы,
работодатель должен отвечать по нормам гражданских зако-
нов» 1, а не по специальному закону 2 июня 1903 г.
«Философия» барона очень проста. Она сводится к тому, что
работодатель-капиталист, дважды нарушивший закон, не должен
отвечать даже однажды: в первом случае капиталист нарушил
закон, приняв на работу тех, кого принимать нельзя; во втором
случае работодатель мог без всякого риска калечить незаконно
принятых на работу людей, не неся при этом никакой ответствен-
ности перед законом 2 июня 1903 г. Это уже не просто крючко-
творство, а образец цинизма буржуазного прислужника!
На машиностроительном заводе Пауля в Киевском промыш-
ленном округе творились безобразия. На запрос окружного фаб-
ричного инспектора по этому поводу старший фабричный инспек-
1 А. М. Нолькен, Закон 2 июня 1903 г., «Право» № 28 за 1903 г.
тор 14 марта 1913 г. дал такой ответ: «Завод Пауля открыл свои
действия без испрошения надлежащего разрешения и впредь до
испрошения такового не мог быть подчинен действию Устава
о промышленности» 1.
Это как раз и есть то, чему учил барон Нолькен: Пауль один
раз нарушил закон тем, что открыл действия завода без соответ-
ствующего разрешения; затем он беспрепятственно калечил рабо-
чих и не нес за это никакой ответственности, потому что не был
подчинен действию Устава о промышленности.
Главнейшими причинами, ставящими рабочих в крайне бед-
ственное материальное положение вследствие утраты заработка,
могут быть: безработица, общая инвалидность, старость, болезнь
и «несчастные случаи». Новый закон касался только «несчастных
случаев» и устанавливал здесь очень узкие пределы ответствен-
ности предпринимателей.
На основании ст. 1 правил «при несчастных случаях в пред-
приятиях фабрично-заводской, горной и горно-заводской промыш-
ленности (Устава о промышленности ст. 1 и 2, Устава горного
ст. 1 и 2) владельцы предприятий обязаны вознаграждать, на
основании настоящих правил, без различия их пола и возраста, за
утрату более чем на три дня трудоспособности от телесного
повреждения, причиненного им работами по производству пред-
приятия или происшедшего вследствие таковых работ. Если
последствием несчастного, при тех же условиях, случая была
смерть рабочего (ст. 11), то вознаграждением пользуются члены
его семейства, указанные в статье 12».
«Владелец предприятия обязан вознаграждать, на основании
настоящих правил, рабочих и членов их семейств, хотя бы работы
по производству предприятия, вызвавшие несчастный случай
(ст. 1), были сданы с подряда третьему лицу. Сдачей с подряда
не считается заказ, данный другому самостоятельному предприя-
тию» (ст. 1).
Казалось бы, в отличие от норм общего гражданского права,
потерпевшие не были обязаны по новому закону доказывать чьей
бы то ни было вины и получали право на вознаграждение в силу
уже самого факта телесного повреждения, но в законе оказалось
такое количество условностей, что права потерпевших в действи-
тельности были сведены к минимуму, а в известных случаях
пострадавшие лишались всяких прав на вознаграждение на осно-
вании соответствующих статей самого же закона.
Ни в ст. 1, ни в какой-либо другой статье правил не дано
определения и разъяснения того, что нужно понимать под
«несчастным случаем», а отсутствие точного понятия «несчастного
случая» на практике порождало и не могло не порождать ряд
недоразумений и произвольных толкований этого понятия.
Рабочий класс выдвигал требование, чтобы профессиональные
1 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности, Фонд 23.
Опись 20. Дело № 185 за 1910—1915 гг., лист 32.
86
заболевания, число которых, по признанию самих правительствен-
ных кругов, в 16—17 раз превышало количество «несчастных слу-
чаев» в узком смысле слова, относили к «несчастным случаям».
Вопрос этот являлся предметом ожесточенной борьбы между ра-
бочим классом и буржуазией.
Обязанность нанимателя нести ответственность за всякий
ущерб, причиненный рабочему в связи с использованием его рабо-
чей силы, вытекает из природы договора найма рабочей силы.
Наниматель должен нести ответственность не только за «несчаст-
ные случаи» в узком смысле слова и профессиональные болезни,
но и за инфекционные болезни, полученные нанявшимися на
производстве.
Конечно, инфекционные болезни отличаются от «несчастных
случаев» в узком смысле слова и даже от профессиональных
болезней, тем не менее известно, что всякая инфекция легко нахо-
дит себе приют в организме, ослабленном изнурительным трудом
и плохой обстановкой работы на капиталистических фабриках и
заводах. В Пермской губернии, например, одних инфекционных
больных среди рабочих насчитывалось в 1903 году 13 800 че-
ловек 1.
Статистика показывает, что всякое профессиональное заболе-
вание рабочих происходит от того или другого рода занятий,
поэтому к профессиональным заболеваниям должны быть отне-
сены не только свинцовые и другие отравления, но и малокровие
и нервные болезни, чахотка, поражение дыхательных органов, рев-
матические заболевания и ряд других болезней.
Земский санитарный врач Тезяков по поводу опасности труда
в капиталистическом сельском хозяйстве писал: «Вообще мнение
древних, говоривших, что труд земледельца «самое приятное и
полезное занятие», в настоящее время, когда капиталистический
дух царит в области сельского хозяйства, маловероятно». «Все
сельские работы производятся под открытым небом, в жаркое
время, следовательно, под постоянным влиянием палящих лучей
солнца, действие которых, отражаясь на кровообращении мозга,
часто вызывает у рабочих мозговые заболевания; резкие и столь
частые температурные колебания, при отсутствии для рабочих
в степи каких-либо помещений, где они могли бы укрываться от
дождя и холода, при недостатке у рабочих теплого платья, обус-
ловливают так частые в среде рабочих ревматические заболевания
и поражение дыхательных органов»2.
50% всех фабричных рабочих в России обычно страдали мало-
кровием, а грудные болезни были результатом профессий ра-
бочих 3.
1 «Искра» № 38 за 1903 г.
2 Н. И. Тезяков, Сельскохозяйственные рабочие и организация за
ними санитарного надзора в Херсонской губ», Херсон, 1896, стр. 92—94.
3 ЦГИАЛ. Канцелярия министерства финансов. Фонд 560. Опись 26.
Дело № 367 за 1902—1915 гг., лист 95.
§7
Именно буржуазный общественный строй, как результат капи-
талистической организации производства, и виновен в том, что
многие болезни распространились в угрожающих размерах.
Только благодаря капиталистической организации общественного
производства стал возможным ряд болезней, неизвестных доселе
человечеству. «Туберкулез вполне справедливо назван «пролетар-
ской болезнью», так как именно в рабочей среде и особенно среди
фабрично-заводских рабочих он достигает максимума своего
напряжения» 1.
Туберкулез наряду с другими болезнями выхватывал свои
жертвы главным образом из трудящихся слоев населения. Однако
ни в одном слое населения туберкулез не производил таких опу-
стошений, как среди фабрично-заводских рабочих, где условия
жизни и обстановка работ являлись «главным этиологическим
моментом, обусловившим истощение и конституционное ослабле-
ние организма, т. е. благоприятное предрасположение к тубер-
кулезу» 2.
Так как условия жизни и труда рабочих масс стоят в необхо-
димо обусловливающей их причинной связи со всей социально-
хозяйственной организацией общества, то в конечном счете
первопричиной необычайной распространенности туберкулеза и
является общественный строй, т. е. капитализм.
Непомерно длинный рабочий день, изнурительная работа
в душных, полутемных и пыльных помещениях, хроническое
недоедание, невозможные жилищные условия, отсутствие разум-
ных развлечений, отсутствие надлежащего отдыха, постоянное
нервное напряжение и т. д. и т. п. — «вот те элементы капита-
листической действительности, которые преждевременно старят,
калечат и обессиливают рабочий организм, делая его беззащит-
ным перед туберкулезной инфекцией»3.
В докладе «К вопросу о страховании рабочих» на заседании
Государственного совета 5—7 мая 1910 г. говорилось, что в России
«найти здорового рабочего, в особенности в промышленных
центрах, очень трудная задача»4. В крупных промышленных
центрах 50% всех смертных случаев и подавляющее большинство
случаев инвалидности обусловливаются туберкулезом5. В России
в начале XX века было 2—3 млн. туберкулезных больных и еже-
годно умирало от туберкулеза 360—600 тыс. чел.
Социал-демократический депутат в III Государственной думе
Покровский говорил: «Неужели в самом деле не ужасно, когда
1 Л. Б. Грановский, Общественное здравоохранение и капитализм,
М., 1908, стр. 7 и 11.
2 Та м же.
3 Там же, стр. 15.
4 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1. Дело
№ 218 за 1908 г., лист 94.
5 Р. Ромм, Общественная борьба с туберкулезом, СПБ, 1905, стр. 127.
88
40, 50, 80, 90% всех рабочих, занятых в известном производстве,
погибают от того или другого профессионального заболевания» 1.
«Неудивительно, — писали 15 мая 1905 г. министру финансов
рабочие Гаврилов и Сударчиков от имени работающих на фарфо-
ровой фабрике т-ва М. С. Кузнецова (село Вербилки Московской
губернии), — что из поколения в поколение мы вырождаемся и
тип слабогрудого, слабосильного рабочего, постоянно покашли-
вающего, зачастую алкоголика — явление обычное. Мы знаем
семьи, которые, за малым исключением, вымерли от чахотки»2.
На 100 человек одинакового возраста в производствах, не отли-
чающихся обилием пыли, от чахотки умирало 2,39 человек, тогда
как в производствах, богатых пылью — 5,423. Среди папиросниц
смертность от чахотки среди всех смертей составляла 63,4%,
среди граверов — 58,3% 4.
В Петербурге на ткацкой Ново-Сампсониевской фабрике Шац
«от пыли и усиленной работы многие рабочие кашляют кровью» 5.
Пушечную мастерскую Путиловского завода в Петербурге не
даром называли «туберкулезной фабрикой», потому что в ней
наряду с пушками вырабатывалась и коховская туберкулезная
палочка. Но, «пушки менялись на золото, а туберкулезная па-
лочка оставалась собственностью рабочих». Эта мастерская,
писала «Правда», — «в настоящее время дает наибольший про-
цент заболевания туберкулезом»6.
Условия труда при капитализме влекут за собой нарушение
общего здоровья, вызывают нервные расстройства и раздражи-
тельность, слабость, бессоницу, упадок питания и т. д. В Баку
все промысловые рабочие страдали весьма мучительными и тя-
гостными накожными болезнями, воспалением подкожной клет-
чатки. Нефтяные испарения приводили к хроническому бронхиту.
Все эти болезни принимали явно злокачественный характер
у рабочих, страдающих легочными болезнями, так как постоян-
ное вдыхание газов и испарений по своему отравляющему влия-
нию на кровь и нервные центры было равносильно отравлению
рудничными и светильными газами.
Связь профессионального заболевания с условиями производ-
ства даже более бесспорна, чем связь «несчастного случая» в
общепринятом смысле слова, потому что профессиональное забо-
1 Стенографический отчет Государственной думы III созыва, сессия II,
ч. IV, СПБ, 1909, стр. 637.
2 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Опись 20. Дело
№ 6, лист. 192.
3 См. д-р Эпштейн, Здоровье рабочего и фабричная гигиена, Н.-Нов-
город, 1906, стр. 11.
4 См. Баранов, К вопросу о влиянии некоторых профессий на смерт-
ность от чахотки (Диссертация), СПБ, 1892.
5 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 22. Опись 1.
Дело № 749 за 1904—1905 гг., лист 34.
6 «Правда» 31 июля (13 августа) 1912 г.
89
левание меньше можно отнести к неосторожным действиям самих
рабочих.
Между «несчастными случаями» и профессиональными забо-
леваниями поэтому нельзя провести принципиального различия
при установлении ответственности предпринимателей перед ра-
бочими.
Проект программы РСДРП требовал, чтобы была установлена
ответственность предпринимателей не только за потерю способ-
ности к труду вследствие «несчастных случаев», но и вследствие
«вредных условий производства» 1, т. е. за всякого рода другие
болезни рабочих, ибо по существу нет никакой разницы между
случаем, когда машина отрывает рабочему ногу, и тем, когда ра-
бочий отравляется ядом фосфора, свинца, краски и т. п. Даже
представители правительства под давлением требований рабочих
вынуждены были ставить вопрос о приравнении профессиональ-
ных заболеваний к «несчастным случаям».
По законопроекту 1893 года предполагалось обязать владель-
цев предприятий вознаграждать рабочих «в случае смерти, увечья
и других повреждений в здоровье (профессиональные болезни)»2.
Временные правила, изданные 15 мая 1901 г., о пенсиях рабо-
чим казенных горных заводов и рудников обязывали воз-
награждать и за профессиональные болезни, полученные во время
или вследствие работ. В законах 9 января 1904 г., 6 июня 1905 г.,
19 декабря 1905 г., 6 марта 1906 г. и 19 апреля 1906 г. также на-
ряду с «несчастными случаями» были упомянуты и другие повреж-
дения в здоровье рабочих, под которыми, собственно, и понимали
профессиональные болезни.
Однако эти законы касались очень ограниченного круга лиц,
примерно 40—50 тысяч рабочих, а факт профессионального забо-
левания должен был устанавливать заводской врач, что, несом-
ненно, влияло на решение вопросов не в пользу рабочих.
Рост рабочего движения вынудил министерства земледелия и
императорского двора внести свои предложения о включении про-
фессиональных болезней в число причин, дающих право на воз-
награждение. Но соединенные департаменты Государственного
совета отвергли эти предложения на том основании, что «практи-
ческое осуществление ответственности предпринимателей за
смерть и телесные повреждения, происшедшие не только вслед-
ствие несчастных случаев, но и профессиональных заболеваний,
представило бы чрезвычайные затруднения, а неизбежная
общность определения этого рода заболеваний, при значительной
трудности точного указания в законе условий, при которых они
могли бы быть отнесены к числу профессиональных, породило бы
ряд трудно разрешимых недоразумений... На практике нет такой
возможности, хотя бы с приблизительной точностью, определить,
1 См. Ленин, Соч., т. 6, стр. 15.
2 ЦГИАЛ. Канцелярия министерства финансов. Фонд 560. Опись 26,
Дело № 367 за 1902—1915 гг., листы 179—230.
90
в какой мере данная болезнь развилась под влиянием тех или
иных условий профессии рабочего или случайностей в жизни его,
ничего общего с его профессией не имеющих... Поэтому причисле-
ние профессиональных болезней рабочих к категории несчастных
случаев, с установлением как для тех, так и для других одинако-
вых оснований ответственности предпринимателей, на практике
может привести к возложению на них обязанности поддерживать
существование всякого рода инвалидов промышленного труда» 1.
В законе 2 июня 1903 г. прямого ответа на вопрос об обеспе-
чении на случай профессиональных заболеваний нет, но на точном
основании ст. 1 правил следовало различать две категории телес-
ных повреждений: причиненных «работами по производству пред-
приятия» и происшедших «вследствие таковых работ».
К этим последним должны были быть отнесены повреждения,
возникшие вследствие воздействия на здоровье рабочего условий
и обстановки работы (как, например, грыжа, ревматизм, чахотка,
нервные расстройства и т. д. и т. п.).
Таким образом, закон от 2 июня 1903 г. фактически исключил
ответственность предпринимателей за профессиональные болезни,
а правительство, установившее две различные юридические нормы
в отношении представителей одного и того же класса, стремилось
внести разлад в рабочую среду и расколоть единство рабочего
класса, ослабить его сопротивляемость и силу революционного
натиска.
Правительство внешне признавало необходимость установле-
ния хотя бы формальной ответственности предпринимателей
за профессиональные болезни. В объяснительной записке
к проекту закона о страховании рабочих указывалось, что пред-
приниматели должны вознаграждать рабочих за профессиональ-
ные болезни, тем более, что у них есть возможность «перелагать
расходы по вознаграждению увечных рабочих на потребителей
предметов производства, что, как можно с уверенностью сказать,
и происходит в действительности».
Даже столь ярый защитник интересов фабрикантов, как барон
Нолькен, и тот вынужден был признать, что профессиональные бо-
лезни подлежат вознаграждению, потому что «они находятся в
безусловной причинной связи с работами предприятия», которые
в свою очередь «являются обыкновенно даже единственной и
исключительной причиной профессионального заболевания»2.
Другой защитник капитализма Литвинов-Фалинский тоже
считал, что установление ответственности за профессиональные
1 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 22.
Опись 1. Дело № 639 за 1903—1904 гг., лист 17.
2 А. М. Нолькен, Закон о страховании рабочих, СПБ, 1913, стр. 134;
также «Законы о вознаграждении за увечье и смерть в промышленных заве-
дениях частных, общественных и «казенных», СПБ, 1911, стр. 39—47.
91
болезни нисколько не нарушает начал, положенных в основание
«специальных законодательств».
Однако предприниматели решительно и единодушно выступали
против вознаграждения рабочих за профессиональные болезни.
Октябрист барон Тизенгаузен, выражая интересы фабрикантов,
говорил, что признание права на вознаграждение за профессио-
нальные заболевания, выраженное в законах от 15 мая 1901 г.,
9 января 1004 г., 6 июня 1905 г., 6 марта и 19 апреля 1906 г., есть
«крупная... ошибка правительства» и что профессиональные бо-
лезни отличаются от «несчастных случаев» уже тем, что «природа
этих заболеваний не может быть точно установлена».
После того как была выяснена позиция буржуазии в этом во-
просе, ее защитники стали петь другие песни и говорить прямо
противоположное тому, что они проповедывали раньше.
Барон Нолькен стал считать, что изъятие профессиональных
болезней из числа поводов для вознаграждения может быть вы-
ведено только из толкования слов «телесное повреждение».
И действительно, в объяснительной записке к новому закону
в определении понятия «несчастных случаев» приводились, глав-
ным образом, такие признаки, которые разграничивали понятие
профессиональных болезней от «телесных повреждений» вообще.
Существенными признаками «несчастных случаев» в объясни-
тельной записке министерства финансов, а также в рассуждениях
Государственного совета признавались «вредные от них послед-
ствия и неожиданность их происхождения». Однако совершенно
не известно, откуда министерство финансов и Государственный
совет взяли понятие «внезапности» или «неожиданности» их про-
исхождения? В законе этого не было. Наоборот, ст. 11 закона
признавала наступление этих вредных последствий в течение двух
лет со дня события, а ст. 45 допускала наступление их даже в те-
чение трех лет.
«Вредные последствия» есть свойства всех, в том числе и про-
фессиональных заболеваний, а выражение «неожиданность их
происхождения» или наступления вообще лишено всякого смысла,
потому что, например, травматический невроз относится к числу
«телесных повреждений», по закону дававших право на воз-
награждение, а развивается он постепенно, очень часто появляясь
впервые много времени спустя после «несчастного случая». Или,
например, паралич руки от ушиба по закону вознаграждался,
а паралич от свинцового отравления оставался без вознагражде-
ния. Потеря зрения от внезапной вспышки яркого света возна-
граждалась, а потеря его от многолетней работы оставалась без
вознаграждения.
В ст. 11 закона говорилось, что предприниматель обязан
«уплатить по принадлежности на погребение умершего» в случае
смерти потерпевшего, «последовавшей немедленно за несчастным
случаем, или во время лечения телесного повреждения, или же
92
не позднее двух лет со дня несчастного случая, если лечение было
прекращено ранее».
Статья 45 новых правил, говорившая о том, что «в течение
трех лет со дня первоначального назначения пенсии или отказа
в ней каждая из сторон имеет право требовать медицинского
переосвидетельствования потерпевшего для определения состоя-
ния его трудоспособности, в целях изменения условленной или
присужденной пенсии, также отказа в ней, соответственно вновь
обнаружившимся обстоятельствам», и имела в виду именно
такого рода случай, когда причинение ущерба здоровью вследствие
«несчастного случая» наступает не внезапно, а через некоторое
время после «несчастного случая». Таким образом, термин «телес-
ное повреждение» был введен сознательно для того, чтобы из-
бавить предпринимателей от вознаграждения за профессиональ-
ные болезни.
Ни законодатель, ни официальные комментаторы нового за-
кона так и не дали точного раздельного понятия профессиональ-
ных болезней и «несчастных случаев». Они видели главнейший
признак, отличающий профессиональные болезни от остальных
«повреждений в здоровье», в длительности процесса их развития,
в воздействии на внутренние органы тела, в отличии от внезапно-
сти воздействия при телесных повреждениях и в том, что в профес-
сиональных заболеваниях почти никогда не наблюдается телесное
повреждение.
Этот последний признак вообще был надуман, ибо и в случае
отравления свинцом, ртутью, мышьяком и т. п. могут иметь место
даже телесные повреждения в самом подлинном смысле этого
слова, т. е. разрушение целости органов тела.
Медицинский совет при министерстве внутренних дел в помощь
закону выработал «правила к руководству для определения ослаб-
ления или утраты трудоспособности», утвержденные министром
внутренних дел 5 июня 1904 г. В этих правилах под телесными
повреждениями вследствие «несчастных случаев» разумелись «не
только травматические повреждения в собственном смысле (раны,
ушибы, переломы и пр.), но и всякого рода расстройства в здо-
ровье (в том числе нервные и душевные болезни), если они яв-
ляются последствием внезапного действия механических, хими-
ческих, термических, электрических или иных вредных для орга-
низма последствий».
Эти правила сужали понятие «несчастного случая», понимая
под ним только «внезапное» действие перечисленных вредных
влияний. Однако они признавали «несчастный случай» не только
явлением, причиняющим кому-либо ущерб в здоровье или же
смерть, но и дающим право на вознаграждение даже в случае
утраты трудоспособности, наступившей впоследствии.
Итак, профессиональные болезни в России, как и в соответ-
ствующих законодательствах других стран, не причислялись к
93
«несчастным случаям» на том основании, что в них якобы нет
внезапного воздействия какого-либо события и что они не имеют
определенного понятия.
Все эти витиеватые формы нужны были капиталистам и их
прислужникам для того, чтобы оградить карманы хозяев от
«чрезмерных» расходов. Дело в том, что профессиональных болез-
ней, как установила сама буржуазная статистика, в 16—17 раз
больше, чем «несчастных случаев» в узком смысле слова. Вы-
нужденные под нажимом рабочего класса итти на уступки, фаб-
риканты хотели дать подачку 1/17 части рабочих (потерпевших
увечье) и не дать никаких прав на вознаграждение за профес-
сиональные болезни 16/17 частям рабочих.
Итак, утрата трудоспособности по причине вредности произ-
водства и работы не охранялась ни законом, ни так называемой
судебной практикой. По ряду вопросов, возникших в связи с этим,
Сенат давал следующее разъяснение: «Во всех тех случаях, когда
между потерпевшим и обвиняемым в причинении вредоносного
действия существуют юридические отношения по договору найма,
на потерпевшего, в силу ст. 365 Уст. гражд. суд. возлагается обя-
занность доказать не только то, что он был поставлен нанимате-
лем в тяжелые, непосильные для него условия работы, вызвавшие
расстройство его здоровья, но вместе с тем и то, что поставление
его в эти условия было прямым нарушением договора найма,
являющимся незакономерным, а потому и недозволенным» 1.
При наличии такого авторитетного «разъяснения» суды отка-
зывали заболевшим рабочим в исках, присовокупляя к этому и
свои доводы и соображения в том направлении, что если потер-
певший считал условия службы губительными для своего здо-
ровья, то должен был заявить об этом работодателю и оставить
работу; если же он продолжал добровольно служить у ответчика,
то тем самым лишал себя права на отыскание вознаграждения за
проистекшие от сего невыгодные последствия.
Толкователи закона совсем не думали о той простой вещи, что
если бы рабочие действительно не только имели право, но и дей-
ствительно могли бы так поступать, не рискуя умереть с голоду,
тогда бы целые отрасли промышленности, в частности, химиче-
ская, табачная и т. д., вообще не могли бы работать. Все дело-то
в том, что при капитализме у рабочего фактически нет никаких
законами установленных прав, кроме права на голод и смерть.
Смотритель товарного двора ст. Вильно Дакиневич прослужил
в этой должности шесть лет, работая по 15—16 час. в сутки при
совершенно неудовлетворительных и опасных для здоровья усло-
виях. Здоровый при поступлении на работу, Дакиневич стал бо-
леть сердечными припадками, с общим одряхлением организма,
а затем умер под влиянием губительных для здоровья условий
1 См. Н. Мензенкампф, Вредоносные условия труда и ст. 684, т. Х,
ч. I, «Право» № 3 за 1917 г.
94
работы. Жена Дакиневича подала в суд, и две инстанций —
окружной суд и судебная палата — решили дело в пользу вдовы
умершего, обязав управление Северо-Западных ж. д. выплатить ей
соответствующее вознаграждение.
Однако Сенат отменил решение этих двух инстанций на том
основании, «что палата не установила, чтобы все указанные тя-
желые труды, которые Дакиневич нес добровольно в течение
6 лет, возложены были на него железной дорогой вопреки усло-
виям договора найма, и чтобы дорога имела возможность и обя-
зана была устранить неблагоприятные условия тех помещений, в
которых ему приходилось работать» 1.
Петербургский окружной суд в 1911 году на иск Устиньи Пя-
таковой к товариществу «Новая бумагопрядильня» в Петербурге
в сумме 2000 руб. за расстройство здоровья вследствие антисани-
тарных условий работы в продолжение 30 лет службы на заводе
не только ответил отказом, но и постановил «взыскать с нее в,
пользу товарищества судебные издержки». Точно так же суд по-
ступил и со Степаном Тимофеевым, проработавшим на этой бу-
магопрядильне в продолжение 20 лет2.
Профессиональные болезни исключались из поводов к ответ-
ственности предпринимателей потому, что они по сравнению с
«несчастными случаями» развиваются медленнее, менее заметны
и рабочему очень часто трудно знать, от чего они происходят.
«Несчастные случаи», в отличие от профессиональных болез-
ней, подлежали вознаграждению потому, что рабочие за них боро-
лись смелее и настойчивее. Именно поэтому правительство совер-
шенно исключило из закона профессиональные болезни, но вынуж-
дено было так или иначе возлагать ответственность на предприни-
мателей за «несчастные случаи», происшедшие с рабочими.
На основании ст. 2 новых правил о вознаграждении потерпев-
ших от «несчастных случаев» владелец предприятия освобождался
от обязанности вознаграждать рабочих и членов их семейств,
«если докажет, что причиной несчастного случая были злой умы-
сел самого потерпевшего или грубая неосторожность его, не
оправдываемая условиями и обстановкой производства работ».
Хотя в новом законе ничего и не было сказано об ответствен-
ности или безответственности предпринимателя за действие сти-
хийной силы, так же как и за действия третьих лиц, однако безот-
ветственность вытекала из самой сущности закона, который
освобождал предпринимателей от обязанности вознаграждать
потерпевших, если они докажут, что причиной «несчастного слу-
чая» было действие стихийной силы природы.
1 Указ гр. касс. департамента Сената 6 отд., 11 ст. от 28 декабря 1916 г.
за № 198231 (см. Н. Мензенкампф, Вредоносные условия труда
и ст. 684, т. X, ч. I, «Право» № 3 за 1917 г.).
2 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 252 за 1909—1912 гг., лист 17.
95
Таким образом, несмотря на то, что по закону предпринима-
тель или его уполномоченный должен был доказывать вину рабо-
чего, тем не менее ст. 2 правил была введена специально для того,
чтобы ограничить пределы ответственности хозяев и дать им воз-
можность под этим предлогом освободиться от ответственности.
По новому закону «о всяком несчастном случае, подходящем
под действие настоящих правил, лицо, заведующее предприятием,
или владелец оного обязаны немедленно давать знать ближайшей
полицейской власти, а также одновременно сообщать, по уста-
новленной главным по фабричным и горнозаводским делам при-
сутствием форме, подлежащему фабричному инспектору или
окружному инженеру» (ст. 20).
По получении указанного выше извещения полиция немед-
ленно «составляет на месте происшествия протокол, приглашая
к сему лицо, заведующее предприятием, или владельца оного,
самого потерпевшего (если он может явиться), врача или, за не-
возможностью немедленно пригласить его, фельдшера, очевидцев
происшествия из рабочих и, если можно, постороннее лицо, све-
дущее в работе, при которой произошло телесное повреждение.
И неприбытие кого-либо из указанных лиц не останавливает со-
ставление протокола» (ст. 21).
«В протоколе (ст. 21) обозначаются: а) место и время проис-
шествия; б) имена потерпевших и род их занятий; б) имена сви-
детелей происшествия, с указанием их места жительства; г) имя
владельца предприятия; д) описание обстоятельств несчастного
случая, по местному осмотру и показаниям свидетелей; е) род
телесного повреждения и ж) сведения, указанные в ст. 24, если
в составлении протокола участвует врач» (ст. 22).
«Протокол по прочтении его в присутствии всех бывших при
составлении лиц (ст. 21) подписывается ими; за неграмотных
подписывают те, кому они сие доверяют» (ст. 23).
«Если протокол был составлен без участия врача, то не позд-
нее четвертого дня после его составления, а в случае смерти рабо-
чего— немедленно, лицо, заведующее предприятием, или вла-
делец оного приглашают врача для медицинского освидетельство-
вания.
В свидетельстве врача о телесном повреждении должны быть
даны: а) описание телесного повреждения и состояния здоровья
потерпевшего и б) заключение о возможной в будущем степени
утраты трудоспособности. В свидетельствах, удостоверяющих
смерть потерпевшего, должно быть дано заключение о том, зави-
села ли она от несчастного случая» (ст. 24).
«С протокола (ст. 22) и медицинского свидетельства (ст. 24)
снимаются в двух экземплярах копии, из коих одна вручается
лицу, заведующему предприятием, или владельцу оного, а дру-
гая—потерпевшему или одному из членов его семейства» (ст. 25).
Владелец предприятия без особого труда мог преодолеть все
эти «рогатки» новых правил и освободиться от платежей за
96
увечье и смерть рабочих, потому что закон обязывал владельцев
предприятий или их заведующих сообщать полиции только о та-
ких «несчастных случаях», которые подходят под действие нового
закона, т. е. когда трудоспособность утрачивается долее, чем на
три дня. Но, как писала ленинская «Искра» — «Кто же может
знать немедленно, после несчастного случая, на сколько дней по-
теряет рабочий трудоспособность?» 1. Это правило было введено
в закон только для того, чтобы фабриканты могли освобождать
себя на «законном» основании от обязанности извещать власти
о каждом «несчастном случае».
Кроме того, предпринимателям не так уже трудно было дока-
зать, что рабочий сам полез под машину, тем более, что для этого
требовался только протокол, составленный очень ограниченным
кругом близких и верных фабриканту лиц в присутствии полиции,
всегда готовой к услугам господ фабрикантов, в присутствии вла-
дельца предприятия или его заведующего, потерпевшего, если его
состояние позволяет ему явиться, врача или фельдшера и оче-
видцев происшествия.
На основании ст. 21 нового закона неприбытие кого-либо из
указанных лиц не должно было останавливать составления прото-
кола, и это создавало большой простор для злоупотреблений.
Старший фабричный инспектор Архангельской губернии на засе-
дании губернского по фабричным и горнозаводским делам присут-
ствия сообщал о том, что «при значительных увечьях уведомления
или вовсе оставляются без подписей, или скрепляются подписью
заведующего при наличности врача, пользовавшего больного»2.
В предыдущих проектах закона о вознаграждении рабочих, по-
терпевших от «несчастных случаев», предполагалось возложить
ответственность на предпринимателей за все «несчастные случаи»,
происшедшие «во время производства». В самом же законе ска-
зано другое, что предприниматели обязаны вознаграждать за те-
лесные повреждения, причиненные «работами по производству
предприятия» или происшедшие «вследствие таковых работ»
(ст. 1). А это — не одно и то же.
За кажущейся лишь внешней переменой слов кроется совер-
шенно сознательная тенденция правительства к ограничению пре-
делов ответственности предпринимателей и к ограничению прав
потерпевших. Значит, фабрикант, по смыслу закона, не должен
был отвечать за «несчастные случаи», происшедшие во время про-
изводства, но не вследствие этих работ, как, например, за увечья,
полученные рабочим в дороге, где он оказался по поручению хо-
зяина, хотя бы и не для частных надобностей последнего, а для
исполнения работ по производству.
1 «Искра» № 47 за 1903 г.
2 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 22.
Опись 1. Дело № 763 за 1901—1903 гг., лист 1.
97
При такой формулировке ст. 1 правил исключалась также от-
ветственность предпринимателей за действия стихийных сил и
третьих лиц, так как несчастье в данном случае хотя и произошло
во время производства, но причинено не «работами по произ-
водству».
По мнению главных комментаторов нового закона Литвинова-
Фалинского и барона Нолькена, пожар, происшедший не в самом
промышленном заведении, а перекинувшийся извне или происшед-
ший на самой фабрике, где он застал оставшихся в нерабочее
время для ночевки рабочих, — что, как известно, было явлением
обычным в русской промышленности, — и причинил увечья этим
рабочим, «не ведет за собой ответственности предпринимателя» 1.
Ссылаясь на суды, предприниматели отказывали в вознаграж-
дении, а суды отклоняли иски рабочих, потерпевших увечья вслед-
ствие «проявления стихийной или непреодолимой силы».
Что касается ответственности предпринимателей за «несчаст-
ные» с рабочими случаи, причиной которых было действие или
упущение третьих лиц, не причастных к предприятиям, Литви-
нов-Фалинский и Нолькен считали само собой разумеющимся, что
«за действия постороннего лица, причинившего рабочему хотя бы
во время производства работ телесные повреждения (преступное
или непреступное), — хозяин не отвечает уже потому, что идет
речь только о повреждениях, причиненных работами»2. Напри-
мер, посторонний для фабрики человек закурил в огнеопасном
помещении, в результате чего произошел взрыв или пожар, при-
несший увечье многим рабочим.
Законодатель, как сказано ранее, освободил предпринимате-
лей от ответственности за «несчастья», вызванные «грубой неосто-
рожностью» потерпевшего, между тем никто и нигде, — ни в Рос-
сии, ни в какой-либо другой стране — не смог четко определить,
чем отличается «грубая неосторожность» от неосторожности
вообще.
Да, строго говоря, это и невозможно сделать. Какой неосто-
рожностью нужно считать, например, неодевание подгоняемым
хозяином рабочим предохранительных очков из желания ускорить
ход работ, результатом чего явится увечье? Или получение рабо-
чими увечья при производстве поощряемой мастером чистки ма-
шин на ходу, несмотря на то, что это запрещено почти во всех про-
мышленных заведениях? Или же увечье, полученное рабочим в
том месте, куда вход запрещен и куда рабочий зашел погреться
из холодного помещения — постоянного места своей работы?
1 В. П. Л и т в и н о в-Фалинский, Новый закон о вознаграждении
увечных рабочих, СПБ, 1904, стр. 105; также А. М. Нолькен, Законы о воз-
награждении за увечье и смерть в промышленных заведениях частных, обще-
ственных и казенных, СПБ, 1911, стр. 73, прим. 46.
2 А. М. Нолькен. Законы о вознаграждении за увечье и смерть в про-
мышленных заведениях частных, общественных и казенных, СПБ, 1911,
стр. 35, прим. 24.
98
Министерство финансов первоначально предполагало подве-
сти под понятие «несчастного случая» всякое воздействие собы-
тия на жизнь и здоровье рабочего и таким образом совер-
шенно исключить всякую, даже самую грубую вину потерпевших
из числа причин, освобождающих предпринимателей от ответ-
ственности, в силу чего пострадавший должен был вознаграж-
даться уже потому, что с ним произошло несчастье, от которого он
не уберегся, а следовательно, и не мог уберечься.
В «представлении» министерства финансов так и было ска-
зано, что «Здесь не может быть вопроса о вине предпринимателя
в причиненном рабочему увечье, а есть лишь причинная связь
между увечьем и условиями производства» 1. Однако при рассмот-
рении законопроекта в Государственном совете в закон была вве-
дена «грубая неосторожность», исключающая ответственность
предпринимателей.
Министерство торговли и промышленности в своем «изложе-
нии дела» в Государственную думу 25 июня 1908 г. также счи-
тало, что провести грань между неосторожностью извинительной
и неосторожностью в грубой форме, удовлетворяющую условиям
практической жизни в обстановке отдельных случаев, «едва ли
вообще осуществимо без допущения произвольной оценки этих
явлений». Кроме того, сказано в «изложении дела», возможны
случаи, когда рабочий совершает явно неосторожный поступок и
причиняет себе серьезное телесное повреждение, стремясь спасти
своих гибнущих товарищей. «Применение в этой сфере граждан-
ского права невозможно без явного принесения в жертву очевид-
ных понятий о справедливости»2.
Однако ни закон, ни разъяснения к нему по всем этим вопро-
сам ответа не давали, а фабриканты под понятие «грубой не-
осторожности», не оправдываемой обстановкой работ, могли под-
водить очень много случаев и тем самым избавляться от возна-
граждения потерпевших.
Не говоря уже о том, что невозможно отделить «неоправды-
ваемую или грубую неосторожность» от всех других видов неосто-
рожности, эта оговорка в законе давала такое широкое поле для
произвольного толкования ст. 2 правил, что трудно себе предста-
вить, какой же случай неосторожности не подпадал под это поня-
тие. Во всяком случае, на практике не меньше 40% всех «несчаст-
ных случаев» могло легко подводиться под понятие различных ви-
дов неосторожности, в том числе и грубой.
Закон от 2 июня 1903 г. ввел элемент сознательности и выде-
лил его в категорию «злого умысла», предполагающего со стороны
1 ЦГИАЛ. Общая канцелярия министерства финансов. Фонд 560. Опись
26. Дело № 367 за 1902—1915 гг., лист 86.
2 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 23. Опись 20.
Дело № 891 за 1908 г., лист 35.
99
потерпевшего известный расчет на получение пенсии. Между тем
огромное большинство «несчастных случаев» вытекало из условий
и обстановки труда при капитализме, из самого технического про-
цесса капиталистического производства.
Известно, что условия работы на русских фабриках, как и на
фабриках других капиталистических стран, были каторжными,
и тем не менее господа фабриканты и их прислужники, а также
чиновники из разных учреждений царской России не могли при-
вести хотя бы несколько случаев, когда бы рабочие сами умыш-
ленно калечили себя. Рабочие предпочитали бороться за лучшую
жизнь, чем умышленно лишать себя жизни.
Вопрос о виновности или невиновности предпринимателя не
имеет почти никакого значения для вознаграждения потерпев-
шего. Рабочий должен иметь право на вознаграждение независимо
от вины кого бы то ни было, а в зависимости от причинной связи
с условиями работы.
Первоначально министерство финансов предполагало сооб-
щить ответственности предпринимателей вещный характер, т. е.
обязанность уплаты вознаграждения возложить не только на
предпринимателя, но и на само промышленное предприятие, «ко-
торое может служить лучшим обеспечением таковых обяза-
тельств».
Рабочий должен был бы получать вознаграждение от пред-
приятия, а не от предпринимателя, и повинность в уплате возна-
граждений рабочим должна была бы переходить в случае отчуж-
дения предприятия от старого владельца к новому без особых
оговорок.
Однако интересы заводчиков диктовали правительству иное
решение вопроса. Государственный совет указал, что «невозможно
оставлять нового приобретателя в неведении о тех обязательствах,
которые упадут на него вместе с приобретением предприятия».
Государственный совет считал, что обязательства прежнего вла-
дельца предприятия должны переходить на нового «только с со-
гласия последнего» 1.
Таким образом, Государственный совет ответственность за
имущественные последствия «несчастных случаев» превратил в
обязательство личное, а не вещное, и это нашло свое отражение
в ст. 47 нового закона, которая гласила: «При переводе предприя-
тия по наследству на наследников владельца переходят и обязан-
ности его по вознаграждению потерпевших рабочих и членов их
семейств. При добровольном отчуждении предприятия эти обя-
занности могут быть возложены на нового владельца с его согла-
сия, выраженного в письменной форме».
На запрос Екатеринославского старшего фабричного инспек-
1 ЦГИАЛ. Общая канцелярия министерства финансов. Фонд 560.
Опись 26. Дело № 367 за 1902—1915 гг., лист 109.
100
тора по поводу осуществления ст. ст. 46 и 47 нового закона мини-
стерство финансов 1 июля 1904 г. сообщило, что «ответственным
перед потерпевшим, при добровольном отчуждении предприятия,
является не само предприятие, не имущество, а лично прежний
владелец, коль скоро он по соглашению с новым приобретателем
не перенес на последнего обязанности по вознаграждению за
увечье» 1.
В случае отсутствия соглашения о перенесении принятых обя-
занностей на нового владельца прежний владелец при самом пе-
реходе предприятия должен был обеспечить лиц, получивших
право на вознаграждение от него порядком, указанным в ст. 46.
Согласно ст. 46 «В случае добровольного закрытия предприя-
тия владелец оного обязан обеспечить правильное производство
причитающихся с него платежей по вознаграждению потерпев-
ших рабочих и членов их семейств, посредством застрахования
соответствующих сим платежам доходов в одном из действующих
в России страховых обществ или учреждений или посредством
внесения в одно из государственных кредитных установлений,
в государственных или гарантированных правительством процент-
ных бумагах, капиталов, обеспечивающих означенные платежи.
Из внесенного капитала и приносимых им процентов упомянутые
платежи удовлетворяются преимущественно перед другими дол-
гами владельца предприятия».
В «изложении дела», направленном 25 июня 1908 г. министер-
ством торговли и промышленности в Государственную думу, ска-
зано, что «при означенной системе права рабочих на получение
пенсий оказываются крайне не обеспеченными», так как нахо-
дятся в полной зависимости от финансовой устойчивости отдель-
ного предпринимателя», а «при несостоятельности предпринима-
теля возможны случаи, когда предприятие остается вовсе без
средств» 2.
На запрос старшего фабричного инспектора Екатеринослав-
ской губернии о порядке осуществления ст. ст. 46 и 47 нового за-
кона министерство финансов 1 июля 1904 г. сообщило, что «в за-
коне не содержится никаких правил, гарантирующих исполнение
прежним владельцем возложенной на него ст. 47 обязанности».
Другими словами, постановление ст. 47 осталось без какой бы то
ни было принудительной санкции.
В одинаковом положении находился и случай добровольного;
закрытия предприятия, о котором говорит ст. 46. И в этом случае,
сказано в ответе министерства финансов, владелец предприятия
1 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 22. Опись 1.
Дело № 703 за 1904 г., лист 8.
2 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности, фонд 23.
Опись 20. Дело № 891 за 1908 г., лист 18.
101
«не может быть принужден к исполнению предусмотренного в
ст. 46 порядка обеспечения вознаграждения за увечье» 1.
Таким образом, переход предприятия к новому владельцу не
влек за собой никаких обязательств последнего по отношению
к увечным рабочим.
Не говоря уже о столь частых явлениях при капитализме, как
банкротство, предпринимателю, обремененному платежами в
пользу рабочих, выгодно было продать свое предприятие без пе-
ренесения на покупателя его ответственности в платежах, —
и тогда все его обязательства перед рабочими аннулировались,
если только у него не оставалось какого-либо другого имущества,
на которое могло быть обращено взыскание.
В законе нельзя найти решительно никаких указаний на то,
к каким последствиям мог привести отказ владельца от взносов
сумм, следуемых в пользу увечных рабочих, а ст. 47 не предостав-
ляла право правительственному надзору принимать какие-либо
меры для ограждения потерпевших в случае отчуждения пред-
приятия.
Даже в том случае, когда владелец окончательно освобож-
дался от ответственности, а новый владелец при переходе к нему
предприятия брал на себя все расходы по вознаграждению, потер-
певший не знал, как обеспечены его права, и не принимал в этом
никакого участия. Чтобы побудить владельца к платежу, зако-
ном установлена была только одна мера — пеня в размере 1 %
в месяц.
В законе сказано, что при добровольном отчуждении предприя-
тия и при отсутствии соглашения о передаче обязательств по та-
кого рода платежам на нового владельца старый владелец должен
обеспечить платежи страхованием увечных. На практике это озна-
чало, что старый владелец ни к чему не обязывался, так как в за-
коне не указывалось, какими мерами предприниматель мог быть
принужден к страхованию увечных рабочих.
И в том случае, когда владелец предприятия — лицо состоя-
тельное, право увечных зависело от его доброй воли. Что же
могли получить увечные, когда хозяин оказывался или сказы-
вался лицом несостоятельным? В законе сказано: «При несостоя-
тельности, а равно и в других случаях принудительной ликвида-
ции предприятия или публичной его продажи, учреждения и лица,
производящие ликвидацию или продажу, обязаны требовать от
владельца предприятия .и подлежащих фабричных инспекторов
или окружных инженеров сведения о лежащих на владельце
обязательствах по вознаграждению рабочих и членов их семейств,
на основании настоящих правил» (ст. 48).
1 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 22. Опись 1,
Дело № 703 за 1904 г., лист 7.
102
Даже министерство финансов в своей объяснительной записке
к проекту закона вынуждено было признать, что «в этих случаях
потерпевшим грозит опасность лишиться вознаграждения, если
они не заявят в известные сроки конкурсным управлениям, или
учреждениям, или лицам, производящим ликвидацию, о своих
претензиях. Однако же потерпевшие чаще всего будут узнавать
об этом уже тогда, когда установленные сроки истекли и лишь
потому, что им прекращена высылка платежей. Несправедливость
обращения в этих случаях по отношению к потерпевшим углуб-
ляется тем именно обстоятельством, что им не предоставлено
право требовать взамен пенсий единовременного вознаграждения,
выдачи которого обусловливаются соглашением на то платель-
щика»1.
Таким образом, потерпевшие рабочие не могли избавить себя
от грабежа и воспользоваться правом обязательной капитализа-
ции пенсий в случаях добровольной или принудительной ликвида-
ции предприятия, публичной продажи его и несостоятельности,
ибо это обусловливалось согласием на то плательщика, т. е. хо-
зяина.
Итак, в случае несостоятельности предприятия все «заботы»
законодателя о потерпевших рабочих сводились, в сущности,
к причислению требований увечных к долгам первого разряда.
«Из вырученных в случаях, означенных в ст. 48, денег на удовлет-
ворение пенсий, назначаемых или причитающихся потерпевшим
рабочим и членам их семейств, обращается сумма, необходимая,
по указанию фабричного инспектора или окружного инженера,
для застрахования соответствующих пенсий доходов, или, при не*
достаточности вырученных средств, та сумма, которая причи-
тается в счет обеспечения помянутых пенсий, за удовлетворением
претензий, на пользующихся, по закону, преимуществом перед
означенными пенсиями» (ст. 49).
Причисление требований увечных к долгам первого разряда
практически не имело почти никакого значения, потому что они
выплачивались только после удовлетворения «претензий, поль-
зующихся по закону преимуществом перед означенными пен-
сиями». Долгов первого разряда оказывалось обычно так много,
что среди них претензии пострадавших занимали одиннадцатое
место. И когда дело доходило до платежей по претензиям увеч-
ных, то нередко оказывалось, что платить-то было уже не из чего
и претендовать-то было уже не на что.
К числу долгов первого разряда относились, в порядке очеред-
ности их удовлетворения: 1) долги церковные; 2) казенные не-
1 Л. С. Элияссон, Законы об отношениях между предпринима-
телями и рабочими в области фабрично-заводской промышленности, СПБ,
1908, стр. 246.
103
доимки; 3) долги, обеспеченные залогом; 4) капиталы малолет-
них; 5) жалование рабочим за шесть месяцев и просроченные за
шесть месяцев платежи пострадавшим рабочим; 6) долги постав-
щикам провизии, и т. д. и т. п.
Даже соединенные департаменты Государственного совета
сомневались, «чтобы это постановление на практике послужило
достаточной гарантией возможности действительно получить
вознаграждение» 1.
По мнению министерства финансов и Государственного совета,
новые правила стояли «на рубеже гражданского и публичного
права», а потому не ограничивались «применением тех начал, ко-
торыми определяются частно-правовые отношения в тесном зна-
чении этого понятия и которые положены в основу общих поста-
новлений гражданских законов о вознаграждении частном за вред
и убытки, причиненные кому-либо деянием или упущением дру-
гого лица» 2.
В действительности закон от 2 июня 1903 г. установил лишь
весьма слабую гражданскую ответственность предпринимателей
и совершенно не возложил на них никакой уголовной ответствен-
ности, которую они должны были во многих случаях нести за при-
чинение вреда здоровью рабочих.
Нет речи о том, чтобы по каждому случаю увечья или смерти
рабочего привлекать хозяина к уголовной ответственности, так
как такого рода несчастья иногда вызываются случайными
обстоятельствами. Однако статистика показывает, что «несчаст-
ные случаи» при капитализме причинно обусловлены и законо-
мерны в том смысле, что повторение одних и тех же явлений дает
возможность предвидеть их.
Совершенно точно установлено, например, что ночью «несчаст-
ных случаев» на производстве больше, чем днем; на предприя-
тиях с большой продолжительностью рабочего дня их больше,
чем там, где короче рабочий день; подростки больше подвержены
«несчастным случаям», чем взрослые, и т. д. А раз это так, то
предприниматель мог предвидеть и предотвратить большую часть
«несчастных случаев», и непредотвращение их поэтому должно
было бы караться в уголовном порядке.
Гражданский иск мог бы более или менее тесно сплетаться
с уголовным преследованием, так как в этом случае мы имеем
«дело не только с злой волей, но и с неисполнением известных
предписаний» 3.
1 ЦГИАЛ. Общая канцелярия министерства финансов. Фонд 560.
Опись 26. Дело № 367 за 1902—1915 гг., лист 88.
2 Там же, лист 89.
3 В. Г. Я р о ц к и й, Страхование рабочих в связи с ответственностью
предпринимателей, т. I, СПБ, 1895. стр. 47.
104
Хотя применительно к телесным повреждениям и смерти рабо-
чих нельзя было усмотреть прямого умысла, однако здесь имела
место безусловная небрежность предпринимателя, не принявшего
своевременных и соответствующих мер предосторожности, в ре-
зультате чего, собственно, и происходило основное число «несчаст-
ных случаев», т. е. причинение ущерба рабочим.
Если в отношении к рабочим само понятие неосторожности,
не оправдываемой обстановкой работы, представлялось весьма
растяжимым, а применение к фабрично-заводской работе понятия
о вине самого потерпевшего только затрудняло задачу суда в деле
о вознаграждении потерпевшего, так как суд должен был бы уста-
навливать эту неосторожность, — то предприниматель, безус-
ловно, должен был бы нести уголовную ответственность за не-
брежность, за непринятие соответствующих мер предосторож-
ности. Но царский суд в угоду господствующим классам делал
белое черным, и наоборот.
Освобождение предпринимателя от уголовной ответственности
противоречило даже русской буржуазной науке уголовного права,
признававшей неосторожность уголовно-наказуемой. Хотя рус-
ское «уложение о наказаниях уголовных и исправительных» и не
давало точного определения неосторожности, подлежащей уголов-
ному наказанию, тем не менее из ряда его статей прямо вытекала
наказуемость неосторожности.
По духу русского уголовного законодательства, за увечья,
раны и иные телесные повреждения, равно как и за смерть рабо-
чего, должны были нести уголовную ответственность те, кто «сие
учинил» по неосторожности или непринятию соответствующих мер
предосторожности, т. е. предприниматели. Впрочем, и само мини-
стерство финансов, — правда, уже напуганное революцией в
1906 году, — считало «необходимым для обеспечения надлежа-
щего действия закона введение в него уголовной санкции и при-
влечение «к ответственности виновных в уклонении от него или
в прямом нарушении его правил» 1.
Царское правительство и суд могли бы обнаружить достаточ-
ное количество законодательных аргументов, чтобы привлекать
предпринимателей к уголовной ответственности за увечья и
смерть рабочих. Но царский суд защищал интересы господствую-
щих классов и всем своим острием был направлен против трудя-
щихся, в первую очередь — против рабочего класса.
Если меры предосторожности и не могут при капитализме пол-
ностью устранить «несчастные случаи», то в состоянии значи-
тельно уменьшить их. Между тем техника безопасности в русской
1 ЦГИАЛ. Общая канцелярия министерства финансов, Фонд 560.
Опись 26. Дело № 585 за 1906 г., лист 30.
105
промышленности была на очень низком уровне. Отсутствие каких-
либо определенных систематических требований, имеющих целью
оградить рабочих от вредных влияний производства, а следова-
тельно, и обеспечить безопасность работы на предприятиях,
составляло самую слабую сторону из всех слабых сторон русского
законодательства о фабрично-заводском труде.
В инструкции и правилах, изданных в 1899 году, касающихся
должного «порядка и благоустройства в заведениях фабрично-
заводской и горной промышленности», а также в правилах, «кото-
рые должны быть соблюдаемы для охранения жизни, здоровья и
нравственности рабочих во время работ и при помещении их в
фабрично-заводских и горнопромысловых зданиях», о мерах пре-
досторожности не только ничего не было сказано, но губернским
присутствиям по фабричным и горнозаводским делам при изда-
нии местных постановлений по тем же вопросам прямо запреща-
лось касаться «вопросов технического порядка».
7 мая 1901 г. на лесопильном заводе Клеева в Смоленской гу-
бернии рабочий Илья Курашев попал в болты муфты движуще-
гося привода, несколько времени вертелся вокруг привода, полу-
чил перелом многих костей и спустя несколько часов умер.
Эксперт практик-машинист Ермаков пришел к заключению, что
«привод и муфта около масленки опасны для жизни и должны
быть ограждены».
Владелец завода купец Клеев и заведующий заводом Во-
робьев были привлечены в качестве обвиняемых. При производ-
стве следствия возник вопрос — обязан ли владелец завода ограж-
дать опасные части машины, от разрешения которого зависело
определить состав преступления. Старший фабричный инспектор
Смоленской губернии, запрошенный по этому делу, дал ложное
показание и, вопреки изданному в 1898 году смоленским губерн-
ским присутствием обязательному постановлению об ограждении
опасных машин, опубликованному в № 26 «Смоленских губерн-
ских ведомостей», сообщил, что «в пределах Смоленской губ. не
существует обязательных для заводчиков по сему вопросу поста-
новлений», т. е. что в пределах Смоленской губернии заводчики
«не обязаны ограждать опасные части машины». Инспектор оха-
рактеризовал настоящий случай «профессиональным риском
рабочего Курашева» 1.
Да и само главное по фабричным и горнозаводским делам
присутствие не издавало соответствующих общих постановлений
или руководящих указаний по вопросу об ограждении здоровья
и жизни рабочих на фабриках, за исключением разве закона о па-
ровых котлах да запрещения малолетним работать в особо вред-
ных производствах.
1 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 22. Опись1.
Дело № 763 за 1901—1903 гг., лист 5.
106
Только в период нового подъема рабочего движения, в
1910—1914 гг., вопрос о безопасности работы вновь встал, в ре-
зультате чего были изданы правила «о мерах безопасности работ
в заведениях фабрично-заводской промышленности». Но об этом
будет итти речь в четвертой главе настоящей книги.
§ 3. Размеры и способы вознаграждения
потерпевших рабочих и членов их семейств
По общегражданским законам (ст. 684, Свод законов,
изд. 1900 г., т. X, ч. I, стр. 574) размер присужденного возна-
граждения должен был находиться в полном соответствии с поне-
сенным ущербом.
Однако, когда дело доходило до возмещения причиненного
рабочим ущерба, правительственная бюрократия под давлением
фабрикантов снижала размеры вознаграждений. Так, уже в пред-
ставлениях Государственного совета от 21 и 23 февраля и 7 и
12 марта 1903 г. было сказано, что предложенные правила предо-
ставляют «увечным рабочим не полное обеспечение, на которое
они, по справедливости, в случае утраты трудоспособности имели
бы право» 1.
Государственный совет, на словах признавая справедливым
полное вознаграждение рабочих, на деле устанавливал далеко не
полное покрытие понесенного увечными материального ущерба.
Фактически материальная ответственность предпринимателей за
увечья и смерть рабочих являлась призрачной, так как расходы,
связанные с этим, они перелагали на потребителей предметов
производства и, в конечном счете, на самих же рабочих. «Все
расходы, — сказано в одном документе министерства финан-
сов,— по обеспечению жизни и здоровья рабочих должны лежать
на предприятии», которые в свою очередь, путем повышения цен
на товары, «должны перелагаться на потребителей»2.
Статьи 6—19 новых правил определяли размеры и способы
вознаграждения пострадавших и членов их семей, где размер
вознаграждений был снижен против проектных предположений и
гражданских законов до 2/3 годового содержания или заработка
пострадавшего рабочего.
По закону от 2 июня 1903 г. вознаграждение должно было про-
изводиться в виде пособий и пенсий (ст. 5). Пособия должны
были назначаться со дня «несчастного случая» по день восстанов-
ления трудоспособности или признания утраты ее постоянной
в размере половины действительного заработка потерпевшего.
1 ЦГИАЛ. Департамент законов Государственного совета. Фонд 1162.
Опись XVI. Дело № 3 за 1889—1892 гг., лист 3.
2 ЦГИАЛ. Общая канцелярия министерства финансов. Фонд 560.
Опись 6. Дело № 367 за 1902—1915 гг., лист 81.
107
Пенсии должны были устанавливаться в случаях постоянной
утраты трудоспособности: при полной утрате ее— в размере 2/3 го-
дового содержания потерпевшего, а при неполной — в уменьшен-
ном размере, «определяемом соответственно степени ослабления
трудоспособности потерпевшего».
В объяснительной записке к закону, вопреки истине и в пол-
ном противоречии с тем, что правительство утверждало раньше,
сказано, что предлагаемую норму высшего вознаграждения —
2/3 содержания потерпевшего — «можно признать справедливо
примиряющей интересы рабочих с интересами предпринима-
телей».
Факт уменьшения нормы вознаграждения за увечья и смерть
рабочих министерство финансов объясняло расширением ответ-
ственности предпринимателей в «количественном отношении», что
и «создало необходимость облегчить им это бремя общим пониже-
нием высоты вознаграждения». Государственный совет рассмат-
ривал это понижение вознаграждения последовательным потому,
что на предпринимателей возлагалась новым законом якобы от-
ветственность «не только за свою вину, но и за профессиональ-
ный риск».
Значит, закон, по признанию самих его составителей, имел
целью «облегчить бремя» капиталистов в ущерб материальным
интересам рабочих. По признанию Государственного совета,
«цель этих правил заключается не в возмещении всех понесенных
рабочим убытков, а лишь в обеспечении потерпевшим или чле-
нам их семейств необходимых средств существования» 1.
Итак, закон лишил потерпевших права на вознаграждение
полностью того имущественного ущерба, который они несли
вследствие «несчастного случая», даже в тех случаях, когда един-
ственным виновником происшествия, в смысле гражданских зако-
нов, являлся предприниматель. И после этого министерство тор-
говли и промышленности не постеснялось утверждать, что этот
закон способствовал якобы «устранению споров и процессов в от-
ношении размера причитающегося рабочему вознаграждения»2.
Статья 7 нового закона сформулирована была так, что она,
указывая на необходимость установления пенсии в размере 2/3
годового содержания потерпевшего в случаях полной утраты тру-
доспособности, не давала прямого ответа на вопрос о том, как
оплачивать рабочих в случаях неполной утраты трудоспособности.
Во второй части этой статьи говорилось лишь о том, что при
неполной утрате трудоспособности пенсии должны были назна-
чаться «в уменьшенном размере, определяемом соответственно
степени ослабления трудоспособности потерпевшего». Но что сле-
1 См. А. М. Нолькен, Законы о вознаграждении за увечье и смерть
в промышленных заведениях, СПБ, 1911, стр. 109.
2 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 28,
Опись 20 Дело № 891 за 1908 г., лист 18,
108
довало в таких случаях класть в основу исчисления размера пен-
сии: годовое содержание рабочего или 2/3 его?
Эта лазейка для капиталистов была создана правительством
совершенно сознательно для прямого обсчета рабочих. Суды при
решении такого рода дел в большинстве случаев в основу исчис-
ления размера пенсии клали 2/3 годового содержания потерпев-
шего. Сенат в своем решении от 31 октября 1908 г. толковал вто-
рую часть ст. 7 в том духе, что размер пенсии не должен
превышать 2/3 годового содержания, и таким образом уклонился
от прямого ответа на вопрос о том, что должно быть положено
в основу исчисления пенсии.
Вслед за тем Литвинов-Фалинский в качестве управляющего
отделом промышленности министерства торговли и промышлен-
ности в своем циркуляре 2 марта 1909 г. предписывал чинам фаб-
ричной инспекции определять размер пенсии, причитающейся по-
терпевшему рабочему, «по буквальному смыслу ст. 7 закона
2 июня 1903 г. при полной утрате способности к труду, выражен-
ной в 100%, в 2/3 годового заработка рабочего» 1.
Впрочем, впоследствии и Сенат «уточнил» свою точку зрения
и в решении № 3 от 2 августа 1910 г. указал, что при неполной
утрате трудоспособности в основу исчисления надо класть 2/3 го-
дового содержания пострадавшего.
Новый закон вполне определенно поставил размер пенсий в за-
висимость от двух факторов — годового содержания, исчисляемо-
го по правилу ст. 16, и степени утраты трудоспособности. Следова-
тельно, никакая иная величина в формулу исчисления пенсии не
входила.
Однако закон не указал, какую трудоспособность он имел
в виду: за утрату какой трудоспособности следовало вознагра-
ждать потерпевших — профессиональной или общей? А ведь это
далеко не одно и то же. Рабочий заинтересован, конечно, в том,
чтобы ему выплачивали за утерю профессиональной, а не общей
трудоспособности, фабрикант — наоборот.
Литвинов-Фалинский отличал общую «трудоспособность» от
профессиональной «работоспособности». По его мнению, при
исчислении вознаграждения должна быть принимаема во внима-
ние только общая «трудоспособность», так как в случае ослабле-
ния «работоспособности» рабочий мог оказаться еще «трудоспо-
собным» 2.
Это «разграничение» трудоспособности и работоспособности
было надумано Литвиновым-Фалинским для того, чтобы всяче-
ским способом понизить размер вознаграждения потерпевших
1 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов «и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 252 за 1909—1912 гг., лист 30.
2 В. П. Л и т в и н о в-Фалинский, Новый закон о вознаграждении
увечных рабочих, СПБ, 1904, стр. 220.
109
рабочих. В самом деле, есть много таких телесных повреждений,
которые лишают рабочего «работоспособности», почти не ослаб-
ляя его общей «трудоспособности», т. е. способности пострадав-
шего к физическому труду вообще, к исполнению некоторых видов
профессиональных работ.
Сенат в практике решения такого рода вопросов стоял, ко-
нечно, на стороне интересов буржуазии, в ущерб интересам рабо-
чих. Так, по делу рабочего Вольдемара Юнгвиста, потерявшего
руку на заводе акционерного общества Ф. Круль, Сенат указал,
что при утрате профессиональной и при сохранении общей тру-
доспособности следует «исчислять вознаграждение, причитаю-
щееся ему за полную утрату профессиональной трудоспособности,
и отсюда вычесть заработок, хотя и не профессиональный, на ко-
торый он может рассчитывать, несмотря на понесенное увечье» 1.
По сенатскому разъяснению, кроме того, выходило, что сохра-
нившийся непрофессиональный заработок должен был вычитаться
не из утраченного профессионального заработка, а из пенсии,
составляющей 2/3 утраченного профессионального заработка, и та-
ким образом 2/3 ущерба от увечья уменьшались на 1/3 сохранив-
шегося непрофессионального заработка.
Так как профессиональный заработок рабочего до увечья
обычно был выше общего, когда он терял возможность работать
по своей профессии, то, следовательно, при сенатском исчислении
пенсии доводились до таких ничтожных размеров, что они неми-
нуемо утрачивали значение не только как способ возмещения
убытков увечных, но и как средство обеспечения необходимых
средств существования пострадавшего и членов его семейства,
как способ обеспечения их участи.
На основании ст. 6 закона пособия должны были назначаться
«со дня несчастного случая по день восстановления трудоспособ-
ности или признания утраты ее постоянною в размере половины
действительного заработка потерпевшего». Указанная статья не
разъясняла, что нужно понимать под восстановлением трудоспо-
собности, т. е. действительное ли ее восстановление, или только
восстановление способности рабочего выполнять ту же работу, ка-
кую он выполнял до несчастного случая, или получение им той
же зарплаты, что и раньше?
Хотя в законе не было прямого ответа на вопрос о том, что
надо понимать под восстановлением трудоспособности, тем не
менее косвенно ст. 26 отвечала на него. Она говорила о том, что
восстановление трудоспособности удостоверяется медицинским
свидетельством, а не фактом нахождения потерпевшего рабочего
на прежней работе или получением им прежней платы за ту же
работу.
1 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 252 за 1909—1912 гг., листы 21—23.
110
На практике тем не менее опять-таки возникали споры о праве
рабочего на вознаграждение и по этой 6-й статье. В самом деле —
как быть, т. е. платить или не платить в том случае, если рабочий,
несмотря на полученное им повреждение в здоровье, а следова-
тельно, и частичную утрату трудоспособности, удостоверенную
медицинским свидетельством, все-таки продолжал работу в преж-
нем предприятии и на старых условиях?
Сенат решением гражданского кассационного департамента
(№ 82 за 1910 г.) по этому вопросу дал разъяснение, которое
вполне удовлетворило нанимателей и еще раз ущемило интересы
пострадавших. Сенат разъяснял так: «Если полученное рабочим
повреждение находится в таком состоянии, что не мешает ему
исполнять его обычную работу», то такой рабочий не может быть
признан «не обладающим трудоспособностью, даже в том случае,
если здоровье его по общему состоянию его организма представ-
ляется не вполне удовлетворительным с медицинской точки
зрения».
Это разъяснение Сената прямо противоречило закону, так
как оставление пострадавшего на его прежней работе могло про-
исходить только «по соглашению сторон», т. е. фактически по
прямому принуждению со стороны нанимателя. Но ст. 4 при-
знавала недействительными «соглашения, клонящиеся к ограниче-
нию права на вознаграждение или размеров оного».
Таким образом, сенатское произвольное толкование ст. 6 за-
кона создавало для рабочих невозможность пользоваться даже
теми «правами», которые предоставлены были им законом, с та-
ким трудом вырванным у правительства, а фабрикантам давало
возможность без особого труда и вопреки закону вступать с по-
терпевшим в «соглашение» и оставлять его на прежней работе
в течение двух лет, по истечении которых на основании ст. 36 за-
кона потерпевший терял право на вознаграждение.
Наниматель всегда мог найти повод для того, чтобы уволить
пострадавшего рабочего по истечении двух лет и тем самым на-
всегда освободиться от уплаты потерпевшему вознаграждения
за поврежденное здоровье.
На основании ст. 12 пенсии членам семьи должны были про-
изводиться в размере следующих долей годового содержания
умершего рабочего: а) вдове — в размере 1/3 пожизненно; б) де-
тям обоего пола, законным, узаконенным, усыновленным и вне-
брачным, а равно воспитанникам и приемышам — до достижения
ими 15-летнего возраста, каждому — в размере 1/6 при жизни
одного из родителей и 1/4 круглым сиротам, в) родственникам
в прямой восходящей линии — пожизненно, каждому в размере
одной шестой; г) братьям и сестрам — круглым сиротам, до до-
стижения ими 15-летнего возраста, каждому в размере 1/6.
Лицам, означенным в пунктах «в» и «г» указанной статьи, а
111
также внебрачным детям после смерти их отца выдача пенсий
производилась в том лишь случае, если эти лица находились на
иждивении умершего.
Дети, воспитанники и приемыши в случае смерти обоих роди-
телей, последовавшей при условиях, указанных в ст. 1 и 11,
согласно ст. 14 закона, должны были получать «совокупность
пенсий, причитающихся им при смерти каждого из родителей».
При такой формулировке пасынки, падчерицы, усыновленные,
внебрачные, приемыши и воспитанники пострадавших факти-
чески очень часто исключались из числа имеющих право на
пенсии, так как доказать факт нахождения их на иждивении
умершего было делом не только трудным, но во многих случаях
и просто невозможным.
Что касается остальных членов семьи и родственников, то
вдове или вдовцу надлежало выплачивать 33,9%, детям —
16,6%, родителям — 33,3% пенсии. А общая сумма пенсий всем
этим лицам была определена в 66,6%. «Общая сумма, — сказано
в ст. 15, — причитающаяся всем указанным в ст. 12 членам се-
мейства умершего рабочего, не должна превышать 2/3 годового
его содержания (ст. 16).
«При вступлении вдовы (п. «а» ст. 12) в брак, причитающаяся
ей пожизненная пенсия заменяется единовременною выдачей
в сумме, равной тройному размеру следующих вдове годичных
пенсионных платежей» (ст. 13).
Если же общая сумма пенсии превышала означенный предел,
то лица, поименованные в пунктах «а» и «б» ст. 12, имели право
на преимущественное удовлетворение полностью, а родственни-
кам, упомянутым в пунктах «в» и «г» ст. 12, назначался лишь
остаток, если таковой имелся, с распределением его между ними
поровну.
Если означенный выше предел был превзойден суммою пенсий,
причитающихся только лицам, поименованным в пунктах «а»
и «б» ст. 12, то пенсии эти соответственно должны были сокра-
щаться. Изменение же в составе семейства умершего, за исклю-
чением случая последующего рождения законных его детей, не
служило основанием к изменению размеров назначенных уже
членам семейства пенсий.
Дело в том, что члены семьи могли получать вознаграждение
лишь в случае смерти пострадавшего, при жизни же увечного
только он сам получал пенсию. А так как число «несчастных слу-
чаев» со смертельным исходом составляло лишь 10% всех «не-
счастных случаев», то увеличение пенсий для 10% членов семьи
вполне перекрывалось уменьшением ее для 90% самих постра-
давших рабочих. Эта уловка, таким образом, была проведена не
в интересах рабочих, а к выгоде капиталистов.
В законе прямо и точно не было сказано, имеет ли право
112
вдова рабочего, умершего от увечья, на получение пенсии, если
она вступила с ним в брак после полученного им увечья?
По русским гражданским законам право на вознаграждение
за вред начиналось с момента возникновения вреда, а не в мо-
мент совершения действия. Так, ст. 657 общегражданских зако-
нов (т. X, ч. 1) говорила о том, что «когда лишившийся жизни
вследствие какого-нибудь преступления содержал собственными
трудами ...жену или детей, буде они не имеют других средств
содержания или же сии средства недостаточны», то им опреде-
ляется содержание с имущества виновного.
В решении Сената № 48 за 1902 г. также было сказано, что
«право жены возникает с того именно времени, когда она поте-
ряла возможность получать от мужа содержание». Наконец,
согласно самому закону от 2 июня 1903 г. вдова и дети обоего
пола должны были получить пенсию в случае смерти рабочего,
последовавшей либо немедленно за «несчастным случаем», либо
во время лечения телесного повреждения, либо не позднее двух
лет со дня «несчастного случая», если лечение было прекращено
ранее (ст. 11). На основании ст. 36 закона право вышеназван-
ных лиц должно было погашаться в течение двух лет, исчислен-
ных со дня смерти рабочих.
Все это говорит о том, что по общему смыслу как общеграж-
данских законов, так и самого нового закона вдова умершего от
увечья рабочего не должна была терять права на получение пен-
сии и в том случае, если она вступила в брак после того, как рабо-
чий получил увечье. Ее право на получение пенсии должно было
возникать тогда, когда умер ее муж, вследствие чего она потеряла
возможность получать содержание.
В связи с вопросом о вознаграждении вдовы умершего встал
вопрос и о праве на вознаграждение детей, родившихся после
смерти пострадавшего рабочего.
Согласно п. 2 ст. 119 общегражданских законов (т. X, ч. 1)
дети, рожденные в законном браке, признавались законными,
хотя бы они родились по прекращении брака, если только между
днем смерти отца и днем рождения ребенка прошло не более
306 дней. Такие дети на основании ст. 1106 общеграждан-
ских законов (т. X, ч. 1) не устранялись и от права насле-
дования.
В законе от 2 июня 1903 г. по этому поводу не было никакого
прямого указания и ясного ответа. Но конец ст. 15 говорил
о том, что «изменения в составе семейства умершего, за исклю-
чением случая последующего рождения законных его детей, не
служат основанием к изменению размеров назначенной уже чле-
нам семейства пенсии», и тем самым косвенно признавал это
право детей, родившихся после смерти увечного рабочего, на
вознаграждение.
Таким образом, соответствующие статьи общегражданских за-
113
конов, конец ст. 15 нового закона и, главное, здравый смысл гово-
рили о том, что за детьми, родившимися после смерти отца,
должно было сохраняться право на вознаграждение. Однако в
решении такого рода дел эти дети очень часто оставались без
вознаграждения.
