X/r,
m
A.M. Хазанов


А.М. фазанов
История Мозамбика в Новое и Новейшее время
Рекомендовано Учебно-методическим центром «Профессиональный учебник» в качестве монографии
т
ЮН ити
UNITY
Закон и право • Москва • 2006


УДК 94(679)"15/19"(075ю8)
ББК 63.3(6Моз)5я73 + 63.3(6Моз)6я73 X1S
ГПИБ России
Главный редактор издательства кандидат юридических наук, доктор экономических наук ИД. Эриашвили
Хазанов, Анатолий Михайлович.
Х15 История Мозамбика в Новое и Новейшее время: монография / А.М. Хазанов. — М.: ЮНИТИ-ДАНА, Закон и право, 2006. — 175 с.
ISBN 5-238-01140-7 Агентство CIP РГБ
Книга представляет собой первый в российской африканистике обобщающий труд по истории Мозамбика. На основе широкого круга архивных и других источников в увлекательной и живой форме рассказано о доколониальном, колониальном и постколониальном периодах истории Мозамбика, о героической борьбе народа этой страны за свободу и о первых шагах на пути независимости.
Для научных работников, студентов, преподавателей и всех интересующихся историей Африки.
ББК 63.3(6Моз)5я73 + 63.3(6Моз)6я73
ISBN 5-238-01140-7 © ИЗДАТЕЛЬСТВО ЮНИГИ-ДАНА, 2006
Воспроизведение всей книги или какой-либо ее части любыми средствами или в какой- либо форме, в том числе в Интернет-сети, запрещается без письменного разрешения издательства.


Введение
Республика Мозамбик — государство, расположенное на юго-востоке Африки. Территория страны составляет 783 тыс. км2. На севере РМ граничит с Танзанией, на западе — с Малави, Замбией и Зимбабве, на юге — со Свазилендом и ЮАР.
Климат северной части Мозамбика субэкваториальный, центральный и южно-тропический. На климат оказывают влияние особенности рельефа, положение страны в тропических широтах, а также атмосферной циркуляции (Мозамбик находится на границе между муссонной и пассатной зонами, проходящей примерно по 18 градусов ю.ш.) Мозамбик располагает густой сетью рек, по его территории протекают крупные реки — Замбези и Лимпопо, а также много мелких — Саби, Руву- ма, Инкомати и др.
В стране имеются месторождения редких и радиоактивных элементов, благородных металлов, олова, меди, бокситов, железной руды, а также угля, солей, фосфатов, известняков.
Этнический состав населения сложился в результате многочисленных миграций африканских племен, торговой деятельности арабов и индейцев, а также колонизаторской деятельности европейцев, главным образом португальцев.
Наиболее многочисленные среди этнических групп — макуа, тсон- га, малави, шона (машона), маконде.
Европейцы и выходцы из Азии живут преимущественно в городах. В колониальный период доля европейцев составляла около 2%. После завоевания независимости (25 июня 1975 г.) около 4/5 европейцев покинули страну. Их доля среди населения снизилась до 1%.
3


Мозамбик в XVI—XVIII вв
1.1. 	Доколониальный период
Территория современного Мозамбика была заселена с древних времен. Археологические исследования и сохранившаяся устная традиция приводят к заключению, что ранними автохтонными жителями Мозамбика были предки современных готтентотов и бушменов, которые обитали здесь еще во времена каменного века. Эти группы кочевников занимались охотой и собиранием плодов. Но хотя им были неизвестны скотоводство и земледелие, они обнаруживали значительные сноровку и способности, расставляя западни для животных, изготовляя каменные орудия труда и делая наскальные изображения. Некоторые из таких изображений не только удивляют искусством исполнения, но и дают определенное представление о повседневной жизни и верованиях ранних обитателей Мозамбика. Однако на рубеже новой эры началось великое переселение банту — этноса, имевшего более высокий уровень общественного развития, чем аборигены Мозамбика. Не имевшие централизованной организации, бродячие племена готтентов и бушменов, вооруженных лишь деревянными копьями и стрелами, не смогли противостоять натиску пришельцев1.
В I—II вв. н.э. их оттеснили переселившиеся из южного Судана племена банту, по преимуществу скотоводы и земледельцы. Они постепенно заселили побережья рек и некоторые внутренние районы. Банту, жившие в Мозамбике, уже в древние времена знали способы добычи золота, железной и медной руды и способы выплавки железа. Это подтверждается новейшими археологическими открытиями в Матоле, Шан-Шан, Виллан-Кулуше, Сви и в других местах.
Как доказано археологами, наиболее развитой в социально- экономическом отношении была группа племен банту, обитавшая в долинах восточноафриканского побережья и постепенно продвигавшаяся в южном направлении, в результате чего она достигла южных районов Мозамбика и северного Трансвааля примерно око-
1 	Th. Н. Heniicksen. Mozambique: A History. London, Cape Town, 1978, p 3—4.
4


по 300 г. Археологические находки в Мавита свидетельствуют о существовании другого относительно развитого племенного комплекса банту, который также двигался к югу и дошел до Трансвааля и расселился там примерно в II в. н.э.
Поселения этих первых оседлых обществ Мозамбика размещались главным образом на берегах рек и достигали иногда значительных размеров. Дома строились из дерева, причем их стены были толстыми и прочными. Эти племена занимались главным образом разведением скота (выращивали коров, быков, коз), земледелием (главным образом овощеводством), рыбной ловлей, ткачеством и примитивной металлургией.
Около 270 г. царство Аксум в Эфиопии (III—VII вв.) на целое столетие оккупировало Йемен. Согласно некоторым источникам, лксумцы посылали к югу от Экватора морские экспедиции, которые иногда проводили в плавании полгода, получая золото в обмен на соль, железо и быков. Возможно, что с этой торговой активностью и с изгнанием аксумцев из Йемена следует связать утверждение арабского географа Эль Масуди в 943 г., что Софала населена племенами абиссинцев, изгнанных из Йемена1.
Начало золотодобычи в глубинных районах и основание Софа- лы в VI в. как порта экспорта золота следует, видимо, связать с экспансией персидской империи Сасанвдов, при которой поразительного развития достигло ювелирное искусство, а, может быть, с постепенным истощением золотых рудников Майсора на юге Индии, начавшемся в IV в.. Доказательством этой второй версии служит, в частности, удивительная схожесть техники индийской золотодобычи и той, что использовалась в восточной Африке1  2. После оккупации Йемена в 570 г. Сасаниды стали полностью контролировать экспорт восточноафриканского побережья (золото, рабы, слоновая кость, ароматические растения).
Между V и XVI вв. здесь складывались африканские государства, крупнейшим из которых было государство Мономотапа. В эпоху своего расцвета (середина XV в.) оно занимало половину территории современной Республики Зимбабве и часть Республики Мозамбик (между рр. Замбези и Саби). Хотя на основе имеющихся источников трудно составить полное представление о социально-экономических отношениях в Мономотапе, можно, однако, утверждать, что это было классовое общество, в котором тесно переплетались органы родового самоуправления с аппаратом государственной власти. Во главе государства стоял верховный правитель, имевший абсолютную и ничем не ограниченную власть над своими подданными.
Около 640 г. в восточную Африку стали проникать арабы, создавшие на побережье Индийского океана многочисленные торговые
1 Rita-Ferreira A. Povos de Moçambique Historia e cultura. Porto, 1975, p. 26.
2 ibidem.
5


фактории (самыми ранними из них были фактории в Софале, Антоши и на острове Мозамбик) и подчинившие африканские государства своему экономическому и политическому влиянию.
Одним из наиболее важных последствий арабской экспансии было широкое распространение ислама в Восточной Африке. Хотя установление арабского экономического и политического контроля над восточноафриканским побережьем имело в целом отрицательное воздействие на исторические судьбы народа Мозамбика, взаимодействие африканских и арабских культур дало и определенные позитивные результаты. У арабов жители Мозамбика переняли технику изготовления тканей из хлопка, арабы ввезли в Мозамбик сельскохозяйственные культуры — бананы, рис, сахарный тростник, манго, апельсины, лимоны и др. Наряду с арабами в порты Мозамбика часто приезжали купцы из Индонезии, Индии, Ирана и Китая. Они привозили товары из своих стран и обменивали их на африканские товары — золото, слоновую кость, железо, медь и шкуры животных. Несколько позднее начался также обмен товаров на рабов. От индонезийцев жители Мозамбика научились технике строительства индонезийских лодок, которые до сих пор изготовляются в Иньямбане и других районах Мозамбика.
С приходом к власти Аббасидов в 750 г. и переносом ими столицы Халифата в Багдад активизировалась исламская морская торговля. Китайские хронисты династии Тан (618—907 гг.) упоминают о персидских и арабских навигаторах, которые плавали в далекие моря. Они регулярно навещали и восточноафриканские порты. Арабские, персидские и еврейские купцы вели там оживленную торговлю. По мере усиления исламской экспансии активизировалась морская торговля в Индийском океане, в которой участвовали персы, арабы, индийцы и китайцы. Судостроительные верфи Гуджарата строили огромные корабли, рассчитанные на 1500 человек.
Открытие греческим купцом Хтшпала секрета муссонов, до этого тщательно скрываемого арабами, дало сильный импульс развитию этой морской торговли.
Широко распространились технические изобретения китайцев (порох, бумага, компас и другие). Растения азиатского происхождения (кофейное дерево, кокосовая пальма, манговое дерево, лимоны, сахарный тростник, рис и др.) получили распространение на восточноафриканском побережье точно так же как и новая религия ислам в его суннитской форме.
Отделенные от остальной Аравии пустыней и окруженные океаном, арабы Омана уже в VII веке отделились от Халифа Абдул Малика (685—705 гг.), были вынуждены бежать на восточноафриканское побережье, где поселились около Патта. В 739 г. после нового конфликта побежденные, которых хронисты называют «Эмозеиды» (последователи Зеида) также бежали в Африку, где поселились на побережье Бенадир1.
1 	Toussaint A. History of the Indian Ocean. L., 1966, p. 51.
6


Два века спустя, около 917 г. другие «политические эмигранты» in какого-то района Аравии или Ирана, называемые Аль-Хаса, пришли на побережье Бенадир. По-видимому, они и основали пор- 11.1 Могадишо и Брава, где долгое время было значительное арабское население. Наконец, в 975 г., некий Хасан ибн Али, сын сул- nm а Шираза (Иран) и, вероятно, сам султан, по неизвестной причине покинул свою страну с флотом из 7 судов и большим числом «колонистов» и создал поселения в Момбасе, Пембе и Кильве. Один из его кораблей дошел даже до острова Иоанна на Коморах ( по название происходит от арабского «комр»).
С прибытием Хасана ибн Али началась фаза исламской колонизации восточноафриканского побережья. Древняя страна Пунт — от района Сомали до Софалы теперь стала называться страной Занж (этим словом арабы называли туземцев). Эго название сохранилось в современном названии острова Занзибар (раньше он назывался Занжебар).
Мусульманская навигация вдоль побережья Африки не распространялась южнее Софалы. Район Южной Африки оставался неизвестным арабам, и не существует доказательств, что доу когда-либо пытались войти в Атлантический океан, обогнув Мыс Доброй Надежды1.
На самой южной точке африканского мира, известной мусульманам, арабские сказки упоминают страну, называемую Ваквак. Как считает крупный авторитет в этой области Г. Ферран, это название может относиться только к Мадагаскару, хотя этот остров был лучше известен арабам как Кванбалу1  2.
Действительно из Коморских островов колонисты страны Занж долгое время не могли достичь Мадагаскара и Маскаренских островов, которые на арабских картах XV века значатся как Дина Ароби, Дина Моразе и Дина Маргабим — названия, значение которых до сих пор вызывает споры среди географов.
Работы Феррана и археологические раскопки, которые спонсировались Институтом научных исследований Мадагаскара, дают нам достаточно надежную информацию о мусульманских поселениях на этом острове. Из всего, что мы знаем, можно заключить, что Мадагаскар был лишь слегка исламизирован, хотя антайморо юго- восточного побережья все еще используют арабскую письменность и владеют испорченной версией Корана, известной как Шура-бе. На Коморских островах, наоборот, исламизация была полной. Что касается Маскаренских островов, ничто не указывает на то, что там когда-либо селились мусульмане. Кроме того, эти острова тогда были пустынными и ничем не могли привлечь мусульман3.
В Восточной Африке торговля арабов Омана простиралась на 4000 км. вдоль побережья от Могадишо до Софалы. Обнаружились
1 ibid, р. 52.
2 Ferramf G. Voyage du marchand arabe Sulayman. Paris, 1922.
3 Devic M. Le Pays des Zenjs ou la cote orientale d’Afrique au Moyen Age. Paris, 1883; Grandidier H. Histoire de la geographie de Madagascar, 2 vols., Paris, 1885.
7


огромные преимущества островов, видимо, из-за возможностей лучшей обороны. Именно на островах были основаны порты Пате, Ламу, Пемба, Занзибар, Кильва, Мозамбик и Софала. Значимость этих портов прежде всего обуславливалась осуществляемыми через них обменами с туземцами. Арабы обменивали бусы, камни-агат, ткани на рабов, слоновую кость, золото, черепах, имбирь, серу, камедь и раковины — каури.
Оман оставался в течение веков центром работорговли, распространяя свою деятельность на огромную территорию — от Месопотамии до Китая.
Важнейшим и космополитическим портом Персидского залива был Сираф, откуда ежегодно экспортировали около 100000 лошадей. Абу-Заид, купец из Сирафа (877—915 гг.) оставил воспоминания об отношениях с Занзибаром1.
Аль-Масуди описал маршрут, которого придерживались персидские лоцманы, чтобы достичь Занзибара, Софалы и страны Ваквак, несомненно, используя уже ориентировку по звездам1  2. Он посетил в 926 году Софалу. Жители привезли туда из глубинных районов слоновую кость на быках и продавали персидские товары, которые он повез в Индию и Китай. Он был первым, кто описал плавания индонезийцев к восточно-африканскому побережью. Он сообщает, что «народ с острова «Заба» (Ява) приезжает на землю Зенжи в больших и маленьких лодках и использует ее как центр торговли своими товарами, причем они понимают языки друг друга»3.
В 997 году Сираф был разрушен землетрясением и его жители обосновались на острове Кеш. Туда и в Красное море отныне направляется значительный поток африканской торговли. Арабский путешественник Аль Баруни упоминал в начале XI в. о Софале как о порте экспорта бивней носорогов. Аль-Идриси (1154 г.), указав на местоположение Занзибара, упомянул о выплавке железа и экспорте золота через Софалу4. Но в Кильве первые монеты местной чеканки датируются примерно 1200 г. Каменные здания появились в конце XI в. В начале следующего века появились мечети, а также китайская керамика.
Чау Джукуа упоминает о торговле между Аравией и Китаем в течение XII—XIII вв. В XII в. хронисты регистрируют морские сражения между Кешем и Аденом из-за соперничества в Индийском океане: после монгольского завоевания континента в XII в. центр торговли переместился на остров Ормуз.
1 Devic М. Op. cit.
2 Reinaud J. 71 Voyages faits par les Arabes et les Peisans dans l’inde et la chine. 2 vols, Paris, 1845.
3 Rita-Ferreira, Op. cit, p. 29.
4 Ibid., p. 30.
8


Китайский хронист Чу Фенчи в том же веке упоминал Занзибар к берег Сомали как центры торговли персов. Другие хронисты подчеркивали значение Могадишо, который тогда монополизировал I орговлю золотом, проходившую через Софалу.
Ф.В. Дикинсон, проводя в 1970-х гг. раскопки в Софале, обнаружил любопытный материал XII в.
Возможно, в связи с тем, что могущество султанов Кильвы тогда усилилось благодаря притоку эмигрантов ширази с берега Бенадир, за- имченному Могадишо, монополия на золото, проходившее прежде че- |мм Софалу, перешла в XIII в. в руки султанов Кильвы. Этому обязана нюха процветания Кильвы, убедительно подтверждаемая археологией. < )i ромиая арабо-прееццекая мечеть была построена около 1300 г.1
Только с середины XVI в. начинается упадок Кильвы, главным образом обязанный независимости Софалы. Последовало постепенное возвышение Момбасы и Могадишо. В 1331 г. марокканский путешественник Ибн Батута посетил Кильву, где султан Абу эль Мачзафир Хасан вел борьбу с местными африканскими племенами.
Вследствие экономических, политических или религиозных причин племена Ширази с берега Бенадир мигрировали на юг. Здесь они ■ толкнулись с растущей торговой конкуренцией соперников из Персидского залива. Согласно некоторым источникам, персы успешно конкурировали с арабами в борьбе за контроль над Занзибаром и восточноафриканским побережьем. Оманские султаны из воинственной династии Набхани, начиная с 1200 года, использовали город Пате в качестве г>азы для территориальной экспансии. Южной границей владения этих султанов были острова Керимба. Их господство над восточноафриканским побережьем продолжалось до 1500 года. Согласно арабскому хронисту Кибаб-аль-Рауде (1461 г.), города Банас, Дагуата и Сена, расположенные в землях Софалы, торговали золотом и железом с купцами из Индии, Омана и других мест. Арабы из Омана, поселившиеся на Мадагаскаре, ввозили туда большое число рабов-макуа. В лоциях знаменитого арабского лоцмана Ахмада ибн-Маджида, который привел корабли Васко да Гамы в Каликут, упоминаются порты, которые могут быть идентифицированы с Чилоане, Базаруто, Иньямбане и Иньяка.
1.2. 	Португальцы в Мозамбике
Первое знакомство европейцев с юго-восточной Африкой произошло в 1487 году, когда португалец Ковильян посетил Софалу и услышал от местных арабов о существовании богатейших золотых рудников. Эти сведения, сообщенные Ковильяном в Лиссабон, были одной из причин отправки экспедиции Васко да Гамы, который, обогнув Африку с юга, в 1498г. нашел морской путь в Индию, который был крайне необходим португальцам, так как старый сухо¬
1 Ibid., р. 31.
9


путный путь был блокирован турками, захватившими в 1453 году Константинополь. В 1498 г., будучи в Восточной Африке по пути в Индию, Васко да Гама увидел процветающий город Малинди, правитель которого оказал ему хороший прием1.
Относительно причин столь радушного приема дает ясное представление следующее свидетельство Жуана де Барруша: «Все это король очень оценил, а еще больше, когда Васко да Гама сказал ему, что король, его сеньор, имеет такую артиллерию и такие большие корабли, что они могут покрыть море Индии и что они могут помочь против его врагов, потому что король сообразил, что таким путем он малой ценой преобрел для своих нужд могущественного короля»1  2.
В Восточной Африке Васко да Гама обнаружил ряд городов — государств, правителями которых были арабские эмиры.
Описание участника экспедиции в «Дневнике путешествия», до того скудное на картины, внезапно оживает и становится живописным3. Пораженному взору простодушного солдата с судна «Св. Гавриил» внезапно открылись порты, заполненные кораблями, сутолока торговли, товары, о которых португальцы давно мечтали — корица, перец, гвоздика, шелка, жемчуг, драгоценные камни. Моряки с удивлением рассматривали большие города с высокими побеленными домами, имевшими много окон, большие корабли, гуляли по набережным, объедаясь апельсинами, смешивались с толпой людей, ходивших обнаженными по пояс или одетых в красочные одежды из хлопковых тканей и с шапочками на головах, расшитыми золотом.
По свидетельству Белью, «люди этой земли смуглого цвета, хорошо сложены, принадлежат к секте Мафамеда (видимо Мухаммеда) и говорят как мавры; их одежда из льняной и хлопковой ткани, очень изящная и богатая... Они купцы и торгуют с белыми маврами»4.
В 1499г. Васко да Гама вернулся в Португалию и рассказал о своих великих открытиях. Королевский двор понял их важность и немедленно приступил к колонизации вновь открытых земель.
С этого времени Индийский океан стал ареной соперничества между португальцами и арабами, принявшего форму ожесточенной вооруженной борьбы за монополию на международную торговлю специями и тканями из Индии, за обладание основными коммуникациями, портами, наиболее удобными путями для судоходства, а также за африканское золото. Португальский королевский двор довольно быстро пришел к пониманию того факта, что конечный результат в борьбе с арабами за обладание монополией на торговлю с
1 Barros J. de. D’Asia. Dos feitos que Os portugueses fizeram no descobrimento e conquista dos mares e terras do Oriente. Lisboa, 1945, Dec. 1, Livro IV, pp. 149—152.
2 Ibid., p. 151.
3 Velho A. Roteiro da primeira Viagem de Vasco da Gama (1497-1499). Lisboa, 1960, pp. 23-24.
4 Ibid., p. 36.
10


Востоком в значительной степени зависит от того, в чьих руках бу- |пл находиться восточное побережье Африки. Кроме того, Восточней Африка имела большое стратегическое значение как удобный плацдарм для наступления на бассейн Индийского океана1.
1.3. 	Экспансия Португалии в бассейне Замбези.
Португалия и Мономотапа
История героической борьбы африканских народов против португальской колонизации еще ждет своего освещения. Особое место и згой истории занимает государство Мономотапа — «крепкий орешек» для колонизаторов. О прошлом этой страны известно пока очень мало. Что касается почти двухвековой героической борьбы Моиомотапы против португальской экспансии, то многие западные историки пытались преуменьшить ее значение, описывая ее лишь как случайный живописный эпизод африканской истории.
Между тем опубликованные архивные документы, португальские хроники, описания путешественников и другие источники дают возможность воссоздать объективную историю этой борьбы. Мономотапа — одно из немногих ранних африканских государств, о котором мы располагаем письменными документами. Хотя эти документы не столь многочисленны, а главное не столь точны как документы о государстве Конго, все же они дают в руки исследования ключ к разгадке «тайны Мономотапы».
Оми рисуют чрезвычайно богатую событиями и полную драматизма историю государства Мономотапы, историю, в которой были (разумеется, с поправкой на эпоху) свои Наполеоны, Талейраны, Фуше, а также Давали и Петэны.
Мономотапа (правильнее «Мвене Мутапа», что дословно означает • Владыка гор» или «Владыка рудников») — одно из крупнейших ранних африканских государств. В эпоху своего расцвета (середина XV в.) оно занимало половину территории современной Родезии и часть Мозамбика (между Замбези и Саби). В источниках упоминается большое количество названий племенных групп и народов, живших здесь, которые, несомненно, принадлежали к группе башу. Некоторые из них, такие, как батонга, макаранга, маника и др. существуют и до сих пор2. По свидетельству Ж. Душ Сантуша, господствующее положение в
1 	Подробнее смотри Хазанов А.М. Экспансия Португалии в Африке и борьба африканских народов за независимость XVI—XVIII вв. М., 1976, с. 101—102; Хазанов AM. Тайна Васко Да Гамы. М. 2000, с. 25—37.
; Подробнее см. Фадеев Л А Мономотапа (Опыт исследования общественно- жономического строя народов междуречья Замбези-Лимпопо в средние века). — «Советская этнография», 1961, №3; Его же. Мономотапа Древняя африканская цивилизация в междуречье Замбези-Лимпопо. — ТИЭАН СССР, М. — Л., 1962, т. LXXII.
11


стране занимали макараига (или каранга), а наиболее распространенным языком был язык каранга. Позже макаранга, маника, розви и другие составили народность шона, говорящую на языке чишона. Скудные сведения источников, к сожалению, не дают возможности сколько-нибудь полно восстановить картину социально-экономических отношений, существовавших в Мономотапе, но позволяют установить, что хозяйство аборигенов, по преимуществу земледельческое, не было еще товарным и в основном оставалось близким по типу к потребительскому. «По всей вероятности, производство у них осуществлялось трудом отдельных патриархальных больших семей с материнским счетом родства», — пишет российский исследователь Л А Фадеев. Однако община, составлявшая важную ячейку социальной структуры Мономотапы, ко времени появления европейцев уже разлагалась. Налицо был процесс имущественной дифференциации, чему в значительной степени способствовал уже развивавшийся обмен1. Наибольшие материальные выгоды от обмена получали вожди племен, родовые старейшины и военачальники. К моменту появления португальцев в Мономотапе там существовал слой феодализирующейся или уже феодальной знати. Сантуш сообщает, что глава Мономотапы имел в качестве вассалов и данников «различных крупных сеньоров своего королевства, которые представляют собой то же самое, что и титулованные дворяне в Португалии, и владеют землями и вассалами, и кафры называют их не королями, а эмкоссес или фумос»1  2. По всей вероятности, Сантуш допускает некоторую модернизацию существовавших в Мономотапе социальных отношений. И все же невозможно себе представить, чтобы здесь речь шла об обычных родоплеменных вождях и старейшинах.
Фумос — это люди, которые «владеют землями и вассалами», феодалы. Наличие в Мономотапе лиц, имевших в своем распоряжении огромные земельные владения на правах условного или наследственного держания, а также феодально-иерархической структуры общества подтверждается и другими источниками. Хронист А. Бокарро перечисляет среди вассалов Мономотапы правителей: Инаморера, владевшего землями Монгас; Макобе, возглавлявшего Барве; Чиканга, вершившего власть в Маника, и других. Кроме этих наследственных правителей, источники упоминают о должностных лицах, имевших специальные титулы и тоже входивших в верховную знать страны. Наиболее важными из них были нингомоаша — канцлер, мокомоаша — губернатор и амбуйя — министр двора. Все они являлись крупными феодалами, владели землей, имели вассалов3.
В то время как у рядовых жителей Мономотапы было, как правило, по одной жене, среди феодальной знати существовало мно-
1 Фадеев Л Л. Мономотапа. Древняя африканская цивилизация; Ксенофонтова Н.А. Народ Зимбабве (Очерки социально-экономической истории) М., 1974.
2 Theal G.M. Records of South — Eastern Africa. Cape Town, 1964, vol. II, p. 286.
3 Ibid., vol. Ill, p. 355, 357.
12


тжепство. По сообщениям хрониста Л. де Гоиша, «они имеют столько жен, сколько могут прокормить, но первая считается как сеньорой над другими и дети от нее являются наследниками»1. На вершине социальной и политической пирамиды стоял верховный правитель, также называвшийся мономотапа. Португальские авторы изображали его как всесильного монарха, имевшего право жизни и смерти в отношении подданных. Д. Барбоза писал, что «бенаметапа (так он называл мономотапу — А.Х.) — величайший государь, имеющий под своим господством много других королей... Ежегодно пн посылает во все концы королевства к своим вассалам многочисленных знатных людей, обязанных потушить все огни и дать новый огонь лишь тем, кто его попросит в знак повиновения и подчинении. Те же, кто не сделает этого, считаются мятежниками, и король тотчас посылает для их уничтожения необходимое число людей, и всюду, где они проходят, жители оплачивают все расходы»1  2.
В сочинении неизвестного автора (1518 г.) мы читаем: «Говорят... что король Бенематапы — величайший сеньор, и что многие короли — 1*к) подданные и слуги. Ему принадлежат огромные земли, которые гипутся к мысу Доброй Надежды, к Мозамбику и в глубь материка. Гжедневно он получает множество богатых подарков, которые ему посылают другие короли и сеньоры, причем..., они несут их на головах через весь город в его дом...»3. Сантуш утверждает, что ни один человек не говорит с мономотапой, не предложив подарка. «Если он настолько беден, что не имеет ничего, чтобы предложить ему, то несет мешок земли в знак признания своего вассалитета или пучок соломы, которой кроют дома»4. Здесь, несомненно, речь идет о налоге, взимавшемся правителем со своих подданных в виде натуральных податей. Эти поборы можно рассматривать как типичное для всякого феодального общества присвоение на основе внеэкономического принуждения, имевшее форму ренты-налога.
Не менее характерен для общества феодального типа с развитой сеньориальной структурой страх перед верховным сеньором, вассалами которого считается все население государства. В стране существовал своего рода культ мономотапы, личность которого считалась божественной. Л. де Гоиш сообщает, что жители страны «имеют, согласно религии, несколько священных дней, в число которых входит день, когда родился их король». По сведениям того же автора, «когда мономотапа пьет, кашляет или чихает, все, кто находится в доме, громким тлосом желают ему многих лет, и то же делают те, кто находится вне
1 Goes D. Crónica do felicíssimo Rey D. Manuel. Coimbra, 1950, vol. II, cap. X.
; [Barbosa D]. The Book of Duarte Barbosa. London, 1918.
3 Documentos sobre os portugueses en Moçambique e na Africa Central, 1497—1840. 6 vols. Lisboa, 1962—1969, vol. V, Doc. 48, p. 360.
4 Theal. Op. cit., vol. II, p. 288.
13


дома..., и это пожелание переходит от одного к другому по всей местности, так что все знают, когда король пьет, кашляет или чихает»1. Любопытны приводимые Гоишем данные о символах власти, которые носил при себе мономотапа: «Этот король использует два знака отличия, из которых один — очень маленькая мотыга с наконечником из слоновой кости, которую он всегда носит за поясом, давая понять своим подданным, что они должны работать и возделывать землю и зарабатывать, чтобы жить в мире, не отбирая чужое, и другой знак отличия — два дротика, показывающих, что с помощью одного он творит правосудие, а с помощью другого он защищает свой народ»1  2.
Для Мономотапы было характерно своеобразное «сращивание» органов родового самоуправления с аппаратом зарождавшейся государственной власти. Согласно источникам, это раннефеодальное государство ко времени появления португальцев сохраняло множество элементов догосударственных форм правления, свидетельством чего, в частности, служит тот факт, что в состав государства входили племенные княжества (Монгас, Барве, Маника и др.), во главе которых стояли наследственные правители — племенные вожди, ставшие своего рода «губернаторами провинций». Наряду с феодальными и родоплеменными институтами существовал и рабовладельческий уклад.
* * *
С начала XVI в. португальцы, привлеченные слухами о баснословных богатствах Мономотапы, начали медленное, но упорное продвижение в глубь страны.
Прежде всего они вошли в контакт с вождями кланов и племен, проживавших в непосредственном соседстве с их прибрежными крепостями. Особенно много усилий они приложили для того, чтобы привлечь на свою сторону восставшего против Мономотапы его бывшего вассала — вождя Иньямунду, владения которого находились рядом с Софалой. Вначале Иньямунду, нуждавшийся в поддержке для борьбы против Мономотапы, охотно сотрудничал с португальцами. Капитан Софалы Кристован де Тавора сообщал королю в 1518 г.: «Я укротил одного кафра — крупного сеньора по имени Иньямунду, который раньше был очень враждебен к Софале, а теперь стал человеком, приносящим Вашему Величеству наибольшую прибыль в фактории. Он присылает в крепость множество быков и коров и снабжает ее провизией лучше, чем кто-либо из королей мавров»3. Однако жадность, коварство и хищническая политика колонизаторов
1 Goes D. Op. cit., vol. II, pp. 35, 36.
2 Ibid., p. 36; Политические и социальные институты Мономотапы исследованы в работах Л.А. Фадеева, Н.А. Ксенофонтовой и др.
3 Documentos sobre os portugueses, vol. VI, p. 4.
14


искоре оттолкнули от них Иньямунду и из полезного союзника он прекратился в грозного врага. Он заблокировал торговые пути между Софилой и хинтерляндом, прекратив доступ в крепость золота.
Один из местных чиновников сообщал королю в июне 1518 г.: •Он (Иньямунду — А.Х.) был хорошим соседом и пропускал в факторию очень много золота, а теперь... когда он знает действитель- нми Iвозможности капитана Софалы, при мысли о нем он разражается смехом и блокирует все пути... Он задерживает послов и даже убивает их. Так он поступил с Франсиску де Пайва, а теперь — с послом, которого направил Д. Лопу»1.
Конфликт с Иньямундой, по-видимому, был очень затяжным, oik как в письме Л. де Алмейда королю, написанном в августе 1527 г., мы читаем: «После моего прибытия в Софалу, я нашел страну малонаселенной, а пути захваченными Иньямундой, так что ми кто не мог ни выйти из крепости, ни войти в нее. Я получил от Пш.ямунды послание о том, что пути будут открыты только для мавров Софалы... Даже сейчас кафры не приходят сюда торговать, как они делали это в прошлом». В своем письме этот информатор приходит к следующему выводу: «Пока Иньямунда жив, Ваше Ве- ничсство не сможет получать прибыль от Софалы»1  2.
К сожалению, опубликованные источники не дают возможности в полной мере восстановить историю борьбы португальцев за выход к юлотоносным землям Мономотапы. Можно лишь утверждать, что на протяжении всей первой половины XVI в. португальские администраторы, солдаты, миссионеры и торговцы активно вмешивались в политическую и экономическую жизнь этого района, стремясь всеми средствами подавить арабскую торговлю и добиться португальской торговой монополии, а также всячески поддерживал сепаратистские | и жжения, которые привели к уменьшению и ослаблению империи Мономотапы. К середине века им удалось уже добиться существенных результатов в ходе своего наступления на хинтерлянд. Они построили на правом берегу Замбези форты Сена (1530) и Тете (1537) и пс только вошли в непосредственный контакт с Мономотапой, но и постепенно включили ее в сферу своего политического, идеологического и экономического влияния. Огромную роль в этом деле сыграли миссионеры-иезуиты. Португальские колонизаторы всегда придавши духовному закабалению африканских народов не меньшее значение, чем их политическому и военному подчинению.
Начиная с 1506 г. в Софале и Мозамбике появились первые священники и представители различных религиозных орденов, приехавшие из Португалии. На протяжении всего XVI в. португальская колонизация прибрежных и глубинных районов Восточной Африки шла как бы «двумя эшелонами». Вслед за солдатами и купцами, медленно
1 Ibid., vol. V, Doc. 73, р. 568.
2 Ibid., vol. VI, Doc. 23, pp. 276—277.
15


продвигавшимися вверх по Замбези, шел «второй эшелон» духовных пастырей — представители самых различных католических орденов.
Однако португальская колониальная экспансия вызвала активное противодействие, с одной стороны, местных племен каранга, розви, маника, батонга и др., а с другой — арабских купцов, не желавших лишаться огромных доходов от прибыльной торговли с Мономотапой.
Португальско-арабская борьба за юго-восточную Африку не утихала вплоть до конца XVI в., принимая подчас очень острые формы. Она выливалась в вооруженные столкновения, интриги, заговоры, грабежи, убийства, натравливание друг на друга африканских вождей и т.п.
Португальские колонизаторы видели большую опасность не только в экономической роли арабов, но и духовном и политическом влиянии ислама, который представлял собой серьезную идеологическую и политическую силу противодействия португальской колонизации. Арабизированные и исламизированные слои населения было очень трудно, а чаще — невозможно интегрировать в созданную европейцами колониальную общественную структуру.
В 1560 г. в Мозамбик прибыл иезуит Гонсалу да Силвейра, которому было суждено стать самым знаменитым из всех католических миссионеров в юго-восточной Африке. Обуреваемый жаждой обращать на истинный путь «погрязших в языческих заблуждениях», Силвейра в 1556 г. покинул Лиссабон, где он имел репутацию одного из самых красноречивых проповедников. Во время своего путешествия на восток он услышал о Мономотапе и, будучи в Индии, начал добиваться разрешения возглавить миссионерскую миссию в эту «духовно пустынную землю». Получив долгожданное разрешение, Силвейра прибыл на остров Мозамбик. Пренебрегая предупреждениями колониальных чиновников, он перебрался на материк и провел семь недель в краале одного вождя в районе Келимане, где обратил в христианство этого вождя и 500 его подданных. После этого, оставив двух своих спутников-иезуитов продолжать работу в основанной им миссии, он поднялся вверх по Замбези и в конце 1560 г. прибыл в Зимбабве. Здесь проповедник сразу же рьяно взялся за работу, обнаружив истинно иезуитскую изобретательность. В докладе о путешествии отца Гонсалу, составленном иезуитской коллегией в Гоа (1561 г.)1, мы читаем: «Мономотапа послал Гонсалу Силвейра большую сумму в золоте, много коров и людей служить ему, так как португальцы сказали ему, что этот падре очень знатен и является одним из главных лиц в Индии. Но падре с великой скромностью и благодарностью за такую щедрость вернул королю его подарки». Дальше в этом документе идет многозначительная фраза, которая показывает, Мономотапа имел уже порядочный опыт общения с португальцами и хорошо изучил их разбойнические нравы. «Король был изумлен, увидев среди португальцев человека, который не хотел золота, провизии или людей, которые бы ему служили»1  2.
1 Theal. Op. cit., vol. II, pp. 104—115.
2 Ibid., p. 108.
16


И |умление мономотапы было вызвано тем, что действия монаха находились в резком противоречии с малопочтенными истинно- ипргугальскими традициями, с которыми он до сих пор имел дело. Ьиосиав, таким образом, расположение этого правителя, хитрый иезуит <: находчивостью опытного шарлатана тотчас же изобретает еще iVuoc эффектный чисто театральный трюк, рассчитанный на то, чтобы пмшчлтельно сделать мономотапу своим духовным пленником: «Однажды, когда он служил мессу, несколько знатных лиц королевства проходили мимо дверей и увидели на алтаре очень красивое изображение нашей мадонны, которое падре привез с собой. Они пошли к порой ю и рассказали, что падре имеет музинга, то есть очень красивую женщину, в своем доме и что его следует спросить об этом. Король направил ему письмо, в котором написал, что ему рассказали, что iiiiajHj имеет женщину и...что он очень хочет ее видеть. Падре завернул картину в роскошные ткани и принес королю, но прежде чем показать •ч\ сообщил ему через переводчика, что эта дама — божья мать и что ■иг короли и императоры мира — ее слуги. Таким образом, подготовив t in и увеличив его желание увидеть ее, он приоткрыл картину и пока- uDi ее королю и его матери, которые были в восторге... Король попросим падре дать ему эту даму...»1. Действуя столь ловко, оборотистый монах быстро шел к цели: примерно через 25 дней после прибытия в ■ •грану ему удалось обратить в христианство мономотапу, его знать и шлтиейших людей королевства. Деятельность Г. Силвейры вызывала растущее беспокойство арабских купцов, которые опасались, что, став христианином, мономотапа запретит им торговать и будет продавать юного португальцам. Арабы убедили мономотапу, что Силвейра порту шльский шпион, «наговорив ему столь много, что он приказал предать его смерти в тот же день».
Смерть Силвейры произвела огромное впечатление не только в Лиссабоне, но и во всем католическом мире. По словам Дж. Даффи, •па короткое время внимание Рима и Лиссабона было сосредоточено на далекой африканской реке»1  2. Пожалуй, ни одно событие в Африке в течение второй половины XVI в. не привлекло внимание Европы в такой степени, как убийство иезуита Силвейры. Обстоятельства см о смерти широко комментировались, особенно в сочинениях отцов Ордена Иисуса3. Великий португальский поэт Камоэнс посвятил этому событию несколько строк в одном из своих сонетов4.
Убийство миссионеров в Африке не было исключительным или даже редким событием. Почему же в таком случае именно убийство Силвейры, а не какого-либо другого миссионера вызвало столь большой резонанс во всей католической Европе? Есть все основания
1 Ibid., р. 109.
•' Duffy J. Portuguese Africa. Cambridge, 1959, p. 107.
1 Randles W.G. L’image du Sud-East Africain. Lisboa, 1959, p. 101.
4 	Camoens L. de. Obras. Lisboa, 1861, vol. II, p. 19.
17


думать, что шумиха вокруг смерти этого иезуита искусственно раздувалась Лиссабоном, так как она давала ему превосходный предлог для прямого военного вмешательства в дела мономотапы и установления своего контроля над вожделенными золотыми рудниками.
Из документов можно установить, что сразу же, как только известие о гибели иезуита достигло Лиссабона, началась подготовка военной экспедиции, официальной целью которой было наказание мономотапы за смерть Силвейры.'Предстоящая война была «легализована» и объявлена «справедливой» Советом высших прелатов церкви (Mesa da consciência).
Осуществляя свои захватнические войны, колонизаторы не забывали заботиться о том, чтобы подвести под них морально-юридическое обоснование и придать им «законный характер» с помощью изобретенной ими доктрины «справедливой войны» и прав, вытекающих из папских булл о законности проповеди Евангелия среди язычников. Лучшей иллюстрацией к этому может служить составленный упомянутым Советом документ от 23 января 1569 г.: «...императоры Мономотапы часто убивают и грабят своих вассалов и невинных людей и чинят другие дурные дела и тиранства по самым ничтожным поводам. Они приказали убить и ограбить нескольких португальцев, которые пришли мирно торговать, а один из этих императоров приказал убить падре Гонсалу, который приехал проповедовать веру Христа от имени короля, нашего сеньора и как его посол, посланный вице-королем Ицции...». Поэтому Члены Совета напоминали условия папских булл, «...по которым только королю, нашему сеньору, уступается (...) торговля во всех королевствах, островах и провинциях, которые тянутся от мыса Нау и Бахадор до Индии...Король может и должен (...) приказать проповедовать Святое Евангелие в королевствах и владениях Мономотапы и во всех других завоеванных странах, а если кафры или другие народы завоеванных стран не захотят позволить войти этим священникам и разрешить им проповедовать евангелие... или будут сопротивляться силой гостеприимству и торговли, которого суть общие права людей, капитаны и вассалы этого короля могут вполне справедливо принять меры обороны, делая все с желательной умеренностью». Король может также «в соответствии со своим правом, особенно в этих завоеванных королевствах и владениях, отменить тиранические законы злосчастные и противоестественные обряды, особенно несправедливые жертвоприношения невинных, и если аргументы и мягкие средства будут безрезультатными, будет вполне справедливо начать войну и низложить королей и сеньоров, которые этому сопротивляются и назначить других и осуществить все права справедливой войны, пока эти обряды и несправедливые убийства не будут прекращены»1.
Как мы видим, тогдашние колониальные стратеги, пожалуй, не уступали сегодняшним в умении находить предлоги для того, чтобы при-
1 	Randles. Op. cit., р. 177.
18


linn, споим разбойническим войнам видимость «законных» и «справед- мнимх». Обвиняя африканцев в убийствах, насилиях и грабежах, порту- • 1Ш1.ские колонизаторы как бы снимали с себя ответственность и даже пОимшили «справедливыми» готовившиеся ими под шумок этих разго- И1>|кш массовые убийства, насилия и грабежи африканцев — войну прогни Мономотапы с целью захвата ее богатейших золотых рудников.
Н 1568 г. на португальский трон вступил в возрасте 14 лет король < гбастьян. Как бы оправдывая свое прозвище «Африканец», которое он заработал за свою неудачную Марокканскую кампанию, юный король, обуреваемый честолюбивыми стремлениями, имел виды на Южную Африку и мечтал о создании огромных колониальных владений к югу от Замбези, растянувшихся от Индийского до Атлантического океана. В качестве первого шага для претворения в жизнь нот грандиозного плана Себастьян решил добиться доступа к золо- И.1М ресурсам Мономотапы. У него возникла идея отправления туда |'н>||М11ой экспедиционной армии. Главная цель была исключительно практическая: захватить золотые рудники и организовать их эксплуа- |'|||.и1о в широких масштабах, чтобы максимально пополнить ос кутанную королевскую казну. Предлогом для этой экспедиции должно был о послужить убийство мономотапой Силвейры.
Выдвинутая королем идея вооруженного вмешательства вызвала оппозицию со стороны меньшинства на королевском совете. В конце концов, был достигнут компромисс, который сводился к тому, что прежде чем начать военные действия, командующий экспедицией должен направить мономотапе ультиматум. Суть этого послания должна заключаться в том, что в связи с недавними грабежами и убийствами португальских подданных, не последним из которых был Гонсалу да Силвей- ра, от мономотапы требуют разрешить свободный въезд всем португальским торговцам и миссионерам и уплатить компенсацию за прошлые обиды. Кроме того, он должен изгнать из своего государства арабов, так как их присутствие наносит ущерб интересам Португалии.
Командующим экспедицией, который должен был вручить этот ультиматум африканскому правителю, король Себастьян назначил бывшего генерал-губернатора Индии Франсиску Баррету, которому был дан титул губернатора завоеваний в Мономотапе и добавочный титул «завоеватель рудников»*, что, между прочим, ясно указывает на главную цель его экспедиции. В качестве советника к Баррету был приставлен иезуит Франсиску де Монкларуш, который был одним из двух миссионеров, сопровождавших Гонсалу де Силвейра и его путешествии в Восточной Африке. В экспедиции принял участие также великий магистр Ордена святого Васко Фернацдиш Омем. В распоряжение Баррету были предоставлены тысяча добро- иольцев, в том числе много дворян, которым были пожалованы  11 Documentacao ultramarina portuguesa. 3 vols. Lisboa, 1960—1963, vol. II, Doc. 29, li. 173, 271.
19


крупные суммы из королевской казны и обещано возобновлять эти пожалования ежегодно до тех пор, пока задача экспедиции не будет выполнена. Экспедиция была хорошо экипирована оружием, амуницией, вьючными животными и всевозможными припасами1.
Португальский королевский двор и мечтавшее о быстром обогащении дворянство жаждали золота. Этому золотому идолу они готовы были принести любые жертвы, ради него они готовы были на любые подлости и преступления.
В Мономотапе они надеялись найти то, о чем они грезили во сне и наяву. Они видели в своих мечтах новое Эльдорадо, из которого в метрополию как из рога изобилия посыплются слитки блестящего золотого металла. Слово «золото» было у всех на устах. По свидетельству современника этих событий хрониста Диогу де Коуту, «Ввиду новизны этой экспедиции, а также того, что ее целью было открытие золотых рудников, весь Лиссабон был приведен в волнение»1  2.
О 	том, какое большое значение придавал королевский двор экспедиции Баррету, свидетельствуют те огромные полномочия и невиданные привилегии, которые были даны ее руководителю. Диогу де Коуту сообщает, что «было принято решение... ежегодно до тех пор, пока завоевание не будет закончено, предоставлять ему 100 тыс. крузадо и 500 людей. И что если ему случится, плывя в Индию, встретить в море вице-короля или губернатора, те должны поднять свои флаги и зажечь огни, а в случаях, когда они могут быть вовлечены в войну, они должны командовать вместе, советуясь друг с другом. И что по его приказам чиновники казначейства Индии должны предоставлять средства для снабжения провизией его флота». Баррету отплыл из Лиссабона в апреле 1569 г. с флотом из трех судов, имевших на борту тысячу участников экспедиции. Ему был дан строгий приказ не предпринимать ничего, не посоветовавшись с иезуитом Франсиску де Монкларуш. Согласно сведениям хрониста Д. де Коуту, учитывая нездоровые климатические условия в нижнем Замбези, Баррету и многие участники экспедиции предлагали идти к рудникам сушей из Софалы. Монкларуш же настаивал на том, чтобы двигаться вверх по реке Замбези.
В связи с возникшими разногласиями Баррету созвал совещание высших командиров, на котором, по свидетельству хрониста, заявил, что «он имеет инструкции не предпринимать шагов в отношении завоевания рудников, не советуясь с отцом Франсиску Монкларушем, который при этом присутствовал»3.
В конце концов, монах добился своего и Баррету, помня полученный приказ, решил действовать по его совету. Эти сведения Ф. де Коуту, впрочем, нельзя считать абсолютно точными. Их дос-
1 Theal. Op. cit., vol. VI, pp. 357—358.
2 Ibid., p. 358.
J Ibid., pp. 361-362.
20


miicpiiocTb вызывает сомнение при сопоставлении с письмом И Ф. Омема Луишу да Силва от 15 февраля 1576 г. (210), в котором митрится о хорошем взаимопонимании между Ф. Баррету и отцом Моикларушем. В обнаруженном сравнительно недавно другом письме В.Ф. Омема также нет никакого упоминания о разногласиях мижду иезуитом и Ф. Барретом.
Баррету отплыл из Мозамбика со всеми своими людьми, ло- пыдши, ослами, верблюдами, оружием и инструментами для работы им рудниках и поплыв вверх по реке Куама (Замбези), достиг Сена, lurei. в ноябре 1569 г. он разбил лагерь. С началом ранних дождей многие из его людей заболели лихорадкой. Португальцы заподозрили «мшпих неподалеку арабов в том, что они отравили продукты1  II.
Баррету «приказал им тайно окружить мавританскую дерев- ши .они убивали всех, кто попадался им на пути, а главных людей шили в плен»2.
При этом португальцы проявили свой обычный изощренный caiu ни и многие ни в чем не повинные люди, в том числе женщины и дсш, нашли свою смерть на остриях их копий или в жерлах пушек.
Как свидетельствует Д. де Коуту, португальцы ежедневно привя- м.шали пленных «попарно к жерлам больших пушек, которые разрывали их на куски, чтобы вселить ужас в других». Единственное исключение они сделали для одного араба, пожелавшего принять Фистианство. К нему было проявлено «снисхождение»: вышеописанная казнь была «великодушно» заменена...повешением3.
I [о после этой зверской расправы смертность среди португальцев ш: только не уменьшилась, но продолжала возрастать. Между тем Баррету послал своего эмиссара с охраной к мономотапе, чтобы подучить его разрешение наказать вождя племени монгас, который восстал, а затем пройти в район рудников в Маника. Первое требование было лишь предлогом для второго. Пройдя 150 миль до резиденции моиомотапы и действуя согласно полученным инструкциям, посла¬
I Диогу де Коуту, который был участником этих событий, склонен считать, что такое отравление имело место. Он пишет: «гак как мавры никогда не будут друзьями крисгиан, как только они узнали, что цель губернатора — открыть рудники, вследст- ■II 1с чего они потеряют свою торговлю, они решили постепенно убить всех наших июлей с помощью яда. Для этого, когда прибыл губернатор, они прикинулись очень
II нл еприимными и добрыми и часто угощали наших людей и на банкетах они добавляли в пищу яд, который давал эффект спустя долгое время. В сочельник они пригласили многих дворян и командиров на лёгкий ужин, для которого приготовили много конфет и в том числе отличный мармелад, в который положили яд, зная, что наши люди очень любят это лакомство». (Там же, стр. 370). Эта версия де Коуту представляется сомнительной, особенно учитывая его упоминание об «эффекте спустя долгое время», а также то обстоятельство, что смертность среди португальцев по сократилась и после расправы над арабами.
' Thcal. Op. cit., vol. VI, pp. 364—370.
1 Ibid., p. 372.
21


нец, как сообщает Д. де Коуту, «в день, когда должен был получить аудиенцию, направил какого-то португальца со стулом и ковром, которые были помещены напротив трона мономотапы и близко от него, после чего посол вошел со всеми португальцами, которые были (вопреки принятому в Зимбабве этикету — А.Х.) одеты, обуты и с оружием»...1 Посол вернулся в Сена, сообщив, что мономотапа не только согласился удовлетворить требования Баррету, но и предложил ему 100 тысяч человек, но Баррету отказался от этой помощи, так как видимо опасался, что это может помешать его планам.
Получив радостное известие, Баррету с 500 оставшимися в живых мушкетерами и 23 лошадьми двинулся на юг. Ему предстояло пройти через княжество Китеве, владыка которого был в полувас- сальной зависимости от мономотапы. По свидетельству Сантуша, Баррету пришлось вести «великие и жестокие войны с Китеве, королем земель между Софалой и Маника, ибо тот постоянно старался помешать ему пройти к упомянутым рудникам, расположенным в королевстве одного из его соседей по имени Чиканга, а губернатор не мог достигнуть рудников, не пройдя через все королевство Китеве... Причиной его отказа было отчасти нежелание, чтобы португальцы имели дела и торговлю с его врагом Чиканга и доставляли в его страну много тканей и бус для обмена их на золото из его рудников, благодаря чему тот мог стать богатым и могущественным..., а отчасти нежелание, чтобы португальцы получили сведения о его стране, пересекая все его королевство»1  2.
Правитель Китеве оказал упорное сопротивление португальской армии. По свидетельству Сантуша, он дал им «много сражений, дерясь против португальцев очень храбро, доставляя Баррету много трудностей. Он делал это, несмотря на великую опасность для своих кафров (т.е. африканцев — А.Х.), так как португальцы постоянно убивали их и наносили поражения его армии, избегая засад, которые почти ежедневно устраивались для них на дороге, Китеве думал только о том, чтобы собрать своих людей и ежедневно посылать их сражаться с Франсиску Баррету, чтобы помешать ему двигаться вперед»3.
Вооруженные лишь дротиками и стрелами, африканцы сознавали превосходство огнестрельного оружия европейцев. Не будучи в состоянии противостоять этому оружию в открытом бою, они прибегли к тактике пассивного сопротивления. Они стали прятать на пути следования португальцев все съестные припасы и уходить из своих деревень в леса. «Так, страдая от голода и постоянной войны, с оружием на плечах, португальцы добрались до города..., где жил Китеве, который услышав об их прибытии, бежал к бывшим побли-
1 Ibidem.
2 Ibid., vol. И, р. 217.
3 Ibid.
22


мм mi высоким горам со своими женами и большинством людей
города, взяв их как свою охрану, так что когда Франсиску
1>«Ч1|нлу достиг города, он встретил лишь слабое сопротивление и, м|и«щш его огню, сжег его большую часть»*  1.
Совершив этот традиционный мрачный церемониал португаль- колонизаторов, Баррету с оставшимся войском устремился к
• яниной цели своего предприятия — к району Маника, где были рас- ноиожшы заветные золотые рудники. Правитель княжества Чикан га ж фетил его очень радушно. По свидетельству Сантуша, он «послал тгпнмить его на пути с множеством провизии и коров и сказать ему, 'ни он в восторге видеть его в своем королевстве»2.
Баррету в ответ послал поблагодарить его за гостеприимный прими н послал ему множество тканей и бус. Воспользовавшись гостеприимством и излишней доверчивостью этого вождя, Баррету сумел шиипать ему соглашение, по которому португальцы впредь получали iipiiiu) беспрепятственного въезда в Маника и могли свободно обменивать свои товары на золото3. Заключив столь выгодный договор, португальцы были уверены, что сумеют быстро прибрать к рукам мнотые рудники, но их ждало разочарование, которое современник них событий Сантуш описал следующим образом: «Когда порту- Ы1п,цы оказались в стране золота, они думали, что тотчас же смогут наполнить им мешки и унести столько, сколько найдут, но когда они провели несколько дней около рудников и увидели, с каким трудно-
• шми, трудом и риском для жизни, кафры извлекают его из недр и:мяи и скал, их надежды были развеяны»4. После этого Баррету ретин вернуться в Софалу, пройдя тем же путем, каким пришел в Маника и готовясь к новым сражениям с владыкой Китеве. Однако, на нот раз Китеве не рискнул оказать сопротивление европейцам, а счел за лучшее послать Баррету предложение о мире, «который тот принял с большой радостью, желая обеспечить этот путь для торговцев из Софалы». Согласно договору, который он подписал, капитан ( офалы должен был впредь давать Китеве ежегодно 200 кусков ткани, а взамен тот разрешил португальцам свободный проход через I вой земли в «королевство» Чиканга5.
После похода в Маника Баррету направился со своим войском в Чикоа, где, по слухам, находились серебряные рудники. Для этого ему предстояло пройти через земли Монгас — вассалов мономота- пм, которые, по словам Сантуша, были «расположены на южном берегу реки (Замбези) как и Сена и Тете». Сантуш описывает Монеле, как «черных язычников, очень храбрых и самых воинственных
1 Ibid., р. 218. ; Ibid.
’ Ibidem.
1 Ibid.
' Ibid., p. 219.
23


