БИОГРАФИЯ ЭРМИТАЖА

®

CЛOBOISLOVO

С бал:ьшой благодарностъю посвящаю эту хнигу
Кристоферу Адаму, преданному

и ве.лиход,ушному другу эрмитажа

Джералъдин Норман

БИОГРАФИЯ
ЭРМИТАЖА
Перевод
Маринъt и Александра Козъtревъtх

СЛОВО /SLOVO

$САП, prOC€55iПQ, ocr- WAl€Гi\(,
УДК
ББК

2017

7.0 (470)
85.101

Н83

Научный редактор О. Б. Бай

Редактор А. С. Виноградова
Дизайн: К. Е. Журавлев
Компьютерная верстка: Л. А. Комарова, О. Б. Глушкова

Корректор О. Г. Иванова
Все права на русское издание принадлежат издательству СЛОВО /SWVO.
Книга или любая ее часть не может быть переведена или издана

в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи
или каким-либо иным способом, а также использована
в любой информационной системе
без получения письменного разрешения издателя.

ISBN 5-85050-850-3

© 1997 Geraldin Norman
© CЛOBO/SWVO, издание

на русском языке,

2006

Содержание

Благодарности
Введение

.................................................................................. 7

.......................................................................................... 1О

1.

Город Петра и Эрмитаж Екатерины

2.

Коллекции Екатерины Великой

3.

Павел

4.

Николай

5.

Сумерки династии Романовых

6.

Петербургские коллекционеры и знатоки

7.

Коллекции Щукиных и Морозовых

8.

Революция

9.

Новый Государственный Эрмитаж

I

и Александр

I

....................................... 12

................. ............. ............... 30

1 ................................................................ 58

и Новый Эрмитаж

............ ................. ..................... 77
................................................ 98
......................... 114

..................................... 127

................................................................................. 147
....................................... 170

10.

Продажи

11.

Археология

12.

«Враги народа»

13:

Блокада Ленинграда

14.

Трофеи

15.

Послевоенные годы

.............................................................. 304

16.

Пиотровский и сын

............................................................... 327

.................................................................................. 196
............................................................................. 220
....................................................................... 240
.............................................................. 261

.............................................. ............. .......................... 282

Эпилог ................ ....... ... ..... ................................... ..........................

354

Приложение. Сотрудники Эрмитажа,
которых репрессировала советская служба
госбезопасности в

1930-1950 rr................................................ 359

Список иллюстраций

.................................................... ...... ........ 381

Избранная библиография

.......................................................... 386

Благодарности

э

та книга не могла быть написана без поддержки трех человек:
Михаила Борисовича Пиотровского, директора Эрмитажа, Тома
Машлера, издателя фирмы Джонатана Кэйпа, и Екатерины Фил­

липс , моего научного ассистента. Они вошли в мою жизнь одновре­
менно, что кажется мне удивительным и немного сверхъестественным.

Я не смогла бы начать эту работу, если бы Том Машлер не отнесся

тепло к этому проекту и не санкционировал его. Также я не могла бы
начать работать без разрешения Михаила Борисовича Пиотровского.
Но помощь Михаила Борисовича оказалась значительно больше , чем
просто разрешение на работу в музее. Он просил своих сотрудников
помогать мне и щедро тратил собственное время, отвечая на мои во­
просы и читая мои черновики.

Екатерина Филлипс сделала для меня гораздо больше, чем делает

обычно просто научный ассистент. Она свободно говорит по-русски,
имеет университетский диплом первого класса по истории искусств и

многолетний опыт публикаций. Она учила меня понимать Россию, пе­
реводила и составляла для меня прекрасные и умные конспекты книг,

которые я должна была прочитать по-русски, «прочесывала» библио­
теки в поисках полезных источников, критиковала то, что я написала,

и исправляла мое правописание . Она много шутила и редко жалова­

лась. Она, так же как и я, несет ответственность за эту книгу.
Рукопись книги Пиотровского и Олега Неверова эрмитаж. Собра­
ния и собиратм,и стала для меня неоценимым руководством, и я благо­

дарю обоих авторов за разрешение ознакомиться с ней до публикации .
Олег Неверов, хранитель античных гемм, специально изучал коллек­
ции художественных произведений

XVIII и XIX вв . в Санкт-Петербурге

и щедро поделился со мной своими знаниями. Людмила Воронихина,

автор последнего путеводителя по музею и сотрудник Научно-просве­
тительского отдела, также оказала мне неоценимую помощь, предос­

тавив информацию по истории коллекций и зданий.

Много людей помогли мне собрать вместе куски современной
истории музея, и я особенно благодарна прежнему директору, ныне

покойному Виталию Суслову, и двум заместителям директора

-

Геор­

гию Вилинбахову и Владимиру Матвееву. (Последний сразу доказал мне,
что является безусловным авторитетом по эпохе Петра Великого, и
вдохновлял меня своими рассказами.) Вадим Зуев, археолог, приглашен­
ный в Эрмитаж, чтобы проводить исследования по истории музея,
помог мне внести ясность в сложные взаимоотношения политиков и

персонала в советский период, и я хочу выразить ему и его жене Лене,

работающей хранителем в Эрмитаже, особую благодарность.
Я получала щедрую дружескую помощь от многих сотрудников

Эрмитажа и благодарю их всех. Хотела бы особенно отметить доброту

и любезность Сергея Андросова, Бориса Асварища, Сергея Авраменко,
Аси Кантор-Гуковской, Альберта Костеневича, Александра Косцова,
Марты Крыжановской, Алексея Ларионова, Марины Лопато, Бориса
Маршака, Всеволода Потина и Галины Смирновой.
Мое посещение раскопок, проводившихся сотрудниками Эрмитажа
в Керчи, оказалось возможным и приятным благодаря любезности Сер­
гея Соловьева и его жены, археолога Наташи. Сотрудники библиотеки
Эрмитажа и его архива очень помогали мне, особенно Елена Саламах.а.
Я приобрела также двух больших друзей в Санкт-Петербурге вне
музея

-

Марину и Александра Козыревых, они давали мне приют, без

устали обсуждали мои проблемы и помогали находить решение. Я так­
же благодарна Рипсимэ Пиотровской (ныне покойной), матери нынеш­
него директора Эрмитажа и вдове его предшественника, за несколько

очень приятных бесед. Профессор Олег Артамонов, чей отец был ди­
ректором музея в послевоенные годы, и его жена сделали для меня

очень много полезного и важного, так же как и давний ученик его отца,

профессор Абрам Столяр.
Мне хочется поблагодарить также профессора Игоря Дьяконова,
Веньямина Иоффе из общества «Мемориал», профессора Бориса
Старкова, доктора Петра Грязневича, Сергея Кузнецова, Владимира Уф­
лянда, Михаила Шемякина, Наташу Смирнову, Павла Тищенко, доктора
Ярослава Василькова, Станислава Черничева, сотрудников Библиотеки
Голицына, директора Петергофского Государственного музея-заповед­
ника Вадима Знаменова и архивиста Музея Бенуа в Петергофе Ирину

Золотинкину.
Я получала в высшей степени ценную помощь и поддержку от мно­
гих людей за пределами России и особенно благодарна Ларисе Хаскелл,
Биллу Кларку, Джасперу Гаунту, Гоче Цецхладзе, Петру Баткину, Джону
Стюарту, Константину Акинше, Григорию Козлову, Валерию и Галине
Лановым , профессору Ирене Зербст-Боровке, Никите Лобанову и Тать­

яне Орловой.
Лондон,

1996

п

рошло десять лет с момента первой публикации этой книги
на английском языке. За это время произошло много разных

событий. Поэтому для того, чтобы книга стала более совре­

менной, были сделаны некоторые изменения по сравнению с англий­
ским изданием. Главу Пиотровский и съ~н я переделала и значительно

расширила, чтобы включить туда последние десять лет истории Эрми­
тажа. Эпилог тоже был немного подкорректирован.

Я считаю необходимым еще раз поблагодарить моих друзей, Мари­
ну и Александра Козыревых, которые взялись за трудную задачу - пере­
вести эту книгу. Это оказалось далеко не просто. В английской варианте
книги я широко использовала цитирование из разных источников, не

указывая на то, откуда взяты цитаты. Переводчики должны были ра­
зыскивать эти цитаты в русских публикациях и нашли почти все из них.

Они также обращали мое внимание на ошибки в оригинальном тек­

сте. Кроме того, они попросили своих друзей, работавших в Эрмита­
же, прочесть этот перевод. В итоге текст стал значительно лучше, чем
в первоначальной, английской, версии.

Я должна еще раз поблагодарить профессора Михаила Борисовича
Пиотровского , который перечитал мою книгу по-русски и предложил
внести некоторые улучшения и исправить ошибки. Это был просто

великодушный подарок, если учесть его драгоценное время . Я не мог­
ла бы написать эту книгу вообще без его помощи и очень благодарна
ему за то, что он продолжает оказывать мне поддержку.

За время, прошедшее между двумя этими публикациями, я оказа­
лась сама вовлеченной в жизнь Эрмитажа . Во-первых, я была дирек­
тором-учредителем Комнат Эрмитажа в Соммерсет-хаусе в Лондоне,
потом стала представителем Эрмитажа в Великобритании, секретарем

Объединения друзей Эрмитажа в Великобритании и учредителем и
издателем журнала эрмитаж. Я писала эту книгу как независимый жур­

налист, без необходимости быть преданной Эрмитажу. Если бы я писа­
ла ее сегодня, то была бы значительно более осмотрительной в своих
редких критических высказываниях, но сейчас, при переводе, не счи­

таю возможным что-то корректировать. Поэтому прошу извинить меня,
если кого-то обидела или задела.
Я также, кончено, очень благодарна русским издателям, издатель­
ству «Слово». Я познакомилась с его руководителями Наталией Авети­

сян и Григорием Ерицяном, когда мы вместе работали над публикаци­
ей первого номера журнала эрмитаж в России. Их дружба доставила

мне большое удовольствие, и для меня большая честь опубликовать эту
книгу у них.

Санкт-Петербург,

2005

Введение

г

осударственный Эрмитаж в Санкт-Петербурге является
главным музеем России . Он имеет одну из самых больших
коллекций в мире наравне с Лувром, Британским музеем

и Музеем Метрополитен в Нью-Йорке. В 1990-х rr., до откры­
тия Большого Лувра, Эрмитаж считался самым большим музеем
мира. И если планы его развития, приостановленного в насто­

ящее время из-за отсутствия средств, когда-нибудь будут реали­
зованы , то он вновь станет таким же.

Музей начал свою жизнь как частное собрание русских ца­
рей, размещенное в двух корпусах, пристроенных Екатериной
Великой к Зимнему дворцу в центре Санкт-Петербурга. Эти кор­

пуса известны сегодня как Малый и Старый Эрмитаж. Внук Ека­
терины, Николай

I, решил расширить музей и дать возможность

широкой публике любоваться его художественными сокрови­
щами . Пристроенное им здание теперь известно как Новый

Эрмитаж. Это он впервые открыл свои двери для публики в

1852 r.
После революции

1917 r. весь дворцовый комплекс был по­

степенно передан национализированному музею, который стал

называться Государственный Эрмитаж.
Коллекции музея были расширены за счет экспонатов из

конфискованных частных собраний, но в то же время и частич-

10

но обескровлены в результате требований Москвы и других ре­
гиональных музеев поделиться своими сокровищами. Кроме
того, в 1930-е гг. некоторые из выдающихся картин музея про­
дали за границу, чтобы пополнить национальную казну.
Перед революцией в императорской коллекции были кар­
тины старых мастеров, классические древности, монеты, медали,

оружие и некоторые произведения искусства Средних веков и

эпохи Ренессанса. В 1920-е гг. в музее открыли Отдел Востока,
в 1930-е гг.

-

Отдел археологии, а в 1940-х гг.

-

Отдел истории

русской культуры.

Сегодня это просто энциклопедическое собрание . В до­
полнение к превосходным произведениям искусства там есть

много вещей, принадлежавших ранее лично императорам, на­

пример нижнее белье Петра Великого и коронационный эки­
паж Екатерины. Архитектурный комплекс , в котором разме­
щено все это; вытянут вдоль берега Невы и является одним из
чудес света .

В этой книге автор попыталась дать набросок бурной ис­
тории развития музея, сделав специальный акцент на событи­
ях ХХ столетия, а также на том, как повлиял на эволюцию

музея коммунистический эксперимент, продолжавшийся
в России.

11

70 лет

1

ГародПетра
и эрмитаж Екатеринъt

"Эрмитаж»

-

французское слово, появившееся в русском языке

во время царствования Петра Великого

(1682-1725).

И Петр,

а позднее и Екатерина Великая гордились тем, что привносили

в свою страну культуру и обычаи западных стран. Главный музей России
получил свое название от французского слова

«hermitage»,

что означает

«пустынь, место уединения». Это название порождено романтической
идеей о жизни в уединении, на природе. Идея эта стала популярной во

Франции в

XVII в.,

а в

XVIII

в. привела к появлению во всей Европе

моды на ландшафтные парки. Эрмитаж как парковый павильон и мес­
то уединения был характерной особенностью фешенебельного ланд­
шафтного парка романтической эпохи. Когда Петр начал сооружать в
Петергофе свой великолепный загородный приморский дворец

-

под­

ражание Версалю с его многочисленными фонтанами и садовыми па­
вильонами, он, естественно, построил и Эрмитаж

-

первый в России.

Это было двухэтажное здание со столовой наверху. В столовой вплот­
ную друг к другу висели картины голландских художников

XVII в.

Там

Петр принимал наиболее приближенных к нему людей.

Екатерина также дала название «Эрмитаж» зданию, которое было
пристроено к Зимнему дворцу по ее распоряжению. Там она могла без
церемоний принимать приближенных и тоже развесила свои картины.

Название прижилось. Теперь это здание известно как Малый Эрмитаж,
а другое строение, возведенное по заказу Екатерины как продолжение
дворца, назвали Старый Эрмитаж. Позже она присоединила к ним и
Эрмитажный театр. Когда же в

XIX в. к дворцовому комплексу пристро­

или здание для музея, то его, в свою очередь, назвали Новый Эрмитаж.

Начиная с

1917 г.

коллекции музея постоянно разрастались, заполняя

постепенно все бывшие дворцовые здания, и теперь весь этот велико­
лепный комплекс известен как Государственный музей Эрмитаж.

Само понятие «эрмитаж» у русских изменило свое первоначальное
значение. Это произошло и со многими другими заимствованиями из

12

Город Петра и эрмитаж Екатерины

европейской культуры. Так, первые эрмитажи на Западе были построены
в Италии в эпоху Ренессанса герцогами, искренне желавшими сочетать
в своих загородных имениях благочестие с удовольствием. Буэн-Рети­

ро в Мадриде, сооруженный между

1636 и 1639 r., стал первым королев­

ским дворцом, в парке которого по специальному заказу соорудили

эрмитажи с капеллами и фонтанами. Из Испании мода на эрмитажи
распространилась во Францию, правда, с некоторыми изменениями.
В конце

XVII

в. Людовик

XIV

построил замок Марли как место уеди­

нения, где он мог обходиться без строгого этикета, введенного им в

Версале . Он назвал замок своим эрмитажем .
По мнению герцога Сен-Симона, чьи мемуары рисуют нам живую
картину жизни при французском дворе , король, «пресытившись кра­
сотами и устав в конце концов от толпы придворных , убедил себя в
том, что время от времени ему необходимо уединение и тихое место
для этого< ... >, тогда и был построен эрмитаж. Там планировалось про­
водить только три ночи в неделю до субботы, всего два или три раза
в год, вместе с дюжиной приближенных, необходимых для услуг. Но

в действительности эрмитаж стал расширяться. Холмы были срыты,
появились новые здания, была устроена система водоснабжения и
посажены сады».

Вот где берет свое начало русская идея об эрмитаже. В
ре после смерти Людовика

XIV, Петр

1717 r., вско­

Великий посетил Версаль и Мар­

ли и был восхищен увиденным. Он понял , что эрмитаж

-

это место,

где можно развлекать своих друзей без суеты и церемоний . Эрмитаж ,
построенный по его заказу в Петерrофе,

-

это небольшое двухэтаж­

ное здание, окруженное рвом с водой. Благодаря системе блоков
на второй этаж поднимали обеденный стол, который накрывали вни­

зу. Это делало ненужным присутствие слуг во время пирушек.

В свою очередь, когда в

1740-х rr. дочь Петра,

императрица Елиза­

вета, задумала создать парк при собственном загородном дворце в Цар­

ском Селе, она, естественно, предусмотрела и павильон Эрмитаж. Это
был обеденный павильон в стиле барокко и тоже с подъемным столом.
Элизабет Димсдэйл, жена английского доктора, оставила описание
того, как пользовались этим столом. На нем находились «четыре пус­

тых подноса с серебряными ободками и с чем-то вроде грифельной

доски в середине каждого из них . К каждому подносу был прикреплен
карандаш . На доске писали список блюд, которые хотели заказать, а
затем тянули за шнурок. Поднос опускался вниз и возвращался обрат­
но уже сервированный» .

Именно такого рода эрмитаж имела в виду Екатерина

11,

поручая

французскому архитектору Жану-Батисту Валлен-Деламоту пристроить
небольшой корпус к величественному Зимнему дворцу, унаследованному

13

Город Петра и эрмитаж Екатерины

ею от императрицы Елизаветы. Крытый мост-переход соединил здания,
и из их окон открывался вид на Неву. В этом месте река очень широка,
а чуть ниже по течению она разделяется на два рукава, омывающие с

обеих сторон Васильевский остров.

Императрица Елизавета именовала своим эрмитажем комнаты в

Зимнем дворце, которые она использовала для увеселений . Екатерина
пристроила к дворцу павильон, который тоже назвала эрмитажем .

Однако в ее сознании Эрмитаж, по-видимому, все еще был связан с
парком и природой потому, что с самого начала Екатерина собиралась
строить на втором этаже, над конюшнями, висячий сад. В одном кон­
це этого сада, рядом с ее личными апартаментами, должны были распо­

лагаться комнаты ее фаворита графа Орлова, а в другом

-

собственно

Эрмитаж: анфилада залов, обращенных к Неве, где Екатерина и наме­
ревалась развлекать своих друзей. Там же находилась и оранжерея, вы­

ходившая в висячий сад, где щебетали певчие птицы. Еще до того , как
строительство здания было завершено, Екатерина начала собирать
картины . Для их размещения нужны были галереи, которые и пристро­
или к дворцу со стороны сада.

Но вскоре этих галерей оказалось недостаточно для размещения

коллекций: за первые

1О лет

своего правления Екатерина купила бо­

лее двух тысяч картин. Поэтому по ее распоряжению архитектор Юрий
Фельтен пристроил к Эрмитажу второе здание, уже большего размера.
Наряду с галереями там предполагалось разместить библиотеку, каби­

нет медалей и бильярдную (Екатерина очень любила бильярд) . Здание
это было построено на набережной Невы за небольшим Ламотовым
павильоном (так называли раньше Малый Эрмитаж). Новое здание
позднее стали называть Старый Эрмитаж.

Как и в эрмитажах, построенных ранее в парках Петергофа и Цар­
ского Села, в Малом Эрмитаже Екатерины имелись taЫes

volants -

обеденные столы, которые могли опускаться на первый этаж и подни­

маться механически с помощью системы блоков. «В столовой бок о бок
стоят два стола, накрытые на десять персон,

Гримм в письме мадам Жофрен в

1774 г. -

-

рассказывал Мельхиор

Присутствующих обслужи­

вает машина. Поэтому здесь нет необходимости в лакеях, стоящих за
стульями, и полицейские чины находятся в затруднении, так как не

могут рапортовать Ее Величеству о том, что говорят на этих обедах» .
Екатерина рассматривала Эрмитаж как своего рода частный клуб,
членов которого она выбирала лично, а также как место, где она могла

забыть о своем титуле и отдохнуть. Особенное удовольствие доставляли

ей «малые обеды», рассчитанные не более чем на

12 персон. После тако­

го обеда она нередко отправлялась со своими гостями в собственный
театр посмотреть какую-нибудь пьесу. Несколько раз в месяц Екатерина

14

Город Петра и эрмитаж Ехатери-нw

60 или 80 приглашенных, известные как
- «Большие Эрмитажи» - обед
на которые она приглашала до 200 гостей.

устраивал-а также ужины для

«Малые Эрмитажи», и значительно реже
и бал,

Для того чтобы каждый держался в ее Эрмитаже в соответствии
с той интимной обстановкой, которую Екатерина ценила, она распо­

рядилась повесить на стене правила поведения. Нужно было:

,,1 . Оставлять

все чины вне дверей, равно как и шляпы, а наипаче

шпаги.

2. Местничество и

спесь или тому что-либо подобное, когда бы то

случилось, оставлять у дверей.

3. Быть веселым,

однако ничего не портить и не ломать и ничего

не грызть.

4. Садиться,

стоять, ходить, как кто за благо рассудит, не смотря

ни на кого.

5. Говорить умеренно и не очень громко, дабы у прочих тамо нахо­
дящихся уши или голова не заболела.

6. Спорить без сердца и без горячности.
7. Не вздыхать и не зевать, и никому скуки

или тягости не нано­

сить .

8. Во

всяких невинных затеях, что один вздумает, другим к тому

приставать.

9.

Кушать сладко и вкусно , а пить с умеренностью, дабы всякий
всегда мог найти свои ноги, выходя из дверей .

10. Ссоры

из избы не выносить, а что войдет в одно ухо, то бы вы­

шло в другое

-

прежде, нежели выступят из дверей».

Екатерина была вынуждена запрещать на своих ужинах пьяные спо­

ры, поскольку французский лоск русского двора в то время был весьма
поверхностным. Прошло всего лишь около

50 лет с того времени,

как

Петр Великий , посетив Лондон, Париж и Вену, принялся внедрять
европейские правила и манеры в России. Петр силой заставил своих
бояр сбрить длинные бороды, которые они носили издавна, и надеть

европейское платье . Он стриг их ниспадающие бороды собственными
руками, не обращая внимания на мольбы о милосердии . Русские тогда
верили , что их бороды

-

такие же, как у апостолов, изображенных на

иконах, -были для них своеобразным пропуском на Небеса. После того
как петровские ножницы сделали их «спасение» сомнительным, неко­

торые продолжали носить отрезанные бороды в карманах.

Петр перенес русскую столицу из Москвы в Санкт-Петербург

-

далеко на север, где на болотистых невских берегах построил новый
город в европейском стиле. Император хотел, чтобы этот город был

15

Город Петра и эрмитаж Екатерины

похож на Амстердам, но его наследники пользовались услугами в основ­

ном итальянских архитекторов, и в результате город оказался более
похожим на Венецию.

Петр был также коллекционером и создал первый в России обще­

ственный музей

-

так называемую Кунсткамеру. Этим элегантным зда­

нием в стиле барокко на берегу Васильевского острова можно и теперь

любоваться из окон Эрмитажа. И хотя среди сокровищ Эрмитажа
имеются царские приобретения, датируемые временем правлением
Ивана Грозного

(1553-1584),

первые действительно выдающиеся про­

изведения искусства были приобретены Петром. Многие из них по­
зднее оказались в Эрмитаже. Поэтому правильнее считать, что имен­

но со времени правления Петра, а не Екатерины, началась история
коллекций Эрмитажа.
В памяти потомков царь Петр предстает как человек в равной сте­

пени и жестокий, и образованный. Он до смерти замучил своего стар­
шего сына Алексея, пытаясь получить доказательства существования

тайного заговора, которого на самом деле не было, и казнил своих под­

данных в немыслимых масштабах. Однако именно Петр стремился
привнести в Россию европейскую науку, инженерное дело и искусство
и преуспел в этом. Это был человек, страстно желавший «исправить»
свой народ.

Петр был избран на царство в
своим сводным братом Иваном

шей. Иван умер в

1696 г.,

1682 г. , в возрасте 10 лет, вместе со
V, а сестра Ивана, Софья, стала регент­

а Петр был удален от двора и рос почти без

образования. Он любил играть в войну со своими сверстниками. У не­
го появилась также страсть к кораблям и интерес к кораблестроению

-

это оказалось впоследствии очень важным для Петербурга, которому

суждено было стать первым крупным морским портом России.
Поначалу Петр разузнал о судах все, что смог, прежде всего от оби­

тателей иностранной слободы в Москве (в старой Московии иностран­
цы жили обособленно от остального населения). Затем для изучения
техники морского дела он начал посылать своих людей в страны, жите­

ли которых много плавали по морям. В конце концов Петр сам поехал

за границу, чтобы приобрести там необходимые знания. В

1697 г.

он

отправился в Европу в составе русского посольства. Царь путешество­
вал инкогнито

-

со свитой в

250

человек. Разумеется, никто не был

обманут такой маскировкой, но это позволяло Петру избегать пышных
приемов и формальностей, которых он не любил. В Саардаме Петр
прожил несколько недель в доме у голландского рыбака и работал
плотником в порту.

Отчетливо сознавая, что власть его безгранична, Петр любил
изображать из себя скромного обывателя. В Саардаме он жил в двух

16

!ород Петра и эрмитаж Екатерины

небольших комнатах, где была плита , и спал на постели, которую днем
убирали в шкаф.

Эти комнаты сохранились как своего рода музей Петра, и позднее
их регулярно посещали русские престолонаследники. Из Голландии

Петр отправился в Англию, чтобы ознакомиться с работой морских

верфей Гринвича, и здесь проявилась еще одна черта его натуры. Петр
арендовал дом Джона Эвелина, чьи дневники сохранились до сих пор
и хорошо известны. Царь устраивал такие бурные пирушки с това­
рищами, что и дом, и сад оказались практически разрушены, полы и

мебель нередко использовались как дрова, деревья были вырублены,
а кусты вытоптаны. После отъезда царя из Гринвича, туда пришлось

приехать архитектору сэру Кристоферу Рэну, чтобы восстановить
и дом, и сад .

После возвращения в Россию Петр построил два корабля . Один

-

чтобы атаковать турок на юге, а другой- чтобы атаковать шведов на
севере. Он строил их на реках, поскольку в то время Россия имела лишь
один выход к морю

-

на Арктическом побережье, где большую часть

года море сковано льдом. Велико было значение победы над шведами

в

1703 г.

и завоевания большей части побережья Финского залива . Что­

бы защитить эту территорию от повторных шведских вторжений, Петр
немедленно приступил к сооружению Петропавловской крепости в
устье Невы

-

так было положено начало Петербургу.

Используя абсолютную власть, царь для строительства крепости
переселил в эти места

20 тысяч

человек. По свидетельству ганновер­

ского посланника Фридриха Христиана Вебера, у них «не было ни
достаточного количества инструментов, таких как мотыги, лопаты, сов­

ки, тачки, доски и тому подобное, ни домов, ни лачуг для житья. Но,

несмотря на это, работа велась так быстро, что, ко всеобщему изумле­
нию, крепость была воздвигнута менее чем за пять месяцев » .

Современники Петра считали безумием строить город так далеко
на севере страны, в тяжелых климатических условиях. Здешние жите­
ли вынуждены были справляться со снегом и льдом пять месяцев в году,
а затем наступало время наводнений и в конце концов жаркое лето,

когда болота становились источником болезней. Тем не менее начи­

ная с

1704 г.

Петр говорит об этом новом городе как о своей столице.

А эффектная победа над шведами в битве под Полтавой в

1709 г.

укре­

пила его намерение превратить Петербург в главный город империи.

На северном берегу Невы Петр построил для себя деревянный дом,
похожий на крестьянскую избу, где он жил и руководил строительством

города. Его главным архитектором стал Доменико Трезини, уроженец
Швейцарии, обучавшийся архитектуре в Риме. Трезини приехал в Рос­

сию в

1705 г.

и вскоре составил общий план будущего города, а также

17

Город Петра и эрмитаж Екатерины

сделал чертежи основных его зданий. В

1712 г.

в Петербург из Москвы

перебралось правительство.

Петр заселял свой город в приказном порядке . В
лел , чтобы из провинций присылали сюда по

1710 г. он
40 тысяч рабочих

пове­
в год

вместе с собственными инструментами . Всех дворян , у кого было бо­
лее чем

30 душ крепостных крестьян,

обязали селиться в Петербурге и

строить там дома. Имевшие крепостных более

500 душ

обязаны были

строить каменные дома высотой не ниже двух этажей. А чтобы было
достаточно каменщиков, Петр запретил строительство каменных до­
мов в других городах страны .

В своей книге Современное состояние России, опубликованной в

1723 г.,

Ф . Х. Вебер весьма выразительно описал, как в

1715 г.

на расчи­

стку участка леса был отправлен дипломатический корпус. Это описа­
ние дает некоторое представление об образе жизни во времена Петра:
«Его Величество ... выдал нам к обеду хорошо выдержанное вен­
герское вино . Мы едва могли стоять , выпив уже слишком много,
но невозможно было отказаться еще от одной пинты, предложен­
ной самой царицей. Это привело нас в такое жалкое состояние,
что наши слуги должны были вывести одного из нас в сад , а другого
в лес, где мы оставались до четырех часов пополудни

... нас тошнило.

В четыре часа нас разбудили , и мы отправились обратно во дворец,
где царь дал каждому из нас топор и приказал следовать за ним. Он
привел нас в лес, где росли молодые деревья .

Желая сделать проход к морю, царь разметил, где следует сде­
лать вырубку, и немедленно начал рубить деревья совсем рядом с
нами. Едва ли будучи в состоянии соревноваться с ним в этом виде
работы , особенно после попойки, которая нас весьма утомила ,
семеро из нас, не считая Его Величества, прорубили просеку за три

часа. Это интенсивное упражнение выпустило из нас вместе с по­
том алкогольное опьянение. Никаких несчастных случаев не про­
изошло, за исключением того, что господин<

... >, один из минист­

ров Его Величества, качавшийся из стороны в сторону, был свален
деревом , упавшим на него.

Поблагодарив нас за работу, Его Величество оплатил наш ужин.
После этого последовала вторая попойка . На этот раз нас унесли

и положили в кровати . Через час один из царских приближенных
разбудил нас, чтобы мы нанесли визит черкесскому князю, который
лежал в кровати вместе со своей женой. Мы должны были пить
бренди и вино у его кровати до четырех часов, после чего мы оч­
нулись дома, в полном неведении, как мы там оказались. В

8 утра

пошли ко двору пить кофе, но чашки были наполнены бренди ... »

18

!ород Петра и эрмитаж Екатерины

Петр был привычен к пирушкам , и когда он открыл первый рус­

ский музей, так называемую Кунсткамеру, то распорядился, чтобы по­

сетителям предлагали водку, венгерское вино или кофе на выбор. Его
сподвижник, Александр Меншиков, первый губернатор Петербурга, воз­
ражал против этого , но Петр считал, что предлагать гостям крепкие

напитки совершенно необходимо для увеличения посещаемости: его

театры и музеи не пользовались популярностью у бояр. Они неохотно
соглашались даже селиться в Петербурге .
Хотя в петровской Кунсткамере искусство не было главным , мно­
гие ее экспонаты в конце концов оказались в Эрмитаже. Немецкий
термин «кунсткамера» означает «кабинет курьезностей»
которые собирали ученые и монархи в

XVI-XVII

-

вроде тех,

вв . Кунсткамера Пет­

ра представляла собой собрание таких образцов, как раковины и мине­

ралы, предметов, представлявших интерес для науки, а также необыч­
ных ремесленных изделий, драгоценностей и картин. Петру очень
понравились кабинеты-музеи , которые он видел в Голландии и Герма­
нии во время своего Великого посольства в 1690-х гг. В июне

1698 г.

он

три дня детально изучал саксонскую Кунсткамеру. Первые покупки
Петра были зарегистрированы в отчетах посольства: «Купленное в

Амстердаме у торгового человека у Вартоломея Форгагена морской
зверь «коркодил» да морская рыба для отвозки в Москву бомбардиру
Ивану Гумеру» .
Живописью Петр интересовался меньше , но ему нравились деталь­

но вырисованные марины Лудольфа Бакхейзена. Он позировал в Гааге

художнику Неллеру, который по заказу Вильгельма

111

Оранского

написал его портрет, и учился гравированию у Адриана Шхонебека
в Амстердаме. Именно во время Великого посольства он встретил

Готфрида Вильгельма Лейбница , философа и математика, которого

позднее царь назовет своим «личным консультантом» . В

1708 г.

Лейб­

ниц написал Петру памятную записку по поводу его музейных планов:

«Что

же касается музея и кабинетов и кунсткамер, к нему относящих­

ся, то очень важно, чтобы в них были не только собрания любопыт­
ных предметов, но чтобы они также демонстрировали совершенство
в искусствах и науках» .

Его совет прекрасно совпадал с желанием Петра «исправлять» сво­
их подданных .

Кунсткамеру первоначальнQ разместили в садовом павильоне ,
рядом с небольшим Летним дворцом, который Доменико Трезини
построил для Петра, примерно в километре от Зимнего дворца, выше

по течению Невы.
Этот дворец сохранился до наших дней

-

скромный дом в гол­

ландском стиле , с садом , раскинувшимся по берегам Невы и Фонтанки.

19

Гарод Петра и эрмитаж Екатеринъ1

Рядом с домом находился павильон Кунсткамеры, которого теперь уже
нет, а сад «населяли» более

100 скульптур, привезенных из Рима и Вене­

ции . Среди них имелись античные образцы, лишь незадолго до этого
найденные при раскопках, и одно из самых ценных сокровищ нынеш­

него Эрмитажа

-

Венера, известная как Венера Таврическая, римская

копия греческого оригинала

111 в.

до н. э .

У этой мраморной статуи высотой в человеческий рост нет рук,
но ее лицо тщательно смоделировано, а тело выглядит живым и чув­

ственным . Статую обнаружили в Риме в
куплена по поручению Петра

I Юрием

1718 r. ,

и она была тайно

Кологривовым, в чьи обязан­

ности входило опекать группу молодых художников. Однако власти

Рима запретили вывоз статуи. Кологривов обратился с просьбой к
вице-канцлеру Ватикана, кардиналу Оттобони, и дело было улаже­
но, поскольку папа , отдавая Венеру Петру, в свою очередь предпо­

лагал получить от него мощи Святой Бригитты, попавшей к русским
в ходе Северной войны . Письма кардинала Оттобони, написанные
Петру и другим официальным лицам в Петербурге, подтверждают,
что Ватикан надеялся получить эти мощи. Венеру доставили в Пе­
тербург по суше, в специальной карете с рессорами, сделанной по
заказу самого царя. Эта скульптура была первой в списке шедевров

Эрмитажа, которые вывезли на Урал, когда разразилась Великая
Отечественная война.
Музейная коллекция Петра, в отличие от его частной Кунсткаме­

ры, была открыта для публики в

1718 r.

в Кикиных палатах, которые

отошли в казну после ареста и казни их владельца. Александр Кикин

был давним другом Петра и сопровождал его в Великом посольстве в
1690-х

rr. Он изучал кораблестроение в Голландии ,

и ему поручили воз­

главить Адмиралтейство в Санкт-Петербурге. Но Кикин был сторон­
ником сына Петра, царевича Алексея,

1718 r.,

-

оба умерли под пытками в

обвиненные в предполагаемом заговоре с целью свержения

царя. Торжественное открытие музея в Кикиных палатах

-

элегантном

барочном особняке , также сохранившемся до сих пор в Петербурге ,

состоялось в

-

1719 r.

К тому времени Петр приказал построить здание на берегу Василь­
евского острова для музея (Кунсткамеры). В несколько перестроенном
виде оно сохранилось до наших дней . Это здание голубого цвета с бе­
лым, с четырехъярусной многоугольной башней в центре.
Петр особенно гордился своим умением рвать зубы и в этой баш­
не демонстрировал свое искусство публике, сидящей на балконе. Его

зубоврачебное оборудование выставлено теперь в Эрмитаже, в кол­
лекции других его инструментов, а некоторые из вырванных им зубов

сохранились и находятся в экспозиции Кунсткамеры с этикетками, на

20

Город Петра и эрмитаж Екатерины

них написано кому эти зубы принадлежали (например, «человек, кото­
рый изготовляет скатерти» или «скороход»).
Строительство здания Кунсткамеры не успели завершить к моменту

смерти Петра в

1725 r.,

и обе его коллекции

-

частная и музейная , из

Кикиных палат, были объединены в этом новом здании лишь в
Опись, составленная в
ее экспонатов

-

1741 r.,

1734 r.

демонстрирует оригинальный характер

«монстров и раритетов». В научном отделе находились

анатомические образцы, эмбрионы, уродцы, растения и минералы.
В «рукотворном» отделе были представлены инструменты ремесленни­

ков, этнографическая коллекция и выставка «Изделия из Китая». В му­
зее существовал отдел , где хранились золото, серебро , резные камни и
монеты, и другой отдел, где были картины, написанные масляными крас­
ками, портреты , символическая живопись, пейзажи и натюрморты.
В петровской Кунсткамере имелись даже живые экспонаты

-

та­

кие, как молодой гермафродит (он позже исчез) и Фома , сын крестья­
нина из Иркутска,

-

у него от рождения было только по два пальца на

каждой руке и ноге. После его смерти Петр велел изготовить из него

чучело и выставить в Кунсткамере рядом со скелетом своего гайдука,
французского великана по имени Никола Буржуа. Как и другие монар­
хи до него , Петр держал при дворе карликов и великанов для развле­
чения .

После смерти царя к музею пристроили галерею , где была выстав­
лена восковая фигура самого Петра, выполненная Карло Растрелли,
главным придворным скульптором, тут же находились чучела собаки
Петра и его лошади Лизетты, «жеребца персидской породы». Карло
Растрелли (отец Бартоломео Растрелли, построившего Зимний дво­
рец) был приглашен на работу в Россию из Парижа. Тогда, после смер­
ти Людовика

XIV,

Петр понял, что многие художники во французской

столице могут оказаться без работы , и поручил приглашать лучших из
них на службу в Россию . Таким образом Петр заполучил архитектора и

специалиста по устройству парков Жана Батиста Леблона и скульптора
Бартоломео Карло Растрелли. Он потребовал, чтобы оба подписали
контракт, в котором, в частности, говорилось, что они будут обучать

своему ремеслу русских учеников «без секретов и обмана» .
В дополнение к бронзовым скульптурам
ра, хранящийся теперь в Эрмитаже,

-

-

среди них и бюст Пет­

Б . К. Растрелли выполнил для

Петра восковые фигуры некоторых его придворных в том стиле, кото­
рый теперь ассоциируется со стилем лондонского музея мадам Тюссо.
Восковая фигура Петра, созданная Растрелли после смерти царя, ста­

ла одним из самых известных его изображений в России, так же как
и Медный всадник- бронзовая статуя работы Фальконе, созданная по
заказу Екатерины Великой .

21

Город Петра и эрмитаж Екатерины

В

XVIII

в. считали, что портрет должен льстить оригиналу. Неред­

ко портрету придавали аллегорический смысл. Он мог символизиро­
вать собой Мир, Победу, Свободу или что-либо подобное. Но восковое
изображение должно было быть просто похожим на оригинал. Воско­

вая фигура Петра работы Растрелли оказалась по-настоящему реалис­
тична: она отчетливо напоминает нам о характере Петра. Теперь эта
фигура занимает центральное место в специальной экспозиции, посвя­

щенной эпохе Петра Великого. Экспозиция размещена в подвальном
этаже здания Эрмитажного театра. Там же можно увидеть и то немно­
гое, что сохранилось от первоначального Зимнего дворца, принадле­
жавшего Петру.

Собственный музей Петра располагается в здании Кунсткамеры
на Васильевском острове. Сегодня там находится лишь небольшая часть
оригинальной экспозиции, все остальное с течением времени было утра­

чено. Самыми популярными у посетителей являются остатки петровской
коллекции анатомических уродцев. Познакомившись в Амстердаме с

коллекцией профессора и препаратора Фредрика Рюйша ( эту коллек­
цию царь потом постепенно приобрел), он издал указ, согласно кото­
рому человеческие уроды, неизвестные животные и птицы, найденные

или пойманные где-либо в стране, должны доставляться в Петербург в
уксусе или водке. Расходы возмещались императорской аптекой при
доставке экспонатов. В Кунсткамере до сих пор сохранились сиамские
близнецы, ребенок с двумя лицами и двухголовый теленок.
Еще один указ Петра послужил основанием для собрания коллек­
ции, являющейся теперь одной из достопримечательностей Эрмитажа.

Коллекция состоит из золотых украшений и застежек, выполненных

в скифско-сибирском зверином стиле, которые были изготовлены в
промежуток времени между

VII

и

111 в.

до н. э. Внимание Петра к этим

находкам привлек Акинфий Никитич Демидов, имевший в Сибири
рудники по добыче драгоценных металлов. В честь рождения наслед­

ника - цесаревича, Демидов подарил в 1715 г. супруге царя, Екатерине,
20 изумительных золотых предметов. Петра восхитили замечательные
фигурки животных, среди которых были орлы с ушами, грифоны-львы,
орлы-грифоны, дикие кошки с гривами, хвостами и с головами грифо­
нов и прочая экзотика. Петр дал строгие наставления Матвею Гагарину,
губернатору Сибири: «все древности, найденные в местных захоронени­
ях, надлежит собирать и отправлять в Петербург». На следующий год
Гагарин прислал Петру сотню находок, и в дальнейшем эта коллекция
постоянно увеличивалась.

Золотые предметы находили главным образом грабители могил,
разорявшие высокие погребальные холмы, оставленные скифами, сар­

матами, саками и другими обитателями евразийских степей.

22

Город Петра и эрмитаж Екатеринъ1

До петровского указа золотые предметы обычно переплавлялись
и перепродавались в виде слитков, утратив навсегда свою художест­

венную ценность. Таким образом, именно благодаря Петру мы знаем
теперь о выдающихся эстетических достижениях ремесленников тех

далеких времен. Нам повезло, что после путешествий по Европе у него
появился интерес к археологии .

Собрание других редкостей петровской Кунсткамеры также ока­
залось в Эрмитаже. Оно включает зарисовки первых зданий Санкт­
Петербурга, научные инструменты, памятные медали, керамику, ткани

и мебель. Содержимое токарной мастерской русского царя особенно
интересно, так как оно проливает необычный свет и на самого монар­
ха, и на его эпоху. Оригинальные токарные станки стали популярны у
европейских монархов еще в

XVII

в. Многие из них тогда увлекались

токарным делом , и среди них были Максимилиан Баварский, великий
герцог флорентийский из семьи Медичи
ский король Людовик

XV.

-

Фердинанд

111

и француз­

Это было также одним из самых любимых

увлечений Петра , которое отвечало одновременно его художествен­

ным потребностям и склонности к технике.
Токарной мастерской Петра руководил Андрей Нартов, русский
мастер и изобретатель. Согласно свидетельствам современников, он

«придумывал новые и ранее неизвестные способы применения токар­
ного искусства» . Петр подарил один из токарных станков Людовику

но в Эрмитаже до сих пор имеется еще

12 станков

XV,

Нартова, изобре­

тенных и изготовленных им. Тут же хранятся предметы, выточенные

на станках Петром из простой и слоновой кости и из дерева. Среди
них

-

чаши для питья, табакерки , подсвечники, циферблаты для сол­

нечных часов, компас , портретные медальоны и канделябры

-

все это

выточено удивительно искусно .

Похоже , что Кунсткамера Петра не предназначалась для размеще­

ния картин, хотя в описи

1741 r. числилось 150 полотен . Большая часть

его коллекции картин, в которой было к моменту его смерти свыше

400 работ,

находилась в Петергофе

-

загородном дворце на берегу

Финского залива. Ранние описи оставляют некоторые сомнения в том,
какие именно из императорских приобретений были сделаны самим
Петром , но совершенно очевидно, что сам он предпочитал картины

голландских художников. Большинство из них он приобрел во время

своего второго путешествия заграницу в

1716-1717 rr. или

вскоре пос­

ле этого .

Известно, что, проведя в

1717 r.

полтора месяца в Париже, Петр

вернулся в Россию и привез с собой картины Жана-Батиста Одри,
Жана-Марка Наттье, Никола де Ларжильера и Гиацинта Риго. Еще до

этого , в

1716 r.,

его коммисионер в Голландии купил в Амстердаме, на

23

Гарод Петра и эрмитаж Екатерины

распродаже коллекции Яна ван Бойнингена, работу Рембрандта Давид
и Ионафан- трогательную сцену расставания двух друзей, написанную

в

1642 г.

Считается также, что и другие заметные работы Яна Стена,

Симона де Флигера и Адриана ван Остаде, которые находятся ныне в
собрании Эрмитажа, тоже принадлежали Петру.

Вместе со смертью Петра закончился первый период формиро­
вания собраний Эрмитажа. В промежуток времени между его правле­
нием и правлением Екатерины Великой большинство заметных экспо­
натов, которые появились в коллекции, попали туда более или менее

случайно либо просто по ошибке: это были или выдающиеся образцы
прикладного искусства, приобретенные для ежедневного использова­
ния, или подарки иностранных монархов.

В те времена в России царь либо сам называл своего наследника,
либо знать избирала его преемника из числа ближайших родственни­
ков умершего царя. Петр не оставил на этот счет никаких указаний, и
наследницей стала его вторая жена Екатерина, которая пользовалась

поддержкой его приближенных. Дочь литовского крестьянина, она

рано осталась сиротой и в

1702 г.

была взята в плен русской армией .

Генерал Апраксин спас ее от солдат (она была очень красива). Затем
она стала любовницей петровского фаворита Александра Меншикова.

Петр впервые увидел ее у Меншикова в

1703 г., когда она разливала вино

для гостей.

Вскоре они стали любовниками, и Петр тайно женился на ней в

171 О г. В 1712 г. он публично обвенчался с ней,

причем две дочери ново­

брачных, Анна и Елизавета, присутствовали на церемонии в качестве
подружек невесты. Екатерина родила ему также нескольких сыновей,

но все они умерли в младенчестве. Правление Екатерины

I

продолжа­

лось только два года. Измученная бесконечными пирами с обильными
возлияниями, многочисленными родами и венерической болезнью,

которой она заразилась от Петра, Екатерина скончалась в
Меншикова умерла вместе с ней . В

1728 г.

1727 г. Власть

он был обвинен в государ­

ственной измене, лишен своих владений и отправлен в ссылку.

После этого выбор знати пал на 11-летнего внука Петра

шел на трон под именем Петр

ча Алексея, сына Петра

-

он взо­

11. Он был единственным сыном цареви­
в 1718 г. Этот мальчик

1, замученного до смерти

страстно увлекался охотой и перевел царский двор из Санкт-Петербур­
га обратно в Москву, где, как он полагал, места для охоты были лучше.

Но он пробыл на троне только три года и в

1730 г.

неожиданно скон­

чался, заболев оспой.

На этот раз выбор пал на Анну Иоанновну, которая царствовала
дольше. Она была дочерью сводного брата Петра, правившего вместе

с ним с

1682 г.

и до своей смерти в

24

1696 г.

В 17-летнем возрасте Анну

lород Петра и эрмитаж Екатерины

выдали замуж за герцога Курляндского, стремясь включить небольшое
балтийское герцогство в сферу влияния России. Ее 19-летний супруг
так много пил на свадебной церемонии, что умер по дороге домой, и

Анна долго, до

37 лет,

пребывала в нужде и в зависимости от импера­

торского семейства до тех пор, пока сама не стала императрицей. Ее

десятилетнее правление считается одной из наиболее темных страниц
русской истории.
Анна правила страной при помощи страха и, чтобы навязать свою

волю, опиралась на тайную полицию и камеры пыток. Она была изве­
стна также своими жестокими развлечениями, наиболее памятным из

которых стала насильственная женитьба князя А. М. Голицына, вдов­
ца средних лет, на очень некрасивой калмыцкой крестьянке. Было орга­
низовано свадебное шествие, в котором приняли участие козы, сви­
ньи, коровы, верблюды, собаки, северные олени и слон, тащивший на

спине клетку, в которой находились новобрачные. После свадебной
церемонии новоявленных супругов насильно поместили во дворец,

сделанный полностью изо льда. Его соорудили на Неве по распоряже­

нию Анны, причем вся мебель, включая кровать с пологом на четырех
столбиках, также была вырезана изо льда.
Непопулярность Анны явилась, в частности, следствием того, что

она наделила очень большой властью своего фаворита Эрнста Иоган­
на Бирона, красивого сына конюха из конюшен ее покойного мужа.

Она сделала его графом в

1730 г.,

а в

1737 г. -

к этому времени не оста­

лось в живых никого из родни со стороны мужа

-

герцогом Курлян­

дии. Главным увлечением Анны Иоанновны и Бирона была охота. По
словам австрийского посланника графа Людвига Кобенцля, «когда граф
Бирон разговаривал о лошадях или с лошадьми, то он говорил как че­
ловек, когда же он разговаривал с людьми или о людях, он говорил так,

как могла бы говорить только лошадь».

Питая пристрастие ко всему пышному и роскошному, Анна Иоан­

новна и Бирон заказывали у самых известных золотых и серебряных
дел мастеров Лондона, Парижа и Аугсбурга блестящие и сверкающие
вещи и вещицы для повседневной жизни . Большинство предметов бы­

ли очень большими. То, что приобрела Анна Иоанновна, осталось, ес­
тественно, в императорской коллекции, то, что заказывал Бирон, было

конфисковано и вошло в коллекцию уже после его ссылки в

1740 г.

Среди приобретений Анны Иоанновны самым роскошным был
трон, изготовленный для нее лондонским золотых дел мастером Нико­

лаусом Клаузеном в

1731

г. Деревянная основа трона была заключена в

серебряный каркас с барочными завитками. На концах подлокотников
трона были орлиные головы, а ножки заканчивались орлиными лапами,
которые держали серебряные шары. Этим троном можно и сегодня

25

Город Петра и эрмитаж Екатерины

любоваться в Малом тронном зале Эрмитажа. Он так нравился наслед­
никам Анны, что они потом несколько раз заказывали его позоло­

ченные копии из дерева. Эти троны использовались также и в других
залах, где иногда проходили официальные церемонии.

Прекрасный туалетный набор из золота выполнил для Анны вели­
чайший мастер того времени Иоганн Людвиг Биллер, живший в Аугс­
бурге. В коллекции Эрмитажа все еще хранятся

43 предмета,

включая

зеркало, гребни, щетки, шкатулки, флаконы для духов и часть сервиза
для завтрака. Однако первоначально этот набор был намного больше .
Он является одним из наиболее впечатляющих экспонатов Эрмитажа
и находится в строго охраняемой экспозиции

-

Особой кладовой, в

собрании гемм и предметов, сделанных из драгоценных металлов.

Среди сокровищ Бирона имеется также замечательный сосуд для
охлаждения вина, сделанный самым известным английским серебряных

дел мастером Полем де Ламери в

1726 r.

Невероятно большой сосуд

выполнен в стиле барокко.
Можно сказать, что наиболее важный вклад Анны в создание Эрми­
тажа состоит в том, что она нашла молодого архитектора Бартоломео

Растрелли, который позднее спроектировал и построил Зимний дво­
рец. После коронации в Москве Анна решила перевести двор опять в

Петербург и поручила Растрелли, тогда еще никому не известному ар­
хитектору, построить для нее деревянный летний дворец в Летнем саду
Петра Великого . Она и Бирон остались довольны работой , и архитек­

тор был завален заказами. Растрелли построил Оперный дом, здание
школы для верховой езды, такое большое, что оно могло вмещать од­

новременно

75 всадников,

и два дворца для Бирона в Курляндии. Анна

также повелела ему обновить здание старого Зимнего дворца, но до
наших дней от того здания уже ничего не сохранилось. При наследни­
це Анны

-

императрице Елизавете

-

Растрелли построил Екатеринин­

ский дворец в Царском Селе и полностью перестроил Зимний дворец,
придав ему тот вид, который он имеет сегодня .

Смерть Анны в

1740 r. положила начало самой запутанной истории,
XVIII в. За шесть дней до своей

связанной с наследованием престола в

смерти она назвала наследником только что родившегося сына своей

немецкой племянницы Анны Леопольдовны. Ивану

месяца, когда

8 октября 1740 r.

VI

было всего два

он стал императором. Бирон провоз­

гласил себя регентом, чтобы быть уверенным, что сохранит власть.
Однако он был непопулярен во всех слоях общества, и спустя месяц, в
результате дворцового переворота , регентом вместо него стала мать

Ивана, Анна Леопольдовна, принцесса Брауншвейr-Вольфенбюттель­
Бевернская . Бирона арестовали в середине ночи. Офицеры охраны
вытащили его из кровати, засунули в рот носовой платок, связали руки

26

Город Петра и Эрмитаж Екатерины

и потащ1:1ли в тюрьму раздетым, оставив ему лишь простыню для прили­

чия. Вскоре Бирон был сослан в Сибирь, а его владения конфискованы.
Регентство свалилось на Анну Леопольдовну неожиданно. Она бы­
ла беременна, когда стала регентшей, но у нее начался бурный роман с
одной из фрейлин

-

Юлией Менгден. Британский посол Эдвард Финч

писал Вильяму Стэнхоупу, лорду Харингтону: «Я могу дать вашей свет­
лости не более чем бледное представление об этом, добавив лишь, что

любовная страсть к новой фаворитке ни с чем не сравнима». После
того как у нее родился ребенок, Анна Леопольдовна переключила свои
чувства на саксонского посланника, графа Мориса Линара , а затем ею
овладела идея поженить Менгден и Линара.

Тем временем Елизавета, незаконная дочь Петра, ждала за кули­
сами своего выхода на сцену. Давление, которое оказывали на нее со
всех сторон, было вызвано стремлением изгнать младенца Иоанна и

его мать. Это давление росло и росло из-за безумств и глупостей Анны
Леопольдовны.

Известие о том, что Анна решила провозгласить себя императри­
цей вместо своего сына, подтолкнуло Елизавету и ее сторонников к

действиям . Рано утром

25 ноября 1741 r. дочь Петра появилась перед
360 гвардейцев Преображенского

дворцом в санях в сопровождении

полка. Дворцовая гвардия присоединилась к ним, и Елизавета захвати­

ла власть в результате бескровного переворота.
Елизавету любили отчасти и потому, что она была очень красива.
«Ее физическое очарование

-

восхитительно, ее красота

ма», -утверждал герцог де Лириа в

1728 r.

-

неописуе­

Она любила праздники, и ее

двор был постоянно занят маскарадами. Поскольку Елизавета очень
хорошо выглядела в мужском костюме , она настаивала на том, чтобы

мужчины появлялись на ее балах, одетые как женщины, а женщины

как мужчины

( что

-

не пользовалось популярностью у противополож­

ного пола) . У Елизаветы была страсть к нарядам, и, по общему мнению,
она никогда не надевала одного и того же платья дважды.

В Эрмитаже хранятся драгоценные дары, поднесенные царству­

ющей фамилии в

после покорения

1741 r. Надир-Шах, правитель Ирана (1736-1747)
им в 1739 r. империи Моголов, отправил из Индии

посольство в Петербург. Путешествие посольства заняло два года, так
как посланники шаха передвигались на слонах. Они появились в Санкт­

Петербурге

8 октября 1741 r. и привезли с собой 22 искусно обработан­
ных драгоценных предмета. Среди них были блюда и сосуды и 15 колец­
печаток. Все это - лишь малая часть той колоссальной добычи, которую
Надир-Шах захватил в сокровищницах Моголов.
Драгоценные подарки предназначались для императрицы Анны,
но посланники быстро оценили выгоды запутанной ситуации и разде-

27

ГQfJoд Петра и эрмитаж Екатерины

лили дары между младенцем Иваном

VI,

его матерью-регентшей и

Елизаветой, которая захватила власть всего через месяц после их при­
бытия. В первой описи коллекций Эрмитажа эти ювелирные изделия

ошибочно названы «персидскими». Однако их никто специально не об­
следовал вплоть до 1980-х гг. Тогда выяснилось, что эти предметы
индийской работы и что персидское посольство должно было приехать
прямо из Дели. Из большинства могольских сокровищ и предметов,
инкрустированных драгоценностями, которые Надир-Шах взял с собой
домой в Иран, драгоценные камни были извлечены для повторного
использования. Сегодня эрмитажное собрание могольских сокровищ,
которые сохранились в своем первозданном виде, является самым боль­
шим в мире. В иранском золотом фонде осталось только три таких дра­
гоценных предмета в подлинной оправе и ни о.дного

-

в индийских

музеях.

Могольские властители, в те времена самые богатые в мире, были
главными покупателями изумрудов из копей в Колумбии после того,

как в XIV в. испанцы завоевали Южную Америку. Изумруды из Колумбии
считались тогда (впрочем, как и теперь) наиболее чистыми в сравнении
с изумрудами из других стран. Все колумбийские изумруды, имеющиеся
среди экспонатов Эрмитажа, попали к нам через Индию. В музее есть

два сосуда, поверхности которых инкрустированы изумрудами

( изум­

руды, рубины и бриллианты были излюбленными камнями, которые
использовали при изготовлении всех драгоценных предметов). Кроме
того, в музее имеется еще несколько сосудов, инкрустированных драго­

ценностями, несколько блюд, шкатулка, небольшой столик, заколки для

тюрбанов и ножные браслеты. Они сделаны из золота, а их поверхность
почти полностью покрыта цветочным эмалевым орнаментом или ин­

крустирована драгоценными камнями. Сейчас от дара персидского

посольства сохранилось лишь

17 драгоценных

предметов и одно коль­

цо-печатка. На кольце имеется надпись в память о звездах, под которы­

ми родился султан Шах-Джахан, правивший Индией с

1631

по

1657 г.

и

построивший Тадж-Махал.

Четырнадцать слонов, сопровождавших посольство, также были
подарены императорской семье. Еще до появления слонов заранее
пришлось перестроить и укрепить несколько петербургских мостов,

чтобы они выдержали их вес. Недалеко от реки Фонтанки соорудили
слоновый двор, а рядом расчистили площадь для прогулок этих жи­

вотных. Однако

16 октября

трое из этих слонов сбежали. Двое из них

вскоре были пойманы, но третий сломал деревянную ограду и исчез

в садах, расположенных вокруг Летнего дворца. Он прошагал оттуда
на Васильевский остров, где произвел опустошение в округе , прежде
чем его поймали.

28

Город Петра и Эрмитаж Екатерины

Если; говорить об Эрмитаже , то венцом славы елизаветинского
правления было сооружение самого Зимнего дворца

-

одного из самых

красивых в мире зданий в стиле барокко . Дворец вырастает из земли
как гигантский свадебный торт. Сдвоенные белые колонны соединя­
ют землю с небом изящными линиями. Дворец за прошедшие столе­

тия несколько раз менял свой цвет: сначала он был желтым с белым,
затем, в середине

XIX столетия,

сменил свой цвет на зеленый с белым ,

а в начале ХХ столетия на некоторое время стал кирпично-красным .

Сегодня здание отделано штукатуркой , окрашенной в мягкий зеленый
цвет оттенка морской волны. На этом фоне выделяются белые колон­

ны и обрамления окон. Над окнами

-

лепные маски и раковины брон­

зового оттенка . Покрытая медью крыша выкрашена в зеленый цвет,

чтобы соответствовать цвету стен . Так же выкрашены и бронзовые
статуи, которые в два раза выше человеческого роста . Боги, богини,

нимфы и вазы украшают балюстраду вокруг всего здания.
Члены российской императорской семьи за время своего правле­
ния построили несколько Зимних дворцов в разных местах на берегах

Невы . Существующее здание Зимнего дворца было шестым по счету,
если считать также и деревянный временный Зимний дворец , который
Растрелли построил для проживания, пока возводилось его главное

творение. Планы архитектора были одобрены в

1754 г., и потребовался

год , чтобы расчистить участок и разобрать беспорядочно расположен­
ные на этом месте строения.

Здесь уместно процитировать историка архитектуры Одри Кен­
нета:

«К

1757 г. место стройки напоминало о первых днях рождения

этого города. Тысячи солдат использовались в качестве рабочих.

Мастера и ремесленники были собраны отовсюду. К работе при­
влекли две тысячи каменщиков из Ярославля и Костромы . Все они
расположились табором на лугу перед будущим дворцом . Растрел­

ли действовал по императорским указам, но их было недостаточ­
но , чтобы вовремя получать деньги для столь обширного предпри­

ятия . Он сам вынужден был обращаться в Сенат, доказывая, что
дворец строится для славы всей России».

Строительство Зимнего дворца было завершено в

1762 г. ,

спустя

шесть месяцев после смерти Елизаветы, и первыми его обитателями

стали Петр

111

и Екатерина Великая .

2
Коллекции

Екаrпфинъt Великой

д ух Екатерины Великой все еще витает в. Эрмитаже. Большин­

ство историков считает, что начало музею было положено в

1764 г.,

когда Екатерина купила у берлинского коммерсанта

Иоганна Гоцковского

225 картин старых мастеров. Она, по ее собствен­

ным словам, «жадно» собирала такие картины, приобретя за время сво­

его правления свыше четырех тысяч полотен. И эти картины вот уже
более

200 лет

привлекают в Эрмитаж посетителей со всего света. Но,

кроме того, в музее практически нет ни одного собрания в области изящ­

ных искусств и прикладного искусства, где бы не было какого-нибудь
выдающегося шедевра, приобретенного Екатериной.
Хотя Екатерина и не слишком интересовалась скульптурой, но она

приобрела незавершенную мраморную статую Микеланджело

-

Скор­

чившийся малъ-чи-к. Это единственная работа Микеланджело в собрании

музея. Кроме того, она заказала также Ж.-А. Гудону статую Вольтера в
натуральную величину. Статуя изображала знаменитого французского
философа сидящим в кресле. Величайший скульптор

XVIII

столетия

блестяще передал личность этого желчного старца. Также благодаря
Екатерине Эрмитаж обладает сейчас лучшей за пределами Франции
коллекцией французской бронзы

XVIII в.

Вероятно, больше всего она любила резные камни (геммы); теперь
такому

виду коллекционирования уделяется

весьма

мало

внимания.

А в древности на драгоценных и полудрагоценных камнях вырезали
выпуклые или углубленные рельефы, чаще всего это были портреты,
но также эмблемы и миниатюрные изображения определенных исто­
рических событий. Некоторые из них представляли собой индиви­
дуальные украшения, другие

-

амулеты и обереги, а третьи

-

печати.

Это искусство заново открыли в эпоху Ренессанса и тогда же снова на­

чали вырезать геммы. Екатерине, увлекавшейся историей, нравились
изображения исторических событий, которые она находила на этих
небольших резных камнях. Она коллекционировала геммы греческие,

30

Кал.лекции Екаrмринw Великий

римские, эпохи Ренессанса и совершенно новые памятные резные кам­

ни, большинство из которых были выполнены при ее дворе. Екатерина,
вероятно, была крупнейшим коллекционером гемм, которого когда­
либо знал мир.
Екатерина покупала также классическую скульптуру и, можно ска­
зать, что она подготовила почву для великих археологических откры­

тий России

XIX в.,

присоединив в

1783 r.

к России Крым и территории

к северу от Черного моря, которые ранее принадлежали туркам. В са­
мом начале

XIX в. древние курганы и могилы Крыма стали раскрывать

свои сокровища. Однако еще раньше генерал А. Мельгунов, местный
военный губернатор, вскрыл курган конца

обнаруженный еще в

1763 r.

VII -

начала

-

в. до н. э.,

Этот курган, Литой, или Мельгунов, нахо­

дился недалеко от современного Кировограда (до
да; ныне

VI

1924 r.

Елизаветгра­

это территория Украины) . Мельгунов преподнес Екатери­

не найденные там предметы. Среди них был фрагмент железного меча
с изящно отделанными золотыми ножнами и золотые подлокотники

трона в виде львиных голов. Все это теперь хранится среди самых древ­

них скифских сокровищ музея.
Что же касается прикладного искусства, то Екатерина заказывала
у выдающихся мастеров своего времени серебряные изделия, драго­

ценности, фарфор, мебель, ковры и многое другое. Так, обеденные
сервизы заказывались на Севрской мануфактуре или у Веджвуда, ков­
ры

-

на Королевской мануфактуре гобеленов во Франции, мебель - в

Германии у Давида Рентгена, любимого краснодеревщика Марии-Антуа­

нетты, и серебро -у Ротье в Париже . Кроме того, Екатерина покрови­
тельствовала собственному Императорскому фарфоровому заводу, а
также ювелирам и краснодеревщикам Петербурга. Масштаб ее заказов

всегда был грандиозным. В начале царствования своего мужа Екатери~
на столкнулась с необходимостью меблировать Зимний дворец и зака­

зала в Париже

«85 зеркал

в золоченых деревянных рамах и

67 позоло­
1765 r.

ченных консолей с мраморными столешницами». Задумав в

сюрприз для своего фащ>рита Григория Орлова, императрица поручи­
ла Императорскому фарфоровому заводу выполнить сервиз для завт­

рака, состоящий из

300 предметов,

украшенных сценами эпизодов из

его военных походов.

Хотя многие представители русской императорской семьи были
весьма расточительны, Екатерина выделялась среди них, однако ее тра­

ты нередко были продиктованы политическим расчетом . Она рано по­
няла, что блеск двора поможет укрепить ее репутацию в Европе и бу­

дет иметь прямое влияние на дипломатические отношения. И то, что

в

1764 r.

Екатерина купила у Гоцковского картины, которые тот собрал

по указанию Фридриха Великого - короля Пруссии, не было случайным.

31

Км.лекции Екатерины Великой

После финансового краха в результате Семилетней войны с Австрией,
Россией и Францией Фридрих не мог позволить себе приобрести все

эти картины. Муж Екатерины, Петр
кумиром

-

111, заключил с Фридрихом -

своим

весьма невыгодный для России односторонний мирный до­

говор. Екатерина, став императрицей, не решилась его расторгнуть, но
постаралась компенсировать это, купив картины, предназначавшиеся

Фридриху. Эффектная, грандиозная покупка дала ей возможность проде­
монстрировать свое превосходство

-

это было понятно всей Европе.

В течение всего своего 34-летнего правления Екатерина щедро по­

кровительствовала искусству и сделала Санкт-Петербург с финансовой
точки зрения привлекательным для художников, рисовальщиков и ком­

мерсантов от искусства со всей Европы. Нигде больше не тратили на
искусство так много денег. Во второй половине

XVIII

в. Санкт-Петер­

бург как рынок произведений искусства играл такую же важную роль,

как и Нью-Йорк во второй половине ХХ в.
В одном из писем, написанных в

1790 r.

(за шесть лет до смерти)

своему доверенному лицу и комиссионеру Фридриху Мельхиору Грим­
му, Екатерина сообщала, что может поздравить себя с тем, что облада­
ет коллекцией, которая превосходит все собрания, принадлежащие мо­
нархам ее времени. «Мой музей в Эрмитаже,

не считая картин и лоджий Рафаэля, из

-

писала она,

-

состоит,

38 тысяч книг, четырех ком­
10 тысяч резных камней,

нат, наполненных книгами и гравюрами,
приблизительно

10 тысяч

рисунков и собрания естественнонаучного,

заполняющего две большие залы». При этом Екатерина забыла упомя­

нуть свою коллекцию монет и медалей, состоящую примерно из

16 ты­

сяч единиц .

Но Екатерина заслужила историческую привилегию прибавить
определение «Великая» к своему имени вовсе не потому, что была
коллекционером и покровительствовала искусству. Благодаря хорошо
продуманным союзам и войнам она значительно расширила границы

России на запад и на юг. В результате трех разделов Польши была за­
хвачена большая часть ее территории, а в результате войн с турками

на юге императрица приобрела новые плодородные земли, стратеги­
чески важный северный берег Черного моря и часть Кавказа. Внутри
страны Екатерина энергично взялась за коренную реформу устарев­
шего российского законодательства и долго и всерьез рассматривала

возможность превращения России в конституционную монархию

-

подобно Британии, но в конце концов предпочла автократию. Без вся­

кого сомнения, это была государственная личность!

Неудивительно, что Екатерина очаровала свое поколение, и поэто­
му сохранилось много описаний ее внешности и характера. По словам
австрийского посла, принца де Линя, она была «скорее миловидной,

32

К=ции Екатерины Великой

чем красивой. Ее глаза и приятная улыбка привлекали внимание , и ее

высокий лоб казался меньше. Но этот лоб говорил обо всем ... о гени­
альности, справедливости, точности суждений, мужестве, глубине, са­
мообладании, нежности, безмятежности и твердости воли. Ширина ее
лба свидетельствовала о том, что у нее хорошая память и воображе­
ние. Было ясно, что за этим лбом есть место для всего этого. Ее подбо­
родок, слегка заостренный , но не выдающийся вперед и не срезанный,

имел благородную форму. В результате овал ее лица не слишком выде­
лялся , и лицо было в высшей степени приятным благодаря открытому

...

и оживленному выражению

входя в комнату, она всегда следовала

давней русской традиции и трижды кланялась , как мужчина: сначала

направо, потом налево и , наконец , прямо . Все в ней было продуманно
и благонравно».

Другие наблюдатели относились к императрице не столь доб­

рожелательно. В

1772 г.

британский посол Роберт Ганнинг писал , что

«императрица, что бы там ни сообщали, без всякого сомнения, попу­
лярна в России, но не в этой стране она стремится быть таковой. Она
не испытывает никакой привязанности к народу своей страны и не

приобрела его привязанности. Основная мотивация , которая ведет ее
к грандиозным замыслам,

-

безграничное желание славы».

Создание музея Эрмитаж стало , вероятно , одним из самых удачных
результатов такого желания .

Еще в детские годы Екатерина посетила своих родственников в Бра­
уншвейге, и каноник, практиковавший также и как хиромант, уверял,

что видит три короны на ее ладони . Екатерина интерпретировала это
предсказание как знак того , что она должна выйти замуж за Карла Пе­
тера Ульриха Гольштейн-Готторпского , наследника русского трона. Она
писала в своих мемуарах : «Ребенка, каким я тогда была, титул короле­
вы приводил в восторг. С того времени мои компаньонки дразнили
меня им, и я привыкла думать, что он предназначен мне судьбой».

Впервые Екатерина увидела будущего Петра

1О лет,

111, когда ей было
15 лет.
императрица родилась 21 апреля 1729 г. в семье

обручилась с ним в

Будущая российская

14 и

обвенчалась в

принца Христиана Августа Ангальт-Цербстского, генерал-майора прус­
ской армии . Ее звали Софией Фредерикой Августой, а имя Екатерина
она получила, когда перед своим обручением приняла православие .
Маленькая София считалась подходящей невестой для своего кузена

-

Карла Петера Ульриха , племянника бездетной русской императрицы
Елизаветы . Мать Екатерины , Иоганна, родилась в Гольштейн-Готторпе ,

и один из ее братьев был королем Швеции, а другой предназначался
в супруги Елизавете , но умер еще до того, как произошло бракосочета­
ние. Императрица Елизавета вспоминала о нем с грустью.

33

Кал.лекции Екатерины &яикой

Екатерина выросла в Штетине, балтийском портовом городе, где
отец ее был комендантом. В детстве наиболее сильное влияние на нее

оказала французская гувернантка Элизабет Кардель, которая заставля­
ла ее читать Корнеля, Расина и Мольера и приучила любить беглость и

остроту французского языка. Позднее франкофильская ориентация
стала основной при дворе Екатерины, а в музее Эрмитаж была лучшая
коллекция французской живописи, собранная за пределами Франции.
Даже в преклонном возрасте Екатерина помнила, чем она обязана сво­
ей гувернантке, и гордо называла себя в письме Вольтеру «ученицей
мадмуазель Кард ель».

После своей свадьбы с Петром в

1745 г.

Екатерина провела

16 лет

при дворе императрицы Елизаветы. Великий князь Петр был физи­
чески и духовно неразвитым, и у него была склонность ко всему немец­
кому и особенно к военным парадам. Он боготворил прусского короля
Фридриха Великого за его доблести как военного начальника и за дис­
циплину, которую тот ввел в своей армии. Петр любил наряжаться в
прусский мундир и муштровать лакеев и слуг. По мнению современни­
ков, он, по-видимому, был не способен иметь детей. Если это так, то
будущий царь Павел

I

в действительности

-

сын красивого придвор­

ного Сергея Салтыкова, в которого, по словам самой Екатерины, она

влюбилась в

1752 г.

Об этом говорится в Записках, которые императ­

рица писала уже в пожилом возрасте, рассказывая о своей жизни до
вступления на престол.

Сын Екатерины, Павел, родился

20 сентября 1754 г.

Императрица

Елизавета присутствовала при родах и немедленно забрала ребенка в
свои апартаменты. «До конца дня я не видела ни одной живой души

в своей комнате,

-

писала Екатерина,

-

и никого не послали, чтобы

справиться обо мне. Великий князь выпивал с каждым, кого он мог

найти, а императрица была занята с ребенком». Она вспоминала, что
для того, чтобы поддержать себя, она вернулась к своим книгам и чи­

тала Анналы Тацита, Опъ~т о всеобщей истарии и о нравах и д-ухе народов
Вольтера и Од-ухе законов Монтескье. После своего выздоровления Ека­

терина редко видела сына, которого фактически усыновила Елизаве­

та. Салтыков также оставил ее, и отцом Анны, родившейся в

1758 г.,

был граф Станислав Понятовский, будущий король Польши . Императ­

рица Елизавета забрала и удочерила этого ребенка точно так же, как
она поступила с первым.

Несмотря на то что вначале Петр и Екатерина были дружны, вско­
ре они отдалились друг от друга. Но в отличие от своего мужа Екатери­

на готовила себя к управлению государством. Она учила русский язык,
изучала историю России и находила возможности продемонстрировать

свою преданность православной церкви. Несмотря на череду фаво-

34

Кал.лекции Екатерины Великой

ритов , гла.вной опорой в ее жизни было чтение . Шевалье д'Эон, фран­
цузский дипломат, писал во время ее вступления на престол:
«Императрица очень любит читать. И большую часть времени

после свадьбы она провела , буквально поглощая книги тех совре­
менных французских и английских авторов, которые написали
наиболее значительные труды по этике, естественной истории

и религии. Для Екатерины было достаточно, чтобы книгу осудили
во Франции , чтобы вынести о ней свое положительное суждение.
Она никогда не расстается с трудами Вольтера, книгой Гельвеция
О разуме и произведениями энциклопедистов и Жан-Жака Руссо.
На самом деле она

-

"синий чулок" от природы».

Знаменитые французские философы
ро, Руссо

-

-

Вольтер, Монтескье, Дид­

были энергичными защитниками реформ, которые дали

бы обычным гражданам права на управление их собственной страной.
Несомненно, что политические идеи этих философов интересовали
Екатерину, но после вступления на престол великие мыслители помог­

ли ей также сформировать свой собственный вкус в искусстве. Из запи­

сок Екатерины не видно, чтобы до

1762 г.

она проявляла какой-либо

интерес к коллекционированию предметов искусства, но уже в первый

год своего правления она обменивалась на эту тему письмами с Воль­
тером, а Дидро стал ее главным советчиком относительно закупок в

Париже.

К моменту смерти императрицы Елизаветы в декабре

1761

г. чув­

ства Петра к Екатерине изменились: неромантическая дружба перешла
в острую неприязнь. Он влюбился в одну из ее фрейлин

-

Елизавету

Воронцову, дочь вице-канцлера императрицы Елизаветы, который
подстрекал его объявить маленького Павла незаконным наследником,
развестись с Екатериной и жениться на Елизавете . Хорошо осведом­

ленная об этой опасности, Екатерина удалилась в Петергоф и стала
готовить дворцовый переворот вместе со своим новым фаворитом
графом

Григорием

Орловым ,

красивым

офицером

-

из дворцовой

гвардии, его четырьмя братьями и несколькими близкими друзьями

-

офицерами.

Еще до рассвета

29 июня 1762 г.

за Екатериной приехал брат Гри­

гория, Алексей Орлов, и они поспешно отправились в Петербург. Там
Измайловский полк присягнул на верность «государыне-матушке». За­
говорщики с триумфом прошествовали через весь город вместе с други­

ми полками, присоединившимися к ним, и в церкви Казанской иконы
Божьей Матери на Невском проспекте архиепископ Новгородский
провозгласил Екатерину Государыней. После этого она направилась в

35

К=ции Екатерин:ьt Великой

Зимний дворец, где немного помедлила и взяла с собой своего восьми­
летнего сына для придания большей законности всему происходяще­

му. Потом она вновь появилась перед народом

-

на балконе дворца,

расположенном над входом с колоннами со стороны Дворцовой пло­
щади . Внизу собралось шесть полков со своей артиллерией, а между
рядами ходили священники, благословляя людей. Армия и церковь
поддержали вступление Екатерины на престол .
Тем временем на улицах столицы раздавали манифест, спешно
напечатанный предыдущей ночью. В нем Екатерина объясняла, что не­
приязнь Петра

111

к церкви и его союз с Пруссией

-

«нашим смертель­

ным врагом», а главное то , что «внутренние порядки, составляющие
целость всего нашего отечества, совсем испровержены», и заставили

ее действовать незамедлительно. «Того ради ... а особливо видев к тому
желание всех наших верноподданных явное и нелицемерное, вступи­

ли на престол наш всероссийский и самодержавный» .

Лишь неделю спустя ей принесли мятую записку от Алексея Орло­
ва, в которой говорилось, что во время ужина с императором возник­

ла ссора и что его «больше нет» . «Сами не помним, что делали, но мы
все до последнего человека полностью виноваты» ,

-

писал Орлов. Рас­

сказывали , что Екатерина упала в обморок, ужаснувшись мыслью, что
ее муж был убит ее друзьями. Но она достаточно быстро оправилась и
выпустила на следующий день манифест, тщательно маскировавший
случившееся.

«В седьмой день после принятия нашего престола всероссий­

ского получили мы известие, что бывший император Петр третий ,
обыкновенным, прежде часто случавшимся ему припадком гемор­
роидическим, впал в прежестокую колику. Чего ради, не презирая
долгу нашего христианскаго и заповеди святой ... тотчас повелели
отправить к нему все, что потребно было к предупреждению след­
ства из того приключения, опасных в здравии его и к скорому вспо­

можению врачеванием ... Но к крайнему Нашему прискорбию и
смущению сердца, вчерашнего дня получили Мы другое, что он
волею Всевышнего Бога скончался » ...
А спустя всего лишь девять дней после переворота она написала

Дени Дидро письмо, предлагая продолжить в России издание его зна­

менитой Энциклопедии, публикация которой была запрещена во Фран­
ции. Эта Энциклопедия стала одним из величайших достижений

XVIII

в. ,

первой из тех многотомных энциклопедий, которые составляют и из­
дают почти во всех странах и в наше время. Дидро помогал математик

Жан Даламбер, а Жан-Жак Руссо был в числе наиболее выдающихся

36

Кал.лекции Екатеринw Великай

составителей. Тогда Дидро отказался от предложения Екатерины и
предпочел продолжать публикацию в Швейцарии.
Затем императрица попыталась пригласить Даламбера приехать в
Россию и стать учителем ее сына Павла; Екатерина предложила ему

жалование в

20 тысяч

рублей, дворец и статус посла. Но Даламбер от­

казался: иностранцы чувствовали себя неловко, помня о цареубийстве.

Ссылаясь на манифест, опубликованный Екатериной по случаю смерти
Петра

111, Даламбер объяснял Вольтеру,

почему он отклонил ее предло­

жение: «Я склонен к геморроидальным коликам; однако в этой стране
они принимают слишком серьезную форму, и я предпочитаю, чтобы
мой зад болел, но был в безопасности».

Екатерине больше повезло с Вольтером. Этот философ только что
закончил составлять двухтомную Историю России -

панегирик Петру

Великому и был заинтригован государыней, которая так явно хотела
помочь Дидро напечатать Энциклопедию. Он написал поэму, посвящен­
ную Екатерине, которую та приняла с удовольствием. В ответе императ­

рицы, датированном

15 октября 1763 r., говорилось:

«Мне так хотелось

поскорее прочесть вашу оду, что я отставила кипу прошений, и реше­

ния судеб многих людей были отложены. Я даже не чувствую себя ви­

новатой ... Я должна заверить вас, что начиная с

1746 r.

я испытываю

глубочайшее чувство признательности по отношению к вам. До этого
времени я читала только романы; затем, по воле случая, в мои руки
попали ваши труды, и с того времени я не могла перестать читать их и

не пожелала бы иметь другие книги, лучше написанные или в которых
было бы так много достойного для изучения».
Это стало началом переписки, которая продолжалась до смерти

Вольтера в

1778 r.
135 398 ливров за

После его смерти Екатерина заплатила наследникам
его библиотеку- семь тысяч томов, переплетенных

в красный сафьян и аннотированных самим философом,

-

вместе с

большинством его бумаг и с ее письмами к нему. Книги и бумаги на­
ходились в Эрмитаже до середины

XIX

в., когда их переправили в

Публичную библиотеку, расположенную на Невском проспекте. Ека­
терина задумала даже пщ:троить в парке Царского Села мемориал

-

копию Фернейского замка Вольтера, расположенного на французско­
швейцарской границе. Она тщательно отбирала рисунки, и для нее
была сделана модель замка, но эта идея так и не реализовалась. Однако
модель эта до сих пор хранится в Эрмитаже.
В то время как Вольтер сам предлагал дружбу Екатерине, правда, в
не очень искренних стихах, то Дидро ей пришлось просто «купить».

В

1766 r.

Екатерина узнала от своего посла в Париже, князя Дмитрия

Голицына, что финансовые дела Дидро находятся в таком ужасном бес­
порядке, что он вынужден выставить свою библиотеку на продажу за

37

Каллекции Екатерины Великай

15 тысяч

ливров. Императрица предложила Дидро

16 тысяч

с услови­

ем, что книги останутся в его доме в Париже и что он будет ее библио­
текарем до конца своей жизни . При этом ему назначается жалование в

тысячу ливров в год, которое будет выплачено вперед за пятьдесят лет,
другими словами, ему будет выделена дополнительно заметная сумма в

50 тысяч

ливров . Дидро был переполнен благодарности: « ••• я склоня­

юсь к Вашим ногам; я простираю к Вам мои руки , но мой дух ... мой

разум смущен, мои мысли перепутаны , я взволнован, как ребенок , и
истинное выражение чувств,

которыми я переполнен,

замирает на

моих устах ... О, Екатерина! Будьте уверены, что в Париже Вы властвуе­
те так же , как властвуете в Санкт-Петербурге» .
Так Екатерина приобрела не только советника и друга, но и знаю­
щего консультанта в области искусства, обладавшего к тому же превос­
ходным вкусом .

В течение последующих восьми лет, когда Екатерина более всего
увлекалась коллекционированием, Дидро , в свою очередь, занимался
поисками для нее выдающихся картин .

Однако первое свое крупное приобретение Екатерина сделала
двумя годами ранее: тогда, как уже упоминалось, она купила коллекцию

из

225 картин

старых мастеров у берлинского коммерсанта Иоганна

Гоцковского . Эта коллекция предназначалась для прусского короля
Фридриха Великого. Наиболее образованный монарх своего времени

и также один из корреспондентов Вольтера , Фридрих наполнил свой
дворец Сан-Суси вблизи Берлина картинами мастеров того времени .
Там были картины Ватто, Буше , Ланкрэ, Шардена и других художни­

ков. Затем он решил, что хочет иметь коллекцию работ старых масте­

ров , и в

1755 г.

поручил Гоцковскому купить их для него. Коммерсант

«прочесал» Европу в поисках лучших картин итальянских, голландских

и фламандских мастеров, и в

1756 г.

Фридрих приобрел несколько

таких работ. Однако nоражение в Семилетней войне с Австрией,
Францией и Россией направили его мысли к более неотложным делам .

В

1760 г.

армии Австрии и России оккупировали Берлин . Поэтому ко­

роль отказался от покупки остальных картин .

В результате Гоцковский оказался в сложном финансовом поло­
жении . Он умудрился усугубить его спекулятивной покупкой продо­

вольственных складов , оставленных русской армией в Пруссии в

1762 г.

На грани банкротства он обратился к русскому послу Владимиру Дол­
горукову с просьбой: не могла бы Екатерина выкупить у него картины
для погашения его долгов. Императрица решила принять это предло­

жение

-

так триумфально родилась коллекция Эрмитажа. Императри­

ца приобрела три картины Рембрандта Неверие апостола Фомы, Жена

Потифара обвиняет Иосифа и Портрет 'Человека в восmО'Чном костюме.

38

Кал.лекции Екатерины Великой

Среди приобретений были также прекрасный Портрет молодого 'Че.!lове­
ка с перчаткой в руке Франса Халса и замечательные образцы голланд­
ской жанровой живописи, как, например , Гуляки Яна Стена и Рынок в
Амстердаме Бартоломеуса ван дер Хелста.
Екатерина на этом не остановилась и продолжала собирать карти­
ны дальше. В те времена рынок произведений искусства процветал в

Париже , а послом России во Франции был князь Дмитрий Голицын .

Он там вырос, знал Дидро, посещал знаменитый салон мадам Жофрен
и чувствовал себя, как дома , в интеллектуальных кругах, которые давно

привлекали Екатерину. Именно Голицын стал покупать для нее работы
современных художников , таких как Грез и Шарден, а также большое
количество картин старых мастеров. Однако самой большей удачей Го­

лицына была его покупка в
ного сына за

5400 ливров

1766 r. картины Рембрандта Возвращение блуд­

у некоего господина д'Амезюна. Эта картина

считается одной из лучших среди шедевров Эрмитажа . В том же году
Голицын представил Екатерине Дени Дидро и Этьена-Мориса Фаль­
коне, которые впоследствии стали для нее наиболее влиятельными

советчиками в области искусства. Именно Голицын сообщил Екатери­
не, что Дидро выставил свою библиотеку на продажу, и способствовал
ее покупке. Позднее , через год, она попросила Голицына подыскать
скульптора, способного создать величественный монумент ее пред­

шественника

-

Петра Великого. Екатерина считала себя политической

наследницей Петра: в свое время Петр начал открывать Россию для

Европы, и это была задача, завершить которую должна была именно
она. Императрица выразила эту идею в словах, помещенных на пьедес­
тале статуи Петра :

«Petro Primo Catharina Secunda»

(Петру Первому

Екатерина Вторая) .
Голицын попытался договориться о создании памятника с некото­
рыми модными скульпторами', но они запросили немыслимые цены:

Гийом Кусту

- 450 тысяч ливров, Луи Клод Васс - 400 тысяч ливров и
- 600 тысяч ливров. После этого за дело взялся Дидро

Огюстен Пажу

и обратился к Фальконе, который ранее написал статью о скульптуре
для его Энциклопедии. Фальконе последние девять лет работал на Севр­

ской фарфоровой мануфактуре, создавая небольшие классические
фигурки, и его воодушевила сама идея работы над монументальной

скульптурой . Он сказал, что создаст статую за жалование в

25 тысяч

ливров в год, полагая, что будет заниматься этим восемь лет. В действи­
тельности статуя Медный всадник» которая теперь возвышается на бе­
регу Невы перед Исаакиевским собором

(и

около которой в наши дни

фотографируются молодожены), потребовала от Фальконе

12 лет

ра­

боты для ее полного завершения . Все эти годы скульптор был очень
важным связующим звеном между Екатериной и ее художественными

39

Кал.лекции Ехатеринw &лихой

наставниками в Париже. Кроме того, он консультировал императрицу
и помогал оценивать качество покупаемых ею картин и развешивать
их в ее новых галереях.

В

1782 г. , когда бронзовая скульптура была наконец завершена ( пос­

ле трех неудачных попыток отлить столь огромную статую), Фальконе
поссорился с Екатериной и вернулся во Францию. Императрица даже
не попрощалась с ним. Однако она была первой, кто по достоинству
оценил скульптуру и не удостоила вниманием критику, которой не по­
нравилось, что статуя в три раза превышала человеческий рост, а Петр

был облачен в римскую тогу. Екатерина пошла на невиданные затра­
ты, чтобы создать пьедестал, который был бы подходящей опорой для

лошади, вставшей на дыбы. Подходящий камень был найден под Лах­

той, недалеко от Петербурга в

1768 г.

Это огромная глыба гранита,

подобная готовой обрушиться волне, была почти

7 метров в высоту,
13 в длину и 10 метров в ширину. Екатерина предложила награду в
7000 рублей тому, кто придумает наилучший способ доставки глыбы в
Петербург. И это удалось сделать. Сотни лошадей тащили глыбу, пе­
редвигая ее на латунных шарах по деревянным желобам. Ее тащили
по дороге, проложенной специально для этого случая, и транспорти­
ровка продолжалась целый год.

Столь успешное мероприятие прославило Екатерину. Скульптура
шедевр Фальконе

-

была признана одной из самых величественных

-

среди всех известных конных статуй. Более того, она вдохновила
Пушкина на создание поэмы .Меднъtй всадник, и статуя завоевала,
таким образом, видное место в истории не только искусства, но и
литературы.

Одной из первых покупок, организованных командой Фальконе

Дидро, была картина из коллекции Генья. Когда в
тарь Людовика

XV,

1768 г.

-

умер секре­

Луи-Жан Генья, Дидро немедленно написал Фаль­

коне об этом, торопя его предупредить Екатерину, поскольку Генья, по

его словам, «собрал немало замечательных литературных произведе­
ний, почти не умея читать, и немало замечательных произведений

искусства, не будучи способным видеть в них больше, чем видит слепой».
Конкуренция при этой распродаже была яростной, и Дидро удалось
купить для Екатерины всего лишь три полотна Герарда Дау и по одной
картине Бартоломе Мурильо и Жана-Батиста Ванлоо.
Фальконе и Екатерина обменивались в письмах мнениями об этих
картинах, по мере того как те появлялись в Петербурге. «Что за очаро­
вательная картина,

-

писал Фальконе о Галатее Ванлоо.

-

Какая восхи­

тительная работа кистью! Что за прекрасные тона! Что за прелестная
головка Афродиты! Какие прекрасные сочетания цветов! Что же каса­
ется картины Мурильо, то мы должны упасть на колени перед ней.

40

Каллекции Екатерины Великой

Любой, кто осмелится думать иначе, не имеет ни веры, ни морали. Три
картины Герарда Дау

-

все являются жемчужинами, несмотря на нику­

да негодный рисунок и цвет обнаженных тел (картины представляли

купающихся). Кроме всего прочего, я ведь действительно понимаю в
этом. Фактически это моя профессия».

Фальконе ссылался на свой опыт в изображении человеческих
форм . Екатерина отвечала: «Я думаю, вы правы. Только Ванлоо я не
могу принять и прекрасно понимаю причину: это происходит оттого,

что я недостаточно понимаю искусство, чтобы увидеть в ней то, что
видите вы» . Какое самоуничижение со стороны императрицы!

Тем временем Голицын переехал из Парижа в Гаагу и в

1768 г.

при­

обрел две небольшие, но заметные коллекции голландской и фламанд­
ской живописи. Это были коллекции Шарля-Жозефа, принца де Линя
и Иоганна Филиппа, графа Кобенцля, посланника австрийского импе­

ратора при бельгийском дворе . Покупка коллекции Кобенцля стала
особенно важной потому, что там имелись также рисунки старых мас­
теров, и около четырех тысяч из них выставили на продажу. Именно
они и составили основу эрмитажной коллекции рисунков. Похоже, что
изменчивый вкус Кобенцля не всегда был очень хорошим. В его кол­
лекции находилось

25

рисунков Рубенса и несколько замечательных

рисунков Ван Дейка, но, кроме того, некоторое количество рисунков
с весьма амбициозной атрибуцией, которая оказалась неверной. По­
видимому, сама Екатерина не очень интересовалась рисунками, но ку­

пила их вместе с живописными полотнами

-

по необходимости и с

имперским размахом .

Три года спустя Голицын приготовил «мирный триумф» для Ека­
терины (она была тогда занята войной с Турцией) : он купил на аук­
ционе в Амстердаме пучшие картины из коллекции Геррита Браам­

кампа, среди которых имелись работы Рембрандта, Терборха, Остаде,
Стена , Велде и Метсю. Голицын отправил их в Петербург морем.

К несчастью, капитан корабля оказался человеком исключительной
набожности . Когда плавание проходило в коварных водах Балтийского
моря , он стал вместе с другими членами команды молиться на палубе и
оставил вместо себя юнгу, ответственного за измерение лотом глуби­

ны моря. В итоге корабль наскочил на мель, и все картины погибли.
Екатерина восприняла это стоически . «Я потеряла только

червонцев ,

-

писала она Вольтеру.

-

60 тысяч

Я должна справиться и без них .

В этом году у меня было несколько удач в подобных случаях; что я могу
поделать?»

Самая большая удача пришла к Екатерине в

1769 г. ,

когда она при­

обрела коллекцию графа Генриха фон Брюля, канцлера Августа

111 Сак­

сонского. Озабоченный тем, чтобы его коллекция была не хуже, чем

41

К=ции Екатерины &ликай

собрание его царственного хозяина, Брюль использовал для своих поку­

пок деньги казны и деньги королевских агентов . Когда он умер в

1763 r.,

его собственность была секвестрирована из-за огромных долгов, и

наследники Брюля получили право продажи только в

1768 r. Екатери­

на была предупреждена своим послом в Саксонии А. Н . Белосельским
и уведомила его, что готова купить картины , если они действительно
написаны теми художниками , которые там названы.

Атрибуция оказалась правильной. Екатерина купила четыре полот­
на Рембрандта и пять

-

Рубенса, включая очаровательный Пейзаж с

раiJугой, четыре больших пейзажа Якоба ван Рейсдаля, пять

-

Адриана

ван Остаде , прелестный интерьер Терборха, названный Получение пись­
ма, и

25 картин

Филипса Ваувермана. Кроме картин старых мастеров

здесь были также и современные работы, включая Затрудни.тельное

предложение Ватто и группа прелестных видов Дрездена Бернардо Бел­
лотто, которые настолько понравилась Екатерине, что она пригласила

этого художника в Петербург. Возможно, венецианец Беллотто решил,
что этот город расположен слишком далеко на севере,

и,

поколе­

бавшись немного , отказался. Вместо этого он принял приглашение
бывшего фаворита Екатерины

-

польского короля Станислава (По­

нятовского) и отправился работать в Варшаву.
Коллекция Брюля стоила Екатерине

180 тысяч датских гульденов.

Она прибыла кораблем из Гамбурга, слегка подпорченная морской во­

дой. Там было более 600 картин , а также
щенных в

14 переплетенных

1076 рисунков, заботливо поме­

в кожу альбомов. В отличие от Кобенцля

Брюль прекрасно разбирался в рисунках. Сначала его интересовали
работы XVII в., и он покупал картины голландских, итальянских и фран­
цузских мастеров . В коллекции Брюля было много полотен Пуссена,
Рембрандта и других известных голландских мастеров, а также работы
Веронезе и Тициана. У него имелось также большое количество гравюр,

которые стали потом ядром коллекции Эрмитажа. Альбомы с работа­
ми Рафаэля, Тициана , Караччи и всех ведущих художников, которыми
восхищались в то время, представляли собой некую смесь оригиналь­
ных отпечатков и репродукций гравюр.

Следующим сенсационным приобретением Екатерины стала кол­
лекция французского банкира Пьера Кроза, самая значительная част­
ная коллекция, собранная во Франции в начале

XVIII

в . Пьер Кроза и

его брат Антуан выросли в Тулузе и переехали в Париж около
Антуан был известен как человек богатый

-

1700 r.

в его доме на площади Ван­

дом теперь находится отель Ритц, а Пьер считался бедным, несмотря

на то что ему принадлежал замок в Монморанси и дом в Париже на ули­
це Ришелье . Этот дом стал центром художественной и интел­
лектуальной жизни столицы. Холостяк Пьер позволял некоторым

42

Коллекции Екатерины Великой

художникам подолгу жить в своем доме. Среди них были Ватто и Ро­
зальба Каррьера.

Сам Кроза умер в

1740 г.,

а картины поступили в продажу в

1770 г.,

сразу после смерти его племянника, барона Тьера, который увеличил
коллекцию несколькими произведениями, выбранными по собственно­

му вкусу. К ним относилась Дана.я Рембрандта

вероятно, в Эрмитаже

-

это была одна из картин, привлекавших наибольшее внимание публи­
ки . Но в

1985 г.

психически неуравновешенный литовец проткнул ее

дважды ножом и плеснул на нее кислотой. Впоследствии картину
тщательно отреставрировали, но кислота уничтожила тонкую лесси­

ровку; большинство деталей исчезло ...

Когда Дидро услышал о грядущей продаже собрания Кроза, он
«взорвался как вулкан», как сам позднее рассказывал, и обратился к

своему другу-коллекционеру Франсуа Троншену, женевскому банкиру,
драматургу и любителю искусства, уговаривая его взяться за подготовку
каталога для Екатерины. Троншен посоветовал ей не покупать

158 кар­

тин из этой коллекции, которые, по его мнению, не имели особой

ценности, и в результате Екатерина купила 500 картин за 460 тысяч лив­
ров. В качестве благодарственного подарка она послала Троншену
мешок со шкурками соболей, чтобы он сшил себе меховое пальто. Кар­

тины появились в Петербурге в июне

1772 г.,

доставленные на борту

корабля под названием «Ласточка». Кроме того, Екатерина оказалась
владелицей еще восьми полотен Рембрандта, шести

-

Ван Дейка, сре­

ди которых был его Автопортрет, нескольких замечательных эскизов

Рубенса, сделанных маслом, и трех его законченных картин, а также
Святого Семейства Рафаэля, Юдифи Джорджоне

-

яркого женского об­

раза кисти одного из редчайших мастеров Ренессанса, и Оплакивания

Христа Веронезе.

Во Франции эта продажа вызвала общественный протест. Дидро
писал, обращаясь к Фальконе: «Я вызываю самую настоящую общест­

венную ненависть, и знаете почему? Потому что я посылаю вам карти­
ны. Вопят любители, вопят художники, вопят богачи ... Императрица
собирается приобрести собрание Тьера в разгар разорительной вой­
ны: вот что их унижает и повергает в смущение». Договор о продаже

был подписан

4 января 1772 г. -

Екатерина как раз торговалась с Авст­

рией и Пруссией за раздел Польши. Это была сомнительная плата за
мир на западной границе, в то время как на юге все еще продолжались
сражения с турками.

Конечно, Екатерина приобретала также картины и по одной, и по
две, пользуясь разными счастливыми случаями. Так получилось с дву­
мя полотнами, которые купил для нее Дидро. Управляющий маркиза

де Конфлана жил в Париже в том же доме, что и Дидро, прямо над его

43

Коллекции Екатерины Великой

апартаментами . Когда маркиз проиграл огромную сумму в карты , он
приказал своему управляющему продать две картины, которые были

ему совсем не нужны. Дидро приобрел их. Они стоили

1000 экю за пару

и оказались полотнами Пуссена.

В результате еще более экзотического случая Екатерина стала об­
ладательницей картины Персей и Андромеда Антона Рафаэля Менгса. Эта
картина была заказана в Риме богатым английским баронетом, сэром
Уильямом Уоткином, и вызвала всеобщее восхищение, когда ее выста­

вили для обозрения публики в студии Менгса . Картину отправили в
Англию из Ливорно, но она стала добычей пиратов во французских
территориальных водах, а потом была конфискована французским
правительством .

Комиссионер Екатерины, Мельхиор Гримм, сумел приобрести ее

для императрицы через французского министра иностранных дел .
Правда, императрица колебалась по поводу этой сделки . «Я вижу, что
для того, чтобы доставить мне удовольствие, вы и господин де Вержен
нехорошо поступаете с честным английским джентльменом,
она Гримму.

-

-

писала

Но меня немного мучает совесть ... Если добряк англича­

нин обратится ко мне, я отдам ему его полотно». По-видимому, он так
никогда и не попросил ее об этом, хотя доподлинно известно, что его

сын видел эту картину в Петербурге в

1792 г.

В своем Путешествии по

России, Сибири и Кр'Ыму Джон Паркинсон описывал свое посещение кар­

тинных галерей Екатерины в 1790-х гг. вместе со своими друзьями: «Сэр
Уоткин узнал здесь Персея и Андромеду Менгса,

-

писал он,

-

которая

была заказана его отцом в Риме, захвачена на пути в Англию командой
испанского судна и продана императрице» .

В

К 1773 г. интерес Екатерины к собирательству картин стал угасать.
1772-1774 гг. произошли заметные перемены во многих сферах ее

жизни, и ее приоритеты изменились. Григорий Орлов, официальный
фаворит Екатерины в течение последних

чиво ей изменять, что был отставлен в

13 лет, стал столь беззастен­
1772 г., и в декабре 1773 г. его

заменил Григорий Потемкин . А в промежутке несколько месяцев Ека­
терина утешалась в обществе 28-летнего прапорщика кавалергардско­
го полка. Именно в эти годы первые военные кампании императрицы

успешно завершились разделом Польши в

1772 г.

и мирным договором

с Турцией в 1774-м . Единственное крупное восстание во время ее цар­

ствования произошло в
объявивший себя

1773 г. Его возглавил казак Емельян Пугачев,
Петром 111 - мужем императрицы , который избежал

смерти. На следующий год восстание было подавлено .

В

1773 г. Екатерина заказала
(Стафордшир) сервиз

Берслэме

на мануфактуре Джозайи Веджвуда в
«Зеленая лягушка»

-

самый большой

и самый выдающийся сервиз , который эта фабрика когда-либо изго-

44

Кал.лекции Екатерины Великой

товляла. Каждый предмет сервиза украшали различные виды Британии.
Это были реалистические изображения замков , аббатств, государствен­
ных зданий, садов, городов и ландшафтов. Сервиз предназначался для
сервировки стола на 50 персон , и

1222 разных пейзажа были изображе­

ны в стиле гризайль на предметах, составлявших сервиз. И на каждом

имелось изображение зеленой лягушки, поскольку он предназначался
для дворца, построенного в местности с названием

«Kekerekeksinnen»

или «Лягушачье болото»; позже этот дворец получил название «Чес­
менский». Количество предметов в этом сервизе было типичным для
заказов, которые делала Екатерина.

Ав

1777 г.

императрица заказала на Севрской мануфактуре так

называемый Сервиз с камеями
форовой посуды на

- комплект обеденной и десертной фар­
60 персон с приборами из позолоченного серебра.

Сервиз с изображением античных камей на бирюзовом фоне стал для
этой мануфактуры первым подлинно неоклассическим произведением
прикладного искусства

-

одним из самых дорогих, когда-либо изго­

товленных на ней. Екатерина признавалась Гримму, что сервиз пред­
назначался для князя Потемкина, «но, чтобы сервиз вышел получше, я
сказала, что он для меня».

Свое место главного комиссионера Екатерины в Париже Дидро

уступил в

1773 г.

Фридриху Мельхиору Гримму. В том году каждый из

них побывал в Саню~Петербурге. Стареющему Дидро такое длительное
путешествие из Парижа в Санкт-Петербург далось с большим трудом.
Хотя он был принят хорошо и провел много часов, беседуя с Екатери­
ной, его разочаровало отсутствие интереса императрицы к его советам.
«Господин Дидро,

-

сказала она ему,

-

я слушала с огромным удоволь­

ствием излияния вашего блестящего ума; ваши принципы, которые я

понимаю очень хорошо , формируют блестящую теорию, но беспо­
лезны практически». Она рассталась с ним, подарив ему на прощание
перстни, меха , карету и три кошелька с тысячей рублей в каждом.

«Но ,

-

nиca.il Дидро своей жене,

-

если я вычту из этого цену пластины

с эмалевым рисунком и двух картин, которые я ей подарил, затраты на

путешествие и на подарки, которые я должен был сделать ... у нас оста­
нется только пять или шесть тысяч франков, возможно даже меньше» .
Гримм появился в Санкт-Петербурге в то же самое время. Он при­
был на церемонию венчания сына Екатерины Павла с германской

принцессой. Фридрих Мельхиор Гримм был немецким придворным,

из хорошей семьи и благородного происхождения . В

1748 г. он приехал

в Париж, затем служил у принца Саксен-Готского и герцога Орлеан­

ского. Гримм стал близким другом Дидро и присоединился к кружку
философов. Это дало ему возможность выпускать раз в две недели
бюллетень Литературиъ~е корресnО'Нденции, предназначенный для того,

45

К=ции Екатерины &~икай

чтобы информировать коронованных глав европейских держав о по­
следних новостях и общественных мнениях Парижа. Екатерина дол­
гое время выписывала этот бюллетень. Гримм был скорее собирателем

слухов, чем философом, и его оживленная переписка с императрицей
показывает, как хорошо они понимали друг друга. Кроме этого, Гримм

имел широкий круг обязанностей и оказывал Екатерине различные
услуги

-

от покупок косметики и произведений искусства до неофици­

альных контактов с французским правительством.

Затем императрица заметно охладела к картинам: в

1775 г.

Гримм

не смог заинтересовать ее фактом продажи коллекции Жан-Пьера
Мариетта. Мариетт принадлежал к династии граверов, был покрови­
телем Ватта и имел коллекцию, слава которой уступала только славе

коллекции Кроза. Следующую крупную покупку картин Екатерина

сделала лишь в

1779 г.,

приобретя полотна, собранные Робертом Уол­

полом, первым британским премьер-министром, для своей галереи в
Хоутон-холле в Норфолке. Похоже, что в этом случае мотивация ее

покупки была полностью политической.
Британия находилась тогда в зените своего могущества. Это была
империя, простиравшаяся от Индии до Северной Америки. Кроме того,

французские философы полагали, что ее политическая структура иде­
альна для любой современной страны. По словам Вольтера, Британия

являлась тем местом, «где монарх был всемогущим, чтобы делать доб­
ро, и в то же самое время законы удерживали его от совершения зла

...

и где люди без смущения принимали участие в управлении государ­
ством». Екатерина восхищалась Британией еще со времен правления
императрицы Елизаветы, когда она поддерживала дружеские отноше­

ния с британским послом. Покупкой картин бывшего премьер-мини­
стра Екатерина продемонстрировала, что российская империя может
отодвинуть британскую на задний план ...
Роберт Кеттон-Кремер, ученик Уолпола, описывал Хоутон-холл как
дом, «соответствующий этому человеку», где «комнаты, следующие
одна за другой, заполнены картинами от пола до потолка; там были

галерея, салон, комната Карло Маратти и другие комнаты, со множе­
ством приятных семейных портретов, картин со сценами охоты и
непревзойденными шедеврами художников, чьи работы восхищали

знатоков искусства в правление Георга
Дейка,

19 -

Рубенса,

незе и Гвидо Рени,

8две -

Тициана,

5-

11».

Здесь было

20 картин

Ван

Мурильо, по три работы Веро­

Веласкеса и по одной

-

Франса Халса, Рафаэ­

ля и Пуссена. Джон Уилкс, политик и реформатор, предлагал Британ­
скому парламенту превратить эту коллекцию в национальную галерею:

«... следует

построить величественную галерею в саду Британского му­

зея для размещения этой бесценной коллекции».

46

К=ции Екатерины Великой

Вмест.о этого все перечисленные прекрасные картины (кроме
семейных портретов) были куплены Екатериной. Не вполне ясно,
какую сумму она заплатила:

35 тысяч , 40 тысяч

или

45 тысяч

фунтов

стерлингов.

Если в это время, приобретая картины, Екатерина в первую оче­
редь руководствовалась политическими соображениями, а не любовью
к искусству, то ее интерес к строительству был подлинной страстью.

«Стройка

-

дьявольское дело,

-

писала она Гримму в

1779 г. -

Она

пожирает деньги, и чем больше строишь, тем больше хочется стро­

ить. Это болезнь, как запой». Спустя всего лишь несколько недель по­

сле переворота

1762 г.

она поручила итальянскому архитектору Анто­

нио Ринальди выстроить Китайский павильон в Ораниенбауме,
загородной резиденции. Она была так довольна им, что попросила

Ринальди выстроить дворец и для своего фаворита Григория Орлова в
центре Петербурга, используя при этом цветной мрамор, незадолго до
этого найденный на Урале. Мраморный дворец, построенный в пе­

риод между

1768 и 1785

г., в нескольких сотнях метров от Зимнего

дворца вверх по течению реки, является шедевром неоклассицизма и

одним из самых красивых зданий в городе. Фасад и интерьеры полны
тонкой цветовой гармонии

-

ее создают мраморные плиты разных

оттенков.

Французский архитектор Жан Батист Вален-Деламот был пригла­
шен в Петербург, чтобы спроектировать Академию художеств. В

1764 г.

строительство началось. Огромное и красивое здание стало одним из
первых словно оживших классических зданий в России. Оно произве­
ло на самом деле такое сильное впечатление на Екатерину, что она пору­

чила Деламоту спроектировать свою первую пристройку к Зимнему
дворцу - Малый Эрмитаж. Его фасад с колоннами повторяет замысел
Академии художеств в уменьшенном размере .
Уже эти ранние сооружения подчеркивали ориентацию вкуса Ека­
терины на классицизм, и эта ориентация становилась все более ибо­
лее выраженной во время ее правления. Малый Эрмитаж с висячим
садом над конюшнями, с жилыми комнатами в каждом его конце был

готов в

1769 г.,

но воображение Екатерины было более динамичным,

чем у ее архитекторов. Она немедленно попросила пристроить кар­

тинные галереи с каждой стороны сада, а в

1770 г.

решила, что необхо­

димо большое новое помещение для ее быстро расширяющейся кол­
лекции. И Екатерина поручила возвести здание в классическом стиле,

но большего размера, Юрию Фельтену, архитектору немецкого проис­
хождения, родившемуся в Петербурге . Трехэтажное здание протяжен­
ностью в десять окон по фасаду было завершено в

1776 r.,

а затем Ека­

терина расширила его опять. Строительство нового здания в

47

17 окон

Комекции Екатерины Великой

по фасаду, которое теперь известно как Старый Эрмитаж, было закон­

чено в

1787 г. Здание имеет строгую композицию (у него нет ни колонн,

ни украшений) , она основана на взаимодействии точно сбалансирован­

ных классических пропорций . Фельтен также «одевал» невские берега
в гранит, создавая набережные, существующие и поныне.
Последнее расширение Эрмитажа Екатерина доверила итальян­
скому архитектору Джакомо Кваренги, великому мастеру, творения ко­
торого сохранились практически во всех районах Петербурга. В начале

1780-х гг. он пристроил корпус Лоджий Рафаэля к Старому Эрмитажу
Фельтена, чтобы разместить там копии росписей , созданных по эски­

зам Рафаэля в папском дворце в Ватикане. Эти копии по распоряжению

Екатерины были написаны в Риме на холстах между

1778 и 1785 г.

Ра­

боты велись под руководством австрийского художника Кристофа
(Христофора) Унтербергера. Затем холсты были отправлены в Петер­
бург, где их поместили в Лоджии Кваренги . После возведения Лоджий

Кваренги получил заказ построить театр на другом берегу Зимней ка­
навки и соединить его крытым мостом со Старым Эрмитажем . Для его

строительства потребовалось четыре года

-

с

1783 по 1787 г.

В 1780-х гг. Екатерина страстно увлеклась театром и даже сама ста­
ла писать пьесы . Некий англичанин, посетивший Петербург в те годы,
отозвался об одной из ее пьес , которая называлась Олъга, как о «траге­
дии с хорами наподобие древних: там было не менее

30 персонажей,

два императора и остальные персоны соответствующих рангов; свита

состояла из

600 человек,

которые все должны были быть на сцене в

одно и то же время» . Это , безусловно , было преувеличением .

600 чело­

век не уместились бы на сцене, фланкированной розовыми мрамор­
ными колоннами и классическими статуями театра Кваренги . Этот те­
атр напоминал знаменитый театр Палладио, построенный в Виченце,
в Италии за сотню лет до этого . Как и Римский театр , театр Палладио
был полукруглый в плане и имел прекрасные пропорции.

В

1773 г. ,

пользуясь профессиональными услугами Фальконе, Ека­

терина заказала серию рисунков для садового павильона у французско­

го архитектора и декоратора Шарля Луи Клериссо. Клериссо провел
двадцать лет в Риме и был одним из пионеров неоклассицизма. Он
любил включать во многие свои проекты римские руины и тем завое­

вал международное признание

-

он давал советы Томасу Джефферсону

при строительстве здания Капитолия в США.
Екатерине хотелось, чтобы ее садовый павильон выглядел как рим­
ская вилла, а интерьеры помещения были бы меблированы в античном

стиле , насколько это возможно. Она поставила условие, что павильон
должен быть «не очень большой, но и не очень маленький». Заказ во­
одушевил Клериссо, и он послал Екатерине

48

18 вместительных ящиков

Коллекции ЕкатRfшны Вмикой

с рисунками огромного римского дворца, сопроводив его соответст­
венно и солидным счетом.

Князь Голицын, Дидро и несколько других знаменитостей были
втянуты в конфликт по поводу оплаты этого проекта: присланный счет

привел Екатерину в ярость. Но спустя пять лет она простила Клериссо
и снова купила у него рисунки. Императрица сделала его почетным
членом петербургской Академии художеств и первым архитектором

при дворе и приобрела в конце концов более тысячи его рисунков, но

не заказала ни одного здания. Она развесила

17 гуашей Клериссо с вида­

ми памятников Древнего Рима в своем будуаре в Зимнем дворце.
Тиглем, в котором выплавлялся неоклассицизм, был скорее Рим, а не
Париж. Присланные оттуда записки немецкого искусствоведа Иоганна
Иоахима Винкельмана и рисунки его ученика Антона Рафаэля Менгса
привлекли внимание европейских знатоков, включая, естественно, и

Екатерину. Ее живой интерес к классическому и неоклассическому ис­
кусству нашел свое отражение и в ее постройках, и в ее коллекциях .

Однако императрица была связана с Римом не так тесно, как с Пари­
жем. Ее самым полезным посредником в Риме был, по-видимому, Иван
Шувалов, последний официальный фаворит императрицы Елизаветы,
а также основатель и первый президент петербургской Академии ху­
дожеств .

Некий непростительный поступок (намек на него содержался в
письмах Екатерины) заставил Шувалова отправиться в добровольную

ссылку - в конце

1762 r.

он переехал в Рим . Он не надеялся вернуться и

отдал свою замечательную коллекцию картин в Академию художеств.

После революции

1917 r.

все они были переданы в Эрмитаж. Из Рима

Шувалов посылал гипсовые слепки антиков для «своей» Академии,

которые очень нравились Екатерине, и она заказала бронзовые копии
с них для парков в Царском Селе. Постепенно отношения Екатерины

с Шуваловым начали улучшаться, и он прислал ей

12 альбомов с гравю­

рами Пиранези. Екатерина осталась довольна и выразила в письме

Гримму сожаление, что у Пиранези не было еще таких работ. В

1785 r.

она купила коллекцию античной скульптуры, которую Шувалов при­
обрел в Риме для себя.
В том же году Екатерина прибавила к ним около

250 античных

скульптур из коллекции Джона Лайда-Брауна, директора банка Англии,
купленных за
цию около

23 тысячи

30 лет,

фунтов стерлингов. Он собирал свою коллек­

главным образом в Риме, и создал выставку- музей

высокого уровня на своей вилле в Уимблдоне, недалеко от Лондона.

В середине

XVIII

в. стало очень модно собирать и коллекционировать

скульптуры, только что найденные во время раскопок в Италии. Но кол­
лекционерам и дельцам нравилось «улучшать» найденные фрагменты

49

Кал.лекции Екатерины Вмикой

скульптур, добавляя, например , головы к торсу, которые не всегда точ­
но подходили друг к другу, или отсутствующие части тела, которые по

их заказам делали из мрамора. Научный сотрудник Эрмитажа Оскар
Вальдгауэр, отвечавший за сохранность классической коллекции не­

посредственно перед революцией и сразу после нее, демонтировал
статуи Лайда-Брауна и вновь собрал их, но уже без дополнений , появив­
шихся в

XVIII в.

В процессе этой работы было сделано много замеча­

тельных открытий.
Лайд-Браун купил в Италии также несколько скульптур эпохи
Ренессанса. Так в России появились Окор-чившийс.я МО.1/.'Ь'ЧU'К Микеланд­
жело и загадочная скульптура Купидон на де.лъфине в стиле ренессанс.
Когда Купидон попал в руки модного скульптора и реставратора XVIII в .
Бартоломео Кавачеппи, появилось сообщение, что это работа спод­

вижника Рафаэля

-

Лоренцетто, но в 1960-х гг. американский ученый

Сеймур объявил ее подделкой, «состряпанной» самим Кавачеппи, воз­
можно, при помощи английского скульптора Джозефа Нолекенса. Этот
последний, живя в Риме и реставрируя древние скульптуры для анг­
лийских туристов , сделал не менее четырех копий этой статуи

-

для

Дэвида Гаррика, лорда Пальмерстона, графа Эксетера и графа Брис­
толя . В Эрмитаже придерживаются другой точки зрения : Лайд-Браун

заполучил скульптуру, зарегистрированную в описи
венной коллекции семейства Лудовизи в Риме как

sopra un Delfino ferito».

1633 г. художест­
«Un Puttino morto

Если это так, то она является работой мало­

известного скульптора Джулио Чезаре Конвенти , оставшегося в ис­
тории потому, что он обучал Алессандро Альгарди

-

великого скульп­

тора эпохи барокко . Но, по-видимому, и в дальнейшем кто-нибудь
опять будет выяснять , когда была создана эта скульптура
или

XVIII

-

в

XV, XVII

в.

Екатерина разместила эти скульптуры в Царском Селе вместе с ан­

тичными скульптурами из коллекции Лайда-Брауна, в гроте на берегу
озера

-

элегантном павильоне с куполом, интерьер которого был пер­

воначально инкрустирован

250 тысячами

раковин . В последующие

годы эти скульптуры разошлись по другим дворцам, но в

1852 г.

луч­

шие из них вновь были собраны для украшения классических галерей
Нового Эрмитажа.

Однако в области классического искусства Екатерина больше всего
увлекалась резными камнями с портретами и другими изображениями .
Весной

1782 г.

она писала Гримму:

«Моя маленькая коллекция резных камней такова, что вчера
четыре человека с трудом несли две корзины, наполненные ящи­

ками, в которых заключалась приблизительно половина собрания;

50

Коллекции Екатерин'Ы Великой

во избежание недоразумения знайте, что это были те корзины, в
которых у нас зимой носят в комнаты дрова, и что ящики напол­

няли корзины с верхом; отсюда вы можете судить об обжорстве,
которое охватило нас в этом направлении».

Самое важное приобретение в этой области появилось в

1787 г.,

когда императрица купила коллекцию герцога Орлеанского, отца коро­

ля Франции Луи-Филиппа. В ней имелось

1500 гемм,

и она была одной

из самых известных в Европе. После этого Екатерина могла признать­
ся Гримму, что «все кабинеты Европы являются детскими собраниями
по сравнению с нашим».

Она любила свои геммы так сильно, что вывозила их с собой
летом за город в специальном экипаже вместе с необходимыми
справочниками. И для их размещения она заказала серию роскошных

столов-кабинетов самому прославленному мебельщику того времени
Давиду Рентгену, который, живя в Германии, работал для всех ко­

ролевских дворов Европы и больше всего

-

для Марии-Антуанетты.

Его мебель сочетала в себе архитектурный замысел, изящное мар­
кетри и инкрустацию с хитроумными механическими устройствами.

Когда после

1917 г.

кураторы Эрмитажа сортировали императорскую

собственность, то большую часть мебели, созданной по заказам Ека­

терины, они не сочли произведениями искусства. Однако в Эрмита­
же было оставлено

22

предмета работы Рентгена, которые теперь

оцениваются как наиболее значимые в коллекции прикладного ис­
кусства.

Все королевские дворы Европы разделяли страсть Екатерины к
резным камням, и многие придворные и даже монархи сами пробова­
ли заниматься резьбой по камню. Императрица пригласила художни­
ка-химика Георга Кенига и резчика камней Карла Лебрехта, чтобы они
вырезали новые геммы, запечатлевая ее семью, ее друзей и ее победы.
Они делали также реплики (копии) из стекла с ее античных образцов.
Екатерина заказала Джеймсу Тасси в Лондоне стеклянные копии всех
самых известных европейских коллекций

-

всего около

1О тысяч

еди­

ниц, которые доставили в Петербург в элегантном шкафу, сделанном
по проекту Джеймса Вайета. В письме к самому влиятельному из своих
фаворитов, Григорию Потемкину, сражавшемуся тогда с турками на
юге, императрица писала: «Посылаю тебе гравированный портрет с
резного камня очаковского победителя; и камень, и портрет выреза­

ны у меня в Эрмитаже».
«Победитель», о котором шла речь,

-

это, конечно, сам Потемкин,

а Очаков- стратегически важная крепость на Черном море, кото­
рую он захватил у турок в

1788 г.

В другом письме Екатерина сообщала,

51

Кол.лекции Екатерины Великой

что ее новый фаворит Александр Дмитриев-Мамонов «вырезал своими
собственными руками сердоликовую печать , которую и посылает вме­
сте с рекомендательным письмом». Ее невестка, Мария Федоровна,

вырезала портрет своего мужа, будущего императора Павла

1,

своих

сыновей , Александра и Константина, и портрет самой Екатерины в
виде Минервы . Императрица любезно отозвалась об этой работе :

«... очень хорошее сходство и великолепная резьба» . Позднее они были
скопированы Веджвудом в виде изделий из яшмовой массы .

Многочисленные фавориты Екатерины тоже влияли на содержа­
ние коллекций Эрмитажа, которые уже тогда были значительно шире,
чем просто собрания резных камней. Императрица весьма щедро ода·
ряла своих фаворитов крепостными, дворцами , драгоценностями и

всевозможными предметами роскоши . Французский дипломат Касте­

ра , который опубликовал жизнеописание Екатерины в

1797 r.,

соста­

вил приблизительный список тех, кого она наградила:

Пять братьев Орловых
Высоцкий(?)

17 ООО ООО
300 ООО
1 11 О

Васильчиков

рублей
рублей

ООО рублей

50 ООО ООО рублей
1 380 ООО рублей
1 420 ООО рублей

Потемкин
Завадовский

Зорич
Римский-Корсаков

920 ООО рублей
7 260 ООО рублей
550 ООО рублей

Ланской
Ермолов

880 ООО
3 500 ООО

Мамонов
Братья Зубовы

рублей
рублей

Наиболее длительной была любовная связь с Григорием Орловым.
Екатерина также чувствовала себя в особом долгу перед ним и перед
всей его семьей, члены которой стали «архитекторами» дворцового

переворота, совершенного для нее, а затем и палачами ее мужа. Сереб­
ряный обеденный сервиз, сделанный Жаком Николя Ротье в Париже,
и известный теперь как Орловский сервиз, был одним из самых впе­
чатляющих подарков императрицы Григорию Орлову. Первоначально
она собиралась использовать его сама.

В феврале

1770 r.

она писала Фальконе: «Я слышала, что у вас име­

ются несколько эскизов серебряного сервиза. Я желала бы посмотреть
их, если вы их мне покажете, поскольку весьма вероятно, что я могу

надеяться заказать один достаточно большой сервиз примерно на шестьде­

сят персон». Рисунки были одобрены, и Фальконе выбрал парижского

52

Каллекции Екатерины Великой

серебряных дел мастера

сервиз для Людовика

- Жака Николя Ротье. Он до этого изготовил
XV, которым Фальконе любовался как раз перед

тем, как уехать из Франции в Петербург.
Сервиз , который в конце концов заказала Екатерина , состоял из
трех тысяч предметов, Ротье пришлось доверить часть работы неко­
торым своим коллегам. Большая часть из них была выполнена за
сяцев . Среди этих предметов

36 канделябров .

- 48 дюжин

тарелок ,

84

18 ме­

подсвечника и

Императрица преподнесла сервиз Орлову в

1772 г.,

когда они помирились после любовной ссоры , но доставка его из Па­

рижа в Мраморный дворец продолжалась вплоть до

1775 г. Екатерина
1784 г., через год

получила этот сервиз обратно в свое владение в июле

после смерти Орлова. За первые сто лет существования этого сервиза
большая часть его предметов оказалась утрачена. Их или переплави­
ли, или включили в другие комплекты посуды .

В описи Зимнего дворца

1859 г. зафиксирован всего лишь
1041 предмет. А в настоящее время 230 предметов из этого сервиза за­
регистрированы в разных коллекциях за пределами России ( они были
проданы в 1920-1930-х гг., когда советское правительство нуждалось
в иностранной валюте).
России,

123 из

169

предметов зарегистрированы в самой

которых находятся в Оружейной палате Кремля и

46 -

в Эрмитаже.
Однако щедрость Екатерины по отношению к братьям Орловым
меркнет перед благодеяниями, которыми она осыпала Потемкина . Гри­
горий Потемкин был единственным фаворитом, чей ум давал ему пра­
во делить государственную ответственность с Екатериной . Человек
сильный, с угрюмым характером, Потемкин был любовником императ­

рицы всего два года, с

1774 по 1776 г.,

но оставался ее близким совет­

ником и самым могущественным человеком в империи вплоть до сво­

ей смерти в

1791

г. Было время, когда он даже помогал ей выбирать

любовников . Он командовал ее армиями на юге в кампаниях против

турок, и императрица сделала его губернатором новых территорий,
которые он помог ей приобрести, в частности присоединив к России

Крым

-

древнюю Тавриду. В

1787 г.

она даровала ему новый титул

-

князь Таврический.
Дворец, который Потемкин построил в Петербурге, известен в
наши дни как Таврический . Его спроектировал Иван Старов, русский
архитектор, ученик Вален-Деламота. Центральный двухэтажный кор­
пус дворца увенчан плоским куполом на невысоком барабане. Главный
вход оформлен портиком с двойной колоннадой, а одноэтажные гале­

реи справа и слева соединяют дворец с двухэтажными флигелями. Этот
неоклассический проект вызвал такое восхищение, что служил образ­
цом для постройки более скромных загородных домов по всей России .

53

Кол.лекции Екатерины &ликай

Дворцу этому суждено было сыграть видную роль во время рево­
люций

-

и Временное правительство, и Петроградский совет вначале

собирались именно там.

Самый важный вклад Потемкина в собрание Эрмитажа связан с
его склонностью к английсКО1'4}' искусству- и к живописи, и к предме­

там прикладного искусства. В 1770-х гг. Екатерина купила по крайней
мере три картины Джозефа Райта из Дерби

-

художника, чье значе­

ние было полностью оценено в Британии только в ХХ в. Среди его кар­
тин была Кузница - одна из первых индустриальных сцен , когда-либо
изображенных на полотне. Екатерина приобрела ее через своего лон­

донского комиссионера Александра Бакстера в начале

1774 г.,

когда

Потемкин играл главную роль в ее жизни как в постели, так и вне ее .

В

1785 г.

они оба заказали картины сэру Джошуа Рейнолдсу, президен­

ту Королевской академии, предпочтя исторические сцены . портретам,
которых было много в английских загородных домах. Екатерина по­

лучила Младенца Геркулеса, удушающего змей, а Потемкин

Великодушие

-

Сципиона и Купидона, развяз'Ывающего пояс венер,ы . Все три картины нахо­
дятся теперь в Эрмитаже.
Пейзаж с Дидоной и Энеем Томаса Джонса, Побережье Уильяма Мар­

лоу и Портрет работы Годфри Неллера также появились в музее из кол­
лекции Потемкина после его смерти . В области прикладного искусства
самой яркой демонстрацией его вкуса стали предметы, которые он ку­

пил у герцогини Кингстон, имевшей дурную репутацию. Эта красивая
«двоемужица» появилась в Петербурге на корабле, нагруженном семей­
ными сокровищами. Среди купленных у Кингстон вещей были громад­

ный сосуд для охлаждения вина, сделанный в Лондоне в

1705-1706 гг.

Филлиппом Ролло, и музыкальные часы в виде металлического позо­
лоченного павлина в натуральную величину, стоящего под дубком из

позолоченного металла. Такие предметы живо иллюстрируют склон­
ность Потемкина ко всему пышному и театральному.

Наиболее известным проявлением этой склонности Потемкина

стало путешествие в Крым, организованное им в

1787 г.

для Екатери­

ны, двора и дипломатического корпуса с общей свитой в три тысячи
человек. Процессия спускалась вниз по Днепру. На семи огромных бар­
ках, окрашенных в красный и золотой цвет, ехала императрица и ее

самые важные гости, а на семнадцати барках поменьше

-

остальные.

По распоряжению Потемкина верноподданные императрицы толпи­
лись на берегах и устраивали представления

-

казаки скакали верхом

на лошадях, а девушки танцевали. «Группы крестьян оживляли берега;

бесчисленные лодки с молодыми девушками и парнями на борту, пою­
щими древние местные песни, окружали нас все время; ничто не было
забыто»,

-

писал граф де Сегюр. Говорили, что Потемкин даже приказал

54

Кал.лекции Екатерины Великой

соорудитьфальшивые деревни, чтобы проезжающие видели поселения
там, где их не было,

-

в результате в русском языке появилось выраже­

ние «потемкинские деревни», означающее «внешний вид без сути», то
есть показуху.

Серебряный сосуд для охлаждения вина, который Потемкин купил
у герцогини Кингстон, использовали в качестве супницы для рыбного
супа на знаменитом празднике, который он устроил для Екатерины в

апреле

1791

г. «В оба дня здесь были кадрили и малые балы,

современник,

-

-

писал

когда накрывались столы на сто восемьдесят и никог­

да не менее чем на сто мест и на которых один рыбный суп стоил более
тысячи рублей. Им заполнялся огромный серебряный семи- или
восьмипудовый сосуд. Два человека сервировали целый стол, и когда
обслуживание заканчивалось, то оставалось еще достаточно супа для
того же числа гостей». В

1996 г.,

когда этот сосуд для охлаждения вина

реставрировали для выставки в Америке, оказалось, что хранители Эр­
митажа не могли вычистить его внутреннюю поверхность до тех пор,

пока им не рассказали об этом супе. После него остался тонкий слой
жира, сохранявшийся

200 лет. Хранители вначале опасались повредить

сосуд, но вскоре обнаружили, что этот жир можно удалить обычным
чистящим средством.

