Издательство
"УНИСЕРВ"
2010 J
Индекс Ж
171689Ж
М. Л. Моравская
nV
ВЕСЕЛЫЕ
КАЧЕЛИ
На скрипучие качели
Сели шустрые шмели.
Повертелись, загудели
На верёвки налегли:
Плохо кончились затеи -
Лопнул старенький канат...
Все упали вверх тормашками
И вздыхали под ромашками:
"Ох, как лапочки болят!"
Поддавай живее, братцы...
^х, как весело качаться!
посмелее,
назад
Выше, выше
Раз — вперёд! Два
РвБЯТЛ И ЗВЕРЯТА
РАССКАЗ ЗА РАССКАЗОМ
А. И. Куприн
МАРЬЯ ИВАНОВНА
(Посвящается клоуну Жакомино)
ЛЛарьей Ивановной называлась обезьяна из поро-
ды павианов.
Подарили мне её мои друзья, зная, что я очень
люблю животных, но, конечно, подарили с тайным
коварным расчётом — чтобы от неё избавиться. Ле-
том, на даче, привязанная на цепи, она, должно
быть, была ещё кое-как выносима. Но представьте
себе эту обезьяну зимой в квартире! (А на улице
нельзя было оставить, потому что сейчас же начнёт-
ся кашель, чахотка, наступит смерть...) В квартире,
да ещё в квартире хорошо устроенной... Впрочем, я
попробую пожаловаться поподробнее.
Минуя неопрятность этих милых животных, можно
с уверенностью сказать, что они не оставляют ника-
кого предмета, находящегося в их поле зрения, в по-
кое. Тут не поможет ни цепь, ни моральное внуше-
ние. Если Марье Ивановне не удаётся дотянуться до
предмета её желаний передними лапами, то она изо
Трулла ^'Контакте hitpa:/lvk.com/read_forJieard
2
всех сил натягивает цепь, пятится задом и задними
ногами притягивает его к себе. А потом, как говорят
романисты, с быстротою молнии распарывает обив-
ку кресла, или дивана, или матраца и с неуловимой
быстротой выбрасывает наружу всё их внутреннее
содержимое. Волосы, тырса1, стружки, куски мате-
рии и шерсть так и летят на пол.
Кроме того, надо сказать, что все обезьяны по сво-
ей натуре пьяницы, обжоры, лакомки, суетливы, лю-
бопытны и своей жизнью готовы наполнить не то что
целый дом, но даже несколько кварталов в городе.
Так, мне однажды рассказывали об одной обезьян-
ке-мартышке Яшке, которая жила у какого-то чинов-
ника. Однажды она вышла через форточку на карниз
на высоте шестого этажа — пробежала весь карниз,
взобралась на брандмауэр2, с брандмауэра выскочи-
ла на крышу, а с крыши спустилась по водосточной
трубе (это было весною) на другой карниз. Тут она
нашла открытое окно и вскочила в него. В маленькой
комнатке сидела семидесятилетняя чиновница и пила
кофе с топлёным молоком и вишнёвой настойкой —
1 Тырса — сыпучая смесь. — Примечание редакции.
2 Брандмауэр — глухая противопожарная стена здания. —
Примечание редакции.
что может быть для престарелой вдовы, живущей на
скромную пенсию, слаще этого на сете? И вот мар-
тышка, презирая всякие светские приличия, вырвала
из рук почтенной старушки чашку, выпила всё её со-
держимое, разбила чашку об пол, потом выпила весь
драгоценный графин настойки и, говорят, покушалась
поискать насекомых в волосах у дамы. Обезумевшая
от ужаса, вдовая чиновница схватила в руки грязную
половую швабру и начала тыкать ею в морду обезья-
ны. Но та с необыкновенным проворством выхватила
её из рук и, перевернув широким концом к старушке,
загнала её в угол, где старуха и упала в глубоком об-
мороке. Яшка, между тем, увидев, что он наделал
много беды, и сообразив, что семь бед — один ответ,
на скорую руку наделал ещё несколько шалостей. За-
лез в шкаф, растерзал несколько платьев, вытащил из
шкатулки свежий цибик1 чаю и рассыпал его по полу,
украл и положил себе за щёку про запас несколько
кусков сахара и таким же путём, каким забрался в
квартиру почтенной женщины, вернулся к себе до-
мой. А когда вернулся домой его хозяин, Яшка сидел
на диване и с самым детским видом, с невинными гла-
зами разрывал на мелкие куски именно то прошение
1 Цибик — упаковка, пачка. — Примечание редакции.
на имя министра, которое так каллиграфически пере-
писывал раз двадцать чиновник. После этого случая,
грозившего моему чиновнику многими неприятностя-
ми, Яшка был продан в зоологический сад.
Однако я отвлёкся от темы. Возвращаюсь к Марье
Ивановне.
У Марьи Ивановны был и ещё один недостаток:
она терпеть не могла женщин, то есть, вернее ска-
зать, не женщин, а всех, кто был в длинной одежде.
Почему был у неё этот каприз, я не знаю наверное,
но подозреваю, что когда-то, когда она была мате-
рью, какая-нибудь женщина жестоко и безрассудно
отняла от неё дитёнка и унесла его. С тех пор, пред-
полагаю я, она возненавидела всех женщин.
Надо сказать, что ко мне и моим гостям мужчи-
нам она относилась с замечательной приветливос-
тью. Садилась на колени, тёрлась мордочкой о лицо,
гладила по щекам своей жёсткой морщинистой лап-
кой с синими ногтями. В доме у нас все её любили и
внимательно ухаживали за ней. Больше всего ей нра-
вились бананы, орехи, яблоки, арбузы и вообще зе-
лень. Всё это доставлялось ей в таком огромном ко-
личестве, которое влекло за собою совсем не прият-
ные последствия. Но когда настали холода, и приш-
лось перевести её в комнату, тогда нам всем житья
не стало от неё. Она ободрала все обои вокруг себя,
разбила стёкла, перебила посуду, опрокинула вер-
хний этаж буфета, разломала на куски венский стул
и поломала и перегрызла все детские игрушки.
Правда, у нас было для неё маленькое утешение —
крошечный, пришедший неизвестно откуда щенок.
Она приняла его с явным удовольствием в материн-
ские объятия и постоянно, сидя, держала его между
передними лапками. Но тут образовалась новая опас-
ность. Если кто-нибудь подходил к ней во время изли-
яния её материнских чувств, то она рычала, грозно
кашляла и кусалась как настоящая мать, которая отс-
таивает своего ребёнка. Словом, в конце концов, мне
пришлось сделать то же самое, что сделали люди, ко-
торые подарили мне это животное. Я подарил Марью
Ивановну моему доброму знакомому, клоуну, кото-
рый с удовольствием взял её. Через месяц этот цир-
ковой артист говорил мне:
— Синьоро Алессандро! Сотте1 я вам благода-
рен! Прелестный обезьян. Uno росо2 капризный, но
как мы работаем! Приходите цирк: завтра я сделаю
1 Как (французское), — Примечание редакции.
2 Немного (итальянское), — Примечание редакции.