из всех племен, которые жили тогда на этих реках, и поэтому они доставили великие трудности нашим завоевателям, с которыми у них было множество битв»1. По мнению некоторых исследователей, монгас были предками народности шона.
В боях с португальскими завоевателями они проявляли исключительное упорство и мужество. Особенно упорный характер имела трехдневная битва с монгас в июле 1572 г. к югу о Замбези между Сена и Тете. Благодаря мушкетам, аркебузам и пушке 600 португальцев, поддержанных 200 африканцами, сумели нанести поражение 10—12 тысячам монгас, вооруженных луками, копьями и топорами. Сантуш рассказывает, что перед сражением вперед вышла старая женщина, которая, бросив горсть пыли в сторону португальцев, заявила, что ослепит их всех, после чего их легко будет разбить и взять в плен. Благодаря этому обещанию колдуньи, африканцы двинулись настолько уверенные в победе, что взяли с собой веревки, чтобы связать португальцев как овец. Однако выстрелом из фальконета эта женщина была убита. «За это губернатор снял с шеи цепочку с талисманом и надел ее на шею главному канониру... Кафры же были крайне удивлены неожиданным событием и опечалены смертью своей колдуньи, на которую очень надеялись. Однако, они были не так напуганы, чтобы оставить битву, но наоборот начали ее и сражались очень храбро...»1  2.
Описание этого инцидента мы находим у Д. де Коуту, который подтверждает, что гибель колдуньи «не помешала кафрам обрушиться на наших людей... с неистовыми криками и воплями, размахивая своими мечами и дротиками, которые они называют пом- берас»3. Победу в этом бое одержали португальцы благодаря наличию кремневых ружей и пушки-фальконета. Баррету приказал подпустить наступавших плотными рядами монгас поближе, а затем с близкого расстояния открыть по ним огонь из фальконетов и ружей. По словам де Коуту, «этим залпом было убито столько людей, что поле покрылось трупами, а когда дым рассеялся, кавалерия и пехота атаковали приведенную в замешательство толпу кафров.
Их рубили до тех пор, пока они не отступили, оставив на поле боя более шести тысяч трупов, не считая многих умерших в пути»4.
Второй бой два дня спустя был еще более яростным. Монгас (шона) использовали боевой порядок в виде полумесяца, который позже применяли и сделали знаменитым зулусы в борьбе с англичанами. В третьем бою португальцы, число которых было значительно уменьшено войной и болезнями, были вынуждены защищаться за частоколом, а затем отступить в Сена. Огромная тысячная армия, с которой Баррету начинал свою экспедицию, теперь
1 Ibid., р. 263.
2 Ibid., р. 264.
3 Ibid., vol. II, р. 376.
^ Ibid., р. 377.
24


vuiMii.шилась до 180 человек. Это были уже не прежние блиставшие пипрликой и верящие в легкий успех сытые и самонадеянные сол- *11111.1, а истощенные, больные, голодные люди, не думающие ни о «им другом, как только поскорее выбраться из «проклятого афри- iin и; кого ада». Через две недели после возвращения в Сена в мае IVJ г. Баррету заболел и умер от лихорадки. Его преемник Васко Фирнандиш Омем, наследовавший особые запечатанные инструкции, которые следовало вскрыть только в случае смерти Баррету, мнистуя в соответствии с ними и советами иезуита Монкларуша, iíiii рушл остатки разбитого войска на корабли и отплыл в Европу1.
Итак, первый этап войны Португалии против Мономотапы (1569— и м гг.) закончился бесславно для португальцев. Колонизаторы на и1|м,ком опыте убедились, что захват золотых рудников — задача го- \тиц> более трудная, чем они предполагали, как из-за нездорового климата, так и из-за воинственности и свободолюбия местных племен и пародов, силу и масштабы сопротивления которых они явно недооценит*. По словам историка Даффи, «старый солдат Омем испытывал жгучую боль от толков по поводу провала знаменитой экспедиции»1  2. Собрав in тую армию, более чем из 400 солдат, Омем в августе 1574 г. отплыл в 1 офллу. Прибыв в этот порт, он направился к золотоносным землям маника. Ему предстояло пройти через земли вождя Китеве, который, пи словам де Коуту, был «великим господином, самым могущественным из всех кафров в этих местах, за исключением мономотапы»3.
Чтобы задобрить этого вождя, Омем послал ему богатые подарки, прося разрешить ему свободный проход к рудникам. Однако Китеве решительно воспротивился этому, поскольку, как сообщает наш источник, «он очень ценил торговлю португальцев, которая шла через Софа- му и давала ему одежду и бусы, которые для этих кафров большее сокровище, чем для нас то, что собирался открыть губернатор, и он опасался, что как только рудники будут открыты, все эти товары пойдут в королевство Чиканга, а он потеряет прибыли, получаемые от этого...»4. Будучи не в состоянии воспрепятствовать продвижению конкистадоров силой оружия, Китеве, по свидетельству участника этих событий де Ко- yiy, «решил сделать это другими более мощными средствами, а именно с помощью голода. Поэтому он приказал прятать все съестные припасы п уходить из всех краалей, где должны были пройти наши люди, а также засыпать все колодцы». Относившийся к африканцам со свойственным португальцам презрением, де Коуту в данном случае не может скрыть своего восхищения и изумления их изобретательностью и многозначительно добавляет: «это показывает, что хотя они кафры, они уж не такие варвары, чтобы не суметь использовать ту же стратегию, кото¬
1 | Dubois — Fontanelle J.G.] Anecdotes africaines depuis Torigine. Paris, 1775, p. 132.
• Duffy. Op. cit., p. 38.
1 Theal. Op. cit., vol. VI, p. 387.
4 	Ibid., p. 287-388.
25


рую применяли короли Персии..., когда в их королевство вторгались турки»1. После нескольких стычек с местными племенами Омем достиг заветной цели своей экспедиции и разбил лагерь недалеко от места, где находится современный Умтали. Здесь, как это видно из письма Омема королю, он в течение 9 дней исследовал рудники, вырыл 600 ям и взял образцы золота в слитках и в порошке. Осмотрев рудники, португальцы еще раз убедились, что без применения механизированного и квалифицированного труда добыча руды будет мало эффективной1  2. Вернувшись в Софалу, Омем затем прошел на север. Оттуда португальцы проплыли на лодках 150 лиг, оставив позади Сена и Тете. Когда река перестала быть судоходной, они двинулись по берегу и прошли 150 лиг, достигнув земель, принадлежащих Сашурро. Запасшись там продовольствием, экспедиция шла еще 42 дня, пока не достигла района серебряных рудников в Чикова. Омем добился от послов мономотапы передачи этих рудников в его собственность. Однако местный вождь М анаша отказался передать ему рудники, за что был схвачен и отправлен в Мозамбик. Сам Омем так описывал эти события в письме королю: «...туда прибыли 3 посла от мономотапы и отдали мне во владение все эти горы Бокиза и Чикова. Они сказали сеньору Манаша, чтобы он немедленно отдал мне ямы, из которых добывают серебро, но тот не захотел это сделать, за что я его схватил...и держал в своей палатке закованного в палатке 16 дней». Манаша отказался сообщить врагам интересовавшие их сведения3. Тогда португальцы предприняли интенсивные поиски серебряных рудников. Жители прибегли к проверенной тактике, убегая из деревень в леса и унеся с собой все продукты. Сантуш сообщает по этому поводу следующее: «Ни один кафр не осмелился указать точное местонахождение рудников, ибо они очень боялись, что португальцы после открытия их, отнимут у них земли и выгонят их и потому они теперь все бежали, оставив страну португальцам, а также для того, чтобы кто-нибудь из них не мог быть схвачен и принужден силой или пытками раскрыть тайну»4.
Таким образом, перед нами совершенно определенная картина массового героизма африканцев в борьбе с португальскими колонизаторами; народ Чикова, поголовно ушедший в леса, продемонстрировал не только большую силу духа, готовность к самопожертвованию, но и высокую степень организованности. Как видно из источников, не нашлось ни одного предателя, несмотря на «обещания и щедрые подарки, которые губернатор предложил каждому, кто покажет эти рудники»5.
1 Ibid., р. 388.
2 Согласно свидетельству де Коуту, Омем увидел «трудности, с которыми кафры добывали золото из недр земли, и что риск столь велик, что над многими людьми ежедневно нависала угроза быть похороненными в этих рудниках...» (Theal. Op. cit., vol VI, p. 389).
3 Congresso internacional de historia dos descobrimentos. Lisboa, 1961, vol. V, Parte 1, p. 102.
4 Theal. Op. cit., vol. II, p. 282.
5 Ibidem.
26


И связи с этим Сантуш рассказывает весьма любопытный случай: и )/шико в стране нашелся один кафр, который, рассчитывая на выгони, которые он мог получить...решил показать ему камни, содержащие
• добытые на этих рудниках, но зарытые в другом месте, уверни. чго это и было место рудников. Это решение он осуществил, и ■ уитжды ночью тайно пришел к месту, где как он знал, были рудники и. вытащив два камня весом около четырех или пяти фунтов каждый, mi’мм их на большом расстоянии от рудников». После этого «он попил к губернатору и сказал ему, что желает тайно раскрыть ему место рудников...при условии, что он даст ему за это определенное количе-
• I hi I тканей и бус. Губернатор с великой радостью обещал ему все, что ini просил и, приказал дать ему несколько кусков ткани, а также прими шм собрать роту солдат и пошел с ними и с кафром к месту, где он i.ipi.iM камни... Выкопав большой кусок земли, они обнаружили камни. при виде которых португальцев охватила радость и восторг. Трубы н барабаны в лагере помогли в праздновании этого открытия. По- I коньку наступили сумерки, кафр сказал губернатору, что хочет идти лимой и что поскольку рудники уже открыты, он вернется рано утром. I уГн-рнатор позволил ему уйти, думая, что на него можно надеяться, шк как он должен вернуться за тканью, в добавление к той, которую vac получил, но он никогда не вернулся»1.
Когда обманутый португальский губернатор понял, что его попросту оставили в дураках, он решил отказаться от попытки завла- I и: м» рудниками. «Видя, что нет средств открыть рудники и что все цифры страны бежали с провизией, и он не может оставаться там много дней из-за нехватки продуктов, он спустился вниз по реке к < Vim, оставив в Чикова 200 солдат»1  2. Эти солдаты, укрывшиеся за ■шстоколом в Чикова, оказались в необычайно трудном положении, будучи окружены враждебным населением, стремившимся во что бы го ми стало избавиться от ненавистных чужеземцев. «Солдаты оставались в этом месте несколько месяцев, но не нашли никого, кто бы показал им то, что они желали знать, никого, кто бы продал им за деньги провизию, которую они просили, и потому они были вынуждены отнимать ее силой у кафров и сделали несколько походов в окружающую страну, где захватили много провизии и коров»3...
Понимая, что штурм укрепленного португальского форта — дело рискованное, африканцы решили покончить со своими врагами с помощью хитрости. Они послали своих людей сказать португальцам, что «tíuc как они их друзья, они раскроют им место серебряных рудников, которые они так страстно желают знать, чему наши люди очень обрадовались, думая, что трудности и голод, от которых они 1лрадали, после открытия рудников будут хорошо вознаграждены»4.
1 Ibid., р. 283.
‘ Ibid., р. 284.
* Ibidem.
4 	Ibidem.
27


Оставив 40 человек для охраны форта, остальной гарнизон в составе 150 солдат двинулся вслед за проводниками к высокой горе, где, как те уверяли, и находились рудники. Но как только португальцы вступили в густые заросли, на них набросились спрятанные в засаде три тысячи вооруженных африканцев, «убивая и раня как можно больше». И поскольку португальцы «были окружены зарослями и атакованы со всех сторон врагом и не могли сражаться в соответствующем порядке, они были почти все убиты»1. Вскоре после этого были уничтожены и остатки португальского гарнизона, находившиеся в форте.
Таким образом, попытки Баррету и Омема овладеть богатствами междуречья, окончились провалом, натолкнувшись на массовое сопротивление африканских племен.
Судьба двух экспедиций убедила португальскую корону в бесполезности попыток занять хинтерлянд юго-восточной Африки. Вскоре после этого восточная Африка была вновь низведена до статуса ка- питании, подчиненной вице-губернатору Индии1  2.
Португальцы теперь не рисковали выходить далеко за пределы своих крепостей в Тете, Сена, Мозамбике, Софала и других местах, расположенных недалеко от побережья. Но и там их жизнь не была безмятежной.
Сантуш замечает, что «многие катастрофы случались с португальцами из-за их великой самоуверенности в этих землях и презрения, с которым они относились к кафрам».
В 90-х годах XVI в. португальцам пришлось вести изнурительную войну с воинственным и свободолюбивым племенем мазимба (зимба), жившим на северном берегу Замбези, напротив форта Сена и принадлежавшим к этнической группе Марави3.
История этой войны, которую незаслуженно обходят молчанием западные историки, весьма любопытна в том отношении, что она может служить неотразимым аргументом против распространенной ими легенды о том, что африканские народы легко подчинились португальской колонизации, ибо якобы были неспособны к сколько-нибудь длительному организованному сопротивлению.
Сантуш рассказывает, что, когда он был в Сена, мазимба вторглись на территорию одного лояльного к португальцам вождя, захватили его крааль и убили многих его соплеменников. Этот вождь, бежавший под защиту португальцев в Сена, просил капитана Андре де Сан- тьягу о помощи. Капитан решил действовать повидимому не столько из желания помочь этому вождю, сколько из опасения усиления ма-
1 Ibid., р. 285.
2 Ibid., р. 38.
3 Потомками этого племени являются современные мазимба — одно из племён, говорящих на диалекте языка ньянджа. Некоторые исследователи полагают, что «зимба» было названием, которое португальцы применяли ко всякому чересчур воинственному и дикому племени.
28


•нмГы, которые могли в будущем быть серьезной угрозой для форта I *• Iс «Поэтому, сделав все необходимые приготовления для этой вой- мм. он выступил, взяв с собой большое число португальцев из Сена с I'Vkmimh и двумя тяжелыми пушками из форта. Прибыв к тому месту, пн- были мазимба, они увидели их за сильным двойным деревянным милмсадом с валом и амбразурами для стрел, окруженного очень глу- Гм »i\ им и широким рвом, за которым враги вели себя вызывающе»*  1.
Это и другие свидетельства источников дают основание полами.. что Мазимба были знакомы с фортификационным искусством и были отличными военными тактиками.
Слнтьягу, видя, что «предприятие будет гораздо серьезнее, чем ни предполагал», и что он привел слишком мало людей, чтобы атаки мать столь сильного врага и его крепость, разбил лагерь и послал mn.-i.Mo капитану Тете Чавесу. Тот поспешил на помощь с отрядом и 100 человек. Однако, мазимба узнали о подходе португальских мидкреплений и решили любой ценой помешать их соединению с пивными силами врага. Они послали своих разведчиков, которые книжны были вести постоянное наблюдение за колонной Чавеса и • ообщатъ о ее маршруте. Узнав от этих агентов, что португальцы рт строили свой боевой порядок и беззаботно спят в гамаках и па- иппкинах, которые несут рабы, мазимба ночью под покровом темни гы тайно сделали вылазку из крепости «и внезапно обрушились на них с такой стремительностью, что в короткое время они все л |.| л и убиты, ни один не остался живым. Когда они были мертвы, мазимба отрезали им ноги и руки, которые унесли на спине вместе со всем их багажом и оружием»2.
По свидетельству Сантуша, который сам был очевидцем этих событий, мазимба «отпраздновали победу, играя на множестве корнетов и барабанов. На следующий день на рассвете они вышли из крепости. Иождь был одет в ризу..., неся в левой руке золотой кубок, а в правой — дротик. Все другие зимба несли на спинах конечности португальцев и тлову капитана Тете на острие длинного копья и били в барабан, который они взяли у него. Так с громкими криками и воплями они прошли на виду у Андре де Сантьягу и всех бывших с ним португальцев и показали им все эти вещи. После этого они отступили в свою к|)епость, говоря, что то, что они сделали с людьми из Тете, которые пришли на помощь их врагам, они сделают и с ними»3...
Эта демонстрация, проведенная мазимба, имела именно тот психологический эффект, на который они рассчитывали. Приведенные в ужас этим зрелищем, португальцы решили с наступлением ночи незаметно уйти из крепости. Однако улизнуть незамеченными им не удалось. В тот момент, когда они пытались перепра¬
1 Theal. Op. cit., vol. II, p. 294. * Ibid., p. 295.
1 Ibid., p. 296.
29


виться через реку, «их услышали мазимба, которые сделали вылазку из своей крепости и обрушились на них на берегу реки. Среди убитых был и Андре де Сантьягу». Всего они убили в этих боях 130 португальцев, в том числе каштанов фортов Тете и Сена. При этом их собственные потери были ничтожными. Эти чувствительные поражения мазимба нанесли португальцам в 1592 г. После этого победоносные мазимба практически стали хозяевами обеих берегов Замбези в районе Сена, чиня препятствия португальскому судоходству и торговле. В 1593 г. капитан Мозамбика Педру де Соуза решил наказать и отогнать от Замбези это ставшее опасным для португальцев племя. Он двинулся против них во главе большого войска из 200 португальцев и 1500 африканцев. Переправившись на южный берег Замбези, он прошел сушей к крепости мазимба и разбил лагерь в том же месте, что и его неудачливый предшественник Сантьягу. Там он приказал открыть огонь из пушек по стенам крепости, но это не дало эффекта, так как они были сделаны из дерева и усилены земляным валом1.
Педру де Соуза, «видя, что его артиллерия не смогла поколебать вражескую стену, решил войти в крепость и взять ее штурмом и для этой цели приказал наполнить часть рва, что и было сделано, — рассказывает Сантуш, — с великими трудностями и опасностью для наших людей, так как зимба со стены ранили и убили некоторых из них стрелами. Когда часть рва была заполнена, большое число людей с топорами в руках приблизилось к частоколу и начали его срубать, но зимба со стены начали лить на них столько кипящего жира и воды, что почти все были ошпарены и тяжело ранены, особенно нагие кафры, так что никто не осмелился подойти близко к частоколу, потому что они боялись кипящего жира и из-за страха перед железными крюками, похожими на длинные гарпуны, которые зимба просовывали через амбразуры в стене, раня и захватывая всех, кто подходил близко...». Поэтому капитан приказал отступить и остаток дня был посвящен оказанию первой помощи раненым и получившим ожоги. На следующее утро де Соуза приказал собрать сучья деревьев, из которых были сделаны огромные плетеные башни, которые он распорядился поставить напротив крепостной стены и наполнить землей, «чтобы солдаты могли на них сражаться с помощью ружей, а зимба не посмели появиться на стене и лить кипящий жир на людей, срубающих частокол»1  2.
Самонадеянный де Соуза считал, что его остроумная идея неизбежно приведет зимба к гибели. Но изобретательному португальскому командующему трудно было конкурировать с еще более изобретательными зимба. На военную хитрость они ответили военной хитростью. Через своих агентов они распространили в лагере португальцев ложный слух о том, что форт осажден войском какого-то
1 Ibid., р. 297.
2 Ibid., р. 298.
30


могущественного африканского вождя и что жены и дети порту- |им1.цев подвергаются там смертельной опасности. «Эта ложная информация была распространена по лагерю и жители Сена пошли к ипнптану и просили его оставить засаду зимба и обратить внимание \и\ то, что гораздо важнее, так как в противном случае они вынуждены будут вернуться домой и покинуть его»1.
Рискуя потерять все свое войско, де Соуза вынужден был согласиться на возвращение в Сена. Однако, когда он снял осаду и пытался ночью бесшумно перейти на другую сторону реки, зимба ■•лслали вылазку из крепости, атаковали португальцев, убили мно- |ин из них и захватили обоз и артиллерию. После этого поражения лг Соуза с остатками разбитой армии вернулся в Сена, а оттуда в Мозамбик.
Положение зимба после этого значительно улучшилось, а их мо|ущество окрепло. Одержав ряд военных побед над португальцами, зимба почувствовали себя настолько уверенно, что решили совершить поход на северо-восток к богатым городам побережья.
Как свидетельствует Сантуш, «они вышли из своей страны и начали обрушивать свою ярость на соседей, и они пересекли все королевство Кафрарии, двигаясь все время на восток». Далее Санти, который не избежал присущих португальцам того времени ирсдубеждения и ненависти к зимба, явно утрируя факты, пишет: ■Они двигались через эти земли, разрушая и грабя все, что находили, и пожирая всякое живое существо...не щадя никого, за исключением кафров, которые приходили к ним и желали сопровождать в ной экспедиции и которых они принимали в свою армию».
Попытки представить зимба в виде кровожадных каннибалов, скорее всего, были связаны с необходимостью найти какое-то оправдание позорным поражениям, которые терпела от этого племени португальская армия, пользовавшаяся репутацией одной из лучших прмий того времени.
Нельзя не заметить одну характерную особенность португальских хроник и сочинений XVI—XVII вв., которая имеет последовательность закономерности: как только португальцы терпят военное поражение от какого-либо африканского племени или народа, так по племя или народ оказывается под пером португальских хронистов «племенем варваров-людоедов», с которыми невозможно сражаться, так как они едят человеческое мясо. Обвинение в людоедстве происходило, по-видимому, не столько из реальных фактов, сколько из желания спасти репутацию португальского оружия и португальской короны и попытаться найти причину поражений не и военно-тактических ошибках и просчетах португальских воена-
1 Ibid., рр. 298-299.
31


чальников и мужестве и стойкости африканцев, а в физическом отвращении португальцев к антропофагам1.
Именно этим больше всего склонен объяснять Сантуш успехи зимба. Он пишет, что «они собрали более 15 тысяч воинов, с которыми они оставили опустошенными все земли, которые пересекли, так что они, видимо, были жестоким бичом и карой, которую Бог решил послать на Кафрарию»1  2.
Достигнув острова Кильва, зимба подвергли его длительной осаде, разбив лагерь на материке и лишив остров подвоза продовольствия. После нескольких месяцев блокады один араб — предатель, желавший получить часть добычи, провел зимба на остров по известному ему броду. Зимба ворвались в город и начали убивать спавших и не подозревавших об измене жителей.
По данным, приводимым Сантушем, всего было убито более трех тысяч мужчин и женщин. «Они ограбили весь город Кильва, в котором нашли огромную добычу и богатства»3. В связи с этим Сантуш рассказывает любопытный эпизод, который показывает, что зимба были присущи почти рыцарские понятия о чести и римское благородство и ненависть к предателям. Когда город был разграблен, вождь мазимба послал за тем арабом, который показал секретный брод. Когда к нему привели предателя и всех его родственников, «он повернулся к этому мавру и сказал: «Я не хочу, чтобы продолжало жить такое ничтожное существо, как ты, ибо ты столь жесток, что ради собственной корысти предал свою страну и своих соотечественников в руки врагов». И, повернувшись к кафрам, он сказал: «Возьмите этого ничтожного человека и всю его семью, свяжите им руки и ноги и бросьте в море на съедение рыбам, ибо не годится, чтобы кто-нибудь, принадлежащий к столь жалкой расе, остался живым». Приказ был приведен в исполнение и этот приговор был, конечно, приговором не варвара, каким был этот человек, а мудрого человека и он показывает, с каким основанием Александр Великий сказал, что, хотя он пользовался предательством тех, кто сдавал ему города, он ненавидел предателей»4.
Разрушив и разграбив Кильву, зимба продолжили свой поход на север и, двигаясь вдоль побережья, захватили и подвергли разграблению Момбасу, после чего направились к Малинди. Султан Малинди был крайне встревожен известиями о приближении непобедимой ар-
1 Некоторые источники дают повод думать, что наблюдающееся среди ряда африканских племён людоедство было не более, чем актом мести, долженствовавшим символизировать ненависть и презрение к врагу. Прав был французский просветитель XVIII в. Рейналь, который писал: «Кажется, что одно мщение приправляет пищу, противную человечеству».
2 Ibid., р. 300.
3 Ibid., р. 301.
4 Ibid., рр. 301-302.
32


мни зимба, только что разрушившей Кильву и Момбасу. Он возлагал и» г свои надежды на португальский гарнизон из 30 солдат во главе с mi и,иным капитаном Мендишем де Васкоселуш. Сантуш так описываем последовавшие за этим события: «Зимба подошли к Малинди с великой наглостью и хвастовством, как люди, которые никогда не боят- • н никакой нации и атаковали город с огромной стремительностью. Хоти наши солдаты убили многих из них из ружей, некоторые сумели вскарабкаться в разных местах на стену, которая была низкой и уже почти овладели валом. Жестокая битва разгоралась со всех сторон. В «го время более трех тысяч кафров называемых Моссегуэжо, друзей короля Малинди, пришли к нему на помощь...Ото атаковали мазимба ■ тыла с такой храбростью и силой, что в короткое время, помогли разбить и обратить их в бегство»1. Почти все мазимба были убиты, loin,ко вождь и около 100 человек спаслись и, держась одной группой, нгрнулись в свою страну тем же путем, каким и пришли. Так были |ипГ)иты в Малинди с помощью племени Моссегуэжо грозные враги но|У1угальцев — мазимба, долгое время наводившие трепет на колони- ипоров. Так закончился беспримерный в XVI—XVII веках в Африке поход племени мазимба от Сена до Маливди, во время которого они победоносно прошли 300 лиг — (1500 км.), разбивая и уничтожая iu: фечавшихся на пути бесчисленных противников.
Наряду с зимба, другим могущественным противником португальцев в Восточной Африке в конце XVI в. было воинственное племя макуа, жившее неподалеку от острова Мозамбик. В 80-х голах XVI в. это племя совершало частые набеги на принадлежавшие португальцам на побережье материка плантации, сады и пальмовые рощи, опустошало их, убивая при этом многих европейцев. Напуганные набегами макуа, португальцы даже стали покидать свои фа- te иды на побережье. По словам Сантуша, макуа имели также обыкновение «подходить к домам и требовать ткани, пищу и вино, и, если им в этом отказывали, они забирали силой и часто сжигали дома и срубали пальмовые деревья»2.
С целью положить конец набегам макуа капитан Мозамбика Нуно Целью Перейра, собрав войско в 400 человек, из которых 40 были португальцами, двинулся в 1585 г. к краалю вождя макуа по имени Мауруза. Тайно под покровом ночи переправившись на материк, португальцы напали на крааль, сожгли его и убили многих африканцев. Оставшиеся в живых макуа бежали в леса, где, собравшись вместе, решили отомстить португальцам за смерть своих соплеменников. С этой целью они устроили засаду на их обратном пути в Мозамбик. Сантуш так рассказывает об этом: «Португальцы, видя, что нечего больше делать в краале, так как он сожжен, а кафры, которые в нем жили, или сбежали, или были убиты, полагая, что  * •1 Ibid., р. 303.
• Ibid., р. 312.
33


нет больше опасности, отдали рабам свои ружья, а сами залезли и гамаки, которые несли на плечах другие рабы и так отправились и Мозамбик в отдалении друг от друга и без всякого порядка, как если бы они путешествовали в безопасности. Поджидавшие их кафры...обрушились на них с такой стремительностью и яростью, что убили всех, за исключением двух-трех португальцев и нескольких кафров, которые бежали в леса, где прятались три дня, а затем вер- нулись в Мозамбик с вестью о несчастье, постигшем их товарищей»1.
В связи с этим Сантуш отпускает следующее многозначительное замечание, которое несомненно было результатом богатого и горького опыта: «Многие другие подобные катастрофы случались в этих землях с португальцами из-за великой самоуверенности и презрения, с которым они относились к кафрам»1  2.
Таким образом, даже португальский хронист, сам отнюдь не отличавшийся избытком теплых чувств к африканцам, вынужден признать, что конкистадоры часто терпели военные неудачи в борьбе с африканцами из-за своей невероятной кичливости, аристократической спеси, зараженности расовыми и сословными предрассудками и недооценки интеллектуальных возможностей африканцев. Замечание Сантуша любопытно еще и в другом отношении. Получившие не один горький урок в сражениях с африканцами, португальцы постепенно вынуждены были менять свои оценки и стали считать их серьезными и опасными противниками, отличавшимися силой, ловкостью, храбростью, умом, а также необыкновенной сметливостью и находчивостью.
После разгрома войска Перейры, Мауруза еще некоторое время продолжал вести ожесточенную войну против португальцев, но потом, понимая бесперспективность борьбы против имевших огнестрельное оружие европейцев, заключил с ними мир3.
В начале XVII в. Мономотапа переживала внутренние трудности вследствие восстаний вассально зависимых князей против центральной власти. Правителем государства в то время был Гатси Ру- сере (1596—1627), который был первым в серии правителей империи, власть которых зависела от европейской поддержки.
Самым ценным источником для изучения истории взаимоотношений этого правителя с португальцами является написанная в 1630 гг. «История Индии» Антониу Боккаро4. Боккаро был хранителем архивов в Гоа с 1631 г. и имел возможность читать все документы, которые проходили через руки вице-короля. Его «История», которая была послана в Лиссабон в 1636 г., покрывает, главным образом, период 1612—1617 гг., но события, связанные с Мономотапой, излагаются с 1597 г. Как видно из свидетельств этого хрониста, португальцы неодно-
1 Ibid., р. 313.
2 Ibidem.
3 Ibidem.
4 Ibid., voi. III.
34


4>>niio приходили на помощь Мономотапе и при этом каждый раз »1|ч:мнлись извлечь из этого для себя максимальные выгоды в торговле н и использовании золотых и серебряных рудников. Первый раз они I к 'могли Гатси Русере в 1597—1599 гг., когда против него восстал вождь Чум id, который с большим войском подошел к столице Мономотапы — Ымбабве. Чунзо послал против мономотапы две большие армии. Одна tu них под руководством индуна Капампо подошла к Замбези и про- <1И11иулась до Масана. Гатси Русере обратился за помощью к португальцам и вскоре объединенная армия португальцев и каранга во главе с циней мономотапы Нингомоша выступила навстречу мятежному войску. V'. пытав об этом, Капампо начал отступать, уничтожая все продоволь- • 11н*м11ые запасы на своем пути. В результате, сообщает Антониу Бокар- ||м, «нашим людям, которые преследовали его, нечего было есть и голод питания их вернуться и оставить преследование врага»1. Вспыльчивый и *1чтокий мономотапа был столь разгневан неудачей похода Нингомо- нм, что приговорил его к смерти, хотя «тот был его дядей и вторым ли- мпм в королевстве». Второе войско Чунзо продвинулось до реки Мо- ■имЬо и заняло позицию неподалеку от резиденции мономотапы1  2.
Командующий этим войском Чиканда послал подарок мономотапе и сообщил, что он изменит Чунзо и станет вассалом мономотапы при утопии, если ему будет дано право владеть районом, который он займи. Мономотапа согласился на это, но через два года война была во- н н м лишена, когда Чиканда ограбил несколько рабов, занимавшихся тргонлей по поручению своих хозяев-португальцев. Жители Сена и I c ie сформировали армию, состоявшую из 75 португальцев и двух ты- о1ч африканцев. Во главе войска стал капитан Тете Бельчиор де Араужу. К мим присоединились 30 тыс. воинов мономотапы. Обнаружив лагерь Чиканда, в котором находилось 600 воинов, макаранга и португальцы подвергли его осаде, обстреливая из кремневых ружей3. Поняв, что его положение безнадежно, Чиканда предложил сдачу при условии, что будут пощажены жизни его людей. Мономотапа не согласился на это. Тогда ночью группа осажденных предприняла попытку вырваться из окружения, и Чиканде и нескольким его последователям удалось ускользнуть от врагов. На следующее утро осаждающие ворвались в ла- |грь, убили оставшихся там воинов и захватили большую добычу.
После этого португальцы вернулись в Тете и Сена, получив благо- парность мономотапы, а также разрешение свободно пересекать земли и носить оружие в его стране — привилегия, которую они не имели прежде4. Узнав об этом, король Испании и Португалии Филипп потребовал подробной информации об этих событиях от вице-короля Индии.
1 Ibid., р. 362.
•’ Ibidem.
■ Ibid., р. 363.
4 	Ibid., рр. 364; Axelson Е. Portuguese in South-East Africa, 1600—1700. Johannesburg, 1960, p. 30-31.
35


Между тем империя Мономотапа попала в полосу острого внутреннего кризиса. Ослабление центральной власти, а также привилегии, пожалованные мономотапой европейцам, имели своим следствием целую серию новых восстаний. Многие князья, воспользовавшись как предлогом казнью Нингомоша, отделились от мономо- тапы и заявили, что они не признают больше верховной власти правителя, который служит белым чужеземцам. Один из вождей поднял крупное восстание и овладел районом Тавара. На помощь мономотапе явился португальский отряд во главе с Франсиску де Кунья. Услышав о приближении объединенных войск португальцев и мономотапы, повстанцы бежали в крааль одного вождя, который, как они полагали, был к ним дружески настроен. Но вождь отказался предоставить им убежище и, отрубив голову вождю повстанцев, отослал ее мономотапе. После этого другой повстанческий командующий, человек огромной энергии и способностей по имени Матузианье, о котором говорили, что он раньше был пастухом, стал главой инсургентов и повел войну столь искусно, что в течение нескольких лет стал хозяином почти всей страны.
Многочисленные сведения об этом восстании, принявшем в 1607 г. исключительно широкие масштабы и охватившем всю страну, сообщает Бокарро. Эти сведения подтверждаются данными Резенди (около 1630 г.), который считает возмущение аборигенов следствием португальской политики аннексий, подавления и грубого вмешательства в дела местных жителей.
Матузианье, провозгласивший себя правителем макаранга, совершал рейды на территорию вождей, лояльных мономотапе и блокировал торговые пути, лишив португальцев возможности получать золото и рабов из внутренних районов Мономотапы1.
На помощь мономотапе пришел португальский купец из Тете Диогу Симоэнс Мадейра, который добровольно явился в Зимбабве и предложил свои услуги в борьбе против «мятежников». Инструкции составленные в марте 1608 г., указывали на интерес испанского короля к событиям в Юго-Восточной Африке, поскольку он «знает о значении и богатствах золотых и серебряных рудников королевства Мономотапа... Завоевание и исследование не могли быть предприняты раньше, — говорится в этом документе, — так как эта страна не была достаточно известна и из-за арабов, которые сильно мешали португальской торговле. Этих трудностей не ощущается в настоящее время, так как арабы все исчезли из этих мест, а португальцы проникли в глубинные районы, где их хорошо принимают туземцы и
1 	По сведениям генерал-губернатора Д.К. де Кастелбранку, которые он сообщал в докладе королю (февраль 1619 г.), «другие претенденты на это королевство лишили его (мономотапу — А.Х.) королевской резиденции, называемой Зимба- уэ». (Theal. Op. cit., vol. VI, p. 64).
36


минут с ними постоянную торговлю. Король Мономотапы в настоянии' время очень слаб и ведет войну с соседними вождями и вассалами и очень желает союза и благосклонности португальцев, предлагая вымен серебряные рудники своей страны»1.
Л ногу Симоэнс Мадейра сформировал небольшое войско из ев- |и»п£йцев, вооруженных аркебузами и, одержав ряд побед над Матуши и 1.е, вернул правителю Каранга почти все потерянные территории 1а оказанную услугу пришлось дорого заплатить.
Португальцы, как всегда, воспользовавшись случаем, чтобы из- иы*чь для себя максимальную выгоду из ситуации и еще более укрепи- н и и расширили свои политические и экономические позиции в стране» Нидимо, под их прямым нажимом мономотапа в благодарность за • иишнную услугу пожаловал Мадейре район Иньябанзо на правах чнчмой собственности. Кроме того, португальцы поспешили составить ннкумент, согласно которому мономотапа уступал королю Португалии и»т рудники золота, меди, железа и олова в своей стране. Все серебряные рудники жаловались Диогу Мадейра, который в том же документе п« |>едал их королю. Под этим документом 1 августа 1607 г. мономота- IUI собственноручно поставил три креста. С португальской стороны мп кумент подписали Диогу Мадейра и португалец-нотариус2.
Это кабальное соглашение, фактически отдававшее в руки испано- ппргугальской короны все минеральные богатства Мономотапы, было нмсильственно навязано африканскому правителю предприимчивым моргу гэльским авантюристом Диогу Мадейрой. Бокарро свидетельст- иугг, что Мадейра дал ему понять, что он должен включить в договор н юлотые рудники и все другие залежи минералов и что их следует подарить не ему, а королю Португалии3. По видимому для того, чтобы подкрепить эти требования более убедительными аргументами и сде- мать их более «доходчивыми» для мономотапы, португальцы 1 августа 1607 г. устроили в его присутствии на берегу реки Мазоэ парад своих нойск. Это, видимо, возымело эффект, так как мономотапа в тот же день согласился подписать документ и публично объявил, что дарит королю Португалии все золотые, медные, железные и оловянные рудники в своей империи. Однако действия Гатси Русере отнюдь не свидетельствовали о его полной капитуляции перед европейцами.
Изучение документов приводит к выводу, что Гатси Русере представлял собой крупную и колоритную фигуру в африканской истории, деятельность и роль которой пока еще не получила должного освещения и оценки в исторической литературе.
Мы не можем согласиться с укоренившимся в литературе традиционным взглядом на мономотапу Гатси Русере (1596—1627 гг.) как на «коллаборациониста», сотрудничавшего с завоевателями в ущерб
1 Ibidem.
i Ibid., vol. Ш, pp. 367-370.
1 Ibid., pp. 366-367.
37


интересам своей страны. Изучение документов привело нас сначала к необходимости взглянуть на этот вопрос по-новому и пересмотреть традиционную точку зрения, а затем к убеждению в ее ошибочности.
«Сотрудничество» Гатси Русере с португальцами действительно имело место, но оно было отнюдь не предательством интересов своего народа, а хитрым тактическим маневром со стороны умного африканского правителя. Не имея достаточно сил для вооруженного отпора завоевателям и вынужденный отбивать атаки вассалов, Гатси Русере на первом этапе своих контактов с португальцами умело использовал их в своих интересах, расправившись с их помощью с опасными соперниками. В то же время с большой долей уверенности можно предположить, что оставаясь лояльным к португальцам, Гатси Русере рассматривал их как потенциальных противников и, не теряя времени, накапливал силы для отпора завоевателям, военную тактику и оружие которых он тщательно изучал. Подписание мономотапой кабального соглашения с португальцами (1 августа 1607 г.) обычно рассматривается западными историками как триумф португальцев и полная капитуляция мономотапы. Такое традиционное изображение этого вопроса в исторической литературе нам представляется поверхностным и упрощенным.
На наш взгляд, подписание соглашения было со стороны мономотапы вовсе не предательством интересов африканского населения, а вынужденным актом, своего рода «дипломатической хитростью» с целью выиграть время, необходимое для подготовки вооруженного отпора. Последующие события показали, что мономотапа вовсе не собирался выполнять условия соглашения, которые так и остались на бумаге. По-видимому, сами португальцы догадывались, что мономотапа ведет с ними сложную игру с тем, чтобы воспользоваться их помощью для укрепления своей власти, а потом отделаться от них. Доказательством существования у португальцев подозрений и сомнений в отношении искренности мономотапы может служить тот факт, что португальцы добивались, чтобы он послал к Диогу Мадейре в качестве заложников двух своих сыновей, для того, чтобы они жили в Тете, были обращены в христианство и воспитаны по-европейски1.
1.4. 	Мозамбик к северу
от Замбези в XVI—XVII вв.
Монах-доминиканец Жуан душ Сантуш рассказывает леденящую кровь историю, имевшую место в 1566 г. — в год, когда он приехал в
1 	Этому вопросу королевский двор в Мадриде придавал исключительно большое значение. Король приказал, чтобы к мономотапе был направлен опытный монах-доминиканец Жуан душ Сантуш и убедил его «передать ему двух сыновей и нескольких знатных юношей» для воспитания доминиканцами. (Theal. Op. cit., vol. Ill, pp. 41, 281, 369; vol. IV, pp. 89—90).
38


лфрику. Два африканца привезли на остров Мозамбик чернокожую «м?мшину, чтобы продать ее португальцам. Они предложили ее одной i имитаторше, но та сказала, что 10 кусков ткани — чересчур высокая unia и предложила половину. Тогда упомянутые два африканца ска- I'Hiii. что «они скорее съедят эту негритянку, чем продадут ее так де- nitfiu)». Не найдя другого покупателя, «они вошли в ближайшие зари»: ни, убили негритянку и два—три дня поедали ее сваренное и затаренное мясо». Комендант Мозамбика возложил часть ответственно» i и за этот ужасный инцидент на португалку-плантаторшу, кагора и была наказана за то, что не спасла рабыню, купив ее, но были i втачаны также «несколько язычников-кафров, жившие в этой пальмовой роще» и участвовавшие в каннибальском пиршестве1.
Таким образом, еще в конце XVI в. в Мозамбике имели место ■ и учли каннибализма.
На севере Мозамбика сегодня проживают народы, говорящие на ■| 1ыках макуа и марави, но в начале XVI в. португальцы знали только о существовании макуа-говорящих.
Как отмечает крупнейший знаток этнографии Мозамбика А Гита-Феррейра, «На протяжении веков макуа побережья подверга- IIIk*  *i. столь сильному влиянию арабских и персидских колонизаторов, что должны рассматриваться как особая группа... В XVI-XVIII вв. они были подчинены и объединены завоевателями — марави»2.
В состав макуа входили следующие племенные группы: мето, ширима, помве, мулаи и дрА
Португальцы имели контакты с макуа, жившими на континенте напротив острова Мозамбик и иногда с племенными группами в мл уариях рек Замбези, Лурио и Ровума.
Макуа, сообщает Рита-Феррейра, «традиционно жили, будучи организованы в мелкие и многочисленные племена, подчинявшиеся вождю, имевшему военную, судебную и религиозную власть. Однако огромное влияние на него имели советники. Некоторые ангоры указывают на существование объединений племен, подчиняющихся вождю... Мать и старшая сестра вождя играют преобла- мающую политическую роль»4. Таким вождем макуа, по свидетельству Ж. Сантуша, был, например, Галло, живший севернее Кедима- 11с. «Он имеет титул короля, но его владения малы. У него мало вассалов и мало собственности». Жившие в 5 лигах к северу от Ке- иимане на берегах Лоранга макуа были подданными вождя Бано.
Сравнивая политическую организацию макуа с жившими к югу от Замбези могущественными каранга, Сантуш объясняет: «Правление >гого народа очень простое. В каждой деревне есть вождь, управляю¬
1 Santos Joao dos. Ethiopia Oriental. — Theal. Op. Cit., voi. II, p. 314.
* Rita Ferreira A Povos de Moçambique. Historia e cultura. — Porto, 1975, p. 205. ' Ibid., p. 209.
Ibid., p. 210.
39


щий ими, который называется фумо. Он выносит устный приговор и спорах между ними, а когда фумо не в состоянии решить спор, вопрос решает господин этой страны Бано, посоветовавшись с другими фумо, которые собираются для этого у дверей дома этого Бано»1.
Судя по всему, в XVI в. макуа были политически раздроблены и не объединялись в какие-либо крупные государственные образования. Отчасти это объяснялось матрилинейной системой наследования и сильной матриархальной традицией, согласно которой контроль над сельским хозяйством был привилегией старших женщин деревни, но и наследование земли и прав на собственность оставалось в материнском клане, переходя к детям брата матери. «Старшая дочь вождя была хранительницей обычаев и ответственной за места семейных захоронений»1  2.
Там, где представители этносов, практиковавших патрилиней- ную систему наследования (например, прибрежные суахили), женились на макуа, появлялись усложненные системы двойного наследования собственности и политической власти. Ж. Сантуш, который переводил все, что видел, на язык европейских категорий и институтов, сообщает, что «хотя есть много сеньоров, имеющих вассалов, ни один из них не имеет титула короля, кроме нескольких мавров, живущих на побережье в маленьких городишках и именующих себя королями этих городов»3.
Отсутствие политического единства и государственности у макуа несомненно облегчило возможность для прибрежных мусульман создать свои городские общины, а для внешних завоевателей — установить свое господство над макуа. В 1580 г. макуа стали жертвой вторжения зимба, идентифицируемых современными этнологами с лундо (манганжа) — одним из племен марави.
Цель завоевателей, видимо, состояла в том, чтобы монополизировать торговые пути с побережьем. Эш лундо (манганжа) позже были разгромлены с помощью португальцев Музура — вождем каранга (главная ветвь марави), которые, заменив лундо, сумели создать огромную империю, простиравшуюся от р. Калоши (приток Замбези) до побережья4.
Свидетельства очевидцев, относящиеся к XVI в., подчеркивают простоту социальной организации и материальной культуры макуа. Дуарти Барбоза в 1517 г. описал население побережья напротив острова Мозамбик как «людей, ходящих нагими, вымазанных красной глиной, ...в их губах проткнуты три дыры, в которые они вставляют кости, маленькие камешки и другие подвески»5.
1 Santos Joao dos. Op. cit., p. 306—308.
2 Rita Ferreira A. Op. cit., p. 210.
3 Santos Joao dos. Op. cit., p. 308.
4 Rita Ferreira A. Op. cit., p. 206.
5 The Book of Duarte Barbosa. — L, 1918. Vol. 1, p.16
40


Наиболее подробное описание жизни макуа в XVI в. оставил минах Жуан душ Сантуш, который получил информацию о них от iiéUipc Томаша Пинту — инквизитора из Гоа, потерпевшего кораблекрушение у побережья в 1585 г. Сантуш свидетельствует, что к ■ «перу от Замбези не было крупных политических образований, по-
их на те, которые были у каранга южнее Замбези, хотя и к северу от этой реки «живут несколько влиятельных и могущественных инролей, язычников-кафров с шерстяными волосами, большая чисн» которых принадлежит к нации макуа»1. Одной из причин от-
• утстиия у макуа крупных политических образований и относительно скудной заселенности этих мест была непригодность этой стра- MI.I ддя выпаса скота. Этот факт был отмечен Сантушем, который, ндилко, объяснил его по-своему: «Эти кафры не любят работать, а предпочитают танцевать и веселиться»2.
Живой и яркий портрет макуа оставил иезуит Антониу Гомиш, по- и рнеиший кораблекрушение у побережья около 1645 г. Высадившись mi берег, рассказывает этот иезуит, «мы увидели множество кафров, наблюдавших издалека за тем, что с нами случилось... дети — мальчики и девочки и взрослые, одетые настолько плохо, что на женщинах была одежда шириной всего лишь в два пальца, а на некоторых — лишь полька пальмового листа. Дети до 12 лет были абсолютно нагими».
Из этого свидетельства ясно, что на данной стадии контакты с португальцами еще не привели к широкому использованию абори- | снами импортной одежды.
Отец Гомиш выразил желание встретиться с местным вождем.
• Гуда пришел старик с обожженной солнцем кожей и седой бородой, который, должно быть, жил еще во времена Афонсу де Албу- керки. Я стал жаловаться на море, от которого мы так настрадались, ид что он дал мне ответ, который я считаю весьма мудрым: «Господин, если вы знаете, что море сумасшедшее и не имеет мозгов, зачем же вы подвергаете себя такой опасности в море?» Он пришел для того, чтобы нсфетиться с нами и сказал, что поскольку мы находимся на его берегу, никого из нас никто не тронет. Это его старейшины повторяли много раз. Он не покинул нас, пока мы не ушли»3.
Отец Гомиш продолжает описывать макуа с их подпиленными дубами, «острыми как собачьи», и татуированными лицами и телами, «похожими на исчадия ада», в то время как «те, кто выглядел более внушительно, носят корону из тигриных или львиных когтей, что делает их похожими на привидения». Женщины носили кольца и губах. Самыми красивыми считают тех, у которых больше всего оттянута нижняя губа. У мужчин, готовившихся к свадьбе, было
1 Santos Joao dos. Op. cit., p. 309.
} Ibid.
‘ Newitt M. A Histori of Mozambigue. Indiana Uni. Press, 1955, p. 65.
41


«4 красивых рога, искусно укрепленных на голове, — один на лС>у, другой — на затылке и по одному над каждым ухом»1.
По свидетельству отца Гомиша, макуа этой части побережья не занимались земледелием. Они питались рыбой, которую ловили и лагунах и хранили в сушеном виде, а также фруктами и корнями. Кроме того, они занимались коллективной охотой: «они собираются все вместе, окружают большой участок земли и затем поджигают его. Когда животные выбегают, они пронзают их копьями»1  2.
Когда португальцы попрощались с вождем, он приказал своим людям убрать остатки потерпевшего кораблекрушение корабля, «что было выполнено неукоснительно из-за великого страха, который они испытывали перед португальскими пушками». По дороге португальцы встретили обнесенную частоколом деревню, которая была безлюдной, так как все жители ушли ставить запруду для рыб. Португальцы к своему ужасу увидели на частоколе 10 или 12 черепов, в том числе «...три головы, недавно отрезанные. Это была большая деревня с круглыми деревянными хижинами. Большинство хижин были большими, двухэтажными, с запертыми с помощью веревочки и без какого-либо иного замка дверями. В домах, где двери были открыты, мы увидели много слоновой кости и огромные вязанки сушеного мяса и рыбы».
Португальцы предпочли пройти мимо этой страшной деревни и остановились на ночлег в другой большой деревне с высокими хижинами, построенными на сваях с открытой нижней частью, ще можно было укрыться. «Нам сказали, что высокие хижины служат защитой от львов».
На своем пути вдоль побережья отец Гомиш и его спутники все больше убеждались в том, что макуа имели регулярные контакты с португальцами. Они встретили даже аборигена, который служил на португальских кораблях и бывал в Португалии. Другой показал им артиллерийское орудие и остатки от потерпевших кораблекрушения судов.
В XVII в. макуа еще не охотились на слонов, и поэтому отец Гомиш слышал много жалоб на этих животных, уничтожавших молодые деревья на пальмовых плантациях. Кокосовые пальмы, однако, росли в изобилии в огороженных частоколами деревнях, причем в тех из них, которые, согласно обычаю, были покинуты жителями после смерти вождя, кокосовые орехи лежали на земле нетронутыми.
«Когда умирает человек, которого очень уважают, его оставляют в своем доме и кладут туда все, чем он привык пользоваться, — чашки, из которых он ел, циновку, на которой сидел, и все остальное, включая дверь из бамбука или связанных вместе прутьев, замазывают дом глиной и затем переносят свою деревню в другое место поблизости и таким образом покидают кокосовые пальмы»3.
1 Ibid., р. 65.
2 Ibid.
3 Ibid., р. 66.
42


Отец Гомиш и его спутники нарушили местный обычай и со- ■'|Ч1им кокосовые орехи в покинутой деревне. В следующей деревне п| 1*1 ото наказали — пригласили отобедать. Португальцы высоко imuiiiuiH эту любезность, но лишь до тех пор, пока один из них не «Ю млружил в своем супе человеческий палец*  1.
II нижнем течении Замбези обитали бороро. Они были в гораз- ии большей степени интегрированы в центральноафриканскую сис- мшу торговли, чем макуа, описанные отцом Гомишем. Бороро сучили освоить производство тканей из хлопка, достигли в этом Пон много искусства и получали значительные прибыли от торговли чтшчатыми тканями. Отец Монкларо писал в 1570 г., что ремесла Пнроро лучше, чем у макуа. Он восхищался освоенной бороро техникой инкрустации бисера в их текстильные изделия. Он также iiucoko оценивал их искусство в изготовлении изделий из золота и мили, хотя и он и Ж. Сантуш ужасались их виду, поскольку бороро, инк н макуа, подпиливали зубы и вставляли кольца в губы, которые •jicmíhot их похожими на дьяволов»2.
И конце XVI в. макуаговорящие народы подверглись нашествию •имба (одного из племен марави) и в последующие века марави замни и в этом регионе положение господствующего этноса. Однако и и но время прибрежные макуа, по свидетельству очевидцев, оставшись бедным и экономически отсталым народом, питавшимся преимущественно рыбой и кукурузой.
По начавшийся в XVI в. рост мусульманских торговых городов, имчпх как Ангоши, сопровождающийся бумом в торговле слоновой костью, привел к значительным изменениям для многих популяции, живших севернее Замбези. По мнению отца Гомиша, мусульмане были «более культурными и поэтому кафры стали более циви- шпованными благодаря этому контакту»3.
Ислам начал распространяться в Восточной Африке из мусульманских торговых городов прежде всего через смешанные браки и экономическую взаимозависимость.
Сантуш свидетельствует, что один из вождей макуа стал «мавром» и упоминает, что «черных мавров» можно найти среди макуа, обитавших в эстуарии Лоранга4.
Торговля слоновой костью привела португальские корабли в эс- |уарию Замбези, в результате чего резко возрос спрос на продукты, производимые местным населением. К тому же существовал сухопутный торговый путь между островом Мозамбик и Замбези, который действовал еще в 1645 г., когда отец Гомиш написал о прибрежной долине севернее Келимане, что «она полна больших дере¬
1 Ibid.
•' Monclaro. Account of the Journey. — Theal. Records. Vol. 3, p. 220—221.
1 Newitt M. Op. cit., p. 67.
’• Santos Joao dos. Op. cit., p. 305.
43


вень, кафры (хотя и примитивные) гостеприимно принимают пор тугальцев, принося им кур, рис и все то лучшее, что у них есть»1.
Это относительное процветание, судя по всему, привело к переселению большого числа людей из внутренних в прибрежные районы.
Мирные культурные и торговые контакты между макуаговори- щими народами, мусульманами и португальскими приморскими общинами были насильственно прерваны в середине XVI в. сильнейшей засухой, которая вызвала миграции населения, принявшие форму вторжения, опустошения и завоевания территории маку.1 народом из хинтерланда.
Этим народом были монгас. Сантуш описывает монгас как «черных язычников, очень храбрых и самых воинственных из всех племен, которые жили тогда на этих реках, и поэтому они достави ли великие трудности нашим завоевателям, с которыми у них было множество битв»1  2. По мнению некоторых исследователей, монгас были предками народности шона.
В боях с португальскими завоевателями монгас проявляли исключительное упорство и мужество. Особенно тяжелой была трехдневная битва с монгас в июле 1572 г. к югу от Замбези между Сеной и Тете.
Сантуш рассказывает, что перед сражением из рядов африканцем вперед вышла старуха, которая, бросив горсть пыли в сторону португальцев, заявила, что ослепит их всех, после чего их легко будет разбить и взять в плен. Благодаря этому обещанию колдуньи монгас бросились в атаку, настолько уверенные в победе, что захватили с собой веревки, чтобы связать португальцев как овец. Однако выстрелом из фальконета колдунья была убита. «Кафры были крайне удивлены неожиданным событием и опечалены смертью своей колдуньи, на которую очень надеялись. Однако они были не настолько напуганы, чтобы прекратить битву, а, напротив, сражались очень храбро»3.
Описание этого инцидента мы находим и у Д. Коуту, который подтверждает, что гибель колдуньи «не помешала кафрам обрушиться на наших людей... с неистовыми криками и воплями, размахивая своими мечами и копиями, которые они называют помберас»4.
Португальский командующий Франсиску Баррету приказал подпустить наступавших плотными рядами монгас поближе, а затем с близкого расстояния открыть по ним огонь из Фальконетов и ружей. По словам Д. Коуту, «этим залпом было убито столько людей, что поле покрылось трупами, а когда дым рассеялся, кавалерия и пехота атаковали приведенную в замешательство толпу кафров. Их
1 Newitt М. Op. cit., р. 67.
2 Santos Joao dos. Op. cit., p. 263.
3 Ibid., p. 264.
4 Couto D. de Da Asm. Theal G.M. Records... Vol. VI, p. 376.
44