Отсутствием ясных и точных указаний по этим вопросам
воспользовались, конечно, фабриканты. Они в таких случаях
просто не платили, а суды и другие органы власти очень часто не
принуждали их к платежам и тем самым санкционировали их не-
законные действия. Впрочем, это беззаконие фабрикантов было
официально «узаконено» и сенатским решением за № 103 от
1910 г., где Сенат на вопрос о том, нужно ли платить вдове рабо-
чего в вышеуказанных случаях, дал отрицательный ответ и тем
самым «узаконил» беззаконие.
Разница между общегражданскими законами и законами
о фабрично-заводском труде в толковании и решении одних и тех
же вопросов с очевидностью выражала классовый смысл всего
царского законодательства и его направленность против рабочего
класса. Дело в том, что общегражданские законы касались всех
классов и призваны были защищать интересы господ, а специаль-
ные, т. е. законы о фабрично-заводском труде касались только
фабрикантов и рабочих. Защищая карман первых, они совсем не
были призваны охранять интересы последних.
Законодательство о фабрично-заводском труде ни в одной ка-
питалистической стране, в том числе и в России, никогда не стояло
на страже интересов рабочих и никогда не признавало за ними
права на полное вознаграждение, чем отличалось от общеграж-
данских законов, требовавших полного возмещения убытков.
Вопрос о том, как исчислять размер вознаграждения потер-
певшего, также был предметом споров, разногласий и борьбы.
Председатель Петербургского общества для содействия улучше-
нию и развитию фабрично-заводской промышленности Глезмер
считал, что для определения среднего заработка пострадавшего
следовало бы «принимать в расчет число дней, проведенное по-
терпевшим на работе как урочного, так и сверхурочного», «будут
ли те дни будничные или праздничные и независимо от часов
работы в каждый день» 1. Позиция Глезмера в отношении вклю-
чения сверхурочных работ в расчет времени для вознаграждения
пострадавших объяснялась тем, что петербургский пролетариат
более организованно и стойко отстаивал свои интересы, а также,
тем, что относительно более высокая степень технической осна-
щенности петербургских предприятий не вызвала у их владельцев
большой потребности в применении сверхурочных работ.
Директоры заводов Екатеринослава, Нижнеднепровска и Ка-
1 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 22. Опись 1
Дело № 732 за 1904—1905 гг., лист 9.
114
менского, наооборот, считали несправедливым введение сверх-
урочных работ в расчет времени для вознаграждения постра-
давших, «так как сверхурочные работы, будучи оплачиваемы
обыкновенно дороже нормальных работ, несколько повышают
средний заработок, и если не вводить их в расчет, то средний за-
работок остался бы нормальным» 1.
Хотя острые споры между фабрикантами по поводу тех или
иных законопроектов о фабрично-заводском труде, имевшие ме-
сто во второй половине XIX в., когда рабочий класс не представ-
лял еще непосредственной угрозы капитализму, исчезли под влия-
нием новой, более мощной стачечной волны и угрозы революции
в начале XX в., тем не менее разногласия между фабрикантами,
по самой природе капитализма, не могли быть устранены совсем.
В частности, разногласия между отдельными группами бур-
жуазии по вопросу о том, как исчислять размеры вознаграждения
рабочих, потерпевших вследствие «несчастных случаев», лишний
раз иллюстрируют столкновение различных интересов бур-
жуазии.
При обсуждении проекта нового закона министерство финан-
сов предлагало исчислить поденный заработок рабочего, исходя
из 280 рабочих дней в году, так как этим «числом довольно
близко определяется средняя продолжительность работы наших
промышленных заведений». Фабриканты настаивали, — неиз-
вестно, на основании чего, — на 240 рабочих днях в году.
Соединенные департаменты Государственного совета остано-
вились на среднеарифметической цифре в 260 дней в году по-
тому, что «с одной стороны, для большинства русских рабочих
это число ближе к действительности, а с другой — для пенсий,
назначаемых на всю жизнь, нельзя принимать в расчет число
рабочих дней человека в полном развитии его трудоспособ-
ности» 2.
Если отбросить витиеватую форму этой «аргументации», го
окажется, что Государственный совет под давлением фабрикан-
тов в угоду им просто уменьшил годовое содержание пострадав-
шим рабочим более чем на месячный оклад и тем самым значи-
тельно уменьшил вознаграждение пострадавших рабочих.
Это решение Государственного совета и легло в основу за-
кона, согласно которому годовое содержание потерпевшего
определялось следующим образом: «а) сумма, действительно за-
работанная потерпевшим в течение года, предшествовавшего дню
«несчастного случая», за вычетом стоимости материалов и ин-
струментов, если таковые отпускались потерпевшему согласно
условиям найма в счет заработной платы, делится на число
1 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 22. Опись 1.
Дело № 132 за 1904—1905 гг., лист 11.
2 ЦГИАЛ. Канцелярия министерства финансов. Фонд 560. Опись 26.
Дело № 367 за 1902—1915 гг., лист 111.
115
дней, проведенное потерпевшим в том же году на работе, а если
он состоял в предприятии менее года, то на число дней соответ-
ствующего меньшего периода времени, и б) полученный указан-
ным способом в пункте «а» средний поденный заработок помно-
жается в предприятиях, действующих круглый год, на 260, в
предприятиях, действующих не круглый год, — на число рабочих
дней за обычный для таких предприятий период действия, но в
сем последнем случае к полученному произведению прибав-
ляется, сверх того сумма, исчисляемая помножением средней
поденной платы чернорабочему (ст. 18) на разность между 260
и обычным для данного предприятия числом рабочих дней. Если
потерпевший получал довольствие натурой, то к сумме, исчислен-
ной по способу, указанному в пунктах «а» и «б» настоящей статьи,
прибавляется, при довольствии квартирой — 20%, а при доволь-
ствии харчами и пр. — действительная их стоимость. Исчислен-
ное указанным способом годовое содержание потерпевшего не
должно быть менее произведения средней поденной платы черно-
рабочему (ст. 18) на 260» (ст. 16).
Постановления этой статьи одним ударом дважды умень-
шили вознаграждение пострадавших: во-первых, сокращением
года и, во-вторых, вычетом стоимости годовых расходов мате-
риалов и инструментов во всех тех случаях, когда отпуск их со-
гласно условиям найма рабочих не мог быть отнесен на счет их
нанимателей.
Итак, согласно ст. 16 нового закона рабочий год был исчис-
лен в 260 рабочих дней вместо 290, установленных фактически
законом 2 июня 1897 г., и вместо 280 дней, принятых в Россий-
ских обществах взаимного страхования.
Однако действительное количество рабочих дней в году почти
всюду превышало не только 260, но и 280. Так, в Петербурге,
наиболее показательном в этом отношении, средняя продолжи-
тельность рабочего года составляла 292 дня и доходила, по сви-
детельству Литвинова-Фалинского, до 315—320 дней 1.
Даже по официальным данным министерства торговли и про-
мышленности, среднее число рабочих дней на каждого рабочего
приходилось в 1904 году 289,2 и в 1905 г. — 288,52. Сюда, ра-
зумеется, не входили сверхурочные работы. Исчисление же
вознаграждения, исходя из 260 рабочих дней в году, уменьшало
годовое содержание рабочего примерно на 9—10%.
Особенно страдали от такого исчисления те рабочие, которые
были заняты на производстве непрерывно, т. е. все 365 дней в
году. Полная пенсия для таких рабочих составляла лишь 47,4%
годового заработка, а не 66,6% его, как сказано в законе.
1 В. П. Л и т в и н о в-Ф а л и н с к и й, Новый закон о вознаграждении
увечных рабочих, СПБ, 1904, стр. 119.
2 См. И. М. Л а н и н, По поводу одной несправедливости, 1908, стр. 4—5.
416
К этой последней категории должны быть отнесены не только
рабочие, занятые непрерывной работой (ст. 13 закона 2 июня
1897 г.), но и рабочие, занятые вспомогательными работами
(ст. 14 того же закона). Число дней их работы — 365. Значит,
105 дней при вычислении вознаграждения потерпевшим рабочим
этой категории по новому закону не принимались в расчет.
Правда, в ст. 17 новых правил сказано, что «если будет дока-
зано, что обыкновенный годовой заработок потерпевшего превы-
шает годовое содержание (ст. 16), то последнее должно быть
увеличено до размера обыкновенного заработка». Однако на
практике такое доказательство в большинстве случаев было
почти невозможным.
Даже в объяснительной записке к законопроекту было ска-
зано, что «ни ст. 17, ни ст. 18 не могут быть признаны вполне
удовлетворяющими» тому, чтобы содержание потерпевшего «воз-
можно ближе подходило к действительному или возможному для
него заработку». Эти статьи не предусматривают, например, про-
изводств, непрерывно действующих, работающих не 280 дней в
течение года, а безостановочно круглый год, где продолжитель-
ность труда достигает 316—320 дней в год1.
В еще более худшие условия поставил закон молодых увеч-
ных рабочих, пенсии которых вычислялись не по годовому содер-
жанию взрослых рабочих того же рода работ, а по размерам
заработка чернорабочих для означенных возрастных групп.
В ст. 9 новых правил сказано: «Пенсии потерпевших мало-
летних и подростков, по достижении малолетними возраста под-
ростков, а подростками — возраста взрослых рабочих, увеличи-
ваются в соразмерности с возрастанием средней поденной платы
чернорабочему для означенных возрастных групп» (ст. 18).
В основание расчета пенсии увечным рабочим в случаях, ука-
занных в ст. ст. 9, 16, 17, была положена искусственно созданная
расчетная единица — средняя плата чернорабочим, которая
определялась «по местным данным» на каждое трехлетие, от-
дельно для обоих полов и для трех возрастных групп (малолет-
них от 12 до 15 лет, подростков от 15 до 17 лет и взрослых свыше
17 лет).
Средняя заработная плата чернорабочим согласно ст. 18 за-
кона устанавливалась на каждое трехлетие губернскими присут-
ствиями по фабричным и горнозаводским делам, в которых не
было ни одного рабочего, а из десяти членов — четверо являлись
представителями промышленности. Само собой разумеется, что
1 См. Л. С. Э л и я с с о н, Законы об отношениях между предпринимате-
лями и рабочими в области фабрично-заводской промышленности, СПБ,
1908, стр. 223-224,
117
такая плата устанавливалась фабрикантами 1 на весьма низком
уровне, что видно из следующей таблицы:
Поденная плата чернорабочим в копейках
(По губернским присутствиям)
Взрослые
Мужчины
Женщины
Подростки
Мужчины
Женщины
Малолетние
Мужчины
Женщины
1. Петербургское
(столичное) .. 80 85 55 60 40 45 35 45 30 30 25 30
2. Московское .. 85 85 55 55 57 57 40 45 35 35 25 25
3. Бакинское гра-
доначальство . 85 100 60 75 45 60 35 50 30 40 25 35
4. Нижегородское 75 75 50 50 45 45 40 40 30 30 30 30
5. Екатеринослав-
ское 100 90 80 60 65 65 50 45 55 55 35 35
6. Харьковское
градоначальство 83 82 56 50 50 41 36 35 31 33 29 24
7. Курское ... 60 60 45 45 45 45 40 40 25 25 25 25
8. Пензенское . . 45 50 29 30 27 31 23 24 17 20 16 19
Здесь приведены лишь выборочные данные по губерниям с
наиболее развитой промышленностью — Петербургской, Москов-
ской, Бакинской, смешанным губерниям — Харьковской и Нижего-
родской, губерниям с менее развитой промышленностью — Пен-
зенской и Курской. Все эти данные показывают, что нигде в
России поденная оплата чернорабочим не превышала 100 коп.
в день.
Из всех перечисленных выше губерний наибольшая плата
чернорабочим установлена была в тех, которые были известны
самой высокой в России среднегодовой заработной платой рабо-
чих. Именно против этих присутствий и подняли кампанию горно-
промышленники, требуя прежде всего отмены постановлений при-
сутствий о плате чернорабочим и определения средних поденных
плат чернорабочим на месте на основании фактических данных,
так как установленные присутствиями платы чернорабочим
«давно якобы превышали фактические цены на чернорабочих»2.
В харьковском присутствии предприниматели добились сни-
жения таксы для взрослых рабочих с 85 до 70 коп. в день. Окруж-
ной инспектор Киевского округа в своем заключении об установ-
лении херсонским губернским присутствием платы чернорабочим
1 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 23. Опись 20,
Дело № 53 за 1906—1909 гг., а также дело № 321 за 1909—1912 гг.
2 См. «Горнозаводской листок» №№ 2, 7, 14 и 15 за 1904 г.
118
на период 1907—1909 гг. считал эту плату необоснованной, ибо
«не может быть сомнения в некотором повышении платы» в ре-
зультате «повсеместных забастовок, происходивших в 1905 г.» 1.
Совет съезда горнопромышленников Юга России также протесто-
вал против назначения «такой высокой платы» по Екатерино-
славской губернии.
Предприниматели старались обойти закон еще с одной сто-
роны. Они открыли атаку против ст. 10 нового закона, которая
гласила: «Независимо от вознаграждения, указанного в ст. 5,
владелец предприятия, если потерпевший не пользовался от него
бесплатной врачебной помощью, обязан возмещать потерпев-
шему расходы по лечению вплоть до излечения или до прекраще-
ния лечения. Возмещение это определяется по расчету платы,
взимаемой в местных больницах (казенных, городских и зем-
ских)».
Таким образом, на точном основании указанной ст. 10, а также
по аналогии со ст. 45 закона от 2 июня 1903 г. предприниматель
обязан был «независимо от вознаграждения» за увечье возмещать
потерпевшему расходы на лечение, впредь до излечения или до
прекращения лечения в том случае, если потерпевший не пользо-
вался от него бесплатной врачебной помощью.
Право потерпевших увечье на возмещение расходов по возоб-
новленному лечению того же самого телесного повреждения со-
гласно ст. 45 не прекращалось «в течение трех лет» со дня пре-
кращения лечения, надлежащим образом удостоверенного, или
со дня вступления в силу первого решения о вознаграждении за
лечение, или со дня заключения об этом мировой сделки.
Хозяева были недовольны этой статьей, и чуть ли не все со-
брания горнопромышленников (XXVIII съезд Юга России,
XII уральский съезд, V подмосковный и III съезд пермских
золотопромышленников) приняли решения ходатайствовать перед
правительством об изменении и дополнении ст. 10 в том направ-
лении, «чтобы промышленник по своему усмотрению мог требо-
вать от потерпевшего, чтобы он лечился в его заводской боль-
нице», если таковая имеется, или в другой больнице по усмотре-
нию и за счет фабриканта. И если потерпевший отказывался при-
нять эти требования, прерывал самовольно лечение или совсем
отказывался от медицинской помощи, он тем самым терял «право
на вознаграждение»2.
Так как и здесь на практике возникала масса недоразумений,
ущемляющих, разумеется, права рабочих, то Сенат пошел на-
встречу предпринимателям, вновь «узаконив» еще одно беззако-
ние. В решении гражданского кассационного департамента 1909 г.
за № 15 в полном противоречии с законом от 2 июня 1903 г. ука-
1 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 23. Опись 20.
Дело № 53 за 1906—1909 гг., листы 1—2.
2 «Труды XII съезда уральских горнопромышленников», стр. 61.
119
зано, что «коль скоро рабочий прекратит лечение и сие обстоя-
тельство будет надлежащим образом установлено, право на воз-
мещение платы за лечение прекращается безвозвратно, несмотря
даже на то, если бы появилась в будущем необходимость возоб-
новить лечение того же самого телесного повреждения».
Так царское правительство в период реакции постепенно от-
меняло то, что оно под влиянием стачек само же вынуждено было
узаконить. Объяснялось это необходимостью изменения тактики
борьбы в зависимости от приливов и отливов революционных
волн.
Закон вообще обошел молчанием право увечных выбирать
больницу для лечения по своему усмотрению. Фабриканты, имея
в своем распоряжении наемных юристов, понимающих толк в
юридических тонкостях, не преминули использовать эту слабость
закона и стали заставлять рабочих пользоваться больницей по
указанию нанимателей.
Но что значит для рабочего пользование врачебной помощью
по указанию предпринимателей? Это не только стеснение его сво-
боды даже в этом, казалось бы, маловажном вопросе, — стесне-
ние, живо напоминающее собой крепостные порядки старой рус-
ской промышленности, — но и полное отсутствие гарантий дей-
ствительной медицинской помощи.
Кому не известно отвратительное состояние больниц на рус-
ских фабриках в царской России, где «в громадном большинстве
случаев лечение потерпевших не доводится до конца, а иногда
и совсем не производится» 1.
Вот как, например, рабочие описывали состояние больницы
Саввы Морозова в местечке Никольское близ Орехово-Зуево —
состояние, типичное для большинства больниц при фабриках в
царской России: «Больница находится около чугуннолитейного за-
вода... место, вредное и для жилых помещений, а для больницы
тем более. Морозов сдал свою больницу за известную сумму од-
ному эскулапу, доктору Базилевичу. С больными доктор Базиле-
вич обращается, как настоящий живодер... чаю и сахару больным
не полагается, а есть только кипяток, и то не в достаточном коли-
честве. К ужину подают кислые щи или другую такую же по-
хлебку. Больные голодают в буквальном смысле слова... кормят
больных по нескольку (4—5) человек из одной посуды зараз.
Белье содержится очень грязно, и всегда можно заметить на про-
стынях и наволочках очень сомнительные пятна»2.
На Прохоровском руднике близ Юзовки врач Аксюк выписал
из больницы четырех рабочих, получивших увечье на работе и
притом не долеченных. Калеки отказались уходить, тогда после
ряда издевательских мер, примененных по отношению к увечным
1 И. М. Ланин, Закон 2 июня 1903 г., М., 1909, стр. 31.
2 «Искра» № 4 за 1901 г.
120
больным, врач «приглашает урядника и калек удаляет из боль-
ницы». А на льнопрядильной фабрике братьев Макаровых в Ека-
теринбурге не было даже фельдшера — «вместо фельдшера ка-
кой-то невежда, не имеющий звания фельдшера. Какова бы ни
была болезнь, он всегда дает только касторку, хину и скипидар;
врач Поздеев существует только для формы, рабочих он не лечит,
к нему почти никто и не обращается. Больной работнице он од-
нажды заявил: «лечить тебя обойдется 50 руб., похоронить
только 2 р. 50 к., какой расчет фабрике тебя лечить?» 1
Статья 11 нового закона делала существенное различие между
смертью, последовавшей во время лечения потерпевшего, и
смертью его, последовавшей по прекращении лечения. В случае
смерти потерпевшего, последовавшей немедленно за несчастным
случаем, или во время лечения телесного повреждения, или же
не позднее двух лет со дня несчастного случая, если лечение было
прекращено ранее, владелец предприятия согласно закону обязан
был: а) уплатить по принадлежности на погребение умершего
30 руб. для взрослого и подростка и 15 руб. для малолетнего и
б) выдавать пенсии указанным в ст. 12 членам семейства
умершего. Чтобы облегчить себе задачу и разобраться, в чем тут
дело, следует сразу же отметить, что в случае смерти потерпев-
шего рабочего во время лечения право членов семьи на возна-
граждение не ограничивалось никаким сроком и пенсия начисля-
лась со времени «несчастного случая». Следует остановиться на
том, какое лечение имел в виду закон и какое значение при факте
лечения имело истечение давностного срока, установленного для
предъявления иска о вознаграждении.
Статья 36 гласила: «Для предъявления исков о назначении
вознаграждения полагается двухлетний срок, исчисляемый для
потерпевших со дня несчастного случая, а для членов семейства
умершего — со дня смерти». Течение давностного срока, установ-
ленного для предъявления исков о назначении вознаграждения,
согласно ст. 37 приостанавливалось «со дня обращения одной из
сторон к фабричному инспектору или окружному инженеру до
дня выдачи стороне, ищущей вознаграждения, копии с акта, ука-
занного в ст. 34».
В ст. 36 не было оговорено, что это правило относилось исклю-
чительно к случаям смерти, последовавшей немедленно же за
«несчастным случаем». Следовательно, срок давности в два года
должен был исчисляться для членов семьи со дня смерти, неза-
висимо от того, наступила ли она немедленно после «несчастного
случая» или известное время спустя после него.
Закон таким образом присваивал членам семейства самостоя-
тельное право на вознаграждение, основанием которого являлась
смерть главы семейства, происшедшая вследствие несчастного
1 «Искра» №№ 39 и 51 за 1903 г.
121
с ним случая, причем право это совершенно не зависело от тех
условий, при которых осуществлялось право на вознаграждение
самого пострадавшего, т. е. это право за членами семьи умершего
должно было сохраняться совершенно независимо от того, под-
вергался ли потерпевший глава семьи лечению вообще и, в част-
ности, правильному, вполне соответствующему данному роду по-
вреждения лечению, или нет.
Это тем более так, что ведь сам закон не возлагал на потер-
певшего обязанности подвергаться определенному лечению или
пользоваться врачебной помощью, предлагаемой ему предприя-
тием. Закон оговаривал только необходимость установления при-
чинной связи между смертью и увечьем, и предприниматель мог
быть освобожден от выплаты пенсии членам семьи умершего
главы семьи только в том случае, если доказал, что смерть по-
страдавшего произошла не от увечья.
Казалось бы, что в этой части закон исключал возможность
кривотолков. Однако это была лишь кажущаяся «ясность» во-
проса. В объяснительной записке к законопроекту было сказано,
что «чем больше промежуток времени, отделяющий момент
смерти от времени причинения рабочему увечья, тем труднее вы-
яснить, произошла ли смерть от несчастного случая или же от
других, с ним не связанных причин».
Таким образом, создавая закон, царизм одновременно выра-
батывал лазейку для его обхода фабрикантами. Наступление
смерти пострадавшего не вслед за «несчастным случаем», а неко-
торое время спустя давало возможность предпринимателям без
особого труда «доказывать», что между смертью пострадавшего
и увечьем никакой причинной связи нет, и тем самым отказы-
ваться от уплаты вознаграждения членам семьи умершего.
Статья 31 новых правил предоставляла потерпевшим рабочим
и членам их семейства право входить с владельцем предприятия
в соглашение о виде и размере причитающегося им вознаграж-
дения.
Соглашение это должно было облекаться в письменную форму
и подписываться обеими сторонами или теми, «кому они сие до-
веряют». Соглашение, засвидетельствованное фабричным инспек-
тором или окружным инженером, признавалось «равносильным
мировой сделке, заключенной на суде».
Итак, потерпевшим и членам их семейств законом предостав-
лялась двоякого рода возможность осуществления своих прав на
вознаграждение: либо заключить с предпринимателем полюбов-
ное соглашение, либо, — и только в исключительных случаях, —
обращаться в суд. И то и другое рабочему ничего хорошего не
предвещало. В первом случае — полюбовное соглашение при
неравенстве сторон на деле означало пустой звук, а во втором
случае — опека над рабочим от фабриканта переносилась на су-
дебное ведомство.
122
На основании ст. 1357 Устава гражданского судопроизводства
дела по искам о вознаграждении увечных рабочих могли оканчи-
ваться примирением только на условиях, предложенных судом
(ст.ст. 31, 33 и 34). Иногда суд не допускал соглашения сторон
под предлогом его невыгодности для рабочего, а впоследствии
присуждал потерпевшему вознаграждение в размере гораздо
меньшем, чем то, которое предлагал фабрикант рабочему добро-
вольно, в порядке мировой сделки, не утвержденной судом.
Весь этот порядок или способ вознаграждения был выгоден
только капиталистам. Полюбовное соглашение вообще есть до-
говор, предполагающий, разумеется, равенство сторон. «Согла-
шение» же между капиталистом и рабочим не могло быть догово-
ром в обычном смысле слова, ибо здесь сильнейшая сторона —
капиталист — навязывала свою волю рабочему в порядке при-
нуждения. Даже министерство финансов в объяснительной за-
писке к закону вынуждено было признать, что оно не усматривает
в такого рода соглашениях сторон «равенства условий, в которые
поставлены стороны».
Рабочий парового лесопильного и строительного завода инж.
И. Г. Смита на ст. Новоселье Псковской губернии Иван Харламов
умер от ожогов. Отец рабочего Петр Харламов предъявил иск на
260 руб. На основании ст. 38 закона 2 июня 1903 г. отец умер-
шего вступил с поверенным инж. Смита Утманом в соглашение,
получив всего 95 руб., с обязательством прекратить «навсегда
всякие претензии к инженеру Смиту» по поводу смерти сына.
В полном противоречии со ст. 31 нового закона «соглашение»
было скреплено земским начальником 1-го участка Порховского
уезда 1.
Для большей внешней убедительности ст. 31 новых правил
была подкреплена ст. 141 раздела второго Правил об устройстве
дел в местностях, в которых введено положение о земских участ-
ковых начальниках. Третий пункт ст. 141 говорил о том, что «ми-
ровые сделки по искам, основанным на правилах о вознагражде-
нии пострадавших вследствие несчастных случаев рабочих и
служащих, а равно членов их семейств в предприятиях фабрично-
заводской, горной и горнозаводской промышленности, и акты со-
глашений, засвидетельствованные на основании ст. 31 новых пра-
вил, подлежат принудительному исполнению в пределах подсуд-
ности, установленных статьями 20 и 21» 2.
Следует при этом отметить, во-первых, что третий пункт ст. 141
«Правил об устройстве дел в местностях, в которых введено по-
ложение о земских участковых начальниках» допускал принуди-
тельное исполнение только по тем соглашениям, которые были
засвидетельствованы на суде или членами фабричного и горного
1 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности, фонд 23. Опись 20.
Дело № 18 за 1908 г., листы 1—5.
2 «Свод законов», т. XVI, ч. I.
123
надзора; во-вторых, он допускал принудительное исполнение лишь
при посредстве земских начальников и городских судей и не рас-
пространял этого порядка на мировых судей и уездных членов
окружных судов; наконец, в-третьих, — что самое главное, —
третий пункт ст. 141 вышеназванных правил допускал принуди-
тельное исполнение только в пределах требований до 300 руб.
Это последнее обстоятельство в особенности сводило почти
на нет практическое значение третьего пункта ст. 141, так как
значительная часть требований увечных, несмотря на мизерные
размеры вознаграждений, все-таки составляла сумму, превышаю-
щую 300 руб. в год. Несправедливость этого порядка была за-
ложена в самом духе статьи. В самом деле, если требования рабо-
чих признавались бесспорными, то чем можно оправдать их
ограничение суммой в 300 руб.?
Однако и это еще не все. Дело в том, что мировая сделка,
даже засвидетельствованная установленным порядком, не слу-
жила еще основанием к выдаче исполнительного листа, а это но-
вое обстоятельство умаляло практическое значение сделок в деле
вознаграждения увечных рабочих.
Кроме того, всякая мировая сделка, согласно общеграждан-
ским законам, могла оспариваться сторонами через суд, чем со-
здавалась для должника новая возможность уклониться от при-
нятых на себя обязательств. Капиталист мог просто отказаться
от уплаты пособий и пенсий. Тогда потерпевший рабочий имел
право в течение двух лет со дня «несчастного случая» подать в
суд, но если срок давности был пропущен, то потерпевший терял
право на вознаграждение.
Только для казенных горнорабочих срок давности был уста-
новлен в десять лет. Правительство и здесь с целью разобщения
рабочих, так же как и в ряде других случаев, установило неоди-
наковые нормы для разных групп одного и того же рабочего
класса.
На основании ст. 40 новых правил от 2 июня 1903 г. предъ-
явивший иск в суде лишался права на получение с ответчика
судебных издержек и вознаграждения за ведение дела: а) в слу-
чае, если предъявитель предварительно, перед предъявлением
иска в суде, не обратился к фабричному инспектору или окруж-
ному инженеру и предъявил иск, не ожидая выдачи названными
должностными лицами соответствующего акта; б) в случае при-
знания судом предъявленного иска подлежащим удовлетворению
не свыше той суммы, которую предлагал ответчик при производ-
стве дела у означенных должностных лиц.
Таким образом, рабочие фактически лишались возможности
обращаться в суд, так как могли истратить последние деньги и
ничего не высудить. Фабричный инспектор 2-го участка Петер-
бургской губернии Карпов, ссылаясь «не на теорию только», но
и на 81/2-летнюю практику, в письме к министру финансов от
124
13 января 1905 г. указывал, что обращение рабочего в обще-
гражданский суд «является затруднительным, а часто и прямо
невыгодным, так как размер иска бывает нередко менее размера,
необходимого к уплате за прошения и ходатаям разного рода
(не говоря о потере времени на судебные явки, в особенности при
отсрочках суда)» 1.
Суд — это орган государственной власти, защищающий ин-
тересы господствующего класса. Если законодатель не гаранти-
ровал сколько-нибудь объективного, правильного, не во вред
потерпевшим составления основного документа — протокола
о «несчастном случае», если он признал необязательным присут-
ствие потерпевшего и свидетелей-рабочих при составлении про-
токола, то как можно говорить о гарантиях правильного решения
вопроса судом в пользу пострадавшего?
Дела такого рода затягивались надолго и решались в подав-
ляющем большинстве случаев не в пользу пострадавших рабо-
чих. Фабричный инспектор Гвоздев указывал, что на его участке
за 1904—1905 гг. было зарегистрировано 1083 «несчастных слу-
чая», из коих восемь окончились смертельным исходом и 157 —
постоянной утратой трудоспособности. Из 157 утративших трудо-
способность только 132 человека получили вознаграждение — и то
«по соглашению сторон», засвидетельствованному фабричным
инспектором. Из восьми смертных случаев только в 5 случаях
семьи потерпевших получили вознаграждение по закону. Наслед-
ники одного из убитых вошли в частное соглашение с владельцем
предприятия, помимо фабричного инспектора, и получили во много
раз меньше, чем следовало по закону. Члены семейств остальных
двух потерпевших ничего не получили и даже не предъявили на
этот счет требований2, считая, очевидно, это дело безнадежным.
Рабочий машиностроительного завода Гретер-Криванск Кар-
пенко потерял трудоспособность вследствие того, что ему во время
работы в глаз попала чугунная стружка. После обычных в таких
случаях мытарств дело попало на рассмотрение съезда мировых
судей, который признал иск рабочего Карпенко к заводу Криванск
не подлежащим удовлетворению по следующим основаниям:
«Существование несчастного случая должно быть установлено по-
рядком, указанным ст. 20 закона 2 июня 1903 г., или же заявле-
нием потерпевшего фабричному надзору; при отсутствии доку-
ментальных данных, доказывающих факт увечья, таковой, за
силою ст. 409 Уст. гр. суд., не может быть доказываем свидетель-
скими показаниями. Пропущен истцом и давностный срок, уста-
новленный ст. 36 названного закона, ибо оставление на заводе
потерпевшего после несчастного случая с ним само по себе не
1 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 22. Опись1.
Дело № 749 за 1904—1905 гг., листы 91—92.
2 См. Гвоздев, Записки фабричного инспектора, М., 1911, стр. 194—195.
125
может быть приравниваемо к соглашению предприятия с потер-
певшим о вознаграждении (ст. 38) и не является поэтому обяза-
тельством, приостанавливающим течение давности».
Дело поступило в порядке кассации в Сенат, который не
только отказал истцу, но и опубликовал это дело с разъяснениями,
как наиболее типичное для такого рода дел.
Вот почему значительная часть претензий рабочих, основанных
на законе 2 июня 1903 г., миновала суд. Из 23 915 дел этого рода,
прошедших за трехлетие 1904—1906 гг., 18 194 окончились «со-
глашением» сторон. Это, конечно, не значит, что рабочие полу-
чили все, что им причиталось по закону. Скорее, наоборот, они
вынуждены были «соглашаться», иначе их затаскали бы по судам
и ничего бы не заплатили.
Рабочий путиловского завода Иван Мейкшан в 1908 году по-
лучил увечье, за которое ему выдавали пенсию 2 р. 36 к. в месяц.
Через некоторое время он вторично получил увечье — потерял на
работе глаза и обратился в суд с просьбой повысить пенсию. Суд
не только отказал ему в иске, но и постановил взыскать с него
92 руб. судебных издержек. Спустя четыре года после увечья Иван
Мейкшан был все еще в долгу, а на его прошении карандашом
был сделан такой подсчет:
с него 92 руб.
ему 84 р. 96 к.
Итого с него 7 р. 0,4 к.1
В 1910 году апелляция была подана по 29 014 делам об инва-
лидности, т. е. в 16,3% всех случаев, успешный же исход этих
апелляций составлял по инвалидности 18,2%, а по увечным де-
лам— 17,15% всех поданных жалоб2.
Известно также, что по закону от 2 июня 1903 г. допускалась
с согласия сторон замена исчисленной пенсии единовременным
вознаграждением, создававшим условия для новых обманов и
обсчетов хозяевами пострадавших рабочих и членов их семейств.
Такая замена пенсии единовременным вознаграждением имела
место в 1911 году в 81,7%, а в 1912 году — в 80,9% всего числа
соглашений3.
Литвинов-Фалинский утверждал в целях восхваления царского
законодательства, что указание в новом законе на лиц, имеющих
право на вознаграждение, а равно и на лиц, обязанных доставлять
это вознаграждение, делает этот закон, в противоположность дей-
ствовавшим общим гражданским узаконениям, достаточно опре-
деленным, могущим в громадном большинстве случаев устранить
1 См. М. Мительман, Б. Глебов и А. Ульянский, История Пу-
тиловского завода, Госсоцэкгиз, 1939, стр. 441—442.
Авторы указывают, что таких случаев каждый путиловец знал немало.
2 См. «Судоговорение по рабочему страхованию», «Право» № 7 за 1911 г.
3 Свод отчетов фабричных инспекторов за 1912 г., СПБ, 1913, стр. 71.
126
необходимость передачи этого рода дел на рассмотрение суда.
«Полная определейность нового закона дает уверенность в том,
что возложение особых функций по засвидетельствованию согла-
шения на фабричную инспекцию не может создать особых за-
труднений» 1.
Однако это утверждение противоречило очевидным фактам, так
как в действительности закон ни в одном случае, в сущности, не
обеспечивал за потерпевшими реального вознаграждения.
Если оставить в стороне небольшое количество рабочих казен-
ных предприятий, нанимаемых на основании особых положений
различных учреждений, то следует отметить, что новые правила
совершенно не затронули вопроса о поддержании инвалидов, ста-
риков и безработных. Только из штрафных сумм могли выда-
ваться пособия этой категории рабочих. Но штрафные суммы со-
ставляли ничтожную величину по сравнению с нуждающимися
рабочими. А выдачи из них носили не обязательный, а благотво-
рительный характер.
В 1905 году из этих сумм было выдано всего лишь 39 000 руб.
главным образом старикам и инвалидам.
Подобное отношение к нуждам увечных рабочих и членов их
семейств вытекало из самой природы капиталистических отноше-
ний вообще, в особенности из принципа индивидуальной ответ-
ственности, не обставленного никакими реальными гарантиями.
На Екатеринославском сталелитейном и железоделательном
заводе, где работало около 700 человек, расходы на вознагражде-
ние рабочих, пострадавших от «несчастных случаев», при росте
их числа, составляли в среднем на каждого рабочего, занятого
на заводе, в 1903 году 16 руб., а в 1904 году — только 3 руб. Во
Втором пароходном обществе по Днепру эти же расходы состав-
ляли в 1901 году 30 руб., а в 1904 году — только 4 рубля в среднем
на одного рабочего2.
Подобного рода данные можно было бы умножить, и все они
подтверждали бы ту бесспорную истину, что новый закон по срав-
нению с общегражданскими законами не улучшил, а ухудшил
материальную обеспеченность увечных рабочих.
Несмотря на явную неудовлетворительность нового закона, не
обеспечивающего даже минимальных прав увечных рабочих и
членов их семейств, буржуазия в своем большинстве решительно
выступила против него, правда, под тем благовидным предлогом,
что закон, как сказано в докладной записке совета съездов метал-
лозаводчиков Северного и Прибалтийского районов, не может
«дать рабочему классу полного и безусловного обеспечения от по-
следствий несчастных случаев».
1 В. П. Литвинов-Фалинский, Новый закон о вознаграждении
увечных рабочих, СПБ, 1904, стр. 43.
2 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 1950. Опись 1.
Дело № 154 за 1907 г., листы 1—32.
127
Инженер Ясюкевич на XXVIII съезде горнопромышленников
Юга России говорил: «нас напрасно запугивают законом... Мы
люди, видевшие виды». Что верно, то верно! По части изобрета-
тельности путей обхода законов о фабрично-заводском труде у рус-
ской буржуазии и ее лакеев был действительно накоплен большой
опыт.
Но в пылу раздражительности Ясюкевич обнажил отношение
своих хозяев к новому закону. Он сознался в том, что «из нас
никто еще ничего не сделал, чтобы воспринять закон», и что «нам
необходимо ходатайствовать об отложении закона». Что касается
увечных рабочих, то они и теперь «могут искать свои права судом.
Для них существует право бедности; двери суда открыты для них».
XXVIII съезд горнопромышленников Юга России «единствен-
ным коренным решением» вопроса обеспечения пострадавших ра-
бочих считал государственное страхование. Однако съезд вынес
решение не о введении государственного страхования, что прямо
вытекало бы из его мотивировочной части решения, а об отсрочке
введения нового закона.
Буржуазия выступала не только против нового закона, но и
против самого принципа какого бы то ни было вмешательства
в область отношений между трудом и капиталом, требуя полной
и ничем не ограниченной свободы эксплуатации рабочей силы.
И поэтому, когда буржуазия убедилась, что для отмены нового
закона обстановка не подходящая, ибо рабочее движение все бо-
лее и более угрожало самодержавному строю и господству бур-
жуазии, она стала требовать отсрочки введения закона в жизнь
по крайней мере до 1 января 1905 г. в расчете на изменение ситуа-
ции классовой борьбы в сторону спада стачечной волны и усиле-
ния позиций буржуазии, что дало бы ей возможность отказаться
от введения нового закона вообще.
Требования отсрочки введения нового закона мотивировались
обычно тем, что предприниматели не успели еще достаточно озна-
комиться с законом и что поэтому введение его может породить
массу недоразумений, которые могут вредно отразиться на инте-
ресах «отечественной промышленности», что фабричная инспек-
ция не подготовлена еще к его применению и т. д. и т. п.
Буржуазия более или менее смирилась с законом от 2 июня
1903 г., — а порой даже и восхваляла его, — только после того,
когда было уже ясно, что все, что грозило сколько-нибудь серьезно
ее материальным жертвам, заблаговременно устранено стара-
ниями самой правительственной бюрократии.
§ 4. Надзор за исполнением закона от 2 июня 1903 г.
Новые правила, изданные царским правительством в России
2 июня 1903 г., не устанавливали никаких карательных мер про-
тив их нарушителей-капиталистов, чем и дали возможность фаб-
рикантам нарушать новый закон без всякой за это ответствен-
ности.
128
РСДРП требовала в своем проекте программы «установления
уголовной ответственности нанимателей за нарушение законов об
охране труда». Царизмом такая ответственность фабрикантов
перед законами не была установлена, а угрозу 25—100-рублевого
штрафа за несоблюдение нанимателем правил нового закона
вряд ли можно считать серьезным препятствием к нарушению за-
кона. «Грозить миллионерам сторублевыми штрафами за неиспол-
нение закона, от которого зависит обеспечение искалеченного на
всю жизнь рабочего, значит — издеваться над рабочим» 1.
Закон 2 июня 1903 г. устранил даже личную инициативу по-
терпевших рабочих при разрешении опоров с предпринимателями
о вознаграждении и подчинил их интересы усмотрению фабрич-
ного инспектора и горного инженера.
Определение прав увечных рабочих волей единоличного адми-
нистративного органа не могло дать каких-либо гарантий право-
мерности его действий. Даже министерство торговли и промыш-
ленности должно было признать, что закон предоставлял «практи-
чески малые гарантии осуществления указываемых им мероприя-
тий» 2.
Закон сделал горных инженеров и фабричную инспекцию цен-
тральной фигурой всего нового порядка — осуществления прав
потерпевших рабочих. Между тем фабричная инспекция в глазах
рабочих давно потеряла всякий авторитет, — они не верили ей,
а орехово-зуевские рабочие прямо писали, что «наши фабричные
инспектора в большинстве случаев большие прохвосты и лакеи
капиталистов»3.
Конечно, фабричная инспекция могла бы многое сделать, если
бы она добросовестно относилась к делу, защищала интересы ра-
бочих и имела самостоятельное положение, а также если бы были
созданы промышленные суды, члены которых получили бы равные
с фабричной инспекцией права по надзору за исполнением законов.
Именно такую фабричную инспекцию имел в виду В. И. Ленин,
когда он в проекте программы РСДРП требовал «...распростране-
ния фабричных законов и фабричной инспекции на все отрасли
промышленности во всей России и на казенные фабрики, а также
и на кустарей, работающих на дому»4. Именно такую фабричную
инспекцию имел в виду II съезд РСДРП, когда он в принятой им
программе записал требование назначения достаточного количе-
ства фабричных инспекторов во всех отраслях- народного хозяй-
ства и расширения надзора фабричной инспекции на все
предприятия, употребляющие наемный труд, не исключая ка-
зенных.
1 «Искра» № 47 за 1903 г.
2 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 23. Опись 20.
Дело № 891 за 1908 г., лист 19.
3 «Искра» № 9 за 1901 г.
4 Ленин, Соч., т. 2, стр. 81.
129
После продолжительного перерыва в 15 лет были опублико-
ваны отчеты за вторую половину 1900 года и сводный отчет за
1901 год. Однако эти отчеты напоминали обычную обезличенную
канцелярскую ведомость, главная задача которой заключалась не
в изображении действительной жизни рабочих, а в цифровом учете
работы бюрократического института фабричных инспекторов.
Газета «Товарищ» (№ 104) 3 ноября 1906 г. писала: «Наши
своды фабрично-инспекторских отчетов совершенно не касаются
ни производства, ни бытовой стороны фабричной жизни. Они яв-
ляются в сущности лишь сводом цифровых таблиц из отчетов
фабричных инспекторов по разным губерниям, снабженным крат-
ким пояснительным текстом. А так как на фабричную инспекцию
на местах за последние годы не возлагается никаких прямых обя-
занностей по изучению быта рабочих, то понятно, что в сводном
отчете подобные данные совершенно отсутствуют» 1.
В оводах отчетов фабричных инспекторов наиболее ценные в
научном отношении данные либо отсутствовали вовсе, либо за-
нимали в них второстепенное место. Своды обычно наполнялись
цифрами, без ясного и содержательного текстового объяснения
их. Так, из 202 страниц свода отчетов за 1901 год 180 страниц
были заполнены колонками цифр, текст же, в котором давалось
самое примитивное объяснение табличек, занимал всего лишь
22 страницы.
Надзору инспекции к 1 января 1901 г. подлежало 18 279 про-
мышленных заведений с 1 711 700 рабочих в пределах Европей-
ской России и Бакинской губернии; к началу 1902 года —
17 786 заведений с 1 710 735 рабочих, при увеличении среднего
размера предприятий за это время с 93,6 до 96,2 человека;
в 1904 году — 14 700 заведений с 1 663 080 рабочих 2.
Предприятия, подведомственные надзору фабричной инспек-
ции, в 1901 году разбивались так3:
Группа заведений по числу
рабочих
Число таких
заведений
на 100
Общее число
рабочих в них
Менее 20 рабочих ... 39,4 75 446
От 21 до 50 рабочих . . 30,9 170 816
От 51 до 100 рабочих . 13,4 172 510
От 101 до 500 рабочих . 11,7 495 277
От 501 до 1 000 рабочих 2,3 272 014
Свыше 1000 рабочих . . 1,3 525 612
1 ЦГИАЛ. Общая канцелярия министерства финансов. Фонд 560.
Опись 26. Дело № 586 за 1906 г., листы 171—172.
2 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 23.
Опись 20. Дело № 870 за 1906—1909 гг., лист. 30.
3 См. Н и к-н с к и й, По поводу Свода отчетов фабричных инспекторов
за 1901 г., «Право» № 48 за 1903 г.
130
Фабричная инспекция сосредоточивала свое главное внимание
на крупных предприятиях, несмотря на то, что удельный вес мел-
ких предприятий в русской промышленности все еще был очень
велик, а эксплуатация труда в мелкой промышленности отлича-
лась, как известно, не меньшей жестокостью, чем в крупной.
Из приведенной таблицы видно, что только 75 446 рабочих
мелких предприятий были подведомственны фабричной инспек-
ции, тогда как действительное количество рабочих там значи-
тельно превышало указанную сумму.
Но и в крупных предприятиях инспекции из рук вон плохо
справлялись со своей прямой задачей. По данным свода отчетов
фабричных инспекторов, соотношение между обнаруженными
правонарушениями и числом составленных протоколов на эти
правонарушения представляется в следующем виде:
Годы
Число правона-
рушений
Число протоколов
1900 18 234 922
1901 31 438 1 667
1902 32 638 1 714
Таким образом, фабричная инспекция составляла в это время
один протокол на 19 правонарушений. Но и составленные прото-
колы еще не говорили о том, что правонарушитель-хозяин под-
вергался наказанию. Дел, возбужденных против нарушителей за-
конов, было еще меньше, чем составленных протоколов.
Газета «Товарищ» (№ 104) 3 ноября 1906 г. писала, что
«Инспекция попрежнему относилась в отчетном году (т. е. в
1903 г. — И. Ш.) к г.г. заведующим в общем весьма снисходи-
тельно и составила за год в общей сложности только 968 прото-
колов, в которых констатировано лишь 1 875 из 31 346 законо-
нарушений. А гг. фабриканты все еще продолжают, вероятно, по
старой привычке, жаловаться на строгость и придирчивость
инспекции» 1.
Итак, к моменту издания закона о вознаграждении пострадав-
ших рабочих фабричная инспекция не только не справлялась с за-
дачами охраны «интересов слабой стороны» — рабочих, но, пови-
димому, и не хотела справляться, что создавало необходимые
предпосылки к прямому подчинению фабричной инспекции поли-
цейским властям.
Защитники капитализма, — в частности, «теоретик» зубатов-
щины профессор Озеров, — приходили в восторг от того, что штат
фабричных инспекторов был увеличен. Но это увеличение факти-
1 ЦГИАЛ. Общая канцелярия министерства финансов. Фонд 560.
Опись 26. Дело № 586 за 1906 г., лист 172.
131
чески означало расширение штата полиции и вызывалось исклю-
чительно полицейскими соображениями. Когда фабричные инспек-
торы так или иначе защищали интересы рабочих, их было мало,
а когда их функции изменились и они стали играть роль полицей-
ской агентуры, тогда их штат был увеличен.
Еще в 1886 году в Государственном совете требовали поста-
вить фабричную инспекцию «в ближайшую связь с местной по-
лицией, путем непосредственного подчинения инспекции губерн-
скому начальству».
В начале XX века министр внутренних дел Сипягин предложил
увеличить состав общей полиции за счет шпионов, посылаемых
в рабочую среду, расквартирования в фабричных районах ка-
зачьих воинских частей и за счет фабричных инспекторов,
а в 1902 году в качестве министра внутренних дел он вошел с
ходатайством о подчинении фабричной инспекции губернскому
начальству1.
Таким образом, реакция еще в самом начале эпохи империа-
лизма в России, особенно при Плеве, сделала решительную по-
пытку перевести фабричную инспекцию в ведомство министерства
внутренних дел. Плеве на одном из собраний фабричных инспек-
торов убеждал собравшихся в том, что «инспекция должна блюсти
за охраной государственного порядка», так как именно «это име-
лось в виду при ее учреждении».
Фабричная инспекция, и до того бывшая в полном подчинении
правительства и в зависимости от фабрикантов, подверглась даль-
нейшей реорганизации по пути превращения ее в орган полиции.
Государственный совет, отмечая, что «в 1901 г. волнения ме-
жду рабочими приняли более обостренную форму и сопровожда-
лись усиленной пропагандой социал-демократического характера»,
сожалел о том, что в Тифлисе не было «сыскной полиции, адрес-
ного стола и института дворников». Совет считал, что «этих при-
скорбных явлений» можно в дальнейшем избежать лишь путем
возможно скорого введения в Тифлисе «фабричной инспекции,
органа, призванного ведать специально рабочим вопросом»2.
Сама фабричная инспекция так усердствовала в своей поли-
цейской деятельности, что даже министр финансов должен был
сдерживать ее порывы в этой области.
Отдел промышленности в 1901 году вынужден был убеждать
одного нижегородского фабричного инспектора о том, что «вопрос
об охране государственного порядка и общественного спокойствия
непосредственно не входит в круг ведомства чинов фабричной ин-
спекции, а возложен на учреждения общей и жандармской поли-
ции», и что «всякое непосредственное вмешательство чинов фаб-
1 ЦГИАЛ. Учреждения по части торговли и промышленности. Фонд 22.
Опись 2. Дело № 2942 за 1904 г., лист 5.
2 Отчет по делопроизводству Государственного совета за сессию 1901—
1902 гг., стр. 46.
132
ричной инспекции» в эти дела «не имело бы законных оснований
и по существу дела представлялось бы крайне нежелательным».
Впрочем, эти разъяснения мало помогали. Тот же нижегород-
ский инспектор 26 апреля 1902 г. в пылу усердия упрекал жан-
дармское управление в том, что оно покровительствует (?) рево-
люционной пропаганде.
В 1902 году Хлудовская мануфактура в Егорьевске отказала
рабочим в выдаче 5% наградных за летнюю работу и сократила
200 ватерщиц, что вызвало волнение рабочих. Губернатор настаи-
вал на том, чтобы администрация фабрики уступила рабочим,
а фабричный инспектор выступил не только «против каких-либо
уступок в такое тревожное время», но и взял под свою защиту
фабрику, которая, по его мнению, «ни в чем не нарушила закона».
«И если, — угрожал инспектор, — губернским властям удастся
склонить хозяев на уступки и объявить рабочим новые условия
предстоящего после пасхи найма согласно требованию послед-
них, проявленных в форме беспорядков, то я не подпишусь под
таким объявлением, могущим вызвать домогательства рабочих и
на соседних фабриках не только Рязанской, но и других гу-
берний».
На ткацкой фабрике Шейблера в Лодзи во время волнений
в 1902 году, когда рабочие вывезли за ворота мастера-иностранца,
отличавшегося грубостью, фабричный инспектор вторгся в область
полиции, требуя выдачи зачинщиков.
Между министерствами финансов и внутренних дел происхо-
дили постоянные трения по вопросу о порядке подчинения фабрич-
ной инспекции. В результате то одно, то другое министерство ока-
зывалось победителем, но существо дела от этого не менялось.
Накануне издания нового закона о вознаграждении потерпев-
ших рабочих, а именно 30 мая 1903 г., царем был утвержден до-
клад двух министров — внутренних дел и финансов «О порядке
подчинения фабричной инспекции начальникам губерний и о не-
которых изменениях во внутренней организации ее» 1.
Доклад содержал в себе всего лишь две статьи и несколько пунктов:
I. Впредь до пересмотра в установленном порядке подчинения фабричной
инспекции, временно, во изменение и дополнение действующих узаконений,
постановить:
1. Фабричная инспекция состоит в ведении министерства финансов по
отделу промышленности. Местные чины фабричной инспекции действуют под
руководством губернатора (градоначальника, обер-полицмейстера) по приме-
нению закона и изданных в его развитие установленным порядком правил,
инструкций и наказов относительно соблюдения на фабриках и заводах
должного благоустройства и Порядка (ст. ст. 48—60 и 86—156 Уст. пром. и
Полож. о главном по фабричным и горнозаводским делам присутствии).
2. Министрам внутренних дел и финансов предоставляется, по взаимному
соглашению, давать руководящие указания по применению общих правил
(п. 2 ст. 60 Уст. пром. и п. 1 ст. 13 Полож. о главном по фабричным и горно-
1 «Полное собрание законов Российской империи», т. XXIII, 23041, изд.
1905 г.
133
заводским делам присутствии) об отношениях чинов фабричной инспекции
к губернаторам (градоначальникам, обер-полицмейстерам) и разрешать воз-
бужденные последними по сему предмету вопросы.
3. Чины фабричной инспекции сносятся с губернатором (градоначальни-
ком, обер-полицмейстером) представлениями, от губернатора же получают
предложения.
4. Назначение на должность старших фабричных инспекторов и фабрич-
ных инспекторов, распределение их по участкам и представление к наградам
производятся по предварительному сношению с подлежащими губернаторами.
5. Губернатору (градоначальнику, обер-полицмейстеру) предоставляется:
а) разрешать чинам фабричной инспекции кратковременные, до двух недель,
отпуска; б) требовать от чинов фабричной инспекции представления очеред-
ных и срочных докладов по делам инспекции; в) в не терпящих отлагательства
случаях отменять противоречащие закону и интересам общественного порядка
распоряжения чинов фабричной инспекции, с доведением о сем до сведения
министерства финансов.
Примечание. I. Во всех случаях, кроме указанных в пункте «в» настоящей
статьи, о неправильных действиях чинов фабричной инспекции губернатор
(градоначальник, обер-полицмейстер) сообщает министру финансов; признан-
ные же им неправильные распоряжения их передает на рассмотрение мест-
ному по фабричным и горнозаводским делам присутствию, по принадлежности.
II. Впредь до пересмотра в общем законодательном порядке постановлений
закона, касающихся учреждения должностей окружных фабричных инспекто-
ров (ст. 14—20 отд. II и отд. V высоч. утвержд. 7 сентября 1899 г. (17122)
мнения Государственного совета), временно приостановить действие статей
16—18 отдела II высочайше утвержденного 7 июня 1899 г. мнения Государ-
ственного совета, возложив на фабричных инспекторов: 1) производство ре-
визий дел членов фабричной инспекции округа и 2) предварительную разра-
ботку сведений по промышленной статистике.
Нельзя сомневаться в том, что этот утвержденный доклад,
получивший временно силу закона, поставивший фабричных
инспекторов во всей их деятельности в прямую служебную за-
висимость от губернаторов, градоначальников и обер-полицмей-
стеров, преследовал исключительно политические цели ослабления
рабочего движения и мобилизации правительственных сил за счет
превращения фабричных инспекторов в полицейских.
Итак, постепенно совершавшееся изменение характера дея-
тельности фабричных инспекторов завершилось законом 30 мая
1903 г., т. е. полным фактическим подчинением ее министерству
внутренних дел.
Чтобы укрепить эту зависимость инспекции от губернаторов
и не дать вышестоящим органам фабричной инспекции удер-
жаться на старом положении, Плеве добился и ограничения прав
окружных инспекторов. Если раньше руководителями инспекции
были окружные инспекторы, «представляющие по преимуществу
наблюдательный орган, учрежденный для достижения единства
действий чинов фабричной инспекции», то закон 30 мая, «вре-
менно» приостановивший действие правил 7 июня 1899 г., тем са-
мым приостановил и главную функцию фабричной инспекции.
Согласно правилам 7 июня 1899 г. на окружных инспекторов
возлагалось наблюдение за инспекторами и объединение их дей-
ствий. Закон 30 мая 1903 г. сохранил за окружными инспекто-
рами только разработку (и то только предварительную) сведений
134
по промышленной статистике и производство ревизий и превра-
тил их, таким образом, в канцелярских чиновников.
Преобразование инспекции быстро дало свои плоды, и мини-
стерство финансов уже в 1904 году могло констатировать, что «по
своим целям и задачам деятельность фабричной инспекции сопри-
касается с целым рядом разнородных интересов, в том числе и
интересов охранения государственного порядка и общественного
спокойствия» 1.
В 1904 году во время беспорядков на одном заводе в Пензен-
ской губернии фабричный инспектор предложил становому при-
ставу удалить замеченных трех-четырех зачинщиков. В Подоль-
ской губернии была обнаружена нелегально существующая касса
взаимопомощи рабочих, и фабричный инспектор обратился к гу-
бернатору с просьбой арестовать ее участников на основании
закона об охране.
Один фабричный инспектор, сообщая о стачке в Тамбовской
губернии в отдел промышленности министерства финансов, до-
бавлял, что «рабочие были предупреждены о том, что виновные
в забастовке будут привлечены к уголовной ответственности».
Такое усердие инспектора смутило даже отдел промышленности,
который вынужден был сообщить ему, что «в сферу деятельности
фабричной инспекции по прекращению забастовок не входит при-
влечение виновных в беспорядках к судебной ответственности,
и надлежит воздержаться от предупреждения рабочих, подобно
вышеизложенному».
К 1905 году выяснилось, что и в качестве полицейских фаб-
ричные инспекторы неспособны предотвратить рабочее движение,
а революция 1905 года снова поставила вопрос о судьбе фабрич-
ной инспекции. Комитет министров после известных кровавых
событий в своем заседании 28 и 31 января 1905 г. признал под-
чинение инспекции министерству внутренних дел нежелательным,
потому что в ведомстве министерства финансов «фабричная
инспекция всего скорее сохранит присущий ей характер прими-
рительного института»2, тогда как, будучи в подчинении мини-
стерству внутренних дел, она была бы направлена на охрану
порядка.
Но так как министерство внутренних дел продолжало от-
стаивать порядок подчинения фабричной инспекции, установлен-
ный 30 мая 1903 г., то ст. 38 Устава о промышленности в новой
редакции 1905 года сохранила явные следы междуведомственной
борьбы.
Устав о промышленности 1893 года был дополнен в 1895 го-
ду, причем ст. 38 его гласила: «Фабричная инспекция подчи-
1 ЦГИАЛ. Учреждения по часта торговли и промышленности. Фонд 22.
Опись 2. Дело № 2942 за 1904 г., лист 1.
2 ЦГИАЛ. Канцелярия Совета министров, Фонд 1276. Опись 2. Дело
№ 102 за 1906 г., лист 9.
135
няется непосредственно департаменту торговли и мануфактур,
а к местным губернским и уездным властям состоит в тех же от-
ношениях, в каких находятся к ним прочие должностные лица
министерства финансов, принадлежащие к составу губернского
управления».
При учреждении нового министерства торговли и промышлен-
ности в 1905 году в главе VIII общих положений было сказано,
что окружные фабричные инспекторы состоят при отделе промыш-
ленности, являются по должности «членами главного по фабрич-
ным и горнозаводским делам присутствия и принимают участие
в заседаниях его, по предложению министра торговли и промыш-
ленности». Окружным фабричным инспекторам разрешалось
участвовать в заседаниях присутствий по фабричным и горно-
заводским делам тех губерний, которые входили в состав их
округа, без права решающего голоса.
На окружных инспекторов возлагалось наблюдение за точным
исполнением чинами фабричной инспекции губерний, входящих в
состав округа, их обязанностей, объединение действий фабричных
инспекторов и предварительная разработка сведений по промыш-
ленной статистике.
Окружным фабричным инспекторам предоставлялось: 1) про-
изводить ревизии подведомственных им чинов фабричной инспек-
ции; 2) давать этим чинам надлежащие разъяснения и указания;
3) в особо уважительных случаях делать собственной властью
распоряжения по предметам ведения инспекции с тем, чтобы
о сделанных распоряжениях они немедленно сообщали подлежа-
щему губернскому или областному по фабричным и горнозавод-
ским делам присутствию (ст. 52 п. 3 Устава промышленности
по прод.), губернскому начальству (ст. 78 Устава о промышлен-
ности по прод.) или же отделу промышленности по принадлеж-
ности.
В примечании к § 78 было сказано, что «впредь до пересмотра
в общем законодательном порядке постановлений закона, касаю-
щихся учреждения должности окружных фабричных инспекторов,
действие постановлений, указанных в сей (78) статье, временно
приостановлено, причем на окружных фабричных инспекторов
возложены: 1) производство ревизий дел фабричной инспекции
округа и 2) предварительная разработка сведений по промышлен-
ной статистике».
В общих положениях было также сказано, что «Должности
окружных фабричных инспекторов замещаются лицами, окончив-
шими курс в высших и преимущественно технических учебных
заведениях, а подробные правила о порядке действий окружных
фабричных инспекторов издаются министром торговли и промыш-
ленности, по соглашению с министром внутренних дел».
Главное по фабричным и горнозаводским делам присутствие
состояло из председателя — министра торговли и промышленности
и членов — товарища министра торговли и промышленности,
13G
управляющего отделом окладных сборов, директора и вице-
директора департамента полиции, члена от главного управления
по делам местного хозяйства министерства внутренних дел, по
одному члену от министерств военного и юстиции, окружных
фабричных инспекторов по приглашению, семи членов от про-
мышленников, двух от горнопромышленников и члена — делопро-
изводителя присутствия.
В новом продолжении Устава промышленности в 1906 году
ст 38, перешедшая в новое продолжение под номером 51, имела
следующую редакцию, пытавшуюся примирить точки зрения ми-
нистерств финансов и внутренних дел. «Фабричная инспекция, —
сказано в ней, — состоит в ведении министерства торговли и про-
мышленности и подчиняется непосредственно отделу промышлен-
ности». В примечании же к этой статье был приведен текст закона
30 мая 1903 г. со следующей припиской: «В 1903 г. постановлены
временно, впредь до пересмотра в установленном порядке дей-
ствующего закона о порядке подчинения чинов фабричной инспек-
ции, следующие правила». И далее приводится текст «повеления»
от 30 мая 1903 г.
Таким образом, заключительная часть ст. 38, имеющая огром-
ное значение, произвольно была исключена из текста закона по
политическим соображениям, рассчитанным на примирение двух
министерств, боровшихся за руководство институтом фабричной
инспекции, что объяснялось политико-бюрократическими тенден-
циями царского правительства.
Ведомственная борьба за подчинение фабричной инспекции
отразилась в первую очередь на самой инспекции, превращенной
в орган, обязанности которого намеренно запутывались с тем,
чтобы лишить его возможности заниматься тем делом, ради кото-
рого он имел бы право на существование.
Эволюция, начавшаяся еще на рубеже 80—90-х годов XIX века,
окончательно завершилась в начале XX века превращением фаб-
ричных инспекторов в сотрудников полиции.
КРАТКИЕ ВЫВОДЫ
Капитализм как система, как тип общественно-производствен-
ных отношений в эпоху империализма, когда он идет по нисходя-
щей линии своего развития и является паразитическим, загниваю-
щим и умирающим, — кануном социалистической революции, — не
только не может полностью использовать им же вызванные
к жизни производительные силы и в особенности рабочую силу,
но и приводит к прямому разрушению и уничтожению их в чудо-
вищных размерах.
С развитием капитализма, в эпоху империализма число «не-
счастных случаев» в промышленности всюду растет не только
абсолютно, но и относительно. Это значит, что капитализм в его
137
империалистической стадии представляет страшную угрозу суще-
ствованию человечества, угрозу, от которой общество может изба-
вить только победоносная социалистическая революция.
Рабочий класс является единственным последовательным бор-
цом за сохранение производительных сил общества и их главной,
составной части — рабочей силы.
Закон от 2 июня 1903 г. об ответственности предпринимателей
за увечья и смерть рабочих, как и все остальные законы о фаб-
рично-заводском труде, был силой вырван рабочими у правитель-
ства, у капитала.
В законе с поразительной ясностью отразилось влияние бур-
жуазии, сумевшей свести почти на нет все то, что рабочим клас-
сом с таким трудом было вырвано у царской бюрократии. Все
статьи закона, которые так или иначе отражали вынужденную
«заботу» правительства о рабочих, были настолько урезаны, что
ни в одном случае они не гарантировали сколько-нибудь твердого
и более или менее справедливого обеспечения рабочих и членов
их семейств.
Чиновники, правительственная бюрократия настолько угож-
дали фабрикантам, что готовы были пойти на все. Составители
Свода законов при редактировании отдельных изданий и продол-
жений его очень часто и преднамеренно соединяли в одной статье
разные, хотя и связанные между собой постановления и исклю-
чали целые статьи законов.
Выше было указано, как из текста закона от 30 мая 1003 г.
преднамеренно, по политическим соображениям, была исключена
заключительная часть ст. 38. В изложении 1893 года обязанности
фабричной инспекции были перечислены в трех статьях (34, 39
и 54), относящихся только к законам 1882 и 1886 гг. Кодифика-
торы в 1906 году решили соединить эти статьи в одну новую
статью — 54, присоединив к ней, кроме того, пять пунктов из дру-
гих статей Устава о промышленности. При этом соответствующие
статьи Устава, в которых были сгруппированы постановления
о функциях фабричной инспекции по надзору за применением
закона о малолетних, были упразднены, а содержащиеся в них
постановления разнесены по другим статьям Устава о промыш-
ленности. В результате ст. 54 в новом продолжении дала возмож-
ность фабрикантам ущемить интересы этой категории рабочих и
ослабить надзор за использованием малолетних в промыш-
ленности.
Все это делалось в ущерб интересам рабочих, для того чтобы
запутать и без того запутанные и неясные статьи законов о фаб-
рично-заводском труде, сделать их не только безвредными, но и
прямо выгодными буржуазии и лишить возможности даже фаб-
ричную инспекцию осуществлять наблюдение за исполнением уста-
новленных законами норм.
Всякий закон имеет цену лишь постольку, поскольку им дости-
гается конечная его цель, а это как раз и было самой слабой
138
стороной новых правил. Возлагая индивидуальную ответствен-
ность на предпринимателей, закон все будущее искалеченных
рабочих поставил в зависимость от материального положения и
благополучия фабриканта, и если дела последнего заканчивались
крахом, что случалось нередко, то все права увечных рабочих
вообще превращались в пустой звук.
Ограничивая пределы ответственности фабрикантов за увечья,
закон совсем устранил ответственность за повреждения в здо-
ровье, т. е. за профессиональные болезни.
В новом законе не было ни одной статьи, которая по-настоя-
щему и действительно карала бы предпринимателей за неиспол-
нение установленных законом норм. Исполнение требований за-
кона предоставлялось полностью на усмотрение хозяев, на их
«добрую» волю, т. е. давалась возможность буржуазии не выпол-
нять и без того минимальные предписания закона.
Отсутствие в законе карательных статей против его наруши-
телей сделало закон практически малозначительным и мало-
эффективным. А превращение фабричной инспекции в орган с по-
лицейскими функциями исключало всякую возможность контроля
за выполнением закона даже в деле минимального вознагражде-
ния пострадавших. Новые правила, таким образом, представляли
собой шаг назад по сравнению с проектами, предшествовавшими
изданию закона от 2 июня 1903 г.
Жизнь опередила закон от 2 июня 1903 г. Классовая борьба
«явочным порядком» ввела практику ответственности предпри-
нимателей за «несчастные случаи» путем коллективного страхо-
вания рабочих. Рост коллективного страхования рабочих в России
представлялся в следующем виде:
В 1888 году общее число застрахованных было 40 196 чел.
» 1893 » » » ». » 133 952 »
» 1898 » » » » » 684 766 »
» 1903 » » » » » 738 287 »
Развитие взаимного страхования несколько замедлило темпы
роста коллективного страхования в начале XX века. Взаимное стра-
хование охватило в 1900 году 16 429 рабочих, в 1901 году — 29 048
и в 1902 году 76 046 рабочих.
Законодательство о фабрично-заводском труде в России было
половинчатым, причем каждый «закон» издавался для того, чтобы
его можно было при удобном случае легко отменить. Впрочем,
другого закона при режиме самодержавия, да еще в эпоху импе-
риализма, и не могло быть.
Однако закон от 2 июня 1903 г., «несмотря на все его весьма
существенные недостатки, представлял собой известный шаг впе-
ред. Он заставил все-таки правительство и буржуазию позабо-
титься о технике безопасности работ на предприятиях. 1 июля
1903 г. главным присутствием по фабричным и горнозаводским
делам были изданы «Обязательные санитарные правила для ртут-
139
ных рудников и заводов в предупреждение ртутного отравления
рабочих». Затем 19 апреля 1906 г. издаются «Правила предосто-
рожности при работах на цинковых заводах». 17 мая 1909 г.
вышли в свет «Правила предосторожности при работах на мед-
ных, серно-свинцовых заводах», 7 февраля 1911 г. — «Правила
о периодическом испытании сосудов, служащих для перевозки и
хранения сгущенных под высоким давлением газов», 2 июня
1911 г. — «Правила о содержании паровых котлов».
Самое же главное значение закона как вынужденной уступки
правительства и буржуазии состояло в том, что эта новая реформа
сплачивала рабочих на борьбу за выполнение закона и помогала
рабочему классу понять существо царского строя — строя, враж-
дебного рабочему классу, осознать свою роль могильщика ка-
питализма.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ДОГОВОР НАЙМА РАБОЧЕЙ СИЛЫ
И БОРЬБА РАБОЧИХ ЗА ПРАВО СВОБОДЫ
СТАЧЕК И ПРОФСОЮЗОВ
Трудовой договор появляется при капиталистическом способе
производства, хотя в единичных случаях он встречался и в дру-
гих, докапиталистических формациях, при феодализме и даже
при рабстве.
Что касается коллективного договора, т. е. договора, заклю-
чаемого между коллективом рабочих и предпринимателем или
коллективом предпринимателей, то идея его возникла при капи-
тализме под влиянием классовой борьбы, в результате объедине-
ния рабочих для защиты своих интересов и ограничения власти
предпринимателей. Коллективный договор при капитализме есть
своеобразная форма правового регулирования трудовых отноше-
ний. В отличие от трудового договора, определяющего лишь ин-
дивидуальные трудовые правоотношения сторон, он устанавливает
общие условия труда и обязанности нанимателей по отношению
к коллективу рабочих и служащих.
В России первый коллективный договор был заключен
в 1904 году между бакинскими рабочими и нефтепромышленни-
ками в результате грандиозной стачки бакинских рабочих, кото-
рой руководил товарищ Сталин 1.
«При капиталистическом строе основой производственных
отношений является капиталистическая собственность на средства
производства при отсутствии собственности на работников произ-
водства, — наемных рабочих, которых капиталист не может ни
убить, ни продать, ибо они свободны от личной зависимости, но
которые лишены средств производства и, чтобы не умереть с го-
лоду, вынуждены продавать свою рабочую силу капиталисту и
нести на шее ярмо эксплоатации»2.
1 См. Иосиф Виссарионович Сталин, Краткая биография, 1947, стр. 22.
2 Сталин, Вопросы ленинизма, изд. 11-е, стр. 556.
141
Чтобы рабочий мог продавать свою рабочую силу как товар,
он должен быть лично, т. е. юридически, свободным и свободным
от средств производства, необходимых для практического примене-
ния своей рабочей силы. Продажа рабочим своей рабочей силы и
купля ее капиталистом с целью извлечения прибавочной стои-
мости находят свое правовое выражение в трудовом договоре.
Современная буржуазная политическая экономия Уолл-
стрита и правых лжесоциалистов держится антинаучной и враж-
дебной пролетариату «теории», согласно которой капиталист
покупает, а следовательно, и оплачивает не рабочую силу, а труд,
в связи с чем заработная плата рабочих является не превращен-
ной формой стоимости и цены рабочей силы, а платой за труд.
Между тем представление о том, что заработная плата есть
плата за труд, является обманчивой видимостью, иррациональной
формой выражения цены и стоимости рабочей силы, скрывающей
сущность капиталистической эксплуатации. «Фактически на
товарном рынке, — говорит Маркс, — владельцу денег противо-
стоит непосредственно не труд, а рабочий. Товар, продаваемый
последним, есть его рабочая сила» 1.
Трудовой договор, заключенный между рабочим и капитали-
стом как договор купли и продажи своеобразного товара — рабо-
чей силы, дает капиталисту право эксплуатировать рабочую силу,
он вскрывает за так называемым формальным равенством факти-
ческое неравенство труда и капитала, неравенство, санкциониро-
ванное законодательством о фабрично-заводском труде капитали-
стических государств, где перевес всегда на стороне сильнейших.
Здесь, как говорит Маркс, право противопоставляется праву,
а «...при столкновении двух прав решение принадлежит силе» 2.
Капиталистический уклад в России быстро и окончательно
дозрел в огне революции 1905—1907 гг. Однако и в этот период
остатки и пережитки докапиталистических порядков давали себя
знать всюду, в частности и в договорных отношениях между тру-
дом и капиталом.
§ 1. Природа договора найма рабочей силы
Некоторые буржуазные теоретики, а среди них немецкий юрист
Дернбург, французский юрист Планиоль, русские легальные мар-
ксисты Туган-Барановский, Петр Струве, Железнов, а также рус-
ские юристы Д. И. Мейер, А. Гуляев и др., не видели разницы
между наймом рабочей силы и куплей вещей и тем самым не
выделяли договор о труде в отдельную, особую категорию.
Отождествление найма рабочей силы с куплей вещей может
быть объяснено не только и, пожалуй, не столько живучестью тех
воззрений, которые сложились еще в условиях рабского и крепост-
1 Маркс, Капитал, т. I, 1949, стр. 539.