репетис, поглядите, как он один раз работал! А вече-
ром пускаль на манеж, на публика...
Я пришёл поглядеть на Марью Ивановну. Шталмей-
стер Николаев принёс её к нам в уборную. Она меня
узнала, по привычке потёрлась о меня мордочкой и
положила мне на руку свою холодную лапку - сло-
вом, видимо, мне обрадовалась. На манеже клоун и
обезьяна работали прекрасно. Он делал курбет — и
она повторяла его тот час же. Он делал прямое саль-
то-мортале, и она — прямое, он обратное, и она —
обратное. Кстати, клоун выдумал новый трюк: делая
сальто-мортале, попадал головой в шапку, лежащую
на полу, и вставал вместе с нею на ноги. Обезьяна
проделала то же самое, но, надо сказать — да прос-
тит мне мой друг, — с гораздо большей ловкостью,
чем клоун. После репетиции, когда Марья Ивановна
получила свой очередной банан и потянулась ко мне с
нежностью, мой друг сказал мне:
— Prego, синьор Allessandro, прошу не ласкаль
обезьян: он должен привыкать к один рука.
Через два дня был назначен его выход вместе
с "замечательной обезьяной, которая никогда не
поддаётся дрессировке, выписанной из тропических
стран Южной Африки и Америки"... Впрочем, вы са-
ми знаете такие объявления. Для этого случая я при-
вёз в ложу жену и детей. Мы видали балансирующих
на канате медведей, людей с несгораемым желуд-
ком, великолепные упражнения на турниках и т.д.
Вот, наконец, наступает номер с обезьяной. Клоун
в ударе. Он смешит публику. Обезьяна всё время на-
чеку. Наконец её выпускают.
— Allez! Перевернись!
Обезьяна покорно перевёртывается.
— Ну, давай немножко прыгать. А? Господин ка-
пель-клейстер, делайте нам один марш. Гоп!
Оба делают сальто-мортале чрезвычайно чисто.
— Курбет!
Курбет исполняется ещё чище, и обезьяна и клоун
как будто подражают друг другу. Но в это время
проходит вдоль барьера дама в малиновом платье,
отделанном мехом шиншиллы, и вот Марья Иванов-
на, не слушаясь окриков, не обращая внимания на
шамбарьер (длинный хлыст), кидается через манеж
и буквально разрывает всю узкую модную юбку да-
мы, кусает её, и только после этого, загнанная в ко-
нюшню, успокаивается в клетке. Впрочем, ещё до-
вольно долго она сердито ворчит и покряхтывает.
Моего друга приговорили за характер обезьяны
к четырём суткам ареста на Казачьем плацу и, кста-
ти, к возмещению убытков за разорванное платье.
На днях мой друг пришёл ко мне и сказал с горечью:
— Простите, синьор Allessandro, я ваш Марья Ива-
новна продаль на зоологический сад...
А. Боровиковский
Завтра встанем рано-рано,
Чуть лишь солнышко-краса
Из-за сизого тумана
Бросит луч на небеса.
Хороши минуты эти
Жалко было б их
В поле
Будем солнышко встречать
ДЕРЕВНЕ
(Моему Серёже)
проспать
дети, в поле, дети,
Защебечут птичек хоры
И по степи, на заре,
Нарисуются узоры
Как на бархатном ковре
Записною щеголихой
Щедро брызнула духов,
Что сбирала ночью тихой
С трав пахучих и цветов;
Как на праздник нарядилась
В волоса вплела цветы —
И с улыбкой к нам явилась
В полном блеске красоты.
Как поля тогда красивы!
Полюбуйся-ка, взгляни:
Точно брызнули на нивы
Разноцветные огни...
И почудится, как в сказке,
Наяву перед тобой:
Степь открыла томно глазки
Умывается росой;
Будто слышишь: зажигая
Этот фейерверк в степи,
Солнце будит степь, лаская
"Встань, мол, милая, не спи
В. Лопатин
ПЕТЬКИН ПОДВИГ
13 этом году на дачи переехали рано, и там, где
широкий тенистый, весь заросший пруд тихо дремал,
как бы вслушиваясь в лесное безмолвие, послыша-
лись весёлые беззаботные голоса детей и плеск по-
тревоженной воды. Дни стояли на редкость солнеч-
ные, ясные, но не жаркие. Дачи были расположены
в сосновом лесу, а за лесом, там, где протекала
быстрая, вся в извивах говорливая речка, ближе к лу-
гам раскинулась небольшая деревушка.
С тех пор как дачи заселились, Петька Красин, жи-
вой двенадцатилетний мальчуган, сорванец, забро-
сил деревню и по целым дням пропадал на дачах, где
у него быстро завелось много друзей и приятелей и
где можно было провести время так незаметно и так
весело. Но самыми его близкими друзьями были два
мальчика Зорины, Юра и Валя. Юра был совсем уже
большой мальчик; на его голове гордо красовалась
11
гимназическая фуражка. Валя, обожавший старшего
брата и втайне мучительно завидовавший ему, был
поменьше.
Несомненно, во всей этой небольшой, недружной
компании Петька был главарём, так как обладал изу-
мительными и незаменимыми секретами ловли птиц,
различных зверьков и прочих диковинных штук.
Правда, часто Юра поражал Петьку знанием много-
го, о чём узнал в гимназии, но и тут Петька не сдавал-
ся и старался не ударить в грязь лицом, вспоминая
всё, о чём ему приходилось слышать в сельской шко-
ле от учителя.
Дача Зориных была расположена на краю леса,
и оттуда под обрыв вилась змейкой узенькая тропин-
ка к реке. Детишки часто бегали туда, проводя це-
лые часы в купании, беготне друг за другом, оглашая
визгом и смехом прозрачный, напоённый крепким
лесным ароматом воздух...
Так проходило лето. Поспели и прошли уже ягоды,
начались сильные жары, и приближалось время
уборки хлебов, когда Петька должен был покинуть
друзей и помогать старшим, а пока он пользовался
свободою во всю.
Самым радостным моментом для всех являлся тот
час, когда можно было бежать купаться...
Обыкновенно Петька заходил за своими приятеля-
ми и, смущённо переступая порог дачи и стаскивая
с белой головы картуз, нетерпеливо поглядывал на
сборы Юры и Вали.
— Скорей што-ль! — говорил он, переступая с но-
ги на ногу, ворчливым тоном. — И чего вы копаетесь
только. Там уж все наши!
Потом с радостным визгом они все бежали, заки-
нув за плечи полотенца, вниз по тропинке и, подбегая
к реке, торопливо, на ходу, сбрасывали одежду...
Скорее всех раздевался Петька и с диким уханьем,
перевернувшись в воздухе, кидался в реку. Где-то за
лесом отзывалось гулкое эхо, и ему вторил звонкий
лай небольшой рыжей собачки Пупсика — общего
любимца, подаренного ещё щенком Юре и Вале...
В купании Петька достиг исключительного мастерс-
тва; он знал тысячи различных способов плавания и
ухитрялся, нырнув глубоко в воду и пробыв там
страшно долго, выплыть там, где его и не ждали, по-
казывая свою смеющуюся и загорелую рожицу.