I «v*  1 ы и и до тех пор, пока они не отступили, оставив на поле боя бо-
МИН) ipynoB, не считая многих умерших в пути»1.
IIгорой бой два дня спустя был еще более яростным. Монгас и. нш1ыовали боевой порядок в виде полумесяца, который позже применили и сделали знаменитым зулусы в борьбе с англичанами. 1м< принесло монгас блистательную победу. В третьем бою порту- 10111.111.1, число которых было значительно уменьшено войной и борщами (главным образом сонной болезнью, вызываемой мухой ♦ИЧ1Г), были вынуждены защищаться за частоколом, затем отступить и | шу. Через две недели после этого в мае 1575 г. Баррету заболел ■I умер от малярии. Его преемник Васку Фернандиш Омем погрузил in hiгки разбитого войска на корабли и отплыл в Португалию2.
1,5. 	Южный Мозамбик в XVI-XVII вв.
Влияние торговли в Индийском океане и активность мусульманских навигаторов распространились на значительное расстояние н югу от Софалы.
По реке Сави мусульманские торговцы проникали далеко мтуГ)ь хинтерланда, а южнее устья Сави находились острова Базару т, где добывался жемчуг и процветала торговля. О том, что рай- ми к югу от Иньямбане был тесно связан с торговлей в Индийском .помпе, свидетельствовало существование там хлопководства и тек- • поплюй промышленности. В португальских источниках (1589 г.) упоминается «шейх» в Иньяпуле, что можно считать косвенным . нмдетельством распространения исламского влияния южнее Инь- имбане3.
Однако нет свидетельств мусульманских торговых контактов с мопиной Лимпопо или с Делагоа Бэй. Народы, жившие в районе Дгнагоэ, использовали Индийский океан для других целей. Они окотились на расплодившихся там китов, используя для этого большие каноэ, способные перевозить 14 человек. Их излюбленным ииштием было также и рыболовство4.
Прибытие в бухту Делагоа в середине XVI в. португальских кораблей, скупавших слоновую кость, явилось рубежом, отметившим начало новой эпохи в эволюции банту Юго-Восточной Африки. I орговля слоновой костью не стала решающим фактором, но добавила еще один фактор к тем, которые определили их историческое развитие в эту эпоху. Конъюнктура внешней торговли с этого времени оказывает на жизнь банту воздействие, сравнимое с влиянием
1 Ibid., р. 377.
• Подробнее см.: Хазанов А.М. Экспансия Португалии в Африке... с. 128—129. ' Boxer C.R. (ed.) The Tragic History of the Sea. Cambridge. Voi. 1, 1959, p. 92.
1 Ibid., p. 75, 89.
45


капризов климата и экологии. Импортные иностранные товары дополнили, но не заменили занятия разведением скота и рыбной ловлей. Однако развитие торговых и дипломатических отношений г португальцами потребовало производства продуктов и изделий, принципиально отличных от тех, которые традиционно ценились и обществах тсонга или тонга.
Хотя самые ранние португальские исследовательские экспедиции побывали в районе Делагоа еще в начале XVI в., о чем свидетельствует карта Кантону 1502 г., этот район не был изучен до 1540-х гг., когда экспедиция Лоуренсу—Маркиша открыла потенциал торговли с народами юга теперешнего Мозамбика. Полуофициальное путешествие Лоуренсу—Маркиша было дополнено путешествиями независимых португальцев и метисов, стремившихся развивать торговлю или скрыться от юрисдикции португальских властей. Кроме того, здесь было немало португальцев, ставших жертвами частых кораблекрушений.
Позже в 1560 г. район к югу от р. Сави был открыт иным путем. В 1560 г. в Восточную Африку прибыл иезуит Гонсалу да Силвейра, которому было суждено стать самым знаменитым из всех католических миссионеров в Юго-Восточной Африке1. Возглавленная им миссия сделала центром своей активности Иньямбане. Усилиями этой миссии в христианство были обращены тысячи африканцев.
Многие португальцы покидали гарнизоны фортов и становились независимыми торговцами или наемниками на службе у местных вождей. В течение нескольких лет возникла достаточно многочисленная афро-португальская община, участвовавшая в торговой жизни местного населения и связанная с ним родственными узами и экономическими интересами. В 1554 г. уцелевшие после кораблекрушения «Сан Жуана» португальцы обнаружили свидетельства того, что португальские торговцы бывали значительно южнее бухты Делагоа. Они встретили местного вождя, взявшего себе португальское имя по-видимому от торговцев слоновой костью, и обнаружили отмеченную красной краской зарубку на дереве, сделанную экипажем португальского судна, посетившего устье реки южнее Делагоа1  2.
В 1589 г. оставшиеся в живых после кораблекрушения торгового судна «Сан Томе» вышли на берег современного Наталя и узнали, что здесь часто бывает один португалец — скупщик слоновой кости. Двигаясь на север, они встретили португальца, приплывшего туда на лодке с торговыми целями, а затем — метиса Симау Лопиша, уроженца Софалы, который скрывался от религиозных преследований. На островах Базаруто они нашли другого уроженца Софалы по имени Антониу Родригиш, хотя эти острова были
1 Подробнее о нем и его деятельности см.: Хазанов А.М. Экспансия Португалии в Африке, с. 121—122.
2 Ley C.D. (ed.) Portuguese Voyages, 1498—1663, p. 250—251.
46


и.и !■ немы в основном мусульманами1. Все эти люди были неофиты нм 1мми афро-португальцами, которые расселились вдоль помреж ьи и были вовлечены в торговлю, составляя часть местной I нргоиой общины.
После 1545 г. имели место регулярные поездки португальских и ♦мИкыюртугальских торговцев к устью Замбези и к побережью с иеныо покупки слоновой кости. К 1589 г. здесь поселились порту- 1ши.икие купцы и португальское присутствие стало официальным1  2.
Торговля слоновой костью приобрела организованный и широки масштабный характер. Ежегодно корабли из королевской фактории п Мозамбике отправлялись в бухту Делагоа и Иньямбане, где им ружались слоновой костью. В Делагоа судно обычно оставалось и-гире месяца, хотя Сантуш упоминает случай, когда одно судно .и пшалось там почти год3.
Длительность пребывания там этого судна может показаться не- кАмчиой, но она видимо объясняется сложной организацией тор- • •мши в этом регионе.
Дело в том, что Делагоа — это обширная и разветвленная система водных потоков, рек, притоков и эстуарий, в которой имеются тире главные и несколько меньших по размеру рек. Эти реки су- иичодны на значительном расстоянии в хинтерланде, но ни один вождь никогда не мог контролировать все реки и все берега в этой - ножной речной системе. Разные ее участки контролировали разные местные вожди. Португальцы сознательно не строили здесь постоянное поселение, так как это неизбежно вовлекло бы их в межплеменные распри. Вместо этого они предпочитали ограничиваться дли- «гньной стоянкой своих судов в бухте Делагоа, во время которой они посещали различные пункты и вели торговлю с разными вождями. Но время упоминаемой Сантушем длительной стоянки команда тор- I оного судна построила полупостоянные лагеря на острове Иньяка на вне и на острове Шефина на севере и из этих пунктов посылала люден па лодках, чтобы торговать на берегах различных рек.
При этом португальцы умело использовали торговое соперниче- но между вождями и натравливали их друг против друга4.
Торговлю в Делагоа вряд ли можно было сравнить с торговлей шелком, которую вел т. наз. «Большой корабль», курсировавший примерно в эти же годы между Макао и Японией, но торговые принципы были одинаковыми. Точно так же, как местные Японией е правители соперничали друг с другом и предоставляли всевозможные привилегии португальцам, чтобы поощрить «Большой корабль» посетить их порты, так и местные африканские вожди в Де-
1 Hoxer C.R. Op. cit, р.92.
; Newití М. Op. cit., р. 153.
* Santos Joao dos. Op. cit, p. 367.
4 Ncwitt M. Op. cit., p. 153.
47


лагоа соперничали, стремясь добиться благосклонности португальцев, чтобы заполучить как можно больше их товаров, от которых но все большей мере зависели их авторитет и власть.
На южных берегах бухты Делагоа португальцам пришлось иметь дело с вождем Иньяка, через земли которого должны были проходить торговцы с юга.
Вождь Иньяка поддерживал хорошие отношения с португальцами и оказывал значительную помощь потерпевшим кораблекрушение севернее Наталя, за что португальцы вознаграждали его подарками в виде бус- и одежды. Так, оставшиеся в живых после кораблекрушения судна «Сам Жуан» были «выкуплены» у вождя Иньяка за 40 бус каждый1.
Импортные товары местные вожди использовали либо для приобретения скота, либо для вознаграждения своих подданных за верность и оказанные им услуги.
Вождь Иньяка, в частности, благодаря импортным товарам приобрел значительное политическое влияние, распространив свою власть далеко в глубь континента вплоть до гор Лебомбо и господствуя над всеми дорогами к югу от бухты Делагоа1  2.
В XVI в. торговля португальцев с Иньяка отодвинула на задний план торговлю с другими вождями района Делагоа.
Вождь Тембе считал, что его племя происходит от каранга, которые когда-то вторглись в этот район, и претендовал на первенствующую роль в Делагоа. Преимущественная торговля португальцев с Иньяка обрекла тембе на второе место, и они часто обнаруживали враждебность к португальцам, совершая насилия в отношении потерпевших кораблекрушения.
Однако имевшая место в 1621 г. драматическая ссора португальцев с вождем Иньяка заставила их пересмотреть свои отношения с местными племенами. Отныне их главными торговыми партнерами в Делагоа становятся тембе. Торговля с тембе велась с острова Шефина, откуда португальские лодки отправлялись на материк за слоновой костью. В 1647 г., например, португальцы имели на различных берегах рек Делагоа пять рынков, где велась торговля слоновой костью. При каждом рынке имелся временный фейтор, который был связан с кораблем, стоявшим на якоре в Шефина.
Тесные контакты с португальцами позволили вождю Тембе восстановить свою первенствующую роль в Делагоа и оттеснить на вторые роли своего соперника Иньяка.
Результатом этого явилось даже разделение племени иньяка на две части — иньяка и мачаване3.
1 Ley C.D. Op. cit., р. 250-251.
2 Hedges D. Trade and Politics in Southern Mozambique and Zululand in the XVIII and early XIX centuries. — London, s.d., p. 69—90.
3 Ibid., p. 115-118.
48


Большая часть слоновой кости, которая больше, чем что-либо ■Футе, интересовала португальцев, привозилась из отдаленных рай-
• чи)И и поскольку транспортировка оплачивалась этим же товаром, ииирафические границы этой торговой сети быстро расширялись. Согласно некоторым свидетельствам, слоновая кость в Делагоа от- нрлимилась даже из Наталя, причем весь этот южный путь монополи- ■прсшали португальские торговцы. Львиную долю прибылей от этой i пришли получали португальские купцы, но кое-что перепадало и местным вождям. Во-первых, охота на слонов требовала коллективны ч усилий, а их могли организовать только вожди. Во-вторых, ■рниспортировка слоновой кости требовала разрешения вождей, черт территорию которых проходили караваны. За все это вождям приходилось выделять часть прибыли, получаемой португальцами.
Нее это не привело, однако, племена, обитавшие в Делагоа, к уз- miii экономической специализации исключительно на слоновой кос- ш и ущерб другим отраслям местной экономики. Доминирующим нмдом хозяйственной деятельности здесь по-прежнему осталось ско- 11 июдство. Некоторые вожди иногда даже обращались к португальцам с просьбой помочь в рейдах по захвату скота других племен.
Торговля местных племен имела довольно диверсифицированный чир;истер. По свидетельству Сантуша, они покупали помимо продуктов питания для собственного потребления, также слоновую кость, рабов, мнд, масло, клыки, рога и копыта диких животных и др.1 В обмен на
• ломовую кость африканцы получали бусы и одежду. Большим спросом у них пользовались скобяные товары. Поэтому моряки, потерпевшие кораблекрушение, запасшись такими изделиями, не испытывали трудностей в получении съестных припасов и даже скота в обмен ми скобяные товары. В то же время африканцы продавали португальцам ремесленные изделия из меди и других металлов, так как обработки металлов была высоко развита в Мономотапе.
Торговля несомненно укрепляла власть и авторитет вождей, так кик давала им возможность вознаграждать последователей и покупать ■;кот, усиливая их экономические позиции. Именно благодаря тор- тиле и иньяка, и тембе создали могущественные централизованные политические образования, распространив свою власть далеко на юг: иньяка — до бухты Санта Лусия, а тембе — до гор Лебомбо.
Эти огромные государства тсонга, которые по площади превосходили государства каранга или китеве, все в большей мере зависе- IH1 в своей политической прочности и силе от торговли с порту- шльцами в Делагоа. Однако оба эти государства страдали от соперничества внутри своих правящих кланов за привилегии в торговле. Соперничество ослабляло эти государства и в конечном счете примело к их фрагментации и распаду. Клановая структура обществ юго-восточных банту была слишком сегментарной, чтобы позво¬
1 Santos Joao dos. Op. cit., p. 331.
49


лить долго сохраняться централизованным государствам и оказалась гораздо менее жизнестойкой, чем военно-административная цен трализованная структура каранга, обеспечившая долголетнее существование государств Мономотапа, Баруэ и Китеве.
1.6. 	XVIII век
К началу XVIII в. португальская колония Мозамбик вступила и стадию прогрессирующего упадка и экономического застоя.
После того, как пала Момбаса и особенно после того, как Португалия потеряла всю свою огромную азиатскую империю (кроме Гоа, Дамана, Диу, Кочина, Макао и Тимора), трансокеанская и прибрежная торговля значительно сократилась, восточноафриканские порты потеряли свое значение «перевалочных пунктов» на пути между Европой и Азией, колония Мозамбик была лишена регулярных контактов не только с Индией, но и с Португалией. В начале XVIII в. португальский гарнизон покинул Софалу. Португальские резиденты в Сена и Тете и в окружающих пунктах жили в «блестящей изоляции», враждуя друг с другом и с африканцами1.
Имперские интересы Португалии были теперь сконцентрированы на Бразилии, с сельскохозяйственными и минеральными богатствами которой в Лиссабоне связывали надежды на возрождение лузиганского величия.
В 1752 г. администрация Мозамбика была окончательно отделена от Гоа. 150 лет назад такое отделение означало новую фазу в возрастании значения колонии, но теперь, по словам Дж. Даффи, это было лишь новое указание на распад империи Индийского океана и попытку поощрить колонию к большей самообеспеченности1  2.
Вторая половина XVIII в. в Мозамбике отмечена двумя главными событиями: резким снижением интереса португальцев к торговле слоновой костью и началом активной экспансии тсонга на север.
После 1660 г. португальские торговые суда все реже стали заходить в бухту Делагоа. Иногда между визитами этих судов туда проходили годы. Причин было несколько. Во-первых, португальская восточная империя испытывала жесткий прессинг со стороны голландцев и англичан. Во-вторых, у португальцев не хватало средств для организации торговых экспедиций. В-третьих, торговля слоновой костью с Кильвой и с народом макуа к северу от Замбези была для португальцев гораздо более привлекательной, чем торговля на юге Мозамбика. Есть основания считать, что рынки на юге постепенно пришли в упадок, так как не смогли выдержать острой конкуренции с рынками слоновой кости на севере страны. Возможно,
1 Duffy J. Portuguese Africa, р. 48.
2 Ibid.
50


именно этот упадок торговли в бухте Делагоа вынудил тсонга к ми- ! рации: они двинулись на север, чтобы попытаться восстановить трговые контакты с португальцами в Иньямбане, Сави или даже в | офале. Однако вряд ли торговля с иностранцами играла столь шокиую роль в жизни народов южного Мозамбика, что, рухнув, вы- шала массовую миграцию. Скорее всего, экспансия тсонга на север flu на частью естественного процесса демографического роста и ми- I рации в поисках жизненного пространства для новых поколений конга. Засушливый климат района к северу от Лимпопо, который ниже в лучшие времена мог прокормить лишь скудное население, несомненно, способствовал необычайной быстроте и большим размерам географического ареала этой экспансии. Кроме того, возможно, имело место давление на тсонга со стороны народов из шжноафриканских степей, двигавшихся к бухте Делагоа.
Какова бы ни была причина, к началу XVIII в. тсонга мигриро- M.iiin из района бухты Делагоа на север и установили контроль над им утренними районами к западу от Иньямбане. Некоторые кланы конга двинулись дальше на север в направлении Сави.
Поскольку тсонга сформировали более сильные и большие по размеру политические образования, чем те, что были у проживавших здесь тонга, последние оказались под сильным давлением и имнуждены были либо мигрировать под защиту прибрежных болот и песчаных дюн, либо, оставшись, подвергнуться ассимиляции и омическому поглощению завоевателями1.
Между тем торговля в бухте Делагоа не прекратилась. В 1680-х гг. И1М начали торговать частные английские купцы, действовавшие под и идой Ост-Индской компании. В 1685 г. португальцы сообщали, что нидели пять их судов в бухте Делагоа «выменивавших слоновую кисть и янтарь на товары лучшие, чем наши»2. Их регулярные визиты означали, что слоновая кость все еще оставалась привлекательным товаром и что вожди были в состоянии торговать одновременно с двумя европейскими партнерами (англичанами и португальцами).
Сохранилось свидетельство о том, что в 1688 г. в бухте Делагоа одновременно стояли на якоре английские, голландские и порту- I :ин,ские суда3.
Гем не менее, главной особенностью международной торговли в бухте Делагоа был ее спорадический характер. Английские торговцы были пользующимися любой возможностью контрабандистами, •. гщемившимися как можно быстрее получить прибыль и не заботившимися о долговременном развитии торговли.  * *1 Smith A. The Peoples of Southern Mozambique: an Historical Survey // Journal of Alii can History, N° 14, 1975, p. 565—580.
* Theal M. Records. Vol. 5, p. 295-297.
' Mon/ez Caetano. Descobrimento e Fundacao de Lourenco Marques. — L., M., 1948, p. 63.
51


Об английских методах торговли можно судить по следующему свидетельству, относящемуся к 1686 г.: англичане захватили «6 или 7 знатных людей, поднявшихся на борт, чтобы осмотреть корабль, и еще 8 или 10 мужчин... так что негры были вынуждены принести бол!»- шое количество слоновой кости, чтобы пленники были освобождены»1.
Вряд ли можно было рассчитывать такими методами построит!, долговременные торговые отношения.
Английский корабль «Литтл Джосия», которым командовал капитан Дерринг, провел в бухте Делагоа несколько месяцев — с апреля по ноябрь 1693 г., выменивая на слоновую кость куски олова, жести, мыло и бусы. «Эти люди больше всего любят большие желтые и красные, но берут также и маленькие черные и белые бусы, однако отказываются брать зеленые». Дерринг сообщает, что «эти люди в общем все от самого низшего до самого высшего очень вежливые и честные, если к ним хорошо относиться». Лодки с его кораблей посещали различные пункты на побережье и обнаружили на рынках кроме слоновой кости «амбру и много всякой провизии, в том числе скот, зерно и фрукты». Он упоминает некий «величайший город» Минисса и еще четыре торговых центра.
По не совсем ясным причинам, возможно, связанным с участившимися набегами пиратов, действовавших в западной части Индийского океана, английские торговые суда все реже стали заходить в бухту Делагоа после 1700 г., а португальцы полностью прекратили там свою торговлю после того, как их корабль подвергся нападению пиратов в 1705 г. В результате местные вожди остались со складами, полными слоновой кости, а их подданные лишились возможности получать европейские товары. Упадок европейской торговли на юге страны в начале XVIII в., видимо, способствовал развитию сухопутного торгового пути, связывавшего бухту Делагоа с Иньямбане и Софалой.
В 1721 г. голландская Ост-Индская Компания решила учредить торговую факторию в бухте Делагоа. Задолго до этого в 1652 г. голландцы поселились в районе Мыса Доброй Надежды. Позже они наладили рубку эбеновых деревьев на Маврикии, торговали рабами на побережье Мадагаскара и часто и небезуспешно посылали исследовательские экспедиции в различные торговые порты на восточноафриканском побережье. Все это и позволило голландцам основать постоянную факторию в бухте Делагоа. В марте 1721 г. на месте нынешнего Мапуту голландская экспедиция, состоявшая из 115 человек, 44 из которых были солдатами, построили форт. Для строительных работ были доставлены 200 африканок, которые переносили землю. Голландцы страдали от тропической малярии, и их число быстро уменьшалось, даже несмотря на то, что гарнизон был пополнен еще 80 рекрутами.
1 Theal М. Records. Vol. 5, р. 407-408.
52


И 1722 г. форт был атакован и разрушен английскими пиратами, ни голландцы восстановили его. а также построили новые дома, за- 1НЧН1 стада скота, стали возделывать сады и плантации, на которых иирлщивали сахарный тростник и индиго. Отчеты голландской фак- юрии показывают, что ее годовой торговый оборот составлял около МИН) ф.ст. Голландцы покупали слоновую кость, рабов, медь, алоэ, iniioTo, а продавали бусы, табак, но отказывались продавать африканцам огнестрельное оружие. Местное население было недовольно ним, а также низкими ценами, которые платила Ост-Индская ком- тиши за африканские товары. В знак протеста африканцы стали утишать запасы слоновой кости, отказываясь продавать ее голландцам Тогда голландцы направили экспедицию в глубинные районы, чтобы найти золотые рудники, и согласились принять участие в некоторых местных войнах, но многие их солдаты дезертировали, что ш-ивало крайнее раздражение местных вождей. В декабре 1750 г. гол- имндцы вынуждены были навсегда покинуть форт в бухте Делагоа.
Бухта Делагоа имела много преимуществ по сравнению с Мы- • ом Доброй Надежды. Она имела безопасную глубоководную гавань и богатый хинтерланд, удобный для разведения скота и для тропического земледелия. «То, что голландцы оказались неспособны добиться успеха, — пишет английский историк М. Невитт, — это сви- мстельство их неэффективности и неумения использовать свои возможности, но это также показывает, что экономика хинтерланда бухты в то время не была развита достаточно для того, чтобы обеспечить тот уровень международной торговли, которого требовала постоянная фактория. Хотя слоновая кость аккумулировалась в руках вождей, а отдельные суда могли еще время от времени прибыльно торговать, постоянная фактория вероятно истощила способность местной экономики поддерживать снабжение рынка»1.
Рост местной экономики и увеличение продукции ограничивались необычайной трудностью перемещения ее на большие расстояния. Радикальные изменения могли быть только результатом какой-либо крупной технологической инновации или реорганизации трудовых ресурсов.
Кроме того, существование международного рынка имело своим следствием обострение соперничества вождей, которые стремились увеличить свою долю импорта не с помощью увеличения производства, а путем расширения зоны своего политического контроля.
Главные политические изменения в хинтерланде бухты Делагоа и XVIII в. коснулись государственного образования тембе. Гражданская война в 1750-х гг. привела к появлению «Большого Тембе» во главе с Мангобе, политический контроль которого распространялся на большую территорию, включая горы.
1 Newitt М. Op. cit., р. 158.
53


Однако его правление совпало с периодом, когда Делагоа гни:г щало мало европейцев и, когда Мангобе умер в 1765 г., его госуивр ственное образование распалось на более мелкие образования.
1.7. 	Экономическая экспансия в районе бухты Делагоа
К концу XVIII в. в районе бухты Делагоа отмечалась бурили экономическая активность, связанная с деятельностью инострли* ных торговых компаний. С 1750 г. этот район стали снова посещать английские торговые суда. Английский коммерсант Эдвард Чандлер посылал торговых агентов из Индии, которые скупали у мести ыд вождей большое количество слоновой кости.
В 1778 г. в Делагоа прибыл Уильям Болте, английский авантюрист, находившийся на австрийской службе, чтобы основать постоянную торговую факторию. Болте получил финансовые средства для своего предприятия в австрийском Триесте и планировал создать крупную Ост-Индскую торговую компанию. Бухта Делагоа должна была стать заправочной станцией, сельскохозяйственным поселением и торговой факторией для этой австрийской компании. Экспедиция Болтса привезла 155 мужчин и неустановленное число женщин, которые должны были помочь учреждению австрийской колонии в Делагоа. Хоти сам Болте вскоре покинул это поселение, оно продолжало существовать до 1781 г, когда оно было уничтожено (а люди были изгнаны) португальской военной экспедицией. В 1781 г. португальцы учредили свою первую торговую станцию в бухте Делагоа1.
Основанная Болтсом австрийская торговая фактория действовала весьма успешно, закупая в среднем по 75.000 фунтов слоновой кости ежегодно (намного больше, чем голландская фактория 50 лет до этого). Английские суда продолжали посещать Делагоа и в конце 1770-х гг. Одно из них ухитрилось вывезти оттуда 100000 фунтов слоновой кости.
Португальская и английская торговля слоновой костью продолжалась в этом районе вплоть до 1796 г., когда рейды французских корсаров серьезно подорвали эту торговлю. Португальцы временно покинули свое поселение, и торговые суда перестали туда заходить.
Одной из причин бума слоновой кости была готовность австрийцев и англичан платить достаточно высокие цены. Другой причиной был довольно здоровый климат на юге Мозамбика.
Правда, в 1790-е годы здесь имела место беспрецедентная засуха, продолжавшаяся в течение многих лет. Эта засуха оказала значительное влияние на традиционные социальные отношения и политические структуры.
1 	Lobato Alexandre. Historia da Fundacao de Lourenco Marques. — Lisboa, 1948, p. 39-47.
54


in тетрил ась борьба за плодородные земли, источники воды и н|чню1юльственные резервы. Возросло значение охоты — традици-
• iiinnin способа решения проблемы нехватки продовольствия.
II го же время в обострявшуюся борьбу за продовольственные ||*м»рнм иступили и европейские торговцы.
II I780-х гг. в бухте Делагоа появились европейские китобойные
• V iiit Команды этих судов нуждались в продовольствии и готовы нмпн платить за скот и свежую пищу высокие цены. В разгар засуем ипжди тембе продолжали продавать съестные запасы китобоям, в mi иреми как их собственный народ умирал от голода, и люди приютили к берегу бухты, чтобы питаться мясом дохлых китов1.
К концу XVIII в. в Делагоа не только выросла экономическая .шимиюсть, но и изменился ее характер. В страну во все больших итичествах поступал европейский импорт, и это содействовало |м* I у тему потоку слоновой кости и широкомасштабным передви-
• инмим живого скота к бухте.
lice это не могло не оказать сильного влияния на экономику и со- im.muibie структуры скотоводческих народов хинтерланда. Более того, V и пившийся спрос на скот и слоновую кость на рынке в Делагоа нм л жем был воздействовать и на жизнь народов, живших за сотни ми ль от бухты. Особенно большое влияние этих событий ощущалось в Мл мне и Свазиленде. Живший в этих богатых и хорошо обеспеченных помой странах народ нгуни выращивал в больших количествах скот и имел избыток рабочей силы, который можно было использовать для и ноты на слонов, чтобы добывать слоновую кость. Когда возрос
• .л рос на скот и слоновую кость, нгуни стали отправлять эти товары ил север — к бухте Делагоа, где их скупали европейцы. Именно этот mipoc, резко возросший в период засухи и массового голода, стимулировал политические изменения у нгуни и привел к появлению огромной диаспоры нгуни на юге Мозамбика в начале XIX в.
Иньямбане
Иньямбане позже стал одним из главных портов Мозамбика и «дм инистративным центром одной из провинций.
Его история мало отличается от истории других прибрежных юродов, если не считать того, что об Иньямбане мало известно примерно до XVIII в.
Арабские купцы торговали на островах Базаруто, привлекаемые жемчугом и имбирью. В районе Шибуэне археологами обнаружены импортные арабские и персидские изделия, датируемые не позднее XI в., которые, вероятно, были привезены в Иньямбане арабскими торговцами2.
1 Hedges D. Trade and Politics in Southern Mozambique, p. 149-152.
1 Documents on the Portuguese in Mozambique and Central Africa. 8 vols. — Lisboa. Vol. 5, p. 355-357.
55


Главным товаром, который продавали местные жители — тонга, были хлопчатые ткани. Там развилась местная хлопкоткацкая промышленность, которой Иньямбане стал широко известен. Задолго до прибытия в этот район португальцев в Иньямбане вторглись ка- ранга, создавшие здесь ряд мелких государственных образований. Каранга подчинили себе тонга и вели оживленную торговлю с мусульманскими купцами. Португальские торговые суда, плывшие вокруг Африки, часто делали стоянку около Иньямбане перед тем, как плыть на север — к порту Софала. В 1505 г. один из кораблей Франсиску Алмейды потерпел там крушение, и команда направи лась вдоль берега к Шилуане1. Позже португальские торговцы вошли в контакт с вождями каранга около Иньямбане, и где-то в 1550-х гг. сын одного из них нанес визит на остров Мозамбик. И результате Иньямбане был избран как место для первой иезуитской миссии в восточной Африке в 1560 г. Эта миссия просуществовала только короткое время, и после ее отъезда португальцы превратили Иньямбане в порт по торговле слоновой костью. Торговое судно, зафрахтованное королевской факторией в Мозамбике, заходило и Иньямбане ежегодно, чтобы закупить слоновую кость. Эта торговля велась на тех же основах и по тем же правилам, что и торговля в бухте Делагоа. С развитием контактов между короной и капитанами Мозамбика Иньямбане был включен в сферу монопольной королевской торговли и к концу XVI в. все суда, торговавшие там, посылались за счет королевской казны.
В течение XVII в Иньямбане, Делагоа и в меньшей степени устье Лимпопо стали теми пунктами, куда приходили племена из хинтерланда к югу от р. Саби, чтобы торговать с внешним миром. Импортированные товары циркулировали через торговлю и перераспределительную сеть внутренних районов и, несмотря на соперничество вождей из-за контроля над этой торговлей, сухопутный путь между портами функционировал все более эффективно. По этому пути прошли, в частности, оставшиеся в живых после кораблекрушения члены команды «Сан Жуан Баптишта» в 1625 г. Даже в те периоды, когда португальские суда не посещали порты Мозамбика, торговля импортными изделиями продолжалась вдоль сухопутного пути на побережье. К концу XVII в. португальцы сконцентрировали свою торговую активность главным образом в Иньямбане, отчасти потому, что он был ближе к основной базе их операций, а отчасти потому, что он в меньшей степени, чем Делагоа, подвергался риску вооруженной конфронтации с иностранными судами. Однако самым важным фактором было то, что Иньямбане обнаружил лучшие возможности для торговли, чем Делагоа.
1 Ibid. Vol. 3, р. 593.
56


I) конце XVII в. торговля в Иньямбане велась еще португаль- > ким фейтором, который лишь время от времени посещал этот мирт. Но уже в начале XVIII в. Жунта ду Комерсиу приняла решение сдать в аренду торговлю в Иньямбане индийцу Калканаги Ве- •1мГ>у. Ему также сдали в аренду торговлю в Ангоши и он уплатил I КИЮ крузадуш за эти две монополии1.
Хотя португальский королевский двор отказался санкциониро- мип. эту аренду и приказал ее аннулировать, вероятно, именно Калки наги Велабу положил начало индийской торговле в Мозамбике. На протяжении всего XVIII в. индийцы играли главную роль в •португальской» колонии в Иньямбане.
Начало постоянного португальского поселения в Иньямбане да- труется 1727 г., когда капитан португальского торгового судна Бернарду Каштру Соариш обнаружил стоявший там на якоре и тор- юнамший с местными вождями тонга голландский корабль «Виктории». После отплытия голландцев Каштру Соариш остался в этой йухте и отправил экстренное послание в Софалу, прося военных подкреплений. Когда в следующем году голландцы вернулись, они обнаружили постоянный португальский гарнизон и услышали слухи о том, что из Софалы двигается португальское войско для того, •побы наказать африканских вождей, торговавших с голландцами. Действительно, пройдя 200 миль, включая переправу через р. Саби, и I Софалы в Иньямбане прибыла армия под командованием До- мпмгуш Лопиш Ребеллу.
По словам историка Алана Смита, «Ребеллу тотчас же приступил к выполнению задачи наказания виновных за преступления и ереси. Деревни и сады во всем этом районе были преданы огню, большое число скота было отнято, а многие из тех, кто не сумел скрыться, бы- ни либо убиты, либо обращены в рабство. Среди многочисленных по- шбших в этой резне были вожди Тин га Тинга и Ниалинге»2.
Постоянное португальское поселение, основанное в Иньямбане и 1727 г. Бернарду Каштру Соаришем, имело форт, «который служил также резиденцией коменданта. Вне стен форта были церковь, дом священника и несколько других маленьких домиков, в которых жили несколько метисов и черных христиан, составляющие гарнизон»3.
Предполагалось, что гарнизон Иньямбане должен состоять из 50 солдат, но на практике его численность редко приближалась к этой цифре. Вследствие своей малочисленности гарнизон форта практически не мог защитить его от атак европейских соперников Португалии.
Как сказал Педру ду Регу Баррету в 1745 г., «достаточно было им положить на него глаз, чтобы тут же его захватить». Порт Иньямбане защищали от атак неприятеля не гарнизон, а его местоположение и
1 Theal М. Records. Vol. 5, р. 15.
•' Smith К, Alan. The Struggle for Control of Southern Mozambique, 1720—1835, p. 97. ' Anrade. Relacoes, p. 320—322.
57


труднодоступный вход в гавань. В 1765 г. генерал-губернатор Перси ра ду Лагу официально объявил Иньямбане городом.
По данным переписи, в конце XVIII в. количество прихожим христианской церкви в Иньямбане составляло 203 человека.
Несмотря на столь скромные размеры и численность населен ми, Иньямбане стал оказывать значительное влияние на обитавший вокруг него народ тонга. Вожди тонга признали себя вассалами короля Португалии и постоянно прибегали к покровительству и за* щите коменданта (капитана) Иньямбане.
Португальцы не стали создавать в Иньямбане «коронных зе* мель» или празуш, как они это сделали в Керимба, Софале и поселениях на Замбези, так как среди тонга не было опортугализиро- ванных вождей, которые могли взять на себя роль посредников.
Вместо этого капитан форта взял на себя роль своего рода «верховного вождя», который не только снабжал тонга импортными товарами, но и обеспечил им защиту от враждебных племен из хин- терланда. Португальцы не доверяли возникшей на побережье исла- мизированной прослойке торговцев и предпочитали использован, африканцев в качестве своих коммерческих агентов для торговли с народами хинтерланда1.
К середине XVIII в. быстрый рост и явное процветание Иньямбане привлекли в этот район жившие южнее тсонгаговорящие племена хленгве (которых португальцы называли била и ландин). Это вторжение хленгве в район Иньямбане было вызвано, с одной стороны, стремлением найти хорошие земли и возможностью приобретать импортные товары, а с другой — давлением на хленгве пришедших из Трансвааля сотоговорящих племен, вторгшихся в район Делагоа.
Пришедшие в район Иньямбане хленгве применяли самые жестокие и беспощадные методы, чтобы подчинить своей власти тонга. Они убивали мужчин, угоняли скот и женщин, сжигали деревни тонга и жестоко наказывали их вождей1  2.
Однако прибытие в этот район хленгве как племени, подчинившего себе менее организованных тонга, дало капитанам Иньямбане возможность усилить свою роль и расширить сферу влияния форта.
К середине XVIII в. вторгшиеся в этот район тсонгаговорящие племена достигли островов Базаруто, где они положили конец давней торговле жемчугом3. Португальцы провели несколько успешных карательных операций против этих племен. Значительное число тсонга поселилось недалеко от форта Иньямбане, пользуясь его защитой и покровительством. Однако португальское влияние не могло распространяться далеко в хинтерланде, и вожди тсонга не упус-
1 Smith К. Alan. The Struggle for Control of Southern Mozambique, 1720—1835, p. 117.
2 Andrade. Relacoes, p. 212.
3 Theal M. Records. Vol. 7, p. 381.
58


цини случая отомстить португальцам, постоянно перерезая торговые н /ш во внутренних районах.
1орговля в Иньямбане полностью контролировалась индийцами, многие из которых жили на острове Мозамбик. В середине Will и. роль и влияние индийской общины были настолько вели- цп, что викарием церковного прихода в Иньямбане обычно назна- •1.1 in и священник-индиец. При церкви была школа для христиан, в нитрую принимались и дети местных торговцев-мусульман. В этих школах, как правило, преподавали индийцы. Эти индийские школы I» Иньямбане приобрели очень хорошую репутацию во всей Восточ- Muii Африке и даже в Индии*  1.
Главным предметом торговли в Иньямбане была слоновая кость. Именно торговля слоновой костью обеспечила процветание порта. ' >тыко подъем Иньямбане был связан также с тем, что он стал пер- MUM мозамбикским портом, принявшим активное участие в работор- милс. Говоря о причинах работорговли в Иньямбане, следует напомнить о войнах, явившихся следствием завоевания тсонгаговорящими ммродами этого региона. Тсонга продавали рабов португальцам. Уже li I /60-х годах рабы стали важным товаром в торговле порта. Их везли гуда, где на них был большой спрос, — главным образом на при- мпцлежавшие Франции острова в Индийском океане.
Порт Иньямбане специализировался также на экспорте продовольствия, став одним из крупнейших поставщиков военно- морской базы на острове Мозамбик.
В 1758 г. секретарь мозамбикской администрации Инасиу Качану Шавьер составил список товаров, которыми торговали в Иньямбане. Список включал в себя кукурузу, овощи, скот, коз, рыбу, курицу, различные масла, мед, масло, известь, слоновую кость, серую амбру и рабов2.
В 1768 г. из Иньямбане было вывезено около 100 слоновых Линией и 1500 рабов3.
Однако уже в 1783 г. фактория продала только 38 слоновых бивней. Торговля в Иньямбане стала приходить в упадок из-за жесткого таможенного режима, малочисленности португальских поселенцев, нехватки транспорта и низкого качества экспортируемых товаров.
К тому же в конце XVIII в. португальские колониальные власти подвергли преследованиям индийских торговцев, хотя индийцы были наиболее активной и эффективно действовавшей частью торговой общины и распространяли рыночную экономику далеко в глубь континента.
Миграция тсонгаговорящих племен на север — в район Иньямбане привела к тому, что к середине XVIII в. вся территория Мозамбика ока-
1 Newitt М. Op. cit., р. 164.
•’ Ibid., р. 164.
1 Andrade. Relações, р. 212.
59


залась разделенной на три культурные зоны: регион к северу от Замбии* с преобладающим влиянием макуа, долина Замбези и район к кну <л Маника и Софала с преобладающим влиянием афро- португальце11 и регион к югу от него с преобладающем влиянием тсонга1.
Каждый из этих обширных культурных ареалов был связан с внешним миром торговлей, проходившей через контролируемыр португальцами порты и финансируемой индийским капиталом.
Однако хотя к концу XVIII в. эта модель международной тор говли имела уже весьма солидный возраст, традиционная экономика самообеспечения огромного большинства местных племен оставалась в основном в первозданном состоянии. В частности, не от мечалось сколько-нибудь существенной модификации традиционных технологий. Контакт с индийцами и европейцами, возможно, повлиял на традиционные способы производства, но он их не революционизировал. Яркой иллюстрацией к этому может быть еле дующий случай. В 1768 г. генерал-губернатор Перейра ду Лагу, узнав о том, что около Иньямбане есть «железные деревья» приказал отправить туда пилы для распилки этих деревьев на доски, которые могли стать ценным предметом экспорта. Однако португальцам пришлось отказаться от пил и приспособиться к африканскому способу заготовки железного дерева, который состоял в том, что с помощью топора из каждого дерева вырубалась только одна доска.
Большим успехом португальцев было то, что они добились ограничения импорта огнестрельного оружия. Благодаря этому они воспрепятствовали эффективному и широкому антипортугальскому восстанию, которое могло стать результатом обладания вождями огнестрельным оружием.
Однако в Европе это был век промышленной революции и то, что португальцы помешали африканским обществам адаптироваться к новым технологиям, стало одной из причин их отсталости.
1.8. 	Соперничество колониальных держав в Восточной Африке
До 1590-х гг. у Португалии в Восточной Африке не было европейских соперников. Главная угроза ее позициям в этом регионе исходила от Турции. С 1538 по 1553 гг. турецкие суда, базировавшиеся в портах Красного моря и Персидского залива, то и дело бросали вызов морскому владычеству Португалии в северной части Индийского океана, а угроза турецкой атаки на остров Мозамбик убедила вице-короля Жуана де Каштру в необходимости укрепить этот остров. В 1546 г. был составлен план строительства в северной части
1 	Newitt М. Op. cit., р. 165.
60


>«■•111)1111 крепости Сан Себастьян. Работа по ее сооружению велась ••miou. до конца XVI в. и в начале XVII в. В результате Сан Себасть- >••« Iтин одной из самых сильных европейских крепостей на Востоке*  1.
II 1583 и в 1585 г. турецкие галеры под командованием Мир Али 1<«н совершали рейды на различные пункты восточноафриканского нибережья, в том числе на Кильву, что убедило Лиссабон в необходимости построить крупную военно-морскую базу в северном сек- |н|и: побережья. В 1593 г. начались работы по сооружению форта Ав iycn в Момбасе. Там была учреждена капитания с таможней для нм1м;1иия пошлин с торговли в этом районе.
Несомненно одной из самых сложных проблем для португаль- ' mil короны была необходимость сохранять в Мозамбике постоянное европейское население, которое постоянно сокращалось из-за
• Ги.иической малярии и других болезней2.
К концу XVI в. турецкая угроза для португальских владений в Воспетой Африке уже канула в прошлое. Отсутствие деревьев на Ближнем Востоке сделало трудным делом для турок строительство кораблей м портах Персидского залива и Красного моря, а португальское мор-
• кос могущество помешало Османской империи стать морской держа- н| ill в Индийском океане. Турецкие суда были намного слабее порту- i пинских и были не способны противостоять им в открытом море3.
В 1509 г. португальцы наголову разгромили турецко-мамлюкский ||шот в морском сражении около Диу, положив тем самым конец мусульманскому господству в Индийском океане.
Началась эпоха португальского владычества в Индийском океане. Португальцы, следуя своей тактике «Не допускать приближения к своим бортам вражеских судов, а сражаться с помощью артиллерии», стали по существу непобедимыми на море4. К середине XVI в. португальцы уже имели цепь фортов, протянувшуюся от Гвинейского залива до Южно-Китайского моря5. Хотя португальцам так никогда и не удалось монополизировать торговлю специями с Востока, — значительная их часть продолжала попадать по традиционным каналам в Венецию — португальцы прибрали к рукам львиную долю этой торговли и получали от нее баснословные прибыли6.
Англичане и голландцы предприняли свои первые путешествия на Восток в XVI в. Уже в 1560-е гг. голландские, английские и французские суда осмелились переплыть Атлантический океан, а в 1590-е гг. бороздили Индийский и Тихий океаны. Этот процесс был ускорен упадком английской торговли текстильными изделиями и
1 Newitt М. Op. cit., р. 167.
1 Coates Timoti J. Degredados e Orfas: colonizacao dirigida pela coroa no império português. 1550—1775. — Lisboa, 1998, p. 110.
' Kennedy Paul. The Rise and Fall of the Great Powers. — N.Y., 1987, p. 25.
■' Padfield P. Tide of Empires. Vol. 1. — L., p. 49.
' Kennedy P. Op. cit., p. 26.
Duffy M. (ed.) The Military Revolution and the State. 1500—1800. Exeter, 1980, p. 10—28.
61


революцией в Нидерландах. Спонсируемые королевскими и аристократическими патронами и крупными торговыми домами Амстердама и Лондона и вдохновляемые религиозными и националистическими идеями, рожденными Реформацией и Контрреформа цией, торговые и военные экспедиции отправлялись из Северной Европы, чтобы получить свою долю добычи1.
Голландцев стимулировала к заморской экспансии их война ш независимость с Испанией, которая угрожала лишить их доступа к торговле с Америкой и Востоком. Англичане беспокоились о судьбг своей шерстяной промышленности и поспешили учредить торговые компании, чтобы искать рынки сбыта для этой промышленности, от которой в опасной степени стала зависеть вся их экономика.
Англичане и голландцы сумели сделать такой быстрый и успешный рывок на восток только потому, что Португалия к этому времени уже была существенно ослаблена.
С самого начала португальской колониальной экспансии обнаружились факторы, неблагоприятные для Португалии. Прежде всего — крайняя ограниченность ее людских и материальных ресурсов. Феодальная Португалия не располагала необходимыми возможно- стями, чтобы до конца претворить в жизнь грандиозный план Ал- букерки о подчинении и удержании под своим господством всех стран, прилегающих к Индийскому океану1  2.
Завоевания в Азии и Африке португальский королевский двор осуществлял ценой огромного напряжения сил всей страны, добывая средства на колониальные экспедиции путем безжалостной эксплуатации трудящегося населения своей страны и беспощадного ограбления и истребления народов стран, ставших жертвами португальской экспансии3.
В то же время легко заметить, что голландцы и англичане многое заимствовали у португальцев. Вначале их колониальные предприятия основывались главным образом на информации, почерпнутой из сочинений голландца Яна Хюйгена ван Линшотена, который, будучи на португальской службе, оставил подробное описание португальской колониальной империи после своего путешествия на Восток.
Созданная Португалией модель колониализма послужила образцом для подражания для Англии и Голландии. В этом смысле Португалию можно назвать творцом или матерью классического колониализма. Португальская колониальная империя включала в себя те же элементы, из которых впоследствии составлялись все колониальные структуры «классического» типа. К ним относятся сложный механизм административного управления, построенный по принципу военно-бюрократического централизма, колониальная армия,
1 Kennedy Р. Op. cit., р. 29.
2 Danvers F.Ch. The Portuguese in India. Vol. 1. — London, 1894, p. 259,279.
3 См.: Хазанов AM. Экспансия Португалии в Африке..., с. 46-47.
62


финансовый аппарат, система косвенного управления, включение меркни в аппарат административного управления, создание рычагов •нипомического и внеэкономического принуждения коренного на- •*  *непияА. Португальский опыт оказал большое влияние на органики ш ю англичанами и голландцами рьшков и судоходства в колони- пч, и голландцы даже пытались завладеть португальской торговой • фшо и захватить укрепленные базы, служившие ее основой2.
Однако голландцы и англичане были в то же время и новаторами Они строили более быстроходные, лучше вооруженные и более прочные корабли, чем португальцы.
Уже к началу XVII в. португальский флот теряет свое ведущее кпд* го среди флотов европейских держав. Неудачная экспедиция короля Себастьяна в Марокко (1578 г.), где погиб цвет португальского дворянства, и гибель «Непобедимой Армады», экипированной и Лиссабоне, истощили казну и ресурсы Португалии и ускорили упадок португальского флота. Рекрутирование экипажей судов становилось все более трудным делом, и уже при Филиппе II на поругал ьские суда, шедшие в Индию, стали нанимать главным обра- юм голландских моряков3.
Секрет быстрого успеха англичан и голландцев в Азии и Африка следует искать в финансовой организации их колониальных предприятий.
Португальская империя сформировалась как монополистическая структура, в которой право на монопольную торговлю было продано отдельным лицам и предприятиям на 1—3 года. Англичане и голландцы создали крупные торговые компании, привлекая капи- ian большого числа инвесторов, и предоставив этим компаниям право на монопольную торговлю на длительный срок. Таким обра- юм голландцы и англичане не только лучше финансировали свои торговые предприятия, чем португальцы, но и могли действовать с мсиьшим риском и с большей прибылью.
Англичане и голландцы лучше знали порты португальских колоний, чем сами португальцы. Размеры английских и голландских судов етши превышать размеры португальских кораблей. Они могли переводить больше товаров и развивать значительно большую скорость.
Наряду с Голландией и Англией в XVII в. в Индийском океане появился еще один колониальный хищник — Франция. В 1619 г. Франсуа Пирар опубликовал на французском языке подробнейшее описание португальской империи, ее торговой политики и политической структуры. В 1634 г. была учреждена под покровительством короля Французская Ост-Индская компания. К концу XVII в.
1 Там же.
•' Ncwitt М. Op. cit., р. 168.
* Хазанов АЖ Экспансия..., с. 178.
63


Франция, став самой сильной державой в Европе, создала спою mi лониальную империю.
Ослабление военного и прежде всего морского могущества Г1орп галии к концу XVII в. имело своим неизбежным результатом потаим ею большей части своих колониальных владений в Азии и Африке
Голландцы и англичане проявили значительный интерес к him точноафриканскому побережью. По примеру португальцев ДжсИм» Ланкастер и другие пионеры-мореплаватели использовали учим и пролив между Мадагаскаром и Африканским континентом и йети» довали возможности Мозамбика, Занзибара и Коморских острот ш для уртройства там портов для захода кораблей1.
Португальцы всячески стремились разжечь враждебность место го населения к соперникам-европейцам. На Занзибаре они распри страняли слухи, что англичане — «жестокие людоеды». Они отказами иностранным судам в праве запасаться водой и провизией в Мозамбике. На Пембе были убиты три представителя Ост-Индской компании, а в 1609 г. та же участь постигла англичанина, пытавшегося pa i добыть пресную воду на Занзибаре. Ост-Индская компания обвинила в этих преступлениях португальцев, а Эдвард Доде даже утверждал и 1614 г., что португальцы сознательно фабриковали ложные карги, чтобы ввести в заблуждение англичан, которые полагались на них1  2.
Голландцы, лучше финансируемые и экипированные, чем англичане, решили выбить португальцев из крепости в Мозамбике и превратить ее в западный форпост голландской колониальной империи Первым крупным голландским предпринимателем, обнаружившим большой интерес к Мозамбику, был Де Моучерон. В 1598—1602 гг. он послал три флота на Восток. Третий флот, которым командовал Жорис ван Спилсберген, прошел вдоль мозамбикского побережья м посетил Софалу и устье Замбези. В 1602 г. была учреждена голландская Ост-Индская компания.
В июне 1604 г. 12 судов под командованием адмирала Стевена ван дер Хагена появились в Мозамбике, захватили судно, нагруженное слоновой костью, и произвели высадку людей на этом острове.
Судя по всему, это была лишь разведка. В августе флот покинул остров без какой-либо попытки взять форт.
Португальцы не приняли эффективных мер, чтобы укрепить остров Мозамбик, и крепость Сан Себастьян была еще очень слаба, когда Паулус ван Каерден предпринял тщательно подготовленную атаку в 1607 г. С конца марта до середины мая 1607 г. крепость Сан Себастьян выдержала тяжелейшую осаду. Однако голландцы не смогли взять
1 Foster William (ed.) The Voyages of Sir J. Lancaster to Brazil and the East Indies, 1591—1603. — London, 1877, p. 5—6.
2 Newitt M. The East India Company in the Western Indian Ocean in the Early XVIII Century, p. 20.
64


||‘н|ч чогн и подвергали его артиллерийскому обстрелу. Они страдали | 1|"»<и'|еской малярии, но решающими факторами успешного со- |1|>ншшкм1ия осажденных явились их мужество и стойкость, а также пн i|mki, -по португальцы поддерживали тесные связи с африканским нф «ионием материка, от которого получали съестные припасы.
Инн Каерден вынужден был отступить, но, запасшись продо-
и пресной водой на Майотте и Коморских островах,
|<н>ни. вернулся в августе 1607 г. с намерением подвергнуть Мозам- инк новому штурму. Однако незадолго до этого на помощь защитникам крепости прибыли три португальских военных судна. После ц|*| книьких недель безуспешной блокады порта голландцы отступи- tu, воспользовавшись для этого последним муссоном.
II 1608 г. голландцы предприняли новую попытку овладеть Мо- ымЛнком. На этот раз туда прибыл флот из 9 военных судов под ко- инмдованием адмирала Питера Верхоевена. Осада продолжалась до ! I ши уста, когда голландцы, опустошив остров, воспользовались покипим муссоном и отступили. Таким образом они снова потерпели нкрнжение вследствие оборонительной мощи крепости, которую они ш* смогли разрушить даже с помощью стенобитных орудий, сыграло I мню роль и то обстоятельство, что моральный дух португальского (промзона оставался высоким, в то время как голландское войско ' фидало от недисциплинированности и дезертирства1.
После того как третья голландская атака потерпела неудачу, ни •1.1Ш.1 европейская держава больше всерьез не пыталась захватить Мозамбик.
Однако морские сражения продолжались. Голландцы и англичане ■ (м рсдоточили свои усилия на том, чтобы выбить португальцев сначала из Индонезии, а затем из Северной Индии и района Персидского шмнва. В 1621 г. голландская и британская Ост-Индские Компании кидали «объединенный оборонительный флот», и в 1622 г. английские поенные корабли предприняли осаду Ормуза, после чего протестантские державы стали постоянно одерживать верх в борьбе за гегемонию нм море. Английские и голландские суда то и дело устраивали засады нммвавишм в Индию португальским кораблям, изолировав таким образом португальские поселения в Индии от Европы.
В качестве удобного места для таких засад они выбрали Мозамбикский пролив, поскольку португальские караки должны были проходить через этот относительно узкий пролив и поскольку порты Мадагаскара и Коморских островов служили удобными базами для их операций. Происходили морские сражения, наиболее из- нссгна атака четырех английских судов на карак вице-короля Мануэла де Менезиша в 1616 г. Понимая бесполезность сопротивле¬
1 	Axelson Е. Portuguese in South-East Africa..., p. 15—29.
65


