Роман
Харьков
«Прапор»
1991

ББК 84.4.Фр-4
Г61
Перевод с французского
А. НАУМЕНКО
Художник-оформитель
В. Б. МАРТЫНЯК
Текст печатается по изданию:
Голон Анн и Серж. Анжелика и
демон: Роман.— М., 1991.
Издание осуществлено по заказу
малого предприятия «Время»
Голон Анн, Голон Серж
Г61 Анжелика и демон: Роман / Пер. с фр. А. Наумен¬
ко.— X.: Прапор, 1991.— 511 с.
ISBN 5-7766-0459-1.
«Анжелика и демон» — один из романов известных француз¬
ских писателей Анн и Сержа Голон, повествующий о невероятных,
порой таинственных приключениях в Новом Свете бесстрашной
и прекрасной Анжелики.
„ 4703010100—079 _	*	в. . ,	.
Без объявл.	ББК 84.4.Фр-4
М218(04)—91
	© Перевод У рал-Би-Си, 1991.
ISBN 5-7766-0459-1	© МартынякВ. Б., оформление, 1991.

«Анжелика и демон» — девятая книга многотомной
эпопеи Анн и Сержа Голон об Анжелике. Эта книга отно¬
сится к «американской» серии, которую открывает роман
«Анжелика в Новом Свете».
В предыдущих произведениях рассказывается о не¬
обычной жизни главной героини, волею судьбы и своего
неугомонного характера испытывающей самые невероят¬
ные взлеты и падения: от знатной дамы до служанки та¬
верны, от «маркизы» преступного мира до некоронованной
королевы Версаля.
Впервые мы знакомимся с Анжеликой-девочкой, потом
она воспитывается в монастыре, ее выдают замуж за
Жоффрея де Пейрака, знатного вельможу, ученого, изве¬
стного своим независимым характером и богатством. И то,
и другое привлекло к нему внимание и вызвало ревность
молодого короля Людовика XIV. Жоффрея де Пейрака
обвиняют в колдовстве и приговаривают к сожжению на
костре. Оставшаяся в нищете и одиночестве, с двумя сы¬
новьями — Флоримоном и Кантором, Анжелика попадает
на парижское «дно», в мир преступников и бродяг. Ценой
огромных усилий и тяжелой работы ей удается снова за¬
нять положение, подобающее ей по праву рождения. Она
вторично выходит замуж и вторично теряет мужа; погиба¬
ет на море и ее младший сын Кантор.
Вступив в борьбу с герцогиней де Монтеспан за право
быть королевской фавориткой, Анжелика одерживает
блистательную победу, хотя не может заставить себя вос¬
пользоваться ею. Узнав от короля о том, что ее первый
муж, Жоффрей де Пейрак, не был сожжен на костре, она,
вопреки королевскому запрету, пускается на его поиски.
Анжелика проходит через множество опасностей и униже¬
ний и в конце концов попадает в гарем султана Марокко
Мулей Исмаила, откуда совершает побег с помощью «коро¬
ля рабов» Колена Патюреля.
3

Однако, как только они добираются до французской
территории, беглянку арестовывают и под стражей отво¬
зят в ее поместье. В это время обостряется вражда между
католиками и гугенотами, и на замок Анжелики, где укры¬
лась гугенотская семья, нападают королевские драгуны.
Исчез старший сын Анжелики — Флоримон, жестоко
расправились с маленьким Шарлем-Анри, ее сыном от
второго брака, погибли все слуги, и сама она, подвергшаяся
насилию, только чудом остается в живых. Вспыхивает
восстание — и героиня встает во главе его. Почти пять лет
отчаянно сопротивляется королевским войскам ее родная
провинция Пуату. За поимку Анжелики назначено щедрое
вознаграждение. После разгрома восставших ей с малень¬
кой дочерью Онориной, родившейся от насильника, удает¬
ся скрыться и найти пристанище в Ла-Рошели, оплоте
французских гугенотов. Но преследование гугенотов уси¬
ливается, и Анжелика с горсткой своих верных друзей
бежит из Франции на корабле пирата Рескатора. На борту
корабля обнаруживается, что Рескатор — не кто иной, как
ее первый муж Жоффрей де Пейрак. Добравшись до се¬
вероамериканского побережья, где ее муж основал незави¬
симое поселение Голдсборо, Анжелика узнает: оба ее
сына — Флоримон и Кантор живы. Покинув Голдсборо,
где остались друзья-гугеноты, Анжелика с мужем й деть¬
ми отправляется в глубь континента; там они проводят
суровую зиму, поселившись на маленьком руднике Вапас-
су. С приходом весны, оставив Онорину в Вапассу, семей¬
ство Пейрак возвращается в Голдсборо, в окрестностях
которого объявился пират Золотая Борода.
Едва вступив на американский берег, Анжелика стал¬
кивается с неприязненным отношением французских
колонистов. Подогревает страсти фанатичная монахиня,
уверовавшая в то, что прекрасная женщина-демон явилась
к ним, дабы погубить Акадию, часть Мэна (район совре¬
менной канадо-американской границы). Официальные
власти и отцы-иезуиты, оказывающие большое влияние
на жителей заморской французской колонии, не скрывают
враждебного отношения к Анжелике, ее мужу и всему
пестрому населению Голдсборо. Особенно непримиримо
настроен отец д’Оржеваль. Анжелика убеждается: жители
Старого Света перенесли в Новый Свет все свои недостат¬
ки и предрассудки, заражая ими коренное население —
индейцев. К тому же, чета Пейраков находится в постоян¬
ном поле зрения властителей далекой родины. Вокруг них
сгущается атмосфера подозрительности, враждебности,
4

распространяются нелепые слухи, происходят странные
события, появляются сомнительные люди...
На пути к Голдсборо Анжелику, которая к тому вре¬
мени приобрела репутацию колдуньи, втайне от мужа
заманивают в английскую деревушку, через некоторое
время подвергающуюся опустошительному набегу индей¬
цев, пытавшихся захватить мадам де Пейрак в плен.
Но Анжелика избегает этой незавидной участи и в конце
концов попадает на корабль пирата Золотой Бороды.
А в нем, к своему изумлению, узнает товарища по неволе
и побегу Колена Патюреля. Любящий ее со времен раб¬
ства в Марокко, не подозревающий о ее замужестве, прос¬
тодушный и добрый великан пытается возобновить их
былую связь, но любовь Анжелики к вновь обретенному
мужу позволяет ей справиться с искушением. Однако их
видит через окно в довольно сомнительной ситуации один
из людей Пейрака, пленник на пиратском корабле, пыта¬
ющийся бежать. Добравишсь до Голдсборо, не зная, что
виденная им женщина — жена графа, он рассказывает
о пикантной сцене, называя Анжелику любовницей Золо¬
той Бороды.
Между тем Колен Патюрель поручил моряку Джеку
Мервину, который на самом деле был иезуитом де Верно¬
ном, близким к отцу д’Оржевалю, чтобы тот на своем шлю¬
пе доставил ее в Голдсборо. Вернувшись домой, Анжелика
сталкивается с неистовым гневом публично униженного
Жоффрея де Пейрака. На другой день происходит сраже¬
ние между флотом Пейрака и кораблем Золотой Бороды,
в котором последний терпит поражение. Сам Золотая
Борода исчезает, но, когда неизвестный человек заманива¬
ет Анжелику на остров, она неожиданно встречается там
с бывшим любовником и другом. Между ними происходит
откровенное объяснение. Колен успокаивает Анжелику,
пришедшую в ужас при одной только мысли: как расценит
ее муж очередную отлучку. Однако на рассвете Золотую
Бороду-захватывают в плен люди графа. Позднее выясня¬
ется, что и самого Жоффрея де Пейрака заманили на этот
остров, где он стал невольным свидетелем свидания Анже¬
лики с Патюрелем. Но провокация с целью публично опо¬
зорить и разлучить супругов не удалась. Противники не
подозревали о том, что Жоффрей де Пейрак с давних лет
уважает и ценит Колена Патюреля. К тому же, он воочию
мог убедиться: ни Колен, ни Анжелика не предали его.
Поэтому властитель Голдсборо не только не казнит сопер¬
ника, он назначает его губернатором своего поселения.
5

Неожиданно у берегов Голдсборо терпит крушение ко¬
рабль, направлявшийся в Квебек с «королевскими девуш¬
ками», предназначенными в жены французским колонис¬
там. Им оказывают помощь и гостеприимство. Почти все
девушки уцелели, но исчезла их покровительница и благо¬
детельница герцогиня де Бодрикур.
Анжелика и Жоффрей постепенно достигают былого
взаимопонимания и уже близки к полному примирению,
как вдруг приходит известие о счастливом спасении мадам
де Бодрикур.
Анжелике, с которой встретится читатель на страницах
романа, почти сорок лет. Перенесенные страдания и по¬
тери не могли не отразиться на ней, но, испытав и ожесто¬
чение, и жажду мести, она тем не менее сумела сохранить
почти детскую радость жизни, доверчивость и доброту.

ГОЛДСБОРО
Глава первая
Перед Анжеликой стоял крошечный котенок, которому
удалось каким-то образом выбраться с корабля на берег.
Это был костлявый, грязный маленький подкидыш,
но в его золотистых глазах, взывавших о помощи, свети¬
лось не только доверие, но и требовательный призыв. Ан¬
желика не замечала это крохотное существо. В то время,
как она сидела у постели герцогини де Бодрикур, ее голова
была занята печальными мыслями.
Котенок не сводил с нее пристального взгляда. И как
только ему удалось забраться так далеко? Он казался боль¬
ным и, должно быть, только перестал сосать свою мать,
когда вдруг оказался на берегу, куда его, возможно, швыр¬
нула рука какого-то раздраженного юнги. Жалкий малыш,
которому некуда было податься, слишком слабый, чтобы
отыскать себе еду и драться за нее с другими котятами
и собаками Голдсборо. Тем не менее он пробрался в форт,
а потом и в эти комнаты, может быть, всего лишь в поисках
тихого прохладного уголка, где можно спокойно умереть.
И вот теперь он взирал на сидящую перед ним женщи¬
ну и, казалось, размышлял, как лучше обратиться к ней,
Потом собрал все оставшиеся силы и мяукнул. Звук, кото-*
рый ему удалось выдавить из себя, был хриплым и едва
различимым, но он сумел пробудить Анжелику, оторвать
7

ее от грустных раздумий. Она подняла глаза и какое-то
время пристально смотрела на котенка, так мало походив¬
шего на живое существо, что она приняла его за порожде¬
ние своего измученного воображения, подобно тем виде¬
ниям дьявольских животных, которые преследовали ее
в течение последних дней. Потом наклонилась к нему.
—	Господи, откуда ты только взялся, бедный ма¬
лыш?! — воскликнула Анжелика, легко, как перышко,
поднимая его на руки. Котенок сразу же уцепился своими
тонкими коготками за бархат ее платья и начал мур¬
лыкать.
—	А! Ты увидела меня,— словно говорил он.— По¬
жалуйста, не прогоняй меня!
«Должно быть, беднягу оставил один из кораблей,—
подумала она.— Возможно, корабль Ванрейка или какое-
то английское судно... Он умирает от голода и усталости».
Анжелика поднялась и подошла к столу. На дне миски
еще оставалось немного вина с желтком, растертым с мо¬
локом и сахаром, которое принесли сюда для подкрепле¬
ния герцогини. Котенок отпил немного.
«Он дрожит, ему холодно».
Она снова села на кровать, держа котенка на коленях,
чтобы согреть его. Анжелика подумала о своей маленькой
дочери Онорине, обожавшей животных: она подняла бы
такой шум из-за этого создания!
От этих воспоминаний стало тяжело на сердце. Перед
ее мысленным взором возник деревянный форт Вапассу,
где она оставила Окорину на попечение верных друзей
и слуг. Ей казалось, что в памяти воссоздаются картины
незабываемого рая, потерянного безвозвратно. Она была
так счастлива там со своим любимым мужем Жоффреем
де Пейраком. А теперь казалось, что их счастье разбито.
Что же так медленно надвигалось на них в течение этих
страшных нескольких недель и в конце концов восстано¬
вило друг против друга? Терзало мучительное сомнение:
может, Жоффрей больше не любит ее?
Она ходила по комнате, бессознательно прижимая
к себе котенка, который, закрыв глаза, приник к ее плечу.
Можно было подумать, что жизнь возвращается к нему
благодаря прикосновению рук Анжелики.
—	Ты счастливый, счастливый,— шептала она.— Ты
всего лишь крошечный, храбрых!, невинный малыш, тебе
не нужно ничего, кроме жизни. Ничего не бойся.
Котенок замурлыкал еще громче, и она погладила паль¬
цем его мягкую, хрупкую головку. Она находила успоко¬
8

ение и утешение в обществе атого преданного маленького
существа.
Неужели мы с Жоффреем могли стать настолько чужи¬
ми друг другу?
«Я тоже не чувствовала к нему полного доверия. Мне
следовало сразу же, как только я вернулась домой, расска¬
зать ему о Колене. Чего мне было бояться? Тогда было бы
гораздо легче объяснить, как все случилось, как Колен за-
етал меня спящей... Но, вероятно, моя совесть была не сов¬
сем чиста и, кроме того, я всегда так боялась снова поте¬
рять Жоффрея, как будто не могла до конца поверить в чу¬
до встречи с ним»
Поразмыслив, она ноняла, что источник мучительной
тревоги, охватившей ее, гораздо глубже того напряжения,
что возникло в последние дни в их отношениях. Это было
нечто гораздо более давнее — затаенный страх, готовый
прорваться наружу с воплем отчаяния:	«Любовь моя!
Любовь моя! Неужели я никогда больше не увижу тебя?!
«Они» забрали его, и я никогда больше его не увижу».
И внезапно что-то в ней сломалось и прекратило
борьбу.
«Да, это так,— призналась она себе.— В этом вся беда.
Я была слишком молода, когда это случилось. В сущности,
была всего лишь балованным ребенком, которому жизнь
дала все, а потом вдруг отняла».
Это великолепное солнце, сиявшее над ней, восемна¬
дцатилетней, солнце любви, любви открываемой, раз¬
деленной, любви расцветшей в ослепительной, ликующей
атмосфере карнавальных празднеств Тулузы, эта заря
жизни, заполнявшая своим светом все ее существо каждый
день, каждый час...
«Я начала верить в волшебство жизни. А потом вдруг
стало холодно и пусто, все покрылось мраком и вверг¬
ло в одиночество. Я так никогда и не могла смириться
с этим. Я все время продолжала бояться и испытывать
к нему какое-то недоверие, затаенную обиду, страх, что
он покинет меня, не подумав о моих муках. Мы снова
нашли друг друга, но мое доверие к жизни, радости подор¬
вано».
В Вапассу те, почти сверхъестественные усилия, кото¬
рые им пришлось приложить, чтобы выжить вместе с по¬
следовавшими за ними людьми, помогли вновь выковать
узы, соединившие их судьбы Но это теплое чувство лю¬
бовного единения скрывало различие характеров, появив¬
шееся за время долгой разлуки неотступное ощущение
9

неизвестного, поднимавшегося из этих пятнадцати лет
расставания.
Анжелика опять вспомнила о его гневе и о том жесте
в знак примирения, который он сделал в это утро, препод¬
неся такой изумительный подарок — эти испанские писто¬
леты, лежавшие сейчас на столе в открытом футляре.
А потом он страстно сжал ее в объятиях...
В это время сообщили о появлении покровительницы
«королевских девушек» — герцогини Амбруазины де Бод¬
рикур, которая чудом спаслась от гибели в море: им при¬
шлось идти встречать, а затем ухаживать за ней, после
того, как она потеряла сознание на берегу.
Анжелика весь день пыталась вернуть ее к жизни.
Теперь больная выглядела лучше и последний час спокой¬
но спала в постели. Анжелика отослала девушек из комна¬
ты, потому что отчаяние, которое они проявили при виде
состояния своей дорогой покровительницы, могло потрево¬
жить ее сон, благотворно действующий на здоровье. Но
Жоффрей не пришел справиться о ней и не подал никакой
вести о себе. Анжелика изнемогала от желания отправи¬
ться на поиски его.
Кроме того, она уже раскаивалась в том, что, движи¬
мая первым побуждением, продиктованным жалостью,
поместила патронессу в своей комнате в форте.
«Мне следовало попросить присмотреть за ней мадам
Маниголь или мадам Карер. Насколько я знаю, над тракти¬
ром устроены специальные комнаты, которые сдаются
приезжим офицерам. Но там, конечно, не слишком-то
удобно и, вероятно, шумно, а бедная женщина нуждается
в заботливом уходе». Она направилась к кровати, ко, сама
не зная почему, старалась не смотреть на лицо спящей
женщины, голова которой покоилась на отделанной кру¬
жевами подушке. Молодое лицо, исполненное такой хруп¬
кой красоты и такое отрешенное, вызывало какое-то тя¬
гостное чувство. «Почему я представляла себе герцогиню
де Бодрикур старой толстой дамой, похожей на ее ком¬
паньонку Петронеллу Дамурт? — удивилась Анжелика.—
Все это кажется мне дурной шуткой».
Мадам Карер, помогавшая Анжел race раздевать герцо¬
гиню, вероятно, была не менее поражена красивой фигу¬
рой этой благотворительницы; Анжелика слышала, как
она что-то бормочет себе под нос, и видела, как она неодоб¬
рительно качает своим ларошельским чепцом.
Но ни она, ни мадам де Пейрак ничего не сказали, пото¬
му что обе были женщинами Нового Света, привыкшими
10

попадать в самые неожиданные ситуации и с честью вы¬
ходить из них. Нельзя же проводить свою жизнь, прости¬
рая руки к небу и непрерывно изумляясь. Мадам Карер
просто пробормотала, глядя на одежду попавшей в кора¬
блекрушение женщины, на ее желтую атласную юбку,
павлиньего цвета накидку, алую вставку и лазурный
корсаж: «Взгляните только на эти веселенькие тряпки!
Не женщина, а какой-то попугай».
—	Может быть, такова последняя парижская мода? —
высказала предположение Анжелика.— Мадам де Мон-
теспан, задававшая тон при дворе в то время, когда я его
оставила, любила кричащие вещи.
—	Может быть, и так, но для женщины, поглощенной
благотворительной работой, как говорили о ней...
Юбка и накидка были порваны и измазаны, поэтому
мадам Карер взяла их с собой, чтобы выстирать й почис¬
тить.
Красные чулки с золотыми стрелками были брошены
на пол и теперь выделялись ярким пятном у кровати. Они
привлекли внимание котенка, и, спрыгнув с рук Анжели¬
ки, он, свернувшись клубочком, устроился на них с видом
собственника.
—	Нет, котик, ты не можешь тут спать,— запротесто¬
вала Анжелика.
Она опустилась рядом с ним на колени и попыталась
внушить ему, что эта изысканная шелковая постель не
для грязной шкурки больного котенка; в конце концов,
после того, как она сама водрузила его на ложе из мягкого
одеяла в углу комнаты, он согласился на такой обмен, но,
глядя на нее сквозь свои раскосые полузакрытые глаза,
как бы говорил:
«До тех пор, пока ты заботишься обо мне, я, так и быть,
готов отказаться от этих красных чулок».
Она подняла чулки с пола и мечтательно пропустила
их сквозь пальцы...
—	Я купила их в Париже,— послышался чей-то го¬
лос,— у Бернина. Знаете этого галантерейщика в Дворцо¬
вой галерее?
Глава вторая
Герцогиня де Бодрикур проснулась и некоторое время
лежала, оперевшись на локоть и наблюдая за Анжеликой.
Повернувшись к ней, Анжелика сразу же почти физи¬
чески ощутила на себе взгляд изумительных глаз благо¬
детельницы.
11

«В чем притягательная сила этих глаз?» — размышля¬
ла она, подходя поближе. Эти темные глаза выделялись
на белом, как лилия, молодом лице, придавали ему выра¬
жение трагической зрелости, как бывает иногда с глазами
не по возрасту серьезных детей, которых состарили стра¬
дания.
Но это было лишь мимолетное впечатление.
Когда Анжелика склонилась над герцогиней де Бодри¬
кур, выражение ее глаз уже изменилось: теперь они сияли
спокойным, нежным светом, и казалось, рассматривали
графиню де Пейрак, ее губы приветливо улыбались.
—	Как вы себя чувствуете, мадам? — спросила Анже¬
лика, усаживаясь на стул у кровати.
Потрогав руку, лежавшую на простыне, она обнару¬
жила, что та прохладна, и от жара не осталось и следа.
Но пульс на этом изящном запястье был еще учащенным.
—	Вы восхищались моими чулками? — спросила ма¬
дам де Бодрикур.— Они прелестны, не так ли?
В ее мелодичном голосе проскользнула нотка же¬
манства.
—	Они сотканы из шелка, шерсти африканских коз
и золотых нитей,— объяснила она.— Вот почему чулки
такие мягкие и блестящие.
—	Да, они очень красивые и элегантные,— согласилась
Анжелика.— Мсье Бернин, которого мне случалось видеть,
продолжает поддерживать свою репутацию.
—	У меня были еще и надушенные амброй перчатки
из Гренобля,— серьезно продолжала герцогиня.— Где же
они? Мне бы очень хотелось показать их вам...
Говоря все это, она оглядывала комнату, словно не сов¬
сем понимая, где находится и кто эта женщина, сидящая
у кровати с ее красными чулками в руках.
—	Я думаю, что ваши перчатки скорее всего пропали
вместе со всем остальным багажом...— осторожно замети¬
ла Анжелика, пытаясь помочь больной вникнуть в сло¬
жившуюся ситуацию.
Та быстро взглянула на нее, и на ее лице промелькнуло
выражение боли, впрочем, тут же исчезнувшее. Она от¬
кинулась назад с закрытыми глазами, резко побледнев.
Дыхание ее заметно участилось. Потом она поднесла руку
ко лбу и пробормотала:
—	Ах, да, вы правы. Это ужасное кораблекрушение!
Теперь я вспомнила. Пожалуйста, простите меня, мадам.
Какое-то время она лежала молча, потом снова спро¬
сила:
12

—	Но почему же этот капитан сказал, что мы вот-вот
прибудем в Квебек? Ведь мы не в Квебеке, не так ли?
—	Вы очень далеко от него! Не менее трех недель пла¬
вания, и то при благоприятном ветре.
—	В таком случае, где же мы?
—	В Голдсборо, на побережье Мэна, точнее, на север¬
ном берегу Французского залива.
—	Мэн! Французский залив! Тогда, выходит, мы
каким-то образом заблудились еще по ту сторону Нью¬
фаундленда и вместо того, чтобы войти в залив Святого
Лаврентия на севере, направились вокруг южной оконеч¬
ности Акадского полуострова...
Она, по крайней мере, разбиралась в географии или же
просто взяла на себя труд взглянуть на карту, прежде
чем отправиться в свое американское путешествие. Теперь
она казалась совершенно потрясенной.
—	Такая даль! — прошептала она.— Что теперь будет
с нами? А эти бедные девушки, которых я сопровождала
в Новую Францию, где они должны были выйти замуж?..
—	Они живы, мадам, и это главное. Ни одна из них не
погибла, и хотя некоторые получили серьезные ушибы,
все благополучно переживут это тяжелое испытание, это
я вам обещаю.
—	Слава Богу! — пылко пробормотала мадам де Бод¬
рикур. Потом, стиснув руки и закрыв глаза, она, казалось,
погрузилась в молитву.
Солнце стояло уже над самым горизонтом, и один из
последних лучей упал на лицо герцогини, придав ему вы¬
ражение удивительной, неправдоподобной красоты. Эта
молодая женщина, лежавшая в молитвенном экстазе,
выглядела неземной, словно принадлежала к какому-то
другому миру.
—	Как мне отблагодарить вас, мадам? — спросила гер¬
цогиня, вновь вернувшись в реальный мир.— Я понимаю,
что вы владелица здешних мест и что, вне всякого сомне¬
ния, именно вам и вашему мужу мы обязаны спасением
жизни.
—	В таком диком месте, как это, священный долг каж¬
дого человека помогать своему ближнему.
—	Ну вот я и в Америке! Дай же мне силы, Господи!
Снова овладев собой, она продолжала:
—	И, однако, именно сюда, в Америку, направила меня
Святая Дева. Поэтому я должна подчиниться ее святой
воле! Не кажется ли вам, что уже то, что ни одна из деву¬
шек не погибла, свидетельствует о том, что нас охраняет
само Небо?
13

—	Да, мне действительно так кажется.
Свет заходящего солнца, становившийся все более
красноватым, залил комнату розовым сиянием, пламен¬
ные отсветы которого падали на густые черные волосы
герцогини. С того самого момента, когда она впервые скло¬
нилась над герцогиней, тонкий аромат, исходивший от
этих удивительно красивых волос, пробудил в Анжелике
какое-то смутное предчувстврхе беды.
—	Вас заинтересовали духи, которыми надушены мои
волосы? — неожиданно нарушила молчание герцогиня,
словно подслушавшая мысли Анжелики.— Они ни на что
не похожи, не правда ли? Их приготовили специально
для меня. Я дам вам несколько капель, чтобы вы могли
посмотреть, подойдут ли они и вам.
Но вспомнив о постигшем ее бедствии и о том, что фла¬
кончик с духами, должно быть, качается где-то на морских
волнах, она глубоко вздохнула.
—	Не хотите ли вы, чтобы я позвала вашу компаньон¬
ку, Петронеллу Дамурт? — предложила Анжелика, едва
сдерживая желание поскорее отправиться на поиски мужа,
—	Нет, нет, —резко ответила мадам де Бодрикур.—
Нет, пожалуйста, только не ее, я этого не вынесу. Эта бед¬
ная женщина... она такая верная, такая преданная, но
такая утомительная! А я чувствую себя слишком усталой.
Лучше я немного посплю.
И, откинув назад голову и вытянув руки вдоль тела,
она, по-видимому, сразу же уснула.
Анжелика встала, чтобы закрыть деревянный ставень
и избавить больную от раздражающего света. Постояв
с минуту у окна, глядя на берег, залитый багряным зака¬
том, она обратила внимание на оживленную вечернюю
суету в форте и деревне. Был тот час, когда после дневной
жары над крышами домов, где люди готовят ужин, начи¬
нают виться дымки, а моряки и краснокожие разжигают
костры на побережье и вершинах скал.
Она поняла, что сегодня в Голдсборо день выпечкя
хлеба, который устраивается раз в месяц. Хлеб выпекают
в земляных печах с раскаленными углями и нагретыми
докрасна камнями. Восхитительный запах горячего хлеба
доносился до нее, и она видела, как несколько детей караб¬
каются по склону холма к домам, толкая перед собой не¬
большие тележки, доверху нагруженные огромными золо¬
тистыми кругами.
Жизнь шла своим чередом, несмотря ка недавние бури,
потрясшие маленькую колонию.
14

«Так и хотел Жоффрей,— сказала она себе.— Как силь¬
на в нем воля к жизни, стремление играть с жизнью! И все,
кто соприкасаются с ним, становятся словно одержимые.
Он пугает... пугает своей энергией».
Глава третья
И вдруг Анжелика закрыла лицо руками и затряслась
от рыданий, захлестнувших ее, как волна прилива. Почему
муж не пришел узнать, как она себя чувствует?
Весь этот день, что она провела в комнате форта у из¬
головья герцогини де Бодрикур, она не переставала на¬
деяться, что он придет...
И ничего! Значит, Жоффрей все еще сердился на нее.
Однако в это самое утро он все-таки не мог скрыть своей
любви к ней, хотя бы на короткое, слишком короткое мгно¬
вение... А потом внезапно стиснул ее в объятиях с такой
неистовой силой, что при каждом воспоминании об этом
она снова переживала сильнейшее волнение. Она словно
все еще чувствовала стальную хватку рук, сжавших ее
с такой бешеной страстью, что все ее существо было охва¬
чено глубоким порывом чувственного возбуждения...
Но теперь к ней снова вернулся страх.
Во время всех этих недавних потрясений она утратила
способность понимать многие действия Жоффрея де Пей¬
рака. Она считала, что может заранее сказать, как он по¬
ступит в том или ином случае, но теперь уже далеко не
была в этом уверена. Он кричал, как разгневанный мужчи¬
на, как ревнивый любовник, кричал то, чего она никак не
ожидала от него услышать.
Тем не менее она предпочитала это неистовство, эту
жестокость некоторым его уловкам. Заманить на остров
Старого Корабля вместе с Коленом, чтобы иметь возмож¬
ность застать их в объятиях друг друга! Разве это достойно
его?.. Анжелика без конца размышляла над этим вопро¬
сом, каждый раз испытывая смертельную муку. Жоффрей
ударил ее по щеке, но тот удар ничто по сравнению с этим
ударом. Она должна все понять, иначе может потерять его
навсегда.
Анжелика продолжала перебирать в памяти недавние
события, пытаясь как-то разобраться в них и понять, как
могло случиться, что на протяжении короткого отрезка
времени произошло так много зловещих совпадений, кото¬
рые заставили их, таких преданных друзей, так страстно
любящих супругов, трепетать в присутствии друг друга.
15

Это смахивало на коодовство или кошмарное наважде¬
ние!..
Похоже, что все началось еще в Хауссноке, когда Жоф¬
фрей послал ее туда, чтобы она передала Роз-Энн малень¬
кую английскую девочку деду и бабке, жившим на границе
Мэна. Поскольку он был отозван по каким-то делам одним
из индейских вождей, то передал ей свои распоряжения
через Кантора, условившись, что в конце концов они встре¬
тятся в устье Кеннебека.
После этого события начали следовать одно за другим,
подобно ринувшейся вниз снежной лавине.
Последовала атака на английскую деревню, предпри¬
нятая канадцами и их союзниками индейцами-абенаками,
целью которой, по-видимому, было взятие в плен ее, жены
графа де Пейрака.
Анжелике удалось бежать только благодаря помощи
Пиксарета, вождя индейцев-патсуикетов; она добралась
до залива Каско и там обнаружила, что пират Золотая
Борода, наводящий страх на всю округу, на самом деле
не кто иной, как бывший ее любовник Колен Патюрель,
король рабов Мекнеса, спасший ее от гарема Мулей Исма¬
ила. Возможно, он был единственным из всех любивших
ее мужчин, оставивший в душе чувство сожаления, какой-
то смутной тоски, особой, неуловимой нежности.
Конечно, все это не шло ни в какое сравнение с тем
огромным всепожирающим пламенем, той страстью, тем
непреодолимым желанием, которое она испытывала
к Жоффрею. Но она когда-то любила Колена, была счаст¬
лива в его объятиях, и теперь, когда вдруг снова встрети¬
лась с ним в минуту горького одиночества, изнеможения
и душевной подавленности, что-то затрепетало в ней,
счастливое, нежное и чувственное, да, прежде всего чув¬
ственное. Она не хотела ни обманывать себя, ни подыски¬
вать оправданий тому, что случилось.
Она едва не поддалась головокружительной слабости,
поразившему, как удар грома, желанию, когда Колен за¬
ключил ее, еще не проснувшуюся, в объятия и покрыл
поцелуями.
Она была виновата. Она слишком любила объятия с их
тайным, неземным блаженством.
Но ведь это Жоффрей — волшебник Жоффрей — от¬
крыл ей впервые ворота в эту зачарованную страну, когда
еще в дни юности научил понимать смысл наслаждения;
и он же, снова обретя ее после пятнадцати лет разлуки,
в течение которых она считала его мертвым, вновь пробу¬
16

дил в ней чувство, вернул любовь с такой деликатностью,
такой осторожностью, таким бесконечным терпением...
Как она может забыть об этом?
Так легко было сделать ее счастливой, эта-то слабость
и заставила ее на какой-то миг лихорадочно затрепетать
в сильных руках Колена, когда он в ту ночь застал ее вра¬
сплох на борту своего судна «Сердце Марии». Ей стоило
немалого усилия вырваться от него, спасти себя...
И почему должно было случиться так, что солдат Курт
Ритц, бежавший ночью с корабля, увидел их через окно
кормовой каюты как раз в тот самый момент, когда она,
по его словам, «лежала обнаженная в объятиях Золотой
Бороды»?
Почему должно было случиться и то, что этот наемник
Жоффрея де Пейрака, не подозревая, кем была виденная
им мельком женщина, рассказал всю эту историю в при¬
сутствии самого графа, и не только графа, но и всех важ¬
ных персон колонии Голдсборо?
Какой это был ужасный момент для всех! А для него!
Быть так опозоренным перед всеми!
Анжелика могла понять то неистовство, с которым он
обошелся с ней, оставшись наедине. Но теперь, что она
могла сделать для того, чтобы смягчить его гнев? Как за¬
ставить понять, что никогда никого не любила, кроме него?
Что, если он больше не любит ее? Она умрет, да, умрет
от горя...
Внезапно она решила, что не будет сидеть здесь, на¬
прасно дожидаясь, когда придет муж, а пойдет и найдет
его сегодня же вечером и попросит выслушать. Ничего,
если Жоффрей снова наговорит ей обидных слов. Лучше
все* что угодно, нежели быть разлученной с ним. Все, что
угодно, только не его холодность. Пусть он снова заключит
ее в объятия. Если даже при этом задушит, раздавит ее
в порыве гнева.
Она бросилась к туалетному столику и, увидев в зерка¬
ле, что по щекам текут слезы, немного припудрила лицо.
Потом она распустила свои волосы и, взяв щетку
в инкрустированной золотом черепаховой оправе — еще
один его подарок, быстро их расчесала. Ей хотелось быть
красивой, а не подавленной и изможденной, как все эти
последние дни.
Котенок не шевелился с тех пор, как она устроила его
на куске одеяла; он лежал, свернувшись, и блаженствовал,
пользуясь комфортом, которого не знал очень давно, а мо¬
жет быть, и вообще никогда; неподвижный, ласковый,
17

терпеливый, почти бесплотный в своей болезненной хруп¬
кости. Но когда она заговорила с ним, он начал громко
мурлыкать, выражая, насколько это было в его силах,
благодарность и удовлетворение.
—	Я ухожу,— сказала она.— Веди себя хорошо. Я ско¬
ро вернусь.
Она бросила последний взгляд на кровать. Герцогиня
все еще спала, вытянувшись в напряженной позе. Анжелика,
не выпуская щетки из руки, попыталась уловить какое-то
смутное воспоминание, вдруг мелькнувшее в ее памяти.
—	Почему вы так смотрите на меня? Во мне есть что-то
такое, что беспокоит вас? — спросила больная, не откры¬
вая глаз.
—	Простите меня, мадам. Это так, ничего серьезного.
Мне кажется, что мое внимание привлекло то, как вы ле¬
жите. Не воспитывались ли вы в монастыре с раннего
детства? Когда меня отправили в один из них, там запре¬
щали спать не иначе, как лежа на спине и с вытянутыми
поверх одеяла руками, даже зимой. Нечего и говорить,
что я никогда так не спала. Я была очень непослушной.
—	Ваше предположение правильно,— с улыбкой отве¬
тила мадам де Бодрикур.— Я провела в монастыре все
детство и должна признаться, что все еще не могу спать
ни в какой другой позе, кроме той, за которую вы меня
упрекнули.
—	Это не было упреком. Где вы воспитывались?
—	В монастыре урсулинок в Пуату.
—	В монастыре на Рю де Монте?
—	В Пуату только один монастырь урсулинок.
—	Но там же воспитывалась и я! — воскликнула Ан¬
желика.— Какое совпадение! А вы сами из Пуату?
—	Я родилась в Ралене.
—	У Мерванского леса...
—	Неподалеку устья Руэ, в долине Жано,— продолжа¬
ла, внезапно оживившись, герцогиня де Бодрикур.— Наш
замок стоял на самой опушке леса. Огромные каштаны...
И этот запах упавших каштанов и желудей... Осенью
я могла гулять часами только ради того, чтобы слышать,
как они хрустят под ногами.
Ее глаза заблестели и щеки чуть порозовели.
—	А на другом берегу Руэ стоит замок Машкуль,—
сказала Анжелика.
—	Да,— ответила молодая женщина. Потом, понизив
голос, шепнула: — Жиль де Рец.
—	Проклятый.
18

—	«Слуга дьявола».
—	Убивавший маленьких мальчиков, чтобы получить
у дьявола философский камень!
И был повешен за свои преступления на виселице
в Нанте.
Тот самый! Жиль де Рец!
И они принялись вместе смеяться, словно говорили об
общем друге.
Анжелика села у постели герцогини.
—	Так, значит, мы из одной провинции. Я родилась
в Сансе, около Монтелу, что над болотами.
—	Я просто в восторге! Но, пожалуйста, продолжайте
заниматься вашими волосами,— сказала Амбруазина, под¬
нимая щетку, которую Анжелика уронила на кровать.—
У вас просто удивительные волосы, как у феи.
—	В Пуату, когда я была ребенком, местные жители
любили повторять, что я фея.
—	Ия могу поспорить, они подозревали вас в том, что вы
танцуете в полнолуние в лесу вокруг Друидского камня.
—	Как вы догадались?
—	В наших краях всегда есть поблизости какой-нибудь
камень фей,— мечтательно ответила мадам де Бодрикур.
Ока бросила на Анжелику взгляд, в нем сквозило что-
то теплое и даже нежное.
—	Как странно,— пробормотала она.— Меня преду¬
преждали, чтобы я вас опасалась, и вдруг я обнаруживаю,
что вы так близки мне, почти как сестра. Стало быть, вы
из Пуату, мадам де Пейрак. Какое счастливое совпадение!
—	Кто говорил вам, что меня следует остерегаться? —
спросила Анжелика.
Герцогиня отвела глаза и, слегка пожав плечами, от¬
ветила:
—	О, понимаете ли, когда в Париже заходит разговор
о Канаде, часто всплывает имя вашего мужа. Он, пожалуй,
слишком близкий сосед территорий, принадлежащих ко¬
ролю Франции. Я могу поспорить, что о нем говорят и в
Лондоне.
Она обхватила руками колени. В такой позе герцогиня
производила впечатление соБсем юной, лишенной всякого
притворства женщины. Анжелика заметила, что она креп¬
ко сжала руки, что могло свидетельствовать о внутренней
борьбе с каким-то волнением, но продолжала смотреть на
Анжелику с выражением полной безмятежности.
«Можно подумать, что в глубине ее глаз спрятано
золото,— подумала Анжелика.— Издали они кажутся
19

черными как агат, но если присмотреться, видно, что они
больше похожи на янтарь».
Они молча смотрели друг на друга. Герцогиня слегка
запрокинула голову, на ее губах играла едва заметная
улыбка. Ее смелое доверие, казалось, было результатом
усилия воли, словно она вынудила себя не поддаваться
инстинктивному желанию отвернуться, избежать этого
обмена взглядами.
—	Что ж, я нахожу вас весьма любезной,— заключила
она, будто отвечая на чье-то обвинение.
—	А почему я не должна быть любезной с вами? — па¬
рировала Анжелика.— Кто мог обрисовать меня в таких
черных красках? Кто знает меня в Париже? Я высадилась
здесь прошлой осенью и провела всю зиму в глубине ле¬
сов...
—	Не сердитесь,— сказала Амбруазина, ласково по¬
ложив руку на запястье Анжелики.— Послушайте, моя
дорогая, мне кажется просто удивительным, что я встрети¬
лась с вами, едва добравшись до Нового Света, с вами и ва¬
шем мужем. Я не слишком-то обращаю внимание на все¬
возможные сплетни и клевету. Обычно я предпочитаю
выжидать, чтобы самой составить мнение о тех людях, от
которых меня предостерегают, и, может быть, из-за люб¬
ви к независимости, а возможно, просто из-за духа проти¬
воречия — я упряма, как и все женщины Пуату,— склонна
относиться к ним с симпатией.
Я хочу кое-что открыть вам. Из Парижа Америка каза¬
лась мне далекой, огромной, бескрайней, как, в сущности,
и есть на самом деле. Тем не менее предчувствовала, что
рано или поздно встречусь с вами, с того самого дня, когда
незадолго до нашего отплытия впервые услышала ваше
имя, и внутренний голос сказал мне: «Ты будешь знать
ее!» И вот теперь... Может быть, сам Бог хотел, чтобы все
случилось именно так.
Нерешительность, с которой она говорила все это, при¬
давала ее словам особое очарование. Голос был мягким,
слегка приглушенным и иногда прерывался, словно ей не
хватало воздуха. Анжелика поймала себя на том, что очень
внимательно прислушивается к нему, пытаясь понять, ка¬
кие свойства характера за ним скрываются.
Не объясняется ли эта, слегка театральная пылкость
герцогини определенной попыткой завязать контакты
с другими людьми?
«Эта женщина одинока»,— поймала себя на мысли
Анжелика.
20

Это предположение никак не вязалось с ослепительной
молодостью и красотой Амбруазины де Бодрикур. Кроме
того, в ней было что-то девичье, даже детское. Ее верхние
зубы, небольшие, красивые и ровные, слегка выдавались
вперед, приподнимая четко очерченную верхнюю губку,
что временами придавало ей выражение плачущей ма¬
ленькой девочки. И в ее улыбке сквозило доверчивое, не¬
винное простодушие, что производило трогательное впе¬
чатление. Но выражение ее глаз было проницательным,
острым и ускользающе-непонятным. «Хотелось бы мне
знать, сколько ей лет на самом деле? Тридцать? Может
быть, больше или меньше?»
—	Вы не слушаете меня,— вдруг сказала герцогиня
и улыбнулась доверчивой, обезоруживающей улыбкой, от¬
бросив назад свои тяжелые черные волосы.
—	Мадам,— спросила она таинственно,— раз вы из
Пуату, то, может, слышали когда-нибудь о корне мандра¬
горы, которую выкапывают в сочельник?
Услышав этот странный вопрос, Анжелика почувство¬
вала, что в ней проснулось теплое чувство тайного сообщ¬
ничества. Ее глаза встретились с глазами Амбруазины де
Бодрикур и увидели в них, как в глубине затененного
лесного водоема, отражение звезд.
—	Да,— ответила она тоже приглушенным тоном,—
но это было в сентябре. В наших местах люди делают это
в сентябре и берут с собой черную собаку для того, чтобы
та вырыла корень из земли.
—	Но тогда нужно сразу же принести эту собаку в
жертву Богам земли,— продолжала Амбруазина.
—	И нужно завернуть корень в алую ткань, чтобы не
подпустить демонов, которые пытаются завладеть им,—
добавила Анжелика.
Обе они разразились смехом.
—	Как вы прекрасны,— неожиданно сказала мадам
де Бодрикур.— Все мужчины должны просто сходить
с ума из-за вас.
—	О, не говорите мне о мужчинах,— раздраженно
заметила Анжелика.— Я только что ужасно поссорилась
с мужем...
— Это хороший признак,— одобрительно сказала
герцогиня.— Это полезно, когда муж с женой время от вре¬
мени ссорятся.
Ее замечание свидетельствовало о силе характера и
опытности. Анжелика начинала понимать влияние,
какое она оказывала на своих подопечных. И вдруг она
21

почувствовала неожиданное желание довериться этой жен¬
щине, еще недавно совсем незнакомой, внезапно ставшей
такой близкой. Может быть, она сумеет помочь ей разобра¬
ться в своих чувствах. Взгляд герцогини де Бодрикур таил
в себе что-то нежное и сладостное, какую-то вечную муд¬
рость... Анжелика овладела собой и сменила тему раз¬
говора.
—	В этом ковчежце вы носите кусочек корня мандраго¬
ры? — спросила она, притронувшись пальцем к золотой
цепочке, которую нашла на шее герцогини.
Та вздрогнула.
—	О, нет, я бы побоялась. Это же проклятие! Нет! Это
медальоны святых покровителей: Святого Михаила Ар¬
хангела, Святой Лючии и Святой Екатерины,— сказала
она.
Медальоны были теплыми от соприкосновения с жен¬
ским телом, и это вызвало у Анжелики странное ощу¬
щение.
—	Я ношу их со времени своего первого причастия,—
продолжала герцогиня доверчивым тоном.— Когда я не
могу уснуть ночью, я чувствую, что они здесь, и это успо¬
каивает меня.
—	Чего же вы боитесь?
Герцогиня не ответила, только закрыла глаза, и на ее
лице промелькнуло выражение боли.
—	Да, о мандрагоре,— продолжала Анжелика,— вы
что, хотели испытать меня минуту назад? Может быть,
вы хотели определить, колдунья я или нет, как столь
упорно и глупо утверждают в Квебеке, и даже Париже?
Так вот, моя дорогая, позвольте объяснить вам, что я дей¬
ствительно использую корень мандрагоры для приготовле¬
ния арабского лекарства под названием «усыпляющая
губка», оно успокаивает любую боль. Однако я никогда не
беру на себя труд искать его или выкапывать из земли.
Те несколько кусочков, что у меня есть, я получила от
английского аптекаря.
Амбруазина де Бодрикур слушала, наблюдая за ней из-
под своих длинных ресниц. Внезапно она спросила:
—	Так, значит, это правда, что вы имеете дела с англи¬
чанами?
Анжелика пожала плечами.
—	Во Французском заливе много англичан. Это не Ка¬
нада, это — Акадия; другими словами, мы — ближай¬
шие соседи Новой Англии. При составлении договоров
творилась такая кутерьма, что владения короля Франции
22

и английские фактории оказались безнадежно переме¬
шаны.
—	А владение, где вы господствуете, независимо и
находится в самом сердце этих двух зон влияния.
—	Вы, по-видимому, хорошо информированы,— сказа¬
ла Анжелика с печальной улыбкой.
Когда она впервые вступила на берег Голдсборо, ей
показалось, что это где-то на краю земли. Но руки лю¬
дей уже наложили свое клеймо на эту девственную при¬
роду.
И вдруг она вздрогнула. Что она здесь делает? Разве
она не решила перед этим идти искать Жоффрея? Словно
какие-то внезапные чары парализовали ее, удержали...
Анжелика бросилась к окну.
Опускалась ночь. В сгущающейся темноте проскочило
через узкий фарватер и теперь входило в порт судно.
«Еще один гость, какой-нибудь иностранец: француз,
англичанин, голландец или пират, один Бог только знает
кто; конечно, начнет уговаривать Жоффрея отправиться
в неведомую экспедицию во имя закона или правосудия.
Ничего подобного! На этот раз ему не удастся улизнуть
из-под самого моего носа без всякого предупреждения,
оставив меня здесь...»
Она схватила свой меховой плащ и набросила его на
плечи.
—	Прошу извинить меня, мадам,— сказала она герцо¬
гине.— Я должна вас покинуть. И что бы вы ни говори¬
ли, я намерена прислать вам одну из ваших девушек.
Она сможет зажечь свечи и, если вам станет лучше, при¬
несет какой-нибудь ужин. Просите все, что вам будет
нужно.
—	О, пожалуйста, не покидайте меня!
—	Но вы здесь в полной безопасности! — заверила ее
Анжелика, уловив котку тревоги в голосе больной.
Несмотря на свой волевой характер, герцогиня была
хрупкой женщиной, и ей было не так-то легко прийти
в себя после всех ужасов кораблекрушения. Разве она не
сказала, что у нее бывают видения?
—	Я немедленно пришлю кого-нибудь к вашей посте¬
ли,— настаивала Анжелика, успокаивая ее, как ребенка.—
Не бойтесь.
Внезапно ее настороженный слух уловил звук мужских
шагов. Когда она открыла дверь, на пороге появился
мальтиец Энрико.
23

Глава четвертая
Каждый раз, как только он снова оказывался на море,
Энрико по старой привычке называл своего господина
Рескатором.
Анжелика последовала за ним с бьющимся сердцем,
разрываясь между чувством облегчения и беспокойством.
Значит, в конце концов, он все-таки послал за ней.
Она торопливо шла за Энрико. Они уже оставили форт
и поднимались вверх, к деревьям. Когда они подошли к
окраине деревни, Анжелика услышала гул прибоя, бьюще¬
гося о скалы, и вспомнила, как ее недавно заманили в ло¬
вушку, передав точно такие же слова. Всего несколько
дней назад к ней подошел незнакомый моряк с мертвенно-
бледным лицом и странными глазами и сказал: «Вас
желает видеть мессир де Пейрак». После этого он завез ее
на остров Старого Корабля.
Она инстинктивно поднесла руку к поясу. Она забыла
взять с собой свои пистолеты. Какая глупость! Повернув¬
шись к Энрико, Анжелика, не сдержавшись* воскликнула:
—	Вас действительно послал мессир де Пейрак? Или
вы тоже предаете меня?
—	Что тут происходит?
Граф стоял на пороге крайнего из деревянных домов,
и его высокий силуэт резко очерчивался светом огня,
пылавшего в грубо сложенном из булыжников камине.
У Анжелики вырвался вздох облегчения.
—	О, я боялась попасть еще в одну ловушку: в прошлый
раз это был демон с белым лицом, пришедший с моря...
—	Демон с белым лицом?..
Пейрак пристально посмотрел на нее, заинтересовав¬
шись ее словами.
Потом он спустился, чтобы встретить ее и помочь
перешагнуть через высокий каменный порог.
Отпустив Энрико взмахом руки, он закрыл за собой
тяжелую деревянную дверь, которая сразу же словно отре¬
зала рев бушующих волн.
В крошечной комнатушке слышалось только легкое по¬
трескивание дров в очаге. Анжелика подошла к нему и
протянула руки к огню. Она вся дрожала от волнения.
Граф внимательно наблюдал за ней.
—	Вы действительно на пределе,— ласково сказал он.
Она повернулась и взглянула на него своими прекрасны¬
ми глазами, так потемневшими от горя и беспрестанной
тревоги, что стали цвета бушующего моря.
24

—	Неужели вас это удивляет, после всех страшных
дней? Кроме того, я боялась, что вы можете забыть то, что
мы сказали друг другу этим утром.
—	Как я могу это забыть, особенно, когда вы смотрите
на меня своими чудесными глазами!
Его знакомый голос с мягкими интонациями поразил
Анжелику в самое сердце, и она с нежностью посмотрела
на него, все еще не в состоянии поверить, что ее полностью
простили.
Он улыбнулся.
—	Полно, любовь моя,— тепло произнес он,— са¬
дитесь.
Он указал ей на один из двух табуретов, которые вме¬
сте с грубо сколоченным столом, кроватью, кое-каким ры¬
боловным снаряжением составляли всю обстановку хи¬
жины.
Сам же сел по другую сторону стола. Он пристально
смотрел на нее, и безумная страсть засверкала в его мрач¬
ном взгляде, когда он увидел на ее лице, обрамленном
дивным золотом волос, следы недавних печалей и след от
удара. Жоффрей был подавлен воспоминаниями о соб¬
ственном неистовстве.
—	О, моя любимая! — прошептал он сдавленным голо¬
сом.— Вы правы: не дадим врагам восторжествовать над
нами. Никакие обиды и оскорбления не вправе разрушить
то, что нас соединяет.
—	Я не оскорбила вас,— пробормотала она запина
ясь,— разве что немного...
—	Мне нравится эта оговорка,— сказал Пейрак за
смеявшись.— Любовь моя, вы удивительны. Вы всегда
восхищаете меня своей непосредственностью.
Она не была уверена, что он не высмеивает ее, но
тепло, сквозившее в голосе, принесло долгожданное
облегчение. Страх исчез под его любящим взглядом.
—	Может быть, мы слишком долго были друг без
друга? — сказал он, отвечая на ее сокровенные мысли.—
Знаете, я кое-что понял за эти последние дни. Когда-то
давно, когда нас насильно разлучил королевский приговор,
вынудивший меня отправиться в изгнание, я сходил с ума
из-за вас, и тем не менее сумел выжить без вас. Но теперь
я уже не способен на это. Вот что вы сделали со мной, ма¬
дам, и должен сознаться, мне нелегко было это признать.
Он улыбнулся, но горящий взор, озаряющий словно
чеканные черты его лица, на котором жизнь оставила свое
жестокое клеймо в виде страшных шрамов на опаленной
25

солнцем коже, останавливался ка ней с каким-то уди¬
влением.
—	Что за странная вещь любовь,— продолжал он, ка¬
залось, разговаривая сам с собой.— Сколько раз за эти
последние дни я мысленно представлял, как вы появляе¬
тесь в Тулузе, прекрасная, гордая, непосредственная
и проницательно-умная. Может быть, в те дни я и не осоз¬
навал, что свежесть и необыкновенная привлекательность
вашей души очаровывает меня сильнее, чем ваша красота.
Разве человек знает, что притягивает его в том первом
взгляде, навсегда связывающем двух людей, часто даже
не задумывающихся об этом?.. Не смотрите на меня так,
любовь моя, вы трогаете меня до глубины души.
Но то новое, незнакомое выражение этих глаз, про¬
читанное мною той ночью, когда вы вдруг возникли из мра¬
ка и бури, чтобы просить меня спасти ваших друзей-
гугенотов, превратили меня в человека, которого я больше
не узнаю. Боюсь, что вы ослабили меня. Вы сделали меня
совсем другим, ке похожим на того человека, каким я
был... Знаете ли вы, что случилось со мной, любовь моя,
когда вы разыскали меня той ночью в Ла-Рошели? Я влю¬
бился в вас. Безумно влюбился. И это было только силь¬
нее от того, что я не желал понимать, что со мной происхо¬
дит. Результатом было душевное смятение, даже настоя¬
щие муки.
Что это было за странное чувство! И потом, когда я
наблюдал за тем, как вы ходите по «Голдсборо» среди
своих друзей с маленькой рыжеволосой дочерыо, я за -
бывал, что вы — моя жена. Вы были всего лишь незргаком-
кой, случайно встреченной, мучившей своей красотой,
своей печалью, очарованием своих редких улыбок, таин¬
ственной женщиной, избегавшей меня, и именно ее я дол¬
жен был во что бы то ни стало завоевать.
Так что, понимаете, в моем двусмысленном положении
мужа, безумно влюбившегося в собственную жену, я пы¬
тался цепляться за то, что мне было известно в прошлом,
чтобы снова вернуть вас себе, и если я весьма неуклюже
размахивал над вашей головой титулом мужа, то это было
потому, что я хотел, чтобы вы были в моей власти, рядом
со мной, моя любовница, моя страсть, вы, моя жена, пле¬
нившая меня во второй раз. Именно тогда я начал бояться,
что ваше сердце может оказаться безразличным ко мне
или что вы уже забыли мужа, который так долго был
в изгнании, и в своем страхе — о, как же вы были неулови¬
мы! — я, возможно, никак не мог привлечь вас к себе.
26

Я начал понимать, что слишком легко относился к жизни
в тех случаях, когда дело касалось женщин, и в особен¬
ности вас, моей жены. Каким сокровищем я пренебрег!
Анжелика слушала, затаив дыхание, и каждое его слово
возвращало ее к жизни. Ласка, звучавшая в его приглу¬
шенном голосе, сквозившая в его горящем взоре, с ее точки
зрения, стоила, думала она, того, чтобы пожертвовать
своей свободой. Чем был этот одинокий побег через от¬
крытое опасное пространство по сравнению с согреваю¬
щей уверенностью блаженного пребывания рядом с ним?
Это своеобразное признание, которое он имел мужество
сделать из одной любви к ней, показало, какую власть
она имеет над его сердцем. Он никогда не переставал ду¬
мать о ней, пытаясь понять, чтобы приблизиться к ней.
—	Ваша непостижимая независимость постоянно при¬
чиняла мне мучения. Главкой моей заботой было не по¬
терять вас вновь, и я понял, что вы принадлежите только
самой себе. Нелегко оправиться от таких тяжелых ран,
как те, что вы получили, когда были вдали от меня. Я дол¬
жен был быть терпеливым, но страх всегда оставался,
затаившись в глубине моей души, и вырвался наружу, ког¬
да внезапно... Скажите мне, Анжелика, любовь моя, по¬
чему вы отправились из Хаусснока в английскую деревню,
даже не известив меня об этом?
—	Но... ведь это вы велели мне так сделать! — не¬
вольно воскликнула она.
—	Что вы хотите этим сказать? — спросил он, недоу¬
менно нахмурившись.
Анжелика провела рукой по лбу:
—	Сейчас уже точно не помню, как это было, но в чем
я абсолютно уверена, так это в том, что повезла Роз-Энн
к ее родственникам по вашему специальному распоряже¬
нию. Я была, пожалуй, даже раздражена тем, что не могу
путешествовать вместе с вами.
Он задумался. Анжелика видела, как он сжимает кула¬
ки и что-то бормочет сквозь зубы.
—	Так, значит, это опять «они» замыслили все это.
—	Что вы имеете в виду?
—	Ничего... или, вернее, я начинаю понимать очень
многое. В это утро вы раскрыли мне глаза, сказав: «На¬
ши враги пытаются разъединить нас. Неужели мы позво¬
лим им восторжествовать?.. Вот еще одно из ваших но¬
вых качеств, с такой силой привязывающих меня к вам.
Вы помогаете мне преодолевать все трудности и ловушки,
расставленные на нашем пути, с умением, присущим
27

только вам одной, и я начал находить особое удовольствие
в том, что рядом со мной такая женщина, разделившая
со мной жизнь.
А потом последовало ваше исчезновение, подозрения
относительно вашей измены! Как я мог это вынести? Я
охотнее предпочел бы снова оказаться в камере пыток.
Простите меня, любовь моя, за мой гнев. Но примите
во внимание, сердце мое, до чего довела меня любовь к вам,
если она даже заставила меня утратить чувство справед¬
ливости, а его я старался сохранить во всех обстоятель¬
ствах и при выполнении всех многочисленных задач,
которые ставила предо мной жизнь. Вы заставили меня
выйти из себя, потерять самообладание, вынудили меня
действовать несправедливо даже по отношению к вам,
моей жене... ибо нелегко открыть истину, которую в про¬
шлом граф де Пейрак упорно отказывался признать,—
любовь может причинять страдания. Как видите, то, что не
смогла пробудить во мне Анжелика из далекого прошлого,
прелестная и смелая обольстительница, сумела пробудить
та, которую я вновь нашел в JIa-Рошели, женщина с об¬
новленной душой, где соединились нежность и сила, та,
почти незнакомая Анжелика, что пришла ко мне и попро¬
сила помочь людям, когда над ними нависла смертельная
опасность.
Граф сделал паузу и подарил ей язвительную усмешку,
однако эта усмешка сглаживалась страстным выражением
темных глаз.
—	Конечно, мало приятного в том, что вдруг предста¬
ешь перед всеми в роли рогоносца,— продолжал он,— но
это ранило меня больше всего... хотя следовало быть уверен¬
ным, что этот инцидент не окажет прискорбного действия
на наших людей... но здесь вы помогли мне... Да, в течение
всего этого шторма вы ни разу не подвели меня, ни разу
не разочаровали... Вы были просто... такой, какой я только
мог пожелать вас видеть и, несмотря на свой гнев, не мог
не восхищаться вами и не любить вас. Однако я пережил
все муки, которые терзают ревнивого мужчину. Впрочем,
правильное ли это слово — ревнивого? Скорее, это были
чувства человека, безумно влюбленного, ко еще не одер¬
жавшего полной победы; он видит, как возлюбленная
исчезает еще до того, как он сумел достичь вершины люб¬
ви — уверенности. Взаимной уверенности. И до тех пор,
пока человек трепещет от неуверенности, боль остается в
нем, всегда готовая вновь обрушиться вместе с сомнени¬
ями и страхом перед тем, что все может кончиться... преж¬
28

де, чем вы прикоснетесь друг к другу в той схватке, что на¬
полняет вас радостью, силой и чувством постоянства.
Сидевшая по другую сторону грубого деревянного сто¬
ла Анжелика ни на мгновение не отрывала от него пылко¬
го взгляда. На всей земле не осталось больше никого, кро¬
ме него, их совместной жизни.
Он неправильно расценил ее молчание.
—	Значит, вы еще сердитесь на меня! — сказал он.—
Сердитесь за все то, что произошло в эти последние не¬
сколько дней... Я причинил вам боль! Скажите же мне те¬
перь, какая из всех этих немыслимых бед, что я натворил,
ранила вас сильнее всего. Пожалуйтесь хоть немножко,
любовь моя, чтобы я мог лучше понять вас...
—	Пожаловаться,— прошептала она,— на вас, кому
обязана всем? Нет, дело не в этом. Я хочу только сказать,
что были некоторые моменты, оставшиеся непонятными
для меня, потому что я тоже недостаточно хорошо вас
знаю...
—	Например?
Она не могла больше раздумывать. Все ее горести и
обиды таяли, как снег под лучами столь нежной и глубокой
любви.
—	Ну... вы сделали Колена губернатором.
—	А вы хотели, чтобы я повесил его?
—	Нет, но...
Он снисходительно улыбнулся.
—	Да, я понимаю! Дружба двух мужчин, которые
должны были стать врагами из-за красавицы Елены
Троянской. Это вас задевает?
—	Немного... чисто женская черта, да?
—	Да, действительно... а вы восхитительны,— ответил
он.— Что еще?
—	И вы флиртовали с этой женщиной — Инес!
—	Какой Инес? — переспросил Пейрак.
—	Испанкой, любовницей Ванрейка... На банкете.
—	Ах, да, припоминаю... долг хозяина дома! Разве я
не был обязан утешить это очаровательное юное существо,
так страдавшее от того внимания, которое уделял вам наш
друг из Дюнкерка? Когда человек отравлен ревностью,
он чувствует некоторую жалость к тем, кто сидит в одной
лодке с ним...
Анжелика опустила голову. Все эти воспоминания
снова причинили ей боль.
—	Есть еще нечто, гораздо более серьезное,— про¬
шептала она.— Эта ловушка, которую вы приготовили на
29

острове Старого Корабля. Это не похоже на вас — так
заманить меня и Колена!
Лицо Пейрака помрачнело.
—	Да, и в самом деле, не похоже... Это был не я.
Он вытащил из кармана камзола смятый листок бумаги
и протянул ей. Она разобрала несколько слов, выведенных
неверной рукой.
«Ваша жена на острове Старого Корабля с Золотой Бо¬
родой. Высадитесь с северной стороны так, чтобы они вас
не заметили. Тогда вы сможете поймать их в объятиях
друг друга».
Анжелика содрогнулась. Ужас, который время от вре¬
мени охватывал ее в течение последних дней, вновь ов¬
ладел всем существом, она почувствовала, что все тело
пронизывает ледяной холод, пробирающий до костей.
Но кто... кто мог это написать? — пробормотала она
запинаясь.— Кто дал вам эту записку?
Мне принес ее один из матросов Ванрейка, действо¬
вавший только как посыльный. Мы с ним пытались найти
человека, вручившего ему эту бумагу, но наши поиски бы¬
ли тщетными. Вот как «они» стряпают свои дела. «Они»
воспользовались тем, что экипажи сошли на берег, не
заметно проникли сюда и сделали то что хотели, а потом
исчезли, как привидения.
—	Они? А кто это «они»?
Лицо Пейрака оставалось задумчивым.
В заливе есть чужие,— наконец произнес он,-
неизвестный корабль, команда которого, я теперь совер
шенно уверен, проявляет к нам чрезмерный интерес.
—	Они французы или англичане?
—	Не знаю. Может быть, и французы, однако они не
плавают ни под одним известным флагом, и, по-видимому,
их цель — устраивать нам неприятности и всяческие
беспорядки.
Как вы думаете, тот человек с бледным лицом, кото¬
рый пришел ко мне и сказал, что вы ждете меня на остро¬
ве,— это один из тех людей?
—	Вполне возможно, как и тот человек, что встретился
со мной на пути в Хаусснок и обманул меня, сказав, что вы
бежали и направляетесь в Голдсборо на борту «Рошели»
—	Но кем «они» могут быть? Кто их послал?
На это пока невозможно ответить. Мы знаем только,
что они прекрасно осведомлены о всех наших передвиже
ниях, и что они не остановятся ни перед чем, потому что
среди моряков передача лживого сообщения считается
30

гораздо более серьезным грехом, чем любое преступление.
Эти люди — последние подонки, в этом я уверен.
—	Значит, я была права,— пробормотала она,— права,
когда боялась, что против нас затевается дьявольский за¬
говор.
—	Потом я увидел вас на острове с Золотой Бородой.
И вот тут было нечто такое, о чем не знали наши враги,
они просто не могли знать, что Золотой Бородой был Ко¬
лен. И это меняло все. Колен Патюрель, король рабов Мек-
неса, почти мой друг, во всяком случае, человек, которого
я высоко ценил, потому что он был известен во всем Среди¬
земноморье... Да, это во многом меняло дело. Колен! Его вы
могли одарить, скажем, своей дружбой, и это не было бы
бесчестьем. Но я должен был увериться, что поймал имен¬
но Золотую Бороду и поэтому отправил Жана назад за под¬
креплением с приказом вернуться по фарватеру только
после прилива.
—	Итак, вы остались?
—	Да, я остался.
—	Вы хотели узнать, что я за человек? — спросила
она, глядя прямо ему в лицо.
—	Ия узнал это,
—	Вы могли получить очень неприятный сюрприз.
—	Я получил несколько чудесных сюрпризов, и это
укрепило мое чувство.
—	Вы всегда идете на самый безумный риск!
—	Дело было не только в этом. Я остался на острове
и спрятался там до возвращения моих людей не только
потому, что хотел больше узнать о своей прекрасной, зага¬
дочной жене. Однако любопытства было бы недостаточно,
чтобы втянуть меня в столь щекотливую ситуацию, если
бы я не был вынужден так поступить. Вы не должны
забывать, любовь моя, что ситуация и впрямь была чрез¬
вычайно затруднительной. Если бы я подошел к вам один,
как вы думаете, легко ли было бы убедить Колена в том,
что у меня, вашего мужа, самые мирные намерения? И
неужели вы полагаете, что будучи пиратом, которому
угрожает виселица, он легко позволил бы арестовать себя
хозяину Голдсборо? Вы обвиняете меня в том, что я слиш¬
ком легко делаю самые невероятные ставки. Однако мысль
о том, чтобы встретиться с ним в схватке один на один на
этом берегу, где не было других свидетелей, кроме вас и
котиков, в схватке, которая неминуемо окончилась бы его
или моей смертью, мне показалась неразумной. Ваш Колен
никогда не пользовался репутацией сговорчивого парня.
31

—	И тем не менее, удалось уговорить этого непокорного
человека служить вам, вы сумели заманить его в свой за¬
колдованный круг
—	Только потому, что его привели ко мне в цепях и
в окружении четырех вооруженных солдат. Вот как все
сложилось на острове Старого Корабля. И принимая во вни¬
мание все эти факты, что мне оставалось делать, кроме
того, как стать невидимым свидетелем вашей встречи?
Случайной, непреднамеренной встречи, как мне потом
пришлось убедиться. Наши враги снова сделали нас пеш¬
ками в своей коварной игре, сведя нас всех троих на этом
острове. Единственный способ борьбы с подобными дья¬
вольскими планами заключается в том, чтобы делать как
раз противоположное тому, что от тебя ожидают. Слава
Богу, у нас троих хватило душевной силы для сопротив¬
ления.
—	Дьявольскими...— задумчиво повторила Анжелика.
—	Не беспокойтесь, я найду способ, как предугадать их
планы и покончить с ними. Мы попадали в ловушки до тех
пор, пока не подозревали об «их» присутствии. Но даже
тогда, когда я получил эту записку вечером, после морско¬
го сражения, я уже насторожился. Я знал, что рано или
поздно «они» вступят в контакт с нами. Какое-то очень
непродолжительное время я думал, что в этом участвует
и Золотая Борода, но случайно получил доказательства
противного. Я отправился на остров один, в лодке, взяв
с собой только Жана, но был настороже, ожидая любой
подлости, в том числе и от себя самого, потому что эта
записка могла быть уловкой, чтобы заманить меня
в западню, но могла и соответствовать истине, и в этом
случае «они» рассчитывали на то, что мой гнев заставит
сделать что-нибудь непоправимое, особенно по отношению
к вам. Я начал замечать это стремление уязвить вас,
именно вас.
«Будь осторожен! — сказал я себе.— Помни, что бы ни
случилось, ничто не должно повредить ей». Мой гнев об¬
ратился против этих негодяев, которые в своих макиавел-
лиевских планах пытались использовать меня против вас.
По крайней мере, на этот раз я должен был защитить вас
от их атак, чего бы мне это ни стоило. Разве я не завоевал
вас в Тулузе, сразившись на дуэли с племянником архие¬
пископа?
—	Это совсем не одно и то же,— страстно воскликнула
Анжелика,— и никогда не будет тем же самым! За кого вы
меня принимаете? Теперь я люблю вас!
32

Потом, удивленная своим признанием как каким-то
откровением, продолжала:
—	Да, я люблю вас, даже слишком! Больше, чем вы
заслуживаете. Неужели вы настолько далеки от меня, что
не можете даже представить себе, как я люблю вас? Разве
мы не сражались вместе против ирокезов, французов и
дикарей? Против зимы, голода и болезней? Разве я была
недостойна вас? Я умоляю вас, если вы не хотите причи¬
нить мне бесконечные страдания берегите себя для меня,
моя дорогая любовь. Прекратите играть своей жизнью,
потому что если я потеряю вас снова, я умру, умру!
0н встал и подошел к ней с раскрытыми объятиями.
Она прижалась к нему, прислонившись лбом к его плечу,
и забылась, растворяясь в этом восхитительном убежище,
в котором словно таяла вся ее жизнь, и наслаждаясь этой
наконец-то обретенной вновь близостью, позволявшей
ощутить его теплоту, знакомый запах, не чувствовала уже
ничего, кроме всеобъемлющего счастья.
—	Я тоже была виновата,— прошептала она,— когда
сомневалась в вашей любви ко мне и недостаточно доверя¬
ла вашим чувствам. Мне нужно было сразу же сказать:
«Смотри. Я опять нашла Колена...», но я боялась. Меня
удерживал какой-то необъяснимый страх. Привыкнув бо¬
роться с расставленными ловушками, я стала предпочи¬
тать молчание правде. Простите меня.
Он взял в свои руки ее лицо и, слегка запрокинув, что¬
бы заглянуть в глаза, нежно поцеловал в губы.
—	Вряд ли мы могли сойтись снова, не столкнувшись
с трудностями, после того, как пережили так много всего,
изменившего наши сердца и оставившего след у нас в ду¬
ше. На пороге этого нового и удивительного открытия
любви всегда оставался страх перед тем, что все может
снова рухнуть... А теперь мы должны понять друг друга
и сказать об этом. Моя дорогая, моя ненаглядная малень¬
кая незнакомка, которую мне все еще не удалось полно¬
стью приручить, простите меня, простите меня...
И он нежно поцеловал ее висок.
—	Моя любовь, моя вечная возлюбленная, моя черес¬
чур молчаливая девочка.
Она, лаская, пробежалась пальцами по его густым воло¬
сам, потом прикоснулась к серебряному виску.
—	Вы всегда знали, как надо говорить о любви. Отваж¬
ный авантюрист и покоритель нового мира не убили
лангедокского трубадура.
—	Он далеко. Я больше не граф Тулузский.
2 1-454
33

—	А что мне за дело до графа Тулузского? Человек,
которого я люблю — пират, сжалившийся надо мной в
JIa-Рошели и предложивший мне чашечку турецкого кофе,
когда я умирала от холода; человек, стрелявший из пушек
в королевских драгунов, чтобы защитить моих преследу¬
емых друзей-гугенотов, который, несмотря на неблагодар¬
ность, смог простить их по моей просьбе; с этим человеком
я спала в глубине леса, чувствуя такое спокойствие и без¬
мятежность, какое на этой земле можно испытать разве
лишь в детстве; человек, который сказал моей маленькой
дочери: «Юная госпожа, я ваш отец ...» Вы так дорогиjviHe.
Я и не хотела Ьы, чтобы вы были безразличны к этому...
этому инциденту. Мне нужно постоянно чувствовать, что я
принадлежу вам.
Влюбленных охватило головокружительное ощущение
безоблачного счастья. Их губы встретились, слились в дол¬
гих страстных поцелуях, прервавших пьянящим молчани¬
ем ропот признаний.
—	Колдун! Колдун! Как же мне спастись от вас, как
защититься? Но когда-нибудь я узнаю, как навсегда за¬
воевать вас!
Жоффрей де Пейрак поднял взгляд.
—	Что мы можем сделать, сокровище моего сердца?
Все эти люди просто поглотили нас. Со всеми этими пира¬
тами и потерпевшими кораблекрушение для нас нигде не
осталось места. Разве вы не отдали нашу комнату герцоги¬
не де Бодрикур?
—	Отдала. Но я просто не представляла, где можно
ее разместить, чтобы она получила хоть немного комфор¬
та, а вы ушли и оставили меня там одну.
—	Давайте пойдем ка борт «Голдсборо»,— решил
он.— Там я провел несколько последних ночей, спасаясь
от искушения присоединиться к вам в форте и слишком
легко простить вас.
—	Что за фальшивая гордость бывает у мужчин! Если
бы пришли, я просто обезумела бы от радости. А вместо
этого я плакала... Я больше не была собой. Вы уничтожи¬
ли меня!
Он крепко стиснул ее в объятиях. Потом Анжелика
взяла плащ.
Супруги покинули бревенчатую хижину и стали мед¬
ленно пробираться сквозь темноту вниз к деревне, стара¬
ясь не привлечь к себе внимания.
Они, как двое любовников, боялись быть узнанными,
боялись, что их остановят и потребуют исполнения еще
34

каких-нибудь обязанностей. Потом, внезапно осознав свой
страх и робость поведения, свойственную беглецам, они
засмеялись.
—	Нет бремени тяжелее, чем ответственность за лю¬
дей,— заметил он.— Мы вынуясдены прятаться в глубо¬
кой тени только для того, чтобы провести несколько минут
наедине.
Испанские солдаты, постоянные стражи и спутни¬
ки графа, следовал*! за ними по пятам, но причиняли не
больше беспокойства, чем это делали бы невидимые
духи.
—	Давайте помолимся Богу, чтобы они были нашими
единственными сопровождающими и чтобы нам удалось
беспрепятственно добраться до берега,— шепнула Анже¬
лика.
Глава пятая
Несмотря на мольбу Анжелики, как только они при¬
близились к форту, из его ворот выскользнула какая-то
женская фигура и бегом бросилась к ним. Это была Мари-
ла-Дюс, молодая служанка герцогини де Бодрикур.
—	Ах, мадам, наконец-то это вы,— сказала она изму¬
ченным голосом.— Мы искали вас всюду. Моя госпожа
умирает.
—	Но ведь я совсем недавно оставила герцогиню де
Бодрикур в отличном состоянии здоровья?
—	Это произошло внезапно. Она потеряла сознание,
потом начала подниматься температура, и теперь она
в бреду. О, пойдемте же, мадам, я вас умоляю!
Анжелика повернулась к мужу. Ее охватила паника —
результат всех этих дней, полных изнурительной устало¬
сти и сверхчеловеческого напряжения. Каждое происше¬
ствие, каждая мелочь начали принимать невероятные
размеры: ей казалось, что весь мир объединился в заговоре
против них, желая во что бы то ни стало их разлучить,
Теперь, когда они наконец-то пришли к взаимопониманию
после той ужасной ссоры, Анжелика больше не желала
расстаться с ним даже на несколько минут, прежде чем
они смогут найти успокоение и исцеление от терзавших
их мук в объятиях друг друга. Она ухватилась за его рук у,
такую теплую, излучающую жизненную силу.
—	Что же происходит? Я измучена. И хочу быть наеди¬
не с вами,— тихо сказала она, повернувшись к графу.
Он спокойно ответил:
2*
35

—	Давайте пойдем туда и посмотрим, что с герцогиней.
Не думаю, чтобы все было действительно так уж серьезно.
Если понадобится, вы можете дать ей какое-нибудь успо¬
каивающее лекарство, после чего мы спокойно удалимся.
В комнате царила невероятная суматоха, всеобщее
возбуждение достигло высшего предела. Петронелла Да-
мурт носилась кругами по комнате, громко причитая и под¬
вывая, в то время как Дельфина дю Розо и Антуанетта,
еще одна из «королевских девушек», выбивались из сил,
пытаясь привести герцогиню в чувство. Жанна Мишо
молилась в углу, а ее ребенок сидел рядом и сосал палец.
Призванная им на помощь мадам Карер что-то негромко
ворчала себе под нос, заваривая настой из трав. Среди всех
этих женщин фигура подслеповатого секретаря Армана
Даву казалась совершенно неуместной. Он расхаживал
по комнате, то и дело натыкаясь на что-нибудь. Посереди¬
не комнаты, в луже воды неподвижно стоял солдат Аде-
мар. И, в довершение всего, на туалетном столике, где он
нашел себе убежище, шипел, вздыбив шерсть, котенок.
Он-то и бросился Анжелике в глаза.
«Бедный малыш,— подумала она,— эти глупые жен¬
щины его доконают».
Она подошла к кровати и склонилась над распростертой
фигурой герцогини. Когда Анжелика покинула ее, Амбру-
азина казалась спокойной и отдохнувшей, но теперь вся
пылала, Ее глаза были полуоткрыты, то и дело она бормо¬
тала какие-то бессвязные, странно звучащие слова. Анже¬
лика приподняла ее веки и увидела, что зрачки почти
совсем закатились; попыталась нащупать пульс, но это не
удалось. Откинув одеяло, она самым тщательным образом
прощупала все ее тело, наблюдая реакцию Амбруазины
де Бодрикур на прикосновение пальцев. Но герцогиня
по-прежнему была погружена в глубокое забытье, и толь¬
ко смутный блеск белков виднелся сквозь полуопущенные
веки. Она ни разу не вздрогнула и по-видимому не почув¬
ствовала никакой боли, пока ее осматривали. Анжелика
попыталась согнуть ее ноги, которые были также непод¬
вижны и холодны, как лед. Анжелика осторожно рас¬
терла их и заметила, что мускулы несколько ослабли.
—	Нагрейте несколько кирпичей,— приказала она
женщинам.
Поглощенная тревогой о состоянии больной, Анжелика
не обращала внимания на то, что молодая женщина лежа¬
ла перед всеми полуобнаженная, в одной тонкой батистовой
сорочке, не скрывавшей красоты восхитительного тела.
36

Однако она машинально отметила про себя, что ноги
герцогини де Бодрикур, которые она пыталась согреть,
отличались удивительным изяществом, и, вероятно, ей
стоило немалых усилий сохранить их кожу такой нежной
и шелковистой.
Внезапно тишину нарушил голос Адемара.
—	Вот что называется прекрасной женщиной,— за¬
явил он, несколько раз покивав головой с видом знатока.—
И в самом деле, можно сказать, что это прекрасная жен¬
ская фигура, не так ли, мессир граф?
—	Адемар, что ты здесь делаешь? — спросила Анже¬
лика.— Я думала, что сегодня ночыо ты стоишь на страже,
—	Они послали меня за водой,— ответил Адемар.—
Нельзя сказать, чтобы это была подходящая работа для
военного человека, у которого есть чувство собственного
достоинства. Но дамам следует помогать, особенно в такой
проклятой стране, как эта... Бедняжки! Если бы меня здесь
не было...
Анжелика осторожно укрыла больную, которая как
будто чувствовала себя лучше, хотя и не приходила
в сознание.
—	Я думаю, что вы правы,— сказала она, поворачива¬
ясь к мужу.— Это что-то вроде истерического приступа,
несомненно, вызванного ужасом, пережитым во время ко¬
раблекрушения. Я дам ей чего-нибудь успокоительного.
—	Питье готово,— произнесла мадам Карер, подходя
к ним с чашкой в руках.
Анжелика открыла свой мешочек и быстро приготови¬
ла необходимую микстуру.
Неожиданно раздался голос герцогини, ясный и хорошо
поставленный. Она сказала:
—	Объем воды равен К, константе, умноженной на
корень квадратный из 2gH, где g — ускорение силы тяже¬
сти, а Н — высота падения воды... но он ошибается, в этом
я уверена. К также зависит от трения.
Дальше послышался только неразборчивый шепот.
—	Что это за чушь?! — воскликнул потрясенный Аде¬
мар.— Может быть, это каббалистическое заклинание,
чтобы заколдовать всех нас?
—	Милосердное Небо, она опять бредит,— проскулила
Петронелла, заламывая руки.
На губах графа де Пейрака внезапно заиграла загадоч¬
ная улыбка.
—	Она всего лишь излагает теорему итальянского
ученого-гидравлика, и, мне кажется, что она совершенно
37

аравилько предлагает поправку к его формуле,— сказал
он,— так что не стоит огорчаться, милая дама. Разве вы не
знаете, что ваша благотворительница считается одной из
самых образованных женщин в мире, которая постоянно
обменивается в Париже математическими постулатами
с докторами из Сорбонны?
Анжелика слушала его, не до конца вникая в эти уди¬
вительные сведения.
Она опять склонилась над Амбруазиной и подсунула
руку ей под голову, чтобы заставить ее выпить лекарство.
Й снова едва уловимый, но чарующий аромат, исходящий
от густых черных волос герцогини, вызвал в ней странное
беспокойство. Это было похоже на предостережение.
«Что же означает этот аромат?» — спросила она себя.
И тут увидела, что глаза Амбруазины де Бодрикур
открыты и пристально смотрят на нее. Анжелика улыбну¬
лась ей.
—	Выпейте это,— настойчиво предложила она,— ну,
выпейте же, это поможет вам.
Герцогиня не без труда приподнялась. Она казалась
измученной только что перенесенным приступом. Она
пила крошечными глотками, словно полностью потеряла
силы, и Анжелике пришлось заставить ее выпить все до
конца. Потом она откинулась назад и замерла, закрыв гла¬
за. Но ей было явно лучше.
—	Лихорадка прошла! — заметила Анжелика, по¬
ложив руку на лоб герцогини.— Теперь больше не о чем
беспокоиться.
Она отошла, чтобы вымыть руки и убрать лекарства.
Приближенные мадам де Бодрикур окружили Анже¬
лику.
—	О, мадам, не покидайте нас, не покидайте,— молили
они,— останьтесь здесь на ночь, чтобы последить за ней.
Мы так боимся за нее.
—	Нет! Я же говорю, что беспокоитесь вы совершенно
напрасно.
Ей стало казаться нарочитой и преувеличенной трево¬
га, проявленная женщинами.
—	Она уснет, я вас уверяю. И вы тоже должны ус¬
нуть,— посоветовала им Анжелика.— Адемар, забирай все
свои ведра и попрощайся с дамами. Ты будешь освещать
нам путь фонарем.
Почему все эти люди цеплялись за нее и Жоффрея,
йак лианы, словно желая парализовать их? Все это походи¬
ло на кошмар.
38

Она подошла к мужу. Он все еще стоял, пристально
глядя на распростертую мадам де Бодрикур. Ее лицо,
обрамленное роскошными черными волосами, рассыпав¬
шимися на кружевной подушке, словно стало меньше к
походило на личико спящего ребенка.
Анжелика спросила полушутя:
—	Мы идем?
Но Жоффрей де Пейрак словно не слышал ее.
Голова Анжелики закружилась, потом ее пронзила
нестерпимая боль. Больше всего на свете ей хотелось уйти
отсюда, бежать вместе с ним. И дело было не только в том,
что она нуждалась з его объятиях. Ей казалось, что это был
вопрос жизни и смерти. Она ни за что на свете не должна
расставаться с ним сегодня, или... Но Жоффрей де Пейрак
будто не слышал ее.
Она чувствовала, что ее нервы на пределе.
—	Мадам, пожалуйста, останьтесь,— стонали хором
женщины.
—	Она может умереть,— трагически воскликнула
Дельфина дю Розо.
Они еще теснее сгрудились вокруг нее.
—	Останьтесь! Ох, останьтесь же! — молили они
нараспев.— Во имя милосердия, милая дама!
В их глазах был ужас. Анжелике вдруг пришло в голо¬
ву, что все они просто безумны. Она инстинктивно ухвати¬
лась за руку графа, ища у него поддержки и помощи.
Де Пейрак, казалось, пришел в себя и, взглянув на нее,
увидел бледное, напряженное лицо. Тогда он обвил рукой
ее талию.
—	Будьте же благоразумны, дамы,— сказал он,—
мадам де Пейрак тоже нуждается в отдыхе, и я собираюсь
увести ее отсюда, с вашего позволения! Если у вас возник¬
нут еще какие-нибудь опасения по поводу здоровья вашей
госпожи, пошлите за доктором Парри. Он даст вам добрый
совет.
С этими словами, ирония которых не дошла до них,
он чрезвычайно галантно распрощался с ними и вышел,
увлекая за собой Анжелику.
Глава шестая
—	Эта герцогиня де Бодрикур со своей свитой ужасно
утомила меня,— заметила Анжелика, когда они спусти¬
лись вниз к берегу.— Можно подумать, что она довела их
всех до безумия. Знаете, я никогда еще не была удивлена
39

так, как в тот момент, когда впервые увидела ее. Почему-
то я воображала ее толстой престарелой дамой. Наверное,
все дело в титуле герцогини и роли покровительницы...
—	А также в том, что вы знали, что она вдова герцога
де Бодрикура, умершего всего несколько лет назад в пре¬
клонном возрасте. Если я не ошибаюсь, ему сейчас было
бы далеко за восемьдесят... и, тем не менее, он был мужем
этой очень красивой женщины, она моложе его более чем
на сорок лет.
—	А, сейчас я понимаю,— воскликнула Анжелика.—
Брак между феодальными поместьями, один из тех, кото¬
рым бывают вынуждены подчиниться в угоду своим
семьям многие молоденькие девушки, почти дети.
Она вздрогнула и прижалась щекой к плечу графа.
—	Я тоже могу припомнить, как на пути в Тулузу ду¬
мала, что выхожу замуж за старика, за некое чудовище,
Жиля де Реца...
—	Герцог де Бодрикур воплощал все это в одном лице:
развратный, беспринципный, подлый. Говорили, что он
воспитывал в монастырях хорошеньких девочек-сирот,
а когда они достигали зрелости, то становились либо
любовницами, либо, если они были благородного проис¬
хождения, его женами. Похоже, что они ему быстро на¬
доедали, и после смерти четырех жен пошли слухи, что
они были отравлены. Молодой король даже удалил его на
время от двора, хотя это не помешало герцогу присутство¬
вать на королевской свадьбе в Сан-Себастьяне. Но я отка¬
зался встретиться с ним именно из-за вашей молодости
и красоты. Он должен был навестить меня раньше в Тулу¬
зе, потому что хотел узнать тайные формулы, которые
помогли бы ему заклинать дьявола.
—	Боже, какой ужас! Он был уже женат на этой гер¬
цогине ко дню королевской свадьбы? Хотя нет, этого не
могло быть, она была тогда еще слишком мала, бедняжка!
Дитя!
—	Она совсем не так уж молода,— ответил Пейрак
с некоторой язвительностью.— И не думаю, чтобы она
была таким уж ребенком. Это человек широкообразован-
ный, высокой культуры.
—	Но, похоже, что вы знаете и ее! — воскликнула
Анжелика.
—	Только понаслышке. Она защищала в Сорбонне те¬
зис о бесконечно малых величинах, развиваемый мсье
Декартом. Поэтому я и слышал о ней, так как -не хотел
отстать от новостей европейской науки и регулярно ими
40

интересовался. Я даже читал ее короткий трактат, в кото¬
ром она касалась не только теории Декарта, но и зако¬
нов гравитационного притяжения Луны... Когда дуэнья
«королевских девушек» упомянула имя своей покрови¬
тельницы, я был не вполне уверен, что речь идет о той
самой женщине. Мне это показалось слишком уж неверо¬
ятным, но Голдсборо и в самом деле принимает в своих
стенах одного из самых передовых докторов со всеми
степенями, какими только можно похвастаться в наше
время.
—	Мне трудно в это поверить,— прошептала Анже¬
лика.— Как много событий произошло за эти несколько
дней!
Они подошли к воде, тут же появился Жак Виньо с фо¬
нарем в руке. Ночь была туманной. Невидимая луна, свет
которой просачивался сквозь туман, бросала на воду зло¬
вещую полосу, выхватывая из темноты густую сеть мы¬
сов и рифов, окрашенных в свинцовый цвет.
Они уже готовы были вступить на пристань, когда
вдруг услышали донесшийся неведомо откуда, но совер¬
шенно отчетливо женский крик. Он все звенел и звенел
в воздухе, этот жуткий, нескончаемый крик, казалось,
вызванный какой-то нестерпимой мукой. Он словно исхо-
дил от самой ночи, доносясь из-за самой дальней кромки
черных штормовых туч.
Крик пронзил темноту, и ветер подхватил его, умно¬
жил, так что он отозвался громким эхом, вибрирующим
от боли,— теперь это походило на вопль ненависти и де¬
монической ярости.
Все замерли, словно окаменев, чувствуя, как кровь
стынет в жилах.
Адемар уронил фонарь. Он так трясся, что не мог даже
перекреститься.
—	Демон... Демон...— бормотал он, заикаясь.— Да, это
он! Вы его слышали, не так ли?
Остальные моряки, какими они ни были стойкими,
тоже были явно потрясены.
—	Там происходрхт что-то неладное, вам не кажется? —
спросил один из них, пристально вглядываясь в глубину
ночи.— Что вы думаете об этом, монсеньор?.. Женщина
в беде?
—	Нет, это голос духа,— ответил другой.— Здесь не
может быть ошибки. Я слышал нечто подобное о Демоне
Архипелага в заливе Святого Лаврентия... Однако это
доносится не с моря.
41

—	Нет, со стороны деревни,— ответил Пейрак,— поч¬
ти из форта.
Анжелика подумала о герцогине де Бодрикур.
Такой крик мог вырваться только у человека, терпев¬
шего последние смертельные муки. Внезапно убежден¬
ная, что больная женщина умерла, Анжелика бросилась
обратно к домам, горько упрекая себя за то, что покинула
несчастную в ее последний час.
Запыхавшись, выбившись из сил, она подбежала к фор¬
ту и увидела два силуэта на фоне освещенного окна.
—	Что тут происходит? — крикнула она.
—	Не знаю,— ответил ей голос Дельфины дю Розо.—
Кто-то дико кричал. Это было так ужасно! Мы все еще
дрожим.
—	Похоже, что это было из леса,— добавила стоящая
рядом с ней Мари-ла-Дюс.
Анжелика остановилась в замешательстве.
—	Нет, он доносился отсюда. Странно, что вам пока¬
залось не так... А мадам де Бодрикур этот крик не встре¬
вожил?
—	Нет,— Мари-ла-Дюс оглянулась.— Слава Богу, она
мирно спит!
—	Ну что ж, хорошо, тогда закройте ставни и тоже
немного отдохните. Возможно, это в лесу попался в ло¬
вушку зверь. Во всяком случае, Мари, вам не следовало
так много двигаться, сегодня вы уже достаточно долго
были на ногах! Идите и поскорее ложитесь в постель, дитя
мое, если хотите сделать мне приятное.
—	Да, мадам. Вы очень добры, мадам,— ответила мо¬
лодая девушка, и ее голос внезапно дрогнул.
—	Спокойной ночи, мадам,— приветливо попроща¬
лась Дельфина.
Они отступили назад и захлопнули тяжелый дере¬
вянный ставень. Какое-то время Анжелика прислушива¬
лась к эху жуткого вопля.
«Кто так страдает в этой тьме? — спрашивал ее внут¬
ренний голос.— Какой обезумевший демон или суккуб?! Я
схожу с ума. «Они» доведут меня до безумия... Жоффрей!»
И тут она поняла, что опять осталась одна, ужас охва¬
тил ее.
—	Жоффрей! — закричала она.— Жоффрей, Жоф-
рей! Где вы?
—	Я здесь,— ответил граф, поднимавшийся по склону
холма ей навстречу.— Ну, что еще случилось, моя доро¬
гая? Отчего вы в такой панике?
42

Она бросилась к нему.
—	О, я неожиданно так испугалась. Я умоляю вас, не
будем больше расставаться сегодня, не будем больше
расставаться, или я умру!
Глава седьмая
И вот наступило утро, белое, тяжелое от пронизываю¬
щего его тумана, но все-таки достаточно светлое и яркое,
чтобы прогнать все ужасы ночи, отступающие перед све¬
том занимающегося дня.
Анжелика pi Жоффрей стояли, облокотившись на
перила «Голдсборо», еще окутанные одиночеством и тай¬
ной окружавшего их тумана, и спокойно ж да л pi лодку,
которая должна была доставить их на берег.
С невидимой земли доносились звуки, говорящие о бур¬
лящей жизни колонии. В это утро они чувствовали себя
счастливыми, полными сил и с особой остротой воспри¬
нимали эту кипучую деятельность, эхо которой долетало
до них сквозь туман: крики рыбаков, спускающихся к бе¬
регу, женщин, перекликавшихся друг с другом, перестук
молотков плотников.
С этим гомоном, поднимавшимся с земли, сливались
крики морских птиц и более далекое воркование голубей
в лесу; туман был пронизан и насыщен запахами и арома¬
тами жизни — дымка очагов, рома, табака, свежеспилен-
ного дерева, характерными запахами форта на этих бере¬
гах, которые смешивались с иодистым дыханием моря
и острыми испарениями леса.
—	Я должна пойти помириться с дамами Голдсборо,—
сказала Анжелика.— Они не слишком покладисты... но
ведь и я тоже. Однако, если посмотреть в целом, мы все-
таки любим друг друга и считаем, что все наши ссоры
и разногласия идут на пользу. Они достаточно умны и це¬
нят то, что я приношу извне нечто такое, что помогает
им самоутвердиться. Мне всегда нравилось в женщинах-
гугенотках то, что, в отличие от слишком многих женщин-
католичек, они не обладают этим всепоглощающим, со¬
крушительным чувством своей принадлежности к жен¬
скому полу, этой бездумной покорностью мужу или при¬
ходскому священнику.
—	Хм! — ответртл Пейрак.— Очевидно, вам удалось
сбросить с себя папистское иго.
—	Я сбросила и все остальное,— смеясь, ответила Ан¬
желика,— кроме ига вашей любви.
43

И она подарила ему взгляд, полный пылкой страсти.
Зти, только что прошедшие часы, эта дивная ночь навсегда
останутся для нее чем-то самым сокровенным, не имею¬
щим цены: все, что они сказали друг другу накануне днем,
в смятении первой попытки примирения, и позже, в сле¬
пом упоении восторгами любви, в пылу тех часов, когда
насытившиеся тела еще трепетали от отзвуков испытан¬
ного наслаждения, а мысли были далеки от всех дневных,
будничных забот и огорчений, и они могли без стыда
и смущения открыть сердца друг другу, все зти слова
навсегда останутся в памяти, как драгоценное сокровище,
которому она никогда не устанет радоваться, вновь и вновь
наслаждаясь его прелестью и вдыхая его аромат. Уже не¬
далек тот день, когда она должна будет извлечь их из па¬
мяти как единственную поддержку, как духовную пищу,
что поможет выжить и пройти через страшное испы¬
тание...
Однако в то тихое утро, пронизанное светом и теплом,
Анжелика еще не знала этого. Только одинокий, донес¬
шийся из неведомой дали демонический вопль все еще
продолжал вселять в нее беспокойство и тревогу. Но ей
хотелось не думать об этом, не придавать ему значения.
Она чувствовала себя совсем другой, чем накануне, и с
улыбкой смотрела в глаза своему любимому. Все в нем
волновало и трогало ее, заставляло ощущать счастье.
Ритмичный плеск, донесшийся сквозь туман, свиде¬
тельствовал о приближении шлюпки.
Они прошли через отверстие для сходней, открытое
одним из моряков, который затем стал на четвереньки
и спустил веревочную лестницу.
—	Да, я же забыла о моем котенке,— вспомнила Анже¬
лика.— Надеюсь, что ему дали молока... и что герцогиня де
Бодрикур не умерла. Я должна теперь, когда все немного
успокоилось, навестить Абигель. Ее срок уже подходит...
Они заняли места в шлюпке, и моряки дружно налегли
на тяжелые весла, желая поскорее преодолеть несколько
ярдов, отделяющих от берега.
—	Я хочу попросить мадам Карер подобрать подходя¬
щее помещение для герцогини, чтобы мы могли снова
занять нашу комнату в форте — ведь вы не собираетесь
снова уехать, не так ли? Я не вынесу разлуки. Часы кажут¬
ся такими долгими и горькими, когда вы не со мной и я не
знаю, где вы. Я готова полностью посвятить себя Голд¬
сборо, но только вы должны быть рядом... Что это за
корабль вошел в порт вчера вечером 7
44

Пейрак кивнул головой.
—	Я боюсь, что это еще одна партия людей, прибываю¬
щих сюда, чтобы разлучить нас, послав меня с полицей¬
ской миссией во Французский залив.
—	Англичане?
—	Нет! Французы. Губернатор Акадий, мсье де Виль
д’Эвре. Мне сообщили о его прибытии вчера вечером,
но я попросил Колена и д’Урвилля принять его, потому
что хотел посвятить себя вам, только вам одной, и никому
другому.
Лодка, пересекая прибрежную полосу, подходила к при¬
стани, Анжелика заметила что-то крошечное и живое, от
чаянно барахтавшееся среди водорослей.
—	Что это? Краб? О, Господи, это же мой котенок! —
воскликнула она.— Что он здесь делает? Он и так еле
живой.
Она взяла его на руки: котенок, весь в пене и песке,
казалось, был опять на грани издыхания; как и накануне,
его золотистые глаза взывали о помощи.
—	Можно подумать, что он спустился к берегу, чтобы
подождать меня, как будто знал, что я вернусь именно
этим путем...
—	Я ждал вас вместе с этой тварью,— проскулил из
тумана голос Адемара.— Здесь губернатор Акадии, он
говорит, что мы дезертиры — я и другие солдаты из форта
Святой Марии. Он говорит, что отдаст нас под военный
трибунал, хотел даже как следует всыпать тому госпо¬
дину, что доставил нас сюда.
—	А?! Так Дефо, значит, тоже здесь? — сказал Пей¬
рак.— Это внушает тревогу; братья Дефо не чета этим
чиновникам из Квебека. Посмотрите, кто там идет?
В тумане обозначились четыре фигуры. Это был Колен,
его квартирмейстер Ванно, д’Урвилль и Габриэль Берн.
Оказалось, что они хотели обсудить с мсье и мадам де
Пейрак несколько неотложных вопросов, прежде чем
французский губернатор, судя по всему, намеревавшийся
причинить всем массу хлопот, займет внимание графа
своими претензиями и требованиями.
Колен был полностью в курсе всех дел. Умело управ¬
ляя Голдсборо, он заручился поддержкой гугенотов.
Он сказал, что у него есть два проекта как для проте¬
стантской, так и католической части населения, уже вы¬
сказавшего свое мнение по этому вопросу. Первый заклю¬
чался в постройке небольшого форта с четырьмя угловы¬
ми башенками на месте, известном под названием Реки
45

Кайюгов и расположенном ка полпути между лагерем
Шамплейна и портом Голдсборо; именно по этой реке спу¬
скались враждебные племена краснокожих, чтобы напасть
на белых жителей района.
Возведение сторожевого форта для защиты местных
жителей стало делом очень важным, особенно в это время
года, когда следовало ожидать появления ирокезских
военных отрядов.
Другой проект был связан с постройкой католической
часовни на дальнем конце полуострова, где, по-види¬
мому, собирались поселиться новые жители с «Сердца
Марии».
—	Правильно! — ответил граф.— Давайте урегули¬
руем эти острые вопросы, но начнем с того, что пойдем
к мадам Карер и отведаем супа из моллюсков или горя¬
чего вина с корицей.
Он провел Анжелику к гостинице, откуда доносился
приятный запах древесного дымка. Остальные последо¬
вали за ним, последним тащился Адемар, у которого всег¬
да был такой вид, будто он идет за катафалком.
Анжелика засунула котенка под плащ и с беспокой¬
ством отметила, что он весь дрожит.
К ней подошел Габриэль Берн и отвел в сторону.
—	Только на одно слово, мадам, если позволите.
У меня сложилось впечатление, что мессир де Пейрак
будет вынужден на несколько дней покинуть нас, чтобы
отправиться в экспедицию вверх по реке Святого Джона,
и, я полагаю, у вас возникнет желание сопровождать
его... Поэтому хотел бы попросить вас... у моей жены вот-
вот придет время родов... Я очень тревожусь за нее. Ваше
присутствие — единственное, что может успокоить нас
обоих...
—	Не беспокойтесь, дорогой Берн,— ответила она,—
я не покину Голдсборо до тех пор, пока Абигель не родит
и полностью не оправится после родов.
Однако потом она добавила, чувствуя, как сжимается
сердце:
—	Так вы действительно думаете, что моему мужу
придется покинуть Голдсборо? Какие у него могут быть
дела на реке Святого Джона?
—	Положение очень сложное. Этому англичанину из
Бостона, Фипсу, бывшему здесь вместе с адмиралом Ше-
рингэмом, удалось блокировать устье реки, заперев там
неких важных лиц из Квебека. Удалось прорваться только
губернатору Акадии со своим капелланом и горсткой
46

храбрецов, и вот теперь он прибыл сюда просить о помощи.
Все это может привести к войне между двумя королев¬
ствами, и ваш муж — единственный человек, способный
ее предотвратить.
Он кивнул на графа де Пейрака, переступившего в этот
момент порог гостиницы.
Солдаты встали на страже у двери. Дон Жуан Альварес
последовал за своим господином. Он ни на мгновение не
оставлял графа одного, всегда держал его под своим неза¬
метным, но пристальным наблюдением.
Глава восьмая
В главном зале гостиницы собрались в основном жен¬
щины, что вошло в обычай, установившийся с открытия
гостиницы,— собираться здесь утром, после того, как
встали дети, а мужья отправились на работу. Здесь они
советовались, обменивались новостями и наслаждались
едой, как бы вознаграждая себя за хлопоты вокруг семей¬
ного стола. Потом они возвращались домой к своим повсе¬
дневным заботам и обязанностям.
Анжелика сразу же поймала взгляд мадам Маниголь —
та встала и слегка присела в реверансе.
Несколько детей и подростков, чистивших рыбу, весело
приветствовали их. Мадам Маниголь улыбнулась так
широко и дружелюбно, как только позволяла ее обычно
угрюмо-надутая физиономия.
Пейрак улыбнулся ей в ответ.
—	Я вижу, что корзины с фарфором уже распако¬
ваны,— сказал он.— Эта посуда была деликатным грузом,
его оказалось не так-то легко доставить сюда из Европы,
но Эриксон не пожалел соломы, и, похоже, что черепков
не слишком много.
—	Нет, все цело, за исключением миски из Лиможа
и нескольких предметов из Голландии.
Дамы перенесли на стол фарфоровую посуду. Именно
она в это утро была предметом обсуждения, гораздо более
веселым и увлекательным, нежели пиратство, сражения
и казни, а также предательство и кораблекрушения, изряд¬
но их утомившие в течение последних дней.
Присутствие графа де Пейрака и Анжелики, сидевших
рядом, помирившихся, только усилили всеобщее чувство
облегчения.
Каждая семья в Голдсборо получила подарок, его
можно было повесить на стену или поставить в шкаф для
47

посуды,— суповую миску, тарелку или кувшин, в общем,
то ценное, что могло придать блеск грубоватым жи¬
лищам.
—	А вы, любовь моя, успели взглянуть на свои по¬
дарки? — тихо спросил Жоффрей де Пейрак, наклоняясь
к Анжелике.
—	Увы, нет. У меня не хватило духу.
Ее мысли были все еще заняты тем, что сообщил ей
Берн, и она ела с отсутствующим видом. Пейрак внима¬
тельно наблюдал за ней.
—	Что вас теперь беспокоит?
—	Я думаю о французском губернаторе, он появился
так не вовремя. Вы собираетесь отправиться во Француз¬
ский залив?
—	Посмотрим. Но в данный момент я не собираюсь
покинуть вас, по крайней мере, в течение ближайших
двух дней, если даже каждому человеку в Канаде еже¬
минутно угрожает опасность быть оскальпированным или
закованным в железо.
Это обещание успокоило Анжелику. Два дня. Вечность!
Она дала котенку молока, потом поговорила с мадам Карер
о жилье для герцогини. На краю поселения был дом, его
хозяин отправился в глубь страны продавать меха. Гер¬
цогине и ее свите дом может показаться тесноватым,
но придется смириться с этим — когда человек отправ¬
ляется в Канаду, он о язан быть готовым ко всему...
Анжелика осведомилась, можно ли починить одежду
Амбруазины де Бодрикур.
—	Пока нет. Я же должна разыскать нитки всех цветов
радуги, чтобы чинить такие вещи!.. Знаете, в этих нарядах
есть что-то странное...
—	Что вы имеете в виду?
—	Эти пятна, эти разрезы...
—	Но чего ждать после кораблекрушения?
—	Я хотела сказать не это! Здесь что-то такое, я не
могу даже объяснить...
Анжелика покинула гостиницу после того, как зару¬
чилась обещанием мужа присоединиться к ней в форте,
чтобы они могли вместе отдохнуть, а также ни в коем
случае не отправляться с военной экспедицией вне¬
запно, не предупредив ее. Он засмеялся, повторил свои
обещания и поцеловал кончики ее пальцев. Однако, не¬
смотря на это, она не чувствовала облегчения. Страх
снова потерять его подступил к ней, как леденящая душу
бездна.
48

Но когда она увидела солнце, наконец-то пробившееся
сквозь утренний туман, окинула взором Голдсборо, сияю¬
щее своими домами из светлого дерева, своими утесами
с изумрудной щеткой деревьев на вершинах, своими пес¬
чаными отмелями, своими бесчисленными полуостровами
и мысами с хаотическим нагромождением камней, то сине¬
ватых, то лилово-красных или розовых, радость посели¬
лась в ее душе — ока же самая счастливая из всех женщин
на свете. И, что бы там ни случилось, они одолеют вместе
любые препятствия.
Приближаясь к форту с котенком на руках, Анжелика
просила Бога, чтобы герцогиня пришла в себя, тогда она
снова могла бы наслаждаться уединением в своей ком¬
нате, своим счастьем, своей новой радостью. Она решила
изучить содержимое сундуков, пока лишь бегло про¬
смотренное ею.
Когда Анжелика уже собиралась подняться по лест¬
нице, ведущей в покои, ее остановили голоса: кто-то гром¬
ко спорил. Потом из ее комнаты вышел капитан Джоб
Симон, он пригнулся в дверях, чтобы не стукнуться ране¬
ной головой о притолоку. Согнувшись, словно под
тяжестью непосильной ноши, он походил на горбуна. Джоб
Симон наградил Анжелику сердитым взглядом.
—	Ну вот! — буркнул он.— Мало того, что я потерял
свой корабль, я еще и получаю выволочку. Или, может
быть, по-вашему, это справедливо?
Несмотря на безобразное лицо, к тому же еще изуро¬
дованное неприятной красной родинкой на виске, в его
серых глазах, глубоко запрятанных под огромными, на¬
висшими бровями, светилось столько доброты, что делало
его похожим на огромного печального пса, ищущего хоть
немного тепла и участия.
—	Но ведь вы спасли своего единорога,— сказала она,
желая утешить его,— разве это не хороший знак, не знаме¬
ние будущего?
—	Да, полагаю, что это так! Но мне нужно будет снова
позолотить его. А где я отыщу золото? Много времени
утечет, прежде чем я снова водружу его на нос корабля!
Я убит. И, в довершение всего, получил трепку.
—	Но только между нами, капитан, разве вы не за¬
служили порицания? Если вы должны были следовать
в Квебек, как вам удалось забраться в эти края?
Он задумался, потом глубоко вздохнул.
—	Согласен! Но уж что касается кораблекрушения,
то это не моя вина!
49

—	В таком случае, чья же?
—	Этих поганых бандитов, которые размахивали
фонарями на вершине скал, чтобы заманить нас на эти
проклятые рифы...
Потом он вдруг снова погрузился в раздумье.
—	Мой единорог... Мой отец был позолотчиком, и я
разбираюсь в этих делах... но мне нужно будет найти
немного золота. Но где, как вы полагаете, я могу отыскать
золото в этой проклятой стране демонов и негодяев, устра¬
ивающих кораблекрушения?
—	Как знать? Может быть, мы что-нибудь и найдем!
Разве вы не знаете, что золото в ведении дьявола?!
—	Вам не следует шутить над такими вещами, ма¬
дам,— вскричал Ад ем ар, следовавший по пятам за ней.
Капитан размашисто перекрестился, но тем не менее
добавил:
—	Это ничего! Это ничего, что дело касается дьявола.
Вы находите немного золотой фольги для моего едино¬
рога, и я ваш! Заранее благодарю вас, мадам! У вас, по
крайней мере, доброе сердце.
И он направился дальше, явно испытывая большое
облегчение.
Котенок спрыгнул с рук Анжелики и принялся обню¬
хивать дверь.
—	Осторожней, чтобы он опять не убежал... лови его,
Адемар! И почему ты все время ходишь за мной, мой
бедный мальчик?
—	Неужели вы думаете, что я хочу, чтобы меня по¬
весили, как обещал губернатор Акадии? И потом я должен
рассказать вам свой сон. Я видел ангела, который был
красным, красным с головы до ног; так вот, это не поло¬
жено ангелу...
Анжелика вошла в комнату. Котенок последовал за
ней с видом хозяина. Гордо подняв хвостик, он напрямик
направился к куску одеяла, который она постелила на¬
кануне, расположился и принялся тщательно чистить
свою шерстку.
Глава девятая
Амбруазина де Бодрикур сидела у окна, одетая в чер¬
ное бархатное платье с кружевным воротником. Эта тем¬
ная одежда подчеркивала бледность лица. Она походила
на осиротевшую инфанту. Сидя вот так, крепко обхватив
руками колени, она казалась погруженной в глубокое
50

раздумье. Ее приближенные хранили почтительное мол¬
чание.
Когда появилась Анжелика, герцогиня вскинула голо¬
ву. Все. ее движения отличались изяществом и носили
особый, только ей присущий характер, но в то же время
выдавали природную импульсивность, не лишенную,
впрочем, очарования.
—	Ах, вот и вы, мадам,— сказала она.— Я ждала вас.
Ее глаза блестели едва сдерживаемой радостью.
—	Я вижу, что вы встали,— сказала Анжелика,—
и надеюсь, поправились после вчерашней болезни? Хоро¬
шо ли вы провели ночь? Вы все еще очень бледны.
—	Это неважно. Я как раз думала, что причинила
достаточно беспокойства, заняв ваши покои. Сейчас я уже
могу перебраться в другое место, хотя, должна признаться,
все еще не могу как следует владеть своим телом. Капитан
Симон только что был здесь и сообщил, что наш корабль
затонул. Но я полагаю, что, если подпишу необходимые
векселя, мне удастся найти судно, которое доставит меня
и моих девочек в Квебек.
—	Не говорите, что так скоро покинете нас, мадам,—
ответила Анжелика, думая о «королевских девушках».—
Ни они, ни вы еще полностью не поправились.
—	Ну что ж, в таком случае позвольте мне, по край¬
ней мере, не мешать вам здесь. Меня устроит любая старая
хижина. Когда я отправилась в Новую Францию, то
к списку жертв, предлагаемых мною Господу, прибавила
комфорт. Я не боюсь лишений.
—	Мы разместим вас и ваших девушек,— сказала
Анжелика,— и, несмотря на ваше стремление к само¬
отречению, я позабочусь, чтобы вы получили все необ¬
ходимое.
Она почувствовала облегчение оттого, что у герцогини
де Бодрикур хватило такта самой предложить освободить
комнату в форте. Эта молодая женщина, обладавшая
странным характером, тем не менее имела великолепную
выучку, получаемую в монастырях всеми знатными
девушками, и, кроме того, как будто имела природную
склонность считаться с чувствами, желаниями и благо¬
получием других.
Герцогиня слегка улыбнулась в ответ на слова Анже¬
лики и указала на свое платье.
—	Вот еще за что прошу вас великодушно простить
меня. Не зная, во что облачиться, я позаимствовала у вас
это платье.
51

—	Вы можете выбрать другое, какое больше пойдет
вам,— предложила Анжелика под влиянием непосред¬
ственного порыва,— черное не идет вашему цвету лица.
В нем вы похожи на монахиню или на сироту.
—	Но ведь я действительно из монастыря,— отпари¬
ровала герцогиня, внезапно рассмеявшись, как будто это
показалось ей невероятно забавным,— разве я вам этого
не говорила? И кроме того, я действительно сирота,—
добавила она более спокойно и просто.
Анжелика вспомнила, что рассказывал Жоффрей де
Пейрак о браке этой молодой женщины со стариком, и
ею овладело смутное чувство раскаяния, смешанного с
жалостью. Может быть, она первая угадала в самоуве¬
ренном облике герцогини де Бодрикур, слывшей не только
чрезвычайно образованной, но и необыкновенно практич¬
ной женщиной, что-то детское и надменное. Ей захотелось
помочь, защитить ее, а также внести какое-то разнообра¬
зие в жизнь, казавшуюся слишком суровой.
—	Я найду вам другое, более нарядное платье.
—	Нет, пожалуйста, не надо,— возразила герцогиня,
покачав головой.— Если вам будет угодно, позвольте
носить это в знак траура по бедным жертвам, тем, уто¬
нувшим две ночи назад без покаяния и отпущения грехов.
Я не буду думать ни о чем другом.
Анжелика не стала настаивать.
Девушки и Петронелла стояли поодаль с таким видом,
словно были готовы покинуть комнату по первому при¬
казанию своей госпожи. Все вокруг было безукоризненно
чистым и прибранным, и сами они казались совершенно
здоровыми и полностью оправившимися от потрясений
предыдущего дня. Секретарь в очках заканчивал что-то
писать, восседая за письменным столом, который обычно
был рабочим столом Жоффрея де Пейрака. Он позаим¬
ствовал также и перо графа, имевшее форму крыла аль¬
батроса, что вызвало у Анжелики бессознательное раз¬
дражение, хотя, как она поняла, немного поразмыслив,
у бедного секретаря герцогини, потерявшего все свои
письменные принадлежности, просто не было другого
выхода. Арман Даву, секретарь герцогини де Бодрикур,
был человеком без возраста, его отличала слегка полно¬
ватая фигура и немного педантичная напыщенность.
Однако Анжелика, сама не зная почему, недолюбливала
его. У нее сложилось впечатление, что несмотря на добро¬
душную внешность, он не был в согласии ни с самим собой,
ни со своим положением. Да и в любом случае работа
52

человека, служащего высокопоставленной персоне, требо¬
вавшая одновременно и раболепстза и смелости, не при-*
надлежала к числу тех, что формируют веселый тми
характера.
—	Мсье Арман составляет список наших потерь,—
объяснила мадам де Бодрикур.
Несмотря на высказанное ею намерение цокинутъ
комнату, она продолжала сидеть в той же позе, обхватив
руками колени. Анжелика заметила между пальцами
деревянные резные четки.
—	Меня никто не спрашивал из высшего духовен¬
ства? — неожиданно спросила ока.
—	Здесь?! — воскликнула Анжелика.— Ко, мадам,
поблизости нет ни одного города, разве я вам уже не
объясняла? В этих местах есть, в сущности, только не¬
сколько иезуитов, путешествующих по Акадии, да капел¬
ланы при концессиях и военных фортах...
Она умолкла, пораженная внезапной мыслью. Амбру-
азина де Бодрикур быстро продолжала:
—	Мой духовник написал всем религиозным властям
Новой Франции, сообщая о моем прибытии. Член ордена
иезуитов уже должен быть информирован о том, что я
потерпела кораблекрушение на побережье Мэна, и при¬
ехать сюда, чтобы принести нам помощь и поддержку
нашей Святой Веры.
—	Их здесь немного, а расстояния огромны,— уклон¬
чиво заметила Анжелика.
Герцогиня, казалось, прислушивалась к чему-то.
—	Здесь не слышно звона колоколов...— прошептала
она.— Как же узнать время? Мне хотелось бы посетить
мессу, но, говорят, что здесь нет даже церкви.
—	Скоро у нас будет часовня.
Анжелика почувствовала в глубине души теплое чув¬
ство благодарности Колену: именно благодаря ему она
могла сделать такое заявление.
—	Как вы можете жить вот так, даже не присутствуя
ка Святом жертвоприношении мессы?! — спросила моло¬
дая благотворительница, широко раскрыв глаза от удив¬
ления.— У вас нет даже капеллана! Значит, все зти люди
живут и умирают, как дикие звери, без поддержки святых
таинств и причастия.
—	Здесь есть священник...
—	Протестант! — в ужасе воскликнула герцогиня.—
Еретик! Это еще хуже. Разве не написано в Библии: «Сде¬
лай еретику одно предупреждение, потом второе, а после
53

этого избегай его общества; ибо он порочная натура, и тот,
кто живет с ним, тоже порочен».
—	Пусть так,— ответила Анжелика, чувствуя легкое
раздражение,— но не забывайте, что наша порочность
здесь, в Голдсборо, не мешает нам проявлять милосердие
и терпимость к нашим соседям и ближним, что в конце
концов является первой заповедью Нового Завета. Что бы
там ни говорил ваш драгоценный кормчий, этот Джоб
Симон, мы не устраиваем кораблекрушений и сделали
все, что было в наших силах, чтобы помочь вам.
Во время всего диалога с Амбруазиной де Бодрикур
она ходила по комнате. Что за странная мысль пришла
ей в голову минуту назад, когда герцогиня говорила
о представителе высшего духовенства? Что-то очень важ¬
ное... но она никак не могла вспомнить, что именно.
Анжелика открыла коробку с пистолетами, подарен¬
ную Жоффреем. Стала изучать ее содержимое. И тут она
почувствовала, что герцогиня пристально наблюдает за
ней.
—	Значит, вы носите оружие,— заметила герцогиня.—
Говорят даже, что вы — прекрасный стрелок.
Мадам де Пейрак резко повернулась к ней.
—	Вы, кажется, знаете обо мне слишком много,—
воскликнула она.— Я даже думаю, что вас привел сюда не
простой случай...
Мадам де Бодрикур вскрикнула, как будто ее поразили
в самое сердце, и закрыла лицо руками.
—	Что вы хотите этим сказать? — быстро проговорила
она прерывающимся голосом.— Я уже не могу поверить
в то, что это было Провидение, как казалось мне вчера.
Я только сейчас полностью поняла весь ужас нашего
положения. И все эти несчастные люди, погибшие, утонув¬
шие, разорванные на куски так далеко от родной земли...
У меня такое ощущение, что их проклятие будет тяготеть
надо мной вечно... Если нас привел сюда не случай, то
кто же? Если только не сам Сатана... Сатана, о, Боже!
Где мне взять силы для борьбы с ним?
Она сделала видимое усилие и овладела собой.
—	Простите меня,— нежно произнесла она,— пожа¬
луйста, простите меня, мадам. Боюсь, что задела вас свои¬
ми рассуждениями о вашей жизни с этими еретиками.
Я слишком несдержанна, и меня часто упрекают за то,
что чересчур открыто высказываю свои мысли. Я рас¬
суждаю логически и недостаточно обдумываю порывы
своего сердца. Вы правы, знаю. Какое это имеет значение,
54

есть здесь часовня или нет? Что значит один ритуал без
великодушия и добродетели? Если даже я говорю на язы¬
ках ангелов и людей, ноне имею милосердия, то уподоб¬
люсь звонкой-меди или бряцающему цимбалу... то сгсазал
Святой Павел, наш господин... Мой дорогой друг, простите
ли вы меня?
Ее глаза потемнели от страдания и светились трога¬
тельным блеском. Слушая ее, Анжелика с удивлением
размышляла о двойственной натуре этой женщины, кото¬
рая одновременно была очень умной и очень беззащитной.
Строгое религиозное воспитание в сочетании с научными
знаниями приучили ее жить за пределами реальности,
в атмосфере мистической экзальтации. Несомненно, она
была бы гораздо более на месте в Квебеке, принимаемая
епископом, иезуитами и монахинями, нежели на этих
берегах независимого Голдсборо. Суровая земля Америки
не знает снисхождения к подобной хрупкости и непри¬
способленности, поэтому Анжелика сразу почувствовала
к ней острую жалость.
—	Я не имею к вам претензий,— сказала она,— и,
конечно же, прощаю вас. Вы имеете полное право собирать
сведения о том месте, где оказались, так же, как и об образе
жизни тех, кто вас принял. Я тоже слишком несдержанна
и всегда высказываю напрямик свои соображения. Не
расстраивайтесь. Вы снова доведете себя до болезненного
состояния.
—	О, как я устала,— пробормотала герцогиня, проводя
рукой по лбу.— Эта жара, этот бесконечный ветер, запах
моря и режущие слух крики птиц, что ни на минуту не
перестают кружиться в небе огромными тучами, как
души... Мне хотелось бы рассказать вам, что случилось
со мной сегодня утром, но вы будете смеяться надо мной.
—	Нет, не буду! Расскажите же!
—	Мне явился Сатана,— очень серьезно сказала гер¬
цогиня, и все окружающие в страхе перекрестились.—
В сущности, это было уже не в первый раз, но сегодня он
появился в необыкновенном обличье: он был совершенно
красный...
—	Как мой ангел! — крикнул Адемар, он был просто
в восторге от подобного рода откровений.
—	Красный и ужасный,— продолжала герцогиня,—
сопящий, со щетиной, как волосатый, зловонный зверь.
Я едва успела перекреститься и проговорить первые слова
молитвы, как он исчез в дымоходе.
—	В дымоходе?
—	Это же сделал и мой ангел,— завопил Адемар.
55

—	Я знаю, Сатана может принимать любые обличья,
он питает пристрастие к красному и черному,— продол¬
жала герцогиня,— но на этот раз я очень испугалась.
Я не могла не задуматься над тем, что может предвещать
эта новая форма, которую решил принять дьявол, чтобы
устрашить меня. Новые несчастья, новые мучения, новые
искушения, которые обрушатся на меня... Так что вы
можете понять, почему мне захотелось получить помощь
и поддержку от достаточно просвещенного священника,
если бы таковой оказался где-то поблизости,— заключила
она трепещущим голосом.
—	Капеллан «Бесстрашного» уже отбыл, но, может
быть, отец Бор еще где-нибудь в окрестностях. Это капел¬
лан мессира де Сен-Гастина из форта Пентагоет, он из
ордена Объединенных монахов.
—	Объединенных? — переспросила герцогиня.— Нет,
это незначительная персона...
Тем временем Анжелика внимательно изучала камин,
через который, как утверждала мадам де Бодрикур, скрыл¬
ся Князь Тьмы. На каминной решетке было немного золы:
несмотря на духоту июльской ночи, здесь накануне раз¬
жигали огонь для больной.
Наклонившись вперед, она заметила отпечаток босой
ноги. Да и вокруг еще держался запах, достаточно ощу¬
тимый и хорошо знакомый Анжелике. «Краснокожий,—
подумала она,— краснокожий проник сюда с присущей
им особой наглостью!.. Вероятно, он искал меня? Кто бы
это мог быть?» Она почувствовала облегчение, даже удо¬
влетворение.
—	Я думаю, что ты прав,— со смехом сказала она
Адемару,— мне кажется, что это был ангел.
—	Я вижу, что вы не принимаете мое видение всерь¬
ез,— жалобно произнесла герцогиня де Бодрикур.
—	Вы ошибаетесь, мадам, я убеждена, вы что-то ви¬
дели... но не думаю, чтобы это был демон. Адемар — про¬
стая душа, но на сверхъестественные вещи у него уди¬
вительно верное чутье.
В этот момент постучали в дверь, и появились сыновья
мадам Карер, посланные матерью, чтобы помочь мадам де
Бодрикур перебраться в ее новое жилище.
С загорелой кожей, загрубевшей от морского ветра
и постоянного пребывания на воздухе, что требовали
охота, рыбная ловля и тяжелая работа на земле, эти маль¬
чики выглядели ладными и здоровыми. У них были уве¬
ренные манеры людей, что сами распоряжаются своей
56

жизнью, далекой от общества, связанного мелочными
правилами пристойного поведения.
—	Где багаж? — спросили они.
—	Вряд ли он есть,— ответила герцогиня.— Мсье
Арман, вы закончили вашу писанину?
Ее секретарь посыпал песком листы пергамента, по¬
том с глубоким вздохом свернул их и встал.
Компания спустилась вниз по деревянной лестнице
внутрь форта. Несмотря на протесты герцогини, Анже¬
лика все-таки взяла ее под руку, чтобы немного поддер¬
жать. И хорошо, что она это сделала, ибо, как только они
достигли подножия лестницы, Амбруазина де Бодрикур
снова лишилась сил, едва не потеряв сознания. У нее были
для этого все основания.
Преграждая им путь, в проеме парадной двери стоял
во всем своем блеске Пиксарет, вождь патсуикетов, Пик-
сарет Обращенный, самый доблестный воин Акадии.
Несомненно, это он появился без всякого предупреж¬
дения сегодня утром перед изумленными глазами новых
переселенцев. Не удивительно, что они приняли его за
демона.
В этот день он выглядел особенно устрашающе. Ли¬
шенный всякой одежды, кроме простой набедренной по¬
вязки, он был раскрашен с головы до ног темно-красными,
малиновыми и фиолетовыми полосами, обвивавшимися
искусно выведенными кольцами вокруг его груди, бедер,
коленей и икр, змеившимися по рукам. Его нос, лоб, под¬
бородок и скулы тоже не были лишены этого украшения,
придававшего ему вид человека, с которого заживо содрали
кожу. И среди всего этого великолепия сияла добродушная
улыбка, подобная улыбке плотоядной, хищной ласки,
и горели маленькие пронизывающие глаза с присущим
им насмешливым выражением.
Анжелика поспешила признать его.
—	Пиксарет! — воскликнула она.— Как приятно снова
увидеть тебя! Входи же, чувствуй себя как дома. Садись
вот здесь в комнате, а я сейчас попрошу прислать тебе
угощение. А Жером и Мишель с тобой?
—	Вот они,— объявил Пиксарет, немного отодвинув
в сторону копье, чтобы позволить проскользнуть двум
неразлучным друзьям. Это пополнение в перьях и боевой
раскраске окончательно обескуражило «королевских
девушек» и их покровительницу. Однако мадам де Бодри¬
кур обладала незаурядным самообладанием. Чувствова¬
лось что даже сам Сатана не смог бы вынудить ее уронить
57

достоинство перед простыми женщинами, находящимися
на ее попечении.
Даже когда Пигссарет направился прямо к ним и поло¬
жил свою сальную руку на плечо Анжелики, герцогиня
сумела вытерпеть это, не моргнув глазом.
—	Ты ждала, что я приду, и ты не убежала — это
хорошо,— сказал Пиксарет, повернувшись к своей плен¬
нице Анжелике.— Ты не забыла, что я — твой хозяин,
потому что я наложил на тебя рук у в битие.
—	Конечно, я не забыла. И куда, по твоему мнению,
я могла бы убежать? Садись! Давай поговорим.
Она провела их в главный зал форта, где стояли столы
и стулья, после чего вернулась к француженкам, застыв¬
шим на месте с широко раскрытыми от изумления глаза¬
ми. Постепенно они начинали приходить в себя.
—	Это знаменитый индейский вождь,— весело ска¬
зала она.— Как видите, он не Сатана. Напротив, он като¬
лик, к тому же очень набожный. Великий поборник Свя¬
того креста и иезуитов. А двое его спутников — его воины,
тоже обращенные в веру.
—	Дикари! — прошептала Амбруазина.— Первые,
нами увиденные, как это захватывающе!
Оки продолжали со смешанным чувством страха и
отвращения разглядывать краснокожих,— те шумно
уселись в главном зале и принялись с любопытством
осматриваться по сторонам.
—	Но... они такие омерзительные и ужасные,— про¬
должала герцогиня.— И от них так дурно пахнет.
—	Это ничего. Это всего лишь медвежий или тюлений
жир, они натирают тело, чтобы защититься зимох! от
холода, а летом от насекомых. Вы к нему привыкнете.
Я думаю, что это его вы видели утром, едва проснувшись,
и приняли за видение, не так ли?
—	Да... я... мне так кажется. Но неужели он осмели¬
вается вот так появляться в вашей комнате без всякого
предупреждения?
—	С ним все возможно. Дикари бесстыдны и гордят¬
ся тем. что ничего не знают об этикете бледнолицых.
Но теперь я должна оставить вас и попытаться их раз¬
влечь, иначе они будут ужасно рассержены.
—	В таком случае идите, моя дорогая. Я могу по до¬
стоинству оценить тот такт, который вы должны прояв¬
лять по отношению к этим туземцам. Тем не менее, они
ужасны. И как только вы можете быть с ними такой ожив¬
ленной и веселой, выносить их прикосновения!
58

Эти слова герцогини позабавили Анжелику.
—	Они ужасно любят смеяться,— отвечала она.—
Нужно оказать им честь, посмеявшись с ними. Ничто не
может доставить им большего удовольствия.
Глава десятая
Пиксарет принял виргинский табак, но отказался от
пива и с еще большим негодованием от водки.
—	Демон пьянства хуже всех остальных: он отнимает
у нас жизнь, приводит к убийствам и заставляет нас терять
рассудок.
—	Ты говоришь, как Мопунтук, вождь металлаков
с Верхнего Кеннебека. Он учил меня искать родниковую
воду.
—	Родниковая вода передает нам силу наших пред¬
ков, похороненных в той земле, где она протекает.
Анжелика послала за самой холодной водой, какую
только можно было достать.
Внезапно Пиксарет стал задумчивым и грустным.
Пугала ли его колония Голдсборо, его, преданного
союзника французов и их духовных наставников — иезу¬
итов? Может быть, он испытывал неловкость из-за того,
что ему пришлось забрести чуть ли не в английскую коло¬
нию, чтобы получить выкуп .за пленницу, которую он
даже не мог обратить в католическую веру, поскольку
она уже была католичкой?
Анжелика думала, что доставит ему удовольствие,
заверив, что здесь он сможет найти самую лучшую сталь
для своего томагавка и томагавков своих воинов, и что
если ему нужны жемчужины, то у мессира де Пейрака
есть голубые и зеленые — он привез их из Персии и отло¬
жил специально для него, великого вождя. Но Пиксарет
неожиданно оборвал разговор, заявив, что не пристало
пленнице самой обсуждать свой выкуп и что он сам будет
вести переговоры об этом с Текондерогой, Человеком-
Громом.
—	Хочешь ли ты, чтобы я отвела тебя к нему? —
предложила Анжелика, смирившись с его испортившимся
настроением.
—	Кет,— заявил Пиксарет не допускающим возраже¬
ний тоном.— Я сам его разыщу.
Что это нашло на него столь внезапно? Пиксарет, ве¬
селый, игривый Пиксарет, внезапно стал встревоженным,
причем беспокойство его все возрастало. Выражение
59

глубокой задумчивости, сделавшее его темные глаза
похожими на ягодки ежевики, придало вождю зловещий
вид. Вдруг, ставший суровым и бесстрастным под причуд¬
ливыми извилинами полос киновари, он принялся огля¬
дываться по сторонам, вынюхивая что-то; потом он при-
коснулся кончиками пальцев ко лбу Анжелики.
—	Ты в опасности,— пробормотал он,— я это знаю,
я это чувствую.
Зто заявление вселило в Анжелику тревогу.
Она предпочла бы не слушать ни дикарей, ни просто¬
душного Ад ем ара, когда они высказывают напрямик свои
тайные предчувствия. Слишком уж часто они оправды¬
ваются.
—	Что это за опасность, скажи мне, Пиксарет? — по¬
просила она.
—	Я не знаю.
Он потряс своими косичками, в которые были впле¬
тены лисьи лапы.
—	Была ли ты крещена? — спросил он, метнув на
нее взгляд, подобный взгляду исповедника-иезургга и
удивительно неуместный для такой разрисованной физи¬
ономии.
—	Конечно, была. Разве я тебе этого уже не говорила?
—	Ну ладно, тогда молись Святой Деве и всем святым.
Это все, что можешь сделать. Молись! Молись! Молись! —
торжественно призвал он.
Он поднес руки к узлу своих сальных волос, нащупал
что-то и снял одно из украшений — грубо сделанные четки
бродячего монаха-проповедника, с деревянным крестиком
на конце. Потом он повесил их на шею Анжелике и три¬
жды благословил ее со святыми словами:
«Patris at fiii at spiritus sancti...»
После этого он вскочил на ноги и схватил копье.
—	Быстрее,— подгонял он своих верных спутников,—
я должен отправиться в дорогу до того, как ирокезы успе¬
ют опустошить все наши леса. Лето выманивает этих кой¬
отов из вонючих берлог. Теперь, после того, как мы имели
дело с англичанами, давайте завершим справедливые
деяния, чтобы порадовать наших братьев по Богу, францу¬
зов, и удовлетворить наших возлюбленных отцов — Чер¬
ные Платья. Иначе крадущиеся демоны одолеют нас. Сест¬
ра, хорошего тебе настроения; я должен покинуть тебя.
Но помни: молись, молись, молись!
С этими торжественными словами он исчез, сделав
всего несколько прыжков, его свита испарилась вслед за
60

ним. Их мускусный запах еще некоторое время витал
в опустевшей комнате форта.
Анжелика стояла ошеломленная, с тревогой раздумы¬
вая о причинах столь неожиданного поведения Пиксарета.
Расстроило его что-то в Голдсборо?
Ни буря, которую они с Жоффреем благополучно пере¬
несли в своей жизни, ни борьба с пиратами, ни неожидан¬
ное появление королевских девиц с аристократкой-фран-
цуженкой во главе — ничто не могло заставить ее забыть
о том, что всего в нескольких милях отсюда, к западу, все
еще продолжала разыгрываться кровавая трагедия: волна
за волной выкатывались из леса индейские племена, на¬
брасывались на колонии белых поселенцев, убивали,
скальпировали, жгли...
По сравнению с этими ужасами относительное спокой¬
ствие в Голдсборо и его окрестностях казалось почти
чудом.
Этим чудом они были обязаны сильному и властному
графу де Пейраку, извлекавшему все, что только было
можно, из союза с бароном Сен-Гастином и местными
индейскими племенами, а также его взаимопониманию с
французскими посланцами Акадии и торговцами англий¬
ских факторий.
Люди, прибывающие в Голдсборо, попадали из одного
мира в другой. Несмотря на трения между местными жи¬
телями и беспокойство, причиняемое пиратами, здесь
царила атмосфера относительной безопасности, благодаря
только одной репутации французского графа де Пейрака,
вчера еще бывшего никому не известной фигурой, а се¬
годня богатого, не подчиняющегося королям человека
с либеральными взглядами. В Голдсборо несмотря
на угрозу войны, все-таки можно было еще избирать
губернатора, торговать, принимать в один день теологов
из Бостона, а в другой — официальных представителей
Квебека.
Опираясь на силу, волю и ум одного-единственного
человека, люди создали здесь маленькое независимое
государство, свободное от пут далеких королевств Фран¬
ции и Англии, их занятием и заботой было строить, за¬
севать землю, собирать плоды и готовить почву для гряду¬
щих поколений.
Но, может быть, наступающее короткое лето заставит
их взглянуть на жизнь иначе? Что принесет оно: пораже¬
ние или победу?
Анжелика поднялась в свою комнату.
61

Она чувствовала себя опустошенной, как перед битвой
все уже приведено в порядок, каждая мелочь урегулиро¬
вана, и остается только ждать. Но что должно случиться?
Глава одиннадцатая
Анжелика взяла свои пистолеты. Они были легкими
и изящными, кроме того, с ними легко было обращаться,
pix можно было привести в действие в два раза быстрее,
чем какое-либо другое оружие.
Она застегнула кожаную пряжку, украшенную сереб¬
ряной филигранью. Оружие почти целиком скрывалось
складками ее широкой юбки, а рукоятки, сделанные из
драгоценного дерева и инкрустированные перламутровыми
и эмалевыми цветами, вполне могли сойти за новые укра¬
шения дамской одежды. Она научилась быстро выхваты¬
вать пистолеты и мгновенно взводить курок, приучая себя
к новому типу замка: несмотря на свои преимущества
перед другими системами, он был непривычен для нее.
Теперь, когда она знала, что оружие при ней, стало
легче.
Котенок запрыгнул на стол и пристально следил за
каждым движением ее пальцев, трогавших оружие; время
от времени он стремительно выбрасывал лапку, стараясь
поймать их. Затем спрыгнул на пол. Ему удалось завла¬
деть одной PI3 пуль, pi он прокатил ее по всей комнате, а по¬
том долго стоял, как охотничий пес, сделав стойку перед
сундуком: под ним, видимо, скрылась его игрушка.
Когда Анжелика подошла к сундукам в углу комнаты
и подняла крышку одного из них, он немедленно забрался
внутрь, зарылся в шелк и изящные безделушки. Малень¬
кая головка котенка то и дело торжествующе выскакивала
на поверхность то в кружевах, то в лентах. Анжелика
весело смеялась над его проделкамрг.
Она вытаскивала его, наверное, раз двадцать, но он
ухитрялся забираться обратно, причем иногда она даже не
замечала этого. Анжелика не могла отказать себе в удо¬
вольствии поиграть с веселым проказником. Его забавные
проделки поднимали настроенр1е.
Этим утром, когда она описывала мужу элегантность
мадам де Бодрикур, особенно отметив как новинку ее крас¬
ные чулки, граф сказал:
—	Несколько пар подобных чулок есть среди тех ве¬
щей из Европы, что я принес в вашу комнату. Разве вы
их не видели?
62

Здесь и в самом деле были дивные вещи, которые могли
привести в восхищение сердце самой модной парижанки.
Она не заметила их в то воскресенье, когда лихорадочно
пыталась найти платье, которое выглядело бы уместным
перед эшафотом, где должны были повесить Колена. В тот
раз ее выбор пал на черное бархатное платье с воротником
из мехленского кружева — то самое, что заимствовала
у нее сегодня утром герцогиня де Бодрикур,— несмотря
на свою строгость, оно было эффектным и даже нарядным
благодаря красоте бархата. Все остальные платья тоже
были сшиты из дорогих тканей и с бесценной отделкой.
Она была тронута до глубины души, обнаружив несколько
платьиц для маленькой девочки и два костюмчика
для мальчика, сшитые из плотной и яркой шерстяной
материи.
«Можно подумать, что Жоффрей выбирал все это сам.
Должно быть, он поддерживает множество контактов
в Париже, Лондоне и других городах с людьми, знающими
его вкусы и готовыми услужить ему».
При мысли о муже Анжелика поцеловала оказавшуюся
в руках мальчишечью курточку. Онорина, всегда сожа¬
левшая о том, что она не мальчик, непременно присвоит
ее себе...
Послышались шаги на лестнице.
Анжелика бросилась к дверям, сердце ее отчаянно
колотилось.
Это был он!..
Появившийся в сопровождении испанца Жоффрей
де Пейрак нес легкий деревянный ларец. Поставив его на
стол перед Анжеликой, он сказал:
—	Посмотрите-ка, что я вам принес. Это медицинский
сундучок для всех ваших склянок, горшочков с мазями,
мешочков с травами и хирургическими инструментами.
Расположение внутренних отделений можно менять по
вашему вкусу. Мне сделали его в Лионе. Мастер добавил
к его миниатюрной росписи изображения святых Козьмы
и Дамиана, покровителей фармации, чтобы они могли
помочь вам, и я думаю, он был прав: когда дело доходит
до спасения жизни, мы не отвергаем ни одной формы за¬
ступничества, не так ли?
—	Ив самом деле так,— ответила Анжелика.— Я
очень люблю Козьму и Дамиана и буду рада получить их
помощь.
—	А как насчет этих вещей, что вы разбираете, доволь¬
ны ими?
63

—	Я просто в восторге. У меня даже появилось такое
ощущение, будто некий вездесущий граф Тулузский был
там, в Европе, и сам выбрал их.
—	Я всегда ценил роскошь женских нарядов с их не¬
истощимой фантазией.
Анжелика весело улыбнулась.
—	Но что я буду делать со всеми этими платьями в глу-
ши лесов Вапассу?
—	Вапассу — королевство, а вы — его королева. Кто
знает, какие празднества мы можем устроить там когда-
нибудь? Вы ведь уже убедились, что даже у нас ке было
недостатка в высокопоставленных гостях. А я хочу, чтобы
вы ослепили их в Квебеке.
Она вздрогнула. В этот момент на ее руках был котенок,
которого она взяла, чтобы защитить драгоценные шелка
от его острых коготков, и теперь машинально продолжала
гладить его.
—	Квебек! — пробормотала она.— Это западня, рас¬
ставленная королем Франции! Это гнездо всех наших
злейших врагов, церковников, благочестивых фанатиков
и иезуитов.
—	Все это можно уладить. Рано или поздно нам все
равно придется с этим столкнуться. Но, конечно же, я не
хочу подвергать вас ни малейше!! опасности. Я появляюсь
там со своими кораблями и пушками. Однако я знаю, что
французы гораздо охотнее уступают перед хорошенькой
женщиной, предстающей перед ними во всем своем блеске,
нежели перед лицом военной угрозы. Да, кроме того, у нас
там есть и друзья: герцог д’Арребу, граф де Ломени-
Шамбор и даже сам Фронтенак, губернатор. Помощь, кото¬
рую я оказал шевалье де Ла Салю, создала подобие союза
между мной и Новой Францией. Мессир де Виль л’Эвре
совсем недавно подтвердил это.
—	Губернатор Акадии? Что это за человек?
Пейрак улыбнулся.
—	Сами увидите. Человек типа Пегилена де Лозена,
в нем также есть деловое чутье и делитантство Фуке, кри¬
тический взгляд на современников, свойственный Молье¬
ру Кроме того, он значительно более осведомлен во всяко¬
го рода делах, чем это кажется на первый взгляд. Однако
он уверяет меня, что это вас желают видеть в Квебеке, и,
по его мнению, ваше присутствие там будет иметь гораздо
большее значение, чем мое.
—	Несомненно из-за этой легенды о Демоне Акадии,
рассказанной ясновидящей?
64

Жоффрей де Пейрак пожал плечами.
—	Общественное мнение формируется чрезвычайно
легко. Давайте будем принимать вещи такими, какими они
есть. Противодействие, оказываемое нам церковью, осно¬
вывается на мистических элементах, имеющих большее
значение, чем любой захват так называемой французской
территории, который я когда-либо мог осуществить. Мы
обязаны разрушить эти страхи, пришедшие из прошлого
века.
Анжелика вздохнула. Только не силой можно было
завоевать Квебек, этот достойный новорожденный отпрыск
Римской католической и апостольской церкви. Его жители,
явившись сюда, чтобы принести спасение душам дикарей
и вытравить дух тьмы из языческих лесов Нового Света,
еще сохраняли в своих сердцах нечто от боевого пыла
крестоносцев.
—	Квебек!.. Столкнуться с этим городом? — переспро¬
сила она с тревогой.— Сможем ли мы к зиме вернуться
в Вапассу? Понимаете, я уже отвыкла от общества и хочу
поскорее вернуться к Онорине.
—	Лето коротко... Вначале мы должны навести хоть
какой-то порядок во Французском заливе... Кстати, раз
уж мы заговорили об Онорине, можете ли вы представить
себе, как она мчится на охоту вот в этой джентльменской
курточке.
—	Так, значит, эти вещи и в самом деле для нее?
—	Да, ведь она столь же предприимчива и непреклон¬
на, как и самый бойкий парнишка. Прошлой зимой дев¬
чоночьи юбки, сковывая движения, доводили ее до бешен¬
ства. Эти наряды — как раз то, что ей нужно.
—	Да, вы действительно понимаете ее.
—	Она очень близка и дорога мне,— сказал Пейрак
с одной из тех своих чарующих улыбок, что он иногда
дарил ей, желая успокоить.
«Он уделяет столько внимания Онорине!» — душа
Анжелики наполнилась таким счастьем, что она не могла
даже найти слов для его выражения.
Котенок спрыгнул с рук на стол и, усевшись на его
уголке, принялся, словно ничего не замечая, умывать
мордочку лапой.
Анжелика обвила руками шею мужа. Разговор об Оно¬
рине сделал еще ощутимее связывающие их узы любви.
Ведь Онорина могла стать рифом, на котором эта любовь
могла потерпеть крушение, а вместо этого она стала еще
одним связующим звеном.
3 1-454
65