Больше всего детишки любили устраивать в воде
форменные сражения.
Разделившись на два отряда и поднимая целые
столбы воды, они старались брызгами отогнать друг
друга, и не было большей радости, как тогда, когда
удавалось одной из сторон одержать верх...
Однажды после купанья детям пришла в голову
блестящая мысль отправиться на лодке за четыре
13
версты по реке, где Петька обещал показать каких-
то громадных раков, затем удивительных ужей и ва-
рить там вкусную полевую кашу. Пошли просить раз-
решения; с большим трудом мама разрешила, но за-
явила, что с ними поедет кто-нибудь из старших.
Удалось уговорить поехать студента-родственника,
который целые дни сидел за книгами. Восторгу не
было конца. Целый день Юра и Валя беспокоились за
погоду и провели весь вечер в бесконечных приго-
товлениях.
Вале даже снилось ночью, что пошёл дождь, и вся
прогулка расстроилась, но когда они утром на дру-
гой день рано выскочили и кинулись на воздух, то ус-
покоились: стоял тихий жаркий день, и по небу пол-
зли небольшие пушистые облачка.
II
Рано утром, когда солнце ещё не начало припе-
кать, вся компания, захватив с собою удочки, сачки,
вдоволь еды, отправилась к реке. Лодка была не-
большая, но поместительная. Петька и студент усе-
лись на вёсла. Юру посадили на руль и он, с большою
важностью и зорко поглядывая вперёд, правил ру-
лём.
Река вилась между лугами и оттуда тянуло пахучи-
ми травами и ароматом тёплой пригретой земли.
Доехали быстро, вытащили всю провизию, с боль-
шим аппетитом закусив, тронулись в путь уже пеш-
ком. Весь день незаметно промелькнул, проведён-
ный за ловлей рыбы и раков. Юре удалось в свой са-
чок поймать двух удивительно красивых бабочек,
а Петька подстерёг двух ящериц, правда, неболь-
ших, но таких юрких, красивых и забавных, что вос-
торгам не было конца.
Когда солнце начало опускаться, решили искупать-
ся, и вот тут-то случилось несчастье.
Дети долго шалили в воде и потом решили устро-
ить состязание: кто скорее доплывёт до запруды.
Победителем оказался, конечно, Петька, и ему то-
жественно водрузили на голову венок из цветов. Ког-
да уже Петька и Валя вылезли из воды и стали оде-
ваться, Юра ещё был в воде и не хотел выходить. По-
том он незаметно уплыл далеко, и только виднелась
небольшой точкой его голова. Петька, уже одетый,
старался развести костёр, как вдруг до его слуха до-
неслись чьи-то протяжные и захлёбывающиеся кри-
ки. Он обернулся к реке и увидел, что голова Юры
исчезла под водой. Все кинулись в ужасе к реке.
Не было никакого сомнения: Юра, обессилев, не
мог доплыть к берегу и тонул.
Петька не раздумывал и секунды. Как он был в
картузе, так и кинулся с разбегу в воду выручать
друга.
— Юрка, держись, не пугайся! — закричал он и, в
воде уже раздеваясь, кинулся на помощь.
Г олова юры то показывалась над водой, то исчеза-
ла. Доплыть до Юры, схватить его за руки и вместе с
ним повернуть к берегу было для Петьки делом нес-
кольких минут. На помощь к ним плыл студент, но
Петька, тяжело отдуваясь, справился, и сам вытащил
обессилившего Юру на песок.
Когда они вернулись домой и рассказали всё, что
было, там не было конца охам и восклицаниям, но
героем всех дач был Петька, так самоотверженно
кинувшийся спасать и не растерявшийся в нужный мо-
мент.
Отец Юры подарил Петьке в благодарность ма-
ленький золотой за спасение сына, и тот прямо оша-
лел то восторга, так как никогда в его руках не было
столько денег, но и здесь он не жадничал, а отдал
деньги матери и отцу, оставив себе мелочь.
И когда подошла осень, и золотой багрянец тро-
нул листву, Зорины, уезжая, взяли с собой Петьку,
обещав родителям сделать из Петьки человека и дать
ему образование, но нельзя даже и рассказать, ка-
кая радость охватила детей, когда они узнали, что с
ними едет и будет жить Петька, маленький герой.
Прошли деньки ненастные
Туманы в море канули,
И мухоморы красные
На свет из чащи глянули.
В дупле все дни дождливые
Всё прятались проказники,
ПРАЗДНИК
ГНОМОВ
Собрались гномы малые
Под ветви под дубовые,
На них — рубахи алые
И колпачки лиловые.
чудесл в решете
езовыи
Настали дни счастливые,
Настали снова праздники
1 Сыта -
ная мёдом
дакции.
вода, подслащен
- Примечание ре
Пришли жуки рогатые
С пчелою голосистою,
Шмели пришли мохнатые
С гитарою басистою.
Прислал сыту1 медовую
В подарок кустик розовый
Все пели песни новые
И пили сок бер
Да, славно угостилися
И будут помнить праздники
Ведь даже в пляс пустилися
Весёлые прказники.
Букашку чернокудрую
С глазами-бриллиантами
Решили гномы мудрые
Послать за музыкантами
ИСТОРИЯ из ИСТОРИИ
18
А. Селиванов
ТАЙНА
ЛУННЫХ НОЧЕЙ
-р	I
I очно птицы, выпущенные из клетки, вспорхнули
последние звуки старенького органа, поднялись под
самый купол церкви и утонули в сумерках догораю-
щего дня.
Молодой органист Христофор Бах собрал ноты
и вышел из церкви.
Высокий и стройный, молчаливый, как монах, с пе-
чатью заботы на бледном лице, быстро шагал он по
узеньким ордруфским улицам.
Попадались навстречу юные горожанки, весёлые
и щебечущие, как ласточки. Радушным огоньком
поблескивали окна тёплой уютной таверны... Моло-
дой органист спешил домой.
Двадцатичетырёхлетнего Христофора давно уже
состарили не по годам ранний упорный труд и вечная
борьба за жизнь.
19
А с недавнего времени ещё новые заботы легли на
юные плечи. Умер старый Амвросий Бах, отец Хрис-
тофора, поторопился вслед за своей женой. Рухну-
ло, распалось старое гнездо, и разбрелись птенцы
в разные стороны.
К старшему Христофору приехал из Эйзенаха де-
сятилетний братишка Себастьян1, привёз с собой
свою старенькую отцовскую скрипку и растрёпан-
ные учебники. Поселился в маленьком церковном
домике и нашёл здесь второго отца, строгого и рели-
гиозного, трудолюбивого и честного, как все Бахи.
II
Катехизис и музыка, библия и ноты — в них была
вся жизнь всех Бахов.
Невесело вначале жилось маленькому Себастья-
ну. Тосковал он по родному дому в Эйзенахе. По
сёстрам и товарищам своих игр. Здесь, в Ордруфе,
было всё таким новым, чужим и холодным. Суровый
и молчаливый брат Христофор, вечно ворчащая ста-
рая экономка Грета.