2 Там же, стр. 240.
142
нического хозяйства, когда действительно не было грани между
«наймом вещей и работы», когда раб и крепостной продавались
так же, как и всякая другая вещь, — сколько практическими инте-
ресами борьбы буржуазии против юридического оформления до-
говора найма в виде коллективного договора, требуемого всюду
рабочими.
Теория, по которой наем рабочей силы тождественен купле
вещей, была довольно широко распространена в XIX веке. В XX
же столетии, в эпоху империализма, когда под давлением рабочих
капиталисты вынуждены были уступить и встать на путь факти-
ческого, а иногда и правового признания коллективных договоров,
буржуазная наука отказалась от старой теории, заменив ее новой,
не менее вредной теорией «власти и подчинения».
В эпоху империализма, в обстановке ожесточенной классовой
борьбы, буржуазия вынуждена менять тактику борьбы, а ее наем-
ные писаки, приспосабливаясь к маневрам своих хозяев, выдви-
гали новые «теории». И не для того, чтобы открыть новые истины
и двигать науку вперед, а для того, чтобы лучше прикрыть, завуа-
лировать сущность капиталистической эксплуатации, сущность
отношений между трудом и капиталом.
Современная буржуазная, т. е. реакционная, теория трудового
договора имеет два основных варианта, или две по форме раз-
личных аргументации, преследующие одну цель: доказать ра-
венство договаривающихся сторон, возможность примирения,
классового сотрудничества рабочих и капиталистов и установле-
ния «мира» в промышленности при капитализме, в его империа-
листической стадии.
Один из этих вариантов проповедуется в наше время правыми
лжесоциалистами типа Эттли, Мока, Шумахера и др. Отожде-
ствляя трудовой договор с обычной сделкой двух равных субъек-
тов— с договором товарищества, они проповедуют «общность
интересов» труда и капитала. Такой договор, по их мнению, есть
проявление «общественной солидарности», свидетельствующей о
смягчении и затухании классовой борьбы и сглаживании противо-
речий капитализма.
В. М. Молотов в своем докладе на XVI съезде ВКП(б), харак-
теризуя деятельность германской социал-демократии, говорил:
«Вставшая у руля власти социал-демократия и ее реформистские
профсоюзы сделали все для удушения пролетарской борьбы про-
тив наступающего капитала. Социал-демократия провела огром-
ную работу для германской буржуазии и, опираясь на государ-
ственный аппарат, своими партийными и профсоюзными органи-
зациями сделала все, чтобы обуздать рабочих и сковать всякие
их попытки в борьбе с капиталом» 1.
1 Стенографический отчет XVI съезда ВКП(б), ч. II, Партиздат, 1935,
стр. 742—743.
143
Эта оценка деятельности германской социал-демократии, дан-
ная В. М. Молотовым 20 лет назад, имеет прямое отношение и
к деятельности современных правых лжесоциалистов. Английский
лейборист, т. е. правый лжесоциалист, Моррисон в своей речи на
конференции в Маргейте в 1947 году говорил об осуществлении
«подлинной индустриальной демократии», якобы имеющей место
в капиталистическом хозяйстве Англии. Очевидно, в качестве
иллюстрации к этому утверждению лейбористское правительство
уже в 1948 году, при огромном повышении цен на предметы пер-
вой необходимости и колоссальном росте капиталистических при-
былей, «заморозило», т. е. запретило повышение заработной
платы.
Правые социалисты, проповедуя «классовый мир» вместо
классовой борьбы, стараются таким способом, в угоду своим хо-
зяевам с Уолл-стрита, завуалировать сущность капиталистиче-
ской эксплуатации и противоречий современного капитализма.
В действительности трудовой договор при капитализме не
уничтожает и не может уничтожить классовых противоречий.
Наоборот, он концентрирует, а следовательно, и обостряет их.
Трудовой договор и договор товарищества по своей природе —
совершенно разные и принципиально отличные категории, выра-
жающие собой далеко не одни и те же отношения людей. Това-
рищество основано на солидарности интересов всех его членов
в достижении известных общих целей, и договор между членами
товарищества вытекает не из найма рабочей силы, а из размеров
участия каждого из них в общем деле.
При капитализме ни о каком товариществе между рабочими
и их хозяевами не может быть и речи.
В отличие от договора товарищества трудовой договор
является результатом прямо противоположных интересов рабочего
класса как продавца своей рабочей силы и класса буржуазии как
покупателя этого своеобразного товара. Продавец и покупатель
выступают здесь как контрагенты, и борьба между ними выте-
кает из их антагонистических отношений.
О каком договоре товарищества может итти речь, если «...быв-
ший владелец денег шествует впереди как капиталист, владелец
рабочей силы следует за ним как его рабочий; один многозначи-
тельно посмеивается и горит желанием приступить к делу; другой
бредет понуро, упирается как человек, который продал на рынке
свою собственную шкуру и потому не видит в будущем никакой
перспективы, кроме одной: что эту шкуру будут дубить» 1.
Сущность, или природа трудового договора заключается
в купле и продаже рабочей силы, где «...каждый заботится только
о себе и никто не заботится о другом, все они,— говорит Маркс,—
в силу предустановленной гармонии вещей или под руководством
1 Маркс, Капитал, т. I, 1949, стр. 183.
144
всехитрейшего провидения осуществляют лишь свою взаимную
выгоду, свою общую пользу, свой общий интерес» 1.
Определение трудового договора как договора товарищества
есть лишь юридическая форма, прикрывающая ту враждебную
пролетариату теорию, настойчиво пропагандируемую ныне пра-
выми лжесоциалистами, по которой «патриархальные отношения»
промышленного капитализма якобы успешно заменяются в наше
время «социальной гармонией», где противоречия между пролета-
риатом и буржуазией якобы стираются.
Начало другому варианту — теории «власти и подчинения»
положили немецкие буржуазные юристы Гирке, Зндеман и Лот-
мар, а также русский буржуазный юрист Л. С. Таль.
Упрекнув профессора Гуляева и французского юриста Пла-
ниоля в том, что они формально продолжают смотреть на возмезд-
ное пользование трудом и вещами, как на разновидность общего
понятия, Таль объясняет это живучестью правовых воззрений рим-
лян, сложившихся в условиях рабского хозяйства, когда право еще
не проводило отчетливо грани между «наймом вещей и работы».
Отождествив при этом рабочую силу и труд вслед за Гирке, Гар-
риссоном, Эйдеманом и Лотмаром, Таль утверждает, что труд во-
обще не принадлежит к предметам, продаваемым за определен-
ную сумму, ибо он «не материальная величина и не может быть
материализован, если только его не смешивать с продуктом труда».
Поэтому юридическая природа трудовых сделок, по мнению Таля,
не только не исчерпывается, «но даже нисколько не определяется
тем, что в них содержится меновой элемент, происходит обмен
труда на деньги»2. «Отчуждать труд юридически невозможно,
ибо никто другой, кроме самого работника, располагать его рабо-
чей силой не может»3.
Признание рабочей силы товаром, пишет Таль, нужно для
обоснования социально-политической программы признания «сво-
боды коалиций и развития профессиональных организаций»4.
Отрицание же превращения рабочей силы в товар при капита-
лизме, добавим мы, нужно для оправдания хозяйской дисциплины
на фабриках и заводах вместе со всеми штрафами, розгами и
мордобоями как «необходимой меры» «в деле поддержания внут-
реннего порядка» или, как еще мягче выражается Таль, «для
беспрепятственного функционирования» предприятия.
Нет необходимости задерживаться на том, что рабочая сила,
как способность к труду, как труд в потенции, не тождественна
труду, как процессу использования рабочей силы, как рабочей
силе в текучем состоянии, в действии. Не нужно также доказывать
1 Маркс, Капитал, т. I, 1949, стр. 183.
2 Л. С. Таль, Трудовой договор, Ярославль, ч. I, 1913, стр. 7—8,
46, 61 и 80.
3 Л. С. Таль, Очерки промышленного рабочего права, М., 1918,
стр. 123.
4 Л. С. Таль, Трудовой договор, Ярославль, ч. I, 1913, стр. 61.
145
давно доказанное, что труд создает стоимость и тем самым мате*
риализуется.
Гораздо важнее при анализе трудового договора и его при-
роды показать, что превращение рабочей силы в товар является
важнейшим, если не самым важным условием возникновения
капитализма. Капиталистическая промышленность только тогда
и могла начать свое развитие, когда на рынке появился «свобод-
ный» рабочий, продавец своей рабочей силы как товара.
Рабочий, чтобы иметь возможность продавать свою рабочую
силу, должен быть свободен в двух отношениях: свободен от
средств производства, в противном случае он будет продавать
не рабочую силу, а продукт своего труда, и свободен юридически,
ибо ни раб, ни крепостной не могут продавать свою рабочую силу
как товар.
Дело именно в том и состоит, что, будучи даже юридически
«свободным», рабочий при капитализме фактически находится
в полной экономической зависимости от предпринимателей. Он не
может не продавать своей рабочей силы, не рискуя умереть с го-
лоду. При капитализме рабочий прикован, как говорит Маркс,
к капиталу «крепче, чем молот Гефеста приковал Прометея
к скале».
Коль скоро рабочая сила — товар, то она имеет и цену, кото-
рой является зарплата, как превращенная форма стоимости и
цены рабочей силы как товара. Что же получает рабочий за свою
рабочую силу, если не зарплату, т. е. не цену рабочей силы как
товара?
Л. С. Таль был одним из последователей враждебной проле-
тариату и марксизму-ленинизму теории «власти и подчинения»,
отождествляющей трудовой договор с договором о вступлении
рабочего в отношение власти и подчинения с капиталом. При
этом Таль отдавал себе отчет в том, что если попытка вывести
хозяйскую власть из права собственности «служит одной из точек
опоры для нападок на существующий строй» 1, то попытка вывести
ее из социальной функции капиталистических предприятий есть
прямая защита капитализма. Значит, при оценке событий он
прямо и сознательно встал на сторону врагов рабочего класса.
Типичной чертой всей современной буржуазной теории отно-
сительно природы трудового договора является попытка замазать
эксплуататорскую сущность хозяйской власти, объяснить ее тех-
ническими потребностями производства и «социальными особен-
ностями» предпринимателя.
«Во всяком случае, — писал Таль, — из права собственности
на орудия производства не вытекает право хозяина властвовать
над рабочими и служащими... В предприятии, как правовой орга-
низации, существует известное санкционированное объективным
правом распределение функций, в силу которого лица, отправ-
1 Л. С. Таль, Трудовой договор, ч. II, 1918, стр. 150.
146
ляющие необходимую для осуществления его задач деятельность,
должны повиноваться относительно этой деятельности указаниям
тех, кому по праву принадлежит организация и направляющая
роль в предприятии... Власть над рабочими принадлежит хозяину
в силу его социального положения, а не только как договорной
стороны... Необходимо твердо усвоить то основное положение, что
вверенная хозяину власть, подобно власти законодательной, адми-
нистративной, семейной, дана ему ради успешного выполнения
необходимых и целесообразных с общественной точки зрения
функций предприятия» 1.
Больше того, Таль предлагал усвоить и то, что «хозяйская
власть принадлежит главе предприятия не только в его личном
интересе, но также для блага занятых в нем лиц»2. «На хозяина
возлагаются в интересах рабочих многочисленные обязанности,
за исполнением которых наблюдает само государство в лице тру-
довой инспекции или в казенных и общественных предприятиях —
особого начальства» 3.
Одним словом, нищенская заработная плата, непомерно про-
должительный рабочий день, калечение рабочих, штрафы и мор-
добой — все это, оказывается, на пользу и в интересах самих же
рабочих, которые поэтому не имеют основания быть недовольными
своими хозяевами-капиталистами, выполняющими необходимые,
мол, функции, вытекающие из их социальной роли в обществе.
В действительности «капиталист не потому является капита-
листом, что он управляет промышленным предприятием, — наобо-
рот, он становится руководителем промышленности потому, что
он капиталист»4. Господство класса капиталистов над всей
массой рабочих держится «...на том, что в руках капиталистов,
в их частной собственности находятся все фабрики, заводы, руд-
ники, машины, орудия труда; на том, что в их руках громадные
количества земли»5.
Таль утверждает, что «правильное понимание природы хозяй-
ской власти имеет не одно только этическое, но также и юриди-
ческое значение»6. Однако он сконструировал такую схему, при
которой власть хозяина вытекает не «из права собственности»,
а из «социального положения» его как организатора производства
«в интересах рабочих».
Таль констатировал, но не объяснил, почему заключенные
в условиях царизма «трудовые договоры редко оправдывают воз-
1 Л. С. Таль, Очерки промышленного рабочего права, М., 1918,
стр. 23—48.
2 Л. С. Та ль, Трудовой договор, ч. II, 1918, стр. 153.
3 Л. С. Таль, Очерки промышленного рабочего права, М., 1918,
стр. 23—48.
4 Маркс, Капитал, т. I, 1949, стр. 339.
5 Ленин, Соч., т. 2, стр. 91,
6 Л. С. Таль, Очерки промышленного рабочего права, М., 1918,
стр. 29.
147
лагавшиеся на них надежды, не обеспечивают ни внутреннего
мира, ни устойчивости условий труда и очень часто не удовлетво-
ряют ни рабочих, ни работодателей» 1. А все дело в том, что
рабочие не были удовлетворены договорами, потому что они пред-
ставляли собой юридическое выражение экономического подчи-
нения труда капиталу.
Таль жил в эпоху империализма, а свои «Очерки промышлен-
ного рабочего права» издал уже при советской власти и, кажется,
имел достаточно оснований, чтобы убедиться в том, как «органи-
заторы производства» — капиталисты оказались ненужными об-
ществу. Держались же они именно на праве частной собствен-
ности, зорко охранявшейся всем аппаратом государства при
капитализме. И как только рухнул этот аппарат, а за ним и бур-
жуазная частная собственность, так «лица, отправляющие необ-
ходимую для осуществления его задач деятельность», т. е. рабо-
чие, перестали повиноваться капиталу.
Теория «власти и подчинения» и взгляд на трудовой договор
как на договор товарищества не только не противоречат, но и
дополняют и подпирают друг друга.
Это не две различные теории, а два варианта одной и той же
современной буржуазной теории, под флагом которой финансовый
капитал осуществлял и пока еще во многих странах осуществляет
свое господство над трудом.
Л. С. Таль вслед за немецкими юристами Гирке, Эндеманом
и Лотмаром был представителем реакционных правовых взгля-
дов на природу трудового договора, а антирабочая практика
финансового капитала в буржуазных странах есть иллюстрация
его теоретических изысканий.
20 января 1934 г. Гитлер издал закон «Об организации нацио-
нального труда», вошедший в силу в фашистской Германии
с 5 мая 1934 г., согласно которому капиталисты провозглашались
«вождями», а рабочие и служащие «дружинами» предприятий.
Рабочие и служащие каждого предприятия по закону обязаны
были «своему вождю» «верностью, вытекающей из общности
труда», т. е. беспрекословным подчинением.
Профсоюзы были объявлены антигосударственными и разо-
гнаны, а имущество их конфисковано. Отменялись законы о фаб-
рично-заводских комитетах и коллективных трудовых договорах,
вырванные немецкими рабочими у правительства и фабрикантов
в ноябрьскую революцию 1918 года.
Все эти «мероприятия» фашистского правительства в Герма-
нии были целиком построены на «принципах», провозглашенных
в свое время немецкими юристами Гирке, Эндеманом, Лотмаром
и другими.
Буржуазное равенство идейно выражает наиболее полное
осуществление условий свободного капитализма и товарного про-
1 Л. С Таль, Очерки промышленного рабочего права, М., 1918, стр.80.
148
изводства. Но и при капитализме свободной конкуренции так
называемое юридическое равенство имеет место только при про-
даже рабочей силы, а не в процессе ее потребления, и открывает
за собой фактическое неравенство между трудом и капиталом.
Ведь именно капитализм свободной конкуренции имел в виду
Энгельс, когда он говорил, что «...цепи рабства, которыми бур-
жуазия сковала пролетариат, нигде не выступают так ясно, как
в фабричной системе. Здесь исчезает и юридически и фактически
всякая свобода... Здесь фабрикант — неограниченный владыка! Он
издает фабричные правила, какие ему заблагорассудится, изме-
няет и дополняет их, как ему вздумается...» 1.
Вот почему после заключения сделки купли и продажи рабо-
чей силы нельзя говорить, — даже в применении к капитализму
свободной конкуренции, — не только о фактическом, но и о фор-
мально-юридическом равенстве сторон, ибо даже формальное,
право без условий, возможностей и средств его осуществления
есть пустой звук.
Тем более нельзя говорить не только о фактическом, т. е. эко-
номическом, но и о формально-юридическом равенстве рабочих и
фабрикантов при империализме.
В фашистской Германии еще в 1934 году для проведения ряда
военно-стратегических работ и снабжения помещиков и кулаков
дешевой рабочей силой были проведены «мероприятия» по сни-
жению безработицы путем организации «лагерей трудовой повин-
ности», которые вместе с законом «об организации национального
труда» означали введение рабского труда при помощи внеэконо-
мического принуждения, когда, разумеется, не может быть и речи
даже о формальном равенстве. В 193® году, в связи с непосред-
ственной подготовкой к войне, в фашистской Германии, как
известно, появился новый закон о трудовой повинности, принуди-
тельный характер которого не вызывал никакого сомнения.
Порабощение фашистской Германией народов Европы во
время второй мировой войны, угон советских граждан в период
временной оккупации немецкими фашистами части нашей терри-
тории, обилие антирабочих законов в современных США и Англии,
перед которыми бледнеют даже законы царской России, — все это
говорит о том, что в эпоху империализма и формально-юридиче-
ское равенство труда и капитала есть лишь фикция.
В одном только 1947 году в США конгрессом рассмотрено
212 антирабочих законопроектов, получивших силу закона, глав-
ным образом в сводном антирабочем законе Тафта — Хартли,
запрещающем некоторые виды забастовок и тем самым ликвиди-
рующем еще одно формальное «равенство» рабочих и капитали-
стов. В декабре 1947 года французское правительство, возглав-
ляемое правым социалистом Шуманом, приняло закон, карающий
1 Маркс и Энгельс, Соч., т, III, стр. 463.
149
за забастовку, посягающий на «свободное осуществление труда»,
и т. д.
Немецкая финансовая буржуазия заявляла устами Гитлера
о своем «праве» не только на порабощение, но и на истребление
целых народов. На глазах у всего цивилизованного мира немец-
кие фашисты начали было осуществлять свои дьявольские за-
мыслы. Ныне магнаты Уолл-стрита хотят сделать своими рабами
свободолюбивые народы всех стран. И если им это не удается, то
не потому, что существует какое-то незыблемое буржуазное право,
«охраняющее» равенство, а потому, что этому противостоит сила
сопротивления рабочего класса этих стран, а главное потому, что
существует СССР и возглавляемый им лагерь мира, демократии
и социализма.
Буржуазия «...провозглашает формальное или юридическое
равенство собственника и пролетария, эксплуататора и эксплуа-
тируемого, вводя тем в величайший обман угнетенные классы» 1.
Следовательно, так называемое формально-юридическое равен-
ство рабочих и фабрикантов при капитализме есть лишь юриди-
ческая форма, ловко и удобно прикрывающая отсутствие у рабо-
чих каких-либо законами установленных прав, кроме права на
голод и смерть.
В. И. Ленин критиковал Каутского за то, что он «...формальное
равенство (насквозь лживое и лицемерное при капитализме) при-
нимает за фактическое», и показал, что «...эксплуататор не может
быть равен эксплуатируемому»2.
При заключении трудового договора товаровладельцы должны
признать друг в друге частных собственников. «Это юридическое
отношение, формой которого является договор, — все равно, за-
креплен ли он законом или нет, — есть волевое отношение, в кото-
ром отражается экономическое отношение. Содержание этого
юридического, или волевого, отношения дано самим экономиче-
ским отношением»3.
При заключении трудового договора одна из сторон продает
свою рабочую силу как товар на определенный или неопределен-
ный срок, подчиняясь внутреннему распорядку предприятия и
хозяйской власти. Другая сторона — капиталист обещает возна-
граждение, которое должно войти в состав собственного имуще-
ства рабочего и которым он вправе распоряжаться по своему
усмотрению и для своих личных целей.
Характерной чертой капиталистических трудовых отношений
и трудового договора является экономическое неравенство сторон,
экономическая зависимость и подчиненность рабочего, благодаря
которой он не может получить никаких других доходов, кроме
заработной платы.
1 Ленин, Соч., т. 31, стр. 122—123.
2 Ленин, Соч., т. 28, стр. 231.
3 Маркс, Капитал, т. I, 1949, стр. 91.
150
Буржуазные апологеты, вроде Туган-Барановского, Петра
Струве и Литвинова-Фалинского, много говорили, а правые лже-
социалисты и теперь говорят о гармонии труда и капитала, о сво-
боде труда и заключении трудовых сделок между фабрикантами
и рабочими, якобы одинаково заинтересованными в росте и про-
цветании капиталистической промышленности.
Однако как можно говорить о гармонии интересов и свободе
заключения договоров, когда рабочий принадлежит капиталу,
прежде чем он себя продал капиталисту?
Капиталистические отношения всюду, — в частности, в Рос-
сии, — никогда не выступали «в чистом виде». Они всегда содер-
жат в себе в той или иной мере пережитки отношений прежних
формаций, в частности пережитки феодально-крепостнических
отношений. С другой стороны, тенденция не к свободе, а к гос-
подству, к установлению открытой диктатуры буржуазии, свой-
ственная империализму, неизбежно порождает не только экономи-
ческую зависимость труда от капитала, но и кабалу юридическую.
При этих условиях провозглашение полной «свободы догово-
ров» и так называемого формально-юридического равенства сто-
рон означает передачу рабочих в полную и нераздельную власть
хозяев, открывает простор для самого необузданного произвола
хозяев. Свобода соглашений и даже юридическое или формальное
равенство сторон здесь есть ложь, выдуманная капиталистами и
их наемными лакеями, вроде нынешних правых лжесоциалистов.
В царской России, как, впрочем, и в других капиталистических
странах, не только экономическое, но и формально-юридическое
неравенство при заключении трудового «договора» между рабо-
чими и хозяевами нашло свое выражение, в частности, в неодина-
ковой ответственности сторон в случае его нарушения. Русский
рабочий не мог свободно расторгнуть договор с капиталистом,
тогда как последний имел на это право, санкционированное
законом.
Одно и то же деяние — расторжение договора — влекло за со-
бой неодинаковую ответственность сторон: рабочий карался в уго-
ловном порядке, а работодатель — в гражданском, и то только в
том случае, если суд «признает жалобу основательной», что бы-
вало чрезвычайно редко.
Законодательство о фабрично-заводском труде не только в од-
ной России, но и в других капиталистических странах никогда не
посягало на «священные права» капитала и не только не ликвиди-
ровало, но даже нигде и не поколебало неограниченных прав
хозяев на увольнение рабочих по своему усмотрению и в любое
время. Оно лишь формально ограничивало право нанимателя
односторонне прекращать трудовой договор без предупреждения
нанявшегося за определенное время.
В США уже в наше время правительство не только не запре-
151
щает, но даже всячески поощряет предпринимателей к растор-
жению договора и к увольнению рабочих по всякому поводу,
в том числе и по политическим мотивам, не неся за это никакой
ответственности. Президент США Трумэн в своем приказе от
23 марта 1947 г., признанном верховным судом не противореча-
щим конституции, установил правила увольнения правительствен-
ных служащих во всех случаях, когда существуют «достаточные
основания» для подозрения их в нелойяльности к США. Одним из
таких «оснований» является не только принадлежность, но даже
и простое сочувствие коммунистической партии.
Известно, что рабочие обязаны подчиняться правилам внут-
реннего распорядка предприятия. Но эти правила составляются
предпринимателем и силой навязываются рабочим. Предприни-
матель может применять по отношению к рабочим различные
меры, в частности штрафы. Рабочие по отношению к капиталистам
таких прав никогда не имели.
Буржуазия всюду имеет свои организации, существующие и
работающие легально, а организации рабочих или совсем запре-
щаются, или их деятельность серьезно ограничивается. Во многих
странах наличие у рабочего расчетной или рабочей книжки при-
знается обязательным, и предприниматель таким образом получает
возможность задерживать рабочих на работе, поскольку расчетная
книжка хранится в конторе фабрики, а рабочий без предъявления
расчетной книжки не может поступить на работу в другом месте,
и т. д. и т. п.
Что касается России, то даже министерство финансов в объ-
яснительной записке к одному из своих многочисленных проектов
закона об отмене наказания за стачки еще в 1898 году должно
было признать, что «договаривающиеся стороны принимают не
вполне одинаковое участие при заключении договора», что и «при-
носит несомненный вред, укрепляя в рабочих убеждение в неспра-
ведливом отношении к ним законодательства». «Трудно в самом
деле понять, почему все люди вообще, отдающие свой труд на
началах свободного договора, — пишет далее министерство финан-
сов, — могут оставить до истечения срока найма невыгодное для
них место, рискуя при этом лишь гражданской ответственностью,
тогда как фабрично-заводской рабочий за совершение такого же
поступка подвергается наказанию уголовному» 1.
Капиталист, оказавшись несостоятельным, закрыв предприятие
и уволив таким образом рабочих раньше окончания срока найма,
не нес за это никакого уголовного наказания. А введение уголов-
ной ответственности рабочих мотивировалось в свое время, в част-
ности, и их неспособностью нести ответственность за материальный
ущерб, нанесенный капиталистам в связи с уходом рабочего
раньше срока, в порядке гражданского иска, как лиц, не имеющих
1 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов я заводчиков, фонд 150. Опись 1,
Дело № 121 за 1905 г., листы 26, 27 и 30.
152
достаточных для этого материальных средств. Все это подчерки-
вало совершенно различное отношение правительства к рабочим
и фабрикантам. Все это говорило об отсутствии даже формально-
юридического равенства между трудом и капиталом в России.
В законопроекте о стачках также было сказано, что «рабочие,
оставляющие работу самовольно, по стачке, должны быть рас-
сматриваемы как расторгающие этим самым договор найма, а по-
тому, согласно п. 1 ст. 104 Уст. пром., по отношению к ним должно
быть предоставлено право заводоуправлениям немедленно, со
своей стороны, также прекратить договорные отношения».
Фабриканты довольно широко пользовались предоставленным
им правом расторжения договора найма по всякому поводу и без
него. Это видно, в частности, из роста жалоб рабочих на отказ от
работы до срока найма. Так, если в 1912 году таких жалоб было
12 851, то в 1914 году уже 13 317 1.
Все это свидетельствует о том, что русский рабочий класс
эксплуатировался не только в порядке экономического принужде-
ния, но и с помощью средств внеэкономического принуждения,
особенно усилившихся в эпоху империализма.
Рабочий может в известной мере добиться юридической сво-
боды, противопоставив себя буржуазии как класс, сплоченный и
организованный в профессиональные союзы, ибо организация
рабочего класса в профсоюзы дает ему возможность добиваться
продажи рабочей силы по ее стоимости. «Экономическая
борьба, — писал В. И. Ленин, — есть коллективная борьба рабо-
чих с хозяевами за выгодные условия продажи рабочей
силы, за улучшение условий труда и жизни рабочих. Эта борьба
по необходимости является борьбой профессиональной, потому что
условия труда крайне разнообразны в разных профессиях, и, след.,
борьба за улучшение этих условий не может не вестись по
профессиям»2.
Из самых условий капиталистического применения труда —
из трудового договора — вытекает право собраний, стачек и сою-
зов. Это право есть одно из основных прав гражданской свободы,
без которой, по существу, невозможен никакой договор труда с ка-
питалом. Оно исключалось в рабовладельческом обществе, когда
законодатель, признавая власть господ распоряжаться своими ра-
бами, не мог не видеть в нем преступного посягательства на власть
господина. Точно так же право стачек исключалось при феода-
лизме, при котором строгая регламентация труда цеховым строем
не оставляла места для свободы соглашений между рабочими и
работодателями. Забастовка там была тождественна восстанию
против социальной организации труда.
Забастовка как одна из форм этого права, вытекающая из про-
1 См. К. А. Пажитнов, Положение рабочего класса в России, т. III,
Л., 1924, стр. 129.
2 Л е н и н, Соч., т. 5, стр. 374—375.
тивоположности интересов труда и капитала, невозможна при
социализме, где нет противоположности интересов, так как нет
антагонистических классов, где рабочая сила перестает быть
товаром и где сам рабочий класс управляет своим хозяйством по
своему усмотрению и по плану.
Таким образом, право стачек и забастовок как вид или, скорее,
как прием борьбы есть специфически капиталистическая катего-
рия, отражающая собой борьбу, которую ведут рабочие с пред-
принимателями.
Характер отношений между трудом и капиталом требует при-
знания за рабочими права забастовок для защиты интересов труда
против капитала, для защиты экономически слабой и зависимой
стороны от буржуазной эксплуатации.
Буржуазная государственная власть всюду, в том числе и в
так называемых буржуазно-демократических странах, преследо-
вала различные рабочие организации и только по принуждению со
стороны рабочего класса шла на установление свободы союзов,
собраний и стачек, без которых право рабочих остается пустым
звуком.
Для царской России вопрос о пределах этого права являлся
одним из наиболее жгучих вопросов политической жизни, ибо рус-
ский рабочий класс, как и весь русский народ, был лишен самых
элементарных гражданских прав свободы.
§ 2. Новая волна стачек и новая волна законопроектов
о фабрично-заводском труде
Революционная борьба рабочих в 1901 и 1902 гг. и в начале
1903 года свидетельствовала о близости революции и требовала
создания единой централизованной марксистской партии нового
типа, способной встать во главе этой борьбы, направлять ее и ру-
ководить ею.
17—30 июля 1903 г. состоялся II съезд РСДРП, который
«...принял программу и устав, создал социал-демократическую
партию и таким образом построил рамки для единой партии» 1.
Программа, принятая II съездом РСДРП, состояла из двух
частей: программы-максимум и программы-минимум. «В програм-
ме-максимум говорилось о главной задаче партии рабочего
класса — о социалистической революции, свержении власти капи-
талистов, установлении диктатуры пролетариата. В программе-
минимум говорилось о ближайших задачах партии, проводимых
еще до свержения капиталистического строя, до установления
диктатуры пролетариата: о свержении царского самодержавия,
установлении демократической республики, введении для рабо-
чих 8-часового рабочего дня, уничтожении в деревне всех остат-
1 История ВКП(б), Краткий курс, стр. 42—43.
154
ков крепостничества, возвращении крестьянам отнятых у них
помещиками земель («отрезков»)» 1.
Таким образом, II съезд РСДРП наметил и главные и ближай-
шие задачи партии, рабочего класса. «В интересах охраны рабо-
чего класса от физического и нравственного вырождения, а также
в интересах развития его способности к освободительной борьбе»
партия требовала не только 8-часового рабочего дня для рабочих
и полного запрещения сверхурочных работ, но и воспрещения ноч-
ного труда, детского труда, воспрещения женского труда в тех
отраслях, где он вреден для женского организма, воспрещения
выдачи заработной платы товарами и т. п.
Создание социал-демократической партии в России активизи-
ровало борьбу рабочего класса, придав ей политическую окраску.
После второго съезда большевики во главе с Лениным и Сталиным
развернули широкий фронт борьбы против царя и помещиков за
демократические преобразования в стране, за гражданские сво-
боды для народа, в том числе за право коалиций.
Пролетариат, руководимый партией Ленина — Сталина, рас-
сматривал свою борьбу за политические свободы и демократиче-
скую республику в буржуазном обществе, как «один из необходи-
мых этапов в борьбе за социальную революцию, ниспровергающую
буржуазные порядки»2.
В 1903 году разгорелась первая всеобщая забастовка в России.
Массовые политические стачки, руководимые И. В. Сталиным,
охватили Закавказье (Баку, Тифлис, Батум). Затем развернулась
борьба рабочих в крупнейших городах Юга России (Одесса, Киев,
Екатеринослав и др.).
Первая общая забастовка в Баку весной 1903 года открыла
собой знаменитые июльские забастовки-демонстрации южных
городов России.
Движение началось в Баку, где 1 июля забастовали рабочие
на Биби Эйбате. 10 июля «беспорядки» начались в Тифлисе. С 17
по 25 июля имела место забастовка в Батуме. 17 июля движение
началось в Одессе, 21—22 июля — в Никополе, 21 июля —
в Киеве, 28—29 июля — в Елизаветграде, 7—11 августа — в Ека-
теринославе. Через несколько дней движение охватило Керчь,
а 10—11 сентября разразилась всеобщая забастовка типографских
рабочих в Москве.
В 1904 году произошло всего 68 стачек, охвативших 0,4% всех
заведений с числом рабочих в 24 904 человек, что составляло
1,5% всех рабочих России.
В декабре 1904 года под руководством Бакинского комитета
большевиков во главе с И. В. Сталиным была проведена знаме-
нитая, хорошо организованная стачка, в которой, по неполным
1 История ВКП(б), Краткий курс, стр. 40.
2 Ленин, Соч., т. 8, стр. 8.
155
данным, принимали участие рабочие свыше 40 бакинских фирм.
Товарищ Сталин призывал рабочих придать борьбе политический
характер. В прокламациях, выпущенных 14 и 15 декабря, боль-
шевики Баку, руководимые товарищем Сталиным, сформулиро-
вали основные политические лозунги: «Долой самодержавие!»,
«Долой войну!», «Да здравствует всеобщая стачка!».
Были предъявлены также и экономические требования из
34 пунктов, главные из которых: 8-часовой рабочий день, повы-
шение заработной платы, предоставление бесплатных жилых по-
мещений или выплата квартирных денег, уничтожение подряд-
ных, ночных и сверхурочных работ, выплата заработка во время
болезни, отмена штрафов и т. д.
Бакинская стачка окончилась блестящей победой рабочих и
«заключением первого в истории рабочего движения в России кол-
лективного договора между рабочими и нефтепромышленни-
ками» 1. Этот коллективный договор был разработан под руковод-
ством товарища Сталина и обсужден на совещании Бакинского
комитета РСДРП совместно с представителями рабочих промыс-
лов и заводов.
Оценивая значение бакинской декабрьской стачки 1904 года,
И. В. Сталин писал: «Основное, что дала нам декабрьская
борьба — это вера в свои силы, уверенность в победе, готовность
к новым битвам, сознание того, что цепи капиталистического раб-
ства можно будет разбить «своей лишь собственной рукой»2.
Бакинская стачка была как бы предгрозовой молнией накануне
великой революционной бури. Она послужила сигналом славных
январско-февральских выступлений по всей России.
Нарастание мощного наступательного движения рабочего
класса, руководимого партией Ленина — Сталина, вызвало тре-
вогу и беспокойство в правящих кругах. Московский обер-полиц-
мейстер Трепов в докладной записке на имя московского генерал-
губернатора писал: «Настоящий момент настолько тревожен,
деятельность революционеров настолько интенсивна, что для
борьбы со злом требуется дружная работа всех сопричастных дви-
жению ведомств. Принцип разногласия и разъединения прави-
тельственных органов в то время, когда боевой лозунг револю-
ционеров: объединение, слияние и солидарность («рабочие всех
стран, соединяйтесь»), никоим образом не может гаранти-
ровать безусловной и скорой победы над социальной демокра-
тией».
Кровавые события 9 января 1905 г. всколыхнули всю Россию.
После 9 января начался бурный подъем стачечной волны. Все
фабричные инспекторы сообщали о том, что забастовки в январе
и феврале 1905 года начались «под влиянием событий в городе
1 История ВКП(б), Краткий курс, стр. 54.
2 С т а л и н, Соч., т. 8, стр. 170.
156
С.-Петербурге» и «явились результатом общего напряженного
настроения» 1.
Контора железозаводчиков в своей докладной записке на имя
председателя комитета министров «секретно» писала о том, что
«настоящие рабочие волнения, хотя и построены на экономической
почве, в то же время являются крупным политическим движением,
связанным с общим настроением русского общества» 2.
Размах стачечной борьбы в 1905 году в России особенно убе-
дительно показал, что русский рабочий класс давно стал играть
авангардную роль в мировом революционном движении. Ни в ка-
кой другой стране мира не было такого грандиозного стачечного
движения, как в России после кровавых событий 9 января
1905 г.
«Это говорит о том, что человечество вплоть до 1905 года не
знало еще, как велико, как грандиозно может быть и будет напря-
жение сил пролетариата, если дело идет о том, чтобы бороться
за действительно великие цели, бороться действительно револю-
ционно» 3.
Движение с самого начала 1905 года приняло политическую
окраску.
В этом движении русский рабочий класс обнаружил глубокое
понимание органической связи между экономическим и правовым
его положением, между политическим и экономическим строем
страны, понимание того, что экономический гнет со стороны бур-
жуазии есть результат политического бесправия рабочих.
Поэтому, борясь против самодержавия, пролетариат, организо-
ванный в класс и имеющий свою партию, не забывал и о конечной
цели — об уничтожении капитализма и всякого гнета вообще.
Один чиновник из Домброво, не утруждая себя размышле-
ниями относительно того, что такое классовая, политическая,
социальная и национальная борьба, по поводу настроения, рабо-
чих Домбровско-Сосновицкого района 11 (24) января 1905 г.
сообщал по начальству: «Следует, однако, заметить, что основной
фон сего движения будет отнюдь не классовый и социальный,
а главным образом политический и национальный»4. Совет мини-
стров также признал, что «вообще стачки последнего времени
сошли с экономической почвы борьбы труда с капиталом и дела-
лись по преимуществу боевым средством для достижения опре-
деленных политических целей»5.
1 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 23. Опись 20.
Дело № 1 за 1905 г.
Фабричный инспектор из Орла писал о «несомненной связи забастовок
в Орле «с волнениями петербургских рабочих».
2 ЦГИАЛ. Канцелярия Комитета министров. Фонд 1276. Опись 1.
Дело № 101 за 1906 г., лист 103.
3 Ленин, Соч., т. 23, стр. 232.
4 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 23. Опись 20.
Дело № 1 за 1905—1906 гг.
5 ЦГИАЛ. Канцелярия Совета министров. Фонд 1276. Опись (94) 1.
Дело № 5 за 1905—1912 гг., лист 126.
157
На протяжении не только всего 1905 года, но и дальше эконо-
мические стачки находились в тесной связи с политическими,
вместе с ними падали и поднимались, с той, впрочем, разницей,
что при упадке движения число экономических стачечников падало
быстрее числа политических. Это подтверждается следующими
данными, приведенными В. И. Лениным. Количество рабочих, при-
нимавших участие в стачках, круглым счетом составляло 1:
1905 г.
1906 г.
1907 г.
Экономических . . . 1 439 000 458 000 200 000
Политических .... 1 424 000 650 000 540 000
Bceгo. . . 2 863 000 1 108 000 740 000
Переплетение экономических и политических стачек показало,
что иначе невозможно широкое массовое движение.
Добиваясь улучшения условий труда и жизни, рабочий класс,
говорил Ленин, поднимался вместе с тем культурно, морально,
и умственно, и политически, становился более организованным
и способным осуществить свои великие освободительные цели2.
В одной официальной записке «Об изменении карательных ста-
тей закона, касающихся стачек и досрочных расторжений догово-
ров о найме» было сказано, что «в последние годы, при значи-
тельном числе забастовок, весьма редко приходится слышать
о грубых насилиях над лицами фабричной администрации или
о повреждениях фабричного имущества». Фабричные инспекторы
со всех концов страны сообщали о том, что забастовки происхо-
дили организованно, о чем свидетельствует и то, что забастовки
всюду выдвигали одни и те же требования.
Фабричный инспектор Киевской губернии сообщал, что «все
забастовки проходили мирно, хотя для охраны заведений, где про-
исходили забастовки, были выставлены наряды полиции и войска,
но ни одного случая столкновения с ними и войсками не произо-
шло». Старший фабричный инспектор Быков также отмечал, что
забастовка свыше 39 000 рабочих всех фабрик и некоторых ремес-
ленных заведений Риги в январе 1905 года «произошла без всяких
разгромов и убийств», а «на 3 и 4 день на многих фабриках по-
явились общие, везде однородные требования, близкие к требова-
ниям рабочих Петербурга и других городов». Это — требования
8-часового рабочего дня, повышения заработной платы, уничто-
жения ночной работы женщин, страхования всех трех видов и
«желание получить право свободных собраний».
1 См. Ленин, Соч., т. 16, стр. 379.
2 См. Ленин, Соч., т. 18, стр. 68.
158
Из Брянска сообщали, что там «руководство забастовкой было
захвачено довольно значительной и хорошо организованной груп-
пой революционно настроенной молодежи, почему забастовка
приобрела ярко выраженную политическую окраску». Старший
фабричный инспектор Херсонской губернии сообщал, что январ-
ские стачки 1905 года на николаевских заводах производили
впечатление навязанных большинству рабочих небольшим, но
сплоченным и организованным до известной степени меньшин-
ством молодых рабочих, увлеченных идеей происходящего ныне
в России общественного движения». Старший фабричный инспек-
тор Витебской губернии сообщал о том, что рабочие установили
правило «совершенно не прибегать к посредничеству фабричной
инспекции» и что «забастовками руководят вновь представители
соц.-дем. партии» 1.
Рабочий класс, поднимаясь на борьбу с царской властью, ока-
зал влияние на оппозиционное студенческое движение, либераль-
ную буржуазию и либеральных помещиков, а самое главное, под-
нял на борьбу и крестьян. Тот же Быков сообщал, что «полицией
выяснено, что во время забастовок рабочие в окрестностях Риги,
в лесах собирались значительными партиями (в 200—300 человек)
на совещания, в которых принимали участие и сельские батраки
соседних местностей»2.
Лозунги, около которых объединялись рабочие, — это лозунги,
выдвинутые большевиками: 8-часовой рабочий день, повышение
зарплаты и демократические свободы. В докладной записке стар-
шего фабричного инспектора Екатеринославской губернии сказано,
что требования рабочих распадаются на две группы: общие, «почти
одинаковые у всех рабочих», и частные, «касающиеся местных
нужд и особенностей каждого завода». Общие требования: 8-часо-
вой рабочий день, отмена сверхурочных работ, увеличение зара-
ботка, уплата половины заработка во время болезни, пересмотр
законодательства о фабрично-заводском труде, устройство школ
для детей рабочих и «свобода организации рабочих союзов»3.
Такие же приблизительно требования были выдвинуты, в част-
ности, 8225 рабочими сормовских заводов, рабочими Жигулевского
пивоваренного завода, рабочими завода Л. Нобель, медно-литей-
ного, арматурного и механического завода Л. Вейер, пивоварен-
ного завода Калинкина и многими другими.
Все эти требования предъявлялись уверенно, спокойно и орга-
низованно, а сами стачки носили упорный характер. Объяснялось
это тем, что во главе движения стояла партия большевиков, руко-
водимая Лениным и Сталиным, и тем, что стачки приняли особенно
1 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 23. Опись 20.
Дело № 1 за 1905 г., листы 65, 66, 93, 97, 117 и 263.
2 Т ам же, лист 117.
3 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 111 за 1905 г., листы 5, 7 и 10.
159
большой размах в районах с наиболее развитой промышлен-
ностью.
Если в предреволюционный период 1895—1904 гг. в среднем
ежегодно бастовало 43 000 человек, то в революционный период
1905—1907 гг. бастовало уже 1 570 000, причем значительная часть
бастовавших рабочих приходилась на несколько губерний: Петер-
бургскую, Московскую, Владимирскую, Лифляндскую, Варшав-
скую и Петроковскую, где было занято 827 000 из 1 661 000, т. е.
примерно 50 % всех рабочих России, подчиненных надзору фабрич-
ной инспекции.
Если в десятилетие 1895—1904 гг. на долю этих губерний при-
ходилось около 60% всех стачечников, то в 1905 году уже — около
70%, в 1906 году— около 75% и в 1907 году —около 70%.
Таким образом, впереди шли русские рабочие центральных
губерний, а за ними, под их руководством и рабочие окраинных
губерний старой царской России.
В 1905 году процент бастовавших рабочих по отношению к
общему их числу составил 163,8%, что означает, что в среднем по
стране каждый рабочий бастовал более полутора раз, тогда как
в вышеуказанных губерниях Центральной России каждый рабочий
бастовал более двух раз 1.
О распространении стачек свидетельствует и то, что упадок
числа стачечников с 1906 по 1907 год был гораздо слабее, чем с
1905 по 1906 год, а в названных выше шести губерниях, где преоб-
ладали металлисты, наблюдался даже не упадок, а подъем стачеч-
ной волны. Так, в Петербургской губернии число стачечников в
1907 году по сравнению с 1906 годом возросло с 68% до 85,7%
участников, во Владимирской губернии соответственно: с 37,1%
до 49,6% и т. д.
Если в предреволюционное десятилетие в авангарде движения
стояли рабочие текстильных фабрик, то в революционную эпоху
на первое место выдвинулись металлисты, т. е. наиболее органи-
зованный отряд рабочего класса, за ними шли текстильщики и по-
зади всех — рабочие по обработке минеральных веществ и пище-
вой промышленности.
Движение рабочих, охватившее главные промышленные центры
страны, стало исходным пунктом первой русской революции
1905—1907 годов. «Наши фабрики и заводы начали знакомиться
с невиданной еще нигде в мире системой введения революционным
путем 8-часового рабочего дня»2. Пролетарское движение сразу
поднялось на высшую ступень и приводило к необходимости воору-
женного восстания. Оно шло к вооруженному восстанию.
В правительственных кругах созревала мысль о необходимости
некоторых уступок рабочим за счет капитала, ради сохранения
1 См. Ленин, Соч., т. 19, стр. 484—485.
2 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 122 за 1906 г., лист 104.
160
господствующего общественного и политического строя. «Прави-
тельство с самого начала рабочих волнений, — сказано в записке
петербургского общества для содействия улучшению и развитию
фабрично-заводской промышленности, — стало на путь «уступок»,
которые были сделаны «на прямые требования рабочих» 1.
Комитет министров в заседаниях 28 и 31 января 1905 г. пришел
к выводу, что существующее законодательство о фабрично-завод-
ском труде не вмещало и не предусматривало многих сторон быта
рабочих.
«Теперь уже, как говорит И. В. Сталин, невозможно было отри-
цать наличие «рабочего вопроса», здесь уже царское правитель-
ство было вынуждено считаться с движением. И вот, в кабинетах
реакционеров началось составление различных комиссий, проектов
«фабричных законов»: комиссия Шидловского, комиссия Коков-
цева, закон о союзах (см. «Манифест» 17 октября), циркуляры
Витте — Дурново, разные проекты и планы и, наконец, два закона
от 15 ноября относительно ремесленников и торговых служа-
щих» 2.
Именно кровавые события 9 января 1905 г. повлекли за собой
образование особой комиссии под председательством сенатора
Шидловского «для безотлагательного выяснения причин недоволь-
ства рабочих в Петербурге и его пригородах и изыскания мер к
устранению таковых в будущем».
Хотя эта комиссия 20 февраля 1905 г. и была распущена
раньше, чем успела собраться, тем не менее рабочим вопросом
правительству пришлось заняться, и вместо комиссии Шидлов-
ского была учреждена новая комиссия под председательством ми-
нистра финансов Коковцева «для обсуждения мер по упорядоче-
нию быта и положения рабочих в промышленных предприятиях»
уже всей страны, а не только Петербурга.
Совет министров в своей мемории по проекту временных
правил «О самовольном прекращении работ в предприятиях осо-
бой государственной важности, а также в правительственных и об-
щественных установлениях» 24 ноября 1905 г. вынужден был при-
знать, что даже полное удовлетворение экономических требований
рабочих «едва ли могло бы прекратить забастовки и предупредить
дальнейшее их распространение»3.
Правда, в среде самой буржуазии теперь, как и раньше, по
вопросу о законодательстве, касающемся фабрично-заводского
труда, не было единого мнения. В то время как петербургские, мос-
ковские, рязанские, тамбовские и пензенские промышленники вы-
1 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 23. Опись 20.
Дело № 7 за 1905 г., лист III.
2 Сталин, Соч., т. I, стр. 287.
3 ЦГИАЛ. Канцелярия Совета министров. Фонд 1276. Опись (94) 1.
Дело № 5 за 1905—1912 гг., лист. 126.
161
сказывались против правительственного вмешательства в фаб-
рично-заводскую жизнь, смоленские фабриканты высказывались
за сокращение рабочего дня до 10—10,5 час. в сутки, за повышение
расценок в том размере, в каком будет понижено рабочее время,
и за подчинение ремесленных заведений надзору фабричной ин-
спекции.
Владелец одного хрустального завода в Городищенском уезде
Пензенской губернии на совещании промышленников в Пензе по-
дал записку следующего содержания: «Ограждение от произвола
и эксплуатации фабрик и дальнейшая нормировка и правитель-
ственное вмешательство в отношения фабрикантов и рабочих, по
условиям промышленности, кроме существенного вреда для тех и
других, произвести ничего не может». А Глезмер прямо считал, что
всякие уступки рабочим лишь поддерживают их уверенность в
победе. «Стачки упорнее всего там, — писал он, — где сделаны
уступки и поддерживается надежда на уступки» 1.
Позиция каждой группы буржуазии определялась обострением
конкурентной борьбы между ними и стремлением либеральных
кругов ее вырвать у правительства кусочек политической власти
для обмана трудящихся масс призраком свободы.
Борьба между ведомствами и внутри самой буржуазии по во-
просам законодательства о фабрично-заводском труде, по вопросу
об уступках рабочим за счет капитала нашла свое отражение и в
решениях царского правительства по этому вопросу.
Комитет министров в заседаниях 28 и 31 января 1905 г.2 хотя
и признал, что «фабричное законодательство наше подвигалось
вперед весьма медленно и за двадцатилетие со времени его возни-
кновения выразилось в проведении в жизнь весьма немногих норм,
упорядочивших лишь некоторые из отношений промышленников и
рабочих», тем не менее «затруднился принять какое-либо реше-
ние», кроме необходимости создать комиссию и приступить к вы-
работке законов — о сокращении рабочего дня, об изменении дей-
ствующих постановлений о стачках и забастовках, об обеспечении
рабочим больничной помощи, а равно и по другим вопросам, «кои
могут выясниться при обсуждении вышеозначенных мер, и в ряду
их вопрос об объеме прав и обязанностей фабричной инспек-
ции».
Комитет министров признал, что «рабочее наше движение, не
будучи удерживаемо в течении своем определенными рамками по-
ложительного закона, уклонялось со свойственного ему пути эко-
номического характера и подпало под влияние политической аги-
1 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № III за 1905 г., лист 119.
2 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 119 за 1905 г., листы 34—37. «Извлечение из особого журнала Коми-
тета министров 28 и 31 января 1905 г.».
162
тации и полицейского воздействия» и что возможно широкое удо-
влетворение простых и ясных требований «повлекло бы за собой
немедленное успокоение рабочих», но удовлетворение интерасов
рабочих, по мнению Комитета министров, могло привести «к неже-
лательным результатам», так как, например, администрация Пути-
ловского завода 27 и 28 января удовлетворила многие требования
рабочих и оказалась вновь перед забастовкой.
Поэтому, сказано далее в решении Комитета министров, —
«...при обычно развивающейся притязательности фабричного люда,
в особенности в период общественных волнений, рассчитывать на
разрешение рабочего вопроса путем постоянных уступок невоз-
можно», и «упорядочение взаимных отношений между предприни-
мателями и рабочими должно быть производимо не иначе, как в
законодательном порядке, вследствие чего никакие организации
сих отношений, не предусмотренные в законе, не должны быть
допускаемы».
Имея перед собой решение Комитета министров о недопусти-
мости уступок рабочим, московские и петербургские фабриканты
в марте 1905 года, когда страх после событий 9 января несколько
прошел, выработали и разослали на места конвенцию в отношении
следующих шести пунктов: 1) Впредь до законодательного
решения «не делать никакого сокращения рабочего времени».
2) «Не допускать оплаты прогульного, вследствие участия в стач-
ках, времени». 3) «Решительно отклонять всякие попытки на уча-
стие рабочих в определении заработной платы и в вопросах вну-
треннего распорядка». 4) «Право увольнения рабочих принадле-
жит заводоуправлению, и никакое вмешательство рабочих или их
представителей в это дело не должно быть допускаемо». 5) «Тре-
бование рабочих об отмене штрафов отклонять по силе действую-
щего закона». 6) «Установление, по требованию рабочих, гаран-
тированной заработной платы для работающих по отдельным
расценкам, равно как установление минимальной платы для
поденных, недопустимо» 1.
Однако напуганное забастовками царское правительство вы-
нуждено было от политики кровавой репрессии перейти к уступ-
кам, попытаться отделаться обещаниями и подачками и должно
было в конце января 1905 года приступить к выработке законо-
проектов. Из архивов извлекались покрывшиеся пылью дела и за-
конопроекты.
Комиссия министра финансов Коковцева приступила к работе
15 мая 1905 г. в составе 130 человек, среди которых было 24 «их
превосходительства» — генералы и, разумеется, ни одного рабо-
чего.
В своей вступительной речи при открытии работы комиссии
Коковцев утверждал, что все законы о фабрично-заводском труде
1 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1
Дело № 115 за 1905 г., листы 5 и 176—178.
163
в России «равно необходимы в интересах как рабочих, так и рабо-
тодателей», правительство предлагает их не под влиянием стачек
рабочих, а просто «возобновляет то поступательное движение...,
которое началось в восьмидесятых годах». Стачки рабочих послу-
жили якобы «только основанием для скорейшего направления этих
работ».
Составлено было четыре законопроекта: 1) «Об обеспечении
рабочих врачебной помощью»; 2) «О продолжительности и рас-
пределении рабочего времени в промышленных заведениях»;
3) «Об отмене карательных статей против стачечников» и 4) «О
страховании рабочих».
Однако на этом заседании Коковцев предложил из четырех
представленных только два законопроекта: 1) «О сокращении ра-
бочего времени в промышленных заведениях» и 2) «Об изменении
наказаний за стачки».
Проект закона о продолжительности и распределении рабочего
времени проектировал сократить рабочее время с 11,5 до 10 часов
в сутки днем и с 10 до 8 часов в сутки ночью, при запрещении ка-
ких бы то ни было сверхурочных работ. Для непрерывных произ-
водств вместо двух 12-часовых проектировалось три 8-часовых
смены, при уничтожении, правда, обязательного воскресного от-
дыха.
Этот проект обсуждению подвергнут не был. Однако предста-
вители капитала имели возможность довести до сведения комис-
сии свою точку зрения на сей счет.
Петербургское общество содействия улучшению и развитию
фабрично-заводской промышленности в своей записке под назва-
нием «К предстоящим занятиям комиссии о мерах по упорядоче-
нию быта и положения рабочих в промышленных предприятиях
империи» высказалось против всех четырех законопроектов, пред-
ставленных правительством, потому что они, по мнению назван-
ного общества 1, вызывают «новые расходы промышленности в
размере 150 млн. руб. в год, или от 18 до 40% к зарплате».
Затем общество высказало свои соображения и по отдельным
проектам. Так, по поводу законопроекта о продолжительности и
распределении рабочего времени в заведениях фабрично-заводской
промышленности в записке было сказано, что «русская промыш-
ленность, вследствие такого порядка, будет устранена навсегда от
какой-либо роли в международном соревновании»2. Еще более ре-
шительно общество высказалось против врачебной помощи рабо-
1 ЦГИАЛ, Общество фабрикантов « заводчиков. Фонд 150. Опись 1
Дело № 119 за 1905 г., листы 76—77.
2 Против предполагаемого сокращения рабочего дня высказались также
владельцы мукомольных фабрик города Одессы (ЦГИАЛ. Министерство
торговли и промышленности. Фонд 23. Опись 20. Дело № 7 за 1905 г., листы
145—146).
чим за счет капиталистов, как против «беспримерного явления» 1.
В своей записке по проекту это общество писало: «Настоящее эко-
номическое положение России вообще и состояние промышленно-
сти в частности не представляют возможности производить какие-
либо новые законодательные нормы, стесняющие фаб.-заводскую
производительность и удорожающие ее стоимость» 2.
Комиссия рассмотрела только один проект о стачках и заба-
стовках.
В решении вопросов законодательства о фабрично-заводском
труде в первой половине 1905 года в лагере господствующих клас-
сов обнаружились две противоположные тенденции. Правитель-
ство ради сохранения общественного и политического строя в
стране готово было итти на некоторые уступки рабочим за счет ка-
питалистов путем издания законов, в той или иной мере ограни-
чивающих произвол фабрикантов. Буржуазия в основной своей
массе, не желая ни в какой мере уступать за свой счет, на-
стаивала на разрешении «тяжелого положения» путем политиче-
ских реформ, которые дали бы в первую очередь самой буржуазии
возможность более активно участвовать в государственных делах.
Буржуазия хотела закрепления своего права на бесконтрольную
эксплуатацию рабочего класса.
Победоносная октябрьская всеобщая забастовка вырвала из
рук правительства манифест 17 октября, в котором царь обещал
«даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на
началах действительной неприкосновенности личности, свободы,
совести, слова, собраний и союзов» и который успокоил буржуа-
зию, считавшую эти куцые обещания для себя достаточными.
Оппозиционность буржуазии постепенно улетучивалась. Она боя-
лась народа, хотела, как говорит В. И. Ленин, мира с царем 3 и
сделала крутой поворот в сторону правительственной бюрократии.
Если раньше буржуазия требовала реформ общегосударствен-
ного характера, то во второй половине октября 1905 года она ста-
новится защитником правительства. И «именной высочайший указ»
сенату 2 декабря 1905 г. «О временных правилах о наказуемости
участия в забастовках в предприятиях, имеющих общественное или
государственное значение, а равно в учреждениях правительствен-
ных, и об обеспечении судьбы тех служащих, кои, не принимая
участия в забастовках, пострадали от учиненного над ними наси-
лия» 4 явился результатом объединения сил буржуазии и прави-
тельства против рабочих.
1 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись I.
Дело № 119 за 1905 г., листы 76—77.
2 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 23. Опись 20,
Дело № 6 за 1905 г., лист 258.
3 См. Ленин, Соч., т. 8, стр. 540.
4 «Полное собрание законов Российской империи», изд. 1908 г., т, XXV,
№ 26987.
165
Если на учредительном съезде кадетской партии 12—18 ок-
тября 1905 г. испугавшаяся революции буржуазия приняла целую
программу по рабочему вопросу, где наряду с требованиями за-
прещения ночных и сверхурочных работ и участия выборных от
рабочих в надзоре инспекции был включен и пункт о введении
8-часового рабочего дня, то после поражения декабрьского воору-
женного восстания и поворота к постепенному отступлению рево-
люции кадеты перестали даже и говорить об этом.
§ 3. Закон о стачках
Забастовки, как специфически капиталистическое явление, не
только неизбежны при капитализме, но и имеют прогрессивное
значение; они воспитывают в рабочих дух солидарности, закаляют
их в борьбе и приучают приносить личные выгоды в жертву общим
интересам. Между тем в России стачки запрещались еще законом
1845 года, т. е. задолго до того, как появились массовые заба-
стовки в общепринятом смысле слова.
В 1897 году Государственный совет снова признал свободу сою-
зов и стачек не соответствующею «условиям нашего времени».
Отнять у рабочих право забастовок — значит разоружить их
перед лицом неприятеля, т. е. буржуазии. Отрицание права заба-
стовок как правительство, так и официальные комментаторы за-
конов пытались объяснить возможностью мирного улаживания
конфликтов между рабочими и фабрикантами путем примиритель-
ных камер и арбитража. По их мнению, арбитраж должен убить
забастовку. Однако проекты введения обязательного арбитража
всюду встречались рабочими враждебно.
Рабочие России под руководством партии большевиков, Ленина
и Сталина, не отказываясь от других форм борьбы, вели непрерыв-
ную борьбу за право стачек и забастовок.
Выражая передовые устремления рабочего класса, В. И. Ленин
еще в проекте программы РСДРП, написанном им в 1895 году в
тюрьме, выдвигал требования свободы союзов, собраний, стачек
и «...учреждения промышленных судов во всех отраслях промыш-
ленности, с выборными судьями от капиталистов и рабочих по-
ровну»1.
Программа, принятая на II съезде РСДРП, также требовала
«неограниченной свободы совести, слова, печати, собраний, стачек
и союзов».
Царское правительство не могло не считаться с этими требова-
ниями рабочего класса и должно было заняться вопросом о стач-
ках. Первый проект закона о свободе стачек был составлен в Рос-
сии еще в 1898 году, в котором министерство финансов предлагало
совершенно отменить всякие наказания за самовольный уход от-
1 Ленин, Соч., т. 2, стр. 81.
166
дельного рабочего с фабрики и за мирную, т. е. не сопровождаемую
насилием и нарушением общественного порядка, стачку.
Министерство финансов в своей записке «О пересмотре статей
закона, карающих забастовки и досрочные расторжения договоров
о найме, и о желательности установления организаций рабочих в
целях самозащиты», составленной уже в 1902 году, предлагало
наказывать только «за насилие, угрозы или обесславление, совер-
шенные кем-либо из работодателей или рабочих по отношению к
личности или имуществу другого и имеющие целью, вопреки сво-
бодным и законным намерениям, принизить его или помешать ему
вести работу на тех или иных условиях» 1. Другими словами, вме-
сто уголовного наказания за стачки министерство предлагало уго-
ловное наказание за «помеху работать».
Либеральный характер записки министерства финансов объяс-
нялся, говорит В. И. Ленин, тем, что угроза арестом или тюрьмой
за самовольный уход с работы одного рабочего или за прекраще-
ние работ по уговору многих рабочих не достигала своей цели,
потому что в случае массовых арестов фабрика могла остаться без
рабочих и прекратить работу. Кроме того, сохранение обществен-
ного порядка арестом не обеспечивалось, а только озлобляло рабо-
чих и убеждало их в несправедливости закона. Признание стачки
преступлением вызывало обычно чрезмерно усердное вмешатель-
ство полиции, «...приносящее, — как говорит В. И. Ленин, — боль-
ше вреда, чем пользы, больше затруднений и хлопот фабрикантам,
чем облегчения» 2.
В министерской записке было сказано, что «по взглядам поли-
цейских органов, находящим себе поддержку в неопределенности
и сбивчивости действующего закона, всякая забастовка рассма-
тривается не как общественно-экономическое явление, но непре-
менно как нарушение общественного порядка и спокойствия».
Между тем если бы существовало более спокойное отношение к
фактам прекращения работы на фабриках и заводах и забастовки
не отождествлялись бы с нарушением общественного порядка, то
было бы гораздо легче выяснить истинные причины таковых, отде-
лить законные и справедливые поводы от незаконных и неоснова-
тельных и принимать соответствующие меры к миролюбивому со-
глашению сторон. При подобном, более нормальном порядке меры
пресечения и подавления принимались бы лишь тогда, когда были
бы на лицо факты, удостоверяющие наличность беспорядка.
Полиция, сказано дальше в записке, не разбирает причин ста-
чек, а заботится только о прекращении их, пуская в ход один из
двух приемов: либо заставляя рабочих (арестами, высылками и
другими мерами вплоть до употребления военной силы включи-
1 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 23. Опись 20.
Дело № 7 за 1898—1905 гг., листы 62—82.
2 Л е н и н, Соч., т. 6, стр. 193.
167
тельно) взяться за работу, либо побуждая хозяев к уступкам.
Между тем «история забастовок, происходящих в течение послед-
него десятилетия, дает много примеров того вреда, который яв-
ляется результатом стремления быстрого подавления возникающих
осложнений какой бы то ни было ценою».
Министерство финансов признало, что «в сущности, всякая за-
бастовка (конечно, если она не сопровождается насилием) есть
явление чисто экономическое, вполне естественное и отнюдь не
угрожающее общественному порядку и спокойствию. Охрана по-
следнего в этих случаях должна выражаться в формах, подобных
практикуемым во время народных гуляний, торжеств, зрелищ и т. п.
случаев» 1.
Предложение предоставить рабочим некоторую свободу стачек
и свободу организаций — не новость не только в русской либераль-
ной публицистике, но и в предначертаниях официальных прави-
тельственных комиссий. Так, еще в начале 60-х годов XIX века
комиссия Штакельберга предлагала дать рабочим известную сво-
боду организаций и право учреждать промышленные суды из вы-
борных от рабочих и хозяев. В 80-х годах XIX века комиссия по
составлению нового уголовного уложения предлагала отменить
уголовное наказание за стачки.
Однако новый проект министерства финансов существенно от-
личался от предыдущих проектов, и прежде всего тем, что он пред-
ставлял голос не одиночек-реформаторов или передовиков — идео-
логов буржуазии, а голос целого слоя промышленников-практиков,
«Невтерпеж! Надоело! Не суйся! — вот что говорит русский фабри-
кант русской полиции устами автора министерской записки»2.
«Встать на эту либеральную точку зрения заставил русских фа-
брикантов не кто иной, как наши рабочие. Рабочее движение
так широко разрослось, что стачки действительно стали «естест-
венным экономическим явлением». Борьба рабочих приняла такие
упорные формы, что вмешательство полицейского государства,
запрещающее всякое проявление этой борьбы, действительно стало
оказываться вредным не только для рабочих (им-то оно никогда,
кроме вреда, ничего не приносило), но и для самих фабрикантов,
в пользу которых это вмешательство делалось»3.
Легальный «марксист» Петр Струве, оценивая характер нового
законопроекта о стачках, в журнале «Освобождение» (№ 4 от
15 августа 1902 г.) писал, что этот проект представлял собой
якобы выражение «государственного смысла». В действительности
не государственный смысл выдвинул этот проект, а фабриканты
под напором рабочих стачек.
1 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 119 за 1905 г., листы 22—23.
2 Ленин, Соч., т. 6, стр. 195,
3 Там же, стр. 197.
168
Проект о стачках представляет собой несомненную уступку
силе рабочих, «...оставление неприятелем одной из его позиций, ко-
торая уже фактически почти отвоевана революционным пролета-
риатом и защищать которую дальше не хотят наиболее дальновид-
ные вожди вражеской армии»1. Протест же фабрикантов «...против
средневекового закона о стачках показывает нам на маленьком
частном примере общее несоответствие интересов развивающейся
буржуазии и отживающего абсолютизма» 2.
Заканчивая характеристику нового проекта о стачках и мини-
стерской записки по этому поводу, В. И. Ленин, обращаясь к ра-
бочим, писал: «За счет того долга, который лежит на правитель-
стве перед народом, вам хотят отдать копейку из ста рублей. Поль-
зуйтесь получением этой копейки, чтобы громче и громче требовать
всей суммы долга, чтобы окончательно дискредитировать прави-
тельство, чтобы готовить наши силы для нанесения ему реши-
тельного удара» 3.
Вся политика царского правительства в отношении рабочего
класса представляла собой образец лицемерия и обмана.
После записки министерства финансов, а именно 22 марта
1903 г., правительство издало новое уголовное уложение, в котором
тем не менее осталось определение о наказуемости стачек.
Под давлением рабочего движения после событий в январе
1905 года царское правительство вынуждено было пойти на
уступки. Комитет министров в двух своих заседаниях 28 и 31 ян-
варя 1905 г. пришел к выводу, что так как «забастовки есть явле-
ние чисто экономическое, при известных условиях не угрожающее
общественному порядку», то «представлялось бы весьма желатель-
ным предоставить министру финансов войти в соображение об из-
менении действующих постановлений о стачках и забастовках, при
условии возникновения их исключительно на экономической почве
и без нарушения общественного порядка и спокойствия, — для при-
ведения закона в надлежащее соответствие с условиями и требо-
ваниями промышленной жизни».
Комитет министров с целью «взять рабочее движение в свои
руки» успел рассмотреть представление министра финансов «о по-
становлениях, определяющих взаимные отношения промышленни-
ков и рабочих» и предложить министру финансов «войти в сообра-
жение об изменении действующих постановлений о стачках и заба-
стовках» 4.
Вскоре проект министра финансов «Об изменении карательных
статей закона, касающихся стачек и досрочных расторжений до-
1 Ленин, Соч., т. 6, стр. 198.
2 Там же, стр. 199.
3 Там же, стр. 201.
4 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 119 за 1905 г. «Извлечение из особого журнала Комитета министров
28 и 31 января 1905 г.».
169
говоров о найме» был представлен в комиссию статс-секретаря
Коковцева, где встретил в общем благожелательное к себе отно-
шение со стороны комиссии.
Однако против него выступили приглашенные в комиссию фаб-
риканты, особенно решительно высказались фабриканты из про-
винции. Так, уполномоченный центрального мукомольного района
Петров полагал, что «нельзя, безусловно, считать стачки рабочих
законным способом экономической борьбы и не признать за ними
уголовного характера» 1. Председатель елецкого биржевого коми-
тета считал, что произвольное нарушение договора о найме должно
быть, безусловно, караемо, независимо от гражданского иска,
в уголовном порядке.
Такой «консерватизм» провинциальных фабрикантов объяс-
нялся недостаточной еще организованностью пролетариата муко-
мольной промышленности в провинции и тем, что провинциальные
фабриканты не пережили событий 9 января 1905 г., так же как и
«радикализм» петербургских фабрикантов может быть объяснен
страхом после этих событий и организованностью петербургского
пролетариата, заставившего предпринимателей Петербурга еще до
этих событий быть более уступчивыми в вопросах законодатель-
ства о фабрично-заводском труде.
Вокруг проекта министерства финансов разгорелась довольно
оживленная внутриведомственная борьба. Против отмены кара-
тельных статей высказался товарищ министра внутренних дел по
полицейской части, душитель рабочих, палач Трепов. За их отмену
выступили министр финансов Коковцев и министр юстиции Нольде.
Спор внутри господствующей и правящей верхушки решался
силой натиска рабочих. Министерство финансов в своей записке
к проекту признало, что рабочее движение опрокинуло каратель-
ные статьи против стачек, ибо «осуществление разрешения дел
судебным порядком становится невозможным и карательные за-
коны о стачках превращаются в мертвую букву, только колеблю-
щую авторитет неприменяемого и бессильного закона»2.
При обсуждении закона о стачках Государственный совет также
пришел к заключению, что всех забастовщиков, число которых
«представляется весьма значительным, исчисляясь тысячами»,
предать суду просто невозможно.
Именно рост рабочего движения заставил министерство вну-
тренних дел по соглашению с министерством финансов 15 апреля
1905 г. отменить циркуляр министерства внутренних дел губерна-
торам от 12 августа 1897 г. о преследовании за стачки и забастов-
ки, а правительство 4 августа 1905 г. — утвердить положение Ко-
1 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 23.
Опись 20. Дело № 7 за 1905 г., лист 132.
2 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Дело № 121
за 1905 г., лист. 34.
170
митета министров о временном приостановлении уголовного пре-
следования по делам о стачках и самовольном оставлении работ1.
Хотя царский манифест 17 октября 1905 г., вырванный рабо-
чими, ни словом не обмолвился о забастовках, однако уже 24 нояб-
ря 1905 г. Совет министров, а 28 ноября 1905 г. Государственный
совет на своем чрезвычайном общем собрании пришли к одному и
тому же мнению, что «стачка есть само по себе явление, органи-
чески связанное с экономическими условиями промышленной жиз-
ни, возможное везде, где имеет применение наемный труд. К тому
же стачки, возникшие на чисто экономической почве и проникну-
тые исключительно экономическими целями, не поддаются пода-
влению и пресечению мерами уголовного воздействия, как это до-
казывается опытом всех стран, пытавшихся бороться с указанным
явлением путем уголовной репрессии»2.
Однако к этим мнениям Совета министров и Государственного
совета вполне применима сталинская характеристика манифеста
17 октября 1905 г., который «был обманом народных масс, царской
уловкой, своего рода передышкой, необходимой царю для того,
чтобы усыпить легковерных, выиграть время, собраться с силами и
потом ударить по революции»3.
Правительственная бюрократия, которая целых семь лет ду-
мала над проектом закона о свободе стачек, теперь, перед угрозой
вооруженного восстания рабочих, в результате некоторого прими-
рения с буржуазией, благодаря активности душителей рабочих
Витте и Дурново в несколько недель сочинила и провела закон
против стачек. 2 декабря 1905 г. были изданы временные правила
«О наказуемости наиболее опасных проявлений в забастовках».
Временные правила «в дополнение и изменение подлежащих
узаконений» устанавливали наказание — заключение в тюрьме —
за «самовольное, по взаимному соглашению, прекращение работ
и занятий в предприятиях, имеющих общественное или государ-
ственное значение, а равно в учреждениях правительственных»,
так как забастовки здесь представляют «существенную опасность
для спокойствия и порядка» и «наносят ущерб самым жизненным
интересам страны и угрожают гибельными последствиями ее на-
селению».