ния, вице-король высадился на берег на Коморских островах, отку да он и большинство членов экипажа сумели бежать1.
В июне 1622 г. «оборонительный флот» выиграл крупное мир ское сражение с португальской армадой с острова Мозамбик, и кг» тором были потоплены три португальских военных корабля, а затим английские корабли блокировали остров Мозамбик и совершили рейд на плантации на материке1  2.
Это была последняя военная операция. В 1635 г. португальцы подписали мирный договор с англичанами, а в 1640 г. — с raruiaiui цами. После этого возникла новая модель отношений. Португалии,! стали разрешать английским судам заходить в их порты, запасатьсм там водой и провизией, чем в полной мере воспользовалась Ост Индская Компания. Начиная с 1643 г. судам компании предписынп лось в обязательном порядке делать остановку на острове Мозамбик
Эрик Аксельсон считал, что успешная португальская оборона ост рова Мозамбик была одним из решающих военных событий в истории Юга Африки. Если бы голландцы овладели им, они наверняка создали бы на острове главную военную базу и станцию для своих судов, плавающих в Индию3. Португальцы никогда не смогли бы снова отвоевать остров и вынуждены были бы покинуть свои поселения на побережье и в хинтерланде. В этом случае Мозамбик оказался бы частью голландской колониальной империи, находившейся в состоянии антагонизма с португальской империей, а голландские колонии на южной оконечности Африки, возможно, никогда не были бы созданы, что повлекло бы неисчислимые последствия для истории этого региона.
Следует отметить один любопытный аспект этой ранней фазы борьбы европейских держав за Африку. В начале XVII в. торговля и районе Замбези сделала капитанию Мозамбик одной из самых ценных частей всего «Государства Индии». Более того, португальцы прилагали огромные усилия, чтобы открыть в хинтерланде золотые и серебряные рудники, и к середине века добились определенных успехов. Голландцы и англичане, видимо, были мало заинтересованы и этой торговле. Хотя обе Компании знали о том, что слоновая кость высоко ценилась в Индии, и даже были готовы покупать ее в Европе, чтобы перепродать на Востоке, в течение почти всего XIX в. они не проявляли серьезного интереса к торговле слоновой костью в Восточной Африке. То же самое относится и к золоту. Нехватка золота была серьезной проблемой для обеих Компаний, и они предпринимали всевозможные меры, чтобы заполучить равноценные товары. Однако они так и не предприняли совместных усилий, чтобы отвоевать у Португалии золотые рудники в Восточной Африке. Гол-
1 BocarroA. Década 13 da Historia da India, cap. 155.
2 Newitt M.A. History of Mozambique, p. 171.
3 Axelson E. Portuguese in South-East Africa, p. 212—123.
66


«мнимы были знамениты своим умением учитывать потребности и своим стремлением выявлять и использовать любые комические возможности. В начале XVII в. они постоянно искали таки»' I опары, которые они могли бы экспортировать из западной час- «м Индийского океана, вели обширную торговлю тюленьим жиром, «Ломитовым деревом с острова Маврикий и рабами.
In к им образом можно сделать вывод, что португальская оборони их поселений наряду с трудностями навигации у восточноафриканского побережья убедили североевропейские державы в м«м, что дальнейшие попытки отвоевать у португальцев их владения и ном регионе бессмысленны.
Однако североевропейцы оказали влияние на торговлю в Мозам- ймкеком проливе, и их соперничество, так сказать, «придвинуло» посе- «ииии па восточноафриканском побережье ближе к центру системы международной торговли, которая быстро оказалась под доминирующим нпминием голландского, английского и индийского торгового капитала1.
1.9. 	Торговля слоновой костью
Вначале внимание мусульман и португальцев к восточноафрикан- ■ кому побережью привлекло золото. Однако позже, хотя торговля зо- мигом продолжала оставаться важной для народа Мозамбика, ее значение для мировой торговли было небольшим, так как падающая до- Г»мча золота в Центральной Африке в XVI в. была незначительной по • равнению с золотодобычей в Мексике, Перу или Японии. К XVIII в. iMv.i» остальной мир думал о Восточной Африке, если он вообще о ней аумал, как о производителе слоновой кости, а не золота1  2.
Более двух веков главным товаром, экспортируемым из Восточной Африки, была слоновая кость, что принесло огромные изменении в социальные и экономические институты, в тип поселения, особенно в северном Мозамбике, в политические отношения во in ем этом регионе.
В начале XVII в. внешняя торговля в Восточной Африке в основном контролировалась тремя лицами. Торговля слоновой костью в бухте Де- и.иоа была в руках королевского фейтора в Мозамбике, торговля из I Ыьямбане в Ангоши — капитана Мозамбика, а торговля слоновой копью и золотом к северу от Кабу-Делгаду — капитанов Момбасы.
Торговля зависела от прибытия судов из Индии, откуда они принизили товары для торговли. Право на доставку тканей из Индии в Мозамбик было продано португальской короной другому монополисту, хотя, судя по всему, и капитанам Мозамбика было разрешено привозить с собой ткани, когда они прибывали, чтобы занять свой мост. Ежегодно в Мозамбик прибывали суда, чтобы, погрузив на борт
1 Newitt М. A. History of Mozambique, р. 172.
2 Newitt М. A. History of Mozambique, p. 171.
67


слоновую кость, отправиться в обратный путь в Индию. Ткани, доставленные в Мозамбик, распределялись между различными торговыми факториями вдоль всего побережья или вверх по реке Замбези. Поскольку суда иногда не прибывали вовсе, а также в связи с тем, ч го даже в лучшие годы случались частые задержки в прибытии товарон. значительная часть торговли велась в кредит. Еще до прибытия португальцев кредит был введен мусульманскими торговыми семьями, члены которых владели кораблями и составляли правящую элиту в прибрежных городах. В течение XVI в. происходил постепенный упадок кредитных учреждений, поскольку португальская корона не имела финансовых ресурсов, способных заменить те, которые предоставляли мусульманские торговые дома. Рост частных монополий впрыснул частный капитал в восточно-африканскую торговлю, которая в свою очередь принесла новые источники капитала из Индии1.
Единственным районом, который лежал вне этих монополий, была узкая прибрежная полоса от Антоши к северной границе мозамбикской капитании Кабу-Делгаду вместе с торговлей Коморских островом и Мадагаскара. В конце XVI в. это была «зона свободной торговли», где имели особые привилегии жители острова Мозамбик. Они претендовали на историческую привилегию торговать с побережьем материка напротив острова (где многие из них имели плантации), с островами Керимба, Мадагаскар и Коморами, где они имели тесные коммерческие связи с местными торговцами. Дело в том, что северное мозамбикское побережье и острова составляли обширную зону, где независимые мусульманские торговые фамилии еще сохраняли свои сети, еще не разрушенные вмешательством португальцев1  2.
Привилегии жителям острова Мозамбик первоначально были пожалованы еще в то время, когда не существовала торговля золотом или слоновой костью с племенами макуа на материке и важнее всего было организовать торговлю провизией для снабжения мозамбикской морской базы. Вероятно никогда не предполагалось дать жителям острова право свободной торговли любыми товарами. Однако завоевание мозамбикской низменности племенами марави в конце XVI в. резко изменило ситуацию. На материке напротив острова возникли могущественные княжества. В начале XVII в. большая часть территории между островом и Замбези попала под власть вождя марави Калонга, который намеревался расширить торговлю слоновой костью. К 1630-м годам марави принесли слоновую кость для продажи на остров Мозамбик, а также стали продавать ее на торговых ярмарках на Замбези. Причина доставки слоновой кости на остров, возможно, состояла в том, что там за нее можно было получить более высокую цену и таким образом подорвать монополию капитана
1 Newitt М. A. History of Mozambique, р. 177.
2 ThealM. Records... Vol. 5, p. 295-297.
68


Мозамбика, который стремился, насколько возможно, снизить цены ini слоновую кость. Лишь со значительным опозданием капитаны Мозамбика осознали, что их дорого купленная монополия подрыва- •т.я конкуренцией жителей острова. В 1632 г. эта свободная торговля оказалась под угрозой — капитан сообщил короне, что эта торговля устранена с ярмарок на Замбези. Последовал запрет на покупку сло- моиой кости непосредственно на материке напротив острова (этот район был позже назван Макуана). Жители острова в свою очередь сообщили, что марави открыто угрожают пригласить голландцев тор- итать, если в их торговлю будут вмешиваться1.
Прежние привилегии были подтверждены, и слоновая кость продолжала поступать на остров Мозамбик, составив элемент свободной торговли и рыночной конкуренции1  2.
Торговля слоновой костью привела к беспрецедентному росту торговой активности вдоль побережья от Ангоши до Кильвы. И Кильва, и Лнгоши вначале были обязаны своим процветанием торговле золотом на плато Зимбабве. Между этими двумя городами находились поселения Мафиа, Керимба и сам остров Мозамбик, которые были обязаны « поим процветанием местным ремеслам. Когда торговля золотом пришла в упадок и стала монополией португальских капитанов Мо- ымбика, и Кильва, и Ангоши в значительной степени утратили свое шачение. Ко второй половине XVI в., однако, Кильва начала возрождаться как порт торговли слоновой костью. В отличие от золота, слоновую кость нельзя было получить в хинтерланде Кильвы, и торговые семейства Кильвы начали налаживать торговые связи с народами глубинных районов, прежде всего с яо, которые населяли район к северо- западу от озера Малави. Слоновая кость побудила португальцев вернуться, и капитан берега Малинди (позднее капитан Момбасы) сохранил фейтора в Кильве и Мафиа3.
Возрождение Кильвы как торгового центра прекратилось в результате вторжения марави, последовавшего вслед за засухами и стихийными бедствиями 1570-х годов. В 1588 г. город был разграблен и разрушен армией нзимба, которая, по некоторым сведениям, истребила 3000 людей, захваченных на острове4.
Постепенно возродилась торговля слоновой костью, и к 1616 г., когда Гаспар Бокарру совершил свое знаменитое путешествие по суше от Замбези до Кильвы, город был снова процветающим торго- ным центром, хотя и, разумеется, под контролем капитана Момбасы, фейтора и их агентов.
Возвращение торговли слоновой костью в Кильву, видимо, отчасти было результатом войн на Замбези, которые сделали район
1 Newiít М. A. History of Mozambique, р. 178.
2 ibid.
’ Alpers EA. Ivory and Slaves in East Central Africa. — London, 1975, p. 42—45.
4 Santos Joao dos. Ethiopia Oriental, p. 300—301.
69


Замбези небезопасной зоной для торговли. Судя по всему, К плит привлекала торговцев из глубинных районов, так как Бокарру сип детельствует, что территории, прилегающие к Кильве, были iV» людными и неплодородными. Он сам путешествовал по хороши протоптанной дороге, шедшей от южной оконечности озера Mann ви через территорию яо. На этой дороге легко было раздобыть про водников и провизию, а также слоновую кость и рабов1.
В период борьбы за преобладающее влияние в регионе между португальцами в Момбасе и Оманом Кильва оставалась относи тельно мирным и процветающим портом и, вероятно, продолжат привлекать большую часть слоновой кости с северной оконечности озера Малави и из страны яо, в то время как остров Мозамбик и фактория в Ангоши, конкурировавшие с ярмаркой на Замбези, шю зили слоновую кость из княжества марави, в котором правил K;i лонга1  2. Захват Момбасы Оманом в 1698 г. оказал огромное долю временное влияние на торговлю слоновой костью. Торговая сип. капитанов Момбасы была уничтожена и большое число факторий и таможен исчезли, будучи заменены оманскими гарнизонами. В частности, прекратила свое существование фактория в Кильве. Оманцы, очевидно, не смогли в полной мере заменить португальцев, и и контролировавшиеся ими порты товары либо вовсе перестали поступать, либо поступали только от случая к случаю. Торговля Киль- вы снова пришла в упадок, и возникла угроза ее полного уничтожения, из-за чего страдали и другие прибрежные города.
Однако торговцы из Диу продолжали завозить на остров Мозамбик индийские ткани, а в первые годы XVIII в. в этот порт стали прибывать во все большем количестве торговцы слоновой костью.
К началу XVIII в. остров Мозамбик, несомненно, стал важнейшим портом на всем восточноафриканском побережье, а караваны яо — торговцев слоновой костью — передвинулись на юг — от Кильвы к острову Мозамбик.
К 1675 г. в Гоа была учреждена «Жунта ду Комерсиу» (Совет по торговле), которая была ответственна за торговлю, бывшую ранее частью монополии капитана Момбасы. Вначале Жунта признала права жителей Момбасы на свободную торговлю, но вскоре, как и капитаны, отменила эти права из-за злоупотреблений этими привилегиями. Жунта обнаружила, что слоновая кость контрабандно ввозилась в Санкул — маленький мусульманский поселок на побережье напротив острова Мозамбик, где ее скупали жители острова, ссылаясь на свои привилегии. Эти привилегии были отменены в 1712 г., но вскоре корона вновь восстановила их, и конкуренция между островом Мозамбик и ярмарками на Замбези продолжалась
1 Bocarro A. Livro do Estado da India // Theal M. Records. Vol. 2, p 416—419.
2 Newitt M. A. History of Mozambique, p. 179
70


mi крайней мере в том, что касалось торговли слоновой костью чммгрланда1.
И течение первой половины XVIII в. слоновая кость доминиро- ипт1 но внешней торговле Восточной Африки и была основой эко- иимической жизни острова Мозамбик.
Право на свободную торговлю привело к острому соперничеству м»’#ду отдельными португальскими поселениями, а также между ними и индийской общиной. Это побудило генерал-губернатора И«|игйра де Лагу учредить местную компанию с монопольным кон- громем над торговлей слоновой костью. Через два года она была ликвидирована в результате протестов из Лиссабона и Гоа, и сво- ппниая торговля была восстановлена.
Свободная торговля означала, что государство получало доходы mm,ко от таможенных сборов, а не от самой торговли. Вначале эти мможенные сборы составляли 2% на товары, ввозимые и вывозимые с »н*г|юва Мозамбик, но позже они были повышены до 4% на экспортируемую слоновую кость. Очень высокие таможенные сборы были ус- пиювлены, однако, для района Замбези, где был введен тариф в 41%.
| »миим из последствий, а, возможно, одной из задач введения такого шрифа было сделать торговлю слоновой костью в Замбези неконкурентноспособной и отвести ее поток к острову Мозамбик1  2.
1.10. 	Индийские торговцы в Мозамбике
В течение XVIII в. процветающая торговля слоновой костью привнесла в Мозамбик много индийских торговцев, и к концу этого века индийская и афро-индийская община стала господствующей элитой ни значительной части территории страны. Присутствие индийцев в Мозамбике имеет долгую историю. Мусульманские купцы из Малаба- ра были частью многочисленных торговцев в стране задолго до прибытия португальцев, и, когда Васко да Гама посетил остров Мозамбик в I499 г., он встретил там индийских купцов. После установления португальской власти на Малабарском побережье, в Гоа и в северных пор- nix Камбая, для индийцев открылись многочисленные возможности приехать в Восточную Африку. Индийцы из Гоа, которых португальцы обычно называли «канаринс» и многие из которых были католиками, могли прибыть в Восточную Африку в качестве администраторов, купцов, солдат или священников, но были также индийцы из северных портов, которых, если они были индусами, обычно называли «баниане». Они почти всегда посвящали себя торговле.
Относительно мало известно об активности индийцев в Мозамбике в период монопольного режима капитанов. Есть свидетельства
1 Hoppe. Portugiesisch — Ostafrika, р. 12-22.
2 Alpers. Ivory and Slaves, p. 122, 126—127.
71


о 	том, что были индийские купцы в Маника в 1560-х годах, когд# они подверглись плохому обращению со стороны Чиканчи1.
Содцаты-индийцы принимали участие в войнах в Занзибаре и 1460-х гг., а врачи-канаринс были в Замбези в 1680-х гг.1  2 Есть упо* минание об одном брахмане, участвовавшем в торговле на Замбези и 1650-х гг. и об индийских купцах, проявлявших активность на ярмарках по продаже золота во второй половине XVII в. Именно индийские купцы, бежавшие из страны каранга, основали первое поселение в Зумбо в 1690-х годах, а канаринс, торговавшие на Замбези, были представлены при дворе Мономотапы и помогали формировать войска, чтобы защитить поселения португальцев на этой реке3.
Примечательно, что португальская корона пришла к пониманию необходимости благоприятствовать индийской миграции в Восточную Африку. После того, как окончилась монополия капитанов, стали высказываться различные предложения об отправке индийских поселенцев из Гоа, чтобы помочь португальцам в Восточной Африке Хотя никогда не было миграции индийцев-крестьян, индийский торговый капитал ощутил открывающиеся новые возможности. В 1686 г. монополия на торговлю между Диу и Мозамбиком была предоставлена компании Баниан Компаниа де Мазанеш.
Хотя индийцы часто фигурируют в документах как конкуренты жителей острова Мозамбик, и те, и другие были частью сложной сети торговли и обменов, которая распространилась далеко вглубь континента.
Торговля слоновой костью породила целую новую систему социальных отношений и новые общины, судьбы которых тесно переплетались друг с другом. Один конец этой сети находился далеко во внутренних районах Африки, где группы охотников за слонами выслеживали стада слонов, выбирали из них особи с хорошими бивнями и убивали их, используя при этом опасные и изощренные методы. На слонов могли охотиться мужчины — жители деревень, посвящавшие свое свободное время этому прибыльному занятию, снабжавшему их семьи мясом, но были также и профессиональные охотники на слонов, некоторые из которых нанимались вождями, купцами или владельцами «празу».
Каким бы способом ни были убиты слоны, местный вождь имел право на один из самых больших бивней. Поэтому вожди стали главными партнерами в торговле слоновой костью, и их роль возрастала по мере того, как они стали контролировать ярмарки, на которых слоновую кость продавали профессиональным предводителям караванов. Слоновую кость редко доставляли к берегу сами охотники, так как они обычно жили на расстоянии нескольких дней ходьбы от моря. Обычно слоновую кость покупали в глубинных районах предводители караванов.
1 Newitt М. A. History of Mozambique, р. 181.
2 Ibid, р. 181—182.
3 King to viceroy (Lisbon, 20 March) // Theal M. Records. Vol. 4, p. 449—452.
72


К северу от Замбези в XVIII в. в караванной торговле доминионами яо. Их вожди постоянно совершали походы за слоновой ко- II.K), постепенно установив свой контроль над торговлей во всей посиней империей марави от моря на востоке до Луангва на западе. К середине XVIII в. яо вели также торговлю слоновой костью к запилу от Луангва и к югу от Замбези*  1.
Караваны яо, в которых иногда было до 1000 носильщиков, не- iiiti слоновую кость к побережью, договаривались о свободном премии через территорию вождей макуа, которые получали часть прибылей от торговли. Приблизившись к побережью, яо вступали в 1>е| нон, где торговая сеть была очень густой и сложной. На некотором расстоянии от побережья их встречали агенты португальских «inелей острова Мозамбик («патамариш»), которым поручалось купить слоновую кость. Однако существовало соперничество между •па гамариш», которое иногда порождало даже насилие и рейды на прибрежные португальские плантации и деревни. Кроме того, были нелегальные скупщики слоновой кости, действовавшие благодаря поддержке шейхов суахили на побережье. Они стремились вести контрабандную торговлю слоновой костью из маленьких портов, чтобы избежать уплаты таможенных сборов на таможне в Мозамбике «Патамараш» в свою очередь были связаны с жителями Мозамбика или с индийскими торговыми домами, снабжавшими их товарами и перекупавшими у них слоновую кость. Между этими торго- амми домами существовали также обязательства, связанные с кредитами, займами, взаимной кооперацией и соперничеством2.
1.11. 	Рост прибрежных общин
В течение XVIII в. прибрежная зона от бухты Фернана Велозу на севере и до Ангоши была усеяна маленькими портами и прибрежными общинами, которые так или иначе существовали за счет торговли слоновой костью — взимая плату за проход через свои te мл и, ведя контрабандную торговлю рабами или слоновой костью, отправляя продукты питания на большие рынки, куда остров Мо- тамбик поставлял слоновую кость.
Жители этих прибрежных общин происходили от мусульман, которые вели торговлю в портах Восточной Африки до прибытия португальцев. Когда португальцы впервые захватили остров Мозамбик, Ке- лимане и поселения на Замбези, мусульманские общины оставались там какое-то время, сосуществуя с вновь прибывшими. Мусульманский город в Сена был уничтожен лишь в 1571 г. Франсиску Баррету, а на острове Мозамбик был еще мусульманский пригород Могикате в конце XVI в. Однако к этому времени правящая семья острова Мо¬
1 	Alpers. Ivory and Slaves, p. 76—85.
1 Newitt M. A. History of Mozambique, p. 184.
73


замбик уже перебралась на материк и основала город Санкул на мыс#, образующем южный берег бухты, рядом с португальскими поселения ми, которые были центром их влияния до XIX в. Португальский Мм замбик зависел от Санкула, который служил определенной гарантий безопасности южного берега этой бухты вплоть до трагического инцидента 1753 г., когда после неудачного совместного рейда на макуа пьяный португальский солдат застрелил шейха1.
Вдоль всего побережья образовалась полоса маленьких мусуль манских городов и деревень, которые, конечно, были включены и экономическую орбиту острова Мозамбик, но в политическом и религиозном отношении зависели от Санкула.
Хотя территория напротив острова Мозамбик номинально находилась под контролем вождя макуа Муримуно, бухта, в которой находится остров Мозамбик, была окружена плантациями жителей острова.
На протяжении XVII и XVIII вв. португальцы укрепляли хорошие деловые отношения с шейхами прибрежных коммун, основанные на обоюдных интересах. Португальцы старались убедить шейхов отваживать других европейцев от торговли на побережье, которые те пытались вести. Так, например, в 1727 г. несколько французских судов прибыли и бухту Китангонья и стали проводить промер глубины лотом. Местный шейх «атаковал их с более чем 200 неграми, вооруженными луками и стрелами и несколькими пушками и остановил их продвижение»1  2.
Португальцы также рассчитывали на шейхов в деле оказания помощи путешественникам, потерпевшим кораблекрушение у побережья. Со своей стороны шейхи были заинтересованы в торговле с португальцами, в то же время обе стороны понимали необходимость сотрудничества против возможных враждебных действий вождей макуа или марави во внутренних районах. Судя по всему, именно этот страх перед рейдами марави заставил шейхов признать себя вассалами португальцев и искать их защиты3.
1.12. 	Работорговля
Население Мозамбика мало-помалу было поставлено под прямое португальское управление. Окончательное португальское закабаление ранних африканских государств и разрушение их прежней специфической политической и социальной структуры датируются примерно концом XVIII — началом XIX в.
Огромную роль в этом разрушительном процессе сыграла работорговля. В XVII—XVIII вв. вся огромная зона португальского
1 Inácio Caetano Xavier. Noticias dos domínios portugueses da costa de Africa Oriental 1758 // Andrade A. (ed.) Relações de Moçambique Setecentista, p. 153.
2 King to viceroy (Lisbon, 7 April 1727) // Theal M. Records. Vol. 5, p. 153—155.
3 Barreto. Informacao... // Theal M. Records. Vol. 3, p. 464.
74


1ННН11ИЯ по существу была превращена а один колоссальный резер- hvm|i дешевого рабского труда для бразильских плантаций1.
Популярность рабов всех цветов кожи была одной из характерных ■мЛснностей того времени и в Португалии, и в Испании, особенно в ||ио;л6оне и Севилье. В Лиссабоне король Мануэл I, например, добавил много положений, касающихся рабов, в исправленный им Португаль- '«iiit кодекс («Орденасоинш Афонсинаш») по сравнению с кодексом ею дяди короля Афонсу V 1446 г., в котором об этом почти ничего не юиорилось1  2. Португальцы предпочитали чернокожих рабов арабам или другим мусульманам, так как они реже восставали или убегали.
Фламандец Н. Ксенар, приехавший в Португалию в начале XVI в. в «ячестве воспитателя принца Энрики, свидетельствует, что рабство ингмало хозяев рабов лентяями — факт, который, по его мнению, п|'и.пеняет, почему «напыщенные пожиратели редиски» праздно раз- * укипают по улицам Лиссабона, сопровождаемые армиями рабов»3.
Основная масса рабов ввозилась в Америку из Западной Африки Однако немалое число рабов ввозилось туда и из Восточной Африки, где романтически настроенный португальский король Се- гметьян мечтал основать Африканскую империю, сравнимую с испанскими владениями — Новой Испанией и Перу4.
После того как голландцы вторглись в Анголу и захватили Луанду, ниш португальцами рабов из Анголы в Бразилию временно прервался. Несколько лиссабонских дворян (Гаспар Пашеку, Франсиску Фернан- шпи, Лопиш Фигероа и Руй да Силва Перейра) представили королю план, который был принят в 1643 г. Их идея заключалась в том, чтобы нанять несколько фламандских судов, вооружить их, набрать экипажи и л португальцев и отправить их вокруг мыса Доброй Надежды в Мо- ммбик, раздобыть и рабов и ценные породы деревьев: в Рио за рабов должны были уплачиваться такие же пошлины, как если бы они прибыли из Анголы. В результате вскоре таким путем стали экспортиро- иать от четырех до шести тысяч рабов ежегодно в Америку, главным образом в Рио, но также и на другие рынки. Таким образом, столь далекий и экзотический Мозамбик стал последним прибежищем европейских работорговцев, а маленький остров с тем же названием декоре стал самым посещаемым и притом не только португальцами5.
В конце XVII в. бразильский рынок был трансформирован открытием крупных месторождений золота. Точно так же, как Бразилия первой в Америке в конце XVI в. заимела сахарные плантации,
1 См.: Nevinson H.W. A Modem Slavery. Предисловие Б. Дэвидсона. — London, 1963, р. XII.
2 Thomas Н. The Slave Trade. The Story of the Atlantic Slave Trade: 1440—1870. 1997, p. 112.
J Clenard Nicolas. Corrrespondence, ed. A. Roersch. — Brussels, 1940.
4 Thomas H. Op. cit., p. 116.
5 Tltomas H. Op. cit., p. 184.
75


так в 1698 г. она первой в Америке испытала «золотую лихорадку* и Минас-Жераисе1. Вначале португальцы пытались заставить работать на золотодобыче индейцев, но те оказались для этого непригодными, и их стали заменять рабами из Африки. Спрос на рабов резко вырос,
На большинстве месторождений золота работали африканцы, но под присмотром бразильских хозяев. Владельцы рудников делали различия между рабами в зависимости от их географического происхож дения. Так, считалось, что невольники из Гвинеи сильнее и лучше приспособлены для изнурительной работы в золотых рудниках, чем iw товарищи по несчастью из Анголы. В отношении рабов, импортированных из Невольничьего Берега, существовало мнение, что они обладают магическим даром открывать новые месторождения золота1  2.
В середине XVIII в. Англия доминировала в атлантической работорговле. С 1740 по 1750 г. ее суда перевезли в Америку вероятно более 200 000 рабов, гораздо больше, чем какая-либо страна за любое десятилетие раньше3. Южная Каролина была особенно привлекательным рынком. М. Постлевейт в своем «Универсальном словаре торговли и коммерции», опубликованном в 1745 г., в поддержку Королевской Африканской компании, писал, что Британская Империя — это «изумительная суперструктура американской торговли и морской мощи на африканском фундаменте»4.
В 1750-х гг. произошло мало изменений в работорговле, по крайней мере до семилетней войны. Англия снова перевезла в Америку более 200 000 рабов за эти десять лет. Около 65 судов в год отплывали из Ливерпуля, 25 из Бристоля, 10 из Лондона. Корабли из Ливерпуля перевозили теперь более половины всех рабов, экспортировавшихся из Африки европейцами. Бразильская работорговля по масштабам уступала только английской. В Бразилию было экспортировано за десятилетие 170 000 рабов, из них более половины из Анголы, около 50 000 — из Мины, а остальные из Мозамбика (вокруг Мыса Доброй Надежды)5.
Бенгела была последним портом по вывозу рабов на длинном западноафриканском побережье. Причиной этого было отчасти отсутствие гаваней, но также и то обстоятельство, что африканцы яростно сопротивлялись португальцам. Но с самого начала работорговли рабов часто доставляли в Америку через Атлантический океан из Мозамбика и Мадагаскара, а также из португальских азиатских колоний. С 1720 по 1800 гг. из Мозамбика на европейских судах было вывезено 125 000 рабов6.
1 Boxer К. Golden Age of Brazil. — L., 1962, p. 47.
2 Thomas H. Op. cit., p. 221.
3 Ibid., p. 264.
4 Postlewaite M. The African Trade, the Great Pillar. — L., 1745, p. 4.
5 Thomas H. Op. cit., p. 265.
6 Ibid., p. 369.
76


I’лбы в Америке ценились не только в зависимости от их физи- ккких и умственных данных, но и по цвету кожи. Чем чернее был цист их кожи, тем дороже они стоили. Бразильский плантатор Кал- iitUlpa Брант писал в 1819 г., что рабы из Мозамбика были «сущие лмшолы», но он их покупал за их абсолютно черный цвет. По вопросу о мозамбикцах-рабах бразильские рабовладельцы разделились: некоторые предпочитали их другим, поскольку «они были с ишь же умными и более мирными, чем «минас», верными и надежными и стоили дорого»1. Но другие не любили их из-за татуи- ропки, которой они покрывали свои лица.
Один современник свидетельствует: «Некоторые работорговцы посылали корабли за рабами в Мозамбик. Они рассказывали мне, по хотя путешествие вокруг Мыса Доброй Надежды было долгим, колодным и изобиловавшим штормами, а рабов умирало гораздо больше, чем во время перехода от гвинейского побережья до Вест- Индии, все-таки их дешевизна в Мозамбике сполна компенсирована большую смертность»1  2.
В сентябре 1822 г. на последней регулярной встрече европейских лидеров после Венского конгресса в городе Верона представи- |смь Англии герцог Веллингтон заявил, что 35 европейских судов пошли в африканские воды к северу от экватора для охоты за рабами за первые 7 месяцев 1821 г. и были вывезены 21 000 рабов.
Официальный запрет королевского двора Португалии торговать рабами к северу от экватора стимулировал работорговлю к югу от него. Быстро выросла торговля рабами из Восточной Африки и Мозамбика. В 1824 г. 15 невольничьих судов с 500 рабами на борту каждый прибыли из Восточной Африки в Бразилию, где рабов распродали по 200 долларов. В самом Мозамбике местные торговцы покупали раба за несколько связок стеклянных бус и затем перепродавали португальским работорговцам примерно за 20 долларов3.
Одним из наиболее губительных последствий португальской колонизации был сгон многих африканских племен и народов с их исконных земель, многочисленные миграции коренного населения. Португальское вторжение в Тропическую Африку имело своим результатом изменение этногеографической карты этого региона. Многие племена и народности были насильственно согнаны колонизаторами со своих земель, другие ушли из них после первых же контактов с чужеземцами, третьи покинули их еще до непосредсг- менного столкновения с португальцами, опасаясь стать объектом их колониальной экспансии, будучи напуганы слухами об их беспримерной жестокости и силе.
1 Thomas Н. Op. cit., р. 400.
2 Ibid., р. 414.
1 Ibid., р. 595.
77


Весьма характерна в этом отношении судьба народа макомдг и Мозамбике, который в ранние века португальской колонизации иш прямым давлением европейцев вынужден был оставить свои иском ные земли и переселиться в более северные районы, находящиеся и нескольких сотнях километров от прежних мест обитания.
Португальский этнограф В. Герейро, проводя полевые исслело вания в современном районе расселения маконде, записал бытую щую среди них легенду, проливающую некоторый свет на причини имевшего в свое место миграционного движения этого народа. Зл писанная им легенда гласит: «В старину белые и черные пили иолу из одного и того же источника. Однажды пришло какое-то живот ное и замутило воду. Белые стали браниться и говорить, что черные плохие, потому что они загрязнили воду. Черные отрицали это, но белые, не желая слушать их доводы, сказали: хотя вы и отрицаеп; свою вину, вам будет запрещено здесь пить; если же вы ослушаетесь, мы вас перестреляем. Поэтому мы в страхе бежали и пришли жить в эту страну, оставив белых в той»1.
Португальский историк и этнограф Жоржи Диаш, подчинивший всю свою исследовательскую деятельность малопочтенной задаче реабилитации португальского колониализма, предпринимает а своей монографии «Маконде» неудачную попытку тенденциозно!! интерпретации вышеприведенной легенды. Следуя традиции португальской историографии, он изображает португальских конкистадоров как друзей и благодетелей африканцев и утверждает, что под «белыми» легенда имеет в виду вовсе не португальцев, а арабов или африканцев из племени ангони. «Очень вероятно, — пишет он, — что эта легенда была вызвана набегами ангони, которые опустошали этот район или же войнами, которые вели работорговцы арабского происхождения на берегах реки Ровума, или же она является простым объяснением «пост фактум» фактической ситуации»1  2.
Эти утверждения Жоржи Диаша в свете исторических фактов выглядят не только тенденциозными, но и совершенно бездоказательными.
Ж. Сантуш, живший в Восточной Африке в конце XVI в., указывал в качестве места обитания маконде «материк, который идет вдоль этих островов Киримба и Мозамбик до Кабо Делгадо»3... Между тем нынешняя область обитания маконде в низовьях реки Ровума (севернее Порту Амелия) значительно севернее и меньше той, которую указывает Сантуш. Следовательно, миграция имела место не раньше конца XVI в. то есть уже после того, как маконде вошли в контакт с пор-
1 Jorge Dias. Os Macondes de Moçambique. I. Aspectos históricos e economicos. — Lisboa, 1964, p. 78-79.
2 Ibid., p. 79
3 Joao Santos. Ethiopia Oriental. Vol. I. — Lisboa, 1892, p. 282 // Ibid., p. 88.
78


in пиццами, и поэтому логичнее всего допустить, что легенда, запи- 4MiMiau В. Геррейро, имеет в вицу именно португальцев, а не кого-то ирумно. Кроме того, как известно из множества других примеров, под •Пишами» в африканском фольклоре всегда имеются в виду европейки и поэтому гипотеза о том, что интересующая нас легенда относит- и нс к португальцам, а к арабам или к африканцам другого племени, н|надставляется беспочвенной и нелепой.
I убительнейшим результатом колонизации было также и то, что кип искусственно затормозила процесс этнической консолидации кнродов Африки. Проводя политику натравливания одних племен и ни|>од|10стей на другие, сея межплеменную вражду, подогревая су- щсстующие противоречия и сознательно создавая новые, порту- • инкские конкистадоры преследовали вполне определенную поли- писскую цель — помешать объединению народов Африки для со- ммсстной борьбы против чужеземого гнета. Результатом этой далеко рассчитанной политики было замедление процесса вызревания предпосылок для складывания этнических общин, народностей и наций в Африке. Процесс этнической консолидации хотя и не прекратился, но пошел очень медленными темпами.
1.13. 	Мозамбик и индийскоокеанская торговля
Бассейн Индийского океана на протяжении многих веков был ареной передвижения народов, товаров и идей в сложной сети экономического и культурного взаимодействия, В то время как Атлан- шческий и Тихий океаны стали регулярно пересекаться мореплавателями только в XVI в., Индийский океан и Средиземное море в течение тысячелетий связывали проживавшие на их берегах народы разветвленной паутиной социальных, культурных и экономических обменов. Индийский океан не был, однако, унитарной «культурной юной». Как писал историк Макферсон, «это было пространство, включавшее в себя широкий спектр культурных и экономических тлнятий, взаимосвязанных и обусловленных его уникальной морской торговой системой.»1 Тесные торговые связи между Качем, Катиа- вардом и Гуджаратом в западной Индии и западной частью Индийского океана, включая порты в Персидском заливе и Красном море, и побережье Рога Африки и Восточной Африки, существовали с разной степенью интенсивности в течение многих столетий1  2.
1 McPherson. The Indian Ocean: A History of People and the Sea. Oxford, 1993, p. 4
2 Braudel F. Civilisation and Capitalism, Fifteenth to Eighteenth Centuries, Vol. 3, New York, 1982-82.
79


Восточноафриканское побережье с ранних времен было воин» чено в сеть индийскоокеанской торговли торговыми судами из Индии, Персии и Аравии, имевшими долгую историю коммерчески! обменов с этим побережьем. Хотя индийские купцы с давних времен играли активную роль в торговой и финансовой жизни этот ареала, они никогда, в отличие от персов или арабов, не основы вали здесь каких-либо постоянных поселений1.
Арабские авторы — Аль Бируни (около 1030 г.), Аль Идриси (около 1154 г.) и Ибн аль-Варди в XIV в. упоминают о торговле товарами и коммерческом обмене между Индией и Восточной Африкой. Заслуги установления и поддержания связей между Восточной Африкой и Индией в ранние века принадлежала индийской торговой общине. Ее члены действовали как посредники в межкультурных контактах в этот период. Но позже, по выражению одного историка, они служили «агентами» экспансии британского капитализма в регионе1  2. Индийские купцы, как уже отмечалось, не были, однако, постоянными посг ленцами, предпочитая вести «сезонное существование», при котором интенсивность торговли обуславливалась ритмом муссонных ветров.
Когда португальцы установили контроль над побережьем Мозамбика в середине XVI в., значительное число индийцев жило не только в поселениях вдоль побережья Индийского океана, но также и в поселениях в глубинке, таких как Тете и Сена на р. Замбези. И какой степени индийцы помогли португальцам в знакомстве с глубинными районами Африки, точно неизвестно. Сохранились свидетельства португальцев о том, что они узнали о золотых и серебряных рудниках Мономотапы из информации, полученной в Индии3.
Португальские власти в Индии сначала поощряли индийцев селиться в различных частях португальской империи, прежде всего в Восточной Африке4.
Торговля в бассейне рек Юго-Восточной Африки стала очень прибыльным делом и в ней специализировались главным образом индийцы. Индийское население в этом районе в одно время стало очень многочисленным, и в конце концов португальские власти перестали поощрять индийскую иммиграцию и на индийцев были наложены определенные ограничения, чтобы положить конец росту их влияния на торговлю в Индийском океане5.
1 Mangat J.S. A History of the Asians in East Africa. Oxford, 1969.
2 Sheriff A. Slaves, Spices and ivory in Zanzibar. 1770-1873, L., 1987.
3 Chandra Satish (ed.) The Indian Ocean Explorations in History, Commerce and Politics. New Delhi, 1987, p. 162.
4 Sobre a Carta de Antonio Alvarez Pereira escrita a S.M. de sobre os Rios de Cuama. — Theal. Op. Cit., Vol.. IV, 1899, p. 435.
5 Chandra Satish. Op. Cit., p. 164.
80


Уже в XVII в. индийские купцы оказались глубоко вовлеченными и экономику Мозамбика. От относительно скромного присутст- мм н и торговле этой колонии их влияние возросло до такой степени, что в 1770 г. один чиновник, лишь с легкой долей преувеличении, заметил, говоря о торговле Мозамбика, что «без этих людей ничто не может существовать»1.
колото и слоновая кость были самыми важными товарами в трговле между Восточной Африкой и Индией до прибытия порту- иш>цев на восточноафриканское побережье. Золото приходило i жнтым образом из южной Замбезии, а слоновая кость — из хин- ♦триаида. И то и другое обменивалось на индийскую хлопчатую пдсжду и «велорио» (стеклянные бусы) из Индии и Венеции.
Источник 16 в. отражает важность одежды и стеклянных бус для ифриканцев: «одежда и бусы для каффиров то же, что перец для Фчлпдрии и зерно для нас, поскольку, они (африканцы) не могут мшить свои богатства без них1  2».
С подъемом мусульманского султаната Гуджарат после 1392 г. произошли важные изменения и в персонале, и в реорганизации торговли. Действительно, тот факт, что арабский географ и путешественник Ибн Баттута не упоминает о каком-либо постоянном ин- нмйском торговом поселении на восточноафриканском побережье, позволяет думать, что преобладание в региональной морской торговле индийских товаров из Камбая было тесно связано с подъемом султаната Гуджарат3.
Это появление купцов гуджарати было столь значительным, что, как заметил Пирсон, «они по существу монополизировали заморскую торговлю в Восточной Африке, получая золото, слоновую кость и рабов в обмен на свою одежду»4.
Находясь в сердце султаната Гуджарат, Камбай производил хлопок, шелк и индиго, которые сделали Гуджарат знаменитым. В 15 в. самой важной торговлей Гуджарата была та, что связывала Аден и Малакку через его собственные порты. Значение Камбая было отмечено одним современником, который писал, что «Камбай распростер свои две руки, причем правой он достает Аден, а левой — Малакку5».
Столица Ахмадабад, также крупный промышленный центр, находилась в Камбае.
Упоминания о торговцах-гуджарати на восточноафриканском побережье впервые появляются в самых ранних португальских источ-
1 Machado Р. Without Scales and Balances: Gujarati merchants in Mozambique, 1680- 1800, manuscript, p. 2.
2 Documents on the Portuguese in Mozambique, V, L., 1966, p. 563.
3 Ibn Battuta M. Ibn Batuta — Black Africa. L, 1975.
4 Pearson M.N. Merchants and Rulers in Qujarat: The Response to the Portuguese in the XVI centuiy. Berkeley etc., p. 12.
5 Cortesão A. The Suma Oriental of Tome Pires, L. 1944, I, p. 42.
81


никах. Дуарти Барбоза упоминает о торговых связях Камбая с при брежными восточноафриканскими городами от Могадишо до Софи лы, а также и с хинтерландом: «...они пришли из королевств Кильиа, Момбаса и Мелинде, принеся много хлопковых тканей, крапчаты*, белых и синих, а также шелк и много мелких бус, серых, красных и желтых — все эти вещи прибывают в упомянутые королевства из ликого королевства Камбай на других огромных кораблях1» .
Индийские купцы имели представителя в Кильве и даже держа ли факторию, но были не постоянными, а «сезонными» резидента ми, базировавшими ритм своих торговых контактов с Восточной Африкой на цикле муссонов. Упустить «обратный ветер» значили не вернуть деньги за товары, взятые в кредит в Индии, а это грозило купцам запретом на торговлю и изгнанием из торговой общины на родине.
До второй половины XVII в., когда индийские купцы обнаружили небывалый интерес к восточноафриканской торговле, число купцов — гуджарати, торговавших на побережье, было маленьким и почти все они были из Диу. После того, как португальцы сделали своей столицей на побережье Момбасу, там появилась маленькая община гуджарати.
Постепенное возрастание роли индийских торговцев к середине XVHI в. в восточноафриканской торговле — сначала на острот; Мозамбик и Макуана (селение напротив этого острова), а позже и поселениях в южном хинтерланде, было обусловлено сплоченностью и организованностью индийских купцов, их доступом к сложной сети щедрых и дешевых кредитов и контролем над самым ходовым в Мозамбике товаром — индийскими тканями2. Слабое и обнищавшее колониальное правительство, испытывавшее нехватку в финансовых и человеческих ресурсах, было не в состоянии противостоять натиску динамичной предпринимательской группы гуджарати, уровень вовлеченности которой во внешнюю торговлю Мозамбика повышался на протяжении всего XVIII века.
Индийское присутствие в Мозамбике было формализовано и 1686 г., когда была учреждена «Компаниа душ Мазанеш», объединившая купцов — выходцев из Диу.
Вице-король «португальской» Индии предоставил им монополию на торговлю между Диу и островом Мозамбик. Это была попытка не только привязать слабеющую имперскую экономику к процветающей торговой общине Диу, но и теснее связать судьбы Португальской Индии с экономическим комплексом Португальской Восточной Африки.
1 The Book of Duarte Barbosa. I, p. 7—8.
2 Moniz A.F .Noticias e Documentos para a Historia de Damao. Vol. I, Bastora, 1923.
82


Индийская торговля в Мозамбике не была исключительно в ру- ► ик индусов, несмотря на их сильные позиции на острове Мозамбик Мусульмане из Гоа и из гораздо менее значительного порта Да- Miiii (и возможно Дну) также имели представителей в Мозамбике, но мо численности они значительно уступали индусам1. Индийцы — мусульмане были представлены в Софале, Делагоа Бэй, и Иньям- ftiMic, где к середине XVIII в. были даже открыты пять кораниче- imix школ1  2. Некоторые из этих купцов даже заняли влиятельные мо ш ции в местных органах управления.
Участие индийских купцов в экономике Мозамбика в течение ЧVI11 в. характеризовалось ростом инвестиций и коммерческой экспансией в экспортной и импортной торговле колонии, а с 1750-х голом и в растущей розничной торговле острова Мозамбик.
Это участие можно разделить на три периода: от учреждения ♦Компаниа душ Мазанеш» до 1753; с 1753 до 1770 и 1770—1800. Пгриый период индийские купцы использовали, чтобы изучить возможности Мозамбика и заложить там основы для дальнейшей юрговой экспансии. Привлеченные появлением Мозамбика как крупного поставщика слоновой кости в западной части Индийского океана, купцы — индусы из Диу импортировали туда огромное количество индийских тканей и стеклянных бус3.
Несмотря на препятствия, такие как запрещение торговли с по 1694 г. и учреждение португальцами «Компаниа Жерал ду Комерсиу», индийцы сумели продолжать торговлю и увеличить свое влияние в экономике Мозамбика, так что Жунта ду Комерсиу стала покупать ткани из Диу и Дамана в кредит.
Невозвращение Жунтой этих долгов очень беспокоило индийцев4. Они часто жаловались на то, что португальцы отказываются платить долги. Поэтому вице-король многократно призывал порту- ыльских поселенцев и членов Жунты рассчитаться с индийцами по • поим долгам.
С середины XVIII в. стало ясно, что индийский капитал распространяется из острова Мозамбик и Макуана на другие части колонии (особенно в бассейне Замбези). Индийцы приобрели пальмовые рощи, дома и торговые склады. Они успешно конкурировали с португальскими купцами. Португальские колониальные власти, встревоженные быстрым распространением индийского влияния в Мозамбике, пытались ограничить торговлю индийцев, конфисковывали их имущество (1734, 1758 гг.) Однако меры,
1 	II. Seminário International de Historia Indo-Portuguesa. Lisboa, 1985, p. 634.
' Hoppe F. A Africa Oriental portuguesa no tempo do Marques de Pombal, 1750—1777. I.isboa, 1970, p. 118.
' Alpers E.A. Ivory and Slaves in East Central Africa: changing Patterns of International Trade to the later XIX century. Berkeley, 1975, ch. 3.
4 	Hoppe. Op. Cit., p. 338.
83


предпринимавшиеся против индийцев, редко получали поддержку королевского двора в Лиссабоне. Индийцы не только жаловал нс ц королю, но и прибегали к угрозам, обещая покинуть Мозамбик или прекратить судоходство между колонией и Индией.
В начале 1770-х годов имело место важное событие в индийском активности в Мозамбике — переезд значительного числа индусов и Сена. Это было связано с тем, что рынок слоновой кости на ост ро ве Мозамбик столкнулся с сильной конкуренцией Кильвы, ставшем крупным экспортером этого товара.1
К началу XIX века в результате жестких ограничительных мер португальских властей, направленных против индийских купцом, индийская торговля с Восточной Африкой была окончательно подорвана. Торговые отношения между Индией и Восточной Африкой, которые, по словам английских исследователей Марша и Кингснорта, « к концу средних веков, возможно, были столь же развитыми, как отношения между восточноафриканским побережьем и Персидским заливом»1  2, к началу XIX в. перестали существовать.
В результате португальского завоевания традиционные связи народов Тропической Африки с народами Северной Африки и Азии были нарушены и прерваны. Восточноафриканский рынок был наглухо закрыт для арабских и индийских купцов. Основные торговые потоки из Восточной Африки резко изменили свое направление. Если до португальского завоевания слоновая кость, золото, рабы и серая амбра шли из Восточной Африки в Северную Африку и Азию, то теперь подавляющая часть этого восточноафриканского экспорта двинулась в Европу.
Португальское завоевание нанесло смертельный удар по обширной и процветающей афро-азиатской торговле, что в свою очередь имело самые пагубные последствия для экономического развития обоих континентов.
Была подорвана, в частности, весьма оживленная и имевшая широкие масштабы и хорошую организацию арабская торговля и Восточной Африке. Португальцы закрыли для арабских купцов восточноафриканские порты, а также их торговые морские и караванные пути. Португальцы с самого начала взяли курс на установление своей монополии на восточноафриканскую торговлю: они намеревались иметь дело непосредственно с африканцами, а не делить свои прибыли с арабскими и индийскими посредниками. В результате полного вытеснения арабских купцов с восточноафриканского рынка старые арабские поселения на побережье пришли в крайний
1 Alpers. Op. Cit., ch. 6.
2 Marsh Z, Kingsnorth G. An Introduction to the History of East Africa. Cambridge, 1965, p. 7-8.
84


упадок. По словам историков, «фактически главный результат правления португальцев состоял в том, что они искалечили старые •фабские поселения, которые потеряли свои широкие торговые ин- м'рссы и стали захиревшими городишками, расположенными в сто- fume от главных торговых путей, единственной политической свя- и.ю которых с внешним миром была связь с имамом Муската, ко- шрмй управлял Занзибаром1».
Это было особенно заметно на юге, где португальские гарнизоны и форты в Мозамбике, Кильве и Софале строго следили за соблюдением запрета на «мусульманскую торговлю».
Португальское влияние было заметно слабее на севере, где была кое-где сохранена власть местных шейхов, при условии, что они будут платить ежегодный налог, но даже и здесь завоеватели были мг.юду ненавидимы, и африканцы называли лидеров португальцев •лфрити» или «дьяволы»1  2.
1 Marsh Z., Kingsnorth G. An Introduction to the History of East Africa. Cambridge, 1965, p. 16.
2 там же, p. 13.
85


а
Колониальная экспансия Португалии и сопротивление народа Мозамбика в XIX веке
2.1. 	Португальская экспансия в бассейне Замбези и «войны Бонга»
Одно из главных отличий присутствия португальцев на западном и восточном побережьях Африки заключалось в их отношении к внутренним районам (хинтерланд). На западном побережье с самого начала имело место активное проникновение португальцев и хинтерланд. Правда, экономический упадок и сопротивление африканцев во второй половине XVIII — первой четверти XIX вв. вынудили португальцев уйти из многих внутренних районов, но они остались во многих других1.
Что же касается Мозамбика, то там, напротив, был только один путь, по которому португальцы с самого начала пытались проникнуть в хинтерланд. Этим путем была река Замбези.
Поэтому первым объектом португальской колонизации в Восточной Африке стал бассейн реки Замбези (Замбезия). В течение довольно долгого времени португальцы не проявляли интереса к другим внутренним районам. Так, например, богатые районы, где проживали маконде, оставались вне поля зрения или попросту игнорировались колонизаторами даже в середине XIX века.
Все территории в долине Замбези, начиная от устья этой реки и до Зумбо, расположенного около места слияния Замбези и Аруан- гва, вплоть до 1858 года во всех официальных документах порту-
1 	Silva Rego. О Ultramar português no século XIX. Lisboa, 1969, p. 298.
86


'лим-кой колониальной администрации именовались «Руш де Сена» (•Геки Сены»). И только 4 февраля 1858 года губернатор Са да 1‘.||ицейра издал специальное распоряжение, согласно которому эти территории стали именоваться «Замбезия»1.
И начале XIX века власть португальцев над Мозамбиком ограничивалась в основном береговой полосой. Они не могли овладеть внутренними районами главным образом из-за сопротивления местных племен. Насилия и произвол португальских колониальных властей в округе Кабу-Делгаду вызвали восстание местного нпселения. Его возглавили вожди племен муане, шережо и мовера. II 1800—1810 гг. повстанцам удалось освободить от колонизаторов ну территорию. Португальцы подавили восстание, послав карательную экспедицию, включавшую войска, предоставленные им арабскими шейхами1  2.
В 1850—1885 гг. бассейн реки Замбези потрясали крупные анти- нортугальские восстания, известные как «войны Бонга» («Бонга» — наследственный титул племенных вождей в бассейне Замбези). Первое крупное восстание в этом районе возглавил бонга Жозе Жоакин да Круз (Иньяуде)3. Став фактическим хозяином реки Зам- ik-jh и создав большое войско, он нанес серьезные поражения ко- ас"шальной армии и обложил пошлиной всю португальскую тор- ювлю на реке Замбези.
После смерти Жозе Жоакина да Круза в 1854 г. португальцам удалось подписать мирное соглашение в начале 1855 г. с его сыном Днтоииу Висенти да Круз. Правительство Мозамбика назначило его гержантом-мором Массангано, где он разместил свою столицу («аринга»). Как сержант-мор он обязан был выполнять приказы португальских колониальных властей. Однако Антониу Висенти отказывался это делать, а в 1866 г. открыто восстал против колонизаторов4. Во главе большого войска на легких речных лодках он внезапно нападал на прибрежные города и форты, требуя уплаты дани. Когда форт Тете отказался ее уплатить, он был разрушен, а португальский гарнизон истреблен.
Напуганные восстанием Крузов, португальские власти обратились за помощью к крупным землевладельцам, происходившим из «португальской» Индии («музунгош»). Они сумели с помощью португальцев отвоевать обширную территорию от Тете до долины Луангва (на территории современных Замбии и Малави). Однако «музунгош» не решались на военную кон¬
1 Boletim do Conselho Ultramarino. Legislacao Novíssima, III (1857—1862). Lisboa, imprensa Nacional, 1868, p. 190.
2 Хазанов A.M. Исторический очерк. — Народная республика Мозамбик. Спра- ночник, М., 1986, с. 39.
3 Silva Rego. О Ultramar português, р. 304.
■' ibidem.
87


фронтацию с А. Висенти да Круз только своими силами и всячески избегали этого. Тогда Лиссабон решил сокрушить да Круза собственными силами. Четыре военные экспедиции, каждая из которых насчитывала от 400 до 600 солдат, организованные и 1860-е годы, заканчивались одна за другой сокрушительными поражениями португальцев. Война продолжалась до 1875 г., когда Висенти да Круз и португальские власти подписали мирное соглашение, по которому он был прощен в обмен на признание формального суверенитета Португалии над бассейном реки Замбези. Непокорный бонга, доставивший столько хлопот португальцам, умер в 1879 г. и его наследником стал его сын, которого тоже звали Антониу Висенти да Круз.
Он отказался подчиняться колониальным властям и то-и-дело организовывал антипортугальские восстания. Генерал-губернатор Мозамбика Аугуиггу де Кастильу решил раз и навсегда покончить со строптивыми бонга, учитывая, что их пример мог оказаться заразительным для других племенных вождей в бассейне Замбези.
В 1887 г. португальские войска вошли в Массангано и разрушили столицу (аринга) Крузов. Так закончились «войны Бонга», продолжавшиеся около 40 лет1.
Они воочию показали слабость так называемой «эффективной португальской оккупации» бассейна Замбези.
Белое население Мозамбика в тот период было весьма немногочисленным. Генерал-губернатор колонии Жозе Гуедиш де Карва- лыо-и-Менезиш писал в 1875 г.: «Любой человек, хоть немного знающий провинцию, может быстро вспомнить по именам всех достойных европейцев, а именно начальников, чиновников, гражданских и военных, (которые не все европейцы), и некоторых торговцев, а все остальные числятся в списке ссыльных»1  2.
После начала «войны Бонга» португальские колониальные власти стали принимать спешные меры для укрепления своих позиций в бассейне Замбези. 21 апреля 1869 г. министр по делам колоний Жозе Мария Латину Коэлью издал декрет, обязывающий губернатора ежегодно посещать этот район и оставаться там до четырех месяцев. Эта мера не всегда осуществлялась на практике из-за частых местных восстаний3.
В 1884 г. против португальского колониального господства восстал народ Массингире. Восстание возглавил потомок индийских
1 Ibidem, р. 305; Andrade Corvo. Estudos sobre as Províncias Ultramarinas, Vol. II pp. 232-233.
2 Estudos sobre as Províncias Ultramarinas, Vol. II p. 124.
3 Almeida de Eca. Historia das guerras no Zambeze, chicoa e Massangano (1807— 1888). Lisboa, 1953-1954.