Рано начиналась трудовая жизнь в ордруфском
домике. Молодой органист просыпался в шестом ча-
1 Себастьяном здесь и дальше автор называет Иоганна Се-
бастьяна Баха (1685-1750), великого немецкого композито-
ра. — Примечание редакции.
су утра, будил брата, и робкий зимний рассвет загля-
дывал в окна маленького Себастьяна, уже склонён-
ного над скучными учебниками. Даже музыка, сама
любимая музыка звучала в доме ордруфского орга-
ниста не так, как было под отцовской кровлей. Здесь
и на ней лежала печать холодной скуки и пунктуаль-
ности, делавшей из милого развлечения тяжёлую
ежедневную обязанность.
Весёлые мелодии не кружились по комнате граци-
озными шаловливыми мотыльками и не разливались
над старыми клавесинами беззаботной песенкой жа-
воронка. Брюзжали скучные экзерсисы и глухо, точно
старая Грета, ворчали неповоротливые фуги. Даже по
вечерам, когда случалось, что старшего брата не бы-
ло дома, и маленький Себастьян вынимал из футляра
свою старенькую скрипку, она уже не смеялась по
прежнему, а тихонько плакала и жаловалась сиротли-
во, точно и она жалела об эйзенахском солнышке.
Ill
Ещё в шестнадцатом столетии жил-был на свете
добрый немецкий булочник и мельник Фейт Бах.
Жил он в маленьком германском городке, поти-
хоньку, аккуратно вёл свои торговые делишки. Мо-
лол муку и пёк из неё вкусные булки. Но не одними
только румяными штрицелями славился старый
21
Фейт. Он был ещё большим любителем музыки
и сам играл на цитрингене1.
По вечерам, когда брал он в руки свой допотоп-
ный инструмент, соседи собирались под открытыми
окнами его дома и, затаив дыхание, слушали старин-
ные мелодии, торжественные, как псалмы, грустные
и мечтательные, как тихий летний вечер. Но ещё за-
душевнее была музыка старого Фейта, когда, быва-
ло, одинокий, подолгу сиживал он на берегу около
мельницы со своим цитрингеном в руках. Тихонько
и ласково журчала вода, глухо отбивали ритм мель-
ничные колёса, и под этот своеобразный аккомпане-
мент цитринген Фейта пел свои наивные песенки.
Дребезжали старенькие струны и славили весеннее
солнце, изумрудную травку прибрежную, золотис-
тые волны реки.
От этого старого мельника Фейта на долгие три
столетия пошёл род Бахов.
И все бесчисленные Бахи, все как один были музы-
кантами, капельмейстерами, органистами, кантора-
ми. Всех их старый Фейт Бах наградил своей талан-
тливостью и любовью к музыке.
И была ещё одна фамильная черта, общая для всех
Бахов: все они — чистокровные немцы, все благо-
1 Цитринген, цитра — струнный щипковый музыкальный
инструмент. — Примечание редакции.
честивые строгие протестанты, трудолюбивые, как
муравьи.
Первые поколения Бахов пережили Тридцатилет-
нюю войну, и на огне её пожаров, в крови её религи-
озных жертв закалился навеки стальной характер Ба-
хов-протестантов. Род Бахов прочёл до последней
буквы все печальные и страшные страницы истории
того времени, эпохи всеобщего одичания, голода
и вражды, испил до дна, не уронив ни одной капли,
горькую чашу религиозного гонения и гражданского
бесправия и вышел из этого долгого испытания ещё
более стойким и непоколебимым в своих убеждени-
ях.
И на долгие триста лет вперёд вынесли Бахи из это-
го хаоса две свои вечные святыни: библию и музыку.
IV
Однажды вечером, когда маленький Себастьян,
сидя в комнате брата, готовил уроки, а старая Грета
вязала свои бесконечные шарфы, вернулся домой
Христофор и привёл с собой маленького чёрного
и живого как ртуть человечка. Звали его Манизером,
он был концертмейстером городского оркестра
и старым приятелем Христофора.
С точки зрения молчаливого органиста, у Манизера
был один неисправимый недостаток: он не умел мол-
чать без улыбки и говорить без смеха. А болтал он
почти без умолку и притом ещё старался выпускать по
несколько слов в секунду. И первое время знакомства
с Манизером, когда Себастьян слушал его речь из
другой комнаты, ему всё казалось, что это старая
Грета торопливо вертит ручку кофейной мельницы.
Войдя в комнату, Манизер бросил на стул толстую
связку нот, мимоходом потрепал Себастьяна по ще-
ке, присел на минутку и рассказал залпом все пос-
ледние городские новости, затем неожиданно
умолк, подбежал к клавесину и заиграл.
Христофор улыбнулся и махнул рукой на беспут-
ного человечка, а Себастьян собрал свои учебники,
сел в угол и заслушался. Да и кто бы не заслушался
чёрного бесёнка Манизера?
Неугомонная, вечно искристая душа его перехо-
дила в его пальцы, и под ними трепетали изумлён-
ные, испуганные клавиши старого клавесина. В беше-
ном, огненном темпе кружились новые взволнован-
но-радостные звуки и гневно, как разъярённые тиг-
ры, рычали басы.
Манизер на минуту остановился, обернулся
к Христофору и подмигнул ему на неподвижного,
с раскрытым ртом, мальчугана.
— А вот и Букстегуд1, слушай! — и снова заиграл.
И вздохнувший на минуту старый, непривычно утом-
лённый клавесин снова засмеялся и заторопился рас-
сказать беззубым ртом весёлую шаловливую сказку.
1 Дитрих Букстехуде (1637_1707), немецкий композитор
и органист. — Примечание редакции.
Качались в такт чёрные кудри на маленькой голов-
ке Манизера, молча улыбался неожиданно помоло-
девший Христофор, и казалось даже, что и на пор-
трете старого Амвросия Баха дрожат в беззвучном
смехе жёлтые морщинистые щёки.
Только маленький Себастьян ничего не замечал.
Он давно уже был далеко отсюда, снова в милом Эй-
зенахе, среди зелёных полей, под ласковым сол-
нцем. Сестрёнки и товарищи его кружились в весё-
лом хороводе, и между ними со звонким радостным
лаем прыгала любимая овчарка Фрицхен. А вот и ве-
чер, тёплый и тихий. В открытые окна заглядывают
весенние звёзды. Вся семья собралась в большой
комнате. Притихли неугомонные шалуны и смотрят
на старого отца. Горят свечи на длинном столе, ве-
черний ветерок залетает в окна, слегка колышет
жёлтые огоньки свечей, и по углам комнаты дрожат
и порхают тени, неуловимые, как мотыльки. Старин-
ная библия лежит перед отцом, шелестят её жёлтые
знакомые страницы, и слушает Себастьян о бедном
юноше Иосифе, проданном в рабство, и о доброй
собаке, приходившей лизать язвы старого Иова.
Громко хлопает крышка клавесина, и непоседа
Манизер уже уходит.