В апреле 1906 года действие этого нового закона было распро-
странено на предприятия морского и речного транспорта. 15 апреля
1906 г. был издан закон о стачках сельских рабочих, который, по-
1 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 23. Опись 20.
Дело № 7 за 1898—1905 гг., листы 204—207.
Это положение 16 августа 1905 г. циркуляром министра юстиции было
«секретно» доведено до сведения прокуроров судебных палат и фабричной
инспекции.
2 ЦГИАЛ. Канцелярия Совета министров. Фонд 1276. Опись (94) 1.
Дело № 5 за 1905—1912 гг., листы 126 и 136.
3 История ВКП(б). Краткий курс, стр. 74.
171
мимо общей наказуемости за принуждение к стачке и за умышлен-
ное повреждение имущества, вводил особое наказание за возбуж-
дение к стачке для лиц, не работающих у владельца имения, при-
чем они подлежали наказанию и в том случае, если даже стачка
и не состоялась.
Указ царя Сенату от 2 декабря 1905 г. был направлен прежде
всего против политических партий, руководивших забастовками
рабочих.
Временные правила «О наказуемости наиболее опасных прояв-
лений в забастовках» были направлены даже против чиновников
государственного аппарата.
То, что правительство ставило в особое положение государ-
ственных служащих, свидетельствует о том, что оно не доверяло
даже своим чиновникам и чувствовало себя изолированным.
Царский указ вместе с тем всячески поощрял тех, кто так или
иначе противодействовал забастовкам, и предписывал особо воз-
награждать их в случае увечий, полученных при исполнении сих
предательских по отношению к рабочим и служащим «обязанно-
стей». Царь счел «справедливым озаботиться обеспечением судьбы
тех служащих, кои, не принимая участия в забастовках, постра-
дали при исполнении долга от учиненного над ними насилия».
Царское правительство умело ценить предателей рабочего
класса и вознаграждать их. Согласно указу царя этим предателям
в случаях причинения им повреждения в здоровье назначались по-
собия по день восстановления трудоспособности в размере годо-
вого оклада содержания или действительного заработка, а в слу-
чае «постоянной и полной утраты трудоспособности — пенсии в
размере годового оклада содержания или действительного зара-
ботка потерпевшего».
Бессильное задавить стачечное движение в административном
или судебном порядке, правительство вынуждено было еще раз
изменить тактику борьбы и признать свободу экономических ста-
чек, — фактически завоеванную пролетариатом, — правда, с весь-
ма большими ограничениями.
Указ о наказуемости участия в особо опасных забастовках был
издан после октябрьской всеобщей и ноябрьской частичной почто-
во-телеграфной забастовок — перед назревавшими еще более гран-
диозными событиями.
Правительство вынуждено было издать закон, строгое соблю-
дение которого означало отказ от преследования рабочих за пре-
кращение работ с целью принуждения фабрикантов и заводчиков
к повышению заработной платы и изменению других условий
найма до истечения срока последнего. Оно сохранило за собой
право наказывать за стачки, «причинившие повреждение или уни-
чтожение заводского или фабричного имущества, лиц, служащих
на заводе или фабрике», а также за принуждение «других рабочих,
172
посредством насилия или угроз, прекратить работу или не возоб-
новлять прекращенную».
Признание возбуждения к забастовке преступлением находи-
лось в прямом противоречии не только со здравым смыслом, но и с
самим правом забастовки, так как ни одна забастовка, строго го-
воря, невозможна без чьей-нибудь инициативы, без приглашения
участвовать в ней, т. е. без возбуждения.
Итак, при строгом соблюдении нового закона, с отменой
ст. 13581, казалось, должно было исчезнуть понятие наказуемых
стачек и отпасть право привлечения к ответственности участников
стачки.
По мнению одного из представителей либеральной буржуазии
О. Бужанского, закон о стачках пытался якобы ввести новые на-
чала, а правительство якобы изменило свою политику 1. Однако
такое толкование политики правительства не отвечало истине.
В действительности правительство, преследовавшее и душившее
любые стачки по любым причинам и поводам, преследовавшее ра-
бочих за одно намерение устроить стачку, изменило только так-
тику, решив сосредоточить свои силы, — поскольку нельзя спра-
виться со всеми стачками, — на политических стачках.
Указ 2 декабря 1905 г. имел в виду, в частности, предупредить
надвигающуюся третью железнодорожную забастовку, и потому он
был издан с такой быстротой, что уже 3 декабря 1905 г. появился
в собрании узаконений и распоряжений правительства. Его содер-
жание срочно-телеграфно было передано по всем дорогам и всем
железнодорожным управлениям.
Однако, несмотря на это, 6 декабря 1905 г. началась вторая, —
а по петербургскому счету, третья, — железнодорожная забастов-
ка, в которой «участвовало громадное большинство, не менее 70 %
всех железнодорожных служащих империи»2.
Согласно ст. 59 основных законов старой редакции всякий за-
кон имел силу со дня получения его в том присутственном месте,
которое призвано его выполнять, т. е. в губернском правлении. Не-
смотря на принятые срочные меры, закон 2 декабря 1905 г. бла-
годаря дезорганизации почты и путей сообщения оказался к мо-
менту декабрьской железнодорожной забастовки или еще не полу-
ченным губернскими правлениями или не распубликованным в ме-
стных «Губернских ведомостях». Следовательно, он не мог быть
применен к участникам декабрьской железнодорожной забастовки.
Управляющий Рязано-Уральской ж. д. Игнациус 6 января
1906 г. в телеграмме министру путей сообщения сообщал, что боль-
шинство железнодорожных юрисконсультов, собравшихся в Мо-
скве 5 января 1906 г., считало декабрьский закон о железнодорож-
ных стачках применимым лишь к тем по стачкам преступлениям,
1 О. Бужанский, Законопроекты о рабочих союзах и стачках в Рос-
сии, «Право» № 37 за 1905 г.
2 ЦГИАЛ. Канцелярия Совета министров. Фонд 1276. Опись (94) 1.
Дело № 5 за 1905—1912 гг., лист. 156.
173
которые совершены после объявления закона на месте. А ввиду
того, что закон не мог быть объявлен на местах ранее 15—19 де-
кабря 1905 г., то он не может «иметь практического применения по
большинству стачек, так как стачки в большинстве своем окончи-
лись ранее 19 декабря».
Излагая все это, управляющий Рязано-Уральской ж. д. просил
ходатайствовать перед высшим правительством о том, чтобы «тем
или другим способом, но непременно законодательным порядком»
была установлена возможность применить новый закон «к де-
кабрьским стачечным преступлениям» и чтобы по этим делам и на
будущее время для ускорения дел был установлен «упрощенный
порядок судопроизводства». Управляющий выражал далее сожа-
ление о том, что нельзя уволить с работы примерно 10% особенно
активных забастовщиков, «так как не имеется никаких средств»
заменить их новыми, «достаточно опытными служащими».
По поводу этой телеграммы управляющего Рязано-Уральской
ж. д. министр путей сообщения в свою очередь писал 9 января
1906 г, в Совет министров: «Выясняется, что на местах возникают
затруднения при применении к последним декабрьским забастов-
кам именного высочайшего указа правительствующему сенату от
2 декабря 1905 г.», ...причем «затруднения эти проистекают, глав-
ным образом, по поводу несвоевременного распубликования на-
званного закона на месте вследствие бывшей железнодорожной
и почтово-телеграфной забастовок. При таком положении вещей
к лицам, принимавшим участие в стачечном движении, могли быть
применены лишь подлежащие статьи нового уголовного уложения
издания 1903 г., а также некоторые статьи уложения о наказаниях
уголовных и исправительных издания 1885 года» 1.
В ответ на этот запрос Витте 14 января 1906 г. сообщал, что
«сенатор Акимов не преминет сделать надлежащие распоряжения
о возможном ускорении дел сего рода» 2. Это обещание, в отличие
от многих обещаний, данных правительством рабочим, было вы-
полнено.
Еще 14 декабря 1905 г. министру путей сообщения и началь-
никам железных дорог было предоставлено право принимать чрез-
вычайные меры в случаях неотложной необходимости. Повышая
во всех случаях кару за возбуждение к стачке и за применение
«угроз и насилия», закон и так особо карал заключением в кре-
пости за участие в «сообществе», имеющем целью возбуждение к
стачке, а распоряжением 14 декабря 1905 г. было приказано пре-
давать суду и наказывать лиц гражданского ведомства, виновных
в устройстве стачек и забастовок или в возбуждении к ним, по за-
конам военного времени.
1 ЦГИАЛ. Канцелярия Совета министров. Фонд 1276. Опись (94) 1.
Дело № 5 за 1905—1912 гг., листы 153—157.
2 Там же, лист 158.
174
К участникам стачек и забастовок стали применять также и
ст. 2691 Уложения о наказаниях, вошедшую в несколько изменен-
ном виде в новое Уголовное уложение под ст. 122, в главу «О сму-
те», и каравшую «преступления вследствие побуждений, проистек-
ших из вражды религиозной, племенной или сословной, или из эко-
номических отношений».
Первоначально эта статья вовсе не была рассчитана на приме-
нение ее к участникам забастовки. В обстановке же революции
1905—1907 гг. она превратилась в исключительный закон и стала
применяться к забастовщикам вместо общих законов.
Несмотря на то, что, по свидетельству самого железнодорож-
ного начальства, рабочих, принимавших участие в декабрьской
железнодорожной забастовке, нельзя было привлекать к ответст-
венности на основании закона от 2 декабря 1905 г., прокуратура в
некоторых случаях привлекала к ответственности все-таки по этому
закону, а в большинстве случаев — по ч. I ст. 125 Уголовного уло-
жения как за участие в сообществе.
Привлечение забастовщиков к ответственности по ст. 125 юри-
дически не могло быть обосновано, так как указанная статья гово-
рила о сообществе, поставившем целью своей деятельности воз-
буждение к неповиновению или противодействию закону, обяза-
тельному постановлению или законному распоряжению властей.
Однако правительство широко пользовалось этой статьей. Так.
например, в обвинительном акте по делу комитета Николаевской
(ныне Октябрьской) ж. д. участники забастовки обвинялись в на-
рушении «установленного правительственной властью расписания
движения поездов и временном прекращении установленной пра-
вительством деятельности казенной дороги». Но расписание по-
ездов, как чисто хозяйственная деятельность правительства, не
имело ничего общего с законом или обязательным постановлением.
Кроме вышеперечисленных статей, участники забастовок при-
влекались к ответственности также по ст. 126, а иногда и по ст. 102
Уголовного уложения о наказаниях (по продолжению 1906 года).
Последняя статья говорила о сообществе, направившем свою дея-
тельность к возбуждению рабочих и служащих к самовольному
прекращению, приостановлению или невозобновлению работ, т. е.
к устройству забастовки.
После подавления декабрьского вооруженного восстания в
Москве закон от 2 декабря 1905 г. был забыт. В обвинительных
актах и приговорах палат забастовочные комитеты вырастали в
сообщества, поставившие целью своей деятельности ниспроверже-
ние существовавшего общественного строя посредством всеобщей
забастовки (ст. 126 Уголовного уложения), или насильственное
изменение существовавшего образа правления посредством опять-
таки всеобщей забастовки (ст. 102 Уголовного уложения), или, на-
конец, возбуждение к противодействию закону и т. д. посредством
все той же всеобщей забастовки.
175
Указ от 2 декабря 1905 г., вошедший впоследствии, по продол-
жению 1906 года, в общее Уложение о наказаниях под ст. ст.
13593—13598, оказался забытым на время революции не случайно,
так как, например, по ст. 13598 Уложения о наказаниях можно
было дать максимум четыре года крепости, тогда как по ст. 125
Уголовного уложения допускалось назначение наказания до ше-
сти лет крепости или исправительного дома, а по ст. ст. 102 и
126 — до восьми лет каторги. Правительству оказалось выгоднее
применять ст. ст. 102, 125 и 126 общего Уложения о наказаниях,
чем статьи новых «временных правил».
Согласно закону от 2 декабря 1905 г. дела о забастовках велись
окружными судами в общем порядке судопроизводства, т. е. без
участия присяжных заседателей, тогда как по ст. ст. 102, 125 и 126
Уголовного уложения дела были подсудны судебным палатам в
усиленном составе, при особом порядке предварительного след-
ствия, при стеснении в выборе защитника и производились поряд-
ком, установленным в отношении так называемых государственных
преступников, что не только создавало крайне тяжелое положение
для обвиняемого на суде, но и по существу означало возврат к
старым крепостным отношениям между хозяевами и рабочими,
когда забастовка рассматривалась как противообщественный или
противогосударственный акт, как восстание против властей.
Новый закон не давал ответа на вопрос: прекращается ли до-
говор найма и сохраняется ли заработная плата рабочих во время
забастовки? Согласно ст. 105 Устава о промышленности заведую-
щий фабрикой или заводом имел право расторгнуть с рабочими
договор найма «вследствие дерзости или дурного поведения рабо-
чего, если оно угрожает имущественным интересам фабрики или
личной безопасности кого-либо из лиц фабричного управления или
наблюдавших за работами».
Значит, на точном основании упомянутого устава, а также со-
гласно суждению Государственного совета, высказанному в связи
с обсуждением законопроекта 1893 года, рабочий не мог быть ли-
шен права на заработную плату из-за случайных обстоятельств,
постигших исключительно работодателя.
В указе царя Сенату в 1905 году было также сказано, что ка-
питалист не мог расторгать заключенный договор с рабочим, кото-
рый «вследствие общей забастовки и опасения насильственных
действий стачечников не является на работу в течение периода, не
превышающего двух недель» 1.
Вскоре после кровавых событий 9 января 1905 г. сами фабри-
канты в страхе перед народной революцией на совещании Петер-
бургского общества для содействия улучшению и развитию фаб-
рично-заводской промышленности пришли к единодушному мне-
1 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 177 за 1907—1916 гг., лист. 97.
176
нию о том, что за дни закрытия фабрики по случаю забастовки
надо рабочим платить. Но прошел 1905 год, наступила реакция —
и то же Петербургское общество заявило, что хотя стачки и заба-
стовки и не могут быть приравнены к «непреодолимой силе», тем
не менее «приостановление работ вследствие забастовки, являю-
щейся вне воздействия фабрично-заводской администрации, оче-
видно, вполне подходит под понятие «и тому подобные случаи»,
а потому «право расторжения в таком случае договора с рабочими
обеспечено уже существующим законом».
Петербургские фабриканты требовали далее расторжения до-
говора найма со всеми рабочими по причине забастовки части их,
а председатель петербургского общества для содействия улучше-
нию и развитию фабрично-заводской промышленности С. Н. Глез-
мер предлагал даже включить в закон о забастовках требование,
чтобы вопросы о забастовке и продолжении таковой или о возоб-
новлении работ были «каждый раз решены общим и закрытым
голосованием всех рабочих данного предприятия или цеха и чтобы
вопрос считался принятым только тогда, если за него высказалось
абсолютное большинство рабочих, зарегистрированных в пред-
приятии ко дню решения вопроса» 1.
Известно, что на основании Устава о промышленности договор
найма мог быть расторгнут хозяином без суда (для нанятых на
срок неопределенный), но с предупреждением за две недели, при
наличии законных поводов, т. е. вследствие неявки рабочего на
работу более трех дней сряду или в сложности более шести дней
в месяц без уважительных причин и вследствие неявки на работу
более двух недель сряду по уважительным причинам, а также за
дерзость и дурное поведение.
Но стачка не тождественна дерзости или дурному поведению.
Участвуя в стачке, рабочий тем самым не расторгал договор найма,
так как по закону он мог это сделать не собственной волей, кото-
рой он, как наемный раб, и не имел, а через суд. Значит, факт
участия рабочего в стачке по русскому праву не мог рассматри-
ваться как расторжение договора со стороны рабочего, а лишь
как приостановление договора.
По русскому праву, как, впрочем, и по праву других стран,
договаривающаяся сторона, — в данном случае капиталист, — не
вправе была требовать от противной стороны—рабочих—исполне-
ния таких обязательств, исполнение которых зависит от исполнения
им самим условий договора. Огромное количество стачек и явля-
лось как раз правомерным ответом рабочих на нарушение договора
найма со стороны фабрикантов. Рабочий имел вполне законные
основания не приступать к работе или прекратить ее, если хозяин-
работодатель нарушил условия договора или не исполнил их.
1 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 23. Опись 20.
Дело № 7 за 1898—1905 гг., листы 100 и 214.
177
Таким образом, большинство стачек при капитализме означает
не нарушение договора найма рабочими, а борьбу их за его испол-
нение капиталистами. Неявка рабочего на работу в случае заба-
стовки является его правом, юридически обусловленным виной не
рабочего, что имел в виду Устав о промышленности (закон
1886 года), а предпринимателя, нарушающего договор найма. Сле-
довательно, стачка не давала предпринимателю права расторгать
договор даже тогда, когда неявка на работу по случаю забастовки
продолжалась более двух недель.
На совещании столичных мировых судей в феврале 1905 года
было высказано мнение, что «стачки относятся к явлениям, не
зависимым от воли каждого отдельного рабочего», и что «неявка
на работу из-за участия в стачке должна быть признана уважи-
тельной и по причине того морального давления, которое большин-
ство, стоящее за стачку, оказывает на отдельных рабочих, как вхо-
дящих, так и не входящих в состав этого большинства».
Таким образом, неявка рабочего, не участвующего в стачке,
на работу из-за опасения насильственных действий со стороны ста-
чечников, по мнению самих мировых судей, вообще не должна была
вызывать их ответственности, так как уважительность этих дей-
ствий в данном случае очевидна без особых разъяснений.
Следовательно, на точном основании самих царских законов,
по крайней мере, рабочие, не принимавшие участия в забастовках,
хотя бы они и не работали во время их, должны были получать
заработную плату.
Петербургское общество для содействия улучшению и развитию
фабрично-заводской промышленности, «сочувствуя» отмене кара-
тельных статей, в своей довольно пространной записке по поводу
нового закона держалось той точки зрения, что «если для привле-
чения к уголовной ответственности не отдельных лиц, а рабочих
масс на практике почти всегда являются затруднения, то таковые
исчезают, коль скоро ответственность ограничивается гражданской
сферой».
Таким образом, по мнению петербургских фабрикантов, «центр
тяжести вопроса о стачках и вопроса о нарушении договора найма»
должен лежать «в гражданских взаимоотношениях заинтересован-
ных сторон, т. е. рабочих и владельцев предприятий» 1, т. е. рабочие
в случае нарушения договора найма должны отвечать определен-
ным залогом в виде постоянных удержаний из их заработной
платы, а работодатели — своим имуществом.
Общество требовало, далее, чтобы предпринимателям было пре-
доставлено право расторгать договор о найме с момента возникно-
вения забастовки, причем под последней общество предлагало по-
нимать прекращение работ не только всеми рабочими, но и той их
1 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 23. Опись 20.
Дело № 7 за 1898—1905 гг., листы 99—112.
178
частью, которая не давала возможности продолжать производство
в заведении или в каком-либо из его отделов.
Вместе с тем общество не собиралось отказываться и от уголов-
ного преследования рабочих за стачки. Больше того, оно предла-
гало карать в уголовном порядке не только за стачку, «сопровож-
даемую повреждением имущества вследствие внезапного прекра-
щения производства», т. е. не только за «убытки» от прекращения
производства, но и «за потери вследствие порчи находившихся в
незаконченном цикле производства материалов или даже за при-
ведение в негодность заводских устройств и машин, как, например,
случай внезапного прекращения доменного производства, порча
или взрыв оставленного кочегаром котла» и тому подобные случаи,
от которых фабриканты хотели бы гарантировать себя заключе-
нием виновных в тюрьму 1.
Это предложение петербургских фабрикантов было принято ми-
нистерством торговли и промышленности и внесено в видоизменен-
ный проект, дополненный соответственными статьями, на основа-
нии которых стачка могла служить основанием для расторжения
договора найма, а «участники стачки, прекратившие без надлежа-
щих предосторожностей такого рода работы, внезапное прекраще-
ние которых заведомо причинило повреждение или порчу фабрич-
но-заводских устройств или материалов», подвергались тюремному
заключению.
Царь в своем указе Сенату в 1905 году по поводу оплаты за
время забастовок писал, что рабочий «не вправе требовать такой
оплаты» и «подлежит только освобождению от взыскания за про-
гул» 2. Затем Сенат в своей резолюции от 28 февраля 1906 г. ука-
зал, что «работодатели не обязаны выдавать рабочим заработную
плату за прогульные дни вследствие всякого рода забастовок»3.
Итак, настойчивые ходатайства фабрикантов об освобождении
их от оплаты рабочих за время забастовок были удовлетворены,
а права рабочих еще больше ущемлены.
По делу рабочего Невской бумагопрядильной мануфактуры
Баранова, уволенного с фабрики за то, что он вместе с многими
другими рабочими приходил на фабрику, становился у станка, но
работ не производил, Сенат разъяснил, что поведение рабочих
указанной бумагопрядильни должно быть охарактеризовано, как
«ослушание» фабричному управлению, подходящее под понятие
«дурного поведения» (п. 4 ст. 105 Устава о промышленности).
Сенат дважды отменил решение петербургского столичного миро-
вого съезда, удовлетворившего иск рабочего Баранова о взыска-
1 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 23.
Дело № 7 за 1898—1905 гг., листы 94 и 100.
2 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 177 за 1907—1916 гг., лист. 97.
3 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 121 за 1905—1907 гг., лист. 204.
179
нии с фабрики двухнедельного заработка за увольнение с работы
без законного предупреждения.
Лакей буржуазии, присяжный поверенный Осецкий, в угоду
своим хозяевам-фабрикантам, 19 октября 1907 г. писал вице-
председателю общества фабрикантов и заводчиков М. И. Триполи-
тову о том, что частичная забастовка 60 рабочих фирмы «Лаферм»,
повлекшая за собой «недопущение к работе всех 1500 человек»,
т. е. приостановление работы всей фабрики, и вызвавшая увольне-
ние фабрикантом всех рабочих, «вопреки мнению мировых уста-
новлений», окончилась провалом для рабочих, поскольку Сенатом
признаны «вполне законными действия со стороны фабриканта.
Действия фабриканта не влекут для него обязанности платить
всем 1500 рабочим двухнедельный заработок». Сенат разъяснил,
что в таких случаях «договор найма рабочего прекращается без
каких-либо для фабриканта последствий».
Триполитов, находясь в заседании совета общества, тотчас же
прочитал это сообщение вслух, «на что последовали единодушные
рукоплескания». Триполитов выразил надежду, что Осецкий успел
«достигнуть надлежащей формулировки Сенатом принципиальных
положений дела и внести поучительные мотивы».
В адрес Сената со всех концов России поступали благодарности
фабрикантов за столь «мудрое решение», а общество фабрикантов
и заводчиков ввиду «большой практической важности» указанного
разъяснения Сената срочно разослало на места предпринимателям
копию решения Сената по этому делу и снабдило его особым пись-
мом «О мерах для предупреждения самовольного оставления ра-
бочими работ», в котором, между прочим, было сказано: «В случае
самовольного прекращения работ на какое бы то ни было время
по причинам, стоящим вне заводской жизни, всеми рабочими или
частью их, прекратившие работы должны быть подвергнуты
штрафу, если заводоуправление не применит более строгой меры,
как, например, объявление расчета через две недели» 1.
Поводом к забастовке, а следовательно, и к вмешательству
Сената в это дело послужило требование рабочих фабрики «Ла-
ферм» уволить мастера Пейкера. Значит, от воли управления фаб-
рики зависело предотвратить забастовку, уволив мастера. И если
оно этого не сделало, то оно, а не рабочие должно было нести всю
и всякую ответственность за последствия забастовки.
После дела фирмы «Лаферм» и разъяснения Сената Осецкий
начал «выигрывать» по аналогичным случаям одно дело за дру-
гим. 6 февраля 1908 г. он «выиграл» дело товарищества Карл
Шейблер в Лодзи. С подлой антирабочей деятельностью зловещей
фигуры Осецкого мы встречаемся и в более позднее время: это
тот самый Осецкий, который уже в 1914 году от имени владельцев
завода «Треугольник» предъявил встречный иск к рабочим —
1 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 177 за 1907 г., листы 46—48 и 61.
180
жертвам массового отравления на этом заводе. На суде он заявил,
что причиной отравления была не мазь, изготовленная на плохом
бензине, а ядовитое вещество, принесенное извне революционе-
рами, чтобы возбудить рабочих на забастовки, и в «доказатель-
ство» предъявил прокламацию, изданную районным комитетом
большевиков по поводу отравления рабочих на этом заводе1.
В ноябре 1908 года министерство торговли и промышленности
в своем проекте «Об изменении некоторых постановлений о найме
рабочих» предлагало дать право предпринимателям расторгать
договор найма с теми рабочими, «которые самовольно прекратили
работу во всем предприятии или в какой-либо части его».
Хотя этот проект и не получил силы закона, однако тенденция
правительства в нем нашла свое отражение довольно ясно. В ос-
нову проекта положен принцип солидарной ответственности, где
хозяину предоставлялось право расторгать договор со всеми
рабочими, если даже бастовал один цех, лишивший заведение
«возможности предоставить другим рабочим те работы, для испол-
нения которых они были наняты», — причем право фабриканта на
увольнение в таких случаях проект не связывал никакими сроками.
В ноябре 1911 года Сенат по делу Бельгийского акционерного
общества электрического освещения С.-Петербурга отказал в иске
рабочему Петросову и разъяснил, что «оставление фабричного за-
ведения рабочими скопом, вызвавшее забастовку прочих рабочих
и тем самым угрозу имущественным интересам завода, т. е. посту-
пок рабочих, выходящий далеко за пределы ослушания, дает до-
статочный повод к увольнению таких рабочих и к допущению
вместо них других и не может быть признано действием адми-
нистрации завода произвольным и не оправдывающимся за-
коном» 2.
Имея перед собой указания Сената, общество фабрикантов и
заводчиков пошло гораздо дальше их. Оно уже в 1913 году на во-
прос акционерного общества В. П. Кретен указало, что имеется
вполне достаточно оснований не только для того, чтобы не платить
за остановку станков в случае недостатка пряжи на самой фаб-
рике, образовавшегося из-за забастовки прядильного или моталь-
ного отделения, но и для того, чтобы не платить рабочим и в случае
недостатка в пряже, образовавшегося из-за забастовки рабочих
другой фабрики, которая эту пряжу поставляет. Нужно только
доказать, что пряжу невозможно купить на рынке, «хотя бы по
повышенным ценам» 3.
Так как доказать факт невозможности приобретения сырья
дело очень легкое, то фабриканты фактически сами себя освобо-
1 См. Б. И. Шабалин, Фабрика на Обводном, Л., 1949, стр. 261.
2 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 177 за 1907—1916 гг., лист 100.
3 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 322 за 1912—1915 гг., листы 17—18.
181
дили от уплаты во всех случаях забастовок и тем самым превра-
тили «право забастовок» в простую фикцию.
Таким образом, фабриканты соглашались разрешить только та-
кие стачки, которые не затрагивали бы их интересов и не прино-
сили бы им никаких убытков. Но ведь таких стачек не существует!
Всякая стачка только в том случае и имеет смысл, если она затра-
гивает интересы фабриканта и заставляет его пойти на уступки.
И чем большему риску подвергается фабрикант, тем, очевидно,
скорее он должен уступить.
Закон о наказуемости за участие в особо опасных забастовках
впоследствии был «уточнен» — как в административном порядке,
в смысле воспрещения стачек на основании обязательных поста-
новлений, издаваемых в порядке Положения об усиленной охране,
так и в судебном порядке, приведшем к широкому применению к
стачкам ст. 269 1 Уголовного уложения.
По поводу «Законодательного предположения о свободе ста-
чек», внесенного 30 социал-демократами в Государственную думу
9 декабря 1911 г., министры юстиции, внутренних дел, торговли
и промышленности высказались против принятия еще одного но-
вого закона о стачках потому, что право стачек в нашем законо-
дательстве признано якобы «за всеми без исключения рабо-
чими» 1.
Так в период реакции буржуазия и правительственная бюро-
кратия постепенно отбирали у рабочих то, что ими с таким трудом
было завоевано во время революции 1905—1907 гг. Таков харак-
тер нового закона о стачках, который лишний раз подчеркнул
полное бесправие рабочих в царской России.
Впрочем — не в одной только царской России. Закон Тафта—
Хартли, принятый конгрессом США 9 мая 1947 г., ограничивший
право рабочих на забастовки и разрешивший хозяевам возбуждать
против профсоюзов судебные иски, не в меньшей мере показы-
вает, что ни о каком равенстве между трудом и капиталом при
капитализме, а тем более при империализме не может быть и речи.
В октябре 1913 года под влиянием нового революционного
подъема было образовано особое междуведомственное совещание,
занявшееся прежде всего пересмотром закона о стачках. Однако,
признав, что уголовному наказанию не подлежат участники мир-
ных экономических и политических стачек, совещание предлагало
установить наказание для всех участников стачек, сопровождав-
шихся насилием, угрозами или повреждением имущества, а также
за «возбуждение к политической стачке», причем последнее при-
равнивалось к государственным преступлениям со всеми вытекаю-
щими отсюда последствиями, т. е. должно было сопровождаться
повышением мер наказания, передачей дознания по этим делам
жандармам с правом предварительного ареста и т. д. и т. п.
1 ЦГИАЛ. Канцелярия Совета министров, фонд 1276. Опись (94) I.
Дело № 5 за 1905—1912 гг., листы 226—233.
182
Совещание в целях борьбы с рабочим движением проектиро-
вало изменение законов о найме, предоставлявших предпринима-
телям право расторгать договор найма в случае забастовок и осво-
бождавших нанимателей от выдачи заработной платы не только
участникам стачки, но и тем рабочим, которые не могли работать
ввиду забастовки, а также при закрытии предприятия «вслед-
ствие угроз или насилия над лицами заводского управления»,
т. е. в случаях локаута.
Совещание проектировало также организацию «примиритель-
ного суда» в составе представителей хозяев и рабочих с председа-
телем, назначенным властями и приравненным по должности к то-
варищу председателя окружного суда. Проекты этого совещания
в июне 1914 г. были внесены в Совет министров, но в связи с на-
чавшейся войной обсуждены не были.
§ 4. Временные правила о профессиональных обществах
Возникновение рабочих профессиональных организаций в ре-
зультате продолжительной и упорной борьбы рабочих относится
к очень далекому прошлому, а именно к моменту появления «сво-
бодных рабочих». При капиталистической системе наемного труда
профессиональные союзы, вообще говоря, являются общественной
необходимостью, вытекающей из противоположности интересов
рабочих и предпринимателей. Однако и в тех странах, где под
влиянием борьбы рабочих было признано право объединения в
профессиональные союзы, закон и суды оставались защитниками
интересов буржуазии.
В России борьба рабочего класса за право объединения в про-
фессиональные союзы относится к очень давним временам. Пра-
вительство всеми мерами сдерживало стремление русских рабочих
к установлению права образования профсоюзов. Так, еще 22 марта
1903 г. царь ввел в Уголовное уложение новую статью (124), во-
шедшую в главу 5 «О смуте», запрещавшую свободу союзов.
На основании ст. 124 Уголовного уложения «виновный в обра-
зовании союза обществ или общества, не исключая и профессио-
нального, или в управлении им, или же в участии в оном, без
соблюдения или с нарушением установленных законом правил,
а равно служащий, виновный в нарушении законного распоряже-
ния власти, запрещающего ему образование общества или участие
в нем, наказывается арестом на срок не свыше трех месяцев или
денежной пеней не свыше 300 рублей».
Эта статья предусматривала и более суровое наказание — до
одного года заключения в тюрьму — лиц, знавших заведомо, что
общество преследует политические цели, или знавших, что профес-
сиональное общество управляется учреждениями или лицами, на-
ходящимися за границей, и т. д.
До революции 1905 года в России не существовало никаких
легальных рабочих организаций, подходящих под понятие «про-
183
фессиональный союз», т. е. организаций рабочих, ставящих своей
целью борьбу за улучшение условий труда рабочих. Профессио-
нальное движение росло и развивалось под влиянием январских
экономических стачек 1905 года, а в мае 1905 года на съезде пред-
ставителей профессиональных организаций, возникших явочным
порядком, произошло объединение этих организаций в «союз
союзов» в составе 27 000 членов. В сентябре этого же года была
созвана первая всероссийская конференция.
Однако в большинстве промышленных городов в России начало
массового профессионального движения относится к октябрю —
ноябрю 1905 года.
Оценивая профессиональное движение рабочих этого периода,
И. В. Сталин писал: «Настали октябрьские дни, — и вдвойне уси-
лились профессиональные союзы. Местные и, наконец, областные
союзы росли с каждым днем. Правда, «декабрьское поражение»
заметно затормозило дело создания союзов, но затем профессио-
нальное движение вновь оправилось, и дело настолько наладилось,
что в феврале этого (1906. — И. Ш.) года была созвана вторая
конференция союзов в гораздо более широком и полном составе,
чем первая конференция» 1.
За два месяца в Москве было основано 50—60 профсоюзов, а в
Петербурге в феврале 1906 года в центральное бюро входило уже
40 организаций2.
Но и революция 1905—1907 годов в этом отношении не могла
добиться действительного и полного права рабочих на свободное
объединение в профессиональные союзы, А между тем «разреше-
ние» экономических стачек должно было бы повлечь за собой и
разрешение образования профессиональных союзов. Ведь стачки
при капитализме отличаются от профессиональных союзов, как
кратковременные организации от организаций длительных.
Стачка является коллективным действием рабочих, требующих
коллективного обсуждения способа действия и средств проведения
требований в жизнь. А это обсуждение может иметь место в такой
организации рабочего класса, как профессиональный союз. По-
этому необходимым условием стачки является организация рабо-
чих в профессиональный союз.
Под давлением рабочих забастовок бюрократия начала было
законодательную шумиху, но спад забастовочной волны и пора-
жение декабрьского вооруженного восстания в Москве позволили
правительству более резко защищать интересы буржуазии —
«класса, преданного престолу», полагая, что тем самым оно «укре-
пляет» правительственную власть.
Временные правила о профессиональных обществах были из-
1 См. Сталин, Соч., т. 1, стр. 281.
2 См. А. К. Пажитнов, Положение рабочего класса в России, Л.,
1924, т. III, стр. 217.
184
даны 4 марта 1906 г.1 под давлением огромной волны рабочего
движения. «Нелегальное положение союзов, — по мнению мини-
стерства торговли и промышленности, — угрожало серьезнейшей
опасностью общественному спокойствию»2.
Новые Временные правила о профессиональных союзах огра-
ничивали деятельность профессиональных обществ настолько, что
они могли ставить своею целью только «выяснение и согласование
экономических интересов, улучшение условий труда своих членов
или поднятие производительности принадлежащих им пред-
приятий».
Временные правила смешивали профессиональные союзы рабо-
чих с организациями капиталистов, считали вопросы продолжи-
тельности рабочего дня, размеров заработной платы вопросами
политическими и запрещали профессиональным обществам даже
касаться их.
Такие вопросы, как выработка нормальных такс и определение
других нормальных условий труда, могли, по мнению Государ-
ственного совета, «подать повод к превратному толкованию» прав
рабочих, так как «понятие таксы предполагает обязательность ее
для двух сторон, а поэтому среди рабочих могло бы сложиться
представление, что выработанные ими нормальные таксы тем са-
мым становятся обязательными для предпринимателей».
Ввиду этого Государственный совет предложил изложить соот-
ветствующую статью в том смысле, что профессиональные обще-
ства могут иметь предметом своей деятельности не установление
размеров заработной платы, а только «выяснение размеров ее»
и «других условий труда в различных отраслях промышленности
и торговли».
Цель профессиональных союзов сводилась, далее, к выдаче
пособий своим членам, к устройству касс взаимопомощи, похорон-
ных и т. п.; к устройству библиотек, профессиональных школ,
курсов и чтений; к доставлению своим членам возможности вы-
годно приобретать предметы первой необходимости и орудия
производства; к оказанию содействия по приисканию работы или
рабочих рук и оказанию юридической помощи своим членам.
Подлинными задачами профессиональных союзов, как указы-
вал И. В. Сталин, были повышение заработной платы, сокращение
рабочего дня, улучшение условий труда, обуздание эксплуатации
и подрыв союзов капиталистов» 3.
По правилам же, изданным правительством, профессиональ-
ным обществам позволялось лишь изыскивать способы «к устра-
нению, посредством соглашения или третейского разбирательства,
1 ЦГИАЛ. Канцелярия Совета министров. Фонд 1276. Опись (94) 1.
Дело № 8 за 1905—1913 гг., листы 171—177.
2 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 255 за 1910 г., лист. 16.
3 Сталин, Соч., т. 1, стр. 282.
185
недоразумений, возникающих на почве договорных условий
между нанимателями и нанимаемыми».
Таким образом, цели профессиональных союзов Временными
правилами так ограничивались, что они сводились не к защите
экономических интересов рабочих, как это формулировалось в
первоначальном проекте во время разгара борьбы рабочего
класса, а только к выяснению и согласованию их.
Профессиональные союзы, следовательно, лишались своих
боевых задач. В частности, они были лишены своей самой глав-
ной функции и права — бороться за повышение материальных
условий труда и его охрану, а также права накапливать сред-
ства стачечного фонда. Последнее просто категорически запреща-
лось.
По поводу целей профессиональных обществ Государственный
совет считал, что защита интересов рабочих «предполагает как
бы боевое к ним отношение и легко может натолкнуть рабочих
на мысль, что борьба с предпринимателями составляет главную
задачу» профессиональных обществ.
Этого Государственный совет и буржуазия боялись пуще
всего. Государственный совет поспешил по-своему определить
цель профессиональных обществ, которая, по его мнению,
«должна заключаться в мирном разграничении сталкивающихся
интересов труда и капитала и в возможном их согласовании».
На этом основании городские, губернские и областные при-
сутствия отказывались от регистрации тех профессиональных
обществ, которые ставили своей целью «защиту правовых и эко-
номических интересов своих членов», требуя замены слова
«защита» словами «выяснение и соглашение»1.
Согласно разъяснению Сената, данному в 1907 году, профес-
сиональным союзам запрещалось не только защищать свои эко-
номические интересы, но и вести какую бы то не было культур-
но-просветительную деятельность. Таким образом, профессио-
нальные союзы лишались даже тех прав, которыми располагал
каждый гражданин в отдельности и каждое общество, кроме ра-
бочего.
Временные правила о профессиональных обществах, как в
свое время и закон о фабричных старостах, построены на после-
довательно полицейской основе. Они поставили профессиональ-
ные союзы под бдительный надзор начальства и преследовали
одну цель — полное сохранение административного произвола
по отношению ко всем формам совместной деятельности граж-
дан.
Не имея ни сил, ни средств сдержать стачечную борьбу,
а также стремление рабочего класса и трудящихся масс к объ-
единению, правительство старалось взять рабочее движение под
1 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков, Фонд 150. Опись 1.
Дело № 215 за 1908—1909 гг., лист. 34.
186
свой административный надзор, чтобы рабочие и шагу не могли
ступить без начальства.
Временные правила обеспечивали правительству всестороннее
и свободное вмешательство в деятельность профессиональных
обществ. «Лица, желающие образовать профессиональное обще-
ство», обязывались не позднее как за две недели до открытия
его действия «подать подлежащему по месту нахождения прав-
ления общества старшему фабричному инспектору или окружному
горному инженеру письменное о том заявление... с приложением
заверенного ими устава общества» и с соблюдением ряда других,
с точки зрения здравого смысла совершенно излишних формаль-
ностей. Все это делалось для того, чтобы любыми средствами
помешать самодеятельности рабочих и росту их организован-
ности.
Временные правила принуждали профессиональные общества
иметь уставы. В законе о профессиональных обществах прямо
было сказано, что «подробности порядка действий общества и
его отделений, а также порядок управления его делами... опреде-
ляется уставом общества».
Устав общества должен был до мельчайших подробностей
указать название общества, его цель, район, способы его дея-
тельности, а также место нахождения общества, имена, отчества
и фамилии, звание и местожительство его учредителей, порядок
вступления и выбытия членов, а также их права и обязанности,
размер членских взносов и порядок их уплаты и т. д. и т. п.
В уставе должны были быть указаны: состав правления и
место его нахождения; порядок заведывания имуществом обще-
ства; способы избрания и полномочия правления и лиц, на коих
возлагается управление делами и имуществом общества; срок
полномочий членов правления и лиц, на коих возлагалось управ-
ление делами и имуществом общества, а также порядок досроч-
ного устранения их от должности.
Устав должен был столь же подробным образом указать спо-
собы ведения отчетности; порядок и срок созыва общих собра-
ний общества и его отделений; предметы ведения общего собра-
ния; условия действительности постановления общего собрания;
порядок изменения устава и закрытия общества, а также спо-
собы ликвидации его дел; устройство различных вспомогательных
учреждений, как то: касс взаимопомощи, библиотек, профессио-
нальных школ и т. д.
Устав общества подлежал регистрации. Заявления об об-
разовании профессиональных обществ с проектами их уставов
должны были представляться старшим фабричным инспектором
или окружным инженером губернатору или градоначальнику на
случай своевременного предупреждения и пресечения преступ-
лений. Из уставов вычеркивалось не только слово «борьба», но
и «защита» экономических и других интересов рабочих.
187
Временные правила предоставляли министру внутренних дел
во всякое время и по своему усмотрению закрывать общества и
союзы, если их деятельность «признается угрожающей обществен-
ному спокойствию и безопасности». Когда и при каких условиях
профессиональный союз или профессиональное общество «угро-
жает» общественной безопасности, решал даже не суд, а админи-
стративная власть, т. е. опять-таки министерство внутренних дел.
«Собственно, все содержание Временных правил исчерпывалось
двумя моментами: допущение и, главное, закрытие общества. Со-
гласно Временным правилам воспрещались общества, «пресле-
дующие цели, противные общественной нравственности, или вос-
прещенные уголовным законом, или же угрожающие обществен-
ному спокойствию и безопасности». В таких случаях на основании
ст. 35 правил губернатор или градоначальник во всякое время
по своему усмотрению, — точнее, по своему произволу, — «вправе
приостановить собственной властью действие общества» и просить
губернское или городское по делам об обществах присутствие о
его закрытии.
Каждую уступку, сделанную в одной статье о профессиональ-
ных обществах, как бы ничтожна она ни была, правительство
сводило на нет другой статьей тех же правил. Так, например,
ст. 2 Временных правил давала право образовывать союзы,
а ст. 3 тех же правил предоставляла министру внутренних дел,
губернатору, градоначальнику и пр. право закрывать их. На точном
основании Временных правил общества без уставов могли «быть
образованы без испрошения на то разрешения правительствен-
ной власти», а «желающие устроить публичное собрание обязаны
письменно заявить о том начальнику полиции» и т. д.
Ни в том, ни в другом случае закон не говорил о необходи-
мости иметь разрешение начальства. Однако здесь мы имеем
дело с той известной условностью языка и хитроумными словес-
ными комбинациями, которые давали начальству власть «отка-
зать в удовлетворении заявления», точно указав лишь причины
этого отказа.
Так как никакое профессиональное общество не могло быть
образовано и вести свою работу без публичных собраний, а по-
следние не могли происходить без ведома полиции, то и право
на образование общества «без испрошения на то разрешения
правительственной власти» оставалось пустым звуком.
Таким образом, с уставом или без него, ни одно общество не
могло возникнуть без разрешения административной власти и без
риска его участников подвергнуться серьезным наказаниям. По-
лиция по закону могла не допускать, — и действительно во многих
случаях не допускала, — публичных собраний под предлогом
охраны общественной безопасности и спокойствия, а также под
предлогом нарушения нравственности.
В отличие от других законов, Временные правила о профес-
сиональных союзах вышли без объяснительной записки. Но ни в
188
самих правилах, ни в разъяснениях к ним ничего не было ска-
зано, что следует понимать под целями, противными обществен-
ной нравственности и являющимися угрозой общественному спо-
койствию и безопасности. Отсутствие таких разъяснений давало
возможность административным властям толковать их в самом
широком смысле слова и не ограничивать себя в произвольном
закрытии профессиональных обществ по этим мотивам. Под по-
нятия «нравственность», «безопасность» и «спокойствие» могло
быть подведено и действительно подводилось все, что угодно.
Но профессиональные общества на основании Временных пра-
вил могли закрываться и по более мелким поводам. Так, на осно-
вании ст. 31 общество могло быть закрыто, если правление «не-
медленно по его избрании» не подало об этом избрании
«письменного заявления губернатору или градоначальнику с
приложением списка лиц, входящих в правление», или не сооб-
щило им «о каждом изменении состава правления, об открытии
или закрытии общества» (ст. 32).
Местные власти могли отказать в регистрации общества и
без всяких мотивированных причин, т. е. незаконно. В правилах
ничего не было сказано о сроках обжалования незаконного от-
каза властей в регистрации общества, о дальнейшей судьбе и
движении дела и сроках решения по этим обжалованиям.
Губернские и областные по делам об обществах присутствия
представляли мало гарантий независимости и «беспристрастного»
рассмотрения всех спорных вопросов, в том числе и обжалований
действий местных властей, не разрешивших открытия профес-
сионального общества. Они не имели даже собственной канцеля-
рии, и делопроизводство и по этим вопросам возлагалось «по рас-
поряжению губернатора, на его канцелярию или канцелярию гу-
бернского правления» (ст. 15).
При рассмотрении дел о профессиональных обществах в со-
став губернского или городского по делам об обществах при-
сутствия входили старший фабричный инспектор или окружной
горный инженер или лица, их заменяющие по принадлежности.
Там, где не было ни тех, ни других, обязанности их возлагались
на иных «местных должностных лиц».
Но не только местные власти, а и высшие инстанции при
рассмотрении жалоб учредителей профессионального общества
не были связаны сроками. Сенат рассматривал эти жалобы по
два-три года, т. е. в течение срока, превышавшего тот, на ко-
торый рассчитано было действие самих Временных правил.
Ясно, что административная власть имела куда больше прав
на закрытие любого профессионального общества или на отказ
в разрешении его открытия, чем рабочие на открытие союза или
общества.
Согласно закону «соединение двух или нескольких профес-
сиональных обществ в союзы» воспрещалось, потому что это, по
мнению Государственного совета, могло «представить серьезную
189
опасность для общественного спокойствия и порядка». Воспреща-
лись также «профессиональные общества, управляемые учрежде-
ниями или лицами, находящимися за границей».
Итак, система административного произвола сохранялась не
только для момента возникновения общества, но и в течение всего
времени существования общества, так как оно все время остава-
лось под угрозой произвола властей.
По новому закону профессиональное общество могло «открыть
отделения общества для определенных групп своих членов с тем
лишь условием, чтобы означенные отделения не имели особого
от общества управления». Однако Государственный совет в своем
суждении по этому вопросу пришел к заключению, что «образо-
вание в составе профессиональных обществ отделений может
представлять ту же опасность, как и профессиональный союз,
а потому такую организацию следовало бы собственно запретить,
вовсе не допускать» 1.
На разрешение общества иметь отделения Государственный
совет согласился только под давлением рабочего класса, моти-
вировав это согласие тем, что совершенное воспрещение этого
права «крайне стеснит в некоторых случаях деятельность обще-
ства», в особенности «прием в его состав членов, живущих вне
места нахождения самого общества».
Каждое профессиональное общество для заведывания его
делами должно было избирать правление «из числа совершенно-
летних его членов» (ст. 11). Это правление общества «немед-
ленно по его организации обязано подать о том письменное
заявление» соответствующим административным властям с при-
ложением списка «лиц, участвующих в управлении делами обще-
ства, с обозначением должности каждого из них и рода за-
нятий».
Правление общества обязано было далее «немедленно заяв-
лять» должностным лицам, т. е. административным властям,
о каждом изменении в составе правления и вообще в составе лиц,
участвующих в управлении делами общества, о каждом измене-
нии устава, о закрытии общества, об открытии и закрытии его
отделений и т. д. и т. п. Одним словом, профессиональное обще-
ство было настолько связано в своей деятельности, что о каждом
своем шаге оно должно было сообщать административному на-
чальству.
Согласно ст. 20 Временных правил не только право приобре-
тать недвижимое имущество, но даже «образовывать капиталы,
заключать договоры, вступать в обязательства, а равно искать
и отвечать на суде» предоставлялось лишь тем обществам, кото-
1 См. Л. Я. Э л и я с с о н, Законы об отношениях между предпринимате-
лями и рабочими в области фабрично-заводской промышленности, СПБ, 1908,
стр. 201.
190
рые были «зарегистрированы в установленном порядке на осно-
вании особого устава».
Таким образом, даже общества, возникшие с разрешения вла-
стей и зарегистрированные с соблюдением всех формальностей,
в пользовании какими-либо имущественными правами были стес-
нены до крайних пределов.
По данным, собранным фабричными инспекторами к 1 июля
1907 г. по 59 губерниям и областям Европейской России,
в 102 отраслях промышленного производства числилось 861 про-
фессиональное общество, из которых действующими считались
только 143. Если верить «секретным» сведениям министерства
внутренних дел, то к 1910 году по всей империи было зарегистри-
ровано 1046 профессиональных обществ, кроме 94 нелегальных
профессиональных союзов» 1.
Точных данных о количестве членов профессиональных об-
ществ не имелось ни в министерстве внутренних дел, ни у фаб-
ричной инспекции, и министерство и инспекция предполагали,
что общее число членов профессиональных обществ к 1907 году
составляло приблизительно от 246 000 до 400 000 человек2.
Временные правила о профессиональных союзах не защищали
интересов рабочих. Само правительство чувствовало, что таких
законов издавать нельзя, и потому оно этот законодательный акт
издало в своей излюбленной форме «временных правил» —
«впредь до издания, в соответствии с манифестом 17 октября
1905 г., общего закона о союзах и обществах».
Оценивая «деятельность» царского правительства в области
законодательства о фабрично-заводском труде, И. В. Сталин пи-
сал, что реформы 1905—1907 годов — «...это маскировка тех са-
мых пуль и нагаек, которыми так щедро угощает нас озверевшее
царское правительство»3.
О значении права на образование профессиональных союзов
лучше всего судить по отношению к нему со стороны революцион-
ной партии рабочих и самих рабочих, которым это «право» было
дано. «А рабочие на второй конференции профессиональных сою-
зов в резолюции отметили, что Временные правила являются
«попыткой лишить рабочий класс его основных политических
прав», и потому признали легализацию профессиональных союзов
при тогдашних политических условиях «безусловно невозмож-
ной» 4.
Несколько позже, 13 февраля 1909 г., социал-демократическая
фракция Государственной думы указывала, что Временные пра-
вила от 4 марта 1906 г. поставили образование и деятельность
профессиональных обществ «в крайне затруднительные условия»,
1 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 157 за 1907—1910 гг., лист. 17.
2 См. К. А. Пажитнов, Положение рабочего класса в России, Л.,
1924, стр. 221.
3 Сталин, Соч., т. 1, стр. 173.
4 «Русь» 11 марта 1906 г.
191
а объем прав, предоставленных профессиональным обществам
рабочих, оказался совершенно недостаточен «для надлежащей
защиты ими своих профессиональных интересов».
«Деятельность и развитие уже разрешенных профессиональ-
ных обществ рабочих оказываются, — писала далее социал-
демократическая фракция в Думу, — почти невозможными, бла-
годаря мероприятиям местной администрации, выражающимся в
систематических единовременных и массовых высылках их дея-
тельных членов, в неразрешении и стеснении собраний, в при-
остановлении и закрытии самих обществ, конфискации и прекра-
щении органов профессиональной печати» 1.
После роспуска первой Государственной думы реакция совер-
шенно открыто стала громить профессиональные союзы и уси-
ленными темпами закрывать одно профессиональное общество за
другим. В Петербурге все профессиональные союзы были за-
крыты сразу, в один день. 1 марта 1907 г. петербургский градо-
начальник Дралевский под угрозой закрытия предприятий на
основании положения о чрезвычайной охране запретил «всякие
незаконные сборища и митинги», а 4 августа того же года, при
полном одобрении фабрикантов Петербурга, наложил 300-рубле-
вый штраф на председателя правления общества Александро-
Невской мануфактуры «за допущение на фабрике незаконного
сборища»2.
Еще более ожесточенная борьба против профессиональных
организаций, согласно сведениям министерства внутренних дел,
повелась «после издания департаментом полиции циркуляров от
10 мая и 27 июля 1907 г.
В циркуляре от 10 мая 1907 г. местные власти информирова-
лись о том, что «вследствие особо напряженной деятельности
социал-демократов профессиональные союзы принимают уже
вполне определенный облик социал-демократических организа-
ций и потому являются весьма опасными для государственного
строя». Департамент полиции на этом основании предлагал «при
достаточности оснований к обвинению активных членов таких
союзов в принадлежности к революционным сообществам воз-
буждать, «судя по обстоятельствам», уголовное преследование по
ст. ст. 125, 126 или 102 Уголовного уложения и допускать лега-
лизацию профессиональных союзов «лишь при наличности несом-
ненных данных об отсутствии их связей с социал-демократиче-
скими группами» 3.
В период реакции, при усилившихся полицейских репрессиях,
арестах и высылках условия самозащиты рабочих ухудшились,
1 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 215 за 1908—1909 гг., листы 34—35.
2 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 157 за 1907—1910 гг., листы 1 и 28.
3 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 265 за 1910 г., лист. 16.
192
профессиональные союзы по всяким поводам и даже без всяких
поводов закрывались, число их членов уменьшалось, кассы пу-
стели. Пермский губернатор в начале 1909 года закрыл общество
приказчиков по тем соображениям, что «купцы ему надоели».
В Новочеркасске был закрыт профессиональный союз башмач-
ников за то, что будто бы «препятствовал исполнению за-
казов» 1.
К середине 1908 года в Петербурге, например, из 44 союзов,
имевшихся в 1907 году, осталось всего 28, а число членов в них
упало до 22 300 человек. В Одессе в 1908 г. из 29 профессио-
нальных союзов было закрыто 22. За короткое время с момента
издания Временных правил были закрыты 81 профессиональный
союз и 41 печатный орган2.
В конце 1906 года было более 600 профессиональных союзов
с числом членов в них 250 000, а через год, в 1908 году, осталось
только 300 профсоюзов и 130 000 членов в них3. Эти данные
подтверждаются запиской чиновника особых поручений министер-
ства внутренних дел Бложчука. Он «секретно» сообщал, что к
1910 году со времени издания Временных правил было закрыто
за «вредное направление» 161 профессиональное общество и во-
все не функционировали 85 обществ4.
В 1911 году Сенат издал шесть указов, в которых признаются
законными постановления губернаторов, закрывших под разными
предлогами шесть профессиональных организаций5. В Иваново-
Вознесенске, насчитывавшем 150 000 рабочих, все рабочие орга-
низации, в том числе и профессиональные союзы, «как наследие
1905—1906 годов, ликвидированы»6.
К 1912 году со времени издания закона о профессиональных
обществах цифра закрытия и отказа в разрешении открыть про-
фессиональные союзы «перевалила за 1200», а за первые семь
месяцев 1912 года было закрыто (или отказано в легализации)
свыше 50 профессиональных обществ»7.
В провинции рабочие многих городов вообще не имели про-
фессиональных союзов, а возникавшие там организации во мно-
гих случаях были ликвидированы полицией. В тех же провин-
циальных городах, где профессиональные союзы сохранились,
они влачили жалкое существование при весьма небольшом ко-
личестве членов и почти при 'пустых кассах.
1 Стенографический отчет Государственной думы III созыва, сессия III,
ч. I, СПБ, 1910, стр. 963 и 993.
2 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 215 за 1908—1909 гг., листы 34—35.
3 Стенографический отчет Государственной думы III созыва, сессия III,
ч. I, СПБ, 1910, стр. 659.
4 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 255 за 1910 г., лист 16.
5 «Правда» 6(19) апреля 1912 г.
6 «Правда» 3(16) августа 1912 г.
7 «Правда» 25 августа (7 сентября) 1912 г.
193
Правительство во время реакции и не скрывало своего резко
отрицательного отношения к профессиональным организациям ра-
бочих. Товарищ министра внутренних дел Курлов, отвечая на
запрос социал-демократической фракции в Думе по поводу раз-
гона властями профсоюзов, заявил, что министерство исполняет
волю монарха и «ведет борьбу не с профессиональным движе-
нием, а с антиправительственной пропагандой», так как «про-
фессиональные союзы превращаются мало-помалу в противо-
законные общества» 1.
Министерство внутренних дел сожалело только о том, что «со-
вершенная отмена закона о профессиональных обществах немыс-
лима».
Однако, вопреки желаниям правительства и буржуазии, не-
смотря на драконовские меры, принятые полицией против про-
фессиональных обществ, административная власть, по заявлению
самого министерства внутренних дел, — «оказалась бессильной
бороться с проявившимся стремлением к объединению рабо-
чих» 2.
Профессиональные организации представляли собой силу,
с которой правительство и буржуазия вынуждены были не только
считаться, но и побаиваться. Представители буржуазии из
боязни рабочего движения и из чисто классовых соображений
считали линию правительства в отношении к профсоюзам оши-
бочной, они «протестовали» не только против разгона профес-
сиональных союзов, но и против сужения их деятельности.
В своей речи с трибуны Государственной думы Протопопов
заявил, что «Закон 4 марта 1906 г. представляется законом высо-
кой важности, отвечающим на назревшие жизненные потребности
широкого многочисленного класса населения страны — всего ра-
бочего класса. Как близко осведомленный о настроениях про-
мышленников по отношению вопроса о профессиональных орга-
низациях рабочих, я могу заявить, что представители промышлен-
ности приветствуют этот шаг».
Профсоюзы, по мнению представителя капитала Протопопова,
должны играть важную роль в «деле упорядочения отношений
между предпринимателями и рабочими», а также «в деле подня-
тия культурного уровня своих членов и оказания им помощи в
трудную минуту жизни». Профсоюзы должны разрешать «наи-
более мирным путем те явления, связанные с промышленным
ростом страны, наличность которых чувствуется всеми».
Кадеты требовали от правительства сильного и авторитетного
слова «в защиту рабочих», ибо «в борьбе труда с капиталом
одним из целесообразнейших государственных способов для смяг-
1 Стенографический отчет Государственной думы III созыва, сессия III,
ч. I, СПБ, 1910, стр. 653.
2 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись I.
Дело № 255 за 1910 г., лист 16.
194
чения и регулирования этой борьбы является проведение в жизнь
начала широкой свободы профессионального движения» 1.
Позиция русской буржуазии в этом вопросе вполне объяс-
нима: она боялась рабочего движения, и именно поэтому, говорил
В. И. Ленин, хотела свести пролетариат к одному профессиональ-
ному движению2.
Профсоюзное движение настолько всполошило буржуазию и
ее защитников, что они начали искать такую форму организации
капиталистов, которая противостояла бы рабочим профессиональ-
ным организациям и парализовала бы их деятельность.
И. В. Сталин указывает, что январские экономические стачки
1905 года явились поворотным пунктом. Капиталисты засуетились
и начали организовывать сначала местные, а затем всероссий-
ский союзы капиталистов — «снижение заработной платы, увели-
чение рабочего дня, обессиление пролетариата и разрушение его
организаций — такова цель всеобщего союза капиталистов» 3.
Начальник отдела промышленного труда министерства тор-
говли и промышленности В. В. Громан написал даже специаль-
ную книгу, которая хотя и называлась «Организация работода-
телей в Германии», в действительности же представляла собой
сборник указаний и практических наставлений русским капита-
листам, как бороться с рабочими. Самый факт издания этой
книги обществом фабрикантов и заводчиков не оставляет ника-
кого сомнения в таком ее назначении.
Уже предисловие своей книги Громан начинал с упреков по
адресу русских фабрикантов, которые в деле создания организа-
ций капиталистов далеко отстали от своих соратников в Запад-
ной Европе, особенно в Германии, где «союзы работодателей
достигли наиболее широкого развития» еще в конце XIX века и
где лучше всего «разработаны приемы и средства защиты инте-
ресов работодателей».
Громан считал целью таких организаций капиталистов — со-
здание надежного оплота «против натиска рабочих союзов, энер-
гия которых неослабно возрастает». По мнению Громана, только
такие организации работодателей помешают рабочим «ограни-
чить свободу предпринимателя в установлении таких условий
найма», которые сам промышленник «считает единственно воз-
можными и приемлемыми» 4.
По мнению автора, для достижения вышеуказанной цели все
средства одинаково хороши. К числу таких средств он, в частно-
сти, относил: поддержку и подкуп желтых профсоюзов; устрой-
ство сообща различных учреждений; организацию благотвори-
1 Стенографический отчет Государственной думы III созыва, сессия III,
ч. I, СПБ, 1910, стр. 955-957 и 997.
2 См. Л е н и н, Соч., т. 9, стр. 100.
3 Сталин, Соч., т. 1, стр. 280.
4 В. В. Громан, Организация работодателей в Германии, СПБ, 1908,
стр. 1—2.
195
тельных учреждений с целью подкупа отдельных рабочих;
штрейкбрехерство; локауты, как наиболее сильное средство,
а также недопущение рабочих, которых постановлено не допу-
скать к работе в предприятиях отдельных организаций, вошед-
ших в союз, и т. д. и т. п. «При строгом соблюдении этого по-
следнего правила, — поучает Громан русских фабрикантов, —
в руках работодателей оказывается могучее средство для борьбы
с нежелательными для них элементами среди рабочих».
Учитывая опыт германского союза работодателей, автор реко-
мендовал русским капиталистам устраивать «бюро по указанию
труда», которое в их руках, безусловно, является средством
«охранения промышленных предприятий от вторжения в рабо-
чую среду нежелательных, беспокойных элементов, вносящих
смуту и раздор и тем самым подготовляющих почву к наруше-
нию мирного течения фабричной жизни» 1.
После затяжного экономического кризиса, после столыпинской
реакции, в период нового революционного подъема появились и
более благоприятные условия для оживления деятельности про-
фессиональных союзов, хотя гонение на них со стороны реакции
не только не прекращалось, но и усиливалось.
По некоторым, далеко не полным данным, к началу 1912 года
по всей России насчитывалось 68 союзов с общим числом членов
до 15 000 человек; к концу 1912 года — 88 союзов с общим чис-
лом членов в них не менее 20 000 человек; к 1913 году соответст-
венно— 118 союзов и 45—50 000 членов. Таким образом, про-
фессиональные союзы существовали и росли помимо Временных
правил, в зависимости от обстановки борьбы и соотношения бо-
рющихся сил.
В. И. Ленин еще в 1907 году писал: «Стремление сблизить и
связать союзы с партией — такова должна быть наша политика,
причем проводить ее необходимо настойчиво и выдержанно во
всей нашей пропаганде, агитации, в организационной деятель-
ности, не гоняясь за простыми «признаниями» и не выгоняя не-
согласномыслящих из профессиональных союзов»2.
Партия Ленина-Сталина призывала все свои организации спо-
собствовать образованию профессиональных союзов, «...и побуж-
дать к вступлению в них всех представителей данной профессии,
входящих в состав партии»3.
Признавая, что политика нейтральности к профсоюзам только
усиливает оппортунизм, большевики призывали вести работу
«...не в духе нейтральности союзов, а в духе возможно более тес-
ного сближения их с социал-демократической партией»4.
И. В. Сталин еще в 1906 году указывал, что «...задача профессио-
1 В. В. Громан, Организация работодателей в Германии, СПБ, 1908,
стр. 7 и 26.
2 Ленин, Соч., т. 13, стр. 92.
3 Ленин, Соч., т. 10, стр. 140.
4 Л е н и н, Соч., т. 13, стр. 422.
196
нальных союзов состоит в том, чтобы принять её (т. е. партии. —
Я. Ш.) идейное руководство» 1.
Пражская конференция большевистской партии еще раз на-
делила большевиков на более тесную связь «...партийных ячеек
с профессиональными союзами»2.
По мере оживления профсоюзного движения росло и влияние
большевиков в профессиональных организациях. Если еще в на-
чале 1912 года большинством профессиональных союзов руково-
дили меньшевики, то уже в 1913 году руководство перешло к
большевикам. К концу 1913 года «...из всех профессиональных
союзов в Петербурге один лишь союз печатников держится еще
за ликвидаторов, изолировавшись от всего петербургского проле-
тариата» 3. К середине 1914 года из 20 петербургских профсоюзов
только три (конторщиков, фармацевтов и чертежников) были все-
цело у меньшевиков, при разделении руководства между меньше-
виками и большевиками в союзе печатников. В Москве из
13 профессиональных союзов не было ни одного ликвидаторского
профсоюза4.
Полная свобода профсоюзов предполагает полную демократи-
зацию всего политического и общественного уклада.
Государственная дума во всех своих созывах не была и не
могла быть при сохранении царской власти таким демократиче-
ским органом, где рабочие могли бы действительно защищать
свои политические права и экономические интересы.
О том, что Государственная дума и не собиралась защищать
интересы рабочих, свидетельствует прежде всего отношение к ней
самих рабочих. Так, в резолюции IV делегатского съезда союза
союзов 14—16 января 1906 г. о Государственной думе было ска-
зано, что избирательный закон 11 декабря сохранял все вопию-
щие недостатки жалкого булыгинского проекта Государственной
думы, что он оставлял вне избирательных прав всех женщин,
широкие слои рабочих, крестьян и интеллигенции, лишал все на-
селение возможности выразить свою волю в избрании народных
представителей.
Государственная дума во всех своих созывах, при слабости в
ней оппозиционных элементов, была оплотом реакции и потому
оказалась неспособной хотя бы мало-мальски справедливо раз-
решить ни один вопрос, в том числе и рабочий вопрос.
§ 5. Пересмотр законодательства о фабрично-заводском труде
в период реакции
Существовавшие законы о фабрично-заводском труде не отве-
чали интересам рабочих. Но они в то же время не устраивали пра-
вительство и буржуазию.
1 Сталин, Соч., т. 1, стр. 284.
2 Ленин, Соч., т. 17, стр. 424.
3 Ленин, Соч., т. 19, стр. 421.
4 См. Ленин, Соч., т. 20, стр. 475.
197
После поражения декабрьского вооруженного восстания
1905 года начался спад забастовочной волны. Наступила реак-
ция, которая дала возможность буржуазии попытаться похо-
ронить все, с таким трудом добытое рабочими в период рево-
люции.
Характеризуя роль буржуазии в период революции 1905—
1907 годов, И. В. Сталин указывал, что «...русская буржуазия,
не будучи ни минуты революционной, уже открыто становится
на сторону реакции» 1.
Если раньше, в январе 1905 года, испугавшись революции,
буржуазия считала «существующее законодательство и способ
его разработки не соответствующими указаниям • современной
науки государственного права и потребностям населения, в ча-
стности, и русской промышленности», и ставила вопрос об уча-
стии представителей всех классов населения, в том числе рабо-
чих и промышленников, в выработке законодательных норм, то в
годы реакции, создав свои объединения в 1906 году и прекратив
всякие разговоры об участии рабочих в выработке законов о фаб-
рично-заводском труде, буржуазия стала оказывать на законода-
тельство о фабрично-заводском труде «первостепенное влияние».
Кадеты, которые в разгар революции готовы были пойти
даже на признание 8-часового рабочего дня, введенного рабочими
явочным порядком во многих промышленных предприятиях, на
своем III съезде, состоявшемся за неделю до открытия первой
Государственной думы, рабочий вопрос вообще не обсуждали.
И только в резолюции по докладу Милюкова о плане действий
в Думе был вставлен между прочим ничего не говорящий пункт
о необходимости принятия «неотложных мер» по рабочему
вопросу.
В действительности кадеты по рабочему вопросу не только
не приняли никаких мер, но и активно, вместе со всей реакцией,
включились в деятельность правительства Столыпина, направлен-
ную на ликвидацию законов о фабрично-заводском труде, завое-
ванных пролетариатом в огне революции.
Что касается октябристов, то они на своем первом съезде
8—12 февраля 1906 г. заявили, что рабочий вопрос вообще «не'
может быть разрешен удовлетворительно в интересах самих рабо-
чих, без улучшения условий, обеспечивающих процветание про-
мышленности».
Царское правительство охотно шло навстречу пожеланиям
буржуазии. Если еще в самый разгар революции 1905—1907 го-
дов. Комитет министров говорил о том, чтобы относиться к требо-
ваниям рабочих «с полным вниманием», но не «рассчитывать на
разрешение рабочего вопроса путем постоянных уступок»2, то в
1 Сталин, Соч., т. 1, стр. 194.
2 ЦГИАЛ. Канцелярия Совета министров, Фонд 1276. Опись 2,
Дело № 102 за 1906 г., лист. 8.
198
период реакции правительственная бюрократия охотно шла на
пересмотр законодательства о фабрично-заводском труде в сторону
его ухудшения.
Министр торговли и промышленности В. И. Тимирязев, ярко
выраженный представитель царской бюрократии, уже 16 января
1906 г. в письме к председателю Совета министров Витте сооб-
щал, что «современные обстоятельства несколько изменились и
день 9 января прошел почти во всей России спокойно, без тех
массовых беспорядков, возникновения которых опасались, и что,
кроме того, и другие признаки указывают на наступление в ра-
бочей среде успокоения. При таком положении дела в ближай-
шем будущем едва ли можно опасаться возникновения массовых
забастовок. Если же опасения возможности массовых забастовок
в недалеком будущем устранятся, то, мне думается, что прове-
дение проектируемого закона ныне же, в исключительном экстрен-
ном порядке едва ли вызывается необходимостью».
Витте не замедлил с ответом. Уже 4 февраля 1906 г. он со-
общал Тимирязеву, что Совет министров в заседании от 31 ян-
варя 1906 г. присоединился «к изложенному в записке мнению
Вашему, признал немедленное издание соответствующего закона
не вызываемым необходимостью» 1.
При такой авторитетной поддержке министерство торговли и
промышленности в своей объяснительной записке к материалам
по пересмотру законодательства о фабрично-заводском труде уже
в категорической форме заявляло, что «решение рабочего вопроса,
конечно, не может быть немедленным и абсолютным, а полное его
разрешение вовсе не осуществимо»2.
Одним словом, в новых условиях — в условиях спада рево-
люции, когда непосредственная угроза миновала, правительство
пришло к заключению, что торопиться некуда. Если раньше,
в период революции, правительственные органы спешили с из-
данием всяких, наспех состряпанных «временных правил», то
теперь создалась возможность не только «передохнуть» от зако-
нодательной лихорадки, но и отобрать у рабочих все то, что ими
с трудом отвоевано.
В годы реакции в области законодательства о фабрично-завод-
ском труде правительство сделало крутой поворот против интере-
сов рабочего класса, и обещания, данные в начале 1905 года, оста-
лись только обещаниями. Оправившись от бури, правительство на-
чало разговаривать другим языком.
Министр финансов и петербургский генерал-губернатор пи-
сали, что рабочие были слепым орудием в руках «злонамерен-
ных лиц» и что русским рабочим «чужды политические идеи», так
как у них еще нет «политической зрелости».
1 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 23. Опись 20.
Дело № 7 за 1898—1905 гг., листы 230—233.
2 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150, Опись 1.
Дело № 153 за 1906 г., лист. 101.
199
Новое министерство торговли и промышленности, образован-
ное лишь в конце 1905 года, став на путь пересмотра законов о
фабрично-заводском труде, сразу же объявило новый реакцион-
ный курс по рабочему вопросу. К открытию деятельности Государ-
ственной думы готовился ряд законопроектов о фабрично-завод-
ском труде с объяснительными записками к ним.
Правительство не решилось внести законопроекты в Думу без
одобрения фабрикантов. Поэтому для рассмотрения этих законо-
проектов перед поступлением их в Думу были организованы осо-
бые совещания из представителей ведомств и промышленности,
но без рабочих.
Новое совещание по рабочему вопросу, под председательством
министра торговли и промышленности М. М. Федорова, откры-
лось перед созывом первой Государственной думы, 15 апреля
1906 г. Рабочие на это совещание приглашены не были.
Таким образом, с самого начала принцип «поставить обе сто-
роны в такое положение, при котором одна из них не имела бы
перевеса над другой», провозглашенный в объяснительной за-
писке министерства торговли и промышленности, остался на
бумаге.
На это совещание министерство торговли и промышленности
внесло восемь законопроектов, среди которых были: правила о
найме; о рабочем дне; о страховании рабочих от болезни и «не-
счастных случаев»; о сберегательных кассах обеспечения; о мерах
поощрения строительства дешевых и здоровых жилищ; о промыш-
ленной инспекции и о промысловых судах. Однако Министерство
торговли и промышленности считало, что не следует «без обстоя-
тельного выяснения всех сторон дела и без крайней к тому не-
обходимости» прибегать к таким принудительным мерам, которые
могли бы «нанести ущерб промышленности», и принимать на
себя «непосильную задачу оградить в некоторых случаях рабочего
от давления нанимателя» 1.