Каждый раз, когда Анжелика с тревогой думала о ней,
бедной незаконнорожденной малышке, мысль о том, что
Жоффрей де Пейрак взял на себя заботу о ней и любит
ее, успокаивала и гасила тревожные чувства: «Потому что
я ваш отец, юная дама!» Какой незабываемый миг! В этот
момент, как никогда, проявилась проникновенная доброта,
таившаяся в сердце мужа, а жизнь вполне могла бы сде¬
лать его нетерпимым, безразличным или даже жестоким и
озлобленным.
Анжелику поражало, что среди всех людей только ей
одной удавалось пленить и удержать этого человека, ко¬
торый был одновременно неподатливым и нежным, высо¬
комерным и скромным; человека, никогда не раскрывав¬
шего свое сердце, но намерения которого всегда были чест¬
ными и заслуживающими доверия. Их недавняя ссора еще
раз доказала это, и она вынесла из нее необыкновенное
чувство непоколебимой уверенности в нем.
Ее беспокойство имело другие основания.
Она опустила руки, позволив им скользнуть по плечам
мужа. Прикасаться к нему, чувствовать его близость было
для нее утешением и радостью, и она с некоторым стра¬
хом спрашивала себя, как она могла жить без этого.
Анжелика склонила голову, потом наконец нереши¬
тельно спросила:
—	Вы собираетесь опять покинуть нас, не так ли?
Чтобы помочь этим чиновникам из Квебека, запертым
в устье реки Святого Джона судком Фипса?
Он поднял ее подбородок, словно утешая несчастное
дитя.
—	Я должен. Нельзя упустить возможность оказать
помощь этим трудным клиентам из Квебека.
—	Но можете вы сказать,— нетерпеливо спросила
она,— почему канадцы так враждебны ко мне? Почему
они видят во мне демона, а вас считают опасным захват¬
чиком французской территории? Ведь эта земля принад¬
лежит вам согласно Массачусетскому договору, вы полу¬
чили ее совершенно законно... и не могут же канадцы
претендовать на контроль над всем американским конти¬
нентом?
—	Но они претендуют, моя дорогая! Именно в этом и
заключаются их непомерные амбиции, как националь¬
ные, так и религиозные... Первейший долг каждого доб¬
рого француза — служить Богу и королю, и они готовы
умереть за это, если даже их всего лишь горсточка в шесть
тысяч душ против двухсот тысяч англичан на юге. Они
66

считают французской всю территорию вокруг Француз»
ского залива. Но акадцы со временем начали считать себя
независимыми, примерно так, как мы здесь, в Голдсборо;
вот почему Сен-Гастин приезжает сюда, чтобы спросить,
не могу ли я взять под свое покровительство всех жителей
залива, как французов, так и англичан и шотландцев.
Конечно, если в Квебеке были разговоры об этом, я вряд
ли мог рассчитывать на особое расположение к себе, и еще
менее на симпатию французского губернатора Акадии,
особенно в тот момент, когда он готовится навестить своих
непокорных подданных, чтобы собрать с них причитаю¬
щиеся налоги. Так что, как видите, моя дорогая, с моей
стороны весьма выгодно оказать ему помощь в его по-
настоящему затруднительном положении.
—	А что с ним случилось?
—	Желая отомстить за резню, учиненную абенаками
на западе Новой Англии, Массачусетс послал адмирала
с несколькими военными кораблями в карательную экспе¬
дицию против всех французов, какие только попадутся им
на глаза. Хотя для этого и можно найти некоторое оправ¬
дание, но им все-таки лучше было бы выбить дурь из
Квебека, а не нападать на горсточку мелких акадских по¬
селенцев, изо всех сил цепляющихся за землю, унаследо¬
ванную от своих предков. Услышав, что группа официаль¬
ных лиц из Квебека, в том числе сам губернатор Акадии
Виль д’Эвре и Карл он, управляющий Новой Францией,
действительно находятся в Джемсеге, Фипс из Бостона
отправился к устью реки Святого Джона и блокировал
ее, не давая им снова выйти в море. Мессир Виль д’Эвре,
неугомонный человек, предпочел совершить побег через
лес. Под покровом тумана ему удалось, не привлекая вни¬
мания англичан, нанять небольшое рыбацкое суденышко
и прибыть сюда с просьбой о помощи. Несмотря на то, что
он считает меня ненавистным соперником и потенциаль¬
ным врагом, он поглощен одной заботой — спасти свой
корабль, который, как я подозреваю, набит драгоценнос¬
тями, собранными во время его губернаторского вояжа.
Если я откажу ему в этой услуге, это произведет плохое
впечатление.
Если Фипсу удастся захватить этих людей и отправить
их в Бостон или в Салем в качестве узников, и об этом бу¬
дет сообщено в Версаль, король сможет посчитать это пред¬
логом для объявления войны Англии. А здесь все предпо¬
читают наш трудный мир возобновлению открытого кон¬
фликта.
3*
67

Анжелика слушала его, погрузившись в глубокое раз¬
думье, она начинала все явственнее понимать, как дели¬
катно их положение и какую ответственность он принял
на себя.
—	Это один из классических инцидентов, случающих¬
ся во Французском заливе с его населением, представлен¬
ным всеми народами мира,— заключил он.
Жоффрей улыбнулся.
—	Ни один договор ничего не уладит до тех пор, пока
у нас такие туманы, такие приливы, такие укромные угол¬
ки и речные заводи, где человек может спрятаться и око¬
паться... Эта земля просто создана для неожиданных
и коротких стычек, для коварных нападений и внезапных
исчезновений, но, несмотря на все это, я построю здесь
королевство для вас...
—	Экспедиция, которую вы собираетесь предпринять,
опасна?
—	Нет, речь идет только о том, чтобы помочь фран¬
цузам и убедиться, что местные индейцы не будут втяну¬
ты в конфликт, короче говоря, чтобы помешать Фипсу
добраться до добычи. Он будет в бешенстве, но не может
быть и речи о переходе к рукопашной.
Он сжал ее в объятиях.
—	Мне бы хотелось взять вас с собой.
—	Нет, это невозможно; я не могу оставить Абигель
одну. Я обещала помочь, когда настанет ее время и., не
знаю сама почему, я беспокоюсь за нее. Мое присутствие
утешит ее, поэтому я должна остаться, давайте не будем
больше говорить об этом — храбро заключила она.
Потом она отошла и села на отул, котенок тут же прыг¬
нул ей на колени и свернулся клубком. Он казался таким
ласковым, что успокоил ее, передав часть своей безмятеж¬
ности.
Однако она вдруг снова почувствовала тяжесть на серд¬
це. Муж собирался покинуть ее, и снова придется бороться
одной. Против кого?
Был ли опасностью неизвестный корабль с людьми, по-
видимому, посланными следить за каждым их шагом? Кто
их послал? Канадцы? Англичане? Это не имело никакого
смысла. Их отношения с английскими соседями носили го¬
раздо более открытый характер. Англичанам хватало дру¬
гих забот, они не заинтересованы досаждать человеку,
с которым подписали несколько выгодных договоров.
Кто же, в таком случае, это был? Какой-то личный
враг Жоффрея? Какой-то коммерческий противник, пы¬
68

тающийся скомпрометировать их и поставить в затруд¬
нительное положение? Разве кто-то уже не продал их Зо¬
лотой Бороде? У нее было сильное подозрение, что она яв¬
ляется основным объектом их нападок, была даже
убеждена, что если бы она вообще не существовала, Жоф¬
фрея оставили бы в покое.
—	Если бы меня не было с вами, ваше положение
было бы намного легче, я в этом уверена.
—	Без вас я не был бы счастливым человеком.
Он взял обе ее руки и нежно поцеловал.
Глава двенадцатая
Анжелика и Абигель стояли рядом в крошечном сади¬
ке, окруженные цветами и высокими травами. Этот садик,
разбитый вокруг дома Бернов и огороженный на ново¬
английский манер, был именно тем, в чем нуждается каж¬
дая жена поселенца для поддержания доброго здоровья
своей семьи в этих краях, где аптекаря можно найти толь¬
ко на весьма значительном расстоянии. Кроме того, здесь
было немного овощей: салат, лук, редиска, морковь,
травы для приправ и множество цветов — просто для удо¬
вольствия.
Абигель поправила ногой круглый бархатный лист»
свесившийся с грядки.
—	К осени здесь поспеют тыквы, я хочу оставить их
на зиму. Но часть урожая я думаю убрать, как только тык¬
вы достигнут величины дыни, и испечь в горячих углях,
как пекут яблоки.
—	Моя мать любила сады,— неожиданно вырвалось
у Анжелики.— Я как сейчас вижу ее в огороде за работой.
Она вдруг отчетливо увидела высокую статную фигуру
матери в соломенной шляпе, с корзинкой на руке и охап¬
кой цветов, которые она прижимала к груди, как ребенка.
Этот далекий образ возник перед ней без видимой при¬
чины.
«Мама, защити меня»,— мысленно сказала Анжелика.
Впервые из ее сердца вырвалась мольба о заступни¬
честве.
Она взяла руку Абигель, стоявшей рядом, и задержала
в своей руке; Абигель, высокая, мужественная, спокойная...
Может быть, она напомнила Анжелике забытую мать?
В этот день мастер Берн пришел к мессиру и мадам
де Пейрак с просьбой оказать честь дому Бернов, разделив
с ними вечернюю трапезу.
69

Это неожиданное приглашение, по-видимому, означа¬
ло, что почтенный и непреклонный протестант, а также
его собратья по религии желали примирения после того
весьма накаленного обмена мнениями, состоявшегося при
назначении Золотой Бороды на пост губернатора Голд¬
сборо. Сознавая это, граф Пейрак принял приглашение
и с наступлением сумерек явился к Бернам вместе с Ан¬
желикой.
Однако оба противника обладали столь сильными ха¬
рактерами, а их воспоминания были еще такими свежи¬
ми, что встреча была не лишена некоторого эмоциональ¬
ного напряжения.
Оставив мужчин вдвоем, Абигель пригласила Анжели¬
ку на улицу, чтобы показать ей свой сад.
Дружба, связывающая этих женщин, была сильнее
любой ссоры или недоразумения. Поэтому они инстинк¬
тивно отстранились, не желая высказывать какие-либо
жесткие суждения, которые могли бы нарушить их обоюд¬
ную симпатию друг к другу.
Несмотря на то, что они были такими разными, обе
нуждались в этой привязанности. Это было их убежище,
источник уверенности, нечто до такой степени неуязви¬
мое, что не могла погубить даже разлука; каждая пере¬
несенная невзгода не только не разрушала, но даже укреп¬
ляла их дружбу.
Меркнущее серебристо-серое сияние солнца над остро¬
вами бросало свой последний отблеск на тонкие черты
Абигель, подчеркивая их красоту. Ее положение не испор¬
тило ни цвета лица, ни изящества линий. Она все еще
носила свой строгий чепчик из JIa-Рошели, завещанный
матерью, бывшей родом из Ангулема, где не принято укра¬
шать себя кружевами или лентами. Но этот суровый убор
шел ей больше, чем какой-либо другой.
—	Значит, ты счастлива, да? — спросила Анжелика.
Абигель вздрогнула, и, если бы не сгустившаяся уже
темнота, Анжелика увидела бы, как вспыхнули ее щеки.
Однако она быстро справилась со своим смущением, и Ан¬
желика скорее угадала, чем увидела, что она улыбается.
—	Как мне в полкой мере возблагодарить Господа?
Каждый день я открываю все новые сокровища в сердце
моего мужа, постигаю глубину его ума и познаний, его муд¬
рость, сокровенные черты сильного человека, иногда суро¬
вого, ко полного чувствительности... Мне кажется, что он
действительно... хороший человек. Но добродетель в наш
век опасна, и он знает это.
70

Она шутливо добавила:
—	Я учусь любить мужчину. Это такое странное пере¬
живание! Мужчина — нечто серьезное, нечто совсем
неизвестное, не такое, как мы, и тем более важное. Если
они не всегда понимают нас, делаем ли мы, женщины, со
своей стороны какие-нибудь попытки принять их такими,
какими сделали их века,— несущими на плечах ответ¬
ственность за весь мир.
—	Мы наследуем подчинение, а они господство,— отве¬
тила Анжелика.— Вот почему иногда и сверкают искры.
Но это такое захватывающее занятие — пытаться достичь
согласия благодаря любви!
Уже совсем стемнело. В домах крепости начинали
зажигаться огоньки, опалово-белые на фоне темно-синей
мглы, а на разбросанных в морском просторе островах
засверкали крошечные красноватые звездочки костров.
Неожиданно Анжелика сказала:
—	За нами кто-то наблюдает... Что-то шевелилось вон
там, в кустах.
Они прислушались. Абигель привлекла к себе Анжели¬
ку, обняв ее за плечи. Позднее она скажет, что испыты¬
вала в этот момент абсолютную уверенность — над Анже¬
ликой де Пейрак нависла какая-то страшная опасность.
Обеим показалось, что они слышат глубокий, душераз¬
дирающий вздох, но это мог быть всего лишь ветер, шумя¬
щий в вершинах сосен на скалистом утесе.
—	Пойдем в дом,— сказала Абигель, увлекая за собой
Анжелику.
Оки повернулись к дому и уже сделали несколько ша¬
гов к нему, но тут послышалось отчетливое потрескива¬
ние ветвей и похрюкивание.
—	О! — воскликнула Абигель, оборачиваясь назад.—
Вот это что! Это опять свинья Мерсело в нашем саду. Нас
разделяет только изгородь, а они не утруждают себя со¬
держанием свиньи в хлеву, потому что гораздо проще пре¬
доставить ей искать себе пропитание на улицах и в садах
других жителей.
Она быстро направилась к границе между своими и
соседскими владениями.
Дверь соседнего дома отворилась и на пороге появилась
молодая женщина с грудным ребенком на руках. Абигель
окликнула ее:
—	Бертиль! Ваша свинья опять топчет мой сад!
Женщина перешагнула порог и равнодушно направи¬
лась к ним. Тем не менее двигалась она грациозно й
71

насколько можно было судить в темноте, была молода и
хороша собой. Когда она приблизилась, Анжелика узнала
Бертиль Мерсело, дочь ларошельского торговца бумагой.
Ребенок, которого она держала на руках, был кудрявым
и пухленьким. Он сидел очень прямо, изучая все происхо¬
дящее вокруг с величайшей серьезностью.
—	Я говорила об этом своему мужу,— плаксиво сооб¬
щила Бертиль,— в конце концов он согласился с тем, что
мы должны поставить забор, поделив с вами оплату плот¬
нику. Но со всеми этими бедами, свалившимися на нас в по¬
следние дни,— с этими сражениями, чужестранцами и но¬
вым губернатором,— он просто не успел заняться забором.
—	Я согласна с тобой, что в эти дни были более неот¬
ложные дела, чем постройка заборов,— ответила Аби¬
гель.— Но ты должна стараться держать свою свинью
в хлеву. Она и так уже причинила нам немало хлопот.
Анжелике удалось выгнать животное на землю его
хозяев,— и оно припустило вовсю. Бертиль издала вздох,
потом кратко, почти невежливо распрощалась с ними
и тоже удалилась.
—	Так, значит, Бертиль Мерсело замужем? — с удив¬
лением спросила Анжелика.— Я не знала. И у нее уже есть
ребенок. Мы не были здесь меньше года и до отъезда не
слышали об этом!
—	Это не ее ребенок,— объяснила Абигель.— Это ма¬
ленький Шарль-Анри, знаешь, тот ребенок Женни Мани¬
голь, который родился, когда мы сюда прибыли. Ему
скоро будет год, бедному малышу. Но ты, возможно, и не
знаешь, что случилось с несчастной Женни.
—	Нет, а что с ней случилось?
—	Она была похищена индейцами в конце осени, всего
через два месяца после родов. Нас было несколько чело¬
век, и мы направлялись в Голдсборо из лагеря Шамплей¬
на,— кто пешком, кто верхом, когда вдруг появились
завывающие, издающие военные кличи краснокожие.
Наши мужчины вступили с ними в бой, и индейцы были
отбиты, но, отступая, они прихватили с собой Женни. Она
с сестрой Сарой отстала от других, потому что собирала
ягоды на опушке.
Мой муж, Габриэль, выстрелил в одного из красноко¬
жих дьяволов. Но другой бросил свой топорик и расколол
голову одному из наших мужчин. Саре удалось ускольз¬
нуть от преследователей и присоединиться к нам. Но Жен¬
ни мы потеряли.
Анжелика была потрясена.
72

—	Что это были за индейцы? Ирокезы? Может быть,
мы могли бы...
Она уже представила себе, как бросается хлопотать
об освобождении Женни Маниголь. Но Абигель покачала
головой.
—	Нет! Мессир д’Урвилль прочесывал лес в течение
нескольких дней, но им не удалось найти никаких следов.
Нам самым любезным образом помогал и господин Сен-
Гастин, и в конце концов он решил, что, по всей видимости,
это было какое-то маленькое племя с Верхнего Кеннебека,
спустившееся сюда на пирогах. И поскольку это кочевое
племя, никто не знает, где его искать. Индейцы живут
где-то там, ближе к Англии, чем к Канаде.
—	Какой ужас! — пробормотала Анжелика. Ее вдруг
пробрала дрожь.
—	Мсье Маниголь едва не сошел с ума,— продолжала
свой рассказ Абигель.— Он хотел покинуть это место, ко¬
торое, как он сказал, было проклято, и направиться в
Бостон, но снег и штормы вынудили его остаться на зиму.
Мы все боялись, что малыш не выживет без материнского
молока, но мадам Маниголь очень умная и предприимчи¬
вая женщина. Она выкормила мальчика молоком не¬
скольких наших коз, и ребенок выжил. Он достаточно
крепок, и у нас больше нет оснований тревожиться за него.
Его отец женился шесть месяцев назад на Бертиль. Она
всегда сходила с ума по нему, и сделала все, что было в ее
силах, дабы заполучить его.
—	Снова женился!.. Но... Женни, возможно, не умерла!
—	Это беспокоило и меня. Но все считают невероятным
выжить среди этих дикарей. Поэтому ее отец благословил
новый союз. Бедный молодой человек был в совершен¬
ном отчаянии и вряд ли смог бы и дальше жить один со
своим осиротевшим сынишкой, а Бертиль в конце концов
вынудила бы его жить с ней в грехе. Так что все сло¬
жилось к лучшему, не правда ли? Она присматривает за
ребенком...
Анжелика сделала усилие, пытаясь заставить себя
философски отнестись к этому страшному происшествию*
и его окончательному исходу. Она понимала, что в глазах
кальвинистов, с их особыми жизненными правилами, бед¬
ная Женни, оказавшись в мире краснокожих, попала на
тот свет.
—	Пойдем в дом,— сказала Абигель.— Я огорчила
тебя... Здесь человек не должен слишком много думать,
не должен размышлять над опасностями, потерями
73

и неизбежными ошибками, ибо он утратит мужество.
А нам нужна сила для того, чтобы все время двигаться
вперед, к жизни, к лучшему...
—	Да, ты права.
Глава тринадцатая
В уголке стола играли в трик-трак два маленьких маль¬
чика.
Они так увлеклись своей игрой, что сидели, ничего не
замечая, склонившись над доской. Прямые волосы, золо¬
тистые у одного и каштановые у другого, падали им на
щеки. Старый негр, белые волосы которого походили на
шапку из хлопка, неотрывно следил за каждой подроб¬
ностью игры, тоже наклонившись вперед и положив подбо¬
родок на темные руки.
Свеча в медном подсвечнике освещала всю сценку
мягким, ласковым светом, бросая отблески на золотые
серьги в ушах негра, его черный, как слива, нос и ослепи¬
тельные белки глаз.
Когда в комнату вошли Анжелика и Абигель, все за¬
суетились. Мальчики вскочили и тут же повисли на шее
у Анжелики, и старый негр тоже поспешил к ней, всячес¬
ки выражая свою радость и симпатию. Это был Сирики,
слуга Маниголей. Семейство взяло его к себе много лет на¬
зад, выбрав из группы рабов, содержащихся в оковах в Jla-
Рошели в те времена, когда в число многочисленных ком¬
мерческих занятий Маниголя входила и торговля «чер¬
ным деревом».
Сирики гордо спросил у Анжелики, узнала ли она
в белокуром мальчике Джереми Маниголя, которого он
растил с младенческого возраста.
—	Разве он не подрос, мадам? Он уже почти мужчина.
А ведь ему нет и одиннадцати.
И действительно, щеки Джереми были еще более пух¬
лыми, глаза еще более голубыми, а волосы еще более
светлыми, чем прежде.
Лорье Берн, его противник по игре, выглядел рядом
с ним маленьким и тщедушным, хотя он тоже очень вырос
и окреп.
—	Кто из вас выигрывает? — спросила Анжелика.
—	Он,— ответил Джереми, негодующе указывая на
Лорье,— он всегда выигрывает.
Абигель утешила Джереми, обняв его и вручив ему
кусок торта.
74

—	Вы закончите игру завтра. Я осторожно поставлю
доску на полку и ничего на ней не нарушу.
Джереми, у которого рот был набит тортом, приветливо
помахал всем, прощаясь, и ухватился за руку Сирики.
Дом Бернов был выстроен в центре склона, от кото¬
рого шла дорога к главной площади. Его окна были ма¬
ленькими, чтобы не впускать холод, да и стекол на боль¬
шие не хватало. Построенные в спешке прошлой осенью
жилища гугенотов вообще были тесными и не очень-то
удобными. Дом Бернов состоял из двух комнат, одна из
которых служила гостиной и столовой, а другая — роди¬
тельской спальней и кабинетом. Имелись при доме и две
пристройки под скатом крыши: одна для хранения дров,
другая — для умывания. И в довершение, под самой кры¬
шей был устроен чердак, на который можно было попасть
с помощью небольшой веревочной лестницы и люка. Мар¬
тел, старший сын, находил его слишком тесным, поэтому
построил себе в саду вигвам из березовой коры.
Лорье спал в гостиной, а Северина на чердаке.
Северина тоже была здесь — жгла лимонные корки,
чтобы отогнать москитов. Она все еще была нескладной
и худой, как свойственно ее возрасту — на грани отрочест¬
ва и юности, и хотя ее маленькое личико было все та¬
ким же серьезным, а рот большим, Северина заметно
похорошела рядом с терпеливой Абигель.
Жоффрей де Пейрак и Габриэль Берн, сидевшие по обе
стороны стола, на котором красовалась длинным горлыш¬
ком бутылка старого рома, оживленно разговаривали.
Жоффрей де Пейрак описывал подвиги, совершенные
в Вапассу Окориной, а Берн пытался превзойти его, говоря
о том, что она имела обыкновение проделывать в Ла-Роше-
ли. Оба сошлись на одном: Онорина просто восхитительна,
и нельзя не полюбить ее с первого взгляда.
—	Она была такой даже тогда, когда была совсем
крошкой,— сказал Берн.— Помню, я нашел ее в лесу,
привязанную к дереву.
И осекся, встретившись взглядом с Анжеликой, глаза
которой вдруг наполнились ужасом, потом снова посмот¬
рел на Жоффрея де Пейрака, пристально наблюдавшего
за ними обоими.
—	Это старая история,— сказал Берн.— Она принад¬
лежит тому миру, который мы оставили. Когда-нибудь
я расскажу вам ее, сударь, если мне позволит мадам Ан¬
желика, а еще лучше, если она расскажет вам сама. А пока
давайте выпьем за наше здоровье и за здоровье наших
75

наследников, присутствующих, отсутствующих и буду¬
щих,— заключил Берн, поднимая свой бокал.
Перед самым началом ужина появился еще один
гость.
—	О, смотрите, кто к нам пришел!
—	Мой котенок! — воскликнула Анжелика.
Котенок тут же вскочил ей на колени, положил перед¬
ние лапки на край стола и, поприветствовав присутствую¬
щих хриплым мяуканьем, потребовал свою долю яств.
—	Он похож на Онорину, когда та появилась впервые
в нашем доме — заметила Северина.— Сразу было видно:
она воображала себя самой важной персоной на свете..,
Анжелика поведала всем историю котенка.
—	Он невероятно храбр. Не знаю, как ему, такому
крошке, удается находить меня повсюду, где бы я ни
была.
Они продолжали рассуждать о коте, а предмет их раз¬
говора тем временем наслаждался жареной рыбой. Хотя
он не совсем еще поправился, у него появились силы при¬
вести себя в надлежащий вид. И вдруг все увидели: коте¬
нок-то белый, со светло-коричневым пятном в виде шапоч¬
ки на голове и еще несколькими забавными пятнами на
тельце. Темные, почти черные кольца окружали его
глаза, черные пятна красовались на одном ухе, на одной
лапке и около хвоста. Шерстка была длинная и густая.
Роскошные усы и кисточки на ушах придавали ему сход¬
ство с маленькой рысью. Он был очарователен и, видимо,
знал это.
Глава четырнадцатая
Анжелика нашла герцогиню де Бодрикур за чтением
молитв в окружении всей ее паствы, включая Жюльенну
и секретаря Армана Даву, стоящего на коленях в углу.
Было очень жарко, но никто, по-видимому, не испы¬
тывал особых неудобств, стоя на коленях на глинобитном
полу маленького дома, где разместили герцогиню. Позже
Анжелика обнаружила, что такие благочестивые собрания
проводились среди «королевских девушек» очень часто.
Хрупкая и красивая герцогиня была из них самой ревност¬
ной и держала свою паству под неусыпным контролем.
Судя по всему, молитва была ее любимым занятием:
лаза, обращенные к небу, светились восторгом, близким
к экстазу, а лицо как будто озарялось каким-то внутрен¬
ним светом.
76

Единственный мужчина, спасшийся после корабле¬
крушения «Единорога», Джоб Симон, высокий капитан
с темно-красной родинкой на виске, не принимал участия
в этом благочестивом занятии. С грустным выражением
лица он сидел на песке около домика рядом со своим рез¬
ным единорогом — этакое внушающее страх волосатое
существо бок о бок с мифическим зверем — и был похож
на стража, охраняющего собравшихся весталок.
—	У меня есть для вас хорошие новости! — бросила
Анжелика, проходя мимо.— Вы получите золото. Я проси¬
ла за вас мессира де Пейрака.
Неожиданно услышав многоголосый хор, нараспев чи¬
тающий «Ave Maria», Анжелика на мгновение растерялась.
Но как только мадам де Бодрикур заметила ее, то тут же
перекрестилась, поцеловала крест на своих четках и убра¬
ла их в карман. Потом встала и направилась к гостье.
—	Я надеялась увидеться с вами, мой дорогой друг.
Как видите, несмотря на здешнюю простоту, мы уже чув¬
ствуем себя как дома. Любого места, где можно собраться
вместе и помолиться, достаточно для того, чтобы снова об¬
рести силы и мужественно встретить грядущее.
—	Замечательно,— ответила Анжелика.— Рада слы¬
шать, что вы уже в состоянии справиться с тем, о чем я
пришла вам сказать.
—	Я готова,— сказала герцогиня, останавливаясь
и пристально глядя на Анжелику.
—	Сегодня на берегу состоится прием в честь губерна¬
тора Акадии маркиза де Виль д’Эвре, нашего гостя, и я
пришла пригласить вас и ваших девушек присоединиться
к нам.
Анжелика произнесла это серьезным тоном, но под ко¬
нец не выдержала и улыбнулась. Герцогиня, догадавшись
о тайном намерении, побледнела, потом ее щеки вспых¬
нули.
—	Мне кажется, вы смеетесь надо мной,— пробормо¬
тала она, как будто извиняясь.— Вероятно, я показалась
вам слишком набожной, не правда ли? Простите меня
если я шокировала вас. Но молитва для меня — нечто
такое, без чего я не могу жить!
—	В этом нет ничего плохого. Это я должна просить
у вас прощения,— сказала Анжелика, уже сожалея,
что подразнила герцогиню.— Молитва — это прекрасно!
—	Так же, как и небольшой розыгрыш,— весело до¬
бавила герцогиня.— Пир на берегу! Какая великолепная
идея! Это будет почти как в Версале у Большого Канала..
77

Маркиз Виль д’Эвре, вы сказали? Мне кажется, я слышала
это имя. Это не ему ли принадлежит охотничья сторожка
где-то между Версалем и Парижем, в которой любит
останавливаться король?
—	Не знаю. Можете спросить у него сами. Мой муж
также хотел, чтобы вы встретились с некоторыми видны¬
ми лицами колонии.
—	Виль д’Эвре! Насколько я понимаю, он представи¬
тель Новой Франции и самого короля в этих местах? Он
прибыл к вам с визитом?
—	Мы старые друзья. Это будет удобный для вас слу¬
чай обсудить ваше положение и найти выход из него.
Анжелика осторожно подбирала слова, стараясь не
сказать лишнего. Очевидно, ни одна из девушек не сооб¬
щила своей благотворительнице о предложении губернато¬
ра. Благосклонно ли отнесется мадам де Бодрикур к идее
уклонения ее подопечных от их священной миссии, заклю¬
чающейся в прибытии в Квебек и помощи населению
Новой Франции?
Но в настоящий момент она не проявляла никакого
интереса к делам. Быстро расчесав свои темные волосы
и оставив их распущенными по плечам, она поправила
кружевной воротник бархатного платья и нетерпеливо
последовала за Анжеликой.
Согласно обычаю людей, собиравшихся перед гостини¬
цей для встреч, бесед и деревенских ярмарок, на берегу
стояло несколько разборных столов с различными уго¬
щениями: напитками, фруктами, разнообразной рыбой
и блюдами из дичи, чтобы каждый мог подкрепиться
по своему вкусу.
Жители постарше предпочитали группироваться во¬
круг Жоффрея де Пейрака, графа д’Урвилля и Колена Па¬
тюреля, так же, как вокруг Маниголя и Берна. Англий¬
ские беженцы, чувствуя себя новичками, робко держались
в стороне, но поблизости от гугенотов из JIa-Рошели,
инстинктивно тяготели к собратьям по религии, хотя и
другой национальности.
Напротив них относительно спокойно стояли моряки
с «Сердца Марии», недавние поселенцы, соотечественни¬
ки, французы из Ла-Рошели; их недолюбливали и не без
основания. Моряки смирно вели себя под неумолимым
взором Колена Патюреля. Он принимал согласно своей
роли губернатора то одного, то другого гостя, тем не менее
не спуская глаз со своего бывшего экипажа. Лейтенант
Франсуа Бассомпье помогал ему.
78

Среди жителей и гостей можно было увидеть несколько
краснокожих — выдающихся вождей, но Анжелика тщет¬
но пыталась отыскать взглядом высокую фигуру Пикса-
рета. В то же время она заметила Жерома и Мишеля,
которые важно разгуливали и приставали с насмешками
к оливковому карибцу — слуге торговца пряностями.
Жители тропических островов — эти выходцы из мира
бананов и хлопка — казались индейцам, воспитанным на
медвежьем жире и маисе, гораздо более чужими, нежели
француз из Парижа или русский из Сибири.
Как только Анжелика и герцогиня де Бодрикур при¬
близились к собравшейся толпе, от нее отделился и тороп¬
ливо направился к ним разнаряженный мужчина. Пре¬
увеличенно выражая жестами свой восторг, он несколько
раз махнул шляпой, подметая землю огромным плюма¬
жем, и низко склонился перед герцогиней. Это был коро¬
тенький, довольно полный человечек, казавшийся, однако,
очень приветливым и преисполненным энтузиазма.
—	Наконец-то! — воскликнул он.— Наконец-то я ви¬
жу ту, чья несравненная красота служила постоянным
предметом разговоров в Новой Франции еще до того,
как ее там узнали. Позвольте же мне представиться. Я —
маркиз де Виль д’Эвре, представляющий в Акадии Его
Величество короля Франции.
Несколько удивленная, Амбруазина де Бодрикур от¬
ветила ему легким наклоном головы. Маркиз пространно
продолжал:
—	Так, значит, это вы вскружили голову этому на¬
дутому д’Арребу и навлекли осуждение на нашего святого
Ломеки-Шамбора? А знаете ли вы, что вас считают винов¬
ницей смерти Пон-Бриана?
—	Мсье, вы ошибаетесь,— поспешила возразить гер¬
цогиня.— Я не имею счастья знать упомянутых вами гос¬
под и на моей совести нет чьей-либо смерти.
—	Значит, вы не слишком милосердны.
—	Вовсе нет. Я же говорю вам: вы ошибаетесь. Я не...
—	Разве вы не самая прекрасная женщина на свете?
В ответ ка это герцогиня разразилась смехом.
—	Тысяча благодарностей, сударь. Но я, опять-таки,
я — не та женщина, к которой вы должны были обращать¬
ся с этими словами. Я уверена, что вы предназначали их
графине де Пейрак, хозяйке этих мест. Она, благодаря
своим чарам, действительно может нести ответственность
за все те бедствия, о каких вы изволили упомянуть...
Вот она...
79

Маркиз повернулся к Анжелике, на которую указа¬
ла ему герцогиня. Он побледнел, потом вспыхнул и начал
бормотать запинаясь:
—	О, дорогая моя, какая ошибка! Ради Бога, простите
же меня... Я страшно близорук...
Он принялся шарить в карманах- своего жилета, вы¬
шитого крошечными розовыми и зелеными цветочками.
По последней версальской моде жилет был очень длинным
и выглядывал из-под камзола.
—	Где мои очки? Ты не видел моих очков, Александр,
не видел?
Он повернулся к сопровождавшему его юноше, который,
несмотря на свою молодость, казался столь же надутым
и спесивым, насколько общительным и разговорчивым
был сам маркиз.
—	Очки! — надменно ответил юноша.— Зачем вам
очки?
—	Боже праведный, да для того, чтобы видеть, ко¬
нечно! Ведь ты* же знаешь, что без них я почти слеп.
Только что я совершил ужасный, непростительный грех.
Ах, дамы, как же я сожалею, как прошу прощения! Но
да, действительно, дорогая графиня, ведь вы же блон¬
динка. Это описание кажется более соответствующим.
Так, значит, это вы — Дама Серебряного озера, героиня
рассказов, которые ходят по всему Квебеку?
Он начал приходить в себя, оправляясь от смущения
и вновь обретая бойкость, в то время как его взгляд с яв¬
ным удовольствием переходил от одной дамы к другой.
—	Так в чем же дело? — заключил он наконец.—
Блондинка так же хороша, как и брюнетка. Я буду неправ,
если буду сожалеть об этом. Чем больше хорошеньких
женщин, тем лучше! Нет, знаете, жизнь действительно
хороша!
И он схватил их обеих за руки.
—	Вы не будете таить на меня зла? — спросил он у Ан¬
желики.
—	Конечно, нет,— едва успела та вымолвить, как он
уже повернулся к Амбруазине.
—	И вы тоже, надеюсь. Такой уж я человек. Откры¬
тый, честный, всегда говорю то, что думаю. И когда кто-то
вызывает у меня восхищение, я теряю всякую способность
контролировать свои слова и поступки. Понимаете ли,
если дело касается красоты, любого ее проявления, я пре¬
клоняюсь перед ней, питаю к ней страсть, создаю настоя¬
щий культ красоты и должен высказать это вслух.
80

—	Мне кажется, что подобную вину вам прощают
с удовольствием.
Герцогиня де Бодрикур как будто оживилась. Ее кра¬
сивое лицо с печальным выражением преобразилось и ста¬
ло неузнаваемым. Она снисходительно засглеялась.
—	Граф,— обратился маркиз к подошедшему Жоф¬
фрею де Пейраку.— Вы знаете, это просто невыносимо!
Вы собрали в своем благословенном Голдсборо все самое
редкое и удивительное. У вас здесь две самые прекрасные
женщины в мире!
—	Вас уже представили герцогине де Бодрикур? —
спросил граф де Пейрак, показывая жестом в ее сторону.
—	Мы только что встретились.
И он несколько раз поцеловал кончики пальцев Ам¬
бруазины.
—	Мадам де Бодрикур гостит у нас несколько дней.
Ее корабль потерпел кораблекрушение, сев на мель здесь,
на побережье.
—	Кораблекрушение! Какой кошмар! Неужели вы
хотели сказать, что это прекрасное море и эта чарующая
земля могут быть опасными?!
—	Не изображайте святую невинность,— со смехом
ответил Пейрак.— Уж вы-то должны это знать после того
подвига, который только что совершили, пройдя со своим
трехмачтовиком через коварные пороги устья реки Свято¬
го Джона.
—	Это сделал не я, это все Александр,— скромно от¬
ветил маркиз.
Жоффрей де Пейрак представил герцогине Колена
Патюреля, губернатора Голдсборо, его лейтенанта Бас-
сомпье, капитана своего флота Ролана д’Урвилля, коман¬
дира своей испанской охраны дона Жуана Альвареса,
влиятельных лиц из гугенотского населения и самым
последним — барона Сен-Гастина. Барон — с удивлением
обнаружила Анжелика — тоже присутствовал здесь вмес¬
те со своим будущим зятем Матеконандо, вождем индей¬
цев Пенобскота, на длинные волосы которого был надет
черный флорентийский берет, подаренный ему Веразано.
Герцогиня приветливо улыбнулась каждому из них.
—	Похоже, на этих берегах собралось больше знатных
джентльменов, чем в приемной короля.
—	Мы все здесь — джентльмены удачи,— воскликнул
лейтенант де Бассомпье.— Нас осеняют знамена наших
отцов, а в королевских приемных толпятся только буржуа
да трусы.
81

Он всячески старался произвести хорошее впечатле¬
ние, потому что был влюблен в Мари и боялся, что герцо¬
гине может не понравиться его кандидатура. Поэтому он
для большей уверенности еще раз повторил свое имя, уже
упомянутое графом, и назвал титулы своих знатных род¬
ственников в окрестностях Нанта, откуда он был родом.
Во взгляде Амбруазины, перебегавшем с одного лица
на другое, сквозило едва подавляемое любопытство. Труд¬
но было понять, о чем она думает, но Анжелика интуитив¬
но чувствовала, что та просто наслаждается этой необыч¬
ной компанией.
Бассомпье попытался привлечь внимание Мари не¬
сколькими робкими знаками и обнаружил: ему подражает,
хотя и с гораздо меньшей осторожностью, Аристид Бомар-
шан, стараясь попасться на глаза Жюльенне.
Но «королевские девушки» продолжали держаться ма¬
ленькой испуганной кучкой под защитой своей благотво¬
рительницы и Петронеллы Дамурт. С тыла их прикрывал
секретарь Арман Даву.
Тут их заметил маркиз Виль д’Эвре.
—	Но вот и еще! — воскликнул он.— О, что за восхи¬
тительное место! Идите же, сударыни, подкрепитесь
немного!
Он разорвал их круг и повел к столам. Анжелика слы¬
шала, как он говорил Амбруазине де Бодрикур:
—	Кораблекрушение! Но как это ужасно! Расскажите
же мне о нем, бедное дитя.
Анжелика подошла к барону Сен-Гастину. Тот пред¬
ставил ее своему предмету увлечения — Матильде, юной
индейской принцессе, в которую был влюблен. Это была
красивая, изящно сложенная девушка с тяжелыми чер¬
ными косами, обрамлявшими ее золотистого цвета лицо.
—	Есть ли у вас какие-нибудь новости о нашем анг¬
лийском моряке Джеке Мервине? — спросила Анжелика.
—	Отце де Верноне? Он опять исчез. Насколько я пони¬
маю, он должен попытаться встретиться на Кеннебеке
с отцом д’Оржевалем, чтобы дать ему отчет о своей
миссии.
—	Что происходит на индейской войне?
—	На моих землях индейцы пока держатся тихо, но
их тревожат то и дело долетающие до нас новости, и мне
трудно удерживать их. К Западу от Кеннебека абенаки
все еще продолжают собирать урожай скальпов и плен¬
ников. Ходят слухи, что флот военных пирог вышел в море
с целью атаковать острова залива Каско и выследить
82

англичан в самых отдаленных берлогах. Если зти острова
падут, Новой Англии будет нелегко оправиться от удара.
—	Вот и прекрасно! — крикнул Виль д’Эвре, подслу¬
шавший их разговор и смакующий деликатес из крабов.
—	Будет совсем не так прекрасно, если этот корсар
Фипс захватит правителя Новой Фракции,— парировал
Сен-Гастин,— и если в ответ на это все английские суда,
занимающиеся сейчас рыбной ловлей в заливе, подойдут
к Пенобскоту и осадят его.
—	Ничего не бойтесь, мой дорогой друг, мессир де
Пейрак позаботится об англичанах,— продолжал на¬
стаивать с набитым ртом губернатор Акадии.— Вы про¬
бовали этого краба, барон? Он оставляет после себя самый
утонченный привкус. Мускатный орех, могу побиться
об заклад. Так, не правда ли? — воскликнул он, тыча
пальцем в сторону Анжелики, как будто в порыве не¬
обыкновенного возбуждения, вызванного открытием
сверхважного секрета.
Она согласилась, подтвердив правильность его догадки.
В этот момент внимание присутствующих было отвле¬
чено двумя новыми пришельцами. Одна половина по¬
вернулась к опушке леса — там появился монах в корич¬
невой сутане из домотканной материи, несший на голове
свою пирогу; другая половина наблюдала за тем, как под¬
плывает к берегу тяжелый, не менее тридцати тонн, шлюп.
—	Это брат Марк, капуцин из Сен-Обена на Сент-
Круа,— воскликнул Виль д’Эвре, указывая на монаха,—
а вот прибывает Гран Фонтен,— добавил он, показывая
на море.
Гран Фонтен носил прозвище Большой Лес, данное ему
из-за великолепных дубовых лесов, окружавших владе¬
ние, где он провел большую часть своей жизни. Этот
гигант был заядлый рыболов и охотник, добывавший себе
средства на скудное существование продажей мехов.
Он бесцеремонно проталкивался сквозь толпу, хлынув¬
шую из шлюпа; и, не успев коснуться ногой земли, узнал
графа де Пейрака и закричал ему издалека:
—	Прелестные господа из Квебека взяли препятствие
в устье Святого Джона, перебрались через пороги. Но эти
слабоумные выродки позволили зайти себе в тыл пре¬
следовавшему их англичанину. И вот теперь он блокиро¬
вал устье. Я не могу вернуться к себе, поэтому прибыл
сюда просить у вас помощи.
Он двинулся вперед, сопровождаемый пестрой толпой,
высадившейся со шлюпа. Здесь можно было увидеть
83

несколько крепко сбитых акадцев, группу женщин и детей
голландцев или англичан; индейцев в остроконечных
вышитых шляпах, или мик-маков, и, наконец, резко выде¬
лявшуюся на общем фоне клетчатую юбочку шотландца
Кромли, незадолго до того посланного Пейраком с преду¬
преждением для всех иностранцев, живущих в заливе.
—	Да,— повторил Большой Лес, подойдя поближе,—
этот пылкий губернатор совершил подвиг, перед которым
мы все должны снять шляпы, но он же и втянул нас в хоро¬
шую заварушку...
—	На кого это вы намекаете, сударь!? — спросил мар¬
киз Виль д’Эвре, выпрямляясь во весь рост.
—	О, так вы здесь? — заметил его Большой Лес.—
Вам удалось прорваться... из Джемсега? И вы прошли
через лес?
—	Мне всегда удается пройти там, где считаю нужным
пройти,— воскликнул губернатор визгливым от ярости
голосом,— и вы убедитесь: мне всегда удается догнать
таких наглецов, как вы...
Большой Лес несколько растерялся.
—	Я же сказал: мы должны снять перед вами шляпы
за то, что вы провели свое судно через водопады.
Он засопел и вытер нос рукавом куртки из шкуры
бизона.
—	В конце концов мы все попали из-за вас в весьма
нелегкое положение, со всеми этими англичанами, жуж¬
жащими вокруг, как рой разъяренных ос. Вам лучше бы
отделаться от англичанина, курсируя вперед и назад по
заливу, чем подниматься вверх по реке...
—	Это был единственный способ спасти мой драго¬
ценный груз.
—	Да, безусловно,— подтвердил с хихиканьем один
из вновь прибывших.— Мы так и подумали. Он опреде¬
ленно драгоценный, со всеми мехами, которые вы добыли
в своих рейдах.
—	Но рейд, как это вы называете, мсье Дефо, к вам
не состоялся,— закричал губернатор,— по той простой
причине, что, когда я добрался до ваших владений, все
четыре брата Дефо исчезли, как сквозь землю провали¬
лись, вместо того, чтобы вести себя, как подобает верно¬
подданным его величества, и надлежаще принять его
представителя. А после моего отбытия один из них ухит¬
рился в довершение всего склонить шестерых солдат из
форта Святой Марии дезертировать и предложить свои
услуги мессиру де Пейраку
84

—	Что ж, вы должны быть довольны, поскольку мес¬
сир де Пейрак собирается оказать вам помощь. Приведя
pix сюда, мы просто сделали то, что вам все равно пришлось
бы сделать. И вместо благодарности...
Два брата Дефо были очень похожи друг на друга, если
не считать, что младший, сошедший только что на берег,
был еще выше и шире в плечах, чем старший. Виль д’Эвре
наградил их сердитым взглядом.
—	Прекрасно! Будем надеяться, скоро здесь соберутся
все негодяи, и я смогу разом заковать их всех в цепи и до¬
ставить под охраной в Квебек.
Два брата и Большой Лес разразились наглым, гром¬
ким хохотом, а мик-маки, их родственники и кровные
братья принялись шумно подражать им.
Большой Лес извлек из кармана огромный крестьян¬
ский платок и принялся вытирать им глаза, слезящиеся
от смеха.
—	Вы здесь не на французской территории, губерна¬
тор. Голдсборо — нейтральное королевство...
—	Нейтральное королевство! — повторил губернатор,
у которого глаза вылезли из орбит.— Что я слышу? Но
это — мятеж!.. Мятеж против «флер-де-лиса»!..
Жоффрей де Пейрак не проявлял никакого интереса
к ссоре. Свары между губернатором Акадии и людьми,
находящимися на подвластной ему территории, были ши¬
роко известны и повторялись в каждый из его ежегодных
визитов.
За это время граф успел переброситься парой слов
с шотландцем и горсткой беженцев с английских и гол¬
ландских факторий. Теперь уже окончательно выяс¬
нилось, что иностранные жители Французского залива
испытывали гораздо большее беспокойство, нежели фран¬
цузы, из-за своего соотечественника из Бостона Фипса,
и воспользовались случаем посетить Голдсборо, чтобы
переждать здесь, пока утрясутся дела в устье реки Святого
Джона. Следовавший мимо акадский шлюп с радостью
принял их на борт.
—	Подкрепитесь немного,— посоветовал прибывшим
Пейрак после того, как представил их преподобному
Патриджу, мисс Пиджин и остальным англичанам,
бежавшим из Массачусетского залива.— Через не¬
сколько дней вы сможете вернуться домой. Старый
вождь Скоудоум держит своих индейцев под контролем,
и я сам отправлюсь к нему с визитом, чтобы успоко¬
ить его.
85

—	Он послал вам эту связку ракушек,— вступил
в разговор монах в коричневой домотканой рясе и протя¬
нул Пейраку кожаных! ремешок, на котором было на¬
низано несколько раковин.
—	Скоудоум специально прислал за мной человека
из своей деревни Методик, а потом направил меня к вам.
Эти господа из Квебека просят его выставить воинов про¬
тив англичан. Он еще не принял окончательного решения
и послал вам вот это.
—	Только одну связку!
Пейрак стоял, погрузившись в глубокую задумчивость,
и вертел в руках связку раковин. Это было скудное под¬
ношение. Оно с равным успехом могло означать: «Что
мне делать? Я жду!» или «Это жест почтения, который
я должен выразить тебе перед началом моей кампании,
но я буду действовать, как сочту нужным».
—	Что об этом думаете вы, отец, видевший Скоудо-
ума? — спросил Пейрак, повернувшись к монаху.
—	Он ничего не предпримет, не узнав вашего мнения.
Но тем не менее готовит военные котлы, чтобы доставить
удовольствие французам, угрожает англичанам.
Монах говорил так, словно это его не касалось. Он был
молод, очень загорелый, с энергичным привлекательным
лицом, гладко выбрит. Каштановые волосы были взъеро¬
шены ветром, ряса высоко подоткнута под веревочный
пояс, на ногах мокасины. Несмотря на то, что он уже при¬
нял сан и получил разрешение отправлять мессу, люди
по-прежнему называли его брат Марк, точно он был по¬
слушником или непосвященным.
—	А вы и рады, что этот Скоудоум послал вас шлять¬
ся по лесу,— весьма язвительно бросил ему Виль д’Эвре,—
ведь это устраивает вас гораздо больше, чем чтение
молитв, не правда ли? И вы смогли порезвиться ка дорогах
Святого Джона и Сент-Круа. Сколько раз ваша пирога
была у вас на голове? Сколько пены вы проглотили среди
всех этих водоворотов и камней? Эти молодые люди не
думают ни о чем, кроме совершения самых безумных
подвигов на воде,— добавил он, обращаясь к Анжелике.—
Посмотрите только на этого монаха. Вы думаете, он много
размышляет о службе Богу, для которой был прислан
сюда? Да ничего подобного! А мой Александр? Его ро¬
дители доверили Александра мне, чтобы я сделал из него
настоящего джентльмена, не какого-нибудь дикаря,
мечтающего только промчаться по реке со скоростью де¬
сяти галопирующих лошадей, как в прошлом году на
86

Петиткодьяке. А в этом году ему хотелось уже покорить
устье Святого Джона...
—	Значит, вы признаете, что втянули нас в эту зава¬
руху только затем, чтобы доставить удовольствие своему
юному фавориту...— начал Бертран Дефо.
—	Но я никогда не посылал за Фипсом,— взвизгнул
вне себя Виль д’Эвре.
—	Тем не менее подвиг остается подвигом,— прими¬
ряюще сказал брат Марк.— Он имеет не только плохие
стороны. Именно воспоминание о том, как французы
поднялись в прошлом году вверх по реке, и преисполни¬
ло Скоудоум а таким восхищением, что он засомневался,
не должен ли он стать их верным союзником.
Лицо маркиза посветлело, и он улыбнулся одной из
своих мальчишеских улыбок, сразу делающих его моложе
лет на двадцать.
—	А что я вам говорил! — воскликнул он.— Не на-
прасрю этот Александр рисковал своей и моей жизнью.
Вот видите, граф, без него мы все погибли бы.
—	Осторожнее, мы еще не спасены,— ответил Пейрак
со смехом.— И я совсем не хочу, чтобы Скоудоум про¬
никся слишком теплыми чувствами к французам. В на¬
стоящее время я как раз предпочитаю его высокомерные
манеры. Мне тоже придется что-нибудь сделать, чтобы
произвести на него впечатление.
Он огляделся вокруг и направился к группе анг¬
личан, спокойно сидевших на песке: они закусывали и
потягивали пиво.
—	Мистер Кемптон, разносчик, среди вас? — поинте¬
ресовался граф.
Он был здесь, занятый измерением ног, протягивае¬
мых ему со всех сторон, и заверениями, что на следую¬
щий же день, самое позднее, на следующей неделе, предо¬
ставит желающим башмаки, которые будут такими же
элегантными, как обувь, сшитая в Лондоне, и в то же
время такими крепкими, что им не будет сносу.
Услышав призыв Пейрака, маленький торговец из
Коннектикута вышел вперед. На его шее висело так много
лент, что он походил на укротителя змей.
—	Мистер Кемптон,— сказал граф,— мне нужен ваш
медведь.
—	Мой медведь! А что вы хотите от него? — подо¬
зрительно поинтересовался Элиас Кемптон.
—	Мне нужно, чтобы он оказал мне помощь в миссии,
имеющей чрезвычайно важное значение. Такой умный
87

медведь просто не может не оказать дипломатиче¬
скую услугу Англии. Я хотел бы взять его с собой в Мето¬
дик, чтобы он помог мне покорить сердце вождя малески-
тов Скоудоума. Я надеюсь, вождь окажет мне несколько
услуг, и прежде всего не поддержит французов в этой
войне.
Элиас Кемптон покачал головой.
—	Нет, это невозможно, не следует навлекать на мис¬
тера Виллоуби такие опасности. И вообще, я не могу раз¬
лучиться со своим медведем.
—	Но вы можете отправиться туда вместе с ним.
—	А там есть европейские женщины? — все так же
подозрительно осведомился коробейник.
—	Да, конечно же, есть! И к тому же очень нуждаю¬
щиеся. Они примут вас с распростертыми объятиями.
—	Ну, тогда другое дело,— восхищенно ответил Элиас
Кемптон, в глазах которого сразу загорелся огонек.
—	До чего же похотливы эти англичане! — с отвра¬
щением заметил Виль д’Эвре, откусывая пирог с черни¬
кой; он достаточно хорошо знал английский, чтобы сле¬
дить за нитью разговора.
—	Нет, это совсем не то, что вы думаете,— со смехом
возразила ему Анжелика,— этот милый господин — раз¬
носчик из Новой Англии, ищущий покупателей. Мешок,
который он носит с собой, не имеет дна; у него всегда
есть что-нибудь для продажи, вплоть до кружевных ман¬
жет и атласной каймы. Естественно, все женщины ужасно
рады видеть его здесь.
Кемптон наконец решился.
—	Хорошо. Я сообщу все это мистеру Виллоуби и зав¬
тра передам вам его ответ,— заключил он, торопясь по¬
скорее вернуться к своему прерванному занятию. Потом он
отошел, громко выкрикивая:	«Прекрасные башмаки!
Прекрасные новые башмаки!..»
—	Какой необыкновенный человек,— сказала герцо¬
гиня де Бодрикур,— какие здесь все забавные и веселые!
Она взглянула на Анжелику с воодушевлением моло¬
дой девушки, присутствующей на своем первом балу.
Она, казалось, была совершенно очарована и забыла об
обязанностях дамы-патронессы. Некоторые из новых по¬
селенцев, считавших себя «помолвленными» с «королев¬
скими девушками», воспользовались этим, чтобы по¬
пытать счастья с юными дамами. Они старались увлечь
их поближе к примитивным столам, где, под предлогом
угощения тем или иным блюдом или напитком, могли
88

шепнуть пару словечек избраннице. Бассомпье пустил
в ход все свои чары, преодолевая скромную сдержанность
Мари, а Ванно, квартирмейстер, бросился в описание своих
приключений во всех частях света перед Дельфиной Бар-
бье дю Розо. Ну, а Аристид Бомаршан, естественно, вы¬
ворачивался наизнанку ради своей Жюльенны, которая
время от времени не могла сдержать хриплого смеха,
впрочем, тут же приглушаемого прижатой ко рту ладош¬
кой. Она бросала опасливые взгляды на герцогиню и Пет-
ронеллу Дамурт, но даже толстуха-дуэнья ослабила свою
бдительность.
Анжелика заметила, что мавританская девушка, не¬
смотря на свою привлекательность, судя по всему, не поль¬
зовалась успехом. Моряки Колена Патюреля, изо всех
сил пытавшиеся вести себя прилично, не желали оказы¬
вать внимание темнокожей девушке, чтобы не вспоминать
о женщинах из Вест-Индии, встречавшихся им в плава¬
ниях.
Анжелика уже раздумывала, не пойти ли за кем-ни¬
будь из девушек Голдсборо, чтобы попросить позаботиться
о гостье. Но в этот момент к девушке подошел Жан Jle Куен-
нек, тоже заметивший, что она осталась в одиночестве.
—	Говорите ли вы по-французски, мадемуазель?
—	Ну, конечно! — воскликнула девушка.— Я воспиты¬
валась в монастыре урсулинок в Нейли, около Парижа.
—	Я просто в восторге,— сказал достойный молодой
человек.— Что бы вы предпочли, дабы порадовать свое
сердечко,— немного елового пива, белого лимонада или
капельку испанского вина?
—	Испанское вино, пожалуйста,— ответила девушка,
на лице которой опять появилась улыбка.
Все это заметила герцогиня, стоявшая рядом с Анже¬
ликой.
—	Как это великолепно со стороны молодого чело¬
века позаботиться о бедном ребенке,— заметила она со
вздохом.— Бедная девочка! Я не хотела ее брать, но моя
подруга, маркиза де Рокенкур очень настаивала. Не знаю,
найдет ли она кого-нибудь в Квебеке, кто захочет ее взять.
И это очень огорчает, потому что я так привязалась к ней.
Но думаю, что она всегда сможет принять покрывало
послушницы. Она очень хорошо воспитана и образована.
Анжелика подумала, что этот момент может оказать¬
ся благоприятным для разговора с герцогиней относитель¬
но девушек, которые могли бы поселиться в Голдсборо
Но к ним уже подходил Жоффрей де Пейрак.
89

—	Разве вы не говорили мне, что сагамор Пиксарет
оказался этим утром в Голдсборо?
—	Да, конечно. Он явился, чтобы потребовать за меня
выкуп, как он сказал, и настойчиво требовал свидания
с вами. Но я не вижу его здесь.
—	Что это значит, выкуп? — спросила герцогиня,
широко раскрыв глаза от удивления.
Анжелика кратко объяснила, что во время сражения
в Новой Англии она была взята в плен знаменитым Пик-
саретом. Он отпустил ее на свободу, но, согласно индей¬
ским военным законам, мессир де Пейрак должен запла¬
тить ему выкуп.
—	Как все это необычно! — сказала мадам де Бодри¬
кур, глядя на нее с нескрываемым изумлением.— Почему
вы не избавитесь от этих наглых индейцев
—	Мы должны уважать их обычаи...
Они подозвали двух воинов, Жерома и Мишеля, кото¬
рые ели у костра оленину. Они явились, предварительно
вытерев руки о мокасины и волосы.
—	Где Пиксарет? — спросила Анжелика по-абенакски.
Воины Пиксарета топтались в нерешительности.
—	Он убежал,— ответил Жером.
Это слово казалось неуместным, тем более, что речь
шла о грозном Пиксарете. Пейрак заставил их повторить,
потом решил спросить совета у Сен-Гастина. Но, судя по
всему, другого перевода фразы абенаков не существовало.
Пиксарет «убежал», но почему? Перед лицом какой
опасности? Анжелика и граф переглянулись.
—	Я хотел просить его сопровождать меня в нашей
экспедиции,— сказал Пейрак.— Скоудоум придает очень
большое значение своим союзам с другими племенами
абенаков, и визит Великого Обращенного, о котором он
говорил мне с особым интересом, безусловно, порадовал
бы его сердце. Они поговорили бы о религии, покурили
мой лучший виргинский табак, и мне хватило бы времени
разрядить обстановку.
—	А почему вам не взять с собой Матеконандо, мо¬
его будущего тестя? — предложил молодой гасконский
барон.— Он тоже весьма красноречив, если дело касается
религии.
—	Жоффрей, дружище,— закричал Виль д’Эвре,—
если хотите произвести впечатление на вождя малески-
тов, вам надо взять с собой моего Александра. Вы же слы¬
шали, что сказал брат Марк. Мы должны воздать по заслу¬
гам этому юному герою после всего того, что он сделал.
90

—	И что все равно остается дьявольской глупостью,—
снова громогласно добавил Большой Лес.
—	Но подумайте о чести, которую приносит подобный
подвиг Впрочем, такие грубые как вы люди просто не
способны это понять...
И они принялись опять ожесточенно спорить, причем
брат Марк проявлял даже больше горячности, чем осталь¬
ные. Все слушали его с нескрываемым уважением: счи¬
талось, что даже индейцы не были так, как он, знакомы
со всеми водопадами и порогами обширной сети ручьев,
речушек и рек от Святого Лаврентия до Кеннебека, Свя¬
того Джона, Сент-Круа и Пенобскота.
—	Они что, и в самом деле, приходят из-за этого
в такое волнение? — поинтересовалась Анжелика у
стоящего рядом с ней д’Урвилля.
—	Если бы вы знали эти места, то поняли, почему,—
ответил молодой нормандец.— Эти постоянно движу¬
щиеся, падающие потоки воды здесь словно властвуют
над всей жизнью человека; лес озвучен шумом водо¬
падов...
—	Если бы здесь не было приливов почти в восемь¬
десят футов высотой! — воскликнул Дефо.
—	Но они есть,— торжествующе отвечал ему Виль
д’Эвре.— В то время как на Средиземноморье приливы
не достигают десяти футов.
—	Приливы высотой в полсотни футов — не редкость
у оконечности Бретонского полуострова, однако это не
заставляет бретонцев вести себя подобно сумасшедшим.
—	Нет, они гораздо хуже... Ко вернемся в наш Фран¬
цузский залив: чем вызваны такие высокие приливы?
—	Мне объяснили это люди из Сен-Мало,— вмешался
один из моряков с «Сердца Марии», оказавшийся бре¬
тонцем.— Они приходят сюда за рыбой с незапамятных
времен, их предки плавали здесь уже много веков назад,
задолго до Колумба. Так что они знают все тайны по¬
бережья.
—	Ну, и что же?
—	Они говорят, что морское чудовище приплыло сюда
и залезло в пещеру на дне. И каждый раз, когда оно по¬
ворачивается, море вздымается и выходит из берегов.
—	Придержи язык, старый болтун,— прикрикнул
Колен под смех некоторых присутствующих.— Нельзя же
рассказывать подобные истории в наши дни.
—	А почему бы и нет? — сердито возразил моряк.—
Люди из Сен-Мало даже говорили, что иногда с пяти
91

островов, что напротив Парсборо, можно увидеть глаза
чудовища, сверкающие из-под воды...
—	О, да помолчал бы ты, старина,— снисходительно
обратился к нему Виль д’Эвре,— если бы тебя услышал
мессир де Пейрак, такой ученый человек, он с полным
правом поднял бы тебя на смех.
—	А почему это не может быть объяснением, даже
если оно и не научно, как вы выразились? — возразил
другой бретонец, бросаясь на выручку соотечественнику.—
Ведь в конце-то концов, еще совсем не так давно, там,
дома, в Бретани, земля вдруг начала двигаться по на¬
правлению к Понт-Брие, и Марлин, волшебник, велел лю¬
дям копать землю. И в глубине ее они обнаружили двух
огромных драконов: одного белого, а другого красного...
Ведь неестественно, что море вдруг так вздымается, а потом
уходит обратно, точно его что-то выталкивает изнутри.
Для этого должна существовать какая-то причина.
Виль д’Эвре был вынужден признать, что это остается
тайной и для него самого. Потом он поднял глаза и
спросил:
—	Граф, не могли бы вы разъяснить нам это? Мне
кажется, что вы вполне могли бы ответить на обсуждае¬
мый нами вопрос. Что вызывает эти приливы, особенно
в нашем заливе, где они так огромны, что за несколько
часов полностью изменяют пейзаж, делая его неузна¬
ваемым? Вы приходите на узкую полоску берега, тяну¬
щуюся вдоль лесной опушки, а через шесть часов обнару¬
живаете, что стоите на вершине высокого утеса. Это же
просто ставит в тупик, вы не находите?
Жоффрей де Пейрак с дружеской улыбкой оглядел
собравшихся.
На нем был простой камзол из темно-зеленого бархата,
который Анжелика особенно любила: когда она вновь на¬
шла Жоффрея в JIa-Рошели, он был одет точно так же.
Она смотрела на Пейрака, на его темные глаза, взгляд
которых иногда с трудом могла выдерживать, но эти глаза
позволяли чувствовать себя спокойнее и увереннее. Анже¬
лике показалось, что проблеск серебра на висках мужа
стал более заметным, и сердце ее дрогнуло от нежности.
—	Я с радостью отвечу на ваш вопрос,— сказал Пей¬
рак,— но мне хотелось бы узнать, не сможет ли кто-нибудь
из присутствующих сделать это за меня. Я обещаю
награду любому, кто сумеет установить истину с помощью
рассуждений и на основе своих наблюдений. Господа*
ведь вы же моряки, и, безусловно, должны были накопить
92

множество сведений во время своих путешествий. Я уве¬
рен, что вам не понадобится много времени, чтобы вплот¬
ную подойти к научному, математически выверенному
ответу — что же является причиной приливов.
Все принялись перешептываться и усиленно морщить
лбы.
—	Я вижу, Жан поднимает глаза к небу,— заметил
граф.— Ты уже близко, мой мальчик.
—	Мы должны искать разгадку тайны приливов
среди звезд? — спросил Жан.
—	Да, конечно. Или, точнее, среди планет,— про¬
звучал чей-то голос.— Ибо приливы вызываются при¬
тяжением Луны.
Глава пятнадцатая
Этот голос был женским. И все взгляды устремились
в сторону, откуда он доносился.
Стоящая рядом с Анжеликой герцогиня де Бодрикур
отважно встретила взгляды, в которых удивление сме¬
шалось с иронией и явным неодобрением.
Она высоко подняла голову, слегка откинув ее назад,
и смотрела на всех с несколько вызывающей улыбкой.
На мгновение воцарилась полная тишина. Все ждали
окончательного приговора.
Пейрак сделал несколько шагов к герцогине.
—	Вы победили, мадам,— сказал он с поклоном,—
и позвольте мне сказать, что Голдсборо считает за честь
принимать в своих стенах, если можно так выразиться,
ученицу великого астронома Гассенди, француза, который
был первым в мире человеком, измерившим длину зем¬
ного меридиана во Французской Гвиане.
—	Луна? Какое отношение имеет ко всему этому
Луна? — воскликнул губернатор Акадии.
Он походил на клоуна, разинувшего рот в шутовском
изумлении. Потом добавил:
—	Начнем с того, что приливы бывают не только
ночью, но и днем.
—	Вы меня удивляете, мой дорогой,— ответил Пей¬
рак.— Вам следовало бы помнить, что, поскольку речь
идет о нашем мире, который в сущности не что иное, как
планета среди планет, Луна всегда присутствует как
ночью, так и днем, подобно Солнцу.
—	А притяжение? Что это значит — притяжение? —
спросил квартирмейстер Ванно.
93

—	Приходилось ли вам когда-нибудь видеть, как маг¬
нит притягивает иголки? — спросила мадам де Бодри¬
кур.— В определенное время Луна поступает с нами точно
так же.
Все были сражены простотой объяснения, и снова
наступило удивленное молчание.
Большинство присутствующих устремило взгляд на
небо. И тут Виль д’Эвре внезапно обнаружил бледный
серпик Луны на жемчужном, едва начинавшем золотиться
от вечерних лучей небосклоне.
—	А, так вот что ты с нами делаешь, негодяйка ты
этакая! — воскликнул он.— А теперь мне хотелось бы
узнать, почему эта дрянь, там, наверху, в определен¬
ные часы засасывает нас, а в другое время оставляет
в покое?
Жоффрей де Пейрак сделал жест в сторону Амбру¬
азины де Бодрикур.
—	Слово за вами, мадам.
—	Вы можете объяснить это не хуже меня, граф,—
ответила она с явным кокетством.— Или это экзамен?
Он отрицательно покачал головой, задержав свой тем¬
ный, пристальный взор на лице Амбруазины де Бодрикур.
Анжелика внезапно почувствовала, как ее пронзила
необъяснимая, почти физическая боль, будто ее сердце
вдруг сжалось, стиснутое чьей-то железной хваткой. Это
была глубокая, коварная боль, и понадобилось несколько
минут, чтобы разобраться, чем она была вызвана. По¬
том она поняла. Все дело в этом взгляде, который должен
был предназначаться только ей, ей одной, Анжелике, его
возлюбленной, его жене.
Лицо молодой герцогини казалось полупрозрачным
в этом жемчужном освещении, которое скоро должно
было смениться вечерней темнотой, а ее огромные, тем¬
ные глаза горели чистым огнем разума. На лице графа
играла едва заметная улыбка, однако никто не мог про¬
честь его мысли.
—	Экзамен? О, нет, мадам! — запротестовал он.—
Но я слишком часто стою на кафедре. Мне хотелось бы
немного побыть вашим учеником.
Она разразилась смехом, как девочка, и сделала рез¬
кое движение, от которого ее длинные черные волосы
разметались по плечам.
—	Какая ерунда! Я уверена, что нет ничего, чему
я могла бы научить вас.
—	А я абсолютно уверен, что можете.
94

«Но... они же флиртуют!..» — в ужасе сказала себе
Анжелика. Этот ужас, охвативший все ее существо, при¬
ковал к земле, и она словно остолбенела, не в состоянии
шевельнуться, пока они перебрасывались словами, и
слушала, как в каком-то ночном кошмаре, хриплый
голос мужа и глубокий чарующий смех Амбруазины.
—	Граф, вы пытаетесь заманить меня в ловушку...
ученый с вашим именем! Ведь не хотите же вы сказать,
что и вправду не знаете, почему высокий прилив проис¬
ходит не тогда, когда Луна находится точно в зените,
а когда она немного выходит из фазы?..
—	К сожалению, не знаю. Я еще не могу дать матема¬
тическое обоснование этого феномена...
—	Вы смеетесь надо мной...
—	Нет. В сущности, это вы имеете все основания
смеяться надо мной... но это только мелкое унижение...
Можно простить невежество человеку, если ему выпало
счастье учиться у такой прелестной дамы...
—	Минутку! Минутку! — выкрикнул Виль д’Эвре.—
Я тоже хочу это понять! Давайте начнем сначала. Как
может притяжение Луны, если мы допустим, что такое
притяжение существует, вызывать приливы? А теперь
слушай внимательно, Александр!
—	Я все это знаю,— угрюмо заявил молодой человек.
Амбруазина резко повернулась к юноше, глядя на него
с выражением, одновременно и вопросительным и вла¬
стным. У него хватило ума тут же отступить.
—	Я хотел сказать, что отец Мобеж в Квебеке говорил
мне об этом, но я не обратил особого внимания.
—	Отец Мобеж?
Амбруазина явно заинтересовалась.
—	Он был в Китае, не так ли? И был одним из основа¬
телей Пекинской обсерватории? Я с таким нетерпением
предвкушаю встречу с ним!
—	Ну, так как же с Луной? — нетерпеливо вмешался
Виль д’Эвре.— Если Луна, как вы говорите, оказывает
влияние более или менее равномерно на весь земной
шар, то почему же тогда в одних местах приливы весьма
незначительны, в то время как в других — просто чудо¬
вищны?
—	Умное возражение. Этот вопрос и в самом деле
долго обсуждался. Но в наши дни установлено, что эта
разница обусловлена вязкостью воды, которая далеко не
одинакова для всех морей. Средиземное море — внутрен¬
нее море, чем и объясняется его повышенная соленость,
95

и лунное притяжение не может образовать кривую, до¬
статочную для того, чтобы нейтрализовать вязкость вод¬
ной поверхности, в то время как...
—	Что вы имеете в виду под вязкостью водной по¬
верхности? — спросил кто-то.
—	Имеется в виду слой, который образует «кожу»
моря.
—	«Кожу» моря!—воскликнул Виль д’Эвре, едва
сдерживая смех.
—	Да, именно так, мой дорогой.
Анжелика снова овладела собой. Как только разговор
перестал быть диалогом между графом Пейраком и герцо¬
гиней, потому что к нему присоединился маркиз, она
сразу почувствовала себя лучше, и так внезапно нахлы¬
нувшее на нее головокружение начало проходить.
Она заставила себя слушать и попыталась понять,
о чем идет речь.
Голос Амбруазины де Бодрикур очень ясно и просто
объяснял, что, если пустить пулю под углом к поверхности
моря, она сделает рикошет, доказав таким образом, что
море сопротивляется ее проникновению из-за своей
«кожи». В таких внутренних морях, как Средиземное,
эта «кожа» неизбежно сокращается, сжимаясь в размерах,
и, следовательно, становится очень плотной, что и позво¬
ляет ей оказывать сопротивление притяжению Луны.
С другой стороны, чем больше протяженность водной
поверхности, тем сильнее должна растягиваться «кожа»,
как это и происходит во Французском заливе или при¬
брежных заливах около Монт Сен-Мишель в Бретани,
которые являются крайними точками огромного океана,
и тем сильнее отвечает море на притягательную силу
Луны.
—	Граф де Пейрак, сильно ли отклоняется от строгой
научной истины мое объяснение?
—	Нет, оно совершенно правильно и всем понятно,—
согласился Пейрак.
Он несколько раз одобрительно кивнул. Герцогиня
пылко, как зачарованная, смотрела на него. Ее губы слегка
приоткрылись, обнажив полоску сверкающих, идеально
ровных зубов.
—	Все это кажется достаточно логичным,— согласил¬
ся губернатор,— но усвоил ли кто-нибудь, когда эта неж¬
ная Феба пользуется своим влиянием на нас, не считая
времени нашего сна?
96

—	Самое сильное влияние происходит в тот момент,
когда Луна...
Квартирмейстер резко прервал ее:
—	А почему бывает два прилива?
Герцогиня объяснила своим сильным, хорошо постав¬
ленным голосом — каким говорила всякий раз, когда речь
шла о научных проблемах,— что во время каждого из
приливов Луна бывает не в одном и том же положении по
отношению к Солнцу. Когда она бывает в квадратуре,
то есть под прямым углом к Солнцу, два полюса притяже¬
ния нейтрализуют друг друга, в результате возникает
меньшее притяжение, и море поднимается меньше. Это
вызывает квадратурный прилив.
—	У меня от всего этого голова идет кругом,— скеп¬
тически заметил Виль д’Эвре.
Краешком глаза он наблюдал за реакцией Пейрака, но
граф, судя по всему, ни в малейшей степени не подвергал
сомнению утверждения этой очаровательной женщины.
Напротив, на его намеренно бесстрастном, словно изваян¬
ном резцом скульптора лице отразилось удовлетворение.
—	И таким образом были подтверждены законы Кеп¬
лера, не так ли? — спросил он.
—	Да. Собственно говоря, я была с ним в переписке.
Граф насмешливо поднял бровь.
—	С Кеплером? — переспросил он с ноткой недоверия
в голосе.
—	А почему бы и нет?
Она опять смело посмотрела ему в лицо.
—	Вы считаете, что женщина не способна понять
законы, которые он вывел из своих наблюдений за фазами
планеты Марс? А именно, что планетарные орбиты суть
эллипсы, один из центров которых образует Солнце, и что
площадь, описанная радиус-вектором, проведенным из
центра Солнца к центру планеты, пропорциональна вре¬
мени, которое требуется для того, чтобы описать ее. И за¬
коны утверждают, что квадрат времени, требуемого*для
полного оборота по орбите, пропорционален кубу главной
оси орбиты.
Нет, сомнений не было. Пейрак был глубоко взволно¬
ван этой беседой с герцогиней де Бодрикур, беседой, кото¬
рая оставалась тайной для всех остальных.
Анжелика опять почувствовала облегчение, когда
услышала, что маркиз Виль д’Эвре, никогда не желавший
быть второй скрипкой, еще раз разрушил чары герцогини
своим вопросом.
4 1-454
97

—	Но давайте вернемся к Луне! Еще один вопрос,
герцогиня, для моего просвещения, относительно прили¬
вов. Если даже я соглашусь, что в момент притяжения
в той стороне Земли, которая обращена к Луне, и проис¬
ходит некое вспучивание, то как может быть, чтобы точно
такое же явление происходило у антиподов, на противо¬
положной стороне земного шара?
Она снисходительно усмехнулась.
—	Но что такое Земля, сударь,— ласково спросила
она,— в беспредельности окружающих нас планетных
систем? Не более, чем бесконечно малая точка. Влияние
Луны, так же, как и Солнца, конечно, не ограничивается
одной точкой, именно той, где оказались вы. Оно букваль¬
но окутывает нас, полностью пронизывая нас. И на самом
деле, так удивительно размышлять над тем, что это об¬
щение с видимыми и невидимыми окружающими нас
системами, заставляет нас признавать великолепие
нашего Творца, Бога, нашего Отца Небесного,— пылко
закончила она, подняв глаза к небу.
Сквозь жидкое золото вечерних лучей показалась пер¬
вая звезда.
И в эту минуту над молчаливой толпой людей про¬
неслась стая птиц, громко хлопавших крыльями.
И именно тогда Анжелика осознала, что происходит
нечто странное, нечто необычное, нечто такое, чего не
понял никто кроме нее. И даже она отметила это только
мимоходом, как будто это происходило где-то в другом
месте и не имело к ней никакого отношения. Но тем не
менее это зрелище мучительно запечатлелось в глубине
ее памяти: каждый присутствующий мужчина смотрел
на Амбруазину де Бодрикур.
А герцогиня выглядела ослепительно прекрасной,
с одухотворенным выражением на белом, как лилия,
лице, словно озаренном святой страстью. Анжелика не
смогла бы сказать, сколько минут прошло, может быть,
это вообще длилось только мгновение. А может быть,
этого и вовсе не было.
Дама-патронесса повернулась к графу де Пейраку
и спросила своим светским, приличествующим знатной
даме голосом:
—	Вы удовлетворены, Учитель? Можно мне снять
академическую мантию?
—	Да, конечно, мадам. Вы более чем достаточно от¬
ветили на эти трудные вопросы, и нам всем очень хоте¬
лось бы от души поблагодарить вас.
98

Однако она продолжала смотреть ему прямо в глаза.
Потом улыбнулась, но в улыбке сквозило некоторое не¬
довольство.
—	А как же моя награда? — спросила она, как будто
делая какое-то заключение.— Разве вы не сказали, что
предложите подарок любому, кто сможет объяснить, как
действуют приливы и почему они так высоки во Фран¬
цузском заливе?
—	Да, сказал, но...
—	Но вы не предполагали, что человек, ответивший
на ваш вопрос, может оказаться женщиной? — подсказала
он?., заливаясь смехом.
—	Совершенно верно,— с улыбкой согласился он,—
и хотя я думал вручить этим господам несколько скру¬
ток табака для их трубок...
—	Вы не подумали ни о чем для меня... женщины!
Она все еще смеялась, но ее смех становился все мягче
и нежнее, в нем звучало почти снисхождение.
—	Ну, ничего! Мне не трудно угодить. Я все потеряла
во время этого кораблекрушения... Меня приведет в вос¬
торг любая малость. Но ведь я заслужила вознаграждение,
не так ли?
Он отвел взгляд, словно боясь посмотреть прямо в эти
смелые, искренние глаза. Он уже хотел было снять
с пальца одно из колец, чтобы предложить его герцогине,
но потом передумал и, пошарив в кожаном кошельке,
который всегда носил у пояса, выыул из него золотой само¬
родок величиной с грецкий орех.
—	Что это? — воскликнула она.
—	Один из лучших самородков, найденных на нашем
руднике Вапассу.
—	Какая необыкновенная вещь! Я никогда ничего
подобного не видела.
Она протянула руку. Граф с улыбкой вручил саморо¬
док, и она подняла его, держа кончиками изящных, тон¬
ких пальцев, так, что тот засверкал в лучах заходящего
солнца.
И снова на Анжелику нахлынул страх, нестерпимая
мука, которую она не могла выразить ни единым движе¬
нием, ни единым возгласом, вообще ничем, потому что
инстинктивная осторожность требовала оставаться непод¬
вижной и бесстрастной, чтобы бездна, которую она на
мгновение увидела разверзшейся у нее под ногами не
стала еще глубже.
99

Глава шестнадцатая
Неожиданно тишину нарушили крики и проклятия,
за которыми последовали взрывы хохота.
Росомаха Кантора катилась вниз по склону холма, как
пушечное ядро, прокладывая путь среди толпы, сбивая
с ног всех, кто стоял поперек дороги, так что за ней оста¬
вался свободным целый коридор. Остановилась она только
перед Анжеликой, задрав роскошный пушистый хвост
и опустив маленькую мордочку. Однако ее большие глаза,
в которых отражался красный отблеск заката, были обра¬
щены к Анжелике.
Герцогиня де Бодрикур с криком отпрянула назад.
—	Что это за чудовище? — с ужасом спросила она.—
Анжелика, я умоляю вас, спасите меня.
—	Это всего лишь росомаха. Она не опасна. Она
ручная.
Анжелика опустилась на колени, чтобы приласкать
животное. Неожиданно она почувствовала, как ее сердце
наполнилось радостью, а тревога отступила.
—	Она ищет Кантора. И не может найти себе места
с тех пор, как Кантор отплыл.
—	Вашему сыну лучше было бы взять ее с собой,—
сердито выкрикнула мадам Маниголь, неожиданно для
себя плюхнувшись на землю. К счастью, она не очень
ударилась.
—	Но Кантор искал ее,— объяснил Мартел Берн.—
Мы оба искали ее, когда ему пришло время отплыть. Но
Волверина ушла в лес, чтобы поиграть с медведем, и Кан¬
тору пришлось отбыть без нее.
—	А вот и медведь,— сказал кто-то.
К собравшимся присоединился Элиас Кемптон, за
ним следовал его огромный приятель.
—	Я привел к вам мистера Виллоуби,— торжественно
объявил он графу Пейраку.— Я сказал ему, чего вы от
него ждете, и он согласился сопровождать вас в верховье
Французского залива, хотя он очень счастлив здесь,
в Голдсборо, и не так уж любит плавать. Но он понимает —
сейчас дело в престиже Англии.
—	Мне хотелось бы поблагодарить этого верного под¬
данного короля Англии,— сказал Пейрак, обратившись
к медведю с несколькими фразами по-английски.
Медведь и в самом деле блаженствовал в Голдсборо,
где мог вдоволь набивать себе брюхо ягодами, орехами
и медом. Он стал в два раза толще со времени своего
100

прибытия сюда. Теперь он принялся озабоченно принюхи¬
ваться, как будто разыскивая знакомых среди всех этих
людей, потом поднялся на задние лапы и, ворча и пере¬
валиваясь, направился к Анжелике.
Герцогиня издала еще один сдавленный вопль и едва
не лишилась чувств. Те, кто были поблизости от медведя,
начали срочно отступать подальше. Жоффрей де Пейрак
и Колен Патюрель почти непроизвольно двинулись
к зверю. Но несколько английских слов, сказанных
Анжеликой, успокоили медведя, после чего она принялась
гладить его и разговаривать с ним.
—	Красавица и зверь! — восторженно воскликнул мар¬
киз де Виль д’Эвре.— Нет, в самом деле, что за удивитель¬
ное зрелище!..
Глава семнадцатая
—	Нет, действительно,— продолжал он немного спу¬
стя,— необыкновенное зрелище! Вы, со своей белой кожей
и грациозной фигурой, рядом с волосатым монстром! Вы
ничего не боитесь. Вы и вправду такая, как о вас говорят
в Квебеке... Нет; не уносите это, моя милая,— поспешно
сказал он, удерживая мадам Карер, начавшую собирать
блюда со столов,— на тарелке еще осталось немного этого
восхитительного краба. Передайте его сюда! Так, что я вам
говорил? Да, моя дорогая Анжелика, вы в точности соот¬
ветствуете тем портретам, которые нарисовали ваши
преданные и пылкие поклонники в Квебеке. Подумать
только: надутый д’Арребу встал на вашу защиту, вернув¬
шись с Кеннебека, и вызвал тем самым такой скандал!
Мне понравилось, как он отважно говорил о вас. Он явно
влюблен в вас. А его жена в Монреале уже возносит бес¬
конечные молитвы во спасение его души...
Анжелика слушала рассеянно. Люди уже начинали
расходиться. Крепкие молодые парни взялись разбирать
столы. На берег опустились сиреневые сумерки, и кри¬
ки людей, уже не видевших друг друга, разносились
далеко вокруг; ветер стих, и ничто не нарушало вечернюю
тишину.
Анжелика искала глазами мужа, но не увидела его.
—	В Квебеке, во время великого голода, когда все
думали, что вы умерли в глубине своего леса, мальтий¬
ский рыцарь Ломени-Шамбор попросил отслужить службу
за упокой вашей души. Некоторым это показалось чрез¬
мерным, но я встал на его сторону. Я всегда испытывал
101

истинное наслаждение, делая что-нибудь для хорошень¬
кой женщины. Я обожаю этот город. Я был там уже
в 1662 году, когда в небе появилась комета, предвещавшая
войну, и горящие пироги с мертвецами, принявшими
мученическую смерть от ирокезов... Говорят, вы убили
Пон-Бриана.
—	Я? Я никогда никого не убивала...
—	Но он умер из-за вас. Он был моим близким другом,
но слишком любил женщин, считал себя неотразимым
и оказался легкой добычей для этого умного иезуита.
—	Кого вы имеете в виду? — спросила Анжелика
дрогнувшим голосом.
И вдруг она увидела Жоффрея. Он разговаривал у две¬
рей таверны с герцогиней де Бодрикур, сидевшей на дере¬
вянной скамье.
—	Себастьяна д’Оржеваля, конечно,— ответил Виль
д’Эвре.— Прекрасный человек! Я его очень люблю. Вна¬
чале мы то и дело дрались, но я не боюсь иезуитов. Это
люди, наделенные определенным обаянием...
Амбруазина де Бодрикур А сидела, обхватив руками
колени и запрокинув к графу Пейраку свое белоснежное
лицо. Его высокий, гибкий силуэт отчетливо вырисовы¬
вался на огненном фоне залива. Люди, то и дело входив¬
шие или выходившие из таверны, поминутно закрывали
их от Анжелики.
Виль д’Эвре отер рот маленьким кружевным платоч¬
ком и удовлетворенно потянулся.
—	Анжелика, разве жизнь не хороша? Вот сейчас,
например... Но вы не отвечаете мне? Ведь это было нечто
совершенно необычайное, когда мы слушали эту пре¬
лестную герцогиню, так наставляющую нас, не правда
ли?.. Ах, я хорошо сделал, что ненадолго расстался с Кве¬
беком. После зимы там все становятся ужасно раздражи¬
тельными. Моя служанка захотела навестить свою семью
на острове Орлеан. Понимаете, все канадцы испытывают
настойчивое желание куда-нибудь отправляться, как толь¬
ко проходит зима. Молодому Модрейлю вроде бы тоже
не сиделось на месте. Он хотел направиться на север стра¬
ны, чтобы собирать там меха. Что же касается Александра,
то ему не терпелось совершить какой-нибудь подвиг на воде.
На берегу уже было совсем темно. Однако никто не за¬
жигал фонарей. Вечер был таким теплым и приятным,
что каждый медлил прощаться с компанией и уходить
домой. Все продолжали праздно переговариваться, разбив¬
шись на группки.
1G2

—	Да, жизнь хороша,— повторил Виль д’Эвре,— мне
нравится атмосфера Французского залива. Вы чувствуете
эти течения в воздухе? Вот почему все, кто здесь живут,
находятся на грани безумия. За исключением вашего
мужа, который самым разумным образом создает самые
безумные проекты.
—	Какие безумные проекты? — спросила Анжелика,
встревоженно поворачиваясь к нему.
—	Ну, например, вот это поселение. Бок о бок като¬
лики и кальвинисты... Это же просто немыслимо! Когда
дети подрастут, они влюбятся друг в друга и захо¬
тят пожениться... Но их пасторы или священники отка¬
жутся обвенчать их, отцы будут проклинать, а матери
плакать...
—	Ох, да прекратите же, вы нагоняете на меня тоску,—
воскликнула Анжелика, не в силах далее выдерживать
это.
—	Но почему же? Я совсем не хотел расстраивать
вас. Наоборот, разве я не сказал вам, как мне нравится
это место? Какое здесь множество типов людей, приехав¬
ших со всех сторон света!
Они медленно шли по берегу. Над их головами с прон¬
зительными криками пронеслись птицы.
—	В этих северных широтах лето так коротко,—
заметил он.— Человек должен жить, как в лихорадке,
успевая все уладить за эти несколько месяцев. Но потом...
Вы должны приехать в Квебек, осенью... он так прекрасен.
Все корабли ушли, холмы Святого Лаврентия розовые,
и река лежит у подножия Скалы, как огромное бледное
озеро, позволяя льду немедленно сковывать себя. Вы
должны приехать. Вы можете провести там зиму. Мой дом
к услугам вашим и мессира де Пейрака. Это один из
самых лучших домов в городе... Он вам понравится. Нет,
нет, меня это совсем не затруднит, у меня есть небольшая
усадьба в нижнем городе...
—	Извините,— бросила ему через плечо Анжелика.
Она только что увидела Амбруазину де Бодрикур,
быстро идущую от гостиницы. Под влиянием внезапного
порыва она бросилась навстречу. Герцогиня очень торо*-
пилась, почти бежала.
Они едва не столкнулись. Узнав в темноте Анжелику,
Амбруазина вдруг испугалась.
—	Что случилось? — спросила Анжелика.— Вы,
кажется, расстроены?
—	Так же, как и вы.
103

Наступило молчание. Глаза герцогини казались чер¬
ными провалами на мраморном лице. Она с болезненным
напряжением вглядывалась в Анжелику.
—	Как вы прекрасны,— пробормотала она непроиз¬
вольно.
—	Вы разговаривали с моим мужем. Что он мог сказать
такого, что так расстроило вас?
—	О, ничего особенного. Мы просто говорили...— она
на мгновение заколебалась, потом, запинаясь, продол¬
жала: — Мы... мы говорили о математике...
—	Значит, вы продолжали свой разговор о математике
с мадам де Бодрикур? — спросила Анжелика Пейрака.—
Она, действительно, очень образованная женщина.
—	Возможно, слишком образованная для такой хоро¬
шенькой женщины,— небрежно заметил граф.— Я лишь
объяснил ей, что некоторые из ее подопечных могли бы
обосноваться здесь.
—	И что она сказала на это?
—	Сказала, что думает.
Глава восемнадцатая
Прошло два дня, они принесли уйму хлопот. Множе¬
ство гостей обрушилось на Голдсборо, словно это было
единственное место, которое могло обеспечить им твер¬
дую почву под ногами и безопасность на период, пережи¬
ваемый в то время Французским заливом.
Анжелика пыталась понять, что же произошло с ней
на берегу, когда она увидела, что Жоффрей смотрит на
Амбруазину. Но это уже начало тускнеть в ее памяти.
Она уже не искала объяснений пережитым ею ощуще¬
ниям. И как можно верить им, если Жоффрей еще был
здесь, разделяя с ней ночи. И никогда еще он не проявлял
столько страсти. В королевстве любви все для них было
простым и понятным, даже если один из них и таил в глу¬
бине души тревогу, это только обостряло чувства, когда
они черпали в объятиях друг друга жизненные силы.
—	Как я счастлив! — нежно сказал он.— Вы — все
для меня.
Он больше не заводил разговор о своем отъезде, но она
знала, что граф может покинуть ее в любой момент. И это
делало еще драгоценнее и полнее часы, проводимые
вдвоем. Она благословляла ночь — приют любовников.
Ведь ночью решалось счастье или несчастье людей.
104

На другой день, после лекции на берегу, в порт зашел
за водой маленький рыбачий шлюп из Сен-Мало. Из него,
подоткнув подол своей сутаны, чтобы не замочить его
в лужах, вышел священник.
—	Слушайте, это же мой монах! — воскликнул Виль
д’Эвре, заметив его издали.— Так, значит, вы сбежали
от этой компании в Дженсеге, дорогой мой? От скверно¬
словивших хозяйчиков-акадцев и мелочного коротышки
Карлона? Вы совершенно правы. Здесь, по крайней мере,
хорошо кормят... А мой корабль еще там, и никто не
пытался разграбить его? Только не говорите мне, что
англичанин захватил его!
Священник, отец Дагене, и не собирался ничего та¬
кого говорить. Англичанин действительно все еще ждал
в засаде, в устье реки, пока его жертва устанет и по¬
пытается вырваться из своей норы. Все это надоело мона¬
ху, и он отправился сначала через лес, а потом морем,
чтобы присоединиться к губернатору, к которому был
назначен капелланом.
—	Лучше, если бы вы оставались там и наблю¬
дали за моим багажом,— укоризненно заметил Виль
д’Эвре.— Но я могу понять вас. Ведь в Голдсборо гораздо
приятнее...
Следующим прибыл отец Турнель, капеллан из Порт-
Ройяла. Он явился за новостями от имени своей госпожи,
обеспокоенной тем, что ее муж не может вернуться домой.
Вместе с ним прибыл и Хьюберт д’Арпентьи, молодой
акадский земледелец с мыса Сейбл, сопровождавший
посланца мадам де л а Рош-Розе.
—	А почему бы вам не .отправиться со мной, чтобы
припугнуть англичанина и выжить его из дельты Святого
Джона? — сказал ему Пейрак.
—	А что мне это даст?
—	Расположение Карлона, администратора, который
вот-вот попадет в его руки.
Хьюберт д’Арпентьи посоветовался со своим управ¬
ляющим Полем Ренаром и мик-маками. Разве он не явил¬
ся в Голдсборо именно потому, что чувствовал: в воздухе
пахнет подготовкой к войне и потому Голдсборо — един¬
ственное место, откуда можно начать морскую кампанию?
Война во имя чего? Это всегда не так-то легко установить,
но зато всегда есть надежда захватить несколько судов
или разграбить форт. А значит, помочь нищим имениям,
рассеянным вдоль побережья Французской Акадии, про¬
тянуть немного дольше.
105

В то время, когда каждый час был переполнен лихора¬
дочной деятельностью, жизнь бурлила с каким-то болез¬
ненным напряжением, что было под стать буйным краскам
ландшафта. Ясная погода, сохранявшаяся уже два дня,
сделала пронзительной синеву моря. Кроме того, был се¬
зон цветения кипрея. Его стройные стебли, лиловые, розо¬
вые или красные, вздымались из каждой расщелины или
трещины в земле. Крошечные солнечные лощинки в лесу
были словно затоплены пурпуром епископской сутаны;
малейшие, едва заметные трещинки на поверхности скал
внезапно приобрели лиловую окаемку.
Их цветение отметило середину лета. Однако море
продолжало оставаться бурным, непрестанно выбрасывая
на берег шапки снежно-белой пены, а непрекращающийся
грохот волн, разбивающихся о крутые розовые и голубые
утссы, вызывал в людях желание жить так полно и страст¬
но, как они только могли.
Да, вся атмосфера была насыщена войной и любовью,
стремлением поскорее завершить строительство и вос¬
пользоваться тем, что уже есть; дать кров молодым супру¬
жеским парам и окружить их садами; проложить но¬
вые дороги, воздвигнуть церковь, где поселенцы могли бы
навсегда соединить свои сердца; и повсюду сооружать
форты, чтобы обезопасить себя и предохранить создан¬
ное от разрушения и гибели. То, как объединились этим
летом в своем поселении пуритане и католики, охотники
и пираты, краснокожие и акадцы,— определило их роли.
Теперь было ясно: несмотря на различные точки зрения,
симпатии и честолюбивые устремления его жителей,
этот независимый порт, богатый и хорошо защищен¬
ный, уже существовал как процветающий центр торгов¬
ли, в котором так нуждалась вся северо-западная Аме¬
рика.
Захваченная бурным потоком жизни, Анжелика от¬
ложила до лучших времен исследование своих тайных
опасений и горестей. Сейчас не время было вдаваться
в различного рода душевные тонкости. Внутренний голос
шепнул ей, что она должна продолжать жить «как будто
ничего не случилось». И хотя никто не высказывал эти
мысли вслух, она сказала, что Пейрак поступает точно
так же.
Казалось, он всецело был поглощен приготовлениями
к будущей экспедиции. Однако втайне думал о тех, кого
поклялся отыскать и разоблачить — невидимок, прячу¬
щихся в заливе. Он ничего не говорил об этом, и Анжелика,
106

следуя его примеру, тоже де затрагивала больной темы
и даже старалась не обращать на это внимания.
Но разве можно так легко обмануть демонов?
По вечерам все вместе с гостями собирались в гостини¬
це у пристани. Здесь устраивалось множество именных
обедов в честь губернатора и его капеллана, герцогини
и ее секретаря, мессира де Рандо и его кровного брата,
великого сагамора мик-маков, барона Сен-Гастина и его
будущего тестя вождя Матеконандо, пастора Томаса Пат-
риджа и других священнослужителей.
Во время этих трапез герцогиня де Бодрикур, к боль¬
шому облегчению Анжелики, больше не пыталась за¬
водить разговор на научные темы. Виль д’Эвре, известный
болтун, беспредельно владел нитью разговора, и Пейрак,
как будто расслабившийся и вновь блиставший своей
веселостью, с характерной для него язвительностью
и неожиданными каскадами остроумных замечаний, с удо¬
вольствием поддерживал его. Предметом их словесных
упражнений служила философия древних, поскольку это
была нейтральная и сравнительно безопасная тема для
гостей, отличающихся столь различными убеждениями
и верованиями.
Даже преподобный Патридж, весьма образованный че¬
ловек, позволял себе улыбаться. Эти паписты, конечно,
заслуживали адского пламени, но они были непосред¬
ственны и интересны. Удивительно было наблюдать, с
какой проницательностью и природным чутьем принима¬
ли участие в подобного рода дискуссиях индейские вожди.
Да, они ели руками и вытирали пальцы о свои волосы или
мокасины, но их философия была достойна Сократа или
Эпикура.
Вечно сердитый Александр де Росни постоянно служил
мишенью для нападок. Виль д’Эвре и Пейрак изощрялись
как могли, объясняя, почему красивый молодой человек
стал угрюмым брюзгой. Они призывали себе на помощь
переселение душ, перевоплощение, одержимость злыми
духами, наследственность, влияние планет и тому подоб¬
ное. Впрочем, все эти предположения высказывались
без всякого зла, зато с необыкновенной красочностью
и убедительностью, а молодой человек выслушивал их,
нисколько не меняя недовольного выражения лица.
Такая бесстрастность в конце концов вызывала все¬
общее веселье, но, как заметила Анжелика, герцогиня
не принимала в нем участия. Ее улыбка была несколько
натянутой, а в огромных глазах время от времени про¬
107

скальзывало что-то трагическое. Конечно, ее основные
заботы были известны всем. Дилемма встала перед ней
уже на следующий день после того, как она блестяще из¬
ложила теорию Галилея и Ньютона.
...В то утро мадам Карер принесла Анжелике почи¬
ненные одежды герцогини, за исключением накидки,
над которой, как она выразилась, нужно было еще по¬
работать.
—	Я сделала все, что могла,— сказала мадам Карер,—
но, знаете, когда вещи изорваны буквально на ленточки,
как эти... Я еще никогда не видела ничего подобного.
Анжелика перекинула через руку светло-желтую ат¬
ласную юбку, голубой корсаж и алую вставку и направи¬
лась к дому герцогини, но по дороге неожиданно столкну¬
лась с Аристидом Бомаршаном, казалось, намеренно
поджидавшим ее за поворотом тропинки.
Было бы преувеличением сказать, что он больше не
походил на того омерзительного пирата, которого она
сначала ранила на мысе Макуойт, а потом лечила. Однако
он был гладко выбрит, а его сальные волосы связаны сзади
чем-то, напоминающим кожаный ремешок, и одежда
была совершенно чистая, хотя и обвисла на нем, как
мешок. Стоя перед ней и прижимая обеими руками к живо¬
ту свою шляпу, он выглядел вполне прилично.
—	Я ждал вас, мадам,— сказал он, обнажая в широчай¬
шей улыбке свои испорченные зубы.
—	О, да,— настороженно ответила Анжелика.— Наде¬
юсь, что у тебя достойные намерения.
Аристид притворился обиженным.
—	Ну, конечно! Что вы хотите этим сказать? Ведь вы
же меня знаете, не так ли?
—	Вот именно!
Аристид смущенно вертел в руках шляпу, явно не ре¬
шаясь начать.
—	Ну, ладно, была ни была,— отважился он наконец.—
Мадам графиня, я хочу жениться.
—	Жениться? Ты?! — воскликнула она.
—	А почему бы мне не жениться, как всякому друго¬
му? — спросил он, выпрямляясь во весь рост с видом рас¬
каявшегося грешника.
—	Ты влюблен в Жюльекну? — спросила Анжелика.
Слово «любовь» казалось не совсем подходящим к двум
этим людям, но, в конце-то концов, почему бы и нет, как
он выразился? А речь шла, несомненно, о любви. Нужно
бы о только видеть, как почти порозовело мертвенно¬
108

бледное, со свинцовым оттенком лицо Аристида Бомар-
шана, когда он стыдливо потупил глаза в кровавых про¬
жилках.
—	Да,, вы с ходу угадали! Она из всех девушек самая
замечательная. Видите ли, я не интересуюсь кем попало,
нужно кое-что иметь, чтобы заинтересовать меня, особен¬
но если дело касается молодых леди. Но она действительно
нечто особенное.
—	Да, ты прав, Жюльенна,— прекрасная девушка.
А ты говорил об этом со своим капитаном, мсье Патюре-
лем?
—	Ну, конечно! Я никогда бы не позволил себе просить
у Жюльенны руки, если бы не был уверен, что могу пред¬
ложить ей обеспеченное будущее. Я рассказал Золотой
Бороде о своих намерениях. Со своей долей добычи, зары¬
той в одном месте, и богатством, полученным из ваших
рук, я могу купить шлюп и перебираться на нем от одной
фактории к другой, торгуя своей тафией.
—	Своей... чем?
—	Это моя собственная идея. Знаете, я ведь большой
знаток рома!.. О, конечно, когда я говорю «тафия», то не
может быть и речи о настоящей тафии — очищенном роме,
потому что здесь нет поблизости сахарного тростника. Я
имею в виду хорошую «огненную воду», приготовленную
на основе патоки, остающейся после очистки сахара. Види¬
те ли, этого-то добра полно. В Вест-Индии даже почти
готовы заплатить вам, лишь бы вы забрали патоку. Гиа¬
цинт позаботится об этом. Понимаете ли, я добавляю к ней
воды, чтобы заставить ее забродить, добавляю в нее хоро¬
шую порцию «приправы», чтобы придать ей цвет и запах.
Есть множество рецептов — немного тертой кожи или
жженого дуба, немного смолы, капельку дегтя, а потом ос¬
тавить все это дозревать в бочонке с хорошим кусочком
тухлого мяса — придет время, наливай его по пинте. Слав¬
ный веселый ром, к тому же не слишком дорогой! Людям
в здешних колониях, особенно англичанам, он нравится, а
я смогу еще торговать с индейцами. Они не особенно бес¬
покоятся о качестве, лишь бы ром был достаточно крепок.
Я говорил об этом с графом. Он меня понимает. Он и сам
действует по такой же системе: берет дешевый товар и
делает из него то, что продает потом за кучу денег. Вот это
дело, только надо знать, что изготавливать и иметь кое-
какие идеи...
—	И что он сказал?
—	Он не сказал «нет».
109

Анжелика была не совсем уверена, что граф де Пейрак
безоговорочно одобрил этот план производства низко¬
пробного алкоголя на его территории и продажи под видом
рома жителям Французского залива, но искренние намере¬
ния Аристида Бомаршана вести оседлую жизнь и зани¬
маться коммерцией определенно заслуживали одобрения
и поддержки.
—	Что ж, желаю тебе удачи, друг мой. А разве ты уже
не хочешь вернуться на острова?
—	Нет! Я хочу обосноваться на одном месте. Кариб-
ские острова — неподходящее место для семейной пары,
и тем более для такой хорошенькой девушки, как Жюльен-
на. Гиацинт украдет ее у меня. Но, конечно, нельзя все
уладить, пока план не одобрит Старая Зараза. Вот почему
я и хотел просить вас, мадам, изложить ей наше дело.
—	«Старая Зараза»? — непонимающе переспросила
Анжелика.
—	Благодетельница! Старая герцогиня! Что-то не
похоже, чтобы она собиралась отпустить хоть одну из «ко¬
ролевских девушек». Ее надо убедить. Я прошу не только
за себя. Есть еще и Ванно, что сохнет по Дельфине, и...
—	Хорошо, я спрошу у мадам де Бодрикур, думала
ли она об этом, и упомяну твое имя.
—	Большое вам спасибо, мадам графиня,— смиренно
поблагодарил Аристид.— Пока дело в ваших руках, я
за него не беспокоюсь. Мы знаем, у вас все словно само
собой делается, клянусь!
И он подмигнул ей с видом заговорщика. Анжелика
была потрясена полным отсутствием с его стороны какого-
либо почтения к герцогине де Бодрикур, но тут же подума¬
ла, что его следовало принимать таким, каким он был:
пиратом, существом без всякой веры, никогда не служив¬
шим ни Богу, ни хозяину, для которого все тонкости этике¬
та навсегда останутся книгой за семью печатями.
Мари сказала Анжелике, что мадам де Бодрикур мо¬
лится, но та, едва заслышав ее голос, вернулась в этот мир.
—	Я принесла вам одежду,— сказала Анжелика,—
здесь все, кроме накидки...
Амбруазина пристально посмотрела на желтую юбку
и голубой корсаж и, вздрогнув, сделала легкое движение,
как будто хотела оттолкнуть все это от себя.
—	Нет, нет, я не могу!.. Мне хотелось бы носить это
черное платье. Может быть, вы позволите мне оставить его
себе? Я ношу платье как траур по кораблю и всем тем
несчастным людям, что умерли такой ужасной смертью, да
110

еще не исповедавшись. Память об этой страшной ночи все
еще терзает меня. Сегодня мы уже должны были быть
в Квебеке. И там я могла бы молиться в тишине и покое
монастырской кельи. Я уверена, что нашла бы успокоение
среди урсулинок. Мне кажется, этот орден более всех дру¬
гих отвечает моим потребностям, его заповеди более всего
напоминают мне те, каким Господь учил людей здесь, на
земле. Почему, о, почему, вместо того, чтобы привести
меня в то мирное убежище, он забросил меня на эти дикие
и безлюдные берега?
Она, по-видимому, была растеряна и сбита с толку,
как ребенок, и ее огромные глаза, полные недоумения
и душевной муки, то всматривались в лицо Анжелики,
то устремлялись в синюю даль горизонта, видимую сквозь
полуоткрытую дверь.
Ее беспокойство и растерянность были столь сильны,
что на какое-то мгновение передались Анжелике.
Но Анжелика была под защитой человека, с которым
связала жизнь. Она уже не должна была спрашивать себя,
где ей могло быть лучше, и тем не менее она хорошо пони¬
мала тот испуг, который испытывала эта взвалившая на
свои плечи огромную ответственность молодая женщина,
оказавшись здесь, где не было ни людей, к которым она
могла бы обратиться за поддержкой, ни той религиозной
атмосферы, к которой она привыкла.
Анжелика положила одежду на один из набитых водо¬
рослями матрацев, прямыми рядами сложенных вдоль
стен.
—	Не надо слишком много размышлять о том, чего вам
здесь недостает,— сказала она.— Скоро вы сможете отпра¬
виться в Квебек к урсулинкам.
—	О! Если бы только я могла побывать на мессе!
—	Вы можете слушать ее с завтрашнего утра! Море
только что доставило нам более чем достаточно духов¬
ников.
—	Прошло уже несколько недель с тех пор, как я при¬
сутствовала при совершении святых таинств. Это всегда
приносило мне утешение.
—	Разве у вас на борту не было капеллана? — спроси¬
ла Анжелика.
Слова герцогини о моряках, которые умерли без ис¬
поведи, напомнили ей: среди погибших, выброшенных
морем, не было ни одного, одетого в сутану. Ей показа¬
лось несколько странным, что на судне, предназначенном
для религиозной миссии да еще под руководством столь
111

благочестивой особы, как мадам де Бодрикур, не оказа¬
лось ни одного духовного лица.
—	Был,— ответила герцогиня ничего не выражающим
голосом,— у нас на борту был отец Квентин, очень набож¬
ный человек, который хотел посвятить свою жизнь спасе¬
нию душ краснокожих.. Но бедняга утонул у Ньюфаунд¬
ленда. Был густой туман, и мы едва не налетели на огром¬
ный айсберг. Весь экипаж кричал: «Господи, помилуй нас,
мы погибнем!» Я видела айсберг собственными глаза¬
ми, он был так близко, что можно было услышать, как
корабль касался его. Туман скрывал вершину ледяной
горы...
У нее был такой вид, точно она была готова упасть
в обморок, поэтому Анжелика взяла табурет, села и жес¬
том предложила герцогине сделать то же самое.
—	А что случилось с отцом Квентином? — спросила
она.
—	Он исчез в тот же день. Никто не знал, что с ним.
Я все еще вижу перед собой этот чудовищный айсберг,
все еще чувствую его смертельное, ледяное дыхание.
Я думаю, это было пристанище демонов...
Анжелике вдруг подумалось: какой бы ученой, набож¬
ной и богатой ни была эта женщина, она тем не менее
слишком впечатлительна для того, чтобы предпринять
такое путешествие. Ее духовник или дал ей неверный
совет, или ошибся, полагая, будто она принадлежит к той
породе женщин, что и Жанна Моне или Маргарита Бургуа,
знаменитые в Французской Канаде тем, что много раз
переплывали Атлантический океан.
Или, возможно, иезуит,— а он, верно, был иезуитом,—
хотел в полной мере использовать религиозную экзальта¬
цию этой несчастной молодой вдовы, у которой было
слишком много денег, в интересах миссий Новой Франции
(за них отвечал орден иезуитов).
Анжелика почувствовала, как в ее сердце всколыхну¬
лось нечто вроде жалости. Сидевшая перед ней со сложен¬
ными на коленях руками и устремленным куда-то вдаль
взглядом огромных глаз герцогиня, в черном платье с фар¬
форовым личиком и густыми черными волосами, более
чем когда-либо походила на осиротевшую инфанту. Но по¬
мочь ей было нелегко, потому что, судя по всему, она жила
в своем особом воображаемом мире.
—	Я должна казаться вам смешной,— проговорила
она,— со своей детской боязнью всего... Вам, пережившей
так много опасностей, не раз смотревшей в лицо смерти,
112

но при этом оставшейся такой веселой и безмятежной,
такой сильной...
—	Откуда вы это знаете?
—	Я это чувствую... И, конечно, слышала упоминания
о вас прошлой зимой перед моим отплытием. О мессире
де Пейраке говорили как о джентльмене удачи. Его аван¬
тюры представляют серьезную угрозу для поселений
Новой Франции. Рассказывали, как прошлой осенью он до¬
ставил сюда целый корабль гугенотов и прекрасную жен¬
щину, однако никто не знал, были ли вы его женой. А в
самом деле, может быть, и нет? Но не это меня беспокоит!..
Я никогда не забуду, что почувствовала в тот момент, ког¬
да впервые увидела на берегу вас, такую прекрасную среди
всех этих странных, свирепых физиономий.
Потом она мечтательно добавила:
—	Он тоже совсем другой...
—	Он?
—	Ваш муж граф де Пейрак.
—	Да, он, действительно, совсем другой,— с улыбкой
ответила Анжелика.— Вот почему я люблю его!
Она попыталась найти способ, который помог бы ей
снова вернуться к теме замужества девушек.
—	И все же, мадам, несмотря на печальные обстоятель¬
ства вашего появления здесь, Голдсборо ведь не кажется
вам слишком уж неприятным местом?
Герцогиня вздрогнула и резко повернулась к Анжели¬
ке. Потом спросила с выражением тревоги на лице:
—	Вы не хотите называть меня Амбруазиной?
Анжелика не смогла скрыть некоторого удивления та¬
кой неожиданной просьбой.
—	Если вы того хотите. Вы полагаете, что мы уже так
близко знакомы?
—	Люди могут себя чувствовать близкими уже с пер¬
вой встречи.
Герцогиня де Бодрикур дрожала с головы до ног и, судя
по всему, была чересчур взволнована. Она отвела взгляд
от Анжелики и снова принялась пристально смотреть на
полоску горизонта, как будто за ней была ее единственная
надежда.
—	Голдсборо? — пробормотала она наконец.— Нет!
Я чувствую здесь игру страстей, которые кажутся мне
странными и непонятными. С тех пор, как здесь оказалась,
я все время страдаю, боясь обнаружить, что еще до того,
как ступила ногой на эту землю, моя жизнь уже оказалась
на гибельном пути.
113

Ее предчувствие вполне могло подтвердиться. Еще не
отвыкшая от монастырской атмосферы, молодая вдова
сумела смутно уловить совсем иное течение жизни: она
знала до сих пор иную жизнь, где было гораздо больше
счастья.
Анжелика уклонилась от дальнейшего развития этой
темы. Личность Амбруазины де Бодрикур казалась ей
весьма странной, хотя она понимала, что тревожит моло¬
дую женщину и даже что именно сделало ее такой.
Момент был явно не подходящим для разговора о таких
земных материях, как устройство судьбы «королевских
девушек», но Анжелика чувствовала, что должна все-таки
покончить с этим делом, так как люди Колена начинали
испытывать все большее нетерпение, боясь потерять своих
«нареченных».
—	Вы обдумали предложение, сделанное вам вчера
вечером моим мужем? — спросила она.
На этот раз Амбруазина де Бодрикур взглянула на Ан¬
желику в настоящей панике. Ее лицо стало белым как мел.
—	Что вы имеете в виду? — пробормотала она запи¬
наясь.
Анжелика была терпеливой.
—	Ведь он говорил с вами, не правда ли, о намерениях
некоторых ваших девушек поселиться здесь, в Голдсборо,
где они смогут вступить в брак с некоторыми из наших
мужчин?
—	О, так вы имели в виду это? — голос Амбруазины
был совершенно безжизненным.— Простите меня...
Я испугалась... Я подумала, что вы говорите о чем-то
другом...
Она провела рукой по лбу, потом приложила ее к груди,
как будто стараясь унять неистовое биение сердца. Потом
закрыла пальцами глаза и на какое-то время забылась
в молитве.
Когда она снова посмотрела на Анжелику, видно было,
что она уже полностью овладела собой. Герцогиня загово¬
рила твердым голосом:
—	Одна или две девушки говорили мне о своих чув¬
ствах к мужчинам, которые спасли их во время корабле¬
крушения. Но я не придала значения их словам. Что за
безумная идея!.. Создать семью в колонии еретиков?..
—	Среди нас много католиков.
Герцогиня оборвала разговор взмахом руки.
—	Католики, которые согласны жить бок о бок с гуге¬
нотами и даже собираются объединяться с ними, на мой
114

взгляд, являются или весьма нестойкими католиками,
или потенциальными еретиками. Я не могу доверить та¬
ким людям души моих девушек.
—	Но ведь, в сущности, все страны, в том числе и
Франция, представляют в наши дни такую же картину.
Католики и протестанты живут бок о бок в пределах одних
и тех же государственных границ и действительно объеди¬
няют свои усилия в интересах всеобщего процветания.
—	...что являет собой плачевную картину бесстыдного
соглашательства. Когда я думаю об этом, я будто наяву
вижу, как кровоточат раны Господа нашего на кресте, и это
причиняет мне бесконечную муку, потому что Он умер
во имя того, чтобы защитить Свое Слово, и ради того,
чтобы оно осталось неизменным! А теперь всюду, со всех
сторон ересь!.. Неужели это и вправду вас тоже не угнета¬
ет? — спросила она, недоумевающе глядя на Анжелику.
Анжелика сменила тему.
—	Но разве король Генрих IV не решил раз и навсегда
вопрос о равенстве французских протестантов и католи¬
ков? Он подтвердил свое решение в Нантском эдикте,
и королевство только выиграло от этого.
—	Ах, моя дорогая,— возразила герцогиня с улыб¬
кой,— но вы не слышали последних слухов. Похоже, ко¬
роль намерен отменить Нантский эдикт.
Новость, услышанная из уст герцогини, обрушилась на
Анжелику, как ошеломляющий удар.
—	Но это невозможно! — крикнула она.— Не может
король отменить договор, заключенный его дедом со всей
торжественностью и от имени всех его преемников перед
французским народом!
Она представила, какое несчастье нависло над Фран¬
цией. Если Нантский эдикт и в самом деле будет отменен,
французские гугеноты будут лишены всех гражданских
прав. Никогда они не смогут вступать в брак на законном
основании, их дети будут считаться незаконнорожденны¬
ми. Им останется только одно: принять католическую
веру или покинуть страну...
—	Нет, это невозможно,— гневно повторила она, резко
поднявшись,— иначе лучшие устремления людей будут
навсегда подчинены деспотизму королей...
—	Вы говорите, как древний народный трибун,— иро¬
нически заметила мадам де Бодрикур.
—	А вы говорите, как фанатичка из Общества Святого
Причастия,— парировала Анжелика, направляясь к двери.
Герцогиня мгновенно оказалась рядом с ней.
115

—	О, пожалуйста, пожалуйста, простите меня, моя
милая дама,— начала она умолять взволнованным голо¬
сом,— я сама не понимаю, что на меня нашло, я так за¬
говорила с вами, с вами, воплощенным милосердием. Ради
Бога, простите меня! Но вы так глубоко поколебали не¬
которые незыблемые для меня идеи, которые помогали
мне жить, что временами... я вас просто ненавижу! И за¬
видую вам... Вы так полны жизни, так искренни. О, как бы
мне хотелось, чтобы вы ошибались!.. Однако, боюсь, вы
правы. Пожалуйста, простите меня... Я обнаружила свою
слабость и непостоянство... И это заставляет меня чувство¬
вать себя униженной.
Она отчаянно цеплялась руками за Анжелику, пытаясь
в то же время встретиться с ней взглядом. И, казалось, по¬
темневшие золотистые ее глаза засветились невыразимой
радостью, когда наконец удалось им встретиться с глаза¬
ми Анжелики, от гнева ставшими цвета бушующего моря.
—	Ведь вы видите, как я раскаиваюсь,— пробормота¬
ла она.— Простите меня... я... немного похожа на вас, я
тоже привыкла к тому, чтобы повиновались мне. Я знаю,
эта сторона моего характера оставляет желать лучшего:
я очень горда, но не хочу, чтобы между нами, несмотря на
все наши различия, пролегла какая-то тень; за эти не¬
сколько дней вы завладели моим сердцем, а его нелегко
завоевать.
Анжелике на мгновение показалось, что в глубине этих
прекрасных глаз корчится от страха и взывает о помощи
какое-то существо, и, хотя это было только мимолетное
видение, она тем не менее почувствовала, что вся ее злость
словно испарилась. Она не могла обвинять Амбруазину
де Бодрикур в том, что ее взгляды на жизнь основывались
на религиозной этике, усвоенной с детства: все, что не на
стороне Бога и церкви, против них. И тем не менее,—
так предполагала она,— научные знания герцогини, столь
редкие для женщины, вероятно, должны были расширить
ее воззрения на окружающий мир. Пальцы герцогини
соскользнули вниз по рукам Анжелики, и та ощутила ее
теплое пожатие.
—	Давайте забудем все это и в будущем постараемся
более терпеливо излагать свою точку зрения, если даже
она и будет противоположной. Мне кажется, мы просто не¬
много вспыльчивы, как все французы.
Ее улыбка молила о восстановлении добрых отношений,
она была так трогательна, что со стороны Анжелики было
бы просто жестоко не ответить ей взаимностью.
116

—	Ну, хорошо,— сказала она, тоже улыбнувшись.—
Я признаю, мы коснулись слишком опасной и зыбкой темы
Нантского эдикта, который в конце концов вряд ли как-то
отразится на нас, поскольку вы, как и я, останетесь в Аме¬
рике до конца своих дней.
—	Да, и это вынуждает нас задумываться над иным
образом жизни, а может быть, и изменить некоторые
взгляды на жизнь. Я сделаю все, что смогу!
Они опять сели, и мадам де Бодрикур начала расспра¬
шивать Анжелику о подробностях предполагаемых бра¬
ков.
Анжелика постаралась как можно полнее рассказать ей
о положении Голдсборо и его союзников при тех весьма
деликатных отношениях, которые сложились в восточной
части Американского континента между Новой Францией
и Новой Англией.
Как только речь зашла о торговле и других сугубо прак¬
тических делах, герцогиня де Бодрикур сразу стала вни¬
мательной, оставив свои попытки следовать возвышен¬
ным, но столь ненадежным мистическим устремлениям.
Она была прекрасно осведомлена о колониальной торгов¬
ле, как французской, так и английской. Она умела считать
и знала, что необходимо любому предприятию с самого
начала, чтобы выжить и остаться жизнеспособным.
Как и все французы, имеющие отношение к колонии,
герцогиня особенно интересовалась торговлей мехами.
Анжелика подтвердила: да, она знала о связях с индей¬
скими племенами, обитающими на реках Пенобскот и Свя¬
того Джона. Первые поставляют медвежьи и лосевые
шкуры, а вторые предлагают в основном бобров и выдр.
Шкуры канадского лося с реки Святого Джона поднялись
в цене до трех тысяч, а количество тех же шкур с реки
Пенобскот — в два раза выше.
—	Вот почему барон Сен-Гастин так богат,— мечта¬
тельно заметила герцогиня.— В сущности, Голдсборо
вполне может стать свободным портом.
Анжелика не сказала, что порт уже свободен. Она дала
герцогине время для размышления как о своей верности
королю Франции, поскольку эта верность непроизвольно
влекла за собой спасение ее души, так и о финансовых
интересах. Похоже, она всегда была способна решать для
себя подобные вопросы, но теперь перед ней вставала
трудная дилемма.
—	Из вашего рассказа и всего увиденного здесь я поня¬
ла: будущее Америки заключается в независимости тех,
117

кто хочет видеть ее процветающей, а не в том, чтобы под¬
чиняться далеким властителям. Мои девушки безусловно
получат огромные материальные преимущества, поселив¬
шись здесь. Но богатство — далеко еще не все на земле...
Она глубоко вздохнула.
—	О, как бы мне хотелось обсудить все это с кем-
нибудь из ордена иезуитов и посоветоваться. Это люди,
для которых имеют значение только святые цели. И когда
святые цели сочетаются с материальными удобствами,
они бывают только довольны. Иезуит вполне мог бы увит
деть в этом предложении возможность противодейство¬
вать влиянию гугенотов и англичан на вашей территории.
Мои девочки крепки в своей вере и могли бы укрепить ее
и в своих мужьях, то есть послужить утверждению истин¬
ной религии в здешних краях. А что вы думаете об этом?
—	Можно думать только одно,— ответила Анжелика,
пряча улыбку.— Это определенно лучше, чем пытаться
искоренить ересь силой.
Анжелике подумалось: вероятно, сами иезуиты часто
становились в тупик перед своей внешне безобидной и
покорной герцогиней де Бодрикур. Она знала, как бить
их,— их собственной картой, когда дело доходило до бла¬
говидных рассуждений и правдоподобных доводов (тем,
несомненно, объяснялись ее репутация и влияние в рели¬
гиозных кругах). Тем не менее, как покровительница, она
продолжала колебаться, не решаясь отвлечь своих подо¬
печных от миссии, к которой их призвала.
—	Я обещала Святой Деве помочь в создании Новой
Франции,— упрямо сказала она,— и боюсь: вдруг прель¬
щусь указанными вами преимуществами и не исполню
святой обет.
—	Но ничто не мешает вам отправиться в Квебек со
всеми молодыми женщинами, которые не захотят здесь
остаться. А те, что найдут здесь свое счастье,— ведь они
и приехали в Новый Свет за этим,— будут залогом союза
с нашими соотечественниками на севере. Мы не хотим
ничего, кроме дружеского взаимопонимания...
Они продолжали разговаривать, пока в доме совсем не
стемнело. Послышалось надоедливое гудение комаров
и мошек, и Амбруазина, провожая Анжелику к дверям,
пожаловалась на нестерпимые страдания, которые причи¬
няют ей эти насекомые с наступлением сумерек.
—	Я сорву вам немного лимонного бальзама, он есть
в саду у Абигель,— сказала Анжелика.— Если вы сожжете
его крошечные листочки, то получите восхитительный
118

аромат, обладающий свойством отгонять этих вечерних
извергов.
Вдруг герцогиня сказала будто под влиянием внезап¬
ного порыва:
—	У вашей подруги уже близок срок родов, не так ли?
—	Да, действительно. Я думаю, что на этой неделе
наша колония увеличится.
Герцогиня де Бодрикур смотрела вдаль на усеянный
островами залив, который снова загорелся мириадами
огоньков от лучей заходящего солнца. Их отсвет лег на ее
бледные щеки, глаза стали казаться еще больше и за¬
сверкали особенно ярко.
—	Сама не знаю почему, но у меня такое предчувствие,
что эта молодая женщина умрет от родов,— сказала она
упавшим голосом.
—	Что вы говорите?! — воскликнула Анжелика.— Вы
сошли с ума!
И вдруг слова герцогини облекли в плоть и придали
четкую форму смутным опасениям, тревожившим ее
в глубине души. Да! Она не хотела признаваться в этом
себе самой, но она тоже боялась за Абигель. Она почувство¬
вала, как на мгновение замерло ее сердце.
—	Мне не следовало говорить вам этого,— со страхом
сказала Амбруазина, видя, что Анжелика смертельно
побледнела.— Не обращайте на меня внимания! Я всегда
говорю, не думая. Мои подруги по монастырю называли
меня предсказательницей и верили, что я могу заглянуть
в будущее. Понимаете, я думала о том, как трудно при¬
дется моим девушкам здесь, когда настанет их черед при¬
нести дитя в мир, и внезапно почувствовала страх.
Анжелике потребовалось огромное усилие, чтобы
успокоиться.
—	Не бойтесь... К тому времени в Голддборо будут
лучшие доктора и больше лекарств, чем в Квебеке. Что же
касается Абигель...
Анжелика гордо выпрямилась, как бы бросая вызов
судьбе, Солнце засверкало на ее волнистых волосах.
—	Я ее друг и буду с ней. Я помогу ей и обещаю вам:
она не умрет!
Глава девятнадцатая
На рейде стояло множество кораблей. Но шел уже тре¬
тий день, а Жоффрей де Пейрак все не подавал сигнала
к отплытию, хотя, казалось, все было готово.
119

—	Что с вами? — с беспокойством спрашивал Виль
д’Эвре.— Вы не собираетесь начинать кампанию?
—	У нас достаточно времени. Не бойтесь за своих дру¬
зей. Если они попадут в руки англичан...
—	Я не беспокоюсь за своих друзей,— напрямик вы¬
палил маркиз.— Я боюсь за свой корабль. Он полон бес¬
ценных предметов, не говоря уже о мехах стоимостью
в тысячи фунтов.
Граф де Пейрак улыбнулся и взглянул на голубое небо,
хотя по нему ветер гнал множество белых облаков. Однако
он так и не дал сигнала к отправлению и ничем не объяс¬
нил его отсрочку. Тем не менее вокруг царила атмосфера
отъезда и все были в хлопотах.
Элиас Кемптон снова бродил по лесу в поисках своего
медведя мистера Виллоуби, который, забыв о важной дип¬
ломатической роли, отправился в одну из лесных экспеди¬
ций со своей приятельницей росомахой.
Желая подразнить мессира Виля д’Эвре, многие начали
поговаривать об отправке первой группы индейцев вместе
с мессирами де Рандо и д’Арпентьи. Как будто предупреж¬
денное об отъезде, все население колонии начало стекаться
к порту. И хотя те, кто действительно отбывал, еще не
подозревали об этом, они уже были завалены грудой по¬
сланий к «людям с верховья Французского залива».
В один момент на берегу оказалась стайка ребятишек
гугенотов, шумевших, как растревоженные воробьи.
—	Дама Анжелика, идите скорее! — послышался
пронзительный крик маленького Лорье Берна.— Там толь¬
ко что появился иезуит!
Сообщение неожиданно вызвало всеобщее волнение,
даже среди духовных лиц. Так сильно было влияние орде¬
на иезуитов, что представители других, менее могущест¬
венных орденов, никогда не чувствовали себя свободно
в присутствии иезуитов. Салезианец, реколет и капуцин
собрались вместе, чтобы обсудить новость и расспросить
друг друга, кто бы это мог быть.
—	Это, должно быть, Джек Мервин,— радостно сказа¬
ла Анжелика,— он же отец Мареше де Вернон.
Это действительно был он. Отправившись ему навстре¬
чу под предводительством детей, Анжелика издали увиде¬
ла на вершине скалистого обрыва темный, высокий силуэт
иезуита Джека Мервина, рядом с ним стоял мальчик-швед.
Вокруг уже собралась большая группа ларошельцев, и,
приблизившись, Анжелика услышала гневные голоса. По
воле случая, в тот самый момент, когда иезуит вышел из
120

леса в сопровождении своего маленького спутника, по тро¬
пинке вдоль берега двигались из лагеря Шамплейна англи¬
чане во главе с преподобным Томасом Патриджем. Пат-
ридж тут же узнал своего злейшего врага, вдвойне, нет,
даже втройне ненавистного, ибо тот был папистом, иезуи¬
том и капитаном «Белой птицы»; язвительную наглость
Патриджа он вынужден был сносить в течение целых
трех дней. Томас без промедления принялся всячески
оскорблять и поносить католического священника, пре¬
давая его анафеме в библейских традициях. Этим он задал
тон и для подоспевших французских гугенотов. Появление
одного из иезуитов сразу же разожгло глубоко укоренив¬
шиеся в них страх и ненависть.
Анжелика услышала, как Маниголь гневно вопрошал:
—	Для чего вы явились сюда? Мы — гугеноты из Jla-
Рошели, изгнанные из родной страны королем, которому
вы служите и который покровительствует вам. Мы при¬
были сюда не затем, чтобы вновь встречаться с такими
людьми, как вы.
Отец де Вернон надменно повернулся к нему.
—	Вы — глава этой заставы?
—	Это не застава. Это французское поселение, но
свободное.
—	В которое каждый может свободно войти? — спро¬
сил иезуит, не сводя с него своих пронзительных глаз.
—	Конечно, при условии, что он не будет вести себя,
как враг...— ответил ему после минутного колебания
Берн.
Пока враждующие стороны обменивались «привет¬
ствиями», Анжелика спешила изо всех сил к месту встре¬
чи, боясь, что в любое мгновение может вспыхнуть ссора.
Маленькие гугеноты непрестанно взывали к ней:
—	Скорее, дама Анжелика, скорее, иезуит убьет наших
отцов!
Лицо отца де Вернона просветлело, когда он узнал в за¬
пыхавшейся женщине Анжелику. По крайней мере, ей так
показалось, но вряд ли кто-либо мог прочитать на этом
надменном лице проявление хоть какого-нибудь чувства.
Когда Анжелика протянула руку, он пожал ее пылко
и без всяких колебаний.
Она быстро заговорила:
—	Наконец-то вы здесь! А я боялась: вдруг вы не по¬
явитесь до отъезда моего мужа. Пиксарет с вами?
—	Нет! Разве он не здесь?.. Пиксарет заявил мне, что от¬
правляется в Голдсборо, чтобы потребовать за вас выкуп.
121

—	Он и в самом деле появился здесь. А потом исчез!
—	Он капризен,— сказал священник, как человек,
хорошо знающий индейцев.
Они снова и уже при других обстоятельствах возобнов¬
ляли свое знакомство. Анжелика осознала, что личность
Джека Мервина оказала на нее большое влияние, про¬
должая занимать значительное место в ее мыслях и вызы¬
вая непреходящий интерес. Был ли он другом? Или вра¬
гом? Опасен ли он? Способен ли стать союзником?
Он все еще был в той немного короткой, с зеленоватым
оттенком сутане, которую откопал под деревом в устье
реки Пенобскот. Однако высокий черный воротник сутаны
и одетый поверх него белый, а также большой плащ дела¬
ли его похожим на испанского принца, которому иезуиты
обязаны основанием своего ордена — Святого Игнатия
Лойолу. Новым в нем было то, что теперь он иногда улы¬
бался и больше не жевал табак.
В руке отец де Вернон держал длинный посох пилигри¬
ма, увенчанный простым металлическим крестом. Этот
крест вызывал страшное смятение среди протестантов.
Однако им все равно нужно было как-то смириться с цер¬
ковью, возвышавшейся по другую сторону гавани. Поэто¬
му протестанты без лишних возражений последовали за
Анжеликой и иезуитом вниз по главной улице поселения,
а шедшая позади всех мисс Пиджин шепотом пыталась
усмирить гнев преподобного Патриджа, который был вне
себя из-за такого дьявольского вторжения.
Спускаясь с холма, они увидели спешащего им навстре¬
чу графа де Пейрака.
—	Вот и мой муж,— сказала Анжелика, и ей не удалось
скрыть прозвучавшие в голосе нотки радости и гордости.
Глава двадцатая
Как же он был обольстителен и моложав, этот власте¬
лин Голдсборо, широко шагающий в своем огромном,
развевающемся на ветру плаще! Она издали видела его ос¬
лепительную улыбку. Потом он поднял обе руки.
—	Приветствую вас, отец! — дружелюбно прокричал
он, как только приблизился настолько, что его можно было
услышать.
—	Ну, никогда бы не подумал! — пробормотал отец
де Вернон.
Действительно, судьбе было угодно, чтобы Жоффрей
де Пейрак приблизился к нему в тесном окружении всех
122

духовных лиц, находившихся в то время в Голдсборо,
ибо все они жаждали первыми увидеть ожидаемого иезуи¬
та и поспешили вслед за графом.
Так и случилось: властитель Голдсборо, пользующийся
в Квебеке репутацией человека, не признающего никакой
религии, предстал перед ним с эскортом, сделавшим бы
честь и самому епископу. Пейрак, конечно, не мог не от¬
метить комичность ситуации.
—	Да, в самом деле,— сказал он, сердечно поздоровав¬
шись с новым гостем,— как видите, отец, здесь недостава¬
ло только вас, ибо теперь у нас есть представители каждо¬
го ордена, мужественно посвятившие себя духовному
возвышению Новой Франции.
—	Это я вижу! Это я вижу! — проворчал моряк Джек
Мервин, окинув быстрым взглядом всех собравшихся
здесь: салезианца, реколета, францисканца и капуцина.
—	Да, в самом деле! Это почти синедрион! Но как это
вам удалось, мессир де Пейрак? — воскликнул он, решив
обратить все в шутку.
—	Как это мне удалось? А что я сделал? Как я завлек
в свое логово всех святых людей страны?.. Уверяю вас, я
и сам не знаю. Вы должны спросить самого себя, как могло
случиться, что вы решили нанести нам визит, и, может
быть, тогда вы сами ответите на свой вопрос.
Потом уже более серьезным тоном он добавил, понизив
голос так, чтобы его мог услышать только иезуит:
—	Но какие бы причины ни побудили вас это сделать,
я в восторге от вашего визита, так как знаю: вам я обязан
жизнью дорогого мне человека, и счастлив, что могу по¬
благодарить вас.
Вернон понимающе кивнул.
—	Мне хотелось убедиться, что путешествие мадам
де Пейрак счастливо завершилось,— небрежно заметил
он,— так как мне выпала честь сопровождать ее в течение
нескольких дней, полных серьезной опасности. Я знал, как
она была несчастна, разлучившись с вами, сударь, и как
нетерпеливо стремилась снова с вами встретиться. Поэто¬
му мне доставляет огромное удовлетворение видеть, что
вы, наконец, соединились в своих владениях.
Анжелика благословила про себя тактичность иезуита.
Его слова были как раз теми, что развеяли последнюю
тучу между ней и Жоффреем. Анжелика бросила на Вер¬
нона взгляд, полный горячей признательности, когда они
начали спускаться к главной площади, вызывая скрытое
любопытство жителей.
123

Следующим иезуиту представился Колен Патюрель,
окруженный бывшими своими пиратами.
—	Насколько я понимаю, сегодня вечером у вас будет
множество кающихся, отец, если только вы выразите же¬
лание выслушать исповеди.
Отец де Вернон заметил среди присутствующих губер¬
натора Французской Акадии.
—	Вы здесь, мессир де Виль д’Эвре?
—	А почему бы мне и не быть здесь, как вам и всем
другим? — парировал маркиз.
Анжелика ненадолго оставила их и побежала к дому,
где были размещены «королевские девушки». Здесь она
нашла герцогиню де Бодрикур, на сей раз не поглощенную
молитвой.
—	Идите скорее,— торопила она ее,— на этот раз я
могу действительно представить вам высокопоставленного
священника, которому вы так хотели исповедоваться. Это
настоящий иезуит знатного происхождения, отец Луи-
Поль Мареше де Вернон.
Герцогиня сидела с распущенными волосами, их тща¬
тельно расчесывала одна из ее подопечных. Амбруазина
казалась погруженной в какие-то меланхолические раз¬
мышления, но как только до нее дошел смысл слов Анже¬
лики, она разразилась смехом.
—	Вы восхитительны,— воскликнула она,— и так доб¬
ры! Вы всегда пытаетесь дать людям то, от чего им станет
лучше. Однако я знаю, что вы находите меня смешной
со всеми этими моими требованиями.
—	Вовсе нет! Я знаю, жизнь эмигрантов сурова. И каж¬
дому из них нужно обрести как материальный, так и ду¬
шевный комфорт.
—	Вы восхитительны,— нежно повторила Амбруази¬
на.— Настоящий иезуит! Как это изумительно!
Амбруазина де Бодрикур встала. От ее тщательно
причесанных волос исходил тот особый аромат, который
так поразил Анжелику в первый день их знакомства,
когда она ухаживала за ней; аромат, обладающий такой
поистине чарующей неповторимостью, что, казалось, он
придавал ей какое-то особое благородство.
—	Но как?..— начала было Анжелика. Однако то, что
она хотела спросить почему-то вдруг забылось, хотя она
сама не понимала почему.
Герцогиня порывисто стиснула ее руку, и они вме¬
сте вышли из дома. По дороге их внимание привлекла
какая-то крошечная тень, которая, казалось, с трудом
124

пробирается между камнями, то и дело спотыкаясь
о них.
—	О! Это же ваш котенок! — воскликнула герцогиня.
—	Но что он здесь делает, этот непослушный ма¬
лыш? — невольно удивилась Анжелика, действительно
обнаружив своего подопечного, который смотрел на нее
своими большими глазами, задрав к небу маленький хвос¬
тик.— я всегда закрываю его и не знаю, как он ухитряется
выбираться наружу. Если он будет таким неосторожным,
с ним что-нибудь стрясется,— пробормотала она сама себе,
поднимая его на руки.— Он такой крошечный, такой без¬
защитный, и тем не менее я еще не видела ни одного живо¬
го существа, которое было бы так полно жизни и задора.
Послушайте только, как он начинает мурлыкать, когда я
прижимаю его к себе...
Глава двадцать первая
Не успели они добраться до гавани, как взгляд отца
де Вернона уже обратился на флот, стоявший на рейде.
—	Я знаю, что вы моряк,— сказал Пейрак.— Но
позвольте мне предложить вам что-нибудь выпить, а после
этого мы пойдем смотреть корабли.
Анжелика и Амбруазина де Бодрикур присоединились
к ним на волнорезе, где граф де Пейрак давал детальную
характеристику каждому из своих кораблей и шлюпок.
—	Как здесь весело! — шепотом сказала герцогиня.—
Здесь всегда что-нибудь происходит!.. А этот иезуит и в
самом деле необычная личность! Не знаю почему, но что-
то в нем есть такое, что напоминает мне вашего мужа.
—	Да, возможно, что-то есть...
Амбруазина подметила правильно. Оба высокие, хоро¬
шо сложенные, энергичные, иезуит и авантюрист походи¬
ли друг на друга прежде всего той внутренней силой,
которая, как чувствовал каждый, исходила от них. Кроме
того, обоим была свойственна способность получать удо¬
вольствие от жизни во всех ее проявлениях, например,
восторгаться мельчайшими деталями прекрасного мор¬
ского судна.
Темные глаза Джека Мервина просто сияли, когда
Пейрак перечислял ему различные составные части своего
флота, задуманного и исполненного для перевозки гру¬
зов, прибрежной торговли, рыбной ловли или просто
как быстроходные суда в духе истинных покорителей
морей.
125

—	Иногда возникает необходимость передвигаться по
морю быстрее всех остальных. Знаете, как хорошо отдох¬
нувшая и хорошо тренированная чистокровка без труда
обгоняет упряжку из шести лошадей? Для этой цели
у меня есть вот такое маленькое судно, оно легко скользит
по воде.
—	Я вижу только команду из восьми человек, и нет
никаких специальных приспособлений. Но это все-таки
не ялик.
—	Это самбур из Йемена на Красном море, сделанный
из яванской древесины, которая не гниет. Он прекрасный
скороход, может при хорошем ветре с двумя парусами
мчаться со скоростью до двенадцати узлов.
—	У него очень малая осадка.
—	И поэтому он может проходить по всем здешним
проливам.
«Голдсборо» оставался жемчужиной этого маленького
независимого флота, уже ставшего более могуществен¬
ным, чем флот любого порта в здешних краях.
—	Создавая его проект, я работал вместе с Рейдером
из Бостона,— объяснил Пейрак.
—	Он из Роттердама, не так ли?
—	Да. И мы очень гордимся достигнутыми нами ре¬
зультатами, потому что нам удались два, казалось, взаимо¬
исключающих условия для такой извилистой береговой
линии: ведь мы должны быть вооружены, как корсары,
и в то же время иметь возможность вести оживленную
торговлю.
—	А как насчет вот этой каравеллы? — спросил Виль
д’Эвре.— Она выглядит достаточно надежной, но вряд ли
достойна вашего современного флота. Она скорее подошла
бы Христофору Колумбу; но какая изумительная картина
у нее на корме! Как прекрасна эта Святая Дева! А знаете,
дорогая Анжелика, ведь она похожа на вас!.. Вы не находи¬
те, граф?..
Наступило молчание.
Если у Анжелики были все основания радоваться так¬
тичности иезуита, то вряд ли она могла сказать то же
самое о губернаторе Акадии. Он прямо-таки обладал
талантом говорить то, о чем лучше бы помолчать. И уже
не в первый раз Анжелика ловила его на такой внешне
невинной игре.
«Я тебе этого не забуду»,— подумала она.
—	А вот мое судно,— нарушил тишину Колен Патю-
рель.— «Сердце Марии»...
126

—	О, в самом деле! — восторженно отозвался маркиз,
с искренностью и простодушием глядя на белокурого
гиганта.— Вы должны передать своему живописцу мои
восторженные комплименты, дружище! Мне хочется, что¬
бы нечто подобное было нарисовано на моем корабле. Это
же шедевр!
—	Если только ваш корабль уже не попал в руки англи¬
чан или лежит на дне реки Святого Джона,— негромко
заметила Анжелика.
Открытое, сияющее лицо маркиза Виля д’Эвре искази¬
лось от боли и разочарования.
—	О, с вашей стороны было жестоко напоминать мне
об этом,— укоризненно сказал он,— я был так счастлив,
немного забывшись и наслаждаясь такой интересной ком¬
панией, а теперь я вновь терзаюсь муками. Но чего вы жде¬
те? Что вам стоит отправиться туда и выгнать англичани¬
на?— спросил он, повернувшись к Пейраку. Теперь он
весь дрожал от ярости и стучал по волнорезу концом своей
трости с серебряным набалдашником.— Если так будет
продолжаться и дальше, я пожалуюсь на вас в Квебек!
Чего вы еще ждете?
—	Может быть, я ждал вот это! — ответил граф,
указывая на маленькую точку, появившуюся на гори¬
зонте.
Потом он вынул из-за пояса подзорную трубу и, рас¬
крыв ее, поднес к глазам.
—	Это действительно он! — пробормотал он.
В бухту входило судно — небольшая приземистая
яхта, легко скользившая по воде.
—	Это же «Рошель»! — воскликнула Анжелика, вне
себя от радости.
Амбруазина посмотрела на нее с удивлением.
Теперь настала очередь маркиза вытащить из кармана
своего расшитого жилета щегольскую, отделанную золо¬
тым ободком подзорную трубу. Его оскорбленное выраже¬
ние вмиг исчезло.
—	Но кто тот очаровательный молодой человек на носу
судна? — спросил он.
—	Капитан,— ответил Пейрак,— который к тому же
наш сын. Его зовут Кантор.
—	Сколько ему лет?
—	Шестнадцать.
—	И он такой же прекрасный навигатор, как и Алек¬
сандр?
—	Посмотрим.
127

Анжелика не ожидала, что «Рошель» вернется так
скоро. Но она почувствовала огромное облегчение. То, что
ее дети были так разбросаны по разным местам — Онори-
на в Вапассу, Кантор в море, а Флоримон в глубине не¬
объятных лесов Нового Света,— доставляло ей глубокое,
тайное, но постоянное беспокойство. Как всякой матери
в минуту опасности, ей хотелось собрать их всех под своим
крылом. И вот теперь, по крайней мере, Кантор здесь.
Поскольку был отлив, яхта не могла подойти прямо
к волнорезу; поэтому Кантор бросил якорь между «Голд¬
сборо» и одной из шхун отца, потом спустил на воду шлюп¬
ку. Все устремились на берег встречать его.
—	Какой красивый мальчик! — сказала Анжелике гер¬
цогиня де Бодрикур.— Вы должны гордиться им, мадам.
—	Да, пожалуй,— согласилась Анжелика.
Она была бесконечно рада снова увидеть открытое, по-
детски круглое лицо своего Кантора и его смелый, но слег¬
ка отчужденный взгляд юного принца, рожденного совсем
для другой жизни, но тем не менее сходящего на берег
с самоуверенным видом, которому он не изменял даже
перед королем. Кантор приветствовал отца наклоном голо¬
вы, потом поцеловал руку матери.
—	Очарователен! — повторил Виль д’Эвре.
—	Он похож на архангела,— заметила герцогиня де Бо¬
дрикур.
Граф представил сына тем, кто прибыл в Голдсборо
за время его отсутствия.
Однако процедура была неожиданно прервана стреми¬
тельным появлением росомахи, пронесшейся, как пушеч¬
ное ядро, сбивающей людей, как кегли, на своем пути.
Встретившись со своим любимым другом, Кантор снова
превратился в счастливого ребенка.
—	Должно быть, она наблюдала *за тобой с опушки
леса, где играла с медведем,— объяснила Анжелика.
—	А вот и медведь,— сказал кто-то.
Глава двадцать вторая
Жоффрей де Пейрак сразу же принял решение.
—	Если медведь здесь, мы должны немедленно взять
его на борт. Мистер Кемптон, вы готовы отплыть сегодня
вечером?
—	Да, сэр! Я отнес свой багаж в порт сегодня ут¬
ром, как вы сказали. И изодрал в кровь ноги, гоняясь за
этим негодяем, который вряд ли убежал бы далеко от
128