Появление герцогини Кингстон в Петербурге в ее так называемом

bateau-musee (корабле-музее)

было одним из наиболее любопытных со­

бытий в правление Екатерины. Элизабет Чэдлей, родившаяся в

1720 г.,

заслужила в Лондоне скандальную репутацию .

Среди множества ее эскапад было и такое: она появилась на балу у

венецианского посла полностью обнаженной. В

1744 г. она тайно обвен­

чалась с молодым морским лейтенантом Огастусом Гарвеем, который

позднее стал третьим графом Бристольским, а в

1769 г. -

со сказочно

богатым герцогом Кингстоном, который скончался через четыре года.

В

1776 г.

ее обвинили перед Британским верховным судом парламента

в двоемужестве и признали виновной, но ограничились наложением

штрафа.
Племянник покойного герцога затеял судебное разбирательство с
целью вырвать состояние Кингстон из ее рук. Герцогиня сбежала на кон­
тинент, где и блистала в Риме, Париже и Вене, ведя одновременно борьбу

через адвокатов, и в конце концов выиграла дело. В

1777 г.

она задумала

посетить Россию и «построила корабль с роскошными апартаментами»,
по словам современного биографа: «Там были гостиная, столовая, кух­
ня и спальня, и в анфиладе комнат имелось множество удобств».

Екатерина была весьма очарована герцогиней и предоставила ей
красивый дом в Петербурге и имение в пригороде. В это время импе­
ратрица была занята устройством новых садов в английском стиле, и

55

Коллекции Екатеринw Великой

герцогиня вызвала садовника из имения Кингстона в Сосби (Йоркшир),
чтобы он поработал для двора Екатерины. «М-р Моуэт, садовник Ее
Императорского Величества императрицы всех россиян», как он те­

перь стал себя величать, в письмах домой восхищался роскошной жиз­
нью герцогини: «Ее светлость устроила здесь очень большой дом в самом
элегантном, насколько это возможно, стиле. Шелковые драпировки из
Дамаска, оконные занавески, самые великолепные пять музыкальных

люстр! Большой орган , блюда , картины! И другие украшения, представ­
ленные в лучшем виде» .

Многое из всего этого находится теперь в Эрмитаже. Когда гер­

цогиня Кингстон умерла в Париже в августе

1788 r. ,

она оставила

тщательно продуманное завещание, в котором не было имен наследни­
ков , но в нем имелись многочисленные пустые места. На ее состояние
в России претендовали два человека, но полковник М. Гарновский, лич­
ный секретарь Потемкина, при поддержке Екатерины выиграл это
дело . Через него Потемкин получил многое из имущества герцогини.
Орган , о котором упоминает мистер Моуэт, почти определенно может
быть идентифицирован с тем органом, который теперь находится в

Большом зале Меншиковского дворца

-

одного из филиалов Эрмита­

жа. Этот орган регулярно используют для концертов . Но фактически
это два разных органа: один представляет собой часы с механическим
органчиком , расположенные поверх второго органа, на котором мож­

но играть обычным способом. Оба они английской работы и поме­
щены в футляр из красного дерева с золочеными украшениями . Эти
два органа звучали на последнем большом балу, который Потемкин ус­

троил для Екатерины в

1791 r.

незадолго до своей смерти . Там присут­

ствовал русский поэт Гавриил Державин и отметил «два золоченых
больших органа, которые привлекли наше внимание и усугубили нашу
радость».

По словам поэта, «императрица удалилась после часа ночи. Когда
она покидала комнату, можно было слышать негромкое пение, сопро­
вождаемое органом . Пели итальянскую кантату» .

Среди других вещей герцогини Кингстон, которые украшают га­
лереи Эрмитажа , есть картина Пьера Миньяра Вели-кодушие Амксандра
Вели-кого, серия картонов для шпалер учеников Рубенса и, конечно, часы
«Павлин» . Для любого, кто проходит через Малый Эрмитаж около
полудня, эти часы становятся одним из самых запоминающихся экспо­

натов современного музея . Они выполнены любимым лондонским
ювелиром герцогини

-

Джеймсом Коксом, хорошо известным благо­

даря своим изысканным часам, инкрустированным драгоценностями ,

которые он делал для стран Востока. Сначала в часах «Павлин » на­
чинают играть колокольчики и сова поворачивает свою голову из сторо-

56

Кал.лекции Екатерины Великой

ны в сторону. Затем павлин, который стоит на металлическом воз­
вышении, принимается расправлять свой хвост, одновременно кивая

головой самым натуральным образом; он поворачивается на

180 граду­

сов, чтобы показать свой хвост сзади. И, наконец, металлический петух
поднимает голову и начинает кукарекать. Циферблат часов находится
на шляпке гриба под дубом из золоченой бронзы, а стрекоза, сидящая

на грибе , отмеряет секунды .

Герцогиня привезла эти часы в Петербург аккуратно разобранны­
ми : мельчайшие детали механизма были упакованы по отдельности.

В

1788 г.

в таком же разобранном состоянии их приобрел Потемкин, и

в таком же виде они перешли к Екатерине после его смерти. Два года

с

1792 по 1794 -

-

потребовалось одаренному русскому механику и изо­

бретателю Ивану Кулибину, чтобы часы заработали.

3

Павел, I и Александр I

к

концу правления Екатерины Великой Эрмитаж начал приоб­
ретать характер музея. Нижним чинам вход туда, разумеется,
воспрещался, но в последнее десятилетие

XVIII

в. не было ни

одного благовоспитанного путешественника, побывавшего в Санкт­

Петербурге, который не оставил бы описания галерей Эрмитажа. А у
восточной стороны висячего сада для художников устроили специаль­
ную комнату, где они копировали картины.

Англичанину Джону Паркинсону, побывавшему в Петербурге в

1792 г.,

Эрмитаж показывал сам итальянский архитектор Джакомо Ква­

ренги, который создал Эрмитажный театр и Лоджии Рафаэля. В своих

записках Паркинсон попытался передать атмосферу того времени:
«Императрица любезно разрешила всем иностранцам, быв­
шим в Петербурге, осмотреть Эрмитаж ... Сегодня утром, между

10 и 11

часами, мы отправились туда ... Нам не было позволено вой­

ти внутрь со шпагами и тростями; их требовалось сдать при входе.

Внутри к нам присоединился Кваренги и был полностью к нашим
услугам; он был готов показать нам все, что особенно заслуживало
нашего внимания. Однако в столь короткое время и в такой толпе
невозможно рассмотреть все это изобилие с каким-либо успехом
или удовлетворением.

Вначале мы осмотрели царские апартаменты, находившиеся

в той части здания, которая выходит на реку. Затем мы проследо­
вали через картинные галереи, расположенные по трем другим

сторонам здания вокруг квадратного двора. После этого мы про­
шли мимо галереи Рафаэля к Кабинету медалей, минералогии
и тому, что я назвал бы «бижутерией», если подбирать более
подходящее слово ... Царские апартаменты, как и галереи, были
переполнены картинами, хорошими
вешенными».

58

и плохими,

хаотично раз­

Павел

/

и Александр

/

В то время посетители должны были пользоваться боковым вхо­

дом, который находился под аркой через Зимнюю канавку. Они подни­
мались по лестнице на второй этаж в вестибюль, украшенный статуя­
ми Амура и Психеи. В вестибюль выходили три двери. Первая вела в
фойе театра, где все стены были увешаны картинами, вторая

-

в Лод­

жии Рафаэля и три примыкающих к ним зала, в которых находились
коллекция минералов, драгоценных предметов (таких, например, как
резные камни Екатерины) и тоже были развешаны картины. Третья

дверь открывала анфиладу из

14 картинных галерей

в Старом Эрмита­

же, построенном Фельтеном для Екатерины вдоль берега Невы.

Смерть императрицы в

1796 г.,

спустя четыре года после визита

Джона Паркинсона, прервала близкие и очень личные отношения меж­
ду государем и искусством. Коллекция в том виде, в каком она суще­

ствовала в

1795 г.,

была почти полностью создана самой Екатериной и

размещалась в зданиях, спланированных и заказанных ею. В руках ее

сына Павла

1,

(1801-1825)

правившего с

1796 по 1801

г., и ее внука Александра

1

эта коллекция превратилась в некое отдельное учреж­

дение. О ней заботились администратор и штат профессиональных
сотрудников, а правители видели в собственном собрании источник
скорее неких обязательств, нежели удовольствия.
Для Павла, испытывавшего чувство горькой антипатии к своей
матери, было неприятно пользоваться или даже прикасаться к чему­
либо, что когда-то принадлежало ей . Он не хотел жить в Зимнем двор­
це и построил для себя новую резиденцию

-

Михайловский замок. Тем

не менее Павел был образованным человеком, с ярко выраженным

интересом к живописи, архитектуре и прикладному искусству. Он лю­
бил посещать разных мастеров и узнавать у них, как делаются те или
иные вещи. Многие из его покупок, приобретенные для других двор­
цов, были включены в коллекции Эрмитажа позднее, уже в наше вре­
мя. Так, например, серебряные консоли и канделябры, которые Павел

заказал у петербургского мастера Ивара Буха для тронного зала в Ми­
хайловском замке, позже объединили вместе с серебряным троном
Анны Иоанновны работы английских мастеров и разместили в Малом

тронном зале Зимнего дворца.
Сын Павла

-

Александр

1,

наоборот, был предан памяти своей ба­

бушки, но ему не хватало времени заниматься искусством. Он начал свое
царствование с горячим интересом к социальным реформам, однако
позднее с сожалением отказался от них, как от неосуществимых. Вско­

ре борьба с Наполеоном стала главным делом Александра, а после побе­

ды над ним в

1812 г.

он занялся переустройством Европы. В последние

годы жизни императора в его интересах преобладал христианский мис­
тицизм. Существует даже легенда, будто в

59

1825 г. Александр имитировал

Павел

/

и Александр/

свою кончину и начал новую жизнь в Сибири в качестве святого старца.
За время правления он в своей реформаторской манере преобразовал
администрацию Эрмитажа. Им также приобретены различные произ­

ведения искусства из собрания императрицы Жозефины , разведенной
жены Наполеона . Это два его основных вклада в развитие музея.
И Павел, и Александр были подвержены определенному психоло­
гическому давлению, которое современного человека привело бы к пси­

хоаналитику. Однако вызывают большое сомнение слухи о том, что
Павел полностью утратил разум к тому моменту, когда унаследовал трон.
Императрица Е.лизавета забрала его у матери в первые минуты после
рождения и воспитала сама. Павлу было

8 лет,

когда умерла Е.лизавета,

а через

6 месяцев друзья его матери убили его отца, императора
111. А сына Павла - Александра 1, когда он был тоже ребенком,
забрала у матери и воспитала другая императрица - Екатерина Великая .
В возрасте 23 лет Александр оказался соучастником заговора, органи­
Петра

зованного с целью отстранения от власти его отца, хотя он, вероятно,

и не подозревал, что заговорщики замышляли убийство.
Павел был законным наследником Петра

111, и Екатерину беспокои­

ли любые проявления общественной поддержки ее сына. Она понима­
ла, что он будет естественным центром притяжения для участников
любого заговора, организованного с целью отстранения ее от власти.
Поэтому Екатерина не предоставляла Павлу возможностей ни быть

ответственным за что-либо, ни блистать в обществе. Она забрала к себе
его старших сыновей, чтобы воспитывать их,

-

так же, как императри­

ца Е.лизавета когда-то воспитала отнятого у нее Павла. Поэтому неуди­
вительно, что Павел не любил свою мать и не захотел жить под одной
крышей с ее коллекциями.
Екатерина, со своей стороны, очень любила двух сыновей Павла

Александра, родившегося в

1777 r.,

-

и Константина, который родился в

1779-м . Она даже сама однажды придумала для них идеальную детскую
одежду. Послав эскиз этой одежды Гримму, Екатерина писала: «Все это
сшито вместе, вы надеваете все это сразу, и одежда застегивается на

спине четырьмя или пятью маленькими крючками . Здесь нет завязок,
и ребенок едва ли заметит, что он одет; ручки и ножки просовывают в
костюм сразу, и в этом суть. С моей стороны было гениально приду­
мать такой костюм. Король Швеции и принц Пруссии просили меня
сделать им копию костюма господина Александра и получили ее».
По случаю рождения внука Александра Екатерина подарила Пав­
лу и его жене Марии Федоровне обширный участок земли, располо­

женный к югу от императорского дворца в Царском Селе

- 1500 акров

девственного леса. Превращая дикую местность в изысканный парк с

павильонами и с небольшим, но необычайно красивым неоклассиче-

60

Павел

ским дворцом

( эта

/

и Александр

/

местность вместе с небольшим городком позд­

нее стала называться Павловск), супруги увлеклись архитектурой,
скульптурой и украшением интерьеров. Они начали коллекциони­
ровать предметы неоклассического искусства и древние античные

находки. Позднее почти все это окажется достаточно полно представ­

лено в коллекциях Эрмитажа. В Европе, во время своего 14-месячного

путешествия, предпринятого по настоянию Екатерины в

1781-1782 гг.,

Павел и Мария обращали внимание на все самое изящное в европей­
ском искусстве

как в древнем, так и в современном. Павел сначала

-

опасался, что путешествие в Европу будет предлогом для его устра­
нения, с тем чтобы Александр мог быть провозглашен наследником

Екатерины, и долго отказывался ехать. Однако поездка оказалась не­
обычайно удачной. Хотя великокняжеская чета путешествовала инког­

нито как граф и графиня Северные, но все дворы Европы подгото­

вились к их визиту, а они взяли с собой большую свиту. Это, вероятно,
был самый счастливый период в жизни Павла. Его везде встречали как
будущего императора, устраивали роскошные приемы и осыпали
подарками.

В Венеции Павел вступил в переговоры о покупке весьма значи­

тельной коллекции скульптур, собранной Филиппо Фарсетти

1774),

( 1704-

в которой были гипсовые слепки античных скульптур и терра­

котовые модели, выполненные ведущими скульпторами

XVII столетия,

такими как Альгарди и Бернини . Именно слепки и сделали эту кол­
лекцию известной. Тьеполо, Джованни Батиста Питтони и Канова
посещали Фарсетти, чтобы делать зарисовки с этих работ. Теперь же
современные знатоки приходят в Эрмитаж, чтобы посмотреть на тер­
ракотовые модели. Тогда это было первым заметным приобретением

работ современных скульпторов, которое сделали члены император­
ской семьи после Петра Первого.

Венецианцы считали коллекцию Фарсетти настолько значимой,
что сначала запретили ее вывоз. Павел уехал без нее, но не забыл того
восторга, которое вызвало у него это собрание. После аннексии Вене­

ции Францией в

1797 г.,

когда старые законы Республики были отмене­

ны, он довел свою покупку до конца. Первая партия, состоявшая из

308 ящиков

со скульптурами, появилась в Петербурге в марте

вторая партия из

63 ящиков

1800 г.;

прибыла в октябре того же года. Павел

подарил эту коллекцию Академии художеств, откуда после революции

1917 г.

лучшие ее образцы были переданы в Эрмитаж.

В Париже великокняжеская чета позволяла себе грандиозные тра­

ты. Они посетили Севрскую королевскую мануфактуру, где получили
в подарок от принимавшего их Людовика

XVI

более сотни предметов

и купили примерно столько же на свои средства. Там они приобрели

61

Павел

I

и Александр

I

несколько обеденных, чайных и туалетных сервизов, а также комплекты
ваз, статуэток и медальонов. Большинство из сохранившихся предме­

тов выставлены теперь в Павловске , но среди тех, что оказались в Эрми­
таже, находится самый дорогой из подарков, преподнесенных Людо­

виком

XVI

великокняжеской чете. Это ваза, украшенная цветными

эмалями по кобальтовому фону, оцененная в то время в

1800 ливров.

Обширные познания великокняжеской четы и их стремление полу­
чать самую детальную информацию неизменно отмечались во время
их путешествия. Австрийский император Иосиф

11,

который развле­

кал их в Вене, советовал своему брату Леопольду, великому герцогу

Тосканскому, следующим образом организовать их прием во Флорен­
ции : «Все предметы, действительно замечательные по своей древности,
размеру или великолепию, чрезвычайно их занимают, потому не сле­

дует утомлять их внимание обозрением нескольких предметов в один
день, а, напротив , нужно дать им возможность осмотреть в подробно­
сти все самое любопытное и замечательное» .
Сопровождая великокняжескую чету в Париж, кавалер дю Кудрэ
отозвался об их энтузиазме: «Граф и графиня Северные поражали всех
своими обширными познаниями в искусстве и ремеслах . На наших
фабриках в разговорах с рабочими они входили в тончайшие детали,
используя технические и художественные термины так же хорошо, как
и мастера» .

Великокняжеская чета «поддержала» дело торговца мебелью До­
меника Даггера, ведущего поставщика роскошной мебели для француз­
ского двора и аристократии . Они потратили в его магазине

ра всего за один день -

25 мая 1782 г. -

35 093 лив­

и увезли с собой четыре пред­

мета мебели из гарнитура , выполненного Мартеном Карленом,
известным мебельным мастером . Он инкрустировал мебель плакетка­

ми севрского фарфора , расписанными яркими цветами по белому фону.
Мария Федоровна поместила в своей спальне в Павловске небольшой
письменный стол с декоративным поясом из фарфоровых плакеток,

обрамленных золоченой бронзой. В 1930-х гг. он был продан советским
правительством за границу, а после Второй мировой войны дважды ока­

зывался на аукционах. В

1971

г. этот стол установил рекорд аукцион­

ных цен за отдельный предмет мебели
в

1983 г.

его продали за

Калифорнии

(самому

918 тысяч

- 173 250 фунтов стерлингов,

а

фунтов стерлингов Музею Гетти в

состоятельному музею в мире). Среди изящней­

ших образцов мебели, которые остались в Петербурге, есть секретер
и четыре комода, атрибутированные как работы Адама Вейсвеллера ,

другого знаменитого мебельщика, работавшего в неоклассическом
стиле . Все эти предметы украшены севрскими или веджвудскими

фарфоровыми плакетками, искусно вставленными в дерево. Мебель ,

62

Павел

1 и Ал.ександр 1

привезенная великим князем и княгиней из Парижа, вызвала настоя­
щий ажиотаж в Петербурге. Сама Екатерина предпочитала английскую
и немецкую мебель, а не французскую, и в свое время купила много
шедевров Давида Рентгена, сделанных из красного дерева и золоче­

ной бронзы, которые вдохновляли поколения русских мебельщиков.
Однако плененная элегантностью образцов, привезенных Павлом и
Марией, русская аристократия завалила парижских купцов своими

заказами, и французские импортные товары хлынули в Петербург.

(После Октябрьской революции

1917 г.,

в результате национализации

частных коллекций, некоторые из самых выдающихся образцов этой
мебели попали в Эрмитаж.)

Однако не все покупки великокняжеской четы были приняты оди­
наково благосклонно. По словам британского посла Джеймса Харриса,

Мария Федоровна вернулась с

200 сундуками,

«заполненными шифо­

ном, помпонами и другими предметами туалета из Парижа». Екатерина
сочла это излишеством и сделала так, что Мария Федоровна вернула
все это знаменитой парижской модистке мадмуазель Бертен, которая,

как заметил Гримм, была в ярости и «защищала свои оборки».
Но Мария Федоровна совсем не была легкомысленной принцессой,
интересовавшейся лишь нарядами. Она не только умела разбираться в

искусстве, но и сама была неплохой художницей. Свой хороший вкус
она передала двум своим сыновьям
Александру

Iи

Николаю

1,

-

будущим

что сыграло в начале

императорам

XIX столетия

опреде­

ленную роль в развитии прикладного искусства в России. В это время
русская мебель, ковры, стекло, фарфор и серебро

-

все носило отпе­

чаток выдающихся технических и художественных достижений. Даже
Екатерина восхищалась умением великой княгини вырезать геммы.

Камея с портретом Екатерины, которую выполнила великая княгиня,
была послана Веджвуду, чтобы тот сделал с нее копии в яшмовой массе.
Мария Федоровна также рисовала, делала рисунки мебели для мастеров

и даже пробовала себя в токарных работах. В

1795 г. она детально опи­

сала, как меблировали дворец в Павловске.

Подробное описание деталей мебели, текстиля, фарфора и других
ценных материалов и предметов демонстрирует ее увлечение декора­

тивным искусством, а описание стола Павла - ее собственное умение
и великолепный вкус.

«Почти под аркою кабинета находится огромный письменный

стол вроде того, что работы Рентгена. Он поддерживается двенад­
цатью колоннами из слоновой кости, которые я сама выточила.
Род бюро изящной формы занимает третью часть этого стола и слу­
жит пьедесталом для четырехугольного храма из слоновой кости

63

Пмел

l

и Александр

/

красивой архитектуры. На фронтоне храма находится камея вели­
кого князя, вставленная в белое стекло, на котором я написала

трофей гризайлью. На другой стороне фронтона находится вен­
зель великого князя. Пьедестал храма также украшен одноцветной
живописью; в середине храма стоит жертвенник восьмигранный
из янтаря и слоновой кости; на средней грани в медальоне мой
вензель, написанный на стекле и вставленный в янтарь, на других
гранях также вставлены вензели с портретами моих семерых де­

тей, начиная с Александра, его вензель соединен с вензелем Ели­

заветы, и заканчивая покойной дорогой Олинькой. (Я сделала этот

подарок в прошлом году

[ 1794]

дорогому великому князю, когда

дорогая О линька была еще жива, а Анета еще не родилась.) Я на­
рисовала все вензели детей из роз и мирты».

Когда в

1783 r.

Мария Федоровна родила первую из своих шести

дочерей, Александру Павловну, Екатерина прокомментировала это

событие так : «Я люблю мальчиков гораздо больше, чем девочек», и
позволила Павлу и Марии самим воспитывать своих дочерей. Чтобы
отпраздновать рождение Александры, она даже подарила Павлу еще

один дворец

-

Гатчину. Этот замечательный дворец в неоклассическом

стиле был построен архитектором Антонио Ринальди для Григория
Орлова примерно в тридцати километрах от Царского Села. Бывший

фаворит Екатерины умер в

1781 r.,

и Екатерина выкупила у наследни­

ков Орлова те дары , которыми она его осыпала, в частности Гатчину.
Павел, лишенный возможности принимать участие в управлении

страной, удалился в Гатчину, в процветающее имение, где было более
шести тысяч крепостных, и создал своего рода мини-королевство, про­

веряя свои политические идеи. Для защиты своего имения Павел рас­
порядился сформировать военный батальон и назначил командовать
им барона Штейнвера, приверженца прусской «гусиной» шагистики.

Это решение, по-видимому, в конце концов оказалось губительным для

него самого. Так же как и его отец (а он, конечно, подражал отцу), Па­
вел обожал Фридриха Великого и хотел ввести на парадных плацах в
своей собственной армии ту же самую жесткую дисциплину, которая

царила у Фридриха. Он грубо распекал солдат за любую мелочь вроде
расстегнутой пуговицы.

Павел муштровал и проводил парады так, будто от этого зависела
само его существование . Вскоре он начал вводить такую же дисципли­

ну и в других сферах общественной жизни, и даже в собственной се­
мье . В итоге он отдалился от жены и ( что могло оказаться гораздо хуже
для России) заразил «военной» манией сыновей -Александра и Нико­

лая. Так, лепные украшения в виде оружия и других военных трофеев

64

Павел

/

и Александр/

в интерьере Зимнего дворца были сделаны главным образом по указа­

нию сына Павла

-

Николая

1. Николай также покупал батальную живо­

пись. Теперь большинство из этих картин или проданы, или хранятся
в запасниках Эрмитажа.

Когда в

1796 г.

Екатерина умерла, для Павла закончился долгий

период ожидания «за кулисами». С горечью в душе, обиженный, подо­
зрительный, он прибыл из Гатчины с намерением радикально изме­

нить политику Екатерины и распространить дисциплину прусского
образца на всю империю. Его сын и наследник Александр наблюдал
все это с отвращением . В письме своему бывшему учителю он так вы­
разил свои чувства:

«Мой отец после восшествия на престол пожелал все рефор­
мировать. Начало было, можно сказать, блестящим , и это

-

прав­

да, но то , что последовало за этим , не оправдало ожиданий. Все
оказалось немедленно перевернуто с ног на голову, а кое-что при­

вело к увеличению и так уже слишком большого беспорядка в на­
ших делах. Военные дела и парады поглощали почти все его вре­
мя. Для других дел у него не было никакого последовательного
плана; сегодня он приказывал сделать что-то, а через месяц это

отменял. Он не дозволял никаких протестов, за исключением слу­
чаев, когда вред уже был нанесен».
Одним из первых указов Павла стал указ об эксгумации останков

его отца , которые находились в Александро-Невской лавре . Этот факт,
с его точки зрения, был оскорблением памяти Петра

111, которому над­

лежало покоиться в соборе Петра и Павла, в стенах крепости, нося­

щей то же имя . Именно этот собор был местом официального погре­
бения монархов. Павел приказал , чтобы гроб его отца стоял бок о бок
с гробом его матери в Зимнем дворце . Над ними он поместил знамя, на

котором было написано: «Разъединенные в жизни, объединенные пос­
ле смерти». Затем Павел приказал провести совместные похороны.
Убийца Петра

111, Алексей Орлов, уже старик, должен был нести

коро­

ну своей жертвы на подушке во главе процессии .

Затем Павел занялся делами искусства. Он начал перемещать про­
изведения искусства из одного дворца в другой. Сначала Павел не зани­
мался Эрмитажем, так как перенес свою резиденцию в другое место, но

в

1797 r.

он назначил князя Николая Юсупова директором «музеума».

Юсупов был знатоком и коллекционером, которого весьма ценила Екате­

рина. В
а в

1789 г. она назначила его директором Шпалерной мануфактуры,
1792 r. - директором императорских Стеклянного и Фарфорового

заводов. Юсупов также сопровождал Павла и Марию в их путешествии

65

Павел

по Европе в

1781-1782 гг.,

/

и Александр/

и Павел, по-видимому, доверял ему. Юсупов

убедил Павла выделить деньги для поддержания галерей Эрмитажа,
включив в список расходов даже птиц, деревья и цветы в висячем саду.

Но потом Павел изменил свое мнение. Он переместил в Гатчину и

Павловск по

200 картин из Эрмитажа, а затем распорядился перенес­
80 картин и в Михайловский замок (они вернулись обратно уже пос­
ле его смерти), отправил 28 картин в Царское Село, а 72 - в Петергоф.
Еще 23 картины перевезли в новый дворец, который строился на Ка­
ти

менном острове в Невской дельте. Он предназначался для император­
ской семьи. Павел вывез также скульптуры, которые Екатерина хранила
в Царском Селе в красивом павильоне-гроте на берегу озера. Среди них
были знаменитые античные образцы из коллекции Лайда-Брауна. Па­
вел установил их в Михайловском замке. Он также перевез в Гатчину

всю скульптуру из Китайского дворца, который Екатерина построила
в Ораниенбауме (в приморском поместье Меншикова), а несколько
скульптур

-

из Царского Села в Павловск.

По каким-то причинам Павел приказал, чтобы его собственная мо­
нограмма

-

одиночная буква «П»

-

была нанесена на все рисунки из

коллекции Екатерины. Это оказалось весьма полезным для ученых,
которые позднее изучали происхождение рисунков. Монограмма Пав­

ла указывала на то, что рисунок попал в Эрмитаж до

1801

г. В том году

Павел был убит, так как его подданные не могли уже больше терпеть
непредсказуемого поведения монарха.

Павел восстановил против себя и офицеров, и аристократию. Во

время своего пятилетнего правления он приказал арестовать

7 фельд­
333 генерала и 2261 офицера. Те, кто организовал заговор с
целью свержения Павла 1, занимали высокие посты в правительстве и
маршалов,

в армии. Среди них были граф Никита Петрович Панин, вице-канц­

лер, граф Петр фон Пален, генерал-губернатор Санкт-Петербурга и
министр иностранных дел, князь Платон Зубов, последний официаль­
ный фаворит Екатерины, его брат Николай Зубов и генерал Леонтий
Беннигсен. Последний был во главе группы военных, которые ворва­

лись в спальню Павла ночью

12 марта 1801

г. Николай Зубов вытащил

Павла из кровати и один из офицеров задушил его.
Александр, старший сын Павла, поддерживал планы заговорщи­
ков лишить власти своего отца, но, по-видимому, он полагал, что это

будет сделано без насилия. Нет сомнения в том, что он не был посвя­
щен в детали плана убийства, и смерть Павла наполнила его ужасом.
«Я самый несчастный человек на земле», -говорил он шведскому пос­

лу, графу Карлу Стедингу, в первый день своего правления.
Александр был молод, красив, идеалистически настроен, не

особенно умен, но очень любим в первое время. При восшествии на

бб

Павел

/

и Александр/

престол молодой император обещал в манифесте править «согласно

духу и законам» своей бабушки Екатерины Великой и немедленно при­
ступил к отмене безумных указов своего отца. Он пожаловал амнистию

12 тысячам заключенным.

Вместе с группой молодых друзей, которых

он шутливо называл своим Комитетом общественной безопасности,
Александр начал планировать широкомасштабные конституционные
реформы, но они так никогда не были осуществлены и не стали зако­
ном . Так же как поступила в свое время Екатерина, он начал тормозить
осуществление своих реформ, как только понял, что они могут нанес­
ти ущерб его собственному положению.
Введение новой административной системы в Эрмитаже стало
единственным результатом реформаторского пыла Александра
В

1802

1.

г. он поручил заботиться о музее широко известному коллекци­

онеру и библиофилу графу Дмитрию Бутурлину. Бутурлин подготовил
для императора «в высшей степени скромную петицию» об Эрмитаже,
которая стала после этого основой для последовавших реформ. Ука­
зав, что о художественной коллекции справедливо судят по качеству

картин, которые ее составляют, а не по их количеству (рассуждение,
которое в своем стремлении к престижу недооценила Екатерина), Бу­
турлин отмечал, что Эрмитаж весьма богат голландской и французской
живописью, но в нем отсутствуют работы итальянской и испанской
школы. «Если мы как следует используем все наши возможности , что­
бы расширить коллекцию итальянской школы, собирать работы ко­
торой всегда было особенно трудно, то наша коллекция станет самой
замечательной из всех существующих»,

говорил он императору. Он

-

советовал также допускать в Эрмитаж публику «наслаждаться и пользо­

ваться этими коллекциями в определенное время года, при соблюде­
нии ненарушаемых правил и под присмотром назначенных для сего

служащих, .что было бы для нее источником образования». Таким об­
разом, все художественное собрание стало приобретать черты музея,
а не частной коллекции.

Александр принял рекомендации Бутурлина и в

1815 г. обнародовал

Правила эрмитажа. По этому указу Эрмитаж был формально разделен

на пять независимых отделов, каждый со своим собственным храните­
лем . Первый отдел включал в себя библиотеку, резные камни и меда­
ли ; второй отдел

картинную галерею , бронзу, мрамор и драгоценно­

-

сти; третий отдел

-

гравюры; четвертый

-

рисунки; пятый

-

образцы

естественной истории и коллекцию минералов.
Первенство, отданное библиотеке, без сомнения отражало собствен­

ное увлечение Бутурлина книгами. Второй отдел включал в себе все то,
что составило ядро музея, каким мы знаем его теперь. Этим отделом
стал управлять художник Франц Лабенский. Лабенский был принят на

67

Павел

работу в

/

и Александр/

1796 r. по распоряжению Павла 1. Ему вменялась в обязанность

также проверка описей картин Эрмитажа, Таврического и Мраморно­
го дворцов. Мраморный дворец, построенный при Екатерине для Гри­

гория Орлова, и Таврический дворец

-

для Григория Потемкина, были

выкуплены после их смерти казной вместе с лучшими предметами ис­

кусства, которые там находились. Лабенский был директором картин­
ной галереи до

1849 r.

(он умер в

1850 г.)

и проявил себя выдающимся

знатоком искусства и просвещенным администратором .

Примечателен один из первых успехов Лабенского

-

он сумел убе­

дить Александра в необходимости собирать в Эрмитаже не только за­

падную, но также и русскую живопись. Екатерина покупала картины
старых мастеров и приобрела всего лишь несколько полотен француз­
ских и английских художников того времени. Павел же отдавал

предпочтение художникам, с которыми он познакомился во Франции,
такими как, например, Жозеф Верне и Гюбер Робер. И только с

1802 r.,

по настоянию Лабенского, для Эрмитажа стали покупать картины рус­
ских художников в больших количествах.
Это не было так странно, как может показаться с первого взгляда.
Ведь примерно до начала

XVIII

в. русской школы живописи не су­

ществовало вообще, если не считать иконописи, которой занимались
главным образом монахи в монастырях. В живописи, как и во многих
других областях, Россия присоединилась к потоку европейской жизни

в результате резкого «пинка» от Петра

1.

Он приглашал художников,

главным образом из Франции, и требовал, чтобы они обучали своему
мастерству молодых россиян. Это было указано в их контракте по най­
му. Но Академия художеств в Петербурге была основана только во вре­
мя правления дочери Петра

-

Елизаветы.

Первого заметного успеха русские живописцы достигли в области
портретной живописи, потому что при дворе был большой спрос на
портреты. Лишь в конце

XVIII -

начале

XIX в.

русские художники

энергично взялись за историческую, пейзажную и жанровую живопись

и достигли здесь тоже выдающихся результатов. Первыми русскими

художниками, чьи работы были представлены в Эрмитаже, стали
Андрей Мартынов, Федор Алексеев, Федор Матвеев, Василий Шебуев
и Алексей Егоров.

В

1824 r.

картины развесили по-новому

-

для того чтобы выделить

отдельно галерею для русской живописи. Император из всех своих
дворцов собрал лучшие работы русских мастеров. Кроме того, он при­
нял прекрасное решение: этой галереей должен руководить художник,

принятый на работу из Императорской Академии художеств. Галерея
русской живописи просуществовала до

1898 r., когда Николай II открыл

специальный музей, назвав его в память своего отца Музеем

68

Паве.л.

Александра

111 (теперь -

/ и Александр /

Русский музей). И хотя в Эрмитаже по-прежне­

му существует хорошая коллекция русской живописи , главным музеем

национального искусства сейчас является именно Русский музей, пре­
красно размещенный в Михайловском дворце.

Общение Александра

I с Наполеоном и его разведенной женой Жо­

зефиной привели к самому значительному обогащению Эрмитажа . Без
сомнения, Наполеон и сам интересовался искусством . Когда он, завое­
ватель, пересекал Европу в разных направлениях , то он аннексировал
самые значительные художественные ценности в завоеванных странах

и отсылал их в Париж, чтобы создать Музей Наполеона в Лувре. Музей
этот, просуществовавший недолго, был, вероятно, величайшим вмес­

тилищем художественных сокровищ , когда-либо собранных в одном
месте. Это была всеевропейская национальная галерея . После пора­
жения Наполеона союзники, вопреки совету Александра

1,

приказали

вернуть сокровища их первоначальным владельцам . Большая часть из
них действительно была возвращена, хотя несколько трофеев Напо­
леона до сих пор находятся в Париже , а
купил у наследников Жозефины

( на

38 картин,

которые Александр

это другие союзные правители

внимания не обратили), находятся теперь в Эрмитаже.
Александр

1,

менявший союзников во время наполеоновских войн

чаще, чем любой другой правитель, все же сумел выйти из этой запу­
танной ситуации увенчанный лаврами, и можно только удивляться, как

ему это удалось. В

1814 r.

он лично возглавил русскую армию , вступив­

шую в Париж , и был провозглашен «освободителем Европы» . Он так­

же ненароком способствовал появлению во французском языке слова
«бистро»

-

от русского «быстро». Русские солдаты часто просили

накормить их побыстрее , и это новое слово стало названием незатей­

ливых маленьких ресторанчиков Франции.
Однако в

1801 r.

Александр

I

был на стороне французов. Он гово­

рил их послу, генералу Дюроку: «Я всегда мечтал видеть Россию и Фран­
цию друзьями ; это две великие и могучие нации

...

которым следует

договориться и пресекать малейшие разногласия на континенте».

В

1805 r. он

изменил свое отношение к Франции и присоединился

к союзу Англии и Австрии. Австрия и Россия потерпели поражение в
битве с французами под Аустерлицем, где Александр

I

лично возглав­

лял русскую армию и сам едва избежал плена.

Спустя два года, зимой

1807 r.,

Наполеон одержал трудную победу

над Россией при Прейсиш-Эйлау и предложил Александру мир (в этом
сражении обе стороны потеряли около

20 тысяч человек убитыми, ране­

ными или взятыми в плен). Тут Александр перешел снова на другую
сторону. Два императора встретились на единственно нейтральной тер­

ритории , которую они смогли найти,

69

-

на плоту, посреди реки Неман у

Пмм

/

и Александр

Тильзита. Говорили, что Александр

/

I начал

беседу такими словами: «Я

ненавижу англичан не меньше, чем вы, и готов помогать вам в любых
начинаниях , направленных против них». На это Наполеон ответил:

«В таком случае мы все можем решить быстро и заключить мир» . Этому
миру суждено было продлиться всего пять лет, до июня

1812 г., когда
400 тысяч человек.
1808 г. , после заключения Тильзитского мира, Александр I послал

Наполеон вторгся в Россию с армией численностью в
В

Франца Лабенского , хранителя живописи в Эрмитаже, в Париж на
поиски новых картин . Благодаря хорошим отзывам Наполеона он был
представлен директору Музея Наполеона в Лувре

-

Доминику Вивану

Денону, одному из самых выдающихся знатоков того времени. Виван

Денон занимал пост атташе при французском посольстве в Петербур­
ге, а также был дипломатом в Швеции и в Неаполе. Он хорошо изучил

искусство гравирования , поэтому Наполеон и Жозефина заказывали
ему работы. Сопровождая Наполеона в египетской кампании, Денон
опубликовал один из первых серьезных трудов по египетской археоло­
гии со своим собственным текстом и гравюрами. Ему также вменялось
в обязанность организация военных парадов Наполеона и управление
музеем Лувра.

Лабенский сделал во Франции несколько значительных приобрете­
ний, и

-

это было гораздо важнее

-

ему удалось пригласить на работу

самого Вивана Денона в качестве агента по закупкам предметов искусст­

ва для императорской коллекции . Именно в это время картины рим­
ской семьи Джустиниани были отправлены в Париж для продажи, и
прежде чем их внесли в каталог, Виван Денон сумел приобрести карти­

ну великого Караваджо Лютнист - молодой человек играет на лютне,
сидя за столом с цветами, фруктами и нотами. Из той же самой коллек­
ции он купил другую работу, атрибутированную тогда как работа Кара­
ваджо Мучени-чество апостола Петра, которая, как оказалось позднее,
является шедевром современника Караваджо
Лабенский вернулся домой и привез

- Лионелло Спада .
23 картины, среди которых

было первое в Эрмитаже полотно голландского мастера интерьера
Питера де Хоха Хозяйка и служанка.
После отьезда Лабенского Виван Денон принял от него эстафету
и начал отправлять в Петербург ящики с картинами один за другим .

Среди прочего были два полотна Мурильо, по одной работе Франческо
Бассано, Гверчино, Луки Джордано и триптих Мартина ван Хемскер­

ка. Поток новых приобретений иссяк только тогда, когда Наполеон

вторгся в Россию, и обе страны снова оказались в состоянии войны.
Известие о вторжении Наполеона в Россию
Александр

I

24

июня

1812

г.

получил, когда был на балу в Вильно, и, как свидетельст­

вовала хорошо знавшая Александра мадам Шуазель-Гуфье, он, «сильно

70

Павел

I

и Александр

I

переживая, вынужден был демонстрировать веселость, которая совсем

не соответствовала его чувствам» ...
Бородино, в

7 сентября

Наполеон в битве под

120 километрах к западу от Москвы,

нанес поражение рус­

ским и , войдя в Москву, обнаружил, что в опустевшем городе полыха­

ют пожары . Александр

I отсиживался в Петербурге,

избегая сражений.

Он намеревался истощить армию Наполеона и заставить ее покинуть
страну. Однако на всякий случай он эвакуировал из Эрмитажа художе­

ственные ценности в три маленьких города

Вытегру, Лодейное Поле

-

и Каргополь. Такое разделение коллекции, вероятно, обусловлено на­
деждой на то, что если одно хранилище будет найдено Наполеоном,
то другие , возможно, уцелеют.

С уставшей армией и без продовольствия

-

русские крестьяне

предпочитали уничтожать свои запасы, но не отдавать их французам

-

Наполеон вынужден был начать отступление. Его армия была совер­
шенно измотана холодной, снежной, морозной зимой и вылазками
партизан. Император вторгся в Россию в июне с армией в

человек , но когда

13 декабря

ских солдат насчитывалось менее

40 тысяч .

Теперь пришел час триумфа Александра
ские войска и в январе

400 тысяч

он вновь оказался на границе, француз­

1813 г.

1. Он лично возглавил рус­

начал преследовать Наполеона в Прус­

сии. К июню он убедил Австрию и Пруссию присоединиться к нему, и

в октябре три государства выиграли под Лейпцигом битву с Наполео­
ном. И именно в результате настойчивых уговоров Александра

союзники согласились продолжить войну в самой Франции.

1814 г.

русская армия во главе с Александром

I вступила

31

I

его

марта

в Париж.

Молодой , красивый царь вскоре стал более популярен у парижан ,
чем даже их бывший император. «Наполеон

враг,

-

говорил им Александр

1. -

-

это мой единственный

Я обещаю городу Парижу, что буду

защищать его . Я буду беречь и охранять все общественные учрежде­
ния. А вы сами обеспечите себе счастливое будущее. Я должен дать вам
правительство, которое будет гарантом вашего спокойствия и спокой­
ствия всей Европы». И Александр

I

действительно играл главенству­

ющую роль в установлении нового порядка во Франции. Первона­
чально он склонялся в пользу республики и был против реставрации
монархии Бурбонов . И после того как вернулись Людовик

XVIII

и

аристократы-эмигранты , он очень внимательно следил, чтобы права
тех, кто активно действовал во времена Консульства и Империи, были
защищены. Мягкое покровительство, которое он оказывал первой
жене Наполеона императрице Жозефине , было одним из впечатляю­
щих примеров его политики .

Когда в

1809 г. Наполеон развелся с Жозефиной, она получила пре­

красное имение . Ей было разрешено сохранить титул и прерогативы

71

Павел

/

и Александр/

императрицы. Она получила годовое содержание в три миллиона фран­
ков, герцогство Наварру и, более того,

-

дворец Мальмезон, располо­

женный к западу от Парижа, где она раньше жила вместе с Наполеоном.
Жозефина владела также имениями в Швейцарии и на ее родной Мар­
тинике. В апреле

1814 г.

первоочередной заботой Жозефины было со­

хранить свой доход и имения, оставшиеся у нее после того , как ее быв­
ший муж потерпел поражение . Александр

I поехал

в Мальмезон, чтобы

успокоить ее, и очень скоро они стали большими друзьями. Однажды
Жозефина ожидала к обеду короля Пруссии, и она пригласила
Александра

I

приехать и помочь принять его. Там он познакомился с

дочерью Жозефины

-

Гортензией, экс-королевой Голландии, и покачал

на коленях ее маленького сына, Луи Наполеона ,-будущего императора

Франции Наполеона

111. Александр I

писал своему брату Константину,

что Жозефина и голосом, и внешним видом напоминает ему их бабуш­
ку Екатерину Великую: та стала очень тучной в пожилом возрасте.
Жозефине не терпелось сделать ответный жест, чтобы выразить

огромную благодарность своему русскому покровителю. Когда

1814 г.

Александр

I

4 мая

посетил Мальмезон, она преподнесла ему один из

шедевров античности

-

камею Гонзага. Массивная камея представляла

собой двойной портрет, искусно вырезанный на овальном сардониксе
размерами приблизительно

15 х 1О сантиметров.

Портрет был выпол­

нен в эллинистическом стиле, и два профиля на нем традиционно иден­

тифицировались как изображения правителя Египта Птолемея

246 г. до

н. э.) и его жены Арсинои

11.

11 (285-

В наше время некоторые ученые

высказывают предположение, что это, возможно, римская имитация,

датируемая примерно

50 г.

н. э. , и на ней изображен военачальник Гер­

маник и его жена Агриппина, но эксперт из Эрмитажа Олег Неверов с
такой датировкой не согласен. Во времена Ренессанса камея принад­
лежала Изабелле д'Эсте. Затем она перешла к шведской королеве Хри­
стине, которая была азартным коллекционером, а от нее
скому Пию

XII.

-

к папе рим­

Когда Наполеон захватил Рим, камея была украдена из

Ватикана французским солдатом, но затем ее купил сам Наполеон и

подарил Жозефине.
Сначала Александр

I отказывался

принять столь ценный подарок,

сказав Жозефине, что он бы предпочел фарфоровую чашечку, украшен­
ную ее портретом , которая стояла на соседнем столе. Однако Жозефи­
на настояла на своем и уговорила его принять этот подарок. С тех пор
камея Гонзага является одним из самых известных сокровищ Эрмитажа.

Александр

I также постарался помочь Гортензии, дочери Жозефи­

ны от ее первого брака с виконтом Александром Богарне. Гортензия
была несчастлива в замужестве с младшим братом Наполеона Луи, кото­
рый стал королем Голландии, а в тот момент скрывался в Швейцарии.

72

Павел

/

и Александр

/

Она оказалась и без мужа, и без титула. Александр
ка

XVIII,

I

убедил Людови­

во многом против его воли, дать ей самой титул герцогини.

Гортензия стала называться герцогиней де Сент-Лу, взяв имя своего по­
местья, расположенного недалеко от Парижа. Однако именно поместье
Сент-Лу стало причиной гибели ее матери, Жозефины. В конце мая,
прохладным вечером Гортензия устроила там бал. Жозефина, легко
одетая по тогдашней моде, открывала бал танцем с Александром

1,

а

затем они довольно долго гуляли вместе в саду, обсуждая семейные дела.
Там Жозефина простудилась и через пять дней
Александр

I

- 29

мая

-

умерла.

послал на ее похороны своего представителя и почетный

караул от русской армии. Считалось, что такая степень внимания вы­
звала заметное раздражение Наполеона.
После смерти Жозефины оказалось, что ее долги составляют три
миллиона франков. Это дало возможность Александру

I

приобрести

еще одну художественную коллекцию для Эрмитажа. Жозефина, кото­
рая была знающим и увлеченным коллекционером и собирала самые
разные произведения искусства, превратила Мальмезон в замок-музей .

Она только что закончила строить художественную галерею для огром­

ной коллекции картин. Венцом этой коллекции были
брания ландграфа Гессен-Кассельского. Вильгельм

XVIII

49 картин из со­
VII, правивший в

в., собрал одну из самых замечательных коллекций в Европе.

После битвы при Йене в 1806 г. Виван Денон столкнулся с трудностя­
ми при отборе из нее лучших картин

(299)

для их отправки в Лувр в

качестве военного трофея. Однако хитрый ландграф, правивший в то
время, спрятал

48 самых лучших картин в лесной хижине. Там они были

обнаружены генералом Лагранжем, который отдал их прямо Жозе­

фине. Среди этих картин было полотно Рембрандта Снятие с креста­
замечательный образец реалистической живописи с религиозным сю­
жетом. Теперь эта картина считается одной из самых .значимых среди
живописи старых мастеров в Эрмитаже. Из Касселя поступили также

четыре изящных пейзажа Клода Лорена, сюита, озаглавленная Утро,
Полден:ь, Вечер и Нач:ь. Александр
тил

940 тысяч франков,

I

купил

38 полотен,

за которые запла­

и при этом настоял, чтобы к ним добавили еще

четыре мраморные статуи Кановы, величайшего скульптора неоклас­
сического периода.

В следующем году в качестве одного из пунктов мирного договора

союзники включили требование, чтобы Музей Наполеона в Лувре был
закрыт, а произведения искусства возвращены их первоначальным

владельцам. Представители ландграфа Гессен-Кассельского получили

обратно все

299 картин,

оказавшихся в Лувре, но когда они прибыли в

Мальмезон забрать остальное, то к своему удивлению обнаружили, что

картины уже отправлены на корабле в Россию. Ландграф потребовал у

73

Павел/ и Александр/

Александра

I

их вернуть, а тот ответил, что готов это сделать, если

будут возмещены его собственные затраты. На это ландграф заявил,
что в его намерения не входит платить дважды за собственные карти­
ны, и полотна остались в Петербурге.
Несмотря на свои многотрудные обязанности, Александр

I сделал

в то время два других значительных приобретения для Эрмитажа. Он
купил коллекцию испанской живописи, собранную английским банки­
ром Вильямом Кузвельтом, которая появилась для продажи в Амстер­
даме. Император, без сомнения, помнил совет Бутурлина, что в Эрми­
таже не хватает хороших испанских работ. За

получил

15 полотен,

100 тысяч

гульденов он

включая Портрет Оливареса и две другие работы

Веласкеса, три работы Мурильо, две

-

Франсиско Рибальта и высоко

ценимую работу Франсиско Сурбарана Отрачество Богоматери.
Примерно в то же самое время Александр

I купил обширное собра­

ние английских карикатур, посвященных главным образом Наполеону
и событиям, связанным с наполеоновскими войнами. Нет никаких дан­
ных или записей о том, где и почему Александр

I приобрел их. По-види­

мому, эта коллекция была приобретена вся целиком, но до сих пор не
найдено никаких следов, указывающих на ее первоначального владель­

ца. В июне

1814 г. Александр I приехал

в Англию

-

он был первым рос­

сийским правителем после Петра Великого, посетившим эту страну.
Возможно, тогда он и купил собрание карикатур. Толпы людей провоз­

глашали его героем, к большой досаде принца-регента, который потом
писал, что после первой недели этого визита он был «совершенно из­

мучен этой суматохой, усталостью и яростью». Премьер-министр, лорд
Грей, отзывался об Александре

I

как о «тщеславном, недалеком моло­

дом человеке».

В сентябре

1814 г.

Александр

I

вместе с большинством коронован­

ных особ Европы и всеми ведущими политиками приехал в Вену на
конгресс, который должен был изменить карту Европы после пораже­
ния Наполеона. Города, острова и даже страны переходили из рук в
руки в процессе долгих и тяжелых обсуждений, в то время как более
молодое поколение танцевало ночи напролет. Александр

I

играл веду­

щую роль и при заключении этих сделок, и на празднествах. Однако

самым значительным событием тогда (сточки зрения интересов Эрми­

тажа) стало прибытие британского портретиста сэра Томаса Лоурен­
са, который получил заказ написать для Виндзорского замка портреты
в полный рост всех главных участников кампании против Наполеона.

24 портрета,

которые считаются шедеврами Лоуренса, висят теперь в

помещении, известном ныне как Галерея Ватерлоо. Свободная, им­
прессионистская манера Лоуренса вызывала восхищение по всей Ев­
ропе. Влияние Лоуренса может быть прослежено в работах Делакруа

74

Павел

l

и Александр

l

и ведущих художников австрийской школы, таких, например, как Пе­

тер Крафт и Петер Фенди.
Лоуренс начал писать портрет Александра

I

в Лондоне в

1814 r.

и

закончил его в Экс-ла-Шапель, где после битвы при Ватерлоо встрети­
лись главы союзных государств, чтобы завершить «торги», начатые в
Вене. Восхищение работами Лоуренса вдохновило Александра

I на со­

здание собственной аналогичной галереи в Зимнем дворце, известной

как Галерея

1812 r. Эта галерея расположена между Оружейным и

Геор­

гиевским залами и ведет посетителей к домовой церкви . В помещении

с коробовыми сводами , созданным Карло Росси, находятся

332 оплеч­

ных портрета русских генералов, воевавших против Наполеона. Анг­
лийский художник Джордж Доу получил этот почетный и огромный

заказ. Ныне почти забытый в Англии Доу в свое время был широко
известен . Его наградили золотой медалью Крролевской Академии в

1803 r.,

он изучал анатомию, присутствуя при хирургических операци­

ях, написал трактат по теории цвета, стал «первым мастером портре­

та при Императорском дворе» и был воспет Пушкиным . По словам
Лоуренса, его главного соперника , Доу «рыскал» и «ползал» вокруг

Kollrpecca в Экс-ла-Шапель в поисках клиентов и сумел привлечь к себе
внимание царя и получить приглашение в Петербург. У него было два
ассистента

-

Александр Поляков и Василий Голике, но почти полови­

ну всех портретов и портрет Александра

I в полный рост написал он
I украшает стену северного конца галереи .
Не все эти картины были закончены к 1825 r., году, когда умер
Александр 1. И его брату Николаю I предстояло завершить это начина­
сам . Портрет Александра

ние . Николай решил добавить еще крупномасштабные портреты двух
главных союзников русских: Фридриха Вильгельма
и Франца

1,

11, короля Пруссии,

короля Австрии, заказав портреты двум ведущим портре­

тистам Берлина и Вены

-

Францу Крюгеру и Петеру Крафту. Когда

портрет Фридриха Вильгельма, тщательно выписанный Крюгером,
появился в

1832 r.

в Петербурге , он вызвал такую сенсацию, что худож­

нику послали в Берлин портрет Александра

I

работы Доу с просьбой

написать новый. Один русский путешественник, который в

1837 r.

видел Крюгера в Берлине за работой , «был весьма изумлен тем, что

Крюгер должен был создать первый правдивый портрет покойного им­
ператора , которого никогда до этого не видел, руководствуясь только

неважным портретом Доу и довольно удачной посмертной маской».

Обстоятельства создания этой картины теперь забыты , и она прекрас­
но смотрится в конце галереи. Ее часто фотографируют как достовер­
ное изображение императора.
Внимательный наблюдатель заметит в Галерее
портретов на стене, имеется

13 пустых

75

1812 r.,

что там, среди

мест, которые теперь закрыты

Николай

/

и Новый эрмитаж

зеленым шелком. Эти места предназначались для генералов, которые,
к сожалению, умерли еще до того, как были написаны их портреты.

Правда, нередко уrверждается, что здесь должны были быть портре­
ты тех генералов, которые скомпрометировали себя, приняв участие
в восстании декабристов в

1825 r. Александр I умер 19 ноября 1825 r., а
14 декабря. Только
портрет декабриста был удален из этой галереи - портрет князя

так называемое восстание декабристов произошло
один

Сергея Волконского. Его убрали оттуда по распоряжению брата
Александра

1,

Николая

1,

в

но в

1826 r.,

1903 r.

портрет был обнаружен

в одной из кладовых дворца и возвращен на место.

Восстание декабристов было по существу выступлением в поддер·
жку Константина, брата Александра

1:

он, а не Николай должен был

унаследовать престол по закону. Заговорщики полагали, что Констан­

тин будет царем-реформатором и даст России конституцию, наподо­
бие той, которую Александр

I сам

помог ввести во Франции и Польше

после поражения Наполеона. А конституция, как они надеялись, суще­

ственно ограничит автократическую власть. Декабрист Михаил Фон­
визин оставил выразительное описание причин восстания:

«В походах по Германии и Франции наши молодые люди озна­
комились с европейской цивилизацией, которая произвела на них
тем сильнейшее впечатление, что они могли сравнивать все виден­
ное ими за границею с тем, что им на всяком шагу представлялось

на родине: рабство бесправного большинства русских, жестокое
обращение начальников с подчиненными, всякого рода злоупо­

требления власти, повсюду царствующий произвол,- все это воз­
мущало и приводило в негодование образованных русских и их пат­
риотическое чувство».

Однако декабристы не знали, что Константин отрекся от пре­
стола еще в

1819 r.

после своей женитьбы на польке, которая не была

королевского происхождения. В
ально оформлено, и Александр

I

1823 r.

это отречение было офици­

подготовил секретный манифест,

объявлявший наследником престола его младшего брата Николая .
На Сенатской площади в Петербурге, вокруг статуи Петра Велико­
го,

14 декабря 1825 r.

собралось примерно три тысячи восставших, и

одним из первых поступков Николая после его восшествия на престол
стал приказ, отданный гвардии, открыть по ним огонь. Гвардейцы
убили около

80 восставших и рассеяли остальных. «Дорогой, дорогой
Константин, - писал Николай несколько часов спустя, - твоя воля
исполнилась. Я- император, но, Боже мой, какой ценой! Ценою кро­
ви моих подданных!»

4

Николай/

и Новъtй эрмитаж

н

иколай

1,

правивший с

1825 по 1855 г.,

был последним импе­

ратором, который заметно повлиял на развитие Эрмитажа.
В декабре

1837 г.

Зимний дворец был опустошен огнем, и зда­

ния Эрмитажа, где находились императорские коллекции, удалось спа­
сти только благодаря самоотверженности гвардейцев и дворцовых
служащих. Они разрушили два прохода, соединявших дворец с Эрмита­
жем, и пока огонь бушевал во дворце, соорудили между зданиями разде­

ляющую стену. Постепенно огонь удалось погасить: воду качали помпами
на Неве и Мойке из-подо льда.
После пожара Николаю необходимо было перестроить дворец и
придать ему новый блеск. К счастью, он, по-видимому, унаследовал от

своей матери Марии Федоровны интерес к архитектуре и прикладному
искусству, а также ее «умный художественный взгляд». В свое время

старший брат Николая

-

император Александр

1-

пригласил Александ­

ра Зауервейда, первого известного российского художника-баталиста,
для обучения Николая рисунку и живописи. Сохранившиеся работы
Николая показывают, что у него был несомненный талант в этой об­

ласти. Кроме того, Николая привлекала архитектура. Об этом
свидетельствует центр Петербурга

-

Дворцовая площадь, Адмиралтей­

ство, Исаакиевский собор и Сенат: замечательные неоклассические зда­
ния объединили старые дворцы и завершили элегантную симметрию
центральной части города. Все они были построены по заказам Нико­
лая или его брата Александра

1, но завершалось строительство под «ор­

линым оком» Николая. Без сомнения, он был сторонником строгой

дисциплины и порядка. Современники называли его Палкиным, имея
в виду его манеры и пристрастие к телесным наказаниям .

После пожара Николай уделял особое внимание реконструкции

Зимнего дворца, и большинство дворцовых комнат сохранилось с тех
пор до наших дней почти без изменений (разумеется, не считая мебли­
ровки). Пока продолжались работы, Николаю пришла в голову идея

77

Николай

/

и Новый эрмитаж

пристроить к дворцовому комплексу музей

-

Новый Эрмитаж. Он был

специально спланирован и искусно встроен между зданиями Малого и
Старого Эрмитажа. В

1852 r.

по распоряжению Николая в этот музей

переместили все самое лучшее из императорского художественного

собрания. После этого архитектор Андрей Штакеншнейдер заново

оформил интерьеры Старого и Малого Эрмитажа в пышном стиле «ис­
торизма». Беломраморный Павильонный зал Штакеншнейдера, кото­
рый расположен у конца зимнего сада, обращенного к Неве,

-

один из

самых изящных залов, выстроенных в этом стиле. Здесь сочетаются

тонкие колонны и арки, заимствованные из арабских мечетей, средне­
вековые фонтаны и классическая римская мозаика.
Участие Николая в оформлении интерьеров музейного здания
выходило далеко за рамки обычных отношений между хозяином-заказ­

чиком и архитектором

-

в данном случае немцем Лео фон Кленце.

Император интересовался практически каждой деталью

-

от подбора

мрамора до проектирования и устройства витрин. Он сам выбирал
картины, которые там следовало развесить, и объединил коллекции
антиков, находившихся в разных дворцах, чтобы сформировать гале­
реи греческого, римского и скифского искусства. В первые годы цар­
ствования Николая

Iв

Крыму были сделаны важные археологические

находки, и он понял, что они могут украсить его новый музей.

Тем не менее император, считавший себя Божьим избранником и
не допускавший мысли о собственной некомпетентности, принял не­

сколько эксцентричных и даже катастрофических решений в отноше­
нии коллекций Эрмитажа. Так, он продал

1220 полотен -

среди них

были первоклассные работы, а некоторые просто уничтожил. По его
приказу расплавили несколько золотых и серебряных обеденных сер­

визов Екатерины (в целом около полутора тонн металла) и выполнили
новые сервизы в том стиле, который предпочитал он сам. Так называ­

емый Лондонский сервиз на

50

персон состоял из

1680 предметов.

Харрард, Хант и Роскелл и другие британские ювелиры трудились над
его изготовлением после государственного визита Николая в Англию
в

1844 r.

Сервиз включал семь скульптурных групп для украшения цен­

тра стола. Одна из них была копией Кубка королевы, созданного для

награждения победителя на скачках в Эскоте в

1844 r.

Николай велел

удалить из Эрмитажа статую сидящего Вольтера работы Гудона, произ­
неся слова, ставшие знаменитыми: «Истребить эту старую обезьяну».
К счастью, придворные не подчинились ему. Статую сначала перемес­
тили в библиотеку Эрмитажа, куда Николай заходил редко, а позднее,

когда сами книги были переданы в Публичную библиотеку, располо­
женную на Невском проспекте, статуя Вольтера отправилась вслед за
ними.

78

Николай

l

и Новый эрмитаж

На характер Николая как правителя очень сильно повлияло восста­

ние декабристов

-

оно произошло в первые часы его царствования

-

и шок от кровавой расправы с восставшими.
«Никто не сможет полностью понять ту жгучую боль, которую я

чувствовал и буду чувствовать всю мою оставшуюся жизнь, когда бы я
ни вспоминал этот день»,

-

сказал он тогда французскому посланнику.

Среди декабристов-заговорщиков был цвет русской молодежи: тринад­
цать сыновей сенаторов и семь сыновей губернаторов. Пятерых заго­

ворщиков казнили и около

200 участников

восстания заключили в

тюрьму или сослали в Сибирь.
Николай был убежден в существовании хорошо организованного
заговора, направленного против правления рода Романовых, и пред­

полагал, что заговорщики стремились, возможно, повторить в России

Французскую революцию. Он приказал провести самое тщательное
расследование, чтобы понять, с одной стороны, что было неправиль­
ным в управлении империей и могло спровоцировать заговорщиков, а

с другой

-

как предотвратить подобные восстания и бунты в будущем.

В течение пяти месяцев члены созданной им Комиссии по расследова­
нию допросили в помещениях Зимнего дворца и Эрмитажа около

580 арестованных.

Иван Якушкин, который во время восстания про­

водил агитацию в московском гарнизоне, описывает в своих мемуарах.,

как его «отвели в одну из комнат нижнего этажа Зимнего дворца. У две­
рей и окна поставлено было по солдату с обнаженными саблями . Здесь
провел я ночь и другой день. Вечером повели меня наверх, и, к крайне­

му моему удивлению, я очутился в Эрмитаже». Его привели в большую
комнату, выходящую окнами на Неву, туда, где теперь выставлены по­

лотна Леонардо , а тогда находилась итальянская живопись ... Николай
и генерал Левашев сидели за огромным столом, под портретом папы
Климента

IX,

и допрашивали декабристов по очереди . «При допросе

мне было довольно легко, и я во все время допроса любовался Святою

фамил:ией Доменикино» ,

-

писал Якушкин .

Заключительный отчет следствия с критическими высказывания­
ми декабристов Николай держал на своем столе до конца жизни, рас­
сматривая его как необычайно важное описание проблем в России.
А чтобы предотвратить повторение подобных беспорядков, он учре­
дил для наблюдения за подданными институт секретной полиции, из­
вестный как Третье отделение Собственной Его Императорского Ве­

личества канцелярии. Секретные донесения поощрялись, и Отделение
расширялось и процветало за счет раскрытия амбициозными служа­

щими фиктивных или полуфиктивных заговоров. В результате Россия
стала полицейским государством

-

семена большевистской революции

были посеяны. Тот же самый страх перед новым восстанием определял

79

Никалай

/

и Новый эрмитаж

и иностранную политику Николая. Влияние Франции с ее революцион­
ным прошлым и Британии с ее склонностью к демократии он считал
опасным и разрушительным и заключил союз с консервативными пра­

вителями Австрии и Пруссии. Николай стал известен как «жандарм

Европы». Королева Англии Виктория довольно точно охарактеризо­
вала Николая в письме своему дяде Леопольду, королю Бельгии, после

посещения Англии русским императором в

1844 r.:

«Он суров и строг, с твердыми принципами и чувством долга, и
ничто на земле не заставит его изменить им. Я не считаю его слиш­

ком умным, и ум его нецивилизован. О его образовании никто не
заботился . Политика и военное дело

-

вот что действительно его

интересует. К искусству и другим, более деликатным занятиям он
не проявляет интереса, но он искренен, я уверена, искренен даже
в своих самых деспотических поступках, так как исходит из того,

что это единственный способ управлять».
Королева определенно не сумела обнаружить за суровой внеш­
ностью Николая его художественных познаний . Она также говорила,
что он «замечательный человек, все еще очень красивый. Его профиль

великолепен, а манеры величественны и грациозны. Он весьма
воспитанный человек, полон внимания и вежливости ... Он редко улы­

бается, а когда делает это, выражение его лица не становится счаст­
ливым» .

Воспитание Николая отражало милитаристские склонности его
отца. На следующий день после своего восшествия на престол, Павел

назначил четырехмесячного Николая полковником императорской
конной гвардии, то есть присвоил ему военный чин. Спустя

18 меся­

цев, во время церемонии крещения своего брата Михаила, Николай

был одет в мундир полковника
Николаю исполнилось

4 года,

-

ему было тогда только

2 года.

Когда

отец назначил графа Матвея Ламздор­

фа гувернером к двум своим младшим сыновьям. Этот человек без осо­
бых интеллектуальных достоинств понравился Павлу, когда был гу­

бернатором Курляндии и директором Первого кадетского корпуса .
В образовании Николая большое место занимало военное дело, и по­
тому не кажется удивительным, что он с живым интересом следил за

военными кампаниями своего брата, императора Александра

1, против

Наполеона. Он сгорал от желания самому принять в них участие. В на­
чале

1814 r.

Александр разрешил двум своим младшим братьям, Нико­

лаю и Михаилу, присоединиться к действующей армии
да еще не исполнилось и

18 лет.

-

Николаю тог­

«Я не могу даже пытаться описать наше

счастье или, более точно, нашу безумную радость,

80

-

писал он позднее.

-

Николай

/

и Новый эрмитаж

Мы начали жить и в один миг перешагнули через порог: из детства

-

в мир и в ЖИЗНЬ».

В

1815 r.,

возвращаясь с войны, братья посетили Берлин , где Ни­

колай влюбился в принцессу Шарлотту, дочь Фридриха Вильгельма

111,

короля Пруссии. В первый и единственный раз в своей жизни он стал
сочинять стихи. Молодая пара счастливо бродила по окрестностям

Потсдама, и Николай сделал принцессе предложение на Пфауенинзель,
или Павлиньем острове, посреди озера Габель, в замечательном саду с

псевдоготическим замком. Это была редкая, королевская любовь, и со
временем их привязанность не угасла. «Счастье, радость и покой
что я искал и нашел в моей старушке Моффи» ,

-

-

вот,

писал Николай много

позже . Он не избегал любовных связей с другими женщинами, среди
которых наиболее заметной была жена Пушкина. Существует мнение,
что молодой француз Жорж Дантес фактически подменил собой им­

ператора, когда в

1837 r.

убил на дуэли поэта, защищавшего ее честь.

Николай и принцесса Шарлотта официально обручились в ок­

тябре

1815 r. ,

но обвенчались лишь в июне

Николай по приказанию Александра

I

1817 r. -

после того , как

предпринял восьмимесячное

путешествие по Европе и провел четыре месяца в Англии , чтобы из
первых рук изучить «отвратительные» опасности демократии. Как и
другие немецкие принцессы, вышедшие замуж за членов русской им­

ператорской семьи , Шарлотта приняла православие и стала Александ­
рой Федоровной. Ее вкус, сформировавшийся в артистической среде
Берлина начала

XIX в. ,

оказывал сильное влияние на Николая. К его

двору стекались немецкие художники , немецкий архитектор постро­

ил Новый Эрмитаж. Николай собрал выдающуюся коллекцию немец­
кой скульптуры того времени

-

беломраморных богов и богинь работы

немецких последователей датского скульптора Бертеля Торвальдсена.

Он приобрел также произведения итальянского скульптора Антонио
Кановы.

Супружеская пара начала свою жизнь в Аничковом дворце на Не­
вском проспекте . Этот дворец построила императрица Елизавета в

1740-х

rr. для одного

из своих фаворитов. В последующие годы его час­

то и интенсивно перестраивали . Когда Николай стал императором ,
семья переехала в Зимний дворец, и тогда приступили к изменениям
интерьеров дворца с завершения строительства Галереи
торое начал Александр
лось в

1812 года, ко­
1. Официальное открытие этой галереи состоя­

1826 r., и позднее императорская чета постепенно добавляла туда

портреты работы берлинского придворного художника Крюгера. Сам

Николай жил и работал в комнате на первом этаже, окна которой были
обращены к Адмиралтейству. Спартанская обстановка этой комнаты
он спал на железной походной кровати

81

-

-

оставалась нетронутой в

Николай

/

и Новый Эрмитаж

память о нем вплоть до революции

1917 r.

Тем не менее он хотел, что­

бы его жена жила в роскоши, и для этого заказал Александру Брюллову
переделку анфилады ее комнат на втором этаже. Шедевром Брюллова
стал Малахитовый зал: сочетание ярко-зеленых малахитовых пилястр
с позолоченной лепниной и зеркалами до сих пор производит силь­
ное впечатление.

Тем временем французский архитектор Огюст Монферран пере­
строил Фельдмаршальский зал, один из самых больших официальных
залов дворца, и оформил рядом с ним Тронный зал как мемориал Пет­

ра Великого. Зал и сейчас все еще меблирован по проекту Монферрана.
Портрет Петра висит позади массивного серебряного трона, который
императрица Анна Иоанновна заказала в Лондоне. Стены обтянуты
красной парчой, вышитой серебряной нитью. Внизу находятся сереб­

ряные консоли и канделябры, заказанные императрицей Марией
Федоровной (возможно, она сама сделала эскизы) для Тронного зала

в Михайловском замке. Монферран приехал в Санкт-Петербург из
Парижа в поисках удачи. Он получил образование как художник-мини­
атюрист, а не как архитектор и сумел завоевать расположение Нико­
лая, подарив ему небольшой альбом с изящными архитектурными

пейзажами . Ответственность за «большой пожар»

1837 r.

возлагают на

него, имея ввиду отсутствие у него архитектурного образования.
Когда пришло сообщение о пожаре, Николай и Александра Федо­

ровна смотрели в Большом театре балет Бог и баядерка. Пожар начался
в дымоходе, скрытом в стене между Фельдмаршальским и Тронным
залами

-

полагают, что Монферран расположил легковоспламеня­

ющиеся деревянные балки неразумно близко к большому дымоходу,
который выводил наверх дым из плиты в аптекарской лаборатории
на первом этаже и из нескольких вспомогательных печей. Не сообщив
о случившемся жене, Николай поспешил во дворец: пожар распро­

странялся сравнительно медленно
Галереи

1812 года были успешно

-

все портреты из близлежащей

спасены. Николай сразу же отправил

своих юных сыновей в Аничков дворец, а затем взял на себя руководст­
во общей эвакуацией картин и мебели.
Первоначально все вещи свалили на снегу на Дворцовой площади

(одно из любимых золотых украшений императрицы было найдено там
весной , когда растаял снег). Матросы выносили содержимое огромных
хранилищ серебра. Дворцовая стража бросалась в горящее здание с
таким энтузиазмом, что в конце концов Николай вынужден был сдер­
живать людей. Рассказывают, что, обнаружив толпу гвардейцев, доб­
лестно пытавшихся спасти прочно укрепленное на стене зеркало, им­
ператор приказал им прекратить это, а когда они проигнорировали

его приказ, он, бросив свой театральный бинокль, разбил зеркало . «Вы

82

Николай

понимаете, ребята,

-

/

и Новый Эрмитаж

сказал он,

-

ваши жизни мне дороже, чем это

зеркало, и я прошу вас теперь покинуть здание». Поэт Василий Жуков­
ский описывал пожар как «огромный костер с языками пламени, дос­

тигавшими неба». Пожар продолжался несколько дней, и Зимний дво­
рец был полностью опустошен.
Реконструкцию дворца закончили через

18 месяцев,

в то время как

у Растрелли постройка первоначального здания заняла восемь лет

( 1754-1762). Эта геркулесова работа была завершена благодаря огром­
ному количеству трудившихся здесь людей и пренебрежению челове­
ческими жизнями, которое так характерно для великих свершений в

России. Около восьми тысяч строительных рабочих расположились
бивуаком на снегу. Согласно весьма красочному описанию Эдварда
Джермана, сделанному в 1840-х

rr.,

«работа шла буквально день и ночь, перерывов для еды не делали,

и группы рабочих сменяли друг друга. Праздников тоже не было,

времена года проходили одно за другим. Чтобы ускорить работу,
зд~ние всю зиму искусственно прогревалось, и внутри было очень
жарко

- 24-26 градусов

по Реомюру. Многие не могли выдержать

такую жару, и их выносили из здания мертвыми или умирающими.

Художник, который расписывал потолок, упал с лесов, разбитый
апоплексическим ударом. Тогда ничего не жалели: ни денег, ни здо­
ровья».

Работами руководил архитектор Василий Стасов

-

выдающийся

представитель неоклассического стиля. Однако по распоряжению
Николая главный государственный зал и лестницы были отреставри­

рованы в том виде, в каком они выглядели до пожара. Таким образом,

Иорданская лестница Растрелли, которая была названа так из-за еже­
годной церемонии освящения вод Невы в память о крещении Христа
в реке Иордан, была восстановлена по его же оригинальным черте­

жам . Стасов, впрочем, заменил золоченые бронзовые перила беломра­
морными, а розовые колонны

-

колоннами из полированного серого

гранита, но в основном ничего не изменилось. Стасов использовал так­
же чертежи Росси для реставрации Галереи
ли

-

1812 года, чертежи Растрел­
- для Малого

для реставрации домашней церкви, а Монферрана

Тронного зала. Он поручил Александру Брюллову переделать комна­
ты, окна которых выходили на Дворцовую площадь. Потолки в этих
комнатах были расписаны по распоряжению Николая в стиле гризайль

на военные темы, а в декоративное убранство нового Александровско­
го зала, названного так по имени брата Николая, включили лепное
оружие и доспехи.

83

Николай

В

1838 г.,

/

и Новый Эрмитаж

когда шла интенсивная реконструкция Зимнего дворца,

Николай нанес визит в Мюнхен, где в то время король Людвиг

I Бавар­

ский был увлечен грандиозными строительными работами, которые
велись по его замыслу. Король
как и Николай, в

1825 г.

-

знаток искусств, взошел на престол,

Он намеревался превратить Мюнхен в ве­

личайший центр искусства в Европе. Для этой цели в городе разруша­
ли старые дома и возводили новые величественные общественные

здания, в основном по проектам Лео фон Кленце. Во время визита
Николая как раз завершалось строительство Глиптотеки

-

здания в

виде храма, предназначенного для размещения коллекции классиче­

ской скульптуры Людвига Баварского, и Старой пинакотеки, или

картинной галереи, спроектированной в стиле неоренессанса. На стро­
ительство последней архитектора вдохновили старые дворцы Фло­
ренции.

На Николая, который тоже был занят в это время строительством,

все это произвело сильное впечатление. Кленце продемонстрировал
ему свои сооружения и немедленно получил приглашение приехать в

Петербург, чтобы спроектировать новые здания для русской столицы.
Правда, в результате Кленце создал проект только одного здания, но

весьма величественного

-

Нового Эрмитажа. Здание, предназначен­

ное для музея, было искусно размещено позади Старого Эрмитажа Ека­
терины Великой. Идея создать музей, где императорские коллекции

могли бы быть выставлены для публики, пришла Николаю после того,
как он увидел прекрасные галереи, которые Людвиг Баварский по­
строил для собственной коллекции и для коллекций своей семьи.

Кленце учился в Берлине и Париже. Там у него появился особый
интерес к орнаментальным деталям в интерьере. Он начинал свою де­
ятельность как неоклассицист и в своих ранних проектах использовал

в качестве образцов архитектуру греческих храмов, а позже перешел к
стилю неоренессанса. К тому времени, когда Кленце проектировал
Новый Эрмитаж, он уже был законченным эклектиком и включал в свои
проекты элементы разных стилей

-

греческого, римского, ренессан­

са, барокко и готического, умело комбинируя их для достижения вели­

чественности и орнаментального эффекта. Новый Эрмитаж должен
был стать не просто музеем, но и продолжением императорского двор­
ца, и Кленце создал его именно таким.

По первоначальному проекту Кленце предполагалось снести Ма­
лый Эрмитаж и устроить площадь между Зимним дворцом и возводи­
мым Эрмитажем. Этот проект отвергли, и архитектор вынужден был
развернуть главный фасад здания на Миллионную улицу, которая шла
параллельно Неве и вела на Дворцовую площадь. Сооруженный им
вход, предназначенный для публики, производил сильное впечатление.

84

Николай

/

и Новый эрмитаж

Портик в .греческом стиле поддерживают десять гранитных гигантов
высотой примерно в пять метров. Эти атланты выполнены русским
скульптором Александром Теребеневым . Согласно классическому мифу,
древний бог Атлант поддерживал небесный свод. И эти статуи прила­
гают такие же усилия, чтобы поддержать крышу над входом в Новый

Эрмитаж.
У Кленце было очень много дел в Мюнхене, и он не мог оставать­
ся в Петербурге и наблюдать за строительными работами. Поэтому
Василий Стасов, который уже руководил реконструкцией Зимнего
дворца, получил новые обязанности и возглавил специальную строи­
тельную комиссию. Эта комиссия усовершенствовала проект Кленце
и включила в него собственные разработки, особенно в оформлении
интерьеров. Кленце спроектировал также новую мебель для всех га­
лерей, но немногое из этого было осуществлено. До наших дней в ан­

тичных галереях сохранились некоторые из его необычных витрин,

имеющих форму обелисков. Для оформления интерьеров Нового Эр­
митажа Николай приказал использовать главным образом мебель из
императорского хранилища в Таврическом дворце. Там имелось не­
сколько мебельных гарнитуров, которые были созданы по проектам
Росси и Монферрана для Зимнего дворца еще до пожара, но ими ни­
когда не пользовались. Эту мебель и перенесли в музей. Роскошные
кресла из красного дерева, богато украшенные золоченой резьбой, ко­
торые Росси спроектировал в

1818-1820 гг.

для меблировки гостевых

комнат, предназначенных для Вильгельма Фридриха Прусского, до сих

пор находятся в галереях. Посетителям даже разрешается сидеть
на них!
Николай и Александра восхищались своим музеем, и особенно гале­

реями на втором этаже, где теперь находится зал Микеланджело. Тогда

он был превращен в комнату для отдыха, куда императрица могла уда­
ляться после полудня. Там, в витринах Кленце, сделанных в виде обе­
лисков, были выставлены изящнейшие ювелирные изделия и скифское
золото. Николай заказал также у ведущего мебельщика Петербурга Пе­

тера Гамбса новые комплекты диванов и легких кресел для императри­
цы. Ожидалось, что после смерти Николая галерея вернется в музей,
но, когда в 1860-х гг. библиотекарь Флориан Жиль составил отчет об
Эрмитаже, оказалось, что галерея все еще называется «Кабинет импе­
ратрицы», и в ней находятся драгоценности и золото.

Одной их самых удачных идей Николая стало широкое использо­
вание монументальных ваз для украшения музея. Вазы создавались кам­

нерезами из многоцветных поделочных камней Сибири. Хотя декора­
тивные предметы вырезали и высекали из камней по всей Европе, рус­
ские вазы по своим размерам и изяществу были уникальными. Большая

85

Николай

/

и Новый эрмитаж

часть самых изящных ваз находится теперь в Эрмитаже, поскольку три
главные фабрики работали почти исключительно для императорского
двора. Вазы и их замысловатые оправы проектировали также и веду­
щие архитекторы .

Первую фабрику по обработке камней основал Петр Великий в

1721

г. в Петергофе. Он хотел познакомить Россию с декоративным

искусством Европы. Однако крупные месторождения цветных поделоч­
ных камней были открыты только во времена правления Екатерины

11:
1765 г. , зеленой брекчии яшм - в 1781-1783 гг., амазони­

первое месторождение яшм обнаружено в
в

1780 г. , родонита, мрамора и других
- в 1784 г., лазурита - в 1785-м и месторождение фиолетовых , крас­
ных и черных порфиритов в Алтайских горах - в 1786 г. Камень снача­

та

ла грубо обрабатывали на месте , а затем отправляли в Петергоф. Од­
нако скоро стало очевидным, что более экономично обрабатывать

камень там, где он найден, и поэтому в Екатеринбурге на Урале и в ма­
ленькой деревушке Колывань на Алтае открылись новые гранильные
фабрики . Большинство очень крупных ваз было изготовлено именно
на Колыванской фабрике, и оттуда их доставляли в Петербург, преодо­
левая расстояние почти в пять тысяч километров .

На изготовление одной вазы нередко уходило от

1О до 20 лет.

Сначала находили камень, и его описание и размеры отсылали в импе­

раторский Кабинет. После этого Кабинет заказывал проект вазы архи­
тектору, иногда одному из тех знаменитых, которые работали в импе­
раторских дворцах, таких как Кваренги , Росси или Андрей Воронихин .
В николаевское время проект вазы чаще всего создавал Иван Гальдберг,

официальный архитектор Кабинета. Эскиз отсылался обратно в Ека­
теринбург или Колывань , где вазу вырезали и затем отправляли в Пе­
тербург. Ваза попадала в Аничков дворец , в хранилище Кабинета для
каменных предметов, и там она получала обрамление из золоченой
бронзы.

На каждое Рождество и на каждую Пасху на Иорданской лестнице
Зимнего дворца устраивали выставку новых ваз , и император лично

отбирал те , которые он хотел установить в Зимнем дворце или в Эрми­
таже . Отвергнутые им вазы могли быть использованы как дипломати­
ческие подарки (например , одна такая ваза, очень изящная , находится
в Виндзорском замке) или их отсылали обратно в хранилище . Самая
знаменитая из всех ваз , которую Николай установил в Новом Эрмита­
же, была Колыванская ваза . Ее эллиптическая чаша достигает четырех
с половиной метра в длину и около трех метров в ширину. История

этой вазы прекрасно иллюстрирует ту гигантскую работу, которую
приходилось выполнять при создании таких декоративных изделий.

Глыба яшмы , найденная у деревни Ревневская, высоко в горах над

86

Николай

/

Колыващ,ю, была обнаружена в

и Новый эрмитаж

1789 г.

Обычно рабочие все лето жили

в хижинах на каменоломне и занимались грубой обработкой камней ,
которые они там находили. Когда выпадал первый снег и становилось

скользко, они спускали обработанные камни вниз, в Колывань. Огром­
ный камень, из которого была вырезана эта ваза, извлекли из земли в

1819 г.

Его размеры и описание сообщили в Петербург, и эскиз вазы,

включавший резное обрамление под ободком, выполнил архитектор
Абрам Мельников. В

1824 г.

Кабинет одобрил его проект, но оказалось,

что он нереализуем. Колывань указала на трудности и запросила гип­
совую модель, чтобы начать изготовление вазы . В это время камень все
еще находился в каменоломне, и грубая обработка, которую осуществ­
ляли одновременно

40 человек,

была завершена только к

1831

г. Затем

возникла проблема, как перевезти камень в Колывань, на расстояние
более

30 километров. Говорили , что
500 до 1ООО человек.

в его транспортировке принима­

ли участие от

Работа над вазой началась на Колыванской фабрике в декабре

1831

г. , и потребовалось

11

с половиной лет и

рублей, чтобы завершить работу. В

3 028 443 серебряных
1843 г. 154 лошади перевезли закон­

ченную вазу в Барнаул, откуда ее отправили на барже в Петербург. Вазу
везли в Барнаул зимой, чтобы не пользоваться мостами , которые мог­

ли рухнуть под весом вазы . Поэтому ее перевозили по льду. Когда вазу
привезли в столицу, то выяснилось , что она слишком велика для хра­

нилища мрамора в Аничковом дворце. Пришлось для нее построить

специальный барак под колоннадой дворца.
Ваза оставалась там примерно до

1850 г.,

когда ее перевезли в

недостроенный Новый Эрмитаж, стены которого фактически были
возведены вокруг нее. На первом этаже, среди залов греческих и рим­
ских древностей , специально для этой вазы построили галерею .

Выставка древностей стала самым значительным новшеством в
Новом Эрмитаже. Идея ее создания возникла у Николая после посеще­

ния Мюнхена, где на него произвела огромное впечатление Глиптотека
Людвига Баварского. Екатерина Великая создала картинную галерею
Эрмитажа и открыла ее для восхищенных посетителей . Однако импе­
раторская коллекция классических древностей никогда до этого не

была объединена и доступна для обозрения. Античные скульптуры,
вазы и драгоценности,

а также некоторые золотые предметы, при­

обретенные императорами, начиная со времен Петра Великого и позд­

нее, выставлялись в петровской Кунсткамере. Скульптуру же обычно
использовали просто в качестве украшения. Эти произведения ис­
кусства находились в разных императорских дворцах и в парках или

хранились в дворцовых подвалах. Николай собрал вместе все лучшие
скульптуры, чтобы обустроить свои новые галереи. Как и сегодня, в те

87

Николай

/

и Новый эрмитаж

времена первый этаж Нового Эрмитажа был отдан древностям, а верх­
ний

-

картинам.

Тогда, как и теперь, наиболее впечатляющим и необычным было
то , что на выставке древностей появились золотые и серебряные пред­

меты (некоторые из них исключительно изящной работы), найденные
в скифских захоронениях на юге России. Скифы, кочевые племена ро­
дом из Центральной Азии, появились в районе Черного моря в
до н. э. и политически доминировали там в течение следующих

VIII в.
400 лет.

Они безмерно разбогатели на торговле со странами Среднеземномо­
рья

-

продавали зерно, выращенное на плодородной равнине к северу

от Черного моря. Их правители уходили в могилу наряженные и с бо­
гатыми золотыми украшениями. Большинство этих украшений выпол­
нено греческими ремесленниками, самыми искусными ювелирами

древнего мира. Скифы сами привозили их из Греции или заказывали
греческим ремесленникам. В конце концов последние стали селиться
поблизости и изготовлять украшения для скифов. Начиная с

VII

в. и

позднее в Крыму и вдоль северного побережья Черного моря появи­
лись греческие колонии.

К тому времени, когда был построен Новый Эрмитаж, русская
археология находилась в «младенческом возрасте». Академия наук,

основанная в

1724 г.,

посылала в

XVIII

в. экспедиции в Сибирь, но их

участники были, по сути, просто охотниками за сокровищами. Высо­

кие погребальные курганы
ландшафта

-

в конце

- достопримечательность южнорусского
XVIII столетия начали привлекать внимание влас­

тей. Первые целенаправленные раскопки производились там по при­
казам русских военных губернаторов . Россия приобрела эти крымские
территории во времена правления Екатерины

11,

и губернаторы были

озабочены строительством дорог и городов. Погребальный курган у
станицы Литой был вскрыт по распоряжению генерала Мельгунова,

курган в Тамани

-

генерала Вандервельде, курганы около Керчи

-

гене­

рала Ганглебова, а генерал Сухтелен начал раскапывать древний город
Ольвию.
В те времена в Россию устремилось множество влиятельных фран­
цузских эмигрантов, которых революция вытеснила из Франции. Са­

мым заметным из них был ПольДюбрюкс (Де Брюс) который с

1800 r.

1797 по

служил в русской армии, а затем стал чиновником департамен­

та здравоохранения в Крыму. В

1816 г.

он начал вести раскопки за свой

счет и тратил все свое свободное время, изучая и нанося на карту мес­

та, где находили древности. Он получил небольшую субсидию от канц­
лера Российской империи, графа Николая Румянцева, и преподнес не­
которые из своих ранних находок вдовствующей императрице Марии

Федоровне, матери Николая . Таким образом, археология, «выросшая

88

Николай

/

и Новый эрмитаж

дома», начала привлекать внимание двора. В Керчи и Одессе в

1823 г.

открылись новые музеи для размещения местных находок, но самые

лучшие образцы следовало отсылать в Эрмитаж. Именно поэтому кол­
лекция Эрмитажа очень хорошо документирована. В других музейных
собраниях древностей большинство экспонатов было приобретено у
дельцов, которые редко знали или просто не хотели указывать точно

места, где были найдены предметы, и даты обнаружения находок.

В

1830 г.

произошло сенсационное открытие погребального кур­

гана у местечка Куль-Оба, недалеко от Керчи. Оно поразило воображе­
ние интеллигенции и знати по всей России. Губернатор Керчи, пол­
ковник Иван Стемпковский, был опытным археологом-любителем, и

19 сентября 1830 г. он пригласил своего друга Поля Дюбрюкса (Де Брю­
200 солдат будут разбирать два камен­
ных погребальных кургана - требовался материал для строительства

са) приехать и понаблюдать, как

казармы. По расположению камней Дюбрюкс (Де Брюс) понял, что
здесь находится невскрытое захоронение.

Оказалось, что это захоронение относится к

IV в.

дон. э., и в нем

похоронен скифский вождь вместе с женой и слугой. У него на шее
была замечательная золотая гривна с фигурками скифских всадников
на ее концах; рядом с вождем лежала золотая чаша для возлияний, с

орнаментом из

48 голов

12 голов медузы Горгоны, 12 пантер, 24 голов богов,
96 пчел. У жены вождя была изысканная золотая

вепрей и

подвеска, украшенная головой Афины, скопированной со знаменитой
статуи этой богини работы Фидия в Парфеноне. У ее ног также нахо­
дилась пятидюймовая золотая чаша, сделанная греческим мастером, с

изображениями бытовых сцен. Там были два сидящих и беседующих
воина, человек, натягивающий лук, человек, осматривающий рот дру­

гого, и еще один, бинтующий ногу своего товарища. Все они были оде­
ты в штаны и куртки. подвязанные поясами, в отличие от обнаженных

или слегка задрапированных героев греческой мифологии. Теперь эта
ваза является одним из самых выдающихся экспонатов в коллекции

скифского золота Эрмитажа.
Неоднократно высказывалось предположение, что сцены, изоб­

раженные на этой чаше, являются иллюстрациями к греческому мифу
об основании скифского царства
историка

V в.

-

так, как это описано у Геродота,

до н . э. Геродот пишет, что «эллины, что живут на Пои­

те» рассказывают: «Геракл, гоня быков Гериона, прибыл в эту, тогда
еще необитаемую страну... Там его застала непогода и холод. Закутав­
шись в звериную шкуру, он заснул, а в это время его упряжные кони

(он пустил их пастись) чудесным образом исчезли». Они были за­
хвачены «странным существом смешанной природы

-

полудевой, по­

лузмеей. Верхняя часть туловища от ягодиц у нее была женской, а

89

Николай

нижняя

-

/

и Новый эрмитаж

змеиной». И она не отдала коней, пока он не вступил с нею в

любовную связь.
В результате у нее родилось трое сыновей и, прежде чем Геракл

покинул ее, женщина-змея спросила: «Скажи же, что мне с ними делать,
когда они подрастут?» Геракл ответил: «Когда увидишь, что сыновья
возмужали, то лучше всего тебе поступить так: посмотри, кто из них
сможет вот так натянуть мой лук и опоясаться этим поясом, как я тебе
указывал, того оставь здесь. Того же, кто не выполнит моих указаний,
отошли на чужбину».

В книге о скифах, опубликованной в

1977 г.,

Д. С. Раевский вы­

сказывает предположение, что сцены эти на маленькой чаше жены вож­

дя изображают попытки трех братьев натянуть лук Геракла. Двум бра­

тьям это не удалось, и они поранили себя так, как это обычно бывает,
когда натягиваешь лук: один поранил себе подбородок, а другой
лень ноги, которую ему и забинтовывают. Но младший сын

-

-

го­

Скиф

-

спокойно и уверенно натянул тетиву этого лука. Он и унаследовал
царство.

Так называемый Керченский зал стал одним из самых популярных
в Новом Эрмитаже, когда его открыли для публики в

1852 г..

В зале со

вкусом были размещены золотые изделия, бронза, вазы, терракота и
каменные скульптуры из погребальных курганов южной России . Най­
денные при раскопках драгоценности находились наверху, в комнате

отдыха Александры Федоровны. Там было выставлено

18 корон,

четы­

ре диадемы и золотая погребальная маска жены вождя. В целом на этой
выставке экспонировалось почти

1500 предметов

из Керчи.

Уже в момент открытия этих галерей находящееся там собрание
антиков было образцовым и соответствовало богатейшей коллекции
живописи, которую унаследовал Николай . Он и сам проявлял большой
интерес к созданию картинных галерей, но в этом случае результаты

были менее удачны. Николай начал с того, что создал комиссию, со­

стоящую из трех художников. Они должны были изучить в импера­
торской коллекции все картины и разделить их на четыре категории:

во-первых, те, которые стоило выставлять в новых галереях

(815),

во-вторых, те, которые можно было использовать для украшения ка­

ких-либо других помещений в императорских дворцах

(804), в-треть­
(1369), и, наконец,
в-четвертых, те, которые не представляли собой ничего ценного ( 1564).
их, те, которые следовало держать в хранилищах

Хранитель картинной галереи Федор Бруни вспоминал , что импера­
тор посещал музей каждый день и находился там после обеда с часу до

двух, чтобы наблюдать за работой комиссии. «Если раз он определил,
что картина такой-то школы, его уже мудрено было переубедить,

-

пишет Бруни и приводит типичный пример обмена мнениями между

90

Николай

ними :

-

"~то фламандец!"

-

/

и Новый эрмитаж

провозгласил Николай. "Ваше Величество,

мне кажется ... " - "Нет, уж ты, Бруни, не спорь. Фламандец!"» -говорил
Николай».

Картины последней категории, забракованные как «не имеющие
ценности», Николай отослал в Таврический дворец, где отобрал неко­
торые из них для подарков и подношений, а остальные приказал про­

дать с аукциона . Вполне естественно, что при таком эксцентричном
руководстве комиссия упустила много шедевров. Так, проницательный

делец от искусства А. А. Кауфман приобрел на аукционе боковые час­
ти триптиха Лукаса ван Лейдена за

тажу за

8 тысяч

30 рублей,

а в

1885 г.

продал Эрми­

рублей. После революции в результате конфискаций и

распродаж в Эрмитаж вернулись некоторые другие картины . Это были
Натюрморт с атрибутами искусства Шардена
стре.лу Шарля-Жозефа Натуара
Питера Ластмана

-

в

-

в

1932 г.

-

в

1926 г. ,

Амур, тичащий

и Авраам на пути в Ханаан

1938 г. Другие картины ушли навсегда и среди них

полотно Хосе Рибейры (теперь находится в Национальной галерее в

Варшаве), Неллера (в Национальной галерее в Лондоне) и Терборха
(в Музее искусств Филадельфии).
На приобретения самого Николая оказывали влияние вкусы его
жены Александры Федоровны и берлинского двора. Отец императри­
цы был просвещенным покровителем берлинских художников круга

Бидемайера, которые особенно преуспели в портретной живописи,
архитектурных видах и в изображении военных парадов. Один из ве­

личайших шедевров Франца Крюгера Парад в Берлине (он теперь нахо­
дится в Национальной галерее Берлина) заказал художнику Николай

а в

1912 г.

Николай

II

1,

подарил эту картину кайзеру Вильгельму. На ней

изображены бранденбургские кирасиры, командование над которыми

было передано Николаю

I его тестем .

В Эрмитаже имеется еще

третов работы Крюгера. Другому берлинскому мастеру

-

20 пор­

Эдуарду Герт­

неру, специалисту по архитектурным видам и жанровой живописи,

была заказана копия с Панорам'Ы с кр'Ышu церкви Фридрихсвердер. Это был
круговой вид (косморама) Берлина, состоящий из шести отдельных

панелей. Художник выполнил его для отца Александры Федоровны.
Копия Панорам'Ы находится теперь в Петергофе. Гертнер приехал в

Петербург в

1837 г.

и получил заказ нарисовать виды императорских

дворцов и их интерьеры.

Акварели, изображающие интерьеры домов и замков, стали очень
популярны в Берлине в эпоху стиля Бидемайер, и Гертнер был одним
из пионеров этого жанра. Сестра Александры Федоровны, Луиза, еще

в

1821

г. попросила его написать интерьеры ее любимых комнат в Бер­

линском замке. Несколько позже эта мода распространилась и в России.
Николай заказывал акварели интерьеров дворца многим художникам.

91

Николай

А после того как в

Iи

Новый эрмитаж

1852 г. было завершено строительство Нового Эрми­

тажа, он поручил художникам Эдуарду Гау, Константину Ухтомскому
и Луиджи Премацци выполнить специальную серию акварелей, что­

бы запечатлеть элегантную «аранжировку» музея. Сын Николая,
Александр

11,

последовал его примеру и тоже заказал большую серию

акварелей с видами залов Зимнего дворца. Эти акварели по-прежнему
находятся в Эрмитаже, и все вместе создают завораживающий порт­
рет «галантного» образа жизни императорской семьи в середине

XIX столетия.
Однако наиболее крупным приобретением Николая в Германии

оказался художник Каспар Давид Фридрих

-

теперь его считают самым

значительным немецким художником эпохи романтизма. Его пейзажи

с одинокими фигурами, с перекрученными деревьями, руинами и дра­

матическими световыми эффектами были отражением религиозных
воззрений живописца: он видел Бога в природе, что придавало его

картинам мощный духовный заряд. В Эрмитаже имеются девять его
живописных полотен и шесть рисунков: все они были или специально
заказаны ему, или тщательно отобраны в его студии. Николай купил
первую из них На паруснике при посещении студии этого художника в

1820 r.,

предположительно, по желанию Александры Федоровны, отец

и брат которой уже покровительствовали Каспару Фридриху. Знаком­
ство с художником было закреплено поэтом Василием Жуковским ( его

пригласили учить Александру Федоровну русскому языку, а со време­
нем он стал учителем и наставником Александра

11).

По предложению

Александры Федоровны Жуковский посетил Фридриха в

1821

г. и стал

его другом до конца жизни.

Взяв в жены представительницу прусской королевской фамилии,
Николай связал себя с тем же самым источником «милитаризма», ко­

торый вдохновлял и его деда, и его отца. Это были парады, мундиры и

маневры армии Фридриха Великого, армии, с которой Россия ста­
ралась конкурировать и подражала ей. Александра Федоровна также
унаследовала этот интерес. Описывая свой первый день в Петербурге,
тоскующая по дому принцесса пишет: «Я была рада вновь увидеть Семе­
новский, Измайловский и Преображенский полки, которые я помнила
со времен военных смотров в Силезии ... во время короткого переми­
рия

1813 г.

А когда я увидела конную гвардию, выстроившуюся около

Адмиралтейства, я не могла удержать возглас восторга: они напомнили
мне мою обожаемую гвардию Берлинского полка». Тяга молодой суп­
ружеской пары ко всему военному нашла свое отражение в двух кол­
лекциях: это коллекция оружия и доспехов, которая стала в конце кон­

цов самой обширной и значительной в Европе и по-прежнему хранится
в Эрмитаже, и коллекция живописных полотен с военными сюжетами ,

92

Николай

/

и Новый Эрмитаж

большинс:rво из которых после революции отправили в запасники или

просто избавились от них . Страсть Николая к живописи такого рода
граничила с манией.

Каталог личной коллекции Николая, составленный после его смер­
ти, включал

666 картин

с батальными сценами. В Аничковом дворце

Николай, еще до того как он стал императором, не только пробовал
сам писать батальные картины, но также вписывал фигуры солдат в

пейзажи старых мастеров, развешанные по стенам дворца. Одна из за­
писей в упомянуrом каталоге гласит: «Фан Гойен . Пейзаж. Маневр рус­

ских войск. Фигурки приписаны Его Императорским Величеством в
бытность его великим князем» . Ян ван Гойен был голландским пейза­
жистом

XVII

в . , мастером по изображению равнинных полей, каналов

и ветряных мельниц Голландии, уравновешенных низким горизонтом

и высокими небесами ,

-

туда никогда не проникали русские войска ,

разве только в воображении самого Николая.

После пожара

1837 г. на плечи Николая легла обязанность восстано­

вить дворец и заново его украсить. Вот тогда-то возникла идея соста­
вить военную галерею из картин, представляющих самые известные

битвы в русской истории. В результате наполеоновских войн баталь­
ная живопись стала популярным жанром по всей Европе, и Николай
был вдохновлен примером Галереи сражений в Версале, которая от­
крылась в

1836 г. ,

и Залом сражений в королевском дворце в Мюнхене.

Петер Хесс, художник из Мюнхена, создал главные шедевры военной

галереи . Он изобразил с почти фотографическим реализмом дымящи­
еся пушки, окровавленные бинты, умирающих лошадей и страдающих
солдат, все в подлинных мундирах,

-

он сопровождал баварскую армию

во время кампании против Наполеона в дни своей юности. Хесс был
приглашен в Петербург Николаем в

1839 г.

и провел следующие

13 лет

своей жизни , работая над серией из восьми больших полотен и четы­
рех полотен меньшего размера , представляющих знаменитые русские

сражения с армией Наполеона. Он посещал поля сражений и очень
заботился о том, чтобы быть абсолютно реалистичным . Копии порт­
ретов

20 генералов

из Галереи

1812 года

были посланы ему в Мюнхен

для работы.
Однако в лице своего царственного патрона Хесс нашел себе до­
стойного противника. Критика Николаем его первого полотна Сраже­

ние при Вязьме, которое было прислано Хессом из Мюнхена, касалась
не только эстетических деталей :

«1. Сюртуки

офицеров застегнуrы на

картине на левую сторону, а у нас все офицеры застегивают на правую ...

2.

На шинели унтер-офицера галуна не должно быть.

белой из-под галстуков не делать». Хотя эти важные

(с

3.

Выпушки

точки зрения

Николая) детали и должны были бросаться зрителям в глаза, картины

93

Николай

/

и Новый эрмитаж

встретили в России с восторженным энтузиазмом . С них сделали мно­
го копий для государственных чиновников в городах , расположенных

вблизи бывших полей сражений, а также для разных других заинтере­
сованных организаций. Но сегодня только две из них доступны для

обозрения: Переход через Березину и Бородинская битва. Они были поме­
щены в экспозицию Галереи

1812 года

после Второй мировой войны.

Остальные хранятся в запасниках и дожидаются, когда мода на них
вернется.

Николай украсил батальными полотнами и анфиладу из пяти ком­
нат, выходящих на Дворцовую площадь; теперь эти комнаты заполне­
ны шедеврами французской живописи

XVIII

столетия . Потолки, рас­

писанные в стиле гризайль, с изображением оружия, знамен и другой
военной атрибутики , рождают легкие отголоски прошлых времен .
Большинство картин с батальными сюжетами было продано советским
правительством в 1920-1930-е

rr.

Коллекция оружия и доспехов Николая, или Арсенал , была заду­

мана в таком же романтическом духе , но привела к гораздо более инте­
ресному эффекту. Во введении к замечательному каталогу коллекции,
изданному между

1835 и 1853 r., ее

хранитель Флориан Жиль отмечал

склонность Николая к историческим романам. «Благодаря Вальтеру

Скотту и другим известным писателям в моду вошло изучение и клас­
сификация оружия

XV, XVI

и

XVII вв.», -

писал он. Исторические ро­

маны были, конечно, главными в романтизме начала

XIX в. -

Вальтер

Скотт и его последователи ввели в моду рыцарство и соответствую­
щую атрибутику. Николай тоже интересовался этим . В дополнение к
военному оружию и доспехам он покупал искусно вырезанные из сло­

новой кости охотничьи рога, увитые фигурками оленей, кабанов и
кроликов среди растительного орнамента, а также средневековое стек­

ло и работы по металлу.
Еще ребенком Николай восхищался собранием оружия, которое
имелось у его отца в Гатчине, в загородном дворце около Петербурга, и,
возможно, именно желание превзойти отца привело его самого к кол­

лекционированию оружия. Гатчинский арсенал фактически начал со­
здаваться первым владельцем этого дворца

-

графом Григорием Орло­

вым, фаворитом Екатерины Великой. Екатерина заказала в большом
количестве охотничью экипировку для Орлова и его окружения у веду­
щих европейских оружейников конца XVIII в . , поскольку Орлов любил
грандиозные охотничьи забавы . Николай же сделал свое первое приоб­
ретение в возрасте

13 лет,

когда генерал Лажерон подарил ему турец­

кую саблю, взятую им на поле боя во время кампании
турок,

-

1811 r.

против

оружие, захваченное во время войны, всегда было ценным ис­

точником поступлений для царственных коллекционеров.

94

Николай

/

и Новый эрмитаж

Однако Николай собирал свою коллекцию в духе нового времени .

Он покупал оружие не для украшения и не для конкретного использо­
вания , а в силу научного интереса к предметам древности . Он хотел ,
чтобы в его коллекции были представлены лучшие мастера Востока и

Запада и чтобы ее образцы иллюстрировали историю изготовления
оружия , со всеми ее второстепенными и тупиковыми направлениями .

Коллекция Николая включала, например, группу средневековых инст­
рументов для пыток, а также превосходные маньеристские шлемы из

Милана , русские топоры и секиры , лезвия которых украшены золотой
насечкой, и индийские кинжалы , отделанные драгоценностями.

Коллекция Николая содержала шесть тысяч образцов европейского
оружия, две тысячи единиц оружия русского производства и около

700 образцов,

выполненных на Востоке , главным образом в Турции ,

Персии и Индии. И это было напоминанием о том, что Россия

-

стра­

на в равной степени и восточная , и европейская .

Когда Николай стал императором, он перевез свою коллекцию
оружия и доспехов в подобие средневекового замка , который его брат

Александр построил в парке своего загородного дворца в Царском Селе.
Это был небольшой архитектурный шедевр, облицованный розовой

штукатуркой, с четырьмя башнями с парапетом и амбразурами . Во вре­
мена Николая в нем можно было жить. Там имелись спальня, столо­
вая, кабинет и библиотека. В последней, по словам Жиля, находилось
небольшое , но ценное собрание книг по истории рыцарства, гераль­
дике и средневековой истории. Жиль сообщает также, что коллекция
охранялась командой из двадцати отставных офицеров императорской
гвардии

-

« ••• старые солдаты , получившие раны на полях различных

сражений ... которые счастливо вспоминали , занимаясь чисткой ору­

жья, свои собственные блестящие подвиги . Они часто имели удоволь­
ствие видеть своего Государя, который любил посещать свой Арсенал
и при такой оказии не упускал возможности дружески поговорить с

этими бравыми стариками».

К тому времени, когда в

1885 г. Арсенал переехал из Царского Села

в Эрмитаж , в коллекции уже имелось и собрание пистолетов Кольта из
Америки . И позднее, чтобы увидеть их , коллекционеры совершали
паломничество в Петербург. Самуэль Кольт в 1830-е гг. получил патен­
ты на изобретенный им многозарядный вращающийся барабан. Но

только во время войны с Мексикой в

1846-1848 гг.

правительство Со­

единенных Штатов заказало большое количество таких пистолетов .

Это привело к массовому производству кольтов, а его самого

ству. Когда в

1854 г. разразилась Крымская война,

-

к богат­

Кольт быстро понял ,

что открываются новые возможности. Богато орнаментированные
подарочные пистолеты , которые он изготовил для Николая

95

1, его сына

Николай

Александра и двух его братьев

/

и Нов'Ый эрмитаж

великих князей Константина и Михаи­

-

ла, составили уникальную серию.

Это были хорошенькие игрушки, выполненные из вороненой ста­
ли, украшенные гравировкой и насечками из золота, на рукоятках

-

скульптурные арабески из золоченой бронзы. Два первых кольта из
этой серии

-

пятизарядный и шестизарядный револьверы

дарены Николаю в

-

были по­

1854 г.

Крымская война, которую Россия вела против Турции, Британии,
Франции и Пьемонта, открыла Николаю, что его замечательная армия
была подготовлена и вооружена для парадов, но не для реальной вой­
ны. Ее вооружение было технологически устаревшим, а поспешные
усилия достичь существовавших тогда стандартов привели лишь к тому,

что Кольт получил массовый заказ на свои подарочные пистолеты .
Несмотря на увлечение военным делом, у Николая было относитель­
но мало опыта ведения реальной войны .

Когда он взошел на престол в

1825 г. ,

война и поражение Наполео­

на были еще свежи в памяти каждого, и русская армия купалась в лучах
славы . В июле

1826 г. ,

как раз тогда, когда Николай приехал в Москву

для коронации, персидская армия вторглась на Кавказе на русскую
территорию . После весьма некомпетентно проведенной военной
кампании русская армия вытеснила противника, и в январе

1828 г. был

заключен мир . Тремя месяцами позже , когда султан отказался дать рус­

ским кораблям разрешение на проход через проливы из Черного моря
в Средиземное , Николай объявил войну Оттоманской империи. Эта
война закончилась в августе

1829 г.

поражением армии султана. После

этого основная роль русской армии свелась к подавлению восстания в

Польше в

1830 г.

и в Венгрии в

1849 г.

Горький осадок после польского восстания, которое Николай рас­
сматривал как предательство, опять проявил его склонность к уничто­

жению произведений и:скусства

-

по-видимому, на этот раз это был акт

ритуальной мести. Эрмитажные архивы содержат доклад главного хра­
нителя Александра Митрохина, направленный Францу Лабенскому,
хранителю картинной галереи: «Во исполнение предписания Вашего
Превосходительства от

28 сего

июля касательно уничтожения по Вы­

сочайшему повелению портретов, картин и прочих вещей, привезен­

ных из Варшавы в

31

37 ящиках,

честь имеем донести, что сего июля

числа ... оные портреты, картины и прочие вещи истреблены и со­

жжены , за исключением одного портрета императора Александра

1,

который предполагается стереть пемзою ... »

Высокомерное отношение Николая к произведениям искусства
(что предполагало даже их уничтожение или продажу, когда он считал
это необходимым) часто приводило к тому, что некоторые изображали

96

Николай

/

и Новъtй Эрмитаж

его филистимлянином. Однако нет сомнения в том, что Николай
по-своему очень любил Эрмитаж. Говорят, что он попрощался с ним,
посетив его накануне смерти .

Сломленный провалом Крымской кампании и постыдным разоб­
лачением того факта , что его обожаемая армия оказалась некомпе­

тентной на полях сражений, он вполне мог совершить самоубийство .
Александр Герцен, интеллектуальный оппозиционер, неоднократно

подтверждал это предположение в своих записках. Правда, согласно

официальной версии, Николай умер от пневмонии , простудившись во
время смотра войск , который он проводил , несмотря на то что снег

уже выпал. Рассказывали , что когда он последний раз проходил через

галереи Эрмитажа, то прошептал: «Да, здесь- совершенство!»

5

Сумерки династии Романовъtх

в

торая половина

XIX в.

смерти Николая

1)

или, точнее, время между

1855 г.

(годом

и вспышкой революций в 1917г. отмечено

в России обширными социальными переменами. Это время ха­

рактеризуется выдающимися достижениями в области литературы,
музыки и живописи, а также интенсивной индустриализацией , не­
сколько , правда , запоздалой по сравнению с западными государствами.

Однако именно в этот период в стране велась активная подпольная
агитация за политические реформы. Это в итоге изолировало царей
от народа , и сложилась атмосфера, в которой их жизни стала угрожать
смертельная опасность (Александр

II

был убит в

1881

г. в результа­

те четко организованного покушения) . Императоры стали меньше
интересоваться Эрмитажем, рассматривая его скорее как некое учреж­
дение, а не как собственную, частную, коллекцию .

Сам музей вскоре после громких фанфар , сопровождавших откры­
тие Нового Эрмитажа в

1852

г. , оказался в состоянии застоя, пре­

рывавшегося иногда случайными вспышками активности,

-

обычно

они происходили при назначении нового директора . Начиная с

1850-х

rr. члены

императорской семьи все меньше и меньше влияли на

процесс формирования музея. Этим стали заниматься профессио­
нальные администраторы. В

1863 г.

был учрежден пост директора му­

зея , который занял Степан Гедеонов. Через четыре года он возглавил
также Дирекцию императорских театров. Гедеонов культивировал
и расширял знакомства с коллекционерами и нашел несколько выдаю­

щихся произведений искусства, которые царь и купил, уступив его
настойчивым уговорам. Теперь уже не пристрастия императора, а вкус

администратора и его изобретательность определяли направление
развития музея .

Императоры даже стали иногда путаться в определении статуса их
собственной коллекции. В

1905 г.

Министерство Императорского Дво­

ра попросило Эрмитаж разъяснить:

98

Су.мерки династии Романовых

«Можно ли считать художественные произведения, находя­

щиеся в Императорском Эрмитаже, собственностью сего художе­
ственного музея или же среди его собраний находятся предметы ,
составляющие собственность Его Величества Государя Императо­

ра?» На этот запрос музей ответил:

«... управление Императорского

Эрмитажа имеет честь сообщить, что картины и прочие сокровища
Эрмитажа всегда, со времени Императрицы Екатерины

11,

состав­

ляли, наравне с украшающими Императорские Дворцы, собствен­
ность царствующих Императоров, лишь выделенную из их худо­
жественного имущества в особый музей. Все, хранящиеся в нем
художественные предметы, должны считаться собственностью Его

Императорского Величества».
Без сомнения , это было правильно с юридической точки зрения .

Но, как показал запрос Министерства, музей уже рассматривался ско­
рее как национальная галерея, а не императорская коллекция. Чтобы

разобраться в этой ситуации, складывающейся в течение

XIX в.,

необ­

ходимо проследить за общественными изменениями в России вообще,
и в Петербурге в частности .
Правительству, которым жестко руководил Николай

1, требовалась

многочисленная армия чиновников для работы с бумагами. Чиновники
стремились в Петербург со всех концов империи в надежде разбогатеть,
но чаще всего их ждали здесь бедность, переутомление и разоча­
рование. Мистическая притягательная сила Петербурга для жителей

провинциальной России описана Михаилом Салтыковым-Щедриным

в книге Дневник провинциала в Петербурге, опубликованной в

1872 г. :

«Мы, провинциалы, устремляемся в Петербург как-то инс­
тинктивно .. . Партикулярный человек сидит

-

и вдруг, словно

озаренный , начинает укладываться ... "Вы в Петербург едете?"

"В Петербург!"

-

-

этим все сказано. Как будто Петербург сам собой,

одним своим именем, своими улицами, туманом и слякотью дол­
жен что-то разрешить, на что-то пролить свет» .

После того как промышленная революция наконец достигла Рос­
сии, по пятам чиновников двинулись и заводские рабочие. До 1860-х

rr.

они были фактически рабами, которые отсылали определенный про­
цент своей зарплаты домой

-

своему хозяину.

И скоро в Петербурге не хватало места для того, чтобы разместить
большое количество новых жителей. Однако привычка жить в кварти­
рах, а не в собственных домах появилась у аристократов еще раньше,
приблизительно уже в 1820-е

rr.,

и теперь стала нормой для представи-

99

Сумерки династии Романовых

телей среднего класса Петербурга. Здания, расположенные в крупных
жилых кварталах, начали определять облик города наряду с импера­

торскими дворцами. Тогда, во второй половине

XIX столетия, промыш­

ленные кварталы с заводами и трущобами стали постепенно окружать

великолепный город. Некоторые фабричные рабочие арендовали себе
для жилья лишь часть большой комнаты, часть, по площади примерно
равную размеру кровати .

Распространение образования привело к появлению нового клас­

са

-

интеллигенции. Сейчас этот термин означает просто человека,

имеющего высшее образование, но в те времена, когда русские стали

впервые употреблять его, слово «интеллигенция» означало также, что
человек находится в радикальной оппозиции к существующему режи­

му. (Полицейс~ое государство восстановило образованную элиту про­
тив правительства.) Напуганные революциями, которые в середине

XIX столетия

потрясли целый ряд европейских государств, правители

в России ввели цензуру и старательно стремились подавить свободо­
мыслие. Размышляя о России, невольно обращаешь внимание на сле­
дующий факт: интеллигенция подвергалась слежке, арестам, пригова­
ривалась к высылке, к тяжелым каторжным работам и при царе, и при
Советской власти. Но раньше люди страдали меньше, так как условия
жизни в Сибири в

XIX в.

были лучше, чем в ХХ столетии.

В 1860-х гг. музей Эрмитаж превратился в один из отделов Мини­

стерства Двора Его Величества и, таким образом, формально стал
объектом, за который отвечала обширная и сильно бюрократизиро­
ванная гражданская служба. В адресной книге

XIX в.

Эрмитаж не был

указан в списке музеев, но значился среди учреждений Императорского
Двора, таких как охотничье хозяйство, конюшни, дворцовая полиция,
библиотеки и так далее. Таким образом, хотя царей и мало интересо­
вали собственные коллекции, но Эрмитаж оставался в сфере их непо­
средственного влияния, и, как и во все другие времена, политика опре­

деляла и возможности музея, и границы этих возможностей . В череде
Николаев и Александров, которые правили Россией в течение десяти­
летий, подготовивших революцию, каждый из них, естественно, внес
свой вклад в развитие музея .

В конце 1820-х гг. Николай

I учредил

печально знаменитое Третье

отделение. Оно было создано в ответ на восстание декабристов и пред­
ставляло собой тайную полицию, которой было разрешено шпионить
за обычными гражданами. Перед его наследником, Александром

11,

встали сложные задачи: осознать социальные болезни, которые были
результатом внутренней политики его отца, а также решить, вести ли

дальше Крымскую войну, которая началась в

1853 г.

Таким образом,

несмотря на свое консервативное воспитание, Александр оказался

100

Сумерки династии Романовых

вынужден- осуществлять радикальную законодательную программу,

впоследствии ставшую известной как Великие реформы. В

1861

г. он

освободил крепостных крестьян, а в течение первых десяти лет свое­
го царствования ввел новую систему выборов местной власти, а также
заменил тайный суд судом присяжных и сделал правосудие независи­
мым от власти.

Но за это его не поблагодарили. Политическая оппозиция, подавля­

емая так долго, начала бурную революционную деятельность. В

1866 г.

недовольный студент стрелял в Александра в Летнем саду, но про­
махнулся . И с тех пор император все время жил под угрозой нового

покушения. В

1881

г. группа террористов, называвших себя партией

«Народная воля», достигла своей цели . Они открыли лавку для прода­
жи сыра на одной из улиц Санкт-Петербурга, где сравнительно часто
проезжала императорская карета, и убили императора с помощью само­

дельных бомб.
Какова же роль Александра

II

в развитии Эрмитажа и его коллек­

ций? Под руководством своего наставника, Василия Жуковского, он

покупал картины современных европейских художников. Кроме того,
им была заказана большая серия акварелей интерьеров Зимнего двор­

ца, а Кольт преподносил ему в подарок эффектные и необычные пис­
толеты. Однако самое важное его наследие заключается в том, что
Александр

II

учредил Императорскую Археологическую комиссию и

впервые на пост директора музея назначил профессионала.

Создание в

1859

г. Императорской Археологической комиссии

имело далеко идущие последствия для музея. Многие из важных и цен­

ных экспонатов, которые сейчас находятся в Отделе Востока и в Архео­
логическом и Античном отделах, попали в музей благодаря деятель­

ности этой Комиссии. До ее учреждения различие между археологией
и просто ограблением могил было весьма незначительным . Любой
заинтересованный непрофессионал мог пытаться вести раскопки.
После

1859 г.

именно Комиссия стала определять, в каких местах

следует проводить археологические раскопки, и контролировать, кто

и как будет их вести . Надлежало сообщать Комиссии также обо всех
случайных находках , которые происходили достаточно часто во вре­

мя сельскохозяйственных работ или при строительстве дорог. Комис­
сия решала , где должны быть размещены вновь найденные предметы,
и направляла все находки , имевшие особенную художественную цен­
ность, в Эрмитаж. В состав Комиссии входили и ученые, и образо­
ванные дворяне, которые хотя и не были профессионалами, но очень

интересовались археологией. Они имели небольшой вспомогательный
штат и контору, которая первоначально находилась в Строгановском
дворце, а позднее- в самом Эрмитаже.

101

Сумерки династии Романовых

Вначале Комиссия была небольшой, но постепенно увеличивалась.
Росло и ее значение. К концу столетия, в дополнение к лицензирова­

нию раскопок и размещению найденных предметов, Комиссия все ак­
тивнее занималась публикацией материалов на археологические темы.
Это принесло несомненную пользу Эрмитажу. В отличие от археоло­
гических коллекций других музеев , в описаниях экспонатов Эрмита­
жа были указаны места и обстоятельства их обнаружения. Другими
словами, они имели свою историю.

На обширной территории Российской империи было много древ­
них археологических памятников. Так, в прошлом территории на побе­
режье Черного моря имели тесные связи с древней Грецией, а районы,
расположенные к востоку от Урала ,

-

с государствами восточных

цивилизаций . Древний Шелковый путь, по которому везли ткани из
Китая в Европу, проходил по азиатским провинциям России, а дорога,
по которой перевозили меха, шла с севера, из бассейна реки Камы, на
юг, в низовья Волги .

В древности главным образом народы Центральной Азии обмени­
вали серебряные сосуды на мех у добытчиков пушнины , уроженцев
севера. В России было найдено много изящных серебряных сасанид­

ских предметов -Археологическая комиссия направила их в Эрмитаж.
Серебряные блюда с рельефными украшениями и кувшины, которые
были изготовлены в Персии во времена Сасанидов (династия, правив­
шая с

111 по VII

в . ), с их живописной отделкой, с изображениями царей

и принцев, диких и домашних животных и мифологических зверей,
считаются теперь одними из самых утонченных и изящных образцов

работы по металлу, известных в истории. Вместе с аналогичными се­
ребряными сосудами, изготовленными соседними народами, которые
или подражали персидским, или были полностью оригинальными, эти
изделия везли по торговому «меховому пути» в северо-восточную Русь,
где они становились языческими святынями и использовались в рели­
гиозных церемониях.

Примитивные местные народы иногда украшали своих идолов с
помощью серебряных блюд. Другие блюда использовались на пирах,
так как существовала традиция

-

жертвенное мясо ели только из ме­

таллических сосудов . В пустынных лесах севера такая практика суще­
ствовала буквально до сегодняшнего дня: серебряный сосуд Х в. был
найден в 1980-х гг. в функционирующем месте поклонения. В тех при­
митивных сообществах серебро не имело денежного эквивалента, так

как там не было денежного обращения , и поэтому сосуд не переплави­
ли, как это происходило в других местах .

Изделия из сасанидского серебра , хранящиеся в Эрмитаже, нахо­
дили обычно случайно

-

иногда на местах древних святилищ , а иногда

102

Сумерки династии Романов'ЫХ

среди других предметов, которыми снабжали покойника, чтобы он

пользовался ими в загробной жизни . Во второй пощ>вине

XIX в.

рус­

ские крестьяне продвигались в леса, вырубая деревья и расчищая зем­
лю для посевов. Большинство известных находок относится именно к
этому периоду, хотя находки случались и в

XVIII в . ,

а иногда случаются

и сейчас.

Кроме создания Археологической комиссии Александр

II учредил

также пост директора музея Эрмитаж и назначил на него сначала Сте­
пана Гедеонова (в

(в

1863 г. ), а потом князя Александра Васильчикова
1879 г.). Оба они живо интересовались искусством и умели находить

для музея новые и необычные благоприятные возможности.
Гедеонов провел почти двадцать лет в Италии, работая в Риме в
русской Археологической комиссии , занимавшейся «приисканием
древностей». Кроме того, он был наставником пенсионеров Академии
художеств, приезжавших из Петербурга. Еще в Риме, до того как стать
сотрудником Эрмитажа , он добился своего первого и выдающегося

успеха в интересах музея. Он приобрел

760 предметов

античного ис­

кусства из коллекции Кампана. Папское правительство разрешило ему
первому выбрать образцы из этого уникального собрания, несмотря
на яростные протесты Британского музея и Лувра.

Маркиз ди Кавелли Джанпьетро Кампана тесно сотрудничал с
итальянскими грабителями могил и собрал самую большую в

XIX в .

коллекцию образцов классических древностей, извлеченных главным
образом из этрусских захоронений , в окрестностях древнего города

Каэре (теперь Черветери) , расположенного на северо-западе от Рима.
В каталоге Кампана, опубликованном в

3791

1857 г.,

содержались описания

древнегреческой вазы, а за рамками каталога остались многие

тысячи фрагментов ваз . Позднее Кампана продолжал расширять свою
коллекцию, щедро добавляя к ней картины , скульптуры, майолику. Но
потом оказалось, что он присваивал деньги вкладчиков банка Монте­

ди-Пиета, директором которого он был. Когда его арестовали в

1857 г.

и посадили в тюрьму, за ним числилась колоссальная сумма похищен­

ных денег

-

пять миллионов франков.

Впервые Кампана предложил российскому правительству купить
его коллекцию в

1851

г. Но тогда решили, что цена ее слишком высока.

После ареста Кампана, чтобы заплатить его долги, папские власти нача­
ли продавать его коллекцию по частям. Лондонский Музей Виктории

и Альберта приобрел в

1860 г.

художественные произведения эпохи

Возрождения за умеренную сумму в

но

146 тысяч

5856 фунтов

стерлингов (пример­

франков). Затем Гедеонов выбрал группу экспонатов, за

которые русское правительство заплатило около

650 тысяч

франков.

Наконец, французы приобрели остаток коллекции, потратив в общей

103

Сумерки династии Романовых

сложности

4,8 миллиона

франков. Французская покупка была резуль­

татом прямого вмешательства Наполеона

111, который, таким образом,

щедро оплатил свой долг чести: теща Кампана помогла ему сбежать из
тюрьмы Шато Ам, в Пикардии, куда он был заключен в

1846 г.

после

провала военного переворота . В дополнение к покупке оставшейся
части коллекции Наполеон

111

инициировал начало переговоров о до­

срочном освобождении Кампана из тюрьмы.
В феврале

1861

г. ведущая итальянская газета Национе гневно со­

общила читателям, что русские намерены «снять сливки с коллекции».

Французская покупка произошла в мае. Ее ускорили опасения, что Ге­
деонов присмотрит что-нибудь еще. Действительно, среди предметов ,
которые он приобрел, было много «сливок» . Он отобрал

делия из бронзы и

78 скульптур .

500 ваз, 193 из­

Гедеонов купил также группу фресок ,

приписываемых Рафаэлю, которые тот первоначально вьшолнил для
виллы Спада на Палатинском холме. Они были перенесены на холст
художником Антонио Цукки в 1850-х гг. Теперь считается, что они на­

писаны помощниками Рафаэля, работавшими в его мастерской, но тем
не менее фрески занимают почетное место в Итальянской галерее
Эрмитажа. Гедеонов был настолько очарован этими фресками, что не

уделил достаточного внимания остальным картинам Кампана. Эти кар­
тины сейчас находятся в Лувре.
Среди ваз Кампана , которые поступили в Эрмитаж, были выдаю­

щиеся образцы искусства эллинистической Греции . Вместе с вазами,
которые были найдены в Керчи и в других местах на юге России , они
составили лучшую в мире музейную коллекцию . Гидрия, или сосуд для
воды, из Кум с трехмерным фризом, изображающим играющих грече­
ских женщин, был описан в 1850-х гг. как «коронное сокровище знаме­
нитого собрания Кампана». Этот сосуд известен в Эрмитаже как

vasorum,

regina

или королева ваз . Римские скульптуры помогли и этой кол­

лекции Эрмитажа занять место среди выдающихся коллекций мира.

Так, торжествуя по поводу приобретения скульптурной группы Избиение
ниобид, Гедеонов писал: «Это поэма в мраморе! Александр
ее всего за
за нее

125 скуди,

812 тысяч!»

в то время как Наполеон

II приобрел
111 готов был заплатить

И это только одна из многих выгодных покупок

Гедеонова .

Однако сделать выставку коллекции Кампана оказалось не так про­
сто. Архитектор Лео фон Кленце , по проекту которого был построен
Новый Эрмитаж, не предусмотрел достаточно свободного простран­
ства для размещения таких коллекций. После долгих и серьезных

обсуждений было решено вывезти из Эрмитажа библиотеку и в осво­
бодившихся помещениях разместить античные древности Кампана. Та­
ким образом Публичная библиотека на Невском проспекте получила

104

Сумерки династии Романов ых

книжное собрание Екатерины Великой с трудами Вольтера и Дидро .
Переехала и скульптура Гудона, изображавшая сидящего в кресле Воль­
тера,

-

ранее ее спрятали в библиотеке Эрмитажа, чтобы она не раз­

дражала Николая

В

1863 г.

1.

за приобретение коллекции Кампана Гедеонов был заслу­

женно назначен директором Эрмитажа. Он продолжал эффективно
развивать свои итальянские контакты . В

1864 г.

миланский коллекцио­

нер граф Ю. Литта предложил свое собрание Эрмитажу, и Гедеонов
купил четыре картины, в том числе Мадонну с Младенцем божественно­
го Леонардо, известную как Мадонна Литта. На ней изображена Бого­
матерь с Младенцем на фоне окна, через которое виден вдали голубой

ландшафт Тосканы. Его цвет гармонирует с цветом одеяния Мадонны.
Позже, в

1869 г. ,

римский коллекционер , граф Коннестабиле , пред­

ложил Эрмитажу свои картины, и Гедеонов от имени императрицы Ма­
рии Александровны руководил переговорами о приобретении Мадон·
нъt Рафаэля . Эта картина висела в Зимнем дворце и поступила в Эрми­

таж только в

1880

г. , после смерти императрицы. Когда в

1867

г.