Новый законопроект «О найме рабочих и рабочем времени»
не вносил ничего нового. Вопрос о нормировке рабочего дня не
получил своего разрешения. Лишь железнодорожники добились из-
дания особых правил, давших им незначительное сокращение
рабочего дня в законодательном порядке.
Впрочем, под влиянием июньско-июльских стачек по всей Рос-
сии 15 ноября 1906 г. были приняты правила о сокращении не-
померно продолжительного рабочего дня и о воскресном отдыхе
приказчиков, конторщиков и ремесленных рабочих. Правила от
15 ноября 1906 г. представляют большой и самостоятельный
интерес, но они выходят за пределы избранной нами темы.
Следует, однако, отметить, что эти правила преследовали не
цели действительного улучшения положения приказчиков, кон-
I ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись I,
Дело № 153 за 1906 г., листы 105—106.
200
торщиков и ремесленников, а стремились лишь внести разброд
в лагерь пролетариата, расколоть рабочее движение. Характери-
зуя эти новые правила, И. В. Сталин писал: «...законами от
15 ноября реакция обратила свой милостивый взор только на
приказчиков и ремесленников, и это в то время, когда
лучших сынов промышленного пролетариата она отправ-
ляет в тюрьмы и на виселицу» 1.
Царское правительство, писал товарищ Сталин, — «...хочет
путём разных обещаний насчет сокращения рабочего дня, охраны
детского и женского труда, улучшения гигиенических условий,
страхования рабочих, отмены штрафов и других подобных благ
завоевать доверие отсталой части рабочих и тем самым вырыть
могилу классовому единству пролетариата. Царское правитель-
ство хорошо знает, что подобная «деятельность» для него никогда
не была так необходима, как теперь, в данный момент, когда все-
общая стачка в октябре объединила пролетариев различных от-
раслей и подорвала корни реакции, когда будущая всеобщая
стачка может превратиться в вооружённую борьбу и свергнуть
старые порядки, когда, следовательно, реакции необходим, как
воздух, разброд в рабочем лагере, завоевание доверия отсталых
рабочих и привлечение их на свою сторону» 2.
По вопросу о сверхурочных работах министерство торговли
и промышленности находило, что вообще всякое вмешательство
в это дело «оказалось на практике крайне стеснительным для
промышленности», а законодательное вмешательство в это дело
вредным, так как оно не принесло бы «рабочим никакой пользы».
Что верно, то верно! Именно поэтому не было почти ни одной
забастовки, где бы рабочие не требовали полной отмены сверх-
урочных работ.
Законопроект об изменении некоторых постановлений о найме
рабочих неоднократно, в течение 1906—1907 годов и позже, был
предметом обсуждения в междуведомственных комиссиях, про-
исходивших в министерстве торговли и промышленности с широ-
ким участием представителей промышленности разных районов
России. При этом «все единодушно выраженные представителями
промышленности и торговли замечания» по этому законопроекту
«были приняты почти единогласно»3.
Эти замечания представителей промышленности сводились к
тому, чтобы «заменить возрасты в 15 и 17 лет, приведенные в
рассматриваемом законопроекте, возрастами в 14 и 16 лет»4.
Таким образом, дело сводилось к требованию понизить «охраняе-
мый» законом возраст с тем, чтобы фабрикантам была предостав-
лена полная свобода эксплуатации рабочих всех возрастов.
1 Сталин, Соч., т. 1, стр. 289.
2 Там же, стр. 288—289.
3 «Материалы 4-го съезда представителей промышленности и торговли».
4 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 154 за 1907 г., лист 324.
201
Как известно, по действовавшему в то время в России закону
рабочий мог быть уволен при найме на срок неопределенный
только с предупреждением за две недели, или, что то же самое,
при уплате ему за две недели вперед. Новый законопроект до-
пускал наем с предупреждением об увольнении лишь за три
дня.
По действующему закону рабочий мог быть рассчитан по бо-
лезни лишь в том случае, если болезнь продолжалась более двух
недель, по новому же законопроекту допускалась возможность
расчета рабочего при неявке по болезни в течение трех дней
и т. д. Одним словом, в проекте речь шла о том, чтобы не улуч-
шить, а ухудшить существующее положение рабочих.
После долгих словопрений, в которых выявились известные
разногласия между промышленниками и властями и между от-
дельными группами промышленников, законопроекты так и не
попали в первую Государственную думу, которая 8 июля 1906 г.
была распущена.
14 декабря 1906 г. при «большом скоплении» представителей
ведомств, промышленности и науки, под председательством но-
вого министра торговли и промышленности Д. Философова, от-
крылось третье совещание по рабочему вопросу для подготовки
законопроектов к обсуждению их во второй Государственной
думе.
На этом совещании, как и на всех предыдущих, отсутствовали
только представители рабочих, — и, оказывается, потому, как
объяснил министр Философов, что русский рабочий класс якобы
еще не организован. Разогнать одни рабочие организации, за-
гнать в подполье другие и потом бросить упрек рабочим в том,
что они не организованы, — трудно найти более яркий пример под-
лого лицемерия царской бюрократии!
В действительности русские рабочие, вопреки философовым и
несмотря на все их усилия, помешать созданию рабочих органи-
заций, имели профессиональные союзы и свою партию больше-
виков.
Совещание под председательством Философова носило пред-
варительный характер и имело своей целью ознакомить нового
министра со взглядами фабрикантов на восемь правительствен-
ных законопроектов: 1) о страховании рабочих на случай бо-
лезни, на случай инвалидности и старости; 2) о сберегательных
кассах обеспечения; 3) о правилах найма рабочих; 4) о рабочем
времени; 5) о врачебной помощи рабочим; 6) о промысловых
судах; 7) о мерах поощрения строительства здоровых и дешевых
жилищ; 8) о фабричной инспекции и фабричных присутствиях.
Промышленники в комиссии Философова действительно по-
лучили возможность высказать свои взгляды наиболее полно и
всесторонне. По поводу, например, врачебной помощи рабочим
общество фабрикантов и заводчиков заявило, что «ни в одной
стране нет такого порядка, чтобы больничная помощь рабочим
202
возлагалась законом на предпринимателей». Общество предло-
жило «возложить врачебную помощь на само население и пору-
чить органам общественного самоуправления организовать эту
помощь» 1.
Для обсуждения окончательной редакции законопроектов под
председательством того же Философова было созвано новое, чет-
вертое по счету, заседание, происходившее одновременно с откры-
тием II Государственной думы, т. е. в феврале-марте 1907 года.
Из восьми ранее намеченных законопроектов до этого нового за-
седания дошло только пять, которые предполагалось внести на
обсуждение II Государственной думы. Дума собралась 20 фев-
раля 1907 г., а через три месяца она была распущена, не обсудив
ни одного законопроекта по рабочему вопросу.
В середине 1907 года на очередных съездах представителей
промышленности и торговли были приняты постановления, ука-
зывающие на то, что «голос промышленности должен быть руко-
водящим началом при выработке всех законопроектов, затраги-
вающих ее интересы»2.
В апреле 1908 года открылось еще одно новое совещание по
рабочему вопросу, под председательством товарища министра
торговли и промышленности М. А. Остроградского. Это совеща-
ние, учтя пожелания промышленников, началось с сокращенной
программой. Здесь шла речь уже только о врачебной помощи и
о страховании от болезней и несчастных случаев. Однако и это
совещание, как и последующие за ним различные другие сове-
щания, не пришло ни к каким результатам.
В своем запросе в Государственную думу 30 социал-демокра-
тов 6 декабря 1909 г. предъявили обвинение правительству о том,
что, «тормозя всякую прогрессивную реформу в области рабочего
законодательства, оно вносило в Государственную думу те лишь
проекты, которые заслуживают более или менее полного одобре-
ния промышленников».
Это заявление социал-демократической думской фракции
вполне отражало действительное положение вещей. Почти в то
же самое время, т. е. в конце 1909 года, IV съезд представителей
промышленности и торговли высказался в том духе, что вообще
законодательство о фабрично-заводском труде — это дело капи-
тала, который дает свою санкцию соответствующим законопроек-
там, государственная же власть ставит на них лишь юридический
штамп.
Председатель Петербургского общества для содействия улуч-
шению и развитию фабрично-заводской промышленности
С. П. Глезмер 7 мая 1910 г. на заседании Государственного со-
вета при обсуждении законопроекта о вознаграждении рабочих
1 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 154 за 1907 г., лист. 225.
2 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 154 за 1904 г., лист 459.
203
в промышленных и технических заведениях министерства финан-
сов, пользуясь случаем, высказался вообще против всех законов
о фабрично-заводском труде. Свою позицию Глезмер обосновывал
давно отжившим представлением о том, что «в России рабочего
Пролетариата в западноевропейском смысле слова нет» и что в
русской фабрично-заводской жизни много еще «того патриархаль-
ного, чего за границей нет и быть не может» 1.
Кадет Маклаков на заседании III Государственной думы ци-
нично заявил, что ограждением рабочих от чрезмерной эксплуа-
тации «мы оказываем им медвежью услугу», так как снижаем
конкурентноспособность русской промышленности на мировом
рынке и тем самым «разрушаем ту самую промышленность, ко-
торая для них необходима»2.
Итак, в период трех дум, т. е. в период реакции, правитель-
ство и буржуазия, почувствовав некоторое ослабление силы ра-
бочего класса и спад революционной волны, решили не только
не торопиться с изданием новых законов о фабрично-заводском
труде, но и предпринять все меры к тому, чтобы свести на нет
нормы, уже установленные ранее под нажимом рабочего класса.
Эта борьба буржуазии против законов о фабрично-заводском
труде носила разные формы — то в виде совершенно открытых и
прямых выступлений против них, то под флагом сочувствия такому
«разумному законодательству», которое смогло бы «внести проч-
ный порядок во взаимные отношения труда и капитала» и законо-
дательно закрепить полную и бесконтрольную власть капитала
над трудом.
КРАТКИЕ ВЫВОДЫ
Революция 1905—1907 годов, особенно победоносная октябрь-
ская стачка и декабрьское вооруженное восстание рабочих вы-
нудили буржуазию и правительство пойти на уступки и присту-
пить к обсуждению фабрично-трудовых законопроектов. Спад ре-
волюции и наступление реакции, приведшей к сближению общих
интересов феодальной бюрократии и буржуазии, дали возмож-
ность правящим классам многие законопроекты похоронить,
а успевшие выйти законы обезвредить настолько, что они уже
мало беспокоили и буржуазию и бюрократию.
Закон «О наказуемости наиболее опасных проявлений в за-
бастовках» был прямо и неприкрыто направлен против полити-
ческих забастовок, стачек и демонстраций, а главное, против по-
литических партий и в первую очередь против партии большевиков,
руководимой Лениным и Сталиным.
1 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 218 за 1908—1910 гг., лист. 88.
2 Стенографический отчет Государственной думы III созыва, ч. IV, СПБ,
1910, стр. 97.
204
Временные правила о профессиональных обществах представ-
ляли собой новую попытку правительственной бюрократии за-
хватить рабочее движение в свои руки, обезвредить его и на-
править по пути «согласования» интересов труда и капитала.
Однако борьба русского рабочего класса, удивившего мир
своей стойкостью, упорством и политической зрелостью, дала
определенные результаты. Под натиском рабочего класса пра-
вительство и буржуазия вынуждены были все-таки отступить и
уступить.
В период революции 1905—1907 годов экономическая борьба
рабочих в общем была успешна, но успех ее определялся не
царскими законами, а фактическими завоеваниями рабочих, да-
леко опередившими нормы, установленные законами о фабрично-
заводском труде.
Рабочие фактически добились повышения заработной платы
в номинальном выражении в среднем на 25—30%, а в реаль-
ном— на 15,5%. В 1905—1908 гг. месячная заработная плата в
среднем составляла 19 р. 80 к. вместо 17 р. 10 к. в 1900—
1905 гг.
Хотя рабочие и не добились специального закона о сокраще-
нии рабочего дня, однако под руководством большевиков они
явочным порядком путем стачек сумели во многих местах факти-
чески понизить рабочий день.
Так, в текстильной промышленности к середине 1906 года
продолжительность рабочей недели против закона 1897 года сни-
зилась с 67,5 до 61—62 часов, а при двухсменной работе — даже
до 54—52 часов, в металлургической промышленности —
до 58—60 часов, в типографии — до 54 часов, в прочих производ-
ствах— до 63 часов.
Отдельные группы рабочих добились даже девяти- и восьми-
часового рабочего дня. В частности, девятичасовой рабочий день
был введен в железнодорожных мастерских и на некоторых ка-
зенных и частных металлургических заводах, а восьмичасовой
рабочий день был установлен в ряде типографий Москвы, Петер-
бурга и других городов России, на некоторых сахарных заводах
и на отдельных уральских заводах.
Рабочие Баку под руководством большевиков и лично
товарища Сталина добились заключения договора со своими хо-
зяевами об установлении девятичасового рабочего дня, об отмене
работ в воскресные и праздничные дни, полной отмены сверх-
урочных работ, приглашения для систематической ночной работы
особого штата рабочих с шестичасовым рабочим днем, работы
подростков 15—17 лет в будни семь, а перед праздниками шесть
часов в день и т. д. и т. п.
Оценивая значение Бакинской декабрьской стачки 1904 года,
И. В. Сталин писал: «До декабрьского договора мы работали в
среднем 11 часов в день, — после же договора установили 9 ча-
сов работы, постепенно вводя для рабочих по добыче восьмича-
205
совой рабочий день. До декабрьского договора мы получали в
среднем около 80 копеек, — после же договора повысили плату
до рубля с копейками в день.
До декабрьской забастовки нам не выдавали ни квартирных
денег, ни квартирного довольствия, — благодаря же забастовке
мы добились для мастеровых как того, так и другого, оставалось
только распространить их на остальных рабочих. До декабрьской
забастовки на промыслах и заводах царил полный произвол ла-
кеев капитала, безнаказанно избивавших и штрафовавших нас, —
благодаря же забастовке установился известный порядок, изве-
стная «конституция», в силу которой мы получили возможность
выражать свою волю через своих делегатов, сообща договари-
ваться с нефтепромышленниками, сообща устанавливать с ними
взаимные отношения» 1.
Сократились также и штрафы. Так, если в 1901 году на каж-
дые 100 руб. заработка приходилось 22,5 коп. штрафа, то в
1906 году — только 9,6 коп. Каждые 100 рабочих были оштрафо-
ваны в 1904 году 231 раз, в 1905 году— 152 раза, в 1906 году —
139 раз и в 1907 году— 158 раз.
Так как в годы революции большинство конфликтов разреша-
лось при помощи стачек, то и количество жалоб по поводу штра-
фов сократилось. Жалобы на штрафы в 1905 году составили
6,4% всего числа жалоб, а в 1906 году уже только 2,5% 2.
Одним словом, революция 1905—1907 годов подняла жизнен-
ный уровень русского рабочего так, «...как в обыкновенное
время не поднимается этот уровень за несколько десятилетий»3.
Однако главный итог революции 1905—1907 годов состоит в
том, что она еще больше сплотила русский рабочий класс и пока-
зала ему его истинных врагов и друзей. Революция подтвердила
правильность того положения Ленина — Сталина, что без руко-
водства партии рабочий класс не в состоянии совершить револю-
ции и добиться уничтожения эксплуататорского строя. Револю-
ция 1905—1907 годов представляла собой ту генеральную репе-
тицию, без которой невозможна была бы и Великая Октябрьская
социалистическая революция 1917 года.
1 Сталин, Соч., т. 2, стр. 170.
2 См. М. С. Балабанов, История рабочего класса в России, Энци-
клопедический словарь Граната, т. 36, ч. IV.
3 Ленин, Соч., т. 18, стр. 235.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
СТРАХОВАНИЕ РАБОЧИХ
«Трехлетие 1908—1910 годов было, — говорит В. И. Ленин,—
эпохой разгула черносотенной контр-революции, либерально-
буржуазного ренегатства и пролетарского уныния и распада» 1.
Разгон II Государственной Думы открыл полосу реакции, сов-
павшей с промышленной депрессией. Буржуазия перешла в на-
ступление против рабочих, стремясь ликвидировать завоевания
пролетариата в период революции. «После трех лет революции,
с 1905 по 1907 год, Россия пережила три года контрреволюции,
с 1908 по 1910 год, три года черной Думы, разгул насилия и бес-
правия, натиска капиталистов на рабочих, отнятия тех завоева-
ний, которые рабочими были сделаны»2.
Бакинские большевики в своей прокламации в начале
1906 года писали: «Найдете ли вы хотя бы один промысел, хотя
бы один завод, где бы сохранился полностью так называемый
«декабрьский договор» 1904 года» 3. «После отступления револю-
ции и усиления контрреволюции, особенно с начала 1908 года, —
указывает товарищ Сталин, — нефтепромышленники, фарисейски
ссылаясь на сокращения добычи и нефтяного рынка, начинают от-
бирать старые завоевания» 4.
Период реакции сопровождался не только политическим го-
нением рабочего класса и его руководителей, но и ухудшением
экономического положения рабочих. Реальная заработная плата
повсеместно снижалась, рабочий день и штрафы увеличивались.
Так, например, штрафы повысились с 5 коп. с каждых 100 руб.
в 1906 году до 9 коп. в 1909 г. и до 16,3 коп. в 1910 году.
На одного рабочего в среднем штрафов приходилось в 1905 году
17 коп., в 1906 году— 12 коп., а в 1909 году — уже 21 коп. Осо-
бенно штрафовали рабочих за так называемую неисправную
работу5.
1 Ленин, Соч., т. 18, стр. 85.
2 Ленин, Соч., т. 16, стр. 325.
3 См. «Бакинская стачка 1904 г»., сборник документов, стр. 63 и 69.
4 Сталин, Соч., т. 2, стр. 171.
5 См. Ленин, Соч., т. 19, стр. 324.
207
Об ухудшении политического и экономического положения ра-
бочего класса в период реакции свидетельствует также и рост
жалоб и просьб рабочих, предъявленных фабричной инспекции.
Если общее число их с 1901 по 1904 год составляло 99 360,
а в 1906 году — 208 281, то в 1912 году их было уже 252 273 и в
1913 году — 250 734. Особенно резко возросло число жалоб на
дурное обращение и даже побои. Если с 1901 по 1904 год таких
жалоб в среднем было 2136 и в 1905 году — 6855, то в 1910 году
их было уже 8167 и в 1913 году — 21 873 1 Этот рост числа
жалоб объясняется, конечно, не только продолжающейся гру-
бостью со стороны администрации предприятий, но, как правильно
заметил К. А. Пажитнов, и, ростом сознания и собственного до-
стоинства со стороны рабочих.
Однако торжество столыпинской реакции оказалось недолго-
вечным. «Не могло быть прочным правительство, которое не
хотело дать народу ничего, кроме кнута и виселиц. Репрессии
стали столь обычными, что они перестали пугать народ. Стала
исчезать усталость рабочих, навеянная в первые годы пораже-
ния революции. Рабочие вновь стали подыматься на борьбу»2.
Заметный поворот стачечной борьбы рабочих в сторону ее
оживления начался уже с 1910 года. По этому поводу
В. И. Ленин писал: «И вот, с лета текущего года начинается опять
подъем. Число экономических стачечников возрастает и воз-
растает очень сильно. Полоса полного господства черносотенной
реакции кончилась. Начинается полоса нового подъема. Пролета-
риат, отступавший — хотя и с большими перерывами — с
1905 по 1909 год, собирается с силами и начинает переходить в
наступление. Оживление в некоторых отраслях промышлен-
ности сейчас же ведет к оживлению пролетарской борьбы» 3.
В 1910 году появились признаки промышленного оживления,
хотя при этом такие отрасли промышленности, как обработка
хлопка, шерсти и шелка, где было занято примерно около 1/3 всех
фабрично-заводских рабочих, и в 1912 году все еще испытывали
затруднения в сбыте товаров.
«Подъём в основных отраслях промышленности и рост капи-
талистических барышей наряду с падением реальной заработной
платы; рост профессиональных и политических организаций бур-
жуазии наряду с разрушением рабочих организаций; подъем цен
на жизненные продукты и рост помещичьих доходов наряду с
голодом 30 миллионов крестьян, когда гонимые нуждой отцы и
матери принуждены продавать своих дочерей и сыновей, — все
это, — писал И. В. Сталин, — не могло не внести политического
оживления в ряды рабочего класса»4.
1 См. К- А. Пажитнов, Положение рабочего класса в России, Л., 1924,
т. III, стр. 129—130.
2 История ВКП(б), Краткий курс, стр. 140.
3 Ленин, Соч., т. 16, стр. 327.
4 С т а л ин, Соч., т. 2, стр. 226.
208
Демонстрации в связи со смертью великого русского писателя
Льва Николаевича Толстого, а также студенческое движение
ясно указывали на то, что наступил поворот в настроении демо-
кратических масс. С этого времени начинается и новое оживление
стачечной борьбы рабочего класса.
Старший фабричный инспектор Варшавской губернии сооб-
щал в министерстве торговли и промышленности 4 сентября
1910 г., что уже в августе месяце забастовки на некоторых фаб-
риках составляли «выдающееся явление» и находились «в связи
с обнаружившимся в последнее время оживлением в промыш-
ленности» 1.
1911-й год был уже первым годом, проходившим под знаком
промышленного подъема после ряда лет депрессии. Он был годом
роста стачечного движения. В этом году бастовало 100 000 чело-
век 2. «За 1911 год успешность экономических стачек, оказывается,
была рекордной, превышая даже самый успешный революцион-
ный год — 1906. Тогда выиграло 50,9% всех бастовавших рабочих,
теперь (1911 г.) — 51 %»3.
Однако «...особенного внимания заслуживает характер стачеч-
ной борьбы 1912 года. Рабочие выставляют в ряде случаев эконо-
мические и политические требования одновременно, полоса эко-
номических стачек сменяется полосою политических и обратно» 4.
Таким образом, новое движение рабочего класса, начавшись
как экономическое, уже в 1912 году приняло преобладающую
политическую окраску и стало носить в полном смысле слова
общенародный характер. В 1912 году бастовало, по официальным
отчетам, 725 000, а по другим, более точным данным — свыше
миллиона рабочих. Число забастовок достигло 2032, или 11,7%
к общему числу всех заведений. В 1913 году в забастовках уча-
ствовало уже 1 272 000 человек, т. е. более половины всех рабо-
чих, подчиненных надзору фабричной инспекции5.
Расстрел безоружной толпы ленских шахтеров 4 апреля
1912 г. вызвал бурное негодование рабочих всей страны и усилил
стачечную волну. По поводу ленских событий товарищ Сталин
писал: «Ленские выстрелы разбили лёд молчания, и — тронулась
река народного движения. Тронулась!.. Всё, что было злого и
пагубного в современном режиме, всё, чем болела многострадаль-
ная Россия — всё это собралось в одном факте, в событиях на
Лене. Вот почему именно ленские выстрелы послужили сигналом
забастовок и демонстраций»6.
1 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 23. Опись 20.
Дело № 818 за 1910 г., лист 11.
2 См. Л е н и н, Соч., т. 18, стр. 86.
3 Ленин, Соч., т. 19, стр. 187.
4 Ленин, Соч., т. 18, стр. 426.
5 См. Ленин, Соч., т. 21, стр. 289; см. также История ВКП(б), Краткий
курс, стр. 142.
6 Сталин, Соч., т. 2, стр. 238.
209
Непосредственным продолжением этих событий, как протест
против расстрела шахтеров Лены, явилась первомайская поли-
тическая стачка, в которой приняло участие 300 000 рабочих.
«Грандиозная майская забастовка всероссийского пролетариата
и связанные с ней уличные демонстрации, революционные про-
кламации и революционные речи перед толпами рабочих ясно
показали, что Россия вступила в полосу революционного
подъема» 1. 13 мая 1912 г. В. И. Ленин писал: «русский рабочий
достаточно созрел политически, чтобы понимать великое обще-
народное значение своего движения»2.
«Таким образом, революционный подъем 1912—1914 годов,
размах стачечного движения приближали страну к обстановке
начала революции 1905 года»3.
Размах стачечного движения в 1912 году уступает лишь трех-
летию 1905—1907 годов, а «...начало революционного подъема
в 1912 году по размерам стачечного движения не меньше,
а скорее больше, чем то же начало в 1905 году» 4. Револю-
ционные массовые стачки пролетариата в период нового револю-
ционного подъема имели общенародное значение и «были
направлены против самодержавия»5. По поводу этого нового
подъема рабочего движения И. В. Сталин в октябре 1912 года пи-
сал: «...мы думаем, что Россия живёт накануне грядущих массовых
движений, быть может, более глубоких, чем в пятом году»6.
Характер стачечной борьбы в 1912 году — даже по сравне-
нию с революционным периодом 1905—1907 годов — изменился.
Для нового революционного подъема характерны сочетание эко-
номических стачек с политическими и преобладание последних.
В 1912 году политические стачки составляли 41,6% всего их
числа7. «Соединение политической и экономической борьбы
дает, — говорит В. И. Ленин, — революционную стачку, которая,
встряхивая крестьянские миллионы, воспитывает их для револю-
ции» 8.
«Революционное стачечное движение и демонстрации, руково-
димые большевистской партией, показывали, что рабочий класс
ведет борьбу не за частичные требования, не за «реформы», а за
освобождение народа от царизма. Страна шла навстречу новой
революции»9.
Забастовочное движение в 1912 году охватило большую часть
России, оставив в стороне лишь те губернии, где была «слабо
1 Ленин, Соч., т. 18, стр. 85.
2 Там же, стр. 73.
3 История ВКП(б), Краткий курс, стр. 143.
4 Л е н и н, Соч., т. 18, стр. 88.
5 История ВКП(б), Краткий курс, стр. 143.
6 Сталин, Соч., т. 2, стр. 251.
7 Л е н и н, Соч., т. 19, стр. 102.
8 Ленин, Соч., т. 20, стр. 469.
9 История ВКП(б), Краткий курс, стр. 143.
210
развита фабрично-заводская промышленность»1. Наибольшее
число участников забастовок приходится теперь, как и раньше,
на губернии, где преобладало русское население. В авангарде
революционного рабочего движения шел героический пролета-
риат Петербурга, за Петербургом шли Москва и Московская гу-
берния, затем Поволжье и Юг России. В 1913 году движение
охватило Западный край, Польшу, Кавказ.
Ни в одной стране мира в 1912 году «...не наблюдалось, — гово-
рит В. И. Ленин, — такого числа политических стачечников, как
в России, такого упорства, такого разнообразия, такой энергии
стачек»2. Благодаря деятельности большевистской партии
Ленина-Сталина рабочий класс за годы реакции не растерял
своих сил и в состоянии был нанести противнику новый
удар.
Об упорстве стачек свидетельствует и средняя их продолжи-
тельность. Так, продолжительность стачек была:
в 1895—1904 годах 4,8 дня
» 1909 году 6,6 »
» 1911 » 8,2 »
» 1912 » 13,4 »
Об упорстве стачек свидетельствуют также и те потери, кото-
рые понесла промышленность, и тот материальный ущерб, кото-
рый был причинен рабочим в этой борьбе. Если в 1911 году пря-
мые убытки промышленности только от экономических стачек
составили 402 000 руб., то в 1912 году уже 1 365 000 руб. Потери
рабочих на зарплате соответственно составили в 1911 году
716 000 руб. и в 1912 году —2 481 000 руб. А потери страны в
целом от недопроизводства выразились в 1911 году в сумме
4 563 000 руб., а в 1912 г. уже — 14 787 000 руб.3.
С первых же дней нового революционного движения буржуа-
зия подготовилась к контрнаступлению. На первомайские стачки
1912 года Петербургское общество для содействия улучшению
и развитию фабрично-заводской промышленности ответило реше-
нием о массовом штрафовании рабочих, которое, однако, не
встретило единодушного отклика в самом лагере буржуазии.
Так, в Петербурге массовое штрафование применили только 19 из
95 предприятий.
Новая волна рабочих стачек привела буржуазию к необходи-
мости пересмотра конвенции от 15 марта 1905 г. как в смысле
усиления ее боевого характера, так и в смысле фактического вы-
полнения ее заводчиками. Новая конвенция, заключенная 28 июня
1912 г., воспроизводила много из старой конвенции, но она от-
1 Свод отчетов фабричных инспекторов за 1912 г., СПБ, 1913, стр. 84.
2 Ленин, Соч., т. 19, стр. 193.
3 См. там же, стр. 278—290.
211
вергла всякое выборное представительство от рабочих, даже ста-
рост, и всякие сношения с профессиональными союзами, до-
пуская переговоры только со «своими рабочими».
Новая конвенция делала обязательной систему черных спис-
ков, а главное, вводила «гарантии по исполнению конвенции»,
где каждый член общества вносил вексель на определенную
сумму, из которой удерживалась неустойка в случае невыполне-
ния постановлений конвенции.
Общество добилось если не формального, то фактического
присоединения к конвенции казенных заводов, представители ко-
торых с августа 1913 года стали совместно с фабрикантами ре-
шать вопросы, связанные с выступлениями рабочих. Предприни-
матели добились, далее, того, что правительство признало
возможным освободить их от уплаты недоимок в случае невы-
полнения заказов по причине стачек. Все это способствовало
созданию условий для широкого применения локаутов как наибо-
лее сильного средства борьбы буржуазии против рабочих. Хотя
полоса крупных локаутов в России начинается с революции
1905—1907 годов, тем не менее широкое применение их отно-
сится к весне 1914 года.
«Локаут — это стачка хозяев, заключающаяся в том, что хо-
зяева умышленно закрывают заводы, чтобы сломить сопротивле-
ние рабочих и похоронить их требования»1.
Непосредственным результатом новой волны стачек явилось
некоторое повышение жизненного уровня рабочих и некоторое
улучшение условий их труда, выразившееся в сокращении рабо-
чего дня и в повышении заработной платы. По данным отдела
промышленности министерства торговли и промышленности за
1913 год, в фабрично-заводской промышленности из мужчин 8,6%
работало меньше девяти часов, около 57% —от девяти до десяти
часов и 34,4% — от десяти до двенадцати часов в сутки. Из жен-
щин 3,6% работало меньше девяти часов, 76% от девяти до десяти
часов и 20,4% —от десяти до двенадцати часов в сутки. Из под-
ростков около 7% работало меньше девяти часов, 60% от девяти
до десяти часов и 33% от десяти до десяти с половиной часов
в сутки.
Уже с 1910 года обнаружилась тенденция к повышению но-
минальной заработной платы рабочих, которая в 1913 году была
в среднем на 58 руб., или на 28%, выше, чем в 1904 году
(хотя при этом возросли и цены на предметы первой необходи-
мости) .
Непосредственным результатом стачечной волны рабочих в
период нового революционного подъема следует считать также
и страховые законы, изданные 23 июня 1912 г.
1 Сталин, Соч., т. 1, стр. 279.
212
§ 1. К истории вопроса о страховании рабочих в России
В России до 1912 года не существовало специальных законов
о страховании рабочих, и капиталисты заболевших, устаревших
и увечных рабочих выбрасывали, как негодную ветошь, умирать,
издыхать под забором своей фабрики. Женщины-работницы не
получали ни отпусков, ни пособий по беременности и работали
вплоть до родов. В Петербурге, например, только 27% работниц
оставляли работу за неделю и более до родов, остальные 73%
работали вплоть до родов.
Страхование рабочих является, говорит В. И. Ленин, одной
из тех реформ, которая властно диктуется «...всем ходом капита-
листического развития» 1 и которая не отнимает власти в госу-
дарстве из рук старого господствующего класса, а принуждает
его лишь к уступкам и некоторым переменам.
Страхования рабочих требовали начиная с 80-х годов
XIX века не только сами рабочие, но и передовая интелли-
генция. Требование обязательного страхования было включено в
программу нашей партии, принятую еще на II съезде РСДРП.
Таким образом, требование страхования «...в интересах
охраны рабочего класса от физического и нравственного вырож-
дения, а также в интересах развития его способности к освободи-
тельной борьбе...»2 было выдвинуто рабочими тогда, когда они
сформировались в класс, способный противопоставить себя бур-
жуазии и правительству.
Бороться за обязательное страхование заставила рабочих яв-
ная неудовлетворительность обеспечения пострадавших увечных
и членов их семейств, построенного на основе индивидуальной
ответственности предпринимателей.
М. Н. Триполитов 5 мая 1910 г. на заседании Государствен-
ного совета должен был признать, что «у нас рабочие законы
пишутся под шум рабочих волнений, все главные законы были
написаны после стачек и рабочих забастовок» 3. Именно под дав-
лением рабочего класса, передовой общественной мысли сама
буржуазия, — по крайней мере некоторые группы ее, — стала
ставить вопрос о страховании рабочих. Еще в 1882 году, т. е. за-
долго до издания соответствующих законов о страховании рабо-
чих в других капиталистических странах, Общество для содей-
ствия русской промышленности и торговле под давлением рабо-
чих стачек представило правительству «проект устава государ-
ственной кассы страхования рабочих от несчастных случаев».
1 Ленин, Соч., т. 17, стр. 427.
2 Л е н и н, Соч., т. 24, стр. 436.
3 М. Н. Триполитов, К вопросу о страховании рабочих, СПБ, 1910,
стр. 9.
213
Затем за введение обязательного страхования стали выска-
зываться различные учреждения и совещания предпринимателей.
В 1886 году варшавский мануфактурный комитет предлагал вве-
сти обязательное страхование, а некоторые варшавские фабри-
канты настаивали на создании частных страховых обществ.
В 1896 году вопрос страхования рабочих выдвинул Всероссийский
съезд промышленников и торговцев в Нижнем-Новгороде. В резо-
люции этого съезда было сказано о необходимости «ходатайство-
вать о замене действующих узаконений о врачебной помощи ра-
бочим законом об обязательном их страховании».
Начиная с 1897 года за страхование рабочих стали высказы-
ваться различные съезды горнопромышленников, в числе кото-
рых первый томский съезд, первый и третий ачинско-минусин-
ские съезды и семипалатинско-семиреченский съезд. Голоса за
введение страхования рабочих были слышны и на петербургском
съезде по распространению сбыта металлов. Необходимость
страхования рабочих была признана некоторыми земствами и
даже министерством земледелия, не говоря уже о печати. Одним
словом, жизнь и здесь опережала право и законодательство.
Движение в пользу страхования рабочих внутри самой бур-
жуазии, разумеется, не представляло собой единства. Известная
часть ее на совещании комиссии по рабочему вопросу еще 14—
21 декабря 1906 г. от имени фабрикантов Московского промыш-
ленного района категорически высказывалась против немедленной
замены личной ответственности предпринимателей, установленной
законом от 2 июня 1903 г., принципом обязательного страхования.
Другая группа, преимущественно петербургских промышленни-
ков, от имени которой говорил М. Н. Триполитов и С. П. Глез-
мер, отстаивала «немедленное введение обязательного страхо-
вания» 1.
Одни требовали добровольного частного страхования, другие
настаивали на введении добровольного взаимного страхования,
третьи добивались обязательного государственного страхования;
была и такая группа буржуазии, которая требовала частного обя-
зательного страхования.
Добровольное частное страхование рабочих в России, как,
впрочем, и всюду, сложилось на почве капиталистического спо-
соба производства и впервые было введено у нас еще в 60-х го-
дах XIX века. В 1900 году число застрахованных рабочих в част-
ных добровольных обществах составляло уже 936 300 человек.
При добровольном частном страховании страховали себя обычно
те слои населения, которые порывали связь с землей, с деревней.
В 1869 году в Москве впервые была учреждена «вспомогатель-
ная касса» типографских рабочих. В середине 90-х годов XIX века
был утвержден нормальный Устав больничных касс для горных
1 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 219 за 1908 г., лист 102.
214
промыслов царства Польского. В 1898 году возникло харьков-
ское общество «взаимного вспоможения занимающихся ремеслен-
ным трудом», где фактически, вопреки названию общества, были
застрахованы исключительно рабочие, по преимуществу механи-
ческих заводов.
Царское правительство на каждую открытую рабочими кассу
смотрело, как на скрытый очаг революции, и при каждом удоб-
ном случае, пользуясь малейшими поводами, закрывало эти доб-
ровольные общества и кассы. Но, несмотря на это, образовыва-
лись и действовали все новые и новые кассы и общества,
свидетельствуя о том, что на известной ступени развития обще-
ства страхование становится закономерной необходимостью,
которой избежать нельзя.
Сущность частного добровольного страхования заключается
в том, что предприниматель отчислял здесь определенную сумму
денег страховому обществу и тем самым перелагал с себя на
страховое общество ответственность по вознаграждению потер-
певших, а последние предъявляли свои иски не предпринимателю,
а к страховому обществу.
Такой вид страхования представлял собой не способ обеспе-
чения пострадавших, установленный законом, а «добровольный»
акт предпринимателей, дававший им возможность снимать с
себя риск за несчастья в их предприятиях.
Согласно общим условиям по страхованию от несчастных слу-
чаев, утвержденным министерством внутренних дел 20 июля
1887 г., страховые общества обязаны были уплачивать условлен-
ное по полису денежное вознаграждение, когда застрахованным
лицам во время исполнения ими обязанностей по упомянутому
в полисе занятию причинено каким-либо несчастным случаем та-
кое повреждение в здоровье, последствием которого была или
смерть, или потеря на всю жизнь способности снискать пропита-
ние трудом, или, наконец, временная потеря способности к труду.
По условиям такого страхования не подлежали вознагражде-
нию: 1) не вызванные несчастным случаем обыкновенные бо-
лезни; 2) несчастные случаи, происшедшие от землетрясения,
войны, народных смут, противозаконных действий или злого
умысла страхователя или самого пострадавшего лица явно не-
трезвого поведения, или от драки и самоубийства, безразлично —
будет ли оно совершено в здравом уме или в состоянии психиче-
ского расстройства, и 3) несчастные случаи, приключившиеся не
во время самого исполнения застрахованным лицом служебных
обязанностей по упомянутому в полисе занятию.
Таким образом, частное добровольное страхование в акцио-
нерных страховых обществах выдвигало на первый план усло-
вие, чтобы несчастный случай произошел во время исполнения
застрахованным лицом служебных обязанностей, — и только в
таком случае пострадавший имел право на получение страховых
сумм.
215
С юридической стороны частное добровольное страхование
приближалось тогда к специальному законодательству об ответ-
ственности предпринимателей. Оно опережало действующее в то
время в России гражданское право тем, что пострадавший здесь
не должен был доказывать, что причиненный вред произошел по
вине хозяина, и вознаграждение должно было выдаваться неза-
висимо от того, мог ли быть этот вред предотвращен или нет.
Однако страхование в акционерных обществах было связано
для рабочих с массой таких ограничений, которые делали эту
форму обеспечения пострадавших малоэффективной.
Так, например, если рабочий был подхвачен передаточным
ремнем и изувечен не в том отделении, где он должен был рабо-
тать, а в соседнем, куда он был послан по делу, то страховое об-
щество могло отказать в выдаче вознаграждения на том основа-
нии, что несчастье произошло не по упомянутому в полисе за-
нятию.
Самый главный недостаток частного добровольного страхова-
ния заключался в том, что страховые общества всяческими путями
и под всякими мотивами урезывали полагающееся потерпевшим
вознаграждение. Страховое общество могло отказать в выдаче
вознаграждения и за такие «несчастные случаи», которые про-
изошли от противозаконных действий или злого умысла вла-
дельца предприятия, т. е. даже в тех случаях, когда по действую-
щему общему гражданскому праву пострадавшие рабочие имели
право на вознаграждение.
Кроме того, размер вознаграждения был установлен столь
низким, что он далеко не возмещал рабочим нанесенного им ма-
териального ущерба и, следовательно, приносил им ничтожную
пользу. По общему правилу, при частном добровольном страхо-
вании страховое вознаграждение на случай смерти равнялось
1000-кратному дневному заработку, а на случай инвалидности —
1500-кратному размеру дневного заработка. Пределы пенсии ко-
лебались от 54 до 90 руб. в год. Между тем суды на основе соот-
ветствующих статей гражданского права присуждали в случае
смерти вознаграждение в размере десятилетнего заработка.
Пострадавшие рабочие могли, конечно, и не согласиться на
вознаграждение, выдаваемое страховым обществом, и имели
право через суд добиваться более высокого вознаграждения, но
они, как правило, были так плохо осведомлены о своих граждан-
ских правах, что очень редко возбуждали подобные дела против
страховых обществ.
Пользуясь той же неосведомленностью рабочих в их граж-
данских правах, а главное, полным отсутствием каких-либо га-
рантий этих прав, предприниматели, вопреки явному смыслу
гражданских законов, привлекали самих рабочих к платежу стра-
ховых премий. Последнее делалось при прямой поддержке со
стороны главного по фабричным и горнозаводским делам при-
сутствия.
216
Этот вид страхования представлял некоторые неудобства и
для страхователей-капиталистов, так как страховые премии из
года в год повышались. В 1901 году страховых премий было соб-
рано 3 438 000 руб., количество застрахованных составляло
911 490 человек, а в 1902 году снизилось до 890 500 человек1.
Однако в целом страхование в акционерных обществах было
выгодно для капиталистов, так как оно давало возможность хо-
зяевам выплачивать страховые премии ниже полного вознаграж-
дения всего понесенного потерпевшим убытка, которое мог при-
суждать суд в обычном исковом порядке. Такой вид страхования
представлял собой дополнительный источник доходов для капи-
талистов — участников страховых обществ, принося им огромные
прибыли. В самом деле, примерно половина всех собранных пре-
мий уходила на дивиденды акционерам и на расходы страховых
обществ, и только другая половина попадала потерпевшим ра-
бочим.
Так как частные добровольные общества по страхованию ра-
бочих наживали огромные капиталы, а закон от 2 июня 1903 г.
представлял «большую обременительность», то с введением этого
последнего закона частные страховые общества подняли страхо-
вую премию в два-пять раз. В связи с этим у предпринимателей-
страхователей возникла идея создания общества взаимного стра-
хования. Именно поэтому Петербургское общество для содействия
улучшению и развитию фабрично-заводской промышленности
в своем заседании еще 23 сентября 1903 г. сочло необходимым
обратить внимание на дороговизну частного добровольного стра-
хования и поставить вопрос о взаимном страховании, которое
примерно на 40% дешевле частного добровольного страхования.
Общества взаимного страхования не получили, однако, широ-
кого распространения. До издания закона от 2 июня 1903 г. в
России было всего три общества взаимного страхования: риж-
ское, одесское и иваново-вознесенское. Несколько обществ нахо-
дилось в процессе образования. К ним относились общества гор-
нопромышленников Юга России, бакинских нефтепромышленни-
ков, уральских и амурских золотопромышленников и кутаисских
марганцепромышленников.
Более или менее заметное развитие этот вид страхования
получил после закона от 2 июня 1903 г. К 1908 году в России
было уже 11 обществ взаимного страхования, в которых было за-
страховано приблизительно 300 000 рабочих, а к 1912 году в этих
11 обществах — петербургском, московском, рижском, иваново-
вознесенском, варшавском, киевском, одесском, белостокском,
архангельском, енисейском и южно-русском (по страхованию су-
довладельцев) — было застраховано приблизительно 400 000 ра-
бочих 2.
1 «Экономическая газета» № 11 за 1904 г.
2 См. Б. Г. Данский, Страховая кампания, СПБ, 1913, стр. 6.
217
Вслед за инструкцией по применению закона об ответствен-
ности предпринимателей за увечья и смерть рабочих, министер-
ством внутренних дел были утверждены и «общие условия кол-
лективного страхования», заключенного на основании ст. 52
закона от 2 июня 1903 г., регулирующие деятельность страховых
обществ. Согласно ст. 52 закона от 2 июня 1903 г. предпринима-
тели, страхующие рабочих и служащих в страховых обществах,
освобождались от возлагаемых на них этим законом обязанностей,
перенося их на общества, в которых они страховали рабочих и
служащих своих предприятий.
«Общие условия по коллективному страхованию от «несчаст-
ных случаев» на основании ст. 52 закона от 2 июня 1903 г. были
изданы 23 декабря 1903 г. взамен действовавших до того усло-
вий, изданных еще 20 июня 1887 г. Необходимость издания этих
условий вытекала из изменившегося материального содержания
норм об ответственности предпринимателей за «несчастные слу-
чаи» с рабочими. Правила 1887 года появились еще «в такое
время, когда основанием вознаграждения рабочих служило общее
гражданское право, обязывающее всякое лицо вознаградить за
вред или убытки, причиненные кому-либо его действием или упу-
щением.
Новые условия по коллективному или взаимному страхованию
служили известным коррективом к гражданскому праву, так как
обязывали страховые общества вознаграждать потерпевших и в
таких случаях, которые по общегражданским нормам не возна-
граждались. По этим новым условиям страховое общество обя-
зано было выдавать застрахованным рабочим не только возна-
граждение за увечье, но и покрывать врачебные и похоронные
расходы.
Добровольное взаимное страхование по сравнению с добро-
вольным частным страхованием в акционерных страховых обще-
ствах было шагом вперед потому, что оно было безвозмездным,
т. е. страхователи здесь не получали никаких дивидендов, и оно,
следовательно, обходилось дешевле, а главное потому, что оно
давало потерпевшему более высокое вознаграждение.
На основании ст. 52 закона от 2 июня 1903 г. владельцы пред-
приятий могли страховать рабочих и служащих от последствий
«несчастных случаев» только «на условиях, не менее благоприят-
ных для потерпевших и членов их семейства», чем предусмотрено
вышеуказанным законом.
По своей юридической сущности добровольное взаимное стра-
хование, — как, впрочем, и частное добровольное страхование ра-
бочих от «несчастных случаев», заключенное предпринимателем
на свое имя, — представляло собой договор в пользу третьих лиц,
где контрагентами этого договора являлись, с одной стороны,
страховые общества, с другой — предприниматели. А третьими
лицами, в пользу которых заключался договор, являлись рабо-
чие.
218
Законом от 2 июня 1903 г. страховые общества обязывались
выдавать не только вознаграждение за увечье, но и пособия, на-
значаемые потерпевшим до дня восстановления трудоспособности
или признания утраты ее постоянной. Страховые общества обязы-
вались также нести врачебные и похоронные расходы. Таким
образом, предприниматель здесь страховал рабочих и служащих
своего предприятия с целью сложить с себя ответственность
перед последними за понесенные ими повреждения в здоровье.
В случае неисполнения обществом этих требований предпри-
ниматель мог сам выдавать законом установленные пособия за
счет общества, в котором застрахованы рабочие и служащие его
предприятия.
Вместе с тем, согласно решению Сената, застрахованный рабо-
чий погашал свое право на получение вознаграждения, следуемого
с предпринимателя в силу закона от 2 июня 1903 г., при условии,
если причиненный ему ущерб соответствовал «выговоренному по
страховому договору вознаграждению», и сохранял это право лишь
в том случае, если причиненный рабочему ущерб не покры-
вался этим договором предпринимателя со страховым обще-
ством 1.
При частном взаимном, как и при частном добровольном стра-
ховании рабочий мог предъявлять иск либо к страховому обществу
либо к владельцу предприятия. Но поскольку пострадавший,
в качестве третьего лица, не мог знать, какой вид страхования
заключен предпринимателем, постольку неправильное предъявле-
ние им иска не к тому ответчику влекло за собой отвод этого иска,
т. е. в конечном итоге вело к волоките, потере времени, ограни-
ченного для предъявления иска на основании закона от 2 июня
1903 г. двухлетним сроком.
При частном добровольном, как и при частном взаимном стра-
ховании правильность расчетов страховых обществ с застрахо-
ванными никто не контролировал, и обман потерпевших, как
установлено официально, был явлением обычным, тем более, что
даже по закону от 2 июня 1903 г. соглашение общества с потер-
певшими о виде и размерах причитающихся им вознаграждений
подлежало только засвидетельствованию со стороны фабричных
и горных инспекторов.
Хотя фабричные и горные инспектора имели право отказать
в этом засвидетельствовании, если соглашение не отвечало тре-
бованиям закона, однако, желая угодить капиталистам, фабрич-
ные инспектора и горные инженеры, как правило, не пользова-
лись своим правом и не шли против интересов фабрикантов.
Таким образом, ни частное добровольное, ни добровольное
взаимное страхование не удовлетворяло даже минимальных спра-
ведливых требований рабочих о вознаграждении понесенных ими
убытков в случае повреждения в здоровье.
1 См. Д. Генкин, Коллективное страхование рабочих предпринимате-
лями, «Право» № 16 за 1909 г.
219
Известная часть буржуазии требовала государственного стра-
хования. Так, Петербургское общество для содействия улучше-
нию и развитию фабрично-заводской промышленности еще
в 1905 году считало государственное страхование «глубоко спра-
ведливым» и «единственно правильным решением» вопроса 1,
которое способно якобы осуществить «право каждого человека на
существование».
Общество фабрикантов и заводчиков, возражая против стра-
ховых законопроектов, представленных правительством, ссыла-
лось на то, что вопрос о страховании от инвалидности и старости
в «их совершенно не затронут, а это страхование «определяет
собой общее направление всего дела страхования и отношение
к нему государства».
На первый взгляд может показаться, что фабриканты обеспо-
коены судьбой стариков и инвалидов. А при внимательном под-
ходе оказывается, что приведенные выше соображения нужны
были обществу фабрикантов для обоснования необходимости вве-
дения такого государственного страхования, которое освободило
бы предпринимателей от всяких расходов на страхование рабочих
и переложило бы эти расходы на государство, т. е. на самих же
рабочих как налогоплательщиков.
Представитель общества Триполитов на заседании Государ-
ственного совета 5—7 мая 1910 г. лицемерно говорил, что «право
заботиться о рабочих — это христианский долг» каждого, а не
только фабрикантов. Поэтому необходимо ввести не частное, а го-
сударственное страхование, которое охватило бы все население,
а не одних только фабрично-заводских рабочих2.
Социал-демократические депутаты в Думе указывали, что
когда выгодно, — представители капитала говорят о сепаратном
законе; когда невыгодно, — говорят об общем законе; практиче-
ский же результат для рабочего класса один: вместо законода-
тельства о страховании всего пролетариата получается убогая по-
дачка, которая преследует одну цель—успокоение, хотя бы на
время, хотя бы ограниченного круга рабочих3.
Испугавшись размаха стачечной борьбы рабочих в начале
XX века, царь обещал ввести государственное страхование. В п. 4
«высочайшего» указа от 12 декабря 1904 г. было сказано:
«В дальнейшем развитии принятых уже нами мер по обеспечению
участи рабочих на фабриках, заводах и промыслах, озаботиться
введением государственного страхования». После революции
1905—1907 годов, когда страх прошел, царь забыл свое обещание
1 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 119 за 1905 г., листы 76—77.
2 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 218 за 1908—1912 гг., листы 80 и 98.
3 Стенографический отчет Государственной думы, III созыв, сессия IV,
часть III, СПБ, 1911 г., стр. 3082.
220
и вместо государственного предложил так называемое частное
обязательное страхование.
На съезде врачей в 1904 году в Петербурге также считали
государственное страхование «высшей формой обеспечения трудя-
щихся на случай болезни, старости и инвалидности» при условии,
чтобы «в выработке устава и норм страхования принимали уча-
стие представители общественных учреждений, рабочих, врачей
и предпринимателей и чтобы выработанный при таких условиях
устав был передан на предварительное обсуждение обществен-
ных учреждений» 1.
Государственное страхование при существовавшем царском
режиме не только освободило бы предпринимателей от расходов,
связанных с выплатой вознаграждения увечным рабочим, но и
сняло бы с них всякую заботу о введении на предприятиях при-
способлений, необходимых для ограждения здоровья и жизни
рабочих.
Государственное страхование, как буржуазная реформа, могло
оказаться наилучшей формой страхования рабочих при капита-
лизме лишь при условии уничтожения царизма и установления
революционно-демократической диктатуры пролетариата и кре-
стьянства, т. е. при проведении таких демократических преобра-
зований, которые обеспечили бы рабочему классу возможность
(взимать средства на страхование только с буржуазии.
Именно такого государственного страхования требовала боль-
шевистская партия, Ленин и Сталин. Еще в программе партии,
принятой на II съезде РСДРП в 1903 году, было записано тре-
бование государственного страхования рабочих на случай ста-
рости, полной или частичной потери способности к труду за счет
специального фонда, составленного путем особого налога на ка-
питалистов. Это требование, по указанию В. И. Ленина и
И. В. Сталина, отстаивала и социал-демократическая фракция
в Государственной думе.
Таким образом, большевики требовали государственного стра-
хования всех видов, распространения его на всех лиц наемного
труда в размере полного заработка пострадавшего, перенесения
всех расходов по страхованию на плечи предпринимателей и
освобождения от этих расходов страхуемых рабочих и трудя-
щихся вообще. Большевики требовали государственного страхо-
вания не при царском самодержавном правительстве, а при ре-
жиме революционно-демократической диктатуры пролетариата и
крестьянства.
В. И. Ленин указывал, что все реформы столыпинского само-
державия в области законодательства о фабрично-заводском
труде, в том числе и государственное страхование, без демократи-
ческих политических преобразований «неизбежно осуждены на
«зубатовское» их извращение и на полное сведение их к мертвой
1 См. «Труды Пироговского IX съезда», СПБ, 1905, т. IV, стр. 422.
221
букве» 1. «Именно на примере законопроекта о страховании рабо-
чие, — писал В. И. Ленин, — еще и еще раз убедятся, что ни непо-
средственные интересы своего класса, ни права и нужды всего
народа не могут быть защищены без таких преобразований, как
всеобщее избирательное право, полная свобода коалиций, печати
и т. д. Но не ясно ли, что осуществления таких преобразований не-
чего ждать, пока остается неизменным современный политический
строй России, — нечего ждать, пока могут быть ниспровергаемы
какие угодно решения, какой угодно Думы, — нечего ждать, пока
остается в государстве хоть одна невыборная власть»2.
Следовательно, только революционное правительство как
орган революционно-демократической диктатуры пролетариата
и крестьянства могло и должно было осуществить «нашу
программу-минимум», куда, говорит товарищ Сталин, кроме об-
щих требований, входили и «классовые требования пролета-
риата», в числе которых и «государственное страхование ра-
бочих» 3.
«После 9 января, — писали петербургские большевики в своей
листовке, — нам нужно прежде всего страхование от пуль и шты-
ков. Нам нужно застраховать себя прежде всего от убийц-царей,
от палачей-министров, от нагаек и виселиц, от тюрьмы и ссылки,
от насилия полиции и жандармов, от разграбления народных
денег ворами-чиновниками — одним словом, нам нужно застрахо-
вать себя от самодержавия. А путь к этому только один — уста-
новить демократическую республику... Тогда мы добьемся и госу-
дарственного страхования рабочих (не за наш счет, а за счет
хозяев)»4.
Большевики никогда не рассматривали страхование рабочих
изолированно, в отрыве от других задач пролетарской борьбы.
Наоборот, партия Ленина — Сталина всегда учила рабочих свя-
зывать борьбу за страхование с общей борьбой против самодер-
жавия, за демократические преобразования.
Пражская конференция РСДРП (б) в своей резолюции в ян-
варе 1912 года отметила, что «...необходимым условием осущест-
вления страховой реформы, действительно отвечающей интере-
сам пролетариата, является окончательное низвержение царизма
и завоевание условий для свободной классовой борьбы пролета-
риата» 5.
Страхование рабочих осуществимо и в условиях капитализма.
Рабочие могут и должны здесь добиваться полного охвата стра-
хованием всех рабочих и всех лиц наемного труда. Они могут и
должны добиваться страхования потерь заработка во всех слу-
1 Ленин, Соч., т. 16, стр. 94.
2 Л е н и н, Соч., т. 17, стр. 303.
3 Сталин, Соч., т. 1, стр. 139.
4 «Листовки Петербургских большевиков», Госполитиздат, 1939, т. 1,
стр. 192—193.
5 Ленин, Соч., т. 17, стр. 428.
222
чаях: при увечье, болезни, старости, инвалидности и безработице.
Они могут и должны добиваться страхования материнства, «вдов
и сирот и «а случай смерти кормильца семьи; они могут и
должны добиваться полного возмещения заработка застрахован-
ного во всех случаях его потери.
Русский рабочий класс, руководимый Лениным и Сталиным,
боролся за осуществление большевистской страховой программы,
под большевистскими страховыми лозунгами. Уже с самых ран-
них времен рабочие требовали страхования, но такого, при кото-
ром страховые учреждения находились бы в руках страхуемых и
обеспечивали бы им преобладающее влияние на ведение дела
этих учреждений, где не было бы никакого распределения стра-
ховых взносов между рабочими и предпринимателями и где мате-
риальная тяжесть страхования лежала бы «на предпринимателях,
а не на страхующихся рабочих.
Почти во всех массовых выступлениях рабочие выдвигали на-
ряду с другими требованиями также и требования государствен-
ного страхования. Бакинские рабочие во время знаменитой де-
кабрьской стачки 1904 г., руководимой товарищем Сталиным,
в числе 34 экономических требований выдвинули также и требо-
вание обязательного государственного страхования за счет пред-
принимателей.
Рабочий класс в условиях царской самодержавной России до-
бивался обязательного, т. е. принудительного страхования, кото-
рое по сравнению с частным добровольным и взаимным страхова-
нием и индивидуальной ответственностью хозяев представляло
больше гарантий компенсации за понесенный ущерб в здоровье
и охватывало всех лиц наемного труда и членов их семейств.
Рабочие добивались строгой, в размере полного заработка
гражданской ответственности всех предпринимателей за смерть,
увечья, болезнь, старость и т. д. рабочих. Добивались такого
страхования, где всеми видами его ведали бы организации, по-
строенные по территориальному признаку и на началах полного
самоуправления застрахованных.
Это значит, что рабочие добивались права образования соб-
ственных касс взаимопомощи на случай болезни, старости и т. д.,
касс, стоящих в тесной связи с рабочими профессиональными
союзами. Рабочие требовали полной свободы профсоюзов и дей-
ствительной охраны труда, т. е. ограничения рабочего дня, ноч-
ной и сверхурочной работы, введения техники безопасности на
предприятиях и т. д.
Итак, страхование рабочих было поставлено на очередь
только народным движением 1905 года. Кровавые события 9 ян-
варя повлекли за собой образование двух комиссий, в числе ко-
торых была и комиссия В. И. Тимирязева, приступившая к подго-
товке законопроекта о страховании рабочих.
Комиссия Тимирязева собрала большой материал о положе-
нии рабочих и выработала законопроект о страховании рабочих
223
на случай старости и инвалидности. Однако эта комиссия разо-
шлась, не успев даже собраться для обсуждения законопроекта
в общем заседании.
К концу марта 1905 года отдел промышленности составил
основные положения по страхованию рабочих на случай болезни,
увечий, старости и инвалидности. Вопросы страхования рабочих
были предметом обсуждения и в комиссии Коковцева в середине
мая 1905 года.
Затем в середине апреля 1906 года в комиссии Федорова в
числе восьми предложенных на рассмотрение законопроектов по
рабочему вопросу было три страховых законопроекта: о страхова-
нии от «несчастных случаев», о страховании от болезней и о кас-
сах обеспечения.
Комиссия Федорова прекратила свою деятельность, так как ле-
том 1906 года Государственная дума была распущена и обнару-
жился резкий поворот в сторону реакции.
На совещаниях в марте 1907 года и в апреле 1908 года, в са-
мый разгар реакции, когда рабочее движение спало, страх про-
шел и хозяева торжествовали временную победу, в комиссии под
председательством нового министра торговли и промышленности
И. Г. Шипова были сняты все законопроекты по рабочему во-
просу, кроме двух, внесенных в Государственную думу летом
1908 года и принятых потом как законы от 23 июня 1912 г.
Фабриканты и заводчики сравнительно спокойно отнеслись
к законопроекту о страховании рабочих от «несчастных случаев»,
но со всей силой обрушились против проекта о страховании рабо-
чих на случай болезни и имели известный успех. Докладывая об-
щему собранию общества фабрикантов и заводчиков 30 мая
1908 г. о результатах деятельности комиссии М. А. Остроград-
ского, представитель фабрикантов в комиссии М. Н. Триполитов
«конфиденциально» доложил о том, что комиссия, приступившая
«к своим занятиям с чрезвычайной поспешностью», в начале
«энергично отстаивала содержание проекта» о страховании рабо-
чих на случай болезни, но впоследствии она пошла фабрикантам
навстречу и «из спорных вопросов большинство, по представле-
нию промышленности, имело успех» 1.
Сам по себе проект о страховании от болезней в том виде, в
каком он был предложен вниманию комиссии, представлял зна-
чительную разницу по сравнению с редакцией первоначальных
проектов.
В отношении больничного лечения, осуществление которого
могло быть особенно затруднительным для владельца промыш-
ленных предприятий, проект предусматривал лишь ответствен-
ность предпринимателя перед лечебными заведениями за факти-
1 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 207 за 1906 г., листы 121—126.
224
чески предоставленное ими рабочим больничное лечение, в
размере действительной стоимости содержания лечения больного.
Такое решение было принято почти единогласно. При особом
мнении остался лишь представитель медицинского управления,
по мнению которого «непременным признаком реального, а не
бумажного закона о врачебной помощи рабочим должно быть
ясное определение в нем количественного и качественного разме-
ров этой помощи» 1.
Но фабриканты жаждали сосать рабочую кровь при наимень-
ших затратах. Даже этот до пределов урезанный законопроект о
страховании рабочих на случай болезни их не удовлетворил. По
мнению фабрикантов, введение закона о страховании на случай
болезни могло «стать вредным, чреватым крайне нежелательными
последствиями для здорового, спокойного и нормального разви-
тия» русской промышленности. Фабриканты поэтому не теряли на-
дежды на «печальную участь, которая постигнет законопроект» 2.
Итак, министерство торговли и промышленности под давле-
нием буржуазии и ее партий, особенно партии октябристов,
внесло на рассмотрение законодательных учреждений только два
законопроекта — «О страховании рабочих от «несчастных случаев»
и «Об обеспечении рабочих на случай болезни» и в связи с ними
два законопроекта, касающиеся организации тех учреждений, на
обязанности которых лежала забота о постановке дела страхова-
ния и надзора за применением законов, т. е. законопроекты:
«О совете по делам страхования рабочих» и «О страховых присут-
ствиях».
Законопроекты о страховании рабочих поступили в III Госу-
дарственную думу, которая по своему составу была черносотенно-
кадетской. «Из общего числа 442 депутатов в ней было: правых
(черносотенцев) — 171, октябристов и членов родственных им
групп — 113, кадетов и членов близких к ним групп— 101, тру-
довиков — 13, социал-демократов — 18»3. От такой Думы рабо-
чие не могли ожидать ничего хорошего.
В Думе была образована так называемая «рабочая комиссия»
в составе 33 членов для рассмотрения всех вообще «рабочих» за-
конопроектов. Большинство этой «рабочей комиссии» было пред-
ставлено октябристами. Это та самая комиссия, о которой один
социал-демократический депутат в Дума говорил, что она создана
для того, чтобы устроить «торжественные похороны рабочему
вопросу»4. Во главе комиссии был поставлен и, по существу,
руководил ею представитель промышленников, питомец Паже-
ского корпуса, директор Серпуховской текстильной фабрики Кон-
1 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело 207 за 1908 г., листы 114—115.
2 Там же, листы 118—119.
3 История ВКП(б), Краткий курс, стр. 92.
4 Стенографический отчет Государственной думы III созыва, сессия I, ч. II,
СПБ, 1912, стр. 275.
225
шина октябрист барон Тизенгаузен, который считал любое страхо-
вание мерой, развращающей душу рабочего, и потому мариновал
законопроекты о страховании рабочих целых два года, прежде
чем весной 1911 года поставить их на рассмотрение III Государ-
ственной думы.
Тизенгаузен исходил из формулы — «чем позже, тем лучше».
Не зря с трибуны Государственной думы один из членов ее гово-
рил: «Беда, коли возьмется решать рабочий вопрос таковой, как
барон Тизенгаузен, или таковой, как Триполитов в Государствен-
ном совете». Даже кадет Некрасов считал, что одно только на-
звание фамилии Тизенгаузен «влечет за собой процесс у миро-
вого, как оскорбление бранным словом» 1.
В этой «рабочей комиссии» за образец были приняты законо-
проекты, выработанные «Советом съездов представителей про-
мышленности и торговли».
Буржуазия не одинаково отнеслась к двум законам о страхо-
вании рабочих. Если закон о страховании рабочих от «несчастных
случаев» не встретил с их стороны более или менее заметной
оппозиции и на заседании «рабочей комиссии» Думы прошел
быстро, то второй закон — о страховании на случай болезни —
был встречен ею в штыки и на обсуждение его потребовалось
25 заседаний «рабочей комиссии».
Такое различное отношение к двум законопроектам может
быть объяснено тем, что законопроект о страховании рабочих от
«несчастных случаев» не только не вносил каких-либо новых обя-
зательств со стороны капиталистов по отношению к рабочим, но
и ухудшал действовавшие в этой области нормы, установленные
законом от 2 июня 1903 г., тогда как законопроект о страховании
рабочих на случай болезни требовал со стороны предпринимате-
лей некоторых новых обязательств, а главное, он мог, по их мне-
нию, разбудить активность рабочих.
Законопроект о страховании рабочих от «несчастных случаев»
не претерпел значительных изменений в думской комиссии, так
как он заранее был согласован с промышленниками и отражал
их интересы. Изменению подвергся законопроект о страховании
рабочих на случай болезни. Здесь комиссия решила возложить
расходы на врачебную помощь на больничные кассы, т. е. на са-
мих рабочих.
Два этих законопроекта о страховании во многих своих
частях были переработаны министерством торговли и промыш-
ленности, главным образом в смысле усиления административно-
полицейского элемента в управлении делами проектируемых боль-
ничных касс и страховых присутствий.
В общем собрании Государственной думы страховые законо-
проекты обсуждались в 1911 и 1912 гг., а в Государственном со-
вете— в апреле 1912 года.
1 Государственная дума, Третий созыв. Стенографический отчет, сессия V,
ч. III, СIIБ, стр. 1907.
226
Государственная дума в Период 1906—1916 гг. в России была
единственным легальным местом, где представители всех классов
и партий могли выступать публично и отстаивать свои интересы,
а стенографические отчеты даже III Государственной думы пред-
ставляют собой, по выражению В. И. Ленина, — «...замечательно
интересный и поучительный политический материал» 1.
«Как отдельные лица, любые представители партий и классов
могут заблуждаться, но когда они выступают на публичной
арене, перед всем населением, то отдельные ошибки неиз-
бежно, — писал В. И. Ленин, — выправляются соответственными
группами или классами, заинтересованными в борьбе. Классы не
ошибаются: в общем и целом они намечают свои интересы и свои
политические задачи соответственно условиям борьбы и условиям
общественной эволюции»2.
С особой остротой борьба между различными группами, клас-
сами и партиями развернулась в Государственной думе вокруг
страховых законопроектов. Из всех партий, представленных в Ду-
ме, единственно и до конца последовательно интересы рабочего
класса отстаивала лишь большевистская партия. В рабочей ку-
рии большевиков было: во II думе (1907 г.) —47%; в III Думе
(1907—1912 гг.) —50% и в IV Думе (1912—1914 гг.) 67% 3.
Социал-демократическая фракция, где большевики имели пре-
обладающее влияние, III Государственной думы требовала обсуж-
дения, кроме страховых, еще шести законопроектов по рабочему
вопросу: 1) о свободе профсоюзов, 2) о свободе стачек, 3) об
охране труда женщин и детей, 4) о нормировке рабочего дня,
5) о реформировании фабричной инспекции и 6) о безработице.
Как и следовало ожидать, все эти справедливые требования рабо-
чего класса и его большевистской партии были отвергнуты реак-
ционным большинством III Государственной думы.
При обсуждении законопроектов о страховании рабочих в Го-
сударственной думе социал-демократическая фракция от имени
русского рабочего класса внесла 152 поправки, из которых ни одна
не была принята4.
Целых три с лишним года после внесения страховых законов
в Государственную думу они держались под спудом, и только
оживление рабочего движения и подъем его в 1912 году заста-
вили правительство поторопиться с изданием страховых законов.
Прохождение страховых законопроектов через Государствен-
ную думу и Государственный совет совпало с годами реакции.
«Этим и следует объяснить то, что законы о страховании рас-
сматривались в Думе и Совете лишь под углом хозяйских интере-
1 Ленин, Соч., т. 17, стр. 387.
2 Л е н и н, Соч., т. 13, стр. 335.
3 См. Ленин, Соч., т. 20, стр. 213.
4 ЦГИАЛ. Государственная дума. Фонд 1278. Опись 117. Дело № 3971
за 1908—1912 гг., листы 132—159.
227
сов. Урезывание прав рабочих приняло бы еще большие размеры,
если бы не новый подъем рабочего движения» 1.
Страховые законы, так же как и все другие законы царского
правительства о фабрично-заводском труде, были изданы лишь
после забастовок с целью успокоить рабочих и касались только
той части рабочего класса, которая больше всего беспокоила пра-
вительство и буржуазию своими стачками.
В результате новой волны стачек законопроекты в течение
одного года прошли через Государственную думу и Государствен-
ный совет и 23 июня 1912 г. получили силу законов почти в том
же виде, в каком они были внесены в Думу еще в июле
1908 года. Обещанный еще в 1903 году закон о страховании ра-
бочих был издан не через пять, а через девять лет2.
Начало действия страховых законов в отношении отдельных
предприятий не было точно установлено самими законами, а было
поставлено в зависимость от открытия страховых учреждений,
которые должны были обслуживать рабочих.
Страховые законопроекты обсуждались в черносотенной Думе,
которая, как говорит И. В. Сталин, — «...в течение пяти лет рабо-
тала вместе с царской шайкой над еще большим закабалением
и угнетением крестьян, рабочих — всей народной России» 3. Это
и предопределило характер и классовую сущность страховых за-
конов от 23 июня 1912 г. Вся деятельность III Государственной
думы, этого ублюдочного парламента «врагов народа»4, была на-
правлена, как писала большевистская газета «Правда», «главным
образом, к охране классовых интересов господствовавшего в ней
большинства», т. е. капиталистов и крупных землевладельцев.
Именно поэтому большевики в Государственной думе пре-
следовали «...не цели непосредственного законодательства», —
а цели содействия «классовому воспитанию и классовой борьбе
пролетариата как для освобождения трудящихся от капиталисти-
ческой эксплуатации, так и для выполнения им роли политиче-
ского вождя, которую он призван сыграть в нынешней буржуазно-
демократической революции в России»5. Таким образом, боль-
шевики в Думе преследовали «...свои постоянные критические и
агитационные задачи» 6.
Пятая конференция РСДРП 3—9 января 1909 г. в своей резо-
люции также считала основной задачей социал-демократической
фракции в контрреволюционной III Думе, «служить в качестве
1 «Правда» 11(24) ноября 1912 г.
2 Через пять дней после издания этих страховых законов, 28 июня 1912 г.,
был утвержден особый закон о вознаграждении железнодорожников, постра-
давших от «несчастных случаев», который значительно ухудшил существо-
вавшее положение железнодорожников.
3 Сталин, Соч., т. 2, стр. 267.
4 Сталин, Соч., т. 1, стр. 207.
5 Сталин, Соч., т. 2, стр. 78.
6 Там же, стр. 80.
228
одного из органов партии делу социал-демократической пропа-
ганды, агитации и организации, отнюдь не становясь на путь так
называемого положительного законодательства и погони за мел-
кими мнимыми реформами» 1.
В наказе петербургских рабочих своему рабочему депутату,
написанном И. В. Сталиным, партия большевиков требовала,
«...чтобы с высоты думской трибуны громко раздавались голоса чле-
нов соц.-дем. фракции о конечной цели пролетариата, о полных
и неурезанных требованиях пятого года, о русском рабочем
классе, как вожде народного движения, о крестьянстве, как наи-
более надежном союзнике рабочего класса, о либеральной бур-
жуазии, как изменнице «народной свободы»2. Только большевики
поднимали в Думе самые острые вопросы, волнующие рабочий
класс и его большевистскую партию.
§ 2. Общая характеристика законов о страховании рабочих
23 июня 1912 г. одновременно было издано два закона о стра-
ховании рабочих: закон «О страховании на случай болезни» и
закон «О страховании рабочих от несчастных случаев», а также
законы, касающиеся организации учреждений по наблюдению за
делом страхования, «О совете по делам страхования рабочих» и
«О страховых присутствиях»3. Страховые законы касались
только двух видов страхования — от «несчастных случаев» и от
болезней и совершенно не касались страхования старости, инвалид-
ности и безработицы. Вслед за законами последовал ряд ин-
струкций и разъяснений, без которых не выходил почти ни один
закон о фабрично-заводском труде в царской России.