меня; скорее всего он смеялся надо мной, наблюдая из-за
дерева.
Мистер Виллоуби не спеша вышел вперед, то и дело
останавливаясь, чтобы перевернуть какой-нибудь камень
или подняться на задние лапы и понюхать воздух. При
этом он бросал по сторонам презрительные взгляды.
—	Я вам покажу, мистер, как развлекаться за мой
счет,— проворчал разносчик, готовя поводок, на который
собирался поймать капризного зверя.
Тем временем обстановка вокруг внезапно изменилась,
все засуетились. Было решено: как только медведь, этот
главный участник экспедиции, будет пойман и водворен
на место, отбудет первая партия, состоящая из тихоход¬
ных судов. И большой шлюп, доставивший акадцев и
индейцев сюда, теперь должен будет отвезти их обратно
с оружием и грузом, а также вместе с разносчиком и его
медведем, Матеконандо, его воинами и дочерью, двумя
патсуикетами, мессиром д’Урвиллем, его будущим тестем,
господином де Рандо и прочими... Эта пестрая флотилия
вполне могла вызвать замешательство англичан и предот¬
вратить их дальнейшие действия.
Пейрак со своими быстроходными судами присоеди¬
нится к ним позже, когда они уже займут позицию для
высадки где-нибудь в районе дельты Святого Джона.
Между тем, вдохновитель всей этой бурной деятель¬
ности — медведь как будто не желал понимать всю серьез¬
ность положения. С удивительным притворством и хлад¬
нокровием он ухитрялся увертываться от любых попыток
своего хозяина посадить его на цепь и отправить на борт
судна, что никогда не доставляло животному особого удо¬
вольствия.
Предприняв бесплодные попытки, Элиас Кемптон на¬
чал терять терпение.
—	Ну, хватит,— закричал он, внезапно повернув свою
шляпу так, что пряжка оказалась сзади, а это выражало
у Кемптона крайнюю степень гнева,— Виллоуби, хватит
заигрывать с этими добрыми людьми! В конце концов ты
всего лишь медведь!
В ответ на этот призыв зверь неуклюже протолкался
сквозь группу индейцев и, неожиданно оказавшись лицом
к лицу с отцом Мареше де Верноном, поднялся во весь рост
и тяжело опустил ему на плечи свои страшные передние
лапы с длинными острыми когтями.
Иезуит никак не отреагировал на «игры» медведя
и продолжал твердо стоять на ногах. Он был знаком с этим
5	1454
129

необычным компаньоном, которого когда-то взял в Нью-
Йорке в качестве пассажира себе на борт и теперь мужест¬
венно приветствовал его по-английски. Тем не менее, хотя
иезуит и был очень высоким мужчиной, красная пасть
медведя с острыми зубами раскачивалась всего в несколь¬
ких дюймах от его лица.
Смех прекратился. Анжелика, встревоженная, напра¬
вилась к ним.
Вдоволь насытившись фруктами, свежим воздухом
и свободой, медведь, казалось, снова вернулся в дикое со¬
стояние. Неожиданно он опустился на четыре лапы и те¬
перь стоял перед иезуитом, ворча и раскачиваясь.
—	Он хочет бороться! — воскликнул Кемптон.— Ви¬
дел ли кто-нибудь такого шутника-медведя? Он считает,
ему оказали еще недостаточно внимания! Что за коме¬
диант! Он хочет бороться с вами, Мервин.
—	Нет, ни в коем случае! — взволнованно крикнула
Анжелика.— Неужели вы не видите, что животное черес¬
чур агрессивно?
Но отец де Вернон добродушно, с едва заметной улыб¬
кой рассматривал своего грозного соперника. Медведь
уже не первый раз вызывал его на бой.
—	Поборитесь с ним, Мервин,— продолжал настаивать
коробейник.— В противном случае мы никогда не спра¬
вимся с ним. Ну, давайте же, сделайте это для него, ведь вы
можете, не так ли? В гсонце концов, он же для вас...
Можно было бы поинтересоваться, какие же услуги
оказал капитану «Белой птицы» мистер Виллоуби, но ма¬
ленький разносчик из Коннектикута воспринимал жизнь
по-своему: в центре его внимания находился его друг и
товарищ — медведь.
Тем временем зверь начал проявлять признаки огор¬
чения. Судя по всему, он был разочарован и прежде
всего в человеке, который всегда был его честным против¬
ником. Неужели у него больше не осталось ни одного
друга?
—	Ну, ладно! — решился иезуит.
Он снял плащ, передав его своему маленькому шведу,
сбросил мокасины, подоткнул за пояс сутану, обнажив
худые, мускулистые икры, и занял оборонительную по¬
зицию.
Животное удовлетворенно зарычало, от чего зрителей
бросило в дрожь.
—	В июле у медведей брачный период,— заметил кто-
то.— Иезуит сошел с ума.
130

—	Ничего! Ему поможет дьявол, его хозяин,— крикнул
преподобный Патридж, сопровождая свои слова взрывом
саркастического хохота.
Толпа образовала плотный круг. Даже индейцы при¬
молкли. Только двигались взад и вперед высокие черные
остроконечные шапки мик-маков, сбившихся в одну
кучку.
Все взгляды были прикованы к необычному зрели¬
щу — могучему дикому зверю и безоружному человеку,
готовому вступить с ним в единоборство. Одного удара этих
страшных лап было достаточно, чтобы лишить человека
жизни или изуродовать навсегда. Обычно мистер Вил¬
лоуби не пускал в ход когти во время подобных турниров:
Кемптон немного подпиливал их. Но сегодня они выгляде¬
ли особенно устрашающе, к тому же зверь рычал, раскачи¬
ваясь, и в глазах его горел красноватый огонек.
Внезапно он набросился на противника, но тот про¬
ворно отскочил в сторону, избежав таким образом первой
атаки, и с силой ударил его кулаком в бок. Медведь, судя
по всему, даже не почувствовал удара и снова повернулся
к человеку. Но Мервин уже резко ударил коленом ему
в живот. Мистер Виллоуби принял удар столь бесстрастно,
как будто этот удар был нанесен по стволу дерева, однако
все-таки на мгновение остановился; Мервин бросился ему
на спину и принялся яростно тузить кулаками и толкать,
наваливаясь всем своим телом, заставляя медведя по¬
терять равновесие. Однако тот крепко держался на своих
лапах и тоже, в свою очередь, попытался опрокинуть про¬
тивника, наваливаясь на него. Если бы это удалось, зверь
упал бы на человека, неминуемо раздавив его.
Но Мервин крепко держался на ногах, упираясь в песок,
какое-то время противники так и стояли, спина к спине,
стараясь перебороть друг друга и выжидая момент, когда
один из них первым потеряет равновесие.
Элиас Кемптон ликующе приплясывал и носился
вокруг них, потирая руки.
—	Пока неплохо. Удивительно! Эти двое просто вели¬
колепны!
Зрители начали успокаиваться и постепенно увлеклись
ходом поединка.
—	Ставлю на иезуита!
—	Нет, не может быть. Медведь слишком тяжел!
Неожиданно отец де Вернон ухитрился как-то скольз¬
нуть в сторону, сменив свою неудобную позицию, и мед¬
ведь, увлекаемый собственной тяжестью, упал на спину.
5*
131

Однако, перекатившись на бок, он снова встал на лапы.
Казалось, зверь был в замешательстве. Иезуит ждал его,
стоя на расстоянии нескольких ярдов. Мистер Виллоуби
гневно огляделся вокруг.
Потом он внезапно ринулся вперед и, сбив иезуита
с ног, почти подбросил его в воздух, после чего принялся
перекатывать с боку на бок, отбросив таким образом на
несколько футов.
—	Медведь тоже хитер,— шепотом заметил один из
зрителей.
Мервин лежал, уткнувшись лицом в песок, очевидно,
оглушенный ударом.
—	Он ранен!
—	Он ушиб вас, Мервин? — спросил Кемптон.
Мистер Виллоуби, судя по всему, был страшно доволен
собой. Гордо раскачиваясь, он подошел к неподвижному
телу и обнюхал его. И тут Мервин неожиданно согнулся и
мгновенно обеими ногами ударил зверя в нос. Медведь
отпрянул и, отбежав на противоположную сторону «рин¬
га», замер, постанывая от боли.
—	Вы не должны были так поступать, Мервин,—
упрекнул его Кемптон.— У медведей очень чувствитель¬
ные носы.
—	Это борьба или нет? — проворчал иезуит и, за¬
дыхаясь, поднялся на ноги.— Он тоже не дает мне пощады.
—	Осторожнее! — крикнул кто-то.
Медведь снова набросился на отца Вернона, но тому
удалось увернуться от нападения. Последовала одна за
другой рукопашные схватки, и иезуит благодаря своей
ловкости не уступал невероятной силе своего огромного
противника, но с каждым разом это давалось ему все
с большим трудом.
То поднимаясь на задние лапы, чтобы достичь боль¬
шего преимущества перед врагом, то опускаясь на все
четыре, чтобы быстрее двигаться, медведь проявлял почти
человеческую изобретательность в выборе тактики. В то
же время отвага человека, его знание повадок зверя, его
сила, ловкость и хладнокровие вызывали восхищение зри¬
телей.
Это был славный поединок. Однако напряжение воз¬
растало.
—	Уступите ему, Мервин,— советовал разносчик.—
Вам лучше уступить!
Но тот, казалось, не слышал. Вечерние лучи окра¬
сили всю сцену в шафрановый цвет. Лицо Джека Мер-
132

вина приобрело оттенок слоновой кости, и он как будто
улыбался; его глаза с металлическим отблеском вне¬
запно озарились весельем, что совершенно преобрази¬
ло его.
И в этот момент медведь сжал его в своих объятиях.
У окружающих вырвался крик:
—	Осторожней! Он его задушит!
Высокий силуэт в черной сутане как будто исчез, за¬
терявшись среди огромных мохнатых лап.
К счастью, мистер Виллоуби решил, что победа за ним,
и отпустил своего замеревшего противника на землю.
Медведь гордо оглядывался по сторонам, ожидая апло¬
дисментов.
Но тут он неожиданно пошатнулся и тоже рухнул на
землю, подняв кучу пыли.
Священник встал и флегматично отряхнулся.
—	Будем продолжать, мистер Виллоуби? — осведо¬
мился он по-английски.
Но медведь не подавал никаких признаков жизни. Он
походил на огромный мшистый валун, который лежал
здесь испокон веков. Его глаза оставались закрытыми.
—	Слушайте, что случилось? — удивленно спросил ма¬
ленький разносчик из Коннектикута и с тревогой под¬
бежал к медведю.— Виллоуби, друг мой! Что-то, кажется,
неладно!
Медведь сохранял полную неподвижность. Трудно
было поверить, что всего несколько секунд назад он гордо
расхаживал перед толпой, доеольно ворча в ответ на ее
вежливое восхищение.
Как громом пораженный, Элиас Кемптон, не веря своим
глазам, обошел зверя.
Потом он разразился проклятьями.
—	Вы убили его, проклятый папист,— завопил он,
пытаясь вырвать последние остатки своих седых волос.—1
Моего друга! Моего брата! Вы чудовище, кровожадный
зверь, как все ваши проклятые попы.
—	Вы несколько преувеличиваете, самый сильный
удар, который я мог бы ему нанести, старина,— возразил
Мервин,— причинил бы ему не больше вреда, чем укус
комара. Все, что я сделал, это поймал его за одну лапу и ли¬
шил равновесия.
—	Тем не менее он мертв! — в отчаянии проскулил
Кемптон.— Вы зверь, Джек Мервин. Я ни за что не должен
был позволять ему бороться с вами, иезуитом! Вы убили
его своими сатанинскими чарами!
133

—	О, да замолчите же! Хватит уже говорить глупо¬
сти,— оборвал его иезуит.— С ним не могло случиться ни¬
чего страшного,— не понимаю только, почему он не шеве¬
лится.
—	Потому что он умер, я вам говорю! Миледи! — воз¬
звал разносчик, поворачиваясь к Анжелике.— Вы ведь
целительница, сделайте же что-нибудь для этого несчаст¬
ного зверя.
Вряд ли Анжелика могла найти в себе силы отказать
Кемптону в его просьбе, хотя это и представлялось ей весь¬
ма затруднительным. Никогда еще ей не приходилось ока¬
зывать первую помощь медведю. Кроме того, она совер¬
шенно не представляла, что могло так внезапно сразить
мистера Виллоуби, упавшего замертво. Она вспомнила
удар по носу, который, по-видимому, причинил ему боль,
и опустилась на колени на песок возле головы животного.
Потом нежно потрогала его нос, он оказался мягким и теп¬
лым. Нигде не было и следа крови. Анжелика несколько
раз погладила медведя от носа до лба. Наклонившись над
ним, она наблюдала за сомкнутыми глазами зверя, едва
видневшимися сквозь густой мех. Один из них задрожал
и приоткрылся ровно настолько, чтобы она успела увидеть
такой печальный взгляд, что у нее перехватило дыхание.
—	В чем дело, мистер Виллоуби? — нежно спросила
она.— Пожалуйста, скажите мне.
Животное моргнуло, и она могла бы поклясться, что по
его носу скатилась слезинка. Потом медведь испустил
тяжелый вздох и снова плотно закрыл глаза, как будто не
желая иметь больше ничего общего с подлым миром.
Анжелика встала и подошла к обеспокоенным Кемп¬
тону и отцу де Вернону, стоявшим рядом.
—	Послушайте,— шепнула она им по-английски,— я
могу и ошибиться, но мне кажется, что с ним вообще не
случилось ничего плохого, если не считать того, что он
страшно расстроен. Такое поражение, когда он уже считал
себя победителем...
—	Да, конечно же,— воскликнул с просветлевшим ли¬
цом Элиас Кемптон,— я совсем забыл: так уже было
однажды!.. Мы не могли поднять его три дня!
—	Три дня! Это просто прекрасно! И так удачно для
нас! — заметил Пейрак, разразившись смехом.
—	И вы еще смеетесь! — негодующе сказал разнос¬
чик.— Но здесь нет ничего смешного. Плакала ваша экспе¬
диция на реку Святого Джона! И в этом тоже виноваты вы,
Мервин. Вы ухитрились несколько раз поставить его
134

в смешное лтоложение, самое главное, вы ударили его по
носу. Я понимаю, почему он так расстроен.
Мессир Биль д'Эвре, не знавший английского, поинте¬
ресовался, что происходит. Когда ему объяснили сложив¬
шуюся ситуацию, он взорвался.
—	Что?! Судьба важных должностных лиц из Квебека
теперь зависит от милости медведя!.. Нет! Это невозмож¬
но! Мессир де Пейрак, я приказываю вам сказать, чтобы
этот медведь немедленно встал, или... настроение испор¬
тится у меня!
—	Поверьте мне, сударь! — невозмутимо ответил Пей¬
рак.— Все совсем не так просто.
Он осмотрел мистера Виллоуби, который, казалось, за¬
снул вечным сном.
—	Может быть, мы попытаемся залечить его раненую
гордость? -г— предложила Анжелика.— А что, если вы при¬
творитесь мертвым, Мервин? — повернулась она к отцу
иезуиту.— Тогда он решит, что победитель — он и...
—	Хорошая идея,— с энтузиазмом принял ее пред¬
ложение Элиас Кемптон.— У него золотое сердце, но он
не может даже допустить мысли, что какой-то человек
сильнее его. В сущности, ведь это ничего не меняет. Вы
должны были бы умереть, Мервин. Так притворитесь, что
так оно и есть...
-— Пусть будет по-вашему! — согласился иезуит.
Он бросился на землю перед медведем и замер без дви¬
жения.
Разносчик принялся убеждать своего друга открыть
глаза и увидеть это печальное зрелище.
—	Посмотри, что ты наделал, мистер Виллоуби! Ви¬
дишь, ты все еще самый сильный медведь в мире! Ты пре¬
подал урок этому надменному человеку. Пройдет много
времени, прежде чем он придет в себя. Это научит его, как
сражаться с самым сильным медведем в мире...
—	Мистер Виллоуби,— настойчиво уговаривала и Ан¬
желика, гладя медведя,— подумайте о своей победе! Как
же все узнают, что вы победили, если вы не встаете?
В этот момент на сцене появился котенок, добавивший
свою крупицу соли в открытую рану. Он внезапно при¬
мчался к медведю и преясде, чем его успели удержать,
нагло стукнул медведя несколько раз по кончику носа.
Анжелика отгоняла его, но крошечное создание было
просто очаровано этой меховой горой, находящейся в цент¬
ре всеобщего внимания. Кемптон продолжал свои уве¬
щевания.
135

—	Ты только посмотри, что ты сделал с этим дьяволом
в черном! Как папист, он, конечно, получил то, что заслу¬
живал, но все-таки тебе не следовало забывать, что он при¬
нял тебя на борт своего судна.
Зтот поток слов в сочетании с вызывающим поведе¬
нием котенка, щекотавшего нос медведю, в конце концов
все-таки сокрушили твердыню раненой гордости мистера
Виллоуби.
Сначала он открыл один глаз, потом второй, проявляя
некоторый интерес к положению Мервина. После этого он
вздохнул и начал медленно подниматься на своих тяже¬
лых лапах.
Осторожно приблизившись к распростертому телу, он
обнюхал его и перевернул. Зрители затаили дыхание.
—	Да, как видите, вы снова победили, мистер Вил¬
лоуби! — убедительно сказал Кемптон.— Встаньте же,
друг мой! Пусть люди поаплодируют вам. Ну, что ж вы,
похлопайте ему, бестолковые вы люди,— крикнул он
толпе.
—	Да здравствует мистер Виллоуби! — закричали
вокруг.
Как только этот восхитительный шум достиг ушей
медведя, он сразу стал казаться довольным. Поднявшись
на задние лапы, он обошел весь круг, принимая аплодис¬
менты и другие выражения восторга и почтения.
Тем временем маленький негритенок Тимоти быстро
передал разносчику его заплечный мешок, откуда тот из¬
влек кусок медовой лепешки — обычного угощения медве¬
дя после выигранного поединка. Она была благосклонно
принята, и пока медведь наслаждался лакомством, хозяин
накинул ему на шею цепь. После этого он достал огромный
полотняный платок величиной с полотенце и тщательно
вытер мокрый лоб.
—	Спасены! — воскликнул он.— Теперь, мессир де
Пейрак, мы встретимся у Скоудоума. Видите, на моего мед¬
ведя можно положиться! Эй, вы, там, красные змеи, возь¬
мите мой багаж и мои тюки товара,— крикнул он, обра¬
щаясь к мик-макам, которые тут же бросились выполнять
его распоряжение в полном восторге от того, что им пред¬
стоит путешествовать в столь занимательной компании.—
Следуйте за мной, мистер Виллоуби! Давайте оставим
всех этих папистов с их глупыми занятиями!
Бедный мистер Виллоуби! Возможно, его не совсем
обманула вся эта игра, но его честь была спасена! Он без
всяких возражений последовал за хозяином.
136

Когда медведя погрузили в шлюпку, которую тут же
заполнили индейцы, акадцы и еще несколько пассажиров,
и она отплыла от берега, отцу де Вернону позволили
встать.
Он поднялся, покрытый песком, царапинами и синяка¬
ми, в разорванной сутане.
В этот момент появился молодой Мартел Берн с ведром
воды, иезуит погрузил в него лицо и некоторое время не
двигался. Англичане от души смеялись над происхо¬
дящим.
—	Здесь определенно весело,— заметила Амбруазина
де Бодрикур, ее глаза сияли от восторга.
—	Да, Квебек бесконечно далеко отсюда,— добавил
маркиз Виль д’Эвре.— Никогда в жизни я еще не видел,
чтобы иезуит вот так валял дурака! Когда я расскажу об
этом монсеньору Лавалю...
—	Я бы предпочел, сударь, чтобы вы не упоминали
в Квебеке об этом... этом происшествии,— с величайшим
достоинством заявил священник.
—	О! Неужели я должен отказаться от такого удоволь¬
ствия? — со смехом спросил маркиз, глядя на него с дерз¬
ким ликованием.— Такая чудесная история! Ну, ладно!
Я ничего не скажу. Но в будущем вы дадите мне отпуще¬
ние всех моих грехов!.. Око за око... Нет, только предста¬
вить себе, что на этот раз иезуит оказался у меня во
власти!
Глава двадцать третья
Она слышала, как муж спросил у Кантора, только что
сошедшего на берег:
—	Ты привез Кловиса с собой?
—	Нет.
—	Почему?
—	Он исчез.
Ей не терпелось снова остаться с ним наедине, по¬
дальше от толпы, которая, казалось, навечно обосновалась
на берегу Голдсборо.
И вот, наконец, Жоффрей был здесь, и Анжелика с об¬
легчением захлопнула дверь их комнаты в форте. Она
благословляла эту тихую, спокойную ночь, с крупными
яркими звездами, наполненную несмолкаемым рокотом
моря, за счастье побыть вдвоем, только вдвоем, несколько
коротких часов.
Муж подошел к ней, смеясь.
137

—	Сегодня днем вы были просто очаровательны с этим
медведем, любовь моя. Нет, во всем мире нет никого, по¬
хожего на вас! Я умираю от нетерпения заключить вас
в свои объятия.
Она заметила его веселость. Ни шум, ни суматоха, ни
непрерывные прибытия и отбытия, ни решения, ждущие
срочного принятия, ни мелочи, которые нужно было то
и дело улаживать,— ничто, казалось, не могло его утомить.
—	И вы тоже только один, только один такой во всем
мире!
Анжелика была поражена необыкновенным покоем,
который вдруг снизошел на нее.
«Он единственный,— снова подумала она, остро ощу¬
щая его присутствие.— Как и все, к чему он прикасается.
Все, что отмечено его особой печатью... и этот человек
любит меня... я его жена...
Тишину нарушал только котенок, игравший свинцовой
пулей, добытой pis-под мебели, и можно было подумать,
что какой-то добрый дух оберегает их счастье.
—	Вас что-то беспокоит, не так ли? — продолжал Пей¬
рак.— Я заметил это, как только вошел.
—	Мне бы хотелось провести остаток жизнрх вот так,—
ответила Анжелика, прильнув к его плечу,— и больше
всего мне бы хотелось, чтобы вы не уезжали... О, как бы
мне хотелось, чтобы вы осталргсь здесь... Я чувствую не¬
ясную тревогу... Не уезжайте!
—	Но я должен.
—	Почему?
—	Потому что мессрф де Виль д’Эвре обижается! —
ответил Жоффрей, изображая на лице ужас.
—	О, какое это имеет значение! Ну и пусть обижается.
Он мог бы хотя бы раз оставить нас в покое, вместо того,
чтобы все время бросать свои ядовитые замечания. Вы за-
метрхли, он замыкается в свою раковину, как моллюск?
Зато теперь говорит этот Александр! Я видела,, как он раз-
говарршал с Кантором. Должно быть, маркиз и его протеже
сговорршрхсь обижаться по очереди...
Они засмеялись, но Анжелику не покидала тревога.
—	Вы дожидались Кантора, прежде чем принять реше¬
ние об отплытии?
—	Отчасти... да.
—	Вы берете его с собой?
—	Нет, я оставляю вас на его попечение... и на попече¬
ние вот этого маленького создания,— добавил он, показав
на котенка.
138

Она подошла и подняла крошечное, невесомое суще¬
ство с огромными глазами.
—	От каких опасностей, вы полагаете, могут уберечь
меня эти двое?
Внезапно ей пришла в голову мысль о Колене. Остав¬
ляя ее в Голдсборо, где Колен был теперь губернатором,
не пытался ли Жоффрей де Пейрак выиграть еще одно
пари?
Конечно, нет. Ей вдруг показалось, что каждый из
них — и она, и он, и Колен — наконец-то заняли пра¬
вильное положение. Взглянув на лицо мужа, Анжелика
не смогла заметить на нем и следа каких-либо тайных
умыслов. И она подумала: «Ни один мужчина, кроме
Жоффрея, не играет какую бы то ни было роль в моей
жизни». Это была такая непоколебимая, такая непрелож¬
ная истина, что она ясно поняла: муж тоже перешел
какую-то черту, оставив позади все разъедающие душу
сомнения.
И Колен, прямой, честный и справедливый человек,
тоже знал его. Если он остался в Голдсборо, приняв пред¬
ложение, отвечающее его способностям и склонностям, то
только потому, что нашел свое, только ему принадлежа¬
щее место и наконец-то достиг душевного равновесия.
Присутствие Колена здесь, его стремление оказывать по¬
стоянную поддержку Пейраку вселило в сердце Анжелики
теплое чувство надежды и успокоения. Она спросила
шепотом:
—	Хорошо, что Колен здесь, правда?
—	Да, хорошо. Если бы он не держал здесь все под
своим контролем, я не оставил бы Голдсборо.
Эти слова наполнили Анжелику радостью, невольно от¬
разившейся на ее лице.
Жоффрей взглянул на супругу, и она заметила на его
лице легкую улыбку.
—	Наше положение еще слишком неустойчиво,— про¬
должал он.— Слишком много врагов пытаются одолеть
нас. А Патюрель обладает непогрешимой проницатель¬
ностью и железным кулаком, поэтому никто не может
легко провести его. Я рассказал ему обо всем, что может нам
повредить. Он хорошо понимает нас и то, что мы ждем от
этих земель и людей, их населяющих. Патюрель ничего
не упустит, не позволит захватить себя врасплох, он дер¬
жит в своем кулаке всех. Он действительно свыше наделен
талантом властвовать над людьми.
—	Так же, как и вы.
139

—	Нет, со мной все происходит несколько иначе,— за¬
думчиво сказал Пейрак,— я очаровываю, а он убеждает.
Я могу посеять сомнения и привлечь на свою сторону, за¬
бавляя, но при этом по-прежнему далек от людей. А он
близок здешним жителям, он человек такого же склада.
Да, слава Богу, Колен здесь, и я могу разъезжать по своим
делам.
Анжелика подозревала, что муж думает не только об
экспедиции по освобождению канадских чиновников. Он
покидал Голдсборо прежде всего для того, чтобы высле¬
дить и уничтожить таинственных врагов.
—	Что случилось с Кловисом?
—	Я просил Кантора привезти его сюда с того рудника
между Кеннебеком и Пенобскотом, где я его оставил.
Я хотел расспросить Кловиса о недоразумении, происшед¬
шем в Хауссноке, когда вы отправились в английскую де¬
ревню якобы по моему приказу. Это Кантор передал вам
«мой наказ», но объяснил мне, что получил его от Мопер-
тюи. Канадцы захватили его в плен, но Кантор припоми¬
нает: Мопертюи говорил о том, что приказ передал от
моего имени Кловис. Поэтому я уверен, что можно было бы
подробнее узнать от Кловиса, кто эти люди, которые что-то
замышляют против нас. А вот теперь, оказывается, и Кло¬
вис исчез.
—	Вы думаете, это дело их рук?
—	Уверен.
—	Но кто они?
—	Время покажет. И развязка уже не за горами, по¬
тому что я намерен безжалостно преследовать их. Флаг за¬
говорщиков был замечен среди островов в заливе, так что,
возможно, они связаны с компанией, продавшей Колену
земли Голдсборо.
—	А как же отец де Вернон? Он может быть полезен?
—	Ваш иезуит, этот моряк и непобедимый борец?.. Мне
кажется, вы заманили его в свои сети, и он на нашей сто¬
роне.
—	Что вы хотите этим сказать? Он же похож на глыбу
мрамора, монумент, изваянный из холода и надменного
равнодушия! Если бы вы только знали, с каким спокой¬
ствием он наблюдал, как я тонула у острова Монхиган!
—	Но он нырнул за вами.
—	Да, правда.
Анжелика задумчиво погладила котенка.
—	Должна признаться, иезуит мне нравится. Я всегда
любила священников,— со смехом созналась она.— Види¬
140

мо, мне легко находить с ними общий язык, хотя сама не
знаю почему.
—	Они видят в вас образ женщины, до сих пор им не¬
знакомый, потому что вы ни грешница, ни набожная фа¬
натичка. И это усыпляет их подозрения...
—	Откуда он узнал, что меня захватил Золотая Боро¬
да? И кто послал его забрать меня с «Сердца Марии»?
—	Вы должны выслушать исповедь отца де Вернона.
—	Исповедь иезуита! Я предпринимала много того, что
считалось невозможным, но склонить к признанию иезуи¬
та — это мне еще никогда не приходилось делать! И тем
не менее, я попробую!
Глава двадцать четвертая
—	Прощайте,— сказала мадам де Бодрикур, пожимая
руки Анжелике,— я вас никогда не забуду!
Ее прекрасные глаза с болезненным напряжением
скользили по лицу Анжелики, как будто она хотела на¬
всегда запечатлеть его в своей памяти. Она была бледна,
как мел, и Анжелика чувствовала, как холодны ее руки.
—	Вы меня презираете, не так ли? — прошептала
Амбруазина,— но я должна повиноваться воле Господа.
Мое сердце разрывается на части от того, что я поки¬
даю Голдсборо. Никогда еще священный долг послуша¬
ния не казался мне таким жестоким, но отец де Вернон
был крайне категоричен. Я должна поехать в Новую
Францию...
—	Вы уже объяснили мне,— ответила Анжелика.—
Поверьте, мы тоже сожалеем о вашем решении покинуть
нас. Я видела сегодня многих в слезах.
—	Но я ДОЛЖНА подчиниться,— прошептала опять
Амбруазина.
—	Ну что ж, подчиняйтесь, если должны. Мы не из
тех людей, кто оказывает в таких случаях давление, и не
пытаемся удержать того, кто не желает с нами оставаться.
—	Как вы суровы,— упрекнула Амбруазина сдавлен¬
ным голосом.
—	А что вы от меня хотите? — возразила Анжелика
с нарастающим раздражением.
—	Только одного — чтобы вы не забыли меня,— отве¬
тила Амбруазина, которая, казалось, была на грани об¬
морока.
Она закрыла лицо руками, потом отвернулась от Анже¬
лики и медленно пошла прочь. В своем ярком, разноцвет¬
141

ном наряде она, как никогда, походила на хрупкую, экзо¬
тическую птицу.
Недолгое пребывание в Голдсборо нанесло Амбруазиие
незаживающую рану.
Накануне вечером она направилась на исповедь к отцу
де Вернону и вскоре вернулась крайне возбужденная.
—	Он всячески советовал мне не оставлять здесь моих
девушек! — крикнула она.— Он сказал, что я должна по¬
кинуть это место, где не чтят Бога и короля Франции, а мой
долг заключается в том, чтобы доставить девушек в Новую
Францию. «Да, я согласен, здесь исключительно привле¬
кательная обстановка,— сказал он мне,— но именно в этой
обстановке молодые женщины вскоре забудут о путях
к вечному спасению и будут печься только о земных богат¬
ствах...»
—	Богатствах... в Голдсборо?! В этом Богом забытом
месте, где мы живем под угрозой постоянной опасности
утратить и то жалкое состояние, которым мы владеем...
Нет, он не боится преувеличений, этот Мервин. Как я
узнаю его в этом!
Анжелика была глубоко разочарована такой реакцией
иезуита. Она слишком легко поверила в его расположение.
Анжелика уже собиралась найти его, чтобы высказать
все, что о нем думает, но Амбруазина предупредила:
оказывается, священник собирался провести эту ночь
у вождя в соседней деревушке и уже отправился в гости.
—	Флот мессира де Пейрака произвел на иезуита боль¬
шое впечатление. Он сказал, что все частные и военные
поселения Новой Франции не могут собрать такой флот
ни для обороны, ни для рыбной ловли.
—	Французские колониальные поселения всегда бед¬
ны, потому что ими пренебрегает как сама Франция, так
и французское правительство. Но этого еще не достаточно,
чтобы подражать им...
Анжелика сообщила мужу о решении мадам де Бодри¬
кур.
—	Что ж, значит она должна уехать,— ответил граф
с неожиданной резкостью.— Только вчера отец Турнель,
капеллан из Порт-Ройяла предложил сопровождать "уда
этих женщин, мадам де ла Рош-Розе примет их на фран¬
цузской территории.
—	Но разве некоторые из наших мужчин не будут
горько разочарованы? Они ведь мечтали о женитьбе.
—	Колен и я объясним, в чем дело. «Порт-Ройял не¬
далеко,— скажем мы,— а несколько дней разлуки могут
142

оказаться только полезными, если у вас желание связать
себя брачными узами». Ну и так далее...
—	И вы думаете, что они попадутся на эту удочку?
—	Им не останется ничего другого,— ответил он.
Она не совсем уловила смысла его ответа.
Как оказалось, предполагаемые женихи «королевских
девушек» присутствовали при их отплытии, ничем не про¬
являя особого беспокойства или отчаяния. И все же царила
какая-то странная, невероятно тягостная тишина. Как
будто па самом деле происходило нечто совсем другое, не
то, что было у них перед глазами.
И Анжелике, до боли ощущавшей это, пришлось сде¬
лать над собой усилие, чтобы сохранить спокойствие.
Явно страдающей патронессе ничем нельзя было по¬
мочь. Жалость к этой молодой беспомощной женщи¬
не боролась в душе Анжелики с раздражением, которое
вызывала в ней чрезмерная покорность Амбруазины
приказам иезуита. Она очень сожалела, что отец де Вер¬
нон отсутствует и она не может высказать ему все, что
думает.
В наибольшем выигрыше остался Аристид Бомаршан,
с ним оставалась его Жюльенна. Очевидно, покровитель¬
ница девушек с радостью ухватилась за возможность из¬
бавиться от своей «паршивой овечки». Но Жюльенна не
пришла попрощаться, видимо, боясь, как бы мадам де Бод¬
рикур, такая непостоянная и категоричная, в последний
момент не изменила свое решение.
Амбруазина так неожиданно покидала Голдсборо, что
многие из его жителей даже не успели узнать об этом.
Уже в самый последний момент появилась негодующая
мадам Карер.
—	Мне никто никогда ничего не говорит. Люди яв¬
ляются и исчезают, не говоря ни слова. Мадам герцогиня,
я очень извиняюсь, но я не успела кончить починку вашего
плаща...
—	Это не имеет значения, вы можете оставить его себе,
моя милочка,— ответила Амбруазина безразлично.
Потом она огляделась, как будто ища поддержки.
—	Мессир де Виль д’Эвре,— неожиданно воскликнула
она, поворачиваясь к французскому губернатору, лицо
которого выражало искреннюю печаль,— а почему бы вам
не сопровождать нас? Ваше присутствие развеселило и
вдохновило бы нас, а кроме того, разве Порт-Ройял не
в вашем ведении?
143

—	Блестящая идея,— с юношеской улыбкой согла¬
сился маркиз.— Мне ужасно хочется попробовать эти зна¬
менитые порт-ройялские вишни.
—	Но,— продолжал он, и его лицо сразу же приняло
страдальческое выражение,— я просто должен дождаться
их сезона. Мне и в самом деле очень жаль. Но потерпите
немного, я сделаю всего один маленький круг по Француз¬
скому заливу, чтобы попробовать у Марселины ее «гранит»
из моллюсков, а потом сразу же присоединюсь к вам, оча¬
ровательная дама.
Этот неожиданный ответ, где вишни перемешались
с моллюсками, был достаточно комичен, но, как ни стран¬
но, никому даже в голову не пришло засмеяться или хотя
бы улыбнуться. Во всем этом было что-то тягостное.
Анжелика долго не могла определить своего отношения
к Амбруазине де Бодрикур, но теперь, когда она видела ее
в последний раз, лицо графини де Пейрак выражало
жалость и симпатию.
В этой женщине соединились какая-то невинность и
душевный надлом; обладая красотой, талантами, достой¬
ными славы, Амбруазина ощущала какую-то внутреннюю
слабость.
Временами Анжелику раздражал контраст между зре¬
лым характером и интеллектом герцогини и ее неожидан¬
ной ребячливостью. Эти противоречия смущали и посто¬
ронних, но были не лишены очарования для тех, кому
посчастливилось жить под властью ее чар. Детскость ее
натуры начинала проявляться особенно ярко, когда герцо¬
гиня оказывалась в мужском обществе. Она походила на
очень молоденькую девушку, почти девочку, которая дела¬
ла первые попытки обольщения...
Анжелика не забыла о том страхе, который испытала
в день научной дискуссии о приливах, когда увидела, как
Амбруазина смотрит на Жоффрея де Пейрака своими уди¬
вительно прекрасными глазами. Но теперь она понимала:
из-за этого страха ока уделяла чрезмерное внимание ве¬
щам, не имевшим вообще значения.
Жоффрей де Пейрак, судя по всему, ни в малейшей сте¬
пени не был огорчен отъездом герцогини и даже наоборот,
казалось, с нетерпением ждал момента, когда потерпевшая
кораблекрушение патронесса наконец-то отплывет со
своими подопечными. Прощаясь с Анжеликой, Амбруази¬
на сказала:
—	Мы могли бы стать большими друзьями. Мы с вами
во многом очень близки друг другу...
144

Она была права. Несмотря на свое упорство и набож¬
ность, которые были следствием религиозного воспитания
и которые герцогиня не желала или не могла преодолеть
в себе, в ее суждениях иногда проскальзывали искры вну¬
треннего озарения. А это было сродни интуиции Анже¬
лики.
Однажды Амбруазина предупредила ее: «Вам угро¬
жает какая-то скрытая опасность». И вот теперь она, каза¬
лось, не хотела расставаться с Анжеликой и смотрела
на нее с отчаянием.
Наконец Амбруазина с помощью Армана Даву и капи¬
тана Джоба Симона заняла свое место в шлюпке. «Коро¬
левские девушки» уже были доставлены на судно. Послед¬
ний рейс шлюпки должен был перевезти герцогиню на
маленькое тридцатитонное судно, которым командовал
мессир де Ранд о. После захода в Порт-Ройял оно присоеди¬
нится к Пейраку в устье реки Святого Джона.
За Джобом Симоном следовали два юнги, несшие козлы
с возлежавшим на них деревянным единорогом. Хозяин
еще не закончил его позолоту и устроил бурную сцену, как
только было упомянуто об отъезде.
—	Но вы должны поехать со мной,— настаивала герцо¬
гиня,— ведь вы единственный человек, оставшийся от
команды, которую я нанимала...
Угрюмый и злой, он последним занял свое место
в шлюпке, да и то после того, как погрузили сверкающего
единорога. Глядя на это наделенное могуществом неуклю¬
жее существо, вздымающееся на фоне малинового вечер¬
него неба, Анжелика вдруг вспомнила фразу, брошенную
когда-то Лопесом, одним из людей Колена: «Когда вы уви¬
дите высокого капитана с багровой родинкой на виске,
знайте, что ваши враги рядом!» Что могли означать эти
слова? Вряд ли они относились к Джобу Симону, этому
незадачливому кормчему, потерпевшему кораблекруше¬
ние во Французском заливе, хотя на его виске и красова¬
лась именно такая родинка.
Обняв одной рукой шею своего единорога, он удалялся
от берегов Голдсборо, время от времени поднимая другую
руку в прощальном приветствии. Дети махали ему в ответ,
но ни одного обычного в таких случаях восклицания не
раздалось.
Джоб Симон и его единорог загораживали собой осталь¬
ных пассажиров шлюпки. Но в какой-то момент положе¬
ние лодки изменилось, и Анжелика увидела Амбруазину
де Бодрикур, которая смотрела, не отрываясь, в ее сторону.
145

«Мы видимся с тобой еще не в последний раз»,— как будто
говорил этот испепеляющий взгляд.
Анжелика порывисто схватилась за руку стоявшей
рядом Абигель и с удивлением почувствовала, что пальцы
подруги тоже судорожно стиснули ее руку. Видимо, этой
спокойной, всегда уравновешенной женщине тоже показа¬
лась странной сцена прощания.
Багровое солнце начало быстро опускаться, исчезая за
полосами облаков, тянувшихся через горизонт.
Когда деревянный позолоченный единорог был под¬
нят, на борт корабля, он вдруг засверкал, освещенный по¬
следними лучами заходящего солнца.
Вскоре судно пересекло мелководный барьер и растаяло
в сумерках. И сразу же ожили и запрыгали по песку дети.
Взявшись за руки, они принялись отплясывать фарандолу
под аккомпанемент собственных счастливых криков.
Абигель и Анжелика переглянулись. Они не обменя¬
лись ни единым словом, но обе знали, что испытали чув¬
ство облегчения.
Вся обстановка на берегу резко изменилась. И только
несколько мужчин, наблюдавших за отплытием любимых
женщин, оставались печальными.
Никто особенно не горевал о пассажирах «Единорога»,
две недели назад севшего на мель неподалеку от Голдсбо¬
ро. Их исчезновение означало только уменьшение хлопот
и беспокойства для его жителей.
—	А теперь наша очередь,— сказал Пейрак, набрасы¬
вая на плечи плащ, трепещущий от порывов свежего
вечернего ветра.
—	Вы отплываете? — взволнованно спросил Виль
д’Эвре.
—	Со следующим приливом.
—	Наконец-то! Анжелика, ангел мой, жизнь просто
удивительна! Ваш муж очарователен. Нет, вы просто обя¬
заны приехать в Квебек, вы оба. Ваше присутствие будет
гвоздем следующего зимнего сезона... Да! Да, вы должны
приехать, я настаиваю на этом!
Глава двадцать пятая
—	О, любовь моя,— сказала она,— у нас почти не было
времени даже сказать друг другу слова любви, и вот
теперь вы уезжаете. Это ужасно!
Жоффрей де Пейрак обнял ее и нежно погладил пылаю¬
щий, как в лихорадке, лоб.
146

Внезапно раздался удар грома. Тучи собирались весь
ечер, сбиваясь в тяжелую серую массу. Удушливая жара
ci 1енилась внезапными порывами ветра, и деревянный
сгавень то и дело ударялся о стену.
—	Но ведь вы pie можете отплыть в такой шторм, прав¬
да? — с надеждой спросила Анжелика.
—	Шторм! Это всего лишь небольшое волнение. Моя
любимая, вы сегодня, как ребенок.
—	Да, я ребенок,— ответила она, упрямо обхватив ру¬
ками его шею,— ребенок, который не может без вас.
—	Но мы должны расти, мы должны взрослеть, теперь
самое время,— со смехом ответил он, осыпая ее поцелуя¬
ми,— мы должны взглянуть правде в лицо: меня не будет
неделю-другую, и я хорошо вооружен. Это всего лишь не¬
большая экскурсия в верховье Французского залива...
—	Этот Французский залив меня пугает. О нем говорят
ужасные вещи, и я стала представлять его какой-то темной
ямой, заполненной адским дымом и населенной драконами.
—	Что-то такое в нем есть. Но я знаю, на что похожи
адские края, ведь я несколько раз стоял на пороге ада. Так
что мужайтесь, любовь моя, я могу вас заверить, меня там
пока не ждут.
Его веселость в конце концов взяла верх над ее дурны¬
ми предчувствиями.
—	Может быть, я вернусь еще до того, как появится на
свет ребенок Абигель,— добавил он,—: Не забудьте по¬
звать старую индианку из соседней деревни, она славится
своими лекарствами, облегчающими роды.
Анжелика понимала, что он должен уехать. И не только
из-за Фипса. Были еще и «демоны». Она не должна ме¬
шать ему. Она знала, что когда он ударит, удар этот будет
быстрым и беспощадным, а потом все снова будет хорошо.
Но она боялась его отсутствия.
Она провела руками по плечам мужа, расправила от¬
деланный лентами эполет, кружевное жабо рубашки...
Он принадлежит только ей одной! Жоффрей был в своем
роскошном английском костюме из светлого, цвета слоно¬
вой кости атласа, отороченного малиновым и расшитого
крошечными жемчужинками, высоких сапогах из мягкой
красной кожи.
—	Я уже видела вас однажды в этом костюме,— сказа¬
ла она, внимательно разглядывая его наряд.— Не в нем ли
вы были в тот вечер, когда я вернулась в Голдсборо?
—	Да, верно. Я должен был одеться вызывающе, как
для битвы. Не так-то легко играть роль обманутого мужа,
147

или, по крайней мере, считающегося таковым,— ответил
ои, засмеявшись над ее невольным протестующим жестом.
Потом он привлек ее к себе и, обхватив обеими руками,
так крепко прижал к груди во внезапном порыве страсти,
что у нее перехватило дыхание.
—	Берегите себя, любовь моя! — прошептал он, зары¬
ваясь губами в ее волосы.
Анжелика чувствовала: Жоффрей никогда еще так не
волновался, покидая ее.
Он немного отстранился и продолжал с любовью смо¬
треть на ее лицо, нежно очерчивая пальцем овал, линию
бровей, словно воспринимая на ощупь ее черты.
Потом он подошел к столу и, взяв пистолеты, вложил
их в кобуру на поясе.
—	Теперь мы уже не можем повернуть назад,— сказал
он, как бы разговаривая сам с собой.— Мы должны идти
вперед, найти и разоблачить врага... даже если он ока¬
жется в союзе с самим дьяволом.
Он снова заключил ее в объятия. На его губах играла
обычная ироническая улыбка, будто он хотел опроверг¬
нуть серьезность своих слов.
—	Мы не должны ни бояться, ни сомневаться. Видите...
однажды я испугался, испугался потерять вас и теперь
знаю, если бы вы не предупредили меня, я попал бы в рас¬
ставленную ловушку... Такие уроки учат смирению.
И осторожности. Так что помните, любовь моя, никогда...
и ничего не бойтесь, но оставайтесь всегда настороже...
и врата ада не захлопнутся за нами.
Глава двадцать шестая
Он уехал.
Наступил вечер, вечер после ненастного дня. Их комна¬
та в форте, казалось, утратила свое тепло и уют. Остав¬
шись в ней одна, Анжелика должна была потратить не¬
мало усилий, чтобы подавить леденящее чувство близкой
опасности, коварно вкравшееся в ее душу.
Она с удовольствием поболтала бы с Кантором, но
юноша еще днем исчез вместе а Мартелом Берном и двумя
или тремя товарищами по каким-то своим секретным
делам.
В этот день Анжелика навестила Абигель.
—	Я слишком много попросила у тебя, да? — сказала
жена Габриэля Берна.— Ведь если бы не я, ты отправилась
бы вместе с мессиром де Пейраком...
148

—	Если бы не ты, я действительно отправилась бы
с ним; но, моя милая Абигель, ты существуешь,— весело
ответила Анжелика,— так же, как и эта крошечная драго¬
ценная новая жизнь, которая скоро доставит нам всем
много радости.
—	Я не могу избавиться от некоторого беспокойства,—
сказала Абигель голосом, более подходившим для призна¬
ния в совершенном грехе.— Я боюсь, что не смогу достойно
встретить предстоящее испытание. Первая жена Габриэля
умерла во время родов: помню, я присутствовала при
этом. Как ужасно быть столь беспомощной!.. Я чувствую,
что и он тоже терзается этими воспоминаниями и тем силь¬
нее, чем ближе подходит мой срок...
—	Ну, нечего смешивать разные вещи,— прикрикнула
Анжелика, притворяясь рассерженной.
Потом она села рядом с подругой на край большой само¬
дельной кровати и рассказала ей обо всех счастливых раз¬
решениях от бремени, какие только могла припомнить.
—	Я чувствую, как двигается что-то, похожее на боль¬
шой шар,— сказала Абигель, положив руку немного ниже
ребер.— Как ты думаешь, это головка? Значит ли это, что
ребенок пойдет ягодицами?
—	Возможно. Но беспокоиться не о чем. Иногда дети
даже легче рождаются в таком положении...
Она оставила Абигель успокоившейся и бодрой, но сама
теперь терзалась всеми тревогами, от которых старалась
избавить подругу.
Прежде всего она направилась к мадам Карер.
—	Ведь вы поможете мне с Абигель, не так ли?
Жена адвоката сморщила нос.
Ее кипучая энергия и сноровка, так же, как и двена¬
дцать детей, воспитанных почти в военной дисциплине,
обеспечили ей авторитет и заметное положение в Голд¬
сборо.
—	Абигель уже немолода,— заметила она с опасе¬
нием.— Тридцать пять ’многовато для первого ребенка.
Я вот думаю, правильно ли лежит ребенок?
—	Действительно, неправильно.
—	Если он слишком долго задержится, то погибнет.
—	Нет, он не погибнет,— с уверенностью ответила
Анжелика.— Так я могу на вас рассчитывать, да?
Потом Анжелика отправилась в индейское селение,
где разыскала рекомендованную ей старую индианку,
которая сидела, прислонившись к своей хижине, и курила
трубку. Они договорились, что старуха получит кружку
149

водки, два каравая из пшеничной муки и красное одеяло
за то, что поможет, когда это понадобится, своими сове¬
тами и лекарствами, какие у нее найдутся. Она обладала
огромным опытом и владела секретом изготовления
некоторых снадобий, состав которых очень хотелось бы
узнать Анжелике. В их число входил экстракт какого-то
корня, уменьшавшего боли при родах, но, тем не менее,
не прекращавшего и не замедлявшего схватки, и мазь,
благодаря которой последняя стадия родов протекала
совершенно безболезненно.
Возвращаясь домой под моросящим дождем, Анжелика
не могла сдержать дрожь. Окруженный со всех сторон
темными, мрачными лесами Голдсборо, прильнувший
к самому краешку воды, был крошечным, жалким пят¬
нышком между двумя бескрайними, непрестанно волную¬
щимися стихиями — лесом и океаном.
Отсутствие кораблей на рейде,, отъезд гостей, толпив¬
шихся на берегу последние несколько дней,— все это,
наряду с серыми сумерками, уже сгущавшимися над
соломенными или дощатыми крышами домов, только под¬
черкивало уязвимость горстки человеческих жилищ, сбив¬
шихся в кучку, чтобы выжить, и вопреки всему надеяв¬
шихся восторжествовать над окружавшей их величе¬
ственной природой.
И тем не менее, это ощущение уязвимости, непроч¬
ности рождало и прямо противоположное чувство — уве¬
ренности в силе людей, живущих под этими жалкими
крышами. Свет очагов, видимый сквозь окна, казался,
символом их несгибаемой силы воли.
Голдсборо был местом примирения. Вспоминая юного
протестанта Мартеля Берна, в порыве великодушия про¬
тянувшего измученному иезуиту чашу холодной воды,
Анжелика спрашивала себя, не произошли ли в самом
деле какие-то изменения в этом уголке земного шара.
Она дошла до гостиницы на берегу, казавшейся пус¬
той после суеты последних дней; Кантора здесь не было.
Съев здесь миску рыбного супа, Анжелика вернулась
домой.
Ее беспокойство не утихало.
И только один котенок — Ееселый маленький эльф —
радовался жизни и, казалось, был лучиком света в сгустив¬
шейся вокруг нее тьме. Время от времени он с серьезным
видом усаживался, завернув колечком хвост, и, склонив
голову набок, лукаво смотрел на нее. Потом снова при¬
нимался играть с еще большим проворством.
150

Анжелику радовало его присутствие. Наступающая
ночь и последующие дни уже казались ей бесконечными.
Шум ветра и дождя всегда словно усиливался в этой ком¬
нате, к нему примешивался грохот разбивающихся о ска¬
лы волн — форт стоял на краю небольшого полуострова.
И вдруг с наступлением ночи все сразу стихло.
Когда Анжелика подошла к окну закрыть ставень, все
словно замерло: и дождь, и ветер, и удары огромных
волн о скалы. С моря сквозь темноту надвигался, как
огромная белая стена, густой туман. Эта стена прокати¬
лась по берегу, где еще горело несколько костров, и сразу
же окутала форт, клубясь и вздымаясь, как густой дым
с запахами моря и прелой листвы. Комната наполнилась
его ледяным, пронизывающигл дыханием.
Анжелика набралась храбрости и захлопнула ставень.
Жоффрей: Где он сейчас? Туман никогда не помогал
кораблям в море.
Она задумчиво расхаживала по комнате, готовясь ко
сну. Спать еще не хотелось, но нужно было отдохнуть.
Однако сегодня она не могла лечь в постель, не прибрав
комнату самым тщательным образом, не запомнив каж¬
дую мелочь в ней. В эту необычную ночь ей хотелось все
разобрать, пересмотреть... Поэтому Анжелика аккуратно
уложила всю одежду в сундуки; составила список всех
своих пузырьков, мешочков, трав и лекарств, выбросила
ненужные и отложила в сторону то, что могло понадобить¬
ся при родах Абигель. Деревянный ларец с изображением
святых Козьмы и Дамиана был вместительным и удоб¬
ным, и она испытывала удовольствие, укладывая в него
свое имущество. Мысль о заботливости Жоффрея согре¬
вала сердце, пусть даже от этого и казались еще сильнее
ее растерянность и гнетущее беспокойство. Между тем,
экспедиция мужа ничем не отличалась от множества
предшествующих. С какой, доныне неизвестной, опасно¬
стью он мог столкнуться теперь, после стольких лет, про¬
веденных в борьбе с превратностями судьбы и людской
злобой, удары которых привык отражать?
Он скоро вернется, установив мир на этих берегах.
И тогда они смогут с чистой совестью отправиться в Ва¬
пассу. Там был их дом и она чувствовала себя рядом
с мужем в полной безопасности. Они жили своей настоя¬
щей жизнью — в непрерывном потоке дел и простых
семейных радостей.
Она нисколько не беспокоилась за Вапассу, откуда
они уехали, в общем-то, ненадолго. Пейрак оставил планы
151

расширения форта и его окрестностей, так что наемные
работники будут все время заняты рубкой леса и строи¬
тельством. Не останутся без дела и рудокопы: они должны
были извлекать золото и серебро, рыть новые галереи.
Люди будут заняты выращиванием и уборкой урожая,
охотой, рыбной ловлей и пополнением запасов. Даже дети
не будут бездельничать. Анжелика представляла себе, как
Онорина собирает ягоды или орехи в компании с медве¬
жонком Ланселотом.
Приводя в порядок свой большой кожаный мешок,
с которым редко расставалась, Анжелика нашла вампум,
присланный ей Уттаке, верховным вождем пяти ирокез¬
ских народов. Она задержала взгляд на символическом
узоре из красных и белых бусин. В нем ей виделся залог
их спокойствия в Вапассу. И несмотря на все невероятные
трудности, выпавшие на их долю прошлой зимой, теперь
она вспоминала о тех днях с грустью.
«Несмотря ни на что, это было счастьем,— сказала
она себе.— Мы так хорошо запрятались там, наверху
долины нашего священного Серебряного озера, что каза¬
лось, будто даже сами демоны не могут до нас добраться...»
Мысль о демонах снова расстроила ее — теперь до¬
статочно было любой малости, чтобы она или воспрянула,
или упала духом. Найдет ли он их?.. И что скрывается за
всеми этими выходками и ловушками?
Ее мысли вернулись к темному, бурному морю. Она
обнаружила, что едва может перевести дыхание, и упрек¬
нула себя за беспочвенные страхи. Тем не менее, прежде
чем лечь в кровать, она все-таки зарядила один из своих
пистолетов и сунула его под подушку. Вокруг была такая
тишина, что ей начало казаться, будто она совершенно
одна в этом затерявшемся в тумане форте, где нет больше
ни единого живого существа... Это ощущение было на¬
столько сильным, что она не могла совладать с искуше¬
нием открыть дверь, ведущую ка лестницу. До нее донес¬
лись голоса — несколько часовых пили в главном зале
с людьми Колена и индейцами. Это успокоило ее. Анже¬
лика решилась все-таки лечь в постель, хотя, несмотря
ка все усилия, никак не могла справиться со своим беспо¬
койством, будто ждала: вот-вот что-то случится.
В конце концов она все-таки забылась в тревожном
полусне и увидела смутные фигуры, движущиеся в кош¬
марном тумане Французского залива. Марселина летала
по воздуху в окружении своих двенадцати детей и раз¬
личной морской живности. Прячущееся в глубинах за¬
152

лива Парсборо морское чудовище ворочалось, пока море
не начало выходить из берегов, как дрожжевое тесто.
И над всем этим царил словно чудовищный великан,
индейский бог Глускап с мертвенно-бледным лицом и ага¬
товыми глазами, сверкающими сквозь тучи.
Ока проснулась, но все зти жуткие создания из ее сна
словно остались подле нее в гнетущей темноте, неотступ¬
но наблюдая за ней. Однако она ничего не могла
разглядеть.
Была еще глухая ночь. Анжелика чувствовала: «они»
здесь. В самой тишине комнаты было что-то странное.
Секунды текли ужасно медленно.
Потом она наконец сообразила, что разбудило ее. Анже¬
лика услышала какой-то едва уловимый звук. Он прекра¬
тился, потом послышался снова. Был ли это стук дерева?
Или лязганье металла. Но это было близко. И это было
животное. Анжелика уже была готова в панике спрыгнуть
с кровати, но потом вспомнила: животное... да, конечно
же, ее кот! Должно быть он как-то ухитрился забраться
к ней на кровать. Но почему он издавал эти странные
звуки? Может быть, заболел? Она прислушалась, уловила
испугавшие ее звуки и вдруг поняла, что он, видимо, стоит,
выгнув дугой спину и вздыбив шерсть. Да, конечно...
Подчиняясь законам кошачьего племени, зверек вел себя
так, как и полагалось перед лицом угрожавшей опасности:
то шипел, то тяжело сопел.
И тут ей стало все ясно.
Кот мог видеть в темноте что-то такое, чего не могла
видеть она, что-то вызывающее у него ужас.
Дрожь пробежала по ее телу. Какое-то мгновение,
казавшееся вечностью, она лежала, как оглушенная, пол¬
ностью утратив способность двигаться.
Что лее было там, в темноте? Что-то устрашающее,
чудовищное, невидимое, но все-таки такое, что мог ви¬
деть кот.
В конце концов ей удалось поднять руку, сунуть под
подушку и нащупать там оружие. Прикосновение к поли¬
рованному дереву рукоятки пистолета немного успоко¬
ило ее.
Она начала дышать спокойнее и попыталась собраться
с мыслями.
Прежде всего ей нужен свет!
Мадам де Пейрак протянула руку к столику у кровати
и наткнулась на мягкую шерстку котенка, ощетинивше¬
гося, как подушечка для иголок. Не успела она к нему
153

прикоснуться, как он пронзительно мяукнул и метнулся
с кровати, очевидно для того, чтобы спрятаться под мебель
и замереть там, свернувшись в клубок. Анжелика пошари¬
ла на столике, ища свечу и трут. Сердце ее продолжало
отчаянно колотиться, отчего все движения были нелов¬
кими и неуверенными. В комнате кто-то был, в этом она
была уверена, но кто?
«Пусть это даже будет сам дьявол,— сказала она,—
все равно! Я должна увидеть, кто это!»
До нее доносился какой-то запах!.. В нем было нечто не¬
уловимое, что обволакивало со всех сторон и накатывало
на нее, как невидимая волна.
Ее пальцы пытались победить трут. Она должна по¬
торопиться и успеть зажечь свет, пока эта волна не погло¬
тила ее. Наконец появилась искра. Ей не удалось воспла¬
менить трут, но этой мгновенной вспышки было доста¬
точно, чтобы она смогла увидеть человека!
В самом дальнем конце комнаты, слева от двери, в углу,
виднелся неподвижный черный силуэт, закутанный
в длинные траурные покрывала.
Но откуда взялся это невыносимый запах, вызываю¬
щий тошноту? В этом запахе и заключалась загадка,
в нем и была вся опасность.
Анжелика почувствовала, что ее тело покрылось холод¬
ным потом. Когда трут начал все-таки разгораться, она
осторожно поднесла его к фитилю, ожидая, пока пламя
станет выше и ярче, чтобы вытеснить темноту из комнаты.
Потом, взяв подсвечник, она вгляделась в полумрак.
Да, вне всяких сомнений, там кто-то стоял. Какая-то тем¬
ная фигура, похожая на привидение; кто-то, закутанный
в черный плащ; капюшон полностью скрывал склоненную
голову, делая существо похожим на одну из статуй «пла¬
чущих» монахов, изваянных в четырех углах королевской
усыпальницы.
Какое-то мгновение она пыталась убедить себя в том,
что это всего лишь иллюзия, плод ее воспаленного вообра¬
жения. Но в ту же минуту фигура шевельнулась и кай
будто сделала шаг вперед.
У Анжелики оборвалось сердце.
—	Кто здесь? — спросила она самым твердым голосом,
на какой только была способна.
Ответа не было.
Внезапно она разозлилась и, поставив свечку на сто¬
лик, пошарила ногами у кровати, нащупывая свои тапоч¬
ки из вышитой кожи, и встала, не отрывая глаз от молча¬
154

ливой фигуры. Потом, снова схватив свечу, решительно
направилась к ней.
И снова ее ноздрей коснулся запах, вызывавший дур¬
ноту. Внезапно узнав его, Анжелика едва не потеряла
сознание.
Амбруазина!
И в то же мгновение избавилась от панического страха,
спросив себя: «Но если это, действительно, она, почему
я боюсь?»
Этот запах оживил перед ней образ знакомой жен¬
щины, ее гостью в течение нескольких дней. Птичка
в ярком тропическом оперении, женщина, которой были
свойственны неожиданные приступы меланхолии, обла¬
давшая неповторимым обаянием, способностями к науке
и набожностью, детской наивностью, молодостью и зре¬
лой силой. Таинственная покровительница с загадочным
и притягивающим характером.
Оказавшись поблизости от нее, Анжелика уже не сом¬
невалась, что это была именно она. Положив руку на
голову привидения и отбросив черный капюшон, она
нисколько не удивилась, увидев огромные глаза герцо¬
гини, горевшие мрачным огнем на белом лице.
—	Амбруазина! — воскликнула она, с трудом обретая
душевное равновесие.— Амбруазина, что вы здесь
делаете?
Губы герцогини дрожали, но она не произнесла ни
звука. Потом вдруг, будто лишившись последних сил,
упала на колени и, обхватив руками талию Анжелики,
прижалась головой к ее груди.
—	Я не могла,— наконец в отчаянии выкрикнула
она,— я не могла покинуть это место... покинуть вас...
Я думала, что умру от горя, когда увидела, что берег исчез
из виду. Мне показалось, окончательно уходит моя
последняя надежда когда-либо достичь счастливой и без¬
мятежной жизни... Я не могла уехать...
Она содрогалась от судорожных вздохов. Анжелика
чувствовала сквозь тонкую батистовую рубашкз^, что руки
герцогини обвиваются вокруг нее, как тропические лианы,
гибкой, но неумолимой и обжигающе горячей хваткой.
Тяжесть головы, прижатой к ее телу, вызвала в ней стран¬
ное чувство, в котором смешивались удовольствие и не¬
приятная напряженность.
Она поставила свечу на ближайший столик, расцепила
судорожно стиснутые пальцы Амбруазины, впивавшиеся
ей в спину, и освободилась.
155

В эту минуту сквозь густую, приглушающую все звуки
пелену тумана донесся долгий зов рожка, точнее, рако¬
вины, которой пользовались для предупреждения судов
во время тумана. Этот длинный, заунывный вопль не¬
вольно заставил Анжелику содрогнуться, и в ее голове
вдруг промелькнула мысль: похожа ли хоть сколько-
нибудь эта стоящая на коленях фигура на ту женщину,
которая совсем недавно отплыла в Порт-Ройял? Было ли
это привидение, мираж или кошмар наяву?
Неотрывно смотревшие на нее глаза Амбруазины де
Бодрикур были необыкновенно прекрасны. Излучаемый
ими свет проникал в самую глубину сердца, поражая своей
немой мольбой.
Снова простонала раковина, предупреждая моряков об
опасности.
—	Но как вам удалось пробраться сквозь туман? —
спросила Анжелика.— И где ваши девушки? Когда вы
сошли на берег?
—	Мои девушки сейчас уже должны быть в Порт-
Ройяле,— объяснила герцогиня.— Мимо нас неожиданно
прошло рыбацкое судно, направлявшееся в Голдсборо, и я
не смогла больше противиться своему желанию. Я попроси¬
ла рыбаков взять меня на борт. Они высадили меня на берег
недалеко отсюда, и, несмотря на туман, я добралась сюда
без всякого труда. Пошла прямо в форт, где, как я знала,
вы спите, и часовые узнали меня.
—	Часовым следовало бы предупредить меня...— с не¬
которой досадой прервала ее Анжелика.
—	Это неважно! Я знала, где ваша комната, и сразу
пошла наверх. Ваша дверь была не заперта.
Анжелика вспомнила: накануне вечером, когда она вы¬
ходила на лестничную площадку, чтобы успокоить себя
звуками человеческих голосов, она забыла снова запереть
дверь. Значит, этот дикий, только что пережитый ужас
был результатом ее собственной небрежности. Она была
вся мокрая от пота и чувствовала такую слабость, словно
находилась на невыносимой жаре. В то же время она едва
не стучала зубами от холода. Это послужит ей уроком. Не
следует поддаваться смутным страхам и чувствам.
Ей хотелось встряхнуть Амбруазину, но она понимала,
что герцогиня де Бодрикур была явно не в себе. Можно
было подумать, что она вернулась в Голдсборо, пробралась
сквозь туман до форта, а потом прямо в комнату Анже¬
лики в каком-то трансе, движимая отчаянной, потусторон¬
ней силой.
156

Ее руки похолодели и начали дрожать. Непрошеная
гостья все еще стояла на коленях, но уже начинала при¬
ходить в себя и сознавать нелепость своего поведения.
—	Простите меня,— прошептала она.— О, что я сде¬
лала?.. Но вы не покинете меня, нет?.. Иначе я погибла.
Она говорила бессвязно, как в бреду.
—	Встаньте и пойдемте, я вас уложу,— сказала Анже¬
лика.— Вы же на пределе сил.
И подвела шатающуюся герцогиню к своей кровати.
Когда она помогла гостье сбросить черный плащ, обеих
ослепила какая-то яркая вспышка. Оказалось, что плащ
был подбит снизу алым атласом, засверкавшим при свете
свечи; брошенный поперек кровати, он напоминал огром¬
ную лужу крови.
Анжелика помогла Амбруазине лечь в постель, еще
сохранившую тепло ее тела.
—	Мне холодно,— простонала, не открывая глаз, моло¬
дая женщина.
Она дрожала, как будто в конвульсиях.
«Откуда этот плащ?» — мысленно спросила Анжелика.
И потом, накрывая одеялом неподвижное, почти бес¬
чувственное тело герцогини, снова принялась гадать, она
ли это. Котенок прыгнул на кровать, широко раскрыл
глаза и после короткого колебания снова с быстротой мол¬
нии скрылся под мебелью.
«Чего он боится?»
Анжелика задрожала, чувствуя, что ее охватыва¬
ет такое же недомогание, что и герцогиню. Она быстро
разожгла огонь в камине и приготовила себе чашку креп¬
кого турецкого кофе. Сразу стало легче и прояснилась
голова.
«Нет, это безумие! Вернуться одной в такую погоду!
Зти возвышенные миссионеры не совсем твердо стоят на
земле... Америка слишком сурова для таких утонченных
дам...»
—	Выпейте это,— сказала Анжелика, одной рукой под¬
держивая безвольную голову Амбруазины, а другой под¬
нося к ее губам чашку.— Кофе, лучшее лекарство в мире.
Через несколько минут вам станет лучше. А теперь ска¬
жите мне,— продолжала она, увидев, что щеки молодой
женщины слегка порозовели,— вы пришли сюда совсем
одна или с вами был все-таки кто-нибудь из ваших друзей?
Например, ваш секретарь или Джоб Симон?
—	Нет! Никого, уверяю вас! Я сама принимала реше¬
ние, когда увидела проходящее мимо нас акадское судно,
157

направлявшееся в Голдсборо. Голдсборо! К вам! К вашей
очаровательной подруге Лбигель и ко всем этим восхити¬
тельным людям, к дням, полным веселья, к свободе, к воз¬
духу, которым ты дышишь! Не знаю, что на меня нашло...
Мне захотелось снова увидеть вас, убедиться в том, что вы
существуете...
—	И они позволили вам это сделать?
—	Они все кричали хором. Но мой порыв был сильнее
всех уговоров. Им просто пришлось позволить мне делать
то, что я хотела, а самим продолжать свой путь. Я им так
велела. Я знаю, как заставить людей повиноваться,—
добавила Амбруазина с неожиданным вызовом.
—	Да, я знаю. И все-таки это было чистым безумием.
—	О, не браните меня. Я уже сама не понимаю, но,
может быть, я только теперь делаю то, что мне нужно,
а не связываю себя постоянными ограничениями.
Ее глаза заблестели, словно наполнились слезами. Она
уронила голову на плечо Анжелики, как измученный
ребенок.
—	Постарайтесь успокоиться, мы обсудим это завтра.
А пока вы должны восстановить свои силы. Спите.
—	Завтра я вернусь в тот дом, где я жила. Мне так
нравилось наблюдать за морем сквозь дверной проем.
Я буду жить там совсем одна и молиться. Больше я ничего
не желаю...
—	Там посмотрим. А теперь спите.
Анжелика тоже легла в постель с другой стороны, меч¬
тая как следует согреться.
Не решаясь задуть свечу, подумала:	«Неплохо бы
зажечь масляный ночник». Но не могла заставить себя
снова встать. Где котенок? Залезет ли он, успокоившись,
снова на кровать? Прежде чем задуть свечу, она взгля¬
нула на Амбруазину, казалось, погрузившуюся в глубо¬
кий сон. Ее изящные черты сохраняли выражение дет¬
ской безмятежности.
Анжелика покачала головой.
Она погасила свечу, предварительно поближе разме¬
стив ее и трут, чтобы в случае необходимости они оказа¬
лись прямо под рукой. Какое-то время ее одолевали тре¬
вожные мысли, но потом сон к ней все-таки подкрался,
но и в забытьи ее продолжал преследовать всюду прони¬
кающий, назойливых! аромат, исходивший от волос лежав¬
шей рядом Амбруазины.
Анжелике приснился страшный сон, который однажды
она уже видела: задыхаясь под тяжестью отвратитель¬
158

ного чудовища с гнусной ухмылкой, она изо всех сил
пытается высвободиться из его жутких объятий.
Она опять проснулась с отчаянно бьющимся сердцем
и сразу же увидела два горящих глаза в темноте на полу.
Анжелика смотрела на них какое-то время, показавшееся
ей вечностью, и не могла шевельнуться от охватившего
ее ужаса. Но в конце концов до нее дошло, что это всего
лишь глаза котенка, притаившегося под столом в противо¬
положном конце комнаты. Он не спал и по-прежнему
настороженно наблюдал за чем-то.
Сердце Анжелики начало биться в обычном ритме,
прекратился сумасшедший стук в ушах. Она понемногу
приходила в себя. Была еще ночь, тихая, глухая ночь,
вне всякого сомнения насыщенная все тем же тяжелым
туманом. Анжелика подумала о маленьких домиках,
составлявших все Голдсборо, и попыталась проникнуть
поочередно в каждый из них, одиноко стоящий в непро¬
ницаемой пелене тумана.
Немного погодя она протянула руку в сторону гер¬
цогини.
Кровать была пуста. На этот раз Анжелика громко
произнесла вслух:
—	В чем дело? Я сошла с ума?
И зажгла свечу, как человек, готовый ко всему.
Амбруазина стояла на коленях в нескольких шагах от
постели и молилась, сложив руки и подняв глаза к небу.
—	Что вы делаете? — почти гневно воскликнула
Анжелика.— Сейчас не время для молитв!
—	Нет, время,— ответила герцогиня низким и хрип¬
лым, словно испуганным голосом.— Я должна молиться.
Дьявол бродит неподалеку!
—	Ну, хватит чепухи! Идите обратно в постель!
Чем больше Анжелика боялась поддаться панике, тем
больше повышала голос. Она чувствовала, как по спине
пробегает дрожь. Все это напоминало ей атмосферу той
ночи, когда еще совсем ребенком она заночевала в Ньель-
ском аббатстве и приютивший ее молодой монах показы¬
вал ей, засучив рукава, отметки Сатаны: «Смотри, что
мне сделал Князь Зла, смотри!»
Мадам де Пейрак стиснула зубы, чтобы удержать
приступ неудержимой дрожи, сотрясавший все ее тело.
Почему котенок тоже дрожит там, под столом, и кажется
насмерть перепуганным?
—	Позвольте мне еще немного помолиться,— по¬
просила Амбруазина де Бодрикур.— Уже почти время
159

для заутрени. Скоро прокричит петух, и Сатана скро¬
ется!
—	Здесь нет петухов,— грубо ответила ей Анжели¬
ка,— если вы будете ждать, пока он закричит, вы просто
упадете замертво от усталости.
—	Ах, но вы слышите? — воскликнула молодая жен¬
щина, и на ее измученном лице появилось выражение
явного облегчения.
Удивленная Анжелика действительно услышала донес¬
шийся со двора форта петушиный крик, приглушен¬
ный туманом, но достаточно отчетливый. Этот звук, такой
привычный для всех деревенских рассветов, успокоил
и ее.
—	Он уходит,— прошептала Амбруазина.— Сатана
уходит. Он боится дня, боится света.
—	Так, значит, в Голдсборо есть петухи,— заключила
Анжелика.— Я не замечала. Амбруазина, пожалуйста, це
забывайте, что нам осталось спать только несколько часов.
Ложитесь. Я устала...
Молодая женщина послушно добралась до кровати
и скользнула под одеяло.
—	Какая мука! — прошептала она, заворачиваясь
в одеяло и зарываясь лицом в подушку с каким-то стран¬
ным, почти сладострастным чувством.— Как же это
хорошо — быть рядом с вами, Анжелика! Вы всегда такая
спокойная, такая неприступная. У вас есть сила, которая
для меня привлекательнее всего остального. Вы никогда
и.ничего не боитесь. Откуда вы черпаете свое мужество?
Или оно досталось вам по наследству? О, и почему я тоже
не унаследовала его? Почему дьявол ходил за мной по
пятам с самого моего рождения?
На этот раз Анжелика оставила свет. Она не хотела
снова засыпать, несмотря на всю свою усталость. Тоск¬
ливый голос, раздававшийся рядом с ней, вызывал в ней
глубокое сострадание. За надломленным характером
таился ребенок, и этот ребенок взывал о помощи.
Она протянула руку и погладила тяжелую копну волос,
мерцавших среди ночи под огнем свечи. Взгляд Амбру¬
азины смягчился и задержался на ней с каким-то детским
интересом.
—	Что за удивительная вещь — смотреть и слушать
вас! — мечтательно прошептала Амбруазина.— Вы так
прекрасны! Но у вас еще и чувствительное сердце. Вы
способны любить других людей и чувствовать, что лю¬
бят вас. А я никогда ничего не чувствую... кроме страха.
160

Она протянула руку и робко, словно ослепленная яр¬
ким светом, притронулась к волосам, щеке, губам Анже¬
лики.
—	Вы так прекрасны, и тем не менее...
—	Ерунда! — сказала Анжелика. Ей хотелось найти за
этими беспорядочными словами брешь, которая могла
бы приоткрыть тайну этого удивительного сердца.— Вы
тоже прекрасны. И вы это знаете! Что же касается того,
что вас будто бы не любят, то преданность ваших девушек,
так же, как и всех окружающих людей, достаточна для
доказательства любви к вам.
И тут она внезапно вспомнила то, о чем ей уже несколь¬
ко раз хотелось спросить герцогиню:
—	Амбруазина, эти духи! Можно подумать, вы души¬
лись совсем недавно. Но разве вы не говорили мне, будто
потеряли во время кораблекрушения последний флакон¬
чик?
Амбруазина сделала гримасу и слегка улыбнулась.
—	Это как раз пример привязанности ко мне моих
приближенных. Зная, как я люблю этот аромат, мой секре¬
тарь Арман Даву, взял с собой запасной флакон. Будучи
чрезвычайно осторожным и старательным человеком, он
тщательно завернул его в водонепроницаемую ткань
и зашил в полу своего сюртука. Услышав, что я сожалею
о потере своего туалетного ларца, он снабдил меня этими
чудесными духами.
—	Это удиви ельный пример преданности, которую вы
способны внушить даже писаке!
Амбруазина тоже улыбнулась, но ее улыбка была
несколько неестественной — в уголках рта появились
глубокие складки.
—	Этому неуклюжему зануде! — пробормотала она.
Она снова перевела взгляд на Анжелику и взволнован¬
но заговорила:
—	Вас любят все мужчины, в том числе самые достой¬
ные из них. Такие, например, как ваш муж. Его мечтала
бы покорить любая женщина... а вам достаточно только
появиться — и он уже очарован. Он просто не сводит с вас
глаз. И его взгляд сразу смягчается, когда он видит вас...
А тот другой, белокурый великан, что между вами было?
И даже этот иезуит с такими величественными манерами!
Здесь я тоже чувствую «ауру» той интимности, что вы
умеете создавать в отношениях с мужчинами, даже самы¬
ми простыми: то глупым солдатом, то развратным пира¬
том и даже жутким индейцем... Он тоже вас любит. Он
6	1-4 54
161

убьет каждого, кто тронет хотя бы волос у вас па голове.
Я зто сразу почувствовала. Стоит вам только появиться,
и все сразу меняется: люди как будто сразу становятся
счастливее. Даже медведь, и тот вас обожает,— восклик¬
нула она, стискивая руки.
Анжелика расхохоталась:
—	Какая обвинительная речь! Вы преувеличиваете,
моя милая!
—	Нет,— упрямо сказала герцогиня.— Вы обладаете
талантом любви. Может быть, вы знаете, как принимать
любовь, как чувствовать ее. Я бы все отдала, чтобы быть
наделенной таким талантом! Вы живете в гармонии со
своим телом,— продолжала она,— вот в чем весь секрет.
Вы наслаждаетесь всем, что радует ваше сердце, но кроме
того, еще и вашу плоть,— счастьем и несчастьем, солнеч¬
ным светом, летящими мимо птицами, цветом моря...
любовью к вам окружающих и своей любовью.
—	А что мешает вам делать то же самое?
—	Что мешает мне?! — крикнула герцогиня.
Широко раскрыв от ужаса глаза, она как будто пыта¬
лась заглянуть в глубину своей души. Горькая складка
у рта сразу сделала ее похожей на старуху.
—	Простите меня! — сказала она, внезапно сбрасывая
с себя руку Анжелики, лежавшую на плече.— Оставьте
меня; я хочу покончить счеты с жизнью, вот и все.
—	Но Бог запрещает это! Вам, такой набожной...
—	Набожной! Я не нашла ничего другого, что могло
бы помочь мне выжить! Молиться, быть набожной, зани¬
маться религиозными делами... Вам смешно все это, не
так ли? Вам не понять...
Анжелика продолжала прижимать к себе содрогав¬
шуюся в конвульсиях Амбруазину де Бодрикур. Судя
по всему, та была готова соскочить с кровати и совершить
что-то непоправимое. В своем исступлении она, по-види¬
мому, не замечала, что мечется полуобнаженная. Ее тело,
подобно телу невинной девушки, было само совершенство.
—	Я перенесла в своей жизни много взлетов и паде¬
ний, поверьте,— сказала Анжелика,— и мало найдется
человеческих страданий, неизвестных мне.
—	Нет, нет! Вы так сильны... тогда как я... Вы не
можете представить себе, каково это...
—	Что, Амбруазина?
—	Быть чистым пятнадцатилетним ребенком, отдан¬
ным в руки грязного, распутного старика! — выкрикнула
молодая женщина, словно выплевывая яд.
162

Она задыхалась.
—	Я кричала,— прошептала она,— но никто не пришел
мйе на помощь... Я боролась всю ночь... В конце концов
он заставил своих слуг держать меня!.. И священник
благословил все это...
Она откинулась назад, мертвенно-бледная на фоне
подушки. На ее висках блестели крупные капли пота.
Сомкнутые веки были обведены темными кругами.
Какое-то мгновение она казалась умерш й.
Анжелика обтерла ей лицо.
—	Вы никому не скажете, нет? — прерывисто пробор¬
мотала герцогиня тихим голосом.— Никому не говорите
об этом. Я была очень горда. Чистый, непосредственный,
но очень гордый ребенок... В монастыре я привыкла за¬
давать тон остальным девочкам •— самая хорошенькая,
самая умная... С самого детства приводила в изумление
теологов и математиков, часто приходивших в монастырь
только для того, чтобы проэкзаменовать меня. Я привыкла
важничать и перед монахинями, этими темными, неве¬
жественными существами... А потом это внезапное уни¬
жение... Обнаружить, что все мои удивительные качества
ровно ничего не значат и что я всего лишь жертва, кото¬
рую люди, согласно своим законам и с молчаливого по¬
пустительства духовенства, имеют право продать тому,
кто даст больше... сгнившему от порока человеку, старше
меня на пятьдесят лет.
Амбруазина умолкла, задохнувшись, с трудом преодо¬
левая тошноту. Анжелика поддержала ее и ничего не
сказала, да и что она могла сказать? Она вспомнила: и для
нее, выданной замуж по доверенности, все могло обер¬
нуться унижением и позором. Но в Тулузе ее ждал Жоф¬
фреи де Пейрак, и между проданной юной девственницей
и купившим ее великим вельможей вспыхнула страстная
любовь.
Однажды герцог де Бодрикур приезжал в Тулузу с на¬
мерением узнать тайну превращения золота, и граф от¬
казался принять его из-за его репутаций развратника.
Этому презренному человеку была отдана Амбруазина!
Забрезжил рассвет. Ночная тьма сменялась неопреде¬
ленным, зыбким полусветом. Пламя свечи побледнело.
Котенок выбрался из своего потайного убежища и с мяу¬
каньем направился к двери.
Анжелика выпустила его.
Потом она открыла ставень. Туман еще стоял, белый,
как молоко. Но теперь к нему примешивался запах костра.

Снизу, из комнатки стражи, доносились звуки нарож
дающегося дня. Ей вдруг захотелось, чтобы появился
Пиксарет, разрисованный красной краской с ног до го¬
ловы, и сказал ей: «Ты моя пленница». Это была жизнь,
их жизнь на американской земле, далекая от Старого
Света. К ее горлу подступил комок тошноты. Она вер¬
нулась к Амбруазине и дала ей стакан холодной воды.
Герцогиня, по-видимому, совсем выбилась из сил
и лежала, не открывая глаз. Однако она произнесла уже
более ясным голосом:
—	Я все еще не простила и не смирилась. Это жжет
меня, как раскаленное клеймо. Вот почему моя душа
омертвела.
—	Успокойтесь! — сказала Анжелика, ласково по¬
глаживая ее влажный лоб, словно та была ребенком.— Вы
выговорились, и это хорошо. А теперь попытайтесь больше
не думать об этом. Вы можете жить спокойно. Здесь вы
далеки от всех старых обязательств и от свидетелей ваше¬
го прошлого. Если захотите поведать мне еще что-нибудь,
я с радостью выслушаю вас, но потом. А сейчас спите.
Она положила руку на потемневшие веки молодой жен¬
щины, стараясь передать ей освежающее ощущение пол¬
ного покоя.
—	Какое это благословение — встретить вас! — вздох¬
нула Амбруазина и сразу же погрузилась в глубокий,
по-детски безмятежный сон.
Глава двадцать седьмая
Анжелика пошла предупредить Колена Патюреля о
неожиданном появлении герцогини. Губернатор Голдсборо
воздержался от комментариев. Несколько раз покачав
своей большой головой, он пригласил обеих дам отобедать
с ним сегодня вечером.
Отсутствие Жоффрея де Пейрака, маркиза д’Урвилля,
испанской стражи, приближенных графа и1" даже марки¬
за де Виль д’Эвре создавало ощущение пустоты. Тишина,
воцарившаяся над окутанным туманом Голдсборо, по¬
ходила на зимнее безмолвие. Удушающая жара, под¬
нимавшаяся над невидимым лесом, принесла с собой на
побережье своеобразные запахи лесных обитателей, при¬
чем такие сильные, что они полностью заглушали едкие
запахи моря.
Люди Колена усиленно трудились над постройкой сво¬
ей деревни и церкви. Отважный Бассомпье, выглядевший
164

почти аристократом, с омраченным печалью лицом,
командовал ими, изредка отдавая лаконичные приказы.
Протестанты занимались своими повседневными дела¬
ми, и обе группы вряд ли перебрасывались хотя бы сло¬
вом. Взаимопонимание возникало на более высоком уров¬
не, поскольку ларошельские старшины, по-видимому, пре¬
красно ладили с Коленом.
Анжелика застала Маниголя, Берна и пастора Бокера
за оживленным разговором. Она поинтересовалась состоя¬
нием здоровья Абигель. Габриэль Берн был в наилучшем
расположении духа.
—	Сегодня утром она почувствовала себя лучше,—
сказал он,— и даже решила устроить стирку. Я думаю,
у нас в запасе есть еще несколько дней,— добавил он,
довольный тем, что критический момент, приближения
которого он боялся больше, чем сама Абигель, отодви¬
гается хоть на какое-то время.
Анжелика навестила подругу. Абигель действительно
выглядела лучше и весело хлопотала, занятая доставкой
корзин с бельем к реке, где она вместе с Севериной, Лорье,
Бертиль и еще несколькими соседками начала энергично
его стирать и колотить деревянным валком.
—	Я не чувствовала себя способной справиться с этой
работой и боялась, вдруг дом не будет приведен в порядок
к моим родам. Но, слава Богу, сегодня я чувствую себя хо¬
рошо, и уже вечером все эти простыни и одеяла будут ви¬
сеть на веревке. Завтра выглянет солнце. Вечером у меня
будет время все сложить, Северина поможет перегладить
И я смогу отдыхать спокойно, ни о чем не беспокоясь
Анжелика обещала прийти помочь ей.
Вернувшись в форт, мадам де Пейрак обнаружила»
что Амбруазина де Бодрикур уже встала и сидит перед
подносом с едой. Глаза герцогини были воспаленными.
Она, видимо, чувствовала себя неловко и провела несколь¬
ко часов, глядя перед собой в одну точку. Время от вре¬
мени она отламывала кусочек хлеба и рассеянно под¬
носила ко рту, не отрываясь от своих раздумий. Анже¬
лика сказала, что не хочет оставить ее одну в расположен¬
ном на отшибе домике, где герцогиня жила со своими
девушками. Она договорилась с тетушкой Анной, старой
девой, обучавшей этой зимой местных ребятишек грамоте*
В доме тетушки Анны была хорошо обставленная комнатка
с отдельным входом, рядом с ее собственным скромным
обиталищем. Летом она пустовала, и мадам де Бодрикур
могла поселиться в ней.
165

—	Тетушка Анна принадлежит к числу самых нена
аязчивых женщин, к тому же она очень интересный чело¬
век. Совсем не будет докучать вам, но если вы вдруг по¬
чувствуете себя одинокой, вам будет с кем поговорить.
Она, безусловно, может с большим успехом, чем я, по¬
говорить с вами о математике и теологии заключила
Анжелика с улыбкой.
—	О, вы просто ангел,— пробормотал Амбруазина —■
как мне отблагодарить вас?
—	Просто прийти в себя, вот и все, сказала Анже
лика, погладив лоб несчастной женщины,— и не думать
больше о неприятных вещах.
Но герцогиня де Бодрикур была в состоянии, близком
к шоку.
Анжелика оставила ее после того, как несколько раз
настойчиво повторила свой совет отдохнуть. Остаток дня
она помогала Абигель: весело болтая с ней, переносила
корзины с выстиранным бельем. Абигель собиралась после
уборки в буфетах перечистить песком всю свою посуду.
Анжелика не решилась сказать, что, на ее взгляд, такая
работа слишком тяжела для предстоящей недели. Она
знала по опыту: подобный взрыв бурной деятельности
характерен для женщины на сносях. Будущая мать чув¬
ствует себя обязанной привести все в порядок, чтобы
потом спокойно посвятить все свои мысли и силы рожде¬
нию ребенка.
К концу дня туман рассеялся и выглянуло солнце.
—	Смотри! Завтра мое белье уже высохнет,— сказала
Абигель.— Ужасно устали руки. Как жаль что Мартел не
мог помочь нам.
—	Где он?
—	Он патрулирует залив вместе с твоим Кантором
и еще несколькими юношами. Насколько я понимаю, эту
миссию доверил им мессир де Пейрак.
Заботы об Абигель и Канторе вытеснили из головы
Анжелики мысли о горестях герцогини де Бодрикур.
«Но почему Кантор никогда ничего мне не говорит,
и почему он вот так исчезает, не потрудившись дать хоть
какое-то объяснение? Мне бы так хотелось быть с ним
все это время. Какую миссию поручил ему Жоффрей?
Ищет ли он в заливе судно под оранжевым флагом?
Хочется увидеть его как можно скорее...»
К счастью, Амбруазине де Бодрикур, видимо, стало
лучше. Однако она была все еще слаба и не могла при¬
сутствовать на ужине у Колена. Герцогиня послала ему
166

записку с извинением*. Мадам де Пейрак тоже предпочла
остаться дома после всех хлопот дня и бессонной ночк
накануне. Сегодня она ляжет спать пораньше.
—	Какое удивительное чувство покоя испытываешь
рядом с вами,— сказала Амбруазина, оглядываясь во
круг.— Я провела день в этой комнате, изучая каждую
деталь, и это принесло мне странное ощущение умиро¬
творения. Я чувствую себя гораздо лучше. Там, где вы
живете, теряют свою силу злые чары и наступает пере¬
мирие со злом.
Анжелика наполняла древесным углем свою малень¬
кую глиняную печку, собираясь приготовить по чашке
турецкого кофе для себя и гостьи.
Она с интересом посмотрела на Амбруазину, услышав
ее слова.
—	Что вы хотите этим сказать?
—	Разве вы не чувствуете, что над всеми нами нависла
какая-то опасность? — удивленно спросила герцогиня,
глядя на нее широко раскрытыми глазами.— Это трудно
выразить словами, но какая-то опасность, безусловно,
угрожает... Вам в особенности...
Анжелика подула на угли, чтобы они разгорелись»
потом поставила на печурку марокканскую кофеварку.
Теперь она поняла, что так беспокоило ее в герцогине
де Бодрикур: это было нечто, не вязавшееся с ее поло¬
жением аристократки и благотворительницы,— опреде¬
ленный дар провидения, встречающийся у цыганок и близ¬
кий к тем способностям, какими обладала сама Анжелика.
На протяжении всей наполненной бурными приключе¬
ниями жизни люди часто обвиняли ее в том, что она будто
наводит злые чары своими зелеными глазами, или просто
называли колдуньей, ведьмой. Но ведь это были природ¬
ные способности, она никогда не использовала их во зло.
Они приближали ее к самому таинству жизни, к детям,
животным и диким народам.
Вслух она сказала:
—	Вы говорите, как Пиксарет.
—	Этот высокий индейский вождь, приходивший,
чтобы объявить вас своей пленницей?
—	Да... Он вдруг заявил мне: «Над тобой нависла
опасность...», а потом убежал.
—	Вот видите! ? — встревоженно сказала Амбру*
азина.— Я была права. И еще, я не уверена, внешняя это
опасность или же она.,, заключена в вас самой...
—	Во мне?
1«7

—	Да! Анжелика, пожалуйста, не поймите меня пре¬
вратно, но я немного знаю людей, особенно женщин, мне
пришлось иметь дело с самыми разными характерами.,
однако ваш — самый необыкновенный из всех. Вот почему
мне хочется указать вам на опасности, которые он б себе
скрывает. Они могут погубить вас. Вы считаете, что все
другие люди похожи на вас, и каждый может понять
искренность ваших чувств. Вас легко обмануть и пере¬
хитрить... Вам недостает осторожности.
—	Осторожности,— повторила Анжелика, вниматель¬
но выслушав ее.
—	Да... Впечатление, словно вы абсолютно слепы
к опасностям, логически вытекающим из вашего поведе¬
ния... Например, взять Пиксарета. Он вошел в комнату
принадлежащую вам, будто имел на это право, будто был
здесь хозяином. Склонился над этой кроватью, как будто
привык видеть вас в ней, а потом положил мне на плечо
свою грязную, вонючую руку и расхохотался во всю свою
раскрашенную красной краской физиономию. Я действи¬
тельно приняла его за дьявола. И я, и мои девушки
зизжали, как одержимые!
—	Я предупреждала вас, что вы должны привыкнуть
к поведению дикарей,— ответила Анжелика, с трудом
сдерживаясь от смеха.
—	Но вы могли находиться в постели со своим му¬
жем! — сказала герцогиня с обеспокоенным видом.
—	В таком случае, если бы мы забыли запереть из пре¬
досторожности дверь накануне вечером достаточно отчет¬
ливо представляя себе, чего можно ожидать от жителей
этих берегов... Что ж, в таком случае мы весело посмеялись
5ы вместе с ним. Краснокожие очень скромные, даже,
пожалуй, стеснительные люди, но их нисколько не сму¬
щают естественные потребности человеческого организма.
—	Вы слишком снисходительны к ним. Вы действи¬
тельно любите этого человека? Этого... Пиксарета? Вы
знаете, в Квебеке говорят, будто вы спите с дикарями.
Реакция Анжелики была достаточно бурной:
—	В Квебеке! Я не удивлена! Им бы хотелось, чтобы
я умерла. Они скажут все, что угодно. Они даже называют
меня демоном. Их превратил в фанатиков человек, видя¬
щий в нас приспешников самого дьявола, высадившихся
на этой территории, чтобы совратить ее жителей. Это
некто отец д’Оржеваль.
—	Я слышала о нем.— мечтательно ответила Амбру¬
азина.
168

—	Мы ничего не можем поделать с этим злословием,
с этой гнусной клеветой.
—	Но вы могли бы, по крайней мере, не даьать пово¬
дов для сплетен,— сказала герцогиня.— И считаться
с ограниченностью и предвзятостью окружающего вас
мира. Спать с дикарями — это же ужасная репутация
для белой женщины! И как ваш муж может позволять
распространяться подобным слухам и терпеть такую
фамильярность с вами? Он ведь как будто не из уступ¬
чивых мужей?
—	Далеко не из уступчивых,— отрезала Анжелика,
вспомнив о недавних событиях.
—	Тогда я не понимаю, почему он...
—	Никто и не просит вас понимать жизнь других
людей,— довольно сухо оборвала ее Анжелика,— особенно
в такой стране, как эта, где приходится учиться пересмат¬
ривать многие принципы. Здесь нужно обладать терпи¬
мостью.
—	Да... но осторожность тоже достоинство.
На этот раз Анжелика удержалась от ответа. Амбру¬
азина опять начинала раздражать ее своим ребячеством
и одновременно ханжеством дамы из общества Святого
Причастия. Да, Анжелика была действительно задета
я, однако, в глубине души не могла отрицать справедли¬
вости ее слов.
Из этого чуждого мира им действительно грозила
опасность.
Пиксарет... Уттаке... Сможет ли она когда-нибудь
объяснить, что связывает ее с этими сынами девственных
лесов Америки? Пиксарету она дала плащ цвета утрен¬
ней зари, чтобы он завернул в него кости своих предков,
а взамен он подарил ей жизнь Уттаке, раненого ирокеза,
Уттаке, Бог Туч, прислал ей вампум в ознаменование
их союза и, кроме того, риса и фасоли, чтобы спасти от
голода в конце зимы... Все это было совершенно недоступ¬
но для старых европейских народов, утративших чув¬
ство гуманности.
Она на минуту отставила кофе в сторону, чтобы успо¬
коиться и взять себя в руки, потом инстинктивно подошла
к окну. Ночь казалась черной, как чернила.
«Веришь ли ты в Сатану?» — спросил ее внутренний
голос... «Я не знаю! Но в Бога, в Бога я верю. О, Боже,
защити нас!»
Анжелика вернулась к Амбруазине, сидевшей, скрес¬
тив руки на коленях, и пристально смотревшей на нее.
169

Я причинила вам боль... Пожалуйста, простите
меня... Возможно, я слишком тороплюсь узнать вас, чтобы
успеть вам помочь. Ведь вы сделали мне столько добра!
—	Но кто же тогда побеспокоится о вас?! — восклик¬
нула Амбруазина.— Почему муж не взял вас с собой?..
Если он любит вас, то должен понимать, что вы в опас¬
ности...
—	Он хотел взять меня с собой, но я не могла оставить
Голдсборо. Я должна дождаться родов Абигель...
—	Ах да, вы мне говорили... Вы действительно неве¬
роятно добры ко всем окружающим. Абигель ведь гуге¬
нотка, не правда ли? Она однажды приходила ко мне.
Мне было очень интересно побеседовать с ней, потому
что это был мой первый разговор с протестантами. Она
просто очаровательна.
—	Да, очаровательна,— с улыбкой ответила Анже¬
лика.— А что она от вас хотела?
—	Она хотела узнать, собираюсь ли я выдавать моих
девушек за пиратов, обосновавшихся здесь. Ей поручили
выполнить эту миссию, может быть, ее муж, а возможно,
пасторы и влиятельные4 лица их общины. Мне кажется,
гугеноты считают это место своим, а себя хозяевами проте¬
стантской колонии, и не слишком благосклонны к обосно¬
вавшимся здесь католическим семействам. Но поскольку
я к тому времени приняла решение относительно моих
девушек, следуя совету отца де Вернона, я успокоила ее.
Узнав о поступке Абигель, Анжелика не могла не ис¬
пытать некоторой досады.
—	Но почему же Абигель не пришла прямо ко мне
и не сказала об их точке зрения на этот счет?
—	Я спросила ее об этом, и она призналась, что им
трудно противодействовать вашему мужу, которому при¬
надлежат эти земли, а они очень многим ему обязаны,
как, впрочем, и вам. А вы, по-видимому, дорожите идеей
колонизации с помощью смешанных браков, желая удов¬
летворить пиратов и их главаря Колена Патюреля.
—	Я не слишком дорожу этой идеей,— возразила
Анжелика, вновь едва овладев собой,— но в обстанов¬
ке беспорядка и сумятицы, сложившейся после сра¬
жения и кораблекрушения, это казалось наилучшим вы¬
ходом.
—	По сути дела, именно такое объяснение дала мне
и ваша Абигель, и мне кажется... сама она была рада та¬
кому решению. Но мужчины их общины, судя по всему,
придерживаются противоположного мнения. Они весьма
170

враждебно относятся* к теперешнему губернатору. Он
ведь католик, не так ли?
Анжелика не ответила. Слова Амбруазины дали ей
еще один повод для беспокойства. Эти гугеноты! Вот
и попробуйте поладить с ними! Они казались действитель¬
но непреклонными.
Она поставила на стол две чашки кофе. Потом налила
из кувшина стакан холодной воды для кофе и вернулась
к столу. Герцогиня, все это время наблюдавшая за ее
встревоженным лицом, вздохнула.
Да, я понимаю. То, что вы пытаетесь здесь пред¬
принять, действительно чрезвычайно трудно. Примирить
крайности! Разумна ли такая попытка?
—	Мы ничего не предпринимаем,— ответила Анже¬
лика, у нее уже иссякло терпение.— Просто так все сло¬
жилось. Люди просят помощи, им негде преклонить го¬
лову. Что же нам еще оставалось, как не спасти их
жизни и не приветствовать их хоть в одном уголке земного
шара.
Она только села напротив Амбруазины, как кто-то
постучал в дверь.
Это была мадам Карер с перекинутым через руку
атласным плащом герцогини.
—	Я видела, как вы проходили, мадам! обратилась
ока к герцогине.— И это очень удачно, я наконец-то
закончила работу и теперь могу отдать его вам.
—	Но это просто чудо какое-то! — воскликнула Ам¬
бруазина, разглядывая ткань плаща,— незаметно ни од¬
ного стежка. Милая дама, у вас золотые руки!
—	О! У вас здесь турецкий кофе,— вдруг сказала
добрая женщина, с жадностью втягивая ноздрями аро¬
мат, поднимавшийся от двух фарфоровых чашечек на
медных подставках.
—	Да, а вы тоже любите этот нектар богов, мадам
Карер?
—	Люблю ли я! Да, конечно, я привыкла иногда пить
его в маленьком восточном кафе в Ла-Рошели.
—	В таком случае, возьмите эту чашку, пока кофе
еще не остыл, а я приготовлю себе еще.
Мадам Карер с радостью уселась за стол и выпила
кофе до последней капли. Потом, посмотрев на темную
гущу на дне чашки, вылила ее на блюдце.
—	Одна цыганка предсказывала будущее по кофейной
гуще. Я немного научилась у нее этому. Хотите, я скажу
вам, что вас ожидает? — предложила она.
171

—	О, нет, нет, пожалуйста* Все, что отдает колдов¬
ством, есть грех,— воскликнула герцогиня, выхватывая
у нее блюдце.
Анжелика сделала мадам Карер знак, чтобы та не на¬
стаивала.
—	Ну что ж, тогда я пойду,— сказала маленькая жен¬
щина и поднялась со своего места.
—	Как вы думаете, завтра будет ясно? — спросила
Анжелика, подумав о стирке Абигель.
Мадам Карер подошла к окну и понюхала воздух.
—	Нет,— ответила она.— Ветер опять переменился.
Похоже, что он принесет нам тучи, дождь и даже шторм.
Немного погодя послышались отдаленные раскаты
грома, море потемнело и покрылось белыми барашками.
—	Я провожу вас домой до начала дождя,— пред¬
ложила Анжелика Амбруазине.— Оденьтесь.
Она помогла ей набросить на плечи черный плащ на
алой подкладке.
—	Откуда этот плащ? — спросила она.— Или ваш Ар¬
ман Даву спрятал в поле своего сюртука и его тоже?
Амбруазина как будто очнулась от какого-то сна.
—	О, это еще одна совершенно невероятная историд.
Только представьте себе... это от капитана судна.
—	Какого капитана? Какого судна?
—	Да того шлюпа, доставившего меня вчера вечером
в Голдсборо. Они сказали мне, что недавно ограбили испан¬
ский корабль, и теперь на борту целый сундук женских
нарядов, с которыми они не знают, что делать.
—	Но разве вы не сказали, что это были акадцы?
—	Так сказали они сами. А почему бы и нет? Разве
все французские акадцы не имеют маленькой слабости
к грабежу?
Видя, что Анжелика остается в замешательстве, гер¬
цогиня добавила:
— Он упросил меня принять этот дар. Не знаю, что
он хотел взамен. Но я вся дрожала, туман только что
опустился, и я была рада плащу.
—	Как выглядит этот капитан? У него очень бледное
лицо и холодные глаза?
—	Я точно не скажу... Я не осмеливалась посмотреть
ему в лицо. После моей безрассудной выходки я оказалась
совершенно одна, даже без багажа среди незнакомых
моряков,— она слабо улыбнулась,— видите, как далеко
завело меня навязчивое желание вернуться к вам в Голд¬
сборо.
172

—	А как насчет корабля? Не было ли у него оранже¬
вого флага?
—	Не помню. Это, по существу, была лишь большая
лодка. Но если припомнить... вот как раз в тот момент,
когда я спускалась в Шлюп, мимо проходило какое-то
судно. Вот у него был оранжевый флаг.
Глава двадцать восьмая
—	Дама Анжелика! Дама Анжелика!
Узнав голос Северины, Анжелика сразу же все поня¬
ла и спрыгнула с кровати вместе с бодрствовавшим ко¬
тенком.
Казалось, сам воздух сотрясается от беспорядочного
грохота бури.
Анжелика увидела на пороге Северину с задранной
аа голову верхней шерстяной юбкой, прикрывавшей, как
капюшон, ее развевающиеся по ветру волосы.
—	Дама Анжелика, скорее!.. Абигель...
—	Я иду.
Она ненадолго вернулась в комнату одеться и захва¬
тить с собой приготовленный мешок со всем необходимым.
—	Зайди хоть на минутку. Обсохни.
Дверь с силой захлопнулась за Севериной.
—	Настоящая буря,— сказала девочка.— Я думала,
никогда не доберусь сюда: по склону холма несутся целые
потоки воды.
—	А почему не послали Мартела?
—	Он еще не вернулся, и отец тоже. Вчера вечером
за ним зашли. И он встал на дежурство в новом форте
у реки. Там видели отряд ирокезов.
—	Только этого еще недоставало!
Жоффрей был в море. И Мартел тоже отсутствовал,
расположившись вместе с Кантором и другими мальчи¬
ками лагерем где-то на небольших остра ках в зали¬
ве. Шторм на несколько дней мог сделать их своими
пленниками, и за эти дни у всех матерей прибавится
седых волос. И теперь, в довершение всего, заметили иро¬
кезов...
Абигель, у которой только что начались первые схват¬
ки, осталась одна с маленьким Лорье.
—	Идем скорее... дождь как будто стихает...
Котенок с интересом следил за ними, задрав хвостик
и склонив голову набок.
173

—	Будь хорошим,— сказала ему Анжелика, закрывая
дверь.— И, пожалуйста, не пытайся идти за мной, иначе
ты утонешь.
У ворот форта стоял только один часовой, все осталь¬
ные были посланы на охрану колонии от ирокезов.
К счастью, дождь ослабевал.
—	Иди, разбуди мадам Карер,— попросила Анже¬
лика Северину.— И пусть один из ее мальчиков, если это
будет возможно, бежит в индейскую деревню за старой
Ватире.
Она устремилась сквозь ночь и бурю к дому Абигель.
Холодный, сырой ветер гнал по серому, тускло осве¬
щенному лунным светом небу огромные, набухшие, чер¬
ные, как сажа, тучи. Время от времени их прорезали тон¬
кие ослепительные полосы света, и к реву бушующего
моря примешивался рокот грома.
— О Боже,— вырвалось у нее,— милосердный Боже,
сжалься над Абигель!
Когда мадам де Пейрак добралась до домика, небо
снова разверзлось и хлынул проливной дождь.
Она поспешила в дом.
—	Вот и я,-— крикнула она, переступив порог, чтобы
скорее успокоить бедную одинокую женщину, лежавшую
в комнате.
Огонь в очаге погас.
Маленький Лорье, дрожащий, сидел на своей кровати
в одной ночной рубашке и испуганно хлопал глазами.
—	Иди наверх, на чердак к Северине, и согрейся там
в ее постели,— сказала Анжелика мальчику.— Поспи как
следует — завтра тебе предстоит побегать по домам, раз¬
нося добрые вести.
И пошла к Абигель.
—	Ах, ты здесь, наконец-то! — произнесла негромко
молодая женщина, у нее на глазах появились слезы.—
Что со мной будет?.. Габриэля нет дома! А я уже так стра¬
даю, что чувствую, дальше не вынесу.
—	Сейчас же перестань, не надо приходить в отчаяние,
все будет хорошо!
Анжелика положила свой мешок и взяла Абигель за
руку. Молодая женщина порывисто ухватилась за нее
Чувствуя приближение новых схваток, она отчаянно
напряглась.
—	Это ничего,— начала убеждать ее Анжелика про¬
никновенным спокойным голосом.— Скоро все пройдет,
потерпи. Соберись с духом, еще несколько секунд... Ну

вот и хорошо. Вот видишь, боль опять стихает... Как
шторм...
Абигель улыбнулась одними губами, потом обмякла,
и ее лицо стало спокойнее.
—	На этот раз мне было гораздо легче переносить все
это,— я не так страдала. Наверное, потому, что здесь ты
со своими исцеляющими руками.
—	Нет, совсем не поэтому. Сейчас ты просто меньше
боялась. Вот увидишь, это произойдет совсем легко. Все,
что от тебя требуется — только не бояться.
Она хотела отойти, чтобы разжечь огонь,— в доме было
очень холодно, но Абигель сразу ухватилась за нее.
—	Нет, не оставляй меня, пожалуйста.
Роженица, казалось, готова была снова потерять голову
от страха. Анжелика заверила, что не отойдет от нее ни на
одно мгновение.
—	Ты ли это, моя храбрая Абигель, да в таком жалком
состоянии? — нежно пожурила она подругу.— Я тебя не
узнаю. Тебе, должно быть, приходилось выносить кое-что
и похуже. Откуда этот страх, так поработивший тебя?
—	Я виновна,— с дрожью ответила молодая женщи¬
на,— я получила слишком много... слишком много радос¬
ти. Я была слишком счастлива в объятиях Габриэля, и вот
теперь настал момент, когда я должна расплачиваться за
эти наслаждения. Бог накажет меня...
—	Ну! Ну! Моя милая девочка! Бог не такой жалкий
негодник...
Эта шутка сразу приглушила тревогу Абигель, и, не¬
смотря на новую схватку, она не могла удержаться от
смеха.
—	Ох, Анжелика, только ты одна можешь придумать
такой ответ.
—	Какой ответ? А что я сказала? — переспросила Ан¬
желика.— Ох, Абигель, видишь, как теперь легко. У тебя
только что была схватка, а ты даже смеялась...
—	Да, правда, я чувствую себя гораздо лучше... но не
значит ли это, что все идет не так, как надо, и что роды
замедлились? — спросила роженица с тревогой.
—	Нет, наоборот, схватки стали длиннее и глубже,
потому что ты им не сопротивляешься. Больше всего нам
мешают наши собственные страхи. Ну зачем пытаться
судить о справедливости Создателя? Скажи мне, моя до¬
рогая подруга. Лучше доверься совету Ветхого и Нового
Завета: «Будьте плодовиты и размножайтесь... любите
друг друга». Зачатие новой жизни так же свято, как и ее
175

рождение. Ты хорошо послужила Господу, в радости зачав
этого ребенка. Теперь ты должна снова послужить Ему,
выполнив с мужеством и радостью то, что он просит еде-
лать тебя сегодня, а именно — принести во славу его в этот
мир новое существо..
Абигель с жадностью вслушивалась в слова подруги.
Ее глаза уже блестели, лицо преобразилось, вновь приоб¬
ретя выражение спокойствия и безмятежности.
Ты просто удивительна,— прошептала она,— ты
сказала именно то, что мне хотелось услышать. Но не по¬
кидай меня,— тут же добавила она совсем по-детски, упор¬
но цепляясь за руку Анжелики.
—	Но я должна разжечь огонь...
«И что там делает мадам Карер,— подумала она про
себя.— Она не из тех женщин, что боятся высунуть нос
из дому во время дождя. Что-то неладно...»
Время тянулось бесконечно. Мадам де Пейрак не реша¬
лась отойти от кровати Абигель. Несмотря на то, что та
была теперь спокойной, мужественно крепилась, насту¬
пала критическая стадия родов.
Наконец Анжелика с облегчением услышала стук две¬
ри, но вошла только Северина, выглядевшая, как случайно
спасшийся тонувший человек.
—	А где мадам Карер? — спросила Анжелика.
—	Ее никак не могут разбудить.
Анжелика была в полном недоумении.
—	Что ты хочешь этим сказать? Как это не могут раз¬
будить?
—	Но она спит! — возбужденно повторила девочка.—
Мы ее трясли, мы что только не делали. Она спит и храпит*
и мы ничего не могли поделать.
	 А как со старой Ватире?
—	Один из мальчиков отправился за ней в деревню
*— Что такое? — спросила Абигель, широко открывая
глаза и опять приходя в ужасное волнение.—Что-то не¬
ладно? Мои роды протекают нормально?
—	Да, конечно. Честно говоря, моя дорогая, я еще ни
разу не видела таких легких родов.
—	Однако ребенок идет неправильно.
—	Это только облегчит дело, если ты будешь достаточ¬
но мужественной. Ты только должна сделать огромное
усилие и не отступать, не сдаваться, когда придет время.
Она шепнула Северине:
—	Беги, приведи какую-нибудь из ближайших соседок,
отя бы Бертиль...
176

Несчастная Северина снова исчезла в темноте, на этот
раз даже не побеспокоившись поднять юбку, чтобы защи¬
тить себя от ливня. Очень скоро она вернулась.
—	Бертиль не захотела пойти, она говорит, что боится
бури. И еще она никогда не видела, как рождаются дети...
и что она не может оставить Шарля-Анри одного. Ее муж
тоже в карауле. Я могу помочь вам, дама Анжелика.
—	Да, конечно, ты можешь. Не будем терять времени.
Разожги огонь и поставь закипятить немного воды. А по¬
том переоденься, бедное ты мое дитя.
—	Она хорошая девочка,— ласково сказала Абигель.
Теперь молодая женщина была удивительно спокойна.
Северина разожгла огонь, повесила над ним котел с водой
и, переодевшись в сухое платье, принесла Анжелике табу¬
рет. Вскоре появился еще один, на котором разложили
инструменты на случай, если они понадобятся. Анжелика
вручила Абигель мешочек с травами, из которых следова¬
ло приготовить питье.
«Будем надеяться, что старая Ватире поспеет сюда
вовремя»,— подумала она.
Мадам де Пейрак видела, что ребенок должен был вот-
вот появиться.
—	Я чувствую в себе невероятную силу,— вдруг ска¬
зала Абигель, приподнимаясь и опираясь на локти.
—	Он выходит. Мужайся. Не останавливайся теперь...
И внезапно Анжелика осознала, что держит за ножки
крошечный, красноватый, блестящий комочек и в безу¬
держном восторге поднимает его вверх, как бесценную
жертву.
—	Ох, Абигель! — выдохнула она,— ох, моя милая,
моя хорошая, вот твой ребенок!.. Посмотри! Посмотри на
него!..
Плач новорожденного прозвучал как фанфары. Потря¬
сенная до глубины души, Анжелика даже не замечала,
что по ее щекам бегут слезы.
—	Это девочка,— с бесконечной радостью сказала
Абигель.
—	Разве она не прекрасна! — воскликнула Северина,
которая стояла прямо, с вытянутыми руками, как один
из восхищенных зрителей у ясель, где лежал младенец-
Христос. Потом она разразилась прелестным смехом.
«Какой идиоткой я выгляжу! — подумала Анжелика.—
Обе они так счастливы, а я плачу...»
Она быстро перерезала пуповину и запеленала ребенка
в шаль.
177

—	Подержи ее,— сказала она Северине.— Подержи
ее на руках.
—	Как это прекрасно — рождение ребенка! — сказала
Северина в восторге.— И почему люди не хотят, чтобы
его видели?
И уселась на табурет, прижимая к себе драгоценный
сверток.
—	Какая она хорошенькая, какая милочка! Она сразу
успокоилась, как только я ее взяла.
Ребенок был крошечным, и у матери даже не было
травм.
Легкость, с которой появилась на свет малышка, со¬
вершенно ошеломила обеих женщин.
—	Я вся дрожу,— сказала Абигель.— Я не могу удер¬
жать зубы, чтобы они не стучали.
—	Об этом не надо беспокоиться. Я положу к твоим
ногам несколько горячих камней, и тебе сразу станет
легче.
Анжелика поспешила к очагу:
—	А теперь твоя очередь восхищаться своей доче¬
рью,— сказала она, убедившись, что подруга как следует
укутана и удобно лежит на подушках. Взяв ребенка у Се¬
верины, она положила его на руки матери.— Она кажется
такой же милой и хорошенькой, как и ее мать. Как ты ее
назовешь?
—	Элизабет! На древнееврейском языке это значит
Дом Радости.
—	Можно мне прийти посмотреть? — спросил Лорье
с чердака своим тоненьким голоском.
—	Да, иди и помоги нам приготовить ей кроватку.
Дождь все еще барабанил по крыше, но в маленьком
деревянном доме его шума уже не слышали. Все внимание
было приковано к новому существу.
Вернувшийся домой мйстер Берн обнаружил стол, за¬
стланный лучшей скатертью, на котором стояли серебря¬
ные подсвечники со свечами из пчелиного воска и празд¬
ничный фарфор, а в центре возвышалась суповая миска,
над которой поднимался ароматный пар. Весь дом был
залит светом, в очаге пылал веселый огонь.
—	Что происходит? — поинтересовался он, ставя свой
мушкет сбоку от дверей.— Можно подумать, что это кре¬
щенский пир!
—	Иди и посмотри, отец! — крикнул Лорье.
Бедный Берн никак не мог поверить, что все прошло
без всяких осложнений и что ребенок уже появился на
178

свет, а Абигель жива и здорова. Его радость была безгра¬
ничной, и он не мог выдавить из себя ни слова.
—	А что с ирокезами? — спросила Абигель.
—	Нигде нет и следа ирокезов, да и вообще какого-либо
военного отряда индейцев, будь то абенаки или кто-то
другой. Хотелось бы мне знать, кто это послал нас ловить
вчерашний день в такую дьявольскую ночь!
Немного погодя Анжелика оставила счастливое семей¬
ство и отправилась обратно в форт. Близился рассвет, но
было все еще очень темно — все небо было затянуто огром¬
ными тучами. Однако дождь прекратился. Оглушитель¬
ный шум, в котором смешивались звуки завывающего
ветра, ливня и грома, сменился удивительным спокойстви¬
ем. Как будто уставшая природа решила перевести дыха¬
ние, и сквозь журчание тысяч крошечных ручейков вдруг
послышалось стрекотание сверчков — маленький оркестр
играл в честь окончания бури.
На пути к форту Анжелика встретила промокшего
до нитки юношу с фонарем в руках. Это был старший сын
мадам Карер.
—	Я только что вернулся из индейской деревни, ма¬
дам,— сказал он.
—	Но ты не привел с собой старую Ватире.
—	Я не смог бы притащить ее даже на своей спине...
Должно быть, она недавно выменяла спирт у моряков,
я нашел ее мертвецки пьяной.
Глава двадцать девятая
Что случилось, если бы...
Это была мысль, от которой Анжелика никак не могла
избавиться. Вся радость и облегчение, что она испытыва¬
ла, думая о необыкновенно легких родах Абигель, не мог¬
ли вернуть ей спокойствия. Ей хотелось, чтобы эти послед¬
ние часы запомнились только своей бурной, ничем не за¬
мутненной радостью, но, вопреки ее желанию, они были
омрачены тенью сомнения.
Что случилось, если бы роды оказались не столь лег¬
кими? Начать с того, что Абигель расстроилась из-за от¬
сутствия мастера Берна. Одиночество заставило ее совсем
потерять голову, и Анжелика подоспела как раз вовремя,
чтобы спасти ее от паники. Потом странное недомогание
мадам Карер, отсутствие старой индейской знахарки и,
наконец, шторм.
179

Мастер Берн спрашивал себя, кто мог сыграть с ним
такую злую шутку» отправив гоняться за призраком иро¬
кезов в такую ночь..
Анжелика никак не могла избавиться от странного
ощущения. Существует какая-то таинственная связь меж¬
ду происшедшим и теми фальшивыми посланиями, кото¬
рые были вручены ей и Жоффрею, чтобы обмануть их
и завлечь в ловушку. Такие подлые, подрывающие дове¬
рие выходки, нарушающие все неписаные законы моря
и Нового Света, могли исходить только от их врагов и мог¬
ли быть только преднамеренными. Она должна расспро¬
сить Берна и попытаться установить, кто сообщил о появ¬
лении военного отряда ирокезов как раз в тот момент,
когда у Абигель начались роды...
«И что со старой Ватире? Правда, здесь все было как
будто вполне правдоподобно. Старая индейская дама мог¬
ла не вынести искушения алкоголем, хотя она была до¬
вольно умеренной в этом отношении. Она уже не имела
обыкновения выходить к кораблям, чтобы выменять пин-
ту-две водки на несколько шкурок. Кто-то должен был
доставить ей эту водку! Но почему именно в этот вечер,
именно в эту ночь».
И потом эта буря...
Но кто мог наслать такую бурю, чтобы погубить нас?..
О, я совсем схожу с ума! Смешно видеть в стечении всех
этих обстоятельств какой-то злой умысел. И кто бы мог
желать смерти Абигель?..»
Она взглянула на небо, ставшее розовым после темной,
бурной ночи. Серые, как пакля, облака неслись над самым
горизонтом, уступая дорогу жемчужному рассвету. Един¬
ственным напоминанием о неистовстве ночной бури был
резкий холодный ветер.
Анжелика так и не смогла заснуть. Прислоняясь к окну
и наблюдая за рассветом, она разговаривала с котенком,
который слушал ее, склонив голову набок и как будто
разделяя ее беспокойство.
Как только Голдсборо начал просыпаться, она не смог¬
ла удержаться от искушения спуститься к гостинице на
берегу. Ее маленький товарищ бежал за ней, перепрыгивая
через ручейки, спускавшиеся с берега к морю.
—	Что тут у вас произошло? Почему вы не смогли
разбудить мать ночью? — спросила Анжелика у одной из
дочерей мадам Карер, которая суетилась на кухне, подве¬
шивая кастрюлю над огромным очагом.
180

—	Но это действительно так. И она все еще спит,—
сказала девочка с некоторой тревогой в голосе.— Она не
выглядит больной, но ведь это же ненормально — так
спать, особенно при таком шуме, какой мы устроили
ночью.
—	Вы трясли ее, кричали?
—	Да, конечно!
—	Это внушает опасения. Как бы ни устал человек,
он все равно проснется, если его хорошенько растолкать.
Должно быть, с ней что-то случилось. Отведи-ка меня
к ней побыстрее!
Мадам Карер громко храпела, лежа на спине с полу¬
открытым ртом. Казалось, она собиралась мирно проспать
до самого Судного дня.
Однако цвет ее лица был вполне нормальным, а пульс
ровным.
Анжелика изо всех сил встряхнула ее и окликнула,
но не добилась никакого результата, кроме нескольких
стонов. В отчаянии она приготовила очень сильное питье
для поддержания сердца. Проглотив его, Карер тем не ме¬
нее и не подумала проснуться. Спустя примерно час ее
сон все-таки стал не таким глубоким, и Анжелика, предва¬
рительно сбегав проведать Абигель, снова вернулась к ее
изголовью. Бедная женщина проснулась только к часу дня.
Она казалась несколько ошарашенной и какое-то время
не могла понять, почему Анжелика, вся ее семья и соседи
встревоженные стоят вокруг ее постели.
—	Это все ваш кофе,— довольно раздраженно сказала
она Анжелике.— Я как-то странно почувствовала себя
сразу после того, как выпила его. Помню, было такое ощу¬
щение, будто ноги отказываются меня держать. Я подума¬
ла, что никогда не доберусь до гостиницы. Я едва нашла
в себе силы раздеться. И сейчас у меня во рту привкус
железа.
—	Мой кофе? Но я пила его сама! — возразила Анже¬
лика, но тут же поправила себя: — Нет... я приготовила
себе еще, после того, как отдала вам свою чашку, хотя так
и не попробовала из нее! Но мадам де Бодрикур тоже пила
этот кофе...
Она замолкла на полуслове. Видел ли кто-нибудь сегод¬
ня мадам де Бодрикур? Все покачали головами. Может
быть, тетушка Анна уговорила ее остаться позавтракать
и поболтать немножко...
Анжелика со всех ног бросилась к дому Анны. Котенок
мчался за ней по пятам.
181

Тетушку Анну она застала на пороге дома. Та как раз
обсуждала с соседкой счастливое появление маленькой
Элизабет.
—	Видели ли вы мадам де Бодрикур? — запыхавшись,
спросила ее Анжелика.
Тетушка Анна покачала головой.
Нет, не видела, я думала, что она ушла. Может, она
вышла еще до того, как я проснулась, чтобы послушать
мессу у иезуита?
Анжелика обошла вокруг домика и забарабанила
в дверь пристройки, где поселилась герцогиня.
Ответа не последовало. Дверь была заперта изнутри.
—	Мы должны взломать дверь,— сказала Анжелика
женщинам.
—	Но почему же? — удивились они.
—	Постучите еще раз,— предложила тетушка Анна,—
она, должно быть, спит.
—	Эй, сударыня, проснитесь,— крикнул подошедший
сосед и забарабанил в дверь своим здоровенным кулаком.
—	Это бесполезно, уверяю вас, нам придется взломать
замок.
—	Погодите немного, мне кажется, я слышу какое-то
движение внутри.
Они услышали легкий шорох, потом неуверенные шаги,
приближающиеся к двери. После непродолжительной
возни с запором болты были отодвинуты, и в проеме полу¬
открытой двери появилась сонная Амбруазина в ночкой
сорочке.
—	Что вы здесь делаете? — спросила она с удивле¬
нием.— Я только что проснулась. Который час?
—	Уже очень поздно,— ответила ей Анжелика.—
Амбруазина, как вы себя чувствуете?
—	Да, в общем, хорошо... благодарю вас... только вот
голова какая-то тяжелая и во рту привкус железа.
На это же жаловалась мадам Карер!
Теперь уже не могло быть и сомнений — это кофе!
Должно быть, в него был подмешан какой-то наркотик,
погрузивший женщин на долгие часы в непробудный сон.
Она мысленно представила входящую в комнату мадам
Карер, которая говорила ей: «Ох, как хорошо пахнет ваш
кофе!» —■ «Возьмите мою чашку!» — ответила она.
Если бы мадам Карер не появилась именно в этот мо¬
мент, кофе выпила бы она, Анжелика, и это она должна
была бы спать и спать именно тогда, когда ее помощь была
так нужна Абигель. И напрасно пытались бы разбудить
182

ее... Абигель осталась бы совсем одна перед лицом нелег¬
кого испытания. Она, скованная внутренним напряжени¬
ем, одолеваемая раскаянием в своей мнимой вине, неиз¬
бежно поддалась бы панике, тем более, что окружали бы
ее только испуганные и неспособные оказать помощь сосе¬
ди да шум бури. В лучшем случае дело кончилось бы
гибелью ребенка, а, может быть, и матери!
Значит, кто-то действительно хотел, чтобы Абигель
умерла! Но почему?
—	В чем дело? — спросила Амбруазина,— вы как буд¬
то не в себе. Случилось что-то страшное?
—	Нет, нет, слава Богу, нет. Идите обратно в постель,
Амбруазина, вы едва стоите на ногах.
—	Я ужасно проголодалась,— жалобно, как ребенок,
прохныкала герцогиня, прижимая руку к животу.
—	Тетушка Анна, у вас есть для нее какой-нибудь
суп или бульон?
—	У меня есть щавелевый суп.
—	Но все-таки что с вами? — снова спросила Амбруа¬
зина.— Вы бледны, как смерть... Почему я проснулась так
поздно? Случилось что-то ужасное, не так ли?
—	Нет, нет, наоборот!.. Нечто чудесное. Появилась на
свет маленькая Элизабет... дочка Абигель.
Потом Анжелика добавила с ноткой вызова в голосе:
—	Вот видите, она не умерла!
—	Хвала Господу!
Амбруазина де Бодрикур молитвенно сложила руки,
склонила голову и начала пылко бормотать благодарствен¬
ную молитву. Стоя в дверях в тонком ночном одеянии,
она вдруг стала похожа на ангела, исполненного странного
очарования.
—	Но тогда почему вы кажетесь такой расстроенной?
—	Это так, ничего! Просто результат волнения и уста¬
лости, пережитых этой ночью. Да и вы испугали меня
своим долгим сном...
«Я должна немедленно выбросить этот кофе»,— поду¬
мала она про себя.
Обернувшись, она увидела котенка, который стоял
позади нее. Он выгнул дугой спину, шипел и урчал, глядя
на то, чего не мог видеть никто, кроме него.
Анжелика поймала его и поднесла к лицу. Ей хотелось
открыть его тайну, скрытую в глубине широко раскрытых
желтых глаз.
—	Что ты видишь? — спросила она у него шепотом.—
Скажи мне, кого ты видишь?
183

Глава тридцатая
Черное Платье... Священник, у которого можно попро¬
сить совета. Эта насущная потребность в исповеди владела
Анжеликой, когда она отправилась на поиски отца Мареше
де Вернона. Ей казалось, человек, наделенный духовной
благодатью, лучше сможет разобраться в том, что с ней
происходит. Она собиралась рассказать ему все, однако,
не была вполне уверена, что сделает это, и сомневалась,
стоит ли это делать вообще. Тем не менее старый, укоре¬
нившийся в самой глубине ее души рефлекс, выработан¬
ный религиозным воспитанием, молитвами и процессия¬
ми, толкал ее к нему. Он был священником. Он дорого
заплатил — своим аскетизмом, уходом из мирской жиз¬
ни — за право проникновения в тайны человеческих по¬
буждений.
Почему отец де Вернон воздвиг крест в этом месте, как
будто рассчитывал задержаться здесь надолго? Хотел ли
он с помощью этого символа вступить во владение им?
Здесь, между Голдсборо католическим и Голдсборо про¬
тестантским, располагался его маленький лагерь, к тому
же дававший возможность любоваться видом на лагерь
Шамплейна и индейскую деревню. Высокий деревянный
крест вырос на фоне зелени деревьев и голубизны неба.
Прогалину, где был воздвигнут этот крест, небольшую
хижину, исповедальню и алтарь окружали заросли кипрея,
среди которых изредка встречался можжевельник и еще
какое-то растение с горьким запахом.
Стоило только выйти из этих зарослей, как сразу же
отчетливо слышался шум набегавших волн, а время от
времени над краем скалистого обрыва взлетали вверх
клочья белой пены, словно какое-то огромное и не в меру
любопытное животное пыталось украдкой заглянуть в не¬
знакомый ему мир.
Перед хижиной сидел маленький мальчик-швед, ста¬
рательно вырезавпшй свирель.
Потом Анжелика заметила на самом краю скалистого
мыса отца де Вернона. Его черная сутана резко выделялась
на фоне неба, опять ставшего ослепительно голубым, с ред¬
кими проблесками белого. Он стоял, твердо расставив бо¬
сые ноги и не обращал никакого внимания на брызги, ко¬
торыми изредка осыпали его высокие волны.
Подойдя к нему, Анжелика поняла, что иезуит смотрит
на Голдсборо с его рейдом, прибрежной полосой, видне¬
ющимся слева портом и «светлыми деревянными дома¬
184

ми». Он весь напрягся от сосредоточенного внимания, как
будто изо всех сил старался проникнуть в тайны берега.
И не услышал приближение Анжелики. А она вдруг по¬
чувствовала: он мысленно сравнивает то, что перед ним,
с видением монахини из Квебека.
Когда отец де Вернон, наконец, повернулся к ней, она
сказала с немного разочарованной улыбкой:
—	Вы думаете, это Голдсборо был в видении сестры
Мадлен?
Он посмотрел на нее намеренно холодным и отсутст¬
вующим взглядом. Она почувствовала, что не в состоя¬
нии донести до него правду о Голдсборо, с его стремле¬
нием выжить за пределами королевства мистических
конфликтов и сделать свой вклад в счастье и процве¬
тание.
—	Но почему же Голдсборо? — только вздохнула ма¬
дам де Пейрак.
—	А почему бы и нет? — саркастически парировал
иезуит
Анжелика, увидев его гордое лицо, надменные манеры
и ледяное выражение глаз, начала терзаться сомнениями.
А что если он был скрытым врагом?! Или, вернее, за ним
стояла фигура фанатика — отца д’Оржеваля? Анжелика
не могла забыть, что это отец де Вернон забрал ее с кораб¬
ля Золотой Бороды. По чьему приказу он действовал?
Но потом она вспомнила Джека Мервина, как наяву
увидела его, жующим табак и ловко управляющим пару¬
сом, и ее напряжение сразу ослабло. Этот человек, спас¬
ший ее из моря, несший на своих руках и поивший горячим
бульоном, чтобы привести в чувство, не мог быть ее вра¬
гом, Она должна найти в себе мужество говорить с ним
в открытую и выяснить, каковы его намерения.
Она подняла на него глаза.
—	Ну, и что вы об этом думаете? — спросила она с вы¬
зовом.— Могла дьяволица появиться в Голдсборо?
—	Да, думаю, что могла,— ответил он, глядя ей прямо
в глаза.
Анжелика почувствовала, что бледнеет от сразившего
ее ответа.
—	Так, значит, вы наш враг?
—	Кто это вам сказал?
—	Но ведь вы подчиняетесь отцу д’Оржевалю, не так
ли? А он поклялся уничтожить нас. Поэтому послал вас
следить за нами, погубить нас... Я помню...
Она отступила на шаг назад и выкрикнула в отчаянии:
185

—	Вы стояли и смотрели, как я умирала! Да, когда
я тонула у мыса Монхиган, вы наблюдали за мной... я ви¬
дела это по вашим глазам, когда вы отказались протянуть
мне руку... Но одно дело — принять решение, подчиняясь
чьим-то приказам, что человек должен умереть, и совсем
другое — наблюдать, как он борется со смертью. Этого вы
не могли вынести!
Отец де Вернон слушал, пристально глядя на нее, но
выражение его глаз оставалось абсолютно бесстрастным.
И мадам де Пейрак замолчала, задохнувшись, а он спокой¬
но спросил:
—	Могу ли я узнать у вас, мадам, по какому поводу
вы нанесли мне сегодня визит?
—	Я боюсь,— вырвалось у нее в порыве откровенности.
Говоря это, она протянула руки и очень удивилась, ког¬
да он, иезуит, вдруг схватил их и, крепко сжав, на какое-то
время задержал в своих ладонях.
—	Я рад, что вы пришли ко мне, несмотря на все злые
умыслы, которые мне приписываете,— сказал он.— Я в ва¬
шем распоряжении и готов помочь вам снова обрести му¬
жество.
Анжелика не знала, что говорить. Поступок Мервина
был таким неожиданным... но и таким успокаивающим...
Она взглянула на него, пытаясь понять, что так подей¬
ствовало на этого скрытного, загадочного человека.
Огромная волна с грохотом разбилась об оконечность
мыса, и рядом с ними взметнулся на невероятную высоту
фонтан белоснежной пены, окативший обоих дождем
сверкающих соленых брызг. Они отступили на несколько
шагов назад. Анжелика опять колебалась, не решаясь
заговорить.
—	Я сама не знаю, что происходит, но у меня такое
чувство, будто кто-то стремится погубить нас, и я больше
не могу этого вынести. Кто может желать нашей гибели?
Отец д’Оржеваль. Мервин? Если вы знаете, скажите мне,
я вас умоляю. Это он сказал вам, что я на борту у Золотой
Бороды? Это по его приказу вы явились и забрали меня
оттуда?
Он ничего не отрицал, но ничего и не признавал. Она
чувствовала, что он знает об окружающих ее тайнах го¬
раздо больше, чем она сама, но не решается сказать ей
о своих выводах и размышлениях. Был ли он осторожен
с нею? Связан ли с их врагами?
—	Английские пуритане, французские еретики,— про¬
изнес он неожиданно,— банда пиратов, не признающих
188

ни Бога ни черта., джентльмены удачи, всегда готов е
на любое бесчинство,— вот что такое население Голдсборо.
И как может подобный вертеп жить мирно и не вызывать
подозрений со стороны Канады?
—	Слишком поспешное суждение,— возразила Анже¬
лика. Ведь вы же сами видите: наше население состоит
почти полностью из трудолюбивых почтённых семейств,
е патриархальным укладом жизни. Даже пираты решили
начать здесь новую жизнь. Атмосфера у нас достаточно
пристойная и спокойная. Конечно, иногда нам случается
повеселиться, но ведь вы и сами не считаете ниже своего
достоинства немного позабавиться. Что касается англий¬
ских пуритан, то вы же прекрасно знаете — это беженцы
из Новой Англии. Почему же они должны быть лишены
права на жизнь? Разве мало людей и так уже погибло по
ту сторону залива... Ох, Мервин,— с болью продолжала
она,— неужели вы не помните маленьких английских
ребятишек, распевавших нам на Длинном острове балладу
о ракушках? А теперь они все мертвы... ходят слухи, что
все острова в заливе Каско попали в руки абенаков...
—	Вот тут вы ошибаетесь,— отрезал он.— Они не
мертвы. И эти острова до сих пор ждут, когда на них на¬
падут индейские пироги, а маленькие английские ребя¬
тишки, о которых вы проливаете слезы, ручаюсь вам, по-
прежнему ищут ракушки и поют. И все это благодаря вам,
или по вашей вине, с какой точки зрения смотреть..
—	Что вы хотите этим сказать? — воскликнула она,
с изумлением глядя на него.
—	Я хочу сказать, что исчезновение, или, точнее, де
зертирство Пиксарета разрушило все планы индейцев.
Индейская волна заглохла, как огонь без топлива. Племе
на, которые он вел с севера, повернули обратно к Квебеку,
забрав с собой заложников. А те, что двинулись на юг
чтобы ожидать там его появления, поняли: он гораздо
больше заинтересован следовать за вами, мадам, во всех
ваших скитаниях, нежели снова вести свои войска в битву.
Так что, как видите, без великого воина Акадии в наших
краях нет никакой индейской войны.
После нескольких стычек индейцы отступились от
своих намерений. Так что, мадам, я надеюсь, вы удовле
творены своими трудами?! Да, похоже, это так и есть..
Он увидел, как просветлело ее лицо. Известие о том,
что дети с Длинного острова не погибли, а избежали
страшной участи, наполнило сердце Анжелики радостью
и облегчением
187

—	Так, значит, они живы,— сказала она, и глаза ее
засияли.— Слава Богу!
Иезуит смотрел на нее, задумчиво поглаживая подбо¬
родок, и в его взгляде сверкнула насмешливая искорка.
—	Вы должны признать, мадам, у отца дЮржеваля
имеются все. основания негодовать. Кампания с треском
провалилась, а его Великий Обращенный, его возлюблен¬
ный сын, бесстыдно увиливает от своих обязанностей
вождя, возглавляющего священную войну, и все потому,
что он встретился с Дамой с Серебряного озера. Это имя,
под которым вы известны в Квебеке, и которое уже весьма
популярно. Ваша власть над таким неподатливым субъек¬
том, как Пиксарет, явно отдает колдовством для всякого,
кто вас не знает. Итак, произошли определенные измене¬
ния в сложившемся о вас мнении, но их нелегко пере¬
варить моему покровителю. Например, мессир де Ломени-
Шамбор, его лучший друг, вдруг стал вашим откровенным
и пылким защитником. Это не может не ранить. И как же
ему не считать вас опаснейшим врагом, если само присут¬
ствие вашего мужа, мессира де Пейрака, на наших берегах
выглядит как подрыв основных устоев всей нашей рабо¬
ты в Акадии, а ваше появление вместе с ним, как по вол¬
шебству, лишает отца д’Оржеваля его преданнейших дру¬
зей и союзников?!
—	Но нам нужно было только место, где мы могли бы
спокойно жить. Америка — огромная, еще почти незасе¬
ленная земля. Мы никому не желаем зла, так почему же
мы ему мешаем?
—	Вы подаете пример, резко противоречащий тому,
что он хотел бы здесь насадить. Народ Канады очень хочет
обратить этот мир к Богу, но тем не менее, он чувствует
себя гораздо счастливее, когда праздно шатается по лесам,
занимаясь добычей и обменом мехов, нежели когда возде¬
лывает поля под стенами церкви. Тех, кто может целые
месяцы жить вдали от всех святынь, очень легко увлечь
на безбожные тропы. Так что, как видите, уже один только
ваш пример является для них искушением.
Они приходят сюда, к вам, ибо здесь лучшие, чем где
бы то ни было, скобяные изделия и, кроме того, есть воз¬
можность вести выгодную торговлю с врагом, не пачкая
при этом собственных рук. Я немало повидал этих фран¬
цузских ренегатов в индейских вигвамах. Человек по при¬
роде своей грешник. Превыше всего он ставит собственное
удовольствие. Англичане хотят молиться на свой ерети¬
ческий манер и готовы пойти на что угодно, лишь бы по¬
188

лучить на это право, а французы желают шляться по лесам
и богатеть от торговли мехами...
—	А вы сами, отец мой, в чем вы находите свое удо¬
вольствие?
Прерванный на полуслове, иезуит какое-то мгновение
молчал, потом ответил:
—	В том, чтобы привлекать в лоно церкви новые души
и удерживать те, которыми она уже владеет.
Нахлынула еще одна волна. На этот раз белый пенис¬
тый сноп, взлетевший в голубое небо, словно в гневном
порыве, упал дальше других, перехлестнув через край
скалы и, мгновенно добравшись до их ног, затопил по са¬
мые щиколотки.
—	Нам не стоит здесь оставаться,— заметил отец
де Вернон.— Начинается прилив, а море, как хорошо из¬
вестно и вам, и мне, очень коварно.
Анжелика почувствовала, как он подхватил ее под
руку. Нет, этот человек определенно вел себя не так, как
обычный иезуит. Однако она не ожидала смертельного
удара, который тот готовился ей нанести.
Какое-то время они молча шли рядом по узкой тропин¬
ке, ведущей к заросшей травой поляне. Прямо к их ногам
подступал кипрей, хрупкое, но воинственное розово-сире-
невое войско.
Внезапно он заговорил:
—	Вы не выживете! Вы обречены, потому что как бы
далеко ни зашел человек, преступная жизнь все равно
вынесет себе приговор.
—	О чем вы говорите?
—	О вас, мадам, и о ваших преступлениях.
Внезапно она почувствовала, что кровь закипает в ее
жилах.
—	Вы слишком далеко зашли, Мервин,— крикнула
она, вырывая руку. Ее глаза пылали от гнева.— Что вы
знаете о моем прошлом? Я не преступница!
—	В самом деле?..— произнес он иронически.— Так,
значит, во Франции теперь клеймят добродетельных
женщин «флер-де-лисом»?.. Каким бы несовершенным
ни было там правосудие, я все-таки не думаю, чтобы оно
дошло до такого...
Анжелика смертельно побледнела.
Как послушно и с какой наивностью она угодила в рас¬
ставленную им ловушку! Не считая графа де Пейрака, во
всем мире было только два человека, знавших, что она
заклеймена «королевской лилией»,— Берн, присутство¬
189

вавший при этом в маленьком судебном зале в Марекне,
и иезуит, спасший ее из воды на Монхйгане. Она вспом¬
нила прикосновение его рук к ее обнаженному телу, когда
тот растирал ее на берегу, стараясь привести в чувство.
Именно тогда отец де Вернон и увидел страшную отметину
на ее плече. Анжелика поняла: от нее требуется какое-то
объяснение. Она или должна рассказать ему все о себе,
или сознательно пойти на риск, позволив ему делать оши¬
бочные предположения, которые только усилят разногла¬
сия между ними и Новой Францией.
Анжелика вновь овладела собой. Если уж она должна
сказать ему правду, то существует только один способ,
с помощью которого он может узнать о ней все, что нужно,
не усомнившись при этом в ее словах.
—	Отец,— сказала она, глядя ему прямо в лицо,—
несмотря на то, что вы не питаете ко мне уважения, и я по¬
нимаю, что тайна, которую вы случайно узнали, должна
была склонить вас именно к такому мнению, считаете ли
вы меня способной совершить святотатство?.. То есть я хо¬
чу сказать, воспользоваться святыми вещами в дурных
целях?
—	Нет,— заверил он ее не задумываясь, — я не считаю,
что вы на это способны!
—	Тогда... выслушаете ли вы, отец, мою исповедь?
Глава тридцать первая
Мальчик-швед ушел из лагеря искать в траве упавшие
орехи.
Исповедальня состояла из решетчатой перегородки,
по одну сторону которой располагалось сиденье для свя¬
щенника, а по другую — прямо на голой земле должен
был стоять на коленях исповедующийся. На каркасе из
гибких прутьев кое-как крепилась закругленная крыша
и стены из коры вяза, но не было ни дверей, ни занавесей.
Священник и пришедший на исповедь, почти невидимые
друг другу сквозь сплетенную из тростника перегородку
могли, если это было им угодно, смотреть на море.
Анжелика опустилась на колени.
Отец де Вернон взял с табуретки белый стихарь, набро¬
сил его поверх сутаны и надел на шею расшитую епитра¬
хиль.
Потом сел и наклонился вперед.
—	Сколько времени прошло с последней вашей
исповеди?