Гедеонова назначили директором императорских театров в Санкт­
Петербурге и Москве, у него оставалось уже значительно меньше вре­

мени для Эрмитажа. Притягательность живых актеров и актрис была,
по-видимому, сильнее, чем произведений искусства. После этого назна­
чения он уже не сделал ни одного значительного приобретения.

В

1879 г.

Александр

II

назначил нового директора музея. Им стал

молодой дипломат князь Александр Васильчиков, близкий друг импе­

раторской семьи. Князь очень интересовался археологией и в

1882 г.

получил также пост президента Императорской Археологической ко­

миссии. Совмещать эти две должности было нетрудно , так как Комис­
сия работала в тесном -взаимодействии с музеем .
В

1881

г. Александр

II погиб от рук террористов, и на престол взо­
111. Он родился в 1845 г. и стал наследником в

шел его сын -Александр

1865

г., после смерти своего старшего брата Николая . Александр уна­

следовал также невесту своего брата, датскую принцессу Дагмар и, не­
смотря на такое неромантическое начало, брак этот оказался исклю­

чительно удачным. Александр

111 -

единственный император из рода

Романовых, у которого не было любовниц. Гигантский силач, он про­
славился тем, что во время крушения поезда некоторое время удержи­

вал руками крышу императорского вагона. Это дало возможность его
жене и детям выйти. Император был бережливым , работоспособным

и консервативным. Он разрушил государственное устройство, создан­
ное его отцом в результате Великих реформ, и восстановил полицейс­
кое государство, которое успешно подавляло всякую революционную
активность, правда, до поры до времени .

105

Сумерки династии Романовых

Александр

111 проявлял интерес к русской живописи,

и она расцве­

ла во времена его правления. Правда, картины, которые он покупал,
не поступали в Эрмитаж. Император задумал создать музей русской
живописи

эту идею после его смерти осуществил сын, Николай

-

11.

Русский музей размещен в Михайловском дворце, построенном в нача­

ле

XIX в.,

до

1917 г.

он назывался Музей Александра

111.

Александр Васильчиков был директором Эрмитажа в течение двух
лет, как раз в то время, когда Александр

111

взошел на престол. Василь­

чиков представил новому правительству доклад о состоянии музея.

«Двадцать пять лет назад, -утверждал он,

-

Эрмитаж был близок к тому,

чтобы его считали лучшим музеем мира, но, поскольку не было сдела­

но никаких шагов вперед, оказалось, что сделаны шаги назад. Музей
находится в состоянии стагнации». Правда, в 1860-е гг., когда Гедеонов
удачно вел свои итальянские дела, происходило несомненное возрож­

дение музея. Васильчиков считал, что причиной стагнации является

отсутствие фондов, которые находились бы в распоряжении музея. Он
просил выделить средства для приобретения экспонатов в размере

50 тысяч рублей в год,

но ему пожаловали жалкие

5 тысяч

рублей, и эта

сумма оставалась неизменной вплоть до самой революции.

Александр

111

не считал музей объектом первостепенной важнос­

ти, но тем не менее профинансировал из собственных средств несколь­
ко крупных покупок. В

1885 г.

статс-секретарь Александр Половцов,

который был экспертом в области искусств, и русский художник Алек­

сей Боголюбов, работавший в то время в Париже, получили согласие
Александра

111 на приобретение коллекции предметов искусства Средне­

вековья и эпохи Ренессанса, принадлежавшей Базилевскому. Александр
Базилевский был русским и жил в то время в Париже. За его коллек­
цию стоимостью

2,2 миллиона

золотых рублей большую часть денег

заплатил сам император, а остальное

лекции, состоящей из

750

-

правительство. О продаже кол­

предметов, на парижском аукционе было

объявлено заранее, и некий анонимный американский коллекционер

предложил сумму почти в два раза большую. Но патриотизм Базилев­

ского заставил его предпочесть Эрмитаж и императора.
«Коллекция Базилевского была продана вчера вечером на основа­

нии простой телеграммы,
ежедневная газета Фигаро.

-

разразилась

29 ноября 1884 r.

парижская

Правительство России заплатило шесть

миллионов франков ...

... Какое

огромное разочарование для коллекционеров, которые

готовились к сражению в марте! .. Вся интеллигенция Европы, все, кто
любит искусство, собирались присутствовать на аукционе».
Базилевский начал собирать свою коллекцию в 1850-е гг., когда
мода на средневековое искусство, инициированная романами Вальтера

106

Сумерки династии Романовых

Скотта , стала распространяться по Европе. Он решил сосредоточить­
ся на коллекционировании произведений христианского искусства,
стремясь проследить его эволюцию от самых ранних времен и вплоть

до

XVI

в. В коллекции находились резные изделия из слоновой кости,

средневековые вещи и предметы эпохи Ренессанса, выполненные из
различных металлов, эмали Лиможа, майолика Италии, венецианское

и немецкое стекло, средневековая мебель и изделия из дерева, оружие
и доспехи, византийские иконы. (Некоторые роскошные серебряные
предметы из сокровищницы собора в Базеле были выкуплены у совет­
ского правительства властями этого города в 1930-е гг. ).
В каждой области искусства Базилевский покупал лучшие образцы

из того, что оказывалось доступно. Во Франции эта коллекция была
настолько широко известна, что его просили демонстрировать неко­

торые предметы на Всемирных выставках в

1865 и 1867 гг.

В

1874 г.

с

помощью своего друга, хранителя Лувра, Альфреда Дарсела, он опуб­
ликовал каталог своей коллекции . Замечательная галерея в его доме
на

Rue Blanche раз в неделю была открыта для публики.

После того как

газеты напечатали сообщение о продаже коллекции в Россию, галерею
буквально осадили посетители. Среди них был и президент республики
Жюль Греви, сопровождавший жену Вудро Вильсона, американского
президента.

После того как коллекция прибыла в Петербург, возникли пробле­
мы с ее размещением, но Васильчиков справился с ними великолепно.
Незадолго до этого Государственный Совет переехал в Мариинский

дворец, освободив помещения на первом этаже Старого Эрмитажа.
Васильчиков убедил императора в том, что Арсенал, находившийся в
Царском Селе (там при Николае

I появилось несколько произведений

искусства Средних веков) и коллекция Базилевского должны быть объе­
динены. Это дало бы возможность создать экспозицию произведений
искусства Средневековья и эпохи Ренессанса. И действительно, экс­
позицию разместили на первом этаже Старого Эрмитажа в двадцати
залах, декорированных в театральном стиле. Там стояли фигуры пол­
ностью вооруженных рыцарей, пеших и конных, на стенах

-

экспо­

зиции доспехов, были также витрины, заполненные резной слоновой
костью и изделиями из бронзы. «Элементы декорации были настолько
проработаны, что могли вызывать головокружение у зрителя»

-

тако­

во было мнение Альфреда Кубэ, который позднее сам стал хранителем
этой коллекции. Некоторые произведения русского искусства передали

сюда из Отдела античности. После Октябрьской революции эта экспо­
зиция оказалась изменена.

На следующий год Васильчиков вновь заручился поддержкой Алек­
сандра

111,

на этот раз для приобретения всего собрания московского

107

Сумерки династии Романовых

музея Голицыных за

800 тысяч

рублей. Это составляло примерно треть

от того, что было заплачено за коллекцию Базилевского. Музей распо­

лагал прекрасной библиотекой и коллекцией живописи , собранной в

XVIII

в. князьями А. М. и Д. М. Голицыными и состоявшей из картин,

купленных в Вене и Париже (включая замечательное ранневенеци­
анское Благовещение Чимы да Конельяно). Большинство книг было
отправлено в Санкт-Петербургскую Публичную библиотеку, а в ответ
Васильчиков договорился о возвращении в Эрмитаж статуи Вольтера
работы Гудона . И так как Николая

I давно уже

не было в живых, статуя

вернулась в экспозицию Эрмитажа.
Смерть Александра

111,

последовавшая

20 октября 1894 г.,

была не­

ожиданной . Он умер от редкой болезни почек. На престол вступил его
26-летний сын, Николай

11,

последний император России. Всего за год

до этого министр финансов, князь Сергей Витте, посоветовал
Александру

111

назначить Николая председателем Комип• ,а по строи­

тельству Транссибирской железной дороги. «Пытались ли вы обсуж­

дать с ним какие-нибудь последствия этого строительства?»

-

спросил

Александр и, когда Витте признался , что он этого не делал, объяснил,
что Николай- «абсолютный ребенок». «Его суждения до сих пор со­

вершенно детские. Как же он может быть председателем комитета?»

-

поинтересовался отец .

Через год он стал не просто председателем комитета, а импера­

тором. Рядом с ним была неглупая, но ограниченная женщина

-

его

молодая жена Александра, чье влияние на очень любящего мужа, как
оказалось потом, было гибельным.

Урожденная принцесса Алике Гессен-Дармштадская, внучка англий­
ской королевы Виктории, была помолвлена с Николаем в апреле
«Я плакал как ребенок, и она

-

тоже,

-

1894 г.
-

писал Николай своей матери.

Но потом выражение ее лица изменилось ,

-

добавил он.

-

Ее лицо за­

светилось спокойным удовлетворением» . Свадьба императора состоя­
лась всего через неделю после погребения его отца. Церемония прошла
тихо в большой церкви Зимнего дворца среди барочного великолепия,

созданного Растрелли. Они стали последними правителями России из
рода Романовых .
Трагедия молодой пары была следствием их религиозности . Ни­
колай верил абсолютно в то, что царь

-

помазанник Божий и, таким

образом, он есть вдохновляемый свыше источник мудрости и поряд­
ка. В

1900 г.,

после празднования Пасхи в Кремлевском соборе, он пи­

сал своей матери : «Я никогда не предполагал , что могу быть в таком

религиозном экстазе, который я испытал во время этого Поста ... Все
здесь способствует молитве и миру в душе» . Враждебное отношение
Николая к демократическим принципам и нежелание прислушиваться

108

Сумерки династии Романовъ1х

к собствеJ-{ным советникам были следствием веры императора в то, что

он избран для осуществления Божьей воли . Его собственный внутрен­
ний голос говорил ему, что нужно делать.

Александра Федоровна приняла перед свадьбой православие. Она
разделяла благочестие и набожность мужа. В
долгожданного

-

1904 г. она родила наконец
- сына Алексея.

в семье уже было четверо дочерей

Как оказалось, мальчик страдал гемофилией. При малейшей царапине
у него начинала идти кровь , которую очень трудно было остановить.

Здоровье Алексея стало главной заботой Александры. Когда неистовый
« Божий человек», родом из сибирских крестьян, Григорий Распутин,
доказал свою способность останавливать кровотечение у наследника,

Александра ввела его в круг своей семьи и стала покорно слу·11ать все
его наставления. Между тем распущенность Распутина (у не1·u был
ненасытный сексуальный аппетит) оскорбляла столицу.
Когда «по воле Божьей» и к огорчению своих советников и союз­
ников Николай принял на себя командование армией в начале войны

1914 r.,

он предоставил Александре управление страной. Что она и

делала, внимательно прислушиваясь к советам Распутина. В

1916 г.

Распугин был убит группой крайних консерваторов, которые считали ,
что таким путем они спасают монархию от нее самой.

Во всем, что происходило во время его правления, Николай видел
лишь проявление Божьей воли. Это относилось и к революции

которая была предвестницей событий
японской войне

1904-1905 rr.,

1917 r.,

1905 г. ,

и к ужасной русско­

бездарное ведение которой пророчило

бедствия Первой мировой войны. Николай , когда ему сообщили о на­
чале мятежа в военно-морской крепости Кронштадт в

1905 г.,

у,"щвил

министра иностранных дел своим спокойствием. Он сказал министру:
« Я так спокоен потому, что я твердо и абсолютно верю: будущее Рос­
сии , моя судьба и судьба моей семьи в руках Всемогущего Господа. Он
предназначил мне то место в жизни, на котором я нахожусь. И , чтобы

ни произошло, я буду выполнять Его волю».
Дума, или выборный парламент, была навязана Николаю ре­
волюцией

В

1917 r.

1905 r.

Но скоро император ограничил ее полномочия .

он попытался закрыть ее совсем , но вместо этого Дума заста­

вила его отречься от престола и создала Временное правительство.

Шесть месяцев спустя, после второй революции, к власти пришли боль­
шевики . Временное правительство содержало Николая Романова и его
семью в Царском Селе. Большевики же отправили их сначала в То­

больск, а затем в Екатеринбург, на Урал, где

17 июля 1918 г.

вся семья

была расстреляна в подвале дома Ипатьева. После этого большевики
попытались уничтожить их тела , которые вместе с драгоценностями,

зашитыми в женских корсетах , были сброшены в шахту. Позднее

109

Су.мерки династии Романовъ~х

множество людей и различные комиссии прилагали большие усилия
для того, чтобы выяснить действительные обстоятельства гибели
царской семьи.

Во время правления Николая

II специалисты Эрмитажа резко кри­

тиковали императора и его правительство за пренебрежение интере­

сами музея. Экспозиции Эрмитажа менялись редко, деньги на новые
приобретения не выделялись, а персонал музея состоял из небольшой
группы образованных придворных. Это означало, что молодые специ­

алисты по истории искусств не могли получить там работу. Однако
позднее оказалось,

что отдельные проекты, которые поддерживал

Николай, полезны музею. Замечательный пример этого
найденные в

1908-1909 rr.

-

сокровища,

Петром Козловым при раскопках затерян­

ного города Хара-Хото в дельте реки Эдзин-Гол, недалеко от границы

между Китаем и Монголией . Он обнаружил там около

3500 художе­
1387 r. Их переда­
Русского музея в 1933 r.,

ственных произведений, которые были созданы до
ли в Эрмитаж из этнографического отдела

когда хранитель Иосиф Орбели создавал в Эрмитаже новый Отдел
Востока.

Рубеж между

XIX

и ХХ столетиями был замечательным временем

для исследователей, и Козлов завоевал всемирное признание и полу­

чил за свои работы среди прочих наград золотую медаль Королевского
географического общества в Лондоне, золотую медаль Итальянского

географического общества и премию имени Чихачева Французской
Академии наук. Его главной заслугой было всестороннее изучение Цент­
ральной Азии, ее народов, их истории и природных явлений, которые

там происходили раньше. Коллекции Ботанического и Зоологического
музеев, так же как и Эрмитаж, пополнились в результате его экспеди­
ций. В

1905 r. Николай II направил

Козлова в

Ypry для

встречи с Далай­

ламой. Они нашли друг с другом общий язык, и художник экспедиции
сделал несколько набросков портрета Далай-ламы, которые сейчас

находятся в Эрмитаже.
Козлов снова встретился с Далай-ламой в Китае в

1908 r.

после

открытия Хара-Хото- это открытие произвело настолько сильное

впечатление на Далай-ламу, что он пригласил Козлова в Лхасу для
исследований Тибета. Но попасть в Лхасу Козлову не удалось.
О существовании руин Хара-Хото впервые узнал русский исследо­

ватель Григорий Потанин в

1886 r. от одного из членов племени торго­

утов. Когда Козлов услышал об этом, у него разыгралось воображение.
Но торгоуты впоследствии пытались скрыть местоположение Харо­

Хото от русских. Впервые этот город упоминается китайским гео­
графом в

V в. до н.

э. Позднее он стал цветущим оазисом на Шелковом

пути, соединявшим Европу с Китаем. Город был покинут жителями

110

Сумерки династии Романов·ых

после тога , как река пересохла и весь этот район превратился в пусты­

ню. Это произошло около

1400 г.

Козлов, по-видимому, не нашел бы его

никогда, но некий монгольский князь, желая досадить торгоугам, дал

ему проводника. Руины этого города лежали недалеко от русла высох­
шей реки. Там, вне стен города, находились мечети и ступы, а внугри

-

обширная квадратная территория, заполненное остатками зданий, гру­
дами мусора и основаниями храмов . Козлов нашел фрагменты мануск­
риптов , картины, бусины и глиняные фигурки, которые он отправил в
Санкт-Петербург в марте

1908 г.

Находки Козлова произвели в Петербурге сенсацию. А Козлов про­
должал тем временем пугешествовать и только через девять месяцев

получил ответ. В письме друзья и коллеги Козлова из Русского геогра­
фического общества объясняли ему величайшее научное значение его
находок. Они должны были внести значительный вклад в понимание
культуры тангугов, о которой до этого было известно очень мало или
почти ничего . Найденные им документы, написанные по-тангугски,

были уникальны . Он нашел также рукописи на китайском и персидском
языках. Их можно было сравнивать. Было очевидно, что нужно немед­
ленно возвращаться в Хара-Хото.
Он вернулся туда в мае
копал ступу примерно в

1909 г. и вместе со своими спугниками
300 ярдах за пределами городских стен.

рас­
Там

«содержались действительно поразительные сокровища» , по словам

хранителя Эрмитажа Киры Самосюк. Рукописи, книги, свитки, мини­
атюрные ступы , бронзовые и деревянные статуэтки
в кучу.
лов,

-

«... Таких

-

все было свалено

счастливых минуг я никогда не забуду,

-

писал Коз­

как не забуду в отдельности сильного впечатления , произве­

денного на меня и моих спугников двумя образами китайского письма

на сетчатой материи. Когда мы развернули эти образа, перед нами
предстали дивные изображения сидячих фигур, угопавших в нежно­
голубом и нежно-розовом сиянии. От буддийских святых веяло чем-то
живым, выразительным, целым . Мы долго не могли оторваться от
созерцания их» .

Эта ступа была погребальной камерой одного из членов тангугской
императорской семьи . Они нашли женский череп, и наиболее вероят­
но предположение о том , что это погребение императрицы Ло, кита­
янки по происхождению, вдовы тангугского императора Рен-зонга,
который сам умер в
митаж

1193 г. В результате этой выдающейся находки Эр­
имеет теперь 200 картин на шелке, холсте, бумаге и дереве , из

которых более половины прекрасно сохранились, а также рисунки ,

70 скульптур,

выполненных из глины, дерева и бронзы, а кроме того ,

ткани, бумажные деньги и монеты и буквально тысячи фрагментов гон­
чарных и фарфоровых изделий.

111

Сумерки династии Романовых

После возвращения в Санкт-Петербург Козлов был представлен к
званию полковника и приглашен Николаем

II в Царское Село прочесть

лекцию о Хара-Хото для членов императорской семьи и избранных гос­
тей. Лекция сопровождалась показом стеклянных диапозитивов с по­

мощью волшебного фонаря.
Произведения искусства из Хара-Хото поступили в Русский музей,
а оттуда

-

в Эрмитаж. Книги и рукописи были переданы Азиатскому

музею Императорской Академии наук, которым с

1900 г.

руководил

Сергей Ольденбург, величайший востоковед своего времени. Именно
Ольденбург, специалист по буддизму, понял важность первых находок,
документов и предметов, которые в

1908 г.

Козлов прислал из Хара­

Хото. Ольденбург сам возглавлял несколько экспедиций. Одна из них,
организованная в

1914-1915 гг.,

работала в древнем монастыре, распо­

ложенном около китайского города Дуньхуан, в так называемой Пеще­

ре тысячи будд . В результате в Эрмитаж поступило собрание настен­
ных рисунков, скульптур и молитвенных флагов, которое хотя и было
меньше, чем Дуньхуанская коллекция Британского музея и коллекция
Музея Гимэ в Париже, но сравнимо с ними по важности и значимости
для изучения буддийского искусства.

Сам Ольденбург стал главным связующим звеном между старым и
новым режимами. Он был знаком с Лениным и оказался наиболее замет­
ной фигурой в научном мире России после Октябрьской революции.

В

1918 г.

его избрали в Совет Эрмитажа. Он помогал организовать но­

вый Отдел Востока в начале 1920-х гг., сражался без устали в

1928-

1930-х гг., стараясь предотвратить продажу музейных ценностей. Его
имя не раз появится в следующих главах, и он заслуживает того, чтобы

быть представленным должным образом.
Сергей Ольденбург родился в

1863 г.

и в начале 1880-х гг. учился

в Санкт-Петербургском университете. Это было время особенно
жесткой полицейской цензуры, которую ввели после убийства

Александра

11. Законом были запрещены большие собрания студентов .

Если они собирались вместе по какому-нибудь случаю, например как
члены литературного кружка или для выпивки, их имена регистриро­

вались. Это делалось даже тогда , когда устраивались литературные чте­
ния. У Ольденбурга часто случались неприятности из-за таких встреч
со студентами и с коллегами. Он продолжал бороться за ослабление

ограничений даже после того, как в

1897 г.

стал профессором восточ­

ного факультета Санкт-Петербургского университета. В конце концов

в

1899 г.

Ольденбург ушел из университета, так как считал сущест­

вовавшую там атмосферу репрессий недопустимой для работы. Его
друзья-востоковеды нашли ему место директора Азиатского музея Ака­
демии наук.

112

Сумерки династии Романовъ~х

В посл.едующие годы Ольденбург достиг вершин в своей профес­
сии, одновременно стремясь реформировать и улучшать окружающее
его общество. В

1904 г. он стал постоянным секретарем Академии наук,
- членом Государственного Совета. Во
время Февральской революции 1917 г. Ольденбург был членом партии
в

1908 г. -

академиком, а в 1912-м

кадетов и после, в течение шести месяцев, работал министром образо­
вания во Временном правительстве . В

1919 г.,

когда большевики зани­

мались уничтожением партии кадетов, он провел семнадцать дней в
тюрьме.

Ольденбург неплохо относился к брату Ленина

сандру Ульянову, который был казнен в
ния на Александра
Когда в

1919 г.

111,

1887 г.

-

студенту Алек­

за подготовку покуше­

и впервые сам встретился с Лениным в

1891

г.

большевики рассматривали вопрос о закрытии Акаде­

мии наук, именно Ольденбург обратился к Ленину и сохранил Ака­

демию. в течение десятилетий он был наиболее могущественной
фигурой в советском академическом мире, но после того как Сталин
пришел к власти, его звезда закатилась. В

1929 г.

его уволили из Акаде­

мии наук. Это было время, когда ОГПУ проводило аресты академиков,
и имя Ольденбурга фигурировало в этом списке. Но кто-то вычеркнул
его оттуда красным карандашом. Он умер естественной смертью
в

1934 г.

В дальнейшем будет видно, что жизнь и судьба Ольденбурга

отражали и повторяли судьбу самой науки в бурные годы до и после
революции .

6

Пеrпербургские ко.ллекционеръt
изнаmО'Кu

ч

тобы представить себе, что происходило с Эрмитажем в ХХ в.,
необходимо познакомиться также и с историей других худо­

жественных коллекций Санкт-Петербурга . Их собирали не

только члены царской семьи, но и аристократы , ученые, художники,

разбогатевшие купцы. После революции музей сумел унаследовать пло­
ды и их стараний, Росчерком ленинского пера все частные коллекции

стали собственностью государства. Такая же участь постигла собрания
университетов и частных музеев. Все лучшие экспонаты поступали в
Эрмитаж.
В столице империи проживали самые известные аристократические

семейства России, и многие из них создали прекрасные художественные
коллекции. Большинство стало собирать их еще в XVIII в., а некоторые

-

даже раньше. По-видимому, никто из членов этих семейств не предви­
дел угрозы надвигающейся конфискации

отличие от французских

аристократов, которые сумели в конце

- в
XVIII

в. переправить свои кол­

лекции морем в Лондон для продажи на аукционе Джеймса Кристи.
В

XIX в. круг коллекционеров в России расширился за счет недавно раз­

богатевших купцов и промышленников, которые обнаружили в себе
страсть к искусству и имели достаточные доходы, чтобы потакать ей .
В России

XIX в. , так же как в Европе и Америке, ужасающие условия

жизни бедных слоев населения привели к бурному расцвету разно­
образной благотворительной деятельности .
Богатые благодетели не только открывали сиротские дома, шко­
лы и госпитали, но занимались также и организацией музеев. Тогда в
Петербурге появилось много таких музеев, которые были созданы с
самыми разнообразными целями, например: для изучения византий­

ского церковного искусства, для демонстрации клинописных табличек
и даже для популяризации современной французской живописи. Все
эти коллекции были национализированы большевиками, и часть из них
попала в Эрмитаж.

114

Петербургские коллекционеры и знатоки

За два · предреволюционных десятилетия в Москве и в Петербурге
произошла настоящая вспышка активной художественной жизни

-

это

оказало большое влияние на всю остальную Европу. Александр Бенуа,
Сергей Дягилев и их сподвижники сумели поднять на новую высоту
искусство балета и оперы, издавали художественные журналы и орга­
низовывали выставки . Все это способствовало тому, что Россия вышла
на авансцену мировой культуры . Дягилевские «Русские сезоны» имели

сенсационный успех в Париже, а Василий Кандинский, Казимир Мале­
вич, Марк Шагал, Наталья Гончарова и Михаил Ларионов стали яр­
кими новаторами в живописи ХХ столетия. НекоторЬiе из тех, кто уча­
ствовал в этом художественном «Ренессансе», оказались связаны с
Эрмитажем либо накануне революции, либо сразу после нее .

Среди выдающихся коллекций аристократических семейств Санкт­
Петербурга почетное место занимала художественная галерея Строга­

новского дворца, которая вскоре после революции стала филиалом
Эрмитажа. К сожалению, эта коллекция полностью не сохранилась.
В

1928 г.

дворец был закрыт для публики, и некоторые из его шедев­

ров включили в собрание Эрмитажа . Остальное продали в
аукционе, в Галерее Лепке в Берлине,

-

1931

г. на

советскому правительству тре­

бовалась иностранная валюта. Эта распродажа вызвала тогда большой
ажиотаж.

Строгановы были одной из самых богатых аристократических се­

мей России . В начале

XVI

столетия они начали добывать соль в Соль­

вычегодске , на далеком севере , построили там собор и способствовали
возникновению в тех краях многих городков и поселений . В конце
начале

XVI -

XVII

в. двое благочестивых Строгановых заказали для

своих домов много небольших икон . Это положило начало так называ­
емой Строгановской школы иконописи, которая стала известна благо­

даря богатому колориту и изысканному рисунку икон. Семейные соля­
ные копи и железные рудники на Урале дали Строгановым возможность
содержать собственную армию . В 1580-х гг. эта армия помогла присо­
единить к России Сибирь. Они также выручали правительство, когда

казна была пуста, а в

1613 г.

поддержали 16-летнего Михаила Федоро­

вича - первого Романова. Строгановы были верными слугами царей .
В

XVIII

в. они начали заниматься коллекционированием художествен­

ных произведений .

В

XVIII

в. Ф.-Б. Растрелли , архитектор Зимнего дворца, построил

для них в Петербурге , на углу Мойки и Невского проспекта, одно из
самых красивых зданий в городе . А граф Александр Строганов на­

полнил его предметами искусства. Путешествуя по Европе, он покупал
картины старых мастеров и заказывал произведения живописи и скуль­
птуры .

115

Петербургские кол.лекционеры и знатоки

Так, он заказал Гудону бюст Екатерины Великой, приобрел знаме­
нитое полотно Пуссена Отдых на пути в Египет, которое ныне является
одной из жемчужин Эрмитажа, и украсил целую комнату несколькими
панно с пейзажами работы Гюбера Робера, которые в конце концов

также попали в Эрмитаж. Павел

I

назначил Александра Строганова

президентом Академии художеств.

Но самый большой «подарок» графа Строганова городу таков: он
привез в Петербург и дал образование Андрею Воронихину, сыну
крепостной девушки из своего имения (по легенде Строганов был его
отцом). Воронихин стал впоследствии одним из ведущих архитекторов
города. Строганов помог молодому архитектору в начале его карьеры ,

доверив ему переделку интерьеров Строгановского дворца, пристройку
картинной галереи и Египетского кабинета для демонстрации первой
русской коллекции египетских древностей . Впоследствии по проекту
Воронихина в Петербурге был построен Казанский собор

-

северный

вариант собора Святого Петра в Риме. На постройку собора понадо­
билось

11 лет

(с

1800 по 1811

заказам вдовы Павла

1,

г. ) и труд тысяч крепостных . Работая по

Марии Федоровны, Воронихин стал также

известным проектировщиком мебели и выполнил эскизы некоторых

самых изящных каменных ваз , представленных сейчас в Эрмитаже.
Единственный сын и наследник Александра Строганова

-

Павел,

как и его отец, коллекционировал картины , а его двоюродный брат и

наследник Сергей собирал иконы , мебель эпохи Ренессанса, а также
монеты и медали. Три сына Сергея тоже были коллекционерами : Гри­
горий и Павел собирали картины старых мастеров , а Александр

неты. Закрытие музея в Строгановском дворце в 1930-е

rr.

-

мо­

привело к

обогащению практически каждого отдела Эрмитажа. В наше время
строгановские сокровища можно обнаружить в самых неожиданных
уголках музея. Например, на выставке «Под знаком орла» в здании Глав­

ного штаба находятся две консоли из Египетского кабинета, создан­

ные для Александра Строганова по проекту Воронихина. Эти консо­
ли , со столешницами из пластин ярко-синего лазурита, изготовлены

из черного дерева, бронзы и золоченой бронзы; под столешницей
зеркальная задняя стенка, а впереди

-

-

бело-голубая разрисованная

плакетка, напоминающая изделия Веджвуда. Опоры консолей представ­
ляют собой колонны, увенчанные фигурками египетских жриц; их
обнаженные бронзовые торсы и головки с золочеными уборами со­
единяют эти колонны со столешницей , а у основания колонн, из-под

драпировок из золоченой бронзы, выступают коричнево-бронзовые
ножки жриц.

Среди других заметных семейных собраний, попавших в Эрмитаж

после

1917 г. ,

были коллекции Шуваловых и Юсуповых . В середине

116

Петербургскш кол.лекционеры и знатоки

XVIII

в. Иван Шувалов, официальный фаворит императрицы Елизаве­

ты, был крупным знатоком и покровителем искусств. Он содействовал
основанию Академии художеств в Петербурге и университета в Моск­
ве. Правда, Екатерине Великой не нравилась барочная пышность его
дворца и картинных галерей, она считала ее чрезмерной и писала: «Этот

дом, который сам по себе весьма велик, разукрашен так, что напомина­
ет манжету, сшитую из алансонских кружев». Шувалов передал свою кол­
лекцию картин Академии художеств, откуда в 1920-е

rr. она

поступила

в Эрмитаж. Кроме того, из фамильного дворца Шуваловых в Эрмитаж
переместилось богатое собрание предметов прикладного искусства

Средневековья и эпохи Ренессанса: изделия из серебра, майолики, брон­
зы и лиможские эмали, которые были собраны Елизаветой Шуваловой
в последние годы

XIX -

начале ХХ в.

Екатерина Великая благосклонно относилась к Николаю Юсупову
и не раз отправляла его с дипломатическими поручениями в разные

страны. Он заказывал картины и покупал работы старых мастеров в
Риме и Париже. Именно Юсупов привез в Петербург две лучшие скуль­
птуры Канавы Амур и Психея и Кръutатый Амур, которые находятся в

Эрмитаже. В

1789 г.

Юсупов стал директором Императорской шпа­

лерной мануфактуры, в

1792 г. -

директором Императорских стек­

лянного и фарфорового заводов, а в

1797 г.

уже Павел

I

назначил его

директором Эрмитажа.
Огромная коллекция, собранная Николаем Юсуповым , была в даль­

нейшем расширена его потомками, и в
дворце на Мойке, в подвале которого в

1917 г.
1916 г.

она размещалась в их
Феликс Юсупов и его

единомышленники убили Григория Распутина.

В

1919 г.

комсомольский патруль получил задание обыскать Юсу­

повский дворец, где Юсуповы замуровали свои сокровища в букваль­
ном смысле этого слова. Начальник патруля, некий Павел Усанов, со­
ставил отчет о том, как они запугивали слуг, которые оставались в доме.

По их мнению, это было необходимо , чтобы обнаружить тайники.
В конечном итоге картины были найдены. Эта коллекция и по количе­

ству, и по качеству картин превосходила большинство европейских
национальных галерей. И это после того, как Феликс Юсупов покинул
Россию с двумя холстами Рембрандта в багаже!
«Дрожа от страха, управляющий согласился показать место,

где были спрятаны картины . Повернув плитку, которая почти не
выделялась на общем фоне, он толкнул часть стены, облицован­

ную изразцами. Оказалось, что это дверь, ведущая в кладовую, где
стояли бесчисленные ящики, заполненные картинами. Именно
здесь была цель наших поисков

-

117

коллекция живописи, известная

Петербурге-кш коллекционеры и знатоки

всей Европе. У молодых членов комсомольской команды целый день
ушел на то, чтобы освободить кладовую от картин. Специалисты и
художники пришли во дворец, чтобы увидеть их».

После революции Шуваловский и Юсуповский дворцы были пре­
вращены в музеи и на очень короткое время открыты для публики

-

так же, как и другие дворцы по всей России.

В

1917 г.

искусство стало «принадлежать народу», и первые храни­

тели музеев были преисполнены идеализма. Правительство, однако,
не имело средств для содержания сотен небольших музеев, и было при­
нято решение оставить открытыми только наиболее крупные из них,

объединив коллекции остальных. К середине 1920-х гг. большинство
петербургских дворцовых музеев уже закрыли, а поскольку правитель­

ству катастрофически не хватало иностранной валюты, много ценных
экспонатов было продано за границу.
Большинство частных музеев также закрыли в это время, а луч­

шие экспонаты передали в Эрмитаж. Огромное число таких музеев

-

замечательный показатель достижений русской культуры в дореволю­
ционное время. Упомянем только некоторые из них: Музей старого

Петербурга, основанный Петром Вейнером, издателем художествен­

ного журнала Старые годы, Музей древнерусского искусства, созданный
в стенах Академии художеств, Музей Императорского Русского Архео­

логического общества, Археологический музей, принадлежавший

Санкт-Петербургской духовной семинарии, Музей палеографии Лиха­
чева, Этнографический музей Академии наук, второй Этнографиче­
ский музей, принадлежавший Русскому музею, Кушелевская галерея
современной живописи, подаренная Академии художеств, Музей ху­

дожественных ремесел, поддерживаемый Обществом поощрения
художеств, и Музей Штиглица, петербургский вариант Музея Виктории
и Альберта в Лондоне. История каждого из этих музеев имела яркие
страницы.

Одним из самых выдающихся коллекционеров

XIX в. был Петр Се­

вастьянов, сын купца из Пензы. Он собирал иконы и другие предметы
церковного искусства не только для себя, но и для Музея древнерус­

ского искусства Академии художеств. Севастьянов стремился просле­
дить истоки христианского искусства и создать энциклопедию хрис­

тианской иконографии на основе собственной коллекции. Тот факт,
что это стремление принесло ему славу и мировой успех, подчеркива­
ет фундаментальное значение православной церкви в России в

XIX в.
- от

Церковь наполняла надеждой и страхом жизнь каждого человека

автократов, веривших в то, что им богом предназначено определять

судьбу России, до самого беднейшего крестьянина. В

118

1861

г. Академия

Петербургскш ко.л.лекционеры и знатски

художеств .приобрела

135 икон

и фресок и

125 предметов прикладного

искусства из коллекции Севастьянова, включая икону Христа Панто­
кратора, датированную

1363 г. ,

из монастыря на горе Афон в Греции.

Теперь эта икона является одной из жемчужин коллекции Эрмитажа.
Севастьянов далеко опередил свое время. Он использовал в своих

исследованиях фотографическую камеру и в

1857-1858 гг. провел шесть

месяцев в древней монастырской обители на горе Афон, фотографи­
руя византийские предметы и манускрипты. Необходимо отметить, что
фотография была изобретена только в 1830-х гг. и никогда ранее не
использовалась таким образом. Севастьянов сделал около пять тысяч
фотографий, которые вместе с рисунками и копиями произведений

искусства произвели сенсацию на выставке в Париже в

1858 г.

В

1861

г.

по просьбе императора Севастьянов устроил выставку в Белом зале
Зимнего дворца, а через год уже расширенная выставка переехала в
Академию художеств.
В

1862 г.

Академия художеств получила впечатляющий дар совсем

другого свойства

-

целую музейную коллекцию живописи и современ­

ного искусства вместе с частным дворцом, построенным в

XVIII в.

Ква­

ренги для ее размещения. Это был посмертный дар князя Николая
Кушелева- Безбородко, который умер в Ницце, завещав Академии

466

картин и

29 скульптур

вместе с дворцом на Почтамтской улице.

Родственники князя немедленно оспорили его завещание, но безуспеш­
но. Музей во дворце, открытый для публики в

1863 г.,

стал называться

Кушелевская галерея. Особенную ценность для Петербурга представ­

ляла коллекция современной французской живописи

-

более

200 про­

изведений романтической школы, включая картины Делакруа, Курбе,
Руссо, Милле и Коро.

Некоторые из этих картин уже демонстрировались на большой ху­
дожественной выставке работ из частных собраний, организованной
в

1851

г. президентом Академии художеств герцогом Лейхтенбергским,

зятем Николая
Однако в

1. Тогда полотна были враждебно встречены критикой.
1922 г., когда эти картины появились в Эрмитаже, коллекция

бьша признана самым значительным собранием европейской живописи

в России. Картины вывезли в Москву во время Первой мировой войны,
и потребовалось немало политической ловкости и «выкручивания рук»,
чтобы вернуть их обратно в Эрмитаж.

Кушелевскую коллекцию собирали несколько поколений, и в ней
сохранились работы старых мастеров, которые приобретал еще канц­
лер Екатерины Великой

-

князь Александр Безбородко. Это бьша зна­

менитая коллекция, собранная великим «честолюбцем» с желанием
поражать окружающих. Безбородко сам оставил описание своего собра­
ния: «С моим жарким старанием, с помощью приятелей и с пособием

119

Петербургские к01W!Кционеръ1 и знаттси

до

100 тысяч,

издержанных мною за много менее трех лет, составил я

хорошую коллекцию, которая и числом, и качеством превзошла строга­
новскую

... »

Эта коллекция перешла к его брату, прадеду Николая Кушелева, и
затем была разделена между его потомками, от которых разными путя­
ми около

300 картин

канцлера в конце концов попали в Эрмитаж.

Безбородко особенно любил покупать произведения искусства, яв­
лявшиеся ранее предметом гордости французских королей. Среди его
сокровищ была мраморная статуя Купидона, которую Фальконе изва­
ял для фаворитки Людовика

XV -

мадам де Помпадур. И Екатерина

Великая, и Строганов имели копии этой статуи, но Безбородко клял­
ся, что у него находится оригинал. Поэт Гавриил Державин, увидев ее
в доме канцлера, написал по этому поводу:

Я у Крёза зрил Эрота:
Он расплакавшись сидел
Среди мраморного грота,
Окруженный лесом стрел ...
Иль его бессилен пламень?
Тщетен ток опасных слёз?
Ах! Нашла коса на камень:

Знать, любить не может Крёз!

Среди коллекций различных учреждений, поступивших позднее в
Эрмитаж, самой богатой была коллекция из Музея барона Штиглица.

В

1876 г. барон Александр Штиглиц, тайный советник, купец и придвор­

ный банкир, обратился к министру финансов с просьбой принять его

пожертвование в один миллион рублей, чтобы финансировать осно­
вание Школы промышленных искусств (Училище технического рисо­
вания). Тогдашний император Александр

II

письменно поблагодарил

его и согласился с тем, что школу следует назвать именем отца баро­
на

-

немецкого эмигранта, составившего огромное состояние в Рос­

сии благодаря торговле. Идея этого удивительно благородного жеста
исходила, по-видимому, от зятя барона

-

Александра Половцова, ко­

торый позднее стал статс-секретарем Александра

111

и был председа­

телем Совета школы. В его дневнике имеется интересная запись, сде­

ланная во время визита в Лондон в

1875 г.:

«Россия станет счастливой,

когда деловые люди будут давать свои деньги на школьные и образова­

тельные программы, не ожидая какого-либо вознаграждения».
Училище технического рисования барона Штиглица было откры­
то в

1881

г. вместе с небольшим музеем и библиотекой, расположенной

120

Петербургские коллекционеры и знатики

на первом этаже. Экспозиции музея были весьма разнородными, по­

скольку все они составлялись из даров петербургских коллекционеров,
главным образом друзей Половцова, таких как князь Сергей Трубец­
кой, исполнявший обязанности директора Эрмитажа, и граф А. В. Боб­
ринский. Половцов получил в дар даже некоторые предметы, найден­
ные Шлиманом при раскопках Трои

-

он познакомился со знаменитым

археологом в Дарданеллах, на борту корабля.
После смерти барона Штиглица в

1884 г. капитал школы увеличил­
9 690 642 рубля и 32 копейки

ся фантастически. Барон оставил школе

серебром. Половцов немедленно обратился к директору школы, вид­

ному архитектору Максимилиану Месмахеру, с просьбой спроектиро­
вать новое здание музея. В поисках вдохновения Месмахер путешество­
вал по всей Европе и в конце концов воздвиг в Петербурге одно из
самых ярких сооружений в стиле историзма. Развалины Помпеи, ре­

нессансная Венеция, средневековая Германия, французское барокко

-

отовсюду черпал архитектор свои идеи, объединил их и создал для
размещения коллекций училища помещение с колонными залами, лес­

тницами и галереями, с яркой росписью по штукатурке внутри и мра­

морной облицовкой снаружи. Музей был открыт императором
Николаем

II

в апреле

1896 г.

Тем временем Половцов, проявляя настоящее расточительство,
покупал для музея сокровища в Париже, Вене и Италии. К числу наи­
более ярких его приобретений, находящихся ныне в Эрмитаже, отно­

сятся серия мраморных рельефов венецианского скульптора Антонио
Ломбардо

(1458-1516),

созданных для украшения мраморных комнат

дворца Альфонсо д'Эсте в Ферраре, и серия из пяти огромных настен­

ных панно с изображением сцен из истории Римской империи работы

Джованни Баттиста Тьеполо, которые были заказаны в 1720-х гг. для
палаццо Дольфин в Венеции . К
единиц хранения,

1902 г.

в музее насчитывалось

15 тысяч

представлявших декоративное искусство каждого

исторического периода. Благодаря сыну Половцова, тоже коллек­
ционеру, в музее появилась огромная восточная коллекция. Половцов­
младший работал на Кавказе и привез оттуда много сокровищ Ближнего

Востока, а позднее заинтересовался искусством Китая и Японии. В пе­
риод между

1925 и 1941

г. большая часть экспонатов Музея Штиглица

постепенно перешла в Эрмитаж вместе со своими хранителями. Появ­
ление этих коллекций в Эрмитаже не могло не изменить радикально
его профиль.
В годы между назначением графа Дмитрия Ивановича Толстого

директором музея в

1909 г.

и началом революции

1917 г.

в музее наблю­

далось некоторое оживление. До этого был десятилетний период зас­

тоя, начавшийся после того, как в

1888 г.

121

Васильчиков по состоянию

Петербургские кол.лекционеры и знатоки

здоровья ушел с поста директора. Вместо него исполняющим обязанно­

сти директора был назначен князь Сергей Трубецкой, и он оставался в
этой должности в течение

11 лет, хотя в это время практически не жил

в Петербурге . Князь служил в армии на Кавказе и построил себе дом в
Грузии, в Тифлисе , где и проживал. Его жалование исполнительного

директора Эрмитажа переправлялось в Тифлис
в месяц, из которых выделялось

- 979 рублей 99 копеек

326 рублей и 66 копеек столовых денег.

Все это время музеем руководил его уполномоченный .

В

1899 r. Трубецкого заменил

Иван Александрович Всеволожский ,

бывший дипломат, который был также директором Императорских
театров. Но это новое назначение внесло мало изменений в жизнь

Эрмитажа , поскольку у правительства не было достаточно денег для

новых закупок, а Николай

II

и Александра Федоровна уделяли музею

не слишком много внимания. В то же время уменьшился поток обыч­

ных посетителей Эрмитажа в связи с введением новых правил. Эти
правила были установлены после революции

1905 r.,

чтобы избежать

проникновения в музей каких-либо подозрительных личностей. При
входе надлежало показывать паспорт или другой документ и вносить
свое имя и чин в специальную книгу.

Затем , в

1909 r., в должность директора вступил

князь Толстой. Ад­

вокат по профессии, он работал в Министерстве иностранных дел , а
также помощником директора Русского музея . Толстой был весьма по­

пулярен в художественных кругах Петербурга , и он сумел уговорить
нескольких частных коллекционеров пожертвовать свои картины Эр­
митажу. В

1911-1912 rr. два брата Строгановы - Григорий , который жил
- преподнесли Эрмитажу цен­
собрания живописи, первый - как пожертвование , второй - как

в Риме, и Павел, живший в Петербурге,
ные

посмертный дар . Среди картин Григория была картина Мадонна из сце­
Н'Ы Благовещение Симоне Мартини и ковчег, украшенный Фра Анжели­

ко; дар Павла включал полотна Чимы да Конельяно , Филиппо Липпи
и Доменикино. А в
нардо да Винчи

-

1914 r.

музей приобрел свое второе полотно Лео­

Мадонна с цветком, так называемую Мадонну Бенуа,

купив ее достаточно дешево у семьи Бенуа. Картина принадлежала ов­
довевшей матери Александра Бенуа, художника , искусствоведа и «уче­

ного мужа», которому суждено было сыграть ключевую роль в делах
Эрмитажа во время революции .
Бенуа, более чем кто-либо другой, инициировал расцвет художе­
ственной активности в Санкт-Петербурге в последние годы

чале ХХ в . Родившись в Петербурге в

XIX

и на­

1870 r., Бенуа был типичным пред­

ставителем иностранной диаспоры города. Его дед-француз служил
поваром у Павла

1,

а отец, крестник вдовы Павла , Марии Федоровны,

получил образование на ее деньги и стал одним из ведущих русских

122

Петербургские кал.мкционеры и знатоки

архитект<?ров. Дед Александра по материнской линии -Альберто Кавос

-

также был архитектором, специализировавшимся на возведении теат­

ральных зданий. Это он построил Мариинский театр в Петербурге и
перестроил Большой театр в Москве . Позднее он был приглашен для

строительства здания Парижской оперы, но неожиданно скончался .

Венецианец по рождению, Кавос был страстным коллекционером, и
молодой Александр Бенуа рос, восхищаясь тем, что осталось от его кол­

лекции. Отец Альберта Кавоса

-

преуспевающий композитор, переехал

из Венеции в Петербург, где стал музыкальным директором Импера­
торских театров. Таким образом, и музыка, и театр, и рисование были
постоянным фоном в жизни Бенуа. Еще когда он учился в гимназии Мая,

Александр Бенуа и его друзья основали кружок «Пиквикианцы с бере­
гов Невы» (Общество для самообразования).
Они встречались друг у друга и с жаром обсуждали вопросы ис­
кусства, литературы и музыки . Бенуа был духовным лидером кружка и
его вдохновителем. В

1890 r.,

когда все они уже окончили школу и

поступили в университет, Бенуа встретил молодого художника по
имени Лев Бакст и представил его своей группе. В том же самом году
школьный друг Бенуа, Дмитрий Философов, познакомил с «образо­
ванными юнцами с берегов Невы» своего провинциального кузена,

некоего Сергея Дягилева, который только что приехал в Петербург,
чтобы изучать право. Добродушный молодой провинциал Дягилев не
знал об искусстве почти ничего и в этом отношении его «просвещал»

Бенуа.
Так возникла группа друзей-единомышленников, которая впослед­
ствии изменила художественную среду Петербурга. Цели их были од­
новременно и национальными, и интернациональными. Они хотели
содействовать развитию русского искусства, в частности для того, что­

бы оно могло внести свой вклад в развитие основных направлений за­
падной культуры. В группе были художники, композиторы, писатели,

актеры, танцоры. Дягилев, не имевший собственно художественного
дара, оказался блестящим организатором, знатоком и человеком, умев­
шим находить таланты. По его инициативе организовали несколько

выставок и основали журнал Мир искусства. Позднее Бенуа объяснял,
что Мир искусства был фактически и обществом, и выставочной орга­
низацией, и журналом одновременно.
«Мир искусства

-

это и есть прежде всего некий коллектив,

который своеобразной жизнью, особыми интересами и задачами,

старался разными средствами воздействовать на общество, пробу­
дить в нем желаемое отношение к искусству, понимая это в самом
широком смысле, то есть с включением литературы и музыки».

123

Петербургсхие кОJ/./U!'Кцuонеры и знатоки

Сам журнал, выходивший с

1898 по 1904 r.,

был замечательным

изданием, сравнимым с английским журналом Студио, где обращали
особое внимание на типографское качество и дизайн. Некоторые чле­
ны группы увлекались искусством книжной иллюстрации и находили

в журнале возможности для этого. Например, иллюстрации Бенуа к поэ­
ме Пушкина Мед-н:ый всадни'К, опубликованные в журнале в

1904 r.,

заво­

евали международное признание . Тем самым была добавлена еще одна
грань к художественному воздействию, которое производила великая

скульптура Фальконе. Группа организовала свою первую художествен­
ную выставку в

1899 r.,

показав на ней вышивки из школы в Абрамце­

во, стекло Тифани и Лалика и живопись Пюви де Шаванна, Дега и
Моне, а также работы молодых русских художников. В период между

1897 и 1906 r.

Дягилев организовал

11 выставок, знакомя Россию с

современным европейским искусством, а парижан

ством
В

(1906 r.).
1899 r. Дягилев

-

с русским искус­

был назначен младшим помощником князя Сер­

гея Волконского, директора Императорских театров, а Философов
получил работу в драматическом театре. Этого было достаточно, что­

бы внимание всей группы обратилось к театру, балету и опере , то есть
к созданию костюмов и декораций, сочинению музыки, либретто и
хореографии. Бенуа и Бакст, которые позднее стали выполнять эски­

зы декораций для всех известных театров мира, оба оформляли свои

первые спектакли в Эрмитажном театре. В

1901 r. Дягилев

был уволен

и позднее, умело вдохновляемый Бенуа, развивал свой талант импре­
сарио в основном в Париже, а не в Петербурге. Но он продолжал быть
активным в других сферах жизни Петербурга.

Эта бурная художественная и артистическая жизнь влияла на Эр­
митаж по-разному. Одной из особенностей нового искусства в Петер­

бурге было его обращение к старине. Бенуа написал много акварелей,
изображавших Петербург

XVIII в.,

и в поисках вдохновения часто по­

сещал Эрмитаж. Он был самым популярным искусствоведом своего

времени и с

1901

по

1907 r.

руководил журналом Художественн'Ьlе сО'Кр(}­

вища России. Этот журнал познакомил публику со многими выдающи­

мися частными художественными коллекциями. В числе сотрудников
журнала были Эрнст Липrарт и Джеймс Шмидт, которые работали
в картинной галерее Эрмитажа, и Степан Яремич, художник и коллек­
ционер рисунков, ставший сотрудником музея после революции . Таким
образом, сотрудники Эрмитажа поддерживали контакты с частными
коллекционерами, и музей получал в результате дары и вклады.

Но самым непреходящим увлечением Бенуа был сам город

-

Пе­

тербург. «Я понимал прелесть моего города, мне нравилось в нем все;
позже мне не только уже все нравилось, но я оценил значение всей

124

Птщ,бургские коллекционеры и знатоки

этой целостности,

-

писал он в своих мемуарах .

... Немцы , те действи­
Deutschland uber Alless ... А во
такой императив - Petersburg uber

тельно патриоты своей страны в целом:
мне скорее жил (да и теперь живет)

Alless ... » Это отношение к городу заставляло его делать все,

что он мог,

и для Эрмитажа , используя то влияние , которое он приобрел в первые
годы ХХ в. Бенуа сам изучил всю коллекцию музея и в

1913 г.

опублико­

вал свой путеводитель по картинной галерее Эрмитажа.
Один из товарищей Бенуа , его ровесник Сергей Тройницкий, стал
после революции директором Эрмитажа. Тройницкий происходил из
дворянской семьи и так же, как и Бенуа, изучал право в университете и
считал искусство просто увлечением, хобби . Особый интерес вызыва­

ло у него прикладное искусство, и в этой области он приобрел обшир­
ные познания и стал признанным экспертом по фарфору, серебру, дра­
гоценностям и геральдике. В

1905 г. Тройницкий основал издательский
- Ста­

дом «Сириус», который выпускал два художественных журнала

рые годы и А помон. Это стало попыткой занять место журнала Мир искус­
ства после того, как тот в

1904 г. завершил свое существование .

Первый

журнал, как это следует из его названия , ориентировался на прошлое,

в то время как второй был сосредоточен на современном искусстве .

Тройницкий отвечал за художественные работы в издательстве

« Сириус» вплоть до

1917 г. ,

ас

1908 г.

он трудился также и в Эрмитаже.

Поначалу он оказался в Отделе искусства Средневековья и Ренессан­
са, где ему передали на хранение коллекцию Базилевского . В

1913 г.

Тройницкий стал хранителем Галереи драгоценностей, а когда Толстой
покинул Россию в

митажа

-

1918 г. ,

он был единогласно избран директором Эр­

на этом посту он оставался до

1927 г.

Идея устраивать выставки с помощью журналов , впервые реали­
зованная Миром искусства, была продолжена его последователями .

Стараниями журнала Старъtе годъt в

1908

г. состоялась большая вы­

ставка живописи из частных русских коллекций, причем многие работы

были показаны публике впервые . А в

1912 г.

AnOJIJl,OH устроил выставку

современного европейского искусства. Это было в каком-то смысле

продолжением выставки

1908 г. ,

когда была вновь «открыта» Мадонна

Бенуа.
Изображение Мадонны, ласкающей Младенца на своих коленях ,

на фоне легко прорисованного интерьера, в семье Бенуа всегда счита­
лось произведением Леонардо. По семейному преданию, эту картину
купил в Астрахани дед госпожи Бенуа по материнской линии, купец

Сапожников, у какого-то странствующего итальянского музыканта .

Однако, по мнению художественной общественности , атрибуция по­
лотна вызывала сомнения. В каталоге выставки картина была обозна­
чена как предполагаемое произведение Леонардо да Винчи. И только

125

Петербурге-кш коллекционеры и знатоки

Эрнст Липгарт, хранитель живописи в Эрмитаже, нашел аргументы в
пользу этой атрибуции.
«У меня есть мужество поступить согласно моим убеждениям,

писал он в журнале Старъtе годъt,

-

-

несмотря на общественный протест,

который вызовет эта атрибуция. Картина не доставляет удовольствия
с первого взгляда, я согласен; но изучайте ее и Вы в конце концов открое­

те мистическое очарование этой скромной, ранней работы художника,
который позднее стал великим и неповторимым Леонардо».

Эта атрибуция принята большинством современных ученых-искус­
ствоведов без каких-либо серьезных возражений, хотя кое-кто предпо­
лагает, что автором мог быть Андреа дель Вероккьо, один из учеников
Леонардо. Сейчас эта картина выставлена в Эрмитаже как произведе­
ние Леонардо да Винчи.
После сенсации, которую эта картина произвела на выставке,
семья Бенуа решила ее продать и в

1913 г.

обратилась к английскому

коммерсанту Дювину (Дювин уже сделал себе имя как человек, про­
дающий дорогие картины американским миллионерам). Возможный
экспорт картины вызвал общественные протесты в России. Дювин

предложил за нее

500 тысяч

франков, но семья Бенуа изменила усло­

вия соглашения . Теперь право собственности на картину должно было
быть передано Дювину не ранее

1 января 1914 г.

и то только в том слу­

чае, если Эрмитаж не захочет купить ее . В итоге эта картина

-

одно из

двух живописных полотен Леонардо, написанных маслом, которые по­
явились на рынке искусства в ХХ в., -была продана Эрмитажу за

сяч рублей, уплаченных в рассрочку.

150 ты­

7
Коллекции
Щукинъtх и Морозовъtх

д

ве русские столицы - Москва и Петербург - всегда сопернича­
ли друг с другом, однако Москве пришлось пополнить коллек­

ции Эрмитажа своими картинами, которые теперь хорошо

известны за границей. Речь идет о великолепных работах импрессио­
нистов и постимпрессионистов из коллекций Сергея Щукина и Ивана
Морозова. Оба они были московскими купцами, и их коллекции, со­
бранные на рубеже

XIX

и ХХ вв., конфисковали после революции.

Сначала их просторные семейные дома в Москве превратили в музеи,

открытые для публики , а потом, в

1927-1928 гг.,

все картины собрали в

доме Морозова , который стал называться Музей новой западной жи­
вописи. В 1930-х гг. по идеологическим и административным причинам
снова происходило перераспределение предметов искусства между

разными музеями, и тогда Эрмитаж получил первую партию картин из
Москвы. (Остальные попали в Эрмитаж позже, в

1948 г.)

Новой власти нужно было утвердить свои взгляды в эстетике так
же, как и в других областях, поэтому живопись импрессионистов
и постимпрессионистов провозгласили «декадентской». Их выставки

устраивались все реже и реже, а позднее запретили совсем. Картины

из собраний Щукина и Морозова во время Второй мировой войны были
эвакуированы в Сибирь. Но после того как картины вернулись в Моск­
ву, Музей новой западной живописи уже не открыли. В

1948 г.

его фон­

ды распределили между Эрмитажем и так называемым Пушкинским
музеем (Музей изобразительных искусств им. А. С. Пушкина был от­
крыт в Москве в

1912 г.

и назывался тогда Музей изящных искусств.

Прим. ред.). Эрмитаж получил крупные полотна

-

-

большинство работ

Пикассо и лучшие работы Матисса, а Пушкинский музей

-

работы им­

прессионистов.

Первая партия картин (более

1930 и 1934 г.

100)

поступила в Эрмитаж между

Незадолго до этого он был вынужден передать Пуш­

кинскому музею примерно

400 картин

127

старых мастеров, чтобы дать

Кол.лекции Щукинwс и Морозовых

возможность Москве

-

новой столице

-

«гордиться» собственной

«национальной галереей». Картины, присланные в Эрмитаж, были
своего рода скромной компенсацией. В

около

200 картин,

1948 г.

Эрмитаж получил еще

то есть в общей сложности примерно

300 полотен.

Некоторые картины из собраний Щукина и Морозова выставлялись
в 1930-х гг., но после Второй мировой войны большая часть из них
не попала в экспозиции. Сталинские чиновники объявили западное
искусство того времени декадентским и развращающим.

Первые послевоенные экспозиции этих картин в Эрмитаже мас­
кировались другими выставками. В

1955

г. хранители представили

несколько полотен импрессионистов на выставку «Французская живо­
пись с

XII по ХХ в.», а в 1956 г. была организована выставка работ Сезан­
1959 г. состоялась также

на, хранившихся в Москве и Ленинграде. В

выставка французских пейзажистов, в число экспонатов которой от­
важно включили работы Матисса и Дерена. Все картины из собраний

Щукина и Морозова публика смогла увидеть только в 1960-х гг. Сейчас,
когда я пишу эту книгу, они все еще висят в бывших фрейлинских поко­
ях на третьем этаже Зимнего дворца. Там они великолепно смотрятся,
но найти их совсем непросто. Выставки, где были представлены неко­
торые экспонаты из этих двух коллекций, путешествовали по всему
свету

-

в Америку, Японию и различные страны Европы. Кульминаци­

ей стала выставка «Морозов и Щукин» в Эссене в

1993 г.,

где были про­

демонстрированы картины из Москвы и Петербурга, а также реконст­
руирована Музыкальная комната Морозова с ее фресками.
До революции крупные коллекции авангардного искусства созда­
вались в Москве, а не в Петербурге, и это не было случайно. В послед­
нее десятилетие

XIX в.

петербургское общество, аристократичное и

консервативное, было сосредоточено вокруг императорского двора.
Поэтому большинство художников того времени, которые жили в Пе­

тербурге, обращались в своем творчестве к старине. В Москве же в это
время жили многие представители нового класса купцов и промыш­

ленников, и художники там стремились к новому в искусстве

-

к аб­

стракции. Именно тогда традиционные различия между этими двумя
городами вышли на первый план.
Величественные средневековые традиции московитов сохраня­

лись в Москве и после того, как Петр Великий в первые годы

XVIII в.

перенес столицу в Санкт-Петербург. Первоначально Москва хранила
традиции русской жизни, а Петербург подвергался европейскому вли­

янию, главным образом влиянию изысканной культуры Франции.
В

XIX в.

много новых купеческих семей сколотили огромные состоя­

ния в результате индустриализации России и благодаря строительству
новых железных дорог, которые способствовали национальной и

128

Камекции Щукиных и Морозовых

международной торговле. Тогда оказалось , что Москва удобнее для тор­

говых операций, чем Северная столица.
Поскольку представители более поздних поколений купеческих
семей искали развлечений и возможностей отвлечься от дел , Москва
также стала местом, где искусство расцвело пышно и ярко. Павел Треть­
яков, наследник текстильной империи, стал покровителем «передвиж­

ников»

-

первого объединения художников, появившегося в России

и имевшего большое значение. Эта группа объединила художников­
реалистов, которые запечатлевали на своих полотнах современную им

жизнь, пейзажи и сцены из русской истории. В

1870 г.

они организова­

ли Товарищество передвижных художественных выставок. Товари­

щество выставляло свои работы по всей России (отсюда и название

-

«передвижники») . В эту группу кроме других портретистов и жанровых
живописцев входил и Илья Репин, а среди исторических живописцев

был Василий Суриков. Позднее к ней примкнул также и Исаак Леви­
тан

-

знаменитый художник-пейзажист. В

1892 г.

Третьяков передал

собственную частную картинную галерею в дар Москве. Количество

посетителей нового музея достигало

50 тысяч

в год

-

столько же посе­

щало тогда Эрмитаж.
В

1885 г. железнодорожный магнат Савва Мамонтов открыл в Мос­
кве Частную русскую оперу - успешную предшественницу гастрольной
труппы Дягилева. Мамонтов с детства увлекался театром. Его заго­
родное имение Абрамцево стало центром русской художественной

жизни. Оно притягивало к себе талантливых и ведущих деятелей искусст­
ва того времени , таких как Валентин Серов и Михаил Врубель, легендар­
ный театральный режиссер К. С. Станиславский, и певец Ф . И. Шаляпин.
Мамонтов был вдохновителем этого необычного всплеска творческой
активности .

Щукин и Морозов также внесли свой вклад в развитие культуры.

Они поняли значение французских авангардистов раньше, чем боль­
шинство современников, и покупали их произведения оптом. Коллек­
ционировать полотна французских импрессионистов они начали лишь
немного позже Хавемейера в Америке и намного раньше того време­

ни, когда большинство европейцев поняли значение этих художников.
И что было особенно важно , они приобретали картины Гогена , Ван
Гога , Писсаро и Матисса еще до того , как работы этих художников ста­
ли покупать другие коллекционеры. Это означало, что они могли вы­

бирать первыми . Собрание картин Пикассо, написанных до
принадлежавшее Щукину (более

50 полотен),

1914 г. ,

считается сейчас самым

значительным в мире. Коллекции Щукина и Морозова, привезенные
ими в Москву перед Первой мировой войной и революцией, произве­
ли сенсацию.

129

Комекции Щукиных и МQ/)озовых

Истории семей Щукиных и Морозовых были удивительно схожи.
Обе семьи сделали состояние в текстильной промышленности, и в обо­
их случаях их предки-предприниматели нашли в Москве, опустошен­
ной Наполеоном, огромный рынок для своих товаров. В этих семьях,
в последующих поколениях, было несколько выдающихся коллек­
ционеров.

Морозовы были родом из деревни Зуево, расположенной в
лометрах к востоку от Москвы. В

1797 г.

80 ки­

Савва Морозов, тогда крепост­

ной, получил разрешение открыть там небольшую мастерскую по из­
готовлению лент и шелковых кружев. В

1812 г.

Москва была разорена,

и он отправился туда с заплечным мешком, набитым тканями и лента·

ми. Москвичи охотно покупали все его товары. К
Морозова работало уже

200 рабочих,

1837 г.

на фабрике

и он смог выкупить из крепост­

ной зависимости всех членов своей семьи. Младший сын Морозова,
Тимофей, оказался выдающимся и проницательным дельцом и стал
одним из самых всесильных русских промышленников. Он был ак­

ционером и директором и Купеческого общества, и Коммерческого
банка. К 1880-м гг. фабрики Морозова в Зуево занимали территорию
более пяти квадратных километров, и на них работало уже около вось·
ми тысяч наемных рабочих. В
жалась

1885 г.

стачка рабочих, которая продол­

11 дней и сопровождалась бесчинствами и разрушением машин,

была усмирена полицией при поддержке казачьего полка.
В семье Морозовых первые покровители искусства появились в
третьем поколении . У Тимофея было два сына: Сергей, который по­
строил в Москве Кустарный музей (помпезный дворец народного твор­
чества, ныне

-

Музей народного искусства) и финансово поддерживал

его, и Савва, который финансировал московский Художественный
театр, где Станиславский создал свой театр реализма. Савва Морозов

построил для труппы новое здание с простым белым зрительным за­

лом (в резком контрасте с барочными интерьерами традиционных
театров), весьма дорогостоящую, вращающуюся сцену и удобные гри­
мерки для актеров . Станиславский прокомментировал это так: «Все
для искусства и все для актера»

это стало девизом Морозова, кото­

-

рый и определял все его действия.

Савва Морозов был другом революционного писателя Максима
Горького, и у него было сильно развито чувство социальной справедли­
вости. Он делал все, что мог, для улучшения условий работы на фабри­
ках, принадлежавших их семье. Но когда он изложил своей вдовствую­

щей матери

-

главной держательнице акций

-

идею о необходимости

делить доходы с рабочими, она отстранила сына от дел и приказала
ему отправиться на юг Франции. В

1905 г.,

через месяц после приезда

во Францию, Савва покончил жизнь самоубийством.

130

Кол.лекции Щукиных и Морозовъ1х

Такова судьба ветви Тимофея в семье Морозовых. Потомки его бра­

та Абрама, который управлял семейным промышленным комплексом
в Твери, проявили себя еще более выдающимися покровителями ис­
кусства. Три брата Михаил, Иван и Арсений

-

внуки Абрама, были

воспитаны своей овдовевшей матерью Варварой Морозовой, сильной

и прогрессивной женщиной. Она поддерживала требования женщин
о равном праве на образование, основала ремесленные школы для рабо­

чих, пожертвовала деньги для первой публичной библиотеки в Моск­
ве. У нее был блестящий салон, который посещали, в частности, Л. Тол­
стой и А. Чехов.
Чтобы обучать своих детей живописи, Морозова пригласила Констан­
тина Коровина, одного из лучших декораторов театра Мамонтова. Ее сы­
новья отреагировали на просвещенное воспитание, которое они полу­

чили, по-разному. Михаил и Арсений отказались заниматься семейным

бизнесом. Арсений предался пирушкам и развлечениям. Он возвел для
себя в центре Москвы настоящий замок в мавританском стиле. Когда при­
глашенный им архитектор В. Мазырин спросил, в каком стиле он хочет

построить свой особняк, Арсений ответил: «Во всех, у меня хватит де­
нег». Веселье закончилось в

1908 г.,

когда он умер от заражения крови.

Михаил разделял пристрастия брата к азартным играм и буйным
пирушкам, но он также читал лекции в университете, писал книги и

собрал первую в семье Морозовых большую коллекцию картин. Снача­
ла он покупал пейзажи французских художников барбизонской школы,
затем

-

работы Дега, Моне и Ренуара и завершил собрание полотнами

Гогена и Ван Гога. Михаил умер в

1903 г.,

когда ему было всего

33 года,

и

его вдова передала часть картин в Третьяковскую галерею. Позднее они
попали в другие музеи, и некоторые из самых лучших работ оказались

в Эрмитаже. Среди них портрет Жанны Самари в полный рост, рабо­
ты Ренуара

(1878), пастель Дега
(1887).

После ванн-ы и ослепительная картина

Моне Поле маков

Третий брат, Иван Морозов, также был коллекционером, и он
сделал свою семью знаменитой. Он оказался единственным, кто ин­
тересовался бизнесом. Говорили, что он был воплощением магната
викторианской эпохи: уверенный в себе, прекрасно одетый и слегка
высокомерный. В то время как Щукин радушно приветствовал в своем
доме самых разных посетителей, коллекция Морозова демонстриро­

валась только художникам и друзьям. Однако за его традиционной внеш­
ностью скрывались теплые и добрые чувства. Дочь Матисса вспомина­
ла его как человека «добродушно-грубоватого, гениального и доброго

-

больше похожего на вспыльчивого ребенка».
Иван Морозов изучал инженерную науку в Швейцарии, потом обу­
чился торговому делу, управляя семейными текстильными фабриками

131

Кол.лекции Щукинwс и Морозовых

в Твери. В

1900 r.

он возглавил главную контору в Москве. Чтобы луч­

ше соответствовать своему новому статусу, Морозов купил большой
особняк на Пречистенке,

построенный в

21,

XVIII

в. , который когда­

то принадлежал племяннику князя Григория Потемкина, бывшего

фаворита Екатерины Великой. Интерьер особняка был переделан
в 1840-х

rr.

в неоготическом стиле . Однако Морозов распорядился

удалить весь лепной декор, чтобы восстановить чистые белые стены.
Затем архитектор перепланировал интерьеры дома так, чтобы они мог­
ли служить фоном для картин . Строительные работы продолжались

два года

-

с

1904 по 1906 r.,

и потому не случайно , что именно в

1907 r.

Морозов приобрел множество прекрасных работ. После революции
дом его стал Музеем нового западного искусства.

Пока не умер в

1903 r.

Михаил, казалось, что Иван Морозов отно­

сился к французской живописи, как к сфере интересов своего брата ,

-

сам он коллекционировал только работы русских мастеров того вре­

мени. Позднее он стал приобретать также и картины французских
художников, но в течение всей своей жизни продолжал собирать рабо­
ты русских художников, и к

было уже более

430 таких

1913 r.

мог похвастаться тем, что у него

работ. Теперь они находятся главным обра­

зом в Москве, в Третьяковской галерее. Будучи еще совсем молодым
человеком , Иван ненадолго съездил на Кавказ вместе со своим учите­
лем рисования Константином Коровиным и тогда же начал коллек­

ционировать картины, покупая у Коровина его пейзажи. Затем Ивана
заинтересовали озера и леса Левитана, а позднее

-

символизм Врубе­

ля и более романтические, театральные работы Михаила Ларионова и

Натальи Гончаровой с их ярким русским колоритом. Он стал также
ревностным покровителем Марка Шагала, тогда еще мало известного
художника из Витебска.
Работы этих русских мастеров позволяют выявить основной мотив

в собирательстве Морозова

-

его неизменную любовь к декоративнос­

ти. Сохранившиеся записи свидетельствуют, что первой французской

картиной в его собрании стал пейзаж Альфреда Сислея Морозный денъ в
Лувенсьене, купленный в

1903 r.

В том же году Морозов начал расширять

свою коллекцию, делая ее все более интернациональной. Он купил
работы испанских художников Хоакино Сорольи и Игнасио Сулоаги
как раз тогда, когда мода на них достигла во Франции своего пика. Оба
художника заимствовали у импрессионистов небрежные мазки, но
использовали их в более обыденных сюжетах. В

1904 r.,

еще окон­

чательно не определившись в своих интересах, Морозов приобрел

пейзажи Сислея и Писсаро, а также портрет актрисы Жанны Самари
работы Ренуара. Возможно, он купил эту работу Ренуара в память о своем
брате Михаиле, которому уже принадлежал полностью законченный

132

Кал.лекции Щукин-ых и Морозовых

парадный ПортретЖаннъt Самари (теперь в Эрмитаже). Приобретен­
ный Иваном портрет более интимен и выполнен в импрессионистской
манере . Теперь он находится в Москве, в Музее изобразительных ис­

кусств им. А. С . Пушкина.
Как знаток искусства Морозов окончательно сформировался к

1906 г. ,

в Париже. Там он помогал Дягилеву организовать нашумевшую

тогда выставку работ мастеров русского искусства, показав на ней боль­
шое количество картин из собственной коллекции (каталог ее был со­
ставлен Бенуа) . Морозов был награжден орденом Почетного легиона.
Он приобрел две, первые в своей коллекции, картины Боннара - он

стал восторженным поклонником искусства группы наби и живописи
примитивистов , а также первую картину Моне

-

вид моста Ватерлоо,

романтически изображенного в туманной дымке .

В следующем,

1907 г.,

Морозов делал многочисленные приобрете­

ния для своего только что построенного московского дома. В частнос­
ти, он купил первую в своей коллекции картину Гогена

-

насыщенную

красками сцену непритязательной жизни в Полинезии . Возможно, она

напомнила ему произведения русского народного искусства . Кроме
того, он приобрел также свою первую картину Сезанна, на первый
взгляд похожую на пейзажи, выполненные в стиле Писсаро, которым

он уже восхищался. Морозов продолжал проявлять особый интерес к

Сезанну, покупая многие из его более поздних и более трудных для вос­
приятия работ.
Сезанн был единственным художником , в отношении к которому
Морозов поднялся выше своего интереса к декоративности . В течение

многих лет он пытался найти какой-нибудь из его поздних пейзажей и
даже сохранял для него свободное место над камином. В конце концов

в

1912 г.

на складе магазина Амбруаза Воллара, французского торговца

произведениями искусства, он нашел Голубой пейзаж ( 1904-1906). Теперь
это один из самых известных пейзажей в Эрмитаже .

Феликс Фенон, художественный критик, руководитель Галереи
Бернхейм-Жен, специалJ,tзировавшейся на авангарде, оставил велико­
лепное описание визита Морозова в Париж:
«Едва лишь с поезда, как он (Морозов) уже в лавке, где торгу­
ют картинами, погрузился в кресло , которое специально делается

глубоким и низким, чтобы любителю нелегко было подняться, пока

перед ним сменяются холсты, как эпизоды какого-то фильма. К ве­
черу господин Морозов, зритель исключительного внимания,

слишком утомлен, чтобы идти в театр. Несколько дней он прово­
дит в таком режиме и возвращается в Москву, не увидев ничего,
кроме картин ; некоторые он увозит с собой, и это отборные вещи».

133

Каллекции Щукиных и МQ/)озовых

Не довольствуясь выбранными картинами, Морозов заказывал
также украшения для своего московского особняка. Самым амбициоз­
ным был проект настенной росписи, выполненный Морисом Дени для
его Белого салона, или Музыкальной комнаты . В этой громадной ком­

нате , оформленной в неоклассическом стиле, уже имелись колонны,
фриз и сводчатый потолок, созданные ее первым архитектором . Мо­

рис Дени был центральной фигурой в движении символистов, и его
живопись, тяготевшая к истории и мифам , с точки зрения современ­
ников выглядела слегка старомодной . Однако Париж восторгался его
работами . В

1906 г.

Морозов купил в Салоне независимых его Священ­

ную весну в Гиделе, и Дени стал близким другом и советчиком русского

покровителя . В

1907 г.

Морозов заказал ему для Музыкальной комна­

ты пять панно, изображавших историю Психеи, и после того, как в

1909 г. Дени приехал ,

чтобы повесить их, Морозов попросил его напи­

сать еще восемь панно, чтобы декорировать остальные стены.
Обнаженные нимфы и херувимы, парящие среди розовых обла­
ков, воздушных садов и дворцов, кажутся странным аккомпанементом

к морозовским картинам Ван Гога, Сезанна и Матисса. Однако они были
нужны для того, чтобы подчеркнуть одновременно и декоративную
направленность вкуса хозяина, и широкий диапазон художественных

устремлений во Франции в эпоху рождения модернизма.
В

1911

г. Морозов заказал Боннару второй декоративный проект:

панно должны были располагаться на верхней площадке громадной
лестницы в вестибюле.
Фреска под названием На Средиземном море приглашала посетителя
войти в сад на Ривьере: деревья , розы, каменная балюстрада, две сидя­

щие фигуры и мерцание голубого моря вдалеке . Это был громадный
триптих, все его пространство разделяли на три части две массивные

коринфские колонны.
Различие между Щукиным и Морозовым
менного искусства

-

-

покровителями совре­

подчеркивается разницей в тех живописных ра­

ботах , которые оба эти человека заказали, чтобы повесить их наверху
парадной лестницы в своих домах. Для Щукина Матисс выполнил два
огромных холста под названиями Музыка и Танец, каждый с группой
по-детски обнаженных фигур на синем фоне. Это не были хорошень­
кие и легкие изображения, наподобие очень любимых художником
обнаженных фигур и цветов или Средиземного моря Боннара. Матисс
использовал упрощенные фигуры , чтобы создать абстрактные образ­
цы цвета; эти две картины приближаются к чистой абстракции, пред­
восхищая работы на бумаге, которые он сделал в свои последние годы.
Щукин решил поддерживать это важное и новое направление в совре­
менном искусстве, даже если бы для этого ему пришлось покупать то,

134

Камекции Щукиных и МQfюзовых

что выходило за рамки его собственного вкуса. Матисс хорошо понимал

это , когда писал об их отношениях:
«Однажды он (Щукин) заехал на набережную Сен-Мишель, что­
бы посмотреть мои картины . Он обратил внимание на натюрморт,
висевший на стене, и сказал: " Мне нравится эта картина, но мне

нужно, чтобы она повисела у меня несколько дней, и если я смогу
это выдержать и она будет продолжать мне нравиться , то я оставлю
ее у себя". Я был доволен, что он легко перенес эту первую пытку и
не слишком устал от моего натюрморта. В итоге он вернулся ко мне

и заказал серию больших картин для того, чтобы украсить гостиную
в своем московском доме ... После этого он попросил меня написать

еще два больших панно для украшения лестницы своего особняка ,
и тогда я написал Музъ,ку и Танец» .

Друг Щукина, князь Сергей Щербатов, оставивший яркое описание
московской художественной атмосферы того времени, запечатлел муче­

ния Щукина и его дурные предчувствия в связи с покупкой одной из
работ Матисса. «Вы знаете, я лично ненавижу эту картину,
Щербатову.

-

-

сказал он

Я боролся с этим неделями, проклиная себя и почти плача

оттого, что купил ее. Но позднее я почувствовал , что картина начинает
брать надо мной власть» . Это были , безусловно, не сомнения неуверен­
ного в себе выскочки, а скорее сомнения человека, привыкшего опи­

раться на собственные суждения в делах, человека, который знал, что
просчитывать ситуацию наперед
ции

1905 г.

-

дело не легкое. Во время револю­

он скупал текстиль по очень низким ценам и составил ог­

ромное состояние на спекуляциях, когда порядок был восстановлен.

Он попытался сделать то же самое в

1917 г., но на этот раз текстиль

сгнил в хранилищах и его состояние было конфисковано большевика­
ми. Нельзя выигрывать каждый раз.

Щукины были старообрядцами, то есть принадлежали к религиоз­
ному течению, которое отделилось от православной церкви в
С

XVIII

XVII в.

в. Щукины занимались текстильным делом, они никогда не

были крепостными. Их небольшой магазин в Москве сгорел в

1812 г.,

и Василию Щукину, одному из представителей семьи Щукиных, при­
шлось восстанавливать дело с самого начала. Его сын Иван

гея Щукина - оказался весьма достойной личностью. В

главил фирму и сделал ее процветающей . Когда в
название своей фирмы

-

- отец Сер­
1836 г. он воз­

1878 г.

он изменил

она стала называться «И . В. Щукин с сыновь­

ями», ее капитал составлял

4 млн. золотых рублей. Сергей увеличил
1917 г. предположительная стоимость фирмы составляла, по
оценкам , 30 млн. рублей.
его, и в

135

Камекции Щукинwс и Морозовых

Интерес к искусству был внесен в клан Щукиных женой Ивана
Екатериной, которая происходила из знаменитой семьи Боткиных

-

купцов, занимавшихся торговлей чаем . Их караваны курсировали

между Китаем и Россией примерно с

1800 г. ,

а в

1852 г.

в Лондоне был

открыт филиал фирмы «Боткин и сын». Все три брата Екатерины были
коллекционерами. Дмитрий Боткин собирал рисунки, редкие книги и

современную французскую живопись, то есть Курбе, Корро, Руссо и
Добиньи. Михаил Боткин был историческим живописцем и коллекци­
онировал те предметы , которые он использовал как реквизит для сво­

их картин: средневековые лиможские эмали, итальянскую майолику

XV в.,

римскую терракоту, а также картины русских художников свое­

го времени. После смерти Михаила кое-что из его собрания попало в
Эрмитаж , но хранители обнаружили, что многие из его сокровищ яв­

ляются подделками. Они позволили «Антиквариату», государственной
организации по продаже предметов искусства за границу, продать их в

1930-х гг. Третий брат

-

Василий Боткин

-

был знаменитым писателем

и критиком с передовыми взглядами . Он дружил с Тургеневым и Тол­
стым и коллекционировал современную французскую живопись.
У Ивана и Екатерины Щукиных было одиннадцать детей: пять

дочерей и шесть сыновей . Сыновей (в порядке появления на свет) зва­

ли: Николай, Петр , Сергей, Дмитрий, Иван и Владимир . Отец ожидал ,
что по исконно купеческой традиции все они войдут в семейное дело,

но ему пришлось разочароваться. Только Сергей
онер

-

-

будущий коллекци­

унаследовал деловой гений своего отца. Николай превратился

в добродушного сибарита. Он охотнее играл в карты и коллекциони­
ровал английское серебро, чем принимал участие в делах семейной
фирмы . Петр Щукин хотел заниматься наукой, но когда отец отказал
ему в этом, он стал сочетать свои деловые поездки с коллекционирова­
нием гравюр, редких книг, предметов восточного и русского народного
искусства.

Посещая Нижегородскую ярмарку на Волге , Петр заинтересо­

вался русской древностью. И вскоре его московский дом превратился
в переполненную сокровищницу,

которая привлекала ученых ,

при­

ходивших туда изучать многочисленные редкости . Но они не поспе­

вали за новыми покупками Петра. В

1892 г.,

когда ему было

39 лет,

он

решил построить музей и, в соответствии со своими интересами к ста­

рине, решил, что его следует оформить в стиле

XVII

в. Три внутренне

связанных между собой здания были выстроены в древнерусском
стиле на Малой Грузинской улице в центре Москвы. Там имелись свод­
чатые потолки, резные и золоченые колонны и зал, расписанный ор­
наментами,

XVIII

которые встречаются

на старинных русских грамотах

в.

136

Кал.лекции Щукиных и МQfюзовых

В

1905 г.

Петр передал свой музей государству, точнее , Российско­

му Историческому музею и был награжден за это гражданским чином ,
равным генеральскому чину в армии. Это давало ему право надевать
белый с золотом мундир, когда он показывал посетителям свои кол­
лекции. Картинная галерея содержала главным образом произведения
русской школы живописи

XVIII

и

XIX вв.,

но два брата Петра жили в

Париже, и он не смог устоять перед искушениями импрессионизма.

В

1912 г. , оказавшись в затруднительном финансовом положении, Петр

продал жемчужины своей коллекции брату Сергею. Картина Моне Дама

в caiJy в Сент-Андресс, написанная в

1867 г.,

которую Петр купил в Париже

в 1899-м , теперь находится в Эрмитаже и является, вероятно, одной из
самых изящных импрессионистских картин во всей этой коллекции.

Женщина в белом платье прогуливается с зонтиком в залитом солн­
цем розовом саду, а на переднем плане

-

клумба ярко-красных мини­

атюрных роз . Под влиянием строгой морали того времени Петр не
решился разместить лучшие изображения обнаженной натуры в сво­

ем музее и развесил их в личных покоях . Там находились пастель Дега
После ваНН'Ы, с изображением девушки , вытирающейся полотенцем
(ныне- в Эрмитаже), и этюд Ренуара с сидящей обнаженной женщи­

ной, датированный

1876 г.

(это лучший период творчества художника)

и названный Прекрасная Анна (ныне

-

в Пушкинском музее в Москве) .

Петр получил эту последнюю работу в качестве бесплатного подарка,
когда покупал расписные японские ширмы .

Брат Петра, Дмитрий Щукин , стал страстным коллекционером

картин старых мастеров, главным образом итальянских , голландских
и немецких . Уже в

1914 г.

он объявил, что собирается впоследствии

превратить свой дом в музей, но большевики его опередили . В

1918 г.

они национализировали его дом и открыли для публики первый Му­
зей старой западной живописи. А в

1924 г. 146 полотен и рисунков были

переданы в Музей изящных искусств, позже названный именем Пуш­
кина, где Дмитрий стал хранителем своей коллекции .
Несмотря на то что Дмитрий купил много замечательных картин ,
его помнят главным образом из-за истории, связанной с картиной
Вермера , которую он упустил. Во время поездки в Германию он купил
аллегорическую картину с женщиной , сидящей на земном шаре, на по­

лотне стояла подпись малоизвестного голландского мастера XVII в. Кас­

пара Нетчера. Когда он привез ее в Москву, то никому из его друзей
полотно не понравилось. Дело кончилось тем, что он сам охладел к
этой работе. Берлинский делец, у которого он купил ее, любезно со­

гласился взять ее обратно, даже на выгодных для Дмитрия условиях.
Последний был доволен этой сделкой до той поры , пока не прочел в
журнале, что доктор Авраам Бредиус, директор Гаагского музея, купил

137

KO/IJll!Кцuu Щукиных и Морозовых

эту картину и обнаружил под фальшивой подписью Нетчера имя Верме­
ра Дельфтского.
Иван Щукин, пятый из братьев, тоже собирал картины старых
мастеров, но он был также мотом, и расточительность привела его к
краху. Из шести братьев только он и его младший брат Владимир удо­
стоились отцовского разрешения на получение университетского об­

разования. Оба поступили в Московский университет, и после смерти
отца в

1890 г.

они вместе переехали в Париж . Владимир, у которого

здоровье всегда было слабым, умер во Франции в

1895 г.

Иван же посе­

лился в прекрасной квартире на улице Вагран, где занимался филосо­

фией и организовал знаменитый салон, который посещали многие
ведущие художники

-

Дега , Ренуар , Одилон Редон

-

и визитеры из Рос­

сии всех оттенков, начиная от князей до Владимира Ульянова, извест­

ного как Ленин . Иногда Ивану Щукину отказывали в разрешении на
въезд в Россию из-за его дружбы с революционерами .

Но именно связи Ивана Щукина с ведущими художниками того
времени и разорили его. Он путешествовал по всей Испании с испан­
ским художником Игнасио Сулоага и французским скульптором Огюс­
том Роденом в поисках картин для своей коллекции . Тогда он купил

замечательные полотна Эль Греко. Когда в

1907 г.

потребовалось сроч­

но расплачиваться с кредиторами, он продал берлинскому аукци­
онному дому свое собрание живописи старых мастеров

-

всех, кроме

Эль Греко . Цены были необъяснимо низкими, и, конечно, Эль Греко
предстояло отправиться туда же. Однако эксперт, пришедший оце­
нивать эти работы , объявил их подделкой. И

2 января 1908 г.

Иван по­

кончил жизнь самоубийством . Трагичность ситуации усугубляется тем,
что принадлежавшие ему картины Эль Греко теперь считаются под­
линными .

Сергей Щукин, великий коллекционер работ импрессионистов и
современной живописи, был третьим по старшинству среди братьев.
Когда Николая и Петра отправили в школу-интернат, Сергея
был дефект речи

( сильное

заикание)

-

-

у него

оставили дома, наняв для него

частных учителей. Мальчик изредка ездил в Петербург, к своему дяде

-

Михаилу Боткину, и мог часами бродить по комнатам, где была разме­
щена огромная художественная коллекция. Это, без сомнения, оказа­
ло на него заметное влияние. Другим значительным событием стала
деловая поездка в Египет, которую он совершил еще молодым челове­
ком. Стиль египетского искусства и его богатые краски произвели на

Сергея неизгладимое впечатление (позднее он часто посещал Отдел

Египта в Лувре). Похоже, что этот художественный опыт привел его
к пониманию геометрических структур Сезанна и Пикассо и красоч­
ного примитивизма Гогена.

138

Кал.лекции Щукиных и Морозовъ~х

В

1873 г. доктор в Мюнстере, Германия, помог существенно исправить
1878 г. он начал работать в семейной фирме.

речь Сергея Щукина, и с

Вскоре стало очевидным, что болезненный ребенок превратился в де­
ловой мозг семьи . Оказалось, одинокое детство научило его рассчиты­
вать только на свои силы и привело к решимости победить судьбу. Сергей

поставил себе задачу превзойти всех

сначала в бизнесе, а затем в

-

коллекционировании. Даже в самые благополучные годы он оставался
по-пуритански дисциплинированным человеком . Сергей спал круглый
год с открытым окном , ел только вегетарианскую пищу и ходил пеш­
ком или нанимал извозчика, предпочитая его личному экипажу.

Однако привлекательная жена Сергея Щукина

1883 г. -

-

он женился в

привыкла к роскоши . Лидия Коренева происходила из богатой

семьи владельцев угольных копей и любила светскую жизнь. В
незадолго до своей смерти, отец Сергея

свой особняк

XVIII

-

Иван Щукин

-

1890 г.,

отдал сыну

в . , расположенный в центре Москвы . Ранее особ­

няк принадлежал княжеской семье Трубецких, и расточительное гос­
теприимство Лидии превратило этот дом в место встреч самых ярких
умов России : Дягилев, Станиславский, Шаляпин и Рахманинов

-

все

бывали здесь. Даже Луначарский, будущий советский комиссар просве­
щения, появлялся среди гостей Лидии .

Вначале Сергей предоставил своей жене возможность украшать
интерьеры дворца Трубецких. Разумеется , он никогда не вмешивался в
вопросы меблировки, но примерно с

1895 г.

начал претендовать на

пространство стен интерьеров. Его первыми приобретениями были

приятные, но ничем не примечательные пейзажи в стиле французской
барбизонской школы, модные в то время . Сергей купил несколько кар­
тин у норвежского художника Фрица Таулова, а несколько других

-

у

французских живописцев из числа тех, кто радовался тогда своим
скромным успехам, но теперь оказался совершенно забыт: Фермен
Маглен, Шарль Гийю и Шарль Котте ... Так же как и другие, он покупал

картины у Сулоаги, а в

1897 г. заказал шпалеру Берн-Джонса в мастер­
- копию ПQКЛОненuя волхвов, которым он восхи­
Эксетер-колледжа в Оксфорде в 1890 г.

ской Уильяма Морриса

щался в часовне

Шпалера Берн-Джонса была повешена в доме Сергея, в дальнем

конце столо.вой, где позднее к ней присоединились 16 картин Гогена,
развешанных там вплотную друг к другу наподобие иконостаса. Это
непосредственное соседство подчеркивает сдвиг в сознании Сергея
Щукина как покупателя картин

-

сдвиг, который произошел, должно

быть, между 1897 и 1900 г. Сначала он покупал картины, чтобы укра­
сить стены своего дома, а затем у него начала выкристаллизовываться

идея: привозить в Москву самые значимые , передовые, современные
произведения искусства французской школы. К примеру, он резонно

139

Кал.лекции Щукиных и Морозовых

утверждал, что долго воздерживался от покупки Пикассо, потому что

тот был скорее испанским, чем французским художником. К

1907 г.

Щукин понял, что он создал галерею современного искусства. В сле­
дующем году, после смерти Лидии, он завещал всю свою коллекцию
городу

-

Москве.

Приобретения Сергея Щукина могут быть разделены на три
периода. С

1898 по 1904 г.

он покупал картины импрессионистов, глав­

ным образом Клода Моне, в котором видел лидера и создателя этой
школы; с

1904 по 1910 г.

его больше всего интересовали постимпрес­

сионисты, и он покупал картины Сезанна, Гогена и Ван Гога; а с

1914 г.

191 О по

он почти полностью сосредоточился на Матиссе, Андре Дере­

не и Пикассо.

Щукин любил водить экскурсии по залам, где располагалась его
коллекция, и весьма снисходительная запись в дневнике некоей Мар­

гариты Сабашниковой дает некоторое представление об этом:

«12 февраля 1903 г.

Вчера вечером мы ... пошли к Щукиным

смотреть их коллекцию картин. Я увидала Руанские соборы Моне,

его море и другие вещи, Lobre'a, Brangwin'a, Cezanne'a, Renoir'a,
Menard'a, Degas'a, Cottet, Carrier'a, Whistler'a и, наконец, Puvis de
Shavannes'a, его Раиvrересhеиr(Бедногоръtба-ка). Хозяин был вежлив,
включал то одну, то другую люстру и объяснял достоинства своих

картин. Он сам походил на хитрого дворецкого, его седые волосы
прилизаны на лбу, а глаза смотрят, как мыши из нор ... Есть какое­
то несоответствие между его тонким пониманием искусства из­

бранных, благородства его картин и его неблагородной кулацкой
наружности

... »

Внешне Щукин действительно не производил хорошего впечатле­
ния. Подруга Пикассо, Фернанда Оливье, также оставила нелестный
отчет о первой встрече с ним:

«Однажды Матисс привел к нам важного коллекционера из
Москвы посмотреть его (Пикассо) работы. Щукин был очень бо­
гатым любителем современной живописи. Маленький, бледный,
болезненного вида человек с огромной головой, похожей на мас­
ку свиньи. Он ужасно заикался и с трудом мог выразить себя, и это
смущало его, и оттого он выглядеть еще более жалким. Техника

Пикассо была откровением для русского. Он купил два холста, за­
платив за них очень высокую по тем временам цену. Одна из кар­
тин была прекрасная Дама с веером. С этих пор он стал клиентом,
заслуживающим доверия».

140

Камекции Щукиных и Морозовых

Во время этой встречи Щукин пребывал в глубокой депрессии.

Период трагедий в его жизни начался в

1905 г. ,

когда его 17-летний сын

Сергей покончил счеты с жизнью, прыгнув в Москва-реку. Затем, в

1907 г.,

жена Щукина Лидия умерла после болезни, продолжавшейся

всего неделю ; в январе
рой сын Щукина

1908 г.

его брат Иван отравился, а в

1910 г.

вто­

Григорий, который был почти совсем глухим , со­

-

вершил самоубийство .

Осенью

1907 г.,

пытаясь преодолеть отчаяние, Щукин отправился

на корабле в Святую землю и записал в дневнике свои мысли :

«... В течение

короткого времени пришлось пережить много

тяжелого, перенести незаменимые утраты. Начинать новую жизнь
не чувствовал в себе достаточно силы. Религиозное настроение
было слабо. Я метался, стараясь тем или другим наполнить свою

жизнь. Одно время кинулся в частную благотворительность ... За­
тем горячо занялся моим торговым делом. Временно, но только
временно это наполнило мою жизнь» .

В древнем монастыре Святой Екатерины на Синае с ним неожи­
данно произошло событие, исцелившее его . Молодой монах этого
монастыря повесил на стене копию произведения Матисса и сам пы­
тался научиться рисовать так, как рисовали фовисты

кие» Парижа, которые в

1905

-

знаменитые «ди­

г. шокировали художественный мир

полотнами, сияющими чистыми красками . Среди них был и Матисс .

Щукин провел много часов с этим монахом , обсуждая разные вопросы
искусства и религии, и, вернувшись в Париж, отправил в Синай боль­
шую посылку с красками и кистями .

Щукин купил первую картину Матисса в

1905 г.,

а несколько меся­

цев спустя после своей поездки в Святую землю он заказал Матиссу
большое полотно для столовой
висели

16 полотен

-

этой «святое святых» его дома , где

Гогена. Заказ- это, естественно, более доверитель­

ное и более личное дело, чем покупка , потому что заказчик не знает
заранее , какой окажется работа. Затем , в

работы Пикассо

-

1912 г. ,

Щукин стал покупать

не легкие и романтические картины «розового» или

« голубого» периодов, а произведения, относящиеся к периоду ранне­
го кубизма, полные грубого искажения, навеянного примитивными

африканскими скульптурами .
Щукин понимал, что работы Пикассо

-

вовсе не декор , и потому

убрал из комнаты, где они были развешаны, всю барочную лепнину,

которая заполняла остальную часть его дома. После этого там остались
гладкие стены , стулья с прямыми спинками и несколько африканских
скульптур. Воздействие такой обстановки на его московских современ-

141

Кал.лекции Щукиных и Морозовых

ников оказалось подобным взрыву. Петр Перцов так описал свои
впечатления:

«Теоретически необъяснимо, что простой натюрморт -бутыл­
ка, ваза с фруктами, медицинский сосуд

может быть насыщен

-

чувством отрицания мира и полной безнадежности. Но войдите

в Комнату Пикассо и вы увидите это чудо, здесь вы обнаружите
целую серию холстов, которые представляют эти безобидные
предметы и от которых, посредством их контуров, исходит такое

непереносимое уныние, такое «горе последних дней», что вас
охватывает невольный ужас».

В следующем году, продвинувшись в своем глубоком понимании

новой эстетики, Щукин заказал Матиссу Ташц и Муз'Ыку. Он уже знал
картину Матисса Радостъ житъ

(1906),

которая принадлежала его аме­

риканским друзьям и покровителям искусства

-

писательнице Гертру­

де Стайн и ее брату Лео. На заднем фоне картины едва виден неболь­
шой круг людей, кружащихся в вакхическом танце

-

вдохновляющая

идея для Танца. Стайнам принадлежал также небольшой этюд Муз'Ыка,
написанный маслом, который Матисс выставлял в Осеннем салоне в

1907 г.

В начале

1909 г.

Щукин заказал Матиссу парную картину мо­

нументального размера, чтобы украсить лестницу дворца Трубецкого.

Затем он немного струсил и

16 марта

написал Матиссу: «Я взял в свой

дом трех девочек восьми, девяти и десяти лет, а здесь в России мы (мы

здесь

-

немного Восток) не можем показывать обнаженные тела моло­

дым девушкам. Сделайте тот же круг, но с девушками в одеждах. И то
же самое сделайте с Композицией//. Матисс отказался. Вместо этого он
послал своему патрону законченное панно Танец. Стратегия срабо­

тала.

31

марта Щукин написал ему: «Я нашел , что Ваше панно Танец

полно такого благородства, что я решил пренебречь нашими буржу­
азными предрассудками и поместить сюжет с обнаженными на своей
лестнице».

Однако прежде, чем отправить оба законченных панно в Москву,
Матисс выставил их в Осеннем салоне в

1910 г.

и вызвал взрыв негодо­

вания. Одна газета опубликовала карикатуру: мамаша в ужасе собирает
своих детей и выпроваживает их из салона. Щукин был в Париже во
время открытия выставки и пережил весь этот «фурор». Он опять за­
нервничал и купил аллегорическую работу с обнаженными фигурами
Пюви де Шавана Гений, обучающий муз в Галерее Бернхейма-младшего,

чтобы заменить ею Матисса на лестнице. Но во время своего долгого
путешествия на поезде до Москвы в какой-то важный, и исторический,
момент он изменил свое мнение и написал Матиссу:

142

Кал.лекции Щукинъ~х и МQ/)озовъ~х

~,в дороге (два дня и две ночи) я много размышлял и устыдил­
ся своей слабости и недостатка смелости . Нельзя уходить с поля
боя, не попытавшись сражаться. По это причине я решил выста­
вить Ваши панно . Будут кричать, смеяться, но поскольку, по моему
убеждению, ваш путь верен, время, может быть, сделается моим

союзником, и в конце концов я одержу победу» .
Когда панно прибыли, он все еще испытывал опасения по пово­
ду деликатных частей тела флейтиста, изображенного в Музъtке, и
исправил ситуацию, самостоятельно закрасив их . В

1911

г., когда

Матисс приехал в Москву, чтобы помочь развесить свои картины , Щу­
кин очень беспокоился . По словам его сына Ивана, записанным в

1974 г.

для Беверли Уитни Кии, автора книги Французские художники,

fl'jccкue кол.лекционеръt, Щукин приветствовал Матисса в зале, а затем с
тревогой наблюдал за ним, пока Матисс разглядывал панно. После дол­
гого молчания художник пожал плечами и сказал: «Это ничего не ме­
няет» . Так это и осталось. И так это и оставалось без изменений вплоть

до

1988 г.,

когда хранитель Эрмитажа Альберт Костеневич был при­

глашен на симпозиум в Чикаго. Готовя свой отчет о Музее Матисса ,
он попросил сотрудников отдела реставрации выяснить , что именно

Щукин сделал с картиной Музыка и можно ли исправить содеянное.
Оказалось, что вызывающая оскорбление часть тела была закрашена
поверх лака гуашью, растворимой в воде. Сотрудники взяли губку и смы­
ли гуашь .

В

1911

г. картины Матисса были собраны со всего дома и развеша­

ны в кабинете по советам самого художника и с его помощью. Карти­
ны Дерена поместили в бывшей детской, Гогена

-

в столовой, а Моне

-

в музыкальной комнате. В конце концов Щукин стал обладателем

13 картин Моне , 37 - Матисса, 16 - Гогена , 5 - Дега, 16 - Дерена, 94- Ван Гога, 8-Сезанна и 50- Пикассо. Начиная с 1909 г. его

Марке,

дом был открыт для публики каждое воскресенье, и это оказало замет­
ное влияние на молодых русских художников того времени. Препо­
даватели из Академии художеств обвиняли Щукина в «разложении» мо­

лодежи , но к художникам (а в их числе были Кандинский и Малевич),
которые впитывали это новое и учились на щукинской коллекции, те­
перь относятся как к «пионерам» авангарда.

Щукинженился во второй раз в

1915 г. ,

ав

1917 г.

сумел отправить

свою жену и маленькую дочь в Веймар, там они пережидали револю­
ционные события . Сам он оставался в Москве, где был арестован в ян­

варе

1918 г.

и провел несколько ночей в камере. Вскоре после этого

Щукин переехал в дворницкую, расположенную на первом этаже его
собственного дома, где и жил вместе со своей дочерью Екатериной , ее

143

Кол.лекции Щукинъ1х и Морозовых

мужем и ребенком . По декрету №

851

от

15 ноября 1918 г.

дворец Тру­

бецкого и все его содержимое стало первым музеем современной за­

падной живописи . И в действительности, это был первый музей в мире,
посвященный исключительно современному искусству.

19 декабря того

же года дом Морозова превратился во второй музей современной запад­

ной живописи. Иван Морозов был назначен помощником хранителя
своей бывшей коллекции .

Щукин покинул Россию в августе

1918

г. и, пожив некоторое

время в Веймаре, обустроил для своей новой семьи дом в Париже . Он
хранил за границей определенное количество денег для покупки кар­

тин, а кукла, с которой его маленькая дочь Ирина не расставалась на
пути в Веймар, была набита семейными драгоценностями. У них
имелось достаточно денег, чтобы жить, но недостаточно, чтобы по­

купать предметы искусства в прежних масштабах . Отказавшись от
роли покровителя искусств, Щукин отошел и от мира художников , хотя

и купил несколько дешевых работ новичков, таких как Ле Фоконье
и Рауль Дюфи. Иван Морозов , покинувший Россию в

1919 г. ,

был од­

ним из первых посетителей скромной квартиры Щукина в Париже.
Морозов уехал из России больным человеком, он умер в

1921

г. Щукин,

который сумел устроить для себя более счастливую жизнь, дожил до

1936 г.
Во Франции в

1926 г.

Щукин написал завещание, оставив «все, ему

принадлежащее» трем своим детям. Советскому правительству резко
напомнили об этом в

1954 г. ,

когда

34 картины

Пикассо из знаменитой

коллекции были выставлены в Париже , в Доме Французской мысли ,
основанном коммунистической партией . Ирина Щукина , жившая во

Франции, обратилась в суд, чтобы заявить на них права . Выставка была
закрыта, и картины спешно отправили в советское посольство, где они

не могли быть конфискованы французской полицией. Картины потом
тайно переправили в Россию до того, как это могло перерасти в между­
народный инцидент.

В июне

1965 г. ,

увидев в «разрядке напряженности», которую Хру­

щев предложил Западу, открывающиеся для нее новые возможности ,
Ирина Щукина написала генералу де Голлю, тогдашнему президенту
Франции , письмо, в котором сообщала, что она не имеет больше на­
мерения требовать картины , хотя и не «отказывается от своих прав
как наследница» . После этого картины Щукина и Морозова начали

путешествовать по свету, украшая выставки по всей Европе, Америке и
Японии .
Политические перемены , привнесенные перестройкой в России ,
побудили Ирину Щукину к дальнейшим попыткам. Накануне открытия

большой выставки Матисса в Париже в

144

1993 г.

она написала Борису

Кол.лекции Щукиных и Морозовых

Ельцину, требуя справедливого отношения к ее семье. «Мой отец
хотел превратить дворец Трубецкого в музей,

-

писала Ирина,

-

который принадлежал бы столь любимой им Москве». Далее она
писала:

«Преуспевающий глава знаменитого торгового дома "И. В. Щу­

кин с сыновьями" и не предполагал, что ему придется бежать
из России, захватив с собой лишь семейные драгоценности, за­
шитые в животе моей куклы Тамары. Он также не мог предпо­
ложить, что после его смерти в изгнании в

1936 г.,

в результате

дележа коллекции между Эрмитажем и Музеем Пушкина в

1948 г.,

логика его собрания будет нарушена. Он не ожидал также, что
его коллекция будет демонстрироваться публике без всякого упо­
минания о ее происхождении и что у потрясенного увиденным

зрителя не будет возможности узнать, как эта коллекция появилась
в России ...

... Единственная

из трех наследников, оставшаяся в живых, я,

не касаясь прав потомков моей покойной сестры, обязана рас­
порядиться наилучшим образом наследством моего отца
моральным, так и материальным

-

-

как

и постараюсь угадать, каково

бы было его теперешнее желание.
Мое сердце диктует ответ: сохранить коллекцию в культурном
наследстве моей страны

-

России, но с условием, чтобы Сергей

Иванович Щукин и его наследники не были бы больше унижены и
оскорблены. А для этого, безусловно, необходимо, чтобы Россия
аннулировала преступный декрет

1918 г.

и чтобы семья Щукиных

смогла добровольно передать коллекции городу Москве, как того
хотел ее создатель, при соблюдении тех разумных условий, кото­

рые я указала сегодня мэтру Бернару Жуано, адвокату Верховного
суда Парижа, защищающему мои интересы».
Мэтр Жуано «разумно» попросил, чтобы семья получила от рус­
ского правительства один процент страховой стоимости коллекции,

то есть «небольшую сумму» в

1О ООО ООО фунтов стерлингов. Кроме того,

должны были быть признаны их права на репродукцию картин во всех
публикациях и по всему миру. Это составило бы другой ощутимый
доход». Но наследники опять не преуспели ни в том и ни в другом.

Пока не преуспели ... В

1993 г.

французский суд постановил, что право

собственности в этом случае определяется законом той страны, в

которой эта собственность размещена, то есть законом России.
Ирина выступила и против этого решения, но в

1995 г.

она умерла

-

прежде, чем ее обращение поступило в суд. Ни Щукины, ни Морозовы

145

Комекции Щукиных и Морозое-ых

не заявляли вновь о своих правах, но возможность для будущего судеб­
ного процесса остается. Куда бы Эрмитаж ни направлял за границу эти
картины на выставки, в контракт вносится специальный пункт, утвер­

ждающий, что сторона, берущая на время эти картины, оплатит все
судебные издержки, если право собственности на картины будет оспа·
риваться.

Тем не менее эта живопись сыграла именно ту роль, о которой
Щукин мечтал. Его коллекция, безусловно, повлияла на работы худож­
ников русского авангарда в первые годы ХХ столетия; она продолжала
оказывать влияние и на художников-диссидентов 1950-х и 1960-х

rr.,

и

сам факт существования этой коллекции помогает объяснить, почему

в России в 1970-х и 1980-х

rr.

появилось так много хороших художни­

ков. Многие из них переехали на Запад после того , как перестройка
упростила выезд из России.

8

Революция

в

1917 г.

русский календарь отставал от календаря всей осталь­

13 дней. Для того чтобы упорядочить ситуацию,
1918 г. по ленинскому указу продолжительность февраля в Рос­
сии была сокращена с 28 дней до 15. Поэтому Февральская революция
1917 г. на самом деле произошла в марте. В начале этого месяца Эр­
ной Европы на

в

митаж был закрыт, так как на улицах стреляли . Хранители составили
расписание дежурств, согласно которому один из них обязательно про­
водил ночь в музее. Он мог по необходимости вызвать директора, гра­

фа Дмитрия Толстого. Граф появлялся быстро, потому что занимал
квартиру в Малом Эрмитаже, как раз под Павильонным залом , и из ее
окон открывался вид на реку.

В среду

14 марта,

накануне того дня, когда император наконец от­

рекся от престола, дежурил Яков Смирнов. Он наблюдал за происхо­
дящим из маленькой комнаты, расположенной рядом с вестибюлем,

так называемой гоф-фурьерской, где днем обычно находился админис­
тратор музея . Смирнов являлся хранителем Отдела Средневековья ,
профессором университета, автором классической работы о серебре
Востока, а также видным знатоком культуры империи Сасанидов в

Персии и Древней Греции . Толстой писал в своих мемуарах, что Смир­
нов был человек импульсивный, упрямый и любил критиковать всех, в
том числе и себя , а это в сложившихся обстоятельствах было очень

опасно. Вот что рассказывал Толстой:
«Около

1О часов

вечера из Дворца прибежал взволнованный

охранник и сообщил, что из Преображенских казарм на Миллион­

ной дали знать по телефону, что солдаты грозят открыть по Эрми­
тажу стрельбу и разнести его , если с крыши здания не будут немед­
ля удалены пулеметы . Вся наша недвижимость, как я упоминал
выше , находилась в ведении Дворцового управления , потому за то,
что делалось на крыше, я ответственности не нес, да , по существу,

147

Революция

и не мог знать, что там делается, хотя ключ от хода с крыши на

чердак находился у нашего гофафурьера, но крыша сообщалась
через арки с соседними зданиями, и таким путем можно было туда
что угодно пронести без всякого нашего ведома. Я, однако, был
уверен, что там никаких смертоносных орудий не находится. Наши
служители и стражники отказывались идти на крышу из опасения,

как бы преображенцы, приняв их в темноте за пулеметчиков-горо­
довых, за которыми по всему городу началась жестокая охота, не

стали бы их из казарм расстреливать; да и солдаты, вероятно, не

поверили бы голословному уверению, что на крыше ничего не об­
наружено. Поэтому решено было дать знать преображенцам, чтоб
они прислали от себя представителей, которые сами могли бы во­
очию удостовериться в отсутствии пулеметов на нашем здании. В от­
вет на такое приглашение было сообщено, что из казарм придет
несколько человек для обыска крыши. Только в первом часу ночи,
после усиленной перестрелки на нашем подъезде со стороны Милли­

онной в наш вестибюль ворвалась толпа человек в

20 вооруженных,

страшно возбужденных и сильно пьяных солдат. Они тотчас потре­
бовали со всяким сквернословием, чтоб их вели наверх. Я. И. Смир­
нов, не отдававший себе отчета в том состоянии, в котором они
находились, стал горячо их убеждать, что провести их наверх он не
может, т. к., имея заряженные ружья, они способны случайно нанес­
ти непоправимый вред, попортить картины и пр. Тут выскочил впе­
ред один молодой преображенец и накинулся на Якова Ивановича с
непечатной руганью и криком: «Тебе твои вещи дороже солдатской

жизни! Тебе, с ... с ... все равно, что солдата пристрелят? Тебе только
жаль твоих дурацких картинок!» Когда Смирнов начал горячо воз­
ражать, что для него, естественно, дороже всего то, что находится

под его ответственностью, солдат свалил его толчком на мраморный
пол и стал яростно замахиваться на лежащего то прикладом, то

штыком. Момент бьm очень страшный, впечатление бьmо тяжелое,
гнусное: казалось

-

вот-вот приклад размозжит череп или штык

вонзится в живот... Я бросался к стоящим кругом солдатам, к унтер­
офицеру, умоляя удержать товарища от ненужного убийства. Более
благоразумные или, лучше сказать, менее пьяные оттянули буяна
прочь, а унтер-офицер велел Смирнову встать, но тут же приставил
ему под нос громадный парабеллум, повторяя ту же ругань и те же
упреки в недостаточной заботе о солдатской безопасности».

Затем произошло нечто, что предвещало в будущем новое распре­
деление власти в музее. Необразованные сторожа, или «служители»,
охранявшие галерею, которые пришли привлеченные этим скандалом,

148

Революция

стали советовать Толстому и Смирнову уйти и дать им возможность
самим справиться с ситуацией .

«Служители убеждали нас предоставить им одним уговорить солдат,
доказывая, что последние скорее своего брата послушают и согласятся
не делать ночного обыска крыши. Это в конце концов служителям
действительно удалось, солдаты начали мало-помалу уходить, оставив
сначала двух часовых,

которые, однако, вскорости тоже предпочли

удалиться восвояси».

К этому времени практически во всех казармах города солдаты
подняли мятеж и открыто и с вызовом демонстрировали свое непови­

новение офицерам, а два новых органа власти (Временное правитель­
ство и Совет рабочих и солдатских депутатов), появившиеся всего за

48 часов

до этого, не имели практически никакого влияния . Необхо­

димо помнить, что революция первоначально была стихийным и не­
управляемым народным движением. Николай

II

и назначенные им

министры отправляли тысячи россиян на фронт, на верную смерть,
причем эта война с Германией велась сумасбродно и нелепо. В конце
концов пришло время, когда и сами солдаты, и рабочие и крестьяне не
могли больше мириться с тем, что столько людей гибнут напрасно.

В первые дни марта толпы демонстрантов, состоявшие в основном
из рабочих, членов их семей и призывников, хлынули на улицы Петер­
бурга. Жандармы, опасаясь насилия и беспорядков, установили пулеме­
ты на крышах стратегических зданий и в воскресенье,

11

марта, стали

стрелять в толпу. Особенно яркое описание этого ужаса принадлежит
английскому дипломату Берти Стопфорду, который жил в гостинице
«Европейская» рядом с Невским проспектом, главной магистралью
города. Он переодевался перед обедом, когда услышал звук, показав­
шийся ему знакомым, «но он не мог вспомнить, что это такое».

«Я распахнул окно и понял, что это строчит пулемет. И увидел
непередаваемое зрелище: толпы прилично одетых людей бежали,
спасая свои жизни, с Невского проспекта по Михайловской ули­
це, по колеям, проложенным автомобилями и санями, стремясь

спрятаться от пулеметов, которые стреляли не переставая. Я ви­
дел, как женщину переехал автомобиль и как одни сани перевер­
нулись, кучера подбросило в воздух, и он был убит. Люди, одетые
победнее, прижимались к стенам. Другие, главным образом муж­
чи»ы, лежали плашмя на снегу. Много детей было растоптано, люди
падали, сбитые санями, или просто под напором толпы».

Подобные события происходили также во многих других районах
города. И на следующий день, в понедельник

149

12 марта,

толпы людей

Ревалюция

начали ответные действия. Они поджигали полицейские участки и
тюрьмы и освобождали тысячи заключенных - политических и обычных

преступников. Примерно около полуночи

12 марта.в России возник но­

вый государственный строй. Это произошло в Таврическом дворце, в
прекрасном здании неоклассического стиля, построенном Екатериной
Великой для ее фаворита, князя Григория Потемкина. Здесь проходи­
ли заседания депутатов Государственной думы.
С момента своего торжественного открытия в апреле

1906 r. Дума
12 марта

была главным _критиком императорской политики, и днем

1917 r. император издал указ о ее роспуске. Но этот указ был полностью
проигнорирован депутатами. Незадолго до полуночи того же дня парла­
ментский комитет, состоявший из представителей всех партий, при­

нял решение сформировать Временное правительство и управлять Рос­

сией до тех пор, пока не состоятся демократические выборы. В этот
день Таврический дворец был заполнен толпами взволнованных рабо­
чих и солдат. А в другом конце дворца происходило еще одно, возможно

даже более важное, собрание. Представители главных рабочих орга­
низаций, в частности те, кого днем освободили из тюрьмы, называв­
шейся Кресты, собрались, чтобы учредить Совет рабочих и солдатских

депутатов. От имени этого Совета шесть месяцев спустя большевики
захватили власть, заложив тем самым основание для создания будущего

Советского Союза.
На этой стадии революции ни музей Эрмитаж, ни сам Зимний дво­
рец не привлекали внимания революционеров. Императорская семья
в течение последних нескольких лет жила в Зимнем дворце только зи­

мой, предпочитая проводить лето в менее официальной обстановке в
Александровском дворце, в Царском Селе. Императрица Александра
Федоровна, однако, распорядилась организовать в Зимнем дворце боль­
шой госпиталь для раненых солдат, которых с фронта отправляли в
тыл. Госпиталь располагался на втором этаже, в комнатах, окна кото­

рых выходили на Неву, и занимал также часть комнат третьего этажа.
«Всюду кровати, кровати, ширмы, столы с медикаментами,

сывал все это Александр Бенуа в

1916 r., -

-

так опи­

и среди этого бесшумно бро­

дят жалкие тени в больничных халатах. Многие лежат под своими
серыми одеялами. Снуют белоснежные сестрицы в чепцах. И все это
тускло освещено

...

одинокими лампами в громадных люстрах или ноч­

никами».

Ярким примером того, как нереалистично управляли страной при­

ближенные императора, может служить тот факт, что генерал Волков,

глава Кабинета Его Императорского Величества, в

1916 r.

пригласил

Бенуа подробно ознакомиться с Зимним дворцом. Бенуа сам давно хо­
тел это сделать. Волков объяснил ему, что он хочет повысить художе-

150

Революция

ственный-уровень интерьеров Зимнего дворца, так как, по его словам,

после пожара

1837 r.

никто не имел достаточно времени, чтобы уде­

лить этому должное внимание. Трудно понять, почему Волков решил
заняться всем этим именно во время опустошительной войны и нака­
нуне революции.

Убранство интерьеров дворца не произвело на Бенуа никакого впе­
чатления. Он писал, что, пройдя госпиталь, они двинулись далее в «по­
кои Его и Ее Императорских Величеств ... Здесь доминировало полное

отсутствие вкуса». Он сообщал также, что комнаты были перегружены
мебелью, и это свидетельствовало о том, что любимый архитектор

царской четы, Роман Федорович Мельцер, давал плохие советы Их

Величествам. Бенуа называет эту мебель в основном «тяжелой»; она
была непохожа на мебель стиля модерн, которой императорская чета
предпочитала пользоваться в Александровском дворце.
«Мне показалось, что спасти общее впечатление можно, вер­
нув унылым, тяжеловесным залам, выходящим на Дворцовую пло­

щадь, их прежний растреллиевский облик ... Зато (чего) не долж­
но касаться какое-либо усовершенствование,

-

так это кабинета

Государя Николая Павловича, занимающего верхнюю, антресоль­

ную комнату в фасаде, выходящим на Адмиралтейство. Суровая
(но не безвкусная) мебель ... Полон исторического значения еще и
кабинет Александра

II

во втором этаже. Отделка стен здесь Екате­

рининской эпохи (то был кабинет Александра Павловича, и в точ­

ности повторена здесь декорировка стен после пожара

1837 r.)».

«... все это сохранилось, когда я делал такой же
1917 r. Но позднее многое было испорчено и унич­

Бенуа писал также:

обход дворца в марте

тожено во время восстания большевиков, когда солдаты в течение трех

дней свободно ходили по всему дворцу» .
Важно помнить, что в Петербурге в

1917 r. произошло две револю­
- в

ции. Первая, которую Советы называли буржуазной революцией,

марте. А затем, когда Временное правительство продемонстрировало

свою неспособность сдерживать получивших свободу рабочих, солдат
и матросов, произошла ленинская Октябрьская революция, которая,
разумеется, была в ноябре. Эта последняя революция представляла

собой значительно большую угрозу для музейного комплекса, так как
Временное правительство заседало в Зимнем дворце, и большевики
принялись его «штурмовать».

Однако, по оценкам Бенуа, при этом штурме будущие поколения
потеряли немного. Его пренебрежительную оценку вкуса императора
подтвердила и 22-летняя Лариса Рейснер, которая занималась историей

151

Революция

искусств и работала секретарем большевистского комиссара народного
просвещения Анатолия Луначарского. Толстой упоминает, что главно­

му большевистскому просветителю нравились хорошенькие девушки.

Рейснер проводила осмотр Зимнего дворца в ноябре

1917 г.

и состави­

ла об этом яркий и красочный отчет.

«Там,

где жили цари последние пятьдесят лет, очень тяжело и

неприятно оставаться. Какие-то безвкусные акварели, бог знает кем
и как намазанные портреты, модного стиля "модерн" мебель

-

все­

му этому трудно поверить в жилище, построенном для полубогов.
Какие-то буфеты, письменные столы, гардеробы! Боже мой! Вкус
биржевого маклера "из пяти приличных комнат", с мягкой мебелью
и альбомом родительских карточек . Хочется собрать весь этот
пошлый человеческий хлам, засунуть его в царственный камин и
поджечь все вместе во славу красоты и искусства добрым старым

флорентийским канделябром ».
Временное правительство было детищем законно избранной Думы
и получило власть после того, как император отрекся от престола. Все

это происходило более или менее в рамках закона, и поэтому Мини­
стерство Двора, в ведении которого находился Эрмитаж, не испытыва­

ло особых трудностей при работе с правительством.

17 марта

главный

чиновник из администрации Эрмитажа пришел к Толстому и сказал,

что «все учреждения посылают в Государственную думу заявления о
признании нового правительства, и служители волнуются, что ничего

с нашей стороны , в этом смысле, еще не сделано, и настаивают, чтобы

и Эрмитаж предпринял соответствующие шаги . Сообразно с этим за­
явлением была составлена за нашей подписью бумага, передана для
доставления по назначению служителю, который, помахав ею проез­

жавшему по Миллионной мотору, был отвезен им в Государственную
думу, где и сдал ее в канцелярию,

-

так произошло признание Эрмита­

жем нового режима».

В первые дни после государственного переворота многие испыты­
вали чувство освобождения , как будто с общества сняли тяжелое ярмо
и впереди открывалась перспектива построить идеальный обществен­
ный строй. Во всех сферах жизни представители образованной буржу­
азии стали занимать должности вместо царских чиновников, и поклон­
ники искусств в столице считали своим главным долгом защищать на­

циональное художественное наследие от последствий революции. Бенуа

в своем дневнике называет

17 марта

как «очень выдающийся в моей

личной жизни день» . Там есть такие строки : «Многое из того, что те­
перь может сделаться в специальной художественной области, может

152

Революция

быть сделано лишь при моем ближайшем участии, а то и

-

руководстве .

Вот я и взялся за лямку, хотя и предвижу, что вся предстоящая деятель­
ность будет одним сплошным разочарованием!»
Максим Горький, самый известный писатель в России, переживал

то же самое . Он был близок всем угнетенным , сбросившим наконец
царское ярмо. Его самого вырастил дед, который был красильщиком и
жил в унизительной бедности . Горький достиг международной извест­

ности в первые годы нового столетия благодаря своим романам и пье­
сам, в которых он правдиво описывал жизнь рабочих. В литературе это
была первая попытка такого рода. Его знаменитая пьеса На дне идет в
театрах до сих пор, хотя романы его уже несколько устарели . Горький,

естественно, поддерживал революцию и в первые дни правления боль­
шевиков играл очень активную роль во всем, что было непосредствен­
но связано с культурой.

17 марта

Горький организовал встречу художников и людей , близ­

ких к искусству, потому «что теперь самое время соединиться худож­

никам, обсудить общее дело,

-

вспоминает Бенуа,

-

и (поразительная

конкретность и быстрота) наметить кандидата в министры искусства.
Даже уже все согласились, что министром должен быть Дягилев» . Бе­

нуа появился у Горького раньше всех, и они согласовали основной план
собрания еще до того , как приехали другие . Это было удачно , так как
«приехали все , кто был приглашен, а также те, кого не приглашали, и

даже те, кого вообще никто не знал. В небольшой гостиной Алексея
Максимовича присутствовало более сорока человек , и гостиная готова

была лопнуть».
Делегация участников этой встречи представила свои планы по
защите художественных ценностей Думе в Таврический дворец, где

этот документ был подписан новым премьер-министром князем Геор­
гием Львовым. Фактически премьер-министр предоставил им допол­
нительные полномочия, о которых они его и не просили, в частности

«право создавать специальную милицию для защиты произведений
искусства и музеев и право издавать приказы, необходимые дл$J это­

го». Кроме того, вне рамок этой инициативы был создан еще Совет по
защите художественных ценностей при Временном правительстве,

который возглавил комиссар Временного правительства Федор Голо­
вин, бывший ранее одним из ведущих депутатов в Государственной думе .
Все, кто играл заметную роль в культурной жизни России, стали члена­

ми этого Совета, как, например , Александр Бенуа , граф Толстой, архео­
лог Михаил Ростовцев, художник и историк Игорь Грабарь и граф Вален­

тин Зубов, который основал в Петербурге первый Институт истории
искусств. В Петербурге самым активным членом этого Совета бьт Бенуа,
а в Москве

-

Грабарь. Позднее Совет был преобразован большевиками

153

Революция

и переименован в Коллегию по делам музеев и охране памятников
искусства и старины .

Защита памятников была необходима еще и потому, что старые

дворцы стали приспосабливать для новых нужд. Так, например, анфи­
лада комнат Фельтена в Старом Эрмитаже, окна которых выходили на
Неву, теперь использовалась Чрезвычайной следственной комиссией

по делам бывших царских министров и сановников. Это были те са­
мые комнаты, где Николай

I

допрашивал декабристов. Возможно, их

духи со слабыми улыбками следили за тем, как революционеры сурово

допрашивали офицеров того самого режима, который они хотели свер­
гнуть около ста лет назад. Эти комнаты были построены по распоря­
жению Екатерины Великой: она хотела размесrить в них свои карти­
ны . Но в 1850-х

rr.

картины перенесли в Новый Эрмитаж , а комнаты

впоследствии начали использовать для приема посетителей и их ста­

ли называть «Седьмая запасная часть» . Просьбу сотрудников музея пре­
вратить эти помещения вновь в картинные галереи отклонили на том

основании, что солдаты Преображенского полка должны иметь воз­
можность проходить через них из казарм к местам караульной службы

в Зимнем дворце .
Ошибочное стремление правительства быстро и победоносно за­
вершить войну привело к усилению недовольства рабочих и солдат,
которые в итоге и взяли власть в свои руки . В то же время немцы , обла­
дая исключительной проницательностью , предоставили Ленину и его

сподвижникам специальный вагон , чтобы переправить их из Швейца­
рии в Петербург. Им было запрещено выходить из этого вагона на тер­

ритории Германии .

16 апреля

Ленин прибыл в Петербург и сразу на­

чал раздувать пламя недовольства. От имени большевистской партии
он предлагал людям «немедленно заключить демократический мир ,

отменить частную собственность на землю, установить рабочий конт­

роль за производством и создать Советское Правительство» .
В начале июля большевики под руководством Ленина и Троцкого

предприняли попытку государственного переворота. Она едва не за­
кончилась успешно. Солдаты из нескольких казарм, в том числе из
Петропавловской крепости, перешли на их сторону, и на улицах нача­

лись беспорядки . После подавления этой попытки мятежа Александр
Керенский, блестящий молодой юрист и один из действительных лиде­
ров в Совете рабочих и солдатских депутатов , стал премьер-министром .
В предыдущем правительстве он был очень влиятельным министром
юстиции .

Именно Керенский решил, что правительство теперь будет за­
седать в Зимнем дворце. Правительственные служебные помещения
находились на втором этаже, где раньше жили члены царской семьи,

154

Революция

начиная от Малахитового зала и далее вплоть до западной части двор­
ца, откуда окна выходили в сад и открывался вид на Адмиралтейство .
Керенский превратил библиотеку в свой кабинет, а рабочий кабинет
Александра

111,

расположенный на третьем этаже,

-

в свою спальню .

Канцелярия была переведена в комнаты , выходившие окнами во внуг­
ренний двор , где сейчас находится мемориальная выставка токарных

станков Петра

Iи

предметов , которые он сделал сам , работая на них.

Секретариат Керенского и другие вспомогательные службы были пе­
реведены в комнаты на третьем этаже, которыми раньше пользовались

фрейлины .
В такое беспокойное время правительство нуждалось в вооружен­
ной охране, и парадные комнаты второго этажа были превращены в
казармы. По мере ухудшения ситуации все больше и больше верных
правительству солдат привлекали для охран111 дворца. Среди них было

много юнкеров

-

курсантов военных училищ. Солдаты постепенно

расширяли занимаемую ими территорию дворца, и вскоре кровати и

набитые соломой матрасы заполнили Золотую гостиную на углу Двор­
цовой площади , Малиновую гостиную и Белый зал.
Альфред Нокс, военный атташе британского посольства, писал
накануне Октябрьской революции : «Гарнизон дворца первоначально
состоял в общей сложности из двух тысяч человек, среди которых были
лица, командированные из юнкерских училищ и школ прапорщиков,

три эскадрона казаков, рота добровольцев и рота из женского батальо­
на. У них было шесть пулеметов и один броневик» .

Наплыв большого количества правительственных служащих и сол­
дат привел к тому, что защита дворцовых ценностей стала перво­

очередной задачей . В июле, как раз накануне переезда правительства,
Художественно-историческая комиссия начала работу по инвентари­
зации художественных ценностей императорского дворца. Ее возгла­
вил бывший гофмейстер Зимнего дворца (исполнительный директор

дворца) Василий Верещагин. Он был также историком искусств и со­
трудничал в издательстве журнала Старъw годы. К отчету комиссии от

7 августа

прилагались списки предметов , находившихся в главных

комнатах Зимнего дворца , а также протесты в связи с действиями
въехавших туда солдат: там появились мокрые полотенца , висевшие
на мраморных статуях, и солома на паркетном полу.