переселенцев Важ душ Анжуш. Восстание было связано с тем, что мосле проведения в 1884 г. переписи населения португальцы приступили к насильственному сбору «подушного» налога с каждого чело- иск и, включая детей.
Португальские власти объявили низложенными и арестовали мождей Массингире, Дзингве и Рапозу. Однако еще до того, как их •.чнатили, эти влиятельные вожди призвали народ к оружию. Вожди Массингире двинули свою армию на юг — против португальцев. К мим присоединились добровольцы других племен, жившие между Шире и Мопея. В восстании приняли участие даже португальские поселенцы (празейру), недовольные вымогательствами администрации. В июле 1884 г. повстанцы уничтожили португальский гарнизон форта Чиронжи и взяли в плен коменданта В. Кейруша. В населенном пункте Мопея повстанцы захватили склады опиумной компании. В августе 1884 г. иа помощь португальцам выступил отряд ев- I и» I ейских волонтеров. Массингире пытались остановить его про- книжение, но дальнобойные европейские ружья обеспечили победу иолонтерам. В октябре того же года португальцы бросили против повстанцев четырехтысячную армию, и восстание было потоплено в крови: 150 активных участников, в том числе 37 вождей, были отправлены в качестве пленников в Келимане. Тысячи людей бежали и горы*.
2.2. 	Гунгуньяна и европейцы
(по материалам Исторического архива Мозамбика)
Одной из самых ярких страниц в истории борьбы африканских народов против европейских колонизаторов является сопротивление государства Ватуа под руководством Гунгуньяны экспансии португальского колониализма. Правитель раннефеодального государства Ватуа, находившегося на территории современного Мозамбика, Гунгуньяна (1839—1906) отказался подчиниться требованиям португальцев признать себя их вассалом и выдать им «мятежных» нождей. Отказ Гунгуньяны привел к войне. После упорного сопротивления в ноябре 1895 г. армия Гунгуньяны, насчитывавшая 10 тыс. иоинов, была разбита. Гунгуньяне с остатками своих войск удалось бежать и укрыться в деревне Шаймити. В декабре португальский отрад под командованием Моусинью де Албукерки ворвался в Шаймити. Гунгуньяна был пленен и сослан на Азорские острова, где и умер в 1906 г.  11 Хазанов AM. Исторический очерк, с. 40.
89


Биографии и истории сопротивления Гунгуньяны португальские колонизаторам посвящен ряд исследований западных и отечсст венных историков1.
Автору данной работы посчастливилось в 1990 г. поработать и Историческом архиве Мозамбика (ИАМ) в Мапуту, где имеется значительное число неопубликованных документов, проливают»* свет на некоторые до сих пор неизвестные вопросы, связанные о личностью и деятельностью Гунгуньяны. Особенно большой интерес представляет деловая корреспонденция военного коменданта и районе Лимпопо (его письма различным адресатам, а также письма, полученные им из канцелярии губернатора, от начальников постои от политического резидента в Газе и т.д.).
Эта переписка велась исключительно интенсивно. Только от политического резидента в Газе Браги военный комендант получил за один лишь 1894 г. 193 письма.
Из этих писем мы узнаем неизвестные ранее подробности переговоров, которые Брага вел с Гунгуньяной, пытаясь склонить правителя Ватуа к сотрудничеству с португальцами. Но, как видно ш документов, это ему не удалось. В письме Браги от 28 июля 1894 г, сообщалось о том, что один из индун (вассальных вождей) Гун- гуньяны по имени Макако пожаловался последнему, что португальский офицер Санчо склонял его к неповиновению правителю Ватуа, а когда он отказался выполнять приказы этого офицера, тот распорядился открыть огонь по его воинам, в результате чего двое из них были убиты1  2.
Более подробное описание этого инцидента (разумеется, в em португальской версии) находим в письме секретаря губернатора территории Маника-и-Софала от 14 июня 1894 г. В нем говорится: «Имею честь довести до сведения Вашего Высочества, что по вине индуны Макако в Бузи произошел неприятный инцидент. Макако известен как дурной человек..., он не подчинялся нашему коменданту и делал все наоборот, убеждая туземцев уклоняться от переписи хижин (чтобы не платить налоги) и не подчиняться Компани а ди Мосамбики. Он назначал «миландуш» (губернаторов. — А.Х.), которые должны быть представлены на «банжа» (высший совет
1 Liesegang G. Vassalagem ou tratado de amizade? Historia do acto de vassalagem dc Ngungunyane nas relações externas de Gaza. Maputo, 1986; Almeida F. G. De Eca. Historia das guerras no Zambeze. Lisboa, 1953—1954. Vol. 2; Wheeler D.Lf Gungunhana // Leadership in Eastern Africa: Six Political Biographies. Boston, 1968; Хазанов A.M. Гунгуньяна и португальский колониализм (конец XIX в.) // Европа, США и колониальный мир. М., 1988.
2 Arquivo Historico de Moçambique (AHM). Fundo do século XIX. Serie de 1894. Caixa 2. N 84 do residente da Gaza para comandante militar do Limpopo. 28 de Julho de 1894.
90


им ударства Ватуа. — А.Х.). Я приказал ему прибыть в Бейру. Од- HriKii он отказался это сделать. Тогда я послал в Бузи полицейский ui рил, чтобы его арестовать. Но он оказал сопротивление полиции и, отстреливаясь, убежал. Полиция преследовала его, в результате фи человека были ранены, один из которых умер, а двое других отходятся в больнице, 6 человек арестованы. Самого Макако аре- ч п жать не удалось»1. «Я послал сказать вождю, — пишет Брага, — •н оНы на следующий день он прибыл ко мне для обсуждения этого in троса. Вождь приказал Макако еще раз рассказать перед всеми I рандами (знатными лицами. — А.Х.) о том, что произошло». По- .011? этого вождь сказал: «Я сын Короля (Португалии. — А.Х.), а Король приказывает убивать моих людей. Люди Короля говорят, •но я уже не хозяин в этих землях, что же я тогда должен дени и.?»1  2. Гунгуньяна" как пишет Брага, добавил, что «он желает, чтобы я обо всем написал Королю, чтобы он знал, как было депо*. В письме от 20 октября 1894 г. Брага сообщал, что он пышней вернуть доверие Гунгуньяны к португальцам, но тот заявил, что «он всегда уважал белых, но хотел бы принять решение, которое возможно нас обидит... Я ответил, что во всех странах принято, прежде чем принимать решение о наказании того, кто этого заслуживает, выяснить подлинные факты. Да, — сказал он, — это верно, но я же сын Короля, я великий индуна Короля, моего отца, а мой отец почему-то всегда приказывает наносить по мне удары и I рабить мои земли»3.
К этому времени Гунгуньяна уже взял курс на подготовку к войне против португальцев. Он стремился сформировать антипор- гугальскую коалицию вождей и создать широкое межэтническое объединение в Мозамбике и за его пределами. В качестве первого шага в осуществлении задуманных планов Гунгуньяна намеревался развернуть военные действия против племен шопе, которые поддерживали тесные связи с португальцами. Сотрудничавший с португальскими колониальными властями бывший купец француз Жан Лафорте снабжал оружием шопе и убеждал племена, жившие к западу от р. Иньярриме, оказывать сопротивление сборщикам налогов Гунгуньяны и его вооруженным рейдам. Более 20 вождей в этом районе платили дань португальцам. Племена, жившие в глубинных районах Иньямбане, стали заклятыми врагами Гунгуньяны, и он вел против них военные действия. Португальцы оказывали нажим на правителя Ватуа, требуя, чтобы он прекратил рейды против ло¬
1 Ibid.
2 Ibid. Caixa 3. N 1089 do secretaria do governo do território de Manica e Sofala. 14 de Junho de 1894.
3 Ibid. Caixa 2. N 105 do residente da Gaza para comandante militar do Limpopo. 20 de Outubro de 1894.
91


яльных им племен в Иньямбане1. Некоторые историки считают, что рейды Гунгуньяны против племен шопе в Иньямбане были тактической ошибкой, так как ослабляли его силы и разобщали африканцев перед лицом растущей португальской экспансии. Эта точка зрения представляется необоснованной. Гунгуньяна стремился наказать вассалов Португалии, чтобы другие племена убедились в том, кто в Мозамбике является подлинным хозяином. Его карательные рейды имели значительный психологический эффект и подрывали престиж португальцев. По словам современника, «вождь империи Ватуа был проницательным дипломатом, который, видя, что португальцы не располагают достаточной военной силой, чтобы противостоять его власти, подчинил себе их вассалов»1  2. В свете этого становится понятным следующий фрагмент из письма Браги: «Гунгуньяна сказал мне: «Я не хочу причинять зла ни одному ии белых, которые всегда были моими друзьями, но я хочу проучить черных, которые плохо относятся ко мне и моим людям». Эти слова были сказаны с экспрессией и гневом. В заключении ом сказал мне, что я должен сообщить своему отцу-королю все, что он мне сказал.., что он ничего не предпримет до тех пор, пока ни получит ответ, но если таковой будет отрицательным, то он начнет войну (против шопе. — А.Х.) и тогда попросит, чтобы белые, находящиеся в Шикома и Иньярриме, ушли оттуда, ибо он не может гарантировать, что они не подвергнутся нападению, если будут на стороне шопе»3. Брага ответил, что немедленно сообщит об этом губернатору в Лоренсу-Маркише и постарается убедит», его выполнить просьбы Гунгуньяны. «По этому вопросу, — пишет Брага, — я должен уведомить Ваше Высочество, что вождь обнаруживает непреклонную волю разгромить шопе, но не сейчас, а когда получит желаемый им ответ... Никогда еще я не видел у него такой решимости, как в этот раз»4.
Ряд документов, обнаруженных в архиве, касаются контактом Гунгуньяны с Бритиш Саут Африка компани (БСАК), возглавлявшейся Сесилем Родсом. Они дают возможность восстановить довольно полную картину особых отношений Гунгуньяны с БСАК, которые вызвали беспокойство и раздражение португальских колонизаторов. До сих пор об этих контактах было известно крайне мало. Известно было только то, что в 1890 г. в краале Гунгуньяны побы-
1 Almeida F.G. Historia das guerras no Zambeze. Lisboa, 1953—1954. Vol. II em Africa; Notas e documentos para a biographia do conselheiro Jose D’Almeida. Lisboa, 1898. P. 207-209.
2 Journal of African History. 1968. Vol. IX, N 4. P. 601.
3 AHM. Caixa N 2, N 133 do residente da Gaza para comandante militar. 20 dc Outubro de 1894.
4 Ibid.
92


ипл председатель БСАК А. Шульц, который подписал с ним 4 ок- шбря 1890 г. соглашение, по которому вождь уступил компании концессию на эксплуатацию минералов в Газе. В ИАМ нам удалось обнаружить полный текст этого соглашения. В нем, в частности, творится: «Гунгуньяна, Верховный Вождь или Король означенной нации торжественно обязуется... даровать и пожаловать Аурелу Шульцу в качестве представителя Бритиш Саут Африка компани исключительное, абсолютное, полное и вечное право и власть производить следующие действия на всей территории означенной нации и на любой ее части»1. Далее шло перечисление этих прав, в гом числе на разведку и эксплуатацию минералов, на строительство и использование железных дорог, гаваней, дорог, мостов, водохранилищ, телеграфной и телефонной связи и т.д. Взамен БСАК обещала Гунгуньяне ежегодную субсидию в 500 ф.ст.1  2 К концу февраля 1891 г. БСАК сумела доставить в Манжакази3 1 тысячу ружей, несмотря на попытки перехватить их. 2 марта агент С. Родса II. Джемсон прибыл в крааль Гунгуньяны и уплатил ему первую ежегодную субсидию в 500 ф.ст. В обмен на это Гунгуньяна подтвердил соглашение о концессии. Компания регулярно уплачивала субсидии в течение рада лет. Агент БСАК У. Лонгден оставался в краале до конца 1893 г., когда он был отозван Родсом. До сего времени историки считали, что после этого прервавшиеся в 1893 г. контакты между Гунгуньяной и БСАК больше не возобновлялись. Обнаруженные нами в ИАМ документы дают возможность опровергнуть эту точку зрения.
Эти документы свидетельствуют о том, что Гунгуньяна умело использовал англо-португальский конфликт для укрепления своих позиций. Располагая обширной информацией, добытой его агентами, он был хорошо осведомлен о конфликтах и противоречиях между Лондоном и Лиссабоном, между английскими и португальскими колонистами, между БСАК и «Компаниа ди Мосамбики». Воспользовавшись этими противоречиями, он направил в апреле 1890 г. эмиссаров в Англию. В связи с этим представитель португальских властей в краале Гунгуньяны Ж. Алмейда сообщал 28 апреля 1890 г.: «Я имею информацию, что Гунгуньяна отправил в Англию двух послов с предложением вассалитета»4.
1 Ibid. N 15. Terms of the Concession which was obtained by Dr. Schulz as representing the British South Africa Company. 4th day of October 1890.
* Ibid.
' Манжакази — столица Гунгуньяны — находилась на Родезийском плато около юры Селинда, в 48 км севернее Жуан Белу — ныне Шаи—Шаи.
4 	Coelho Т. Dezoito annos em Africa. Notas e documentos para a biographia do conselheiro Jose d’Almeida. Lisboa, 1988. P. 249.
93


Так начался англо-португальский конфликт из-за Газы, который португальцы рассматривали как «вопрос жизни и смерти дни провинции Мозамбик»1.
Узнав о соглашении Гунгуньяны — Шульца, Португалия заявила протест. В декабре 1890 г. португальцы отправили в Манжакази большую военную экспедицию во главе с Ж. Алмейдой. Гунгуньи- на, не желая ссориться с Португалией, вручил португальским эмиссарам огромный слоновый бивень как знак уважения к королю Луишу I (он не знал, что король умер в 1889 г.). Таким образом, Гунгуньяна стремился извлечь максимальную выгоду из противоречий между Англией и Португалией. Уступки англичанам он, видимо, рассматривал как наилучший способ сохранения независимости от португальских властей. По словам современника, «вождь империи Ватуа был проницательным дипломатом»1  2.
В то же время Гунгуньяна имел, по-видимому, тесные связи с вождем восставших против англичан в 80-х годах XIX в. народностей шона и ндебеле Лобенгулой. Старшая сестра Гунгуньяны стала женой Лобенгулы3. Восстание Лобенгулы способствовало росту аи- типортугальских настроений и активизации освободительного движения. В июне 1895 г. американский консул в Мозамбике сообщал, что со времени войны с Лобенгулой африканцы к югу от Замбези находятся «в состоянии волнения»4. Армия Гунгуньяны, в которую влились многие участники восстания Лобенгулы, бежавшие из Родезии, вызывала серьезное беспокойство колонизаторов. Один португальский чиновник писал, что Ватуа — «величайшая империя, какую когда-либо создавала негритянская раса в Восточной Африке»5. Некоторые английские чиновники считали Гунгуньяну «гораздо более могущественным вождем, чем Лобенгула»6.
11 июня 1891 г. был подписан англо-португальский договор, по которому Газа была разделена между Англией и Португалией. Северная Газа (между р. Саби и границей) стала британской, а остальная, большая, часть Газы — португальской территорией. Этот договор предопределил судьбу Гунгуньяны, независимость которого отказались признать две колониальные державы. «Независимость Гунгуньяны не признается правительством Ее Величества», — без обиняков заявил в апреле 1891 г. лорд Солсбери7.
1 Ibid. Р. 324.
2 The Journal of African History. 1968. Vol. EX, № 4. P. 601.
3 Ibid. P. 595.
4 Ibid.
5 Coelho T. Dezoito annos em Africa. P. 83.
6 Teixeira A. Rocadas na ocupacao Sul de Angola. Lisboa, 1935. P. 601.
7 Warhust Ph. Anglo—Portuguese Relations in South Central Africa. 1890—1900. London, 1962.
94


Несмотря на подписание договора, правительство Португалии нс могло простить Гунгуньяне особых отношений с БСАК. Порту- ши ьс кий губернатор А. Эниш с возмущением сообщал в своем док- пиле, что вождь «не уважает нашу власть и оскорбляет наш суверенитет», а «агенты компании, устроившись под сенью португальско- ю флага, подстрекают и оплачивают измену»1.
Раздражение португальских властей, вызванное демонстративными действиями Гунгуньяны, стремившегося подчеркнуть свою независимость, было столь велико, что в Лоренсу-Маркише было много сторонников объявления ему войны. Они обосновывали 1,'ною точку зрения необходимостью взять реванш за унизительные условия договора'1891 г. о разделе Газы. По их мнению, военная победа над Гунгуньяной содействовала бы восстановлению португальского престижа, которому был нанесен удар в результате уступок английскому нажиму.
Однако Эниш и Алмейда настаивали на мирной выжидательной политике. Эниш предупреждал, что преждевременная атака против Гунгуньяны может привести к вооруженному вмешательству Великобритании1  2.
Такого же мнения придерживался и Алмейда, который считал, что «было бы глупо даже пытаться разбить Гунгуньяну. Может произойти обратное, и Англия, воспользовавшись слабостью порту- пшьцев, захватит всю провинцию или часть ее»3.
Эниш писал, что Португалия должна выжидать и терпеть эту «полунезависимость» вождя, наблюдая в то же время за слабеющей державой Ватуа, пока не настанет подходящий момент для атаки. Гуигуньяна, по его мнению, терял популярность из-за неудач во инутренней и внешней политике. В то время Эниш склонялся к политике твердого, но дружественного сдерживания Гунгуньяны. «Остальное решит время, — писал он, — Гунгуньяна вряд ли проживет долго, а у него много сыновей»4.
Первоначально португальские власти решили принять ограниченные меры предосторожности, построив оборонительные сооружения у границ Газы. Однако вскоре они начали оказывать прямой нажим на Гунгуньяну, требуя от него уступок в пользу «Компания ди Мосамбики». 11 июня 1892 г. Гунгуньяна с помощью сына Ман- гуа, знавшего португальский язык, письменно известил Алмейду, что он отвергает домогательства британских агентов и выражает согласие на переговоры с португальцами. В конце 1893 г. Алмейда, и то время секретарь и агент «Компания ди Мосамбики», был сроч-
1 Enes A. Moçambique. Relatorio apresentado ao governo: 3* ed. Lisboa, 1946. P. 178.
2 Henriksen Th. Mozambique: A History. London, 1978. P. 88.
3 Coelho T. Dezoito annos em Africa. P. 187.
4 Enes A. Moçambique. P. 178.
95


но командирован в крааль. 19 ноября 1893 г. там было созвано cod рание знатных лиц Газы («банжа»), на котором присутствовал и Гунгуньяна и четыре португальца, в том числе Алмейда. Гунгуньиин обещал подписать соглашение о признании права «Компаниа ям Мосамбики» управлять территорией Газы к северу от Сави. Он по» лучал право на половину «налога с хижины» в этом районе в кач#• стве «компенсации» за уступку компании своих прав и обязывапсм снабжать компанию солдатами, а также рекрутировать для нее ере» ди племен тонга всю рабочую силу1.
Почему Гунгуньяна пошел на это унизительное соглашение?
Не лишено оснований мнение о том, что Гунгуньяна рассматривал «Компаниа ди Мосамбики» как «наименьшее зло». Возможно, он считал, что эта компания относительно независима и от Вс* ликобритании и что с нею можно договориться. Однако это мнение было далеко от действительности. На это соглашение Гунгуньяпу, по-видимому, толкнуло также желание противодействовать нажиму Родса и надежда на то, что он поправит свое финансовое положение. Однако, хотя Гунгуньяна поклялся на «банжа» подписать эго соглашение, он так и не сделал этого по причинам, о которых Алмейда писал: «Гунгуньяна никогда не подписывал и не подписывав никаких бумаг, так как не умеет их читать и не доверяет тем, кто ему читает, даже если это делает его сын Мангуа»1  2.
Другой причиной, видимо, было решение Гунгуньяны снова обратиться за поддержкой к «Бритиш Саут Африка компани», с которой он прервал контакты в 1893 г. Как свидетельствуют архивные документы, связи между Гунгуньяной и БСАК не оборвались окончательно в 1893 г. Гунгуньяна снова решил заручиться военной и политической поддержкой БСАК и возобновил с нею тесный контакт в 1894 г.
В письме от 10 мая 1894 г. Брага сообщал военному коменданту Лимпопо о прибытии в Манжакази «англичанина по имени Гудмэн, который продал Гунгуньяне ружья и боеприпасы», а также о том, что, как удалось выяснить, «вождь купил у упомянутого Гудмэна сто ружей, большая часть которых — системы «мартини генри» (ружья и карабины)»3. В другом письме, написанном в тот же день, Брага сообщил о своей беседе с Гунгуньяной по поводу контактов с англичанами. «Я сказал вождю, что когда какой-нибудь белый желает поговорить с ним, этого не следует делать без моего согласия. Что я должен знать о каждом белом, желающим встретиться с ним, чтобы таким образом быть гарантированным от обмана. Что
1 Coelho Т. Dezoito annos еш Africa. Р. 374—376.
2 Ibid. Р. 381.
3 АНМ. Caixa 2, N 50 do residente da Gaza para comandante militar do Limpopo. 10 Maio de 1894.
96


I м ко но желание нашего Короля и Вашего Высочества для блага I нмого вождя»1.
В письме, отправленном тем же чиновником 12 мая 1894 г., со- "Пщалось о прибытии в Манжакази двух англичан, которых сопро- иождал один из индунов Гунгуньяны по имени Зава. Брага встре- tii пся с англичанами. «Когда я вошел в их хижину, я увидел там шесть карабинов «мартини генри». Один из упомянутых англичан н шестен среди черных под именем Станхолла, и говорят, что он уже много раз приходил беседовать с вождем, и всякий раз прино- .Ш1 ему подарки». Когда Брага напрямую спросил Гунгуньяну, почему он нарушает свое обещание и общается с иностранцами, тот •ответил, что эти англичане просили у него людей для работы в 1рлпсваале». Брага не без оснований усомнился в достоверности мой версии. Он многозначительно добавлял: «Англичане продол- кают оставаться в селении индуны Зава..., меня удивляет их пребывание там, поскольку в этом месте нет людей для работы, зато там сейчас находятся все гранды Гунгуньяны»1  2.
В письме от 20 мая 1894 г. Брага сообщал военному коменданту Лимпопо некоторые подробности о пребывании в краале Гун- I у пьяны в Манжакази упомянутых англичан. Он определенно утверждал, что Станхолла «принадлежит к компании в Иоганнесбур- tc», т.е. являлся представителем БСАК, и что он привез правите- и ю Ватуа ценные подарки, но отказался принять от него ответные дары, сказав, что «он очень богат»3. Он советовал Гунгуньяне купить у БСАК ружья.
В письме от 27 сентября 1894 г. сообщалось, что в крааль Гун- гупьяны направляется небезызвестный Лонгден, сопровождаемый цошадьми и фузами, и что он намеревается вести переговоры с вождем, будучи на то уполномочен премьер-министром Капской ко- ио нии Сесилем Родсом»4. Это сообщение подтвердил комендант Лимпопо в письме от 15 октября 1894 г.5
Обнаруженные нами в ИАМ документы дают возможность поставить под сомнение точку зрения о том, что Гунгуньяна всегда признавал законность соглашения, заключенного им с Шульцем 4 октября 1890 г. Когда он подписывал этот документ, он был убежден, что имеет дело не с недавно учрежденной торговой компанией, а с представителями королевы Виктории. Осознав позже свою
1 Ibid. N 51 do residente da Gaza para comandante militar do Limpopo. 10 Maio de 1894.
■' Ibid. N 52 do residente da Gaza para comandante militar do Limpopo. 12 Maio de 1894.
1 ibid. N 59 do residente da Gaza para comandante militar do Limpopo. 20 de Maio de 1894.
4 Ibid. N 105 do residente da Gaza paia comandante militar do Limpopo. 27 de Setembro de 1894.
5 Ibid. Caixa 3, Ns 27. Ao residente da Gaza para comandante militar superior do Limpopo. 15 de Outubro de 1894.
97


ошибку, он, по-видимому, стал считать договор незаконным и категорически отрицал, что он уступил какие-либо земли БСАК. Видимо, в этом состояла не известная до сих пор причина неожиданного отзыва С. Род сом в конце 1893 г. своего представителя У. Лонгдена из крааля Гунгуньяны, о чем мы упоминали выше. С этим же, скорее всего, была связана отправка Гунгуньяной миссии из трех индунов в Лондон. (Это не исключает другой задачи миссии — просьбы об отправки денег и оружия.) В свете этого становится понятным, почему БСАК в начале 1894 г. неожиданно опубликовала соглашение Гунгуньяны — Шульца.
В письме секретаря губернатора территории Маника-и-Софала от 21 марта 1894 г. сообщалось, что БСАК объявила о том, что «подписала с Гунгуньяной договор, по которому он уступил ей свои земли к востоку от границы в обмен на оружие, боеприпасы и ежегодную субсидию в 1000 ф. ст. Такой письменный договор существует, и он одобрен английским правительством»1.
В другом письме от 5 мая 1894 г. вышеупомянутый чиновник писал: «Гунгунья-на совершил большую ошибку, послав своих людей в Англию, чтобы поторопить с отправкой денег и оружия, которые ему обещали. Бритиш Саут Африка компани подписала дна знаменитых договора с Гунгуньяной: один в сентябре 1890 г. и другой 15 ноября 1891 г., оба они опубликованы. В этих договорах Гунгуньяна уступил свою страну упомянутой компании. Английское правительство тотчас же одобрило эти договоры, но с оговоркой, что они имеют законную силу только в отношении территории к востоку от линии границы... Но эта граница не зафиксирована. Необходимо поэтому, чтобы Гунгуньяна в своих собственных интересах ничего не предпринимал в отношении этого дела без ведома португальского правительства»1  2.
В другом письме от 13 июня 1894 г. секретарь губернатора Маника-и-Софала рекомендовал: «Следует хорошенько разъяснить Гунгуньяне, что раздел земель (между Англией и Португалией. — А.Х.) еще не завершен, что этот вопрос очень сложен и обсуждается между правительствами Португалии и Англии. Во всяком случае англичане утверждают, что Гунгуньяна, с которым они заключили письменные договоры, уступил им не только спорные земли, но и все рудники своей страны, а также и другие вещи... Сам Гунгуньяна послал своих индунов в Англию вопреки мнению и просьбе господина советника Алмейды и получил оружие и бое¬
1 Ibid. Caixa 3, № 537 do secretaria do Governo do território de Manica e Sofala da Beira. 21 de Marco de 1894.
2 Ibid. N 537 do secretaria do Governo do território de Manica e Sofala da Beira. 5 dc Maio de 1894.
98


припасы от англичан и от Южной Африки. Он получает ежегодно 1000 ф.ст.»1.
О том, что весной 1894 г. Гунгуньяна коренным образом пересмотрел свое отношение к соглашению с Шульцем (от 4 октября 1890 г.) свидетельствует любопытнейшее письмо Браги от 20 мая 1894 г.: «Сегодня около полудня вождь приказал индунам придти и выяснить все, что они хотели, и пригласил меня при этом присутствовать, если я пожелаю, на что я дал согласие... Упомянутые англичане разместились в 150 м от Манжакази в сельской хижине. Один из них сказал, что прибыл сюда, поскольку узнал, что Гун- |упьяна разгневан тем, что буры и англичане обосновались в Мос- слпа. Он утверждал, что буры и англичане были там с согласия Гун- гупьяны, и что ему известно о том, что Гунгуньяна отправил трех индунов в Англию. Он сказал, что прибыл сюда по собственной инициативе, а не по приказу своего правительства или кого-нибудь еще, что из Иоганнесбурга отправлено сообщение в английские газеты о том, что контракт, заключенный с Гунгуньяной, тот считает ф;1лынивым и т.п., и что поэтому он хотел бы выслушать объяснения. Индуны ответили, что это правда, что вождь разгневан, ибо он никому не уступал эти земли»1  2. В конечном счете попытки Гунгунь- ииы опереться в борьбе против португальской колониальной экспансии на поддержку соперников Португалии — Англии и БСАК — не принесли ему желаемых результатов. В сложной дипломатической игре, которая шла в то время в этом регионе Африки, противоречия между Англией и БСАК оказались сильнее англо-португальских противоречий, и поэтому Лондон поддержал португальский колониализм в борьбе против Гунгуньяны и его союзника БСАК.
Нельзя не согласиться с мнением самого авторитетного специалиста по истории Гунгуньяны немецкого историка Г. Лизеганга, который пишет: «Гунгуньяна пытался получить британскую поддержку, чтобы уравновесить португальский нажим, подобно тому как государство свази сумело выжить между бурами и британцами, но слабость британских интересов обусловила неудачу этой политики. Правительство метрополии в Лондоне решило даже поддержать португальское государство против британских интересов, существующих в Южной Африке. Начиная с 1891 г. имел место конфликт империалистических интересов, доминирующих в этом регионе. В этой игре такому независимому государству, как Газа, трудно было выжить. Единственным найденным им союзником был финансовый капитал, враждебно настроенный к португальскому
1 [bid. N 1089 do secretaria do Govemo do território de Manica e Sofala em Beira. 13 de Junho de 1894.
2 tbid. Caixa 2, N 58. do residente da Gaza para comandante militar do Limpopo. 20 de Maio de 1894.
99


контролю, который, однако, там, где он доминировал, как, например, в Зимбабве, вел себя агрессивно в отношении африкански л государств»1.
Любопытны обнаруженные нами в архиве документы, относя* щиеся к так называемому делу Махазула и Матибежаны. Суть этот дела состояла в том, что португальские власти в 1894 г. пытались вмешаться в спор о престолонаследии вождей в районе Лоренсу. Маркиша. Когда португальский комендант в Ангоане вызвал к себе вождя Махазула, тот явился в сопровождении 2 тыс. вооруженных воинов. Попытка арестовать десять его индунов привела к вооруженной стычке в августе 1894 г.2 После того распространились слухи, что «туземцы» готовятся атаковать Лоренсу-Маркиш. В городе возводились баррикады, а жителям было роздано оружие. Слухи оказались обоснованными. 14 октября 1894 г. 1500 воинов-нгони но главе с Махазулом и Матибежаной осадили Лоренсу-Маркиш в отместку за вмешательство в спор о престолонаследии и за увеличение налога на хижины3. Нападение вызвало неописуемую панику среди жителей. Город не был взят только потому, что подоспели матросы с португальских судов. Португальское господство в Мозамбике оказалось под угрозой.
Представляет интерес вопрос о том, были ли связаны вожди, возглавившие штурм столицы, с Гунгуньяной. Некоторые авторы, и частности американский исследователь Р. Хэммонд, дают на этот вопрос отрицательный ответ. Однако обнаруженные нами в ИАМ документы не оставляют на этот счет никаких сомнений. Более того, они свидетельствуют о том, что Гунгуньяна был главным организатором этого штурма, хотя, чтобы не вызвать гнев португальских властей, делал вид, что не имеет к нему никакого отношения. И этой связи стоит привести хотя и пространный, но зато чрезвычайно ценный фрагмент из письма коменданта Лимпопо от 18 октября 1894 г. (т.е. через четыре дня после начала штурма): «Дела на землях короны обстоят из рук вон плохо. К движению, начатому вождем Магайя, примкнули почти все другие. Гунгуньяна послал двух индунов по имени Тоугана и Макомаланга сопровождать индунои Магайи, которые пересекли земли короны и получили клятвы и верности от почти всех вождей, утверждающих, что принадлежат Гунгуньяне. Вожди Черинда, Лутимане и Чичача послали своих представителей с упомянутыми индунами Гунгуньяны в Манжака- зи. Другие обещали послать их позже, согласно сообщению заслуживающего доверия лица, который слышал разговор этих индунов.
1 Liesegang G. Vassalagem ou tratado de amizade? P. 24—25.
2 Caetano M., ed. As Campanhas de 1895 segundo os contemporâneos. Lisboa, 1945. P. 41-46.
3 Teixeira B. Historia militar e politica dos portugueses em Moçambique. Lisboa, 1936.
100


Нидуны Гунгуньяны возглавили войска Лутимане и Чичача... Со- I лдсно сообщениям, вождь Чичача атаковал земли короны (Ангоа- III*. — А.Х.), убив сержанта полиции Лоренсу-Маркиша... В заключении я должен сообщить Вашему Высочеству, что эти индуны 1умгуньяны, согласно заслуживающим доверия сведения, уверяли иождей, лояльных к короне, что Гунгуньяна не возражал, чтобы они воевали против белых, сам, однако, оставаясь нейтральным в ожидании конечного результата»1.
Из этого документа становится очевидным, что Гунгуньяна направил своих индунов втайне от португальских властей для того, •ггобы они возглавили наступление на столицу колонии и что к ной акции были привлечены «почти все» вожди соседних племен. Течь шла, по-видимому, о широкой межэтнической коалиции племен, выступившей под руководством индунов Гунгуньяны против португальских колонизаторов, причем сам верховный вождь Газы предпочитал руководить этой коалицией, как бы оставаясь в тени, ia кулисами событий. На авансцене действовали, прежде всего, его индуны, в том числе Махазул и Матибежана. Вот почему дела у португальцев «обстояли из рук вон плохо».
Нельзя исключать, что штурм Лоренсу-Маркиша был предпринят по совету англичан и БСАК. Во всяком случае, в его организации большую роль сыграли их военная помощь и заверения, данные Гунгуньяне в том, что могущественный король Англии поддерживает ватуа в войне против короля Португалии и в решающий момент готов придти им на помощь. Такой вывод подтверждается следующим фрагментом из письма начальника военного поста Лан- гуэне на правом берегу Лимпопо губернатору Газы от 17 декабря 1895 г.: «Гунгуньяна постоянно обещает наказать тех, кто готов пожертвовать им и пытается внушить им мысль, что мы ничего не стоим по сравнению с Англией и что она на его стороне. Это не должно казаться удивительным, тем паче Вашему Высочеству, ока- 'мвшему честь дистрикту, возглавив его, когда в 1891 г. из метрополии прибыла экспедиция, которая в числе других оказанных ею услуг спасла Лоренсу-Маркиш от вторжения ватуа, предпринятого но совету англичан и африкандеров»2.
В свете всего сказанного не вызывает удивления тот факт, что еще накануне штурма Лоренсу-Маркиша португальские власти начали в категорической форме требовать от Гунгуньяны выдачи им двух «мятежных вождей» — Махазула и Матибежаны. В имеющемся и архиве письме коменданта Лимпопо резиденту в Газе от 24 сен¬
1 АНМ. Caixa 3, N 19. do comandante militar superior de Limpopo de 18 de Outubro de 1894.
Ibid. Caixa 1. N 2 do comandante do posto militar do Languene ao governador do districto militar de Gaza. 17 de Dezembro de 1895.
101


тября 1894 г. предписывалось сообщить Гунгуньяне, что он «должен приказать своим людям захватить означенного Махазула вместе е его людьми и скотом, которые пытаются найти убежище в земпин Гунгуньяны». Однако Гунгуньяна наотрез отказался выполнить это требование. Более того, в письме от 15 октября 1894 г. (т.е. на следующий день после начала штурма Лоренсу-Маркиша) военный комендант Лимпопо сообщал Браге, что получил известие о прибытии в крааль Гунгуньяны посольства от Махазула.
Отказ Гунгуньяны выдать португальцам вождей Махазула и Мл- тибежана явился непосредственным поводом для португальской военной интервенции, явившейся последним актом трагической эпопеи Гунгуньяны.
В этой связи исключительный интерес представляет скопированный нами в ИАМ пространный документ — «Доклад о пленении вождя Гунгуньяны губернатором дистрикта Газа капитаном кавалерии Жоакином Моусинью де Албукерки»1. Документ представляет собой 43 страницы рукописного текста, написанных черными чернилами плохо разборчивым почерком. Страницы пронумерованы. В конце стоят подпись Моусинью де Албукерки и дата: 16 января 1896 г. В этом докладе, адресованном генерал-губернатору А. Энишу, его автор подробно описал события, связанные с разгромом армии Гунгуньяны и его пленением. Особенно обстоятельно излагаются обстоятельства ареста могущественного вождя. Моусинью пишет: «Ваше Высочество внушило мне мысль, что я должен либо пленить, либо убить Гунгуньяну в течение нескольких дней или в течение более длительного времени; вся слава, завоеванная нашим оружием в битвах при Маракуэне (2 февраля), Магуле (7 сентября), обстрелом поселений на берегу Лимпопо (19 ноября) и особенно в битве при Кулела (7 ноября) и сожжением Маи- жакази (11 ноября) могла бы сойти на нет, если бы вождь сумел собрать воинов, восстановить силы и заставить вернуться к повиновению многих из тех, кто из страха покинул его».
Учитывая эту перспективу, Моусинью стал действовать быстро и энергично. К нему явился Годиде, сын Гунгуньяны, который подарил ему 63 быка, 510 фунтов золота, 2 больших слоновых бивня и 10 жен Матибежаны, прося в обмен на эти дары прекратить преследование отца. «Я ответил, — писал Моусинью, — что не сдвинусь с места всю ночь и весь следующий день, ожидая вождя и что если он не придет, Годиде и Лаба будут расстреляны... Такой ответ я дал, потому что догадывался, что вождь стремится лишь выиграть время». Вскоре португальцам сдались три «манги»
1 	АНМ. Fundo do século XIX. Serie de 1896. Relatorio sobre a prisão do regulo Gungunhana pelo governador do distrito de Gaza, capitao de cavalaria Joaquim Mousinho de Albuquerque, Lourenco Marques. 16 de Janeiro de 1896.
102


(батальона) Гунгуньяны, «командиры которых заявили, что припадают к стопам и просят позволения следовать за нами». От них Моусинью узнал, что Гунгуньяна находится в священной деревне IНаймити, где отправляет различные церемонии у могилы своего деда Маникусси, «чтобы вызвать дух, который помешает открыть ■то местопребывание».
«Я еще больше ускорил марш, — продолжал Моусинью,— хотя иоины-туземцы начали отставать, переходя в арьергард, либо из «п раха, что вождь будет защищаться, либо из-за престижа, который им еще имел». Через два дня марша Моусинью с 50 белыми солдатами и 2 тыс. африканских воинов, которым не были доверены ружья, вошел в деревню, где укрылся Гунгуньяна. «Поселение Шай- мити, где похоронен Маникусси, имело 25 или 30 больших хижин, обнесенных палисадником в 15 м высотой... Это был своего рода священный город ватуа и, должно быть, там происходили сцены в высшей степени безобразные, потому что, приблизившись к посе- иепию, мы встретили несколько уже оголенных человеческих черепов и ощутили очень сильный запах тухлого мыса, а в лесу были разбросаны трупы».
Не встретав сопротивления, португальцы подошли к дому, где находился Гунгуньяна. «Я полагал, что вождь будет защищаться, гак как увидел внутри палисадника несколько черных с ружьями, видимо, приготовившихся открыть огонь. Со шпагой в руке я бросился на них...», — читаем мы далее в докладе Моусинью. Понимая бессмысленность сопротавления, охрана вождя предпочла бегство. «Я как раз собирался открыть огонь по хижине, когда увидел вышедшего из нее вождя ватуа, которого лейтенанты Миранда и Коуту опознали, так как видели его раньше в Манжакази. Невозможно передать то высокомерие, с которым он представился, и тот презрительный тон, каким он отвечал на первые заданные вопросы. Я приказал двум черным солдатам связать ему руки за спиной и сказал, чтобы он сел. Он спросил меня, куда и каким образом. Я указал на пол. Он ответил очень резко, что это недостойно его. Тогда я принудил его сесть на пол силой (что он никогда бы не сделал), сказав ему, что он уже не вождь, а матонга, как любой другой человек». Когда эту сцену увидели подданные Гунгуньяны, «они подняли невероятный гвалт», выражая изумление и ужас. Двое сподвижников вождя — Кето и Манюне были тут же застреляны. Старая мать Гунгуньяны Импиуказамо на коленях умоляла Моуси- иыо пощадить сына и внука Годиде. «Эта женщина уверяла, что она всегда дружески относилась к португальцам и была противницей войны». Моусинью сказал ей, что судьбу ее сына может решить только король, но что Годиде будет пощажен и сможет сопровождать отца. Гунгуньяна был закован в кандалы, привезен к Лимпопо и на военном судне отправлен в Лоренсу-Маркиш.
103


Доклад Моусинью рисует довольно полную картину крушения могущественной империи ватуа и низвержения ее вождя. Эту картину дополняет обнаруженная нами в том же архиве переписка Моусинью в качестве военного губернатора Газы уже после победы над Гунгуньяной. В этих письмах Моусинью содержатся, в частности, неизвестные ранее сведения о дальнейшей судьбе ближайших сподвижников Гунгуньяны, в том числе Махазула, Матибежана и переводчика Вабите. Так, 4 января 1896 г. Моусинью сообщает, что Матибежана находится под арестом, и он лично его допрашивал, но «не услышал ничего в ответ на заданные вопросы». Любопытно упоминание о том, что, согласно показаниям Матибежаны, Гун- гуньяна через посредничество Мундумгуана, вождя Моамбы, «подбивал его к мятежу».
Хотелось бы также упомянуть о письме начальника поста Миранды от 14 декабря 1895 г., в котором, в частности, говорится: «В результате долгих допросов, которые я вел..., я пришел к заключению, что хотя позорное существование Гунгуньяны имеет место недалеко от нас, и хотя даже за пределами его территорий большинство племен , живущих между Сави и Инкомати, признают престиж Гунгуньяны.. все же нас считают силой большей, чем он. Правда состоит в том, что племена машанга-на и мабингела всегда пытались освободиться от своих угнетателей». Что касается самого Гунгуньяны, то он прибыл 4 января 1896 г. в Лоренсу-Маркиш. Через день он, семь его жен, дядя Молунгу, сын Годиде и вождь Матибежана с тремя женами были представлены генерал-губернатору и другим чиновникам, под попечительство которых они и были переданы.
В архиве имеется также любопытный документ «Акт о передаче военнопленных», под которым стоят 68 подписей. Он гласит: «6 января 1896 года от рождества Христова в этом городе Ло- ренсу-Маркише в дом-резиденцию губернатора этого дистрикта, где встретились их превосходительства временный генерал-губернатор провинции, советник Жоакин да Граса Коррейра-и-Ланса и временный губернатор того же дистрикта лейтенант португальского королевского флота Франсиску Диогу де Са, административный советник, муниципальная палата, консульский корпус, португальские и иностранные морские и пехотные офицеры, чиновники, явился капитан кавалерии португальской армии Жоакин Моусинью де Албукерки, военный губернатор дистрикта Газа в сопровождении вышепоименованных пленных, который в присутствии всех лиц, которые были поименованы выше и поставили подписи под этим документом, заявил следующее: «Я имею честь передать вашему превосходительству как высшему руководителю этой провинции военнопленных: Мундунгаз, в просторечии Гунгуньяна, бывший король Газы, его сын Годиде и его дядя Молунгу, его жены Нама- туко, Фусси, Патинья, Музамусси, Машаша, Хесипе, Дабонди, а
104


иноке Матибежана, бывший король Зишаша и его жены Памбине,
< >шока и Дебеза, которых я сумел захватить в плен, атаковав и взяв крааль Шаймити, куда они бежали и где продолжали строить козни против безопасности страны». На это его превосходительство упомянутый советник временный генерал-губернатор провинции ответил следующими словами: «Я поздравляю ваше превосходительство от имени португальского правительства с блестящим военным подпитом, который Вы совершили, и получаю из ваших рук бывшего короля Газы Мундунгаза, в просторечии Гунгуньяна, Годиде и Мо- иунгу, сына и дядю этого Гунгуньяны, а также его жен Наматуко, Фусси, Патинья, Музамусси, Машаша, Хесипе, Дабонди, бывшего короля Зишаша Матибежана и его жен Памбине, Ошока и Дебеза, изменников Родины, которые дерзнули поднять против нее оружие. Я бы хотел, чтобы г-н губернатор дистрикта приказал составить акт об этой передаче и другой акт об опознании упомянутых пленных».
И после того, как была таким образом проведена передача упомянутых пленных, был составлен настоящий акт, который был подписан всеми присутствовавшими при этом акте»1.
Значительный интерес представляет также письмо генерал- |убернатору Мозамбика от капитана военного транспортного судна «Африка», на котором Гунгуньяна и другие пленники были отправ- иеиы из Лоренсу-Маркиша в Лиссабон. Оно написано 9 января 1896 г. перед отплытием корабля из Лоренсу-Маркиша в далекое путешествие. Капитан Сержиу де Соуза пишет: «Ваше превосходительство! Мне представляется целесообразным, чтобы бывший король Гунгуньяна и его свита получали во время путешествия на этом судне весьма обильное и сытное питание из общего котла команды, одинаковое или почти одинаковое с тем, которое этот пра- иитель привык есть на своих обычных трапезах, которые, как меня информировали, состояли главным образом из хлеба, риса, большого количества жареного мяса и белого вина. Это будет способство- нать тому, чтобы эти военнопленные хорошо перенесли плавание до Лиссабона и прибыли туда без ощутимого ухудшения здоровья.
Это желание может быть осуществлено, если питание будет отпускаться из котла второго класса, но поскольку котлы этого класса и результате недавней реформы столкнулись с серьезными денежными трудностями, необходима чрезвычайная помощь для преодоления этих трудностей, в связи с чем я просил бы выделить значительную субсидию для столующихся.
Я полагаю, что такая субсидия должна составлять 500 рейсов в день на каждого пленного и считаю, что стоит израсходовать эти деньги, принимая во внимание то, что пленение Гунгуньяны избав¬
1 	Ibid. DNPP е Arquivo historico. Auto de entrega dos prisioneiros de guerra. Gungunhana.
105


ляет от огромных расходов, которые пришлось бы нести, если бы еще продолжались военные действия против него.
Путешествие этого судна до Лиссабона будет продолжаться 63 дня и поэтому, я полагаю, эти расходы составят 441 тысячу рейсов, если Ваше превосходительство согласится с моим мнением.
Если мое предложение будет принято, прошу Ваше превосходи- тельство соблаговолить сообщить мне, когда комиссар этого судил может прибыть, чтобы получить эту сумму после того, как это будет разрешено Вашим превосходительством»1.
Через несколько дней после написания этого письма (нам неизвестно, было ли удовлетворено ходатайство капитана «Африки») все пленные были погружены на судно и отправлены в Лиссабон, кудл прибыли 13 марта 1896 г. Закованный в цепи Гунгуньяна был проведен по улицам Лиссабона так, как в древнем Риме проводили по улицам поверженных властителей.
Английский ученый Уорхэрст писал: «Если трагедия — это приближение к неотвратимой катастрофе, в которой центральная фигура поставлена на край пропасти факторами, которые она не контролирует, история Гунгуньяны поистине трагична»1  2.
В июне 1896 г. португальские власти решили сослать африканских пленников на остров Терсейра (Азорские острова). Им было разрешено взять с собой по одной жене, но десять жен отказались покинуть тюрьму в Лиссабоне, если не возьмут их всех. В результате женщины остались в Лиссабоне, а четверо африканцев были отправлены в Ангра ду Эроизму (остров Терсейра), куда они прибыли 27 июня 1896 г. Их поместили в крепость, охраняемую солдатами. Там Гунгуньяна прожил остаток своей жизни. «Он был молчаливым человеком, редко обращался к кому-либо и всегда отвечал на любые вопросы лишь несколькими словами или обходился вовсе без слов, — вспоминал один португалец. — Он проводил большую часть времени за плетением маленьких корзиночек, которые он отдавал или продавал визитерам, иногда нашептывая при этом слова туземных боевых или охотничьих песен... Он возмущался своим нынешним положением и был счастлив, когда я, будучи еще мальчиком, однажды обратился к нему: «Гунгуньяна, король горы Бразил»3 (так называлась лесистая часть острова Терсейра. — AJC.). Гунгуньяна принял христианство, был крещен и получил португальское имя Рейналду Фредерику. Умер Гунгуньяна в 1906 г. на острове Терсейра.
1 Ibid.
2 Warhurst Ph. К Anglo—Portuguese relations in South—Central Africa. 1890—1900. London, 1962. P. 78.
3 Wheeler D. L. Gungunhana. P. 213—214.
106


В архиве имеется документ, позволяющий установить точную дату смерти легендарного вождя Ватуа. Он составлен местным приходским священником. В этом документе читаем: «Рейналду Фредерику Гунгуньяна. Двадцать третьего декабря 1906 года в 9 часов иечера в военном госпитале, расположенном в этом приходе Сагра- да Се Катедрал, конселью и диоцезе Ангра ду Эроизму, скончался, получив святое причастие от церкви святой Богоматери, человек мужского пола по имени Рейналду Фредерику Гунгуньяна, шестидесяти семи лет от роду, бывший король Газы в Португальской Африке, где он родился, и был крещен в этом храме Ангра, сын Му- шлы и Дуде, оба — уроженцы Газы, который не оставил завещания, оставил сыновей и был похоронен на кладбище Консейсан. И для того чтобы засвидетельствовать это, я оставил в двух экземплярах эту запись, которую подписываю.
Приходский священник Эдуарду де Соуза Маркиш»1.
После завоевания Мозамбиком независимости останки Гун- |уньяны — героя антипортугальского сопротивления были возвращены на родину. Официальная церемония символической передачи останков Гунгуньяны состоялась в октябре 1983 г. во время визита и Португалию президента Мозамбика Саморы Машела.
Гунгуньяна сыграл выдающуюся роль в истории африканского сопротивления португальской экспансии. Созданное им государство было одним из самых могущественных в Юго-Восточной Африке. Гго имя долгое время наводило страх на португальских колонизаторов. «До тех пор, пока он не будет схвачен или убит, мы не будем здесь иметь действительно прочного господства», — не без оснований утверждал один из колониальных администраторов2.
После окончательного поражения Гунгуньяны слухи о том, что он находился в качестве пленника в Мозамбике, вызвали антипор- тугальское восстание, которое колонизаторы не могли подавить в течение двух лет.
Остатки разбитых войск Гунгуньяны сумели сплотиться под предводительством одного из его сподвижников Мангуиганы, и оказывали сопротивление завоевателям еще в течение двух лет. Сменивший А. Эниша Моусинью де Албукерки потерпел от повстанцев ряд поражений. Несмотря на все усилия, он не смог окончательно сломить сопротивления африканцев и установить контроль над внутренними районами Мозамбика. Португальцы не рисковали отходить далеко от побережья, где Албукерки построил ряд укрепленных фортов. В битве при Маконтене погиб Мангуигана. Но приказу Албукерки его голова была отрублена и помещена в банку со спиртом, которую отдали его матери.  * *1 	АНМ. DNP е Arquivo Historico. N 50. Reynaldo Frederico Gungunhana.
* ibid. Caixa 1. N 1 do governador do districto militar de Gaza ao chefe d’Estado maior do comissariado Regio. 4 de Janeiro de 1896.
107


В настоящей работе предпринята попытка дать только «им. общее представление о многочисленных документах, обнаружении и скопированных автором в Историческом архиве Мозамбика !.*■ лее глубокий и всесторонний анализ этих документов потр#<ч*» дополнительных усилий и времени.
2.3. 	«Розовая карта» и борьба империалистических держав за раздел португальских колоний
В 1877 г. в Африку прибыла португальская экспедиция во глиив с Серпа Пинту. В начале 1878 г. Серпа Пинту отделился от imyi своих компаньонов (Капелло и Ивенша), которые по р. Кшимн проникли в государство Кассанжи.
Что касается Серпа Пинту, которому помогал старый Силва I lop ту, то он исследовал бассейны Квандо и Замбези, проплыл по этим реке до водопада Виктории и достиг Чочонга, Претории и ДурГыпи на побережье Наталя после 17 месячного путешествия, осуществлен ного в трудных и опасных условиях. Хотя Серпа Пинту внес ие:иш чительный вклад в исследование Анголы, он тем не менее завоет»и лавры первого португальского путешественника, который пересек Африку с запада на восток1. По словам Пелисье, «он дал Португалии то, чего она больше всего жаждала — героя. Став «португальским Стенли», Серпа Пинту превратился в великого катализатора афри канского энтузиазма метрополии, впрочем равнодушной к судьба своих чиновников и обитателей сертана, живших в безвестности и той же Африке. Увенчав себя славой, ...Серпа Пинту стал первым современным португальским путешественником, приобретшим известность среди широкой международной общественности1  2.
Разумеется, «подвиги» Серпа Пинту всячески рекламировались Географическим обществом в Лиссабоне и именно оно в большей степени содействовало тому, что они получили широкий международный резонанс. Путешествие Серпа Пинту возродило старую имперскую мечту португальских колонизаторов о соединении Анголы и Мозамбика сухопутным путем через Центральную Африку, то есть о создании пояса португальских владений, пересекающего весь континент от Атлантического до Индийского океана. Этот план, который позже получил название «розовая карта» (по цвету карты, приложенной в качестве документа к португало-германской конвенции 1886 г.)3, впервые возник в головах португальских колони¬
1 АЛ. da Rocha de Seipa Pinto. Como eu atravessei a Africa do Atlântico ao шаг indico. Viagem de Benguella a Contra—Costa (1877—1879). L, 2 vol, 1881.
2 Pelissier R. Resistance et revoltes en Angola. 2 vols., Lille, 1976, vol.l, p. 85—86.
3 Norberto Gonzaga. Historia de Angola, Lisboa, s.d., p. 307.
108