Вопрос застал ее врасплох. Все это было страшно давно
и затерялось во мгле времени. Но потом перед ее мыслен¬
ным взором возникло Ньельское аббатство. Она увидела
высокое, похожее на трон, кресло и отца-наетсятеля с
бледным лицом, окаймленным монашеским капюшоном,
и добрыми глазами.
—	Года четыре... или пять, по-моему,— ответила она.
Иезуит содрогнулся.
—	И вы признаетесь в этом без малейшего смущения...
Но, дитя мое, неужели вы забыли обо всех своих обязан¬
ностях перед Богом, церковью и самой собой?.. Вы пре¬
бывали постоянно в смертном грехе, и, судя по всему, это
вас почти не трогает. Если бы вам пришлось завтра
умереть, вы попали бы к Сатане в ад и остались там на¬
вечно!..
Анжелика молчала.
—	Исповедуйтесь же в ваших грехах,— продолжал
он,— так, чтобы вам, по крайней мере, можно было бы
отпустить это вопиющее пренебрежение своими обязан¬
ностями.
—	Я хочу сделать общее признание,— сказала она.
—	Очень хорошо, я слушаю.
Она могла бы только упомянуть о грехах, совершенных
после последней исповеди, но общее признание охватыва¬
ло всю ее жизнь. Он узнает о ней все. И хотя, поступая так,
она, возможно, вверяла себя представителю их злейших
врагов, опускаясь перед отцом де Верноном на колени,
Анжелика выигрывала у него очко, ибо тайна исповеди
обязывала его хранить абсолютное молчание. Это было
правилом без исключений, и ни один священник еще ни¬
когда его не нарушал.
Прочитав установленную молитву и заявив согласно
ритуалу, что она обязуется больше не грешить, Анжелика
задумалась, с чего начать.
Ее жизнь была не простой. Обстоятельства сделали е^
мятежницей, но не преступницей, и «флер-де-лисом» ее
заклеймили только потому, что приняли за гугенотку. Она
так и объяснила ему.
—	Но почему же вы не оправдались, хотя бы ради того,
чтобы избежать страшного наказания, и позволили на¬
зывать себя еретичкой?
Анжелике пришлось рассказать ему, что она была вы¬
нуждена скрываться после того, как королевская полиция
назначила вознаграждение за ее голову... Кроме того, у нее
еще был ребенок, оставленный один в лесу, привязанным
191

к дереву... Она вела войну, возглавляла мятежников
Пуату.
Иезуит слушал, ничем не выражая своих эмоций, и как
будто совсем не был тронут ее признанием в том, что она
сама убила двоих. Он отмахнулся от этого небрежным
жестом руки. Однако гораздо дольше задержался на воп¬
росах о ее морали: вожделениях, неверности, на том, как
она снова изменяла своему мужу...
—	Но, отец, ведь я думала, что он умер!
—	А как насчет добродетели непорочности? Похоже
что вы мало задумывались над этим, дитя мое!
Ей захотелось пожать плечами или просто сказать, что
все это не имеет значения. Она заблуждалась, обманыва¬
лась! Все это было так далеко! Другая жизнь, другой мир!
От бесконечного хаоса и смятения в ее душе осталось
чувство ужаса и унизительной беспомощности. Воспоми¬
нания пробуждали в ней теперь бесконечное, невыразимое
облегчение: теперь она была свободна, любима и обере¬
гаема — здесь, на американской земле.
—	Разве вы не понимаете, Мервин, что мы, наконец-то,
можем жить счастливо и свободно, жить согласно своим
убеждениям и склонностям... Пожалуйста, ну, пожалуй¬
ста, я вас умоляю... Позвольте нам жить!
—	Дитя мое, не забывайте: вы здесь для того, чтобы
признаваться в грехах, а не для того, чтобы искать себе
оправдания или поддержки. Всю свою жизнь вы пытались
игнорировать учение церкви из-за слабости, беспечности
или недостатка мужества. А оно предписывает соблюдать
целомудрие и чистоту. Тем не менее, я дам вам отпущение,
ибо Иисус был снисходителен к неверной жене, он простил
грешницу, которая пришла к нему с любовью и покрыла
ему ноги ароматическим маслом... Произносите слова рас¬
каяния.
Он помог ей вспомнить слова, потом благословил, от¬
пуская все грехи.
Несмотря на образованность, суровость и беспристраст
ность иезуита, мозолистые руки и босые ноги сближали
его с простыми людьми. Борьба с медведем покорила все
население Голдсборо, даже гугеноты почувствовали его
человечность. Они поняли, что он тоже был человеком
моря, связанный с посланиями ветров, тайнами штормов..
Но каково будет его окончательное мнение о них?
После исповеди душа Анжелики наполнилась радостью
и надеждой, но по непонятной для нее самой причине осто¬
рожность не покидала ее.
192

Какое-то время оба молчали.
Потом он опять заговорил намеренно уклончиво:
—	Пожалуйста, не думайте, что если я проявил по
отношению к вам элементарную человечность на Монхи-
гане, меня следует уже считать вашим союзником. Рассто¬
яние между нами остается прежним.
—	Нет, не совсем прежним,— ответила Анжелика,
внезапно засмеявшись.— Вы тащили меня за волосы по
берегу, и я испачкала вашу одежду. Нравится нам это или
нет, но независимо от нашей воли это сближает людей
и связывает их определенными узами, даже если это испо¬
ведник и его прихожанин...
Ее юмор сокрушил неприступность иезуита, и он при¬
нялся от души смеяться.
—	Ладно,— сказал он,— я признаю, что в своей незави¬
симости... вы, люди Голдсборо, не стоите полностью на
стороне врагов Новой Франции, но не числитесь и в рядах
ее друзей.
—	Вы должны признать: вас трудно считать безобид¬
ными,— продолжал отец де Вернон.— Взять, например,
нового губернатора Колена Патюреля. Он — корсар, полу¬
чивший патентные письма в Париже, завладел землями
Акадии на законном основании, причем Патюрель обя¬
зался служить делу Новой Франции. И вдруг я нахожу
его здесь в качестве вашего союзника. Как вам уда¬
лось так провести его, что, даже лишившись всей своей
законной добычи, он платит вам такой явной предан¬
ностью?
—	Возможно, Колен понял, что им просто хотели вос¬
пользоваться, послав отнимать земли у законных владель¬
цев. Все обернулось по-другому. Он — справедливый че¬
ловек, и мы достигли с ним взаимопонимания.
—	С помощью какой уловки? — повторил иезуит.
Он, как собака, кружил, принюхиваясь, вокруг непо¬
нятных фактов, вокруг тайны. Потом, под влиянием вне¬
запного порыва, вдруг сказал:
—	Патюрель слишком влюблен в вас. И ставит эту
любовь выше своего долга. Он мне не нравится.
—	Можете мне поверить, ваши чувства взаимны -Ко»
лен сам мне это говорил. Он считает вас слишком страст¬
ным, слишком неистовым для священника человеком. Он
был не очень доволен, когда вы явились на его судно
и отбыли, забрав с собой его заложницу, графиню
де Пейрак, которую ему удалось захватить... Но он очень
7 1-454
193

набожный человек, и ему не хотелось, чтобы его считали
врагом Бога и церкви.
Она вздохнула и добавила:
—	Вот так-то! Что вы посоветуете мне теперь делать?
—	Отправиться в Квебек,— ответил отец де Вернон.—
Они должны узнать вас там. Вашего мужа считают измен¬
ником, врагом Франции. Но он же по происхождению гас-
конец, что в какой-то мере объединяет его с нашим губер¬
натором Фронтенаком. А вы обязаны там появиться для
того, чтобы развеять их страхи и сомнения.
—	Но вы, должно быть, сошли с ума! — в ужасе вос¬
кликнула Анжелика.— В Квебек! Вы же прекрасно знаете,
что меня встретят там градом камней. Королевская поли¬
ция может просто арестовать нас и бросить в тюрьму.
—	Отправляйтесь туда и покажите свою силу. Флот
вашего мужа уже гораздо могущественнее флота Новой
Франции...
—	Странно слышать такой совет от вас,— отозвалась
она, не в силах подавить невольную улыбку.— Так, зрш-
чит, вы все-таки не враг нам, Мервин?
Иезуит не ответил, но снял стихарь, аккуратно сложил
его и перекинул через руку. Анжелика поняла: он не хочет
продолжать разговор на эту тему.
—	,Вы собрфаетесь еще побыть в Голдсборо? —
спросила она.
—	Не знаю... А теперь идите, дитя мое. Уже поздно.
Ко мне могут прийти молиться прихожане.
Она послушно склонила голову прощаясь, и начала
спускаться по тропинке. Но потом вспомнила что-то и
остановилась.
—	Отец,— сказала она оборачивась,— вы не назначили
мне покаяния.
По обычаю, священник после исповеди назначал
покаявшемуся прочитать несколько молитв, принести
какую-либо жертву или выполнить благочестивое поруче¬
ние ео искупление совершенных грехов.
Отец де Вернон на мгновение заколебался, потом на¬
морщил лоб и его лицо приняло властное, высокомерное
выражение.
—	В таком случае, отправляйтесь в Квебек! — снова
повторил он.— Да, это и будет покаянием, которое я на вас
налагаю. Сопровождайте вашего мужа. Имейте мужество,
встретиться с этим городом без стыда и страха. В конце
концов, может быть, эго принесет какую-нибудь пользу
для Америки.
194

Глава тридцать вторая
Несмотря на то, что отец де Вернон так и не ответил,
враг он или нет, Анжелика была преисполнена надежды.
Он был не так ортодоксально настроен, как отец д’Орже-
валь, а также менее уязвим и, следовательно, ие менее
склонен к фанатизму. Он ничего не боялся: ни диалектика
протестантов, ни обольщения женщин, равно как и нью-
йоркских таверн, моря, пиратов, бандитов, устраивающих
кораблекрушения, краснокожих и медведей... Его отчет
духовному наставнику будет отчетом человека, столкнув¬
шегося лицом к лицу с противником.
Но позволит ли отец д’Оржеваль убедить себя?
Неожиданно она увидела Кантора, возвращавшегося
из порта с товарищами. У всех через плечо висели мокрые
сети, в руках они держали корзршы, доверху наполненные
рыбой, моллюсками и крабами.
Юноша радостно обнял мать. Он загорел, как пират,
и никогда еще его зеленые, как изумруд, глаза не свети»
лись такой чистотой.
Сын не объяснил свое отсутствие, а она не захо¬
тела его расспрашивать. В конце концов, он был капи¬
таном.
Появление Кантора сделало полным ее ощущение
счастья. Как все было прекрасно в этот вечер! Все опас¬
ности и тревоги утихли и рассеялись.
Она взглянула на пролетавшую стаю птиц. Стреми¬
тельные, плотные, причудливо клубящиеся облака, време¬
нами застилавшие все небо, как и птицы, которые кружи¬
ли над Голдсборо, всегда вызывали у нее восхищение, с его
заливом и островами... и с его тайной. Здесь, как уверяла
ясновидящая монахиня из Квебека, должна разыграться
мистическая драма с демоном.
«...Это было на берегу моря... Залив был полон остро¬
вов, похожих на спящие чудовища... Я слышала крики
чаек и бакланов...
Потом из воды внезапно поднялась необыкновенно
красивая женщина, и я знала, что это Демон... ее обнажен¬
ное тело отражалось в глади вод... Она скакала верхом на
единороге...»
Сущие выдумки!
—	Ничего не случится,— сказала себе Анжелика.—
Я постараюсь, чтобы не случилось!
Она обернулась и вдруг заметила в нескольких шагах
от себя женщину, пристально смотревшую на нее. Темные
7*
195

волосы женщины извивались, как змеи, освещенные крас¬
ными отблесками заходящего солнца.
—	Вы забыли обо мне,— донесся голос Амбруазины
де Бодрикур,— вы наблюдали за птицами... слушали кри¬
ки чаек над головой... Для вас это было небесной музы¬
кой... Я видела, вы закрыли глаза и улыбались. Как вы
можете так любить их? Эти чайки не вызывают у меня
ничего, кроме страха. В их криках мне слышатся вопли
умерших или проклятых, а для вас они полны очарования.
Вы их любите, а меня нет.
—	Вы ошибаетесь, Амбруазина. Я очень беспокоюсь
о вас. Но все, кто живут в Голдсборо, любят птиц.
Анжелика подошла к ней поближе.
—	Как только вы пожелаете, мы можем вместе обсу¬
дить, какое решение лучше принять: привезти девушек
сюда или, наоборот, вам присоединиться к ним в Порт-
Ройяле...
—	Но я не хочу уезжать отсюда,— крикнула Амбруа¬
зина, стискивая руки...— Я хочу остаться здесь, с вами...
—	Послушайте, вы же их покровительница,— возра¬
зила Анжелика,— эти молодые женщины очень нужда¬
ются в вас. Да перестаньте же, Амбруазина, вы же не
ребенок...
—	Нет, ребенок! Я заблудившийся, потерявшийся ре¬
бенок! — в отчаянии выкрикнула герцогиня.
Казалось, она была неспособна внимать голосу разума.
Словно больше не было той властной, смелой, уверенной
в себе женщины, богатой, знатной и благочестивой вдовы,
занятой благотворительными делами и наукой. Та. кото¬
рая ни в чем не сомневалась, даже, казалось, была счаст¬
лива — эта женщина словно бесследно исчезла. Здесь, на
этих берегах, в течение последних нескольких дней случи¬
лось нечто, совершенно сломившее ее.
Анжелика положила руку на голову Амбруазины и по¬
гладила ее. как ребенка.
— Все в порядке,— успокаивающе сказала она,— по¬
терпите немного! Здесь вы в безопасности, никто не при¬
чинит вам никакого вреда. А когда снова наберетесь сил
vl придете в себя, мы поговорим и обсудим ваши дела. Да»
между прочим, я как раз собиралась навестить Абигель
и вручить ей приготовленные мной и моим мужем подар¬
ки. Не хотите ли вы пойти со мной? Вы сразу почувствуете
себя лучше, как только увидите ее прелестное дитя...
Для Абигель предназначалась роскошная Библия
в переплете из золотой парчи с серебряной окантовкой
196

и двумя металлическими пластинами, где были изображе¬
ны исход из Египта и Эсфирь перед Артаксерксом, а также
приданое из алого шелка для новорожденной, к нему при¬
лагалась такая же наволочка и простыня. Кроме этого,
Анжелика еще добавила, уже для всего семейства, коробку
с английскими сладостями и два кувшина: один — с им¬
бирным лимонадом, а другой — с апельсиновым напитком.
Кантор, Мартел и другие юноши были уже у Бернов
и шумно выражали свое восхищение, поздравляя мать
и новорожденную.
Анжелика начала побаиваться, что молодая женщина
устанет от бесконечных визитов. Да и сама Абигель все
больше тревожилась: у нее почти не было молока, и к тому
же ее слегка лихорадило. Анжелика обещала приготовить
и принести на следующее утро настой из трав. А пока она
посоветовала Северине и тетушке Анне поочередно дежу¬
рить у ее постели, затем поговорила с отцом семейства, с
трогательным вниманием заботившимся о жене и дочери.
Мадам де Пейрак выполнила еще несколько намечен¬
ных дел, не расставаясь с Амбруазиной, а вечером, стоило
только остаться одной, к ней снова вернулись все страхи
и тревоги. Она досадовала на себя за то, что не поговорила
с отцом Верноном о той дьявольщине, что творится в Голд¬
сборо и около него. Почему бы ей не быть более откровен¬
ной, ведь он не проявлял по отношению к ним явной враж¬
дебности? Но тут же в ней снова взяло верх инстинктивное
стремление к осторожности. Все факты, мелкие подробнос¬
ти и обстоятельства, возбуждавшие беспокойство, были
слишком незначительными, почти неуловимыми. Сколько
бы она ни пыталась выстроить их в логической последо¬
вательности, она неизбежно запутывалась, теряя нить
рассуждений, не понимая, в какой связи они находятся
друг с другом и что является причиной, а что — следстви¬
ем. Неизвестное судно со странным экипажем, которое
намеренно передает фальшивые сведения; женщина —
нет, две женщины, уснувшие беспробудным сном, несом¬
ненно, вызванным каким-то снадобьем, ©днако, не так-то
легко говорить об этом с духовником. Ведь и он держится
с ней несколько настороженно. Ей нужны более достовер¬
ные, более весомые факты, и только тогда она сможет
обнаружить источник опасности.
Мысли снова вернулись к отравленному кофе, потому
что снотворное, погрузившее мадам Карер и мадам де Бод¬
рикур з столь долгий, похожий на летаргию сон, вне всяко¬
го сомнения, могло быть подмешано только в него.
197

Анжелика самым тщательным образом исследовала
оставшийся кофе. Он выглядел совершенно нормальным
и восхитительно благоухал. Если бы Жоффрей был здесь,
он выяснил бы его состав и нашел добавленное к нему
вещество.
Ей пришло в голову посоветоваться с торговцем пря¬
ностями. Может быть, ему, с его обостренным обонянием,
удастся определить, что сюда подмешано. Однако она тут
же отказалась от этой мысли, решив, что не стоит вовле¬
кать в такое дело пирата.
Чтобы избежать повторения печального инцидента,
она сама выбросила в море все содержимое банки и верну¬
лась домой в сопровождении котенка, *еотступно следо
вавшего за ней по пятам.
РСак хорошо, что он был с ней! Его присутствие успо¬
каивало ее. Она прижала его к плечу и так стояла у окна,
глядя ка Голдсборо и задумчиво поглаживая его. На по¬
селение уже опустилась ночь, прорезаемая вспышками
далеких молний.
Глава тридцать третья
Следующий день был невыносимо жарким. Ветер сов¬
сем утих, море лежало гладкое и неподвижное, от леса
и нагретой земли поднималось белое марево, сквозь кото¬
рое, как сквозь тонкий ф рфор, проглядывало палящее
солнце.
Рано утром, пока Амбруазина де Бодрикур еще спала,
Анжелика направилась к дому Бернов с приготовленным
для Абигель питьем. Она дала подруге первую чашку ле¬
карства и поставила кувшин на край очага. За день нужно
было выпить еще две или три чашки. Впрочем, Анжелика
в любом случае собиралась до обеда заглянуть к ней хотя
бы еще разок.
Маленькая Элизабет была восхитительным ребенком
и уже улыбалась, по крайней мере, по утверждению Се¬
верины.
Анжелика вернулась к герцогине, та уж стояла у двери
и смотрела на море.
—	Не хотите ли прогуляться со мной? Я хочу собрать
несколько агатов и аметистов для Онорины, моей малень¬
кой дочери. По-моему, здесь на побережье должны быть
красивые камешки...
В руке у нее была корзина с бутылкой лимонада и не¬
сколькими початками кукурузы.
198

Они нашли несколько камешков и множество ракушек,
Анжелика все время говорила об Онорине, которая, конеч¬
но, будет просто в восторге от этого подарка. Когда, не»
много погодя, они присели отдохнуть, обеих мучила жаж¬
да, и Анжелика поставила бутылку с лимонадом охлаж¬
даться в лужу под камнем.
—	Я приготовила этот лимонад из красного сумаха,—
объяснила она.— Белый сумах ядовит, он губит даже дубы
и тисы, если они растут поблизости, а ягоды красного,
смешанные с кленовым сахаром, перебродив, дают этот
восхитительный напиток.
Они подождали, пока бутылка достаточно охладится,
а потом с наслаждением выпили ее содержимое. Амбруа-
зина по-детски удовлетворенно вздохнула и легла на пе¬
сок, положив голову на колени Анжелике.
—	А что, если это был белый сумах?.. Тогда мы можем
умереть?
—	Нет, конечно, не беспокойтесь.
—	Яд,— произнесла герцогиня мечтательным голосом^
будто доносившимся откуда-то издалека,— ...это слово
преследовало меня много лет. Отравить его... да, его, это
чудовище... мне не хватало мужества это сделать. Я не
могла думать ни о чем другом, а единственным моим уте¬
шением было воображать, как он умирает от моей руки...
но я боялась ада... А потом он наконец умер... от старости и
разврата... и я была наказана за свои дурные мысли тем, что
была осуждена повсюду таскать за собой страдание, не на¬
ходя покоя и забвения нигде и ни в чем, даже в молитвах...
—	А почему вы снова не вышли замуж? Я думаю, не
из-за недостатка предложений?
Амбруазина рывком, как ужаленная, села.
—	Снова выйти замуж! Как вы могли задать такой
вопрос? О, как вы жестоки, вы, счастливая, безмятежная
женщина!.. Снова оказаться жертвой мужчины? Нет, я ни¬
когда не смогу это сделать... мне становится плохо от од¬
ной только мысли об этом: позволить мужчине прикос¬
нуться ко мне!
Она склонила голову, и рассыпавшиеся волосы почти
полностью скрыли изящный, как у танагрской статуэтки,
профиль ее лица, покрасневшего от жары и волнения. Ее
руки начали покрываться золотистым загаром, и она пе¬
чально провела пальцем по одной из них.
—	И тем не менее, я красива... не так ли? Кто же смо¬
жет вылечить меня от такой ужасной болезни: страха
перед любовью...

Светская маска, так тщательно создаваемая ею для
придворных и научных кругов, рассыпалась на глазах.
Трудно будет вылечить такую болезнь. Как помочь этой
раненой женственности снова обрести уверенность в себе?
Здесь мог бы помочь священник, но Амбруазина, по при¬
вычке, будет играть прежнюю роль перед священником
и ни за что не решится на откровенность.
Судя по всему, Анжелика была единственным в мире
человеком, перед которым она обнажила свою глубокую
рану.
Анжелика долго говорила.с ней, пытаясь снова про¬
будить вкус к жизни и веру в нее, напоминала о различных
проявлениях милости Создателя и его любви ко всем.
Амбруазина молчала и внешне оставалась равнодушной
ко всем доводам и убеждениям, но, в конце концов, у Ан¬
желики все-таки сложилось впечатление, что она немного
утешила и успокоила бедную женщину.
—	Как вы добры,— пробормотала герцогиня, с детской
непосредственностью обвив руками талию Анжелики.—
Я еще никогда не встречала в людях столько милосердия.
Она закрыла глаза и, казалось, забылась спокойным, вос¬
станавливающим силы сном. Анжелика оставила ее отды¬
хать и отошла в сторону. Услышанная исповедь взволно¬
вала и опечалила ее. Она пристально вглядывалась в мор¬
скую даль, надеясь увидеть парус корабля возвращающе¬
гося к ней Жоффрея.
На нее нахлынули воспоминания о далеких незабыва¬
емых днях в Тулузе. Анжелике было всего семнадцать,
и тридцатилетний вельможа казался ей стариком, а бога¬
тый жизненный опыт, наложивший отпечаток на его на¬
смешливое, исполосованное шрамами лицо, еще более
страшил ее. Он пережил все страсти этого мира, но к ней,
Анжелике, с самого начала пробудившей в нем глубокое
и истинное чувство, всегда проявлял беспредельную неж¬
ность. Она была отдана ему'во власть, но муж не унизил
ее в любви, не принес горького разочарования. Как ей от¬
благодарить Бога за такое счастье?!
—	О чем вы думаете? — неожиданно спросила Ам¬
бруазина звенящим от напряжения голосом.— Вернее,
о ком вы думаете? Конечно же, о нем... о человеке, которо¬
го вы любите... Как вы счастливы, а у меня нет ничего,
ничего...
Она в ярости мотнула головой так, что взлетели волосы,
потом вдруг неожиданно успокоилась и попросила у Анже¬
лики прощения за свою несдержанность.
200

Когда жара начала немного спадать, они вернулись
в деревню. Однако ветра по-прежнему не было, и воздух
казался тяжелым и липким.
Кто-то сказал Анжелике, что у форта ее ждет отец
де Вернон. Герцогиня де Бодрикур издали помахала ему
рукой и направилась к дому тетушки Анны.
Иезуит казался удивленным, даже раздосадованным.
—	Я полагал, что мадам де Бодрикур покинула Голд¬
сборо...
Анжелика попыталась объяснить, как все получилось.
—	А «королевские девушки», они где?
—	В Порт-Ройяле.
—	И не намерены вернуться сюда? Я думал, что не¬
которые из них собираются выйти замуж за мужчин из
Голдсборо.
—	Но разве вы не высказались самым убедительным
образом против этих браков? — изумилась Анжелика.
—	Я? — произнес он, нахмурившись и приняв самый
надменный вид, на который только был способен.—
С какой стати я стану вмешиваться в дела подобного
рода?
—	Но я думала... мадам де Бодрикур сказала мне...
должно быть, она неправильно поняла вас...
—	Да, должно быть, так!
Он бросил на Анжелику проницательный взгляд, слов¬
но хотел что-то сказать, но передумал.
—	Вы хотели меня видеть? — спросила Анжелика.
Как бы отметая неподходящие к этому случаю мысли,
он сказал:
—	Да... я хотел попрощаться с вами, потому что завтра
аа рассвете покидаю это место.
Она сама удивилась тому, как опечалило ее это извес¬
тие. В груди снова зашевелился необъяснимый страх.
—	Вы собираетесь встретиться с отцом д’Оржевалем?
—	Только через несколько недель. Но до этого я дол¬
жен отправить ему послание.
—	Собираетесь ли вы заступиться за нас?
Он иронично улыбнулся, потом снова стал серьезным,
почти мрачным.
—	Вы не должны слишком полагаться на мою под¬
держку,— честно предупредил он.— Я ненавижу этих
еретиков, которых вы взяли под свое покровительство.
—	А нас, Мервин, вы также ненавидите?
Она пылко посмотрела на него, прося о снисходи¬
тельности.
201

«Меня... вы разве ненавидите?» — спрашивал ее
взгляд.
Он еще раз улыбнулся, но покачал головой.
—	Я не могу заступаться за тех, кто поддерживает
приспешников Сатаны.
—	Но вы можете посоветовать отцу д’Оржевалю по¬
щадить нас.
Ей хотелось, чтобы он уступил. Тогда у нее осталась
бы надежда. Но он не дрогнул.
—	Ну что ж, тогда не можете ли вы, по крайней мере,
попросить у него кое-что для меня? — продолжала она.—
Вряд ли он откажет в этой просьбе, если даже и считает
меня своим злейшим врагом.
—	Что же это?
—	Попросите посвятить меня в секрет изготовления
зеленых свеч.
Отец де Вернон разразился смехом.
—	Нет, вы можете обезоружить кого угодно,— заявил
он.— Ну, хорошо! Я передам ему вашу просьбу.
И он протянул ей руку, как бы скрепляя их согласие.
Он опять вел себя не как обычный иезуит, а как моряк,
как верный товарищ по плаванию. Не желая выразить
свои чувства словами, Джек Мервин предпочел передать
их жестом. Мадам де Пейрак тоже пылко сжала аристо¬
кратическую руку, темную и мозолистую от постоянной
работы с парусами. И тут ей неожиданно подумалось: «Он
не должен уходить, потому что, если он уйдет, я его ни¬
когда больше не увижу...»
Над берегом пронеслась стая пронзительно кричащих
птиц. Ка мгновение стало темно. И Анжелика вдруг по¬
чувствовала: вот-вот случится что-то ужасное. Судьба
была уже здесь и готовилась нанести свой удар. Судьба.
Рок.
...Неожиданно он оказался прямо за спиной у Джека
Мервина, и ужас, который иезуит прочел в глазах Анже¬
лики, заставил его резко обернуться. Позади, всего в
нескольких шагах, стоял неподвижный, грузный, как
каменное изваяние преподобный Томас Патридж. Живыми
оставались только его страшные, налитые кровью глаза,
испепеляющие ненавистью.
Отец де Вернон скорчил кислую мину.
—	Приветствую вас, пастор,— произнес он по-анг¬
лийски.
Протестантский священнослужитель словно не слышал
его слов. Изуродованное ужасным шрамом багрово-крас¬
202

ное лицо, едва не черное от напряжения, выражало ярость,
не поддающуюся описанию.
—	Ты приспешник Сатаны,— прорычал он, прибли¬
жаясь. к иезуиту.— Так, значит, ты наконец добился, чего
хотел, нарушив все священные законы чести и гостепри¬
имства!
—	Что ты тут такое бормочешь старый идиот?! Сам
приспешник Сатаны!
—	Лицемер! Не думай, что нас будет так легко отдать
в лапы Квебека. Я дрался с краснокожими, защищая свою
паству, буду драться и с тобой!
Огромным кулаком он ударил Мервина с размаху пря¬
мо в лицо.
—	Умри, Сатана!—дико завизжал преподобный
пастор.
Из носа иезуита хлынула кровь, заливая рот и шею.
Патридж нархес ему новых! удар, на этот раз в живот. Он
уже готовился ударить противника в третий раз, но тот
отпрыгнул назад и ударил его ногой в подбородок с такой
силой, что у того лязгнули зубы
—	Смерть и тебе, Сатана! — крикнул ок.
И двое мужчин вступили в схватку с неукротимой
яростью. Вокруг них мгновенно образовался кружок испу¬
ганных, потрясенных зрителей, молча наблюдавших за
жуткой сценой, не в состоянии вмешаться в нее. Ссора
разразилась так быстро, что даже Анжелика с трудом по¬
нимала, что происходит. Над головами собравшихся беше¬
но кружили сотни птиц, заглушая своими криками и хло¬
паньем крыльев звуки ударов и оскорбления дерущихся.
Птицы вносили еще большее смятение, придавая схватке
мистический характер.
Когда оба противника упали на землю, сплетенные
в яростном объятии, Анжелика бросилась к ним, умоляя
успокоиться и разойтись, но была едва не сбита с ног вне¬
запным рывком пастора, пытавшегося освободиться от
сжимавшей его мертвой хватки противника. При этом он
изо всех сил ударил коленом своего врага. У иезуита, по¬
лучившего страшный удар в печень, вырвался хриплый
крик. Руки Мервина, как стальные тиски, сжали плечи
англичанина так, что лицо того стало черным от удушья,
и тут же, высвободив руку, с размаху обрушил ее на шею
противника.
—	Бегите за Коленом Патюрелем! Только он один мо¬
жет разъединить их! Скорее! Скорее! Они убьют друг дру¬
га! — отчаянно закричала Анжелика, стараясь перекрыть
203

своим голосом дикие, доводящие до безумия крики птиц
и хлопанье их крыльев.
Увидев Колена, она стремительно бросилась ему на¬
встречу.
—	Быстрее, Колен, ради Бога, быстрее! Они дерутся
не на жизнь, а на смерть! Пастор и иезуит!
Колен бросился вперед, бесцеремонно расталкивая
зрителей. И вдруг наступила пугающая полная тишина.
Шумная стая чаек и бакланов опустилась поодаль.
Слышался только ласковый шелест набегавших на песок
волн...
Пораженные, люди молча и неотрывно смотрели на два
тела, распростертых перед ними на песке, словно сломан¬
ные марионетки.
—	Он сломал ему шею,— сказал наконец кто-то.
—	Он отбил ему внутренности,— проговорил другой.
Пастор, лежавший с вытаращенными и уже остекле¬
невшими глазами, был мертв. Но его враг еще шевелился.
Анжелика опустилась на колени перед отцом де Верноном
и подняла его восковые веки,— глаза, уже потускневшие
и приобретшие какой-то металлический блеск, смотрели
вокруг невидящим взором.
—	Отец! Отец! — позвала она.— Видите ли вы меня?
Слышите ли вы меня?
Он посмотрел на нее и едва слышно прошептал:
—	Письмо... к отцу д’Оржевалю... оно не должно...
Он захлебнулся, судорожно вздохнул, потом в его горле
что-то заклокотало... Это был конец.
Дрожащим, срывающимся голосом Анжелика пыта¬
лась объяснить Колену Патюрелю, как все это случи¬
лось.
—	Я ничего не понимаю... Пастор вдруг оказался
здесь... он был вне себя от бешенства и ударил священ¬
ника... Конечно, они всегда были врагами... когда они
плыли морем, они все время были на грани столкно¬
вения.
Колен разъединил два мертвых тела и положил их ря¬
дом: двух больших, сильных мужчин в черных одеждах.
Потом он закрыл им глаза и попросил дать ему два платка.
Две женщины сняли с головы чепцы, и Колен накрыл ими
искалеченные, разбитые лица.
—	Кто может прочитать отходную молитву по этому
человеку? — спросил он, указывая на преподобного Пат-
риджа.
Вперед выступил смертельно-бледный пастор Бокер.
204

Он произносил самые важные слова из протестантской
погребальной службы, которые шепотом повторяли за ним
все протестанты.
—	А для него? — это относилось уже к погибшему
иезуиту.
—	Я могу,— пробормотал, запинаясь, молодой капу¬
цин, известный под именем брата Марка.
Растерянный и взволнованный, он беспорядочно путал
латынь с предписанными молитвами, перемежая все это
многочисленными крестными знамениями. Великий иезу¬
ит Мервин наградил бы его снисходительной улыбкой.
—	Мне нужны мужчины, которые перенесли бы тела!
Вперед выступили четверо сильных мужчин, но Коле¬
ну этого показалось мало.
—	Нужно больше, они оба тяжелые!
Понадобилось восемь широкоплечих, дюжих мужчин,
чтобы отнести погибших к месту их последнего успокое¬
ния — на вершину скалы.
—	Положите их в одну могилу,— распорядился Колен,
Эта могила под соснами, среди густых зарослей кипрея,
сохранилась до сих пор.
Ее не знают. О ней не помнят. Но если вы снимете тол¬
стый слой мха, то найдете под ним этот серый камень,
источенный временем. Еще можно различить полустер-
шиеся слова, выбитые по приказу губернатора в те дале¬
кие времена:
Здесь лежат два человека, служивших Богу,
Которые убили друг друга с криками: «Смерть Сатане!»
Да покоятся они с миром!

СМЯТЕНИЕ
Глава тридцать четвертая
—	А где мальчик? — вдруг спросила Анжелика.— Где
маленький спутник отца де Вернона Эббиэл Нильс?
Она бросилась к лагерю иезуита, но не найдя там маль¬
чика, принялась разыскивать его повсюду. Вещи отца
де Вернона, видимо, были у него. Последними словами
Джека Мервина были: «Письмо к отцу д’Оржевалю... он©
не должно...» Почему-то это письмо имело огромное значе¬
ние. Анжелика была уверена, что это послание иезуита
объяснило бы все. Если бы ей удалось найти его, она узна¬
ла бы, наконец, кто ее враги.
Что именно он пытался ей сказать? Что письмо не дол¬
жно попасть к адресату, или, наоборот, должно быть до¬
ставлено ему без промедления?..
Анжелика обратилась к Колену с просьбой помочь
разыекать мальчика. Но с наступлением ночи от этого
пришлось отказаться.
С помощью двух английских беженцев из лагеря Шам¬
плейна им удалось с большей или меньшей достоверно¬
стью разобраться в сущности случившегося. Среди англи¬
чан прошел слух, что отец иезуит с согласия местных
папистов, а именно мадам де Пейрак и Колена Патю¬
реля, собирается забрать их в Квебек как заложников
206

Остальное довершила природная вспыльчивость и не¬
обузданность характера пастора.
В течение летней ночи Голдсборо словно затаился,
ошеломленный трагическим происшествием. Только ци¬
кады и кузнечики, эти хозяева полей и лугов, заливались
с завидным усердием, их веселое, громкое стрекотание
казалось насмешкой над горестями людей.
Наконец Анжелика вернулась в форт; но мысль о том,
что она должна остаться одна, приводила ее в ужас. Когда
же вернется Жоффрей?
Весь этот долгий день она не видела котенка, не нашла
его и в своей комнате. Без этого крошечного существа ком¬
ната казалась ей сырой и'унылой; его исчезновение было
для Анжелики столь же трагическим и непоправимым,
как исчезновение из ее жизни иезуита Мервина.
Она опять спустилась вниз, исполненная решимости
во что бы то ни стало отыскать его, но не посмела спросить
у часовых, не встречали ли они маленькое животное. По¬
сле всего, что случилось в этот день, ее беспокойство о коте
могло показаться смешным. Однако для нее это было очень
важно. Если он погиб, это будет означать для нее одно:
злая судьба уже держит их всех за горло. Она должна
найти его! И так же, как до этого она искала пропавшего
мальчика, Анжелика принялась разыскивать котенка,
проходя по уснувшим улицам и тихонько окликая его:
«Где ты, малыш? Кис, кис!» Она заглядывала под все из¬
городи и в самые укромные местечки. Потом, спустившись
к морю, высматривала его между рыбачьими лодками,
между корзинами и камнями, обнажившимися во время
отлива.
Мерцающего света луны, окруженной туманным золо¬
тистым ореолом, было достаточно, чтобы продолжать
поиски.
Охваченная отчаянием, она снова обошла порт, всмат¬
риваясь в темную полоску тени у подножия стены. И вдруг
остановилась как вкопанная. Что это, светлячки? Там,
у самого палисадника, на траве, она заметила что-то, по¬
хожее на два желтых кошачьих глаза.
—	Это ты, малыш? — прошептала она, и ее сердце
дрогнуло от радости и надежды.— Это ты? Но что с тобой?
Ты не узнаешь меня?
Протянув руку, она хотела погладить котенка, но, едва
рука притронулась к нему, тот издал пронзительный
вопль.
—	Что с тобой случилось?
207

Она бросилась к часовым.
—	Посветите мне, пожалуйста!
Стражник дал ей фонарь и предложил проводить, но
Анжелика отказалась.
Она вернулась к котенку, умоляя Небо, чтобы он не
убежал. К счастью, он был еще здесь: свернувшись клу¬
бочком, он неподвижно лежал в густой траве. При свете
фонаря Анжелика увидела, что его маленькая мордочка
вся в крови.
—	Что они с тобой сделали?
Она попыталась взять его на руки, но каждый раз, как
только притрагивалась к нему, раздавался крик. В конце
концов ей все-таки удалось завернуть котенка в свою
шаль; он дрожал всем тельцем и тихонько стонал от боли.
Анжелика принесла котенка в комнату и положила на
стол, чтобы осмотреть, но тот вдруг сделал отчаянный пры¬
жок и попытался забиться в угол, побуждаемый инстинк¬
том, который заставляет животных прятаться перед смер
тью в укромных местах. Однако у него не было сил убе¬
жать далеко и он снова свернулся на полу.
Она опустилась на колени перед раненым животным
— Это я,— ласково сказала Анжелика,— не бойся,
я помогу тебе.
Она осторожно осмотрела его, пытаясь выяснить, куда
он ранен. Кровь текла из носа, и на его тельце было не¬
сколько кровавых пятен. Упал ли он откуда-то или его
избили?
Она приподняла лапку и увидела следы ожога.
«Может быть, он попал в костер?»
У Анжелики родилось страшное подозрение и по мере
того, как оно укреплялось в ее сознании, женщину охва¬
тывал гнев, подобный морскому приливу, огромной волне,
готовой с грохотом разбиться о скалы.
«Кто-то избил его!.. Кто-то намеренно мучил его!» От
боли и ужаса ее сердце едва не остановилось
«Но кто мог это сделать, кто?!»
И она огляделась вокруг, пытаясь увидеть в темных уг¬
лах чудовище, которое блуждало среди них, сея панику
отчаяние и смерть.
Глава тридцать пятая
Потом Анжелика, почти крадучись, вышла из форта.
Прижимая к груди крохотное умирающее создание, она
направилась к дому Бернов. К счастью, дверь оказалась
открытой, семья ужинала при свечах.
203

Должно быть, Анжелика выглядела совершенно по¬
давленной, потому что Габриэль Берн сразу вскочил на
ноги и воскликнул:
—Дитя мое, что случилось? Вам плохо?
«Они» пытались убить моего котенка,— ответила
Анжелика дрожащим голосом, несмотря на все усилия
быть спокойной.— «Они» избили его и мучили. Он
умирает.
—	Но кто же эти «они»?
—	Демоны... которые пытаются погубить всех нас.
Все с ужасом посмотрели на нее.
—	Анжелика,— позвала Абигель,— ты не подойдешь
ко мне?
Со своей кровати она видела все, что происходит
в смежной комнате.
—	Анжелика, иди сюда,— повторила она ласково, но
настойчиво,— положи котенка на кровать. Дети посмот¬
рят за ним... Иди сюда и садись.
Абигель протянула руку. Анжелика положила котенка,
села у постели подруги и, лишившись сил, прижалась
к ее плечу.
Нам не выжить,— простонала она,— силы Зла по¬
бедят. В конце концов «они» возьмут над ним верх. Жоф¬
фрей никогда больше не вернется, а я не вынесу этого
и умру...
—	Не надо так говорить.
Абигель прижала руку подруги к своей груди. В этот
вечер пришла ее очередь утешать и подбадривать.
—	Конечно же, он вернется,— сказала она с упреком,
говоря почти шепотом.— И ты прекрасно это знаешь. Он
может вынести все. Ты сама однажды это сказала. Нет
битвы, из которой он не вышел бы победителем. Уже
через несколько дней, а может быть, даже завтра, он
опять будет здесь, и ты сама посмеешься над своими
страхами.
Но что «они» сделали с моим котенком?
—	Это просто случайность... может быть, его сшибла
повозка, или грубо отшвырнул со своей дороги какой-то
нетерпеливый моряк...
—	Он только что выпил немного воды,— радостно
сообщили дети.
Это было хорошим признаком.
—	Он выживет,— уверяла ее Абигель.— Ты забыла,
как живучи кошки. Разве не говорят, что они сильнее
демонов?
209

Анжелика, согретая дружеским теплом, начала при¬
ходить в себя, и силы понемногу стали возвращаться к ней.
—	Пожалуйста, прости меня. Я просто глупа... это
смерть иезуита выбила меня из колеи. Он был суро¬
вым и непреклонным человеком, но я все равно чувст¬
вовала к нему привязанность. И он стал бы нашим
другом...
—	Оставайтесь ночевать у нас,— предложил мастер
Берн.— Вам нельзя быть одной после этого ужасного
происшествия, которое случилось сегодня на ваших гла¬
зах. Два служителя Бога! — пробормотал он, качая голо¬
вой.— Никогда еще Небо не видело такой отчаянной
схватки... Пожалуйста, останьтесь здесь, мадам. Ложитесь
с Абигель, я буду спать в вигваме Мартела.
Анжелика подвернула одеяло Лорье, поднялась на чер¬
дак, чтобы поцеловать на ночь Северину, погасила огонь
в камине и бросила несколько листьев лимонного баль¬
зама на маленькую горелку, чтобы отогнать москитов
и мух.
Потом она приоткрыла дверь между комнатами, поту¬
шила свечи, оставив только одну у Абигель, и занялась
ребенком.
Это жилище было преисполнено покоя, семейного теп¬
ла и нежности. Безжалостные тиски, сжимавшие сердце
Анжелики, начали ослабевать. Здесь, среди друзей, она
была в безопасности.
—	Да, раз уж речь зашла о Мартеле, не знаешь ли ты
случайно, чем занят мой Кантор? Они как будто вместе
участвуют в каком-то таинственном предприятии.
—	Молодые люди любят тайны и хотят добиться
признания собственной значимости,— с улыбкой ответила
Абигель.— Мартел дал мне понять, что мессир де Пейрак
доверил им, на время своего отсутствия, какую-то важную
миссию, связанную с плаванием среди островов. Больше
он ничего не сказал, но я знаю, что каждый раз, когда
они возвращаются, они докладывают губернатору и полу¬
чают от него дальнейшие указания.
—	Ну что ж, хорошо! — ответила Анжелика со вздо¬
хом.— О Канторе можно не беспокоиться.
Анжелика высоко ценила дружбу с доброй и нежной
Абигель. Сейчас, во время отсутствия мужа, она особен¬
но дорожила ею. Америка не только не отдалила женщин
друг от друга, подчеркнув разницу в их положении и ре¬
лигии, но, наоборот, еще теснее сблизила. Лежащая н.а
новой подушке из алого шелка Абигель с длинными
210

Золотыми локонами, обрамлявшими тонкое, словно фар¬
форовое, личико, казалась ей прекрасной.
Малышка была здоровой и спокойной, но усердно
сосала свой кулачок.
—	Как ты думаешь, я достаточно долго кормила
ее? — спросила встревоженно Абигель.
—	Ты приняла все питье, что я тебе приготовила?
—	Северина забыла мне дать,— смущенно призналась
молодая мать.
—	Несмотря на то, что я оставила его на самом видном
месте?
Она нашла свой кувшин на том же углу камина, где
и поставила, но Лорье водрузил перед ним корзину с мол¬
люсками, когда вернулся из экспедиции,— этим объясня¬
лась забывчивость Северины.
—	Питье еще теплое. Я дам тебе чашку,— сказала Ан¬
желика, подходя к постели подруги.
Несколько капель жидкости попало на алую наво¬
лочку.
—	Ох, ладно,— рассердилась на себя Анжелика.—
Лучше приготовлю тебе новое питье.
Подойдя к окну, она выплеснула на улицу содержи*
мое кувшина, потом широко распахнула ставни и с насла¬
ждением вдохнула аромат ночи. Стоящий на самой
опушке леса дом был окутан тонкими, дурманящими
запахамр!.
Анжелика вымыла кувшин, поставила его сушиться
на специально предназначенную для этого доску и приго¬
товила новый напиток, который Абигель послушно выпил*
Потом Анжелика сняла испачканную шелковую наво¬
лочку и заменила ее чистой льняной. Передвинув кроват¬
ку ребенка поближе к постели матери, она пошла посмот¬
реть на своего несчастного котенка, который свернулся
в уголке и с молчаливым упорством боролся с болью. Она.
как могла, перебинтовала его раны, наложив на них
мазь, и попыталась заставить котенка снова выпить
воды, но тот отказался. Тем не менее, когда Анжелика
заговорила с ним, он ответил ей тихим мурлыканьем
Отойдя от него, она начала готовиться ко сну. Окно так и
осталось открытым настежь: было жарко. Наконец, задуе
свечу и оставив только крошечный масляный ночник
из цветного стекла в дальнем углу комнаты, она сбросила
одежду и легла рядом с Абигель.
С кровати им хорошо было видно темное ночное нео<
с мерцающими звездами, подернутыми левкои д,,!мк.н
211

Ветерок чуть шевелил ветви за окном, где-то далеко пе¬
рекликались тюлени.
—	Абигель,— неожиданно произнесла Анжелика,—
ты бы не хотела, чтобы «королевские девушки» вышли
замуж за людей Колена, да?
Абигель слегка вздрогнула.
—	Но... я должна признаться, что это вызвало бы оп¬
ределенные затруднения... хотя меня это не касается,—
нерешительно ответила сна.
—	Однако твой муж, Маниголь и другие были против,
яе так ли?
—	Да, против,— честно призналась Абигель.
Анжелика немного помолчала.
—	А почему ты сказала об этом герцогине де Бодри¬
кур, а не мне?
Молодая женщина снова вздрогнула.
—	Герцогиня хотела знать, что я об этом думаю,—
с запинкой пробормотала она.
Но Анжелике показалось, что она покраснела. Почему
Абигель хотела скрыть от нее желание протестантов вы¬
яснить намерения герцогини? Несомненно, только потому,
что, не одобряя в душе позицию своих собратьев по рели¬
гии, в том числе мужа, и любя Анжелику, она просто не
придала должного значения той скрытой недоброжела¬
тельности, с которой относились к Жоффрею де Пейраку
гугеноты.
У Анжелики мелькнула мысль: может быть, среди гу¬
генотов и следует искать зачинщика заговора? На их
взгляд, в порту околачивалось слишком много нежела¬
тельных личностей, с которыми мирился Пейрак. Она лег¬
ко могла представить себе, как один из протестантов
натравливает вспыльчивого пастора Патриджа на иезуи¬
та, чье присутствие было для них столь же невыносимым,
как и самого Сатаны.
Однако протестанты обладали качествами, которые
сближали ее с ними — прямотой, наивной, почти детской
честностью... и она не могла не любить их. Да, любить их!
Поэтому ей было невыносимо больно думать, что они все
еще могут что-то замышлять против них. Жизнь вдруг
показалась ей безнадежной, безрадостной.
Она почувствовала, что Абигель пожала ей руку.
—	Друг мой,— шепнула молодая мать,— не печалься,
все будет хорошо. Я с тобой, и ты очень дорога мне. Сколь¬
ко раз этой зимой мы с Габриэлем говорили о тебе, о мес-
сире де Пейраке, о ваших сыновьях и Онорине — обо
212

всех, кого мы так любим! Как часто мы просыпались
ночью и, прислушиваясь к страшным снежным бурям,
волновались о тебе, такой далекой, затерянной где-то в
глуши-диких лесов, такой одинокой со своей семьей и гор¬
сткой друзей... Это тогда мы поняли, как много ты зна¬
чишь для нас... Но каждый раз, когда мое сердце начина¬
ло ныть от тягостного беспокойства, Габриэль говорил
мне: «Ничего не бойся, эти люди не могут погибнуть!
Они отмечены самим провидением, поэтому стойко пере¬
несут все и восторжествуют!»
У Анжелики не было никаких оснований усомниться
в искренности этих слов, и она с радостью выбросила из
головы все горькие мысли, наслаждаясь утешением, ко¬
торое принес ей разговор с подругой,— она в нем так ну¬
ждалась. Она говорила о Жоффрее, рассказывала о том,
как он вел себя с ирокезами, а потом, в форте Вапассу,
помог им выжить.
—	Какой он человек! Как же мне не любить его!
В конце концов они обе уснули, как дети.
Где-то в середине ночи их разбудил плач маленькой
Элизабет. Анжелика вынула ее из кроватки и передала
матери. Пока малышка сосала грудь, Анжелика пошла
посмотреть на котенка. Но его не было на месте. Он пере¬
брался на мягкую подушку кресла. Больной котенок, ви¬
димо, решил, что имеет право на нечто лучшее, чем уго¬
лок кафельного пола.
Он вылакал все молоко, которое ему налили.
—	Я думаю, он поправится,— радостно шепнула она
Абигель.
—	О, я так рада! И как хорошо, что ты опять улы¬
баешься!
Прежде чем снова лечь, Анжелика немного покачала на
руках маленькую Элизабет, напевая, походила с ней по
комнате. Перед открытым окном она остановилась. Луна
уже опустилась, и все вокруг было залито ее молочным
волшебным светом. Земля дышала удивительным покоем
и безмятежностью.
Анжелика с нежной улыбкой взглянула на крошечное
личико ребенка, уютно устроившегося на ее руке. Невин¬
ность этого личика удивительно гармонировала с тиши¬
ной кочи.
И вдруг этот покой нарушило душераздирающее рыда¬
ние, перешедшее в жуткий вопль.
Этот вопль! Он был похож на тот, что они уже слышал**
однажды! И доносился откуда-то неподалеку.
213

Анжелика отскочила от окна, прижимая к себе малыш¬
ку. По всему ее телу пробежала ледяная дрожь.
—	Что это было? — спросила Абигель, приподымаясь
на постели.— Кто так дико кричал? Я еще никогда не слы¬
шала ничего подобного.
—	А я слышала однажды... может, это какой-то дикий
зверь?
—	Закрой окно,— умоляюще сказала Абигель.
Анжелика отдала ей дочь, потом пошла закрывать
окно, не осмеливаясь взглянуть в темноту. Закрыв ставни,
она задвинула железный засов.
В памяти отчетливо всплыли все давние, почти забы¬
тые страхи и суеверия детства, столь характерные для
французских провинций: оборотни, драконы, химеры,
дьяволы и неприкаянные души грешников.
Потом она решила: поскольку Америка — новая земля,
они должны избавиться от всех древних страхов. В то же
время их могли окружать другие, гораздо более реальные
опасности. Однако Анжеликэ не хотелось рассказывать,
что вокруг бродят какие-то незнакомцы, которые тайно
пытаются вредить им.
Когда они проснулись, солнце стояло уже высоко.
Анжелике показалось, что за закрытыми ставнями
слышны чьи-то возбужденные голоса. Впечатление было
такое, что в садике Абигель, прямо под окном, собралась
целая толпа.
Она встала, затем, еще не придя в себя, раскрыла
ставни и... оказалась лицом к лицу с каким-то человеком
в хлопчатобумажном колпаке, мужчиной в меховой шапке
траппера и несколькими женщинами, среди которых
была соседка Бернов, юная Бертиль.
—	Что вы делаете в саду мадам Берн? — удивленно
спросила их Анжелика
Глава тридцать шестая
Вы убили нашу свинью своим поганым снадобь¬
ем! — со злобой закричала Бертиль.— Свинью, которая
обошлась нам в целое состояние. И никто ничего не скажет
только потому, что это сделали вы, мадам де Пейрак! Нам
просто придется смириться с нашей потерей...
—	Не будьте так агрессивны, Бертиль, и объясните
в чем дело.
—	Вы убили мою свинью,— снова повторила моло¬
дая женщина. Высунувшись из окна, Анжелика увидела
214

на земле розоватую груду, эта была околевшая бродячая
свинья Рамбертов.
—	Что с ней случилось?
—	Знаете, ваша свинья привыкла подбирать все, что
ей попадется,— заметил ле Галл.— Должно быть, она съе¬
ла что-то острое.
—	Нет, дело не в этом,— упрямо стояла на своем Бер¬
тиль,— я знаю, о чем говорю. Я видела, как вчера вече¬
ром мадам де Пейрак что-то выбросила из окна, и вот мы
нашли на этом же месте нашу свинью мертвой.
—	Это были остатки лекарства,— сказала Анжели¬
ка.— Она никак не могла их выпить.
—	Она могла съесть то, на что они попали.
—	Но это было совершенно безвредное питье, я же го¬
ворю вам.
—	Тогда почему же вы выплеснули его?
—	Потому что оно было уже не совсем свежим, хотя
никоим образом не могло никому повредить.
—	А почему ваша свинья вечно торчала в чужих са¬
дах? — спросил сосед в бумажном колпаке.— Только вчера
она рыла мою кукурузу.
—	Уж не думаете ли вы, что нам ее надо было дер¬
жать на привязи? — тут же ответил ему человек в меховой
шапке.
Это был муж Бертиль, бывший когда-то супругом не¬
счастной Женни Маниголь. Анжелика не узнала его, по¬
тому что он стал похож на настоящего траппера с гру¬
бым лицом и бородой.
Она вежливо, но твердо попросила всех уйти и закон¬
чить спор где-нибудь в другом месте. Жермену Рамберту
понадобилась помощь мужчин, чтобы сделать волокушу
и перетащить на ней животное, весившее не менее двухсот
фунтов.
Вскоре Бертиль снова явилась к Бернам, держа на ру¬
ках маленького Шарля-Анри. Судя по всему, она была
вынуждена это сделать, хотя и без особой охоты. Она не¬
сколько раз раздраженно осведомилась у Анжелики, мо¬
жет ли та заверить, что в вылитом питье не было никакого
яда. Если это действительно так, то несмотря на то, что
свинья сдохла при довольно подозрительных обстоятель¬
ствах, они еще могут попытаться немного возместить свои
убытки, закоптив два окорока.
Услышав слово «яд», Анжелика сначала просто по¬
жала плечами, но потом вдруг испытала нечто вроде шока.
На ее лбу выступил холодный пот.
215

—	Яд?!
—	Так значит, оно было отравлено! — встревоженно
закричала Бертиль, увидев выражение ее лица.— Мы не
сможем спасти даже кусочка бекона... Вам придется за¬
платить нам за это,— яростно крикнула она, тряся ребенка,
которого держала на руках.
—	Не надо приходить в такое возбуждение и нападать
с обвинениями, когда все случилось только из-за вашей
собственной небрежности. Еще раз заверяю вас, что в
жидкости, которую я выплеснула вчера вечером из окна, не
содержалось никакого яда, но я бы не советовала вам есть
мясо животного, которое погибло по неизвестной причине.
Вам следовало вскармливать свинью в собственном саду,
а не в садах и огородах соседей.
Бертиль удалилась в бешенстве с криками, что она по¬
жалуется мессиру де Пейраку, как только он вернется. Уж
он-то# по крайней мере, не будет скупиться, в этом она
уверена.
Анжелика попыталась выбросить из головы ужасное
подозрение, но так и не смогла. Она постаралась как
можно точнее восстановить в памяти то, что произошло
с питьем, которое проклинала Бертиль. Она приготовила
его, дала Абигель чашку, которая, судя по всему, не при¬
чинила ей ни малейшего вреда. Потом кувшин весь день
простоял на камине, так как Северина забыла, что наказы¬
вала ей Анжелика. Когда Анжелика хотела исправить это
упущение, то несколько капель жидкости пролилось на
наволочку из алого шелка. Рассердившись на свою не¬
ловкость, она заметила, что жидкость приобрела какой-
то неприятный оттенок, видимо, из-за. того, что простоя¬
ла жаркий день. Поэтому она просто выплесх-хула ее за
окно, вымыла кувшин и чашку. И то, и другое было изго¬
товлено из неврского фарфора, тонкого, гладкого, по¬
этому на них не осталось никаких следов. Анжелика
вышла на улицу и обошла вокруг дома. Все уже было
убрано, и не осталось ничего, кроме нескольких отпе¬
чатков ног, что напоминало бы о ночном происшествии
и могло бы навести на мысль о причине гибели живот¬
ного.
«Но почему же надо искать причину в питье? Это ведь
выдумала Бертиль — она всегда поднимает переполох
из-за любой мелочи. Если даже лекарство и испортилось от
жары, вряд ли оно могло причинить какой-то серьезный
вред. Сколько раз я видела, как его давали кормящим
матерям...»
216

Снова оказавшись в комнате, она вдруг обратила вни¬
мание на наволочку, которую сняла с подушки и, ском¬
кав, бросила в угол.
Поддаваясь внезапному порыву, она подняла ее и рас¬
правила. Там, куда попали капли жидкости, остались
гадкие белые пятна, резко выделявшиеся на алом фоне
шелка. Анжелика почувствовала, что бледнеет. Только
очень ядовитое вещество могло так разъесть краску и даже
сам материал.
Она молчала, держа перед собой развернутую наволоч¬
ку. Не значит ли это, что в питье, которое она собствен¬
норучно приготовила для подруги, преднамеренно влила
яд чья-то преступная рука? Но если это действительно
так, то не поставь Лорье по чист®й случайности перед
«увшином свою корзину, скрывшую его от глаз Севе¬
рины, которая из-за этого забыла днем дать Абигель ле¬
карство, молодую мать днем постигла бы ужасная участь.
Нет, она, должно быть, просто сошла с ума! Кто мог желать
смерти Абигель?
—	Вчера у тебя было много посетителей? — спросила
она, поворачиваясь к Абигель, пристально смотревшей на
нее и ничего не говорившей.
—	Да, очень.
—	А кто именно? Перечисли мне их по именам.
—	Всех я не помню. Иногда я очень уставала и начи¬
нала дремать. Но я помню, что были мессир Патюрель и
его лейтенант, господин де Бассомпье. И еще его квартир¬
мейстер Ванно. Он принес мне вещичку, выточенную из
морского камня. Потом был юнга с разбившегося «Едино¬
рога». Он тоже хотел сделать мне подарок — свою резную
деревянную ложку. Но я не взяла ее, так как это было все,
что осталось у этого бедного парнишки. О, я забыла, прихо¬
дила еще и Жюльенна, та «королевская девушка», которая
вышла замуж за одного из пиратов. Она задержалась у
меня подольше. Ей хотелось как-то помочь мне, и она пред¬
ложила допрясть то, что у меня оставалось на прялке, и
что я не успела сделать до родов. Жюльенна очень стара¬
тельная, славная девушка.
—	А кто еще?
Анжелика сложила наволочку и завернула в кусок ма¬
терии, прежде чем сунуть себе в карман.
—	Я не помню. Но скажу тебе, если у меня в памяти
всплывет чье-то лицо. А почему ты задаешь столько вопро¬
сов? Зачем приходила Бертиль, и что за шум она тут под¬
няла? Тебя что-то тревожит?
217

—	Нет. Бертиль считает, что ее свинья подохла из-за
того, что съела что-то неподходящее у тебя в саду; она же
любит поднимать шум по любому поводу.
—	Но знаешь, может быть, она и права. По совету вож¬
дя эшеминов, отца мадам д’Урвилль, я посадила в своем
саду несколько растений под названием картофель, ты уже
ела их клубни. Однако говорят, что плоды этого растения,
похожие на маленькие зеленые помидоры, ядовиты. Я уже
предупреждала детей, чтобы они были осторожны и ни
в коем случае не рвали их.
—	Значит, все дело в этом,— сказала Анжелика с
огромным облегчением. Тем не менее нужно было еще
найти объяснение странным следам на наволочке.
Она никак не могла выбросить из головы картину, на¬
рисованную ее разыгравшимся воображением: она видела,
как преступная рука наливает смертельное снадобье в ле¬
карство, которое должна была выпить Абигель. Какой бы
безумной и необъяснимой ни казалась эта мысль, напря¬
жение, печальные происшествия и неудачи последних
дней делали ее для Анжелики реальностью. Значит, среди
них на свободе гуляет безумец, пытающийся сеять зло
и нападать на любого, кого подскажет ему безрассудная
прихоть.
Анжелика стиснула голову ладонями. А что стало со
шведским мальчиком и письмом7
Она опустилась на колени перед котенком, лежавшим
неподвижно на подушке кресла.
—	Можешь ты сказать мне, кого ты видел7 — прошеп¬
тала она.— Вот ты, ты знаешь все. О, если бы ты только
умел говорить!
Если бы Жоффрей был дома, он быстро определил бы*
какое химическое вещество оказалось настолько ядови¬
тым, что разъело алый шелк.
Ей казалось, что мужа не было в Голдсборо уже целую
вечность. Однако, сосчитав по пальцам, она обнаружила,
что прошло всего пять дней.
Если там, в устье реки Святого Джона, все обойдется
благополучно, она может ждать его возвращения к концу
этой недели; нет, неделя все равно должна пройти.
Но как ей вести себя все это время? И с кем посовето¬
ваться насчет подозрительных пятен?
Неожиданно она вспомнила о торговце пряностями,
который был членом команды корсара из Дюнкерка, но
после ухода «Бесстрашного» решил остаться со своим ка-
рибским рабом здесь, в Голдсборо*
218

Строго наказав Северине внимательно следить за каж¬
дым, кто придет навестить ее мать и сестренку, Анжелика
направилась ка поиски торговца. Однако, как выяснилось,
он оставил Голдсборо за два или три дня до этого, и никто
даже не знал, отплыл ли он морем или отправился пешком
через лес, потому что слишком много самых разных людей
то прибывало сюда, то куда-то исчезало.
Ей хотелось поговорить с Коленом, но она понимала,
несмотря на то, что женская интуиция предостерегала ее
от какой-то нависшей у них над головами опасности, в ее
распоряжении были только весьма расплывчатые и нена¬
дежные доказательства. Может быть, впервые в своей
жизни она не знала не только, что ей делать, но даже, что
подумать и на что решиться. Она то чувствовала прибли¬
жение опасности, то вдруг все ее страхи куда-то исчезали
и все начинало казаться ей простым и безобидным, и она
с удивлением спрашивала себя: а что, собственно произо¬
шло такого уж необычного?
Двое мужчин подрались и умерли от нанесенных друг
другу смертельных ударов; озорного котенка избил какой-
то жестокий моряк; жадная свинья отравилась плодами
картофеля; старая индианка напилась, выменяв водку на
меха... Но все это были происшествия и события которые
составляли их повседневную жизнь.
Анжелика решила отправиться в лагерь Шамплейна.
Она вдруг ясно представила, как потрясет смерть пастора
бедную мисс Пиджин, и упрекнула себя за то, что до сих
пор даже не вспомнила о несчастной англичанке. Она
нашла ее сидящей в одиночестве на поваленном дереве.
Анжелика подошла, села рядом с ней и, обняв за плечи,
ласково сказала по-английски:
•— Дорогая, бедная леди..
Мисс Пиджин заплакала.
—	Зачем его на это подбили,—с т]эудом вымолвила
она.— Он был так чувствителен! На него действовал лю¬
бой пустяк...
Анжелика знала, что та говорит о преподобном Пат-
ридже и, в сущности, не так уж сильно ошибается. Он
действительно был чувствителен на свой, особый лад.
—	Он так боялся за нас, свою паству, и за наши души,
на которые могло повлиять соседство с французами. Он
всегда побуждал нас молиться и молиться. Зачем нужно
было говорить ему, что нас отправят в Квебек под
охраной иезуита и там заставят принять католичество?
Ведь это неправда?
219

—	Конечно, неправда! Разве я не говорила вам много
раз, что здесь вы находитесь под защитой графа де Пейра¬
ка, в полной безопасности? Почему бы Патриджу не дове¬
риться мне, вместо того, чтобы снова потерять голову?
—	Да, это правда! Но, знаете, после тех ударов, нане¬
сенных ему краснокожими, он, бедняга, стал таким чувст¬
вительным...
Было очевидно, что старой деве становилось легче,
когда она вот так говорила о вспыльчивом и несдержан¬
ном пасторе — с нежностью и откровением, чего никогда
не допускала при его жизни.
Они поговорили еще немного, и мисс Пиджин посте¬
пенно начала успокаиваться, черпая утешение в беседе
с Анжеликой. Убедившись, что она чувствует себя лучше,
мадам де Пейрак уже стала собираться, как вдруг послы¬
шался стук копыт несущейся галопом лошади. Когда всад¬
ник подлетел к ним поближе, она узнала в нем Колена.
Остановившись перед дамами, он, не слезая с коня,
поприветствовал их вежливым поклоном и повернулся
к Анжелике.
—	Уже поздно, мадам. С вашей стороны было бы нера¬
зумно возвращаться в Голдсборо без охраны. Откровенно
говоря, вам вообще не следовало приходить сюда одной,
поэтому я и явился за вами.
Потом он повернулся к мисс Пиджин и добавил по-
английски:
—	Мисс Пиджин, мне хотелось бы знать, не будете ли
вы завтра присутствовать на нашем совете. Дело в том,
что я хочу попросить вас дать несколько уроков английско¬
го языка нашим юным гугенотам. Их будут привозить
сюда каждое утро в легкой повозке, а вы получите за
свои труды продукты и жалованье.
—	Так, значит, нас и вправду не отдадут канадцам?! —
воскликнула мисс Пиджин.
—	Конечно, нет. И откуда до вас дошли эти страшные
слухи? Я только что еще раз заверил ваших соотечест¬
венников, что слухи не имеют под собой никакого осно¬
вания. Как только в Массачусетском заливе снова станет
спокойно, вы сможете сразу же вернуться в Новую
Англию. А пока подумайте над моим предложением.
Глава тридцать седьмая
Анжелика возвращалась в Голдсборо вместе с Коленом.
Ей пришлось держаться обеими руками за его пояс, но она
убеждала себя, что иного выбора не было. Она не могла
220

отказаться от его помощи. Если он примчался, чтобы за¬
брать ее домой, пренебрегая деликатностью ситуации, то
только потому, что знал — нависшая над ними опасность
вполне реальна, и его долг — прийти ей на помощь и защи¬
тить.
—	Как можно делать такие рискованные вещи? — про¬
ворчал он наконец.
—	Я могу понять, почему ваш муж иногда теряет тер¬
пение. Что за мысль — отправиться одной по такой опас¬
ной дороге!
В этот момент они как раз проезжали мимо нового фор¬
та, уже почти законченного, вокруг которого часовые начи¬
нали разжигать костры.
—	Но чего я должна бояться? — удивленно спросила
Анжелика.— По-моему, дорога между Голдсборо и ла¬
герем Шамплейна теперь стала совершенно безопасной.
Ведь нам больше не надо бояться неожиданных нападе¬
ний ирокезов, как это было в прошлом году.
—	Мы должны бояться не только ирокезов.
—	Так, значит, Колен, вы тоже боитесь, да? Чего вы
боитесь?
Он колебался.
—	Откуда я знаю? Вокруг нас есть какое-то зло.
—	Не будьте суеверным! Скажите мне, что вы имели
в виду... Скажите мне прямо.
—	Мне нечего добавить к тому, что я сказал вам на бор¬
ту моего судна, когда явился этот иезуит, чтобы забрать вас
у меня: «Берегитесь, кто-то хочет причинить вам зло».
—	Однако этот иезуит оказался нашим другом. Он
был на нашей стороне, я уверена в этом. И вот теперь он
умер. Господи, помоги нам? И никто не может найти его
мальчика. Да, вы правы, вокруг творятся недобрые
дела.
Она сбивчиво изложила ему все, что так пугало ее:
непонятный долгий сон мадам Карер и мадам де Бодрикур,
которые заснули как раз в то время, когда начались роды
у Абигель,— сон, который безусловно был вызван выпи¬
тым ими кофе; подозрительные обстоятельства, связан¬
ные с гибелью свиньи Бертиль...
—	Все это невозможно связать, однако, создается впе¬
чатление, что это дело одних и тех же рук.
Они въехали в Голдсборо, и Анжелика соскользнула
на землю. Колен спешился и, взяв лошадь под узду, вместе
со своей спутницей направился к центральной площади
селения.
221

—	Говорите же, Колен,— продолжала настаивать Ан¬
желика,— мне кажется, вы что-то скрываете.
—	Только потому, что это вообще может не иметь ни¬
какой связи с происходящими событиями. Просто эта
мысль пришла мне в голову, когда начались разговоры
о кораблекрушении «Единорога» и обо всех этих людях
с проломленными головами. И еще этот Джоб Симон, ко¬
торый все время твердит: «Бандиты! Они ударили меня!»
Я вспомнил об одном человеке, известном в некоторых
портах как «человек со свинцовой дубинкой». Иногда
у него есть судно, иногда нет, но он не беден. Его окружа¬
ет целая банда верных ему людей, вооруженных этим
же оружием. И когда они бродят вокруг какого-нибудь
города, никто не знает покоя, особенно моряки. Он
нанимается к кому-нибудь, чтобы напасть на одинокий
корабль или для того, чтобы силой завербовать моло¬
дых людей на судно, в общем, берется за любую дья¬
вольщину, связанную с морем, но всегда у побережья.
Темная личность... Он мог бы заниматься чем угодно,
но выбрал это... Я только один раз сталкивался с ним
в кабаке.
—	Как он выглядит? — спросила Анжелика, затаив
дыхание.
—	Его трудно описать. В нем сидит дьявол. Это блед¬
ный, холодный человек...
—	Это он! — воскликнула Анжелика.— Теперь я знаю,
что это он. Он рыщет вокруг наших островов. Я уверена:
это за ним гоняется Жоффрей под предлогом освобожде¬
ния чиновников из Квебека, и поэтому-то я так беспо¬
коюсь за него. Не так опасен англичанин Фипс, как эти
«невидимки». Но почему он явился в Америку? Почему
нападает на нас? Почему заманил «Единорога» на камни
и перебил его команду?
—	Может быть, просто для того, чтобы сеять зло. Когда
демон находит способ уничтожать людей, это ему никогда
не надоедает.
—	Но какую связь может иметь все это с тем, что я вам
рассказала? Кофе, в который подсыпано снотворное, от¬
равленная свинья... Ведь все здесь находится под нашим
контролем, мы знаем каждый кораоль, который заходит
в наш порт, ни один незнакомец не сможет бродить
вокруг наших домов, оставаясь незамеченным! И тем не
менее, Колен, только представьте себе, весь ужас, если бы
Абигель умерла прямо у меня на глазах., я просто хо¬
дила бы с ума.
222

—	Может быть, этого они и добиваются,— ответил Ко¬
лен.
Анжелика пристально взглянула на обветренное лицо
человека, звавшегося когда-то Золотой Бородой. Он всегда
обладал способностью проникать в тайные замыслы своих
врагов. Султан Мулей Исмаил, Хитрец, обзинял его
в том, что он имеет второе зрение.
—	Ну, если они добиваются этого,— проговорила
она,— бояться нечего. Я не сойду с ума, что бы ни случи¬
лось.
Колен глубоко вздохнул.
—	Как бы мне хотелось защитить вас, но я не уверен,
что смогу это сделать.
—	Не беспокойтесь,— повторила она,— бояться нечего.
Если «они» хотят сожрать меня, то «они» поломают зубы,
потому что я твердый орешек...
—	Вы не изменились,— сказал он.
—	Главное, что теперь я предупреждена. Как ви¬
дите, мне стало легче после того, как я с вами поговорила.
В конце концов, если «они» сильны, то ведь и мы не
слабее.
Он склонил голову в прощальном поклоне и ушел. Анг
желика знала: всю ночь он будет внимательно наблюдать
за селением, снова и снова обходить часовых, задавая
вопросы относительно моряков, сошедших на берег, и раз¬
мещая самых надежных людей в местах, нуждающихся
в особой защите. Она была уверена, что обнаружит одного
из них где-нибудь поблизости от дома Бернов.
Глава тридцать восьмая
Как только она взялась за ручку двери своей комнаты,
то инстинктивно почувствовала* как и в ту недавнюю ночь,
что там кто-то есть. Но на сей раз у нее не хватило му¬
жества в одиночку встретиться с опасностью и она позвала
одного из часовых.
Он вошел в комнату первым, держа фонарь в поднятой
руке. Они увидели здесь только перепуганного ребенка,
прижимающего к груди какой-то мешок. Отблеск света
упал на его белокурые волосы. Это был Эббиэл Нильс,
мальчик-сирота, которого подобрал на набережной Нью-
Йорка отец де Вернон.
Анжелика почувствовала, что ее захлестывает бурная
радость, облегчение и, по непонятной для нее самой при¬
чине, предчувствие чего-то тягостного.
223

Как только дверь закрылась, она заговорила с юнгой
с «Белой птицы» по-английски. Он ничего не ответил,
только протянул ей вещевой мешок, сшитый из невы¬
деланной оленьей шкуры. Открыв его, Анжелика уви¬
дела, что в нем находится все имущество покойного
иезуита: требник, епитрахиль, резные деревянные чет¬
ки, стихарь и в стеганом бархатном конверте с вышив¬
кой священные предметы, необходимые для служения
мессы.
Ребенок нетерпеливым жестом выхватил требник и
вручил ей.
Книга сама раскрылась на том месте, где лежал сложен¬
ный вчетверо листок пергамента. Развернув его, она под¬
няла, что это неоконченное письмо.
«Мой дорогой брат в Иисусе Христе...» — с первых же
слов она поняла, что это — то самое письмо к отцу д’Орже
валю...
Анжелику охватил страх. Какую ужасную новость ей
предстоит сейчас узнать? Имеет ли она право читать
письмо?.. В сущности, это было равносильно тому, что
силой заставить этого скрытного, таинственного человека
признаваться ей в том, что он хотел скрыть от нее при
э&изни.
Тем не менее она испытывала такую непреодолимую
потребность разобраться в этой чрезвычайно запутанной
ситуации, что быстро расправила письмо и пробежала
глазами первые строчки:
«Мой дорогой брат в Иисусе Христе, я пишу вам из
Голдсборо, куда прибыл, чтобы завершить порученное
вами расследование. И поскольку, благодаря тому дове¬
рию, которое вы питаете к моим суждениям, вы заверили
меня, что примете мое мнение как выражение истины,
настолько принимая на веру мои слова, как если бы вы
сами были здесь и разобрались в этом деле, я буду гово¬
рить прямо и решительно, не боясь ни польстить вам, ни
разочаровать вас.
Священная цель, более важная, чем наши личные
обиды и переживания, которые, как все грешные люди
мы склонны испытывать, вынуждает нас пренебречь соб
ственными чувствами и желаниями ради того, чтобы за¬
щитить вверенные нам души от серьезной угрозы.
Поэтому я начну с того, что сразу же решительно за¬
явлю: вы, отец, были правы, и те видения, которые Гос¬
подь в своей неизреченной милости позволил вам увидеть,
и подтвержденные затем видением непорочной монахини
224

из Квебека не обманули вас. Да, вы были правы: демон
в Голдсборо...»
Анжелика, потрясенная до глубины души, оторвалась
от письма. Она не могла поверить своим глазам Неужели
это отец де Вернон бросает такое обвинение?.. Буквы за¬
плясали у нее перед глазами. «Да, вы были правы: демон
в Голдсборо, и я содрогаюсь, выводя эти строки. Как бы
тщательно мы ни готовились в течение нашей религиозной
жизни к встрече со слугами Сатаны, когда такое действи¬
тельно случается, это все равно страшное, тягостное испы¬
тание. И я хочу изложить вам подробности со всем сми¬
рением человека, который временами чувствует себя
слишком слабым для такой ужасной схватки.
Альберт Магнус учит нас, что дух Люцифера так гро¬
зен именно потому, что соединяет в себе красоту ангела с
обольстительностью женщины, перед которой любой муж¬
чина из плоти и крови чувствует себя особенно уязвимым
не только из-за ее телесных чар, но, как мне кажется, еще
и потому, что испытывает искушение поддаться нежности
и сладостному чувству подчинения и отречения от себя,
которое пробуждается в нас при неувядающих воспоми¬
наниях о наших матерях и о том счастье, какое мы когда-то
испытывали у них на руках. Но будучи вооруженным
вашими наставлениями и полученным воспитанием, я
сравнительно легко распознал истинную природу женщи¬
ны, которую отныне без всяких колебаний буду именовать
демоном. Женщина, обладающая незаурядным умом, по¬
хотлива, преступна, способна на любое кощунство и свя¬
тотатство, не постеснявшаяся даже испробовать на мне
свои способности к обольщению и воспользоваться святым
таинством покаяния для того, чтобы перехитрить меня
и сделать своим союзником в ее бесчестных планах...»
—	О, нет, нет! — вырвалось у Анжелики.— Нет, отец,
это неправда. Я не пытаюсь обольстить вас, нет. О, Джек
Мервин, как же так? Я считала вас своим другом...
Сердце ее так отчаянно колотилось, словно готово было
вырваться из груди. Нахлынувшее ощущение непоправи¬
мой беды оказалось настолько сильным, что у нее закру¬
жилась голова и все вокруг поплыло. Она была вынужде¬
на опереться на стол, чтобы не упасть.
Белокурый ребенок испуганно смотрел на нее, несом¬
ненно, такое же выражение лица было и у Анжелики. За¬
тем он заговорил дрожащим голосом:
—	Миссис, они гонятся за мной. Ради Бога, помогите
мне!
8 1-454
225

Но она не слышала его.
Кто-то постучал в дверь, потом, не получив ответа,
спросил:
—	Что тут происходит? Что нужно этому ребенку? Я
вам помешала?
Это был голос Амбруазины.
Анжелика усилием воли овладела собой.
—	Нет, ничего. Добрый вечер, Амбруазина. Что вы хо¬
тите?
—	Только повидать вас,— трагическим голосом вос¬
кликнула герцогиня, входя.— Я не видела вас весь день,
и вы будто удивлены, что с наступлением ночи я пришла
узнать, что с вами.
—	Да, правда, я забыла о вас... пожалуйста, простите
меня. Но, право, у меня была тысяча дел.
—	Вы все еще как будто обеспокоены.
—	Да. Я только что пережила страшное разочарование
в человеке, которому верила.
Амбруазина взяла Анжелику за руку и серьезно ска¬
зала:
—	Мне кажется, вы не можете выносить отсутствия
мессира де Пейрака. Мне пришла в голову мысль: а по¬
чему бы вам не отправиться со мной в Порт-Ройял? С вами
я нашла бы в себе мужество снова уехать отсюда, взяться
•за свои дела и наилучшим образом решить дела дове¬
ренных моему попечению девушек; но чтобы сделать это,
мне крайне необходимы ваш совет и помощь. Это путе¬
шествие позволило бы вам на два-три дня раньше встре¬
титься с мессиром де Пейраком.
Поскольку Анжелика колебалась, не скрывая своего
удивления, герцогиня добавила:
—	Разве вы не знаете, что, прежде чем вернуться сюда,
он собирался зайти в Порт-Ройял?
—	Нет, не знаю.
—	Во всяком случае он мне так сказал,— заверила ее
Амбруазина, которая была как будто немного раздосадована.
На ее лице появилось смущение, как у человека, до¬
пустившего какой-то промах.
—	Он сказал об этом и губернатору. Я присутствовала
при этом... Давайте отправимся в Порт-Ройял завтра,—
настойчиво продолжала она.— Ведь это гораздо лучше,
чем с таким нетерпением ожидать его здесь.
—	Я подумаю,— ответила Анжелика.
Она все еще чувствовала себя как после страшного
удара. Открытие измены — да, это была измена! — отца
226

Мареше де Вернона повергло ее в ужас Амбруазина
была права. Ей нужно было двигаться, что-то делать и,
самое главное, как можно скорее встретиться с Жоф¬
фреем,
Она осознавала, что нужно прочесть письмо до конца,
и уже хотела вежливо попросить Амбруазину оставить ее
одну, как вдруг, бросив взгляд на стол, увидела, что
письмо, которое она туда положила, исчезло.
Анжелика растерянно обвела глазами комнату. Мальчик
тоже исчез.
—	А где мальчик? — воскликнула она.
—	Он убежал,— ответила Амбруазина.-— Я видела, как
он схватил мешок, сунул в него какой-то листок бумаги
со стола и бесшумно бросился к двери. Очень странный
мальчик, будто призрак с болот.
—	Мы должны догнать его.
Она бросилась к двери, но Амбруазина удержала ees
прильнув к ней всем телом. Ее лицо внезапно побелело
от страха.
—	Не ходите, Анжелика! Я чувствую, что кругом де¬
моны! Может быть, они проникли и в мозг этого ребенка!
—	Что за чепуха! — нетерпеливо воскликнула Анже¬
лика.—Ядолжна найти его.
—	Только не сейчас. Когда будет светло,— умоляла ее
Амбруазина.— Анжелика, поедем со мной в Порт-Ройял,
ну, пожалуйста. Я чувствую здесь зло. Я говорила отцу
де Вернону, что из Голдсборо нужно изгнать злых духов,
подвергнуть его очищению. И он даже не засмеялся, мне
кажется, он был со мной согласен.
—	Люди, подобные ему, всегда стараются подогнать
факты под свои надуманные теории,— с горечью сказала
Анжелика.
Внезапно она почувствовала страшную усталость.
—	Анжелика,— повторила Амбруазина,— поедем со
мной, пожалуйста, поедем. Разве вы не чувствуете, как
сгущаются здесь тучи? Это одна из причин, почему я хочу
уехать. Но не могу и думать о том, что вы останетесь здесь
одна, может быть, среди людей, которые хотят погубить
вас... Я не могу сделать для вас многого, но по крайней
мере, буду рядом с вами. Вот почему я так тороплюсь
увезти моих девушек. Не могу понять, откуда идет это
тягостное напряжение, но я явственно ощущаю его...
Может быть, от англичан?.. Это злые люди, еретики.
—	Но мы их почти не видим. Они никогда не покидают
лагерь Шамплейна.
8*
227

—	Но разве им не могут поручить погубить вас?.. А эти
пираты!.. Я вполне могу понять ваших друзей-протестан-
тов, которые чувствуют себя не в своей тарелке с таким гу¬
бернатором. И почему ваш муж доверяет ему? Ведь он
даже возложил на него одного всю ответственность за се¬
ление...
Она немного поколебалась, потом продолжала:
—	Не знаю, имеет ли это какое-то значение, но я слу¬
чайно подслушала разговор двух его людей, и он возбудил
во мне подозрения. Один из них сказал: «Потерпи немно-
■о, старик. Скоро все здесь будет нашим... Золотая Борода
дал слово». Потом они продолжали говорить, что, мол,
когда проигрываешь в битве, надо учиться хитрости и что
в этом всегда заключалась сила Золотой Бороды. И еще,
что у него есть в заливе сообщники, которые придут ему
яа помощь, когда настанет время.
—	Колен! — сказала Анжелика, покачав головой.—
Нет, этого не может быть.
—	Вы уверены в этом человеке? — резко спросила Ам¬
бруазина.
Да, в нем она была уверена. И тут она вдруг вспомнила.
Человек может измениться полностью и бесповоротно,
если отдается во власть отчаяния и обиды, а именно эти
чувства, по его собственному признанию, испытывал Ко¬
лен. Ее сердце сжалось от этого навалившегося горя. Если
это Колен, то все становится объяснимым. Но нет, это
невозможно, этого не может быть. Жоффрей никогда бы
так не ошибся в нем. Нет, она не может даже думать об
этом, или совсем потеряет всякое самообладание.
Но, что бы там ни было, она должна как можно скорее
увидеть Жоффрея и рассказать ему обо всех новых опас¬
ностях и подозрениях.
Теперь, когда Абигель благополучно родила, она могла
уехать отсюда. И если путешествием в Порт-Ройял она
хотя бы на несколько дней ускорит долгожданную встречу
с мужем — это вполне ее устроит.
—	Хорошо,— сказала она Амбруазине.— Я согласна
сопровождать вас. Мы отправляемся завтра.

ПОРТ-РОЙЯЛ
Глава тридцать девятая
Наконец-то они отбыли. Пассажиров на «Рошели» было
мало — две женщины с багажом, Адемар, который по-
прежнему боялся моря, но не мыслил своей жизни в Аме¬
рике без покровительства мадам де Пейрак, а также
брат Марк, монах-реколет, неожиданно пожелавший ис¬
следовать некоторые реки и пороги Акадского полу¬
острова.
«Рошель» оставила Голдсборо, направляясь на запад
к самому старому французскому, а может быть, и вообще
европейскому, поселению Северной Америки.
Грозный Французский залив сразу же оправдал свою
репутацию.
Как только они взяли курс на Порт-Ройял, разразился
шторм, который мог по меньшей мере раз двадцать пото¬
пить маленькую яхту.
Для того, чтобы пройти сквозь узкие проливы в гавань
Порт-Ройяла, им пришлось более двух часов сражаться
с гигантскими волнами, которые, вздымая белые пенрхстые
гребни, обрушивались на судно. Сквозь туман виднелись
высокие черные скалы, увенчанные деревьями, возникав¬
шие, как в кошмарном сне, в опасной близости то у одного,
то у другого борта.
229

Ванно и акадец, служивший лоцманом, были вынужде¬
ны ложиться на штурвал, чтобы удержать его в нужном
положении. Кантор, командовавший судном, дважды па¬
дал и откатывался к поручням; мысль о том, чтобы при¬
вязаться к какой-нибудь неподвижной опоре, вызывала
у него презрение.
Когда они наконец добрались до более спокойных вод,
их встретил, как непреклонный страж, преграждавший
путь, туман, настолько густой, что его, казалось, можно
было резать ножом.
Однако суденышко прошло еще несколько миль, оку¬
танное этим белым, удушающим покровом, пока лоцман
не предложил бросить якорь.
«Должно быть, мы еще не достигли поселения,— поду¬
мал он,— но было бы неплохо узнать, где мы, прежде чем
спускать шлюпку. Если мы хоть немного будем продви¬
гаться вперед, то рискуем натолкнуться на какой-нибудь
корабль, стоящий на якоре за пределами порта. Как
только настанет ночь, мы сможем увидеть огни в окнах до¬
мов».
Эта задержка позволила пассажирам немного отдох¬
нуть. Анжелика и герцогиня де Бодрикур, придя в себя,
привели в порядок свои вещи. Несмотря на то, что они
путешествовали в маленькой каюте на корме, их все-таки
ужасно укачивало. Сундук со скальпами, принадлежав¬
ший Сен-Гастину, который не был надлежащим образом
закреплен, сдвинулся с места и поранил Анжелике ногу.
Незадолго до их отплытия Сен-Гастин вернулся узнать:
не взял ли мессир де Пейрак его сундук с собой, чтобы
передать его губернатору Квебека.
—	Нет, не взял,— ответила Анжелика.— Он не соби¬
рался в Квебек, и мы вряд ли когда-нибудь отправимся
туда.
—	В таком случае, не возьмете ли вы сундук в Порт-
Ройял? Мессир де л а Рош-Розе найдет способ доставить
его по назначению. Я должен доказать свои вернопод¬
даннические чувства мессиру де Фронтенаку и всей его
свите.
Этот знаменитый сундук, деревянный, обитый широ¬
кими медными полосами, был невероятно громоздким
и неуклюжим. Да и сама мысль о том, что она должна
перевозить коллекцию английских скальпов через воды,
кишащие судами из Бостона и Виргинии, казалась Анже¬
лике не слишком удачной. Но ей было трудно отказать
в этой услуге их верному союзнику Сен-Гастину, потому
230

что благодаря его вмешательству на западном берегу Кен¬
небека прекратились опустошительные набеги абенаков*
вдохновленных иезуитами.
Итак, она взяла сундук, Сен-Гастин все говорил и гово¬
рил о скальпах, пока она не оборвала его. Беспечность
всегда была свойственна ему, вечно занятому личными
заботами — индейцами, скальпами, будущим тестем вож¬
дем Матеконандо и своей возлюбленной Матильдой. Сей¬
час Анжелика ощутила это с особой остротой, и к хаосу
ее мыслей добавились подозрения. Она хотела только од¬
ного — как можно скорее уехать.
Котенка, уже почти выздоровевшего, она оставила на
попечение детей Бернов. Теперь, когда это крошечное су¬
щество все-таки сумело выжить, когда Абигель и ее ребе¬
нок поправились и были в безопасности, ничто уже не
удерживало Анжелику в Голдсборо.
Однако, когда она сказала об этом Колену, у него даже
побледнело лицо от едва сдерживаемого гнева.
—	Нет, вы не поедете! А мадам де Бодрикур прекрасно
может отбыть одна.
Перед ней был совсем другой, изменившийся человек!
Золотая Борода, незнакомец! Вспомнив слова Амбруазины
де Бодрикур, Анжелика почувствовала, что у нее вновь
кружится голова от невыносимой тревоги и беспокойства.
Ее охватила почти детская паника. Но ведь она видела,
как Жоффрей дружески положил руку на плечо Колена,
как встретились взгляды этих двух мужчин. Такой взгляд
означает доверие и взаимопонимание. Она видела их через
окно, и они не знали, что за ними наблюдают! В таком
взгляде нельзя ошибиться! Или она, Анжелика, просто
сходит с ума!..
Ее замешательство было так сильно, что она не сразу
смогла ответить Колену, но зато сделала это с несвойствен¬
ным ей в подобной ситуации спокойствием.
—	Но почему вы возражаете? Абигель уже родила.
Меня здесь ничто не держит...
Колен с трудом взял себя в руки, и, хотя он заговорил
гораздо более сдержанно, видно было, что это стоит ему
немалых усилий.
—	Мессир де Пейрак будет очень недоволен, когда вер¬
нется и не застанет вас здесь! — сказал он.
—	Но ведь именно для того, чтобы быстрее встретиться
с ним, я и хочу поехать в Порт-Ройял, поскольку он соби¬
рается зайти туда по пути из устья Святого Джона в
Голдсборо.
231

Неожиданно губернатор как будто полностью успо¬
коился, выражение гнева на его лице сменилось хорошо
знакомым ей выражением внимания и острой проница¬
тельности, глаза сощурились.
—	Кто вам сказал? Кто сказал, что мессир де Пейрак
будет заходить в Порт-Ройял перед тем, как вернется
в Голдсборо?
—	Но разве он сам не говорил этого до своего отъезда?
Вам он сказал тоже.
—	Я не помню,— пробормотал он.
Она напрягала все свои душевные силы, чтобы не дать
прорваться лавине подозрения. Почему Колен хотел поме¬
шать ее отъезду? Не потому ли, что считал ее своей залож¬
ницей и не хотел, чтобы она сбежала от него? Не объясня¬
лось ли его недоверие к мадам де Бодрикур тем, что он
понимал: эта умная, обладающая необыкновенной интуи¬
цией женщина видит его насквозь?
Ей не хватало фактов и доказательств для дальнейших
выводов. Она просто задала себе все эти вопросы, пытаясь
унять свой страх, и сказала себе, что все равно сможет
покинуть Голдсборо, потому что у нее оставалась еще
возможность побега.
Слово «побег» пришло ей в голову неожиданно, само
собой. Отныне она будет без колебаний отметать все, что
будет мешать ей встретиться с Жоффреем.
Колен, должно быть, прочел в ее глазах упрямую ре¬
шимость, потому что вдруг резко произнес:
—	Что ж, хорошо! Я позволю вам уехать, но при одном
условии. Вас должен сопровождать ваш сын, Кантор...
Теперь настала очередь Кантора бурно возмутиться
его решением.
—	Я никуда не поеду из Голдсборо,— заявил он.—
Я не получал от отца никаких распоряжений на этот счет.
Вы можете отправляться в Цорт-Ройял вместе с ма¬
дам де Бодрикур, если вам так угодно, но я не тронусь
с места...
—	Ты сделаешь мне большое одолжение, если согла¬
сишься. В силу различных причин Колен не хочет от¬
пускать меня без твоего сопровождения...
Кантор пожал плечами.
—	Можете позволять водить себя за нос, если вам так
хочется,— продолжал он, становясь все более непреклон¬
ным,— но я знаю, в чем заключается мой долг.
—	Ив чем заключается твой долг? — спросила Анже¬
лика, чувствуя, что начинает терять терпение.— Может
232

быть, ты все объяснишь мне вместо того, чтобы напускать
на себя этот надменный вид?!
—	Да, объясните нам, дитя, что вы хотели этим ска¬
зать,— вмешалась присутствующая при разговоре Ам¬
бруазина.— Матушка и я полностью доверяем вам. Вы
должны объяснить нам и помочь принять решение...
Но Кантор только бросил на нее мрачный, презри¬
тельный взгляд и с величественным видом удалился из
комнаты.
Эта вновь проявившаяся враждебность Кантора, отно¬
шения с которым всегда были непростыми, окончательно
яишила Анжелику душевных сил.
—	Ваш сын встревожен,— пробормотала Амбруази-
яа.— Ведь он еще ребенок! Сын прекрасной матери, по
уши влюбленный в вас, как и все другие юнцы, и безумно
гордящийся своим отцом. Как-то, увидев, что он пребы¬
вает в угрюмом настроении, я спросила, почему ему не нра¬
вится в Голдсборо. Он ответил, что не привык наслаж¬
даться обществом бандитов. Я подумала тогда, что это
просто колкость, но теперь, мне кажется, здесь было что-
то другое... Может быть, губернатор угрожал ему!.. А бед¬
няга не знает, как защититься... Он должен довериться
вам, Анжелика; вы должны вызвать его на откровенный
разговор...
—	Не так-то легко заставить Кантора разговориться,—
ответила ей Анжелика.— Что касается того, чтобы дове¬
риться мне, то он делает это очень редко.
Она с полным основанием полагала, что чувствитель¬
ное сердце Кантора не могло не быть ранено теми сплетня¬
ми, которые ходили в это лето о ней и Колене, и что именно
этим и объяснялась его холодность.
Амбруазина молча наблюдала за ее задумчивым ли¬
цом. Потом сказала спокойным тоном, в котором не было
«и вопроса, ни утверждения:
—	А вы все еще доверяете этому человеку, Колену...
—	Может быть, и нет,— ответила Анжелика,— но
своему мужу я доверяю. Он так хорошо изучил людей, что
вряд ли мог ошибиться в этом человеке...
Она упрямо отвергала возможность того, что Колеи
стал предателем, цепляясь, как за соломинку, за тот
взгляд, которым обменялись Жоффрей и Колен, взгляд
полного взаимопонимания и единства.
Но теперь, когда она оказалась возле Порт-Ройяла,
все-таки сбежав из Голдсборо с его гнетущей атмосферой,
все это снова всплыло в ее памяти, и с трудом сдерживае¬
233

мые страхи снова овладели ею. Ее сердце снова было полно
сомнений и недоверия, порожденных изменами. Ждал ли
ее Жоффрей за этой тяжелой завесой тумана или же про¬
должал свой путь? А Колен? Обманывал ли ее Колен? Нет,
только не он! Она уже ничего не знала...
В конце концов Кантор все-таки отправился вместе с
ней. Когда она оживленно готовилась к отъезду, он вдруг
неожиданно потаился и начал договариваться с Ванно о
подготовке «Рошели» к плаванию в Порт-Ройял.
—	Значит, ты все-таки не покинул меня,— сказала она
с улыбкой.
—	Я получил приказ от губернатора! — кратко объ¬
яснил юноша.
Что мог сказать Колен такого, что заставило его пере¬
менить решение? Приглушенные опасения снова пробуди¬
лись в ней. Колен! Когда она рассказала ему о своих стра¬
хах, что кто-то прячется среди них, чтобы убивать, ведь
он не очень удивился Разве он не должен1 был немедленно
усилить охрану, удвоить наблюдение? А эта легенда о че¬
ловеке со свинцовой дубинкой, не предназначалась ли
она для того, чтобы сбить ее со следа? Амбруазина слыша¬
ла, как двое его людей говорили о сообщниках в заливе.
Но правильно ли она поняла их? Колен!.. Когда она рас¬
сказала ему о судне под оранжевым флагом, он как будто
не придал этому никакого значения. Знал ли губернатор,
кто были «они»?.. Его сообщники? Колен — их зраг? Нет!
Предать ее? И вдруг она почувствовала абсолютную уве¬
ренность: нет, этого не может быть! Анжелика глубоко
вздохнула, сразу успокоившись. А враждебность Кантора?
Почему он так ведет себя? Что у него на душе, ведь она
никак не может ни завоевать его расположение, ни скло¬
нить на свою сторону?
Сейчас он стоял неподалеку от нее, перегнувшись через
перила, и тоже вглядывался вдаль, пытаясь различить
невидимую береговую линию.
—	Ты замечательно вел судно в этом плавании,— лас¬
ково сказала она.
Он пожал плечами, будто не желая принимать никаких
комплиментов, которые могли бы смягчить их отно¬
шения.
—	Кантор,— спросила она тогда напрямик,— что тебе
сказал Колен, чтобы заставить тебя передумать и отпра¬
виться со мной?
Сын посмотрел на мать своими зелеными глазами, и
она снова с восхищением отметила, как он красив. Радуж¬
234

ный туман смягчал черты лица юноши и окружал ореолом
его энергичную фигуру.
—	Он сказал, что я должен следить за вами,— доволь¬
но неохотно признался он.
—	Разве я сама не могу последить за собой? — с улыб¬
кой спросила Анжелика, положив руку на рукоятку писто¬
лета, который носила за поясом.
Вы отличный стрелок, матушка, этого я не отри¬
цаю,— согласился Кантор все с тем же надменным ви¬
дом,— но существуют и другие опасности, о которых вы
и не подозреваете...
—	И что это за опасности? Скажи мне... я тебя слушаю.
—	Нет,— ответил Кантор, тряхнув своими густыми
кудрями,— если я скажу вам, кого я обвиняю, вы рассер¬
дитесь и просто подумаете, что я ревнив и глуп... так что
это ни к чему.
И он отошел, как будто желая подчеркнуть свою неза¬
висимость. Что было у него на уме? Кого он не осмелился
обвинить? Он всегда был склонен к крайностям, всегда
был таким непримиримым... Она поняла: в нем действи¬
тельно есть что-то такое, что она никогда не сможет пре¬
одолеть...
Когда-то, в момент высшего блаженства, она зачала
дитя, и вот теперь это мужчина, который был для нее не¬
знакомцем, помнившим как будто только боль^ причинен¬
ную ею.
Вокруг лежал густой туман, радужными капельками
сверкавший в ее волосах... Она замерзла и плотно запах¬
нула свой плащ. К ней приближалась какая-то расплывча¬
тая фигура, и она поняла, что теперь настала очередь
Амбруазины составить ей компанию у перил. Герцогиня
была одета в свой черный, подбитый алым щелком плащ.
Красное гармонировало с ее немного подкрашенными губа¬
ми, черное подчеркивало глубину ее темных глаз и белиз¬
ну кожи, казавшейся полупрозрачной в мягко окутавшем
их тумане. Она была необыкновещю красива и казалась
спокойнее и решительнее, чем в предыдущие дни.
Порт-Ройял — католическое поселение, в котором было
не менее двух капелланов, несколько набожных орато-
рианцев и еще множество гостивших священнослужи¬
телей. Оно славилось патриархальными отношениями
между его владельцами, мелкими дворянами, и трудо¬
любивыми, смышлеными крестьянами; это поселение
было гораздо ближе Анжелике но духу, чем Голдсборо
с его смешением религий и людей.
235

—	Уверена, что ваши девушки придут в восторг, снова
увидев вас. Должно быть, они очень беспокоятся за вас.
Бедняжки!
Герцогиня де Бодрикур ничего не ответила, пристально
изучая лицо Анжелики.
—	Вы похожи на Королеву Севера,— вдруг сказала
она,— с этим радужным ореолом вокруг волос, так по¬
хожим на мерцающее золото. Да, Королеву Снегов. Вам
гораздо больше подходит роль Кристины Шведской, не¬
жели мушкетера в юбке.
К ним подошли Ванно с акадцем-лоцманом и тоже на¬
чали вглядываться в сторону предполагаемого Порт-
Ройяла.
—	Его жители, наверное, встревожены,— сказал лоц¬
ман.— Они наверняка слышали лязг якорной цепи и
теперь не знают, англичане мы или нет, и большинство
из них уже готовы бежать в лес со своими пожитками.
—	Если только они не выстрелят в нас из пушек, как
только рассеется туман,— заметил Кантор.
—	Меня бы очень удивило, если бы у них оказались
необходимые для этого боеприпасы,— сказал лоцман.
—	Я слышал, что судно Акадской Торговой Компании,
которое обычно доставляло им летом припасы и снаряже¬
ние, было захвачено пиратами.
Как только начала опускаться ночь, Анжелика услы¬
шала звон церковного колокола, и почти одновременно
с этими звуками подул холодный ветер, от которого по
поверхности воды побежали зыбкие волны. Ветер наполо¬
вину развеял туман, и на берегу неожиданно показался
ряд тусклых огоньков, еще плохо различимых в остав¬
шейся дымке. Последовал еще один сильный порыв ветра,
и перед их взором в сгущавшихся сумерках предстало все
селение Порт-Ройял с несколькими рядами деревянных
домов, разместившихся на склоне холма. У всех хижин
были высокие, остроконечные крыши, в центре которых
красовалась высокая труба. Из каждой трубы поднимался
дымок, смешивающийся со стремительно несущимися
низкими облаками.
Это французское поселение насчитывало уже около
четырехсот жителей, поэтому общий вид его был довольно
внушительным. Дома протянулись по берегу до самого
луга, расположенного в дальнем конце гавани. Луг когда-
то был болотом, потом его осушили, и теперь здесь росли
фруктовые деревья и паслись коровы и овцы. Селение
было уже настолько большим, что имело два церковных
236

прихода, и в праздничные дни его жители могли устраи¬
вать шествия от одной церкви к другой. Но, не считая
огней в окнах домов, в этот вечерний час не было заметно
никаких признаков жизни.
Кантор поднял флаг своего отца, орифламму, украше-
аую серебряным гербом, которая становилась все бо¬
лее известной на севере Американского побережья.
Оставалось только надеяться, что на берегу, несмотря
на сгущающуюся темноту, разглядят флаг и успоко¬
ятся. Спустили шлюпку, и пассажиры заняли в ней свои
места.
Приблизившись к берегу, они увидели, что на нем
собралось множество людей, главным образом, женщины
и дети. Их головные уборы и белые шарфы трепетали на
ветру, как стая чаек.
—	Я вижу Армана,— сказала мадам де Бодрикур.—
Он стал еще толще, бедняга! Должно быть, в Порт-Ройяле
хорошо кормят.
Они с полным основанием ожидали самого пылкого
приема. «Королевские девушки» уже махали им чепцами,
но несколько мужчин, вооруженных мушкетами, закри¬
чали:
—	Вы англичане? Говорите, кто вы!
Они начали объяснять свое прибытие, еще находясь
на довольно большом расстоянии от берега, и когда шлюп¬
ка подошла к набережной, все уже знали, что тут проис¬
ходит.
Мари-ла-Дюс, Дельфина, мавританка, Генриетта, Жан¬
на Мишо и другие девушки вместе с неразлучным Арма¬
ном бросились к своей благодетельнице. Потом к Анже¬
лике подошла благородного вида женщина, еще довольно
молодая, хотя ее лицо уже увяло и покрылось морщинами,
несомненно, из-за частых родов. По ее платью, характер¬
ному для женщины среднего класса, скромному, но не
лишенному элегантности, и волосам, причесанным во
французском стиле, прикрытым только маленьким квад¬
ратиком кружева, приколотым булавкой с камеей, Анже¬
лика поняла, что это должна быть сама мадам де ла Рош-
Розе.
—	Я так рада наконец-то встретиться с вами,— друже¬
любно сказала она Анжелике.— Мы всегда были в самых
лучших отношениях с Голдсборо. Привезли ли вы мне
новости о моем муже?
—	Боюсь, что нет, я сама прибыла сюда, чтобы задать
вам этот вопрос.
237

—	Когда же они вернутся? — вздохнула мадам де ла
Рош-Розе.— Для того, чтобы уладить дела в заливе, всегда
нужны длительные переговоры.
Мадам де Бодрикур тепло поблагодарила владелицу
местечка за заботу О подопечных во время ее отсутствия.
Анжелика отметила про себя в глазах хозяйки то же самое
удивление, которое когда-то испытало все Голдсборо, уви¬
дев, что покровительница «королевских девушек» — мо¬
лодая красивая женщина.
Мадам Де ла Рош-РЬзе проводила их в господский дом,
выстроенный на месте дома Шамплейна. Это было доволь¬
но большое здание йз камня и кирпича. Здесь жил владе¬
лец здешних мест со своей семьей. В главном зале их
встретила ватага детей, нарядно одетых и тщательно при¬
чесанных. Девочки приветствовали гостей реверансом,
мальчики — безупречным поклоном.
—	Это точно как при дворе,— воскликнула Анжелика,
догадавшись, что перед ней стоит многочисленное потом¬
ство маркиза де ла Рош-Розе, превосходно вышколенное
гувернанткой, мадемуазель Радегон де Ферьяк.
Гувернантка тоже стояла здесь, явно принарядившись
и приготовившись к встрече с гостями. Она была воплоще¬
нием идеала гувернгютки благородного семейства, и сама,
несомненно, тоже происходила из семьи, принадлежавшей
во времена Людовика Святого к мелкопоместному дворян¬
ству, но семьи разорившейся и обедневшей. Это была жен¬
щина неопределенного возраста, костлявая, очень не¬
красивая и строгая.
—	Я должна поздравить вас с такими учениками,—
сказала ей Анжелика,— это просто чудо — встретить в
этих краях так хорошо воспитанных французских детей.
—	Знаете, я не питаю иллюзий на их счет,— ответила
со вздохом мадемуазель Радегон де Ферьяк.— Как только
мальчики подрастут, ойи отправятся бродить по лесам
и гоняться за индианками, а что касается девочек, то нам
придется отправить их либо в монастырь, либо во Фран¬
цию, чтобы выдать там замуж.
—	А я не хочу в монастырь,— заявила миленькая,
смышленная на вид девочка лет восьми.— Я тоже хочу
в лес.
—	Ребёнком я была точно такой же,— сказала Анже¬
лика с улыбкбй,—Mrie кажется, она прекрасно поладила
бы с Онориной.
—	А кто это — Онорина?
—	Моя маленькая дочь.
238

—	Сколько ей лет?
—	Четыре года.
—	А почему вы не привезли ее с собой?
—	Потому что она в Вапассу.
Ей пришлось ответить на бесконечное множество во¬
просов о Вапассу и Онорине.
Тем временем появились слуги, поставили на длинный
деревянный стол множество различных блюд и кувшинов
с напитками. На том и другом конце стола зажгли по сере¬
бряному канделябру.
—	Этим детям так редко удается побыть в порядочном
обществе,— сказала гувернантка.— Как только я узнаю,
что кто-то услышал звон якорной цепи в порту, я сразу же
одеваю детей и задаю работы кухне.
—	А если бы мы оказались англичанами?
—	Мы приветствовали бы их пушечным огнем,— ска¬
зал хорошенький маленький мальчик.
—	Но ведь ты знаешь, что у нас не осталось боеприпа¬
сов,— укоризненно заметила одна из старших сестер.
—	О, здесь французский солдат! — закричали они, об¬
наружив присутствие Адемара.— Какая удача! Если по¬
явятся англичане, нас будет кому защитить. Вы научите
нас стрелять из пушки, господин солдат? — спрашивали
мальчики.
—	Сколько вы сможете пробыть у нас? — спросила
мадемуазель Радегон, поворачиваясь к Анжелике и Ам-
бруазине.— Дня через два мы устраиваем небольшое
празднество в честь годовщины высадки Шамплейна на
этом месте. Мы собираемся поставить пьесу и устроить
банкет.
Глава сороковая
Его здесь не было. Она так и знала, что его не будет!
Жоффрей! Тишина и спокойствие Порт^Ройяла давили
на ее плечи свинцовым грузом. Промелькнула мысль, ми¬
молетная и устрашающая:	«Это	ловушка!	Еще одна
ловушка!.. Колен был прав, когда не хотел отпускать
меня...»
Все казалось ей подозрительным: мягкое спокойствие
вечера, безмятежность местных жителей, детский смех,
любезность мадам де ла Рош-Розе. От нее что-то скрывали,
и это было невыносимо.
Во время ужина Анжелика внимательно прислуши¬
валась к рассказу хозяйки дома, опасавшейся, что ее муж
239

так и не поймет, что это новое французское поселение при¬
влечет англичан, которые придут, разграбят и погубят их.
Все это, конечно же, случится во время отсутствия мар¬
киза, как раз теперь, когда у них нет даже боеприпасов,
чтобы защитить себя и колонию.
—	Не говорил ли вам мессир де ла Рош-Розе, сколько
может продолжаться эта экспедиция во Французский за¬
лив? — спросила Анжелика, отчаянно пытаясь отыскать
проблески надежды.
—	Он сказал не больше, чем ваш муж! — пожалова¬
лась маркиза.— Как я уже говорила, у этих господ есть
о чем думать, только не о том, что нас беспокоит.
Анжелика была убеждена: за этими словами таился
какой-то скрытый смысл или предупреждение, но разгад¬
ка, однако, ускользала от нее.
Она заметила, что Амбруазина де Бодрикур за ужином,
вопреки своему обыкновению, даже не пыталась загово¬
рить о какой-нибудь научной проблеме, по которой, не*
сомненно, никто не стал бы с ней спорить, и упорно хра¬
нила молчание. Она не произнесла ни одного слова, почти
не притронулась к еде, и на ее бледном лице застыло выра¬
жение боли и отчаяния.
Она настояла на том, чтобы проводить Анжелику до
дверей крошечного домика, отведенного ей хозяевами,
куда уже занесли ее багаж и пресловутый сундук.
Анжелика чувствовала, в каком напряжении находится
герцогиня, снедаемая глубокой тревогой.
Когда настал момент прощаться, она взялась своими
ледяными руками за руки Анжелики.
—	Ну вот, время пришло,— сказала она голосом, кото¬
рому изо всех сил старалась придать твердость.— Я все
оттягивала этот момент из-за своей трусости. Анжелика,
вы не заслуживаете, чтобы вас хоть кто-нибудь обманы¬
вал. Вот почему я должна говорить, как бы трудно мне это
ни было... Я слишком люблю и уважаю вас...
Анжелика уже начала привыкать к напыщенному сти¬
лю и запутанным вступительным речам герцогини, но, как
ни странно, на этот раз каждое слово почему-то попадало
в цель, причиняя ей острую боль. Что ей предстояло услы¬
шать? Это было что-то такое, что разрушит самую основу
ее жизни и всех ее привязанностей...
—	Я не все сказала вам, когда просила вас сопровож¬
дать меня сюда, в Порт-Ройял,— продолжала Амбруази¬
на,— потому что боялась... я знала, что он прибудет сюда...
и чувствовала: у меня может не хватить сил для сопротив¬
240

ления его чарам... Поэтому я сказала себе, что если вы
тоже будете здесь... все будет значительно легче... Но вы
должны быть предупреждены... Я не могу больше вы¬
носить ложь... Я и так уже достаточно страдала из-за того,
что скрывала от вас его предложения... Это не свойственно
мне — так лицемерить... и тем не менее оказалось, что
должка это делать... потому что он об этом предупредил
меня.
—	Но о ком вы говорите? — едва выдавила из себя
Анжелика.
—	Да... о нем,— воскликнула Амбруазина в отчая¬
нии,— о ком же еще, как вы думаете?
Она выпустила руки Анжелики и закрыла лицо руками.
—	О Жоффрее де Пейраке,— сказала она глухо,— о
вашем муже... О, как стыдно мне делать такое признание...
однако я ничего не сделала, клянусь вам, ничего не сделала
для того, чтобы возбудить в нем страсть... Но обаяние
такого гяужчины... кто бы мог устоять перед ним?.. Когда
он сказал мне, что разговор со мной представляет для него
редкое наслаждение, когда он умолял меня ждать его б
Порт-Ройяле, мне казалось, что даже модуляции его голоса
обещают мне рай, где я никогда прежде не была... Какую
дилемму поставила передо мной эта встреча! Я не только
боялась его влияния, но и испытывала тягостное чувство
вины перед вами, Анжелика, перед женщиной, которая
была так добра ко мне, несмотря на то, что он заверил
меня, что вы оба, по молчаливому согласию обеих сторон,
вольны даровать свою любовь тому, кому пожелаете. Это
было одной из причин, заставивших меня так неожиданно
вернуться в Голдсборо... убежать от него... и снова найти
вас...
Она уронила руки, открыв лицо, и с испугом посмотре¬
ла на Анжелику, пытаясь проникнуть в ее мысли.
Но Анжелика не могла произнести ни одного слова.
Ее страдание приняло странную форму. Она как будто
не могла решить, что ей следует принять, а что отвергнуть
из всего услышанного.
—	Простите меня за то, что я это говорю,— мягко про¬
должала Амбруазина,— но вы должны признать: трудно
не поддаться чарам такого мужчины. У меня даже прояви¬
лась на мгновение надежда, что с ним я могла бы познать
счастье. Видите, я откровенна с вами. Я не хочу изобра¬
жать себя лучше, чем есть на самом деле... Я слишком
пострадала от мужчин. Мне кажется, во мне что-то
сломалось... Даже с ним... я не могла... так зачем же так
241

предавать вас, прекраснейшую из женщин?.. Я предпо¬
читаю оставаться верным другом...
Она сделала движение, как будто хотела взять Анже¬
лику за руку, но та резко ее отдернула.
—	Я ранила вас,— сказала Амбруазина.— Так, значит,
вы в самом деле любите его гораздо сильнее, чем я полага¬
ла. Мне показалось, у вас довольно прохладные отноше¬
ния.
—	Что заставило вас так думать?
—	Но... он... когда я сказала, что ему, мужу такой кра¬
сивой и обольстительной женщины, нехорошо делать
такие предложения, он ответил, что человек устает от кра¬
соты, если она не сочетается с верным сердцем. Он уже
давно смирился с потерей исключительных прав на вашу
красоту.
—	Но это просто дико,— воскликнула Анжелика вне
себя,— он не мог так сказать... Это не он сказал! Вы
лжете!
Амбруазина бросила на нее взгляд полный ужаса.
—	Ох, что я наделала! — пробормотала она.— Я при¬
чинила вам боль, я ранила вас!
—	Нет! — в бешенстве выкрикнула Анжелика.— Пре¬
жде чем почувствовать боль, я подожду кое-каких фак¬
тов...
—	Что вы называете фактами?
—	То, что он сообщит мне сам.
—	Так вы мне не верите? — продолжала настаивать
герцогиня. Потом она добавила с каким-то ребяческим
эгоизмом:
—	О, как вы меня обидели!
—	Вы тоже обидели меня! — крикнула Анжелика, не
в силах более сдерживаться.
Амбруазина наконец поняла, как глубока нанесенная
ею рана.
—	Что я наделала? О, что я наделала? — повторяла
она.— Но я не знала, что вы так его любите! Если бы
я только знала, я бы ничего не сказала. Но я дума¬
ла, что должна честно предупредить вас... для того,
чтобы у вас была возможность защищаться... но я ошиб¬
лась...
—	Нет,— с усилием ответила Анжелика,— как вы ска¬
зали, это очень хорошо получить предупреждение... во¬
время!
242

Глава сорок первая
Анжелика все еще не могла прийти в себя после этих
сбивчивых откровений. Уединившись в отведенном ей
домике, она долго сидела на кровати — набитом водорос¬
лями матрасе, положенном на деревянные доски,— и ей
даже в голову не пришло лечь.
Оглушенная, потрясенная, она словно плавала под
водой или находилась в каком-то гипнотическом сне. Она
пыталась представить себе, как Жоффрей обращается
к Амбруазине с этими соблазняющими словами, с такой
теплотой во взгляде и нежно ласкающими интонациями,
свойственными его голосу, окутывая молодую женщину
обаянием, которому трудно не поддаться.
Эта мысль казалась ей и правдоподобной, и невероят¬
ной... Правдоподобной! Невозможно описать словами оча¬
рование этой странной женщины, явившейся из моря:
сверкание ее зубов, когда она улыбается робкой, очарова¬
тельной, свойственной ей одной улыбкой; серьезный
взгляд огромных черных глаз; легкомыслие, которое
должно было покорить не одного мужчину. Эта женщина
обладала притягательной силой ума и множеством удиви¬
тельных черт: мудрая, веселая, хитрая, прямая, отчаян¬
ная... Красота, грация — все, необходимое для того, чтобы
заставить мужчину броситься очертя голову в разверзнув¬
шуюся под его ногами бездну.
Это было вполне правдоподобно... даже для Жоффрея
де Пейрака... И вместе с тем это было невероятно, потому
что он любил ее, Анжелику. Потому что они были связаны
друг с другом навечно, и он так же не мог исчезнуть из ее
жизни, как не могло исчезнуть солнце.
Временами ей казалось, что на нее находило какое-то
затмение, все ее чувства притуплялись, и она уже не могла
ощущать, что именно связывает ее с ним и другими
людьми.
Она сказала себе, что все кончено, все отравлено, все
приобрело отныне вид пепелища и никто никогда не
узнает, как все было в действительности.
Но в то же время она была непоколебима в своей реши¬
мости не вдаваться в подробности до тех пор, пока снова
не увидит Жоффрея.
Потом она осторожно легла на постель, как будто боя¬
лась разбить, как хрупкий стеклянный предмет, то состоя¬
ние внутреннего равновесия, которое ей удалось восстано¬
вить.
243

Она уснула, а когда проснулась, то ей понадобилось не¬
мало времени, чтобы понять, где она находится. Она
вспомнила название «Порт-Ройял», хотя оно ей ничего не
говорило. Как только Анжелика пришла в себя, то сразу
перед ней всплыли вчерашние события, ее несчастье, но
она тут же запретила себе думать об этом.
Только одно появление Жоффрея могло разрешить
вставшую перед ней дилемму, позволило бы стряхнуть
с себя это странное сонливое состояние, в котором она на¬
ходила теперь спасение, и не предаться тому дикому от¬
чаянию, что затаилось в глубине ее души.
Она должна просто ждать, ждать, как человек, выбро¬
шенный кораблекрушением на необитаемый остров, и ни
в коем случае не давать воли своему измученному вообра¬
жению. Но...
Еще ни один день не тянулся так медленно. О, этот
день в Порт-Ройяле!.. Он навсегда останется в ее памяти
как невыносимая тяжесть, как какой-то ночной кошмар.
Раздумывая над этим позже, она была вынуждена при¬
знать, что просто не смогла бы выдержать два дня такой
убийственной неопределенности, не имея в своем рас¬
поряжении никакого доказательства, никакой соломинки,
которая помогла бы ей выбраться из этого состояния.
Но, слава Богу, события следующего вечера разрешили
ее сомнения. А если бы не это... что ж, она потом смиренно
созналась, что никогда еще не была так близка к тому,
чтобы утратить здравый смысл, а может быть, и рассудок,
веру, свою радость жизни и признать себя побежденной
и сломленной.
Утром она присоединилась к мадам де ла Рош-Розе,
которая решила посетить несколько семейств, живших
здесь уже несколько поколений. Это были прекрасные
патриархальные семьи родом из Берри, Лиможа и других
французских провинций, но уже с изрядной примесью
индейской крови.
В большинстве порт-ройялских домов можно было
увидеть под белым крестьянским чепцом молодой снохи
огромные черные глаза маленькой девочки из племени
мик-маков, которую однажды привел в этот дом посла
блужданий по лесам хозяйский сын.
Набожные, трудолюбивые, отличные хозяйки, они ро¬
жали красивых детей с черными глазами и волосами, но
очень белой кожей, которые подрастали и становились
добрыми горожанами, проводившими свое время в работе
на полях, посещении мессы и трапез, состоявших из туше¬
244

ной картошки с мясом, бекона и капусты. Множество крас*
нокожих, мик-маков, вымазанных с ног до головы тюле¬
ньим или медвежьим жиром, слонялось вокруг Порт-Ройя-
ла с утра до вечера, претендуя на свое право сидеть у очага
в качестве родственников, пришедших навестить свою
французскую родню и поиграть с внуками.
Этот уклад жизни был обусловлен древностью Порт»
Ройяла, а также его обособленным положением. Защи¬
щенный длинным мысом, замыкавшим бухту, на берегу
которой он был построен, Порт-Ройял представлял собой
почти тайное убежище, расположенное вдали от бурь и
тревог. Когда грозный Французский залив был готов по¬
глотить все суда, в бухте царило спокойствие. И даже зи¬
мой снег здесь падал тихо и ласково, а не хлестал в лицо,
обдавая ледяным ветром.
С помощью голландцев, некогда владевших Порт-Ройя-
лом наряду с французами, акадские поселенцы осушил**
болота и теперь имели широкие луговые угодья, на кото¬
рых паслись коровы и овцы и где были посажены прекрас
ные фруктовые деревья.
Мадам де Бодрикур хотела было присоединиться к
обеим дамам, когда они вышли на прогулку, но Анжелика
не собиралась каким-либо образом демонстрировать свою
любезность, хотя Амбруазина и пыталась все время пой»
мать ее взгляд.
Девушки с «Единорога» окружили свою благодетель¬
ницу. Несмотря на наивность, иногда даже беспечность,
которые, возможно, замечала одна Анжелика, герцогиня
действительно оказывала необыкновенное влияние на
окружающих, и никто не избежал власти ее авторитета —
ни секретарь, ни старая Петронелла Дамурт, ни даже суро¬
вый и неподатливый Джоб Симон...
—	Эти «королевские девушки» — очень милые, хорошо
воспитанные и образованные,— заметила мадам де ла
Рош-Розе, когда те отошли от них вместе с мадам де Бок
дрикур.— Я с радостью оставила бы их здесь для наших
молодых людей, но их патронесса, судя по всему, не со¬
гласна с таким планом. Однако же она прислала их сюда,
не дав мне при этом ни малейшего объяснения. Я долж¬
на была достать для них белье и кормить несколько
дней за свой счет. Она немного странная женщина, вам
не кажется?
Днем Анжелика взяла с собой младших Рош-Розе
на прогулку по крутому склону полуострова, у подножия
которого располагалось селение.
245

С его вершины были хорошо видны по одну сторо¬
ну темно-зеленые, вздыбленные штормом воды Фран¬
цузского залива, а по другую — просторная бухта,
которая сверкала сквозь деревья, как расплавленное
олово.
На горизонте не было видно ни единого паруса, не счи¬
тая нескольких рыбацких суденышек. Они снова спусти¬
лись в деревню. Мальчики из семейства Рош-Розе очень
подружились с Адемаром, любившим ребятишек, и, чтобы
не разочаровать их, он согласился взглянуть на пушку,
стоявшую на одной из угловых башенок и предназначав¬
шуюся для защиты порта. Он и в самом деле многому на¬
учился за годы своей вынужденной военной службы и
теперь мог объяснить им, как нужно обращаться с ору¬
жием, как чистить, заряжать и стрелять из него. Оглянув¬
шись вокруг, он нашел несколько пушечных ядер и сло¬
жил их маленькой пирамидой около пушки, которая сразу
же стала выглядеть более внушительной.
—	Как хорошо, что вы к нам приехали, господин сол¬
дат! — сказали дети.— Под предлогом того, что у нас нет
никаких боеприпасов, мы махнули рукой на свою обо¬
рону...
Адемар был чрезвычайно горд своим успехом.
Так и тянулся этот день, медленно, невыносимо. С на¬
ступлением вечера небо покрылось штормовыми тучами,
люди прятали за безмятежным выражением лица невы¬
разимый страх и мучительную тревогу. Однако вечерняя
трапеза, устроенная в зале хозяйского дома, прошла мирно
и приятно. Кроме Анжелики и герцогини, мадам де ла
Рош-Розе пригласила несколько человек из местной знати,
двух капелланов и секретаря Армана Даву.
Кантор тоже присутствовал на этом ужине. Именно он
и вызвал бурю среди людей, в то время как шторм, медлен¬
но назревавший в небе, затянутом тяжелыми, набухшими
от дождя тучами, все еще медлил разразиться и давал
знать о себе только редким, глухим рокотанием далекого
грома да беззвучными, неожиданными вспышками мол¬
ний. Теплый ветер прокатывал волны по кукурузным по¬
лям и раскачивал султаны розовых, голубых и белых
люпинов, которые цвели повсюду и придавали селению
праздничный вид.
Угощение было просто восхитительным: краб, при¬
правленный имбирем и ликером, запеченная в тесте жаре¬
ная оленина, множество самых разнообразных салатов
и знаменитые порт-ройялские вишни в корзинах — ко¬
246

ралловые, блестящие. На десерт мадам де ла Рош-Розе,
подала вино, изготовленное из дикого винограда, черное,
как чернила, и очень крепкое. Разговор сразу же стал
оживленным. Умелая хозяйка, маркиза давала каждому
из своих гостей возможность блеснуть. Она слышала
об ученой репутации мадам де Бодрикур и задала ей не¬
сколько вопросов, отнюдь не глупых.
Амбруазина немедленно ухватилась за непонятную
для всех тему, которую, однако, сумела подать так искус¬
но, что на какое-то мгновение все присутствующие почув¬
ствовали ее талант математика. Благодаря своему обая¬
нию она приковала к себе внимание всех сидящих за сто¬
лом. Анжелика болезненно остро вспомнила сцену, про¬
исшедшую на берегу Голдсборо.
Она снова увидела, как наяву, внимательные глаза
Жоффрея, устремленные на Амбруазину. Эта картина
была настолько невыносимой для нее, что она предпочла
выбросить ее из головы. И в этот момент вдруг взорвался
Кактор. Амбруазина говорила о своей переписке с ученым
Кеплером. Кантор громко воскликнул:
—	Опять эта чепуха! Ведь Кеплер умер давным-давно,
еще в 1630 году.
Изумленная его выпадом Амбруазина бросила на него
взгляд и сказала с легкой улыбкой:
—	Если я еще не умерла, то и он тоже. Совсем недавно,
незадолго до того, как покинуть Европу, я опять получила
от него письмо об орбитах планет.
Юноша с яростью передернул плечами.
—	Это невозможно. Он был ученым прошлого столе¬
тия, говорю я вам.
—	Уж не осведомлен ли ты об ученых лучше своего
отца?
—	Почему это?
—	Потому что он сам сказал мне, что когда-то тоже вел
переписку с Кеплером.
Кантор побагровел и уже явно приготовился дать ей
сокрушительный отпор, но был остановлен вмешательст¬
вом Анжелики.
—	Хватит, Кантор. Бессмысленно спорить об этом
В конце концов все эти имена немецких ученых звучат
одинаково, и мадам де Бодрикур и ты, может быть, просто
делаете какую-то ошибку в произношении. Давайте пре¬
кратим этот разговор.
Мадам де ла Рош-Розе сменила тему, предложив всем
по бокалу «розолио»... Это был последний бочонок, при¬
247

везенный ей из Франции в прошлом году. Если корабль
их Компании опоздает...
—	Молодые люди в наших краях ужасно вспыль¬
чивы,— сказала она, когда Кантор, вежливо попрощав¬
шись со всеми, удалился из комнаты.
—	Жизнь, которую они ведут, учит их не бояться ни¬
каких авторитетов и даже презирать их.
В вечернем воздухе, все еще прорезаемом беззвучными
стрелами молний, жужжали комары. Гости распрощались
с гостеприимной хозяйкой, и Анжелика отправилась на
поиски Кантора, который ночевал в маленькой пристройке
к фермерскому дому.
—	Что на тебя нашло в этот вечер? Ты так грубо вел
себя с мадам де Бодрикур. Даже если ты и считаешь себя
пиратом и траппером, все равно не должен забывать, что
ты дворянин и когда-то был королевским пажом. Ты
должен быть вежливым с женщинами.
—	Ненавижу синие чулки,— надменно заявил Кан¬
тор.— По-моему, женщин лучше вообще не учить читать,
—	Ну, надо же, какой истинный мужчина! — восклик¬
нула Анжелика, взъерошив его кудри со смешанным чув¬
ством раздражения и смешливости.— А как бы тебе по¬
нравилось, если бы я не могла разобрать даже самые при¬
митивные каракули?
—	Вы — это совсем другое дело,— ответил Кантор
со всей непоследовательностью любящего сына,— но тем
не менее правда заключается в том, что женщины не спо¬
собны любить науку ради нее самой. Они используют ее,
как и эта женщина, для того, чтобы украшать себя, как
павлиньими перьями, и обольщать дураков-мужчин, кото¬
рые попадаются на эту удочку.
—	Но мадам де Бодрикур, безусловно, обладает не¬
заурядным умом,— осторожно заметила Анжелика.
Кантор скривил губы и отвел взгляд. Анжелика чув¬
ствовала, что он изнемогает от желания что-то сказать,
но не сделает этого, потому что она «естественно» все рав¬
но не сможет его понять. Поэтому она оставила его, еще
раз напомнив, что среди качеств, присущих молодому дво¬
рянину, не на последнем месте стоит умение быть прият¬
ным собеседником в любой компании.
Когда она вышла, ночь придавила ее плечи свинцовой
тяжестью. Она физически ощущала густоту воздуха, насы¬
щенного угрозами и неведомыми опасностями. Каждый дом,
запертый на ночь, казался ей враждебным, скрывавшим
тайного врага, который следил за каждым ее движением.
248

Она бросилась бежать. Ей хотелось как можно скорее
укрыться в своем доме, может быть, даже забаррикадиро¬
ваться изнутри.
Но прежде чем добраться до своей лачужки, она
должна была пересечь открытый двор за главным зданием
и потом пройти по длинному сводчатому проходу. Как
только она вступила во двор, ей показалось, что кто-то под¬
карауливает ее, спрятавшись в густой тени.
И не успела она это осознать, как чьи-то сильные руки
обхватили ее сзади. Они казались ей двумя обжигающими
змеями, которые пытались обвиться вокруг нее и заду¬
шить. Под аркой было темно, и она ничего не могла разгля¬
деть. Внезапно охвативший ужас не давал ей произне¬
сти ни единого звука. Стиснувшие ее руки вызывали не¬
передаваемое ощущение, потому что это были руки не
мужчины.
Они были мягкими, теплыми и женственными, как и
голос, который что-то шептал ей на непонятном языке
и тоже вызывал чувство страха и отвращения. Это чув¬
ство было настолько невыносимым, что она потеряла бы
сознание, если бы не внезапная вспышка молнии, осветив¬
шая своим светом портик,— это позволило ей узнать лицо,
которое было совсем рядом и на котором она увидела вы¬
ражение удивления. Это было лицо Амбруазины де Бо¬
дрикур.
—	О, это вы! — едва выдавила Анжелика.— Почему
вы так глупо напугали меня?
—	Напугала? Почему напугала? Моя дорогая, я ждала,
чтобы попрощаться с вами, вот и все, а вы шли так быстро,
поглощенная своими мыслями, что мне пришлось остано¬
вить вас!
'— Ну что ж, хорошо! Я прошу прощения,— холодно
сказала Анжелика,— но это просто ребячество. Будьте
добры, в будущем ведите себя более естественно! Вы так
напугали меня, что я все еще дрожу.
Она попыталась сделать несколько шагов, но ее ноги
были словно налиты свинцом. Анжелика была вынуждена
прислониться к выходу из сводчатого коридора. Сердце ее
продолжало учащенно биться, и, чтобы прийти в себя и
успокоиться, она несколько раз глубоко вдохнула вечер¬
ний воздух, но он был таким густым, тяжелым, насыщен¬
ным множеством запахов, усиленных надвигающимся
штормом, что это не принесло ей никакого облегчения...
Она была на грани обморока, не в состоянии избавиться
от переполнявшего ее панического чувства, которое лишило
249

ее даже способности мыслить. Когда ее взгляд снова
упал на лицо Амбруазины, Анжелику охватил прежний
ужас.
Тусклый свет огня, горевшего в очаге дома, где жила
Анжелика, и проникавшего через открытую дверь, бросал
на них колеблющиеся отблески. Даже звезды, виднев¬
шиеся в проемах между тучами, окутывали ее и Амбруази-
ну каким-то полусветом-полутьмой, время от времени про¬
резаемой ослепительными вспышками молний. Много
позже вдали слышался глухой рокот грома. И тем не менее,
даже когда снова воцарялась темнота, Анжелика про¬
должала видеть Амбруазину. Ей показалось, что белизна
этого лица становится все более яркой, пока, наконец, оно
тоже не начало светиться каким-то неестественным светом.
Сумеречный блеск этих странных глаз с золотым отливом
становился все невыносимей и насыщался какой-то злой
силой, которая держала Анжелику, не выпуская и не давая
возможности освободиться от колдовского очарования,
—	Вы не сердитесь на меня? — произнесла Амбруази¬
на изменившимся голосом.— Вы отдаляетесь от меня, я это
чувствую. Но почему? Чем я вас обидела, моя несравнен¬
ная? Меня мало волнуют знаки почтения и уважения, все
это меня просто не трогает, но одна ваша улыбка для меня
драгоценнее всех сокровищ мира... моя дивная, моя
несравненная! Как я ждала вас! Как надеялась на вас!..
И вот вы здесь, передо мной, со мной, такая прекрасная...
Не осуждайте меня... я люблю вас...
Она обвила руками шею Анжелики и улыбнулась. Ее
зубы блестели, как жемчуг, и глаза сверкали, как звезды.
Ее слова как будто доносились откуда-то издали, слов¬
но приносимые ветром.
Анжелика почувствовала, как по ее телу поползли му¬
рашки.
Ей казалось, она видит языки пламени, танцующие
вокруг Амбруазины, которые сливаются и образуют на
мерцающем фоне ночи слова, что преследовали ее с того
самого момента, когда она впервые вступила на землю
Америки, слова, что она читала в письме иезуита к отцу
д’Оржевалю. Те бессмысленные ритуальные слова, что
были просто невероятными, смехотворными, но которые
тем не менее вдруг всплыли в ее памяти и поразили
ее с ужасающей безжалостностью:	«Демон!	Суккуб!»
—	Вы не слушаете меня,— вдруг сказала Амбруази¬
на.— Вы так смотрите на меня, словно увидели привиде¬
ние. Но что из того, что я сказала, так испугало вас? Я сказа¬
250

ла, что люблю вас. Вы напоминаете мне нашу матушку
аббатису... она была очень красива и очень холодна на вид,
но ее бесстрастное лицо скрывало бушующий внутренний
огонь.
Амбруазина мягко засмеялась, и стало ясно, что она не¬
много пьяна.
—	Я любила, когда она заключала меня в свои объя¬
тия,— пробормотала она.
Ее облик снова изменился, и она как будто начала из¬
лучать какой-то странный свет, исходивший от всей ее
фигуры, но особенно от лица, глаз и улыбки, сиявшей стра¬
стной экзальтацией; возможно, этот ореол видела только
одна Анжелика.
—	Но вы еще прекрасней, чем она,— с нежностью про¬
изнесла герцогиня.
Анжелика сказала себе, что тоже никогда не видела ни¬
кого красивее этой женщины. «В ней было что-то незем¬
ное— красота ангела»,— подумала она.
У нее перехватило дыхание, но на этот раз это было
вызвано каким-то новым, непонятным ей самой ощуще¬
нием, как будто она оторвалась от земли и вступила в
общение с неким нереальным, невидимым для людей
миром, легким и эфемерным. Сделав над собой усилие,
подобное тому отчаянному усилию, которое делает уто¬
пающий, чтобы снова всплыть на поверхность моря, она
с трудом преодолела это головокружительное ощущение.
Страх сменился острым любопытством.
—	Что с вами, Амбруазина? Вы сегодня не похожи на
себя. Можно подумать, что вы одержимая.
Молодая женщина разразилась резким, неприятным
смехом, потом, несколько успокоившись, сказала:
—	Одержимая! Какое слово! — На ее губах появилась
снисходительная улыбка.— Как вы эмоциональны, друг
мой! А как бьется ваше сердце! — добавила она, положив
руку на грудь Анжелики.
В ее голосе говорила страсть.
—	Нет, я не одержимая, но, может быть, очарованная?
Да, действительно, очарованная вами! Ну что ж, так и есть.
Разве вы сразу этого не поняли? Как только я впервые уви¬
дела вас на берегу там, в Голдсборо, я сразу же попала
под власть ваших чар и вся моя жизнь наполнилась новым
смыслом. Я люблю ваш смех, такой веселый, вашу любовь
к жизни, ту нежность, с которой вы обращаетесь с людь¬
ми... но больше всего я покорена и ошеломлена вашей
красотой...
251

Она положила голову на плечо Анжелики.
—	Как часто я мечтала так сделать,— прошептала
она.— Когда вы говорили об Онорине, вашей дочери, я
мучилась от ревности. Мне хотелось оказаться на ее месте,
ощутить теплоту вашего тела. Мне холодно,— сказала она
с содроганием.— Мир полон ужаса, и только вы одна
можете дать убежище и стать источником наслаждения.
—	Вы, должно быть, сошли с ума,— прервала ее совер¬
шенно растерявшаяся Анжелика. Ей казалось, что все это
происходит в каком-то кошмарном сне. Она чувствовала,
как пальцы Амбруазины слегка царапают материал ее кор¬
сажа, и этот звук показался ей жутким.
Ей стоило огромного усилия оторвать от себя эти
цепкие руки и отстранить мадам де Бодрикур.
—	Вы, должно быть, слишком много выпили сегодня;
это вино из дикого винограда очень крепкое.
—	Ох, только не начинайте снова изображать добро¬
детельную женщину! Да, я знаю, что эта роль вам удиви¬
тельно подходит! Вы великолепно играете соблазнитель¬
ницу, и все мужчины попадаются на вашу удочку. Они
любят добродетель, конечно, при условии, что она готова
дрогнуть перед их страстью. Но вам со мной нет нужды
пользоваться этими трюками, не так ли? Мы обе красивы
и любим наслаждение. Неужели вы не подарите мне
немножко своей дружбы, несмотря на то, что я сказала
вам вчера вечером?
Она засмеялась своим низким, тихим смехом, в котором
было что-то чувственное и чарующее.
Вспышка молнии, осветившей своим резким и жест¬
ким светом темный уголок, где происходил их разговор,
позволила Анжелике еще раз увидеть это лицо, преобра¬
женное страстью, которая делала Амбруазину де Бодри¬
кур невероятно красивой.
—	Почему нет? Неужели для вас имеют значение
только мужчины? Почему мое желание как будто смутило
и озадачило вас? Вы не так уже невинны, насколько мне
известно. И вы чувственны! Вы жили при дворе, и даже
доставляли королю удовольствия, как мне говорили! Ма¬
дам де Монтеспан рассказала мне о вас немало пикантных
анекдотов. Неужели вы забыли их? Зная то, что мне о вас
известно, трудно поверить, что вы откажетесь от любой
представившейся вам возможности испытать наслаж¬
дение...
Воспользовавшись изумлением, которое вызвали у
Анжелики эти упоминания о мадам де Монтеспан и ее
252

прежней жизни при дворе, она высвободила запястья из
ее рук.
Амбруазина стояла, осторожно поглаживая их, словно
Анжелика причинила ей боль, а горящие глаза герцогини
продолжали вглядываться в нее сквозь темноту, время от
времени прорезаемую ослепительными стрелами молний.
Потом она вдруг горько скривила утолки губ.
—	Почему вы так холодны со мной? Ведь если бы вас
ласкал мужчина, вы реагировали бы совершенно по-
иному, в этом я уверена. Разве вы никогда не пробовали
испытать то же самое наслаждение от женских рук? Какая
ясалость! В этом есть своя прелесть.
Она снова рассмеялась своим гортанным смехом, кото¬
рый был одновременно и раздражающим, и призывным.
—	Почему нам должны приносить восторги только
примитивные мужчины? Они совсем не приспособлены
к любви, эти неуклюжие создания!
Она еще раз засмеялась, на сей раз это был неожидан¬
ный взрыв веселья, и смех прозвучал на какой-то метал¬
лической ноте.
—	Их искусство так мимолетно, так коротко, а мое...
Она опять придвинулась к Анжелике и обвила ее свои¬
ми холеными, надушенными, теплыми руками.
—	Мое неистощимо,— прошептала она.
Ее руки были гладкими и мягкими, как бархат, но уже
эта одна мягкость вызывала у Анжелики чувство невы¬
разимого ужаса.
Она снова ощутила, будто гибкая, невероятно сильная
змея обвивается вокруг нее, с эгоистической чувствен¬
ностью охватывает кольцами ее тело, оглушая тошно¬
творно-сладкими, жадными ласками.
Кто сказал, что змеи холодны и скользки? Она знала,
что эта змея, полная теплоты и жизни, ошеломляющей
нежности, вкрадчивого и неотвязного обаяния, с ослепи¬
тельным светом человеческих глаз, не отрывающихся от
ее лица, явилась сюда прямо из сказочных туманов
Эдема...
Это впечатление было настолько сильным, что она не
удивилась бы, увидев между красными полураскрытыми
губами Амбруазины раздвоенный змеиный язычок.
—	Я расскажу вам все,— сказал этот рот, приблизив¬
шись к ее губам.— Вы не откажете мне в единственном
наслаждании, которое я способна испытывать.
—	Оставьте меня в покое,— сказала Анжелика,— вы
должно быть, сошли с ума.
253

Обвивающие ее руки ослабили хватку, и видение,
устрашающее и потустороннее, начало ослабевать и таять.
Вокруг них снова воцарилась темнота. Анжелика услы¬
шала звуки реального мира: резкое стрекотание цикад,
шорох волн, набегающих на берег.
Но вряд ли она обратила внимание на звук удаляю¬
щихся шагов женщины, бежавшей от нее, и вскоре рас¬
таявшей в ночи, как белое привидение.
Глава сорок вторая
Анжелика пришла в себя, когда уже сидела на своей
кровати в маленьком дощатом домике. Она была ошелом¬
лена и растеряна, но в то же время ночное происшествие
как-то ослабило тягостное напряжение, не отпускавшее
ее весь этот бесконечно долгий день. У нее было такое чув¬
ство, будто после прыжка она резко приземлилась на ноги,
и теперь испытывала некоторое облегчение. Столько раз
она задавала себе мучительный вопрос*, кто сошел с ума?..
Колен, Жоффрей, она сама, англичане, гугеноты, отец
де Вернон?.. И вот теперь она вдруг получила ясный
ответ. Безумной была она, герцогиня де Бодрикур.
Теперь, в свете этого нового объяснения, много вставало
на свои места: слова Колена, и то, что сказали два пирата*
которых она якобы подслушала, и слова, которые она при¬
писывала Жоффрею, и даже то, что сказала Абигель, когда
спрашивала от имени протестантов,— останутся ли «коро¬
левские девушки» в Голдсборо. Это недоверие в свое время
ранило Анжелику. Она вдруг наяву увидела перед собой
надменное лицо иезуита, презрительно поднявшего брови,
когда Анжелика сказала:
—	Вы против того, чтобы «королевские девушки» оста¬
лись в Голдсборо.
И он ответил на это:
—	Я? Меня это не касается...
Однако же Амбруазина несомненно сказала ей:
—	Отец де Вернон категорически против этой идеи... он
боится за души моих девушек...
Все было ложью!.. Или, точнее, жалким подобием прав¬
ды, искаженным изобретательностью расстроенного ума.
Впрочем, все эти темные случаи были связаны опреде¬
ленной логикой. Преображение Амбруазины вообще не
было преображением. Она была такой всегда, а то, какой
она казалась Анжелике, видевшей перед собой образ мо~
лодой женщины, посвятившей себя благотворительным
254

делам, набожной, увлеченной своими занятиями, не¬
много ущемленной религией, потом постепенно открывав¬
шей тайные муки своей израненной души, было ничем
иным, как ложью. Настоящая Амбруазина была той жен¬
щиной, которая только что произнесла все эти странные
слова...
Она вспомнила одну из ее фраз:
—	Мы обе красивы и обе любим наслаждение...
Какой же была эта женщина, когда-то внушавшая ей
такую жалость? Опасной, развратной? Скорее, жалкой!
Кто может открыто высказать свое мнение об Амбруа-
зине де Бодрикур? Ее подопечные обожали ее и явно бла¬
гоговели перед ней.
И тут она поняла, что никогда не говорила ни с кем
о герцогине де Бодрикур и никогда не пыталась выяснить,
что думают о ней другие, даже Абигель или Жоффрей.
Жоффрей просто рассказал ей о герцогине де Бодрикур,
ее муже, и эти сведения совпали с теми, которые не раз
сообщала ей Амбруазина. Граф также признавал ее не¬
обыкновенную ученость.
Но она не знала, что он думает о ней, патронессе. Анже¬
лике даже показалось, что он хотел что-то скрыть от нее.
Неужели ее действительно обманули?
Она вспомнила сцену на берегу в Голдсборо, когда она
заметила, что все присутствующие мужчины, в том числе
и Жоффрей, не отрывают глаз от Амбруазины. Может
быть, они видели ее такой, какой недавно ее видела Анже¬
лика? Преображенной каким-то внутренним пламенем,
какой-то нечеловеческой радостью...
—	О, Боже, как она прекрасна! — в ужасе призналась
себе Анжелика.
Какой мужчина мог противиться власти этой красоты?
Возможно, так происходит и с женщинами, когда они
действительно любят кого-то и исполнены желания...
И я бываю такой же в объятиях Жоффрея? Да, наверное,
это так.
Но в конце концов, что здесь такого: женщина, поль¬
зующаяся своим очарованием, привлекает внимание муж¬
чин... Этого ведь недостаточно, чтобы воскликнуть:
—	Это она безумна! Ложь, вся ложь, исходит только
от нее!
Потом, вспомнив весь свой разговор с Амбруазиной,
Анжелика поняла, что самым необычным во всем про¬
исшедшем был тот ужас, что она испытала, когда Амбруа¬
зина сжала ее своими цепкими руками.
255