Тем временем Толстой и его сотрудники были встревожены воен­
ными успехами немцев, которые

2 сентября

взяли Ригу. Они считали,

что дальнейшее продвижение немцев может создать угрозу для со­

кровищ Эрмитажа. Особенно их беспокоила судьба картин, которые
Александр

I

в

1814 г.

купил у наследников императрицы Жозефины и

которые она, в свою очередь, получила как военную добычу из коллек-

155

Революция

ции ландграфа Гессен-Кассельского. Толстой и его сотрудники беспо­
коились, что потомки ландграфа будут требовать возврата картин Сня­

тие с креста Рембрандта, четырех полотен Клода Лоррена, Святое Семей­
ство Андреа дель Сарто и многих других шедевров. Их опасения имели
некоторые основания. Это подтвердилось после Октябрьской револю­
ции, когда немцы включили в Брест-Литовский мирный договор пункт
с требованиями вернуть эти картины. Джеймс Шмидт, хранитель кар­
тинной галереи, написал для Троцкого, который вел переговоры, хо­
рошо аргументированный меморандум, опровергавший законность

требований немцев. Картины и этот меморандум до сих пор находятся
в Эрмитаже.

На собрании хранителей

9 сентября

было решено вывезти худо­

жественные ценности музея в Москву. Толстой передал это решение

Федору Головину, комиссару Временного правительства, и

13 сентяб­

ря выделили средства для организации упаковки. Из Зимнего дворца
были направлены плотники

-

они сделали

833 ящика.

Толстой писал:

«С ужасом спрашивал я себя, когда, где и в каком виде эти не­
оценимые сокровища снова увидят свет божий ... Можно сказать,
что в это время весь Эрмитаж жил тяжелой, лихорадочной жиз­
нью; казалось, что переживаешь кошмар или что хоронишь кого­

то очень дорогого и близкого ... Весь интеллигентский персонал

Эрмитажа работал с большим напряжением, и наши ученые сотруд­
ники самолично заворачивали и укладывали предметы, поручен­
ные их научному исследованию и охране.

В это время из Москвы приехал И. Грабарь в сопровождении
других деятелей культуры, чтоб обсудить на совещании у Голови­
на, где следует разместить в Москве вывозимые из Петрограда

сокровища; остановились на Оружейной палате, Большом Крем­
левском дворце, Историческом музее и Музее Александра

111».

Современный Музей изобразительных искусств им. А. С. Пушкина
тогда был известен под этим именем.
Первый поезд, нагруженный ящиками, отправился в Москву в ночь

с

29 на 30 сентября.

Погрузка его заняла целый день. Списки были тща­

тельно составлены и дважды проверены, чтобы ничего не упустить.
Яков Смирнов, эксперт по сасанидскому серебру, сопровождал поезд до
Москвы и прислал отчет:

левском дворце,

227 -

320 ящиков были размещены в Большом Крем­

в Оружейной палате, а 67 - в Историческом музее.

Во втором поезде, который отправился в ночь с

19 на 20 октября,

для Эрмитажа выделили только пять вагонов, так как большое количе­
ство различных предметов вывозилось непосредственно из Зимнего

156

Революция

дворца. Среди них были образцы тончайших вин из императорского
винного погреба, замаскированные под предметы из архива, коньяк сто­
летней выдержки, мадера и венгерские вина. Дивный аромат, исходив­

ший из разбитых бутылок и наполнивший Кремлевский дворец , позд­
нее спровоцировал новое битье бутылок. А это уже создавало угрозу для
сокровищ Эрмитажа . На этот раз средневековые живописные полотна
и коллекция монет были размещены в Оружейной палате. А статуя ра­
боты Гудона, изображавшая сидящего Вольтера, от которой Николай

1

в свое время избавился как от «старой обезьяны», была помещена в
вестибюль Благовещенского входа в Большой Кремлевский дворец.
Хранители в Эрмитаже продолжали упаковывать ценности, но от­
правление третьего поезда все откладывалось и откладывалось и в кон­

це концов от этого пришлось вообще отказаться. Предполагалось, что

поезд этот будет отправлен в ночь с

24 часа

7 на 8 ноября, -

однако в те самые

большевики после штурма Зимнего дворца захватили власть.

Время для государственного переворота было тщательно продумано
Лениным и Троцким . Второй Всероссийский съезд Советов должен был

открыться

7 ноября .

Эта было собрание делегатов из всех губерний

России. Они имели право распустить Временное правительство и пере­
дать власть новому правительству. Предполагалось, что менее экстре­

мистские партии

-

меньшевики и эсеры

-

будуг иметь там большинство.

Поэтому-то большевики и захватили власть от имени Петроградского
Совета рабочих и солдатских депутатов всего за несколько часов до
открытия съезда.

В августе Совет перенес свою штаб-квартиру из Таврического двор­
ца в Смольный институт
в

1806-1808 гг.

-

красивое желто-белое здание, построенное

для размещения там закрытого учебного заведения для

молодых девушек из дворянских семей . Участники съезда собрались в
лекционном зале , но назначенное на 5 часов дня открытие съезда было
отложено, так как большевики в это время пытались захватили власть.

В полдень они и их сторонники окружили Зимний даорец, где заседа­
ло Временное правительство. Керенский утром тай'но уехал из двор­
ца , чтобы вызвать подкрепление с фронта. Большевистский Военно­
революционный комитет потребовал безоговорочной сдачи дворца.
Не получив ответа, большевики, по словам сэра Джорджа Бьюкенена ,

британского посла , начали действовать:
«Сигнал к атаке был дан в

9 часов

вечера несколькими холос­

тыми выстрелами из пушек крепости и крейсера «Аврора». Бом­

бардировка , последовавшая за этим, продолжалась непрерывно до
десяти часов, после чего наступило временное затишье, продол­

жавшееся около часа. В одиннадцать часов вечера она началась опять,

157

Революция

несмотря на то, что все то время, когда мы наблюдали за про­
исходящим из окон посольства, трамваи ходили, как обычно, по

Троицкому мосту» . Эгот мост расположен в примерно в

500 метрах к

востоку от Зимнего дворца и соединяет центральную часть города
и Петроградскую сторону.

Съезд начал свою работу позднее, примерно в

22 часа 40 минут, но

вскоре после открытия «стал слышен новый звук, который был гром­
че, чем шум и крики толпы, звук настойчивый и тревожный. Это были
глухие удары орудий». Так писал в своем репортаже американский жур­
налист Джон Рид. Немедленно со стороны меньшевиков и эсеров был

заявлен протест на грубое нарушение закона и несанкционированное
использование военной силы, и большинство делегатов этих двух

партий покинули зал заседаний съезда. В

5 часов

утра оставшиеся де­

легаты, большинство из которых были большевиками, одобрили ма­
нифест о передачи власти, написанный Лениным. «Временное прави­
тельство низложено. Государственная власть перешла в руки органа
Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов Военно-рево­
люционного комитета, стоящего во главе петроградского пролетариа­
та и гарнизона».

Тем временем в Зимнем дворце, по свидетельству Альфреда Нокса,
«численность гарнизона уменьшалась из-за дезертирства».

«Ни у кого не было желания сражаться, и некоторые прапор­
щики даже брали шинели солдатского образца для того, чтобы,
переодевшись, можно было уйти незаметно.
Большая часть юнкеров Михайловского артиллерийского учи­

лища вернулась в свое училище, взяв с собой шесть пулеметов из
восьми. Потом ушли казаки, заявив, что они против кровопроли­

тия! В

10 часов

вечера большая часть прапорщиков тоже ушла.

Защитников осталось немного. Это были прапорщики Инженер­
ной школы и рота женского батальона ...

Защита была организована плохо, и из многих входов во дво­
рец охранялись только три. В поисках добычи группы атакующих
проникали внутрь через боковые входы. Поначалу защитникам
удавалось разоружить их, но вскоре во дворец стали проникать

более многочисленные банды вооруженных рабочих, матросов и

солдат Павловского полка. Стороны поменялись ролями, и гарнизон
был разоружен. Однако, как утверждал потом один из офицеров
гарнизона, все происходило по-домашнему, с небольшой кровью.
Гарнизон стрелял немного, и потом говорили, что всего три юнкера
были ранены ... В

2 часа 30 минут ночи 8 ноября дворец был "взят"».

158

Революция

Граф Толстой во время этих событий жил в Эрмитаже в относи­
тельном уединении. В то время музей был совершенно отделен от Зим­
него дворца. Их соединяла только одна дверь в южной части Малого

Эрмитажа. «Утром 7-го ситуация не выглядела слишком хорошей»,

-

писал Толстой в своих Воспоминаниях.
«С утра мосты через Неву были разведены, чтоб воспрепят­
ствовать заречным большевикам и неверным полкам проникнуть
ко дворцу и правительственным зданиям. Но уже скоро их снова

навели и не позволяли разводить, из чего уже тогда можно было
заключить, что дела Временного правительства плохи. По набе­
режной снова закатались, как в первые дни революции, грузовые

автомобили с вооруженными рабочими и солдатами» .
Днем в

5 часов

Толстой находился в своих комнатах в Малом Эр­

митаже, когда раздался телефонный звонок из музея: оказывается, из
штаба революции сообщили , что юнкера, которые раньше охраняли
музей, будут заменены новой охраной.
«Около пяти часов пополудни мне дали знать по телефону из
Эрмитажа, что там получено по телефону же извещение из «рево­

люционного штаба», что юнкерский караул будет вскорости сме­
нен другим . Наскоро закусив, я отправился внутренним ходом в

Эрмитаж. На моем пути так называемая Галерея Петербургских
видов была наполнена женщинами-солдатами женского батальо­
на. Сойдя к подъезду, я вызвал старшего по караулу юнкера и спро­
сил его, что он намерен делать. На это он объяснил, что идет сей­

час к начальнику караула в Зимний дворец и, получив от того ука­
зания, доложит мне обо всем. По возвращении из дворца он заверил
меня, что своего поста юнкера не покинут, караула никому не сда­

дут и будут защищать до последней возможности порученное их
охране учреждение. Между тем хранитель, долженствовавший ве­

чером вступить в ночное дежурство,

-

Струве

-

все не появлялся ,

и его встревоженная жена спрашивала по телефону: пришел ли он
на службу; она о нем очень беспокоилась, т. к. на улицах уже шла

стрельба. Скоро после нее телефонировал и сам Струве, спраши­
вая, что ему делать: он застрял где-то по дороге

-

по его пути к

Эрмитажу идет трескотня винтовок и свистят пули. Я посоветовал
ему вернуться домой, успокоил его насчет дежурства, сказав, что

сам остаюсь на ночь в гоф-фурьерской.

9 часов вечера раздался громкий стук во входную дверь и
вошло человек 30 вооруженных преображенцев с унтер-офицером
Около

159

Революция

во главе. Они потребовали у юнкеров сдачи оружия и объявили,
что сами их сменят. Произошло довольно оживленное препира­
тельство, были объяснения, которых мне не удалось расслышать

за общим гамом, но результатом всего оказалось, что старый кара­
ул сдался и был обезоружен. Старший юнкер пришел передо мной
извиняться и доказывать, что им другого выхода не было, т. к. они

не могли защищать Эрмитаж против решительно превосходяще­
го их отряда. Я должен был признаться, что считал мирное окон­
чание столкновения наиболее отвечающим в данном случае инте­
ресам нашего художественного хранилища

-

Бог знает, что могло

бы произойти, сколько непоправимого вреда было бы нанесено,

если бы внутри здания произошла вооруженная борьба. Сама мо­
лодежь, казалось, была довольна мирным исходом; многие из них
наивно мечтали вернуться ту же ночь спокойно в училище или даже
по домам, но едва ли их мечтам суждено было осуществиться : их

повели как военнопленных в Павловские казармы, и дальнейшая
судьба их от меня скрыта, известно только, что в эту ночь погибло
большое количество юнкеров, как принимавших деятельное учас­
тие в борьбе, так и в этом неповинных».

Новые охранники передвинули тяжелую мебель, сундуки и дива­
ны для того, чтобы забаррикадировать вход в Эрмитаж и все перехо­

ды между Эрмитажем и Зимним дворцом. Они установили военные
посты у входа и во всех галереях, выходящих на Миллионную улицу и

Зимнюю канавку. Каждый охранник отвечал за несколько комнат. Тол­
стой провел ночь в гоф-фурьерской, где ему удалось немного поспать,
несмотря на все заботы и «звуки выстрелов из орудий "Авроры", кото­

рая стреляла по дворцу» . Однако в 6 часов утра его разбудил служитель,
который выходил из здания и увидел свет в его квартире.

«Позже в начале седьмого утра тот же служитель, снова обой­
дя Эрмитаж снаружи, сказал мне, что в моей квартире, по-видимо­
му, происходит уборка комнат, т. к. в окнах видно электрическое
освещение. Последнее сообщение меня встревожило ввиду того,
что у меня раз навсегда было сделано распоряжение, чтобы на
квартире электричества никогда не зажигали, не затемнив окна;

делалось это ввиду неспокойного времени, чтоб не привлекать
внимания улицы, и всегда строго исполнялось. После нескольких
неудачных попыток мне удалось наконец в восьмом часу соединить­

ся по телефону с квартирой и узнать от страшно перепуганной,
судя по голосу, прислуги, что у меня идет грабеж

-

толпа проникла

в помещение через Романовскую галерею и внутреннюю лестницу

160

Революция

из Зимнего дворца, разбила шкафы, комоды, сундуки, столы и та­
щит, что может, с

6 часов.

Горничная предупредила, что грабите­

ли меня ищуг, грозя меня убить, но что она старалась их убедить,
что я "настоящий большевик" и потому никакого преследования
не заслуживаю ... Эта молодая эстонка сумела спасти несколько
юнкеров и солдат женского батальона, впустив их в одну дверь
нашей квартиры, а выпустив в другую.

Между тем в Эрмитаже начали собираться встревоженные слу­
жащие, которые впускались караулом по указанию дежуривших

ночью. Один из последних вызвался наведаться на мою квартиру
и, если покажется возможным, провести туда меня и двух моих

родственников, приехавших с Петроградской стороны, чтоб уз­
нать о моей судьбе. Вышедший на разведку служитель скоро вернул­
ся снабженный для нас пропуском от нов.ого коменданта дворца;
он с возмущением рассказывал, что отнял у встреченного в дверях

нашей квартиры матроса граммофон с трубой; он возмущался гра­
бежом этого, вероятно в особенности привлекательного для него,
предмета.

Снабженные пропуском, мы отправились вдоль Зимней канав­
ки и набережной на квартиру, где застали уже лишь одного мат­
роса, бродившего по подвальному помещению и размахивавшего
реквизированной им старинной шашкой. Вид квартиры был ужас­
ный

-

мебель во многих комнатах была свалена , везде была неве­

роятная грязь, частью натасканная _с улицы , частью состоящая

из соломы, бумаги и других укладочных материалов; шкафы и ко­
моды все раскрыты ... В некоторых местах на полу было нагажено;
в других валялись грязные лохмотья скинутой грабителями соб­

ственной одежды и обуви, замененной тут же добытыми из наших
шкафов».
Так же как Толстой, большинство хранителей во время штурма

Зимнего провели ночь в музее , отчасти потому, что идти домой было
слишком опасно, а также потому, что они тревожились за судьбу со­
кровищ музея . Накануне в

11

часов утра они собрались в Лоджиях Ра­

фаэля, чтобы спланировать ночную эвакуацию коллекции , которая,
разумеется, не была осуществлена. Толстой сам не принимал участия в

этом собрании, так как хотел встретиться с британским послом, сэром
Джорджем Бьюкененом, и попросить его о помощи. Он взял с собой
своего заместителя Эдуарда Ленца, но посол отказался принять их,

ревностно соблюдая нейтралитет.
Остальные хранители ждали их целый день в Лоджиях Рафаэля,
из окон которых они могли видеть солдат Преображенского полка

161

-

Революция

казармы располагались на другой стороне Зимней канавки. Солдаты
бегали там взад и вперед и кричали что-:-То из окон революционерам на

улице. В обеденное время хранитель драгоценностей Сергей Тройниц­
кий ушел из дворца. Он квартировал у графа Лобанова-Ростовского ,
который жил на этой же улице. Вернулся он в состоянии чрезвычайно­

го возбуждения и сообщил, что антиправительственные силы почти
полностью окружили Дворцовую площадь и, по-видимому, попытаются
вскоре захватить сам дворец. Он принес с собой прокламацию, кото­

рую подобрал на улице. Содержание ее вызывало тревогу.
«Погромщики могут попытаться вызвать на улицах Петро­
града смуту и резню. Петроградский Совет рабочих и солдатских
депутатов берет на себя охрану революционного порядка от

контрреволюционных и погромных покушений. Гарнизон Пет­
рограда не допустит никаких насилий и бесчинств. Население
призывается задерживать хулиганов и черносотенных агитаторов

и доставлять их комиссарам Совета в близлежащую войсковую
часть. При первой попытке темных элементов вызвать на улицах
Петрограда смуту, грабежи, поножовщину или стрельбу

-

преступ­

ники будут стерты с лица земли. Граждане! Мы призываем вас
к полному спокойствию и самообладанию. Дело порядка и революции
в твердых руках».

Когда стало темнеть, раздались пулеметные очереди в конце ули­
цы. Толстой и Ленц все еще не возвращались, и Яков Смирнов, по
старшинству следующий за ними, объявил, что берет на себя всю от­
ветственность. Он сказал также, что тот, кто хочет, может идти домой,
но сам он намерен провести ночь в музее. Большинство хранителей

тоже решили остаться . Среди них были Тройницкий, Джеймс Шмидт
из Отдела картин и Оскар Вальдгауер, хранитель классических древ­
ностей. Они встретили новых охранников и помогли им забаррика­
дировать двери музея. После этого они удалились в Итальянскую кар­

тинную галерею, сдвинули там бархатные кресла в полукруг, сели в них
и задремали в темноте. Рано утром один из охранников заглянул к ним
и сказал, что Зимний дворец взят.

Ценности Эрмитажа пережили революцию фактически без по­
терь. Часть из них оказалась в запасниках в Москве, а остальные- на

своих местах в Петербурге . Однако этого нельзя сказать о произведе­
ниях искусства самого Зимнего дворца, которые предполагалось по­
степенно в течение следующих десятилетий передать музею. В своей
классической работе о революции, в книге Десятъ джй, которые пот,рясли
мир, Джон Рид, американский журналист, описывает события , происхо-

162

Ревмюция

дившие в Зимнем дворце в те дни. Необходимо, однако, помнить, что
Рид симпатизировал большевикам и поэтому видел все эти события
через розовые очки.

«Увлеченные стремительной людской волной, мы были втяну­
ты в правый вход, открывавшийся в гигантскую, пустую сводчатую

комнату, в погреб восточного крыла, из которого во все стороны рас­
ходился лабиринт коридоров и лестниц. Несколько больших запако­
ванных ящиков стояли около стен , и красногвардейцы и солдаты

яростно набросились на них, колотя их прикладами ружей, ломая и

вытаскивая из них ковры, занавеси, полотно, фарфор, столовое се­
ребро, изделия из стекла ... Один мужчина ходил с важным видом с
бронзовыми часами на плече, другой нашел плюмаж из страусовых
перьев и прикрепил его к своей ШJIЯпе. Мародерство только началось,

когда кто-то закричал: "Товарищи! Не берите ничего! Это народная
собственность!" Немедленно двадцать голосов начали кричать: "Стоп!
Положить все назад! Не брать ничего! Народная собственность!"

Много рук потащило нарушителей вниз. Камку и гобелены вырвали
из рук тех, кто держал их. Два человека отобрали бронзовые часы.

Грубо и наспех все вещи были впихнуты обратно в ящики, и само­
званные часовые взяли их под охрану. Все это произошло совершен­
но спонтанно. По коридорам и вверх по лестницам можно было

слышать крики, которые, удаляясь, становились все слабее и слабее:
"Революционная дисциплина! Собственность народа!"
Мы вышли назад и прошли к левому входу, расположенному в
западном крыле. Здесь также порядок был восстановлен. "Очис­
тить дворец!- орали красногвардейцы, просовывая свои головы
во внутренние двери.

-

Давайте, товарищи, покажем всем, что мы

не воры и не бандиты. Всем выйти из дворца, кроме комиссаров,
до тех пор, пока мы не поставим часовых".
Два красногвардейца, солдат и офицер стояли с револьвера­
ми в руках. Другой солдат сел за стол позади них. У него в руках
было перо и бумага. Крики "Все, вон! Все, вон!" были слышны и
тут и там, и военные толпами начали выходить через двери наружу,

толкаясь, увещевая и споря друг с другом. Каждого, кто появлял­
ся, хватали члены самоназначенного комитета. Они обшаривали
его карманы и заглядывали под пальто. Все, что было явно не его

собственностью, отбиралось. Человек за столом делал отметки в
своих бумагах, и предмет относили в небольшую комнату. В итоге

таким способом был конфискован удивительный ассортимент пред­
метов: статуэтки, бутылки с чернилами, покрывало с монограмма­
ми императора, свечи, небольшие картины, написанные маслом,

163

Революция

книга записей в деревянной обложке, сабли с рукоятками, покры­
тыми золотом, куски мыла, разнообразная одежда, одеяла».

Восстание не было таким спонтанным, как нас хочет в этом убедить Рид. Восстанием руководил из Смольного Военно-революцион­
ный комитет, и тот факт, что перед штурмом Зимнего дворца . к нему
был направлен отряд Преображенского полка для наблюдения за Эрми­
тажем, говорит о предусмотрительности этого комитета. На следующий
день,

8 ноября, Ленин объявил состав своего правительства,

в которое

вошел, в частности, комиссар по делам просвещения Анатолий Луна­

чарский. Сорокадвухлетний писатель и активный политик, он изучал фи­
лософию в Швейцарии и жил во Флоренции и в Париже. Кроме того,
он провел годы в тюрьме и в ссылке. Теперь Луначарскому предстояло
заниматься вопросами культуры и образования, и для этого у него име­
лись нужные качества: он был энтузиаст и образованный человек. Кро­
ме того, он был лично знаком со многими ведущими представителями
культурной жизни страны, в том числе со Щукиным и Бенуа.
Кроме Луначарского были назначены еще два специальных комис­

сара для наблюдения за состоянием музеев и дворцов. Один из них,
Григорий Ятманов, оставался на этой должности почти двадцать лет, а
другой

поляк по имени Бернгард Мандельбаум

-

-

проработал всего

два месяца. Третьим человеком, оказавшим влияние на дальнейшую

судьбу Эрмитажа, была хорошенькая молодая Лариса Рейснер, кото­
рая стала секретарем Наркомпроса. По совету Луначарского Ятманов

и Мандельбаум утром

8 ноября

перед тем, как быть представленными

сотрудникам Эрмитажа, встретились с Бенуа. «В течение целого часа я
стремился втолковать в деревянную голову представителя Луна­

чарского
успеха»,

-

-

Ятманова мои идеи и элементарные требования, но без
писал Бенуа. Он характеризовал этого комиссара как не

совсем несимпатичного, однако «Ятманов груб только благодаря сво­
ей тупости и отсутствию образования (и даже в этом случае только в
меру), но по крайней мере он, вероятно, человек честный».
Несмотря на трудности общения с Ятмановым, советы Бенуа до­
стигли цели .

9 ноября,

всего через два дня после революции, главу пре­

жней инвентаризационной комиссии Василия Верещагина попросили
проверить, что пропало из дворца. Днем раньше, когда он попытался

пройти в Зимний дворец, чтобы произвести такую проверку по соб­
ственной инициативе, его остановили солдаты и не пустили туда.

1О ноября четыре члена комиссии в сопровождении Ятманова, Мандель­
баума и Бенуа произвели предварительный осмотр примерно сотни
комнат. Переходя из комнаты в комнату, Верещагин диктовал сотруд­

нице библиотеки В. Гельмерсон:

164

Революция

«Имеются следы беспощадной борьбы во всех парадных комна­

тах 1-й Запасной половины , в которых помещались караулы, ох­
ранявшие Временное правительство. Окна изрешечены пулями, на
полах разбросаны десятки тюфяков, на которых спал караул , часть
их разорвана, солома рассеяна, мебель беспорядочно свалена в кучи ,
служившие, по-видимому, баррикадами ... В приемной Императора

Александра

11,

занятой под личную канцелярию А. Ф. Керенского,

выдвинуты ящики из письменных столов, разбиты канцелярские

шкафы, разбросаны канцелярские бумаги ... В занятых Временным
правительством Собственных покоях Императора Николая

II

и Им­

ператрицы Александры Федоровны взломаны столы и шкафы, полы
покрыты разорванными и смятыми делами Временного правитель­
ства; в приемной изодрана картина, изображающая коронацию
Александра

111,

исколоты штыками портреты родителей Импе­

ратрицы ... В флигель-адьютантской комнате, в кабинете Императо­
ра Николая

I

все опрокинуто, кощунственно осквернено и в общей

свалке валяется на полу... В помещениях Фрейлинского коридора раз­
бросаны по полу придворные и бальные платья ... Кабинет Алек­
сандра

111,

превращенный министром-председателем Керенским в

спальню, усеян бумагами важного государственного значения» .

Отчет поступил к Луначарскому, и

13 ноября

он подписал декрет

об охране дворца и его использовании:

«1.

Выделить в Зимнем дворце те помещения , которые не имеют
серьезного художественного значения, для общественных нужд,
о каковых последует в свое время соответствующее распоряже­

ние, в остальной части объявить Зимний дворец государствен­
ным музеем наравне с Эрмитажем.

2. Дворцовому

управлению исполнять по-прежнему свои обязан­

ности.

3.

Предоставив корнету Покровскому военную комендатуру, пору­
чить общее заведование Зимним дворцом полковнику Ратиеву,
распоряжения которого должны быть контрассигноваемы пра­

вительственным комиссаром при Зимнем дворце по охране его
художественных сокровищ

4. Предложить

...

Художественно-исторической комиссии под пред­

седательством В . А. Верещагина продолжать работы по прием­
ке и описи имущества бывшего дворцового ведомства.

5. Обратиться

в полковые комитеты с просьбой к ним : помочь в

деле розыска и возвращения предметов, пропавших из дворца

во время ночной суматохи по взятии его .

165

Революция

6.

Разъяснить через публикацию, что лица, которые добровольно
возвратят такие предметы народу, единственному их владельцу

и хозяину, не должны опасаться никакой ответственности за
наличность в их руках этих похищенных предметов

...»

Совершенно естественно, что сокровища не могли вернуться
во дворец сами по себе. Поэтому

18 ноября

Военно-революционный

комитет предоставил комиссии Верещагина право проводить розыск.
Но непосредственно розыском пропавших предметов члены комиссии

сами не занимались, а сосредоточились на составлении возможно более
полных списков, указывая все характеристики предметов и их особен­

ности, которые могли бы облегчить их поиск. После этого
несколько армейских батальонов

(1000 солдат)

24 ноября

были направлены для

розыска указанных предметов на Александровский рынок , главное
место в городе, где можно было надеяться найти украденные вещи ,

выставленные там для продажи . Солдатам было предписано искать не
только пропавшие ценности, но также оружие и продукты , которые

прятали от властей. Эти продукты солдаты изымали и передавали Цен­
тральной продуктовой комиссии. Джон Рид писал, что в итоге пример­
но половина пропавших экспонатов была найдена, причем часть из них
на рынке, а часть

-

в багаже иностранцев, уезжавших из России .

После этого у сотрудников музея начались волнения и беспокойст­

во о судьбе сокровищ Эрмитажа, отправленных на хранение в Москву.
Попытки большевиков захватить власть в Москве встретили гораздо
более упорное сопротивление , чем в Петербурге . Схватки на улицах
продолжались неделю и стоили более тысячи человеческих жизней .
Борьба была особенно яростной около Большого Кремлевского двор­
ца, и

15 ноября в Петербург поступило ошибочное сообщение, что цен­

ности Эрмитажа погибли.
Луначарский отреагировал на это очень эмоционально , подав
немедленно прошение об отставке . Вечером

15 ноября

он сделал пуб­

личное заявление :

«Я только что услышал от очевидцев то , что произошло в Мос­

кве . Собор Василия Блаженного, Успенский собор разрушаются .
Кремль, где собраны сейчас все важнейшие художественные сокро­
вища Петрограда и Москвы , бомбардируется ... Имеются тысячи
жертв . Ужасная схватка достигла своего апогея отвратительной
свирепости . Что остается? Что еще может произойти? Вынести
этого я не могу. Моя мера переполнена. Остановить этот ужас я
бессилен . Работать под гнетом этих мыслей, сводящих с ума, нель­

зя. Вот почему я выхожу в отставку из Совета Народных Комиссаров».

166

Революция

В это же время граф Толстой дал интервью французской газете

Petit Parisien, заявив журналисту:

Le

«Скажите цивилизованному миру, что

в России уже нет больше Эрмитажа» . Но из Москвы поступали проти­

воречивые сообщения, и тогда было решено послать кого-нибудь из
сотрудников музея, чтобы узнать, что же там случилось на самом деле .
Яков Смирнов, который раньше сопровождал ценности в Москву и
знал, где они хранятся, настаивал, что именно он должен взять на себя

ответственность за решение этой задачи. Попасть в Москву было непрос­
то: поезда шли переполненные , а на крышах вагонов ехали пьяные
революционеры, распевая песни .

Однако пожилой ученый добрался до Москвы и в первую очередь

отправился в Исторический музей . Там князь Щербатов провел его в
Новгородский зал, где были сложены коробки с картинами , рисунками
и гравюрами из Эрмитажа. В окнах были восемь или девять отверстий,
пробитых пулями , но атакующие стреляли вверх и пули, срикошетив

от потолка, ничего не повредили . После этого Смирнов отправился в
Кремль, где убедился, что ничего из ценностей Эрмитажа повреждено

не было. Его попыткам проникнуть в Оружейную палату воспрепятство­
вала новая революционная бюрократия. Войти туда ему не разрешили .

Однако коллеги , которые побывали там раньше, уверили его, что все
в порядке .

После этого он отправил телеграмму в Петербург: «Все в сохран­
ности». Однако работники телеграфа не сочли ее срочной и положи­

ли на стол в кучу других телеграмм . В итоге она так и не была отправле­
на. Сам Смирнов вернулся в Эрмитаж

24 ноября,

и десятидневная драма ,

вызванная слухами об «уничтожении» ценностей Эрмитажа, заверши­

лась. Ленин уже уговорил Луначарского взять обратно свое прошение

об отставке.

·

Другая фантастическая драма разыгралась неожиданно и в тече­
ние нескольких дней угрожала будущему великого музея . Император­
ский винный погреб был расположен под Эрмитажем и , хотя самые
изысканные напитки уже перевезли в Москву, там осталось еще очень
много бутылок. По рассказам Ларисы Рейснер, «их завалили дровами,
замуровали сперва в один кирпич , потом в два кирпича

-

ничего не

помогает. Каждую ночь где-нибудь пробивают дыру и сосут, вылизыва­
ют, вытягивают, что возможно . Какое-то бешеное , голое, наглое сла­
дострастие влечет к запретной стене одну толпу за другой ... Теперь
решили так: в каждое новое отверстие будет вставлен пулемет» .
Граф Толстой хорошо понимал опасность и «много раз привлекал

внимание властей» к этой проблеме. Как написано в его мемуарах, в
погребах хранилось десятки тысяч бутылок вина. Торговцы вином
предлагали

18 миллионов

рублей за эти запасы, но вывезти вино в

167

Революция

сохранности было просто невозможно. Однажды придя на работу, он
увидел Эрмитаж, «окруженный вооруженными матросами, и подумал
было : не пришли ли всех нас арестовывать, но тут же увидел , как из

ворот со стороны Зимней канавки выносили тело полураздетого солда­
та

-

это был утонувший в разлитом вине грабитель ... На льду валялись

разбитые бутылки, и лужи красного вина проступали на снегу крова­
выми пятнами. Благодаря имевшемуся у меня от дворцового комендан­
та пропуску, мне удалось пройти через кордон моряков на службу. Там
я узнал от дежурных служителей, что ночью солдаты, по-видимому со­
седи-преображенцы, разбили двери погреба и, завладев бутылками ,

тащили их на улицу или тут же били; к первым погромщикам присоеди­
нялись новые и между всеми происходили постоянные драки ; вызван­

ный· караул стал бить бутылки; вылитого смешанного вина стояло в
погребе выше полуаршина от пола; караульные сами не брезговали вы­
пить ... Всю ночь пьянствовавшими солдатами производилась на набе­

режной беспорядочная стрельба , приводившая в ужас весь околоток.
Наконец место удалось страже оцепить; в погреб были спущены от паро­
вых пожарных насосов шланги и вино стали выкачивать прямо в реку» .

В этих условиях совершенно естественно, что опубликованные
отчеты , в которых содержались сведения о том, что же там проис­

ходило, не совпадают в описании деталей, но в каждом из них
подтверждается , что многие солдаты, матросы и простые граждане

сумели действительно очень сильно напиться.

Оглядываясь назад, в прошлое , понимаешь, что во время револю­
ции можно было ожидать весьма драматических событий, но, вероят­
но , наиболее неожиданным и удивительным было то , что многое в
жизни города продолжало происходить так же, как и раньше . На следу­
ющее утро после штурма Зимнего дворца хранители музея и служители
явились на работу, как обычно . Новый режим не сразу начал влиять на
события каждодневной жизни. Позднее,

23

ноября, Толстой и его

сотрудники решили присоединиться к бойкоту большевистских влас­
тей , который начали гражданские служащие во всех канцеляриях пра­

вительства. Луначарский отнесся к этому бойкоту снисходительно, и
никто из сотрудников уволен не был . Через несколько недель бойкот

закончился

-

и закончился без успеха. Сотрудники Эрмитажа , вопре­

ки их собственному желанию, были вынуждены сотрудничать с новы­
ми большевистскими властями .

Правильное распределение власти в музее между смотрителями
(представителями пролетариата) и буржуазными учеными (храните­

лями) представляло собой проблему, которая начиная с марта

1917 г.

и

позднее волновала практически всех. Комиссар Ятманов, назначенный
Луначарским, неоднократно подстрекал смотрителей захватить власть

168

Революция

в музее. «Рабочий контроль» был одной из политических платформ
большевистской партии , и «рабочие советы» хватали власть для управ­

ления частными предприятиями по всей стране. Администрация Эр­
митажа совместно с администрацией Русского музея, которую возглав­

лял тоже Толстой, решила послать к Луначарскому делегацию . Они
приводили доводы в пользу того, что «музеи не являются обыкновен­
ными административными учреждениями, а ведают делами научного

и художественного характера , требующими более специальной подго­
товки и известной степени культурного развития ... В этих условиях
хозяйственную часть управления трудно отделить от остальных».

Луначарский согласился с тем, что музеи представляют собой осо­
бый случай. «Сам он мечтает о создании своего рода художественного
парламента из

400 выборных

членов , одна половина из коих состояла

бы из специалистов, а другая

-

из представителей пролетариата»,

-

сообщал Толстой. В действительности ничего подобного сделано не

было. Но внутри музея были учреждены три новых органа: Совет, со­
стоявший из трех хранителей и директора, Общее собрание, которое

включало в себя тех же людей плюс «весь остальной образованный
обслуживающий персонал и представителей молодых служителей» , и
Исполнительный комитет, состоявший из директора, двух человек,

избранных от старших научных сотрудников, и трех

-

от младших. По

мнению Толстого , этот комитет работал очень хорошо благодаря учас­
тию в нем швейцара Щастнева , который оказался мастером по сглажи­
ванию противоречий .

В июне

1918 г.

Ятманов предоставил Толстому отпуск для поездки

на Украину, где у Толстого было имение. «Я твердо надеялся вернуться

к осени обратно, чтобы снова занять свое место в Эрмитаже, и не соби­
рался подавать заявление о своей отставке власти, которую я не желал
и не мог признавать» .

Но когда Толстой находился на Украине, он узнал о гибели импе­
раторской семьи. Вот как он описывал свою реакцию на это известие :

«... оно меня настолько потрясло, что я не нашел в себе более сил иметь
дело с людьми, принявшими на себя ответственность за эти злодеяния .
Под впечатлениями, вызванными во мне этими ужасными событиями,

я известил письмом некоторых своих сослуживцев, что я решил в Пет­
роград не возвращаться».

9

Новъtй

Государственнъtй эрмитаж

м

ожно было бы ожидать, что коммунистическое правитель­
ство постарается осквернить или даже уничтожить элитар­

ную коллекцию художественных ценностей, собранную не­
навистной императорской семьей, которую только что свергли. Но в

России произошло нечто прямо противоположное . С первых дней со­
ветской власти правительство воспринимало Эрмитаж как националь­
ное собрание сокровищ культуры, которые необходимо сохранить на
благо пролетариата.
«Среди широких масс населения,

-

писал об этом Бенуа,

-

и не­

ожиданно для многих проявилось если и не подлинное понимание, то

что-то вроде благоговения, которое и спасло наши сокровища».

Среди многочисленных плакатов, появившихся в первые дни прав­
ления большевиков и призывавших жителей к достойному поведению,
был и такой :
«Товарищи! Рабочие уже полностью контролируют всю страну!
Страна наша бедна и опустошена войной, но это только времен­
но, потому что у нашей страны

-

неисчерпаемые возможности.

У нее есть громадные природные ресурсы, но кроме этого рабо­
чие унаследовали также огромное культурное достояние, здания

изумительной красоты, музеи, полные редчайших и прекрасных

предметов, библиотеки, в которых хранятся великие духовные
ценности ... Рабочие России, будьте заботливыми хозяевами! Граж­
дане, сохраняйте наше общее достояние!»
Разумеется, после революции случались и грабежи, и мародерство,
но таких случаев было удивительно мало, несмотря на благоприятные
для этого условия. Позднее, однако, само правительство стало совер­
шать набеги на национальные запасы художественных ценностей, что­

бы получать за них иностранную валюту и приобретать за границей

170

Новый Государственный эрмитаж

жизненно важные технологии и оборудование для заводов. После ре­
волюции были два периода распродаж . Первый пришелся на

1924 гг.

1920-

В это время за границу продавали главным образом золото, се­

ребро и драгоценные камни. Затем, в

1928-1931

гг., из Эрмитажа были

проданы несколько тысяч экспонатов, в том числе величайшие шедев­

ры живописи. На пике этой кампании планировалось также, что Эр­
митаж передаст вновь созданному Пушкинскому музею в Москве часть

своих коллекций. Кроме того, советские республики начали требовать
возврата собственного культурного наследия

-

и одна только Украина

добилась возврата десятков тысяч экспонатов из коллекций старого
императорского музея. Мирный договор с Польшей, подписанный в

1921

г. после окончания Гражданской войны, теоретически предусмат­

ривал возвращение всех произведений искусства, вывезенных из

Польши в Россию после
лись до этого

-

1772 г.,

независимо от того, где они находи­

в частных или государственных коллекциях.

Утечка произведений искусства из Эрмитажа, образно говоря, на­
поминала кровотечение. Музею эти потери компенсировали большим

объемом новых поступлений, хотя по качеству они не шли ни в какое
сравнение с картинами, которые были проданы за границу или пере­
даны в Москву. Результатом стало радикальное изменение профиля
коллекций музея. С одной стороны, Эрмитажу были переданы все луч­
шие произведения искусства из государственных и частных коллекций

Петербурга, и от него требовалось только, чтобы он немного поделил­
ся с другими музеями России. Все это привело к значительному увели­

чению в Эрмитаже количества предметов прикладного искусства, хотя,
кроме этого, появились также и хорошие картины (что частично ком­
пенсировало опустошительные потери). С другой стороны, общее чис­
ло коллекций музея увеличилось после того, как были открыты три
новых отдела: археологический, искусства Востока, истории русской

культуры. Предметы, найденные в результате археологических раско­
пок, значительно увеличили и размеры коллекций. В
один миллион экспонатов, а в 1996-м

-

1916 г. в музее был

три миллиона. Старый импера­

торский Эрмитаж специализировался почти исключительно на живо­
писных работах старых мастеров и на классической античности. Но­
вый музей был уже гораздо больше и круг его интересов - значительно

шире. Он стал для советского правительства главной культурной вит­
риной страны.

Однако такое высокое положение музея имело и свои минусы. Его
неоднократно качали и захлестывали волны политических катаклиз­

мов. Практически на каждой стадии великого коммунистического экс­
перимента в жизни музея, как в зеркале, отражалась политическая эво­

люция страны. После революции начались страдания и колоссальные

171

Новый Государственный эрмитаж

трудности из-за нехватки продуктов и топлива. Позднее появились дру­

гие проблемы. В частности, предстояло справиться с гигантским рас­
ширением коллекций, которое произошло в результате национализации.

Жизнь музея в

1928-1931

гг. оказалась насильственно политизирова­

на, а позднее музей лишился многих своих сотрудников, которые были

необоснованно арестованы, а некоторые даже казнены во время ста­
линского террора. Одним из колоритных явлений того времени был
собственный музейный автократ

1934 по 1951

-

Иосиф Орбели, директор музея с

г., мини-Сталин, правда, значительно менее зловещий и

разрушительный. Археолог и специалист по Среднему Востоку, он в

20-х гг. организовал в музее Отдел Востока.
Очень способный и очень честолюбивый, Орбели отличался
вспыльчивостью и часто позволял себе вспышки ярости. Но он обла­

дал также блеском и очарованием, следствием чего был непрерывный
ряд романтических связей с сотрудницами музея. Он пять раз вступал
в брак, но Камилла Тревер, хранитель сасанидского и греко-бактрийс­
кого искусства, на которой он никогда не был женат, оставалась его

верной любовницей и сотрудником в течение всей его долгой и успеш­
ной карьеры. Говорят, это была очень красивая женщина, но незначи­
тельный ученый.

Напряженная жизнь музея в 20-е и в начале 30-х гг. ярко описана в
воспоминаниях хранителя Отдела живописи Татьяны Чернавиной.

У нее произошли большие неприятности с компартией и с «органами»,
и она уехала на Запад в
границей в

1933 г.,

1932 г.

Ее воспоминания, опубликованные за

имели антикоммунистическую направленность, что

обусловлено перенесенными ею физическими и духовными пытками.

Однако они передают реальную атмосферу того времени

-

ничего по­

добного никто из оставшихся в России не осмелился бы опубликовать.

Она писала: «Для того чтобы понять, что значит работать в музее в
СССР, необходимо помнить, что, с одной стороны, музеи были настоль­
ко богаты сокровищами искусства и настолько интересны, что невоз­
можно было не приходить в восторг при виде этого изобилия новых

сведений, фактов и новых средств для работы, которые открывались
там перед сотрудниками на каждом шагу. С другой стороны, советское
правительство, хотя, по всей видимости, и стремилось оберегать их,
но на самом деле являлось их главным врагом. Оно было готово в лю­

бой момент раздать или продать все, что угодно, из музеев, а также по­
садить в тюрьму или отправить в ссылку хранителей за малейшую по­

пытку противодействовать этому».

Несмотря на катаклизмы, которые влияли на жизнь всех граждан

России в период с

1917 по 1941

г., Государственный музей Эрмитаж

тогда стал таким, каким мы его знаем сегодня,

172

-

организацией, состоя-

Новый Государственный эрмитаж

щей из национальной галереи, музея изобразительных искусств и архео­
логического музея, размещенных в величественных зданиях дворца.

Согласно документам Зимний дворец был передан Эрмитажу в

1918 г.

Однако и после этого много других учреждений временно размещались
во дворце, и музей не мог использовать все помещения вплоть до

1958 г.

Но постепенно он расширялся. Новый Отдел Востока был открыт в
1920-е гг. , Научно-просветительский отдел
гии

-

-

в

1925 г., Отдел археоло­
- в 1941 г. Все эти

в 1931-м и Отдел истории русской культуры

отделы разместились в помещениях картинной галереи, коллекции

античных предметов, Арсенала и Отдела нумизматики , которые тогда
уже существовали в музее . Изменения происходили постепенно, без
поспешных преобразований, хотя сотрудники музея и пережили мно­

го болезненных и трудных этапов. Начиная с

1917 г.

история Эрмита­

жа стала главным образом историей его хранителей, историей их ис­
пытаний и их достижений.

До революции хранителей музея назначало Министерство Импе­

раторского Двора, которое существовало почти без изменений и при
Временном правительстве в течение всех шести месяцев его правле­

ния . Кроме Эрмитажа это Министерство управляло императорскими
театрами , Археологической комиссией , Академией художеств, бывшим
дворцовым оркестром, капеллой (церковной хоровой школой, при­

крепленной к дворцу), конюшнями, библиотекой и самим Зимним двор­
цом. Луначарский назначил Юрия Флаксермана, 22-летнего большеви­
стского комиссара, руководителем этого Министерства . Вначале его
там просто игнорировали . «В Министерстве Двора,

зднее,

-

-

писал он по­

был полный порядок. Каждый приходил пунктуально на рабо­

ту, сидел и «царапал» документы, как будто ничего не происходило» .

Хранители музея представляли собой весьма консервативное со­
общество. Нежелание администрации принимать на работу молодых
специалистов вызывало поток критики еще до войны. Многие ученые
работали в музее бесплатно . Так, например, Бенуа составил каталог
музея, не будучи его сотрудником. Молодой ученый Оскар Вальдгауер ,
который занимался античностью, днем преподавал в университете, а

по вечерам работал в музее.
Вальдгауер вошел в историю музея как первый создатель популяр­
ной общеобразовательной программы. Впоследствии просветитель­
ская деятельность стала одним из основных направлений; специаль­

ный лекторий открылся в

1925 г.

А сразу после революции Вальдгауер

организовал курсы лекций для школьников и рабочих. Он агитировал

за их создание и раньше, еще до

1917 г.,

но успеха тогда не имел. Одна­

ко граф Дмитрий Толстой в своих мемуарах описывает Вальдгауера не
таким уж безгрешным. Он был первым, кого хотели уволить служители ,

173

Новый Государственный эрмитаж

когда после Февральской революции начали «играть своими мускула­
ми». «Он был еще молодой,

-

писал о нем Толстой,

-

но очень серьез­

ный ученый, вспыльчивый и очень требовательный по отношению к
служителям. Это часто вызывало их недовольство».
Родившийся в

1860 г.

Толстой несколько лет проработал в Мини­

стерстве иностранных дел и много путешествовал. А в

1901

г. великий

князь Георгий пригласил его помочь управлять Русским музеем, где сам
он был в то время директором. Толстой в

1909 г.

стал директором Эр­

митажа, продолжая работать заместителем директора, то есть замес­
тителем великого князя в Русском музее. Многие считали, что возрож­

дением активной деятельности накануне революции Эрмитаж обязан
именно ему.

Заместителем Толстого в Эрмитаже был Эдуард Ленц, компетент­

ный, но старомодный человек. Он заведовал Отделом Средневековья,
в состав которого входил также Арсенал. В то время за картинную га­
лерею музея отвечал известный ученый Эрнст Липгарт, которому было
уже за семьдесят. Он свободно говорил на нескольких языках: немец­
ком, французском, английском, итальянском и испанском, а кроме того,
обладал несомненным актерским даром. Он блистательно пародиро­
вал заседание международного конгресса: выходил из комнаты и воз­

вращался обратно, изображая различных делегатов, что пользовалось
большим успехом в обществе. Другими заметными фигурами были Яков

Смирнов, специалист по серебру Востока, и Сергей Тройницкий, ко­
торый отвечал за собрание драгоценностей Эрмитажа. Тройницкий,
по воспоминаниям одного из его студентов, был человеком энцикло­
педических знаний, с живым чувством юмора.

В начале

1918 г. у хранителей было сравнительно мало работы . В их

распоряжении имелись помещения музея, но лучшие коллекции нахо­

дились в Москве, а сам Эрмитаж был закрыт для публики. Хранители
занимались спасением частных коллекций, проводили инвентаризации
и экспертизы, выясняя, что является ценным в этих коллекциях, а что

-

нет. Сначала их внимание было сосредоточено на инвентаризации тех
коллекций , которые Толстой принял в музей для хранения, например

коллекции графини Софьи Паниной. Она была одним из лидеров
партии кадетов, и ее арестовали

11 декабря

как «врага народа». Музей

взял на хранение принадлежавшие ей картины Пуссена, Клода Лорре­
на, Буше, Рибейры и Сурбарана. До

1928 г.

эти и другие произведения

искусства из частных коллекций были зарегистрированы в отдельных

описях. Однако впоследствии те из них, которые не были проданы за
границу, включили в описи коллекций самого музея.

Между тем Комиссариат просвещения Луначарского создавал но­
вые структуры для администрирования различными видами искусств

174

Новый Государственный эрмитаж

из канцелярий, которые занимали бывшие детские комнаты Зимнего

дворца. Ленин перевел правительство из Петербурга в Москву в марте

1918 г.,

но Луначарский предпочел остаться в Петербурге . Тут было

сконцентрировано много объектов, за которые он непосредственно

нес ответственность. Он обратил внимание Ленина на то, что в ста­
рой столице необходимо иметь представительство, на которое можно
было бы полностью положиться .

«Петрограду придется нелегко,

-

предсказывал Луначарский .

-

Ему предстоит болезненно пережить процесс свертывания и в поли­
тическом, и в экономическом отношении . Конечно , правительство

постарается всемерно облегчить этот мучительный процесс, но все же
нельзя будет спасти Петроград от обострения продовольственного
кризиса, от дальнейшего роста безработицы ... »
Два года гражданской войны действительно принесли Петрогра­

ду немыслимые страдания . Конструктивист Юрий Анненков, худож­

ник и график, позднее эмигрировавший во Францию, вспоминал :
«Эпоха бесконечных голодных очередей , "хвостов", перед пу­
стыми "продовольственными распределителями" , эпическая эра
гнилой промерзшей падали, заплесневелых хлебных корок и несъе­

добных суррогатов. Французы, пережившие четырехлетнюю на­
цистскую оккупацию, привыкли говорить об этих годах, как о
годах голода и тяжелых нехваток. Я тоже провел это время в Па­

риже ... Никто не умирал на обледенелых тротуарах от голода, ник­
то не рвал на части палых лошадей, никто не ел ни собак, ни ко­
шек, ни крыс» .

Яков Смирнов, хранитель Эрмитажа , впервые опубликовавший
описание несравненных коллекций сасанидского серебра, был одним
из сотрудников музея, кто умер тогда от голода.

Тем временем в марте

25 марта

1918 г.

произошли два важных события .

комиссар по особым делам Григорий Ятманов выступил на

общем собрании сотрудников Эрмитажа и сообщил, что правительство
собирается передать музею весь Зимний дворец . Однако в действитель­
ности для осуществления этого решения понадобилось почти
Кроме того,

18 марта Луначарский учредил

40 лет.

новую Коллегию по делам

музеев и охране памятников искусства и старины . Он пригласил Трой­
ницкого и Джеймса Шмидта из Отдела живописи для работы в Колле­
гии в качестве представителей Эрмитажа. Коллегия взяла на себя те

же самые обязанности и функции, которые выполняла раньше комис­
сия Бенуа и Горького при Временном правительстве. Бенуа и Горький
были также приглашены для работы в ней . Кроме этого, Коллегия до-

175

Новый Государственный эрмитаж

бавила к своим обязанностям еще и ответственность за работу Художе­
ственно-исторической инвентаризационной комиссии Верещагина.
Проведя национализацию императорских коллекций, новое правитель­
ство считало, что крайне важно знать, что же на самом деле находится
в этих коллекциях.

Процесс идентификации и описи произведений искусства, став­

ших национальным достоянием, затянулся на весь

1918 г.,

так как од­

новременно происходила национализация огромных коллекций, при­

надлежавших аристократии. Это означало, что сотрудники Эрмитажа
будут и в дальнейшем привлекаться для производства срочных экспер­
тиз. Тогда, в начале октября, был подписан «Декрет Совета Народных
Комиссаров о регистрации, приеме на учет и охранении памятников
искусства и старины, находящихся во владении частных лиц, обществ

и учреждений, от

10.10.1918 ... В

целях охранения, изучения и возмож­

но полного ознакомления широких масс населения с сокровищами

искусства и старины, находящимися в России».
Это стало первым шагом в процессе изъятия частных коллекций и
передачи их в общественную собственность. Декрет требовал, чтобы
все они были зарегистрированы и описаны. Согласно новому закону
экспонаты могли быть насильственно изъяты у владельцев, если «их
сохранности грозит опасность от небрежного отношения владельцев
и неприятия необходимых мер по сохранности ... Виновные в неиспол­
нении сего Декрета подвергаются ответственности по всей строгости
революционных законов, вплоть до конфискации всего их имущества
и лишения свободы».

Формально национализация или конфискация всех частных кол­
лекций не начиналась вплоть до

1923 г.

Произведения искусства и ан­

тиквариат покидали страну в багаже эмигрирующих аристократов, и

Максим Горький в мае

1918 г.

обратил на это внимание правительства.

Он писал Ленину, цитируя письмо своего друга из Стокгольма, кото­
рый рассказывал, что там существует «почти шестьдесят антикварных

лавок, торгующих картинами, фарфором, бронзой, серебром, ковра­
ми и другими предметами искусства, вывезенными из России ... В Кри­
стиансене ... двенадцать таких лавок и их значительно больше в Гете­
борге и других городах Швеции, Норвегии и Дании».
Когда выяснилось, что княгиня Мещерская ведет переговоры о
вывозе тондо (картины круглой формы) Боттичелли, принадлежавшей
ее семье, то в Совете народных депутатов были бурные обсуждения, и
в ходе дискуссий произошел перелом. Луначарскому указали: «Создать
в течение трех дней проект декрета, запрещающего экспорт за преде­

лы РСФСР картин и других значительных художественных ценностей» .
Черновик декрета был написан в Коллегии по делам музеев, и в его

176

Новый Государственнъ1й Эрмитаж

составлении принимали участие Тройницкий и Шмидт. В декрете со­
держалось требование ко всем лавкам , комиссионным магазинам и
лицам, торгующим предметами искусства , включая посредников и экс­

пертов, ;зарегистрироваться в Коллегии . 19 сентября

1918 г. новые пра­

вила были подписаны Лениным и стали законом.
Исполняя обязанности ученого секретаря в Коллегии по делам
музеев Луначарского, Иосиф Орбели , будущий директор Эрмитажа,
впервые заинтересовался тем, как управляется этот музей . Возможно,

что он получил пост ученого секретаря благодаря поддержке извест­
ного лингвиста и археолога Николая Марра . Орбели стал его секрета­
рем и правой рукой вскоре после окончания Восточного факультета
университета. Революционеры весьма почитали Марра. Археологиче­
ская комиссия, канцелярия которой находились в помещениях Нового

Эрмитажа, в

1919 r. была превращена в Академию истории материальной

культуры, и директором ее был назначен Н. Я . Марр. Когда Орбели в
первый раз появился на собрании в Эрмитаже , то говорили, что он

сидел рядом с Яковом Смирновым, своим университетским препода­
вателем. Таким образом, у Орбели были контакты и с революционно
настроенными людьми , и с консервативными. Это было очень удобно .
Очевидно , что в новых условиях состав группы хранителей не мог
не измениться. В июне хранители решили усилить группу, введя в со­
став ее Совета влиятельных людей со стороны . На собрании

18 июня

они проголосовали за то, чтобы пригласить еще трех человек . Ими

стали Михаил Ростовцев , выдающийся археолог и специалист по ски­

фам (избран единогласно), Александр Бенуа (десять голосов
один

-

-

за ,

против) и Сергей Жебелев , профессор археологии Санкт-Пе­

тербургского университета и историк античности

( восемь -

за, три

-

против).
Примерно через две недели после своего избрания Ростовцев эмиг­
рировал, а вскоре за ним последовал и Толстой.

Отъезд Толстого поставил его заместителя Эдуарда Ленца в труд­
ное положение, особенно когда

1 августа 1918 r. к ужасу всех ,

кого это

касалось, комиссаром Эрмитажа был назначен футурист, историк ис­

кусств и критик Николай Пунин. Футуристы были известны как сто­
ронники идеи разрушения всего «старого» искусства. Этот месяц стал
тяжелым для Ленца.

2 августа Коллегия

по делам музеев призвала про­

вести в Эрмитаже радикальную реформу, а

15 августа

музей получил

телеграмму от жены Троцкого, где она сообщала , что собирается пере­
дать коллекции Эрмитажа в Москву, в Музей изобразительных искусств.

За несколько дней до этого Луначарский назначил Наталью Троцкую
заведующей Отделом музеев в Комиссариате просвещения в Москве.
Ленц сделал попытку инициировать массовый уход в отставку храни-

177

Новый Государственный эрмитаж

телей музея в знак протеста против этих действий, но убедить своих
коллег ему не удалось. Тогда

23 августа он

подал в отставку сам.

После этого исполняющим обязанности директора назначили Сер­

гея Тройницкого. Затем, чтобы откликнуться на призыв проводить
реформы, было решено избирать хранителей на все посты, используя
процедуру демократических выборов. При этом предполагалось, что

одну треть выборщиков будут составлять все действующие хранители,
а остальные две трети

тов Петрограда.

11

-

делегаты от главных академических институ­

ноября

28 делегатов

собрались в Эрмитаже и из­

брали Тройницкого директором. Одновременно Александр Бенуа был
избран хранителем художественной галереи и стал официальным со­

трудником Эрмитажа. Эрнст Липгарт, бывший эксперт по картинам,
счел себя достаточно старым для такой работы, и его ассистент Джеймс
Шмидт выдвинул кандидатуру Бенуа.
Приняли также постановление, что все хранители избираются
только на один год, а после окончания этого срока снова будут прово­

диться выборы. Большинство тех, кто принимал участие в выборах,
были людьми весьма консервативными, и Эрмитаж стал тихой гаванью
для ведущих ученых, которые потеряли свои посты и роли в обществе

в результате революции. Федор Нотrафт, прежде богатый коллекцио­
нер, теперь стал сотрудником Эрмитажа и главным помощником Бе­
нуа в картинной галерее. Алексей Ильин, который унаследовал после

своего отца картографическое производство и был очень знающим
коллекционером монет, оказался сотрудником Нумизматического отде­

ла. Позднее он будет хранителем и заместителем директора музея.
Михаил Доброклонский, молодой юрист, который до революции полу­
чил звание «тайный советник», был принят в Отдел эстампов. Впослед­
ствии он станет главным экспертом музея по рисункам старых мастеров.

Орбели был избран в

1920 г.

хранителем произведений искусства

мусульманского Востока. Это ~есто освободилось после смерти Якова

Смирнова. А его главную помощницу и близкого ему человека, Камил­
лу Тревер, приняли на работу в

1919 r. До этого времени она,

опытный

археолог, работала архивариусом в Императорской Археологической
комиссии, однако эту комиссию «поглотила» новая Академия истории
материальной культуры.

Вновь принятые сотрудники считали, что ответ на вопрос о том, что
нужно делать музею теперь, после свершившейся революции, ясен и со­

мнений не вызывает. В августе

1918 r. будущему Эрмитажа угрожало,

с од­

ной стороны, доминирующее влияние футуристов, которые стремились

тогда определять политику в области искусства, а с другой

-

стремление

Троцкой удержать коллекции в Москве и не возвращать их в Петроград.

Споры по этим вопросам приняли угрожающий характер.

178

Новый Государственный эрмитаж

Футуристы эффективно использовали образовавшийся вакуум. По­
давляющее большинство представителей культурной интеллигенции
продолжали холодно относиться к Луначарскому, поэтому он привет­
ствовал стремление фугуристов работать вместе с большевиками. Он
передал им для управления Секцию изобразительного искусства (ИЗО)

в Комиссариате просвещения. Пунин позднее писал: «Лишь немногие
понимали и чувствовали одиночество большевиков в первые месяцы
их правления».

Власть фугуристов оказалась недолгой , но это время было удиви­
тельным и захватывающим. Поэты и артисты этого направления при­

обрели скандальную известность еще в

1913 г.,

пугешествуя по России

на «футуристическом поезде», читая лекции и устраивая представле­
ния . Они считали себя «революционерами» в области искусства. Их
кредо включало в себя страстную веру в технический прогресс и соци­
альные перемены. И то , и другое стимулировала мировая война

-

но­

вая, высокотехнологичная война, которая велась с использованием

танков и самолетов. Эта война восхищала их. Во всех областях искусст­
ва они стремились избавиться от старых форм. Поэты-футуристы от­
вергали пунктуацию и грамматику, а художники предпочитали абстрак­

цию. Более того, живопись на холсте была объявлена старомодной.

Футуристы хотели создавать картины прямо на улицах.

1 мая 1918 г. они

буквально «раскрасили» весь Петербург, празднуя День труда. Они де­
корировали наиболее важные здания, мосты и набережные красными
знаменами, многокрасочными прокламациями, гирляндами зелени и

флагов. Гигантские плакаты , нарисованные яркими сверкающими крас­
ками, изображали величественных солдат и крестьян.

Луначарский размышлял:«Легко праздновать, когда все спорится
и судьба гладит нас по головке. Но то, что мы

-

голодный Петроград,

полуосажденный, с врагами, таящимися внутри него,

-

на плечах своих такое бремя безработицы и страданий,
жественно празднуем,

-

это по чести

-

мы, несущие

-

гордо и тор­

настоящая заслуга».

Праздник включал в себя также исполнение Реквиема Моцарта пе­

ред 7-тысячной толпой, собравшейся у Зимнего дворца, который Лу­
начарский переименовал во Дворец искусств. Аэропланы кружили над
головами. Были также фейерверк и парад, в котором приняли участие

пожарные города . Они маршировали в медных шлемах и несли горя­
щие факелы.

В ноябре, когда пришло время праздновать годовщину Октябрь­
ской революции, художник Натан Альтман полностью изменил вид

Дворцовой площади. Он украсил Александровскую колонну гигантской
абстрактной скульптурой и с помощью

20 тысяч аршинов брезента зад­

рапировал Зимний дворец и другие здания на площади . Брезент был

179

Новый Государственный эрмитаж

покрыт кубистическими и фуrуристическими рисунками. Тем временем
в самом Дворце искусств Пунин и поэт Владимир Маяковский органи­

зовали конференцию для «широких трудящихся масс» на тему «Святи­
лище или фабрика?» Маяковский предлагал переделать Зимний дво­
рец в макаронную фабрику. «Нам не нужен мертвый мавзолей искусств,
в котором поклоняются мертвым работам,

-

ны работающие фабрики человеческого духа

говорил он.

-

-

Нам нуж­

на улицах, в трамваях,

на заводах, в мастерских и в домах рабочих» . Он опубликовал тот же
призыв в стихотворении При'Каз по армии ис'Кусства, которое было

напечатано в ноябре

1918 r.

в полуофициальной газете ИС'Кусство 'КОМ·

мун·ы, издававшейся Пуниным . Неудивительно, что степенные храни­

тели музея внутренне содрогались от страха. Однако Ленин тоже про­
читал эту статью и настоял на том, чтобы Луначарский всех успокоил
и сгладил ситуацию. Но в

1920 r.

Луначарский сам испортил отноше­

ния с фуrуристами.
«Они доказали, что "они неприемлемы для масс",

-

писал он,

-

хотя и проявили много инициативы во время народных фестивалей,
продемонстрировали хороший юмор и способность к работе, к кото­
рой «старые люди искусства» были совершенно неспособны».
В итоге влияние Пунина на жизнь Эрмитажа стало минимальным.

Он перестал быть комиссаром в

1919 r.

Из всех его начинаний наибо­

лее запомнилась организация первой (и последней) Свободной выс­

тавки в Зимнем дворце, которая была открыта

13 апреля того же года.

Идея заключалась в том, чтобы устроить выставку без предваритель­
ного просмотра работ и вообще без жюри. Каждому желающему разре­
шили показать то, что ему хотелось. В итоге на выставке было пред­
ставлено

2 тысячи работ 300 художников, чьи фамилии занесли в каталог

в строго алфавитном порядке. При этом не делалось никакой разницы

между известными и неизвестными художниками. На выставке были
представлены произведения Вандерера, художника

XIX

столетия, и

даже одна картина Репина, и все это наряду с работами футуристов,
кубистов, а также сотрудников Эрмитажа. Среди них имелись карти­

ны Бенуа и двух других художников

-

Георгия Верейского и Степана

Яремича, которых Бенуа пригласил работать в Эрмитаж в Отдел живо­
писи. Верейский стал известен благодаря своим портретам ведущих
деятелей искусства 1920-х

rr. А вкладом Яремича в собрания Эрмитажа

была коллекция рисунков старых мастеров, большую часть которых
он приобрел перед Первой мировой войной в Париже благодаря свое­

му художественному чутью и острому взгляду. Больше всего картин

(24)

выставил на Свободной выставке Шагал. Он тоже поддерживал рево­
люцию и стал большевистским комиссаром по делам искусств в городе

Витебске.

180

Новъ1й Государстве-ннъ~й эрмитаж

Еще до того как коллекции вернулись в музей из Зимнего дворца,

сотрудники Эрмитажа также организовали в галереях большую выстав­
ку. Центральной ее частью стали картины из коллекции великого кня­
зя Константина, семья которого жила в Мраморном дворце до самой
революции. В начале

1918 г.

Ятманов говорил Тройницкому и Бенуа,

что они могут взять из Мраморного дворца все, что им нравится, но те

отказались. Однако после первых моральных трудностей при работе с
конфискованной собственностью Бенуа и Тройницкий в конце концов
смирились с новой реальностью, тем более что им было сказано, что
здание этого дворца вскоре передадут военным. По-видимому, именно
с этого момента они стали считать , что перемещение произведений

искусства из национализированных коллекций в Эрмитаж обеспечит
их сохранность.

На выставке, которая открылась в Зимнем дворце

22 апреля,

че­

рез шесть дней после Свободной выставки, были представлены карти­
ны не только из Мраморного дворца, но также из Царского Села, заго­

родных дворцов в Гатчине и Петергофе, из тех коллекций, которые
Толстой принял на хранение в Эрмитаж. Кроме того, на выставке де­
монстрировались произведения искусства, приобретенные у эмигри­
ровавших коллекционеров. Еще раньше Луначарский распорядился
создать для музея надежно обеспеченные фонды, чтобы использовать

их для такого рода закупок. Цены, конечно, были потрясающе низки­
ми. Можно сказать, что выставка эта стала началом чрезвычайно слож­

ного процесса передачи частных коллекций Эрмитажу, а через Эрми­
таж

-

другим музеям, а также

-

за границу для продажи.

Свободная выставка была лишь одним из многих мероприятий, на
которых использовали государственные залы Зимнего дворца в то вре­
мя, когда он назывался Дворцом искусств Луначарского. Так, например, в

Николаевском зале регулярно показывали фильмы, а в Гербовом зале,
где насчитывалось

1200 сидячих

мест, устраивали концерты, на кото­

рых иногда присутствовало до двух тысяч зрителей. Там же читались
лекции. Лекция о цветной фотографии была настолько популярна, что

ее повторяли ежедневно две недели подряд. Юрий Анненков поста­

вил на сцене в Гербовом зале в стиле футуризма комедию Льва Толсто­
го Первый винокур. «Декорации были составлены из разноцветных пе­
ресекающихся шестов и канатов, слегка замаскированных трапеций,

повешенных в пространстве разнообразных качавшихся платформ и
иных церковных аппаратов на фоне абстрактных красочных пятен, по
преимуществу

-

огненной гаммы и не имевших иллюстративных на­

меков. Черти летали и кувыркались в воздухе. Канаты, шесты, трапе­
ции, платформы находились в постоянном движении. Действие раз­
вивалось одновременно на сцене и в зрительном зале».

181

Новый Государственный Эрмитаж

А в ноябре

1918 г.

дворец превратился в общежитие для несколь­

ких тысяч участников Конгресса деревенской бедноты, которые собра­
лись в Петербург из разных мест России. После того как они уехали,

было обнаружено, что ванны дворца и множество редких севрских,
мейсенских и восточных ваз наполнены экскрементами. Максим Горь­
кий, несмотря на свои обязательства перед революцией, был среди тех,

кого шокировало такое оскорбление, нанесенное национальному куль­
турному наследию. Он писал: «Это было сделано не по силе нужды

-

уборные дворца были в порядке, водопровод действовал. Нет, это ху­
лиганство было выражением желания ломать, разрушать, осмеивать и
портить прекрасное».

В октябре

1919 г.,

когда гражданская война бушевала в нескольких

километрах от города, Ятманов, комиссар по делам музеев, ознакомил

Тройницкого со своим планом организовать в Зимнем дворце Музей
революции. Это создавало дополнительные препятствия для переда­

чи помещений Зимнего дворца Эрмитажу. В итоге музей не смог пере­
ехать туда вплоть до конца Второй мировой войны, когда изменения в
идеологии и казни многих бывших руководителей сделали первона­
чальные выставки Музея революции просто неуместными. Первые

залы Музея революции были открыты в

1920 г.

При этом преследова­

лась очень простая цель: бывшие апартаменты Николая
ра

II

и Николая

11,

1,

Александ­

с их собственной старой мебелью, открыли для пуб­

лики, чтобы показать ей, какой режим свергла революция. Позднее,
шаг за шагом, организовали экспозиции, посвященные декабристам,

революционному движению в период с

1840 по 1880 г.,

Шлиссельбург­

ской крепости-тюрьме, царскому «правосудию» и ссылкам, развитию

подпольной печати в России и другим ярким проявлениям революци­
онного процесса.

В старом Зимнем дворце кипела такая бурная жизнь, а на сотруд­

ников Эрмитажа в течение всего

1918 г.

оказывалось давление, пыта­

ясь заставить их снова открыть свой музей. Ленц категорически отка­
зывался это сделать, подчеркивая, что коллекции находятся в Москве.

Однако когда директором стал Тройницкий, он согласился открыть
античные галереи: мраморные скульптуры были слишком тяжелы, что­
бы их можно было легко передвигать. В любом случае хранитель пред­

метов античного искусства Оскар Вальдгауер стремился показывать
скульптуры своим студентам. Позиция Тройницкого, учитывавшая все

интересы, была вознаграждена: в сентябре

1918 г.

появилось соглаше­

ние, согласно которому музей присоединял к себе новые здания. Это

были: здание Малого Эрмитажа, выходящие на Неву галереи Старого
Эрмитажа, которые, после того как из них в

1852 г.

убрали картины,

назывались «Седьмая запасная часть», и зал Аполлона, соединявший

182

Новый Государственный Эрмитаж

Малый Эрмитаж с Зимним дворцом. Луначарский поддержал также
позицию Тройницкого в его борьбе против Троцкой и принял поста­
новление о том, что коллекции Эрмитажа должны быть возвращены
из Москвы. Скоро выяснилось, что эти первые победы Тройницкого
оказались пирровыми, однако ему разрешили расширить первую Сво­

бодную выставку и разместить ее также в Малом Эрмитаже. Что же
касается возвращения коллекций из Москвы, то в декабре

1918 г.

все

это опять стало проблематичным.
Именно тогда Совет Народных Комиссаров ( Совнарком)

-

«ленин­

ский внутренний кабинет» принял решение вскрыть ящики с ценнос­
тями, принадлежавшими Эрмитажу и другим музеям Петербурга, и
организовать их выставку в Москве .

5 декабря

хранители поспешно

собрались в квартире Горького и с его помощью составили и отправи­
ли телеграмму Ленину, а копию ее

-

Луначарскому, который в это вре­

мя тоже находился в Москве:
«Москва, Ленину

Петроград

5 декабря 1918 г.

Крайне встревожены опасностью, которой подвергаются со­

кровища Эрмитажа, Русского музея и Академии в Кремлевском
дворце, благодаря затее выставки, на что потребуется распаковка
ящиков без возможности соблюсти надлежащие гарантии целос­
ти. Совет Эрмитажа, собравшись у Максима Горького, единоглас­
но просит вас воспрепятствовать устройству выставки и сделать

все зависящее от вас для возвращения коллекций обратно в Пет­
роград, что является единственным спасением их

.. . »

Телеграмму подписали одиннадцать старших хранителей. Горький
тоже подписал ее.

Это обращение было услышано, но оказалось, что перевезти кол­
лекции пока невозможно из-за отсутствия транспорта и еды для пе­

ревозчиков, и в мае

1919

г. Троцкая снова принялась за дело. На этот

раз Совет Эрмитажа узнал, что она собирается открыть Музей за­

падного искусства в Москве на базе коллекций Эрмитажа.

27

мая

Тройницкий написал письмо в московскую Коллегию по делам музе­

ев. Он согласился, что некоторые коллекции Эрмитажа могут быть
переданы другим музеям, но настаивал на том, что первоначально

все коллекции необходимо возвратить в Петербург

«...и лишь после

этого может быть поставлен на решение вопрос о том, какие части

собрания, как не подходящие к программе Эрмитажа, могут быть
переданы в другие музеи на основе общего плана музейного строи­
тельства

... »

183

Новwй Государственнwй эрмитаж

Тройницкого вызвали в Москву, чтобы обсудить эту проблему с ним
лично. Он, однако, прекрасно понимал, что его классовое происхож­
дение не поможет успеху переговоров, и попросил поехать вместо него

Степана Яремича, художника и сына крестьянина, и Всеволода Войно­
ва из Отдела гравюр, служившего до революции мелким чиновником.
Поезд, на котором они должны были ехать, оказался настолько пере­
полненным, что только Войнову удалось в него сесть. В Москве выяс­
нилось, что там уже принято решение разделить весь процесс на три

этапа: первый

-

под контролем открыть ящики, второй

выставку в Москве и третий

-

-

устроить

разделить добычу между Москвой и Пе­

тербургом. Войнову показали комнаты, где предполагалось разместить

выставку. Он стал резко возражать против всего этого

-

в Музее изоб­

разительных искусств застекленные крыши были разбиты, и дождь мог
попасть внутрь и повредить картины. Войнов говорил также, что в
любом случае картины нельзя повесить на мраморные стены. В конце

концов в Москве, по-видимому, поняли, что выставку нельзя будет смон­

тировать без сотрудников Эрмитажа, а они вряд ли примут в этом уча­
стие. Таким образом, очередную угрозу удалось ликвидировать.
А гражданская война продолжала свирепствовать, и не было воз­

можности перевезти коллекции в Петербург в сохранности. И в сен­
тябре

1919 г.

в Москву отправился Джеймс Шмидт, чтобы проверить, в

каком состоянии находятся картины. Именно тогда Шмидт осмотрел

коллекции Щукина и Морозова, и ему пришло в голову предложить
разделить их таким образом, чтобы компенсировать возможные при­
тязания Москвы к Эрмитажу на некоторые картины старых мастеров.
Он ухитрился получить официальную поддержку Луначарского, и че­
рез пять лет, в

1924 г.,

этот обмен был должным образом осуществлен.

Конечно, по бумагам Москва получила значительно больше, чем Пе­

тербург, но был сформулирован принцип деления двух замечательных
коллекций произведений современного искусства, и это привело к

тому, что в

1948 г.

после второго раздела к Эрмитажу перешла превос­

ходная коллекция картин, созданная на рубеже

XIX и

ХХ вв.

Окончательное возвращение картин в Эрмитаж произошло в но­
ябре

1920 г.

Ятманов добился выделения специального поезда и охра­

ны. Предполагалось, что поезд будет иногда останавливаться, чтобы

пополнять запасы топлива, и в это время необходимо было охранять
картины, чтобы их не украли. Молодые хранители, в частности Орбе­
ли, отправились из Петербурга в Москву, чтобы организовать упаков­
ку картин. Троцкая предприняла отчаянную попытку сопротивления

и отказалась предоставить грузовики для перевозки ящиков из Крем­
ля на вокзал (их также пришлось прислать из Петербурга). Грузовики
были нагружены днем, но отправились на станцию в сопровождении

184

Новый Государственный Эрмитаж

вооруженной охраны только в середине ночи

-

опасались возможно­

го ограбления. Первые контейнеры прибыли в Эрмитаж

19 ноября,

и

по этому случаю в Малахитовом зале устроили праздничный банкет.

Зал Рембрандта был открыт

27 ноября, залы голландской живопи­
- 12 декабря, залы итальянской

си с картинами других художников
живописи

- 19 декабря ,

а

26 декабря

прорвало трубы . Из-за острой

нехватки топлива дворец в течение двух предыдущих лет вообще не

отапливался. Зимой температура в музее была от

2 до 8 градусов

ниже

нуля, и хранители работали в пальто и перчатках. В процессе подго­
товки к приему картин музею выделили дополнительное топливо, что­

бы картины не испортились из-за низкой температуры в галереях. Од­
нако старые трубы не выдержали неожиданного тепла. В Итальянском
зале вода попала на картины

-

лак, которым они были покрыты, стал

молочно-белым . К счастью, оказалось , что исправить это несложно .

Кроме того, научные сотрудники Эрмитажа были также привлечены к
работе по приведению в порядок недавно национализированных двор­
цов. Сначала во дворцах Царского Села, Гатчины и Петерrофа откры­
ли для публики художественные выставки, а потом наиболее редкие,
музейные произведения искусства были переданы в Эрмитаж. Во вре­
мя революции в Павловске , во дворце , еще жила семья великого князя

Константина, и этот дворец национализировали только в

1918 г.

одно­

временно с другими , принадлежавшими старой аристократии . Двор­
цы Строгановых, Юсуповых, Шуваловых, Бобринских и Шереметевых

вместе с их разнообразными коллекциями, собранными несколькими
поколениями любителей искусств, были превращены в музеи . Храни­
телей Эрмитажа пригласили, чтобы они привели в порядок эти кол­
лекции и подготовили их для выставок. Работа с произведениями
искусства, являвшимися собственностью других людей, не очень тре­
вожила совесть сотрудников

-

все экспонаты оставались на местах, и

если бы политический климат изменился и бывшие владельцы верну­

лись , они нашли бы свои коллекции целыми и невредимыми. Храните­
лей попросили также рассортировать художественные произведения,
найденные в частных квартирах после поспешного бегства владельцев.

Огромное их количество доставили на хранение в Эрмитаж, и там была
проведена инвентаризация .

Строгановский дворец стал филиалом Эрмитажа , археолог Камил­
ла Тревер, недавно принятая на работу, была назначена его директо­

ром. В

1923 г.

Музей Штиглица также превратился в отделение Эрми­

тажа, потому что при новых порядках богатые частные организации

существовать не могли. К таким организациям относился и Конюшен­
ный музей вместе с его каретами, на которых ездили члены импера­

торской семьи начиная с

XVIII

в. В период времени между

185

1925 и 1930 г.

Новый Государственный эрмитаж

все эти дворцы-музеи были закрыты, а коллекции перешли в распоря­
жение так называемого Музейного фонда. Так стала называться Колле­
гия по делам музеев , переименованная в

1921

г. Эрмитажу и Русскому

музею разрешили забрать все, что они хотели, а остальное было от­

правлено на склады. Фонд имел два больших склада, один из которых
находился в Эрмитаже.
Вслед за разделением частных коллекций наступила очередь музей­

ных коллекций. В

XIX в.

в городе было создано много специализиро­

ванных музеев. Теперь их стали закрывать. Закрыли и Музей Штигли­

ца, а между

1923 и 1942 г.

большинство его экспонатов было передано

в Эрмитаж. То же самое случилось и с музеями при Академии художеств,
Академии наук, Обществе поощрения художеств и Археологическом
обществе.

Коллекцию Русского археологического института в К<>нстантино­
поле успешно вывезли (а сделать это было совсем непросто) и также
разделили на части . Между серединой 1920-х и 1930-х гг. почти все мел­
кие музеи были закрыты, а их коллекции поглощены Эрмитажем, Рус­
ским музеем и Музейным фондом. Некоторые предметы сначала от­
правляли в Музейный фонд и только потом передавали их Эрмитажу.

Содержание и обеспечение безопасности экспонатов во множестве
небольших музеев представляло собой практически неразрешимую
административную проблему. Профессор Михаил Доброклонский,

который до перехода в Отдел рисунков Эрмитажа был ответственным
за музей, расположенный в бывшем дворце Бобринских, обычно рас­
сказывал своим студентам ужасные истории о разных кражах. Однаж­
ды, делая обход музея в целях проверки сохранности коллекций, он

сам обнаружил вора, спрятавшегося в камине.
Концентрация коллекций отвечала духу советской власти. Сталин
насаждал бесчеловечную коллективизацию в сельском хозяйстве, пре­
имущества которой заключались в том, что вместо множества мелких
хозяйств создавались крупные , подчинявшиеся директивам центра.

Ясно, что политику правительства в области культуры также было лег­
че проводить в нескольких больших музеях, чем во множестве мелких
и независимых организаций. Кроме того, Сталин постоянно искал
любые потенциальные источники иностранной валюты для закупки

заводского оборудования . Оно было необходимо для осуществления
его пятилетних планов и быстрой индустриализации страны . С
по

1932 г.

1928

художественные произведения из запасников Музейного

фонда и из самих музеев во множестве продавали за границу. Продажи

прекратились, когда Великая депрессия уничтожила западный рынок
произведений искусства, и после этого уже почти никто не интересо­
вался русскими сокровищами.

186

Новый Государственный эрмитаж

В результате революции Эрмитаж, с одной стороны, приобрел не­

которые ценности церквей и большое количество произведений искус­
ства из частных коллекций, а с другой

-

понес колоссальные потери .

Наибольший ущерб музею нанесла передача картин старых мастеров в
Москву. Благодаря этим работам Пушкинский музей превратился в пре­
красную картинную галерею. Переговоры о возвращении, как мы уже

1918 г. и не были закончены вплоть до 1924 г.
1922 и 1924 г. Александр Бенуа и его сотрудники вели аръергард­

видели, начались еще в

Между

ные бои, чтобы не отдавать основные картины музея . Они ухитрились
сохранить великолепное ядро коллекции, но в общей сложности

78 кар­

тин из дореволюционных галерей Эрмитажа были отправлены в Моск­

ву. Картины из старых частных коллекций Петербурга также поделили
между Эрмитажем и Пушкинским музеем . При этом особенно пострада­

ла коллекция Юсупова. Пушкинский музей получил из Петербурга в об­
щей сложности примерно

400 картин .

Эрмитаж смог доказать властям,

что такую щедрость следует компенсировать, и получил от Москвы при­
мерно сотню картин из коллекций Щукина и Морозова, в том числе ра­

боты Сислея , Моне, Сезанна, Ван Гога и Гогена.
Однако после того, как претензии Москвы были удовлетворены,

наступила очередь Польши. Согласно русско-польскому мирному дого­
вору, заключенному

18 марта 1921

г. , собрание польских произведений

искусства, которые в течение столетий приобретал Эрмитаж, надлежа­
ло передать Варшаве. Среди этого собрания находились знаменитая
серия Виды Варшавы Белотто , с помощью которой после Второй миро­
вой войны был восстановлен старый центр города , Портрет Мартена
СОО.11.Манса Рембрандта, Отбе.ливание холстов близ Гарлема Соломона ван
Рейсдаля и коронационный меч, которым короновали польских коро­

лей . Этот меч пропал · из Вавельского дворца в Кракове в

1795 г.

и по­

явился в Эрмитаже вместе с коллекцией А. П. Базилевского . Поляки

претендовали также на Поцелуй украдкой Фрагонара -Эрмитаж приобрел
это полотно в

XVIII в .

вместе с коллекцией Станислава Понятовского,

фаворита Екатерины В.еликой. Однако Эрмитаж ухитрился сохранить
эту работу, предложив полякам вместо нее Прекрасную польку Ватто.
После этого различные республики, образовавшие Советский

Союз, решили расширять собственные музеи и ожидали , что Эрмитаж
передаст им некоторые свои экспонаты . Нынешний директор Эрмита­
жа Михаил Пиотровский рассказывал: «Процесс этот начался в

1932 г.

Сотни картин и предметов декоративного искусства были переданы в
картинные галереи, расположенные на территории России, на Украи­

не, в Белоруссии, на Кавказе и в других районах Советского Союза» .
Особенно много различных экспонатов получила Украина. В актах пе­
редачи перечислены

«десятки тысяч предметов

187

-

археологические

Новый Государственный эрмитаж

находки, золото и серебро, картины, знамена Запорожской Сечи, докумен­
ты, предметы, непосредственно связанные с историей Украины, а также
не связанные с ней» . Большинство из них, как отмечал Пиотровский, были
похищены или погибли во время Второй мировой войны.
Хранители музея страдали не только из-за потерь произведений ис­

кусства, которые, как им хотелось верить, являлись неотьемлемой собст­
венностью Эрмитажа. Политические репрессии и политизация истории

искусств вторглись в музей во второй половине 1920-х гг. А. Бенуа, по­
видимому, это предвидел. В те годы ему была предоставлена необычная
свобода передвижения, и он сравнительно часто навещал свою семью

в Париже. В

1924 г.

он в положенный срок вернулся из продолжитель­

ной поездки за границу, но в

1926 г.

уехал и больше в Россию уже не

возвращался. Ключи от своей квартиры в Ленинграде он передал Сте­
пану Яремичу, навестившему его в то лето в Париже, и некоторые из
его бумаг, спасенных Яремичем, сейчас находятся в архиве Эрмитажа.

После долгой и мучительной борьбы с Орбели в мае

1927 г.

Трой­

ницкий был освобожден от обязанностей директора. Орбели целеуст­
ремленно строил свой Отдел Востока, полностью пренебрегая правами
других хранителей, зато сохранил хорошие отношения с властями в

Москве. Позднее Тройницкий был арестован и отправлен в ссылку.
История его злоключений будет рассказана в одной из следующих глав.

С

1927 по 1931 г. он руководил Отделом прикладного искусства, а в
1931-1935 гг. работал для Антиквариата, чудовищной организации, яв­

лявшейся агентом по продаже художественных ценностей, лишившим

Эрмитаж многих его сокровищ. Директором Эрмитажа стал Оскар
Вальдгауер, специалист по античной истории. Однако Вальдгауер был
назначен только «исполняющим обязанности директора», и в следую­
щем году его сняли с этого поста и одновременно вывели из состава

Совета, который управлял музеем.

Это было время, когда Сталин укреплял свою власть. Весной
он инсценировал первый «показательный процесс», обвинив

1928 г.
53 инже­

нера из горнодобывающего городка Шахты, расположенного на юге

России, в экономическом саботаже на советских предприятиях. Мни­
мый саботаж был якобы организован по распоряжению иностранных
шпионов и бывших владельцев, ныне белоэмигрантов . Несмотря на
очевидные свидетельства того, что некоторые из обвиняемых подвер­
гались пыткам с целью получить от них «признания», все они были
осуждены, а пятеро из них

-

расстреляны . Затем подобные чистки ста­

ли проводить во всех слоях общества, и это особенно затронуло пет­
роградскую интеллигенцию. В то время многие граждане доносили на
своих сослуживцев, соседей, родственников , а затем на них самих по­

ступали доносы от активистов новой волны.

188

Новый Государственный эрмитаж

После того как в феврале

1928 г.

Вальдгауер лишился должности

«исполняющего обязанности директора» , пять человек последовательно
занимали этот пост, быстро сменяя друг друга. Никто из них не вникал
в дела музея, все они были политическими активистами и назначались,
по-видимому, лишь для того, чтобы «перевоспитывать» представите­
лей старой гвардии

-

хранителей, имевших сомнительное классовое

происхождение . Скорость , с которой директора Эрмитажа сменяли
друг друга , отражает, в частности, ту легкость, с которой партийные

активисты в те времена создавали и теряли собственную репутацию .
Кого-то из них, возможно, позднее тоже репрессировали. В Эрмитаже
об их дальнейшей судьбе известно очень мало, а иногда вообще ничего
не известно. «Марксистские управляющие музеем оставались на своих
должностях не более шести месяцев,

вина в своих воспоминаниях .

-

-

рассказывает Татьяна Черна­

Их сменяли другие, того же сорта. Уче­

ные эксперты , которые, случалось, вступали с ними в конфликты, сме­
щались со своих постов или оказывались в тюрьме».

Бывший директор Эрмитажа, Борис Пиотровский, автор офици­

альной истории музея, сообщил некоторые сведения об этих людях .
Например, Герман Лазарис, который занимал должность директора с

февраля по декабрь

1928 г. ,

был беспартийным, москвичом и не имел

опыта работы в музеях. Возможно, он был одним из секретных аген­
тов ОГПУ, которым давали особо деликатные задания,

-

зачастую они

работали не под своими настоящими именами. Его заменил Павел
Кларк, проработавший ровно один год. Будучи типичным революцио­
нером, Кларк в

1906 г.

был приговорен царским режимом к смертной

казни. Позднее приговор смягчили и заменили пятнадцатью годами

каторжных работ. Однако Кларк сбежал из тюрьмы и до своего возвра­

щения в

1917 г.

в Россию жил в Японии и Австралии . В своих воспоми­

наниях Пиотровский немного разоткровенничался и добавил , что

Кларк был «очень больной, очень маленький и нездорово толстый».
Было очевидно, что Кларка назначили директором для того, что­
бы внедрять коммунистическую идеологию в экспозиции Эрмитажа.
Но он кому-то не понравился и был заменен другим непрофессиона­
лом, Владимиром Забрежневым,
около двух месяцев . В феврале

- тот оставался на этой должности
1930 г. он передал свои полномочия

Леониду Оболенскому, литературному деятелю и партийному активис­

ту. В архивах Эрмитажа сохранилось много бумаг, написанных Оболен­
ским с целью доказать, что он не имеет никакого отношения к семье

князей Оболенских . Оболенский ранее работал в Министерстве фи­
нансов , и говорили, что он препятствовал продажам музейных ценнос­
тей , происходившим в то время. Он был единственным из пяти недолго
работавших директоров, чья дальнейшая судьба известна достаточно

189

Новый Государственный эрмитаж

хорошо. Когда его назначили на пост директора, Оболенский был

очень серьезно болен и умер в октябре

1930 r.

Вместо него директо­

ром стал его заместитель Борис Леrран.
Леrран был и военным , и политиком и играл важную роль во вре­
мя гражданской войны. Член Коллегии народного комиссариата по
военно-морскому флоту и Военно-революционного совета Южного

фронта, он в

1918-1919 rr.

работал в 10-й Армии, организуя оборону

Царицына (теперь- Волгоград). В

1926 r.

его назначили послом в Ар­

мению, и он сыграл большую роль в «советизации» этой республики.
Леrран определенно нравился Пиотровскому, который описывает его
в своих воспоминаниях как очень образованного, одевавшегося со вку­
сом человека, замечательного организатора. Татьяна Чернавина бьша
о нем другого мнения: «Бывший советский дипломат, который на Даль­

нем Востоке обесчестил себя пьянством и скандальными любовными
похождениями, в наказание бьш назначен директором Эрмитажа. Это
действительно стало наказанием для всех сотрудников. Он был очень

груб и тесно связан с ОГПУ». Однако ядовитый тон Чернавиной мо­
жет быть обусловлен тем, что Леrран отказался принять ее снова на
работу в Эрмитаж после того, как она вышла из тюрьмы.

Когда Леrрана назначили заместителем Оболенского, вероятно,
предполагалось, что позднее он заменит больного директора. И Лег­
ран доказал, что по стандартам того времени он обладал исключитель­

ной выдержкой. Он оставался директором Эрмитажа в течение трех
лет и десяти месяцев. Именно во времена его директорства, в

1931

г., в

Эрмитаж прибыла Рабоче-крестьянская комиссия, чтобы проверить
классовое происхождение сотрудников Эрмитажа. В итоге бьши про­
ведены массовые увольнения хранителей из-за их неприемлемого

классового происхождения и контактов с иностранцами. Однако по ка­
ким-то причинам власти проявили милосердие, и многих уволенных

хранителей снова восстановили на работе.
В Эрмитаже до сих пор сохранились документы со списками «отбро­
сов» музея: среди них, правда, не бьшо офицеров Белой армии или цар­
ских полицейских, но бьшо семь бывших офицеров царской армии и

один владелец фабрики . (Это бьш Алексей Ильин, глава Отдела нумиз­
матики. Картографическое предприятие, принадлежавшее его семье,
в свое время бьшо национализировано и преобразовано в государствен­
ную картографическую фабрику.) Кроме того, в списке фигурировали
пятеро сотрудников

(то

-

дети тех, кто «отправлял религиозные культы»

есть священников), а также фамилии детей четырех торговцев и

купцов и

55 человек благородного

происхождения. Пиотровский писал

потом, что сотрудники Эрмитажа особенно возмущались увольнением
Ильина, который бьш «пожилым и очень уважаемым человеком, частич-

190

Новый Государственный эрмитаж

но парализованным, который обычно стоял , подцерживая свою голову
руками , когда на него набрасывались с критикой молодые и энергич­
ные люди». В конце концов его реабилитировали , и он вернулся на свое
рабочее место. Всем обвиненным было разрешено продолжать рабо­
тать в музее до тех пор, пока не будут рассмотрены их обращения в суд.
Чернавина красочно описывает «отсеивание» , которое произво­
дили рабоче-крестьянские инспекторы после выяснения политической

благонадежности сотрудников Эрмитажа:
«Заводских рабочих вводили в состав комитетов для того, что­

бы выяснить основные направления работы и пригодность сотруд­
ников . Пожилые квалифицированные рабочие, которые после­
дние
типа

20 лет работали на станках, и наглые молодые люди нового
- слесаря, электрики , кочегары - приходили в лаборатории

и кабинеты, заполненные книгами. Они были смущены, изумле­
ны, заинтересованы и абсолютно не знали, чему верить. Для них

все это было похоже скорее на черную магию . Им было действи­
тельно трудно решить, вред или пользу приносят пролетарскому
государству все эти книги и пожилые, очкастые ученые.

И вскоре власти решили, что таким образом "классовых врагов"
не выявить. Тогда сотрудники ОГПУ и большевики стали ограничи­
ваться выяснением социального происхождения интеллигентов , их

симпатий по отношению к старому режиму и т. д. Такой-то прежде
занимал пост в таком-то министерстве

-

вполне вероятно, он дру­

жил с министром. Чья-то жена была графиней, или княгиней, или
генеральской дочерью. А вот этот, хотя и не дворянин , как другие,

но продолжает писать по-старому, а тот говорит "господин", вместо

того чтобы сказать "гражданин" или "товарищ" .
Такой подход значительно упрощал дело, и скоро большин­

ство экспертов и специалистов получили извещения об уволь­

нении "по первой категории", то есть без права искать работу
где бы то ни было ... "Отсеивание" продолжалось в течение двух

месяцев . Когда оно закончилось, работа научных институтов
оказалась парализованной . Просто не было никого , кто мог бы
заменить уволенных высококвалифицированных специалистов,
и поэтому большинство из них "временно" оставили на местах .

Но было потеряно много времени, работа прервана, нервы лю­
дей расшатаны , и все это ради того, чтобы продемонстрировать
"пролетарскую бдительность"» .
«Просеивание» хранителей сопровождалось реорганизацией экспо­
зиций музея на идеологической основе. По этому поводу в

191

1934 r. Леrран

Новый Государственный эрмитаж

опубликовал брошюру на русском и французском языках Социалисти­
'Ческая реконстр,укция в эрмитаже. Реорганизация, начатая осенью

1930 г.,

привела в отчаяние Татьяну Чернавину и других более консервативных
хранителей.

«Нам было приказано в кратчайшее время реорганизовать всю

коллекцию Эрмитажа, "исходя из принципов социальных форма­

ций",

-

писала она.

-

Никто не знал, что это значит. Тем не менее

под руководством полуграмотных и глупых "марксистов", которые

не могли отличить фаянс от фарфора или датских мастеров от мас­
теров Франции или Испании, мы должны были начать работу и
разделить на части коллекцию, которая со_здавалась более ста лет.

ОГПУ господствовало и контролировало все, что можно. Оно де­
лало это либо открыто, либо через партийные комитеты, которые
встревали в происходящее, стремясь втиснуть все в узкие и бес­
смысленные рамки партийных инструкций, принятых чрезвычай­

но невежественными людьми. Все должно было быть организова­
но "по-марксистски". О том, как это делалось, можно судить по
разговору двух сотрудников Эрмитажа.
-Вы знаете, в каком году закончился феодализм?

-

В каком году? О чем вы говорите?
Мы только что были на собрании Комитета в поддержку

марксизма, и нам сообщили, что феодализм закончился в

1495 г.

-Что за чепуха?

-

Обратите внимание, это год открытия Америки!
И поэтому предполагается объявить эту дату рубежом фео-

дализма?

-

Да, так решил Комитет...

Другой разговор, через месяц .

-

Вы слышали последние новости?

-Нет, а что?

-

Феодализм закончился в

1848 г.

Опять было собрание Комитета?
Да, и это установлено теперь навсегда.

А как быть с открытием Америки?
Это отменили. Это устарело, и придавать этому важное зна-

чение является "оппортунизмом".

-

И как долго решение вашего Комитета будет в силе?
До следующего собрания, будем надеяться. Возможно, тогда

наши марксисты прочитают какую-нибудь другую брошюру.
Вот таким способом молодые марксисты насаждали марксизм,

а пожилые и интеллигентные специалисты беспомощно наблюда-

192

Новый Государственнъtй эрмитаж

ли за происходящим. Каждого, кто пытался протестовать , немед­

ленно объявляли "классовым врагом" и "вредителем"».
Чернавина была, без сомнения, несправедлива к тем, кто в то вре­

мя переписывал историю. Происходившее было очень похоже на более
позднее переписывание истории на Западе, которое осуществлялось в
результате изменения позиций по отношению к Британской империи

или к политике расовой дискриминации. Но марксистская ревизия ис­
тории в России имела особые последствия. И Джеймс Шмидт, который
отвечал за картинную галерею, и Тройницкий, тогдашний глава Отдела
прикладного искусства,

-

оба были зачислены в ряды «классовых вра­

гов» . В итоге эти два отдела объединили в новый Отдел западноевропей­
ского искусства, и бывший экскурсовод из Музея революции, Татьяна

Лиловая , была назначена ответственной за его работу.
Для того чтобы лучше соответствовать новому, марксистскому, под­
ходу к искусству, картины в галереях развесили иначе и открыли экс­

позицию, на которой были представлены и картины, и предметы при­

кладного искусства. Это оказалось удобным способом замаскировать
исчезновение нескольких наиболее значимых и любимых шедевров,

которые были проданы за границу. Даже завсегдатаи Эрмитажа не мо~
ли с определенностью утверждать, пропали ли картины из музея или
они просто отправлены в запасники.

В своей брошюре

1934 г. Легран описал в возвышенных тонах про­

цесс преобразования Эрмитажа в соответствии с политической орто­
доксальностью. Он назвал это «научным процессом, основанным на
диалектическом материализме» , и далее объяснил , что «цель реконст­

рукции советского музея состоит в том, чтобы организовать выставки
на темы, которые полностью соответствуют идеологии пролетариата.

Диалектический материализм, который использует научный метод
Маркса и Ленина для объяснения явлений природы и общества и зако­
нов их эволюции , отражает идеологию пролетариата и полностью оп­

ределяет направление научных работ в советском музее».
Так как картинные галереи являлись наиболее важной частью му­
зея, они первыми и подверглись атаке . Произведения французского
искусства

XVIII

в . имелись в таком количестве, что оказалось возмож­

ным открыть выставку, на которой были представлены и все другие
аспекты «материальной культуры» наряду с картинами. Выставка от­

крылась в

1932 г.

и состояла из двух отделов: «Французское искусство

эпохи распада феодального общества и буржуазной революции» и

«Французское искусство эпохи индустриального капитализма и импе­
риализма» . Другие вновь открытые выставки включали разделы : «Италь­

янское искусство XIV-XV вв.

-

эпохи распада феодализма», «Немецкое

193

Новый Лхударственный эрмитаж

искусство

XV-XVI вв. -времен

Крестьянской войны» и «Немецкое ис­

кусство эпохи индустриального капитализма».

Одной из положительных сторон выставки

1932 г.

была демонст­

рация картин из коллекций Щукина и Морозова, недавно появившихся
в Эрмитаже. Импрессионистская и постимпрессионистская живопись

еще не считалась полностью дегенеративной
возобладали после войны,

-

-

подобные воззрения

и ее еще можно было показывать широ­

кой публике. Картины Моне и Мане демонстрировались как образцы
«искусства эры наивысшего развития домонополистического капита­

лизма и первой попытки установления пролетарской диктатуры», Ван

Гог и Гоген

-

как «искусство эпохи загнивающего капитализма», а Ма­

тисс и Пикассо

-

как «искусство эпохи империализма».

В брошюре Леграна объяснялось, что старые хранители очень хо­

рошо знали узкие сферы собственных научных исследований, но у них
не было понимания «истории» . «Большинство из них теперь приняли
новую идеологию и методологию Маркса и Ленина и используют ее в
своих фундаментальных исследованиях»,

писал он. Но для успеха та­

-

кого начинания требовалось принять в музей новых сотрудников, ис­
ториков-марксистов, историков искусств и экспертов по литературе,

для того чтобы работать со старой гвардией и научить их идти новым

путем. Необходимость всего этого была наиболее настоятельной в
Отделе западноевропейского искусства. «Картинная галерея и Секция
прикладного искусства являются наиболее слабым местом прежнего

Эрмитажа в терминах научного подхода»,

-

сообщал Легран.

Отдел Востока, наоборот, Легран описывает как наиболее продви­
нутый: «Возможно, это наиболее выдающийся отдел во всем Эрмита­
же». Леrран, по-видимому, находился под впечатлением блеска Орбе­
ли и смотрел на него как на своего научного руководителя. Орбели стал
его заместителем в

1933 г.

В 1934-м Легран ушел из Эрмитажа

-

его на­

значили директором Академии художеств. (Это было перемещение на
менее престижную работу. Зачастую затем следовало уголовное рассле­
дование, которое, в свою очередь, приводило к сердечному приступу

либо к самоубийству). А тогда Легран постарался сделать все возмож­

ное, чтобы Орбели стал директором вместо него . В работе Социа.лис·
тическая реконструкция в эрмитаже Легран писал о строительстве им­
перии Орбели с большим энтузиазмом.

В

1921

г., когда Орбели являлся единственным сотрудником Отде­

ла мусульманского искусства, там было примерно

7 тысяч

различных

предметов, которые находились в различных отделах Эрмитажа. А к

1934 г.

в отделе их было уже

84 тысячи .

Новый отдел разыскивал вос­

точные ценности в запасниках петроградских музеев и по всей России .
Легран перечисляет их: Институт археологии, коллекция Строганова,
коллекция Бобринского, Академия художеств, Академия наук, Русский

194

Новый Государственный эрмитаж

музей. По его мнению, по фундаментальным исследованиям Отдел Во­

стока был самым передовым среди остальных секций и отделов музея .
Причем Легран отмечал , что это

заслуга «Орбели и группы наибо­

-

лее близких к нему студентов».

Успехи Орбели были на самом деле замечательными. Отдел, кото­
рый он создал примерно за десять лет, приобрел всемирную извест­

ность благодаря научным работам

несмотря на то, что контакты меж­

-

ду Россией и остальным миром были весьма ограничены . В отделе до
сих пор работают хранители с международной репугацией. В

1935 r.
111 Международном конгрессе по искус­
Эрмитаж выделил 84 зала для прекрасной

Орбели играл роль хозяина на
ству и археологии Ирана.

выставки, экспонаты которой были отобраны из значительно расши­
рившейся коллекции музея, а также взяты на время из музеев других

советских республик на Кавказе и в Средней Азии, а также из самого
Ирана, из Лувра и из Америки. Орбели и хранитель сасанидского се­
ребра, красавица Камила Тревер , играли роль хозяина и хозяйки для

300 ученых,

приехавших из

18 стран.

Леrран объясняет выдающиеся достижения Орбели тем, что идеи
археологов значительно опережали идеи историков искусств. «История

искусств,

-

говорил он,

-

бьша наиболее отсталой среди других буржуаз­

ных научных дисциплин». Таким образом, при реконструкции Эрмита­

жа особый акцент делался на археологию . Греческий и римский отделы,
где выставки раньше почти всегда были исключительно «художествен­

ными», реорганизовали и в

1931 r. открьши

новый Отдел доклассово­

го и раннеклассового общества. «Выставка предметов примитивной
культуры, охватывающая период от момента появления самого чело­

века и до начала владения частной собственностью, до появления клас­
совых структур и национального государства, должна стать одной из

важных частей в общей структуре Эрмитажа»,

-

писал Легран.

Любопытная особенность советской жизни: оказывается , архео­
логию значительно легче анализировать в терминах марксистской те­

ории, чем историю искусств . Николай Марр указал этот пугь в

1919 r.,

убеждая Ленина поддержать идею учреждения Академии материаль­
ной культуры, чтобы заменить Императорскую Археологическую ко­
миссию . «Материальная культура»

-

это превосходный марксистский

эвфемизм. Во имя этого Орбели напрямую привлек Эрмитаж к архео­
логическим раскопкам и , таким образом, сделал новое и важное до­
полнение к деятельности Эрмитажа. В

1934 r.

он занял место дирек­

тора и оставался на этом посту почти два десятилетия. Особенно много
он сделал для музея в период тяжелейших испытаний во время Вто­

рой мировой войны.

10

Продажи

в

есной

1930 r. Татьяна Чернавина получила необычную инструк­

цию от директора Эрмитажа марксиста Леонида Оболенского,
который, как уже упоминалось , занимал этот пост совсем не­

долго. В инструкции ей предписывалось остаться в музее после того, как
его закроют, то есть после 6 часов вечера, снять со стены один из шедев­

ров музейной коллекции

-

картину Благовещение Яна ван Эйка и передать

ее представителю Народного Комиссариата по Иностранным Делам ,
чье имя названо не было. Затем она должна была изменить расположе­
ние картин на стене так, чтобы публика не заметила отсутствия одной
из них . Ей запрещалось выяснять причины предстоящего события.
Переговоры о продаже этой картины уже шли, и в июне того же

года ее купил Эндрю Меллон, секретарь Казначейства Соединенных
Штатов, за

502 899 долларов.

Кроме Благовещения он купил в Эрмита­

же еще двадцать картин, среди которых было несколько жемчужин
музейной коллекции. Меллон , богатый банкир, имевший огромное
состояние, занимался созданием Национальной галереи в Вашингтоне .
Он оплатил строительство самого здания и теперь заполнял его карти­

нами . Так картины Эрмитажа переехали на другую сторону земного
шара и стали жемчужинами американской национальной коллекции .
Можно, конечно , обсуждать насколько важно то, где именно вы­

ставляются для широкой публики великие шедевры западной живопи­
си, в Вашингтоне или в Петербурге . Но массовая продажа картин из

коллекции Эрмитажа, которая происходила в период с

1928 по 1932 r.,

до сих пор рассматривается в самом Эрмитаже как преступный акт
советского правительства. Это отношение сотрудников отражает ин­
тересное свойство русского менталитета

-

бессмысленные аресты хра­

нителей, заканчивавшиеся их казнями или длительными сроками ка­

торжных работ, вызывали менее горячие комментарии, чем продажа
картин. Такие скоропалительные расправы , имевшие целью якобы за­
щиту государства, были в течение столетий частью жизни русских и в

196

Продажи

каком-то смысле считались «нормальным явлением», в то время как

продажа произведений искусств была определенно «ненормальной».
В общей сложности из коллекции Эрмитажа было продано тогда
несколько тысяч предметов, главным образом произведения западно­
европейской живописи и собрания монет. Коллекция античного ис­
кусства пострадала незначительно, так как рынок для этих предметов

тогда был небольшой, а большая часть коллекции, принадлежащей сей­
час Отделу русской культуры, не находилась в музее вплоть до

1941

г.

Мебель Зимнего дворца, которая формально не была собственностью
музея, продали оптом. Хранители Эрмитажа недальновидно считали,
что эта мебель не представляет интереса с исторической точки зре­
ния. Но утрата живописи великих старых мастеров до сих пор мучает
хранителей больше всего. Тогда было продано примерно

25

картин

мирового класса. Но собрание Эрмитажа настолько богато , что и без
этих картин оно является одним из двух или трех величайших собра­
ний мира. Чтобы представить, какой след оставили после себя эти
продажи, можно посмотреть книгу Бедекера Россия, изданную в

1914 г.

В этом путеводителе в предисловии к описанию картинной галереи Эр­
митажа приводится список

56 самых

выдающихся картин. Девять из

них были проданы.
Политической подоплекой всех этих продаж стали сталинский

первый пятилетний план и дефицит иностранной валюты в стране.
Намериваясь создать в России индустриальную базу и построить пер­
вое экономически развитое социалистическое государство, Сталин был
готов требовать от своего народа неограниченных жертв. Миллионы
«кулаков», то есть зажиточных крестьян, были казнены или отправле­

ны в сибирские лагеря за то, что они сопротивлялись коллективиза­

ции. Нужда в иностранной валюте была настолько велика, что в

1930 гг.

1929-

Сталин предпочел экспортировать зерно, позволив собствен­

ным гражда.нам умирать от голода. В те времена постройка новых
заводов и покупка новых промышленных технологий оказались на пер­

вом месте. В этих условиях неудивительно, что Сталин не берег нацио­
нальные музеи. Более удивительным кажется то, что в

зал прекратить продажи ценностей из Эрмитажа

-

1932 г.

он прика­

как раз тогда, когда

началась вторая пятилетка.

Это решение, возможно, было следствием реалистической оценки
уменьшающегося дохода от продаж произведений искусства, а также

симпатии к самому музею . Крах на Уолл-стрит в октябре

1929 г.

привел

к серии банкротств ведущих западных компаний и возвестил о начале

Великой депрессии. Рынок произведений искусства не сразу среагиро­
вал на это, но коллекционеры становились беднее, их активность па­
дала, и примерно через два года произведения искусства перестали

197

Продажи

покупать совсем . Это привело к тому, что продажи русских художест­
венных ценностей, конфискованных после революции, на аукционах

Запада становились все менее и менее доходными . В

1932 r.

главный

продавец этих ценностей возражал против промедлений в продажах
как раз на том основании, что «каждый лишний день уменьшает цену

товара и приносит государству убытки» . Таким образом , для широкой

продажи произведений искусства время с

1928 по 1932 г.

было выбра­

но неудачно.

Правда , в самой идее продавать произведения искусства за грани­

цу, чтобы получить иностранную валюту, не было ничего нового. Но­
выми были лишь масштабы этого мероприятия . Перед тем как начать

грабить Эрмитаж в

1928 г.,

ставленники Сталина имели уже большой

опыт по продаже конфискованных ценностей. Революции неизбежно
приводят к разрушению старых художественных коллекций, и рево­
люция в России не была исключением .
В течение шести месяцев работы Временного правительства и в

первые месяцы после прихода к власти большевиков русские эмигран­
ты и люди, собиравшиеся эмигрировать, продавали произведения ис­

кусств в колоссальных масштабах . В сентябре

1917 г.

американец, воз­

главлявший миссию Красного Креста в Петербурге, писал своей жене:
«Сегодня я видел прекрасную картину Фрагонара и другие кар­
тины в доме одного князя, и у меня есть еще договоренности о

встречах в нескольких других дворцах . Я уже купил тебе прекрас­
ный дрезденский сервиз ... Завтра, я думаю , мне удастся посмотреть
гобелены, а в среду я приобрету значительную коллекцию русских

картин и, вполне возможно , что найду для тебя набор французс­
ких гобеленов. Я осматриваю только наиболее ценные и изящные
вещи» .

Ленин быстро понял , какую выгоду может извлечь власть при про­

даже антикварных предметов и произведений искусства . Установив
ограничения на вывоз, чтобы прекратить частные продажи, он распо­
рядился продавать конфискованные художественные ценности от име­
ни государства. В первые годы гражданской войны , когда советское

правительство еще не было признано ни одним западным государством,

через северные границы произведения искусств , серебро , золото и
драгоценности обменивались на трактора и оружие . Торговых партне­
ров Ленина могли арестовать, если бы их собственные правительства

тогда поняли, что происходит на самом деле. Поэтому продажи худо­
жественных ценностей были строго засекречены. Первый отчет о том ,
что тогда происходило, опубликован в России только в конце 1980-х гг.

198

Продажи

Продажи нроизведений искусства, которые начались снова в конце

1920-х

rr., также были окружены стеной молчания, хотя на этот раз они

осуществлялись вполне законно с точки зрения международного зако­

нодательства. И Ленин, и позднее его преемники не хотели, чтобы
граждане страны знали,

что их национальное,

культурное наследие

приносится в жертву.

Об официальной позиции правительства можно судить по рекламно­

му буклету

1967 r.

В нем утверждалось, что «с первых дней после победы

Великой Октябрьской социалистической революции Советское госу­
дарство уделяло огромное внимание сохранению исторических цен­

ностей». В действительности советская власть начала продавать про­

изведения искусства начиная с

30 декабря 1918 r.,

когда Комиссариат

торговли и промышленности поставил Максима Горького во главе экс­

пертной комиссии, которая была создана для отбора и оценки предме­
тов, имевших художественную ценность. Они хранились в Петербурге
на

33 складах

для национализированных предметов и были изъяты и

собраны из ломбардов, антикварных лавок и квартир эмигрантов. Для

их реализации Горького попросили создать Фонд экспорта антиквариата.
Любопытно, что такая странная задача была поставлена перед самым

известным писателем России. Его близкий друг- бывшая актриса Мария
Андреева, также стала одним из главных участников торговли произ­
ведениями искусства. В июле
тной комиссии Горького, а в

1919 r. ее назначили комиссаром Экспер­
1921 r. послали в Берлин, чтобы создать

там торговую организацию . Их связь с Горьким к этому времени пре­
кратилась, и Андреева оставалась в Берлине почти десять лет.
К октябрю

1920 r.

Комиссия Горького отобрала

120 тысяч

предме­

тов, среди которых были картины, античная мебель, бронза, европей­

ский и восточный фарфор и старинное стекло. Все это оценили более
чем в один миллиард рублей. Ленин очень нуждался в деньгах и писал

в Комиссариат по торговле, что следует «настаивать на чрезвычайном

ускорении этого дела». В то время у Горького работало
Ленин увеличил его штат до

200.

80 человек,

и

«Я считаю совершенно необходимым

расширить Экспертную комиссию и предоставить членам ее специаль­
ный паек при условии, что они закончат работу быстро»,

-

настаивал

он. Для суровой реальности того времени характерным было то, что
Ленин надеялся повысить эффективность работы Комиссии увеличе­
нием пищевого довольствия ее членов.

В феврале

1920 r.

под покровительством Министерства финансов

была создана другая организация, получившая название Гохран (Горь­

кий работал для Комиссариата по торговле и промышленности). Пред­
полагалось, что Гохран будет собирать и хранить национальный набор
предметов, сделанных из золота, серебра и драгоценных камней. Эту

199

Продажи

роль он играет и сегодня. Сам по себе Гохран не был торговой органи­
зацией, но правительственным торговым организациям было разре­
шено брать из Гохрана разные предметы и продавать их за границей.

Масштаб деятельности этой организации скоро полностью затмил до­

стижения организации Горького. Золото, серебро и драгоценные кам­
ни продавать было значительно легче, чем картины и антиквариат.
Массовое изъятие из частного владения золота и драгоценностей было
начато в июле

1920 г. От каждого гражданина требовали, чтобы он сдал

золото, серебро и драгоценные камни, если их количество было боль­

ше нормы, установленной для одного человека. Каждый должен был
сдать: «а) золотые или платиновые предметы, весом более

18 золот­

ников на человека, б) предметы из серебра, весом более трех фун­

тов на человека, в) бриллианты или другие драгоценные камни более

3 карат

на человека и жемчуг, весом более

5 золотников

на человека».

Латвийский предприниматель, работавший консультантом в мос­
ковском Валютном управлении, Моисей Лазерсон, оставил яркое опи­

сание того, что он увидел, когда в первый раз в

1923 г.

инспектировал

склады Гохрана: «Конфискованные серебро, золото, драгоценные кам­
ни и жемчуг, а также секвестированная церковная собственность были

собраны в Гохране в таком огромном количестве, что в Западной Евро­
пе такое трудно было себе представить. Я проходил через огромные
залы, набитые с двух сторон до самого потолка разными чемоданами,
корзинами, коробками, сумками и т. д. »

Лазерсон писал также о массовом уничтожении изделий из сереб­
ра, конфискованных у церкви:
«Я вошел в зал, где увидел человека, который плющил молот­

ком серебряный переплет старой церковной книги. Я посмотрел
книгу и обнаружил, что она была сделана в

XVII

в . На мой вопрос,

зачем он снимает с книги переплет, человек ответил, что делает

это по специальному распоряжению начальника Гохрана. Он за­
нимался этим уже несколько месяцев. Принимая во внимание

очень большие размеры книг и тот факт, что им было расплюще­
но уже достаточно большое их количество, мне стало ясно, что
таким способом добыто много серебра, несмотря на то что пере­
плеты были тонкие».
Конфискации церковных ценностей и произведений искусства

(монастыри закрыли в

1918 г.,

а многие церкви- в

1929 г.)

также долж­

ны были привести к расширению коллекций Эрмитажа, но фактически
очень мало серебра было спасено от плавильных печей Гохрана. Спа­
сать иконы из закрытых ранее церквей стали только в 1950-х гг. По мне-

200

Продажи

нию Лазерсона, «администрация музея делала все , что было в ее силах,

чтобы отобрать из огромной массы серебряных изделий все то, что пред­
ставляло собой наибольшую ценность с антикварной, художественной
или просто с исторической точки зрения . Директор Эрмитажа про­

фессор С. Н. Тройницкий организовал в комнатах музея прекрасную
выставку высококачественного серебра, конфискованного у церкви».

Фактически все экспонаты этой выставки впоследствии продали
за границу, но инициатива Тройницкого оказалась «подарком» для бу­

дущих поколений, поскольку это серебро было не переплавлено, а про­
дано как антикварное. Один необыкновенный образец такого серебра
остался в Эрмитаже и стал свидетелем борьбы Тройницкого с властя­
ми . Это- гигантская серебряная гробница (или рака) Александра Не­
вского, попавшая сюда из монастырской церкви , освященной во имя

этого Святого. Александр Невский был новгородским князем и в XIII в.
отвоевал у шведов земли, на которых позже был построен Петербург.

Он умер в
Петра

I

1263 r.

Его провозгласили русским Святым в

1549 r.,

и у

возникла идея сделать его покровителем Санкт-Петербурга.

Для этого он распорядился построить монастырь Александра Невско­
го на противоположном от Адмиралтейства конце Невского проспек­
та. Мощи этого Святого были перенесены из города Владимира и по-

мещены в монастыре в

1724 r.

·

Дочь Петра, императрица Елизавета , распорядилась соорудить
эффектную гробницу в виде пирамиды . Это самый большой в мире
памятник, сделанный из серебра. Гробница состоит из шести предме­
тов . Ее центральная часть высотой около пяти метров имеет пирами­
дальную форму и увенчана по краям ангелами, которые держат щиты с

надписями. Кроме того, с обеих сторон стоят два постамента с оружием,
знаменами и массивными подсвечниками. В центре находится гробни­
ца в виде саркофага с горельефами, изображающими батальные сце­

ны , увенчанная короной и сломаннь1м мечем. Старую серебряную гроб­
ницу, созданную в

1695 r.,

в которой из Владимира были доставлены

останки Святого, поместили внутрь новой. Сам памятник является
выдающимся произведением искусства в стиле русского рококо. Он был
выполнен по эскизам дворцового художника и портретиста Георга Хри­
стофа Гроота, а не Карло Бартоломео Растрелли , как доказывал позднее
Тройницкий. Памятник сделали из листового серебра, которым обли­

цован дубовый каркас. По общему мнению, в нем содержится полторы
тонны серебра. Несмотря на открытие нового месторождения в Ко­
лывани, казна в течение нескольких лет не могла собрать достаточно­

го количества серебра для изготовления этого памятника. Распоряже­

ние о его сооружении было отдано в

1753 r.

201

1746 r.,

но закончили его только к

Продажи

Сотрудники Гохрана «вытаращили глаза», когда впервые увидели

эту гробницу, и эксперты Петербурга вынуждены были начать с ними
войну, чтобы спасти ее. В архиве Эрмитажа сохранилась телеграмма,
отправленная

1О мая 1922 r.

Михаилу Калинину, номинальному главе

государства (председателю Всероссийского Центрального Исполни­
тельного Комитета) , копия- Троцкой в Наркомпрос. «Государствен­
ный Эрмитаж и Русский музей обращаются с просьбой о безотлагательном

распоряжении прекратить разрушение иконостаса Казанского собора
и храма в Невском монастыре

-

памятников , имеющих мировое зна­

чение» . Телеграмма была подписана Тройницким, Бенуа и Иваном Су­

ховым , директором Русского музея. Серебряный иконостас, сделанный
по проекту Воронихина для Казанского собора, переплавили, но теле­
грамма спасла гробницу Александра Невского.
В разгар музейных распродаж идея о переплавке гробницы воз­
никла опять . К этому времени Тройницкий уже лишился поста ди­

ректора Эрмитажа и возглавлял теперь Отдел прикладного искусст­
ва, но он опять вступил в борьбу и отправил докладную записку новому
директору:

«Директору Гос. Эрмитажа
Ввиду того что имеется предположение использовать раку
Александра Невского в качестве металла, считаю своим долгом
высказать нижеследующее:

1. Рака Александра Невского является исключительным художествен­
ным произведением середины XVIII в. и в настоящее время почти
единственным в мире памятником такого рода. Она была выпол­
нена русским мастером по проекту, несомненно принадлежащему

знаменитому зодчему Растрелли .

2.

Вместе с тем рака представляет собою и культурно-исторический
памятник исключительного значения и широко используется по

линии антирелигиозной пропаганды .

3.

Вес ее, несомненно , далеко не так значителен, как это принято ду­
мать, т. к . самая крупная часть сооружения состоит из тонких лис­

тьев, положенных на дубовую основу.
Следовательно, такой уникальный и вошедший в музейную ра­
боту памятник может оказаться уничтоженным для получения срав­
нительно ничтожной суммы, что, конечно, вряд ли может считать­

ся целесообразным.
Зав. Отд. прикл. иск. С. Тройницкий»
Заявление о том, что это великолепное произведение «широко
используется по линии антирелигиозной пропаганды» было хитрым

202

Продажи

ходом со стороны Тройницкого в эпоху, когда христианство рассмат­

ривалось как опасный предрассудок и активно подавлялось. На этом
письме есть резолюция какого-то товарища Саакова (кем бы он там ни
был) , датированная

20 сентября 1930 г:

«Оставить в Гос. Эрмитаже» .

Однако взамен потребовали, чтобы Эрмитаж передал для переплавки
другие серебряные предметы. В итоге было пожертвовано большое ко­
личество монет и столового серебра.
В начале 1920-х гг. торговые организации учреждались главным
образом для решения частных задач , но в

1925 г.

правительство реши­

ло создать центральную организацию, чтобы через нее осуществлять

весь экспорт произведений искусства. Она получила название Цент­
ральное Управление Государственной Торговли СССР по приобрете­
нию и продаже предметов старины , или коротко

-

Антиквариат, и

подчинялась Народному Комиссариату по внешней торговле (Нарком­
внешторгу) . Ключевой фигурой в деле продаж музейных ценностей

стал армянский друг Сталина Анастас Микоян . Он был комиссаром по

внешней торговле с 1926 по 1930 г. Правительство имело в Ныо-Йор­
ке , Берлине, Париже и Лондоне торговые представителльства, кото­
рые также иногда принимали участие в продажах. Больше всего этим

занималось агентство в Ныо-Йорке, известное как Амторг.
Германия была первым государством, которое признало Советское
правительство , подписав в апреле

1922 г.

договор в Рапалло. Поэтому

Берлин стал для этих операций особенно важным тайным каналом .

Подруга Горького, Мария Андреева, направленная туда еще в

1921

г. ,

играла ключевую роль в организации продаж произведений искусст­

ва. Великобритания признала СССР в феврале

1924 г. ,

а другие вели­

кие державы, за исключением Америки, последовали ее примеру в том

же году. Америка же упорно не хотела этого делать вплоть до

1933 г.

Таким образом, Эндрю Меллон, главный куратор американской эко­
номики, первый секретарь казначейства, оплачивал в Берлине свои

покупки предметов искусства фунтами стерлингов. Неудивительно, что
он старался держать все это в секрете.

Основные продажи произведений искусства начались в

1928 г. В ян­

варе Совнарком (внутренний кабинет Сталина) принял документ под
названием «Меры по увеличению экспорта и продажи заграницу пред­
метов искусств и старины» . В следующем году Троцкий был отправлен
в ссылку, а его жена потеряла пост главы Музейного отдела Нарком­

проса. В том же году с поста комиссара просвещения уволили Луначар­
ского . Ятманов , который все еще был ответственным за работу ленинг­

радских музеев, тоже потерял доверие властей. Фактически были
удалены все те, кто занимал видное положение и оказывал сопротив­

ление продажам .

203

Продажи

Но Эрмитаж не собирался сдаваться без борьбы. В ответ на требо­
вание Совнаркома продать произведения искусств на

30 миллионов

рублей Тройницкий написал новое письмо с протестом:
«Самый факт массовой продажи исключительно первокласс­
ных памятников создает впечатление катастрофического положе­
ния страны и вызовет желание его учесть и использовать.

Что это действительно так, показывает предложение гр. Гюль­
бенкяна, который предложил купить картин на

10 млн . рублей и
18 лучших картин Эрмитажа, стоящих по са­
мому скромному расчету не менее 25-30 млн . рублей. Открытая же
представил список из

продажа некоторых из них, таких как Мадонна Алъба Рафаэля,
ЮдифъДжорджоне и Блудный сын Рембрандта, несомненно, вызва­

ла бы в некоторых странах национальную подписку для их приоб­
ретения и покрыла бы сумму в
Из суммы в

100 вещей

1О млн.

рублей .

30 млн. рублей предположено на 25 млн. выделить
100 тысяч каждая, то есть в среднем по 250 ты­

ценой

сяч за вещь. В московских и провинциальных музеях могут найтись
только единичные предметы и таким образом вся тяжесть этой

операции ляжет на Эрмитаж и главным образом на его картинную
галерею.

Между тем возможно точный подсчет показал, что картин сто­

имостью свыше
ло

100 тысяч рублей в Эрмитаже имеется только око­
предметов такой цены от 25 до 30.
Следовательно, реализация 100 предметов такого качества

115, а других

будет иметь следствием уничтожение Эрмитажа и сведение его с
места первого в мире музея до положения склада второстепенных

и третьестепенных вещей, пригодных лишь для пополнения про­
винциальных музеев».

Не получив ответа, 'Тройницкий привлек другие, более мощные
силы для продолжения борьбы. Среди тех, кто действовал, стремясь

настроить правительство против продаж, были Сергей Ольденбург,
секретарь Академии наук Советского Союза, и Николай Марр, линг­
вист, археолог и филолог, которого в

1919 г.

назначили директором

Института истории материальной культуры (ИИМК). Оба они были
членами Совета Эрмитажа и принимали дела музея близко к сердцу.
Жена Ольденбурга сохранила дневник, где описывается визит, кото­
рый они нанесли в Москву примерно в это время :
«Но еще тяжелее стоит вопрос о продаже музейных ценнос­

тей. Прямо какая-то вакханалия, во главе которой стоит нарком

204

Продажи

торговли Микоян. В первый же день приезда в Москву по телефо­

ну Сергею позвонил Владимир Иванович Невский и просил Сер­
гея и Марра приехать к нему в Ленинскую библиотеку. Он расска­
зал им, как катастрофически стоит дело с продажей ценностей
Эрмитажа, показав под секретом листы предметов, предназна­
ченных к продаже:

5-

Рембрандта, Рафаэль, Корреджио и разные

ценности, которых Сергей Федорович не запомнил. Надо торо­
питься и спасать от такого расхищения

...

От Невского Сергей поехал вместе с Марром к Литвинову, ко­
торый замещает Чичерина. Тот возмущен продажей, но говорит,

что он ничего поделать не может. От него Сергей был по этому
делу у Енукидзе, затем у Калинина. Калинин страшно против, он
ничего не знал, это сделали в его отсутствие. Он приблизительно
сказал Сергею так : "Наживутся на этом примазывающиеся сюда
люди , мы получим от этих миллионов гроши в сравнении с тем,

что нам надо, а сраму не оберешься". Он обещал сделать все, что
от него зависит. Луначарский также против, хотя, конечно, он
имеет слишком мало влияния».

К

1928 r.

звезда Луначарского потускнела, а в

1929 г.,

когда Сталин

начал чистку интеллигенции, с которой у Луначарского были непло­
хие отношения и которую он поддерживал, ему пришлось уйти в от­
ставку и покинуть Наркомпрос.

Интересно, что Михаил Калинин, сохранявший пост главы госу­
дарства до самой своей смерти в

1946 г.,

не мог уговорить Сталина и

Микояна не продавать сокровища Эрмитажа, хотя, возможно, он по­
могал тормозить продажу основных и главных картин музея. В октяб­

ре

1928 r.

Ольденбург попытался объяснить партийным лидерам, что

Советский Союз будет опозорен, если остальной мир узнает, что они
продают свои музейные коллекции несмотря на то, что продажи эти

приносят весьма умеренный финансовый доход. Он писал Калинину,
Алексею Рыкову, председателю Центрального Исполнительного Коми­
тета, Николаю Бухарину, председателю Коминтерна и другу Сталина

Авелю Енукидзе, который был тогда председателем Комиссии по под­
держке Академии наук.
Но все это оказалось бесполезным. Антиквариат направил группу
«экспертов», чтобы они отобрали из музейной коллекции экспонаты,
подходящие для продажи за границу. Следуя настойчивым советам со­

трудников Эрмитажа, «эксперты» вначале отбирали дубликаты и пред­
меты, продажа которых не нанесла бы существенного вреда коллекци­
ям. Карл Мэзон, берлинский торговец рисунками старых мастеров,
вспоминал о работе над коллекцией рисунков Эрмитажа, когда сотруд-

205

Продажи

ники стремились сбалансировать содержание различных папок. Так ,

например, четыре рисунка Фрагонара

-

в папку на экспорт, а четыре

-

в папку, которая останется в музее. С учетом всех ограничений, кото­
рые накладывала существовавшая тогда политическая ситуация, сотруд­

ники Эрмитажа стремились бороться и боролись за сохранение кол­
лекций. И делали это так активно , как только смели и могли.