и трои очень давно, вероятно, еще во времена Паулу Диаша де Лимитна. Позднее путешествия португальских исследователей Пай- 1м не Андради, Антониу Мариа Кардозу, Аугусту Кардозу, Ласерды и И и тора Кордона давали все новые импульсы для этих имперских |цГмш.ий и разжигали аппетиты португальских колонизаторов, меч- iiihiintx о «розовой карте». Однако, эти аппетиты явно не соответст- мнмилп политическим, военным и экономическим возможностям Миртугалии. Путешествие Серпа Пинту побудило португальских ни. uai'сионистов предпринять практические шаги в попытке реали- iiiiiiiii плана «розовой карты».
11осле возвращения Серпа Пинту из своего путешествия в 1879 г. •шамбонское правительство и Географическое общество решили, что пришло время для исторического решения: завершить объединение Атолы и Мозамбика. Декрет от 18 августа 1881 г. наметил радужные m pi нективы такого объединения. В нем говорилось, что следовало иГик моваться «в определенных пунктах заморских (португальских) мчлдсний и прилегающих к ним территорий»1.
Со своей стороны Географическое общество разработало обширный план оккупации территории, лежащей между Анголой и Мозамбиком, посредством учреждения «цивилизаторских станций».
Г1о всей Португалии тогда распространялась брошюра, озаглав- пгнпая «К португальскому народу от имени Чести, Права, Интере- м)и и Будущего Родины и Комитета Африканского Фонда, созданного Географическим Обществом Лиссабона для организации национальной подписки, предназначенной для учреждения цивилизаторских станций на территориях, входящих и прилегающих к португальским владениям в Африке»1  2.
К этой брошюре была приложена карта, на которой розовым и петом была окрашена территория, где предполагалось учредить цивилизаторские станции. Это была зона, на которую португальцы были намерены предъявить свои «исторические права».
На Берлинской конференции 1884—1885 гг. Португалия не смогла добиться удовлетворения своих претензий.
Как пишет немецкий историк Фриц Мюллер, руководитель германского колониального общества Петерс «стал проповедовать среди своих ура-патриотически настроенных единомышленников, встретивших его полным одобрением, далеко идущую захватническую политику с целью создания в Африке гигантских владений Германии, значительно превосходящих ее территорию. «Африку — немцам: от Занзибарского побережья до озер, от Нила — до Лимпопо!», — таков был лозунг, провозглашенный этим конквистадором»3.
1 Silva Rego. О Ultramar português no século XIX. Lisboa, p.187.
2 Ibid, p. 188.
* Мюллер Фриц. Германский империализм в Восточной Африке в конце XIX века. М., 1962, с. 206.
109


В 1886 г. Португалия подписала пограничные соглашения » Германией и Францией, в которых сделала территориальные уступ ки в обмен на туманные обещания.
По соглашению с Францией, подписанному в мае 1886 г., были определены границы между португальскими и французскими владениями в Африке. Статья 4-я соглашения гласила: «Правительств» Французской республики признает право Его Правовернейшей■ Величества осуществлять свой суверенитет и цивилизаторское влияние на территориях, которые отделяют португальские владении Анголу и Мозамбик, соблюдая права, уже приобретенные другими державами, и обязуется со своей стороны воздерживаться от какой либо оккупации там». Французский историк Р. де Кар, комментируя эту статью, писал, что она не задевала интересы Франции, так как «территория, которой она касалась, ни в одной точке не соприкасалась с нашими владениями. Мы не имели серьезных мотивов для того, чтобы мешать созданию огромной трансконтинентальной империи, проектировавшейся тогда Португалией между двумя океанами1. Португалия уступила торговую факторию на р. Казамаи- се в Гвинее, получив в обмен территорию на юге колонии, не имевшую экономической ценности.
По соглашению с Германией была установлена граница между Анголой и Юго-Западной Африкой (по реке Кунене и Окаванго), разделившая на две части этническую группу овамбо. Это соглашение заставило Португалию отказаться от прежней границы, проходившей по 18-ой параллели. В преамбуле к соглашению говорилось, что правительства Германского императора и короля Португалии, «побуждаемые одним и тем же желанием сделать еще более тесными существующие дружеские отношения... и приобрести прочную и надежную основу для мирного сотрудничества в открытии Африки для цивилизации и торговли, решили установить определенные границы, в пределах которых каждая из двух держав сохранит свободу действий для колонизаторской деятельности1  2. Статья 3-я договора гласила: «Его Величество Германский император признает право Его Величества короля Португалии осуществлять свое влияние суверенитета и цивилизации на территориях, которые разделяют португальские владения Анголу и Мозамбик без ущерба для прав, которые другие державы смогли приобрести там к настоящему времени в осуществлении своего суверенитета и цивилизаторского влияния3.»
Португалия пошла на подписание этих соглашений, поскольку надеялась на поддержку Германией и Францией ее претензий в
1 Axelson Е. Portugal and the Scramble for Africa. 1875—1891. Johannesburg, 1967, p. 186.
2 Hertslet E. The Map of Africa by Treaty. L., 1909, vol. II, doc. 216, p. 703.
3 Ibid, p. 704.
110


Центральной Африке. Однако эти державы не имели интересов в •том регионе и, когда возникла острая конфронтация между Англи- tili и Португалией, они не оказали последней никакой дипломатической поддержки1.
Португальское правительство опубликовало «Белую книгу», со- мсржавшую португало-германский договор 1886 г. и приложенную к нему карту с обозначением территории, на которую претендовала Португалия1  2  3. После публикации договоров с Францией и Германи- ■ К Лондон заявил резкий протест португальскому правительству. В нем Англия решительно возражала против претензий Португалии на «огромную территорию» в Центральной Африке. «В районах, на которые Португалия, видимо, предъявляет претензии и в которых, м исключением прибрежных районов и участков на р. Замбези, нет никаких признаков португальской юрисдикции или власти, сущест- нуют страны, где есть британские поселения, к которым Великобритания проявляет исключительный интерес». В числе таких 'стран» были названы районы Ньяса и Матабелеленд. В английском протесте отмечалось, что Португалия не имеет права распространять свой суверенитет южнее 26е30' ю.шА
В ответе португальского министра иностранных дел Барруша I омиша говорилось, что «оккупационные статьи» Берлинского Акта касаются только побережья, а не внутренних районов и что Португалия не оспаривает суверенные права других держав, если они мо- iyr быть обоснованы. Для обоснования «исторических» прав Португалии на центральную Африку он даже цитировал договор 1629 г. с Мономотапой и делал вывод, что британский протест лишен осно- наний. В мае 1888 г. в палате общин было зачитано заявление английского правительства о том, что оно не признает претензий Португалии в центральной Африке. Ее влияние было признано лишь там, где она имела «поселения» и средства, чтобы сохранять порядок, защищать иностранцев и контролировать «туземцев». Это заявление вызвало бурю негодования в Португалии. Португальское пра- иительство даже пригрозило закрыть р. Замбези для свободной напита ции. Английский посол в Лиссабоне Петр из беседы с Б. Гомишем вынес впечатление, что он не откажется от этой угрозы без эквивалентной компенсации4. Б. Гомиш особенно настаивал на признании Замбези в качестве южной границы португальской сферы влияния. Петр возражал, поскольку это закрыло бы двери для
1 Newitt М. Portugal in Africa, L., 1981, p. 28.
2 Almeida da J. Tratados aplicaveis ao Ultramar. Vol. V, mapas, Lisboa, 1943, p. LXXIII.
3 Axelson E. Portugal and the Scramble for Africa, 1875—1891. Johannesburg, 1967, p. 187.
4 Ibid, p.188.
Ill


будущей экспансии английских колоний на север. Вскоре Лондон объявил о том, что считает британской сферой влияния территории! между Замбези, Бечуаналендом и Трансваалем, к востоку от 20с ил и к западу от португальской провинции Софала. Лиссабон реши тельно протестовал, напоминая о том, что Португалия осуществим ла свое влияние к югу от Замбези в течение 300 лет1.
Отныне Португалия стремилась утвердить свои права на африканские территории в строгом соответствии с провозглашенным т Берлинской конференции принципом «эффективной оккупации# Уже к 1887 г. она приняла меры для обеспечения своего контрили над внутренними районами Центральной Африки, которые осуществляли связь с морем через португальские порты в Анголе и Мо замбике. Прежде всего она пыталась установить «эффективную оккупацию» трех районов: части нынешней Замбези /бассейны рек Кафуэ, Луангва, верхней Замбези/, долины Шире и Машоналендл Во всех этих районах португальцы вели торговлю, но теперь решили дополнить торговую экспансию военной оккупацией. В 1886 г Жоаким Пайва де Андрада при поддержке могущественного землевладельца нижнего Замбези индийца Мануэла Антониу де Соузл организовал вооруженную экспедицию в Машоналенд, но их объединенное войско было разбито в Мтоко в 1887 г. Когда в 1890 г. Андрада и Соуза, надеясь взять реванш, вторично вторглись в Машоналенд, они натолкнулись на сопротивление обосновавшегося здесь Сесиля Родса1  2.
Однако эти неудачи ни в какой мере не охладили экспансионистский пыл Лиссабона. В августе 1887 г. португальское правител1г ство предоставило на утверждение кортесам «розовую карту» - официальную карту португальских владений в Африке, на которой они были объединены3. За год до этого Португалия приступила к строительству Трансафриканской железной дороги, которая должна была тянуться от Луанды до Лоренсу-Маркиша и быть наглядным доказательством реальности ее центральноафриканской империи4. После того, как Берлинская конференция 1885 г. выдвинула принцип эффективного владения как единственного основания для колониального владения, Лиссабон решил с помощью силы утвердить свои права на «розовую карту».
В 1889 г. в Мозамбик были направлены две официальные португальские миссии. Одна из них должна была закрепить за Португалией уже аннексированные ею территории по обоим берегам Замбези вплоть до Кариба и на несколько сот километров вверх по
1 Ibid, р. 189.
2 Newitt М. Portuguese Settlement on the Zambesi. L., 1973, Chap. 18.
3 Hertslet E. The Map of Africa by Treaty. L., 1909, vol. Ill, p. 706.
4 Newitt M. Op. cit., p. 30.
112


|i. Луангва. Для этого было необходимо подписать договор с вождем тсударства нгони Мпесени. Другая миссия, возглавляемая Витором Кордоном и сопровождаемая войсками, прибыла в Зумбо, чтобы попытаться продвинуться на юг на территорию матабеле1.
Солсбери в бытность премьер-министром Великобритании (1886—1892 гг.) проводил долгие переговоры с Португалией по вопросу о ее восточноафриканских претензиях. В то же время Лондон сам строил далеко идущие планы в отношении Восточной Африки. И 1889 г. генеральным британским консулом в Португальской Восточной Африке стал Гарри Джонстон. Он описал в своей автобиографии обширные планы, которые он разработал относительно распространения британского влияния к северу от р. Лимпопо между этим районом и озером Ньяса1  2.
В мае 1887 г. султан Занзибара уступил свои территории в Восточной Африке Британской Ост-Индийской компании3. Вскоре мосле этого был учрежден протекторат Ньясаленд, а активность С. Родса привела к учреждению Бритиш Саут Африка Компани4.
Наиболее трудными из этих международных переговоров стали переговоры Великобритании с Португалией, которая претендовала на обширные территории в Восточной Африке, ссылаясь на свои «исторические права». В конце 1889 г. Солсбери написал королеве, что он категорически отверг «археологические аргументы португальцев, которые претендуют на половину Африки, ссылаясь на некоторую уступку им в 1630 г. Империей Мономотапы — событие, подтверждение которому я не смог найти»5.
Серьезное беспокойство в Лиссабоне вызывала активность англичан в Центральной Африке, в частности, учреждение шотландской миссии на р. Шире, около озера Ньяса (на территории современной Малави). Англия поспешила объявить бассейн р. Шире вплоть до р. Руа своим владением на том основании, что там обосновались шотландские миссионеры и британские купцы. Лиссабон не согласился с этим и в 1889 г. направил в район озера Ньяса экспедицию под командованием ставшего уже к тому времени майором Серпа Пинту, сопровождаемую 700 солдатами. Официальной целью экспедиции было произвести землемерную съемку для будущей железной дороги. Однако на деле Серпа Пинту должен был, двигаясь по Макололенду, соединиться с войсками, шедшими на¬
1 Ibid., chap. 17.
2 Sir Harry Jonston. The Story of My Life. London, 1923, pp. 226—242.
3 Foundations of British Foreign Policy. 1792—1902. Old and New Documents, 1., 1966, p. 513.
4 B. Williams. Cecil Rhodes, 1921, pp. 130—139; E. Walker. History of South Africa, l., 1935, pp. 417-421.
5 Cecil. Life of Salisbury. L, 1932, IV, p. 263. Memorandum for the Queen. 27 December 1889.
113


встречу ему из Анголы. После того, как войска соединились, н.ь общая численность достигла 3000 человек.
С. Пинту имел в своем распоряжении два катера. 15 август 1889 г. по р. Шире к Массанге, где остановилась португальски»! экспедиция, подошло английское судно «Джеймс Стевенсон», ни котором прибыл представитель Лондона Джонстон. Вскоре состоялась встреча С. Пинту с Джонстоном, в ходе которой португалец подчеркивал научный характер своей экспедиции. Однако Джонстон выразил сомнение в этом и заявил, что макололо не согласят ся на проход вооруженной экспедиции и что война с ними ослож нит англо-португальские отношения. С. Пинту просил разрешении для двух его офицеров отправиться на «Стевенсоне» к вождям мм кололо, но Джонстон отказал в этой просьбе, заявив, что он сам будет представлять интересы С. Пинту. Как пишет Э. Аксельсом, «С. Пинту не мог бы найти более нечестного посла»1. Отправим шись вверх по р. Шире, Джонстон развернул лихорадочную деятельность, вынуждая вождей макололо с помощью подарков и утро » подписывать договоры, ставящие их под английский протекторен Стремясь во что бы то ни стало опередить С. Пинту, он отправил офицера Шарпа на р. Луангва с подарками на 100 ф. ст. и пачкой бланков для договоров1  2. По инструкциям Джонстона английский чиновник Бучанан направил С. Пинту письмо, в котором отмечалось, что страна Макололо и горы Шире к северу от р. Руо поста и - лены под «протекторат» королевы Англии. «И потому прошу Вас отказаться от Вашего намерения пройти через эту страну с воору женным войском зулусов, ибо, если Вы сделаете это, несмотря им предупреждение, я не буду считать себя ответственным за последствия, а они будут серьезными...»3.
В ответном письме С. Пинту написал, что англичане подстрекают макололо против его научной экспедиции, и что приказы ему может давать только португальское правительство. «Я буду продолжать свое мирное путешествие, неся флаг мира, но готовый со всей решительностью отразить любую немотивированную агрессию, которая против меня может быть предпринята»4.
В ноябре 1889 г. на р. Шире произошли вооруженные столкновения между колонной Серпа Пинту и войсками правителя Мако- лоленда, подписавшего договор о протекторате с Англией, в результате которых последний потерпел серьезное поражение.
Англия вовлекла Португалию в дипломатическую тяжбу, утверждая, что ее претензии на Центральную Африку необоснованны,
1 Axelson Е. Portugal and the Scramble, p. 208.
2 Ibidem.
3 Ibid., p. 209.
4 Ibid., p. 209-210.
114


гак как она не продемонстрировала в этом регионе «эффективной оккупации» и «достаточной силы». Чтобы обосновать собственные права, Англия предъявила договоры о вассалитете, подписанные местными правителями. Барруш Гомиш ответил на это нотой, отмер гавш ей британские претензии содержавшей длинный набор аргументов, которые должны были обосновать права Португалии на спорные территории. Однако Форин офис внезапно прервал переговоры, решительно заявив, что эти территории не находятся под португальским суверенитетом, и в категорической форме потребо- мав, чтобы Лиссабон распорядился о выводе оттуда своих вооруженных сил1.
22 декабря Б. Гомиш направил телеграммы во все португальские посольства, которые предписывали послам в случае обострения конфликта уведомить правительства, при которых они аккредитованы, что Португалия предлагает вынести спор на конференцию европейских держав или арбитраж. На следующий день английский премьер-министр Солсбери сообщил королеве: «Португальское правительство, вероятно, откажется дать обязательство не вмешиваться в дела поселений британских подданных и покровительствуемых вождей, которое от него потребовали. В этом случае кабинет решил рекомендовать временно оккупировать остров Мозамбик... Переговоры еще не закончены, но на случай, если они закончатся неудачей, наличный морской флот сосредотачивается па Занзибаре1  2.
В ответ на ноту Б. Гомиша, содержавшую обычные ссылки на «исторические права» Португалии, Солсбери писал 26 декабря: «Археологические аргументы неуместны. Существенно значимый факт состоит в том, что эта территория не находится под эффективным управлением и оккупацией Португалии»3. В тот же день главнокомандующий английским флотом в Средиземном море получил секретный приказ проследовать через Гибралтар и встать на рейде Лиссабона. Несколько английских военных судов вышли из Портсмута и 29 декабря прибыли в Лас-Пальмас. Английские газеты писали, что планируется захват Мадейры4. Португальский консул в Г ибралтаре сообщил о прибытии туда английской эскадры, целью которой, по слухам, была атака на Лиссабон. Португальские консулы в Кейптауне и на Занзибаре сообщили об отплытии английских поенных судов с целью нанести удар по Лоренсу-Маркишу и, возможно, оккупировать Келимане5.
1 Alberto Gonzaga. Historia de Angola. P. 308.
1 Letters of Queen Victoria. 3rd series. I, 1886—1890. L., p. 538.
3 Axelson E. Portugal and the Scramble, p. 224.
4 Ibid., p. 229.
5 ibid., p. 229-230.
115


События в центральной Африке толкнули Англию на решитель ные действия. 11 января 1890 г. Форин офис направил португаль скому правительству следующий ультиматум: «Правительство Ь$ Величества не может принять как удовлетворительные или доспи* точные гарантии, данные португальским правительством... Временный консул Ее Вееличества в Мозамбике телеграфировал, процитировав майора Серпа Пинту, что его экспедиция оккупирует Шире и что часть Катунга и другие пункты на территории макололо укреплены и имеют гарнизоны. Правительство Ее Величества настаивает на следующем: генерал-губернатору Мозамбика должны быть срочно телеграфированы инструкции о выводе всех португальских военных сил, находящихся ныне в Шире и землях макололо и машо- на»1. Ультиматум содержал предупреждение о том, что если эти требования не будут выполнены, английское посольство покинсгт Лиссабон, для чего туда прибыло британское судно «Эншантресс»\
Тотчас после получения британского ультиматума был сознан Государственный совет под председательством короля Португалии Под угрозой силы (в то время стало известно, что британский поенный флот, выйдя из Занзибара, направился к Мозамбику) правительство Португалии решило отступить. Государственный совет утвердил следующий ответ лиссабонского правительства: «Столкнувшись с угрозой неизбежного разрыва отношений с Великобританией, и всех последствий, которые могут быть им вызваны, правительство Его Величества решило уступить требованиям (Великобритании — А.Х.)... Правительство Его Величества будет считать спорный вопрос окончательно решенным в случае посредничества или арбитража и направит генерал-губернатору Мозамбика приказы, требуемые Великобританией»1  2 3.
Ультиматум Солсбери и ответ португальского правительства вызвали волну возмущения, прокатившуюся по всей стране. Известие об этих документах вызвало в Лиссабоне и в других городах настоящий взрыв шовинизма, проявившийся в общественных митин ¬ гах, демонстрациях и в печати. По выражению одного португальского историка, «вся нация вибрировала от севера до юга»4. Полицейская охрана у британского посольства в Лиссабоне с трудом защищала его от разбушевавшейся толпы, которая разбила окна здания и сорвала гербовый щит. В Порту полиция разогнала стихийно вспыхнувший митинг у британского консульства5.
1 Цит. по Alberto Gonzaga. Op. cit., p. 309.
2 Ibidem.
3 Marques Guedes. Historia de Portugal. Barcelos, s.d., vol. VII; Alberto Gonzaga. Op. cil ., p. 310.
4 Alberto Gonzaga. Op. cit., p. 310.
5 Axelson E. Portugal and the Scramble, p. 231.
116


Ответ Лиссабона вызвал возмущение португальского общест- пг-нного мнения, которое увидело в нем доказательство неспособности правительства защитить национальную честь. Охватившее страну крайнее возбуждение, подогревавшееся республиканской партией, было столь велико, что угрожало опрокинуть монархию1. Н этой обстановке португальские кортесы вынуждены были отвергнуть проект договора о лимитации границ между португальскими и английскими владениями в Африке. Обе державы были близки к войне из-за раздела Африки. Был проведен сбор пожертвований на покупку военного корабля для противодействия британскому флоту, а также запись добровольцев, из которых был составлен отряд, посланный в восточную Африку для защиты португальских владений от посягательств С. Родса. Опасения Лиссабона не были лишены оснований. С. Родс всерьез вынашивал планы расширения своей империи в Центральной Африке. До самой своей смерти он пытался открыть для нее доступ к морю путем захвата португальских территорий с помощью флибустьерских жспедиций (не одобрявшихся английским правительством), инфильтрации, подкупа вождей и, наконец, создания компаний, приобретавших концессии в португальских колониях1  2. В конечном счете Португалии пришлось уступить, и 11 июня 1891 г. был подписан англо-португальский договор, зафиксировавший западную границу Мозамбика как линию в 600 милях к востоку от восточной границы Анголы, которая была определена лишь приблизительно3. При этом был оставлен открытым вопрос о Баротсе, который был окончательно решен лишь 30 мая 1905 г. с помощью арбитража короля Италии4. 14-я статья договора гласила: «В интересах обеих держав Португалия соглашается предоставить абсолютную свободу прохода между британской сферой влияния и бухтой Пунгве для всех товаров и предоставлять необходимые услуги для улучшения средств сообщения. Португальское правительство соглашается построить железную дорогу между Пунгве и британской сферой. Проект этой железной дороги должен быть завершен в течение 6 месяцев»5.
Таким образом была похоронена португальская мечта о «розовой карте». Лиссабон был вынужден отказаться от политики трансафриканской экспансии.
1 Santa—Rita J.G. A Africa nas relações internacionais depois de 1870. Lisboa, 1959, p. 118.
2 Newitt M. Portugal in Africa, p. 31.
* Hertslet E. Op. cit., vol. III, p. 1017.
4 Gonzaga A. Op. cit., p. 310.
5 Hertslet jК Op. cit., vol. III. Doc. 310. Treaty between Her Britannic Majesty and His Majesty the King of Portugal, defining their respective spheres of influence in Africa. Lisbon, 11 June, 1891.
117


Хотя Родс умер в 1902 г., Португалия до конца I мировой войны серьезно опасалась, что великие державы разделят между собой ее колонии в Африке. Для таких опасений имелись серьезные основания. Англия, Германия и Франция ждали только удобного случаи, чтобы поживиться за счет владений Португалии в Африке. Германия, быстро обгонявшая Англию по развитию промышленности, жаждавшая получить свое «место под солнцем», стремилась прибрать к рукам те районы Мозамбика и Анголы, которые были сопредельны с ее собственными колониями. Германия стремилась также заполучить в свои руки бухту Делагоа, которая должна была, по ее расчетам, облегчить оказание помощи германским друзьям в Трансваале.
В конце 1897 г. английская эскадра вошла в Лоренсу-Маркиш, вызвав необычайную панику в Мозамбике и Лиссабоне. Португальский посол в Лондоне Маркеш де Соверал посетил Дж. Чемберлена, пытаясь убедить его отказаться от «дипломатии канонерок», но тот в ответ предложил идею предоставления английского займа Португалии «под залог всех их африканских владений»1. Этот открыто колониалистский план имел своей целью по существу захват Англией колоний Португалии под предлогом невыполнения ею финансовых обязательств. Такая перспектива напугала португальское правительство и, отклонив предложение Чемберлена, оно получило заем у Франции. Британский нажим продолжался до 1898 г. Однако он не ограничился только угрозами. Англия вступила в тайные переговоры с Германией, имевшие целью воспользоваться финансовой слабостью Португалии и анархией в ее колониях и произвести раздел португальских владений в Африке. Еще в январе 1895 г. лорд Кимберлей предлагал разделить Мозамбик между Англией и Германией. Когда и 1898 г. Германия, опасаясь заключения двусторонненго соглашения Англией и Португалией, предложила ей обсудить возможность раздела португальских колоний, Лондон ответил согласием.
В 1898 г. Англия и Германия подписали секретное соглашение о разделе португальских колоний, если Португалия будет вынуждена отказаться от них. Согласно этому договору, если Португалия согласиться принять заем, он должен был быть предоставлен ей совместно Англией и Германией и гарантирован колониальными таможенными доходами, что «будет равнозначно заявлению о будущей собственности на часть державы, принявшей заем»1  2. К Англии должна была отойти южная часть Мозамбика и центральная Ангола, к Германии — северный Мозамбик и оставшаяся часть Анголы. Заключив эту тайную сделку, Лондон и Берлин хладнокровно посоветовали Португалии принять такой заем.
1 Vail L.y White L. Op. cit., p. 130.
2 Ibidem.
118


В английской историографии бытует точка зрения о том, что Англия никогда не стремилась к расчленению и захвату португальской колониальной империи. Однако имеется много документальных свидетельств, опровергающих это мнение и неопровержимо доказывающих, что Лондон оказывал сильное давление на Поргуга- пию, чтобы заставить ее принять заем. Британский поверенный в делах в Лиссабоне Торнтон, например, сообщал в сентябре 1898 г., что он «настаивал, что в нынешних затруднительных обстоятельств некоторая помощь Португалии извне необходима»1.
В ответ на информацию о том, что Лиссабон пытается добыть деньги в Париже, Торнтон недвусмысленно предупредил премьер- министра Ж. Лусиану де Кастро, что «Правительство Ее Величества наверняка... не одобрит принятие Португалией обязательств, которые поставили бы королевство в зависимое положение от Франции». Затем он поставил все точки над «и», напрямую спросив премьер-министра, «не считает ли он, что есть элемент опасности в колебаниях правительства по вопросу о том, следует ли ему воспользоваться столь важным и выгодным предложением помощи». Возмущенный Л. де Кастро ответил, что, «если существует намерение использовать насилие в отношении Португалии, то ему больше нечего сказать»1  2  3.
Условия секретного англ о-германского соглашения были «секретами Полишинеля», и они хорошо были известны португальскому правительству, которое понимало, что они могли означать ДЛЯ их колоний, если бы оно приняло усиленно навязывавшийся ему заем. Однако договор 1898 г. не был аннулирован и был даже возобновлен в 1913 г., когда Германия и Англия искали возможность сблизить свои позиции и найти сферы взаимных интересов в усилиях смягчить международную напряженность.
Уже в 1899 г. в связи с обострением англо-германских противоречий Англия пошла на подписание с Португалией Виндзорского соглашения, по которому признала границы португальских владений в Африке и обязывалась оказывать покровительство Португалии. Взамен Португалия обещала запретить провоз оружия для буров через свои владения и разрешить Англии пользоваться портами Мозамбика для высадки войск, направленных на англо-бурскую войну .
Границы Анголы и Мозамбика, установленные в результате сложной дипломатической игры европейских держав, расчленили многие народы и племена, поскольку раздел Африки производился в соответствии «с силой» империалистических держав без какого- либо учета интересов населявших ее народов.
1 Ibid., р. 131.
2 Ibid., р. 131.
3 История Африки в XIX — начале XX в. М., 1967, с. 360.
119


а
Мозамбик в первой половине XX в.
3.1. Период «относительного либерализма» <1910—1926 гг)
4 октября 1910 г. в Лиссабоне вспыхнуло восстание, yrçe два голи подготовлявшееся республиканцами и поддержанное армией и фло том. Король бежал через Гибралтар в Англию. 5 октября 1910 года » Лиссабоне была провозглашена Республика, и было создано временное правительство во главе с доктором Феофилу Брага (он был крупным ученым-филологом, труды которого о португальской литературе были широко известны в кругах интеллигенции). Вскоре было созвано Учредительное национальное собрание, подготовим- шее первую республиканскую конституцию Португалии, кагорам вошла в силу 20 августа 1911 года. Согласно Конституции в стране было введено республиканское государственное устройство. ГлавоП исполнительной власти стал президент, избиравшийся на 4 года, а законодательной властью стал парламент, который мог сменить президента и распустить правительство. Политическое руководство страной осуществляла партия, имевшая большинство в парламенте.
Когда в 1914 году разразилась Первая мировая война, Португалия заявила о готовности выступить на стороне Антанты. Однако Англия отклонила это предложение, не желая делиться с Португалией плодами победы в войне.
В конечном счете, в 1916 году Англия под нажимом Франции согласилась на участие Португалии в войне. Португальская армии (в составе которой было много солдат из африканских колоний) воевала в 1917 году на стороне союзников Франции1.
В конце XIX — начале XX веков Португалия резко усилили эксплуатацию своих колоний в Африке и Азии. В этот период и Мозамбике получили распространение капиталистические формы
1 	Amado J.C. Historia de Portugal. Lisboa, 1966, p. 65.
120


жсплуатации. Португальское правительство предоставило концессии на эксплуатацию природных и людских ресурсов Мозамбика ряду иностранных компаний, в том числе «Компаниа де Мосам- бики», «Компаниа ду Ньяса», «Компаниа да Замбезиа» и др. Они получили неограниченную власть в тех районах, где действовали: собирать налоги, выпускать деньги, осуществлять административные функции.
Губернатор Мозамбика Антониу Эниш в 1895—1897 гг. провел реформу, разделив колонию на дистрикты, округа и посты. Он ввел новые налоги, в том числе налог на хижину, поощрял деятельность иностранных компаний. В Мозамбике стал широко применяться принудительный труд. Каждый здоровый мужчина, если он не мог доказать, что является землевладельцем и трудится на собственной земле, ежегодно привлекался к шестимесячной трудовой повинности. Оплата труда африканцев, завербованных на строительство и ремонт дорог, мостов и портов, была в 10 раз ниже белых.
Португальские колонизаторы не ограничивались ролью эксплуататоров трудящихся внутри колоний. Они выступали также в качестве поставщиков дешевой рабочей силы в Южную Африку и Родезию (ныне Зимбабве). В 1909 г. между правительством Португалии и правительством Южно — Африканского Союза (ЮАС) была заключена конвенция, по которой Мозамбик должен был поставлять ежегодно 100 тысяч рабочих на рудники Трансвааля. В том же году была открыта для эксплуатации железная дорога Лоренсу — Маркиш — Претория, привязавшая Мозамбик экономически к ЮАС.
После Первой мировой войны при разделе Германской Восточной Африки к Мозамбику была присоединена территория, расположенная к югу от реки Рувума («треугольник Кионга»).
11 сентября 1928 г. между правительством Португалии и правительством ЮАС была заключена новая конвенция. В соответствии с ней на золотые рудники Трансвааля ежегодно поставлялись 80—100 тыс. рабочих из Мозамбика.
По условиям конвенции, за регистрацию контракта и его возобновление португальское правительство взимало с южноафриканских предпринимателей плату в 2 шиллинга 9 пенсов за каждого рабочего в месяц, а с завербованных африканцев — по 1 шиллингу в месяц.
Помимо этого, португальское правительство получало с отправленных за границу рабочих пошлину за регистрацию паспорта в 10 шиллингов и за возобновление контракта — 5 шиллингов. Конвенция устанавливала минимальный доход Португалии от каждого «проданного» африканца в 35 шиллингов в год1.
1 Anuário da Piovincia de Moçambique, 1956—1957. Louienco Marques, 1957, pp. 67—68.
121


Еще большая выгода от этой торговли живым товаром для пор тугальских властей состояла в том, что в течение первых девяти ми* сяцев действия контракта владельцы рудников выплачивали зарплату африканцу полностью, но потом у него изымались из зарплаты 19 шиллинга за каждый рабочий день, которые должны были был, выплачены ему по возвращении в Мозамбик в португальских эску до. Эти задержанные деньги власти ЮАС возмещали Португалии и золотых слитках, которые составили значительную часть ее зол ого валютных доходов1.
В свою очередь конвенция о поставке рабочей силы приносил» огромные выгоды южноафриканским бизнесменам. Она обеспечивала рудники и шахты ЮАС дешевой рабочей силой. Без этого дешевого труда мозамбикских рабочих южноафриканские золотые рудники не смогли бы приносить баснословные прибыли их владельцам. Добыча золота год от года падала. К середине века длп того, чтобы добыть одну унцию золота, нужно было извлечь почт 45 тонн руды с очень большой глубины. Годичная добыча золота составляла всего лишь 425 тонн1  2.
Торговля живым товаром привела к резкому сокращению продолжительности жизни мозамбикских рабочих. Касаясь последствий, к которым приводил вывоз местных рабочих за границу, Мар- селу Каэтану писал: «Того, кто посетит территорию провинции Сул ду Сави (Мозамбик), поразит ее обезлюдение. Кроме женщин и стариков, там почти никого не осталось. Прекрасный народ, который населяет эту провинцию, постепенно вырождается и теряет свою жизнеспособность».3
28 мая 1926 г. в Португалии была установлена военная диктатура. К власти пришел Салазар и был установлен фашистский режим.
3.2. Период колониального фашизма.
8 июля 1930 г. Национальная Ассамблея Португалии приняла Колониальный акт. После введения в действие Колониального акта и Конституции Национальная Ассамблея приняла Органический закон о заморских территориях Португальской республики, который вступил в силу 15 ноября 1933 г. «Этот закон, — пишет публицист А. Портокалис, — очень искусно связывает методы прошлого с целями и перспективами настоящего и будущего. Он решительно подтверждает то, что уже провозгласили Колониальный акт и Кон-
1 Spence C.F. Moçambique (East African Province of Portugal). London, 1963, p. 129.
2 Fryer P, Pinheiro P. Oldest Ally. A Portrait of Salazar’s Portugal. London, 1961. p. 167.
3 “Democratic nouvelle”, 1957, N° 12, p. 750.
122


■титуция: Португалия намерена остаться верной своей колонизаторской миссии»1.
После второй мировой войны, когда начался процесс распада колониальной системы, португальский фашистский режим спешно начал перекрашивать свой фасад, лихорадочно фабрикуя «теории» о икобы «неколониальном» характере своей политики. Для того чтобы замаскировать истинную сущность португальского колониализма, правительство Салазара прибегло к политической мистификации крупного масштаба.
В 1951 году португальский парламент утвердил закон, который инее изменения и дополнения в Конституцию. Цель этой реформы заключалась в том, чтобы заменить во всей официальной документа ции скомпрометированное слово «колонии» более невинным «заморские провинции» и создать, таким образом, видимость самоуправления в колониях Португалии в Африке и Азии1  2.
Декрет 1926 года установил всеобщую обязанность африканцев — мужчин работать по найму на европейцев 6 месяцев в году. Как отмечает английский исследователь Б. Манслов, эта система принудительного труда («шибало») блокировала тенденцию к формированию пролетариата Мозамбика. «Это, конечно, повлияло на развитие рабочих организаций и рост классового сознания, в частности, и связи с почти военным контролем, существовавшим в компаундах горняков. Однако незначительный рабочий класс вырос вокруг портов и железных дорог».3
Обстоятельное эссе по истории системы «шибало» было опубликовано в 1981 году Джин Пенвенн, которая в ходе полевых исследований в 1978—1979 годах в Мозамбике взяла интервью у многих жертв этой системы. Происхождение «шибало» следует отнести к 1899 году, когда был издан Кодекс португальских законов, выработанный комиссией во главе с королевским комиссаром Антониу Энишем.
Система «шибало» имела в колониальном обществе две главные функции: она использовалась, во-первых, как источник дешевой рабочей силы для строительных работ и мелких предприятий в городах, для погрузочно — разгрузочных работ в портах, для сельских работ и, во-вторых, как санкция для обеспечения покорности и дисциплины трудящихся. Поясняя эту мысль, Дж. Пенвенн отмечала: «Шибало» использовались и функционировали как основная группа в порту, подрывая таким образом любую попытку организа¬
1 Portocalis A. Le Portugal et ses colonies. — “Remarques africaines”, Bruxelles, 1965, decembre 15, p. 17.
2 Подробнее см. Хазанов A.M. Политика Португалии в Африке и Азии. М., 1967, с. 15—18; Его же. Крушение последней колониальной империи. М., 1986, с. 5—7.
3 Munslow В. Mozambique: the revolution and its origins. London, 1983, p. 56.
123


ции портовых рабочих. Наконец, система «шибало» продолжал.» оставаться обычным наказанием по делам туземцев. В 1955 may например, докеры, уличенные в попытке подделать платежные ли кументы, были осуждены на трехмесячное «шибало» в порту»1.
На основе анализа системы «шибало» Дж. Пенвенн пришла и заключению, что эта система, действовавшая до 1962 года, обеду живала интересы государственного и частного капитала в колон и и > Она препятствовала формированию квалифицированных африклп ских рабочих и африканской мелкой буржуазии. Эта система имел.» своей целью сохранить большинство африканских трудящихся ил положении полурабочих — полукрестьян. Ее отменили лишь тога?» когда этого потребовали интересы государственного и частного кг» питал ов.
Система оплаты труда в колониях строилась по расовому призм;» ку. Рабочий — африканец в Анголе и Мозамбике получал в 5—10 |,и»» меньше, чем рабочий — европеец, хотя рабочий день африкашы, как правило, был намного длиннее1  2.
Страдая от принудительного труда и дискриминации, трудящие ся Анголы и Мозамбика были лишены права создавать свои проф союзы, они не знали, что такое охрана труда, социальное страхоил ние, пособия по безработице, пенсии по старости и инвалидности.
В особенно тяжелом положении находилось многомиллионное крестьянство португальских колоний. Подлинным бичом для нет была проводившаяся колониальными властями до 1961 года политика принудительного культивирования. Она состояла в том, что и так называемых «концессионных зонах» крестьян с помощью методов административного принуждения заставляли выращивать экспортные культуры (хлопок, маниок, арахис и др.). Колониальные власти предоставляли «концессию» на эти районы компаниям, скупавшим урожай по низким закупочным ценам и получавшим огромные прибыли.
Поскольку компании должны были обеспечивать крестьян только семенами и не вкладывали в дело никаких инвестиций, весь риск в случае неурожая несли крестьяне.
Жители «концессионных зон», оторванные от выращивания традиционных продовольственных культур, были обречены на голод и нищету. Так, в зонах возделывания хлопка мозамбикскому крестьянину выделялся участок земли в 12—15 Га, который он не имел права ни продать, ни покинуть. Власть компаний в таких зонах была неограниченна, их положение напоминало положение средневековых феодалов.
1 Penvenne J. Chibalo е classe operaria; Lourenco Marques 1870—1962. — Estudos Moçambicanos, 1981, № 2, Maputo, p. 24.
2 Подробнее см. Хазанов A.M. Крушение..., с. 24.
124


Даже по официальным данным правительства Салазара, в 1951 г. и Мозамбике в районе возделывания хлопка в Моговолое от голода умерли 200 человек, а в 1955—1957 гг. наблюдалась массовая гибель африканцев в районах Монтипуэс и Эрати.1
Мозамбикцы сопротивлялись принудительному культивированию хлопка всеми доступными им средствами. Они выбрасывали семена, вырывали при прополке молодые побеги хлопка или сжигали урожай1  2.
Положение колониального крестьянства еще более ухудшилось и связи с усилившейся в 60-х годах европейской иммиграцией. Европейское население Мозамбика было в социальном отношении неоднородным. В него входили португальцы — чиновники административного аппарата, служащие торговых и промышленных учреждений, инженеры, врачи, адвокаты, священники, плантаторы, фермеры, а также мелкие буржуа. В то же время среди португальцев было много представителей неимущих слоев населения, социальное положение которых мало отличалось от положения эксплуатируемых африканцев.
Правительство Португалии все более энергично поощряло эмиграцию жителей метрополий в колонии3. Португальская иммиграция крайне отрицательно сказывалась на положении африканского населения. Для коренных жителей она означала отчуждение у них земель и естественных ресурсов, пролетаризацию крестьянских масс.
Политика поощрения португальской эмиграции резко обострила земельный вопрос в африканских колониях. Африканцев сгоняли с земли, используя для этого любые поводы. Обычно португальские иласти прикрывали свой произвол ссылками на «общественные ин- гересы». Чаще всего они утверждали в таких случаях, что земля «не занята» или «не используется должным образом».
Иммиграция имела негативные социальные последствия и для африканского населения в городах. В частности, она резко сузила иозможности социального продвижения для тонкого слоя африканской торговой буржуазии и чиновничества. По выражению французского социолога К. Габриэля, здесь «имела место относительная блокада появления значительного туземного бюрократического слоя»4.
1 Harris МЛ. First-Hand Report on Labour and Education in Mozambique. Africa Today Pamphlets. New York, 1958, p. 21
2 Schroer #. Frelimo und industriearbeiter in postkolonialen Konfliktenrzur Politik ileг mosambikanischen Befreiungsfront seit ihrer Machtubernahme. Saaibrucken, 1983, s. 66.
•’ Подробнее см. Хазанов A.M. Крушение..., с. 25—26.
4 	Gabriel С. Angola: le toumant africain? Paris, 1978, p. 41.
125


Анализ социальной структуры мозамбикского общества позволяет прийти к следующим выводам. Африканское население можно было разделить на две основные группы: эксплуатируемые трудящиеся (батраки, вольнонаемные отходники, «законтрактованные*) и собственники (родоплеменная верхушка, землевладельцы, сельская буржуазия и др.). В первой группе наиболее многочисленный слой составляли африканцы, занятые в сельском хозяйстве. Что касается трудящихся — африканцев, живших в городах, то и\ большую часть составляли рабочие, а также ремесленники, розничные торговцы, прислуга и т.п. Многие рабочие не порывали связи с землей — работали два — три года в городах, а затем возвращались в родную деревню1.
Б. Манслов выделял пять характерных черт рабочего класса Мозамбика: нестабильность, изменчивость состава как результат системы «шибало» и внутренних миграций; расовое разделение рабочего класса (белые выполняли хорошо оплачиваемые квалифицированные и полуквалифицированные работы, а черные — низкооплачиваемые неквалифицированные работы); низкий технологический уровень промышленности, обусловивший незначительную потребность в квалифицированной рабочей силе; преобладание в обрабатывающей промышленности мелких предприятий с малым числом рабочих, резкая региональная диспропорция размещения рабочего класса (и провинции Лоренсу — Маркиш было сконцентрировано 40,5%, а и трех провинциях — 73,6% мозамбикского рабочего класса1  2.
Иностранные компании, являвшиеся главными эксплуататорами мозамбикского рабочего класса, а также местные предприниматели стремились свести заработную плату рабочих к необходимому прожиточному минимуму.
Португальские колонии (в том числе и Мозамбик) в экономическом плане фактически являлись колониями не португальского, а международного капитала3. Фашистский режим в значительной мере интернационализировал свою колониальную империю, широко распахнув ее двери перед иностранными монополиями.
В Мозамбике, как и в других португальских колониях, сложилась своеобразная экономическая ситуация, при которой иностранный и португальский капиталы действовали либо совместно, либо в разных секторах экономики, что практически исключало возможность конкуренции между ними. «Мирное сосуществование» португальского и иностранного капиталов помимо экономических при-
1 Guerra Н. Angola: Estrutura economica е classes sociais. Luanda, 1973, p. 100.
2 Munslow B. Op.cit., p. 73.
3 Подробнее см. Шейнис В.Л. Португальский империализм в Африке после второй мировой войны. Экономические проблемы последней колониальной импс рии. М., 1969, с. 317.
126


чип имело еще и политическую подоплеку. Империалистические державы были заинтересованы в существовании португальского ко- иониализма, который выполнял роль надсмотрщика, обеспечивавшего потогонную систему труда миллионов африканцев ради прибылей монополий, и на которого к тому же можно было взвалить нею ответственность за жестокие формы эксплуатации и колониального грабежа.
3.3. 	Битва за свободу
Новый этап национально-освободительной борьбы в португальских колониях в Африке начался после всемирно-исторических побед Советского Союза над силами фашизма во второй мировой войне.
В послевоенные годы в колониях произошли значительные экономические и социальные сдвиги, связанные с ускоренным развитием отдельных отраслей экономики (горнорудная промышленность, экспортные отрасли сельского хозяйства), которое сопровождалось усилением колониальной эксплуатации и, одновременно, с радом реформ, предпринятых колониальными властями с целью укрепления социальной опоры среди коренного населения.
Для португальских колоний была характерна многоукладность в экономике. Этой многоукладное™ соответствовала и социальная расслоенность общества, представлявшего собой конгломерат различных общественных групп и слоев.
Сложность и неоднородность социальной структуры населения португальских колоний, различная степень колониальной эксплуатации и политики ассимиляции, которой подвергались различные социальные слои, наложили заметный отпечаток на национально- освободительное движение, обусловили такие моменты в нем как организационная разобщенность, политические разногласия, ре- гионалистские и сепаратистские тенденции. Конкретным проявлением этой разобщенности явилось возникновение в первые послевоенные годы большого числа организаций и групп, представлявших довольно широкий спектр политических и идеологических направлений и взглядов.
Вместе с тем характерной чертой послевоенных лет был подъем забастовочной борьбы африканского пролетариата. В 1947 г. вспыхнуло восстание, которое было задушено колонизаторами, бросившими за тюремную решетку многих его участников. В 1956 г. снова забастовали докеры Лоренсу — Маркиша. 49 из них заплатили за это своими жизнями. В 1963 г. началась новая стачка докеров Лоренсу — Маркиша, перекинувшаяся на порты Бейра и Накала, но и эта стачка закончилась поражением рабочих. Все эти события свидетельствовали о нарастании народной борьбы против португальского колониального господства.
127


Незадолго до создания ФРЕЛИМО в городе Муэда (провинции Кабу — Делгаду) имели место события, оказавшие большое клин ние на формирование национального сознания мозамбикцев.
В 1960 г. несколько местных вождей вели агитацию среди коренного населения, призывая его добиваться либерализации колониального режима и повышения оплаты труда. Некоторые агит;гп:«- ры были арестованы португальцами. Затем местный администратор пригласил крестьян из окрестных деревень прийти со своими жало бами в Муэду. Когда 16 июня 1960 г. несколько тысяч человек пришли туда послушать, что скажут португальцы, губернатор про винции приказал войскам открыть огонь по толпе1.
«Было убито 600 человек», — свидетельствовал позже 22-летним молодой человек — очевидец этих событий. Его звали Алберту Жоакин Шипанде, и через 4 года он возглавил первые группы пои станцев, которые, придя из Танзании, начали вооруженную борьбу на плоскогорье Маконде1  2.
Расправа в Муэде свидетельствовала о том, что португальские власти, с одной стороны, напуганные стремительной деколонизаци ей африканских стран, а с другой — вдохновленные примером расистов в ЮАР (которые за 2 месяца до событий в Муэде устроили кровавую резню в Шарпевилле), решили вступить на путь беспощадных полицейских репрессий, считая их единственным эффективным средством против растущего африканского протеста.
События в Муэде, ясно показавшие, каков будет португальским ответ на африканское требование независимости, укрепили убеждение мозамбикских патриотов в необходимости, во — первых, создавать организации не внутри страны, а вне ее, а, а во — вторых, использовать для завоевания независимости не мирные, а вооруженные средства борьбы.
Когда в апреле 1960 г. представители народности маконде по главе с Кибирти Дивани попытались создать свою организацию, они были арестованы и сосланы колониальными властями. Позже более 600 их сторонников были расстреляны. По словам английского историка Р. Гибсона, «португальцы не медлили с применением оружия против беззащитных африканцев во многих случаях и ввели в практику массовые аресты всюду, где были волнения».
Тем не менее, национально — освободительное движение в Мозамбике набирало силы. ФРЕЛИМО выросло в массовую боевую политическую организацию с широкой сетью местных партийных организаций и ячеек. Большую роль в успехах партии сыграл ее председатель Эдуардо Мондлане.
1 Henricksen. Я. Mozambique. A History L., Cape Town, 1978, р. 167.
2 Guerra Joao Paulo. Метопа das guerras coloniais.Porto, 1994, p. 265—266.
128


Эдуардо Мондлане
Короткая, но насыщенная бурными и драматическими событиями жизнь Эдуардо Мондлане еще ждет своего исследователя. 1то вклад в дело освобождения от колониального гнета Африканского континента еще должным образом не оценен. Он незаслуженно обделен вниманием историков. На русском языке о Монд- нане не написано ни одной книги и ни одной научной статьи.
Между тем масштаб и заслуги этой личности настолько велики, что о нем стоило бы написать большие монографии. Автору настоящей работы во время командировки в Мозамбик в 1990 г. посчастливилось отыскать ряд неопубликованных писем, написанных Мондлане в 1965—1968 гг., а также другие документы, касающиеся его жизни и деятельности.
Эдуардо Мондлане родился 20 июня 1920 г. Он был младшим сыном третьей жены вождя в провинции Газа. Эдуардо рано обнаружил редкие способности и огромную тягу к знаниям.
После завершения того примитивного образования (обычно в пределах начальной школы), которое было доступно для африканцев в Мозамбике, он самостоятельно выучил английский язык и получил стипендию для продолжения учебы в Южной Африке. Взяв рекомендательные письма своих учителей, Мондлане нелегально перешел границу Южно — Африканского Союза, выдал там себя за местного жителя и поступил в один из колледжей Северного Трансвааля.
Окончив колледж, он, наконец, завершил свое среднее образование в возрасте 27 лет1. После этого Мондлане успешно выдержал вступительные экзамены и поступил учиться в университет Витва- терсранда в Йоханнесбурге. Там в 1949 г. он создал организацию мозамбикских студентов, за что был исключен со второго курса и выслан южно — африканскими властями в Мозамбик. С этого времени он привлек к себе внимание ПИДЕ и находился под его неусыпным наблюдением.
В 1951 г. Э. Мондлане получил стипендию для продолжения учебы в США, но колониальные власти отказали ему в разрешении выехать в США, предложив использовать предоставленную ему стипендию для учебы в Португалии. Мондлане поступил в Лиссабонский университет, где познакомился с патриотически настроенными африканскими студентами — своими будущими сподвижниками в борьбе за свободу. Новые преследования ПИДЕ, вызовы в полицию и допросы заставили его добиваться возможности выезда в США. Опасаясь реакции международной общественности, фашистские власти выдали ему требуемую визу. Так Мондлане оказался
1 Hanlon. Mozambique. The Revolution under fire. London. 1984. p. 25.
129


в США, где он окончил в 1953 г. Северо — Западный универатпл. получив степень магистра искусств и доктора философии.
Мондлане преподавал в американских университетах в Гарнирш» и Сиракьюсе. В 1957 г. он начал работать в Совете по опеке ООН Работая в ООН, Мондлане подружился с Дж. Ньерере (будущим президентом Танзании), который оказал огромное влияние на его идейно — политическое формирование. Там же он имел тесньи' контакты со многими мозамбикскими националистами, которые также повлияли на его взгляды и на выбор им своего будущем» жизненного пути.
В сферу его деятельности в ООН входили вопросы политиче ского, экономического и социального прогресса жителей подопечных территорий и постепенного развития их в плане подготовки i самоуправлению. Для Мондлане эта работа в ООН предоставила широкое поле деятельности, где он мог применить свой опыт и знания. В годы работы в ООН с 1957 по 1961 г. он собрал богатый материал и накопил опыт, который оказался для него весьма полезным в его последующей политической и научной деятельности 1 Работая в этой международной организации, Мондлане не только наблюдал за процессом деколонизации и возникновения новых государств, но и содействовал ему. В одном из выступлений в Гарвардском университете в апреле 1961 г. Мондлане сказал: «В период моей работы в ООН только некоторые государства были самостоятельными. Я считал, что, находясь так далеко, ничего не смогу сделать для своей родины... Когда Танганьика в декабре 1961 г. стала независимым государством, я тотчас же начал готовиться к возвращению в Восточную Африку.»
Осенью 1960 г. он в качестве члена комиссии ООН по наблюдению за выборами в тогдашнем британском Камеруне посетил эт у страну. В 1961 г. под защитой паспорта сотрудника ООН он смог и течение трех месяцев побывать на своей родине в Мозамбике и на месте ознакомиться с положением в стране.
В частности, он посетил лицей им. Салазара в Мапуту и беседовал с ректором, который сообщил ему что «преподаватели имеют тенденцию занижать отметки учащимся — африканцам»1  2. В результате этой поездки Мондлане пришел к выводу, что португальские колонизаторы ужесточили свой репрессивный режим в колонии и даже и не помышляют об облегчении положения ее населения.
В Мозамбике он узнал о событии, о котором до этого не было известно общественности, — о кровавой резне в Муэда, где 16 июня 1960 г. по приказу губернатора провинции было расстреляно более 500 безоружных людей, пришедших с жалобами к местному
1 С. Ordnung. Eduardo Mondlane. Berlin, 1971, s. 14.
2 H. Motta, Mozambique рог Eduardo Mondlane, Maputo, 1983, p. 28.
130


ним инистратору. Во время трехмесяч ребывания на родине Мондлане установил связи с нелегалы-»0™ патриотическими ^У11'
нами, ведшими антиколониальную боо^** уГРй стРаны- °н ездил и Солсбери (Хараре), чтобы побеседо °У руководителями УДЕ- 11ЛМО* — одного из трех антипорТу^Ь ^ движений, добивавшихся независимости Мозамбика. сам не при‘
соединился ни к одному из трех дВи^.Нак° '.3 — за своего поста в
ггптт.гЛ ли шлгав,™ еНИИ И ПРИНЯТЬ бОЛвв
ООН, который он покинул В конце 19gj г
“ ЬМ
иепоминал, что приехал туда «с едц^1^ целью — убедить тех,
...n/ч аша D гь>тг\ъл ллигивпаплет п - oCnnOW ^гттлпоочс Airvurrnaup
активное участие в борьбе за независим Мо3®*1®1*3'
В июне 1962 г. Мондлане прибыл Ггр ,‘п-ЭС -Саламе. Позже он
кто еще в этом сомневался, в необхо ”” и единства». Мондлане приехал в Дар-эс-Саламе не один, а с^Имос3^1оЛОДОЙ женой Жанет Рае Джонсон. Она была хорошо образо СВОе^Гамериканкой, полностью разделявшей политические и Мив™^НН^мчеекие взгляды мужа.
Во многом благодаря ее усилиям в жГ** в Дар-эс-Саламе был создан Мозамбикский институт. ЕЩе 1 Г- она обратилась с
просьбой к Фонду Форда в Нью-йоп* * в*ляелеНИИ сРедств на строительство в Дар-эс-Саламе больш ° ддния, где могли бы жить и получать среднее образование ^ ^тЫе мозамбикские беженцы. Фонд Форда выделил такие cn Моло *jo уже через год перестал возобновлять пожалования, посп*™* c^#10 ясно> 4X0 ФРЕ- ЛИМО в первую очередь помогал бо»0^*^ свободу и их детям. Было построено хорошее здание, в кРЦам за^*тачале жили и учились всего 50 студентов. В Мозамбикско^Р°М изУ43™ порту¬
гальский язык, математику, историю и ге НН%***° Португалии.
25 июня 1962 г. руководители трех ®1дбикских антипорту- гапьских организаций, встретившись л3-^с'Саламе’ ПРИНЯЛИ решение об объединении их во фг>ОНтВ оЖДения Мозамбика (ФРЕЛИМО). Президентом ФРЕЛИМО б° э Мондлане.
Это сразу внесло новый революционны" 0ЫЛ й концепцию и политическую практику организации. Монпл!?5^ лК и ег0 последователи, выступал против эксплуатации в л,оРи& В основе Рев0_ люционной философии Мондлане яе*Гп ^емление радикально перестроить мозамбикское общество ив° СТ^ГО не только от колониального гнета, но и от традиций ^дальних и патриархальных институтов. Приход Монддан^ <рв уководству фронтом имел своим результатом резкую радикал * * то его платформы, что в свою очередь обострило конфликт ме Изаци1~£>люционно — теократическими и правонационалистичес№ рв*1*лами в pyt
движением. едми с
демо- руководстве
1 УДЕНАМО — Национальный демократии#*. Мозамбика, основан в
октябре 1960 г. в Булавайо (Родезия). ^ сою^
131