— Прощай, мальчуган! — говорит он, смеясь. —
Я вижу, тебе понравилась эта музыка. Так и быть,
братцы, я оставляю вам ноты, разбирайте их на сво-
боде. Уши полезно проветривать...
(Продолжение следует.)
занятные истории
М. Г. Слуцкий
двойка
Две ноги у человека —
Чтоб ходить и чтоб бежать.
Две руки у человека —
Чтоб ловить и чтоб держать.
Прожужжала рядом муха,
Пролетела мимо нас.
Чтоб услышать — есть два уха,
Чтоб увидеть — пара глаз.
Два крыла у птицы галки,
И пословица права,
Что концов у каждой палки,
Без сомненья, тоже два.
Подсчитайте-ка, не две ли —
Ошибиться не должны —
У медали и у двери
Вы найдёте стороны?
В танце двигаются пары,
Слышен топот туфель пар...
Двойку называют "парой" —
Избегайте этих "пар"!
Л4. Осоргин
тучи
^Сарко, душно, а дождя всё нет... Хорошо тем,
кто теперь на даче или, ещё лучше, в деревне! Там
жара не так чувствуется, как в городе: можно пойти
в лес за ягодами, в нём тенисто и прохладно, или
можно выкупаться в речке — вода свежая, холод-
ная... А здесь, в городе, сидишь, словно около печи,
дома от солнца раскалились, пыль с мостовой летит
в окно — нехорошо!
Сегодня, кажется, будет дождь. Похоже на то.
Во-первых, душно ещё больше обыкновенного, по-
том на небе появились облака, чего уже недели три
не было...
С верхнего этажа высокого дома, где живут Аню-
та и Васюк, видно только небольшую часть неба, ос-
тальное небо всё загорожено домами. Но и на этом
кусочке неба есть кое-что интересное для Анюты
27
с Васюком, а потому они и примостились у открыто-
го окошка, выходящего на улицу.
Сначала они легли на подоконник, осторожно вы-
сунули из окна головы и посмотрели вниз, - но там
ничего не было, прохожих очень мало; только казак
проехал на лошади, но так быстро, что Васюк не ус-
пел на него полюбоваться, да и видно сверху плохо.
Кроме того, лежать на подоконнике мамой строго
запрещено: нашлёпает — тогда будут знать! И Аню-
та с Васюком решили лучше смотреть, как по небу
плывут облака.
Васюк ещё очень маленький, ему только пять лет.
Анюта уже большая девочка, ей десять. Она носит
Васюка на руках, как нянька, одевает его, показыва-
ет ему картинки в книжке и карточки в альбоме,
очень интересно про всё рассказывает. Васюк без
Анюты сидеть не любит, она ему всегда очень нуж-
на. Вот и теперь он требует, чтобы Анюта придумы-
вала и рассказывала ему, на что похожи облака на
небе.
28
— Смотри, Васюк, вон господин в шляпе! Видишь?
— Где?
— Вон тут! Да ты не туда смотришь, Васюк! Вон
там, рядом с беленьким облакачком... видишь бе-
ленькое облачко?
— Вижу. Оно маленькое?
— Маленькое. А рядом с ним большое. Так вот
это и есть господин в шляпе. Вон у него нос, а вон там
борода, а наверху шляпа... Видишь?
— Вижу. А у него нос длинный!
— Длинный-предлинный... Постой, Васюк, он
в кресле сидит, облокотился на спинку и сидит. А во
рту у него трубка... Васюк! Знаешь, кто это?
— Кто?
— Это царь! Он сидит на троне, а на голове у него
корона. И борода длинная-длинная. Как похоже-то!
— А почему у него глазок не видно?
— А он слепой, Васюк, — быстро соображает
Анюта. — Он над всеми слепыми царь.
Васюк, разинув рот, смотрит, как ползёт по небу
и расплывается облако, похожее на слепого царя, и
как оно постепенно прячется за крышу большого до-
ма, что стоит через улицу.
— А ещё кто, Анюта?
— Подожди, сейчас ещё будет. Вон выползает...
Ну-ка, Васюк, угадай, кто это?
— Царь!
— Нет, не царь.
— Ну, верблюд!
— Нет!
— Ну, я не знаю... Ты сама скажи.
— Это лошадка, Васюк.
— А какая она? Рыженькая?
— Нет, не рыженькая, а так, всякая... А за лошад-
кой идёт мужик, страшный мужик...
— А что он делает?
— Он пашет землю.
Лошадка медленно уходит за крышу, а за ней
и страшный мужик, он весь расплылся и сгорбился.
— Ещё, Анюта!
— Ты, Васюк, теперь сам угадывай, а то что же всё
я. Ну, говори скорей, кто, а то он убежит за крышу.
— Лошадка!
— Ну, Васюк, опять лошадка. Ты придумай что-ни-
будь новенькое.
— А я хочу, чтобы лошадка, а то та лошадка очень
скоро убежала.
— Ну ладно, пусть будет лошадка. А на ней кто?
— А на ней казак едет.
— Ну хорошо, Васюк. Это он будто бы за мужи-
ком гонится. Вон-вон-вон, за крышу убежал.
Васюк подпрыгивает на стуле и хлопает в ладоши,
потому что всё это очень интересно. А тем време-
нем небо всё темнеет. Уже солнце скрылось за ту-
чами, по улице заклубилась пыль, поднятая налетев-
шим ветром.
— Анюта, затвори окно! — кричит мама из сосед-
ней комнаты.
Васюк очень недоволен тем, что запирают окно.
— Ничего, Васюк, — говорит Анюта, — мы через
стекло смотреть будем. Теперь тучки идут чёрные-чёр-
ные! Смотри, Васюк, это впереди будто бы человек.
— На небе человеки не всамделишные, Анюта?
— Нет, не всамделишные, только будто бы.
— Их будто бы много там, Анюта?
— Много, Васюк, очень много. Каждая тучка —
человек! Вон их сколько бежит! Видишь, Васюк?
31
— Вижу. Они очень чёрные.
— Это они в саже выпачкались Помнишь, Васюк,
мы на улице таких чёрных видели, их много шло с за-
вода. И это всё будто бы рабочие с завода идут. У!
Какие страшные! Точно трубочисты.
Далеко слышны раскаты грома. Небо совсем по-
темнело. Васюку немного страшно, и он ближе
жмётся к Анюте. Трубочистов на небе уже нет. Все
они слились в большую сплошную тучу и быстро-
быстро убегают за крышу. В комнате сразу стало
темно. За окном гудит ветер, клубится пыль и кру-
тятся в воздухе какие-то бумажки. На улице с трес-
ком катятся по мостовой дрожки извозчика, который
спешит спрятаться от грозы на постоялый двор; гро-
хот колёс сливается с раскатами грома. Гроза приб-
лижается. Вот блеснула молния, да так ярко, что Ба-
сюка ослепило. Одновременно с первыми каплями
дождя закапали слёзы из глаз Васюка. Анюта тоже
струсила. На рёв Васюка прибежала мама и обоих
детей отправила в комнату с закрытыми ставнями,
где они немедленно улеглись в кровать и уткнулись
лицом в подушки.