В архивах Эрмитажа сохранились два письма с жалобами, напи­
санными Тройницким в апреле

1929 г.,

с пометкой «совершенно сек­

ретно». Тогда Тройницкий заведовал Отделом прикладного искусства.
Письма адресованы Павлу Кларку, партийному активисту, который был
директором музея с декабря

1928 г.

по декабрь

1929 г.

Тройницкий рас­

сказывал в них, что комиссия, отбиравшая предметы для продажи,
предоставляла хранителям всего двадцать или тридцать секунд для

того , чтобы объяснить, почему данный объект необходимо оставить в
музейной коллекции . Далее он продолжал :

«2)

Поскольку ни один из членов комиссии не только не может судить
о необходимости того или другого предмета для нужд Эрмитажа,

но и не обладает знаниями, необходимыми для квалификации под­
лежащих осмотру предметов и определения их во времени и про­
странстве, я являюсь, по существу, единственным экспертом в этом

вопросе, и , следовательно, присутствие при работе от

2-5 членов

комиссии, из которых один только ведет под мою диктовку запись,

является непроизводительной тратой рабочего времени.

3)

По темпу работы, который при данных условиях является макси­
мальным , с просмотром до
Отделении свыше
ло

500 предметов в день, при наличии в
60 ООО предметов, на это будет потрачено око­

120 рабочих дней,

т. е . около 4-х месяцев, кроме тех двух, кото­

рые уже прошли. При этом в конечном результате этой работы

будет возможным тqлько установить , что из общего числа знача­
щихся по описям Отделения предметов может быть условно выде­
лено для экспорта такое-то число, но без их хотя бы групповой
характеристики и без возможности какой-либо ориентировочной
оценки

...

Ввиду всего вышеизложенного считаю срочность передачи не
только не обоснованной, но и грозящей нанесением прямого ущер­
ба интересам государства , о чем и считаю своим долгом довести
до Вашего сведения».

Война между хранителями музеев и Антиквариатом происходила
не только в Эрмитаже. В письме, написанном в

1929 г.

Виктором Лаза­

ревым, хранителем московского Музея изобразительных искусств, гла-

206

Продажи

ве Главнауки (это был отдел Нарiюмпроса, который занимался учеб­
ными институтами и музеями) содержалось предложение: «радикаль­
но реорганизовать штат Антиквариата путем замены тех сотрудни­

ков, которые не разбираются в старинных предметах и совершают
один за другим акты саботажа по отношению к тем партийным това­
рищам, которые определенно полагают, что есть глубокая и принци­
пиальная разница между торговлей солеными огурцами и работами
Рембрандта».
В официальный истории Эрмитажа , опубликованной в

1990 г.,

его

директор Борис Борисович Пиотровский цитирует письмо, которое

музей получил от Антиквариата в январе

1930 г.

В нем Антиквариат

требовал «"излишние" золотые и платиновые предметы,
стоимостью в среднем не ниже
ла на сумму

500 тысяч

5000 рублей

250 картин

каждая, оружие из Арсена­

рублей, скифское золото из Особой кладовой на

"сумму по соглашению с правлением Эрмитажа" и гравюры» . Антиква­
риату было отказано только в получении скифского золота.
До сих пор почти каждый отдел оплакивает потери из своих кол­

лекций. Перед самой революцией было издано двухтомное описание
коллекции серебра Эрмитажа, составленное его хранителем, бароном

Арини Фолькерзамо. Именно по этому описанию Антиквариат выби­
рал все то, что хотел продать. Отсутствующие предметы теперь мож­
но легко идентифицировать. Так, например, только

46 предметов

из

знаменитого сервиза Орлова осталось в коллекции Эрмитажа. Сервиз
был приобретен по приказу Екатерины Великой у Ротье в Париже для

ее фаворита князя Григория Орлова. До революции этих предметов
было больше тысячи.
Среди дубликатов, проданных из Отдела графики, находился на­
бор подлинных гравюр Пиранези, который прислал Екатерине Великой
из Рима князь Иван Шувалов, о чем она писала с таким энтузиазмом

своему доверенному лицу, Мельхиору Гримму. В собрании Эрмитажа
имеется еще много работ Пиранези, но исторические фолианты Ека­
терины были утрачены. Или еще: большинство картин с изображени­
ями батальных сцен, которые Николай
кам, оказались проданы. Картины

I

XIX в.

заказывал русским художни­
были не в моде в 1930-е гг., и

хранители Эрмитажа, без сомнения, чувствовали, что с такими карти­
нами расстаться легче, чем с более старыми и более значительными

работами. Поэтому все эти картины, имевшие историческую ценность,
пропали навсегда, и коллекция эта вообще перестала существовать.
Теперь Советы готовились уже к массовым продажам и стали предпо­

читать аукционы, а не частных коммерсантов. Две первые продажи
состоялись в конце
не, а другая

-

1928 г. Одна -

на аукционе Рудольфа Лепке в Берли­

в Доротеуме в Вене. На том и на другом аукционе выстав-

207

Продажи

лялись в основном произведения прикладного искусства и мебель и
лишь незначительное количество второстепенных картин. Лепке выпус­
тил великолепный каталог с многочисленными иллюстрациями и введе­

нием, которое написал Вильгельм фон Боде, директор Музея кайзера
Фридриха в Берлине, один из ведущих экспертов того времени. Каталог
содержал описания более

400 предметов из Эрмитажа и

конфискован­

ных коллекций аристократов. Эта публикация вызвала небольшой
всплеск активности среди местных эмигрантов, которые попытались

остановить продажу. В результате отдельные предметы были сняты с
аукциона по решению берлинского суда. Но это судебное решение было
аннулировано в Лейпциге судом более высокой инстанции.
Несмотря на «законность» продаж, цены . были низкими. Русские
возмещали это тем, что выбрасывали на аукционы все больше и боль­
ше предметов, причем некоторые из них были указывались в катало­
гах, а некоторые

-

нет. Аукционный дом Лепке был самым лучшим

местом для таких продаж. Эта фирма с
Горького

-

1922 г.

сотрудничала с подругой

Марией Андреевой. Но произведения искусства продавали

и через частных дилеров, таких как Гельбиг в Мюхене, Гилхофер и Ра­

ушбург в Люцерне, Бернер в Лейпциге, Хазе в Берлине и Кенде в Вене.

Бернер продавал лучшие рисунки и гравюры Эрмитажа с помощью
богато иллюстрированных и тщательно составленных каталогов, час­
то цитируя Рисунки старъtх мастеров

(Dessins des Maitres Anciens).

краткий каталог рисунков Эрмитажа был опубликован в

Этот

1927 г.

храни­

Все предметы из Строгановского дворца, который с1918 по

1928 г.

телем Михаилом Доброклонским.
являлся филиалом Эрмитажа, также были проданы в Берлине на аук­
ционе Лепке

12 и 13 мая 1931

г. Эрмитажу разрешили оставить и со­

хранить только отдельные предметы. Однако продажа эта оказалась
сенсационной

-

цены были невероятно низкими. Картина Рембранд­

та Христос и самарянка была продана всего за
Ева Кранаха Старшего

6188 долларов.

-

за

11 186,

Самая высокая цена составила

портрета Ван Дейка. А

256 лотов,

49 980 долларов,

Адам и

а бюст Дидро работы Гудона

157 080 долларов

-

за

за два

включая изящную французскую ме­

бель, бронзу и скульптуры, принесли все вместе только

613 326 долла­

ров. После этого княгиня Строганова предъявила претензии и потре­
бовала возвратить ей коллекцию, а ее племянник Георгий Щербатов
попросил таможню Соединенных Штатов конфисковать любые пред­

меты из его «украденной собственности», если те привезут в Америку.
Таможня ответила Щербатову, что «в Бюро неизвестно ни одного по­

ложения закона, которое бы оправдывало арест товаров, за исключе­
нием случаев, когда товары ввозятся в Соединенные Штаты нелегаль­
но. Ваш запрос, поэтому должен быть отклонен».

208

Продажи

Хотя Антиквариат и был готов продать Строгановскую коллекцию
по очень низкой цене, но он воздержался и не выставил на продажу

шедевры Эрмитажа. По словам Ольденбурга, в

1928 г.

они уже были

занесены в список для продажи, несмотря на то что он пытался (прав­
да, безуспешно) повлиять на правительство, чтобы оно не предприни­

мало таких шагов. Действительно, список картин, который ему пере­
дали, включал несколько шедевров, которые остались в Эрмитаже,

такие как Флора Рембрандта и Юдифь Джорджоне. Антиквариат, по-ви­
димому, понял, что продажа столь значимых картин потребует долгих
и тщательных переговоров.

Арманд Хаммер, который позднее стал председателем компании
«Оксидентал Петролеум», и его брат Виктор были первыми американ­
цами, которые заинтересовались и занялись картинами. Ни один из

них еще не был тогда богатым и знаменитым, нр их отец Джулиус Хам­
мер, владелец нескольких аптек, был преданным коммунистом и в

1919-

1920-х гг. сотрудничал с одной из первых советских торговых органи­

заций в Нью-Йорке. Эта организация называлась Бюро Людвига Мар­
тенса. После того как Джулиус заболел, эти обязанности легли на плечи
Арманда, и он ездил в Россию, где заключил несколько торговых сде­

лок. В конце 1920-х и в 1930-е гг. Хаммеры стали тайными американс­
кими агентами по продаже драгоценностей Фаберже и других дорогих
русских безделушек, оказавшихся в распоряжении·Сов~тского прави­
тельства.

К концу

1928 г.

Арманд и Виктор получили таинственное письмо

от одного из ведущих американских юристов по имени Макс Стоер,
который просил их выяснить, будут ли продаваться картины Эрмитажа,
и если будут, то не могли бы они стать агентами по их покупке. Через

некоторое время братья Хаммеры отправились на встречу с главой
Антиквариата, человеком по фамилии Шапиро. Согласно отчету, ко­
торый они представили директору Национальной галереи в Вашинг­

тоне, Шапиро пришел в ярость от такого предложения. «Что?!
сказал Виктору.
жа

-

-

-

он

Продавать сокровища из нашего великого Эрмита­

это полный абсурд!» Но затем добавил: «Если ваши друзья хотят

сделать конкретные предложения, то мы будем обязаны представить
их на рассмотрение в соответствующие инстанции. И тогда - что слу­
чится, то случится». Хаммеры поняли намек.

Оказалось, что Стоер представлял Джозефа Дювина, весьма из­
вестного тогда торговца картинами, который позднее стал лордом Дю­
вин Милбэнка. У Милбэнка была простая мысль: в Европе полно про­

изведений искусства, а в Америке

-

много денег, и все это можно вы­

годно соединить. Когда ему был передан многообещающий намек
Шапиро, Хаммеры получили телеграмму

209

-

их просили договориться

Продажи

о продаже

40 шедевров ,

список которых включал работы Леонардо

да Винчи, Рафаэля , Ван Эйка и Рубенса, примерно за пять миллионов
долларов.

Виктор Хаммер передал это предложение самому Микояну. И, как
написано в автобиографии Хаммера , «Микоян, который знал, сколько
стоят пуговицы, не стал обсуждать цену Леонардо и отклонил предло­
жение , назвав цену смехотворной . "Леонардо один стоит два с полови­
ной миллиона долларов" ,

-

сказал он. После этого они стали обсуж­

дать Мадонну Бенуа. Хаммер не очень точно описал ее, сообщив, что
она "даже более изящная, чем Мона Лиза, висящая в Лувре" , но пра­
вильно указал, что в то время в Соединенных Штатах не было ни одно­
го Леонардо. Поэтому предложение купить Мадонну вызвало большой
интерес и энтузиазм».

Стоер и Двин, информированные о реакции Микояна, решили,
по-видимому, что картина уже у них в руках . Хаммер получил следую­

щую телеграмму: «Конкретизируйте предложение по Леонардо да Вин­

чи в размере

$2 ООО 000.

Если предложение будет принято, то органи­

зуйте отправку неотменяемого аккредитива и попросите Бернарда
Беренсона поехать в Ленинград и упаковать картину» . Беренсон был
видным американским историком искусств и специалистом по италь­

янской живописи , который обеспечил Дювину значительный доход,
атрибутируя картины . Но русские не позволили себе так легко расстать­
ся со своим Леонардо . Из этих переговоров ничего не вышло. Однако

не совсем ясно почему. Есть подозрение , что Антиквариат решил за
эту картину получить больше денег, обратившись непосредственно к
коллекционерам, а не к продавцам. Но , может быть, цены Дювина были
действительно слишком низкими.

Следующим на сцене появился Галуст Гюльбенкян. Этот армян­
ский бизнесмен, получивший британское гражданство , был главой
Иракской нефтяной компании . Говорили, что он помогал Советам

продавать бакинскую нефть на западном рынке, и это объясняет его
дружбу с Георгием Пятаковым , торговым представителем Микояна
в Париже. Гюльбенкян был алчным коллекционером произведений
искусства, обладая одновременно и знаниями, и вкусом . Он интере­
совался как прикладным искусством, так и картинами. Его частная
коллекция теперь превращена в музей и является одним из источ­

ников славы Лиссабона.
Между

1928 и 1930 r.

он купил в Эрмитаже четыре разные группы

художественных произведений . Согласно книге Жозе де Азередо Пер­
дигао Галуст Гюлъбенкян, кал.л,екционер, он всегда действовал примерно
по одной схеме : «В Париже прошли переговоры между Гюльбенкяном
и представителями Ленинградского Центрального Управления Гостор-

210

Продажи

ra

СССР по приобретению и продаже предметов старины

-

Антиква­

риатом, чья штаб-квартира была в Москве. Юридически каждая прода­

жа оформлялась в Ленинграде. После этого произведение искусства,
название которого было указано в контракте, передавалось через бер­

линскую таможню, а оплата осуществлялась в фунтах стерлингов по

банковскому чеку, выписанному для коммерческого представителя
СССР во Франции. До фактической покупки Гюльбенкян обычно по­
сылал в Россию доверенных экспертов с инструкцией: поехать туда,

где хранились произведения искусства, идентифицировать их, обсле­
довать степень сохранности, а потом, в конце, наблюдать за их упаков­

кой. Когда объекты привозили в Берлин для передачи их в обмен на
документы, они снова проходили обследование на предмет повторной
идентификации и констатации отсутствия повреждений. Только пос­
ле этого их отправляли в Париж».

Первый «улов» Гюльбенкяна составил

24 предмета,

сделанных из

тонкого французского серебра, и золотые столовые принадлежности,
работы лучших мастеров конца

XVIII -

начала

XIX в:

Франсуа-Тома

Жермена, Жак-Никола Ретье, Жан-Батист-Клода Одио. Кроме того, две
картины Гюбера Робера, на которых было изображено создание королев­
ских садов в Версале, картина Благовещение, написанная малоизвестным

фламандским мастером Дирком Боутсом, и письменный стол
Людовика

XVI, изготовленный Жаном-Анри Ризенером. В списке картин

Эрмитажа, предназначенных для продажи, который составил Сергей

Ольденбург, работа одного Боутса оценивалась тогда в

500 тысяч

руб­

лей, но Гюльбенкян приобрел все это за

54 тысячи фунтов стерлингов.
15 великолепных предметов, сделанных
из серебра и оцененных в 100 тысяч фунтов, и Портрет Емнъt Фурман
Рубенса, приобретенный за 55 тысяч фунтов. Среди серебряных пред­
Во второй покупке было

метов были две супницы из Парижского сервиза, сделанного немецки­
ми мастерами для императрицы Елизаветы. Контракт Гюльбенкяна
обусловливал: « Так как в дворцовой коллекции Эрмитажа имеется во­
семь одинаково превосходных супниц, вы согласились продать мне две

наиболее привлекательные из них, те, которые находятся в наилучшем
состоянии в отношении позолоты, и т. д.».

После этого Гюльбенкян получил свой громадный «кусок»

-

мра­

морную статую Дианы скульптора Гудона, две картины Рембрандта

Портрет Титуса и Афину Пал.лад-у, картины Ватто, Терборха и Ланкре
и все это за

140 тысяч

-

фунтов. В архивах Эрмитажа есть замечательная

по своей неграмотности телеграмма, подтверждающая эту покупку:

,,Передаем информацию относительно решения Антиквариата карти­
ны Рембрандта Палласс Рембрант Татус Ватто Музыкант картина ста­
кан лимонада Вамдондиана».

211

Продажи

В русском алфавите нет английской буквы «Н» , и для чиновника
Антиквариата это оказалось непреодолимой трудностью при иденти­

фикации Диан'Ы Гудона.
Антиквариат совершенно справедливо нервничал в связи с этой
покупкой . Гюльбенкян встревожился, узнав, что эксперта, которого он

послал в Ленинград, заставили две недели ждать каких-либо контактов
с советскими властями. Эксперт остановился в гостинице «Европей­
ская», которая была одной из лучших в городе. Там «он ел мало, но это
стоило очень дорого, никого не видел, не мог купить ни французских,
ни английских книг или газет». Гюльбенкян принял это суровое испыта­
ние близко к сердцу и послал телеграмму и письмо своему другу Георгию
Пятакову, который был в то время управляющим советского Государст­

венного банка (Госбанка) в Москве и весьма важной фигурой. В письме
от

22 июня 1930 г.

управляющий ответил, что приказ о задержке под­

писания контракта о продаже отменен, и договор будет выполнен, хотя
советские власти считают, что цены низкие . Гюльбенкян ответил:
«Вам сообщили, что я приобрел обсуждаемые предметы по сме­
хотворно низким ценам. Благодаря взаимному и дружескому дове­
рию, которое существует между нами, и благодаря нашим прошлым
отношениям, я никогда даже не помышлял о том , чтобы обмануть
Вас или Ваших друзей таким способом. Все затруднения возникли
из-за того, что несколько Ваших отделов, которые подходят к этим

работам с точки зрения "ученых" или хранителей, с трудом сог.ла­
сились на то, что они будут проданы . Я искренне одобряю их чув­
ства, и у меня нет сомнений, что подавляющее большинство этих
людей приписывают этим произведениям искусства такую сто­
имость, которая с коммерческой точки зрения является совершен­

но абсурдной. Как говорится , "аппетит приходит во время еды" .
Ваши друзья, когда Вы были в Париже, запрашивали чудовищные
цены, но потом стало ясно, что за многие предметы они не смогут
получить и четверти того, что просили».

Русские определенно подозревали, что их обманывают западные

продавцы и коллекционеры. Вероятно, так оно и было . В конце

1928 г.

директор Ленинской библиотеки в Москве написал Луначарскому «со­
вершенно секретное» письмо, протестуя против намеченных продаж .

В этом письме он указывал : «В марте этого года за границу были от­

правлены предметы из музея на общую сумму в
предметов было продано всего на сумму
ет, что:

1)

1О ООО

700 ООО

рублей. Этих

рублей. Это показыва­

рынок на Западе имеет ограниченные возможности и

2) ан­

тиквары в Западной Европе договорились между собой, а , возможно,

212

Продажи

также и с русским спекулянтами, чтобы понизить цены на экспонаты,
которые мы вывезли на рынок».

Гюльбенкяну удалось «выдавить» из Эрмитажа еще одно выгодное

приобретение

ре

1930 r.

за

- Портрет старика Рембрандта. Он приобрел его в октяб­
30 тысяч фунтов. Тщательная документация его покупок,

которая производилась в Фонде Гюльбенкяна в Лиссабоне, проливает
свет на то, как секретно отправлялись художественные произведения

из музея. Эксперт, которого он послал в Ленинград наблюдать за под­
готовкой к отправке партии приобретенных им предметов, сообщал:
«Что касается упаковки, то это очень трудная и деликатная работа,
потому что у нас нет инструментов, а люди, делающие это, не являют­

ся хорошими специалистами. Рабочие употребляют небольшие топо­
рики, я бы сказал, с большим искусством, но для меня все это не очень
просто, так как нет возможности работать днем. Упаковка происходит

ночью при свете обычных свечей».

Звезда Гюльбенкяна закатилась в Москве, когда Антиквариат на­
шел новый, более выгодный канал для продаж. Этот канал привел в
конечном итоге к Эндрю Меллону, первому секретарю казначейства
Соединенных Штатов. Не совсем ясно, знали ли Микоян и его помощ­
ники, куда направляются картины, так как Меллон, в отличие от Гюль­

бенкяна, персонально не вмешивался в переговоры. Он делал приоб­

ретения в Галерее Кнодлера в Нью-Йорке, которая, в свою очередь,
работала с фирмой Колнаги в Лондоне и Галереей Матгисена в Берлине,
а эта, последняя, вела переговоры с Антиквариатом. Галереей Матги­

сена руководил блестящий и образованный немецкий делец от искус­
ства Франц Затценштейн. Он изменил свое имя в

1940 r.,

когда пере­

ехал в Лондон и стал называться Фрэнсис Матгисен.
Галерея Маттисена находилась на улице Виктории, и там же он
сдавал комнаты на первом этаже Карлу Мейсону, молодому коммер­
санту, специалисту по рисункам, который помогал ему осуществлять

отбор рисунков Эрмитажа. Позднее Мейсон и Матгисен стали партне­
рами. Узнав, что картины Эрмитажа продаются, Матгиссен начал ис­
кать деньги для их приобретения и обратился за помощью к своему

другу Отго Гутекунсту. Гутекунсту принадлежала фирма Колнаги, рас­
положенная на Бонд-стрит и специализировавшаяся на продажах ра­

бот старых мастеров. Он установил контакты с Чарльзом Геншелем,

который управлял Галерей Кнодлера в Нью-Йорке. Оказалось, что у
Геншеля есть клиент с неограниченными финансовыми ресурсами

-

Эндрю Меллон . Банк Меллона имел доли во многих гигантских кор­

порациях Америки, а сам Меллон был одним из самых богатых людей
на свете. Он также являлся страстным коллекционером произведе­
ний искусства. Работы старых мастеров он начал собирать в начале

213

Продажи

1920-х гг. под }?УКоводством Генри Клея Фрика, основателя коллекции
Фрика в Нью-Иорке.
Реакция Геншеля на предложение Гугекунста зафиксирована в пись­

ме, которое он написал в январе

1930 г.

своему представителю в Евро­

пе Джорджу Деви:
«Я сказал ему (Гугекунсту), что мы готовы купить некоторое
количество этих картин за хорошую круглую сумму при условии:

мы получим именно те картины, которые хотим, и это будуг не
обязательно те картины, которые они хотят продать. Моя идея
состояла в том, что если мы решим приобрести картины общей
стоимостью в

500 ООО фунтов,

то это соблазнит их, и мы сможем

тогда получить от них некоторые другие картины по накладным.

Затценштейн, по-видимому, предложил эту идею Гугекунсту».
К апрелю

1930 г.

переговоры начали приносить свои плоды. Ген­

шель получил документы на владение картиной Портрет молодого 'Че­
ловека Франца Халса и на две работы Рембрандта Девушка с метлой и
Знатн:ый поляк, которые в настоящее время находятся в Национальной

галерее в Вашингтоне . Он заплатил за них

559 190 долларов,

и действу­

ющее соглашение с Меллоном приняло окончательную форму. Он дол­
жен был финансировать покупки Кнодлера у Советов и мог первым
выбирать картины для себя. Письмо Кнодлера подтверждает это со­
глашение :

«Понятно , что Вы уполномочили нас купить для вас опреде­

ленные картины из коллекции Эрмитажа в Петрограде, и если Вы
решите оставить их у себя , Вы выплатите нам комиссионные в раз­
мере

25 процентов от их себестоимости.

В случае если Вы не захо­

тите оставить себе ни одну из них, мы продадим их и вернем Вам

их стоимость, а также заплатим Вам

25 процентов от дохода,

кото­

рый мы получим от их продажи. Мы показали Вам репродукции
тех картин , которые мы решили закупить из указанной выше кол­

лекции, и понятно, что мы приобретем их по цене, за которую ,

как мы считаем, от них, при необходимости, можно будет избавить­
ся, если вы не захотите сохранить их у себя, примерно с

50 про­

центами дохода от этой операции».

Геншель заинтересовался и решил сам нанести визит в Ленинград.
На борту парохода, а он пугешествовал на «Олимпике», он получил

один из первых в мире радиотелефонных звонков с берега на корабль.
Звонил ему Мэнсфилд, московский представитель Маттисена, чтобы
сообщить, что Советы готовы продать Благовещание Ван Эйка за 500 ты-

214

Продажи

сяч долларов. Приехав в Европу, Геншель отправился в Ленинград со

своим племянником Гузом Майером из Колнаги и с Мэнсфилдом от
Маттисена. Так же как и эксперты Гюльбенкяна, они оказались вынуж­

дены проводить долгие часы в гостинице в ожидании сообщений от
Антиквариата. Из них только Мэнсфилд говорил по-русски, и все, что
он мог найти им для еды, были осетр, икра и водка.

История, рассказанная Геншелем, проливает некоторый свет на
условия жизни сотрудников Эрмитажа. Однажды он предложил сига­

рету одному из служащих и получил в ответ тоскливый отказ. Этот слу­
жащий объяснил ему, что если Геншель не готов давать сигареты каж­

дому в Эрмитаже , включая неквалифицированных рабочих и охрану,
то он , приняв такой подарок, может потерять работу. Тем не менее ко­
манда Геншеля справилась с задачей и заключила сделку века, получив
согласие на покупку

25 картин за сумму немного превосходящую семь
21 картина предназначались Меллону.

миллионов долларов, причем

Из-за многочисленных отсрочек и опозданий понадобился еще
целый год, чтобы получить картины из России. От Маттисена потре­
бовались вся его воля и настойчивость, чтобы заставить Антиквариат
выполнить свои обязательства, и он стал считать, что Геншель

благодарный человек. В начале

1931

-

не­

г. он сообщал Геншелю на своем

трогательно ломаном английском языке: «Я совершенно согласен с тем ,

что Вы заплатили громадную сумму денег, но Вы не должны забывать,
что Вы полностью потеряли бы этот бизнес без европейских партне­
ров. Вас также не очень заботит тот факт, что этот бизнес заставляет

нас так много работать и что с тех пор, как мы начали его, мы факти­
чески являемся филиалом Кнодлера и, настойчиво работая в области
искусства, показали с изяществом, как нужно действовать, чтобы иметь

успешные общественнь1е контакты с большевиками».
Некоторые картины Геншеля оказались в Музее Метрополитен в

Нью-Йорке, а в это время Музей искусства в Филадельфии ухитрился
купить работу Пуссена Рождение Венеры за

50 тысяч долларов через Ам­

торг, а некоторые другие музеи тоже успешно вели переговоры о по­

купках. Однако большинство главных шедевров Эрмитажа оказались у
Эндрю Меллона. Как секретарь казначейства он имел полный конт­
роль над экономической политикой Америки, и неудивительно, что
он хранил свои весьма сомнительные покупки в тайне. И не только

потому, что Советское правительство не было признано Америкой, но
и потому еще, что в

1930 г.,

в год, когда он вел переговоры о покупках,

деловое сообщество яростно добивалось принятия законов, запреща­

ющих Советскому Союзу поставлять на рынок США демпинговые то­
вары по заниженным ценам. Акт о тарифах Смута

1930 г.

-

Хоули от июня

наложил импортные пошлины на российские товары, и только

215

Продажи

благодаря фальшивым документам, в которых утверждалось, что Мел­
лон приобрел картины в апреле и мае

1930 г.,

ему удалось избежать уп­

латы таможенных сборов. Фактически же большинство картин при­
было на несколько месяцев позднее этой даты .
Общественность узнала о покупках Меллона только после сенса­
ционного процесса, который был возбужден против него налоговой
службой, уличившей его в жульничестве при заполнении налоговой

декларации. В

1931 r.

Мэллон не заплатил налоги на сумму более трех

миллионов долларов, когда передал несколько картин Эрмитажа в соб­

ственность образовательному и благотворительному Фонду Э. В. Мел­
лона, через который он собирался финансировать новую На­
циональную галерею. Но он упустил из вида, что для этого следовало
оформить документы, которые классифицировали бы его действия

как благотворительное пожертвование. Меллон был вынужден по­
кинуть пост секретаря казначейства в

1932 r.,

после того как демо­

краты вытеснили республиканцев из Белого дома

(а

он находился на

этом посту при трех президентах-республиканцах). Эту потерю ему
компенсировали тем, что назначили его послом в Великобританию.
Он переехал в Лондон, где повесил свои картины в помещениях

посольства. Именно тогда, в

1935 r.,

ему пришел вызов от налоговой

службы.

Были собраны ведущие хранители музеев и продавцы картин для
того, чтобы дать показания в пользу Меллона. Вильям Валентинер,
директор Детройтского института искусств, характеризовал картины
из Эрмитажа

-

Мадонну Алъ6у как «одну из величайших картин Рафаэ­

ля», а ЛQКЛошmие волхвов Боттичелли как «один из величайших шедев­

ров всего мира». Дувин сообщил суду, что картина Благовещение была

503 тысячи долларов. «Если господин Мел­
- сказал он, - я дам ему за эту картину
750 тысяч долларов. - И добавил: - Эрмитаж уже не является величай­
куплена дешево, всего за

лон захочет избавиться от нее,

шей коллекцией в мире, он распался на части. Я не понимаю, как на­
ция может продавать такие замечательные полотна» .

Эти утверждения Валентинера случайно совпали с тем, что писал
Виктор Лазарев в своем письме, отправленном в Главнауку в январе

1929 r.

Выразив свое отчаяние по поводу продажи восьми картин вели­

чайшей значимости, среди которых были Сусанна Фурман Ван Дейка и
Мужской портрет Франса Халса

(обе

они попали к Меллону), Лазарев

писал: «Достаточно продать еще пятнадцать или двадцать работ тако­

го же качества и Эрмитаж, который мог бы быть центром притяжения
для иностранных туристов, перестанет существовать как коллекция

мирового уровня. Это произойдет потому, что такое значение Эрмита­
жа основывается не на количестве картин, а на качестве двух или трех

216

Продажи

дюжин шедевров мирового уровня, из которых шесть уже продано Ан­
тиквариатом.

Продажи в общем не погубили Эрмитаж, но могло произойти не­
что подобное. В случае продажи картины Леонардо, полотна Джорджоне

Юi}uфъ, двух шедевров Рембрандта- Возвращение блудиого шна и Флора (а
они были включены в список возможных продаж, который был пере­
дан Сергею Оболенскому) Эрмитаж мог числиться уже не «величайшей
в мире коллекцией», а «одной из величайших» и не более того.
Мучительная борьба внутри музея, возникшая в ходе продажи кар­

тин, до сих пор рассматривается как нечто строго конфиденциальное
и не предается гласности. Один хранитель противоречил другому, не­
которые уступали и начинали с легкостью сотрудничать с властями, а

другие этого не делали. Для того чтобы спасти свою жизнь и не по­
пасть в тюрьму, хранители были вынуждены, помогать Антиквариату

отбирать и каталогизировать предметы для продажи . Но мало кто де­
лал это охотно. Тройницкий, который так давно и неустанно боролся,
спасая коллекцию, фактически уже работал для Антиквариата, после
того как его уволили из музея в

1931 r.

Его позиция была, по-видимому,

такая: у него самого более высокая квалификация, чем у большинства
других, и ему решать, что можно продать, а что

-

нет. Владимир Ле­

винсон:Лессинг, хранитель картин, ответственный за современную эк­
спозицию и один из наиболее любимых ученых, работавший в музее
с 1920-х по 1960-е
с

1928 по 1933 г.

rr.,

был членом Экспертного оценочного комитета

Григорий Боровка, хранитель Отдела древностей, до

своего ареста и расстрела использовал продажи как предлог для того,

чтобы навестить в Берлине свою семью. Он утверждал, что предметы,
посланные на аукцион, исключались из каталогов музея в надежде, что

поэтому они не будут проданы, а возвратятся в музей.
Действительно, много предметов не было продано на немецких
аукционах, и они вернулись в Россию. Иногда Антиквариат возвращал

их Эрмитажу. В других же случаях они передавались провинциальным
музеям. Например, некоторые из

500 рисунков из коллекции

художни­

ка и хранителя Степана Яремича, собранной еще до революции и пе­
реданной им или проданной Эрмитажу в 1920-е и 1930-е

rr., сейчас мож­

но обнаружить не только в Амстердаме или Стокгольме, но также и в
провинциальных музеях России.
Камнем преткновения оказался Отдел Востока Иосифа Орбели.
Потратив десятилетия на создание этой коллекции путем тщательно­

го обследования всех больших и небольших музеев России на предмет

выявления скрытых сокровищ или просто плохо атрибутированных
предметов, Орбели не собирался с легким сердцем передавать свои
трофеи Антиквариату. В Эрмитаже рассказывают, что, когда пришла

217

Продажи

Комиссия отобрать сасанидское серебро для продажи, Орбели сам лич­
но заблокировал дверь в хранилище и, держа в руках ключи, угрожал
проглотить их, если они попытаются войти.

Борис Леrран, типичный советский аппаратчик, тогдашний дирек­

тор музея, находился под влиянием яркого обаяния Орбели . Он всем
сердцем переживал эту ситуацию и поддерживал Орбели с заметным
мужеством. В письме без даты, написанном Леграном Ивану Лупполу,
руководителю Главнауки, есть такие строки:
«Я не согласился допустить Антиквариат к составлению спис­
ков до выяснения в Наркомпросе принципиального вопроса о том,
является ли допустимым вообще расширение экспортных опера­
ций Антиквариата за счет ценностей Восточного отдела, которые
одни лишь и поддерживают в настоящее время мировую репута­

цию всего Эрмитажа в целом.
Очень прошу Вас срочно поставить этот вопрос в Нарком­
просе и дальнейших инстанциях и добиться соответствующего
ограничения Антиквариатской экспансии.
До Ваших указаний я буду строго держаться занятой позиции,

несмотря на то что она грозит и новыми осложнениями с Анти­

квариатом и, может быть, новым обращением его в ОблКП, на этот
раз уже с жалобой не на Капмана, а на меня, но иных способов по­
ведения в моем распоряжении нет».

Оппозиция Леrрана Антиквариату простиралась гораздо дальше,
чем просто защита отдела Орбели . Письмо, датированное

1932 r., которое он

14 февраля

получил от председателя Антиквариата, содержало

скрытую угрозу:

«Уважаемый товарищ!

По существу Вашего письма о том, что Эрмитаж не принима­
ет ультиматумов Антиквариата, хочу указать, что никаких ульти­
матумов последний не предъявлял и предъявляет».

Далее приводились аргументы в пользу скорейшего рассмотрения
представленных списков, и письмо заканчивается так:

«Вполне понятно, что те "темпы", какие имели место в вопро­
се допуска нас в запасы Эрмитажа для осмотра, на предмет выделе­
ний бронзы, нас совершенно не устраивают и устраивать не могут.

Мы хотим, чтобы работа по выделениям шла бы быстро, энергич­
но и с полным сознанием того, что каждый лишний день обесце­

нивает товар и для государства убыточен.

218

Продажи

Если это наше желание, на наш взгляд абсолютно законное,

Вами квалифицируется как "ультиматум " , нам это как большеви­
кам непонятно и для нас совершенно необъяснимо.
Нам представляется полезным, чтобы компетентные партий­
ные органы рассмотрели этот вопрос и установили бы , являются
ли наши требования о рассмотрении списков в 5-дневный срок "уль­
тиматумами" или насущнейшей необходимостью и частью той
борьбы, которая ведет партия за валюту.

С коммунистическим приветом,

Председатель Правления В/ О "Антиквариат"» : Рутенбург».
Окончательно отвести от коллекций Эрмитажа все эти угрозы по­
могли скоординированные действия Леграна и Орбели . Идея заклю­
чалась в том, чтобы направить Сталину письмо, играя на том, что он

грузин, и указать, что сокровища юга России и Кавказа
ное наследие

-

-

-

его собствен­

находятся под угрозой. Вместо того чтобы написать

Сталину прямо, как это делали другие друзья Эрмитажа , беспокоивши­
еся о сохранении коллекций, у них возникла идея передать письмо

Орбели через близкого приятеля Сталина, также уроженца юга стра­
ны. Как наиболее подходящего человека для передачи письма выбра­
ли близкого друга Сталина

-

Авеля Енукидзе , с которым Легран нахо­

дился в дружеских отношениях еще в те дни, когда сам был партийным
активистом. И эта стратегия сработала .
Ответ Сталина был коротким, но по существу:
«Уважаемый т-щ Орбели!
Письмо Ваше от 25/Х получил . Проверка показала , что заяв­

ки Антиквариата не обоснованы . В связи с этим соответствующая
инстанция обязала Наркомвнешторг и его экспортные органы не

трогать Сектор Востока Эрмитажа.
Думаю, что можно считать вопрос исчерпанным.

С глубоким уважением
И . Сталин .

5/XI - 32».

Это было написано зелеными чернилами на листе бумаги, вырван­
ном из блокнота. Листок был вложен в простой конверт и передан в
Эрмитаж через Комиссариат внутренних дел . В течение последующих
месяцев любые произведения искусства, которые Антиквариат требо­

вал от Эрмитажа, оказывались «восточными» : ковры, фарфор, карти­
ны . После нескольких бесплодных перепалок Антиквариат перестал
протягивать руки и уже больше ничего не требовал от Эрмитажа.

11
Археология

п

уrь, каким археология после революции пришла в Эрмитаж
и стала играть в его жизни главную роль, весьма необычен

-

это одна из интересных особенностей эволюции музея . Важным

фактором, который способствовал появлению у музея археологической
ориентации, стали усилия Коммунистической партии переписать ис­
торию человечества и обосновать теории Маркса , Ленина и Сталина.
Переиначить историю постренессансного европейского искусства
было трудно , разве что называть его по-новому, например «искусство

эпохи распада феодального общества» или «искусство эры индустри­
ального капитализма». Археология же имела дело с реконструкцией

образа жизни забытых народов на основе вновь открываемых памят­
ников материальной культуры древнего человека. Поэтому археологи­
ческие находки использовались советской властью, чтобы продемонст­
рировать неизбежность создания и развития диалектического матери­

ализма Маркса (основное занятие партидеологов в

1920-1930 гг.)

или

доказать , что этническое превосходство славян имело место уже в дале­

кой древности (патриотическая тема, которая вышла на передний план

в связи с угрозой Гитлера начать войну с СССР). Начиная с 1930-х гг.
Советское правительствЬ щедро выделяло деньги на археологические

экспедиции . Однако партийные идеологи и иерархи, вообще говоря ,

диктовали, какие результаты должны были быть получены .
От такой политики правительства сам Эрмитаж получил много
неожиданных выгод. И его традиционная роль хранителя классических
древностей и произведений западного искусства расширилась: он стал

самым главным археологическим музеем России и одним из главных в
мире. Его сотрудникам было разрешено проводить раскопки по всей
территории Советского Союза, на участках, которые относились к
разным эпохам

-

от неолита и до средневековья, а также помогать про­

водить раскопки другим организациям. Такое высокое положение ар­

хеологии способствовало созданию и развитию в музее трех новых

220

Архео.л.огия

отделов: Отдела Востока , которым с

1920 r. руководил Иосиф Орбели,
1931 r.,
культуры, который был открыт в 1941 r. как

Отдела археологии Восточной Европы и Сибири , созданного в
и Отдела истории русской

раз перед самой эвакуацией .

Другим следствием этой новой ориентации музея стало желание
властей видеть на посту директора Эрмитажа археолога. После перио­
да хаотической смены партийных аппаратчиков , которые управляли

музеем с

1928 по 1934 r.,

иметь директором человека ученого было при­

ятно всем, кого это затрагивало. Несмотря на расцвет официального
санкционирования, которым была опутана тогда археология, много

истинных ученых в советский период выбирали себе специальность
археолога просто потому, что это было поле деятельности, где настоя­
щие научные исследования могли быть предприняты без серьезного
политического вмешательства .

Начиная с того дня, когда в

1934 r.

Иосиф Орбели стал директо­

ром, и почти все остальное время музеем руководили археологи-прак­

тики. Исключением из этого правила было кратковременное пребы­

вание на посту директора Виталия Суслова, специалиста по русской
живописи советского периода. Суслову позволили руководить музеем

только

21

месяц: с октября

и до июля

1992 r.

1990 r. (после смерти Бориса Пиотровского)

(то есть до назначения на эту должность Михаила

Пиотровского, нынешнего директора музея) . После Орбели, который
был специалистом по сасанидской культуре и вел раскопки на Кавказе,

в

1951 r. директором музея стал Михаил Артамонов, специалист по куль­
туре хазар и скифов . Затем в 1964 r. эту должность получил Борис Пи­
отровский, специализировавшийся на изучении Урарту и Египта , а
позднее

-

его сын, специалист по культуре ислама, проводивший рас­

копки в Йемене. Эрмитаж являлся тогда культурным флагманом Совет­
ского правительства, и считалось , что только археологи заслуживают

такого доверия и могут руководить музеем .

«Святым покровителем» археологии в России в предвоенный пери­
од был одержимый гений

-

Николай Марр. Член Совета Эрмитажа, он

оказывал самое прямое влияние на развитие музея . В советское время

существовал обычай создавать образ героя, чей пример мог бы вдохнов­
лять нацию. Такими героями были герои войны и герои труда

-

рабо­

чие и колхозники . И в таком же духе пресса и радио сделали Марра
героем науки .

Марр родился в Грузии в

1864 r.

и был сыном 80-летнеrо шотланд­

ского садовника и молодой грузинской крестьянки. Отец умер, когда

Марру исполнилось десять лет. Согласно его биографу, Б. М. Алпатову,
его отец не говорил ни слова по-грузински, а мать совсем не умела го­

ворить по-английски . Отсутствие у родителей возможности общаться

221

Археология

друг с другом стимулировало в их сыне стремление изучать языки

-

и

древние, и современные. Марр изучал лингвистику на Восточном фа­
культете Петербургского университета. Там он без труда прошел путь

от студента до научного сотрудника и далее
концов стал деканом этого факультета. В

- до профессора и в конце
1909 г. он был избран действи­

тельным членом Академии наук. В дополнение к весьма важным тру­
дам по грамматике грузинского, армянского и других языков Кавказа
Марр постепенно разрабатывал грандиозные теории о взаимодействии
языка, культуры и археологии, большинство из которых принято те­
перь считать просто заблуждениями.
Его открытие яфетической группы языков привело к тому, что

Марр стал авторитетом в советской археологии. Ошибочно предполо­
жив, будто языки Кавказа не являются индоевропейскими по своему
происхождению, Марр постулировал существование другой группы

языков, общие корни которых уходили в глубокую древность. Он на­
звал их яфетическими по имени одного из сыновей Ноя

Иафета.

-

Постепенно эта лингвистическая группа увеличивалась в размерах и
обретала все большую и большую культурную значимость. Марр утвер­
ждал, что язык басков, которые живут на севере Испании, имеет яфе­
тическое происхождение-так же, как язык этрусков и языки некото­

рых народов южной Индии. Затем у него родилась идея найти общие

корни этих языков в мертвых языках древнего Кавказа. Это привело
Марра к изучению урартских надписей и к попыткам расшифровать
их. Государство Урарту было загадочной империей, которая процвета­
ла на территории Турции, Армении и Кавказа примерно в

VIII

в. до н. э.

Теперь оставалось сделать уже небольшой шаг и перейти от изучения
надписей к изучению древних культур и археологических материалов .

По мнению Бориса Пиотровского, яфетическая теория «была полна
противоречий и абсолютно блестящих догадок; но по существу эта была
мешанина идей, часто даже неверно сформулированных».
Марр, по-видимому, не имел каких-то определенных политических

взглядов и был бы одинаково счастлив, если бы его исследования под­
держали большевики или императорский академический «истеблиш­

мент». В

1917 г.,

когда в течение шести месяцев власть была у Времен­

ного правительства, он и группа его коллег составили план создания

новой Археологической академии . А после того как большевики захва­
тили власть, они представили этот план Ленину. Подавляющее боль­
шинство интеллигенции в то время бойкотировало большевиков, и
Ленин, вероятно, обратил внимание на проект Марра потому, что это

давало возможность создать новый и большой академический институт,
с тем чтобы он служил флагманом новой эры. Декретом от

1919 г. Ленин учредил

18 апреля

Государственную Академию истории материаль-

222

Археология

ной культуры (ГАИМК), которая заменила старую Императорскую Ар­
хеологическую комиссию (ИАК) и значительно расширила поле ее де­
ятельности. Марр был назначен первым директором Академии, а в

1924 r.

Академия разместилась в Мраморном дворце, построенном

Екатериной

II

для Григория Орлова.

Наиболее известные в стране археологи перешли из Император­
ской комиссии в новую Академию, и она стала важным научным учреж­
дением с широкими международными контактами. Это продолжалось
до тех пор, пока в конце 1920-х

rr.

Сталин не начал насаждать строгую

партийную дисциплину во всех областях общественной жизни. Марр
принадлежал к старой гвардии дореволюционных ученых, но в

1919 г.

он вступил в Коммунистическую партию и поднялся наверх благодаря
своей теории культурного и лингвистического развития общества в
доисторический период, которая, как оказалось, удивительно хорошо

соответствовала марксизму. По существу, Марр утверждал, что народы
эволюционируют от одной стадии технического, культурного и язы­

кового развития к следующей в соответствии с неизбежной после­
довательностью революционных фазовых переходов, на которые не
влияют миграции или другие культуры. Его постулат о том, что эволю­
ционный процесс был одинаковым для всех народов мира, четко со­
гласовывался с марксистским взглядом на исторические процессы и

интернационализмом большевиков, которые в то время рассматрива­
ли мировую революцию как следующую и неизбежную стадию полити­
ческого развития человечества.

С самого начала Академия истории материальной культуры рабо­
тала в тесном сотрудничестве с Эрмитажем. Первоначально она даже

использовала его помещения, принадлежавшие ранее Императорской
Археологической комиссии и находившиеся в здании Нового Эрмита­
жа. Позднее оба учреждения имели достаточно много сотрудников,
которые работали одновременно и в Академии, и в музее. Три дирек­

тора Эрмитажа: Иосиф Орбели, Михаил Артамонов и Борис Пиотров­
ский были учениками Марра, и все трое являлись сотрудниками обоих
этих учреждений. Орбели был первым, кого пригласили работать в

Эрмитаж,

-

отчасти благодаря влиянию Марра. Но он продолжал тру­

диться и в Академии, в

1937 r.

сменившей свое название, она стала на­

зываться Институтом истории материальной культуры (ИИМК). В тече­
ние двух лет Орбели был одновременно директором этого института и

Эрмитажа (в

1937-1939 rr.).

Артамонов получил пост директора после

него и руководил институтом с

ректором института с

1939 по 1943 г.,
1953 по 1964 г.

а Пиотровский был ди­

Артамонов и Пиотровский принадлежали к новому поколению
ученых, которые получили образование уже после революции. У них

223

Археолоzия

были совершенно разные характеры, но они оба не имели того пла­
менного блеска и напористости, которыми отличался Орбели. Сын

богатого тверского крестьянина, Артамонов в молодости служил делу
революции. Он был членом Совета солдатских депугатов во время Пер­
вой мировой войны, а когда банковские служащие бойкотировали ре­
шения правительства большевиков, его послали руководить банком.

Артамонов начал изучать археологию в 1920-е гг., будучи уже совсем
взрослым студентом . Старые сотрудники Эрмитажа вспоминают его как

великого директора, который имел смелость игнорировать большеви­
стские директивы и создал в музее настоящую научную атмосферу. Это
был очень спокойный человек, поэт и выдающийся администратор,
который до конца своих дней говорил с тверским верхневолжским ак­

центом. Пиотровский же родился в семье военных и педагогов, при­

надлежавших к мелкопоместному дворянству. Большевики не разреши­
ли его младшему брату из-за классового происхождения получить даже

университетское образование.
Борис Пиотровский был открытым и доброжелательным челове­
ком, но больше, чем Артамонов, беспокоился о сохранении хороших
отношений с партийным аппаратом. Несмотря на это, его почитали
во всей необъятной стране как выдающегося ученого и академика.
Привлекательный внешний вид и ораторское искусство Пиотровско­
го делали его выступления на телевидении достаточно популярными,
несмотря на то что он несколько заикался.

В первые годы правления большевиков Марр часто появлялся в
музее. Он был избран в Совет Эрмитажа, где вместе с Сергеем Ольден­
бургом, знаменитым востоковедом, поддержал прием на работу в му­
зей Иосифа Орбели в надежде на то, что это увеличит интерес музея к
его любимому Кавказу. Орбели начал работать в Эрмитаже в

1920 г.

и

руководил новой Секцией исламского средневекового периода, кото­

рая в

1921

г. изменила свое название и стала называться Секцией Кав­

каза, Ирана и Центральной Азии. В

1926 г.

секция превратилась в От­

дел Востока со всеми правами, присущими отделам.

Орбели учился у Марра в университете и стал его ближайшим по­
мощником в годы перед самой революцией, когда они работали вмес­
те на обширных раскопках в Ани, в современной Турции. Они собрали
сильную команду, где Марр играл роль рассеянного профессора, а Ор­
бели

-

умелого организатора. Вместе они руководили этой единствен­

ной русской археологической экспедицией, работавшей во время Пер­
вой мировой войны. Экспедиция последовала за русскими войсками,

вторгшимися в Малую Азию, и вела раскопки на месте бывшей столи­
цы Урарту- Топрах-кале, на озере Ван, на территории современной
Турции. Члены экспедиции искали «источник» яфетических языков, а

224

Ариология

Орбели внес свой вклад, обнаружив каменную стелу с длинной над­
писью, в которой излагались события, происшедшие во время правле­
ния Сардури

11,

царя Урарту. Она датируется серединой

V в. до

н. э.

Другим археологом из Петербурга, который принимал участие в
работах Топрахкалинской экспедиции , был Александр Миллер. После
революции его назначили руководить кафедрой археологии Ленин­
градского университета. Он также был членом Совета Эрмитажа, прав­
да , недолго . Миллер учил Артамонова и Пиотровского . Позднее, в

1930-е

rr., Миллер,

как и многие другие археологи , пострадал во время

сталинских чисток петербургской интеллигенции . Почти все археоло­

ги старого поколения были тогда арестованы . Некоторых расстреля­

ли, некоторых отправили в ссылку или лагеря. Сам Миллер был арес­
тован в

1933 г. и умер в ссылке в Сибири несколько лет спустя .

Его вина

заключалась в «написании длинных отчетов о ,предметах, найденных

при раскопках», или, другими словами, в «эмпиризме» . По словам его

обвинителя, «эмпиризм является удобной ширмой , за которой пока еще
можно прятать отклонения от марксизма». Его брат

-

тоже археолог

-

Михаил Миллер бежал на Запад , где он и поведал о трагедиях своих
коллег. В книге Археология в СССР, опубликованной в

1956 г.,

он нарисо­

вал яркую картину того, что происходило в Советском Союзе. Вот как

в конце 1920-х

rr. начинались

все эти беды:

«На многочисленных митингах молодые студенты-комсомоль­
цы по заданию своих партийных ячеек критиковали с партийной

точки зрения концепции и индивидуальную работу более пожилых
ученых-археологов. Критика состояла в прямых атаках и неприк­
рытых обвинениях в том, что они были антимарксистами и анти­
советскими людьми. На лекциях в университете , на археологичес­

ком факультете, комсомольцы, которые были среди студентов,
кричали: "Сними маску!", "Покажи свое настоящее лицо!", "Как ты

относишься к марксизму?" и так далее . От старых профессоров и
ученых требовали , чтобы они публично отказались от своих пре­
жних взглядов, признались в своих ошибках и публично заявили о
своей преданности марксизму и советскому режиму» .

Пик кампании пришелся на конец

1929 г.,

когда профессор Владис­

лав Равдоникас, ленинградский историк , который был в хороших от­
ношениях с членами партии , на собрании членов Академии Марра сде­
лал доклад на тему: «За марксистскую историю материальной культуры» .

В этом докладе впервые критиковались другие археологи, имена он
называл, а также разъяснялось, как следует проводить в будущем архе­
ологические исследования. По мнению автора, термин «археоло-

225

Археология

гия» необходимо заменить на «марксистская история материальной
культуры», а «буржуазную» классификацию и определения

«каменный и бронзовый век»

-

-

такие как

следовало просто запретить. Этот док­

лад задал тон в археологии на всей территории Советского Союза. Как
доверенное лицо партии, Равдоникас был поставлен во главе Отдела
археологии Эрмитажа, который с
классового общества. Этот отдел

1932 по 1935 г. назывался Отдел до­
организовал в 1931 г. главный после­

дователь и ученик Марра, лингвист Иван Мещанинов, Герой Социали­
стического Труда , также имевший хорошие отношения с партийным
руководством .

В

1931

г. на Всероссийской конференции по археологии и этногра­

фии, которая проходила в Академии истории материальной культуры,
партийные работники организовали выставку советской археологической
литературы. Михаил Миллер писал, что это стало началом конца для

старой гвардии . «Каждая из основных немарксистских школ и каждое
направление в археологии были представлены своими экспонатами .
Над каждым из них имелась надпись, определявшая , к какому направ­

лению принадлежит данный экспонат. Среди надписей были такие :
«пресмыкающийся эмпиризм», «буржуазный национализм» , «форма­
лизм» и так далее. Все присутствовавшие отчетливо понимали , что авто­

ры работ, представленных таким образом, обречены . И действительно,
вскоре начались аресты . Следствием этой кампании была ликвидация
почти всех старых археологов и большого числа новых, тех, кто не мог

или не хотел приспосабливаться к этим новым требованиям и кто не
смог убедить всех в своей преданности партии и правительству» .
Бориса Пиотровского арестовали в феврале

1935 г.

на вечеринке,

устроенной его приятелями-археологами. Он провел в тюрьме

40 дней

и писал в своих мемуарах, что Эрмитаж принял его снова на работу
сразу после освобождения . Однако для своего восстановления в Акаде­

мии он был вынужден подать на нее в суд. Сам он , правда, считал , что
ему выпали не слишком тяжелые испытания.

« В то время условия пребывания на Шпалерной отличались от
более поздних . Мы получали еду и записки из дома, а культурные дея­
тели дома предварительного заключения разносили по камерам бел­
летристику и другие книги в большом выборе , их приносили пачками .
Приносили также много других вещей, которые они раздавали в каме­

рах» . О том , что произошло с другими сотрудниками Эрмитажа, поте­
рявшими свою работу или лишившимися жизни во время сталинских
чисток, будет рассказано в следующей главе.
Одновременно с чистками появилась и новая схема социально­
экономической периодизации истории . Предполагалось, что впослед­

ствии все историки и археологи будут использовать ее в своих рабо-

226

Археология

тах. Эта схема была также положена в основу работы Леграна Социали­
стическая реконструкция в эрмитаже. Миллер представил ее так:

«1. Доклассовое общество : а)

образование человеческого общества,

б) дородовая эра; в) родовое матриархальное общество; г) родовое
патриархальное общество; д) стадия распада рода ( переход от рода
к деревенской общине).

11.

Классовое общество , рабовладельческий строй : а) восточное,
примитивное рабовладельческое общество; б) развитое, древнее
рабовладельческое общество.

111. Феодальное общество: а)

ранний феодализм; б) развитый, или позд­

ний, феодализм.

IV. Капиталистическое общество .
V. Бесклассовое общество; а) социализм ;

б) коммунизм.

Коммунистическое общество является последней стадией разви­
тия и в дальнейшем изменениям не подлежит» .

За период с

1930 по 1934 г.

было проведено совсем немного поле­

вых работ и опубликовано очень мало научных статей, но в этих стать­
ях почти каждый из «выживших» археологов назойливо и заново ин­

терпретировал свои предыдущие работы в терминах новой схемы.
Статьи в научных журналах были все посвящены новой ориентации

под такими названиями: Маркс-Энге.11:ьс и основные проблемы доклассового
общества или Теория Энге.11:ьса о происхождении человека и морфологические
особенности скелетн-ых останков синантропа. Академия истории матери­
альной культуры опубликовала книгу под названием Маркс, Энгел:ьс, Ле­

нин и Сталин о первоб-ытном обществе. Миллер приводит список имен
тех археологов, чьи научные статьи уже никогда больше не принима­
лись для публикации . В этом списке значатся Сергей Ольденбург, вос­
токовед и защитник неприкосновенности коллекций Эрмитажа, и Оскар

Вальдгауер, неутомимый хранитель античных древностей, который
защищал свою коллекцию во время революции и короткое время, пос­

ле Тройницкого, исполнял обязанности директора музея .
Николай Марр, чьи главные теории так четко совпадали с марк­
сизмом, оставался непоколебимым , несмотря на штормы , бушевавшие
вокруг него. Правда , Пиотровский отмечал, что группа коммунистов в

Академии создала организацию под названием «Языковедческий

фронт,,, которая пыталась критиковать Марра. Вероятно, для этого
известного и пожилого человека было большой удачей то, что в октяб­

ре

1933 г.

у него произошло кровоизлияние в мозг и в следующем году

он умер. Похороны его стали похоронами героя . Гроб с телом устано­
вили для прощанья в Мраморном дворце, а потом торжественно пере-

227

Археология

везли на место постоянного упокоения
ку Александро-Невского монастыря

-

-

Коммунистическую площад­

очень почетное место для того

времени. Катафалк был задрапирован красными знаменами, и его со­
провождал воинский почетный караул и представители правительства.

В

1935 г. в археологическом сообществе воцарился относительный

мир. А Сталин, который окончательно приобрел власть абсолютного
диктатора, объявил, что в течение

1930-1934 гг.

Советский Союз «из­

менился в корне, сбросил с себя личину отсталости и средневековья ...
Из темной, неграмотной и некультурной страны он стал или, более
точно, становится грамотной и культурной страной».

И как объяснял Миллер: «При этих условиях усилилось требование
постоянного роста и подъема общего уровня образования и науки . В ра­
ботах ученых теперь стремились найти не только высокий идеологичес­
кий уровень, но также глубокие знания и широкое использование фак­
тического научного материала. Ученые степени и защита диссертаций,
которые отменили в начале революции, были введены снова» .
В этой, более научной, атмосфере руководство разрешило вернуть
в обращение и термины «археология», «каменный век», «бронзовый
век», «палеолит», «неолит» и другие.

Время между

1935 и 1950 г.

стало золотым веком для советских ар­

хеологов, несмотря на то что Гитлер вторгся в их страну и в их жизнь.

Археологические раскопки и исследования щедро и охотно финанси­
ровались, особенно работы, служившие патриотическим целям, осве­
щавшие прославленное прошлое русского народа. Партия призывала
приложить особые усилия к изучению процесса генезиса восточных
славян, с тем чтобы доказать средствами археологии, что славяне, так
же как их доисторические предки, были с незапамятных времен оби­

тателями и хозяевами на Европейской части территории Советского
Союза. Но, как указывает Миллер, «задача была трудной, если не ска­
зать неразрешимой, так как эта историческая концепция, продикто­

ванная политическими требованиями, не находила подтверждения в
данных археологии».

Вообще говоря , археологи были готовы подгонять результаты сво­
их исследований, чтобы они совпадали с политическими требования­

ми. Для этого в большинстве случаев требовались весьма небольшие
компромиссы. Но в

1950 г.

Сталин неожиданно создал совершенно

новые и драматические проблемы , атаковав «марризм», то есть ту ори­
ентацию археологии, которая раньше считалась неприкосновенной.

За этим последовали новые увольнения и новые аресты, и археологи ,

которые раньше строго следовали за Марром, теперь торопились
переделать свои

ранее написанные диссертации в свете нового и

выдающегося вклада в науку, сделанного тов. Сталиным .

228

Археология

Сам Сталин опубликовал две большие статьи в газете Правда. Одна
из них называлась Марксизм и проблемъt языхознания. В ней были под­
верrнуrы суровой критике Марр и его последователи. Сталин тогда не
делал никаких публичных заявлений за последние пять лет, и статьи,
подписанные им, приветствовались взрывом такого энтузиазма , кото­

рый был совершенно не пропорционален их содержанию. Биограф

Сталина Исаак Дейтчер писал :
«Сталин, не сдерживаемый скудостью своих знаний

-

у него

были лишь рудименты знаний только одного иностранного язы­
ка,

-

разглагольствовал о философии лингвистики, о взаимоотно­

шениях языков, жаргонов и диалектов, о мыслительных процес­

сах глухих и немых и о едином языке, который появится в далеком

будущем, когда человечество будет объединено коммунизмом.
Вспрыснув свое послание небольшим количеством розовой воды
либерализма, Сталин поносил монополию школы Марра, которая
установилась в советской лингвистике, и не одобрял политику по­
давления взглядов его оппонентов. Такая практика, как он декла­
рировал , достойна времен Аракчеева, печально известного главы
полиции Александра

1».

Вслед за этими статьями Сталина последовала « охота на ведьм» ,
то есть на «марристов», которая, конечно, затронула Эрмитаж, где

и Орбели, и Пиотровский , назначенный заместителем Орбели в
оба были учениками Марра. В

1951 r.

1949 r.,

Орбели, закаленный автократ,

который не терпел других точек зрения на то , как ему следует управ­
лять музеем, даже если их высказывали высокопоставленные члены

партии , предпочел подать заявление об отставке, но не устраивать даже

формального обсуждения . Это была его стратегия выбора собственно­
го пути, которой он часто пользовался и раньше . Но на этот раз от­

ставка была оскорбительно принята, и вместо него директором назна­
чили Михаила Артамонова , проректора Ленинградского университета.
А ведь он также учился вместе с Марром и излагал и развивал идеи «мар­

ризма» в своих работах . Звезда Артамонова тогда взошла высоко . Это
было, в частности, результатом его большой и важной работы о
хазарах

VII

-

забытом народе, чьи правители, как он показал, в период с

по Х в. занимали такое же высокое положение , как императоры

Византии или Священной Римской империи . Он писал, что хазары
оказывали большое и важное влияние на Русское государство .

Но Артамонов тоже был «сброшен на землю » примерно через год
после своего назначения. В январе

1952 r.

газета Правда разразилась

обличительной статьей, громившей его работы . Власти внезапно от-

229

Археология

крыли для себя, что хазары

-

это евреи. «Царство хазар совершенно

не способствовало развитию древнерусского государства и всячески
тормозило развитие восточных славянских племен

-

сообщала Прав­

да. -Данные, полученные нашими археологами, свидетельствуют о вы­

соком уровне культуры в древней Руси . Только попирая историческую
правду и пренебрегая фактами, можно говорить о превосходстве ха­
зарской культуры . Идеализация Хазарского царства отражает явную
живучесть дефективных взглядов буржуазных историков, которые пре·
уменьшают значение высоких темпы развития русского народа, свой­

ственных ему от природы. Ошибочность этой концепции очевидна.
Такая идея не может быть принята советской историографией» .
Чтобы сохранить за собой пост директора Эрмитажа, Артамонов
был вынужден унижаться и признавать, что он допустил очень большие

ошибки. Сохранившееся письмо, написанное им секретарю Ленинград­
ского областного Комитета партии , делает ситуацию унизительно ясной :

«Я утратил надежду побеседовать с Вами лично и поэтому хочу
изложить мое дело в этом письме .

По полученным мною сведениям , в Вашем выступлении на

районной партконференции Вы обвинили меня не только в вы­
пуске порочной книжки профессора Бернштама , что соответству­
ет действительности и в чем я считаю себя полностью виновным,
но и в ошибках марристского характера . Вот по поводу этих пос­

ледних обвинений я и хотел бы попросить у Вас объяснений и от­
вета ... После выхода в свет труда И . В. Сталина по вопросам мар­
ксизма в языкознании мои заблуждения в оценке учения Н . Я . Марра
стали мне ясны, и я еще в

1951 r. успел

выпустить книжку о проис·

хождении славян , в которой попытался изложить мои представле·
ния о происхождении и древнейшей истории славянства на осно­

ве указаний И. В . Сталина».
Пиотровский тоже оказался под огнем критики . После отставки
Орбели Артамонов сохранил за ним пост заместителя директора
несмотря на то, что Пиотровского регулярно обвиняли в том, что он
защищал Марра и подцерживал устаревшие теории, чуждые марксиз­

му. Старательно отражая эти атаки, Пиотровский , однако, ухитрился
изменить обстановку в свою пользу и успешно вышел из сложной си­
туации . Чтобы понять все это, необходимо иметь в виду, что анти­
марровская «охота на ведьм» была результатом соперничества ленин­
градского и московского отделений Академии истории материальной
культуры. В то время, когда влияние учения Марра было подавляющим ,

то есть с

1917 r. и до появления статьи Сталина в 1950 r., ленинградские

230

Археология

археологи,_ в основном ученики Марра -были хозяевами на этом поле .

Теперь Москва брала реванш. В

1951

г. статус ленинградского отделе­

ния понизили до статуса отдела московского Института , и уже Москва
стала издавать научный журнал и распределять средства для проведе­
ния раскопок .

Когда в

1953 г.

Пиотровского вызвали в Смольный к секретарю

горкома товарищу Князеву и предложили место директора ленинград­
ского отделения Института , у него тут же мелькнула мысль: это резуль­

тат московского заговора, организованного для того, чтобы вообще
закрыть отдел.

«Я не поверил реальности этого предложения и стал говорить,
что это приведет вообще к усилению критики, направленной про­

тив меня, и закрытию отделения вообще, о чем мечтают москов­
ские археологи,

-

писал Пиотровский в своих мемуарах.

-

Он (сек­

ретарь горкома) сказал , что этого не будет, что Ленинградская
партийная организация не позволит этого сделать, и заявил, что

до

1 мая я должен перейти в Институт истории материальной куль­

туры, но горком не возражает против моей работы в Эрмитаже по
совместительству» .

Позднее, когда Артамонов разрешил открыть в

1964 г.

выставку

самодеятельных художников Эрмитажа , среди которых был молодой
такелажник Михаил Шемякин, а затем оскорбил партийное руковод­
ство, проигнорировав его указания, Пиотровского назначили дирек­

тором Эрмитажа. Его позиция по отношению к партийным боссам была
более примиренческой, и он смог оставаться директором с
вплоть до самой своей смерти в

1990 г.,

1964 г.

хотя в 1980-х гг. тоже оказался

на волосок от увольнения. Его долгое правление, естественно, увели­

чило вес археологии среди прочих структур музея. Но несмотря на все
политические дрязги, тот факт, что музей занялся археологией, при­
вел к результатам , важным для мировой культуры .

Сам Пиотровский заново открыл древнюю цивилизацию Урарту и
описал ее характерные особенности и ее историю . Раньше на следы
этой цивилизации либо совсем не обращали внимания , либо их непра­
вильно интерпретировали . Он писал в

1969 г.:

«Время по-разному обходится с царствами прошлого . Слава не­
которых из них звучит веками; память людская хранит имена их

царей, их победы и достижения ... Но в других местах ситуация со­
всем другая . Царства, которые были широко известны во времена
их величия, уже после того, как они пришли в упадок, могут пол-

231

Археология

ностью погрузиться в забвение; достижения их правителей, такие
как выдающиеся постройки, которые выдержали испытание вре­

менем, и даже их устные предания могут быть приписаны другим
народам, часто даже тем народам, которые были их врагами; и так
они могут уйти из человеческого памяти, из человеческого созна­
ния на многие столетия. Такая судьбы была у Урарту

-

царства, ко­

торое возникло в горном районе вокруг озера Ван, на территории
современной Турции, и которое было могущественным и влиятель­
ным в Западной Азии во времена с
начале

VI

IX

по

VII

в. до н. э. Позже, в

в. дон. э., царство Урарту было завоевано и вскоре после

этого о нем забыли, забыли в том хаосе, который сопровождал по­
явление новых народов и новых царств на территории, которую

оно раньше контролировало».

Можно считать, что открытие Урарту является самым удачным по­
следствием того решения, которое принял Николай Марр. Он хотел

найти обоснования своей ложной теории яфетического языка. До ре­
волюции он и Орбели уже проводили раскопки на озере Ван, разыски­
вая остатки клинописных надписей. Марр поручил своему ученику

Ивану Мещанинову составить грамматику языка Урарту, а тот, в свою
очередь, поставил перед молодым и блестящим студентом Пиотров­
ским задачу: изучить историю государства Урарту. Первым увлечением

Пиотровского была египтология, но, как он пишет в своих мемуарах, в
марте

1930 г.

к нему пришел Марр и объяснил:«Египет

-

далеко, и не­

известно, когда я смогу туда попасть, а вот на Кавказе, в Армении, су­
ществует еще не открытая культура одного из народов древнего госу­

дарства

-

халдов. Известны надписи на скалах советской Армении ...

Он стал говорить, что мне надо заняться поисками памятников этой
культуры в Закавказье ... »

Так Пиотровский оказался в сфере интересов Иосифа Орбели,
который возглавлял тогда сектор Академии, где изучали язык народа
государства Урарту.

Когда в

1931

г. Мещанинов основал в Эрмитаже Отдел доклассово­

го общества, Пиотровский стал работать там в качестве младшего на­
учного сотрудника. Однако вскоре по настоянию Орбели он был пере­
веден в Отдел древностей, чтобы присматривать за разнообразными
коллекциями артефактов из Урарту и Закавказья. Среди них было не­
сколько выдающихся бронзовых предметов, купленных у нелегальных

копателей еще в

XIX в.

В 1930-е гг. Орбели организовывал летние экс­

педиции и обследовал Армению, разыскивая место, которое было бы
перспективным для больших раскопок. Окончательно он остановился
на холме Кармир-Блур в предместье Еревана, и Камилла Тревер, науч-

232

Археология

ный сотрудник и близкая приятельница Орбели, начала там весьма мно­
гообещающие раскопки.
Летом

1939 r.,

когда Пиотровский еще собирал команду для того,

чтобы начать раскопки, Орбели посетил этот участок вместе с Камил­
лой Тревер и главой Армянского отделения Академии наук СССР. По­
следний, держа сигарету, возбужденно жестикулировал и ненамерен­
но обжег руку Тревер. Она вскрикнула , уронила свою сумочку и, когда
наклонилась, чтобы поднять ее, заметила обломок камня с клинооб­
разной надписью . Это оказался обломок другого фрагмента, который
Пиотровский нашел во время своего более раннего визита,

-

сложив

их вместе , прочитали имя царя Руса , сына Арrишти, который правил
Урарту в

VII в.

до н . э .

Пиотровский занимался раскопками на Кармир-Блуре почти

30 лет,

и участок, который оказался важной пограничной крепостью,

постепенно выдавал свои секреты. В
обнаружили надпись

-

1945 r.

на петле двери кладовой

название этого поселения : «Крепость города

Тейшебаини, принадлежащая царю Русе, сыну Арrишти» . Но даже тог­

да сотрудники, проводившие раскопки, не были уверены в том, что
старая бронзовая петля не попала сюда из какого-то другого места.

Однако в

1962 r. они

нашли основание храма с двумя длинными клино­

образными надписями. Там говорилось , что царь Руса построил этот
храм в городе Тейшебаини , а раньше, до начала строительства, здесь

была пустыня . Надпись также сообщала, какие жертвоприношения
сделаны богам и богиням Урарту в ознаменование начала строитель­

ных работ
коровы

-

-

быки , козлята и овцы были принесены в жертву богам, а

богиням.

Эти раскопки предоставили исключительную возможность загля­
нуть в обычную жизнь жителей Урарту. Дело в том, что в

VI

в. до н . э.

крепость была покинута жителями после успешной ночной атаки ски­

фов , во время которой нападавшие подожгли поселение. Атака была
неожиданной

-

это означало, что сгоревшие разнообразные остатки

и предметы обихода были погребены под слоем пепла и потому сохра­
нились. Там были найдены кунжутовые масляные жмыхи на дне прес­
са для выжимания масла, следы солода в каменном чане , где варили

пиво, отпиленные куски рога и пилы

-

в комнате для обработки олень­

их рогов . В хранилищах зерна остались следы паразитов и вредите­

лей

-

долгоносика и муравьев. В крепости имелись ювелирные мастер­

ские и мастерские , где изготавливались металлические изделия. Там
были найдены также остатки слив, винограда , айвы , вишни и грана­

тов;

400 больших глиняных кувшинов для вина,
1036 полированных кувшинов из

тысяч сосудов;

для хранения девяти
красной глины , пред­

назначенных для того, чтобы разливать вино, и сотни бронзовых ча-

233

Археология

шек, из которых его пили. В сырых помещениях склада уцелели гнезда
ос и скелет лягушки. В случайно образовавшемся пустом пространстве
были обнаружены цветы, которые упали с гранатового дерева. Они пре­
красно сохранились, лепестки, правда, опали.

Так Пиотровский открыл Урарту и по фрагментам восстановил его
историю. Впервые предположение о том, что такая цивилизация су­

ществовала, было выдвинуго французским ученым в

1871 r.; а в 1890-х гг.

русский историк Михаил Никольский путешествовал по Закавказью и
собирал там надписи; в конце

XIX столетия охотники за сокровищами

совершали набеги на территорию Урарту, копали и продавали не­

идентифицированные находки в Британский музей, Эрмитаж и Лувр;
в начале ХХ столетия Марр, Миллер и Орбели 1 а также члены других

экспедиций вели раскопки на озере Ван . Собирая все эти первоначаль­
но не связанные между собой фрагменты вместе, Пиотровский в

1942 гг.,

1941-

во время блокады Ленинграда, сидя в подвалах Эрмитажа, при

свете свечи написал первую историю государства Урарту.

Наиболее важные открытия на Кармир-Блуре были сделаны, од­
нако, уже после войны, и позднее Пиотровский исправил и расширил
свою книгу. Большинство его находок выставлено теперь в Историчес­

ком музее в Ереване, но в одной из комнат Археологического отдела

Эрмитажа также хранятся находки из Урарту. Там собраны щиты, саб­
ли, сосуды для вина, кувшины и замечательная бронзовая статуэтка,

изображающая причудливое существо

-

наполовину женщина, напо­

ловину зверь. Эта статуэтка была частью трона, разобранного охотни­
ками за сокровищами в начале

XIX в .

Однако эти музейные экспонаты меркнуг на фоне археологических
находок, относящихся к другим цивилизациям. В самых необычных и

привлекающих внимание зрителя археологических галереях Эрмитажа
выставлены предметы, найденные в долине Пазырык, высоко в горах

Алтая. Там в период между

V и 111 в.

до н. э. кочующие племена хоро­

нили своих вождей, жрецов и других знатных соплеменников. В этих

захоронениях вместе с мумиями вождей было найдено много разных
предметов. Богато раскрашенные ткани, войлок, кожи, мех, изящно
вырезанные деревянные изделия и даже татуированная человеческая

кожа находились там в замороженном состоянии более двух тысяч лет.

Оказалось, холод

-

уникальный способ хранения. Где-нибудь в другом

месте вещи, сделанные в древности из таких же органических матери­

алов, раскрошились бы в пыль. Но здесь, как в гигантском холодиль­
нике, вечная мерзлота помогла сохранить их.

Все найденные предметы демонстрируют, кроме того, высокий ху­
дожественный уровень и техническое мастерство изготовителей. Среди
прочих вещей в могиле был шерстяной ковер

234

-

в него аккуратно завер-

Археология

нули главу племени ,

который, по-видимому, привезли из Персии . Он

-

был изготовлен примерно на

1000 лет раньше,

чем самый древний из из­

вестных до этого ковров , но его художественный уровень оказался таким

же высоким, как и у дошедших до нас ковров XVI в. Красный шерстяной
ковер

(36 узелков на квадратный сантиметр) обрамлен бордюрами с пасу­

щимися друг за другом оленями и процессиями коней и всадников .
Таким же красивым оказался и гигантский ковер местного изго­

товления размером 4,5х6,5 метра. Орнамент нанесен в технике аппли­
кации . Его , несомненно , переносили с места на место для того, чтобы

в палатке вождя не было сквозняков . На ковре повторяются изображе­
ние женщины , сидящей на троне с цветущей веткой в руке, и всадни­

ка , приближающегося к ней . Все это окружено вытканными цветами
лотоса, листвой , стилизованными изображениями рогов оленя и бога­
то раскрашено. Там были также лебеди, сделанные из войлока, удиви­
тельно достоверные,

-

по мнению некоторых экспертов, были перво­

начально прикреплены к ковру. Правда, другие предпочитают видеть
в них украшение для деревянной колесницы, найденной неподалеку.

Эта колесница также представляет собой уникальный сохранившийся
предмет очень сложной конструкции : она была сделана из деревянных

шестов и кожаных ремней (ни одного гвоздя не использовано при ее
изготовлении) . Колесницу обычно возили четыре приземистые мон­
гольские лошади, которые лежали в слое векового льда рядом с ней.

Кочевые племена южной Сибири, тесно связанные со скифами,
которые проложили свой путь на запад к Черному морю , предпочита­
ли хоронить своих умерших высоко в горах, окружавших их летние

пастбища. Первая попытка раскопать одно из таких захоронений была

предпринята в

1870 г. ,

но серьезное изучение их , как и замечательные

открытия, связанные с ними, относятся к советскому периоду. Первое
научное исследование этих захоронений было проведено в

1924-

1926 гг. Сергеем Руденко, который работал одновременно и в Академии
истории материальной культуры, и в Этнографическом отделе Русского
музея Ленинграда. Правда, в то время у него не было достаточно денег

для того, чтобы произвести раскопки промерзшего кургана. В

1929 г.

Руденко вернулся туда вместе со своим учеником Михаилом Грязновым,
чтобы обследовать высокогорный Горно-Алтайский район, где еще
раньше он нашел долину с целым рядом таких курганов. Местные жи­

тели называли эту долину Пазырык.

С бригадой из пятнадцати рабочих С . Руденко и М . Грязнов отпра­
вились в эту долину, чтобы вскрыть первый промерзший курган . Это
был девственный район . Трава

-

выше человеческого роста, дороги

отсутствовали, приходилось передвигаться на лошадях. Нужно было
везти с собой продовольствие, так как вблизи не было никаких поселе-

235

Археология

ний. Когда они начали раскопки, оказалось, что могильники покрыты
большими валунами, и их пришлось оттаскивать в сторону, используя

для этого лошадей. Замерзшая почва была тверда как камень. Прихо­
дилось кипятить воду на границе раскопа и поливать землю. Копать
начинали сразу, как только земля оттаивала .

Под слоем почвы они нашли погребальную камеру размером с ком­
нату, сложенную из больших бревен . Очевидно, что те, кто сооружал
могильники , предвидели опасность разграбления и пытались сделать
свои могилы недоступными .

Их опасения имели достаточное основание. Все могильники Па­
зырыка были разграблены еще в древности

-

до того, как они пол­

ностью промерзли. Грабители, жадные до золота, серебра и драгоцен­
ных камней, похитили церемониальное оружие мертвых и, извлекая

тела из полузамерзших гробов, отрубали руки для того, чтобы снять
браслеты, пальцы, чтобы снять кольца, или головы, чтобы снять оже­
релья. Но одежда , ткани , кожаные изделия, деревянные предметы и
все, что было сделано из более скромных материалов, оставили рядом
с оскверненными телами. Деревянные погребальные камеры, как ока­
залось , были всегда окружены трупами лошадей, принесенных в жерт­

ву,

-

к ним грабители даже не прикоснулись. На гнедых лошадях, хоро­

шо сохранившихся, были сбруи с богатым орнаментом, вырезанным
из дерева в виде переплетенных животных, покрытых тонкими плас­

тинками золота.

Процесс археологических открытий был грубо прерван политичес­
кой «охотой на ведьм», начавшейся в 1930-х
арестовали в

1933 r. и

rr.

в Ленинграде. Руденко

отправили на строительство Беломорско-Балтий­

скоrо канала. Он вернулся лишь в

1939 r.

Грязнов был арестован год спу­

стя и обвинен в том, что является украинским националистом . Так как

он никогда не был на Украине, то его вскоре освободили . Однако при·
ближалась война с Гитлером, и Руденко с Грязновым не возобновляли

раскопки в Пазырыке вплоть до

194 7 r.

К этому времени Руденко уже

работал в Институте истории материальной культуры, а Грязнов делил

свое рабочее время между Институтом и Эрмитажем . В

1941 r.

его и его

находки , сделанные в Пазырыке, перевели из Русского музея в Эрми­
таж - там открылся Отдел истории русской культуры . Эти два археоло­

га в промежуток между

1947 и 1949 r.

раскопали еще четыре могильни­

ка, и их открытия взволновали весь мир .

Однако в течение 1940-х и 1950-х

rr.

основные усилия советской

археологии были направлены на изучение этногенеза и имели целью
патриотическое возвеличивание древних народов , которые считались

прародителями народов современного Советского Союза . Это означа­
ло , что , с одной стороны, предпринимались решительные и безуспеш-

236

Археология

ные попь1тки связать между собой скифов и восточных славян, а с дру­
гой

стимулировалось интенсивное изучение древних поселений на

-

территории РСФСР и других республик. Усилия археологов СССР в то
время были направлены в основном на изучение древних цивилиза­
ций, а на Западе соответствующие раскопки начались только в 1960-х гг.
Наиболее интересными раскопками, которые проводились Эрмитажем
совместно с местными археологами, были раскопки Пенджикента в
Таджикистане. Этот город расположен на границе с Узбекистаном,

примерно в

VIII

60

километрах от Самарканда. Он процветал между

V

и

в. н. э., после чего его население было насильно перемещено в ка­

кое-то другое место.

Открытие Пенджикента произошло совершенно случайно. В

1932 г.

пастух, пасший своих овец на склонах близлежащей горы Муг, случай­

но наткнулся на корзину с манускриптами. O1\азалось, что они написа­
ны на согдийском языке, то есть на языке жителей Согдианы

-

госу­

дарства, которое существовало в этих местах примерно между 500-ми и

700-ми гг. н. э. Ленинградские археологи провели раскопки на этом
месте, открыли крепость и нашли другие манускрипты, которые они

идентифицировали как архивы Деваштича, последнего правителя

Пенджикента. Спасаясь бегством из столицы, он взял с собой ману­
скрипты. Все это случилось незадолго до того, как он потерпел окон­

чательное поражение и был распят арабами в

722 г.

н. э.

Совместные раскопки сотрудников Эрмитажа, Института истории
материальной культуры и Академии наук Таджикистана начались в

1946 г.

и продолжаются там до сих пор, и в то время, когда я пишу эту

книгу, то есть уже

50 лет.

Город Пенджикент раскинулся поперек рав­

нины. Там есть цитадель, храмы, дворцы, жилые дома, мастерские и
много лавок. Но его главная и всемирная слава

-

это фрески. В Пенд­

жикенте в доме каждого знатного человека имелись большие залы для

приемов, до

80 квадратных

метров, стены которых были расписаны

сверху донизу. На фресках изображались прежде всего сцены из жизни
аристократов Пенджикента

-

пиры, на которых, по-видимому, присут­

ствовали только мужчины, подношения вина семейным богам, концер­
ты. Кроме того, много сюжетов из местных легенд и эпических сказаний,

которые до этого были известны только по фрагментарным упомина­
ниям в персидских текстах исламского периода.

Открытие этих фресок привело к созданию нового отдела Эрми­
тажа

-

реставрационного, который теперь специализируется на со­

хранении настенных росписей. Некоторые из фресок, найденных в

Пенджикенте, обрабатывались сотрудниками на месте, а другие были
привезены в Ленинград для восстановления. Сейчас они выставлены в

галереях Эрмитажа. Работа реставраторов этого отдела оказалась необ-

237

Археология

ходимой и для сохранения фресок, украшавших церкви древнего Пско­
ва. Экспедиция В. Д. Белецкого, сотрудника Эрмитажа, работает там

уже более

40 лет

в контакте с местными специалистами. Ведутся рас­

копки Довмонтова городища, расположенного в центре Пскова. Со­
трудники изучали архитектуру домов и восстанавливали планировку и

расположение его улиц. Район раскопок был превращен в музей под

открытым небом, и найденные там фрески теперь также выставлены в
галереях Эрмитажа.
Михаил Илларионович Артамонов, который стал директором Эр­

митажа в

1951

г., также начал свою научную биографию с изучения

фресок древних храмов Старой Ладоги, древнерусского города, рас­
положенного примерно в ста километрах к востоку от Петербурга,
недалеко от Ладожского озера, из которого вытекает река Нева и те­

чет к Балтийскому морю. Позднее Артамонов принял участие в рас­
копках, которыми руководил его учитель Александр Миллер. Работы

велись на скифских стоянках в устье Дона. Там Артамонов приобрел
знания и опыт ведения раскопок. Стоянки относились ко времени меж­
ду бронзовым веком и Средними веками и находились на участках в
низовьях Дона, на Кавказе и в степях.
Артамонов, как и многие другие археологи, в середине 1940-х
потерял благорасположение властей

rr.

он был снят с поста директора

-

Института материальной культуры и понижен в должности: его назна­

чили руководителем сектора бронзового и раннего железного века того
же института. Тем не менее он остался одним из столпов археологи­
ческой элиты. Было естественно ожидать, что именно его постарают­

ся привлечь к руководству наиболее амбициозным археологическим
предприятием всей советской эпохи

-

обследованием территории,

которая должна была быть затоплена в результате сооружения Волго­
Донского канала.

В центре внимания археологов оказался Саркел

-

расположенная на нижних плесах Дона. Примерно в

крепость хазар,

833 r.

хазарский

царь обратился к византийскому императору Феофилу с просьбой при­
слать ему архитекторов и мастеров для помощи в постройке крепости,

которая будет защищать его империю от вторжения норманнов, или
«руссов», как их называли на Востоке. В результате проведенных рас­
копок удалось составить первое полное описание крепости хазар. Было
найдено множество различных предметов быта и остатки византийс­

ких мраморных колонн

VI

в. н. э., строительный материал для кото­

рых, по-видимому, был пожертвован самим Феофилом.
Проведение этих грандиозных раскопок было санкционировано
правительством, которое разрешило привлечь для выполнения работ

заключенных из лагеря, расположенного неподалеку. Они и занимались

238

Археология

тяжелыми земляными работами . Всего в то время на строительстве

канала Волга

-

Дон работало около

600 тысяч

заключенных . Общая

атмосфера была необычно мрачной для археологической экспедиции .

В первый год работы там еще имелись дома для приезжих. Но после
появления заключенных эти дома разобрали, и археологам пришлось
жить в палатках, окруженных вышками с охранниками, наблюдавши­

ми за заключенными . Главная тюрьма находилась примерно в

20 кило­

метрах от места раскопок, но заключенные жили поблизости в лагере,
окруженном колючей проволокой, куда и откуда они маршировали ко­

лоннами каждый вечер и каждое утро. Большинство из них были «по­
литическими» . Среди арестантов

-

много женщин, которых арестова­

ли за такие преступления, как, например, утаивание килограмма зерна

во время уборки урожая,

-

делалось это ради того, чтобы накормить

собственных детей .

Археологи и другие специалисты из Ленинграда - там был экспеди­
ционный отряд численностью более ста человек -

подружились с за­

ключенными и работали по девять часов в день бок о бок с ними . Рабо­
ты начинались в

4 часа утра,

а днем, во время жары, делали перерыв.

Через два десятилетия всякий раз , когда в Отделе археологии Эр­
митажа устраивали вечеринки, они обычно заканчивались тем, что все

подвыпившие сотрудники пели песни ГУЛАГа 1940-х гг., которые они
выучили во времена Волго-Донской экспедиции. Когда Артамонов в

1953 г.

писал свою биографию, он отметил в ней , что сборники статей

ИС11Юfrия СССР с дре8ШfЙших вре.ме,t до образования древнерусского государства,

том

1 и 2 (1939),

и Тр,уд-ы Волгодонской ~спедиции

(1958, 1959 и 1963)

являются самыми важными публикациями на эту тему.

С доперестроечных дней находки из Саркела, обнаруженные в
результате работы Волго-Донской экспедиции, по-прежнему укрыты в
хранилищах Эрмитажа; большинство из них

-

в больших комнатах

первого этажа, расположенных со стороны Адмиралтейства . В откры­

той экспозиции имеются только две витрины с находками из Саркела.
Никто не хочет привлекать внимания к этой своеобразной цивилиза­
ции. Хазары , жившие там, говорили по-турецки и собирали дань с рус­

ских и, что было хуже всего, в
в

1964 г.

740 г. они

приняли иудаизм. Кроме того,

Артамонов испортил отношения с партийным начальством и

был уволен из Эрмитажа.

12
«Враги народа»

в

послевоенные годы роль, которую играл Сергей Тройницкий в
истории Эрмитажа, постоянно преуменьшали . В своей книге,

опубликованной в

1978 г., Сергей Варшавский и Борис Реет рас­

сказали, что изображение Тройницкого вырезали из групповой фото­
графии ведущих сотрудников Эрмитажа. Подправлять таким образом
фотоснимки стало тогда обычной советской техникой редактирования
истории. Тройницкий был единственным директором Эрмитажа, ко­
торого арестовало НКВД и отдало под суд. После этого распространи­
лись слухи, что он является социально опасным элементом, и в

1935 г.

его отправили в ссылку.

Однако пост директора Эрмитажа Тройницкий потерял еще в

1927 г.

после жестокой борьбы с Иосифом Орбели, который позднее

стал его преемником. Орбели, продвигаясь наверх, конфликтовал и
боролся с большинством старых сотрудников музея . После своей от­

ставки с поста директора Тройницкий остался в Эрмитаже и в течение
четырех лет возглавлял Отдел прикладного искусства. Однако в

1931

г.

по приказу Рабоче-крестьянской комиссии он был уволен. Согласно
изданному приказу ему было запрещено на протяжении трех лет зани­
мать любые административные должности. Вместо этого ему предо­

ставили менее квалифицированную работу в Антиквариате

-

прави­

тельственной организации , занимавшейся изъятием художественных

ценностей и продажей их за границу. Эта организация в 1920-е и
1930-е гг. продала много различных произведений искусства, хранив­

шихся в Эрмитаже . Позднее Орбели обвинял в этом Тройницкого, хотя ,
как мы уже видели, Тройницкий, напротив, непрерывно боролся с эти­
ми продажами. Но поскольку многие сотрудники Эрмитажа были обя­
заны Орбели своей карьерой или даже жизнью , с его мнением прихо­
дилось считаться.

В противоположность Тройницкому память об Орбели в музее чтут.
Он сыграл героическую роль во всех событиях ХХ в . в истории Эрми-

240

«Враги народа »

тажа, особенно при защите музея в первый и самый ужасный год Вто­

рой мировой войны, когда Ленинград был в блокаде. Однако все это
не является бесспорной истиной . Вспыльчивый характер Орбели при­
нес музею много вреда, несмотря на его многочисленные положитель­

ные достижения и на его блестящее образование и эрудицию. В

1920 г. ,

когда он организовывал свой новый Отдел Востока , он посеял в музее
смуту. В результате в работе музея появились серьезные трудности .
Позднее целый ряд советских аппаратчиков последовательно стано­

вились директорами Эрмитажа и руководили музеем, навязывая сотруд­
никам марксистскую идеологию. Это все происходило в период между
отставкой Тройницкого и назначением Орбели на должность дирек­
тора музея в

1934 г.

Борьба между этими двумя людьми иллюстрирует искажение кри­
териев у тех, кто пытается жить нормальной жизнью в полицейском

государстве . В той особой атмосфере, которая существовала в России
в конце 1920-х и 1930-х гг., когда Сталин создал режим террора, зани­
маться политикой даже на уровне одного учреждения было опасно для

всех , кто принимал в этом участие . Но Орбели целеустремленно и стра­
стно занимался ею, чтобы иметь возможность поступать по-своему, без
каких-либо ограничений. Иногда он вел себя точно так же и на более

высоком уровне. В то время многие из тех , кто шел своим путем , кон­
чали в тюрьмах или того хуже . Однако, когда арестовывали его друзей
или тех , кого он опекал, Орбели делал все, что в его силах, чтобы спа­
сти их , рискуя при этом собственным положением и , возможно , даже

жизнью. Черное и белое, хорошее и плохое

-

эти понятия непримени­

мы к условиям того времени. Тройницкий и Орбели были великими

людьми, сделавшими очень много для музея , который они оба люби­

ли . Оба были прекрасными учеными , но, к сожалению, соперниками .
Их соперничество стало следствием главным образом совершенно
разных характеров, а не радикальных разногласий . Реально предмет

спора был один : следует ли расширять Отдел Востока за счет других
отделов музея или нет? К счастью для Тройницкого , борьба с Орбели
происходила в середине 1920-х гг., еще до того, как начался сталинс­

кий террор. Сам Орбели не имел никакого отношения к аресту Трой­
ницкого в

1935 г.

Тогда Тройницкого арестовали , как утверждает его

младшая дочь, просто из-за его благородного происхождения . Он был
приговорен к трем годам ссылки, которые провел в Уфе,

-

не самый

плохой вариант. Позднее, в 1940-е гг., он жил в Москве, где сначала ему
было очень трудно устроиться на работу. (При советском режиме его

высокая квалификация в расчет не принималась.) Но в конце концов
на короткое время он получил место главного хранителя Пушкинско­
го музея, где организовал Отдел прикладного искусства.

241

«Bpazu

Тройницкий родился в

народа "

1882 r., то есть на пять лет раньше Орбели.
35 лет, а Орбели - 30. К это­

Когда произошла революция, ему уже было

му времени Тройницкий достиг более заметных успехов. Как человек
со средствами и благородного происхождения, он изучал право и читал
лекции в университете в Мюнхене. Тогда ему не было еще и тридцати
лет. В

1905 r. он основал издательство «Сириус», которое выпускало два
наиболее важных и известных журнала об искусстве - Апполон и Ста­

ръtе годы. Он был хорошо знаком со всеми ведущими деятелями искусств
Серебряного века и с удовольствием способствовал возрождению ин­
тереса к изобразительному искусству, который они развивали и куль­

тивировали. Тройницкий начал работать в Эрмитаже в
Средних веков и эпохи Возрождения, перейдя в

1908 r. в Секции
1911 r. в Отделение

драгоценностей . В итоге он приобрел энциклопедические знания о

фарфоре, серебре и других предметах прикладного искусства, а также
являлся экспертом по геральдике . Это был обаятельный и популярный

человек , и то, что его изберут на пост директора Эрмитажа в

1918 r.,

по-видимому, можно было предсказать ..
Вспоминая его, все неизменно отмечали , что превосходно сшитые
костюмы составляли важную частью его имиджа, наряду с рыжими во­

лосами, бородой и трубкой, которую он курил непрерывно. Правда,
потом он стал курить сигареты , уже после того, как потерял легкое,

заболев во время ссылки туберкулезом . Его дочь Елена говорила, что в

1934 r. его

элегантная фигура в хорошо сшитом сером костюме гармо­

нично вписывалась в богатые и старомодные интерьеры здания Анти­
квариата. Тройницкому нравилась эта гармония, и он получал от нее
удовольствие.

Так же как и Орбели, Тройницкий, по-видимому, был опасно при­
влекателен для женщин. Елена, родившаяся в

1913 r.,

и ее старшая сест­

ра Наталья были его единственными официальными детьми. Он оста­
вил их мать, Варвару Тимрот, сразу после рождения Елены, и она не
видала своего отца вплоть до

1934 r.

Его вторая жена Марфа была преж­

де замужем за Степаном Яремичем, художником и коллекционером, ко­
торый после революции стал хранителем в Отделении рисунков в Эр­
митаже.

Они были давними друзьями : Я ремич сотрудничал в журнале Ста­

ръtе годъt, и его перевод в

1927 r.

на менее квалифицированную работу в

Отдел реставрации произошел, вероятно, в результате той немилос­
ти, в которой оказался Тройницкий . Даже в послевоенные годы колле­
ги Яремича вспоминали с теплым чувством и оттенком удивления о

том, насколько велика была любовь к бывшей жене . Он собирал дрова
и приносил их в квартиру Тройницкоrо, чтобы быть уверенным, что
ей там достаточно тепло .

242

«Враги народа»

В

1934 г.

Тройницкий женился в третий раз на Марианне, дочери

знаменитого художника Виктора Борисова-Мусатова. По воспоминани­
ям Е.лены, Борисов-Мусатов был «скандальный горбун, и дочь его тоже
была очень некрасива. Она не имела детей, но имела ужасный харак­
тер ... Она была значительно моложе Тройницкого». Тем не менее Мари­

анна осталась ему верна и поехала с ним в Уфу, а потом вернулась вмес­
те с ним в Москву. Там им официально жить не разрешалось и поэтому
приходилось ночевать в разных местах у разных знакомых . Потом на

какое-то время им разрешили поселиться в одном из флигелей Музея
керамики в Кусково. Жена Тройницкого нашла работу и стала делать по

трафарету надписи на витринах магазинов , а ее муж в это время препо­
давал в Школе-студии Московского Художественного театра, где у него
были общие дела и общий ребенок с Александрой Хохловой, заведую­
щей сценической частью. Тройницкий умер в Москве в

1948 г.,

и его

похоронили в углу кладбища, на месте , зарезервированном для семьи
Хохловых. Даже найти место для его погребения было непросто.

Благородная кровь Орбели была еще более древней, чем у Трой­
ницкого. Начиная с

XII

в. род Орбелиани известен как один из самых

выдающихся в Армении. Однако вид и стиль поведения Орбели боль­

ше подходил для революционной эпохи. У него была неопрятная коп­
на темных волос, мягкая борода, и обычно он носил потрепанную и

старую одежду. По воспоминаниям хранителя оружия Михаила Косин­
ского, Орбели обычно зло шутил по поводу каждого, кто претендовал
на элегантность. Друзья вспоминают дырявые ботинки Орбели, кото­
рые он носил во время войны, и то, как он ходил по Эрмитажу с дре­
весными стружками в бороде, когда в

1941

г. сокровища музея упаковы­

вали для эвакуации . Многие говорили, что он очень точно оценивает
качество художественных произведений, но его научные интересы

лежали скорее в области истории культуры, чем в области эстетики.

Эпиграфика была одним из главных интересов Орбели, и даже Борис
Легран, директор Эрмитажа с

1930 по 1934 г., для которого Орбели был

кумиром, критиковал его за то, что на организованных им выставках
слишком много внимания уделялось истории языка.

Орбели, так же как и Тройницкий, был либералом. Он симпатизи­
ровал революции и хотел реально влиять на политику нового режима

. в области

культуры и искусства. В

1919 г.

Орбели стал ученым секрета­

рем Отдела музеев в Комиссариате просвещения

-

большевистском

эквиваленте Министерства культуры . Однако, как и Тройницкий, он
никогда не вступал в Коммунистическую партию.

Когда в

1920 г.

Орбели появился в Эрмитаже, чтобы возглавить

новый Отдел мусульманского Востока, его кандидатуру поддержали
двое ученых, занимавших самое высокое положение в новой совете-

243

«Враги -карода »

кой иерархии: Николай Марр, директор Академии истории материаль­
ной культуры, и Сергей Ольденбург - непременный секретарь Академии

наук. Оба они были членами Совета Эрмитажа, и именно им принадле­
жала идея создания нового отдела и выбор его первого руководителя.

Ольденбург, сам выдающийся востоковед, очень хотел, чтобы культура
Востока была соответствующим образом представлена в музее. До ре­
волюции в музее имелась только секция «Классический Восток» в От­
деле античности, и Иосиф Орбели, честолюбивый молодой человек,
получил задание организовать нечто большее и лучшее.
Вскоре амбициозный Орбели не сомневался, что его интересует
больше всего на свете. Со своим феерическим темпераментом он сме­
тал всех, кто стоял на его пути, игнорируя общепринятые нормы пове­

дения. И скоро Эрмитаж превратился в ад. Орбели искал восточные

артефакты в каждой секции музея и требовал, чтобы они были переда­
ны ему любой ценой. Он даже угрожал , когда ему это было выгодно.
Благодаря надежной поддержке Ольденбурга в

1921

г. владения Орбе­

ли расширились за счет Кавказа, Ирана и Центральной Азии, а в

1926 г.

все это стало называться Отдел Востока, в который вошли также Китай,
Япония и великие цивилизации Дальнего Востока. В

1924 г.

покрови­

тели Орбели добились назначения его на пост заместителя дирек­
тора музея . Теперь он принуждал сопротивлявшихся хранителей

передавать ему свои коллекции. Необходимо заметить, конечно, что,

поскольку Отдел Востока был учрежден, то именно Орбели и надлежа­
ло отвечать за восточные экспонаты Эрмитажа. Однако его манера де­
лать это была для многих неприемлемой.
Документы , сохранившиеся в архиве Академии наук, рисуют яр­

кую картину того хаоса, который Орбели создал в Эрмитаже, когда
организовывал свой отдел . В архиве имеется жалоба, написанная
реля

1925 г.

28 ап­

сотрудниками Эрмитажа:

«В последнее время участились случаи недопустимого в госу­
дарственном ученом учреждении обращения помощника директо­
ра И. А. Орбели со служащими Государственного Эрмитажа. Такое
обращение является не только оскорбительным для служащих, но
и крайне вредным для дела, создавая нервную атмосферу, совер­
шенно исключающую возможность планомерной работы. В виду
этого убедительно просим оградить служащих Эрмитажа от тако­

го обращения и таким образом создать условия, необходимые для
нормальной продуктивной работы».
Среди двенадцати человек, подписавших это письмо, были егип­
толог Наталья Флиттнер, хорошая знакомая и доверенный советник

244

« Враги народа »

Бориса Пиотровского, а также Милица Матье, преданная коммунист­

ка, которая стала в

1941 r.

заместителем директора музея, то есть заме­

стителем Орбели.
Григорий Боровка, хранитель эллино-скифских древностей, тоже

подписал это письмо. Он долго и жестко боролся с Орбели, который

хотел присоединить коллекцию Боровки к Отделу Востока. В

1927 r.

Боровка подал заявление об отставке, мотивируя это тем, что Орбели
сфабриковал на него жалобы, чтобы изъять из его ведения «опреде­
ленные предметы» и передать их в свой отдел . После этого Боровку
стали критиковать за «несправедливое» наступление на Орбели и уго­
ворили его взять обратно свое заявление . И при всем при этом , вплоть
до своего ареста в

1930 r.,

Боровка оставался ответственным за коллек­

цию скифского золота , которая была несравнима ни с чем другим. Но
об этом немного позже .
В

1926 r.

многие жаловались , что Орбели ведет себя совсем не как

ученый и часто вмешивается в работу других сотрудников. Эти жалобы
были столь настойчивыми, что в знак протеста Орбели подал заявле­
ние о своей отставке . Возможно , он это сделал просто для укрепления
своих позиций перед новой атакой. Орбели нередко подавал такие за­
явления, чтобы настоять на своем. Это был его излюбленный прием , и

он пользовался им на протяжении всей своей карьеры. Кроме того,
желая добиться своих целей , он вел собрания Совета Эрмитажа, ис­
пользуя строго формальный язык. «Я обращал внимание Совета в засе­

дании от

21

января с.

r. (1927)

на то обстоятельство, что я бы не хотел

выходить из узких рамок поставленного мною не в первый раз вопро­

са о насущных потребностях Восточного отдела и его трудном положе­

нии в разобщении с весьма ценными и обширными собраниями, под­
лежащими его ведению» .

Орбели попросили изложить свои претензии письменно, и он на­
писал обширную статью Антинау'Чная стру-ктура музея. Основная ее
мысль такова: структура музея должна строиться на различиях в куль­

туре, а не на исторической периодизации или страноведческом прин­

ципе. И , конечно, все, что относилось к восточной культуре, следова­

ло передать в его отдел : Отдел Средневековья должен был передать
ему мавританский фаянс, Отдел оружия

-

восточное оружие, а Отдел

классического Востока- скарабеев и резные камни ... Последнее об­

суждалось особенно долго, так как в

1923 r. один

из хранителей пере­

дал Орбели на время группу гемм, не оформив должным образом этот
акт, а потом Орбели отказался вернуть их. Тогда же он опубликовал их

описание, но уже в составе коллекции Отдела Востока. К его статье
отнеслись настолько серьезно, что была создана комиссия, чтобы пе­

ресмотреть структуру музея. Среди прочих в ее состав вошли Марр,

245

«Враги народа »

Ольденбург, Тройницкий и сам Орбели. Тройницкий вскоре был про­

возглашен «врагом прогресса» . В начале февраля Орбели написал письмо,
обвиняя Тройницкого в том, что тот организовал собрание для обсуж·
дения этой темы тогда, когда другие члены комиссии, включая самого

Орбели, не могли на нем присугствовать, так как находились на кон·
ференции в Москве.
В апреле Орбели , по-видимому, решил довести дело до конца. Он
взял на вооружение простую стратегию : послал письмо с просьбой о
собственном увольнении не в администрацию Эрмитажа , а руководи­
телю Главнауки. Эта организация представляла собой секцию по делам
музеев и университетов в Министерстве культуры в Москве. Таким об­

разом, Орбели вовлек в борьбу более высокое начальство. Он объяс·

нил свои действия тем , что первое заявление об отставке в январе

1926 г.

Тройницкий прямо у него на глазах разорвал в клочки и бросил

их на пол . После этого Тройницкий отправился в Москву с целью зак·
лючить там мир, в чем, по-видимому, и преуспел. Затем последовало

бурное собрание Совета Эрмитажа, на котором Тройницкий призвал
присугствующих проголосовать за вотум доверия . Но Орбели немед·
ленно разразился еще одним письмом с требованием о своей отставке,

где рассказывал, что Тройницкий не покинул комнату, где заседал Со­
вет, и настоял на том, что при обсуждении вотума доверия собрание
будет вести он сам . «Если С. Н . Тройницкий не будет удален с поста

директора и руководителя институга,

-

писал Орбели,

-

то я от всего

сердца прошу разрешить мне не быть свидетелем тех постыдных ве­
щей, которые происходят в Эрмитаже, потому что я как служащий это­
го учреждения невольно оказываюсь участником всего того, с чем я
полностью не согласен».

В итоге Тройницкий был понижен в должности и стал заведующим
Отделом прикладного искусства, а Оскара Вальдгауера, заведующего
Отделом античного мира, назначили исполняющим обязанности ди·
ректора музея . Однако действия Орбели вызвали такую бурю негодо­
вания среди сотрудников Эрмитажа , что в течение следующего года
пришлось создать специальную комиссию для «разрешения конфлик·
та между научным персоналом Эрмитажа и И. А. Орбели». В письмах,
посыпавшихся на членов этой комиссии, сотрудники писали: «Орбе·
ли является, в сущности , носителем личного произвола, хотя имеет

обыкновение прикрывать свой образ действий видимостью формаль·

ных обоснований»; «И . А. Орбели, обычно ставящий себе в заслугу
строгое соблюдение музейной дисциплины , в действительности тре·
бовательный и суровый лишь по отношению к другим, а сам является
нарушителем основных музейных установлений» ; «подавляющее боль·

шинство сотрудников стремится свести к минимуму даже самые необхо·

246

«Враги народа »

димые официальные контакты с И . А. Орбели, и нет никаких шансов
на то, что его будуг считать товарищем» и так далее . Члены комиссии
благоразумно решили, что они не в состоянии разрешить этот конф­
ликт. Их окончательные выводы выражали убеждение, что «тяжелая
атмосфера работы и взаимоотношений, созданная в Эрмитаже , уже в
значительной степени улучшилась и при взаимном желании исчезнет
окончательно».

Характерное описание сокрушительной силы ярости Орбели

приведено в дневнике , который вела жена Сергея Ольденбурга. Как
помощник одного из ведущих российских ученых, она была вынужде­

на принимать участие в борьбе Орбели, которую тот начал в

1928 r.

с

целью дискредитировать археолога Сергея Жебелева. Профессор ар­
хеологии Ленинградского университета Жебелев был избран в

1918 r.

первым председателем Совета Эрмитажа , а незадолго до этого его

избрали действительным членом Академии наук . Жена Ольденбурга
писала об Орбели :

«... В

порыве дикой , неудержимой злобы , когда им

овладевает только злоба и ненависть, рассудок его молчит как у самого
примитивного человека, и он может слепо и гадко навредить челове­

ку. Но когда этот шквал пройдет, чувство присущей ему доброты возьмет

верх, заговорит и рассудок,

-

но часто дело бывает испорчено злобно­

ненавистными порывами» .

В деле Жебелева имелся эпизод, который как снежный ком пере­
рос в скандал государственного масштаба. В итоге члены Московского
и Ленинградского отделений Академии наук официально проголо­
совали за то, чтобы отменить решение о присвоении Жебелеву зва­
ния академика, которым они удостоили его год назад. Тогда и ОГПУ
стала проявлять интерес к этому делу. «Из-за него они арестовали трех
человек : Сиверса , Вальденбурга и теперь Бенисцевича»,

-

сетовала

жена Ольденбурга. Александр Сивере был хранителем Отдела нумиз­
матики Эрмитажа и незадолго до этого подписал письмо с жалобой
на Орбели.

В

1928 r.

начиналось время сталинского террора, и академические

распри стали вопросами уже не только научной репутации. В течение
последующих десяти лет ленинградская интеллигенция была практи­

чески уничтожена. Эти репрессии собрали безжалостную дань и с Эр­
митажа. Более

50 хранителей

музея были арестованы и приговорены

к ссылкам, тюремному заключению , исправительно-трудовым лагерям,

а некоторые даже к смертной казни . Для этого использовалось много

разных сфабрикованных обвинений . Так,

12 сотрудников

музея рас­

стреляли как шпионов. Среди них были «японские шпионы» в Отделе
Востока и «немецкие шпионы» в Отделе нумизматики и Отделе антич­
ности

-

в этой области немецкие ученые начиная с

247

XIX

в. играли

«Враги народа»

доминирующую роль. Там имелись также армянские террористы, ко­

торые организовали заговор, чтобы свергнугь правительство, и укра­
инские националисты, преследовавшие ту же цель. Тех, кто печатал
статьи в иностранных научных журналах, объявили, разумеется, ино­
странными шпионами. В то же время в родной стране достаточно было
просто иметь благородное происхождение, чтобы власть рассматри­
вала такого ученого как социально опасный элемент.

Но, по суги, все эти репрессии не были связаны с жизнью самого
музея. Они явились отражением того безумия, которое охватило всю
нацию и которое можно понять только в контексте национальной ис­
тории. Правительство развязало против своих сограждан настоящий

террор, не слишком отличаясь в этом от царской полиции. Террор осу­
ществлялся организацими, созданными во время революции и граж­

данской войны для преследования классовых врагов. Секретная поли­
ция, которая представляла доклады непосредственно Кабинету
(Совнаркому) и обладала экстраординарными возможностями допра­

шивать и наказывать, была учреждена в декабре · 1917 г. Первоначально
она называлась ЧК

-

Чрезвычайная комиссия по борьбе с контррево­

люцией и саботажем. В последующие годы ее название изменялось

несколько раз. Она стала называться ОГПУ в

НКГБ

-

в 1943-м, МГБ

-

в 1946-м и, наконец,

1922 г., НКВД - в 1934-м,
КГБ - в 1953 г. Роль этих

организаций, однако, не менялась.

Закон о создании концентрационных лагерей был принят в апреле

1919 г.,

и официальные источники показывают, что к

1922 г.

в стране

уже существовало
Между

190 лагерей, где содержались 85 тысяч заключенных.
1920 и 1925 г. машина террора работала относительно умерен­

но, но тем не менее все-таки работала. Потом, после смерти Ленина

в

1924 г., Сталин стал постепенно узурпировать абсолютную власть.
1927 г. он сумел избавиться от левой оппозиции (в нее входили Троц­
кий, Зиновьев, Каменев), а в 1929-м - от правой оппозиции (Бухарин,
В

Рыков, Томский). Тогда он удовлетворился тем, что все они были выве­
дены из списка ведущих партийных работников. Суды над ними состо­
ялись позднее.

Царство террора начало свое существование в
устроен показательный процесс над

1928 г., когда был
53 инженерами из поселка Шах­

ты, расположенного на юге Советской России. Они обвинялись в эко­
номических диверсиях на советских предприятиях, осуществленных

по указанию иностранных секретных агентов и бывших владельцев­
белоэмигрантов. Обвинение основывалось на их собственных призна­

ниях, полученных при помощи физических и психологических пыток.
(В дальнейшем этот метод вести следствие стал общепринятым . ) Боль­
шинство обвиняемых были признаны виновными, и пятерых из них

248

« Враги народа »

приговорили к расстрелу. Так начался ужасный процесс последователь­

ных обвинений, арестов, пыток, за которыми следовали новые обви­
нения, новые аресты и новые пытки. В следующее десятилетие все эти
чистки привела к тому, что в лагерях оказался заметный процент насе­
ления страны . Чтобы спасти своих жен и детей , порядочные люди до­
носили на своих коллег, подписывая чудовищные признания , которые

иногда приводили к гибели и их самих.
Убийство Сергея Кирова, первого секретаря Ленинградского об­
ластного комитета Коммунистической партии,
поворотной точкой. Его застрелил в Смольном
мунистической партии

-

1 декабря 1934 r. стало
- штаб-квартире Ком­

Леонид Николаев, озлобленный и доведен­

ный до сумасшествия молодой коммунист. Теперь считают, что это
убийство было организовано Сталиным и НКВД, но в то время его пре­
подносили как результат заговора, к которому причастна почти поло­

вина населения Ленинграда. И эту половину составили все те , от кого
Сталин хотел избавиться . После убийства Кирова, в тот же день , Ста­
лин издал указ об ускорении следствия по делам «террористических

организаций или террористических актов». Согласно этому указу на
расследование теперь отводилось не более десяти дней , а результаты
расследования направлялись в военный суд, решения которого не до­

пускали апелляций и который мог приговорить обвиняемого к немед­
ленной смерти. Этот указ привел к появлению структуры кри­
минального правосудия, просуществовавшей двадцать лет, до смерти

Сталина в

1953 r.

Следующие три показательных судебных процесса состоялись над
партийными лидерами . В августе

1936 r.

Григорий Зиновьев, Лев Ка­

менев и другие признались и в том, что они организовали убийство
Кирова, а также в том, что они были членами «троцкистско-зиновьев­
ской организации», планировавшей убийство самого Сталина. Потом,

в начале

1937 r. , члены

группы , в которую входили Карл Радек и Григо­

рий Пятаков, признались в том, что они занимались шпионажем и го­

товились совершать убийства и диверсии на предприятиях. В похожих
преступлениях признались также Николай Бухарин, Алексей Рыков,

Николай Крестинский и Генрих Ягода в марте

1938 r.

Большинство

обвиняемых было тогда расстреляно. Пик арестов и обвинений граж­
дан в создании тайных организаций и заговоров приходится на

1939 rr.

1938-

Сталин наконец осознал, что масштаб этих операций таков,

что подрываются основы национальной экономики

( много произво­
1939 r. террор
1940-х rr., незадолго

дительной рабочей силы оказалось в заключении), и в

стал постепенно сходить на нет. Однако в конце

до своей смерти, Сталин начал новую кампанию, на этот раз против
«КОСМОПОЛИТОВ» и евреев.

249

«Враги народа»

Понятно, что охота на «врагов народа» происходила и среди со­

трудников Эрмитажа. Они были особенно уязвимы, так как многие из
них имели дворянское происхождение. До революции большинство

представителей интеллигенции Санкт-Петербурга были дворянами, и
естественно, что ученые

-

хранители Эрмитажа - тоже принадлежали

к этому классу. Поскольку в семье потомственного дворянина ребенок
автоматически становился дворянином, то класс этот был достаточно
большим и не особенно элитным. Кроме того, к нему принадлежали
также и ученые, получившие личное дворянство. Татьяна Чернавина,

например, была дочерью университетского профессора, который по­
лучил личное дворянство одновременно с ученой степенью, хотя он

был сыном крестьянина. Она объяснила следо_вателю, который вел в
тюрьме следствие по ее делу, что личное дворянство не наследуется,

-

тогда ее обвинили в том, что она скрывает свое социальное происхож­
дение и является типичным врагом народа. В результате ее отдали под
суд за «содействие экономической контрреволюции».

«Не было смысла говорить о моем обвинении, которого я просто
не понимала,

-

писала она.

-

Даже следователь ОГПУ, который допра­

шивал меня, ни разу не задал мне ни одного вопроса об этом. Я не мог­

ла объяснить, что означает "экономическая контрреволюция", и не
могла ничего сказать о том, как я способствовала ей. История, литера­
тура и искусство были предметами, которыми я занималась всю свою

жизнь. Но я не была исключением, так как обвинения, выдвинутые

против других заключенных, были такими же бессмысленными».
В стране тогда царила такая обстановка, что дискуссии в области

«истории, литературы и искусства» можно было легко перевести в об­
ласть политических разногласий. Так, Чернавину арестовали , скорее,
не за ее собственные правонарушения

-

ее муж, зоолог, к тому време­

ни уже находился в тюрьме. А Григория Боровку, репрессированного

одним из первых среди сотрудников Эрмитажа, обвинили в том, что
он является немецким шпионом, так как он принимал участие в состав­

лении планов работы в Крыму совместной русско-немецкой археоло­

гической экспедиции. Он оказался одним из примерно ста ученых,
которых арестовали в Ленинграде и в Москве по этому делу. Наиболее

известным среди них был академик Сергей Платонов. Позднее этот
процесс получил название «Академическое дело» .
Дело это возникло как следствие сотрудничества русских археоло­
гов

-

тех , кто жил в России, и тех, кто эмигрировал во время револю­

ции . Они все работали вместе до

1917 г.

и продолжали сотрудничать в

1920-х гг., несмотря на то что жили вдали друг от друга. Для Боровки
эта совместная работа была особенно важна, так как академик Михаил

Ростовцев

-

он перебрался сначала в Оксфорд, а затем в Принстон

250

-

«Враги народа»

был всемирно признанным экспертом по скифам, изучением которых

занимался Боровка. Он работал вместе с группой других ученых под
руководством Ростовцева над составлением сборника по истории изу­
чения археологических памятников южной России. В этой связи на

немецкий язык была переведена книга Ростовцева Скифия и Боспар. Ее
перевел хранитель Эрмитажа Евгений Придик. Боровка привез пере­
вод Придика в Берлин, и ему были переданы деньги, чтобы он отвез
их обратно в Ленинград. Это было интерпретировано органами как
плата за шпионаж.

На самом деле первым, кто прервал это мирное сотрудничество

археологов, был именно Орбели, начавший свою кампанию против
Жебелева. Скандал произошел из-за сборника статей, опубликованном
в Праге в память о Якове Смирнове, ученом Эрмитажа, знаменитом

эксперте по сасанидскому серебру, который , был учителем Орбели.
Жебелев напечатал там некролог, в котором написал, что «Яков Ива­
нович умер

10 октября 1918 г.,

когда начиналось тяжелое время, время

лихолетья». Смирнов на самом деле умер от голода, и то, что написал
Жебелев, выглядело достаточно невинно, чего нельзя было сказать о
статье Ростовцева, опубликованной в том же сборнике. В ней эти со·

бытия были изложены более подробно и более драматично. «Больно
думать,

-

писал он,

-

что, если бы не было этого восстания и всего,

что с ним связано : голода, отчаяния, разочарования и в настоящем и в

будущем, Яков Иванович был бы с нами, и мы писали бы статьи в его
честь, а не в память о нем».

Жена Ольденбурга в своем дневнике объяснила то, что произош­
ло. Орбели, «обозлившись на Жебелева, на некоторые выражения в

статье, где говорится об Орбели, что материалы Я. И . Смирнова нена­
печатанные, как ему известно, находятся у И. А. Орбели (этими слова­
ми по мнению Орбели Жебелев бросил на него тень), Орбели стал

повсюду кричать о статье Жебелева, указывая на ее несоветский тон,
толкуя неудачные выражения и т. д.,

-

своими криками он обратил на

эту статью внимание коммунистов Эрмитажа ... и дело пошло».
Как мы уже видели, дело Жебелева, как снежный ком, переросло в
скандал государственного масштаба. В результате советским ученым
запретили печатать свои статьи в эмигрантских журналах и резко со­

кратились их публикации в любых других иностранных изданиях.
Дело С. Жебелева началось в
жался вплоть до

1929 г.,

1928 г.,

и шум вокруг него продол­

когда его включили в состав сенсационного

дела академика Платонова, арестованного якобы за создание контрре­
волюционной монархической организации, связанной с немецкими

шпионами . Среди тех, против кого выдвинули обвинения в связи с
Академическим делом, был и Александр Миллер, профессор археоло-

251

«Враги народа»

гии, учитель двух будущих директоров Эрмитажа

-

Михаила Артамо­

нова и Бориса Пиотровского. Позднее Миллер умер в заключении.
Среди участников этого дела был также и Григорий Боровка, которого

приговорили к десяти годам лагерей. Он освободился в сентябре

1940 r., но жить ему разрешили только в Республике Коми. А после того
как началась война с Германией , его снова арестовали и расстреляли.
История Боровки

-

это пример того, с чем приходилось сталки­

ваться людям во времена репрессий. Семья Боровки была родом из
Германии. Предки его приехали в Россию во время правления дочери

Петра Великого, императрицы Елизаветы. Впоследствии члены этой
семьи занимались главным образом театром, музыкой и живописью.

Отец Боровки был профессором в консерватории и руководил соб­
ственной музыкальной школой. Остальные члены семьи, напуганные

революцией, уехали в

1918 r.

обратно в Германию. Там жить им при­

шлось в стесненных условиях . По-видимому, Григорий остался в Пе­

тербурге по двум причинам . Во-первых, он был увлечен своей работой

в Эрмитаже под руководством Вальдгауера , и, во-вторых, он был увле­
чен очаровательной Катей Малкиной , с которой он вместе жил. Она
также была хранителем Эрмитажа и работала в Античном отделе. По­
зднее, в знак протеста против ареста Боровки, она подала заявление
об увольнении . Поэтесса и романтик, Малкина сама стала заметной
фигурой в литературе . Работая в Пушкинском доме , она, среди прочих

своих дел, составила библиографию Николая Гумилева, знаменитого

поэта, который был расстрелян в

1921

г.

Семья Боровки до сих пор хранит трогающие за душу материалы,
связанные с его жизнью . Среди них особенно привлекают внимание
его письма к матери, а также открытки , которые Катя посылала чле­
нам семьи, сообщая о том, что происходило с Григорием после его аре­

ста. В 1920-е

rr.

он использовал любую возможность, чтобы навестить

свою семью в Берлине . В

1927 r.

Боровку избрали членом-корреспон­

дентом немецкого Археологического института, а в

1928 r.

он органи­

зовал в Берлине выставку находок из захоронений курганов Ноин-Ула.
Он также делал вид , что помогал продавать античные предметы из
Эрмитажа на аукционе Лепке, а в кругу своей семьи признавался, что
намеренно неправильно составлял каталоги

-

в надежде воспрепят­

ствовать продажам.

Боровка был арестован

21

сентября

1930 r.

и без суда более года

находился в заключении . В это время работники ОГПУ собирали све­
дения по Академическому делу. Однако представить это дело как ги­

гантский заговор им не удалось. Позднее Боровку осудили как немец­
кого шпиона и

7 октября 1931 r. приговорили

к десяти годам лагерей.

Он был отправлен в Ухту, на дальний север, где изучал палеонтологию и

252

«Враги народа»

основал геологический музей. Преданная Катя навещала его в тюрь­
ме, посылала ему посылки с продуктами и книги и даже ездила в Ухту
во время своих летних каникул, всякий раз, когда могла это сделать.

30 сентября 1931

г. Катя писала брату Боровки:

«Гори шлет вам привет. Он чувствует себя неплохо

я видела

-

его три раза. Питается он теперь хорошо- значительно лучше,

чем если бы он жил вместе с нами; за последние два месяца я смог­

ла передать ему продукты (раньше это не разрешалось) ... У него
есть к Вам просьба: если Вы получили деньги за его книгу Искусст­
во скифов (опубликованную в Лондоне в

1928 г.),

не могли бы вы

купить для него две немецкие книги и прислать их мне

-

третий

том Капитала Маркса и Диалектику природы Энгельса. Если после
этого деньги еще останутся , не могли бы Вь1 прислать их также, а я
куплю ему какой-нибудь еды».

К

1934 г.

Катя потеряла всякую надежду. В апреле она писала:

«Я не знаю, смогу ли я навестить Гори этим летом. Боюсь, что
у меня не будет достаточного количества свободных дней

-

это

такая бесконечная поездка. Я не могу ехать, если я не получу ново­
стей от Гори, однако поддерживать контакты с ним по почте очень
трудно, так как письмо идет недели. Жизнь в этом мире часто так

ужасно печальна». В ноябре: «Плохие новости от Гори. Он себя
чувствует неважно и очень угнетен ... Я помогаю ему, насколько я
могу, и посылаю ему посылки каждый месяц. Его письма редки и
нерегулярны» .

Открытки перестали приходить в

1936 г. ,

когда Катя уже не могла

больше писать за границу. Семья ничего не знала о судьбе Григория

вплоть до

1994 г.,

когда по просьбе ее членов петербургский археолог

Вадим Зуев выяснил, что же на самом деле произошло.
Кроме Боровки в

1930 г.

были арестованы еще два хранителя Эр­

митажа. Одним из них была Ольга Фэ, дворянка по происхождению ,
работавшая в Отделении рисунков. Ее приговорили как шпионку к трем
годам лагерей . Позднее этот приговор был заменен пятью годами ссыл­

ки, которые она провела в Уфе . Востоковеда Александра Стрелкова
арестовали за антисоветскую агитацию , он провел два года в тюрьме,

пока его дело не было прекращено . Так же как и Боровку, Стрелкова
позднее снова арестовали и расстреляли как немецкого шпиона .

Следующий «заговор» , который привел к сокращению числа хра­
нителей Эрмитажа, известен как Дело славянской националистической

253

«Bpazu

народа "

партии . Этот заговор «раскрыли» в

1933-1934 гг.

Предполагалось, что

партия эта была организована из-за границы эмигрантом и фашистс­

ким лидером , князем Н . М. Трубецким, который утверждал, что нации
играют в истории гораздо более важную роль, чем классы, и публично
призывал покончить с коммунизмом и сформировать национальное
правительство . «Заговор» был первоначально раскрыт на Украине, но

позднее его участников обнаружили также в Москве и Ленинграде.
В связи с этим делом арестовали двух сотрудников из Отдела оружия
Эрмитажа. Дело в том, что Харьковский музей на Украине попросил

на время у Эрмитажа для выставки античное оружие. И в июне

1933 г. ,

в установленные сроки, хранители Александр Автомонов и Эмиль Лин­
д роз отправили туда

31

экспонат.

Линдроз были арестованы

29 ноября

и

.1 декабря

Автомонов и

им предъявили обвинение в том, что они

-

снабжали оружием украинских националистов. Кроме того, у Линдро­
за имелась собственная коллекция старинного оружия, а это было ин­
терпретировано как «хранение оружия с целью его использования для

организации вооруженного восстания» . Хотя у Линдроза было пись­
менное разрешение иметь такую коллекцию, которое вьщало ему ад­

министрация Эрмитажа, ему это не помогло .
Обоих приговорили к десяти годам лагерей. Дело Автамонова в

1938 г.

было пересмотрено

лагере до

1945 г.

-

и его расстреляли. Линдроз оставался в

и после освобождения работал ночным сторожем при

Лесной комиссии в районе Пестово, недалеко от Новгорода. Он про­

должал жить там и в

1956 г. ,

когда его реабилитировали . Приговор суда

был признан ошибочным и после этого отменен . Тогда, через три года
после смерти Сталина, была развернута большая кампания по реаби­
литации бывших заключенных , которых осудили ошибочно .
Всплеск арестов сотрудников Эрмитажа произошел вскоре после
убийства Сергея Кирова. И первой среди арестованных оказалась Вера
Николаева, египтолог и историк искусств, которая работала в секции
«Классический Восток» Отдела античности . Она и ее брат были арес­
тованы сразу после убийства Кирова. Это произошло по той простой

причине, что они имели такую же фамилию, как и убийца, хотя ника­
ких родственных связей и контактов между их семьями вообще не было.
Николаеву обвинили в том, что она планировала отменить консти­

туцию. Ее дело слушалось в июне

годам тюрьмы . А

1935 r., и ее приговорили к десяти
4 ноября 1937 r. приговор был пересмотрен, и 17 но­

ября Николаеву расстреляли .
В феврале и марте

1935 r.

арестовали почти всех бывших дворян ,

которые жили в Ленинграде. Тогда считали, что убийца Кирова был
участником контрреволюционного заговора , который поддерживали

многие бывшие дворяне. Алексей Быков из Отдела нумизматики полу-

254

«Враги народа»

чил начальное образование в школе при императорском Пажеском кор­

пусе и был арестован

20 марта

как бывший дворянин. Его приговори­

ли к пяти годам ссылки в Самару. Ссылку отменили в апреле

1936 г.,

и

он вернулся в Эрмитаж, где впоследствии стал заведующим Огдела нумиз­
матики. Вера Герц, специалист по Пуссену и французской живописи

XVII

в., была арестована

4 марта и

приговорена к пяти годам «социаль­

ной защиты» в Астрахани. Ее освободили

25 апреля 1936 г.

в результа­

те пересмотра дела. То же самое происходило и со многими другими
сотрудниками музея.

Тройницкий тоже оказался в числе тех, кого арестовали тогда за

благородное происхождение.

4 мая военный суд приговорил его к трем

годам ссылки в Уфу, но, согласно документам КГБ, его освободили толь­
ко

8 декабря 1938 г.,

то есть значительно позже, чем через три года.