Этот конфликт принял открытую форму и привел к серии расколов уже через несколько месяцев после создания организации. И конце 1962 г. ген. секретарь ФРЕЛИМО Д. Мабунда и его заместитель П. Тумане заявили о своем несогласии с линией Мондлане м пытались клеветнически обвинить его в том, что он незаконно стам президентом ФРЕЛИМО. Попытки руководства фронта избежать раскола оказались безрезультатными. Мабунда и Тумане продолжали свою раскольническую деятельность. ЦК ФРЕЛИМО вынужден был исключить их из организации.
В числе изгнанных были и Гвамбе, претендовавший на руководство в организации, и некоторые другие его бывшие лидеры Встретившись в Кампале в мае 1963 г., они приняли решение о создании Объединенного антиимпериалистического народного африканского фронта Мозамбика (ФУНИПАМО).
Они выступили с клеветническими обвинениями в адрес Мондлане, главное из которых состояло в следующем: «Мы утверждаем, что ФРЕЛИМО — это фронт, который контролируют и которым манипулируют США». Для «доказательства» этого смехотворного обвинения были выдвинуты столь же смехотворные аргументы: «Мондлане утверждал, что никогда не согласится с теми, кто нападает на американцев или их правительство, поскольку они помогают фронту. Почти все белые, принимаемые в штабе ФРЕЛИМО, кроме журналистов — американцы. Представитель американского посольства приглашался присутствовать на большинство публичных собраний»1.
Выход из ФРЕЛИМО правонационалистических деятелей и образование ими раскольнических организаций нанесли определенный ущерб национально — освободительному движению Мозамбика. Существование нескольких оппозиционных организаций поставило в трудное положение те страны, которые готовы были оказать помощь патриотам, но не знали, какая организация действительно пользуется поддержкой в самом Мозамбике.
Несмотря на все эти сложности, в 1962—1964 гг. ФРЕЛИМО под руководством Э. Мондлане сумел окрепнуть в организационном и политическом отношении. Уход из его рядов раскольников и правонационалистических элементов привел к консолидации прогрессивного крыла фронта и к росту руководящей роли в организации группы революционных демократов во главе с Э. Мондлане.
ФРЕЛИМО поставил своей задачей создание по всей стране разветвленной сети партийных ячеек и групп. С этой целью в различные районы страны были посланы члены ФРЕЛИМО, которые вели среди населения широкую агитационную и пропагандист-
1 	Неопубликованные материалы португальской тайной полиции в Мозамбике. Архив Музея революции в Мапуту. PSYM. Superintrep. Jsfe 9, рр. 106—119.
132


окую работу. В результате их активной деятельности фронту уда- иось создать свои нелегальные ячейки во многих городах и деревнях страны.
Быстро росла численность членов ФРЕЛИМО и их политическое сознание. Были сорваны неоднократные попытки ПИДЕ внедрить своих агентов в организацию.1
Революционно — демократическое крыло ФРЕЛИМО, сплотившееся вокруг Э. Мондлане, довольно скоро поняло тщетность надежд на мирное решение вопроса о независимости Мозамбика и стало готовиться к неизбежному вооруженному столкновению с португальским колониализмом. Учитывая такую перспективу, было принято решение создать нелегальную военную организацию, начать подготовку военных кадров.
В январе 1963 г., по решению ЦК ФРЕЛИМО в Алжир выехала ipynna членов фронта для военного обучения1  2.
Э. Мондлане и другие руководители ФРЕЛИМО сделали все от них зависящее, чтобы добиться независимости мирным путем, через переговоры и соглашение с Португалией.
Однако Лиссабон на все предложения ФРЕЛИМО о переговорах отвечал категорическим отказом и усилением репрессий в колонии. Позже Э. Мондлане вспоминал: «...мы были поставлены перед такой альтернативой: продолжать бесконечно жить под репрессивным имперским правлением или искать средства использовать силу против Португалии, которая была бы достаточно эффективна, чтобы нанести ущерб метрополии и в то же время не позволить ей расправиться с нами. Вот почему лидеры ФРЕЛИМО сочли, что единственным правильным методом может быть вооруженное действие»3.
На пленуме ЦК ФРЕЛИМО в июне 1964 г. было принято решение о переходе к вооруженной борьбе. 25 сентября 1964 г. ФРЕЛИМО в обращении к населению Мозамбика провозгласил всеобщее вооруженное восстание. В тот же день группа из 11 бойцов фронта совершила первую атаку на португальский военный пост в Шаи (провинция Кабу-Делгаду), положив тем самым начало 10-летней освободительной войны за независимость. Командовавший этой группой Алберту Шипанде (впоследствии министр обороны Мозамбика) позже вспоминал: «После того, как силы ФРЕЛИМО были информированы (о резне в Муэде), меня послали в Алжир с целью прохождения военной подготовки. В июне 1964 г. я получил приказ непосредственно от президента Мондлане провести
1 Documents of the 2 — nd Congress. FRELIMO.Niassa. Mozambique, July 1968, p. 6.
2 E. Alpeis. The Struggle for socialism in Mozambique, 1960 — 1972. — Socialism in Sub — Saharan Africa. A new Assessment. University of California. 1979, p. 278.
3 E. Mondlane. The Struggle for Mozambique. Harmondsworth, 1969, p. 125.
133


военную операцию. Инструкции Э. Мондлане были очень точны: «Вы были посланы народом. Вы сын народа. Теперь Вы должны вернуться к народу, чтобы начать вооруженную борьбу1». «Моя задача состояла в том, чтобы руководить атакой на Шаи,» — вспоминал впоследствии Мондлане.
Ряд военных успехов на севере поощрил руководство ФРЕЛИ- МО на проведение крупномасштабных операций и в провинциях Ньяса, Замбезия, Тете.
Португальские войска были вынуждены перейти к обороне. Хотя действия ФРЕЛИМО вплоть до 1968 г. имели характер лишь партизанских рейдов, они нанесли чувствительный удар по португальскому колониализму.
Партизанская война способствовала оттягиванию значительных контингентов португальских войск из Анголы и Гвинеи — Бисау и Мозамбик и концентрации их в крупных городах. Этим сумели воспользоваться Э. Мондлане и его сподвижники, по существу изолировав войска колонизаторов от сельского населения, составлявшего главную социальную базу освободительного движения. Э. Мондлане считал первоочередной целью партизанской войны освобождение сельских районов. Разработанная им тактика позволила, распространив борьбу на ряд южных и центральных провинций страны, освободить значительную часть Мозамбика.
В этот период, несмотря на то, что руководству ФРЕЛИМО приходилось уделять главное внимание ведению военных действий в Мозамбике, оно не переставало утверждать себя на международной и африканской арене как законный представитель интересов Мозамбикского народа. Огромный вклад в укрепление международных контактов ФРЕЛИМО и в его деятельность в различных международных организациях внес Э. Мондлане. На этой стороне его деятельности нам бы хотелось остановиться подробнее по двум причинам. Во — первых, этот аспект его жизни и деятельности малоизучен и наименее известен, а, во — вторых, автору настоящей работы во время командировки в Мозамбик удалось обнаружит!, ряд неопубликованных и неизвестных до сих пор писем Э. Мондлане, проливающих свет на некоторые связанные с этим вопросы. Из этой неопубликованной переписки Э. Мондлане видно, что во время своих многочисленных поездок по странам Америки и Европы, а также в ходе своих контактов заграницей Мондлане неустанно разъяснял цели и характер деятельности ФРЕЛИМО. Это было необходимо делать в связи с разнообразнейшими спекуляциями и клеветническими измышлениями о ФРЕЛИМО, которые в то время имели широкое распространение на Западе.
1 	Burchett W. Southern Africa Stands up. the revolutions in Angola, Mozambique, Zimbabwe, Namibia and South Africa. N.Y., 1978, p. 133.
134


Главные усилия Э. Мондлане направлял на то, чтобы оказать влияние на общественное мнение и правительственные круги на Западе с тем, чтобы они заняли позицию осуждения португальского колониализма и поддержки освободительного движения в Мозамбике. Из писем видно, что для оказания такого воздействия на правительство США он очень умело и в целом успешно использовал контакты с лидерами негритянского движения. Сразу же после окончания 1 съезда ФРЕЛИМО Мондлане немедленно вылетел в Нью-Йорк в качестве его президента, чтобы объяснить проблемы и интересы своего народа в 4 комитете ГА ООН по вопросам деколонизации. Сразу же по окончании работы комитета он посетил 1 Американскую конференцию лидеров негритянского движения и выступил там с докладом.
В письме от 6 марта 1967 г. Мондлане писал: «...мои контакты с негритянскими лидерами были весьма полезными, я заставил некоторых из них (таких как Уитни Янг и Рой Уилкинс) отнестись всерьез к моим жалобам на то, что их правительство все больше отходит от позиции, принятой в период администрации Кеннеди (разумеется, в отношении португальских колоний), и что если они не займут твердой позиции и не дадут об этом знать своему правительству, не произойдет изменения в политике в нашу пользу»1. Беседы Э. Мондлане с У. Янгом и Р. Уилкинсом принесли желаемый результат. «Как только я поговорил с этими двумя джентельменами, они вошли в контакт с Вашингтоном (я предполагаю!) и через несколько дней я был приглашен служащими Белого Дома и имел продолжительную дискуссию с очень ярким и интересным человеком по имени Эдвард Гамильтон, помощником президента по африканским делам (в числе прочих).
У нас произошел искренний обмен мнениями по обсуждавшимся вопросам. Он рассказал мне все, что он счел уместным из того, что португальцы говорят о нас и о ситуации в Мозамбике, а я откровенно изложил ему нашу точку зрения на ситуацию и на португальцев... Для меня было очевидно, что Гамильтон получил несколько большее представление об этих вопросах, чем у него было до того, как я вошел в здание. Я уверен, что будучи советником президента по африканским делам, он доведет некоторые из фактов, которые я ему изложил, до сведения президента.» Гамильтон просил Мондлане поддерживать с ним связь посредством переписки. «Я спросил его, не боится ли он получать письма от человека, которого союзник его правительства (Португалия) считает «мятежником», на что он ответил отрицательно». В связи с этим Мондлане приводит в этом письме многочисленные примеры того, как чи¬
135
1 	Letter of Mondlane to Mr. and Mis. Arthur A. Houghton, N.Y. 6 марта 1967 г.


новники госдепартамента избегали встреч с ним, опасаясь как г.м об этом не узнали португальцы и соглашались встречаться с мим только у себя дома или в малопосещаемых кофейных.
Как видно из писем, Мондлане прилагал в США большие ус и лия для того, чтобы добиться от Фонда Форда обещанных субсидии для Мозамбикского института, который тот отказался давать h i за «чересчур радикальной» (по его мнению) ориентации ФРЕЛИ МО. В письме от 6 марта 1967 г. Мондлане писал: «Теперь о снту.1 ции с Фондом Форда...Он просто — напросто проигнорировал при ект Жанет, даже не считая нужным произнести хоть одно любе ли* слово, чтобы объяснить это, когда под давлением португальском» правительства «Форд Мотор Компания» подняла вой против щч\ доставления Мозамбикскому институту в 1963 г. дара в почт 100.000$. С тех пор в течение трех лет мы пытались установить ком такт хотя бы с некоторыми из наших бывших личных друзей, рабо тающими у Форда, но тщетно: они чурались нас как прокажено ых»
Из писем видно, что Э. Мондлане внимательно изучал и хори шо знал внутриполитическую ситуацию в США. Особенно интерс совался он состоянием и перспективами негритянского движе ния. В одном из писем он писал: «Я действительно разочарован, замечая, как глубоко разделены негры в своей внутренней борк бе. Я даже опасаюсь, что когда наступит «вооруженная стадия» ра сового конфликта в США (которая, как всем ясно, будет следую щей), больше негров погибнет от террора собственного народа, чем белых. Надеюсь, что я ошибаюсь».1
Несколько неопубликованных писем Э. Мондлане, обнаруженных мною в Мозамбике, касаются связей ФРЕЛИМО со Швецией Как известно, эта страна оказывала значительную поддержку освободительному движению в португальских колониях.
Неслучайно поэтому Э. Мондлане придавал большое значение разъяснительной работе ФРЕЛИМО среди общественности этой страны.
С этой целью в Стокгольме был учрежден Шведский комитет ФРЕЛИМО, издававший пропагандистскую литературу. В письме Мондлане от 28 сентября 1968 г. читаем: «На следующей неделе мы создадим Шведский Комитет ФРЕЛИМО, целью которого будет информировать общественное мнение о нашей работе и стимулировать и координировать шведскую поддержку ФРЕЛИМО. Идея моя заключается в том, что этот комитет должен состоять из индивидуальных членов, которые пользуются влиянием в организациях, но в то же время достаточно независимы, чтобы оказывать полную поддержку ФРЕЛИМО вместо того, чтобы думать об интересах своих собственных организаций»1  2.
1 Letter of Е. Mondlane to prof. Fernandez. 11 апреля 1967 г.
2 Letter of E.Mondlane 28 сентября 1968 г.
136


Усилия Э. Мондлане и его сторонников дали в Швеции впечатляющие результаты. В этой связи Мондлане писал: «Теперь ФРЕНИ МО здесь в Швеции очень хорошо известен и я надеюсь, что я • умел внести в это некоторый вклад...Специальный фонд в Гетеборге |К‘шил внести 45 000 шведских крон (около 9000 ам. долл.) на обра- юиательную программу ФРЕЛИМО, филиал Фонда развития студентов (ФРС) в Упсала даст 10 000 крон и филиалы ФРС в Стокгольме и Готенбурге обсуждают вопрос о таких же субсидиях» '.
Как видно из переписки Мондлане, ФРЕЛИМО прилагал уси- иии для того, чтобы организовать бойкот западными компаниями строительства на территории Мозамбика крупнейшей в Африке ГЭС Кабора — Басса, 80% электроэнергии которой должна была закупать ЮАР. В письме шведскому корреспонденту Мондлане пишет: «Вы приводите подробности о различных фирмах, участвующих в этом проекте, в том числе о шведской фирме АСЕА... Моя точка зрения состоит в том, что мы могли произвести более сильное впечатление, если бы объявили, что Президенту ФРЕЛИМО стало известно, что одна из крупнейших компаний в Швеции намерена участвовать в крупном колонизационном проекте в Мозамбике...
Шведское правительство обещало прекратить участие АСЕА в Кабора — Басса, если будет доказано, что Родезия будет получать энергию от этого проекта. Аргумент состоит в том, что ООН решила бойкотировать режим Смита. Насколько я понимаю, уже очевидно, что электроэнергия будет поступать в Родезию..., но до сих пор правительство ничего не сделало. М-р Гуннар Ланге, министр торговли, по — видимому, и не желает ничего делать, кроме словесных осуждений диктатуры Салазара — Каэтану... Мы должны оказать более сильное давление на правительство и нуждаемся в большей информации и документации о Каборе — Басса».
Важным событием в жизни Э. Мондлане и в истории ФРЕЛИМО был второй съезд этой организации в июле — августе 1968 г. К этому времени уже две северные провинции — Кабу-Делгаду и Ньяса, за исключением нескольких португальских опорных пунктов, находились в руках ФРЕЛИМО. Это явилось крупным успехом патриотов. Подтверждением этого явился тот факт, что 2 — й съезд ФРЕЛИМО проходил не за границей, а на освобожденной территории, в провинции Ньяса. В нем участвовали делегаты из всех провинций Мозамбика, а также иностранные гости. Доклад на съезде сделал Э. Мондлане. В нем был дан обзор подготовки и развертывания вооруженной борьбы и намечены задачи организации. Съезд
1 ibidem.
137


высказался за то, что военные задачи ФРЕЛИМО должны Сши. подчинены политическим целям, главная из которых — создание нового Мозамбика.
В это время против руководства ФРЕЛИМО выступила рас кольническая трайбалистская группа во главе с Нкавандаме, кот рый был одним из вождей маконде. Эта группа выступала за сохрн нение родоплеменных институтов, против эмансипации женщин, была сторонницей «черного расизма», призывая убивать всех белых Открытый конфликт между сторонниками Нкавандаме и Мондлат* произошел на съезде. Попытка Нкавандаме обеспечить себе боль шинство голосов на съезде окончилась провалом. На съезде побс дила линия руководства ФРЕЛИМО. Вскоре Нкавандаме был исключен их ФРЕЛИМО.
Однако через несколько месяцев после съезда по ФРЕЛИМО был нанесен страшный удар, от которого он долго не мог оправиться.
3 февраля 1969 г. в Дар-эс-Саламе с помощью пластиковой бомбы, заложенной в книгу, присланную бандеролью, был злодей ски убит Э. Мондлане.
По словам преемника Мондлане на посту президента ФРЕЛИМО С. Машела, «убийство Мондлане вызвало шок, через который революция трансформировала свою скорбь в новую силу»1 «...Эти ситуация была преодолена интенсивной акцией по мобилизации со стороны наших политических комиссаров, объяснявших народу и бойцам необходимость продолжать борьбу и отомстить за смерть нашего президента с тем, чтобы его гибель не стала бесполезной жертвой.
Ответ нашего народа и бойцов был однозначным: превратим скорбь в жгучую ненависть и еще большую решимость, они продолжали войну и устремились в наступление, спутав тем самым планы врага остановить борьбу физическим уничтожением ее лидеров»1  2.
Через три года после убийства Мондлане танзанийская полиция опубликовала результаты своего расследования совместно с Интерполом. Она сообщила, что бомба была изготовлена в Мапуту вероятно с помощью португальцев и перевезена в Дар-эс-Саламе двумя диссидентами ФРЕЛИМО — Нкавандаме, который бежал вскоре после убийства и С. Нунгу, позже казненного ФРЕЛИМО. На устроенных ФРЕЛИМО незадолго до независимости «показательных судах» У. Симанго признал, что он и Нунгу сознательно послали бомбу Мондлане3.
1 S. Machel. Mozambique. Revolution or reaction? Richmond, 1975, p. 25.
2 «Mozambique Revolution», № 40, 25 September 1969. p. 20.
3 «Observer»/ London, 6.02.1972; «The Times of Zambia», 18 марта 1975.
138


3.4. 	Народ Мозамбика берется за оружие
25 сентября 1964 г. Фрелимо в обращении к населению Мозамбика провозгласил всеобщее вооруженное восстание. В тот же день патриоты атаковали опорные пункты португальских войск в Кабу- Делгаду. Португальцы были застигнуты врасплох. Они ожидали отдельных рейдов с территории Танзании, но не предполагали, что силы Фрелимо находятся в самом Мозамбике. С ноября Фрелимо распространил свои боевые действия еще на три провинции — Ньяса, Замбезия и Тете, и португальские войска были вынуждены перейти к обороне. Если вначале Фрелимо имел только 250 бойцов, то к концу 1965 г. его вооруженные силы насчитывали 2 тысячи. В 1967 г. — 8 тысяч, а в 1969 г. — 10 тыс. хорошо обученных бойцов.
Еще за несколько месяцев до начала восстания правительство Салазара стало принимать необходимые меры по увеличению военного присутствия Португалии в колонии. В апреле 1961 г. в связи с событиями в Анголе оно отправило в Мозамбик отряд вооруженных добровольцев. В июне 1962 г. оно создало специальный фонд для оплаты «особых заданий» сотрудников ПИДЕ на границах Мозамбика. В том же месяце инспекционную поездку в колонию совершил министр авиации полковник Каулза де Арриага, в сентябре — октябре 1963 г. там побывал министр обороны генерал Гомиш де Араужа. В июле 1964 г. в Мозамбике была создана служба социально — психологических акций для работы среди африканского населения1.
В сентябре 1963 г. войска и полиция силой подавили забастовки рабочих в портах Лоренсу — Маркиш и Накала. Последовала волна арестов, прежде всего мозамбикских интеллектуалов. В декабре 1964 г. были арестованы издатель газеты «Трибуна» Жуан Рейс, художник Малангатана Валенте, поэты Руи Нагар и Жозе Кравейри- нья, писатель Луиш Бернардо Хована, которые были обвинены в принадлежности к Фрелимо и приговорены судом в ноябре 1966 г. к тюремному заключению1  2.
После начала военных действий португальская пресса пыталась их замалчивать. Сообщения о войне в последние месяцы 1964 г. были крайне скудными и подвергались строгой цензуре. В ноябре этого года после первых вооруженных стычек выход газеты «Диариу де Мосамбик» был приостановлен на три дня. Министр обороны Гомиш де Араужа предъявил редакции этой газеты судебный иск, обвинив ее в том, что она якобы опубликовала ложную и алармистскую версию событий на севере Мозамбика3.
1 Guerra Joao Paulo. Memória das guerras coloniais. Porto, 1994, p. 265.
2 Guerra J.P. Op. cit., p. 266.
3 Ibid., p.268.
139


Официальная пресса еще 12 октября того же года сообщила о «просачивании» на север Мозамбика «групп террористов различных национальностей, обученных китайскими и кубинскими инструкторами»1.
Португалия увеличила численность своих войск в Мозамбике с 35 тыс. в 1964 г. до 70 тыс. уже в 1968 г. Несмотря на это уже и 1968 г. две северные провинции — Кабу — Делгаду и Ньяса, за исключением нескольких португальских опорных пунктов, находились в руках Фрелимо. Это явилось крупным успехом Фрелимо. Подтверждением этого успеха стал тот факт, что второй съезд Фрелимо, созванный в июле 1968 г., проходил не за границей, а на освобожденной территории. В нем участвовали делегаты из всех провинций Мозамбика, а также иностранные гости. Португальски*: разведывательные самолеты лихорадочно искали место, где проходил съезд. Это им удалось лишь в последний день работы съезда Когда на следующий день появились бомбардировщики, они там никого уже не обнаружили. В докладе, который сделал на съезди председатель Фрелимо Э. Мондлане, был дан обзор подготовки и развертывания вооруженной борьбы и намечены задачи организации. Съезд высказался за то, что военные задачи Фрелимо должны быть подчинены политическим целям, главная из которых — создание нового Мозамбика. Главной движущей силой движения Фрелимо считал крестьянство. Решение Фрелимо об опоре на крестьянство как движущую силу антиколониальной революции определило и выбор тактики вооруженной борьбы. Она должна была вначале охватить сельские районы и лишь на последнем этапе антиколониальной революции постепенно распространиться на промышленные районы. Исходя из этой тактической линии, Фрелимо еще за несколько месяцев до начала вооруженной борьбы направил своих агитаторов в сельские районы с целью политической мобилизации крестьян. Эта работа проводилась во всевозрастающих масштабах и в период вооруженной борьбы. Она была связана с большими трудностями и не всегда давала результаты из-за неграмотности, низкого классового и национального сознания крестьян, их этнических предрассудков и определенной восприимчивости к вражеской пропаганде, использовавшей этнические противоречия.
Побывавшая в Мозамбике в тот период журналистка Б. Корнуэлл писала: «Поскольку большинство мозамбикцев не умеют ни читать, ни писать, это означало, что агитаторы не могли воздействовать на них с помощью листовок, подпольно издаваемых газет или других подобных каналов. Они не могли влиять на них и на общественных митингах, так как португальцы быстро прервали бы революцион-
1 Ibidem.
140


иую деятельность. Необходим был личный и устный контакт, осуществляемый агитаторами из деревни в деревню, из района в район, и все это тайно и пешком».
Как правило, Фрелимо направлял агитаторов в те районы, где они выросли, и где были знакомы с языком, обычаями населения и что было не менее важно — с местностью и лесными тропами. Работа агитаторов была связана с большим риском, так как, по слонам Б. Корнуэлл, «реальная опасность исходила от самих черных жителей деревень, которых организовывали агитаторы, поскольку среди этой запуганной массы находились десятки людей, готовых передать их властям за несколько долларов. По местным стандартам :>то была существенная сумма, которая могла быть равна годовому заработку. А если агитатор был из другого племени или провинции, он подвергался еще большему риску. Многие из агитаторов в те дни были схвачены солдатами, подвешены за ноги и сожжены заживо. Те, кому удавалось избежать патрулей, передвигались только ночью и питались лесными мышами, кореньями — диетой, которая иногда дополнялась миской риса, принесенным в буш тайным сочувствующим».
Тем не менее, неистребимая вера в победу, смелость и настойчивость этих голодных, оборванных и босоногих политагитаторов постепенно завоевывали сердца и мысли крестьян, поскольку в своих лекциях вокруг костра они говорили о вопросах, волновавших их слушателей: о хроническом голоде, огромной детской смертности, принудительном труде, подводя слушателей к пониманию целей Фрелимо.
В течение десяти лет войны в Мозамбике португальские вооруженные силы испробовали самые разные военные стратегии и тактики, в соответствии с различными концепциями последовательно сменявших друг друга командующих.
В начале войны в 1964—1965 гг. командующий португальских войск генерал Жуан Каейру Карраску применял против Фрелимо тактику «ответов ударом на удар». Генерал Жуан Карраску, которого солдаты прозвали «Джон Киллер», рекомендовал концентрацию крупных контингентов войск для проведения широкомасштабных карательных операций.
Ему принадлежит следующее высказывание: «Следует убивать всех. Мужчин, потому что они террористы. Женщин, потому что они матери террористов. Мальчиков, потому что они будущие террористы. Девочек, потому что они будущие матери террористов»1.
Именно в соответствии с философией генерала «Джона Киллера» и под его непосредственным командованием 22 февраля 1965 г.
1 Jeune Afrique, 9.9. 1972.
141


в Макомиа (провинция Кабу Делгаду) была устроена первая ре ши гражданского населения, которое отказалось переселяться в «алдсп ментуш», контролируемые португальскими войсками1.
Стратегия генерала Карраску потерпела полный крах, так к ни он не располагал достаточными воинскими контингентами и необходимыми средствами для проведения широкомасштабных оперт- ций по «зачистке», несмотря на то, что начал использовать для тн • ких операций войска, набранные в Мозамбике1  2.
Концентрация португальских войск в главных селениях не гарантировала им даже минимальной безопасности. Попадая в засади или подрываясь на минах всего в нескольких километрах от меа своей дислокации, португальские войска часто подвергались атакам на своих собственных военных базах. Так в сентябре 1967 г. центральная база в Муэда трижды атаковывалась Фрелимо, причем третья атака сопровождалась двухчасовой бомбардировкой3.
С 1967 по 1969 гг. генералы Пайва Брандан и Коста Гомиш шатались исправить стратегию генерала Карраску, сдерживая распространение восстания и мешая закреплению повстанцев на базах и глубинных районах. Эти генералы применили метод военной оккупации территории, разбив ее на квадраты, и стали насаждать т. ши Алдеаментуш.
Также как в Анголе и Гвинее — Бисау португальские колонизаторы применяли варварские репрессии против мирного населения Мозамбика с целью заставить его отказаться от поддержки пои- станцев. Португальцы широко использовали в Мозамбике опыт войны американских агрессоров во Вьетнаме. В частности, они насаждали в колонии по примеру американцев так называемые «стратегические деревни» (алдеаментуш).
Для строительства «алдеаментуш» был учрежден специальный Фонд, программа которого состояла из следующих пунктов: «1. Разделение земель на «обрабатываемые» и «необрабатываемые» и принудительный перевод африканцев на «обрабатываемые земли». 2. Кампания по просвещению и обучению. 3. Строительство общих спален (дортуаров) для рабочих. 4. Строительство общих кухонь и столовых»4.
Африканцев заставляли селиться в «алдеаментуш», находившихся обычно около португальского военно-административного поста, для того, чтобы легче было осуществлять над ними контроль и препятствовать их связям с партизанами.
1 Guerra J.P. Op. cit., р. 270.
2 Ibid., р. 271.
3 Ibidem.
4 Е.Martins. Colonialism and imperialism in Mozambique. The beginning of the end. Copenhagen. 1974. p. 151.
142


Алдеаментуш бывали разных типов.
В стратегически важных районах и особенно вдоль границ с соседними странами (Замбией, Танзанией) создавались т.н. «собст- ненно алдеаментуш», которые очень напоминали концлагери. Они были огорожены колючей проволокой для того, чтобы помешать местному населению оказывать помощь отрядам Фрелимо. Считалось, что африканцы временно поселены в эти алдеаментуш, но им строжайшим образом запрещалось самовольно выходить за их пределы. Второй тип алдеаментуш — т.н. «реорденаментуш». Эти поселения не были обнесены колючей проволокой. Каждой семье был предоставлен участок до 1 га, на котором она была обязана работать. Срок жительства в этих поселениях был постоянным. В июле 1969 г., генерал — губернатор Мозамбика констатировал: «386 606 африканцев уже переведены в 354 алдеаментуш, которые распределены по стране следующим образом: Кабу Делгаду — 216, Ньяса — 113 и Тете — 25». К сентябрю 1972 г. было построено свыше 500 алдеаментуш с населением примерно в три четверти миллиона человек. Насильно согнанным туда жителям строжайшим образом запрещали вернуться в родные места.
Несмотря на некоторые успехи португальской тактики «квадратов», Фрелимо сохранял прочные позиции в горной зоне севера провинции Ньяса и в Кабу Делгаду, а, начиная с 1969 г. стал овладевать дорогами на севере Мозамбика. Маленькие подразделения португальских «квадратов» оказались изолированными и заблокированными, так что их снабжение можно было осуществлять только с самолетов. Овладевая дорогами, Фрелимо медленно продвигался к югу, нашпиговывая тропинки и дороги минами. Португальские военнослужащие называли провинции Ньяса и Кабу Делгаду «штаты Минае Жераис»1.
В 1969 г. в Мозамбик прибыл генерал Каулза де Арриага, военный инженер, специалист в области ядерной стратегии и подрывной войны, бывший министр авиации. В июле 1969 г., он был назначен командующим наземными силами в Мозамбике, а в марте 1970 г. — главнокомандующим.
Стратегия генерала Каулза де Арриага сводилась в сущности, к следующим задачам: выбить Фрелимо из Кабу Делгаду с помощью операции «гордиев узел», изучать успех этой операции и создать буферную зону у северной границы Мозамбика с помощью операции «Фронгейра», создать другую буферную зону с лагуной Кабора — Басса; организовать стратегические деревни для населения и африканизацию войск1  2.
1 Guerra J.P. Op. cit., р. 272.
2 Guerra J.P. Op. cit., p. 273.
143


Операция «Гордиев узел» проходила с 1 июля по 5 август
1970 г. и в ней участвовали 8000 солдат и офицеров. Генерал Каулза де Арриага писал: «Эта операция, в которой применялись принципиально новая тактика с использованием, с одной стороны, механизированных войск и специальных штурмовых отрядов, а с другой стороны, военных вертолетов, была весьма успешной». И далее Каулза де Арриага пишет: «Были разрушены и заняты все значительные базы противника, а сам он был полностью деморализован и обращен в бегство... Был восстановлен португальский контроль над наземными коммуникациями, а наши войска получили полную свободу действий и полную инициативу. В результате этого успеха... противник остававшийся в Кабу Делгаду почти исчез». Генерал называет также то, что он считал «малой ценой» «Гордиева узла»: 28 убитых 27 тяжело раненых за 35 дней боев. 19 мартп
1971 г. имел место факт беспрецедентный за все 13 лет войны: генерал Каулза де Арриага обратился по радио к стране, рассказав оС> успехах и подробностях этой операции, и выразив свою уверенность в конечной победе1.
Анализируя свой собственный успех, Каулза должен был признать, что предшествующая военная ситуация в Мозамбике были ужасной. Это признание вызвало в его адрес критику нескольких его коллег. Генерал Коста Гомиш, один из прежних главнокоман дующих в Мозамбике, позже в интервью газете «У Жорнал» 30 июня 1978 г. сказал: «Операция «Гордиев узел» была самой губительной из всех, проведенных нами в ходе этих войн. Мы потеряли более 100 человек убитыми, не считая многих раненых, и практически не встретили противника». Он добавил: ««Гордиев узел» нанес нам большой ущерб»1  2. И генерал Спинола, у которого не было оснований похвастаться своими военными успехами в Гвинее — Бисау, со своей стороны, выразил мнение, что «Гордиев узел» был поражением».
Силва Кунья, тогдашний министр по делам заморских территорий, а позже министр обороны писал, что операция «Гордиев узел» имела лишь «моментальный успех», который «быстро испарился», поскольку концентрация войск для ее проведения ослабила оборону к югу от р. Мессалу и в Тете, позволив Фрелимо продвинуться на юг. Воспользовавшись уходом в Кабу Делгаду основной части португальских войск, Фрелимо распространил свою военную активность на район к югу от р. Замбези.
Следующая фаза стратегического плана Каулзы «Операция Фронтейра» исходила из предположения, что операция «Гордиев узел» выбила Фрелимо из Кабу Делгаду, создав препятствия для новых проникновений повстанцев. Каулза разработал план соци¬
1 Guerra J.P. Op. cit., р.274.
2 О Jornal, 30 de Junho de 1978.
144


ально — экономического развития «буферной зоны» вдоль р. Рову- ма и района от Нангаде до Палме на побережье. Этот план включал асфальтирование дорог, создание другой инфраструктуры и даже устройство сети телевидения. Речь шла о столь же фантастической, как и абсурдной мобилизации человеческих, технических и материальных средств, на которую не были способны ни португальцы, ни Фрелимо, ослабленный и в какой-то степени деморализованный в Кабу Делгаду.
Перевозка материалов оказалась практически невозможной, так как длинные и медленно продвигавшиеся колонны из Мосимбоа да Прайя к Нангаде постоянно попадали в засады и страдали от многочисленных мин. В результате операция «Фронтейра» оказалась не более, чем амбициозным проектом.
Операции «Гордиев узел» и «Фронтейра» имели в виду, помимо чисто военных целей, другие цели и интересы. В то время наряду с проектами сооружения плотин Кунене в Анголе и Кабора Басса в Мозамбике, активно разрабатывались планы создания на юге африканского континента огромного и мощного «белого бастиона», который связал бы португальские колонии с Родезией Яна Смита, расистской ЮАР и Намибией. В то же время осуществлялись новые мультинациональные экономические проекты с целью эксплуатации богатств субконтинента.
Мозамбик и особенно Тете с ее геологическими богатствами и южный берег р. Ровума очень интересовали западные нефтяные и другие тресты. В то же время США вынашивали планы строительства в Накала крупного порта, который мог бы стать местом стоянки Седьмого флота, что обеспечило бы контроль над Индийским океаном, стратегическое значение которого возросло в связи с арабо — израильским конфликтом. Незадолго до отъезда в Мозамбик генерал Каулза де Арриага в своем качестве Президента Совета по ядерной энергии посетил ЮАР и США, проведя переговоры в Вашингтоне с начальниками штабов ВС и ВВС генералами Вестморлеццом и Джоном Райаном «по вопросам военной стратегии и проблемам, относящимся к подрывной войне, а также о морских районах Азии и Южной Африки», как он заявил после своего возвращения в Лиссабон. Вскоре после поездки генерала в США высокопоставленный представитель госдепартамента посетил Лиссабон, а затем Мозамбик с целью выяснить степень безопасности этих территорий.
В контексте всего этого следует рассматривать прибытие в Мозамбик Каулзы де Арриага, начавшего свои операции с целью «замирить» север, где нефтяные тресты предполагали существование значительных залежей «черного золота». Генерал сконцентрировал свои главные усилия на обороне перешейка Тете, гарантировав таким образом безопасность Кабора Басса и стараясь воспрепятствовать проникновению партизан в коридор Бейры.
145


Стратегия генерала Каулзы не принесла желаемых результатом Концентрация сил и средств в Кабу Делгаду для операции «Гордием узел» позволила Фрелимо продвинуться на юг, так как концентрация сил вокруг Кабора Басса, где было размещено более половины португальских войск в Мозамбике, облегчила продвижение партизан в Маника-и-Софалу, поставив под угрозу коридор между Солсбери и Бейрой, имевший стратегическое значение для выживания родезийского режима.
Генерал К.де Арриага начал широко применять методы «психо логической войны». Португальцы сбрасывали с самолетов тысячи листовок, призывавших партизан прекратить войну и обменян, оружие на денежные награды. В то же время португальские власти стали создавать из африканцев «милицию» и другие полувоенные формирования, чтобы использовать их для войны с Фрелимо. 23 августа 1973 г. был издан закон о призыве на военную службу всех мозамбикцев в возрасте от 20 до 44 лет.
На действия Фрелимо португальские войска, которыми командовал Каулза де Арриага, отвечали строительством «стратегических деревень», пытаясь таким образом изолировать партизан и держан, население под своим контролем. В 1973 г. в Тете было сооружено 164 «алдеаментуш» с населением в 170 тысяч человек, и проводились операции с целью насильственного переселения еще 230 тыс. жителей этой провинции. Население сопротивлялось этому переселению, что вызывало со стороны португальских войск насильственные и репрессивные акции.1
Лондонская «Таймс» опубликовала 10 июля 1973 г. статью падре Адриана Хастингса «Священники рассказали о португальской резне»1  2. Основываясь на свидетельствах испанских миссионеров, автор описал кровавые побоища, учиненные португальцами в мае и ноябре 1971 г. в районе Мукумбура, в провинции Тете.
Генерал Каулза де Арриага в период своего пребывания в Мозамбике, кроме войны против Фрелимо, вел и другие войны. Его стратегические концепции требовали такой мобилизации ресурсов, которая была не под силу экономически отсталой стране, ведшей три колониальные войны. Следствием этого стал конфликт между Каулза де Арриага и генерал — губернатором Арантишем Оливейра. Военные планы Каулзы в отношении Кабора Басса удалось осуществить только тогда, когда этого генерал — губернатора заменили на Пиментела душ Сантуша. Каулза вступил в конфликт также и с правительством в Лиссабоне, которое отвергло его предложение «полностью уничтожить» базы Фрелимо в Танзании с помощью воздушных бомбардировок, а также его предложение о создании
1 Guerra J.P. Op. cit., р. 298.
2 The Times.(London), 10 июля 1973.
146


единого военного командования для Анголы и Мозамбика (из-за этих своих претензий Каулза получил прозвище «Генерал Розовая Карта»). Но это было еще не все. Каулза вступил также в конфликт с соседними родезийскими властями. В сентябре 1971 г. руководитель родезийской разведки Кен Флауер посетил Лиссабон, где встречался с Марселу Каэтану и другими высокопоставленными лицами. Флауер по поручению своего правительства подверг критике действия Каулзы и его армии в Мозамбике. Через год сам Ян Смит посетил Лиссабон и передал Каэтану досье, озаглавленное «Мозамбик — угроза Родезии». Оно содержало документы, подтверждавши вывод о том, что именно стратегия концентрации войск, которой придерживался Каулза, позволила Фрелимо овладеть территорией в Тете, где партизаны Зимбабве создали свои тыловые базы1. Кен Флауер обсуждал этот вопрос с самим Каулзой в январе 1973 г. в генеральном штабе в Нампула. Позже он вспоминал, что генерал принял его в зале, окруженный картами, «самовлюбленный и ослепленный своими претенциозными планами». Но в то время как родезийцы заботились о выработке общей стратегии для обороны линии Замбези, которой бы командовали они сами, Каулза стремился к командованию войсками «Розовой карты».
Хотя Лиссабон отверг претензии Каулзы на единое командование для Анголы и Мозамбика, он тем не менее разрешил использовать в Мозамбике лишние войска в Анголе, где военная ситуация в то время казалась более благоприятной.
Кроме того, Каулза сформировал специальные подразделения из мозамбикцев. В сентябре 1971 г. в Дондо, в 30 км. от Бейры он открыл Центр обучения для таких подразделений, который частично финансировал Жоржи Жардин.
Каулза де Арриага добивался от центрального правительства расширения своих полномочий.
Однако 9 июля 1973 г. его сменил генерал Башту Машаду, который продолжал придерживаться его тактики и стратегии.
Пытаясь задушить освободительную борьбу народа Мозамбика, колонизаторы развернули кампанию террора и насилия против мирного населения. Они сжигали закрома с зерном, чтобы крестьяне не могли снабжать продовольствием партизан и сами вынуждены были обращаться за помощью к колониальным властям. В мировой прессе постоянно сообщалось о массовых убийствах мирных жителей португальским военным персоналом.
Широкую волну возмущений и протестов во всем мире вызвало сообщение двух испанских миссионеров о кровавом преступлении в деревне Вирияму, где 16 декабря 1972 г. каратели зверски убили 400 африканцев.
1 Guerra J.P. Op. cit., р.276.
147


Результатом действий колонизаторов явился поток беженцев m Мозамбика в соседние страны — Танзанию и Малави. В Танзанию эмигрировало более 60 тыс. чел. В Малави к началу 1972 г. находи лось 5 тыс. мозамбикцев, главным образом женщин и детей, ук рывшихся там от репрессий португальских властей.
Наряду с массовыми репрессиями колонизаторы практиковали индивидуальный террор в отношении лидеров патриотических организаций. 3 февраля 1969 г. в Дар-эс-Саламе был злодейски убит председатель Фрелимо Эдуардо Мондлане.
После гибели Мондлане во главе движения стал Руководящий совет, избранный на заседании ЦК Фрелимо 25 апреля 1969 г.
Председателем Фрелимо в 1970 г. был избран Самора Машел, и вице — председателем Марселину душ Сантуш.
В это же время активизировались поддерживаемые Пекином организации: Революционный конгресс Мозамбика (КОРЕМО, создан в 1965 г.) и МАНУ. Прикрываясь революционными лозунгами и делая вид, что они ведут вооруженную борьбу против португальцев, эти пропекинские организации направляли свои усилия па раскол и ослабление национально — освободительного движения Однако подавляющее большинство мозамбикского народа твердо поддерживало Фронт освобождения Мозамбика.
В 1970 г. Фрелимо провел ряд крупных военных операций и районе строительства ГЭС на реке Замбези и в провинциях Ньи- са и Кабу Делгаду. Летом 1970 г. португальская армия пыталась организовать наступление в Ньясе и Кабу Делгаду, введя в действие 35 тыс. солдат. Но натолкнувшись на решительный отпор патриотов, каратели вынуждены были отступить.
В начале 1970 г. войска Фрелимо развернули активные боевые действия южнее Замбези.
Особое значение Фрелимо придавал военным операциям и Тете, где международный консорциум строил плотину Кабора Басса, которая должна была позволить оросить 140 тыс. кв. км. земли и привлечь в этот район 1 миллион колонистов, укрепим тем самым социальную базу колониализма. Стремясь сорвать этот план, партизаны Фрелимо с сентября 1971 г. стали устраивать завалы на дороге Шангара — Зомба (одном из двух путей, по которым португальцы доставляли стройматериалы к плотине) и нападать на сопровождаемые солдатами обозы противника. В феврале 1972 г. отрядам Фрелимо, действовавшим в Тете, удалось также перерезать дорогу Блантайр — Солсбери, взорвать важный мост и приостановить доставку материалов для строительства плотины в Кабора Басса. К июлю 1974 г. железная дорога была взорвана уже в 75 местах.
Португальские войска несли крупные потери. Общие потери за 10 лет войны не были опубликованы португальскими властями. Од¬
148


нако по некоторым неофициальным оценкам, португальцы потеряли только в 1964—1970 гг. более 10 тыс. солдат и офицеров.
Хотя португальцы располагали в Мозамбике более, чем 70- тысячной армией, в 1974 г. Фрелимо контролировал четверть территории страны (200 тыс. кв. км), на которой проживало более миллиона человек. На освобожденной территории народ под руко- иодством Фрелимо строил новую жизнь. Еще в 1965 г. были открыты первые начальные школы. Спустя пять лет их было уже 150, и в них обучалось 20 тыс. детей. Успешно работали также медицинские центры, больницы и госпитали. Наиболее крупные из них могли принять в течение года 3—4 тыс. больных. В медицинском центре в Тете в 1968—1970 гг. было вакцинировано против оспы 15 тыс. человек. За все время португальского господства такое большое количество людей никогда не подвергалось вакцинации. Много было сделано в освобожденных районах также для борьбы с такими опасными болезнями как чесотка, малярия, проказа, сонная болезнь, туберкулез, трахома и др.
На освобожденных территориях вводился принцип самоуправления. Органами самоуправления стали провинциальные советы, состоявшие главным образом из выборных представителей населения и их исполнительные органы — провинциальные комитеты. Аналогичная система существовала и на уровне районов. В округах — самом низшем звене — органом управления был секретариат, причем секретарь назначался соответствующей инстанцией Фрелимо.1
Важной стороной деятельности Фрелимо являлось создание отрядов самообороны, подготовка резерва для вооруженных сил. В 1963 г. Фрелимо, согласно заявлению его руководства, приступил «к всеобщему военному обучению как мужчин, так и женщин».
Расширяя фронт освободительной борьбы, мозамбикский народ опирался на поддержку Советского Союза и других стран социализма, молодых африканских государств, антиимпериалистических и демократических сил во всем мире. Оценивая значение помощи Страны Советов патриотам Мозамбика, ЦК Фрелимо отмечал: «С момента своего основания Фрелимо постоянно пользуется моральной и материальной поддержкой СССР, которая является большим вкладом в развитие нашей борьбы».
После падения фашистского режима в Португалии 7 сентября 1974 г. в Лусаке представители португальского правительства и Фрелимо подписали соглашение, по которому Мозамбик должен был получить независимость 25 июня 1975 г. Было сформировано временное правительство Мозамбика, в которое вошли 6 представителей Фрелимо и 3 представителя португальского правительства.
«Перспективы и трудности борьбы в Африке» Прага, 1977, с. 111—112.
149


Первым премьер — министром Мозамбика стал видный дошми, Фрелимо Ж. Чиссано.
Началась последняя, заключительная стадия ликвидации кипи ниального режима в Мозамбике и вместе с тем наступил псрпмп этап создания новой африканской республики. На этом этапе iiíijm» ду Мозамбика пришлось преодолевать сопротивление сил Biiyipiui ней и внешней реакции, которые пытались помешать процессу ле колонизации и навязать стране неоколониалистские порядки.
Бывший государственный секретарь Салазара Жоржи Жарини обосновался в Мозамбике, где создал свою могущественную «ими# рию», тесно связанную с предприятиями группы Шампалимо. И и» же время Жардин часто выполнял по просьбе лиссабонского пртш тельства деликатные миссии, в которых сочетались дипломатии и шпионаж. Так в 1962 г. он провел переговоры с правителъстипм Индии об освобождении военнопленных — португальцев. В 190-1 i ему было поручено установить дипломатические отношения с lie кином. В 1969 г. он планировал операцию, в результате которой был убит Э. Мондлане. В то же время он возглавлял заговор, имен ший целью создание сепаратистского буферного государства на се вере Мозамбика. Одно время Ж. Жардин был консулом Малави и Бейре, имевшим огромное влияние на президента Малави Банда.
В Мозамбике Ж. Жардин был общепризнанным лидером поргу- гальских поселенцев, вынашивавших планы достижения «независи мости по родезийскому образцу»1.
12 сентября 1973 г. его последователи, собравшись в Лусаке пол высоким покровительством президента Замбии К. Каунды, приняли т.н. «Лусакскую программу», которая предусматривала провозглашение политической независимости Мозамбика, создание административного аппарата, «находящегося под сильным влиянием Пор* тугалии», «сохранение португальских экономических интересов» — и все это в рамках будущего «Лузитанского сообщества, состоящего из бывших португальских территорий, включая Бразилию»1  2. Осуществить эту программу предполагалось либо мирным путем либо посредством «государственного переворота».
Хотя Жардин и считал Каэтану «слабым и нерешительным», он представил ему этот план в феврале 1974 г., но не получил одобрения. Тогда Жардин и его сторонники решили действовать на свой страх и риск. По его собственному свидетельству, он мог рассчитывать на поддержку португальских «командос», других военных и полувоенных формирований, а также контролировавшихся им прессы и радио3.
1 Jardim /. Moçambique. Terra queimada. Lisboa, 1976.
2 Ibidem.
3 Ibid., p. 141-142.
150


Помимо покровительства Замбии, он имел все основания рассчитывать также на поддержку Малави и на нейтралитет Родезии и К )АР. Кроме того, ему были гарантированы симпатии или как минимум нейтралитет первых лиц государства и колониального и военного аппарата.
План Жардина не был простой калькой «родезийского решения» Яна Смита, которое привело к власти белое меньшинство в Родезии в 1965 г. Образцом для подражания для Жардина был скорее режим Малави. Решение Яна Смита имело своим результатом полную изоляцию и растущие внутренние и внешние трудности. Поэтому Жардин собирался стать «подопечным» президента Банды. После провозглашения независимости Мозамбика он намеревался провести выборы в новую законодательную ассамблею и сформировать правительство. Любопытно, что Программа Ж. Жардина предусматривала участие в выборах Фрелимо, «но непременно с другим названием»1.
В ноябре 1973 г. М. Каэтану провел реорганизацию правительства, назначив Ребелу де Соуза министром заморских территорий. «Мы ликовали, — писал Ж. Жардин, — так как Ребелу де Соуза, бывший генерал — губернатор Мозамбика, знал о Лусакской программе». В следующем месяце новый министр посетил Мозамбик. Ж. Жардин писал в газете «Нотисиаш да Бейра»: «Министр Ребелу де Соуза, продолжая работу, начатую в качестве генерал — губернатора, активно проводит курс, который приведет к укреплению Лузитанского сообщества, в котором все, имея равные права и обязанности, смогут чувствовать себя в собственном доме... Таким образом мы заложим основы альтернативного решения для всей Африки, предложив образец гармоничного и мирного решения, которое ускорит полное осуществление нашего плана, по мере того как мы осознаем, что, как сказал министр, «ни время, ни люди не могут больше ждать»1  2.
В январе 1974 г. после рейдов Фрелимо в районе Маника, в ходе которых были убиты жены двух белых фазендейруш, белые поселенцы в Вила — Пери и Бейре устроили демонстрации, протестуя против бездействия португальских войск и требуя раздачи оружия белому населению3. В секретном документе от 14 февраля 1974 г. командование португальских войск возлагало ответственность за эти выступления белых поселенцев на Ж. Жардина. В манифестациях в Вила — Пери и Бейре нашли наиболее яркое проявление сепаратистские настроения, которые долгие годы вынашивали белые поселенцы колонии. 22 января 1974 г. Жардин утвердил окончательный план переворота. Через пять дней он встречался в На¬
1 Guerra J.P. Op. cit., р. 302.
2 “Noticias da Beira” (Beira), 10 de Dezembro de 1973.
3 Carvalho Otello Saraiva de. Memórias de Abril. Barcelona, s.d., p. 138—141.
151


кала с генералом Диогу Нето — командующим ВВС Мозамбика «Он не согласился участвовать. Но я знал, что могу на него рассчитывать»,— писал Жардин1. Он посетил Лиссабон, Цюрих и Париж В марте 1974 г. отправил семью в Малави. Однако Революция 25 апреля 1974 г. спутала карты «мозамбикского Яна Смита».
В мае 1974 г. была создана организация «Фико» («Я остаюсь»). В пес вошли экстремистски настроенные белые поселенцы, решившие организоваться для вооруженной борьбы за создание режима «белого меньшинства» в Мозамбике по образцу Родезии. Основателем и лидером «Фико» был богатый владелец гаражей Гомиш душ Сантуш.
Вскоре после создания «Фико» на свет появилась другая реакционная расистская организация «Демократическая конвергенция Мозамбика» (ДКМ). Она объединила несколько сотен белых и зажиточных африканцев — высокооплачиваемых служащих крупных компаний и банков, инженеров, адвокатов, врачей и т.д.
Руководителями ДКМ были два члена правления «Банко дс Кредито Коммерсиал и Индустриал», принадлежащего известному португальскому мультимиллионеру Мигелю Кина. Члены ДКМ нс скрывали, что они имеют могущественных друзей в Лиссабоне из числа лиц, близких к генералу Спиноле. Они говорили, что сумею! сделать так, чтобы Спинола изгнал левых офицеров из Мозамбика и отослал солдат в Португалию. Имея тесные связи с финансовыми кругами в Португалии и ЮАР, ДКМ предприняла попытку скупить газеты в Бейре и других городах Мозамбика.
Программа ДКМ сводилась к устранению Фрелимо от власти, отсрочке предоставления независимости по крайней мере на два года, проведению всеобщих выборов и введению «демократической конституции». Фактически ДКМ добивалась создания в Мозамбике режима белого меньшинства, напоминающего родезийский режим Я. Смита.
В конце августа 1974 г. в Бейре пять африканских националистических организаций, находившихся в оппозиции к Фрелимо, решили объединиться и создали Национальную коалиционную партию Мозамбика (НКПМ). Лидером партии стал священник Урия Симанго, который был в свое время исключен из Фрелимо, после чего жил в Каире.
В новую коалиционную партию вошли «Коремо», основанная и возглавляемая Паулу Тумане и имевшая штаб — квартиру в Замбии, «Гумо», руководимая Наркисо Мбула и базировавшаяся в Найроби, «Фрекомо» во главе с Жуаной Симиау и две маленькие организации, созданные в Мозамбике до событий 25 апреля — «МОНИ- ПАМО» и «Монаумо».
Позднее, будучи арестован, Паулу Тумане показал, что, начиная с 1962 г. он получал деньги от ПИДЕ, а также от США и Израиля.
1 Jardim J. Op. cit.
152


Сразу же после 25 апреля 1974 г. он вместе с агентами США, ЮАР и сторонниками Спинолы разрабатывал планы, имевшие целью помешать Фрелимо придти к власти. Согласно его показаниям, американские дипломаты в Лусаке советовали ему открыть штаб Коремо в Мозамбике, обещав в этом случае финансовую помощь. Даже после бегства из Мозамбика сторонники Тумане продолжали получать средства от Яна Смита1.
5 сентября в Лусаку для встречи с представителями Фрелимо прилетела португальская правительственная делегация.
7 сентября в Лусаке было подписано соглашение о прекращении 10 — летней колониальной войны в Мозамбике. Соглашение предусматривало прекращение военных действий в полночь 7 сентября, в нем излагались сроки и условия, в соответствии с которыми португальцы должны были передать контроль над всей территорией Мозамбика Фрелимо.
В соответствии с соглашением колония должна была получить независимость 25 июня 1975 г. Вслед за подписанием соглашения должно было быть сформировано временное правительство, которое становилось законным правительством Мозамбика в 10.30 по Гринвичу 7 сентября 1974 г.
Как только в Лоренсу — Маркише стало известно о подписании лусакского соглашения, реакционные и экстремистские элементы предприняли попытку помешать его претворению в жизнь и сорвать процесс деколонизации Мозамбика.
Несколько экстремистских и расистских организаций, действуя в координации друг с другом, разработали детальный план мятежа, имевшего целью одностороннее провозглашение независимости Мозамбика и создание режима белого меньшинства «по родезийскому образцу». Мятеж планировался на 20 сентября 1974 г.
Главную роль в подготовке заговора играла «Фико» во главе с Го- миш душ Сантушем. Кроме того, как позже сообщили сами мятежники, в их движении участвовала тайная организация под названием «Мозамбикские драконы смерти», в состав которой входили бывшие парашютисты и командосы, которые сражались против Фрелимо.
Действуя совместно бойцы Фрелимо и португальская армия и полиция отбили у путчистов их главные опорные пункты — радиостанцию и аэродром Лоренсу — Маркиша. После этого португальская армия и полиция восстановили контроль над всеми ключевыми объектами города. Африканские кварталы патрулировались бойцами Фрелимо и португальской армии. Представители португальских властей и Фрелимо обратились по радио к населению с призывом сохранять спокойствие.
Небольшая кучка экстремистов пыталась захватить другую радиостанцию в Лоренсу — Маркише, но и эта попытка окончилась провалом.
1 	“Observer”, 23 марта 1975 г.
153