Новые законы были настолько тесно связаны друг с другом,
что, в сущности, отдельно они и не могли действовать. Так, со-
гласно ряду статей закона, особенно ст.ст. 17 и 18 закона о стра-
ховании от «несчастных случаев», обязательства страховых това-
риществ возникали лишь по истечении 13 недель со дня
«несчастного случая». До 13 недель обеспечение пострадавших от
«несчастных случаев» лежало на обязанности больничных касс.
Это означало, что страхование от «несчастных случаев» могло
осуществляться только после того, как фабрики и заводы откры-
вали у себя больничные кассы, действие которых было опреде-
лено уже законом о страховании рабочих на случай болезни.
Страховые законы, рассматриваемые как одно целое, противо-
речили, говорил В. И. Ленин, — «...основным требованиям рацио-
1 ВКП(б) в резолюциях и решениях Съездов, конференций и пленумов
ЦК, 1936, ч. I, стр. 131.
2 С т а л и н, Соч., т. 2, стр. 252.
3 «ПСЗ Российской империи» изд. 1915 г., т. XXXII, №№ 37444, 37445,
37446 и 37447.
229
нально построенного страхования»1 и во многом уступали более
ранним правительственным проектам в этой области.
Новыми страховыми законами права рабочих совершенно ни-
чем не были гарантированы даже в таком, казалось бы, малень-
ком деле, как своевременное открытие действия страховых това-
риществ, и предприниматели пользовались всякими случаями,
вроде «технических условий» и особенно «военных обстоятельств»,
для того, чтобы саботировать открытие страховых товариществ.
Проволочка с открытием действий страховых товариществ,
а следовательно, и с введением страховых законов в жизнь
поощрялась самим правительством. Министр торговли и промыш-
ленности рекомендовал фабричным инспекторам при применении
новых законов руководствоваться не только требованиями за-
кона, но и «применять их, считаясь с местными техническими
условиями» 2.
В начале июня 1912 года председатель совета съездов горно-
промышленников Юга России заявил, что страховые товарищества
подготовлены к открытию своих действий с 1 января 1913 г., а
22 декабря 1914 г. Всероссийский страховой совет удовлетворил
ходатайство об отсрочке открытия харьковского страхового това-
рищества на полгода. Даже в Московском, Иваново-Вознесен-
ском и Варшавском округах и к началу 1915 года не были выпол-
нены подготовительные работы к открытию страховых товари-
ществ 3.
Новый закон о страховании рабочих от «несчастных случаев»,
особенно 2-й раздел его, лишь за немногими отступлениями и
редакционными изменениями, — притом в худшую сторону, —
воспроизводил материальные и процессуальные постановления за-
кона от 2 июня 1903 г.
Социал-демократы в своем думском запросе 6 ноября 1909 г.
писали, что «законопроект о страховании рабочих от несчастных
случаев до того ухудшен», что «является шагом назад даже по
сравнению с действующим законом» (от 2 июня 1903 г.) 4, так
как это не рабочее и даже не государственное страхование, а
профанация, насмешка над этой идеей.
Законы об обязательном страховании, прекратив деятельность
обществ по добровольному страхованию рабочих, по существу от
них ничем не отличались.
Партия Ленина — Сталина требовала распространения стра-
хования на всех лиц наемного труда, без всякого территориаль-
ного ограничения. Да и само министерство торговли и промыш-
ленности в своем «изложении дела», направленном в Государ-
ственную думу 25 июня 1908 г., считало само собой разумею-
1 Ленин, Соч., т. 17, стр. 427.
2 «Правда» 13(26) июля 1912 г.
3 «Вопросы страхования» за 1915 г. № 2.
4 ЦГИАЛ. Государственная дума. Фонд 1278. Опись 3. Дело № 1698 за
1909 г., лист 16.
830
щимся, что проектируемые меры должны распространяться по
возможности на все виды наемного труда, при котором жизни
и здоровью рабочего угрожает опасность. Однако министерство
считало, что эти меры «в настоящее время у нас в России неосу-
ществимы» 1. Думское большинство признало эти мотивы доста-
точными, чтобы всемерно ограничить действие новых страховых
законов.
В отличие от закона 2 июня 1903 г. законы о страховании при-
равнивали к рабочим всех служащих администрации и конторы
промышленных предприятий (сторожей, дворников, истопников
и т. п.), однако территориальное действие этих законов значи-
тельно уже территориального действия закона от 2 июня 1903 г.
Новые страховые законы распространялись только на «губер-
нии и области Европейской России и Кавказского края», остав-
ляя в стороне целые области, как, например, Сибирь и Среднюю
Азию. Только по особому постановлению Совета министров от
31 января 1913 г., спустя более чем полтора года после знамени-
тых ленских событий, страхование было распространено на пред-
приятия ленского золотопромышленного товарищества, находив-
шиеся в Иркутской области. В остальной части империи продол-
жали действовать правила от 2 июня 1903 г.
Таким образом, в целях опять-таки разъединения рабочих
в различных местах государства в отношении рабочих создава-
лись различные нормы.
Хотя законы и предоставляли право Совету министров распро-
странять их действие «и на прочие местности империи или под-
чинять сему положению отдельные предприятия, в таковых ме-
стах находящиеся», тем не менее Совет министров этого почти не
делал, строго ограничивая их действие территорией, определенной
в страховых законах.
Новые страховые законы распространялись только на пред-
приятия, подчиненные надзору фабричной и горной инспекции,
т. е. только на крупные и средние (за исключением казенных),
заведения. Действию новых страховых законов подчинялись
только те фабрично-заводские, горные, горнозаводские, железно-
дорожные, судоходные по внутренним водам (по рекам, каналам,
внутренним морям и озерам) и трамвайные предприятия, в коих
постоянно занято было «не менее двадцати рабочих» и применя-
лись «паровые котлы или машины, приводимые в действие си-
лами природы (воды, газа, электричества и т. п.) или животных»,
а также те из указанных предприятий, где хотя и не применялись
паровые котлы или означенные выше машины, но число по-
стоянно занятых рабочих было «не менее тридцати».
Защищая законопроекты о страховании рабочих, правитель-
ство и буржуазия всюду ссылались на германское страхование. Но
1 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности, фонд 23.
Опись 20. Дело № 891 за 1906 г., лист 31.
231
именно в германском страховом законе минимальная цифра для
предприятий, не имеющих двигателя, была установлена в десять,
а не в тринадцать человек, а для предприятий, имеющих двига-
тели, германский страховой закон вообще не устанавливал ни-
какой цифры. Царское же правительство в своих страховых зако-
нах отступило даже от ранее принятой для других законов
о фабрично-заводском труде цифры в шестнадцать человек.
Сложные торгово-промышленные предприятия, состоявшие из
нескольких отраслей, подчинялись действию законов лишь отно-
сительно отраслей, которые соответствовали вышеуказанным
признакам. Законом определено число постоянных рабочих в
тридцать человек.
Но ведь это «постоянное» число рабочих могло колебаться и
падать ниже нормы! Кроме того, при меньшем числе постоянных
рабочих могло быть занято большее число непостоянных рабо-
чих, и тогда фактически предприятие, имевшее более 30 рабочих,
все же освобождалось от действия страховых законов.
За бортом страхования остались рабочие всех казенных пред-
приятий и казенных железных дорог, не состоящих в общем поль-
зовании. Изъятие из действия закона казенных предприятий мини-
стерство торговли и промышленности аргументировало невыгод-
ностью для казны всякого страхования вообще, в том числе и ра-
бочего. Подобная логика вполне позволяла бы отказаться от вы-
платы заработной платы рабочим казенных предприятий по при-
чине «невыгодности» сей операции!
Законы о страховании не распространялись на сельскохозяй-
ственных рабочих, рабочих внешнего судоходства, прислуг, почто-
во-телеграфных служащих, приказчиков, рабочих, занятых в до-
машней промышленности, временных рабочих в постоянно дей-
ствующих предприятиях и т. д.
Но что такое временные предприятия и временные рабочие?
Закон в этом вопросе ничего не давал, а все поправки к этой
статье, вносимые социал-демократической фракцией в Думе,
были отклонены.
Согласно новым страховым законам под их действие не подхо-
дили не только рабочие сахарных и кирпичных заводов, но и ра-
бочие очень крупных предприятий. На Юге России, например,
раньше нанимали рабочих на срок неопределенный, а с 1905 года
после забастовок стали нанимать всех рабочих на срок опреде-
ленный, т. е. на две недели. Таким образом, заводы, имевшие
у себя 10—12 тысяч рабочих, работали временно, т. е. две недели.
Страховые законы отказывали в страховании строительным
рабочим, хотя производство их, по мнению министерства тор-
говли и промышленности, связано было «с довольно высоким про-
центом несчастных случаев» 1.
1 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 23.
Опись 20. Дело № 891 за 1908 г., лист 31.
232
Еще при обсуждении законов в Государственной думе социал-
демократическая фракция настаивала на том, чтобы их действию
подлежали «лица, производящие работы в мастерских, благотво-
рительных и тому подобных предприятиях, подданные иностран-
ных государств, независимо от того, были ли заключены с их
правительствами соответствующие договоры» 1. Однако эти пред-
ложения социал-демократической фракции были отклонены дум-
ским реакционным большинством.
Под действие новых страховых законов не подходили «не-
счастные случаи», происшедшие вследствие работ на дому ли-
цами, не связанными с предпринимателями договором найма,
хотя бы работы эти исполнялись на машинах, отпущенных фабри-
кантом напрокат, и заключались в обработке или переработке
сырого материала, также принадлежащего фабрикантам, и хотя
бы работники по договору с предпринимателями обязаны были
доставлять свои изделия последним.
По мнению Нолькена, такое договорное отношение должно
быть квалифицировано не как договор купли и продажи рабочей
силы, а «как договор подряда и поставки»2. Между тем эти «са-
мостоятельные» кустари, которым жилось хуже, чем наемным ра-
бочим, фактически являлись такими же наемными рабочими, так
как они продавали капиталисту свою рабочую силу, а не продукт
своего труда. И если бы новые страховые законы действительно
преследовали «цели справедливости», как утверждал Нолькен, то
они обязаны были бы взять под защиту труд огромной массы
этих рабочих — «самостоятельных кустарей».
Новые страховые законы, как и все предыдущие законы о фаб-
рично-заводском труде, не дали никакой возможности провести
черту, отделяющую фабрично-заводскую промышленность от ре-
месленной. Они положили в основу то «различие» между ними,
которое нашло свое отражение в Уставе о промышленности, издан-
ном еще в 1893 году. Эта неопределенность в понятиях фабрично-
заводской и ремесленной промышленности не позволяла применять
законы в ряде случаев.
Хотя в страховых законах и не упоминалось о предприятиях
ремесленной промышленности, тем не менее Государственный со-
вет прямо указывал, что новые законы к ним применяться не
должны. И так как различия между фабричными и ремесленными
заведениями попрежнему не было установлено, то вопрос о том,
подходит ли то или иное предприятие под действие новых стра-
ховых законов, зависел от произвола фабричных инспекторов,
чинов горного и судоходного надзора, служебная преданность ко-
торых капиталистам не подлежала сомнению. Только эти чинов-
1 Стенографический отчет Государственной думы III созыва, сессия V,
Ч. I, СПБ, 1912, стр. 461.
2 А. М. Нолькен, Закон о страховании рабочих, СПБ, 1913, стр. 120.
233
ники и могли составлять списки владельцев предприятий, обязан-
ных участвовать в страховых товариществах.
На основании ст. 11 Положения о страховании рабочих от
несчастных случаев Совету по делам страхования рабочих пре-
доставлено было право «в исключительных случаях, при затруд-
нительности по местным условиям присоединения уединенно рас-
положенных предприятий к какому-либо страховому товарище-
ству, временно освобождать эти предприятия, по представлению
подлежащего присутствия по делам страхования, от подчинения
действию сего положения, впредь до устранения встреченных за-
труднений».
Указанная статья Положения о страховании рабочих от не-
счастных случаев обязывала, правда, в исключительных случаях
«подчинять действию сего положения» предприятия и с меньшим
против указанного в законе числом рабочих, т. е. с числом рабо-
чих меньше тридцати человек.
Однако если подчинение действию законов предприятий с чис-
лом рабочих меньше тридцати было явлением чрезвычайно ред-
ким, то освобождение их от действия страховых законов по при-
чине «затруднительности по местным условиям» носило массовый
характер.
Из прошлой законодательной политики, а главное, из прак-
тики проведения законов в жизнь хорошо известно, как ловко
бюрократия умела превращать исключения в правило, и наобо-
рот. Известно, что в России большое количество предприятий,
особенно мелких и даже средних, расположено было «уединенно»
и, следовательно, легко могло быть «по местным условиям» осво-
бождено от действия страховых законов.
На вопрос, поставленный 7 марта 1914 г. петроградским окруж-
ным страховым товариществом о том, как быть в случаях, когда,
главным образом, механические заводы «обычно производят ра-
боты не только вне рамок действия товарищества, но и вне рамок
действия законов 23 июня 1912 г.», как, например, посылка рабо-
чих на временную работу по поручению петроградских заводов в
Севастополь, Владивосток, Туркестан, Персию, Манчжурию и т. д.,
Совет по делам страхования сообщил, что если эти командируемые
составляют самостоятельное предприятие, то на них «действие
означенных законов не должно быть распространяемо» 1.
Имея перед собой ст. 11 закона, губернские присутствия осво-
бождали заводы и фабрики от действия страховых законов це-
лыми пачками, и высшая администрация санкционировала это
беззаконие. Так, ярославское губернское присутствие освободило
от действия страховых законов сразу и в разных местах восемь
заводов: два кожевенных завода наследников Ф. Дубова с паро-
1 ЦГИАЛ. Министерство торговли и «промышленности, Фонд 23,
Опись 20. Дело № 884 за 1914 г., лист 42.
234
выми двигателями и 20 рабочими на каждом, расположенных
в городе Пошехонье, в 65 верстах от ближайшей к ним общей боль-
ничной кассы, находящейся в городе Рыбинске; кожевенный завод
С. Ронжиной при деревне Артемихе Ярославского уезда с 23 ра-
бочими и керосиновым двигателем, в 45 верстах от ближайшей
к нему общей кассы в городе Ярославле; винокуренный завод
мологского городского общества в городе Мологе, с 28 рабо-
чими и паровым двигателем, в 32 верстах от ближайшей общей
кассы в городе Рыбинске; кирпичный завод А. Крюкова в деревне
Ивакино с 30 рабочими, в 25 верстах от ближайшей кассы в го-
роде Борисоглебске; валено-сапожный завод Н. Алтуфьева при
деревне Дунищово Ярославского уезда, с 30 рабочими и паровым
двигателем, в 30 верстах от ближайшей кассы в городе Ростове,
и т. д.1.
Виленское губернское присутствие по делам страхования ра-
бочих только в июне 1913 года освободило от действия страховых
законов первый кирпичный завод М. X. Бернштейна в Старокон-
стантиновском уезде, где было занято 42 рабочих, на том основа-
нии, что «близлежащий Збручский сахарный завод отказался
приписать к своей больничной кассе завод Бернштейна» 2.
Разумеется, заводчику было легче дать сравнительно неболь-
шую взятку управляющему Збручским заводом, чтобы тот отка-
зался приписать его завод к своей больничной кассе, и таким об-
разом освободиться от подчинения действию страховых законов,
чем выплачивать большие страховые премии.
Олонецкое губернское присутствие по делам страхования
22 апреля 1914 г. освободило от действия страховых законов за-
вод Тейфель с 35 рабочими «вследствие исключительных условий
затруднительности по местным обстоятельствам»3.
Ковенское губернское присутствие по делам страхования
8 мая 1914 г. по тем же мотивам освободило от действия страхо-
вых законов сразу шесть предприятий в Шавельском уезде; кар-
тонную фабрику Г. Куреца, с 20 рабочими; его же картонную
фабрику в имении Копяны, с 28 рабочими; и всего в 14 верстах от
города Шавель, где было много больничных касс, картонную
фабрику А. Горского в имении Биржиняны, с 45 рабочими,
и т. д.4.
Вологодское губернское присутствие по делам страхования по
тем же основаниям освободило от действия страховых законов
Мютковский стекольный завод торгового дома Никуличева с
70 рабочими, а Могилевское присутствие освободило от действия
1 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 23,
Опись 20. Дело № 885 за 1914 г., лист I.
2 Т ам же, лист 2,
3 Там же, лист 3.
4 Та м же, лист 4.
235
страховых законов сразу 24 предприятия, с общим числом рабо-
чих более 800 человек1, и т. д.
Таким образом, основные статьи законов совершенно созна-
тельно были редактированы настолько неопределенно, что давали
возможность уклоняться от обязательного страхования и в тех
отраслях промышленности, которые по самому духу закона
должны были подпасть под его действие. А Совет по делам стра-
хования рабочих, как высший административный орган, хотя и
имел право расширять круг застрахованных лиц, тем не менее он
этим правом пользовался очень редко. Он и не хотел исправлять
основного дефекта законов.
На основании ст. 9 Правил о страховании рабочих от несчаст-
ных случаев «владельцы предприятий, страхующие рабочих, со-
гласно сему положению, освобождаются от обязанности возна-
граждать на иных основаниях застрахованных таким образом
лиц, а равно членов их семейств за несчастные случаи, происшед-
шие при условиях, указанных в ст. 13. За лицами, годовое содер-
жание коих превышает 1500 руб., сохраняется право на возна-
граждение в общем порядке законов гражданских в отношении
части содержания, превышающей означенную сумму».
Комментируя эту статью, барон Нолькен считал, что в требо-
вании о страховом вознаграждении могло быть отказано по недо-
казуемости самого факта «несчастного случая», — тогда дальней-
шее предъявление иска представлялось «совершенно бесцель-
ным». Истец, по мнению Нолькена, мог, конечно, после этого
представить новые доказательства и предъявить иск через суд к
владельцу предприятия, «как таковому, но не как к участнику
означенного товарищества».
Суд мог прийти после этого к иному заключению, и тем не ме-
нее, по Нолькену, это «не имело для истца никакого практиче-
ского значения». Так как владелец предприятия не являлся надле-
жащим ответчиком, а таковым являлось страховое товарищество,
то и «судебное решение, коим факт этот признан доказанным»,
не служило основанием «для предотвращения дела по иску к
страховому товариществу»2.
Это «разъяснение» одного из официальных комментаторов
новых страховых законов свидетельствует не только о крючко-
творстве буржуазных «юристов», изыскивавших лазейки для
обхода законов, но показывает и общий их дух, узаконивавший
бесправие «слабой стороны».
При помощи таких ухищрений правительственной бюрокра-
тии удалось в угоду буржуазии настолько ограничить круг лиц,
1 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 23.
Опись 20. Дело № 885 за 1914 г., лист 3.
2 А. М. Нолькен, Закон о страховании рабочих, СПБ, 1913, стр. 105.
236
подлежащих страхованию, что число застрахованных не превы-
шало 20% всех рабочих 1.
В самом деле, согласно всеобщей переписи населения, произ-
веденной в России еще в 1897 году, общее число всех лиц наем-
ного труда насчитывалось в стране около 13 миллионов человек,
а в 1912 году и того больше. Страхованию же даже по подсчетам
министерства торговли и промышленности подлежало всего лишь
около 2,5—3 миллионов человек, т. е. менее 25% всех лиц наем-
ного труда 2.
Барон Тизенгаузен в своем докладе Государственной думе
называл цифры — 14 000 предприятий и 1 800 000 рабочих, на ко-
торых предполагалось распространить страхование3. По другим
данным, число застрахованных рабочих не должно было превы-
шать 1/7 часть всего их числа в предприятиях, подчиненных над-
зору фабричной инспекции 4.
Число участников больничных касс в конце 1916 года без Вар-
шавского округа и Курляндской губернии составляло всего лишь
1 690 752 человека. Итак, новые законы охватили страхованием
лишь 20—25% всех рабочих, тогда как задолго до закона,
в 1898 году, было застраховано 28,2% рабочих, зарегистрирован-
ных в отделе промышленности5. По другим данным, относящимся
к 1901 году, застраховано было около половины фабрично-завод-
ского пролетариата 6. Несмотря на это, совет съездов представи-
телей промышленности и торговли высказал опасения относительно
«чрезмерного расширения границ действия закона».
Таким образом, новые страховые законы устанавливали
нормы не для всех рабочих. Даже сами фабриканты на своем
собрании при совете съездов представителей промышленности и
торговли должны были признать, что «неоднородность норм, ре-
гулирующих положение рабочих, является «не оправдываемой
чем-либо несправедливостью».
Правда, фабриканты имели здесь в виду только казенные
предприятия и заведения, принадлежащие «кабинету его величе-
ства», которые занимали большое число рабочих, и выделение их
из состава страховых товариществ не только «в значительной сте-
пени» удорожало ведение дел товариществ, но и повышало их
общие расходы на управление, тем самым лишая их «возмож-
1 См. М. Л. X е й с и н, Что такое и как организовано государственное
страхование рабочих в России, СПБ, 1913, стр. 15.
2 См. Б. Г. Д а н с к и й, Страхование рабочих по законам 23 июня 1912 г.,
СПБ, 1913, стр. 9—10.
3 Стенографический отчет Государственной думы III созыва, сессия IV,
ч. III, СПБ, 1911, стр. 2312.
4 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 23.
Опись 20. Дело № 891 за 1908 г., лист 21.
5 А. А. Пресс, Страхование рабочих в России, СПБ, 1900, стр. 25—26.
6 М. Г. Лунц, Из истории фабричного законодательства, фабричной ин-
спекции и рабочего движения в России, М, 1909, стр. 163.
237
ности в полной мере использовать выгоды, вытекающие из закона
больших чисел», и могло создать почву «для постоянных прере-
каний и неудовольствий» 1. Тем не менее они признали неспра-
ведливость разграничения рабочих на отдельные категории и
установления для них разных законодательных норм.
Апологеты капитализма, и барон Нолькен в их числе, считали,
что новые страховые законы не только представляли «значитель-
ные удобства» для предпринимателей, но и обеспечивали долж-
ным образом интересы увечных и их семей 2. Еще во время обсуж-
дения страховых законов в Думе Тизенгаузен превозносил их как
законы, имеющие огромное не только государственное, но и миро-
вое значение.
В действительности расходы на страхование в значительной
своей части были переложены на плечи самих рабочих, права ко-
торых были весьма существенно ограничены, а пособия урезаны.
По законам страховались далеко не все рабочие и возмещались
не все их потери в заработке. Старость, инвалидность и безрабо-
тица вообще не компенсировались.
Статья 13 Положения о страховании рабочих от несчастных
случаев указывала, что «лица, застрахованные на основании сего
Положения», должны получать страховое вознаграждение из
средств страховых товариществ «в случае утраты трудоспо-
собности от телесного повреждения, причиненного несчастным
случаем, происшедшим при работах предприятия или вследствие
работ последнего». Если же последствием несчастного при тех
же условиях случая была смерть пострадавшего, то страховое
вознаграждение должны были получать «члены его семей-
ства».
Если по закону от 2 июня 1903 г. ответственность на пред-
принимателей возлагалась только за такие телесные поврежде-
ния, которые были причинены «работами по производству пред-
приятий» или произошли «вследствие таковых работ», т. е. за
последствия, вызванные технической эксплуатацией предприятия,
то на основании ст. 13 нового положения страхованию подлежали
«несчастные случаи», происшедшие «при работах предприятия
или вследствие работ последнего», т. е. «несчастные случаи», вы-
текавшие из всей деятельности предприятия.
В страховых законах, как и в законе от 2 июня 1903 г., ответ-
ственность за профессиональные болезни рабочих ни на кого не
возлагалась, а поправки социал-демократической фракции в
Думе о том, чтобы страхуемые получали вознаграждение «и в
случаях утраты трудоспособности вследствие повреждений в здо-
ровье, причиненных работами или службой или происшедших
1 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков Фонд 150. Опись 1.
Дело № 154 за 1907 г., листы 95—97.
2 А. М. Нолькен, Закон о страховании рабочих, стр. 4, СПБ, 1913.
228
вследствие таковых (профессиональное заболевание)», Государ-
ственной думой были отклонены.
Выражение «несчастный случай» в страховых законах давало
те же поводы к недоразумениям, что и при применении закона
от 2 июня 1903 г. Социал-демократическая фракция Государ-
ственной думы внесла и здесь поправку в том смысле, чтобы
страхуемые сохраняли право на вознаграждение «и в том случае,
когда единственной причиной несчастного случая было действие
высшей (стихийной неодолимой) силы». Эта поправка была
отклонена.
Единственно более или менее заметное отличие страховых за-
конов от закона 2 июня 1903 г. в вопросах о правах и обязанно-
стях пострадавших состояло в том, что ст. 14 нового закона
о страховании рабочих от «несчастных случаев» освобождала
страховое товарищество от обязанности по уплате пострадавшему
или членам его семейства страхового вознаграждения «только в
том случае», если оно «докажет, что причиной несчастного случая
был злой умысел самого пострадавшего».
Общество фабрикантов и заводчиков настаивало на сохране-
нии в страховых законах понятия «грубой неосторожности» са-
мого пострадавшего, не оправдываемой условиями и обстановкой
производства работ, как основания для отказа от вознагражде-
ния пострадавшим рабочим, потому что возложение вины в таких
случаях на предпринимателей «несправедливо», а уверенность
в получении вознаграждения даже в случаях грубой неосторож-
ности ослабляла бы якобы бдительность рабочего и могла «по-
вести к умышленному членовредительству» 1.
Хотя «грубая неосторожность» по новым страховым законам
не составляла основания для лишения права на вознаграждение
ни самого пострадавшего, ни членов его семейства, тем не менее
фабрикантам оставалась полная возможность «доказать», что
«причиной несчастного случая был злой умысел самого пострадав-
шего».
Закон о страховании рабочих от «несчастных случаев» отка-
зался от вознаграждения полного профессионального заработка
рабочих и уменьшил годовое содержание пострадавших путем
деления заработка, за вычетом стоимости материалов и инстру-
ментов, на число дней, проведенное пострадавшим в этом же
году на работе (ст. 32).
Впрочем, правительство ввело это правило только для действия
закона о страховании рабочих от «несчастных случаев», где по
истечении 13 недель тяжесть пенсии ложилась на предпринимате-
лей. В законе же о страховании рабочих на случай болезни, где
тяжесть пособий падала на больничные кассы, т. е. в конечном
1 ЦГИАЛ. Общая канцелярия министерства финансов. Фонд 560.
Опись 26. Дело № 548 за 1905—1914 гг., лист 77.
239
счете на самих же рабочих, сказано совсем другое. В ст. 11 этого
закона мы читаем: «Заработком или содержанием в смысле на-
стоящего Положения считаются: 1) сумма, заработанная в течение
года или иного промежутка времени в предприятии, в виде жало-
вания или заработной платы, в том числе и за сверхурочные ра-
боты... 2) стоимость за тот же промежуток времени довольствия
натурой (квартира, харчи и пр.)», если таковое предоставлялось
владельцем предприятия. В сумму заработка или содержания
включалась «и доля участия истца в прибылях, если таковое уча-
стие допущено владельцем предприятия».
Статья 32 закона «О страховании рабочих от «несчастных
случаев», в сущности, полностью воспроизводила ст. 16 закона от
2 июня 1903 г., с некоторыми лишь редакционными изменениями
и небольшими дополнениями касательно продолжительности ра-
бочего года. Согласно закону от 2 июня 1903 г. рабочим годом
считалось 260 рабочих дней, по новому же закону — 280 рабочих
дней, что, впрочем, тоже было меньше фактического рабочего
года, нередко превышающего 300 рабочих дней.
Средний поденный заработок по ст. 32 нового закона, как и
по ст. 16 закона от 2 июня 1903 г., определялся путем деления
только денежного довольствия, выданного пострадавшему в тече-
ние года, предшествовавшего «несчастному случаю», на число
дней, проведенных им на производстве в течение всего этого года
или части его.
Но ст. 32 нового страхового закона, как и ст. 16 закона от
2 июня 1903, не разъясняла, что значит «число дней, проведенное
пострадавшим в том же году на работе». Следует ли здесь пони-
мать календарные или рабочие дни. А ведь это — не одно и то
же: календарных рабочих дней в месяце бывает не больше 25, а
число действительных рабочих дней в месяце может быть до 40,
так как рабочие нередко в течение одних суток дважды отраба-
тывают положенное время, особенно в связи с широким примене-
нием сверхурочных работ. На сахарных заводах, например, ме-
сяц выходил в 30—35 дней, вместо 26 1.
Эта путаница усугублялась неопределенностью понятия са-
мого рабочего дня, изложенного в законе от 2 июня 1897 г. Хотя
этот закон и был посвящен продолжительности рабочего дня, тем
не менее законодатель ухитрился не дать в нем самого определе-
ния понятия рабочего дня. В этом законе говорилось о «рабочем
времени», о «числе рабочих часов», но не о рабочем дне.
Согласно закону от 3 июня 1886 г. основанием для определе-
ния заработка служила расчетная книжка. Но в расчетную
книжку вносились не все заработки рабочего, либо вносились за-
1 Н. Н. Рашевский, О положении рабочих на сахарных заводах,
Киев, 1906, стр. 10—11.
240
работки, уменьшенные путем всевозможных вычетов, и таким об-
разом сумма, причитающаяся пострадавшему рабочему или чле-
нам его семейства, сознательно уменьшалась.
Статья 33 закона «О страховании рабочих от несчастных слу-
чаев» говорила о том, что годовое содержание пострадавшего
может быть увеличено «до размеров обычного», если оно «превы-
шает исчисленное по ст. 32» и если это превышение будет дока-
зано пострадавшим или членом его семейства. Однако ст. 33 не
давала никакого руководства к тому, что следует разуметь под
действительным заработком и имела ли она в виду, в частности,
посторонние заработки рабочего, которые хотя и редко, но имели
место.
Опять-таки страховые товарищества и «судебная практика»
путем исключения таких заработков понижали размеры годового
содержания, а следовательно, и пенсии пострадавшим рабочим и
членам их семейств.
Статья 22 нового закона говорила об исчислении пенсий «соот-
ветственно состоянию трудоспособности, установленному после
несчастного случая». Но, во-первых, при определении степени
утраты трудоспособности, соответственно которой пострадавший
должен был получать вознаграждение, огромную роль играли
врачи-эксперты, состоявшие на службе у страховых товариществ
и потому всегда склонные к уменьшению процента утраты трудо-
способности; во-вторых, разногласия в заключениях врачей о сте-
пени утраты трудоспособности, а следовательно, и в установлении
сумм вознаграждений были явлением настолько частым, что
права рабочих сводились на нет.
Разнобой в заключениях врачей ставил рабочих в безвыход-
ное положение, а размеры вознаграждения потерпевших являлись
случайными, зависящими от очень многих побочных причин, часто
не соответствующих степени действительной утраты трудоспособ-
ности.
Далее, ст. 22, как и соответствующая ей ст. 7 закона от
2 июня 1903 г., не говорила о том, какую именно трудоспособ-
ность надо иметь в виду при исчислении пенсии — общую или
профессиональную? А это далеко не одно и то же, так как в дей-
ствительности могли иметь место такие телесные повреждения,
которые, не ослабляя общей трудоспособности пострадавшего
к физическому труду, влекли за собой полную потерю способ-
ности исполнять некоторые виды профессиональных работ.
Страховые товарищества на основании так называемой «су-
дебной практики» производили расчеты с пострадавшими, при-
нимая во внимание лишь потерю общей, а не профессиональной
трудоспособности, и тем самым или лишали пострадавших рабо-
чих прав на пенсию или значительно понижали ее размеры.
В новом законе о страховании рабочих от «несчастных слу-
чаев» обращали на себя внимание ст. ст. 25 и 45. Статья 25 гово-
рила о том, что «пострадавший от несчастного случая, уклоняю-
241
щийся от предоставленной ему бесплатно врачебной помощи,
может быть по постановлению страхового товарищества пол-
ностью или частью лишен пособия или пенсии». На основании же
ст. 45 тому же лишению подлежал пострадавший, отказавшийся
«по желанию страхового товарищества» подвергнуться медицин-
скому освидетельствованию.
В первом случае страховое товарищество всегда и легко
могло «доказать», что увечный или совсем отказался от лечения
или лечился не так, как нужно, тем более, что на основании
ст. 366 Устава гражданского судопроизводства факт предоставле-
ния пострадавшему бесплатной врачебной помощи должен был
доказать ответчик (в данном случае — страховое товарищество),
а основательность отказа в ней — истец.
Статья 45 по буквальному ее смыслу имела чисто каратель-
ное значение по отношению к пострадавшим рабочим, так как
основательность отказа от назначения вознаграждения или назна-
чения его в уменьшенном размере на основании той же статьи не
могла быть проверена со стороны суда.
Статья 46 закона «О страховании рабочих от несчастных
случаев» обязывала пострадавшего, требующего назначения
страхового вознаграждения, «прежде предъявления иска в суд,
обратиться в страховое товарищество» и тем самым значи-
тельно урезывала права потерпевших даже по сравнению с за-
коном от 2 июня 1903 г., где им на основании ст. 40 разре-
шалось обращаться непосредственно в суд, минуя хозяина — на-
нимателя.
Статья 47 того же страхового закона тоже сужала права по-
страдавших и членов их семейств по сравнению с правами, опре-
деленными ст. 39 закона от 2 июня 1903 г., где от усмотрения
истца зависело «предъявить иск по месту, где произошел несчаст-
ный случай, или по месту жительства ответчика или нахождения
его конторы или правления предприятия».
Согласно ст. 220 Устава гражданского судопроизводства иск
против компаний, обществ и товариществ должен был предъяв-
ляться суду, в районе коего состояло правление их или фирма.
В соответствии с этим была сформулирована и ст. 47 закона
«О страховании рабочих от несчастных случаев», где «требование
о назначении страхового вознаграждения» должно было предъяв-
ляться тому страховому товариществу, в состав которого входило
«предприятие, где пострадавший находился «а работе». Пункт 1
ст. 71 нового страхового закона от «несчастных случаев» в полном
согласии со ст. 47 разрешал «причислять отдельные предприятия
в состав страхового товарищества не того округа, в пределах
коего это предприятие находилось».
Таким образом, капиталист мог иметь заводы в разных
городах и округах и вступать в любое страховое товарищество
даже «не того округа, в пределах коего это предприятие нахо-
дилось». В то же время рабочие лишались права предъявлять
342
иски о вознаграждении по месту совершения «несчастного
случая».
Только из одного этого сравнительно небольшого примера
видно, что страховые законы предоставляли все «значительные
удобства» фабрикантам, а все неудобства, значительные и незна-
чительные,— рабочим, интересы которых никак не обеспечи-
вались.
Таким образом, там, где действовали «правила» от 2 июня
1903 г., как, например, в Сибири и Туркестане, создавались в от-
ношении аналогичных дел одни «правила», а в местностях, где
действовали новые страховые законы, создавались другие «пра-
вила» — местной подсудности.
Новые страховые законы заставляли увечных рабочих или чле-
нов их семейств, проживающих где-нибудь в Майкопе, предъяв-
лять иск к страховому товариществу, находящемуся, например,
в Ростове, Харькове или даже в Москве, и тем самым в огромном
количестве случаев совершенно лишали увечных рабочих и чле-
нов их семейств судебной защиты.
Значительная часть русских рабочих была занята на фабри-
ках и заводах, расположенных в деревенских населенных пунк-
тах, расположенных далеко от городских поселений. Так, в Воло-
годской губернии из общего числа 7 000 рабочих только
1000 человек, а в Вятской губернии из 15 000 рабочих только не-
сколько сот человек работали непосредственно в городах, осталь-
ные же заняты были в предприятиях, разбросанных на террито-
рии этих губерний, превосходящих площадь многих государств
Западной Европы.
Известно, что на основании ст. 209 Устава гражданского судо-
производства общегражданские иски, вытекавшие из всякого до-
говора, в котором обусловлено место его исполнения, или из до-
говора, исполнение которого по свойству обязательств могло
последовать только в определенном месте, предъявлялись мест-
ному — по исполнению договора — суду.
Таким образом, с юридической точки зрения совершенно не-
объяснимо, почему в отношении страхования рабочих, которое
тоже должно было рассматриваться как договор страхования на
условиях, изложенных в новых страховых законах, где страховое
товарищество являлось одной из сторон договора, было сделано
исключение. Между тем, поскольку страховое* товарищество вы-
ступало как сторона договора страхования рабочих, постольку
действие этого договора должно было бы приурочиваться к месту,
где произошел «несчастный случай». Однако для царского прави-
тельства и буржуазии нужен был такой закон, который позволял
бы избавлять буржуазию от ответственности. Поэтому создава-
лись условия, фактически сводившие на нет лицемерное «право»
рабочих предъявлять иск фабрикантам.
Статья 48 закона «О страховании рабочих от несчастных слу-
чаев», повторяя ст. 36 закона от 2 июня 1903 г., значительно
243
ухудшила ее. И та и другая статьи для предъявления требования
ответчику определяли двухлетний срок: для пострадавшего — со
дня «несчастного случая», а для членов семейства умершего —
со дня смерти пострадавшего.
Однако на основании ст. 48 нового закона страхования от «не-
счастных случаев» пропуском сего срока погашалось самое
право требовать страховое вознаграждение, хотя бы этот про-
пуск указанного срока и был вызван обстоятельствами, не зави-
сящими от истца. Таких категорических требований ст. 36 закона
от 2 июня 1903 г. не устанавливала.
Рабочему была предоставлена возможность обратиться для
защиты своих прав к суду. Однако царский суд не был и не мог
быть на стороне рабочих. Кроме того, обращение к суду без
предварительной попытки к миролюбивому соглашению сторон
законом безусловно воспрещалось.
Законом от 2 июня 1903 г. миролюбивое окончание дел на на-
чалах, явно и существенно нарушивших ст. 31 его, воспрещалось.
Согласно же новому закону «страховое товарищество не позднее
одного месяца со дня получения требования о страховом возна-
граждении» должно было сообщить «письменно просителю свое
предварительное постановление или об отклонении требования,
или о назначении вознаграждения...» (ст. 52).
Проситель мог представить страховому товариществу не позд-
нее двух месяцев со дня сообщения ему предварительного поста-
новления свои возражения. Если в течение указанного срока та-
ких возражений не последовало или если ранее его окончания
проситель изъявил согласие на условия, изложенные в предвари-
тельном постановлении товарищества, то дело считалось «окон-
ченным на сих условиях» (ст. 53).
Страховое товарищество назначало в течение месячного срока
со дня получения возражений просителя день для нового рассмот-
рения дела, пригласив пострадавшего присутствовать при этом
лично или через уполномоченного при рассмотрении дела для
представления объяснений. Отсутствие просителя или его уполно-
моченного по закону не останавливало рассмотрения дела.
В течение месяца со дня нового рассмотрения дела товари-
щество составляло окончательное постановление, которое и сооб-
щало в письменной форме просителю. В случае несоблюдения
страховым товариществом сроков, определенных в ст. 54, «про-
ситель вправе до получения окончательного постановления предъ-
явить иск о страховом вознаграждении».
Проситель, недовольный окончательным постановлением стра-
хового товарищества, мог «предъявить иск в течение шестимесяч-
ного срока со дня сообщения ему сего постановления». Пропу-
ском сего срока он на основании ст. 55 закона утрачивал право
иска.
Новый закон отказался от всякого вмешательства в «свободу»
соглашения сторон и не поставил никаких преград «миролюби-
244
вому их соглашению в период от «несчастного случая» до поступ-
ления дела на рассмотрение суда. При этом переговоры о миро-
любивом соглашении могли происходить непосредственно между
сторонами, без всякого в них участия правительственных учреж-
дений и должностных лиц, санкции которых не требовалось и для
действительности Этих сделок (ст.ст. 47—54).
Таким образом, ст.ст. 52—55 нового закона о страховании ра-
бочих от «несчастных случаев» давали возможность страховым
товариществам под угрозой потери самого права на вознаграж-
дение понуждать пострадавших рабочих и членов их семейств к
«миролюбивым» соглашениям, не требуя даже письменного офор-
мления подобного «договора».
Необходимость таких «миролюбивых» соглашений Государ-
ственный совет аргументировал следующими, весьма оригиналь-
ными соображениями. Так как таблицы увечий не могли быть
удовлетворительными для всякого отдельного случая, то «следует
надеяться, что стороны путем, быть может, неоднократной про-
верки степени утраты трудоспособности, признанной врачом, пер-
воначально освидетельствовавшим потерпевшего, в конце концов
все же будут приходить в этом отношении к добровольному со-
глашению». Таким образом, степень утраты трудоспособности, по
мнению Государственного совета, должна была «устанавливаться
соглашением сторон», где акт медицинского освидетельствования
давал бы только «руководящие начала для такового согла-
шения» 1.
Следовательно, согласно разъяснению Государственного со-
вета, не закон, а соглашение, в котором проигрывает всегда сла-
бая сторона, в данном случае рабочий, должно играть решающую
роль в определении степени утраты трудоспособности и в уста-
новлении размеров вознаграждений увечных рабочих.
Проситель, конечно, мог и не соглашаться с окончательным по-
становлением страхового товарищества о размерах вознагражде-
ния, но принять установленную страховым товариществом сумму
он «имел право немедленно», т. е. был обязан, а потом уже мог
обжаловать это решение страхового товарищества в суд, или,
как сказано в ст. 56 закона, он не терял «права на предъявление
иска».
Одним словом, за просителем сохранялось право начать не-
скончаемую судебную тяжбу со страховым товариществом, в ре-
зультате которой он мог не только ничего не получить, но и про-
судить сбережения, если они у него, конечно, были, или высудить
у товарищества только то, что с лихвой поглотило бы расходы,
связанные с судебной волокитой.
В своде отчетов фабричных инспекторов за 1912 год сказано,
что рабочие в суд шли «редко и неохотно ввиду большой траты
1 См. Л. Я. Элияссон, Законы об отношениях между предпринимате-
лями и рабочими в области фабрично-заводской промышленности, СПБ, 1908,
стр. 231—232.
245
времени, медленности судебного производства и необходимости
нести предварительные расходы»1 и потому, что судебное разби-
рательство не было ограничено никакими особыми сроками.
В 1912 году фабричная инспекция рассмотрела всего 14 081
дело о вознаграждении рабочих, потерявших трудоспособность
вследствие «несчастных случаев», что составило 1/7 часть всех
заявленных «несчастных случаев». По этим рассмотренным де-
лам только в 187 случаях (1,4%) инспекция отказала в засвиде-
тельствовании соглашений, как не соответствующих закону
1903 года, в 3426 случаях (24,3%) не было достигнуто соглаше-
ние, а в подавляющем числе—10 468 (74,3%) случаев рабочие
вынуждены были пойти на «миролюбивое» соглашение2, т. е. вы-
нуждены были довольствоваться подачками вместо того, чтобы
получить то, что им полагалось даже по законам царского прави-
тельства.
Новый закон о страховании рабочих от «несчастных случаев»
делал существенное отступление от закона 2 июня 1903 г. в том
отношении, что он лишал пострадавшего права обращаться с хо-
датайством об изменении размеров вознаграждения в связи с
ухудшением состояния здоровья непосредственно в суд, без пред-
варительного обращения к страховому товариществу, тогда как
страховому товариществу предоставлено было это право даже без
предварительного вызова пенсионера с целью добровольного с
ним соглашения.
И это называлось «договором»! Договор предполагает равен-
ство сторон. Здесь его нет.
По закону от 2 июня 1913 г. иски об имущественном праве
могли быть предъявлены в течение десяти лет. На основании же
ст. 64 нового закона о страховании от «несчастных случаев» «не-
востребованные в течение трех лет пособия, пенсии и иные вы-
дачи «обращались» в средства подлежащего страхового товари-
щества».
Это были далеко не все, а лишь главные отступления от норм,
установленных законом от 2 июня 1903 г. Они свидетельствуют
о том, что материальные права увечных рабочих и членов их се-
мей не только не были улучшены, а значительно ухудшены но-
выми страховыми законами от 23 июня 1912 г.
§ 3. Страховые товарищества и больничные кассы
Все страхование от «несчастных случаев» было возложено на
особые товарищества, создаваемые нанимателями для образова-
ния страхового фонда, а страхование на случай болезни осуще-
ствлялось через больничные кассы, участниками которых явля-
лись рабочие.
1 Свод отчетов фабричных инспекторов за 1912 г., СПБ, 1913, стр. 60,
2 Там же, стр. 68.
246
В законе о страховании рабочих от «несчастных случаев» было
сказано, что страхование должно осуществляться в страховых
товариществах, участниками которых могли состоять только вла-
дельцы предприятий (ст. 7). Они же фактически и ведали делом
страхования рабочих. Этот новый институт, а именно особые
учреждения — «окружные страховые общества», — представлял
собой весьма своеобразное явление как в социально-экономиче-
ском, так и в юридическом отношении.
Правам и обязанностям страховых товариществ посвящена
была гл. III закона «О страховании рабочих от несчастных слу-
чаев», включавшая в себя ст.ст. 69—120 правил этого закона.
Статья 69 указанного закона говорила о том, что «местности, на
кои распространяется действие сего положения, разделяются на
страховые округа. Границы округов устанавливаются Советом по
делам страхования рабочих. Для каждого страхового округа
учреждается отдельное страховое товарищество».
Страховые товарищества учреждались по распоряжению ми-
нистра торговли и промышленности. В состав товарищества вхо-
дили все предприятия, подлежащие действию этого положения,
находившиеся в пределах данного страхового округа (ст. 70), и
участие предприятий, подходящих под действие страховых
законов, являлось обязательным, т. е. принуждалось государ-
ством.
В изъятие из ст. 70 Совету по делам страхования рабочих
предоставлялось: 1) причислять отдельные предприятия в состав
страхового товарищества не того округа, в пределах коего эти
предприятия находились; 2) владельцам однородных по произ-
водству предприятий, находившимся в одном и том же или в раз-
личных страховых округах, предоставлялось право учреждать
особые страховые товарищества вместо участия в окружных;
3) земствам и городам разрешалось учреждать особые страховые
товарищества на основаниях, устанавливаемых Советом по делам
страхования рабочих (ст. 71).
Министерство торговли и промышленности разбило всю Евро-
пейскую Россию на двенадцать страховых округов.
В окружные страховые товарищества входили предприятия не-
скольких губерний.
Страховые товарищества были построены по типу акционер-
ных обществ, где участники их объединялись общими материаль-
ными интересами и общими выгодами, заключавшимися в том,
что страховые товарищества, распределяя бремя взносов по стра-
хованию между отдельными участниками их, в сущности страхо-
вали каждого предпринимателя в отдельности от убытков, воз-
можных при индивидуальной ответственности.
Следовательно, страховые товарищества фактически представ-
ляли собой общества взаимного страхования владельцев пред-
приятий от убытков, связанных с ответственностью за «несчаст-
ные случаи». В страховых обществах страховались, таким
247
образом, собственно не рабочие, а фабриканты от убытков,
являвшихся последствием «несчастных случаев» с их рабо-
чими.
Страховые общества носили чисто коммерческий характер,
стремясь по возможности сократить пособия и пенсии и тем са-
мым уменьшить расходы членов страхового товарищества. Эта
«экономия» от уменьшения пенсий и пособий и представляла со-
бой тот «дивиденд», который приносила страхователям деятель-
ность страхового товарищества.
По своей организации страховые товарищества представляли
собой частно-правовые, а по выполнению ими общественной и го-
сударственной функции — публично-правовые учреждения, в ко-
торых общественно-административные функции находились в ру-
ках самих промышленников, в связи с чем отрасль государствен-
ного управления, затрагивавшая интересы огромной части
населения, была отдана в руки сравнительно небольшой группы
промышленников, при полном устранении рабочих от этого
дела.
В самом законе было сказано об участии в деле привлечения
отдельных предприятий к страхованию рабочих только владель-
цев предприятий и страховых товариществ. Рабочим не было пре-
доставлено даже права требовать и добиваться подчинения дей-
ствию законов предприятий, в которых они работали. А между
тем в страховании от «несчастных случаев» рабочие, разумеется,
были заинтересованы несравненно больше предпринимателей.
Распорядительная власть также передавалась общему собра-
нию предпринимателей, в лице правления и наблюдательного
комитета, а контроль — совету по делам страхования. Участие
рабочих в этих учреждениях могло выразиться лишь в фа-
культативном праве правления приглашать их, — и только с со-
вещательным голосом, — на общие собрания при обсуждении
обязательных постановлений о предупреждении «несчастных
случаев».
Страховые товарищества действовали не только совершенно
самостоятельно, но и бесконтрольно. В страховых законах нельзя
найти ни одного постановления, которое говорило бы о праве над-
зора за деятельностью страховых товариществ со стороны мини-
стерства торговли и промышленности, или совета по делам стра-
хования рабочих, или какого-либо другого органа. В страховых
законах ничего не было также сказано о праве ревизии и об
обязанности страховых обществ отчитываться перед правитель-
ственными учреждениями.
В законе о страховании рабочих от «несчастных случаев»
было сказано, что страхование должно осуществляться через
страховые товарищества за счет владельцев предприятий. Лица
эти должны были нести «круговую по обязательствам товарище-
ства ответственность в порядке, определенном уставом товари-
щества» (ст. 8). Взносы за лиц, занятых в предприятиях по найму
248
от подрядчика, должны были уплачиваться владельцем предприя-
тия, а суммы эти подлежали возмещению со стороны подрядчика
владельцу и могли быть «удерживаемы последним из причитаю-
щейся подрядчику платы» (ст. 7).
Закон «О страховании рабочих от несчастных случаев» в
смысле условий и оснований для выдачи вознаграждений постра-
давшим был построен на принципе индивидуальной ответствен-
ности отдельных предпринимателей.
По этому поводу фабричный инспектор С. П. Репьев демагоги-
чески утверждал, что «закон 1912 г. составляет весьма важный
акт в истории нашего фабричного законодательства», потому что
«ведет к возможному сокращению случаев недоразумений между
рабочими и их хозяевами, что крайне важно с точки зрения охраны
государственного порядка» 1.
Новый страховой закон фактически и в этом отношении ухуд-
шил существовавший до него порядок. Он совершенно исключил
ответственность за профессиональные болезни рабочих. Кроме
того, величина вознаграждений за телесные повреждения оказа-
лась поставленной в зависимость не только от степени потери
трудоспособности, но и от рода работ, при которых произошел
«несчастный случай».
Что касается пострадавшего рабочего, то ему совершенно без-
различно, кто компенсировал потерю его здоровья. Он заинтересо-
ван только в том, чтобы эта компенсация имела место, притом в
полной мере. Между тем власть предпринимателей в страховых
товариществах обеспечивала им подчинение законов и всего дела
страхования рабочих своим интересам в ущерб интересам
страхуемых.
Еще в октябре 1909 года Совет съездов представителей про-
мышленности и торговли в своем докладе о ходе работ по рабо-
чему законодательству считал самым спорным вопросом в этом
законодательстве вопрос «о выборе системы покрытия расходов
по обязательствам уплаты пенсий пострадавшим рабочим (си-
стема страхового обеспечения)».
В этом докладе было выражено желание, чтоб «в интересах
отечественной промышленности, по возможности, избежать при
введении страхования от несчастных случаев резкого повышения
в размере расходов на вознаграждение за увечье», так как
«ошибка в сторону преувеличения обязательств имела бы своим
последствием не оправдываемое действительной потребностью
обременение промышленности и отвлечение от промышленности
капиталов, которые могли бы найти более производительное при-
менение».
«Применение слишком высоких коэфициентов для исчисления
пенсионного фонда, — сказано дальше в указанном докладе, —
1 С. П. Репьев, Краткие очерки фабричного законодательства в Рос-
сии, Казань, 1914, стр. 15.
249
облегчая платежи для более отдаленного времени, вместе с тем
чрезвычайно обременило бы промышленность в ближайшие
годы» 1.
В полном соответствии с этой директивой представитель бур-
жуазии в Государственной думе Протопопов, определяя цели вве-
дения страхового закона от «несчастных случаев», на одном из
заседаний указывал, что основанием его являлось «не возмеще-
ние убытков, которые имел рабочий вследствие увечья, а необхо-
димость оградить общество от несправедливого (!) содержания
армии увечных»2.
Одновременно с законом о страховании рабочих от «несчаст-
ных случаев» был издан и закон о страховании рабочих на слу-
чай болезни, вошедший в силу с 13 июля 1912 г. Закон состоял
из одиннадцати глав и Положения об обеспечении рабочих на
случай болезни, включавшего в себя 115 статей.
Сущность этого закона состояла в принудительной организа-
ции при фабриках и заводах больничных касс. На основании
ст. 17 этого закона больничные кассы учреждались «отдельные —
при одном предприятии и общие — для нескольких предприятий»
с числом участников в них «не менее двухсот, за исключением слу-
чая, указанного в ст. 19».
В ст. 19 сказано, что для предприятий, в коих число постоянно
занятых рабочих в каждом менее 200, должна учреждаться об-
щая больничная касса. Учреждение отдельных больничных касс
при указанных в сей статье предприятиях допускалось «лишь
с особого разрешения присутствия по делам страхования ра-
бочих».
Предприятие, в коем число постоянно занятых рабочих было
менее двухсот, могло быть «приписано к существующей больнич-
ной кассе с согласия как последней, так и владельцев предприя-
тий, при коих она учреждена» (ст. 20).
В первоначальном проекте закона о страховании рабочих на
случай болезни обязательное число участников больничной кассы
предполагалось установить не менее 400 человек. Однако Совет
съездов представителей промышленности и торговли «в целях
избежания осложнений при проведении закона в жизнь» предло-
жил цифру в 200 человек, с которой согласилось и правитель-
ство 1.
Такая дробность касс вызвана была боязнью, что больничные
кассы нескольких предприятий могли стать средством объедине-
ния рабочих, напоминающим собой профессиональный союз. При
организации больших больничных касс рабочие получили бы воз-
можность более настойчиво выдвигать и проводить свои требо-
вания.
1 «Материалы 4-го съезда представителей промышленности и торговли».
2 См. Стенографический отчет Государственной думы III созыва, сессия V,
ч. I, СПБ, 1912, стр. 214.
250
Хотя по закону «несколько действующих больничных касс»
могли быть соединяемы в одну «с согласия владельцев предприя-
тий и соединяемых больничных касс и с разрешения присутствия
по делам страхования рабочих» (ст. 20), однако правительствен-
ные органы энергичнейшим образом противодействовали органи-
зации крупных касс, в которых рабочие различных предприятий
могли бы объединиться для совместной борьбы, а первая возник-
шая общегородская касса в городе Двинске была распущена в
самом скором времени.
Правительство остановилось на фабричном, т. е. самом худ-
шем типе больничных касс, поставило их под надзор хозяев,
т. е. лиц, не заинтересованных в эффективности применения за-
кона о страховании рабочих, и тем самым сознательно тормозило
дело развития страхования в России.
На основании ст. 25 закона о страховании рабочих на случай
болезни, порядок управления и производства дел, а также поря-
док отчетности больничных касс определялся их типовым уставом,
издаваемым на основании ст. 27 закона Советом по делам стра-
хования рабочих. Устав больничной кассы, составленный Сове-
том по делам страхования, регламентировал деятельность кассы
до мельчайших подробностей — от порядка избрания уполномо-
ченных («от участников в общем собрании») до порядка «ликви-
дации дел кассы».
Уставы отдельных касс, составленные в соответствии с типо-
вым, должны были поступать на утверждение страховых присут-
ствий, которые получали таким образом возможность вычеркивать
из них все, что могло хотя бы сколько-нибудь расширить примене-
ние страховых законов. Присутствия имели возможность вычерки-
вать даже и то, на что соглашались сами предприниматели при
обсуждении устава с уполномоченными от рабочих.
После ленских и майских событий 1912 года министерство
торговли и промышленности, торопясь ввести страхование, при-
ступило к составлению нормального устава больничных касс, а
к июню 1912 года первый проект его был уже готов. Этот проект
был разослан «на заключение» фабрикантам и фабричным ин-
спекторам. С учетом их замечаний была составлена вторая редак-
ция проекта устава.
Осенью 1912 года было созвано шесть окружных съездов фаб-
ричных инспекторов с участием представителей капиталистов. На
этих съездах устав так «отредактировали», что он оказался, по
существу, пересказом закона с некоторыми «толкованиями» его
фабрикантами. Так, например, устав, составленный Петербург-
ским обществом фабрикантов и заводчиков, давал рабочим зна-
чительно меньше того, что следовало им по точному смыслу са-
мого закона. Такой устав обеспечивал предпринимателям полное
влияние на деятельность касс, вплоть до того, что проект устава
составлялся для отдельной больничной кассы владельцем пред-
251
приятия, а для общей — владельцами предприятий «по взаим-
ному соглашению» с предварительным выслушиванием по этому
вопросу мнения уполномоченных «от занятых в предприятиях
лиц» (ст. 28).
Больничные кассы согласно таким уставам фактически попа-
дали в руки предпринимателей, так как в их собрании, вопреки
названию, могли принимать участие не все участники, а только
уполномоченные. Наряду с выборными уполномоченными от ра-
бочих в собраниях касс по закону имели право принимать уча-
стие и представители хозяев, имея 2/3 всех голосов, принадлежа-
щих уполномоченным от рабочих. Но и эти уполномоченные от
рабочих не выбирались, а во многих случаях подбирались хозяе-
вами при помощи скоропалительных «слепых и немых» вы-
боров.
Делами больничной кассы должны были ведать «общее собра-
ние кассы и ее правление» (ст. 85). Общее собрание кассы
должно было состоять: 1) из уполномоченных от участников
кассы, но не свыше ста человек, и 2) из представителей владель-
цев предприятия, составляющих 2/3 голосов, принадлежащих
уполномоченным от рабочих. Уполномоченные от рабочих могли
иметь только по одному голосу, а предприниматели вправе
были передавать все свои голоса одному из своих пред-
ставителей.
Следовательно, капиталистам законом было обеспечено по-
стоянное количество голосов, а рабочие могли иметь только
столько голосов, сколько уполномоченных присутствовало в «об-
щем собрании». Так как все дела в «общих собраниях» решались
квалифицированным большинством в 2/3 голосов, то рабочие,
располагая максимум 3/5 голосов, фактически не могли играть
решающей роли в решении вопросов, связанных с их страхова-
нием.
На основании ст.ст. 88 и 97 закона о страховании рабочих на
случай болезни промышленники имели право назначать в общее
собрание и в правление больничной кассы лиц «хотя бы и не из
среды участников кассы», например, адвокатов, умеющих защи-
щать их интересы, тогда как рабочим такого права предоставлено
не было, потому что их представители должны были обязательно
являться участниками больничной кассы и работать на данном
предприятии.
Правительство и фабриканты настолько боялись малейшей
самостоятельности и активности рабочих, что даже право предсе-
дательствования на «общих собраниях» уполномоченных больнич-
ных касс на основании ст. 90 принадлежало либо самому капита-
листу, либо его уполномоченному, но не рабочему.
Даже в правлении больничной кассы, состоящем из нечетного
числа голосов, где к тому же предприниматель имел право быть
председателем (ст. 99), число членов правления по выборам от
252
рабочих по закону должно было превышать только на одно лицо
число членов правления по назначению от предпринимателя
(ст. 97).
Согласно ст. 103 закона в составе общего собрания и правле-
ния не могли быть не только лица, приговоренные судом к нака-
занию, «влекущему за собой лишение или ограничение прав со-
стояния, либо исключению из службы», но и лица, состоящие под
следствием или судом. Составители закона хорошо знали, что на-
чать против активиста следствие и тем более упрятать активиста-
рабочего в тюрьму в условиях царского режима было делом, не
составляющим никаких затруднений.
Впрочем, членов правления больничных касс, не угодных фаб-
рикантам и властям, могли «устранять от должности» и страхо-
вые присутствия (в случае нарушения закона или устава кассы),
а также губернаторы — «в порядке мер, принимаемых к ограж-
дению общественного спокойствия и безопасности» (ст. ПО).
На основании ст. 23 участие в больничной кассе начиналось
«со дня допущения к работе или службе», а прекращалось «со
дня прекращения или расторжения договора найма». Следова-
тельно, и фабрикант, воспользовавшись этой статьей закона, мог
легко устранить неугодного рабочего — члена правления
кассы, расторгнув с ним договор найма, т. е. просто уволив его
с фабрики или завода.
Все это сводило так называемое самоуправление кассы к фик-
ции, а действительным хозяином ее был предприниматель, кото-
рый в любое время «на основании закона» мог свести роль уполно-
моченных рабочих буквально к минимуму.
Больничные кассы не были свободны не только от власти хо-
зяев и чиновников, но и полиции. Если правительство отказыва-
лось от надзора за деятельностью страховых товариществ пред-
принимателей, то в отношении больничных касс это право над-
зора и даже ревизии их деятельности в новом законе выражено со
всей категоричностью. Для принуждения больничных касс к ис-
полнению требований закона и начальства был установлен ряд
мер, в том числе устранение членов больничных касс от долж-
ности.
Партия Ленина — Сталина всегда требовала, — и это запи-
сано в программе, принятой на II съезде РСДРП, — бесплатной
медицинской помощи «для рабочих за счет предпринимателей, с
сохранением содержания во время болезни».
В 1905 году врачебная помощь оказывалась рабочим только
на 18% всех предприятий, подчиненных надзору фабричной ин-
спекции, а удовлетворяющими духу действующего закона могли
быть признаны только «фабрики, составляющие лишь 5,3% всего
их числа». Эти 18% предприятий охватывали всего «лишь 39,9%
из числа всех 1 454 000 рабочих». Однако и здесь «далеко не все
больницы» удовлетворяли «своему назначению», и некоторые су-
253
ществовали «лишь для формального соблюдения требований за-
кона» 1.
По данным министерства торговли и промышленности за
1907 год, из общего числа 14 000 предприятий, подведомственных
фабричной инспекции, 9 000, или 66%, предприятий, занимавших
19% всех рабочих, никакой врачебной помощи не оказывали2,
т. е. две трети хозяев совершенно не оказывали врачебной помощи
своим рабочим. Из каждых 100 хозяев только 8 держали фабрич-
ные больницы, и 23 имели лишь приемные покои и амбулато-
рии 3. Таким образом, амбулаторным и больничным лечением
было обеспечено только около половины рабочих в предприя-
тиях, подчиненных надзору фабричной инспекции.
Но это только внешняя сторона дела. В действительности же
дело обстояло еще хуже, так как ряд больниц существовал на
бумаге, а во многих лечебных заведениях рабочие, кроме иода и
касторки, ничего не получали.
В России, как и в большинстве капиталистических стран (если
не считать никем не исполнявшегося закона 1866 года), не было
законодательных норм, гарантировавших рабочим врачебную или
денежную помощь во время болезни, и совсем не было никаких
законов об обеспечении их на случай старости и инвалид-
ности.
По подсчетам фабричных инспекторов, относящимся к
1897 году, в предприятиях, подчиненных надзору фабричной ин-
спекции, расходы фабрикантов на медпомощь при среднегодовом
заработке рабочих в 194 руб. составляли на одного рабочего от
3 р. 91 к. до 4 р. 57 к. или в среднем 2,4%. Только на более бла-
гоустроенных фабриках эти расходы достигали 4—5% заработка
рабочих.
Общая затрата средств на врачебную помощь всему населе-
нию России в 1907 году, по официальным данным, не превышала
75 млн. руб. Если принять во внимание, что все население России
в то время равнялось 125 миллионам человек, то в среднем на
одного человека расходовалось 60 коп. в год (в Средней Азии —
даже 9 коп. на душу в год), а на одну больничную койку прихо-
дилось в среднем 772 жителя.
Средний процент заболеваемости, по данным специалистов,
составлял 49,4%. Это значит, что на одну койку приходилось
772X49,4=381 зарегистрированный больной 4. Этот средний про-
цент заболеваемости фактически следовало увеличить в четыре
1 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 123 за 1905 г., листы 30—32.
2 См. Ю. Б. Александровский, Закон о страховании рабочих от
несчастных случаев, СПБ, 1913, стр. 81.
3 См. Б. Г. Данский, Страхование рабочих по законам 23 июня 1912 г.,
СПБ, 1913, стр. 24.
4 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 328 за 1912 г., листы 163—164.
254
и даже в пять раз, из которых, конечно, не все нуждались только
в больничном лечении 1.
Даже на Путиловском заводе при 20 000 всех рабочих, где ра-
бочим удалось путем борьбы добиться несколько лучших усло-
вий в отношении медицинской помощи, заболеваемость неуклонно
росла. Так, в октябре 1914 года из каждых 1000 рабочих болело
61,3, в ноябре —61,6, а в декабре —76,12.
По данным медицинской части управления железных дорог за
1907 год, из всего числа служащих на казенных дорогах врачеб-
ной помощью на 100 человек пользовались 279,36 человек, а на
частных — 278,47, т. е. заболеваемость достигала 289 %. Это пока-
зывает, что каждый из служащих болел в среднем около трех раз
в году. Так как на железных дорогах в 1907 году числилось
всего 2 778 125 человек, обслуживаемых 4 597 фельдшерами, то
получалось, что на каждого фельдшера приходилось 604 жителя,
а это значит, что там без всякой медпомощи оставалось огром-
ное большинство лиц, занятых на транспорте, и членов их се-
мейств. Таким образом, 90% всего населения России не получали
никакой медицинской помощи или пользовались ею недоста-
точно 3.
Путем стачек рабочие добились в области медицинской по-
мощи несколько лучших условий по сравнению со служащими,
кустарями, приказчиками и крестьянским населением страны.
Однако и рабочие были обеспечены медицинской помощью из рук
вон плохо.
По мнению самого министерства внутренних дел, в России все
виды помощи больным рабочим были поставлены «более чем не-
удовлетворительно». На одного рабочего в год в среднем для
этой цели расходовалось всего лишь около 4 р. 99 к.
В «изложении дела» к законопроекту о страховании рабочих
на случай болезни министерство торговли и промышленности
сообщало о том, что в 13 губерниях из 64, на которых распростра-
нялся надзор фабричной инспекции, никаких пособий не выдава-
лось или выдавались они «только в виде исключения». В осталь-
ных же губерниях получение пособий во время болезни было
обеспечено только «для 37% всего числа рабочих» более крупных
предприятий4.
Что касается закона 1866 года, то он, как заявил Триполитов
в Государственном совете в апреле 1912 года, никем не испол-
нялся.
1 См. «Вопросы страхования» 1915 г. № 9(47).
2 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 333 за 1912—1913 гг., лист 16.
3 ЦГИАЛ. Государственная дума. Фонд 1278. Опись 117. Дело № 3971
за 1908—1912 гг., листы 13—14 и 20.
4 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 333 за 1912—1913 гг., лист 8.
255
По мнению представителей промышленности и торговли, ока-
зание всех видов медицинской помощи рабочим должно было
лежать на обязанности государства и местных общественных само-
управлений (земства, городов и т. д.), но никоим образом эту обя-
занность нельзя было возлагать на частных лиц и, в частности, на
владельцев промышленных предприятий 1. Эту же мысль в апреле
1912 года в Государственном совете высказал представитель от
капиталистов Центрального промышленного района Г. А. Кре-
стовников 2.
В Государственную думу Совет съездов представителей про-
мышленности и торговли представил свои предложения о том,
чтобы на фабриках и заводах ограничить оказание первоначаль-
ной врачебной помощи только выделением особой светлой и до-
статочно просторной комнаты и только там, где было занято
более 100 рабочих. На заседании Государственной думы эту
«идею» отстаивал один из представителей промышленников в
Думе Триполитов3.
При обсуждении законопроекта о страховании рабочих на
случай болезни в Государственной думе считали, что «если до
сих пор предприятия оказывали безвозмездную врачебную по-
мощь рабочим, то только потому, что были патриархальные от-
ношения между рабочими и хозяевами». А с изданием новых
страховых законов «эти пережитки патриархального быта не мо-
гут найти почву в условиях нового правового строя»4.
На междуведомственном совещании 9 апреля 1909 г. даже по-
мощник главного врачебного инспектора при министерстве внут-
ренних дел Н. Шмидт говорил, что законопроекты о страховании
рабочих «не только не обеспечивают дальнейшего развития суще-
ствующей ныне организации лечебной части в промышленных
предприятиях, но и грозят значительно ухудшить, если не совсем
уничтожить таковую»5.
На заседании Государственного совета министр торговли и
промышленности Тимашев при обсуждении законопроекта о стра-
ховании рабочих на случай болезни дал такое разъяснение:
«сущность проекта, очевидно, недостаточно усвоена членами Госу-
дарственного совета. Дело рисуется им так, будто на промыш-
ленников возлагается совершенно непосильная тягость и что пра-
вительство желает обязать промышленников строить больницы и
1 «Труды 4-го съезда представителей промышленности и торговли»,
октябрь 1909 г., доклад «О ходе работ по рабочему законодательству».
2 ЦГИАЛ. Общая канцелярия министерства финансов. Фонд 560.
Опись 26. Дело № 589 за 1908—1913 гг., лист 77.
3 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 333 за 1912—1913 гг., листы 3—5.
4 См. П. И. Астров, Как не следует писать законопроекты, М., 1911,
стр. 11.
5 ЦГИАЛ. Общая канцелярия министерства финансов. Фонд 560.
Опись 26. Дело № 589 за 1908—1913 гг., лист 77.
256
в них лечить рабочих. Это совершенно не так. Законопроект ста-
вит этот вопрос очень осторожно и вовсе не приходит к таким ра-
дикальным решениям» 1.
Обеспечение рабочих на случай болезни по новому закону
предусматривалось путем оказания им врачебной помощи и вы-
платы денежных пособий. Врачебная помощь в виде: 1) первона-
чальной помощи при внезапных заболеваниях и «несчастных слу-
чаях», 2) амбулаторного лечения, 3) родовспоможения и 4) боль-
ничного (коечного) лечения — должна была сопровождаться
полным содержанием больных и бесплатной выдачей лекарств,
перевязочных средств «и других необходимых медицинских при-
надлежностей» (ст. 44) .
На основании ст. 45 врачебная помощь застрахованным
должна была предоставляться «за счет владельца предприятия»
больничной кассой, по особому соглашению с предпринимателем,
и должна была оказываться «при заболеваниях, не влекущих за
собой утраты трудоспособности, до тех пор, пока заболевший со-
стоит участником кассы», а «при заболеваниях, влекущих за со-
бой утрату трудоспособности, независимо от того, требует ли
болезнь амбулаторного или больничного (коечного) лечения,—
впредь до выздоровления, но не долее четырех месяцев со дня
заболевания».
Но функции касс были ограничены лишь выдачей пособий, а
врачебная помощь являлась условной, т. е. необязательной. Если
больничные кассы все-таки занимались врачебной помощью, то
только на добровольных началах. Кроме того, закон не возложил
на предпринимателей обязанности лечить хронические болезни.
Но существуют и не хронические заболевания, которые тоже не
могли быть излечены в течение четырехмесячного срока.
Однако Государственная дума отвергла предусматривавшийся
проектом закона двухгодичный срок лечения, дав фабрикантам
«законное» основание выбрасывать больного рабочего из боль-
ницы на улицу по истечении четырехмесячного лечения, хотя бы
оно и не было закончено.
Один из творцов этого закона Литвинов-Фалинский в своей
книге «Новый закон о страховании рабочих» объяснил установле-
ние такого порядка тем, что «все обычные заболевания исчис-
ляются в 4 месяца». В правдоподобность такого объяснения, ве-
роятно, не верил и сам автор его.
Закон от 23 июня 1912 г. оказался хуже закона 1866 года. Он
не установил какой-либо обязательной формы организации меди-
цинской помощи. Если по закону 1866 года предприниматель обя-
зан был устраивать и содержать больницы на своих фабриках и
заводах за свой счет, то по закону от 23 июня 1912 г. он мог
«или содержать собственное лечебное заведение, либо входить в
соглашение с владельцами других предприятий, с больничными
1 См. «Правда» 28 апреля (11 мая) 1912 г.
257
кассами, с частными лечебными заведениями, а равно с город-
скими и земскими общественными управлениями или соответ-
ствующими им учреждениями» (ст. 47).
Путиловские рабочие жаловались на то, что «новый закон
о больничных кассах явно ухудшает положение путиловских ра-
бочих. В настоящее время на Путиловском заводе семьи рабочих
получают бесплатную медицинскую помощь за счет завода... Но-
вый страховой закон освобождает завод от этих расходов, и рабо-
чим придется лечить своих жен и детей на собственный счет...
В настоящее время на заводе выдаются денежные пособия всем
больным рабочим... с введением больничных касс эти расходы
большей частью будут переложены на рабочих» 1.