Однако, по воспоминаниям его дочери Елены, целая делегация влия­
тельных друзей Тройницкого отправилась к Сталину, чтобы попытать­
ся помочь товарищу. И они получили от Сталина согласие на его более
раннее освобождение. Среди тех, кто принимал в этом участие, были

Алексей Щусев, архитектор, автор проекта мавзолея Ленина, Влади­
мир Щуко, один из архитекторов, проектировавших знаменитый Дво­

рец Советов, и специалист по фрескам Евгений Лансере. «Если он не
очень опасен, он может вернуться домой»,

-

сказал им Сталин. Так

рассказывала Елена. «И Тройницкий был поспешно освобожден. Но

он не вернулся в Ленинград. Для него это было слишком болезненно.
Поэтому он решил жить в Москве».

Как раз в это время арестовали и Бориса Пиотровского, будущего
директора музея. Это случилось в последний день Масленицы, на вече­

ринке с блинами, устроенной его коллегами-археологами. В мемуарах
Пиотровского высказывается предположение, что на этом вечере дей­
ствительно присутствовали политические активисты и что он и два

других археолога

-

Андрей Круглов и Сергей Подгаецкий

-

были аре­

стованы вместе с ними по ошибке. Всех арестованных обвинили в при­
надлежности к террористической организации. Пиотровский вспоми­
нал отделение милиции, куда его доставили. Камера была отделена от­
коридора решеткой.

«Она была переполнена, люди спали на кроватях, на полу и

под койками. Когда я вошел, то многие проснулись и с интересом
стали спрашивать, откуда я и по какому делу арестован. Я и дога­
даться не мог о причине ареста. Мне пришлось занять последнее

место в "очереди", то есть на полу под койкой у самой решетки.
При выпуске арестованных очередь двигалась, люди занимали
места ушедших, так что была надежда дойти до койки. Спать было

255

«Враги народа"

неуютно, по коридору мимо меня пробегали крысы, и охранник
бросал в них связки ключей».

Круглова и Подгаецкого освободили

19 апреля,

10 апреля,

а Пиотровского-

после сорока дней пребывания в тюрьме. Эрмитаж сразу

принял Пиотровского на работу, но выяснилось, что и Подгаецкого
в их отсутствие

-

-

уволили из Института истории материальной культу­

ры, где оба работали . Они пошли в профсоюз и рассказали там свои
страшные, но счастливо закончившиеся истории.

1 июля

профсоюз

пришел к выводу, что Институт поступил неправильно, и посоветовал
этим двум молодым археологам подать в суд на Институт. Они последо­
вали этому совету, отстояли в суде свои права и были восстановлены
на работе в Институте. По стандартам того времени это был необыч­

но справедливый результат. Сейчас можно думать , что такое решение
суда, вынесенное в пользу Пиотровского , защищало его и все последу­
ющие годы. Всем стало понятно , что у него есть поддержка в высоких

сферах и поэтому его нельзя трогать.
История о японских шпионах, которые были «обнаружены» в Эр­

митаже в

1937 r., совершенно невероятна. Дмитрий Жуков, работавший
1935 r. поступивший на рабо­
ту в Отдел Востока Эрмитажа, был арестован 29 мая 1937 r. Под пытками
ранее в Японии в советском учреждении, в

он «сознался», что японцы привлекли его работать в пользу своей стра­
ны и что он руководил шпионской и террористической группой, члена­

ми которой были поэты Николай Олейников и Вольф Эрлих, писатель
В. Матвеев и многие востоковеды . Жукова расстреляли

24 ноября.

Среди тех людей, чьи имена он назвал на допросах, был русский

ученый Николай Невский. Он жил с

1915 по 1929 r.

в Японии, где счи­

тался одним из основателей этнографии. Невский еще в Японии на­

чал изучать тангутские рукописи, найденные Козловым в Хара-Хото.
Позднее, по настоянию российских востоковедов, он вернулся в Ле­
нинград, чтобы продолжать эти исследования. В

1930 r.

он начал рабо­

тать в Институте востоковедения, поступив туда по приглашению Сер­

гея Ольденбурга, а в 1934-м стал также сотрудником Эрмитажа. Жена
Невского

-

японка

-

и его дочь приехали к нему в Россию в

После своего ареста в

1937 r.

1933 r.

Невский старался их защитить, и ради

этого , после жестоких пыток, он «признался» в том, что работает на
японскую разведку и создал шпионскую сеть в Ленинграде, собирая
информацию о военных базах, аэродромах, заводах и т. д.
Невский не знал, что его жена, которая не говорила ни слова по­

русски, была арестована через четыре дня после него и что его «испо­
ведь» уже не могла ей помочь. И мужа , и жену расстреляли

1937 r.

вместе с Жуковым. Невского реабилитировали в

256

24 ноября
1957 r., а его

«Враzи народа »

работы о tангутах, опубликованные в

1960 r. ,

признаны во всем мире

одним из наиболее важных достижений ХХ в . в области филологии .
В

1962 r. ему посмертно присудили Ленинскую премию.
В 1937- 1938 rr. на сталинских показательных судебных

процессах

участники заговоров после пыток признавались в том, что они вовлек­

ли в свои организации очень много граждан со всех концов Советско­

го Союза. Осенью

1937 r.

было арестовано почти все руководство Цен­

трального Комитета Коммунистической партии Армении и Совета
Народных Комиссаров Армении. В последний день этого года восьме­
рых из них казнили . После этого чистке подверглись армяне, прожи­

вавшие в других регионах страны . В феврале
армяне

-

1938 r.

практически все

жители Ленинграда были арестованы . Работа НКВД по вы­

явлению армян упрощалась тем, что фактически все их фамилии
оканчивались на «-ян» . В ночь с

4 на 5 февраля

(большинство арестов

производилось рано утром) были арестованы трое армян из Отдела
Востока Эрмитажа: Антон Аджян, Леон Гюзальян и Гаик Гюламирян.
Из них выжил только Гюзальян . Двое других, Аджян и Гюламирян, были

расстреляны в октябре.
Орбели также был армянином по рождению, но он употреблял

грузинский вариант своей фамилии

-

Орбели, вместо армянской

-

Орбельян, и есть серьезные основания полагать, что во многом благо­
даря этому он не попал под суд. Все три хранителя из Отдела Востока
были его бывшими студентами и его протеже . Аджян , специалист по

искусству Турции , после того как в

1934 r. Орбели

стал директором му­

зея, унаследовал после него Отдел Востока. Орбели бросился на защи­
ту Аджяна . Едва узнав об его аресте, он поехал на поезде в Москву и
стал искать там Анастаса Микояна, которого Сталин назначил ответ­
ственным за чистку среди армян . В кабинете его не оказалось, и Орбе­
ли заявил, что будет дожидаться его возвращения. В два часа ночи

Микоян наконец внезапно появился и сообщил Орбели, что тот при­
ехал слишком поздно

-

Антона Аджяна уже расстреляли. Любопытно ,

что в документах КГБ , которые стали доступны после начала перестрой­
ки, указывается , что на самом деле в это время Аджян был еще жив, и

его расстреляли лишь спустя девять месяцев . Микоян солгал, чтобы
выдворить Орбели из своего кабинета.
Позднее выяснилось , что в это время и самому Орбели грозила
серьезная опасность. На Гюзальяна , который вернулся в Эрмитаж толь­
ко после войны, в течение многих недель НКВД оказывало давление,
чтобы он написал донос на Орбели. То же самое делали и с Александ­

ром Стрелковым, другим сотрудником Отдела Востока, специалистом
по доисламской Центральной Азии , Ирану и Индии . Он был аресто­
ван в феврале

1938 r.

и в сентябре того же года казнен .

257

((враги народа,,

В конце концов Гюзальяна приговорили к пяти годам исправи­
тельных работ, но выпустили из лагеря только после войны . Он очень

удивил своих коллег в Эрмитаже

оказывается, лагерниками даже не

-

сообщали о том, что была война. «Ходили какие-то слухи о каких-то
неприятностях, но мы не знали, в чем дело»,

-

рассказывал он своей

подруге и коллеге Адели Адамовой. Гюзальян был специалистом по пер­
сидской литературе, а Адамова

-

по персидской живописи. После ос­

вобождения ему, как и многим другим заключенным, было запрещено
жить в больших городах, и он вернулся в Ленинград только благодаря

помощи Орбели. По закону Гюзальян должен был жить не ближе ста
километров от города, но в

1947 г.

Орбели разрешил ему работать в

Эрмитаже . Он, без сомнения, понимал, что обязан жизнью Гюзальяну,

упорно отказавшемуся подписывать показания против него. В

1953 г.,

после смерти Сталина, Гюзальян был официально реабилитирован и
восстановлен на работе в Эрмитаже. Гюзальян и Аджян в студенческие
годы были друзьями Бориса Пиотровского, а потом

-

его сотрудника­

ми. В начале 1930-х гг. все трое занимались Урарту, хотя через некото­
рое время Аджян заинтересовался искусством Турции, а Гюзальян

персидской эпиграфикой. Именно Пиотровский в

1956 г.

-

добился по­

смертной реабилитации Аджяна, и Пиотровский был первым, кого По­
зальян разыскивал в Ленинграде после своего освобождения из лаге­
ря . Он тогда носил хлопчатобумажный ватник. В те времена их делали

в ГУЛАГе. В конце концов этот ватник был подарен нынешнему ди­
ректору Эрмитажа Михаилу Пиотровскому, для которого Гюзальян
был, можно сказать, дядей. «Он подарил мне ватник, когда я был на
первом курсе и собирался ехать работать в колхоз. Он сказал, что в
нем будет тепло».
После своего возвращения Гюзальян пользовался любовью и ува­
жением в Эрмитаже, но ГУЛАГ украл у него лучшие годы его жизни, а
сотрудники НКВД безжалостно уничтожили в

1938 г.

все его бумаги,

включая тщательно составленную картотеку. У него не хватало душев­
ных сил, чтобы восстановить ее. «Он был бы очень хорошим ученым,
если бы не потерял все эти годы,
Игорь Дьяконов.

-

-

писал его товарищ и востоковед

Когда он вернулся назад, он был уже и старым, и

слабым . Удивительно, что он вообще выжил». Он умер в

1994 г.,

когда

ему было уже за девяносто.
Мужество Орбели и его желание защищать своих сотрудников
проявились также и в деле Павла Дервиза, бывшего барона и специа­

листа по серебру, который заведовал Отделом драгоценностей после
Тройницкого. Арестованный, как и другие дворяне, после убийства
Кирова в

1934 г.,

он уже сидел в поезде, который должен был отвезти

его в ссылку, когда на Московский вокзал в Ленинграде приехал Орбели

258

«Враги народа "

с документами, подтверждавшими его освобождение, и снял его с поез­

да. Вновь арестованный в

1938 r.,

вероятно, из-за немецкого происхож­

дения своей семьи , Дервиз был осужден якобы за участие в контрре­

волюционном заговоре . Но это дело также прекратили , и его освободили
в апреле

1939 r. Однако

в тюрьме его били так жестоко, что серьезно

повредили легкие, и он стал инвалидом . В

1941 r., когда сокровища Эр­

митажа упаковывали для эвакуации, Дервиз был уже очень болен, но
тем не менее настоял, чтобы его пустили в музей

-

в последний раз

взглянуть на раку Александра Невского, на величайший в мире памят­

ник, сделанный из серебра. Он умер в

1942 r. во

время блокады.

Война временно прекратила сталинские чистки, и они уже боль­
ше никогда не были такими массовыми, как в 1930-е

rr.

Тем не менее в

послевоенные годы происходило параноидальное ужесточение идео­

логии во всех областях, и снова начались судебные преследования дея­
телей искусства, писателей и ученых, чье поведение было нестандарт­
ным. Сталин всегда опасался независимых жителей Ленинграда, и в

1948 r.

он предпринял беспощадную чистку Ленинградской партийной

организации. Все главные официальные лица были арестованы и рас­
стреляны вместе с несколькими сотнями своих подчиненных. За этим
последовали массовые аресты ленинградской интеллигенции, особен­
но из среды сотрудников университета . В этот период подавляющее
большинство «врагов народа» оказывались космополитами и евреями.

Матвей Гуковский, профессор истории, преподававший в универ­

ситете, знаток эпохи Ренессанса и специалист по Леонардо да Винчи,
заместитель директора Эрмитажа, был и тем, и другим. Его арестова­
ли во время отпуска, который он проводил со своими друзьями на Кав­
казе. Так как все они были приезжими, от них потребовали , чтобы они
зарегистрировались в милиции . Друзей Гуковскоrо отпустили, а его
самого задержали . В августе

1950 r. он

был приговорен к десяти годам

лагерей за контрреволюционную пропаганду. К счастью для него, Ста­
лин умер в

1953 r.,

и вскоре после этого все сроки заключения были

сокращены наполовину. Гуковскоrо освободили

11 января 1955 r.,

и он

принялся писать гневные письма в прокуратуру, требуя объяснить, в
чем его обвиняли . В ноябре

1956 r. ему сообщили,

что обвинения про­

тив него сняты полностью «за отсутствием состава преступления». За
этим последовала реабилитация, после чего Гуковский стал директо­
ром библиотеки Эрмитажа.
В том же году в эту библиотеку поступил работать Лев Гумилев,
знаменитый историк и географ. Артамонов, который был тогда дирек­

тором музея, принимал на работу ученых , пострадавших от рук КГБ.
Он взял к себе Гумилева , чтобы тот помогал ему в исследованиях хазар­
ского царства .

259

«Враги народа ,,

Дело Гумилева было довольно необычным. Он был сыном двух са­
мых любимых русских поэтов. Его отца, Николая Гумилева, расстреляли
в

1921

г. Его мать, Анна Ахматова, выжила, хотя ее лирические стихи в

1930-е гг. печатали весьма неохотно . После войны ее поэзия оказалась
в особой немилости у Сталина. Стихи Ахматовой критиковали за то,
что они якобы «пропитаны духом пессимизма, декадентства и буржу­
азно-аристократического эстетизма » .

Судьба Льва Гумилева с детства была очень трудной . Ему не разре­
шили поступить в университет из-за его социального происхождения.

Этот запрет был снят лишь в

1934 г. ,

но в

1935 г.

его арестовали. После

освобождения вернуться в университет ему не разрешили. Вновь арес­
тованный в

1938 г.,

Гумилев провел пять лет в .11агерях и вышел на сво­

боду во время войны. Ему разрешили пойти на фронт, и он воевал в
Германии . После войны, когда казалось, что можно рассчитывать на
вполне спокойную жизнь, немилость властей по отношению к его ма­

тери распространилась и на него. В

1949 г.

Гумилева снова арестовали

и приговорили к десяти годам лагерей. Он провел в заключении семь с
половиной лет, и когда его, как и Гуковского, выпустили на свободу, он

поступил на работу в Эрмитаж. Там Артамонов, да и весь Эрмитаж, дали
ему возможность начать новую жизнь и новую карьеру. Гумилев стал
одним из наиболее популярных русских ученых, опубликовав множе­
ство печатных работ. После перестройки он часто выступал по теле­

видению и радио, и у него была обширная аудитория, которая жадно
ловила каждое его слово. Гумилев умер своей смертью в

1992 г.

13
Блакада Ленинграда

с

8 сентября 1941 г. и до 27 января 1944 г. (примерно 900 дней)
Ленинград был осажден гитлеровскими войсками. Это почти
невероятно, что при технологии ведения войн ХХ столетия

город мог так долго противостоять противнику. Погибла примерно
треть населения Ленинграда, причем больше половины

-

от голода.

Но сам город выстоял . Трагедию, которую начал Гитлер, довершил
потом Сталин арестами и казнями партийных работников, руководив­
ших борьбой за выживание города. Сотни руководителей среднего зве­
на, писателей и артистов также были арестованы.
За время блокады в здания великолепного архитектурного комплек­
са музея попало

32 снаряда и две бомбы,

но здания продолжали стоять.

Все окна , то есть около двух гектаров стекла, были разбиты вдребез­
ги

-

их заделали фанерой . Лучшая часть коллекции музея, ее «сливки»,

были вывезены в Свердловск, на Урал, в город, который более извес­

тен своим дореволюционным названием
большевики в

- Екатеринбург. Именно там
1918 г. держали Николая II и его семью, а потом казнили

их и тайно похоронили . Дом, в котором помещалась царская семья, во

время Второй мировой войны стал одним из складов Эрмитажа.
Великий музей на Неве вернулся к жизни

8 ноября 1944 г.

и начал

ее, открыв выставку художественных произведений, которые не были
эвакуированы. А

4 ноября 1945 г.

первые

68 зала

музея, отреставриро­

ванные и обретшие снова свою былую славу и красоту, заполненные
экспонатами своих старых коллекций, вновь открылись для посетите­

лей. Несмотря на все опасности и трудности, связанные с упаковкой
более миллиона экспонатов и перевозкой их в военное время на рас­

стояние более двух тысяч километров, несмотря на бомбы, артилле­
рийские снаряды, лед и потопы, угрожавшие произведениям искусства,
которые оставались в городе, несмотря на все это- утраты экспона­

тов музея весьма незначительны. Здания самого музея были залатаны,
покрашены и выглядели снова как новые. В наши дни даже трудно себе

261

Блrжада Ленинграда

представить через какие суровые испытания прошел музей. Правда, в
ненастную погоду вода иногда и теперь просачивается в здание через
трещины в тех местах, куда падали снаряды ,

-

по словам директора ,

музей похож на старого солдата, которого беспокоят раны, получен­
ные на войне.

Невозможно писать о Ленинграде времен Второй мировой войны
иначе как в героическом стиле. Те, кто пережил все это , и, конечно, те,
кто умер тогда, на самом деле не выбирали себе роли героев и героинь,
но это был их долг. Первая зима, с октября

1941

г. и по март

1942, оказа­

лась временем нечеловеческих страданий. Рационы пищи были недо­
статочны для того, чтобы поддерживать жизнь. Люди ели собак и кошек
и любые пищевые заменители, которые удавалось найти. Многие уми­

рали от голода на улицах. У живых не было сил для того , чтобы рыть
могилы в промерзшей земле и хоронить мертвых. На окраинах города

груды тел лежали вдоль дорог. После марта

1942 г. дорога через Ладогу,

соединявшая город с остальной Россией, стала достаточно безопасной
для массовой эвакуации жителей города, и у тех, кто сумел выжить, по­

явилось больше пищи. Но эти связи с Большой землей все равно были
ненадежны, и немцы продолжали обстреливать город из орудий и бом­

бить его вплоть до января

1944 г.

Размышляя над рассказами о блокаде,

которые были написаны писателями, поэтами и представителями ин­
теллигенции, испытываешь благоговение от того, как, оказывается,

быстро можно восстанавливать душевные силы . Лидия Гинзбург, в сво­
их Записках блакадного 'ЧR.IWвека лишь отчасти передает эти чувства:
«Кто был в силах читать, жадно читал Войну и мир в блокадном
Ленинграде. Толстой раз навсегда сказал о мужестве, о человеке,
делающем общее дело народной войны. Он сказал и о том, что за­
хваченные этим общим делом продолжают его даже непроизвольно ,
когда они, казалось бы, заняты решением своих собственных жизнен­

ных задач. Люди осажденного Ленинграда работали (пока могли)
и спасали, если могли, от голодной гибели себя и своих близких.

И, в конечном счете, это тоже нужно было делу войны, пото­
му что наперекор врагу жил город, который враг хотел убить».

Все это началось рано утром

22 июня 1941

г. , когда гитлеровская

армия вторглась в Россию одновременно с севера, запада и юга .
Большинство граждан страны узнали об этом только в полдень, когда
В . М . Молотов, министр иностранных дел, выступил по радио . В совет­

ское время громкоговорители были установлены на всех улицах горо­
да , и в тот день люди собирались около них, чтобы услышать речь

Молотова :

262

Бмжада Лтинграда

«Граждане и гражданки Советского Союза!

Советское правительство и его глава товарищ Сталин поручи­
ли мне сделать следующее заявление:

Сегодня, в

4 часа

угра, без предъявления каких-либо претен­

зий к Советскому Союзу, без объявления войны германские войска
напали на нашу страну, атаковали наши границы во многих местах

и подвергли бомбежке со своих самолетов наши города

-

Жито­

мир, Киев, Севастополь, Каунас и некоторые другие ... Нападение

на нашу страну произведено несмотря на то, что между СССР и
Германией заключен договор о ненападении и Советское прави­
тельство со всей добросовестностью выполняло все условия этого
договора ... Правительство призывает вас, граждане и гражданки
Советского Союза, еще теснее сплотить свои ряды вокруг нашей
славной большевистской партии, вокруг нашего Советского пра­

вительства, вокруг нашего великого вождя товарища Сталина.
Наше дело правое . Враг будет разбит. Победа будет за нами».

Сталин упорно не хотел видеть, что приближается война,

-

несмот-

ря на донесения секретных служб и концентрацию немецких войск на

границе. Говорят, что после вторжения у него произошел нервный шок,
и он на много недель потерял работоспособность. Подготовка к воен­
ным действиям тогда была вообще запрещена, так как немцы могли ее
интерпретировать как подготовку агрессии. Но Иосиф Орбели неза­

метно для других накапливал в Эрмитаже упаковочные материалы,
понимая, что они понадобятся при эвакуации коллекций.
В

11

часов угра в воскресенье

22

июня двери Эрмитажа откры­

лись как обычно, и большая река посетителей потекла внугрь

-

ос­

матривать коллекции и восхищаться ими. Экскурсанты начали свое
медленное движение по галереям . Но сразу после выступления Мо­

лотова музей опустел. Орбели распорядился снять со стен

40

наибо­

лее выдающихся картин и поместить их в специальные бронирован­
ные помещения без окон, расположенные в подвалах. Там хранились
драгоценности и скифское золото. Вероятность того, что там карти­

ны уцелеют во время бомбежек, была наибольшей. В то время русские
ожидали, что немцы попытаются устроить в Ленинграде нечто похо­
жее на бомбежки Лондона.

В далекой Армении Борис Пиотровский как раз в это время начал
свои летние раскопки на Кармир-Блуре - в крепости государства Урарту.
Поскольку раскопки велись вблизи границы с Турцией, ему приказали

продолжать их еще несколько дней после немецкого вторжения, чтобы
враги видели, что Россия невозмутимо принимает гитлеровский вызов.

Он возвращался обратно в Ленинград в первые дни июля и ехал в поез-

263

Блrжада Ле-нинzрада

де, где проводники уже организовали затемнение: в коридорах горели

только свечи и лампы. Пиотровский вынужден был прожить в Эрмита­
же всю ужасную зиму

1941-1942 гг.

и стал тогда главным летописцем.

На следующий день после вторжения,

23 июня, Орбели распорядил­

ся подготовить сокровища Эрмитажа к эвакуации, и начался фантасти­
ческий «упаковочный» марафон, который продолжался без перерыва
шесть дней и ночей. Природа была на стороне сотрудников. Во время
знаменитых «белых ночей» в Ленинграде солнце только ненадолго скры­
вается за горизонтом. Самый длинный день в году-

21

июня

-

только

что прошел, и упаковщики без устали трудились в течение всей ночи.
«Все мы находились на казарменном положении,- рассказы­

валаАлиса Владимировна Банк, заведовавшая Отделом Византии.­
Работы велись круглосуточно. В довоенные годы искусственного
освещения (за исключением сторожевого света) в выставочных
залах не было, но белые ночи позволяли ни на час не прерывать
упаковку. Ящики, в которые укладывались вещи, стояли на полу, и

все время приходилось работать ·внаклонку. Вскоре у многих из нас
появилась своего рода профессиональная болезнь

-

носовое кро­

вотечение . В одной из комнат стояло несколько раскладушек­
приляжешь, закатишь голову, пока кровотечение не прекратится.

и снова бегом к ожидающим тебя ящикам. Не спали мы сутками,

но сколько суток можно не спать? Выбившись из сил, прикорнешь
под утро на полчаса, кто где

-

на той же раскладушке или на дива­

не, на тобой же упакованном ящике или на сдвинутых стульях в

канцелярии. Сознание мгновенно выключится, провалишься в
пустоту, а полчаса или час спустя какой-то внутренний толчок, ка­
кой-то нервный импульс снова включит сознание, вскочишь, от­
ряхнешься

-

и опять за дело» .

Директора картинной галереи, Владимира Францевича Левинсон­
Лессинга, больше интересовали технические подробности.

«Картины малого и среднего размера ( примерно до

100 х 75 см)

были упакованы в ящики с гнездами, образованными укрепленны­
ми вертикально на стенах ящиков параллельными рейками, обитыми
сукном; картины прочно укреплялись между этими рейками посред­

ством деревянных брусков. В одном ящике такого типа помещалось

от

20 до 60

(в отдельных случаях и больше) картин.

Наиболее крупные по размеру картины были сняты с подрам­
ников и накатаны на валы ... На каждый вал накатывалось от

15 картин,

10 до

переложенных бумагой. Зашитые в клеенку валы укла-

264

Бликада Ленинграда

дывались в прочные продолговатые ящики и укреплялись наглухо

на специальных стойках. Ввиду длительности операции снятия
больших картин с подрамников, неизбежности некоторого по­
вреждения при этом кромок холста, а также возможного в некото­

рых случаях образования трещин, этот способ был ограничен толь­
ко пределами строгой необходимости, то есть он был применен

только для тех картин, размеры которых не дали бы возможности
внести их без снятия с подрамника в вагон ... »

Необходимо было упаковать тысячи картин

-

чтобы закончить все

это вовремя , сотрудников Эрмитажа было явно недостаточно. В по­
мощь им были привлечены художники и специалисты по истории ис­
кусств со всего города, а также студенты Академии художеств , которые

перед войной копировали картины в Эрмитаже. Только одну картину

упаковали отдельно. Это было полотно Рембрандта Возвращение блуднеr
го съта. Было ясно, что красочный слой картины очень хрупкий и ее
нельзя сворачивать. Но в то же время существовала опасность, что

ящик , который Орбели заказал для нее , окажется слишком большим и
не войдет в товарный вагон. Другая картина Рембрандта Снятие с хрес­
та была еще больше, и в течение шести дней ученые и реставраторы
обсуждали, что лучше: свернуть картину с риском повредить поверх­

ность или оставить картину в Ленинграде на милость Гитлеру. В конце
концов решили ее свернуть.

Вместе со своими рамами были упакованы только две картины Лео­

нардо, Мадонна Конестабиле Рафаэля и картины итальянских примити­
вистов , написанные на дощечках. Согласно инструкции, составленной
Орбели, все прочие рамы остались висеть на стенах на тех самых мес­
тах, где висели раньше картины . Это, по его мнению, в будущем упрос­
тит процесс идентификации картины и ее рамы и ускорит открытие
музея, когда картины вернутся в город.

При упаковке художественных ценностей, выполненных из различ­

ных материалов, возникали разнообразные проблемы . Специалисты
Ломоносовского фарфорового завода приехали, чтобы помочь упако­
вывать фарфор. Большой серебряный кувшин для вина

IV в. дон. э. ,

ук­

рашенный рельефами, изображавшими птиц и сцены из жизни скифов,
который нашли в Чертомлыкском кургане, был настолько хрупким , что
его решили набить раскрошенной пробкой. Однако винный фильтр,
припаянный внутри поперек горла кувшина, препятствовал доступу
внутрь, и две преданные своему делу женщины целыми днями засыпа­

ли крошки чайными ложками через трещину на краю кувшина.

Восковую фигуру Петра Великого, созданную Карло Растрелли ,
нужно было разобрать. Сначала сняли одежду- синий кафтан, жилет,

265

Бмжада Ленинграда

тонкую голландскую рубашку и те самые штаны, в которых Петр был
на коронации своей жены Екатерины , После этого фигуру разобрали
на части, и тело, руки и ноги, сделанные из дерева, упаковали отдель­

но от восковых ступней, кистей и головы. Мраморная статуя сидящего
Вольтера работы Гудона была последней, подготовленной к вывозу. Мат­
росы, которых вызвали для того, чтобы они помогали погрузить вещи
в грузовики для отправки на станцию, подвели катки под кресло Воль­
тера и прикатили статую на верхнюю площадку церемониальной лест­

ницы Нового Эрмитажа. После этого они покрыли все три пролета ле­
стницы с ее мраморными ступенями досками и с помощью системы

веревок и блоков медленно спустили по ним статую

-

массивный ящик

уже ждал внизу в вестибюле.

Возле Атлантов у главного входа стоял молодой востоковед Игорь
Дьяконов, держа в руках список пронумерованных ящиков. Он должен
был проверять, какие ящики находятся в грузовике, и брать расписку у
водителя.

«Я стоял там более

24 часов и повторял одно и то же, пропуская

один грузовик за другим . После этого я мог проснуться ночью и

пробормотать: "Сопровождающий персонал должен расписаться за
содержимое". Там было больше тысячи ящиков» . После того как
все было закончено, он вместе со своими товарищами поднялся

наверх, в галереи, туда, где обычно висели эти картины. «Мы уви­
дели только стружки и пустые рамы от картин, и мы заплакали».

Поезд, который на рассвете

1 июля

отошел от товарной станции

Ленинград, первоначально предназначался для эвакуации Кировско­
го завода. Но вывоз заводского оборудования был отложен на некото­

рое время, и это, без сомнения, оказалось удачей для Орбели . Перед
поездом, расчищая путь, шел локомотив. За ним двигался сам поезд.
Впереди

-

два паровоза, затем

-

бронированный вагон, в котором вез­

ли главные ценности, после них

-

четыре пульмановских вагона, со­

единенные вместе и предназначенные для перевозки других особо цен­

ных предметов, потом

-

платформа с зенитной батареей,

вагона, заполненные произведениями искусств. Затем

-

22 товарных

пассажирский

вагон, в котором ехали сотрудники Эрмитажа, пассажирский вагон с
военными, охранявшими поезд, и, наконец, вторая платформа с зенит­
ной батареей. Орбели был на станции и провожал поезд. Никто не знал,
куда они едут, даже те, кто сидел в вагонах.

На первом поезде были отправлены в основном те произведения
искусства, которые экспонировались в музее. Всего примерно полмил­

лиона экспонатов. На втором поезде, который отправили

266

20

июля,

БJUЖада Ле-кинграда

было вывезено около миллиона экспонатов Эрмитажа, упакованных и

погруженных в

23 товарных вагона.

К этому времени годные по состо­

янию здоровья сотрудники Эрмитажа уже были призваны в ряды на­
родного ополчения

-

собранные наспех отряды, которые позже город

бросил навстречу немцам. Эти отряды понесли тяжелейшие потери .
Ополченцы проходили обучение на Дворцовой площади , под окнами
Эрмитажа, где в то время разношерстная команда архитекторов , про­

фессоров и студентов работала вместо них, упаковывая предметы ис­
кусства . Другие сотрудники Эрмитажа рыли траншеи вокруг города.
Эти траншеи впоследствии помогли остановить немецкие танки .

Примерно к этому времени упаковочные материалы, которые
Орбели заказал по секрету еще до начала войны, были полностью израс­
ходованы . Милица Матье , известный научный эксперт по Древнему
Египту, стала заместителем директора и была ответственна за поиск

упаковочных материалов. Она без устали звонила в магазины и на скла­
ды города и просила прислать все, что можно, начиная от плотников и

кончая коробками для яиц. Наконец груз для третьего поезда был упако­
ван и подготовлен к отправке. Но задержка оказалась слишком долгой.

30 августа немцы

прервали железнодорожное сообщение Ленинграда с

остальной частью Советского Союза. Эвакуация художественных цен­
ностей была отменена. Ящики, которые Матье приготовила для отправ­
ки,

-

их было

351 -

так и остались стоять в длинном коридоре с колон­

нами , в галерее Растрелли на первом этаже Зимнего дворца.
Таким образом , «сливки» коллекций Эрмитажа во время войны
находились в Свердловске . За них отвечал заведующий Отделом запад­
ноевропейского искусства Владимир Левинсон-Лессинг, горячо люби­

мый сотрудниками . Человек небольшого роста , в очках, специалист по
Рембрандту и голландской школе живописи, страстный коллекционер
антикварных книг, он столкнулся с серьезной проблемой : требовалось
обеспечить сохранность полутора миллионов ценных предметов в го­
роде , где проживало всего полмиллиона жителей и куда были эвакуи­
рованы многие заводы, на которых изготавливали оружие. Приходи­
лось вести борьбу за здания, за грузовики для перевозки экспонатов ,
за горючее и т. д.

Предметы , привезенные на первом поезде , заполнили местный
музей, все экспонаты которого были упакованы и перенесены в под­
вал. Волътер, как обычно, создал много дополнительных трудностей .

Ящик с ним не проходил через входную дверь музея, и его пришлось
втаскивать в галерею через окно на первом этаже . Другой ящик, в ко­

тором находилась серебряная гробница Александра Невского, не про­
ходил даже в окно. Пришлось его распаковать и внести сначала саму

гробницу, а потом ящик, который внутри снова собрали. Едва размес-

267

БлО'Када Ленинграда

тили все эти ценности, как прибыл второй поезд, за который отвечал
Михаил Грязнов, хранитель сибирских древностей (заместитель Руден­
ко), помогавший раскапывать знаменитые могильники в Пазырыке.

Поезд прибыл в Свердловск ночью, шел проливной дождь, и милицио­
неры вызвали Левинсон-Лессинга, чтобы он встретил промокшего
насквозь профессора, который подозрительно

( как

им казалось) сту­

чал в дверь.

В музее уже не осталось свободных комнат и пришлось искать в
городе другие помещения. В конце концов удалось получить в свое рас­

поряжение одноэтажное здание Антирелигиозного музея и церковь.
В этом музее были кафельные печи, которые слишком сильно нагрева­
ли помещения, а церковь вообще не отапливалась. После тщательного

обсуждения ситуации сокровища Эрмитажа разделилил на две группы.
В одной из них оказались предметы, которые лучше переносят холод,
а в другой

-

тепло, и все было распределено соответственно. Кроме

того, для хранения экспонатов также выделили дом, где погибла семья
Николая

11. Это хранилище

не упоминается ни в одной истории Эрми­

тажа, написанной в советское время ... Борис Ельцин, в свою бытность

секретарем Свердловского обкома Коммунистической партии, распо­
рядился снести это здание, чтобы оно не стало святыней для монархи­
стов.

Сотрудники Левинсона-Лессинга были также очень озабочены
риском возникновения пожара. Музей окружали деревянные сараи
и склады, и в случае бомбардировки неизбежно возник бы большой
пожар. Пришлось просить разрешение снести ближайшие склады, а
самим покрыть балки в здании музея огнестойкой жидкостью . Все со­
трудники принимали участие в круглосуточной охране музея, причем
в дневное время на охрану одного здания выделяли одного человека, а

в ночью

-

двух. Опасность пожара также была одной из главных при­

чин беспокойства у тех, кто остался в Ленинграде. Баржа с сотнями
тонн песка пришвартовалась у бокового входа в музей на Зимней ка­
навке, и целая армия молодых людей , студентов консерватории и Ака­
демии художеств, а также энтузиасты-комсомольцы разносили песок

по всем галереям Эрмитажа и Зимнего дворца . На рисунках и фотогра­
фиях интерьеров Эрмитажа, сделанных во время войны, куча песка и

воткнутая в нее лопата встречаются очень часто. Особенно впечатля­
ющая груда песка была в подвале под Афинской галереей, где храни­

лись фарфоровые статуэтки, вазы и обеденные сервизы, которые не
были отправлены в Свердловск. Их закопали в песок так, чтобы из него

высовывалась только верхняя часть каждого предмета. Ночью

18 сен­

тября артиллерийский снаряд разорвался у входа в музей. Пострадали
скульптуры Атлантов , взрывная волна вдребезги разбила стекла Афин-

268

Бл(Jl(.ада Ленинграда

екай галереи, но мейсенские пастухи и пастушки и другие члены этой
элегантной компании, находившиеся в подвале , уцелели .

Все сотрудники, кого еще не призвали в народное ополчение, были
зачислены в пожарные. Борис Пиотровский, который уже начал обу­
чаться военному делу в народном ополчении, был среди тех сотрудни­
ков Эрмитажа , кого отправили обратно в музей. Оказалось, что все они
стреляли безнадежно плохо. Пиотровский стал помощником Орбели

и заместителем начальника пожарной команды. На крыше музея были
организованы два наблюдательных поста для того , чтобы иметь воз­
можность вовремя заметить начало пожара. Один из постов находил­

ся над Оружейным залом Зимнего дворца, а другой

-

около стеклян­

ной крыши над Итальянской картинной галереей. Игорь Дьяконов
вспоминает, как он дежурил там вместе с Антониной Изергиной, оча­
ровательным экспертом по современной живописи, которая потом

стала последней женой Орбели и матерью его единственного сына. Она
была прекрасной альпинисткой и говорила, что неплохо бы раздобыть
веревку, чтобы иметь возможность при необходимости спуститься вниз
и спастись. «Я сказал ей, что для нас это бесполезно. Потому что, если
упадет бомба, то мы полетим вниз вместе с ней. Если же

-

нет, то и

веревка нам не понадобится».

Гигантские подвалы, расположенные под зданиями Зимнего двор­
ца и Эрмитажа, были превращены в бомбоубежища, где жили остав­
шиеся в городе сотрудники музея, их семьи и люди, близкие к искусст­
ву, из других районов города. Всего там разместилось около двух тысяч

человек. Там они и прожили всю первую военную зиму. «Бомбоубежи­
ща во время блокады выглядели совсем необычно,

кий .

-

-

писал Пиотровс­

Проемы подвальных окон были заложены кирпичами и были

вставлены железные двери . За чугунными застланными кроватями сто­
яла позолоченная мебель из музея . Всякий раз, когда выключалось элек­
тричество, 11а столах зажигали свечи и керосиновые лампы . Я вспоми­

наю, что там были даже венчальные свечи. До войны их имели многие
женщины, работавшие в Эрмитаже, и они хранили их дома за икона­

ми. Свечи были толстые и с золотым ободком. Но важнее всего то, что
они горели долго».

Один из молодых архитекторов города, Александр Никольский ,
жил в бомбоубежище №

В декабре

1941

3 и делал

зарисовки окружающей обстановки .

г. в бомбоубежище состоялась выставка его рисунков.

Все признали, что рисунки эти особенно важны для потомков, так как

личные фотоаппараты конфисковали в самом начале войны, а офици­

альные фотографы редко посещали Эрмитаж.
В дневнике Никольского имеется описание того, как трудно было
пробираться по бомбоубежищу. «Ночью этот путь, от дверей Эрмита-

269

Бликада Ленинграда

жа через его залы и переходы и далее, в само бомбоубежище, был фан­
тастичен до жути. Светомаскировки на больших музейных окнах не

было, и зажигать свет не разрешалось. Поэтому в Двадцатиколонном
зале, в его торцах, стояли на полу аккумуляторы с маленькими элект­

рическими лампочками . Все вокруг было черно как сажа».
Пиотровский также вспоминал о том, как выглядел музей ночью:

«Осенью и зимой

1941

г. бывало по десять-двенадцать тревог в

сутки. Ночью к нашим постам приходилось добираться по совер­
шенно темным залам Эрмитажа и Зимнего дворца, но маршруты,

иногда очень дальние, до

3/

4

километра, были настолько привыч­

ны, что мы могли бы их пробегать с завязанными глазами ... В за­
лах было очень холодно, и, обходя посты, я разносил чай моим

товарищам-постовым

полуостывший кипяток без заварки, без

-

сахара, который в обернутом полотенцем чайнике кто-нибудь при·
носил мне из нашей пожарной казармы».

Неожиданный визит в Эрмитаж командира подводной лодки и
Героя Советского Союза А. В. Трипольского привел к тому, что была

восстановлена подача электричества в музей. Орбели провел Триполь­
ского через темный как смоль Двадцатиколонный зал в свой кабинет
военного времени, расположенный возле бомбоубежища

No 3.

Там он

зажег свечу в средневековом серебряном подсвечнике. Эта борьба с
темнотой напомнила Трипольскому, что «Полярная звезда», бывшая
прогулочная яхта императорской семьи, а теперь вспомогательное суд­
но в отряде подводников, которым он командовал, стоит на якоре в

замерзшей Неве совсем недалеко от музея. Трипольский вмешался в

ситуацию, и поперек проезжей части набережной к Эрмитажу был про·
тянут электрический кабель. «Корабль снабжал электричеством не­
сколько комнат Эрмитажа,

-

писал Никольский в своем дневнике.

-

Теперь свет был там, где раньше-темнота, и это было бесценно».

Но самым страшным испытанием для сотрудников Эрмитажа и для
всего населения Ленинграда оказался голод. Запасов продовольствия в
городе явно не хватало, и это стало ясно уже в конце августа.

2 сентября

уменьшили норму выдачи хлеба. Теперь рабочие стали получать 600 грам­
мов в день, служащие

8 сентября

- 400,

а иждивенцы и дети

- 300 граммов.

Но

немцы разбомбили самый большой в городе продовольст­

венный склад. Запахи горелого мяса, сахара, масла и муки плыли над

городом. После этого нормы были уменьшены еще и еще раз. С

ря и вплоть до Рождества рабочим вьщавали по
человека в день, а всем остальным

250 граммов

20 нояб­
хлеба на

- 125 граммов (два кусочка). На пере·
500 граммов, а в тылу воен-

довой, в окопах, хлебный паек составлял

270

Блокада Ленинграда

ным выдавали по

300 граммов

в день. Это было самое тяжелое время.

Впоследствии нормы увеличили, но многие люди оказались настолько
истощенными, что для них это уже не играло почти никакой роли .

Хлеб был главным продуктом , а всего другого выдавали совсем
немного. Почти все население города занималось поисками еды или

изобретало ее заменители . Матери совершали долгие и утомительные
походы в пригороды с вещами, с тем ценным, что у них было и что
можно было обменять на овощи, мясо или яйца. За драгоценности,

одежду или мебель можно было получить совсем немного еды. Голуби
и домашние животные исчезли. Хлопковые жмыхи, ранее использо­
вавшиеся как топливо для пароходов, изымались правительством го­
рода и после удаления ядовитых веществ их использовали для выпечки

хлеба. Люди вспомнили , что обои приклеивали к стене при помощи
клейстера, сваренного из муки . Клейстер ели, ели также бумагу. Ботин­
ки и кожаные сумки кипятили и готовили суп.

Нормы были одинаковы для мужчин и женщин, а также для ма­

леньких детей и подростков. Это приводило к тому, что мужчины и

подростки умирали раньше. В ноябре
ловек, в декабре

- 52 881,

1941

г. от голода умерло

а в январе и феврале

1942 г. ,

11 085 че­

то есть за

60 дней, - 199 187 человек . Лидия Гинзбург в своих Записках блтсадного
'ЧеЛовска так описывает происходившее:

«В период наибольшего истощения все стало ясно : сознание

на себе тащит тело. Автоматизм движения, его рефлекторность,
его исконная корреляция с психическим импульсом

-

всего этого

больше не было. Оказалось, например, что телу вовсе не свойственно

вертикальное положение; сознательная воля должна была держать
тело в руках, иначе оно, выскальзывая, срывалось, как с обрыва.
Воля должна была поднимать его и усаживать или вести от пред­

мета к предмету. В самые худшие дни трудно было уже не только
подниматься по лестнице, очень трудно было ходить по ровному» .
Или еще :
«Настоящий голод, как известно, не похож на желание есть.

У него свои маски. Он оборачивался тоской, равнодушием, сумас­

шедшей торопливостью, жестокостью . Он был скорее похож на
хроническую болезнь. И, как при всякой болезни, психика была
здесь очень важна. Обреченными были не самые почерневшие,

исхудавшие и распухшие, но те, у кого было не свое выражение,
дико сосредоточенный взгляд, кто начинал дрожать перед тарел­
кой супа».

271

БлQКада Ленинерада

Празднуя свой день рождения
ский ждал своего брата

-

14 февраля 1942 г.,

Борис Пиотров­

тот приехал с фронта и привез с собой кра­

юшку хлеба ... Поскольку стоял сильный мороз, хлеб превратился в

крошки. И. А. Орбели подарил ему флакон (от одеколона) со спиртом
и кусок столярного клея, из которого сотрудники Эрмитажа варили
желе. Большое количество этого клея было запасено реставраторами
как раз накануне войны, и главным образом благодаря этому выжили
многие сотрудники Эрмитажа. Масло, которое использовали рестав­
раторы, также употреблялось для приготовления аппетитных блюд

вроде жареных картофельных очисток.
Снег выпал в том году рано. Первые хлопья его упали
а

31

14 октября,

октября снег в городе уже лежал десятисантиметровым слоем. «Не

было водопроводной воды, электричества и тепла,

ский.

-

-

писал Пиотров­

Люди использовали мебель и паркет в качестве дров. Разуме­

ется, в Эрмитаже дело обстояло иначе, довоенные запасы дерева в
мастерских музея и экспозиционные щиты временных выставок обес­
печивали обогрев небольшого количества отапливаемых помещений» .
Воду все брали из Невы

-

сотрудники сделали во льду прорубь, но она

замерзала каждую ночь, и на следующий день лед снова приходилось
ломать.

Деловая жизнь музея тем не менее продолжалась. «Сотрудники
Эрмитажа работали и жили по законам военной дисциплины, но когда

они не были заняты исполнением своих обязанностей по защите му­
зея, то продолжали заниматься своей научной работой,

ровский.

-

-

писал Пиот­

Служебные приказы по Эрмитажу... отражают активную

жизнь, в них можно найти четко сформулированные задания по охра­
не музея, отправку сотрудников в ряды действующей армии, отправку

сотрудников на оборонные работы за пределы города, перемещения в
должности. В приказах отражены благодарности, выговоры за опозда­
ния на работу (конечно, не за минутные), увольнения за нарушения
дисциплины и требований военного положения, и только длинный
перечень сотрудников музея,

исключенных из списков по случаю их

смерти, свидетельствовал о трагической обстановке».
В предвоенные годы Орбели любил праздновать в Эрмитаже юби­
леи и годовщины разных событий. И он решил продолжать эти тради­
ции, несмотря на все опасности и трудности, вызванные блокадой. Еще
до немецкого вторжения было запланировано отпраздновать
ря

1941

19 октяб­

г. 800-летнюю годовщину со дня рождения азербайджанского

поэта Низами. И теперь Орбели обратился в Городской комитет партии
за разрешением провести празднование и получил на это неохотное

согласие. Собрание началось в два часа дня и закончилось за несколь­
ко минут до первого налета авиации противника.

272

БлtЖада Ленинграда

Позднее, и даже с еще большей смелостью, Орбели настаивал на

праздновании 500-летия со дня рождения узбекского поэта Алишера
Навои

1О декабря -

то есть тогда, когда началось самое трудное время

блокады. Пиотровский оставил описание этого события:
«После вступительного слова академика И . А. Орбели и научно­
го доклада А. Н . Болдырева поэт В. С. Рождественский, прибывший

с фронта, и сотрудник Эрмитажа Н. Ф . Лебедев читали свои пере­
воды стихов Навои. В витрине зала были выставлены фарфоровый
бокал и коробочка с росписями на темы произведений Навои .
На следующий день юбилейное заседание было целиком запол­
нено чтением переводов Н. Лебедева. Сам он был настолько слабым,
что был вынужден читать стихи сидя . Через несколько дней он
скончался . И когда он лежал уже мертвый, покрытый цветным тур­
кменским паласом, казалось, что он все еще шепчет свои стихи.

Город, который Гитлер объявил мертвым, праздновал день
рождения поэта и просветителя

XV в.

И неважно, что среди при­

сутствующих не было ни одного человека азербайджанского или
узбекского происхождения. Это был вызов врагу. Свет сражался с
тьмой» .

Фактически Эрмитаж оказался единственным учреждением в Со­
ветском Союзе, где отпраздновали день рождения Низами, хотя пер­
воначально планировалось организовать в Москве и Баку большие
выставки и провести собрания . В записках Пиотровского о жизни Эр­
митажа во время блокады есть волнующее описание того, как сотруд­

ники справлялись с душевными тяготами

-

спутниками физических

страданий.

«Блокада стала испытанием человеческого духа и проверкой
человеческих отношений, так как она действительно раскрывала

достоинства человека, его цену. Мне сейчас больше нравятся ста­
тьи, которые я написал при свете керосиновой лампы, чем те, ко­

торые я написал в мирное время. Это понятно. В ту зиму человек
либо не писал ничего, либо писал с очень большим энтузиазмом.

Каждый ученый берег свое страстное желание понимать мир, и
это было сильнее голода и физической слабости. Мы боялись, что
наши знания погибнут вместе с нами. И я был не единственный,
кто так думал. Я был на дежурстве в одном из залов, а мой друг Ан­

дрей Борисов, специалист по Востоку,

-

в другом . Посты наши

разделяла знаменитая Ротонда. Мы могли встречаться там во вре­
мя между налетами и читать друг другу лекции . А Иосиф Орбели

273

Блокада Ленинграда

обычно очень сердился на своих сотрудников за то, что они носи­
ли книги в противогазных сумках вместо противогазов.

Но мы должны были делать что-то еще, а не только заботить­
ся о себе. Нас очень беспокоило то, что мы не можем передать кому­
то наши знания, потому что, если мы умрем, им придется начи­
нать все с самого начала».

Контролировать условия, которые были необходимы для сохра­
нения коллекций, также было очень трудно. Музей Штиглица в Со­
ляном переулке стал называться после революции отделением Эрми­
тажа, и хотя большая часть коллекции этого музея была вывезена в
середине 1920-х гг., там еще хранились некоторые экспонаты, принад­

лежавшие Отделу история быта Русского музея . В

1941

г. , когда в Эрми­

таже открыли Русский отдел, ответственность за них перешла к Эрми­

тажу. В начале осени здание Музея Штиглица разбомбили. Стеклянная
крыша центрального зала была разбита вдребезги, а с нею фарфор и
мебель. К счастью, никто не погиб. И тогда решили перевезти остатки
коллекций, хранившихся там, в Эрмитаж. Однако сделать это было
непросто, так как оказалось невозможно найти грузовик или машину.

Сотрудники Эрмитажа начали перевозить коллекции на ручных тележ­
ках. А после того как выпал снег, для этого стали использовать сани.

Люди впрягались в них и так перевозили громоздкие предметы. Мел­

кие предметы, транспортировать которые было нетрудно, переноси­
ли в рюкзаках. Под воздействием дождя и снега некоторые экспонаты
покрылись плесенью или подверглись коррозии еще до того, как их

вывезли из полуразрушенного здания .

24 января

городская администрация объявила, что в Эрмитаже

должен открыться небольшой центр для выздоравливающих. Центр
разместился в комнатах Малого Эрмитажа, расположенных на первом
этаже и выходящих окнами на Неву. Здесь до революции находилась

квартира директора Эрмитажа Дмитрия Толстого. Этот центр обслу­
живал сотрудников Эрмитажа и сотрудников четырех других музеев
города. Там было сто кроватей, и еще до того, как его закрыли в мае,

через него прошло около

400 пациентов .

Многие из них были настоль­

ко истощены, что ни увеличенные рационы питания, ни внутривен­

ные вливания глюкозы не смогли спасти их. Подвал под библиотекой
на Миллионной улице, в конце Малого Эрмитажа, был превращен в
морг. Когда в начале апреля

1942 г.

похоронная команда приехала в

Эрмитаж, она погрузила на грузовик
В первые месяцы

46 окоченевших трупов.
1942 r. налетов почти не было, но немцы продол­

жали обстреливать город. В Эрмитаже замерзли водопроводные и фа­

новые трубы. В этих условиях перед теми, кто жил в подвалах Эрмита-

274

Блuкада Ленинграда

жа, встал вопрос: оставаться здесь дальше или вернугься домой? К фев­
ралю бомбоубежища опустели . Кроме того, Дорога жизни, которая
проходила через замерзшее Ладожское озеро и по которой начиная с

ноября в город стали привозить продукты, заработала значительно
лучше, так как по льду проложили новую дорогу, соединившую Ленин­
град с юго-восточным берегом озера. Теперь грузовики, привозившие
в город продовольствие, возвращаясь обратно , вывозили его жителей .

Так был эвакуирован весь университет. Его исторический факультет,
с которым Эрмитаж был тесно связан, вновь открыли уже в Саратове.
Во время своего визита в Ленинград Алексей Косыгин , заместитель
председателя Совнаркома, инспектировал Эрмитаж и, ознакомившись
с обстановкой в музее, распорядился перевести его в статус «законсер­

вированного» учреждения. Это означало, что теперь нужно было забо­
титься только о сохранности здания, а сотрудников следовало эвакуи­

ровать. Необычно было то, что, несмотря на все страдания и трудности,
мало кто из них захотел уехать .

Сам Орбели был назначен президентом Академии наук Армении и
отправился в Ереван

30 марта. Там он

и жил до конца войны. С собой он

вывез пеструю компанию своих коллег и друзей. Среди них были его
бывшая жена Мария, его новая жена Елизавета, мать Елизаветы, Влади­
мир Васильев

-

секретарь партийной организации музея, главный ар­

хитектор Эрмитажа Андрей Сивков и Борис Пиотровский, который в
январе заболел воспалением легких и за которым преданно ухаживала

его старая преподавательница, египтолог Наталья Флиттнер. Пиотров­
ский писал, что когда грузовик, который вывез их из города, доехал до

железной дороги и ему дали там тарелку супа, он сразу почувствовал себя
плохо. Его организм не мог усваивать такую жирную пищу.

Путешествие на юг было скрашено остановкой в Сталинграде, где
администрация города и делегация врачей собрались на вокзале для

встречи великого академика Орбели. К сожалению, в сообщении о

прибытии Орбели, которое они получили заранее, не было сказано,
какой именно академик Орбели приезжает. Оказалось, что жители
Сталинграда ждали Леона Орбели, брата Иосифа, известного физио­
лога. Он унаследовал мантию Ивана Павлова

-

нобелевского лауреа­

та, который был известен во всем мире благодаря своим исследовани­
ям высшей нервной деятельности. Когда из поезда вышел бородатый
востоковед, делегация в смущении удалилась .

Согласно запискам Пиотровского, Орбели и сопровождавшие его

люди не позволили войне помешать им радоваться жизни на юге. При­

ехав в Ереван с двумя своими женами, Орбели вскоре стал уговаривать
свою преданную подругу Камиллу Тревер перебраться к ним из Таш­
кента, где она тогда работала. Вся компания ездила из Еревана в Таш-

275

Бл1Жада Ле-нинграда

кент, чтобы навестить ее. И именно Тревер напечатала на машинке
историю Урарту, которую Пиотровский написал в бомбоубежище Эр­
митажа. Правда, она опустила и не напечатала пометки на полях ру­
кописи : «ужасно холодно», «трудно писать, так холодно» и так далее.

После революции Орбели руководил издательством Академии исто­
рии материальной культуры и придавал большое значение своему уме­
нию набирать тексты. В предвоенные годы он убеждал многих своих
коллег учиться этому, так как это была единственная возможность

быть уверенным в правильности воспроизведения и цитирования ру­
кописных текстов, написанных на языках Востока, символами, незна­
комыми для обычных наборщиков .

История государства Урарту была опубликована в Ереване в

1944 г.

Так как Кармир-Блур, крепость Урарту, которую Пиотровский начал
раскапывать еще до войны, находилась всего в нескольr<их километ­

рах от Еревана, у него была возможность продолжать эту работу. И он
начал это делать вместе с армянским археологом

-

молодой Рипсимэ

Михайловной Джанполадян, которую привлек к этой работе в
а в феврале

1944 г.

они поженились. В апреле

1944 г.

1943 г.,

Пиотровский со­

вершил поездку в Ленинград для того , чтобы взять некоторые книги,
но заболел там брюшным тифом и боролся с недугом несколько меся­
цев. В своих мемуарах он рассказывает, что в это время Орбели часто
посещал Ленинград, и его роман с Антониной Изергиной, экспертом
Эрмитажа по современному искусству, только начинался.
Когда Орбели уехал на юг в марте

1942 г.,

он назначил профессора

Михаила Доброклонского исполняющим обязанности директора Эр­
митажа. В прошлом служащий императорского государственного уч­

реждения Доброклонский всегда мечтал стать директором Эрмитажа.
Это помнит его приемная правнучка, которая и сейчас работает там .
Он изучал юриспруденцию и в

1910-1915 гг.

посещал знаменитые му­

зеи Европы с тем, чтобы собрать информацию о проведении выставок
и организации научной работы . Все это он делал, готовясь к своей бу­
дущей роли. Но возможности реализовать эту мечту рассеялись как дым
после того, как большевики захватили власть. Тем не менее он был од­
ним из многих бывших дворян, которые поступили в музей после ре­

волюции, и работал в Отделении западноевропейского рисунка под
руководством Бенуа. Его научный каталог рисунков, находящихся в
Эрмитаже , до сих пор остается «последним словом» в этой области.

Война принесла Доброклонскому такие страдания, которые почти

невозможно было перенести. Оба его сына погибли. Старший , Логин ,
умер на руках отца в военном госпитале, а младший, Дмитрий, слиш­
ком молодой, чтобы служить в армии, солгал , увеличив свой возраст,

так как надеялся, что на фронте будет больше еды. Он пропал без вести.

276

Бл1Жада Ленинграда

Кроме того, дом, в котором жил Доброклонский, был разрушен бом­

бой. Однако в марте

1942 r.

его юношеская мечта осуществилась, и он

стал, правда только на время, исполняющим обязанности директора
Эрмитажа. В июне

1943 r. Доброклонский

составил отчет о деятельно­

сти сотрудников Эрмитажа.
«Перед коллективом эрмитажных сотрудников первоочеред­
ными задачами стали мероприятия, с одной стороны, восстано­

вительного характера, с другой

-

направленные к обеспечению

сохранности коллекций и их учету.

В результате обстрелов и неприятельских налетов подавляю­
щее количество окон и световых фонарей во всех зданиях Эрми­
тажа оказались разбитыми, множество залов были засыпаны би­
тым стеклом и снегом, покрыты льдом. Работы по очистке этих

помещений были произведены силами всего коллектива, без раз­
личия служебного положения и возраста. Профессора, научные
сотрудники рука об руку с подсобными рабочими и охраной ска­
лывали лед, подметали и выносили осколки стекол, снег, приводи­

ли в порядок средства для тушения пожаров и т. д. Достаточно отме­
тить, что в результате этой работы своими силами было очищено
свыше

2000 кв. метров музейной площади и вынесено около
36 тонн битого стекла, строительного мусора, снега и льда. Осталь­
ные восстановительные работы велись как подрядным порядком,

так и в значительной степени силами того же эрмитажного персо­

нала. Они сводились главным образом к зашитию оконных пере­
плетов и световых фонарей фанерою, к ремонту крыш, выкачива­

нию воды из подвалов и ремонту водопроводной сети. Всего к
настоящему моменту зашито фанерою свыше

6 тыс.

кв. метров, из

которых хозяйственным способом больше половины.
С большим напряжением и тем же единодушием сотрудника­

ми Эрмитажа проводилась работа по переносу мебели, отдельных
групп экспонатов и целых кладовых в другие, оказавшиеся в луч­
ших условиях помещения, просушивались и проветривались ме­

бель и ткани, делались пробные вскрытия упакованных ящиков с
музейными ценностями, давшие отличные показатели ... »

Большинство сотрудников, которыми руководил Доброклонский,
были женщины. Дееспособных мужчин призвали на фронт, но остал­
ся один из лучших довоенных экскурсоводов Павел Губчевский, кото­
рого не взяли в армию из-за тяжелого порока сердца. Его назначили
главным охранником музея. Губчевский оставил свой собственный от­

чет о проблемах музея , написанный им в

277

1942 r:

Бл(Jl(ада Ле-нинzрада

«Охрана

- 64

человека по штату, налицо

- 46,

тогда как в

довоенное время количество работников охраны достигало

650

человек. Охраняются постами наружной, внутренней (как

ночной, так и дневной) охраны Эрмитажа- около

1 ООО ООО куб.
- 15 кило­
искусств- 1057. Ох­

метров, протяженность экспозиционной территории

метров и количество залов в одном Дворце

рана внутренних помещений Эрмитажа в настоящий момент
осложняется тем, что в результате разрушений, причиненных

артобстрелом, ряд помещений сделался доступным для проник­
новения ... Мое могучее воинство состояло в основном из пожи­

лых женщин от

55 лет

и выше, включая и 70-летних. Среди этих

женщин было немало инвалидов, которые до войны служили в
музее смотрительницами зал (хромота или какое-либо другое уве­
чье не мешали им дежурить на спокойных постах или наблюдать
в залах за порядком) ... Обычно не менее трети всегда находилось
в больницах».

Когда после суровой зимы

1941-1942 гг.

началась весна, стали ло­

паться водопроводные трубы . Кроме того, тающий снег и вода хлыну­
ли в музей через дыры в крыше, проделанные осколками немецких

снарядов . «Мощный отряд» пожилых женщин бросился спасать от по­
токов воды коллекции, находившиеся на первом этаже и в подвалах .

Фарфоровые фигуры и вазы, которые были наполовину закопаны в
песок в подвале под Афинской галереей и выжили во время бомбежек
и артиллерийских обстрелов, на этот раз оказались даже в большей
опасности. Одной из тех, кто помогал их спасать, была Ольга Михай­
лова, историк искусств и критик.

«Я с ужасом увидела, что фарфор весь затоплен. Сбегав за вы­
сокими резиновыми сапогами, мы спустились в темный подвал.

Вода стояла по колено. От наших движений образовывались вол­

ны, которые еще выше поднимали уровень воды . Осторожно дви­
гаясь, чтобы не наступить на хрупкий фарфор, мы стали наощупь
вытаскивать из воды вещь за вещью. Кое-какая фарфоровая посу­
да плавала на поверхности . То там, то здесь торчали над водой гор­
лышки крупных ваз, большинство же вещей, заполнившись пес­
ком и грязью, погрузилось на дно. И эти поиски во мраке, и это
хождение по воде, и то, как мы, нагрузившись фарфором, подни­
мались по темной крутой лестнице, не видя ступенек, нащупывая
их ногами, казалось нам впоследствии невероятным, каким-то го­

ловоломным акробатическим номером, и мы диву давались, что

ничего не разбили.

278

Бл(Жада Лl!'Нинграда

Вызволив фарфор из подвала, мы принялись очищать его от

грязи. Пусть спасенные вещи и не принадлежали к шедеврам эрми­

тажного собрания, но так или иначе перед нами были произведе­
ния искусства ... Предметы, покрытые глазурью, отмывались лег­

ко . Но бисквиты, неrлазурованный белый фарфор, пропитались
водой и пожелтели. Часть предметов, ранее подвергавшихся рес­
таврации, расклеилась. Многие вещи утратили инвентарные но­

мера, и это могло создать невообразимую путаницу в музейном
учете; сотни отмокших бумажных ярлычков плавали в подвале ...
Делать все приходилось одновременно

-

и чистить, и мыть, и

восстанавливать номера. Сушили мы фарфор во дворе, на весен­
нем солнышке, подстелив мешковину или прямо на зазеленевшей
травке».

На внутренний двор Эрмитажа выносили не только фарфор. Там
же просушивали мебель. «Мы использовали каждый солнечный день,

-

писала другая участница "спасательной команды" Александра Аносо­
ва .

-

Мебель мы сперва пытались сушить в самом помещении конюш­

ни. Сняли фанеру с окон, растворили настежь двери, и пошли у нас
гулять сквозняки. Но это не помогало. Когда установились сухие сол­
нечные дни, мы вытащили всю мягкую мебель во двор. Обивка на дива­
нах, креслах, стульях не была видна под толстым пушистым слоем пле­

сени, будто не бархатом и атласом были они обиты, а отвратительной
зелено-желтой цигейкой . Солнце высушивало плесень, и тогда мы пе­
реносили вещь за вещью в Черный проезд, отделяющий Малый Эрми­
таж (Ламотов павильон) от Зимнего дворца, и пускали в ход щетки и

метелки. Весь день

-

пыль столбом и резкий, едкий запах сернистого

газа; к концу дня этот запах пропитывал нашу одежду, пыль набивалась
в уши и ноздри, першило в горле, слезились глаза».

Внутренний двор использовали еще и по-другому. Блокада города
продолжалась, и пайки были душераздирающе малы и бедны витами­
нами. Огороды с овощами начали появляться во всех скверах города
и, конечно, во внутренних дворах дворца. Но в основном музей снаб­

жал овощами Висячий сад, который Екатерина Великая создала на вто­

ром этаже Эрмитажа, а также другие сады. Там росли морковь, свекла,
укроп, шпинат и капуста

-

вместо декоративного кустарника, который

предпочитали Романовы . «Мы вырывали кусты сирени и жимолости
вместе с корнями, чтобы увеличить площадь под наш огород,

минает О. Э . Михайлова.

-

-

вспо­

Все дни, пока мы копали и разбивали огород­

ные грядки, выдернутые кусты стояли тут же, у стен, с кусками земли

на корнях, медленно увядая. В эту блокадную весну мы видели много
смертей. Тяжело умирала и эрмитажная сирень».

279

Бликада Ленинграда

Немецкие бомбардировки и артобстрелы продолжались, и новые

раны постоянно появлялись на теле Эрмитажа.

18 июня

снаряд попал

в хранилище экипажей и разбил на куски семь карет и два паланкина,

которыми пользовалась императорская семья в

1943 г.

XVIII

в.

25 января

бомба весом в одну тонну взорвалась на Дворцовой площади, и

Зимний дворец стал, по словам Павла Губчевского, «качаться, как мор­

ская раковина в штормовом море». В мае вторая бомба упала на сам
Зимний дворец, но не взорвалась. Это была почти чудо. Садовники,
работавшие в Висячем саду, забили тревогу, увидев дым, валивший из

Кухонного двора.
«Пожара мы боялись больше всего,

-

писал Губчевский.

-

Но

когда я добежал до Кухонного двора, облако дыма уже рассеива­

лось. Через несколько минут прибыло городское пожарное началь­
ство. Осмотрелись - ничто нигде не горит, гарью ниоткуда не пах­
нет. Пожарные уехали, а нам все-таки было беспокойно. Мы еще
раз оглядели Кухонный двор и вдруг заметили, что в нижнем эта­
же, там, где находятся музейные кладовые, высажено окно ... Я под­

тащил стремянку к разбитому окну, заглянул в кладовую: среди кар­
тин , расшвырянных в разные стороны, среди изодранных холстов

и сломанных подрамников лежала 250-килограммовая фугасная
бомба! Только потом я понял, что произошло: бомба, сброшенная
фашистским самолетом, попала в карниз здания на противополож­
ной стороне двора, ударилась о карниз, но не взрывателем, а кожухом,

раздробила столетний кирпич в мельчайшую пыль, поднявшуюся

густым облаком над двором, а затем, срикошетив по касательной ,
опять же своим кожухом вышибла окно кладовой и спокойно улег­
лась на рухнувший под ее тяжестью штабель картин» .

Самый последний немецкий снаряд попал в Эрмитаж в декабре

1943 г.

Профессор Доброклонский немедленно доложил о разрушени­

ях администрации города: «Вражеский снаряд, который разорвался во

дворе

16 декабря,

выбил

750 метров

стекла, включая окна Оружейно­

го и Фельдмаршальского залов, зала Петра Великого и других помеще­
ний с роскошными интерьерами. Государственный Эрмитаж просит

помочь в приобретении

5,5 кубических

метра фанеры».

Блокада Ленинграда была окончательно снята

27 января 1944 г.

В этот день все громкоговорители города передали сообщение: «После
двенадцати дней жестоких боев войска Ленинградского фронта отбро­

сили врага от города по всему фронту на расстояние от шестидесяти
пяти до ста километров . Наши войска продолжают продвигаться впе­

ред». Этой ночью прогремел победный салют в двадцать четыре залпа

280

Бл1Жада Ленинграда

из

324 орудий,

которые находились на военных кораблях, стоявших

на якорях на Неве. Пламенный поток красных, белых и голубых ракет
осветил все небо над городом.
Сразу, как только стало известно, что Ленинград спасен, судьба
Эрмитажа привлекла пристальное внимание всех любителей культуры
Советского Союза. Правительственная газета Известия прислала жур­
налиста из Москвы для того, чтобы рассказать стране о состоянии му­

зея. «У входа сидит вахтер
вательницу музыки»,

-

-

пожилая женщина, похожая на препода­

писала Татьяна Тэсс.

«Она в теплой шубе и капоре; рядом с ней стоит винтовка.

Когда вахтер проверяет мои документы, из ее рта вьется струйка
голубого пара. Главный хранитель, засунув руки в карманы, терпе­
ливо ждет конца проверки. Потом он говорит:

-

Итак, пройдемте по объекту.

И идет вперед, позвякивая ключами.

И я иду вслед за ним ... За большой тяжелой дверью перед нами

открывается Эрмитаж в ту его трудную и необычную пору, когда
он стал называться объектом.
Высокие окна забиты фанерой. Сквозь узкую полоску стекла,
уцелевшую под самым потолком, льется голубоватый влажный свет.

Стоит холод, такой жестокий, как если бы его собрали со всего
города и заперли здесь. Прямо перед нами сторожат дверь два раз­
детых рыцаря, два манекена, с которых сняли все их панцири, коль­

чуги, забрала и оставили только порыжевшие трусики на худых,
набитых опилками ногах. Возле манекенов стоят ящики с песком,
лежат громадные клещи, топоры, ломы

... »

Орбели вернулся к своим обязанностям директора музея в июне

1944 r.

Его вызвали из Армении в Москву и приказали составить спи­

сок материалов, которые могут понадобиться при реставрационных
работах в Эрмитаже. Список включал

80 тонн

алебастра,

100 тонн

цемента,

2

65 тонн

строительного гипса,

тонны столярного клея,

сячи метров богемского стекла тройной прочности и еще
метров сверхтонкого стекла,

30 тысяч

2

ты­

2 тонны литой бронзы, 2 тон­
6 килограммов листового золота. Германия ка­
1945 r., и суровое испытание на этом закончилось.

ны листовой бронзы и

9 мая

4

тысячи

тысячи метров подходящего холста,

метров декоративных тканей,

питулировала

2

14

Трофеи

с

лова «Вторая мировая война» редко используются в русской
литературе. Вместо этого употребляется название «Великая
Отечественная война». Это название напоминает о борьбе и

жертвах, которые пришлось принести, изгоняя войска Гитлера из Рос­

сии и добиваясь окончательной победы над врагом. Около

20 милли­

онов советских граждан погибло во время войны, и эти ужасные циф­

ры говорят о том, что подавляющее большинство российских семей

потеряли своих близких и своих друзей. Свирепость гитлеровского
нападения сделала многих, даже тех, кто пострадал во время сталин­

ских «чисток», патриотами, а победа в войне превратила образ Стали­

на, правда временно, в образ спасителя страны. Ничто из этого не за­
быто в России.
В последние месяцы войны и в первые годы мира советские воен­
нослужащие конфисковали в Германии более двух миллионов произве­
дений искусства и отправили их самолетами или на поездах в Россию,

главным образом в Пушкинский музей в Москве и в Эрмитаж в Ленинг­
раде. Они забирали лучшие шедевры музеев, упаковывали в ящики
целые партии второстепенных экспонатов и предметы из частных кол­

лекций, которые попадались им. Однако в то время эти операции рас­
сматривались как абсолютно законная репатриация. В 1990-е гг., когда
память о войне уже потускнела, присутствие в российских музеях «тро­

фейных произведений искусства» из Германии стало вызывать острые
дискуссии.

Большинство произведений искусства, вывезенных русскими из

Восточной Германии и Польши, были возвращены в 50-х гг. братским
жестом по отношению к дружественным социалистическим странам.

Но целые собрания таких произведений, вывезенные из Западной Гер­
мании и других мест, оставались спрятанными в музеях России. Сам
факт существования таких хранилищ до сих пор официально является
государственной тайной. Но этот секрет перестал быть секретом, во

282

Трофеи

всяком случае для Запада, когда в

сти искусства

(Art news)

1991

г. американский журнал Ново­

опубликовал статью, которая содержала ма­

териалы тщательно проведенного расследования о «трофейных
произведениях искусства». Авторами этой статьи были двое русских

-

Константин Акинша и Григорий Козлов . Оба они в прошлом являлись
сотрудниками музеев.

Начиная с

1987 г.

эти двое работали в архивах и собирали до­

кументы, и их книга Украденные сокровища
кованная в

1995 г., является

(Stolen Treasure) ,

опубли­

(и остается) до сих пор главным источни­

ком информации об этой любопытной странице истории Советского
Союза . Оба автора сочли необходимым уехать из России , чтобы
избежать притеснений со стороны разгневанных властей, и посе­
лились в Германии. Там они и написали свою книгу. На родине их
критикуют за то, что они рассказали все это с антироссийской пред­

взятостью . Однако их исследование сформировало международную
позицию по этому вопросу.

Речь идет не об ограблениях и мародерстве . Приказ об изъятии

произведений искусства был отдан Центральным Комитетом Коммунис­
тической партии Советского Союза. Оно было организовано и осущест­
влялось историками искусств и другими специалистами по искусству,

которым временно были присвоены офицерские звания и выдана воен­
ная форма. Произведения искусства передавались на хранение самым
крупным национальным музеям . Но противоречивая позиция прави­
тельства относительно этической стороны этого проекта нашла свое
отражение в той степени секретности, которая всегда сопровождала
вывоз и хранение трофейных произведений искусства . Поезд из Бер­

лина , наполненный сокровищами, прибыл в Эрмитаж в октябре

1945 г. ,

всего через шесть дней после того , как вернулись коллекции музея,

эвакуированные в Свердловск. О прибытии поезда из Свердловска и
проблемах , связанных с транспортировкой коллекций от железнодо­

рожного вокзала до Эрмитажа, пресса трубила громко. Но в то же вре­
мя прибытие поезда с ценностями из Берлина прошло незамеченным.

В июне

1991

г. министр культуры Николай Губенко признал, что в

России имеются трофейные произведения искусства. Это был ответ
на статьи Акинши и Козлова. Однако, какие именно трофейные про­
изведения искусства остаются спрятанными в хранилищах России,

выяснялось постепенно . В

1994 г. ,

после слухов и опровержений, за­

полнявших средства массовой информации в течение трех лет, было
официально признано, что золото Шлимана находится в Москве. Речь

шла о знаменитых золотых ювелирных украшениях, найденных Шли­
маном в
нации в

1873 г.
1881 г.

на месте древней Трои и переданных в дар немецкой
Большая выставка золота Трои была организована в

283

Трофеи

Пушкинском музее в

1996 г. А в 1992 г.

в Эрмитаже состоялась выставка

рисунков старых мастеров из музея Кунстхалле в Бремене, за которой

в

1995 г.

последовала выставка

74 картин

импрессионистов и постим­

прессионистов из немецких частных коллекций. В

1995 г.

внимание

прессы и посетителей со всего света привлекла выставка , получившая
название «Неведомые шедевры». После двукратного переноса даты за­

крытия этой выставки в Эрмитаже решили организовать постоянный
показ этих картин в формате выставки . В противоположность этому
Пушкинский музей предпочел развесить трофейные картины вместе с
картинами из собственной коллекции так, как будто те уже принадле­
жали музею.

В 1990-е гг. открытие секретных хранилищ явилось одной из глав­
ных сенсаций в мире искусства и вызвало острейшие дискуссии и спо­

ры о том, следует ли эти предметы или хотя бы часть из них вернуть
прежним владельцам .

В

1995 г.

в российском парламенте

-

Думе был подготовлен про­

ект закона, согласно которому все эти ценности должны быть нацио­
нализированы и храниться в большинстве своем в России. Закон
прошел через нижнюю палату, но в сентябре

1996 г.

Совет Федерации

отклонил его и возвратил на доработку. В слегка усовершенствованном

виде закон принят обеими палатами в

1997 г.,

но Ельцин наложил на

него «вето». В то время, когда я пишу эти строки, трофейные ценнос­
ти, находящиеся в России, все еще не приобрели определенного ле­
гального статуса, и все выглядит так, что принятие решения по этому

вопросу станет делом затяжным и долгим . Если же национальная пози­

ция в вопросе о возвращении художественных ценностей будет опре­
деляться на референдуме, то русский народ скажет, без сомнения, нет.
Память о войне до сих пор жива очень ярко.
Идея вывезти из Германии и из стран ее союзников произведения
искусства в виде компенсации за украденные и уничтоженные нацис­

тами культурные ценности в России впервые появилась на свет в

1943 г.

Автором ее был художник и историк искусств Игорь Грабарь, редак­
тор и один из авторов фундаментальной Истории р,усского искусства в

30 томах

и ветеран кампании по защите художественных памятников

в России в период революции. В то время как Бенуа и Горький в

1917 г.

боролись за сохранение художественных ценностей в Санкт-Петербур­
ге, Грабарь делал то же самое в Москве . В

1943 г.

он обратился с новой

идеей в недавно созданную и тяжеловесно названную Чрезвычайную
государственную комиссию по регистрации и изучению преступлений

немецко-фашистских оккупантов и их союзников и ущерба, причинен­
ного ими гражданам, колхозам, общественным организациям, государ­

ственным предприятиям и институтам СССР.

284

ТрофпJ.

Предложение Грабаря состояло в том, что необходимо составить
список художественных произведений, эквивалентных тем, которые

были украдены или уничтожены нацистами и которые после победы
можно будет конфисковать из музеев Германии и ее союзниц. Истори­
ческие дворцы в Пушкине и Петергофе под Ленинградом так же, как и
церкви в Новгороде и Пскове, были превращены в руины немецкими
захватчиками. Разрушению подверглись также главные города на Ук­
раине и в Белоруссии. Тысячи картин и много других произведений
искусства было вывезено из Киева. Картинную галерею в Харькове
разграбили и сожгли. Минский музей опустошили. Грабарь предложил,
чтобы Чрезвычайная государственная комиссия создала специальное
подразделение «для того, чтобы составить список предметов из коллек­
ций музеев Германии, Австрии, Италии, Румынии и Финляндии, кото­
рые можно было бы назвать возможными эквивалентами. Поездки за
границу для выполнения этой работы совершенно не обязательны, так
как полный набор каталогов всех европейских музеев был в библиоте­
ках некоторых советских историков искусства, и их собственные за­
метки и статьи содержали полную информацию об этих музеях».
Грабарь считал, что было бы правильно, если бы три ведущих экс­

перта России составили список таких эквивалентов. Он предложил
себя, Сергея Тройницкого, бывшего директора Эрмитажа и специали­
ста по прикладному искусству, и Виктора Лазарева, бывшего храните­
ля живописи Пушкинского музея. Тройницкий к этому времени вер­

нулся из ссылки и работал консультантом в Музее керамики в Кусково,
под Москвой.

Идею эквивалентов приняли с энтузиазмом, и был составлен в
высшей степени амбициозный список. Группа Грабаря намеревалась

забрать

179 картин

из Кайзер-Фридрих музеума в Берлине (в

1956 г.

он

стал называться Музей Боде), среди которых были полотна Мадонна в
храме Ван. Эйка, }{:пение Джотто и Мадонна Колонна Рафаэля. В список
включили также

125 картин

из Старой пинакотеки в Мюнхене, при­

мерно такое же количество картин из Дрездена и Лейпцига и целый

ряд шедевров из Италии

-

Мадонну с гранатом Боттичелли из галереи

Уффици и Портрет двух сенаторов Тинторетто из Дворца дожей в Вене­

ции. Среди работ, которые предполагалось изъять в Музее истории ис­
кусств в Вене, было шесть картин Брейгеля и четыре- Веласкеса;

52 картины
Эль Греко -

из Национальной галереи в Будапеште и Пmu,,онение волхвов
из частной коллекции короля Румынии.

Другой список картин, скульптур и предметов византийского ис­

кусства, переданный правительственному Комитету по искусству

26 февраля 1945 г.,

был составлен Виктором Лазаревым из Пушкин­

ского музея, Николаем Власовым из Антиквариата и Владимиром

285

трофеи

Левинсон-Лессингом, хранителем из Отдела западноевропейского ис­
кусства Эрмитажа. Так как Левинсон-Лессинг работал в Антиквариа­
те еще в 30-е гг. , предполагалось, что он и Власов знают денежную
стоимость произведений искусства, и это было очень важно для кор­
ректной оценки эквивалентности. Все это, конечно, относилось и к

Тройницкому.
Был составлен также список рисунков, предметов прикладного
искусства и антиквариата. Составители были особенно заинтересова­
ны в том, чтобы получить памятники славянской культуры. Это было
время, когда правительственная пропагандистская машина требовала

приукрашивать историю славян из патриотических соображений.
«Очень важно назвать в качестве эквивалентов славянские археологи­
ческие находки, которые особенно хорошо представлены в немецких
коллекциях»,

-

писал Сергей Толстов, директор Института истории

материальной культуры. Общая стоимость всех эквивалентов состави­

ла

70 587 200 долларов США.

Самым дорогим предметом в списке был

Пергамский алтарь стоимостью в

7 ,5 миллиона долларов. Мраморный
II столетии до нашей эры

фриз с глубоким рельефом, вырезанный во

для украшения алтаря Зевса в Пергаме, изображал битву богов и тита­
нов. Его высота достигала

2,3 метра,

а длина-

120 метров.

Специаль­

но для него был выстроен Пергамский музей, открытый в Берлине в

1930 г.,

но с

1945 по 1958 г.

этот фриз находился в Эрмитаже.

Суммируя работу по отбору экспонатов,

14 января 1944 г.

на съез­

де архитекторов Грабарь сделал такое заключение: «Вполне вероятно,
что в Москве будет создан музей, равного которому никогда не было в

мире». Скульптор Сергей Меркуров, в то время директор Пушкинско­
го музея, поддержал эту идею и два месяца спустя писал председателю

Комитета по искусству Совета Народных Комиссаров:
«Немецко-фашист,ские варвары, которые пытались уничтожить
русскую культуру и уничтожили много выдающихся произведений
русского искусства, должны нести ответственность за все свои пре­

ступления. Музеи стран гитлеровской оси полны выдающихся ше­
девров, которые должны быть переданы Советскому Союзу в каче­
стве компенсации. Все ценности, полученные из стран оси, должны
быть сконцентрированы в одном месте и будут играть роль иде­
ального памятника, посвященного славе русского оружия».

Гитлер мечтал создать величайший в мире музей в Линце, там, где

он родился, конфискуя художественные ценности побежденных наро­
дов, а теперь русские мечтали сделать то же самое в Москве. Однако
ни ту, ни другую мечту осуществить не удалось.

286

Трофеи

Оказалось, что добыча трофейных произведений искусства явля­
ется делом более прагматичным.

12 февраля 1945 г.

на только что за­

вершившейся Ялтинской конференции было принято решение о раз­
деле Германии на оккупационные зоны . Кроме того, там же Сталин
добился согласия союзников на компенсацию в размере
дов долларов. И

25 февраля

1О миллиар­

был учрежден Специальный комитет по

Германии, который возглавил Георгий Маленков. Комитет был создан
для того, чтобы наблюдать за конфискацией ценностей на оккупиро­
ванных территориях. Это было гигантское мероприятие . Целые фаб­
рики на занятых территориях демонтировались и перевозились на

Восток, туда же шли поезда, нагруженные промышленными и потре­

бительскими товарами, которых было очень мало в России. В целом
конфискованными материалами и предметами загрузили

90 тысяч

то­

варных вагонов и отправили в Советский Союз. Большинство реше­
ний по вывозу товаров подписал сам Сталин.
В той обстановке вывоз произведений искусства был далеко не
самым главным делом, но в феврале

1945 г.

правительственный Коми­

тет по искусству начал создавать трофейные бригады для того , чтобы

отбирать, упаковывать и перевозить произведения искусства в Россию .
Андрей Белокопытов, директор Московского Художественного теат­
ра, был назначен командиром такой бригады Белорусского фронта и

закончил войну в Берлине, а Борис Филиппов, директор Московского
драматического театра, стал командиром такой же бригады Украин­

ского фронта. По каким-то причинам считалось, что директоры теат­
ров являются наиболее подходящими организаторами подобных ме­
роприятий.

В течение войны в самой Германии экспонаты выдающихся музе­
ев эвакуировались и помещались для хранения в различные хранили­

ща страны . Поэтому в руки русских не попали работы великих старых

мастеров из Берлинского музея императора Фридриха - они оказались
спрятаны в шахте в американской оккупационной зоне . Но русские
нашли многое другое. Первая удача Белокопытова

-

он обнаружил ху­

дожественные произведения из польских и прибалтийских музеев,

спрятанные нацистами. В марте

1945 г.

в тоннелях, ведущих в подзем­

ный завод по производству самолетов в Гоенвальде, около Мезеритца,
он нашел то, что когда-то украшало музеи Познани, Таллина и Риги .

Тогда ему предоставили

22 железнодорожных вагона, чтобы отправить

все эти присвоенные фашистами предметы в Москву.
После этого Белокопытов стал ответственным за дворцы в Потс­

даме. «Суммируя результаты инспекции,
ном докладе,

-

-

писал он в своем официаль­

мы можем утверждать , что в нашем распоряжении есть

несколько тысяч оригинальных картин

287

<...> немецких,

французских и

Трофеи

итальянских мастеров и большое количество ценных копий работ все­
мирно известных художников, несколько сотен мраморных статуй< ... >
очень большое количество мебели из старых дворцов и много других
произведений искусства. Имеется также несколько тысяч миниатюр.

А также около
ринные)

<... >

50 тысяч

книг редких изданий (некоторые из них ста­

Общая цена всех перечисленных предметов, которые

могуr быть разобраны и перевезены в Советский Союз, составляет
примерно

150 тысяч

золотых рублей» . Некоторые из этих картин до

сих пор находятся в Эрмитаже.
Но главной на.ходкой Белокопытова в Потсдаме оказался доктор
Карл Джусти, бывший директор берлинской Национальной галереи,

который передал ему детальную информацию .о спрятанных в столице
музейных ценностях. Русские нашли также и арестовали Германа Вос­

са, директора Дрезденской галереи, которого Гитлер называл будущим
директором Музея фюрера в Линце . Восс рассказал им, где спрятаны
знаменитые картины Дрезденской галереи. Курфюрст Август (Силь­
ный) и другие правители Саксонии собрали в своей галерее самую боль­
шую в мире коллекцию работ старых мастеров.
Одной из наиболее эксцентричных сторон истории с трофейны­
ми ценностями были послевоенные споры о том, кто же именно на­
шел картины Дрезденской галереи и где. Много людей претендовали
на то, что это именно они спасли Сикстинскую Мадонну Рафаэля

-

сре­

ди картин с религиозным сюжетом она стала более всего известна в
России . И каждый рассказывал свою версию. Дрезденские картины

были возвращены в Восточную Германию в

1955 г.

И книга, написан­

ная художником Леонидом Рабиновичем, работавшим в трофейной
бригаде, благодаря обширной рекламе, привлекла к себе особое вни­
мание. Эта книга, Семъ дней, написана под псевдонимом Леонид Волын­

ский, дает полностью выдуманное и очень перегруженное подробно­
стями описание того , как он спас эту картину. Но, несмотря на протесты

других членов бригады, книга Рабиновича выдержала два издания и
по ней даже сделали фильм.

Одна из дрезденских картин попала в Эрмитаж по ошибке. Трип­
тих ван Эйка был найден в ящике вместе с мечами, шпагами, рапира­

ми, саблями и шашками из дрезденского Исторического музея, и Ор­
бели поместил эту картину в свой сейф. В основном именно хранили­
ща Эрмитажа заполнялись ценностями, обнаруженными бригадой

Белокопытова в Берлине. Некоторые из них прибывали в Ленинград
прямо из Германии, а другие сначала попадали в Москву, а затем пере­

сылались в Эрмитаж правительственным Комитетом по искусству, от­
вечавшим за распределение трофейных произведений искусства по

музеям Советского Союза. Очень большой объем материала и недоста-

288

Трофеи

точность tопровождавшей его документации означали, что только для

регистрации всего полученного потребуется несколько лет работы.
Сбор ценностей в Берлине и пересылка их в Россию были делом
непростым. До войны эти ценности с гордостью выставляли в главных
музеях, большинство из которых находилось на так называемом
Музейном острове, который действительно был островом на реке

Шпрее в Берлине. Там располагались Национальный музей, Старый
музей , Новый музей, Музей Боде и Перrамон-музей. Последний был
построен для Перrамскоrо алтаря, но в нем помещались также и дру­
гие греческие и римские архитектурные комплексы. В

1940 r.

наибо­

лее значительные художественные ценности перевезли в укрепленные

помещения Рейхсбанка и Нового Монетного двора и в две неприступ­
ные противосамолетные башни, оснащенные зенитными батареями .
Стены этих башен были сделаны из армированного бетона толщиной
примерно в два метра. Одну из них тогда построили в Тирrартене , а
вторую

-

на Фридрихсхайне.

Оказалось, что противосамолетная башня, расположенная в Зоо­
логическом саду, была буквально «набита» величайшими художествен­
ными ценностями. Она имела высоту

40 метров ,

наверху находилась

платформа с зенитными орудиями . Казармы для зенитчиков распола­
гались этажом ниже. Еще ниже находился госпиталь, а следующие два
этажа были отведены для хранения музейных ценностей. Еще два эта­
жа занимали кухни, бомбоубежища и аварийные помещения для наци­
ональной радиовещательной станции, а под всем этим находились

шесть этажей, предназначенных для складирования амуниции и обо­
рудования. Здесь и хранились золото Трои и фриз Перrамскоrо алтаря

вместе с большим количеством разнообразного королевского оружия
и доспехами из Арсенала, ювелирными украшениями и скульптурами
из Египетского музея, примитивистскими резными изделиями из Эт­
нографического музея , папками с рисунками и гравюрами, среди кото­

рых были иллюстрации Боттичелли к Божественной комедии Данте из
Кабинета гравюр (эстампов) Старого музея, и группа картин большо­
го формата из Национальной галереи .

Советские войска начали бомбардировку этой башни
но взяли ее только

1 мая.

27 апреля ,

После этого она сразу же попала в руки со­

трудников СМЕРШа (военной контрразведки , которая была создана
органами НКВД) , поскольку ходили слухи, что в башне прячутся высо­
копоставленные нацистские офицеры. Эвакуация ценностей началась

13 мая

и продолжалась более двух недель.

Три ящика с золотом Трои были вывезены оттуда

26 мая,

а

30 июня

их отправили самолетом в Москву вместе с новыми микроскопами для

Академии наук, коллекцией резных камней из Старого музея и восемнад-

289

трофеи

цатью картинами из коллекций Герстенберга и Келера. Эти частные кол­
лекции картин были сданы во время войны на хранение в Национальную
галерею и в конце концов оказались на выставке «Неведомые шедевры»

в Эрмитаже. Когда после посадки в Москве стали проводить проверку
груза самолета, то выяснилось, что половина ящиков, находившихся на

его борту, не числится в сопроводительных документах. Кто-то там, в
Берлине, решил заняться контрабандой. В этих ящиках, нигде не указан­
ных, находились ботинки, плащи и текстиль. Весь груз был арестован
военными властями. Только через несколько дней с большим трудом

Пушкинский музей получил предназначенные ему музейные ценности .
Вывоз Перrамского алтаря из башни в Тирrартене оказался значи­

тельно более трудным и опасным делом потому, что алтарь был очень

громоздкий . Белокопытов и искусствовед Серафим Дружинин обнару­
жили его

10 мая ,

после того как им сообщили , что найдены «какие-то

древние камни, возможно ценные» . В дневнике Дружинина написано
в лирическом стиле :

«Титан,

рыдающий и вопящий в муках, и величе­

ственная победоносная Афина были передо мной слева от входа. Зевс,
неистовый и торжествующий,

-

справа . Таким образом "древние кам­

ни" были фризом Пергамского алтаря ... Битва богов и титанов! Веч­
ная тема

-

борьба жизни и смерти, света и тьмы. Я был напуган . Две

тысячи лет тому назад скульптор говорил нам о вчерашних событиях ,

память о которых жила в нас до сих пор ... Победа и гибель, разруше­
ние и страсть, восторженный успех жизни».

В конце мая на Белокопытова и его бригаду было оказано очень
сильное давление для того, чтобы они вывезли все, что можно, из тех

секторов Берлина , которые предполагалось передать западным союз­

никам. Башня в Зоологическом саду находилась как раз в одном из этих
секторов . Однако СМЕРШ не пропускал в это здание достаточного
количества людей, чтобы можно было вынести оттуда массивные скуль­

птурные рельефы. Белqкопытов решил использовать свою прошлую
известность: будучи директором Московского Художественного театра,

он снабжал важных персон дефицитными театральными билетами. Он
ухитрился добиться встречи с маршалом Жуковым, главнокомандую­
щим советскими войсками в Германии. «Если американцы получат эту
коллекцию, вы будете жалеть о сделанной ошибке»,

-

сказал ему тогда

Белокопытов . И Жуков приказал СМЕРШу выдать алтарь.
Белокопытов написал подробный отчет о том , как все это тогда
происходило. Подразделение саперов под командование майора Кула­

ковского было направлено в Зоологический сад ему в помощь.
«Мы смотрели на фризы и скульптуры, сложенные на третьем
уровне. Наши саперы были не очень молодыми людьми, напротив,

290

Трофеи

это были пожилые люди, весьма опытные. Они возводили понтонные
мосты на Висле и Одере. Кулаковский спросил у них: "Как нам вы­
нести все это отсюда?" Они ответили: "Очень просто. Давайте раз­
рушим одну стену и поставим там кран. Тогда мы сможем все это

вытащить". Они немедленно стали рубить в парке старые деревья
и делать из них деревянные рамы размером

2 на 3 метра.

СМЕРШ

быстро эвакуировал госпиталь. Из комнат госпиталя мы взяли мат­
расы и роскошные плюшевые одеяла и положили матрасы на рамы.

После этого мы укладывали барельефы, завернутые в одеяла, на
матрасы и спускали их аккуратно вниз через дыру в стене, которую

проделали наши саперы. Через полтора дня все было вывезено».

Однако во время транспортировки фриза в Россию произошло
много неожиданных событий. Поезд, в котором везли секции Пергам­

ского алтаря, погруженные в 40 вагонов, отправился из Берлина 27 сен­
тября в сопровоЖдении Серафима Дружинина. Тяжелые рельефы ле­
жали на полу каЖдого вагона, а более легкие музейные экспонаты из
башни в Зоологическом саду были навалены сверху. Так как расстоя­
ние меЖдУ рельсами в России было больше, чем в Европе, поезд необ­

ходимо было перезагрузить на советской границе. Тогда его и потеря­
ли. Путаница произошла из-за того, что Дружинину первоначально
приказали сопровоЖдать поезд до Москвы, но через несколько часов

после отправления была получена телеграмма с предписанием напра­
вить поезд прямо в Ленинград. До
поезд и, когда наконец

8 октября

власти не могли найти

13 октября тот прибыл в Ленинград,

оказалось,

что вся документация фальшивая. Первоначальные документы были
потеряны в Берлине, а для оформления новых документов потребова­
лось бы перезагрузить весь поезд. Один из офицеров решил вместо
этого составить фиктивный список.

Прибытие этого поезда через шесть дней после того, как в Эрми­
таж вернулась его собственная коллекция из Свердловска, стало кош­
маром для музея. В отчете Орбели сказано, что «разгрузка первого спе­

циального поезда, прибывшего в Ленинград, началась как раз в тот
день, когда закончилась разгрузка ценностей, вернувшихся в Эрмитаж.

Эта работа была проведена очень быстро. Ящики, доставленные в Эр­
митаж, заблокировали все порталы и ближайшие к ним залы. Их нуж­
но было вскрывать, чтобы понять, какому отделу они принадлежат.
Шифры, которые на них были, в большинстве случаев не содержали
информации об их содержимом ... Много ящиков вообще не имели ни

шифров, ни номеров».
Борису Пиотровскому, будущему директору музея, выпала прият­
ная обязанность распаковывать ящики с египетскими произведениями

291

Трофеи

искусства из Нового музея, которые хранились в башне Зоологическо­
го сада. Пиотровский с детства был очарован Египтом, а в Новом му­
зее находилась одна из величайших в мире коллекций произведений

египетского искусства. Он распаковывал ящики с ювелирными укра·
шениями и скульптурами, среди которых была знаменитая незавершен­
ная головка царицы Нефертити из желтовато-коричневого кварцита,

датированная примерно

1350 г.

дон. э.

К большому удивлению сотрудников Эрмитажа среди египетских
папирусов была обнаружена также группа папирусов, написанных сред­
неперсидским шрифтом на арамейском языке,

-

они принадлежали

австрийской Национальной библиотеке. Только несколько специали­
стов в мире могли прочитать эти надписи, и австрийцы, по-видимому,
отправили папирусы в Египетский музей в Берлине в надежде, что там

кто-нибудь из ученых сможет их прочесть. Застигнутые войной папи­
русы были сложены для сохранности в Зоологической башне вместе с
коллекциями, принадлежавшими музею, и потому попали в Россию.
Некоторые из персидских папирусов были возвращены в Берлин в

1958 г.

вместе с египетскими, но австрийцам понадобились еще годы,

чтобы получить их обратно. Другие папирусы, как сейчас стало извес­

тно, остались в Эрмитаже, и борьбу за их возвращение нужно начи­
нать сна чала.

Четыре поезда с произведениями искусства были отправлены в

Ленинград в конце

1945 и

в

1946 г.

Эрмитаж получил также большую

часть художественных произведений (или, лучше сказать, то, что от
них осталось), обнаруженных во второй противосамолетной башне,
находившейся в Фридрихсхайне . Многое из наиболее значимых музей­
ных ценностей Берлина хранилось именно там . Как следует из уцелев­

411 больших полотен из Национальной
400 скульптур, 8500 античных предметов, упакованных в ко­
2800 стеклянных предметов. 5 мая 1945 г., всего лишь через

ших бумаг, среди них было

галереи,

робки и

день после того, как Белокопытову было поручено начать вывоз про­
изведений искусства из хранилищ в Берлине, в башне начался загадоч­

ный пожар. Ответственность за него позднее была возложена на фана­
тичных офицеров СС, которые решили не допустить, чтобы немецкое
наследие попало в руки русских. После этого пожара команда Белоко­
пытова буквально выкапывала из пепла сохранившиеся произведения

искусства. Несколько дюжин ящиков с обгорелыми, сломанными и

поврежденными ценностями попали в конце концов в Эрмитаж. Их
идентификация и инвентаризация стала настоящим кошмаром. Опи­

сание содержимого ящика, который в июле

1946 г.

вскрыла заведую­

щая Отделом скульптуры Жанетта Мацулевич, иллюстрирует эти про­
блемы. Вот список того, что находилось в ящике:

292

Трофеи

«1. Рельеф

прямоугольной формы, сделанный из мрамора. Половина

фигуры Мадонны с Младенцем работы Росселлино . Сломана. Мно­
гие части отсутствуют.

2.

Барельеф прямоугольной формы, сделан­

ный из мрамора. Половина фигуры работы Донателло. Разломана
на много кусков. Мрамор обожжен с поверхности . Правый локоть
Мадонны покрыт копотью.

3.

Статуэтка Мадонны с Младенцем,

сделанная из мрамора, Джованни Пизано. Головки обеих фигур от­

ломаны, все выступающие части серьезно повреждены , бока
крошатся».

Однако не все трофейные произведения искусства были вывезе­
ны сразу же после окончания войны с фашистской Германией . Девя­
носто восемь картин из частной коллекции Отто Кребса, немецкого
фабриканта, были найдены и вывезены только в

1948 r.

Эта коллекция

составила главную часть выставки «Неведомые шедевры», организо­
ванной в Эрмитаже в

1995 r.

Кребс сложил свои картины вместе с кол­

лекциями произведений искусства Востока и античности в специаль­

но оборудованной комнате в подвале дома в своем загородном поместье
Хольцдорф, недалеко от Веймара. В

1941 r.

он, умирая от рака, пожер­

твовал всю свою собственность Фонду по исследованию раковых забо­
леваний. С апреля по июнь

1945 r.

в его замке находились американ­

цы , но они не обратили внимания на железную дверь в подвале. То же
самое произошло и с генералом Василием Чуйковым, который в

1946 r.

разместил штаб-квартиру советских Вооруженных Сил в Тюрингии, в
имении Хольцдорф.
В

1948 r.

один немецкий историк и искусствовед сообщил совет­

ским властям, что в подвалах замка хранится коллекция художествен­

ных произведений. Железная дверь в подвале была взломана, и со­
кровища Кребса найдены . Там было много картин импрессионистов и

среди них два прекрасных портрета кисти Мане, а также работы Рену­
ара и Писсаро. Кроме того, там находились также ранние натюрмор­
ты Гогена и его таитянские пейзажи, очень самобытные и яркие по ко­
лориту; поздние ландшафты Ван Гога, работы Сезанна, Тулуз-Лотрека,

Пикассо и даже Танцовщица Матисса , написанная в
попало в Эрмитаж и было представлено на выставке в
ющий год

14 акварелей

1927 r. Все это
1995 r. На следу­

Поля Синьяка из коллекции Кребса были пока­

заны на выставке трофейных рисунков. Сейчас, когда я пишу эту кни­
гу, немецкие картины того же периода, принадлежавшие Кребсу, все
еще находятся в Эрмитаже, они не выставлялись до сих пор .

Вскоре после окончания войны Пушкинский музей и Эрмитаж ,
естественно, собирались устроить выставки и продемонстрировать
свои новые сокровища. Пушкинский музей действительно получил

293

Трофеи

разрешение властей включить в состав сво~й новой выставки лучшие

картины из Дрезденской галереи. Эту послевоенную выставку пред­

полагалось открыть осенью

1946 г. Однако разрешение было аннули­
200 трофейных картин развесили, как

ровано накануне открытия, и

почтовые марки, от пола до потолка в двух закрытых галереях, для

посещения которых требовалось специальное разрешение. Картины
Майское дерево Гойи и Площад-ь Согласия Дега на короткое время выстав­
лялись в Эрмитаже, а главный архитектор музея, Александр Сивков,
составил планы реконструкции и демонстрации Пергамского алтаря.
Стоимость этого проекта он оценил в

369 630 рублей.

В каталоге выставки «Неведомые шедевры» содержится описание
того, что было выставлено там в

1995 г.

« ... Достаточно пожилые посетители Эрмитажа помнят то вре­
мя, когда рядом с привычными экспонатами в залах музея появи­

лись античные скульптуры или Майское дерево Гойи из Берлина.
Правда, такая экспозиция просуществовала недолго. Стоило в за­

падных газетах появиться фотографии с чрезвычайно редкой в
годы железного занавеса американской делегацией в эрмитажном

интерьере, снявшейся на фоне древнегреческой скульптуры, как
запахло скандалом, ибо среди изваяний можно было различить

скульптуру из Пергамон-музея. Разборка была скорой . Экскурсово­
да, не проявившего бдительности, уволили (позже, впрочем, при­

няли обратно), а «трофеи» снова отправили в хранилища, где они
и пребывали до того часа, когда понадобилось передать их Герман­
ской Демократической Республике».

В конце

1948

и в начале

1949 г.,

по словам Акинши и Козлова,

экскурсии по запасникам, где находились трофейные произведения
искусства, были запрещены и введен режим полной секретности.

Первоначально к этому запрету в Эрмитаже относились весьма сво­
бодно. Художникам и всем, чьи интересы были достаточно серьез­
ны, разрешалось рассматривать и изучать эти картины. Нынешний

дизайнер выставок Виктор Павлов говорил, что обычно он приво­
дил в Эрмитаж своих подруг из Академии художеств. «Хранитель мог
меня спросить: "А она болтушка?"

-

и если я отвечал: "Нет", то все

было в порядке». Он рассказывал также, что примерно с
рядок ужесточился. Оставалась единственная

1973 г. по­
возможность - прони­

кать туда тайком и только по субботам и воскресеньям, когда началь­

ства не было поблизости.
Завесу секретности временно сняли в

1955 г.,

когда возвращали

картины Дрезденской галереи. «Совет Министров СССР

294

-

так начи-

Трофеи

налось заявление, опубликованное в советских газетах

31

марта,

-

при­

нял решение возвратить правительству Германской Демократической
Республики все картины Дрезденской галереи, которые хранились в
Советском Союзе, с целью дальнейшего укрепления и развития дру­
жественных отношений между советским и немецким народами и в

связи с тем, что правительство Германской Демократической Респуб­
лики последовательно проводит политику мира и дружбы ... В Совет­

ском Союзе находится примерно

750 картин,

принадлежащих Дрез­

денской галерее».

Немецкие музейные ценности, первоначально считавшиеся абсо­
лютно законной «репатриацией», теперь стали называть «культурные

ценности ГДР, находящиеся на временном хранении в СССР». Более
того , утверждалось, что они были спасены Советской Армией. Перед
тем как отправить их в Германию, картины выставили в Пушкинском

музее. В своей речи на открытии выставки министр культуры Николай
Михайлов говорил о картинах как о «спасенных дважды». Первый раз
они были спасены, когда героическая Красная Армия нашла их в сырых
штольнях, а второй раз

В

1956 r.

-

администрацией музея и реставраторами .

Пушкинский музей принимал гостей на второй выставке ,

где были представлены картины , рисунки и гравюры из польских му­

зеев. Их тоже «спасла» Красная Армия, и они , в свою очередь, были
великодушно возвращены в Польшу. Среди них находилась картина

Ганса Мемлинrа Страшный суд

(1473)

из Мариенкирхе в Гданьске, кото­

рая много путешествовала, а последнее время хранилась в Эрмитаже.
Первоначально это полотно было написано по заказу Томаза Порти­
нари, представителя банка Медичи в Брюгге, но когда картину перево­

зили в Италию, ее захватили пираты из ганзейского города Данциrа
(теперь

-

Гданьск) и передали церкви . Наполеон перевез картину в

Париж, и на короткое время она была выставлена в Лувре, а потом
опять вернулась в Данциr. Перед самым началом войны картину убра­
ли из церкви и спрятали, но в апреле

1946 r.

русские нашли ее и вывез­

ли в Ленинград.

В

1957 r.

правительства Советского Союза и ГДР подписали прото­

кол, признававший неоценимую поддержку, которую оказала Восточ­
ная Германия в деле «подавления контрреволюции» в Венгрии . В нем

было несколько дружественных пунктов , в том числе утверждалось, что

«обе стороны подтверждают свою готовность обсуждать вопросы, свя­
занные с возвращением на основе взаимности культурных ценностей

(произведений искусства, архивных материалов и т. д.)» .

Немцы передали русским список произведений искусства, которые
пропали из музеев Дрездена и Берлина, а русские создали комиссию, со­
стоявшую из хранителей музеев и чиновников, для подготовки предло-

295

Трофеи

жений по возврату трофейных произведений искусств. Первое, с чем
столкнулись члены комиссии, была необходимость установить, что же
есть у нас на самом деле. После соответствующей работы министр куль­

туры выяснил, что в его распоряжении имеются

534 ящика

него находятся

180 из

2 614 874 предмета

и

с археологическими материалами. Эрмитаж сообщил, что у

829 561

работы , среди которых

них- из частных коллекций, и

2274 картины,

26 214 предметов

причем

неизвестного

происхождения . Работа по их идентификации и выяснению того, отку­
да они были получены, продолжалась и в 1990-е гг.

К удивлению Советского Союза, ГДР заявила, что у нее нет тро­
фейных произведений искусства, вывезенных из России, и поэтому
сама идея возвращать ценности на «основе взаимности» должна быть

забыта. В то же время хранители советских музеев советовали властям

не проявлять чрезмерного великодушия. В письме министру культуры ,
которое написали Владимир Левинсон-Лессинг, глава Отдела западно­
европейского искусства, и два хранителя из Пушкинского музея , при­
водились доводы в пользу того, что «при этих условиях возвращение в

ГДР всех художественных и культурных ценностей , находящихся в Со­
ветском Союзе, было бы не в интересах Советского Союза, равно как
и небезопасно для самих произведений искусства. Если после этого в
СССР ничего не останется , тогда в будущем у нас не будет возможности
стимулировать другую сторону разыскивать и возвращать наши ценно­

сти (это относится и к ГДР , и ФРГ), так как предметы будут уже полно­
стью возвращены немецкому народу». Авторы письма вновь вернулись
к списку «выдающихся работ», которые, по мнению экспертов , не сле­
дует возвращать и которые, с их точки зрения, «примерно эквивалент­

ны художественным ценностям , вывезенным из СССР». Таким обра­
зом, идея об «эквивалентах» отнюдь не умерла .

Тем не менее большая часть произведений искусства из музеев ГДР

туда возвратилась. В

1958 г.

в Пушкинском музее и в Эрмитаже были

организованы две большие выставки сокровищ, которые предполага­
лось отправить обратно в Германию. Реставрация их представляла со­
бой очень серьезную проблему, так как русские намеревались проде­
монстрировать, насколько бережно и внимательно они заботились обо
всех этих экспонатах . Центральной реставрационной мастерской в
Москве вменили в обязанность привести экспонаты в состояние , соот­
ветствующее высшему стандарту, и в Ленинград была послана бригада
в помощь реставраторам Эрмитажа . В одном из внутренних дворов
соорудили сарай с гигантской трубой, чтобы очистить обгоревшие

скульптуры из башни Фридрихсхайн. Но, несмотря на все усилия , было
признано, что

561

предмет не подлежит реставрации и, соответствен­

но, возвращению .

296

Трофеи

Друг.ой любопытной особенностью подготовки Эрмитажа к выс­

тавке , характерной скорее для

XIX в. ,

чем для ХХ, было изготовление

копий , которые должны были остаться в Ленинграде . Среди них наи­
более амбициозным стало изготовление гипсового слепка с гигантско­

го фриза Пергамского алтаря . После того как этот слепок сорок лет
«дремал» в конюшнях Зимнего дворца под Висячим садом Екатерины,

в

1996 r. его передали

вновь восстановленному Музею Штиrлица. В Эр­

митаже сделали также гипсовые слепки с

37 греческих и римских скуль­

птур, восьми скульптур Древнего Востока, включая голову царицы
Нефертити, а также

12 индийских скульптур.

Были сделаны также реп­

лики бронзовых фибул и табличек с надписями . А обнаружив, что для
них имеются оригинальные деревянные печатные формы, вырезанные
немецкими граверами

XV

и

XVI

вв., Артамонов , тогдашний директор

музея , распорядился , чтобы с их помощью ~делали новые гравюры.
Таким способом были приобретены две гравюры Дюрера, пять

- Кра­
наха, пять -Альбрехта Альтдорфера , 21 - Ганса Шейфелайнса и 67 дру­
гих подобных гравюр.
В

1958 г.

на выставке в Эрмитаже представили около

200 тысяч

картин, гравюр, скульптур и произведений прикладного искусства, а

также примерно

600 тысяч

монет из берлинской нумизматической

коллекции . Это была панорама всемирной культуры . Там демонстри­
ровались египетские резные камни и фаюмские портреты , персидские
миниатюры, греческий мрамор, римская бронза, терракотовые и гип­

совые скульптуры эпохи Рен~ссанса, немецкая готическая резьба по
дереву, скульптуры животных Антуан-Луи Бари и других авторов . Там
были выставлены картины старых мастеров, а также небольшое число
картин модернистов
тин немецких школ

- Сезанна , Ван Гога, и прекрасное собрание кар­
XIX в. Среди представленных рисунков имелись

работы Рембрандта, Пуссена, Анри Фузели , Константина Гиса, Дега,
Ван Гога, Кете Кольвиц и Оскара Кокошки, а среди наиболее выдающих­

ся произведений

-

Перrамский алтарь, голова Нефертити и рисунки

Боттичелли к Божественной -комедии. Пресса сообщала тогда, что в день

открытия на выставке побывало пять тысяч посетителей . Ожидался
такой большой наплыв , что в галереях , где размещалась выставка , уст­

роили искусственное освещение; галереи были открыты до

1О

часов

вечера. Михаил Артамонов оценил выставку как «свидетельство глубо­
кого доверия между советскими людьми и простыми людьми Германии ,
которые находятся по обе стороны границы, разделяющей тех, кто

больше всех хочет мира и дружбы» .

Следующая выставка трофейных произведений искусства откры­
лась только в

1992 r.

В течение

33 лет

секретные хранилища тихо дре­

мали. В каждом отделе один из сотрудников отвечал за правильность

297

Трофеи

инвентаризации трофейных произведений искусства и был обязан ре­
гулярно проверять их состояние . Предполагалось также, что никто не
будет обсуждать с коллегами эти обязанности. Но разные сотрудники
по-разному относились к соблюдению этого правила.
Выставка

1992 г.

была посвящена искусству европейского рисунка.

На ней демонстрировались работы из музея Кунстхалле в Бремене

XX вв.

XV-

Рисунки были переданы в музей лишь незадолго до открытия

выставки. В каталоге выставки приведены слова министра культуры
Российской Федерации Евгения Сидорова

-

он считал, что это «пер­

вый важный шаг новой демократической России в деле воскрешения
шедевров мирового искусства, которые давно уже считались безнадеж­
но потерянными». В то же время московский искусствовед Алексей

Расторгуев назвал эту выставку всего лишь «небольшим просветом сре­
ди тысяч потерянных и спрятанных произведений искусства».

Первый шаг по новой дороге всегда самый трудный, и история
появления на выставке рисунков из Бремена вовсе не исключение.

Рисунки были обнаружены в подвалах замка Карнцов, около Кириц, к
северу от Берлина. Молодой студент-архитектор по имени Виктор Бал­
дин, тогда капитан Красной Армии, выбрал в мае

1945 г.

этот замок в

качестве подходящего места для дислокации своей части. Владелец зам­

ка, граф Кенигсмарк, узнав о намерениях советских солдат, сел в лодку
и отправился на середину своего озера. Там он и его любовница пере­
резали себе вены . Она выжила, а он

-

нет. Два месяца спустя, когда

военные готовились покинуть замок, русский чернорабочий, который
раньше батрачил в замке, сообщил, что в подвале одна из стен фаль­
шивая и за ней находится потайная комната.

Это оказался один из складов, где была спрятана коллекция бре­
менского Кунстхалле. Первоначально там, по-видимому, находилось

50 картин, 1715 рисунков

и около трех тысяч гравюр и эстампов. Бал­

дин первым увидел этот склад после того, как русские солдаты слома­

ли стену и началось мародерство . Он собрал лучшие рисунки из тех,
что валялись на полу, а позднее получил и остальные от солдат, раста­

щивших рисунки, на которых в основном были изображены обнажен­

ные фигуры . В

1947 г.
-

Балдин отдал

Дюрера и одну Гойи

362 рисунка

и две картины

-

одну

в Музей архитектуры им. Щусева в Москве (по­

зднее он стал его директором). Балдин говорил, что пытался несколь­
ко раз убедить власти возвратить рисунки в Бремен, но без успеха.
После, уже во время перестройки, он решил сделать это сам. Во время

своего визита в Германию в

1990 г.

он встретился с директором Кунст­

халле и рассказал ему, где спрятаны рисунки. Директор написал пись­
мо Михаилу Горбачеву, а немецкий министр иностранных дел
му советскому коллеге.

298

-

свое­

Трофtт

Результат, если судить по сообщениям прессы, был не тот, на кото­
рый все рассчитывали. Советский министр культуры Николай Губенко
в сопровождении группы офицеров КГБ внезапно появился в Музее Щу­
сева и конфисковал рисунки . Затем они были тайно переданы в Эрми­
таж , и сотрудников попросили подготовить каталог выставки . Советс­
кие деятели, по-видимому, планировали «открыть вновь» эти рисунки в

каком-нибудь провинциальном музее и выставить их там для обозрения
возможно, в качестве первого шага перед реституцией . Но в

1990 r.

-

но­

вый дух индивидуальной свободы и демократии уже широко распрост­
ранился в обществе, и хранители Эрмитажа не могли смириться с тем ,
что, по их мнению, не соответствовало правилам обращения с шедевра­

ми западного искусства. Письмо с выражением протеста отправили ди­
ректору музея «научные сотрудники Отдела западноевропейского искус­
ства». Под ним стояло примерно

40 подписей.

Алексей Ларионов , один из главных инициаторов, говорил мне :

«Через две

или три недели после того, как Московскш новости сообщи­

ли, что КГБ изъяло бременские рисунки из Музея Щусева, в Эрмитаже
стало происходить что-то весьма странное . Некоторые из наших кол­
лег начали проводить время в некой секретной комнате. Остальным
было запрещено туда входить, и существовал даже особый стук в дверь.
Постепенно стало ясно, что Бременская коллекция находится здесь.
Через месяц это знали все ...

1991 r. был

временем особым, все переме­

нилось. Рисунки перевезли в Эрмитаж в мае, а в августе произошел путч,
который привел к власти Ельцина. Предполагалось, что выставку от­

кроют в декабре

1991 r. или

в январе

1992-ro. К концу декабря

каталог

уже был готов, и в этот момент мы решили попытаться помешать от­
правке рисунков. Мы сообщили в Московскш новости, что рисунки на­
ходятся в Эрмитаже и написали письмо директору».
В этом письме они не сдерживали себя: «Присутствие бременских

рисунков в Эрмитаже с самого начала было окружено завесой секрет­
ности . За исключением трех или четырех человек никто из специали­
стов, работающих в музее, не имел к ним доступа. Даже нормальная и
рутинная проверка реставраторами того состояния, в котором они

находятся, организована не была , и сам факт присутствия рисунков в
музее отрицался. Все это время большое количество рисунков готови­
лось для выставки, которая должна была состояться в неизвестном
месте. Готовился также каталог, делались картонные подложки ... »

Хранители отмечали, что многие рисунки находятся в весьма пло­
хом состоянии и имеют старые паспарту, разрушительное и окисляю­

щее действие которых является научно доказанным фактом . Храни­
тели утверждали, что просто безответственно отправлять шедевры
мирового класса, «среди которых знаменитые рисунки Дюрера, Ремб-

299

Трофеи

рандта, Ван Дейка, Ван Гога и других великих мастеров», на выставку в

провинциальный музей в то время , когда сам Эрмитаж перестал пере­
давать произведения искусства в другие музеи России из соображений
их безопасности .

«В этой ситуации , -было написано в заключение ,

-

мы счита­

ем , что администрация Эрмитажа должна занять единственно ра­
зумную и цивилизованную позицию:

1. Наложить

«вето» на отправку бременских рисунков из музея в

любые другие места хранения на территории нашей страны .

2. Сделать достоянием гласности их присутствие в Эрмитаже.
3. До тех пор пока не будет решена дальнейшая судьба рисунков,
взять на себя ответственность за их сохранность и пре­
доставить реставраторам доступ к ним для контроля за их
состоянием.

4.

Предоставить специалистам доступ к рисункам , независимо от
того, где они работают, в музее или вне его .
Мы также считаем, что подобная схема поведения должна ре­

ализоваться по отношению ко всем другим закрытым хранилищам

и специальным коллекциям , существующим в Эрмитаже . Мы наде­
емся, что руководство музея отнесется внимательно к нашей точ­

ке зрения. Мы оставляем за собой право апеллировать к обществен­
ному мнению» .

Замечательной особенностью новой России и нового директора
Эрмитажа Михаила Пиотровского

-

-

он назначен на этот пост в

1992 г.

было то, что этот протест увенчался полным успехом. Когда рисунки

поступили в музей, Пиотровский занимал пост заместителя директо­
ра, и он был возмущен тем, что его официально не предупредили об
этом. Он узнал об их существовании только от организаторов акции
протеста. После этого Пиотровский проследил за тем, чтобы бремен­

ские рисунки остались на хранении в Эрмитаже. Затем их отре­
ставрировали, заново смонтировали и выставили. Был издан прекрас­
ный каталог выставки. (Правда , из-за экономического хаоса, царившего
в стране в то время, каталог вышел из печати уже после выставки.)

Пиотровский заявил, что намерен выставить все трофейные произве­
дения искусства, которые находятся в запасниках Эрмитажа, и сделать
их доступными для ученых всего мира. А вопрос о том, будут ли произве­
дения искусства в конце концов возвращены своим бывшим владельцам

или нет, подчеркивал Пиотровский, может быть решен только прави­
тельством . В настоящее время их легальный статус не определен. Но

либо президент, либо парламент должны исправить это положение.

300

Трофеи

В 1995 г. Эрмитаж начал претворять политику Пиотровского в
жизнь и организовал выставку «Неведомые шедевры», на которой были

представлены

73 работы

импрессионистов и постимпрессионистов из

частных коллекций Германии, а также картина Моне из Кунстхалле в
Бремене. Эта работа и большая группа бременских рисунков попали в

Эрмитаж из различных источников, и Виктор Балдин не имел к ним
никакого отношения. Выставка
ей, и в

1996 г.

1995 г.

стала международной сенсаци­

за ней последовала выставка рисунков из тех же самых

коллекций. Так как картины и рисунки до войны находились в част­

ных собраниях, то многие из них были совсем неизвестны публике или
известны только благодаря небольшим черно-белым фотографиям,
опубликованным в старых каталогах.
На этих выставках было представлено множество шедевров.
И прежде всего картина Дега Площад-ь Согласия, где на переднем плане
изображены его друг-художник Виконт Лепик, его дочь и собака

-

за­

мечательное сочетание интимности и монументального пространства.

Среди других картин, написанных маслом, имелось две картины Гоге­
на, относящихся ко времени первой поездки художника на Таити. Одна
из них, Две сестры

(Piti Teina),

была до этого совершенно неизвестна.

Кроме того, посетители увидели четыре работы Ван Гога, семь

-

Се­

занна, шесть - Моне, много работ Ренуара разного качества и ослепи­
тельный пейзаж Сера. На выставке рисунков было представлено не
меньше

35 работ Гойи -

сцены из обычной жизни, а также воображае­

мые ужасы. Они появились из запасников музея такими свежими, что
казалось, будто они сделаны только вчера. Там была и акварель Ван
Гога с лодками, выполненная яркими красками.

По приблизительной оценке,

85

процентов картин находились

раньше в коллекции Отто Кребса; их нашли в подвалах именья Хольц­
дорф в

1948 г.;

имелось там и несколько подделок, их выставлять не

стали . Среди других заметных коллекций, произведения из которых
были представлены на этой выставке, отметим коллекцию Отто Гер­
стенберrа, страхового магната и коллекционера с мировой репутаци­
ей, которому принадлежали Площадъ Согласия Дега и работы Гойи, и

коллекцию Бернхарда Келера, фабриканта, тесно связанного с худож­
никами «Блауе Райтер». Перед войной дочь Герстенберга отдала его
коллекцию картин и рисунков в берлинскую Национальную галерею

на хранение. Также поступили и наследники Келера. Потомки Герстен­
берга поручили фирме «Сотбис» вести переговоры и попытаться вер­
нуть принадлежавшие им картины. Представители благотворительно­

го учреждения Маннхейма по лечению раковых заболеваний, которому
Кребс оставил все свое состояние, поступили так же, обратившись к
Вильденштайнам, ведущим международным дилерам, обосновавшимся

301

Трофеи

в Нью-Иорке. Что касается наследников Келера, то они передали свои
полномочия правительству Германии.

Сейчас, когда я пишу эти строки, трудно предсказать, как велики
их шансы на успех. В

1992 г. президент Ельцин и канцлер Германии Коль

вновь подтвердили договор о добрососедских отношениях, который

Коль и Горбачев подписали двумя годами ранее. В нем есть такой пункт:

«... потерянные или незаконно

вывезенные художественные ценности,

которые находятся на управляемых территориях, будут возвращены

их владельцам или их наследникам». Русские утверждали, что вывоз

немецких произведений искусства в Советский Союз осуществлялся в
соответствии с законами СССР и, таким образом, был совершенно «за­
конным». Эти две страны создали также объединенную комиссию для
консультаций по реституции. Михаил Пиотровский и Вернер Шмидт,
директор Дрезденской галереи, являются членами этой комиссии и
сопредседателями ее музейного подкомитета. Но до сих пор еще ниче­
го не решено, и деятельность комиссии продолжается.

Во введении к каталогу рисунков из Кунстхалле, изданном в

1992 г.

в Бремене, министр культуры Евгений Сидоров, охарактеризовал выс­
тавку как «акт справедливости», поскольку «уникальные рисунки Дю­

рера, Рембрандта, Гойи, Делакруа, Ван Гога вернулись домой, в Музей
Кунстхалле в Бремене». На самом деле он заявил об этом преждевре­
менно, еще до того, как было принято соответствующее решение. Ри­
сунки до сих пор находятся в красивых папках Отделения рисунков
Эрмитажа. С
коллекций.

1991 по 1994 г. велись переговоры о возвращении многих
В 1993 г. Пиотровский и потомки Герстенберга обсуждали

предварительную схему, согласно которой коллекция будет разделена
примерно поровну, причем около половины ее останется в Эрмитаже,

а другая будет возвращена семье. Эта схема получила одобрение Сидо­
рова, но он не дал сигнала начать процедуру.

Ельцин, без одобрения парламента, вернул часть произведений
искусства во время своего государственного визита в Венгрию, чем

привел в ярость Государственную Думу. В

1994 г.

Дума проголосовала

за мораторий, запрещающий возврат культурных ценностей до приня­

тия нового закона. Проект этого закона, эффективно национализиро­

вавшего все трофейные произведения искусства, обсуждался в
и был одобрен Думой, но в июне

1996 г.

1995 г.

его отклонил Совет Федера­

ции. Немецкое правительство расценило проект этого закона как ос­
корбление и оказало на Ельцина давление с тем, чтобы проект не стал

законом. В начале

1997 г.

слегка исправленный проект этого закона

прошел через Думу и Совет Федерации, но Ельцин наложил на него
«вето». Проект закона провозглашал все трофейные произведения ис­

кусства государственной собственностью России, но в нем имелся так-

302

Трофеи

же список исключений. Этот список содержал перечень произведений
искусства, принадлежавших ранее религиозным или благотворитель­
ным учреждениям, и произведений, которые принадлежали частным

коллекционерам, активно боровшимся против фашизма или постра­
давшим от него из-за расовой принадлежности, национальности либо
религиозных убеждений.
В то время, когда я пишу эти строки, произведения, находящиеся

в многочисленных хранилищах Эрмитажа, разбросанных по зданию
старого дворца, терпеливо ждут, когда же политики определят их судь­

бу. Там есть керамика и бронза, которые Шлиман раскопал в Трое (золо­
тые украшения находятся в Пушкинском музее, а в Эрмитаже

-

осталь­

ные находки Шлимана). Там хранятся также наборы японских сабель,
китайские лакированные коробочки, китайские изделия из бронзы и
другие драгоценные предметы с Дальнего Восlгока из Восточноазиатс­
кого музея в Берлине. Там же находится большое количество европей­
ского серебра, немецкие картины и рисунки из собрания Кребса и дру­
гих частных коллекций, а также картины старых мастеров из дворцов

Берлина и Потсдама. И там же хранился один из самых старых и изящ­
ных немецких витражей с изображениями

111

отдельных сцен, глав­

ным образом из Книги Бытия, чрезвычайно редкого Жития Антихрис­

та и Библии из Мариенкирхи во Франкфурте-на-Одере. В
раж был возвращен Германии.

1997 г.

вит­

15

Послевоеннъtе годъt

в

послевоенные годы Коммунистическая партия была центром,
от которого зависели все интеллектуальные и административ­

ные силы, принимавшие решения . В Эрмитаже, как и повсюду,
партия запрещала и партия разрешала. Именно она указывала направ­
ления, по которым должен был развиваться этот музей, и следила за
тем, чтобы дозволенная ею деятельность достаточно хорошо финан­

сировалась. До войны власть партии представляла собой нечто совсем
новое, и механизмы ее действий поэтому постоянно менялись и эво­
люционировали. Но в годы войны патриотизм и борьба за выживание
стали главными направляющими силами в жизни нации. Теперь ре­

конструкция здания музея шла рука об руку с усилением и бюрократиза­
цией партийного контроля над его администрацией . Изнутри это осу­

ществлялось через периодически избираемое партийное бюро, а вне
музея

-

через городской, областной и Центральный комитеты партии .

Как и в других местах, открытые и признанные механизмы партий­
ного управления (примерно десять процентов сотрудников были чле­
нами партии) подкреплялись работой уполномоченных КГБ , которые
возглавляли отдел кадров и отдел международных отношений . Они, в
свою очередь, опирались в своей работе на целую сеть секретных и

неофициальных осведомителей. Таким образом партия определяла

интеллектуальную жизнь и обстановку в музее в течение почти

50 лет

после войны . Даже подавление этой структуры в начале 1990-х гг. дале­
ко не сразу изменило те психологические отношения,

которые она

породила.

Однако партия далеко не всегда властвовала с легкостью. В луч­
шие времена и при лучших условиях ученые были людьми трудно

управляемыми, и сотрудники Эрмитажа не являлись исключением

из этого правила. Часто блестящие и колоритные, авторитарные и
полные противоречий, они постоянно бились о стену интеллекту­
ального конформизма, воздвигнутого партийной машиной. Два заме-

304

Послевоенные годы

чательных директора послевоенных лет, Иосиф Абгарович Орбели
и Михаил Илларионович Артамонов, вступили в конфликт с партий­
ными чиновниками и были уволены: Орбели в

1951 r.,

а Артамонов

в 1964-м . Даже преемника Артамонова, Бориса Борисовича Пиот­
ровского, который умел избегать конфронтаций с партией, довели
до того, что он вынужден был подать заявление об отставке. Прав­
да, его отставку не приняли.

На этом фоне музею приходилось решать свои каждодневные зада­

чи. Расширение Эрмитажа и его выставочных залов в здание Зимнего
дворца, которое началось перед войной, продолжалось шаг за шагом и

в послевоенные годы. Музей Революции был окончательно закрыт, а

Эрмитаж получил его обширные помещения и галереи, расположен­
ные на первом и втором этажах вдоль всей стороны здания дворца,

обращенной к Адмиралтейству. В своем отчете в
тамонов отмечал, что музей имел до войны
а теперь -

320.