Хотя гром слышно и тут, но Васюку уже не так
страшно, потому что здесь молнии не видно. Обык-
новенно на кровати он любит кувыркаться и болтать
ногами, но теперь немножко устал и хочет спать.
Тимофей Щёголев
ДОЖДЬ
"Дождик, дождик, пуще,
Дам тебе я гущи,
Дам тебе ложку,
Хлебай понемножку",
Громко пела детвора
У соседнего двора.
Сладкой гущею прильщённый,
Грянул дождь на лес зелёный,
Пыль смахнув с зелёной травки
И наполнил все канавки.
Где канавки мельче, уже,
Разлился в большие лужи.
На пригорке невысоком
Забурлил живым потоком.
Засучив свои штанишки,
В лужах шлёпали мальчишки
И под смех, и крик, и визг
Поднимали тучи брызг.
Вот и дождик тише, тише...
Не стучит теперь по крыше.
Слышны чуть раскаты грома
Скучно, скучно Коле дома.
Светит солнце. Дождик стих
Мысли прочь бегу
Мысли рвутся на простор,
На широкий светлый двор.
Солнце льёт поток лучей,
Слышен громкий крик грачей
Вышел Коля в светлый двор,
Колю встретил птичий хор.
ЖИЛА БЫЛА СКАЗКА^
34
НА ЛЕСНОЙ опушке
Красным полымем
Заря вспыхнула...
Зашептались берёзы, склоняясь вершинами
друг к другу: "Доброго утра, доброго утра". За-
шептались и травы, приветствуя утро, а проказник
ветер, пробежав по деревьям и траве, притаился
в лощине, на дне которой было болото.
Свистнула какая-то птичка, за ней другая, а там
и целый птичий хор присоединился к ним.
Серый зайка выскочил на опушку леса и хлопнул
ушами.
— Хороший денёк сегодня, очень хороший! —
обратился он к толстой жабе, которая медленно
ползла по траве.
раздался пронзительный
— А чем я виноват, что хочу кушать
изнёс аист, проглатывая жабу.
крик.
— Что такое, что такое? — :
ба и удивлённо вылупила глаза
— Лупоглазая, а глупая! Ты что не смотришь
пропи
— Ну уж и хороший, сейчас жарко, а что бу-
дет днём, — прошептала она отвислыми губа-
ми. — Я такая полнокровная, всё боюсь, что
удар хватит.
— А что ж, по-твоему, дождь лучше? — про-
ворчал заяц и вдруг чего-то испугался, пригнул
уши и полетел в лес, а жаба запрыгала к болоту
и бросилась в воду
— А-я-я-я-й
куда прыгаешь: всю меня придавила! -
щала маленькая зелёная лягушка.
— Ха-ха-ха! Ловко я тебя треснула
смеялась жаба, но длинноногий аист, который
до этого спал, подогнув одну ногу, проснулся
и схватил жабу длинным клювом.
— Подожди, любезный, ой, больно, слы-
шишь, пусти!

Маленькая лягушка, несмотря на боль, скры-
лась в воде, а аист стал ходить по болоту, разыс-
кивая пищу.
Всё проснулось.
Белобокая сорока дразнила дятла, который
долбил ствол дерева, выгонял оттуда маленьких
букашек и поедал их.
— Ну и глупа ты, сорока! — невозмутимо за-
метил дятел, перелетая на другое дерево.
— А ты знаешь, — сказала сорока, — завтра
воронья свадьба: вот посмотрю-то!
— Нужны мне твои вороны, невидаль какая,
свадьба воронья!
— Долбень ты, у, долбень! — закричала соро-
ка и полетела к кукушке, которая положила яйцо
в гнездо щегла.
— Ты что это делаешь, а! Свои яйца в чужие гнёз-
да кладёшь! — набросилась сорока на кукушку.
— А тебе какое дело: ты что, лес сторожишь?
Но сорока полетела дальше сообщить об этом
всем птицам.
Начало припекать, лягушки спрятались в воде,
не издавая ни одного звука; дятел замер на дере-
ве, и лес затих.
подумала ли
Над деревьями протянулась
чала расти, расти. Воздух стал спёртым.
Появилась лисица, улеглась под деревом и при
нялась облизывать мордочку. Застрявшие в её ког
тях птичьи перья показывали, что она успела пожи
виться и теперь благодушествует.
Всё небо покрылось тучами.
Засверкали молнии. Загрохотало.
Стало темно.
"Пойду-ка я в нору да посплю
са и побежала в лес.
Закапал дождь всё сильней и сильней...
Все запрятались, кто куда мог.
Наконец туча пронеслась, и опять засверкало
солнце. Деревья, умытые дождём, весело зашеп-
тались; ещё громче запели птицы, и вскоре к их пе-
нию присоединился лягушечий хор. 	jg
кроме шуток
К. Роше 'I
ДВЕ ТУЧИ
Басня
В лазури голубой, в час тихого заката,
да уж знойный день в истоме догорал,
Две тучи встретились. Вся соткана из злата,
-1 Из нитей радужных, тончайших покрывал —
Была одна. Капризно изменяя
Свои черты, она легко плыла
И, весь свой блеск по небу разсевая
И в лоне вод волшебно отражая,
Гордилася собой и счастлива была.
Другая ж, чёрная, как ночь, как буря,
Полнеба захватив и сумрачно нахмуря
Чело свинцовое, медлительно текла
И грузно на пути шалуньи залегла.
И та, сверкнув на тучу грозовую
Снопом опаловых лучей,
К ней обратила речь такую:
— Зачем, чудовище, наружностью своей
Ты небо и людей смущаешь?
Зачем, скажи мне, затемняешь,
Как чёрным пологом, блеск солнечных лучей?
Ты небу не нужна, и землю лишь пугаешь,
Иди же прочь с дороги поскорей,
Чтоб я могла потешить взор людей
И в ясной синеве купаться!

Si
ki, смолкнув, туча грозовая
Спустилась вниз над жаждущей землёй
Ударил гром, и молния, сверкая.
Рассекла, как мечом, свод неба голуб
Поднялся ветер, дождь полил
И землю влагой напоил.
г 1Ж
•г ">1 
" 41
— Что ж делать? Надобно признаться, — Я
Ей туча чёрная спокойно говорит, —
Что страшной я могу казаться;
Ведь туча иногда немало бед творит.	:
Воздушна и прекрасна ты, не спорю,
Но в засухе такой помочь людскому горю
Могу лишь я одна! Малейшее движенье
На небе ветерка — и ты в одно мгновенье
Растаешь без следа в сиянии небес;
А мне — вот видишь в отдаленьи
Иссохшие поля, сожжённый солнцем лес? —
Лишь стоит захотеть — и влагой благодатной
Я людям сохраню всё то, что безвозвратно
От засухи для них погибло б навсегда.
Пред тем, как осмеять кого, подумай-ка всегда!
Пойми же ты моё значенье
И не глумися надо мной.
Верь, люди ждут с любовью появленья
Угрюмой тучи грозовой!
Бывает и такое
Но светлячок на то сказал:
— Тебе смеяться, право, стыдно.