Само по себе это никак не могло вызвать такого дикого
страха, хотя Анжелика и была изумлена, поскольку до сих
пор ни на одно мгновение ей не приходило в голову, что эта
благочестивая и очаровательная вдова приносит жертвы
на алтарь Сафо.
В своей жизни, и особенно при дворе, ей приходилось
выпутываться из гораздо более затруднительных ситуа¬
ций, чем подобное столкновение с любовными заигрыва¬
ниями другой женщины. При дворе царствовало наслаж¬
дение. Это был яд, которым отравлялась алчная толпа,
постоянно ищущая способ удовлетворить чувства, безумно
подогреваемая и искушаемая всеми видами земных на¬
слаждений.
И среди этой вакханалии — полунебесной-полуадской,
никогда не прекращавшейся в Версале, Анжелика благо¬
даря своему опыту, природному чутью и врожденному
уважению к людям, которое делало ее снисходительной
к человеческим страстям, если только к ним не примеши¬
валась жестокость, научилась отстаивать свою свободу
и чувства, не наживая при этом врагов. Конечно, за исклю¬
чением короля! Но это было уже совсем другое дело.
Так откуда эта паника, настолько парализовавшая ее
в какое-то мгновение, что она, как глупый кролик перед
удавом, лишилась не только способности шевелиться, но
и способности рассуждать?
Змея! Опять этот образ!
«Должно быть, это из-за того, что она безумна! Настоя¬
щее безумие внушает страх... Нет, мне и прежде случалось
бояться, и с сумасшедшими я тоже встречалась! А здесь
было что-то другое! Й словно все ужасы, какие только
существуют на этой земле, слились воедино... Воплощение
зла! Кто же она?»
Ее внезапно осенило, и она сразу же вскочила на ноги.
В Порт-Ройяле был человек, которого можно было угово¬
рить облегчить душу, откровенно высказавшись о герцо¬
гине де Бодрикур, человек, который не выносил ее и не
делал из этого ни малейшего секрета. Если только она
сумеет узнать причину его неприязни, можно будет соста¬
вить более точное суждение об этом странном создании.
Она вышла из дома. Шторм еще бушевал, но уже
далеко. Селение же было окутано тишиной и покоем. Она
начала спускаться по склону холма и в конце концов до¬
бралась до дома, стоящего на берегу.
Подойдя к пристройке, где спал Кантор, она увидела
сквозь оконце в крыше, что у него все еще горит лампа,
256

и остановилась. Один ли он? Разве можно быть в чем-то
уверенным с этими молодыми людьми! Но заглянув
внутрь, она улыбнулась. Он спал, протянув руку к боль¬
шой корзине с вишнями, которую поставили на табурет
около кровати. Несмотря на великолепные мускулы пре¬
красного юношеского тела (он весьма небрежно набросил
одеяло), в ее глазах он все еще был похож на маленького
розовощекого Кантора, который каждый вечер засыпал,
как маленький ангел. Со своей шапкой золотистых кудрей,
загорелым лицом, слегка надутыми полными губами и
веками, оттененными длинными шелковистыми ресни¬
цами, он все еще сохранял невинность детства.
Она осторожно проникла в хижину и села на его
постель.
—	Кантор!
Он вздрогнул и открыл глаза.
—	Не пугайся. Я пришла только для того, чтобы спро¬
сить у тебя совета. Что ты думаешь о герцогине де Бодрикур?
Она застала его врасплох, у него не было времени для
того, чтобы насторожиться и принять свой обычный над¬
менный и отчужденный вид.
Он приподнялся, оперевшись на локоть, и с подозре¬
нием взглянул на мать.
Анжелика взяла корзину с вишнями и поставила ее
между собой и мальчиком. Ягоды были восхитительны
как на глаз, так и на вкус,— огромные, блестящие, ослепи¬
тельно красные.
—	Скажи мне, что ты о ней думаешь,— настойчиво по¬
просила она.— Мне необходимо знать, что тебе о ней
известно.
Он колебался столько времени, сколько понадобилось
для того, чтобы съесть две вишни и выплюнуть их кос¬
точки.
—	Она — шлюха,— наконец заявил он торжественным
тоном,— самая отъявленная из всех шлюх, которых я
когда-либо встречал в своей жизни.
Анжелика не осмелилась заметить, что эта жизнь на¬
считывала всего шестнадцать лет, а в этой, мягко говоря,
особой области и того меньше.
—	Что ты хочешь этим сказать? — спросила она на¬
меренно ровным голосом, захватывая из корзины при¬
горшню вишен.
—	Я хочу сказать, что она соблазняет всех мужчин,—
объяснил Кантор.— Она подступала даже к моему отцу!,.
И даже ко мне.
9М64
257

—	Ты, должно быть, сошел с ума,— сказала Анжелика
вздрогнув.— Ты хочешь сказать... ты хочешь сказать, что
она... заигрывала с тобой?
—	Ну конечно! — подтвердил Кантор, и в его голосе
странно смешалось негодование и наивное удовлетворе¬
ние.— А почему бы и нет?
—	Шестнадцатилетний мальчик... женщина ее воз¬
раста... и... нет, этого не может быть, ты просто лишился
рассудка!
Несмотря на то, что она готова была после этого вечера
услышать нечто такое, что вдребезги разбило бы создан¬
ный ею образ Амбруазины де Бодрикур, благочестивой,
чопорной, даже холодной женщины, боящейся мужской
любви, немного ребячливой, стыдливой, погруженной
в свои благотворительные дела, другими словами, Амбруа¬
зины, до изнеможения читающей на коленях молитвы
в окружении своих верных подопечных,— это все-таки
было слишком.
—	Но ведь «королевские девушки» так уважают ее,
почитают как мать... если бы она и вправду была такой,
они все равно знали бы это...
—	Не знаю, как она ухитряется обводить их вокруг
пальца,— сказал Кантор,— но я знаю только одно — она
поставила вверх дном весь Голдсборо... я же говорю вам,
в нем не осталось ни одного мужчины, которого она не сде¬
лала мишенью своих атак, и кто может сказать, сколько
поддалось ее чарам? У меня есть на этот счет свои сообра¬
жения, и они отнюдь не улучшили мое мнение о некоторых
людях...
—	Нет, это просто какое-то безумие! — повторила Ан¬
желика.— Если бы все это действительно происходило не¬
давно в Голдсборо, я бы это заметила...
—	Совсем не обязательно!
И добавил с удивительной мудростью:
—	Когда кто-то лжет, или боится, или стыдится, или
просто ничего не говорит по какой-то причине, это трудно
заметить сразу. Ей удалось провести и вас тоже, в свойст¬
венной ей манере. А между тем, она так ненавидит вас,
что я раньше не мог даже представить себе такой нена¬
висти...
«Это твоя матушка хочет, чтобы ты был хорошим
мальчиком? — спросила она, когда я пресек ее заигрыва¬
ния.— Ты собираешься слушаться ее, как хороший ма¬
ленький мальчик, эх ты, простофиля! Не может же она
удерживать тебя только для себя. Она искренне верит, что
258

все любят ее и безумно счастливы исполнять все ее жела¬
ния, но ее очень легко обмануть, играя на ее жалости...»
—	Она так сказала? — воскликнула Анжелика, едва
не задохнувшись.— Если она сказала это тебе... тебе... мое¬
му сыну?! Ну... тогда она просто дьявольская женщина!
—	Да, так оно и есть! — ответил Кантор.
Он отбросил одеяло и схватил камзол.
—	Пойдемте со мной,— сказал он,— я думаю, что в
этот час ночи я смогу представить вам интересное доказа¬
тельство...
Они пересекли часть деревни, двигаясь бесшумно, чему
научились у индейцев.
Кантор, казалось, видел в темноте, как кошка, и уверен¬
но вел мать до тех пор, пока они не вышли к небольшой
открытой площадке, где дома начинали вытягиваться
в линию у подножия холма.
Кантор показал на один из них, довольно большой,
с маленьким деревянным крыльцом. Дом был построен
на самом краю склона холма, по которому взбирались
вверх только деревья.
—	Она остановилась здесь, эта «патронесса»,— шепнул
Кантор,— и бьюсь об заклад, в этот час ночи она не одна,
Он показал Анжелике камень, за которым она мог¬
ла спрятаться, не теряя из виду дом и его окружение.
—	Я пойду и постучу в двери с главного входа. Если,
как я и думал, внутри окажется мужчина, который совсем
не желает быть узнанным, он сбежит через это окно по¬
зади дома. Вы без труда увидите, кто он, потому что лун¬
ный свет уже просачивается сквозь облака...
С этим он ушел, а Анжелика осталась ждать, не отры¬
вая глаз от задней стены дома.
Прошло несколько минут, потом послышался шум, и,
как предсказывал Кантор, кто-то спешно протиснулся
сквозь окошко под крышей, спрыгнул на землю и бросился
бежать со всех ног. Сначала она подумала, что человек
бежит в ночной рубахе, но потом поняла, по ветру разве¬
вается не что иное, как домотканая ряса брата Марка,
реколета, капеллана мессира де Сент-Обена на реке Свя¬
того Креста. Он так спешил, что даже не завязал пояс.
Анжелика была потрясена и стояла, не двигаясь с места.
—	Ну,— спросил Кантор, подошедший к ней через не¬
сколько минут. Он шел так быстро и бесшумно, что она
не услышала его приближения.
—	У меня нет слов,— призналась она.
—	Кто это был?
259

—	Я скажу тебе позже.
—	Теперь вы мне верите?
—	Да, конечно!
—	И что вы собираетесь делать?
—	Ничего... пока ничего. Мне нужно подумать. Но ты
был абсолютно прав. Спасибо тебе за помощь. Ты хороший
мальчик. Я только жалею, что не спросила твоего совета
раньше.
Кантору не хотелось оставлять ее одну, потому что он
чувствовал, как мать расстроена и подавлена. Он уже
почти жалел, что его хитрость увенчалась столь полным
успехом.
—	Иди, иди,— настойчиво уговаривала его Анжели¬
ка,— иди обратно в постель, к своим вишням.
Она смотрела, как он удаляется, такой юный, чистый,
такой искренний и прямой, и ее сердце переполняла неж¬
ность. Он обладал праведностью и красотой карающего
архангела.
Когда он растворился в ночи, она спустилась к дому,
поднялась по ступенькам крытого крыльца и постучала
в дверь.
Изнутри послышался довольно раздраженный голос
Амбруазины:
—	Ради всего святого, кто это?
—	Это я, Анжелика.
—	Вы?!
Она слышала, как Амбруазина встает, и вскоре гер¬
цогиня уже отодвинула засов и одним толчком распахну¬
ла дверь.
Первое, что заметила Анжелика, войдя в комнату,
был пояс монаха, лежавший на полу у кровати. Она рез¬
ко подошла, подняла его, сложила и взглянула прямо
в глаза Амбруазины.
—	Зачем вы рассказывали мне все эти истории?
—	Какие истории?
Масляный ночник, ярко горевший на столе, освещал
бледное лицо Амбруазины, ее расширенные зрачки и рос¬
кошные черные, как сама ночь, волосы, рассыпавшиеся
по плечам.
—	Что вас нисколько не интересуют ни любовь, ни
мужчины, и вы будто даже не можете выносить их про¬
стого прикосновения?
Амбруазина молча смотрела на нее, но вот на ее лице
промелькнуло выражение надежды, и на губах появилась
льстивая улыбка...
260

—	Ревнуете?
Анжелика только пожала плечами.
—	Нет, но мне хотелось бы понять. К чему все ваши
откровения? Рассказывать, что вы стали жертвою муж¬
чин, что их жестокость навсегда лишила вас способности
испытывать наслаждение, что они внушают вам отвра¬
щение, что вы бесчувственны...
—	Но это действительно так! — трагически воскликну¬
ла Амбруазина.— Это вы заставили меня дойти до тако¬
го безумия, так безжалостно отвергнув мои чувства.
Поэтому сегодня ночью я взяла к себе первого попавше¬
гося мужчину, который домогался моей благосклонности,
чтобы отомстить вам, чтобы попытаться, по крайней мере,
забыть эти муки, на которые вы меня обрекли... и смот¬
рите, как ужасно получилось... священник!.. Я совер¬
шила святотатство... совратила человека Бога... Всю
дорогу из Голдсборо он преследовал меня, докучал мне
своими предложениями, хотя я тщетно пыталась напом¬
нить ему о его долге. Вы никогда не подозревали, почему
он захотел сопровождать вас в Порт-Ройял? Так вот,
главная причина заключалась в этом... и я не знаю,
что со мной будет теперь, когда я вынуждена терпеть
все эти муки, похотливость мужчин и вашу бессер¬
дечность...
Внезапно она подняла голову.
—	Как вы узнали, что я сплю не одна? Вы следили за
мной? Вы хотели узнать, что я делаю? Значит, вы все-
таки не озлоблены на меня? Вас интересует, что происхо¬
дит со мной?
За вопросами таилось такое болезненное и алчное
беспокойство, что на какое-то мгновение Анжелике стало
снова жаль ее. Это, должно быть, отразилось и на ее лице,
потому что Амбруазина мгновенно пересекла комнату и,
бросившись к ее ногам, снова обвила ее руками, умоляя
простить, не отвергать и любить. Но это прикосновение
вновь пробудило в Анжелике уже испытанное чувство
отвращения и страха.
Теперь перед ней с ужасающей ясностью открылась
правда. Эта женщина, стоявшая перед ней на коленях,
не любила ее, и даже не желала, как уверяли ее прекрас¬
ные лживые губы. Ей нужно было только одно — погубить
ее, Анжелику! Подстрекаемая неистовой ненавистью, не¬
укротимой ревностью и Бог знает какой одержимостью
разрушения, она хотела видеть ее павшей, мертвой, исчез¬
нувшей навсегда. Ее, Анжелику!
261

—	Ну, хватит,— сказала она, отталкивая герцогиню,—
хватит, с меня достаточно ваших восторгов! Оставьте их
для тех, кого вам удалось одурачить.
Скорчившаяся у ее ног Амбруазина де Бодрикур
несколько минут молча смотрела на нее, откинув голову.
—	Я люблю вас,— прошептала она почти беззвучно.
—	Нет, не любите,— ответила Анжелика,— вы меня
ненавидите и хотели бы видеть меня мертвой. Не знаю
почему, но это так.
Взгляд Амбруазины опять изменился, теперь она при¬
нялась изучать Анжелику с холодным пристальным вни¬
манием, так что у той мурашки побежали по коже.
—	Мне говорили, что вы нелегкий противник,— про¬
бормотала она.
Анжелика изо всех сил старалась высвободиться из
липких текет вновь наползающего на нее ужаса. Она на¬
правилась к двери.
—	Не уходите,— умоляюще просила Амбруазина,
протягивая к ней свои жемчужные руки, пальцы которых
походили сейчас на когти.— Я умру, если не смогу побе¬
дить вас.
Полуобнаженная, стоявшая на коленях на фоне алого
пятна ее длинного атласного плаща, который в мерцаю¬
щем свете ночника казался лужей свежей крови, она на¬
поминала Анжелике какую-то героиню из Дантова «Ада».
—	Я знаю, почему вы презираете меня,— продолжа¬
ла Амбруазина.— Вы хотите сохранить свою страсть для
мужчины, которого любите. Но он не любит вас. Он слиш¬
ком дорожит своей свободой, чтобы привязаться к одной
женщине. Как глупо с вгашей стороны воображать, будто
вы властвуете над его сердцем и умом! Над ним не вла¬
стен никто, и он не привязан ни к кому! Он выбрал меня,
когда захотел...
Анжелика остановилась, положив руку на щеколду,
ее сердце разрывалось от боли и мучительных сомнений.
Она стала беззащитной при одном только упоминании
о Жоффрее, и не понимала, что Амбруазине удалось найти
единственный способ задержать ее и заставить страдать,
и теперь она упивалась своим открытием.
—	Вы помните тот вечер, когда он говорил со мной
на берегу? Вы испугались... и как были правы! Вы спро¬
сили меня: «О чем вы говорили с моим мужем?», и я отве¬
тила: «О математике...», потому что пожалела вас. Я ду¬
мала о тех страстных, возбуждающих признаниях, кото¬
рые он только что мне сделал, и видела, что вы так бес¬
262

покоитесь, так ревнуете... бедняжка! Как это глупо с ва¬
шей стороны — так отчаянно любить его! Как видите, он
обманывает васРсамым бессовестным образом... Вы не по¬
няли, что он назначил мне встречу здесь, в Порт-Ройяле!
Даже не знали, когда ждать его обратно.
—	И он даже не был здесь,— парировала Анжелика,
придя в себя.
Неужели она забыла о своем недавнем открытии, за¬
была о том, что все, что говорит Амбруазина,— сплошное
сплетение лжи? Она опять угодила в ловушку.
—	Но он придет,— ответила ничуть не сбитая с толку
герцогиня,— он придет, вот увидите... ко мне, и только
ко мне одной.
Глава сорок третья
Таким образом, теперь все казалось простым и понят¬
ным. Амбруазина де Бодрикур была безумной, или, что
еще хуже, лживой, развращенной и опасной.
Теперь не оставалось и тени сомнения в ее ненависти
к Анжелике, но что было причиной этой ненависти и чего
она хотела добиться?.. Было ли это инстинктивной за¬
вистью к любому счастью, или же врожденной потреб¬
ностью причинять зло, стремлением втоптать в грязь,
осквернить все, что казалось ей чистым и благородным?.
И почему это должно было случиться именно тогда
когда и она, и ее муж вынуждены были бороться с опас¬
ностями явными и скрытыми, которые недавно сотрясали
весь Голдсборо? Сначала драма с Золотой Бородой и его
пиратами. Потом они едва не стали жертвой собственных
слабостей. Какая злая судьба прислала им из пучины
моря эту чужую женщину, рожденную для того, чтобы
сеять раздор тревоги, сомнения, плотские искушения, тай¬
ный стыд?.. Кораблекрушение! Крушение судна под
названием «Единорог», которое заманили на мели Голд¬
сборо неизвестные злоумышленники. Но жертвы оказа¬
лись опаснее напавших на них негодяев. И последовал
целый ряд преступлений, бесконечная ложь и попытки
причинить зло — адских! круг событий, как будто бессмыс¬
ленных и бесцельных, необъяснимых на первый взгляд.
И среди всей этой сумятицы, этого страшного сна наяву,
вороха обрушившихся на нее неприятных ощущений
и открытий, Анжелика цеплялась за одно, в чем она,—
пусть даже она одна,— была уверена. Эго была любовь,
которую подарил ей Жоффрей в тот вечер. Он послал
263

за ней и сказал: «Давайте разберемся во всем этом, лю¬
бовь моя».
Это он сделал первый шаг к примирению, будто торо¬
пился как можно скорее развеять еще стоявшие между
ними тучи, воздвигнуть баррикаду любви, которая долж¬
на была послужить защитой от новой атаки, уже готовой
обрушиться на них.
Амбруазина де Бодрикур сошла на берег именно в то
утро. Был ли Жоффрей де Пейрак предупрежден своей
безошибочной интуицией? Анжелика страстно хотела
только одного — скорее увидеться с ним, и мысленно при¬
зывала его, заверяя, что в этом коварном и бессердеч¬
ном мире она верит ему и любит его. Это была тонкая,
но крепкая ниточка, привязывающая ее к любимому,
и она всячески повторяла про себя, что никогда не позво¬
лит таящейся в ней ревнивой женщине разорвать эту
связь. И что бы ни случилось, память о словах любви,
которые он сказал ей в тот вечер, о его взгляде, непрони¬
цаемом и страстном, будет ее спасением в грядущих
испытаниях.
Она дожидалась рассвета, сидя на склоне холма. Тон¬
кий туман уже начинал рассеиваться под лучами восходя¬
щего солнца. Анжелика сидела неподалеку от того места,
где в 1625 году построил свой форт лорд Александр, шот¬
ландец, который привел с собой поселенцев в клетчатых
юбках и шапочках с помпонами. Они должны были по¬
селиться на месте бывшей французской колонии, первого
Порт-Ройяла, сожженного и разграбленного за десять лет
до этого виргинским корсаром Эргелом по приказу пури¬
тан Новой Англии. Форт лорда Александра, в свою очередь,
тоже был разрушен и сожжен, но шотландцы остались,
и среди черноволосых акадских ребятишек было немало
и рыженьких.
Но в это утро Анжелику мало интересовала история
Порт-Ройяла. Для нее он был каким-то призрачным фо¬
ном, его кажущееся спокойствие и дружелюбие плохо
уживались с откровениями прошедшей ночи.
Кантор был прав. Когда одни люди лгут, а другие боят¬
ся, то в вашем собственном доме, прямо у вас на глазах,
может твориться все, что угодно, а вы так и не сможете по¬
нять, что неладно и откуда эта тревога в вашей душе. Так
было и с Анжеликой, оказавшейся во власти Амбруазины...
И она знала, что еще не освободилась ©т нее, хотя и ухв^ати-
лась за один конец ведущей к истине нити, и что еще не
кончились горькие... а может быть, и ужасные открытия...
264

Занимался рассвет, постепенно открывая взору бухту
с ее оловянными бликами; там, где накануне бушевал
шторм, небо было мрачно-синим. По главной улице шел
один из ораторианцев в черной рясе, отец де Турнель,
в сопровождении парня, который поднялся пораньше,
чтобы присутствовать на мессе.
Анжелика еще немного подождала, потом, когда над
восточными холмами, поросшими густым лесом, вы¬
нырнуло солнце, поднялась.
Она пошла по холму туда, где, в некотором отдалении
от жилищ, была большая поляна, по которой бежал не¬
большой ручей, далее стекавший водопадом к селению.
Анжелика увидела человека, которого искала, потому что
заранее знала, что он остановился именно здесь. В одной
лишь набедренной повязке он энергично мылся в быстрых
водах ручья. Это был брат Марк.
Едва увидев Анжелику, он смутился, потом схватил
свою рясу, брошенную на куст, и мгновенно набросил ее на
себя, сконфуженный тем, что его застали врасплох в столь
скудном одеянии.
Анжелика подошла к нему и, вынув из кармана мона¬
шеский пояс, подала его хозяину:
—	Вы оставили это вчера ночью у мадам де Бодри¬
кур,— сказала она.
Брат Марк снова испытал отчаянный стыд. Он посмот¬
рел на пояс так, словно тот был ядовитой змеей, и его
беззаботное, загорелое лицо лесного жителя залилось
багровым румянцем.
Взяв пояс, он быстро завязал его вокруг сутаны, потом,
все еще не отрывая глаз от земли, начал собирать раз¬
личную мелочь, валявшуюся вокруг костра, на котором он
что-то себе варил. Наконец, отважившись, взглянул на
Анжелику.
—	Вы осуждаете меня, не так ли? За то, что я нарушил
евой обет...
Анжелика печально улыбнулась.
—	Не мне судить вас. Вы сильный, здоровый, молодой
мужчина, и это ваше дело, как вам удается примирять
природу и обеты. Мне хотелось узнать только одно, почему
именно эта женщина?
Брат Марк глубоко вздохнул. Казалось, что он не мо¬
жет найти нужных слов из-за овладевшего им душевного
смятения.
—	Как мне это объяснить! — вырвалось у него.—
Ока никогда не оставляла меня в покое. Она преследовала
265

меня с того самого момента, как я появился в Голдсборо.
Никогда еще я не подвергался такому натиску. Она завла¬
дела мною с помощью уловок, власть которых я ощущал,
но не понимал, в чем заключается их очарование.
Его возбуждение сменилось глубокой печалью. Он по¬
качал головой.
—	Вам кажется, в ней есть что-то такое, что поможет
выделиться тебе из всех людей, если ты возьмешь на себя
труд полюбить ее, проникнуть в ее тайну. Но ты не на¬
ходишь ничего. Только пустота, тем более страшная, что
она приукрашена такой привлекательностью, изяществом,
множеством обольстительных чудес... А там, еще глубже,
как жало змеи, наводящее ужас,— стремление погубить
тебя, увлечь за собой на самое дно порока и низости...
и это, несомненно, единственное наслаждение, какое она
способна испытывать.
Он замолчал, не отрывая глаз от земли.
—	Я был на исповеди у отца де Турнеля,— продолжал
он,— и сейчас ухожу отсюда. Думаю, случившееся все-
таки научило кое-чему полезному, что пригодится мне
в общении с теми, кому я, как ожидается, должен по¬
могать... Что же касается дикарей, то чему я могу научить
их? Они знают больше нас обо всем, что касается души.
Но, к счастью, у меня еще остается мой лес и бурные
потоки.
Он был еще очень молодым человеком, который, воз¬
можно, впервые почувствовал, что его сердце обливается
кровью. Теперь он должен раз и навсегда отказаться от
того, что имело для него огромное значение. Поэтому его
глаза вдруг покраснели, и он поспешно перевел взгляд на
густую листву, в которой гудели невидимые насекомые
Потом сноэа взял себя в руки.
—	Лес добр,— прошептал он,— а природа тоже таин¬
ственна, прекрасна, полна ловущек и неожиданностей,
но могу вас заверить — она непорочна. Может быть, тот
образ Создателя — нашего Господа,— который мы пред¬
ставляем, глядя на природу, и не так ослепителен, зато
в нем истина и естество.
Он свернул свои вещи и перебросил тюк через плечо
—	Я ухожу,— повторил он,— возвращаюсь к дикарям.
Белые слишком непонятны для меня
Он сделал несколько шагов, потом нерешительно обер¬
нулся.
—	Могу ли я попросить оставить все это в тайне,
мадам?
266

Она наклонила голову в знак согласия.
Он добавил:
—	Вы, мадам... я не знаю... может быть, вы сильнее,
чем она. Но берегитесь...
Он сделал несколько шагов ей навстречу и прошептал,
как будто сообщая какой-то жизненно важный секрет:
—	Берегитесь! Она — демон!
Потом он удалился в лес быстрыми шагами. Увидев,
как он входит под свод деревьев с их густым, пряным
запахом, она остро позавидовала ему.
Глава сорок четвертая
Не так давно, в Голдсборо, Амбруазина сказала Ан¬
желике:
—	Разве вы не чувствуете, что вам угрожает какая-то
опасность?.. Демон гуляет на свободе...
Демоном была она сама. Как это было умно с ее сторо¬
ны — отвести от себя подозрение, самой сделать первый
шаг, получив таким образом возможность обвинять
других...
Продуманной серией осторожных намеков, как бы
случайно брошенной фразой, она сделала все, чтобы от¬
далить Анжелику от тех, кто мог защитить или предупре¬
дить ее, раскрыть ей глаза,— от Пиксарета, Абигель, Ко¬
лена, отца де Вернона, даже от ее собственного сына,
и главное — от Жоффрея де Пейрака.
О Пиксарете она сказала: «Говорят, что вы спите с ди¬
карями...», об Абигель: «Протестанты против того, чтобы
эти католики поселились в Голдсборо, но они не хотят го¬
ворить вам, потому что знают: вы за эту идею...»; Коле¬
не: «Вы действительно доверяете этому человеку?.. Мне
он кажется весьма опасным...»; о Канторе: «Ваш сын такой
неугомонный мальчик...»; об отце де Верноне: «Он считает
Голдсборо слишком нездоровым местом длй девушек»;
и о Жоффрее: «Ему не следовало так покидать вас...»
Когда Анжелика собрала воедино и обдумала все эти
хитрые тенёта, опутавшие ее по рукам и ногам, у нее по
спине пробежала дрожь, но в то же время, несмотря на
ужас, который она испытывала, ее почти восхищала такая
гениальность, пусть даже направленная во зло.
Взять хотя бы, как была обманута она сама.— какое
непревзойденное искусство проявила Амбруазина в тща¬
тельном подборе слов в удивительно лицемерной игре!
Представившись жертвой, нуждающейся в помощи, она
привлекла к себе внимание Анжелики. Сказав, что ей
267

очень нравится Голдсборо, она завоевала ее сердце... Она
сообщила, что родом из Пуату* как и Анжелика, и даже
поинтересовалась, ходила ли та собирать корень мандраго¬
ры в одну из безлунных ночей...
—	Ох, Кантор! — сказала Анжелика сыну, когда снова
пришла к нему в хижину после ухода брата Марка.—
Она действительно чудовище.
Потом она вдруг залилась смехом.
—	Так попасться на удочку! Позволить так провестм
себя! Нет, никогда, никогда еще в своей жизни я не видела
никого, кто обладал бы такими незаурядными способно¬
стями проникать в человеческую душу и видеть все слабо¬
сти человека! Она просто удивительна!
Кантор, продолжавший опустошать корзину с вишня-*
ми, бросил на нее мрачный взгляд.
—	Вы — как отец,— сказал он,— его забавляют ужим¬
ки и проделки Сатаны, он развлекается, наблюдая его
макиавёллиевские действия, как будто это какие-то стран¬
ные причуды природы. Но берегитесь! Она еще не сказала
своего последнего слова... Она еще здесь, до нее рукой
подать, и мы в ее власти.
Анжелика вдруг вспомнила письмо отца де Вернона
и его слова, в свое время поразившие ее в самое сердце,
потому что она прочитала в них обвинение самой себе.
А что, если обвинение было брошено не ей... а другой
женщине?
«Демон в Голдсборо...»
На этот раз дрожь, пробежавшая по ее телу, охватила
ледяным ознобом и ее сердце: отец де Вернон был мертв,
письмо исчезло, и мальчик, у которого оно было, тоже..*
У нее начала кружиться голова. Пытаясь распутать хитро¬
умный узел улик и свидетельств, она решила больше не
верить предчувствиям и видениям. В данный момент
неотложным ей казалось только одно дело: она должна
была во что бы то ни стало избавиться от этой женщины,
сделать так, чтобы та больше не могла причинять зло,
Но как это осуществить?
Тем временем Порт-Ройял пробуждался, возвращаясь
к жизни. Скоро кто-нибудь спросит графиню де Пейрак.
Ей придется появиться перед всеми и снова встретиться
с Амбруазиной при свете дня; жизнь продолжалась и, по
крайней мере, внешне, все будет проходить так же, как
вчера. Она сядет за стол мадам де ла Рош-Розе и увидит
напротив себя герцогиню де Бодрикур с ее лицом обижен¬
ного ангела, с такими прекрасными, умными глазами, к,
268

может быть, та даже улыбнется ей СЕоей обезоруживаю¬
щей улыбкой, полной раскаяния. Одна эта мысль вызыва¬
ла у нее чувство тошноты, и она вдруг поняла, что ее сын,
этот непреклонный юноша, был единственным человеком,
к кому она могла обратиться за помощью.
Кроме него здесь не было никого, кто мог бы поддер¬
жать ее, и все, что она попыталась бы сказать о мадам
де Бодрикур окружающим, было бы воспринято как клеве¬
та. Амбруазина была воплощением добродетели. Анжели¬
ка сознавала, что находится в опасной изоляции и, вспом¬
нив настойчивость, которую проявил Колен, требуя, чтобы
ее обязательно сопровождал Кантор, почувствовала к нему
благодарность.
Теперь, когда она тоже увидела все в истинном свете,
Анжелика должна была во что бы то ни стало избавить их
всех от Амбруазины.
Но это было совсем не так просто. Где взять судно,
чтобы увезти ее отсюда? В гавани на якоре стояла только
«Рошель». Да еще несколько рыбацких судов неподвижно
замерли вдали, окутанные знойной дымкой, скрывавшей
противоположный берег и заливные луга с оставшимися
отмелями вдоль устья пересохшей реки.
Акадцы Порт-Ройяла были бедняками; их единствен¬
ный корабль входил в состав экспедиции, отправившейся
в устье реки Святого Джона. Они давно уже отказались
от всякой надежды соревноваться с новоанглийскими или
европейскими флотилиями, наводнявшими в летние меся¬
цы Французский залив, и закупали треску на зиму в
Бостоне.
В это утро Анжелика чувствовала себя такой подавлен¬
ной и угнетенной, что ее удивляла та беспечность, с кото¬
рой это маленькое, удаленное от всех других сообщество
занималось своими делами, в том числе и подготовкой
к завтрашнему празднику. Подготовка включала в себя
множество радостных хлопот, но Анжелика тем временем
истязала свое воображение, пытаясь найти способ поскорее
отправить отсюда Амбруазину де Бодрикур и ее свиту.
Следует ли ее отправить на «Рошели»? И в каком на¬
правлении? И под чьим командованием? Ей совсем не
улыбалась мысль снова впутывать в эти дела Кантора!
В таком случае что же еще? Не могли же они убить ее,
утопить или оставить одну в чаще леса! На какое-то мгно¬
вение Анжелика позавидовала «убийцам в кружевах»,
которых она знала при дворе и которые так спокойно,
просто, без всяких ненужных угрызений совеоти или сожа¬
269

лений, платили каким-нибудь головорезам парижского
«дна», чтобы те избавили их от докучающих знакомых.
Но она еще не дошла до этого.
Иногда она ловила себя на мысли, что воспоминания
о всем зле, открывшемся ей в то время, пока Порт-Ройял
мирно спал, начинают бледнеть потому, что солнце сияет
на небе ослепительно ярко и горячо, цветы благоухают
и радуют взор яркими, как радуга, красками, а люди в своих
маленьких садиках кажутся такими приветливыми и про¬
стыми. Но потом вдруг словно распахивались створки
триптиха, открывая спрятанный доселе вид, и возникал ад
вместо рая, ночь вместо дня. Перед ней опять была белая,
почти обнаженная Амбруазина на фоне алого плаща и
слышался голос монаха:
«Берегитесь. Она — демон!»
Герцогиня несколько раз пыталась приблизиться к Ан¬
желике, чтобы поговорить с ней, но она отвергала все зти
попытки. Несмотря Не невинный вид, ужасная правда
была слишком явной и неоспоримой. Глаза мадам де Пей¬
рак раскрылись, и теперь, строя в уме планы скорейшего
отплытия Амбруазины, она не могла видеть во всем и во
всех, кто ее окружал, ничего, кроме распутства, низости
и лицемерия.
Мадемуазель Радегон де Ферьяк, с головой ушедшая
в подготовку пьесы, которую она должна была поставить
на следующий день, завершала картину. Полностью без¬
различная к человеческим страстям, она доводила всех до
изнеможения. Она суетилась, отдавала приказы, зазывала
всех детишек мик-маков, игравших на улице, участвовать
в танцах, посылала нарвать цветов, наблюдала за плотни¬
ками, сколачивавшими ей сцену в виде плота,— с него
будет лучше видно,— кроила костюмы, разрезала куски
материала, плела гирлянды.. И никому не позволяла
остаться в стороне.
Джоб Симон немедленно получил роль Нептуна, бога
морей, а Петронелла Дамурт со своими толстыми щеками
стала Эолом, повелителем ветров Она вручила им роли,
собственноручно переписанные в течение длинных зим¬
них вечеров, и заставляла выучить все назубок. Она то и
дело бегала с одного конца селения на другой, непрерывно
повторяя:
—	Только бы не было тумана! Будем надеяться, что
завтра тумана не будет!
Ей хотелось, чтобы Анжелика играла Венеру, а мадам
де Бодрикур — колдунью Фебу.
270

Тем временем мадам де ла Рош-Розе, совершенно не¬
возмутимая, а может быть, просто привыкшая к такому
положению, занималась изготовлением пирожных, потому
что назавтра должен был состояться еще и банкет.
На следующий день — день праздника, ни у кого не
осталось времени заниматься личными делами и тревога¬
ми. И может, в конце концов, это было к лучшему! На
горизонте так и не показалось ни одного паруса. Все долж¬
ны были появиться на праздничной мессе при полном
параде, в лучших нарядах и украшениях. Деревню навод¬
нили индейцы, которые прибыли на своих березовых
пирогах как из леса, так и с другой стороны бухты. Они,
конечно, захватили с собой меха, но мадемуазель
де Ферьяк была непреклонна и прекращала всякую тор¬
говлю, отсылая лучших воинов раскрашиваться в честь
праздника с головы до ног. Они должны были составить
«почетный караул», сделав крут из своих пирог вокруг
плота, где разыгрывалась пьеса.
Индейцы повиновались, потому что эта мадемуазель
де Ферьяк была, как говорили, одной из знакомых демона,
сопротивляться которому, как они знали по опыту, бес¬
полезно.
Несмотря на то, что месса закончилась очень поздно,
солнце было еще высоко. На свежем воздухе поставили
большой стол и накрыли его блюдами с перепелками и
куропатками — «самой восхитительной дичью», несом¬
ненно охарактеризовал бы их губернатор Виль д’Эвре,—
великолепной красной капустой, которой Порт-Ройял
славился на весь залив, и акадской репой, равной которой
не было во всем мире. Затем последовали сыр и вино,
а в заключение — открытые фруктовые пироги
Это была всего лишь легкая закуска, во время которой
актеры должны были подготовиться к спектаклю. Не¬
сколько мужчин выносили скамьи из церквей на берег,
а женщины и старшие мальчики ставили огромные котлы —
в них будет вариться индейское кушанье из кукурузы
и рыбы, чтобы краснокожие могли полакомиться после
окончания празднества. Вожди сядут за стол с поселенца¬
ми. И будет их обслуживать целая армия поваров, одетых
в белые халаты и фартуки, которые подадут самые изы¬
сканные яства, уже готовые выплеснуться как по манове¬
нию волшебной палочки из кухни господского дома.
Радегон де Ферьяк торопила всех с помощью Армана
Даву назначенного на это время ее личным секретарем.
Он повсюду следовал за ней с переносной письменной
271

доской, висевшей у него на шее и снабженной чернилами,
перьями и бумагой. Ферьяк накладывала последние мазки
на созданную ею картину подготовки к торжеству. Заботи¬
ло ее не столько то, что вышколенные ею актеры забудут
свои роли, как то, что может опуститься туман, в эту пору
лета имеющий обыкновение подкрадываться безо всякого
предупреждения.
Но небо, к счастью, оставалось ясным.
Плот был отбуксирован на небольшое расстояние от бе¬
рега; вокруг него уже встали индейские пироги, и актеры
садились в лодку, которая должна была отвезти их на
сцену:
—	О, пожалуйста, не заставляйте меня это делать,—
плаксиво умоляла Петронелла Дамурт.— После того, как
мы потерпели кораблекрушение, я ужасно боюсь воды.
—	К чему эти стоны и причитания? — сурово оборвала
ее Радегон де Ферьяк.— Быстро на борт! Не нужно было
приезжать в Америку, если вы боитесь моря и корабле¬
крушений.
Нептун был просто великолепен и совершенно неузна¬
ваем в своем сине-зеленом одеянии, с белой бородой и
седыми волосами, увенчанными короной из золотой бума¬
ги. В руке он держал трезубец, позаимствованный с судна,
добывающего крабов. Здесь же и Кантор со своей гитарой,
и Дельфина дю Розо в образе нимфы, ангелы, херувимы и
демоны. В качестве грима мадемуазель Радегон де Ферьяк
использовала голубую, белую, красную и черную краски,
которые взяла у индейцев, и с их помощью создала не¬
сколько поистине устрашающих масок, достойных древне¬
греческой комедии.
Зрители заняли места на скамьях, а когда все места
заполнились, начали рассаживаться прямо на земле. Идея
устроить представление на плоту была действительно
удачной, потому что благодаря крутизне поднимающегося
вверх берега зрители легко могли все увидеть и все услы¬
шать.
Анжелика наблюдала за всем, что происходило вокруг
нее, и из вежливости по отношению к мадам де ла Рош-
Розе старалась, как могла, не показывать своей озабочен¬
ности. Общество, в котором она выросла, придавало огром¬
ное значение самообладанию, и она нашла, что это каче¬
ство действительно оказалось очень полезным. За свою
жизнь ей не раз пришлось убедиться в том, как важно
уметь скрывать свои чувства, пусть это были страх, нетер¬
пение или гнев, под естественно-непринужденной улыб¬
272

кой и изысканной вежливостью, усыпляющими подозре¬
ния противника, вне зависимости от того, кто мог им ока¬
заться. Однако она не упускала из виду, что Амбруазина
тоже была благородного происхождения, и они обе стара¬
лись казаться как можно более веселыми и внешне
спокойными, чтобы доказать одна другой, как мало зна¬
чения придают они страшным откровениям прошлой ночи.
Время от времени Анжелика видела Кантора с гитарой,
который поминутно получал приказания от Радегон
де Ферьяк, оказавшейся более чем достойным противни¬
ком для бедного парня. Его заставили надеть гирлянду из
роз и подняться на плот, чтобы там аккомпанировать
артистам.
—	Он божествен! — сказала, не в силах сдержать
своих чувств, Амбруазина де Бодрикур, поворачиваясь
к мадам де ла Рош-Розе и Анжелике.
—	Он был когда-то пажом в Версале,— ответила Ан¬
желика,— и научился там находить выход из любой ситуа¬
ции, выслушивать и исполнять всевозможные капризы
и прихоти. Это нелегкая школа...
Джоб Симон явно не понял раньше, в чем его истинное
призвание. Было бы гораздо лучше, если бы он стал акте¬
ром, а не водил корабли. Он декламировал своим зычным,
хорошо поставленным голосом вирши достойного Лескар-
бо, которого когда-то тоже слышали здесь, на этом самом
месте, во времена первой колонии. Очарованная аудитория
погрузилась в созерцание пьесы. Все глаза были прикова¬
ны к плоту и виду на море, которое служило задником
для этой импровизированной сцены, поэтому никто не
заметил, как подкрался личный враг мадемуазель
де Ферьяк — туман.
Он подобрался к ним сзади. Перелившись через верх
мыса с Французского залива, туман устремился вниз со
скоростью лавины. И не успели люди почувствовать его
холодное дыхание, как белое покрывало уже накрыло их.
Всего за несколько секунд он поглотил собравшуюся на
берегу толпу, и каждый из присутствующих оказался
вдруг в одиночестве, потеряв из виду даже ближайшего
соседа. Потом поочередно исчезли в тумане берег, плот и
индейские пироги, а вскоре затихли и голоса.
—	Каждый год одно и то же,— простонала несчастная
гувернантка.— Эти ужасные туманы всегда портят наш
праздник.
Невидимая в тумане, она тем не менее обратилась ко
всем присутствующим с призывом оставаться на своих
273

местах. Может быть, туман еще рассеется! А чтобы за¬
полнить паузу, она приказала разносить корзины с глази¬
рованными булочками и яблочными оладьями.
Актеры отчаянно кричали сквозь завесу тумана, чтобы
кто-нибудь забрал их с плота, но тоже получили указание
ждать. Похоже, что этот густой и плотный туман может
действительно вскоре рассеяться, потому что его пригнал
быстро движущийся поток воздуха.
Прошло примерно полчаса, и ситуация как будто нача¬
ла изменяться к лучшему, но тут кто-то принес известие
о том, что в гавани появился корабль. Потом послышался
звон якорной цепи. Пока собравшиеся обсуждали эту но¬
вость, туман поднялся уже настолько, что стало возмож¬
ным разглядеть очертания небольшого трехмачтового суд¬
на, замершего вдали от берега. Сразу поднялась страшная
суматоха. Плот и его пассажиры снова стали видны, но не
могло быть и речи о продолжении пьесы до тех пор, пока
не удастся установить, что это за судно. Пока что они
видели только мутные очертания корабля, время от време¬
ни судно полностью растворялось в тумане.
Но Анжелика уже знала: это не «Голдсборо», имевший
гораздо более крупные размеры. И мадам де ла Рош-Розе
тоже не признала в нем свое трехсоттонное судно, на кото¬
ром отправился на помощь Жоффрею де Пейраку к реке
Святого Джона ее муж.
—	Может быть, это корабль Компании, присланный
сюда из Гонфлера. Уже середина августа, и ему давно
пора появиться.
—	Нет, для этого судна он слишком мал.
—	О, это такие скупердяи! Мы давно уже не ждем
многого от наших тамошних партнеров — мы хорошо их
знаем!
Все пребывали в нетерпеливом ожидании; потом слов¬
но кто-то поднял занавес — и туман бесследно исчез, а
перед взорами присутствующих открылась панорама бух¬
ты. В нескольких кабельтовых от берега двигалось с
максимальной скоростью множество шлюпок с вооружен¬
ными людьми.
У всех вырвался единый вопль:
—	Англичане!
Последовала всеобщая сумятица. Люди перелезали
через скамейки и бежали к домам, чтобы спрятать самое
ценное из своего имущества от грабителей. В отсутствие
мессира де ла Рош-Розе, захватившего с собой почти всех
мужчин, селение было лишено всякой защиты. Индейцы
274

знали это так хорошо, что сразу же начали на своих пиро¬
гах отходить от берега. Они прибыли сюда не для того,
чтобы сражаться, и, привыкнув к частому появлению в
этих водах английских судов, предпочли не ввязываться
в ссору белых людей.
Однако некоторые из вождей, связанные с акадцами
родственными узами, предложили свою помощь, и самые
горячие из кр<естьян побежали за мушкетами.
—	Господин солдат,— закричали дети Рош-Розе, об¬
ращаясь к Адемару,— давайте встанем к пушке, только
скорее! Сейчас начнется сражение!
Английские моряки в лодках кричали что было мочи,
подбадривая друг друга. Первая из шлюпок уже поравня¬
лась с плотом, на котором кружились беспомощные акте¬
ры в своих масках и причудливых костюмах.
—	Но это же Фипс! — воскликнула Анжелика, узнав
бостонца, сопровождавшего английского адмирала, когда
тот несколько недель тому назад посетил Голдсборо.
Потом она вдруг забеспокоилась: видел ли он Жоффрея
и сможет ли сообщить ей какие-либо новости о нем.
Положение не казалось ей таким уж безнадежным
Голдсборо поддерживал хорошие отношения с Новой Анг¬
лией, и можно было, особенно если учесть присутствие
здесь самой мадам де Пейрак, достигнуть какого-нибудь
соглашения с незваными гостями.
Она сказала об этом мадам де ла Рош-Розе, которая
уже готовилась к неизбежному, ясно представляя, что с
ними будет:
—	Не беспокойтесь. Я знакома с капитаном этого судна
В свое время мы оказали ему небольшую услугу, и он
конечно, не откажется вступить с нами в переговоры.,
Они вместе отправились к берегу, чтобы первыми
встретить атакующих. Однако Анжелика не заметила, как
дети Рош-Розе потащили Адемара к порту.
Она только начала сигналить Фипсу и заговорила с ним
по-английски, как ситуация вдруг трагически изменилась
из-за вступивших в войну отпрысков маркиза де ла Рош*
Розе.
Английский капитан, в котором сразу можно было
узнать пуританина по черной одежде и высокой шляпе,
только зацепил багром плот, собираясь взять его на буксир
и захватить в плен всю эту нелепую компанию в дики>;
масках и причудливых одеждах, как Адемар на вершине
своей башни решил поджечь фитиль. Последовал взрьш
пороха, и, то ли благодаря чистой случайности, то ли его
275

умению, просвистевшее над головами собравшихся пушеч¬
ное ядро грохнулось прямо между плотом и шлюпкой, так
раскачав их, что все люди попадали в воду.
—	Ура! Победа! — завопили акадцы, проявляя гораздо
больше удовлетворения при виде барахтающихся в воде
англичан, нежели беспокойства о судьбе Нептуна и его
свиты.
Английская шлюпка действительно была повреждена
и тонула.
Воцарился настоящий хаос, и Анжелике пришлось
отказаться от надежды быть услышанной. Теперь им пред¬
стояло вести навязанную битву. Она была непродолжи¬
тельной, но отчаянной. Большинство лодок причалили
немного дальше по берегу и захватили его прежде, чем
Адемар успел повторить свой подвиг. Несколько залпов
мушкетов завершили захват Порт-Ройяла. Видя, что все
потеряно, некоторые жители устремились в лес, таща
за собой свой скарб и ведя на поводу коров, потому что
никто не знал, до чего могут дойти англичане, решившие
разграбить французское поселение. Другие, в том числе
Анжелика, а в общем-то те, кто оказался на берегу ближе
всех к импровизированной сцене в момент появления
корабля, были окружены, грубо согнаны в круг, образован¬
ный собственными церковными скамьями, и под дулами
нацеленных на них мушкетов получили приказ молчать...
Здесь оказались самые влиятельные лица маленькой
колонии: мадам де ла Рош-Розе, ее дети, слуги и все окру¬
жение, герцогиня де Бодрикур со своими подопечными,
капелланы, представители благородных семейств и, нако¬
нец, Анжелика.
Тем временем люди, упавшие в воду с плота и шлюпки,
пытались добраться до берега. Первыми выбрались из
воды Фипс и Нептун, бросавшие друг на друга убийствен¬
ные разъяренные взгляды. Один из них потерял свою пу¬
ританскую шляпу, другой — золоченую корону. Фипс ки¬
пел от бешенства. Если вначале его намерения были далеко
не миролюбивыми, то теперь они стали просто крово¬
жадными. Он не мог говорить ни о чем, кроме «петли и
виселицы», и о том, как он сотрет с лица земли, не оставив
даже самой жалкой лачуги, всю деревню этих‘проклятых
«лягушатников». Он слишком хорошо знает их, чтобы сде¬
лать им хотя бы малейшее снисхождение. Этот сын Новой
Англии родился в маленькой деревушке Мэна, а значит,
все его детство прошло в постоянных стычках с нападав¬
шими на них канадцами и обращенными в веру красно¬
276

кожими. Скальпы большинства членов его семьи висели
в качестве трофеев в вигвамах абенаков и на стенах фран¬
цузских фортов.
—	Я покажу тебе, как корчить из себя героя! — заорал
он, когда к нему подвели связанного по рукам и ногам
Адемара.— Свалите-ка вон тот большой крест на берегу
и поставьте на его месте виселицу для этого мерзавца»
Услышав эти слова, Адемар, научившийся во время
своего путешествия основам английского языка, понял*
что настал его последний час.
—	Мадам, спасите меня! — отчаянно умолял он, пыта¬
ясь увидеть Анжелику среди людей.
Шум достиг предела. К причитаниям тех, кто был
спасен с плота, в том числе и злосчастной Петронеллы
Дамурт, снова едва не утонувшей, присоединились проте¬
стующие крики людей, пытавшихся помешать английским
морякам, взламывающим топорами двери их домов.
Фипс приказал на время прекратить грабеж,— дальше
видно будет, и если им придется кое-что сжечь, они это
сделают! Но сначала он хотел завладеть самой важной до¬
бычей, и прежде всего — хартией, то есть королевскими
патентами и доверенностями, которые доказывали, что
король Франции оказывает свою милостивую поддержку
поселенцам этого района; эти документы находились у
маркиза де ла Рош-Розе.
Фипс начал карабкаться по крутому склону к хозяй¬
скому дому, и Анжелика поняла, что настала пора ей
вмешаться.
—	Я хочу попытаться установить с ним контакт,—
шепнула она мадам де ла Рош-Розе,— и это нужно сделать
до того, как все примет слишком скверный оборот. Во
всяком случае, он может сказать нам, что происходит
на реке Святого Джона. Похоже, англичане пришли от¬
туда, и, судя по настроению, события вряд ли разворачива¬
лись в их пользу. Может быть, мы получим сведения
о наших мужьях...
Она вспомнила: когда Вильям Фипс был в Голдсборо
с адмиралом, губернатором Бостона, оказалось, что од ив
из членов его команды был французским гугенотом,
беженцем из JIa-Рошели и дальним родственником Мани¬
голя. Последний даже пригласил его к себе на обед на те
несколько часов, что он провел в порту.
К счастью, сейчас она узнала этого человека среди
незваных гостей и, проскользнув к тому месту, где о в
стоял, напомнила ему о себе и его визите в Голдсборо.
277

—	Я должна поговорить с вашим капитаном,— сказала
она.
Ей было нетрудно убедить его, потому что он собствен¬
ными глазами видел, что мессир и мадам де Пейрак на¬
ходятся в самых прекрасных отношениях с губернатором
Бостона. Он позволил ей покинуть несчастных узников и
сам проводил до дверей дома.
В главном зале Фипс и его люди лихорадочно искали
документы, которые стремились захватить, чтобы до¬
казать свои права и разоблачить двойную игру Франции.
Одни взламывали топорами буфеты и столы, другие пыта¬
лись открыть замки сундуков, надеясь найти там, кроме
документов, драгоценности или дорогие ткани, которых,
как говорят, множество у этих развратных католиков.
Когда Анжелика вошла в комнату, Фипс как раз вы¬
брасывал из ящика посудного стола дорогой фарфор.
—	Вы, должно быть, сошли с ума,— сказала она, об¬
ращаясь к нему на его родном языке.— Вы ведете себя,
как вандал! Эти вещи не имеют.цены! Если нужно, возьми¬
те их себе, но не разбивайте!
Англичанин резко обернулся, вне себя от гнева.
—	Что вы здесь делаете? Отправляйтесь к остальным!
—	Вы меня не узнаете? Я мадам де Пейрак, я при¬
нимала вас у себя несколько недель тому назад, а мой
муж помог вам выбраться из опасного места во время
шторма.
Это ничуть не успокоило разъяренного капитана.
—	Ваш муж! Да, действительно! Он только что сыграл
со мной славную шутку!
Анжелика засыпала его вопросами. Так, значит, он
видел ее мужа, не правда ли?.. Ничего он вообще не видел.
Проклятое невезенье — был густой туман, когда он карау¬
лил попавшихся в ловушку на реке этих проклятых чинов¬
ников из Квебека. Туман скрыл от него маневры малень¬
кого флота Пейрака. И как только им всем удалось про¬
скользнуть прямо у него под носом? Проклятые французы!
Добыча и пленники, которых он поклялся доставить в
Массачусетс для того, чтобы укрепить свои позиции на
переговорах с этими свиными рылами в Квебеке, в крово¬
жадной Канаде... и чтобы отомстить за кровь убитых
англичан... которая взывает о возмездии...
Он говорил сбивчиво, как говорят обычно молчаливые
люди, не привыкшие выражать свои мысли и чувства
с помощью слов. От этого негодование становилось еще
более неистовым, потому что гнев не получал выхода
278

—	Они все разрушили, все уничтожили там... эти дика¬
ри с севера вместе с их проклятыми папистскими священ¬
никами. Деревни разрушены... жители убиты... их трудно
остановить.
—	Я знаю. Я была там всего несколько недель назад.
В Трунсвик-Фэлсе мне едва удалось спастись. А знаете ли
вы, что мне удалось спасти нескольких ваших соотече¬
ственников и привезти их с собой в Голдсборо, где они
теперь в покое и безопасности?
—	Тогда почему же граф де Пейрак не дал мне сразить¬
ся с этими дикими зверями или, по крайней мере, завла¬
деть их кровожадными вожаками, когда мне представился
удобный случай для этого?
—	Для того, чтобы прекратить войну! Неужели вы не
понимаете, что он взял на себя ответственность помешать
барону Сен-Гастину пустить в ход его эшеминов, как ему
было строго приказано Квебеком, и если бы мой муж этого
не сделал, обратились бы в дым не только селения к восто¬
ку от Кеннебека, но и все поселения на островах и берегах
Мэна и Новой Шотландии. Война затихла только благода¬
ря ему, но любая искра может вызвать катастрофу.
—	Но мы должны как следует тряхнуть этих прокля¬
тых папистов! — в отчаянии крикнул Фипс.— Если мы
не будем отвечать ударом на удар, они в конце концов уни¬
чтожат нас, несмотря на многочисленность наших отрядов.
Их там горстка фанатиков в снегах и лесах, а нас здесь
в десять раз больше, но мы похожи на стадо блеющих
овец... Но я не из той породы. Я родился в Мэне. Я покажу
им, что эти края принадлежат мне, пусть уйдет на дости¬
жение этой цели хоть вся моя жизнь! Будь что будет, на
я не могу вернуться в Бостон с пустыми руками. Порт-
Ройял должен заплатить за реку Святого Джона... я должен
получить заложников и эту хартию короля Франции...
Он обвел глазами комнату в поисках наиболее укромно¬
го места.
—	А что вон в том сундуке?
Анжелика узнала стоящий в одном из углов, куда его
поместили сразу по приезде, сундук барона Сен-Гастина,
набитый скальпами англичан. Она встала между Фипсом
и сундуком.
—	Нет, только не этот сундук, я вас умоляю. Здесь
мои личные вещи
Она подвинулась поближе к сундуку и уселась на него.
—	Я попросила бы вас не открывать его,— сказала
она непреклонным голосом.— И я, и мой муж — добрые
279

друзья Новой Англии, поскольку получили право на земли
в Массачусетсе. Но есть определенные действия, которых
мы не потерпим, и будем вынуждены подать жалобу, счи¬
тая всякого* кто их совершит, бесчестным пиратом, а не
подданым своего государства. А теперь послушайте
меня,— продолжала она, видя, что застала его врасплох,—
сядьте и успокойтесь!
Она показала на стул перед собой.
—	У меня есть предложение, которое, как мне
кажется, устроит всех...
Фипс посмотрел на нее с подозрением. Анжелику бро¬
сало в дрожь при мысли, что она сидит на трехстах пяти¬
десяти скальпах, снятых с англичан абенаками. У нее воз¬
никло ужасное ощущение, будто их гнилостный запах
проникает сквозь каждую щелку сундука. Однако ее
властные манеры одержали верх над горячностью пури¬
танина.
Он сел на предложенный ею стул, и поскольку его
одежда была еще мокрой после вынужденного купа¬
ния в море, вокруг стула сразу же начала образовы¬
ваться лужа, на которую он взирал с некоторым смуще¬
нием.
—	Так слушайте,— настойчиво продолжала Анжели¬
ка,— чего, собственно говоря, вы хотите? Заложников,
с помощью которых вы сможете оказать давление на
Квебек, заставив его с большим уважением относиться к
вашим договорам, или же обменять на пленников, захва¬
ченных на севере абенаками и канадцами? Но здесь живут
акадцы, которые, хотя и являются французами, но тем не
менее до такой степени заброшены своим правительством
и местной королевской администрацией, что вынуждены
торговать с Бостоном и Салемом, чтобы не погибнуть
с голоду... Я понимаю, что вы можете взять с собой в каче¬
стве заложников мадам де ла Рош-Розе и ее детей, но кому
они нужны в Квебеке?
Фипс это знал не хуже нее. Он глубоко вздохнул, раз¬
вязал шейный платок и принялся выжимать его со скорб¬
ным видом. Потом стащил сапоги из тюленьей кожи и вы¬
лил из них воду.
—	Ну, что ж, каковы ваши предложения? — спросил
он, снова вздохнув.
—	Я предложила бы следующее. В Порт-Ройял недав¬
но прибыла очень богатая французская герцогиня в сопро¬
вождении молодых женщин, которые она должна была
доставить в Квебек. Они предназначались в жены канад¬
280

ским офицерам и молодым дворянам. Их появления все
еще ждут в Канаде, но судно, на котором они плыли, по¬
терпело кораблекрушение у Голдсборо, и мы не знаем, что
с ними делать. Я могу предложить вам забрать их всех
с собой. Эта знатная дама имеет такие связи, что ее плене¬
ние вызовет озабоченность даже самого короля Франции,
и во всяком случае она так богата, хотя и потеряла недавно
корабль, что вы всегда сможете получить за нее самый
щедрый выкуп. Мне даже кажется,— тут Анжелика позво¬
лила себе немного исказить истину,— что среди ее спутниц
есть молодая дама, обрученная с каким-то высокопостав¬
ленным лицом из Квебека...
Англичанин сощурил глаза, усиленно размышляя над
ее словами. Потом сморщил нос и засопел.
—	Но если они, как вы говорите направлялись в Кве¬
бек, как мог их корабль погибнуть в этих водах? — спро¬
сил он, потому что ему как моряку показался наиболее
подозрительным именно этот момент.
—	Французы не слишком сильны в навигации,—
небрежно заметила Анжелика. И поскольку Фипс при¬
держивался такого же мнения, он удовлетворился этим
ответом.
Когда появился один из его людей с хартией, найденной
в столе управляющего делами, он окончательно успо¬
коился.
—	Очень хорошо,— сказал Фипс.— Я оставлю здесь
всех в покое, но возьму с собой того солдата. Это справед¬
ливо, он ранил двоих моих людей.
Герцогиня де Бодрикур, ее секретарь Арман Даву,
дуэнья Петронелла Дамурт и все «королевские девушки»,
сопровождаемые капитаном Джобом Симоном и единствен¬
ным уцелевшим из экипажа юнгой, тащившим позолочен¬
ного единорога, были взяты в плен и увозились в Бостон.
Они садились в шлюпку, которая должна была доставить
их на борт вражеского судна, в спокойной, почти равно¬
душной обстановке, без всяких происшествий.
Жители Порт-Ройяла были счастливы, что так дешево
отделались. Как только они смекнули, что все поворачива¬
ется к лучшему, то начали появляться на берегу, нагру¬
женные мехами, сыром, фруктами, овощами и предлагать
все это английским морякам в надежде получить взамен
что-нибудь из английских железных изделий, которые
отличались прекрасным качеством и пользовались огром¬
ным спросом.
281

Началась оживленная меновая торговля: большой
круглый сыр — за коробку гвоздей и так далее, и так
далее.
Никто не обратил особого внимания на отъезд залож¬
ников, которых англичане, спешившие отбыть с приливом,
довольно грубо подталкивали к лодке.
Анжелика и мадам де ла Рош-Розе, каждая по-своему
счастливая тем, что так легко вышли из затруднительного
положения, вручили «королевским девушкам» по корзине
с провизией, что должно было помочь им легче перенести
путешествие.
Квартирмейстер Ванно тоже был здесь, но Дельфина
дю Розо даже не взглянула на него. «Королевские девуш¬
ки» шли за своей благодетельницей с опущенными голова¬
ми и потупленными взглядами, как будто смирившись
с превратностями судьбы.
Первым вскарабкался на борт шлюпки несчастный
Адемар в тяжелых цепях.
—	О, мадам, не покидайте меня! — крикнул он, по¬
ворачиваясь к Анжелике.
Но она ничего не могла для него сделать. Тем не менее
она заверила, что Фипс обещал пощадить его, и обнадежи¬
ла, что англичанин сможет отослать его обратно во Фран¬
цию...
Когда пришла очередь Амбруазины де Бодрикур за¬
нять место в шлюпке, она остановилась перед Анжеликой,
и та без всяких сомнений увидела, что невероятная правда,
промелькнувшая перед ней в тот кошмарный вечер, была
действительно неоспоримой.
Перед ней стояла женщина, жаждавшая ее падения,
даже смерти. Как будто зная, что игра проиграна, герцоги¬
ня сбросила маску и больше не пыталась скрывать рев¬
ность и отвращение.
—	Это вас мы должны поблагодарить за столь очаро¬
вательное решение вопроса? — прошипела она, пытаясь
сохранить на лице вызывающую улыбку.
Анжелика не ответила. Ненависть, сверкавшая в глазах
Амбруазины, стерла самую память о том, что могло стать
началом дружбы и взаимопонимания между ними.
—	Вы хотели избавиться от меня,— продолжала
герцогиня,— но не воображайте, что меня так легко побе¬
дить... я приложу все силы, лишь бы унизить вас... и при¬
дет день, когда я заставлю вас плакать кровавыми сле«
зами

ВЕРХОВЬЕ ФРАНЦУЗСКОГО ЗАЛИВА
Глава сорок пятая
Чем дальше продвигалась лодка в верховье Француз¬
ского залива, тем все вокруг становилось внушительнее,
будто специально для того, чтобы поражать. Казалось, здесь
все стремится ошеломить, подавить — красота ландшаф¬
та, великолепные кроны деревьев, густота туманов,
аромат омаров и моллюсков, глубина фиордов, разнообра¬
зие птиц, гнездившихся на торфяниках Трантамара;
насыщенные краски минералов — ярко-красного песчани¬
ка, белой соли, черного антрацита; причудливые изгибы
бесчисленных рек, каскады, пороги, плодородие почвы;
леса с владельцами меховых шкур и обильные стаи рыб
в море.
И, словно тайник, избранный безумным разбойником —
а может быть, самим великим богом Глузекапом — для
хранения бесценных сокровищ, эти места предлагали взо¬
ру множество природных диковинок: водопады устья реки
Святого Джона, высверленный приливом канал в Петитко-
дьяке, ледяные пещеры, окаменевшие деревья..
Море выбрасывало на берег куски опала, аметиста,
угля, меди, сердолика...
В этот вечер двенадцатитонное, но крепкое суденышко
плясало на волнах у северного берега залива ЧинеКто,
то взлетая, то проваливаясь вниз.
283

Сидевшая на корме Анжелика с некоторой опаской
посматривала на проплывавшие мимо них красные скалы,
верхушки которых были скрыты пеленой дождя.
Ей казалось, что она вторгается в запретное место,
охраняемое враждебными духами или богами.
Лодка была снабжена парусом, но иногда приходилось
идти на веслах, и тогда продвижение становилось не
слишком быстрым. Ее экипаж состоял из нескольких акад-
цев и индейцев мик-маков, которые были скорее спутника¬
ми по путешествию, чем моряками. Владельцем малень¬
кой яхты был Хьюберт д’Арпентьи, молодой дворянин
с мыса Сейбл, а в роли лоцмана выступал его управляю¬
щий Пэком Гренье.
Анжелика терпеливо сносила тяготы путешествия,
зная, что уже через несколько дней встретится с графом
де Пейраком на Восточном побережье, по ту сторону пе¬
решейка. Она пыталась опередить его в Голдсборо, и те¬
перь, скорее всего, он будет недоволен ее поспешностькх
Но в то время никто не мог предвидеть, что всего
за несколько дней — не более двух недель — произойдет
столько драматических событий, и ей станет жизненно
важным поскорее увидеться с ним. Анжелика должна была
найти его, чтобы сообщить ему все, что она чувствовала
или предполагала, и узнать, что обнаружил за это время
он сам. Еще в Порт-Ройяле она получила сведения: Жоф¬
фрей, не заходя в Голдсборо, направился в залив Святого
Лаврентия, для чего ему нужно было обогнуть полуостров
Новая Шотландия. Она не могла больше ждать. Они долж¬
ны быть вместе и бороться сообща, сказать друг другу все,
что знают и чего боятся.
Анжелика никак не могла определить место, которое
должна была занимать Амбруазина де Бодрикур в их борь¬
бе. Это было похоже на какое-то дьявольское вторжение
как раз в тот момент, когда они, окруженные таинственными
врагами, не могли понять, откуда грозит им реальная опас¬
ность и кто именно их враг.
После разговора с сыном Анжелика узнала, как лгала
ей герцогиня в Голдсборо. У нее не осталось больше ни¬
каких иллюзий относительно тех злых намерений, которые
побуждали эту спасшуюся от кораблекрушения женщину
сеять разлад и несчастья среди тех, кто спас ей жизнь
В памяти оживал бесконечный поток воспоминаний о по¬
ступках, словах, возникали едва уловимые подробности,
и все это наполнялось теперь новым смыслом. Она вспом¬
нила, как однажды сказала несчастному простофиле
284

Адемару: «Осторожное, не разбуди мадам де Бодрикур»
и тот ответил: «О, такие создания не спят, это только ка¬
жется, что они спят». Это было явное предупреждение
о странной деятельности Амбруазины. Анжелика теперь
знала, что та действительно все время носилась по Голд¬
сборо, но тогда эти слова летели мимо ее ушей, так легко
сумела герцогиня убедить ее в своей добропорядочности.
—	Я весь день молилась. Я спала только несколько
часов...
Потом эта странная реакция Пиксарета. Сейчас ей ка¬
залось, что она поняла, почему так резко изменилось его
настроение, когда он сказал: «Берегись, тебе угрожает
опасность». В нескольких шагах от него стояла Амбруазина
де Бодрикур. Почувствовал ли он, краснокожий, столь вос¬
приимчивый к вмешательству невидимых духов, демони¬
ческую силу, исходившую от этой женщины?
Анжелика провела рукой по лбу.
«Я теряю голову... Я должна вернуться к более земным
делам. Завистливая, извращенная женщина, которая пы¬
тается разрушить невыносимое для нее счастье других,—
это еще доступно пониманию... Гораздо непостижимее
то, до чего готова дойти эта умная, коварная женщина,
чтобы осуществить свои страшные замыслы... Стояла ли
она под окном у Абигель в ту ночь, когда Анжелика слы¬
шала дикий, нечеловеческий вопль? Она ли влила яд
в питье молодой матери? Если это так,— сказала себе
Анжелика,— то эта женщина способна на все!»
Она не осмелилась углубляться в эту тему, потому что
у нее не было никаких доказательств. Кроме того, все это
казалось ей слишком диким, чудовищным. Когда она
встретится с Жоффреем, то покажет алую наволочку. Она
наберется смелости и выложит перед ним все факты, а так¬
же попытается понять, что заставило герцогиню де Бод¬
рикур так вести себя по отношению к ним. Ведь сама она
была жертвой кораблекрушения, жертвой чьих-то пре¬
ступных и трагических деяний. Но существовали ли в
действительности эти злодеи, которые, как говорили, за¬
манили «Единорог» на скалы?
Анжелика припомнила все ловушки, расставленные
на их пути с тех пор, как они весной покинули Вапассу
Она почти забыла об Амбруазине, точнее, на время выбро¬
сила ее из головы, чтобы вернуться к самым первым при¬
знакам ведущейся с ними какой-то тайной и грязной
игры. Эти признаки тоже распознавались непросто, но все-
таки были более различимыми. Однако придет день, когда
285

завеса будет сорвана и таинственные обитатели судна под
оранжевым флагом покажут свои лица при свете дня. Из
призраков они превратятся в людей, с которыми можно
бороться, их можно победить и наказать за грязные дела.
Но сначала они заговорят, и можно будет проследить,
откуда нацелены на них удары, и кто их оплачивает. Те¬
перь , когда Жоффрей напал на след, конец был уже бли¬
зок. Анжелика совершенно уверена в этом.
Она должна выбросить Амбруазину из головы и пере¬
стать о ней думать. Та теперь далеко и больше не сможет
вредить им: англичанин не отпустит свою жертву. Амбруа¬
зина была всего лишь одним из ухмыляющихся обличий
Сатаны, одной из его шуток, предназначенных для смуще¬
ния человеческих умов.
Анжелика не обманывала себя: ясно, что эта встре¬
ча с герцогиней не прошла бесследно Она ощутила дыха¬
ние такой всепоглощающей ненависти, такое стремление
погубить ее, какое еще никто никому не внушал в своей
жизни — даже мадам де Монтеспан. Хотя той нужен был
король, а в этом случае не было никаких смягчающих об¬
стоятельств, никаких мотивов.
«Что ж, — сказала она себе,— это научит тебя остере¬
гаться своих же собственных слабостей».
Амбруазина появилась как раз в тот момент, когда Ан¬
желика сомневалась в себе. Она почувствовала тогда, что
под угрозой сама основа ее жизни, и с трудом боролась
с вихрем, увлекавшим неведомо куда ее, охваченную отчая¬
нием. Потрясения следовали одно за другим — взаимо¬
отношения с Коленом, страх перед Жоффреем, которого
нужно было удержать и завоевать заново, ее открытие
самсе себя. Она должна была подвергнуть себя тщатель¬
ному допросу, познать и даже увидеть совсем в ином свете,
научиться принимать себя такой, какой она была. И по¬
нять, что раны, нанесенные ей жизнью, не исчезли бес¬
следно, но оставили после себя ту внутреннюю неустой¬
чивость, от которой она страдала вопреки своей воле и ко¬
торую должна была найти мужество обуздать. Жоффрей
помог ей, Анжелика вспомнила нежность его слов, ко¬
торые успокоили и смягчили, как волшебный бальзам,
боль истерзанного сердца...
Но в такое время той завистливой, злой женщине было
особенно легко запутать и ввести ее в заблуждение
К счастью, теперь все это уже позади. И Анжелика
вздохнула с облегчением, глядя на низкие тучи несущие¬
ся над вершинами красных скал. Она поздравила себя
286

с тем, что ей удалось вовремя избавиться от этого ужас¬
ного создания. Фипс был просто посланцем небес. И от
этих событий не осталось ничего, кроме опыта, из которого
она должна будет извлечь серьезный урок.
Она уже не в первый раз замечала: когда крутом царят
ложь и обман, вражескую игру видят насквозь только
очень простые, наивные люди, вроде Адемара. Или,
наоборот, люди, представляющие им полную противопо¬
ложность: сами знакомые с пороком и бесчестьем и поэто¬
му способные легко различить их в других. Такими были
Аристид Бомаршан и его Жюльенна, которые не побоя¬
лись решительно и открыто обличить герцогиню. Но кто
их слушал? Большей частью те, к которым сильные мира
сего и «добропорядочные» люди относились с недовери¬
ем, часто вполне оправданным.
Но все это наконец-то было позади.
Через несколько дней она снова окажется рядом с му¬
жем, найдет убежище у его сердца, забудется, отдавшись
под защиту его силы и мудрости. Никогда больше не будет
она проявлять свою гордость, потому что во время этого
кошмара отчетливо поняла, как сильно зависит от Жоф¬
фрея.
Отправиться в верховье Французского залива она реши¬
ла почти мгновенно. После того, как англичанин отбыл из
Порт-Ройяла со своими заложниками, Анжелика сразу же
начала раздумывать, что делать. Следует ли ей вернуться
в Голдсборо? А вдруг ее муж тем временем зайдет в Порт-
Ройял, как и предсказывала Амбруазина? В конце концов
она отправила в Голдсборо Кантора на «Рошели», чтобы
узнать, есть ли там какие-нибудь новости. Но не успела
маленькая яхта пересечь гавань и выйти в открытое море,
как появился другой корабль. На этот раз корабль мессира
де ла Рош-Розе, возвращавшегося в родные владения.
Его сопровождал Хьюберт д’Арпентьи со своим суде¬
нышком, битком набитым мик-маками в остроконечных
шапках. Он был взят в плен Фипсом, но освобожден бла¬
годаря своей необыкновенной внешности. Пуританин
с короткими волосами никак не мог решить, что представ¬
ляет на самом деле его пленник, представившийся как
дворянин с очень древней родословной. Тем не менее этот
человек заплетал свои черные волосы в косы и утыкал их
перьями; носил куртку с бахромой; его кожа была цвета
красной глины. И в довершение всего Фипса смутили его
черные глаза. В общем, он предпочел пока выпустить свою
добычу.
287

Двое мужчин привезли с собой новости: наведя поря¬
док в устье реки Святого Джона, Жоффрей де Пейрак
плывет на борту «Голдсборо» к заливу Святого Лаврентия.
—	Залив Святого Лаврентия! — воскликнула страшно
разочарованная Анжелика.— Зачем именно туда? И ведь
он даже не зашел сюда...
—	Но Жоффрей и понятия не имел, что вы здесь,
мадам,— возразил маркиз.— И, насколько я понимаю, он
даже не собирался заходить в Голдсборо. Он, по-моему,
хочет как можно скорее добраться до южного берега за¬
лива Святого Лаврентия. А там встретиться с Никола Па¬
ри, которому принадлежат все земли от Шедьяка до мыса
Кансо, в том числе остров Бретонского мыса и лежащий
напротив него остров Святого Причастия.
Но каковы бы ни были намерения Жоффрея де Пейра¬
ка, приходилось признать: он уходил от нее еще дальше.
Анжелика попросила карту. Мысль о новом ожидании
была для нее просто невыносимой. Если «Рошель» еще
стоит в гавани на якоре, она немедленно отправится вдо¬
гонку «Голдсборо». Однако Анжелика вспомнила, что
только что отослала судно с Кантором обратно. Мадам
де Пейрак едва сдерживала слезы. Наблюдавший за ней
Хьюберт д’Арпентьи понял ее нетерпение и разочарова¬
ние. Юные легче, чем взрослые, понимают роль чувств в
мотивации женских поступков, потому что и сами еще
зачастую руководствуются чувствами.
—	А что если вы прибудете туда раньше него? —
предложил он. Она посмотрела на Хьюберта непонимаю¬
щим взглядом. И тот указал пальцем на какое-то место
на карте.
—	Если я доставлю вас вот сюда, в самое верховье
залива, один из сыновей Марселины или один из братьев
Дефо проведут вас пешком через те несколько миль суши,
что отделяют верхнюю часть Французского залива от за¬
лива Святого Лаврентия. Только и всего! Вы выйдете где-
то между Шедьяком и Татамагонгом, и если граф де Пей¬
рак хоть немного задержится, огибая полуостров Новой
Шотландии, вы будете у старого Никола Пари раньше него.
Она согласилась. Путешествие будет коротким; уже
к вечеру второго дня они будут за Пенобскотом. Хьюберт
д’Арпентьи сказал: они зайдут к Картеру, англичанину
из Массачусетса, которому обрезали уши за чеканку фаль¬
шивых денег. Картер владел участком земли в глубине
одного из сложенных красным песчаником фиордов, по¬
вторяющих причудливые изгибы рек и уходящих к за¬
288

поведным дебрям медведей и лосей. Узкие, едва заметные
устья фиордов можно было постоянно видеть слева по
борту.
—	Не пропусти вход,— внушал своему лоцману Хью¬
берт д’Арпентьи,— это будет нетрудно, потому что Кар¬
тер каждый вечер зажигает костер на своем полуострове.
Кроме того, у него живут две семьи рыбаков, они присма¬
тривают за этим местечком. Ты легко различишь слева от
костра огоньки их хижин.
Это замечание пришлось кстати, потому что темнота
была непроглядной. Анжелика плотнее закуталась в тюле¬
ний плащ; сырой, насыщенный солью воздух, казалось,
проникал под кожу. Она думала о Жоффрее: каждый про¬
ходивший час приближал ее к нему, и ей не терпелось ско¬
рее встретиться с ним и наконец-то объединиться, чтобы
защищаться совместными усилиями. Защищаться... но
от кого?
Анжелика запрокинула голову, и ей показалось, будто
низко нависающие, тяжелые штормовые тучи с черными,
извивающимися, как адские испарения, клубами на ее во¬
прос ответили:
«От Сатаны!»
Ее горло перехватил страх, правда, тут же подавлен¬
ный ею. Маленькое судно, казалось, еще сильнее запляса¬
ло на волнах.
—	О, я вижу огни, вон там! — крикнула она.
И ей сразу же вспомнились зеленые глаза дракона,
охраняющего залив Чинекто.
—	Это деревушка Картера! — восторженно воскликнул
Хьюберт д’Арпентьи.— Ищи проход, Пэком! Не пройдет
и часа, как мы будем ужинать отличным беконом и сушить
у очага сапоги.
Однако их начало отчаянно качать. Сначала последо¬
вала череда огромных гребней и провалов, словно поро¬
ждаемых толчками из глубин моря. С каждым разом про¬
валы становились все глубже, а гребни вздымались все
выше. И вскоре большая лодка уже плясала, как соломин¬
ка, на гигантских волнах.
—	Ищи проход, Пэком,— снова крикнул Хьюберт
д’Арпентьи, цепляясь за борт.
Потом последовал сильный толчок, будто чья-то мощ¬
ная рука выбросила вперед острый стальной клинок, ко¬
торый проник в самое нутро судна, пробив его борт; и поч¬
ти сразу же Анжелика почувствовала, что стоит по пояс
в ледяной воде.
10 1-4 54
289

—	Спасайся, кто может! — раздалось сразу несколько
голосов.— Мы столкнулись со скалой Сарагуша!
Тяжелая лодка билась теперь то об один камень, то
о другой, и этот смертельный танец в окутывающей их
непроницаемой тьме сопровождался криками терпящих
кораблекрушение моряков, зловещим скрипом и скреже¬
том.
Хьюберт д’Арпентьи пытался перекричать акадцев и
мик-маков, обращаясь к своей пассажирке:
—	Мы возле берега, мадам, попытайтесь...
Слова утонули в реве моря, которое обрушилось на
них, захлестнув с головой, а потом швырнуло на другой
риф.
Айжелика старалась выбраться с тонущего судна, пока
оно не начнет разваливаться, в противном случае она
рисковала получить оглушающий удар, который отдаст
ее в бессознательном состоянии на милость разъяренно¬
го моря. Вот так же совсем недавно тонула она у остро¬
ва Монхиган, где ее спас отец де Вернон. Она не забыла
страшное чувство беспомощности, когда ее парализовала
и тянула на дно свинцовой тяжестью намокшая одежда.
Все было еще так свежо в памяти, что она почти бессозна¬
тельно начала развязывать льняную верхнюю юбку, по¬
том нашла в себе силы стащить ее и сбросить туфли.
В этот момент их потряс новый, невероятно сильный удар,
и Анжелика, цеплявшаяся за сломанную перекладину, бы¬
ла выброшена за борт. Она знала, как кипит море у бе¬
рега и что нужно вовремя отпустить свою перекладину
и ухватиться за первое, что попадется под руку, чтобы от¬
ступающая волна снова не сделала ее своей жертвой.
Анжелика почувствовала, как погрузилась в прибрежную
гальку, ударилась о камень и чудом успела зацепиться
за него.
Через мгновение она уже ползла по песку на четверень¬
ках, помня о совете Джека Мервина... Вверх, вверх, туда,
где сухие водоросли... до этого... нельзя останавливаться...
или море снова тебя захватит...
Наконец она почувствовала под собой мягкий сухой
песок и растянулась на нем, запыхавшаяся, исцарапанная.
Мадам де Пейрак лежала у подножия высокой скалы.
Теперь она начала кое-что различать в темноте, потому
что сквозь штормовые тучи, застилавшие небо, время от
времени пробивалась луна. Она успевала осветить море
и берег, прежде чем ее заслоняло новое облако. Взгля¬
нув в сторону залива, женщина увидела скалы — винов¬
290

ников крушения. Они казались отсюда черными пятнами,
окаймленными белыми контурами пены. Скудных про¬
блесков лунного света было достаточно, чтобы Анжелика
смогла разглядеть и останки суденышка, подбрасы¬
ваемого волнами. Ей даже показалось, она видит среди
пенящихся водоворотов несколько голов людей. Один
или двое уже выбирались на берег на некотором расстоя¬
нии от нее.
Она хотела крикнуть, но не нашла в себе сил. Тем не
менее несколько приободрилась и почувствовала себя бо¬
лее уверенно. Они все спасутся. Это всего лишь еще одно
кораблекрушение! На побережье это не редкость, и нужно
только привыкнуть к ним, вот и все! Однако... Почему
они видели огни на склоне холма, если добрались до скал
Сарагуша?
Анжелика поднялась на локтях и внимательно огля¬
делась вокруг, пытаясь проникнуть в тайну, скрытую
тьмой.
Все ее чувства были обострены до предела. Ей показа¬
лось, она слышит ужасные вопли, смешивающиеся с гро¬
хотом разбивающихся о скалы волн.
Откуда эти огни на скале? Ситуация очень напоминала
ту, когда погиб «Единорог»!
И вдруг в нескольких шагах от нее показалась челове¬
ческая фигура, выступившая из тени скалы. Человек на¬
правлялся к ней. Темная фигура четко вырисовывалась
в пробивавшемся лунном свете. Он шел со стороны суши
и, казалось, изучает море, бушующее в бухточке, где по¬
гибло судно Хьюберта д’Арпентьи.
Потом он повернулся, и Анжелике почудилось: прише¬
лец смотрит в ее сторону.
Она уже готова была окликнуть его, но звук замер в гор¬
ле: у человека, силуэт которого был похож на персонаж
театра теней, она увидела в руке нечто вроде короткой
палки.
«Человек со свинцовой дубинкой!»
В ее памяти сразу же всплыло все, что говорил Колен
о преступнике, орудовавшем на морских побережьях. Так,
значит, вот он! Этот человек, о котором говорил Колен,—
убийца, негодяй, устраивающий кораблекрушения, зама¬
нивающий корабли на опасные рифы и приканчивающий
оставшихся в живых моряков свинцовой дубинкой!
Анжелика полностью уверовала в существование этих
неуловимых, призрачных бандитов и то, что они хотят
убить ее.
ю*
291

Главг сорок шестая
Человек медленно приближался к ней. Он тянул вре¬
мя. Анжелика была полностью в его власти. Какая жертва,
выброшенная на берег, измученная неравной борьбой с мо-
рём, почти потерявшая сознание, могла бы защитить себя
от ударов этих крадущихся убийц?
Обессилевшая, распростертая на песке, Анжелика от¬
четливо понимала, что ее полуобнаженное тело должно
выделяться белым пятном, которое ясно видит убийца.
Он подкрался поближе. Потом на мгновение исчез из ви¬
ду, скрытый тенью скалы. Но она слышала шуршание его
сапог по гальке. Пошарила рукой вокруг себя, нашла боль¬
шой камень и бросила в том направлении, откуда слыша¬
лись шаги. Камень упал с глухим стуком, пролетев мимо
мишени. Она бросила еще один. В ответ прозвучало на¬
смешливое хихиканье. Человек наслаждался ее беспомощ¬
ными попытками защититься.
И вдруг его мерзкое кудахтанье оборвалось. Он как-то
странно икнул и замолчал. Что-то тяжелое рухнуло на
землю неподалеку от того места, где лежала женщина.
Это упал ее враг.
Какое-то время было тихо, и Анжелика лежала, не ше¬
велясь, с натянутыми до предела нервами.
Потом на том самом месте, где показался убийца со
свинцовой дубинкой, вырос в лунном свете еще один си¬
луэт. Но на сей раз это был индеец, она разглядела в его
руках лук, еще выгнутый после того, как из него была вы¬
пущена стрела. У Анжелики дрогнуло сердце от радости
и облегчения.
—	Пиксарет! — крикнула она сколько было силы.—
Пиксарет, я здесь!
В этой долговязой, утыканной перьями фигуре она
безошибочно угадала вождя патсуикетов.
Приободрившись, мадам де Пейрак встала и пошла ему
навстречу. Пройдя всего несколько шагов, она споткну¬
лась о распростертое тело, и ее охватило невыносимое
чувство страха, смешанное с отвращением. Анжелика
резко отпрянула и едва не потеряла сознание. Она, про¬
мокнув насквозь, дрожала в своей короткой нижней юбке
и корсаже, прилипших к телу. Во время кораблекрушения
она потеряла тюлений плащ и весь багаж, к счастью, не¬
большой. В нем кроме смены белья лежали любимые че¬
репаховые гребень и щетка. Однако Анжелике было о чем
беспокоиться, прежде чем начать оплакивать их потерю.
292

Пиксарет опустился на колени перед телом убитого.
Она едва различала его в темноте, но исходивший от тела
индейца мускусный запах ободрил ее. Это действительно
был он, и никто другой.
Он торопливо убрал стрелу, которая вошла под лопат¬
ку его жертве. Потом перевернул тело. Лицо мертвого ка¬
залось беловатым пятном, а посередине зияла черная ды¬
ра — рот. Анжелика не смогла разглядеть черты бандита.
—	И куда ты опять направлялась, моя пленница? —
раздался голос Пиксарета.— Ты думаешь, можешь сбежать
от меня? Видишь, я опять вовремя оказался здесь.
—	Ты спас мне жизнь,— серьезно ответила Анжели¬
ка.— Этот человек хотел меня убить.
—	Знаю. Я выслеживаю их уже несколько дней. Их
тут много, шесть или семь...
—	Но кто они? Французы или англичане?
—	Демоны,— ответил голос Пиксарета.
Этот суеверный дикарь, не смущаясь, выразил словами
то, что мадам де Пейрак уже знала сама. Только теперь
«они», приблизившись, стали открывать свои лица, а не
прятаться под покровом тайны. Такие лица можно увидеть
лишь в момент удара.
—	Ты замерзла,— заметил Пиксарет, услышав, как
стучат ее зубы.
Она затрепетала еще сильнее, узнав его голос.
—	Надень вещи этого человека.
Он расстегнул на убитом пояс с кобурой пистолета и
снял камзол, сшитый из шерсти и кожи. Анжелика на¬
тянула его и сразу же почувствовала себя лучше. Ей не¬
стерпимо хотелось увидеть лицо своего невидимого врага,
но Пиксарет отказался вытащить его на свет.
—	Давай подождем рассвета,— предложил он.— Я
здесь один, и если «они» неподалеку, то могут обнаружить
нас. Когда наступит утро, «они» уйдут.
Ей очень хотелось узнать, что Пиксарет здесь делает,
почему он, наррангосет, блуждает один по землям малес-
китов, знает ли он, где Жером и Мишель, и почему он сбе¬
жал из Голдсборо. Но если вы не хотите получить ответ
у индейца, то нет ничего лучше, чем задать ему вопрос;
поэтому Анжелика сдержалась. Она изнемогала от уста¬
лости и начала чувствовать, как ноют ее раны, разъедае¬
мые морской водой.
Незадолго до рассвета Пиксарет заинтересовался ог¬
нем, горевшим в бухточке неподалеку от них. Оказалось,
костер зажгли несколько мик-маков, которые сушили
293

одежду и жарили нанизанную на палку рыбу. Но белых
среди них не было. Анжелика ожидала, что мертвый
окажется тем неестественно-бледным человеком, который
обратился к ней однажды вечером в Голдсборо, сказав:
«Мессир де Пейрак хочет видеть вас на острове Старого
Корабля». Увидев другое лицо, она почувствовала разо¬
чарование и испуг. Значит, тот, о ком она подумала, еще
жив, а ведь он был гораздо опаснее. Этот был обычный
головорез, убивающий без жалости и угрызений совести,
что было видно по его низкому лбу и тяжелой челюсти.
Волосы у него были длинными и нечесаными.
Прежде чем отправить труп крабам, Пиксарет накло¬
нился над ним и молниеносным движением ножа снял
малопривлекательный скальп, который тут же привесил
к поясу.
—	Наши предки приносили с собой головы,— объяснил
он Анжелике, с содроганием наблюдавшей за его действия¬
ми.— Теперь волосы являются достаточным доказательст¬
вом наших побед. Снять скальп кремниевым ножом, как
мы делали раньше,— очень трудно. Но, к счастью, белые
люди дали нам стальные ножи... Теперь пойдем к мик-
макам. Они, конечно, не такие люди, как мы, но все-таки
абенаки, Дети Зари.
С наступлением дня туман начал подниматься; он уже
был не такой густой и должен был окончательно рас¬
сеяться перед начинающейся жарой. Подойдя к мик-
макам, Анжелика и Пиксарет услышали печальное, моно¬
тонное пение, на которое время от времени откликались
таким же монотонным хором несколько голосов.
—	Погребальное пение,— прошептал Пиксарет.
Они застали великого сагамора мик-маков Униакке,
стоящим на коленях перед телом Хьюберта д’Арпентьи,
лежащего с пробитой головой.
—	Они убили моего кровного брата,— сказал Униакке
Пиксарету после обычного приветствия.
—	Они ударили его, когда он выходил из моря. Я ви¬
дел их.
Пиксарет сообщил все, что знал об этих людях, кото¬
рые, воспользовавшись темнотой здешнего побережья,
заманили маленькое судно на скалы.
—	Отведи меня к ним, чтобы я мог расплатиться за
это преступление. Как я жалею сейчас,— квадратное лицо
мик-мака, обычно коричневато-желтое, так побледнело
и осунулось от горя и бессильного гнева, что стало похоже
на изваяние из слоновой кости,— как я жалею, что не
294

родился ирокезом, или алгонкином, как гуроны на севере,
и не могу замучить этих негодяев пытками до смерти!
Но их скальпы будут висеть в моем вигваме или я никогда
не вернусь к своему народу.
—	У меня уже есть один,— с триумфом сообщил Пик¬
сарет.
Он предложил заключить союз, который тут же был
скреплен несколькими ритуалами, после чего предложил
найти место, где можно будет приготовить жаркое, а по¬
том устроить совет.
У Анжелики все еще стучали зубы, но уже не столько
от холода, сколько от ужаса. Кошмар продолжался, он
становился все отчетливее, обретал реальную форму. Сна¬
чала жертвы с «Единорога», в смерти которых винили
стихию и невезенье, а теперь два акадца и три индейца,
убитых, и убитых преднамеренно, в этом не могло быть
никаких сомнений. Смерть Хьюберта д’Арпентьи, знат¬
ного, пользующегося широкой известностью дворянина,
несомненно, вызовет большой переполох во Французском
заливе и даже в Квебеке. Несмотря на все конфликты,
в глазах французского королевства Акадия все еще остава¬
лась неотъемлемой частью Новой Франции, управляемой
канадским правительством.
«Бедный Хьюберт д’Арпентьи, такой молодой, такой
пылкий, полный жизни и страсти!.. Это все я виновата,—
сказала она себе,— и зачем только я помешала ему вер¬
нуться домой на мыс Сейбл... Они хотели моей смерти,
а убит он...»
По ее телу вдруг пробежала ледяная дрожь. «Снова
наше — и прежде всего мое — имя будет связываться с
несчастьями, обрушивающимися на головы французов.
Сначала это судно с «королевскими девушками», на¬
правляющееся в Квебек, почему-то разбивается у берегов
Голдсборо, и вот теперь этот молодой человек, уважае¬
мый француз, убит, когда он был со мной... Как я смогу
доказать, что это не ловушка? Никто нам не поверит...
Никто не станет прислушиваться к свидетельствам мик-
маков...»
И теперь, когда опасность подкралась так близко, Ан¬
желика более, чем когда-либо, чувствовала необходимость
как можно скорее встретиться с мужем.
Оставшиеся в живых индейцы разделились на две
группы. Шестеро из них должны будут захоронить мерт¬
вых до тех пор, пока не появится возможность перевез¬
ти их в родные деревни. Они направятся в ближнюю
295

деревушку, где живут их дальние родственники, и поста¬
раются раздобыть там несколько пирог, на которых потом
поплывут через полуостров, неся с собой печальные вести.
Униакке с ближайшим помощником пойдут с Пикса-
ретом — абенаком, взявшимся вывести их на тропу мести.
Анжелика обрадовалась, услышав, как Пиксарет сказал,
что прежде всего они должны найти Человека-Грома, то
есть Жоффрея, владеющего всеми землями от устья Фран¬
цузского залива до истоков Кеннебека.
—	Теперь его враги — наши враги. Он преследует их
и сейчас находится где-то за Шедьяком вместе со Скоудо-
умом и Матеконандо. У него есть корабли, оружие, воен¬
ная хитрость и знания. Давайте заключим с ним союз и
спросим совета перед тем, как выступить против тех, кто
убил твоего кровного брата. Униакке, ибо, братья мои,
мы должны быть осторожными. Я не знаю, кто эти белые,
эти убийцы. Это не французы, не англичане, не пи¬
раты, не люди с Сен-Мало... У них есть корабль, а может,
и два.
Потом он понизил голос и заключил:
—	И еще... мне кажется, они одержимы злыми духами.
Она заметила, что хитрые глаза Пиксарета все время
настороженно смотрят по сторонам. Он, этот суеверный
дикарь, обладает врожденным чувством, безошибочно под¬
сказывающим ему приближение скрытых угроз, подкра¬
дывающихся бедствий. Она вспомнила, как резко измени¬
лось его настроение, когда он явился в Голдсборо получить
за нее выкуп, как он вдруг начал озираться по сторонам,
будто чувствуя хищного зверя. «Берегись! — сказал он ей
тогда.— Тебе угрожает опасность!» А потом убежал! Так
сказали о нем Мишель и Жером... По какому следу он тогда
бежал? Похоже, что по правильному, он появился в тот
самый момент, когда за Анжеликой готова была захлоп¬
нуться незамеченная ею ловушка.
Но теперь под его защитой она успокоилась и с легким
сердцем последовала за ним и мик-маками в дебри леса.
Краснокожий Пиксарет уже сейчас много знал, если даже
и не мог передать ей свои знания, то Анжелика, по крайней
мере, могла доверять ему, а в этом женщина очень нужда¬
лась, оказавшись в таком положении. Боль, которую ока
постоянно чувствовала, особенно после своего визита в
Порт-Ройял, была не столько физической (хотя она теперь
знала: опасности подвергается самая ее жизнь), сколько
душевной, обусловленной сознанием, будто кто-то пы¬
тается уязвить ее и разрушить нечто такое, что дороже
жизни.
296

Были ли у нее враги, каким бы невероятным это ни по¬
казалось с первого взгляда, в Порт-Ройяле, как и в Голд¬
сборо?
Прежде чем удалиться от побережья, индейцы вновь
тщательно осмотрели скалы и нашли несколько предме¬
тов, принадлежащих пассажирам разбившегося судна,
в том числе мешок Анжелики и ее туфли. Это открытие
порадовало ее, хотя в мешке и не было ничего особо цен¬
ного, кроме любимого туалетного ларца в черепаховой
оправе. Но когда человек терпит кораблекрушение и ока¬
зывается на необитаемом берегу, все может пригодить¬
ся! Она выжала, что могла. Остальное просушится потом.
Анжелика брала с собой, собираясь показать Жоффрею,
алую шелковую наволочку Абигель с пятнами и выеден¬
ными насквозь местами. И теперь была очень довольна,
что не потеряла столь важное доказательство. Оно может
оказаться уликой в подозрительном деле.
Как только они отошли от берега, их встретила изне¬
могающая от зноя земля, придавленная тяжестью непод¬
вижного воздуха. Жара была нестерпимой, и не чувствова¬
лось дуновения самого легкого ветерка. Был конец лета,
предвещающий пышную осень. Все было сухим, как по¬
рох; и трава, и кустарник хрустели под ногами. Прибли¬
жалось время лесных пожаров, когда их алое пламя бу¬
дет причудливо смешиваться с багрянцем и пурпуром
деревьев.
Но пока лес был еще зеленым, как изумруд, и встре¬
чал их высокими кедрами, елями, острым запахом смолы
и бесчисленным множеством диких фруктов.
Пиксарет вел своих спутников в стороне от протоп¬
танных троп, ведущих в индейские селения. Ни один из
троих индейцев не жаждал встречи с местными малески-
тами. Разговорчивые и алчные, те привыкли торговать
с заходящими сюда судами и были подвержены сильней¬
шим запоям. К полудню путники оказались на большох1
поляне, заросшей высокой травой и кустарником; дальше
пришлось прорубать дорогу ножами, пока наконец не
вышли к трем или четырем деревянным котлам, стояв¬
шим у кромки деревьев.
—	Я же говорил, что мы сможем устроить пир,— ска¬
зал страшно довольный собой Пиксарет.
—	Ты, Пиксарет с реки Мерримак, знаешь эти места
лучше, чем мы, живущие поблизости от них,— признали
мик-маки.
297

—	Когда-то вся земля принадлежала Детям Зари,—
провозгласил Пиксарет, не боявшийся преувеличений.—
Память об этом живет в нашей крови, и она ведет нас
прямо к местам, где когда-то устраивали пиры наши пред¬
ки. После прихода белого человека у нас появились желез¬
ные котлы, их можно брать с собой в путешествия. По на¬
ши земли съежились, как плохо выделанная оленья
шкура.
В былые времена индейцы изготовляли чаши для вар¬
ки своего сагамита, вырезая над огнем куски дерева. Потом
их наполняли водой и бросали туда раскаленные камни,
чтобы вода закипела. В эту воду добавляли кукурузу,
рыбу или мясо, жир и ягоды из леса. Кочевые племена
всегда знали, где стоят на их землях эти деревянные кот¬
лы, и далеко от них не удалялись.
По пути спутники Анжелики убили карибу и вскипя¬
тили его кости, чтобы добыть из них жир, который они
возьмут с собой в путешествие. В другом котле варили
желудок вместе с содержимым, пока он не стал мягким
и зеленовато-желтым. Кушанье слегла горчило из-за мо¬
лодых ивовых листьев, которыми карибу питаются летом.
Анжелика не могла заставить себя притронуться к еде
и села на землю, прислонившись спиной к стволу дерева.
Она очень устала и, несмотря на длительный переход и жа¬
ру, все еще не могла согреться.
Однако эта дрожь шла изнутри. После того, как она
едва не утонула на Монхигане, отец де Вернон заставил
ее съесть миску горячего супа. И ей показалось тогда, что
она никогда не ела ничего вкуснее. Теперь иезуит был
мертв. Без конца терзаемая мыслями, жалившими ее, как
маленькие змеи, она вдруг увидела его смерть в новом
свете.
Когда об этом узнают, то скажут: «Знаете, в Голдсборо
убили иезуита, отца де Вернона... Какой ужас! Этот граф
де Пейрак не останавливается ни перед чем...»
Что они ответят на такие обвинения?
Она снова задремала. Потом, пытаясь согреться, сунула
руки в карманы камзола, снятого с убитого незнакомца.
На дне одного из карманов нашла несколько небольших
предметов: терку для табака, какие-то безделушки для
торговли с индейцами. В другом кармане лежал сложен¬
ный листок бумаги; она вынула его и принялась изучать.
От листка тонкого пергамента (на нем было написано
всего несколько слов) пахло духами, и Анжелика пришла
в ужас от одного почерка. Трудно было определить, был
298

это почерк мужчины или женщины, образованного или
малограмотного человека, сумасшедшего или разумного.
Он являл собой странную смесь мужской силы и женской
пылкости, с выступающими, как когти, резкими подъема¬
ми, говорящими о непомерной гордости, с причудливыми
извилинами, выдающими коварство, с плотными пятнами,
свидетельствующими о чувственности. Все это сочеталось
с изяществом букв, указывающим на то, что писавший
привык к перу.
Потом она прочла:
«Сейте беды на всем ее пути, так, чтобы ее можно было
обвинить в них...» И немного ниже приписка:
«Я буду ждать тебя сегодня ночью, если ты захо¬
чешь...»
В этих словах было что-то устращающее, болезненно¬
неестественное.
Подпись оказалась неразборчивой, отдельные буквы
ее причудливо переплетались, образуя нечто вроде очер¬
таний чудовищного зверя. У Анжелики возникло ощуще¬
ние, что она где-то уже видела эту подпись, но где?
Она держала пергамент кончиками пальцев, борясь
с искушением бросить его в костер и очиститься от при¬
косновения к нему.
Глава сорок седьмая
Они прошли еще один день по едва заметным охотни¬
чьим тропам.
Между стволами дубов и елей виднелись ослепитель¬
ные зеркала бесчисленных бобровых озер. Индейцы шли
так быстро, что Анжелика едва поспевала за ними; но
если бы не она, те шли бы еще быстрее. Они могли бы да¬
же бежать, потому что спос бны бежать часами, не оста¬
навливаясь, и часто с такой скоростью, которая белым лю¬
дям кажется предельной. Насколько Анжелика поняла
из их слов, индейцы считали, что их преследует по пятам
опасность, но не могли оставить женщину позади, потому
что она тоже подвергалась опасности и ее нужно было
доставить живой и невредимой к мужу, Человеку-Грому.
И только тогда они будут уверены, что спаслись от злых
духов. Когда им приходилось перебираться через рекл-
Пиксарет переносил Анжелику ка своей спине. Дружба,
соединившая ее с этими дикарями, их интуитивное пони¬
мание ситуации, запутанной даже для нее самой,— все
это было бесценным для Анжелики в те трудные дни.
299

Белые люди с их трезвыми и материалистическими ума¬
ми только посмеялись бы над ее смутными сомнениями
и страхами, не вызвав у нее такого доверия и не принеся
ей такого утешения.
Когда они, закончив изнурительный переход, сели ве¬
чером за еду, где-то совсем близко ударила пушка, и ее
взрыв разнесся вокруг многочисленным эхом.
—	Там какой-то корабль приглашает торговать,—
сказал Униакке.
Заинтригованные, они осторожно подползли к краю
утеса, выходившего на широкую, спокойную реку. Такие
глубокие расселины, то и дело пересекающие прибрежную
линию, позволяли кораблям довольно далеко проникать
в глубь страны.
Они увидели небольшую яхту, стоявшую на якоре. Ее
алый флаг отражался в изумрудной зелени реки.
—	Но это же «Рошель»! — воскликнула Анжелика,
не веря своим глазам.
Она разглядела белокурые волосы Кантора, находив¬
шегося на палубе рядом со знакомыми людьми из Голдсбо¬
ро, Ванно и лейтенантом Бассомпье.
Путешественники соскользнули вниз с крутого берега.
—	Ах, я так и знал, что найду вас,— сказал Кантор,
увидев мать.
Вскоре он уже был возле нее на крошечной полоске
песка у кромки воды.
—	Но как ты догадался, что я здесь, в этих краях?
—	Учуял вас,— ответил Кантор, приложив палец
к кончику носа.
—	Нет, ты и вправду дитя этой земли,— воскликнула
Анжелика, с восторгом обнимая его.— Ты ничем не отли¬
чаешься от индейцев!
Как он был мил, со своей самоуверенностью, столь
свойственной юности, со своим задором и пылкостью!
—	Я вернулся в Порт-Ройял, чтобы сообщить вам но¬
вости об отце, полученные в Голдсборо, но вас там уже
не было. Однако мне сказали, что вы направились на во¬
сток, и я помчался по вашим следам. Картер сообщил,
что ваше судно потерпело крушение, но вы остались
живы и ушли в глубь страны вместе с краснокожими.
После этого было совсем нетрудно рассчитать, где я ве¬
роятнее всего вас встречу. Поэтому я и палил из пушки
среди этих бухточек, и вы действительно услышали меня.
Из всего сказанного Анжелика восприняла только
одно:
300

—	Так у тебя есть новости об отце?
—	Да, он прислал письмо Колену и сообщает, что дви¬
жется на всех парусах к заливу Святого Лаврентия,
огибая полуостров, хотя не надеется вернуться раньше,
чем через три недели. Он дал ему кое-какие распоряже¬
ния насчет Голдсборо.
—	А для меня ничего не было?
—	Да, для вас была записка.
—	Так давай скорее,— сказала Анжелика, нетерпеливо
протягивая руку.
Кантор растерялся, потом ответил с некоторым сму¬
щением:
—	Ох, матушка, простите, но я забыл ее захватить...
Анжелика не могла скрыть своего огорчения.
—	Но это была всего лишь маленькая записочка,—
продолжал Кантор, явно напуганный ее реакцией,—
в ней не могло быть ничего такого уж важного!
Ну, что тут можно было сказать!
—	Я привез вам кое-какие вещи,— робко добавил юно¬
ша, осознавший, что совершил какой-то тяжкий грех
против законов, управляющих жизнью этих странных
взрослых и делающих таким трудным взаимопонимание
с ними.— Их собрала Абигель... Она даже положила
несколько теплых зимних вещей, сказав, что вам, воз¬
можно, придется отправиться в Квебек.
—	Твой отец упоминал обо мне в письме к Колену?
—	Нет, но Колен решил, что я должен забрать вас
из Порт-Ройяла и доставить на «Рошели» в залив Святого
Лаврентия. Он полагает, что вы должны встретиться
с отцом.
Значит, Колен одобрил бы ее решение отправиться на
перешеек Чинекто.
Пока они разговаривали, из леса появились индейцы-
малескиты со шкурами бобров, черно-бурых лисиц, выдр
и норок. Чтобы не разочаровать и не оскорбить их отка¬
зом, Бассомпье разрешил открыть обмен. Железные изде¬
лия из Голдсборо отличались прекрасным качеством, и ди¬
кари остались довольны, хотя и не получили столько
спиртного, сколько хотели.
Когда они отбыли, Анжелика вместе с тремя красно¬
кожими поднялась на борт «Рошели», и с наступлением
сумерек якорь был поднят. Поскольку они все равно уже
забрались далеко на восток, было решено принять перво¬
начальный план Анжелики и, поставив «Рошель» на
якорь в верховье залива Чинекто, пересечь перешеек пеш¬
301

ком, на что ушло бы три или четыре дня. Анжелика уже
мечтала о том, как они наконец-то выйдут на берег знаме¬
нитого огромного залива, смотрящего через океан на Евро¬
пу, летнего прибежища ловцов трески. Их можно было
встретить в любой точке: здесь они ловили, потрошили
и солили рыбу. В это время года все побережье было
настолько пропитано запахом трески, что его можно было
почувствовать за несколько миль до моря.
Увидит ли она «Голдсборо», стоящим на якоре у бере¬
га? Что делает там Жоффрей? Как ей хотелось иметь на
руках послание, которое Кантор не счел необходимым
передать ей! Каждое слово мужа вызвало бы сейчас ее
восторг. Она целовала бы буквы, написанные его рукой,
они излучали бы его теплоту и вселяли уверенность. Анже¬
лике было нужно это не столько из-за страха перед надви¬
гающейся опасностью — она много невзгод перенесла
одна,— сколько для того, чтобы убедиться: в этом про¬
гнившем, фальшивом мире, где все так легко поддавались
самым низким инстинктам, с ней был человек, любящий
ее, всегда прямой и честный в своих поступках.
Кроме того, она была нездорова.
«Рошель» появился как раз вовремя, чтобы не дать
ей свалиться с ног. Не считая бесчисленных синяков и
ушибов, полученных во время крушения, она страдала от
раны на ноге, начавшей гноиться. Во время первого путе¬
шествия на «Рошели», когда штормило, она ударилась но¬
гой о сундук Сен-Гастина, набитый скальпами.
И сейчас, как только Анжелика вошла в каюту на кор¬
ме, первое, что бросилось в глаза, был этот самый знаме¬
нитый сундук с грузом в триста пятьдесят английских
скальпов.
—	Мне чудится! — воскликнула она.— Я думала, что
оставила это в Порт-Ройяле!
—	Мне дал это мессир де ла Рош-Розе,— объяснил
Кантор.— Он решил воспользоваться возможностью пере¬
править сундук поближе к Квебеку, но, кроме того, как
мне показалось, он не жаждал оставить его в своем доме.
В общем, так или иначе, но все надеялись, что это дока¬
зательство ревностного служения барона де Сен-Гасти-
на королю Франции в конце концов достигнет своего
назначения.
И Анжелика смирилась с его присутствием. В других
сундуках, приготовленных Абигель, она нашла все необхо¬
димое для обработки раны и одежду, которая снова при¬
дала ей женственный облик. Она отнюдь не горевала,
302

расставаясь со страшным камзолом грабителя, но не за¬
была вынуть из него и тщательно припрятать таинствен¬
ную записку, написанную вызывающим смутное беспо¬
койство почерком:
«Сейте беды на всем ее пути, так, чтобы ее можно было
обвинить в них...»
Глава сорок восьмая
На следующее утро, оставив слева залив Шеподи,
в который впадал Петиткодьяк, «Рошель» начал путь
вверх, к одной из самых отдаленных точек Французского
залива, где, как они знали, им предстояло найти среди го¬
лубых цапель, сапсанов, черных уток и белых гагар
несколько тех представителей рода человеческого, о кото¬
рых Анжелика уже слышала. Это были люди, не принад¬
лежавшие ни Богу, ни дьяволу, люди, жившие только для
себя. Затаившись в забытом Богом и людьми убежище,
зорко наблюдали они за врагами с вершин красных
и черных скал,— а врагом был всякий, пробиравшийся
по узким, извилистым, окаймленным лесом фиордам.
В число живущих уединенно входили Красотка Марсели-
на, братья Дефо, отшельник и горстка других...
Женщина, у которой было одиннадцать или двена¬
дцать детей, была хозяйкой деревенского дома, лесопилки,
мельницы и склада, где хранились товары для торговли
с индейцами.
Сдавая в аренду охотничьи и рыболовные права, полу¬
ченные в наследство от последнего мужа, она, как феодал,
управляла окрестными землями, оказывая покровитель¬
ство нескольким французам, прибрежным рыбакам или
мелким фермерам, поселившимся здесь со своими женами,
любовницами-индианками и целыми выводками малолет¬
них детей, как правило, смешанной крови. Всего насчиты¬
валось около десяти домов и в них шестьдесят — семьде¬
сят человек.
«Рошель» бросил якорь как раз перед этими владения¬
ми, отличавшимися первозданной красотой.
Утопающая в люпинах дорожка вела к крепкому, осно¬
вательно построенному из дерева и камня дому. Изобилие
небесно-голубых, розовых и белых цветов с их гигантски¬
ми стеблями придавало всей местности вид королевского
парка.
Но, подойдя к дому, они обнаружили, что он пуст, и
поблизости от него тоже никого нет, хотя угли в очаге
303

были еще горячими, а во дворе оживленно кудахтали
куры.
—	Должно быть, хозяева бежали с котелками в лес,
как только завидели наши паруса,— сказал один из моря¬
ков, знавший эти места.— Здесь это обычное дело, осо¬
бенно в таких обособленных французских деревушках, ко¬
торым нечем защитить себя. Когда приближаются англий¬
ские мародеры, лучше на несколько дней спрятаться в
лесу, чем оказаться пленниками в Бостоне. Француза при¬
водит в содрогание мысль о пуританской овсянке!
Высадившийся с «Рошели» отряд решил попытать
счастья у братьев Дефо, живших на расстоянии около
мили. И действительно, им посчастливилось застать дома
одного из братьев, Амедея. Он принял их с щедрым госте¬
приимством. Старшие братья еще не вернулись из экспе¬
диции на реку Святого Джона. А он и самый младший
из братьев в компании с котом, который был как две капли
воды похож на своих хозяев — такой же толстый, огром¬
ный и молчаливый,— остались следить за хозяйством,
охотиться и рыбачить. Они должны были приготовиться
к зиме, обменивать меха, приносимые индейцами, убирать
урожай зерна и картофеля, откармливать свинью и коп¬
тить дичь. Они вели жизнь поместных дворян, дожи¬
даясь того далекого дня, когда смогут разбогатевшими вер¬
нуться во Французское королевство. А может, и не имели
намерения туда возвращаться, а просто хотели быть обес¬
печенными до конца дней своих и не остаться без куска
хлеба на черный день. Нетрудно было понять, что такие
люди не слишком любят, когда им докучают губернаторы,
иезуиты или сборщики налогов.
Но если речь шла о друзьях, тут их гостеприимство
было поистине безграничным. Старший брат уже доказал
это путешествием в форт Мари для подкрепления графа
де Пейрака. Им нравилось проявлять щедрость за счет
Его Величества короля Франции. Амедей сразу же согла¬
сился провести Анжелику на другую сторону перешейка
и вывести ее к заливу Святого Лаврентия. Он возьмет с со¬
бой людей, которые понесут багаж. Эта прогулка займет
два дня, а то и меньше: в это время года пересыхают
все болота и торфяники, и через них можно легко пере¬
браться.
Но, несмотря на нетерпение, Анжелика не могла дви¬
нуться в путь на следующий же день: ее нога распухла
и очень болела. Ныла старая рана от соленой воды. Теперь
она уже превратилась в гнойную язву и не поддавалась
304

никакому лечению. Поэтому Анжелика решила отдохнуть
хотя бы один день и применить другую припарку из трав,
более действенную, чем предыдущие.
Для того чтобы как можно скорее поправиться и, сле¬
довательно, быстрее отправиться в путь, нужно было на¬
браться сил. Место на самом краю земли, в высшей точке
огромного Французского залива, где врезавшиеся в самую
глубь суши воды каждые двадцать четыре часа поднима¬
лись на двадцать ярдов, было уединенным, изолирован¬
ным от всего мира, и она чувствовала себя здесь в полной
безопасности. Ей казалось, она надежно спрятана от всего
человечества и никому не придет в голову искать ее здесь.
Напрасная иллюзия! Уже днем, когда Анжелика про¬
ходила через парадную гостиную, она обнаружила, что
там стоит, очевидно, поджидая ее, не кто иной, как маркиз
де Виль д’Эвре собственной персоной, в широком сюртуке,
расшитом цветами жилете и на высоченных каблуках.
Одной рукой он опирался на трость с серебряным набал¬
дашником, а другой держал за ручку маленького пухлого
мальчугана лет четырех, у которого из-под красного шер¬
стяного колпачка выбивались золотистые локоны и кото¬
рый был подозрительно похож на него самого.
—	Анжелика! — воскликнул маркиз.— Как я счастлив
снова вас видеть!
Потом он добавил оскорбленным тоном:
—	Я узнал, что вы остановились здесь! Нет, этого
просто не может быть! И не говорите мне, что вы не могли
известить меня о своем прибытии... Вы могли уехать отсю¬
да, так и не повидавшись со мной...
—	Но я не знала, что вы здесь.
Она нерешительно перевела взгляд с губернатора на
маленького мальчика.
—	Да,— гордо подтвердил маркиз,— это мой младший!
Разве он не восхитителен?
Потом он добавил, чтобы прояснить ситуацию:
—	Он — младший сын Красотки Марселины. Вы ведь
с ней не знакомы, да? Какая жалость! Вам следует посмот¬
реть, как она открывает раковины!.. Скажи «здраствуй-
те», Керубино! Его зовут Керубино... Разве это не самое
подходящее для него имя? И почему только вы решили
остановиться у этих жалких людишек, у этих братьев
Дефо, а не у Марселины?
—	Мы заходили туда, но ее не было!
—	Ах да, правда! Мы все спрятались в лесу со своими
котелками. Это старый обычай акадских французов. Как
305

только они видят парус незнакомого судна, хватают свои
котелки и бегут в лес, где и живут несколько дней среди
краснокожих... Это невероятно забавно! Но тут получилось
так, что я узнал один из кораблей мессира де Пейрака и
уговорил всех вернуться домой в этот же вечер.
Он огляделся с явным раздражением.
—	И как только вам удается ладить с этими наглеца¬
ми? Они не только оскорбили меня и отказались платить
за свои земли, но и — вы знаете эту историю? — они
еще совратили моего Александра... Да, совратили. Они
наняли его управлять их торговым суденышком вверх
по Петиткодьяку. Так что, как видите, Александр для нас
потерян. Он станет таким же, как они, грубым, будет есть
пальцами и спать с туземками... Это же очень скучно! Но
я написал в Квебек жалобу на них... я прочту вам это
письмо, прежде чем его отослать. Сколько вы с нами
пробудете?
—	Мне хотелось бы отправиться завтра,— ответила
Анжелика,— но я поранила ногу и рана заживает очень
медленно. Боюсь, что я не смогу далеко идти.
Губернатор немедленно проявил величайшую заинте¬
ресованность:
—	А я еще держу вас на ногах! Бедное мое дитя! Са¬
дитесь же, пожалуйста, садитесь скорее. Покажите мне
вашу рану; я немного разбираюсь в медицине.
Он действительно проявил большое понимание дела,
и они оба сошлись на том, что лучше всего лечить эту язву
ароновым прутом.
—	Я обязательно найду его до конца дня. Я знаю здесь
все окрестности. Я даже в отличных отношениях со зна¬
харем из соседней деревни. Но будьте же благоразумны,
дитя мое. Вы не сможете предпринимать долгие прогулки
в течение нескольких дней и прекрасно это знаете.
—	Знаю! — вздохнула Анжелика и опустила голову.
Втайне она решила, что попросит Пиксарета и мик-
маков отправиться вперед на побережье в качестве раз¬
ведчиков и передать послание ее мужу.
Маркиз, судя по всему, был в восторге.
—	Так значит, вы немного побудете с нами! — ра¬
достно произнес он.— Вы увидите, как здесь хорошо.
Я приезжаю сюда каждый год. Марселина держит у себя
кое-какую мою одежду и следит за ней, чтобы мне не нуж¬
но было утруждать себя багажом. Это такой приятный
отдых в середине утомительного путешествия с целью
инспекции! Мои обязанности губернатора так утомитель¬
306

ны, особенно когда тут и там сталкиваешься с недобро¬
желательством и препятствиями. Вы ведь знаете, что слу¬
чилось у нас на реке Святого Джона!
—	Да, кстати, раз уж зашел разговор о реке Святого
Джона, как там все кончилось? — спросила Анжелика,
горя желанием узнать новости о муже.
Мессир Виль д’Эвре сообщил ей некоторые детали:
—	Мессир де Пейрак выполнил несколько совершен¬
но восхитительных маневров, и на помощь ему пришел
Скоудоум. Англичанин был полностью одурачен, тем бо¬
лее, что в это время опустился такой густой туман, что
можно было резать его ножом. Я получил свой «Асмодей»
без потерь и кровопролития... Я хотел поблагодарить гра¬
фа за помощь, но он словно растаял, исчез, как по манове¬
нию волшебной палочки; он, казалось, торопится закон¬
чить дело...
Маркиз весело подмигнул:
—	Несомненно, для того, чтобы как можно скорее уви¬
деться с вами, милая дама!
—	Я так и не видела его с тех пор,— ответила Анже¬
лика.— Но узнав, что он плывет к заливу Святого Лаврен¬
тия, я решила попытаться там встретиться с ним.
—	Вы и встретитесь с ним, не бойтесь, милая дама!
А пока вы побудете здесь на празднике Святого Стефана.
Это просто чудесно! Каждый год я устраиваю в этот день
прием на своем корабле. Это и мой праздник тоже, потому
что меня зовут Стефаном. И вы придете, придете! Улыбни¬
тесь же, Анжелика, жизнь просто удивительна!
—	Я бы не сказал, что она так уж удивительна! —
раздался голос Амедея Дефо, вошедшего в дом.— Особен¬
но для тех, кто сталкивается с вами. Губернатор, что вы
делаете в моем доме?
—	Я пришел навестить своих личных друзей, которых
вы так нагло забрали к себе,— ответил Виль д’Эвре, напы¬
жившись.— И более того, вы забыли, что я имею право
инспектировать все территории, находящиеся в моей
власти, в том числе и ваш дом. Это мой долг — опреде¬
лить, сколько вы крадете у государства и у меня.
—	А также посмотреть, сколько вы сами можете
украсть у порядочных людей, находящихся в вашей
власти?
—	Порядочные люди!.. Ха-ха-ха! Это вы себя имеете
в виду, когда говорите о «порядочных людях»? Да вы
просто сборище беспутных безбожников. Вы никогда не
ходите к мессе. Отец Жанрус говорит, вы язычники.
307

—	У нас нет капеллана, а отец Жанрус сам сказал,
что он здесь не ради обращения краснокожих в веру.
—	А как насчет отшельника на горе? Вы можете испо¬
ведоваться ему...
—	Ладно, пусть мы не ходим на исповедь, но все равно
мы честные люди.
—	Честные! Мои бедные друзья! Неужели вы дейст¬
вительно думаете, что можете обмануть меня? Я прекрас¬
но знаю, что происходит на Петиткодьяке. Вы в короткие
сроки доставляете свои меха и лес к заливу Святого Лав¬
рентия и там продаете кораблям, которые заходят в
Понт-дю-Шен или Сент-Анн, прежде чем направиться об¬
ратно в Европу. И снова товары уходят из Канады без
уплаты каких бы то ни было пошлин. Вы просто отъявлен¬
ные мошенники, вот вы кто! Знаете, что будет, когда я
сообщу об этом в Квебек?
Амедей ничего не ответил, подошел к камину и налил
себе стакан спирта из бутылки, стоящей на полке над
камином.
—	Платите мне десять процентов от ваших доходов,—
сказал Виль д’Эвре, зорко следя за каждым его движе¬
нием, при этом в его голубых глазах не осталось и следа
от обычной веселости,— и я буду держать рот на замке.
—	Это несправедливо! Всегда должны платить мы,—
возмутился Амедей.— Ведь вы же не требуете столько
с Марселины, хотя один только Бог знает, сколько она
своими тайными делами зарабатывает на стороне.
—	Марселина — женщина, обремененная детьми, и у
нее не слишком много возможностей,— торжественно про¬
возгласил губернатор.— Несмотря на требовательность,
закон умеет оказывать снисхождение вдовам и сиротам.
—	Уж это точно. Если говорить о возможностях и
снисхождении, то Марселине удалось прекрасно догово¬
риться с вами, в то время как мы такими возможностями
не обладаем, где уж нам.
—	Я задам тебе хорошую трепку, крестьянин! —
взревел Виль д’Эвре, потрясая тростью.
—	Посмотрим, как вам это удастся,— ответил гигант,
занимая оборонительную позицию и поднимая кулачищи.
Маркиз сразу обуздал свой гнев.
—	Только не при ребенке. Он так чувствителен, вы
испугаете его. Следите за собой, Амедей!
Они согласились на перемирие, хотя Керубино в своем
красном колпачке, судя по всему, нисколько не испугался
этого обмена «любезностями».
308

Маркиз снова взял его за ручку и сделал знак Анже¬
лике.
—	Выйдем,— шепнул он.
Стоя на пороге, он обернулся.
—	Ну что ж, я соглашусь на пять процентов, но при
условии, что окажете мне небольшой знак внимания. Я не
требую многого. Вы и ваши братья придете к мессе в день
Святого Стефана и примете участие в праздновании
моего дня рождения на борту «Асмодея». Нужно, чтобы
у людей были основания говорить, что губернатор Акадии
пользуется уважением в своей провинции. Иначе что они
могут подумать?
Выйдя на воздух под сень огромных люпинов, он
объяснил Анжелике:
—	Понимаете, мне трудно с этими людьми из-за того,
что они ревнуют. Видите ли, каждый из четырех братьев
является отцом по крайней мере одного ребенка Марсе¬
лины... и это тоже очень красивые дети, я признаю это.
Но мой все равно выглядит лучше всех! — заключил он,
бросив удовлетворенный взгляд на круглолицего, голубо¬
глазого малыша.— В конце концов, этого и следовало ожи¬
дать: ведь я же губернатор. Но давайте забудем об этом.
Я пришлю вам необходимые лекарства, и, как только вам
станет лучше, пожалуйста, приходите к нам в гости. Мар-
селине хочется познакомиться с вами, и вы увидите, какая
это необыкновенная женщина.
Глава сорок девятая
Как часто бывает в тех случаях, когда человек много,
может быть, слишком много наслышан о ком-то, Анжели¬
ка не испытывала особого желания познакомиться со зна¬
менитой Марселиной. Эта чудо-женщина, чьи разговорчи¬
вость и плодовитость, смелость духа и умение открывать
раковины, казалось, завоевали восхищение всех мужчин
на берегах Французского залива, вызывала у Анжелики
некоторое раздражение.
Но Виль д’Эвре сдержал слово. Он прислал мази и тра¬
вы, эффективность которых она сразу же почувствовала.
Через два дня ей стало значительно лучше, и она решила
нанести дружеский визит губернатору и Марселине. Она
отправилась по тропе, соединявшей два соседских владе¬
ния, в сопровождении Пиксарета, вождя патсуикетов.
Идти к побережью в качестве разведчика, как она хотела,
он отказался.
309

—	Ты в опасности,— заявил он.— Я не хочу потерять
тебя до того, как получу за тебя выкуп. Униакке и его брат
вполне могут пойти к побережью и найти Человека-
Грома. Дай им послание к нему, и, если они найдут его,
может быть, сумеет встретить тебя.
Однако, когда она села за письмо, то обнаружила, что
не знает, о чем писать: должна ли она предупредить
его? Должна ли просто написать: «Я в Трантамаре... я
жду тебя... люблю тебя...»
И вдруг нить, так прочно привязывающая ее к нему,
не то чтобы оборвалась, но как бы пропала, словно по¬
глощенная тьмой. Что же случилось?
Она скомкала листок и отшвырнула прочь.
—	Пусть мик-маки расскажут ему, что произошло:
мы потерпели кораблекрушение, Хьюберт д’Арпентьи
убит, пытались убить и меня, и теперь я здесь...
Оба краснокожих отправились в путь. А она решила,
что ей лучше остаться с людьми из Голдсборо и Кантором.
Глава пятидесятая
Дом Марселины был большим, удобным и прекрасно
обставленным. Анжелика застала мессира Виля д’Эвре
отдыхающим в большом гамаке, подвешенном к двум бал¬
кам. Его маленький сын играл у него под ногами кусоч¬
ками дерева.
—	Это настоящий карибский гамак,— с гордостью
объяснил губернатор.— Он необыкновенно удобен! Нужно
только знать, как ложиться — по диагонали от угла к уг¬
лу,— и тогда вам обеспечен чудодейственный отдых. Я его
выменял за несколько пачек табака у карибского раба,
который побывал здесь вместе со своим хозяином, дезер¬
тиром с пиратского судна.
—	Торговец специями! — вырвалось у Анжелики.—
Когда вы их видели?
Не прошло и недели, как эти двое проходили здесь,
пробираясь к побережью, где надеялись сесть на какой-
нибудь корабль, который доставил бы их обратно на остро¬
ва. Они выглядели измученными, и Виль д’Эвре без труда
приобрел у туземца «почти даром» гамак, и его «карако¬
ли» — талисман, вырезанный из какого-то неизвестного
металла. Маркиз показал амулет Анжелике.
—	Это очень ценная вещь. Карибцы никогда с ним не
расстаются, ведь это единственное, что они должны
передать своим потомкам. Мессир де Пейрак скажет вам,
310

что этот желтый металл, так похожий на золото, и, как
золото, никогиа не тускнеющий, на самом деле совсем не
золото и даже не позолоченное серебро. Туземцы полу¬
чают его в Гвиане, у ароуагов, своих злейших врагов,
когда отправляются туда с дарами, прежде чем вступить
в ожесточенную схватку... Я в восторге от своего приобре¬
тения: это ценный вклад в мою коллекцию американских
диковинок... Насколько мне известно, у вас есть ирокез¬
ские бусы, необыкновенно красивое ожерелье-вампум,
врученное вам вождем пяти народов?
—	Уттаке... да, он дал мне его... но я никогда не продам
ожерелье.., и даже не отдам вам его даром, как вы, ка¬
жется, надеетесь...
—	Оно так много для вас значит? Вы как будто очень
дорожите им... Это какое-то приятное воспоминание, не
так ли? — спросил маркиз, явно оживившись.
—	Да, в самом деле...
Анжелика вспомнила то, как она впервые держала
в руках этот вампум, а форт наполнялся дивным ароматом
фасолевого супа, готовящегося из зерен, принесенных иро¬
кезами, чтобы спасти их от голодной смерти. Никогда она
не забудет этих минут! «Эти бобы для тебя, Кава! Для
белой женщины, спасшей жизнь нашего вождя Уттаке...»
Маркиз глянул во двор, где Пиксарет, окруженный
стайкой ребятишек, рассказывал им сказки о бесчислен¬
ных подвигах Великого Воина Акадии.
—	В Квебеке говорят, что вы спите с дикарями,—
сказал маркиз с улыбкой.— Но это всего лишь сплетня,—
тут же твердо добавил он, заметив реакцию Анжелики,—
и я никогда ей не верил...
—	Тогда зачем вы повторяете ее мне? — возмутилась
Анжелика.— Зачем мне знать все, что болтают обо мне
в вашем скандальном маленьком городишке? Там меня
даже не видели!
—	Но знаете, дорогая, факты и в самом деле просто
поразительны! Уттаке такой непреклонный враг францу¬
зов, как и всех остальных белых! И вы, женщина! И такая
честь!..
—	Я спасла ему жизнь. Поэтому он спас жизнь нам.
После этого мы обменялись подарками.
—	А как с ним?
Виль д’Эвре показал подбородком в сторону Пикса¬
рета:
—	Как с ним?.. Пиксарет — абенак. Он ведь полная
противоположность Уттаке: смертельный враг ирокезов,
311

фанатически рвущихся сражаться за своего Бога и своих
друзей, но такой же неприручаемый, как и тот. Однако же
он бросил военную кампанию ради того, чтобы таскаться
за вами по пятам, как комнатная собачонка! Иезуиты
должны были прийти от этого в восторг!
Он ухмыльнулся.
—	Вы должны признать: этого достаточно для спле¬
тен... Но, как бы там ни было, что-то же заставляет этих
красных змей так* привязываться к вам?
—	Не знаю, но не то, что вы думаете. Кроме того, вы
знаете так же хорошо, как и я, ни один индеец кем бы он
ни был, не прельщается мыслью вступить в любовную
связь с белой женщиной. Белая кожа вызывает у них
отвращение.
—	Тем не менее было несколько подобных случаев,—
напыщенно ответил Виль д’Эвре.— Я признаю, что они
очень редки, но в них всегда замешаны женщины с не¬
обычными характерами и англичанки. Были женщины,
оставлявшие все ради того, чтобы удалиться в лес с
каким-нибудь вонючим красавцем индейцем. В сущности
женщины — примитивные создания...
—	В данный момент не я, а он следует за мной,— ска¬
зала Анжелика, начиная терять терпение.— И, ради Бога,
не делайте подобных намеков в его присутствии, иначе
через мгновение ваш скальп уже будет красоваться у него
на поясе, а вы будете думать, что лучше бы вам остаться
при дворе, чем сеять смуту своей болтовней здесь, в диких
краях Америки. Мало того, я не знаю, насколько отчет¬
ливо вы сознаете, что подобные предположения оскорб¬
ляют как меня, так и моего мужа... И для вашей безопас¬
ности будет лучше, если он их не услышит.
—	Ну полно, полно, я же только шутил!
—	Ваши шутки имеют довольно дурной вкус!
—	Как вы чувствительны,— жалобно простонал мар¬
киз,— но полно, Анжелика, ну что я такого сказал? И из-
за чего было поднимать такой шум! Почему вы восприни¬
маете все так серьезно?.. Жизнь удивительна, дитя мое!
Улыбнитесь!
—	Да, это так похоже на вас! Сначала вы доводите
меня до бешенства, а потом позволяете себе удовольствие
утешать меня и раскрывать мне светлую сторону жизни...
—	Таков уж он есть, и ничего с этим не поделаешь. Нам
остается только мириться с ним,— сказала вошедшая в эту
минуту Марселина.— Он точь-в-точь как его сын: лжи¬
вый и хрупкий; ему нужен кто-нибудь, кто бы заботился
312

о нем, бедняжке! Ведь он всего лишь дитя! Что от него
ждать? Хитрый, озорной и беспечный, как все дети! Озор¬
ной, но забавный. И мы прощаем его, потому что он хоть и
испорчен, но не трус. И не совсем уж гадкий! Он лжет
только по мелочам, а не в серьезных случаях...
Она еще некоторое время продолжала говорить в том
же духе, и было непонятно, о ком же она говорит: об от¬
це или сыне...
Это была высокая, полная женщина, однако менее
мужеподобная, чем представляла себе Анжелика. И не¬
заурядная. Ее густые каштановые волосы уже начинали
серебриться на висках, что составляло приятный контраст
с румяным, загорелым лицом, дышавшим молодостью
и несокрушимым здоровьем. Теперь Анжелика хорошо
понимала, почему всем тосковавшим по дому авантю¬
ристам так нравилось класть голову на эту пышную грудь,
чувствуя, что их жажда к жизни возобновляется благо¬
даря соприкосновению с бьющей через край женской энер¬
гией...
Марселина, рано осиротевшая, нищая, преследуемая,
несколько раз выходившая замуж и овдовевшая, ставшая
многодетной матерью, построила свое счастье из сущих
пустяков. Казалось бы, ее несчастий было достаточно для
того, чтобы накинуть себе на шею веревку, но она смотре¬
ла на жизнь как на цепь везений и счастливых совпаде¬
ний. Она могла бы торговать радостью так же, как торго¬
вала моллюсками или углем.
—	Мои другие дети хорошо ведут себя, но немного
простоваты,— объяснила она Анжелике.— И это понятно!
Не могли же быть губернаторами все их отцы... Но этот
малыш заставляет все время шевелить мозгами. И это
хорошо... Ведь если вам никогда не приходится заставлять
работать свою голову, то вы обязательно поглупеете! А уж
когда появляется его отец... Можете быть уверены, к кон¬
цу лета здесь все будут друг с другом на ножах. Он может
перевернуть вверх дном целый город, честное слово! Я не
могу не восхищаться им! Не знаю, как это ему удается
находить столько разных способов сердить, ссорить и за¬
девать людей... говорю вам, это просто искусство... я так
не умею. Я не умею делать людям пакости, в этом-то
и была моя беда.
Произнося все это, она тщательно изучала Анжелику
и в конце концов сказала:
—	Ну, вы подойдете! Я довольна: вы так же хороши,
как и он. Я знаю, что говорю. Вы именно такая жена,
313

какая ему нужна! О ком я говорю? Конечно, о графе де
Пейраке! Это меня беспокоило. Люди много говорили о
вас, о том, что вы очень красивы. Даже слишком красивы.
Это меня испугало. Очень красивые женщины, да еще из
знати, часто бывают суками! Понимаете, он пришел сюда,
когда впервые исследовал эти края, до того, как мы услы¬
шали, что он привез вас из Европы. Это человек... Как
это мне выразить? Он совсем другой... совсем не такой,
как простые люди. Он на голову выше, чем остальные,
даже чем он,— заявила она, кивая на Виль д’Эвре.— В нем
есть нечто, заставляющее любую женщину, кем бы она ни
была, желать, чтобы он проявил к ней хоть какой-то инте¬
рес, пусть бы только посмотрел на нее, как умеет смотреть
только он один. Это такое странное ощущение: он вас
видит, или просто улыбнулся, или бросил фразу вроде вот
такой: «...Какой у вас уютный дом, Марселина. Вы вложи¬
ли в него душу...» И вы чувствуете себя совсем по-дру¬
гому... вы говорите себе: «Неужели я действительно это
сделала, неужели я отдала душу моему дому? И знают ли
об этом люди?»
Поэтому я и сказала себе: такой человек, как он, ни¬
когда не найдет себе достойной женщины. Для него жен¬
щина может быть только мимолетным средством от¬
влечься. Он не из тех мужчин, которые могут жениться на
ничтожестве, а потом превратить жену в служанку и в ка¬
честве награды изредка выводить ее в свет. И я еще ска¬
зала себе, что такую редкостную птичку ему не найти ни
в этих краях, ни в морях на высоких широтах...
А потом, разрази меня гром: графиня де Пейрак здесь,
в Голдсборо. Мне было очень любопытно, я едва удержа¬
лась от того, чтобы взять свою лодку и отправиться взгля¬
нуть на вас. А вот теперь вы здесь, и я довольна; в этом
мире действительно случаются чудесные вещи.
Едва она начала говорить, Анжелика сразу же поняла:
она говорит о Жоффрее, и нескрываемое восхищение Мар¬
селины доставило ей такую радость, что ока чуть не за¬
плакала. Она живо представила, как он впервые появился
здесь, еще одинокий, изгнанный из Франции, отвергнутый
всеми, и ее сердце заныло от боли, переполненное любовью
и тоской. В то время она сама, там, далеко, во Франции,
вела жизнь затравленного зверя. А он был здесь и уже
утратил всякую надежду когда-либо снова найти ее. Оба
они страдали от муки, которую, как считали, не может
облегчить ничто на этой земле. И чудо, воссоединившее
их, вдруг начало казаться сверхъестественным. Заметив
314

слезы, неожиданно выступившие на глазах Анжелики,
Марселина встревоженно умолкла.
—	Пожалуйста, простите меня,— сказала Анжелика,
вытирая глаза,— но ваш рассказ тронул меня до глубины
души! Вы растрогали меня больше, чем я могу выразить
словами. Кроме того, сейчас я очень беспокоюсь за него.
—	Все само собой уладится,— ласково сказала Марсе¬
лина.— Губернатор говорил мне об этом. Вы пытаетесь
встретиться с ним на побережье, но не можете продолжить
путешествие из-за раны на ноге. Потерпите немного! Воз¬
можно, мы очень скоро получим о нем известия. Мой сын
Лактанс эти последние несколько дней провел как раз там,
в Торментине, он возил туда какие-то товары. Я жду его
обратно завтра или послезавтра, и, если он видел мессира
де Пейрака, он нам скажет.
Ее слова несколько успокоили Анжелику.
Присутствие Марселины и в самом деле подбадривало
всех окружающих, вселяя в них уверенность, что «все
уладится само собой».
Все вместе очень весело разделили легкую трапезу —
немного сидра и пирог с дичью.
Потом Виль д’Эвре прочитал Анжелике письмо, ко¬
торое он посылал в Квебек, чтобы рассказать об отвра¬
тительном поведении братьев Дефо:
«Ваше Превосходительство!
Я считаю, что у меня сейчас не более, чем прежде, осно¬
ваний для удовлетворения поведением братьев Дефо. Тот,
который только что вернулся из Франции, считается со
мной не больше, чем остальные. Их характеры полностью
испорчены свободой, которой они наслаждаются, а также
привычкой быть хозяевами своей судьбы. Эта плачевная
привычка свойственна всем жителям прибрежных рай¬
онов Акадии, и заимствовали они ее от индейцев. Сле¬
довательно, для нас представляется жизненно необходи¬
мым не спускать глаз с этих опасных людей, на которых я
уже обращал ваше внимание в прошлом году...» И все
письмо в том же духе. Вошли дети Марселины. Самой
старшей из них была Иоланда, такая же высокая, как
мать, но лишенная ее природной женственности.
—	Она настоящая фурия,— сказала гордо Марсели¬
на,— может сбить человека с ног одним ударом кулака.
Анжелика тайком поинтересовалась у маркиза, кто
из детей был отпрыском братьев Дефо.
—	Я не совсем уверен,— ответил тот,— но знаю, что
среди них есть несколько их детей. Я это чувствую.
315

Внезапно всеобщее веселье было прервано крошечной
точкой на горизонте: появилось судно, и все вышли из
дома посмотреть на него.
Иоланда спросила, нужно ли складывать котелки
и бежать в лес.
—	Нет,— сказал маркиз,— теперь я вижу, кто это.
Это фламандское судно кровожадных дураков и пьяниц,
братьев Дефо. Боже, да ведь они будут здесь в день Свя¬
того Стефана! И бедный Александр тоже!
Он потер руки.
—	Ха-ха! Я заставлю их спеть мессу.
Анжелика ничего не сказала, но пристально посмотрела
на него.
—	В чем дело? — спросил маркиз.— Вы как будто
о чем-то задумались.
—	Что-то меня поразило, но я не могу сообразить,
что именно,— ответила Анжелика.— Но это касается вас,
и ужасно важно, вот только я не могу ухватить, что имен¬
но. Ах да, вот оно что!.. Да, конечно...
Сцена, которую она тщетно пыталась вспомнить, вдруг
ясно всплыла в ее памяти.
—	Когда я впервые встретилась с вами на берегу Голд¬
сборо, вы сказали мне, что ничего не видите без очков,
даже на самом близком расстоянии. Однако здесь вы без
всяких очков не только увидели судно вдали, но и сумели
опознать его.
Маркиз, явно захваченный врасплох, начал краснеть,
как ребенок, уличенный в шалости. Впрочем, ему уда¬
лось быстро прийти в себя.
—	Совершенно верно! Я тоже припоминаю... Откро¬
венно говоря, у меня прекрасное зрение, и я никогда в
жизни не пользовался очками... но в тот раз я вынужден
был разыграть маленькую комедию...
Он оглянулся и отвел Анжелику в уголок, чтобы пере¬
кинуться с ней парой слов наедине.
Глава пятьдесят первая
—	Это все из-за той женщины, которая тогда была
с вами.
—	Герцогиня де Бодрикур?
—	Да... Когда я увидел ее, у меня кровь за’стыла в жи¬
лах... Я боялся только одного, как бы она не узнала меня
или не поняла, что я узнал ее. Чтобы избежать этого, я и
сочинил наспех эту историю о моем зрении, которая пер¬
316

вой пришла мне в голову, но тем не менее как будто про¬
извела желаемый эффект, раз уж даже вы поверили ей и
обманулись... Я обладаю актерским талантом... Мсье
Мольер не раз говорил мне это...
—	Но почему вы так испугались, что она поймет, будто
вы ее узнали?
—	Потому что это страшная женщина, моя дорогая!
Стоит только упомянуть имя герцогини де Бодрикур в не¬
которых избранных кругах Парижа или Версаля — и вы
увидите, как побледнеют окружающие. Сам я встречался
с ней раза два, конечно, при дворе, но особенно на тех
Черных Мессах, которые так или иначе приходится посе¬
щать человеку, желающему бывать всюду. Это сейчас
в большой моде. Все посещают их, надеясь встретиться
с дьяволом. Сам я уделял не слишком много времени
подобным занятиям. Как уже говорил, я простой, добро¬
душный человек. Мне нравится мирно жить среди друзей,
книг, красивых вещей и наслаждаться чудесной природой.
Квебек меня вполне устраивает...
—	Почему вы не рассказали нам, что за женщину за¬
бросил в наше поселение слепой случай?
—	Вы думаете, мне хотелось, чтобы она подсунула
мне какую-нибудь отраву? Моя дорогая, она же отрави¬
тельница, и одна из самых искусных... и знаете, ситуация
была, пожалуй, просто восхитительной... флиртовать
с дьяволом с ангельскими глазами. Когда я вспоминаю,
что у нее хватило наглости сказать мне... «Вы ошибаетесь,
мессир... на моей совести нет ничьей смерти...» И это ска¬
зала она, отправившая на тот свет не менее дюжины
людей, не говоря уже о престарелом муже, нескольких
служащих и духовнике, отказавшемся дать ей отпущение
грехов...
Он засмеялся, прикрывая рот рукой.
—	Она незаконнорожденная дочь какой-то распутной
знатной дамы, которая была вроде ведьмы и родила ее
то ли от своего капеллана, то ли от слуги, то ли от собствен¬
ного брата, а может, от какого-то мужика... Никто не знает
этого в точности. Но люди склонны считать отцом капел¬
лана, потому что он был блестящим математиком, а это
объясняет ее несомненные способности к науке, хотя одно
время теологи полагали, что ее таланты от самого
дьявола...
Маркиз продолжал немного огорченно:
—	Мне так и не удалось выяснить, кто же ее мать...
Ее знала мадам де Рокенкур, но я так и не смог добиться
317