Итак, закон в отношении больничного лечения ухудшил суще-
ствовавший и без того плохой порядок и усилил зависимость фаб-
ричной медицины от предпринимателя.
В законе совершенно не были указаны условия, которым
должны были удовлетворять лечебные заведения для оказания
врачебной помощи рабочим. Нет также указаний о количестве
медицинского персонала для обслуживания лечебных заведений,
о часах приема больных и т. д.
Только 15 июня 1913 г. министром торговли и промышлен-
ности были утверждены составленные Советом по делам страхо-
вания рабочих правила об устройстве и содержании лечебных
заведений для застрахованных рабочих, а также о нормах вра-
чебной помощи. Однако эти правила были составлены в столь об-
щих и расплывчатых формулировках, что они никого ни к чему, в
сущности, не обязывали.
Одним словом, если бы отношения между рабочими и капита-
листами регулировались только законами о фабрично-заводском
труде от 23 июня 1912 г., на точном основании новых страховых
законов, все фабрично-заводские больницы в России были бы
закрыты. И если этого не произошло, то только потому, что пред-
приниматели испугались протестов со стороны рабочих.
§ 4. Пенсии и денежные пособия
Порядок обеспечения больных и увечных рабочих при капита-
лизме зависит от решения вопроса о распределении расходов на
пособия и пенсии. Этим определяется общественное значение са-
мих мероприятий по обеспечению больных и увечных рабочих.
Остальным же вопросам в этой области должно быть отведено
второстепенное значение.
Между тем, если не считать ряда горнозаводских предприятий
(при которых еще с 1861 года существовали товарищества для
оказания помощи больным рабочим) и некоторой части предприя-
тий царства Польского (при которых были организованы боль-
ничные кассы), то до новых страховых законов штрафные капи-
1 «Правда» 10(23) ноября 1912 г.
258
талы, образуемые при отдельных предприятиях, были едва ли не
единственным источником обеспечения больных рабочих денеж-
ными пособиями.
Правда, наряду с этим существовал общеимперский штраф-
ной капитал, который складывался, из денежных взысканий, нала-
гаемых судьями и фабричными присутствиями на предпринима-
телей, а также из сумм штрафных капиталов, освободившихся
вследствие закрытия отдельных промышленных заведений.
Однако этот общеимперский штрафной капитал равнялся
600 000 руб., из которых ежегодно пособий выдавалось только
30—40 тыс. руб. при среднем размере одного пособия не более
30 руб.
Министерство торговли и промышленности циркуляром от
17 января 1907 г. за № 871 запросило фабричных инспекторов,
«насколько в настоящее время применяется выдача за счет фаб-
рикантов пособий рабочим во время болезни» и выдаются ли за
счет фабрикантов дополнительные пособия за время болезни по-
терпевших «сверх норм, указанных в ст. 6 правил 2 июня
1903 г.» 1.
Из всех заводов механической группы дали ответ только
52 фирмы. Из них лишь 41 завод выдавал пособия во время бо-
лезни. По текстильной группе дали ответ 32 фирмы, из которых
лишь 23 фирмы производили выдачи пособий во время болезни.
Но ни в первом, ни во втором случае не было показано, из каких
средств выдавались эти пособия — «из собственных ли или из
штрафного капитала»2.
Старший фабричный инспектор Псковской губернии сообщал,
что «пособий рабочим во время болезни по общепринятому пра-
вилу в промышленных заведениях Псковской губернии, подчинен-
ных надзору фабричной инспекции, не выдается. Таковые выдачи
бывают или из штрафных сумм, где таковые имеются, или только
в единичных случаях».
В Самарской губернии «выдачи дополнительных пособий
сверх норм, указанных в ст. 6 правил 2 июня 1903 г.», хотя и
имели место, но носили «совершенно случайный характер»3.
В Тульской губернии подобных выдач не бывало, «если не счи-
тать редких случайностей», а в Екатеринославской, Могилевской
и Костромской губерниях подобные выдачи «не были приняты».
Старший фабричный инспектор Саратовской губернии отме-
тил, что «выдача пособий за время болезни установилась почти
исключительно вследствие предъявленных рабочими во время
1 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 23.
Опись 20. Дело № 56 за 1907 г., листы 1—2.
2 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 188 за 1907 г., листы 459—464.
3 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 23.
Опись 20. Дело № 56 за 1907 г., листы 8—9.
259
забастовок 1905 и 1906 годов требований». «Ни одно из даже
крупных заведений, имеющих не менее 400 рабочих, ничего не
платит за время болезни», а «дополнительных пособий к посо-
биям, выдаваемым по закону от 2 июня 1903 г., насколько мне
известно, нигде не выдается» 1.
Выборгская мануфактура, где в то время работало 580 чело-
век, выдала пособий всего 13 руб.: из штрафного капитала 5 р.
67 к. и 7 р. 33 к. — из средств завода, и то только «потому, что не-
хватило штрафного капитала».
Общество суконной мануфактуры «Т. Л. Аух» при 200 рабочих
выдало в 1905 году 20 р. 32 к. пособий, из коих за счет фабрики
только 10 р. 32 к.; фабрика Т-ва шерстяных изделий Торнтона
при 1700 рабочих и Т-ва Нарвской мануфактуры при 2012 рабо-
чих на оказание медицинской помощи и на пособия рабочим во
время болезни за 1904 и 1905 годы не израсходовали ни одной
копейки2.
По данным свода отчетов фабричных инспекторов за 1908 год,
пособий из штрафных капиталов было выдано на общую сумму
около 515 000 руб., при среднем размере одного пособия в
5 р. 50 к.
В «Изложении дела» министерство торговли и промышлен-
ности сообщало о том, что закон о страховании рабочих от «не-
счастных случаев» направлен, в частности», «к созданию условий,
облегчающих для владельцев промышленных предприятий несе-
ние возложенной на них обязанности по вознаграждению утра-
тивших вследствие несчастий при работах трудоспособность рабо-
чих и членов их семейств»3.
В действительности же новый закон о страховании рабочих от
несчастных случаев не внес никаких более или менее заметных
новшеств по сравнению с законом от 2 июня 1903 г.
В отношении пенсий ст. 21 нового закона полностью воспроиз-
водила ст. 7 закона от 2 июня 1903 г. и устанавливала нищенский
размер пенсий: при полной утрате трудоспособности — в размере
двух третей годового содержания пострадавшего, а при непол-
ной — в размере той доли двух третей годового содержания, кото-
рая соответствовала степени утраты трудоспособности.
Размер денежного пособия по случаю родов устанавливался
в пределах от половины до полного заработка в продолжение
двух недель, предшествующих родам, и четырех недель, сле-
дующих за родами (ст. 56); по случае смерти —за счет
страхового товарищества тем, кто хоронил умершего, — от
двадцатикратного до тридцатикратного дневного заработка
1 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 23. Опись 20.
Дело № 56 за 1907 г., листы 11, 12, 29 и 34.
2 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 188 за 1907 г., листы 28, 85 и 95—96.
3 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности. Фонд 23. Опись 20.
Дело № 891 за 1908 г., лист 15.
260
умершего (ст.ст. 57—58). «Участники кассы, болезнь коих вы-
звана или умышленно или уголовно-наказуемым участием как в
насильственных действиях, так и в драках», не имели права на
вознаграждение.
В отношении пенсий членам семьи ст. 27 нового закона пол-
ностью сохранила постановления ст.ст. 14 и 15 закона от 2 июня
1903 г. Однако по вопросу о том, как нужно понимать, казалось
бы, ясное слово «семейный», между рабочими и хозяевами обна-
ружилось резкое разногласие. Рабочие стремились уравнять
гражданские браки с церковными и в этом смысле толковали
слово «семейный». Страховые же товарищества, поддерживаемые
органами надзора, признавали право на пенсии только тех членов
семьи, которые скреплены церковным браком.
Согласно закону о страховании рабочих на случай болезни
больничные кассы за свой счет должны были выдавать участни-
кам касс денежные пособия: «1) на случай болезни или причи-
ненного «несчастным случаем» увечья, влекущего за собой утрату
трудоспособности; 2) по случаю родов — беременным и рожени-
цам; 3) по случаю смерти — на погребение» (ст. 53). Не состоя-
щим членами больничной кассы рабочим пособие должно было
выплачиваться страховыми товариществами со дня «несчастного
случая».
Размер денежного пособия на случай болезни или увечья уста-
навливался с начала четырнадцатой недели со дня «несчастного
случая» в пределах: «1) от половины до двух третей заработка
заболевшего участника», если на его иждивении находились
«жена или не достигшие пятнадцатилетнего возраста дети закон-
ные, узаконенные, усыновленные или внебрачные, а равно воспи-
танники и приемыши, или не достигшие пятнадцатилетнего воз-
раста братья или сестры, круглые сироты, или родственники в
прямой восходящей линии, и 2) от четверти до половины заработка
заболевшего участника — при всяком ином семейном положении»,
если в отношении таких участников нет «особого постановления
общего собрания кассы» (ст. 54).
Для пострадавшего иногда важно было получить большую
сумму сразу за несколько лет и либо вложить эти деньги в банк
под проценты, либо заняться промыслом и т. п.. Однако закон
о страховании рабочих от «несчастных случаев» ограничил воз-
можность выплаты пострадавшим единовременных вознаграж-
дений.
Согласно ст. 35 указанного закона пенсии могли быть заме-
няемы единовременными выдачами в десятикратном размере,
если годовой оклад пенсии не превышал тридцати шести рублей,
и то только «с согласия страхового товарищества».
Закон установил не только нищенские размеры пенсий, но и
чрезвычайно низкие размеры пособий по болезни.
На основании ст. 16 закона о страховании рабочих от «не-
счастных случаев» страховое вознаграждение пострадавшему
261
в виде пособия или пенсии, а членам семейства — в виде пенсии
должно было выдаваться страховым товариществом, в состав ко-
торого входило «предприятие, где пострадавший находился на
работе».
Это правило порождало затруднения в предъявлении доказа-
тельств того, что пострадавший рабочий действительно был за-
страхован в данном товариществе, так как учреждения по страхо-
ванию рабочих, как правило, не вели списков застрахованных
лиц и страховые премии исчисляли в общей сумме уплачиваемой
предприятием заработной платы.
Согласно ст. 18 закона о страхований рабочих от «несчастных
случаев» пособие должно было выплачиваться по день восстано-
вления трудоспособности или в случае назначения пострадавшему
пенсии — по день, с коего причиталась пенсия. Право на посо-
бие прекращалось в том случае, если отпало основание для его
выдачи, совершенно независимо от того, получал пенсию постра-
давший с этого же момента или нет. Следовательно, мог быть
такой период времени, когда пострадавший фактически не полу-
чал никаких средств для существования.
Это положение существенно важно еще в одном отношении.
Так как пособия по своему размеру в большинстве случаев превы-
шали суммы пенсий даже в случаях телесных повреждений, кото-
рые ограничили трудоспособность пострадавших в значительной
степени, то пострадавшие были прямо заинтересованы в получении
пособий вместо пенсий.
В докладе «рабочей комиссии» Государственной думе по рабо-
чему вопросу было сказано, что «с общественной точки зрения
расходы на содержание потерявших трудоспособность рабочих
относятся к числу издержек производства, подобно расходу на
страхование зданий и товаров, потерям от порчи материалов
и т. п.» 1. Министерство торговли и промышленности подсчитало
даже, что одни издержки по обеспечению пострадавших от «не-
счастных случаев» должны составить сумму в 14 000 000 руб.
(против 8 500 000 руб. в 1908 году, или 2,5% по отношению к зар-
плате и около 0,18% стоимости продукции, производимой теми
предприятиями, рабочие которых подлежали страхованию)2.
Даже «рабочая комиссия», таким образом, считала, что про-
фессиональный риск должен падать на фабрикантов. Однако этот
принцип не был положен в основу новых страховых законов.
Хотя на основании ст. 8 закона о страховании рабочих от
«несчастных случаев» страхование должно было осуществляться
за счет владельцев предприятий и рабочие не должны были уча-
ствовать своими взносами в расходах, тем не менее фактически
страхуемые сами принимали участие в своем страховании.
1 См А.М. Нолькен, Закон о страховании рабочих, СПБ, 1913, стр. 114.
2 ЦГИАЛ. Министерство торговли и промышленности, фонд 23. Опись 20,
Дело № 981 за 1908 г.,лист 23.
262
Один уже тот факт, что согласно ст. 21 указанного закона
пенсия пострадавшему в случае постоянной утраты трудоспособ-
ности назначалась в размере двух третей годового содержания по-
терпевшего, говорил уже о том, что одну третью часть пенсии
должны были обеспечивать сами рабочие и что фабриканты не
несли полностью того профессионального риска, который они по
справедливости должны были нести.
Из идеи профессионального риска вытекала также необходи-
мость обеспечивать рабочих не только при «несчастных случаях»,
но и при заболеваниях профессиональными болезнями. Однако
царское законодательство о фабрично-заводском труде вообще и,
в частности, страховые законы от 23 июня 1912 г. отказали рабо-
чим в этом, возложив обязанности обеспечения больных на самих
рабочих. Страховые законы лишний раз подчеркнули классовый
характер законов о фабрично-заводском труде царского прави-
тельства и их прямую направленность против рабочего класса.
На нижегородском съезде в 1896 году сами фабриканты счи-
тали, что фонды больничных касс должны образовываться «из
взносов фабрикантов и рабочих, причем взносы первых должны
превосходить взносы последних на всю сумму расходов по пода-
нию собственно врачебной помощи рабочим, которая по действую-
щему закону (1866 года. — И. Ш.) должна быть оказываема им
бесплатно».
Однако времена изменились, и оба новых закона о страхова-
нии рабочих в 1912 году были проникнуты одним стремлением —
как можно больше расходов возложить на рабочих, уменьшив
расходы хозяев.
На основании ст. 64 Положения об обеспечении рабочих на
случай болезни средства больничных касс должны были склады-
ваться: из денежных взысканий, налагаемых правлениями их на
своих участников за нарушение устава или постановления об-
щего собрания «относительно порядка подачи заявлений о бо-
лезни и исполнении заболевшими распоряжений врачебного персо-
нала» (ст. 63); из пеней, взимаемых с предпринимателей за не-
своевременное внесение в кассу причитающихся с них сумм денег
(ст. 68); из случайных поступлений, из доходов с имущества
касс.
Эти доходы в общем бюджете касс играли ничтожную роль.
Главным источником денежных средств больничных касс были
взносы самих участников их, т. е. рабочих, и незначительные при-
платы предпринимателей. Рабочие должны были по закону вно-
сить в кассу от 1 до 3% заработка (ст. 65), а предпринима-
тели — 2/3 взносов рабочих (ст. 67). Таким образом, средства
больничных касс в основном состояли из взносов рабочих. Во
всяком случае, они в полтора раза превышали, взносы предприни-
мателей.
По расчетам в больничные кассы ежегодно должно было по-
ступать взносов около 20 млн. руб., из коих на долю взносов ра-
бочих должно было приходиться 12 млн. руб. и на долю взносов
фабрикантов 8 млн. руб. Если учесть, что под заработком рабо-
чего закон понимал не только заработную плату в узком смысле
слова (которая в 1911 году составляла в среднем на одного ра-
бочего 248 руб. в год) 1, но и другие выдачи, вроде платы за
сверхурочные работы, стоимость квартиры и харчей, если они
выдавались от предпринимателя, а также участие в прибылях,
если оно было введено в данном предприятии, и если эти 12 млн.
руб. разложить на всех рабочих, подлежавших страхованию, то
на каждого рабочего пришлось бы в среднем взносов от 4 р. 33 к.
до 8 р. 26 к. в год.
Взносы рабочих представляли собой, в сущности, новый налог
на них, тяжесть которого при исключительно низких заработках
русских рабочих была весьма ощутительна. Тем не менее Совет
съездов представителей промышленности и торговли находил
размер взносов в кассу со стороны хозяев «слишком высоким» и
настаивал на ограничении их «по крайней мере до 1/2 взносов
рабочих»2.
Повышение заболеваемости рабочих при капитализме в Рос-
сии вызывалось ухудшением санитарно-гигиенических и иных усло-
вий работы и быта рабочих, т. е. в конечном счете виной пред-
принимателя, и могло повести к дефициту касс. Однако этот
дефицит согласно закону мог быть покрыт только за счет пони-
жения пособий либо за счет повышения взносов, т. е. и в том и в
другом случае — за счет самих же рабочих, так как закон разре-
шал повышать только взносы рабочих, но не разрешал повышать
взносы капиталистов.
Законодатель переложил тяжесть страхования на самих рабо-
чих еще и тем, что обязал больничные кассы выдавать пособия не
только больным, но и рабочим, пострадавшим от «несчастных
случаев».
Увечные рабочие во всех отношениях приравнивались
к больным, за исключением продолжительности вспомоществова-
ния, которая для увечных была сокращена наполовину, т. е. до
13 недель.
Закон о страховании рабочих от «несчастных случаев» хуже
закона от 2 июня 1903 г. еще в одном отношении. Согласно за-
кону от 2 июня 1903 г. пострадавшие должны были вознаграж-
даться за счет предпринимателя со дня «несчастного случая»,
тогда как по новому закону к страховым товариществам перехо-
дили только те увечные, болезнь коих продолжалась более 13 не-
дель, т. е. тяжелые «несчастные случаи», сопровождавшиеся дли-
1 Свод отчетов фабричных инспекторов за 1911 г., СПБ, 1912, стр. 54.
2 «Материалы 4-го съезда представителей промышленности и торговли»,
доклад «О ходе работ по рабочему законодательству» (ЦГИАЛ. Общество
фабрикантов и заводчиков. фонд 150, Опись 1, Дело № 243 за 1909—1913).
264
тельной неработоспособностью, а увечные, болезнь которых
продолжалась менее 13 недель, должны были получать возна-
граждение за счет больничной кассы, т. е. за свой счет.
Другими словами, правительство ввело новый налог на рабо-
чих и выдало своего рода премии промышленникам. До страхо-
вых законов предприниматели тратили на лечение и пособие при
«несчастных случаях» 350 тыс. руб., по новым же законам их
расходы на эти цели не должны были превышать 240 тыс. руб.
в год. Таким образом, новый закон дал капиталистам льготу на
ПО тыс. руб. в год1.
Известно, что огромное большинство, — примерно 83,5% всех
пострадавших от «несчастных случаев», — выздоравливало в те-
чение первых 13 недель после «несчастного случая»2. По данным
М. Н. Триполитова,— человека, отнюдь не заинтересованного в
преувеличении числа мелких повреждений, — «из 100 несчастных
случаев только 16—20 сопровождаются постоянной утратой тру-
доспособности, остальные почти 80%, а по другим данным даже
95% представляют мелкие повреждения3.
Таким образом, фабрикант, внесший ничтожную плату в боль-
ничную кассу, освобождался от обязанности лечить увечных рабо-
чих, лечившихся до 13 недель. И все это, по мнению министер-
ства торговли и промышленности, вполне отвечало «интересам
самих рабочих». Такое перенесение расходов промышленников на
больничные кассы цинично объяснялось министерством и реакци-
онным большинством Государственной думы «исключительно
удобством производства этих выдач через больничные кассы»4.
Переложение на больничные кассы обязанностей по содержа-
нию огромной армии увечных и больных требовало больших за-
трат фондов касс, на 2/3 составлявшихся из взносов рабочих. Все
это свидетельствовало о том, что правительство в интересах капи-
тала совершенно сознательно сделало еще один шаг назад по
сравнению с достраховым законодательством, когда все расходы
по обеспечению увечных возлагались законом целиком на пред-
принимателей. Именно поэтому закон встретил энергичные про-
тесты со стороны рабочих.
Применение закона вызвало у рабочих множество жалоб.
Так, 1912 год по числу жалоб, принесенных рабочими, стоял
выше других предыдущих лет. По данным свода отчетов фабрич-
1 Стенографический отчет Государственной думы III созыва, сессия IV.
ч. III, СПБ, 1911, стр. 2734 и 3107.
2 ЦГИАЛ. Государственная дума. Фонд 1278. Опись 117. Дело № 3971 за
1908—1912 гг., лист 32.
3 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 154 за 1907 г., лист 60. См. также Стенографический отчет Государ-
ственной думы III созыва, сессия IV, ч. III, СПБ, 1911, стр. 2665.
4 ЦГИАЛ. Государственная дума. Фонд 1278. Опись 117. Дело № 3971
за 1908—1912 гг., лист 32.
265
ных инспекторов, общее число жалоб и просьб, с которыми обра-
щались рабочие к фабричным инспекторам, составляло в
1912 году 28 985, т. е. на 2 494 жалобы больше, чем в 1911 году,
а число жалобщиков возросло до 154 029, или на 7,2% к общему
числу рабочих — против соответственно 108 098 или 5,3% к об-
щему числу рабочих в 1911 году.
«Наибольшее число сделанных обращений рабочих (в 1912 го-
ду.— И. Ш.) вызывалось просьбами о пенсиях, о пособиях по
случаю болезни, старости, затем идут жалобы на невыдачу или
недостаточность вознаграждения за потерю трудоспособности по
закону 2 июня 1903 г.» 1.
Об основательности этих жалоб свидетельствует прежде всего
то, что даже при царском режиме, при господстве «узаконенного»
произвола, надлежащие органы вынуждены были удовлетворить
60,1% всех жалоб рабочих.
Это объяснялось в первую очередь страхом самодержавия пе-
ред ростом революционного движения.
§ 5. Надзор за исполнением страховых законов
Управление делами страхования должно было бы находиться
в руках самих застрахованных рабочих, ибо только в этом слу-
чае они могли бы быть уверены в том, что их интересы не потерпят
ущерба.
Тем больше прав на это имели рабочие, фактически страхо-
вавшиеся за свой счет. Однако не только рабочие, но даже и
чины правительственного надзора за промышленными заведе-
ниями, в частности фабричная инспекция, — были устранены
страховыми законами от всякого непосредственного участия в
надзоре за проведением их в жизнь.
Даже штрафы на заведующих предприятиями «за несообще-
ние страховому товариществу или его уполномоченному о проис-
шедшем несчастном случае» на основании ст. 37 закона о страхо-
вании рабочих от «несчастных случаев» налагались не чинами
правительственного надзора, а самими страховыми товарище-
ствами «по постановлению правления товарищества» и поступали
в средства страховых товариществ.
Впрочем, фабричная инспекция, как сказано ранее, уже вполне
потеряла свое значение как орган, призванный «защищать» инте-
ресы рабочих. Она давно превратилась в орган полицейского
надзора за рабочими, в орган, стоящий на страже интересов ка-
питала,
1 Свод отчетов фабричных инспекторов за 1912 г., СПБ, 1913, стр. 55-59,
Фабричная инспекция, кроме того, фактически являлась испол-
нительным органом страховых присутствий, имевших право раз-
бирать жалобы на ее действия. В функции фабричной инспекции
входило лишь наблюдение за правильным поступлением взносов
в больничные кассы и взыскание с предпринимателей не внесен-
ных в срок сумм. В функции инспекции входило также наблюде-
ние за постановкой медицинской помощи больничной кассы. Фаб-
ричная инспекция, наконец, могла отстранять от должности
членов правления касс, привлеченных к следствию или суду.
Впрочем, фабричная инспекция, если бы ей и были даны
какие-то права новыми страховыми законами, все равно факти-
чески не могла бы полностью ими воспользоваться, так как по
наличному штату на одного инспектора приходилось еще в
1907 году в среднем по империи 63 заведения с 6433 рабочими и
184 паровыми котлами. В Бакинской губернии, например, на
старшего фабричного инспектора и на инспектора приходилось
172 предприятия с 11 545 рабочими и 875 паровыми котлами 1.
Для объединения деятельности органов, осуществлявших стра-
хование, был создан Совет по делам страхования, который об-
разовывался в Петербурге под председательством министра тор-
говли и промышленности.
В состав Совета входило 15 чиновников различных ведомств,
один представитель петербургского земства, один представитель
от петербургской городской думы и по пяти представителей от
предпринимателей и рабочих — участников больничных касс, —
причем представители рабочих не выбирались, а приглашались
председателем Совета по его выбору.
Для заведывания делами страхования на местах были обра-
зованы губернские присутствия, а в таких городах, как Петер-
бург, Москва, Одесса и Варшава, и особые отдельные городские
присутствия по делам страхования рабочих.
Согласно ст. 2 Положения о присутствиях по делам страхо-
вания рабочих они образовывались под председательством гу-
бернатора (градоначальника, наказного атамана или обер-
полицмейстера). В присутствия входили чиновники разных ве-
домств и по два представителя от предпринимателей и рабочих—
участников больничных касс. Здесь, как и в Совете по делам
страхования, представители рабочих не выбирались, а пригла-
шались председателем присутствия по делам страхования по его
выбору2.
Таким образом, новые страховые законы лишили страховые
учреждения всякой самостоятельности, отдав их под перекрест-
1 ЦГИАЛ. Канцелярия Совета министров. Фонд 1276. Опись 2. Дело
№ 104 за 1907 г., лист 7.
2 К началу 1913 года приступило к работе 70 присутствий.
267
ный надзор чиновников из присутствий и Совета по делам стра-
хования рабочих, а также жандармерии и полиции, которым,
помимо общего надзора, было предоставлено право направлять
деятельность страховых учреждений, оказывать влияние на лич-
ный состав этих учреждений и т. д.
Триполитов в цитированном уже нами конфиденциальном
докладе 30 мая 1908 г. общему собранию общества фабрикантов
и заводчиков сообщил, что когда в «рабочей комиссии» по выра-
ботке страховых законов зашла речь о надзоре за деятельностью
больничных касс, то не только не было места «голосу представи-
телей промышленности», но и министерство торговли и промыш-
ленности «пошло как бы на буксире министерства внутренних
дел».
Губернские страховые присутствия, — докладывал далее Три-
политов, — предполагалось организовать под председательством
фабричного инспектора, министерство же внутренних дел «поста-
вило их под властную руку губернатора». Все это делалось в
целях усиления власти губернатора «во имя охранения государ-
ственной безопасности и общественного порядка»: все, что может
грозить государству и обществу, должно находиться под бдитель-
ным надзором губернатора, а такими учреждениями, по мнению
министерства внутренних дел, могли «явиться больничные
кассы». «В этой области,— указывал Триполитов,— компромиссы
невозможны»1. В 1908 году он не мог предвидеть, что произой-
дет ровно через четыре года: в 1912 году правительство пошло
на поводу у буржуазии, и перед лицом новой стачечной волны
рабочих «компромиссы» оказались возможными.
Решения Совета по делам страхования рабочих были окон-
чательными и могли быть обжалованы только в Сенат. Права
страховых присутствий в отношении порядка надзора за деятель-
ностью больничных касс были очень обширны. От них во многом
зависело решение таких вопросов, как утверждение уставов боль-
ничных касс, содержащих весьма существенные отклонения от
нормального устава в пользу капиталистов.
Присутствия могли давать разрешения на соединение несколь-
ких касс и на повышение взносов сверх установленных законом
и пр. В компетенцию страховых присутствий входило также про-
изводство ревизий в кассах, привлечение членов правлений к суду
за неправильные действия, рассмотрение жалоб фабричных ин-
спекторов на предпринимателей, на членов правления и общих
собраний.
На новых страховых законах, — может быть, даже больше,
чем на всех предыдущих законах о фабрично-заводском труде цар-
ской России, —лежала печать полицейщины. Все статьи этих зако-
нов пронизаны заботой правительства о том, как бы рабочие не по-
1 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись I.
Дело № 20 за 1908 г., лист 124.
лучили каких либо прав и возможности проявить политическую и
даже просто общественную активность.
Больничные кассы, кроме надзора присутствий и Совета по
делам страхования рабочих, находились еще под бдительным над-
зором органов министерства внутренних дел, полиции и жандар-
мерии. Кассы должны были извещать местную полицию о пред-
стоящих общих собраниях, с указанием вопросов, подлежащих
обсуждению. Полиция имела право присутствовать на общих со-
браниях больничных касс и могла делать предостережения
ораторам и даже закрывать собрания участников касс, а губер-
натору было предоставлено право во всякое время производить
ревизию деятельности больничных касс и отстранять членов
правления их за неблагонадежность.
Новые страховые законы фактически сняли с фабрикантов
«всякую ответственность за нарушение фабричных законов» 1.
Новые страховые законы способствовали увеличению коли-
чества нарушений законов о фабрично-заводском труде со стороны
фабрикантов и их доверенных лиц. Так, в 1912 году фабричными
инспекторами обнаружено было 18 268 нарушений законов со
стороны заведующих промышленными заведениями. По этому
случаю составлено было только 835 протоколов, т. е. на 19,6%
меньше, чем было составлено протоколов в 1911 году2.
Итак, нарушений в 1912 году было больше, чем в 1911 году,
а протоколов оказалось меньше. Таким образом, фабриканты
все более безнаказанно нарушали нормы, установленные законами
царского правительства.
§ 6. Большевистская страховая кампания
Каково же было отношение к новым страховым законам со
стороны различных классов, групп и партий? Представители
крайних правых, черносотенных партий критиковали новые за-
коны потому, что в правлениях больничных касс «дано участие
рабочим». Курский помещик, — или, как его тогда называли,
«курский зубр», — черносотенец Марков-второй, требовал лише-
ния рабочих каких бы то ни было прав и представительства.
Позиция буржуазии в отношении к страховым законам ярко
была выражена Литвиновым-Фалинским. На совещании предста-
вителей торгово-промышленных районов России 7 июня 1912 г. он
отметил, что все сделанное в области страхового законодатель-
ства прошло при благосклонном содействии и сочувствии пред-
ставителей торгово-промышленного класса.
1 ЦГИАЛ. Государственная дума. Фонд 1278. Опись 3. Дело № 1698 за
1909 г., лист 16 — «Из запроса» 30 социал-демократов в Государственную думу
6/XI-1909 г.».
2 Свод отчетов фабричных инспекторов за 1912 г., СПБ, 1913, стр. 61.
269
Меньшевики не одинаково относились к страховым законам.
Часть их высказалась за бойкот выборов в больничные кассы,
другая приходила в восторг от того, что больничные кассы созда-
вали еще одну «легальную возможность», способную якобы заме-
нить собою нелегальные формы рабочего движения. Меньшевик
Н. А. Вигдорчик позволил себе утверждать, что страховые законы
появились даже не в результате стачек и натиска рабочих на пра-
вительство и буржуазию, а «только после того, как статистика
научилась математически учитывать риски», и что они призваны
охранять здоровье и жизнь рабочих, представляя собой единствен-
ный путь в охране интересов рабочих при капитализме 1.
Большевистская партия Ленина — Сталина, отстаивая инте-
ресы рабочего класса, выразила свое резко отрицательное отно-
шение к новым страховым законам. Социал-демократическая
фракция в III Государственной думе, деятельность которой была
одобрена Пражской конференцией РСДРП (большевиков), не
только беспощадно критиковала страховые законопроекты цар-
ского правительства, но и голосовала против них на всех стадиях
прохождения их через Думу, рассматривала их как профанацию
«принципа государственного страхования», стремившегося застра-
ховать не рабочих от «несчастных случаев» и болезней, а «пред-
принимателей от излишних, по их мнению, расходов в пользу
рабочего класса» 2.
Социал-демократическая фракция в IV Государственной думе
от имени большевистской партии заявила, что новые страховые
законы, «вырванные напором рабочего движения», не только не
улучшали положения рабочих, но «во многих отношениях» де-
лали «шаг назад по сравнению с фактически действовавшим
страхованием от несчастных случаев и врачебной помощью ра-
бочим» 3.
Новые страховые законы были изданы царским правитель-
ством в эпоху империализма, в условиях нового закабаления и
угнетения пролетариата, в то время, когда правительство и бур-
жуазия не теряли еще надежды взять реванш за освободительное
движение 1905—1907 годов.
Страховые законы отразили в себе всю половинчатость, не-
решительность, узость и противоречивость, свойственные царско-
му политическому строю в России, вынужденному решать за-
дачи, выдвигаемые ожесточенной классовой борьбой, но решать,
примиряя их с интересами капитала. «Только такой закон, грубей-
шим образом издевающийся над насущнейшими интересами ра-
1 Н. А. Вигдорчик, Социальное страхование в общедоступном изло-
жении, стр. 13—29.
2 Стенографический отчет Государственной думы III созыва, сессия IV,
ч. II, СПБ, 1911, стр. 2343.
3 Стенографический отчет Государственной думы IV созыва, сессия I, ч. I,
СПБ, 1913, стр. 323.
270
бочих, и мог,— писал В. И. Ленин, — родиться в настоящий
момент бешеной реакции, в период господства контрреволюции,
в результате многолетних предварительных переговоров и согла-
шения правительства с представителями капитала» 1.
Однако, несмотря на свое резко отрицательное отношение к
новым страховым законам, большевики мобилизовали рабочий
класс на спасение того немногого положительного, что имелось
в этих плохих законах, возглавили страховую кампанию рабочих
и решительно выступили против бойкота выборов в больничные
кассы и страховые учреждения, проповедуемого некоторыми мень-
шевиками.
Партия Ленина — Сталина считала бойкот выборов в боль-
ничные кассы и страховые учреждения не только нецелесообраз-
ным, но и вредным, так как бойкот в значительной мере расстраи-
вал бы страховую кампанию рабочих и тем самым ослабил бы
позиции пролетариата при введении страховых законов в дей-
ствие. Большевики считали, что нужен не бойкот, а использование
нового подъема рабочего движения для скорейшего введения стра-
хования.
Капиталисты в расчете на предстоящий очередной кризис и
безработицу не торопились, считая, что рабочие будут сговорчи-
вее, и всячески тормозили введение в жизнь страховых законов.
Страховую кампанию в связи с введением страховых законов
в жизнь открыли, собственно говоря, фабриканты, когда они еще
в мае 1912 года созвали съезд представителей общества взаим-
ного страхования от «несчастных случаев». Спустя некоторое
время, а именно 7 и 8 июня 1912 г., министерстве торговли и про-
мышленности созвало междуведомственное совещание с участием
26 представителей организации фабрикантов и 16 фабричных
инспекторов.
На это совещание рабочие не были приглашены. Что касается
приглашенных фабричных инспекторов, то они не были активны
и даже не ознакомились с проектами новых страховых законов.
Зато представители капитала были настолько «активны», что
не договорились почти ни по одному вопросу.
Однако все эти разногласия касались частностей. По суще-
ству же самих законов представители капитала рассыпали вся-
кие похвалы по поводу «плодотворной» деятельности правитель-
ства, а представитель Совета съезда горнопромышленников Юга
России фон-Дитмар от имени своих «коллег» даже благодарил
правительство и, в частности, Литвинова-Фалинского за «труд
богатыря-пахаря на пользу отечественной промышленности»2.
Опубликование неудовлетворительных страховых законов по-
служило поводом и основанием для широкого движения рабочего
1 Л е н и н, Соч., т. 17, стр. 428—429.
2 См. Б. Г. Данский, Страховая кампания, СПБ, 1913, стр. 10.
27}
класса, направленного на укрепление больничных касс как клас-
совых организаций пролетариата, — движение, получившее на-
звание рабочей страховой кампании, слившейся с общим рабочим
движением и продолжавшейся вплоть до начала первой мировой
войны.
Страховые законы, писала большевистская «Правда», с са-
мого начала явились на свет «каким-то уродом», но и проведение
в жизнь этих законов «находится в не менее уродливых усло-
виях». Страховые законы, по выражению «Правды», отдали фаб-
рикантам «вершки и корешки», а Литвинов-Фалинский хочет
отдать им и «макушку» 1.
Страховая кампания рабочих началась организованными
большевиками собраниями протеста по поводу недопущения пред-
ставителей рабочих организаций — профсоюзов — на съезд хозяев
и фабричных инспекторов. На петербургских предприятиях ра-
бочие принимали резолюции протеста против политики правитель-
ства, вводящего страхование при активном участии фабрикан-
тов и без участия рабочих. На своих собраниях и митингах рабо-
чие требовали созыва рабочих съездов.
Пражская общепартийная конференция в январе 1912 года
«...положила межу между большевиками и меньшевиками и
объединила большевистские организации по всей стране в еди-
ную большевистскую партию»2. Изгнав меньшевиков из партии,
Пражская конференция оформила самостоятельное существова-
ние большевистской партии. Именно поэтому в страховой кам-
пании большевистская партия под руководством Ленина —
Сталина выступила отдельно от меньшевиков с требованиями:
введение единого страхового закона для всех рабочих России,
создание общегородских больничных касс, передача организации
врачебной помощи из рук капиталистов в руки самих больнич-
ных касс и т. д. Большевики проводили страховую кампанию в
борьбе не только против правительственных, реакционных пар-
тий и либеральной буржуазии, но и против меньшевиков, либо
преклонявшихся перед царскими страховыми законами либо при-
зывавшими к бойкоту выборов в больничные кассы и страховые
учреждения.
В деле проведения большевистской страховой кампании
огромную роль сыграла большевистская печать, в центре кото-
рой стояла «Правда», основанная согласно указанию
В. И. Ленина по инициативе Сталина, Ольминского и Полетаева 3.
И. В. Сталин в своих воспоминаниях к десятилетию «Правды»
писал: «Она была не просто газетой, подводящей итог успехам
большевиков в деле завоевания легальных рабочих организа-
1 См. «Правда» 20 ноября (3 декабря) и 23 ноября (6 декабря) 1912 г.
2 Сталин, Соч., т. 10, стр. 360.
3 См. История ВКП(б), Краткий курс, стр. 144.
272
ций, — она была вместе с тем организующим центром, спла-
чивающим эти организации вокруг подпольных очагов партии
и направляющим рабочее движение к одной определённой
цели» 1.
«Правда» завоевала на сторону большевиков широкие массы
рабочего класса. Она с успехом проводила работу по изгнанию
ликвидаторов из легальных организаций, за завоевание этих
легальных организаций рабочего класса — думской фракции,
профсоюзов, печати, страховых больничных касс.
Совет съезда представителей промышленности и торговли со-
здал не предусмотренный страховыми законами, так называемый
центральный комитет по введению страхования, который присту-
пил к активной деятельности по созыву Совета по делам страхо-
вания и по выработке образцового устава страхового товари-
щества.
Незадолго до открытия деятельности Совета по делам стра-
хования большевистская газета «Правда» предупреждала, что
«введение страхования от болезней, по всем признакам, не пойдет
так «гладко», как хотелось бы министру торговли и промышлен-
ности ...Да и немудрено — ведь вводить-то приходится те законы,
которые до нельзя суживают права рабочих», а в некоторых за-
водах, как, например, Путиловском, значительно ухудшают суще-
ствующее положение. «Вполне понятно, — писала далее «Прав-
да», — стремление рабочих раздвинуть узкие рамки вводимого
страхования, вполне понятно противодействие такому стремлению
со стороны нашего министра»2.
По смыслу II раздела закона об учреждении Совета по делам
страхования в Страховой совет должны приглашаться предста-
вители, избранные рабочими. Правительство же, вопреки смыслу
закона, из желания еще лишний раз ущемить права рабочих и
их самодеятельность, встало на путь «приглашения» в Страховой
совет не представителей, избранных рабочими, а назначенных
правительством по его усмотрению. Это не могло не вызвать про-
теста со стороны пролетариата.
Совет по делам страхования, или Страховой совет, торже-
ственно открыл свою деятельность 24 ноября 1912 г. при почти
полном отсутствии там представителей рабочих. Из пятнадцати
приглашенных рабочих на заседание Совета явилось только чет-
веро, но и эти «назначенцы»-рабочие, конечно, не представляли
интересов рабочего класса в Страховом совете.
В связи с открытием деятельности Совета по делам страхова-
ния рабочие Петербурга, руководимые большевиками, заявили
категорический протест. Недовольство, охватившее рабочие мас-
сы, повлекло за собой новую волну собраний и митингов рабочих
на фабриках и заводах.
1 Сталин, Соч., т. 5, стр. 133.
2 «Правда» 13(26) ноября 1912 г.
273
На восьмитысячном митинге Путиловского завода рабочие
заявили, что они протестуют против «подделки рабочего предста-
вительства в Совет по делам страхования рабочих. Представи-
тели рабочих, — заявляли путиловцы,—могут быть только сво-
бодно выбранные, не назначенные министерскими канцеляриями,
хотя бы из числа бывших уполномоченных по выборам в IV Го-
сударственную думу». Назначенные в Совет по делам страхова-
ния «представители» от рабочих — путиловцы Орлов, Сорокин и
Егоров отказались от участия в работе Страхового совета 1.
На совещании представителей рабочих-текстильщиков Петер-
бурга 26 ноября 1912 г. была принята следующая резолюция:
«Мы, рабочие текстильных и других производств, протестуем са-
мым решительным образом против фальсификации представи-
тельства в Страховом совете от рабочих, так как представителями
могут быть только свободно выбранные от самих рабочих, или
их экономических, профессиональных организаций... Мы требуем
созыва представителей рабочих от фабрик и заводов для выбо-
ров 5 представителей и 10 заместителей в Страховой совет, а для
этого необходима свобода собраний, слова и т. д.». «Мы тре-
буем,— сказано далее в резолюции, — «созыва всероссийского
страхового съезда рабочих».
Рабочие собрания, выдвинувшие те же требования, были про-
ведены на многих фабриках и заводах Петербурга, в частности
на фабрике Конради и Энгель, на фабриках Чешера, Воронина,
Паля и др.2.
14 декабря 1912 г. социал-демократическая фракция IV Го-
сударственной думы внесла запрос по поводу новых страховых
законов, отметив их неудовлетворительность, потребовала соблю-
дения хотя бы и тех прав, которые установлены этими законами.
В день запроса 20 000 петербургских рабочих по призыву боль-
шевиков объявили однодневную забастовку. По заводам прошли
новые собрания рабочих, где выносились резолюции по поводу
неудовлетворительности страховых законов. Рабочие петербург-
ского завода Семенова, например, на своем собрании признали
эти законы неудовлетворительными «и во многих отношениях не
отвечающими интересам рабочих»3.
Большевики использовали всякую действительную буржуазную
реформу, в том числе страховые и другие легальные общества
рабочих. Но они хотели оградить рабочих от тред-юнионистской
политики меньшевиков в страховой кампании. Большевики подхо-
дили к больничным кассам и страховым учреждениям с точки зре-
ния сочетания и использования новой «легальной возможности» с
нелегальными формами борьбы, соединяя в данном случае эконо-
мическую борьбу с политической, подчиняя первую последней.
1 «Правда» 24 ноября (5 декабря) 1912 г.
2 «Правда» 27 «ноября (10 декабря), 28 ноября (11 декабря) и 30 ноября
(13 декабря) 1912 г.
3 См. Б. Г. Данский, Страховая кампания, СПБ, 1913, стр. 73.
274
И. В. Сталин писал: «Чем полнее будут использованы партией
окружающие её легальные возможности, от думской трибуны и
профессиональных союзов до кооперативов и похоронных касс,
тем скорее будет выполнена задача разрешения кризиса, задача
обновления и оздоровления Российской Социал-Демократической
Рабочей Партии» 1. «Без завоевания легальных организаций пар-
тия не смогла бы при тогдашних политических условиях протя-
нуть щупальцы к широким массам и сплотить последних вокруг
своего знамени, она оторвалась бы от масс и превратилась бы в
замкнутый, варящийся в своём собственном соку, кружок» 2.
В числе легальных организаций рабочего класса В. И. Ленин
и И. В, Сталин имели в виду и больничные кассы и придавали
страховой кампании большее значение, считая, что эта кампания
укрепит связь с массами. Легальные рабочие организации, нарож-
давшиеся вопреки стихии, репрессий, и, в частности, больничные
кассы были абсолютно необходимы рабочему классу, ибо без
них невозможно было укрепить классовые позиции пролетариата
в разнообразных сферах борьбы.
Февральское совещание ЦК РСДРП (б) с партработниками в
1913 году приняло специальную резолюцию «О страховой кам-
пании», в которой сказано:
«...1. Необходима самая решительная и дружная борьба про-
тив попыток правительства и капиталистов заставить рабочих вы-
бирать своих уполномоченных в больничные кассы втемную —
без допущения рабочих собраний.
2. Рабочие должны всюду добиваться устройства явочным
путем собраний для предварительного намечения желательных
им кандидатов в уполномоченные.
3. Рабочие должны устраивать революционные митинги для
протеста против тех насилий и издевательств, которыми сопро-
вождается введение страховых законов.
4. Во всяком случае, необходимо предварительно намечать
рабочий список кандидатов в уполномоченные из числа наиболее
влиятельных социал-демократов рабочих и дружно проводить
этот список также и там, где никаких собраний устроить не
удается.
5. Бойкот выборов уполномоченных совещание считает неце-
лесообразным и вредным. Главные усилия капиталистов в данное
время направляются на то, чтобы не дать рабочим овладеть из-
вестными фабрично-заводскими пролетарскими ячейками, како-
выми должны стать больничные кассы рабочих. Бойкот, разъеди-
няя в настоящий момент рабочих, только шел бы наруку ука-
занному стремлению капиталистов.
6. Борьба за правильные выборы делегатов в больничные
кассы не должна прекращаться ни на минуту. Всеми средствами,
всеми силами, используя всякий благоприятный момент, не давая
1 Сталин, Соч., т. 2, стр. 157—158.
2 Сталин, Соч., т. 5, стр. 132.
275
предпринимателям ни на минуту считать обеспеченным нормаль-
ный ход производства, расширяя и развивая борьбу рабочих,—
нельзя вместе с тем отказываться от проведения с.-д. списка,
вопреки всем препятствиям. Выборы не исключают дальнейшего
развития борьбы. Наоборот — проведением в делегаты выдержан-
ных социал-демократов рабочих мы облегчим дальнейшую борьбу
за правильные выборы, в которой делегаты будут всячески помо-
гать рабочим.
7. Всюду, где выборы проходят без собраний, необходимо
агитировать за переизбрание уполномоченных на началах дей-
ствительной свободы выборов с устройством собраний — всеми
доступными рабочим средствами.
8. С.-д. думская фракция должна немедленно внести новый
запрос по поводу отказа рабочим в собраниях для выборов.
9. Всю агитацию по поводу введения страхования необходимо
вести в тесной связи с освещением всего положения вещей в цар-
ской России, разъясняя наши социалистические принципы и ре-
волюционные требования» 1.
В другой резолюции «О работе в легальных обществах», при-
нятой летним совещанием ЦК РСДРП (б) с партийными работ-
никами в 1913 г., наша партия призывала отстаивать при выборах
уполномоченных в страховые кассы «полное единство движения
и подчинение меньшинства большинству, проводить линию пар-
тии, добиваться избрания на все ответственные посты сторонни-
ков партии и т. д.»2.
Таким образом, в самый разгар страховой кампании партия
Ленина — Сталина совершенно четко определила линию поведе-
ния рабочего класса и дала ясные, отвечающие интересам рабо-
чих лозунги борьбы. Именно поэтому вслед за решениями партии
борьба рабочих развернулась с еще большей силой. За петер-
бургским пролетариатом в борьбу включались рабочие других
промышленных районов страны.
Рабочие типографии акционерного общества «Самообразова-
ние» на своем собрании в августе 1913 года в Петербурге при-
знали, что закон об обеспечении рабочих на случай болезни «не
удовлетворяет насущным интересам рабочего класса», и требо-
вали осуществления большевистской страховой программы. Озна-
комившись с новым страховым законом, рабочие завода «Струк»
в Петербурге признали его «неудовлетворительным и во многих
отношениях не отвечающим интересам рабочих». Рабочие этого
завода, фабрики серебряных изделий Любавина и многих других
предприятий также требовали осуществления страховых требова-
ний большевиков3.
Иваново-вознесенские рабочие в своей резолюции тоже отме-
чали, что законы «не удовлетворяют и в ничтожной степени
1 Ленин, Соч., т. 18, стр. 431—432.
2 Л е н и н, Соч., т. 19, стр. 384.
3 «Северная правда» 13(26) и 14(27) августа 1913 г
276
справедливые требования, предъявляемые рабочими к социаль-
ному страхованию». Портовые рабочие Ростова-на-Дону считали,
что новые страховые законы «не только не удовлетворяют самым
насущным интересам рабочих, но в некоторых отношениях даже
ухудшают положение рабочего класса» 1.
Подобного рода требований рабочих можно было бы привести
множество, и все они свидетельствуют о том, что рабочий класс
в страховой кампании, как и всюду, твердо шел за большеви-
ками.
Большевистская газета «Правда» еще 3(16) ноября 1912 г.
писала, что «одним из самых злободневных вопросов рабочей
жизни становится вопрос о больничных кассах». И это понятно,
так как при систематическом закрытии всех рабочих организа-
ций больничные кассы оставались теми легальными организа-
циями, которые могли быть использованы для классового спло-
чения пролетариата.
Именно поэтому страховое движение рабочих под руковод-
ством большевиков сопровождалось требованиями немедленного
открытия больничных касс, предоставления рабочим права со-
ставлять уставы этих касс, устранения предпринимателей от
руководства кассами, организации не отдельных при предприя-
тиях касс, а общих и общегородских, передачи врачебной помощи
кассам и т. д.
По первоначальным предположениям, общее число больнич-
ных касс должно было достигнуть трех-четырех тысяч. В действи-
тельности их было создано гораздо меньше. Правительство вся-
чески тормозило дело открытия касс. Первые больничные кассы
начали образовываться только в 1913 году.
По уверению Литвинова-Фалинского, к 1 января 1913 г. в од-
ном Петербурге должно было быть открыто 8 больничных касс.
В действительности же к середине марта 1913 г. в Петербурге ни
одна касса не была открыта, а к 1 мая 1913 г. по всей стране
функционировало всего только шесть больничных касс.
Официальные сведения о ходе открытия больничных касс в
империи таковы2:
Год и число
В фабрично-заводской про-
мышленности
Открыто
больничных
касс
Рабочих
в них
В горной промышленности
Открыто
больничных
касс
Рабочих
в них
На 1 января 1914 г. . . 2261 1709304 163 274644
» 1 июля 1914 г. ... 2860 2063719 263 395217
1 «Правда» 20 марта (2 апреля) и 31 марта (13 апреля) 1913 г.
2 ЦГИАЛ. Государственная дума. Фонд 1278, Опись 119. Дело № 2445 за
1912-1917 гг., листы 4, 11, 19, 27 и 69.
277
Следует отметить, что эти данные далеко не отражали дей-
ствительности.
По другим, более достоверным данным, на 1 октября 1914 г.
было приступлено к организации 2879 касс с 2 102 047 участни-
ками, а открыто было только 2106 касс с 1 621 975 участниками.
После этого за четыре месяца, т. е. к 1 февраля 1915 г., было
открыто всего 90 касс, или примерно по 24 кассы в месяц. Всего
же на 1 февраля 1915 г. было открыто 2196 касс с 1 714 473 уча-
стниками, или немногим больше половины предполагавшихся к
открытию 4000 касс. В некоторых округах Урала (Сысертский,
Богословский и др.) к этому времени не было ни одной кассы 1.
К 1916 году было открыто всего 2025 касс, причем на каж-
дую кассу в среднем приходилось примерно 835 человек. В гор-
ной и горнозаводской промышленности к январю 1916 года было
зарегистрировано 289 касс с 208 тысячами участников, причем
только 80 из них с ПО тысячами участников приступили к вы-
даче пособий2. Даже на 1 января 1917 г. страхованием было охва-
чено только 56% рабочих, подлежащих страхованию по законам
от 23 июня 1912 г.
Закон о страховании рабочих от «несчастных случаев» предо-
ставлял общему собранию страхового товарищества «издавать
в предупреждение «несчастных случаев» обязательные для уча-
стников товарищества постановления о мерах предосторожности
при работах» (ст. 118).
Главное фабричное присутствие под давлением рабочего дви-
жения должно было выработать правила о мерах безопасности
работ на фабриках и заводах, подчиненных надзору фабричной
инспекции, утвержденные министром торговли и промышленно-
сти 31 марта 1913 г.3.
В то же время были утверждены «правила об устройстве
заводов и мастерских, изготовляющих свинцовые препараты, и о
мерах предосторожности при работах на них». 29 мая 1914 г.
были утверждены «правила безопасности при сильных токах
низкого и высокого напряжения для электротехнических соору-
жений в фабрично-заводских предприятиях» и «правила об
устройстве хромпиковых заводов и хромпиковых отделений при
химических заводах и о мерах предосторожности при работах
на них».
Эти правила, конечно, нельзя признать удовлетворительными.
Они сформулированы настолько неясно и неопределенно, что, по
существу, никого ни к чему не обязывали. Так, в ст. 2 правил о
мерах безопасности работ на фабриках и заводах, подчиненных
1 «Вопросы страхования» 1915 г. №№ 1, 3 и 4.
2 См. К. А. Пажитнов, Положение рабочего класса в России, т. 3, Л.,
1924, стр. 216.
3 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 296 за 1911—1913 гг., листы 274—287.
278
надзору фабричной инспекции, сказано, что «все рабочие поме-
щения должны быть достаточно просторны». Но что это значит?
Что недостаточно просторно с точки зрения рабочего, то может
оказаться слишком просторным с точки зрения хозяина и фаб-
ричного инспектора.
Ни ст. 118 нового закона о страховании рабочих от «несчаст-
ных случаев», ни какие-либо статьи других законов в этой об-
ласти не налагали на фабрикантов никаких наказаний за непод-
чинение установленным правилам и за их нарушение, если не счи-
тать наказанием штраф «не свыше ста рублей за каждое такое
нарушение». Во многих случаях дела о нарушениях этих правил
должна была возбуждать полиция или фабричная инспекция. Но
от них трудно было ожидать какого-либо контроля за соблюдением
мер безопасности.
Большевистская партия направила для непосредственной ра-
боты в рабочие больничные кассы значительную часть своих чле-
нов. В частности, в 1915 году секретарем правления больничной
кассы резинового завода «Треугольник» в Петербурге работал
товарищ Куйбышев. В. В. Куйбышев наладил деятельность боль-
шевистской фракции больничной кассы, превратив ее в центр
большевистской работы на заводе1.
Оценивая работу нашей партии в 1912 году, В. И. Ленин пи-
сал: «Мы видим превосходно проведенную кампанию выборов в
IV Думу, видим успешную работу в профессиональных союзах,
видим отличную и дружную страховую кампанию, недурную ра-
боту в стачечном движении, видим сплоченные, принципиально
выдержанные решения, за которыми дружно, твердо, убежденно
идет заведомое и бесспорное большинство сознательных рабо-
чих»2. Под руководством большевистской партии Ленина —
Сталина русский рабочий класс, развив большую деятельность в
больничных кассах, добился права выбирать своих представи-
телей в высшие страховые органы.
Выборы представителей в Страховой совет как всероссийское
страховое учреждение и в столичное страховое присутствие, имев-
шие место в марте 1914 года, дали победу большевикам. Вся ра-
бочая группа всероссийского страхового учреждения, т. е. Стра-
хового совета, состояла из «правдистов», т. е. сторонников боль-
шевистской партии. Из 57 уполномоченных, участвовавших в вы-
борах представителей рабочих в Совет по делам страхования,
47 принадлежало большевикам и из 44 уполномоченных, участво-
вавших в выборах рабочих представителей в столичное страхо-
вое присутствие, 37 было большевистских3. Из пяти членов и
десяти заместителей от рабочих больничных касс в Страховой
совет и двух членов и четырех заместителей в столичное страхо-
вое присутствие ни одного не оказалось из сторонников меньше-
1 См. Б. И. Ш а б а л и н, Фабрика на Обводном, Л., 1949, стр. 276.
2 Ленин, Соч., т. 20, стр. 44.
3 См. там же, стр. 475.
279
виков. «В обоих случаях прошли целиком списки сторонников
«Правды», т. е. большевиков» 1.
Большевики получили победу не только в столице, но и в дру-
гих промышленных центрах нашей страны. В Риге на совещании
правленцев 21 больничной кассы при выдвижении кандидатов в
губернское страховое присутствие список правдистов получил
44 голоса, блок меньшевиков-ликвидаторов, народников, беспар-
тийных и некоторых профсоюзов — только 202.
Большевики под руководством Ленина и Сталина в условиях
полицейского террора, в борьбе против меньшевиков не только
разъясняли рабочим классовый смысл новых страховых законов
и боролись за максимальное использование их для защиты эко-
номических интересов пролетариата, но и, завоевав больничные
кассы и страховые учреждения, использовали эти новые легаль-
ные организации для огромной политической работы и мобили-
зации масс на борьбу против существовавшего в России цар-
ского правительства и помещичье-буржуазного строя.
Авторы новых страховых законов, — и среди них Литвинов-
Фалинский, Тизенгаузен, — собравшиеся вскоре после оконча-
тельного принятия страховых законов Государственной думой,
выражали уверенность в том, что с изданием этих законов «будет
вырвано жало у социал-демократии» и наступит успокоение ра-
бочих.
Страховые законы не только не «вырвали жало» революции,
но и создали новые организационные ячейки для рабочих, на-
ходившихся в большинстве своем под влиянием большевиков.
Страховая кампания рабочих приняла широкие размеры, вли-
ваясь в общее русло рабочего движения, дав социал-демократии
новую арену действия.
Новые страховые законы не остановили стачечной борьбы, как
предполагали их творцы, а, наоборот, способствовали нарастанию
революционной волны.
Число бастовавших3:
1911 г.
абс.
в %
1912 г.
абс.
в%
1913 г.
абс.
в %
1914 г.4
абс.
в %
Экономические стачки 96 730 92 175 678 24,2 323 690 36,4 278 347 20,8
Политические стачки 8 380 8 549 813 75,8 563 372 63,6 1 059 111 79,2
Всего. . .105 110 100 725 491 100 887 062 100 1 337 458 100
1 Ленин, Соч., т. 20, стр. 213.
2 См. там же, стр. 264—265.
3 См. М. С. Балабанов, История рабочего класса в России, Энцикло-
педический словарь Граната, т. 36, ч. IV.
4 Данные за 1914 год относятся только к первой половине года, так как
в военные месяцы этого года такого рода» стачек почти не было.
280
Только в одном Петербурге за время с 19 по 26 июня 1914 г.,
по данным общества фабрикантов и заводчиков, из 158 601 всех
рабочих бастовало 13 651, что по отношению ко всем рабочим
(24 544), занятым только в предприятиях, охваченных забастов-
кой, составляло более 50% 1.
Из этих данных видно, что стачечное движение из года в год
возрастало и что рост общей стачечной борьбы сопровождался
повышением удельного веса политических стачек. Но и экономи-
ческие стачки носили наступательный характер.
Экономические стачки заканчивались2:
1910 г.
1911 г.
1912 г.
1913 Г.
1914 г.1
В пользу рабочих 9,5% 17% 8,8% 5,8% 18,6%
Компромиссно. . . . . . 34,7% 33,9% 32,5% 25,0% 55,4%
В пользу предпринимателей 55,7% 48,9% 58,5% 69,0% 25,9%
В ответ на этот бурный рост революционной стачечной борьбы
русская буржуазия встала на путь локаутов. «Локауты предпри-
нимателей, — писал Ленин, — вызываются обострением борьбы и
в свою очередь обостряют ее» 4.
В течение пяти дней (12, 13, 14, 17 и 18 марта 1914 г.) на
резиновом заводе «Треугольник» в Петербурге происходило мас-
совое отравление рабочих от резинового клея, составленного по
«новому рецепту». Рабочие объявили стачку, в ответ на которую
в марте 1914 года предприниматели группы механических заво-
дов, объединивших 35 тысяч рабочих, поддержанные администра-
цией казенных (Обуховского и Балтийского) заводов, по-
становили закрыть предприятия на три, дня и рассчитать ра-
бочих.
В ответ на стачку, вызванную удалением из заседания Госу-
дарственной думы социал-демократов и трудовиков, в апреле
1914 г. последовал еще один локаут, когда заводы закрылись
на два дня и было рассчитано около 25 000 рабочих. В июле
1914 г. новый локаут продолжался в разных предприятиях от
семи до четырнадцати дней и охватил уже 76 тысяч рабочих
75 предприятий и т. д.
1 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 349 за 1913—1914 гг., лист 306.
2 См. М. С. Балабанов, История рабочего класса в России, Энцикло-
педический словарь Граната, т. 36, ч. IV.
3 Данные за 1914 год относятся только к первой половине года.
4 Л е н и н, Соч., т. 20, стр. 190.
281
КРАТКИЕ ВЫВОДЫ
Новые страховые законы преследовали не цели страхования
рабочих на случаи увечья и болезни, а страхования фабрикантов
от убытков. Страховались, собственно, не интересы рабочих,
а интересы фабрикантов.
Даже закон о страховании на случай болезни, не говоря уже
о законе о страховании от «несчастных случаев», не создавал
рабочим, с точки зрения института профессионального риска, ни-
каких новых прав и, следовательно, не налагал на капиталистов
никаких новых материальных обязанностей.
Однако при всех своих недостатках новые страховые законы
внесли впервые в русское законодательство о фабрично-заводском
труде принцип обязательного страхования.
Борьба рабочего класса и новые страховые законы побудили
фабрикантов и заводчиков вводить предохранительные приспо-
собления, хотя при обсуждении правил о мерах безопасности
предприниматели заявляли, что предохранительные приспособле-
ния они будут вводить постольку, поскольку это будет оправды-
ваться коммерческим расчетом, т. е. если расходы на эти приспо-
собления будут ниже расходов на вознаграждение, и что в про-
тивном случае никакие правила не заставят их вводить приспо-
собления.
Новые страховые законы вовлекли широкие рабочие массы
в сферу интересов страхования рабочих и создали организацион-
ные формы для отстаивания этих интересов. Рабочие знакомились
с вопросами страхования и учились самодеятельности и органи-
зованности. Новые страховые законы объединяли рабочих для
борьбы за дальнейшие реформы в области законодательства о фаб-
рично-заводском труде.
И самое главное, новые страховые законы дали возможность
рабочим под руководством большевистской партии Ленина —
Сталина организовываться в больничных кассах и сделать послед-
ние опорными пунктами дальнейшего развертывания классовой
революционной борьбы.
Классовая борьба обострялась все более и вплотную подхо-
дила к постановке на очередь всероссийской политической стачки
рабочих с лозунгами: «...демократическая республика, 8-часовой
рабочий день, конфискация помещичьих земель» 1.
1 Ленин, Соч., т. 19, стр. 380.
ГЛАВА ПЯТАЯ
ЗАКОНЫ О ФАБРИЧНО-ЗАВОДСКОМ ТРУДЕ
И ЗАКОНОПРОЕКТЫ ВРЕМЕННОГО
БУРЖУАЗНОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА
Начавшаяся в 1914 году первая мировая война, возникшая в
результате первого кризиса капиталистической системы мирового
хозяйства, с особой силой обрушилась на Россию, вызвав в стране
расстройство народного хозяйства, развал промышленности, упа-
док сельского хозяйства, транспортный кризис и голод.
Уже с конца 1915 и начала 1916 года в стране стал ощу-
щаться недостаток топлива и сырья, в особенности чугуна. Только
в одном 1915 году по сравнению с 1913 годом добыча топлива
и чугуна понизилась на 20%. «В январско-февральские дни
1917 года продовольственная, сырьевая и топливная разруха
достигла наивысшего своего развития и наибольшей остроты.
Почти прекратился подвоз продуктов в Петроград и в Москву.
Стали закрываться одно предприятие за другим» 1.
Война резко ухудшила материальное положение рабочего
класса. «Дороговизна жизни, — писал Ленин, — быстро повы-
шающаяся за последние годы, часто сводит на-нет все усилия
рабочих»2.
Массовое закрытие предприятий вызвало рост безработицы.
На петроградской городской бирже труда, например, за время с
29 января 1915 года по 1 сентября 1916 года, по официальным
данным, числилось 311 890 человек безработных, из которых
только 133 635 человек за это же время было послано на работу.
Во всяком случае, в 1916 году предложение рабочей силы в Пе-
тербурге минимум на 10% превышало спрос на нее.
Первая мировая война свела на нет всякое законодательное
ограничение в области продолжительности рабочего времени. Ши-
рокое применение получили сверхурочные работы. 9 марта 1915 г.,
1 История ВКП(б), Краткий курс, стр. 167.
2 Л е н и н, Соч., т. 20, стр. 189.
в порядке приостановления действия соответствующих постанов-
лений и законов, было утверждено Положение Совета министров
о допущении к ночным и подземным работам женщин на камен-
ноугольных копях Европейской России, а с 19 октября того же
года разрешена ночная и предпраздничная работа не только
женщин и подростков, но и малолетних детей. В предприятиях,
работавших на войну, — а они составляли значительное число
всех предприятий, где женщины были заняты по четырнадцати
часов в сутки, — малолетним «разрешалось» работать и свыше
восьми часов в сутки.
Всеми этими отступлениями, официально сделанными для
предприятий, работавших на войну, воспользовалось такое коли-
чество фабрик и заводов, что от мер охраны, в особенности жен-
ского и детского труда, остались одни воспоминания.
Увеличение женского и детского труда в народном хозяйстве
России объяснялось, разумеется, не столько мобилизацией муж-
ского рабочего населения, сколько постоянно сокращавшимся
бюджетом рабочей семьи и непомерно растущей дороговизной
предметов первой необходимости.
Империалистическая война для капиталистов — источник при-
былей. На войне, на потоках крови народной капиталисты нажи-
вали огромные прибыли. Здоровье и жизнь женщин-матерей и
подростков, интересы всего народного хозяйства, интересы всего
общества были принесены в жертву империалистам — клике, гос-
подствующей в стране.
Мировая империалистическая война вызвала также и резкое
понижение реальной заработной платы при незначительном росте
ее в номинальном выражении. Так, если реальную заработную
плату в 1913 году принять за 100%, то к половине 1916 г. она
упала до 85% (на Урале реальная заработная плата упала за
это же время вдвое).
Ухудшалось и до того незавидное правовое положение рабо-
чего класса. Еще перед войной, а особенно в начале ее, был за-
крыт ряд профсоюзов, а новые профсоюзы во многих городах не
разрешались и переходили на нелегальное положение. Во время
войны все профессиональные союзы и рабочие общества были за-
крыты.
Прекратили свое существование многочисленные профессио-
нальные и культурные рабочие организации, политическая и
профессиональная пресса, на неопределенное время отложено
было введение закона о страховании рабочих.
Продолжали работать только больничные кассы, являясь почти
единственными в стране легальными организациями рабочего
класса, но они были ограничены очень узкими рамками, причем
правительство производило массовые аресты рабочих — членов
правления и уполномоченных больничных касс. Аресты и высылки
секретарей и служащих в больничных кассах сделались постоян-
ным периодическим явлением 1. Самым большим сроком работы
большевиков в больничной кассе Путиловского завода было два-
три месяца. За один год в тюрьму ушло тринадцать секретарей
больничной кассы2.
К марту 1915 года из пятнадцати представителей рабочих в
Страховом совете осталось только шесть. В петербургском сто-
личном присутствии по делам страхования рабочих из шести
представителей рабочих осталось только двое, а в петербургском
губернском присутствии из шести рабочих представителей не
осталось ни одного. Из общего числа 27 рабочих представителей
во всех этих учреждениях осталось только восемь человек, —
остальные были высланы за законное право отстаивать интересы
рабочих в деле страхования 3.
Меньшевики стали организаторами «рабочих групп» при воен-
но-промышленных комитетах, созданных по инициативе лидеров
крупной буржуазии Рябушинского, Жуковского и Авдакова и
начавших свое существование с августа 1915 года. Они рассмат-
ривали эти создаваемые ими группы как органы «военного» пред-
ставительства рабочих, а главное, как форму их «сотрудничества»
с буржуазией, которая была кровно заинтересована в том, чтобы
представить империалистическую войну как войну всего на-
рода.
Военно-промышленному комитету представительство рабочих
нужно было только для того, чтобы возложить на них ответствен-
ность за оборону страны. Но пролетариат не мог взять и не взял
на себя ответственность за войну, затеянную в интересах империа-
листов и в ущерб интересам народа. Большевики, отражая инте-
ресы народа, выдвинули лозунг поражения своего правительства
в этой войне, превращения империалистической войны в граж-
данскую и звали рабочих на путь расширения фронта револю-
ционной борьбы.
Уже при выборах в петроградский военно-промышленный ко-
митет 23 сентября 1915 г. голосованием за резолюцию больше-
виков было нанесено поражение меньшевикам-оборонцам.
И только вторичные выборы, «очищенные» от оппозиции, привели
к избранию меньшевиков. Большевики имели большое влияние
не только в Петрограде, но и во многих других городах (Харьков,
Николаев, Нижний-Новгород и т. д.).
Война быстро революционизировала широкие слои рабочего
класса. Рабочие под руководством партии Ленина — Сталина,
следуя за лозунгами большевиков, становились на испытанный
путь революционной стачки.
Только в военные месяцы (август — декабрь) 1914 года ба-
стовало 34 700 рабочих. «Продовольственные беспорядки», начав-
1 См. «Вопросы страхования» 1915 г. № 8.
2 «История Путиловского завода», 1939, стр. 538.
3 См. «Вопросы страхования» 1915 г. № 8.
285
шиеся в апреле 1915 года в Петрограде, в Москве и других го-
родах страны, приобрели политический характер. В 1915 году
бастовало 539 500 человек, в 1916 г.— уже 951 700, в январе-
феврале 1917 года — 676 300 человек1. На долю экономических
стачек приходилось в первом полугодии 1915 года 93,8%, во вто-
ром полугодии — 56%. На долю политических стачек приходи-
лось: в 1915 году в первом полугодии 6,2%, во втором полуго-
дии— 43,9%; в 1916 году в первом полугодии 24,5%, а во вто-
ром полугодии — уже 44%.
Экономическая борьба рабочих в эти годы сосредоточивалась
главным образом вокруг вопросов заработной платы, так как до-
роговизна сделала ее реальный уровень очень низким. В то же
время вопросы продолжительности рабочего времени занимали
небольшой удельный вес — от 1,1% требований в 1915 году до
0,5% в 1916 году.
Удельный вес политических стачек непрерывно возрастал.
Так, в январе-феврале 1917 года число рабочих, принимавших
участие в политических стачках, достигало 85% всего числа ста-
чечников.
Все это свидетельствовало о том, что «...все более широкие
массы народа приходили к убеждению, что выход из невыноси-
мого положения только один — свержение царского самодержа-
вия. Царизм явно переживал смертельный кризис. Буржуазия
думала разрешить кризис путем дворцового переворота. Но на-
род разрешил его по своему»2.
Царское правительство принимало срочные меры к предотвра-
щению нараставшей революции в России. Ввиду возобновивше-
гося стачечного движения 17 февраля 1916 г. Совет министров
рекомендовал местным властям, кроме обычных политических
мер борьбы со стачечниками, входить также в «немедленное со-
глашение с военным начальством» об истребовании на сборные
пункты для зачисления в войска рабочих, пользующихся отсроч-
ками и не возобновивших в случае стачки работ «в указанный
срок».
Вслед за тем генеральный штаб особым циркуляром от
3 марта 1916 г. предписывал призвать в войска сначала младшие
возрасты, «дабы дать возможность рабочим более старших воз-
растов образумиться и стать на работу».
Февральская буржуазно-демократическая революция 1917 го-
да в России, совершенная рабочим классом в союзе со всем кре-
стьянством под руководством большевистской партии Ленина —
Сталина, привела к образованию двоевластия — «...диктатуры
буржуазии, в лице Временного правительства, и диктатуры про-
* См. П. И. Лященко, История народного хозяйства СССР, 1948,
т. II, стр. 659.
2 История ВКП(б), Краткий курс, стр. 168.
286
летариата и крестьянства, в лице Совета рабочих и солдатских
депутатов» 1.
Соглашательские партии, меньшевики и эсеры, воспользовав-
шись тем, что большинство лидеров большевистской партии на-
ходилось в тюрьмах и ссылках, захватили руководящие посты в
Советах для того, чтобы передать всю полноту власти в стране
временному буржуазному правительству, возглавляемому октяб-
ристами и кадетами.
Временное буржуазное правительство, состоящее, как говорил
В. И. Ленин, из представителей «буржуазии и обуржуазившихся
помещиков», пыталось сохранить монархию, и только под напо-
ром народных масс оно вынуждено было отказаться от этого.
Оно не хотело прекращения империалистической войны. Буржуа-
зия, — «...как и царь, стояла за «войну до победного конца», не-
смотря на то, что война стала непосильной для страны и истомила
до последней степени народ, армию. Она, как и царь, стояла за
сохранение в основном помещичьей собственности на землю, не-
смотря на то, что крестьянство умирало от безземелья и поме-
щичьего гнета»2.
Временное буржуазное правительство не могло преодолеть
хозяйственную разруху, оно усилило развал народного хозяйства.