Я с виду, точно, слаб и мал,
Мой огонёк в лесу чуть видно.
Один лишь листик и цветок
Фонариком я освещаю,
Но знай — я, скромный светлячок,
Тягаться с солнцем не желаю...
Пусть труд мой мал — он в доброту
И смех меня твой не тревожит.
Пусть всякий трудится из нас,
Как он умеет и как может.
А. А. Фёдоров-Давыдов
СВЕТЛЯЧОК
(Басня)
В прохладном сумраке ночном
На ветке раз сова качалась
И над малюткой-светлячком
Так с громким смехом потешалась:
— Среди полночной темноты
Чуть видной точкой ты сверкаешь.
Скажи, чудак, ужели ты
Тягаться с солнышком желаешь?
у HAG Б ГОСТЯХ
датский писатель Карл Эвальд
ТУМАН
(С незначительными изменениями)
^^олнце только что закатилось. Лягушка квакала
свою вечернюю молитву. Молитва эта была длинной-
длинной — казалось, ей не будет конца. Пчёлка мед-
ленно возвращалась в свой улей, и маленькие детки
плакали — им тоже нужно было укладываться в пос-
тельки. Цветы закрывали свои чашечки и склоняли на
ночь свои головки. Олень покойно укладывался в
мягкой высокой траве среди зелёной лесной лужай-
ки.
В деревенской церкви колокола прозвонили ве-
чер, и старый звонарь, окончив свои обязанности,
возвращался домой. По дороге он обменивался при-
ветствиями с поселянами, которые встречались ему
на пути или стояли у дверей своих изб и курили труб-
ки. Пожелавши соседям доброй ночи, он запер на
ночь свою дверь.
Постепенно становилось всё тише и тише. Надвига-
лась ночь. Только в доме священника и доктора ещё
виднелся свет, в крестьянских же избах было совсем
темно, ведь летом крестьяне встают рано и должны по-
этому заблаговременно укладываться в свои постели.
Но вот на небе блеснули звёздочки, и всё выше
и выше стал подниматься месяц. В деревне залаяла
собака, очевидно, спросонья, — по-видимому, сов-
сем не было причин к её беспокойству.
— Кто здесь? — спросил туман.
Но никто не отвечал, так как никого не было. Тог-
да туман оделся в свои лёгкие прозрачные одежды и
пустился в пляс по лугу. Потом на некоторое время
улёгся совершенно спокойно, а затем снова принял-
ся танцевать. Наконец он перекинулся через озеро в
лес, где своими длинными цепкими влажными рука-
ми обвивал стволы деревьев.
— Кто ты, товарищ? — спросила ночная красавица,
горделиво раскрывшая свои лепестки и испускавшая
аромат для своего собственного удовольствия.
Туман не отвечал и продолжал танцевать.
— Я тебя спрашиваю, кто ты? — снова спросила
ночная красавица. — Ты не отвечаешь, и я отсюда
заключаю, что ты груб, невежлив.
— Вот я тебя заключу, — воскликнул туман, и при
этом так крепко обнял ночную красавицу, что её
нежные листики сделались совсем мокрыми.
43
— Ай, ай! — закричала ночная красавица. — Бога
ради, убери свои пальцы. Я точно в болото погрузи-
лась. Но послушай, любезный друг, за что же ты
сердишься, если я спрашиваю тебя, кто ты?
Туман вновь поднялся.
— Кто я? — сказал он. — Ты всё равно не поняла
бы, если бы даже я рассказал тебе это.
— Попробуй.
— Я — роса на цветах, я — облако на небе, я — ту-
ман на лугу.
— Как?! — воскликнула ночная красавица. — Пов-
тори, пожалуйста, что ты сказал. Росу знаю я. Каж-
дое утро она унизывает мои листья. Но я решительно
не нахожу никакого сходства между ней и тобой.
— А я всё же роса, — печально сказал туман. —
Но никто не знает меня. Всю жизнь я должен прини-
мать разные формы. Иногда я роса, иногда —
дождь, иной раз сверкаю я в лесу в виде чистого све-
жего родника. А если по вечерам на лугу танцую,
люди говорят: "Поднимается туман".
— Это интересная история, — сказала ночная кра-
савица. — Не можешь ли ты мне подробней расска-
зать? Ночь ведь так длинна, и порой одиночество так
тяготит меня...
— Печальная эта история. Ну да я расскажу тебе её.
С этими словами туман плотно улёгся вокруг цвет-
ка. Ночная красавица в ужасе вся затряслась:
44
— Нет, нет, пожалуйста, будь так добр, оставайся на
некотором расстоянии от меня, — сказала она, — до
тех пор, по крайней мере, пока ты как следует не отре-
комендуешься. Я не доверяю людям, которых не знаю.
Туман отодвинулся и начал свой рассказ.
— Родился я глубоко-глубоко в земле, гораздо
глубже, чем достигают твои корни. Там я и мои бра-
тья (ты должна знать, что мы сильного рода) родились
в виде кристально светлого холодного ключа. Долгое
время мы вынуждены были лежать в своём логовище.
Но вот однажды внезапно выпрыгнули мы из-под от-
коса одного холма на вольный широкий мир. Ах, мо-
жешь поверить, какое это удовольствие — бежать
среди густого зелёного леса! Мы весело прыгали по
камням, плескались в берегах. Маленькие миловид-
ные рыбки играли в нас, и красивые высокие деревья
нагибались к нам и отражались в нас в своём велико-
лепном зелёном убранстве. Если же, случалось, па-
дал лист к нам, мы бережно качали его, ласкали и вы-
носили потом на широкий свет. Да, счастливая пора...
Это было действительно лучшее время в моей жизни.
— Но узнаю ли я, наконец, как ты сделался тума-
ном? — нетерпеливо перебила ночная красавица. —
Ручеёк знаю я. Когда кругом тихо, до слуха моего
долетает его весёлое журчанье.
Туман немного приподнялся и, покружившись над
лугом, снова вернулся к своему рассказу.
45
— Что всего печальней в этом мире, это то, что ни-
когда не бываешь доволен тем, что имеешь. Итак,
мы продолжали бежать да бежать, пока не попали
в одно большое озеро, где, широко раскинувшись,
тихо покачивались на поверхности воды кувшинчики
да весёлые стрекозы трещали своими прозрачными,
точно стеклянными, крылышками. Поверхность озе-
ра заманчиво блестела как зеркало, но мы волей-не-
волей должны были бежать на дно его, где было так
темно и неуютно. Я не выносил этого мрака и сильно
затосковал по солнечным лучам. Ведь я так полюбил
их, когда бежал в ручье! Бывало, глядят они на нас
вниз, проникая между листьями, или, суетливо отра-
жаясь в нас, блестят как золото. И захотелось мне
опять к ним, на поверхность воды. И вот я пробрался
к водяным кувшинчикам и улёгся в просвете между
их большими зелёными листьями. Но, Боже, как не-
выносимо припекало здесь солнце! Я никогда не ис-
пытывал ничего подобного. И скоро уже горько рас-
каивался, что не остался там, на дне.