от нее правды... Единственное, что мне известно,— она
принадлежит к одному из самых громких имен Дофине.
—	Я думала, мадам де Бодрикур родом из Пуату...
—	Она скажет на этот счет все, что угодно. Это будет
зависеть от того, кого она решила обольстить... Мадам де
Рокенкур проявила заинтересованность в этом ребенке,
Бог знает почему... Может быть, у нее были какие-то
особые причины для дружбы с ее матерью, а может быть,
она тоже питала слабость к капеллану...
Его нельзя было назвать привлекательным мужчи¬
ной, отнюдь. Это был гениальный самородок. Ему удалось
получить образование только благодаря сану. Дочь унасле¬
довала от него способности, а вместе с ними и его сатанизм!
Слышали ли вы о скандале в Норельськом монастыре?
—	Нет.
—	Он произошел около двадцати лет тому назад, когда
Амбруазина была там. Ей, наверное, исполнилось в то
время лет пятнадцать. Но это не единственный монастырь,
где так весело порезвился дьявол. Были еще монастыри
в Лоудане, Лувьере, Авиньоне, Руане... В то время это было
модно... В Нореле сатанинской деятельностью руководил
некий Ив Жубер, духовный наставник монастыря. Он под¬
бивал монахинь танцевать повсюду в голом виде и зани¬
маться любовью друг с другом даже в церкви и саду.
Он учил, что грех убивается грехом, и для того, чтобы
уподобиться своим невинным предкам, люди должны не
сдерживать свои чувства и порывы, а поддаваться им и
ходить голыми, как праотцы. Эта теория, конечно, не ли¬
шена привлекательности, но инквизиция посмотрела на
нее иначе. Ив Жубер был подвергнут пытке «испанским
сапогом», а потом сожжен заживо вместе с несколькими
монахинями. Но Амбруазина вышла сухой из воды благо¬
даря своей хитрости. На ней женился герцог де Бодрикур,
и она наконец-то смогла украсить свое имя незаконно¬
рожденной герцогским титулом. Герцог полагал, что со¬
вершил неплохую сделку, потому что у него была при¬
вычка иметь дело с молоденькими девственницами и из¬
бавляться от них впоследствии, как только они начинали
надоедать ему. Но в ней он встретил достойного партнера.
Там, где дело касалось порока и отравлений, он ничему
не мог ее научить. Конечно, официально никто этого не
знает или вряд ли знает... Слишком уже громкие имена...
Но я знаю все, что происходит, меня трудно провести...
так что сами понимаете, почему я так расстроился,
встретившись с этой алчной Мессалиной в Америке.
318

И, мне кажется, я сумел достаточно ловко выпутаться из
неловкого положения... Анжелика, вы как будто сер¬
дитесь?
—	Почему вы не предупредили меня? Мы подверга¬
лись смертельной опасности, пока эта женщина была сре¬
ди нас.
—	Чепуха! Насколько я знаю, она здесь никого не
убила.
—	Нет, но могла!
Анжелику охватила внутренняя дрожь, теперь она
была уверена, что Амбруазина пыталась отравить Аби¬
гель.
—	Анжелика, вы совсем изменились,— в отчаянии
воскликнул маркиз.— Можно подумать, вы действительно
сердиты на меня!
—	Я бы с радостью уничтожила вас,— отрезала Анже¬
лика, глядя на него ледяным взором.
Ее взгляд, судя по всему, был отнюдь не успокаиваю¬
щим, потому что губернатор отпрянул от нее.
—	Но не перед ребенком! — торопливо проговорил он.—
Пожалуйста, Анжелика, будьте благоразумны. Можно
подумать, что вы и в самом деле порицаете меня за что-то
серьезное!
—	Совершенно верно! Вы знали все эти ужасные вещи
о герцогине и тем не менее не сказали нам ни слова. Вот
в чем ваша вина!
—	Но я, напротив, проявил спокойствие и выдержку.
Если бы я разоблачил ее, то, возможно, пробудил бы худ¬
шие стороны ее души. Кто знает? Не приехала ли она
в Америку для покаяния? Подобные обращения сейчас
очень популярны среди наших прекрасных преступниц.
Пресыщаясь наслаждениями Венеры, они становятся ре¬
лигиозными и таким образом привлекают к себе внимание,
можете мне поверить! Мадемуазель де Ла Вальер теперь
носит монашескую рясу, и мадам де Нойон, отравившая
всех своих новорожденных детей и двоих любовников (это
знаю только я один), вот уже несколько лет живет в Фон-
тевро, и, говорят, ее сделают настоятельницей...
—	О, да перестаньте же говорить об этом бесстыдном
мире! — почти крикнула Анжелика, торопливо направ¬
ляясь к дверям.
Маркиз де Виль д’Эвре поспешил за ней, несколько
взволнованный.
—	Анжелика! Как вы легко расстраиваетесь! Да пе¬
рестаньте же! Полно, не будем ссориться из-за всяких
319

пустяков! Признайте же хотя бы, что я старался сделать
все как можно лучше...
Мадам де Пейрак бросила на него мрачный взгляд...
Она нисколько не верила протестам и заверениям в не¬
винности его намерений. Если он ничего не сказал, то от¬
части и потому, что, кроме страха перед Амбруази-
ной, испытывал наслаждение, внося путаницу в чужие
дела и извлекая из этого ощущение собственной зна¬
чимости.
—	Вы слишком сурово ко мне относитесь,— сказал
он с искренним огорчением.— Но ничего! Придет день,
когда вы узнаете меня лучше и пожалеете о своей суро¬
вости. А пока давайте не будем портить наши превосход¬
ные отношения из-за мелочей. Теперь она далеко и уже
никому не сможет навредить... Ну. улыбнитесь же, Анже¬
лика, жизнь так прекрасна! Ведь вы придете на мой день
рождения, не правда ли?
—	Нет, не приду.
Глава пятьдесят вторая
На следующий день он потратил столько сил, явив¬
шись навестить ее в дом братьев Дефо и буквально засы¬
пав заверениями в дружбе, порядочности своих намере-
нний, что в конце концов она уступила. Ну что ж, хорошо,
она пойдет на этот день рождения! Она его простит! Да, она
признает, что это благодаря маркизу ей стало значительно
лучше! Поэтому с ее стороны было бы неблагодарностью
продолжать дуться и из-за этого пропустить фантасти¬
ческий праздник, который собирались устроить на борту
«Асмодея», и не увидеть редкостное зрелище — как Мар¬
селина открывает раковины моллюсков...
Кроме того, Виль д’Эвре очень беспокоился за Алек¬
сандра. Последний вернулся с двумя старшими братьями
Дефо и теперь заявлял, что хочет плавать по рекам, а не
возвращаться в Квебек со своим патроном... Объяснение
было весьма бурным.
—	Как неблагодарны эти юнцы,— со вздохом сказал
маркиз.— Анжелика, не добавляйте же к моим огорче¬
ниям еще одно!
Что ж, в этот раз победа осталась за ней, и она решила,
что должна позаботиться о своей внешности. В эту ночь
Анжелика не могла уснуть, и ее лицо казалось болезнен¬
ным и осунувшимся. Она упрекнула себя за то, что так
близко восприняла откровения этого сплетника Виля
320

д’Эвре. Ведь она сама жила при дворе, и в подобных слу¬
хах для нее не было ничего нового.
Неужели она забыла Черную Мессу, которую видела
украдкой сквозь щель в ту ночь в Версале, когда карлик
Баркароль был ее тайным проводником и защитником
против заговоров преступной мадам де Монтеспан? «Я
была тогда не столь уязвима, и не так легко было ранить
меня человеческой низостью...»
Здесь, на этих девственных землях, опьяненная своей
единственной, ослепительной любовью, она начала многое
забывать. Ее жизнь наполнилась другим содержанием,
более полным, здоровым и благотворным, более созида¬
тельным и гораздо более соответствующим ее истинной
натуре. Неужели «они» все время будут преследовать ее,
чтобы заставить заплатить за былые ошибки и заблужде¬
ния? Это походило на страшный сон! И где она могла найти
невинность и чистоту, если не здесь, на краю света? Сквозь
открытое в ночь окно она видела наблюдавшего за ней
индейца Пиксарета. Другой мир, другие люди. Рядом спал
Кантор, ее сын. Она подумала об Онорине... о Северине...
о Лорье и маленькой Элизабет, спящей в своей грубой
деревянной колыбели... об Абигель...
Она встала и вышла посмотреть на звезды: прозрачное
небо даст ей новые силы.
«Нет, они не победят нас...»
Она думала о Жоффрее де Пейраке, о единственном
из всех, кто был с ней одной породы. Только с ним она
могла заключить договор о дружбе и любви, что хотя и
отягощало их общее одиночество среди людей, но в то же
время не давало уклониться от путей, назначенных самой
судьбой, свернуть на иные тропы.
«Как могла я когда-то так долго жить без тебя? Только
ты один знаешь и понимаешь меня, только ты... осознаю¬
щий, как мы похожи друг на друга, несмотря на то, что
я женщина, а ты мужчина. Да и было ли в моей жизни
время, когда тебя действительно не существовало? Нет,
твой образ всегда охранял меня, несмотря на мою женскую
слабость, и не давал затеряться в толпе, где я раствори¬
лась бы и пропала...»
После обеда она отправилась в дом Марселины Рай»
мондье в сопровождении Кантора и Пиксарета. Братья
Дефо были уже здесь. Они вытащили из сундука свои
лучшие костюмы и башмаки с пряжками, которые вряд ли
надевались чаще одного-двух раз в году. Они вошли
'1 1-454
321

с веселым видом и держались довольно непринужденно:
сам случай обязывал их сделать приятное губернатору.
День начался для братьев в часовенке отшельника, се¬
дого реколета в серой домотканой рясе, куда они явились,
чтобы присутствовать на утренней службе. Они спели
гимны без особого воодушевления, но громовыми голо¬
сами.
—	Просто ужасно,— сказал Виль д’Эвре, когда они
вышли.— Они чуть не оглушили меня. Ах, моя дорогая, вы
услышите пение в Квебеке! Кафедральный хор и хор
иезуитов...
—	Вы как будто абсолютно уверены, что увидете нас
в Квебеке. Что же касается меня, то эти планы кажутся
мне не слишком выполнимыми, скорее, они вообще невы¬
полнимы. Сейчас уже сентябрь, я не знаю, где мой муж...
да и в любом случае я все равно не могу провести зиму
так далеко от моей маленькой дочки, которая осталась
в одиноком форте на самой границе Мэна...
—	Так возьмите ее с собой! — предложил Виль д’Эвре,
будто не могло быть ничего проще.— Урсулинки научат
ее грамоте, и она будет кататься на коньках по реке Свя¬
того Лаврентия...
Несмотря на предстоящий праздник, привлекавший
сюда акадцев из самых отдаленных районов, в том числе
и нескольких английских и шотландских поселенцев, а
также Еождей соседних племен, Анжелика чувствовала,
что не сможет участвовать в нем с легким сердцем.
Она не ощущала даже подобия того, что испытала на
острове Монхиган всего два месяца тому назад. Какое
воспоминание! Там она прыгала через костер, чтобы сде¬
латься неуязвимой для злых духов, и неистово отплясы¬
вала с баскским капитаном Эрнани д’Эстигуаррой под
неодобрительными, осуждающими взглядами Джека Мер¬
вина, иезуита, и Томаса Патриджа, протестантского
пастора. Теперь они оба мертвы... Сколько испытаний и
бед уже выпало на ее долю! И когда кончится это прокля¬
тое лето?..
Развешенные на снастях корабля цветные фонарики
отражались в спокойных водах фиорда, где стоял на якоре
«Асмодей».
Кантор настроил свою гитару, которую пришлось чи¬
нить после потасовки в Порт-Ройяле.
Шлюпка перевезет их на борт корабля. Там состоится
банкет, а потом будут песни и танцы.
322

Но Анжелике, видно, не суждено было в этот вечер
исполнить желание несчастного губернатора Акадии.
В разгар последних приготовлений, когда уже начало
смеркаться, к ней подошел молодой краснокожий и на
прекрасном французском сообщил, что отшельник с горы
просит ее прийти к нему в часовню, где будет ждать че¬
ловек, желающий поговорить с мадам де Пейрак и ее
сыном Кантором. Анжелика ответила достаточно резко:
—	Мне нет дела до подобных посланий! Человек... это
слишком неопределенно! Пусть он назовет себя, и тогда
я приду.
—	Он велел передать это от имени Кловиса.
Глава пятьдесят третья
Кловис! И это, действительно, был он.
Как только Анжелика с Кантором вошли в пещеру
отшельника, освещаемую дымным факелом, они сразу же
без всякого труда узнали приземистую фигуру овернца
с черными, как уголь, бровями и маленькими, колючими,
враждебными глазками. Тем не менее он немедленно под¬
нялся при их появлении и теперь стоял с почтительным
видом, держа шапку в руке. Его рубашка была так про¬
питана жиром, что торчала во все стороны, он был небрит
и нестрижен: настоящий сын леса!
—	Кловис! Ты здесь? — воскликнула Анжелика.— А
мы думали, что никогда уже не увидим тебя! Почему ты
дезертиров ал ?
Он засопел, бросая на нее упрямый, вызывающий
взгляд, который появлялся у него каждый раз, когда она
бранила или упрекала его.
—	Я не хотел,— ответил он,— но они обещали мне
каракасский изумруд, и на первый взгляд то, о чем меня
просили, казалось не таким уж страшным. И только по¬
том, когда уже впутался, понял — куда ни повернись,
мне крышка. Поэтому я и дал тягу...
—	Кто это «они»? — спросила Анжелика, сразу же
поняв, что он говорит о таинственных врагах.
—	Откуда я знаю?.. Люди, готовые идти на все, лишь
бы причинить вам зло! Но почему? И для кого?.. Вот этого
я не знаю.
—	Что они просили тебя сделать против нас?
Кловис снова засопел. Наступил трудный момент.
—	Зто было в Хауссноке,— объяснил он.— Ко мне
явился парень и дал мне несколько безделушек, пообе¬
323

щав, если я успешно справлюсь с работой, дать мне
изумруд. Он сказал мне: в заливе есть корабль одного
пирата, их сообщника, набитый награбленными у испан¬
цев сокровищами Каракаса. И они якобы возьмут у него
этот изумруд. А то, что они хотели от меня, казалось не
таким уж плохим.
—	И что они хотели?
—	Немногого,— сказал Кловис, покачав головой.
—	Но чего именно?
—	Они хотели, чтобы я заставил вас, мадам графиня,
отправиться в английскую деревню одну, и так, чтобы об
этом не пронюхал мессир граф. Тогда говорили: кто-то
должен сопровождать маленькую пленницу через Кен¬
небек, и это показалось мне совсем простым делом. Я ска¬
зал Мопертюи и его сыну, что мессир граф просит прово¬
дить вас вместе с Кантором в английскую деревню, а сам
он будет ждать в устье реки. Те и слова не сказали. Ка¬
надцы всегда готовы ухватиться за любую возможность
помчаться в лес, не задавая лишних вопросов. Они пере¬
дали это молодому господину,— Кловис показал подбо-
родком на Кантора,— и он тоже не увидел здесь ничего
особенного: Молодым людям нравится путешествовать, и
они не выражают особого беспокойства...
—	Тысяча благодарностей,— процедил Кантор, только
сейчас сообразивший, что враги сыграли на его юношеской
доверчивости, дабы обмануть отца и заманить в ловушку
мать.
В Хауссноке Анжелика, услышав от Кантора, что
граф велит отправиться в Невехеваник ей одной, сделала
так, как было сказано, не вдаваясь в смысл странного
приказа.
План был задуман с такой макиавеллиевской хит¬
ростью и с таким удивительным знанием характеров всех
участвующих в нем людей, что у Анжелики невольно
возникло сомнение, мог ли Кловис сам придумать его.
—	Как выглядел человек, пришедший к тебе в Хаус¬
сноке?
Задав вопрос, она уже наверняка знала, какой после¬
дует ответ, поэтому произнесла его сама, в то время как
Кловис ошарашенно смотрел на нее.
—	Очень бледный, с холодными, так что дрожь проби¬
рает, глазами, не так ли?
—	Первый был такой,— ответил Кловис.— Но я встре¬
чался и с другими. Их много. Они моряки. Я думаю, у них
два судна. Они подчиняются приказам какого-то вожака,
324

кто только отдает им приказы, но сам находится не
с ними. Они встречаются с главарем только время от вре¬
мени и называют его Белиалом. Это все, что я знаю.
Он уже начал было наклоняться, чтобы поднять с пола
почти пустой мешок, составляющий весь его багаж, давая
понять, что сказал все.
—	Я полагаю, Кловис, ты знаешь: в английской дерев¬
не мы попали в ловушку и были на волосок от того, чтобы
потерять свободу, если не жизнь...
—	Да, я это слышал,— ответил он,— поэтому-то и убе¬
жал. Мало того, они и меня обманули. Никакого изум¬
руда. Пират, у которого были изумруды, присоединился
к мессиру графу. Мне следовало бы догадаться, что если
господин граф здесь, то таскать каштаны из огня будет он.
Я сделал совсем неплохо, поступив к нему на службу,
и мне нужно было там и оставаться.
—	Да,— сурово подтвердила Анжелика,— но ты всегда
был трудным человеком, Кловис, и вместо того, чтобы
хранить верность господину, чьи доброта и могущество
тебе уже хорошо известны, ты предпочел поддаться рев¬
ности и ожесточению, особенно по отношению ко мне.
Ведь тебя приводила в восторг мысль увидеть меня в беде?
Ну, надеюсь, ты удовлетворен — я в беде, и мои злоклю¬
чения еще не кончились. Однако я не уверена в твоем вы¬
игрыше в этом скверном деле.
Кловис склонил голову и на сей раз как будто принял
упрек.
Анжелика почувствовала жалость к этому затравлен¬
ному, одинокому человеку. Он всегда был ограниченным,
хотя и не лишенным сообразительности человеком,
к тому же великолепным кузнецом, но слишком наивным
для того, чтобы выстоять в одиночку против хитрого
и жестокого мира. Мадам де Пейрак знала его тайную
страсть к драгоценным камням. Он надеялся в один пре¬
красный день отдать их на великолепный покров для
маленькой Святой в ее знаменитом святилище в родной
Оверни.
Она продолжала:
—	А когда ты понял, что натворил, почему не пошел
прямо к господину графу и не рассказал ему все?
Он бросил на нее яростный, негодующий взгляд:
—	Вы что, считаете меня полным дураком? Разве то,
что я наделал, не было уже достаточно скверно? Послать
почти на верную смерть вас! Вас, мадам графиню! И вы
можете представить, как я объясню это ему, прямо
325

в лицо?.. Вы думаете, он может проявить жалость по отно¬
шению к человеку, пытавшемуся чем-то навредить вам?
Я знаю вас, женщин, вы воображаете, что душа мужчины
просто сахар и мед... Но я знаю его, знаю лучше, чем вы!
Он убил бы меня... или того хуже! Он только взглянул бы
на меня своими глазами — и я бы погиб.
Я не мог этого вынести. Я предпочел бежать... Пони¬
маете, вы для него... вы его сокровище... А когда кто-то
обладает сокровищем, зто нечто, что жжет вас вот здесь,—
сказал он, приложив руку к груди.— Никто не имеет права
прикоснуться к нему или попытаться похитить... Я знаю,
о чем говорю, знаю... У меня тоже есть сокровище. И имен¬
но потому, что не хочу его потерять, я не собираюсь здесь
больше болтаться... «Они» идут по моим следам. «Они»
опасны,— продолжал он, понизив голос,— это такие люди,
от которых мороз пробирает до костей. Это Скотина,
Одноглазый, Отчаянный, Невидимка, последнего они
всегда высылают вперед, потому что его никто никогда
не замечает, так как всем кажется, что этого человек а
они где-то уже видели раньше. Этот экипаж — посланцы
Сатаны на земле. Может быть, «они» захотят узнать,
где я зарыл свое сокровище, но дудки, им меня не
поймать.
Он перекинул мешок через плечо и направился к вы¬
ходу из пещеры, но вскочивший одним рывком Кантор
загородил ему дорогу.
—	Не так скоро, Кловис! Ты еще не сказал нам всего.
—	Что значит, не сказал всего? — переспросил тот,
едва сдерживаясь.
—	Я уверен, ты еще что-то скрываешь!
—	Ты в точности, как твой отец,— проворчал Кловис,
и глаза его засверкали ненавистью.— А теперь отойди,
дай мне дорогу. Я уже сказал тебе, что я не самоубийца.
Я сделал все, чтобы спасти вам жизнь...
—	Что ты хочешь этим сказать? — продолжал допы¬
тываться Кантор.— От какой опасности ты пытался нас
оградить?
—	Да, скажи нам,— вмешалась Анжелика, увидев по
выражению лица Кловиса, что догадка Кантора верна.—
Кловис, ведь мы всегда были добрыми друзьями, и ты жил
■с нами в Вапассу. Докажи же свою верность и помоги
нам, чем можешь.
—	Нет! Нет! — решительно ответил Кловис, озираясь
по сторонам, как загнанный зверь.— Я не могу. Если
я провалю это дело, они меня убьют. Они ни перед чем
326

не остановятся. Это демоны... они всегда следят за мной,
я чувствую, что они идут по пятам...
—	Кловис, ты же один из нас! — повторил Кантор,
глядя прямо ему в глаза своими зелеными глазами, как
змея, гипнотизирующая жертву.— Говори же... или...
Помни, ты можешь ускользнуть от них, но никогда не
ускользнешь от небесного суда, так же как и суда своей
маленькой Святой из Оверни.
Кловис прислонился к стене, глядя на них, как затрав¬
ленное животное. Потом пробормотал:
—	Однажды вы сказали, мадам, что я нуждаюсь
в покаянии. Откуда вы узнали это?
—	По твоим глазам, Кловис, потому что ты еще не
сделал выбора между добром и злом. А теперь настал
момент решать.
Он задумался, потом сказал:
—	Они собираются взорвать корабль!
—	Какой корабль?
—	Корабль губернатора, который стоит на якоре не¬
подалеку отсюда.
—	«Асмодей»?
—	Может быть!
—	Когда?
—	Откуда я знаю? Сейчас, через час, может, через два,
но только точно сегодня, пока на его борту праздник.
Потом, увидев выражение ужаса на лицах Анжелики
и Кантора, добавил:
—	Вот почему я вызиал сюда вас двоих... когда узнал,
оказавшись в этих краях, что вы собираетесь быть на
этом празднике. Я не хотел видеть, как вы взлетите на
воздух вместе с остальными... Ну вот, я сказал вам все...
а теперь дайте мне уйти...
Кловис бросился мимо них и выбежал из пещеры.
Они слышали, как он спускается вниз по склону, словно
дикий кабан, прогадывающий себе путь сквозь заросли
кустарника.
Слава Создателю, который сделал индейцев такими же
быстрыми, как бегущий олень. Пиксарет, мчавшийся по
тропе, ведущей к владениям Марселины, едва касаясь
земли, перепрыгивая через препятствия, словно летевший
временами по воздуху, пронизывая ночь, как молния,
как ветер, мог дать богам полное представление о возмож¬
ностях рода человеческого.
Предупрежденный Анжеликой об опасности, нависшей
над гостями, веселившимися на борту «Асмодея», он сразу
327

же бросился бежать и вскоре догнал Кантора, устремивше¬
гося туда же. Кантор был на редкость выносливым, но
Пиксарет поистине обладал крыльями.
Анжелика следовала за ними так быстро, как позво¬
ляла больная нога. Охватившая ее тревога была настолько
сильна, что она совсем выдохлась, когда добралась до вла¬
дений братьев Дефо. Но оставалось еще не менее половины
лье...
Она остановилась. Когда Кантор бежал по тропе, она
кричала, пытаясь удержать его, но тщетно. Отважный
юноша бросился на помощь своим собратьям, рискуя
жизнью, чтобы вовремя успеть предупредить их. В этом
благородном деле ему сопутствовал краснокожий.
А что если корабль взлетит на воздух до того, как
им удастся убедить пирующих покинуть обреченное
судно?
Анжелику охватил такой ужас, что она не могла боль¬
ше думать ни о чем другом, не могла даже заставить
себя пробормотать молитву.
—	Этого не может быть,— повторяла она,— это было
бы слишком ужасно. Этого не случится.
Секунды решали судьбу множества людей, а возможно,
и ее собственного сына. Глубоко в недрах «Асмодея»
затаилось нечто, несущее смерть, безжалостно двигавшее
его навстречу беде. В какой момент пересекутся неумо¬
лимое движение этого адского механизма и стремитель¬
ный полет Пиксарета и Кантора? До того, как они достиг¬
нут своей цели? Когда будут на борту? Или после того,
как можно будет всех спасти?
Она пошла медленнее, и вдруг, словно из самого сердца
леса, вырвалась ослепительная вспышка, и ужасающий
грохот отозвался эхом в скалах.
Она так и не узнала, как ей удалось добраться до вла¬
дений Марселины! Анжелика увидела корабль, охвачен¬
ный пламенем, погружающийся в темные воды. Потом ее
взгляд вернулся на берег, где в отблесках пожара она
разглядела огромную толпу, собравшуюся у самой кромки
воды, и среди других маркиза Виля д’Эвре, что-то крича¬
щего и бегающего взад и вперед.
Пиксарет и Кантор успели вовремя.
Пиксарет неожиданно ворвался в самую середину
пирующих на кормовой палубе.
—	Уходите с корабля! — крикнул он.— Внутри его —
смерть!
328

Маркиз де Виль д’Эвре был единственным человеком
из присутствующих, который серьезно отнесся к его сло¬
вам. Все остальные были пьяны и ничего не слышали.
Но маленький губернатор обладал удивительной способ¬
ностью оказываться на высоте в сложных ситуациях.
Держа сына под мышкой, он с помощью Кантора и Пик¬
сарета ухитрился собрать всех на палубе, а потом спу¬
стить в шлюпки и лодки, ожидавшие внизу, и доставить
на берег.
Оказавшись на берегу, люди недоумевали:
—	Что происходит? Где мой бокал?
Виль д’Эвре отряхнул свои манжеты и поднял глаза
на высокого Пиксарета.
—	А теперь объясните, в чем дело, сагамор? — тор¬
жественно произнес он.— Что все это значит?
Он получил в ответ громовой удар, потрясший залив.
Вырвавшееся откуда-то пламя охватило корабль, и через
несколько секунд он уже весь пылал, потом накренился
и начал тонуть, унося с собой на дно моря меха и драго¬
ценные камни, принадлежавшие его превосходительству
губернатору Акадии.
Глава пятьдесят четвертая
Можно ли было сосчитать сокровища, которые он поте¬
рял? Кроме мехов, там было на тысячи фунтов меновых
товаров — английских, конечно, и драгоценных камней,
и испанских дублонов, приобретенных губернатором
в обмен на его покровительство или ходатайство о ком-то.
Было там и оружие, и боеприпасы — для продажи кому?
в обмен на что? Дела маркиза де Виль д’Эвре свидетель¬
ствовали о безграничном интересе, который он испыты¬
вал ко всему на свете, о его способностях коммерсанта и
о вкусе к вещам, имеющим эстетическую ценность, пред¬
метам роскоши. Там хранились вина, ром и ликеры
с островов. В числе горестно оплакиваемых были и подар¬
ки, полученные маркизом от графа де Пейрака. Един¬
ственными спасенными реликвиями оказались части гол¬
ландской фарфоровой печки: незадолго до этого он перевез
их на берег, желая показать Марселине и получше за¬
вернуть и упаковать, прежде чем отправиться в обратное
путешествие в Квебек вдоль побережья Новой Шотлан¬
дии, известного своими частыми штормами.
В течение всей этой ночи и последующего дня берег
вокруг места гибели «Асмодея» походил на разворошен¬
329

ный муравейник. Как могло свершиться такое подлое,
такое низкое преступление? Можно было приписать его
небрежности пьяных моряков, опрокинувших фонарь или
оступившихся с ним в трюме и забывших о легкой воспла¬
меняемости окружающих предметов, как иногда случа¬
лось в сухие дни конца лета. Некоторые товары в трюме
начали бродить, бочонок «тафии», слишком крепкой
и плохо запечатанной, стал протекать, выделяя спирт,
и все кругом пропиталось им, в том числе и накаленный
воздух трюма... Достаточно было одной-единственной
искры...
Но они знали: этот удар был преднамеренным, рас¬
считанным, нанесенным с преступным умыслом.
Кто-то принес маркизу Вилю д’Эвре кусок странного
вида проволоки, обнаруженный краснокожим в песке
ближней бухточки.
Губернатор изучил его, покачал головой и горько за¬
метил:
—	Блестяще! Просто блестяще!
Это были остатки, то ли забытые, то ли брошенные
за ненадобностью, самого мощного подрывного устрой¬
ства. Маркиз объяснил: когда пираты в Южных морях
хотят отомстить за нечестную игру или наказать кого-то,
не расплатившегося либо забывшего о своих обещаниях,
они проявляют незаурядную изобретательность в изготов¬
лении всякого рода взрывателей, без запаха и дыма. Эти
изобретения могут быть помещены рядом с пороховым
складом их сообщником, у которого оказывается более
чем достаточно времени для побега. Мина была сооружена
из узкой трубки в виде рыбьей кишки, набитой, как ми¬
ниатюрная сосиска, крошечными кусочками трута, соеди¬
ненными с помощью черного вещества. Виль д’Эвре за¬
труднился определенно назвать, какого именно. Анжелика
узнала чилийскую селитру, потому что граф де Пейрак
часто пользовался этим веществом в своих работах.
Все вместе было пропитано чем-то вроде индийской
смолы.
—	Она позволяет содержимому этой штучки гореть
медленно, без запаха и дыма,— объяснил губернатор.—
Кому-то удалось подсунуть мину одним концом к нашему
пороховому складу. Должно быть, он поджег ее вчера
или позавчера. И ничто не могло обнаружить ее присут¬
ствие до того, как она выполнит свое назначение...
—	Но ведь корабль, безусловно, должен был охра¬
няться, не так ли?
330

—	Да, но кем? —чвзревел Виль д’Эвре.— Шайкой
ленивых бездельников, которые только пьют, пользуясь
моей добротой, да бегают за индианками. А со всеми этими
шатаниями туда-сюда и приготовлениями к празднеству
каждый мог явиться на борт, засунув эту штуку себе
под шляпу...
Он с подозрением логлядел в сторону братьев Дефо.
—	Ну, хватит! — обрезал старший из них.— Вы что,
обвиняете нас? Это уж чересчур! Вы забываете, губерна¬
тор: сегодня мы были вместе с вами на борту корабля,
и если бы не наррангосет, вместе с вами разлетелись бы
на клочки...
—	А ведь и вправду! Где же этот наррангосет? И как
ему удалось услышать об этом? Он непременно скажет
мне, даже если мне придется пытать его...
Анжелика вмешалась, чтобы пощадить Пиксарета,
и объяснила, что ее предупредили почти в тот момент,
когда должен был произойти взрыв, и, если бы не не¬
вероятная быстрота индейца, их было бы уже не спасти.
Но она отказалась назвать имя Кловиса, хотя маркиз, вне
себя от возбуждения, так и засыпал ее вопросами. Пред¬
ставитель губернатора Новой Франции в Акадии был
готов бросить каждого дикаря в округе ка преследование
этого человека и поджарить ему пятки, чтобы выудить
сведения о настоящих виновниках несчастья. Анжелика
призналась: вот уже несколько месяцев в окрестностях
скрывается шайка преступников, пытающихся во что бы
то ни стало навредить графу де Пейраку и, в частности,
его друзьям. Но человек, рискнувший жизнью ради того,
чтобы предупредить ее, не принадлежит к числу их сообщ¬
ников.
—	Но мне все равно хочется заполучить его в свои
руки,— крикнул Виль д’Эвре.— Он скажет мне все, все!..
Мы должны как можно скорее отправить этих бандитов
туда, где они больше не смогут причинять вреда никому!
С этим мнением согласились все окружающие, вклю¬
чая братьев Дефо. Негодование все сильнее охватывало
местных жителей, в том числе и индейцев: им сказали, что
Англичане потопили корабль, который привез для них
подарки от короля Фракции. Индейцы выходили из леса,
готовые к войне с любым врагом, на которого укажет
губернатор.
Упорство Анжелики привело маркиза в бешенство.
Потеря всех богатств, особенно сокровищ, которые он
собирал с такой любовью, определенно означала для него
331

больше, чем спасение своей жизни. Не в силах справиться
с несчастьем, он безрассудно повторял:
—	А откуда я знаю, что это не вы, мадам, устроили
этот заговор против меня? Откуда я знаю, что это была не
ваша работа, или не работа ваших людей? Я достаточно
четко понимаю, что мессир де Пейрак не остановится ни
перед чем ради того, чтобы утвердить свое господство
над этими французскими территориями. Он уже не раз
проявлял свое коварство. И мы все знаем, как вы ему
преданы. «Давайте избавимся от губернатора Акадии и
всех, кто сохранил ему верность...» Какая замечательная
мысль! После этого он станет хозяином всего... Ах, теперь
я все понимаю.
—	Вы это говорите обо мне и моем муже? — вскри¬
чала Анжелика вне себя от гнева.
—	Да,— ответил губернатор, топнув ногой. Его лицо
было багровым.— И вот доказательство!
Он помахал куском мины.
—	Столь необычная вещь, как эта, могла родиться
только в его дьявольских мастерских!.. Его мастера искус¬
нее и прилежнее многих других на свете! Это уже хорошо
известно всей Америке. Сможете ли вы отрицать это?
Анжелику осенила внезапная мысль, что Кловис ка
самом деле мог приложить руку к изготовлению медлен¬
но действующей мины. Даже для менее сведущего чело¬
века любая подобная выдумка, требующая знания науки,
несла на себе клеймо Голдсборо или Вапассу. Помощь
Кловиса врагам могла состоять не только в том, что он
заманил ее в английскую деревню!
Охваченная ужасом она внимательно оглядела пре¬
дательский кусок адского устройства. Анжелика сама
могла с той же вероятностью погибнуть при взрыве, но
поскольку ни она, ни Кантор не присутствовали на корабле
в это время, ее положение казалось подозрительным.
И фраза, прочитанная на куске бумаги, найденном в кар¬
мане куртки бандита, внезапно обрела жуткий смысл:
«Сейте беды на ее пути, чтобы ее можно было обвинить
в них!..»
Видя ее смятение, Виль д’Эвре возликовал.
—	Ага, вы как будто смутились? Значит, в моих словах
есть доля правды. Как могло так случиться, мадам, что
на празднике не было только вас и вашего сына?
—	Я вам это уже объяснила,— ответила Анжелика
вздохнув.— За нами прислали... Задумайтесь, маркиз,
хоть на мгновение и вы поймете: если бы я хотела убить
332

вас, то вряд ли послала бы к вам Пиксарета и собствен¬
ного сына, рискуя их жизнью.
—	Это была просто игра... или угрызение совести.
Женщинам свойственны такие колебания.
—	Ну, хватит с меня! Вы несете вздор. В том, что
случилось, есть частично и ваша вина.
—	Что вы хотите этим сказать? Это уже предел все¬
го,— закричал он, сорвавшись на фальцет.— Я разорен,
я в отчаянии, я едва не погиб, а вы еще меня же и обви¬
няете!
—	Да, потому что вы должны были предупредить нас
в Голдсборо, вы должны были предупредить нас об опас¬
ностях, которыми грозило появление герцогини де Бод¬
рикур.
—	Но где тут связь? Что общего между тем, что я мог
знать о герцогине де Бодрикур, бандой преступников
и потерей моего корабля?
Анжелика растерянно провела рукой по лбу.
—	Да, действительно! Вы правы! И все-таки я чув¬
ствую какую-то связь между ней и всеми несчастьями,
обрушивающимися на нас... Все это работа дьявола, а она
одержима дьяволом.
Губернатор в страхе огляделся вокруг.
—	Вы говорите о ней так, словно она должна вер¬
нуться,— проскулил он,— но это было бы последней кап
лей!
Он сел на табурет и вытер глаза кружевным платоч¬
ком.
—	Простите меня, Анжелика. Я говорил, не помня
себя. Мой необузданный характер часто навлекает на
меня беды, но инстинкт меня не подводит. Простите меня.
Я знаю, что вы не принимали в этом никакого участия;
напротив, спасли нам жизнь. Но вы должны признать,
что моя дружба с вами и вашим мужем дорого обошлась
мне. Вы могли бы по крайней мере помочь мне найти
этого человека.
—	Я не могу этого сделать, да и к тому же он сейчас
далеко отсюда.
Ей впервые пришло в голову, что может существовать
какая-то связь между Амбруазиной и неизвестными,
стремящимися погубить их. Это казалось диким и не¬
логичным, но что-то неуловимое в последовательности
всех событий постепенно убеждало в этой мысли, и вот
теперь, под влиянием сильного волнения, она из под¬
сознательной стала явной.
333

Все было зыбким и неопределенным; выбираемые
для нападения цели как будто не объяснялись никакой
логикой, но со всех сторон предпринимались попытки
какой-то неумолимой силы, чьего-то непреклонного стрем¬
ления уничтожить, погубить их любыми способами, пусть
и окольными; их мишенью становились в равной степени
и тело, и душа.
Она была окружена тщательно сплетенной сетью,
и если бы ей удалось избежать самой смерти, то только
для того, чтобы почувствовать сокрушительное приближе¬
ние агонии души. Была ли она так же хорошо вооружена
против этой беды, как против покушений на ее жизнь?
Удары становились все более сильными, все более
жесткими и точными. И удар* нанесенный Анжелике
уже на другой день после ночи, в которую затонул «Асмо-
дей», поколебал силу ее духа.
Глава пятьдесят пятая
Анжелика осталась у Марселины Раймондье, чтобы
помочь успокоить маркиза де Виль д’Эвре и подбодрить
его. Отступивший прилив обнажил остатки судна, и часть
компании отправилась на борт в надежде спасти хоть
что-нибудь. Индейцы готовили свои военные котлы, и в это
время вдруг показался караван, прибывший с восточного
побережья через болота и доставивший товары и новости.
Марселина позвала Анжелику и повела ее сначала
в дом, а потом в свою комнату, «чтобы можно было тихо
и мирно поболтать и чтобы нам не мешал весь этот гам».
Марселина встала перед Анжеликой и посмотрела ей
прямо в глаза.
—	Мы, женщины, должны держаться друг друга,—
сказала она,— и часто самое лучшее — говорить начисто¬
ту. У меня для вас плохие новости, мадам.
Анжелика встревоженно посмотрела на нее, но ничего
не сказала.
—	Мой старший сын только что вернулся из Тормен-
тина,— продолжала Марселина.
—	Он видел моего мужа?
—	Да, он его видел, ко...
Марселина сделала глубокий вздох, прежде чем за¬
кончить:
—	Он был там... но он был там с этой женщиной, той
самой, о которой говорил губернатор... герцогиня де...
я не знаю... вы знаете... Бодрикур.
334

—	Он не мог! — воскликнула Анжелика в страшном
возбуждении.
Однако она даже не услышала собственный крик
страха и отчаяния.
Новость хлестнула ее, как удар бича, и необъяснимый
ужас сковал тело, которое вдруг словно стало обескров¬
ленным.
Теперь казалось, что она всегда была уверена: этот
страшный момент наступит! Однако еще не могла как
следует осознать его. Нет, она не могла... Она повторила
голосом, лишенным всякого выражения:
—	Это невозможно! Я своими глазами видела, как
эта женщина отплыла в НоЕую Англию... как пленница
англичанина, взявшего ее с собой в качестве заложницы.
—	Вы видели, как она отплыла... но вы не видели,
как она появилась здесь.
—	Какое это имеет значение? Она исчезла, говорю
я вам, исчезла... исчезла!
Ока произносила эти слова, словно пытаясь уничто¬
жить, стереть ими самое существование Амбруазины...
чтобы каким-то чудом она вообще никогда бы ке появ¬
лялась на свет.
Потом она попыталась овладеть собой.
—	Я ребенок,— сказала она себе,— ребенок, который
не хочет страдать и взрослеть... Что-то во мне сломалось
в тот день, когда увели Жоффрея, и с тех пор я больше
всего на свете боюсь пережить это во второй раз... чтобы
меня предали во второй раз... Что он всегда говорил мне?
Что ке надо ничего бояться... ничего. Смотри в лицо любой
опасности, и за это получишь вознаграждение... Имей
мужество вернуться по моим следам, и чудовища исчез¬
нут. Я не могу жить без него... Я не могу... поэтому что мне
делать?.. Я должна держаться... Я должна узнать правду...
Марселина пристально наблюдала за ней. Анжелика
знала: в ее глазах новость может иметь только одно тол¬
кование. Она не сомневалась в ее несчастье. Акадская жен¬
щина намеренно употребила общеизвестное выражение:
«Он был с этой женщиной».
Но для Анжелики это еще ничего не значило. Только
то, что Амбруазина была там, на Восточном побережье,
в то время как должна была находиться в Салеме или
Бостоне в Новой. Англии.
—	Он удивляет меня,— продолжала Марселина, по¬
качав головой.— Он не из тех мужчин, которые позволяют
околпачить себя шлюхе. Но с мужчинами никогда не
335

знаешь ничего наверняка! У нас, женщин, сердце вот
здесь,— сказала она, положив руку на свою пышную
грудь,— но у мужчин... оно ниже...
Анжелике внезапно показалось, что ее покидает рас¬
судок.
Она представила Амбруазину с ее таинственной чув¬
ственностью... все силы обольщения падшего ангела, сое¬
диненные с умом и знаниями... и со стороны Пейрака,
как самое малое, его всегда активная пытливость ума...
—	Нет, это невозможно... невозможно...
Она считала его непогрешимым.
—	С этими мужчинами просто ничего не поймешь,—
говорила Марселина.— Мы, женщины, недостаточно
хитры, чтобы понять, в чем дело. Просто мы мало значим
в их жизни! Гораздо меньше, чем приключения, завоева¬
ния и честолюбие!
Она была права... но она и ошибалась.
Потому что он был другим.
Анжелика благословляла своего возлюбленного за то,
что он был так не похож на других, за то, что его было так
трудно понять, за то, что он был книгой за семью печа¬
тями даже для нее, за то, что он был способен на невероят¬
ную жестокость и трогательную нежность и доброту.
А также за то, что только она одна, Анжелика, победила
его недоверие к чувствам, взломала запоры его сердца,
почти вопреки его воле, сумела по-настоящему завоевать,
поработить, не вызвав у него при этом ни страха, ни пре¬
зрения к себе. Он в этом признался.
Она благословила и гнев, охвативший его, Жоффрея,
когда он усомнился в ее верности; этот гнев заставил его
осознать всю силу любви к ней.
«Раньше, несмотря на всю любовь, которую я к вам
испытывал, я мог как-то жить без вас... но теперь я больше
не смогу...»
Эти слова она повторяла, как опору своей жизни,
но мысль о присутствии там Амбруазины наполняла ее
сердце таким жгучим страхом, что у нее перехватывало
дыхание. Как этой опасной сирене удалось вырваться
от Фипса?
—	Вы вполне уверены, что это была она? — спросила
Анжелика.
—	В этом не может быть никакого сомнения. Она там
с целой оравой «королевских невест». Говорят, что мессир
де Пейрак сам доставил их туда, будто бы он собирается
сопровождать их до самого Квебека.
336

Анжелика снова почувствовала, что земля уходит у нее
из-под ног.
Знал ли Жоффрей де Пейрак о том, что Амбруазина
в плену у англичанина? Когда он проплыл мимо Порт-
Ройяла и Голдсборо, не заходя в них, то не потому ли, что
пытался догнать и освободить ее?
Анжелике не хотелось обнаруживать свои сомнения
перед Марселиной, как и говорить о своем доверии к мужу.
Их отношения были слишком деликатными, чтобы их
можно было выразить словами, и даже ее горе не касалось
никого другого.
—	Хорошо,— сказала она наконец,— посмотрим.
—	Вы все еще хотите пробираться дальше?
—	Конечно! Я обязательно должна его увидеть. Теперь,
после того, что произошло здесь, это стало еще более
важным. Но я бы хотела попросить вас, Марселина, не
говорить мессиру Вилю д’Эвре о том, что герцогиня на
восточном берегу. Я хочу просить его сопровождать меня
туда, потому что мне нужен свидетель. А если он узнает,
что она там, то может отказаться ехать со мной.
—	Хорошо,— согласилась Марселина и посмотрела на
Анжелику своими красивыми карими глазами, в которых
светилось восхищение.
—	Вы — великая женщина! — мягко добавила она.
Они вышли на лужайку перед домом.
Внизу, в бухте, человеческие голоса, перекликающиеся
с криками чаек и бакланов, словно обрели новую силу.
Все местные жители устремились к одной точке на берегу,
и люди возбужденно кричали что-то друг другу, 'показы¬
вая на скалы.
—	Похоже, что в бухту выбросило утопленника,—
заметила Марселина, глядя вдаль.
Через несколько минут на берег вытащили безжиз¬
ненное тело.
—	Может быть, кто-то остался на борту, и его отсут¬
ствия сразу не заметили,— предположила Анжелика.
—	Кто знает?.. Так много разных людей болтается
в наших краях в это время года...
Кантор прорвался сквозь толпу, обступившую тело,
и быстро зашагал к женщинам по тропинке, окаймлен¬
ной люпинами. Когда он, совершенно запыхавшись, до¬
брался до них, Анжелика поняла по его лицу, что он сей¬
час скажет.
—	«Они» настигли его,— выпалил юноша.— Это Кловис.
337

Глава пятьдесят шестая
Анжелике не пришлось уговаривать Виля д’Эвре.
Он взял все в свои руки, заявив тоном, не терпящим возра¬
жений:
—	Я забираю вас отсюда. Мы не можем сидеть здесь
и ждать, пока случится Бог знает что. Я должен как можно
скорее вернуться в Квебек и сообщить мессиру де Фронте-
наку, что происходит в Акадии. У старого Никола Пари,
короля Восточного побережья, есть передо мной кое-какие
обязательства. Он наверняка сумеет раздобыть судно
и что-нибудь, чем его можно нагрузить: меха, соль и уголь.
Я не хочу возвращаться в Квебек с пустыми руками,
люди зтого просто не поймут. А у пирата, вероятно, при¬
прятано где-нибудь немало добычи. Ему непременно при¬
дется наскрести для меня что-нибудь, или я отберу у него
права на Кансо и Королевский остров...
Оставалось еще одно затруднение: как перевезти по
суше (а она была в основном болотистой) довольно тяже¬
лый багаж, поскольку в конце концов губернатору удалось
спасти не так уж мало из своего потопленного имущества.
Кроме того, существовали еще голландская изразцовая
печь и сундук Сен-ГастиР1а.
На помощь пришел Александр, предложивший взять
их на «свое» судно — фламандский корабль, принадлежа¬
щий братьям Дефо, и доставить в самые верхние, доступ¬
ные для навигации окрестности Петиткодьяка, которые
служат отправной точкой хорошо налаженной системы
переноски грузов. Через четыре дня все имущество будет
на берегу Шедьяка, и им останется только прислать за
ним лодку из Торментина.
Лицо губернатора просветлело.
—	Блестяще! — воскликнул он.— Я всегда говорил,
что этот парень великолепен! Подойди и обними меня,
Александр. Вижу, что я не напрасно старался развивать
твой ум. Да, ты, конечно, немного легкомыслен, и капри¬
зен. Но если ты со своей страстью водить корабли через
noporpi и водопады поможешь тем, кто тебя любит, я могу
простить многое...
Мой друг, я благословляю тебя...
Он уладил еще несколько мелочей. Конечно, он пред¬
почел бы, чтобы Александр сопровождал груз всю дорогу
до самого Торментина, но боялся, что его могут разворо¬
вать на берегу в Шедьяке. «Все эти чужие ловцы трески,
налетающие на наши берега летом...»
338

Он вручил Александру сумму денег с наказом найти
надежную охрану для товаров или самому нанять лодку
для их перевозки, потом отобрал деньги, заявив, будто
молодые люди в наше время слишком безрассудны, чтобы
иметь наличные в карманах; и в конце концов вновь вру¬
чил их вместе с множеством разнообразных советов юно¬
ше, слушавшему все это со своим обычным скучающим
видом. Он ждал только последних слов, чтобы взбежать
на корабль и поднять парус.
—	Как тут поймешь этих детей,— сказал Виль д’Эвре
со вздохом.— Лето сводит их всех с ума. Он вернется,
когда наступит зима, будет греть ноги у моей фарфоровой
печки и есть мои яблочные конфеты... Это профессио¬
нальный секрет одного из моих слуг... вы сами увидите!
Но мы пока не там. Сейчас я должен найти корабль и спа¬
сти, что возможно... Ох, уж эта Акадия! Это шип в моем
теле! Настоящий ведьмин котел!.. Я никогда больше сюда
не вернусь... И все же я очень люблю Марселину и моего
маленького Керубино!
Анжелика, со своей стороны, отправила «Рошель»
с Ванно в качестве квартирмейстера в плавание вокруг
Новой Шотландии. Они должны были встретиться с нею
и Кантором в Торментине или Шедьяке, но сначала зайти
в Голдсборо и уведомить Колена Патюреля об их место¬
пребывании. Лейтенанта Бассомпье и еще нескольких че¬
ловек она оставила в качестве эскорта.
Она предпочла бы доверить «Рошель» Кантору, но он
решительно отказался покинуть ее.
—	Через пару дней я встречусь с твоим отцом,— убеж¬
дала она его,— и всего спустя несколько дней ты присоеди¬
нишься к нам... Тебе нечего за меня бояться...
Но он упрямо стоял на своем, не приводя никаких
доводов для объяснения своего поведения. Она постара¬
лась скрыть от него все тревоги и опасения и не сказала,
что узнала новости о герцогине де Бодрикур. Но, воз¬
можно, он что-то чувствовал или подслушал какие-то
сплетни.
Он? не стала настаивать. Учитывая сложившиеся
обстоятельства, его присутствие было для нее утешением.
Естественно, что Пиксарет, все еще гордый своим по¬
двигом, тоже входил в маленький отряд. Он пребывал
в хорошем настроении, хотя Анжелика (она начала
неплохо понимать его) чувствовала, что он насторо¬
жился и держится так, словно ступает на вражескую
территорию.
339

—	Эти малескиты просто стая вонючих животных,—
заявил он.— Их единственные на свете друзья и союз¬
ники — алкоголь и товары с кораблей. А так они вряд ли
отличат ирокеза от своего брата абенака...
Местные дикари находились в состоянии возбуждения
и напряженности, говоря о войне, мести иГподарках, кото¬
рые им обещали и не дали. Целая шайка их отправилась
вслед за путешественниками, и никто не мог понять, чем
это вызвано. Виль д’Эвре был убежден, что это делается
исключительно в честь него, губернатора Акадии. Но
Пиксарет не ждал от этого буйного «эскорта» ничего
хорошего. Индейцы уже набрали достаточно спирта на
сезонных рыболовных судах. Приближалось время, когда,
объединив в пределах каждого племени запасы «огненной
воды», они должны были приступить к одному из тех
сумасшедших осенних запоев, всегда кончавшихся не-
колькими смертями и страшными преступлениями, кото¬
рые уже приняли форму магической церемонии.
Предчувствующие приближение состояния, подобного
трансу, вызываемого ядом бледнолицых («молоком фран¬
цузского короля», как они его называли), зная, во что
обойдется предстоящая оргия и не имея сил противиться
искушению, индейцы становились все более подозритель¬
ными, были недовольны собой и окружающими, теряли
свое обычное самообладание.
К счастью, присутствие среди путешественников двух
братьев Дефо и нескольких сыновей Марселины, которые
были местными жителями и имели среди индейцев род¬
ственников или кровных братьев, обеспечивало безопас¬
ность.
Во всяком случае, скоро они будут уже по другую
сторону перешейка Чинекто. Добравшись до залива Свя¬
того Лаврентия, они расстанутся с этим замкнутым миром
с его приливами, штормами, туманами и выйдут на широ¬
кий простор. Восточное побережье было окном во внешний
мир, Европу, а не в глубь континента, как здесь.
Нетерпение Анжелики, вызваннве не только желанием
поскорее уладить семейные дела, но и стремлением как
можно быстрее покинуть эти дикие места, было настолько
сильно, что она вынуждала отряд двигаться по тропам
Чинекто так быстро, как могли только краснокожие, бед¬
ный же маркиз непрерывно жаловался на одышку.
Но Анжелика обращала на его жалобы так же мало
внимания, как на дорогу, по которой они шли. Она шагала,
погруженная в мысли, которые теснились в ее голове,
340

и не смела ни довести их до логического конца, ни взгля¬
нуть правде в лицо.
Она трепетала при одной только мысли, что Амбру¬
азина могла предпринять попытку покушения на жизнь
Жоффрея. Ведь Виль д’Эвре сказал, что она отравитель¬
ница! Она убила уже не одного человека...
Но Жоффрей был не из тех, что мог легко позволить
убить или перехитрить себя кому бы то ни было, даже
этой обольстительной женщине, возможно, вынашивав¬
шей страшные планы против него... Анжелика его знала.
И верила в ясность его ума, его необыкновенное само¬
обладание и проницательность. Ранее эти черты иногда
огорчали ее — она чувствовала, что никогда не сможет
полностью постигнуть его, теперь же восхищали и были
гарантией того, что он не даст одурачить себя Амбруазине.
«Он был опытен,— говорила она себе,— и особенно во
всем, что касалось женщин. Он всегда знал, что желает...
даже со мной... хотя иногда и не мог понять всей глубины
моих чувств к нему... но я сама не слишком покладиста...
и, может быть, даже я сама, настороженно относясь к жиз¬
ни и мужчинам, не понимала всю силу моей любви
к нему... О, если с ним что-то случится, я умру!..»
Порой перед ней, как перед осужденным на смерть,
проходили отдельные эпизоды ее жизни... когда они жили
порознь и все-таки вместе, потому что их объединяли
воспоминания, тоска... Она вспоминала различные облики,
какие он принимал, любовь, испытанную в юности к нему,
графу Тулузскому, и позднее неистовую, тайную страсть
к купившему ее пирату, Рескатору.
Да! Уже в зрелые годы она влюбилась в того человека,
каким он стал, даже не узнав его!
Рескатор всегда остается до конца непостижимым, но
именно он ждал ее сейчас на Восточном побережье. А ког¬
да он снимал маску и улыбался, то снова становился добро¬
сердечным семьянином в Вапассу, другом, делившим
с ней мгновения радости и боли. Когда она наконец сможет
добраться до него, когда сможет увериться в том, что
он жив? Как быстро мертвые исчезают с земли живых!..
Когда она опять почувствует его близость и узнает его
по жестам, по звуку голоса — по всему, что свойственно
только ему? Она заново откроет его в любви, внезапном
отчуждении, гневе или иронии. В его холодности, так
пугающей ее, она все еще по-детски видела угрозу для
себя, а не одно из проявлений его необыкновенной лич¬
ности, ищущей гармонию в мире, пытаясь властвовать
341

над ним, и не позволяя сокрушить себя, подвергнуть
нравственному падению...
В этой вселенной, которой он бросал вызов, Анжелика
постепенно становилась (как звезда, попавшая в плен
Галактики) его главной заботой, средоточием его внима¬
ния. Он признался: «Я влюбился в вас, в ту женщину,
которой вы стали... и потому, что я еще не знаю, завоевал
ли я ваше сердце... сегодня, впервые в моей жизни, я узнал
муки любви... Я, граф Тулузский, должен признаться:
если потеряю вас, я погиб...»
Даже если он и несколько преувеличивал, услышать
эти слова из его уст было счастьем для ее измученного
сердца.
Не значило ли это, что такая неземная, пылкая любовь
не может существовать долго и что все это вот-вот кон¬
чится... если Анжелика придет слишком поздно...
Поэтому она мчалась, как ветер, подгоняемая непре¬
одолимой потребностью добраться до него, наконец-то
сжать в своих объятиях его, живого, живого... И все, что
случится потом, все, что она узнает, уже не будет иметь
никакого значения...

ЗАЛИВ СВЯТОГО ЛАВРЕНТИЯ
Глава пятьдесят седьмая
Бретонский рыбак из Квимпера, уставший рыбачить
целый день и устроившийся вздремнуть на песке в отда¬
ленной бухточке, посещаемой только чайками и буревест¬
никами, не поверил своим глазам, когда увидел появив¬
шуюся из леса белокурую женщину, величественную, как
королева, в сопровождении дворянина в вышитом, хотя
и запылившемся камзоле, офицера, красивого мальчика,
похожего на пажа, и индейцев, украшенных перьями.
Можно было подумать, что весь Версальский двор
решил отправиться в путешествие в отдаленные места
Северной Америки, развлекаясь на этих окутанных тума¬
нами берегах с их адскими испарениями, густыми тучами
москитов, удушающей жарой и сырыми, холодными
ночами напоминающими о будущих снежных бурях
полярной зимы.
У них уже была в Тидмагоуче герцогиня, и вот теперь
еще одна знатная дама гуляла по лесу, как по королев¬
скому парку.
Вскоре эта компания обступила рыбака, который,
совершенно ошеломленный, продолжал лежать на песка
—	Откуда вы, друг мой? — спросил Виль д’Эвре.
—	Из Квимпера, милорд.
343

—	Сезонник. Платит ли ваш капитан налоги?
—	Да, старому Пари.
—	А губернатору этих мест?
—	О, тот пусть катится ко всем чертям...— ответил
человек, громко зевнув, не вставая с песка. В конце концов
он был у себя дома здесь, на этих берегах, куда уже не¬
сколько веков приходили летом ловить и солить треску
его отец, дед, прадед...
—	Нет, вы только посмотрите, до чего доходит на¬
глость этих хамов,— закричал Виль д’Эвре, в бешенстве
стукнув тростью по песку.— Ведь треска — одно из
богатств Акадии. Ее называют зеленым золотом. Но все
эти баски, португальцы, нормандцы и бретонцы считают
совершенно естественным, что они могут поживиться
за счет государства, не платя за это ни копейки.
—	«Поживиться», это легко сказать,— возразил чело¬
век, соизволив, наконец, сесть. Он поддернул штаны, обна¬
жив костлявые ноги, изъеденные солью.
—	Мы работаем, как проклятые, четыре месяца под¬
ряд без передышки, и уходим домой, не намного разбо¬
гатев. Едва хватает, чтобы несколько раз кутнуть, прежде
чем снова отплыть домой.
—	Он говорит по-французски слишком хорошо для
бретонца из Квимпера,— заметил Виль д’Эвре, который
быстро успокоился и опять пришел в прекрасное рас¬
положение духа.— А откуда ваш капитан?
—	Из Фоута.
—	Тоже корнуэлец, но с севера. Они говорят на том
же галльском диалекте, что и люди из Корнуэла в Англии.
Как зовут вашего капитана?
—	Если вы спросите его, он вам скажет.
—	Прекрасно, именно это мы и собираемся сделать.
Поскольку у нас нет лодки, вы доставите нас к нему на
своей.
—	Всех этих людей? — недоверчиво спросил человек.
Tyf вмешалась Анжелика.
—	Постойте, маркиз. Надо сначала узнать, где стоит
судно, в тех ли местах, куда мы направляемся. Ведь Тид-
магоуч около Торментина.
Оказалось, что именно там и поставили свои плат¬
формы для сушки трески корнуэльские бретонцы. У них
был заключен «на века» контракт со старым Пари, кото¬
рый жил летом в Тидмагоуче и имел там факторию.
—	Залив огромный, и берега прекрасные. Можно не¬
плохо повеселиться без ущерба для работы. Иногда там
344

пришвартовываются и пиратские суда, и, прежде чем они
опять отчалят,.мы устраиваем общее веселье.
—	А нет ли там французской знатной дамы, герцо¬
гини де Бодрикур? — спросила Анжелика, стараясь гово¬
рить непринужденно.
—	Есть и этот лакомый кусочек! Но она не для нас.
Скорее для пиратов и старика. Вообще-то я ничего об
этом не знаю. Может быть, она вообще ни для кого. Мы,
рыбаки, не имеем ничего общего с такими людьми. Мы
могли бы подойти к некоторым из сопровождающих ее
девушек, но их слишком хорошо охраняют. Да и все равно,
во время сезона мы столько работаем, что находимся не
в лучшей форме, и капитан держит нас в узде.
Анжелика боялась, что человек свяжет имя Жоффрея
с Амбруазиной, но он не сказал о нем ни слова, а у нее не
хватило духа спросить.
Но у маркиза Виля д’Эвре чуть глаза не вылезли из
орбит
—	Что я слышу? Что вы сказали? Эта герцогиня здесь,
и вы это знали?! И вы мне не сказали?
—	Я думала, это не столь важно.
—	Не важно! Напротив, это чрезвычайно серьезно.
Если бы я знал, что эта шлюха здесь, никогда бы не пошел
сюда. Я отправился бы в Шедьяк с Александром.
—	Совершенно верно! Но я хотела, чтобы вы были
со мной, вы нужны мне как свидетель.
—	Прекрасно! А кто вам сказал, что она здесь, в заливе
Святого Лаврентия?
—	Марселина!
—	И она тоже ничего мне не сказала! Таковы уж все
женщины,— с горечью воскликнул Виль д’Эвре, вне себя
от негодования.— Они вас обхаживают, они готовы для вас
на все, и вы думаете, что они вас любят... а потом, при пер¬
вой же возможности объединяются против вас и посы¬
лают на верную смерть без малейших угрызений совести.
Он решительно направился к лесу.
—	Я возвращаюсь обратно.
—	Нет,— умоляюще сказала Анжелика, ухватив его
за полы камзола.— Вы не можете покинуть меня.
—	Вы хотите, чтобы она убила меня?
—	Нет, я хочу, чтобы вы помогли мне.
—	Она разоблачит меня...
—	Нет, вы сумеете усыпить ее подозрения, у вас есть
актерские способности, вы сами говорили мне это! Так
используйте же их, пожалуйста!..
345

—	Но она одна стоит всех актеров мира.
—	Ну и пусть! Я так нуждаюсь в вашей помощи,—
настойчиво умоляла его Анжелика.— Теперь на карту
поставлено все... и здесь, на этих берегах... Это будет ужас¬
но... ужасно... я это знаю... вы не сможете покинуть меня...
Ее голос дрожал, несмотря на все усилия взять себя
в руки, и она чувствовала, что вот-вот расплачется.
—	Мой муж наверняка будет там... вы должны по¬
говорить с ним, сказать ему все, что вы о ней знаете, убе¬
дить его... если это потребуется...
Маркиз поднял глаза, увидел мольбу во взгляде Анже¬
лики и понял, что мучает ее.
—	Ну, хорошо! — сказал он наконец.— Пусть никто
не сможет сказать, что я оставил хорошенькую жен¬
щину в беде, не сделав все, что было в моих силах, чтобы
помочь ей.
Он гордо вскинул голову, и, опершись о свою трость
с серебряным набалдашником, выпрямился во весь рост.
—	Ну, хорошо,— повторил он.— Давайте пойдем и как
следует возьмемся за демона!
Глава пятьдесят восьмая
Это был мир, пропахший за долгое лето рыбой. От
мыса Гаспе на севере, вплоть до Кансо на юге — цепочка
побережий и бухт, забитых судами, лодками и платфор¬
мами — деревянными столами на сваях для чистки рыбы,
рядом с которыми неизменно стелилась широкая полоса
рыбных отбросов, привлекавших внимание огромных стай
морских птиц.
Весь этот мир, миля за милей, был заполнен рыбой,
которая сушилась на рамах. Королевство трески! Часто
над ним нависал туман, полупрозрачный и желтоватый,
как пары серы. Тогда все полуострова, мысы и перешейки
исчезали из виду, замыкая человека в его жалких владе¬
ниях между морем с его металлическим блеском и лесом
на вершинах скал. Высокие канадские ели, казалось,
образуют непреодолимый барьер между морем и прости¬
рающейся за ним сзчией, а собравшись вместе, держат
в плену под стражей горсточку домов, несколько дереву¬
шек, деревянный форт с его оградой и несколько хижин
из коры, населенных ошалевшими от беспробудного
пьянства индейцами-малескитами.
За туманами лежал залив. Святой Лаврентий был
щедро вознагражден за то, что день его празднования
346

совпал с тем днем, когда француз Жак Картье воздвиг
крест в Гаспе.
Река, в несколько миль длиной; залив, величиной
с Францию, окруженный огромными островами: Антико¬
сти на севере, Ньюфаундлендом на востоке, на юге —
островом Святого Джона. Кольцом антрацита вокруг
широкого озера распростерся безлесый, с красными скала¬
ми, похожими на рубин, вставленный в оправу моря, Ко¬
ролевский остров. В центре был архипелаг Магдаленских
островов: остров Демона, остров Птицы, Волчий мыс;..
Узники берега ничего не знали о жизни в заливе и не
принимали в ней никакого участия.
Каждый июнь, как стаи птиц, возвращающихся в
гнездовья, сюда прибывали на судах, образующих целые
флотилии, люди из Европы и обосновывались в своем
углу, который уже никогда не покидали.
Первый, ступивший на берег, назывался хозяином
Он устраивался здесь и жил месяцами, как в своих част¬
ных владениях.
Такими предстали перед Анжеликой берега Тор-
ментина-Тидмагоуча, когда ока к полудню наконец-то
добралась до них.
Мыс Торментин, давший имя этим краям, располагал¬
ся гораздо севернее и не был виден. В сущности, этот
берег вообще не имел названия, это было просто место,
подходящее для того, чтобы ловить рыбу, развлекаться
преступлениями или продавать душу дьяволу...
И здесь должна была наступить развязка, о чем Анже¬
лика сама сказала Вилю д’Эвре. Она наблюдала, как с каж¬
дым ленивым взмахом весел бретонского рыбака прибли¬
жается берег. Солнце, ослепительно белое пятно, про¬
глядывающее сквозь туман, стояло высоко. Море пестрело
крошечными сверкающими волнами. Шлюпка, в которой
плыли Анжелика и Пиксарет, продвигалась медленно:
от ее единственного паруса при таком слабом ветре не
было никакого толку.
Пиксарет, высокий и неуклюжий, закутанный в черные
бобровые шкуры и сжимающий в руке копье, лук и стре¬
лы, сопровождал Анжелику: он сам настоял на этом,
а лодка была слишком мала, чтобы вместить еще кого-
нибудь, кроме рыбака с его снастями и двух человек.
Остальным пришлось идти пешком — на это требова¬
лось несколько часов, так как тропинки вели окольным
путем, огибая многочисленные топи и трясины, окружаю¬
щие селение.
347

Анжелика нетерпеливо выпрыгнула из лодки, про¬
мочив ноги до колен.
Бретонец указал на дома, стоящие рядом, в западной
части прибрежной полосы, у подножия скал и на подъеме
к ним. Дома, в беспорядке разбросанные на фоне пейзажа,
напоминали какие-то дикие растения: большие и малень¬
кие; одни под деревянной кровлей, другие под соломен¬
ной, третьи же были покрыты чем-то вроде мшистого
дерна. Над всеми остальными строениями возвышался
деревянный форт, похожий на огромное черное животное,
свернувшееся клубком; а дальше, на краю мыса, заросшего
елями, стояла крошечная часовенка с маленькой коло¬
кольней, выкрашенной белой краской.
Анжелика торопливо направилась вдоль берега, не
обращая внимания на работающих у воды рыбаков. Они
тоже как будто не замечали ее.
И вдруг она оказалась в кругу «королевских девушек».
Их лица предстали перед ней, как в ночном кошмаре:
Дельфина, Мари-ла-Дюс, Жанна Мишо и ее сынишка,
Генриетта, Антуанетта и даже Петронелла Дамурт. На
фоне светлого северного неба они казались белыми, как
мел, и изнеможенными.
Они и в самом деле побледнели, когда узнали ее, так
неожиданно представшую перед их глазами.
—	Где ваша покровительница? — спросила Анжелика.
Одна из девушек показала на ближайший дом, и Анже¬
лика бросилась туда...
Здесь она увидела Амбруазину де Бодрикур...
Глава пятьдесят девятая
Герцогиня сидела у окна, сложив руки на коленях,
со свойственным ей видом молитвенной отрешенности.
Она перевела Взгляд, и ее глаза встретились с глазами
Анжелики. На губах мелькнула улыбка, и она сказала:
—	Вы?
Амбруазина не казалась удивленной. Ее губы снова
искривились в слабом подобии улыбки, но в этой улыбке
можно было увидеть все зло, скрывавшееся за чарующей
внешностью.
—	Не думала, что мы встретимся...
—	Почему? — парировала Анжелика.— Потому что
вы приказали своим сообщникам меня убить?
Герцогиня в изумлении подняла тонкие брови.
—	Моим сообщникам?
348

Анжелика обвела взглядом комнату.
—	Где он? — она не могла думать ни о чем другом.
Однако иронический взгляд Амбруазины помог ей сдер¬
жаться и не произнести вслух слова, обжигавшие губы.
—	Вот видите? — сказала герцогиня, покачав голо¬
вой.— Меня не так-то легко перехитрить. Вы полагали,
что избавились от меня, вручив этому англичанину,
и избавились навсегда... И вот я здесь, свободная, вдали
от Новой Англии.
—	Как вы уладили дела с Фипсом?
—	О, вам хотелось бы знать, да?
Она засмеялась грудным смехом.
—	Умная женщина всегда может обвести вокруг
пальца любого мужчину, не обиженного природой...
Она с насмешливым любопытством смерила Анжелику
с головы до ног.
—	Но зачем вы приехали сюда? Искать его?.. Вы сов¬
сем не боитесь получить удар, не правда ли?
И вдруг Анжелика увидела одежду, висевшую на стене
в одном из углов комнаты. Это был камзол Жоффрея,
темно-зеленый бархатный камзол с серебряной вышив¬
кой, который он обычно носил.
Амбруазина проследила за взглядом Анжелики, и ее
улыбка стала ядовитой.
—	Да, действительно! — небрежно ответила она.— Да,
действительно, моя дорогая, это так и есть!
Не думая ни о чем, потрясенная Анжелика бросилась
через комнату к стене. Она проводила по камзолу паль¬
цами, пытаясь мысленно представить знакомый, люби¬
мый образ мужа.
—	Вы поняли, что я сказала? — повторила Амбруазина
с металлическими нотками в голосе.— Он живет здесь,
со мной. Он мой любовник!
Анжелика резко повернулась и снова увидела перед
собой комнату.
—	Но тогда где он?! Пусть он скажет мне это сам!..
Где он?
На лице герцогини промелькнула тень замешательства.
—■ В данный момент его действительно нет,— согла¬
силась она.— Он отплыл пару дней назад, я не совсем
уверена, в каком направлении, по-моему, к Ньюфаундлен¬
ду, но он вернется...
Анжелика чувствовала, что она не лжет, и не пони¬
мала, что испытывает: горькое разочарование или какое-
то облегчение.
349

—	Он просил меня подождать его здесь,— продолжала
Амбруазина сладким голосом,— он заверил меня, что
вернется не позднее, чем через неделю, и умолял не
уезжать отсюда...
Анжелика посмотрела на герцогиню невидящим взгля¬
дом, казалось, эти слова не дошли до ее сознания.
—	Вы слышали меня? — повторила герцогиня с яв¬
ными нотками нетерпения и досады.— Вы меня пони¬
маете?.. Я вам говорю: я его любовница.
—	А я в это не верю!
—	Но почему же? Вы что, единственная женщина на
свете, которую можно любить? Мы любовники, я вас уве¬
ряю.
—	Нет, вы лжете. Я слишком хорошо его знаю. Он
обладает здоровым инстинктом и богатым опытом — в
отношении женщин тоже. Он не позволит обвести себя во¬
круг пальца такому низкому созданию, как вы.
Герцогиня издала насмешливое восклицание и изобра¬
зила изумление:
—	Да что вы! Можно подумать, что вы его любите!
Как же вы безумны! Любви не существует... Это всего
лишь иллюзия, легенда. Ее придумали мужчины для своей
забавы на земле... Существует только плоть и ее всепо¬
глощающие страсти. Нет ни одного мужчины, способного
устоять против опытной женщины. Пример тому — Фипс.
Анжелика рассмеялась. Она представила себе бедного
Фипса, сражающегося с этой похотливой женщиной...
Подчинился ли несчастный, не выдержав атаки? Несомнен¬
но! Ведь пуритане плохо подготовлены к такого рода иску¬
шениям, и силы зла легко побеждают страх в их душах.
Ее неожиданное веселье совершенно обескуражило
Амбруазину, уставившуюся на нее непонимающим взгля¬
дом.
—	Вы смеетесь? Вы сошли с ума?.. Вы не можете по¬
нять, что он тоже человек, который может ошибаться. Все
мужчины таковы, говорю я вам! Нужно только уметь
нащупать их слабое место.
—	У него нет слабых мест.
—	Оказывается, есть... если... Одна моя фраза о вас
обезоружила его.
Анжелика перестала смеяться.
—	Что вы ему сказали?
Амбруазина жадно облизала губы. В ее золотистых
глазах зажегся огонек триумфа, едва она заметила вол¬
нение соперницы.
350

—	О, это было так легко... Мы встретились в Ла Хеве,
где я попросила Фипса меня высадить. Я сказала месси¬
ру де Пейраку, что, едва он оставил Голдсборо, вы тут же
поспешили отдаться Колену Патюрелю.
—	Вы сказали это?!
—	Надо же, вы побледнели...— проворковала Амбру¬
азина, рассматривая ее с жестоким вниманием.— Как
видите, я не слишком ошиблась в предположениях, каса¬
ющихся вас и этого красивого молчаливого нормандца.
Он вам нравится... и он влюблен в вас... так же, как и дру¬
гие... как все мужчины.
Выражение ее лица неожиданно изменилось, и она про¬
цедила сквозь стиснутые зубы:
—	Мертвой! Мне хотелось бы увидеть вас мертвой!
Потом, ужасно вскрикнув, сказала:
—	Нет! Нет! Не мертвой!.. Если вы умрете, все по¬
меркнет в моей жизни! Праведное небо! Как я могу одно¬
временно хотеть увидеть вас мертвой и рхспытывать
отчаяние при одной только мысли, что вы можете исчез¬
нуть из этого мира... О, я появилась слишком поздно!
Если бы вы любили меня, мы слились бы в единое целое.
Я растворилась бы в вас. Я была бы вашей рабыней, а вы
моей. Но вам нужно было привязаться к мужчинам,
к этим отвратительным созданиям!.. Мужчины поработи¬
ли вас!
И она начала говорить невероятные непристойности.
Анжелика смотрела на нее, широко раскрыв глаза. Ей ка¬
залось, ока воочию видит змей, выползающих из этих
прекрасных губ.
Как ни странно, но истерическая выходка герцогини
спасла Анжелику от безрассудства.
Анжелика сразу же представила, какую боль могло
причинить Жоффрею де Пейраку это обвинение. Узы,
вновь соединившие pix после примирения, были еще таки¬
ми тонкими и непрочными. Прошло совсем немного
времени с того момента, когда она видела искаженное от
гнева лицо Жоффрея, полагавшего, что она отдалась Зо¬
лотой Бороде.
Медленно, осторожно, призывая на помощь все свое
мужество, смиряя гордость, обращаясь к истокам своей
любви, они сумели залечить глубокие раны, нанесенные
друг другу в тот драматический момент.
Но рана в сердце Жоффрея едва успела затянуться,
и слова Амбруазины должны были нергзбежно оказать
свое разъедающее действие!
351

Анжелика почувствовала, что слабеет, как при при¬
ближении катастрофы.
Все было кончено. Ошеломленная, близкая к обмороку,
она хотела только одного:	слепо броситься вперед...
И в этот самый момент Амбруазина, разразившись неисто¬
выми оскорблениями, помогла ей снова прийти в себя...
Гнев на Амбруазину душил ее и жег, словно каленым
железом.
—	Ну, хватит! — крикнула она, топнув ногой.— Вы
отвратительны, вы мерзки! Да, конечно, мужчины не
святые, но это такие женщины, как вы, губят их и пре¬
вращают в дураков! Замолчите! Я приказываю вам
молчать! Мужчины заслуживают уважения!
Обе умолкли одновременно и стояли, глядя друг на
друга, с трудом переводя дыхание.
—	Нет, вы просто необыкновенная женщина,—
удивленно заметила Амбруазина.— Я только что нанесла
вам смертельный удар... Я доказала вам: ваша любовь,
ваш бог, ваш кумир в конце концов всего лишь грешный
человек... И, однако, вы еще пытаетесь вступаться за
мужчин. За всех мужчин...
—	Я ненавижу несправедливость, и есть истины, ко¬
торые не позволю — какой бы вы ни были умной и влия¬
тельной — втоптать в грязь. Мужчины иногда кажутся
нам, женщинам, закрытой книгой, но это не дает ос¬
нований мстить им за нашу неспособность разгадать
их. Абигель однажды что-то говорила мне по этому
поводу...
—	Абигель!
Герцогиня снова завизжала от ненависти.
—	Не упоминайте при мне этого имени!.. Как я ее не¬
навижу! Лицемерная еретичка! Она мне отвратительна...
Вы смотрели на нее с такой любовью. Вы всегда разгова¬
ривали с ней.. Я видела вас через окно. Вы спали рядом
с ней... вы держали ее ребенка на руках и покрывали его
поцелуями...
—	Так, значит, тот вопль издали вы!..
—	Как же я могла наблюдать за такой сценой и не пе¬
режить смертельной агонии?.. Вы были там, счастливая,
рядом с ней... живой и счастливой, когда она должна была
уже сто раз умереть...
Анжелика сделала шаг вперед. Ей показалось, что вот-
вот остановится сердце.
—	Вы пытались отравить ее?
Она говорила тихо, почти сквозь зубы.
352

—	Вы даже устроили так, что она могла умереть во
время родов... Когда вы решили, что ее срок близок, вы
пришли и сунули какое-то снадобье в мой кофе... Но вы¬
пила его мадам Карер... так уж случилось... иначе я про¬
спала бы всю ночь, а вы знали, что Абигель может уме¬
реть, если останется без моей помощи... Вы поручили
кому-то передать спирт старой индианке и она не могла бы
помочь... а потом влили яд в Ш1тье, приготовленное мной
для Абигель... К счастью, Лорье поставил свою корзину
перед кувшином, загородив его, и Северина забыла о нем.
А потом, вечером, я выплеснула лекарство в окно... и по¬
дохла свинья Бертиль.
Потрясенная, она говорила как во сне.
—	Вы хотели убить Абигель моими руками!
—	Вы любили ее,— повторила Амбруазина,— и вы не
любили меня... Вы всегда занимались кем угодно, но толь¬
ко не мной: Абигель, ее детьми и даже котенком...
—	Мой котенок... так это вы... Вы ударили его, мучи¬
ли его... Теперь я понимаю... Это вас он увидел в темно¬
те, и его шерстка встала дыбом от страха...
Анжелика стояла перед Амбруазиной, наклонившись
к ней, и глаза ее сверкали от гнева.
—	Вы хотели и его смерти тоже... но ему удалось
убежать от вас... вырваться из ваших когтей...
—	Это все ваша вина...
На лице герцогини появилось выражение, делавшее
ее похожей на хитрую маленькую девочку.
—	Вы всегда делали все, чтобы вынудить меня на это...
Если бы только вы любили меня...
—	Но как вы еще можете надеяться на чью-то лю¬
бовь? — закричала Анжелика и, схватив ее за волосы,
принялась безжалостно трясти.— Вы — чудовище!
Она была вне себя от ярости, но, увидев в запрокину¬
том лице Амбруазины наслаждение, резко остановилась.
Затем отпустила герцогиню, и та рухнула на земляной
пол. Как и в ту ночь в Порт-Ройяле, когда она, обнажен¬
ная, стояла на коленях на алом плаще, на ее лице с полу¬
закрытыми глазами появилось выражение экстаза.
—	Да,— пробормотала она,— убей меня, убей меня,
моя возлюбленная.
Анжелика, потеряв самообладание, принялась Ходить
по комнате.
—	Святой воды! Дайте мне святой воды! —=■ кричала
она.— Пожалуйста, хоть немного святой воды! Да, я те¬
перь понимаю, почему надо изгонять злых духов!
12 1-454
353

Амбруазина внезапно разразилась смехом. Она смея¬
лась до слез.
—	Ох, вы самая забавная женщина на свете! — уда
лось ей наконец произнести.— Самая очаровательная.,
просто прелесть... самая непредсказуемая... «Святой во¬
ды!..» Нет, надо было слышать, как вы это произнесли!..
Вы неотразимы... нет, в самом деле! О, Анжелика, любовь
моя!
Она с трудом, будто обессилев, поднялась на ноги, изу¬
чила себя в маленьком зеркальце, стоявшем на столе, по¬
том лизнула указательный палец и пригладила тонкие
брови.
—	Я смеюсь с вами больше, чем когда-либо в жизни...
Вы знаете, так развеселить меня... Любовь моя, мы созда¬
ны друг для друга... если бы только вы...
—	Ну, хватит! — снова крикнула Анжелика и бросит
лась вон из дома.
Она мчалась как одержимая, спотыкаясь о разбросан¬
ные по земле камни.
—	В чем дело, мадам?
К ней бросились «королевские девушки», бледные, как
смерть, потому что слышали крики и вопли, доносившиеся
из домика герцогини.
—	Где Пиксарет? — спросила у них Анжелика, зады¬
хаясь от бега.
—	Ваш краснокожий?
—	Да, где он? Пиксарет! Пиксарет!
—	Я здесь, моя пленница! — он предстал перед ней.—
Что ты от меня хочешь?
Она смотрела на него широко раскрытыми глазами
не в состоянии вспомнить, зачем его звала. Он возвышал¬
ся над ней, как башня. На красном, цвета обожженной
глины, лице горели умные черные глаза.
—	Пойдем со мной в лес,—сказал он на языке абена¬
ков,— погуляем по лесным тропинкам... Это святилище
Великого Духа... там затихает боль...
Она последовала за ним, а он быстро зашагал прочь
от деревни к опушке леса, потом исчез между стволами
елей и сосен, осыпанными, как обычно в засуху, серова¬
той пылью. Кустарники подлеска уже запылали красным
осенним огнем, и местами целые пространства вдоль по¬
бережья были покрыты роскошным ковром из пурпурных
кустиков мирта и черники.
Потом они оказались в густой тени огромных деревьев.
Пиксарет шел очень быстро, но Анжелика следовала за
354

ним не ощущая усталости, подгоняемая слепым желанием
идти вперед. Она чувствовала: стоит остановиться, и об¬
жигающий поток переполнявших ее чувств вырвется на¬
ружу захлестнет, сокрушит ее...
Когда они вышли на поляну, с которой можно было
увидеть море через красноватые стволы елей, Пиксарет
остановился. Он уселся на поваленное дерево, глядя на
Анжелику снизу вверх.
И тут обжигающий поток вырвался наружу: как под¬
кошенная, рухнула она на колени перед индейцем и, за¬
рывшись лицом в черный медвежий мех, разразилась
громкими рыданиями.
Глава шестидесятая
Женщины должны плакать,— произнес Пиксарет
с удивительной добротой.— Плачь, моя пленница! Яд вы¬
течет из твоего сердца.
Он положил руку ей на голову и ждал. Она плакала
так, будто все ее существо было смертельно ранено, и не
могла понять, что же вызвало такую нестерпимую боль.
Это было полное поражение. Все плотины в один момент
рухнули, и мужество уступило дорогу человеческой
слабости, спасшей ее от сумасшествия. Позволив себе так
расслабиться, она почувствовала облегчение. Раздирав¬
шая боль утихла, и ее охватила печаль, сладостная, успо¬
каивающая...
Отзвуки печали затихали в ее сердце, но вскоре в душе
вновь начало подниматься сокрушенное, все в ссадинах,
ослабевшее существо, которое вопрошало в ее собствен¬
ном образе: «А теперь, Анжелика, что мы будем делать?»
Она вытерла глаза. Самой бы ей не вынести зтого по¬
трясения, но с ней был Пиксарет. Все эти страшные мгно¬
вения Анжелика не переставала чувствовать, что за ней
участливо наблюдает человек... Еще не все было потеряно.
Пиксарет продолжал в нее верить.
—	Его здесь нет! — сказала она вконец ослабевшим
голосом.- Его здесь нет! Он отправился куда-то, я не
знаю куда. Что с нами будет?
—	Мы должны подождать его,— ответил Пиксарет,
внимательно всматриваясь в белый горизонт, видневший¬
ся сквозь деревья.— Он идет по следу врага, но он вер¬
нется.
—	Подождать его? — повторила Анжелика.— Здесь?
Рядом с этой женщиной? И я буду вынуждена каждый
12*
355

день встречаться с ней, видеть, как она смеется надо
мной, видеть ее триумф. Я не способна на это.
—	Так, а что же ты в таком случае хочешь —. восклик¬
нул абенак.— Уступить ей победу?
Он наклонился к Анжелике властно показав пальцем
на деревню.
—	Наблюдай за своим врагом; не давай этой коварной
женщине ни минуты покоя, следи за каждым ее словом,
чтобы уличить ее во лжи, расставляй ловушки, в которых
она погибнет... Как ты сможешь делать все это, если не же¬
лаешь жить с ней в одном месте? Знаю, эта женщина одер¬
жима демоном, но я уверен также — ты етде не побеждена.
Анжелика закрыла лицо руками и, несмотря на все
усилия, снова зарыдала. Как объяснить Пиксарету, что
он причиняет ей невыносимую боль?
—	Однажды летом я отправился в Долину Пяти Наро.
довсказал Пиксарет,— один... Каждую ночь я проникал
в одну из деревень, заходил в один из длинных домов —*
там спят более десяти семей — и снимал скальп со спя**
щего воина... Днем они шли по моему следу, и каждое
мгновение я должен был обходить их капканы... Я уже
не узнавал себя, не чувствовал собственного дыхания, так
как должен был тратить все силы на то, чтобы стать
невидимым и готовиться к следующей ночи. Они знали:
это я, Пиксарет, вождь наррангосетов, но ни разу не заста¬
ли меня врасплох, ни разу не увидели меня. Когда на
моем поясе было двадцать скальпов ирокезов, я покинул
эту страну. Теперь и в Долине Пяти Народов говорят:
я способен по желанию превращаться в духа. Так и ты
должна остаться здесь, среди врагов, быть сильнее и
искуснее всех, готовить их поражение и свой триумф.
—	Я боюсь,— прошептала Анжелика.
—	Я могу понять тебя. Легче сражаться с людьми, чем
с демонами.
—	Это и была та опасность, что ты увидел над моей
головой, когда приходил в Голдсборо за моим выкупом? —
спросила она.
—	Да. Вдруг опустилась тень, и я услышал шорох
злых духов. Зло исходило от людей, присутствовавших
в комнате. Оно уже окружило тебя... и я должен был
бежать, чтобы спастись от его смертоносного влияния и
вновь обрести ясность ума.
—	Но почему ты не предупредил меня?
—	Женщин трудно убедить, а тебя еще труднее чем
других.
356

—	Но я прислушалась бы к твоим словам, сагамор.
Я доверяю твоей интуиции.
—	Что я мог сказать? Мог ли я показать на эту женщи¬
ну, твою гостью, друга, компаньонку и сказать: «В нее
вселился демон. Берегись: она хочет твоей смерти. И хуже
того, она хочет погубить твою душу!» Вы, белые, подни¬
маете нас на смех, когда мы так говорим... вы обращаетесь
с нами так, будто мы дети или дряхлые, выжившие из ума
старики... Вы не допускаете и мысли, что нашему взору
могут быть открыты иногда невидимые для вас вещи..,
—	Ты должен был предупредить меня,— повторила
она,— а теперь уже слишком поздно, все погибло.
—	Я предупредил тебя: «Над тобой нависла опас¬
ность. Молись!» Ты так и сделала?
—	Да... Мне кажется.
—	Тогда почему ты отчаиваешься? Бог внимает тем,
кто взывает к Нему из глубин своей страдающей души.
Кто говорит, что слишком поздно или что все погибло?
Она осмелилась объяснить этому благородному индей¬
цу, который, как и все его собратья, мог управлять своими
чувствами, причину терзавшего ее сомнения в любимом
человеке.
—	Послушай! Она говорит, будто мой муж влюбился
в нее и отрекся от меня в своем сердце!
—	Она лжет! — воскликнул Пиксарет.— Как это мо¬
жет быть? Он — Человек-Гром. Его силы безграничны!
А ты, Кава, Застывшая Звезда. Что ему делать с той
женщиной?
Он говорил, подчиняясь своей неопровержимой логике.
Извращенная похотливость белых лежала за пределами
его примитивного понимания.
—	Я должен признать,— согласился он,— белые иног¬
да ведут себя совершенно непонятно. Привычка нажимать
на курок, чтобы спасти свою жизнь, заставила их за¬
быть о том, что надо спасать себя, призывая на помощь
все силы сопротивления тела и души. Малейшее уси¬
лие их утомляет, голод приводит в уныние, они не могут
обходиться без женщин даже в ночь перед битвой, им ни¬
когда не приходит в голову, что они рискуют встретиться
с врагом в состоянии расслабленности и рассеянности... Но
Человек-Гром не такой.
—	Ты говоришь о нем так, словно встречался с ним,—
заметила Анжелика.
Она слушала, глядя ка него глазами, в которых свети¬
лась надежда. Это морщинистое красное лицо, покрытое
357

татуировкой и обрамленное двумя косами с вплетенными
в них лапками рыжей лисицы, спускавшимися ет пучка
волос на макушке, и украшениями на шее в виде четок
и медальонов, показалось ей в этот момент самым добрым
на свете.
—	Я чувствую его через тебя,— ответил Пиксарет.—
Возлюбленный твой не может быть ни бесчестным, ни
подлым, ни коварным, иначе ты никогда не стала бы лю¬
бить его, служить ему. А ты его любишь. Значит, оц
не бесчестен, не подл и не коварен. Никогда не сомневайся
в мужчине, когда он на тропе войны, о, женщина!.. Ты де¬
лаешь его слабее и подвергаешь опасности, даже находясь
здесь.
—	Ты прав.
Ей хотелось верить ему, хотя она все еще ощущала
тупую боль в сердце, которое так жестоко поразила Ам¬
бруазина. Упоминание имени Колена было подобно уже
забытому кошмару, но для врагов это имя служило оружи¬
ем, обладавшим еще грозной силой. Оно могло произвести
впечатление на Жоффрея, но для нее ничего уже больше
не значило. Она пыталась понять, как могла, хотя бы на
мгновение, поддаться чувственному искушению перед
другим мужчиной. Какой женщиной была она тогда, всего
несколько недель назад?.. Ей казалось, с тех пор прошли
годы, и она не узнавала себя. Когда она перестала быть
сомневающимся в себе ребенком, зависящим от своего
прошлого, противоречий, и стала той женщиной, какой
была сегодня,— уверенной в себе, нашедшей свою путе¬
водную звезду... но, быть может, слишком поздно?..
Не тогда ли, когда она с басками прыгнула через ко¬
стер на Монхигане?
Эрнани д’Эстигуарра кричал:
«Тому, кто прыгнет через костер в день Иоанна Крести¬
теля, дьявол не сможет причинить вреда целый год!»
Это воспоминание успокоило ее. Пиксарет был прав.
Судьба давала передышку. Она должна использовать дни
до возвращения Жоффрея для того, чтобы разоблачить
Амбруазину, сорвать с нее маску.
Ксгда-то она была вполне способна на равных бо¬
роться с мадам де Монтеспан. Но сегодня ставка была
уже не на короля, а ее враг был еще более грозным. Но и
она тоже приобрела новое оружие. Успехи, достигнутые
в жизни, и благосклонность судьбы закалили ее душу.
Для того, кто никогда не выигрывал, поражение действи¬
тельно горько. Но она, испытавшая радость возвращения,
358

казалось бы, траченного навсегда, вряд ли будет коле¬
баться теперь, когда нужно расплачиваться за это. А мо¬
жет быть, и за то, что в свое время она недостаточно
высоко оценила подаренные судьбой чудеса!
Приближался последний, решающий миг, который
должен был определить будущее их любви.
Неужели оно теперь отступит?
Пиксарет увидел, как вспыхнули ее глаза и затрепе¬
тали ноздри.
—	Хорошо! — заметил он.— Что бы я стал делать с
трусливой пленницей? Мне было бы стыдно даже просить
за нее выкуп, так мало бы она стоила... Ты знаешь,
мне нелегко здесь быть. Я тут так же одинок, как и в Свя¬
щенной Долине ирокезов. Униакке прячется где-то в лесу
со своим отцом. Я обещал передать им людей, убивших
их кровных братьев, но мне мало пользы от них. Они здесь
чужие и боятся злых духов. Я совершенно одинок, чувст¬
вую себя хуже, чем тогда, когда пробирался по Священной
Долине ирокезов, моих врагов. Но ничего! Нам поможет
хитрость. Не забывай об этом и береги свои силы.
Они медленно побрели обратно. Издалека деревенька
давала о себе знать неумолкаемыми криками птиц, тош¬
нотворными запахами, а потом, когда обогнули мыс, пе¬
ред ними открылась спрятавшаяся от мира полоска бере¬
га с разбросанными домишками. Моряки усиленно труди¬
лись у своих платформ, спускавшихся к самой кромке
воды, обрабатывая вечерний улов:	однр1	потрошили
рыбу, другие посыпали ее солью, третьи вытапливали
жир. Неподалеку, на рейде, можно было увидеть бретон¬
ское судно со свернутыми парусами, раскачивавшееся,
как поплавок на якоре.
Это здесь, в самой гуще врагов, как сказал Пиксарет,
она должна оставаться осторожной, внимательной и пол¬
ной сил.
А для начала она пойдет и заберет у Амбруазины кам¬
зол Жоффрея.
Глава шестьдесят первая
Как ей удалось обнаружить, этот камзол был един¬
ственным свидетельством посещения Жоффреем де Пей-
раком Тидмагоуча.
Если он и вправду, как утверждала Амбруазина, от¬
правился в путь всего два дня назад, проведя в порту бо¬
лее недели, то его пребывание здесь и беспорядок на
359

берегу, которым сопровождается отплытие каждого судна,
оставили бы заметные следы. Но, похоже, его здесь вообще
не было. Она должна расспросить местных жителей: рыба¬
ков, фермеров, а также владельца этой части побережья
Никола Пари, пригласившего их отобедать в его укреплен¬
ном жилище на вершине утеса.
Остальные члены маленького отряда добрались сюда
к концу дня. Они были измучены переходом и изъедены
болотными комарами и пиявками.
Маркиз де Виль д’Эвре появился перед ужином. Он по¬
стучался в дверь хижины, в которой расположились Ан¬
желика с сыном.
—	Вы готовы, моя дорогая?
Анжелика пришла в восхищение от того, как он сумел
вырядиться — шелковый камзол сливового цвета, откры¬
вавший вышитый крошечными розочками жилет и наряд¬
ные туфли с пряжками.
—	Я всегда беру с собой смену одежды,— объяснил он.
Он был в напудренном парике, что несколько укра¬
шало его распухшее от комариных укусов лицо.
—	Я знаю, каков этот старик. Он рассчитывает, что
будет соблюден этикет. Но, кроме того, я хочу сразу же,
не сходя с этого места, предупредить вас: мы окажемся
среди самого пестрого сборища бандитов, каких только
можно отыскать на расстоянии ста миль в любом направ¬
лении. Никола Пари обладает талантом окружать себя
всяким отребьем со всего света. Он, по-видимому, привле¬
кает их, хотя, возможно, этих людей портит общение
с ним.
Маркиз огляделся в некотором смущении.
—	Отсутствие графа ставит нас в еще более затруд¬
нительное положение. Что за невезение! И зачем ему по¬
надобилось отправиться в Плейсанс! Но, говорят, он дол¬
жен вернуться не позднее, чем через две недели! Во вся¬
ком случае, мы должны держаться друг друга,— прошеп¬
тал он.— Я попросил, чтобы меня устроили где-нибудь
рядом с вами. Кроме того, будьте внимательны к пище.
Берите еду только с тех блюд, с которых берут другие го¬
сти, и ждите, пока они не попробуют ее, прежде чем поло¬
жить хоть крошку себе в рот. Я буду делать то же и пре¬
дупрежу об этом вашего Кантора.
—	Если другие гости будут поступать так же, то мы все
будем сидеть и выжидающе смотреть друг на друга,—
заметила Анжелика с нервным смешком,— будет ужасно
весело!
360

—	Это нешуточное дело!
Виль д’Эвре был мрачен.
—	Я очень беспокоюсь. Здесь мы находимся в логове
Мессалины и короля Плутона.
—	Вы ее видели? — спросила Анжелика.
—	Кого вы имеете в виду?
—	Герцогиню!
—	Нет, еще нет,— ответил маркиз тоном, явно сви¬
детельствующим о том, что он не торопится это сделать.—
А вы?
—	Видела.
Глаза маркиза сверкнули.
—	Ну, и?
—	Мы обменялись парой фраз, откровенно говоря, до¬
вольно острых, но, как видите, мы обе еще живы.
Маркиз де Виль д’Эвре пристально посмотрел на
Анжелику.
—	У вас красные глаза,— отметил он,— но вы не ка¬
жетесь удрученной. Это хорошо! Мужайтесь. У меня такое
чувство, что бой будет на равных.
На сей раз маркиз Виль д’Эвре, очевидно, несколько
приукрасил истину, ибо его описание старого Никола Пари
и его гостей если и отличалось неточностью, то только
в лучшую сторону.
Характеризуя их как шайку бандитов, он не совсем
верно передал чувство тревоги, возникающее у каждого,
кто оказывался в компании Никола Пари. Их характеры,
по-видимому, были сформированы суровой жизнью, нео¬
бузданным распутством и алчной потребностью захваты¬
вать и удерживать все, что попадало им в руки, и делать
деньги любой ценой в этом забытом Богом уголке земли.
Некоторое наследственное благородство вызывало у изг¬
нанников, затерянных в глубине Америки, стремление
как-то выделиться, которое хотя и было достаточно гру¬
бым, но тем не менее впечатляло.
В этот вечер среди присутствующих не было женщин,
кроме Анжелики, Амбруазины и нескольких индианок,
опьяневших от алкоголя.
У Никола Пари, женатого на индианке, была дочь.
Она воспитывалась среди урсулинок в Квебеке, а потом
отец выдал ее замуж за сына одного из соседей, отдав в на¬
дел молодым полуостров Кансо и Королевский остров.
В дымном свете огромных смолистых факелов, воткну¬
тых в железные кольца на стенах, виднелся большой стол,
ломившийся, как на банкете, от всевозможной снеди, рас¬
361

ставленной вперемешку с деревянными мисками для го¬
стей, около них лежали разномастные ложки и ножи. Бы¬
ло ясно: большинству обедающих придется пользоваться
вместо вилок собственными пальцами.
В то же время вино подавалось в огромных золотых
и украшенных эмалью кубках. На них сразу же алчно
начал поглядывать Виль д’Эвре, впрочем, как и на малень¬
кие хрустальные рюмки, предназначенные для спирта.
Здесь царствовало пьянство. Это было видно и по тому,
как оно было обставлено, и по красным носам участни¬
ков застолья. Повсюду стояли бочонки, кувшины, пол¬
ные вина, и черные с длинными горлышками бутылки с
ромом.
Общее впечатление от этого дымного полумрака напом¬
нило Анжелике атмосферу, с какой она однажды столкну¬
лась ео время своих средиземноморских странствий в
маленьком замке в Сардинии. Его владельцем был дворя¬
нин — полупират, полубандит, живший грабежом раз-,
бившихся кораблей. У него было такое же волчье выраже¬
ние глаз и та же надменность, как и у тех, кто сейчас при¬
нимал ее у себя в гостях.
Сидевших за столом было пять или шесть, а может
быть, и больше, трудно было сразу разглядеть. Когда
вошли дамы, раскрасневшиеся лица хозяев осветились
дружескими улыбками. По сигналу, поданному Никола
Пари, они приветствовали прибывших поклонами на
французский манер. Однако эта галантная сцена была
испорчена двумя огромными чудовищами, лежавшими
у очага. Вскочив с устрашающим рычанием, они броси¬
лись ка вошедших,
Старый Пари схватил со стены хлыст и принялся на¬
отмашь, как попало, хлестать животных. В конце кон¬
цов ему удалось утихомирить этих зверей — огромных
собак неизвестной породы, Их обнаружили на острове
Ньюфаундленд, говорили, будто они представляют собой
помесь медведей с мастиффами, брошенными какой-то
экспедицией. Они и в самом деле походили на тех и других
своими громадными размерами и длинной густой шер¬
стью, наподобие медвежьего меха. Хозяин сказал, что они
плавают, как дельфины, и ловят рыбу.
Причиной их внезапного бешенства было появление
росомахи Кантора, которая смело вошла в комнату следом
за ним.
Теперь она стояла, застыв, у двери, распушив свой
толстый хвост, оскалив зловещие челюсти с заостренными
362

клыками, и была готова вступить в единоборство с ги¬
гантами.
—	Черт подери, это еще что?! — воскликнул один из
мужчин.
—	Это росомаха,— объяснил Никола Пари,— самый
свирепый лесной зверь. Должно быть, она по ошибке
вышла из леса, но совсем не кажется испуганной.
Кантор объяснил:
—	Она ручная. Я ее вырастил.
Анжелика заметила, что Амбруазина дрожит с головы
до ног.
—	Ваш сын снова привел с собой это жуткое существо.
Это невыносимо,— воскликнула она.— Взгляните только
на нее. Она опасна! Ее надо убить!
Она смотрела на Кантора с такой ненавистью и отвра¬
щением, как будто говорила о нем самом, и Анжелика
внутренне затрепетала, испугавшись за сына.
—	Зачем же ее убивать? Оставьте животное в покое,
оно мне нравится,— сказал старый Пари и повернулся
к Кантору.
—	Неплохо, мой мальчик! Это не простое дело — при¬
ручить росомаху. Ты настоящий житель лесов. И при этом
красив, как бог! Губернатор, мне кажется, этот парень дол¬
жен вам нравиться. А теперь, мой мальчик,— за еду! Да¬
мы, угощайтесь!
Владелец побережья залива Святого Лаврентия был
сгорбленным и подслеповатым, но его незаурядная лич¬
ность, сделавшая его королем Восточного берега благода¬
ря изобретательности, смелости и склонности к плутов¬
ству, проявлялась в каждом его движении и поступке.
Один из сыновей Марселины или кто-то из Дефо, по-
видимому, не проявил должной заботы о своем туалете,
и Пари потребовал, чтобы он переоделся в «придворный
наряд». Тот запротестовал, говоря, что он только что вы¬
брался из б.олот.
—	Тогда сойдет,— смилостивился хозяин.— Но пойди
в мою комнату и возьми там парик, прикрой сбою тупую
башку! И будем считать, что на этот раз достаточно.
Он усадил женщин в противоположных концах стола,
а сам занял место посередине. Его слезящиеся глаза
смотрели то на одну, то на другую с видимым удовлетво¬
рением, а рот растягивался в беззубой ухмылке. Недоста¬
ток зубов не помешал ему отдавать должное еде, состояв¬
шей главным образом из дичи, поданной с соусами и
приправами, и трех или четырех молочных поросят,
363

поджаренных на горячих углях. Какое-то время в комнате
слышался только звук разгрызаемых костей и усиленно
работающих челюстей. На столе были и два огромных
каравая черного хлеба с поджаристыми корками, для
любителей соусов, которые наполняли им свои деревян¬
ные миски до краев.
Сквозь дымный полумрак Анжелика видела бледное
чарующее лицо Амбруазины, которое словно расплыва¬
лось в клубах табачного дыма и паров, поднимающихся
от блюд. Она была похожа на призрак, едва различимый
в мареве благовоний какого-то мистического жертвенника,
и ее глаза на жемчужной белизне лица казались неестест¬
венно огромными. Анжелика чувствовала, что взгляд
этих темных глаз все время устремлен на нее, и видела
приоткрытые в улыбке губы, блеск почти детских зубов.
В комнате царила напряженная атмосфера.
—	Ничего не разглядишь,— шепнул Бассомпье, накло-
нившись к своему соседу маркизу.
—	Здесь так всегда,— ответил Виль д’Эвре тоже шепо¬
том.— Не знаю, считает ли он такое освещение превосход¬
ным или делает полумрак с умыслом, но это ему не мешает.
Сам он видит в темноте, как кошка, и так же наблюдателен.
Глаза старого Пари и в самом деле не переставали огля¬
дывать все вокруг поверх костей, громоздившихся перед
ним, в то время как остальные были поглощены содержи¬
мым своих тарелок...
Взгляд Никола Пари задержался на Анжелике, на Пик-
сарете, который без всяких «с вашего позволения» или
«могу ли я» уселся справа от своей «пленницы», и на Кан¬
торе, сидевшем слева от кее.
Когда золотые кубки начали наполняться вином, язы¬
ки постепенно развязались и посыпались всевозможные
истории.
Вначале, введенная в заблуждение полумраком, Анже¬
лика решила, что все присутствующие мужчины ей не¬
знакомы, но теперь она с удивлением узнала в одном из
них капитана «Единорога» Джоба Симона, человека с ро¬
димым пятном винного цвета. Его густая борода и торча¬
щие волосы поседели еще больше, заметнее стала суту¬
лость, а выпуклые глаза под нависшими бровями смотрели
перед собой невидящим, остановившимся взглядом.
Был здесь и секретарь Арман Даву. Она удивилась
про себя, как сразу не узнала его в «этой шайке злодеев».
Он всегда казался ей человеком с благородными,
хотя и несколько подобострастными манерами. Но те-
364

аерь,— объяснялось ли это эффектом освещения или ее
встревоженным воображением,— вдруг показалось, что
заметное брюшко мессира Армана говорит о нездоровой
рыхлости, а довольно полный подбородок и толстые губы,
растянутые в улыбке, всегда как будто дружеской, выда¬
ют отталкивающую чувственность. Его глаза сквозь линзы
казались неподвижными и блестящими, а оправа очков,
внезапно показавшаяся ей огромной, делала его похожим
на отвратительную сову.
Был среди присутствующих и капеллан Никола Пари,
реколет, потеющий, с пылающим от вина лицом.
Неподалеку от нее сидел капитан рыболовного судна,
стоявшего на якоре в бухте. Это был человек совсем дру¬
гого типа, довольно худощавый, словно высеченный из
гранита. Она заметила, что он пьет, как губка, но не теряет
контроля над собой. Единственным результатом его обиль¬
ных возлияний был красный тонкий нос. Он сидел на
скамье прямо, почти не смеялся и всецело был поглощен
едой. Виль д’Эвре разрядил атмосферу, отпустив со свой¬
ственным ему остроумием несколько грубоватых шуток,
которые были понятны всем присутствующим и привели
их в хорошее расположение духа.
—	Позвольте мне рассказать вам, что случилось со
мной однажды,— начал он мягким голосом.
Маркиз обладал талантом держать своих слушателей
в напряжении, пока один из них ке прерывал его ворча¬
нием:
—	Губернатор, вы нас дурачите.
—	Да, правда,— соглашался он,— это была всего лишь
шутка.
—	С ним никогда не знаешь, лжет он или говорит
правду,— сказал кто-то.
—	А знаете ли вы, что произошло со мной в мой по
следний день рождения?
—	Нет.
—	Ну, так я вам расскажу: как всегда, я собрал всех
своих друзей на борту «Асмодея», этого восхитительного
судна, моего маленького плавучего Версаля... вы все его
знаете... и праздник был уже в самом разгаре, когда вне¬
запно...
—	Что случилось?
—	Корабль взлетел на воздух.
—	Ха! Ха! Ха! — разразились шумным весельем гости.
—	Вы можете смеяться,— горестно сказал Виль
д’Эвре,— но только это правда. Не так ли, моя дорогая
365

Анжелика? И вы, Дефо, скажите, разве не так все про¬
изошло? Корабль взорвался и затонул...
■— Чтоб меня вздернули! — воскликнул Никола Пари,
глубоко пораженный услышанным.— Как же вы спа¬
слись?
—	С помощью вмешательства свыше,— благочестиво
ответил Виль д’Эвре и поднял взор к небесам.
Анжелику восхищало умение Виля д’Эвре держаться
так непринужденно; он с удовольствием ел и словно за¬
был о предупреждении, которое сам сделал Анжелике
относительно возможного яда. Правда, следовало при¬
знать, что в такой темноте ничего не оставалось делать,
как возносить молитву Всевышнему после каждого глот¬
ка и потом стараться думать о чем-нибудь другом. Однако
сама того не желая, Анжелика все-таки заколебалась,
когда капитан-бретонец передал ей кувшин, наполненный
какой-то непонятной жидкостью..
—	Вы должны попробовать этот соус, мадам. Ведь
можно есть каждую часть свежей трески... голову, печень,
язык. Надо смешать все это с красным перцем в уксусно¬
масляном соусе... Попробуйте.
Она поблагодарила и вовлекла его в разговор, чтобы
капитан не заметил, что она не ест. Анжелика спросила,
доволен ли он нынешним рыболовным сезоном и сколько
лет посещает это место.
—	Можно сказать, я здесь родился и вырос. Я прихо¬
дил сюда юнгой со своим отцом. Но нельзя позволять
Аглерике слишком завладеть вами. Если бы я слушался
старого Пари, то был бы теперь только жалким подоби¬
ем человека. Четыре месяца каждый год — это очень мно¬
го! За последние несколько недель мы совсем измотались:
жарко, работаем как рабы... Мне нужно посолить еще
груды трески, наполнить рыбой трюмы, а конца этому не
вижу... Мой сын болен, он всегда заболевает к концу сезона,
когда с деревьев сыплется пыль... Он задыхается. Мне при¬
ходится оставлять его на борту судна на рейде, там больше
воздуха...
Несмотря на болтовню маркиза, Анжелика не могла
не напрягаться внутренне, встречаясь взглядом с Амбруа-
зиной. Сама того не сознавая, она то и дело поворачивала
голову к двери. Не появится ли вдруг Жоффрей? Какое
это было бы облегчение, если бы он вдруг появился на
пороге, возвышаясь над всеми окружающими, и оглядел
бы своим орлиным взором все это пестрое собрание! Воз¬
можно, при виде собравшихся и ее среди них на его губах
366

появилась бы саркастическая усмешка. Он никого не
боялся. Эти люди тоже стали бы вести себя с ним иначе
и говорить совсем другим тоном, в этом она была уверена.
О, почему он не здесь?.
Ее вдруг охватил непреодолимый страх. А что, если
они его убили? Здесь, на этой затерянной полоске зем¬
ли, в этом вонючем логове на краю света, где правит
демон?!
Поймав на себе постоянно останавливающийся взгляд
Никола Пари, она заставила себя немного поесть, не желая,
чтобы он заподозрил ее в трусости. К счастью, рядом сидел
Пиксарет, весело разрывавший мясо своими зубами ласки,
и Кантор тоже весь отдавался еде с аппетитом молодого
парня, прошагавшего много миль.
Старик вытер жирные губы краешком парика.
—	Ну вот, мадам де Пейрак,— неожиданно произнес
он, словно отвечая на невысказанную вслух мысль. — Я
рад вашему приходу. Это укрепило мое желание видеть
вас владелицей этой части света.
—	Что вы хотите сказать, мсье?
—	Я сыт по горло этим гнилым местом. Я хочу вер¬
нуться во Французское королевство и немного повесе¬
литься. Мне хотелось бы продать свои земли вашему
мужу... Но за какую цену, вот в чем вопрос... Я просил его
раскрыть мне секрет получения золота. Он совсем не
против, но мне это кажется слишком сложным...
—	Нет, это, напротив, очень просто,— вмешался в раз¬
говор чарующий голос Амбруазины.— Ведь у вас такой
острый ум, дорогой Никола, и я удивляюсь, почему вы
легко отступаетесь. Мессир де Пейрак объяснил мне все;
здесь нет ничего магического. Это химия, а не алхимия.
Она качала описывать один из процессов получения
золота, который Жоффрей де Пейрак разработал спе¬
циально для руд этой местности. Пока она говорила, Ан¬
желика узнавала знакомые термины. Ими пользовался
Жоффрей де Пейрак, рассказывая о своей работе.
—	Как вы учены, моя милая маленькая дама,— вос¬
хищенно воскликнул Виль д’Эвре, глядя на Амбруазину,—
что за удовольствие вас слышать, и как просто все это
и вправду звучит. Наверное, мне тоже лучше было бы
попытаться получать золото описываемым вами способом,
чем пользоваться такими старомодными методами, как
выдавливание из людей налогов или собирание пуговиц
с мундиров и камзолов потерпевших крушение на наших
берегах...
367

Никола Пари засопел и сморщил кос, пристально гля¬
дя на невинно улыбающегося маркиза.
Анжелика воспользовалась установившимся на какое-
то время довольно напряженным молчанием, чтобы задать
свой вопрос.
—	Похоже, вы недавно видели моего мужа, не так
ли? — спросила она, стараясь, чтобы ее голос прозвучал
твердо и естественно.— Он был здесь?
Пари, оказавшийся несколько обескураженным и разо¬
зленным, повернулся к ней и некоторое время молча
смотрел на нее.
—	Да,— ответил он наконец каким-то странным то¬
ном.— Да, я его видел...— и добавил:
—	Здесь.
Глава шестьдесят вторая
—	Так, значит, вы не заметили пуговицы на его курт¬
ке? — спросил у Анжелики Виль д’Эвре, провожая ее.—
Чистое золото, и с вычеканенным гербом. Достойный офи¬
цер, украсивший этими пуговицами свой мундир, уже
давно пошел на пищу крабам. Еще хватает берегов, где
можно обобрать людей, потерпевших кораблекрушение.
Это выгодный промысел, если, конечно, знаешь, как взять¬
ся за дело. Говорят, у него есть сундук с тысячей пуговиц,
и все они из чистого золота с выделанными гербами всего
мира. Уверен: это правда. Видели вы, как он вздрогнул,
когда я упомянул о некоторых особых способах получения
золота?
—	Было ли это мудро с вашей стороны? Вам не следо¬
вало так провоцировать его, он может быть опасен.
—	Нёт, все в порядке! Мы всегда обмениваемся таки¬
ми любезностями. Если разобраться, то мы с ним добрые
друзья...
Он казался довольным и размягченным.
—	В сущности, все прошло очень хорошо! Нам удалось
покинуть сие сборище в добром здравии!.. Это уже нечто
положительное. Я в восторге от проведенного вечера...
Спите спокойно, Анжелика, дорогая моя. Все будет в по¬
рядке!.. Верьте...
Однако он не добавил своего обычного: «Жизнь уди¬
вительна, так улыбнитесь же!»
—	Я рядом с вами,— прошептал он.— Если только
вам что-нибудь будет нужно, сразу же позовите меня..*
368

Когда он поднес ее руку к губам, чтобы поцеловать
кончики пальцев, она вдруг удержала его непроизвольным
движением.
Она была уже не в силах больше сдерживаться, ей нуж¬
но было кому-то довериться.
—	Так вы думаете, он действительно здесь был? —
спросила она дрожащим, срывающимся голосом.— Все
похоже на какой-то кошмар... где он? Это ужасно — вот
так гоняться за ним. Можно подумать, он меня избегает,
прячется от меня... Где он? Может быть, они убили его?
Может быть, он уже никогда не вернется? Вы всегда знае¬
те все, и я уверена, что уже выяснили, в чем дело. Вы
должны сказать мне всю правду; все, что угодно лучше,
чем такая вот неопределенность.
—	Он был здесь, это правда,— сказал маркиз оста*
рожко,— он был здесь только два дня назад.
—	С ней?
—	Что вы хотите этим сказать, дитя мое? — нежно
спросил Виль д’Эвре, сжимая ее руки в своих, как будто
желая поддержать Анжелику.
—	Что говорят о нем... и о герцогине де Бодрикур?
—	О нем?.. Ну, его знают, люди или боятся, или ува¬
жают его. Он — мессир де Пейрак, властелин Голдсборо,
и ходят слухи, будто Никола Пари хочет продать ему свои
земли в заливе Святого Лаврентия, поэтому они и встре¬
чались здесь на прошлой неделе.
—	А о ней?
—	Что вам известно? — спросил маленький маркиз.
Анжелика сдалась.
—	Герцогиня сказала мне: он — ее любовник,— при¬
зналась она прерывающимся от волнения голосом.
Потом она беспорядочно изложила все, что произо¬
шло между ней и Амбруазиной.
Виль д’Эвре ничего не говорил, только серьезно слу¬
шал, но Анжелика чувствовала в нем искреннего друга,
человека, стоившего гораздо больше, чем ей казалось по¬
началу.
Когда она закончила, он с сомнением покачал головой
и не выглядел ни обеспокоенным, ни удрученным.
—	О нашей дорогой герцогине существуют разные
мнения,— сказал маркиз.— Некоторые превозносят ее до
небес, как святую, добродетельную, например, капитан-
бретонец, который готов принять католическую веру в уго¬
ду ей. Другие, менее легковерные, понимают, что она из
себя представляет, но, похоже, среди них ей удалось сохра¬
369

нить свою репутацию. Если некоторые вожделеющие сам
цы из окружения герцогини и нашли приют в ее постели,
это держится в полном секрете.
—	Точно так же, как и в Голдсборо и Порт-Ройяле,—
устало ответила Анжелика.— Одни лгут, другие помалки
вают из стража или стыда, а третьи искренне заблуж
даются и боготворят ее.
Она на мгновение заколебалась, но потом, решив ни¬
чего уже не скрывать, добавила:
—	На стене в ее комнате висит камзол Жоффрея.
—	Актерство! — вырвалось у Биля д’Эвре.— Это был
специальный трюк, чтобы деморализовать вас. Она знала,
что вы появитесь и хотела ранить вас... Она украла этот
камзол...
—	Вы уверены? — с надеждой спросила Анжелика.
—	Почти! Это так на нее похоже! Типично женский
трюк. Вам не следовало бы на него попадаться. Горавдо
больше следует беспокоиться о том, что ока успела под¬
готовить умы здешних жителей. Некоторые здесь считают
вас опасной интриганкой, а другие видят в вас развращен¬
ное существо, которое спит с краснокожими дикарями.
Третьи думают, что вы пособница дьявола на службе
у еретиков и собираетесь выжить добрых французских
католиков с земель, данных им Богом. Для тех, кто любит
мессира де Пейрака, вы стали Мессалиной, наставл®э-
щей ему рога, а для тех, кто боится, вы — послушное
орудие в его руках.
—	Однако мне показалось, что Школа Пари говорил
со мной если и ке совсем по-дружески, то, по крайней
мере, без откровенной вражды.
—	Старик — это совсем другое дело. Он верит только
себе, и даже Амбруазина не помешает ему думать так,
как он захочет. Но Никола вбил себе в голову мысль
жениться на ней и теперь усердно ухаживает, так что одно¬
му только Небу известно, до какой степени может за¬
морочить ему голову эта сирена с раздвоенным язычком.
Анжелику мало задела ложь, распространяемая о ней
Амбруазикой. Гораздо сильнее в ней было желание снова
обрести надежду увидеть мужа.
—	Так вы думаете, она лжет, говоря о Жоффрее?
—	Мне так кажется... Вы говорите: она исходит яро¬
стью против мужчин, будто она хочет убить Абигель и
скрежещет зубами при мысли о том, что вы пользуетесь
любовью и уважением... иными словами, не она... Я не
вижу во всем этом ничего, что указывало бы на торжест¬
370

вующую любовницу... И я даже готов держать пари —
если Амбруазина попыталась завлечь в свои сети нашего
несгибаемого графа монсеньора де Пейрака, то испытала
сокрушительное унижение. Ее озлобленные заявления *
похоже, свидетельствуют именно об этом.
—	Так вы не верите, что он и в самом деле ее лю¬
бовник?
—	На основании всего известного нам — нет,— энер¬
гично подтвердил он.
—	Какой вы милый! — воскликнула Анжелика, об¬
няв его.
Вновь окрыленная надеждой, она почувствовала, что
сможет наконец-то вздремнуть.
Кантор располагался в хижине рядом, и она слышала,
как он за стеной ворочается в кровати и иногда по¬
храпывает.
Это рождало в ней ощущение безопасности, так же,
как и присутствие сагамора Пиксарета, который сидел
перед домом у небольшого костра, закутавшись в одеяло,
и время от времени подбрасывал в огонь ветки.
Ночь была сырой и холодной. Запах соли и трески,
казалось, проникал всюду. Над деревушкой висел густой
туман. Анжелика отказалась от попыток разжечь огонь
в очаге и сразу укуталась в одеяла. Эти комнаты, пусто¬
вавшие в отсутствие рыбаков, были обставлены грубой
мебелью: здесь находились кровати, столы, табуреты,
ящик для дров и несколько предметов кухонного оби¬
хода — кастрюли, кувшины, бутыли для воды.
Комната, которую занимала она, была довольно боль¬
шой. Две скамьи со спинками, сделанными из горбылей
с ободранной корой, стояли по обе стороны камина, и в
одном из углов — источенный червями сундук. С балок
свисали початки кукурузы и шкуры зверей.
Анжелика не могла унять дрожь. Но она была насторо¬
же и время от времени ее посещало одно и то же ощущение
жуткого сна. Огромные ньюфаундлендские собаки Никола
Пари бегали по деревне — ночью их спускали с привязи;
несколько раз они начинали рычать, приближаясь к Пик-
сарету, и сквозь трещины в стенах хижины слышалось
их фырканье и сопенье. Это напоминало ей страх, который
когда-то, очень давно, вызывали волки в сельских мест¬
ностях Франции.
По сути дела, герцогиня ведь ничего не стала отрицать
после того, как выслушала обвинения в попытках отра¬
вить Абигель и убить котенка. Анжелика почему-то по¬

думала именно об этом невинном крошечном создании —
котенке, попавшем в руки жестокой женщины, и почув¬
ствовала такой ужас, что ей стало плохо. Подобная жесто¬
кость по отношению к животным и детям особенно отвра¬
тительна. Это верх подлости — нападать на беззащитные
существа, которые не могут постоять за себя только по¬
тому, что не имеют для этого достаточной физической
силы и по природе своей бессловесны. Столь омерзитель¬
ные поступки всегда отмечены знаком самого Сатаны.
Человеку невыносимо распознавать в таких действиях
худшее, что в нем таится — бездонную пропасть собствен¬
ной греховности, своего возможного безумия и вечного
проклятия..
Отражение Сатаны в сердце человека, Сатаны, ищу¬
щего себя в зеркале, созданном по образу Божию!
«Когда я была маленькой, — подумала Анжелика,—
я всегда чувствовала жалость к дьяволу, которого
изображали на дверях церкви таким безобразным...»
Она мысленно перенеслась в церковь в Пуату, к лицам
каменных изваяний, изящной ажурной резьбе, гроздьям
винограда и сосновых шишек; потом заглянула внутрь
церкви, где было темно, как в пещерах... хлеба, благо¬
словляемые по воскресеньям, запах ладана... аромат мно¬
гих заклинаемых в этих стенах поколений... Там, в Старом
Свете, век за веком Сатана вступал в союз с людьми и
в конце концов принял свой звериный отталкивающий
облик.
Но здесь, на этих девственных землях, он захватил
господство и снова принял свой истинный облик, облик
ангела... Амбруазины!
«Я брежу»,— сказала себе Анжелика, возвращаясь
к действительности, будто оступившись ка лестнице через
ступеньку. Сердце ее отчаянно колотилось. Она закрыла
глаза, решив все-таки заснуть, но не могла отвлечься от
этих беспорядочных мыслей.
«Почему она сказала мне, что сна из Пуату, если это
неправда?.. Только для того, чтобы заманить в ловушку,
чтобы усыпить подозрения... Ни одного слова, которое
не било бы в цель, не помогало бы сгустить чары,—
лишь бы ослепить меня и скрыть все, что я не должна
знать».
Она старалась не думать о Жоффрее... Ока должна
ждать его, вот и все. Виль д’Эвре подтвердил, что он от¬
плыл на Ньюфаундленд. Ньюфаундленд? Этот огромный
372

остров на востоке был концом света... Вернется ли он
когда-нибудь обратно? Вернется ли он вовремя?
Анжелике казалось, что она вновь переживает то дол¬
гое ожидание, которое ей суждено вынести в этой жизни.
То, что должно скоро случиться, было символом битвы
с отчаянием. И в нее она должна была вступить, чтобы
заслужить, да, заслужить, чудо вновь обретенной любви.
Оценили ли они по-настоящему счастье, озарившее их?
Или нет?
Когда Рескатор снял маску на борту «Голдсборо»,
открыв черты графа де Пейрака перед женщиной, бывшей
когда-то его женой, они не поняли друг друга. Они были
слишком изранены жизнью, чтобы принять друг друга
с безмятежностью их первой любви.
Теперь ей показалось, вся драма повторяется снова,
только с большей напряженностью. И в зти несколько
дней она должна- снова потерять и снова найти его. И вся
ее боль вспыхнет, возродится вновь. А позже, может быть,
и радость.
Проснулась она успокоенная, уверенная в себе.
Начинался первый день.
Прежде чем встать, она, еще до конца не проснувшись,
продолжала сопоставлять факты, будто разрабатывая
план предстоящей битвы. Более всего ей не давала покоя
интуитивная догадка, что существует какое-то связующее
звено между Амбруазиной де Бодрикур и мерзавцами,
которые преследовали их.
—	У них есть руководитель,— сказал Кловис,— от-
дающий приказы, некто на суше по имени Белиал.
Белиал! В этом сатанинском имени таился намек на
двусмысленную женственность.
Она высекла огонь и поднесла его к фитильку масляно¬
го ночника, потом пошарила под подушкой, нашла кон¬
верт, обнаруженный когда-то в кармане бандита, и вынула
знакомый листок.
Она снова перечитала написанное, потом поднесла
бумагу к лицу и закрыла глаза, пытаясь определить, чем
от нее пахнет.
«Я приду сегодня ночью...»
Амбруазина! Она представила себе бандита с медвежь¬
ей головой и запятнанной кровью дубинкой. Амбруазина...
Амбруазина, поработившая это животное своими разврат¬
ными ласками... все было возможно. Если и вправду это
было так, приобретали смысл неожиданные слова Лопеца,
моряка с «Сердца Марии»: «Когда вы увидите капитана
373

с родинкой винного цвета, знайте, что ваши враги
близко».
Джоб Симой, капитан корабля, нанятого герцогиней де
Бодрикур для доставки «королевских невест» в Квебек...
Но он казался хорошим человеком и первым заявил о на¬
падении, жертвой которого стал.
Где же был мост, связующий три этих неизвестных:
корабль под оранжевым флагом с командой бандитов,
«Единорог», на борту которого находились Джоб Симон
и герцогиня, и «Сердце Марии» корсара Золотой Бороды, а
теперь Колена Патюреля — ведь и он, пусть против своей
воли, но все-таки занимал свое место в заговоре с целью
погубить графа де Пейрака и разрушить Голдсборо.
Анжелика трепетала от возбуждения, чувствуя, что
вот-вот придет к какому-то важному заключению.
Потом она снова упала духом. Нет, это бессмысленно!
Была деталь, которая разрушала все ее теории: почему
те самые негодяи, которых ока считала сообщниками
Амбруазины, заманили «Единорог» на скалы и перебили
всю его команду? Вряд ли они могли получить такой
приказ от герцогини де Бодрикур, поскольку та находи¬
лась на борту этого корабля и только чудом не утонула.
Чудом!., если только... если только не настало время
для исполнения пророчества той монахини из Квебека.
Демсн, восседающий на единороге... выходящий из бод
на берег Голдсборо.
Женщина с ребенком на руках, которая ступила на
прибрежный песок маленькими ножками, обутыми в
туфельки из дорогой кожи, ее щиколотки были в алых
шелковых чулках... она изящно двигалась...
Ее одежда была испачкана и изорвана...
Мадам Карер, которая штопала и стирала вещи герцо¬
гини, сказала: «В этих одеждах есть что-то такое, что
я никак не могу понять... что-то забавное... как будто...»
Не хотела ли она сказать, что они были порваны и из¬
мазаны нарочно?
Теперь Анжелика горько упрекала себя за то, что
в свое время не расспросила как следует мадам Карер
и не заставила ее раскрыть истину.
Глава шестьдесят третья
Анжелика решила забрать у Амбруазины камзол Жоф¬
фрея и ждала, когда соперница выйдет из своей комнаты
на мессу.
374

Она видела, как длинная цепочка людей во главе
с «покровительницей» направились к мысу, где колокол
на маленькой часовенке сзывал верующих на молитву*
Здесь, в Тидмагоуче, герцогиня содержала двор, как
королева. Появившись в этом месте первой, она пустила
прочные корни. Анжелике трудно будет свергнуть ее
с трона. Судя по всему, Амбруазине нужно было, чтобы ее
сопровождали не только девушки, секретарь и Джоб
Симон, но и все воздыхатели и приближенные. Находился
здесь и Никола Пари с некоторыми из своих вчерашних
гостей, в том числе капитаном бретонского судна, мно¬
жество рыбаков, и, конечно же, Виль д’Эвре, который
вел себя непринужденно и, ступая по узкой песчаной
дорожке, раскланивался направо и налево так, будто
шествовал по одной из аллей Версаля.
Как только процессия скрылась из виду за деревьями
подступавшего к воде леса, Анжелика быстро направилась
к дому Амбруазины. Оказавшись в комнате, она сразу же
схватила камзол Жоффрея и прижала его к своему сердцу.
Потом осмотрелась.
Ей пришла в голову мысль, что ока может восполь¬
зоваться этой возможностью и побольше узнать о своем
противнике. Поэтому она начала открывать сундуки, ко¬
робки и ящики.
Ока переворошила все наряды и белье, от которых
исходил все тот же опьяняющий крепкий аромат, поразив¬
ший ее, когда герцогиня впервые ступила на их берег
Где взяла столько нарядов потерпевшая кораблекру¬
шение женщина? Ими были забиты все сундуки. По¬
дарки поклонников? Жоффрея? Ее сердце сжалось от
боли, ко она тут же запретила себе думать о подобных
вещах.
Она продолжала поиски, но не нашла ничего, что могло
бы пролить свет на тайну герцогини. Вдруг из кармана
одного из платьев выпали какие-то листки бумаги. Как
только Анжелика подняла их, она сразу узнала письмо
отца де Вернона.
Глава шестьдесят четвертая
Как попало это письмо в руки герцогини де Бодрикур?
Неужели она выследила и убила мальчика-шведа, у кото¬
рого было это послание погибшего иезуита? Почему она
хотела во что бы то ни стало завладеть письмом? И почему
она продолжала хранить его? Какие важные тайны
375

содержались в этих строках, которые Анжелике так
и не удалось дочитать до конца?
Тогда она расстроилась, прочитав первые слова, и буду¬
чи не в состоянии продолжать, положила письмо на стол;
именно в этот момент в комнату вошла Амбруазина
и мальчик бросился бежать. Потом она много раз ругала
себя за излишнюю чувствительность, помешавшую узнать
содержание послания, от которого могли зависеть их
судьбы.
Одной из причин, заставивших ее как можно скорее
присоединиться к Пейраку, вместо того, чтобы терпеливо
дожидаться его в Голдсборо, была навязчивая мысль об
этом исчезнувшем письме, которое, судя по всему, в ужас¬
ных, уничтожающих выражениях обвиняло ее. Попав по
назначению, оно могло оказаться в руках безжалостного
отца дЮржеваля раньше, чем она и ее муж успеют раз¬
работать план защиты против страшных обвинений.
Но теперь, обнаружив это письмо здесь, в логове демо¬
на, Анжелика поняла, что все это время, сама не сознавая
того, шла к пониманию истинного смысла слов иезуита.
Они тогда ранили ее в самое сердце, показавшись свиде¬
тельством измены, предательства со стороны надежного...
дорогого друга...
Прижимая к груди драгоценную добычу — зеленый
бархатный камзол и письмо отца де Вернона, Анжелика не¬
заметно проскользнула в свою хижину, закрылась на все
запоры и, положив камзол мужа на стол рядом с собой, раз¬
вернула страницы объемистого письма, которое, пересох¬
нув от жары, теперь громко шуршало в тишине пустой ком¬
наты. Глаза сразу же нашли слова, уже прочитанные ею.
—	Да, дорогой отец, вы были правы... Демон в Голд¬
сборо ... и создает здесь атмосферу разврата и преступ¬
лений...
В эти минуты удлиненный, изящный почерк иезуита
уже не казался враждебным. Перед ней возник образ
друга. В этих строках был он весь — холодный, замкну¬
тый, но добросердечный человек. Благодаря письму стало
ясно: он хотел доверить ей свой страшный секрет. По¬
скольку последнее послание не могло дойти до адресата,
отец де Вернон поручал его Анжелике, графине де Пейрак,
как он и пытался сделать это перёд смертью. «Письмо...
к отцу д’Оржевалю... оно не должно...»
Теперь она поняла, что значили эти последние слова.
Собрав остаток сил, он умолял только об одном: не до¬
пустить, чтобы письмо попало в ее руки. «Демон... про¬
376

следите за ним, мадам. Я один знаю правду, и если она
завладеет письмом, то его уничтожит... И тогда ложь и зло
будут продолжать сбивать людей с истинного пути и увле¬
кать их в пучину горя и греха... В эти несколько дней, про¬
веденные в Голдсборо, я использовал все свои способности
и все свое стремление к добру, чтобы раскрыть истину...
И, раскрыв ее, сорвав маску со зла, провозгласив эту истину
в своем письме, я умираю, не успев предать ее гласности...
Сделайте все, что будет в ваших силах, мадам, чтобы на¬
нести удар раньше этих демонов... Это письмо... к отцу
д’Оржевалю... оно не должно...»
Казалось, что он сам объяснял все это тихим, почти
неслышным голосом.
—	Да, отец, вы были правы... Демон в Голдсборо...
Потом Анжелика с благоговением принялась читать
оставшуюся часть письма, ту, что она не успела закончить
в первый раз.
«Это и в самом деле ужасная женщина, которая скры¬
вает свои инстинкты, свои знания и всевозможные пороки
под внешним обаянием, умом и даже набожностью; она не
жалеет сил ради того, чтобы погубить всех, кто соприка¬
сается с нею, точно так же, как ядовитые цветы американ¬
ских лесов украшают себя яркими красками и сладким
ароматом для того, чтобы привлечь насекомых и птиц,
а затем уничтожить их. Она не колеблется перед свято¬
татством. Она приближается к святыням в состоянии
смертного греха, она лжет на исповеди, и даже доходит
до того, что пытается ввести в искушение служителей
Бога в их церковных деяниях. Я не смог определить, демо¬
ны ли терзают ее и осаждают душу, заставляя действо¬
вать почти бессознательно. Это состояние ума, близкое
к безумию. А может быть, мы имеем дело с бесноватостью,
то есть с одним из тех случаев, когда демоны входят
в тело и душу человека и полностью завладевают его лич¬
ностью? Или же мы встретились с воплощением какого-то
злого духа, излучением Сефиротического Дерева, род¬
ственного одному из семи черных принципов Гоулифа.
В данном случае это демон-суккуб, который перевоплотил¬
ся для того, чтобы провести некоторое время среди людей,
сея между ними грех и разрушение.
При угрозе появления на земле Акадии демона-суккуба
вы внимательно следили за всем, что происходит в этой
дорогой вашему сердцу стране, и не могли оставить без
внимания такое предупреждение. Это заставило вас до
конца проследить это явление.
377

След привел вас в Голдсборо, новое поселение на
берегах Пентагоета, очень быстро и почти против нашего
желания основанное джентльменом удачи, не выступаю¬
щим ни под каким определенным флагом и более илй
менее расположенным к англичанам. Расследования уста¬
новили: он француз знатного происхождения, но изгнан
из королевства за давние преступления, связанные с кол¬
довством. Все совпадало с тем, что мы знали. Потом к
нему присоединилась женщина, прекрасная и обольсти¬
тельная. Теперь уже не могло быть и тени сомнения..
Вы посоветовали мне отправиться в Голдсборо и познако¬
миться с этими людьми, понаблюдать за ними и проверить
их, а потом, когда я окончательно составлю свое мнение,
откровенно и подробно сообщить его вам.
И вот я здесь, пишу вам свое послание и ■—увы!
подтверждаю, отец, что, да, эти леденящие душу преду¬
преждения и ваши собственные предчувствия вас не об¬
манули. Демон в Голдсборо! Это женщина. Я ее здесь
видел и даже говорил с ней. Я трепетал, встречаясь глаза¬
ми с ее взглядом, в котором вспыхивали искры ненависти,
когда она смотрела на меня. Вы знаете, каким обострен¬
ным инстинктом обладают эти существа по отношению
к нам, воинам Христовым. Наша миссия заключается
именно в том, чтобы разоблачать их, и у нас есть для этого
необходимое оружие.
Высказав все это, должен теперь, дорогой отец, со¬
общить вам о ситуации, к которой вы не подготовлены,
и я боюсь, что, получив мое свидетельство, высказанное
со всей резкостью и прямотой, сочтете его результатом
временного помрачения ума и не обратите на него должно¬
го внимания...»
—	Ох уж, эти мне иезуиты с их хождением вокруг да
около,— нетерпеливо воскликнула Анжелика.
Она вынуждала себя не пропускать строк и не про¬
листывать страниц, чтобы поскорее заглянуть в заключе¬
ние. Сердце ее билось так, что, казалось, вот-вот выскочит
из груди.
Он положительно преступал все пределы, этот Мервин,
со своим риторическим туманом! Как будто он не понимал,
что Амбруазина скоро вернется с мессы, вместе со всем
своим войском, и сразу же обнаружит, что кто-то рылся
в ее вещах и что письмо исчезло.
«Никогда не одобряя крайности, излишний энтузиазм
и предупреждения, я всегда старался выявить факты в их
подлинном значении, основываясь в своих выводах только
378

на собственных наблюдениях и руководствуясь, повторяю,
волею Святого Духа, к которому не уставал обращаться
с молитвами, дабы он открывал глаза мои на правду и на
одну только правду.
Поэтому сегодня я назову вам имя женщины, которую
считаю посланницей Сатаны среди людей. Полностью
сознаю, что мой единственный долг заключается в том,
чтобы передать вам эту неприкрытую правду, как вы и
попросили меня и как считаю обязанным сделать сам.
Я нахожу эту правду очевидной, хотя не могу не пред¬
видеть, какое смятение могут вызвать мои откровения.
И теперь, обсудив вопрос в ваших сомнениях относительно
меня, прекрасно понимаю: вы ожидаете, что мое перо
начертает вполне Определенное имя. Но это не то имя,
которое я собираюсь вам назвать.
Когда вы прислали мне инструкции относительно но¬
вой миссии, вы просили попытаться найти мадам де Пей¬
рак, которая ускользнула от вас в Невехеванике и путе¬
шествует где-то в районе Каско. Я хорошо знал, что вы
составили твердое мнение о супруге человека, являющего
ся в настоящее время владельцем Голдсборо и большей
части земель Акадии — от верховьев Кеннебека до горы
Дезерт.
Все в мадам де Пейрак — слава о ее красоте, уме и
обольстительности — безошибочно указывало на нее, как
на женщину, разрушающего влияния которой на вашу
работу вы боялись. Я сам был склонен разделить это
мнение, и, должен признаться, мне хотелось встретиться
с ней, чтобы иметь возможность понаблюдать не спеша.
Благодаря везению и старанию, мне удалось найти ее
довольно быстро. Я взял ее на борт своего судна, и за
время последующего путешествия, длившегося несколько
дней, составил о ней свое мнение. Судно, затерянное
в море, представляет собой замкнутый мирок, и тем, кто
находится на его борту, трудно притворяться, изображая
себя иными, чем они есть на самом деле. Рано или поздно
наступает момент, когда приоткрываются глубины души
человека.
Мадам де Пейрак поразила истинно женственным ха¬
рактером, действительно необычным, но жизнерадостным,
здоровым, мужественным, и своим умом, независимостью
в суждениях, без самоуверенности и спеси. Ее поступки
и взгляды оригинальны, что делает их очень привлека¬
тельными. И тем не менее за ними нельзя найти ничего,
кроме стремления, вполне естественного, жить согласно
своим собственным вкусам и темпераменту.
379

То, что она говорит на нескольких индейских диалек¬
тах так же, как на английском и арабском, кажется мне
не проявлением каких-то дьявольских козней, но просто
указывает на то, что она обладает способностями в этой
области и стремится к общению со своими собратьями-
людьми. Ей хочется учиться, и она прилагает для этого все
усилия. Я отмечаю это потому, что очень мало женщин
имеют такие склонности, то ли из-за лености ума, при¬
сущей их полу, то ли из-за природы их обязанностей.
Короче говоря, тот факт, что она не соответствует
привычным меркам, не кажется мне достаточным, чтобы
заклеймить ее как врага добродетели.
Когда мы добрались до Пентагоета, я не счел нужным
далее задерживать ее и отпустил в Голдсборо. На следую¬
щей неделе отправился туда сам, и вот тогда-то я и встре¬
тил демона...»
Анжелика оторвалась от чтения, перевернув послед¬
нюю страницу длинного письма. Сердце ее билось все так
же отчаянно. Она была настолько поглощена чтением и
так взволнована, что почти не сознавала: в прочитан¬
ных строках отец де Вернон говорит о ней с любовью.
Было что-то неопределенное, недосказанное, искреннее
и нежное, подобное объяснению в любви, ибо эти слова
шептал голос, канувший в небытие. Потрясенная, она
почувствовала, что ее сердце захлестывает горестное
блаженство.
—	О, Джек Мервин! О, мой бедный друг! — прошепта¬
ла Анжелика.
Она никогда не должна была сомневаться в нем. Это
было недостойным чувством. Теперь она жестоко наказана
нахлынувшими угрызениями совести. Читая в первый раз
начальные строки этого письма, она боялась, что обнару¬
жит в нем слишком жестокие откровения, и поддалась
волнению и страху. Ее колебания длились всего мгнове¬
ние, и тем не менее от этого зависела жизнь умершего
невинного ребенка, бедного маленького посланца священ¬
ника. Злой дух восторжествовал над судьей, выследившим
его и разоблачившим в том самом письме, которое она,
Анжелика, побоялась читать дальше, стараясь уклониться
из страха услышать осуждение самой себе.
Жоффрей часто говорил: «Ты никогда ничего не долж¬
на бояться...»
И вот теперь перед ее глазами разворачивалась драма.
«Кто же она, если не мадам де Пейрак, можете вы
спросить меня, кто же тогда?
380