Пользуясь всякими предлогами, буржуазия с благословения Вре-
менного правительства закрывала предприятия.
По данным министерства торговли и промышленности, закры-
тие предприятий по месяцам 1917 года распределялось так:
В марте закрыто 74 предприятия с чис. рабочих 6 646 человек
» апреле » 55 » » » 2 818 »
» мае » 108 » » » 8 701 »
» июне » 125 » » » 38 445 »
» июле » 206 » » » 47 756 »
» августе » 106 » » » —
» сентябре » 71 » » » 61 000 »
VI съезд партии большевиков, руководимый И. В. Сталиным,
происходивший в Петрограде с 26 июля по 3 августа 1917 г., от-
метил, что страна уже падает в бездну окончательного экономи-
ческого распада и гибели. И. В. Сталин писал: «Страна неудер-
жимо идет к невиданной катастрофе» 3. С каждым днем все обо-
стрявшийся кризис усиливался политикой буржуазии, которая
не только не организовала производство, но вела политику сабо-
тажа, прибегала к скрытым локаутам, остановкам производства,
1 История ВКП(б), Краткий курс, стр. 171.
2 Там же, стр. 202—203.
3 Сталин, Соч., т. 5, стр. 253.
287
сознательно способствуя экономическому хаосу в целях исполь-
зования его для дела контрреволюции.
И. В. Сталин в своей статье «Или-или» в августе 1917 года
писал: «Страна накануне голода. Казань и Н.-Новгород, Яро-
славль и Рязань, Харьков и Ростов, Донецкий бассейн и Централь-
но-промышленный район, Москва и Петроград, фронт и ближай-
ший тыл, — все эти и многие другие пункты переживают острый
продовольственный кризис»1. Росла и ширилась промышленная
и транспортная разруха. «Всем известно, что капиталисты уже
перешли от слов к делу, добившись разгрузки Петрограда и
Москвы, закрытия целого ряда заводов»2.
Таким образом, с первых же дней революции империалисти-
ческая буржуазия и ее временное правительство сознательно осу-
ществляли политику дезорганизации всего народного хозяйства,
чтобы «костлявой рукой голода задушить революцию».
В. И. Ленин в своей работе «Грозящая катастрофа и как с ней
бороться», написанной в конце сентября 1917 года, писал: «Рос-
сии грозит неминуемая катастрофа. Железнодорожный транспорт
расстроен неимоверно и расстраивается все больше, железные
дороги встанут. Прекратится подвоз сырых материалов и угля
на фабрики. Прекратится подвоз хлеба. Капиталисты умышленно
и неуклонно саботируют (портят, останавливают, подрывают, тор-
мозят) производство, надеясь, что неслыханная катастрофа будет
крахом республики и демократизма, Советов и вообще пролетар-
ских и крестьянских Союзов, облегчая возврат монархии и вос-
становление всевластия буржуазии и помещиков»3.
«Господа Рябушинские, — писал И. В. Сталин, — оказывается,
не прочь наградить Россию «голодом» и «нищетой» для того,
чтобы «схватить за горло» «демократические Советы и комитеты».
Они не прочь, оказывается, закрыть заводы и фабрики, создать
безработицу и голод для того, чтобы вызвать преждевременный
бой народа и успешнее расправиться с рабочими и крестья-
нами» 4.
Временное буржуазное правительство не улучшило и не соби-
ралось улучшать материальное положение рабочих, а русская
буржуазия «...пошла в своей ненависти к рабочему классу дальше
царя, ибо она старалась не только сохранить и укрепить гнет
заводчиков и фабрикантов, но и сделать его невыносимым благо-
даря применению массовых локаутов»5. Временное правитель-
ство и буржуазия не хотели повысить заработную плату, ввести
восьмичасовой рабочий день и улучшить законодательство о фаб-
рично-заводском труде.
Больше того, по мере развития революции временное буржуаз-
1 Сталин, Соч., т. 3, стр. 251.
2 Там же, стр. 253.
3 Ленин, Соч., т. 25, стр. 299.
4 Сталин, Соч., т. 3, стр. 192.
5 История ВКП(б), Краткий курс, стр. 203.
288
ное правительство становилось все более реакционным и стреми-
лось ликвидировать все и всякие завоевания народа в револю-
ции. В декларации в начале марта 1917 года временное прави-
тельство обещало созыв учредительного собрания и политиче-
ские свободы, но ничего не было сказано о восьмичасовом рабо-
чем дне и других требованиях народа.
На своем съезде кадеты «устами Родичева прямо заявили,
что с изданием законов о фабрично-заводском труде «сейчас
надо подождать», а «кто стремится революционными актами от-
менять законы, с теми нам не по пути» 1.
После совершения февральской революции 1917 года рабочие
массы под руководством большевистской партии Ленина —
Сталина боролись за улучшение своего материального положе-
ния, за восстановление отобранных у них прав, а главное, за пе-
реход от буржуазно-демократической революции к социалистиче-
ской. Наряду с конечными целями борьбы большевистская пар-
тия выдвигала и ближайшие задачи революции. Партия заявила,
что рабочий класс не может дольше терпеть такого положения
вещей, которое ведет к физическому его вырождению, и потребо-
вала: 1) введения восьмичасового рабочего дня в законодатель-
ном порядке; 2) запрещения детского труда и ограничения труда
женщин в соответствии с требованиями гигиены; 3) издания за-
конов, улучшающих гигиенические условия труда и ограждающих
здоровье и жизнь рабочих; 4) введения выборной рабочей инспек-
ции; 5) введения полного страхования и 6) распространения
охраны труда на лиц наемного труда2.
Под руководством большевиков рабочие явочным порядком
вводили в жизнь такие нормы, которые не были предусмотрены
законами ни царского, ни временного правительства. Уже в 20-х
числах марта 1917 года между Петроградским Советом рабочих
и солдатских депутатов и обществом фабрикантов и заводчиков
состоялось, санкционированное впоследствии временным прави-
тельством, соглашение о введении на фабриках и заводах восьми-
часового рабочего дня, фабрично-заводских комитетов и прими-
рительных камер 3.
Этот документ представляет известный интерес, и мы приводим
его здесь полностью:
1) 8-ми часовой рабочий день
1. Впредь до издания закона о нормировке рабочего дня на всех фабри-
ках и заводах вводится 8-ми часовой рабочий день (8 час. действительного
труда) во всех сменах.
2. Накануне воскресных дней работы производятся в течение 7-ми часов.
3. Сокращение часов работы не должно влиять на размер заработка
рабочих.
1 См. «Правда» 1(14) апреля 1917 г.
2 См. «Правда» 6(19) апреля 1917 г.
3 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 435 за 1917 г., лист 4.
289
4. Сверхурочные работы допускаются с согласия фабрично-заводских ко-
митетов.
2) Фабрично-заводские комитеты
1. На всех заводах и фабриках учреждаются фабрично-заводские комитеты
(советы старост), избранные из числа рабочих данного предприятия на основе
всеобщего и т. д. избирательного права.
2. Задачей этих комитетов является:
а) представительство рабочих данного предприятия в их сношениях с пра-
вительственными и общественными учреждениями; б) формулировка мнений по
вопросам общественно-экономической жизни рабочих данного предприятия;
в) разрешение вопросов, касающихся внутренних взаимоотношений между са-
мими рабочими предприятия; г) представительство от рабочих перед админи-
страцией заводов и фабрик и владельцами предприятий по вопросам, касаю-
щимся взаимоотношений между ними и рабочими.
3) Примирительные камеры
1. Примирительные камеры учреждаются на всех заводах и фабриках для
разрешения недоразумений, возникающих из взаимоотношений владельца пред-
приятий, администрации и рабочих.
Примечание: По мере надобности примирительные камеры могут разби-
ваться на секции по цехам и мастерским.
2. Примирительные камеры состоят из равного числа выборных предста-
вителей от рабочих и администрации предприятия.
3. Порядок выборов от рабочих определяется фабрично-заводским коми-
тетом.
4. Примирительные камеры назначают свои заседания по мере необхо-
димости.
5. В случае, если примирительные камеры не достигнут соглашения
между рабочими и предпринимателями, вопрос переносится на разрешение
центральной примирительной камеры.
6. В центральную примирительную камеру входят выборные представи-
тели в равном количестве как от Совета Рабочих Депутатов, так и от обще-
ства фабрикантов и заводчиков.
7. Удаление мастеров или лиц администрации без разбора дела в при-
мирительной камере, а тем более насильственное удаление (самосуд) недо-
пустимо.
8. Вопрос о положении служащих должен быть незамедлительно разра-
ботан 1.
§ 1. Закон о профессиональных обществах,
союзах и фабрично-заводских комитетах
С первых же дней февральской революции буржуазное прави-
тельство под давлением рабочего класса вынуждено было присту-
пить к пересмотру законодательства о фабрично-заводском труде
царского правительства.
Однако оно и здесь топталось на месте. Хотя при министер-
стве торговли и промышленности под председательством профес-
сора Бернацкого и была создана для этой цели специальная ко-
миссия, но она больше выжидала и по возможности старалась
затянуть дело, а не заниматься подготовкой новых законов.
17 марта 1917 г. временное буржуазное правительство издает
манифест, который, как говорил В. И. Ленин, — «...внушает самое
полное недоверие... новое правительство не говорит в своей про-
1 «Правда» 12(25) марта 1917 г.
290
грамме ни слова ни о 8-ми часов. рабочем дне и других экономи-
ческих улучшениях положения рабочих...» 1.
Временное правительство обещало немедленно признать сво-
боду союзов и стачек. Однако это признание имело исключитель-
но декларативный характер, во-первых, потому, что профсоюзы
были признаны еще законом от 4 марта 1906 г., изданным цар-
ским правительством, и, во-вторых, потому, что временное прави-
тельство и не собиралось давать народу свободу. «Настоящая
свобода, — говорит И. В. Сталин, — имеется только там, где унич-
тожена эксплуатация, где нет угнетения одних людей другими,
где нет безработицы и нищенства, где человек не дрожит за то, что
завтра может потерять работу, жилище и хлеб. Только в таком
обществе возможна настоящая, а не бумажная, личная и всякая
другая свобода» 2.
Временное правительство всячески затягивало решение воп-
роса о свободе профсоюзов и стачек. Законопроект о свободе эко-
номических и политических стачек и забастовок так и не был
утвержден.
Что касается профсоюзов, то они возобновляли свою деятель-
ность помимо воли временного правительства.
Уже 12(25) марта 1917 г. большевистская газета «Правда»
поместила статью «Идите в профсоюзы». 14(27) марта 1917 г.
«Правда» в статье «Что нам нужно делать теперь» призывала к
немедленному установлению и «в полном объеме деятельности
профессиональных союзов», а 15(28) марта того же года состоя-
лось уже общее собрание профсоюзов Петрограда по вопросу о
профессиональном строительстве в городе. На этом собрании
была принята резолюция «о таком типе профессионального союза,
который бы охватывал рабочих по производствам, стремясь к
всероссийскому объединению и связи своей деятельности с пар-
тией». На собрании были изложены также основы устава, и для
окончательной редакции его была выбрана редакционная комис-
сия из сторонников большевиков3.
Временному правительству не оставалось ничего другого, как
санкционировать существование профессиональных союзов.
Таким образом, профсоюзы стали организовываться явочным
порядком вслед за возникновением Советов рабочих и солдат-
ских депутатов. Временное правительство вынуждено было 12 ап-
реля издать постановление «О собраниях и союзах» 4 и тем самым
санкционировать то, что произошло помимо его воли.
1 Ленин, Соч., т. 23, стр. 284.
2 Беседа товарища Сталина с председателем американского газетного
объединения «Скриппс-Говард Ньюспейперс» г-ном Рой Говардом 1 марта
1936., Партиздат, 1937, стр. 16.
3 «Правда» 17(30) марта 1917 г.
4 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 447 за 1917 г., листы 4—5.
291
Постановление «О собраниях и союзах» признавало за всеми
без исключения российскими гражданами право «без особого на
то разрешения устраивать собрания» и образовывать общества
и союзы «в целях, не противных уголовным законам».
Но этот закон предусматривал регистрационный порядок воз-
никновения профессиональных обществ и союзов. Причем уста-
новленный 2 июля 1917 г. порядок регистрации профессиональ-
ных союзов обставлялся такими формальностями, что о полной
их свободе не могло быть и речи. Недаром этот порядок вызвал
ряд протестов со стороны профессиональных союзов.
Несмотря на это и вопреки замыслам временного правитель-
ства, рабочий класс строил свои профессиональные союзы. Уже к
июню 1917 года, по неполным данным, число союзов доходило
до 1000, а количество их членов до 1500 тысяч человек. Впереди
других шли металлисты (до 400 тысяч человек), затем текстиль-
щики (178 тысяч) и печатники (55 тысяч человек).
В. И. Ленин находился еще в эмиграции, И. В. Сталин и
Я. М. Свердлов — в сибирской ссылке. Большевики руководили
непосредственной борьбой масс на улицах, и меньшевики, вос-
пользовавшись тем, что большинство руководителей нашей партии
находилось в тюрьмах и ссылках, захватили в начале революции
руководство профсоюзами.
«Именно поэтому в те дни, когда большевики, вместе со всем
рабочим классом, боролись на улицах Петрограда с последними
силами царизма, меньшевики успели впервые организовать Со-
вет рабочих депутатов и захватить дальнейшее руководство мас-
совыми организациями. Кроме того, большая часть работников-
профессионалистов, имевших опыт хотя бы такого небольшого
прошлого, какое имели русские профсоюзы, были также мень-
шевиками, ибо во времена глухой царской реакции в профсоюзах
могли работать только меньшевики-ликвидаторы, отказавшиеся
от нелегальной партийной работы» 1.
Наряду с Советами рабочих депутатов еще раньше, чем проф-
союзы, возникали фабрично-заводские комитеты. По призыву
большевистской партии и Петроградского Совета рабочих и сол-
датских депутатов, они возникали на петроградских предприятиях
еще 5(18) марта 1917 г. За рабочими Петрограда последовали и
рабочие других городов и в первую очередь рабочие Москвы.
В период от февраля к октябрю деятельность фабрично-завод-
ских комитетов состояла в том, чтобы:
1) ввести восьмичасовой рабочий день,
2) сформировать красногвардейские отряды для борьбы с
контрреволюцией,
3) организовать борьбу с разрухой, саботажем капиталистов,
4) добиться участия в управлении производством и
1 А. М. Панкратова, Политическая борьба в Российском профдви-
жении 1917—1918 гг., Л., 1927 г., стр. 23—24.
292
5) организовать рабочий контроль над производством и рас-
пределением.
В борьбе против хозяйственной разрухи и саботажа капита-
листов родилась и идея рабочего контроля.
Еще в исторических «апрельских тезисах», т. е. в начале
апреля 1917 года, В. И. Ленин говорил, что важнейшей экономи-
ческой задачей в период перехода от буржуазно-демократической
революции к социалистической является «...не «введение» социа-
лизма, как наша непосредственная задача, а переход
тотчас лишь к контролю со стороны С. Р. Д. за обществен-
ным производством и распределением продуктов» 1.
Рабочие действовали на основе этих указаний под руковод-
ством большевистской партии Ленина — Сталина. Именно в «ап-
рельские дни», после этих указаний В. И. Ленина, рабочие осо-
бенно настойчиво стали требовать установления рабочего конт-
роля и явочным порядком создавали фабрично-заводские коми-
теты.
Так, екатеринославское районное заводское совещание уже
19 апреля 1917 г., т. е. за несколько дней до издания постановле-
ния временного правительства «О рабочих комитетах в промыш-
ленных заведениях», утвердило «положение» о контрольной ко-
миссии при этом совещании, в состав которой «вовсе не включены
представители от промышленности», и о контрольных подкомис-
сиях на заводах, куда включены «исключительно представители
от рабочих и служащих предприятий»2.
30 мая 1917 г. рабочие машиностроительного и чугунно-
литейного завода «Парвиц и К0» приняли резолюцию, в которой
требовали организации учета сырья, продовольствия и готовой
продукции, контроля над производством, установления минимума
зарплаты. Того же требовали и рабочие многих других фабрик
и заводов в Москве, Петрограде и других городах страны.
Фабрично-заводские комитеты, руководимые большевиками,
с самого начала оказались более революционным органом, чем
Советы. Фабрично-заводским комитетам предстояло сыграть круп-
ную роль в борьбе рабочего класса за власть. Они становились
массовыми организациями, вокруг которых происходил процесс
организации рабочего класса. Через них же происходил процесс
большевизации рабочих масс.
Сам факт возникновения этих боевых заводских организаций
рабочего класса свидетельствовал о том, что профессиональные
союзы при временном правительстве, находившиеся к тому же
под влиянием меньшевиков, были настолько несвободными, что
они не обеспечивали рабочему классу полноты тех средств
борьбы, которые требовались в новой революционной обста-
новке.
1 Ленин. Соч., т. 24, стр. 5.
2 ЦГИАЛ. Общества фабрикантов и заводчиков. Фонд 126. Опись 1.
Дело № 13 за 1917 г., лист 40.
293
Буржуазия встретила враждебно эти новые организации ра-
бочего класса. Она повела бешеную борьбу против большевиков,
объявляя рабочий контроль «большевистской демагогией», «боль-
шевистским анархо-синдикализмом» и «преступным посягатель-
ством на самые основы современного способа производства».
Всероссийское общество фабрикантов и заводчиков в своей
резолюции против фабрично-заводских комитетов отмечало, что
так как «при существующих условиях мирового хозяйства ника-
кой иной экономический строй, кроме капиталистического, в Рос-
сии невозможен», то и вмешательство рабочих и служащих в
управление предприятиями приведет «лишь к анархии» 1.
Поход буржуазии против фабрично-заводских комитетов был
тесно связан с ее борьбой против рабочего контроля над произ-
водством и распределением продуктов, вводимого рабочими под
руководством большевиков явочным порядком и тесно связанного
со всей деятельностью фабрично-заводских комитетов.
Временное буржуазное правительство, с одной стороны, под
натиском рабочего класса вынуждено было санкционировать су-
ществование фабрично-заводских комитетов, а с другой — под
давлением буржуазии встало на путь ограничения их прав. Ре-
зультатом таких колебаний и явилось постановление временного
правительства от 23 апреля 1917 г. «О рабочих комитетах в про-
мышленных заведениях»2.
Этим постановлением временное правительство пыталось огра-
ничить деятельность фабрично-заводских комитетов весьма узким
кругом вопросов. Оно разрешило, во-первых, «представительство
рабочих перед администрацией заведения по вопросам, касаю-
щимся взаимоотношений между предпринимателями и рабочими,
как то: о заработной плате, рабочем времени, правилах внутрен-
него распорядка и т. п.», во-вторых, урегулирование вопросов,
«касающихся внутренних взаимоотношений между рабочими за-
ведения», в-третьих, «представительство рабочих в их сношениях
с правительственными и общественными учреждениями» и, нако-
нец, заботу о «культурно-просветительной деятельности среди ра-
бочих заведений и о других мероприятиях, направленных к улуч-
шению их быта». Насильственные меры со стороны рабочих в
целях увольнения или приема тех или иных лиц объявлялись
этим постановлением деянием уголовно-наказуемым.
Меньшевики вместе с буржуазией выступили против рабочего
контроля и фабрично-заводских комитетов. Они призывали рабо-
чих к сотрудничеству с временным правительством, противопоста-
вляя рабочему контролю государственный контроль, т. е. «кон-
троль» буржуазного правительства над капиталистическими
предприятиями.
1 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 425 за 1917 г., лист 111.
2 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. фонд 150. Опись 1,
Дело № 450 за 1917 г., листы 4—5.
Меньшевистский министр труда Скобелев на первой конфе-
ренции фабрично-заводских комитетов в Петрограде заявил, что
регулирование и контроль промышленности — это дело не отдель-
ного класса, а всего государства; дело же рабочих — помогать
государству в его работе организованным путём. В своем «воз-
звании к рабочим» Скобелев обвинил рабочих в том, что они, за-
хватывая фабрики и заводы, предъявляя капиталистам «непомер-
ные требования», тем самым дезорганизуют промышленность и
вызывают массовое закрытие предприятий. Всю вину за саботаж
предпринимателей Скобелев таким образом свалил на рабочих.
В июне 1917 года состоялись первые конференции фабрично-
заводских комитетов в Петрограде и Москве, которые дали
победу большевикам. На петроградской конференции, например,
из 421 делегата за резолюцию большевиков голосовало 335 чело-
век. Таким же большинством был избран и руководящий орган
фабзавкомов— Центральный совет фабрично-заводских комите-
тов, в котором большевики также получили прочное большин-
ство 1.
Обе конференции — и петроградская и московская, — руково-
димые большевиками, выдвинули требование немедленного созда-
ния контрольных комиссий во всех предприятиях.
На петроградской конференции выступил В. И. Ленин. В своей
речи В. И. Ленин говорил:
«Чтобы контроль над промышленностью действительно осуще-
ствлялся, он должен быть рабочим контролем, чтобы во
все ответственные учреждения входило большинство рабочих
и чтобы администрация отдавала отчет о своих действиях перед
всеми наиболее авторитетными рабочими организациями»2.
Можно сказать, что в течение всего июня 1917 года требова-
ние рабочего контроля со стороны рабочих было одним из глав-
ных революционных требований, которое большевистская партия,
рабочий класс связывали с лозунгами большевиков: «Вся власть
Советам», «Никакого доверия временному правительству», «До-
лой десять министров-капиталистов».
Центральный совет фабрично-заводских комитетов Петрограда
разработал специальную инструкцию по рабочему контролю,
в которой сказано: «Во избежание нежелательного сепаратизма
и выставления интересов своего предприятия вперед интересов
всего города и всей страны фабрично-заводские комитеты отдель-
ных предприятий должны поддерживать самую тесную связь как
между собой, группируясь для совместной работы по террито-
риальным районам или по отдельным производствам, так и со
своими руководящими центрами и высшими областными (всерос-
сийскими) органами рабочего контроля».
1 См. А. М. Панкратова, Политическая борьба в российском проф-
движении 1917—1918 гг., Л., 1927, стр. 42,
2 Ленин, Соч., т. 24, стр. 516.
Разгон рабочей демонстрации в Петрограде в начале июля
1917 года, гонение на большевистские организации означали, что
двоевластие кончилось — власть перешла к буржуазии, а мень-
шевики и эсеры превратили Советы в придаток временному бур-
жуазному правительству. Контрреволюция оживилась. Буржуа-
зия объявила открытый поход против завоеваний революции. Она
стала снова закрывать фабрики и заводы и направила свой
удар против фабрично-заводских комитетов.
С 26 июля по 3 августа 1917 г. под руководством
И. В. Сталина происходил VI съезд большевистской партии.
Товарищ Сталин на этом съезде сказал: «Мирный период рево-
люции кончился. Наступил период схваток и взрывов» 1.
В этих схватках огромную роль должны были играть фаб-
рично-заводские комитеты как массовые революционные органи-
зации пролетариата.
Обсудив политическое и экономическое положение страны,
VI съезд нацелил партию и рабочий класс на вооруженное вос-
стание и утвердил экономическую платформу большевиков, од-
ним из основных вопросов которой являлся рабочий контроль над
производством и распределением.
В приветствии VI съезду большевистской партии Централь-
ный совет фабрично-заводских комитетов отмечал, что вновь воз-
никшие задачи, разрешением которых занимались фабрично-
заводские комитеты, были поставлены рабочему классу партией
большевиков.
Большевистская газета «Рабочий и солдат» писала: «На ра-
бочий класс ведется открытый поход и наступление по всей ли-
нии. Профессиональное движение, ставящее своей целью оборону,
не сможет отразить этого похода. Здесь необходимо контрнаступ-
ление, и яростную контратаку предпримет Центральный совет
фабрично-заводских комитетов, достаточно интенсивно поддер-
живаемый фабрично-заводскими комитетами на местах».
В начале августа 1917 года состоялась II конференция фаб-
рично-заводских комитетов Петрограда, которая отметила, что
«успешная борьба может вестись только при крепком, пользую-
щемся достаточным авторитетом центре. Целесообразное регули-
рование производства не может быть достигнуто силами отдель-
ных заводских комитетов, даже и входящих в частные соглаше-
ния между собой. Борьба с промышленной разрухой есть борьба
за успехи революции, эта борьба возможна только при творче-
ском вмешательстве рабочих в производство»2.
Своими циркулярами от 23 и 28 августа 1917 г. меньшевист-
ский министр труда Скобелев ограничил права фабрично-завод-
ских комитетов. 23 августа он запретил всякое вмешательство
рабочих комитетов в вопросы найма и увольнения рабочих,
1 Сталин, Соч., т. 3, стр. 177.
2 «Рабочий и солдат» №№ 10 и 15 за 1917 г.
а 28 августа воспретил собрание комитетов в рабочее время и дал
право заводоуправлениям производить вычеты за неявку на ра-
боту членов комитетов.
Московские фабриканты в своем письме на имя Всероссий-
ского общества фабрикантов и заводчиков возлагали надежды
на то, что постановление временного правительства о рабочих ко-
митетах «относится к той отрасли рабочего законодательства, ко-
торая наряду с целью охраны интересов трудящихся ставит себе
весьма почтенную задачу создания условий, благоприятствующих
установлению социального мира между рабочими и работодате-
лями... и введение борьбы между ними в мирное русло», где «сто-
роны смогут найти общий язык».
Московские фабриканты считали, что рабочий комитет дол-
жен быть главным образом органом, «исполняющим функцию
представительства, и ему не должно принадлежать право участ-
вовать в составлении правил внутреннего распорядка», а также
право «участия в контроле над хозяйственной деятельностью
предприятия и контроля над приемом и увольнением рабочих и
служащих в предприятии».
Однако, вопреки всем постановлениям и циркулярам времен-
ного правительства, а также надеждам фабрикантов, рабочие ко-
митеты в Петрограде, Москве, Донбассе, на Урале и в других
местах страны явочным порядком, сами, под руководством боль-
шевиков, определяли свои функции в предприятиях. Начав с
охраны заводского и фабричного имущества, они перешли к пере-
стройке внутреннего распорядка в предприятиях, к регулирова-
нию условий найма и увольнения, к борьбе с разрухой произ-
водства, к контролю над сырьем и доставкой его на заводы и
фабрики, к борьбе с саботажем и локаутами со стороны предпри-
нимателей, принявшими широкие размеры, к осуществлению
непосредственного контроля над производством и распределением
продуктов, вплоть до конфискации предприятий и устранения
предпринимателей и их директоров с заводов и фабрик. Рабочие
комитеты брали управление фабриками и заводами в свои руки.
Таким образом, рабочие совсем по-иному смотрели на свои
рабочие комитеты. Киевский Совет рабочих депутатов в сентябре
1917 года выработал инструкцию, где рабочим комитетам было
предоставлено право «участия в деле приема и увольнения ра-
бочих и служащих предприятия» 1.
1 сентября 1917 г. Всероссийский союз обществ фабрикантов и
заводчиков возбудил ходатайство перед председателем Особого
совещания по обороне государства об отмене постановления вре-
менного правительства о рабочих комитетах, «как незаконно
передающего контроль над производством в предприятиях в веде-
ние рабочих», а 3 октября 1917 г. союз поставил вопрос о пере-
1 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 126. Опись 1.
Дело № 13 за 1917 г., листы 22—23 и 35.
297
смотре этого постановления временного правительства ввиду «не-
соответствия некоторых его статей требованиям промышленной
деятельности» 1.
26 сентября 1917 г. комиссар труда буржуазного правитель-
ства в ответ на забастовку рабочих асфальтового завода Челы-
шевых в Батраках предложил «немедленно произвести оконча-
тельный расчет всем рабочим, за исключением тех, кои необхо-
димы для сохранения заводского имущества и поддержания в
надлежащем виде самого завода», и устранить с территории за-
вода рабочего Догадина «за дезорганизацию и противозаконные
поступки». Однако Сызранский Совет рабочих и солдатских де-
путатов 11 октября 1917 г. постановил дать рабочему Догадину
«широкие полномочия по конфискации всего завода». 13 октября
завод Челышевых в Батраках был «захвачен вооруженными сол-
датами» 2.
13 октября 1917 г. екатеринославское общество фабрикантов и
заводчиков жаловалось на то, что постановление о рабочих коми-
тетах является «одним из самых неудачных актов временного
правительства», ибо оно не согласовано «с велениями» промыш-
ленности. Оно дает возможность заводским комитетам «развить
свою власть на заводах все больше и больше» и «узурпировать
себе полномочия, подрывающие совершенно положение заводо-
управления».
Заводоуправление, писали далее екатеринославские фабри-
канты и заводчики, «не вправе ни принимать, ни увольнять без
согласия заводского комитета кого-либо из рабочих и служа-
щих». «Комитеты дошли уже до того, что вмешиваются в техни-
ческие распоряжения заводоуправления и в финансовую сторону
завода, считая себя даже вправе принимать меры относительно
целости и сохранности заводского имущества, совершенно упу-
ская из виду, что эта отрасль всецело предоставлена ведению
заводоуправления, несущего за это ответственность»3.
Всероссийское общество фабрикантов и заводчиков в своих
«руководящих указаниях» писало, что «контроль предприятия ни
в коем случае не может быть допущен, так как осуществление его
явилось бы выражением не предоставленной законом власти ра-
бочего комитета над предприятием и повлекло бы за собой в силу
этого нескончаемую цепь разного рода конфликтов между рабо-
чими и предпринимателями» 4.
1 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 126. Опись 1.
Дело № 13 за 1917 г., листы 29—33.
2 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 126. Опись 1.
Дело № 32 за 1917 г., лист 24.
3 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 126. Опись 1.
Дело № 13, за 1917 г., листы 26—27.
4 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков, фонд 150. Опись 2,
Дело № 50 за 1917 г., листы 52—53.
298
Из Харькова одновременно было послано пять копий теле-
грамм министрам труда, юстиции, внутренних дел, торговли и
промышленности и Всероссийскому обществу фабрикантов и за-
водчиков следующего содержания: «Восемнадцатого в своей кон-
торе арестован директор строительного общества» за отказ вы-
дать зарплату рабочим за время забастовки. Из Харькова требо-
вали, чтобы временное правительство приняло немедленно дей-
ствительные меры «к ограждению личности от насилий», к осво-
бождению арестованного директора и к привлечению «виновных
к законной ответственности» 1.
Самарское общество фабрикантов и заводчиков в своем
письме к министру торговли и промышленности 24 октября 1917 г.
протестовало против того, что волжский районный уполномочен-
ный по топливу предписал всем предприятиям Волжского района
в целях контроля над представляемыми ими сведениями о по-
требности в топливе передавать рассылаемые уполномоченным
анкеты о запасах и потреблении топлива фабрично-завод-
ским комитетам для заполнения их надлежащими сведе-
ниями 2.
Несмотря на все протесты буржуазии и временного буржуаз-
ного правительства, рабочие комитеты под руководством боль-
шевиков уверенно и смело, явочным порядком, вводили контроль
над производством и даже конфисковывали предприятия капи-
талистов, вопреки закону и общей линии временного правитель-
ства в этом вопросе.
Первая Всероссийская конференция фабрично-заводских ко-
митетов, происходившая под руководством большевиков нака-
нуне Великой Октябрьской социалистической революции, руко-
водствуясь указаниями VI съезда нашей партии, требовала осу-
ществления рабочего контроля «в общегосударственном размере»
и призывала рабочих «осуществлять его на местах».
Конференция признала, что рабочий контроль должен при-
остановить развал народного хозяйства и вывести его из того
состояния, в котором оно оказалось в результате империалисти-
ческой войны, хищничества и саботажа предпринимателей, попу-
стительства временного правительства и соглашательской поли-
тики мелкобуржуазных партий, меньшевиков и эсеров.
Конференция отметила, что для действительного и всесторон-
него регулирования народного хозяйства страны необходимо на-
ционализировать главнейшие отрасли промышленности, передать
землю крестьянам. А все это вместе взятое может иметь место
только при переходе всей полноты государственной власти в руки
Советов.
1 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 126. Опись 1
Дело № 32 за 1917 г., лист 25.
2 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков, Фонд 126. Опись 1.
Дело № 13 за 1917 г.
№
Фабрично-заводские комитеты, руководимые большевиками,
оказались на высоте положения. Они осуществляли контроль над
производством и распределением продуктов и выражали интересы
всех трудящихся, а не только рабочих. Рабочий контроль был
направлен против самих основ капиталистического строя и яв-
лялся необходимым звеном в деле подготовки и проведения Ве-
ликой Октябрьской социалистической революции.
§ 2. Страхование рабочих
Февральская революция 1917 года заставила временное пра-
вительство приступить к пересмотру закона от 23 июня 1912 г.
о страховании рабочих от болезней и «несчастных случаев».
В первые же дни буржуазно-демократической революции
большевики снова поставили вопрос о страховании. «Правда»
уже 10(23) марта 1917 г. требовала: 1) немедленного введения
полного социального страхования пролетариата на случай бо-
лезни, безработицы, старости и инвалидности; 2) полного само-
управления в больничных кассах; 3) переложения страховых
взносов на предпринимателей; 4) передачи врачебной помощи в
руки больничных касс, с выдачей соответствующих сумм на рас-
ходы, связанные с оказанием врачебной помощи участникам касс
и их семьям» 1.
Затем 16(29) марта 1917 г. большевистская «Правда» в
статье «Страховые законы», требуя немедленного проведения в
жизнь рабочих страховых лозунгов, развернула следующий план
проведения страхования пролетариата: 1) управление больнич-
ными кассами должно быть передано всецело в руки рабочих;
хозяева и их назначенцы должны совершенно уйти из больнич-
ных касс; 2) страховые взносы должны быть целиком переложены
на хозяев; пособия увечным в течение первых тринадцати недель
должны выдаваться больничными кассами за счет страховых то-
вариществ; 3) врачебная помощь должна быть передана хозяе-
вами в больничные кассы с тем, чтобы хозяева вносили в боль-
ничные кассы необходимые для этого суммы; 4) страхование на
случай болезни должно быть немедленно распространено на всех
рабочих и служащих, на все предприятия и учреждения, как ча-
стные, так и общественные и государственные; 5) страхование
от «несчастных случаев» тоже должно быть распространено на
всех рабочих и служащих, на все предприятия и учреждения, как
частные так и общественные и государственные; в управлении
делами страховых товариществ должен быть положен предел
бесконтрольному хозяйничанию промышленников; над страховым
товариществом должен быть организован контроль со стороны
представителей рабочих; врачебная экспертиза должна перейти
в руки больничных касс; 6) органы надзора — страховые присут-
1 «Правда» 10(23) марта 1917 г.
300
ствия и Страховой совет — должны быть превращены в чисто
рабочие учреждения, в которых можно допустить представитель-
ство муниципалитетов, отдела труда, министерства торговли и
промышленности и страховых товариществ, с тем, однако, усло-
вием, чтобы рабочие имели в этих учреждениях большинство
голосов.
Большевики призывали рабочих к организованной работе
в этой области, к организованному давлению «со стороны рабо-
чих на хозяев и временное правительство», к необходимости со-
зыва страховых конференций во всех городах страны и созыва
всероссийской страховой конференции «для объединения дей-
ствий рабочих всей России и производства выборов в Страховой
совет» 1.
В осуществление этих указаний нашей партии уже 25—
26 марта 1917 г. в Петрограде состоялась общегородская страхо-
вая конференция, которая прошла под лозунгами большевиков.
В апреле 1917 года Первое всероссийское совещание представи-
телей Советов рабочих и солдатских депутатов вынесло постанов-
ление, в котором требовало: 1) коренной реорганизации страхо-
вания и распространения его на всю страну и на все виды наем-
ного труда; 2) введения страхования на случай инвалидности,
старости и безработицы; 3) предоставления больничным кассам
права объединяться в общие кассы и управлять делом врачебной
помощи рабочим без согласия на то предпринимателей и без раз-
решения страховых присутствий; 4) реорганизации управления
больничными кассами на началах полного самоуправления участ-
ников касс; 5) переложения на страховые товарищества расходов
по оказанию помощи увечным рабочим и в течение первых 13 не-
дель после несчастного случая; 6) реорганизации страховых то-
вариществ на началах равного представительства от рабочих и
предпринимателей и полной демократизации Страхового совета
и страховых присутствий.
Затем Первый съезд Советов рабочих и солдатских депутатов,
состоявшийся в июне 1917 года, в своей резолюции потребовал:
1) значительного усиления в присутствиях <и Совете по делам
страхования выборного элемента, сведения чиновников в них к
минимуму и предоставления права рабочим выбирать в эти ор-
ганы лиц, не состоящих участниками больничных касс; 2) абсо-
лютного преобладания рабочих при решении всех вопросов, заин-
тересованность предпринимателей в которых точно ограничена
рамками закона; 3) организации выборов в Страховой совет, как
всероссийский орган, не только от Петрограда, но и от всей Рос-
сии, а в присутствия — от всех подведомственных им больнич-
ных касс; 4) передачи руководства всем делопроизводством в
ведение бюро присутствий и Совета, с участием в них не только
представителей капитала, но и рабочих.
1 «Правда» 16(24) марта 1917 г.
301
В августе 1917 года состоялась вторая общегородская стра-
ховая конференция в Петрограде, где представитель министер-
ства труда, выражая точку зрения буржуазии, заявил, что пере-
дача врачебной помощи исключительно в руки больничных касс
неосуществима, так как больничным кассам трудно было бы в
условиях общей хозяйственной разрухи и при недостатке людей
и средств поставить обязательную врачебную помощь на долж-
ную высоту.
Временное буржуазное правительство под давлением рабочих
и Первого съезда Советов рабочих и солдатских депутатов вы-
нуждено было разработать и утвердить ряд законопроектов в этой
области. Но на коренной пересмотр всего дела страхования оно
не пошло, ограничившись лишь некоторыми изменениями старых
законов от 23 июня 1912 г., изданных еще царским правитель-
ством.
16 июля 1917 г. получило утверждение новое Положение
о страховании рабочих от болезней и несчастных случаев1.
25 июля 1917 г. временное правительство приняло постановление
«об изменении правил об обеспечении рабочих на случай бо-
лезни»2. 11 октября 1917 г. были утверждены законопроекты о
страховых присутствиях и Страховом совете; наконец, 17 октября
1917 г. был внесен ряд изменений в функции больничных касс
по обеспечению женщин в период материнства.
Крупнейшим из всех принятых временным правительством
страховых законов следует считать закон от 25 июля 1917 г., так
как он охватывает общие вопросы страхования рабочих на слу-
чай болезни.
Закон этот распространил страхование на рабочих фабрично-
заводской и горной промышленности всей России, на ремеслен-
ные и строительные предприятия, уменьшил размер страхуемых
предприятий до пяти рабочих вместо двадцати и тридцати по
законам от 23 июня 1912 г. и таким образом свел на нет значение
факта применения паровых котлов и двигателей в страхуемом
предприятии.
Однако этот новый закон не был распространен на всех лиц
наемного труда, как этого требовали рабочие. Он ставил вне
круга страхования рабочих казенных предприятий и железных
дорог общего пользования, сельскохозяйственных рабочих, тор-
гово-промышленных служащих, домашнюю прислугу и рабочих
тех предприятий, где их было меньше пяти человек.
1 «Торгово-промышленная газета» № 114 и 120 за 1917 г.
2 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 451 за 1917—1918 гг., листы 34—40.
В сентябре 1917 года выработай был также законопроект о страховании
рабочих от безработицы, но он не был рассмотрен временным правительством
(ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 450 за 1917 г., листы 79—81).
302
Страховой закон временного правительства вынужден был
освободить больничные кассы от расходов по вознаграждению
увечных рабочих — участников больничных касс и в течение пер-
вых 13 недель после «несчастного случая», сохранив таким обра-
зом больничным кассам около 20% их бюджета.
В отношении сумм взносов на обеспечение больных новый за-
кон только уравнял размеры взносов предпринимателей со взно-
сами рабочих, повысив таким образом приходный бюджет касс
всего лишь на 20%.
Закон переложил бремя расходов по обеспечению рабочих
медицинской помощью на предпринимателей в размерах не
больше 2% к заработной плате рабочих и не меньше 18 руб. на
каждого участника больничной кассы в год и передал дело
управления фабричной медициной в руки рабочих — участников
больничных касс.
Он освободил от взносов в больничные кассы рабочих с низ-
кой заработной платой, не превышающей 2/3 среднего вознаграж-
дения чернорабочего, и возложил эту обязанность на предприни-
мателей, положив тем самым начало пенсионному страхованию.
В отличие от закона от 23 июня 1912 г., закон 25 июля 1917 г.
установил для всех участников больничной кассы, независимо
от их семейного положения, одинаковый размер пособий — в пре-
делах от 1/2 до 2/3 заработной платы заболевшего рабочего, по-
высив при этом, в соответствии с падением к этому времени по-
купательной способности денег, максимальный заработок служа-
щих для исчисления взносов и пособий с 5 до 10 руб. в день.
Наиболее радикальным изменениям подверглась организация
больничных касс, сводившаяся к расширению прав рабочих и к
уменьшению прав предпринимателей и самого правительства в
лице его чиновников в управлении кассами.
Участникам больничных касс— рабочим — было предостав-
лено право образовывать общие кассы без согласия на то вла-
дельцев предприятий и без разрешения каких-либо администра-
тивных органов. Предприниматели были отстранены от учреждения
новых касс и от участия в выработке их уставов. Предприниматели
исключались также из общих собраний и из управлений больнич-
ных касс.
Больничные кассы строились теперь на основе полного само-
управления рабочих — участников касс. При этом совершенно
был отменен возрастной (25-летний) ценз для участников кассы
и понижен (с 25 до 21 года) возрастной ценз для членов правле-
ния кассы.
За предпринимателями сохранилось лишь право выбирать од-
ного члена ревизионной комиссии, который, впрочем, наравне
со всеми остальными членами ревизионной комиссии имел право
лишь присутствовать на заседаниях правления и общих собра-
ниях касс с совещательным голосом и право обжаловать поста-
новления правления в страховое присутствие.
303
При этом следует заметить, что и состав присутствий уже за-
коном от 11 октября 1917 г. был изменен так, что число чинов-
ников в них понизилось с восьми до четырех человек, в то время
как число выборных членов увеличилось с семи до четырна-
дцати человек, из которых двенадцать человек — от рабочих и
предпринимателей и двое — представители от губернского зем-
ства и от городской думы.
Согласно закону при рассмотрении дел, касающихся страхо-
вания рабочих от «несчастных случаев» и врачебной помощи,
число представителей от рабочих и предпринимателей в присут-
ствиях должно было быть равным, т. е. по шести человек, а при
рассмотрении других вопросов, связанных с обеспечением рабо-
чих на случай болезни, рабочим должно было принадлежать де-
вять, а фабрикантам — только три голоса. В том же направлении
была произведена и реформа Страхового совета.
Законом от 17 октября 1917 г. был внесен ряд изменений в
функции больничных касс в отношении обеспечения женщин-ра-
ботниц в период материнства. Шестинедельный срок по случаю
материнства, установленный законом от 23 июня 1912 г., был
удлинен до восьми недель.
Хотя новый закон по сравнению с законом от 23 июня 1912 г.
и не увеличил размера пособий на случай родов, однако была
разрешена, хотя и не в обязательном порядке, выдача пособий в
размере не более 1/4 заработка участнице кассы — кормящей ма-
тери в течение 20 недель с момента прекращения материнского
пособия.
Страховыми законами временного буржуазного правительства
восторгались только само правительство и меньшевики.
Выражая мнение рабочего класса, большевики считали страхо-
вые законы временного правительства явно неудовлетворитель-
ными. Первый съезд больничных касс Московской области, проис-
ходивший с 5 по 19 октября 1917 г., вынес свое отрицательное
суждение о страховых законах временного правительства, отметив
неудовлетворительность их во многих отношениях.
Съезд отметил то обстоятельство, что страховые законы вре-
менного правительства оставили без всякого внимания и удовле-
творения ряд очень существенных и справедливых требований ра-
бочих. Кроме того, новые страховые законы касались далеко не
всех лиц наемного труда. Они попрежнему не проводили в жизнь
справедливый принцип профессионального риска, предполагаю-
щего переложение всей тяжести страхования рабочих на капита-
листов, и попрежнему значительную долю расходов по страхова-
нию возлагали на плечи рабочих.
Съезд особо отметил совершенную неудовлетворительность
закона в отношении медицинской помощи рабочим. Передав дело
организации медицинской помощи в руки больничных касс, т. е.
самих рабочих, закон установил слишком низкие платежи вла-
дельцев предприятий на организацию медицинской помощи — не
304
более 2% заработка и не менее 18 руб. на человека и тем самым
сделал во многих случаях правильную организацию медицинской
помощи больничными кассами совершенно невозможной.
Не говоря уже о том, что законы совершенно обошли вопрос
о единовременном взносе хозяев на оборудование лечебных учре-
ждений, они внесли неверный по существу принцип в само опре-
деление взносов предпринимателей на медицинскую помощь. За-
коны поставили медицинскую помощь в прямую зависимость от
высоты заработка, тогда как, по мнению съезда, «заболеваемость
рабочих, а в связи с этим и потребность их в врачебной помощи,
при прочих равных условиях, находится не в прямом, а в обрат-
ном отношении к высоте заработной платы»;
Съезд настаивал на увеличении сроков пособий по беремен-
ности в соответствии с требованиями медицины; съезд признал
страховые законы недемократичными во многих отношениях; в
частности в том, что они вводили в состав ревизионной комиссии
представителя от предпринимателей и ограничивали избрание чле-
нов правления только из среды уполномоченных, и т. д.
§ 3. Законопроекты о взаимных отношениях
фабрикантов и рабочих
Вопрос о восьмичасовом рабочем дне, являющийся одним из
трех основных требований пролетариата в демократической рево-
люции, фактически уже был завоеван рабочим классом во всех
сколько-нибудь крупных промышленных центрах страны. Но зако-
нодательного разрешения он так и не дождался. Правительство
ограничилось лишь санкционированием соглашения о восьмичасо-
вом рабочем дне между Петроградским Советом рабочих
и солдатских депутатов и обществом фабрикантов и завод-
чиков.
8 августа 1917 г. под натиском рабочих временное правитель-
ство приняло постановление об ограничении ночной работы жен-
щин и подростков до 17 лет.
Все эти, хотя и далеко неудовлетворительные законы были
приняты временным правительством исключительно под давле-
нием революции и с целью приостановления рабочего движения.
После того как меньшевики и эсеры, заседавшие в Советах, до-
бровольно передали власть временному правительству, буржуазия
сочла удобным прямо выступить против завоеванных рабочим
классом экономических позиций.
Кадетская газета «Речь» в сентябре 1917 года от имени Коми-
тета объединенной промышленности предлагала министру труда,
под угрозой полной остановки промышленности, опубликовать но-
вые правила, регулирующие отношения между предпринимате-
лями, рабочими и служащими. Кадеты предлагали: дать исключи-
тельное право предпринимателям принимать и увольнять рабочих
305
и служащих предприятий; предоставить право только администра-
ции предприятий разбирать жалобы рабочих и служащих; вос-
становить права администрации в наложении взысканий за нару-
шение правил внутреннего распорядка — вплоть до увольнения с
работы.
Кадеты требовали дальше: чтобы фабрично-заводские коми-
теты, Советы рабочих депутатов и другие рабочие организации
не вмешивались в область управления, контроля отчетности и про-
изводства; чтобы были запрещены собрания рабочих по мастер-
ским и профессиям в рабочее время и т. д.1.
В октябре же 1917 года специально образованная при мини-
стерстве труда комиссия под председательством управляющего
законодательным отделом С. О. Загорского составила основные
положения трудового договора и «правила о расчетных книж-
ках» 2.
Хотя этот проект и не был рассмотрен временным правитель-
ством, тем не менее тенденции временного буржуазного прави-
тельства, проявившиеся в нем, заслуживают освещения.
В указанном проекте Положения о трудовом договоре времен-
ное правительство делало все для того, чтобы не поколебать того
произвола хозяев, который с давних времен был установлен на
русских фабриках, заводах и промыслах.
Прежде всего, обращает на себя внимание понятие рабочего
времени, предлагаемое временным правительством. В проекте По-
ложения о трудовом договоре сказано, что «рабочим временем
признается то время, в течение, которого, по закону или по до-
говору, от нанявшегося может быть требуемо исполнение ра-
боты». Тем самым договор противопоставлялся закону, чем со-
знательно допускались возможная несогласованность их и откло-
нение договора от норм, устанавливаемых законом.
В этом проекте Положения временное правительство в не-
сколько иной редакции дает определение понятия рабочего вре-
мени, известное еще по закону царского правительства от 1897 года.
А о том, как быть в тех довольно частых случаях, когда хозяин
требовал от рабочего исполнения работы вне закона и вне до-
говора, в проекте договора ничего не сказано. За рабочим, ко-
нечно, попрежнему сохранялось «право» жаловаться, за осуще-
ствление которого, однако, он легко мог быть выброшен на улицу.
В проекте указывалось, что «форма трудового договора»,
а равно и «условия трудового договора» зависят от усмотрения
сторон и определяются ими. Если же условия трудового договора,
определяемые сторонами, «явно расходятся с обычными для той
1 «Речь» № 215 за 1917 г.
2 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 431 за 1917 г., листы 55—66 и 74—76.
306
профессии и того разряде трудящихся, к которым принадлежит
нанявшийся», то последний «имеет право просить суд о растор-
жении договора или же о замене этих условий обычными для той
местности, того рода хозяйственных предприятий и той работы,
какая производится нанявшимся».
Если при этом учесть, что предприниматели согласно проекту
трудового договора не теряли права заключать соглашения и с от-
дельными рабочими, то закон 1886 года в этой части проектом
Положения о трудовом договоре воспроизведен почти полностью.
Подобные «взаимные» соглашения в условиях капитализма
всегда ущемляют права слабейшей стороны, т. е. рабочих.
Согласно проекту Положения о трудовом договоре во всех
промышленных предприятиях «владельцем предприятия должны
быть изданы правила внутреннего распорядка», имеющие обяза-
тельную силу «для всех лиц, занятых в предприятии по трудо-
вому договору». Что касается нанявшегося рабочего, то он не мог
принимать участие в составлении этих правил, и если он ими был
недоволен, то «имел право» в течение семи дней со дня объяв-
ления о вступлении правил в силу «расторгнуть договор», т. е.
убираться вон.
Такой же «порядок» был установлен еще законом 1886 года,
когда рабочий, недовольный порядками на фабрике, волен был
уйти с фабрики и имел «право» голодать на улице наравне со
всеми нищими. Голодать рабочим не запрещало и царское пра-
вительство.
Так временное буржуазное правительство понимало «сво-
боду» для рабочих, и так оно хотело еще раз законодательно за-
крепить свободу эксплуатации рабочих капиталистами. Ни о ка-
ком равенстве сторон в этом проекте трудового договора не
могло быть и речи.
Проект Положения о трудовом договоре имел целью снаб-
дить предпринимателей обширными правами в деле увольнения
рабочих.
Согласно проекту Положения о трудовом договоре нанима-
тель обязан был «принимать все зависящие от него посильные
меры к тому, чтобы условия, в которых производится работа, не
угрожали безопасности, здоровью или нравственности нанявше-
гося. Тем же требованиям должны удовлетворять помещения, от-
водимые нанявшемуся для жилья или отдыха».
Так как проект Положения не говорил о том, какие именно
«посильные меры» должен был принимать предприниматель для
безопасности работы и жилья рабочих, то наниматель всегда мог
заявить, что им были приняты все «посильные» меры.
В случае заболевания нанявшегося, — и то только живущего
в доме нанимателя, — последний обязан был «заботиться о вра-
чебной помощи и уходе за больным или о помещении его в боль-
307
ницу» в том случае, если «нанявшемуся не обеспечена помощь
со стороны больничной кассы «ли иного учреждения».
Пункт этот сформулирован так, что он не только не налагал
на нанимателя никаких обязательств, но и давал ему возмож-
ность совершенно устраниться от помощи больному.
«В случае смерти, болезни или увечья нанявшегося, после-
довавших в связи с исполнявшейся им работой, — говорит проект
закона, — наниматель обязан возместить нанявшемуся, а в слу-
чае его смерти членам его семьи, находившимся на его иждиве-
нии, нанесенный им ущерб». Он освобождался от этой обязан-
ности «только в том случае, если докажет, что им были приняты
все меры, какие он должен был и мог принять для предотвраще-
ния несчастного случая или заболевания, или что они последо-
вали по вине самого потерпевшего».
Здесь совершенно сознательно упущены многие «детали», бла-
годаря которым хозяин, чтобы освободиться от ответственности,
легко мог заявить, что смерть, болезнь или увечье последовали
не в связи с исполнявшейся пострадавшим работой.
К тому же в проекте Положения совсем не было сказано о
том, в каких размерах должен был возмещаться ущерб, поне-
сенный пострадавшим, — полностью или частично.
В нем не было указано, далее, какие именно меры должен
был принять хозяин, чтобы предотвратить болезнь или смерть.
Отсутствие этих указаний давало возможность предпринимателю
сказать, что им были приняты «все меры», «какие он должен
был и мог принять», но они не дали ожидаемого эффекта.
Временное правительство предполагало оставить пострадав-
ших без всякого возмещения понесенного ими ущерба в случае
«объявления нанимателя несостоятельным должником». Не ме-
няет существа дела и причисление требований по вознагражде-
нию пострадавших рабочих «к долгам первого разряда», так как
в числе многочисленных долгов первого разряда обязательства
по возмещению понесенного пострадавшим ущерба занимали
одно из последних мест, до которого, при несостоятельности пред-
принимателя, дело обычно не доходило.
Количество подобного рода примеров можно было бы значи-
тельно увеличить, и все они говорят о том, что временное бур-
жуазное правительство собиралось узаконить свободу эксплуа-
тации рабочих капиталистами. Ни о какой заботе временного
правительства о материальном и нравственном процветании ра-
бочего класса и трудящегося населения страны вообще не могло
быть и речи.
Предприниматели, разумеется, были довольны всеми этими
порядками и проектируемым Положением о трудовом договоре.
Они попытались кое-где ввести основные нормы Положения явоч-
ным порядком, но встретили решительный отпор со стороны ра-
308
бочих, имевших все основания быть недовольными «свободой»
заключения подобных трудовых договоров.
Совет общества фабрикантов и заводчиков Ярославского
района заключил с профессиональным союзом деревообделочни-
ков такой договор, но комитет рабочих и служащих складов то-
варищества «Бр. Нобель» в Ярославле признал его для бондарей
склада — членов профессионального союза деревообделочников —
необязательным.
В связи с этим Всероссийский союз фабрикантов и заводчи-
ков обратился в министерство торговли и промышленности с
просьбой «принять необходимые меры к устранению данного кон-
фликта, побудив рабочих указанного предприятия признать для
себя заключенный профсоюзом тарифный договор обяза-
тельным» 1.
Киевское общество фабрикантов и заводчиков в своем письме
в министерство торговли и промышленности также обращало вни-
мание на то, что рабочие киевских предприятий «вообще противо-
действуют введению в жизнь коллективного договора», и про-
сило «принять меры к устранению означенного конфликта, по-
будив рабочих к исполнению заключенного коллективного до-
говора и передаче возникающих при применении договора спо-
ров на разрешение примирительной камеры»2, «временный устав»
которой был одобрен 31 марта 1917 г.
Из Киева также сообщали, что рабочие механического за-
вода Веллера, несмотря на передачу спора по поводу коллектив-
ного договора в центральную примирительную камеру, «устроили
своеобразную забастовку, пуская уже четвертый день в движе-
ние все станки, но совершенно при этом не работая»3.
Во время буржуазно-демократической революции предприни-
матели стали добиваться создания примирительных камер в рас-
чете на то, что таким путем им удастся «обуздать» рево-
люцию.
Положение о примирительных камерах было утверждено вре-
менным правительством 5 августа 1917 г.4. В постановлении
было сказано, что примирительные учреждения «вводятся для
предупреждения и разрешения конфликта между рабочими и
управлениями промышленных предприятий».
Согласно этому Положению примирительные камеры созда-
вались «из равного числа представителей от рабочих и предпри-
1 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 126. Опись 1.
Дело № 32 за 1917 г., лист 15.
2 Там же, лист 16.
3 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 126. Опись 1.
Дело № 26 за 1917 г., лист 23.
4 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 451 за 1917 г., листы 30—31.
309
нимателей» и проводили свои заседания публично. Если в каме-
рах не образовывалось простого большинства голосов, в резуль-
тате чего не могло быть принято решение, то спор мог переходить
на разрешение третейского суда.
Третейский суд должен был состоять из равного числа пред-
ставителей рабочих и предпринимателей и председателя, «едино-
гласно избранного членами третейского суда из посторонних
лиц».
Это так называемое равное представительство от рабочих и
буржуазии в примирительных камерах и третейских судах в дей-
ствительности, при диктатуре буржуазии, не могло быть равным.
И. В. Сталин в докладе «О проекте конституции Союза ССР»
говорил: «Не может быть действительного равенства между хо-
зяином и рабочим, между помещиком и крестьянином, если у пер-
вых имеется богатство и политический вес в обществе, а вторые
лишены и того и другого, если первые являются эксплоататорами,
а вторые эксплоатируемыми» 1.
В этих примирительных камерах и третейских судах при ка-
питалистическом способе производства перевес всегда был бы
на стороне хозяев. Ждать от примирительных камер и третейских
судов защиты интересов рабочих — значит просто не знать по-
вадок господ капиталистов.
Рабочие и служащие ярославского общества трамваев
и применения электричества предъявили нанимателям экономи-
ческие требования, поступившие на разрешение губернской при-
мирительной камеры, которая решила дело «большинством голо-
сов» не в пользу рабочих и служащих. Несмотря на то, что реше-
ние примирительной камеры считалось обязательным для обеих
сторон, рабочие и служащие не подчинились ему, настаивая «на
полном удовлетворении своих требований, угрожая в противном
случае забастовкой с 22 октября, о чем путем местной печати ими
оповещено население и второй стачечный комитет»2.
Рабочие во время февральской буржуазно-демократической
революции не только не рассчитывали на помощь таких учреж-
дений, но и прямо не подчинялись их решениям, надеясь только
на силы объединенного и организованного революционного
пролетариата, руководимого большевистской партией Ленина —
Сталина.
КРАТКИЕ ВЫВОДЫ
Временное правительство вынуждено было заняться пересмот-
ром законодательства о фабрично-заводском труде царского пра-
вительства только под прямым натиском рабочего класса и осу-
ществляло этот пересмотр только для того, чтобы потушить пламя
революции.
1 Сталин, Вопросы ленинизма, изд. 11-е, стр. 517.
2 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 126, Опись 1.
Дело № 32 за 1917 г., лист 26.
310
Временное правительство, как и всякое буржуазное прави-
тельство, не хотело пойти на коренной пересмотр законодательства
царского правительства о фабрично-заводском труде, ограничив-
шись лишь некоторыми изменениями, имевшими целью закрепить
законодательным порядком эксплуатацию труда.
Временное буржуазное правительство по сравнению с царским
правительством не внесло в законодательство о фабрично-завод-
ском труде не только ничего принципиально нового, но и более
или менее существенного. Законодательство о фабрично-завод-
ском труде в России и при временном правительстве попрежнему
осталось буржуазным по своему существу.
Хотя законодательство о фабрично-заводском труде никогда,
а тем более в период непосредственной борьбы за власть не явля-
лось основным вопросом революции, тем не менее рабочий класс,
руководимый большевистской партией Ленина — Сталина, и при
временном буржуазном правительстве использовал это законода-
тельство в целях сплочения рабочего класса, для дела револю-
ции, для борьбы за победоносное перерастание буржуазно-демо-
кратической революции в революцию социалистическую.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Анализ законодательства о фабрично-заводском труде эпохи
империализма в России приводит к следующим выводам:
1. Законодательство о фабрично-заводском труде всюду, в том
числе и в дореволюционной России, было враждебно рабочему
классу и направлено против его интересов. Оно имело в виду
охрану буржуазной и частной собственности, и ничего больше.
Законодательство о фабрично-заводском труде не внесло ника-
ких реальных улучшений в условия жизни рабочих масс и не
смягчило относительного и абсолютного обнищания рабочего
класса при капитализме.
Все законы о фабрично-заводском труде дореволюционной
России обнаружили явную тенденцию к ухудшению материаль-
ного положения рабочих. Каждую уступку рабочим в одних
статьях буржуазия и правительство неизменно компенсировали
ухудшением условий труда во многих других статьях законов.
Председатель петербургского общества для содействия улуч-
шению и развитию фабрично-заводской промышленности на за-
седании Государственного совета 7 мая 1910 г. признал, что «все,
что до сих пор говорилось о рабочем вопросе, это было больше
вопросом тактики и политики, чем действительной заботой о ра-
бочем» 1.
Законы о фабрично-заводском труде как царского, так и вре-
менного буржуазного правительства в любое время по воле гос-
подствующих классов и в их интересах изменялись и отменялись.
Многие законы о фабрично-заводском труде дореволюционной
России, в отличие от всех остальных российских законов, носили
характер «временных правил». Это лишний раз свидетельствовало
о том, что правительство и буржуазия ориентировались не на дей-
ствительное проведение в жизнь норм, установленных законами,
1 ЦГИАЛ. Общество фабрикантов и заводчиков. Фонд 150. Опись 1.
Дело № 218 за 1908—1912 гг., лист 92.
313
а на отмену их на «законных основаниях» при первой же воз-
можности.
Законодательство о фабрично-заводском труде в условиях ка-
питализма есть реформа, т. е. такая «...уступка, которую, — гово-
рит Ленин, — делают правящие классы, чтоб задержать,
ослабить или затушить революционную борьбу, чтобы раздробить
силу и энергию революционных классов, затемнить их сознание
и т. д.» 1 и создать видимость гуманизма в применении фабрично-
заводского труда.
Все без исключения законы о фабрично-заводском труде как
царского, так и временного буржуазного правительства в России
представляли собой попытку правительства и буржуазии отде-
латься от стачек рабочих наименьшей ценой. Они имели целью
приостановить рабочее движение, «ослабить зло революции», со-
хранить и закрепить привилегии помещиков и буржуазии и по-
сеять несбыточные надежды на возможность улучшения условий
жизни трудящихся при капитализме.
Всякая реформа, — в том числе и реформа в области законо-
дательства о фабрично-заводском труде, — при капитализме
имеет целью привести юридическую и политическую части над-
стройки общества в соответствие с изменившимся экономическим
базисом, не затрагивая основ существующего строя. Суть ее в том
и состоит, говорит И. В. Сталин, что «...в результате напора снизу,
напора масс, буржуазия иногда может идти на те или иные частич-
ные реформы, оставаясь на базе существующего общественно-
экономического строя. Поступая так, она считает, что эти уступки
необходимы в интересах сохранения своего классового господ-
ства» 2.
Буржуазия борется против пролетариата двумя способами —
с помощью пуль и закона, «...и так будет до тех пор, пока не гря-
нет социалистическая революция, пока не будет установлен со-
циализм» 3.
Вместе с тем законы о фабрично-заводском труде как цар-
ского, так и временного буржуазного правительства при всех их
недостатках являлись некоторым шагом «вперед». «Всякая ре-
форма,— пишет В. И. Ленин, — лишь постольку и является ре-
формой (а не реакционной и не консервативной мерой), что она
означает известный шаг, «этап» к лучшему»4.
И. В. Сталин в своей работе «Марксизм и вопросы языкозна-
ния» говорит, что «...надстройка отражает изменения в уровне раз-
вития производительных сил не сразу и не прямо, а после из-
менений в базисе, через преломление изменений в производстве,
в изменениях в базисе» 5. Но, раз появившись, надстройка стано-
1 Ленин, Соч., т. 12, стр. 206.
2 Сталин, Вопросы ленинизма, изд. 10-е, стр. 612.
3 Сталин, Соч., т. 1, стр. 290.
4 Л е н и н, Соч., т. 12, стр. 205.
5 Сталин, Марксизм и вопросы языкознания, стр. 8.
314
вится величайшей активной силой и в свою очередь содействует
развитию экономического базиса, а через него и развитию произ-
водительных сил общества.
Законодательство о фабрично-заводском труде в старой, до-
революционной России, как элемент правовой части надстройки,
несомненно, оказывало воздействие на капиталистическую эконо-
мику, на развитие производительных сил и ускоряло «...вымира-
ние особенно отсталых форм капитала, ростовщичества, кабалы
и т. п.» 1.
Законодательное сокращение рабочего дня, например, уско-
ряло применение новой техники и способствовало росту произво-
дительности и интенсивности труда. Законы об ответственности
предпринимателей за увечья и смерть рабочих заставляли вводить
технику безопасности. «С того момента, — писал Маркс, — когда
раз навсегда сделалось невозможным увеличение производства
прибавочной стоимости посредством удлинения рабочего дня, ка-
питал со всей энергией и с полной сознательностью бросился на
производство относительной прибавочной стоимости при помощи
ускоренного развития машинной системы»2.
Законодательство о фабрично-заводском труде в России, как
и всюду при капитализме, несомненно, ускоряло процесс концен-
трации и централизации капитала за счет усиления эксплуатации
рабочего класса, разорения и гибели мелких и средних предприя-
тий. Маркс писал: «Если, с одной стороны, всеобщее распростра-
нение фабричного законодательства, как средства физической и
интеллектуальной защиты рабочего класса, сделалось неизбеж-
ным, то, с другой стороны, как уже указано выше, оно делает
всеобщим и ускоряет превращение раздробленных процессов
труда, ведущихся в карликовом масштабе, в комбинированные
процессы труда в крупном, общественном масштабе, т. е. обоб-
щает и ускоряет концентрацию капитала и единодержавие фаб-
ричного режима» 3.
Законодательство о фабрично-заводском труде в России эпохи
империализма увеличило анархию и катастрофы капиталистиче-
ского производства и обострило его противоречия не только между
трудом и капиталом, но и между отдельными группами самой
буржуазии. «Империализм, — говорит И. В. Сталин, — доводит
противоречия капитализма до последней черты, до крайних пре-
делов, за которыми начинается революция»4. Законодательство
о фабрично-заводском труде, несомненно, способствовало подго-
товке предпосылок Великой Октябрьской социалистической рево-
люции. Оно в дореволюционной России как буржуазная реформа,
1 Ленин, Соч., т. 1, стр. 350.
2 Маркс, Капитал, т. 1, стр. 415.
3 Т а м же, стр. 506.
4 С т а л и и, Соч., т. 6, стр. 72.
315
как одна из форм политической борьбы рабочего класса, как про-
явление его политического сознания является шагом вперед, ибо
оно в конечном счете послужило интересам пролетарского со-
циализма.
Хотя законы о фабрично-заводском труде, как и другие ре-
формы при капитализме, не могут уничтожить кабалы, тем не ме-
нее они могут быть использованы рабочими в своих целях. Рабо-
чие, «...сознавшие лживость реформизма, используют ре-
формы для развития и расширения своей классовой борьбы» 1.
И. В. Сталин писал: «...в «фабричном законе», каким бы пло-
хим он ни был, всё же оказывается несколько статей, которыми
пролетариат воспользуется для усиления своей борьбы»2.
Невыполнение правительством и буржуазией законов о фаб-
рично-заводском труде давало рабочим возможность усиливать
классовую борьбу, укреплять старые и создавать новые организа-
ции, «...пуще прежнего разжечь пролетарскую борьбу, борьбу за
социалистическую революцию»3. Они вовлекали в борьбу все
более широкие массы рабочих и таким образом являлись пред-
вестником революции в России.
Борьба рабочих за законодательство о фабрично-заводском
труде поднимает уровень политического сознания рабочего класса,
способствует росту настоящих борцов за освобождение рабочего
класса и таким образом облегчает и ускоряет возможность социа-
листической революции.
История трех русских революций и опыт революционного дви-
жения всех стран с достаточной убедительностью доказали, что
для успешной революционной борьбы за диктатуру пролетариата,
за социализм, а следовательно, и за коренное улучшение мате-
риального положения рабочему классу нужна своя партия, воору-
женная передовой революционной теорией, знанием законов об-
щественного развития, законов классовой борьбы.
Всемирно-историческая заслуга большевистской партии
Ленина — Сталина в том и состоит, что, разоблачив и разгромив
оппортунизм, не отказываясь от борьбы за реформы, она вела и
привела рабочий класс России к победе социализма в нашей
стране, привела к коренному изменению экономических и право-
вых условий существования трудящихся.
Под руководством большевистской партии Ленина — Сталина
русский рабочий класс показал себя не только смелым борцом за
свои собственные интересы, но и за интересы всего угнетенного
человечества. Он боролся за такое законодательство, которое ка-
салось бы не только фабрично-заводских рабочих, но и всех ра-
бочих и служащих. Лучшим доказательством этого является то,
что как только русский рабочий класс в результате Великой Ок-
1 Ленин, Соч., т. 19, стр. 335—336.
2 Сталин, Соч., т. 1, стр. 291—292.
3 Т а м ж е, стр. 292.
316
тябрьской социалистической революции захватил власть в свои
руки, он немедленно же отменил старое, буржуазное специальное
фабрично-трудовое законодательство и осуществил общее трудо-
вое законодательство, касающееся не только фабрично-заводских
рабочих, а всех рабочих и служащих.
Советское трудовое законодательство служит ярким примером
бесспорного превосходства законов о труде страны победившего
социализма и успешно содействует построению коммунистиче-
ского общества.
ОГЛАВЛЕНИЕ Стр.
ПРЕДИСЛОВИЕ 3
ВВЕДЕНИЕ 4
Глава первая
ПРОМЫШЛЕННОЕ РАЗВИТИЕ И ПОЛОЖЕНИЕ РАБОЧЕГО КЛАССА В РОССИИ 8
§ 1. Некоторые особенности промышленного развития России ....
§ 2. Положение русского рабочего класса 17
§ 3. «Полицейский социализм» и фальшивые «рабочие» организации . 45
Краткие выводы 61
Глава вторая
ПРОМЫШЛЕННЫЙ ТРУД И ЕГО «ОХРАНА» В РОССИИ ЭПОХИ ИМПЕ-
РИАЛИАЗМА 63
§ 1. Жертвы капиталистической машинной промышленности .... 65
§ 2. Границы применения и пределы ответственности предпринимателей
за увечья и смерть рабочих по закону от 2 июня 1903 г 80
§ 3. Размеры и способы вознаграждения потерпевших рабочих и членов
их семейств 107
§ 4. Надзор за исполнением закона 2 июня 1903 г 128
Краткие выводы 137
Глава третья
ДОГОВОР НАЙМА РАБОЧЕЙ СИЛЫ И БОРЬБА РАБОЧИХ ЗА ПРАВО СВО-
БОДЫ СТАЧЕК И ПРОФСОЮЗОВ 141
§ 1. Природа договора найма рабочей силы 142
§ 2. Новая волна стачек и новая волна законопроектов о фабрично-
заводском труде 154
§ 3. Закон о стачках 166
§ 4. Временные правила о профессиональных обществах 183
§ 5. Пересмотр законодательства о фабрично-заводском труде в пе-
риод реакции 197
Краткие выводы 204
Глава четвертая
СТРАХОВАНИЕ РАБОЧИХ 207
§ 1. К истории вопроса о страховании рабочих в России 213
§ 2. Общая характеристика законов о страховании рабочих .... 229
§ 3. Страховые товарищества и больничные кассы 246
§ 4. Пенсии и денежные пособия 258
§ 5. Надзор за исполнением страховых законов 266
§ 6. Большевистская страховая кампания 269
Краткие выводы 282
Глава пятая
ЗАКОНЫ О ФАБРИЧНО-ЗАВОДСКОМ ТРУДЕ И ЗАКОНОПРОЕКТЫ ВРЕМЕН-
НОГО БУРЖУАЗНОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА 283
§ 1. Закон о профессиональных обществах, союзах и фабрично-завод-
ских комитетах 290
§ 2. Страхование рабочих 300
§ 3. Законопроекты о взаимных отношениях фабрикантов и рабочих . 305
Краткие выводы 310
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 313
Редактор А. Г. Поляк
Художник Ю. М. Сигов
Художеств. редактор Л. С. Морозова
Технич. редактор В. В. Мулин
Корректор Г. А. Духовник
А-00195. Сдано в набор 9/IV 1962 г. Под-
писано к печати 6/VIII 1952 г. Бумага 6ОХ
Х921/16. Бум. л. 10,00. Печ. л. 20,00. Уч.
изд. л. 21,37. Тираж 5 000. Цена 11 р. 70 коп.
Номинал по прейскуранту 1952 г. Заказ 1229.
3-я типография «Красный пролетарийэ Главпо-
лиграфиздата при Совете Министров СССР.
Москва, Краснопролетарская, 16.