1957 r. директор Ар­
200 комнат для экспозиций,

В том же году закончилась реставрация Николаевского

зала вместе с богато украшенными залами для приемов в юго-западном

ризалите дворца. Мемориальный музей А. С. Пушкина еще занимал
заметную часть помещений на третьем этаже, и, как говорил тогда

Артамонов , было совершенно необходимо найти для него новое поме­
щение. В

1962 r.

музей Пушкина наконец выехал, оставив Эрмитажу в

единоличное пользование все здание бывшего дворца, что составило

в общей сложности
До того как в

345 залов.
1951 r. Артамонова

назначили директором Эрмита­

жа, он в течение нескольких лет работал проректором Ленинградско­
го университета. Артамонов особо подчеркивал необходимость под­
нять уровень научных работ в музее и сам тратил много времени на

поддержку молодых ученых . Он открыл в музее издательство, перио­
дически публиковавшее сборники научных работ и книги сотрудников

музея . Это было особенно важно в то время, поскольку государствен­
ные издательства защищали интересы писателей, которых поддержи­

вала и одобряла партия, и независимому ученому было очень непрос­

то опубликовать свои работы.
После смерти Сталина и с приходом к власти Хрущева в стране
наступила эпоха реформ. Заключенных стали выпускать из лагерей, и
людям было разрешено вернуться в общество . Тех, кто погиб там, по­
смертно реабилитировали. Разрешили критиковать Сталина. Писате­
лям и артистам предоставили новые свободы. Университетам и музеям
позволили восстановить контакты с Западом. Артамонов немедленно

воспользовался преимуществами этой новой ситуации. Чтобы улуч­
шить экспозиции Эрмитажа, он стал отправлять сотрудников за грани­
цу, куда только было возможно, для ознакомления и изучения западных

305

Послевоенные годы

подходов в музееведении. Он также принимал на работу выдающихся
ученых, которые недавно вернулись из ГУЛАГа. Артамонов был чело­
веком сдержанным, умевшим скрывать свои сильные переживания. Он

всегда находил время, чтобы помочь бывшим политическим заключен­
ным и талантливым евреям.

В

1945 г.,

однако , первоочередной задачей было восстановление

поврежденного здания. И для ее выполнения Орбели оказался идеаль­
ным директором. В 30-е гг. он поставил перед собой трудную задачу
превратить дворец в музей и взялся за ее решение с энтузиазмом и во­

одушевлением . В своих мемуарах Б . Б. Пиотровский описывает, как
Орбели и главный архитектор Андрей Сивков ходили по зданию, обду­
мывая все эти проблемы. Дворцовая кухня, первоначально располо­
женная под Тронным залом, была превращена в выставочный зал для
древностей из районов Боспора и Черного моря. Этот зал соединили
переходом с античными залами Нового Эрмитажа. Убрали антресоли
в Галерее Растрелли

-

после этого стали видны красивые капители

колонн, закрытые со времен пожара

1837 г.

Министерские комнаты,

которые располагались вдоль коридора, соединявшего Павильонный

и Фельдмаршальский залы, объединили, чтобы создать ряд больших

галерей. Осуществляя все это, Орбели убрал
и ванну Александра

200 мраморных

каминов

I.

Хранители Эрмитажа, овладевшие всеми необходимыми в воен­

ное время профессиями, еще до окончания военных действий сами
начали реставрировать и приводить в порядок здание. В течение

1944 г.

они чистили и красили галереи Малого Эрмитажа на втором этаже,
вставляли стекла в огромные окна

XVIII

в., реставрировали и снова

вешали люстры, которые хранились в подвалах и были повреждены

во время наводнений. Именно в Малом Эрмитаже в

1944 г.

открылась

первая небольшая выставка. По радостному выражению Орбели , «ком­
ната заиграла».

После того как в мае

1945 г.

немецкая армия окончательно капи­

тулировала, правительство начало выделять средства для восстанов­

ления Ленинграда. Ленинград стал одним из шести городов, которым

официально было присвоено звание «город-герой». До сих пор на кры­
ше гостиницы напротив Московского вокзала горит неоновая надпись
«Ленинград- город-герой » . Это означало, что городу будет открыт
доступ к специальным фондам реконструкции, чтобы хоть как-то
компенсировать страдания гражданского населения, перенесенные

во время войны. Реставрация Эрмитажа с его пышным великолепи­
ем

-

с заново отлитыми из бронзы украшениями, новой лепниной, с

украшениями из дерева и мрамора, вновь вырезанными и позолочен­

ными,

-

производила сильное впечатление. Но еще более впечатляю-

306

Послевоеннш годы

щим стало восстановление разрушенных императорских дворцов в

пригородах Ленинграда

-

в Царском Селе, Петергофе и Павловске.

Советское правительство не считало эти дворцы символом прогнив­
шего императорского режима, а рассматривало их скорее как памят­

ники российского художественного творчества, которыми следует

гордиться. Герои заслужили дворцы, и в Ленинграде были открыты
школы реставраторов для подготовки работников, необходимых для
реализации такого грандиозного проекта. Восстановление всего это­

го великолепия стало также символом победы России над гитлеровс­
кой Германией.
Но по отношению к импрессионизму и современному искусству
партия заняла совершенно иную позицию. Коллекции Щукина и Мо­
розова, наряду с экспонатами других московских музеев, были эвакуи­
рованы во время войны, а особняк Морозова, известный тогда, как

Музей современного западноевропейского искусства, где раньше ви­
сели эти картины, в конце войны оказался в очень плохом состоянии.

Однако здание отреставрировали, и сотрудники музея были готовы
открыть музей, но разрешение все не приходило. Президент москов­
ской Академии художеств, художник Александр Герасимов, работавший
в стиле социалистического реализма, один из наиболее влиятельных

людей в художественном мире того времени, был против открытия
этого музея. Он не любил «буржуазное» искусство, произведения кото­
рого там хранились, и хотел разместить в этом красивом здании соб­
ственное учреждение. Герасимов пригласил своего тестя, маршала

Климента Ворошилова, члена Политбюро, которому Сталин доверял
в вопросах, связанных с искусством, прийти и посмотреть коллекцию.

Там Ворошилову показали картины Матисса Муз·ыка и Танец, разверну­
тые на полу, и, как вспоминала Н. В. Яворская, жена директора музея и
в скором времени его преемница, «раздался короткий смешок

-

"хи­

хи-хи" ... Остальные присоединились и тоже стали хихикать. Все это
было очень давно, но его смешок до сих пор звучит у меня в ушах».
Здание передали Академии художеств. Яворская вспоминала далее:
«Отдел музеев Комитета по делам искусств намеревался распределить
картины среди разных провинциальных музеев, а часть из них уничто­

жить. Лучшие из них предполагалось передать в Пушкинский музей и
в Эрмитаж. Трудно описать в каком состоянии были сотрудники музея
в это время».

Эта история стала известна в Эрмитаже. Антонина Изергина, спе­
циалист по живописи

XIX

и ХХ вв., была тогда замужем за И. А. Ор­

бели. Она позаботилась о том, чтобы Орбели безотлагательно отпра­
вился в Москву и постарался спасти столько картин для Эрмитажа,
сколько окажется возможным. Как известно, интересы Орбели кон-

307

Послевоенные zоды

центрировались главным образом на археологии , но Изергина была ,
вероятно , самой умной и энергичной из пяти его официальных жен.
Она была также очень душевным человеком, с чувством юмора и, без

сомнения , сумела увлечь его собственным энтузиазмом. Изергина ста­
ла сотрудником Эрмитажа в

года , а в

1929 г. , когда ей было всего двадцать три
1937 г. она уже хранитель произведений искусства XIX в. И это

благодаря собственным заслугам, а не в результате поддержки Орбе­
ли. В то время между ними не было личных отношений . В довоенные

годы ее интересовали другие мужчины, среди которых был Николай
Пунин, обучавший ее истории искусств в университете . В
гина и Пунин вместе уехали в эвакуацию в Самарканд , а в

1942 г. Изер­
1944 г. верну­

лись обратно в Ленинград, где и разошлись. Пять лет спустя Пунина

арестовали за «космополитизм» и отправили в Сибирь, где он умер
в лагере .

Романтические отношения между Изергиной и Орбели начались
после возвращения последнего в Ленинград из Армении в

1944 г.

От­

ношения окрепли и превратились в брак, так как она забеременела и
родила в

1946 г.

сына Дмитрия. Несмотря на многочисленные браки и

связи Орбели, это был его первый ребенок. Более того, это был сын,
что в высшей степени важно для человека , который гордился своей

древней армянской родословной . Преодолев большие трудности, он
развелся со своей предыдущей женой , чтобы жениться на Изергиной.
Несмотря на то что в первое десятилетие после революции к браку
относились с презрением как к буржуазному предрассудку, в середине
30-х

rr. партия стала поощрять возврат к семейным ценностям, а с 1944 г.

развод стал возможен только после судебного разбирательства.

Директор московского Пушкинского музея Сергей Меркуров

-

ведущий советский скульптор того времени и убежденный приверже­
нец соцреализма, вместе с Орбели, который не слишком интересовал­
ся современным искусством, благородно поделили коллекции Щуки­

на и Морозова между собой . Сделали они это так быстро , что картины
не успели ни отправить куда-либо, ни уничтожить. И Орбели, и Мерку­
ров

-

оба понимали, что не смогут выставить картины, обруганные

партией, на выставках , но отдавали себе отчет в том , что картины пред­
ставляют собой очень большую ценность, которая неизбежно будет
когда-нибудь признана снова. Легенды о том , как каждый из них полу­
чил для своего музея лучшую часть этих картин , и поныне сохраняют­

ся среди прочих мифов в каждом из этих учреждений . Изергина, с ее

более развитым вкусом, неоднократно убеждала Орбели забрать Пи­
кассо и Матисса . Он также прислушивался к советам Яворской. После
смерти своего мужа Яворская стала исполняющей обязанности дирек­
тора Музея современного западноевропейского искусства и была ос-

308

ПоС/U!военнъ~е годы

корблена тем, что Меркуров не пригласил ее принять участие в дележе
коллекции .

Хранитель живописи Пушкинского музея, Андрей Чеrодаев, умер­
ший в

1994 r., тоже был убежден,

что приобрел лучшие картины . В ин­

тервью Константину Акинше, данном в мае

1990 r., он утверждал : «Я сам

делил эту коллекцию . И сегодня те картины, которые Вы можете уви­
деть на последнем этаже музея, начиная с Эдуарда Мане, отражают мой

вкус. Это мой выбор. Изерrина прислала с Орбели короткий список, в
котором было шесть картин, которые она хотела получить. Я не знаю,
почему она включила в него остальные четыре картины, но две из ука­

занных в списке я отдавать не хотел. Это были Девушка у пианино Сезан­
на и Булwар Манмартр в Париже Писсаро. Но нужно было быть вежливым,
так как во всех других случаях я стремился добиваться нашей собствен­
ной выгоды» . В результате Пушкинский музей получил лучшие карти­

ны импрессионистов, а Эрмитаж

-

лучшие работы ХХ в.

Эрмитажу тогда достались более

200 картин

из коллекций Щуки­

на и Морозова. Поначалу публике разрешили показать лишь наиболее
консервативные, реалистические картины, как, например, пейзажи

Альбера Марке и Руанский собор Эмиля Отона Фриша. После смерти
Сталина все стало проще. В

1956 r.

музей организовал большую выс­

тавку французской живописи всех периодов и выставил почти все, что
у него было, за исключением работ кубиста Пикассо. Работы Матисса
Музъ~ка и Танец повесили на лестнице, и предполагалось, что там они

не привлекут к себе особого внимания. После того как выставку закры­
ли, все картины были оставлены в демонстрационных залах. Посте­
пенно к ним добавляли и другие работы, включая работы кубиста Пи­

кассо, чьи картины были выставлены впервые около

1963 r.

Пастель

Жоржа Руо Женщины, весьма вызывающая по своей трактовке обна­
женной натуры, была последней , которая там появилась. Вскоре Науч­
но-просветительный отдел организовал для посетителей новую экскур­

сию по залам французской живописи, начиная от неоклассицизма и
кончая Пикассо. Работы Пикассо первоначально вызывали недоуме­
ние и шок.

Другим и новым центром внимания посетителей стал Отдел исто­
рии русской культуры, открытый еще в апреле

1941 r. ,

то есть за три

месяца до нападения Гитлера. Правда, он начал функционировать как
часть музея только в послевоенные годы . Отдел присоединили к Эрми­
тажу уже более или менее сформированным, с необходимым числом
хранителей, которые прежде работали в других учреждениях.

Еще в июне

1918 r.

Наркомпрос инициировал открытие в Русском

музее нового Историко-бытового отдела. Несмотря на то, что название

это звучало вполне по-пролетарски, хранители его собрали превосход-

309

Посмвоеннш годы

ное серебро, фарфор, мрамор, мебель и другие предметы прикладно­
го искусства из императорских дворцов и национализированных част­

ных коллекций семей Шуваловых, Строгановых, Юсуповых и других .

Скоро хранителям понадобились и новые помещения для размещения
этих необычайно богатых коллекций, и в

1922 г.

им был предоставлен

красивый особняк Бобринского, расположенный недалеко от Исааки­
евского собора. Было время, когда этот отдел имел в своем распоряже­

нии также Фонтанный дом Шереметева, Летний дворец Петра Вели­
кого и часть дворца Меншикова. Но примерно в

1924-1926 гг.,

когда

некоторые отделы музея были закрыты, а коллекции проданы за гра­

1934 г. экспозицию закрыли ( к это­
му времени сотрудники собрали около 200 тысяч предметов), а коллек­
ницу, отдел сократили в размерах. В

ции и сотрудники были переведены в Музей Октябрьской революции,
расположенный в то время в Зимнем дворце.
Скоро стало ясно, что это было ошибкой, так как Музей революции
не имел достаточного количества помещений, а публика мало интере­
совалась его экспонатами и его хранителями. В течение последующих
семи лет эта коллекция была фактически бездомной, и ответственность

за нее переходила от одного учреждения к другому. Экспонаты были
упакованы и хранились в разных концах города, а на сотрудников по­

стоянно оказывали давление и просили перебраться куда-нибудь в дру­

гое место. Наконец, пришел на помощь Орбели и согласился собрать в
Эрмитаже всю коллекцию целиком.
Для такого решения имелись, без сомнения, свои политические

причины так же, как и естественное желание Орбели расширить свою
«империю». Он никогда не был членом Коммунистической партии, и у
него уже в 30-х гг. возникали проблемы с властями . Тогда несколько
сотрудников Эрмитажа были арестованы, и в НКВД на них оказывали
давление, чтобы они написали доносы на Орбели. Таким образом, в

1941

г., когда развитие патриотизма стало важным пунктом в програм­

ме партии, Орбели мог надеяться, что открытие Отдела истории рус­
ской культуры укрепит его позиции и отношения с партией и одно­

временно защитит Эрмитаж от обвинений в том, что в нем хранятся
только элитарные произведения иностранного искусства.

Однако партия продемонстрировала отсутствие доверия к Орбе­
ли еще и тем, что директором нового отдела был назначен ее собствен­
ный аппаратчик, Владимир Васильев. Как рассказывают сотрудники
музея, Васильев был осведомителем КГБ и отвечал за передачу в орга­
ны информации о том, что происходит в музее, а также за вербовку

сотрудников для работы в качестве осведомителей. Сын моряка, он
выделялся в комсомоле и в партии своей активностью. В

1939 г. Василь­

ев поступил на работу в Эрмитаж в качестве заведующего Отделом об-

310

Посмвоеннш годы

разования , а в

1941 r. перешел в Отдел истории русской культуры и стал
(1942-1975) . Большинство сотрудников Эрмитажа ис­

его заведующим

пытывали к нему глубокую неприязнь.
В определенном смысле Васильева можно также считать партий­

цем, в чьи обязанности входило удерживать Орбели в русле партий­
ной линии. Согласно Пиотровскому, отношения между ними часто ос­
ложнялись. Он писал, что Васильев «всегда был осторожным и сдер­
жанным так, что отношения между ними никогда не переходили в

открытый конфликт. Однажды я случайно присутствовал при разгово­
ре Васильева с Орбели и сам видел как стул, который швырнул Орбе­
ли, разлетелся на куски. Но тем не менее никакого конфликта из этого
не произошло» . Когда в

1942 r.

Орбели и Пиотровский после первой

ужасной блокадной зимы были эвакуированы в Ереван, Васильев тоже

уехал с ними и жил там в одной комнате с Пиотровским в Русском педа­
гогическом институте.

Теперь в Отделе истории русской культуры собрана громадная кол­
лекция: около

40 тысяч

археологических находок из древних средне­

вековых городов, таких как Киев, Новгород и Псков; серебро, золото
и эмали, датируемые между
лее

11 тысяч

XV

и ХХ в., включая работы Фаберже ; бо­

фарфоровых изделий Императорского фарфорового за­

вода и других предприятий; около

3 тысяч

предметов, сделанных из

русского стекла; ткани, начиная от вышивок пятнадцатого столетия и

кончая платьями, выполненными мастерицами для последней импе­

ратрицы и ее дочерей; более

12 тысяч

образцов русской мебели, боль­

шинство из которых было спроектировано знаменитыми архитекто­
рами; около

300 из 500 известных

образцов мебели из стали, изготов­

ленной на тульских оружейных заводах в

XVIII и в начале XIX в. ; очень

большая коллекция флагов и знамен, отражавшая любовь императо­
ров к военной пышности; старинные инструменты , среди которых

были и те, которыми пользовался Петр Великий; портреты членов
императорской семьи и аристократов, написанные русскими художни­
ками; рисунки, гравюры и скульптуры.

Однако в конце концов самого факта существования Отдела исто­
рии русской культуры оказалось недостаточно для того, чтобы защи­

тить Орбели от Коммунистической партии. В

1947-1949 rr.

Сталин

организовал чистку среди руководителей и директоров в большинстве

учреждений Ленинграда - так называемое Ленинградское дело. И тогда
Орбели, как и многие другие, потерял свой пост. Он особо попал под
подозрение как видный «маррист» . Хотя Орбели всегда был готов про­

износить речи в честь товарища Сталина, но он не хотел безучастно
относиться к сталинской «охоте на ведьм» по отношению к покойно­

му Николаю Марру, своему бывшему профессору. В

311

1950 r. в газете Прав-

Послевоенные годы

да опубликовали статью Сталина, где неожиданно для всех было облито
грязью имя Николая Марра, лингвиста и первого директора Институ­

та истории материальной культуры. Сам Марр умер еще в

1934 г.

Ста­

тья была направлена против его учеников и сторонников, среди кото­
рых Орбели являлся одним из самых известных.

По мнению Игоря Дьяконова, члена Совета востоковедов, Орбе­
ли не делал никаких попыток следовать линии Сталина. «Конечно,
Марр сошел с ума под конец свой жизни,

-

говорил Дьяконов,

-

но

Орбели продолжал утверждать, что до того, как сойти с ума, Марр был
гением и сделал очень много для армянской и грузинской лингвисти­
ки. Он говорил об этом очень настойчиво и многозначительно, везде,
где бы то ни было. Он ничего не боялся». Менее независимые археоло­

ги в это время били себя в грудь и признавали свои ошибки в свете

блестящего анализа, проведенного товарищем Сталиным. И, по-види­
мому, именно разногласия по вопросу о Марре изменили мнение партии

об Орбели, хотя он уже был непопулярен и по другим причинам. Его
стиль администрирования

-

конфронтации, крики и бросание мебели

-

был необычным в 1930-е гг., но вышел из моды в 1950-е, когда стала
господствовать обычная бюрократия. Раньше, если партийные работ­
ники не давали ему возможность идти своим путем и достигать своих

целей, он неоднократно угрожал уйти в отставку. В

1951

г., к его удив­

лению, очередное его прошение об отставке было удовлетворено. Со­

гласно Пиотровскому, памятные и докладные записки о том, что Орбе­
ли не подходит для поста директора, появились в партийных органах

за несколько месяцев до этого. Это решение было хорошо подготовле­
но. Однако, предоставив ранее Орбели возможность занимать такой
важный пост, партия не могла полностью отстранить его, не потеряв

при этом своего собственного лица. Орбели был назначен директором
Института востоковедения АН, но в Эрмитаж он уже больше никогда
не вернулся.

Его заменил Михаил Илларионович Артамонов, человек совсем
другого склада, которого с теплотой вспоминают в музее и называют

его «великим директором». Несмотря на то что Артамонов не был чле­

ном партии вплоть до

1940 г.,

к этому моменту он достиг уже такого

положения, что заменил Орбели на посту директора Института исто­
рии материальной культуры. Власти относились к Артамонову доста­
точно хорошо, в частности из-за его крестьянского происхождения.

Он родился в

1898 г.

в деревне Выголово Тверской области и в возрас­

те девяти лет переехал в Санкт-Петербург вместе с отцом.
В шестнадцать лет он оставил школу и стал служащим, но продол­

жал учиться по вечерам. В начале

1917 г.

его призвали в армию и от­

правили на фронт, где после Февральской революции он был избран

312

Послевое-нн:ые годы

членом Совета Солдатских Депутатов . Уважение, с которым к нему от­
носились , выразилось, в частности, в том, что в конце того же года его

направили на работу в Петроградский банк, сотрудники которого от­
казались сотрудничать с большевиками. Тогда Артамонову было всего

19 лет.

После этих драматических событий и после преподавания в де­

ревенской школе в

1921

г. он начал изучать археологию и, кроме это­

го, стал посещать курсы в Академии художеств, где обучался живопи­

си . Он встречался с самыми интересными молодыми художниками и
поэтами своего поколения,

выполнил иллюстрации к книге стихов

Сергея Есенина, который был в то время мужем Айседоры Дункан, а
также издал книгу собственных стихов.

Свою дипломную работу он защитил в
материальной культуры, а в

1934-1936 гг.

1925 г.

в Институте истории

впервые руководил экспеди­

цией, организованной для раскопок хазарской крепости Саркел на
берегу Дона . Через три года , в

1939 г. ,

Артамонов был избран коллега­

ми на пост директора Института истории материальной культуры вме­

сто Орбели. Тот, как обычно, впал в неистовство, стараясь повлиять
на сотрудников Института и членов местной партийной организации.
Но Артамонова выбрали потому, что, благодаря его крестьянскому

происхождению , к нему хорошо относились в обкоме партии

-

он дол­

жен был заменить Орбели . Артамонов быстро продемонстрировал свои
организаторские способности. Во время войны он был в эвакуации
вместе с Институтом , а позднее, в

1948 г., был назначен проректором
1949 г. возглавил кафедру архео­

Ленинградского университета, где в

логии. Тогда же он начал трехлетние «спасательные» раскопки Сар­
кела потому, что существовала опасность , что Саркел затопят в ре­

зультате постройки Волго-Донского канала . Эта была самая большая
археологическая экспедиция, когда-либо организованная в России.

Когда Артамонову в первый раз предложили пост директора Эрмита­
жа,

говорят, что он отказался и несколько месяцев не менял своего

решения. Но в

1951

г. , во время летних раскопок в Саркеле, пришла

телеграмма за подписью самого Сталина, вызвавшая его в Москву.
Бывший руководитель Археологического отдела Галина Смирнова

была тогда там и помнит это «несчастье», которое в их лагерь привез
мотоциклист. Вернувшись из Москвы, Артамонов с горечью сообщил
членам экспедиции о своем новом назначении и призвал их прило­

жить беспрецедентные усилия, чтобы полностью закончить исследо­
вание крепости к концу сезона. Он стал директором Эрмитажа

тября

1951

1 сен­

г.

Сначала к этому замкнутому человеку, возглавившему музей, со­
·1-рудники отнеслись с подозрением . Ему нравилось работать за пись­
менным столом , в то время как Орбели любил бродить по коридорам.

313

Послевоенные годы

Кроме того, у него был явно выраженный деревенский акцент. Но дела
говорили о нем больше, чем его слова. Цель, декларированная им, со­
стояла в том, что необходимо активизировать научную деятельность
сотрудников музея и привести ее в соответствие с великой репутацией

этого учреждения . Он не увольнял работающих сотрудников, но стал
принимать на работу новых, главным образом подающих надежды моло­
дых людей, окончивших институт, и ученых , вернувшихся из ГУЛАГа
после амнистий середины 1950-х гг. Он разыскал Льва Гумилева, блес­
тящего историка и географа, сына широко известной и любимой рус­
ской поэтессы Анны Ахматовой, и пригласил его на работу в библиоте­
ку. Там Гумилев писал историю древних тюрок и помогал Артамонову
работать над его книгой о хазарах. Гумилев был приговорен к исправи­

тельно-трудовым лагерям три раза. «Один раз за папу, другой
а третий раз за себя самого»,

-

-

за маму,

шутил он.

Когда-то давно Орбели весьма интересовался процессом набора
текстов и организовал в музее издательство , но впоследствии позво­

лил ему тихо умереть. Артамонов снова возродил это издательство,
чтобы публиковать научные работы сотрудников музея и книги о кол­

лекциях . Он организовал также ежегодные семинары в Эрмитажном
театре

-

на них обсуждались научные работы сотрудников музея. Эти

семинары продолжались по несколько дней, и Артамонов сам присут­
ствовал на каждой сессии и требовал, чтобы лучшие работы доводи­
лись до конца и публиковались. В случае необходимости он воевал с

цензорами, отстаивая интересы авторов. Он не позволял партийным
чиновникам вмешиваться в научную работу музея.
Артамонов также начал настойчиво добиваться от Министерства
культуры повышения зарплаты в музее. Сотрудники Эрмитажа относи­
лись к категории работников культуры, а не к научным сотрудникам .
А в то время научные сотрудники получали существенно большую зар­
плату, причем эта разница увеличивалась год от года. В результате со­
трудники Эрмитажа получали примерно в пять раз меньше , чем такие

же сотрудники университета. Орбели , по-видимому, рассматривал та­

кие жертвы при работе в музее как морально желательные. «В Эрмитаже
работают только идиоты или фанатики,
шилову, когда тот посетил музей .

-

-

говорил он маршалу Воро­

Большинство сотрудников музея

-

это фанатики».
В конце концов Артамонов добился того, что было принято поста­
новление , согласно которому зарплата в музее должна была быть уве­
личена, но министр культуры Екатерина Фурцева свела его на нет, до­

бавив примечание : новый уровень зарплаты может быть установлен
только при условии , что министерство сможет позволить себе это ,

-

но оно не смогло. Тогда Артамонов решил , что издательство должно

314

Посмвоеннъи годы

платить авторам. В советской системе тем , кто работал в научно-иссле­
довательских институтах, за публикации не платили . Их публикации
рассматривались как часть обычной работы, хотя другие авторы полу­
чали гонорары . Артамонов установил высокий уровень авторских го­
нораров , чтобы компенсировать низкие зарплаты сотрудников, но ре­
визионная комиссия музея отменила это , предписала ему не платить

этим авторам и назначила штраф. Члены комиссии не знали ответа на

вопрос: является ли Эрмитаж научным учреждением или нет? Если да,
то платить сотрудникам не следует, если

-

нет, то можно. Ревизионная

комиссия обратилась к министру культуры. И министр, согласно музей­
ной легенде , ответила, что Эрмитаж

-

«одна из наших театральных и

дающих представления организаций, и никакая научная работа там не
ведется». Она, по-видимому, решила, что речь идет об Эрмитажном
театре в Москве. Так ленинградские хранители стали получать свои
деньги.

Творческая интерпретация инструкций для удовлетворения соб­
ственных интересов была одним из наиболее важных умений тех, кто

жил при советской власти . Расскажем, к примеру, совершенно нео­
бычную историю Леонида Тарасюка, еврея, хранителя оружия и дос­
пехов, который был арестован за тяжкое преступление

-

«за сбор и

хранение оружия с целью использовать его против правительства».

Он просидел три года в тюрьме, затем Артамонов вновь принял его
на работу в Эрмитаж . Закончил он тем, что уехал из России и работал

в Музее Метрополитен в Нью-Йорке, а в 1990 г. погиб в автомобиль­
ной катастрофе .
Ни один из тех, кто знал Тарасюка , не может слышать его имя без

мечтательной улыбки . Он был мастером розыгрышей и веселых шу­
ток и покорителем всех женских сердец благодаря сверканию своих
ярких глаз и простому, открытому веселью . Это вызывало желание быть
с ним рядом. Множество легенд окружало память о нем, и сейчас факти­
чески невозможно отличить факты от вымысла . Вспоминают, как
он продемонстрировал административную беспомощность заместите­
ля директора по науке Левинсон-Лессинга. Он дал ему на подпись две
докладные записки , которые прямо противоречили друг другу. Левин­
сон-Лессинг аккуратно подписал обе. Другая докладная записка , в кото­
рой с центрального склада музея запрашивали жидкость для баль­

замирования недавно умершего хранителя, была подписана самим
Борисом Пиотровским . Конечно , он подписал это не читая. Тарасюк
вставил эту записку в рамку и повесил на стене своего кабинета в Эрми­

таже. Другая его удачная шутка: рано утром, придя в музей, он прикре­
пил кнопками к доске объявлений лист бумаги в черной рамке

-

сообщение о своей собственной смерти. Доска висела рядом с разде-

315

Посмвоеннъll! год-ы

валкой, на пролете широкой лестницы . Тарасюк затаился наверху и

сквозь каменную балюстраду наблюдал за реакцией своих коллег.
В Отделе оружия и доспехов у него был большой диван для послеобе­
денного сна (а, возможно, и для более легкомысленных целей). Туда
он приглашал своих друзей, чтобы попрактиковаться с ними в стрель­
бе из императорских пистолетов, разумеется, только в том случае, если

они были хорошими стрелками.
Будучи студентом исторического факультета в Ленинградском
университете, Тарасюк стал чемпионом по фехтованию. В

возрасте

27 лет,

1952 г.,

в

он поступил на работу в Эрмитаж, в Отдел оружия и

доспехов. Тарасюк был одним из тех ярких молодых ученых, которых

принял на работу в музей Артамонов. Однако в студенческие годы Та­
расюк использовал свое знание оружия, преследуя не совсем обычную
цель. Его мама , которая работала в правительственном учреждении,
неоднократно ему говорила, что погромы евреев всегда планировались

заранее, и тогда он решил, что будет с этим бороться. Он родился на
берегу Черного моря в Одессе, и именно там вместе со своим двоюрод­
ным братом он стал собирать старинное оружие и прятать его в мест­
ных катакомбах.

Жизнерадостный Тарасюк вернулся из Одессы в Ленинград и не
вспоминал о тайнике с оружием до тех пор, пока в

1959 г.

ему грубо не

напомнили об этом сотрудники КГБ. Они обнаружили этот тайник слу­
чайно и с большим трудом выяснили, что Тарасюк причастен к его со­
зданию. Они установили в его квартире подслушивающее устройство

и зафиксировали, что он постоянно отпускал шуточки в адрес Комму­
нистической партии. Его арестовали и вполне могли расстрелять за

измену Родине, если бы коллеги из Эрмитажа не пришли ему на по­
мощь. В музее негласно организовали сбор денег для оплаты очень хо­
рошего московского адвоката. Адвокат помог Тарасюку избежать нака­
зания, используя два остроумных аргумента. Во-первых, по советским
законам, членам своей семьи можно говорить все, что угодно. Несдер­
жанный откровенный разговор становился «антисоветской пропаган­

дой», если тот, кто вас слушал, не являлся вашим родственником .

Во-вторых, Тарасюк собирал старинное оружие
раннего периода

-

XIX в.

или даже более

и его нельзя было использовать, как доказывал ад­

вокат, для вооруженного восстания (хотя именно это Тарасюк и соби­
рался делать). Однако разгневанное КГБ все равно посадило его в тюрь­
му на три года.

После освобождения Тарасюку не сразу разрешили вернуться в

Ленинград. До своего ареста он жил вместе с некоей прима-балери­
ной, и их друзья из театрального мира организовали ему должность

консультанта по костюмам и оружию у режиссера Григория Козинце-

316

ПоС/U!военные годы

ва, работавшего в

1964 г.

над знаменитым фильмом «Гамлет». Тем вре­

менем в Эрмитаже уже «дергали за веревочки», чтобы его приняли об­
ратно . Особенно этому способствовала Лариса Салмина , тогдашний
ученый секретарь Отдела западноевропейского искусства. «Я выступи­
ла на партийном собрании с предложением снова принять Тарасюка
на работу,

-

рассказывала она

-

Но, конечно, решение уже было при­

нято на более высоком уровне. Артамонов только утвердил его » .

В

1972 г.

Тарасюк снова ввязался в политическую борьбу

-

на этот

раз пытаясь получить визу в Израиль. Он хотел отвезти туда на лече­
ние свою больную мать, но к тому времени политический климат в стра­

не уже изменился, и Эрмитаж не мог ему помочь. Как обычно бывало в
таких случаях, Тарасюка уволили на следующий день после того, как

он обратился за визой . И его западные друзья, которыми он обзавелся
благодаря своим работам по истории оружия, стали за него бороться.
Они выпустили брошюру, объясняя там его затруднительное положе­
ние : его «внезапное увольнение» сделало его «безработным и беззащит­

ным от других, более тяжелых наказаний со стороны властей . Жену

Тарасюка , хранительницу предметов декоративного искусства в Эрми­
таже, уволили тоже. Его книга, изданная незадолго до этих событий,

была изъята из магазинов через

24

часа после того, как он обратился

за визой». Письмо в лондонскую Тайме, подписанное

42 ведущими уче­

ными и хранителями со всего света, оказалось первым залпом в этой

кампании . Сотни сторонников Тарасюка писали письма протеста в
советские посольства в своих странах и в Министерство культуры в
Москве . Их стратегия заключалось в том , чтобы этому делу придать
высокий статус

-

тогда советское правительство не смогло бы поса­

дить Тарасюка в тюрьму, не потеряв при этом своего лица . И это сра­

ботало.
Правление Артамонова в Эрмитаже не сводилось только к поли­

тическим сражениям . Коллекции музея продолжали расширяться,
частично в результате работы многочисленных археологических экс­
педиций, которые он поддерживал , а частично за счет покупок различ­

ных предметов у обедневших советских коллекционеров. В середине

1950-х гг. Отдел русской культуры изобрел новую форму «экспедиций»,
целесообразность которой вытекала из политической обстановки в
стране . Эксперты стали проводить лето, посещая провинциальные
города и деревни в поисках предметов русского искусства. Они уста­
навливали контакты с местными учителями и библиотекарями , выс­
тупали с лекциями , помогали местным музеям работать с их коллекциями .

В ответ их знакомили с местными коллекционерами , которые могли
продать произведения искусства из своих собраний или просто пода­
рить их Эрмитажу и, таким образом, сохранить свои сокровища для

317

Послевоенные годы

последующих поколений . В советское время произведения искусства

в России стоили дешево, а коллекционирование было делом опасным:
вас легко могли арестовать за тезаврирование

( чрезмерное

накопле­

ние средств у себя дома). Таким способом Эрмитаж собирал богатый
урожай за умеренную плату. Музей продолжал организовывать такие
экспедиции вплоть до

1985-1986 гг.

Наиболее впечатляющим приобретением за все эти годы стало
собрание примерно тысячи икон, которые датировались от

XVII

XIII

до

в. Для их приобретения организовали «экспедицию» несколько

иного типа. Большинство церквей в России закрывали, начиная с

1929 г.,

и лучшие и известнейшие церковные ценности пополнили со­

брания Третьяковской галереи в Москве, Русского музея в Ленинграде
или местных музеев в таких городах, как Новгород. Некоторые ико­

ны, находящиеся сейчас в коллекции Эрмитажа, поступили в музей из
частных собраний, но большая их часть была буквально спасена из бро­
шенных церквей. С

1954 г.

музей стал посылать летние экспедиции в

отдаленные деревни севера России для поиска значительных работ, и
их либо реставрировали на месте, либо привозили в музей.

Хранитель икон Александра Косцова отправилась в свою первую
экспедицию в

1956 г. ,

а после руководила большинством других экспе­

диций. Сейчас, чувствуя себя вполне прилично в свои

70 лет,

она с во­

одушевлением вспоминает опасности и достижения тех ранних лет.

В

1958 г.,

например, они спускались вниз по реке Онега, которая про­

текает примерно в
море. «В

1958 г.

400 километрах

от Архангельска и впадает в Белое

нам казалось, что там не ступала нога человека. Идя по

берегу вдоль реки, мы чувствовали себя вне времени,

-

говорила она.

-

Когда мы там шли, то часто приходилось перелезать через стволы де­
ревьев, лежавшие на пути. Вы начинаете перелезать, а дерево ломает­
ся под вашей тяжестью. Они сгнивали там, где падали, хотя и выгляде­
ли целыми».

На одном участке экспедиция продвигалась по реке на лодке, и

кто-то из участников заметил небольшую деревянную церковь, кото­
рая не значилась на их карте. Все участники выпрыгнули из лодки прямо

в воду, в том числе и 80-летний реставратор Федор Каликин, и пошли к
храму по воде. «Крыльцо разломалось под нашими ногами, когда мы
входили внутрь. Церковь была полна мешков, а на полу лежали каки~­
то доски. Но это оказались не доски . Четыре из них были совсем чер­
ные , а две немного светлее, чем остальные. Это были иконы, все запи­

санные в ХХ в. Когда реставратор Федор Каликин взял одну из черных

икон в руки, он пустился в пляс. Потом он сказал, что, по-видимому,
это очень, очень старая икона, примерно

XIII

в., и когда он начал рас­

чищать ее, оказалось, что он прав». Эти четыре черных «доски» явля-

318

Послевое-нные zоды

ются сейчас самыми старыми иконами в Эрмитаже . Они были написа­
ны каким-то анонимным иконописцем северной школы, и в этих рабо­
тах было заметно влияние Новгорода.
Реставратор Федор Каликин работал в Эрмитаже до самой своей

смерти (он умер на 95-м году жизни), и, по словам Косцовой, именно
это было главной причиной того, что Эрмитаж преуспел в иденти­
фикации и сохранении такого большого количества ценнейших

икон. Каликин был старовером и всю свою жизнь работал художником
и реставратором икон. Староверы отделились от Русской Православ­
ной церкви в

XVII

в., воспротивившись модернизации церковных

обрядов, и Каликин рассматривал ранние иконы как предмет покло­
нения и почитания. Он молился перед ними перед тем, как реставри­
ровать их.

Каликин знал также, где, в каких отдаленных районах селились

небольшие группы староверов, а они могли взять с собой старые ико­
ны. Кроме того, до революции он был консультантом нескольких кол­
лекционеров, которые научили его, где и как нужно искать иконы.

Наконец

-

и это особенно важно

-

он знал, как на основании своих

ощущений можно определить возраст иконы, и эти знания он передал

Косцовой.
«Я часто должен был определять возраст иконы и ее ценность
на ощупь, не рассматривая ее. Например, если вам позволил вой­
ти в церковь работник склада, и вы обнаруживали, что церковь
используется как склад для хранения мешков с мукой ( что, вообще
говоря, бывало довольно часто), то вы не могли видеть иконы, так

как мешк~ с мукой обычно складывали в кучу перед иконостасом .
Поэтому вам приходилось забираться на эти мешки и прикасаться
руками к задней стороне иконы и к ее краям ... Первое, что вы мог­
ли сказать, дотронувшись до иконы, это то, какие инструменты

использовались при ее изготовлении . Затем, по сучкам, можно

было сказать, из какого дерева она сделана

-

из сосны, ели или

липы. Более поздние иконы имели на краю доски вырез, чтобы

можно было прикреплять их к иконостасу, а более ранние

-

по­

лоз, прибитый ГВОЗДЯМИ» .
Все эти признаки суммировались при определении даты создания
и школы .

Иконы писались темперой, замешанной на яичном желтке, и ког­
да она темнела, ее покрывали маслом, чтобы осветлить краски. По­
том и масло темнело, а из-за дыма свечей сама икона становилась по­

чти черной. В те далекие времена существовала обычная практика

319

-

Пос.мвое1tнш годы

потемневшая поверхность иконы расписывалась заново, когда уже

было трудно рассмотреть на ней что-нибудь. Таким образом, самые
ранние иконы переписывались по восемь или девять раз. По при­
бытии старых «досок» в Эрмитаж на крошечном участке поверхнос­
ти проводилось обследование. Поверхность осторожно расчищали
слой за слоем, чтобы увидеть, что находится под каждым из этих

слоев. Иногда оказывалось, что первоначальное изображение на
иконе вообще утрачено, а иногда оно было просто закрашено сверху.
В последнем случае опытный реставратор мог постепенно его от­

крыть. В результате поездок в самые глухие районы Советского Со­
юза (Косцова рассказывала, как однажды около церкви с ценными
иконами она увидела двух дерущихся медведей) коллекция Эрмитаж
кропотливо пополнялась.

Покинутые церкви, которые начиная с 1930-х
по 1980-е

rr.

rr.

и, примерно,

использовали как склады и помещения для хранения кол­

хозного инвентаря, были, разумеется, иллюстрацией политической

жизни СССР . А коллекция музея, составленная из спасенных икон, ста­
ла реализацией одной из непредсказуемых возможностей, которые

внезапно появляются при политических сдвигах. Однако отрицатель­
ное влияние советской политики на дела Эрмитажа было весьма вели­
ко, и Артамонов вел настоящую войну, чтобы иметь возможность по­
казать публике картины Щукина и Морозова. Выставка этих картин и
защита ее от атак московской Академии художеств явились главными
причинами того, что Артамонов потерял свой пост директора и рабо­
ту. Впрочем, официально его проступок состоял в том, что он смотрел
сквозь пальцы на «подрывную» выставку работ молодых сотрудников

Эрмитажа, а ведь эта выставка даже не предназначалась для широкой
публики.
В искусстве, как, впрочем, и в других областях, «секретный док­

лад» Хрущева

1956 r.,

в котором он осуждал Сталина, открыл дорогу

свободе. И уже в начале 1960-х эта свобода стала угрожать лидерству
партии. От Хрущева избавились в

1964 r., и Брежнев впоследствии вни­

мательно следил за соблюдением обязательной дисциплины, но для
наведения порядка он уже не использовал сталинскую тактику терро­

ра. Новая свобода, которую получили художники в конце 1950-х

rr.,

сделала возможным демонстрацию картин Щукина и Морозова. Но в

1963 r.

президиум московской Академии художеств в полном составе

прибыл в Эрмитаж с намерением закрыть эту экспозицию. Академия
вела тогда арьергардные бои против «модернизма» в современной
живописи.

В то время старое поколение художников, приверженцев социа­

листического реализма, почувствовало угрозу (для себя), и в Академии

320

ПOC/U!вotntнъll! годы

художеств был избран президентом Владимир Серов, ярко выражен­

ный консерватор. Серов пригласил Хрущева на огромную выставку,
организованную молодыми художниками в московском Манеже в

1961

г. , и тщательно выбрал маршрут по ней, чтобы с наибольшей ве­

роятностью шокировать его . Хрущев был настолько разгневан , что

закрыл выставку. После этой первой победы Серов обратил свой взор
к Эрмитажу и к его выставкам живописи , которые так «опасно» влия­
ли на молодых художников.

Экскурсовода Надежду Петрусевич, разработавшую план экскур­
сии по этой выставке, попросили показать ее гостям из Москвы, давая

при этом стандартные объяснения. Она и сейчас работает в Эрмитаже

в Отделении рисунков и вспоминает этот случай очень живо. Кроме
Серова президиум Академии включил в группу гостей также ведущих
деятелей в области скульптуры, графического искусства, теории и кри­

тики искусств. Их сопровождали Артамонов, Левинсон-Лессинг, Изер­
гина и другие ведущие сотрудники Эрмитажа , а также представители
партийного комитета. «Если бы я вела этих своих коллег при других

обстоятельствах, то наверняка лишилась бы дара речи,
Петрусевич.

-

-

вспоминает

Но в этих условиях их присутствие оказывало на меня

благотворное влияние» .

После того как экскурсия была окончена, все двинулись толпой в
кабинет директора. Первый выступавший выразил недовольство тем,
что слишком мало говорилось о неоклассицизме и барбизонской шко­

ле и слишком много о более поздних картинах. «Я хотела объяснить,
что у экскурсии было естественное крещендо ,
вич,

-

-

говорила Петрусе­

но все стали толкать меня ногами под столом» . Каждый член

президиума по очереди и с различной степенью энтузиазма критико­
вал выставку и призывал удалить новаторские картины, которые так
опасны для молодых художников.

Тогда Изергина разыграла свою козырную карту. Она спокойно
рассказала об истории выставки и зачитала декрет о национализации
коллекции Щукина в

1917 г.:

«Принимая во внимание, что художественная галерея Щуки­
на представляет собой выдающуюся коллекцию великих европей­
ских мастеров и в первую очередь французских мастеров конца XIX
и начала ХХ в. и по причине ее высокой художественной ценнос­
ти она имеет общенациональное значение в вопросе развития куль­
туры народа , Совет Народных Комиссаров выносит поста­

новление, что коллекция художественных произведений Сергея
Ивановича Щукина должна быть провозглашена государственной
собственностью Российской Советской Федеративной Социалис-

321

ПосмеОl!'ННЪU! годы

тической Республики и передана под контроль Народного Комис­
сариата Образования на том же основании, как и другие государ­
ственные музеи.

-

Кто написал эту ерунду?

-

взорвался Серов.

Она подписана Ульяновым-Лениным,

-

вкрадчиво ответила

Изерrина.

-Это провокация!- закричал Серов».
Кромешный ад продолжался. «Артамонов сидел спокойно, скрес­

тив руки на груди,

-

вспоминает Петрусевич ,

-

и на его губах играла

слабая улыбка» .
Москвичи удалились, но скоро появилось постановление, пред­

писывающее , какие картины следует удалить с выставки . Артамонов
не обратил на это постановление никакого внимания, и его вызвали

в областной комитет партии, в Смольный . Профессор Абрам Сто­
ляр, ученик Артамонова и его верный друг, слышал от самого Арта­

монова рассказ о происшедшем там: «Партийный секретарь оказы­
вал на него давление, чтобы постановление московской Академии
было приведено в исполнение . На что Артамонов отвечал: "Что ка­

сается постановления этой компании слабоумных пьяниц, то един­
ственное место, которое я считаю подходящим для него, это корзина

для мусора"». Столяр говорил, что давление продолжалось несколь­

ко дней , и Артамонову предложили высшие почести : сделать его дей­
ствительным членом Академии наук и Академии художеств, если он

подчинится и реорганизует выставку. Звание академика было и ос­
тается до сих пор наиболее уважаемым в России, но Артамонов ос­
тался непоколебим. Столяр говорит, что тогда он сказал партийному

секретарю : «Правительство назначило меня директором Эрмитажа
и выдало мне кредит доверия, и я не опозорю его». Вспоминая про­
шлое, Столяр, возможно, преувеличивал откровенность Артамоно­
ва. Но его отказ вмешиваться в проблемы, связанные с выставкой
импрессионистов и современного искусства,

является неопровер­

жимым фактом . И Столяр, вероятно, прав, высказывая предположе­
ние, что именно в этот момент областной комитет партии решил,
что Артамонова следует удалить с поста директора

-

в противном

случае они уже никогда не сумеют договориться с ним.

Теперь им требовалось найти подходящий предлог для отставки

Артамонова. В качестве поля для битвы была выбрана выставка кар­

тин молодых художников , которые работали в музее простыми рабочи­
ми. Эта выставка размещалась в одной из частей Галереи Растрелли,
отгороженной подвижными ширмами, и была недоступна для широ­
кой публики . С тех пор выставка эта стала легендарной и теперь ей

322

Посмвоеннш годы

придается ·значение, далеко превосходящее ее важность в то время . Все
это произошло потому, что одним из главных ее участников и вдохно­

вителей был Михаил Шемякин, художник-диссидент, который в

1970-х

rr.

уехал из России и сделал успешную карьеру во Франции и в

Америке. В первые дни перестройки российские власти пытались вер­
нуть его обратно, как давным-давно потерянного и любимого сына. Его
скульптуры разместили на видных улицах Петербурга, к большому не­
удовольствию его многочисленных критиков из числа знатоков искус­

ства. Среди его работ была, например, бронзовая статуя Петра Вели­
кого, установленная в Петропавловской крепости, и два бронзовых
сфинкса, поставленные на том месте набережной Невы, где сточные

воды и нечистоты из здания Главного управления КГБ
жертв»

-

( «и

кровь их

по словам Шемякина) стекали в реку.

Вообще говоря, к рабочим в Эрмитаже относились как к низшему
слою работников музея . Они переносили тяжелые вещи, сгребали вы­
павший снег и выполняли любую другую грязную работу, которую ник­
то не хотел делать. Но в последние сорок лет среди них было много
подающих надежды поэтов, художников и ученых. Это сообщество
представляло собой любопытную заводь в музейной жизни. Зарплата
они получали просто смехотворную, но для молодых представителей

интеллигенции Петербурга близость к Эрмитажу и его сокровищам
определенно была привилегией. Двое из ныне действующих замести­

телей директора Эрмитажа начинали работу в Эрмитаже в качестве
рабочих. Для Шемякина и других художников из этой компании было
важно то, что после работы они могли копировать картины в галере­
ях. К сегодняшнему дню выкрутасы Шемякина и часто просто кошмар­
ные образы показывают, что он в очень большом долгу перед старыми
мастерами, чьи картины находятся в Эрмитаже.
В

1964 r.

основная работа этих рабочих состояла в том, что они

должны были носить воду в галереи музея и наполнять сосуды, стояв­
шие под радиаторами для поддержания влажности на определенном

уровне . Все это рассказывал поэт Владимир Уфлянд, который тоже
принимал участие в знаменитой выставке

1964 r.

«С картинами ничего

плохого не происходило в те времена, когда в музее для обогрева ис­
пользовались печи, но радиаторы их просто высушивали» ,

-

объяснял

он. Рабочие также счищали снег с тротуаров вокруг Эрмитажа, пере­
носили мраморные статуи с одного места на другое. «Много римских
императоров потеряли из-за нас свои носы» ,

-

говорил Шемякин. Они

должны были также сжигать старые рамы, если в них появились ли­
чинки жука-древоточца, расчищать склады в подвалах здания, которые

никто не трогал со времен революции или со времен Второй мировой
войны. Шемякин рассказывал также, что там имелись дубликаты книг

323

Послевоеннъи годы

и гравюр, пострадавшие от сырости, и признавался, что унес некото­

рые из них к себе домой .
Из этих пятнадцати или двадцати рабочих, работавших в Эрмитаже

в

1964 г.,

примерно десять были интеллигентами, и имена некоторых

из них позднее стали широко известнi.1 в России . Кроме Шемякина и
Уфлянда, там работали Константин Кузминский, поэт и литературный

критик, который сейчас живет в Нью-Йорке, художники Владимир
Овчинников и Олег Лигачев и актер Валерий Кравченко. Пятеро из
них, все, за исключением Кузминского , принимали участие в выстав­
ке. Кравченко научился у Шемякина делать гравюры по линолеуму все­
го за несколько дней до выставки, а потом уже никогда этим искусством

не занимался. А Уфлянд был хороший акварелист и поэт. На стиль его

рисунков особое влияние оказали работы Обри Бердслея.
В

1964 г. Эрмитаж праздновал свое 200-летие. Планировалось орга­

низовать много новых выставок и провести торжественные собрания.

Группе реставраторов разрешили устроить выставку своих картин в

Галерее Растрелли, и рабочие попросили дирекцию, чтобы им позво­
лили сделать то же самое . Сам Артамонов был в отпуске, и его замести­
тель Левинсон-Лессинг дал разрешение на проведение трехдневной
выставки в том же самом месте. Пожилой ученый дружески относился
к молодым художникам и хотел поддержать их. Он осмотрел выставку
перед ее открытием и попросил убрать две или три работы , которые,
по его мнению, власти могли расценить как провокацию .

Хотя эту выставку и не предполагали сделать открытой для широ­
кой публики, но художники отпечатали свои собственные приглаше­
ния с линогравюрой на первой странице, и на ее открытие пришло

много народу. Выставка неофициального искусства в Эрмитаже была в
то время значительным событием . В первый день все шло хорошо, и
когда рабочие пришли на работу на следующее утро , ничто не предве­
щало опасности . Но когда они вернулись с обеденного перерыва, ока­
залась, что выставка закрыта. «Чтобы закрыть выставку, просто пере­
городили вход доской и прикрепили к ней объявление,
Уфлянд.

-

-

рассказывал

Я отодвинул доску и взял свои рисунки ... Там был изобра­

жен некий идиот, похожий на Хрущева, вешающий советский флаг на

просушку. Они меня за это и забрали».
В действительности главным обвинением против организаторов
выставки стали представленные на ней абстрактные работы. Кам­
пания против абстракционизма в то время была в полном разгаре.
Шемякин, по рассказам Уфлянда , потратил много времени , пытаясь

объяснить властям, что все участники не абстракционисты, а фигура­
тивные художники, а также разницу между фигуративной и абстракт­
ной живописью. Но все было бесполезно. Позднее в этот же вечер

324

Пос.меоеннш годъt

сотрудники КГБ забрали экспонаты и книгу с отзывами посетителей,
в которой гости, присутствовавшие на открытии выставки, делали

записи со словами признательности и благодарности. Одну из ком­
нат Эрмитажа превратили в комнату для допросов, где участников вы­

ставки и их гостей допрашивали с пристрастием. Самые отъявлен­
ные «злоумышленники» были вызваны в обком партии, в Смольный.

А Екатерина Фурцева, министр культуры, говорят, попросила сделать
киносъемку этой выставки, чтобы иметь возможность ознакомиться
с ней лично.

Допросы продолжались несколько дней, но в конце концов никого

из рабочих не уволили. Это приберегли для Артамонова. Он воз­
вратился в Ленинград из отпуска, чтобы узнать подробнее об этой
выставке. С ее проектом он знаком не был и не санкционировал ее.
У Левинсон-Лессинга уже возникли трудности и с КГБ , и с партийным
комитетом, и Артамонов

-

мужественный боец и человек чести

-

ре­

шил взять на себя ответственность за этот скандал и настаивал на том,
чтобы Левинсон-Лессинга не считали виноватым.

Он, конечно, понимал, что КГБ и партия объединились против
него, хотя, по-видимому, и трусили. Говорят, что Васильев, партийный

секретарь и информатор КГБ, чья власть в музее была ненамного мень­

ше власти директора, оказывал на Артамонова давление с тем, чтобы
тот встретился с высокопоставленными лицами и договорился о ком­

промиссном решении. Но Артамонов отказался. В понедельник, в день,

когда у Артамонова был выходной, секретарь обкома Романов сам при­
ехал в музей, сказав при этом, что он хочет прояснить для себя ситуа­
цию в разговоре с директором. Они трижды звонили Артамонову до­
мой и настаивали, чтобы тот приехал на работу, но он отказывался.
Реакция Артамонова, по словам Столяра, была такая: «Они меня загна­
ли в угол, и я не могу дать задний ход».

Объявить об отставке Артамонова с поста директора музея влас­
тям было непросто. Дважды сотрудники музея собирались в Эрмитаж­
ном театре, чтобы выслушать это сообщение непосредственно от сек­
ретаря обкома, но каждый раз собрание отменялось. На третий раз
партийный начальник опять не приехал, но прислал письмо.

Театр

XVIII

столетия с

ero

розовыми мраморными колоннами и

классическими скульптурами был переполнен. Даже служителям было
трудно пройти внутрь. Письмо зачитали со сцены. После этого на­
чались стихийные выступления сотрудников, превозносивших вы­

дающийся вклад Артамонова в развитие Эрмитажа. «Любой человек,

который не знал, что там происходит, решил бы, что это собрание орга­
низовано для чествования директора»,

-

рассказывал Столяр. Пред­

ставители партийной иерархии тоже присутствовали на собрании для

325

Послевоенные годы

того, чтобы была уверенность, что митинг не выйдет из-под контроля,
но они играли во все этой процедуре незначительную роль. Все сотруд­
ники принесли цветы Артамонову, и он произнес свою р·ечь среди моря
цветов. «Годы, которые я провел среди вас, мне очень дороги,
рил он.

-

-

гово­

Никакое постановление не может разорвать нити, связыва­

ющие нас, потому, что они чистосердечные и искренние».

После собрания около

250

человек высыпали на улицу, чтобы

попрощаться с ним. Большая толпа двигалась по набережной Невы
к Дворцовому мосту, останавливая движение. Постепенно толпа

уменьшалась, и к тому времени, когда они подошли к кафе «Север» на
Невском проспекте, их осталось уже только

50 или 60

человек. Все

они вместе с Артамоновым зашли в кафе, чтобы «утопить» свое горе
в вине.

16
Пиотровский и съtн

в

начале Борис Борисович Пиотровский отказывался стать ди­
ректором Эрмитажа после М. И. Артамонова. В крайне напря­
женной атмосфере, окружавшей увольнение Артамонова, ни

один достойный человек не мог себе позволить добровольно занять
его кресло. Пиотровский больше месяца отказывался это сделать, хотя

высокопоставленные члены Коммунистической партии оказывали на
него давление, уговаривая принять этот пост. Его сын, МихаИ.11 Бори­
сович, противился этому очень трудному решению: «Я был одним из
тех, кто говорил, что делать этого не следует». Опасения и отговорки
Пиотровского в конце концов привели министра культуры Екатерину
Фурцеву в ярость. «Что еще, по-вашему, я должна сделать, чтобы вы
приняли эту должность?»

-

кричала она на него.

Но кто-то должен был руководить Эрмитажем, и существовала опас­
ность, что на этот пост назначат не ученого, а какого-нибудь партий­

ного аппаратчика. Сам Артамонов поддерживал назначение Пиотров­

ского несмотря на то, что сам уже не являлся директором Эрмитажа.
Однако он был достаточно влиятелен, чтобы с ним считались. До са­

мой своей смерти в

1972 г.

он оставался профессором, заведовал ка­

федрой археологии в Ленинградском университете и был одним из
любимых преподавателей.

Совершенно естественно, что выбор пал на Пиотровского. Он был
заместителем директора Эрмитажа во времена Орбели и в течение двух
лет продолжал работать на этой должности под руководством Артамоно­
ва. Пиотровскому пришлось уйти из Эрмитажа в

1953 г., когда, к его соб­

ственному удивлению, он был назначен директором Института истории
материальной культуры. До этого, в разгар сталинской антимарровской

кампании, он бесстрашно восхвалял археологические работы Николая
Марра. И вот, вместо того чтобы быть уволенным, он поднялся до перво­
го в своей жизни поста директора. «У кого-то во властных структурах
были свои тайные планы»,

-

прокомментировал этот факт его сын.

327

Пиотровский и сын

Пиотровский любил Эрмитаж. Он часто бывал там во времена сво­
ей юности, а будучи студентом, помогал египтологам , а потом работал

в Эрмитаже более двадцати лет. В конце концов он принял пост дирек­
тора Эрмитажа, о котором, вероятно , часто мечтал. Таким образом,
отставка Артамонова возвестила о начале новой эры

-

эры династии

Пиотровских.
Борис Борисович Пиотровский находился на посту директора

Эрмитажа с

1964 г.

и до самой своей смерти в

1990 г.

Его сын

Михаил

-

Борисович, нынешний директор Эрмитажа, вступил в должность в

1992 г.,

и похоже, что он так же долго намерен руководить музеем .

Сын, сменивший своего отца на посту директора великого госу­
дарственного учреждения,

-

весьма необычное явление для России,

впрочем, и для Запада тоже . Необычно также и то, что оба Пиотров­
ских были назначены на этот пост по причинам диаметрально противо­

положным . Борис Пиотровский вступил в Коммунистическую партию
во время Великой Отечественной войны и в начале застойной эры Бреж­
нева был выбран для этой работы как человек очень надежный . Его сына
Михаила назначил на эту должность Егор Гайдар , реформатор и пре­
мьер-министр правительства Бориса Ельцина, уверенный , что динамич­

ный ученый с обширными международными связями сумеет провести
музей по бурным волнам перестройки .
Если судить о Пиотровских поверхностно, то едва ли можно най­

ти более непохожих людей . Борис Борисови:ч

-

высокий , аристокра­

тичный, склонный к любому дружескому спокойному общению. Миха­
ил Борисович

-

невысокий, скромный, с неуемным чувством юмора и

железной волей . Но в семье Пиотровских между мятежным сыном и
глубоко консервативным отцом конфликты никогда не возникали . Оба
уделяли друг другу много внимания , общими были их взгляды и на куль­
туру, и на политику. Они всегда поддерживали друг друга. Скорее все­
го, это происходило потому, что они принадлежали к семье , члены

которой по традиции посвящали себя служению собственной стране

-

независимо от правящего режима и властей придержащих.

Пиотровские происходили из польской шляхты, и когда в

XVIII в.

часть Польши была присоединена к России, члены этой семьи оказа­

лись причислены к русскому дворянству. Оба деда Бориса Борисовича
Пиотровского служили в царской армии генералами. Его отец, полков­
ник артиллерии, преподавал математику в военном училище, а после

революции некоторое время заведовал школой для сирот

-

во время

революции сирот было много на улицах Петрограда. Потом он препо­

давал в педагогическом институте, на математическом факультете, и
тем самым приобрел для своего сына Бориса право получить универси­
тетское образование . Следуя семейной традиции служить государству,

328

Пиотровский и сын

Борис Борисович стал символом и пропагандистом советской культу­
ры, а Михаил Борисович, который говорит на десяти иностранных язы­
ках, обеспечил иностранную поддержку Эрмитажу в те годы, когда Рос­
сия, отбросив коммунизм, спотыкаясь, пыталась найти свой новый пугь
вперед .

Клан Пиотровских всегда умел приспособиться

-

это свойство

неизбежно стало объектом критики. «Борис Борисович

-

это старая

лиса, которая всегда знает, какая сторона куска хлеба будет намазана
маслом». Или: «Он был хорошим человеком , который делал для дьяво­
ла лишь то , что было необходимо» . «Интернационализм Михаила Бо­
рисовича покрывает только его кожу, поскребите его и вы найдете со­
ветского аппаратчика» и так далее. Никому из тех, кто распоряжается

судьбами других людей, не удалось избежать критики . Но оба Пиотров­
ских, несомненно, служили и служат Эрмитажу усердно, честно и с го­

рячей любовью . «Это, возможно, звучит претенциозно ,

Михаил Борисович,

-

-

говорит

но я думаю , что мы всегда знали , что сам Эрми­

таж значит много больше, чем те, кто там работает». Большинство со­
трудников Эрмитажа думают и чувствуют также . Они любят называть
себя «эрмитажниками» и считают

-

-

правда, несправедливо,

что их

привязанность к музею граничит с легким помешательством .

История Пиотровских и история музея разрушают общепринятые
на Западе представления о России

коммунизма коммунисты

-

мол , «диссиденты

-

это хорошо, а

плохо», «быть открытым Западу- хорошо, а остатки
плохо» и так далее. Оба они являлись активными члена­

ми Коммунистической партии. Михаил Борисович руководил партий­
ным бюро в Институте востоковедения Академии наук до тех пор , пока

в

1991

г. сама партия не была отброшена за ненадобностью . «Скорее

партия вышла из меня, чем я вышел из партии»,

-

говорит он . Борис

Борисович умер от инсульта, который настиг в разгар трудностей и
конфликтов перестройки. Тогда сотрудники музея образовали Совет

трудового коллектива , бросили вызов администрации и потребовали
для себя право на управление музеем . После бурного собрания во внут­
реннем дворе Зимнего дворца Бориса Бо.рисовича спешно отвезли в

больницу. Его сын был первым, кто признал, что при коммунистах ру­
ководить музеем было легче, так как теперь ему приходится еще бо­
роться, чтобы заставить правительство выполнять свои обязательства
по бюджету. И часто

-

без успеха. Но ему нравятся трудные задачи, и

он предпочитает новое время .

Вдова Бориса Борисовича , Рипсимэ Михайловна, вспоминает:

«Борис Борисович и я вместе вступили в партию в

1945 г.

Мы были

тогда идеалистами». Советский Союз и Коммунистическая партия
только что победили в Великой Отечественной войне и спасли мир от

329

Пиотровский и съ~н

гитлеровского фанатизма - так по крайней мере казалось тогда моло­
дой паре . Михаил Борисович вторил своим родителям : «Я вступил в

партию без всякого романтического патриотизма. Я работал в Йемене
сразу после происшедшей там революции и чувствовал, что пережи­
ваю нечто вроде идеалистического политического энтузиазма, о

существовании которого в России в

1917 r.

я так много читал . Эти со­

бытия вызывали у меня чувство гордости за то, что Россия указывала

путь борющимся странам, таким как Йемен, и могла теперь помогать
им. Это была романтика империализма, если хотите».

Михаил Борисович самокритично улыбается, и глаза его сверкают
из-под очков: «Мечты моей молодости так и остались мечтами . После

того как я уехал из Йемена, многие мои друзья там пытались убить друг
друга».

Все это вовсе не означает, что теперь он стал чувствовать по-дру­
гому или потерял веру: «Я до сих пор верю в социалистические идеа­

лы , но теперь мы живем в новой реальности . В России теперь свои
трудности. Я, например, не могу включить отопление в музее, потому
что российское правительство не желает оплачивать наши счета». Его
мать была даже более категоричной : «Конечно, я до сих пор остаюсь
коммунисткой . То, что случилось,

-

это трагедия. Но мне хочется ду­

мать, что Россия, как и любое здание, проходит сейчас через период
восстановления, и именно поэтому жить в ней так неудобно и трудно.

После того как эта работа завершится, все будет в порядке».

Михаил Борисович объяснил, что в 1960-х и 1970-х

rr. не было ан­

тиамериканских настроений, несмотря на все усилия официальной
пропаганды . «Мы всегда понимали , что в Америке есть свобода и хоро­

шая жизнь. Каждый тогда знал, что капитализм предоставляет людям
лучшие материальные возможности» . Это знали из книг. По его словам,
он читал Агату Кристи, Теннеси Уильямса, Микки Спилейна, Генри

Миллера, Йэна Флеминга и Джека Керуака - их «книги иностранные
посетители оставляли в России, и они передавались из рук в руки или
их покупали "на черном рынке". Большинство из этих книг читать было

запрещено» . Семья Пиотровских доминировала в жизни Эрмитажа так
долго, что стоит познакомиться с ними поближе .
Борис Борисович Пиотровский родился в Санкт-Петербурге в

1908 r.,

а во время революции его отец преподавал в военной школе в

Оренбурге. В ноябре

1917 r. девятилетний

Борис приветствовал рево­

люцию на улицах Оренбурга. Позже город взяли белые , затем красные,
потом опять белые. Его обучение в школе часто прерывалось и стало

регулярным только тогда, когда семья в

1921

г. вернулась в Петроград

и поселилась в гостинице «Европейская». Отец Пиотровского руково­
дил школой для сирот, которую Борис регулярно посещал .

330

Пистровский и сын

В это время многие учителя проводили лето в Павловске, городке,

расположенном рядом с великолепным дворцом Павла I и Марии Федо­
ровны. Продукты там были немного дешевле, чем в столице. И именно

там, за завтраком у одного из своих друзей, Борис Борисович впервые

встретил Наталью Флиттнер, хранителя произведений египетского
искусства в Эрмитаже. Она принесла домой маленькие статуэтки -ушеб­
ти, чтобы показать их двум мальчикам. Воображение Бориса Борисови­

ча разыгралось. Летом

1922 r., когда ему было 14 лет, он купил свою пер­

вую книгу про Египет. Флиттнер организовала для его класса экскурсию
в Эрмитаже, и вскоре он стал постоянным неофициальным помощни­
ком в ее отделе. Эти связи сохранились у него и после поступления в
университет в

1925 r.

В

1929 r.,

будучи еще студентом, он подготовил

иллюстрации для путеводителя по египетским коллекциям, составлен­

ного Флиттнер .
Пиотровский изучал археологию в Ленинградском университете,
и, окончив его, поступил в

1929 r.

в аспирантуру Академии истории

материальной культуры, руководимую Н. Марром. Там он встретил бу­

дущего директора Эрмитажа Иосифа Орбели. Покровительство двух
крупных фигур в мире культуры того времени, Марра и Орбели, по­
могло Борису Борисовичу стартовать в его «полете». В

1931 r.,

не раз­

рывая своих связей с Академией, он стал научным сотрудником Эрми­
тажа. Занялся исследованиями материальной культуры Закавказья,
сконцентрировавшись главным образом на изучении государства Урар­

ту. Пережив вместе с Орбели тяжелое время блокады Ленинграда и
эвакуацию в Армению, в послевоенные годы он стал его заместителем.

Борис Борисович был, вероятно, самым лучшим археологом своего
поколения, а на посту директора Эрмитажа он заслужил глубочайшее

признание своих коллег на Западе.
Именно в Армении Борис Борисович встретил свою будущую
жену, и семейная связь с Арменией добавила важные черты к его
характеру

-

решительность, свойственную южному темпераменту,

клановую лояльность и независимость. Рипсимэ Михайловна тоже
была археологом и работала в Историческом музее Еревана. Тогда

Орбели и пригласил ее провести два месяца в Эрмитаже и изучить
работу музея. Она подружилась с Борисом Борисовичем и с

1941 r.

1939 по

работала на раскопках, которые он вел на Кармир-Блуре. Он

обычно говорил о ней как о «лучшей находке, которую я сделал во

время своих раскопок». Однако их дружба переросла в роман лишь
после того, как Борис Борисович уехал в эвакуацию в Ереван в

Рипсимэ

-

1943 r.

невысокая, хорошенькая и очень темпераментная. Борис

Борисович, высокий северянин благородного происхождения, был

ее полной противоположностью. Они поженились в феврале

331

1944 r.,

Пиотровский и СЬtн

а в декабре появился на свет нынешний директор Эрмитажа

-

Михаил

Борисович Пиотровский .
Ереван сыграл ключевую роль в воспитании Михаила Борисовича.
Летом, на протяжении двух или трех месяцев , его родители трудились

на раскопках

-

каждый на своих. Рипсимэ занималась Средними века­

ми и вела раскопки в Двине, в то время как Борис Борисович продолжал
работать на Кармир-Блуре. Двух своих сыновей они оставляли родите­
лям Рипсимэ в Ереване.
Как и Пиотровские, семья Рипсимэ до революции принадлежала
к верхнему слою общества. Хотя они и были армянами, но жили в На­
хичевани, которая сейчас является автономной областью в Азербайд­
жане . Там они составили себе большое состояние, управляя соляными

разработками. Родители Рипсимэ избежали резни армян, которую орга­

низовал Азери в

1918 г., -

они пешком ушли в Ереван, бросйв все свое

имущество. Они потом успешно боролись с бедностью, и все их четве­
ро детей поступили учиться в университет.

Михаил Борисович и его брат Левон с одобрения родителей изу­
чали иностранные языки . Армянский язык для них был таким же при­
вычным, как и русский. Борис Борисович считал иностранные языки

ключиком к интересной жизни в Советском Союзе

они могли от­

-

крыть окно в более широкий мир . Поэтому Михаил Борисович и его
брат, ныне один из ведущих химиков, брали уроки немецкого языка.

Освоив его , они стали изучать английский и французский . Михаил
Борисович теперь бегло говорит и на арабском языке

-

в первый раз

он выехал за пределы России как переводчик , а для его исторических
исследований ему понадобились знания нескольких мертвых языков,
среди которых были: древний язык Южной Аравии , арамейский и
древнееврейский .

Он объясняет свой выбор специальности с присущей ему скром­
ностью: «Я должен был }fайти такой предмет, которого не знал мой
отец. Так я и стал арабистом». Отец возвратил комплимент, получая
очевидное удовольствие от успехов своего сына: «Когда в арабских стра­
нах слышали мою фамилию, то спрашивали меня, не имею ли я какое­
нибудь отношение к Михаилу Борисовичу?»

-

говорил он с гордостью.

Михаил Борисович окончил последний курс в Каирском универ­
ситете. Полковник Насер в то время дружил с Советским Союзом, и
Пиотровский-сын оказался там потому, что ему пришла в голову аван­
тюрная интеллектуальная идея, которая определила его научную жизнь:

открыть заново позабытую древнюю историю Южной Аравии, ис­

торию того времени, когда край еще не знал ислама. Он начал с Йеме­
на , страны кочевников, страны гор и пустынь , которая к 1960-м гг.
совсем немного изменилась по сравнению с библейскими временами .

332

Пиотровский и сын

М . Б . Пиотровский утверждал : «Мы, русские востоковеды , вернули им

их собственную историю». Жители юга Йемена тогда только что сбро­
сили иго британских империалистов и приступили к коммунистическим
преобразованиям , так что страна была доступна для молодого русского

ученого и интересна в политическом отношении. Михаил Борисович

провел в Йемене два года и преподавал древнюю историю в Школе
общественных наук, которую организовал Советский Союз для подго­
товки новых кадров управленцев. Такая возможность нечасто предо­

ставлялась кому-либо из молодых россиян .
В данном случае это просто отражало тот факт, что партия и КГБ
не препятствовали молодому и подающему надежды ученому, видя в

нем «нечто полезное» для России. Ему помогло также и то, что его отец
был важной персоной в области культуры, которого хорошо знали в
верхних эшелонах власти, в Кремле. Михаил Борисович отрицает, что

сам работал на КГБ , добавляя с обезоруживающим смешком: «Если бы
я работал на них, неужели вы думаете , я сказал бы вам об этом? Просто
русские, которые могли говорить на местном языке и преподавать ис­

торию Йемена, создавали хороший образ нашей страны», - объясня­
ет он . Пиотровский-сын был одним из двух или трех специалистов,

которые преподавали в этой Школе общественных наук, но сами не
являлись членами партии .

«Там

были неквалифицированные люди, и

именно они работали непосредственно для КГБ и входили в списоч­
ный состав этой организации. Но, конечно , если бы кто-то спросил
меня о жизни или о политической ситуации там, я бы рассказал ему
все, что знаю, независимо от того, был ли этот человек из КГБ или из
посольства. И когда я работал переводчиком с русскими делегациями,
частью моей работы было составление письменных отчетов».

В Йемен Пиотровского-сына привела не политика, а несколько
манускриптов

VII

и

VIII вв. ,

связанных с легендарным прошлым этой

страны. Манускрипты эти разбросаны по библиотекам мира и, в сущ­

ности, не были изучены до того, как он стал работать над ними.
Со

II тысячелетия до н . э.

и до прихода туда ислама в

VI в.

н . э. там про­

цветала богатая , но сейчас почти забытая цивилизация. В южной час­
ти Аравийского полуострова существовали тогда царства, где имелась
письменность. Эта цивилизация поддерживала тесные связи с Вавило­
ном и Ассирией , и Михаил Борисович написал ее историю.
Древние манускрипты содержали легенды и фольклор, элементы
истории перемешивались с романтическим вымыслом. Пиотровский
поставил себе задачу попытаться отделить факты от фантазий, срав­
нивая эти легенды с другими современными им документами, включая

Библию. Это была какое-то детективное историческое исследование.
Получившуюся в итоге книгу приняли очень бурно. «Я был готов ветре-

333

Пиотровский и сын

тить возражения со стороны ученых, в частности аргумент, что в этих

легендах правды нет вообще, но не был готов к противоположным

возражениям со стороны некоторых образованных жителей Йемена.
Они считали, что каждое слово в легендах

-

это правда, и запретили

распространение этой книги в своей стране». Но тем не менее она была
трижды опубликована на арабском языке. Михаил Борисович иссле­

довал также торговые пути древнего Йемена, обращая особое внима­
ние на надписи, вырезанные путешественниками на скалах. Это древ­

ний эквивалент современного граффити. Надписи, сделанные на ска­
лах, на древнем языке, на котором говорили до

VI в.,

представляют

собой живые рассказы о каждодневной жизни. Он проводил также
раскопки на местах разных древних поселений, работая в период с

1981

по

1990 г.

в русско-йеменской экспедиции, а последние два года

руководил ею.

Решение поменять свой институт на музей далось ему легче, чем

его отцу. Виталий Суслов, новый директор, который раньше был «вто­
рым человеком» в Эрмитаже, пригласил Михаила Борисовича перей­
ти на работу в музей и стать его заместителем и будущим преемником.
«Я думал над этим предложением два или три дня. Но на свете есть

вещи, от.которых невозможно отказаться, и руководство Эрмитажем
это одна из них», -говорил Михаил Борисович. В июле

1992 r.,

-

прора­

ботав более года заместителем директора, он пришел однажды в поне­
дельник утром на работу и обнаружил на своем столе постановление о

своем назначении на пост директора Эрмитажа вместо Суслова, под­
писанное премьер-министром Егором Гайдаром.

«Я пошел и показал эту бумагу Суслову

-

ему этот документ послан

не был, и первое, о чем он меня спросил: "Когда предполагается ввес­
ти в действие это постановление?" В документе об этом ничего не было
сказано. Я позвонил в Министерство. "Вы уже директор,

мне.

-

-

ответили

Решайте это сами". Тогда мы с Сусловым сели и стали обсуждать,

что нужно делать».

Конечно, Гайдару и его окружению хотелось иметь в качестве ди­
ректора молодого, блестящего новатора, похожего на них, а Суслов

-

это было очевидно- олицетворял собой «старый режим». В результа­
те Суслов стал консультантом музея и оказался первым директором,
после Сергея Тройницкого, который продолжал работать в музее, ос­
тавив свой пост.

Когда Б. Б. Пиотровский впервые стал руководить Эрмитажем в

1964 г.,

это был гигантский, старомодный музей, организованный на

строгих коммунистических принципах для повышения образованнос­
ти советских людей. Но вскоре в отношениях с Западом началась по­

литическая оттепель, и около

1970 r.

334

Кремль понял, что культурные

Пиотровский и сын

обмены мoryr быть средством развития новых контактов с заграницей и

установления дипломатических связей. Первоначально Москва подска­
зывала Эрмитажу, с какой страной желательно улучшить отношения .
«Мы получали телеграмму или нам звонили,
лов,

-

-

вспоминает Виталий Сус­

и говорили, что хорошо бы организовать выставку в Лондоне, во

Франции или в Америке ... На следующей неделе они просили сделать
это где-нибудь в другом месте» . Нередко проекты организации выста­
вок увязывались с государственными визитами, и многие выставки Эр­
митажа официально открывались президентами , премьер-министрами
или другими политическими деятелями.

Эрмитаж должен был находить себе партнера среди национальных
музеев в указанной стране и договориваться об обмене выставками.
Музей всегда старался организовать у себя ответную выставку в обмен
на каждую свою . Почти в каждой стране просили в первую очередь

устроить выставки скифского золота, а также картин Пикассо и Ма­
тисса. Поэтому многие выставки были организованы совместно с Пуш­
кинским музеем, который является владельцем другой половины этих

выдающихся коллекций . В свою очередь, иностранные выставки, при­
езжавшие в Россию, демонстрировались в обоих городах . Развитие
связей Эрмитажа с остальным миром стало основной деятельностью

Бориса Борисовича в те времена, когда он бьт директором.
Обмен выставками с другими странами начался еще при Артамо­
нове , и первой среди них стала выставка «Живопись Великобритании,

1700-1960 rr.»,

которая состоялась в Эрмитаже в

1960 r.

Однако рас­

цвет русской международной политики по обмену выставками произо­
шел под руководством Бориса Борисовича и директора Пушкинского

музея в Москве Ирины Антоновой. «Шедевры современной живописи

из СССР» были показаны в Японии в

1966-1967 rr. Живопись Матисса

из коллекции Щукина и Морозова демонстрировалась в Гран Пале в

Париже в

1970 r.,

вскоре после выставок в Эрмитаже и Пушкинском

музее, которые состоялись годом раньше.

В то время обычные граждане СССР не имели возможности выез­
жать за границу. Поэтому Борис Борисович начал привозить шедевры

мировой культуры в СССР . Выставка сокровищ Тутанхамона из музея

Каира, которая прошла с сенсационным успехом в Нью-Йорке и Лон­
доне, была привезена в Эрмитаж в

1974 r. С Египтом

было достигнуто

соглашение о том, что выставка будет демонстрироваться в России как

компенсация долга египетского правительства. В
прибыли

1975 r. в Ленинград
«100 картин из Музея Метрополитен», а за этим последовали .

выставки из Лувра и Прадо. Пиотровский также взял на себя инициа­
тиву по организации специальных выставок. Среди них были «Золото
Колумбии» и «Искусство Нигерии» .

335

Пиотровский и сын

В результате Борис Борисович посетил около

40 разных стран , вы­

ступая в роли культурного посла.

Так как в молодости он был лишен возможности путешествовать

(ему исполнилось уже 56 лет,

когда он стал директором музея), эти ко­

мандировки были для него особенно важными. Во время своих зару­
бежных поездок Борис Борисович вел дневник, в который тщательно
заносил свои впечатления, день за днем, иллюстрируя их простыми

рисунками, сделанными карандашом или пером. Такими рисунками он
обычно иллюстрировал свои доклады по археологии и письма своим

детям. Количество официальных путешествий Пиотровского-отца
подчеркивается тем фактом, что он оставил

сящихся ко времени между
вана в

1995 г.

1964 и 1990 г.

133 таких дневника, отно­

Часть из них была опублико­

в его книге Страницъ~ моей жизни.

Другим достижением музея в период пребывания Бориса Борисо­
вича на посту директора стало открытие филиала музея во дворце Мен­
шикова на Васильевском острове. Александр Меншиков был близким
другом Петра Великого, его помощником и первым губернатором
Санкт-Петербурга. Петр намеревался устроить центр своего города на
Васильевском острове , но его подданные считали, что проще возвра­

щаться домой не на лодке , а по суше, и саботировали этот план . Менши­
ков, однако, построил на острове собственный дворец - первый большой
дворец в городе. В начале царствования Петра

II он

впал в немилость, и

начиная примерно с этого времени и до Октябрьской революции в этом
конфискованном здании располагалась офицерская кадетская школа .
После революции большевики передали это здание на время универси­
тету, а потом оно опять вернулось к военным .

К 1960-м гг. здание обветшало, но город знал, что оно представляет
собой исторический памятник первостепенной важности . Его рестав­

рация началась в

1966 г. ,

а через два года Эрмитаж был привлечен к

работам в качестве консультанта по истории этого здания . Вскоре музей
начал проводить там археологические изыскания, и там было найдено
много оригинальных деталей, таких как двери , оконные рамы, элемен­

ты окраски и даже полностью расписанный потолок в отделанном оре­

ховыми панелями кабинете Меншикова. В результате город решил рес­

XVIII в. Гигантский
1981 г. После этого Эр­

таврировать это здание в его первоначальном виде

реставрационный проект завершился только в

митажу разрешили арендовать здание, и там организовали выставку

XVIII в.», то есть в меншиковское
получил это здание в 1994 г.

«Российская культура в первой трети

время . Окончательно музей

Меншиков, как и сам Петр, был замечательным коллекционером .
Его собственность, конфискованная, когда он впал в немилость, по­
ступила в императорские коллекции, но не была инвентаризирована

336

Пиотровский и сын

как таковая. Многие предметы из собрания Меншикова, возможно, со­

хранились в коллекциях Эрмитажа, но их идентификация на основе
сохранившихся документов продолжает представлять собой большую
проблему. Существующая сейчас экспозиция состоит главным образом
из экспонатов, относящихся ко времени Меншикова, а не из предме­

тов, отобранных из его собственной коллекции . Ее открытие в

1981

стало откровением для жителей города. Летний дворец

собст­

венность Петра

-

-

г.

создавал у них впечатление, что в то время вкусы

аристократов были весьма незатейливы . Роскошное убранство дворца
Меншикова рассеяло этот миф.
Вплоть до наших дней склонность к роскоши и помпезности про­
должала оставаться особенностью тех , кто управлял Ленинградом.
Григорий Романов , секретарь Ленинградского обкома партии начала
1980-х гг. и один из соперников Горбачева, не был исключением из
этого правила. Поэтому нет ничего неожиданного в том, что начали

распространяться слухи, будто Романов, чтобы отпраздновать свадь­
бу своей дочери с соответствующей пышностью , взял в Эрмитаже
один из обеденных сервизов Екатерины Великой

-

несколько таре­

лок оказались разбиты. Борис Борисович опровергал эти слухи, но

они продолжали расти . И они существуют вот уже более десяти лет,
совершенно не меняясь, и сейчас все это, как правило, считается

фактом.
«В этом никогда не было никакой правды,
рисович,

-

-

говорит Михаил Бо­

но слухи были очень настойчивы и, по-видимому, исходи­

ли из Москвы. Мой отец отрицал это много раз , но высокопоставлен­
ные журналисты снова и снова возвращались к этой теме. Я думаю , что

все это делалось умышленно и распространялось специально. Романо­
ва не любили ни интеллигенты в Ленинграде, ни партийные лидеры в
Москве. Он был молодым и честолюбивым и надеялся войти в москов­

скую политику, опираясь на поддержку рабочего класса Ленинграда .
Романов был главным соперником Горбачева , и я думаю, что кто-то (воз­
можно, из КГБ) все это подстроил».
Романова раздражало также и то, что Борис Борисович был ши­
роко известен как один из ведущих национальных деятелей культуры .

В Ленинграде, где правил Романов, для соперничающей фигуры тако­
го масштаба места не было. Любыми доступными ему способами он

саботировал инициативы Бориса Борисовича и вообще отказывался
разговаривать с ним о проблемах Эрмитажа. Однажды произошло на­
столько острое столкновение, что Борис Борисович отправил письмо

с просьбой о своей отставке с поста директора Эрмитажа. Но его друг,
который был по рангу выше Романова, в критический момент приехал
из Москвы и исправил ситуацию. Романова заставили извиниться.

337

Пиотровский и сын

Борис Борисович остался директором Эрмитажа и одним из главных
деятелей культуры в стране.

Пиотровский мог свободно пугешествовать по всему миру, и это
отражало «оттепель» в международных отношениях. Однако в то вре­
мя наиболее подходящим был глагол «оттаивать», а не «таять» . Биб­

лиотека Эрмитажа, например, имела книги трех категорий : книги,
которые выдавались всем беспрепятственно; книги, которые выдава­
лись только сотрудникам музея, а также те, которые выдавались огра­
ниченно и только ученым высокого уровня, имевшим на это специаль­

ное разрешение. Фактически любая книга, опубликованная на Западе,
например романтическая биография Екатерины Великой, написанная

Анри Труайя, была доступна только руководящим работникам музея.
В помещениях Эрмитажа, которые обычно использовались для

приема иностранных посетителей, КГБ установило подслушивающие
устройства, и любой разговор мог быть записан. Однажды Борис Бо­
рисович вызвал к себе ведущих научных сотрудников музея и попро­
сил их об одолжении: свести свои разговоры в этих комнатах к мини­
муму, чтобы уменьшить рабочую нагрузку на записывающие устройства
КГБ. В течение нескольких дней эти люди пытались лихорадочно при­
помнить, что же они недавно там говорили .

К противостоянию сотрудников существовавшей тогда системе
Борис Борисович относился скорее с симпатией, чем воинственно.

Одна пожилая сотрудница рассказала о своем столкновении с предста­
вителями КГБ . После того как она отказалась стать осведомителем, ей
запретили выезжать за границу. Это сделал офицер КГБ, который ока­
зывал на нее давление с тем, чтобы она ему помогала. Вскоре пришло
приглашение принять участие в конференции за границей. Кипя от
негодования в кабинете директора

-

а Борис Борисович гордился тем,

что держал все три двери своего кабинета открытыми для любого со­
трудника в любое время, . - она потребовала, чтобы тот ей помог. «Есть
две вещи, которые вы можете сделать,

-

сказал он в ответ.

-

Либо вы

напишете письмо с жалобой в партийное бюро, либо подождете, когда

этого офицера КГБ повысят в звании, и тогда вы поедете за границу.
Я бы посоветовал вам последнее» .
Тех, кому было разрешено выезжать за границу, проверяли тогда

очень строго. Ездить за границу не разрешалось тем, у кого члены семьи
были в свое время репрессированы, или тем, кто говорил по телефону

слишком открыто

-

большинство служебных телефонов прослушива­

лись, причем часто можно было слышать тяжелое дыхание тех, кто,

подключившись, подслушивал вас. Многие хранители Эрмитажа поэто­
му и не выезжали за границу вплоть до самой перестройки . Не далее
как в

1985 r. заведующий отделом сделал выговор молодому хранителю

338

Пиотровский и сын

за то, что тот пригласил американку, работавшую в отделе, выпить с
ним кофе . Конечно, она была хорошенькая. Но все неофициальные
контакты с иностранцами были запрещены .

С другой стороны, члены партии , которым доверяли, могли пить
сколько угодно водки с хорошо проверенными иностранными посети­

телями. Официальное гостеприимство музея не обязательно было

формальным . В 1970-х

начале 1980-х гг. большое количество турис­

-

тов начало посещать Ленинград. Много культурных и образованных
людей были готовы переносить неудобства плохо организованных ту­
ристических поездок, чтобы увидеть этот город. Они приезжали туда
ради того, чтобы посетить Эрмитаж. Для самих русских ограничений
на поездки внутри Советского Союза не было, и они могли путешест­
вовать свободно, а денежные субсидии держали цены на железнодо­

рожные и авиабилеты на очень низком уровне. Результатом этого стал
туристический бум внутри страны.
Из-за большого наплыва иностранных и отечественных туристов

у обычных посетителей Эрмитажа почти не было возможности знако­

миться с его экспозициями. В наивысшей точке этого бума, в

1982 гг. ,

1981-

число посетителей музея составляло около трех с половиной

миллиона в год. Галереи были переполнены людьми, иногда очереди в
кассы тянулись вокруг здания, поперек Дворцовой площади и далее,

до Невского проспекта. Императорские паркетные полы, с их удиви­
тельными замысловатыми узорами, спроектированные архитектора­

ми

XVIII в. ,

начали превращаться в пыль. Было совершенно ясно, что

необходимо что-то делать.
Решение этой задачи легло в первую очередь на плечи Виталия

Александровича Суслова, заместителя Бориса Борисовича. Он должен
был составить план, как бороться с этим бедствием. Именно в 1980-х гг.

1980 г. Бо­
смерти, - 82.

влияние Суслова чувствовалось в музее особенно сильно. В

рису Борисовичу было уже

72 года,

а в

1990 г.,

в год его

В это последнее десятилетие значение той роли, которую играл Сус­
лов, заметно возросло. Это было совершенно новое и необычное
время для всей страны в целом . Время, когда Горбачев провозгласил
политику перестройки и гласности, которая привела страну через тря­
сину непонимания и экономических трудностей к концу коммунисти­

ческой эры . И неудивительно, что Суслов встретился с серьезными
проблемами, пытаясь модернизировать музей в стиле Горбачева. Кро­
ме того, гласность и открытость привели к тому, что сотрудники музея

неожиданно открыли для себя, что у них есть право публично крити­
ковать администрацию,

-

они стали пользоваться этим правом .

Борис Борисович пригласил Суслова на работу в

1967 г.

в качестве

своего заместителя, чтобы заменить стареющего ученого Владимира

339

Пистровский и сын

Левинсон-Лессинга, который уже сам считал, что слишком стар для

этой работы. Он умер в

1972 г.

Об эрудиции Левинсон-Лессинга и его

обаянии говорили все, кто его знал, хотя его единственной крупной

печатной работой стала Ист&JJия картинной галереи эрмитажа

1917),

( 1764-

опубликованная уже после его смерти . Его недостатки как ад­

министратора были тоже легендарны. Поэтому вполне понятно, что

Борис Борисович в поисках нового заместителя должен был стре­
миться найти человека, обладавшего качествами хорошего админист­
ратора.

Суслову было

43 года,

когда он начал работать в Эрмитаже. Сын

инженера, трудившегося в угольной промышленности, он родился не­

далеко от Владивостока и во время войны находился в действующей

армии. В

1946 г. Суслов поступил в Ленинградский университет.

Потом

он написал диссертацию об А. П. Остроумовой-Лебедевой, совет­
ской художнице с традициями «Мира искусства». Свое ученое звание
кандидат наук

-

Суслов получил в

1954 г.,

-

но докторскую диссертацию

так и не защитил.

Когда Борис Борисович пригласил его на работу в

1967 г.,

Суслов

уже в течение пяти лет был заместителем директора Русского музея.

В итоге эти два человека проработали вместе

23 года.

Со стороны они

казались друзьями, но отношения между ними иногда были очень на­
тянутыми. В течение последних пяти лет Суслов ухитрялся разыгры­

вать свою карту так хорошо, что в итоге весьма эффективно контроли­
ровал многие области. Сотрудники знали, что если Борис Борисович
скажет «да», а Суслов

-

«нет», или наоборот, то решение Суслова пере­

весит. Вдова Бориса Борисовича объясняла, что ее муж «не мог выйти
на пенсию, так как у него не было подходящего преемника». Одной из
существенных мотиваций, которая заставляла его оставаться в кресле

директора, было, по-видимому, желание не пустить туда Суслова.
Грандиозный план развития музея, который они оба составили в
начале 1980-х гг., стал источником многих проблем. Главный мотив для
расширения музея заключался в том, что его галереи часто оказыва­
лись переполнены посетителями, что люди не могли видеть экспона­

ты или даже свободно передвигаться по залам. Так как в музее многие
залы и галереи использовались как хранилища, служебные комнаты
или как реставрационные мастерские, то было совершенно естествен­
но переместить эти службы куда-нибудь и освободить помещения для
экспозиций. Потенциал для создания новых выставок был действитель­
но огромен. Только пять процентов от всех трех миллионов предме­

тов, хранящихся в музее, были выставлены для обозрения. В то же вре­
мя контакты с музеями Запада показали, что в музее необходимо было
улучшить контроль температуры и влажности.

340

Пиотровсхий и сын

Музей разработал несколько альтернативных проектов решения
таких этих проблем, и эти проекты в

1980 г.

были представлены мини­

стру культуры. После соответствующих оценок, обсуждений и неодно­
кратных изменений первоначальных точек зрения национальное и

городское правительство в

1985 г. одобрило план развития музея,

рый объединил два пути

присоединение к музею соседних зданий и

-

кото­

строительство новых на окраине города.

План предусматривал строительство обширного нового комплек­
са зданий для того, чтобы разместить там хранилища, реставрацион­
ное оборудование и оборудование для обучения. Его предполагалось

построить в Новой Деревне, недалеко от Серафимовского кладбища,
на окраине города. Никто не думал о том, чтобы довольствоваться ма­
лым. В дополнение к открытым для посещений хранилищам с конди­

ционированным воздухом там должны были располагаться плаватель­
ный бассейн, кинотеатр и ресторан. Здание начали строить в

1989 г.,

но в

1991 г. деньги закончились. После того как Михаил Борисович в
1992 г. стал директором Эрмитажа, планы были изменены в соответ­

ствии с новыми реальностями. Теперь акцент сделали на завершении
строительства хранилищ, потребность в которых была безотлагатель­

ной. Особенно, если учесть, что необходимо было реставрировать по­
мещения конюшен и манежа в Зимнем дворце и полностью их очис­
тить.

1995 г., но потом замедлилось и
1996 г., после того как появились большие
подрядчику. В 1999 г. правительство выплатило эти

Строительство началось снова в

полностью остановилось в
долги финскому

долги, и работы возобновились, но окончательный транш государствен­
ных инвестиций, необходимый для оборудования складов, стал досту­

пен только в

2002 г.

Новое здание торжественно открыли в

2003 г.

к

празднованию 300-летней годовщины основания города.

Это было действительно замечательное достижение. Хотя снару­
жи здание выглядит очень простым, интерьеры его оборудованы, ве­

роятно, наилучшим образом и представляют собой хранилища, осна­
щенные современной технической аппаратурой. Они сейчас лучшие в
Европе, а может быть, и во всем мире.
Михаил Борисович превратил этот комплекс в культурный и вы­
ставочный центр, который обслуживает «спальный» микрорайон, за­

строенный многоэтажными жилыми домами. Там находятся самые об­
ширные в мире хранилища, открытые для широкой публики . В них
размещены императорские кареты, а также эффектные вышитые ту­

рецкие палатки, которые были захвачены во время многочисленных
войн с Турцией или получены в качестве дипломатических подарков .
Там можно будет также осуществлять реставрацию больших картин,

341

Пиотровский и сwн

если они настолько велики, что их нельзя разместить в мастерских

Зимнего дворца.

План

1985 г.

предусматривал также реконструкцию здания Эрми­

тажного театра Кваренги, чтобы соединить служебные помещения и
реставрационные мастерские. Планировалось также присоединить к
Эрмитажу соседний жилой дом №

30 по Дворцовой

набережной и его

перестроить. Кроме того, предполагалось открыть огромный новый
музей в прекрасном здании напротив Зимнего дворца, на Дворцовой
площади, которое в 1830-х гг. построил Росси для Министерства финан­
сов и Министерства иностранных дел. Оно известно как здание Глав­
ного штаба. Правительство передало в распоряжение Эрмитажа весь

комплекс строений, расположенных слева от Триумфальной арки,

он тянется примерно на

150 метров до самой Мойки,

-

и в нем есть пять

внутренних дворов. Поначалу предполагали также создать там музей
прикладного искусства в духе Музея Виктории и Альберта в Лондоне.
Но позднее вместо этого решили сделать музей искусства

XIX и ХХ вв.

Здание театра было закончено первым. Помимо элегантного теат­
ра

XVIII

в., существенно модернизированного, там теперь находится

новая лаборатория для реставрационных работ по бумаге и служебные
помещения. Открыта новая постоянная экспозиция, посвященная
жизни Петра Великого. Она располагается в помещениях его собствен­

ного Зимнего дворца, остатки которых обнаружены в цокольном эта­
же здания во время реставрации.

План реконструкции, реализация которого началась еще во вре­
мена Горбачева, оказался очень полезным и важным для музея. Однако

две излюбленные схемы Горбачева, которые использовались для ожив­
ления экономики,

-

совместные предприятия с иностранными компа­

ниями и «рабочий» контроль менеджмента компаний

риод между

1989 и 1992 г.

-

привели в пе­

к беспорядку в музее. Совместное предприя­

1995 г.

было переведено

в Америке в разряд несостоятельных должников, а в

1996 г. по инициа­

тие «Эрмитаж», организованное Сусловым, в

тиве Михаила Борисовича окончательно предано забвению в России.

Суслов настойчиво стремился вывести музей на передовую линию на­
циональных экономических перемен. «Мой отец знал, что есть вещи,
которые делаются неправильно, и не хотел принимать в этом участия,

комментировал Михаил Борисович,

-

-

но Суслов сказал, что это "со­

временное решение, которое придаст динамизм жизни Эрмитажа"».

26 января 1989 г.

Борис Борисович подписал его устав.

Согласно бумагам цели совместного предприятия, образованного

Эрмитажем и американской компанией

«Трансатлантическое

агент­

ство», были замечательными. В их совместную деятельность входили:
«продажа и распределение изделий и услуг, связанных с Государственным

342

Пиотровский и сын

музеем Эрмитаж; продажа и покупка товаров и услуг; управление скла­
дами и фирмами ; регистрация, поддержание и защита авторских прав,
фабричных марок, торговых названий и патентов, связанных с Го­
сударственным музеем Эрмитаж в Советском Союзе и во всем мире;
защита лицензий, связанных с Государственным музеем Эрмитаж в

Советском Союзе и во всем мире; предложение дополнительного ту­
ристического обслуживания, непосредственно связанного с деятель­
ностью Эрмитажа, включая поездки сотрудников Государственного

музея Эрмитаж за границу на обучение по обмену; организация выста­
вок и другие работы; функционирование кафетериев, ресторанов и

отелей под названием «Эрмитаж» и другие формы обслуживания; раз­
личные формы образования; организация и работа учреждений, создан­
ных на средства Эрмитажа; и все другие дела, включая деятельность
агентов и консультантов».

К сожалению, совместное предприятие оказалось слишком претен­
циозным и слишком непрофессиональным. Вместо того чтобы объе­
динить усилия с какой-нибудь влиятельной американской компанией,

Суслов связал музей с Трансатлантическим агентством. Это предприя­
тие организовал русский эмигрант Георгий Гаркуша и его жена-аме­
риканка с единственной целью: стать партнером Эрмитажа. После
окончания школы Гаркуша работал в музее такелажником, а потом уехал
в Америку. В различных заявлениях , которые он делал в Америке во
время судебных разбирательств, он ни разу не упомянул, что у него до
этого имелся какой-либо другой опыт в коммерческой деятельности.
Больше всего Суслов был заворожен третьим партнером в их об­

- представителем знаменитого американского журнала National Geographic. Во всяком случае, Гаркуша утверждал, что это «парт­
нер». Было предусмотрено, что National Geographic будет публиковать
щем деле

сообщения о выставках Эрмитажа в Америке, помогать работать с ка­
талогами, а также принимать участие в финансировании некоторых
археологических раскопок музея . Но

National Geographic никогда не

яв­

лялся прямым партнером в этом деле. В основном уставе предприятия
речь шла об «ассоциации Трансатлантического агентства с обществом

National Geographic,

и там не было сказано, что кто-то другой, кроме

Трансатлантического агентства, является американским партнером

Эрмитажа в этом совместном предприятии.

National Geographic перестал

участвовать в этом деле на очень ранней стадии.

Финансовая неопытность музея была продемонстрирована тем, как
с согласия музея распределялись доходы. Трансатлантическое агентст­

во (т. е. мистер и миссис Гаркуша) должны были получать

55% от дохо­

да, а 200-летний музей с

Гаркуша стал

1500 сотрудниками- всего 45%.

управляющим совместного предприятия, которое назвали «Эрмитаж».

343

Пиотровский и с·ын

Это название вводило в опасное заблуждение. А Суслов стал председа­
телем правления директоров.

Коммерческая деятельность совместного предприятия не оказа­
лась успешной . Оно заключило договор с канадской фирмой, чтобы
сделать высокого качества репродукции картин, но эта фирма закры­
лась; оно подписало соглашение о копировании мебели; импортирова­

ло старинную мебель из Скандинавии для реставрации в Эрмитаже;
организовало турне по Америке для выставки «Екатерина Великая» и,
наконец, заказало у английского издателя книгу, где воспроизводились

картины Эрмитажа . Издательский проект стал последним проектом
совместного предприятия, так как оно не смогло заплатить деньги из­

дателю Буту Клибборну за

100 тысяч

экземпляров этой книги, заказан­

ных у него. Клибборн подал на них в суд в Америке и выиграл дело, то
есть суд признал, что долг должен быть возвращен.
Коммерческая деятельность совместного предприятия в России
включала и изготовление реплик античной керамики, которые име­

ются в коллекции Эрмитажа, и управление магазинами внутри самого
Эрмитажа. Наиболее важным вкладом была организация щедро субси­
дированного кафе для сотрудников, где низкооплачиваемые работни­
ки музея могли хорошо пообедать всего за несколько рублей.
Со временем совместное предприятие пришло в упадок и тихо
исчезло. Но до этого оно было объектом борьбы между сотрудниками

и руководством музея, развернувшейся в промежуток между

1989 и

Это также явилось прямым следствием rорбачевских экономи­

1991 r.

ческих реформ. Его Закон о государственном предприятии от

1 января

поощрял сотрудников предприятий, находящихся в государ­

1988 r.

ственной собственности, создавать советы трудового коллектива, ко­
торые должны были помогать управлять предприятием и имели право
нанимать и увольнять руководство. Эрмитаж присоединился к этому
модному начинанию и в

1989 r.

по инициативе партийного бюро при­

нялся организовывать такой Совет.
Историю этого Совета можно детально проследить по статьям,
опубликованным в газете Панорама, которая издавалась в Эрмитаже
собственными силами. Газета стала выходить в июле
ла свое существование в октябре

1991 r.:

1989 r.

и закончи­

сотрудники утратили к ней

всякий интерес, к тому же возникла новая политическая ориентация в
стране

-

1991 r.

Идея демократического контроля и возможность публично жа­

вслед за попыткой государственного переворота в августе

ловаться на начальников сначала были волнующими новшествами для
советских граждан, но скоро они этим пресытились.

Глава издательского отдела Сергей Авраменко, сын поэта, в

1960-х

rr.

был очень вдохновлен выпуском стенных газет в Эрмитаже и

344

Пиотровский и сын

стал главным редактором одной из них. В ней сообщались новости

Эрмитажа, публиковались стихи и рисунки. Он потерял интерес к этой
деятельности в эпоху Брежнева, когда было невозможно говорить то,

что думаешь, но именно он убедил Эрмитаж снова начать издавать стен­
ную газету после того, как Горбачев провозгласил гласность, то есть
свободу высказываний. Партийное бюро, однако, предпочло издавать
обычную газету, и в результате родилась Панорама, состоящая из од­

ного газетного листа, сложенного пополам. Она выходила раз в две
недели тиражом

500 экземпляров.

Эта была яркая «всякая всячина». Четвертый выпуск, датирован­

ный

29 августа 1989 г., например, содержал предложения Суслова о том,

как должны быть изменены общенациональные законы, чтобы помочь
музею находить деньги частным образом. Публиковалось также посла­
ние с выражением признательности женщине, которая производила

уборку туалетов на Иорданской лестнице и содержала их в такой чис­

тоте, что полы в них скрипели, и в них всегда была туалетная бумага.

( «Мы

благодарим ее и желаем ей хорошего здоровья»). Печатался

список новых книг, поступивших в библиотеку, некролог, передовая
статья Проблемы реконструкции эрмитажа, мемуары ветерана Великой

Отечественной войны и жалобы на качество пищи в буфете для сотруд­
ников.

( «Это

было бы ужасно, если бы они нас хорошо кормили. Мы

проводили бы там все время после полудня».) Одно из немногих до­
стижений совместного предприятия было как раз улучшение качества

пищи в буфете для работников музея.
Беспокойство сотрудников по поводу деятельности совместного
предприятия и реконструкции музея проявлялось в газете вновь и

вновь. В ноябре

1989 г.

Панорама выразила свое резко отрицательное

отношение к очередной идее совместного предприятия: сдать в долго­

срочную аренду иностранной фирме новые здания на Дворцовой на­
бережной, которые город недавно передал музею. Предполагалось, что
фирма «построит комплекс, состоящий из первоклассного отеля для
иностранных туристов на

400 мест,

ресторан, рекреационную зону и

административный блок. В статье разъяснялось, что здания будут воз­
вращены Эрмитажу через

1О лет, а за это время будет получен доход,
10 миллионов долларов, причем поло­

который, по оценкам, составит

вина будет передана музею. Сотрудники сумели понять, что эта схема

приобретения денег абсолютно нереалистична. Они, без сомнения,
еще больше негодовали бы, если бы знали детали контракта, а именно:
по соглашению с совместным предприятием Эрмитажу предназнача­

лось только

45%

от этого дохода.

Один из номеров был целиком посвящен открытому партийному

собранию, которое состоялось

7 декабря 1989 г.,

345

и на котором главным

ПШ>mроеский и сын

было выступление Мавлеева, критиковавшего совместное предприя­
тие и планы реконструкции музея. В своем выступлении на собрании
Евгений Зеймаль, специалист по Древнему Востоку, указывал, что орга­
низация отеля принесет только пять миллионов долларов , в то время

как для плана реконструкции необходимо

150 миллионов .

Зеймаль обратил также внимание аудитории на «полное отсуrствие
согласия между директором и его первым заместителем», то есть

между Борисом Борисовичем и Сусловым : «Это чувствуется всеми
уже давно, и это влияет и на нашу работу» . Таким образом, он привлек
внимание к борьбе за власть, которая вызывала серьезное беспокой­
ство членов Совета трудового коллектива. Значительная группа сотруд­
ников хотела, чтобы Суслов был уволен или по крайней мере не вы­

ставлял свою кандидатуру на пост директора, когда Борис Борисович
освободит это место. Уже появилось несколько соперничавших между
собой кандидатов на этот пост. Те из них, кто не стеснялся в средствах
для достижения своей цели , в конце концов стали настолько агрес­

сивными, что пришлось попросить министра культуры, чтобы тот
вмешался .

Письмо Николаю Губенко, министру культуры правительства Гор­
бачева, написали наиболее консервативные заведующие отделов и их

заместители

-

те , кто поддерживал Суслова. Они умоляли министра о

помощи. И когда

8 августа 1990 r.

Губенко прибыл в Эрмитаж, чтобы

попытаться уладить проблемы и недоразумения, он пригласил к себе
всех тех , кто написал это письмо, а также значимых представителей

Совета трудового коллектива. Раздражение было настолько велико, что
согласовать протокол совещания оказалось просто невозможно, и Па­
н(фама подвела итог всему этому, опубликовав неподписанный отчет о
встрече

-

его составили на основе магнитофонной записи. Главную

речь произнесла Наталья Горбунова из Отдела археологии . Она повто­
рила то, «что она написала в двух своих предыдущих статьях», опубли­

кованных в этой газете, с той лишь разницей, что ее критика Совета
трудового коллектива была, пожалуй, более острой, а ее восхваление

окружения директора еще более неискренним ... В конце своего выступ­
ления Горбунова сказала: «Может создаться впечатление, что идет борь­
ба за власть», и присутствующие закричали : «Да! Да!» Люди , сидевшие

за длинным столом , радостно обвинили лидеров Совета трудового кол­
лектива в попытках узурпировать власть, не понимая, что, высказывая

такое предположение о борьбе за власть , они просто выразили соб­
ственные интересы и намерения.

Губенко принял сторону Суслова. «Встреча с Губенко закончилась
нашим поражением ,

-

говорил с грустью Рабинович .

-

Я хорошо знал

руководителей некоторых отделов, и все они были настроены против

346

Пиотровский и сын

Суслова: А после встречи с Губенко все они стали за него. Они боялись,
что кто-нибудь новый начнет заниматься нововведениями. Я шоки­

рован реакцией моих друзей». Борис Борисович Пиотровский умер

15 октября 1990 r.,

а

22 октября

Губенко утвердил Суслова на постуди­

ректора Эрмитажа. Музей погрузился в траур, и многие испытывали
чувство вины из-за того, что все эти передряги оборвали жизнь такого
заслуженного человека, как Борис Борисович. Он хорошо помнил поли­

тическую борьбу 1920-х

rr.

и очень боялся, что это время может повто­

риться. Ему казалось, что такая борьба началась и в музее, а для него
музей был самым важным делом в жизни.

Целых

25 лет

Суслов выжидал за кулисами своей очереди занять

директорское кресло. При советской номенклатурной системе на каж­

дый важный пост преемник назначался заранее, и Суслов, конечно,
знал, что очередь на директорство была его. Как директор он имел
теперь право выбрать себе первого заместителя, которого должны
были одобрить в министерстве. И он сделал блистательный ход, не

позволив своему раздражению, возникшему из-за антагонизма Бориса

Борисовича, повлиять на выбор кандидата. «В самом Эрмитаже име­
лось четыре кандидата. Делегации от каждого отдела посещали меня,

и каждая старалась протолкнуть своего . Я знал о конфликтах между
кандидатами

-

сотрудниками музея. Для меня было лучше иметь

хорошего человека со стороны». И он выбрал сына своего бывшего
директора, Михаила Пиотровского .
Было очевидно, что таланты Михаила Борисовича делают его весь­

ма подходящей персоной для этой должности. Он никогда не работал
в Эрмитаже, потому что его отец занимал там пост директора, но знал

музей изнутри . Если его спрашивали, когда он первый раз посетил

Эрмитаж, он отвечал: «Когда я научился ходить». Зная иностранные
языки, он нередко помогал отцу принимать делегации из-за рубежа.
И Суслов знал его хорошо. «Я часто навещал эту семью, обедал там и
выпивал с Борисом Борисовичем и Мишей. Возможно, у меня есть ин­
туиция». Может быть, он также чувствовал себя безопаснее вместе с
Пиотровским в качестве соратника. Когда произошло это назначение,

оба они предполагали, что Михаил Борисович станет преемником Сус­
лова на посту директора. Но никто из них не думал, что это произой­
дет так скоро.

Идея о том, что Михаил Борисович будет хорошим директором

Эрмитажа, не принадлежала собственно Суслову. Главным ее пропаган­
дистом был отец Михаила Борисовича. Когда Бориса Борисовича спра­
шивали о подходящем преемнике, он со смехом называл своего сына.

Он не проталкивал эту идею. Но он ее предлагал, и она распростра­

нялась. Предложение это впервые поступило от Евгения Примакова,

347

Пиотровский и сын

который с сентября

1998 г.

по май

1999 г.

занимал пост премьер-мини­

стра. А в прошлом он был главой внешней разведки, журналистом и
директором Института востоковедения Академии наук.

Примаков и Михаил Борисович работали вместе над созданием
исламского словаря. После вторжения в Афганистан русские заинте­
ресовались исламом. Рассказывают, что в ответ на вопрос Бориса Бо­
рисовича, где найти ему преемника, Примаков ответил: «Постарайтесь
найти его дома».

Основное направление эры второго Пиотровского

-

интернаци­

онализм. Один из любимых афоризмов Михаила Борисовича: «Эрми­
таж не только российский музей. Это

-

музей всего мира. Он принад­

лежит всему миру и естественно, что подцержка музея должна идти изо

всех уголков всего мира». Перечисляя свои успехи в

2003 г.,

когда на

празднование 300-летней годовщины со дня основания Петербурга в
город приехало много иностранных гостей, он мог отнести к ним рес­

таврацию и открытие Главного двора Эрмитажа, в чем ему помогли
датчане; ремонт большого участка крыши, который сделали голланд­
цы; реставрацию Галереи

1812 г.,

выполненную при подцержке англи­

чан; открытие интернет-сайта, в чем помогли американцы; установку
на окнах музея

-

а их насчитывается две тысячи!

-

защиты от ультра­

фиолетового излучения, которую предоставили канадцы, выставку в
Париже, посвященную 300-летнему юбилею города, проведенную под

совместным патронажем президентов Франции и России ... и многое,
многое другое.

Первые десять лет его правления, вероятно, могут быть разделе­
ны на два периода: годы борьбы

жений

-

с

2000 по 2003 г.

-

с

1992 по 1999 г.

и годы явных дости­

В первые годы были посажены семена всех

дальнейших успехов, но потребовалось время, чтобы они расцвели.
Когда Пиотровский-сын впервые вступил в эту должность, годовой

бюджет Эрмитажа был в

.100 раз

меньше бюджета Музея Метрополи­

тен или Лувра, двух наиболее близких к Эрмитажу «всемирных музе­
ев». А в

55%

2003 г.

бюджет стал уже в

10 раз меньше,

причем музей получал

своего финансирования из дополнительных источников, таких

как денежные пожертвования, доходы от продажи билетов, доходы
от выставок и другой деятельности за границей. Еще в советское время

у музея было право использовать такие доходы.
На ранних фотографиях, запечатлевших Михаила Борисовича в
Эрмитаже, мы видим невысокого, немного застенчивого профессора,
сидящего за громадным письменным столом Александра

111,

который

украшает и сейчас кабинет директора. Тогда он собирался учредить
Совет попечителей

-

как это делается в Америке, для того чтобы полу­

чить дополнительную подцержку. Но вскоре перестал на это надеять-

348

Пиотровский и сын

ся

-

в России мелкие бюрократы используют свое избрание попечите­

лем для дальнейшего развития собственной карьеры . Оказавшись на
головокружительной высоте над многочисленной и сложно организо­

ванной бюрократией, Пиотровский решил изучить, как работает каж­
дая деталь этой системы, и для этого установил над всем собственный
неусыпный контроль. Пока он изучал эту систему, в течение нескольких

лет в музее не могло произойти ничего заметного без его разрешения
и его подписи. Чем больше он узнавал, тем больше власти передавал

другим, но все же он контролирует ситуацию на уровне, который про­
сто неправдоподобен по западным стандартам. У различных отделов

музея не было своего бюджета , и каждое , даже незначительное , финан­
совое решение требовалось подтвердить у директора. Под его руко­
водством монолитная советская бюрократия в музее выжила, почти
не изменившись. Но теперь не имелось партийного бюро, которое
могло бы оспорить его решения, и все было подконтрольно Михаилу
Борисовичу.
Он работает около

1О часов в день и семь дней в неделю.

Никто не

сомневается в его преданности музею. И ему это , по-видимому, нравит­
ся. «Иметь возможность ставить подпись «Директор Государственно­
го Эрмитажа» для меня и моей секретарши Маши так же значимо, как

для людей, живущих на Западе, быть маркизом». Он все время путеше­
ствует в поисках новых проектов и очаровывает жителей западных
стран замечательной учтивостью . У него есть скромность, эрудиция
и чувство юмора, и это сочетание делает его неотразимым.

После краха Советского Союза в

1991

г. западные организации ста­

ли стремиться к сотрудничеству с Россией. Некоторые делали это из

альтруистического желания помочь , а другие

-

в поисках нового биз­

неса. Первые, кто установил связи с Эрмитажем, были ЮНЕСКО и
Маккинзи, знаменитые консультанты по бизнесу. Михаил Борисович
очень хотел получить советы, как модернизировать музей, и вместе с

тем он был счастлив от того, что никто не принуждал им следовать.

В

1993 г.

ЮНЕСКО послало группу экспертов для того, чтобы изучить

ситуацию в музее и составить об этом отчет. Маккинзи, стремясь приоб­
рести и в России хорошую репутацию , предложили, что его знамени­
тые службы менеджмента будут работать в Эрмитаже, причем работать
бесплатно. В музее появились пресс-служба и служба развития, компью­
теризованная система отчетности, финансовые отчеты стали открыто
публиковаться, появились также «отдел гостеприимства» и Между­

народный консультативный совет. Годовые отчеты о работе музея ста­

ли публиковаться на русском и английском языках.
Михаил Борисович особенно гордится этим Консультативным
советом. Он был создан по предложению ЮНЕСКО , и в его состав

349

ПШ>mроеский и с-ын

вошли директора ведущих музеев

-

Лувра, Британского музея, Рейкс­

музеума и других музеев того же класса. Они ежегодно приезжают в

Петербург на два дня в конце августа, и здесь им рассказывают о новых
успехах и новых проблемах. Михаил Борисович использует их помощь
для разрешения некоторых дилемм, когда он сам не уверен в выборе
правильного пути.

ЮНЕСКО начало с того, что организовало в Эрмитаже свой офис,
и стало первым, кто поддержал создание организаций иностранных

друзей Эрмитажа. Общество «Американские друзья Эрмитажа» появи­
лось

1994 г.,

можно сказать, в результате сделанных ошибок. Эрмитаж

и Крисчен Сайенс Монитор создали серию видеофильмов об Эрмита­
же . Но когда администрация Крисчен Сайенс . Монитор поняла, что
музей не получит деньги за эти фильмы, она захотела сделать что­

нибудь другое в помощь музею. Было предложено организовать Фонд
друзей Эрмитажа, и Михаил Борисович дал на это свое согласие. Этот
фонд успешно работал в последние годы и направил в адрес музея мно­
го значительных пожертвований.

Общество голландских друзей Эрмитажа, учрежденное в

1994 г.,

начало свою деятельность более целенаправленно. Эрнст Виин, дирек­
тор выставочного зала в соборе Ниеве Керк, находящегося в Амстер­
даме, организовал в Голландии несколько выставок произведений ис­
кусства из Эрмитажа. Выставки пользовались успехом. Визиты Виина
в Санкт-Петербург позволили ему отчетливо понять, что реставрация

музея абсолютно необходима. Голландские друзья составили проект и
взяли на себя ответственность сделать новую, современную крышу для

Галереи Рембрандта. Эта работа потом была последовательно расши­
рена, охватив галереи, в которых находятся произведения других гол­

ландских художников, а также галереи с работами мастеров итальян­
ского Ренессанса. Михаил Борисович в шутку предлагал переносить
картины голландских мастеров последовательно из одного зала в дру­

гой, по всему зданию

-

чтобы вся крыша Эрмитажа была отремонти­

рована. Но голландцы избавили его от этого беспокойства, согласив­
шись заново перекрыть крышу над галереей с картинами итальянских
мастеров

-

так, как они сделали это с голландскими.

Тесные дружеские отношения между Амстердамом и Санкт-Петер­
бургом, которые развивались в нужном направлении, привели вскоре

к более амбициозному проекту

-

созданию филиала Эрмитажа в самом

Амстердаме. Опять Эрнст Виин взял лидерство на себя. Выдающееся
здание на берегу канала, которое еще в

XVII в.

построила голландская

церковь и которое функционировало как дом для престарелых, было
приобретено Советом города после того, как церковь решила переехать
в более подходящее здание, расположенное за городом. Совет предло-

350

Пиотровский и шн

жил различным организациям представить предложения о том, как

использовать это здание для общественных нужд. И идея Виина о со­
здании в нем филиала Эрмитажа была встречена с одобрением, и ей

было отдано предпочтение. Когда я это пишу (в июне

2003 г. ),

предпо­

лагается, что первое крыло здания будет открыто для посетителей в

2004 г. ,

а все здание

-

в 2007-м.

Планы создания филиала Эрмитажа в Амстердаме были обнародо­
ваны в

1998 г.,

а в марте

1999 г.,

когда Михаил Борисович рассказал о

них лорду Ротшильду за чашкой чая в его лондонском офисе, родилась
идея создать выставочный центр Эрмитажа и в Лондоне. Глаза лорда

Ротшильда загорелись. «А как насчет комнат Эрмитажа в Соммерсет­
хаусе?»

-

спросил он . Соммерсет-хаус

-

это здание дворцового типа,

расположенное на берегу Темзы, в центре Лондона, построенное в

1780-х гг. В последнее время оно постепенно превращалось в культур­
ный центр , и лорд Ротшильд был главным двигателем этого процесса.

Он организовал там размещение экспонатов Музея Гилберта в комна­
тах подвального этажа и знал, что наверху, над ними, есть комнаты,

для которых как раз сейчас настойчиво ищут новое применение . Миха­
ил Борисович согласился с этим планом, и в ноябре
тажные комнаты» в Соммерсет-хаус

-

2000 г.

«Эрми­

пять комнат и коридор , декори­

рованные в стиле Нового Эрмитажа Кленце,

-

открыли свою первую

выставку «Сокровища Екатерины Великой» .

Затем началось сотрудничество с Музеем Соломона Р. Гугенхейма

в Ныо-Йорке. Том Крене, директор музея и мечтатель, переполненный
новаторскими идеями в отношении музеев, нашел родственную душу в

Михаиле Борисовиче, русском мечтателе, тоже ищущим новаторские

решения проблем своего музея. Соглашение о сотрудничестве в ши­
роких рамках, включающем выставки, информационные технологии
и программы развития, было подписано в

2000

г. Двумя наиболее

важными следствиями этого альянса явились организация совместной

галереи Эрмитажа и Музея Гугенхейма в Венецианском отеле в Лас-Вега­
се и план создания музея искусства ХХ в. в здании Главного штаба в

Петербурге . Совместная с Музеем Гугенхейма работа по последнему
проекту приведет к тому, что в Петербурге появятся произведения ис­
кусства этого времени, которые почти полностью отсутствуют в соб­
ственном собрании Эрмитажа. Фонд Эрмитажа и Музея Гугенхейма был
создан в

2002 г. для того ,

чтобы финансировать разработку плана это­

го проекта и собрать средства для его реализации.
Другим иностранным альянсом, который привел к впечатляющим

результатам, стало сотрудничество с
жа. Открытый в июне

1999 г. ,

IBM

на новом веб-сайте Эрмита­

этот сайт предоставил публике доступ

примерно к трем тысячам изображений сокровищ искусства Эрмитажа.

351

Пиотровский и сын

Сайт получил множество премий в России и за границей. В

2001 r.

к

сайту был добавлен интернет-магазин и это , в свою очередь, привело

к рождению в

2003 r.

нового магазина в самом Эрмитаже, которым

управляли те же самые люди .

В то время, когда осуществлялись эти яркие международные нова­
ции, жизнь в России была далеко не простой . Конечно , отчаянно не

хватало денег. Это началось после распада Советского Союза и про­
должалось и тогда, когда Михаил Борисович в

1992 r.

взял бразды

правления Эрмитажем в свои руки. Это, в частности, и заставило его

обратиться за помощью к загранице . Тогда впервые сотрудники Эрми­
тажа получили на Новый год продуктовые наборы и кухонные элект­

роприборы вместо премий. Это было все, что он тогда смог сделать
для своих сотрудников . Деньги, предусмотренные государственным

бюджетом для Эрмитажа, перестали поступать в музей в середине
1990-х

В годовом отчете за

rr.

1998 r.

Михаил Борисович писал, что

«финансовое положение музея остается отчаянным; даже уже утверж­
денные правительственные фонды были уменьшены. В результате у
музея появились многочисленные долги, и он несколько раз оказывал­
ся на грани закрытия , потому что все это делало невозможным оплату

основных коммунальных услуг, пожарных и охраны».

Успехи или неудачи различных начинаний в России нередко зави­
сят от политических связей и, вероятно, не случайно, что положение

дел стало улучшаться после того, как в сентябре
ник Михаила Борисовича

министра. В мае

1999 r.

-

Евгений Примаков

-

1998 r.

давний настав­

занял пост премьер­

эту должность наследовал Сергей Степашин,

другой петербургский знакомый, а в августе того же года

-

Владимир

Путин . Жена Михаила Борисовича , Ирина , работала в качестве руко­
водителя отдела в Комитете по международным связям городской ад­

министрации . Этот Комитет тогда возглавлял Путин . Она с гордостью
вспоминает его, говоря «мой прежний шеф». Михаил Борисович являл­
ся одним из доверенных лиц Путина в президентской предвыборной
кампании

2002 r.

и был назначен его заместителем в президентском

Совете по культуре и искусству, что сделало его, по существу, самым
влиятельным государственным человеком по делам искусства.

Ассигнования из государственного бюджета для Эрмитажа впервые
были выплачены полностью в

1999 r., а долг за строительство новых
2002 r., и это позволило полностью

хранилищ был погашен наконец в
осуществить проект.

Однако не следует обманывать себя звучанием победных фанфар.
В этом удивительном музее работает более
включая

200 научных

2000 штатных сотрудников,

хранителей, и средний уровень их заработной

платы ничтожен.

352

Пиотровский и сът

Конечно, у сотрудников есть возможности работать по совмести­

тельству и работать дома. Кураторы иногда зарабатывают деньги, про­
водя экскурсии для иностранных гостей, выполняя переводы текстов

и публикуя книги по искусству, интересные для широкой публики . Су­
ществуют и другие возможности заработать деньги

-

некоторые из

сотрудников имеют собственный бизнес . Как и везде, музей представ­
ляет собой зеркало всей нации. По-видимому, существует мало шансов
на то, что правительство в ближайшем будущем будет в состоянии пла­
тить государственным служащим достаточно для того, чтобы они могли
неплохо жить на эти деньги, или Эрмитаж будет в состоянии предоста­

вить своему персоналу такие зарплаты, какие они заслуживают. Жизнь
в Эрмитаже отличается от жизни в Музее Метрополитен , Лувре или в
Британском музее .
Если когда-нибудь музей окажется на одном уровне со своими

иностранными коллегами, наверно, это произойдет благодаря его
харизматичному директору. Михаил Борисович сотворил чудеса в пер­
вую декаду своего директорства. Если он собирается оставаться на этой

должности также долго, как и его отец, Эрмитаж может стать со време­
нем в этом смысле «обычным музеем» , хотя и будет «музеем всего мира».
Чтобы ни случилось, Эрмитаж никогда не утратит свою запоминающу­
юся красоту и тех духов, которые в коридорах дворца , в лестничных

колодцах и галереях хранят его запутанную и трудную историю.

Эпилог

л

учше всего приходить в Эрмитаж летом в солнечный день. Ког­
да идешь по набережной к главному входу, взгляд привлекает
золотой шпиль собора Петропавловской крепости, сверка­

ющий на другом берегу широкой реки, поверхность которой также
искрится . Зимой река покрыта льдом и снегом, по которому гордо
вышагивают вороны. И опять золотой шпиль крепости, сугробы чисто­
го белого снега и синее небо поднимают настроение .

Иногда подходишь к служебному входу в Эрмитаж по набережной
Зимней канавки. Тогда вид на противоположный берег реки обрамля­

ется аркой, поддерживающей переход из Старого Эрмитажа в театр
Кваренги. Реальность и виды, любимые и знакомые по картинам , ко­
торые висят в музее, сливаются воедино.

Зимой, когда очень холодно, входя в Эрмитаж, получаешь еще
одно удовольствие . Дело в том, что между дверью , открывающейся
на улицу, и вторыми вращающимися дверями,

мерно

1 метр ,

на расстоянии при­

постоянно поддерживается барьер очень горячего воз­

духа для того, чтобы не было сквозняков. И ты мгновенно окунаешься
в лето.

Топая ногами, отряхиваешь снег с ботинок на грязный коврик и
поднимаешься по каменным ступеням к группе молодых сотрудников,

толпящихся вокруг нескольких пепельниц. Пепельниц не так уж мно­
го, а урны для мусора стоят симметрично у стен с обеих сторон навер­
ху лестницы . Долго ли еще будут разрешать курить в музее? Думаю , что

недолго , особенно если американские финансы помогут Эрмитажу вый­
ти из состояния, близкого к банкротству. Это уже пробовали сделать,
когда я писала книгу. Но я буду тосковать по этому месту, если его при­
ведут в порядок ,

-

оно мне и таким очень нравится .

Курить можно также в двух туалетах

-

положенных по бокам Советской лестницы

мужском и женском , рас­

-

лестницы с широкими

ступенями , покрытой красным ковром и ведущей к самой большой в

354

Эnшог

мире малахитовой вазе и ЗаJГ/ Рембрандта. На дверях туалетов, в допол­

нение к обычным символам с изображением фигур в юбке или брю­
ках, нарисован круг с сигаретой в середине, которая не перечеркнуга.