Итак, вот ответ. Недавно кораблекрушение забросило
на эти берега знатную даму-патронессу, направлявшуюся
в Канаду с молодыми женщинами и девушками. И это на
нее я указываю вам, как на то устрашающее существо,
поднявшееся сюда из глубин ада, чтобы сеять несчастья
и пытаться погубить нас.
Ее имя? Оно вам известно. Это герцогиня де Бодрикур.
Для меня не является тайной, что она много лет исповедо¬
валась вам и даже связана с вами родственными отноше¬
ниями. Я слышал, вы убеждали ее приехать в Новую
Францию, отдав свое значительное состояние в распоряже¬
ние нашей Святой Католической Церкви для того, чтобы
обратить в веру язычников и расширить ее влияние.
Но я был поражен тем, что обнаружил ее здесь, и вскоре
разоблачил ее устращающую порочность. И вот теперь она
заявляет мне, якобы это вы поручили ей сокрушить гор¬
дость и наглость ваших злейших врагов, графа и графини
де Пейрак, и будто она находится здесь по вашему указа¬
нию, выполняя святую миссию, в которой я должен ока¬
зать поддержку...»
—	Что? Что такое? Это что-то новенькое! — восклик¬
нула ошеломленная Анжелика. Потом, вдруг осознав, что
уже давно стучатся в дверь, сложила письмо и спрятала
его в лиф. Словно в трансе она подошла к двери и, открыв
ее, уставилась невидящим взглядом на маркиза де Виль
д’Эвре, который отчаянно жестикулировал, как беспоря¬
дочно дергаемая за ниточки марионетка.
—	Вы умерли или пытались заставить меня умереть
от страха? — провозгласил он.— Я уже собирался вы¬
ломать дверь...
—	Я отдыхала,— сказала она.
Анжелика колебалась, не зная, говорить ли ему сразу
о письме. Открытие возможного сговора между отцом
д’Оржевалем и развращенной знатной дамой, прибывшей
из Европы под маской патронессы, проливало совершенно
новый свет на роль этого письма и на удивительное совпа¬
дение, в результате которого эта дама оказалась в Голд¬
сборо.
Виль д’Эвре Еошел в сопровождении двух своих лю¬
дей, которые внесли его карибский гамак и подвесили
к балкам.
—	Меня поселили в настоящей лачуге,— объяснил
он.— Я ке могу заставить себя вернуться туда. Поэтому
я пришел отдохнуть в вашей комнате. Да и в любом
случае нам лучше не отходить далеко друг от друга.
381

Анжелика предоставила ему возможность устраивать¬
ся и отправилась на поиски Кантора. Здесь, как и в Порт-
Ройяле, в эти последние летние дам текла обычная жизнь
французского поселения на берегу океана. Были тут рыба¬
ки-сезонники, индейцы, приносящие меха. Люди появля¬
лись и исчезали, одни приносили с собой новости и уходи¬
ли дальше, другие располагались, ожидая прибытия
корабля и намереваясь отплыть в Европу или Квебек.
Торговали, сплетничали, строили планы; в полдень все
отправлялись спать, а к вечеру оживали, хотя это оживле¬
ние было несколько искусственным: они просто старались
забыть, что так оторваны от своего народа и заброшены
сюда на дикий необжитый континент. Вдоль берега горели
костры, набивались трубки; дом Никола Цари был открыт
для гостей, и из темноты доносились жалобные стоны
бретонских волынок. Ночью тишина нарушалась криками
пьяных моряков, возвращающихся из индейской деревни.
Казалось, здесь собрались достойные люди, случайно
оказавшиеся вместе в результате какого-то великого
изгнания.
Как и в Порт-Ройяле, Анжелика мучительно пере¬
живала оторванность от своих близких, потому что долж¬
на была в одиночку нести невыносимое бремя неразгадан¬
ной тайны. Иногда все казалось ей сном, но в корсаже
было спрятано письмо отца де Вернона, и, чувствуя его,
она вспоминала странные и категорические заявления
иезуита: «Суккуб, неумолимо устремленный ко злу... ее
имя вам известно... это герцогиня де Бодрикур... она гово¬
рит, что ее послали вы...»
Амбруазина была послана отцом д’Оржевалем, чтобы
«навредить изнутри этим опасным завоевателям, по¬
явившимся на берегах Акадии и обосновавшимся в Голд¬
сборо...». Однако она не могла завлечь ее в Хаусснок, не
могла и подстроить встречу с Золотой Бородой на Острове
Старого Корабля. Но тогда она должна иметь сообщников!
И Анжелика принялась лихорадочно собирать в уме раз
розненные обрывки доказательств, подтверждающих
предположение о том, что Амбруазина действовала не
одна, а была только вдохновительницей заговора с целью
безжалостного их уничтожения. Но если это так, получа¬
лось, что все или почти все, случившееся за это проклятое
лето, спланировано заранее, и даже крушение «Единоро¬
га» было специально устроено у этих берегов.
Это казалось безумием! Анжелика сама понимала, что,
раз Амбруазина находилась на борту судна, она никогда
382

не пошла бы на такой риск при всей своей одержимости....
Да и «королевские девушки» никогда не позволили бы
принести себя в жертву... Нельзя забывать, что бедняжек
едва спасли, а часть команды была убита, в то время как
остальные утонули...
Кто выжил из всей команды? Мальчик-юнга и капитан
Джоб Симон, первым назвавший это преступлением, во
всеуслышание кричавший о том, что бандиты заманили
его корабль на скалы и прикончили всех его людей удара ^
ми дубинок... Отчаяние капитана, потерявшего корабль
было неподдельным. Но одно обстоятельство, связанное
с ним, оставалось необъяснимым. Он, опытный капитан,
будто не сознавал сделанной ошибки, оказавшись во
Французском заливе, вместо того, чтобы направиться в
Квебек. Может, он был не совсем в своем уме? Глядя на
то, как Джоб Симон бродит поодаль, размахивая длинны¬
ми руками, сутулясь и неуклюже шагая, наклонив вперед
свою лохматую голову, словно что-то выискивая понапрас¬
ну, и время от времени кивает, Анжелика не могла не
прийти к такой мысли. Все эти несчастные люди были,
по-видимому, совершенно раздавлены свалившимися на
них бедами. Ее глаза внезапно открылись, и она заметила
измученное, подозрительно испуганное выражение тех
или иных лиц, их бледность, осунувшиеся, заострившиеся
черты, горькие складки, которые внезапно появлялись
в уголках губ, их упрямую решимость молчать, их загнан
ный, затравленный вид, скрытую враждебность, которая
выражалась только в том, что, когда ока проходила мимо,
к ней поворачивались спиной кли, наоборот, слишком
настойчиво обращали на кее свои взгляды.
Она прошла все поселение из конца в конец, чувствуя
давящую атмосферу, но ке обращая на это никакого вни¬
мания, потому что была обеспокоена другим — как можно
скорее найти Кантора. Пройдя достаточное расстояние
по берегу, она повернула вверх к деревушке. Дома были
построены вокруг подобия маленькой площади, откуда
был виден горизонт. Она заслонила глаза рукой, страшась
и надеясь увидеть на отливающем золотом море — оно
было медового цвета, будто окрашенное приближающейся
осенью,— парус, который станет все увеличиваться, при¬
ближаясь к входу в бухту. Но на горизонте ничего не
было.
Обернувшись, она увидела у себя за спиной Амбру-
азину.
Глаза герцогини сверкали от ярости.
383

—	Вы обыскали мои вещи,— сказала она резким,
срывающимся голосом.— Браво! Нельзя сказать, что вы
страдаете излишней щепетильностью, не так ли?
Анжелика только пожала плечами.
—	Щепетильностью? По отношению к вам?.. Вы, ве¬
роятно, шутите?
Увидев, как дрожат от гнева изящно вырезанные
ноздри Амбруазины, Анжелика поняла, что герцогиня
не представляла себе, на что способна она, Анжелика.
Выбирая себе жертвы среди людей знатных, возвышен¬
ных и горделивых, склонных видеть в своих ближних
только самое хорошее, она спекулировала на их врожден¬
ной деликатности и манерах, выработанных воспитанием,
безнаказанно дурача и издеваясь над ними. Она полага¬
лась на их неспособность использовать для своей защиты
те подлые средства, которые сама пускала в ход: ложь,
клевету, неблаговидные поступки, неразборчивость в сред¬
ствах и низость...
Теперь же она начала понимать, что в Анжелике встре¬
тила горностая, а он не боится испачкать грязью свой
белоснежный мех.
—	Вы взяли письмо, так?
—	Какое письмо?
—	Письмо иезуита, отца де Вернона.
Анжелика молча смерила ее взглядом, словно выигры¬
вая время для размышления.
—	Вы хотите сказать, что это письмо было у вас? Как
же вы им завладели?.. Так, значит, вы не останавливаетесь
ни перед чем. Вы убили мальчика, который принес его
мне, не так ли? Убили руками своих сообщников... Теперь
припоминаю, он пытался мне что-то сказать, да, мальчик
говорил: «Они гонятся за мной, они хотят убить меня,
ради Бога, помогите мне...» И я не прислушалась к его
словам! Бедное дитя! Никогда не прощу себе!.. Вы убили
его!
—	Но вы сошли с ума! — громко, почти пронзительно
крикнула Амбруазина.— О чем это вы все время толкуете,
о каких сообщниках?.. И это уже во второй раз... У меня
нет никаких сообщников...
—	В таком случае, как попало в ваши руки это
письмо?
—	Письмо лежало между нами на столе, я взяла его,
вот и все.
«Тогда почему мальчик бросился бежать, как только
вошла она...— подумала Анжелика.— Он боялся ее! Так
384

же, как котенок... Он знал, что она одержима злым духом;
но где же это несчастное дитя теперь?»
Она задумалась о мальчике, маленьком Эббиэле, ко¬
торый пришел к ней просить защиты после смерти своего
покровителя. Нет, это было непростительно с ее стороны!
—	Вы взяли это письмо, я это знаю,— продолжала
Амбруазина,— что ж, тем хуже для вас. Не думайте, что
вам когда-нибудь удастся воспользоваться им против
меня. Иезуит мертв. К словам мертвых всегда относятся
с осторожностью. Я скажу, будто вы околдовали его и за¬
ставили написать это письмо, чтобы погубить меня, потому
что я хотела разоблачить страшные вещи, творящиеся
в вашем Голдсборо. Я скажу, что вы совратили его, что он
был вашим любовником... и это правда, он любил вас! Это
очевидно. Я скажу, что, получив это сфабрикованное
письмо — свидетельство против вас, именно вы убили его
в Голдсборо, в этом, логове бандитов и еретиков. Кто может
знать, как он там умер? И кому поверят, кроме меня?
А я была там в это самое время и могу рассказать в Квебе¬
ке, как этот ужасный англичанин налетел на несчастного
отца и убил на глазах толпы и как вы выкрикивали обод¬
ряющие слова и хохотали над этим преступлением... Я
скажу им, в каком горе была, как потрясло меня это страш¬
ное зрелище и каких трудов стоило вырваться из этого
жуткого места, едва не расставшись при этом с жизнью...
Она сделала изящный жест, как бы приглашая Анже¬
лику собрать вокруг себя всех обитателей Тидмагоуча.
—	Что ж, давайте... покажите им на меня!.. Крикните
им: «Вот демон! Это герцогиня де Бодрикур... У меня есть
против нее неопровержимое обвинение!»... Кто вам по¬
верит? Кто вас поддержит и в других местах? Я, пока была
здесь, позаботилась, чтобы к этой легенде добавилось
несколько пикантных подробностей... Они считают вас без¬
божницей, опасной, злой; и пока что ваще поведение еще
ничем не опровергло моих слов... Вы вышли из леса
в сопровождении дикарей, вы связались с этим Вилем
д’Эвре, а его ненавидят и считают худшим из всех
бывших здесь губернаторов. И... разве кто-нибудь видел
вас на мессе сегодня утром?.. А я там была...
Она покачала головой и звонко рассмеялась.
—	Нет, мадам де Пейрак... на этот раз вас не спасет
ваша красота. Моя позиция слишком сильна... Даже если
вы и решитесь потрясать письмом в Квебеке или любом
другом месте... Если придется выбирать между вами и
мной, Себастьян д’Оржеваль поверит мне.
13 1-454
385

—	Значит, вы знакомы с отцом д’Оржевалем? — спро¬
сила Анжелика.
Амбруазина в бешенстве топнула ногой.
—	Вы прекрасно знаете, что да, раз вы читали письмо!
И не пытайтесь перехитрить меня, у вас ничего не
выйдет.
Она протянула руку:
—	Отдайте письмо мне обратно.
Ее глаза метали молнии. Анжелика подумала, что сила
ее злобы была такова, что простые, впечатлительные
люди легко поддавались испугу, когда она вот так говори¬
ла с ними, и, вероятно, повиновались ей, как во сне.
Однако сама она не поддавалась этой обескураживаю¬
щей атаке и спокойно сказала:
—	Успокойтесь! На нас смотрят, и эти маленькие
припадки бешенства могут повредить вашей репутации
добродетельной, мягкой женщины.
Она прошла мимо Амбруазины и вернулась к себе.
Ночью она закончила читать письмо при свете свечи.
Последние строки отца де Вернона свидетельствовали
о том, что он спешил.
«Я знаю много интересного, и мне хотелось бы рас¬
сказать вам о поселении в Голдсборо, но у меня не хватает
для этого ни времени, ни места. Я вручу это письмо послан¬
цу Сен-Гастина. Я уезжаю, потому что больше не ощущаю
себя в безопасности, однако мне не хочется слишком
удаляться от этих мест — чувствую, мое присутствие
может несколько помешать осуществлению злых замыс¬
лов, зреющих здесь. Лучше всего будет, если вы попытае¬
тесь найти меня в деревне X, где я встречаюсь с отцом
Дамианом Жанрусом. Там мы могли бы обсудить все, и я
передал бы вам на словах свои наблюдения».
Анжелика отказалась от мысли рассказать о письме
своему сыну или губернатору. Амбруазина была права.
Такое письмо с помощью нескольких умных намеков мож¬
но обратить против нее, Анжелики. Она не могла найти
в нем никаких доказательств того, что у Амбруазины
были сообщники и герцогиня была только вдохновителем
обширного заговора, задуманного для того, чтобы погубить
их всех. Оторванное от определенной обстановки заявле¬
ние иезуита кажется неправдоподобным, результатом гип¬
ноза. А он уже никогда не сможет рассказать о фактах
и умозаключениях, заставргвших его прийти к подобным
выводам. Обвинения, которые он обрушршал на голову
Амбруазины, содержали нападки на персону, принадлежа¬
386

щую к высшим слоям общества, пользующуюся широкой
известностью и неплохой репутацией; похоже было, что
она тщательно выбирает поле своей деятельности и позво¬
ляет себе тот или иной поступок только в том случае, если
заранее уверена, что он может быть обращен ей на пользу.
Поэтому Анжелика, несмотря на то, что в ее руках теперь
находилось такое оружие, все еще была в достаточно
щекотливом положении. Однако она решила не заду¬
мываться над этим сейчас. Вновь и вновь переживала она
то согревающее чувство, какое испытала, найдя в письме
отца де Вернона друга, который, даже уйдя из жизни,
все еще продолжал защищать ее.
Глава шестьдесят пятая
На второй день после их прибытия в Тидмагоуч с Анже¬
ликой хотел встретиться лейтенант Бассомпье.
Несмотря на то, что он сыграл с ней скверную шутку
на мысе Макуйот, где взял ее в плен, она неплохо относи¬
лась к этому молодому джентльмену удачи. Он был муже¬
ственным, предприимчивым, благородным, получил хоро¬
шее образование в родовом замке, где воспитывался, буду¬
чи пятым или шестым отпрыском большой семьи разорив¬
шегося дворянина. Теперь, когда все проблемы с пиратами
«Сердца Марии» были решены и Золотая Борода стал
губернатором Голдсборо, его лейтенант Бассомпье не
скрывал своей преданности графу и графине де Пейрак.
Именно он нашел после кораблекрушения «Единорога»
на скалах израненную Мари-ла-Дюс, которую вынес от¬
туда на руках. Он влюбился в девушку, но, к несчастью,
отъезд мадам де Бодрикур с ее протеже в Порт-Ройял
разлучил их.
Анжелика заметила, что лицо лейтенанта осунулось, и
он больше не походил на бесстрашного пирата, который
радуется уже тому, что жив, и счастлив, что встречает
каждый вечер на этой земле. Он спросил, можно ли по¬
говорить с ней, и, поскольку Виль д’Эвре, отдыхавший
в своем гамаке, судя по всему, не собирался оставлять
их наедине, Бассомпье заверил ее, что губернатор ке по¬
мешает. Это связано с мадам де Бодрикур.
—	Мессир маркиз был встревожен, когда узнал, что
ему предстоит встретиться с герцогиней. И ват тогда стало
понятно что мои личные впечатления о ней как опаской,
развратной женщине не были превратными; и теперь я
более чем когда-либо боюсь за свою любимую. Может
13е
387

быть, бы помните, мадам, как я любил эту удивительную
девушку. Я полюбил ее в ту минуту, когда нашел ее там
всю окровавленную. Однако должен признаться: раньше я
смеялся при одной только мысли, что когда-нибудь до¬
зволю себе подчиниться столь бурной страсти. Й тем не
менее это так! Сначала мне показалось, что наши чувстза
взаимны. Мы в известной степени доверились друг другу.
Она родом из прекрасной, но обедневшей семьи и не имела
приданого, поэтому ее отдали в монастырь, где она должна
была принять покрывало монахини. В этом монастыре
года два назад ее встретила мадам де Бодрикур и предло¬
жила стать компаньонкой. В Голдсборо у меня сложилось
впечатление, что она не совсем безразлично ко мне от
носится. Поэтому, видя, как девушка предана своей покро¬
вительнице, я пошел к герцогине — сообщить о намерении
жениться на Мари и рассказать о себе. Мадам де Бодрикур
заверила, что поговорит об этом с ней. И вскоре дала мне
отрицательный ответ, причем требовала больше не настаи¬
вать на моей просьбе, потому что Мари — слишком прямая
и честная, чтобы чувствовать хоть малейшую симпатию
к пирату, руки которого наверняка обагрены кровью. Она
очень впечатлительная девушка, и сама эта мысль уже
привела бы ее в ужас, и так далее, и тому подобное... Это
был для меня страшный и неожиданный удар, который
настолько надломил меня, что сам не понимаю, как это
могло произойти и как она к этому перешла... но герцогиня
сумела так утешить меня... в конце концов я провел ночь
с ней... с герцогиней...
Он рассказывал о случившемся с таким удивлением
на лице, что Виль д’Эвре качал задыхаться от смеха в
своём углу.
—	Теперь я понимаю, что был только одной из ее
бесчисленных жертв, и Мари, вне всякого сомнения, сов¬
сем не такая. И потому хочу приложить все усилия, чтобы
вырвать ее из когтей этой женщины. Случай помог мне
скова найти любимую девушку. А я уже думал, она пла¬
вает под другими небесами и что никогда больше ее не
увижу... Мне кажется, это идеальная возможность спасти
ее, но она избегает меня. Может, вы смогли бы поговорить
с ней и убедить в искренности моих чувств и намерений?
Я попытаюсь.
С тех пор, как Анжелика раскрыла истинную натуру
Амбруазины де Бодрикур, она не переставала с некоторым
беспокойством размышлять об отношениях, существовав,
щих между «патронессой» и окружающими ее молодыми
388

женщинами. Это были хорошо воспитанные, благочести*
вые девушки, набранные из приютов для того, чтобы
выдать их замуж в Новой Франции,— Мари-ла-Дюс, чув¬
ствительная Генриетта, очаровательная, робкая девушка-
мавританка, Антуанетта, все спокойные, кроткие, милые;
благоразумная молодая вдова Жанна Мишо с ее малень¬
ким сынишкой, девушки из низших слоев дворянства,
бедные, но хорошего происхождения, образованные, мяг¬
кие по характеру. Среди них было несколько девушек,
которых отнюдь нельзя было назвать бесцветными и ли¬
шенными индивидуальности, такие, как Дельфина дю
Розо или Маргерит де Бомон. Шефствовала над ними ста¬
рая дуэнья, Петронелла Дамурт, добродушная, поклади¬
стая, хотя и несколько простоватая женщина.
Некоторые из этих женщин знали герцогиню уже
достаточно давно. Петронелла, судя по всему, едва ли не
воспитала ее. Другие знали ее только несколько месяцев,
с тех пор, как она отобрала их для поездки в Новую
Францию. Все они без исключения обожали свою покро¬
вительницу. И только одна Жюльенна,— а она была улич¬
ной девчонкой, резко отличавшейся от всех остальных,
и, должно быть, затесалась среди них, чтобы избежать вы¬
сылки на острова,— только она одна презирала и ненави¬
дела Амбруазину и заявляла об этом без всякого страха
Но преданность герцогине остальных казалась без¬
граничной.
Не были ли эти проявления верности чем-то не совсем
нормальным? Анжелика вспомнила бешеный взрыв
эмоций, вызванный сообщением о том, что их покрови¬
тельница спаслась от смерти: они бросались к ее ногам,
обнимали, цеплялись за колени, проливая слезы радости.
А когда в первый вечер в Голдсборо они боялись, что герцо¬
гиня умрет, какой неописуемой была их паника, как не¬
истово умоляли они Анжелику остаться на ночь у постели
больной. Все эти девушки, словно безумные, с какой-то
странной настойчивостью цеплялись за Анжелику... Что
они знали о герцогине?
Были ли они обмануты или околдованы, запуганы?..
Просьба лейтенанта Бассомпье предоставляла ей возмож¬
ность кое-что разузнать об этом.
Мари-ла-Дюс она нашла за одним из деревенских
домишек. Молодая женщина поднималась на скалы за
цветами и возвращалась по тропинке, проходившей мимо
дома, в котором никто не жил. Анжелика надеялась, что
в этом месте они смогут поговорить с глазу на глаз.
389

Мари отпрянула, увидев Анжелику, но та удер¬
жала ее:
—	Не убегайте, Мари, мне нужно поговорить с вами без
свидетелей, и у нас мало времени.
Прижимая к себе охапку цветов, молодая женщина
смотрела на нее, не в состоянии скрыть своего испуга.
Ока действительно была очень хорошенькой, робкой и не¬
посредственной. У нее были удивительно красивая шея,
голубые, как небо, глаза, светлые волосы и хрупкое, безыс¬
кусное, как у цветка, изящество. Но за последнее время
она очень похудела, вероятно, еще не полностью по¬
правилась от ушибов и ран после стольких переездов.
Девушка была бледна, ее губы потрескались от сухого
воздуха и соли. Анжелика чувствовала, что Мари напря¬
жена, как натянутая струна, которая вот-вот лопнет.
Но времени для рассуждения ке было.
—	Мари,— начала она,— вы видели их? Когда вас при¬
несли ко мне, вы прошептали: «Я видела демонов, они
напали на меня в темноте...» Вы видели людей, которые
вынырнули ИЗ ТЬМЫ СО СВОИМИ дубинками, чтобы при¬
кончить выброшенных на берег кораблекрушением
людей... А теперь скажите мне, скажите все, что думаете,
знаете, подозреваете... Мы должны положить конец этим
преступлениям... Ведь это она, не так ли, она отдает им
приказы?
Молодая женщина слушала, вне себя от ужаса. Она
могла только отрицательно покачать головой.
—	Бы жили с ней, были близки два последних года,—
продолжала Анжелика, чувствуя, что истекают считанные
минуты.— Вы должны знать, что она за человек. И сейчас
вы должны помочь мне, прежде чем нас всех убьют,
погубят...
Мари-ла-Дюс дернулась, как от ожога.
—	Нет, никогда,— горячо ответила она.
Анжелика внезапно схватила ее за тонкое запястье.
—	Почему?
—	Я никогда не забуду всего, что она для меня сделала.
Я была одна на свете, и у меня ке было никакого будущего,
кроме монастырских стен. Она проявила обо мне заботу,
дала возможность снова жить, просто быть счастливой...
Она опустила глаза.
—	Это так хорошо — быть .любимой,— прошептала
она.
Трудно сказать, насколько подействовала умная без¬
нравственность Амбруазины на эту осиротевшую девуш¬
390

ку, остававшуюся ребенком благодаря своей наивности,
мечтательности, одиночеству и совершенному незнанию
жизни.
—	Если все дело только в зтом,— сказала Анжелика,
тщательно подбирая слова,— то я не смогу строго судить
вас. Но услышанный мною рассказ — это далеко не все,
что вам известно о герцогине, и вы отчетливо представля¬
ете — она гораздо хуже. Во много раз хуже! Бездна любви
и проклятий. Неприкрытое зло. Вы сказали, хорошо быть
любимой. Лейтенант Бассомпье любит вас и хотел бы на
вас жениться. Говорила ли она вам когда-нибудь о том, что
он приходил к ней со своим предложением? Нет! — я вижу
это по вашему удивлению. Может быть, даже сказала при
вас какие-то гадости о нем, а тем временем объявила
молодому человеку, что вы не желаете иметь с ним ничего
общего... и сама его соблазнила. И эту дьявольскую, страш¬
ную женщину, которая украла у вас возлюбленного, вы
хотите защитить и спасти от заслуженного возмездия!..
Скажите мне все, что знаете, я вас умоляю. Скажите мне
все!
—	Нет! Я ничего не знаю,— крикнула молодая жен¬
щина, пытаясь освободиться,— говорю вам, я ничего не
знаю...
—	Вы знаете и, безусловно, что-то подозреваете, о
чем-то догадываетесь — вы жили рядом с ней и не могли
не заметить определенные вещи... У нее есть сообщники,
не так ли, те негодяи, которые пытались убить вас всех
на берегу? Видите, она и вас принесла в жертву, чтобы
убить, как и других...
—	Нет, не меня...
Что вы хотите этим сказать? Почему не вас?
Но Мари-ла-Дюс, вырвав руку, уже мчалась вниз по
тропинке с такой скоростью, точно за ней по пятам гнался
сам дьявол...
Анжелика сказала себе, что должна попытаться еще
раз.
Теперь она была уверена в том, что люди из окружения
Амбруазины могут сообщить любопытные сведения. Но
это будет нелегко — беззащитные или простодушные де¬
вушки молчали из страха, стыда покорности или из-за
укоренившейся привычки людей низших классов не су¬
дить о поступках великих с точки зрения общепринятых
норм. Смесь глупости, невежества, наивности и невинно¬
сти! Как умно использовала все это Амбруазина, доби¬
ваясь своих целей!
391

—	Вы как будто опечалены,— заметил Виль д’Эвре,
раскачиваясь в своем гамаке и грызя жареную кукурузу,
приготовленную на очаге Кантором.— Полно, дорогая
Анжелика, вы не должны расстраиваться и принимать
близко к сердцу человеческую подлость. То, что мы долж¬
ны сталкиваться и мириться с ней, входит в наши земные
обязанности. Но существуют и вознаграждения. Вот уви¬
дите, когда мы будем сидеть в Квебеке за стаканом удиви¬
тельного вина, слушая, как играет на гитаре ваш очаро¬
вательный мальчик, вы забудете все это... и мы вместе
посмеемся над прошлым.
Несмотря на ободряющие слова, Анжелика совсем не
испытывала желания смеяться. Она то и дело выглядыва¬
ла в окно или в дверь, сама не зная, чего ожидает. Может
быть, она надеялась увидеть силуэт корабля под парусами.
В конце дня она внезапно выбежала из дома, ей по¬
казалось, будто появилась крошечная точка в ослепитель¬
ном металлическом мареве на востоке. Она поднесла руку
к глазам и стояла, вглядываясь; вдруг Анжелика услыша¬
ла, как Дельфина дю Розо позвала Мари-ла-Дюс и сказа¬
ла ей:
—	Мадам де Бодрикур пошла собирать чернику с Пет-
ронеллой и мавританкой. Оки будут ждать тебя у Бретон¬
ского креста, чтобы ты помогла им нести корзины...
Девушка поспешила по тропинке, протоптанной в это
утро верующими, направляющимися к мессе. Какую-то
долю секунды Анжелика колебалась, размышляя, не пре¬
доставляется ли ей удобный случай снова попытаться
склонить Мари к откровенности. Девушка должна была
многое передумать за это время, и даже издали Анжелика
видела, что у нее покраснели глаза от слез и припухло
лицо. Но если она попытается последовать за ней по веду¬
щей вверх тропинке, то рискует встретиться с герцогиней
де Бодрикур, идущей навстречу. Поэтому она решила вер¬
нуться к себе в комнату.
Маркиз, лежа в своем гамаке, видел всех входящих
и выходящих через дверь и, кроме того, мог смотреть
в окно.
—	Улов сегодня будет бедным,— сообщил он,— треска
плохо посоленной, и будет много порезанных пальцев...
—	Почему вы так решили?
—	Потому что мадам де Бодрикур отправилась к этим
господам с визитом. Я видел ее вон там, где она царит
среди рыбаков, как королева среди вассалов, в сопровож¬
дении нашего бретонского капитана. Он ходит перед ней
392

яа задних лапках, а еще уверяет, что сделан из стали. Она
скоро размягчит его...
Анжелика проследила за его взглядом и действительно
увидела у самой кромки воды, где стояли платформы
рыбаков, фигуру Амбруазины, собравшей вокруг себя тол¬
пу. Она действительно содержала целый двор. На рейде
стоял на якоре корабль, направлявшийся в Европу и за¬
вернувший сюда за запасом свежей воды. Часть его пас¬
сажиров сошла на берег поразмяться.
^— Если этот корабль направляется во Францию, мне
может представиться прекрасная возможность отправить
послание моему дорогому другу в Париж. Пожалуй, я
пойду на берег.
Маркиз выбрался из своего гамака.
«Но почему же Амбруазина отправила Мари-ла-Дюс
в направлении, противоположном тому, где она находится
на самом деле?» — задумалась Анжелика.
Она вышла на порог и взглянула в сторону мыса. В не¬
скольких шагах от дома стоял и что-то строгал лейтенант
Бассомпье, он выглядел расстроенным.
И вдруг Анжелику, при виде молодого человека, лю¬
бившего Мари, охватило тягостное предчувствие, и она
бросилась к нему.
—	Идемте скорее,— тихо сказала она,— идемте со мной,
быстрее. Мсье де Бассомпье, Мари-ла-Дюс в опасности!
Он последовал за ней, не задавая вопросов, по тропин¬
ке, ведущей к Бретонскому кресту.
—	В чем дело, чего вы боитесь? — наконец спросил
Бассомпье, когда они потеряли из виду деревню.
—	Они хотят убить ее,— сказала она прерывающимся
голосом,— может быть, я и сошла с ума, но уверена, что
это так. Они хотят ее убить. Кто-то видел, что я разговари¬
вала с ней сегодня утром. И они, должно быть, допросили
ее и заставили во всем признаться.
Теперь они уже бежали и, задыхаясь, добрались до
мыса, где стояла часовенка с деревянным крестом.
—	Ее здесь нет,— заметила Анжелика.— Может, не
это место? Хотя ей велели идти к Бретонскому кресту...
—	Это дальше,— сказал Бассомпье.— Каменный крест
был поставлен двести лет назад бретонскими рыбаками.
Вот на том мысу!
—	Самые высокие скалы! — в отчаянии воскликнула
Анжелика.— Идемте быстрее, нельзя позволить ей до¬
браться т$гда. Мы уже не успеем обогнуть бухту, давайте
спустимся вниз на берег и окликнем ее оттуда...
393

Они с трудом спустились по крутому склону на камени¬
стый берег и поняли, что быстро тут идти невозможно.
Казалось, скалистый мыс отодвигался все дальше, а не
приближался.
—	Я вижу Мари! — крикнул Бассомпье.
Ка фоне белесого неба показалась хрупкая женская
фигурка. Она быстро двигалась к оконечности мыса, на
самом краю которого высился каменный Бретонский
крест, похожий на кельтский менгир;
—	Мари! — крикнула Анжелика изо всех сил.— Мари,
остановитесь! Уходите оттуда!
Но она была слишком далеко. Голос не мог преодолеть
такое расстояние.
—	Мари! Мари! — в свою очередь закричал Бас¬
сомпье.— А-ах!..
Этот крик ужаса вырвался у них одновременно. Потом
оба задохнулись и молча, с остановившимися сердцами,
смотрели, как падает, переворачиваясь в воздухе, малень¬
кая фигурка.
—	Кто-то толкнул ее,— с трудом выдавил Бассомпье,
лицо которого сразу почернело,:— я видел... кто-то... по¬
явился... позади нее...
Они опять побежали, скользя по скалам, цепляясь за
кучи водорослей. Это было похоже на кошмарный сон.
Они обнаружили Мари-ла-Дюс во впадине скалы, как
и в тот день, когда Бассомпье нашел ее после крушения
«Единорога». Молодого человека сотрясали беззвучные
рыдания.
—	Сделайте что-нибудь, мадам, сделайте что-нибудь,
я вас умоляю!
—	Я ничего не могу сделать,— проговорила Анжелика,
опускаясь на колени у скрюченного Фела. Она тоже, сама
того не сознавая, стонала, глядя на это хрупкое, робкое
создание, так безжалостно осужденное на смерть.
Мари открыла глаза. Анжелика поняла — в этих голу¬
бых, словно отражающих небо глазах еще светится ясное
сознание.
—	Мари,— сказала она, едва сдерживая слезы,—
Мари, ради Бога, который собирается взять вас к себе,
скажите же что-нибудь... Видели ли вашего убийцу? Кто
это был?.. Умоляю вас, скажите же хоть что-нибудь, что¬
бы помочь мне
Бескровные губы шевельнулись. Анжелика склонилась,
чтобы расслышать предсмертные слова Мари. «Во время
кораблекрушения... на ней не было... красных чулок.. »>>
394

Глава шестьдесят шестая
—	Объясните же мне все,— умолял Бассомпье.— Как
вы узнали, что на нее готовится покушение? Скажите, кто
эти преступники. Я буду выслеживать их, пока не найду.
Я уничтожу их.
—	Я скажу вам все, как только вы успокоитесь.
Несмотря на помощь Кантора, Биля д’Эвре и еще двух
человек с «Рошели», ей стоило невероятных усилий спра¬
виться с бурным отчаянием молодого человека и убедить
его ничего не делать опрометчиво. Только терпение,
твердость духа и хладнокровие могут им помочь спра¬
виться с таким коварным врагом и разоблачить его, кем бы
он ни был. Если преступник узнает, что его обвиняют или
просто подозревают, он будет держаться настороже, и ста¬
нет только труднее и опаснее собирать улики и отыскивать
следы. Еще не настал момент, когда можно будет открыто
выступить против герцогини. Все мужчины здесь околдо¬
ваны ею и полностью находятся под ее влиянием. Бас-
сомпъе сочтут сумасшедшим, а потом с ним, несомненно,
разделаются под тем или иным предлогом. В конце концов
удалось его убедить, и он остался сидеть у очага, подавлен¬
ный и обессиленный.
На следующий день Мари-ла-Дюс отнесли на место ее
последнего успокоения. «Королевские девушки» плакали.
Они говорили о Мари как о своей сестре и подруге. Гово¬
рили, что она была храброй девушкой и всегда собирала
цветы в самых опасных местах, считая, что там они кра¬
сивее... И сорвалась...
Во время последнего богослужения на маленьком клад¬
бище с простыаш, покосившимися в разные стороны крес¬
тами Анжелика оказалась рядом с Дельфиной Барбье дю
Розо, девушкой из знатной семьи, которая всегда ей нра¬
вилась. Она проявила мужество и присутствие духа при
крушении «Единорога» и резко выделялась среди осталь¬
ных своим воспитанием и образованностью. Они, естест¬
венно, чувствовали ее превосходство, и Анжелика заме¬
тила, что даже Амбруазина всегда разговаривала с ней
с уважением, которого никогда не проявляла ни к одной из
девушек, как бы желая подчеркнуть свое особое к ней
отношение или стараясь завоевать ее расположение. Воз¬
можно, она боялась, что умная Дельфина распознает ее
истинное лицо.
Теперь, увидев, как она отчаянно, точно ребенок, пла¬
чет, захлебываясь рыданиями, что совсем не вязалось с
395

ее обычным самообладанием, Анжелика не могла не про¬
никнуться к ней жалостью:
—	Могу ли я вам чем-нибудь помочь, Дельфина? —
спросила она шепотом.
Девушка удивленно взглянула на нее, потом вытерла
глаза и покачала головой.
—	Нет, мадам, увы! Вы ничем не можете мне помочь...
—	Хорошо, тогда вы помогите мне,— сказала Анже¬
лика, вдруг решившись.— Помогите мне призвать к от¬
вету демона, который ходит за нами по пятам и сеет не¬
счастья вокруг.
Дельфина бросила на нее взгляд украдкой, потом на¬
клонила голову и ничего больше не сказала. Но на обрат¬
ном пути, проходя мимо Анжелики, быстро шепнула:
—	Я приду к вам с девушками перед обедом. Мы
скажем, что Кантор предложил нам спеть несколько
песен...
—	Петь песни? — пробормотал Кантор.— Эти девушки
ничего вообще не соображают! Мы только что похоронили
одну из них, а они желают петь песни! Мне кажется, что
это не слишком удачный предлог...
—	Ты прав, но это было единственное, что пришло
бедной Дельфине в голову тогда. Бывают минуты, когда
человек не способен думать.
—	Что ж, тогда я спою им несколько гимнов,— решил
Кантор.— Это придаст пению надлежащий серьезный ха¬
рактер.
Когда девушки появились в их домике, Анжелика
отметила про себя, что это было как раз то время,
когда Никола Пари наносит визиты герцогине. Она отвела
Дельфину в сторону, пока Кантор отвлекал внимание
остальных.
—	Дельфина,— проговорила Анжелика,— вы знаете
источник зла, не правда ли? Эта женщина!..
—	Да,— печально ответила девушка.— Я долго пребы¬
вала в заблуждении, но в конце концов мне пришлось
взглянуть в глаза фактам. Во Франции никто не мог уви¬
деть всей ситуации в истинном свете, но здесь в воздухе
есть что-то такое... дикое, примитивное, что заставляет
людей показывать свое подлинное лицо. Мало-помалу,
сначала в Голдсборо, потом в Порт-Ройяле, я начала от¬
крывать правду и поняла, что представляет собой она. Я и
раньше не одобряла того, что она постоянно вынуждала
нас лгать, скрывая терзавшие ее приступы... Она всегда
396

говорила, якобы это вызвано скромностью. Она хочет
скрыть от посторонних, что ее посещает Дух Божий.
Мне бы следовало раньше догадаться — такие припадки
являются симптомами безумия или одержимости, а не
мистического экстаза, как она хотела нас уверить. Как
же мы были наивны! Жюльенна единственная сразу же
все поняла, а мы презирали и ненавидели ее, бедняжку!
И что теперь будет? Мы полностью во власти герцогини,
беспомощные, на краю света. Вчера, когда я увидела на
рейде этот корабль, отплывающий в Европу, я готова была
отдать все, чтобы оказаться на его борту и бежать, куда
угодно. Да сжалится над нами Бог!
—	Дельфина, вы думаете, герцогиня поддерживает
связь с каким-то судном, с сообщниками, которым она
отдает приказания для своих преступных замыслов?
Дельфина удивленно посмотрела ка нее.
—	Нет, я этого не думала,— проговорила она.
—	Тогда почему же вы в глубине души уверены, что
Мари была убита?.. Кем? Даже если это и было сделано
по приказу вашей «благодетельницы», она не могла сама
столкнуть ее с утеса. Она была здесь внизу, у рыбаков
я сама это видела.
—	Я., я не знаю... Трудно, невозможно узнать о ней
все. Иногда кажется, что она обладает способностью
находиться одновременно во многих местах... Ее ложь
всегда так похожа на правду, что поневоле теряешься
и уже не можешь сказать наверняка, где она была на самом
деле.
—	И.,, эти последние слова Мари... не можете ли вы
мне объяснить их?.. Она прошептала: «Во время корабле-
крушения на ней не было красных чулок».
Дельфина с изумлением смотрела на нее.
—	Да, это правда,— сказала она, словно отвечая на
вопрос, который никак не осмеливалась задать сама
себе,— эти красные чулки!.. Те, что были на ней, когда она
оказалась в Голдсборо... Я никогда не видела их раньше...
и мне кажется, могу с уверенностью сказать: их не было
среди ее вещей на «Единороге», потому что я часто приво¬
дила их в порядок и разбирала... и если так сказала Мари-
ла-Дюс... Она знала это лучше, чем кто-либо другой, по¬
скольку села с ней в одну лодку...
—	О чем вы говорите?
—	Уверена в том, что действительно это видела. Было
так темно, да и в конце концов, это ничего не значило!
А после кораблекрушения все смешалось в моей бедной
397

голове. Я не могла разобраться и расставить все по своим
местам, не могла восстановить правильную очередность
событий. Сначала мы услышали, что наша покровитель¬
ница утонула, потом узнали, что она спаслась и спасла ре¬
бенка Жанны Мишо. Здесь, казалось, было нечто не совсем
увязывающееся с чем-то другим. Но теперь я уверена:
еще до того, как «Единорог» налетел на камни, я видела,
как герцогиня с Мари, ребенком и своим секретарем са¬
дятся в шлюпку на веслах. И почти сразу же после этого
послышались жуткие скрежещущие звуки и все начали
кричать: «Спасайся, кто может, мы тонем!»
...Это объясняло все. Она покинула корабль до того, как
он затонул. За те два дня, пока все считали ее погибшей,
она, очевидно, присоединилась к своим сообщникам на их
судне, может быть, на том самом паруснике, что мельком
видели среди островов, и там переоделась, надела эти крас¬
ные чулки, в которых так легкомысленно ступила на бе¬
рег, принимая образ жалкой, пострадавшей от кораблекру¬
шения женщины.
—	Но как же Мари? Ведь она была среди тех, кто едва
не утонул... Или мы должны предположить, что ее выбро¬
сили из шлюпки... Нет, это было бы слишком страшно...
Но почему бы и нет? В этом деле все ужасно; и все воз¬
можно... все, что угодно!.. Во всяком случае, мы теперь
никогда этого не узнаем, потому что Мари больше нет.
—	Нет! Нет! — повторила Дельфина с мукой в голо¬
се.— Нет, это невозможно. Я ошиблась... мы же налетели
на камни, когда я видела эту сцену... Я уже ни в чем не уве^
рена... Было так темно. О, я сойду с ума...
Раздался стук в дверь.
—	Она? — прошептала Дельфина, побелев от страха.
К счастью, это была Петронелла Дамурт, которая яви¬
лась призвать своих подопечных к порядку и достойному
поведению.
—	Вы должны вести себя примерно, молиться и пе¬
ребирать четки. А вы воспользовались тем, что я ненадол¬
го заснула, чтобы сбежать и веселиться. Мадам будет
очень недовольна!
—	Не будьте так суровы с молодежью, моя дорогая
Петронелла,— сказал Виль д’Эвре» принимая свой самый
галантный и чарующий облик, чтобы успокоить дуэныо.—
Жизнь на этом берегу, в ожидании Бог знает чего, так
уныла! Как же им было не откликнуться на любезность
красивого молодого человека с гитарой?
—	Этого нельзя было делать!
398

—	Полно! Вы хотите казаться строже, чем вы есть.
Вы тоже заслужили право на небольшой отдых и развле¬
чение. Идите, посидите со мной хоть немного. Вы любите
жареную кукурузу? Если ее посыпать сахарным песком,
она становится восхитительной...
Дельфина прошептала на ухо Анжелике:
—	Вам надо расспросить Петронеллу. Попытайтесь за¬
ставить ее разговориться. Она немного простовата, но
она служит мадам де Бодрикур много лет и очень гордится
тем, что герцогиня говорит ей все. Иногда она заявляет,
что знает такие вещи, которые испугали бы многих.
Это и понятно: нельзя жить бок о бок с такой женщиной
и не замечать ее экстаза и видений, не знать хотя бы от¬
части ее ужасных секретов.
Глава шестьдесят седьмая
Кантор перестал играть на своей гитаре, напряженно
прислушиваясь.
—	Что это такое... что за шум?
Со стороны форта доносился отдаленный бешеный
лай. Юноша выбежал на порог, подстегнутый внезапным
предчувствием.
—	Ньюфаундлендские собаки! Кого они преследуют?..
Бешеный лай раздавался все громче, напоминая вой
охотящейся стаи. Кто-то спустил собак с цепи.
На склоне холма показались две огромные собаки, мча¬
щиеся по пятам за каким-то темным клубком.
—	Волверина!
Кантор бросил гитару и устремился на помощь своей
любимице. Волверина неслась галопом, надеясь найти
убежище в доме, где должен был находиться ее хозяин.
Она бежала, как толстая, неуклюжая ласка, и свирепые
преследователи догоняли ее, устремляясь вперед огром¬
ными скачками.
Все почти одновременно появились на маленькой
площади селения, окутанные облаком пыли. Волверина
повернулась и оскалила свои свирепые клыки, готовясь
вцепиться нападающим в горло. Взрослая росомаха может
с легкостью убить лося, рысь или горного льва, но перед
Волвериной было два противника. Один из них держался
поодаль, довольствуясь громким лаем, но второй, не сбав¬
ляя скорости, налетел, прыгнул на спину и вонзил в нее
свои клыки. Волверина извернулась и распорола ему
когтями живот. Тогда в бой ринулась другая собака.
399

Но Кантор уже был тут. Он бросился с поднятым ножом
к раненой росомахе и ее врагу — и собака упала с пере¬
резанным горлом.
Все это заняло несколько секунд и сопровождалось
тучей пыли, лужами крови и адским шумом, в котором
слились воедино лай, рычание, предсмертные хрипы и
пронзительные визги «королевских девушек» и их дуэньи.
Как по волшебству сразу же образовался круг зрите¬
лей. К месту схватки сбежалось все население Тидма-
гоуча — бретонские рыбаки и их капитан, слонявшиеся
поблизости индейцы, несколько постоянно пребывающих
тут акадцев, Никола Пари и его свита из наложниц,
слуг, лесных бродяг и мелких фермеров, которые были его
постоянными собутыльниками. Все они глазели на исте¬
кавших кровью собак и росомаху. Раненая росомаха про¬
должала озираться по сторонам горящими глазами и угро¬
жать острыми зубами любому, кто осмелится к ней при¬
близиться. Рядом с ней стоял с ножом в руке Кантор, и его
глаза сверкали.
На мгновение воцарилась тягостная тишина, потом
владелец этих мест, Никола Пари, выступил навстречу
Кантору:
—	Вы убили моих собак, молодой человек,— гневно
произнес он.
—	Они напали на мою росомаху,— смело парировал
Кантор.— Вы сами говорили, что они опасны и их нужно
держать на цепи. Кто спустил их? Вы? Или она?..— доба¬
вил он, махнув окровавленным ножом в сторону Амбруа¬
зины.
Герцогиня стояла в первом ряду зрителей. На ее лице
было испуганное выражение, свойственное хорошо воспи¬
танной даме, столкнувшейся со столь отталкивающим зре¬
лищем. Несмотря на самообладание, выпад Кантора все же
застал ее врасплох, и она, на минуту утратив контроль,
бросила на него взгляд, полный злобной ненависти, но
тут же овладела собой, и лицо ее опять приняло свое
обычное выражение: трогательное и безмятежное. В нем
было что-то детское, и оно всегда вызывало у людей
желание покровительствовать ей.
—	Господи, что это на него нашло?! — воскликнула
она.— Мальчик не в своем уме.
—	Не смейте обращаться со мной, как с ребенком,—
возмутился Кантор, с отвращением глядя на нее.— Для
вас дети не существуют — только самцы для удовлетворе¬
ния ваших вожделений!.. Вы считаете себя очень умной,
400

но я скажу перед всем светом, какая вы безнравствен¬
ная дрянь-!..
—	Да он и вправду не в своем уме! — крикнул кто-то.
Анжелика подошла к сыну и положила руку на его
плечо.
■— Успокойся, Кантор,— тихо сказала она,— успокой¬
ся, я умоляю тебя, это неподходящий момент для разобла¬
чений.
Она с тревогой чувствовала, что никто из окружающих,
по крайней мере из мужчин, не был готов услышать
подобные обвинения против герцогини де Бодрикур. Они
еще были очарованы, ослеплены или околдованы ею. И
действительно, слова Кантора вызвали только бурю про¬
теста.
—	Да... парень совсем рехнулся!
—	Я заставлю тебя проглотить твои слова, ты, наглый
щенок! — прорычал капитан-бретонец, выступая вперед.
—	Ну что ж, я готов,— отрезал Кантор, размахивая
длинным ножом человека из лесов.— Щенок я или нет, но
вы будете еще одним злобным зверем, которому я пере¬
режу глотку.
Бретонские рыбаки, оскорбленные таким вызовом их
капитану, попытались отрезать их друг от друга.
—	Не приближайтесь к нему, капитан. Он опасен, этот
юнец... И осторожнее... он слишком красив для того, чтобы
быть человеком... может быть, он...
—	Он — архангел,— произнесла Амбруазина мягким
голосом.
Потом в наступившей тишине, не нарушаемой ни еди¬
ным вздохом, добавила:
—	Но архангел, защищающий дьявола. Смотрите!..
И показала на росомаху, стоящую у ног Кантора —
выгнув спину и обнажив в жестокой ухмылке белоснеж¬
ные зубы, она была готова к новой . битве. Черный мех
торчал дыбом; выпрямленный, похожий на щетку хвост
вздрагивал, а большие глаза смотрели на окружающих с
таким озлоблением, что это не могло не напугать зрителей.
—	Разве это не лицо самого Сатаны? — повторила Ам¬
бруазина, изображая дрожь.
Действие этих слов на суеверных, темных людей было
ошеломляющим.
Местным жителям этот странный зверь напоминал
ухмыляющихся каменных чудовищ, которые служили
водосточными трубами в готических соборах; удивительно
походил он также и на изображение врага рода челове¬
401

ческого —Сатану. Европейцы с раннего детства привыкли
видеть его на фасадах церквей и на картинках требников.
И слова герцогини облекли в конкретную форму их мисти¬
ческий страх.
Возбужденная толпа смотрела на представшую перед
ней картину: охваченный праведным гневом юный кра¬
савец Кантор, рядом с ним окровавленное животное и
невероятно красивая Анжелика. Сзади нее возвышался
покрытый татуировкой и украшенный перьями индеец,
держащий копье. Свое оружие он готов был обратить про¬
тив любого, поднявшего руку на Анжелику. Загадочный
страж, охраняющий двух людей с одинаковыми необыкно¬
венно зелеными глазами...
Темные невежественные люди, они нутром чувство¬
вали невидимую драму, разыгравшуюся перед ними. И
разбуженный страх призвал их к насилию.
—	Мы должны убить этого зверя...
—	Посмотрите на него.
—	Это демон.
—	Даже индейцы зовут его проклятым.
—	Он накличет на нас беду.
—	Убить его!
—	Бейте его!
В это мгновение Анжелика почувствовала, что разъ¬
яренная толпа мужчин, вооруженных ножами, палками
и камнями, готова отшвырнуть ее и сына, чтобы набро¬
ситься на несчастную росомаху и растерзать в клочья.
Но решительный вид Кантора, Анжелики, положившей
руку на пистолет, и всей ее свиты: людей, сопровождав¬
ших ее от Французского залива, и братьев Дефо, воору¬
женных мушкетами, Бассомпье с саблей, старшего сына
Марселины, сжимавшего в одной руке индейский тома¬
гавк, в другой палку, и двух человек с «Рошели», воору¬
жившихся увесистыми дубинками, сдерживали взбешен¬
ную толпу.
И тут вмешался Виль д’Эвре.
—	Давайте не будем выходить из себя,—сказал он,
выступая вперед и размеренным шагом направляясь к
Анжелике и ее сторонникам, оказавшимся в центре окру¬
живших их людей.
—	Друзья мои, уже конец лета, и вы все немного
раздражены; но это еще не причина для того, чтобы уби¬
вать друг друга из-за двух собак и росомахи!.. И более того,
вы забываете, что я — губернатор Акадии и не потерплю
на подвластной мне территории ни кровопролития, ни
402

скандалов. Тысяча фунтов штрафа, тюрьма и даже висе¬
лица — вот что по закону будет полагаться зачинщикам
беспорядков, если я сообщу об этом в Квебек.
—	Нужно еще, чтобы вам представилась возможность
послать такое сообщение,— прервал его крепко сложен¬
ный молодой акадец, зять Никола Пари.— А вы уже
потеряли корабль и большую часть награбленного; и не
станете рисковать жизнью из-за росомахи. Эти росома¬
хи — самый страшный бич леса; они грабят капканы и ло¬
вушки. Даже индейцы говорят, что они одержимы демо¬
нами.
—	И нечего вам заступаться за нее только потому, что
она принадлежит этому красивому молодому человеку
и вы хотите оказать ему любезность,— вмешался в разго¬
вор капитан рыболоЕнсго судна.
Однако он тут же осекся под ледяным взглядом
светло-голубых глаз маркиза.
—	Поосторожнее, вы оба! Я могу быть и непреклон¬
ным, если захочу!
—	Совершенно верно, он может,— подтвердил один
из братьев Дефо, выступая вперед.— Я могу заверить
вас в этом. И вообще, вы, бретонцы,— продолжал он,
угрожающе ткнув пальцем в сторону капитана и экипажа
рыболовного судна,— вы здесь чужаки. И наша жизнь —
не ваша забота. Выметайтесь отсюда и предоставьте нам
возможность самим улаживать свои дела, иначе мы вы¬
швырнем вас со своих берегов навсегда, и тогда конец
вашему промыслу!.. А что касаетря вас, акадцы с Восточ¬
ного побережья, если вам захотелось жареного, вы его
получите. И получите жару больше, чем могли мы когда-
либо извлечь из того дрянного угля, полного серы, который
вы имеете наглость продавать в десять раз дороже нашего
в Трантамаре.
—	На что это 'Вы намекаете своими разговорами о
сере? — выступил вперед со сжатыми кулаками зять Ни¬
кола Пари.
—	Прекратите! — крикнул маркиз Виль д’Эвре, е ласт-
но став между двумя великанами.— Я сказал, что здесь
не будет никаких скандалов, и это значит — все должны
подчиняться! Всем возвращаться к своим занятиям. А что
касается вас, Гонтран,— обратился он к оскорбившему
его зятю Никола Пари,— то вам придется вывернуть на¬
изнанку свои карманы при первом же сборе неуплаченных
налогов. Я о вас не забуду... и о вас тоже Амедей ---до¬
бавил он, дружески хлопнув Дефо по плечу. — Вы были
403

просто великолепны. Я вижу, что мы начинаем больше
ценить друг друга. Это приятный сюрприз. Ничто лучше
не может заставить человека показать себя в истинном
свете, чем неприятности, в которые он попадает.
Он с удовлетворенной улыбкой наблюдал за тем, как
рассеивается толпа. Кантор склонился над своим раненым
другом, а слуги Никола Пари молча подошли забрать
останки собак.
На глаза маркиза Виля д’Эвре навернулись слезы.
—	Этот Амедей тронул меня,— сказал он Анжелике.—
Нет, вы видели, с каким воодушевлением и как умело
выступил на мою защиту этот твердолобый увалень? Ах,
Акадия! Я обожаю ее! Жизнь удивительна, и в этом нет
никаких сомнений!
Глава шестьдесят восьмая
—	Бедная Волверина, они тебя ранили,— пригова¬
ривал Кантор, перевязывая раны своей любимицы.—
Они говорят, что ты демон, а ты просто невинное живот¬
ное. Это они демоны, низкие существа...
Он продолжал рассуждать, опустившись на колени
рядом с росомахой, лежавшей перед очагом. Волверина
потеряла много крови, но раны были неглубокими, и она
должна была скоро поправиться. Росомаха слушала Кан¬
тора, внимательно глядя на него, и в ее глазах горели
золотистые огоньки.
—	Да, ты все понимаешь,— говорил Кантор, гладя
ее,— ты знаешь, где зло pi безумие. Лучше бы я оставил
тебя в лесу, чем приносить к этим диким зверям, которые
называют себя людьми.
—	В лесу она сразу же погибла бы,— возразила Анже¬
лика, взволнованная горькими словами сына.— Вспомни,
когда ты нашел ее, она была совсем маленькой, чтобы вы¬
жить без матери... Тебе не оставалось ничего другого, как
самому вырастить ее. И еще одно говорит в пользу лю¬
дей — они могут изменять безжалостные законы природы.
—	Законы природы просты и справедливы,— возразил
Кантор.
—	Но так же жестоки, как и ее требования. Твоя ро¬
сомаха это знает и предпочитает все-таки находиться
среди людей, а не гибнуть в лесу, влача жалкое существо¬
вание без матери. Ты можешь прочитать это в ее глазах.
Кантор задумчиво посмотрел на лохматое животное,
быстрое и проворное, несмотря на свой большой вес
404

—	Тогда, значит, это твоя судьба — жить среди нас и
делить нашу жизнь? — спросил он, заглядывая в глаза
Волверине.— Но для чего? Ведь росомаха — не простое
животное. Она обладает особым чутьем, за что ее так
ненавидят и боятся индейцы... Люди в лесу говорят, что
это животное ближе всех к человеку по своему уму.
Росомаха знает подлинную натуру людей: может рас¬
познать скверного человека и постоянно докучать ему.
Перро рассказывал мне об одном непривлекательном
типе, нашедшем себе прибежище в лесу. И вот росомаха,
жившая по соседству, решила отомстить ему за убитую
подругу. Она дошла до того, что начала дырявить его
ведра и портить посуду. А что может человек сделать в
лесу один, зимой, не имея под рукой ни ведра, ни горшка?
Ему не растопить над огнем и пригоршни снега. И при¬
шлось этому типу как можно скорее выметаться из леса.
Росомаха не давала ему и минутной передышки. Человек
едва не рехнулся и говорил, будто его преследовал не¬
видимый демон.
—	Как интересно! — заметил Виль д’Эвре.— Мне надо
будет взять одно такое животное с собой в Квебек, это
будет весьма забавно.
—	Да, но нас покинул Пиксарет,— сказала Анжели¬
ка.— Он уверял меня, что должен встретиться с Униакке,
но я чувствую, что его выбила из колеи свара из-за Вол-
верины. Как вы думаете, он вернется?
—	Вернется, если у него есть хоть немного ума. Между
.росомахами и индейцами существует нечто вроде сопер¬
ничества лесных жителей. Росомаха разрушает их западни
и ловушки, сама оставаясь на свободе, потому что знает —
они ставятся для того, чтобы ловить и убивать животных.
Для нее — это убийственная выдумка и следует раз¬
рушать. Она портит любую дичь, попавшуюся в ловушки,
чтобы наказать людей и отбить у них желание охотиться
на ее территории. Естественно, это приводит индейцев в
бешенство, тем более, что часто росомаха оказывается
сильнее, и те места, где она чувствует себя королевой,
приходится покидать ей на милость. Поэтому индейцы и
говорят, что эти животные прокляты и их защищает
демон...
Занимая себя такими разговорами, они отгоняли мысли
о недавних трагических событиях. Ночь дала им неболь¬
шую передышку. Забаррикадировавшись изнутри в своих
хижинах и организовав охрану, которую поочередно несли
люди Анжелики и Виля д’Эвре, они могли рассчитывать
405

на относительно спокойную ночь. Но гибель Мари-ла-Дюс
и инцидент с Кантором и росомахой, едва не кончившийся
взрывом, произвели слишком сильное впечатление и
мешали уснуть. Поэтому они подбрасывали ветки в огонь и
разговаривали, сидя у очага, до глубокой ночи, пока
наконец не забылись в коротком, тревожном сне.
Анжелика воспользовалась случаем и показала мар¬
кизу найденный среди вещей герцогини платок с выши¬
тым на нем грифоном. Он подтвердил, что это действи¬
тельно эмблема Бодрикуров. Вытащив из кармана ма¬
ленькое увеличительное стекло, он принялся разгляды¬
вать вышивку.
—	Должно быть, это работа фламандской мастерицы.
Кстати, то зке изображение есть на подкладке ее плаща,
у ворота; весь герб вышит золотом и серебром, это
необыкновенно тонкая работа.
—	Этот плащ! — воскликнула Анжелика.— Да, я ви¬
дела на нем и льва на задних лапах... но ведь это озна¬
чает... означает, что она явилась в Голдсборо в плаще, на
котором был герб Бодрикуров... Вряд ли она сможет
настаивать на том, что этот плащ подарил ей капитан
неизвестного судна!.. Теперь все ясно. Она должна была
встретиться среди островов со своими сообщниками.
Она пришла в лихорадочное возбуждение от своего
открытия. Стоило ей потянуть за одну ниточку, как стал
раскручиваться весь клубок: блуждающий корабль под
оранжевым флагом, который пытался направить их по
ложному следу, потом Амбруазина, прибывшая из Европы
на «Единороге» и появившаяся в Голдсборо как несчастная
жертва кораблекрушения. И все это для того, чтобы ей
легче было одурачить людей и усыпить подозрения,
непременно возникшие бы при других обстоятельствах.
Анжелика была уверена:	связь между гербом и
подписью на записке, найденной в кармане мертвого бан¬
дита, есть.
Теперь она всюду видела соединяющие звенья, пора¬
зительные совпадения, всевозможные доказательства. Но
наступали моменты, когда то, что она хотела установить,
вдруг ускользало от нее, как капля ртути, а ее можно
ловить до изнеможения, но так и не поймать. Ничего не
сходилось. Были только крошечные подробности, воз¬
душные, как соломинки, легко уносимые ветром.
Бассомпье и Кантор согласны были сжечь зсе селение и
перебить всех здешних бандитов во главе с этой женщи¬
ной. Анжелика и губернатор высказывались за более
406

терпеливое поведение, за мнимое безразличие. Надо
усыпить бдительность врагов. Пусть они почувствуют
себя в безопасности.
—■ Ну почему он еще не здесь? — повторял Кантор.—
Почему он бросил нас?
—	Но ведь граф даже не знает, где мы,— заметила
Анжелика.— Зто все моя вина. Я, видимо, никогда не
научусь находиться там, где он ожидает меня увидеть.
И вполне могу понять, почему это иногда так сердит его.
Никогда я больше так не поступлю...
Жить рядом с женщиной, уверявшей, что она соблаз¬
нила Жоффрея, и открывать с каждым проходившим
днем и часом все более пугающие и отталкивающие сто¬
роны ее характера, осознавать всю силу ее власти и ко¬
варства,— это казалось Анжелике самым страшным из
всех испытаний, когда-либо выпадавших на ее долю.
Она чувствовала болезненное напряжение во всем теле,
и хотя дух ее оставался твердым, отметая все сомнения, и
не выходил из-под жесткого контроля, временами ее
захлестывала невыносимая боль. Ей казалось, что она
исчезает в небытие, и тогда она едва не теряла созна¬
ние от панического страха: «Все погибло!.. Все! Все!..
На этот раз тебе не победить... Она слишком сильна для
тебя...»
Анжелика с усилием овладевала собой и успокаива¬
лась. Но горе было настолько сильно, что она не могла
согреться, и все ее тело покрывалось холодным потом.
Несколько раз за ночь ей пришлось вставать и выходить
во двор.
Анжелика охотнее пересекла бы в одиночестве
несколько мйль пустыни. Ночь, мрачная из-за сгустив¬
шегося тумана, словно была насыщена злыми духами,
ловушками и неясными страхами. Сырой запах рассола и
рыбы, доносившийся с побережья, казался зловонием
какой-то открытой гнилостной ямы, и она боялась свали¬
ться в нее и утонуть. Где была Любовь в этом сплошном
кошмаре? Где чувство уверенности в своем праве на ра
дрсть и счастье? Чудовища, кишащие в аду, поднимались
из бездны и ползли к ней по песку.. Демон убьет Кантора...
Жоффрей никогда больше не вернется.. Онорина оста¬
нется сиротой... Некому будет позаботиться о ней. Она
будет значить на этой земле меньше, чем потерявшийся
котенок.. А Флоримон? Как она могла когда-то позволить
ему углубиться в самые дебри этих неисследованных
407

лесов, подвергнуться такой опасности. Ему никогда не
выйти оттуда, и она никогда больше его не увидит*..
Уханье соеы казалось ей зловещим, насмешливым.
Все погибло, все... Приближались поражение и
смерть...
Глава шестьдесят девятая
И вот наступил третий день ожидания. Это было вос¬
кресенье. Им предоставлялась возможность показать, что
они не сдались, но следовало быть начеку, чтобы не
оказаться в беспомощном, уязвимом положении. Перед
яйцом всеобщей враждебности, окружавшей их
подозрительности и страха, разжигаемого Амбруазиной,
они должны были держаться обособленно и как можно
дольше. Под предводительством Виля д’Звре, чутье
которого в таких ситуациях было просто неоценимым и
поэтому ему предоставили полную свободу действий, все
вместе отправились на мессу. Здесь находились и оба
человека с «Рошели» — гугеноты. Они умели подчи¬
няться обстоятельствам. В JIa-Рошели им приходилось и
гого хуже. И если они должны снова провести этих прок¬
лятых папистов, то будут делать все, что потребуется!
Только Кантор отказался от этой идеи. Он боялся, что
кто-нибудь в его отсутствие прикончит раненую росомаху.
(\кжелика попросила сына не поднимать никакого шума.
Месса длилась два часа. На ней благочестиво при¬
сутствовало все белое pi индейское население деревни
и, по-видимому, никто не имел ничего против проповеди,
которую читал исполнявший богослужение реколет, без
конца повторявший, что необходимо призывать на помощь
Деву Марию и всех святых бретонского календаря, если
тебя осаждают демоны.
—	Проповедь была несколько длинновата,— заметил
Виль д’Эвре, наблюдая, как начала рассеиваться толпа
после последнего коленопреклонения.— Меня всегда
удивляет, как судовые команды с таким благочестием
проглатывают бесконечные проповеди своих капелланов.
Но если проповедник много говорит об ангелах, святых
и дьяволе, все равно, делает ли он из них салат или
фрикассе, он всегда Р1Сполняет свой долг. Все моряки, а
бретонцы особенно, только рады упасть на колени. По¬
нимаете ли, я думаю, что это успокаивает... Дело в том,
что сейчас они обеспокоены. В этот год на берегу дурной
ветер. Некоторые из них начинают дезертировать; два
40 Ь

дня назад исчез молодой моряк. Капитан вне себя, он
просил капеллана призвать их к порядку. Но тогда
почему этот же человек позволяет себе попадаться в силки
нашей дорогой герцогини? Она лишила его рассудка, а от
этого страдает дисциплина. Впрочем, тем хуже для
него и всех тех, кто угодил в ее когти. А сейчас даже
старый Пари говорит о женитьбе на ней...
—	Вы образованный человек,— сказала Анжелика,—
не знаете ли вы, как определить характер человека по
почерку? Я уже очень давно собираюсь вам показать один
документ, заинтриговавший меня.
Виль д’Эвре признался, что имеет некоторые познания
в области графологии, даже известен своими успехами на
этом поприще.
Когда они вернулись домой и маркиз устроился в
своем гамаке, Анжелика протянула ему письмо, которое
нашла в кармане бандита.
Но едва Виль д’Эвре успел бросить на него взгляд, как
сразу переменился в лице.
—	Где вы взяли эти каракули? — спросил он, при¬
стально глядя на нее.
—	Я обнаружила это в кармане куртки,— ответила
она.
—	Да, но здесь, несомненно, есть еще кое-что.
—	А что такого особенного в этой записке?
—	Но... она необыкновенна, как почерк самого Сатаны.
—	Разве кто-нибудь видел его почерк?
—	Да, видели! У нас есть несколько образцов. Самый
замечательный относится к прошлому веку, к процессу
над доктором Фаустом, и был написан под диктовку
Сатаны. Все эксперты соглашаются, что он носит все
признаки Духа Злого. Обычно Сатана пользуется
подписью одного из семи главных демонов. В доку¬
менте Фауста он подписался именем Асмодей. А что
здесь?..
Он изучил замысловатую подпись, похожую на изо¬
бражение какого-то мистического животного.
—	Белиал! — пробормотал он.
—	А кто такой Белиал?
—	Один из упомянутых семи черных демонов. Этот
демон обычно является в прекрасном облике, он — один из
самых рьяных слуг Люцифера. Он свиреп и вероломен,
но его юный, прекрасный, чарующий облик заставляет в
этом усомниться. Он стимулирует эротический инстинкт
и инстинкт разрушения и слывет одним из самых или
даже самым извращенным демоном ада, а также самым
409

могущественным. Под его командой находится восемьде¬
сят легионов демонов, или, другими словами, более полу¬
миллиона злых духов.
Виль д’Эвре задумчиво покачал головой.
—	Восемьдесят легионов! Ну и попались же мы!
—	Вы, как и я, думаете, что это может быть ее по¬
черк?
—	Он похож на женский...
—	Белиал! — прошептала Анжелика.
Они долго молчали.
Потом он снова потянулся в своем гамаке и зевнул.
—	Почему вы назвали свой карабль «Асмодей»? —
спросила Анжелика.
—	Да просто пришло в голову. Асмодей был суперин¬
тендантом игорных домов ада, это именно он искушал Еву
в земном раю, он — Змей! Он мне нравится. Мне, пожалуй,
нравится шутить с демонами. В конце концов они всего
лишь бедные дьяволы. И никто никогда их не жа¬
леет... теологи ошибаются, когда обвиняют их во всех
бедах. Страшен дух зла, действующий вместе с чело¬
веком.
Анжелика смотрела на него, не скрывая удивления.
—	Вы говорите мудрые вещи.
Он слегка покраснел.
—	Я немного изучал теологию, даже демонологию.
У меня был дядя-епископ, который хотел передать мне
свой приход. Поэтому я некоторое время изучал теологию,
чтобы доставить ему удовольствие. Но, знаете, мне совсем
не хотелось провести всю свою жизнь на одном и том же
месте, и я отказался от мысли унаследовать от дорогого
дядюшки его внушительный годовой доход от аббатства.
Однако я с удовольствием рассуждаю об этих вещах с
немногими избранными друзьями. В Квебеке обязательно
представлю вас брату Люку, он играет в тарот лучше всех,
и мадам де Кастель-Морга, которая образованнее любой
аббатисы, а также маленькой мадам д’Арребу, если она
соизволит покинуть свое убежище в Монреале. Это
удивительно интересная женщина. Я люблю ее как сестру.
Она приезжает в Квебек только ради меня, а не ради
собственного мужа, хотя тот и заслуживает лучшего Он
мой превосходный друг. И если хорошо подумать, то,
конечно же, вы его должны вспомнить Он даже,был у вас с
визитом нынешней зимой в форте в Вапассу.. Еще один из
потерявших голову от любви к вам.. Точно так же, как и
Ломени-Шамбор. И вы еще пасуете перед восемьюдесятью
легионами злых духов и одним-единственным воплощени -
410

ем демона? Правда, я должен признать, что демон ока¬
зался недурным экземпляром, но полно, полно, Анжелика,
это же сущая безделица для вас!.. Почему вы так странно
смотрите на меня, дорогая дама?
—	А вам не кажется, что мы оба сходим с ума? —
пробормотала Анжелика.
Глаза семидесятая
—	Вот чего я не понимаю,— сказала Анжелика, гля¬
дя на круглое лицо Петронеллы Дамурт, которое как
будто еще сильнее отекало и бледнело, пока она сидела
у огня.— Чего я не понимаю, так это почему мадам де
Бодрикур взяла с собой в шлюпку Марх^-ла-Дюс, а не вас.
Конечно, она не знала, что «Единорог» скоро потерпит
крушение, но если бы взяла вас с собой, вам не пришлось
бы пройти через это жуткое испытание.
—	Да, я все время думаю об этом сама,— воскликнула
дуэнья, едва не разбив чашку с настоем.
Анжелике удалось убедить ее прийти в гости. Усевшись
на скамейку напротив нее, добрая полная дама позволила
уговорить себя выпить немного лекарства от болей в
желудке. За последнее время Петронелла Дамурт сильно
изменилась. После стольких принудительных купаний,
сильных волнений, переутомления — что было трудно
вынести такой старой женщине, домоседке по натуре и к
тому же страдающей астмой,— в ее поведении начали
проскальзывать признаки начинающегося старческого
слабоумия. Ее руки и губы слегка дрожали, в глазах
застыло напряженное выражение, со слабым, но никогда
не проходившим намеком на улыбку. Она как будто всегда
наслаждалась, испытывая нечто Ероде тщеславного
удовлетворения человека, причастного к важным тайнам.
Анжелика, увидев, в каком она состоянии, поняла, что
напрямую ничего не добиться. Она решила рискнуть и при¬
нялась говорить так, будто прекрасно знала все тайные
заботы и горести дуэньи, и, как ей показалось, зти заме¬
чания нашли отклик в спутанных мыслях несчастной
женщины.
—	Вы совершенно правы, мадам,— согласилась Петро¬
нелла, кивая своим измятым, слегка однобоким чепцом,—
это совсем не подходящее испытание для тела — тонуть.
Вода такая холодная, и попадает в глаза, нос, рот, уши...
Лучше бы нам никогда не видеть этих берегов и этих
кораблей. Мое сердце не выдержит, я уверена.
411

Она приходила все в большее возбуждение, и Анже¬
лика взяла у нее чашку:
—	Вы должны были сесть с ней в лодку,— сказала
она успокаивающим тоном,— и это спасло бы вас от та¬
кого страшного испытания. Я сама удивлена, что она не
попросила вас сопровождать ее, ведь она вас так любит
и не может без вас обходиться...
Анжелика медленно и осторожно продвигалась к своей
цели, возвращаясь к сцене, вызвавшей тяжелое пережи¬
вание у дуэньи.
—	Она знает, что я не люблю ее брата,— сказала
Петронелла.
Ее брата?.. Сердце Анжелики забилось сильнее в пред¬
вкушении чего-то, но она удержалась от вопроса... Ничего
не сказав, она протянула еще одну чашку с питьем, и Пет¬
ронелла начала пить, сама того не замечая.
—	Однако я надеялась, что в Америке мы будем из¬
бавлены от этого типа. И подумать только, он ждал ее
здесь! Ведь это он прислал за ней лодку. Но я сказала ей,
и мсье капитан Симон тоже, что это неразумно. Было очень
темно, и море неспокойно. «Здесь могут быть поблизости
скверные рифы, я не знаю этих мест,— сказал капитан,—
и раз уж мы все равно видим берег и огни, подождите,
пока мы не встанем на якорь». Но что толку? Бесполезно
пытаться взывать к благоразумию, если ее зовет брат.
Она сделала еще один жадный глоток.
—	Ах, теперь немного получше! — вздохнула она.
Анжелика затаила дыхание, боясь хоть одним словом
отвлечь ее, сбив направление блуждающих мыслей.
—	Не то, чтобы она подчинялась ему,— снова начала
Петронелла,— она не подчиняется никому, но ей нужно
его видеть. Единственный человек на свете, с которым
у нее есть взаимопонимание,— это Залил. Я никогда не
могла этого понять. Он просто страшен, с холодными
рыбьими глазами и длинным угрюмым лицом. И он не из
тех, с кем легко ладить. Не знаю, что она в нем нашла.
Да вы и сами видите, он сразу же навлек на нас несчастье
в этих краях. Мы потерпели кораблекрушение, и погибло
так много хороших людей.
—	А почему брат герцогини ждал ее во Французском
заливе?
Ее вопросительный тон сразу же прервал бессозна¬
тельный монолог Петронеллы, и Анжелика поняла, что
допустила промах. Старуха с подозрением посмотрела
на нее.
412

—	О чем это я вам говорю? Вы заставили меня болтать
какой-то вздор!
Она попыталась встать, но ей удалось только пошеве¬
литься. Внезапный ужас словно приковал ее к сиденью.
—	Она запретила мне разговаривать с вами,— про¬
бормотала Дамурт с запинкой,— что я наделала? Что я
делаю?
—	Она убьет вас?
—	Нет, меня нет,— сказала старая Петронелла с не¬
ожиданной гордостью и пылом. Ее реакция была точно
такой же, как и у Мари-ла-Дюс.
—	Но мы знаем, что она способна на убийство,— спо¬
койно отметила Анжелика.
Петронелла Дамурт задрожала. Анжелика пыталась
заставить ее вновь заговорить, взывая к совести и ста¬
раясь втолковать, что та загладит свое соучастие в пре¬
ступлениях хозяйки (а о них она не могла не знать за эти
годы преданного служения), если поможет Анжелике и ее
друзьям. Все было тщетно. Она не могла добиться от нее
ни одного слова. «Ничего не знаю,— говорила она.— Ни¬
чего! Ничего!» Дуэнья снова утверждала это, стуча от
страха зубами. Она знает, что за этим порогом «они убьют
меня...» И она, по-видимому, вознамерилась оставаться
здесь до скончания дней своих.
—	Да, это тяжелое ядро для наших ног,— сказал Кан¬
тор, когда Анжелика сообщила ему и Вилю д’Эвре о сло¬
жившейся ситуации.— Но мы не сможем выставить ее,
раз она боится, что ее убьют.
—	Возможно, она недалека от истины,— заметил Виль
д’Эвре.
Вечером герцогиня де Бодрикур прислала за своей
компаньонкой. Анжелика сообщила: старая дама плохо
себя чувствует, и она оставила ее у себя на ночь, чтобы
ухаживать за ней. Она боялась появления самой Амбру¬
азины, но та не показывалась.
Ночь была беспокойной. Петронелла находилась все
в том же состоянии полной прострации и только стонала
и плакала. Мало того, у нее начались сильные желудочные
боли, вызванные нервным потрясением и страхом. Анже¬
лике пришлось несколько раз сопровождать ее во дворик.
Повсюду ей мерещились чудовища и притаившиеся убий¬
цы. В конце концов Петронелла вспомнила, что в ее сумоч¬
ке есть лекарство, которое всегда хорошо помогало. Анже¬
лика подала лекарство, и они наконец-то смогли хоть
немного отдохнуть.
413

Утром ей как будто стало получше. Они пытались
убедить несчастную женщину держаться естественно
и вернуться к своим девушкам. Это было наилучшим
способом избежать подозрений. Мессир де Пейрак скоро
будет здесь, и все станет на свои места.
Петронелла как будто собралась с духом. Виль д’Эвре
поднял ее настроение, заявив, что он сразу же, как только
впервые увидел ее, понял, что она из Дофине. Они по¬
говорили о ее родной провинции.
Для того, чтобы не зависеть от гостеприимства Никола
Пари, Анжелика и Кантор питались у себя дома вместе
с Вилем д’Эвре, Бассомпье, Дефо и старшим сыном Мар¬
селины.
Несмотря ни на что, иногда бывало весело, чему они
были обязаны непринужденным манерам. Вил я д’Эвре.
Кроме того, это помогало им теснее сплотиться и не чув¬
ствовать себя одиноко во враждебном лагере.
Неожиданно в дверях показалась герцогиня де Бод¬
рикур. Ее, как обычно, сопровождали преданные поклон¬
ники— старый Пари и капитан с «Фоэта», владевший
концессией в нескольких милях отсюда; ему доставляло
величайшее удовольствие добираться каждый день
сюда, чтобы встретить прекрасную герцогиню. Вся пре¬
лестная компания возвращалась с мессы. Герцогиня была
в платье огненного цвета из переливчатого шелка, кото¬
рое отбрасывало красноватый отблеск на ее волосы.
Поэтому, когда она встала в дверях против света, созда¬
лось впечатление ореола над ее головой. Она вошла со
словами:
—	Я заглянула только на минутку, чтобы узнать как
ваши дела, Дамурт. Что с вами случилось, моя дорогая?
Старая дама побелела и задрожали. Страх исказил
ее расплывшиеся черты. Она казалась чудовищной кари¬
катурой с вылезшими из орбит глазами, трясущимися
щеками и отвисшей нижней губой, с которой падали крош¬
ки пирожного. Это было жалкое зрелище, и даже наход¬
чивый маркиз ке смог найти ни одного слова, и ни одной
блестящей фразы, чтобы разрядить обстановку, нарушив
мучительное молчание.
—	Да что такое с вами, Петронелла? — спросила
Амбруазина с ноткой удивления в ангельском голосе.—
Можно подумать, что вы меня боитесь.
—Разве я всегда не заботилась о вас, как надо, ма¬
дам? 	дрожащим голосом проговорила старуха, и ее
бесформенная губа искривилась б жалостном подобии
414

улыбки.— Ведь вы были для меня как родное дитя, не
правда ли?
Амбруазина бросила на собравшихся удивленный
взгляд.
—	Да что с ней такое? Она как будто не в своем уме!
—	Ведь баловала вас всячески, не правда ли? — про¬
должала несчастная.— Я позволяла вам наслаждаться
всем, чем вам было угодно, я даже помогала вам...
—	Она, кажется, сходит с ума,— прошептала Амбру¬
азина, глядя на Анжелику.— Я заметила, что в последнее
время она стала немного странной. Успокойтесь, моя доро¬
гая Петронелла,— продолжала она более громко, прибли¬
жаясь к старухе, напоминавшей сейчас огромную толстую
жабу, загипнотизированную удавом,— вы немного уста¬
ли, не так ли? Но это не страшно... вам нужно только,
чтобы за вами немного поухаживали. Есть ли у вас лекар¬
ство, которое вам обычно помогает? Ах да, вот оно...
С видом величайшей озабоченности она достала из
вышитой сумочки дуэньи флакон с таблетками,— их
давала ей накануне ночью Анжелика,— опустила две из
них в чашку, стоящую около Петронеллы, налила не¬
много воды своей белоснежной рукой и поднесла чашку
к губам больной.
—	Выпейте это, мой бедный друг, выпейте, и вам ста¬
нет легче. Мне очень жаль, что я вижу вас в таком состоя¬
нии. Ну выпейте же...
—	Да, мадам,— пробормотала, запинаясь, старуха,—
вы очень добры..с Да, да, ведь и вправду, вы всегда были
очень добры ко мне...
Она пыталась удержать сосуд, но ее руки так тряслись,
что часть жидкости выплеснулась на блузу. Амбруазина
помогла ей. Она пила неуклюже и громко, как большая
испуганная собака.
—	Какое несчастье! — проговорила герцогиня впол¬
голоса, обращаясь к присутствующим.— Испытания,
которым мы постоянно подвергались, расстроили ее рас¬
судок. Она была слишком стара для того, чтобы идти на
такой риск. Я пыталась убедить ее не следовать за мной
в Америку. Но она не хотела покидать меня..
Внезапно Анжелика заметила выражение лица Кан¬
тора, стоящего около очага со своей росомахой. Взгляды
юноши и животного были прикованы к Амбруазине, и в
них горела одинаковая ненависть и страх.
—	Ох! Как мне плохо! — застонала Петронелла Да¬
мурт, прижимая руки к животу.*—Ох! Я умираю!
415

Слезы полились из ее глаз, лицо стало восковым.
Анжелика встала, наконец стряхнув с себя странную
апатию, пригвоздившую ее к стулу:
—	Пойдемте, Петронелла! — настойчиво сказала она.—
Пойдемте, моя бедняжка. Я помогу вам добраться до
туалета.
Она подошла к старой женщине и склонилась над
ней, чтобы помочь встать.
Герцогиня тихо пробормотала:
—	Неужели вам не внушает отвращение эта старуха?
Вы действительно... очень добры, я бы не смогла так.
Какой это ужас, когда люди начинают выживать из ума!..
—	Она хочет убить меня,— стонала Петронелла Да¬
мурт, пока Анжелика не без труда увлекала ее по неров¬
ной тропинке,— она хочет убить меня, как убила герцога,
и аббата, и Клару, и Терезу, и молодого человека, видев¬
шего ее через окно, и слугу, который был таким славным,
и я не хотела этого... Это было неправильно, то, что она
сделала. Я говорила ей. Но она смеялась... она всегда
смеялась, когда видела, что люди умирают... А теперь она
собирается убить меня... Вы сказали это, мадам, я умираю,
и она будет смеяться; я умираю, я это чувствую. Да про¬
стит мне Бог мои грехи...
—	Оставайтесь здесь,— сказала Анжелика, у кото¬
рой мурашки побежали по коже от этого кошмарного
монолога и которая чувствовала себя ненамного лучше
несчастной,— не двигайтесь с места, пока не придете
в себя.
Она не стала задерживаться, наказав бедной Петро-
нелле:
—	Не возвращайтесь, пока не успокоитесь. Я по¬
пытаюсь убедить герцогиню оставить вас с нами. И скажу
ей, что у вас, наверное, заразная болезнь... Соберите все
ваше мужество и не показывайте перед ней страха...
Амбруазина была все еще в комнате, очень красивая,
величественная, настоящая королева в кругу подданных.
Виль д’Эвре говорил ей:
—	Дофине — такая прекрасная область, мы только что
говорили о ней. Вы знаете, герцогиня?..
Он снова обрел свою непринужденность, возможно,
даже переигрывал. Дофине было не самым удачным
предметом для беседы, поскольку Амбруазина скрывала,
что она родом из этой провинции. Она, стремясь завязать
дружеские отношения с Анжеликой, в свое время сооб¬
щила ей, что тоже родилась в Пуату.
416

—	Это непокорная, независимая провинция,— объ¬
яснял маркиз.— И все благодаря отдаленным горным
районам, где люди живут в своих долинах отрезанны¬
ми от мира почти на десять зимних месяцев. Медведи,
волки...
Они еще поговорили о пустяках, и Анжелике начало
казаться — они все глубже погружаются в какую-то зло¬
вещую, нереальную атмосферу. Может быть, из-за Амбру¬
азины с ее сияющей красотой, а может быть, из-за того,
что присутствующие скрывали свои истинные чувства.
Назойливый, всепроникающий запах морской воды
и гниения, доносившийся с берега, где сушилась треска
и топились на солнце груды печени (из них сочился цен¬
ный, но зловонный жир), усиливали охватившее ее ощу¬
щение дурноты. Казалось, время вдруг остановилось.
—	Старая Петронелла еще не вернулась,— вдруг
вмешался до сих пор молчавший Кантор.
—	Совершенно верно! Мы болтаем уже больше часа,—
заметил Виль д’Эвре, посмотрев на свои золотые часы,—
а она еще не возвращалась.
—	Я пойду посмотрю, что с ней,— быстро сказала
Анжелика, поднявшись раньше Амбруазины.
Но они последовали за ней, движимые недобрым пред¬
чувствием, и впереди увидели начинавшую собираться
толпу.
Старая дама была мертва. Ее кожа посерела и как-то
странно, пятнами, почернела.
—	Какой кошмар,— пробормотал маркиз де Виль
д’Эвре, поднося к носу кружевной платочек. Анжелика
оцепенела от ужаса, отказываясь понять, поверить в такое
преступление. «Она сумела отравить ее прямо у нас на
глазах!.. За нашим столом! Когда она заботливо готовила
лекарство. Должно быть, она сунула какой-то яд в питье!
Она заставила ее выпить смертельное зелье на наших
глазах!» Потрясенная этим чудовищным открытием,
Анжелика взглянула на Амбруазину и увидела улыбку,
промелькнувшую на губах герцогини. В этой улыбке было
удовлетворение своим триумфом и какой-то сатанинский
вызов.
Глава семьдесят первая
—	Отец должен появиться сейчас,— сказал Кантор
жалобным, почти детским голосом,— иначе мы все по¬
гибнем. Что это за кошмар? Или я сплю?..
14 1-454
417

Его решительные, по-юношески дерзкие манеры вдруг
изменились при виде разверзшейся адской бездны.
—	Иди сюда, Кантор,— сказала Анжелика, протягивая
к нему руки.
Он сел возле матери и прижался лбом к ее плечу.
—	Ты должен уехать отсюда морем,— сказала она,—
ты должен найти своего отца, где бы он ни был, и сказать
ему, чтобы он поспешил сюда.
—	Уехать морем? — уныло повторил Кантор.— Это не
так-то просто. Корабли появляются здесь очень редко.
«Рошель» будет здесь не раньше, чем через две недели.
Я вполне мог бы добраться до Ньюфаундленда или даже
объехать весь залив в какой-нибудь старой лохани, но
у нас нет и ее.
Они сидели у очага, маленькая кучка людей, объеди¬
нившихся вокруг Анжелики, ее сына и маркиза де Виль
д’Эвре. Был вечер того дня, когда утром похоронили ста¬
рую даму. Похороны нельзя было откладывать. Ее дряб¬
лое, раздувшееся еще при жизни тело, казалось, разла¬
гается на глазах. Торопливо выкопали могилу, пробор¬
мотали последнее благословение, забросали спасительной
землей, поставили крест в головах...
Паника начала все сильнее и сильнее охватывать блед¬
ных и молчаливых «королевских девушек», суеверных
бретонцев, бормотавших о проклятии, которое кто-то
навлек на это место. Акадцы и индейцы боялись вспышки
чумы или оспы...
Атмосфера враждебности и подозрительности по
отношению ко вновь прибывшим, особенно после сцены
с росомахой, сгущалась.
—	Ты должен бежать отсюда,— повторяла Анжелика,
чувствовавшая, что Кантор находится сейчас в большей
опасности, чем кто-либо другой.— Если ты не можешь
выйти в море, отправься пешком, как тогда, на мысе Ма-
куйот, и попытайся добраться до какой-нибудь точки на
побережье, до любого порта, Шедьяка, например, где
найдешь, возможно, судно.
—	Смогу ли я еще это сделать? — усомнился Кан¬
тор.— Если вокруг шныряют дружки Амбруазины, мне
не пройти.
Он имел в виду слова Пиксарета. Тот, вернувшись, со¬
общил, что видел два парусника, стоявших на якоре в со¬
седней бухте, и заметил среди членов их команд несколько
негодяев, которых ему удалось мельком видеть во Фран¬
цузском заливе. Но эти мерзавцы, начавшие сновать по
418

окрестным лесам, снабжая алкоголем туземок, могли и не
быть передовым отрядом подкреплений, созванных дья¬
вольской герцогиней.
Они повернулись к Пиксарету, который еще сидел
около огня, дымя своей трубкой.
—	Сможет ли Кантор без риска пробраться через
лес?
Он покачал головой.
—	Значит, мы окружены,— заметил Кантор.
Анжелика продолжала допрашивать Пиксарета.
—	Ты действительно считаешь, что эти скрывающие¬
ся моряки связаны с женщиной, одержимой демонами?
—	Так говорит мне дух,— медленно ответил Пик¬
сарет,— но одного внутреннего голоса недостаточно, осо¬
бенно когда дело касается белых людей. Я сказал Униакке:
«Потерпи, ты не можешь пока снять скальпы с белых
людей на берегу, если только не хочешь, чтобы это было
расценено как признак безумия и провокация войны...»
Они должны выдать себя и открыть свое подлинное лицо,
чтобы все увидели их злодейство. Пока что они только
торгуют спиртом, чтобы совращать женщин. Они растап¬
ливают смолу на берегу и смолят свои корабли, как и все
моряки, которые прибывают сюда летом. Этого недоста¬
точно, чтобы начать борьбу. Мы должны жда!ъ. Может
быть, в один прекрасный день один из них придет встре¬
титься с этой женщиной. Может быть, она попытается
встретиться с ним. Мы будем знать об этом; у леса есть
глаза.
—	Ждать?! — воскликнул Кантор.— Мы все будем
мертвы уже завтра.
Он вскочил на ноги.
—	Я убью ее! — крикнул он в исступлении.— Это
грех — позволять жить таким существам! Я убью ее!
—	Идем,— сказал Бассомпье, тоже вскочив с места.—
Я с тобой, мой мальчик.
Анжелика вмешалась.
—	Успокойтесь оба. Если она умрет сегодня без види¬
мой здешним людям причины, мы умрем тоже. Мы дол¬
жны продержаться до тех пор, пока истина не выплывет
наружу. Тогда последует возмездие.
—	Ваша мать права, юноша,— согласился Виль д’Эв¬
ре.— Если мы будем подталкивать события, ваш отец,
граф де Пейрак, может найти здесь только гору тру¬
пов. Пьяные индейцы в лесу, бездельники, готовые пойти
на что угодно по приказу сумасшедшей, перепуганные
14*
419

женщины, мужчины на грани срыва,— все зто наклады¬
вается одно на другое... К концу лета окровавленные пески
а этом проклятом месте — обычное дело. И как это пре¬
кратить, знает один дьявол.
—	Но я не могу вас оставить; она убьет вас, мама.
—	Нет, меня нет,— ответила Анжелика.
Потом, вспомнив, что слышала подобные слоЕа из
уст Мари-ла-Дюс и Петронеллы, поправилась:
—	Нет, меня нет, пока нет. Она убьет меня только
тогда, когда почувствует себя обреченной, уничтоженной,
разбитой наголову... У нас есть еще несколько дней.
—	Да, отправляйтесь, мой мальчик,— настаивал
Виль д’Эвре.— Вы теперь в большей опасности, чем любой
из нас, потому что вы легко ранимы. Ах, юность! Какая
это невыразимая благодать! И что за волнующее зре¬
лище — видеть, как молодой человек в гневе поднимается
против подлости этого мира!.. Мы должны найти судно!..
У Анжелики была мысль обратиться к бретонским
рыбакам и узнать, не смогут ли они предложить какое-
нибудь суденышко, на котором мог бы уплыть Кантор.
Она обратилась к капитану Элдоху в надежде завоевать
доверие и предложила поухаживать за его больным сы¬
ном, который находился на борту корабля. Но капитан
держался враждебно и недоверчиво, и она ничего не смог¬
ла от него добиться.
Когда Анжелика проходила по деревне с Пиксаретом,
следовавшим по пятам, за ее спиной слышалось приглу¬
шенное ворчание, а иногда даже насмешки. Некоторые
мужчины сплевывали на землю, другие — крестились.
Но к вечеру шестого дня на помощь пришло само
провидение. Большая лодка с квадратным парусом вошла
в бухту и, не бросая якоря, направилась прямо к берегу.
Ее экипаж явно намеревался высадиться и наполнить
бочонки свежей водой. Но обитатели Тидмагоуча закри¬
чали, чтобы те держались подальше, потому что им не
нужны чужаки и они встретят их огнем. Однако шкипер
шлюпа и не подумал обратить на это внимание, Анжелика
сразу же, еще издали, узнала его пронзительный, скри¬
пучий голос:
—	Вот будет здорово, если на этом свете найдется
хоть один берег, где мы не сможем бросить якорь! Цыц,
вы там, недотепы, иначе я изрешечу ваши протухшие
мозги. У меня есть для вас прекрасное лекарство!
И Аристид Бомаршан выпрыгнул на песок, сжимая
в каждой руке по пистолету, а за ним последовали Жюль-
420

енна и негр Тимоти, нагруженные пустыми бочонками
и оплетенными бутылями.
Анжелика бросилась им навстречу. Они как будто
и не очень удивились, увидев ее.
—	Рад нашей встрече, мадам. А что, «Бесстрашный*
еще не появлялся?
—	«Бесстрашный»?
—	У вас здесь собралась отвратительная компания,—*
продолжал Аристид,— а я в свое время сталкивался
с подобными типами.
—	Вы зашли сюда случайно?
—	И да, и нет. Мы знали, что мессир де Пейрак дого¬
ворился встретиться здесь с «Бесстрашным» в начале
осени, а Гиацинт должен привезти мне запас тафии.
—	Он должен здесь скоро появиться? — спросила
Анжелика, ужаснувшись от одной только мысли о Гиа¬
цинте Буланже: к имеющемуся собранию бандитов мог
добавиться весьма колоритный экземпляр.
—	Трудно сказать. Все зависит от ветра с Карибского
моря. Но раз их нет, я отбываю. Местные жители выгля¬
дят что-то не слишком приветливыми и, похоже, не очень
гостеприимны.
—	Это отъявленные бандиты; не оставляй свое судно
без присмотра,— посоветовала Анжелика, с тревогой
поглядывая на берег, где собиралось все больше народа.
—	Это не страшно,— хихикнул Аристид,— моя ста¬
рая колымага хорошо защищена.
И действительно, перед лодкой сидел мистер Виллоу¬
би, который угрожающе рычал на каждого, кто осмели¬
вался подойти слишком близко.
—	Мы объединились с этим еретиком из Коннекти¬
кута,— объяснял бывший пират, наполняя свои бочонки
из ручья, стекавшего по склону утеса и исчезающего
в песке.— Мы занимаемся прибрежной торговлей. Он про¬
дает свой товар, я — свой. Мы неплохо вели дела на всем
пути вокруг Новой Шотландии, но в этих краях делать
нечего. Вот вам Канада! Люди не желают даже слышать
о роме; они предпочитают свой спирт из гнилого зерна.
Нам только нужно как-то продержаться до тех пор, пока
не явится на встречу Гиацинт. Думал задержаться тут
ненадолго, но здесь так смердит, и я говорю даже не об
этой проклятой треске... лучше не болтаться тут побли¬
зости.
—	А что с мессиром де Пейраком? — спросила Жю¬
льенна.
421

—	Я буду дожидаться его здесь. Он теперь уже должен
ариехгть скоро.
—	Похоже, вам тут не слишком весело,— сказала
Жюльенна, почувствовавшая, что происходит что-то не¬
ладное, хотя ее было не так-то легко удивить.
—	Все ужасно. Вы оба — просто посланная Небом
благодать,— ответила Анжелика.
—	Вы так думаете?
Аристид взглянул на Анжелику с изумлением. Впер¬
вые в жизни кто-то сказал такое о нем и Жюльенне...
—	Да. Мы здесь попались в ловушку и не можем вы¬
рваться, чтобы позвать на помощь. Вы должны взять
с собой Кантора.
Она обрисовала им положение. Рассказала о том, как
некие злоумышленники, возможно, состоящие на содер¬
жании влиятельных лиц, желающих помешать Пейракам
обосноваться в этих краях Америки, пытаются с самого
начала лета вредить всеми возможными способами и в
конце концов начали покушаться на их жизнь. Похоже,
что во главе их стоит герцогиня де Бодрикур, которая
каким-то образом тайно руководит этими негодяями.
Услышав, что ее бывшая благодетельница находится
неподалеку, Жюльенна побледнела.
—	Мы что, никогда не отделаемся от этой дряни? —
простонала она.— Шлюхино отродье, убийца, обман¬
щица... все, что угодно! И куда только смотрит Бог!..
—	Так, значит, девушки с «Единорога» были действи¬
тельно предназначены для нас? — спросил Аристид.—
Разве я вам не говорил? Мы ничего ни у кого не отнимали...
А вы, мадам, неужели мы вас так бросим? У меня есть
перед вами обязательства. Ведь это вы заштопали мне
живот, не так ли?
—	Спасите Кантора, чтобы он мог прислать нам на
помощь моего мужа. И тогда ты более чем расплатишь¬
ся со мной за все свои долги и пакости, которые когда-то
мне делал.
Все было тщательно продумано. Чтобы никто не мог
помешать его отплытию, Кантор, предупрежденный ма¬
терью, внезапно бросился вниз по склону холма с мчав¬
шейся по пятам росомахой в тот самый момент, когда
лодка начала отходить от берега. Аристид управлял па¬
русом, обрушивая поток цветистых оскорблений на головы
ошеломленных зрителей. Кантор промчался сквозь тол¬
пу, влетел в воду, швырнул в лодку Волверину, а потом
422

вскарабкался сам с помощью Жюльенны и Элиаса Кем
тона.
—	Мы с вами еще увидимся! — крикнул пират прон¬
зительным голосом. Шлюп с пестрым грузом медленно
растворялся в поднимающемся вечернем тумане.
Кому могло прийти в голову преследовать их?
Глава семьдесят вторая
Семь дней. Мари-ла-Дюс была мертва, Петронелла
тоже. Кантор бежал отсюда со своей росомахой, но был
пока в опасности. Тянулись тоскливые и в то же время
напряженные дни. Развязка наступила с внезапностью
громового удара, и тем не менее все происходило словно
во сне.
Амбруазина переступила порог их хижины и направи¬
лась к гамаку Виля д’Эвре. В зто время дня маркиз обычно
ходил в порт поболтать с Никола Пари. У него уже сложи¬
лись определенные привычки, которых он упорно придер¬
живался... Герцогиня с видимым удовольствием улеглась
в удобном гамаке, заложив руки за голову, и насмешливо
посмотрела на Анжелику.
—	Судя по всему, вы ужасно торопились последние
дни,— сказала она своим мелодичным голосом.— Я при¬
знаю, что вы опередили меня. Прекрасный архангел уле¬
тел. Фу! Он был всего лишь мелюзгой. У меня есть и дру¬
гие способы воздействия на вас.
Анжелика только что села за стол, на который поста¬
вила свое зеркало. Каким это было облегчением — узнать,
что Кантор вне опасности! Он найдет отца, как уже нашел
его однажды ребенком. Поэтому вторжение Амбруазины
не произвело на нее особого впечатления. Она распустила
волосы и принялась медленно расчесывать их щеткой.
—	На что вы надеетесь? — продолжала Амбруазина,
все также непринужденно, но с ноткой насмешливой жа¬
лости.— Снова завоевать вашего графа де Пейрака? Бед¬
няжка моя, вы его вообще не знаете. Мне почти жаль вас.
Мне не хотелось обманывать вас до такой степени, потому
что, в конце концов, мы обе принадлежим к аристократии
Пуату, и это связывает нас определенными узами...
—	О, не трудитесь продолжать,— холодно оборвала
ее Анжелика.— Я знаю совершенно точно, что вы отнюдь
не из Пуату. Что же касается принадлежности к аристо¬
кратии, то я знаю, что ваш герб обладает некоторыми
особенностями...
423

Женская интуиция помогла ей нащупать единственную
брешь в доспехах Амбруазины, и она не ошиблась.
Реакция герцогини была неожиданно бурной.
—	На что вы намекаете? — крикнула она, припод¬
нявшись и почти сев в гамаке.— Мой герб ничуть не хуже
вашего!
Но тут выражение ее лица, как это часто бывало, резко
изменилось.
—	Как вы узнали? Кто вам сказал?.. А! По-моему,
я догадалась. Эта маленькая крыса, Виль д’Эвре. Я так
и знала, что он узнал меня. Он не обманул меня своим
актерством.
—	При чем здесь Виль д’Эвре? — возразила Анже¬
лика, в душе волнуясь за несчастного маркиза. Она
упрекала себя за то, что спровоцировала Амбруазину,
и пыталась быстро найти выход из этого положения.
—	Я могу сказать вам всю правду. Однажды, в бреду,
вы выдали себя, проговорившись, что ваш отец был свя¬
щенником. А быть дочерью священнослужителя у нас,
католиков, никогда не означало быть законнорожденным
ребенком. Что же касается того, что вы не из Пуату, а из
Дофине, то это мне сказала Петронелла Дамурт.
Она не чувствовала угрызений совести из-за этой лжи.
Бедной дуэнье уже нечего было терять...
—	Старая вошь,— прошипела Амбруазина.— Я пра¬
вильно сделала...
—	...что убила ее,— закончила за нее Анжелика, про¬
должавшая спокойно расчесывать волосы.— Да, несом¬
ненно, если иметь в виду то, что она готова была мне все
рассказать о вас, вы поступили мудро.
Амбруазина долго молчала. Ее ноздри сузились, ды¬
хание становилось затрудненным. Она пристально изуча¬
ла Анжелику из-под полуопущенных век.
—	Я сразу же поняла,— сказала она наконец,— как
только увидела вас впервые там, на берегу, рядом с ним;
я знала, что вы будете нелегким противником. Потом
я успокоилась. Вы казались такой доброй и любящей.
А добрые и любящие люди всегда беззащитны. Но вскоре
мне опять пришлось изменить свое мнение. Вы неподат¬
ливы, вы непредсказуемы... Как лучше всего перехитрить
и очаровать вас? Вот о чем я не перестаю себя спрашивать.
В чем заключается секрет вашего обаяния и вашей обо¬
льстительности?.. Мне кажется, вы лишены всякого ковар¬
ства и хитрости. Должно быть, Ева была похожа на вас.
—	Мне говорили это раньше; это уже старо!
424

Мелкие зубки герцогини сверкнули, как волчьи клыки,
готовые укусить.
—	Но, однако, демон одержал над ней победу,— про¬
шипела она. И потом, после паузы: — Что существует
между графом де Пейраком и вами? Скажите мне.
Анжелика обернулась и взглянула на нее.
—	То, что связывает его и меня, недоступно понима¬
нию таких созданий, как вы.
—	В самом деле? Что же я за создание, в таком случае?
—	Дьявольское!
Амбруазина принялась смеяться. В ее смехе звучала
насмешка, но в то же время и некоторая гордость.
—	Совершенно верно. Я не могу понять,— ответила
она.— И признаюсь в этом. Однако я сведуща во всех
науках. Но вы сразу же стали для меня загадкой... там,
на берегу... и потом, когда я пробудилась — больная, раз¬
битая, после страшного сна... Я видела чудовищ, которые
подстерегали меня... демона с глазами на затылке и дру¬
гого, с утиным клювом... Я знала их имена... Они наводили
на меня ужас... А когда проснулась, вы оба стояли у моего
изголовья... Я чувствовала, что он сгорает от желания
скорее забрать вас и любить, и вам тоже не терпится по¬
следовать за ним. Чувствовала, что для вас не существует
ничего, кроме будущих мгновений, предназначенных
только для вас двоих, для ваших душ, для ваших тел,
а что благодаря какой-то неизвестной милости вы будете
счастливы, как в раю. Мне наступающая ночь не несла
ничего, кроме ужаса и горечи, а для вас она должна была
стать божественной... Как это было жестоко с вашей сто¬
роны — торопиться уйти от меня! Я была всего лишь об¬
ломком, выброшенным морем... Когда вы ушли, я пере¬
жила ужасные муки. Мне казалось, что у меня вырывают
душу из тела. Я закричала, как проклятая душа, погру¬
жающаяся в ад.
—	Да, помню этот крик! Но я вернулась и спросила
Дельфину и Мари-ла-Дюс, которые сидели у окна, что
это такое, и они как будто ничего не знали...
Амбруазина улыбнулась своей прекрасной, ненавидя¬
щей улыбкой.
—	А что вы думали? Что они не умеют притворяться?..
Я как следует выдрессировала своих верных девушек!
425

Ради того, чтобы угодить мне, они будут лгать самому
королю, А тогда они еще боялись, что сделали нечто такое,
что вызовет мое неудовольствие. Разве не я приказала
им во что бы то ни стало удержать вас на всю ночь у моей
постели? Я не желала, чтобы он увел вас! Но они потер¬
пели неудачу,,,
Она заскрипела зубами.
—	О, вы всегда расстраивали мои планы. Иногда вы
пугали меня. Вы словно видели меня насквозь. Мне стоило
огромных усилий отвлекать ваше внимание. Даже удача
и та была на вашей стороне. В тот день, когда пришла
мадам Карер и выпила ваш кофе, это было равносильно
тому, что вы подговорили ее... Ах! Голдсборо...— пробор¬
мотала она, тряхнув головой.— Ке знаю, но что-то есть
такое в этом месте... я никогда не чувствовала там себя
свободно. Все, что ни делала, казалось, оборачивалось
не так, как обычно... почему? Почему?
Анжелика прекратила расчесывать волосы, чтобы со¬
средоточиться на том, что слышала.
—	Может быть, это Америка,— сказала она,— может
быть, это Новый Свет, который спасает нас от злых чар.
Здесь человек вынужден жить открыто. Его подлинная
натура здесь ничем не приукрашена. И кроме того, люди
приучаются, в силу необходимости, опасаться всего:
индейцев, моря, постоянно меняющихся ветров, пиратов,
появляющихся внезапно неизвестно откуда. Это делает их
более осторожными, и не так легко их поймать на отрав¬
ленный мед.
Амбруазина, лежавшая с закинутыми за голову рука¬
ми, мечтательно продолжала:
—	Я помню... вначале...
Анжелика была вынуждена признать, что в этом слег¬
ка сдержанно:/! голосе, который иногда срывался и звучал
неуверенно, таилось особое очарование, которому трудно
было не поддаться.
—	Вначале... когда я видела, что вас увлекает столь
многое, это было странно и страшно. Я не знала, как за¬
владеть вашим вниманием. Вы страстно отдавались всем
своим существом этой любви... она была вашей полярной
звездой... вы были поглощены своими друзьями... Аби¬
гель... и даже этой страной... Да, вы любили эту страну...
426

а меня вы не замечали. Я научилась ненавидеть ыоре...
и пролетающих птиц...
Она замолчала и задумалась.
—	Он!.. Я была уверена, что в один прекрасный день,
я уведу его от вас.., я не хотела знать, что было между
вами... но Абигель, что за мука!
Она стиснула зубы и заговорила с такой неистовой
силой, что в ее огромных глазах словно вспыхнул огонь.
—	Я научилась ненавидеть море, потому что вы его
любили, ненавидеть птиц, потому что вы находили их
прекрасными... Как странно было видеть их полет; они
летели тысячами тысяч, тучами, закрывавшими небо...
Когда вы запрокидывали голову, чтобы посмотреть на
них, я старалась отвлечь ваше внимание, чтобы вы забыли
о своей любви к ним...
Она снова села.
—	Но сегодня вы их уже не ведите,— сказала она
с искренним ликованием в голосе,— вы даже не знаете,
что вот сейчас, в этот самый момент, дикие осенние гуси
закрывают все небо.., Одного я, по крайней мере, доби¬
лась — вы больше не видите птиц...
Она откинулась назад, словно в изнеможении.
—	О, почему вы любите многих людей, столько всего,
но не меня?., не меня одну?
Она словно выдохнула последние слова в яростном
порыве.
—	.Тогда я поклялась уничтожить вас обоих предатель¬
ством, унижением, смертью, наконец, проклятием ваших
душ!
Неистовая страсть, прозвучавшая в этом страшном
признании, поразила Анжелику, как оглушающий удар.
В этот момент она неспособна была испытывать что-либо
другое, кроме страха.
«Если она так говорит,— подумала Анжелика с ужа¬
сом,— то должна быть абсолютно уверена в своей победе.
В чем ее сила? От кого она ее получает?»
Однажды она уже слышала такую же ненависть, зву¬
чавшую в женском голосе. Мадам де Монтеспан... Но это
было гораздо хуже! «Проклятием ваших душ!» Такую
угрозу мог произнести только человек, охваченный безум¬
ной ненавистью.
427

Зачем было бороться? Ей никогда не спастись от такой
сокрушающей воли, направленной против нее!
Она испугалась, что пальцы, сжимавшие щетку и гре¬
бень, начнут дрожать. Но еще более, что не сможет сдер¬
жаться, бросится на преступницу и убьет ее, как убила бы
напавшего на нее дикого зверя. «Но будь осторожна! —
предупредил ее внутренний голос.— Такие действия, каки¬
ми бы оправданными они ни были, дорого обойдутся тебе
и еще дороже ему и твоим детям. Что делает невооружен¬
ный человек, сталкиваясь лицом к лицу с диким зверем?
Он старается сохранить хладнокровие. Помни об этом! Это
твой единственный шанс... если он вообще существует».
Она медленно провела щеткой по волосам. Потом
перебросила их за плечи. Амбруазина молча наблюдала
за ней.
Наступала ночь.
Анжелика встала, взяла подсвечник с полки над оча-
гом, поставила его на стол рядом с зеркалом, и зажгла
свечу. В зеркале показалось ее отражение: бледное лицо,
полуразмытое сумерками... Однако она с удивлением обна¬
ружила, что заострившиеся черты приобрели неожидан¬
ное, какое-то юношеское выражение. Так было всегда:
лишения и опасности придавали ее лицу моложавость.
Амбруазина снова начала свой монолог:
—	Абигель и ее дети — ваши любимцы; эти вонючие
индейцы, которых вы смешили; раненые, которые ждали
вас, как будто вы были их матерью; и ваш котенок, и мед¬
ведь... Я ревновала к медведю, я ревновала даже к старой
мисс Пиджин, когда вы пошли утешать ее после смерти
старого толстяка, этого дурака Патриджа.
—	Вы убили и его?
—	Я? Что вы такое говорите?
Герцогиня посмотрела на нее широко открытыми, не¬
винными глазами.
—	Разве вы не помните, что он вступил в единобор¬
ство с Луи-Полем де Верноном? — сказала Анжелика.—
Иезуит видел вас насквозь и поэтому должен был умереть.
Но как вы могли это сделать, не вызывая подозрения?
Его было не так-то легко убить, этого иезуита. И тогда
вы, или кто-то из ваших сообщников, распространил
среди англичан слух о том, что их собираются отправить
428

в Канаду как заложников. Этого было достаточно, чтобы
сделать пастора опасным, как дикий вепрь.
Амбруазина, казалось, была в восторге.
—	Умно, не правда ли?
Анжелика изнемогала от искушения задушить ее или,
хотя бы ударить, сделать ей больно, чтобы та почувство¬
вала себя раздавленной. Но она сумела скрыть свои чув¬
ства, боясь, что, поддавшись им, перешагнет черту благо¬
разумия.
Амбруазина, по-видимому, устала от бесплодных
попыток вывести ее из себя. Она встала с гамака и подо¬
шла к Анжелике, неотступно следившей за каждым дви¬
жением герцогини,— эта молодая женщина теперь дей¬
ствовала на нее, как ядовитая змея, и ей стало дурно
от одного запаха духов; Амбруазину, видимо, позабавило
то, что она побледнела.
Чтобы не терять самообладания, Анжелика начала уби¬
рать туалетные принадлежности. Амбруазина успела
заглянуть в саквояж, и у нее вырвалось невольное вос¬
клицание:
—	Что это?!
Она увидела свинцовую дубинку, которую Анжелика
взяла из рук бандита, убитого Пиксаретом на берегу Сара-
гуша.
—	Как вы завладели этой вещью? — спросила гер¬
цогиня, гипнотизируя Анжелику пристальным, жестоким
взглядом.
—	Когда-то давно мне дал ее в Париже один из обита¬
телей парижского дна.
—	Это неправда!
—	Почему?
Глаза Анжелики засверкали.
—	А какое вам дело до этого бандитского оружия,
мадам де Бодрикур? Чем оно вам интересно? Откуда вы
знаете, что я могла получить его только от одного из тех
негодяев, которые приканчивают несчастных, потерпев¬
ших кораблекрушение на берегах Французского залива?
Это вы приказали совершать все эти преступления, не
так ли? Это вы их таинственный руководитель?.. Белиал!..
Она схватила Амбруазину за запястья.
—	Я разоблачу вас,— сказала она сквозь стиснутые
зубы.— Я добьюсь, чтобы вас арестовали и бросили
429

в тюрьму... Вас вытащат на Гревскую площадь!.. Я донесу
на вас инквизиции, и вас сожгут на костре как ведьму!..
Ярость Анжелики всегда приводила в замешательство
ее противников. Она вспыхивала в тот самый момент,
когда обманутые ее величественными манерами знатной
дамы, те были уже убеждены, что она не способна на не¬
обузданные порывы, свойственные простонародью. Ее
ярость обнаруживала ранимость ее сердца.
—	Вы меня путаете,— простонала Амбруазина.—
Как вы можете быть такой мстительной?.. О! Отпустите
меня, мне больно.
Анжелика отпустила ее так внезапно, что та пошат¬
нулась и рухнула в гамак, потирая онемевшие запястья.
—	Вы вдавили браслет в тело,— пожаловалась она
плаксивым голосом.
—	Я бы хотела вонзить нож в ваше сердце,— гневно
воскликнула Анжелика,— и это случится в один прекрас¬
ный день! Человек ничего не теряет, если он терпеливо
ждет.
Амбруазина снова удивленно и пристально посмотрела
на нее. Потом она принялась раскачиваться и метаться
в гамаке, заламывая руки и издавая короткие нечлено¬
раздельные выкрики — какие-то непонятные, бессвяз¬
ные слова, которые постепенно начали звучать осмыс¬
ленно.
—	О, Сатана, мой хозяин,— стонала она,— зачем ты
заставил меня напасть на нее? Она невероятно жестока.,
я больше ничего не могу сделать. Почему ее? Почему он
заставил меня напасть на нее? Зачем он, со своими голу¬
быми, прозрачными, как сапфиры, глазами пришел до¬
кучать мне? Почему ты позволяешь существовать на
свете таким созданиям, ты, на которого так действует
подлость других... ты позволяешь ввести себя в заблуж¬
дение совершенством красоты, свойственной этому типу
и часто связанной с глупостью. Сам того не сознавая, ты
позволяешь убаюкать свои подозрения мнимой безопас¬
ностью. Самые коварные враги, самые жестокие... Они
считают себя хозяевами положения и чувств женщины,
на которую нападают самым жестоким образом, любыми
средствами...
Гкез Анжелики напоминал бурю, налетевшую не¬
известно откуда при безоблачном небе: не успели еще
430

поставить парус, как внезапная, никем не ожидаемая
волна опрокидывает судно. Сила ее чувств была такова,
что казалось, будто ее устами говорит сама судьба. В тот
момент, когда она, склонившись над герцогиней, бросала
ей в лицо страшные слова, между ними возникло видение,
вспыхнуло пламя костра, костра, разожженного инкви¬
зицией, и это пламя росло, поднималось ввысь и с треском
и ревом поглощало бьющееся в жестоких предсмертных
конвульсиях тело демона. Сама Амбруазина не могла
устоять перед жуткой картиной.
—	Кто властелин Вселенной?.. Он сильнее тебя! Ког¬
да ты наконец низвергнешь его! Однажды он уже сбежал
от тебя... о, мое прекрасное детство! Он и его синие глаза...
руки в крови. Он и Залил, залитые человеческой кровью.
Мы были все в руках Сатаны! Но он сбежал от тебя...
А теперь терроризирует меня... Он предал меня этому
страшному созданию... ей, Анжелике! Ее зовут Анжелика!
Сжалься! Сжалься!
Она издала еще один ужасный стон, потом обмякла
и осталась лежать неподвижно, застыв, как в приступе
каталепсии. Анжелика наблюдала за исступлением герцо¬
гини со смешанным чувством огорчения и страха. Эта
женщина была испорченной, демонической, но прежде
всего — безумной. Какой выход найти из этого кошмара?
Наступила тишина, Анжелика, обессилев, продолжала
стоять у стола, прислушиваясь к шуму ветра за окном.
Время от времени можно было различить мужские голоса:
рыбаки возвращались в деревню с берега, и очень дале¬
ко — зов раковины, напоминавший своими тоскливыми
звуками лай морских львов.
Зловещее преддверие ада для тех, кто утратил Божье
благословение, чистилище, где неприкаянные души осуж¬
дены быть жертвами духов зла и мучиться, пока искрен¬
не уверуют в Бога и им будет дозволено снова увидеть
свет...
В дверь тихо постучали, вошел Виль д’Эвре. Со своей
дружеской улыбкой, красными каблуками, вышитым
жилетом и камзолом из сливового шелка, он так не соот¬
ветствовал гнетущей атмосфере этого проклятого места.
Но улыбка маркиза исчезла как по мановению волшеб¬
ной палочки, когда он увидел Амбруазину, лежавшую
в гамаке.
431

—	Она заняла мой гамак!
Он походил на балованного ребенка, обнаружившего,
что кто-то другой играет его любимой игоушкой. Раздо¬
садованный, маркиз подошел к очагу и уселся на деревян¬
ную скамейку.
Анжелика шепотом рассказала ему о только что
состоявшемся разговоре с герцогиней и о тех угрозах,
которые та на нее обрушила.
Он был вне себя.
—	Ну, на этот раз она зашла слишком далеко! Что ж,
очень хорошо! Я воспользуюсь своей властью губернатора,
чтобы арестовать ее и посадить под стражу.
Но когда до него дошло, насколько несбыточен этот
план, он сокрушенно покачал головой.
—	Увы, ничего не поделаешь! Мы в ловушке. Она на¬
несла удар первой и теперь продолжает яростно атако^
вать, а мы беспомощны, мы всего лишь маленькая кучка
чужаков, и чем дальше, тем больше оказываемся в ее
руках.
Он понизил голос:
—	Все окрестности кишат подозрительными личнос¬
тями. Я уже указал Никола Пари на то, что бретонцам
было бы лучше заниматься своей треской, чем вооружен¬
ными до зубов слоняться по деревне. Я спросил его, к чему
все это приведет. Он сказал, что это люди не с корабля
Мариена Олдоха. «Ладно, так кто же, черт побери, эти
странные типы, почему они без вашего разрешения раз¬
жигают костры на вашей территории?» — разгневался я.
Он как будто очень смутился. «Я думаю,— ответил Нико¬
ла,— что это люди с двух кораблей, стоящих на якоре
к югу, по ту сторону мыса» И тут стало все понятно. Наша
герцогиня сзывает сообщников.
Он подмигнул Анжелике.
— Восемьдесят легионов,— прошептал он. Потом
снова посерьезнел: — Что ж, мы будем драться, только
и всего. Отныне наша безопасность зависит лишь от на¬
шей выдержки и хладнокровия, нашей бдительности
и скорейшего вмешательства мессира де Пейрака. Мы
должны продержаться до него. Тем не менее, как только
мы вырвемся из этого осиного гнезда, я пожалуюсь
в Квебек и направлю это дело еще выше — в Париж. Эти
432

люди привыкли считать колонии чем-то вроде свалки,
куда можно ссылать безумных мужчин и безумных жен¬
щин, занимающих слишком высокое положение, чтобы их
можно было запереть в сумасшедшем доме, как простых
смертных. Вы думаете, моя дорогая, что вам просто не
повезло, когда, отправившись на край света, натолкну¬
лись здесь на одержимую дьяволом герцогиню, чувствую¬
щую себя полностью свободной и безнаказанной? Нет, вы
ошибаетесь! Это результат политики, обдуманно прово¬
димой в жизнь нашими официальными лицами. На самом
краю земли — вот где можно встретить тех безумных
женщин, с которыми больше не могут справляться ни
монастыри, ни двор, вообще никто из порядочных людей.
И это слишком печально для жителей Антиподов, кото¬
рые буквально наводнены этими особами. Подумать толь¬
ко, сколько неприятностей доставила мне эта Мессалина:
мой «Асмодей» — на дне моря, празднование моего дня
рождения прервано в самом начале... и вы даже не уви¬
дели, как Марселина открывает раковины! Это ужасно!
В сущности, пропал весь сезон. И кого винить за это? Пра¬
вительственных чиновников там, в Париже, с заткнутыми
за уши гусиными перьями, которые видят хуже кротов
и определяют законы эмиграционной политики для коло¬
ний? Но так больше не будет! Я собираюсь написать само¬
му месье Кольберу, я знаю его лично, думаю, как и вы,
мадам. Это трудолюбивый, способный человек, но он
слишком занят... Да и чего можно ждать от всех этих
людей из средних классов. Они не способны уловить самые
тонкие нюансы. Они трудятся, как бобры, и воображают,
что можно перевернуть мир с помощью начерченного пла¬
на и что достаточно только добавлять колонки цифр в бух¬
галтерских книгах, чтобы вести людей по пути правед¬
ному. Ну что ж, ничего тут не поделаешь, мир меняется!
—	Не говорите так громко, она услышит.
—	Нет! Она в состоянии каталепсии и ничего не со¬
знает. Это трусливый способ уклониться от жизненных
трудностей и от последствий своих поступков.
Он вынул из кармана камзола табакерку и взял ще¬
потку табака. Его громкое чихание не разбудило Амбру¬
азину, погруженную в тяжелый сон.
—	Безумие, одержимость, дьявольское воплощение? —
он не мог вынести окончательный приговор.— Похоже,
433

что сегодня вечером она изображала откровенность, пора¬
жение и страх, чтобы вызвать в вас жалость. Однако не
посзоляйте себе попасть на эту удочку. С такими суще¬
ствами, как она, все это ничего не значит.
Потом он повысил голос и сказал совсем другим тоном:
—	Не стойте здесь, как свеча, Анжелика. Сегодня
прохладно. Присядьте у огня и расскажите мне о своих
былых делах с месье Кольбером. В конце концов мы с вами
по одну сторону, не так ли?
Очнувшись, герцогиня де Бодрикур застала их спокой¬
но беседующими у очага о ценах на какао-бобы на миро¬
вом рынке.
—	Могу ли я проводить вас домой, дорогая дама? —
галантно предложил маркиз, когда увидел, что она встает.
Но Амбруазина только бросила на него зловещий
взгляд, направилась к двери и вышла.
Глава семьдесят третья
Демонология, одержимость, безумие! Терзаемая этими
словами, Анжелика пробудилась от своего лихорадочного
сна и на какое-то мгновение ей все показалось умиротво¬
ренным.
Над заливом Святого Лаврентия была ночь; спали
в хижинах люди, индейцы сидели на корточках около
потухающих углей и вонзали острые, мелкие, как у хорь¬
ка, зубы в куски лосиного жира, в полупрозрачном тумане
плыла луна...
Ее страхи и подозрения отступили. Анжелика с трудом
вспомнила, что за последние дни погибли две женщины
и над ней самой нависла опасность, порожденная преступ¬
ной фантазией помешанной.
Из глубины ночи доносились резкие, гипнотизирую¬
щие звуки — это барабаны и флейты краснокожих. «Оки
начинают напиваться до одурения,— сказал Виль д’Эв¬
ре.— Все индейские племена вокруг готовы погрузиться
в магическую тайну «огненной воды» — прозрачного,
обжигающего, разъедающего источника грез, соеди¬
няющих их с невидимыми богами».
Позади расстилались могучие леса; впереди — соленое
море с подернутым туманом горизонтом, откуда, казалось,
никогда не придет помощь.
434

Тем не менее это море доставило им Аристида, суде¬
нышко которого оказалось благословенным, как Ноев ков¬
чег. Похоже, что демон просчитался, недооценив бродяг,
которые блуждали повсюду, куда возносил их гребень
волны, по пути торгуя скобяными товарами и разбав¬
ленным ромом. Он позволил улизнуть этому отребью,
негру, проститутке, разносчику, пирату и с ними мед¬
ведю... Они ворвались в разыгравшуюся трагедию так,
что никто даже не мог сказать, из-за каких кулис они вы¬
скочили. И, возможно, это было признаком того, что демон
начал слабеть перед болтовней и важничаньем людей,
перед их невероятно безалаберной жизнью, и его играль¬
ные карты, розданные с таким точным расчетом, были
внезапно и грубо спутаны. Кантор бежал, Кантор найдет
отца, как нашел его когда-то.
Вопли Амбруазины — независимо от того, были ли они
искренними или притворными,— выдавали тревогу.
Метавшаяся в полусне Анжелика вдруг увидела глаз
цвета сапфира, появившийся на лбу Амбруазины, которая
ехала верхом на мифическом звере, страшном белом еди¬
нороге, живущем в глубине лесов.
Глава семьдесят четвертая
Когда единорог пытался протолкнуться сквозь дверную
раму в дом, солнечные блики сверкали на его позолочен¬
ной спине.
Наконец ему удалось проникнуть в комнату Анжели¬
ки, и следом возникла безобразная, всклокоченная голо¬
ва капитана Джоба Симона.
Он распрямился во весь рост, и его седые волосы почти
коснулись потолка.
—	Я вверяю его вам, мадам,— сказал он своим низ¬
ким голосом.— Я ухожу, но не могу взять его с собой.
—	Но я не хочу держать это существо здесь, у себя,—
воскликнула Анжелика.
—	Почему же? Он не злой.
Джоб положил руку на позолоченную шею деревян¬
ного зверя.
—	И он так красив,— пробормотал он с любовью.
Анжелика заметила, что на плече у капитана висит
матросская сумка.
435

—	Вы нас покидаете?
—	Да, я ухожу.
Его лицо с седыми усами выглядело осунувшимся
и изможденным. Он отвел глаза.
—	В тот день — девушка. Потом, позавчера, Петро¬
нелла... Она была доброй женщиной. Мы хорошо ладили.
Я не могу больше оставаться здесь и видеть этот кошмар,
я ухожу. С меня хватит! Ухожу со своим юнгой. Это все,
что у меня есть.
—	Вам ни за что не пройти,— сказала Анжелика по¬
лушепотом.— «Они» в лесу, «они» уже даже здесь...
Джоб Симон не спросил, о ком она говорит.
—	Нет, я пройду. Меня беспокоит... только он... мой
единорог... Оставляю его вам, мадам, позаботьтесь о нем.
Я вернусь и заберу его, как только смогу...
—	Вы никогда не вернетесь,— повторила Анжелика.—
Она никогда не позволит вам бежать. Она пошлет за вами
своих людей, вы их знаете. Тех людей, которые потопили
ваш корабль и перебили ваш экипаж.
Джоб Симон бросил на нее испуганный взгляд, но ни¬
чего не сказал.
Тяжелой поступью он направился к дверям, где его
ждал юнга с деревянной ложкой.
—	Еще одно слово, капитан... прежде чем вы унесете
свою тайну в могилу,— попросила Анжелика, удерживая
его.— Ведь вы, бывалый моряк, всегда знали, что находи¬
тесь далеко от Квебека? Вы знали, что вас хотели при¬
вести в Голдсборо во Французском заливе. Как вы могли
позволить, чтобы так пострадала ваша репутация навига¬
тора? И молчать после всего, что случилось?
—	Она заплатила мне за это,— ответил моряк.
—	Чем она заплатила?
Он снова посмотрел на Анжелику со страхом. Его гу¬
бы дрогнули, словно капитан снова хотел заговорить, но,
очевидно, передумал и вышел, опустив голову, в сопровож¬
дении своего юнги.
Вскоре после визита Симона, когда Анжелика осталась
наедине с единорогом, появился Виль д’Эвре. Странно
взволнованный, он прикрыл дверь, запер ее на засов,
потом подошел к окну и проверил, плотно ли оно закрыто
и не сможет ли кто-нибудь подслушать то, что он собира¬
ется ей сказать.
436

— Я знаю все,— восторженно заявил он,— и если я
говорю все, то это значит все.
Маркиз был так охвачен ликованием, что ему даже
в голову не пришло сесть, он продолжал расхаживать по
комнате и говорить.
—	Старый Джоб Симон пришел ко мне с признанием.
Он сказал, что с радостью признался бы во всем вам,
но ему очень стыдно, потому что вы женщина, ну и вооб¬
ще... «То, что человек однажды поступил неблаговидно,
еще не значит, что он должен продолжать в том же духе
и дойти до последней крайности». Это в точности его сло¬
ва, я только передаю их вам. Короче говоря, он рассказал
мне все, что знал сам. Если прибавить к этому месье Па¬
тюреля и наши подозрения о связи герцогини де Бодри¬
кур с негодяями, устраивающими крушения кораблей,—
все совпадает, и становится совершенно понятным. Как я
и подозревал, заговор, по-видимому, зародился в одной
из тех вонючих дыр Парижа, в которых оттачивают свои
перья королевские чиновники. Джоб Симон, искавший груз
для своего корабля и выгодного партнера, оказался в цент¬
ре заговора, созревшего там еще в прошлом году и ставив¬
шего своей целью провал всех планов независимой колони¬
зации мессира де Пейрака, вашего мужа, на этих берегах.
На берегах, по праву принадлежащих Франции... Надо
было отбить у самозванца охоту селиться на берегах
Французского залива. Власть имущие решили действо¬
вать вместе, чтобы выжить из окрестностей Голдсборо
этих беспокойных людей, слишком предприимчивых,
слишком уверенных в себе, слишком богатых, слишком
незаурядных, слишком... Бог знает еще каких. В общем,
опасных. Речь шла о вашем муже и его приверженцах.
Потом Золотой Бороде, моряку, ищущему свободные
земли для поселения, были выданы патентные письма,
и ему осталось только завоевать проданные ему места,
вышвырнув оттуда еретиков, поселившихся без всякого
разрешения. Один из людей Колена, сопровождавший его
в Париж, человек по имени Лопец, перекинулся несколь¬
кими словами с Джобом Симоном, также приглашенным
туда. Джоб Симон смутно припоминает его. Они обнару¬
жили, что оба замешаны в одном и том же деле, а именно:
должны принять участие в изгнании некоего Пейрака
437

с берегов Мэна. И это объясняет слова Лопеца, сказанные
вам: «Когда вы увидите высокого капитана с родимым
пятном винного цвета, знайте, что ваши враги близко».
Это внешняя, или военная сторона дела. Золотая Бо¬
рода мог завоевать земли Голдсборо или потерпеть неуда¬
чу... как и случилось, поскольку горстка жалких еретиков,
о которых ему говорили, оказалась твердым орешком,—
эти ваши гугеноты из Ла-Рошели. Они опасались, что па¬
дения Голдсборо будет недостаточно, чтобы покончить
с человеком, владевшим бесчисленными факториями
и рудниками и имевшим огромное влияние в этих местах.
И вот здесь вступает в игру тонкая махинация, застав¬
ляющая меня смутно догадываться об источнике антипа¬
тии к графу де Пейраку. Да, клянусь вам,— задумчиво
продолжал Виль д’Эвре,— это был такой искусный план,
что я невольно трепещу перед ним от страха и восхище¬
ния... Я обожаю интеллектуальные комбинации! Искус¬
ство умов, способных управлять людьми, как пешками на
шахматной доске, и передвигающих их издали в нужном
направлении одним только проникновением в тайники
их душ. Итак, они решили,— теперь слушайте внима¬
тельно,— не только попытаться сокрушить растущее мате¬
риальное могущество графа де Пейрака, но также унич¬
тожить его морально. Человек, утративший духовные си¬
лы и какие бы то ни было стремления, не станет цеплять¬
ся за клочок земли, с которым у него связаны самые
горькие воспоминания. В худшем случае он покинет эти
места, в лучшем — погибнет. Так или иначе, но они изба¬
вятся от него! И эта психологическая сторона заговора
была, по-видимому, поручена нашей дьявольской герцо¬
гине. О, какое тонкое искусство! Просто потрясающе!
Конечно, все эти тонкости мне объяснил не Джоб Симон.
Я нарисовал полную картину сам. Его, неискушенного в
интригах, использовали, как прикрытие для появления
на сцене коварной обольстительницы. «Патронесса», бо¬
гатая, благочестивая, умная, витающая в облаках, в со¬
провождении группы девушек, собирающихся выйти за¬
муж в Квебеке, терпит кораблекрушение на побережье
Мэна и завлекает в свои сети владельца этих мест... вот
план, достойный ее алчного, жестокого воображения...
Единственная трудность — заставить Джоба Симона пота¬
438

кать всем ее капризам и держать при этом рот на замке..
Убедить в чем-то или заставить бретонца нелегко, но у на-
шей герцогини свои методы, и мы знаем, какие. Ну, это
все о «Единороге»!.. По крайней мере, о его роли в этом
заговоре...
—	Сядьте, пожалуйста, у меня голова кружится,—
прервала его Анжелика,— и будьте добры, откройте дверь,
ужасно душно.
Виль д’Эвре открыл дверь.
—	Это великолепно, не правда ли? — прошептал он.—
Есть у вас что-нибудь выпить?
Анжелика указала на кувшин с водой, стоявший на
столе. Утолив жажду, он аккуратно промокнул губы
—	Я полагаю,— продолжил маркиз,— эта деликатная
миссия была доверена герцогине де Бодрикур с целью ото¬
слать ее подальше. Кроме того, она обладает значитель¬
ным состоянием, позволяющим ей щедро расплачиваться
за помощь, а это очень важное обстоятельство.
Анжелика решила упомянуть о письме отца де Верно¬
на, содержащем намеки на какую-то связь между отцом
д’Оржевалем и мадам де Бодрикур.
—	Значит, все встает на свои места. Если она ему
исповедуется, он должен был послать ее сюда для искуп¬
ления грехов. Понимал ли он на самом деле, что она со¬
бой представляет и какой ущерб может нанести? Или он
признается, что его предположения были далеки от реаль¬
ности? Искусству обращения с демонами, так же, как и
искусству обращения с ядовитыми змеями, не так-то легко
научиться.
Но более всего меня возмущает, что эти господа в сута¬
нах начали вмешиваться в дела Акадии, даже не уведомив
меня. Они заранее делят пирог, занимают теплые месте¬
чки, задают тон и командуют, присылают нам черных и бе¬
лых демонов, а что остается мне? Поразительная наг¬
лость!.. И это, не говоря уже о настоящих грабителях-го-
ловорезах, которые, как чума, распространяются на наших
берегах. А в этом деле замешаны самые разные люди:
и честная публика, и пираты, и несколько незаурядных
личностей, хотя и с сомнительной репутацией, таких, как
Золотая Борода; просто преступники и, наконец, послан¬
цы самого ада.
439

Давайте еще раз разберемся во всей этой истории.
Первым должен был выступить Золотая Борода. Перези¬
мовав в Карибском море, где у него были свои дела с ис¬
панцами, он в первые дни весны поднял парус, взяв курс
на Голдсборо, напал на него, потерпел неудачу и отступил.
Однако он был тверд в своей решимости одержать верх
над графом де Пейраком. Поэтому пират захватывает
в плен главу его наемников — Курта Ритца. А после
этого наступает ваша очередь, поскольку волей случая
вы очутились в заливе Каско. Вначале был только Пейрак,
джентльмен удачи, властвовавший, как ему было угодно,
над морем и сушей. Потом рядом с ним неожиданно появи¬
лась женщина, как и он, завоевывающая сердца людей,
очаровывая и пленяя графа, их силы объединились, хотя
могущество и так было чем-то не укладывающимся
в обычные рамки. Это было уже слишком! Вспомните
теперь: они должны были сокрушить моральные силы
Пейрака. Его следовало поразить в самую уязвимую точку.
И вот корабль с сообщниками Амбруазины на борту до¬
стигает устья Французского залива. В Хауссноке они пы¬
тались заманить вас в ловушку и отдать в руки канадцев.
Если бы вы погибли или попали в Квебек как пленница,
представляете, в каком положении оказался бы граф де
Пейрак, когда французы предложили бы ему условия
сдачи? Но вы ускользнули от них. Случай привел вас на
корабль Золотой Бороды. Отец де Вернон снова забрал
вас оттуда. Он возвращался из Нью-Йорка и получил
послание, где ему поручалось захватить вас. Но кто отдал
такое распоряжение? Было ли это шагом, предпринятым
одним из сообщников Амбруазины, или же здесь участво¬
вал человек, в чьих руках были все нити этого заговора?
Золотая Борода уступил иезуиту. Вы оказались заложни¬
цей тех, кто хотел заставить мессира де Пейрака сдаться.
Но и тут дело повернулось «не так, как обычно», как потом
изволила жаловаться наша очаровательная герцогиня.
Отец де Вернон прекрасно знал, что вы — важная фигура
в затеянной игре, но тем не менее он не видел крайней
необходимости в том, чтобы убить вас или держать в пле¬
ну, и отпустил вас целой и невредимой в Голдсборо.
Откровенно говоря, начиная с этого момента, мне не
совсем все ясно. Похоже, что какие-то люди с неизвестного
440

судна пытались использовать Золотую Бороду, чтобы по¬
сеять разногласия между вами и вашим мужем и тем са¬
мым спровоцировать резню среди ваших людей... Что там
случилось в действительности, моя дорогая Анжелика?
Расскажите мне.
—	Нет,— ответила Анжелика,— это личные дела, да
и к тому же я ужасно устала.
—	Это некрасиво с вашей стороны,— жалобно сказал
разочарованный Виль д’Эвре.— Я иду на любые жертвы
ради того, чтобы распутать за вас весь этот сложнейший
заговор, а вы не хотите мне довериться...
—	Я обещаю вам когда-нибудь рассказать во всех
подробностях...
—	Когда мы будем в Квебеке? — радостно воскликнул
Виль д’Эвре.
—	Да, пусть так, когда мы будем в Квебеке,— согла¬
силась Анжелика.— А сейчас достаточно сказать, что ваша
догадка верна. Они рассчитывали, что мы уничтожим
друг друга. Вы думаете, что Амбруазина в это время
была уже неподалеку?
—	Нет, но зато был ее сообщник, бандит, командую¬
щий двумя кораблями. Этот макиавеллиевский план впол¬
не может принадлежать ему. Он такой же дьявол мужско¬
го рода, как она женского, немного погодя я скажу о нем.
—	Это очень бледный человек, не так ли? Я видела
его только раз, когда он подошел ко мне и сказал: «Мессир
Пейрак желает видеть вас на острове Старого Корабля».
Это было странно, я очень устала за этот долгий день
битвы, в течение которого без отдыха ухаживала за ра¬
неными. Но я только подумала: до чего же он бледен,
как мертвец. Однако он не испугал меня, и я пошла за
ним без всяких опасений.
—	Одна из отличительных черт злых духов, прини¬
мающих человеческий облик: если бы они пугали людей,
никто не попадался бы в их сети. И показываются они
обычно в те моменты, когда человек устал, его интуиция
притуплена и бдительность ослаблена.
Анжелика будто снова увидела наяву эту сцену. Она
шла за бледным человеком по заливу, обнаженному от¬
ступившим во время отлива морем, и там, на острове, ожи¬
дал ее Колен... а Жоффрей де Пейрак в это время полу¬
441

чил анонимную записку, в которой говорилось, что она на
острове со своим любовником. Он пошел на остров и уви¬
дел ее там с Коленом... и был там всю ночь... Они вдвоем...
и он, наблюдавший за ними..
Маркиз помолчал, ожидая, что она все-таки расскажет
ему свою тайну, но потом, видя, что Анжелика молчит,
продолжал:
—	Очень хорошо! — вздохнул он.— Я не буду настаи¬
вать. Вы расскажете мне об этом, когда мы уютно устроим¬
ся в Квебеке у моей голландской печки. А пока я просто на¬
помню, что ваш враг Золотая Борода неожиданно оказался
губернатором Голдсборо, а мессир де Пейрак остался вла¬
дельцем территории. Прекрасный поворот событий! Но
вряд ли он очень порадовал наших макиавеллиевских за¬
говорщиков. И вот тут-то на сцене появляется «Единорог».
Собиралась ли Амбруазина с самого начала пожертвовать
кораблем, его командой и даже вверенными ей девушками
для того, чтобы ее неожиданное и, при других обстоятель¬
ствах, весьма подозрительное появление казалось естест¬
венным и убедительным, или же она пришла к такому
решению, когда поняла, что, несмотря на все предприня¬
тые усилия, ни военная сила, ни моральный дух графа
де Пейрака не потерпели ни малейшего ущерба?.. Мне ка¬
жется, она всегда планировала свои преступления, ибо
ей нужно было избавиться от тех, кому она доверяла
и кто слишком много знал. Кроме того, у определенных
лиц стремление убивать всегда превращается в манию
и выходит из-под контроля. Только страшные катастрофы
и огромное множество жертв могут удовлетворить их
жажду власти иди эротические чувства. Сообщники, ожи¬
давшие на берегу с фонарями, и Джоб Симон, никогда не
бывавший в этих краях и считавший, что он прибыл к ме¬
сту назначения... Они выслали шлюпку, чтобы забрать ее
до того, как корабль сел на мель и затонул.
—	Почему она пыталась спасти ребенка Жанны Мишо?
—	Еще один образец лицедейства! Уловка с целью
укрепить мнение о ней, как о женщине необыкновенной,
добродетельной. Должно быть, она сочиняла про себя бу¬
дущее «Житие Святой Амбруазины» в духе тех чтений,
которыми увлекалась в монастыре. Ведь эта сцена с ее
поязлением в роли жертвы кораблекрушения была самой
волнующей и трогательной, не так ли?
442

—	Да, безусловно!
«Но умная, опытная, коварная и извращенная, разве
она не пожертвовала осторожностью во имя женского
тщеславия? — подумала Анжелика.— Она встретилась со
своими сообщниками и там надела красные чулки, хотя
знала, они могут вызвать сомнения и подозрения даже
у такой простой девушки, какой была Мари-ла-Дюс, пре¬
красно знавшей, что взяла с собой из Франции ее хозяйка.
В другой раз — плащ на алой подкладке. В нем она вер¬
нулась после отплытия в Квебек, он так же поразил Ан¬
желику, как и духи... да, ее духи! Удавалось ли кому-
нибудь еще после кораблекрушения остаться с блестящи¬
ми, чистыми, надушенными волосами?»
«И меня, женщину, так удалось провести!» — упрекну¬
ла себя Анжелика.
Ее волосы могли быть только мокрыми и липкими от
морской воды. А ведь первое, что поразило Анжелику,
это как раз аромат и красота темных шелковистых волос,
рассыпавшихся по плечам. Она заботилась о своих волосах
с каким-то языческим преклонением. И ни за что не могла
заставить себя забыть о них, так же, как хотя бы несколько
дней обойтись без своих духов. Она опрометчиво сказала
Анжелике: «Мои духи... они вам нравятся? Я дам вам
немного». И Анжелика ответила: «Но я думала, что вы
потеряли флакон при кораблекрушении».
А беспокойство мадам Карер, чинившей одежду герцо-
гини VL несколько раз повторявшей: «Эти пятна, эти ды¬
ры: в них есть что-то странное, что-то забавное»? Не было
ли оно вызвано тем, что ей, опытной и заботливой домо*
хозяйке, сразу же показалось, что все было сделано умыш¬
ленно? Придать красивым вещам вид, будто они постра¬
дали от морской воды, песка и водорослей не так-то легко,
таким умением обладает не каждый, и менее других —
Амбруазина. Она, по-видимому, была так привязана
к своим ярким тряпкам, что не смогла как следует испор¬
тить их. Все это были крошечные подробности, мельчай¬
шие промахи в плане, начертанном мастерской рукой, но
они все-таки пробудили смутные подозрения жертв и по¬
могли им мало-помалу раскрыть зловещую игру и разо¬
браться в ней.
—	А этот человек со свинцовой дубинкой, предводи¬
443