а
На пути независимости
На массовом митинге в Мапуту 25 июня 1975 г. председатель ФРЕЛИМО С. Машел провозгласил независимость Народной Республики Мозамбик. Президентом НРМ стал Самора Мойзес Машел
Вскоре была принята конституция НРМ. Высшим законодательным органом стала Народная ассамблея.
В августе 1978 г. третья сессия Народной ассамблеи принял :i новую конституцию НРМ, а также законы об обязательной военноП службе, национализации угольных шахт, перестройке банковском системы и др.1
Правительство Мозамбика приняло предложение правительства Индии о предоставлении технической помощи. В страну начали прибывать тысячи индийских специалистов — врачей, учителей, инженеров, агрономов и т.п. Они должны были заменить португальцев, уехавших из Мозамбика после провозглашения независимости.
ФРЕЛИМО ликвидировал старый колониальный и создал новый государственный административный механизм власти. С. Машел отмечал: «В эксплуататорском государстве весь механизм власти, его законы, администрация, суды, полиция, армия имеют единственную цель — сохранить эксплуатацию, служить эксплуататорам... Между ними (колониалистами) и нами существует антагонизм по вопросу о происхождении, природе, методах и целях власти. Мы не можем создавать народное государство с их законами и административным механизмом, так как это было государство, законы и административный механизм которого были созданы эксплуататорами для того, чтобы обслуживать их».
В основу новой судебной системы был положен опыт работы ФРЕЛИМО в освобожденных районах, где почти полностью была ликвидирована преступность. Это было связано с двумя факторами: повышением жизненного уровня населения и ростом политической сознательности благодаря огромной политико-воспитательной работе, проводившейся ФРЕЛИМО.
1 	Хазанов А.М. Мозамбик: время перемен. М., 1979, с. 31.
154


Правительство независимого Мозамбика столкнулось с многочисленными проблемами, тяжелым наследием колониального прошлого и прежде всего с трудностями развития экономики страны. Фашистский режим оставил в наследство республике крайне отсталую экономику, имевшую колониальный, уродливый характер.
Из Мозамбика уехали десятки тысяч португальских поселенцев, в результате чего стала остро ощущаться нехватка квалифицированных специалистов. Следствием этого явилось закрытие многих промышленных предприятий, запустение сельскохозяйственных плантаций, сокращение объема гражданского строительства1.
Особенно большие трудности испытывало сельское хозяйство. В нем было занято 80% экономически активного населения и производилось 40% ВВП страны1  2. Здесь преобладали такие технические культуры, как хлопок, орехи кешью, чай, сахарный тростник, копра, сизаль.
Сокращение производства и экспорта сельскохозяйственных товаров в условиях резкого спада цен на сырье на мировом рынке усложнило экономическое положение Мозамбика. Наводнения в 1977—1978 гг. и длительные засухи с 1981 по 1983 гг. охватили огромные районы страны. Сильнее всего пострадали южные районы, где выращивалось 80% риса и 20% сахарного тростника, и где было сосредоточено 70% поголовья крупного рогатого скота. Потери от наводнений составили около 10 млрд эскудо, от засухи — 18—20 млрд эскудо3.
Большие трудности возникли с продовольственной проблемой. В тяжелейшем положении оказалось и промышленное производство. В нем было занято 5% экономически активного населения, и его доля в ВВП в начале 80-х гг. равнялась 35%4.
Обрабатывающая промышленность была развита слабо и находилась в сильной зависимости от импорта сырья, комплектующих изделий и запчастей5.
По стоимости выпускаемой продукции наибольшее значение имели пищевая индустрия и нефтеобрабатывающие предприятия, за ними следовали предприятия строительных материалов и производства удобрений, текстильная индустрия, а также металло- и дерево- обработка.
1 Пиляцкин Б., Линьков С. Мозамбик в борьбе и труде. — «Международная жизнь», 1978, N$6, с. 120.
2 Покровская КБ. Экономические проблемы Мозамбика. — БИКИ, №105, 5 сентября 1985 г., с. 2.
3 G. de Melo. Mozambique: dez anos depois. — “Diário de Noticias”, 24 октября 1984 г.
4 Покровская Е.Б. Цит. Соч., с. 2.
5 Mozambique. — Africa Contemporary Record. Annual Survey and Documents 1980-1981. N.Y., L., 1982, p. B714.
155


До независимости Мозамбик получал большую валютную им ручку от транзита товаров ЮАР, вывозившихся через порт Лоренсу Маркиш. С 1975 по 1982 гг. объем южноафриканского грузооборот (и соответствующих валютных поступлений для НРМ) сократило! на две трети1.
Сильнейшим ударом по экономике НРМ явилось решение Г1р* тории резко сократить вербовку мозамбикцев на шахты ЮАР. Десятки тысяч людей оказались безработными. Особенно в тяжелом положении оказались многие молодые люди, которые нуждались и деньгах, чтобы обзавестись семьей и встать на ноги.
Если в 1975 г. на золотых рудниках ЮАР было занято 127000 мо замбикских горняков, то к концу 1983 г. их число сократилось до 40 ООО1  2. Таким образом, более 80 000 мозамбикских горняков оказались безработными. К тому же нескольким тысячам мозамбикских рабочих, работавших по контрактам на фермах в восточном Трансваале, было отказано в возобновлении контрактов.
Правительство насаждало сверху государственные фермы и сельскохозяйственные кооперативы. Их принуждали производить несколько культур: хлопок, рис, маис. Однако, принудительно создаваемые по образцу танзанийских «уджамаа» кооперативы, наталкивались на сопротивление крестьян. Нехватка квалифицированных кадров, неопытность и перегруженность работой нижнет уровня чиновников, отсутствие техники и ресурсов превращало процесс создания кооперативов в формальную погоню за «выполнением плана» 3.
ФРЕЛИМО приступил к осуществлению широкой программы создания нового госаппарата. По всей стране была создана структура партийных организаций ФРЕЛИМО. Неотъемлемой ее частью стали «комитеты действия», которые являлись как бы соединительным звеном между ФРЕЛИМО и массами. В них избирались наиболее политически сознательные и авторитетные рабочие и служащие, которые организовывали и мобилизовывали трудящихся на выполнение задач, поставленных ФРЕЛИМО. «Комитеты действия» сыграли большую роль в политическом образовании масс.
В октябре 1976 г. был сделан первый шаг на пути создания профсоюзных организаций. Он выразился в образовании производственных советов на ряде промышленных предприятий в Мапуту. Позже такие советы возникли и во многих других городах, и таким образом сформировалась новая организационная структура мозамбикского рабочего класса.
1 G. De Melo. Op. Cit.
2 “African Business”, December 1983.
3 Hanlon J. Mozambique: the Revolution under Fire. L., 1984, p. 131: «Africa» (Britain), June 1978, p. 16: “Times of Zambia”, 1 июня 1978.
156


Историческим событием в жизни мозамбикского народа стал III съезд ФРЕЛИМО, состоявшийся в феврале 1977 г. Он принял решение о преобразовании ФРЕЛИМО из политической организации пат- риотически-настроенных слоев населения в «авангардную партию, основывающуюся на союзе рабочих и крестьян, и поддерживаемую прогрессивными элементами других трудящихся классов и групп»1.
Как показал в своей работе Жан Пенвен1  2, эмоциональные травмы, нанесенные португальской колониальной политикой группе африканцев, добившейся статуса «ассимиладуш» (С. Машел, С. Виейра, Ж.. Чиссано и др.) наряду с поспешным бегством португальских и мозамбикских интеллектуалов и специалистов вследствие насилия, которым сопровождалось завоевание независимости, — все это сделало марксизм — ленинизм единственным возможным выбором, который, как надеялись лидеры ФРЕЛИМО, мог обеспечить быструю модернизацию, социально-экономическое развитие и национальное единство.
Однако попытка ФРЕЛИМО создать авангардную партию тотчас же вошла в противоречие с интересами тех групп мозамбикского общества, которые были объявлены врагами модернизации и научного социализма, в том числе церкви, традиционных правителей (включая колдунов, предсказателей и назначенных португальцами вождей — «регулуш»), а также большинства этнических групп и провинций вне южного Мозамбика, откуда вышли почти все лидеры ФРЕЛИМО. Насильственный сгон крестьян в «коммунальные деревни» вопреки демагогической риторике, имел своей действительной целью обеспечить жесткий контроль и как и многие другие программы ФРЕЛИМО, принес ему больше враждебности, чем народной поддержки.
Объявленная в 1982 г. программа, по которой «маргинальные» жители городов насильно отправлялись в сельские районы оправдывалась ее автором администратором ФРЕЛИМО Арманду Гебуза как средство ликвидировать отсталость. На деле многие отправленные в северные сельские районы по этой программе были уведены из своих домов ночью и не имели ни знаний, ни опыта работы в сельском хозяйстве. Местные партийные активисты (группы дина- мизаторов) квалифицировали их как потенциальных врагов научного социализма. К 1980 г. выявилась полная несостоятельность экономической политики ФРЕЛИМО3.
1 Документы партии ФРЕЛИМО Народной Республики Мозамбик. III съезд, Мапуту, 3—7 февраля 1977 г. М., 1980; «Tempo» 20.02.1977.
2 Penvenne J. «We are all Portuguese!» Challenging the Political Economy of Assimilation: L. — M., 1870—1933 in Vail L., ed. The Creation of Tribalism in Southern Africa. Berkeley, 1991, pp. 255—88.
2 Hall M., Young T. Confronting Leviathan, Mozambique since Independence. Athens, Ohio, 1997.
157


30 января 1981 г. расисты ЮАР совершили бандитский рсйл im территорию Мозамбика: южноафриканские командос, персцж’и шись в форму мозамбикских солдат, вымазав лица черной крлскпп, проехали на грузовиках 50 миль от границы к Матола (окрестмопи Мапуту) и убили несколько деятелей АНК. Как установили ортны госбезопасности НРМ, этот бандитский рейд был подготовлен при тесном сотрудничестве Претории с ЦРУ. Выяснилось, что в Ми замбике под дипломатическим прикрытием действовала разнсти ленная шпионская сеть, имевшая своей задачей сбор разведи пн тельной информации об армии и экономике НРМ, а также о леи тельности АНК и его лидерах. Серьезнейшей проблемой было VI НАМО (Мозамбикское национальное сопротивление). Эта орглпн зация была создана еще в 1976 г., директором родезийской разведки Кен Флауером. Первые члены РЕНАМО были набраны из им ми грантов из Мозамбика и бежавших в Родезию португальских ко мандос из отрядов «Флешаш» («Стрелы»). Во главе РЕНАМО то гли стояли агент португальской тайной полиции (Пиде) Эво Фернан диш, работавший служащим у известного профашистски настроен ного миллионера Ж. Жардина1, и Орландо Кристина. Однако в ап реле 1983 г. Кристина был убит в Претории южноафриканскими спецслужбами. Вскоре после этого РЕНАМО возглавил бывший член ФРЕЛИМО сын вождя племени ндау Афонсу Длакама. Первоначально РЕНАМО имело своей задачей чинить препятствии зимбабвийским партизанам ЗАНУ во главе с Р, Мугабе, базы которых находились в Мозамбике. После того, как в 1980 г. Зимбабве получил независимость, РЕНАМО сменило своих шефов: теперь его взяла на содержание и под свой контроль южноафриканский военная разведка. Изменились и функции организации. Перед ней была поставлена четкая задача — вести вооруженную борьбу против правительства страны и партии ФРЕЛИМО, не брезгуя при этом никакими методами. Значительно пополнив свои ряды за счет португальцев, лишившихся собственности и других привилегий в бывшей колонии, а также за счет мозамбикцев, по разным причинам недовольных режимом, в том числе дезертиров из армии, и получив оружие от своих покровителей, РЕНАМО начало кровавые рейды во все провинции Мозамбика, убивая мирных жителей, захватывая заложников, грабя деревни и разрушая экономические объекты: « РЕНАМО устраивает резни и грабежи крестьян. Они приходят в деревню и объявляют, что они РЕНАМО и что крестьяне должны выйти из кооперативов, созданных ФРЕЛИМО. В качестве предупреждения они убивают всех членов какой-либо семьи ножами. Люди потрясены и не знают как все это понимать.»
1 Jardim /. Mozambique. Terra queimada. Lisboa, 1976.
158


При этом РЕНАМО трубило на весь мир о своих «военных победах», об «окружении» столицы и о «скором падении» правительства ФРЕЛИМО. Оно усиленно распространяло в стране и за границей фотографию, на которой улыбающийся Длакама был запечатлен недалеко от Мапуту на фоне различимых на заднем плане самых высоких столичных зданий. Однако я ездил на машине по окрестностям Мапуту и могу засвидетельствовать, что все утверждения о том, что столица была окружена — это фантазия чистой воды, рассчитанная на то, чтобы создать там атмосферу страха и паники.
РЕНАМО было главным фактором дестабилизации и тяжелого экономического положения в стране. Материальный ущерб, нанесенный Мозамбику действиями бандформирований, оценивается в 6 млрд долл.
Террористические действия РЕНАМО имели своим результатом разрушение торговой и транспортной сетей, мостов, транспортных средств во многих районах страны. Бандитами были уничтожены одна из каждых десяти больниц и более 500 школ. Они ликвидировали посевы, жгли дома, убивали ни в чем не повинных людей. Действия РЕНАМО привели также к перемещению значительной части сельского населения. Около полутора миллионов мозамбикцев вынуждены были покинуть свои дома. Мапуту наводнен беженцами, пополняющими и без того многочисленную армию безработных.
Центральная часть страны — потенциально богатый сельскохозяйственный район — оказалась разоренной.
Будучи в Мозамбике в 1990 г., я постоянно чувствовал, что нахожусь в стране, где идет гражданская война. В стране действовали вооруженные отряды РЕНАМО (Мозамбикского национального сопротивления), которые насчитывали около 20тыс. бойцов. Действуя во всех 10 провинциях, они разрушали административно- хозяйственные и военные объекты, перерезали и выводили из строя транспортные коммуникации, убивали активистов и членов партии ФРЕЛИМО и терроризировали местное население.
В стране ощущалась острая нехватка продовольствия, прежде всего риса и зерна. Помощь, которую предоставляли западные страны, не доходила до голодающего населения из-за нехватки транспорта и плохого состояния дорог и мостов, разрушаемых РЕНАМО. Продовольственная проблема также резко обострилась в связи с тем, что в страну вернулось более трети из 600 тыс. беженцев, нашедших убежище в Малави.1
Прямым следствием тяжелых условий жизни трудящихся явилось охватившее Мозамбик широкое забастовочное движение1  2.
1 Хазанов AM. Бури истории над Мозамбиком. — «Патриот», 1995, №4.
2 Там же.
159


19 октября 1986 г. в результате авиационной катастрофы погнГ> председатель Партии ФРЕЛИМО, президент НРМ Самора Машел.
«Невысокого роста, энергичный человек с часто мигающими глазами и с изящной бородкой, которую он использует как своего рода указку, поскольку его голова находится в непрерывном движении, когда он говорит. Человек, который улыбается и смеется тик заразительно, что приходит на ум, что в бытность братом милосердия он, должно быть, был хорошим психотерапевтом. Человек острого и аналитического склада ума. Таковы были мои первые впечатления от Саморы Машела»1.
Так описывал свою встречу с С. Машелом американский журналист У. Барчетт.
Самора Мойзес Машел родился в 1933 г. на юге Мозамбика и округе Газа в бедной крестьянской семье. Будучи еще маленьким мальчиком, Самора однажды убил ядовитую змею. Односельчане, зная народную примету, единодушно решили: он станет вождем1  2 Чтобы лучше понять истоки формирования его как личности и как революционера, необходимо учесть не только его крестьянское происхождение, но и долгую семейную традицию антиколониального сопротивления. Его дед и прадед были проводниками в армии знаменитого вождя Мангуигане, который в конце прошлого века тщетно пытался преградить путь португальским завоевателям. По словам самого С. Машела, он «прошел школу колониальной эксплуатации, школу капитализма на личном опыте». В одном из интервью (июль 1973 г.), отвечая на вопрос корреспондента: «Каков Ваш, товарищ Машел, путь в революцию?», С. Машел рассказывал: «В районе, где я родился, хорошо росли зерновые культуры. У отца был участок земли, на котором он выращивал белую фасоль. Когда урожай снимали, он продавал его португальцам по 2 эскудо за килограмм. Рядом с нашим полем ту же фасоль выращивали португальские колонисты. Они тоже не использовали никаких удобрений. Но за килограмм фасоли скупщики давали им 6 эскудо. За кукурузу африканцам платили один эскудо, а португальцам — три. За одну голову скота африканцу давали около 20 долларов, а европейцу — 80. Если же назавтра крестьянин-африканец хотел вернуть себе проданную накануне за 20 долларов корову, он должен был заплатить скупщику 80 долларов — только потому, что ее продавал белый. Так было во всем»3. Церковь, должно быть, потеряла популярного и способного священника, когда проучившись шесть лет в католической начальной школе, юный Машел отказался продол¬
1 Burchett W. Southern Africa, s.L, s.d., p. 166.
2 Ferreira M.S.Machel. O poder «também e solidão». — «Africa hoje», Novembo 1986, p. 6.
3 Новое время, №28, 13.07.1973, с. 21.
160


жить учебу в семинарии, хотя это давало ему право стать католическим священником. Благодаря своему статусу «ассимиладу» (то есть африканца, пользовавшегося благодаря образованию правами португальского гражданства), упорству и незаурядным способностям, он сумел окончить среднюю школу и медицинские курсы, получив относительно привилегированную профессию брата милосердия. Эта профессия сравнительно хорошо оплачивалась, а главное, давала возможность свободно и много ездить по стране. По воспоминаниям современника, «в каждой административной зоне, провинции и дистрикте местный португальский администратор имел право на брата милосердия, который следил за здоровьем его семьи... Эти медбратья пользовались свободой и даже приоритетом в поездках по стране». Разъезжая по стране, многие медбратья, особенно те, которые были членами патриотических организаций или симпатизировали им, широко распространяли информацию о положении в Мозамбике, о событиях в Африке и в мире. Поскольку португальцы никогда не удосуживались учить местный язык, брат милосердия, делая массаж или инъекции белому человеку, мог без всякого риска для себя сообщать всю эту информацию служившим у него людям. Привилегированный статус брата милосердия дал возможность Машелу лучше узнать свою страну, чем это удавалось большинству его соотечественников. То, что он видел, потрясало и возмущало его. Несправедливость — это первое, что бросилось ему в глаза, когда он начал работать в больнице Мапуту. Позже он вспоминал: «В капиталистической больнице интересуются не больными, а их капиталом. Лекарства продают по цене золота. Лечат лишь тех, кто в состоянии платить. Операции только для тех, кто может за них заплатить. Пища, диета, фрукты или молоко, салат, изысканные мясные или рыбные блюда не для тех больных, кому они нужны, а для тех, кто может платить. Даже машина скорой помощи, вызванная к умирающему, часто возвращается пустой, так как его семья не может гарантировать оплату вызова. В зоне врага собаки богатых имеют больше вакцин, лекарства, ухода, чем трудящиеся, составляющие богатство белого».
Одно из первых открытий, которое он сделал для себя, заключалось в том, что африканец, как бы он ни был умен и образован, не может достичь того же статуса, что и белый. Африканцам в колониальном обществе отведена роль слуг белых «хозяев жизни». Даже за одну и ту же работу белые получали в несколько раз больше, чем черные. Расовая дискриминация на всех уровнях, во всех областях вызывала в легко ранимой душе молодого человека не только горькое ощущение несправедливости, но и чувство активного протеста. «Улыбка исчезает с его лица даже сегодня, когда он вспоминает унижение от всего этого. Чудо, что это не превратило
161


его в черного расиста, что можно было бы легко понять»,1 ~ пишет в этой связи У. Барчетт.
Позже С. Машел вспоминал: «Постепенно я осознал, что ничто не может помочь, кроме коллективных действий. Человек, опирающийся лишь на свои силы, ничего не сможет добиться. На той стадии (это было после 1956 г.) я начал понимать ключевые экономические и политические проблемы и причины того, что африканцы находятся в столь невыгодном положении. Затем 1960 год — независимость Конго... Я начал всерьез задумываться о возможности добиться независимости Мозамбика... В это время португальские власти усилили репрессии против всех грамотных африканцев. Было еще нечто, что разжигало наше любопытство: мы старались понять, почему власти не хотят, чтобы мы читали газеты и слушали иностранное радио. Ну а затем пришел 1961 год в Анголе».
Представляют интерес воспоминания журналиста Г. де Мелу, который был в то время госпитализирован в больнице в Мапуту: «Среди помощников санитара, ухаживавших за мной, был юноша, на два года моложе меня, с беспокойным и живым взглядом, с улыбкой, не сходившей с его необычайно экспрессивного лица. Его имя было Самора Мойзес Машел. Я еще был госпитализирован, когда 20 января (1961 г.) имело место нападение на судно «Санта- Мария», и все еще не выписался, когда в Анголе начались мартовские иды. Немного раньше в Мозамбик приехал один из немногих черных мозамбикцев, получивших высшее образование... — Эдуардо Мондлане. А в 1962 г. стало известно — поскольку об этом сообщили иностранные радиостанции, — что в Дар-эс-Саламе было основано движение, провозгласившее начало борьбы против колониального присутствия в Мозамбике. Среди мозамбикцев, тайно покинувших родину, чтобы вступить в это движение, был помощник санитара, который со своим постоянным смехом был возле меня в долгие недели вынужденного безделья в больнице».
Вскоре после основания ФРЕЛИМО С. Машел вступает в него и включается в активную борьбу с колонизаторами. В составе группы членов ФРЕЛИМО он отправляется в Алжир для прохождения военной подготовки. С началом вооруженной борьбы С. Машел стал командиром первой военной базы на мозамбикской территории.
На пленуме ЦК ФРЕЛИМО в июне 1964 г. было принято решение о переходе к вооруженной борьбе. Предполагалось начать революционную освободительную войну, в ходе которой, нанося удары по врагу то в одном, то в другом месте, измотать его, создав условия для краха колониального режима. 25 сентября 1964 г.
1 Burchett W. Op. Cit., р. 166.
162


ФРЕЛИМО в обращении к населению Мозамбика провозгласил всеобщее вооруженное восстание. В тот же день группа из 11 бойцов совершила первую атаку на португальский военный пост в Чаи (провинции Кабу-Делгаду), положив тем самым начало 10- летней освободительной войне за независимость. Вскоре возглавляемая Машелом группа из 250 партизан развернула боевые действия против колонизаторов, переросшие позже во всенародную национально-освободительную войну. Проявив незаурядные военные способности, Машел стал заместителем главнокомандующего вооруженными силами ФРЕЛИМО Фелипи Магайя, а после его гибели в 1966 г. — главнокомандующим национально-освободительной армией.
В 1966 г. Машел был избран членом ЦК ФРЕЛИМО и секретарем отдела обороны ЦК. К этому времени стало предельно ясно, что во ФРЕЛИМО существуют два течения — революционно- демократическое, основанное на марксистской идеологии, во главе которого стояли Э. Мондлане, С. Машел, М. душ Сантуш и контрреволюционное, базирующееся на мелкобуржуазном национализме во главе с членом ЦК и секретарем провинции Кабу-Делгаду Нка- вандаме. Организовав крестьянский кооператив и контролируя всю торговлю между Мозамбиком и Танзанией, Нкавандаме начал наживаться на эксплуатации крестьян. Со всей страстью своего революционного темперамента С. Машел выступил в поддержку линии Э. Мондлане и против контрреволюционных действий Нкавандаме. Он утверждал, что крестьяне Кабу-Делгаду жаловались его бойцам на цены, которые требует Нкавандаме за импортированные товары, что он недоплачивает жалованье работающим на его кооперативных фермах, и использует свое положение функционера ФРЕЛИМО в целях личной наживы1. Нкавандаме одобрял нападения крестьян на португальских поселенцев, выступал за тактику террора в городах, за расстрел португальских военнопленных, обвинял военных ФРЕЛИМО в трусости и некомпетентности, и рассматривал конфликт с колонизаторами в категориях расовой эмансипации. В отличие от него, С. Машел рассматривал конфликт в колонии в классовых, а не в расовых категориях и выступал против тактики террора и против расстрела военнопленных. Машел возражал против сохранения традиционных структур, утверждая, что они представляют собой систему эксплуатации, столь же достойную осуждения, как и эксплуатация колонизаторов. Открытый конфликт между руководством ФРЕЛИМО и группой Нкавандаме произошел на II съезде ФРЕЛИМО в июле 1968 г. Победила линия руководства ФРЕЛИМО. Позже Нкавандаме был исключен из организации.
1 Машел С. Развитие народно-демократической революции в Мозамбике. — «Борьба за освобождение португальских колоний в Африке», М., 1975, с. 58—59
163


После убийства Э. Мондлане в феврале 1969 г. ЦК ФРЕЛИМО создал Президентский совет из трех человек — С. Машел. М.душ Сантуш и У. Симанго. По словам английского историка Манслова, «по одну сторону были сторонники традиционной африканской националистической «независимости», по другую — те, кто верили, что она будет бессмысленной, если не будет сопровождаться социальной революцией... Те, кто хотели только независимости как средства утвердиться самим в качестве нового правящего класса и рамках неоколониалистского контекста, противостояли тем, кто хотел создать политические структуры, основанные на «народной власти», и экономически базирующиеся больше на кооперации между собственниками, чем на системе частного предпринимательства»1. У. Симанго вступил на путь раскольнической деятельности. Он требовал отставки Маш ела и М.душ Сантуша. Выступление Симанго против руководства организации было проявлением борьбы правонационалистических сил против революционных демократов. Попытка Симанго захватить руководство организацией в свои руки потерпела фиаско. Большинство членов ФРЕЛИМО пошло за главнокомандующим армией С. Машелом. Пленум ЦК в апреле 1969 г. внес изменения в структуру ФРЕЛИМО, преобразовав отделы администрации, оргработы, социального обеспечения, здравоохранения и политических вопросов в секции Отдела обороны, возглавлявшегося С. Машелом. Пленум принял также решение о перенесении штаб-квартиры ФРЕЛИМО из Дар-эс-Саламе в Начингви, то есть ближе к фронту, которым руководил С. Машел. За свою раскольническую деятельность и попытки захватить единоличную власть Симанго был выведен из Президентского совета и исключен из организации, а в мае 1970 г. на чрезвычайном заседании Исполкома ЦК ФРЕЛИМО председателем ФРЕЛИМО был избран С. Машел. После этого ФРЕЛИМО окончательно превратился в революционно-демократическую организацию. Вспоминая позже об этом периоде, С. Машел отметил, что новая фаза, начавшаяся в 1970 г., характеризовалась «созданием организационного авангарда трудящихся масс и очищением наших рядов от идей и ценностей реакционных сил».
Анализ выступлений, речей и статей С. Машела в начале 70-х гг. свидетельствует, что в этот период в своих идейно-политических воззрениях он уже вплотную подошел к марксизму-ленинизму. Выработанная при решающем участии С. Машела, М.душ Сантуша и Ж. Чиссано идеологическая доктрина ФРЕЛИМО вобрала в себя в синтезированном виде многие положения научного социализма (партийное и государственное строительство, отрицание общест-
1 Munslow В. Mozambique: the Revolution and its Origins. L., 1983.
164


венного устройства, основанного на эксплуатации, буржуазной морали, идея о переходе к социализму, минуя капитализм). Еще в 1971 г., будучи гостем XXTV съезда КПСС, С. Машел отмечал, что завоевание политической независимости — это первый этап мозамбикской революции. Содержанием второго ее этапа, который займет длительный исторический период, должна стать серия социально-экономических преобразований «с целью ликвидировать систему эксплуатации человека человеком, уничтожить остатки колониализма, создать новое общество, основанное на новом типе социально-экономических отношений».
Во всех своих выступлениях Машел подчеркивал важность единства ФРЕЛИМО и народных масс. Он отмечал, что «кадры — это решающий фактор осуществления нашей политической линии, нашей идеологии» и что «оно может быть достигнуто лишь с помощью метода постоянного сочетания боевой практики и производства с изучением и обеспечением регулярных дискуссий, критики и самокритики».
С. Машел не только руководил военными операциями партизан ФРЕЛИМО против колонизаторов, но и уделял исключительно большое внимание созидательной деятельности патриотов в освобожденных районах. ФРЕЛИМО проводил работу по формированию у населения нового мировоззрения и новой системы ценностей. Говоря об этом, Машел много позже подчеркивал: «опыт освобожденных зон составляет ценное наследие для нас. Это нечто такое, что мы должны защищать и использовать, чтобы осуществлять на национальном уровне разрыв со старыми мифами, ценностями и привычками, со структурой социальной жизни... Освобожденные зоны были политической лабораторией, научной лабораторией, лабораторией идей. Там мы смогли испытать то, что должно было быть сделано позже».
К тому времени, когда в Португалии произошла революция (апрель 1974 г.) ФРЕЛИМО контролировал четверть территории страны, на которой проживало более 1 млн. человек. 7 сентября 1974 г. было подписано соглашение, по которому было создано переходное правительство, возглавленное членом Исполкома ФРЕЛИМО Ж. Чиссано. 25 июня 1975 г. была провозглашена независимость Мозамбика. С. Машел стал первым президентом независимого Мозамбика, Председателем высшего законодательного органа — Народной ассамблеи, главнокомандующим вооруженными силами. Его речь на массовом митинге в Мапуту явилась программой действий для Народной Республики Мозамбик. Машел, в частности, сказал: «Республика Мозамбик будет иметь политическую и административную структуру, основанную на принципе народно- демократической власти, согласно которому представители трудящихся масс могут демократическим путем осуществлять власть на
165


всех уровнях». ФРЕЛИМО взял в свои руки контроль над всеми сферами административной и социально-экономической жизни страны. 24 июля 1975 г. (этот день вошел в историю как День национализации) президент Машел объявил о решении правительств! отдать землю крестьянам, национализировать частные школы, клиники, больницы, юридические конторы. Государственной собственностью стали банки и кредитные учреждения, системы здравоохранения и образования. Землей, объявленной государственной собственностью, бесплатно наделялись крестьянские кооперативы, которые должны были стать основой сельского хозяйства на базе «коммунальных» (коллективных) деревень.
Историческим событием в жизни мозамбикского народа стал III съезд ФРЕЛИМО, состоявшийся в феврале 1977 г. Он принял решение о преобразовании ФРЕЛИМО в авангардную партию, основывающуюся на союзе рабочих и крестьян и поддерживаемую прогрессивными элементами других классов и групп. Согласно уставу Партия Фрелимо является ведущей силой государства и общества. Основой ее идеологической деятельности были опыт мозамбикского народа и марксизм-ленинизм. Отчетный доклад, сделанный С. Машелом, принятые съездом документы вносили существенный вклад в разработку идеологических и теоретических проблем, стоявших перед африканской революционной демократией. С. Машел считал, что решение этих проблем может быть найдено и опыте революционной борьбы и научного социализма и что стратегия революционной демократии должна быть синтезом специфики конкретной революции и общих принципов марксизма-ленинизма. Председателем партии Фрелимо был избран С. Машел. За особые заслуги перед страной в 1980 г. ему было присвоено воинское звание маршала, а в 1982 г. — почетное звание «Герой республики».
В начале 80-х гг. экономическая и политическая ситуация в Мозамбике осложнилась. В течение ряда лет в стране свирепствовала засуха, снизился уровень сельскохозяйственного производства. Неблагоприятные погодные условия, сокращение производства и экспорта сельскохозяйственной продукции, а также падение цен на сельскохозяйственное сырье на мировом рынке поставили страну в тяжелое положение. Наряду с этим возросла активность расистской ЮАР, пытавшейся затормозить ход революционных преобразований в Мозамбике. Против НРМ предпринимались вооруженные провокации. Все это потребовало выработки новой тактики партии с учетом сложившихся условий. В апреле 1983 г. в Мапуту состоялся ГУ съезд партии, на котором с отчетным докладом выступил С. Машел. В качестве первоочередных задач он назвал повышение обороноспособности и экономическое развитие страны. В своем докладе Машел дал глубокий анализ ситуации в стране. Он не скрывал серьезных трудностей, с которыми столкнулась республика
166


и наметил пути их преодоления1. С. Машел всегда считал ФРЕ- ЛИМО частью мирового революционного движения и призывал к укреплению единства всех революционных сил. Исходя из этого, он неизменно выступал за укрепление дружеских отношений НРМ с социалистическими странами. С. Машел был большим и искренним другом Советского Союза и неоднократно посещал нашу страну. В марте 1977 г. в результате советско-мозамбикских переговоров в Мапуту был подписан Договор о дружбе и сотрудничестве между СССР и НРМ. В ходе рабочего дружественного визита в Советский Союз в марте 1983 г. С. Машел заявил о полной поддержке Мозамбиком мирных инициатив стран — членов Варшавского договора, предложений советского руководства.
С. Машел придавал большое значение борьбе за ликвидацию колониализма и расизма на юге Африки, поддерживал патриотов СВАПО, сражающихся с оружием в руках за свободу Намибии. С. Машел много сделал для укрепления единства и координации действий группы «прифронтовых государств», для упрочения созданной в 1980 г. региональной организации САДКК. Особенно тесные узы дружбы и братства связывают народы Мозамбика и Анголы. «Марселино, зайдем сюда и попьем ангольский кофе!» — Эта фраза, с которой обратился Машел к М.душ Сантушу, символизировала неформальную атмосферу, царившую во время посещения мозамбикскими лидерами ангольского павильона на международной ярмарке в Мапуту в 1980 г.
Машел не был «черным расистом» и не питал ненависти к португальскому народу. Более того, он даже признавал некоторые позитивные аспекты культурного влияния португальцев на Африку. Португальская журналистка цитирует его слова, сказанные публично: «Вы, португальцы, своим колониализмом причинили нам много зла, но вы также научили нас и хорошим вещам. До вас мы ходили в набедренных повязках, а сейчас я красуюсь в одежде и в галстуке. Это вы научили нас носить одежду и галстук.» И обращаясь к своим товарищам, он сказал: «Вы все время ругаете колонистов. А кто построил дома, в которых вы живете? Сколько домов вы построили в Мапуту с тех пор, как оттуда ушли португальцы?»1  2.
С. Машел внес большой личный вклад в укрепление международного авторитета НРМ. Благодаря его усилиям и энергии страна играла активную роль в ООН, движении неприсоединения, ОАЕ. «Наша международная политика, основанная на принципах пролетарского интернационализма и мира, — отмечал С. Машел, — встречает широкое понимание и поддержку в Африке и во всем мире. Она должна привести к укреплению уз солидарности с дру¬
1 Paitido FRELIMO. Relatorio do Comité Central ao IV Congresso. Maputo, 1983, p. 74
2 Ferreira M. Op. Cit., p. 6.
167


гими народами и развитию отношений дружбы и сотрудничества с многочисленными государствами».
В 1977 г. С. Машелу была присуждена международная Ленинская премия «За укрепление мира между народами», а в 1980 г. он был награжден орденом Дружбы народов. Во время последнего визита С. Машела в СССР в марте-апреле 1986 г. и его встреч с Генеральным секретарем ЦК КПСС М.С. Горбачевым был согласован ряд мер по дальнейшему развитию и углублению дружественных связей между двумя странами. В телеграмме соболезнования, на правленной советскими руководителями в связи с трагической гибелью С. Машела, говорилось: «Память о Саморе Машеле навсегда останется в сердцах советских людей. Выражаем уверенность в том, что светлые идеалы, за которые боролся верный сын мозамбикского народа С. Машел, воплотятся в делах его соратников, в созидательном творчестве миллионов мозамбикских трудящихся»1. Его приемником стал Ж. Чиссано.
Самора Машел безусловно принадлежал к генерации африканских революционных романтиков: он был честным, мужественным, решительным и благородным.
Поколение революционных романтиков в Африке идеально справилось с возложенной на него историей функцией разрушения колониального строя. Но для фазы созидательной работы нужны были лидеры другого, более прагматического склада. Итоги «маше- ловского» десятилетия в истории Мозамбика были, к сожалению, неутешительными. Из Мозамбика бежали 80% квалифицированных португальских специалистов, что имело катастрофические последствия для экономики. С национализацией во многих секторах явно поторопились. Плантации были превращены в госфермы. Для того, чтобы сделать продукты питания дешевыми, установили столь низкие закупочные цены, что крестьяне потеряли всякий интерес производить больше, чем им было необходимо для собственных потребностей. Централизованное планирование базировалось больше на принятии желаемого за действительное, чем на реалистическом анализе. Доход на душу населения к концу 1986 г. составлял лишь 60% от уровня 1981 г. и продолжал падать. Метикал так обесценился, что зарплаты рабочего хватало лишь на 4—5 пачек сигарет. По данным ООН, из 14 млн жителей страны 3,8 млн жили на грани голодной смерти. Диспропорции в развитии отраслей народного хозяйства НРМ привели к нехватке продовольствия и других товаров первой необходимости и к процветанию «черного рынка», спекуляции, коррупции1  2.
1 Именем С.Машела названа одна из московских улиц
2 Hanlon J. Mozambique: the Revolution under Fize. L., 1984, p. 190—201.
168


Война и засуха превратили в беженцев более 3,5 млн человек (из них 1,5 млн бежали в соседние страны). За время гражданской войны с 1976 по 1992 г. погибли около 900 тыс. человек, 250 тыс. детей остались сиротами. Последствия войны для Мозамбика можно с полным на то основанием назвать гуманитарной катастрофой1. В 80-е годы в Африке поколение революционных романтиков окончательно ушло со сцены. Наступила эра прагматиков.
Жоакин Чиссано учился в Лиссабонском университете. Он является менее романтичным и харизматическим лидером, чем был С. Машел. Чиссано пришел к выводу о том, что Мозамбик не может себе позволить выйти из экономической системы Запада и лишь приобретет от большей интеграции со странами Запада. Чиссано осознавал также, что нельзя быстро изменить «неоколониаль- ную» структуру экономики Мозамбика. Поэтому он вернулся к бывшей португальской колониальной экономической стратегии, которая основывалась на трех элементах, базировавшихся на «сдаче внаем» мозамбикского имущества другим странам. Во-первых, отправка напрокат в соседние страны рабочих приносила Мозамбику выгоду в форме денежных переводов, которые шли от работавших по найму в соседних странах своим семьям в Мозамбике. Во- вторых, предоставление транспортных услуг соседним странам приносило доход в виде платежей за пользование железной дорогой и морскими портами. В-третьих, сдача внаем территории посредством «концессионных» соглашений с крупными западными фирмами приносила некоторый доход территории, а также способствовала определенному развитию, хотя оно обычно ограничивалось сельскохозяйственной сферой. Эти изменения в стратегии были начаты Машелом незадолго до его смерти, но именно при Чиссано они стали энергично проводиться в жизнь, что дало заметные результаты уже через два года после прихода Чиссано к власти. Так на рынке столицы страны Мапуту изобилие продуктов привело к тому, что несмотря на несколько девальваций местной валюты, цены на помидоры почти сравнялись с государственной ценой, которая была при президенте Машеле. «Это говорит о значительном снижении реальной цены на помидоры. Большинство других продуктов питания также представлены (на рынках) в количествах, с которых всего несколько лет тому назад можно было только мечтать, хотя и по относительно высоким ценам»1  2. Аналогичные изменения имели место и в других районах страны. Более решительно стала проводиться в жизнь транспортная стратегия, которую начал осуществлять еще С. Машел. В частности Мозамбик использовал свое вы¬
1 Minier R. Letter from Mozambique. — «Africa News», L. December 1991, p. 14.
2 Gunn G, The Chissano era — Mozambique comes to terms with itself. — «Africa insight». Pretoria, 1989, vol. 19, № 1, p. 18.
169


годное географическое расположение для подписания с соседней республикой Зимбабве взаимовыгодного соглашения. Не имеющая выхода к морю Зимбабве обеспечивает вооруженную охрану мозамбикского порта Бейра и железнодорожной ветки вдоль р. Лимпопо за право пользования портами Бейра и Мапуту.
Кроме того, новые ослабления ограничений на иностранные капиталовложения, особенно разрешения иностранным фирмам оставлять себе и вывозить из страны часть полученных от своей деятельности доходов в конвертируемой валюте, ведут к восстановлению, хотя пока еще незначительного, интереса к Мозамбику со стороны иностранных вкладчиков капитала.
Мозамбикский народ еще теснее сплотился вокруг нового руководства, которое заявило, что будет твердо следовать по пути, указанному С. Машелом.
В июле 1989 г. состоялся V съезд Партии Фрелимо. Он провозгласил курс на решение ближайших неотложных проблем в социально-экономической и политической сферах. Был взят курс на поощрение всех форм собственности (государственной, кооперативной, семейной, частной, смешанной), способных внести свой вклад в преодоление кризисного состояния экономики, на их дальнейшую денационализацию, в том числе нерентабельных предприятий, привлечения иностранных капиталовложений и т.д. Только в 1990 г. правительство приватизировало 45 нерентабельных государственных предприятий.
Партия Фрелимо предприняла ряд мер, которые должны были расширить ее социальную базу, демократизировать и гуманизировать мозамбикское общество. В частности, она пошла на улучшение своих прежде, прямо скажем, скверных отношений с христианской церковью. В этом отношении Партия Фрелимо действительно далеко отошла от своих прежних позиций. Теперь верующие могут быть даже' членами партии.
Другим существенным шагом Партии Фрелимо в сторону большей демократизации и гуманизации стало изменение ее отношения к традиционным правителям (регулос), которых раньше она попросту игнорировала, а теперь окружила уважением и почетом.
Партия Фрелимо полностью отказалась от марксизма как официальной идеологии. Разумеется, это существеннейшим образом влияет на эволюцию режима, существующего в стране. Для чего нужна была руководителям Мозамбика такая трансформация? Видимо, по нескольким причинам. Во-первых, она была вызвана «духом времени», теми процессами, которые шли в мире под влиянием нового политического мышления и перестройки в СССР, и которые вдохновлялись идеями демократизации и гуманизации. Во- вторых, тяжелое экономическое положение Мозамбика неизбежно заставляло искать пути для расширения международных связей, для
170


привлечения западной экономической и финансовой помощи. В- третьих, в условиях гражданской войны, когда шли военные действия между правительственными войсками и РЕНАМО, руководство страны вынуждено было думать о таких изменениях своего режима, которые не меняли бы его стратегические приоритеты и в то же время уменьшили бы идеологическую пропасть между Партией Фрелимо и РЕНАМО, выбили бы козыри из рук противников национального примирения.
В руководстве Партии Фрелимо возобладало мнение о необходимости отказаться от коммунистической идеологии и модели, принятых ФРЕЛИМО в 1977 г. Оно решительно отказалось от этой идеологии, которая была признана «ахиллесовой пятой»режима, источником многих несчастий для Мозамбика.
Один местный партаппаратчик сказал мне: «Социализм у нас с треском провалился. Теперь мы хотим пробовать что-нибудь другое». Был даже решен вопрос об отказе от однопартийной системы. Министр иностранных дел НРМ П.М. Мокумби сообщил, что правительство собирается спросить у народа, какую систему — однопартийную или многопартийную он предпочитает. «Мы не боимся многопартийной системы, в принципе мы не против нее», — добавил министр.
Имели место изменения конституции и социально- экономической сферы. В январе 1987 г. правительство опубликовало Программу экономического восстановления (ПЭВ), в основу которой были положены рекомендации МВФ и МБРР, предусматривавшие приватизацию значительной части госсектора экономики, девальвацию метикала и т.п.
Однако, введение ПЭВ поначалу дало негативные результаты — снижение жизненного уровня, рост безработицы, инфляцию, безудержный рост цен при одновременном замораживании зарплаты, введение оплаты за образование и медицинское обслуживание. На многих предприятиях рабочие по много месяцев не получали зарплаты. В связи с острым дефицитом продовольствия была введена карточная система. В стране резко обострились социальные проблемы. В Мапуту даже в центре города можно увидеть много нищих (особенно детей), бездомных, деклассированных элементов. Говорят, что раньше в городе было много проституток, но теперь полиция их вылавливает и высылает за пределы столицы.
С этим социальным дном резко контрастирует появившаяся местная буржуазия. Это живущие в великолепных просторных особняках и разъезжающие в шикарных автомобилях владельцы промышленных и торговых предприятий, обуржуазившиеся чиновники. Бросается в глаза, что многие коммерсанты — крупные торговцы и мелкие лавочники — индийцы. Индийская буржуазия держит в своих руках большую часть частной торговли в стране.
171


Результатом тяжелого материального положения трудящегося населения явилась прокатившаяся по стране в начале 1990 г. широкая волна забастовок1. В них участвовали рабочие многих предприятий, а также медицинские работники и даже полицейские. Основными требованиями бастующих были повышение ежемесячной и выплата 13-ой зарплаты, улучшение условий труда, создание возможностей для профессионального роста. В мае 1989 г. вспыхнули волнения среди студентов Университета им. Э. Мондлане в Мапуту. Студенты живут в скверных общежитиях, получают мизерную стипендию, которая не позволяет сводить концы с концами. Общежития часто находятся далеко от учебных зданий и, в связи с острой нехваткой общественного транспорта, студенты порой вынуждены вставать, что называется, не свет — не заря и идти через весь город пешком. Выбранный в ходе забастовки студком потребовал улучшения жилищных условий, питания, обеспечение транспортом, повышения стипендий и участия студентов в управлении университетом. В конце концов властям пришлось удовлетворить основные требования, и забастовка была прекращена.
К тяжелым последствиям привела забастовка медицинских работников Центральной больницы в Мапуту. Добиваясь повышения зарплаты, разбушевавшиеся медсестры забаррикадировались в больнице, бросив на произвол судьбы больных, в том числе даже находившихся в реанимационном отделении. Многие из оставшихся без всякой помощи людей скончались. С большим трудом полиции удалось штурмом взять больницу.
Тяжелое социально-экономическое положение в стране, нажим Запада и новые тенденции в международных отношениях в мире способствовали тому, что руководство НРМ взяло курс на национальное примирение. С этой целью в декабре 1987 г. был принят закон об амнистии и помиловании. Были амнистированы несколько тысяч лиц, отказавшихся от антигосударственной деятельности. С той же целью были начаты переговоры между правительствами Мозамбика, ЮАР и США. Более того, стремясь положить конец братоубийственной войне, мозамбикское руководство вступило также в косвенные переговоры с РЕНАМО, используя в качестве посредников представителей католического духовенства, взявших на себя роль «примирителей» воюющих сторон.
Позже эту роль взяли на себя президент Кении Даниэль арап Мой и президент Зимбабве Роберт Мугабе. Однако, как заявил президент Ж. Чиссано, «мы хотим прямого диалога, без посредников, с представителями РЕНАМО».
1 Хазанов А М. Миражи изобилия. — «Азия и Африка сегодня», М., 1991, № 4, с. 14.
172


В конце концов прямые переговоры привели не только к национальному примирению, но даже к сближению позиций.
В середине мая 1990 г. в Лиссабоне состоялась встреча пресс- секретаря посольства НРМ и одного из лидеров РЕНАМО Себастьяна Темперарио, на которой обсуждалась возможность, условия и место встречи на более высоком уровне. Впервые представители двух враждующих сил обменялись рукопожатием.
Наконец, в октябре 1992 г. между правительством Мозамбика и РЕНАМО было подписано долгожданное мирное соглашение, положившее конец 16-летней гражданской войне.
Еще в 1990 г. была принята новая конституция. Отныне страна получила новое официальное название — Республика Мозамбик. Новая конституция предусматривает, в частности, свободные выборы на основе всеобщего избирательного права, гарантии соблюдения прав человека, разнообразие форм собственности и даже ликвидацию контроля партии над государством.
В октябре 1994 г. состоялись первые в истории Мозамбика многопартийные президентские и парламентские выборы, на которых победу одержали Ж. Чиссано и ФРЕЛИМО.
РЕНАМО провело своих представителей в парламент, лидер РЕНАМО А. Длакама, в отличие от Ж. Савимби, признал результаты и президентских и парламентских выборов.
В декабре 1999 г. состоялись новые президентские и парламентские выборы. Соперничество было весьма жестким. А. Длакама получил 47,71%, а Ж. Чиссано — 52,29% голосов. По сравнению с выборами 1994 г. Длакама улучшил свои показатели на 14% В парламенте ФРЕЛИМО получил 133 депутатских мандата, РЕНАМО — 1171.
Выборы 1999 г. прошли в обстановке заметного экономического подъема. В конце 90-х гг. среднегодовые темпы экономического роста превысили 10% против 5—6% в первой половине 90-х гг. За 10 лет ВВП Мозамбика удвоился. Но этого удалось достичь в основном на деньги доноров. За 10 лет (1986—1996 гг.) размеры внешней помощи составляли в среднем миллиард долларов в год. Долговое бремя выросло до 6 миллиардов, и Мозамбик оказался «в долгу, как в шелку». В июле 1999 г. эта сумма была уменьшена на 3,7 млрд долларов по предложению Всемирного банка и МВФ об оказании помощи обремененным долгами наиболее бедным странам1  2.
«Трудно объяснить, что такое Мозамбик, — писал известный мозамбикский писатель Миа Коуто, — трудно объяснить, как могут здесь уже не помнить о войне, которая закончилась всего 4 года
1 А. Васильев. Большая Африканская война. В чем ее причины, можно ли ее остановить? — «Азия и Африка сегодня», N° 1, 2002, с. 15.
2 там же
173


назад и в стране с 14-миллионным населением унесла миллион жизней»1.
Время действия первого романа Миа Коуто «Земля сомнамбула» — начало 1990-х гг., место действия — истерзанный гражданской войной Мозамбик, обретший независимость от колонизаторов, но не завоевавший еще спокойную жизнь для своих граждан, и потому превратившийся в «землю сомнамбулу», в землю, где происходят абсурдные, невероятнейшие вещи, которые могут привидеться лишь в кошмарном сне1  2.
За 30 лет независимости мозамбикская революция выписала сложную траекторию. Она эволюционировала от масштабной национализации средств производства, тотальной монополии одной партии до поощрения частного предпринимательства и введения многопартийной системы. Правительство пошло на прямые переговоры и примирение с РЕНАМО. А ведь еще в 1987 г. премьер- министр М.Г. Мачунго заявил: «Разговаривать с бандитами все равно, что разговаривать с собакой, когда она вас укусила. Если вы укушены собакой, вы либо сбиваете ее с ног, либо идете разговаривать с ее хозяином».
Только время покажет каким будет будущее Мозамбика. Руководство страны отказалось от курса на социализм. Но принесет ли это счастье мозамбикцам?
1 «Азия и Африка сегодня», № 5, 2004, с. 69.
2 Там же.
174


п
Оглавление
Введение 3
Глава 1. Мозамбик в XVI—XVIII вв. 4
1.1. Доколониальный период 4
1.2. Португальцы в Мозамбике 9
1.3. Экспансия Португалии в бассейне Замбези. Португалия
и Мономотапа 11
1.4. Мозамбик к северу от Замбези в XVI—XVII вв. 38
1.5. Южный Мозамбик в XVI—XVII вв. 45
1.6. XVIII век 50
1.7. Экономическая экспансия в районе бухты Делагоа 54
1.8. Соперничество колониальных держав в Восточной Африке 60
1.9. Торговля слоновой костью 67
1.10. Индийские торговцы в Мозамбике 71
1.11. Рост прибрежных общин 73
1.12. Работорговля , 74
1.13. Мозамбик и индийскоокеанская торговля 79
Глава 2. Колониальная экспан,суя Португалии
и сопротивление народа Мозамбика в XIX веке 86
2.1. Португальская экспансия в бассейне Замбези и «войны Бонга» 86
2.2. Гунгуньяна и европейцы 89
2.3. «Розовая карта» и борьба империалистических держав
за раздел португальских колоний 108
Глава 3. Мозамбик в первой половине XX в. 120
3.1. Период «относительного либерализма» (1910—1926 гг.) 120
3.2. Период колониального фашизма 122
3.3. Битва за свободу 127
3.4. Народ Мозамбика берется за оружие 139
Глава 4. На пути независимости 154
175


Монография
Хазанов Анатолий Михайлович
История Мозамбика в Новое и Новейшее время
Авторская редакция
Оригинал-макет Н.М. Белоусовой Оформление художника В.А. Лебедева
Лицензия серии ИД № 03562 от 19.12.2000 г.
Подписано в печать 27.09.2006 (с готовых ps-файлов). Изд. № 2019 Формат 60x90 1/16. Уел. печ. л. 11,0. Уч.-изд. л. 10,0 Тираж 1000 экз. (1-й завод — 200). Заказ
ООО «ИЗДАТЕЛЬСТВО ЮНИТИ-ДАНА» Генеральный директор В.И. Закаидзе
123298, Москва, ул. Ирины Левченко, 1 Тел.: 8-499-740-60-14. Тел./факс: 8-499-740-60-15 www.unity-dana.ru E-mail: unity@unity-dana.ru
Отпечатано в ООО «Антей—XXI»
Москва, Рязанский пр-т, д. 8


Анатолий Михайлович Хазанов — известный африканист и востоковед, заведующий отделом комплексных проблем международных отношений Института востоковедения РАН, профессор, академик РАЕН, действительный член Географического общества Лиссабона. Автор книг:
• Сомалийская республика (Исторический очерк) (1961)
• Политика Португалии в Африке и Азии (1967)
• Экспансия Португалии в Африке и борьба африканских народов
за независимость в XVI - XVIII вв. (1976)
• Агостиньо Нето (1986)
• История Анголы в Новое и Новейшее время (1999)
• Тайна Васко да Гамы (2000)
• Восток глазами востоковеда (1995, 2000)
• Португалия и мусульманский мир (2003)
^£7
ю н и т и
UNITY
www.unity-dana.ru
ISBN 5-238-01140-7
9 785238 011400 >