— Пойми же, наконец, что это вовсе не интересу-
ет меня, — заметила ночная красавица. — Скоро ли,
наконец, туман будет?
— Вот он, — сказал туман и так окутал цветок, что
совершенно лишил его зрения и слуха.
— Ой-ой! — закричала ночная красавица. — Ото-
двинься, пожалуйста, и продолжай дальше.

^5»
— Вечером, как только зашло солнце, — продол-
жал туман, — мне вдруг стало замечательно легко,
как будто бы я могу летать. И прежде чем я понял, что
такое произошло со мной, как вдруг почувствовал, что
поднимаюсь над поверхностью озера, над кувшинчи-
ками, стрекозами всё выше и выше. Вечерний ветерок
подхватил меня и понёс высоко в воздух. Здесь встре-
тил я многих своих братьев, столь же любознательных,
как и я. Их постигла та же судьба. Вместе с ними парил
я в облаках. Мы стали тучкой, поняла ты?
— Что-то не совсем правдоподобно, — заметила
ночная красавица.
— Тем не менее это действительно правда, — ска-
зал туман. — Слушай дальше. Ветер понёс нас дале-
ко-далеко по воздуху, но потом, очевидно, он поте-
рял всякое удовольствие таскать нас и выпустил.
И мы упали тогда на землю в виде шумного дождя.
Цветы моментально закрылись, птицы поспешно
попрятались к себе в гнёзда, только утки да гуси ста-
новились радостнее и оживлённее, чем больше мы
их смачивали. Да ещё крестьянин спокойно стоял под
дождём и только радовался: его посев так нуждает-
ся в дожде! Но, вообще говоря, мы, конечно, произ-
водим большой беспорядок.
— Так-так. Значит, ты дождь, — сказала ночная
красавица. — Тогда, конечно, у тебя масса дел.
— О да. У меня ни минуты покоя, — отвечал ту-
ман.
47
— Но всё же как ты наконец сделался туманом,
я до сих пор ещё не узнала, — сказала ночная краса-
вица. — Только, Бога ради, не горячись, успокойся.
Ты ведь сам мне обещал рассказать про это. И я го-
това лучше опять всё сначала послушать, чем ещё
раз очутиться в твоих ужасных сырых объятьях.
Туман опечалился, даже прослезился немного, но
продолжал дальше.
— После того как я дождём упал на землю, я не-
долго оставался на её поверхности, а стал просачи-
ваться в глубь её. И тут я почувствовал такую сильную
радость, что вновь возвращаюсь на мою родину,
к глубокому подземному источнику. Здесь ведь я
имел покой и не знал никаких забот! Но увы! Когда
я просачивался, вдруг подхватили меня корни одного
дерева. И вместо желанного отдыха и покоя я должен
был целый день бегать по его ветвям и цветам. Я сде-
лался для них вьючным животным, можешь ли ты по-
нять это? Все кушанья, которыми питаются листья и
цветы его, я должен был перетаскивать к ним от кор-
ней.
Но однажды вечером я освободился. Случилось
это так. Вечером, как только заходит солнце, все
цветы и деревья издают глубокий прощальный вздох.
С этим вздохом в виде лёгкого тумана улетел и я
вместе с моими братьями. Сегодня ночью мы сво-
бодно танцуем над лугом, а утром, когда взойдёт
солнце, мы превратимся в чистые росинки, которые

повиснут на твоих листьях. Когда же ты стряхнёшь
нас, мы будем стараться, просачиваясь сквозь зем-
лю, добраться до своего родного источника, если по
дороге то или иное дерево вновь не подхватит нас.
Если это не случится, тогда путешествие продолжит-
ся дальше: через родник в озеро, потом в воздух,
потом опять на землю, вниз.
— Остановись же! — закричала ночная красави-
ца. — Я могу захворать морскою болезнью, если
дальше буду слушать тебя.
Но вот проснулась лягушка. Она расправила свои
члены и поползла к лужице, чтобы принять свою ут-
реннюю ванну. Проснулись и птички, и лес наполнился
их весёлым чириканьем. Наступило утро. Из-за холма
выглянуло солнце. "Что это такое? — сказало оно. —
Зги не видно! Нет возможности даже собственную
руку рассмотреть. Эй, утренний ветер! Вставай же,
ленивец, и разгони этот отвратительный туман".
И утренний ветер подул над лугом и разогнал ту-
ман. И тотчас же свой первый луч направило солнце
на ночную красавицу.
— Ах, Бог мой! Вот уже и солнце! — встревожи-
лась ночная красавица. — Я должна закрыться.
А где-то теперь туман?
— Я здесь, — сказала вдруг росинка, висевшая на
её стволике.
Это было так неожиданно, что ночная красавица
вся задрожала. Но солнце высмеяло её. А росинка
содержание
тРебята и зверята
М. Л. Моравская. Весёлые качели...................2-я	обл.
Рассказ за рассказом
А. И. Куприн. Марья Ивановна........................ 1
Чудные мгновения
А. Боровиковский. Утро в деревне.................... 8
Читаем всей семьёй
В. Лопатин. Петькин подвиг......................... 10
Чудеса в решете
Н. А. Карпов. Праздник гномов...................... 16
История из истории
А. Селиванов. Тайна лунных ночей................... 18
Занятные истории
М. Г. Слуцкий. Двойка.............................. 25
Задушевное слово
М. Осоргин. Тучи................................... 26
Поэзия детям
Тимофей Щёголев. Дождь............................. 32
Жила-была сказка
П. Фейст. Налесной опушке.......................... 34
Кроме шуток
К. Роше. Две тучи.................................. 38
Бывает и такое
А. А. Фёдоров-Давыдов. Светлячок................... 40
У нас в гостях
Карл Эвальд. Туман................................. 41
Тексты приведены в соответствие с современной нормой русского языка.
© ИФ УНИСЕРВ, ежемесячный литературный журнал
домашнего чтения для детей младшего школьного возраста.
_____________№ 6 (162), 2010, издаётся с января 1997 года.____________
Журнал зарегистрирован в Комитете Российской Федерации по печати.
Учредители: Международный союз пионерских организаций — Федерация
детских организаций, Издательская фирма УНИСЕРВ.
Издатель: Издательская фирма УНИСЕРВ. Свидельство о регистраци
средств массовой информации № 015112 от 25.12.1997.
Главный редактор КОБЛИКОВ П. А.	© Рисунки — ЧЕРНЫХ А. И.
E-mail: info@uniprint.info Сайт: www.uniprint.info Подписной индекс: 71689
Юр. адрес: 109377, г. Москва, ул. Зеленодольская, 11-355. Тел.:(495) 951-4720
Подписано в печать 30.06.2010. Формат 60x90/16. Объём 3 п.л. Тираж 2270 экз.
Печать офсетная. Бумага офсетная № 1. Заказ № 68
Отпечатано в ООО “Печатный салон “Шанс”
г. Москва, ул. Ижорская, 13/19, тел.: 485-9309
Труппа ЪИонтакте ЬНрл://vk.com/read-forJieard