В этих туалетах никогда не бывает туалетной бумаги .
Если вы посмотрите вдоль длинного директорского коридора, то,
вероятнее всего, увидите кошку, вылизывающую свою шерстку в лучах

солнечного света. А если это лето, то шум за окнами, возможно , при­

влечет ваше внимание и можно будет увидеть, как во внугреннем дворе
реставраторы и грузчики играют в волейбол.
Окна кабинета Михаила Борисовича Пиотровского выходят на

Неву. В кабинете стоит стол императора Александра

111

из красного

дерева, заваленный бумагами, стол с телефонами и компьютерами . Под
огромными гобеленами

XVII в . ,

которые тянугся вдоль стен , с видами

и пейзажами, неплохо сохранившими свои краски, и за которыми, воз­

можно, все еще находятся микрофоны КГБ, стоят императорские книж­
ные шкафы с каталогами, газетами и малахитовыми вазами. Длинный
стол красного дерева , за которым в

XIX столетии

встречались иногда

царские министры, и соответствующий набор стульев с круглыми спин­
ками теперь радушно принимают сотрудников музея .

Если подняться вверх по служебной лестнице , минуя модно оде­
тую девушку и милиционеров, сидящих на первом этаже , затем пройти
вверх по широким каменным ступеням к раздевалке, а потом

пролета к Лоджиям Рафаэля и входу в театр и далее

-

-

три

мимо бело­

мраморной нимфы, еще три пролета вверх, то попадаешь на широкую

лестничную площадку. Здесь, вокруг очередной урны , стоят потертые,
обитые материей стулья, сделанные в 1950-х гг. В этом месте курит

Отдел западноевропейского искусства.

Стеклянная дверь ведет в коридор , где расположены кабинеты
сотрудников этого отдела . Первая комната с самоваром и городским
телефоном -то место, где за мраморным столом они пьют чай с печень­

ем и бутербродами с сыром . В каждом кабинете обычно сидят по два
специалиста , за исключением кабинета Юлии Каган. Она

-

хранитель

гемм, гравированных в эпоху Ренессанса и в более позднее время. Там
находится также кабинет резных камней Екатерины Великой, пять
шкафов , сделанных в Лондоне по проекту Джеймса Уайета из атласно­
го, пальмового и черного дерева , пятнистого клена и древесины туи,

-

легкие шкафы в неоклассическом стиле с инкрустированными панеля­
ми и три величественных , помпезных шкафа работы Давида Рентгена,
мебельщика, который делал мебель для всех коронованных особ Евро­

пы . Эти три шкафа изготовлены из твердого красного дерева и укра­
шены венками цветов и листьев из золоченой бронзы, поясками из
перевитой меди и увенчаны небольшими балюстрадами.

355

Эпшоz

Вы входите в хранилище серебра или любое другое хранилище
аналогичных предметов, срывая печать из пластилина, которая соеди­

няет вместе две проволочки. Каждый хранитель имеет собственную
каменную или стеклянную печать на своем кольце

-

носит ее на це­

почке вокруг шеи или просто в кармане. Закрывая хранилище, он
прижимает ее к пластилину, оставляя на нем оттиск своей печати. Хра­

нилище серебра Марины Лопато представляет собой узкую комнату с
высоким потолком. Вдоль стен стоят императорские платяные шкафы,
взятые, вероятно, из служебных помещений. Они набиты серебром.
Старомодные стремянки, с помощью которых достают предметы с вер­
хних полок, имеют клейма с императорскими орлами.

- хранитель
- великолеп­
в 1945 r. в Гер­

Нанесем еще один, последний визит. Борис Асварищ

немецких полотен

XIX-XX вв.

и «неведомых шедевров»

ных картин импрессионистов, взятых русской армией

мании. Его современный кабинет находится в здании Эрмитажного
театра. Открывая дверь, можно услышать за ней болтовню двух попу­

гаев. Императорский стол, диван, книжный шкаф и стулья датируются
примерно

1900 r.

Облицованные узорчатой карельской березой, они

богато украшены пластинами с цветами из позолоченной бронзы. Асва­
рищ объяснял, что эти стулья раньше стояли в парткоме, но бронзовые
крепления цепляли нейлоновые чулки женщин, и он любезно забрал

стулья оттуда. Он вырастил плющ и прикрепил его проволокой к сте­

нам и потолку, и теперь плющ свисает с потолка фестонами.
Любому человеку, получившему возможность увидеть Эрмитаж
изнутри, бросаются в глаза две особенности, отличающие его от дру­
гих больших музеев мира: присутствие отголосков имперского блеска
и обветшалость предметов, которые используют сотрудники музея в
обыденной жизни. В залах для публики все напоминает о том, что это

-

музей во дворце: блестящие люстры, сверкающая золоченая бронза,
малахит, цветной поделочный камень, белые мраморные фигуры, пол­
ные мифологического динамизма , картины, большие и малые,

неко­

-

торые из них настолько великолепны, что позволяют увидеть саму суть

человеческой жизни, а некоторые приятны для глаз, но второразрядны.

Однако, когда переходишь в помещения сотрудников, расположенные
позади галерей, то обнаруживаешь, что музей, подобно муравейнику,
наполнен деятельностью людей. Хранители что-то изучают, что-то
обсуждают, делают бутерброды с сыром, празднуют дни рождения с
бутылкой водки и заводят романы, которые могут привести к появ­

лению другого, нового поколения хранителей Эрмитажа. Это

-

мир

Лондон,

1996

«эрмитажников». И пусть их тени никогда не исчезнут!

Эпилог

я

влюбилась в Эрмитаж, когда писала эту книгу, и ее первона­
чальный эпилог отражал мое увлечение и восторг, который я
испытывала, открывая для себя такое необычное место. Спус­

тя десять лет я все равно люблю Эрмитаж, но это скорее уже похоже на
любовь человека средних лет, любовь, основанную на привязанности,
преданности и признании наших общих ошибок. Мне казалось, что

было бы неправильно не перевести на русский язык мой первый и
романтический взгляд на музей, который я тогда только что для себя
открыла,

-

но теперь я должна подправить несколько мест.

С очень большим трудом я бросила курить за два года до своего

нового приезда в Петербург и тогда с удовольствием обнаружила, что
за прошедшие годы мой любимый музей убрал пепельницы, стоявшие
у входа, и перестал разрешать курить в туалетах. Правда, до сих пор
существуют несколько уединенных мест,

где сотрудники еще могут

позволить себе предаваться этой привычке, но места эти скрыты от

публики.
Моя ссылка на то, что реконструкция музея осуществляется на

американские деньги, не совсем правильна. Галереи Эрмитажа восста­
навливаются одна за другой за счет финансирования, которое осу­
ществляют много разных стран, включая Америку, но доминирует рос­
сийское государственное финансирование. В результате этой работы
Эрмитаж стал теперь более чистым и красивым, чем десять лет назад,
и при этом экспозиции изменились очень мало. И, слава Богу, сама душа

Эрмитажа осталась такой же, какой была раньше.
Санкт-Петербург,

2005

Пfrшtожение
Сотрудники эрмитажа,

которъtх репрессировала советская служба
госбезопасности в

1930-1950 гг.

Этот материал собран из различных источников, из архивов бывшего КГБ,

а также общества «Мемориал». Эта российская общественная организация была
создана для того, чтобы добиваться реабилитации невиновных и публиковать

информацию о политических репрессиях. В этой работе нам помогали многие
сотрудники Эрмитажа, и особенно Вадим Зуев и Ярослав Васильков из Инсти­
тута востоковедения.

В некоторых случаях сведений об обстоятельствах ареста конкретных лю­
дей было совсем немного, особенно тогда, когда сам арест имел место за преде­
лами города Ленинграда или совершался в связи с судебными делами, возбуж­
денными в других городах . Кроме того, информация о жертвах политических
репрессий продолжает поступать до сих пор, и поэтому, возможно, что это При­

ложение позднее будет пересмотрено и дополнено.
Чаще всего обвинения подпадали под статью

58 Уголовного кодекса,

кото­

рая определяла наказания за контрреволюционную деятельность и измену Роди­

не. В этой статье было четырнадцать пунктов . Первые из этих пунктов более
или менее соответствовали международным стандартам. Другие могли широко

интерпретироваться сотрудниками КГБ и были сформулированы так, что дава­
ли следственным органам право усматривать контрреволюцию в таких поступ­

ках, как встречи, обсуждения , непредвиденные происшествия на работе или

просто обладание информацией, даже если это и было необходимо для теку­
щей работы. Например, потеря второстепенного документа могла интерпрети­
роваться как небрежность с намерением ослабить Советское государство. Кро­

ме того, статья

58 имела обратную силу

и могла применяться также и в тех слу­

чаях нарушения этого закона, которые имели место еще до того, как эта статья

была введена в

1927 r.

в Уголовный кодекс, то есть через десять лет после рево­

люции. К этому времени Сталин укрепил свою власть, и начались массовые реп­
рессии.

Каждый из четырнадцати пунктов этой статьи можно резюмировать. Итак,
преступлением считается :

58-1.

Всякое действие, направленное к свержению, подрыву или ослаблению
власти рабоче-крестьянских советов и избранных ими представителей;
любые действия, которые наносят ущерб военной мощи Союза СССР, его

359

Приложение

государственной независимости или неприкосновенности его территории;

шпионаж, переход на сторону врага, бегство или перелет за границу.

58-2.

Вооруженное восстание или любое действие с намерением насильственно
отторrнугь от Советского Союза любую часть его территории .

58-3. Сношения в контрреволюционных целях с иностранным государством или
отдельными его представителями .

58-4. Оказание помощи той части международной буржуазии, которая, не призна­
вая равноправия коммунистической системы, стремится к ее свержению; а
равно находящимся под ее влиянием или непосредственно организованным

этой буржуазией общественным группам и организациям в осуществлении

враждебной против Союза ССР деятельности.

58-5. Склонение иностранного государства или каких-либо общественных групп
в нем к объявлению войны с Союзом ССР или иным неприязненным действи­
ям, в частности: к блокаде, к захвату государственного имущества, разрыву
дипломатических отношений и заключенных договоров и т. .п .

58-6. Шпионаж,

то есть передача, похищение или собирание с целью передачи

сведений, являющихся государственной тайной, или экономических сведе­

ний, которые не являются государственной тайной, но которые не подлежат
оглашению по прямому запрещению законом или распоряжению руко­

водителей ведомств, учреждений и предприятий.

58-7. Любые действия, который подрывают промышленное производство, транс­
порт, торговлю и т. д ., совершенные в контрреволюционных целях.

58-8. Совершение террористических актов,

направленных против представите­

лей советской власти или деятелей революционных рабочих и крестьянских

организаций.
.
58-9. Разрушения или повреждение с контрреволюционной целью взрывом, под­
жогом или другими способами железнодорожных или иных путей и средств
сообщения, средств народной связи, водопровода, общественных складов

и иных сооружений или государственного или общественного имущества.

58-1 О.

Пропаганда или агитация, содержащая призыв к свержению или ослабле­

нию советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных
преступлений, а равно распространение , или изготовление , или хранение
литературы того же содержания.

58-11 . Всякого рода организационная деятельность,

направленная к подготовке

или совершению предусмотренных в настоящей главе контрреволюцион­
ных преступлений.

58-12.

Недонесение о достоверно известном готовящемся или совершенном

контрреволюционном преступлении .

58-13. Активные действия или активная борьба против рабочего класса и револю­
ционного движения, совершенные на ответственной или секретной долж­

ности (агентура) при царском режиме или у контрреволюционных прави­
тельств в период гражданской войны .

58-14 .

Контрреволюционный саботаж, то есть сознательное неисполнение

определенных обязанностей или умышленно небрежное их исполнение со
специальной целью ослабления власти правительства и деятельности госу­
дарственного аппарата.

360

Прw,.ожеиие

Наказанием за большинство этих преступлений являлась «высшая мера»,

то есть расстрел с конфискацией имущества, однако в некоторых случаях обви·
няемый приговаривался к длительному сроку тюремного заключения, но тоже

с конфискацией имущества. Даже если он освобождался, отбыв положенный
срок, то тогда он подпадал под действие «Постановления о 101-м километре»,

согласно которому ему нельзя было жить ни в одном из больших городов стра­
ны. В итоге он оказывался сосланным
ру, но на расстояние не менее

- правда, в любое место по своему выбо­
100 километров от крупного города. Некоторые

статьи Уголовного кодекса предусматривали и другую меру наказания, согласно
которой обвиняемый лишался гражданства и «изгонялся из пределов СССР»,
но в 1930-е гг. эти статьи применялись редко.

Два сотрудника Эрмитажа были арестованы и обвинены по статье

151,

то

есть за гомосексуализм. Правда, это был просто предлог для их осуждения, так

как другие, те, кто были на самом деле гомосексуалистами и не скрывали этого,
жили спокойно, их не трогали. Такого мнения придерживаются сотрудники
Эрмитажа сегодня.
Среди множества различных кампаний и судебных преследований того
времени особенно важными и затронувшими сотрудников Эрмитажа были сле­
дующие:

1935 г. После первых акций, последовавших сразу за убийством первого секре·
таря Ленинградского обкома партии Сергея Кирова, например арест всех,
кто имел такую же фамилию, как и убийца (см. ниже НИКОЛАЕВА), нача·
лись репрессии против «бывших», то есть против людей дворянского про·
исхождения против «эксплуататоров народа» . Жертв ее отправляли глав­
ным образом в ссылку. Среди пострадавших сотрудников Эрмитажа были

Тройницкий, Косинский и Быков. Некоторых из них потом, в разгар чис­

ток

1937-1938 гг.,

снова арестовали и приговорили к расстрелу, например

Ростопчина.

Дело славистов. Это было одно из звеньев широкой кампании, направленной
против старой российской интеллигенции, и цель ее была не столько унич·
тожить, сколько напугать и унизить тех, кто был воспитан в системе дру·

гих ценностей. Между сентябрем

1933 г.

и февралем

1934 г.

сотни людей

были арестованы и обвинены в создании Славянской националистической
организации, которая якобы стремилась свергнуть советскую власть и ус­

тановить фашистскую диктатуру. Это дело распространилось на весь Со­

ветский Союз, и в Ленинграде было арестовано

37 ведущих ученых.

(Даже

больше, чем в Москве.) Большинство из них работало в славянском отделе
Русского музея. Среди арестованных были также пять сотрудников Эрми·
тажа: Автомонов, Линдрос и Спасский, которых обвинили в том, что они

поставляли оружие для вооруженного восстания (см. АВТОМОНОВ), нумиз­
мат Фасмер и археолог Грязнов. Почти все арестованные по этому делу «при·
знали» свою вину, за исключением очень немногих, среди которых были

Автомонов, Спасский и Грязнов. Тем, кого освободили до

1937 г.,

повезло,

за исключением Линдроса, а всех тех, кто к этому времени еще оставался в
тюрьме, расстреляли .

361

Пршоже-ние

После смерти Сталина в

1953

г. некоторые из бывших заключенных,

живые или мертвые, были формально реабилитированы, а тем, кто еще был
жив, разрешили вернуться домой из лагерей и ссылок. Остальным пришлось
дожидаться массовой реабилитации, она проходила волнами. В

1991

г. , после

путча, был принят закон о всеобщей реабилитации и частично открыты архи­
вы КГБ.

АвТОМОНОВ Александр Александрович,

1884-1938: Арсенал. Специалист по ору­

жию и доспехам. Профессор Артиллерийского музея, присоединенного к
Эрмитажу. Арестован

29 ноября 1933 г.

в связи с так называемым Делом

славистов. Музей в Харькове (на Украине) организовал в

1933 г.

выставку

старого оружия, взяв некоторые образцы его из запасников Эрмитажа.
Автомонов и Линдрос

(см.

ниже) были тогда арестованы и обвинены в по­

ставке оружия для украинских националистов с целью организации воору­

женного восстания. Тем самым они дали возможность НКВД подтвердить
предположение о запланированном террористическом нападении . Оба они
пострадали также из-за того, что имели собственные (законные) коллек­

ции оружия. Автомонов, несмотря на пытки, отказался признать свою вину
(это случалось тогда очень редко), и был приговорен к десяти годам, и со­
слан в Байкало-Амурские лагеря. Позднее,

31

марта

1938 г.,

его судили там

во второй раз и приговорили к смерти. О том, когда приговор был приве­
ден в исполнение , никакой информации нет. В

1956 г., когда дело пересмат­

ривалось в суде, много внимания уделялось вопросу о поставках оружия .

В ходе судебного процесса были найдены и представлены документы, до­
казывавшие юридическую законность отправки предметов из музея для

выставки в Харьков, а также юридически законное право обоих хранителей
иметь дома декоративное оружие. Известно , что директор Эрмитажа
Михаил Артамонов представил в суд , где рассматривалось дело по реаби­
литации Автомонова и Линдроса, в высшей степени положительные харак­
теристики .

АдЖЯН Антон Арутюнович,

1904-1938:

Отдел Востока. Специалист по искус­

ству Ближнего Востока и Турции. Заведующий отделом в

1937-1938 гг.

Бес­

партийный . Учился в Институте истории материальной культуры у Иоси­

фа Орбели, и студенты Борис Пиотровский и Гюзальян (см. ниже) были
его друзьями. Все они первоначально изучали культуру Урарту. Он стал со­

трудником Эрмитажа в

1929 г., а в 1937 г. - заведующим Отделом Востока .
5 февраля 1938 г. арестован вместе с другими армянскими учеными и обви­
нен по статье 58-6 / 11 . 11 октября 1938 г. приговорен к смерти и расстре­
лян 17 октября. По рассказам его товарища, ориенталиста Игоря Дьяконо­
ва, Орбели спешно выехал в Москву, чтобы вызволить Аджяна, и дожидал­
ся Анастаса Микояна , заместителя Председателя Совета Народных
Комиссаров , в его приемной до двух часов ночи. Микоян пришел, но обма­

нул его, сообщив, что Аджяна уже расстреляли . Борис Пиотровский доби­
вался посмертной реабилитации Аджяна, которая произошла

1956 г.

362

18

июня

Прwwж1!11ие

АЛАБЫШЕВ Николай Васильевич,

1898-

после

1937:

Отдел нумизматики. Спе­

циалист по китайской нумизматике. Изучал китайский язык в Ленинград­

ском инсти,уге восточных языков, закончил его в
тать в Академии наук . С

1932 по 1933 г. -

1926 г. и продолжал рабо­

аспирант в Отделе нумизматики

Эрмитажа. Алабышев сделал важное открытие, касавшееся китайских се­
ребряных слитков (ими пользовались в Китае для оплаты). Слитки долж­
ны были расплавить на монетном дворе, чтобы сделать из них советские
монеты, но Эрмитажу разрешили оставить часть из них для своей коллек­

ции. Алабышев выбрал

515 экземпляров

из многих сотен монет и сумел

создать их картотеку прежде, чем был арестован
нен по статье

151

8 сентября 1933 г. и обви­
1 декабря приговорен к пяти годам
известно: 21 августа 1937 г. он пришел в Эр­

(гомосексуализм).

лагерей. Последнее, что о нем

митаж, чтобы взять в отделе кадров свое свидетельство об образовании .

По-видимому, он был арестован снова и умер в тюрьме.
АРИЕНТ Всеволод Викторович, даты рождения и смерти неизвестны: Арсенал.
Специалист по оружию и доспехам. Он принял Арсенал Эрмитажа в

1933 г.

после ареста Автомонова (см. выше), но Орбели испытывал к нему антипа­

тию и вынудил его уйти из Эрмитажа. Он стал ученым секретарем Артилле­

рийского музея, присоединенного к Эрмитажу, но был арестован в

1937 г.

и умер в тюрьме .

БАУЕР Николай Павлович,

1888-1942:

Отдел нумизматики . Специалист по за·

19311935 гг. Беспартийный . Немецкого происхождения . Стал сотрудником Эрми·
тажа в 1912 г., а заведующим Отделом нумизматики в 1931-м, после того как
падноевропейским и византийским монетам . Заведующий отделом в

Ильин (см . ниже) был временно уволен по решению Рабоче-крестьянской
комиссии. В

1935 г. ,

в свою очередь, снят с этого поста, а

22 августа 1938 г.

уволен из музея и официально обвинен в том, что скрыл свое членство в

«буржуазной» партии кадетов в

1917 г.

С

1939 г.

и до своего ареста работал в

Институте истории материальной культуры. Во время подготовки ко Второй
мировой войне в стране ширилась кампания против граждан немецкого про­

исхождения, а Бауер еще выделялся тем , что публиковал почти все свои ра·

8 июля 1942 г. , он
182-4 за антисоветскую агитацию и за хране­

боты в Германии , а не в Советском Союзе . Арестованный

был обвинен по статье 58-1 О /2 и
ние финского ножа.

8 сентября его приговорили к смерти с конфискацией
18 сентября . Его семья вплоть до 1980 г. считала, что

имущества и казнили

он умер от голода во время блокады Ленинграда , но его вдова перед смертью

рассказала сыну всю правду. Внук Бауера, Сергей Андросов (ему посоветова­
ли взять фамилию матери, чтобы избежать дальнейших сложностей, связан­
ных с немецкой фамилией),

-

теперь заведующий Отделом современной

живописи и скульптуры в Эрмитаже. Бауер реабилитирован в

БОРОВКА Григорий Иосифович,

1894-1941:

1989 г.

Отдел античности . Археолог, спе­

циалист по скифам и по культурам, связанным с ними. Его семья немецкого

происхождения, жила в России начиная со времен правления императрицы

363

Приложение

Елизаветы. Остальные родственники эмигрировали в Германию сразу пос­
ле революции. Он изучал археологию и еще студентом, начиная с

1912 г. ,

работал в Эрмитаже, помогая Оскару Вальдгауэру проводить инвентари·

зацию старинных ваз и скульптур. Сотрудником Эрмитажа стал в
С

1921

г.

-

1917 г.

хранитель произведений скифского искусства, проводил рас­

копки в евразийских степях и в Монголии. В

1927 г.

избран членом-коррес­

пондентом немецкого Археологического института, а в следующем году

организовал в Берлине выставку предметов из курганов Ноин-Ула . Он все­
гда стремился навещать своих родственников в Берлине, и в конце 1920-х гг.
работал на аукционах Лепке по продаже антикварных предметов из Эрми­
тажа и, как говорят, намеренно неправильно описывал предметы в надеж­

де , что они будут не интересны для покупателей. В начале

1929 г.

принял

участие в планировании работы объединенной советско-немецкой экспе­

диции для изучения готской культуры в Крыму. Арестован

1930 г.

21

сентября

как немецкий шпион (в связи с так называемым Академическим

делом) .

17 октября 1931

г. приговорен по статье

58-6 к

десяти годам ла­

герей . Он изучал палеонтологию в лагере на Ухте (теперь Усть-Ухта) и
работал в геологическом музее. Он читал там лекции и собрал большую
археологическую коллекцию (находящуюся до сих пор в местном музее).
После своего освобождения

21

сентября

1940 г.

был ограничен в правах

и вынужден был жить в Автономной Республике Коми, где работал геоло­
гом и археологом.

Арестован повторно 6 ноября 1940 г. как социально опасный элемент
( из-за своего немецкого происхождения) и, согласно свидетельским показа­
ниям, расстрелян в конце того же года . Его неопубликованная монография
о Чертомлыкском кургане была конфискована сотрудниками НКВД и исчез­
ла без следа. Реабилитирован в

БЫКОВ Алексей Андреевич ,

1989 г.

1896-1977: Отдел

нумизматики. Специалист по во­

сточной, главным образом арабской , нумизматике . Заведующий отделом в

1945-1974 гг.

Родился в Санкт-Петербурге в благородном семействе и учил­

ся в элитном Пажеском корпусе . Поступил в университет на этнолингвис­
тической факультет. Студент Фас мера (см. ниже), Быков с

1923 г.

работал в

Секторе нумизматики Академии истории материальной культуры и на сле­

дующий год стал сотрудником Отдела нумизматики Эрмитажа. Арестован

16 марта 1935 г. за свое благородное происхождение и

приговорен четырь­

мя днями позже к ссылке на пять лет в Самару как социально вредный эле­
мент. Он жил в ссылке благополучно, так как мог работать в местном
музее , где приводил в порядок коллекции и принимал участие в археоло­

гических раскопках . Эта ссылка была отменена
вратился в Ленинград. В

1941

2 апреля 1936 г.,

и он воз­

г., перед началом блокады Ленинграда, он

отвечал за эвакуацию монет в Свердловск, а по возвращении оттуда, в кон­
це войны, стал заведующим отделом.

ВЕКСЛЕР Людмила Филипповна , 1909- 1960-е: иранист-филолог. Училась персид­

скому языку в Киеве , затем вышла замуж за актера и переехала в Ленинград

364

Пршоженш

в ок-:rябре

1933 r.

В декабре начала работать по договору в Институте восто­

коведения, а вскоре стала работать и в Эрмитаже (полная рабочая неделя с

1936 r.).

В

1935 r.

принимала участие в работе

са по искусству Ирана. Была арестована в

111 Международного конгрес­
1938 r. как соучастник по делу,

возбужденному против лингвиста-кавказоведа А. Н. Генко, но была выпуще­
на на свободу в январе

1940 r.,

когда это дело было прекращено . (Берия,

недавно поставленный тогда во главе НКВД, избавлялся от сотрудников,
лояльных по отношению к его предшественнику, Ежову, и выпускал из тюрь­
мы многих из тех, кто был арестован людьми Ежова.) Ее дело стало уни­

кальным в истории НКВД. Она рассказывала друзьям, что во время допро­
са, который вели два следователя, какой-то высокопоставленный офицер
вошел в комнату и оскорбил ее . В ответ она «ударила его по лицу и настоль­
ко сильно, что тот выскочил в коридор с криком». Ее отвели в камеру, а на
следующем допросе она спросила следователей, как себя чувствует их на­
чальник Ежов, и увидела, что им очень не по)iравился вопрос. И тогда она
предположила , что у Ежова были неприятности в связи с внутренней чист­
кой, которую проводил Берия. В течение нескольких лет никто не верил
ее истории до тех пор, пока ученый, изучавший обстоятельства ареста и

казни Генькu, ни нашел упоминания об этом случае в материалах соответ­
ствующего дела. Во время войны работала в Ленинградской Публичной
библиотеке.

ГЕРЦ Вера Константиновна ,

1896-1975:

Секция западноевропейской живопи­

си . Специалист по Пуссену и французской живописи

1916 r. училась

в драматической школе и до

XVII в . С 1913 по
1927 r. была актрисой во Внут­

реннем и Александринском театрах Санкт-Петербурга . Она ушла со сцены
из-за плохого состояния здоровья, а затем училась в Институте истории
искусств (Зубовский институт) и поступила на работу в Эрмитаж в

4 марта 1935 r.

1929 r.

была приговорена к пяти годам как социально опасный эле­

мент (Александринский театр был Императорским, а ее муж уже тогда был
арестован). Проведя короткое время в ссылке в Астрахани, она, после пе­
ресмотра ее дела, освобождена

25 апреля 1936 r.

она смогла вернуться в Эрмитаж, где работала до
ГРЯЗНОВ Михаил Петрович,

1902-1984:

Однако только в

1944 r.

1971 r.

Доисторический отдел. Археолог, спе­

циалист по бронзовому веку. После первоначального обучения в Томском

университете в

1922 r.

перешел в Секцию антропологии Петроградского

университета и одновременно работал в Академии истории материальной
культуры . В

1925 r.

поступил на работу в Этнографический отдел Русского

музея , принимал участие в раскопках и до

1933 r. продолжал работать в обо­

их учреждениях, изучая культуру бронзового века Южной Сибири. Особен­
но важными были раскопки скифских курганов в вечной мерзлоте, в райо­
не Алтая.

29 ноября 1933 r.

арестован в связи с так называемым Делом сла­

вистов. Обвинен в том, что является украинским националистом, хотя он
никогда не бывал на Украине. Он был одним из немногих , кто отказался
признать свою вину. В течение трех лет, проведенных в ссылке в Вятке

365

Пршожение

(в г. Кирове), продолжал там свои археологические изыскания для мест­

ного регионального музея и в

1936 г.

на свободу

вернувшись в Ленинград , он поступил в Эр­

25 декабря 1936 г.,

стал его сотрудником . Его выпустили

митаж на должность заведующего Секцией Сибири и Казахстана в Доисто­

рическом отделе. С

1937 по 1941

г. он работал также в Институте истории

материальной культуры . Он эвакуировался вместе с Эрмитажем в Сверд­
ловск, где и жил с

1941

по

1945 г.,

а после своего возвращения опять ра­

ботал в Эрмитаже и Институте , играя ведущую роль в послевоенных рас­

копках замерзших курганов Пазырык. В это время он занимал различные
высокие посты в мире археологии . В

1948 г.

перешел на постоянную рабо­

ту в Институт истории материальной культуры, сохранив за собой вплоть
до

1960 г.

невысокий пост в Эрмитаже , после чего был внештатным кон­

сультантом. Его наиболее важным открытием в :пот период стали резуль­

таты раскопок старого скифского кургана в Аржане в Северной Туве в

1971-

1974 гг.
ГУковский Матвей Александрович ,

1898-1971:

Западноевропейский отдел,

библиотека. Специалист по Ренессансу. Закончил . Петроградский универ­
ситет в

1923 г.

и с

1922 по 1925 г.

работал научным сотрудником в Публич­

ной библиотеке, а через некоторое время- в Отделе импорта Северно­
западной торговой организации. С

1929 по 1933 г. - ученый секретарь
1934 г. начал преподавать в университете , где
с 1938 г. был профессором исторического факультета. В 1939 г. стал прорек­
Библиотеки Академии наук. В

тором и в течение всей войны трудился на этом поприще. Еще до войны он

являлся консультантом Эрмитажа, куда перешел в
титель директора по научной работе , а

1945 г. С 1947 г. - замес­
28 июня 1949 г. был случайно арес·

тован во время отпуска на юге. В Эрмитаже его заменил Борис Пиотров­
ский. В

1949 г.

проводилась кампания против космополитизма, во время

которой были арестованы сотни евреев, и он в том числе. Приговоренный

6 августа 1950 г.

к десяти годам лагерей по статье

58-1 О,

Гуковский провел в

лагерях пять лет, до общей амнистии, которая последовала после смерти
Сталина. В

1955 г.

его приняли на работу в Эрмитаж, и он настойчиво до­

бивался своей реабилитации, которая произошла
митаже

он

вначале

получил

Западноевропейским отделом, а с

место

1 декабря 1955 г.

заместителя

В Эр­

заведующего

1959 г. до своего ухода на пенсию в 1969 г.

работал заведующим библиотекой.

ГУмИЛЕВ Лев Николаевич ,

1912-1992: библиотека . Историк, географ, этнограф

и палеогеограф. Гумилев поступил на работу в Эрмитаж уже после своих
арестов. Это был типичный пример талантливого ученого, который ока·
зался жертвой репрессий и которого Михаил Артамонов принял на работу

в Эрмитаж в 1950-е гг. Сын двух поэтов , Николая Гумилева (расстрелян в

1921

г. ) и Анны Ахматовой, он не мог поступить в университет из-за своего

социального происхождения, и ему пришлось работать рабочим в различ·
ных экспедициях . Наконец в

1934 г. он

поступил в университет, но в

1935 г.

его арестовали в первый раз. Хотя его скоро освободили, но ему не позво-

366

Пршоженш

лили вернуться в университет, и он продолжал самостоятельно изучать

восточные языки и историю древних тюрок. Восстановленный в универ­

ситете в

1937 r. ,

он был снова арестован в

1938 r.

по сфабрикованному об­

винению и на этот раз провел пять лет в тюрьме и в лагере в Норильске.
После своего освобождения он остался там и работал в экспедиции. В

1944 r.

Гумилев наконец получил разрешение пойти добровольцем на фронт, и в

1945 r. вошел

в Берлин с советскими войсками . После войны заочно полу­

чил высшее образование и поступил в аспирантуру, но проблемы возникли
снова , на этот раз в связи с его матерью , которая была в немилости у влас­

тей. В начале

1949 r.

Гумилев поступил на работу в Музей этнографии наро­

дов СССР, но был снова арестован в ноябре

1949 r. и приговорен к десяти
- сначала под Карагандой, а затем в Омс·
ке. После смерти Сталина в 1956 r. возвратился в Ленинград, и Артамонов
принял его на работу в библиотеку Эрмитажа. С 1960 r. он преподавал в
университете, а после защиты диссертации в 1962 r. стал штатным сотруд­
годам, которые провел в лагерях

ником Института географии и у него появилась возможность публиковать

свои работы. В 1970-х

rr.,

во время эры Брежнева , ему было опять запре­

щено публиковать свои научные работы, но в 1980-е

rr.

он стал весьма

популярной фигурой благодаря своим книгам и выступлениям по радио и
телевидению.

ГЮЗАЛЬЯН Леон Тигранович ,

1900-1994:

Отдел Востока . Специалист по сред­

невековому Ирану, особенно по эпиграфике. Родился в Тифлисе (теперь
Тбилиси), в Грузии. В

1929 r.

закончил персидское отделение Ленин·

градского института восточных языков и поступил в отделение Николая

Марра в Ленинградском университете. С

1930 r. -

сотрудник Эрмитажа .

Занимался культурой средневекового Ирана и в особенности поэтически­
ми надписями на плитках. В течение некоторого времени изучал надписи

на скалах в Урарту вместе с Пиотровским и Аджяном и даже принимал уча­

стие в предварительных поездках по Закавказью, но потом занялся средне­
вековой персидской литературой. Арестован в тот же день , что и Аджян,

5 февраля 1938 r.,

и обвинен по статье

58-10/ 11

за участие в деятельности

контрреволюционной террористической организации .

2 сентября 1938 r.

его приговорили к пяти годам, которые он провел в Усольском испра·
вительно-трудовом лагере Пермской области. Война помешала его осво­
бождению в

1943 r.,

и он был освобожден только в 1945-м , а вернулся

в Ленинград в 1946-м. Поскольку он подпадал под действие «Постановле­
ния о

1О 1 -м

километре», он жил и работал в

r. Луга, расположенном в 140 км

от Ленинграда. Говорят, что Гюзальяна допрашивали в течение многих дней
и оказывали на него давление, с тем чтобы он написал донос на Орбели,

но он отказался. Возможно, по этой причине Орбели позволил ему ра·
ботать в Эрмитаже с

официальный запрет. Реабили­

тирован

1947 r., несмотря на
16 декабря 1955 r., после смерти

Сталина, и восстановлен в Ле­

нинградском университете , где и работал до

1974 r. Затем перешел в Отдел

Востока Эрмитажа и там работал уже до самой своей смерти. Блестящий и
многообещающий специалист, и хотя у него имелись безусловно заметные

367

Приложение

научные достижения , но все результаты его работы до ареста были унич·
тожены, и он никогда уже полностью не восстановил всего , что потерял
тогда .

ГЮЛАМИРЯН Гайк Егиазарович ,

1904-1938: Отдел

Востока. Специалист по Ар­

мении и Ирану. Родился в провинции Ван, в Турции , откуда все армяне были
высланы между

1914 и 1918 r.

С

1926 по 1930 r.

он учился в Государствен­

ном институте Армении и затем продолжал учиться в аспирантуре в Ленин­
граде , в Академии истории материальной культуры. Поступил на работу в
Эрмитаж в

1934 r.,

1932 r.

и по завершении своих занятий в аспирантуре, в январе

стал сотрудником Академии . Начиная с февраля

себя полностью работе в Отделе Востока Эрмитажа, но

1937 r. посвятил
4 февраля 1938 г.

был арестован как участник контрреволюционной шпионской организа·

ции. Его осудили по статье

58-6/ 11 , очевидно,

как участника того же само­

го Армянского дела , так же как Аджяна, Гюзальяна и других. Приговор был
вынесен

16 октября 1938 r., и на следующий день его расстреляли .
1956 r.

Гюлами­

рян был реабилитирован в

ДЕРВИЗ Павел Павлович,

1897-1942:

Секция западноевропейского прикладно­

го искусства . Специалист по серебру. С

1931 r. -

хранитель драгоценностей.

Беспартийный. Урожденный балтийский (немецкий) дворянин, родствен·
ник богатого банкира, сам бывший барон и офицер императорской армии ,

он, по-видимому, был арестован и / или отстранен от работы в Эрмитаже в
начале

1938 г.

Его племянница рассказывала, что его должны были отпра·

вить в ссылку, но Орбели вытащил его прямо из поезда.

23 октября он был

восстановлен в должности секретаря Западноевропейского отдела , кото­
рую он занимал ранее, однако его арестовали снова
обвинили по статье

58-1О / 11

2 ноября 1938 г.

Его

как участника контрреволюционной групп и·

ровки в Эрмитаже. В печально известной тюрьме «Кресты» его били на·
столько сильно , что повредили ему легкие . Дело было прекращено, и его
освободили из тюрьмы

11

апреля

1939 r.

Хотя он и вернулся через неделю

на работу в Эрмитаж, но был очень болен и не мог много работать. Когда в
начале войны гробницу Александра Невского упаковывали перед эвакуа­

цией, он попросил, чтобы его привели в музей. Он хотел увидеть ее в по­
следний раз и попрощаться . В первую же блокадную зиму он умер . Его жена
и маленький сын сумели уехать из города весной того же года , но жена умерла
во время переезда. Его осиротевшего сына позже разыскала и усыновила
.Марина Торнеус, которая стала после Дервиза хранителем серебра .

ЖУКОВ Дмитрий Петрович,

1904-1937: Отдел Востока . Специалист по япон­
1929 r. Мальчиком учился в Коммерческой

ской истории . Член партии с

школе в Царском Селе, а затем в школьной коммуне . Был направлен парти­
ей большевиков в Петроградский коммунистический университет, кото·

рый и закончил в

1923 r.

После этого был командирован в Кингессепп, в

Эстонию , для работы в отделе политической агитации. В июле

1925

г.

Троцкий послал его учиться в Ленинградский восточный институт, н а

368

Приложение

японское отделение. С мая

1927 r.

по август

1928 r. он
1929 r.

политической миссии в Японии. В декабре

работал в советской
областной комитет

партии финансировал его занятия в аспирантуре Института, где за ним

присматривал Николай Бухарин (исключенный из партии в
прессированный в 1939-м) . В

1930 r.

1929 r.

и ре­

он ездил на учебу в Японию. Эту

поездку также финансировал Бухарин. Он закончил свои занятия в
аспирантуре в

1932 r. и был

назначен научным секретарем Дальневосточ­

ного отделения Академии наук, а с

1935 r.

был прикомандирован к Инсти­

туту Востока и стал заведующим секцией истории культуры и искусства

Востока в Эрмитаже. Перед ним была поставлена специальная задача по
изучению «японского фашизма», что он и делал, пока не был уволен из

Института в октябре

1937 r.

1936 г. За этим увольнением последовал арест 29 мая

После пыток он признался, что был завербован в Токио и что имен­

но он вовлек поэтов Николая Олейникова и Вольфа Эрлиха, писателя
В. Матвеева и многих востоковедов в свою ш·пионскую троцкистскую и

террористическую группу.

19 ноября 1937 г. приговорен к смертной каз­
24 ноября вместе с Николаем Невским.
реабилитирован в 1956 r.

ни по статье
Жуков был

58-8/11

и казнен

ИЛЬИН Алексей Алексеевич,
дующий отделом в

1858-1942:
1920-1931 rr. До

Отдел нумизматики. Нумизмат. Заве­
революции он получил в наследство

большое предприятие, где печатались географические карты. Это пред­
приятие было национализировано в

1918 r.

Поступил в Эрмитаж, чтобы

удовлетворить свою страсть к коллекционированию монет. В

1931 r.,

после

ревизии штата сотрудников Эрмитажа, которую провела Рабоче-крестьян­
ская комиссия, он был арестован. Однако протесты Орбели привели к тому,

что он снова вернулся в Эрмитаж, но уже не как заведующий отделом. Свою
превосходную коллекцию монет он пожертвовал музею.

КЛЗАКЕВИЧ Владимир Александрович,

1896-1937:

Отдел Востока. Специалист

по истории Монголии . Учился в Институте восточных языков и затем в

университете и самостоятельно изучил монгольский язык. С

и в

1927 r.

1923 по 1925 r.

работал в Монголии для торгового представительства СССР и

был членом Монгольской комиссии Академии наук СССР. В

1929 r.

посту­

пил на работу в Ленинградский восточный институт и Эрмитаж. А с

1935 r.

работал уже все время в Эрмитаже, хотя и оставался секретарем Ассоциа­
ции по изучению Монголии в Институте . Казакевич был арестован

ста

1937 r.,

обвинен по статье

58-la

30 авгу­

за знакомство и общение с русскими

эмигрантами за границей во ~ремя его ознакомительной поездки в Герма­

нию и Францию в начале

1933 r.

(в Париже он встретил своего старого

школьного товарища, который там работал доктором), а также за то, что

помогал «прийти к власти Гитлеру». Приговорен к смерти
и казнен

16 декабря 1937 r.

20 декабря.

KEJIЛEP Алексей Павлович,

1888-?:

специалист по прикладному искусству Ев­

ропы и Дальнего Востока. Закончил Академию искусств в

369

1918 r.

и после

При.мженш

этого преподавал в Институте истории искусств Зубова. Работал экспертом
в Фонде музея и хранителем предметов прикладного искусства в Эрмитаже.

Его арестовали

17

декабря

1933 r.,

обвинили по статье

151.2

(го­

мосексуализм) и приговорили к восьми годам «исправительных работ».

14 ноября 1937 r.

он вновь был приговорен к десяти годам тюрьмы по не­

известной причине, но освобожден

13 октября 1943 r.

решением Архан­

гельского областного суда. Уехал жить в Грузию, сначала в Телави, а затем в
Тбилиси, где и работал в музее.

КОСИНСКИЙ Михаил Федорович,

1904-1975: Арсенал. Специалист по оружию
1936-1938 rr. Его отец был барон, а
крестными его были греческая королева и великий герцог. С 1924 по 1928/9 r.
и доспехам. Заведующий Арсеналом в

он учился в Институте истории искусств Зубова, а днем работал, главным

образом в порту. В

1926-1927 rr. начал работать в Артиллерийском музее, а
1934 r. - в Военно-историческом музее, где отвечал за знамена. Аресто­
ванный 13 марта 1935 r., возможно из-за своего благородного происхож­
дения, он был приговорен 23 марта к ссылке на пять лет в Казахстан, но
этот приговор аннулирован 2 апреля 1936 r., что позволило ему вернуться
снова к своей работе в музее. В августе 1936 r. стал заведующим Арсеналом
в

в Эрмитаже. Это произошло после арестов его предшественников (см .
Автомонов и ЛИНДРОС) и другого сотрудника Арсенала, Ариента. На сле­
дующий год он сам был арестован . Когда Ариент был в тюрьме, его племян­

ник позвонил Косинскому и предложил купить для Эрмитажа некоторые
из его книг, что тот и сделал . После этого он был обвинен Жанеттой Мацу­
левич, заведующей Отделом скульптуры и фанатичной сталинисткой, в
помощи врагам народа.
приговорен

l О июля 1938 r. Косинский был арестован снова и
l О ноября 1939 r. к пяти годам лагерей. Во время допросов его

пытали и после этого он провел год в больнице . Его освободили досрочно

и в июле

1943 r.

предоставили возможность пойти служить в армию. Когда

он вернулся в Эрмитаж после войны, Матвей Гуковский заведовал Секцией

Средних веков, в которой имелось оружие. В
лен, а в

1951 r. -

1949 r.

скоrо виновным в своем новом аресте в январе
сам был арестован в

1951 r.

Косинский был уво­

арестован. В своих мемуарах он пишет, что считает Гуков­

1949 r.,

1951 r.

Однако Гуковский

и это кажется маловероятным .

28

апреля

Косинский был приговорен к ссылке на пять лет в Казахстан. По­

сле смерти Сталина он, так же как и Гуковский, был реабилитирован

( 1956 r.),

и снова в своих мемуарах он обвиняет, на этот раз Артамонова,

за то, что тот не взял его обратно в Эрмитаж. С

1956 и

до

1966 r.

он был

главным хранителем в Музее Академии искусств. Хотя в мемуарах Косин­
ский обвиняет других в своих незаслуженных несчастьях ( часто ошибочно),
нынешний заведующий Арсеналом высоко оценивает работу, которую тот
делал до и после войны по систематизации и изучению западноевропей­
ских материалов.

КРАСНОВА Наталья,

1889-1965: Западноевропейский

отдел. Специалист по за­

падноевропейским и русским резным камням (геммам), а также по италь-

370

Приложение

янским гравюрам. Краснова начала работать в библиотеке средневековой
секции Эрмитажа в

1919 r. и позже заняла должность хранителя глиптики .
1935 r., возможно, из-за своей фамилии (генерал

Она была арестована в

Краснов, не имевший к ней никакого отношения, был одним из ведущих
генералов в белой армии), и была отправлена в лагеря на десять лет. Там

она работала медсестрой. В результате собрание глиптики в Эрмитаже ока­
залось бесхозным, и даже после того как коллекции вернулись из эвакуа­

ции, это собрание продолжало оставаться в коробках . В начале 1950-х
для этой работы взяли аспиранта. Когда Красновой в

rr.
1956 r. позволили воз­

вратиться в Ленинград и, таким образом, в Эрмитаж, ее немедленно при­

няли на работу в качестве консультанта, чтобы обучить нового хранителя
(который и сегодня продолжает отвечать за это собрание), хотя она была
к тому времени тяжело больна туберкулезом. В

1961 r.

она издала книгу о

фресках школы Рафаэля в Палатинском дворце.

КРУГЛОВ Андрей Павлович,

1907 -

после

лог, специалист по Кавказу. С

1927

1941 : Доисторический отдел. Архео­
1930 r. изучал историю матери­

по

альной культуры в Ленинградском университете под руководством Марра,

а затем поступил в Академию истории материальной культуры . С

именно в это время он перешел на работу в Эрмитаж . В ночь на
ля

1934

по

был начальником экспедиции Академии на Северном Кавказе, и

1935 r.

1935 r.

28

февра­

арестован на вечеринке в Петерrофе вместе с Борисом Пиот­

ровским и Подrаецким

(см.

ниже). Через неделю после ареста уволен из

Академии . Его обвиняли в принадлежности к террористической органи­
зации и содержали в специальной тюрьме НКВД до

10 апреля,

когда дело

было прекращено. В том же году вышла книга, авторами которой значились
Круглов и Подrаецкий . Она была хорошо встречена в стране и за рубежом.
Л . С . Клейн говорит, что книга была фактически написана Борисом Латыни­

ным (см . ниже), который сам бьи арестован накануне ее публикации, и в
результате книга вышла в свет под именами его очень молодых помощников .

Круглов погиб на фронте во время войны.

КРЮГЕР Отто Оскарович,

1893-1967:

Отдел Востока. Египтолог (специалист

по папирусам) . Кандидат в члены партии. Немец по происхождению, он
закончил Петроградский университет и изучал армянский и грузинский
языки под руководством Марра, а затем поступил в Эрмитаж, где рабо­
тал в

1919-1930

и

1933-1948 rr.

С

1920

и до

1938 r. он также работал
1932 r. Крюгер являлся

в Академии истории материальной культуры. С

кандидатом в члены Коммунистической партии, но был исключен в

1933 r.,

правда, затем снова восстановлен . В

тора, но
и

58-11 .

6 ноября 1938 r.

1938 r.

получил степень док­

был арестован и обвинен по статьям

58-10, ч . 1

Утверждалось, что он был «членом немецкого националистиче­

ского общества

Verein

и находился в тесном контакте с представителями

иностранных дипломатических миссий в Ленинграде, а также был чле­
ном контрреволюционной меньшевистской организации».

1939 r.

10

его сослали в Казахстан на пять лет, но освободили только в

371

ноября

1955 r.,

Приложение

после смерти Сталина. Реабилитирован в

1957 г. Он

возвратился в Ленинг­

рад , где преподавал в университете и работал с аспирантами в Академии
наук.

ЛАТЫНИН Борис Александрович ,

1899-1967: археолог

и этнограф, специалист

по району реки Волги . Родился в дворянской семье . Изучал археологию с

1920 по 1923 г.

Его впервые арестовали в апреле

1924 г.

и после двух меся­

цев , проведенных в тюрьме , приговорили к ссылке, которая вскоре была

отменена . С

1926

по

1929 г. -

аспирант Ленинградского университета .

Специализировался по материальной культуре и лингвистике . Он изучал
народы Кавказа и Центральной Азии, а также народы, жившие вдоль реки
Волги . С

1932 г.

1929 г.

работал в Академии истории материальной культуры , а в

стал председателем комитета института по проведению раскопок

на участках нового строительства. В

1934 г.

Латынин избран действитель­

ным членом ИИДО ГАИМК и стал заместителем заведующего Сектором
полевых исследований , а с

исследований ГАИМК. Но

1935 г. - заведующим Бюро экспедиционных
10 марта 1935 г. он был арестован и 15 марта уво­

лен с работы как чуждый и антиобщественный элемент. В результате его
новая книга вышла не под его фамилией , а под фамилиями двух его учени­
ков, Круглова (см. выше) и Подгаецкого (см . ниже). Обвинение было огла­

шено только

21

сентября

1937 г.: пять лет лагерей за контрреволюционную

деятельность. Затем специальным постановлением срок продлили до деся­
ти лет плюс шесть лет ссылки. Часть этого времени он провел на Колыме и

в Находке . Он возвратился инвалидом, потеряв ногу в лагерях. В Эрмитаж
он вернулся в

1953 г.

и снова начал свою археологическую работу в Цент­

ральной Азии. Абрам Столяр вспоминает, что Артамонов не позволял ни­
кому обижать Латынина, потому что, по его словам , никто не перенес того,
что пришлось перенести ему.

ЛИНДРОС Эмиль Иванович,

1884 - после 1956: Арсенал . Специалист по оружию
1 декабря 1933 г. в связи с предполагаемыми

и доспехам . Был арестован

террористическими актами и стал участником так называемого Дела сла­

вистов (см . выше АВТОМОНОВ). Его частное собрание оружия интерпре­
тировалось как «хранение оружия с целью использования его для органи­

зации вооруженного восстания». Уволенный из Эрмитажа

1 февраля 1934 г.

за отсутствие на работе в течение более двух месяцев, он был приговорен к
десяти годам лагерей , которые провел сначала в сибирском Сиблаге, а за­
тем в Усть-Ижме в Автономной Республике Коми. Он был единственный ,

кто в

1937 г.

находился еще в тюрьме, но не был осужден снова и не рас­

стрелян , однако война помешала ему выйти на свободу вплоть до

1945 г.

Освободившись, он нашел себе работу сторожа в Пестовском лесхозе в
Новгородской области . В

1949 г.

начальник местной милиции высказывал

мнение , что из-за очень плохого здоровья ему нужно разрешить вернуться

в город, но это предложение было отвергнуто . Поскольку он не имел права
на пенсию , то работал там вплоть до своей реабилитации в

ему исполнилось уже

72 года.

372

1956 г.,

тогда

ПfrШ!оже-ние

МИЛЛЕР Валентин Фридрихович,

1896-1938:

Западноевропейский отдел. Спе­

циалист по Пуссену и европейскому искусству

XIX

в. Беспартийный.

Несмотря на свое дворянское происхождение и то, что он был прапор­

щиком в царской армии

(1916-1917 rr.),

с

1919 по 1921 r.

он служил в Крае·

ной Армии помощником командира роты. Он был связан с многими дея­
телями литературы, в том числе с людьми из окружения поэта Николая
Гумилева, отца Льва Гумилева (см. выше). Миллер работал на полставки в

Эрмитаже до

1929 r., а потом перешел на полную ставку. Арестован 26 ок­
1937 r., содержался в Ленинградской тюрьме и был обвинен по статье
58-6/10. 27 декабря его, заключенного, уволили из Эрмитажа, а 11 января
1938 r. он был приговорен к смертной казни и казнен 18 января. Альберт

тября

Костеневич, сегодняшний хранитель современного искусства, рассказы­
вает, что Миллер написал книгу о Курбе, «революционном» художнике,
любимом советской властью. Он же считал, что, напротив, Курбе был

буржуа и увлекался богатыми буржуазными женщинами, а это противо·
речило официальному мнению. Косинский же, хотя и является менее
надежным свидетелем, рассказывает, что один из служащих Эрмитажа
нашел в кабинете Миллера рукопись , в которой упоминалось искусство
модерна Германии, то есть искусство нацистов, и донес на него . В любом

случае, в июле

1957 г.

дело окончательно закрыли «из-за отсутствия улик»,

и Миллер был реабилитирован. Жена MИJVIepa работала в картинной гале­

рее с

1929 по1932 r. и

с

1945 r.

до своего перехода в

1975 r. в Отдел

образо­

вания.

НЕВСКИЙ Николай Александрович,

1892-1937:

Отдел Востока и Отдел нумиз·

матики . Специалист по Японии и по тангутским текстам. Учился в уни­
верситете Санкт-Петербурга с

1910 по 1914 r.,

а затем работал недолго в

отделе нумизматики Эрмитажа до своего отьезда в Японию в
первоначально предполагалось,

1929 r.

на два года,

1915 r.,

как

однако оставался там до

Благодаря совершенному знанию японского языка и этнографи­

ческим исследованиям, считается одним из основателей этнографии в
Японии. Изучал старинные тексты Шинто и пытался объяснять их про­
исхождение и оригинальный смысл, сопоставляя с этнографическими
данными. С

1925 r. также работал над расшифровкой тангутских текстов,
1909 r. в Хара-Хото П. Козловым . В конце 1920-х rr. Невский

найденных в

испытывал нарастающее давление со стороны советских востоковедов

и должностных лиц, добивавшихся, чтобы он вернулся в Советский Союз.

В

1929 r.

он поддался на уговоры, а позднее (в

1933 r.) к нему присоеди­
1930 r. Ольденбург пригласил его ра·
а с 1934 г. он работал опять в Эрмита­

нились и его жена-японка, и дочь. В
ботать в Институт востоковедения,

же. Однако ему не удавалось опубликовать свои открытия относительно
тангутских текстов . Арестован в ночь с

3 на 4 октября 1937 r.

Он , по-ви­

димому, подозревал, что это произойдет, поскольку заранее договорился с

Н. Конрадом, который позднее тоже был репрессирован, что тот возьмет
к себе его маленькую дочь, Елену. Несмотря на болезнь сердца, Невский
держался несколько дней, но потом подписал «признание» в том, что его

373

При.ложенш

завербовали японские службы и он создал шпионскую сеть в Ленинграде
для сбора информации военно-промышленного характера, а также све­
дений о сотрудниках и студентах Института востоковедения. Во время
расследования, проведенного в 1950-х

rr.,

несколько участников этого дела

рассказали, что о такого рода деятельности там не было никаких других
свидетельских показаний, а только признания Невского, которые тот сде­

лал под жестокими пытками. В

1963 r. В .

М. Титянов, который сидел с ним

в одной камере, вспоминал последние дни Невского. Сразу после своего
ареста Невский принял участие в «культурной жизни» переполненной
камеры: читал лекции о коллекциях Эрмитажа и рассказывал о пропав­
шем государстве тангутов и об их культуре. После «допроса» он возвратил­
ся совсем другой, с опухшими ногами, и сказал, что подписал какой-то

документ. Он беспокоился о своих рукописях, которые были разбросаны
во время обыска, о своей жене, которая не говорила по-русски, и о своей

дочери. Сожалел, что вернулся в Россию. 19 ноября i937r. его пригово­
рили к смертной казни по статье

58-1.

Он не знал, что его жену аресто­

вали через четыре дня после него. Его расстреляли

24

ноября. И в тот же

день расстреляли его жену и других ленинградских востоковедов, в част­

ности Жукова (см. выше). Невский был реабилитирован в
мым в

1960 r.

1957 r.,

и тем са­

была открыта дорога для публикации его работ по тангутам.

Эти работы были признаны на Западе одним из наиболее важных филоло­
гических открытий ХХ в . Это вынудило советскую власть тоже признать
его достижения. В

1962 r. он получил посмертно Ленинскую премию.

Часть

оставшихся у него рукописей были конфискованы НКВД. Рассказывали,
что японский специалист, приглашенный этой организацией, чтобы сор­
тировать остальные рукописи, раздавал их направо и налево. После ре·
абилитации Невского Институт востоковедения, однако, начал собирать

и издавать сохранившиеся материалы. В октябре

1991 r.

две его рукописи

были переданы в Институт при странных обстоятельствах. Имеются две
версии того, что тогда произошло. Либо рукописи были найдены в личной
библиотеке пожилого специалиста по Японии О. Петрова, либо через
посредников они были возвращены администрацией ленинградского КГБ.
Несколько подлинных тангутских легенд и надписей из Хара-Хото, кото­

рые находились в доме у Невского и были взяты им для изучения, исчез­
ли без следа.

НИКОЛАЕВА Вера Алексеевна,

1899-1937:

Отдел античности. Египтолог, исто­

рик искусства и историк. Работала в Институте истории искусств и в сек­

ции классического Востока Отдела античности в Эрмитаже. Ее арестовали
вместе с братом в декабре

1934 r.,

вскоре после убийства Кирова. Оба они

оказались жертвами массовой облавы на тех, у кого была такая же фами­
лия, как у убийцы, Л. В. Николаева. Слушание их судебного дела в военном

трибунале происходило с

2 июня 1935 r. И брат, и сестра были
58-10. 2 ноября 1937 r. при­
говор изменили . Оба они были расстреляны 17 ноября 1937 r. В 1960 r. обо­
31

мая по

приговорены к десяти годам тюрьмы по статье
их реабилитировали.

374

Прилож1mш

ПИОТРОВСКИЙ Борис Борисович,

1908-1990:

Отдел Востока и Отдел археоло­

гии. Археолог, специалист по культуре Урарту, египтолог. Директор Эрми­
тажа

(1964-1990 rr.).

Член партии с

1945 r.

(см. главу

16, где

приведены бо­

лее полные биографические данные). Он был арестован в ночь на
раля

1935 r.

28 фев­

вместе с Кругловым и Подrаецким на вечеринке на Масленицу.

Вечеринку организовали в Петерrофе, недалеко от Ленинграда, его при­
ятели-студенты . Вооруженные солдаты и офицеры НКВД в штатском вор­
вались в комнату и «пригласили» всех присутствующих на собеседование,
которое закончилось арестом хозяйки и ее друзей, включая и этих трех

археологов. Первый допрос, проведенный той же ночью , показал, что их

обвиняют в принадлежности к террористической организации . От них
требовали рассказать о своих планах . Эта операция, по-видимому, было
частью первой большой волны арестов, которая началась после убийства

Кирова в декабре

1934 r.

Пиотровский пишет в своих мемуарах, что тогда

условия содержания в тюрьме были намного лучше , чем позднее, когда
«чистки» стали массовыми. Все трое были освобождены

10 апреля 1935 r.

ввиду отсутствия улик, но за это время их уволили из Академии истории

материальной культуры. Пиотровский и Подrаецкий оспаривали такое ре­
шение и даже обратились в суд. В конце сентября того же года они были
восстановлены на работе.

ПОДГАЕЦКИЙ Георгий (Юрий) Владимирович,

1908-1941: археолог, специалист
1926 r. в Ленинградском уни­

по Кавказу. Дворянского происхождения. В

верситете начал изучать историю материальной культуры под руководством

Николая Марра . Завершив высшее образование в

1930 r. , начал

работать в

Академии истории материальной культуры под руководством Латынина, а

с

1934 r. стал
1935 r. вместе

работать и в Эрмитаже . Арестованный ночью

28 февраля

с Кругловым и Пиотровским (см. выше) на вечеринке в Пе­

терrофе , он был обвинен в принадлежности к террористической органи­
зации. Его выпустили вместе с ними

1О апреля 1935 r.

К этому времени он

был уволен из Института. Подrаецкий подал в суд и был восстановлен на

работе. Позже, в том же году, Подrаецкий и Круглов под своими фамилия­
ми издали книгу Латынина, поскольку к тому времени сам Латынин был
арестован ( см . выше) . Подrаецкий умер от дистрофии

26 декабря 1941 r.,

в

первую блокадную зиму.

РОСТОПЧИН Федор Борисович,

1904-1937: Отдел Востока . Специалист по Ира­
14 лет вступил добровольцем в Красную Армию и
гражданской войне (1918-1921 rr.) . С 1931 r. работал

ну, курдам и туркам . В
принимал участие в

секретарем персидского кабинета в Институте востоковедения в Ленинг­
раде, где составил таджикско-русский словарь, и в отделе Востока Эрмита­

жа. Несмотря на свое революционное прошлое (он также много занимался
изучением центральноазиатских областей Советского Союза и «Рево­

люционного Востока») , он был арестован

29

марта

1935 r. и сослан в Казах­

стан на пять лет за свое дворянское происхождение . (Он был графом , и его
родственники занимали высокие посты на императорской службе.) В январе

375

Прw~ожение

1936 r. добился,

чтобы его перевели в Бухару, где он работал как внештат­

ный журналист при музее и продолжил заниматься изучением Централь­
ной Азии. Однако в конце этого года его признали социально опасным
элементом и лишили всех прав. Он , по- видимому, активно протестовал
против такого решения и привлек к себе внимание местных органов безо­

пасности .

11

февраля

1937 r.

был арестован и перевезен в Москву, где под

пытками «признался», что был участником анархо-мистической терро·

ристической организации ордена тамплиеров.
к смерти

-

29

июля

1937 r.

приговорен

его расстреляли в тот же день. Ростопчин реабилитирован в

1991 r.
СИВЕРС Александр Александрович,

1863-1952:

Отдел нумизматики . Нумизмат.

Известно только, что его арестовали в 1930-е
пании Орбели против Жебелева (см. главу

r.r., и это было частью кам­
12). Позднее он был освобож­

ден и вернулся на работу в Эрмитаж, где и работал до своего выхода на
пенсию .

СПАССКИЙ Иван Григорьевич,

1904-1990:

Отдел нумизматики . Нумизмат, спе­

циалист по медалям . Родившись в провинции, он до

1931 r.

работал в мест­

ных музеях (Нежин , Харьков) , а потом поступил на работу в Эрмитаж . Аре­
стован

31 октября 1933 r. в связи с Делом славистов и обвинен по статье
58-10/ 11 как участник контрреволюционной организации. Его арестовали
как члена группы , которая якобы действовала внутри Эрмитажа и постав­

ляла оружие террористам (см. выше АВТОМОНОВ) . Хотя он и не имел ни·

какого отношения к Арсеналу, но раньше был сотрудником Харьковского
музея , который получил для выставки оружие из Эрмитажа. Тогда-то он и
обратился к одному из своих бывших коллег с просьбой помочь достать
упаковочные материалы . Спасский отказался признать свою вину (что во­
обще случалось довольно редко , так как применялись пытки) и

1934 r.

29 марта

был приговорен к пяти годам исправительно-трудовых работ в Бай­

кало-амурских лагерях. По окончании срока был сослан в Вологду, где рабо­
тал в театре декоратором, а во время Второй мировой войны его призвали
в армию, где он стал военным курьером и почтальоном. В

1946 r.,

благода­

ря усилиям Орбели , его приняли обратно в Эрмитаж. После его реабили­

тации военным трибуналом в

1956 r.

Орбели вспоминал , как радостно при·

ветствовали сотрудники Эрмитажа, когда тот появился на своем прежнем
рабочем место в старой солдатской шинели . Второй период его работы в

Эрмитаже был длиннее первого . Он много лет был главным куратором и
хранителем медалей.

CTPEJIKOB Александр Семенович, 1896-1938: Отдел

Востока. Специалист по ис·

кусству доисламской Центральной Азии, Ирана и Индии. Стрелков был
арестован в Москве

обвинен по статье

кратили в ноябре

24 мая 1930 r. и
1932 r. Вероятно,

чтобы избежать нового ареста, он пе­

58-10,

но дело пре­

реехал в Ленинград , где стал работать в Эрмитаже и в Академии истории

материальной культуры и занимался доисламским искусством Центральной

376

Приложение

Азии. Игорь Дьяконов описывает его в своих мемуарах как «элегантного

москвича-эрудита». В

1935 r.

он принял участие в работе Конгресса по ис­

кусству Ирана, который проходил частично в Эрмитаже, а в

ставлял музей в экспедиции в Старом Термезе. В

1936 r. пред­
1937 r. ему было отказано

в разрешении принимать участие в раскопках в пограничном районе

Туркмении . Это был, как пишет Борис Пиотровский в своих мемуарах,

«обычный сигнал»

-

что-то произошло.

арестован и обвинен по статье

58-6

17 февраля 1938 r.

Стрелков был

в «шпионской деятельности в пользу

Германии на территории СССР» и «в связях с И. А. Орбели», который ос­
тался на свободе. По-видимому, НКВД, как и в случае с Гюзальяном, оказы­

вало на него давление, чтобы он написал донос на Орбели. Но самого Ор­
бели они не трогали . Стрелков был приговорен к смерти
и казнен

6 сентября.

В

1989 r.

СУХОТИНА Вера Константиновна (урожд. Гринберr),
Арабист. Член партии с

28 августа 1938 r.

он был реабилитирован.

1920 г.

1898-?:

Отдел Востока.

Работала в Эрмитаже и в Академии истории

материальной культуры, а также была членом администрации ассоциации
арабистов при Институте востоковедения. Ее муж, С. Быковский, работал

в Академии и был арестован. В начале 1930-х

ским секретарем Палестинского общества и в

rr. Сухотина была техниче­
1936 или 1937 r. принимала

участие в раскопках в Старом Термезе, которые производил Эрмитаж . Пос­

ле этого, кажется, она была сослана на север, где и жила в Салехарде.
та

1938 r. Омский суд приговорил ее к десяти годам тюрьмы.
в Ленинград в середине 1950-х rr.

ТАРТАКОВСКАЯ Елена Александровна,

1898?-1938:

15 мар­

Она вернулась

Западноевропейский отдел.

Специалист по Рембрандту. Поступила в Эрмитаж в
хранителем голландской живописи. Ее арестовали в

1929 r., а 1936 r. стала
1938 r. Дальнейшая ее

судьба неизвестна ,

ТРОЙНИЦКИЙ Сергей Николаевич,

1882-1948:

хранитель предметов при­

кладного искусства и драгоценностей. Директор Эрмитажа с

1927 r.

1918

по

Ведущий специалист в области декоративного искусства, особенно

серебра и фарфора. Он стал директором Эрмитажа в

1918 r., когда Тол­
1927 r. он ушел с

стой не вернулся из своей «семейной поездки» в Киев. В

этого поста, возможно, в результате конфликта с Орбели. Однако он ос­
тавался заведующим отделом прикладного искусства и боролся «зубами и
когтями», защищая экспонаты отдела от попыток продать их, которые пред­

принимала государственная организация Антиквариат

антиквариата. В

1931 r.

-

экспортер

был уволен, вероятно, в связи с решением Рабоче­

крестьянской комиссии, которая проводила «чистку» штата Эрмитажа.
Работал экспертом в организации Антиквариат, но продолжал жить в квар­

тире Эрмитажа. Он был арестован

28 февраля 1935 r.

как социально опас­

ный элемент, из-за своего благородного происхождения, и

в Уфу на три года. После освобождения уехал в Москву, где с

4 марта сослан
1939 по 1941 r.

работал в Кусково, в Музее керамики, расположенном в пригороде (как

377

Приложение

ссыльному ему не разрешалось жить в городе непосредственно). а с

1945 г.

1943 по

был консультантом. Он жил непосредственно на территории музея

и в ужасной бедности . С
атрального искусства. С

1941 по 1945
1944 до 1945

г. был профессором в Школе те­
г. он преподавал также в студии

Московского Художественного театра, куда устроился благодаря помощи
директора, Василия Григорьевича Сахновского, вместе с которым он от­
бывал ссылку. Наконец после войны ему позволили переехать из пригоро­

да в город, и с

1945 г. до своей смерти

в

1948 г.

он работал сначала главным

хранителем, затем заведующим Декоративно-художественным отделом
(основанным им же) в Пушкинском музее искусств в Москве. Был женат
несколько раз (его вторая жена была до того замужем за его приятелем,
Сергеем Яремичем, сотрудником Эрмитажа, а третья
рисова-Мусатова, русского художника-символиста). В

- дочь Виктора Бо­
1989 r. он был реаби­

литирован.

ФАСМЕР Ричард Ричардович [Роман Романович].

1888-1938: Отдел нумизматики .
1910 г.

Арабист и нумизмат. Закончил Санкт-Петербургский университет в

и сразу поступил на работу в Эрмитаж. Ведущий специалист страны по мо­
нетам Востока, он создал новую систему датирования находок таких монет
на территории России. Будучи сам немецкого происхождения, он пере­

писывался с братом Максом, эмигрантом, который был членом национал­
социалистической партии Германии . Его арестовали

1О января 1934 r. в свя­
58-4/10/11 .

зи с так называемым Делом славистов и обвинили по статье

Он, как официально считалось, был членом контрреволюционной

фашистской организации. Против него выдвинули обвинение, состоявшее
из трех пунктов. Во-первых, переписка с братом и другими родственника­
ми, жившими в Германии. Во-вторых, летом

1933 г.

он по просьбе брата

попросил пастора все еще функционировавшей тогда лютеранской церк­

ви в Ленинграде подтвердить арийское происхождение Макса и отослал
этот документ брату, надписав: «Не для использования в Советской России».
В-третьих, его квартиру в

1932 г.

посетил служащий немецкого посольства,

который слушал лекции Макса Фасмера в Германии . Это интерпретирова­
лось НКВД как «шпионаж и передача информации», а получение денег от
его брата через академика Вернадского, который регулярно ездил в Герма­
нию и был также упомянут в Деле славистов, интерпретировалось как «пе­

редача денег для финансирования шпионской организации» .

1934 r.

29

марта

он был приговорен десяти годам исправительных работ в Байкало­

амурских лагерях. Его скоро перевели в Ташкент, в Узбекистан, где он ра­
ботал в канцелярии Центральноазиатских трудовых лагерей . В

1935 r. его

жена хлопотала, чтобы ему разрешили работать в музеях Ташкента, но
безуспешно. В музеях было много нерассортированных коллекций монет

и медалей, но его оставили в лагере, и он умер от голода
Фасмер реабилитирован в

22 февраля 1938 r.

1956 г.

Невестка Фасмера, Мария Нипп , которая жила в одной квартире с его
семейством, также была арестована по его делу и в связи с ним и сослана на
три года в Башкирию.

378

Приложение

ФЕ Ольга Александровна,

1892 -

после

1967: Секция рисунков. Историк искусств.

Беспартийная. Родилась в дворянской семье в Санкт-Петербурге. Полу­
чила высшее образование и работала в библиотеках Музея Штиглица и
Академии искусств. Поступила в Эрмитаж в

1924 г., где стала помощником
8 августа 1930 г. была арестована и обвинена
должность в Эрмитаже ликвидировали 14 октября

хранителя в секции рисунков.
по статье

1930 г.

58-6/11.

Ее

«в связи с тем, что она содержалась под арестом более двух месяцев» .

В феврале

1931

г. она была приговорена к трем годам лагерей. Приговор

позднее заменили ссылкой в Восточную Сибирь на три года . Но на следую­
щий год,

26 мая 1932 г.,

приговор снова был изменен

-

на этот раз ссылкой

в Уфу на пять лет. С тех пор она оставалась на Урале. Фе реабилитирована в

1989 г.
ЧЕРНАВИНА Татьяна,

1883/4-?:

Секция западноевропейского прикладного ис­

кусства. Специалист по французскому искусству

XVII

и

XVIII

вв. В

1918 г.

коммерческая школа, в которой она преподавала, была закрыта . На сле­
дующий год она стала ответственной за архивы в Музее Павловского двор·
ца, откуда она в

1920

г. перешла в Петерrофский дворец. В

1925 г.

стала

помощником хранителя отдела прикладного искусства в Эрмитаже, но в

октябре

1930 г.

ее муж, морской зоолог, был арестован, а в марте следую­

щего года ее тоже обвинили в «содействии экономической контррево­
люции». К тому моменту, когда ее освободили в августе

1931

г., ее место

в Эрмитаже было уже занято, и она пишет в своих мемуарах, что Бо·

рис Легран отказался взять ее обратно. Поэтому она была вынуждена ис·
кать работу библиотекаря в другом месте . В

1932 г.

она с сыном приехала в

Кемь, в лагерь к своему мужу, и этим же летом они, преодолев пешком бо­
лее

200 километров,

перешли границу с Финляндией, а оттуда уехали на

Запад.

ЩУТСКИЙ Юлиан Константинович,

1897-1938: Отдел

Востока. Специалист по

китайскому языку и истории китайской философии. Между
Щугский параллельно с учебой в Петроградском университете
и работой в Институте востоковедения (с

1920 г.)

1915 и 1923 г.
(1918-1921 rr.)

занимался музыкой и со­

чинил много музыкальных произведений . Владея различными восточны­
ми языками, он делал переводы и написал сам много оригинальных работ,

но после его ареста было сделано все возможное, чтобы они остались в

большинстве своем неопубликованными. Начав работать в Эрмитаже в

1936 г.,

он защитил докторскую диссертацию в

1937 г.

и летом вместе со

своей женой уехал на дачу в отпуск. Там и был арестован
Ему предъявили обвинение по статье

58-1 О/ 11 .

3 августа 1937 г.

Его дело присоединили к

сфабрикованному делу о вымышленной антисоветской анархо-мистической
террористической организации, известной как орден тамплиеров. Он был
приговорен к смерти

18 февраля 1938 г.

Щутский реабилитирован.

379

и расстрелян в тот же день. В

1958 г.

В Эрмитаже в те годы были арестованы не только ученые, но также многие
администраторы и технические сотрудники. Из их числа мы включили в наш
список три фамилии:

ДМИТРИЕВ Александр Александрович,
арестован

1880-1937: помощник бухгалтера. Был
26 августа 1937 г., приговорен 15 ноября и расстрелян 24 ноября.

ОЛЕВ Филипп Дмитриевич,
стован

11

августа

1892-1937: столяр высокой квалификации . Был аре­
1937 г. , приговорен к смерти 26 августа по статье 58-10 и

расстрелян в тот же день .

ПРЕСНЯКОВ Владимир Владимирович,

1885-1937: фотограф. С 1926 г. он был
1935 Г: его сослали на пять лет
в Оренбург как социально опасный элемент. И там в 1937 г. он и его жена
были арестованы и расстреляны. У них остался маленький сын. В 1957 г.
официальным фотографом Эрмитажа, но в

Пресняков реабилитирован.

Список шutюстраций

Произведения искусства
1.

Гробница Александра Невского. Выполнена по заказу императрицы Ели­
заветы и по рисункам придворного художника Георга Кристофа Гроота.
Высота около

2.

5 метров; листовое серебро , деревянный каркас.
- высота около 2 метров,

Самая большая в мире малахитовая ваза

обли­

цована пластинами малахита, подобранными по рисунку. Изготовлена на
гранильной фабрике в Екатеринбурге в

1839-1842 rr.
IV в . до н. э. Найден во время археоло­
гических раскопок в долине Днепра в 1913 r.
4. Камея Гонзаrа, вырезанная на сардониксе в 111 в . н . э . и , по-видимому, изоб­
ражающая египетского царя Птоломея II и его жену Арсиною.
5. Небольшой столик (квадрат со стороной в 24 см и высотой 10 см) из со­
3.

Скифский золотой гребень начала

кровищ Моrолов, инкрустированный рубинами, изумрудами, жемчугом и
эмалями. Подарок Надир-шаха, был доставлен из Дели в Петербург на слоне

в

6.

1740-1741 rr.

Преображение- икона
новым в

7.

XII

в . , приобретенная на горе Афон П . И. Севастья­

1860 r.

Предметы из сервиза « Зеленая лягушка », изготовленного по заказу Екате­

рины Великой на фабрике Джозайи Веджвуда в

8.

Мадонна с цветком (Мадонна Бенуа)

-

«вновь открытая» в Санкт-Петербурге в
в

1773-1774 rr.

ранняя работа Леонардо да Винчи,

1908 r. и приобретенная Эрмитажем

1914r.

9. Картина работы Рембрандта, изобразившего свою жену Саскию в виде Фло­
ры. Написана в 1634 r. и приобретена Екатериной II примерно в 1776 r.
10. Юдифъработы Джорджоне , ранее приписываемая Рафаэлю, одна из жемчу­
жин коллекции Кроза . Приобретена Екатериной Великой в 1772 r.
11 . СкQ/)ЧившuйС,Я малъ-чик - незаконченная работа Микеланджело , датируемая
примерно 1530-1534 rr. Приобретена вместе с коллекцией Лайда-Брауна в
1787 r.
12. Наверху слева: Мраморная статуя Вольтера в натуральную величину,
выполненная по заказу Екатерины Великой Жаном-Антуаном Гудоном в

1780 r.

«Изгнана» из дворца Николаем

рую обезьяну».

381

I

со словами: «Уничтожьте эту ста­

Списик W1.11юстраций

13. Справа:

Венера Таврическая

-

римская копия греческой статуи

Получена Петром Великим в

1719 г.

111

в . дон . э .

из Рима в результате сложных дипло­

матических переговоров.

14. Жан-Оноре Фрагонар, Поцелуй -

картина из собрания Станислава Понятов­

ского, фаворита Екатерины Великой .

15.

Муз'Ыка

-

одна из двух монументальных картин Анри Матисса, заказанных

Сергеем Щукиным для оформления лестницы в его московском доме.

Щукина смущал натурализм обнаженных фигур, и он закрасил у флейтиста
интимное место .

ПО'j)треты
1. Петр 1,

или Петр Великий (годы царствования

1682-1725).

Портрет рабо­

ты Андрея Матвеева.

2. Екатерина 1,

жена Петра (годы царствования

1725-1727). Портрет

работы

Жана-Марка Наттье.

3. Императрица Анна Иоанновна ( годы царствования 1730-1740).

Работа Луи

Каравака.

4.

Императрица Елизавета (годы царствования

1741-1761).

Гравюра Георга

Фридриха Шмидта с живописного портрета Луи Токе.

5. Екатерина 11, или Екатерина Великая

(годы царствования

1762-1796). Одна
1777-1778 rr. ра·

из нескольких копий того времени с парадного портрета

боты шведского художника Александра Рослина. Копии предназначались

для дипломатических подарков. Екатерина жаловалась, что он нарисовал
ее «лицо, как у шведской булочницы».

6.

Миниатюра на фарфоре с изображением Екатерины

11 .

Автор Андрей

Иванович Черный, крепостной, который работал на Императорской фар­

форовой фабрике .

7.

Петр

111,

муж Екатерины, тогда еще только великий князь. Копия с портре·

та Пьетро Антонио Ротари .

8.

Миниатюрный портрет Григория Орлова в маскарадном костюме . Он был
фаворитом Екатерины Великой в течение

11 лет.

Портрет написан по эмали

на меди Андреем Ивановичем Черным в конце 1760-х

9.

Князь Григорий Потемкин (около

1790

rr.

г.). Портрет Джованни Батиста

Лампи-старшего. Потемкин был самым выдающимся из всех фаворитов им­
ператрицы Екатерины Великой, и, возможно, они были тайно обвенчаны .

1О. Портрет Павла 1 ( годы царствования 1796-1801), сына Екатерины Великой,
написан в 1796 г. Степаном Семеновичем Щукиным.
11. Портрет Марии Федоровны, жены Павла 1. Копия с живописного портрета
конца XVIII в . художника Джованни Батиста Лампи.
12.Александр 1 (годы царствования 1801-1825), «освободитель Европы» . Порт­
рет работы барона Франсуа Жерара из коллекции Веллингтона, Эпсли-хаус,
Лондон .

13.

Николай

1 (годы

царствования

1825-1855).

Портрет неизвестного худож­

ника, находящийся сейчас в частной коллекции. Николай, построивший

382

Списик имюстраций

Новый Эрмитаж, был последним царем, который оказал большое влияние
на развитие музея.

14.
15.

Сергей Тройницкий, директор Эрмитажа с

1918 по 1927 r.

Александр Бенуа, художник, театральный декоратор, искусствовед и хра­

нитель живописи в Эрмитаже с

16. Эрнст Липrарт (сидит),

Толстой, директор Эрмитажа с

ле

1918 по 1926 r.

хранитель живописи в Эрмитаже, и граф Дмитрий

1918 r., незадолго до того ,

1909 по 1918 r.

Фотография сделана в нача­

как граф покинул Россию.

17. Иосиф Орбели, директор Эрмитажа с 1934 по 1951 r.
18. Леонид Тарасюк, хранитель оружия и доспехов. Он был уволен из Эрмита­
жа в 1972 r., сразу после того, как подал заявление с просьбой о выдаче ему
визы для выезда в Израиль.

19.

Михаил Артамонов, директор Эрмитажа с

по

1951

1964 r.,

на фоне раско­

пок хазарской крепости Саркел .

20. Семья

Пиотровских у церкви в Армении. Справа налево : Борис Борисович

Пиотровский, директор музея с

1964 по 1990 r.,

его сын Михаил Борисо­

вич, нынешний директор, его младший брат Левон Борисович, их мать

Рипсимэ Джампаладян и их двоюродный брат Александр Таманян.

21 .
22.

Борис Пиотровский, директор Эрмитажа с

1964 по 1990 r.

Владимир Левинсон-Лессинг, хранитель живописи, автор книги по исто­

рии коллекций Эрмитажа . Он стал заместителем директора незадолго до

своей смерти в

23.

жность в

24.

1992 r.

Виталий Суслов, заместитель директора музея с
музея с

1.

1972 r.

Михаил Пиотровский , нынешний директор музея, назначенный на эту дол ­

1967 по 1990 r. и директор

1990 по 1992 r.

Вид на Дворцовую площадь. Акварель. На переднем плане
ская колонна, а за ней

-

-

Александров­

Зимний дворец . Работа Василия Семеновича

Садовникова.

2.

Зимний дворец , освещенный по случаю праздника . На переднем плане

река Нева. Мрачноватая акварель В . С . Садовникова .

3.

-

1851 r.

Иорданская лестница, известная также как Посольская лестница, написа­
на акварелью Константином Андреевичем Ухтомским после ее полной ре­
ставрации, выполненной Стасовым после пожара в Зимнем дворце в

1837 r.

Пышное барокко Бартоломео Растрелли сохранено , но с небольшими и ос­
торожными изменениями

-

цвет колонн тогда был розовый, а теперь

-

серый .

4.

Ротонда, которая соединяла официальные комнаты с личными апартамен­
тами императорской семьи, изображена в

Э. П . Гау. Именно в Ро­

1862 r.

тонде во время блокады Ленинграда Б . Б. Пиотровский обычно встречал­
ся со своими коллегами во время ночных дежурств .

383

Сnис<Ж uл.люстраций

5. Галерея 1812 г. с

портретами

332 генералов,

которые сражались с Наполео­

ном. Акварельl862 г. Эдуарда Петровича Гау.

6.

Николаевский зал (самый большой зал во дворце) изображен К. П. Ухтом­
ским в

1866 г. Зал известен также как Большой зал - площадь его пола
1103 кв. метра. В 1855 г. в центре зала был повешен огромный
портрет Николая I верхом на лошади работы Франца Крюгера и зал пере­

составляет

именовали в память только что почившего государя.

7.

Большая церковь Зимнего дворца, освященная в
веденная в ранг собора. Акварель Э. П . Гау.

8.

1762

г. и в

1807 г.

воз­

1866 г.

Ванная комната императрицы Александры Федоровны, созданная в маври­

танском стиле Огюстом Монферраном и в точности отреставрированная

после пожара 1837 г. Акварель Э. П. Гау. 1870 г.
9. Малый рабочий кабинет Николая 1. Царь очень любил эту комнату на первом
этаже, ему нравилась ее простота. Он умер в ней 2 марта 1855 г. на железной
походной кровати, изображенной на переднем плане. Комната сохраня­
лась как мемориальная вплоть до самой революции. Акварель К. А. Ухтом­
ского.

10. Белая гостиная, созданная Штакеншнейдером . Акварель Э. П .
11. Военная библиотека Александра 11. Акварель Э. П . Гау. 1871 г.

Гау.

1860 г.

Фотохроника
l.

Николаевский зал , подготовленный для размещения госпиталя во время

Первой мировой войны .

2. Упаковка оружия

и доспехов для эвакуации во время Первой мировой вой­

ны. Слева: Эдвард Ленц, хранитель отдела Средневековья , справа

-

граф

Дмитрий Толстой, директор музея.

3.

Юнкера в Зимнем дворце. Они были призваны в

1917 г.

для защиты Вре­

менного правительства.

4. Войска в галереях Зимнего дворца , выходящих на Дворцовую площадь, были
собраны для защиты Временного правительства от большевиков, которые

штурмовали Зимний дворец в ноябре 19 l 7 г.
5. Кабинет Николая II после штурма дворца.
6. Гостиная императрицы Александры Федоровны после штурма Зимнего двор­
ца большевиками в 1917 г.
7. Гардеробная императрицы Александры Федоровны после штурма Зимнего
дворца.

8.

Сергей Тройницкий, директор Эрмитажа (сидит в центре), с Моисеем Ла­
зерсоном (сидит справа) и другими членами Комиссии по систематизации

(классификации) древнего серебра (главным образом , конфискованной
церковной серебряной утвари) в Гохране в

1923 г.
9. Маркировка ящиков перед эвакуацией коллекций Эрмитажа в 1941 г.
10. Грузовик , нагруженный сокровищами Эрмитажа , отъезжает от входа
Атлантами в 1941 г.

384

с

Список шr.люстраций

11.

Сотрудники Эрмитажа упаковывают коллекции для эвакуации их в Сверд­
ловск в

12.

1941

г.

Потолок Двенадцатиколонного зала, разрушенный прямым попаданием

снаряда в 1944 г.
13. Результат взрыва 70

мм снаряда в хранилище карет в манеже на первом эта­

же Малого Эрмитажа во время Второй мировой войны .

14.

Пустые рамы на стенах галереи голландской живописи

XVII

в . во время

Второй мировой войны . Сами живописные полотна были эвакуированы в

Свердловск. На переднем плане куча песка и лопата, приготовленные на
случай пожара.

Избранная библиография

Основнъtе книги
Русский библиографический словарь, 25 томов, СПб., 1896-1913.
Bown, Matthew Culleme, Art UnderStalin, Oxford, 1991.
Chavchavadze, David, The Grand Dukes, New York, 1990.
Clark, Bruce, Ап Empire's New Cюthes, London, 1995.
Deutscher, Isaac, Stalin, Harmondsworth, 1990.
Elliott, David and Valery Dudakov (eds.), 100 Years of Russian Art, exhib. cat.,
BarЬican Art Gallery, London; Museum of Modern Art, Oxford, 1990.
Ellis,Jane, The Russian Orthodox Church, London, 1985.
Gerhardi, W. А., The Romanovs, London, 1940.
Gray, Camilla, The Russian Experiment in Art 1863-1922, rev. ed., London, 1986.
Hosking, Geoffrey, А History of the Soviet Union, 5th rev. ed., London, 1992.
Lawrence,John, А History of Russia, 7th ed., New York, 1993.
Lincoln, W. Bruce, The Romanovs, London, 1981 .
Marshall, Richard, Jnr, Aspects of Religion in the Soviet Union, Chicago, 1970.
Remnick, David, Lenin 's ТотЬ. The Last Days of the Soviet Empire, New York, 1994.
Shapiro, Leonard, The Communist Party of the Soviet Union, London, 1970.
Tchemavin, Tadana [Tatyana Chemavina], Escape frvm the Soviets, London, 1933.
Thompson,John М., А Vision Unful.fill.ed. Russia and the Soviet Union in the Twentieth
Century, Lexington, Mass., and Toronto, 1996.

Книги о Санкт-Петербурге
Пыляев М. И. Забытое прошлое окрестностей Петербурга, СПб.,
СПб.,

1889; penp.

изд.,

1996.

Пыляев М. И . Старый Петербург, СПб., 1889; penp. изд., М., 1990.
Cusdne, Marquis de, La Russie еп 1839, Paris, 1843.
Georgi, J. G., Versuch einer BeschreiЬung der Russisch Kayserlichen Residenzstadt
St Petershurg und der Merkwurdigkeiten der Gegend, 2 vols, St Petersburg, 1790;
trans. into French as Description de la viUe de St Petersbourg et ses envirvns,
St Petersburg, 1793.

386

Избранная библиография

Kelly, Lawrence, St PetersЬurg: А ТraveUer's Companion, London, 1981.
Kennett , Victor and Audrey Kennett, The Palaces о/ Leningrad, London, 1973.
Ometev, Boris and John Stuart, St PetersЬurg: Portrait о/ an Imperial City, London,
1990.
Reimers, Н. von, PetersЬurg ат Ende seines ersten jahrhunderts, St Petersburg,
1805.
Segur, Louis Philippe, Memoires, souvenirs et anecdotes par l.e Comte de Segur, Paris,
1824-6.
Volkov, Solomon, St PetersЬurg: А Cultural History, London, 1996.

Основн-ые книги об эрмитаже
Авраменко С. Воспоминания об эрмитажном театре, СПб.,
Аржуманян А. Братъя Dрбели, Ереван,

1992.

1976.

Архив Государственного ордена Ленина эрмитажа, Путеводителъ, Л. ,

1988.

Белякова Алла. Рассказы об эрмитаже, М. ,

1990.
Варшавский С . и Реет Б. Рядом с Зимним, Л., 1969.
Вольтсенбург О. Е. Библиотека эрмитажа, Л., 1957.
Воронихина А. Н. и Люлина Р . Д. эрмитаж в акварелях, рисунках, -чертежах

конца

XIX века, Л., 1964.
1961.
Государственнъtй эрмитаж, Л ., 1992.

XVIII-

серединъt

Воронихина Л. Сокровища эрмитажа, Л.,
Воронихина Л.

История эрмитажа и его KOJI./Ui1'Цuй: сборник научных трудов, Л . ,

1989.

Левинсон-Лессинг В. Ф. История картинной галереи эрмитажа

(1764-1917), Л.,

1985.
Ли1tные архивные фонды Государственного эрмитажа, СПб.,

1992.

Пиотровский Б. Б. «Мои предшественники», Искусство Ленинграда,

с.

5-26.

No 4, 1989,

.

Пиотровский М. Б. и Неверов О. Я . эрмитаж: история KOJI./Ui1'ЦUй,

СПб.,

1997.

Сообщения Государственного эрмитажа ( с

1940 г. )
1957.
(с 1956 г.)

Сорок лет Советского эрмитажа, Л . ,
Труды Государственного эрмитажа

Фонд орбели, Санкт-Петербургское отделение архива Российской академии
наук , фонд

909.

Фотоархив государственного эрмитажа, СПб.,

1992.

эрмитаж. История и современностъ, В . А. Суслов (ред.), М.,

1990.

эрмитаж. История строителъства и архитектура зданий, Б. Б. Пиотровский
(ред . ), Л., 1991.
Descargues, Pierre, The Hermitage Museum, Leningrad and New York, 1961.
Ducamp, Emmanuel (ed.), The Winter Palace, St Petersburg and Paris, 1995.
Gilles, F. , Musee de I'Нermitage imperia~ St Petersburg, 1860; rev. ed., 1863.
Piotrovsky, Boris, The Hermitage: Its History and Co/1ections, London, 1982.

387

Избранная библиография

Коллекции Эрмитажа
Имеется много публикаций о коллекциях Эрмитажа, и в список, приведен­
ный ниже, включены только избранные работы.

Бенуа Александр. Галерея драгоценностей императорского эрмитажа,
СПб.,

1902.

Бенуа Александр . Путеводителъ по картинной галерее императорского эрмитажа,
СПб.,

1913.

Дукельская Л . А. эрмитаж: Английское искусство с шестнадцатого

по девятнадцатый век, Л.,

1979.

Иванов А. А. и др. Ювелирнъ~е изделия Востока, Л.,

1982.

Передольская А. А. Краснофигурные атти-ческие вазъt в Эрмитаже, Л.,

Пиотровский Б. Б. и др. Египетские древности в эрмитаже, Л.,
Потин В. М. Монетъ~, 'К.!lадъt, кол.лекции, М.,
Словаръ нумизмата, М.,

1967.

1974.

1993.

1993.

Смирнов Я. И. Восто-чное серебро, СПб.,

1903.

Соколова Т. Н. и Орлова К. Р. Русская мебелъ в эрмитаже, Л . ,

1973.

Тарасюк Л. И. Старинное огнестрелъное ор,ужие в собрании эрмитажа . Европа

и Северная Америка. Л.,

1971.

Тревер К. и Луконин В. Сасанидское серебро, М.,

1987.
Derwis, Paul, "Some Eпglish Plate at the Hermitage", Burlington Magazine,July,
1935, рр. 35-36.
Derwis, Paul, "More English Plate at the Hermitage", Burlington Magazine,July,
1936, рр. 25-26.
Les етаих des Russes аи 17е аи dehut du 20е siic/,e, exhib. cat., Limoges, 1988.
Penzer, N. М., "The English Plate ofthe Hermitage", Connoisseur, December,
1958.
Russian Glass of the 17th-20th Centuries, exhib. cat. Coming Museum,1990.
Suslov, V. ( ed.). The State Hermitage, Masterpieces Jrom the Museum 's Col/,ections, 2 vols,
London, 1994.
Waldhauer, Oskar, Die Antiken Skulpturen der Ermitage, 3 vols, Berlin and Leipzig,
1936.
Два выпуска английского журнала

Apollo,

за декабрь

1974 r.

и июнь

1975 r.

почти полностью посвящены Эрмитажу. Ниже приводится их содержание:

Apollo, декабрь 1974:
Editorial: "Тreasures о/ the North"
Татаrа Sokolova: "Jnteriors of the Winter Palace"
Yaroslav Domansky: "The Scythian Theme in the Art of Ancient Northern Black Sea Cities"
Zhenya Gorhunova: "Classical Sculpture from the Lyde Browne Col/,ection "
Татаrа Fomicheva: "Venetian Painting о/ the Fifteenth to Eighteenth Centuries"
Nina Kosareva: 'i\ Terracotta Study of Gianlorenzo Bernini for the Statue о/ the B/,essed Ludovica
Alhertoni"

388

Избранная библиография

Yury Kuznetsov: "RemЬrandt Discoveries at the Hermitage"
Znya Bemyakovich: "The CoUection of Russian Silver"
Alhert Kostenevich: "La Danse and La Musique lry Henri Matisse. А Nw Interpretation"
Apollo, июнь 1975:
Editorial: "Russian Francophil,es of the Dix-huitieme"
Nina Nemilova: "Contemporary French Art in Eighteenth-Century Russia"
Nina Kosareva: "Mastnpieces of Eighteenlh-Century French Sculpture"
Kira Buder: "Sevres for the Imperial Court"
Nina Biryukova: "Decoration and Diplomacy. Eighteenth-Century French Тapeslries"
Marina Tomeus: "Ekgance and Craftsmanship. The Eighteenth-Century French Snuffbox"
lrina Novoselskaya: "French Drawings. From Watteau lo Greuze"
Репродукции произведений живописи из коллекций Эрмитажа публикуют­

ся в Москве и Флоренции на английском языке и на русском в

16 томах под

общим названием Каталог Западноевропейской живописи, к настоящему вре·
мени уже опубликованы:

Том

1:

Татьяна Кустодиева. Итальянская живопись. С тринадцатого по шестнад­

цат·ый век,

1994.

Том

2:

Т. П. Фомичева. Венецианская живопись. С -четъtрнадцатого по восемнадца­

Том

5:

Том

10:

И. С. Немилова. Французская живопись. Восемнадцаm'Ьtй век,

Том

11:

В. Н. Березина. Французская живопись. От на-чала до средин'Ьt девятнадца­

Том

12: А. С .

Том

13:

Том

14:

Том

15:

m'Ьtй век,

1992.

Н. Н. Никитин . Голландская живопись. С пятнадцатого по шестнадцатъtй

век,

1989.

того века,

1986.

1983.

Барская и А. Г. Костеневич . Французская живопись. От середин'Ьt

девятнадцатого до двадцатого века,

1991.

Л . А. Дукельская и Е. П. Ренне. Британская живопись. С шестнадцатого

по девятнадцаm'Ьtй век,

1990.

Н. Н. Никитин. Немецкая и австрийская живопись. С пятнадцатого по

восемнадцаm'Ьtй век,

1987.

Б. И. Асвариш. Немецкая и австрийская живопись. С девятнадцатого по

двадцаmЪtй век,

1988.

Ниже приведены списки наиболее полезных библиографических источни·
ков по главам:

1.

Город Петра и эрмитаж Екатеринъt

Андросов О. «История «Венеры Таврической», Музей,

VIII, 1987,

с.

122-133.

Каминская К. Г. «Ю. И. Кологривов и его участие в создании первых коллек­

ций скульптуры в Петербурге, Музей,

V, 1984,

с.

136.

Неверов О. Я. Из кол.лекции петровской Кунсткамеръt, СПб . ,

1992.

Станюкович Т. В . Кунсткамера Петербургской Академии Наук, М., Л.,

389

1953.

Избранная библиография

Gothein, Marie Louis, А History of Garden Art, London and Toronto, 1928.
Massie, Robert К., Peter the Great, New York, 1980.
Maurice, Кlaus , Sovereigns as Turners, Zurich, 1985.
Neverov, О. Уа. "«His Majesty's CaЬinet» and Peter /'s Kunstkammer", in The Origins
of Museums. The CaЬinet of Curiosities in 1бth- and 17th-Century Eurvpe, Oxford,
1985.
Peter de Grote еп Holland., exhib. cat., Amsterdams Historisch Museum, 1996-7.
Rudenko, S. 1., Die Sihirische Sammlung Peter /, Moscow and Leningrad, 1962.

2.

Коллекции Екатерины Великой

«Герцогиня Кингстон и ее пребывание в России», Старъ~е годъt, июнь,
с.

1913,

3-35.

Макаров В. Часы «Павлин» эрмитажа, Л.,

Максимова М . И. Императрица Екатерина
град,

1960.
II и собрание резных камней,

Петро-

1921.

Россия - Франция, Век просвещения, СПб. , 1992.
Alexander, John, Catherine the Great, Life and Legend, Oxford, 1989.
Castera, J. Н . , Vie de Catherine II, Paris, 1797.
Catherine the Great, Memoirs, edited Ьу D. Maroger, New York, 1957.
Charles-Louis Clirisseau ( 1721-1820). Dessins du Musee de l'Ermitage, Saint Petersbourg,
exhib. cat., Louvre Museum , Paris, 1995.
Cross, Anthony, "The Duchess of Кingston in Russia", History Тоdау, vol. 27, 1977,
рр. 390-395.
Cross, Anthony, "The Great Patroness ofthe North. Catherine the Great's Role in
Fashioning Anglo-Russian Contacts", Oxford Slavonic Papers, vol. 18, 1985,
рр . 67-82.
Falconet, Etienne-Maurice, Correspondance de Falconet avec Catherine II, Paris, 1921 .
Grigorieva, Irina and Asja Kantor-Gukovskaja, The Famous Italian Drawings in the
Collection ofthe Hermitage in Leningrad, Milan, 1983.
Mayor, Е., The Virgin Mistress, London , 1964.
Moore, Andrew (ed.), Houghton Hall, The Prime Minister, The Empress and The
Hermitage, exhib. cat., Norwich Castle Museum, Kenwood House, London,
1996.
Neverov, О., "The Lyde Browne Collection and the History of Ancient Sculpture
in the Hermitage Museum", Americanjournal of Archaeolog;y, vol. 88, 1984,
рр. 33ff.
Penzer, N. Н. , "The Great Wine Coolers", Apollo, vol. LXVI, nos 390-1, AugustSeptember, 1957.
Scherer, Edmond, Melhior Grimm, Paris, 1887.
Stuffmann, М. , "Les taЬleaux de la collection de Pierre Crvzat. Historiqueet destinee d'un
ensemЫe celebre, etaЫis en partant d'un inventaire apres deces inedits
(1740)', Gazette des Вeaux-Arts, vol. 72, no. 1194-6, 1968, рр. 11-55.
Tourneaux, Maurice, Didervt et Catherine II, Paris, 1899.
Treasures of Imperial Russia. Catherine the Great. Frvm the State Hermitage Museum,
Leningrad, exhib. cat., various venues, London, 1990.

390

Избранная библиография

3.

Павел и Александр

Андросов О. «О коллекционировании итальянской скульптуры в России
в

XVIII

веке», Тfrуд-ы Государственного эрмитажа, том

25, 1985,

с.

90.

Бенуа Александр. Художественная забава императрицы Марии Федоровны.
СПб . , 1913.
Alk Origini di Canova, Са d'Oro, 1991-1992.
Canova all'ermitage, exhib. cat., Marsilio, Museo Correr (Venice) and Pa/,azz.o Ruspoli,
Rome, 1991-1992.
Coudray, A.:J. Chevalier du, dit 'le Chevalier', Le Comte et la Comtesse du Nord,
Anecdote Russe, Paris, 1782.
Gielgud , Adam (ed.). Memoirs of Prince Adam Czartoryski and his Correspondence
with Akxander /, 2 vols, London, 1888.
Grandjean, Serge, Inventaires apres dires de I'imperatrice josephine а Malmaison, Paris,
1964.
Hartley,Janet М. , Akxander /, London, 1994.
McGrew, Roderick, Е. , Paul of Russia, Oxford, 1992.
Oberkirch, Baroness, Memoires de la Baronne d'Oberkirch sur la cour de Louis XW
et la sociiti Jra11faise avant 1789, new edn, Paris, 1982.
Palmer, Alan, Akxander /. ТsaroJWarand Реасе, London , 1974.
Parkinson, John, Tour of Russia, Siberia and the Crimea, London, 1971 .
Waliszewski, К., Le fils de la Grande Catherine: Paul /, sa vie, son regne et sa mort, Paris,
1912.

4.

Николай

I и Новый эрмитаж

Античные государства Северного Причер-номор-ья, Г. А. Кошеленко (ред.), М .,

1984.
Врангель Н. Н . Искусство и государь Николай Павлович, Петроград,
Григорович Д . В. Прогулка по эрмитажу, СПб .,

1915.

1865.

Историзм в России. Стuль и зпоха в декоративном искусстве. 1820-1890-е,
каталог. выставки. Эрмитаж , СПб. ,
Карчева Е. И. «К

ucmopuu создания зала

1996.

новейшей западноевропейской

скульптуры в Императорском эрмитаже», Тезисы докладов научной
конференции аспирантов и соискателей, СПб.,

1994, с. 26-28.
1938.

Макаров В. К. Цветной камень в собрании эрмитажа, Л.,

Мавродина Н . М . Колыванская ваза, Л . , 1989.
Asvarisch, Boris 1., "Friedrich's Russian Patrons", in The Romantic Vision of Caspar
David Friedrich. Paintings and Drauwigs Jrom the U.S.S.R., exhib. cat.,
Metropolitan Museum of Art, New York; Art Institute of Chicago, 1991,
рр. 19-40.
Aswarischtsch (Asvarisch], Boris, "Franz Кruger in Russland", Staatliche Museen
zu Вerlin. Forschungen und Вerichte, vol. 26, Berlin, 1987.
Borovka, G., Scythian Art, Leningrad, 1928.
Efimova, Е . М ., Russkyi rez.noi kamen' .v Ermitazhe [Russiaп Carved Stones
in the Hermitage] , with French resume, Leningrad, 1961.

391

Избранная библиография

From the Lands of the Scythians, exhib. cat., Metropolitan Museum, New York;
Los Angeles County Museum, 1975 (Metropolitan Museum of Art BuUetin, Special
Issue).
Gilles, F., Les Antiquites du Bosphare Cimmerien, St Petersburg, 1854.
Godeonov, Е., Notice sur l,es oЬjets d'art de la gal.erie Campagna ... acquis роит 1,е Musei
Imperial de I'Emitage, St Petersburg, 1861.
Hederer, Oswald, Leon von Kl,enz.e: Personlichkeit und Werk, Munich, 1964.
Kochelenko, GuennadU А., "Entre Scythes et Grecs", Les Dossiers d'archeolog-ie,
по. 188, December, 1993.
Lincoln, William В., Nicholas /, London, 1978.
Montpereux, Dubois de, Voyage autour du Caucase, 1843.
Piotrovsky, Boris, Lyudmila Galnina and Nonna Grach, Scythian Art, Oxford and
Leningrad, 1987.
Rosowzew [Rostovtsev], М., Skythien und der Bosporus, Berlin, 1931.
Rostovtzeff [Rostovtsev], М., Iranians and Greeks in South Russia, Oxford, 1922.
Tarassuk [Tarasyuk], L., "The Collection of Arms and Armour in the State
Hermitage Museum, Leningrad", Journal of the Arms and Armour Society, London,
vol. i, no. 3, March, 1959 and vol. 4-5, no. 5, March, .1966.
1iucheva, А. F., At the Court of Two Emperors, 1990.
Tsetskhladze, Gocha R., "Greek Penetration of the Black Sea", The Archaeolog;y of
Gret!k Colonisation, Oxford University Committee for Archaeology, Monograph 40,
Oxford, 1994.
Waagen, G. F., Die Gemiildesammlung in der Kaiserlichen Eremitage zu Petershurg nebst
Bemerkungen йЬеr andere dortige Kunstsammlungen, Munich, [ 1864].
Wortman, Richard S., Scenarios of Power, Princeton, 1995.

5.

Сумерки династии Романовъtх

Восrтwчнъtй художественний металл из среднего Приобья. Новъtе находки, каталог
выст., Эрмитаж, Л.,

1991.

Западноевропейское прикладное искусство средних веков и эпохи Возрождения, каталог
выст., Эрмитаж, Л., 1986.
Bothmer, Dietrich von, "Les Vases de la Collection Campana", Revue du Louvre,
1977, рр. 213-221 .
,Gaultier, Fra71foise, "La coUection Сатрапа et la coUection etrusque du Musee du Louvre",
in Les Etrusques et Геиrоре, exhib. cat., Grand Palais, Paris; Altes Museum,
Berlin, 1992-3.
Hopkirk, Peter, Foreign Devils оп the Silk Road, London, 1980.
Kryzhanovskaya, Marta, "Alexander Petrovich Basilevsky", Journal of the
History o/Coll,ecting, vol. 2, no. 2, 1990, рр. 143-155.
La Madonna Benois, exhib. cat., Florence, 1984.
Samosyuk, Кira Fyodorovna, "The Discovery of Khara Khoto", Lost Empire of the Silk
Road, exhib. cat., Villa Favorita, Lugano, 1993, рр. 31-47.
Steinberg, Mark D. and Vladimir М. Krustalev, The Fall of the Romanovs, New Haven
and London, 1995.
Stephani, Ludolf, Die Vasen-Sammlung der Kaiserlichen Ermitage, 2vols, Berlin, 1869.

392

Избранная библиоtрафия

6.

Петербургские кол..лекционеры и знатоки

Асварищ Б. И . Кушелевская галерея: Западноевропейская живописъ

XIX века,
1993.
Византиноведение в эрмитаже: К XVIII Межд-ународному конгрессу
византинистов, Москва, 8-15 августа 1991 года, В . С . Шандровская (ред.),
л., 1991.
Дневник гос. сек. А. А . Половцева, М., 1966.
Глинка В. М. Юсуповская галерея. Фр. школа, Л., 1924.
Из колекции Н. П. Лиха'Чl!ва, кат. выст., Русский музей, СПб . , 1993.
Карнович Е. П . Замечателъные богатства людей России, СПб . , 1874; репр . изд., М . ,
1994.
кат. выст., Эрмитаж, СПб.,

Каталог въtставки серебра, эмалей, фаянса из собрания графини Е. В. Шуваловой,
кат. выст., Музей Штиглица, СПб., дата неизвестна.

Кол.ле'Кционеръt и меценатъt в Санкт-Петербурге
СПб.,

1703-1917, С.

О. Андросов (ред.),

1995.

Материалы научной конференции. Випперовские чтения, выпуск

XXVII:

Музей барона Штиглица . Прошлое и настоящее, СПб . , 1994.
Новейший путеводителъ по Строгановскому дворцу, С. Кузнецов (ред.), СПб.,

1995.
Петрова М. П. «Из прошлого графов Бобринских», Вопросъt истории, М.,

№

5,

Стернин

с.

[

1993,

171-6.
Ю . Художественная жизнъ России 1900-1910-х годов, М . ,

Тревер К. Строгановский дворец, Петроград,

1988.

1922.

Частное кол.ле'Кцuонирование в России, Пушкинский музей прикладного искусст­
ва, М . ,

1995.

Эткинд Марк. А. Н. Бенуа и frУсская художественная кулътура, Л.,

1989.
Asvarishch, В. 1., Kushelevskaya galereya: Zapadnoevropeiskaya zhivopis' veka
[The Kushel,ev Gallcry: 19th-century Western European Painting], exhib. cat.,
The Hermitage, St Petersburg, 1993.
Benois, Alexandre, Memoirs, London, 1960-4.
Brown, David Alan, Madonna Litta, 1992.
Furtwiingler, А. , Sammlung Sahouroff, Berlin, 1883-7.
Hamilton, George Heard, "The Slavic Revival and Mir Iskusstva ", Hamilton, The Art
and Architecture of Russia, Pelican History of Art, 3rd edn, Harmondsworth,
1983.
Weiner, Р., Е. Lipgart,J. Schmidt, et al., Les anciennes ecol,es de peinture dans l,es palais
et coll,ections prives russes, Brussels, 1910.
Western Еитореап Applied Art frvm the Hermitage Coll,ection [Russian and English dual
text], St Petersburg, 1996.
Yousupoff, F. F., Lost Spl,endour, 1953.

7.

Ко.л.лекции Щукиных и Морозовых

Боrуславский М . М. «Комментарии. Иск Ирины Щукиной (о решении француз­
ского суда)», Московский журнал межд-ународного права.

393

Избранная библиография

Barskaya, Anna, French Paintingfrom the Hermitage Museum, with an introduction
Ьу Antonina Izergina, New York, 1975.
Kean, Beverley Whitney, AU the Empty Palaces, 1983; rev. edn. as French Paint,ers,
Russian CoUectors, London, 1994.
Kostenevich, Albert, West,ern European Painting in the Hermitage, Leningrad, 1987.
Kostenevich, Albert, Monet to Picasso, Folkwang Museum, Essen, 1993.
Kostenevich, Albeit and Natalya Semyonova, CoUecting Matisse, Paris, 1993.
Morosow und Schtschukin. Die russischen Samm/,er, exhib. cat., Folkwang Museum,
Essen; Pushkin Museum, Moscow; The Hermitage, St Petersburg, 1993-4.
Ternovets, В. N., Museumjйr Moderne Kunst fks Westens, Moscow, 1934.
Vollard, Ambroise, Souvenirs d'un marchand fk tableaux, Paris, 1948, р. 158.

8.

Революция

Александр Николаевич Бенуа и эрмитаж, кат. выст., Эрмитаж , Санкт-Петербург,

1994.
Бенуа Александр. В'Ыбраннш места из дневников,

1916-1918 zод'Ы,

неопубликован­

ная рукопись из архива музея семьи Бенуа, отделения Петерrофскоrо
музея-заповедника.

Варшавский С. и Реет В. Билет на всю вечность: повесть об эрмитаже,

3 изд. ,

Л.,

1986.
Горький Максим. В. И. Ленин, М.,
Грабарь И. Моя жизнь, М .,

1974.

1932.

Зубов В. П . Страднш zоды России. Воспоминания о революции
Мюнхен,

( 1917-1925 ).

1968.

Лапшин В. П. Художественная жизнь Москвы и Петрограда в

1917 zоду,

М. ,

1983.
Старцев В. И. Штурм Зимнего, Л.,

1987.

Толстой Д. И. «Революционное время в Русском музее и в Эрмитаже (воспоминания графа Д. И. Толстого)» , Российский архив, т. 11-III, М., 1992.
Moorehead, Alan, The Russian Revolution, London, 1958.
Pitcher, Harvey, Witnesses о/ the Russian Revolution, London, 1994.
Polovtsoff, Alexandre, Les Tresors d 'art en Russie sous 1.е regime Bolchiviste, Paris, 1919.
Reed,John, Ten Days that Shook the World, New York, 1919; Penguin repr.,
Harmondsworth, 1977.
Troyat, Henri, Gorky, New York, 1989.

9.

Новый Государственный эрмитаж

Андросов С . О . (ред . ) . Скульптура в музее, Л.,1984.
Вальдхауер О. Этюд'Ы по истории античного портрета, Л . ,

1938.

Жуков Ю. Н. Становление и деятельность советских органов охран'Ы па.мятников

истории и культур'Ы

1917-1920,

М. ,

Левинсон-Лессинг В. Ф. «С . П. Яремич

1989.
1869-1935»,

эрмитажа,
Музей

No 2, 1940.
1, 1923 год; Музей 2, 1924 год,

Петроград.

394

Сообщения zосударственноzо

Избранная библиоzрафия

Conway, Sir Martin, Art Treasures in Soviet Russia, London, 1925.
Fitzpatrick, Sheila М . , The Commissariat of Enlightenment. Soviet Organization of
Education and the Arts under Lunacharsky, OctoЬer 1917-1921, Cambridge, 1970.
Legran, В., La Riconstruction Socialiste de I'Hermitage, Leningrad, 1934.
O 'Connor, limothy, The Politics of Soviet Culture, Alabama, 1983.
Philonenko, М., "L'expropriation des Ьiens des particuliers par les Soviets devant la
justice allemande" ,Joumal du Droit Intemational, (Clunet), 1929.

10. Продажи
Васильева О. Ю. и Кнышевский П. Красные конкистадорьt, М.,

1994.

Завадская Л . « Рака Александра Невского в собрании Эрмитажа» Александр
Невский и история России. Материалы научно-практической конференции.
Новгород ,

1996,

с.

84-92.

Жуков Ю . Н . Операция эрмитажа, М.,

1995.

Мосякин Александр. «Антикварный экспортный фонд», Наше наследие,
№

11, с . 29-42

и №

1991,

III , с . 35-48.

Ольденбург Е. Г. Дневники, Санкт-Петербургское отделение Архива Россий­

ской Академии наук, СПб., фонд

208, Ор. 2, дело 57.
1733-1913, СПб., 1913.
Blumay, Karl , The Dark Side of Power: The Real Armand Hammer, New York
and London, 1992.
Clarke, William, The Lost Fortune of the Тsars, London, 1994.
Foelkersam, Baron А. Е . , Inventaire de I'argenterie conservee dans /,es gardes-meuЬ/,es
des Palais Imperiaux, St Petersburg, 1907.
Hammer, Armand, The Quest ofthe Romanof!Treasure, New York, 1936.
Larsons, М. J., [Lazerson, Moisey Yakovlevich], Ап Expert in the Service of the Soviets,
London, 1929.
"Mr Mellon Admits Не Owns Ex-Hermitage Treasures", Newsweek, 2 March , 1935,
р . 23.
Perdigao, Jose de Azeredo, Cawuste Gu/Ьenkian, Colkctor, Lisbon, 1969.
Twining, Lord [Edward Francis Twining], А History of the Crvwn Jewels of Eurvpe,
London, 1960.
Walker,John , Self-Portrait with Donors, Boston, 1974.
Williams, Robert С . , Russian Art and American Мопсу, 1900-1940, London,
1980.
Williams, Robert Н . Davis,Jnr, and Edward Кasinec, "Witness to the Crime:
Two little known photographic sources relating to the sale and destruction
of antiquities in Soviet Russia during the l 920s", joumal of the History
o/Col/,ections, vol. 3, no. 1, 1991 .
Рункевич С. Г. А.лександроНевскаялавра

11.

Археология

Алпатов В. М. История одноzомифа, М . ,

1991 .
1962.
1., Istoriya Khazar [History of the

Артамонов М. И. История хазар, Л.,

Artamonov,

М.

395

Кhazars] ,

Leningrad , 1962.

Избранная библиография

Н. Я. Марр как археолог, Л.,

1935.

Руденко С. И. Кулътура населения юрного А!tтая в скифское время, М.; Л . ,

1953.

Руденко С . И. Кулътура населения централъного А!tтая в скифское время, М.; Л. ,

1960.
Artamonov, М . 1., Тreasures jrom Scythian ТотЬs, London, 1969.
Artamonov, М. 1., The Dawn of Art, Leningrad, 1974.
Dunlop, D. М., The History of thejewish Khazars, Princeton, 1954.
Frozen Tombs. The Culture and Art of the Ancient Tribes of Siberia, exhib. cat., British
Museum, London, 1978.
Gryaznov, М. Р., "The Pazirek Burial of Altai", Americanjournal of Archaeology, vol. 21,
no. 1, 1931.
Gryaznov, Mikhail, Siberie du Sud, Geneva, 1969.
Higgins, Reynold, Тanagra and the Figurines, London, 1987.
Koestler, Arthur, The Thirteenth Tribe: The Khazar Empire and its Heritag-e, London,
1976.
Miller, Mikhail, Archaeology in the USSR, London , 1956.
Mongait, Alexander, Archaeology in the USSR, Moscow, 1959.
Orbeli,J. (ed.), /Пе Congres International d'art et d'anheologie Iraniens, l,eningrad,
1939.
Piotrovsky, Boris, Urartu, London, 1969.
Shnirelman, Victor А., "From Internationalism to Nationalism: forgotten Pages of Soviet
Archaeology in the 1930s and 1940s", Philip Kohl and Clare Fawcett (eds) ,
Nationalism, Politics and the Practice of Archaeology, Cambridge, 1995.

12.

«Враги народа»

В этой главе использовались архивы общества «Мемориал», созданного, в
частности, для реабилитации жертв политических репрессий . Через это

общество мы получили ограниченный доступ к файлам КГБ, включая пуб·
ликацию Ленинградский мартиролог: книга памяти жертв политических ре·
прессий, том

1, 1995.

Ашин Ф . Д. и Алпатов В. М. Дело славистов. 30-е годы, М.,

1994.

Власов Я. В . , Перченок Ф. Ф . , Савина Г. А. и Сорокина М . Ю . Востоковеды

в ГУЛАГе, Биобиблиографический словаръ востоковедов

(1917-1991),

м.,

-

жертв репрессий в СССР

1997-1998.

Гурулева В. В. «Н. П. Бауер и его вклад в византийскую нумизматику», Визан­

тия и Ближний Восток. Сборник научных статей, СПб,
Дьяконов И. М . Книга воспоминаний, СПб.,

1994,

с.

117-126.

1995.

Зуев В. Ю. «Судьба эрмитажника Григория Иосифовича Боровко

(1894-1941)».

Па.м.ятъ В. В. Пиотровского (доклады на конференции памяти Б . Б. Пиот­

ровского), Эрмитаж, СПб.,

1996.

Косинский М. Ф. Первая половина века. Воспоминанъя. Париж,

Нейман М . «Партийная жизнь», Советское искусство,
Ольденбург Е. Г., Дневники. Указ. соч. (см. главу

396

10).

28

июля

1995.
1938 г.,

с.

2.

Избранная библиография

Серебряков И. Д. «Непременный секретарь АН. Академик Сергей Федорович
Ольденбург», Новая и новейшая история. №

1, 1994, с. 217-238.

Тункина И. В. «М. И. Ростовцев и Российская академия наук», Скифский роман,

м.,

1997.

Формозов А. А. Русские археологи до и после революции, М.,

1995.
Conquest, Robert, The Great Terror, London, 1973.
Getty, J. and R. Manning (eds). The Stalinist Terror, а Reassessment, Cambridge,
1993.
L:Hermitte, Rene, Маrт, Marrisme, Marristes, ипе page del'histoire de l,a linguistique
sovietique, Paris, 1987.

13.

Блтшда Ленинграда

Варшавский С. и Реет В. Испытания Ленинграда, Л . и Нью-Йорк, 1985.
Варшавский С. и Реет В. Подвиг эрмитажа,

3 изд.,

Л.,1985.

Левинсон-Лессинг В. Ф. Научная и музейная деятелъностъ М. В. Добр01<.Лонского,
л.,

1959.

Орбели И. «О чем думалось в дни и ночи блокады Ленинграда», Дружба,
книга

11,

Ереван,

1960.

Сирков А. В. «Здания Эрмитаж в годы Великой Отечественной войны и нача­
ло восстановительных работ», изд. В. И. Раздольская, Сообщения Гос. эрми­
тажа, т.

V,

1948.

Л.,

Шликевич Е. А. «Одна неопубликованная рукопись М. В. Доброклонскоrо:

Государственный Эрмитаж за два года войны, Зарубежнъ~е художники
в России, часть

1,

СПб . , 1991, с.

3-8.

Эрмитаж спасенный, кат. выст., Свердловск, СПб.,

Salisbury, Harrison

Е.,

1995.
The 900 Days. The Siege of Leningrad, London, 1969.

14.

Трофеи

Волынский Леонид (Леонид Рабинович). Семъ дней, М.,

Кнышевский П. Добы11,а: Тайна германских репараций, М.,

1958.
1994.

Въtстшrка произведений искусства из музеев Германской Демократи11,еской Республики,
л., 1958.
Akinsha, Konstantin and Grigorii Kozlov, with Sylvia Hochfield, Sto/,en Тreasure:
The Hunt for the World's Lost Masterpieces, London, 1995.
Ilatovskaya, Tatiana, Master Drawings Rediscovered. Treasures from Pre-war German
Collections, New York, 1996.
Kostenevich, Albert, Hidden Treasures Revealed. Impressionist Masterpieces and Important
French Paintings Preserved in the State Hermitage Museum, St Petersburg, New York
and London, 1995.
Nicholas, Lynn Н., The Rape of Europa, New York, 1994.
West European Drawings of the XVI-XX Centuries. Kunsthalle Collection in Bremen, cat.,
tri-lingual edition (Russian, German, English), Moscow, 1992.

397

Избранная библиография

15.

Послевоен:нъtе годъt

«Артамонов М. И.», некролог, Советская археолотя, №

2, 1973,

с.

322-323.

«Историко-бытовой отдел», Труд·ы исследовател:ьского института музееведения,

№

с.

7, 1962,

240-284.

Косцова А. С . Сто икон из фондов эрмитажа; Иконопись русского севера

Xl/1-XVIII веков, Л., 1982.
Косцова А. С. Древняя русская живопись в собрании эрмитажа, с английским
резюме, М.,

1992.

Памятники русской старини: итоги работи экспедиции по сбору произведений
древнерусского и народного искусства, кат. выст., Эрмитаж, СПб . , 1993.
Сивков А. В . «Реконструкция Зимнего дворца», Сообщения Гос. эрмитажа,
том

IV,

Л.,

1958.

Soloukhin, Vladimir. Searchingfor Icons in Russia, London, 1971.

16.

Пиотровский и сын

Авраменко С . И. «Пять новелл Эрмитажного театра», Нева, том
с.

3, 1996,

154-181.

ПаноfJама эрмитажа, выпуск

48,

с

8 октября 1991.
1995.
Пиотровский», Дантист, том 25, № 9,

11

июля

1989 r.

Пиотровский Борис. Страниц и моей жизни, СПб.,
Шкурович-Хазин Борис. «Просто
сентябрь,

1996.

по

Норман, Дж.
Н

Биография Эрмитажа

83

М. Г. и А. Н. Козыревых.

[32]

/

Джеральдин Норман; перевод

2006. - 400 с.,
23,2 см . - Список иллюстр.: с. 381-385. с. 386-398. ISBN 5-85050-850-3 (в пер.).
-

М.: Cлoвo/SLovo,

л. ил.,

Библиогр.:

В этой книге отражены драматические повороты истории и культуры
России, каждый из которых так или иначе повлиял на судьбу самого из­
вестного в России музея . Автор книги

-

Джеральдин Норман, английская

писательница и журналистка , активный член Британского отделения Клуба
друзей Эрмитажа, давний друг музея и популяризатор его деятельности у
с ебя на родине. В яркой, живой манере она воссоздает бурную историю

развития музея, делая акцент на событиях ХХ в., а также на том, как повли­
ял на эволюцию музея период советской власти. Книга предназначена всем
тем, кому интересна история культуры России.

УДК

7.0 (470)
85.101

ББК

$САП, prOC€~~iп9,

ocr- WAl€Гi'(, 2017

Джеральдин Норман

БИОГРАФИЯ ЭРМИТАЖА

ISBN

5-85050-850-З

111111111111111111111111
9 785850 508500
Подписано в печап,

19.07.06. Формат

70Х

100

1; ; ,,.

Бумага офсетная. Печать офсетная .
Гарнитура

NewBaskerville. Уч . -изд . л . 24 ,2.
9100 экз. Заказ № 900.

Тираж

Издательство CЛOBO / SI.OVO
Тел.

109147, Москва, Воронцо11ская , 41 .
(495) 911-05-52, 911-22-50, тел. / факс (495) 911-61-33,
e-mail : slovo(ш s\ovo-pub.ru
www.slovo-online.ru
Отпечатано в ОАО
« Тверской ордена Трудового Красно1·0 :J11амс11и

полиrрафкомбинат детской литературы

170040,

Тверь, 11рос пект

~

50

им. 50-летин СССР ».

лет Октяfiря,

46.

Гробница Александра Невского

Самая большая в мире
малахитовая ваза

Скифский золотой гребень
начала

IV в.

до н. э.

Камея Гонзага

Небольшой столик из сокровищ Моголов, подарок Надир-шаха

Преображение

Предметы из сервиза «Зеленая лягушка»,
изготовленного по заказу Екатерины Великой

Леонардо да Винчи. Мадон:на с цветком

Рембрандт ван Рейн. Флора

Джорджоне. Юдифъ

Микеланджело. Скорчившийся малъчи-к

Жан-Антуан Гудон. Статуя Вольтера

Венера Таврическая

Жан-Оноре Фрагонар. Поцелуй у'Крад'Кой

Анри Матисс . Музъ~'Ка

Петр

1.

Андрей Матвеев

Екатерина

1.

Жан-Марк Наттье

Императрица Анна Иоанновна.

Императрица Елизавета .

Луи Каравак

Гравюра Георга Фридриха Шмидта
с живописного портрета Луи Токе

Екатерина

II.

Копия с портрета Александра Рослина

Екатерина

II.

Андрей Черный

Петр

III.

Пьетро Антонио Ротари

Григорий Орлов.

Князъ Григорий Потемкин.

Андрей Черный

Джованни Батиста Лампи-старший

Павел/.

Мария Федоровна.

Степан Щукин

Копия с живописного портрета
Джованни Батиста Лампи

Николай/.

Портрет неизвестного художника

Александр

/.

Франсуа Жерар

Сергей Николаевич Тройницкий,

Александр Бенуа,

директор Эрмитажа

хранитель живописи в Эрмитаже

с

1918

по

1927 r. Фото

с

1918

по

1926 r.

Эрнст Липrарт,
хранитель живописи с

1909

по

1918 r.,

и граф Дмитрий Толстой,

директор Эрмитажа с

1909

по

1918 r.

Фото

Фото

Иосиф Орбели,
директор Эрмитажа с

1934

Леонид Тарасюк,
по

1951

г.

хранитель оружия и доспехов.

Фото

Фото

Михаил Артамонов,
директор Эрмитажа с
Фото

1951

по

1964

г.

Семья Пиотровских у церкви в Армении. Фото

Владимир Левинсон-Лессинг,
хранитель живописи.

Фото
Борис Борисович Пиотровский,

директор Эрмитажа с

1964

по

1990

г.

Фото

Михаил Борисович Пиотровский,
нынешний директор музея. Фото

Виталий Александрович Суслов,
директор музея с

1990

по

1992

г. Фото

Вид на Дворцовую площадъ.
Акварель Василия Садовникова

Зимний дворец в праздничн-ый вечер.
Акварель Василия Садовникова.

1851

г.

Иорданская лестни-ца.
Акварель Константина Ухтомского

Ротонда.

Эдуард Гау

Галере.я

1812 года.
1862

Акварель Эдуарда Гау.

г.

Болъшая цер'Ковъ Зимнего дворца.
Акварель Эдуарда Гау.

1866

г.

Ни~солаевС'/СиЙ зал.

Акварель Константина Ухтомского .

1866 г.

Ванная комната императрицы Александры Федоровны.

Акварель Эдуарда Гау.

1870

г.

Малъ~й рабО'Чий кабинет Николая

I.

Акварель Константина Ухтомского

Белая гостиная.

Акварель Эдуарда Гау.

1860

г.

Военная библиотека Александра
Акварель Эдуарда Гау.

1871

г.

II.

Николаевский зал, подготовленный для размещения госпиталя

во время Первой мировой войны. Фото

Упаковка оружия и доспехов для эвакуации
во время Первой мировой войны . Фото

Лагерь юнкеров в Зимнем дворце. Фото

Войска в галереях Зимнего дворца в ожидании нападения . Фот<;>

Кабинет Николая

II

после штурма дворца. Фото

Гостиная императрицы Александры Федоровны
после штурма Зимнего дворца. Фото

Гардеробная императрицы Александры Федоровны
после штурма Зимнего дворца. Фото

Сергей Тройницкий и Моисей Лазерсон в комнате Гохрана в

1923

г. Фото

Маркировка ящиков

Грузовик,

перед эвакуацией коллекций

нагруженный сокровищами Эрмита­

Эрмитажа в

1941

г. Фото

жа , отъезжает от входа с Атлантами

в

1941

Сотрудники Эрмитажа упаковывают коллекции
для эвакуации их в Свердловск в

1941

г. Фото

г. Фото

Дыра в потолке Двадцатиколонного зала. Фото

Результат взрыва 70-мм снаряда в хранилище карет в манеже
во время Второй мировой войны. Фото

Пустые рамы на стенах галереи голландской живописи
во время Второй мировой войны. Фото

XVII

в.