тель всей банды негодяев, этот бледный тип, кто он? Пе¬
тронелла говорила мне, что он брат Амбруазины?
—	Джоб Симон сказал, что это ее любовник, ее посто¬
янный любовник. Что ж, скажем тогда, что это брат
и любовник. Ока не из тех, кого пугает кровосмешение.
Да, я начинаю понимать: сын какого-нибудь распутного
священника или высокопоставленной ведьмы, зачавшей
его от Сатаны на одном из ведьмовских шабашей. Знаете,
говорят, что семя Сатаны холодно, как лед. До чего же это
должно быть неприятно! Как вы думаете?.. Но почему бы
смеетесь, моя дорогая?
—	Вы задаете такие смешные вопросы,— ответила она.
не в силах сдержать улыбку.
Сгущались оранжевые сумерки, запах трески стал еще
невыносимее. Тревога и терзающая неопределенность
возросли до предела. Но в крепости Амбруазины появи¬
лась явная брешь.
Проходя мимо хижины Анжелики, герцогиня услыша¬
ла ее смех, уверенность Анжелики и Виль д’Эвре в своих
силах расшевелила в ее душе сомнения и опасения.
Мадам де Бодрикур сама не могла разобраться в своих
чувствах, но иногда пугало подозрение — на этот раз она
имеет дело с неизвестными ей до сих пор представителями
человеческого рода, и они сильнее ее. Каким бы непреклон¬
ным ни был дух — плоть слабее; тело демона сдавало,
не выдерживая напряжения. Столь тщательно оберегае¬
мая маска начала трескаться и на прекрасном лице по¬
явились признаки возраста; будто долго скрываемые
преступления, ложь и злоба созрели, как огромный гной¬
ник, который начинает лопаться, и наружу просачи¬
ваются капля за каплей черты самого устрашающего
безумия.
Анжелику мучил кашель, она чувствовала, что вся пы¬
лает, а ее глаза как будто ставшие еще больше, были об¬
ведены темными кругами.
Еще одна ночь, которую нужно было прожить.
—	Вы нездоровы,— заметил Виль д’Эвре, собираясь
уходить.— Позвольте мне помочь вам раздеться и уло¬
жить в постель.
Анжелика отказалась от помощи: «Пустяки, просто
кашель». Она ляжет спать, и завтра будет здоровой.
444

—	Вы напрасно отказываетесь от моей помощи,— ска¬
зал слегка обиженный маркиз.— Для своих больных
друзей я всегда бываю настоящей сестрой милосердия.
Вы слишком независимы, моя дорогая Анжелика, слиш¬
ком уверены в себе для женщины... Тогда, по крайней ме¬
ре, приготовьте себе горячий камень для ног.
Когда он ушел, она была вынуждена признать его
правоту. Анжелика была совершенно разбита, и ей стоило
огромных усилий приготовиться ко сну. Не хватило сил
даже на то, чтобы нагреть в очаге камень. Ее ноги были хо¬
лодны, как лед, голова пылала. Кровать казалась твердой,
одеяла давили...
Анжелика задыхалась. Пробудившись от тяжелого,
не принесшего никакого облегчения сна, она встала
и открыла окно. У ее дома караулили Пиксарет, поодаль
ходили люди губернатора, Бассомпье и Дефо. Ей нечего
бояться, хотя и казалось: никакая стража, никакие сте¬
ны не защитят от нависшей над ней угрозы... Анжелика
хотела оставить свечу зажженной, но ветер задул пламя.
Она поняла, что больше не заснет, и теперь ей стало холод¬
но. Хотя было еще достаточно темно и даже листва дерева,
стоявшего у дома, едва различима, она все-таки сумела
разглядеть человеческую тень, мелькнувшую мимо окна
И на долю секунды заслонившую его проем. Кто-то про¬
ник к ней в комнату и притаился справа у стены.
Она лежала не шевелясь, положив руку на пистолет и
пытаясь уловить чужое дыхание. Ничего. Ничего, кроме
почти неуловимого звяканья ракушек и знакомого запа¬
ха. Пиксарет! Краснокожий!..
Если он решил охранять ее в комнате, то у него есть
на это свои причины! И, как ни странно, она почти сразу
же уснула, наконец-то расслабившись.
Разбудил ее шум борьбы.
Казалось, по полу тяжело ступает какое-то животное...
До рассвета было еще далеко. На этот раз Анжелика заж¬
гла свет и увидела Пиксарета, прижавшего кого-то к полу.
—	Он вошел в твой дом.
—	Кто это?
Свет свечи упал на изможденное, испуганное лицо мо¬
лодого моряка, возможно, бретонца с одного из рыболов¬
ных судов.
—	Что вы делаете в моей комнате?
445

Губы юноши дрожали, и он не мог выдавить из себя
ни слова. Она подумала — моряк, вероятно, не знает ни
одного языка, кроме своего кельтского диалекта.
—	Что ты хотел от меня?
В конце концов ему удалось заговорить.
—	Я хотел просить у вас помощи... мадам.
—	Но почему?
—	«Они» меня преследуют,— сказал молодой человек,
которого Пиксарет поставил на колени перед Анжели¬
кой.— Вот уже четыре дня я пытаюсь скрыться от них
в лесу и не могу сбить их со следа. Хуже всех Бледный,
он самый умный. Я не знаю, кто они, но знаю, что эти люди
хотят меня убить.
—	Но почему они должны убить тебя?
—	Потому что я видел, кто столкнул тогда девушку
с утеса. И он тоже видел меня... и с тех пор я убегаю от
них...
Она вспомнила жалобы капитана бретонского судна на
то, что его люди начинают дезертировать и исчез один
из его парней...
—	Ты один из рыбаков, не правда ли?
—	Да... весь день занимаюсь сушкой, бегаю вверх и
вниз по полосе. Я меньше на виду, чем другие. Было
очень жарко, и я решил пойти сорвать немного малины.
В порт как раз зашел за водой корабль, работа приоста¬
новилась и, воспользовавшись этим, я поднялся туда.
И... я его видел...
—	Кто это был?
Несчастный парень со страхом огляделся и про¬
шептал:
—	Человек в очках, это писака, он работает на герцо¬
гиню.
—	Арман Даву?
Моряк кивнул.
Он сказал им, что видел, как появилась молодая жен¬
щина, и секретарь что-то сказал ей и показал на две корзи¬
ны, стоящие около креста. Она направилась к ним, а сек¬
ретарь быстро последовал за ней на цыпочках и, улучив
момент, когда девушка была у самого края скалы, с силой
толкнул ее.
—	Мне и в голову не пришло спрятаться, и когда
он обернулся, то увидел меня... Поэтому я убежал в лес.
446

Хотел вернуться ка берег и рассказать все своему капи¬
тану, но подумал, что это бесполезно. Он сходит по ней
с ума, наш Мариен Олдох. А ведь кэп тоже твердый оре¬
шек. Но она... Я думал добраться до другого побережья,
севернее, и отплыть вместе с людьми из Сен-Мало, когда
они отправятся домой в конце сезона. Я знаю эти места.
Но скоро понял, что за мной охотятся. Поэтому затаился
и спрятался, но убежать от них невозможно! Тогда мне
пришла в голову идея явиться к вам, мадам, и попросить
помощи, потому что знаю: у вас нет ничего общего с этой
шайкой негодяев. Однажды ночью, когда я забрался на
дерево, а они не знали этого и разговаривали, сидя у кост¬
ра, я слышал, что они называли герцогиню своим руково¬
дителем и Велиалом, и говорили также о вас и господи¬
не де Пейраке. Мне стало понятно, что она должна, нако¬
нец, решиться убить вас, пока ваш муж не вернулся.
Тогда я решил пробраться в деревню под покровом ночи,
прийти к вам и просить о помощи.
Он сложил руки и, дрожа, с мольбой протянул их к Ан¬
желике.
—	Если вы действительно более чем достойный ее про¬
тивник, благородная госпожа, сжальтесь надо мной,
помогите!
Пиксарет, по-видимому, уловил основной смысл его
рассказа, несмотря на сильный бретонский акцент.
—	Что мы можем сделать? — спросила Анжелика,
оборачиваясь к нему.
—	Я отведу его к Униакке,— ответил краснокожий,—
он сейчас в выгодной позиции, и мы теперь сильны. Его
родственники мик-маки поднялись сюда из большой
деревни Груро, и хотел бы я посмотреть, как малескиты
попробуют этим возмутиться. К тому же они все равно
пьяны, и сами не знают, что говорят; сегодня они слушают
людей с двух кораблей, стоящих на якоре за мысом, а зав¬
тра будут слушать Униакке, великого вождя, а он говорит
им: «Надо набраться терпения — дикие гуси покидают
пруды тех племен, которые сходят с ума как раз тогда,
когда они собираются навестить их». Они тоже захотят
присоединиться к нам, когда придет день расплаты. Дети
Рассвета выйдут из леса, чтобы снять скальпы с твоих
врагов и тех, кто убил наших братьев.
447

Глава семьдесят пятая
Для того, чтобы успеть скрыться в чаще леса, им нужно
было, не мешкая, воспользоваться оставшимся до рассвета
временем. Пиксарет взял с собой лук и стрелы. Под его
защитой молодой моряк должен был добраться до лагеря
мик-маков целым и невредимым. Две фигуры легко
выскользнули из хижины и растаяли в темноте.
Анжелику била дрожь, все тело ломило от лихорадки.
Она сильно кашляла, и ей очень хотелось снова залезть
под тяжелые одеяла и свернуться там клубочком. Но она,
пересилив себя, решила приготовить питье, перебинтовать
ногу, которая опять начала гноиться. Анжелика понимала,
что иначе лишится последних сил, и любой сможет попы¬
таться задушить ее в постели, как околдованную сказоч¬
ную королеву, а она не сможет даже нажать на курок
своего пистолета.
Подбросив немного веток на еще горячие угли в очаге,
проковыляв через комнату к ведру, Анжелика налила из
него воды в небольшой котелок и повесила его над огнем.
Потом оторвала кусок корпии, приготовила мазь, ото¬
брала несколько трав для целебного настоя и села на ка¬
мень у очага, ожидая, пока закипит вода.
Эти действия стоили Анжелике больших усилий, тело
покрылось испариной, поэтому она завернулась в одеяло,
закрепив его на индейский манер. Прислонившись голо¬
вой к камню очага, больная наблюдала за игрой пламени,
погрузившись в какой-то странный полусон: мысли, ясные
и яркие, чередовались в мозгу, не причиняя неприятных
ощущений и не побуждая к каким-либо поступкам.
Воспользовавшись тем, что дверь не заперта, в комнату
вошла женщина. Но Анжелика восприняла ее как приви¬
дение, утратившее свое свойство пугать, ибо не было оно
больше созданием из плоти и крови...
Как бы между делом Анжелика подумала, что рядом
уже нет ее защитника, Пиксарета, и нужно бы позвать
на помощь и вооружиться. Однако инстинкт тут же под¬
сказал, что опасность не угрожает — пока не угрожает —
ее жизни. Ей наносил визит дух. Все это было только
игрой, при которой произойдет обмен ударами, прольется
немного крови, будет нанесено несколько царапин. Это
448

ничего! Та, другая, уйдет, зализывая свои раны. Она долж¬
на выдержать. Завтра или послезавтра Жоффрей будет
здесь...
—	Я увидела свет в вашем окне,— сказала Амбруа¬
зина.— Вы не спали? Вы совсем не спите?
Герцогиня хотела насладиться местью. Она стояла,
облокотившись на козырек над грубым очагом, и отблески
огня, освещавшие лицо снизу, сделали его похожим на
Мефистофеля в тот момент, когда он в языках пламени,
вырывающегося из ада, предстает перед глазами Фауста.
Ее глаза, обведенные черным, казались пятнами расплав¬
ленного золота, брови были непомерно изогнуты, а резко вы¬
ступавшие, как на рельефе черты лица лишили его обыч¬
ной привлекательности, превратив в безжизненную маску.
Она не выглядела ни прекрасной, ни безобразной. Про¬
сто странной. Как будто статуя с пустыми глазницами,
через которые смотрели глаза человека.
Анжелике пришло в голову, что ее, сидящую на камне,
огонь освещает по-другому, более выгодно. Но это чувство
удовлетворения мгновенно исчезло, потому что она опять
задохнулась в приступе кашля и была вынуждена встать
в поисках платка.
—	Вы больны,— сказала Амбруазина с нескрываемым
ликованием.— Вот видите, какую я имею над вами власть.
Всего за несколько дней вы потеряли свое цветущее здо¬
ровье.
—	Каждый человек может простудиться,— ответила
Анжелика,— и это постоянно случается с людьми без вся¬
кого обращения за помощью к посланцам ада.
—	Вы еще шутите,— скрипнула зубами Амбруазина,—
вы неисправимы. Неужели не понимаете, что скоро умре¬
те... Вы уже должны были сто раз умереть... И не умерли
потому, что я еще не захотела этого, но однажды я подпи¬
шу приказ...
—	Нет, дело не в этом. Это потому, что у меня есть
барака.
—	Барака?
—	Это колдовские чары. Арабы говорили, что у меня
есть барака. Мехтуб говорил: «Это так». Это значит, что
я не могу умереть от рук своих врагов.
—	Какой вздор!
15 1-4 54
449

Однако объяснение Анжелики дало герцогине повод
для беспокойства. Она начала расхаживать по комнате,
кутаясь в свой огромный плащ. Теперь она снова выгля¬
дела красавицей, с распущенными по плечам волосами,
безупречным лицом, смелым, полным жизни, и алыми
губами, приоткрывавшими белоснежные зубы.
—	Скажите мне,— неожиданно спросила Анжелика,
воспользовавшись минутной растерянностью врага,—
кем приходится вам отец д’Оржеваль?
—	Я знала его всю свою жизнь,— ответила Амбруа¬
зина.— Мы втроем выросли в глуши, в Дофине. И никогда
еще не было таких сильных детей, как мы. В нас, полных
огня, жили тысячи веселых духов. Наши замки стояли
близко друг от друга — мрачные, унылые обиталища, а те,
кто в них жил, были более странными и жуткими сущест¬
вами, чем привидения. Его отец — свкрепый человек,
бравший его с собой на избиение гугенотов; моя мать,
колдунья, знакомая с искусством приготовления ядов,
мой отец, священник, умевший вызывать дьявола, и моя
няня — мать Залила, ведьма, она и научила его приби¬
вать летучих мышей к оградам полей и класть дохлых
жаб на пороги домов. Но он со своими синими глазами был
самым сильным из нас. Почему он нас предал и присоеди¬
нился к армии черных людей с крестами на груди? Он хо¬
тел встать на сторону добра. Он — сумасшедший. Но никто
не может стереть из памяти то, что было. Отец д’Орже-
валь знает мои возможности, и иногда я испытываю на¬
слаждение от того, что служу ему, как в старые дни. Мы
опять стали сообщниками на самом краю ада... Понимаете?
Например, в тот день, когда вас не станет... тогда я снова
приду к нему... И, может быть, он подумает обо мне. Но
презрение, его отрешенность, его высокомерие — все это
для меня, как раскаленное докрасна железо. Когда-нибудь
я попрошу Залила убить его.
—	А кто такой Залил?
Амбруазина не ответила. Она несколько раз содрогну¬
лась и закрыла глаза, будто заново переживая минувшие
дни.
Все встало на свои места. Залил — это, вероятно,
Бледный Человек, тот брат, о котором говорила Петронел¬
ла Дамурт. «Там была моя няня, мать Залила!.. Адский
450

союз: знатная дама, использующая свое состояние для
того, чтобы побеждать и творить добрые дела во имя Бога
и короля; ее любовник, пират, который помогает ей в этом.
Вполне земной заговор. Из этих трех детей, «пронизанных
огнем»^ каждый пошел своим путем. Один стал иезуитом,
другая — знатной герцогиней де Бодрикур с ее блестя¬
щим умом, а третий — человеком со свинцовой дубинкой.
Но необузданные страсти, бушевавшие в их душах, про¬
должали связывать их разные судьбы.
—	Так что, как видите,— сказала с улыбкой Амбруа¬
зина, открыв глаза,— я говорю вам все, и теперь вы начи¬
наете понимать все. И поэтому теперь вы должны будете
умереть. Я долго колебалась и предоставила возможность
все решать судьбе. Как зачарованная, следила за тем, как
вы ухитряетесь каждый раз улизнуть от опасности. Бара¬
ка?.. Нет, не думаю. Вас охраняла моя нерешительность.
Но теперь моя миссия слишком затянулась, и я должна
положить ей конец. Вы умрете завтра.
Она говорила жеманным голосом, и это несоответствие
между смыслом слов и напускным тоном выдавало неко¬
торый разброд в ее мыслях. Анжелика ответила:
—	Благодарю вас за предупреждение, я постараюсь
сделать все, чтобы разрушить ваши коварные планы.
Амбруазина бросила на нее яростный взгляд.
—	Вы всегда над всем шутите?
—	О нет, не всегда, ни в коем случае...
—’ Вы выглядете просто ужасно,— заметила герцогиня
де Бодрикур, явно успокоенная состоянием Анжелики.—
Вы совсем не так сильны, как стараетесь это показать, но
мне нравится наблюдать, как вы отважно сражаетесь. Вы
обладаете жизненной силой чайки. Знаете, кто сделал вам
этот комплимент? Человек по имени Дегре. Очень любо¬
пытный человек, слишком любопытный... Другими слова¬
ми, полицейский. Я должна сознаться, что одной из при¬
чин, заставивших меня покинуть Францию, было желание
не встречаться с ним так часто. Он, пожалуй, слишком
интересовался моей подругой мадам де Бринвилье, вашей
соседкой по Парижу; но вы, возможно, не помните ее...
Однако она вас помнит, вас и те приемы, которые вы
устраивали в вашем дворце в Ботрейн. Что за чудовище
этот Франсуа Дегре! Я сказала Марго, что ей следует
15*
451

взять с меня пример и исчезнуть... а если она этого не сде¬
лает, то это ей дорого обойдется... Но тем хуже для нее...
И это именно он однажды сказал, когда мы говорили о ма¬
дам дю Плесси де Бельер, столь таинственно исчезнувшей
королевской любовнице, что вы обладаете живучестью
чайки... Он как будто хорошо знал вас... странно, не правда
ли? Вы тогда уже привлекали меня своей легендой, и вот...
я нахожу вас здесь с человеком, которого мне поручили
уничтожить в Америке... Над миром властвует кучка лю¬
дей... А все остальные — просто пешки, обыкновенная
пыль... Какое удовольствие — встретиться с вами и по¬
бедить вас! Узнать вас так хорошо, чтобы заставить
споткнуться,— вас, не уступавшую самому королю, дер¬
жать вас в своих руках! Каждый человек уязвим, как
крепость, в которой есть трещинка, через которую прони¬
кает нарастающий страх и вытекает его сила. Я решила
найти эту брешь. Какую волнующую тайну представля¬
ла ваша личность! Это было совсем нелегко. Ваша про¬
ницательность, никогда не дремлющий инстинкт. Как я
испугалась, когда вы однажды сказали мне: «Вас привел
сюда не просто случай...» Не помню, как мне удалось от¬
влечь вас от этой мысли!
Но теперь вы, наконец, потерпели поражение, вы по¬
гибли... и вот почему я решила, что вы должны умереть.
—	Нет, причина совсем не в этом. На самом деле —
вы хотите избавиться от меня до того, как он будет здесь.
Тот, с кем вы боитесь встретиться,— мой муж, граф де Пей¬
рак. Он может быть здесь уже завтра, и тогда вся ложь вы¬
плывет наружу и рухнет все здание, воздвигнутое вами для
обмана людей. Никто не поддержит вас в трудную минуту,
и вам придется встретить давно заслуженное наказание.
Амбруазина нисколько не была возмущена этими
словами.
—	Все-таки вы меня изумляете,— пробормотала она
презрительно,— неужели вы еще не убедились, что граф
де Пейрак вам больше не принадлежит?.. Какое я долж¬
на еще принести доказательство, чтобы убедить вас в том,
что он мой любовник? Он был очарован мной в тот момент,
когда впервые увидел меня в Голдсборо, и сам говорил
это...
Стоило Амбруазине упомянуть имя графа, как Анже¬
лика почувствовала, что кровь стынет в ее жилах. Ей
452

казалось, что сердце все сильнее сжимается и вот-вот
перестанет биться. Вот она, та «трещинка», о которой не¬
давно упомянула Амбруазина с таким знанием дела и та¬
кой дьявольской интуицией... та «трещинка», которая есть
у всех людей, через которую «проникает страх и вытекает
сила».
Она ничего не сказала, призвав на помощь все сзое
самообладание, чтобы не выдать себя.
—	Какое удивительное ощущение! — пробормотала
герцогиня.— С самого начала вызвать восхищение и жела¬
ние у такого человека! Мне говорили, что, несмотря на
то, что он человек свободной морали, его не так-то легко
соблазнить. Судя по всему, только одна женщина, сумела
завладеть его сердцем, если оно у него есть. Та женщина,
которая в настоящее время живет с ним и называет себя
его женой. Это было трудное дело... да, в самом деле... но
тем более захватывающее. Вы! Он! И с первого же взгляда
такая победа!..
—	Мне кажется, вы немного запутались,— холодно
заметила Анжелика.— Разве вы не говорили мне недавно,
как страдали, когда, проснувшись, увидели нас двоих,
стоящих у вашей кровати, и поняли, как мы любим друг
Друга...
—	Ах, да... Но как это было глупо с моей стороны —
расстраиваться из-за этого... Уже на следующий день он
прислал мне любовное письмо! Вы утешаете себя воспо¬
минанием о тех словах любви, которые он шептал вам той
ночью... Но он уже остановил на мне свой взгляд и хотел
усыпить ваши подозрения, чтобы можно было свободнее
ухаживать за мной...
Жоффрей! Жоффрей! Жоффрей, стоящий у постели
Амбруазины, с загадочным взглядом, устремленным на
ее божественное тело, которое она, играя роль больной,
бьющейся в бреду женщины, бесстыдно выставляла ему
на обозрение. И Адемар, этот дурак, со своими восторга¬
ми: «Вот это то, что называют красивой женщиной. Пре¬
красная женская фигура, не правда ли, месье граф?»
Как гадко! Как невыносимо! Анжелика чувствовала,
что у нее начинается приступ истерического смеха при
одной только мысли об Адемаре. Она должна сдержаться
и не позволить себе поддаться ему. Но несмотря ни на что.
453

лицо Адемара накладывалось на встававшую перед ее
глазами мучительную сцену. Это было просто наваждени¬
ем! И до чего оно ранило!
Не знать, о чем думал Жоффрей в тот момент! Неуже¬
ли она всегда будет одинока на земле?
—	Как трудно вас ранить,— прошептала Амбруазина,
наблюдавшая за ней с жестоким вниманием.— Вы так
прекрасны и так трогательны... что мне почти хочется...
уступить вам победу... но это невозможно!.. Я хочу, чтоб
вы знали все... а на другой день он прислал мне записку,
точнее, письмо, где в незабываемых выражениях говорил
о произведенном мною впечатлении и о том, что он знает
о моих Сорбоннских степенях, и о том, в каком восторге,
что принимает меня в своих владениях. Он писал, что
рад перспективе научных дискуссий — здесь, в Америке,
нет подобных удовольствий, и что еще большим удо¬
вольствием для него было встретить такую красивую
женщину... ну, и так далее, множество самых восхити¬
тельных комплиментов, так много, что мне пришлось
несколько раз перечитывать это письмо, чтобы запомнить
все это...
Анжелика протянула руку.
—	Что вы хотите? — спросила Амбруазина, прервав
свой рассказ и непонимающе глядя на нее.
—	Покажите мне это письмо.
Она увидела, как сверкнули разъяренные глаза сопер¬
ницы.
—	Нет, вы действительно необыкновенная женщина!
Неужели вы не боитесь страданий?
—	Я испытывала вещи и похуже,— ответила Анже¬
лика с невозмутимым видом, подумав при этом, что это
неправда. Никогда еще она не испытывала ничего более
страшного, чем в этот момент. Такую нечеловеческую
муку, когда она вынуждена была усомниться в нем и
ждать, что вот-вот получит настоящее доказательство
его измены и потеряет Жоффрея навсегда, трудно было
вынести.
—	А если я вам скажу, что не сохранила это письмо?
—	Тогда я скажу, что вы мне лгали, и я не верю ни од¬
ному вашему слову.
—	Ку что ж, тем хуже для вас.
454

Амбруазина поднесла руку к унизанному жемчугом
кошельку для раздачи милостыни, всегда висевшему у нее
на поясе.
—	Я его сохранила. Я люблю перечитывать то, что он
писал мне в те первые дни нашего знакомства, и смаковать
все, связанное с ним. Мужчины обожают лесть. Возможно,
вы недостаточно ценили его любовь, раз наскучили ему.
Вся жизнь Анжелики теперь висела на кончике длин¬
ных женских пальцев, перебирающих различные предме¬
ты, лежащие в кошельке.
«Если она не найдет его, значит, лжет»,— подумала
снова.
—	Ах, вот оно,— сказала Амбруазина.
Анжелика сразу узнала тонкий пергамент, которым
пользовался в Голдсборо граф де Пейрак, а когда Амбруа¬
зина развернула письмо и показала ей — она издали уви¬
дела его быстрый почерк ученого.
—	Дайте его сюда! — повторила она.
Сидя вот так, на камне у очага, в одеяле, с протя¬
нутой рукой, она чувствовала, что сейчас похожа на
нищенку.
Но она была настолько слаба, что не смогла заставить
себя бороться с Амбруазиной на равных.
—	Вы так бледны,— заметила Амбруазина с сочувст¬
вующей улыбкой,— вы на грани обморока... забавно, но
вы единственный человек, который когда-либо вызывал
во мне нечто похожее на жалость.
Потом она продолжала, как бы на что-то решившись:
—	Нет, я не дам прочесть слова любви, присланные
мне... Они убьют вас... а я хочу вас пощадить.
И она наклонилась, чтобы поджечь письмо.
Но Анжелика оказалась проворнее. Молниеносно вы¬
бросив вперед руку, она схватила Амбруазину за запястье
и вырвала письмо.
—	Тигрица! — выкрикнула герцогиня.
И растерянно уставилась на свою руку, на которой вы¬
ступило несколько капелек крови. Ногти Анжелики впи¬
лись в ее кожу.
«Она хотела сжечь письмо, чтобы оставить меня в сом¬
нении,— подумала Анжелика,— чтобы я никогда ке узна¬
ла, что там было написано на самом деле». Ее так била
455

дрожь, что она была вынуждена мгновение отдохнуть,
прежде чем смогла разобрать написанное,— строчки так и
плясали у нее перед глазами. Она уже знала по выходке
Амбруазины, что в письме ничего не значащие безобид¬
ные слова. Все письмо состояло из серии математических
формул и нескольких цифр.
Но испытание, через которое она только что прошла,
было настолько страшным, что она даже не почувствовала
облегчения, разоблачив ложь Амбруазины.
—	Так вы снова,— сказала она, глядя на Амбруази¬
ну,— еще раз пытались обмануть меня... вы никогда не по¬
лучали от него никаких любовных писем... Это просто еще
одна из ваших подлых интриг... Вам как-то удалось выну¬
дить его написать под тем или иным предлогом, или же
вы украли эти записи в Голдсборо, как украли его кам¬
зол. Но эти трюки весьма примитивны...
За окном пропел петух. Наступал рассвет.
Амбруазина осторожно потрогала свою тонкую кожу
в том месте, где были царапины.
—	Вы и в самом деле невероятно жестоки,— сказала
она и направилась к двери с тем хитрым, ребячливым
видом, который принимала каждый раз, когда события
оборачивались не так, как ей хотелось.— Не смотрите на
меня так. Ваши глаза меня ранят. Когда вы умрете, я про¬
ткну их кинжалом насквозь, насквозь...
Глава семьдесят шестая
Измученная до предела, Анжелика закрыла на засов
дверь и рухнула на кровать. О! Это появление Амбруа¬
зины! Каждый раз оно источало яд, который лишал силы
к сопротивлению. «В следующий раз... я уже не смогу...
ее вынести...»
Вся живость и энергия Виля д’Эвре, все чисто фран¬
цузское мужество маленького маркиза, украшенного кру¬
жевами, не могли больше спасти Анжелику от демоничес¬
кой отравы Амбруазины.
Демон-суккуб, с удивительно прекрасным лицом, но¬
сящийся с вихревым порывом ветра. Кошмар! Символ!
Вечный враг, караулящий у изголовья, пытающийся взло¬
мать двери в крепость ее сердца, где она хранит свою
456

любовь... Однажды проклятые легионы уже испортили
все...
Она тряслась в лихорадке. Ее мысли блуждали; вспо¬
миналось, как она говорила Колену, что не сойдет с ума
никогда!
И вот теперь демон довел ее до этой грани. Тут она сно¬
ва воспрянула духом, почувствовав новый прилив энер¬
гии: «Нет, этого ты не добьешься, подлое низкое создание,
демонский дух! Нечистый дух!» Она сжимала смятый ли¬
сток бумаги с кабалистическими знаками, изо всех сил
стискивая его пальцами, но ничто не приносило ей облег¬
чения. Ужас добавился к страхам, терзавшим ее долгие
годы. Услышав из уст Амбруазины давно забытые имена,
она сначала решила, что это ей чудится: полицейский
Дегре, дом в Ботрейн, маркиза дю Плесси де Бельер...
прекрасная маркиза, столь таинственно исчезнувшая.
И это была она, Анжелика, оказавшаяся сегодня в лачуге,
в Америке, и снова игравшая со своей судьбой. Жизнь
бросала ей новый вызов.
Все теперь слилось воедино. Словно один из тех колю¬
чих шаров, иногда выбрасываемых на берег штормом, он
постепенно становился все больше и больше и катился
на нее, угрожая раздавить. Она видела лавину лиц, пля¬
савших, кружившихся вокруг нее: Бледный Человек,
Старый, Одноглазый, Невидимка, все восемьдесят ле-
гионов!
Глава семьдесят седьмая
—	Мадам де Пейрак? Мадам де Пейрак!
Кто-то стучал в дверь, и она слышала звавшие ее жен¬
ские голоса. Анжелика с усилием сбросила болезненное
оцепенение и, шатаясь, подошла к дверям, чтобы отодви¬
нуть засов.
Солнце было уже высоко в небе, и стало очень жарко.
Сначала ей показалось: кто-то посадил у порога два высо¬
ких дерева, между которыми рос маленький мак, но потом
она пришла в себя и увидела перед собой Марселину с до¬
черью Иоландой, которые держали за ручки маленького
Керубино в красной шапочке.
—	Это мы, встречайте,— весело сказала Марселина.—
Мы беспокоились о вас и решили совершить небольшое
путешествие на Восточный берег.
457

Войдя в дом, она плотно прикрыла дверь и сказала:
—	По правде говоря, я получила весточку из Голдсбо¬
ро, от вашей подруги мадам Берн. Она просила меня при¬
глядеть за вами; она очень тревожится и уверена, что вы
в опасности... Судя по вашему виду, мадам, она не так уж
далека от истины.
—	Я нездорова,— пробормотала Анжелика.
—	Это я вижу, бедняжка. Но теперь нечего бояться.
Я здесь, а вы ложитесь в постель. Я уж как следует поуха¬
живаю за вами.
—	На этом побережье немудрено простудиться. Гни¬
лое место! Днем сгораешь от жары, а ночью пронизывает
насквозь ледяной туман. Все кашляют и чихают...
Вскоре к ним присоединился маркиз, привлеченный
суматохой, и, увидев Иоланду и Керубино, в отчаянии воз¬
дел руки к небу:
—	Боже праведный,— воскликнул он, обращаясь к
Марселине,-—только ты, женщина, могла привезти чув¬
ствительное дитя и молодую девушку в это адское место!
Я едва осмеливаюсь произнести это вслух, но мы здесь
подвергаемся нападению демонов.
—	Не существует демонов, которых нельзя одолеть,—
ответила Марселина, посадив Керубино к себе на коле¬
ни,— я не могла оставить его дома, он наделал бы слишком
много пакостей. А уж если говорить о демонах, то вы впол¬
не можете причислить к ним и его. Что же касается Иолан¬
ды, то она может сбить с ног одним ударом самого Сатану.
Не так ли, Иоланда? Не беспокойтесь о нас, губернатор!
А вот вы не должны были оставлять мадам де Пейрак
одну, такую больную и беспомощную; я заявляю, что это
было неправильно с вашей стороны...
—	Но ведь я предлагал мадам поухаживать за ней,
но она не согласилась,— жалобно ответил Виль д’Эвре.—
Знатным дамам не достает простоты.
Все изменилось. Одним своим присутствием высокая
простодушная Марселина разорвала кольцо мглы. Ам-
бруазине теперь трудно будет источать свой яд.
Это стало еще более очевидным, когда вечером в порт
прибыл чужой корабль, и они увиделй идущего вверх по
склону капитана баскского китобойного судна Эрнани
458

д’Эстигуарру с экипажем. В сорокафутовую сеть попался
молодой кит, и бретонцы со вчерашнего дня пытались из¬
влечь его оттуда. Они были страшно разозлены этой за¬
держкой и сразу же набросились на басков, явившихся
за своей добычей, оскорбляя их, осыпая ударами и даже
забрасывая камнями. Однако реакция на это нападение
была молниеносной, ибо Эрнани был не из тех, над кем
можно легко взять верх.
—	А ну, назад, бретонские невежи! — закричал он, по¬
трясая cbopim страшным гарпуном.— Или вся ваша воню¬
чая полоса будет залита кровью. Клянусь, рассол как раз
для ваших голов!
—	Они просто безумны,— сказал он Анжелике немно¬
го погодя, когда они возобновили свое знакомство, и ока
пригласила его за стол. У мадам де Пейрак больше не было
того бочонка с арманьяком, что он ей подарил, но они вспо¬
минали и о нем, и о Монхигане, и о той ночи летнего солн¬
цестояния...
Благодаря уходу Марселины она чувствовала себя зна¬
чительно лучше, и появление высокого капитана-баска,
дружески расположенного к ней, показалось добрым пред¬
знаменованием.
Он внимательно изучал ее своими сверкающими гла¬
зами, и от него не укрылись признаки мучительного
напряжения, еще сохранившиеся на бледном лице жен¬
щины.
—	Да, на этих берегах дьявольские осенние ветра,—
согласился он,— но вы не должны были позволять себе
поддаться им, мадам. Помните, когда вы прыгали через
костер в ночь Иоанна, я бросил в огонь щепотку полыни,
чтобы отогнать злых духов. Каждый, кто прыгнет через
этот костер, весь год неуязвим для дьявола.
Потом Анжелика рассказала ему о своем трудном поло¬
жении. Он вполне понимал ее, ибо был человеком, для ко¬
торого много значила интуиция. Баски всегда проявляют
большой интерес к тому, что связано с дьяволом: это
уходит корнями в давние традиции народа, чье происхож¬
дение неизвестно.
—	Не беспокойтесь,— сказал он,— я вас не оставлю.
Я сохранил о вас самые приятные воспоминания. Если по¬
надобится, помогу вам снова перепрыгнуть через костер.
459

Короче, останусь здесь, пока не прибудет граф де Пейрак
де Моран д’Ирристрю. Это даст мне возможность встре¬
титься с братом из моей родной славной страны и, если
потребуется, прийти ему на помощь.
Марселина с ее смелым и веселым характером, Эрнани
и его люди, не спускавшие глаз с вооруженных мушкета¬
ми сторонников Амбруазины, продолжавших просачи¬
ваться в поселение,— все они оказывали ей поддержку,
как добрый знак того, что Жоффрей уже близко. Кантор
обязан был найти его и попросить поторопиться.
И вот настал десятый день.
Анжелика торопливо пробиралась по тропе, ведущей
к Бретонскому кресту, чтобы удержать Пиксарета и его
индейцев от намерения снять скальпы со всех жителей
Тидмагоуча.
Момент для стычки с индейцами был совсем неподхо¬
дящий. Утром появился человек, кричавший, что красно¬
кожие близко и уже ранили стрелой его товарища. Позва¬
ли Анжелику, которая, к счастью, была уже вполне здоро¬
ва благодаря заботливой Марселине и спокойно проведен¬
ной ночи.
Люди начали собираться группами и вооружаться.
Женщины и горстка детей должны были укрыться в цент¬
ре селения. Никола Пари привел в боевую готовность
свои пушки.
—	Уже много лет местные индейцы не проявляли
к нам никакой враждебности,— объяснил он появившейся
Анжелике,— они ленивы и их трудно поднять идти на
войну. Но возбужденные «огненной водой», они способ¬
ны пойти за каким-нибудь великим вождем, таким, как
тот сагамор, который сопровождал вас, мадам. Что он им
сказал? Это уж его дело. Но мы влипли. Насколько я по¬
нимаю, их здесь тьма, и они твердо намерены снять скаль¬
пы со всех бледнолицых в Тидмагоуче. Нам придется стре¬
лять в них, а это будет скверным делом. Нужно попытать¬
ся успокоить индейцев: вы должны убедить вождя Пикса¬
рета увести их обратно. Он считает, что может делать
все, что угодно, только потому, что он великий воин
Акадии.
—	Откуда они идут?
460

—	Со стороны Бретонского креста. Видели, как индей¬
цы развертывали свои силы вдоль опушки леса, и, несом¬
ненно, прежде чем напасть, они попытаются окружить
селение.
—	Я пойду им навстречу,— сказала она.
Виль д’Эвре хотел сопровождать ее, но она отказалась,
как и от помощи Эрнани и Бассомпье. Вид вооруженного
человека, кем бы он ни был, мог сбить краснокожих с тол¬
ку. Пиксарет ни за что не пожелает уступить ни губерна¬
тору, ни баску, никому, кто не связан с Детьми Зари. Но
Анжелика, его пленница, легко найдет доводы, способные
его убедить.
—	Ничего,— заверила она их,— все скоро уладится.
В тот момент, когда она уже собиралась уходить,
Амбруазина вдруг вскрикнула и бросилась к ней.
—	Не уходите,— кричала она,— они убьют вас. Вы
не должны идти... я не хочу, чтоб вы уходили... Я не хочу,
чтобы вас убили!
Она прижимала Анжелику с такой неистовой силой,
что та едва не задохнулась. Амбруазина, одетая так же,
как и в день своего появления в Голдсборо — в алый
корсаж, желтую юбку, сине-зеленую мантилью,— каза¬
лась видением повторяющегося кошмара. Ее лихорадоч¬
ные объятия были словно заключением драмы, смертель¬
ной дуэлью, столкнувшей их лицом к лицу.
—	Не вас! — кричала она.— Только не вас! Я не хочу,
чтобы они вас убили! О, пожалуйста, пожалуйста, не иди¬
те на верную смерть!
—	Отпустите меня,— процедила Анжелика сквозь
стиснутые зубы, изо всех сил сдерживая желание отбро¬
сить Амбруазину, ухватить ее за волосы. Впрочем, она
все равно не смогла бы этого сделать: Амбруазина сжима¬
ла ее подобно осьминогу или огромной змее, обвившейся
вокруг жертвы, чтобы удушить ее...
Только усилиями Виля д’Эвре, Бассомпье и Дефо
удалось оттащить ее от Анжелики. Герцогиня рухнула
на колени, почти потеряв сознание, и принялась дико
визжать в каком-то неистовом припадке.
—	Истеричка, сумасшедшая,— говорила себе Анжели¬
ка, поднимаясь по тропе.— Да освободит нас от нее Гос¬
подь, пока мы все не станем такими же, как она! А теперь
еще Пиксарет, совсем потерявший голову!
461

Все это нужно было немедленно прекратить, потому
что становилось все труднее сдерживать нарастающее
нервное напряжение, готовое в любой момент вылиться
в насилие и кровопролитие... Она на мгновение останови¬
лась, увидев Бретонский крест. Еще один поворот тро¬
пы — и впереди открытое пространство. Но что-то удер¬
жало ее на месте в тот самый момент, когда она уже было
снова тронулась в путь. Анжелика сама не знала, что
именно, но это было что-то такое, чего не должно было
быть!..
Она подумала о Бретонском кресте. Здесь появился
человек, напавший на Мари-ла-Дюс, и отсюда приходили
подозрительные люди с тех двух кораблей. Она не могла
сдвинуться с места и хотела понять, что не давало сделать
ей еще хотя бы шаг.
Что-то, чего не должно было быть!
Но потом, в мирной тишине тропинки, вьющейся меж¬
ду скалами и густыми зарослями леса, все вдруг проясни¬
лось.
Птицы пели...
Она вспомнила многочисленные рассказы лесных
жителей о встречах с краснокожими: «Они могут дви¬
гаться целой армией, и не выдаст их ни одна треснувшая
веточка, даже листья не зашуршат. Единственное, что го¬
ворит о присутствии индейцев,— перестают петь птицы.
Внезапная тишина в лесу всегда означает их приближе¬
ние...
Да, птицы пели.
Значит, никаких краснокожих не было. И не было
Пиксарета!
Индейцы! Пиксарет! Просто предлог для того, чтобы
заставить ее одну выйти за пределы селения.
Ловушка! И ловушка, в которую она едва не бросилась,
очертя голову.
Она поспешно спряталась среди деревьев и снова на¬
чала размышлять.
Никакого Пиксарета, никаких краснокожих. Еще одна
выдумка. Убийцы ее ждали около Бретонского креста. Раз¬
ве Амбруазина не сказала ей прошлой ночью, что она умрет?
Прячась за стволами, перебираясь от дерева к дереву,
она двигалась вперед.
462

И тут увидела «их» на опушке. Пятеро бандитов, во¬
оруженных саблями и пистолетами, к тому же каждый из
них держал в руке, как знак различия, Свое смертонос¬
ное оружие — короткую черную палку. Среди них был
Бледный, о котором говорил Колен. Человек со свинцо¬
вой дубинкой, Белый Дьявол, проклятый брат демона.
Значит, если бы она поднялась выше по тропинке,
то столкнулась бы с ними лицом к лицу. Она могла даже
не сразу их заметить — и это было бы ее концом.
Если бы птицы не пели!
Конечно, у нее было оружие, но успела бы она заря¬
дить его?
Теперь она должна действовать как можно осторожнее
и постараться незаметно вернуться в деревню, хотя ку¬
старник здесь не очень густой. В любом случае, ей надо
держать оружие наготове.
Анжелика вынула пистолет, но рука тщетно пыталась
нащупать всегда висевшие там мешочек с пулями и ма¬
ленькую коробочку с порохом, хотя она проверяла их
сегодня утром.
Она с ужасом поняла, что Амбруазина, вцепившись
в нее, просто сняла их с пояса...
«Она прикончила меня!» — с ужасом подумала Анже¬
лика.
Несмотря на то, что она была предупреждена и держа¬
лась настороже, прекрасно зная, что живет в непосредст¬
венной близости от одного из наиболее коварных созданий
и каждую секунду подвергается смертельной опасности,
она снова позволила обвести себя вокруг пальца.
Ох, Амбруазина! Амбруазина! Проклятая, играющая
на чувствах людей, заставляя их попадаться в приготов¬
ленные ловушки.
Если бы птицы не остановили ее своим пением, она
оказалась бы наедине с этими отпетыми бандитами, безо¬
ружная и совершенно беспомощная.
Но демоны никогда не ладили с птицами.
Она видела, как бандиты начинают проявлять призна¬
ки беспокойства и совещаться друг с другом, удивленные
тем, что ока не появляется. Один из них осторожно дви¬
нулся к тропе, а другой вошел в лес слева от нее. Анжелика
спряталась за куст. Единственное, что ей оставалось —
быть неподвижной.
463

Но в эту критическую минуту раздался отдаленный
пушечный выстрел, за ним последовало несколько других
с юга. Возможно, какие-то корабли зазывали туземцев
выйти торговать с ними — это часто бывало летом.
Но канонада продолжалась, и поджидавшие Анжелику
бандиты начали беспокоиться. Они снова собрались
вместе, спорили о чем-то, неистово жестикулируя. Потом,
приняв какое-то решение, снялись с места и быстро исчез¬
ли в том направлении, откуда доносились приглушенные
разрывы снарядов.
Анжелика поняла, что непосредственная опасность
миновала. Теперь можно беспрепятственно вернуться в
Тидмагоуч, но далекий грохот, похожий на звуки сраже¬
ния, приковал ее внимание. Однако едва она выбралась
из своего укрытия и рискнула сделать несколько шагов,
как вдруг увидела движущийся с юга силуэт красно¬
кожего, быстро мелькавший среди деревьев. Вскоре в не¬
скольких шагах от нее возник сам Пиксарет.
—	Что ты здесь делаешь? — гневно воскликнул он.—
Это безрассудство с твоей стороны — уходить из-под при¬
крытия домов! Я ведь предупреждал тебя, что в лесах
скрываются твои враги. Ты хочешь расстаться с жизнью?
У нее не было времени объяснить ему, в какую ловушку
она попала.
—	Пиксарет, что там происходит?
На лице краснокожего расцвела улыбка, и он показал
рукой в сторону, откуда доносились звуки пушечной паль¬
бы и выстрелы мушкетов:
—	Он идет!
—	Кто?
—	Твой муж! Человек-Гром. Ты не узнаешь его голос?
Анжелика, как обезумевшая, бросилась вперед. Пикса¬
рет скачком обогнал ее и дальше показывал путь.
Они бежали так несколько минут, пока звуки не стали
более отчетливыми. Потом остановились на краю скалы
над мысом, где скрывались два бандитских корабля. Де¬
ревья были окутаны дымом, и до них доносился едкий за¬
пах пороха. Шум стал слабее, хотя в нескольких местах
еще вспыхивал огонь и слышались громкие голоса, отда¬
вавшие команды, раздавались мольбы о пощаде. Бандиты
сдавались...
464

Анжелика увидела «Голдсборо», прижатый к борту
одного из кораблей — с оранжевым флагом. На палубе
взятому в плен экипажу связывали руки. Еще четыре или
пять парусников блокировали все выходы из залива, от¬
резая возможные пути для отступления.
Анжелика лихорадочно искала взглядом графа де Пей¬
рака, но не могла найти.
Наконец она увидела его, бегущего по береговой полосе
с пистолетами в руках в сопровождении нескольких лю¬
дей. Они стремительно окружили бандитов, спрятавшихся
за перевернутой шлюпкой.
Он!.. Нет, не он ... его высокий силуэт так быстро дви¬
гался сквозь клубы застоявшегося порохового дыма... Это
было похоже на сон. Какое-то видение... он... исчезаю¬
щий... снова появляющийся... он, вся ее жизнь! И вся ее
жизнь была именно такова. Он сновал туда и сюда в тума¬
не ее воспоминаний... в ее снах и мечтах... образ любви...
для нее... она могла видеть его, узнать его... Жоффрей су¬
нул пистолеты за пояс, а граф д’Урвилль связывал плен¬
ников. Потом он повернулся в сторону Анжелики... это
был он!
Она принялась звать его изо всех сил, не зная, удалось
ли ей произнести его имя...
Охваченная нахлынувшей бурной радостью, она на
какое-то время застыла не в состоянии сдвинуться
с места, потом полетела к нему, не чувствуя под со¬
бой земли, продираясь вниз по склону, все еще продол¬
жая неистово призывать его. Ее не покидал страх, что
он может снова скрыться, исчезнуть, оставив ее одну
на свете...
Услышав ее крик, Жоффрей бросился вперед с рас¬
крытыми объятиями. Они встретились: и все исчезло, все
растаяло —все ее сомнения, страхи, угрозы и власть
зла!
Сила его рук, поддерживающих ее, как самая надежная
опора; его грудь, прикрывавшая, как щит; его тепло, за¬
щищавшее от ледяного холода одиночества, и — она чувст¬
вовала это по его страстным неистовым объятиям — его
любовь пронизывала ее, наполняла счастьем.
—	О, ты жива... ты жива! — повторял он срываю¬
щимся голосом.— Какое чудо! Я пережил тысячу смертей!
465

Моя безрассудная возлюбленная! В какие ловушки ты
ухитрилась опять попасть! Ну, ну! Все позади... Не
плачь...
—	Но я не плачу,— ответила Анжелика, не чувствуя,
что по ее щекам текут слезы.— О, как долго все это про¬
должалось,— прошептала она, всхлипывая.— Все это вре¬
мя... без тебя... все это время вдали от тебя...
—	Да, ужасно долго!
Он успокаивал ее, нежно прижимая к своей груди, а она
наконец-то дала волю с трудом сдерживаемым слезам,
которые запрещала себе проливать.
Не испытывать больше никаких сомнений! Знать, что
он здесь! Живой! И все еще любит ее!.. Какое бесконечное
блаженство... Он немного отстранил ее от себя, стараясь
лучше рассмотреть лицо любимой.
Опаловое небо над их головами, и они наедине со своим
счастьем.
—	Посмотрим, что говорят мне ваши глаза! — прошеп¬
тал он и пылко поцеловал ее веки.— Они по-прежнему
властвуют надо мной, но почему они обведены черными
кругами? Что с вами случилось, мое сокровище? Что они
с вами сделали, любовь моя?
—	О, все позади! Теперь вы здесь! Я счастлива.
Жоффрей как будто никак не мог поверить в то, что
сбылось чудо и он снова держит в своих объятиях живую
и невредимую Анжелику, после того ужасного страха,
который он испытал, узнав от Кантора, что она в Тидма¬
гоуче и отдана во власть демоническим вожделениям и не¬
нависти безумного, извращенного создания по имени Ам¬
бруазина де Бодрикур.
Устрашающее имя!
Немыслимое испытание! Но им в этот удивительный
неповторимый момент казалось, что оно имеет особый
смысл.
Он целовал ее волосы, не отрывая губ.
—	Время для нас остановилось,— сказал Жоффрей.—
Вот видите, моя любимая, те часы... которые мы должны
прожить... всегда даруются нам... Бог милостив... Тот
порыв чувств, который охватил нас после пятнадца¬
тилетней разлуки, мы внозь испытали сегодня. Вот
теперь я всем своим существом чувствую, что вы нако¬
нец-то моя!
466

Глава семьдесят восьмая
Анжелика стояла за домом, под открытым окном, где
велел ей ждать Жоффрей де Пейрак.
Анжелика знала, что в этот момент граф появился в
дверях и Амбруазина де Бодрикур смотрит на него.
Даже не видя этой сцены, она представляла выражение
ангельского лица и блеск удивительных черных глаз с зо¬
лотыми искрами.
В это время люди де Пейрака, высадившись на сушу,
окружали селение и уже захватили форт, а корабли его
флота, ведя за собой два трофейных судна, входили в га¬
вань.
Жара была нестерпимой: Тидмагоуч словно сковал
ужас.
Берег и селение были захвачены почти бесшумно, без
единого выстрела. Сообщники Амбруазины оказались свя¬
занными прежде, чем поняли, что случилось, но она, де¬
мон, еще ничего не знала.
Она смотрела на стоящего перед ней Пейрака.
Анжелика слышала, как она сказала немного приглу¬
шенным и не совсем твердым, но таким же мягким и ча¬
рующим голосом:
—	Вот и вы!
Анжелика содрогнулась. Как же сильно удалось Ам-
бруазине ранить ее, если даже звук голоса соперницы на¬
полняет ее страхом!
«Он появился как раз вовремя,—подумала она,—
иначе герцогиня покончила бы со мной... О, Жоффрей,
любовь моя!»
Потом она услышала, как он пересекает комнату СПО¬
КОЙНЫМИ, уверенными шагами.
Анжелика знала, что он не отрывает глаз от чарующего
лика демона, но по выражению его лица нельзя даже дога¬
даться, что он замыслил.
—	Долго же вас не было,— сказала Амбруазина де Бо¬
дрикур. После этого наступило молчание, и Анжелике по¬
казалось, что она вот-вот потеряет сознание. Каждая се¬
кунда была наполнена невыносимым ожиданием.
В этот миг решался исход схватки титанов.
Столкнулись две равные силы.
467

Первой заговорила Амбруазина, и ее голос выдал нерв¬
ное напряжение, которое она испытывала под непроницае¬
мым взглядом устремленных на нее глаз.
—	Да, вы пришли слишком поздно, мессир де Пейрак.
Потом голосом, полным неописуемого триумфа, трепе¬
тавшим от сатанинской радости:
—	Слишком поздно. Она мертва!
Наверное, она улыбалась при этом, и ее глаза сверкали.
—	Принес ли вам охотник ее сердце? — спросил Пей¬
рак.
Это ироническое воспоминание об истории с Белоснеж¬
кой, где, как известно, были расстроены зловещие планы
королевы, привело Амбруазину в бешенство.
—	Нет... но он должен принести мне ее глаза. Я настоя¬
ла на этом...
Потом ее мысли начали путаться, обгоняя друг друга.
—	Эти два изумруда. Я оправлю их в золото и буду
носить на своем сердце...
Теперь Анжелика поняла: Жоффрей де Пейрак был
прав, подозревая, что Амбруазина де Бодрикур — из¬
вращенное существо, с помутившимся рассудком.
Теперь, когда он вот так стоял перед ней в комнате, на
его лице должно было появиться то же самое выражение,
что и тогда, когда у постели герцогини он задумчиво вслу¬
шивался в ее бред. Его богатый опыт и природное чутье
подсказывали ему, что это за женщина.
—	Я вижу, что вы мне не верите,— продолжала Ам¬
бруазина тем резким и слегка скрипучим голосом, кото¬
рым говорила каждый раз, когда кто-то не обращал
должного внимания на ее слова,— вы в точности, как она!
Она никогда мне не верила, только смеялась... да, она смея¬
лась! А теперь этот смех умер! Она никогда больше не за¬
смеется!.. Никогда! Это ваша вина, вы похожи на нее, вы
хотите заставить людей поверить в то, что любовь сущест¬
вует, что Вашу любовь не сможет разрушить никто. Что
вы за бестолковые люди! Любви нет!.. И тем хуже для
вас... Я уничтожила вашу любовь... она мертва, слышите!
Мертва! Мертва! Идите, ищите, и вы найдете у подножия
скалы ее растерзанное тело и две черные дыры вместо
глаз... теперь, наконец-то, она уже никогда не будет смо¬
треть на меня... Никто никогда так на меня не смотрел...
468

Она видела меня «прежде», видела в моем человече¬
ском облике. Потом распознавала мой дух, но никогда не
отворачивалась от меня и не убегала. И вот это было не¬
выносимо. Она всегда смотрела мне прямо в лицо и всегда
прямо говорила со мной, со мной одной. Она знала, с кем
говорит, и, однако, не боялась. Но теперь уже никто ни¬
когда так не будет на меня смотреть, и никто не увидит
меня такой, какая я есть... О, какая мука!
Кризис приближался. Фейерверк ее слов перемежался
стонами.
Анжелика, нервы которой были уже на пределе, испы¬
тывала сильнейшее желание закрыть уши.
—	Она мертва, говорю я вам! Она мертва! И что теперь
со мной будет?! И все это ваша вина, жалкий вы человек!..
Почему вы меня оттолкнули? Почему вы обращались
со мной с таким пренебрежением и насмешкой?.. Как вы
посмели!.. И теперь вы ничто... Где вы черпаете свою
силу?.. Если бы я смогла подчинить вас, как других, я не
убила бы ее... А предпочла бы видеть, как она страдает,
умирает от горя, и это радовало бы мое сердце...
Моя миссия была бы выполнена. В то время, как сей¬
час... Она мертва, а вы торжествуете!.. Что со мной будет?
Как мне оставаться на этой невозможной земле! Убейте
меня! Прикончите меня! Почему вы не убиваете меня?..
Вас не трогает ее смерть?.. Вы даже не плачете! А я? Я вот-
вот заплачу... Такое несчастье... И я не могу. Я не могу!
Из горла демона вырвался хриплый стон, почти по¬
хожий на тот нечеловеческий вопль, дважды звучавший
в ночи. Бессильная ярость в нем смешивалась с нена¬
вистью, отзываясь эхом безмерного отчаяния.
—	Убейте меня!
И тут послышался голос Пейрака, настолько спокой¬
ный, что можно было счесть его равнодушным. Сразу же
спало все невыносимое напряжение.
—	Почему вы так торопитесь умереть, мадам?.. И от
моей руки? Или вы хотите приписать мне еще одно зло¬
деяние?.. Последняя ловушка?.. Нет, я не доставлю вам
такого удовольствия... Ваша смерть придет в положенное
время. А сейчас настал час для разоблачения ваших пре¬
ступлений, поэтому окажите мне любезность сопровож¬
дать меня. Люди должны увидеть вас с вашими сообщни¬
ками.
469

—	Моими сообщниками?
Герцогиня де Бодрикур как будто снова неожиданно
обрела равновесие.
—	У меня нет никаких сообщников! В чем дело?
— Будьте добры сопровождать меня,— повторил
граф.— Я собираюсь свести вас с ними.
Анжелика слышала, как герцогиня встала и вместе
с графом вышла из комнаты.
Герцогиня не сразу заметила Анжелику. Она смотрела
на гавань, заполненную кораблями и парусами, потом пе¬
ревела взгляд на берег, черный от толпы собравшихся
людей. Издали трудно было различить лица бретонцев
и басков, людей Пейрака и его пленников...
—	Прошу вас, спуститесь на берег,— сказал Пейрак,
обращаясь к ней с преувеличенной вежливостью.
Амбруазина повернулась к нему и в этот момент уви¬
дела стоящую в нескольких шагах от нее Анжелику. Ни
один мускул не дрогнул на ее лице, она только быстро от¬
вернулась, словно желая избавиться от этого видения.
Потом провела ладонями по своим обнаженным дрожа¬
щим рукам.
—	Не дадите ли вы мне мой плащ, Дельфина? —
громко сказала она самым естественным тоном.— Очень
холодно.
Солнце обжигало, но эта просьба не показалась Анже¬
лике странной: ее тоже бил озноб.
Герцогиня закуталась в свой широкий плащ из черного
атласа с алой подкладкой, на которой был вышит герб Бо¬
дрикуров, и начала медленно спускаться к воде.
Оказавшись на берегу, она внимательно оглядела по¬
вернувшуюся к ней толпу. Здесь были все: Джоб Симон
и его юнга, Кантор, Аристид, Жюльенна, Жан Куеннек,
Жак Виньо, Эрнани д'Эстигуарра, граф д’Урвилль, Бас¬
сомпье, маркиз де Виль д’Эвре, Энрико Энци и четверо
испанских телохранителей графа де Пейрака.
Анжелика сразу же узнала среди других брата Марка.
Он стоял с группой французов, в которой выделялся тща¬
тельно, хотя и без показной нарочитости, одетый человек
с надменным лицом наблюдавший за происходившим
со смешанным чувством недоверия и интереса. Он поздо¬
ровался с Вилем д’Эвре и обменялся с ним несколькими
470

словами. Позже она узнала, что это был администратор
Карлон — важное официальное лицо из Канады, которого
Пейраку удалось выручить из весьма щекотливой ситуа¬
ции на реке Святого Джона. Тут же были месье де Бовенар,
Большой Лес и картограф из Квебека, Анжелика встре¬
чала его в Катарунке.
Глаза Амбруазины-переходили с одного лица на дру¬
гое, замечая знакомых и незнакомых... Она только взгля¬
нула в сторону пленников, среди которых был и человек
с бледным, похожим на мрамор лицом. Наконец она по¬
вернулась к Пейраку. С этого момента кроме него для нее
никого не существовало. Герцогиня сказала тихим, пред¬
назначенным только для графа голосом:
—	Вы очень сильны, мессир де Пейрак. Я начинаю
понимать, почему у вас так много врагов и почему они так
страстно добиваются вашего уничтожения.
Потом добавила громче, своим обольстительным го¬
лосом сирены:
—	Что вы от меня хотите, дорогой граф, и какова цель
всего этого сборища? Я к вашим услугам, но мне хоте¬
лось бы знать...
Пейрак сделал несколько шагов вперед.
—	Мадам, это месье Карлон, администратор Новой
Франции. С мессиром де Вилем д’Эвре*, губернатором Ака¬
дии, вы знакомы. Я хочу в их присутствии обвинить вас,
мадам, в многочисленных преступлениях и злоупотребле¬
ниях, совершенных вами в районе Французского залива,
преступлениях, своей чудовищностью и бесчеловечностью
взывающих к правосудию людей, если не Бога. В част¬
ности, я обвиняю вас в том, что вы виновны в гибели судна
«Единорог», снаряженного на средства Французской Ко¬
роны, хладнокровно приказав перебить всю его команду
и молодых женщин, собиравшихся поселиться в Канаде
и плывших на борту этого судна. По вашей вине погиб мо¬
лодой канадский дворянин Хьюберт д’Арпентьи во время
крушения его судна, на котором путешествовала моя
жена. С помощью мины вы потопили корабль «Асмодей»,
и мессир де Виль д’Эвре и множество других людей только
чудом не пошли вместе с ним ко дну. В этом селении вы по¬
губили молодую женщину и своей рукой отравили ста¬
руху...
471

Я не упоминаю о многочисленных попытках убийств,
совершенных в различных местах, о пиратских дейст¬
виях на побережье и многом другом... Список длинен...
Поэтому я ограничусь несколькими конкретными обви¬
нениями.
Администратор Карлон внимательно слушал, переводя
взгляд с Пейрака на герцогиню де Бодрикур.
Он видел ее впервые, несмотря на то, что был преду¬
прежден Пейраком обо всем происходящем. Было очевид¬
но, что ему трудно связать все эти ужасные преступления
с ослепительно прекрасной молодой женщиной — хруп¬
кой, нежной, с развевающимися по ветру черными
волосами, похожей на испуганного ребенка. Она уста¬
вилась на Пейрака широко открытыми глазами — не
сошел ли он с ума? — потом мягко покачала головой
и прошептала:
—	О чем вы говорите?.. Я вас не понимаю.
И Анжелика, смотревшая на Карлона, поняла — он
обманут ее манерами беспомощного ребенка.
Карлон выступил вперед и слегка кашлянул.
—	Вы абсолютно уверены в том, о чем говорите,
граф? — резко спросил он.— Мне это кажется несколько
преувеличенным! Как могла эта дама одна совершить все
это?! Где ее сообщники, о которых вы упоминали?
—	Вот они,— ответил Пейрак, указывая на группу
пленников, во главе которых стоял Бледный, их капитан.
Были тут и человек с жемчугом, и Невидимка, которого
всегда посылали вперед как разведчика, чтобы он зате¬
сался среди деревенских жителей и моряков. Он выглядел,
как обычный моряк, и людям всегда казалось, что они уже
где-то видели его и даже немного знают.
«Все подобраны один к одному»,— говорил Кловис.
Они действительно были безошибочно отобраны Ам-
бруазиной и ее братом по их преступным склонностям,
делавшим их неоценимыми союзниками. Все они были
тайно привязаны к ней, потому что каждому хотя бы
однажды герцогиня даровала свое дивное тело.
Они никогда бы не предали ее. Они и глазом не
моргнули, когда Карлон спросил их, показав на Амбру¬
азину:
—	Вы знаете эту женщину?
472

Бледный человек перевел на нее свой застывший
взгляд, потом медленно покачал головой и прорычал:
—	Никогда ее не видел.
Он сказал это так, что некоторым из присутствующих
начало казаться, будто все они стали жертвами какой-то
ужасной ошибки.
Карлон нахмурился и сурово посмотрел на Пейрака.
—	Я должен получить какие-то признания,— сказал
он,— или какие-то свидетельства.
—	У меня есть свидетель,— ответил граф, не проявляя
ни малейшего признака волнения,— весьма важный! Мне
стоило большого труда отыскать его. Пришлось добраться
до самого Ньюфаундленда.
Глава семьдесят девятая
Он показал на человека лет пятидесяти, который высту¬
пил вперед и встал перед Карлоном. Он был одет в тяжелые
деревянные башмаки и грубую шерстяную одежду, резко
контрастирующую с его одухотворенным лицом, хранив¬
шим выражение доброжелательности.
—	Позвольте мне представить вам господина Квенти¬
на, ораторианца. Он вышел в море на «Единороге» как
его капеллан. Ему не понадобилось много времени для
того, чтобы обнаружить истинный характер этой экспеди¬
ции и возглавлявшей ее «патронессы». Она думала, что
капеллан будет легкой жертвой и не устоит перед ее за¬
игрываниями, но он отверг их, и от него, как опасного сви¬
детеля, было решено избавиться. Его сбросили за борт за
Ньюфаундлендом. К счастью, господина Квентина подо¬
брало рыболовное судно. Присутствующие здесь «коро¬
левские девушки» и капитан «Единорога» Джоб Симон
вряд ли смогут отрицать, что узнают в нем капеллана —
их спутника в течение большей части путешествия, кото¬
рый, как им было сказано, случайно утонул.
—	Я несомненно ошибался, проявляя такую наив¬
ность,— сказал ораторианец, обращаясь к Карлоиу.—
Когда я с самого начала понял, что дела с моралью на борту
«Единорога» обстоят из-за этой женщины весьма плачев¬
но, подумалось, что с моей стороны будет достаточно по¬
пенять ей, и все будет в порядке. Но обнаружил, что про¬
тивник очень силен. Я сам сделался мишенью ее атак
473

и каждый день был свидетелем очередной битвы. Я пы¬
тался защищать свои религиозные обеты и защитить не¬
винные души, оказавшиеся у нее во власти. Поверьте мне,
сударь, если такие вещи происходят на борту корабля
всего в несколько ярдов длиной, откуда никто не может
никуда бежать, это очень... неловко.
—	Вы хотите сказать, что мадам де Бодрикур пред¬
лагала вам стать... ее любовником? — с недоверием спро¬
сил Карлон. Это предложение явно казалось ему забавным
и не заслуживающим доверия.
Амбруазина выкрикнула тоном крайнего отчаяния:
—	Месье Карлон, я не знаю, выбросили ли этого чело¬
века за борт или он выбросился сам, но я с самых первых
дней заметила, что он безумен, и это мне пришлось из¬
бегать его похотливых приставаний...
—	Ложь! — произнес чей-то голос.
И брат Марк поспешил присоединиться к небольшому
кружку.
—	Мессир Квентин не единственный священнослужи¬
тель, кого пыталась совратить мадам де Бодрикур. Я могу
засвргдетельствовать это, потому что тоже был одной из ее
жертв.
—	Ну, если речь идет о вас, то это более понятно,— про¬
бормотал администратор, взглянув на красивое лицо моло¬
дого реколета.
Он постепенно избавлялся от своей растерянности.
—	Еоли я правильно понял, команда «Единорога» вы¬
бросила за борт месье Квентина? Значит, капитан Джоб
Симон — тоже сообщник.
Старый Симон издал дикий рев.
—	Это сделали не мои люди,— орал он, пробираясь
вперед,— это те трое бандитов, которых она заставила
меня взять на борт в Гавре. Да, я дурак... она держала меня
на крючке. Я знал, что мы направляемся не в Квебек,
а в Голдсборо, я знал, что не должен говорить об этом,
я знал, что она шлюха и дрянь, я знал, что они убили ка¬
пеллана, но вот чего я не знал...
Он стоял взъерошенный; его огромный силуэт выде¬
лялся на фоне белесого неба.
—	...Вот чего я не знал, так это того, что там нас будет
ждать группа бандитов, которые по ее приказу потопят
мой корабль и перебьют моих людей...
474

Он метался в разные стороны, рвал свою бороду, воло¬
сы, простирал руки к небу и настолько казался обезумев¬
шим, что Карлон уже, видимо, начал спрашивать себя: не
попал ли он в сумасшедший дом.
—	Но вы не в своем уме, капитан! Если мадам де Бо¬
дрикур сама находилась на борту вашего судна, вряд ли
она стала бы добиваться, чтобы он сел на мель. Она риско¬
вала своей жизнью.
—	Она оставила корабль... как раз перед этим... Я не
спрашивал себя почему, но потом понял... Мало-помалу,
в Голдсборо... Я продолжал притворяться, что не понимаю,
потому что знал — если только она поймет, что я не пол¬
ный идиот, то тут же убьет меня... как других. Убийство
не остановит ее. Как только я подумаю об этом!.. Мой
«Единорог»! Мой прекрасный корабль! И все мои люди,
мои братья, убиты, погибли...
Он погрозил Амбруазине кулаком и первым бросил
страшное обвинение:
—	Демон! Демон...
Глава восьмидесятая
Внезапно кто-то крикнул:
—	Смотрите! Он убежал!
Воспользовавшись тем, что взоры всех были обращены
на Джоба Симона, и никто не смотрел на пленников, Блед¬
ный решил бежать. Он помчался к морю и уже прыгал по
камням, обнаженным отливом. Его побег был совершенно
бессмысленным: сколько часов ему пришлось бы плыть
и каковы были бы его шансы на спасение?
Но настолько дьявольским было это существо, что всем
наблюдавшим за тем, как силуэт Белого Дьявола стано¬
вится все меньше в дрожащем мареве нагретого воздуха
и тумана, вдруг показалось, что он вот-вот исчезнет из
виду, растворившись на горизонте так же, как появился
однажды вечером на сверкающей равнине обнажившихся
водорослей. И ничто уже не помешает ему однажды по¬
явиться, снова, чтобы сеять зло на земле.
—	Ловите! — кричали все.— Ловите его!
Теперь он походил на какое-то крошечное сказочное
существо: гнома или домового, прыгавшего по морским
475

камням. Добравшись до моря, которое всегда было верным
сообщником убийцы со свинцовой дубинкой, он хотел рас¬
твориться в нем, скрывшись от людских глаз. Но в этот
момент вперед устремился Эрнани д’Эстигуарра. Он пере¬
летал с камня на камень, затем замер на мгновение
черным силуэтом на фоне желтеющего неба, отвел руку
с гарпуном назад и бросил его со всей силой выпрямляю¬
щей пружины.
Просвистела стрела, увлекая за собой канат, который
натянулся и дернулся, как обезумевшая змея, разрублен¬
ная пополам.
Ужасный вопль пронесся над заливом.
Эрнани д’Эстигуарра шел обратно по берегу, с переки¬
нутой через плечо веревкой и тащил за собой добычу.
Дойдя до графа де Пейрака и Анжелики, баск ухватил
гарпун за конец и сбросил, как акулу, насаженное на него
тело человека. Потом Эрнани ухватил его за волосы и при¬
поднял голову, чтобы все могли увидеть отвратительное
лицо с остекленевшими глазами и широко раскрытым
ртом, лицо, которое всегда было бледным как смерть.
Зверь был мертв...
Глава восемьдесят первая
И вдруг в жуткой тишине раздался такой страшный,
нечеловеческий вопль, что никто не понял, откуда он
ИСХОДИЛ.
Все оцепенели. Можно ли было представить, что его
издала эта грациозная женщина, стоявшая перед ними
в темном плаще,— хрупкая жертва с лицом архангела?
Люди поняли это только тогда, когда она бросилась
вперед, продолжая дико визжать, и рухнула, как одержи¬
мая, на безжизненное тело.
—	Залил! — кричала она.— Брат мой! Брат мой! Нет,
нет, не ты... Останься со мной! Ты — моя сила! Не покидай
меня одну на этой ужасной земле! Они победят меня! За¬
лил! Если ты покинешь меня, я не смогу здесь остаться...
Вспомни наш договор! Твоя кровь забирает с собой мою...
Ты вырываешь меня из моего тела... Я не хочу, я не хочу...
Не делай этого, несчастный! Вернись! Вернись!
Свидетели истерической сцены содрогнулись, как
будто охваченные паникой, и уже были готовы бежать кто
476

куда. Однако ярость и неудержимая жажда мести спло¬
тила их, и в едином порыве люди набросились на сломлен¬
ную женщину.
Герцогиню оторвали от трупа, за который она так от¬
чаянно цеплялась, били и пинали, вырывали прядями во¬
лосы... Ее обезображенное, окровавленное тело так стра¬
дало, что она уже не могла кричать.
Анжелика в безудержном порыве бросилась вперед,
пытаясь остановить обезумевших людей и вырвать у них
жертву.
—	Остановитесь! Я вас умоляю,— кричала она,— не
бесчесьте себя... Бассомпье, отойдите. Брат Марк, только
не вы, ведь вы же служите Богу... Джоб Симон, вы слиш¬
ком сильны, чтобы пользоваться силой... Не будьте
трусами!.. Она только женщина! А вы, капитан, за что
ее бьете?
Но мужчины, обезумев от ярости, продолжали кричать,
выплескивая наружу все свое накопившееся отчаяние,
свои тайные муки, свои пережитые трагедии.
—	Она соблазнила меня!
—	Она потопила мой корабль!
—	Она убила моих братьев!
—	Она убила мою любимую!
—	Мой корабль!.. Мои братья!.. Моя любимая умерла!
Из-за нее! Из-за нее! Демон!.. Она змея! Ее нужно разда¬
вить! Она чудовище! Чудовище!
—	Марселина, Иоланда, помогите мне! — крикнула
Анжелика.
Крепкие женщины ринулись ей на помощь, и втроем
им удалось вытащить из толпы бесчувственное тело герцо-
гини. Пейрак успокаивал самых буйных из нападавших,
а его испанцы, скрестив пики, удерживали тех, кто готов
был присоединиться к самосуду. Все произошло в считан¬
ные секунды, но ненависть, охватившая людей, была так
сильна, что теперь они стояли поникшие, тяжело дыша...
Мужчины безмолвно пропустили женщин. Это было их
право — спасти жизнь женщины, подвергающейся напа¬
дению мужчин.
Однако Анжелика не собиралась быть судьей этим не¬
счастным, как и не испытывала гордости за свой поступок,
продиктованный скорее желанием обуздать зверскую
477

жестокость, нежели защитить врага. Была бы ока на это
способна, если бы пришлось обвинять это страшное созда¬
ние в смерти Абигель, Кантора или Жоффрея?.. И если бы
в этой изнурительной войне, в которой ей пришлось
изведать всю меру собственной слабости, победила
не она?
Да, она была победительницей.
Демон Амбруазина была теперь всего лишь ослепшим,
обезображенным подобием человека, она сама разоблачила
себя перед всем миром, и ничто уже не могло спасти ее от
суда людей, даже если ей и удалось бы все-таки выжить
и ускользнуть от суда Божьего.
Доказательства ее преступлений были убедительны,
свидетелей более чем достаточно. Это было концом ее вла¬
сти, ее царствования на земле. Ее проклятый брат, Белый
Демон, обрек ее на поражение и смерть.
Амбруазина открыла глаза и прошептала:
—	Не отдавайте меня в руки инквизиции!
Она лежала, не двигаясь, на постели из водорослей
в хижине Анжелики,— окровавленная, покрытая синяка¬
ми, в лохмотьях из желтых, голубых и красных шелков,
не скрывавших ее тела, представляющего сплошную рану.
Эта женщина могла бы пробудить в людях жалость, если
бы взгляд, сквозивший из-под распухших век, не вызывал
прежнего ощущения, будто за ними наблюдает существо,
жаждущее их гибели.
—	Почему вы спасли ей жизнь? — шепотом спросила
Марселина.
—	Да, почему? — поддержал ее маркиз де Виль д’Эвре,
вошедший в комнату в сопровождении графа де Пейрака
и администратора Карлона.
Тем не менее, вопреки собственному желанию, они не
могли не содрогнуться при виде того ужасного состояния,
в котором находилась поверженная женщина, еще недавно
восхищавшая своей молодостью и красотой.
—	Ее последняя ловушка,— прошептал Виль д’Эвре,—
последняя ловушка Сатаны — жалость. Человек, постра¬
давший от слепой ярости людей, вызывает к себе жалость.
Мы все слишком привязаны к своей плоти и оплакиваем
ее страдания. Однако нам следует быть настороже, друзья
мои. Пока в этом теле есть хоть искорка жизни, мы в опас¬
478

ности. И даже когда она умрет, станет немногим лучше.
Потому что она станет еще одним злым духом, блуждаю¬
щим вокруг острова Демонов и отправляющим корабли
на дно.
Он покачал головой.
—	Ах! Бессмертная душа! Ну, и попали же мы в пере¬
делку! Можете ли вы предложить какой-нибудь выход,
сударь, ведь вы претендуете на то, что знаете ответы на все
вопросы?
Карлон беспомощно пожал плечами: события явно вы¬
ходили за пределы его обычных забот. Он то и дело пере¬
водил взгляд с растерзанного тела, о котором как будто ни¬
кто и не собирался позаботиться, на лица остальных при¬
сутствующих, и не мог понять их выражения, потому что
еще не осознавал, чем является для каждого из них
зрелище этой раненой женщины. Он был бледен как
смерть и наверняка мысленно спрашивал себя, не сон
ли это.
Большая Марселина нанесла ему последний удар, когда
внезапно подняла голову и, как по сигналу тревоги, вос¬
кликнула:
—	Краснокожие!
—	Краснокожие? Что вы хотите этим сказать? — про¬
стонал Карлон.
—	Они идут!
Граф де Пейрак бросился к дверям, и все последовали
за ним.
Из леса, окружавшего селение, доносился низкий, глу¬
хой рокот. Это гремели военные барабаны, и звучал боевой
клич наступающих воинов.
Пиксарет!
Они почти забыли о Пиксарете и его братьях! Пиксарет
и его народ! Пиксарет, который сказал: «Имей терпение!
Униакке со своими людьми и все племена Детей Зари со¬
бираются в лесу. Они ждут часа, когда я подам сигнал,
и придут отомстить за смерть своих кровных братьев,
наших союзников, отомстить тем, кто их убил, и тем, кто
хотел унизить тебя и убить, моя пленница!»
Сначала бледнолицые пытались уладить конфликты
согласно своим законам, но теперь настал час красноко¬
жих. Долгое терпеливое ожидание великого абенака, охра¬
479

нявшего Анжелику, когда он делил с ней все тревоги и
опасности, в полной мере сознавая их серьезность и ковар¬
ство; раздражение, накопившееся в его душе против блед¬
нолицых, чужих и злых людей, явившихся сюда нарушить
мир друзей и женщины, давшей ему плащ цвета зари для
костей предков; людей, злонамеренно развращавших
туземное население побережья,— могли теперь вылиться
в кровавую бойню.
—	Вот оно! — прошептала Марселина.— Они начали
атаку!
Ритмичный грохот сменили звуки, похожие на шум
приближающейся приливной волны на море, вышедшей
из берегов и неумолимо подкрадывающейся к людям.
И почти сразу же на опушке леса появилось нечто вроде
красноватой каймы, увеличивающейся на глазах.
Конечно, Анжелике, графу де Пейраку и преданным им
людям нечего было бояться, поскольку это из-за них на¬
падал на Тидмагоуч Пиксарет во главе малескитов и мик-
маков, но кто мог сказать, пощадит ли он жителей селения
или бретонских рыбаков.
Собравшиеся на берегу уже услышали те звуки, ко¬
торые первой уловила своим чутким ухом Марселина,
и Никола Пари пробежал мимо, подгоняя своих людей.
—	Быстрее, быстрее, бегом под прикрытие форта!
—	Стойте здесь, мессир Карлон,— обратился граф к
администратору.— Индейцы вас не знают, и ваша жизнь
может оказаться в опасности. Не отходите от моей жены
и мессира Виля д’Эвре. Пока вы с ними, вам нечего бояться.
Но не покидайте этого дома!
Он поспешил вниз, к морю.
—	Где «королевские девушки»? — спросила Анжелика.
И тут она увидела их выше по склону, у форта, куда
заталкивал всех Никола Пари. Двое испанских солдат
Пейрака заняли башню — их присутствие, о котором
будет знать Пиксарет, обеспечит безопасность всех, кто
находился здесь.
Кантор и д’Урвилль неслись к берегу предупредить
бретонских рыбаков:
—	Берегитесь! Индейцы идут! Они хотят снять скаль¬
пы со всех чужаков! Садитесь в лодки, прячьтесь в форт!..
Быстрее!
480

—	Все баски могут найти убежище под моим фла¬
гом! — крикнул Пейрак.— Но самое главное — не стре¬
ляйте!
На деревню обрушился красный прилив, воины возни¬
кали со всех сторон, заполняя собой пространство с той
неудержимой быстротой, что так поразила Анжелику во
время штурма Брунсвик-Фэлса. «Прилив» затопил се¬
ление в несколько минут. Слепой поток мог унести с собой
жизнь невинных людей, в том числе людей Пейрака
или некоторых из басков, помогавших в поимке бан¬
дитов.
Но Пиксарет, подобно архангелу, носился как на кры¬
льях от одного фланга своей армии к другому, указывая
на виновных — опытный взгляд за время долгого и терпе¬
ливого ожидания научился определять их с безошибочной
точностью.
Не спасся ни один. Униакке и его мик-маки, пришедшие
из Груро, сняли скальпы с подчиненных Залила — банды
негодяев, уничтоживших «Единорог», судно Хьюберта
д’Арпентьи и взлетевший на воздух «Асмодей».
Анжелика, Марселина и Иоланда вместе с губернато¬
ром и администратором оставались возле домика.
—	А что, если они попытаются взять герцогиню? —
спросил маркиз.— Им не понадобится длительных усилий,
чтобы выяснить, где она прячется, эта женщина, одержи¬
мая демонами...
—	Сюда они не войдут,— сказала Анжелика.— Я по-
говорю с Пиксаретом.
Они стояли в напряженном молчании, прислушиваясь
к раздававшимся крикам победы, смешанным с воплями
ужаса, боли, предсмертной муки, и к разрозненным
выстрелам — отчаянным попыткам защититься.
Как ни странно, индейцы намеренно избегали пересе¬
кать центр опустевшей деревни, где находился дом Анже¬
лики.
Вдруг на маленькой площади неожиданно появился
человек в черном. Он стоял одинокий, в нескольких ша¬
гах от них, странный, безучастный ко всему происходя¬
щему; человек оглядывался по сторонам, солнце ослепи¬
тельно отражалось в стеклах его огромных очков. Они
узнали секретаря герцогини Армана Даву, писаку с тяже¬
16 1-454
481

лым чувственным подбородком, приторно-сладкой улыб¬
кой, убийцу Мари-ла-Дюс.
Он улыбался. Потом, увидев их в дверях, сделал не¬
сколько нерешительных шагов, все инстинктивно отпря¬
нули назад от Даву.
—	Не стойте здесь,— крикнула Марселина, отгоняя его
взмахом руки.— Бегите к форту, если хотите остаться
в живых. Вас ищут индейцы...
Он самодовольно засмеялся.
—	Люди уже кричали о волке — и ошиблись!
—	Но теперь это правда! Слушайте! Неужели вы не
слышите? Если индейцы поймают вас, вы погибли.
—	А зачем им убивать меня?
—	Потому что вы преступник,— закричала Анжели¬
ка,— вы убили Мари-ла-Дюс, столкнув ее со скалы, и это
не первое преступление, совершенное по приказу вашей
дьявольской хозяйки...
Он выпрямился во весь рост, покраснев от исступлен¬
ного тщеславия.
—	Я всегда старался поступать праведно к вящей славе
Господней.
Было что-то отвратительное в его благодушном само¬
довольстве, в этой тщетной попытке обелить самое гнусное
из своих преступлений. Сейчас, когда смерть и возмездие
уже настигали секретаря, он отказывался бежать, потому
что это означало бы признание его вины. Даву не обращал
внимания на все предупреждения об опасности, как всю
свою жизнь не прислушивался к укорам совести, позволяя
себе становиться рабом страсти к извращенной демониче¬
ской женщине.
Когда индейцы ворвались на площадь, он бросился
к ногам Анжелики, цепляясь за нее и умоляя спасти ему
жизнь.
—	Отдай его нам! — свирепо сказал Пиксарет.
Два индейца скрутили руки секретаря и оттащили.
Затем невозмутимый Пиксарет придавил коленом шею
жертвы и крепко ухватился за жидкие волосы. Рука
с острым как бритва ножом взметнулась к небу.
Они услышали страшный вопль.
Никто из сообщников демона не спасся от ножей индей¬
цев. Погибли все члены команд с обоих кораблей.
482

Пятеро бретонских рыбаков тоже пали жертвами
резни, которая получила в Тидмагоуче название «крова¬
вой полосы».
Граф де Пейрак в последнюю минуту спас жизнь ка¬
питана «Фоэта» и Гонтрана-ле-Жюна, не успевших спря¬
таться в форте.
Ни Пиксарет, ни его воины не преследовали тех, кто
сумел бежать в своих лодках на корабли, стоящие на яко¬
ре, или спрятаться среди скал.
Собрав свое войско, великий воин Акадии снова прошел
по деревне, чтобы попрощаться с Анжеликой, все еще
стоявшей в дверях своего дома в окружении Марселины,
Иоланды, маркиза де Виль д’Эвре и оцепеневшего от стра¬
ха администратора Карлока.
—	Я должен сопровождать Униакке и его братьев
в Груро,— заявил абенак своей пленнице,— но я увижусь
с тобой в Квебеке. Там тебе снова понадобится помощь.
Потом повернулся к сопровождавшему его Пейраку:
—	Позволь сказать тебе, Текондерога, что я видел ее
в самых опасных положениях, им не было числа, но не
жалею о всех своих тревогах, ибо демоны не могут ее одо¬
леть. Есть молитва, которую читают во время мессы, и где
говорится: «дьяволы не должны торжествовать». Бог внял
нам — его враги сокрушены.
Он гордо стоял в своей пестрой боевой раскраске, и по
его ногам стекали струйки крови со скальпов, висевших
на поясе. Рядом с ним Анжелика казалась хрупкой и без¬
защитной — белая женщина, пришедшая сюда из другого
мира,— но это ее назвали Кавой ирокезы, и Пиксарет был
весьма доволен тем, что делит право защищать ее со свои¬
ми далекими, закоренелыми врагами. Он бросил на нее
ликующий взгляд.
—	Вспомни, моя пленница, как ты стояла перед дверью
в Катарунке. Я знал, что по другую сторону лежит Уттаке,
ирокез, мой враг, ко согласился даровать тебе его жизнь.
Ты помнишь?
Она кивнула.
—-Так еот, —■ продолжал индеец.— сегодня я тоже
знаю, кто лежит по другую сторону вот этой двери, но, как
и тогда, я дарую тебе ее жизнь, потому что это твое право
распоряжаться ею.
16*
483

Он собрался торжественно удалиться, но потом обер¬
нулся и заявил:
—	Она была твоим врагом! Ее скальп принадлежит
тебе!
Скальп Амбруазины! Анжелика подумала о роскошной
копне волос с чарующим ароматом!.. Нечто женственное,
живое, земная красота, созданная для радостей жизни,
наслаждения и любви, как и волосы самой Анжелики,
которые так часто гладили страстные руки Жоффрея.
«Ее скальп!.. Что бы я с ним стала делать?»
На окровавленное побережье, над которым уже кружи¬
лись темные стаи птиц, опустились сумерки. Вместе с ди¬
карями исчезла царившая здесь жажда мести. Нужно
было поскорее подобрать и похоронить тела.
Анжелика, утомленная и обескураженная, представила
свисающие со своего пояса волосы Амбруазины, на кото¬
рых играют теплые блики. Может, она вступила в пору
зрелости, если после всех тревог, страха, ненависти, об¬
жигающей и опустошающей, после желания убить, уничто¬
жить, она сохранила только жалость к женским волосам,
испытав горькое сожаление о том, что демоны пользу¬
ются человеческой красотой, чтобы унизить, втоптать ее
в грязь.
Свидетели недавних трагических событий, они просто
говорили о вещах, при других обстоятельствах вызвав¬
ших бы страх и осуждение. Эти рассуждения немного
шокировали посторонних, появившихся здесь в последние
несколько часов.
—	Пиксарет просто великолепен,— восхищался Виль
д’Эвре.— Теперь нам не о чем беспокоиться. Все в порядке.
Никаких процессов, никаких судов: ни светских, ни рели¬
гиозных! Нам не надо беспокоиться о бесчисленных дока¬
зательствах. В этом случае мы сами могли оказаться на
скамье подсудимых и даже — кто знает? — были бы
сожжены на костре инквизиции. Превосходно! Нет, должен
признать, что индейцы иногда бывают весьма полезными,
несмотря на свою отвратительную привычку натираться
вонючим жиром.
—	Вы меня пугаете! — воскликнул Карлон в благо¬
родном негодовании.— Я с трудом вас узнаю. Вы, такой
утонченный человек! Я задыхаюсь от изумления, слушая,
484

с каким цинизмом вы рассуждаете о жестокой резне!.
—	Поверьте, это было самым лучшим решением про¬
блемы. Ведь все знают, куда может привести законное рас¬
следование, если речь идет о ядах и магии...
—	Но я тоже замешан в этом деле,— растерянно вое*
кликнул интендант.— Я должен буду послать об этом от¬
чет главному консулу в Квебек.
—	Не делайте ничего подобного! Не усложняйте! Да¬
вайте просто вычеркнем это из памяти! Точно так же, как
птицы и ветер уничтожат последствия этого дня с берего¬
вой полосы. Не стоит нам сознательно прыгать в выгреб¬
ную яму, полную дымящейся серы, только из-за того, что
лопнуло несколько черепов. Главное — держите язык за
зубами, вот и все! А когда вернемся, я расскажу вам эту
историю со всеми подробностями. Мы прекрасно скоро¬
таем зимние вечера.
—	Но... есть еще эта герцогиня де Бодрикур.
—	Вы правы. Живая или мертвая, она все еще у нас
на шее.
Амбруазина де Бодрикур была еще жива, хотя каза¬
лось, что она вот-вот испустит дух. Стойкая Марселина
была единственной, у кого хватало моральной силы уха*
живать за ней. Между тем старый Никола Пари пригласил
всю компанию в главную комнату-своего форта.
—	Так вот, слушайте,— сказал он Пейраку.— Я хочу
вам предложить избавиться от этой женщины. Всем уже
известно, что Никола Пари, король Восточного берега, со¬
бирается уехать отсюда и оставить земли вам. Мы еще
должны договориться о цене, ко я не запрошу много. Итак,
я хочу жениться на этой герцогине де Бодрикур,— пре¬
красно знаю таких дьяволиц и, надеюсь, что скоро до¬
берусь до ее денег, а когда их не останется, она откроет
мне секрет изготовления золота,— уж ей он хорошо из¬
вестен!
—	Вы, должно быть, не в своем уме! — воскликнул
Виль д’Эвре.
—	Да эта ведьма прикончит вас, отравит, как своего
мужа, герцога, и кучу других любовников.
—	Это уж мое дело,— проворчал старый король Вое-
точного берега.— Так что, по рукам?..
485

И поскольку уже наступила ночь, он приказал зажечь
свои дымные факелы, чтобы составить документ об оценке
и продаже своей собственности графу де Пейраку.
Глава восемьдесят вторая
Но в темноте наступившего вечера вдруг раздался
чей-то крик:
—	Она сбежала!
Началось что-то похожее на панику, и Анжелика сама
была близка к тому, чтобы заразиться суеверным ужасом,
охватившим многих. Тень Амбруазины, живой или мерт¬
вой, продолжала витать над селением. Они слишком по¬
страдали от коварства и злобы, чтобы теперь поверить
в то, что могут быстро избавиться от ее зловещих чар. Они
обнаружили у очага оглушенную Марселину. Постель, на
которой лежала герцогиня, была пуста, а окно, выходив¬
шее в лес,— открытым..
—	Я ворошила угли,— объяснила Марселина,— и
стояла к ней спиной. Мне и в голову не могло прийти, что
она встанет,— ведь герцогиня была едва жива и все эти
часы не шевельнула и пальцем!.. Она подкралась сзади
и так толкнула меня, как будто хотела бросить в огонь.
Я начала сопротивляться, а когда повернулась и взглянула
на ее лицо... Какой ужас! Волосы походили на массу копо¬
шащихся змей. И посреди ран и синяков сверкали глаза,
похожие на глаза самого дьявола, и зубы... два зуба, даю
вам слово, были длиннее и острее других,— настоящие
клыки вампира!.. У меня едва сердце не выскочило от стра¬
ха. Видимо, я потеряла сознание и, падая, ударилась голо¬
вой об очаг. Когда очнулась, то увидела, как она вы¬
прыгнула в окно. Посмотрите-ка, не укусила ли она меня
своими ядовитыми клыками...
И Марселина решительно обнажила сильную белую
шею. Она была готова ко всему, но Виль д’Эвре заверил,
что нет никаких следов укусов и нечего ей бояться этой
бурной атаки приспешницы Сатаны.
Тем не менее возбуждение нарастало. Жоффрею де
Пейраку удалось восстановить некоторое спокойствие.
Он объяснил, что нет ничего невероятного в том, что гер¬
цогиня де Бодрикур неожиданно ощутила прилив но¬
вых сил и сумела подняться, выскочить из дома и убе¬
486

жать в последнем лихорадочном порыве выжить во что
бы то ни стало. Но все равно далеко в лес ей, не
уйти.
Несколько мужчин, посланных на поиски беглянки,
вернулись, не обнаружив никаких следов. Было уже
совершенно темно, лес .казался враждебным, на берегу
царила тягостная атмосфера. Уже заканчивали хоронить
убитых, и никому не хотелось оставаться в одиночестве
этой ночью.
Анжелику преследовало одно видение, от которого му¬
рашки пробегали по спине. Она видела... да, она видела...
Узы, образовавшиеся в борьбе с самым грозным вра¬
гом, посланным, чтобы уничтожить ее, еще продолжали
связывать ее с Амбруазиной. И теперь она видела
демона...
Она видела обезумевшую женщину, бегущую в своих
развевающихся атласных лохмотьях, отчаянно продираю-
щуюся сквозь дикий американский лес... По ее следам
мчится какой-то темный блестящий шар, кубарем скаты¬
вающийся все ближе и ближе к беглянке, вскакивающий
на плечи, сваливающий на землю и рвущий ее своими ког¬
тями. У него свирепые глаза и острые зубы, обнаженные
в демонической ухмылке. Чудовище!.. Чудовище, о кото¬
ром говорилось в пророчестве... «Ия видела, как возникло
какое-то волосатое чудовище и растерзало демона на кус¬
ки, а в облака поднялся юный архангел со сверкающим
мечом...»
—	Где Кантор?! — воскликнула Анжелика.
И начала повсюду искать сына, переходя от одной груп¬
пы людей к другой, пытаясь взглядом выхватить из толпы
его стройную фигуру и светлые волосы. Она бы спросила
у него: «Кантор! Где твоя росомаха? Где Волверина?» Но
она ке кашла ни Кантора, ни росомаху. Марселина, уже
оправившаяся от потрясения, удивилась: «Почему вы так
беспокоитесь? Что может случиться с вашим Кантором?!
Он уже давно не ребенок! Хотя понимаю, все мы, матери,
одинаковы!»
Совершенно измучившись, Анжелика вышла из дома
и села на скамью, плотно закутавшись в плащ. Это была
последняя тревога, последнее ожидание, когда ома должна
была уйти от всех, переживая свое горе.
487

Над скалами поднялась луна. Повсюду на берегу еще
горели костры. В воде гавани отражались бесчисленные
корабельные огни. Между берегом и кораблями сновали
лодки. Бретонцы, унылые и подавленные, готовились к от¬
плытию и грузили на борт последние бочки с соленой тре¬
ской.
Граф де Пейрак вышел из темноты и сел рядом с Анже¬
ликой. Он обнял ее за плечи и привлек к себе. Она хотела
рассказать ему о Канторе и своем видении, но промолчала.
Она должна сама найти выход из кошмара, воспрянуть
духом после жестокого испытания.
Ей казалось, что она стала совсем другой, или, вернее,
приобрела что-то, прежде недоступное, что сделало ее
другой. Это еще трудно определимое «что-то» обогатило
и сделало сильнее ее личность. Но она не очень отчетливо
представляла себе, что готовит ей будущее, и именно по¬
этому чувствовала, что нужно молчать. Позже она обна¬
ружит, что стала более терпимой, более снисходительной
к людским слабостям, но и более замкнутой. Она стала
больше думать о себе и наслаждаться радостями жизни.
Теперь она теснее связана с тем невидимым, что лежит
в основе всех человеческих поступков, о котором никогда
не говорится вслух. Это было бесценное сокровище, и его
оставила в ее душе отхлынувшая волна зла.
Время от времени Жоффрей целовал ее в лоб и гладил
по волосам. Они очень мало говорили в ту ночь ожидания,
разделившую неизвестный будущий день и тягостную
ношу прошедшего трагического дня, отмеченного проли¬
той кровью и проклятиями. Граф объяснил, почему он
в прошлом месяце направился в залив Святого Лаврен¬
тия, не останавливаясь в Голдсборо. Еще на реке Святого
Джона, распутывая дело с Фипсом и властями из Квебека,
ему передали послание с Восточного берега, где говори¬
лось, что он может получить чрезвычайно важные сведе¬
ния о «Единороге», герцогине де Бодрикур и заговоре
против него.
Вот почему он поспешил сразу в залив. Послание под¬
твердило его собственные подозрения, что герцогиня де
Бодрикур и корабль под оранжевым флагом, выслеживаю¬
щий их и устраивающий заговоры, каким-то образом
связаны. Подозрение закралось в тот самый момент, когда
488

герцогиня с таким блеском появилась в Голдсборо. Он тоже
почувствовал, но более отчетливо, чем Анжелика, что
в разыгрываемом патронессой спектакле звучит какая-то
фальшивая нота. Более того, осмотрев остов «Единоро¬
га» и тела жертв кораблекрушения, он понял, что в этом
деле что-то нечисто, а уклончивое молчание Симона,
явно не желавшего обсуждать свою ошибку, заинтриго¬
вало его...
После эффектного появления герцогини, столь чудесно
спасшейся из воды и свалившейся без чувств к их ногам,
завоевав таким образом всеобщее внимание и симпатии,
его беспокойство и тревога только усилились. Что означало
это разношерстное сборище людей и кораблей, собрав¬
шихся в Голдсборо? Его инстинкт подсказывал это не
просто дело случая.
Поэтому, в этот же день, когда Анжелика сидела у по¬
стели герцогини, он имел еще один разговор с Коленом
Патюрелем, долго расспрашивал его. Он хотел узнать
подробнее о тех обстоятельствах, при которых Колен —
Золотая Борода получил свои патентные письма для
экспедиции в Северную Америку и в каких именно словах
обрисовали ему Голдсборо. «Пират и несколько его при¬
хлебателей, которых нужно вышвырнуть...» — вот что ему
сказали. Колен припомнил: для того, чтобы поднять его
дух, несколько раз упомянули, что «он будет там не оди¬
нок» и ему помогут, если понадобится. За всем этим стоит
важное лицо, обладающее одним из самых значительных
состояний королевства. Короче говоря, сумеют отблагода¬
рить за оказанную услугу, если он очистит это место и за¬
ложит основание истинно французской колонии Скудный
свет, проливаемый этим сообщением, помог Пейраку полу¬
чить более четкое представление о сложившейся против
него коалиции, созданной в Париже по чьему-то прямому
подстрекательству из Канады, и он почувствовал, что не¬
определенные угрозы и скрытое, но несомненное стремле¬
ние безжалостно уничтожить его и его семью приобретали
теперь более конкретную форму...
—	И внезапно, сам не знаю почему, я почувствовал, что
прежде всего должен помириться с вами, моя дорогая...
И послал за вами Энрико..
Да, существовали заговоры против доброй воли и при¬
роды. В тот вечер демон уже прокрался в Голдсборо. Но
489

любовь восторжествовала, и именно поэтому, предчувст-
вуя свое поражение, он испустил жуткий вопль, напол¬
нивший их души леденящим ужасом.
—	Когда я задумываюсь над всем этим,— сказала
Анжелика,— то начинаю понимать тот страх и подозре¬
ние, которое испытывает к женщинам церковь... Но была
ли она женщиной?..
Зарождался день, и в первых лучах сверкающего
солнца Анжелика увидела Кантора, идущего по тропе,
вьющейся по склону над деревней. Он шел легкой по¬
ступью и смотрел на море, на которое солнце набросило
золотое покрывало. Этот блеск подчеркивал юношескую
красоту Кантора, светлые волосы которого были подобны
ореолу. Большие ясные глаза, свежесть лица, уверенная
походка...
«Карающий архангел!» — разве не так определила его
Амбруазина?
—	Где ты был? — спросил отец, когда он остановился
перед ними.
—	Где tjbi спал? — спросила Анжелика.
—	Спал?..— несколько высокомерно ответил Кан¬
тор.— А кто здесь, на этом берегу, спал в эту ночь?
—	А что с твоей росомахой, Волвериной? Где она?
—	Она убежала в лес. В конце концов нельзя забывать,
что это дикий зверь.
Он подошел поближе, чтобы поздороваться с отцом и
поцеловать руку матери. Потом, словно увлеченный новой
идеей, спросил, превратившись сразу в ребенка:
—	А что это за разговоры о поездке в Квебек и о том,
чтобы провести там зиму? Мне это очень нравится. После
Гарварда с его теологией и голода Вапассу я бы не от¬
казался немного пожить светской жизнью. Мне так давно
не представлялось случая поиграть ка гитаре для хоро¬
шеньких девушек. Что ты ка это скажешь, отец?..
Изуродованное тело Амбруазины де Бодрикур было
найдено около болота. Все решили, что она стала жертвой
волка или дикого кота. Только несколько обрывков ярких
шелков — желтых, синих, красных,— позволили опознать
ее. Капеллан Тидмагоуча, который хоронил всех убитых
490

и едва сохранял здравый рассудок из-за беспробудного
пьянства, пришел к Пейраку.
—	Должен ли я дать ей последнее благословение? —
обеспокоенно поинтересовался он.— Мне сказали, что эта
женщина была одержима дьяволом.
—	Дайте ей благословение! — ответил Пейрак.— Как
бы там ни было, теперь это всего лишь безжизненное
тело, которое имеет право на погребение.
Глава восемьдесят третья
После того, как капеллан вышел, появился Виль д’Эвре
и разрядил гнетущую атмосферу, заявив без предисловий:
—	Нет, здесь не может быть никаких сомнений: я
осмотрел оба и мне нравится тот, что поменьше.
—	Тот, что поменьше? — переспросил Пейрак.
—	Тот, что поменьше из двух кораблей, захваченных
вами в качестве военной добычи... Не сомневаюсь, мой
друг, вы подарите мне один из них. Дружба с вами и мадам
де Пейрак стоила мне весьма дорого! Я потерял своего
«Асмодея», не говоря уже обо всем остальном. Вы ведь
знаете, мне пришлось затратить целое состояние, оборудуя
его. Я уж не говорю о том невероятном риске, какому я
подвергся из-за этого демона только потому, что случайно
оказался в этих краях и был вынужден по воле случая
примкнуть к вам. Нет, я считаю, что это будет справедли¬
во, если я стану владельцем одного из пиратских кораблей
в качестве компенсации за мои потери. А вам так не
кажется?
—	Я полностью с вами согласен,— сказал Пейрак,—
и могу добавить, что заплачу за ремонт кормовой над¬
стройки и новую отделку судна. Я готов пригласить сюда
одного из лучших живописцев Голландии, и он распишет
его по вашему вкусу. Это будет очень малым вознаграж¬
дением за неоценимые услуги, оказанные вами, маркиз.
Губернатор Акадии раскраснелся от удовольствия, и
его пухлое лицо осветилось детской улыбкой.
—	Так, значит, вы не считаете меня жадным? Как это
восхитительно с вашей стороны, дорогой граф! Меньшего
я от вас и не ожидал. Но нет никакой необходимости бес¬
покоить голландцев. У меня есть в Квебеке превосходный
491

художник, брат Люк. Мы сделаем корабль настоящим
произведением искусства...
Жизнь постепенно входила в нормальное русло. Про¬
явив доблесть и показав себя с самой лучшей стороны
в схватке с демоном, Виль д’Эвре снова становился суетли¬
вым, самодовольным человеком, занятым только собой.
Но Анжелика никогда не забывала, какое верное и отваж¬
ное сердце скрывается под вышитым жилетом и кружев¬
ным жабо маленького маркиза.
—	Он был просто удивителен! — сказала она Жоф¬
фрею.— Если бы вы только знали! Эти последние дни
в Тидмагоуче были невыносимы. Амбруазина истязала
меня всеми возможными способами. У нее была манера
наносить визиты внезапно, и каждый раз она приносила
с собой опасности, сомнения и отчаяние. Не знаю, как бы
я смогла выдержать все это, выстоять перед злой волей,
если бы не Виль д’Эвре. Он умел разрядить мучительное
напряжение, и даже самые драматические ситуации на¬
чинали казаться простыми и не заслуживающими внима¬
ния. Он помог мне сохранить уверенность, что вы верне¬
тесь и все будет хорошо. Так вы отправились в Новую
Шотландию за этим главным свидетелем, капелланом
месье Квентином?
—	Да! В послании, что настигло меня на реке Святого
Джона, содержались важные сведения. Так я узнал исто¬
рию капеллана «Единорога», подобранного на берегах
Новой Шотландии. Он, судя по всему, многое мог рас¬
сказать об этом корабле и его владельцах.
—	Но кто отправил вам это послание на реку Святого
Джона?
—	Никола Пари!
Анжелика изумленно раскрыла глаза.
—	Никола Пари? А я считала его опасным...
—	Так оно и есть, он коварный и беспринципный,
порочный и развратный человек, но мы не враги. Эта исто¬
рия о выброшенном за борт капеллане дошла до него из
Новой Шотландии и показалась подозрительной, посколь¬
ку здесь затрагивалось и Голдсборо. Он сообщил об этом
мне, чтобы я мог выяснить все сам. Во всяком случае,
он отвергает всякие попытки вмешательства чужаков
в дела Акадии, королем доброй части которой себя считает,
492

и, надеясь заключить со мной сделку относительно своих
земель, предпочел честную игру. Он же предупредил о
каких-то людях, которые пытаются исподтишка сокру¬
шить меня. Однако это не помешало ему попасть под ядо¬
витые чары прекрасной герцогини, как только он с ней
познакомился.
—	Но как она сюда попала?
—	На «Голдсборо». Я нашел ее в JIa-Неве, где их вы¬
садил Фипс, запуганный и сбитый с толку. Он предпочел
остаться без заложников, чем продолжать схватку с ис¬
кусительницей. Я просто не мог бросить женщин в таком
пустынном, забытом месте и был вынужден привезти их
сюда, где у них было больше шансов сесть на корабль,
идущий в Квебек.
—	И тут настала ваша очередь бороться с искуси¬
тельницей?
Пейрак улыбнулся, ничего не ответив, и Анжелика
продолжала:
—	Несомненно, именно во время этого путешестви
она украла ваш камзол. Должно быть, она с помощью
какой-то дьявольской интуиции знала* что сможет в свое
время сыграть на этом и довести меня до отчаяния. Но
откуда она могла знать, что мы снова столкнемся лицом
к лицу в Тидмагоуче?.. Все предвидела... Перед тем, как
оставить Голдсборо, она условилась встретиться с вами
в Порт-Ройяле?..
—	Условилась встретиться со мной?! Почему я должен
был договариваться о встрече с этой ведьмой?
—	Она пыталась убедить меня, что это было так.
—	И вы ей поверили?
—	Да... иногда верила.
—	И это тоже пугало вас?
Он улыбнулся и посмотрел ей в глаза.
—	Вас? Обольстительницу, прихотям которой всегда
подчинялись сердца величайшего из монархов и свирепей¬
шего из тиранов?
—	Но разве она не была достойной соперницей? Не¬
вероятно умной и хорошо подготовленной... Подготовлен¬
ной лучше, чем я, во многом, что могло вам понравиться...
в своих ученых знаниях, например, и...
—	Это были очень поверхностные знания, и к тому
же с примесью безумия. Они могли скорее оттолкнуть.
493

чем привлечь меня. Как вы могли усомниться в моей
любви? Разве вы не знаете о своем несравненном очаро¬
вании и своей магической власти надо мной? Как вы може¬
те думать о какой-то сопернице в моем сердце? Что за
глупость! Вы просто не понимаете, что настоящая женщи¬
на, таинственная и безыскусная,— этот редкостный дар
природы возбуждает гораздо более сильную страсть муж¬
чины, чем любая другая.
Конечно, нельзя отрицать привлекательность, какую
имело в глазах мужчин ее тело, и мужчины, слывшие
отнюдь не глупцами, действительно могли пленяться кол¬
довскими чарами восхитительной красавицы, но что
касается меня, уже околдованного вашей красотой и обая¬
нием, то что я мог получить от этой женщины, несмотря
на все ее неоспоримые достоинства? Как бы там ни было,
она с самого начала чувствовала мою подозрительность
и, не имея возможности воспользоваться своими чарами,
сделала вид, что покидает Голдсборо. Потом, как только
я отплыл на реку Святого Джона, испытывая некоторое
облегчение из-за ее отъезда, она явилась опять, чтобы
поймать в свои сети вас, моя любовь, мое бесценное
сокровище. Видите, даже я, со своей недоверчивостью
и осторожностью, не сумел помешать ее коварным
планам!
—	Она была ужасна! — с содроганием прошептала
Анжелика.
Немало времени потребовалось только для того, чтобы
перечислить все ловушки, расставленные для них Амбруа-
зиной,— как те, в которые они все-таки попали, так и те,
которых чудом и благодаря какому-то невидимому покро¬
вительству им удалось избежать... Вспомнили, как дви¬
жимая дьявольской ненавистью и ревностью, она хотела
убить Абигель только за то, что ее любила Анжелика,
убить, лишив помощи при родах; как распустила слухи
о приближении банды ирокезов, чтобы выманить из дому
мастера Берка, и налила снотворного в кофе Анжелики,
который выпила мадам Карер... К Амбруазина при
творилась, что тоже одурманена снотворным, дабы
избежать подозрений. А позже, придя с визитом к
Абигель, она налила яд в питье, приготовленное
Анжеликой...
494

Продавец специй со своим карибским невольником,
появившийся в Тидмагоуче после кровавых событий,
пролил свет на тайну алой шелковой наволочки. Это он
продал мадам де Бодрикур сильнейший яд, влитый затем
ею в питье. У торговца имелось в запасе практически все!
Жоффрей де Пейрак определил, что это был не расти¬
тельный яд, а производное мышьяка. Этот же человек
дал технические советы по изготовлению мины, которой
был взорван «Асмодей».
Виль д’Эвре, разгорячившись, пожелал немедленно
арестовать пирата, но выяснилось, что этот бродяга в
какой-то степени был еям жертвой демона и его сатанин¬
ских приспешников. Преследуемый бандитами, которые
хотели убрать свидетеля, он влачил жалкое существова¬
ние, скитаясь по лесу, и был доведен до полного изне¬
можения.
—	Пусть остается на свободе,— согласился губернатор
Акадии.— Я только возьму его карибский гамак и зеленый
камень. Зато дарую ему жизнь.
Бедный мошенник лежал на берегу, заложив руки за
голову, а его оливковый раб сидел рядом на корточках
в ожидании «Бесстрашного», который должен был забрать
их и доставить обратно на острова.
...Первым появился Фипс, рискнувший войти во фран¬
цузские воды, чтобы встретиться с графом де Пейраком.
Он слышал, что мессир собирается в Квебек для ведения
переговороэ о положении в Мэне, и в связи с этим привез
предложения правительства Массачусетса. Его также
уполномочили расследовать смерть английского пастора,
убитого в Голдсборо иезуитом. И, наконец, он доставил
французского солдата Адемара, которого пуритане от¬
пустили с миром. Судить его было так же трудно, как
и повесить, поэтому решили, что легче всего будет по¬
тихоньку переправить его обратно французам.
Адемар сошел на берег как герой, а Фипс утратил почти
все свое чванство и самодовольство. Он опасливо озирался
по сторонам, несмотря на все заверения, что здесь ней¬
тральная территория и ему нечего бояться канадцев. По-ви¬
димому, ничто не могло вернуть ему чувство уверенности.
Успокоился он только тогда, когда узнал мимоходом
о судьбе герцогини и что ему больше не грозит риск
встретиться с этой страшной женщиной.
495

Трагическая развязка произвела сильное впечатление
и на Никола Пари. Старый пират очень болезненно во¬
спринял сокрушительный удар, нанесенный по его планам
относительно состояния герцогини де Бодрикур и, может
быть, по запоздалой страсти, которую она сумела в нем
разжечь. Его волосы побелели за два дня, он заметно
ссутулился и продал свои земли графу де Пейраку, наспех
составив несколько контрактов, несмотря на протесты
Виля д’Эвре, настаивавшего, что о таких сделках необхо¬
димо сообщать правительству в Квебек, и вопли протеста
его зятя, не устававшего говорить о наследстве и пра¬
вах наследования. «Хватит с тебя и Кансо, толстая ты
свинья»,— это было все, что удосужился сказать ему Пари
Однажды ветреным утром, предвещавшим конец лета
он в последний раз спустился на берег своего «королевст
ва», чтобы сесть на бретонское рыболовное судно.
Ветер был очень резкий, и ожидавшие на берегу зри-
тели с нетерпением смотрели на губернатора, маркиза
де Виля д’Эвре, и старого Никола Пари, которые, наклонив
головы, как на исповеди, о чем-то бесконечно долго шепта¬
лись. Наконец, они закончили свой разговор.
В длинном камзоле, крепко стискивая под мышкой
шкатулку с деньгами, старый владыка Восточного берега
сел в ожидающую его шлюпку Вскоре бретонское судно
подняло паруса и отошло от берега. В Тидмагоуч оно
больше никогда не возвращалось.
Виль д’Эвре шел по берегу, потирая руки.
—	Хорошая сделка! Прощаясь с этим старым негодяем
я сказал ему: «Я прощу все деньги, что вы должны мне
за прошлый год, если дадите рецепт молочного поросенка,
какого мы ели в вашей полутемной берлоге в первый
вечер после нашего появления». Вы помните, дорогая
Анжелика? Нет?.. Да, конечно, нам всем было не до того,
но молочный поросенок был просто восхитительным, а я
знаю, что старый прохвост — гурман, и иногда сам участ¬
вует в стряпне. Он был поваром, прежде чем стать пиратом
и землевладельцем. Короче говоря, я поймал его на этом,
и он был вынужден раскрыть секрет — у него не было
выбора. И теперь мне известен рецепт приготовления
изысканного блюда до последней крупицы перца... Это
карибский рецепт, который дал ему приятель-браконьер,
и, несомненно, он пришел из Китая Вы выкапываете
496

большую яму в земле, заполняете ее горячими углями...
нужен еще особый состав, чтобы поливать угли, но у нас
здесь есть первоклассные смолы. Я отправлю несколько
поваров в лес сделать запасы.., Марселина, Иоланда,
Адемар, все сюда... за работу!
Он снял шляпу, камзол и закатал кружевные манжеты.
—	Теперь, когда мы остались здесь хозяевами, устроим
королевский банкет... И вы, англичанин, снимайте-ка тоже
свою шляпу, похожую на головку сахара, и помогите
жарить... Мы покажем, что такое настоящее французское
угощение! Это будет разнообразием для вас после ячмен¬
ного пива!
Итак, наконец-то предоставлялась возможность отдать
должное Марселине, открывающей раковины с быстротой
молнии, тогда как на берегу устанавливались деревянные
столы. Чем ближе к вечеру, тем плотнее заставлялись
они блюдами, испускающими восхитительный аромат.
Каждому хотелось внести свою лепту, и даже администра¬
тор Карлон участвовал в приготовлении соуса.
Когда настала ночь, повсюду зажглись костры и
факелы.
—	Идите сюда, баски! Давайте танцевать! — восклик¬
нул Эрнани д’Эстигуарра.— Последняя фарандола перед
возвращением в Европу!
Несмотря на все старания демона, летний сезон за¬
канчивался прекрасно. На следующий день отплывали
в Европу баски, потом Фипс в свою Новую Англию.
Чего еще было ждать под этим опаловым небом? Не
было и признаков дождя. С сосен и черных елей, торчав¬
ших на скалах, падала пыльца. Ветер приносил из глубины
леса запахи дыма от костров.
Судя по всему, время, проведенное в плену у пуритан,
■оказало благотворное влияние на Адемара. Он взял на себя
основную часть приготовления угощения для всей благо¬
родной компании и соорудил себе белый колпак, удиви¬
тельно хорошо сочетавшийся с его измятым мундиром.
Когда пришло время обеда, он гордо провозгласил: «Мы
с Иоландой приготовили вам восхитительного омара! Толь¬
ко отведайте его!»
—	Он очень мил, этот парень,— вынес приговор Виль
д’Эвре,— я уже горю желанием взять его с собой, а вы,
497

Анжелика, обязательно должны взять к себе горничной
эту малышку Иоланду. Прелестное юное создание, если
избавится от грубых манер. Я ее очень люблю, и мне
хотелось бы дать ей возможность выбраться из этой
нецивилизованной дыры, тем более, что она как будто
прекрасно ладит с этим Адемаром...
Анжелика взглянула на «малышку» Иоланду, тас¬
кавшую корзины с моллюсками, из которых капал сок,
с изяществом грузчика-турка. Она нашла, что трудно
представить эту девушку в роли горничной.
—	Что ж, тогда она будет вашим телохранителем,—
предложил Виль д’Эвре.— Это может оказаться необходи¬
мым в Квебеке...
—	Но скажите мне,— вмешался в беседу Карлон,—
скажите мне, граф,— и он повернулся к Жоффрею де
Пейраку, тоже присутствовавшему при этом разговоре,—
это шутка или серьезные намерения? Я все время слышу,
что вы и ваша жена собираетесь направиться в Новую
Францию и даже в ее столицу, чтобы провести там зиму.
—	Да, конечно же, они туда поедут,— заявил Виль
д’Эвре, тряхнув головой.— Я пригласил их к себе и не
позволю, чтобы кто-нибудь невежливо обходился с моими
гостями...
—	Нет, на этот раз вы зашли слишком далеко,-— про¬
шипел администратор Новой Франции.— Вы говорите об
этом так, словно речь идет о посещении какого-то бала
в районе Марай в Париже. Когда вам приходит в голову
идея, вы не способны взглянуть фактам в лицо. Вы здесь
не в центре Парижа, а за тысячи лье от него и несете от¬
ветственность за огромные малонаселенные территории.
Мессир де Пейрак занимает по отношению к нам позицию
самозванца, вторгшегося на наши земли, и если ему придет
в голову отправиться в Квебек, нам придется рассматри¬
вать его как врага, вошедшего в наши территориальные
воды. Более того, для вас отнюдь не является тайной,
что город очень враждебно настроен в отношении графини,
его жены. В силу различных причин люди испытывают
к ней противоречивые чувства, о ней ходят невероятные
рассказы. Если она будет настолько неосторожной, что
поедет в Квебек, ее просто забросают камнями!
—	На камни я могу ответить пушечными ядрами,—
парировал Пейрак.
498

—	Изумительно! Я занесу ваше заявление в прото¬
кол! — саркастически заметил Карлон.— Вы слышали,
маркиз? Вот вам прекрасное начало!
—	Ладно, хватит! — властно сказал Виль д’Эвре.—
Мы только что совместными усилиями съели превосходно¬
го омара, что является доказательством того, что все
можно уладить. Буду говорить на вашем языке, господин
администратор. С политической точки зрения, визит мес-
сира де Пейрака просто необходим. Раз уж мы так далеки
от капризов Версаля и его парижских чиновников, давайте
воспользуемся этим обстоятельством, чтобы действовать,
как разумные люди. Прежде чем начать обмениваться
ударами, сядем за стол переговоров. Вот почему, а совсем
не по несерьезным причинам, на что вы изволили наме¬
кать, я так настаиваю на том, чтобы этот визит состоялся.
И совершенно необходимо, чтобы мадам де Пейрак со¬
провождала своего мужа. Сделав это, она даст людям
возможность поближе узнать ее, положив тем самым
конец беспокойству и враждебности, вызванным всей этой
совершенно беспочвенной болтовней. Слухи специально
распространяют с одной лишь цел ю — восстановить
общественное мнение против любого урегулирования
конфликта с графом, кроме насильственного.
—	Кто распускает? — агрессивно спросил Карлон.
Виль д’Эвре пропустил это мимо ушей. Он знал, что
Карлон предан иезуитам душой и телом. Это был: не¬
подходящий момент для того, чтобы расшевеливать огонь,
затаившийся под притухшими утлями.
—- Вы должны признать, что я прав,— убежденно
продолжал он.— Вы имели возможность лично убедиться
и здесь, и на реке Святого Джона, что мессир де Пейрак,
основавший порт Голдсборо и утвердивший свою власть
вдоль по Кеннебеку, не из тех людей, с которыми молено
легко справиться. Он не позволит с собой шутить, поэтому,
повторяю, самый лучший выход, если мы хотим сохранить
мир в Новой Франции и в Акадии,— согласие.
■— Я понимаю, в чем тут дело! Я понимаю! — с горечью
заметил Карлон.— Бьюсь об заклад, вы уже договорились
с ыим о вашей доле прибылей.
—	А что вам мешает сделать то же самое? — отрезал
Виль д’Эвре.
49.9

Слушая этот язвительный обмен мнениями, Анжелика
тщетно пыталась вступить в разговор. Она считала, что
имеет право сказать свое слово, но увидев, как Жоффрей
знаками просит ее не вмешиваться, отказалась от своего
намерения. Позднее он скажет, отведя ее в сторону, что
разделяет мнение Виля д’Эвре о необходимости визита
в Квебек для обсуждения проблем с тамошним прави¬
тельством. Несмотря на смелость этого шага, представляю¬
щего большую опасность как для него, союзника англичан,
когда-то осужденного инквизицией, так и для нее, изгнан¬
ной королем Франции; несмотря на риск попасть в ловушку
и оказаться в плену в самом сердце Французского Кве¬
бека, их положение в Новом Свете было теперь таково,
что он мог позволить себе вести переговоры на равных
с представителями королевских властей в этих отдален¬
ных колониях. Именно эта отдаленность определяла
смысл встречи. И та изоляция, в которой жили канадцы,
французы Нового Света, не говоря уже о том пренебреже¬
нии, с которым к ним относились, делали их более не¬
зависимыми, способными решать свои проблемы, не огля¬
дываясь на прошлое.
Пейрак был уверен в симпатии губернатора, мессира
де Фронтенака, как и он — гасконца, и это было козырной
картой, которую граф умело прятал в рукаве. Еще одним
важным лицом, находившимся в центре кипения страстей,
но пока не занявшим позиции — ни за, ни против,— был
епископ, монсеньор Лаваль, безусловно, сильная личность.
Его поддержка или нейтралитет могли определить многое.
И, наконец, иезуиты, выступающие откровенно враж¬
дебно. Прежде всего самый влиятельный из них — отец
д’Оржеваль, судя по всему инициатор и вдохновитель
дьявольского заговора, жертвами которого они едва не ста¬
ли. До сих пор он, словно лиса, избегал открытого столкно¬
вения. Появление противников в Квебеке вынудит его
встретиться с ними, а если он будет все-таки избегать их,
то его положение сильно пошатнется. Д’Оржеваль слиш¬
ком умен, чтобы не понимать: в подобных политических
ситуациях отсутствующие на поле боя всегда про¬
игрывают.
Все побуждало графа де Пейрака предпринять поездку
в Квебек, и он втайне решился на это. Правда, сделав
500

мысленную оговорку, что откажется от этой идеи, если
какие-нибудь непредвиденные обстоятельства помешают
реализовать план до осени. А пока, чтобы как-то украсить
визит в маленькую, оживленную столицу Новой Франции,
он договорился встретиться с «Бесстрашным» в заливе
Святого Лаврентия после того, как Ванрейк по его по¬
ручению посетит богатые испанские города на Карибском
побережье и купит подарки для влиятельных лиц
Квебека.
Граф де Пейрак прекрасно понимал, что главным воз¬
ражением Анжелики против этого визита будет не страх
перед Квебеком, а долгая, на всю зиму, разлука с дочерью,
когда они смогут получать лишь редкие весточки об Оно-
ринё. Поэтому он отправил послание итальянцу Поргуани,
который остался за главного в Вапассу, дав ему распоря¬
жение отправить маленькую Онорину под охраной в Голд¬
сборо, где ее заберет корабль и доставит в залив Святого
Лаврентия, к родителям. Она находилась уже в пути, на
«Рошели», вероятно, огибавшей в это время полуостров
Новая Шотландия. Им осталось подождать всего несколько
дней.
Поскольку все препятствия были устранены, Анжелика
полностью отдалась радостному предвкушению встречи
со своей маленькой девочкой, которая, казалось, никогда
еще не была ей так дорога. Она стала более внимательно
слушать лирические описания Виля д’Эвре. Очень подроб¬
но, почти час за часом, он разрабатывал программу уве¬
селений и развлеченрш, ждавших ее зимой в Квебеке,
По сравнению с ними должно было померкнуть все луч¬
шее, что мог предложить Версаль.
—	Версаль! Не говорите мне о нем!
Из двух ожидаемых кораблей первым прибыл «Бес¬
страшный». Капитану пришла в голову удачная мысль —
бросить якорь в красноватых водах около Королевского
острова. Ванрейк прибыл в Тидмагоуч с визитом к графу
Пейраку в сопровождении одного только старшего помощ¬
ника, захватив, конечно, товары, которые ему было по¬
ручено купить.
Поэтому они были избавлены от созерцания физионо¬
мий команды, и если Аристид Бомаршан и встретился со
501

своим «прибрежным братом», печальной памяти Гиацин¬
том Буланже, чтобы пополнить запасы патоки для изго¬
товления своего зелья, это никого не выбило из равно¬
весия.
Выбор подарков для дам и влиятельных лиц Квебека
не оставлял желать лучшего. Монастыри придут в восторг
от картин на религиозный сюжет, выполненных перво¬
классными мастерами. Были здесь и церковные ризы,
и алтарные сосуды, сделанные из золота и олова, и в числе
светских подарков — миниатюрный ангел из золота и эма¬
ли, созданный знаменитым итальянским художником пят¬
надцатого века, и золотой кубок, тоже итальянского
происхождения в форме раковины, основание которого
было сделано из оправленного в золото черепахового щи¬
та, украшенного инкрустацией и ящерицей из зеленого
нефрита. Жоффрей де Пейрак отложил это маленькое
чудо в сторону для мадам де Кастель-Морга.
Но самыми драгоценными были два «Агнус Деис»,
представлявшие собой нечто вроде маленьких золотых
реликвариев, содержащих по восковому шарику. То, что
эти шарики были сделаны во время пасхальной мессы са¬
мого папы в Риме, придавало им значимость амулетов,
обеспечивающих поддержку святых и Д^вы Марии. Ван¬
рейк получил их от испанского епископа, но никто не
знал, было ли это сделано в обмен на какую-то услугу,
или же под угрозой. Тем не менее они были подлинными,
о подделке не могло быть и речи.
Пейрак отложил один из них для монсеньора Лаваля,
а другой — что вызвало некоторое удивление — для жен¬
щины, которая держала заведение среди трущоб города
и пользовалась неофициальным влиянием на мужскую
часть населения,— Жанины Гонфарель.
И, наконец, здесь был великолепный выбор бархата
и шелка, платьев и безделушек. Анжелика разобрала
и уложила их с помощью «королевских девушек».
Они также собирались в путешествие и, возможно, на¬
деялись, что, следуя предназначенным судьбой путем, они
выйдут замуж за каких-нибудь канадских холостяков
и забудут об ужасном испытании, выпавшем на их долю.
Дельфина, взявшая на себя заботу о девушках, справля¬
лась со своей ролью покровительницы уверенно и умело.
502

Она часто советовалась с Анжеликой. События, неволь¬
ной участницей которых она стала, не прошли бесследно
для нее, и Дельфина попросила мадам де Пейрак, когда
они будут в Квебеке, взять ее к себе компаньонкой. Анже-
лика только что приняла в горничные Иоланду, кроме
того, ей подумалось, что эти планы поспешны и необ¬
думанны. Дельфина придет в себя, и ее представят мо¬
лодым офицерам в Квебеке, как предполагалось вначале,
когда она давала согласие на поездку в Америку. Поэтому
графиня посоветовала ей до прибытия в столицу Новой
Франции продолжать заботиться о девушках.
—	Мы не знаем, какой прием нас ожидает в Квебеке.
Может случиться так, что вы будете вынуждены рас¬
статься с нами.
Необходимо было как-то устроить судьбу несчастного
Джоба Симона, бывшего капитана «Единорога». Он бро¬
дил повсюду, как неприкаянная душа, в сопровождении
своего юнги. Граф де Пейрак предложил ему взять под
командование рыболовное судно, которое предпринимало
рейсы в Тидмагоуч, поддерживая колонизацию этих мест.
Поселение должно было вести торговлю сухой рыбой,
обеспечивать пресной водой и продовольствием корабли,
приходящие из Европы, для которых Тидмагоуч будет
первым портом после пересечения Атлантики. К тому же
перешеек Чинекто обеспечит связь с Французским зали¬
вом и Голдсборо, его можно использовать для доставки
грузов.
Анжелика с интересом ожидала встречи с капитаном
с родинкой винного цвета — тот снова был в доброх.; здра-
вии. Когда Джоб решил бежать со своим юнгой из осиного
гнезда, она никак не могла представить, что ему удастся
спастись от рыскающих в окрестностях убийц. Капитан
объяснил, в чем заключался его хитрый план.
—	Я не пошел в лес, зная, что там они очень быстро
меня выловят, и спрятался в расщелине скалы. С моим
мальчиком мы провели та и несколько дней до появления
мессира де Пейрака.
—	Ко чем вы жили?
—	Один из бретонцев, с которым я поддерживал
связь — он с острова Сейбд, как и я,— каждый день при¬
носил нам еду. Мы чертовски хорошо устроились...
503

Он тоже скоро оправился от своего фантастического
приключения, несчастный капитан, и вид единорога, по¬
золоченного, с бушпритом из слоновой кости, пронзаю¬
щим пену, постепенно утешил его.
Прежде чем вернуться в свои владения на берегу Фран¬
цузского залива, Марселина пришла попрощаться с Ан¬
желикой.
—	Месье де Виль д’Эвре, хочет, чтобы я отпустила
Керубино в Квебек, где он сможет заняться его образова¬
нием,— объяснила она.— До сих пор я отказывалась. Он
еще очень мал, совсем дитя и не игрушка, чтобы пока¬
зывать его в гостиных. Но теперь, когда туда едете вы
и Иоланда, совсем другое дело. Если мальчик будет там
с сестрой и под вашим присмотром, я буду спокойнее,
и смогу доставить это удовольствие господину губерна-
тору, по крайней мере, на этот год, но при условии, что
во всем, что касается Керубино, последнее слово будет
за вами..
Когда на горизонте показался парус «Рошели», настал
момент радостной встречи. Все собрались на берегу, под¬
жидая баркас с пассажирами, среди которых можно было
издали разглядеть белый чепчик Эльвиры и маленькую
фигурку Онорины, закутанную в плащ.
Анжелика бросилась к воде, чтобы первой схватить
дочь и прижать к груди. Она без устали осыпала ее поце¬
луями, не сводя с нее глаз, отмечала, что Онорина вырос¬
ла и похорошела.
Жизнь входила в свое мирное, привычное русло и снова
приобретала радужный оттенок счастья.
Октав Малапрад и его жена Эльвира, очаровательная
протестантка из JIa-Рошели, настояли на том, чтобы со¬
провождать Онорину до конца путешествия. Они привезли
с собой всевозможные новости о жизни в Вапассу и соби¬
рались вскоре отплыть обратно в Голдсборо, где остались
двое их сыновей — Том и Бартеломи, и где должны были
провести эту зиму. Уже наступал ноябрь, и не стоило пу¬
скаться в опасный путь в верховья Кеннебека.
В Тидмагоуче так много говорили об Онорине де Пей¬
рак, что даже те, кто ее не знал, и в особенности «коро¬
левские девушки» были в восторге от ее появления. Она
504

переходила из рук в руки, и ее пышущее здоровьем ли¬
чико и медные волосы, падающие на плечи, вызвали все¬
общее восхищение. Примчался Кантор, по пятам за ним
неслась его Волверина.
—	А, вот и маленькая рыжая! — воскликнул он — Как
ваши дела, мадемуазель?..
Он схватил ее за ручки и принялся отплясывать с ней
джигу, припевая в такт: «Мы отправляемся в Квебек!
Мы отправляемся в Квебек!»
Когда суматоха немного унялась, Онорина, отдыша
лась, подошла к Анжелике и торжественно объявила:
—	Котенок тоже здесь. Я привезла его тебе, он хотел
увидеться с тобой.
Да, то были редкие дни, когда все складывалось
прекрасно. И котенок тоже был с ними, маленький кора¬
бельный котенок, жалкий и смелый, появившийся перед
Анжеликой в тот, казавшийся теперь уже бесконечно да¬
леким, вечер, когда она сидела у постели герцогини де Бод¬
рикур. Это крошечное невинное существо вошло в жизнь
людей и сыграло то ли роль предупреждения, то ли за¬
щиты.
Теперь он восседал на столе в каюте «Голдсборо», и
Онорина с Керубино наблюдали, как он занимается своим
туалетом, устроив себе генеральную чистку. Котенок то¬
же вырос за это время и теперь обладал роскошным пыш¬
ным хвостом, длинной шеей и изящной головкой. Он
сохранил свою грациозность и пылкие чувства к Ан
же лике... Небольшая зыбь покачивала «Голдсборо» —
великолепный корабль шел под полными парусами на
север по заливу Святого Лаврентия, лавируя среди ост¬
ровов.
По пути они зашли в Шедьяк, где Виль д’Эвре хотел
забрать свой багаж и так понравившуюся ему голланд¬
скую печь. Все тюки и чемоданы, чудом оставшиеся це¬
лыми и невредимыми, ждали их на месте, но Александра,
естественно, долгое время не было.
—	Не плачьте,— сказал на прощание губернатору
большой Дефо,— мы пришлем на днях вашего белокурого
мальчика... как только ему надоест носиться по порогам.
Что вы хотите? Мальчишки есть мальчишки!
505

Флот, с которым граф де Пейрак отправлялся в Кве¬
бек, состоял из пяти кораблей: «Голдсборо», двух судов,
захваченных у пиратов Амбруазины,— ими командовали
граф д’Урвилль и Бассомпье — и двух небольших гол¬
ландских яхт, одной из которых — «Рошель», командовал
Кантор, а другая была на попечении Ванно.
На борту «Голдсборо» находились гости — Карлон, его
географ и Виль д’Эвре.
—	Гости или... заложники? — временами спрашивал
с насмешкой администратор Карлон.
Маркиз только пожимал плечами и наслаждался
жизнью. В конце концов все устраивается к лучшему! Он
гордо поглядывал на «свой» корабль и обдумывал укра¬
шения для него, а также имя, которое ему даст.
—	А что стало с вашим капелланом? — спросила его
однажды Анжелика.— Присоединившись к нам в Голде-
боро, он затем, как будто исчез в лесах.
—	Почти так оно и есть... Он не пожелал сопровождать
меня в Трантамар, так как ке любит Марселину. Он хотел
вернуться в Квебек, и я сказал: «Так в чем же дело?
Тогда возвращайтесь в Квебек». Прекрасно! Наш капел¬
лан так и сделал. Он отправился туда... пешком. В воздухе
Акадии есть что-то такое, что заставляет терять разум
и осторожность даже самых степенных ораторианцев. Но
не беспокойтесь. Держу пари, что он будет первым, кого
мы увидим, подойдя к пристани...
Они прошли мимо флотилии северных индейцев —
желтых, маленьких людей с раскосыми глазами. Гово¬
рили, что они каннибалы и зовут их эскимосами, что
означает «люди, едящие сырое мясо». За небольшое коли¬
чество коньяка у них выменяли роскошную шкуру бе¬
лого медведя, из которой граф Пейрак сделал плащ для
Анжелики, и еще остался мех, чтобы закутать Окорину.
Она выглядела в нем совершенно очаровательно. Настоя¬
щая маленькая снежная принцесса с рыжими волоса¬
ми, ослепительно выделявшимися на роскошном белом
фоне.
—	Ваша дочь просто прелестна, граф,— заметил Виль
д’Эвре.— Она ведет себя, как королева, и у нее такое
интересное лицо. Но, скажите мне, откуда у нее эти див¬
ные венецианские волосы?..
506

Он с нежностью взглянул на Керубино.
—	Я сошью ему голубой бархатный костюм... Ах, се¬
мейная жизнь! В конце концов это так восхитительно...
А что вы скажете, если я женюсь на Марселине?
Это вызвало бурю протеста. Марселина в Квебеке!
Об этом не может быть и речи! Французский залив по¬
теряет одно из лучших своих украшений.
Еще одним ребенком, принимавшим участие в играх
Онорины и Керубино с котенком, был Эббиэл — малень¬
кий сирота-швед, которого когда-то подобрал на доках
Нью-Йорка отец де Вернон. Они почувствовали облегче¬
ние, увидев мальчика, выходящего из баркаса в тот день,
когда прибыла и Онорина,— значит, он не пострадал от
рук преступных сообщников Амбруазины.
Эббиэл появился в Голдсборо после отъезда герцогини
и Анжелики в Порт-Ройял. Когда его привели к Колену
Патюрелю, он объявил, что убежал от женщины-демона,
против которой предостерегал отец Вернон, наказавший
передать багаж и находящееся в нем письмо, если с ним
самим что-нибудь случится, мадам де Пейрак, и только
ей одной.
Очевидно, что иезуит предчувствовал приближение
смерти. После гибели патрона мальчик попытался вер¬
нуться в Голдсборо к Анжелике. Но на подступах к посе¬
лению увидел, как к нему направляется какой-то чело¬
век — и инстинкт подсказал Эббиэлу, что тот причинит
ему зло. Он убежал. Несколько дней мальчик чувствовал,
что его преследуют зловещие незнакомцы. В конце концов
в один из вечеров ему удалось прокрасться в форт и до¬
ждаться там Анжелику. Но в тот самый момент, когда он
уже передавал ей письмо, появилась Амбруазина. Пере¬
пуганный, он снова бежал и, укрывшись в лесу, жил, как
дикий зверь, украдкой пробираясь на окраины селения,
пока не понял однажды, что злая женщина исчезла,
и тогда мальчик осмелился выйти из убежища и предстал
перед Коленом Патюрелем.
Его следовало отвезти в Квебек, так как он был кре¬
щен и этого хотел отец де Вернон. Более того, могло при¬
годиться и его хрупкое свидетельство о том, что письмо
действительно написано благородным иезуитом. После
партии разыгранной на шахматной доске в течение лета
507

«фигуры» снова занимали свои позиции. Кантор вспом¬
нил, что когда отец поручил ему исследовать острова
в районе горы Дезерт за пределами Голдсборо, он нашел
в одной из бухточек, недавно покинутой командой ремон¬
тировавшегося там судна, штандарт с изображением герба
с грифоном. Очевидно, именно там стоял корабль под
оранжевым флагом. И туда приходила герцогиня на встре¬
чу с братом, чтобы забрать у него свой плащ на алой под¬
кладке и красные чулки.
—	Почему ты мне этого не сказал,— спросила Анже¬
лика сына.— Я потратила столько сил, пытаясь устано¬
вить были ли у Амбруазины сообщники... А это помог¬
ло бы мне. Мы выиграли бы какое-то время.
—	А может, это заставило бы тебя усомниться во мне.
В то время ты еще не подозревала герцогиню, и я мог
оказаться в глупом положении.
Кое-что прояснилось, в то время, как многое оставалось
по-прежнему в тумане,— требовалось время, чтобы рас¬
путать всю паутину, сотканную коварным умом Амбруа¬
зины, выяснить, каковы были ее истинные намерения
в каждом случае. Но одно казалось несомненным — заго¬
вор против Голдсборо и тех, кто его основал, замышлялся
давно, еще до появления здесь Анжелики. Ее появление,
как и прибытие протестантов, только увеличило стрем¬
ление уничтожить поселение, претендовавшее на незави¬
симость и объявлявшее себя союзником англичан. Уже
в Париже эти земли были проданы корсару Золотой Бо¬
роде с условием, что он обоснуется там сам. А герцогине
де Бодрикур во искупление грехов было предложено до¬
ставить туда «королевских девушек». Более того, ей сле¬
довало дать полную свободу действий, чтобы утвердиться
в Голдсборо.
Вне всяких сомнений выбор был хорош. Кем был этот
бедняга Пон-Бриан, посланный для подрыва супружеско¬
го счастья Анжелики, по сравнению с Амбруазиной-
демоном? «Искусительницей» — по словам Виля д’Эвре.
Предвидел ли отец д’Оржеваль возможные преступ¬
ные крайности, на которые может пойти его «духовная
дочь», или же она вышла за рамки инструкций, столк¬
нувшись с противниками, обладавшими неожиданным
для нее могуществом? Это должны выяснить в Квебеке
люди доброй воли и ясного ума.
508

Иногда Анжелика думала о городе, который они долж¬
ны были покорить, городе на красных скалах, который
ждал их на берегах великой реки, пока они плыли по
туманному морю, уже носившему в себе признаки при¬
ближающейся зимы, окруженные пурпуром закатов и пер¬
ламутровыми шатрами северных сияний. За большим
островом Антикости, населенным огромными белыми мед¬
ведями и издающими пронзительные звуки птицами,
Жоффрей де Пейрак устроил смотр своему флоту. Пока
подтягивались отставшие суда, маневрируя и вставая
с подветренной стороны острова, граф привел Анжелику
в роскошно обставленную каюту на корме, которая была
их убежищем на борту корабля. Эта каюта рождала вос¬
поминания. Сюда пришла когда-то Анжелика просить
Рескатора спасти ее друзей-протестантов, и здесь он впер¬
вые снял перед ней свою маску, показав — о, радость
слишком сильная, чтобы ее можно было вынести! — свое
лицо, и здесь впервые после пятнадцатилетней разлуки
Жоффрей заключил еее в свои пьянящие объятия. Эта
комната, обставленная с восточной роскошью, освещенная
бледным светом, лившимся сквозь огромное окно в раме
из позолоченного дерева, всегда будет говорить о воз¬
рождении великой любви.
—	У меня есть для вас подарок,— сказал Жоффрей
де Пейрак, показывая на футляр для драгоценностей,
лежащий на столе.— Помните, что мы говорили друг
другу? Что мы никогда больше не расстанемся?
—	Возможно, это было слишком самонадеянно с на¬
шей стороны! — согласилась Анжелика.— Но тогда у меня
было такое чувство: если даже жизнь и вынудит нас снова
расстаться на какое-то время, это не нарушит связываю¬
щих нас уз. Они уже никогда не оборвутся.
—	Любовь моя, радость моя, именно это почувствовал
и я. Мне кажется, что настал момент, для того, чтобы...
Жоффрей умолк, переводя дыхание, и, взяв с необык¬
новенной нежностью Анжелику за руки, как бы собрав¬
шись с духом, сказал:
—	Мне кажется, настал момент для того, чтобы вновь
подтвердить перед лицом всего света священные узы,
связывающие нас так давно, и символ которых был так
жестоко похищен у нас в прошлом.
509

Он открыл футляр, и она увидела два золотых кольца,
лежащих на подушечке из черного бархата. Он надел
одно из них на безымянный палец своей левой руки, как
сделал это когда-то, получив благословение на брак из уст
тулузского епископа, потом надел другое на палец Анже¬
лики. После этого он поцеловал ее руки и пылко про¬
шептал:
—	На жизнь, на смерть, на вечность, не так ли, мое
дорогое дитя, моя страсть, моя любимая жена?..
Корабли собрались с подветренной стороны остро¬
ва. Получив сигнал, они двинулись курсом на северо-
запад.
На следующий день, второго ноября, они миновали
мыс Гаспе и под чистым, безоблачным, холодным зимним
небом вошли в устье реки Святого Лаврентия.

СОДЕРЖАНИЕ
Часть I.	ГОЛДСБОРО 		7
Часть II.	СМЯТЕНИЕ 	206
Часть III.	ПОРТ-РОЙЯЛ	 229
Часть IV. ВЕРХОВЬЕ ФРАНЦУЗСКОГО
ЗАЛИВА 	 283
Часть V.	ЗАЛИВ СВЯТОГО ЛАВРЕНТИЯ— 343

Литературно-художественное издание
ГОЛОН
Анн и Серж
АНЖЕЛИКА И ДЕМОН
Роман
Редактор Т. Ц. Мартыняк
Художественный редактор Б. Ф. Бублик
Технический редактор В. Я. Козинченко
Корректор H. Е. Долженко
ИБ № 2788
Подписано к печати с готовых диапозитивов 09.12.91.
Формат 84 X 108/32. Бумага тип. № 1. Печать высокая с ФПФ.
Гарнитура журнальная. Усл. печ. л. 26,88. Усл. кр.-отт. 27,09.
Уч.-изд. л. 30,16. Тираж 100 000 экз. Заказ 1-454. Заказное.
Цена договорная.
Издательство «Прапор»,
310002 ГСП, Харьков-2, ул. Чубаря, 11
Книжная фабрика им. М. В. Фрунзе,
310057, Харьков-57, ул. Донец-Захаржевского, 6/8.